«Низвергающий в бездну»

Анна Одувалова Низвергающий в бездну

ГЛАВА 1 О том, что знакомые водоемы тоже бывают опасными

Звук резал слух и становился все громче, врываясь в сонное сознание Алисы Савельевой; она застонала, пытаясь нащупать под подушкой телефон, и, что вполне понятно, там его не обнаружила. Девушка, чертыхаясь, села на кровати и, едва открыв глаза, сморщилась, увидев перед собой заспанное создание со следами бурно проведенного вечера и вчерашней косметики на лице. В общем, блондинистая жуть! Каждый раз, пробуждаясь после веселой гулянки, Алиса пугалась своего взлохмаченного отражения и клятвенно обещала себе перевесить зеркало в какое-нибудь другое место, но все как-то руки не доходили.

– Сегодня ты висишь здесь последний день! Нечего безнаказанно пугать меня по утрам, – погрозила Алиса зеркалу кулаком и с оханьем полезла под кровать отыскивать противно пищащий мобильник, который вполне мог завалиться туда с вечера. – Сегодня обязательно перевешу зеркало и сменю рингтон, – пробурчала Алиса, нажимая кнопку вызова.

– Привет, Анет (это прозвище неизвестно как приклеилось к Алисе еще в первом классе, и с тех пор никто, даже родители, не называли ее иначе). Ты идешь сегодня с нами на речку? – жизнерадостно протарахтела в трубку Ольга. Похоже, она давно уже бодрствовала и жаждала с пользой провести еще один день летних каникул. В конце концов, сессия была тяжелой и подруга вправе считала, что заслужила полноценный отдых. Анет соглашалась с ней, но не сейчас.

– Олечка, какая речка? – простонала девушка, собираясь с мыслями, разбежавшимися за ночь по лабиринтам мозга. – Ты меня из постели вытащила. Я еще толком не проснулась, а ты уже чего-то хочешь. Ты уверена, что нам вообще надо куда-то тащиться в такую рань? Может, ближе к вечеру сходим? Что-то я никак не проснусь.

– Надо, Анет, надо, – была непреклонна подруга. – Заодно и проснешься. А насчет рани… не думаю, что час дня – это все еще утро…

– Я соберусь не раньше чем через два часа, – с тоской в голосе проскулила Анет, не теряя надежду, что от нее наконец-то отстанут.

– Очень хорошо. Мы ждем тебя на пляже. Пока! – протараторил неугомонный Лелик и отключился.

Анет бросила телефон на тумбочку и отправилась на кухню. Родители еще неделю назад уехали отдыхать куда-то на острова, и девушка, предоставленная самой себе, все это время жила на сухом пайке. На то, чтобы приготовить хоть что-то, у нее не хватало ни опыта, ни способностей, ни желания. Да и дома она появлялась редко – в основном ближе к утру – и сразу же заваливалась спать. Какая уж там готовка или домашние дела? Холодильник был почти пуст и мог порадовать свою хозяйку только засохшим кусочком сыра и позавчерашним кефиром. Сетуя на несправедливо обошедшуюся с ней судьбу, Анет, не найдя ни одной чистой тарелки, со вздохом принялась за свой скудный завтрак, расположившись за столом с уже засаленной скатертью.

– Что же надеть-то? – думала она вслух, флегматично распутывая прядь волос, намотавшуюся на массивный серебряный браслет. – Только я могла так запутаться! – начинала злиться девушка. – Сниму, к чертям собачьим, эту пакостную штуку!

И ведь давно уже стоило снять: браслет из черненого серебра с темно-синими аметистами был старым, тяжелым и совершенно не вязался с имиджем полугламурной блондинки. Конечно, Анет всегда хотелось называться гламурной. Но откуда гламур в маленьком провинциальном городке? Да и полугламуру в общем-то здесь взяться неоткуда. В любом случае не подходил браслет девушке, и все тут. Но она все равно носила его, время от времени грозясь снять. Но дальше этого почему-то не заходило. То ли потому, что это был последний подарок любимой бабули, то ли просто в силу привычки.

Разглядывая причудливые серебряные завитки, девушка успокаивалась. А отвечая на экзаменах, зачастую вспоминала те лекции, конспекты которых даже толком повторить не успела. В общем, у кого какие талисманы: у одних – четки, у других – плюшевые мишки, а у Анет был браслет – старинное украшение, с которым не хотелось расставаться ни на минуту.

– Моя прелесть, – пробормотала Анет, подражая толкиеновскому Горлуму, послала браслету воздушный поцелуй и отправилась на балкон за купальником. Он выделялся ярким пятном на фоне давно постиранных черных папиных носков. Анет отметила про себя (уже который раз за неделю), что неплохо бы их снять, но решила отложить это на потом, поближе к родительскому приезду. В конце концов, ей самой носки никоим образом не мешали (они же чистые). Так пусть висят себе на здоровье, а перед маминым приездом можно и убрать, чтобы родительница не нервничала, что любимое чадо растет нехозяйственным и совершенно безответственным.

Через полтора часа Анет все же выползла из дома на пыльную улицу под палящее июльское солнце. Дернула тяжелую входную дверь, проверяя, хорошо ли она заперта, поправила полотенце на плечах и направилась в сторону речки. Настроение несколько улучшилось, и Анет даже подумала, что день обещает быть приятным, особенно если хотя бы чуть-чуть спадет удушливая, просто невыносимая жара. Девушка замедлила шаг и поплелась, еле переставляя отяжелевшие ноги. Несмотря на то что город, в котором она жила, был небольшим, но путь от дома до речки занимал около получаса. Анет порядком устала, когда за очередным поворотом показалась переливчатая водная гладь. Молодые люди на берегу играли в мяч. Девушки в бикини и загорелые парни валялись на усыпанной пивными банками и пакетами из-под чипсов траве. Дети весело плескались на мелководье. Девушка брезгливо оглядела захламленный пляж и начала раздеваться, бормоча себе под нос: «Это вам точно не Лазурный Берег». Ольги и прочих из их компании видно не было, и Анет осторожно, стараясь не поскользнуться на мокрой глине, спустилась к теплой мутноватой воде. Она отплыла подальше от берега (вода чище, и народу меньше) и наслаждалась водной прохладой. Но вдруг под ногами завертелся холодный водоворот и ее потянуло ко дну. Анет вскрикнула, хватая ртом воздух. Она барахталась, стараясь пробиться сквозь толщу воды на поверхность, но из цепких лап водяного не так-то просто выбраться. Вода попала в нос, хлынула в горло, Анет последний раз рванулась вверх, но было уже слишком поздно.

В небольшой комнате был ужасный беспорядок. Повсюду, даже на полу, лежали старинные фолианты, там и тут стояли чашки с недопитым кофе и одноразовые помятые тарелочки с недоеденными бутербродами. Молодой человек, запрокинув голову на высокую спинку стула и скрестив руки поверх толстой, раскрытой на середине книги, бессовестно дрых. Правильные черты лица, удивительно темные брови и ресницы, контрастируя со светлыми, слегка волнистыми волосами, делали его внешность неординарной. Он был вызывающе красив яркой, хищной красотой, обычно не характерной для блондинов. Но самыми примечательными в его облике были глаза – огромные, насыщенного фиолетового цвета, словно опрокинутые на белоснежную скатерть чернила. Они пленяли бы и завораживали тысячи красавиц, если бы не выдавали истинную, нечеловеческую сущность их обладателя. Эти глаза он ненавидел больше всего на свете, считая их причиной своих несчастий. А все потому, что они выдавали в нем ксари, потомка древней расы, представителей которой осталось не более сотни на всем Арм-Дамаше.[1] Ксари считались сильнее и выносливее, чем люди. Им не было равных в бою, под их руками открывались любые засовы. Как и оборотни, они могли менять ипостась. Некогда именно ксари правили миром. Их боялись и ненавидели за превосходство и неподверженность магическому влиянию. С восшествием на престол Арм-Дамаша Хакисы (ведьмы и чернокнижницы, правящей более тысячи лет назад) потомки древней расы подверглись гонениям, в результате чего выжили только самые хитрые, сильные и умные. Многие столетия они скрывались, стараясь не попадаться людям на глаза. Их отлавливали, словно диких собак, и забивали камнями. Время прошло, но лишь немногие стали относиться к ним спокойнее. На улицах уже не нападали, но редкий человек первым заговаривал с ксари – на них бросали ненавидящие взгляды и обходили стороной.

Среди книг на столе небрежно лежала изящная миниатюра, на которой был изображен возвышающийся в центре озера дворец – Кен-Корион.[2] Он, казалось, вырастал прямо из кристально чистых вод небольшого горного озера.

Освещенный закатными лучами солнца, Кен-Корион представлял собой чудо архитектурного искусства, притягивал взгляд своей грандиозностью и в то же время хрустальной хрупкостью. Трудно было даже подумать, что такое могли создать люди.

Дерри (так звали юношу) потянулся, открыл глаза и с раздражением убрал с коленей массивную книгу, с которой возился с самого утра. Ни одной умной мысли он в ней не нашел. Какой-то жутко праведный старец на шестистах страницах доказывал необходимость аскетического образа жизни и воздержания. Дерри положил книгу на стол рядом с миниатюрой Кен-Кориона, золотистые краски которой воскресили в его памяти образ другого мира, не менее красивого, но полного боли и горечи.

«Не к добру я вспомнил свой родной дом, – раздраженно подумал Дерри. – Не иначе как пора наведаться в Сирланию и хоть с большим запозданием, но получить наследство, которое нагло прикарманили дорогой сводный братец и его милая мамочка».

Это дело следовало завершить еще пять лет назад, но Дерри никак не мог решиться, пересилить себя и вернуться туда, где он впервые столкнулся с настоящей человеческой жестокостью. Хотя Дирон (знакомый маг) постоянно предлагал свои услуги по открытию прохода на Сирланию, да и в Кен-Корионе имелся стационарный портал. Поскольку Сирлания была одной из наиболее богатых провинций Арм-Дамаша, связь между этими двумя мирами поддерживалась постоянно.

Но пока Дерри не был к этому готов. Перед глазами поплыли картины прошлого. Что-то ему рассказали, а кое-что он прекрасно помнил сам – такое не забывается. Через три дня после его рождения мать убили только за то, что у нее были фиолетовые глаза. Отцу удалось спастись: использовав одно из умений древней расы, он обернулся зверем. Звериная сущность всегда сильнее человеческой – обернувшись, лишь единицы ксари могут возвратиться в человеческий облик. Он не смог. Новорожденного усыновил друг отца герцог Латенберский, и следующие шестнадцать лет жизни юного ксари прошли относительно спокойно. Не многие осмеливались задирать герцогского приемыша и напоминать о его происхождении, хотя косые взгляды Дерри ловил всегда. Он настолько привык к ним, что уже годам к десяти просто перестал их замечать. Молодой человек получил достойное образование в Кен-Корионском дворце, принадлежавшем брату приемного отца лорду Корвину. Тут же, на Арм-Дамаше, обзавелся друзьями. Но в шестнадцать лет обучение закончилось, Дерри возвратился в свой мир, где его уже ожидало печальное известие – умер отец, любимый, хоть и не родной. Его вдова не обрадовалась Лайтнингу, так как он был объявлен наследником. Дерри мешал ей, и его следовало убрать. Нет, Кариора не убила пасынка, а просто выкинула из привычного мира туда, где он не должен был выжить. Все друзья Дерри считали его погибшим, а сам он оказался в таком месте, из которого не мог дать о себе знать ни одному близкому человеку. Он должен был погибнуть, но чудом выжил, попав волею судеб в одну из самых влиятельных преступных группировок в Арм-Дамашской империи.

Здесь начиналась та часть биографии юного ксари, от которой он предпочел бы избавиться. В синдикате Сарта из него сделали идеальную машину для убийства, служившую верой и правдой около семи лет. А потом он встретил свою любовь. Первую и пока единственную. Думаю, вышла бы банальная и скучная до зевоты история, в финале которой полагалось бы написать: «И жили они долго и счастливо», если бы не одно «но». Лина была любовницей Сарта, короля преступного синдиката, и ее убили за измену своему Господину. А Дерри, устроив резню, сбежал. Он понял, что превратился в зверя. Сарт объявил его своим злейшим врагом, и теперь уже на него охотились все лучшие наемные убийцы синдиката. Именно тогда на пике отчаяния Лайтнинг оглянулся назад. Он вспомнил детство, истинные жизненные идеалы, на которых он воспитывался. Сложно было из наемного убийцы вновь стать аристократом, но Дерри старался. К тому же его учитель в синдикате Адольф фон Дьюринг считал, что правильно себя вести должен любой член синдиката, а Дерри с его неординарной внешностью особенно. Только так можно вписаться в высший свет, где, как известно, крутятся большие деньги и выгодные заказы. С манерами у ксари было все в порядке, он мог стать своим везде. Проблема заключалась в другом – отсутствие души. И как тут вернуться к прежним идеалам!

Только спустя многие месяцы Дерри стал привыкать к новой жизни. Он научился не хвататься за оружие при каждом шорохе. Вспомнил, как это жить, никого не убивая. Кен-Корион наконец стал для него настоящим домом, и быт, казалось, наладился, но тут совершенно неожиданно возникли новые неприятности. И пришли они оттуда, откуда никто их не ждал.

Арм-Дамаш не всегда был столицей миров. Всего лишь тысячу лет назад он представлял собой жалкое зрелище темного Средневековья. Размытые постоянными дождями проселочные дороги, поля с убогими стадами голодных, жующих сухую траву коров, небольшие, деревянные с соломенными крышами халупы крестьян и жестокие феодалы, которые нередко развлекались тем, что пили кровь своих подданных или ночью, обернувшись в волка, грызли беззащитный крестьянский скот. Сами крестьяне, ободранные и голодные, жили в постоянном страхе. Там, где заправляли маги, оборотни и вампиры, оставалось мало шансов для нормальной жизни простым людям. Повелевала Арм-Дамашем Хакиса. Черные волосы, клочьями ниспадающие на плечи, обрамляли удлиненное, землистого цвета лицо, на котором выделялись огромные глаза с вертикальными прорезями зрачков. Правительница была болезненно худа. Постоянные испытания новых заклятий, общение с демонами и другой нежитью отнимали слишком много физических сил. Но силу ее духа сломить было нельзя. Колдунья мертвой хваткой держала свой мир. В ее повиновении находились все: люди, звери, нежить. Войско Хакисы, настоящая ее гордость, состояло из оживленных мертвецов. Зомби не требовали ни денег, ни еды, они были выносливы, не знали страха и боли, а самое главное, их было много. С каждым годом росли кладбища, а значит, и материал для воинов Хакисы.

О существовании Арм-Дамаша магам стало известно совершенно случайно. Кто-то, чье имя стерли века, ошибся в расчетах и открыл проход на Арм-Дамаш. Вообще, во вселенной множества миров портал в новый мир можно открыть двумя способами: или точно определив координаты, или вот так случайно. Причем чаще всего срабатывал именно второй способ.

Маги нашли этот мир, погрязший в интригах и охваченный страхом, интересным и, самое главное, потенциально удобным для жизни. Началось тщательное его изучение.

На Арм-Дамаше под строжайшим запретом была любая магия. Хакиса прекрасно понимала, что магия – это сила, а значит, и власть. А властью лучше не делиться ни с кем и не подпускать к ней близко возможных конкурентов. В связи с этим исследование мира затянулось надолго и встретило активное сопротивление его повелительницы. Хакиса неистовствовала, пытаясь всеми силами выжить непрошеных гостей из своих владений. На Арм-Дамаше столкнулись великие силы. Понадобилось несколько сотен лет, чтобы найти средство для уничтожения чернокнижницы. Убить ведьму было невозможно, она давно уже перешла ту грань, за которой нет различия между жизнью и смертью. Хакису с ее войском загнали в замок и с помощью мощнейшего заклятия выкинули в межмирье, а ее дух – в мир смерти Маш-Тартан, запечатав ведьме путь назад мощнейшим артефактом «Низвергающим в бездну».

Прошли годы, артефакт затерялся где-то во множестве миров, Арм-Дамаш зажил спокойной жизнью, забыв о своей жестокой повелительнице. Но вот на заре нового тысячелетия, после сильного шторма, жители Туманной Гавани в мутных водах Темного моря увидели выросший из воды огромный черный замок.

Дерри уселся поудобнее, собираясь продолжить изучение надоевших ему трактатов, но дверь комнаты открылась, и в проеме появилась не чесанная со вчерашнего вечера темноволосая голова, принадлежащая Стикуру Эскориту, герцогу Нарайскому.

– Дерри, чего ты здесь торчишь? Как всегда, пропустишь все самое интересное. Как тебе вообще пришло в голову рыться в этих рукописях? Могу поспорить: ты только что проснулся. Насколько я знаю, сидение на одном месте нагнетает на тебя тоску.

Дерри неопределенно пожал плечами, потянулся и, зевая, сказал:

– Искать информацию в этих идиотских книгах было, между прочим, твоей идеей.

– Да? – удивился Стикур. – Но сейчас это уже неважно. Мы наконец-то нашли то, что так долго искали. Послушай, что удалось раскопать Диру. Только давай по дороге, он уже нас ждет.

– Хорошо. – Дерри поднялся, посмотрел по сторонам и с тоской подумал, что горничные опять будут перемывать ему кости, сетуя на то, что граф Андеранский – свинья.

– Дирон нашел упоминание о ритуале изгнания, при помощи которого была низвергнута Хакиса. Крохи, конечно, но это уже больше того, чем мы располагали еще утром. Мы выяснили, что в ритуале участвовали восемь магов во главе с верховным Силиверстом Огненным Вихрем, и по всему сходится, что именно он создал «Низвергающего в бездну» и, соответственно, он его и применил. Этот маг был ключевой фигурой, а остальные только страховали его на случай, если что-то пойдет не так, как было запланировано. Самое интересное, что нет никаких упоминаний о том, что стало с артефактом после ритуала. Про него словно забыли. Ни тебе секретных хранилищ, ни музеев боевой славы. А это может означать либо то, что артефакт уничтожен во время обряда, но это вряд ли – сведения бы просочились, и мы были бы в курсе того, что с ним произошло; либо (о чем не очень хочется думать) «Низвергающий в бездну» – это далеко не все, что нам нужно, есть еще какая-то надежно скрытая составная часть, и сам артефакт не нуждается в особой защите. Именно поэтому в свое время сведения о нем затерялись. Или же древние маги просто не задумывались о том, что будет, если Хакиса вырвется на свободу, действуя по принципу «на наш век хватит». Эти два последних варианта наиболее реальны. А раз судьба «Низвергающего в бездну» неизвестна, то где он может находиться? Правильно, тогда он, скорее всего, остался у самого верховного мага и сейчас валяется в шкатулке с семейными реликвиями у кого-нибудь из его потомков.

Дир нашел историю рода Силиверста Огненного Вихря, и предположения подтвердились. «Низвергающий в бездну» остался в семье верховного мага и передавался от отца к сыну. Во все времена потомки мага жили на Арм-Дамаше или в близлежащих измерениях. Кроме одной ветви. Лет эдак двести пятьдесят назад один из потомков Силиверста Огненного Вихря, а именно Корнилиус Лактор, увлекся путешествиями по измерениям. Последнее измерение, которое он посетил, – некая Земля. По сведениям хроник, край ему приглянулся, и он обосновался там. Связь с ним постепенно была утрачена.

Мы взяли на себя смелость найти координаты данного измерения и проверить его на магические колебания, и… – Стик сделал паузу, – эта штуковина, похоже, еще там.

Стикур закончил свой рассказ, когда Дерри запирал дверь в свои покои, и молодые люди быстрым шагом направились по длинным коридорам Кен-Кориона в помещение, предназначенное для проведения важных магических ритуалов. Дерри привычно шел по мягким дорожкам с ярким восточным орнаментом. За три года, проведенных во дворце, он научился не обращать внимания на окружающее великолепие. Хотя трудно, наверное, не думать о том, что голубоватый магический огонь, заполняющий хрустальные шары, стоит во многих мирах столько, что не каждый правитель может украсить им свои покои. Шторы на окнах были сшиты из тончайшего материала, переливающегося разными цветами. А за любую из висящих на стенах картин коллекционеры заплатили бы такие деньги, на которые можно купить не только титул, землю и крестьян, но и целый гарем невольниц. Покои Сарта, короля преступного мира, были не менее роскошны, а его сокровищница, пожалуй, могла соперничать с кен-корионской. Так что Дерри за последние годы привык к роскоши и уже не замечал, что его окружают произведения искусства и редкие вещи. Что ж, любовь ко всяким диковинкам, антиквариату и артефактом – удел сильных мира сего.

Но вот в конце коридора появилась арка-вход в святая святых королевского дворца. Зал ритуалов представлял собой небольшое помещение с не покрытыми гобеленами толстыми стенами из натурального камня и высокими потолками, что существенно уменьшало количество испорченного во время магических действий казенного имущества. Вдоль стен тянулись деревянные полки с разными магическими артефактами и зельями. На полу была мелом нарисована пентаграмма. В каждом из пяти углов горело по толстой восковой свече. По комнате растекался сладковатый дымок от сожженных магических трав. В центре зала рядом с пентаграммой стоял так непохожий на мага Дирон. Высокий, мускулистый, облаченный в черный кожаный кафтан с золотой вышивкой на воротнике и манжетах, удобные сапоги и светлые штаны из мягкой замши, Дир создавал впечатление воина, но не чародея. Львиная доля магической силы досталась молодому человеку от предков эльфов, как, впрочем, и странная миндалевидная форма глаз, которые у чистокровок значительно больше, почти вполлица. Получеловек-полуэльф, молодой маг обладал весьма своеобразной магической силой и этим был ценен для двора Кен-Кориона и лорда Корвина. Кровь эльфов не давала магу обратиться к черным заклятиям, предав свет, и усиливала способности к целительству, а человеческая позволяла практиковать смертельную для эльфов боевую магию. Справа от Дира в запахнутом бордовом плаще, подбитом мехом, стоял уставший лорд Корвин.

Судя по напряжению в голосе Дирона, заклинание подходило к концу. В воздухе послышался хлопок, что-то заискрилось, и на полу в центре пентаграммы появилась мокрая, полураздетая девушка без сознания. Если это и был артефакт, то весьма странный.

ГЛАВА 2 О том, что мир иной не всегда загробный

Анет почувствовала, что дышит, и медленно открыла глаза. В небольшом зале, в котором она оказалась, горели свечи и в воздухе витал сладковатый дымок. Девушка поняла, что мертва, почти сразу, как только обнаружила, что ни речки, ни пляжа нет и в помине. Только вот «тот свет» был каким-то странным. В том же открытом бикини, а не в белых одеждах кающейся грешницы она лежала на холодном, каменном полу в луже воды, накапавшей с ее мокрых волос. В помещении она находилась не одна. Чуть в стороне стояли четверо мужчин в странной, средневековой одежде: с мечами, в плащах – все как положено, – идеальная атрибутика глюка перебравшего любителя фэнтези. Только вот фэнтези Анет практически не читала, разве что кто-нибудь из Олькиных друзей притащит. Да и не пила она сегодня, а вчерашние два коктейля явно не в счет. «Значит, все же умерла», – трагически заключила девушка, решая, стоит ли по этому поводу зареветь, или уже бесполезно. Страха практически не было. После смерти больно не бывает. Чертей пока не видно, ангелов, правда, тоже. Но это ничего, может быть, позже прилетят. Один из мужчин, который пристально смотрел на нее, осторожно приблизился, с интересом разглядывая ее мокрую полуголую персону.

Перед глазами у Анет все поплыло, но, надо признаться, не настолько, чтобы помешать ей увидеть красоту этого человека. Правильные черты лица, загорелая кожа, слегка волнистые светлые волосы и при этом никакого намека на женственность. Анет даже завидно стало. Ну не может парень быть настолько красивым, это прерогатива девушек, а рядом с ним любая красавица будет смотреться убого, даже она. «Да, красив, чертовски красив, – думала Анет и не могла понять, что же в нем такого, что придает его облику чарующую неестественность, но потом до нее дошло: больше всего привлекали глаза – большие и ясные, ярко-фиолетового цвета. – Хотя не чертовски – ангельски красив. Значит, все-таки белокрылые прилетели», – заключила Анет и уже готовилась покаяться в своих грехах, когда ангел с разочарованием произнес, обращаясь к стоящему сзади:

– Дирри, ты что-то напутал. Мне кажется, это не артефакт. Зачем ты притащил нам раздетую девицу? Что теперь с ней делать?

Маг призадумался, он сам недоумевал, как такое могло произойти. И надо же было опозориться подобным образом, да еще в присутствии правителя. Рядом стоял Дерри, противно ухмыляясь и продолжая разглядывать мокрое создание на полу. Стикур, тот вообще пребывал в ступоре. Или делал вид?

– Никакой я не артефакт, – тихонечко подала голос девушка, прижимая колени к груди и обхватывая их руками. – И вообще, если я умерла, то когда у меня будут спрашивать перечень грехов? Я уже почти все вспомнила. Давайте быстрее, а то мне тут надоело в луже воды на холодном полу сидеть.

– Вы, девушка, попали в другой мир, – тихо проговорил Дирон, подходя. А Дерри, бормоча что-то невразумительное, стащил с себя рубашку и накинул на плечи незнакомке. Анет благодарно кивнула и, всхлипнув от жалости к самой себе, безвинно и так не вовремя почившей, буркнула:

– Я поняла, что это другой мир – загробный, – потом разглядела подошедшего черноволосого Дира, со странными раскосыми глазищами янтарного цвета, и ей все же стало страшно. По ее душу пожаловали не только ангелы, но, похоже, и демоны. Анет проворно отползла в сторону и, спрятавшись за спину ангела, тихо пропищала: – Можно, я останусь с тобой, мне в ад не очень хочется. Я хорошая, но, как понимаю, все решится после того, как я выдам все свои грехи, да? Мне все равно холодно в этой рубашке, и она совсем намокла. Так что давайте, спрашивайте грехи, выдавайте белый балахон (вашу форменную одежду) и быстрее определяйте в ад или в рай. Свое пожелание я уже высказала.

– Ну… – замялся маг, то и дело оглядываясь на ехидного Дерри и подло молчащего Стикура. – Ну… в общем, вы случайно здесь оказались, по недоразумению.

– То есть, – в голосе девушки прозвучали истеричные нотки, – вы хотите сказать, что я случайно умерла?!! Это, наверное, из-за тебя, демоническое отродье! Нет, не приближайся, я уж лучше с ангелом постою. Они в отличие от вас добрые. Может, он проникнется ко мне сочувствием и заберет с собой. А тебя я, если честно, боюсь.

– Ты послушай, Дир! – выдал ошалевший Дерри. – Представляешь, в кои-то веки девушки боятся тебя, а не меня!

Анет, услышав, что ангел, оказывается, тоже не очень хороший и его обычно боятся больше беса, испуганно отбежала к стене, размышляя, как бы пробраться к выходу, но там застыли еще две фигуры. А с четырьмя мужиками ей точно не справиться. Девушка закрыла лицо руками и с рыданиями опустилась на пол.

– Ну что ты наделал? – накинулся Дирон на Дерри. – Теперь она боится нас обоих. Девушка, не бойтесь, вы не умерли, а я не бес, я человек, ну и, может, эльф, но совсем чуть-чуть. Можно, я подойду и все объясню? Вы совершенно случайно попали в другой мир.

– Эльф? – всхлипнула Анет. – Другой мир? Точно, я в дурке… о боже, лучше бы я все же умерла! Бедные мама и папа приедут с отдыха, а их чадо свихнулось!

– Нет. – Дир подошел ближе и сел рядом. – Вы не свихнулись, это все реальность – и я, и эльфы, и другой мир.

– Правда? – Анет вытерла со щек слезы.

– Правда, наш мир называется…

– Ну если честно… – Анет потихоньку начала приходить в себя и осознавать, что, может быть, она и сошла с ума и сейчас ловит глюки, но точно жива и, по крайней мере, физически здорова. А если верить этому глазастому и, наверное, ушастому (за волосами не видно), то и с головой у нее все в порядке. А значит, это безобразие необходимо как можно быстрее прекратить. – Короче, мне все равно, как ваш мир называется. Я домой хочу! Знаете, как говорят, где взяли, там и положите.

– Все будет хорошо, – как-то очень быстро согласился молодой человек и тут же отправился вслед за двумя мужчинами, идущими к выходу. В разговоре они участия не принимали, и Анет удалось увидеть только их спины. Видимо, эти двое не желали успокаивать истеричную барышню.

– А как же я? – попыталась возмутиться девушка. Но, занятые бурным обсуждением случившегося, они не обратили на эти вопли никакого внимания. К счастью, симпатичный блондин, поделившийся рубашкой, никуда не спешил. Поэтому Анет решила насесть с вопросами на него.

– Все будет хорошо, – выдал он уже начинающую надоедать девушке фразу и добавил: – Сейчас тебя в комнату проводят. Ты там посиди, отдохни, можешь поспать. А мы пока все уладим.

– А домой… – тихо всхлипнула девушка, понимая, что и этот последний источник информации сейчас смотается.

– Все будет хорошо, – крикнул Дерри у выхода, и Анет поняла, что влипла. Причем влипла капитально. Надежда на то, что ее отправят домой, изрядно ослабела.

– Да что же это такое! – возопила Анет. – Куда все смотались? И что мне теперь делать?

Девушка обошла кругом зал, попинала озябшей ногой закрытую дверь и уселась в центр пентаграммы. Как-никак на концах лучей пятиконечной звезды горели свечи, а от них шел пусть слабый, но все же свет и тепло. – Ну надо же быть такими гадами! – сокрушалась девушка. – Затащили по ошибке непонятно куда, бросили на холодном полу, а где, спрашивается, обещанная теплая комната? Где хоть немного подходящее место для того, чтобы отдохнуть?

Анет села, поджав под себя ноги. Протягивая руки к огню свечи, она краем глаза заметила движение у себя за спиной. Осторожно повернувшись, девушка обнаружила, что стена сзади нее стала не прозрачной, нет, а какой-то пластилиновой, что ли? И из нее постепенно появилась высокая женская фигура в длинном сером платье.

– Упс! – выдохнула девушка, со страхом понимая, что тетка явилась не просто так и от нее вряд ли можно ожидать чего-нибудь хорошего.

– Ну что, Хранительница, ты все же попала сюда? Тем для тебя хуже.

– П-почему? – испуганно выдохнула Анет и хотела отползти к стенке, но вовремя заметила, что женщина с опаской проходит мимо зажженных свечей, стараясь держаться как можно дальше то ли от огня, то ли от пентаграммы. Девушка, обратив внимание на ее странное поведение, решила проявить выдержку и сидеть на месте. – Кто вы? – не своим голосом спросила она.

– Кто я? – Женщина, словно коршун, кружила вокруг сидящей в центре пентаграммы девушки. – Я – сила. Я – власть. Я – тьма.

«Так, это, по-моему, уже клиника», – подумала Анет. От сумасшедшей нужно было как можно скорее избавляться. Она девушке абсолютно не нравилась.

– Ну и зачем вам я? – задала Анет наводящий вопрос в надежде, что тетка отстанет и смотается.

– Зачем? – Женщина улыбнулась. А Анет чуть было не выскочила из пентаграммы от ужаса, узрев этот страшный оскал. – Зачем ты мне нужна? А кто тебе сказал это? Ты мне не нужна.

– Значит, поговорили и хватит? – с надеждой в голосе осведомилась девушка. – Вы сейчас уйдете и оставите меня в покое?

– Мне так не кажется. Хочешь, я предложу тебе сделку?

– Ну?

– Я отправляю тебя домой, причем прямо сейчас, но ты сию минуту выходишь ко мне и отдашь свой браслет.

Анет задумалась. С одной стороны, эта дама обещала ей мгновенное возвращение домой, с другой – бесплатный сыр бывает только в мышеловке. И почему-то Анет казалось, что сейчас именно такой случай. По крайней мере, выходить из пентаграммы девушке совершенно не хотелось.

– А подумать можно?

– Нет. – Женщина зло усмехнулась. – Некогда тебе думать. Неужели ты считаешь, что я тебя прошу? Нет, я не прошу и никогда не просила. Я только приказываю. Отдай браслет – это твой последний шанс сохранить свою никчемную, никому не нужную жизнь. Отдай!!!

Анет отшатнулась от протянутой прямо к ее лицу руки и из-за этого чуть было не вылетела из пентаграммы. Поведение проявлявшей явную агрессию дамы окончательно убедило девушку, что самое верное решение – сидеть и не высовываться. Поэтому Алиса придала своему не очень умному на вид лицу более или менее серьезное и решительное выражение и робко выдала: «Нет», моментально испугавшись собственных слов. Глаза стоящей перед ней женщины зажглись недобрым огнем, и темно-серая фигура рывком метнулась к пентаграмме. Девушка завизжала, усилием воли заставляя себя не двигаться с места, а женщина, влетев в незримый контур, образуемый начерченными на полу линиями, с воем отлетела в сторону.

– Мы еще встретимся с тобой, Хранительница! – зашипела помятая фигура, скрываясь в стене. – И тогда тебе ничто не поможет. «Низвергающий» будет моим. И ты будешь моей, вернее, твое тело. Мое изрядно поизносилось.

Пришедшие через несколько минут слуги, которым было приказано проводить гостью в комнату, застали девушку рыдающей на полу. Она шарахалась от протянутых рук, верещала и не могла связно говорить. Только вызванный на помощь маг смог ее успокоить, с помощью заклинания погрузив в сон.

Дерри и хмурый Стикур сидели в огромном зале дворцовой библиотеки. В высоком, выложенном природным камнем камине горел огонь. Несмотря на лето и жаркую погоду, в Кен-Корионском дворце было прохладно. Отчасти потому, что он находился в центре озера и часть этажей (в том числе и библиотека) находились под водой, отчасти из-за особенностей камня, из которого был построен дворец. Дерри очень долго привыкал к тому, что в библиотеке или в покоях герцога Нарайского, за окном простирались не леса и поля, а чарующий подводный мир. Единственным минусом было то, что на нижних этажах Кен-Кориона нельзя было открывать окна, иначе в помещение могла хлынуть вода. Маги обезопасили нижние этажи от протекания, но их сил и умений пока не хватало на то, чтобы отгородить подводную часть дворца водонепроницаемым куполом полностью. Дерри отвернулся от окна и посмотрел на огромные, выше человеческого роста, часы в углу комнаты. Дирон вот уже полчаса выслушивал выговор лорда Корвина в отдельном кабинете. А друзья просто ждали его, размышляя над создавшейся ситуацией. Дерри потянулся, одним глотком осушил все содержимое стоящей перед ним чашки и обратился к Стику:

– Что все-таки случилось? Дир ведь никогда не ошибался. В чем может заключаться неточность? Мир тот – вы же проверяли. И «Низвергающий в бездну» до ритуала был там, а после исчез. Что теперь нам делать с этой девицей?

– Что делать, что делать? – угрюмо ответил Стикур. – Обследуем эту куклу на наличие артефакта, заберем «Низвергающий» и отправим домой. То, что мы ищем, должно быть у нее или на ней. А если учесть, в каком виде она здесь появилась, искать долго не придется. Не съела же она этот артефакт, на самом деле?

– А если она и есть – артефакт?

– Исключено, – мотнул головой Стикур. – Везде говорится, что «Низвергающий» – это вещь. Еще бы знать какая? При чем тут девушка, ума не приложу! Нет, конечно, может быть, она каким-то образом связана с артефактом, поэтому и попала сюда вместе с ним, но это мы узнаем сразу.

– Как?

– Если она связана с артефактом и является, так сказать, его Хранительницей, мы просто не сможем разделить девушку и артефакт. Пока все не завершится, они будут составлять единое целое.

– Ты хочешь сказать, что то, что мы достали, – это не совсем человек?

– Не знаю, Дерри, не знаю. Мы вытащили нормальную, здоровую и вполне живую девушку. Без помощи артефакта здесь явно не обошлось. Но факт остается фактом – она жива и здорова. Что будет, если отправить ее назад, – это еще вопрос.

– Почему?

– Мы выдернули девушку из своего мира в момент смерти, и чем все это закончится, если ее отправить обратно, я не знаю. Она, скорее всего, умрет. А может, и не умрет. На этот вопрос даже Дир затрудняется ответить.

– И вы все равно собираетесь вернуть ее домой, зная, какой это риск?

– Я ничего не знаю, пока мы просто попытаемся потянуть время, а там, быть может, что-нибудь придумаем. А если она окажется связанной с артефактом, этот наш разговор просто не имеет смысла.

– Вот так-то лучше, раз уж мы подарили ей вторую жизнь, незачем самим же ее и отнимать. А насчет артефакта – заметил я у нее на руке один интересный браслетик. Сначала я не понял, в чем дело, а сейчас до меня дошло. На нем орнамент из листьев и ягод ползучего троелистника. Насколько я помню, это растение нигде, кроме Арм-Дамаша, не растет. Кстати, у меня вот какой вопрос возник: а что Дир так дергается? Ну промахнулся он с этим артефактом, ну и что? С кем не бывает? Он же не мог знать, что вместо «Низвергающего» получит девицу?

– Не мог-то, конечно, не мог, но есть тут одно «но»… – Стикур сделал паузу.

– Какое? – не удержался от вопроса Дерри.

– Понимаешь, неясно, почему у себя в мире девица тонула. Вряд ли это такое стечение обстоятельств.

– То есть, – Лайтнинг округлил глаза, – ты хочешь сказать, что то, что девушка утонула, – это следствие заклинания Дира? Но как?

– Как, как? Переход из одного мира в другой требует некоторого времени и затраты энергии. Дир начал читать заклинание, и биополе вокруг девушки изменилось, а так как в это время она была в воде, вполне могла возникнуть воронка, в которую ее и затянуло. Вот и все.

– Ничего не понимаю, – нахмурился ксари. – Почему тогда вы боитесь отправить ее домой? Получается, она там не умерла, а просто нахлебалась воды.

– Может – да, а может – нет. Дир, чувствуя за собой вину, теперь перестраховывается. В такие моменты в нем очень остро дает о себе знать эльфийская кровь. Из-за его действий едва не погиб совершенно незнакомый человек! Ты знаешь, что это для эльфа. Он теперь не рискнет отправлять девушку домой, пока не будет на сто процентов уверен, что она там останется жива.

– Ваша светлость! – подбежал к Стикуру взволнованный полуорк – начальник дворцовой стражи. – У нас возникли проблемы!

– Да? – поднял бровь Стикур. – А почему ты об этом сообщаешь мне, тогда когда рядом со мной сидит твой непосредственный начальник?

– Ну так… – стражник занервничал, с неприязнью косясь на фиолетовые глаза ксари.

– Что «ну так»? Я, по-моему, никогда не был начальником тайной охраны Кен-Кориона.

– Отстань от него, Стикур, – лениво махнул рукой Дерри. Молодой человек давно привык к такому отношению и не обращал внимания. – Пусть обращается к кому хочет, я все равно буду в курсе всех дел и событий.

Начальник стражи сначала покраснел, что смотрелось несколько странно на его серовато-коричневой орчьей физиономии, а потом побледнел, ругая всех богов за то, что они оказались так несправедливы и дали ему в начальники выродка-ксари. По мнению стражника, проработавшего в Кен-Корионском дворце почти двадцать лет, ксари следовало уничтожать, а не иметь в начальниках. А этот ксари еще и юнец, который годится ему в сыновья. Как к приказам такого можно относиться с уважением? То ли дело герцог Нарайский, представитель древней уважаемой фамилии, пусть тоже молод годами, но самое главное, он самый обычный человек, а не презренный ксари.

– Ну ты нам чего-нибудь скажешь? – прервал размышления начальника стражи Стик.

– Эта девушка того…

– Умерла? – подскочил на стуле Стикур.

– А? Нет… – Начальник стражи замялся. – Не умерла, а того…

– Слушай, – вмешался в разговор Дерри, и в голосе молодого ксари зазвенел металл. – Мне надоело твое невнятное бормотание, ты можешь более или менее ясно объяснить, что у вас там произошло?

Мужчина сглотнул, с ненавистью посмотрев на своего начальника, обладающего недоступной для простого солдата силой и властью, и подумал, что этому выродку осталось жить совсем недолго. Вчера вечером к орку пришел посетитель и просил помочь. И он поможет, откроет дверь для того, кто принесет смерть графу Андеранскому.

– Эндер, – напомнил Стикур, – мы тебя слушаем.

– Когда мы пришли в зал, девушка уже билась в истерике. Она ревет, несет какую-то ахинею, и ее никто не может успокоить. Что делать? – четко выдал Эндер, который, оказывается, мог достаточно связно выражать свои мысли.

– Пошлите за магом, за любым магом, который сможет прочитать заклинание сна. Если не найдете мага, просто влейте ей в рот успокоительное и отнесите в комнату. Все ясно?

– Да.

– Тогда что стоишь? Свободен.

– А если она сошла с ума? – осторожно поинтересовался Дерри, когда стражник ушел.

– Будем надеяться, что нет. В любом случае ей нужно поспать, а чуть позже, когда она немного придет в себя, мы поднимемся к ней и поговорим.

– Ну ладно, тогда я, пожалуй, пойду. У меня сейчас дела в городе, встретимся ближе к вечеру или уже завтра утром. Если я вам буду очень нужен, найдете меня у себя.

– Хорошо.

Дела заняли значительно больше времени, чем думал Дерри. Уже поздно вечером он возвращался с одной мыслью: как хорошо сейчас завалиться спать. Конечно, следовало бы найти Стикура и Дирона, чтобы узнать, как у них обстоят дела с артефактом, но Лайтнинг настолько устал, что решил отложить это занятие «на попозже», а лучше всего на утро.

Молодой человек лениво плелся по коридорам и предавался воспоминаниям. Еще несколько лет назад в Кен-Корионе его считали погибшим, и для того чтобы напомнить о себе, Дерри пришлось изрядно потрудиться. Скитаясь по Вселенной с бандой Сарта, ксари ни на минуту не забывал, кто он и где его истинное место в этом мире, но до поры до времени держал свое происхождение в тайне. Узнай Сарт или наставники, что юный сирота-ксари на самом деле граф, приближенный ко двору самого правителя Арм-Дамаша, неприятностей было бы не избежать. Скрываясь от своих бывших соратников, Дерри двинулся на Арм-Дамаш в надежде, что его там еще не забыли. Он знал, что попасть в Кен-Корион чужаку практически невозможно, и тщательно разработал план проникновения. Сложность заключалась еще и в том, что в замок надо было пробраться не просто тайно, но и без жертв. Ксари не мог позволить себе оказать сопротивление и убить кого-либо из подданных своего приемного дяди. Тогда весь его план терял смысл. Дядя просто не поймет и тем более не простит. Ему и так, даже если все пройдет гладко, придется нелегко. Нужно будет заново учиться жить и заново завоевывать с таким трудом доставшееся доверие. Один неверный шаг, одна ошибка – и его уничтожат если не люди Сарта, то гвардейцы правителя Арм-Дамаша. Он ведь кто? Преступник-убийца, да еще и ксари. Если он вдруг попадется страже, его даже спрашивать ни о чем не будут и уж точно не станут представлять повелителю.

Дождавшись единственной ночи в году, когда охрана замка была ослаблена, – праздника Восхождения летней Луны – Дерри с толпой зевак прошел на территорию дворца, тщательно прикрывая выдающие в нем ксари глаза. Стражники недовольно косились на допущенных во дворец простолюдинов, ожидая от них, вполне справедливо, какого-нибудь подвоха. Дерри внимательно осмотрелся по сторонам и незаметно скользнул вдоль стены. Чуть левее была неприметная дверца, о которой мало кто знал. Ход использовался редко и, так как находился за наружной стеной замка, не охранялся. Самое главное было подкрасться к нему незамеченным. Только на выходе из темного, узкого коридора ксари облегченно вздохнул. Все шло по плану. Дерри двигался, словно кошка, бесшумно, так, что ни один слуга или стражник, пробегающий по коридорам замка, не заметил, что в метре от него крадется молодой мужчина в темной, потрепанной куртке с множеством кармашков. Такую одежду чаще всего носили воры или выходящие на задание наемные убийцы. Крыло, в котором располагались покои лорда Корвина, было близко. Дерри неосмотрительно позволил себе расслабиться и тут же нос к носу столкнулся с высоким мужчиной в карнавальной маске. «Черт! – мысленно выругался он, не понимая, как мог не услышать шаги. – Только мне аристократов не хватало! Придется его обезвредить», – заключил ксари, и его тело напряглось, словно готовая распрямиться пружина. Мощная фигура незнакомца не испугала его. Дерри по своему опыту знал, что кошачья гибкость гораздо больше выручает в бою, чем мускулы, накачанные с помощью заклятий и предназначенные исключительно для того, чтобы привлекать внимание женщин. Ксари понимал, что мускулы ничем не помогут человеку, который не сможет ими правильно воспользоваться. А чтобы использовать свою собственную или увеличенную магией силу против ксари, нужно быть не просто мастером в области единоборств, а отменным бойцом, каких на Арм-Дамаше совсем не осталось.

Настоящие воины встречались в цивилизованном мире, таком, как Арм-Дамаш, и в самом Кен-Корионе очень редко, и, уж конечно, это были не аристократы. За редким исключением. Но именно на это редкое исключение Дерри и нарвался. Еще даже не успев ударить, он почувствовал что-то неладное. Далее последовало пьянящее чувство полета и жесткий удар о холодную каменную стенку. Дерри шумно выдохнул и попытался отклеить себя от гипсового барельефа, но к его горлу скользнул тяжелый меч и остановился в миллиметре от кожи. Ксари мог спокойно достать своего противника узким тонким стилетом, как раз для такого случая запрятанным в сапоге, но знал, что подобного позволить себе не может, поэтому приходилось терпеть холодное лезвие у шеи. Дерри просто не представлял, как мог так влипнуть. То ли он совсем потерял бдительность, то ли его противник оказался намного сильнее. Скорее второе, чем первое. Потому что мужчина, скривив губы в презрительной улыбке, растягивая слова, произнес:

– Каких же все-таки идиотов посылают грабить Кен-Корион! Или ты сам, малыш, решился на подобную глупость? Ты даже не можешь воспользоваться оружием, которое так старательно спрятал у себя в сапоге. Зачем тебе кинжал, если ты им не владеешь? Давай сюда.

Дерри сжал зубы и молниеносно выхватил из сапога тонкое лезвие, лишь в последнюю минуту повернув его рукоятью, чтобы показать противнику, насколько тот был близок к смерти. Если ксари надеялся, что аристократ хоть что-то поймет, то он ошибался.

– А ты не так прост, – протянул мужчина, плотнее прижимая Дерри к стене, на лезвии меча появилась алая капля крови. – Давненько у нас не было ксари и, думаю, после твоей бесславной кончины еще долго не будет. Что вы можете, воры и убийцы? Похищать ценности и убивать ни в чем не повинных и беззащитных людей? Здесь подобных искать не стоит. Что, трусишь? Правильно делаешь. Терпеть не могу выродков. Я убью тебя так, что ты даже и пикнуть не успеешь.

– Я готов с тобой сразиться, – проговорил Дерри, не обращая внимания на капающую кровь и упирающееся в горло лезвие.

– А кто сказал, что я буду сражаться с тобой? – презрительно прошипел противник. – Я просто убью тебя, как ты убивал, наверное, не раз. Я не уверен, что ты достоин иной смерти. Право драться со мной еще надо заслужить, а ты, тайно проникший в чужой дом ради наживы, недостоин умереть как мужчина.

– Может, ты и прав, – пожал плечами Дерри, выдавливая из себя улыбку и понимая, что это его предприятие завершилось, так и не успев начаться. Все его попытки избежать смерти все же оказались по-глупому напрасны. Уйдя от расправы мачехи, удрав от бывшего босса, практически на пороге новой жизни, он все-таки попался. Ксари дерзко улыбнулся и посмотрел прямо в глаза своему противнику, гадая, как противник будет его убивать. Сможет ли сделать это глаза в глаза или нет? Он, Дерри, мог убить и так, слишком часто за свою не очень длинную жизнь ему приходилось обнажать клинок и лишать кого-то жизни.

– Я не буду убивать тебя здесь и сейчас, – внезапно заключил мужчина, и Дерри понял, что этот, несмотря на все свое бахвальство, не сможет. Безусловно, перед ним стоял умелый воин, но он не был так искалечен жизнью, как Дерри, – он еще не мог убить человека, который вызывающе смотрел ему в глаза и не пасовал перед смертью. Ксари его понимал, поэтому дерзко и широко улыбнулся.

– Что ты лыбишься! Думаешь, что отсрочка смерти ее отменит, да?

– Нет. – Дерри усмехнулся, он даже начал невольно испытывать симпатию к человеку, который сорвал все его планы. – Просто мне забавно, что совесть тебе не позволяет убить безоружного вора, если он готов умереть. Ведь так, да? Вот если бы я повел себя недостойно: стенал, умолял о пощаде, тогда да, ты бы прирезал меня словно скотину прямо здесь, в коридоре. Вытер бы меч о полу моей куртки и пошел бы дальше праздновать, через каких-то пятнадцать минут забыв, что совершил убийство. Ты был бы твердо уверен, что наказал негодяя, посмевшего посягнуть на Кен-Корион. Но вот вдруг подлец повел себя нетипично и ты уже сомневаешься и не можешь убить меня. Почему? Нелегко быть палачом, так ведь?

– Заткнись, – процедил мужчина сквозь зубы. – Или ты хочешь, чтобы я передумал и прикончил тебя здесь и, как ты правильно подметил, пошел праздновать дальше, забыв про этот неприятный инцидент?

– Нет. – Дерри вдруг стало легко и приятно, даже надежда на удачный исход замаячила где-то на горизонте. – Теперь ты меня не убьешь. Не сможешь, разве что если я первым нападу на тебя, и ты с честью признаешься себе, что всего лишь защищался. Но нападать на тебя я не буду, я все же не совсем дурак.

– И в кого же ты такой умный?! – не выдержал и съязвил мрачнеющий с каждой минутой аристократ. – И вообще, если ты такой умный, зачем полез в королевский дворец? Все, кто поумнее из вашей братии, сюда не суются. Или у тебя какой-то особенный заказ?

– С чего ты взял, что я вор? – честно удивился Дерри.

– Рожа у тебя бандитская, – ответил мужчина, – и взгляд профессионала. Ты не просто вор и не просто убийца. Ты и то и другое, ты очень опасен, как мне кажется, и я теряюсь в догадках, кто ты, что тебе надо и каким чудом я остался жив.

Дерри опешил от такой нелестной, но очень точной своей характеристики и уже начал отчаиваться в только появившейся возможности увидеть лорда Корвина. Убийцу и вора ни за что не подведут близко к правителю.

– Так зачем ты появился здесь?

– Как бы это ни было странно, но не затем, чтобы грабить или убивать.

– Неужто в замке завелась дама, способная пригреть подобного любовничка? Ксари не выходят из моды, однако!

– Кто знает, может быть, ты и прав, – как можно беззаботнее отозвался Дерри, стараясь не показать, что слова зажравшегося, благополучного аристократа задели его.

– Стикур! Долго еще тебя ждать! Баронесса Эльвира скучает и изволит капризничать. Ради всех богов, займи чем-нибудь свою пассию, пока она не испортила всем праздник! – раздался удивительно знакомый голос из коридора. – Ты?!

– Дир! – Ксари дернулся вперед, но тут же оказался отброшенным к стене своим противником. Парень с надеждой уставился на своего давнего друга детства, на помощь которого рассчитывал. Все-таки, видимо, он не изменился настолько, чтобы его перестали узнавать.

– Дирон Ламбер, ты знаешь этого… – Аристократ замялся, подбирая слова. – Я выловил его сейчас в коридоре замка, и он явно не гулял.

– Более чем, Стикур, это Дерри Лайтнинг, я рассказывал тебе про него. Но я думал, что он мертв. Все так думали. – В голосе Дира прозвучала боль. – Стик, я верю, что вы встретились при не очень приятных обстоятельствах, и не берусь ничего утверждать, но его необходимо отвести к лорду Корвину.

Тогда все закончилось хорошо. Лорд Корвин признал в пойманном воре Дерри. Для двора была придумана красивая сказка, в которой ни слова не говорилось о том, что делал молодой граф предыдущие несколько лет. Арм-Дамашская знать встретила ксари прохладно. Отчасти виной было его нечеловеческое происхождение, отчасти – внезапность появления. Лайтнинга это ничуть не волновало, он плохо вписывался в циничный высший свет, а скорее, не желал в него вписываться. Слишком уж его атмосфера напоминала жизнь в банде Сарта: те же сплетни, интриги, подхалимство и неискренность. Довольны появлением Лайтнинга были, пожалуй, лишь юные и глупые барышни, которые, впрочем, тоже оставили молодого человека равнодушным: слишком свежа была память о погибшей по его вине Лине. Серьезно волновали Дерри только натянувшиеся и ставшие отчужденными отношения с лордом Корвином и Диром. Ксари не доверяли и боялись. Прошло немало времени, прежде чем Дерри доказал и себе и окружающим, что для него не все потеряно, что он способен не только убивать и грабить. Школа банды Сарта пошла на пользу. Ни один заговор, ни одно намечающееся преступление не укрылось от молодого дворянина. Лед постепенно растаял. Отношения с Дироном и лордом Корвином стали прежними. Даже Стикур, один из всего двора знавший правду о Лайтнинге, так как возвращение ксари прошло при его непосредственном участии, постепенно стал уважать Дерри. А после того как благодаря ксари во дворце резко сократились кражи и совсем исчезли наемные убийцы, Стик проникся к Лайтнингу искренней симпатией, позже переросшей в дружбу. За стенами дворца судачили о том, будто бы воры и прочие преступные элементы, услышав, что начальником тайной охраны Кен-Кориона назначен Дерри Лайтнинг, осыпали своих нанимателей бранью и скрывались в неизвестном направлении.

ГЛАВА 3 О том, что артефакты бывают разными

Дерри достал из кармана сигару и остановился у открытого окна своей комнаты. Смеркалось. На темнеющем небе одна за другой начали появляться оранжевые огоньки звезд. Дерри из своих покоев, размещенных на пятом этаже, сквозь серебристую дымку тумана мог видеть лес, рваные вершины гор и горохом рассыпанные домики ближайшей деревушки. Он любил этот мир, не теряющий дух Средневековья. Сначала переселенцы из других миров пытались заполнить Арм-Дамаш дорогостоящей техникой. Но он как будто отторгал ее: самолеты здесь не взлетали, машины отказывались ехать, а оружие – стрелять. Все осталось по-прежнему. Люди ездили на лошадях и повозках, маги летали на коврах-самолетах, а верными друзьями и защитниками были меч и лук.

Легкий летний ветер колыхал шторы и приносил в комнату пряные запахи ночи. Дерри с наслаждением вдыхал свежий воздух, его ноздри трепетали, звериный нюх помогал распознать малейшие запахи: кисловато-горький – цветущего троелистника, пряный – дурман-травы и непередаваемо приятный и родной запах дыма где-то далеко затопленной печи. Ксари докурил и долго наблюдал за падающим в ночи огоньком. Всмотревшись, он с удовлетворением кивнул: окурок попал не на дорожку или газон, а улетел куда-то далеко в кусты.

Молодой человек повернулся от окна, и мощный удар в спину откинул его на середину комнаты. Острые как лезвия когти прошлись по спине Дерри, и он непроизвольно вскрикнул, рывком переворачиваясь на спину. Над ним нависал огромный пытарь.[3] На удивление, он был один, с мечом и на голову выше Лайтнинга. Существо гаденько хихикнуло и занесло меч для решающего удара. Дерри собрался в пружину и резко прыгнул вверх и вперед, сбивая тварь с ног ударом локтя. Пытарь отлетел в угол, но тут же с шипением вскочил, косясь красными полными ненависти глазами на жертву. Ксари прыгнул опять, пытаясь вцепиться врагу в запястье и вырвать оружие – в этой схватке одно на двоих. Тварь меч не выпустила и свободной лапой полоснула Лайтнинга по руке, стараясь оттеснить от себя. Взбешенный Дерри с удвоенной силой сжал руку врага, хрустнули кости, и меч со звоном полетел на пол, но, прежде чем Лайтнинг успел его схватить, существо взвизгнуло, заклацало зубами и прыгнуло, намереваясь вцепиться длинными клыками противнику в шею. Они покатились по полу. Дерри наконец удалось нащупать меч, который выронил пытарь. Он схватил его за рукоять и рубанул наотмашь, пытаясь рассечь противника пополам. Пытарь с шипением отскочил, запрыгивая на подоконник, глазами, полными ярости, он посмотрел на свою жертву и растворился во тьме за окном.

Дерри осторожно поднялся с ковра. С рукава рубашки капала кровь, спину саднило, но никаких серьезных увечий не было. Первым делом Лайтнинг закрыл окно, а затем отправился искать Дира, чтобы тот слегка подлечил его царапины. К тому же стоило разобраться со своими подчиненными. Эта тварь не могла проникнуть в замок незамеченной, а значит, кто-то пустил ее, кто-то имеющий доступ к уже закрытым воротам. А таких людей в его подчинении было немного. Дерри не сомневался, что в этом покушении на него синдикату помогал кто-то из своих, и ксари даже наверняка знал кто, оставалось только проверить свои догадки.

Сквозь дрему в уставшее сознание девушки прокрался шум. Кто-то настойчиво барабанил в дверь. Анет потянулась и попробовала выбраться из-под одеяла, поддерживая при этом полотенце, в которое она закуталась вчера вечером.

– Войдите! – хриплым спросонья голосом крикнула она. Протирая рукой опухшие от слез глаза, Анет начала аккуратно сползать с кровати, но все же запуталась в одеяле и рухнула на пол. В этом виде, барахтающуюся на ковре, ее и застали Дир и Стикур.

– Вы успокоились? – холодным голосом поинтересовался Стик. Как он ни пытался, неприязнь скрыть не удалось. Что же поделаешь, ну не нравились с некоторых пор герцогу Нарайскому впечатлительные барышни, склонные по каждому поводу впадать в истерику.

Девушка осторожно поднялась с пола и, испуганно глядя на герцога, кивнула, прошептав:

– Да. – Она решила не рассказывать о том, что случилось в пентаграмме: не видела в этом смысла. Ведь как только она начнет рассказывать, тут же притащат мага и усыпят. – Я домой хочу, когда вы меня туда отправите? Мне здесь не нравится.

Анет старалась вести себя по возможности тихо и корректно. Вся серьезность произошедшего дошла до легкомысленного блондинистого сознания в тот момент, когда у пентаграммы ее скрутили стражники и, не желая слушать, вызвали мага. Тогда она поняла, что осталась совершенно одна в незнакомом мире без обратного билета.

Стик со смешанным чувством жалости и презрения смотрел на завернутую в банное полотенце лохматую девушку с огромными глупыми голубыми глазами и думал, как объяснить ей создавшуюся ситуацию. В голову ничего умного не лезло, поэтому он начал прямо:

– Дело в том, что возникли проблемы с вашим возвращением назад. У вас случайно оказалась вещь, очень необходимая в этом мире. Именно из-за нее вы оказались на Арм-Дамаше. К сожалению, мы не можем вернуть вас назад, если вы не отдадите ее нам.

– Какая вещь? Трусы, что ли? Вы надо мной издеваетесь, да? Пользуетесь тем, что я оказалась в безвыходном положении? Между прочим, я сюда не стремилась, это ваша ошибка, а вещей у меня с собой никаких нет. Золотую цепочку и ту дома оставила, чтобы в реке не потерять.

– Браслет, – прервал поток слов Стик. – Нам нужен браслет.

– А, браслет? – переспросила Анет, не понимая, зачем кому-то понадобилась эта милая девичьему сердцу безделушка. Конечно, этому украшению более ста лет, а может быть, и того больше, но он даже не золотой. Хотя отдавать все равно жалко. Анет задумалась, но ситуация диктовала ей такие условия, при которых не приходилось выбирать. – Забирайте. Вы не первые желающие его получить, – буркнула девушка, привычно нащупывая на руке замочек. – Вот блин! – выдохнула она, потрясенно рассматривая серебряные листья, украшающие сплошным узором браслет. – Я не могу его снять.

– Что? Почему мы не первые и почему ты не можешь его снять?

– Не вы первые, потому что приходила одна странная тетка. – Анет машинально крутила браслет на руке в поисках застежки, пересказывая разговор с Хакисой. Пока, слава богу, никто ей не говорил, что она сошла с ума. Молодые люди слушали внимательно, и по мере ее повествования лица у них становились все мрачнее и мрачнее. – А браслет я снять не могу, потому что застежки нет. Он не снимается. Странно, раньше, если очень постараться, я могла стащить его с руки, не расстегивая, а сейчас он настолько плотно охватывает мою кисть, что даже пробовать бесполезно.

– Наши опасения подтвердились, – кивнул Дирон, проходя в комнату, – причем, если принять во внимание появление Хакисы, случилось худшее. Оказалось, что наш враг осведомлен гораздо лучше, нежели мы сами. Стик, разреши я сам поговорю с девушкой. Кое-что я смогу объяснить ей лучше.

– Я не хочу об этом говорить, – замотала головой Анет. – Я просто хочу домой.

– К сожалению, сейчас это невозможно.

– А когда будет возможно? Я не хочу здесь оставаться, мне страшно.

– Если ты поможешь нам в одном деле, то мы сможем отправить тебя домой.

– В каком деле? Нужен вам этот браслет, так забирайте! Давайте его распилим! Но не надо от меня требовать чего-то невыполнимого.

– Мы лучше руку тебе отрежем, – не выдержал Стикур.

– Не надо руку. – Анет захотелось забиться в угол, но подходящего угла не оказалось, поэтому девушка просто начала оправдываться: – А что такого я предложила? Мы его аккуратненько распилим, а потом любой ювелир запаяет так, что даже шва заметно не будет.

– Его нельзя распиливать, – устало пояснил маг, начиная понимать, что разговор будет сложным. – Этот артефакт очень нужен нашему миру. А некоторые артефакты в определенные отрезки времени не могут действовать самостоятельно. Мы надеялись, что «Низвергающий в бездну» – именно это имя носит твой браслет – не из таких, но ошиблись. Пока все не закончится – ты его часть. Без тебя браслет, скорее всего, будет простой побрякушкой. – Сказав это, Дирон задумался, потому что не знал, о чем говорить дальше. Сведений о ритуале изгнания Хакисы не осталось, потому что и ритуала-то, как такового, не было. Был человек и браслет, а вместе они представляли смертельное оружие. Браслет знал, зачем его создали, а как только Хакиса вырвалась на свободу, выбрал себе нового владельца. Проблема состояла лишь в том, что прошлый хозяин браслета был могущественным магом, который владел знаниями, а нынешняя хозяйка – глупой девицей из богом забытого мира. Почему браслет выбрал именно ее, оставалось загадкой, на которую необходимо получить ответ. Где-то у берегов Мирского океана, практически во владениях Хакисы, в эльфийской провинции Д'Архар, есть священное место, называемое Кругом вечности. В этом круге сосредоточена вся магия Арм-Дамаша, именно оттуда она тонкими лучами распространяется по всему миру, образуя энергетическую сетку, из нитей которой маги черпают основную часть своей силы. Во время магических действий маг берет энергию из нити, но потом она туда возвращается, повинуясь закону вечного магического круговорота. Поэтому круг помнит все волшебные деяния на Арм-Дамаше. Попасть к Кругу вечности чрезвычайно сложно, путь открыт только избранным, но именно это место может пробудить память артефакта, что позволит Анет на какое-то время получить мощь и знания прошлого владельца браслета. А сейчас предстояло решить задачу ничуть не проще – надо было уговорить девушку помочь.

Дир все же нашел нужные слова. И спустя два часа Анет, полностью загруженная информацией о новом мире и его жителях, все еще не веря в то, что судьба могла подложить ей такую «свинью», выспрашивала у Дира подробности предстоящего похода и о своей роли в нем. Маг тяжело вздыхал, с несчастным видом косился на дверь, но все же послушно растолковывал, что такое артефакт, почему он выбрал именно ее, снимется ли браслет потом, зачем ей куда-то идти, очень ли это страшно и что будет, если ее все же убьют по дороге.

– Не беспокойтесь. – Дир поднялся и начал осторожно продвигаться к двери в надежде, что у Анет не возникнет новых вопросов до тех пор, пока он не улизнет. – Я вас сейчас оставлю, вечером Стик вам поможет правильно подобрать снаряжение, а с утра мы отправимся в путь. И не волнуйтесь, нас ваша жизнь в данном случае беспокоит не меньше, чем вас саму.

Как только за магом закрылась дверь, Анет поднялась с кровати и сунула нос в шкаф. Так и есть, какие-то шмотки висят. Не бог весть что, но все лучше, чем ее откровенное бикини. Вот, например, ничего платьице и по размеру, пожалуй, подойдет. Длинновато малость, но это мелочи. Натянув на себя лимонное платье с идиотскими оборками, девушка вышла в коридор и тут же попала в какое-то странное серебристое облако. Анет недовольно крутила головой, соображая, что же это такое, и, поняв, истошно запищала. Крик начался с низкой ноты, но с каждой секундой становился тоньше и истеричнее. Он пролетел по коридору, заставляя колыхаться шторы, и, отразившись от дрогнувшего витража, возвратился назад. Девушка, не в силах больше голосить, осела прямо на мраморный пол, не заметив даже красную ковровую дорожку. Над ней нависала огромная прозрачная фигура воина в доспехах с двуручным мечом на поясе.

– Да убивайте меня, сволочи. Мне надоел ваш мир. И надоело в нем пугаться. Что, хорошего здесь вообще, что ли, ничего нет? Призраки и те по коридорам свободно шатаются, угрожая жизни ни в чем не повинных людей.

– Леди, – отозвался воин густым басом, – вы ущемляете права призрачных существ четко прописанные в АКН.[4] Статья 3 часть 2 пункты 1, 3, 7 говорят о том, что призракам, не уличенным при жизни в грехах страшнее пятого, в некоторых случаях шестого уровней, разрешается свободно обитать в облюбованных ими местах и даже состоять на службе в качестве придворного призрака-охранника, которым я, с вашего позволения, и являюсь.

– А-а-а… – отрешенно отозвалась девушка и, несколько оживившись, продолжила: – Ну так я пойду погуляю, ладно?

– Не смею вас задерживать.

Анет отдышалась и понемногу отходила от шока, прислонившись спиной к какому-то мраморному мужику. Чем дальше, тем больше она понимала, что все, что с ней происходит, самая что ни на есть настоящая реальность. Надежда на то, что весь этот странный мир (кстати, а как он называется?) всего лишь сон или бред, вызванный длительным пребыванием под водой (говорят, без кислорода мозг умирает, и человек потихоньку сходит с ума), таяла с каждым мигом. «Что здесь есть еще кроме симпатичных блондинчиков и призраков?» – размышляла Анет, бесцельно топая по длинному, ведущему, похоже, в никуда коридору. Это место ассоциировалось у нее с Эрмитажем. Такие же огромные площади, заваленные кучей всевозможных и, по большей части, никому не нужных вещей. Но при всей их ненужности, каждая маленькая статуэтка, картина или кусок фрески на стене буквально вопили о том, каких бешеных бабок они стоят. Анет было здесь неуютно, она вообще не любила музеи, ей всегда казалось, что они хранят какую-то негативную энергетику, которая исходит от вещей давно умерших людей. У нее почему-то возникало ощущение, что она или на кладбище, или в склепе. Здесь она чувствовала примерно то же самое, с одной только разницей: в музее на Земле можно ходить, не опасаясь влететь в призрака или еще какую-нибудь дрянь подобного рода, а здесь это, судя по всему, в порядке вещей. «Ну точно, – пронеслось у Анет в голове, когда она краем глаза заметила мелькнувшую за поворотом тень, – накаркала! И что за язык у меня такой? Дома ничего сказать нельзя – тут же исполняется, особенно если ляпнешь не думая, от души. А здесь, получается, даже думать противопоказано? Хотя, – девушка грустно вздохнула, наблюдая за скользящей по стене темной тенью, – думать мне вообще необязательно».

Тень тем временем приблизилась, приобретая какие-то уж совсем неприятные очертания – черно-серое нечто с горящими угольками багровых глаз. Анет решила: что бы это ни было, драпать нужно незамедлительно. Даже если сто человек ей скажут, что это существо мирное и ничего плохого сделать ей не хочет, она все равно не поверит и побежит.

Анет развернулась на сто восемьдесят градусов и с воплями помчалась по коридору:

– Спасите! Меня хотят сожрать!

Но она пробежала всего несколько метров и остановилась как вкопанная. Багровоглазое существо было снова впереди нее, надвигаясь медленно и неотвратимо. Анет всхлипнула и попятилась к стене, вжимаясь в холодную каменную поверхность рельефа, изображающего эпическую сцену. Черный туман окутал девушку, не давая дышать. Она из последних сил пыталась отогнать от себя дым, который перекрывал кислород, заполняя легкие, но руки встречали перед собой только пустоту. Анет уже с хрипом начала оседать на пол, когда электрический разряд прожег руку, перед глазами все помутнело, а в легких появился воздух. «Во что я опять вляпалась?» – подумала девушка и нырнула в пустоту.

Дерри сморщился от неприятных и весьма болезненных ощущений, когда Дирон осторожно отдирал прилипшую рубашку от подсохших царапин на спине.

– Лизняк тебя забери! – бухтел себе под нос маг. – Ты вообще без неприятностей обойтись можешь? Эта рубашка какая по счету за минувшую неделю? Третья?

– Каркал[5] ее знает? – пожал плечами ксари и тут же зажмурился от боли. – Я уже наизусть выучил то заклинание, которым ты меня лечишь, а оно такое длинное!

– Да ты что? – удивился Дирон. – Тогда ты, наверное, наизусть знаешь еще по меньшей мере пяток заклинаний, и в первом ряду стоят заклинания протрезвления и то, которое позволяет снимать магические оковы!

– Не-э, заклинание протрезвления я не знаю, оно на меня не действует, я же ксари. Вот видишь, меня исцелить-то почти невозможно, получается только чуть-чуть подлечить, и то потратив массу энергии и времени. А насчет второго заклинания – да, я его знаю. Правда, в последнее время начал постепенно забывать – и это очень хорошо.

В это время Дир неосторожно дернул рукой, и Дерри непроизвольно выругался.

– Везде, твари такие, достают, даже в замке! – недовольно зашипел он. Но я разберусь. Я уже выяснил, откуда ветер дует, только жалко сейчас терять такого сотрудника. Он меня ненавидит, и это плохо, но отменный кадр, нужный Кен-Кориону. И что мне делать? Оставлять все как есть тоже нельзя.

– Так, может, все же с нами поедешь? – Стикур, закинув ногу на ногу, сидел в кресле в углу библиотеки и рассеянно листал толстую книгу в кожаном переплете. Его голос ничего не выражал, а лицо скрывалось в тени, поэтому догадаться об эмоциях герцога было трудно. Но Дерри интуитивно понял, что Стик надеется на положительный ответ.

– Да, поеду. Я тоже подумал, что так будет лучше. Во-первых, думаю, что буду полезен вам, а во-вторых, мне не придется тащить в тюрьму хорошего командира перед возможной войной, – не стал разочаровывать друга ксари. – А потом, мне бы не хотелось, чтобы вся знать наблюдала за тем, как меня пытаются убить разными изощренными способами. И так уже поползли самые невероятные слухи, одни страннее других. Например, вот этот как вам нравится? Оказывается, все покушения связаны с тем, что лорд Корвин решил объявить меня наследником. Дерри Кен-Корионский, смех!

– Ну не такой уж и смех, – возразил Дирон, направляя на спину Лайтнинга тонкие лучики магического свечения. – У правителя ведь нет прямых наследников.

– Не издевайся надо мной, маг! – махнул рукой Дерри. – Благодаря таким умным, как ты, и рождаются слухи. Еще не хватало, чтобы в придачу к банде Сарта за мной начали охотиться возможные претенденты на престол, а это добрая половина всего двора. Нет уж, увольте, мне такой радости не надо. А насчет наследников – еще не все потеряно. Какие его годы, обзаведется! Вот разберемся с Хаки-сой и насядем на его величество с требованием жениться, совет нас поддержит, а там, глядишь, и наследники пойдут. А мне и так неплохо. Еще бы Сарт отстал, было бы совсем замечательно.

– Дерри, я как раз хотел поговорить с тобой на эту тему… – начал Стик, когда в воздухе раздался хлопок, и на полу появилась мучительно кашляющая Анет.

– Что со мной произошло? Это опять вы? Что у вас вообще здесь творится? Мне надоело, что меня хотят прикончить за каждым поворотом! Кто обещал меня защищать?

– Ну так это… – растерялся Дирон. Меньше всего он ожидал увидеть здесь блондинку, возникшую из ниоткуда.

– Так что? Меня опять сейчас чуть не убила какая-то пакость.

– Успокойтесь, пожалуйста, – попытался исправить положение Стикур, у которого от орущих женщин начинала болеть голова. А если они при этом еще чего-то требовали, предъявляя претензии, пусть и обоснованные, то…

Анет уже открыла рот, чтобы продолжить свои гневные вопли, но ее взгляд наткнулся на спину Дерри. Ровную, загорелую кожу, под которой бугрились мышцы, пересекали глубокие царапины, которые едва затянуло тонкой розовой пленочкой.

– О боже! – пробормотала девушка, прикрывая рот руками и отступая на шаг назад. – Кто тебя так?

Дерри повернулся к испуганной Анет и неопределенно пожал плечами. Ну в самом деле, не рассказывать же абсолютно незнакомой девице всю грустную историю своей нелегкой жизни? Анет расценила неопределенный жест ксари по-своему и заорала с удвоенной силой:

– С кем я связалась?! Меня убьют еще до того, как мы выйдем из этого поганого дворца! Вы себя-то защитить не можете, что же говорить обо мне? Все будет так, как сказала эта мерзкая тетка. Я просто не доживу до того момента, когда вы соизволите отправить меня домой.

Из плача и стенаний ребята все же смогли понять, что произошло с девушкой, и попытались привести ее в чувство. Но не тут-то было. Анет не поддавалась ни на какие уговоры, посылая на головы молодых людей всевозможные проклятия. Когда словесный поток иссяк, она хлопнула дверью и вылетела в коридор.

Дерри усмехнулся и двинулся следом, понимая, что далеко она все равно не уйдет – заблудится. И точно, он нашел Анет рыдающей за ближайшим поворотом.

– Ну что, будешь дальше биться в истерике и орать или все же успокоишься?

– Ну вас всех, вместе взятых! Не хочу успокаиваться! – размазывала по щекам слезы девушка, не прекращая реветь.

– Ну как хочешь. – Лайтнинг развернулся и направился в сторону библиотеки, но Анет поймала его за руку.

– Не хочу успокаиваться и не могу! Но не в коридоре же реветь? Проводи меня в комнату, а? Я не знаю даже, в какую сторону двигаться.

Высокое зеркало в потемневшей бронзовой раме отражало худощавую женщину неопределенного возраста. В ее длинные черные волосы местами закрались тонкие нити седины. Лицо с гладкой кожей без единой морщины напоминало бледную восковую маску. Живыми на нем были лишь огромные черные глаза, в которых мелькали красные всполохи – отражение огня преисподней. Она видела его один раз, но отпечаток остался навечно. Фигура, затянутая в черное платье, выглядела болезненно худой, но в движениях, даже в легком повороте головы, угадывалась нечеловеческая сила. Женщину тугим, невидимым коконом обволакивала магическая энергия. Хакиса не была красивой в подлинном смысле этого слова. Но она смогла получить самое главное – вечную жизнь. Повелительница тьмы (как она себя в последнее время любила называть) усталым жестом поправила волосы и повернулась к двери. К ней спешили гости, она чувствовала их уже давно, а сейчас они поднимались по лестнице, ведущей в ее покои. Скрипнула дверь, и в проеме показался высокий худощавый мужчина лет пятидесяти. Он сделал шаг в сторону Хакисы и припал на одно колено, тихо поприветствовав ее:

– Моя повелительница!

Сзади маячили две темные фигуры телохранителей. В зал они не входили, застыв у входной двери. Ведьма безразлично взглянула на вошедшего и сделала едва заметный жест, разрешая ему говорить.

– Они направляются в Д'Архар, госпожа. – Мужчина не спешил подниматься, а только повернул голову в сторону Хакисы. – «Низвергающий в бездну» у них. Именно он нужен вам?

Хакиса молча кивнула. «Низвергающий в бездну» был ей не просто нужен, а жизненно необходим. Относительно всего остального она была осведомлена значительно лучше этих никчемных, продажных наемников. Два раза она пыталась убить Хранительницу и завладеть браслетом и оба раза потерпела неудачу по чистой случайности.

– Хранительницу «Низвергающего» доставьте ко мне. – Голос повелительницы не выражал ни одной эмоции. Никто не смел нарушить ее приказ даже в мыслях. Мужчина с надеждой посмотрел на Хакису и дрожащим голосом сказал:

– А ксари? Там с ними будет ксари.

– Его можете оставить себе.

– Насчет остальных будут указания?

– Нет. Мне все равно, что с ними будет. Вы можете убить их. Можете оставить в живых. Без «Низвергающего в бездну» они все равно ничего не значат. – На худом лице Хакисы промелькнула едва заметная улыбка, похожая на оскал, и она повернулась лицом к зеркалу, давая понять, что аудиенция окончена.

«Д'Архар, – размышляла Хакиса, – значит, они не знают, в чем дело. И девчонка не знает. Все очень удачно складывается, – думала колдунья. – Хранительница даже не сможет оказать мне сопротивление». Главное – не допустить никакой промашки, второе изгнание будет последним. Ее разнесет на миллиарды мелких частиц и развеет по всем мирам – а это смерть. Хакиса прикрыла глаза и слегка улыбнулась кончиками губ, стараясь лишний раз не травмировать тонкую, словно пергамент, кожу лица. Хранительницу следовало найти быстрее. Ее молодое тело придется сейчас как нельзя кстати. У Хакисы было все, но вот тело с каждым днем становится все более непослушным. Еще бы, ему ведь несколько тысяч лет. Конечно, мощные заклятия и бальзамы не дают плоти разлагаться, но с каждым днем все труднее содержать себя в порядке. А у Хранительницы очень даже хорошее тело: молодое, красивое и настроенное на «Низвергающего в бездну». Вот и замечательно, – лицо Повелительницы тьмы исказилось в злой улыбке, – так мы и сделаем. Тело девчонки и ненавистный артефакт, пожалуй, будут достойной наградой за тысячелетия небытия, если к этому, конечно, добавить Арм-Дамаш».

ГЛАВА 4 О том, что страдания блондинки начались

Анет никогда не любила утро, а утро в незнакомом мире не понравилось ей тем более. Во-первых, полночи она не могла уснуть, в голове крутились бредовые картинки с призраками и прочими ужасами. А после того как девушка наконец-то отключилась, эти же кошмары начали преследовать ее во сне. Ей снился блондинчик с разодранной спиной, убегающий от странной зеленой твари без ног, а она, Анет, пыталась его защитить, отгоняя тварь сковородкой. Короче, ужас полнейший. Стоит ли говорить, что, когда утром раздался стук в дверь, девушка была немного не в духе. А когда на пороге, не дождавшись ответа, появился тот самый блондинчик, который успел надоесть ей во сне, настроение окончательно испортилось.

– Как ты сюда вошел? – из-под одеяла буркнула она. Анет точно помнила, что вчера вечером, опасаясь непрошеных гостей, закрыла дверь на толстенный засов, который сейчас она видела отодвинутым.

– Так у тебя было открыто, – пожал плечами парень, бесцеремонно присаживаясь на кровать. – Вставай, нам пора выезжать.

– Че? – Анет забралась поглубже под одеяло. Ее моментально перестало волновать, как этот тип сюда попал, – на первом плане замаячил вопрос: «Куда они собираются переться в такую рань?» – А че так рано? Может, попозже, а?

– Нет. – Дерри покачал головой. – Выезжать придется сейчас, позже будет жарко. А потом, о тебе уже известно Хакисе, ты даже имела возможность с ней познакомиться. Не будем искушать судьбу и оставаться на месте. А потом, чем быстрее мы решим эту проблему, тем быстрее ты сможешь вернуться домой.

– Знал бы ты, как мне это все не нужно!!! – в сердцах выдохнула Анет, высовывая голову из-под одеяла. – Я не хочу показаться невежливой. Но раз уж вы меня куда-то тащите, то, быть может, хотя бы шмотками обеспечите. А то в чем мне ехать? В дурацком лимонном платье или в сиреневом купальнике?

– Все уже сделано, слуги принесли одежду еще вчера вечером. Ты спала и поэтому ничего не слышала.

– Это что у вас, нормально – без приглашения входить к девушке в комнату?

– Ну если девушка не заперла дверь, то, значит, кого-то ждет, – пожал плечами наглый блондин. Анет вдруг захотелось кинуть в него чем-нибудь тяжелым, но дверь уже закрылась. Да и кидаться было нечем.

Девушка зевнула, потянулась и нехотя встала с кровати, направляясь в ванную комнату. Очень хотелось принять душ, а лучше поваляться в ванне с пеной и ароматическими маслами. Благо все условия для этого были. Но зловредный блондин ждал за дверью, и ему однозначно не понравится, если Анет застрянет в комнате дольше, чем на пятнадцать минут. Девушка с сожалением вздохнула, глядя на огромную белоснежную ванну, и только умылась.

Анет натянула коричневые замшевые штаны, нечто похожее на блузку, только без пуговиц, а также плотную кожаную жилетку со шнуровкой впереди. Жилетка исполняла роль своеобразного корсета. Ко всему этому прилагалась короткая темно-коричневая курточка из мягкой кожи с вышивкой на манжетах и воротником стоечкой, а еще длинный черный плащ с капюшоном. На ноги девушка надела черные сапоги до середины икры со шнуровкой, очень похожие на берцы. Анет посмотрелась в зеркало и решила, что наконец-то в этом мире она выглядит относительно прилично. И поэтому может с чистой совестью выйти в холл к ожидающему ее Дерри. Он был одет примерно так же, как и она. Только вместо кожаной жилетки на нем была тонкая кольчуга из серебристого металла с легким голубым отливом. На широком поясе с массивной пряжкой в виде оскаленной кошачьей морды висел длинный меч в потертых кожаных ножнах. В рукояти меча сверкал алым какой-то камень, скорее всего рубин.

– На вот, возьми. – Дерри протянул Анет тонкий стилет с красивой серебряной рукоятью.

– Зачем? – Девушка с опасением покосилась на оружие. – Не надо мне ничего колюще-режущего давать, я с кухонными-то ножами не очень хорошо лажу, а ты мне пытаешься такой подсунуть. Нет уж.

– Возьми, – настойчиво повторил ксари. – Я же тебе не меч предлагаю. А в дороге может всякое случиться, ты же не на прогулку едешь, пойми.

– А вы на что? – безразлично отозвалась девушка. – Вытащили меня, обещали защищать, вот и защищайте.

– Понимаешь, – Дерри усмехнулся, – безусловно, мы будем защищать и оберегать тебя, но если ты сама не окажешь нам в этом посильную помощь, то может случиться, что наше знакомство продлится не так долго, как этого бы хотелось.

– Ладно, давай, – нехотя согласилась Анет. – Но я тебя предупреждаю сразу: я не представляю, зачем мне это. Пользоваться я им все равно не умею, да и воткнуть лезвие в кого-нибудь живого вряд ли смогу.

– Время покажет, – улыбнулся Лайтнинг. – А сейчас пойдем, Стикур и Дирон уже ждут нас с лошадьми.

– С лошадьми? – Анет еле успевала за размашистым шагом Дерри. – А что, мы на лошадях поедем?

– А ты предпочитаешь идти пешком? – усмехнулся Лайтнинг. – Мы уже пришли.

Когда Анет увидела так называемых лошадей, ей стало нехорошо.

– Я на этом не поеду! – тоном, не терпящим возражений, заявила она, с ужасом взирая на стоящую метрах в трех от нее скотину. Арм-дамашская лошадь размером не превышала земную, но вместо копыт имела лохматые лапы с когтями, змеиный хвост с жалом на конце, рога и длиннющие зубы. Стик, Дерри и Дир долго уговаривали Анет, пытаясь объяснить ей, что лошади – звери не злые, а вполне дружелюбные. Даже подвели к ней кобылку Звездочку, которая тут же в знак своего расположения к девушке лизнула ее длинным раздвоенным языком, едва не отправив этим действием в глубокий обморок. Это было последней каплей. Психанул Стик, он разорался и заявил, что если Анет не хочет ехать верхом, то она может бежать сзади лошадей – это ее право. Только ей придется прибавить скорость, так как лошади передвигаются значительно быстрее человека. Анет вздохнула и с отчаянием начала карабкаться на огромного и страшного зверя. Довольная Звездочка радостно, как собака, запыхтела и встала на колени, чтобы хозяйке легче было садиться в седло.

Девушка скоро приноровилась к спокойному шагу кобылы, и уже спустя полчаса не подпрыгивала на седле, а почти ровно сидела, ухватившись за поводья. Вниз Анет старалась не смотреть. Высоты она не то чтобы боялась, но думала о ней с некоторым беспокойством.

Пейзажи Арм-Дамаша не сильно отличались от земных. Те же деревья, только гораздо выше и зеленее. Такое же яркое небо. И запахи. Намного разнообразнее и прянее, чем на Земле. В лицо дул легкий душистый ветерок, Анет с живым интересом оглядывалась по сторонам. Впереди петляла узкая сельская дорога, утоптанная лошадьми. С правой стороны от нее росли огромные ели с изумрудной хвоей, которые перемежались с неизвестного вида кустами с голубыми крупными ягодами и высокой желтоватой травой. Слева простиралось огромное поле, засеянное похожим на пшеницу злаком, как пояснил Дирон. Прохладное свежее утро сменил жаркий полдень, и Анет, неуверенно балансируя в седле, принялась стягивать плотную, не пропускающую воздух куртку. Ноги уже затекли, зад болел и просился на мягкий диван. А они все ехали и ехали. Лошади уверенно перебирали мохнатыми лапами, преодолевая версту за верстой. Поля пропали. Лес теперь с двух сторон сгущался над дорожкой, которая становилась все уже. Под ветвями могучих деревьев было прохладнее, и Анет с облегчением вздохнула, доставая фляжку с водой и делая глоток.

– Ну скоро привал? – в очередной раз заныла она, прекрасно зная, что ей ответят.

– Я же сказал: как стемнеет, заночуем, – привычно огрызнулся Стик. Он уверенно сидел в седле и, похоже, ничуть не устал. Его раздражало все. Особенно Анет, которая задерживала всех. Быстрее с ней ехать было просто невозможно, она и так едва держалась в седле. Умом-то он, конечно, понимал, что девушка ни в чем не виновата и ей тяжелее, чем всем остальным, но уж больно характер у нее был дурной. За полдня она успела надоесть своим нытьем всем. Здесь ей жмет, здесь трет, она хочет в туалет, есть, пить и спать и, конечно, домой. Эта девица была невыносима, но Стикур старался ни на что не обращать внимания. Вперед его гнал долг и понимание того, что если вдруг Хакиса их еще не засекла, то непременно засечет, и причем в ближайшее время. Поэтому, чем быстрее они будут передвигаться, тем для них лучше.

К счастью для Анет, начало смеркаться. Смилостивившийся Эскорит объявил привал, девушка со стоном слезла со спины Звездочки и уселась на траву рядом с ней, обняв лошадь за мохнатую лапу. Молодые люди тоже сошли с лошадей, распрягли и протерли их пучками травы, а Дир, добрая душа, даже помог в этом деле Анет. Девушка устало отползла в сторону и прислонилась спиной к стволу огромного дерева. Стик и Дирон исчезли в лесу, а Дерри принялся разбирать седельные сумки, вынимая из них кружки, котелки и мешочки с крупами. Лайтнинг пошарил у себя по карманам и, достав из своих сокровенных запасов яблоко и две конфеты, предложил их девушке.

– Давай, – пробурчала Анет. – Правда, я жрать хочу, а не яблочко немытое. Есть-то мы будем или как?

– Ну не хочешь, не бери, – спокойно ответил Дерри, – я сам съем. Очень даже хорошо, что ты отказалась. Не люблю едой делиться.

– Как не хочу? Я же сказала: давай. Раз больше ничем не кормят, и это сойдет. – Анет схватила предложенное яблоко и начала с удовольствием его жевать. Она внимательно посмотрела на Дерри и, немного подумав, сказала: – Спасибо.

Девушка завозилась под облюбованным ею деревом. Ноги и пятая точка ныли, и она подозревала, что наутро будет еще хуже. В лесу, на удивление, царила тишина и, к радости Анет, не было жужжащих и кусающихся насекомых. Хрустнула ветка, и на поляне, выбранной для привала, появились Стик и Дир. Молодой маг нес охапку сухих сучьев, а его друг – огромного зайца.

– Анет, сходи за водой, – бросил Эскорит, кидая зайца на землю.

Анет с удивлением посмотрела на него, не понимая, чего от нее хотят.

– Что мне сделать? – переспросила девушка.

– Что, что? Вон котелок, в пяти метрах отсюда ручей. Сходи и набери воды. Я что, непонятно изъясняюсь?

– Не пойду я никуда. Вот еще. Я устала, у меня болит задница, там, наверное, волдырь. А ты хочешь, чтобы я куда-то тащилась на ночь глядя? А потом, я, честно сказать, даже не знаю, где у вас здесь водится вода.

– А там же, где у вас, – пожал плечами Дирон. – В речке или в ручейке.

– Лично у меня, – Анет со стоном начала подниматься, – вода всегда водилась дома в кране.

– Ну вот, – усмехнулся маг, – заодно и посмотришь, как выглядит вода в ручейке. Иди уже, тут недалеко, не заблудишься.

Анет грустно вздохнула и отправилась в указанную сторону. Спустя пять минут, в паутине и еловых колючках, она выбралась к узкому ручью. Девушка осторожно, стараясь не упасть с крутого берега, опустила вниз руку с котелком, до воды она не доставала. Чертыхнувшись, Анет начала сползать ниже и конечно же поскользнулась на камне, с трудом удержала равновесие, споткнулась опять и выронила котелок, который тут же подхватила бурлящая вода узкого ручейка и понесла вниз по течению. Девушка тяжело вздохнула и присела на бережок. Возвращаться не хотелось – даже в этом мире ей не удалось измениться и перейти из разряда законченных блондинок в разряд нормальных девушек. «За что ж мне такое наказание? Жила себе спокойно, никому не мешала. На тебе. Попала неизвестно куда и зачем! Почему это случилось со мной, а не с какой-нибудь сдвинутой на голову любительницей фэнтези? Мне и дома было просто замечательно! Мама с папой приедут, а их любимой кровиночки нет, расстроятся ведь. Жалко родителей, и себя жалко, когда теперь дома-то окажешься? Зачем я им потребовалась? Тешат теперь меня не пойми куда, так еще в придачу воду добывать заставляют с риском для жизни». – Анет шмыгнула носом и решила поплакать. Все равно делать нечего и домой хочется. В общем, все донельзя отрицательно.

Анет не было уже около получаса.

– Ну куда она могла запропаститься? Тут до ручья идти меньше пяти минут. Эта девица сведет меня с ума! Причем гораздо быстрее, чем мы попадем в Д'Архар, – как всегда, орал Стик. – Она куда за водой-то ушла? Не могло же это чудо заблудиться в трех елках! Ну кто-нибудь, проверьте, где она! Ты хоть, что ли, Дерри. У тебя очень хорошо получается общаться с девушками!

– А у меня плохо? – обиженно переспросил маг.

– А тебя она боится из-за твоих глаз и ушей. Вот странно, ксари не боится, а эльфа-полукровку боится. Это однозначно ненормальная девица.

– Ну хоть кто-то относится ко мне непредвзято, – удовлетворенно улыбнулся Лайтнинг поднимаясь.

– Да, Дерри, иди, – ехидно добавил Дир. – И, кстати, не забудь взять запасной котелок. Берег-то у ручья крутой. Чует мое магическое сердце, что котелок у нас остался один. Надо будет в ближайшей деревне прикупить.

– Ты не мог сказать раньше, – взвился Стикур. – Дирри, ты думаешь, она утопила мой любимый котелок? Я бы лучше сам сходил. В общем, я так больше не могу. Кто-нибудь, притащите сюда эту ходячую неприятность.

– Ладно, давайте я все-таки схожу. – Ламбер взял котелок, жестом показывая Дерри, что тот может лежать дальше, и скрылся в лесу. – Пора ей привыкать к тому, что на Арм-Дамаше живут не одни люди, так пусть уж начинает привыкать с меня, пока ей не встретилось еще что-нибудь более экзотическое.

Скоро они с Анет показались на поляне. Девушка быстро проскользнула мимо Стика и тихонечко устроилась в тенечке, ожидая, когда же ее опять начнут ругать. Но Стикур только тяжело вздохнул и махнул рукой. Скоро подоспел ужин. Анет подозрительно уставилась на серую массу с кусками зайчатины у себя в миске и задумалась, стоит ли это вообще есть. Аппетитной кашу назвать было никак нельзя, но девушка сочла, что сегодня ей лучше помолчать, и принялась жевать клейкую массу. Давясь, она доела ужин и, завернувшись в предложенное Диром одеяло, мгновенно уснула, не обращая внимания на кочки под боком, траву, щекочущую нос, и легкий ночной ветер.

Проснулась Анет оттого, что ей хотелось в туалет.

– Так я и думала, – пробормотала она, выбираясь из-под одеяла. – Нечего было есть это подозрительное варево.

Девушка осторожно встала, стараясь никого не разбудить, и отправилась в кустики. «Дежурить будем, дежурить! – думала она. – А сами дрыхнут. Хотя нет, Дерри не видно. Надеюсь, я не столкнусь с ним в кустах».

Пробираясь к деревьям, девушка услышала тихие голоса, один из которых, низкий и чуть хрипловатый, принадлежал Дерри, а другой не был ей знаком. Анет, стараясь не шуметь, подкралась ближе к говорящим. Дерри вальяжно сидел на поваленном дереве. Перед ним возвышалась темная фигура, закутанная в плащ.

– Ну и что же ты хочешь сказать мне, посланник? – лениво протянул ксари.

– Господин Сарт передает вам пожелания здоровья и богатства…

– Ха, – голос Лайтнинга стал ледяным, у Анет даже мурашки по коже пробежали. – Сарт желает мне здоровья! Не морочь мне голову, мальчик. Единственное, чего мне искренне желает Сарт, – это скорейшей смерти, лучше мучительной и при его посильном содействии.

– Ты непочтительно отзываешься о Господине! – Голос мужчины в черном дрожал от едва сдерживаемой ярости.

– Об этой гадине Сарте, что ли? Да, отзываюсь и буду отзываться. Ты вообще зачем приперся? Говори и проваливай. Не убивать же меня тебя прислали. Хотя… Сарт всегда был известным шутником.

– Ты нарываешься, отступник. Не пожалеешь ли ты потом о своих словах? Был бы я на месте Сарта, я бы не стал цацкаться с каким-то ксари.

– Ну ты не на его месте, правильно? – Голос Дерри был подозрительно мягок. – Да и вряд ли проберешься в его ближайшее окружение. Ты кто? Ты – посланник, твоя задача передать слова Сарта и выслушать ответ, а не рассуждать о правильности или неправильности действий твоего хозяина.

– Слушай, – недовольно буркнул мужчина, – Сарт предлагает сотрудничество.

– Да ты что? – картинно изумился Дерри. – Ну давай рассказывай дальше, мне даже стало интересно.

– Так вот, Сарт предлагает сотрудничество. Он не только отменяет охоту на тебя, но и выплачивает ощутимую компенсацию за причиненное беспокойство. А ты взамен должен оказать ему одну маленькую услугу, которая не потребует от тебя никаких усилий.

– Да что ты говоришь? Сарт отказывается добровольно от моей головы и еще дарует мне часть своей казны за сущий пустячок. Нет, не верю я этому. Пустячком тут не пахнет. Что ему нужно из того, что могу достать только я?

– Зря ты так плохо думаешь о моем хозяине, ему и в самом деле нужно немного. Отдай Сарту «Низвергающего в бездну» вместе с девушкой, и он выполнит все то, что обещал.

– Сарт, как всегда, слишком много хочет, – отозвался Дерри. – Нет.

– Нет? – Посланник не привык к таким ответам.

– Просто передай Сарту, что я сказал «нет». Что-то не понятно?

– И ты ничего не хочешь объяснить? – недоумевал посланник. – Как-то оправдать свой отказ перед Господином. Он будет очень недоволен.

– Я сказал все, что хотел, и мне наплевать на то, что подумает Сарт и какое у него будет настроение после того, как он вспомнит про меня. А теперь проваливай отсюда.

Дерри встал и демонстративно повернулся к посланнику спиной, искушая его, и не ошибся. В руке мужчины блеснул нож, и он кинулся на Дерри сзади. Анет даже не успела вскрикнуть, хотя уже набрала в легкие воздуха. Лайтнинг резко повернулся на каблуках и перехватил руку с ножом. Мужчина заорал, падая на колени.

– Ты что, скотина, не знаешь свои обязанности? – прошипел Дерри, обращаясь к корчащемуся на земле человеку. – Мне тебя убить или покалечить? Ты что, решил стать героем или тебе велели меня убрать?

– Нет, – прохрипел посланник, – пусти, если ты меня убьешь, Сарт разозлится. Ты же знаешь, он жестоко мстит за своих людей.

– Что ты меня все Сартом пугаешь? Я ему уже сильнее насолить, чем было, вряд ли смогу. И поверь, твоя смерть будет лишь каплей в море. В общем, мелочь, а мне приятно. У тебя замечательный кончик носа. А давай его отрежем? Не хочешь? Вижу, что не хочешь. – Дерри нагнулся и ударил посланника в солнечное сплетение. Мужчина упал, а Лайтнинг развернулся и пошагал прочь, бросив напоследок: – Скажи Сарту, пусть отстанет от меня по-хорошему. Я без боя не сдамся, а умирая, утащу за собой всех его лучших людей. Ты понял?

Посланник кивнул и осторожно, стараясь не поворачиваться к Дерри спиной, скрылся в лесу. Лайтнинг постоял немного, вглядываясь в темноту, а когда послышался лошадиный храп, вздохнул с облегчением и повернулся к кустам, в которых сидела Анет.

– Давай вылезай, – бросил он притаившейся девушке. – В разведку тебя лучше не брать: сопишь сильно громко. Пошли к костру, у тебя, наверное, ноги затекли от сидения в одной позе.

Анет обиженно запыхтела и вылезла из своего укрытия, намереваясь завалить Дерри кучей вопросов, но ксари, глаза которого слегка светились в темноте, тихо произнес:

– Без комментариев.

– Ну а…

– Иди спать. Завтра Стик разбудит ни свет ни заря. Все равно я на твои вопросы отвечать не буду. Так что даже не пытайся.

Утро, как и предсказывал Дерри, началось рано. Огромное арм-дамашское солнце еще только показалось на горизонте, а их маленький лагерь уже пришел в оживление. Анет лениво открыла глаза и потянулась. Стикур спешил с котелком воды, Дир перебирал какие-то травы, а Дерри кормил лошадей. Девушка поднялась и на заплетающихся ногах отправилась к ручью умываться. Холодная проточная вода освежала, и Анет наконец-то почувствовала, что проснулась. Есть после вчерашних экспериментов с кашей не хотелось, и она решила ограничиться сухофруктами, оставшимися в кармане. Анет достала сушеное яблоко и присела на бережок. Тут у нее за спиной раздалось шуршание, и тоненький голосок прошелестел:

– Дай, дай гхырху[6] няму! Ну дай няму!

Анет испуганно подпрыгнула и увидела рядом с собой маленькое, не больше кошки существо. Оно сидело на задних лапках, скрестив передние на груди. Мохнатая розовая шерстка топорщилась, глаза-бусинки жадно косились на яблоко.

– Ну че те, жалко, что ли? – Существо пошевелило длинным носиком и облизнулось.

– Ты кто? – удивленно спросила Анет.

– Яблоко дашь – скажу. – Зверюшка осторожно переползла поближе, протягивая лапки к сухофрукту.

Анет не стала жадничать и угостила. Зверек, жмурясь от удовольствия, зачавкал:

– Гхырх я. Не видишь, что ли? А у тебя еще няма есть?

Рука Анет машинально потянулась в карман и вытащила курагу. Существо моментально схватило предложенное угощение и засунуло его в рот, но тут же сморщилось и выплюнуло на землю, сказав:

– Фу, дрянь. Ну что, яблочка нет, что ли?

Изумленная девушка послушно достала яблоко и протянула гхырху.

– Ты говорить умеешь?!

– Не-а, – прочавкал зверь, – это ты умеешь слушать.

Гхырх облизал губки, аккуратно вылизал лапки и по-хозяйски забрался к Анет на плечо со словами:

– Человека покормила гхырха, человека теперь хозяйка. Хозяйка кормит гхырха, гхырх любит хозяйку.

– Ты что! Ну-ка слезь! Ты теперь на мне ездить, что ли, будешь?

– Да, ты же хозяйка, – невозмутимо ответил гхырх. – Ну не прогоняй меня! Не прогоняй, дай няму!

Анет зверек забавлял, и перспектива взять его с собой казалась забавной. Она строго посмотрела на гхырха, скорчила задумчивую мину, делая вид, что решает, и произнесла:

– Ну даже не знаю. Ты сильно много жрешь. Но если умеришь свой аппетит, то, так и быть, оставайся.

– Ура! Грырх любит хозяйку!

– Гхырх – это имя или вид? – поинтересовалась Анет.

– У гхырха нет имени. – Зверек был очень расстроен.

– Так… – Анет задумалась, – как бы мне тебя назвать? Дома у меня есть подружка – Зюзюка, тоже с виду розовая и пушистая, а на самом деле наглая и пожрать любит, скучаю я по ней сильно. Симпатичного блондинчика обсудить и то не с кем. Так что будешь Зюзюкой! Только она девочка, а ты мальчик, но это, я думаю, мелочи.

Зверек радостно запрыгал и запищал:

– Гхырх довольный, у гхырха есть имя. Дай няму.

Анет вздохнула, сунула Зюзюке яблоко и отправилась на поляну.

– Где ты это подобрала? – устало спросил Стик. – Ну неужели ты не можешь отойти хотя бы на метр и не найти неприятности? Зачем тебе гхырх?

– Ты имеешь в виду Зюзюку? – невинно спросила девушка тоненьким ласковым голоском. – Тебе жалко, что ли, что со мной поедет маленькая зверюшка? Или от тебя убудет? Что, он объест тебя на сто граммов яблок в день? – Голос девушки подозрительно задрожал. Она готовилась зареветь, потому что знала, что слезы – это самое верное средство в том случае, если тебе чего-то хочется, но тебе этого не дают.

– Маленькое существо, говоришь! – Стикур, по своему обыкновению, начал орать. – Да ты хоть знаешь, до каких размеров он вырастает?

– Зюзюка? – строго спросила Анет. Гхырх потупил глазки, закрыл лапками мордочку и несчастным тоном произнес, указывая носом на лошадь:

– Ну вон с ту скотину буду. Только я красивше. Смотри, какая у меня шерстка блестящая. И цвет редкий очень.

– Ты не мог сказать мне об этом раньше? – тихо застонала Анет. – И за какое время ты достигаешь такого размера?

– Ну за полгода дорасту. – Зюзюка задумался. – А если в папочку пошел, то и того раньше. Наш папа вырос до своего размера за три месяца, что вошло в гхырские легенды. Очень папа быстро вымахал.

– Ты с ним можешь говорить? – удивленно выдохнул Дир. – Такое бывает раз в тысячу лет. Я не преувеличиваю. Стикки, ты только подумай! Редко кому удается стать истинным хозяином гхырху. Слушай, Анет, тебе повезло. Вообще-то гхырхи ужасно прожорливые создания. Цель их жизни – прицепиться к человеку. Стоит бедолаге их покормить, как они привязываются на всю оставшуюся жизнь – и прогнать их нет уже никакой возможности. Их самая большая страсть в жизни – это еда. Они готовы жевать бесконечно. Ладно прокормить гхырха, пока он маленький, а когда эта зверюга вымахает с лошадь? Вкусы в еде у них тоже весьма своеобразны. Я знал одного несчастного, у которого эта тварь жрала только арм-дамашскую халву. А все почему, потому что сам ей при первом знакомстве дал кусочек попробовать. Потом всю жизнь мучился. Эту сладость не каждый король себе позволить может. А что делать? Все равно приходилось кормить, и он кормил. Сам не ел, воровал, но кормил. А попробуй не покорми. Взрослые гхырхи с хозяевами не церемонятся. Могут укусить, расцарапать, но никогда не отстанут. Любовь у них вечная. Но бывают случаи, когда человек слышит гхырха, наука так и не разобралась почему, но факт остается фактом. В этом случае все меняется. Нет, жрет эта скотина столько же, и характер лучше не становится. Но ты можешь с ним говорить, а значит, в твоих силах попросить его о чем-либо. Зюзюка может стать тебе очень хорошим помощником и защитником. Помни еще о том, что на небольших расстояниях он улавливает твои мысленные приказы. А чуять тебя и идти по твоему следу он может, даже если вас разделяют сотни километров. Так что я поздравляю тебя с первым удачным приобретением на Арм-Дамаше.

– Вот здорово! – обрадовалась Анет, хватая гхырха под мышку. Зверек обиженно пискнул, но стерпел, а девушка поспешила к лошади, бросив напоследок Стикуру: – Вот видишь, я же сразу сказала, что Зюзюка хороший.

– Спинку почеши, – попросил зверь. – Ну почеши, чешется очень.

– А что она у тебя чешется? Мыться чаще надо.

– Глупая ты хозяйка, – вздохнул гхырх. – Это у меня крылышки растут. Взрослею.

– Так ты еще и крылатый? – удивленно выдохнула Анет. – Досталась же мне зверюшка, почти комнатная.

Девушке с горем пополам удалось оседлать Звездочку, правда, не без чуткого руководства парней и Зюзюки.

– Хозяйка, хозяйка, дай няму! – завопил Зюзюка.

– Ты что делаешь? Зачем седло задом наперед кладешь? – раздражался Стикур.

– Анет, давай я тебе помогу! А завтра ты сможешь это сделать сама, – пытался вразумить ее Дир, но она не сдавалась.

Самым эффективным оказался метод Дерри. Он, не говоря ни слова, снял за шкирку со спины Звездочки вопящего Зюзюку, отобрал у Анет седло и все сделал как надо. Потом поднял девушку и буквально забросил ее на спокойную лошадь, следом за Анет туда отправился и Зюзюка.

– Ну наконец-то выехали, – умиротворенно вздохнул Стик. – Если мы каждый день так долго собираться будем, то в Д'Архар попадем не раньше следующего года.

– Стикки, будь проще, – заметил Дерри. – Все будет нормально. Мы войдем в ритм и успеем вовремя. Конечно, торопиться следует, кто спорит, но все хорошо в меру. Правда, Хакиса нас уже ищет, – как бы невзначай добавил Лайтнинг.

– Да ты что? – вклинился в разговор Дир. – А ты откуда знаешь?

– Оттуда. – Дерри помрачнел. – Были у меня ночью гости. Посланник Сарта. Предлагал прощение всех грехов и деньги. И все это за одну небольшую услугу – «Низвергающий в бездну» и Анет. Сарту артефакт, поверьте мне, совсем не нужен. А вот достать его за определенную плату для какого-нибудь клиента – этим непосредственно и занимается синдикат. Подобные заказы – хлеб Сарта. Так что надо быть начеку.

– Ну и обрадовал, – пробурчал враз посерьезневший Стикур. – Теперь, по крайней мере, мы знаем, кто за нами охотится.

– Да уж. – Дерри тоже не выглядел веселым. – За нами Сарт будет охотиться с удвоенной силой. Ему предоставляется удивительная возможность расквитаться со мной и одновременно хорошо подзаработать.

Дерри замолчал, Стик и Дир тоже не спешили возобновлять разговор. Рассказ Дерри никого не обрадовал, а только добавил проблем. Стикур изрядно погрустнел и погрузился в мрачные размышления. В ближайшее время надо было съезжать с тракта. Открытая местность могла привлечь излишнее внимание к хорошо одетым конным путникам. Скоро каждая деревенская собака на многие версты будет узнавать их в лицо. А им лишняя известность ни к чему. Их и так вычислили гораздо раньше, чем рассчитывал Стик. Немного подумав, он сделал знак друзьям, показывая, что пора углубиться в лес, но сзади них, на тракте, раздался хлопок, и испуганные лошади дернулись в сторону. Стик натянул поводья, удерживая Синка, и осторожно развернулся, чтобы посмотреть, что случилось. В голубоватой дымке, которая всегда остается после заклинания телепортации, материализовался худощавый мужчина лет пятидесяти в темно-синем камзоле и подбитом мехом плаще. Секундой позже рядом с ним возник посланник в черном. Мужчина резко взмахнул руками, и путников накрыл голубоватый мерцающий купол. Дир спешно начал плести матрицу контрзаклинания, но поставивший ловушку маг был намного сильнее Ламбера, или же его заклинание было усилено чьей-то сторонней энергией. Голубые искры не дрогнули, а молодого мага отбросило ударной волной прямо к сверкающей стене. Дерри слишком поздно подал друзьям знак не сопротивляться.

ГЛАВА 5 О том, что это еще далеко не конец путешествия

Анет непонимающе моргала и таращилась по сторонам, решая: то ли заорать, то ли по-быстрому смыться (вопрос – куда?). Может, спрятаться? Последний вариант показался девушке наиболее подходящим. Только вот и укрыться негде. Анет пробралась поближе к широким спинам парней и застыла, руководствуясь очень простым принципом: раз я никого не вижу, значит, и меня никто не видит. Ближе всех стоял Дерри, который был явно не в себе. Он злобно смотрел на высокого мужчину.

– Дерри, какая встреча, – как-то недобро улыбнулся он. – Снова наши пути пересеклись. Что же ты так неосмотрительно отказался от нашего предложения? Ты же знаешь, второго не будет. Сарт был, мягко сказать, недоволен. Он приказал не убивать тебя, как обычного отступника, а доставить лично к нему, тогда он решит, какой казни ты более всего заслуживаешь. Да уж, давно наш Господин ни на кого так не гневался. Но теперь, я думаю, настроение у него немного поднимется. Ты от меня в этот раз никуда не денешься.

– Ну что, Лайтнинг. Все-таки ты нам попался! – залепетало невысокое толстенькое существо зеленого цвета, которое только что возникло неизвестно откуда и теперь весело скакало рядом с куполом. – Бессмертный и неуловимый наконец-то попался. А все почему? Потому что ты, мой мальчик, перестал работать в одиночку. Друзья, они всегда все портят. Один ты бы давно сбежал. Что для тебя магическое кольцо? Тьфу.

– Заткнись, Адольф, – прошипел Дерри. – Мне надоели твои ужимки. Долго нам тут стоять?

– Ай, ай, какой ты грубый! Не торопись, на тот свет ты всегда успеешь. Я организую доставку лучшим образом.

– Слушай, гадина, ты меня нервируешь. А когда я нервничаю, то плохо себя контролирую, ты это знаешь. Так что будь добр, заткнись.

– Грубый ты все-таки стал, Дерри! Не тот воспитанный мальчик, какого я знал. Нехорошо себя так вести. Ну что ты мне угрожаешь? Мы же оба знаем: ты никогда не будешь рисковать жизнями своих друзей. Это твоя слабость, Лайтнинг. Ты проиграл.

Лицо Дерри исказилось. Он понимал, что вонючий тролль говорит правду, но не собирался сдаваться.

– Адольф, ты, конечно, как всегда, прав. Ты очень хорошо меня знаешь. Также ты хорошо понимаешь, что если меня загнать в угол, то я буду драться. А что из этого выйдет? Я положу большую часть твоих лучших людей, а если оставшиеся в живых меня с перепугу прикончат, Сарт будет в страшном гневе. Вместо того чтобы доставить меня живым, ты угробишь людей и приволочешь хладный труп. Провальчиком для тебя это задание пахнет. А ты ведь не любишь проигрывать?

Адольф злобно взвизгнул, и его нежно-салатовая кожа стала темно-зеленой – сильнейший признак раздражения у болотных троллей, к расе которых он принадлежал.

Теперь уже улыбался Дерри.

– Вот видишь, Адольф, не один ты знаток душ, я тоже в курсе всех твоих слабых мест. Мы, конечно, с тобой можем договориться, как всегда. Я сдамся, но мои друзья должны уйти. Сними с них защиту.

Адольф лениво махнул рукой, давая знак, и купол уменьшился. Теперь внутри его была одна Анет. Болотный тролль знал: как только Лайтнинга свяжут и он не будет опасен, его друзья умрут. Он не собирался оставлять жизнь кому бы то ни было из окружения предателя-ксари. Как же было велико удивление Адольфа, когда вместе с тающими границами защитного купола испарились фигуры Стика и Дира.

– Облезлый каркал! – Адольф не предполагал, что этот полуэльфик с хвостиком такой сильный маг. Когда он успел сплести заклинание, да так, что не дернулся ни один листочек? Это практически невозможно. Тарман (придворный маг Сарта, сопровождающий Адольфа на этом задании) должен был почувствовать всплеск энергии. Опять этот гадкий Лайтнинг его провел.

– А что, Дерри, вот и вся дружба, – пытаясь за издевкой скрыть раздражение, произнес Адольф. – Твои друзья бросили тебя, как только им представилась такая возможность.

– Адольф, – голос Дерри был на удивление тихим, – мои друзья не дураки. Неужели ты думал, что тебе хоть кто-нибудь из присутствующих здесь поверил. Если бы они остались, ты бы их просто убил. Не один ты такой умный.

Дерри и Анет, связанные, сидели в небольшой холодной комнате. Воздух был сырой и спертый, помещение находилось явно под землей. Шершавые стены и какая-то узкая жесткая лавка – вот практически все, что находилось в этой темнице. Анет ревела, а Дерри думал.

– Ну почему они нас бросили? – в сотый раз спрашивала девушка, надеясь все же добиться ответа от Дерри.

Он не выдержал:

– Да пойми же ты наконец. На свободе им проще будет вытащить нас отсюда.

– А они вытащат?

– Не знаю, – попытался быть честным ксари и тут же пожалел об этом. С девушками нельзя быть честным ни в коем случае. Анет заревела с удвоенной силой, а Дерри попытался исправить положение, добавив: – Но они будут стараться.

– Стараться? – всхлипнула девушка. – Мне не надо, чтобы они старались, мне надо, чтобы они спасли нас! И еще, почему нас схватили, почему вы не сопротивлялись, когда была возможность? А сейчас уже «позняк метаться»! Сильные и смелые, называется! Защищать тебя будем…

– Ты помолчишь или как? – устало спросил Дерри. – У меня хватило бы силы и ума выбраться вслед за Стиком и Диром, только вот позволь задать тебе один пикантный вопрос: а ты бы что делала? Сидела и рыдала в одиночестве? Так мы вдвоем, и я рано или поздно найду возможность выбраться отсюда. А сейчас, будь добра, все же помолчи хотя бы чуть-чуть, я думаю.

Анет заткнулась и не раскрывала рта, наверное, минут пять, но природное любопытство взяло верх, и девушка снова заговорила:

– Дерри, а за что они нас забрали? Меня-то, ладно, за браслет (знала бы, в какие неприятности из-за него попаду, ни за что бы не надела). А ты-то чем им так сильно не угодил? Они тебя боятся или, скорее, опасаются. Что ты такое натворил?

– Да так. Это длинная история, к тому же мне не хотелось бы говорить на эту тему. Давай как-нибудь в другой раз, а?

– Ну уж нет, – заупрямилась Анет. – Рассказывай сейчас, а то скучно и хочется плакать. Тем более нам некуда спешить. И вообще у меня создалось впечатление, что тебя они схватили с большей радостью, нежели меня. Я просто довесок к тебе. Так что рассказывай!

– Ладно, так и быть. – Дерри недовольно вздохнул, он явно не горел желанием делиться своим прошлым. – В силу определенных не очень приятных обстоятельств я еще мальчиком ушел из дома, точнее, меня просто выжили. Жрать было нечего, а жить не на что. Я начал потихоньку воровать, сначала для того, чтобы просто прокормиться, а потом все больше и больше – до тех пор, пока меня не засекли люди Сарта. А попался я, когда стащил у одного из них весьма крупную сумму денег. Они могли убить меня на месте, если бы не удивились тому, как я виртуозно опустошил их карманы. Так что меня отмыли, приодели и забрали к себе.

Сарт был вне себя от радости. Ему попался идеальный материал для того, чтобы слепить из него, что нужно, – ловкий, красивый, с хорошими манерами, обозленный на весь мир подросток, к тому же еще и ксари.

– Ксари? – переспросила Анет. – А это что?

Дерри задумался, как лучше объяснить это ставшее нарицательным понятие (встречаются же совсем дремучие люди).

– Ксари – это древняя раса, ну, например, как эльфы или гномы.

– То есть ты не человек? – с тихим ужасом выдохнула Анет.

Парень дернулся как от удара, но постарался не показать, что вопрос задел его за живое. Он сам не знал, кто он. С одной стороны, ксари были ближе людям, чем любая другая из существующих рас, и тем не менее именно они вызывали сильнейшую людскую ненависть.

– Древняя раса? – уже спокойнее произнесла Анет. – А что, вы так сильно отличаетесь от людей? Почему Сарт обрадовался, заполучив тебя?

– Нет, мы практически не отличаемся от людей ни физически, ни генетически. Просто мы сильнее и выносливее, на нас не действует магия и практически не существует замков, которые мы не смогли бы открыть. Ну кроме тех, конечно, которые на нас и рассчитаны, например вот эта дверь.

– Здорово. – Анет проигнорировала последнее замечание Дерри. – Значит, ты что-то вроде супермена. Вроде бы и по всем признакам человек, но на порядок лучше. Тебе, наверное, трудно пришлось в детстве? Людская природа такова, что мы всегда тихо ненавидим тех, кто чем-то лучше нас. А уж если это превосходство обусловлено не личными качествами, а расовой принадлежностью, тогда… да, не завидую я тебе. Слушай, а вас еще не объявили вне закона? Ну это я так, к слову. Ты мне лучше рассказывай, что было дальше.

Дерри вздохнул, поражаясь непосредственности девушки. Только что она с ужасом смотрела на него, как на какое-то чудовище, потом, как щенок, восхищалась его суперменскими качествами, успела пожалеть его и всех ксари вообще, весьма точно подметив их положение в мире, и вот уже готова слушать занимательную сказку дальше. Да, пожалуй, она воспринимала Дерри не так, как другие представительницы прекрасного пола. Все девушки относились к нему как к дикому животному: подойти страшно, а поиграться хочется. Вначале он приходил в ярость оттого, что его считали опасной забавой, а потом ему стало все равно. Глубоко в душе он запрятал свои чувства, которые вырвались наружу лишь однажды.

– Ну ты будешь мне рассказывать, что было дальше? Ты, супермен, попал к Сарту в его преступный синдикат, а дальше? – прервала размышления Лайтнинга Анет.

– А дальше я учился. Совершенствовал и оттачивал навыки под руководством лучших учителей синдиката. Особенно радовался мой наставник Адольф фон Дьюринг – мозг синдиката Сарта. Именно он придумал все самые громкие преступные операции в истории Арм-Дамашской империи. Он не мог нарадоваться моим успехам. Даже когда остальные педагоги вздрогнули, поняв, какое страшное орудие смерти создали, и стали предусмотрительно обходить свое творение стороной, он постоянно находился при мне, заставляя упражняться не только в боевом и воровском искусствах, но и в науках – изучать логику и риторику. Из меня вышла супермашина: вор, который мог украсть что угодно и у кого угодно; киллер, готовый расправиться с жертвой любым способом, угодным клиенту, будь то нож, пуля, вилка или фен. Я стал самым дорогим членом синдиката. Мне давали самые сложные и выгодные задания. Меня брали на все светские мероприятия, и дочки высокопоставленных чиновников, министров и лордов готовы были упасть к моим ногам и принести все, начиная с казны своего папочки, заканчивая его головой. В общем, со мной в синдикат пришел золотой век. Не обремененный моральными принципами ксари брался за задание любой сложности, и ничто не могло его остановить. Мои работодатели только и делали, что набивали свои карманы. Впрочем, Сарт не забывал и меня. Он учел все. Я ни в чем не нуждался и в то же время полностью зависел от него, живя, словно во сне, презрев все человеческие идеалы и ценности. Нет, я их не забыл, просто они отошли на задний план перед блеском славы и ощущением непобедимости. Я чувствовал себя едва ли не богом, которому подвластно все, не понимая, что являюсь лишь пешкой в грязных руках умудренных жизнью игроков.

Машина работала без перебоя до определенного момента. Да, Сарт учел все, за исключением одного. Ему просто не пришло в голову, что у ксари, то есть говорящего животного, которым, по его мнению, являлся я, есть чувства. Произошла вполне банальная для моего возраста история – я влюбился. На вершине славы я встретил ее. Не буду говорить, что она была красива как ночь и так далее. Скажу только, что для меня не существовало никого, кроме Лины. Я никогда не думал, что любовь может быть такой всепоглощающей. Я хотел быть с ней постоянно. Любила ли она? Нет, скорее позволяла себя любить. Я не видел преград на нашем пути, не замечал и не хотел замечать косых взглядов приятелей, тягучего молчания Адольфа. И вот в один прекрасный день я узнал, что Лина любовница Сарта. Я был в бешенстве, три дня я буйствовал, а на четвертый милостиво сообщил, что прощаю ее. Она пыталась объяснить мне, что это конец, что нам не следует быть вместе. Пришел Адольф. Он прозрачно намекнул на то, что Лина чужая собственность и я слишком высоко замахнулся, но мне все было нипочем. Сарт об этом пока не знал, и никто не хотел ставить его в известность. Адольф готов был все замять, Лина боялась босса до смерти. После того как наставник ушел, я поставил Лине ультиматум: либо она бежит со мной, либо я все рассказываю Сарту. Я не оставил ей выбора. Напуганная до смерти, она, конечно, выбрала побег с призрачной надеждой на спасение. Чувства застилали мне глаза: любовь, ярость, надежда. Если бы я не действовал напропалую, все могло быть иначе. Нас схватили практически сразу. Я же говорю, что не мог толком соображать и не скрывал свой побег. Покидал вещи и деньги в чемодан, схватил Лину и рванул в ближайший отель. Там нас и нашли, ее убили прямо у меня на глазах, так, как я умел убивать – медленно и мучительно. Сарт таким образом хотел раз и навсегда поставить меня на место, показав, как мало я значу в этой жизни. Смерть Лины должна была заставить меня забыть свои чувства и превратить обратно в бессловесного раба, совершенную машину для убийств. Но это жестокое и бессмысленное убийство произвело совсем другой эффект. У меня внутри все словно перевернулось. Сколько раз я сам доставлял такую же боль, какую испытывал сейчас. Скольких убил людей, таких же безвинных, как Лина. Она пострадала за мои грехи. Я ради своего удовольствия заставил ее бежать, чтобы потом ее убили ради моего усмирения. Увидев мертвое тело девушки в луже крови, я словно с цепи сорвался. Я боролся за справедливость в мире единственным доступным и понятным для меня способом – уничтожая приспешников Сарта. Из опоры и надежды синдиката я превратился в его головную боль. О господи, скольких я погубил, прежде чем понял, что это не вернет ее! Но Сарт вышел из себя окончательно и объявил на меня охоту. Из карателя и вершителя справедливости я превратился в жертву.

Дерри еще не успел договорить, когда дверь в камеру с треском открылась, и в проеме появился полупьяный посланник в измятом, съехавшем набок плаще в сопровождении двух охранников. Охранники на Арм-Дамаше мало чем отличались от земных секьюрити: те же короткие стрижки, квадратные подбородки, маленькие бессмысленные глазки и рост два метра. Казалось, их поставляет одно охранное агентство, какой-нибудь «Филин», «Орел» или «Медведь». Телохранители услужливо поддержали посланника под локти, когда тот соизволил споткнуться в проходе. Он неуклюже взмахнул руками, запутавшись в полах плаща, громко икнул и, тыкая пальцем в Дерри, сказал:

– Вот теперь-то я отыграюсь на тебе, Лайтнинг! Ну-ка, ребята, подержите его, чтобы он не дергался. А то я что-то боюсь промазать по его наглой роже.

Охранники переглянулись и неуверенно попытались возразить:

– Маркус, а может, не надо? Он же зверь. Если того… без рук, одними ногам… и сбежит, что делать будем? Я помню, как он мочил всех после того, как его девку убили. Слава богу, я был еще в учениках и стоял далеко, когда он появился. Так что успел убежать, а остальных он крошил направо и налево. А ведь у наших было самое современное огнестрельное оружие, не то что на этом Арм-Дамаше клятом, а он их просто так, голыми руками, хрясь – и готово.

– Что ты несешь пургу! – взорвался посланник. – Не дрейфь, ты что, боишься какого-то выродка? А для ног у меня специально заготовлена вот такая вот симпатичная веревочка. Бери, связывай и не возникай.

Посланник швырнул на пол тонкий полупрозрачный шнурок. Мужчины осторожно приблизились к Дерри и, навалившись на него всем своим немалым весом, попытались скрутить. Им это удалось только благодаря тому, что магическая веревка, едва коснувшись ног ксари, тут же поползла дальше, закручиваясь в причудливый узел. Вырываться было бесполезно, механизм действия этих импровизированных наручников был таков: чем сильнее дергаешься, тем сильнее веревка затягивается. Охранники рывком подняли Дерри с пола. Анет, ошеломленная, сидела в углу, плохо соображая, что происходит. Но оцепенение прошло, как только Маркус с размаху ударил Дерри в лицо кастетом, девушка вскочила с криком:

– Ты что, тварь, делаешь! Не смей его трогать!

Посланник даже не обратил на нее внимания, просто отшвырнул в сторону. И девушка, пролетев несколько метров, врезалась в стену камеры.

– Мразь, – пробормотал Дерри, сплевывая кровь и стараясь незаметно посмотреть, как там Анет. Если Маркус поймет, что ксари гораздо тяжелее выносить страдания других, чем свои собственные, то обязательно этим воспользуется. Пусть уж думает, что Анет – это всего лишь подруга по несчастью и ему, Дерри, все равно, что с ней будет. Лайтнинг осторожно повернул голову, делая вид, что уворачивается от очередного удара. Девушка неподвижно лежала, прислонившись к покрытым какой-то слизью камням, из уголка губ стекала тонкая струйка крови, глаза были закрыты. Она была без сознания. В душе Дерри начала подниматься темная волна гнева, багровой пеленой застилая глаза. И он сделал то, чего не следовало делать, чтобы не усугублять и без того серьезное положение. Он напряг мышцы, сосредоточился и со всей силы ударил головой по роже ухмыляющегося Маркуса. В мозгу взорвался сноп разноцветных искр, сквозь мелькающие звездочки Дерри не без удовольствия разглядел, как посланник безуспешно пытается отскрести себя от пола. Но Дерри неверно оценил силы противника, тот практически оклемался и уже орал на охранников, которые, по его мнению, недостаточно крепко держали Дерри.

– А ты еще и трус, – отреагировал на вопли посланника ксари. – Ладно – слабак. Но трус? Бить того, кто не сможет ответить тебе, – это величайшее наслаждение, да? Но еще большее удовольствие – слышать, как жертва орет, моля о пощаде. Только от меня ты этого не дождешься.

Маркус рассвирепел, подав знак охранникам, чтобы те держали не только руки, ноги и корпус, но и голову Лайтнинга. Такая жертва ему попалась впервые. Мало того что у этого ксари были просто стальные мышцы (с таким же успехом можно было бы молотить стенку), чугунный лоб (от удара у Маркуса до сих пор было темно перед глазами), так еще этот Лайтнинг умудрялся непочтительно говорить с ним. А Маркус привык, что все его жертвы молили о пощаде уже после первого удара, а после третьего были готовы сделать все, лишь бы их оставили в покое.

– Тебе не говорили, что одно из моих прозвищ Фъел'кон,[7] – опять подал голос Дерри. – А знаешь, почему? Хотя, впрочем, откуда тебе знать, ты всего лишь посланник. Вас не обучают выносить боль, а вот эти красавцы, – кивнул он в сторону охранников, – имеют представление о семнадцати ступенях боли. Вы, ребята, на какой? На второй, третьей? Вижу по дрожи, что до третьей не дошли. Ваша братия если и осмеливается продолжить обучение дальше пятой ступени, то обычно дохнет на шестой. А вы еще в самом начале пути. Ну как занятия, нравятся? Госпожа Кларисия хорошо себя чувствует? По вашей реакции понятно, что бравая старушка бодрствует. Ну вы на досуге спросите ее обо мне. Даю гарантию, она помнит Дерри Лайтнинга. Я единственный, кто дошел под ее руководством до семнадцатой, последней ступени. Маркус, смирись, я не доставлю тебе сегодня удовольствия.

Но посланник не собирался сдаваться. Пьяный угар и ярость не давали ему остановиться. Он даже не заметил, как выползла из своего угла пришедшая в себя Анет. Девушка из последних сил сделала рывок, вклиниваясь между Маркусом и Дерри.

– Гадина, перестань его бить! – Анет кинулась вперед, пытаясь пнуть посланника. «О боже, – пронеслось в голове девушки. – Я все же блондинка! Куда я, идиотка, лезу? И, самое главное, зачем и ради кого?»

– Ты пытаешься помешать мне! – гаркнул мужчина, замахиваясь. Она отскочила назад и в поисках защиты поплотнее прижалась к Дерри, автоматически прикрывая лицо связанными руками. Тут же браслет начал пульсировать, причиняя Анет острую боль, а через мгновение вспыхнул. Испуганные охранники отскочили от огненного кокона, а Анет и Дерри растворились в ярких световых потоках. Сначала кокон уменьшился до размеров огненного столба, а потом исчез совсем, оставив после себя только запах кварца, как после работы солярия со старыми лампами. Девушки и ксари в подземелье не было.

Анет осторожно открыла глаза. Это простое действие далось ей с великим трудом. Общение с браслетом выматывало, и сейчас девушка чувствовала себя словно выжатый лимон. Вдобавок от удара ужасно болела голова, по той же причине ныло плечо и саднило локоть. Рядом тихо застонал и принял более удобную позу Дерри, со связанными руками и ногами это было не так-то просто. Разглядывая лицо Лайтнинга, все в синяках и кровоподтеках, Анет поняла, что ему, скорее всего, еще хуже, чем ей.

– Ну и что мы будем делать дальше? – с какой-то странной интонацией спросил Дерри. – Ты, конечно, молодец, что вытащила нас. Но, связанные, мы далеко не уйдем, а в моем случае более уместно сказать – уползем.

– Что ты на меня орешь, – огрызнулась Анет, – я же не виновата. И вообще, я тебя спасать полезла, между прочим, мог бы оценить.

– А я и оценил. Ты поступила очень глупо. Я, между прочим, перепугался: если бы он тебя пришиб, то вся наша эпопея с браслетом была бы каркалу под хвост. Ты не имеешь права рисковать, тем более так бессмысленно. Ты больше не принадлежишь себе. Пока на твоей руке этот браслет, ты слуга Арм-Дамаша.

– Ну спасибо! – взвилась Анет. – Ты бы хоть для приличия спросил, как я себя чувствую.

– Знаешь, мне что-то не до приличий, да и тебе скоро будет все равно, а уж хищникам, которые выйдут на охоту, как стемнеет, тем и вовсе наплевать на твое самочувствие. Им лишь бы пожрать повкуснее.

Не зная, что ответить, Анет с глубокой тоской огляделась по сторонам. Они сидели в лесной чаще рядом с каким-то пнем, заросшим ложными опятами и серым, местами подгнившим мхом. Чуть левее развалилась огромная муравьиная куча из пожелтевших прошлогодних иголок арм-дамашской елки. Колючки у нее были большие и росли по пять от одного основания. Деловые муравьи перли к себе в дом большого жука. Четверо тащили его на своих рыженьких спинках, а остальные все время крутились рядом, подпихивая падающую жучью тушу волосатыми лапками. Вековые деревья высились справа и слева, подпирали сзади и закрывали обзор впереди – никакого просвета. А значит, и помощи ждать неоткуда. Близилась ночь. В воздухе начинало кружить и жужжать комарье.

– Да уж, – вздохнула девушка. – Влипли так влипли. А что, развязаться совсем нельзя? Ну там перегрызть веревки или еще что-нибудь в этом роде. У меня, например, ногти наращенные. Тьфу-тьфу, пока не переломались. Вдруг ими удастся веревки расковырять. Давай попробуем.

– Что попробуем? – раздраженно буркнул Дерри. – Руками развязать их просто невозможно. Вообще, принцип действия этих штук таков, что развязать их может только тот, кто завязал. Правда, Дир знает одно заклинание (своего рода ключик от наручников), которое может запросто снять эти веревочки. Только что нам от него толку-то? Где мы и где Дир? И я сильно сомневаюсь, что мы до него доберемся. Скорее всего, нас сожрет какой-нибудь хищник.

– Не впадать в депрессию! – на удивление твердо рявкнула Анет. – Я умирать не хочу. Не может быть, что у нас нет выхода. Ты это заклинание знаешь?

– Конечно, знаю, не раз меня так выпутывали, я уж успел его выучить наизусть. Да что толку-то? Я и магия вещи несовместимые. Так что пока никакого выхода я не вижу. Будем надеяться, что хищники не скоро выйдут на охоту. Часа четыре в запасе у нас есть, вдруг что в голову придет. Мне бы хоть ноги развязать, а руки, фиг с ними, так бы добрел до ближайшего мага.

Анет призадумалась. Перспектива быть съеденной совершенно не прельщала девушку. Она впервые за последние несколько лет принялась усиленно напрягать свои мозговые извилины.

– Дерри, – спустя четверть часа неуверенно спросила Анет, – а заклинание – что это такое? Определенный набор слов и жестов, так ведь?

– Ну в общих чертах ты права? А что? Я же говорил, что магия мне не под силу, даже самая элементарная. Слова заклинания так и останутся словами в моих устах.

– В твоих – да, – загадочно сказала девушка. – А вот в моих кто знает? Я же как-то с браслетом контактирую, а ведь он, как я понимаю, вещь магическая.

– Ну не знаю, – с сомнением протянул Дерри. – Понимаешь, не все так просто, как хотелось бы. Заклинание – это не только слова и жесты, как предположила ты. Если бы это было так, тогда все могли бы пользоваться магией. Чтобы привести заклинание в действие, нужна определенная концентрация сил, взятых либо из собственного потенциала, либо из природы, либо еще откуда-нибудь, например от другого человека. Но не столь важно откуда – главное, умение взять. Именно это отличает мага от обычного человека. Ксари начисто лишены подобных способностей, мы не чувствуем энергию и, соответственно, не можем ею управлять. Все эльфы и вампиры в той или иной степени обладают такими силами. А люди – где-то пятьдесят на пятьдесят. У кого-то эта способность есть, а у кого-то нет. Есть у Дира и напрочь отсутствует у Стикура, хотя они двоюродные братья. Использовать энергию сложно, и учат этому долго, ступень за ступенью. Проходит несколько лет, прежде чем маг может создать заклинание целиком, а ты хочешь сделать это вот так, с бухты-барахты. Я не уверен, что что-то выйдет. Сейчас тебе будет необходимо сплести всю матрицу заклинания самостоятельно, и я не знаю, получится ли. Ты ведь никогда не сталкивалась с магией и даже примерно не знаешь, что надо делать. А наставник из меня никудышный. Я, конечно, более или менее представляю, как это происходит, но не знаю, что выйдет. Скорее всего, ничего.

– Ну ладно, – оборвала его Анет. – Что рассуждать, получится или нет, пробовать надо. Давай диктуй мне необходимые слова.

– Подожди ты со словами. Ты вообще слушала, что я тебе говорил? Сначала надо собрать необходимое количество силы. Только я не знаю, сколько именно, но это не суть важно, если ты соберешь недостаточно энергии, заклинание не сработает, а если много… ну много ты не наберешь. В общем, так, сначала встань. Конечно, тебе лежа удобнее, но так нельзя. Встань, кому говорю. Так, ноги – на ширине плеч, руки подними над головой, а теперь… к какой бы нам стихии обратиться? Огня нет, воды тоже, воздух слишком непостоянен, значит, земля. Теперь самое сложное – попытайся почувствовать землю, представь себя березкой, елочкой, ну или там кротом, что ли. Короче, чтобы быть поближе к той стихии, силу которой хочешь использовать.

Анет вздохнула и послушно приняла необходимую позу. Березка из нее получилась никакая, так – коряжка. Елочка тоже вышла не аховая, а кротом быть не хотелось, как, впрочем, и мышкой или таракашкой. Дерри предлагал еще какие-то дикие варианты, которые Анет одинаково не устроили. Спустя некоторое время девушка так и стояла буквой зю, пытаясь слиться воедино с силой земли. Не получалось. Земля была отдельно, а Анет отдельно.

– Та-ак, – протянул Дерри. – Что-то у нас не выходит, а попробуй еще что-нибудь побормотать. Маги часто бормочут: заклинаю вас, силы земли, примите дочь свою березку белую, осину-серебрянку, помогите ей и так далее, сама придумаешь.

– Слушай, по-моему, ты надо мной издеваешься, – зло крикнула Анет, показывая Лайтнингу руки, – у меня уже руки свело от этих веревок, даже пальцы покалывает, а ты все прикалываешься.

– Пальцы, говоришь, покалывает, – охнул Дерри, – а ты посмотри на пальцы-то, они у тебя светятся, давай работай, я тебе сейчас само заклинание продиктую.

Анет испуганно покосилась на светящиеся кончики пальцев и послушно встала в позу, неуверенно забормотав:

Заклинаю вас, силы земные, Примите дочь свою.

Ее голос с каждым новым словом становился все увереннее и уже грохотал над поляной:

Березы белые, осины серебряные, дайте силы свои, Заклинаю вас!

Голос Анет задрожал от напряжения, когда она вслед за Дерри повторяла слова заклинания. Руки свело судорогой, веревки на них почернели и вспыхнули, девушка заорала от короткой, но сильной боли. Раздался хлопок, ее отнесло на метр в сторону и швырнуло на землю, руки уже были свободны, но мир вокруг, казалось, сошел с ума. Небо разверзла сильнейшая молния, которая тут же попала в огромный дуб, шквал ветра повалил массивное дерево прямо на муравьиную кучу рядом с Анет. Девушка быстро отскочила ближе к лежащему на земле Дерри.

– Что это за фигня? – испуганно спросила она.

– Что, что! Я не сказал тебе, что бывает, если маг наберет больше силы, чем ему надо для заклинания, а вот это и бывает. Сила сама себя реализует, ладно, хоть не ураган, и на том спасибо. Ты чем себя вообразила? Березой-гигантом или кротом-людоедом?

– Магмой, – почти прошептала Анет.

– Чем?!

– Магмой.

– ??? – Взгляд был красноречивее слов, и эту тему решили закрыть.

Тем временем разгул стихии прекратился. Анет отдышалась, а Дерри осторожно поднялся и, охая, сделал несколько неуверенных шагов.

– Что болит? – участливо поинтересовалась девушка.

– Кажется, этот гад сломал мне пару ребер, да ладно, переживу как-нибудь, и не такое бывало. А сейчас надо осмотреться вокруг. Ты сиди здесь, а я пойду попытаюсь выяснить, куда мы попали, и заодно попробую раздобыть что-нибудь поесть.

Дерри неслышно скрылся за деревьями. Лес был ему знаком, он уже бывал в нем не раз. Судя по всему, их забросило не так уж и далеко. Осталось только найти какую-нибудь тропинку, по которой можно выйти на тракт.

Молодой человек, стиснув зубы от боли, осторожно пробирался сквозь сухие ветки и паутину. Сказав Анет, что ничего страшного не произошло, он слегка приврал. Все тело болело, и каждый шаг давался с трудом. «Черт, – думал Лайтнинг, – как же они в этот раз близко ко мне подобрались. Адольф теперь ни за что от меня не отстанет. Слишком уж я лакомый кусок. Схватить меня и порадовать Хакису «Низвергающим в бездну» для него – верх блаженства. Слава и деньги – большего этот зеленый ублюдок не может и пожелать».

Ребра невыносимо ныли, кружилась голова, и слегка подташнивало. «Маркус – мразь, – яростно думал ксари, – увижу – убью. Порежу на мелкие кусочки. Хотя, – Дерри усмехнулся, – наверное, мне такой радости не достанется. Сарт не любит идиотов. За такой грандиозный провал, да еще и по причине превышения должностных полномочий, посланника уже, наверное, изощренно казнили, и, скорее всего, не один раз».

– Ну ладно, – пробормотал себе под нос Дерри, – раз не удалось убить, значит, в первой церкви поставлю свечку за упокой его души. В конечном счете, если бы он не приперся, еще неизвестно, когда бы нам с Анет представилась возможность выбраться, и представилась ли вообще.

Страх липким комком подкатил к горлу. Давно Дерри Лайтнинг не испытывал этого унизительного чувства, когда руки становятся влажными, а колени дрожат. Ксари глубоко вздохнул и даже потряс головой, отгоняя от себя нахлынувшее неприятное чувство, и продолжил путь.

Споткнувшись о выступающие корни дерева, Дерри охнул от пронзившей левый бок боли и неприлично выругался. «Все-таки Маркус козел, – думал Лайтнинг, стараясь идти осторожнее. – До чего же жить-то хочется».

Почему-то именно сейчас очень сильно захотелось жить. Впервые со дня смерти Лины. До этого было не то чтобы наплевать, просто смерть воспринималась как нечто неизбежное, что все равно рано или поздно настигнет. Так какая разница когда? Сейчас или позже.

В последнее время что-то изменилось в мироощущении ксари. Его стало почему-то волновать, сколько продлится его никчемная (а может быть, и не совсем никчемная) жизнь. Дерри подозревал, что виной всему – «чудо природы», которое ждет его сейчас у муравьиной кучи. Чем-то тронула его сердце длинноволосая блондинка с кошмарным характером, замашками королевы и наивной душой ребенка.

– А это не совсем хорошо, – пробормотал Дерри. – Ну да ничего, как-нибудь справимся. Главное – не забывать, что никаких блондинок нам не надо, да и им мы тоже не нужны.

Молодой человек увидел в просвете между деревьями водную гладь и ускорил шаг, выбросив из головы волнующие его мысли.

ГЛАВА 6 О том, что не все женщины – зло, но все же…

Медленно появлялись на темнеющем небе огненные всполохи – с приближением ночи одна за другой зажигались маленькие яркие звездочки. Небо серело, и только у самого горизонта осталась узкая светлая полоска. Последние лучи солнечного света, золотистые, практически прозрачные, устремились веселой стайкой на Русалочью поляну, чтобы, пробравшись сквозь вечерний туман, поиграть каплями росы на траве и цветах, разбудить лесную живность и пробежаться по темной глади небольшой заводи с ряской и кувшинками.

Лучи скользнули сквозь ночную дымку к тонкому женскому стану на берегу, пробежались по зеленоватой коже, отливающей золотым на свету и голубоватым в тени, и скрылись в темной глубине озерца. Существо выгнулось, подставляя последним лучам солнца совершенное женское тело, и отбросило со спины роскошные волосы, даже в солнечных лучах мерцающие холодным серебром. На узком, нечеловечески красивом лице с тонкими синими губами и изящным носом светились глаза – огромные и зеленые. Глаза, которые могли принадлежать кошке или змее, но благодаря капризу природы оказались на лице девы-русалки.

Прекрасное порождение тьмы и безответной любви, русалка молча всматривалась в вечерние тени и ждала чего-то, неторопливо перебирая худыми пальцами рук с загнутыми, почти птичьими когтями, камушек – почти единственную красивую игрушку, доступную на илистом берегу заводи. Лицо настороженное, ноздри аккуратные, словно выточенные из мрамора, трепещут, пытаясь не упустить ни одного запаха наступающей ночи.

Где-то в прибрежных деревьях негодующе закричала всполошенная птица, хрустнула сухая ветка под ногой непрошеного в лесу гостя – человека, и на Русалочьей поляне появилась фигура Дерри. Он, стараясь не дышать, завороженно всматривался в совершенную женскую фигуру на берегу. Мышцы свело судорогой от долгой неподвижности, ксари старался не шевелиться, опасаясь выдать свое присутствие, не подозревая, что уже давно замечен.

Русалка медленно повернулась и буквально впилась своими завораживающими глазами в мужчину. Он испуганно вскрикнул, но любопытство победило страх, его глаза смело встретились с пронзающим взглядом водной девы. Что-то смутно знакомое мерещилось ему в тонкой линии слегка длинноватого носа, в странном разрезе русалочьих глаз и в хищной улыбке мертвых губ.

– Милый! – В грудном голосе русалки сочетались все возможные звуки воды: журчание речки, грохот водопада, Шум моря и переливы первого весеннего ручья. – Милый, ты все же пришел ко мне. Ты мой? Правда ведь? Наконец ты мой!

Парень отшатнулся. Страх в его душе смешался с идущей откуда-то извне всепоглощающей радостью. Она, сначала чужеродная, начиная от кончиков пальцев проникала прямо в сердце и наполняла все существо Дерри ликованием. Что еще нужно мужчине, если его ждет такая женщина?

– Иди ко мне, – поманила его русалка пальцем с длинным и острым как бритва ногтем. – Иди.

И он пошел, сначала осторожно, стараясь ступать бесшумно, а потом все быстрее и быстрее – навстречу своей гибели. В воспаленном мозгу все еще пульсировала раздражающая мысль. Настойчивый внутренний голос буквально орал: «Ты что делаешь?! Не ходи туда! Тебя ждет смерть!» Но Дерри отмахнулся от неприятных мыслей и, словно загипнотизированный, сделал последний шаг к русалке, обнимая стройное, пахнущее проточной водой тело, утопая в огромных мертвых глазах, целуя изогнутые в хищной улыбке манящие холодные губы.

Анет очень быстро надоело сидеть на колючках и кочках, да к тому же по ногам пытались забраться надоедливые муравьи. Девушка встала, отряхнула штаны от мусора и, словно маленький слон, потопала в ту сторону, в которую ушел Дерри. По ее подсчетам, он не должен был быть далеко. Она продиралась сквозь чашу, руками разгребая висящую перед лицом паутину. Из кустов слева послышался какой-то непонятный переливчатый женский смех и вторящий ему такой знакомый мужской. Любопытная девушка нырнула сквозь ветви деревьев на поляну.

«Вот те раз. Ушел на пять минут за едой и уже нашел, с позволения сказать, женщину», – негодовала Анет, разглядывая издалека пикантную сцену, в которой Дерри с упоением обнимал стройную зеленоволосую и не обремененную одеждой девицу. Девушка переминалась с ноги на ногу, решая, что же делать, и уверенно пошагала в сторону парочки. Врожденную скромность победили собственнические чувства. Раз Дерри по долгу службы должен ее охранять, значит, никакой личной жизни в рабочее время.

– Эй, вы! – крикнула Анет. – Дерри, я, конечно, понимаю, что ты очень занят, но я хочу есть и мне страшно сидеть одной.

Дерри медленно повернулся и уставился ничего не видящим взглядом на девушку. Русалка ощерилась и зашипела:

– Уйди, женщина, это моя добыча!

– Что? – взвизгнула Анет. – Твоя добыча, да? А моя охрана! Брысь отсюда, лягушка драная!

– Уйди! – Русалка на миг выпустила Дерри из своих цепких рук, и он, как подкошенный, упал на траву.

– Ты что с ним сделала? – завопила Анет, кидаясь вперед. Девушка со злостью выкинула руку вперед и полоснула острыми наращенными ногтями по щеке водной девы. Русалка зашипела, как кошка, с ненавистью взглянула на соперницу и скрылась под водой. Дерри остался лежать на берегу. Кожа его побледнела, и он не подавал никаких признаков жизни. Девушка с криком подбежала к молодому человеку: – Дерри, очнись!

Но он остался лежать неподвижно. Анет осторожно оттащила парня к ближайшим деревьям и села рядом. Только по неравномерно поднимающейся груди Дерри Анет могла определить, что он жив.

– Что же мне с тобой делать? – заплакала девушка, предпринимая еще одну безуспешную попытку привести парня в чувство.

Тут ее голову словно стянуло тугим металлическим обручем с острыми краями. Девушка вскрикнула и упала на колени, придерживая руками разрывающиеся от боли виски. В ушах стоял ужасный шум, такой, какой обычно бывает, когда сбивается настройка у приемника.

– Анет, где вы? – различила девушка слабый голос, рождающийся в воспаленном болью мозге, но ответить ничего не успела. Все как-то резко оборвалось, и обессиленная девушка привалилась к стволу дерева. Боль и шум из головы ушли, а вместе с ними и непонятный голос. Глаза невыносимо жгло, и, чтобы хоть как-то справиться с неприятными ощущениями, Анет закрыла их и погрузилась в неглубокий, тревожный сон. Разбудило девушку непонятное шебуршание у ее щеки.

– Хозяйка, проснись, ну хозяйка!

Анет медленно открыла глаза – рядом с ней сидел заметно подросший за прошедшие сутки гхырх, теперь он сравнялся по размерам с лайкой средней величины.

– Ура, хозяйка проснулась! Зюзюка хороший. Зюзюка искать хозяйку – хозяйка любить Зюзюку. Дай няму!

Анет сморщилась от неутихающей головной боли, безнадежно поскребла по карманам и, вытащив сморщенный кусочек яблока, протянула его зверюшке.

– А че грязное-то? – недовольно спросил гхырх, но тем не менее зачавкал.

– Как ты меня нашел? – спросила Анет, пытаясь хоть как-то пригладить рукой волосы. – И где все остальные?

– Человеки ушли к человечьим жителям, и гхырх нашел хозяйку.

– Ты знаешь, где Стик и Дир?

– Ага, в человечьих жилищах, там.

– Где – там? – стала настойчиво расспрашивать девушка. – Ты сможешь привести их сюда?

– Не-э, других человеков не-э. Гхырх любит только хозяйку, а других гхырх не любит. Дай няму.

– Нет у меня! – сказала девушка, думая, как бы заставить Зюзюку привести сюда парней.

– Как нет нямы? Дай! – Зюзюка был явно недоволен, его розовая шерстка встопорщилась, и он злобно зашипел, но девушка была не в том настроении, чтобы терпеть капризы всякой мелкой скотины. Опыт общения с многочисленными домашними животными, вечно норовящими если не сесть на шею, то, по крайней мере, обожрать на что-нибудь вкусное, помог ей выбрать правильный тон в разговоре с гхырхом.

– Ты еще шипеть на меня будешь, гадина! – рявкнула на Зюзюку девушка. – Я тебя нашла, можно сказать, на болоте. Отмыла, высушила (небольшое преувеличение, ну да ладно), кормила. А ты, скотина неблагодарная, на меня шипишь? Уйди, ты плохой.

– Ну, хозяйка! – Гхырх выглядел неуверенным. – Ты же не даешь мне няму. Я недовольный, совсем недовольный, вот и шиплю. Вырасту – кусаться буду. Как по-другому-то? Все гхырхи так делают.

– Уйди, ты меня не любишь, – не отступала от своего Анет. – Тебе нужна только еда, а я совсем не нужна. – Девушка сделала вид, что собралась заплакать.

– Хозяйка, ну, хозяйка. – Зюзюка заметно волновался. – Ну, хозяйка, прости. Я больше так не буду. Я люблю хозяйку, просто очень кушать хочется, очень, я же расту.

– Мне тоже хочется, – была непреклонна Анет. – Я же на тебя не огрызаюсь.

– Хозяйка тоже хочет есть? – Гхырх, казалось, был очень удивлен. Он сложил на груди короткие когтистые лапки и задумался. – Хозяйка кормит гхырха, а кто кормит хозяйку?

– Стикур и Дирон, – нашлась Анет.

– А если хозяйку не будут кормить?

– Я умру прямо здесь, вот под этим кустом, и ты больше никогда не будешь есть няму.

Зверек задумался, смешно склонив набок розовую пушистую мордочку, он получил слишком много информации для одного раза.

– Если я приведу человеков, они будут кормить хозяйку и хозяйка не умрет. Так? Но хозяйка не кормит гхырха, не любит его. Зачем гхырх будет приводить человеков?

– Стик и Дир кормят хозяйку. Они дают мне няму, а я даю ее тебе. Если ты не приведешь их, у меня больше никогда не будет нямы и я никогда больше не дам ее тебе.

– Ладно, – неуверенно согласился Зюзюка. – Какая мне попалась хозяйка! Чтобы бедного гхырха кормили, он должен любить не только хозяйку, но и ее человеков, а то у хозяйки нет нямы, и у гхырха нет. Плохая хозяйка, плохие человеки, но ради нямы я буду вас всех любить. Я приведу человеков сюда, а ты будешь меня кормить нямой, потому что я тебя люблю, и скажешь человекам, чтобы они тоже кормили меня нямой, раз их мне тоже приходится любить. Но если ты не дашь мне много нямы, я тебя укушу.

Зверек, подтверждая свои слова, пощелкал острыми длинными зубами прямо перед лицом девушки и исчез в кустах.

Стик и Дир уже сутки сидели в забытой богом деревушке с весьма непривлекательным названием Дохлые Гнилухи. Как только там, на тракте, они поняли, что дело приняло серьезный оборот, Дир начал осторожно плести заклинание перемещения, расходуя свой внутренний резерв сил, понимая, что даже крупица магии, взятая из внешнего мира, сразу же привлечет внимание вражеского мага. К счастью, маг Сарта, Тарман, оказался не так силен, как показалось вначале, или Дир был более серьезным противником, чем рассчитывал чужой маг. Тарман даже не почувствовал едва заметную концентрацию магической энергии. Дирон смог воспользоваться уже практически сплетенным заклинанием, как только подвернулся подходящий момент. Они со Стиком очутились примерно в километре от этой самой деревеньки. Дерри и Анет были в руках у людей Сарта, что ставило под угрозу задуманное предприятие. Оставалось надеяться только на то, что молодые люди еще живы и Анет не попала в руки к Хакисе. Силы Дира были настолько истощены, что он даже не смог мысленно связаться с Анет или хотя бы засечь их с Дерри местоположение. Не придумав ничего лучшего, молодой маг и Стик решили заночевать в деревне. Дир надеялся там пополнить свой магический потенциал и вечером попробовать снова связаться с Анет.

Дохлые Гнилухи встретили их покосившимися деревянными заборами да крикливыми петухами. Настоящий деревенский пейзаж: бабы с коромыслами, дворовые собаки с облезлыми хвостами и гадящие где ни попадя суматошные куры всевозможных расцветок.

– Хозяйка, на постой не пустишь? – обратился Стикур к дородной молодой бабе с ведром молока и выводком босых ребятишек в застиранных рубашках.

– А че не пустить-то, – басом ответила невысокого роста тетка, явно с примесью гномьей крови, потирая вспотевший лоб грязной ручищей. – Пушу, коли золотые есть. Правда, разносолами потчевать не буду. Щи да каша, ну куру дам… одну за дополнительную плату. Спать будете на сеновале: в доме самим тесно. Если устраивает, моя хата третья по правую сторону будет.

Завалившись на душистый сеновал, Дир устроился поудобнее и стал напряженно всматриваться в потолочную балку, чтобы хоть на чем-то сосредоточиться. Он безуспешно пытался найти хоть след Анет или Дерри. Это было достаточно сложно: Лайтнинг, не подверженный никакому магическому воздействию, был практически недосягаем, а с девушкой Дир провел слишком мало времени, чтобы безошибочно почувствовать ее присутствие. Единственным ориентиром оставался «Низвергающий в бездну», и он был где-то недалеко, ничего более конкретного узнать не удавалось.

Стик медленно шел по деревеньке, состоящей из двадцати – тридцати небольших домишек, в каждом из которых проживало по одной, реже по две семьи. Самым богатым и большим был дом местного старосты, рядом стоял домик чуть меньше, и Стикур терялся в догадках, кому бы он мог принадлежать. Обычно в деревнях, за исключением дома старосты, все остальные были примерно одинаковыми по размеру, различаясь лишь декоративными элементами, цветом да степенью ветхости. Молодой человек решил подойти поближе и разузнать, кто же там живет. К дому вела узкая, но натоптанная тропинка, по сторонам которой росли высокие кусты боярышника. Сам домик, ярко-синий, с голубыми резными наличниками и красным петухом на крыше, утопал в зелени. Прямо перед окошком росло странное корявое и очень высокое дерево. Под ним стояла сухонькая бабуля в желтом платке в горошек, меховой безрукавке, надетой на белоснежную блузку, Цветастой юбке и кокетливых кожаных сапожках с вышивкой и на каблуке.

– Кися, ну кисечка, слезь, пожалуйста! – слезно умоляла бабуля. – Иди сюда, моя хорошая. Я тебе вкусное дам.

– Мя-а, – раздалось с дерева в ответ на бабушкины причитания, и Стик в общих чертах понял, что произошло. Ситуация его позабавила, и он, подойдя поближе, вежливо поинтересовался:

– Может быть, вам помощь нужна?

– Нужна, коль не шутишь, – осторожно отозвалась бабушка, разглядывая Стика удивительно молодыми, ярко-зелеными глазами. – Кошка моя, чтоб ей пусто было, забралась на дерево, а слезть-то сама не может. Я уж ее и кися, и кисечка, и мяса-то ей, и сметанки на блюдечке, а она все одно только орет. Дура, одним словом, дура.

Стикур почесал голову, вздохнул и смирился с неизбежной ролью спасителя деревенских кошек. Парень скинул жесткую куртку и ножны с мечом на землю, внимательно осмотрел дерево со всех сторон и, найдя наиболее удобное место для подъема, зацепился за торчащий сук и полез наверх. Да, давненько он не лазил по деревьям, наверное, после той знаменитой охоты на тумарского медведя, которая ославила их на весь Арм-Дамаш. Тогда они с Диром настолько обрадовались воскрешению Дерри, что закатили пир на весь мир и так «наотмечались», что поспорили в одном из кабаков с местными охотниками, что голыми руками изловят и притащат прямо сюда, в кабак, взрослого тумарского медведя. Будь они чуть трезвее или умнее – ни за что бы на подобную авантюру не согласились. Но пьяным море по колено, и они прямо с гулянки отправились на гору Тумар за медведем. Провожать друзей на этот подвиг вышел весь кабак. К слову сказать, тумарский медведь ростом с лошадь, с огромными когтями и зубами. Естественно, найти медведя не составило труда.

– Вот он! – завопил Дир, тыкая пальцем в приближающегося зверя, и с радостным воплем «ура!» кинулся ему навстречу. Медведь тоже несказанно обрадовался появлению большой и вкусной еды на своей территории. Он очень хотел кушать и поэтому, довольно рыкнув, кинулся навстречу Диру, подергивая от удовольствия коротеньким хвостом с кисточкой. На полпути до медведя друзьям практически одновременно пришла в голову нерадостная мысль. Медведь большой, с когтями и клыками, а они маленькие, пьяные и без оружия.

– Дирри, надо спасаться! – заорал мигом протрезвевший Стик и кинулся к ближайшему дереву. Сзади в затылок громко пыхтел тоже верно оценивший ситуацию Дир. На дерево они залетели с одного прыжка и примостились у самой макушки. Медведь в ожидании уселся внизу, скоро к нему присоединились два друга. Дир сначала активно пытался колдовать, но мишки нехотя уворачивались от маленьких огненных шариков и злились сильнее. Самый большой медведь недовольно взревел и начал биться своей мощной головой о ствол дерева. Дир затаился и вцепился плотнее в толстую ветку. Так они и сидели часа четыре. К счастью, Дерри, занятый другими делами, ушел вчера в самый разгар праздника и, выяснив на следующее утро, чем закончилась пьянка, мигом кинулся выручать неразумных друзей, прихватив с собой стражников. Медведей разогнали, а Стика и Дира доставили в Кен-Корион. В трактир «Бешеный тур» они больше не заходили.

«Да уж, герцог Нарайский на дереве – вещь, выходящая из ряда вон. Будем надеяться, что этот мой подвиг не станет достоянием гласности и не войдет в историю», – думал Стикур, протягивая руки к сидевшей на тонюсенькой ветке киске. Противная кошка мяукнула, сделала вид, что очень сильно испугалась, и перебралась на ветку повыше и потоньше. Стик чертыхнулся и полез дальше. После недолгой игры «Убежит – не убежит» парню удалось схватить вредную зверюшку за лапу. Кися взвыла и попыталась сбежать, грозно шипя и кусаясь, но Стикур не сдавался, он прижал кошку к груди и, не обращая внимания на ее вопли, полез вниз.

– Ах ты мое золотце, – запричитала бабуля, принимая присмиревшую Муську. – Спасибо большое, добрый человек. Что же ты стоишь-то? Меня зовут Ашан-МарРа. А ты кто будешь? Не иначе как наемник, проездом у Нас? Да и что это я тебя вопросами засыпала, пойдем скорее в дом, у меня пироги стынут. Пойдем, пойдем, что ты стесняешься?

– Да я это… – начал было Стик, но Ашан-Марра, не слушая возражений, потянула его в дом.

Четверть часа спустя Стик сидел в расписной избе и за обе щеки уплетал пироги с малиной. Ашан-Марра оказалась местной знахаркой-целительницей, очень уважаемой в деревне. Вся ее просторная, прибранная изба была уставлена какими-то горшочками и скляночками. По стенам висели пучки разных сушеных трав. В комнате приятно пахло сухим сеном. Узнав, что Стив путешествует не один, а с другом-магом, бабка всполошилась:

– Да где же вы, родные, ночевать-то будете?

– Мы остановились на постой в третьей хате по правому ряду, у такой здоровой бабищи, – прочавкал Стикур, запивая очередной кусок пирога парным молоком.

– Это у Мрьенны, что ли? – заохала Ашан-Марра. – Нечего у этой особы делать. Изба толком не метена, одна грязища, а уж жадная так жуть. Поживите-ка лучше у меня, я сейчас своего помощника за твоим другом пошлю. А ты, милок, кушай пока.

К приходу Дира Стикур успел рассказать знахарке все: и про то, кто они, и зачем едут, и почему вынуждены задержаться. Врать почему-то не получалось, но Стик и не жалел об этом. Бабка оказалась понятливой и соседям ни словом не обмолвилась о том, кто остановился у нее на постой.

– Да, темное время нынче наступило, – печально произнесла она, отхлебывая чай из маленького расписанного цветами блюдечка. – Вроде и далеко все это от нас, но И здесь уже творится неладное. Русалки на той неделе троих наших насмерть уморили, одного-то откачали, да что толку? Тем же днем утопился. Ночами все кто-то ноет в лесу-Скот начал мереть. Чай поди, ведь от ее ведьминой силы вся нечисть полезла. Вторую неделю собираюсь наше кладбище заговорить, да все руки не доходят, а надо бы. Завтра полнолунье, как бы не повылазила нежить. А вот и друг твой пожаловал.

Показавшийся в дверях мрачный Дир учтиво поздоровался с Ашан-Маррой и присел за стол. Колдунья, узнав, что Дирон не смог найти Дерри и Анет, не на шутку расстроилась и предложила:

– А вы на рассвете выйдите за околицу да пентаграмму сделайте. Чтобы человека на расстоянии дальнем найти – это у воздуха силушки попросить надо. А для волошбы воздух лучше всего на рассвете годится. Это воду лучше ночью заговаривать, землю – по вечеру, в полдень – огонь, а воздух на рассвете послушный.

– А ведь точно! – обрадовался Дирон. – Спасибо вам огромное!

– Ну всему вас учить надо, молодежь, – зарделась бабка. – Все новые выдумки используете, а что от них толку-то? Вот мы в деревне по старинке колдуем. Ну все, хватит лясы точить, уже вечереет. Я помощника отправила баньку топить, сейчас попаритесь, да и спать ляжете. А уж по рассвету попытаетесь друзей своих отыскать.

Ребята проснулись еще до восхода солнца. Полусонные, они выползли на край села, стараясь не упустить первые секунды рассвета. Дир только с третьей попытки нарисовал относительно ровную пентаграмму и принялся располагать на конце каждого луча звезды толстые восковые свечи, которые дала им на благое дело Ашан-Марра. Свечи плохо держались на сухой земле и заваливались набок. Дирон психовал и ставил их снова, не соглашаясь на помощь Стика. Спустя полчаса работа наконец-то была завершена. Дир встал в центр пентаграммы и начал нараспев читать заклинание. Сначала разом вспыхнули все пять свечей странным голубоватым огнем. Потом одна за другой начали загораться линии пентаграммы. Молодого мага окутал сероватый полупрозрачный туман.

– Анет, вы где? – требовательно произнес Дирон, вкладывая в вопрос всю свою энергию. Вдруг раздался мощный хлопок, порыв ветра разом погасил пять свечей, и Дир упал навзничь, словно оглушенный.

Стикур быстро подскочил к другу, он не мог понять, что произошло. Но маг был без сознания. Стик еле дотащил его до избы колдуньи. Та, узнав о случившемся, принялась активно действовать. Выпив отвар Ашан-Марры, Дир быстро пришел в себя. Он тихо застонал и попытался сесть на кровати, но целительница категорически запретила это делать.

– Стик, я засек их. Они где-то недалеко в лесу. Но что-то, я не знаю что, помешало мне установить контакт. Скорее всего, это Хакиса. Их надо срочно искать, а то мы можем опоздать.

– Где искать? У нас даже нет лошадей.

– Что это за дрянь тут бегает! – закричала Ашан-Марра со двора. – Только мне гхырхов не хватало в избе. Сгинь! Ах ты еще и шипишь!

– Гхырх, – встрепенулся Стик. – Ашан-Марра, погодите. Зюзюка, это ты, что ли?

Гхырх радостно запрыгал и в знак приветствия замахал маленькими красненькими крылышками.

– Зюзюка, ты знаешь, где Анет? – четко выговорил Стик. Зюзюка потупил глазки и покосился на карман молодого человека. Стик, не раздумывая, сунул ему горсть сухофруктов. Гхырх зажмурился от удовольствия, повыкидывал на землю ненавистные сушеные персики и с удовольствием зачавкал, пережевывая маленькие кусочки сморщенных яблок.

– Зюзюка, Анет, – напомнил Стикур, и встрепенувшийся гхырх тяжелым галопом поскакал к калитке.

– Ашан-Марра, у вас телега есть? – на ходу крикнул Стик. – А то плохое у меня предчувствие. Было бы все нормально, гхырх не пришел бы один. Либо Анет, либо Дерри ранены и не могут передвигаться самостоятельно. Надеюсь, ничего серьезного.

– Возьми, стоит во дворе, – вслед убегающему парню крикнула Ашан-Марра.

Стик резво вскочил на телегу, перепугав спокойную лошадку. Гхырх уже нетерпеливо подпрыгивал на дороге, и Стикур, стегнув кобылу, понесся за ним.

ГЛАВА 7 О том, что не всякий зомби упырь

Анет сидела под кустом и перебирала светлые пряди волос на лбу Дерри, голова которого покоилась на ее коленях. Светало, ночь прошла на удивление тихо, ни один хищный зверь их не потревожил. Девушка с тоской вглядывалась в правильные черты лица ксари. Казалось, он спал, но серовато-бледный цвет кожи пугал ее. Она осторожно потянулась, стараясь не навредить парню, и приняла более удобную позу. Сколько ей тут еще сидеть, девушка не знала, но надеялась, что помощь придет быстро. В кустах мелькнуло ярко-розовое пятно, и с грацией слона на поляну выскочил довольный гхырх. Он радостно подпрыгивал и помахивал маленькими красненькими крылышками. Следом за ним показался встревоженный Стикур.

– Что с Дерри? – нервно спросил он. Анет этот тон не понравился, было ясно: что бы тут ни произошло, виновата будет она, а она устала, и сил объясняться не было, поэтому Анет выпалила в своей обычной манере:

– А не фиг со всякими зеленоволосыми выдрами на болоте целоваться, на это есть приличные, воспитанные девушки. А случайные связи, как известно, ни к чему хорошему не ведут.

– Ты че несешь? – взвился Стик. – Какая выдра? Какие случайные связи?

– Я же сказала: с зелеными волосами, из болота, надо полагать, русалка, если у вас тут такое водится.

– А на тракт что не вышла?

– Кто, русалка, что ли? Как я понимаю, в своем болоте ей мужиков заманивать удобнее, чем на тракте.

– Да при чем здесь русалка! Ты чего не вышла на тракт?

– Стик, я, конечно, понимаю, что раздражаю тебя, но где я и где тракт. И куда я, по-твоему, дену Дерри? Я его от болота досюда еле доперла, а тут метров десять, не больше.

– Ну что с тобой делать? – устало вздохнул Стик. – Если бы ты перла Дерри чуть левее, то через пять метров оказалась бы на тракте, а от него рукой подать до деревни, где мы остановились. Вон среди деревьев просвет.

И правда, впереди между деревьями виднелся тракт. Анет тихо застонала, плюхнулась на землю и разревелась. Стикур удивленно уставился на нее.

– Ну что смотришь? – зло выдохнула она. – Я тут, как дура, всю ночь просидела, зверей боялась, за Дерри беспокоилась, а вы совсем недалеко были. Как, ты думаешь, я себя сейчас чувствую? Правильно – погано. – Анет снова заревела. Стик нерешительно постоял рядом, подумал и махнул рукой, оставив девушку на попечение гхырха. Зюзюка тихонечко повизгивал и прыгал вокруг девушки, утешая. Стик осторожно взял безжизненное тело Дерри и с трудом закинул его на телегу, надеясь, что Дир с ведуньей смогут привести его в чувство. В голове крутился рассказ колдуньи о людях, уже загубленных русалками. Дерри не умер – это уже хорошо, но сможет ли целительница восстановить его рассудок? Оставалась надежда лишь на то, что он не совсем человек, а защитные механизмы ксари работают гораздо лучше, нежели человеческие.

Спустя час вся усталая компания в мрачном настроении добралась до дома Ашан-Марры. Навстречу с крылечка сбежал отдохнувший Дирон, за ним семенила колдунья. Заметив безжизненно лежащего в телеге Дерри, она только всплеснула руками, пробормотав:

– Еще один. Ну что вы стоите, давайте его скорее в дом. Несчастье-то какое!

Анет утерла рукавом заплаканное лицо, размазав по нему лесную грязь, и поплелась вслед за всеми по узорчатому крыльцу в дом. Там Ашан-Марра уже крутилась между огромной печкой и кроватью. Ксари лежал окутанный белесым туманом, колдунья что-то тихо пела, зажигая по одной массивные темно-зеленые свечи, от которых исходил терпкий аромат незнакомых трав. Дир стоял неподвижно, подняв над головой руки, впитывая в себя силу из пропитанного благовониями воздуха комнаты. Анет тихо примостилась на лавочке в углу избы и стала настороженно наблюдать за действом. У противоположной стены, стараясь не мешать, сидел Стикур. Его руки были сплетены в какой-то причудливый жест, и Анет готова была поклясться, что он молился неведомым ей богам. Несколько раз Дир и Ашан-Марра возобновляли протяжное и заунывное пение, стараясь вывести Дерри из гипнотического забытья. Но ксари оставался все так же неподвижен, не приходя в себя. Ему было хорошо в мире забвения, куда его заманила водная дева. Собрав последние силы, Дир прибег к очень простому народному средству: прочитав несложное заклинание, он поднял над головой тонкий серебряный нож для жертвоприношений и осторожно пустил кровь из вены на руке Дерри. Туман в комнате мигом принял красноватый оттенок и заклубился. Ашан-Марра запела громче, проходя по периметру комнаты с пучком сухих трав. Воздух в комнате колыхнулся, и зловещий туман медленно растаял. Дир устало вздохнул, опустил руки и присел на лавку рядом со Стиком, который внимательно поглядел на мага и тихо спросил:

– Ты думаешь, получилось? Он же ксари.

– А что бы не получилось-то? – ответила за Дира Ашан-Марра. – Да, он ксари, это и радость его, и беда. Заколдовать его трудно, да и расколдовать непросто. Но кто же сказал, что невозможно? Это новомодная, искусственная магия на ксари не действует, как, впрочем, и на другие древние расы – на русалок и леших, например. Если бы на ксари никакая магия не действовала, то и русалкины чары были бы ему нипочем. Так что сказки все это, но бояться магов ему не надо. Знахарка вроде меня еще сможет его зачаровать, но с трудом, а вот Дир – уже нет, не осталось в нем природной, древней магии. А сейчас лекция окончена, всем спать. А то знаю я вас, жалельщиков, усядетесь вокруг кровати больного и будете на него таращиться. Не хочешь, а загнешься под вашими сочувствующими взглядами.

До вечера в доме царило спокойствие. К Дерри Ашан-Марра никого не пускала, отправив Стика и Дира Чинить покосившийся забор, а Анет спать в уютную просторную горницу. Девушка открыла глаза, когда яркое летнее солнце уже потихоньку начинало клониться к закату. До вечера далеко, а полуденная жара уже спала, и вся природа дышит умиротворением и покоем. Анет наспех причесала волосы симпатичным костяным гребнем, тихо помечтала о джакузи, оставленном дома, заплела толстую косу из не очень чистых волос и поплелась в избу. Стик и Дир расположились за столом, рядом, тяжело привалившись к стене, сидел очень бледный, но вполне адекватный Дерри. На Анет он старался не смотреть. Ашан-Марра хлопотала у печи. Девушка подсела к столу, притащив для себя массивную, слегка кривоватую табуретку. Дерри сразу же пробормотал что-то про слабость и нетвердой походкой уковылял на свою кровать. Анет удивленно посмотрела ему вслед и тихо себе под нос пробурчала:

– Не поняла! По-моему, я опять со всех сторон виноватая?

– Да не переживай ты. Просто ты видела нашего самца-красавца не в лучшем виде. Вот он и бесится, – со смешком объяснил Дир. – Мало того что застала его обнимающим русалку, так еще и кинулась его от этой русалки спасать, и отбила-таки. Посрамив как его мужскую честь, так и русалку.

– А-а-а… – неопределенно протянула девушка и отвернулась к окну. На улице уже темнело. С трудом удавалось разглядеть очертания двора. Анет безрадостно потягивала сладкий чай с ватрушкой и наблюдала, как тихонечко опускается на улице ночь. Вдруг во тьме по наличникам что-то зашуршало. Девушка пристальнее вгляделась в темноту. Зюзюка был в доме, дрых у печи, смешно раскинув розовые лапки и подергивая подросшими крылышками. Из-за окна опять раздалось какое-то настойчивое постукивание, и на стекле появился смутный силуэт. А через секунду девушка с визгом кинулась в глубь избы, опрокинув табуретку, кринку с молоком и запнувшись за перепуганного гхырха. Из окна со страшной улыбкой на лице и детским любопытством в глазах в комнату заглядывал почти истлевший мертвяк.

– Что ты опять орешь? – устало обратился к Анет Стикур, поворачивая голову в сторону окна. Тварь за стеклом пощелкала зубами, облизнулась и скрылась в темноте. – Глызень тебе в печенку! – выругался Стик, от неожиданности дернувшись в сторону, и чуть не сбил с табуретки сидящего рядом Дира.

– Все-таки полезла, нечисть окаянная! – заохала Ашан-Марра. – Надо было упокоить заранее.

Тихонечко из своего угла вылез Дерри, всем своим видом показывая, что он уже совсем здоров и готов в бой, а точнее, куда угодно, лишь бы не встречаться как можно дольше с Анет.

– Ты куда собрался? – строго спросил его Дирон.

– Как – куда? – Дерри всем своим видом пытался изобразить несуществующую бодрость. – Зомбяков-то упокаивать надо! А вы что, дома сидеть собираетесь?

– Мы-то не собираемся сидеть дома, – ответил Стик, – но вот тебя с собой не возьмем, ты останешься здесь. Из гхырха с Анет помощники выйдут лучше, чем из тебя.

– Ну уж нет, – встряла в разговор Анет, – этот розовый пусть идет, – девушка ткнула пальцем в подпрыгивающего от нетерпения гхырха, – а со мной делайте что хотите, но я не пойду ловить вонючие трупы. Ашан-Марра, я вас очень уважаю и помогу чем могу, но вот гоняться за зомбями – увольте, это мне не по силам. Я как представлю, что меня будут хватать полуразложившимися лапами, сквозь которые просвечивают кости, щелкать желтыми кривыми зубками у моего уха и вонять, вонять, вонять, я сразу выпадаю в осадок. Если меня сначала стошнит, а потом я грохнусь в обморок, никому от этого легче не станет.

– Анет, помолчи. Я сейчас разговариваю с Дерри, а не с тобой. Лайтнинг, ты меня понял?

– Ну, Стикки, я тоже хочу зомбяков мочить. Они так прикольно разваливаются. Ну возьмите меня с собой, я себя правда очень хорошо чувствую! – выдал Дерри, старательно пытаясь не завалиться на стену. На лице у него выступили маленькие капельки пота, и он все еще оставался бледным.

– Да уж, герой… сиди дома, я сказал, – отрезал Стик, и Дерри обреченно вздохнул. – Анет развлекай, раз она у нас такая нервная, пусть тоже дома сидит.

– Ну слава богу, – выдохнула девушка, – а то я тут с перепуга чуть… ну да ладно, не будем об этом.

– Это как это Анет не пойдет? – встрял неугомонный Лайтнинг. – Вас же двое. Дир будет читать заклинание, а ты один никак не справишься. По-любому либо я, либо Анет должны идти.

– Только не я! – взвизгнула девушка.

– Успокойтесь вы оба, мы гхырха возьмем. Он хоть молчит. А сейчас, Анет, ты остаешься в доме за старшую. Если вдруг кто из тварей проберется в избу, Ашан-Марра сразу начнет читать заклинание изгнания нежити и в это время будет совершенно беззащитна для трупаков. Дерри, как бы он ни выпендривался, очень слаб и из-за того, что с ним приключилось, при нежити станет, скорее всего, еще слабее. Так что из дееспособных остаешься ты одна. Поняла?

Анет судорожно кивнула. Перспектива встретиться со страшными и вонючими чудищами снова замаячила на горизонте.

– Сейчас Дир быстренько обучит тебя одному несложному заклинанию, и ты, завидев зомбяка, не будешь падать в обморок, кричать или делать еще какие-нибудь глупости, а тихонечко пальнешь в него заклинанием.

– Смотри, Анет. – В руках молодого мага замерцал голубым огоньком небольшой шарик. – А теперь ты скатай из окружающей тебя энергии небольшой комочек, и бомбочка готова.

Анет автоматически повторила все движения Дира и с удивлением уставилась на свою руку, в которой искрился маленький светящийся шарик.

– Ух ты, а он, оказывается, совсем холодный! – восторженно выдохнула девушка.

– Это пока, – утешил ее Дирон. – Если его кинуть, то он превращается в настоящий огненный сгусток.

– Н-да, – неуверенно пробормотала Анет. – Это все, конечно, хорошо, но вот по метанию в школе у меня почему-то были одни двойки. Так что я с этим шариком сама себе напоминаю обезьяну с гранатой.

– Ничего страшного, – успокоил девушку Дир, – в зомби с двух метров попадешь. А сейчас проделаем эту процедуру наоборот. Представь, что энергия из шара уходит в тебя, рассеивается по телу и через ноги утекает в землю. – Лицо мага приобрело расслабленное выражение, и светящийся шарик растаял на его ладони.

Анет закрыла глаза и начала медленно следовать указаниям Дира. Шарик в руке зашевелился и зашипел. «Тает», – подумала Анет и посмотрела на свою руку. Огненный комочек был там. Он не только не исчез, но и увеличился вдвое, сменив свой цвет с голубого на оранжевый и начав тихонько нагреваться.

– Дирри! Что это он? – завопила горе-магичка. – Сделай же что-нибудь!

Дирон уставился на пульсирующий шар в руках Анет и опрометью кинулся к двери. – Выкидывай куда-нибудь это! – заорал он, пропуская Анет вперед себя на улицу.

– Куда кидать-то? – взвыла девушка, протискиваясь мимо Ламбера на крыльцо.

– Да куда хочешь, лишь бы подальше!

Анет кивнула и с криком: «Я же предупреждала, что не сильна в метании» – бросила огненный шар в темноту двора. Метрах в трех жахнуло, и Анет с Диром волной отнесло обратно в избу.

– Вы что же это тут делаете! – всполошилась Ашан-Марра. – Вы же мне, наверное, полдвора разнесли!

– Я целилась за заборчик, – пробормотала Анет, бочком отступая в дальний угол избы.

– В общем, так, – встрял в назревающую перепалку Стикур. – Будем считать урок магии удавшимся. Весь ущерб Ашан-Марре будут завтра возмещать виновники: Анет и Дир. Возражений не принимаю, – командным голосом рявкнул Эскорит на пытающегося что-то возразить мага. Анет, на ее счастье, просто еще не успела открыть рот, но ей все равно досталось. – Анет, – от громоподобного голоса девушка готова была заползти под лавку, – слушай внимательно. Заклинание использовать с предельной осторожностью. Создав огненный шар, разряжать его только во вражеский объект. Материальные ценности не портить. С перепугу больше энергии, чем надо, не качать. Уже созданный магический объект дезактивировать не пытаться. Все ясно?

– Ага, – пискнула девушка из-за печки. – Все ясно. Сидеть тихо. Злых разлагающихся дядек закидывать огненными мячиками, но осторожно, без ущерба вещам Ашан-Марры.

– Молодец, – расщедрился на похвалу Стик, – начинаешь соображать. Дир, ты готов? Меч брать будешь?

– Меч не буду. Сегодня он мне не пригодится.

Маг сидел на корточках у своей сумки и выкладывал на лавку разные пузыречки и скляночки. Рядом стояла Ашан-Марра с массивной штукой в руках. Анет пригляделась. Штука напоминала огромную аромалампу. На нижнем ярусе позолоченной, отделанной красными камнями курильницы крепилась толстая оранжевая свеча, а в верхний ярус, сделанный в виде подвешенной на цепях чаши, Дир аккуратно наливал что-то из пяти отобранных склянок.

– Я готов, – произнес он, принимая зажженную курильницу из рук Ашан-Марры.

У выхода мага уже ждал Стик. Он оставил тяжелый походный плащ дома, и теперь ничего не сковывало его движений. Тихонечко свистнув гхырху, молодой человек крадучись вышел на крыльцо. Следом неслышной тенью скользнул Дир. Двор встретил их тяжелой ночной тишиной. Маг тихонько переместился вперед, держа перед собой на вытянутых руках курильницу, из которой плыл желтый ароматный дымок.

Огромная, идеально круглая луна была словно приклеена к черному небу и практически не давала света. Осторожно, почти на ощупь, молодые люди пробирались к кладбищу, которое находилось на самой окраине деревни. Улицы уже опустели. Во всех домах мигом захлопнулись ставни. А те люди, которые в столь поздний час случайно оказались на улице, спешили укрыться за родными стенами.

Рядом с молодыми дворянами, поблескивая розовой шерсткой, прыгал радостно попискивающий гхырх. В ноздри ударил терпкий запах разлагающейся плоти, и когтистая лапа мазнула воздух прямо перед лицом Стика. Справа что-то истошно заверещало, и Зюзюка розовой молнией метнулся на врага, вцепившись когтями в предплечье мертвяка. Хлипкая конечность трупа не выдержала и, все еще дергаясь, осталась в лапах гхырха, который гадливо зашипел и отбросил руку подальше в кусты. Стикур в это время вытащил меч, стараясь отрубить мертвяку голову и тем самым обезвредить его.

– Дир, давай быстрей к кладбищу! Их тут, как мне кажется, много, я с ними со всеми не справлюсь. Они же не дохнут, гады. Даже вон без руки и без головы туда-сюда мечется, тварь!

Где-то справа снова раздался хруст – это гхырх разделался с очередным трупаком. Стик прибавил шаг, постепенно переходя на бег, стараясь не подпустить нечисть к практически беззащитному Диру. Чья-то оторванная рука больно вцепилась в бедро и настойчиво ползла выше. Стик знал, ее цель – горло. Он посильнее дернул ногой, стараясь стряхнуть эту дрянь, но добился лишь того, что конечность вцепилась в него еще сильнее. Взвыв от боли, парень перекинул меч в другую руку и оторвал кисть от бедра, вместе с кожей и куском штанины. Тут же кто-то схватил его за плечо, и когтистые лапы, оставляя следы слизи на одежде, потянулись к беззащитной шее. На помощь моментально пришел гхырх. За его розовой тушкой молодой человек чуть не проворонил двух тварей, почти одновременно прыгнувших на Дира. В последнюю секунду Стик собрался с силами и кинулся вперед, отрубая лапы, настигшие его друга.

За поворотом показалась кладбищенская ограда, и Дир, запевая заунывную мелодию, двинулся по его периметру. Кишащие вокруг зомби взвыли и с удвоенной силой кинулись к молодому магу. Шипя от боли, они тянули к нему свои истлевшие руки, но не решались подойти ближе чем на метр, испуганно косясь на желтый дым, коконом окутавший Дирона и шлейфом тянущийся за ним вдоль ограды. Голос мага с каждым шагом становился все громче и увереннее, а вопли мертвецов все несчастнее и протяжнее. Вот уже первые испуганные тени метнулись в спасительную тень кладбища, старательно обегая те отрезки пути, которые покрывал желтый туман.

Когда оставался еще один метр, не окутанный желтым дымом, для того чтобы замкнуть круг, Дир не своим, очень громким и властным голосом произнес:

– Идите же домой, неупокоенные души. Пока у вас еще есть время.

Со стороны деревни с визгами и шипением в дыру метнулись, расталкивая друг друга, трупы разной степени нстления. Некоторые не могли устоять на ногах, спотыкались и падали в желтый туман, откуда доносились полные ярости и боли вопли. Объятые огнем кости рушились и опадали на траву сероватым пеплом. Когда поток нечисти к кладбищу прекратился, Дир сделал последние два шага, завершая обход, поднял руки над головой и, прочитав короткое заклинание, тихонько осел, опираясь на вовремя подоспевшего Стика.

Анет уже около часа наготове сидела под дверью, втайне польщенная ролью единственного защитника в доме. Дерри, привалившись к стене, делал вид, что полирует меч и поэтому никого и ничего не видит. Девушка искоса посмотрела, как соскальзывают руки парня с меча, практически не касаясь полировочной тряпкой лезвия, и усмехнулась.

«А мы еще и с комплексами», – подумала она, разглядывая длинные ноги Лайтнинга, занимающие пол-избы, и чуть не проворонила тот самый момент, которого ждала после ухода Стика и Дира. Над ухом звякнуло разбивающееся стекло, и прямо на обеденном столе оказался счастливо улыбающийся мертвяк в истлевшем, некогда расшитом бисером кафтане. На руках и ногах твари поблескивали золотые массивные браслеты, в комьях земли и мелких копошащихся букашках. Скрюченные, разлагающиеся пальцы украшали вычурные кольца с разноцветными драгоценными камнями.

– А ты у нас, оказывается, девочка? – непонятно зачем выдала шокированная видом нежити Анет. – Девочка? – ласково повторила она, тихо впадая в истерику по вполне понятным причинам: вид ужасный, вонь жуткая.

Мертвяк с некоторой долей интереса посмотрел на нее и начал продвигаться ближе. Анет взвизгнула и отпрыгнула назад. В руке сам собой собрался из энергии маленький шарик, девушка прицелилась твари между глаз и метнула свой снаряд. Нечисть даже не заметила, а вот Ашан-Марра, уже запевшая заклинание, едва увернулась.

– Упс, – пробормотала Анет, предпринимая вторую попытку, этот заряд точно бы достиг цели, если бы мертвяк стоял на месте и не двигался.

Трупак резвенько отскочил в сторону, а у Ашан-Марры появилась аккуратная дырочка в полу. Девушка поспешно бросила взгляд за спину, пытаясь разглядеть, почему бездействует Дерри, вряд ли он так уверился в ее силах, что считает, будто его помощь ни к чему. Молодой человек, скорчившись, сидел на кровати, лицо его было напряжено. Он явно безуспешно пытался встать.

– Так, от этого помощи не дождешься, – пробормотала Анет, бросая третью бомбочку, которая наконец-то попала в цель.

Тварь завыла, дернулась и рассыпалась прямо в воздухе, осев на пол кучкой вонючей серой пыли. Девушка облегченно вздохнула, но в окне появились еще две оскаленные физиономии. Твари, расталкивая друг друга и клацая зубами, лезли в избу. Пришлось метнуть очередной огненный шар, получившийся каким-то маленьким и жалким. К тому же улетел он совсем не туда, куда надо, и девушка поняла – магические эксперименты отняли все силы. Вдобавок рука с браслетом словно онемела. Анет поморщилась и осторожно растерла слегка посиневшую кисть. Серебряные листочки браслета больно впивались в руку, и вообще украшение стало явно ей мало. Твари тем временем пробрались в помещение. Ашан-Марра, прекратив петь, взялась за ухват. Девушка, собрав всю свою волю в кулак, пустила еще один маленький светящийся шарик. Руку снова свело от боли, собственные силы давно закончились, а древний артефакт неохотно делился своей мощью. Но усилия не были напрасными. Огненный шар попал в голову одного из мертвяков, которая взорвалась кучей грязных ошметков. Тело гадины тем временем продолжало бегать по комнате, натыкаясь на стены и мебель.

Дерри изо всех сил пытался оторвать себя от кровати и не мог. Лоб покрылся испариной, а словно налитые свинцом руки и ноги не желали двигаться с места. Хотелось выть от бессилия, наблюдая, как Анет сначала бестолково бегала по комнате, швыряя во все стороны сгустки огня, а потом без сил упала на лавку. Было ясно: Ашан-Марра одна с ухватом против монстров не устоит. Почему-то самое простое заклинание огненного шара было мудрой ведунье не под силу. Дерри напрягся изо всех сил, но смог лишь слегка сдвинуть непослушную руку. В это время в разбитое окно забрался еще один мертвяк, и Лайтнинг тихо взвыл. С таким количеством им точно не справиться, даже если Анет проявит чудо выдержки и запустит еще один из магических шаров. Словно подтверждая мысли Дерри, девушка напряглась, и вполне сносный сгусток огня сорвался с руки в стену. Она тихо и неприлично выругалась, понимая, что на большее не способна. Вдруг мертвяки как-то засуетились, проталкиваясь обратно к окну-. Первым, как ни странно, добрался до улицы безголовый, а за ним буквально вывалились в оконный проем остальные.

– Ну слава богам! – тяжело выдохнула Ашан-Марра. – Успел-таки Дир вовремя. Я уж думала, совсем одолеют. А они вона как, родимые, домой-то побежали, – пробормотала она.

Анет с тихим стоном перебралась с пола на лавку и привалилась к стене, в то время как Ашан-Марра уже готовила на плите какой-то вонючий отвар. Большую кружку она принесла Дерри, который до сих пор шевелился с трудом, а чуть поменьше протянула девушке со словами:

– А ты все-таки молодец. Вот попей, и силы быстрее восстановятся, и голова наутро болеть не будет. А с тобой, добрый молодец, – обратилась она к ксари, – нам еще работать и работать, не до конца, видно, мы с тебя заклятие сняли. Ну да что делать, утро вечера мудренее. Вон и Стик с Диром уже на подходе.

Входная дверь скрипнула, и в проеме появился бледный маг. За ним шел Стик и прыгал гхырх. Ашан-Марра протянула им по кружке вонючего отвара и не терпящим возражений тоном отправила всех спать.

Первые лучи солнца осторожно пробрались в горницу, где спала Анет. За деревенским забором истошно заорали петухи. Девушка неохотно открыла глаза, потянулась и, зевая, села на кровати. Вставать, как всегда, не хотелось, закутаться бы в теплое и легкое как пух одеяло и продолжать видеть приятные сны. Первое время на Арм-Дамаше ей снилась исключительно Земля. Анет просыпалась посреди ночи и с тоской обнаруживала, что бары, дискотеки, друзья, отдохнувшие под южным солнцем родители – это всего лишь сон. В такие минуты нестерпимо хотелось плакать, кричать и проситься домой, но девушка понимала, что это бесполезно. Правда, постепенно тоска по дому как-то сама собой отступила, новые люди, окружающие ее на Арм-Дамаше, казались более реальными, чем призрачные воспоминания о друзьях с Земли. Тем более что со Стиком, Диром и Дерри ее связывало больше, чем приятельские отношения. Даже Стикур, который чаще всего вызывал у девушки неприятные эмоции и выводил ее своими придирками, стал совсем родным и, если признаться честно, значил для нее гораздо больше, чем оставленные дома приятели. А последние два дня даже сны приобрели неуловимые очертания Арм-Дамаша, спокойная обстановка дома Ашан-Марры настраивала на позитивный лад. За эти дни девушка даже ни с кем не поругалась. Свое новое положение она наконец-то стала воспринимать адекватно и даже находить в нем свои плюсы. Ну когда еще придется попутешествовать с тремя такими красивыми телохранителями. Дир, так тот совсем душка – вежливый и не злой, Стик, хоть и бука, но вполне надежный и к тому же очень интересный собеседник. Если ему не попадаться под горячую руку и не раздражать тупым поведением, с ним вполне можно сосуществовать. Правда, «тупым поведением» Стик, похоже, считает все, что бы ни сделала Анет, но это тоже можно со временем изменить. А Дерри – это вообще отдельная и весьма интересная история. Только ради него стоило попасть в этот дикий мир. Правда, девушке казалось, что на нее он смотрит исключительно как на предмет – артефакт «Низвергающий в бездну». «Да уж с его-то внешностью я ему точно не нужна. Вряд ли на Арм-Дамаше он испытывает недостаток в женском внимании», – печально заключила Анет, и хорошее утреннее настроение куда-то испарилось. Надо было вставать и собираться в дорогу.

Три дня, проведенные у Ашан-Марры, пролетели незаметно. Усталый Стик хотел выехать на рассвете того дня, когда они с Диром заговаривали кладбище, опасаясь подвергнуть опасности деревню. По его подсчетам, погоня за ними продолжалась, и преследователи должны были быть уже на подходе. Но Ашан-Марра только махнула рукой:

– Да ты не беспокойся. Деревня-то наша не простая. Не каждый сюда дорогу найдет. Я еще ее по молодости заговорила от злого люда. Мощный был наговор. На нем-то всю свою силу и растратила. Могу теперь только отвары варить да болячки заговаривать. Но я об этом не жалею. Зато теперь к нам лютые путники никогда не заглядывают. Если уж зашел к нам человек, значит, либо помощь ему нужна, либо кров, либо просто шел мимо и мыслей плохих у него не было. Так что не опасайтесь погони, она вам здесь не грозит.

Стикур согласился, практически не думая. Как бы они ни спешили, все же отдых нужен был всем, особенно Дерри, с которым творилось что-то неладное. Несмотря на все усилия ведуньи и Дира, он слабо шел на поправку. За эти три дня он, конечно, окреп и даже потренировался со Стиком на мечах, но по тем взглядам, которые на него бросала Ашан-Марра, Анет понимала, что не все в порядке. Да и сам он был каким-то затравленным, в подавленном настроении. Пару раз в его холодных, обычно непроницаемых глазах девушка успевала заметить неподдельный страх. Он появлялся лишь на долю секунды, а затем лицо Лайтнинга приобретало свое обычное, слегка насмешливое выражение, по которому трудно было догадаться о его чувствах.

Сам Дерри в это время пребывал в ужасном настроении. Он чувствовал, что после встречи с русалкой внутри него произошли какие-то изменения, и они ему совсем не нравились. Все запахи вокруг вдруг резко обострились. Он мог уловить приближение Анет и друзей издалека, полагаясь на одно только обоняние. Значительно улучшилось зрение, еще более ускорилась реакция. А это означало только одно: начала просыпаться звериная сущность ксари. Этого Дерри боялся больше всего на свете.

Об этом говорила и Ашан-Марра, собирая его в дорогу. Правда, настроена она была куда более оптимистично.

– Не переживай, милок, это процесс хоть и необратимый, но не такой страшный, как ты его себе представляешь. Это в наше время многие ксари утратили способность превращаться в животных. А раньше все было иначе. Оборотничество – это же искусство сродни магии, и ему надо учиться. Возьми этот амулет. – Ашан-Марра протянула Дерри маленький камушек на тонком плетеном шнурке. – Он поможет в трудную минуту. Этот оберег носят все оборотни, которые не уверены в своих силах, он помогает вернуть человеческий облик. Не снимай его и запомни: зверь – это часть тебя. Не надо сопротивляться его приходу. Не верь человеческим сказкам, что ксари не возвращаются из звериной ипостаси.

– Спасибо, – пробормотал Дерри, не зная, чему верить: словам Ашан-Марры или своему опыту. – Только не говорите Стику и Диру, что произошло. Они еще слишком хорошо помнят, что случилось с моим отцом.

– Не переживай, – Ашан-Марра положила руку на плечо молодому человеку. – Каждый выбирает по себе, как это ни банально звучит. Неправда, что звериная ипостась сильнее человеческой. Просто ксари настолько не доверяют этой своей сущности, что обращаются к ней в минуты сильнейшего стресса, на уровне подсознательных инстинктов, когда нет сил бороться, и зачастую зверь становится альтернативой их человеческого существования. Когда ксари не видит для себя смысла жизни в человеческом обличье, приходит зверь. Помни об этом. Все ксари, что остались в зверином обличье, не просто не смогли вернуться обратно, а не захотели. И причина этого нежелания – бессмысленность их человеческой жизни, а не привлекательность жизни звериной. Пока тебе есть ради чего жить, ты всегда будешь возвращаться в человеческую ипостась. А сейчас иди с богами. Стик и Дир уже ждут, даже Анет проснулась. Вам пора в дорогу.

ГЛАВА 8 О том, что даже у безупречных есть скелеты в шкафу

Анет сердечно распрощалась с Ашан-Маррой и выбежала за шаткий забор деревушки к ожидающим ее молодым людям. Стик и Дир зря времени не теряли и за три дня отдыха отыскали сбежавших лошадей Дерри и Анет. Как им это удалось, девушка не представляла, но факт оставался фактом. Ее любимая Звездочка стояла сейчас на дороге и нетерпеливо пофыркивала, предлагая хозяйке поторопиться.

Анет последний раз махнула рукой Ашан-Марре и достаточно ловко забралась в седло. Куда они направляются дальше, оставалось для нее загадкой, а спрашивать не хотелось, так как местные географические названия ни о чем ей не говорили. И вообще, свою роль в этой авантюре Анет понимала смутно. Нет, конечно, ей было ясно, что ее куда-то везут и всем от нее чего-то надо, но вот чего именно – непонятно. Спрашивать об этом кого-либо из ребят было совершенно бесполезно. Они пускались в пространные рассуждения о каком-то ритуале, о какой-то злой бабе по имени Хакиса, об артефакте и непонятно с какого бока к нему прилипшей Анет, но объяснить толком все равно ничего не могли. Конечной целью их путешествия было непонятное место под названием Д'Архар. Стикур, а особенно Дирон, относились к нему с неким священным ужасом, и все расспросы про роль Анет во всем этом обычно заканчивались фразой: «Вот приедем в Д'Архар к Кругу вечности, и все встанет на свои места». Девушке было до жути интересно: а что будет, если в этом Д'Архаре их совсем не ждут и ничего на свои места не встанет? Что они тогда будут делать? Сидеть там до старости и ждать озарения свыше или развернутся и поедут обратно? Устав от умных мыслей, Анет решительно прекратила это занятие, ведущее исключительно к головной боли, и решила попробовать наслаждаться дорогой и вообще создавшейся ситуацией. Как-никак она попала в другой мир, и перед возвращением домой надо набраться впечатлений побольше, чтобы в старости было о чем вспомнить.

Наслаждаться дорогой было сложно. Во-первых, девушка еще недостаточно уверенно сидела в седле, чтобы получать от этого удовольствие, а во-вторых, с того момента как они выехали из арм-дамашского дворца Кен-Кориона, на улице изрядно потеплело, и, хотя Анет скинула тяжелую кожаную куртку, все равно было жарко, и очень хотелось снять еще и плотные штаны с блузкой. «Любопытно, – думала она, а здесь есть города с магазинами или нет? Надо бы на досуге у кого-нибудь менее недовольного поинтересоваться, например у Дира, он хоть точно не наорет. Если есть, неплохо было бы прибарахлиться. Интересно, на Арм-Дамаше носят шорты и топики или все, подобно барышням из Кен-Кориона, ходят в корсетах и пышных юбках?»

С наступлением дня воздух буквально раскалился, и Анет все же не выдержала – стащила с себя кольчугу и жилетку. Было скучно. Стик и Дир уехали далеко вперед и весь день о чем-то ожесточенно спорили, не обращая ни на кого внимания. Было видно: Дир что-то упорно пытался доказать, а Эскорит не менее упорно опровергал аргументы. Они так были увлечены своими «внутрисемейными разборками», что, казалось, совсем не замечали жары. Ни тот ни другой даже не удосужились снять плащи. Дерри же, наоборот, явно страдал от установившейся погоды. Раздетый по пояс, он тащился в самом хвосте их маленького отряда, морщась от солнца, и постоянно отхлебывал из фляжки травяной чай, заботливо сваренный в дорогу Ашан-Маррой. Весь вид ксари, начиная с недовольного лица и заканчивая какой-то небрежно-ленивой позой в седле, говорил о его скверном состоянии и общей неудовлетворенности жизнью.

Анет невольно залюбовалась его рельефным загорелым торсом, который слегка портили огромные темные синяки на левом боку под ребрами. Дерри недовольно сверкнул на девушку огромными фиолетовыми глазищами, и она, поняв, что ее разглядывания замечены, поспешила отвернуться и отъехать на безопасное расстояние, дабы не навлечь на себя праведный гнев.

Время шло, а Стик, как назло, за спорами совсем забыл о том, что им надо бы отдохнуть. На привал остановились только тогда, когда Анет уже кипела от возмущения и была готова подать голос. Даже гхырх, резво скакавший в начале пути, притомился и несколько раз пытался забраться к Анет в седло. Девушка упорно протестовала.

– У тебя есть крылья. Вот и лети, – бушевала она. – И вообще, ты слишком много жрешь и слишком быстро растешь, так что брысь. Звездочка нас двоих не увезет.

Выбрав подходящую для ночлега полянку, Стикур приказал всем слезать с лошадей. Он был мрачен и угрюм. «Да что же это такое? – думала Анет. – Эпидемия, что ли? У всех вокруг повально дурное настроение. Чует мое сердце или не сердце, а то, что сзади и ниже (не спина), что мне опять достанется. Надо проявить инициативу, авось сойду за хорошую и не нарвусь ни на чей праведный гнев».

– Стикки, – самым кротким голосом сказала Анет, – давай я за водой схожу.

Через десять минут герцог все еще орал, а Анет, сжавшись у костра, ругала себя за не вовремя проявленную инициативу, вспоминая известную русскую поговорку: «За инициативу бьют инициаторов». Одно слово в поговорке она сознательно заменила на приличное, хотя оригинал к ситуации подходил гораздо лучше. Но Анет никогда не выражалась грубыми словами. Виной тому было ее воспитание.

Эскорит припомнил ей все. И даже то, что она не вовремя полезла в реку (там, на Земле), а если уж залезла, так и тонула бы скорее, чтобы браслет попал на Арм-Дамаш один. Так нет, мало того что им, несчастным, досталась глупая, никчемная девица, от которой одни неприятности, так она, утопив один котелок, непременно хочет утопить и второй, последний, оставив всех без еды. К концу этой проповеди Анет уже полностью была уверена в собственном несовершенстве и в полной и бесповоротной никчемности. Подумав, то ли разораться в ответ, то ли зареветь, девушка вдруг осознала, что ей не хочется ни того, ни другого, а лучше бы послать всех и лечь спать. Анет никогда никого не посылала, опять же из-за врожденной интеллигентности, но ведь начать-то никогда не поздно. Поэтому, витиевато ругнувшись, вроде «пошли вы все, такие-растакие (красивые и умные), далеко и надолго», девушка повернулась к застывшим в изумлении парням спиной и уснула. Крепко и без сновидений, с чувством выполненного долга и глубокого морального удовлетворения.

– Миледи, мы потеряли их. – Мужчина со скорбным выражением лица стоял в мрачной зале, освещенной десятками толстых восковых свечей, сжавшись от страха. Великий маг Тарман никого так не боялся, как Повелительницу тьмы – Хакису. Холодная и неприступная, она редко говорила и никогда не повышала голос, но мрак в ее неживых глазах сковывал душу и разум. В ее присутствии дрожали колени и тряслись руки. Тарман ненавидел себя за эту слабость, но ничего не мог изменить.

Хакиса сидела к магу спиной, и эта спина, прямая и тонкая, выражала молчаливое презрение. Повелительница разглядывала свою худую серую руку с загнутыми черными ногтями. Тонкие, обтянутые хрупкой, как пергамент, кожей пальцы, казалось, вот-вот сломаются под тяжестью массивных колец. Маг ее забавлял своими глупыми и никчемными попытками преодолеть страх перед ней. Разве можно не бояться вечности? Хакиса преднамеренно молчала и, не поворачивая головы, ждала продолжения речи Тармана. Ждала, как он начнет оправдываться и какое предложит решение. Ее бесило, что эти глупые и бесполезные людишки упустили такую легкую добычу, но она не спешила выказывать свое недовольство. Всему свое время. Пусть попытаются реабилитировать себя в ее глазах. Ощущая свою вину, они будут работать в десятки раз эффективнее, зная, что следующая промашка будет для них последней.

– Госпожа, – голос мага дрожал, – мы знаем, где их можно будет застать врасплох. Менее чем через неделю они будут проезжать рядом с землями леди Эльвиры Сорейской – хозяйки Кристальных гор. Ее и их предводителя, насколько мне известно, связывали особые отношения, и потом, у леди Эльвиры лучшая библиотека, пожалуй, на всем Арм-Дамаше. Они не могут не попытать счастья и не заглянуть в нее. К тому же, проезжая через ее земли, будет просто невежливо с их стороны не отдать должное гостеприимству хозяйки. Я вам обещаю, леди не откажет нам в помощи.

Хакиса неторопливо повернулась к говорящему и, улыбнувшись одними темными губами, холодным, как зимняя ночь, голосом произнесла:

– Я надеюсь, что в этот раз вы порадуете меня, мне бы не хотелось убивать вас, поверьте.

Тарман вздрогнул и после непродолжительных клятв в верности быстро вышел из покоев повелительницы, стремясь как можно скорее покинуть это место, не внушающее ничего, кроме отвращения. Стараясь не оглядываться и зажав нос кружевным надушенным платком, Тарман промчался по лестнице, ведущей во внутренний двор замка, спиной ощущая пустые и злые взгляды верных слуг Хакисы – зомби. Только влетев в свой экипаж и подав знак кучеру, маг позволил себе немного расслабиться. Сделав большой глоток крепкого рома из фляги, он наконец-то ощутил себя человеком. Ноздри до сих пор щекотал неприятный запах тления, насквозь пропитавший все владения Хакисы.

«В следующий раз к ведьме пусть топает эта противная лягушка Адольф», – думал Тарман, незаметно для себя большими глотками опустошая флягу с ромом. Не то чтобы он был пьяницей, нет. Просто последнюю неделю его дела шли из рук вон плохо. Он только и делал, что получал разгоны то от Хакисы, то от Сарта. А виноват в этом выродок ксари. Он ненавидел его лютой всепоглощающей ненавистью, и для этого у него был целый ряд известных лишь ему причин. Во-первых, с его появлением в окружении Сарта Тарман оказался отодвинутым на второй план учителем ксари Адольфом, который до сих пор, даже когда его любимое творение из героев дня перешло в разряд врагов, оставался номером один, правой рукой Господина, во всем притесняя его, Тармана. Во-вторых, Лина была его племянницей. Он опекал ее и лелеял, демонстрируя свою любовь. Он столько сил и денег потратил на то, чтобы подсунуть ее Сарту. И вот цель достигнута: Лина – любимая девушка Господина, а он родной дядюшка невесты. Все замечательно, он практически родственник главы синдиката – теплое, престижное и, что не менее важно, непыльное место. А она, негодяйка, посмела сбежать. И с кем? С любимцем Адольфа – Дерри. И, третье, самое главное, после ухода Дерри весь синдикат стоял на ушах. Сарт искал виноватых, и виноватым стал не Адольф, из-под контроля которого выбился ручной ксари, а он – Тарман, с племянницей которого Лайтнинг сбежал. Сарт до сих пор не помиловал Тармана, и вход в ближайшее окружение Господина был для него наглухо закрыт. Ездить на опасные и неблагодарные задания – это Тарман, получать деньги и отдыхать за счет синдиката – это Адольф. Тармана такое положение дел совершено не устраивало, и виновником всех своих бед он считал мерзавца Лайтнинга, справедливо полагая, что только шкура ксари сможет вернуть ему место возле трона Сарта. Тарман сделал последний большой глоток из фляги и, заметив, что она опустела, окончательно загрустил.

– Да не поеду я туда! Что вы ко мне пристали?! – услышала Анет сквозь сон взбешенный голос Стика и поняла, что настало утро, а значит, пора вставать. «Интересно, – подумала она, – и чего это меня сегодня с гонгом, как обычно, не поднимают?» – и открыла один глаз. Перед ней колыхалась травинка, по которой суетливо ползали маленькие зелененькие жучки. За спиной слышался смех Дерри (неужели дурное настроение сегодня обошло его стороной), уговаривающий голос Ламбера и протестующие вопли Стика.

– Ну зачем же так орать? – спросила Анет хриплым от сна голосом, переворачиваясь на другой бок и открывая второй глаз. Шум стих, и два настороженных лица повернулись в ее сторону. Завладев вниманием аудитории, Анет, зевая, спросила: – Ну и в чем дело? Стикки, куда ты не хочешь ехать?

Стик помрачнел и засопел. «Сейчас заорет», – подумала Анет и оказалась права.

– Ты бы лучше пользу приносила, а не лезла, куда не просят! – огрызнулся он. – Хоть поесть бы сготовила, что ли.

– Давай, – легко согласилась девушка, повергнув парней в шок (они ожидали воплей и протестов). – Я замечательно умею все резать. Да, и крупу в воду, я думаю, у меня получится засыпать не хуже, чем у Дерри или Дира. Ты только не ори, Стик, и не волнуйся. Были бы мы на Земле, я бы тебе предложила попить «Новопассит» – есть такое замечательное лекарство, от нервов помогает, тебе в самый раз подошло бы.

Анет закончила свою речь и гордо подошла к костру наводить порядок в дорожных мешках с крупами. Стикур потрясенно молчал, Дерри и Дир тоже, поэтому девушка решила не терять времени даром и продолжила наступление:

– Ну так что? Кто-нибудь объяснит мне, за что я второй день получаю взбучку?

– Потому что ты дура! – буркнул Стик и отвернулся.

– Не дура, а блондинка, а это две большие разницы. Хотя некоторые почему-то считают эти слова синонимами, но это неважно. Мои умственные способности к делу не относятся. Мне так кажется, что виной всему дурное настроение некоторых индивидов. Ладно Дерри, тонкая и ранимая душа которого пострадала от встречи с русалкой. Шутка ли, такая девушка: волосы, попа и все прочее, а на самом деле утопленный труп, и все. И он, такой шикарный, вовсе не представляет для нее того интереса, на который рассчитывал. Помучить и утопить – это пожалуйста, а все остальное… извините. Я понимаю, от такого поворота событий любой уважающий себя мужик впадет в недельную депрессию. А если в момент откровений с русалкой его и застукали, то все, конец света близок. Да, Дерри? Это примерно то же самое, если бы я увидела, что ты признаешься в любви гхыру, я права или как?

Дерри что-то буркнул, сморщился и сделал вид, что ничего не слышит, не видит и вообще увлечен общением с выпрашивающим вкуснятину Зюзюкой. Анет удовлетворенно улыбнулась: один готов – и продолжила:

– А вы двое – что как с цепи сорвались? Взрослые и умные с виду люди, а второй день не могут договориться. Сколько можно спорить? Стик, что случилось? Вы не сошлись во мнениях, а виноватой оказалась я, так сказать, самое слабое звено. В чем проблема, Дир? Я обращаюсь к тебе, как к самому разумному. Что произошло?

– Ну это… – Дир замялся, а Стикур снова запыхтел. – Стик не хочет ехать…

– Это я уже поняла, за два-то дня препираний, – перебила мага Анет. – Только вот куда и почему, я никак не могу уловить.

Справа хрюкнул Дерри, пытаясь сдержать смех. Покосился на хмурого, как туча, Стика и хрюкнул громче.

– Дерри, перестань, – прервала его Анет. – Хочешь смеяться, смейся нормально, а не давись в кустах. – Дерри послушно хихикнул и замолчал, затем глянул на Стика и заржал в голос. Просмеявшись, он повернулся к Анет и дал более или менее сносное объяснение происходящему:

– Понимаешь, – начал он, глупо улыбаясь. – Прямо по курсу шикарный замок. С гостевыми комнатами, ванной и едой, а Стикур не хочет ехать туда в гости. А там, между прочим, лучшая библиотека на Арм-Дамаше, в которой явно есть какие-нибудь нужные нам сведения.

Про библиотеку Анет не услышала, а вот нежелание ехать Стика к ванной комнате и мягкой, теплой постельке задело девушку за живое.

– Стик, – совсем обижено протянула она, – как ты можешь туда не хотеть? Как вообще можно не хотеть отдохнуть в комфорте? Я не понимаю.

– Не поеду! Я же сказал. Еще и ты теперь будешь меня доставать!

– Но почему? – удивилась Анет еще больше.

– А там его бывшая большая любовь живет, – опять заржал Дерри.

– Ну и что, пусть живет. Жалко, что ли. Она нам комнаты выделит? Как я поняла, да. Поедим нормально и помоемся, а на нее наплевать. Она тебе что, мешает, что ли? Бывшая любовь! Я как минимум думала – злейший враг.

– Это хуже, – каким-то даже слегка сочувствующим тоном встрял Дирон.

– Да, хуже. Ладно бы бывшая, у меня их – вагон! Но эта… Эта очень настырная бывшая, которая хочет быть непременно настоящей и единственной. Причем хозяйкой не только моего сердца и тела, но и кошелька. А я ее боюсь, можете думать обо мне все, что хотите, но я туда не поеду. Мне дорог любимый я и мое состояние. И делиться я ни с кем не хочу.

– Да, серьезно. Настырная жадная баба – это плохо, – согласилась Анет. – А знаешь, Стик, что лучше всего помогает от такой бабы?

– Ну, – подал голос Эскорит и опять обиженно замолчал, недовольный тем, что не сумел скрыть своих эмоций.

– Настырная и жадная баба настоящая, со вкусом представленная бывшей. Ну что ты на меня, как на врага народа, смотришь? Я тебе это как женщина говорю.

На поляне воцарилась тишина, притих даже вечно щебечущий Зюзюка.

– Да не хочу я еще одну настырную и жадную даму в своем окружении, мне этой с лихвой хватает. Да и где ее взять, – совсем несчастным голосом протянул Стик, – у нас есть только лошади и твой полоумный гхырх.

– Вы все такие глупые? Или через одного? – искренне удивилась Анет. – А я? Нет, ничего не говорите, я знаю ваше мнение обо мне, но все же я единственное существо женского пола, доступное на данный момент. К тому же мне не нужен ни ты сам, Стик, ни тем более твои богатства, мне бы домой поскорее добраться. А ради мягкой постели, вкусной еды и настоящей ванны я готова изобразить большую и страстную любовь не только к тебе, но и даже к гхырху.

– Ты что, с ума сошла?! – заорал Дерри, подскакивая с места. – Ты вообще поняла, что сказала? Ты и Стик?!

– А что такого? – перебил бушующего Лайтнинга Дир. – Чем не пара? Очень даже неплохая идея, действенная к тому же. Стик, что ты на это скажешь? Как ты предпочитаешь ехать к госпоже Эльвире: с охраной или без?

Стикур повздыхал, помаялся, но все же после долгих уговоров Дира согласился, понимая, что ехать в замок все равно придется так или иначе. А раз ехать надо, то пусть уж лучше Анет отгоняет от него настырную баронессу, нежели это будет делать он сам. При своем мнении остался только Дерри. Он с завидным упорством доказывал бессмысленность этой затеи. Мотивируя свои бурные протесты тем, что леди Эльвира – настоящая светская львица и она даже не заметит Анет, а Стику все равно достанется. Кто Анет, а кто Эльвира?! Да она и не воспримет всерьез такую жалкую противницу, а то и вообще не поверит. На самом же деле Дерри было просто до зуда в животе неприятно, что Анет вызвалась изображать любовницу Стика, и еще более неприятно было то, что друг так легко на это пошел. То, что они будут вместе пусть только напоказ, выводило из себя. Вот если бы на месте Стика был он, тогда – другое дело. Правда, его слова о том, что Анет не соперница леди Эльвире, тоже имели под собой смысл: не хватало девушке лощеного блеска опытной светской львицы.

У самой Анет было свое мнение по этому поводу. Слова Дерри ее по-настоящему задели. Значит, он видит ее жалким, можно сказать, бесполым созданием. Неужели местные женщины настолько хороши, что Анет даже на время не может составить им конкуренцию? Да, конечно, она не выглядит «конфеткой», почти неделю без душа, ненакрашенная, со спутанными волосами и в грязной мужской одежде, но так ведь это все поправимо. Анет решила не показывать до поры до времени свою обиду, а действовать. Вот и подошел момент узнать про магазины.

– Ну что, страсти улеглись? – поинтересовалась девушка. – Дерри, ты успокоился? Стик, ты свыкся с мыслью, что я твоя большая и светлая любовь навеки? – Молчание в ответ на свой вопрос Анет предпочла считать за согласие и продолжила: – Вот и хорошо. Значит, будем решать вопросы по существу. Я полностью согласна с Дерри, что выгляжу не лучшим образом. В таком виде к вашей леди Эльвире, чует мое сердце и другие не менее важные органы, лучше не соваться. Отсюда и первый вопрос: здесь поблизости есть город, в котором можно остановиться и привести себя в относительный порядок?

– А может, и так сойдет? – с тихой надеждой в голосе протянул Стикур, который чувствовал себя полным идиотом. Орать на Анет он теперь не решался, прекрасно понимая, что это может выйти для него боком. Кто знает, на нее сейчас голос повысишь, а она в замке Эльвиры что-нибудь учудит такое, что потом вовек не разгребешь. С этой заразы станется. Ему вообще вся эта идея чем дальше, тем больше не нравилась. Выбора, конечно, не было, ехать без какого-либо прикрытия, пусть даже такого ненадежного, как Анет, в гости к Эльвире было бы настоящим самоубийством. Но Стик вполне справедливо считал, что раз предстоит неприятное дело, то чем быстрее оно закончится, тем лучше. Но Анет была непреклонна.

– Стик, я позориться не хочу, и дурой выглядеть тоже. Еще больше я не хочу выставлять тебя полным идиотом, потому что, если это произойдет, ты весь оставшийся путь не дашь мне спокойно вздохнуть. Я буду ехать и бояться тебя. Так как твой гнев, я думаю, будет страшен. А как я уже говорила, мне домой хочется. И заметь, живой и невредимой, а не в виде утопленника. Так что, чтобы ко мне не было претензий, будем делать то, что скажу я. Ну кто-нибудь ответит мне на мой вопрос по поводу города с магазинами?

– Есть, – недовольно пробурчал Дерри, – но зря ты считаешь, что шмотки тебе помогут. Дело не в одежде, а я даже не знаю в чем, в лоске, что ли. Она опытная светская львица, а ты кто?

– У опыта есть и обратная сторона, Дерри, – возраст. Опытная женщина не может быть юной. И не может не сожалеть об ушедшей молодости. Вот этим мы ее травить и будем. Не считай меня совсем уж законченной идиоткой, в некоторых вопросах я разбираюсь неплохо. И по поводу нейтрализации леди Эльвиры у меня имеется ряд веселеньких мыслей. Но для этого мне нужен город, обязательно с магазинами и желательно с салонами красоты, хотя последние вряд ли у вас есть.

– Что, ты нас считаешь совсем нецивилизованными? Конечно, есть у нас салоны красоты. Они, по-моему, есть везде, где наличествуют женщины, – вмешался в разговор Дирон. – Все у нас есть.

– А деньги? – не унималась девушка. – Деньги у нас есть? Мне надо много.

– Все есть, только ты не подведи.

После этих слов настроение Анет взлетело до небес и не опускалось всю дорогу. «Какая же я умная! – с наслаждением думала она. – Ну пусть не умная, но, по крайней мере, начитанная». Тонна «сожранных» за зиму тоненьких и невероятно глупых любовных романов, оказывается, пошли впрок, лишний раз доказывая, что читать полезно все. Сколько мама твердила: «Почитай Достоевского или хотя бы Толстого. Какой прок от этих глупых, отвратительно написанных, пошлых книжонок? Зачем они нужны и чему учат?» А вот как вышло, и любовные романы пригодились. Без них Анет и в голову бы не пришел этот в общем-то вполне банальный план, описанный в каждой третьей книжке с мягким переплетом из серии «Я вся твоя», «Пламя страсти» или «Люби меня вечно». Чем подобные планы заканчивались у героев любовных романов, Анет старалась не думать. Чего-чего, а вот свадьбы с герцогом Нарайским ей совершенно не хотелось.

Чтобы заехать в город, пришлось сделать достаточно большой крюк, но и это не повлияло на настроение девушки. Она всю дорогу возилась в седле, подпрыгивала от нетерпения и поторапливала Звездочку, стараясь ехать как можно быстрее. Предстоящая встреча с магазинами будоражила кровь, и Анет глупо улыбалась своим примитивным, чисто женским мыслям. Ее воображение уже рисовало груды разноцветных тряпок различного назначения, которые она будет примерять и еще раз примерять. Анет уже знала, какой стиль одежды и поведения подойдет как нельзя лучше для ее роли, но не спешила говорить об этом молодым людям. Пусть думают, что хотят. Зачем пугать раньше времени? Вообще, мужская фантазии скудна. То ли дело мы, женщины, мы такое можем придумать, особенно если это касается усовершенствования себя любимых, что ни одному мужику в голову не придет. А если к нашей неуемной фантазии добавить еще и деньги, то тогда держитесь магазины и салоны! Мы выходим на великую охоту. Самое главное, чтобы был выбор.

С утра Анет подвергла себя критическому осмотру: солярий пока не требуется, сделала она первое заключение. Слава богу, она посещала его с февраля месяца, и к началу июля ее кожа приобрела красивый и устойчивый цвет. Больше загорать ей не следовало, и поэтому последние солнечные деньки прошли без неприятных летних последствий, она не обгорела и не приобрела «колхозный загар» – это когда шея в вырезе блузки на три тона темнее всего остального тела.

А вот руки и ноги явно нуждались в уходе. «Так, педикюр и маникюр – обязательно, так же как и депиляция (должна же здесь быть депиляция?)», – размышляла Анет, блаженно улыбаясь. Ей казалось, что она даже чуть-чуть свихнулась от накатившего на нее счастья. Молодые люди, наоборот, были мрачными, Дерри – тот вообще всем демонстрировал свое полное несогласие с происходящим. «Ну и ладно», – решила Анет.

Стикур ехал, безразлично уставившись на дорогу впереди себя. Перед глазами маячили пушистые уши его коня. Справа весело подпрыгивал круглый, словно розовый мохнатый шарик, гхырх – выпрашивал еду. Стик всем своим видом демонстрировал, что не замечает этих потуг и ухищрений Зюзюки. Настроение было до невозможности гадким, и делать приятное кому бы то ни было совершенно не хотелось, особенно не хотелось угождать прожорливой скотине, принадлежащей Анет. Гхырх еще немножко попрыгал, не теряя надежды на угощение, обиженно взглянул на Стика, заклацал от досады длинными острыми зубами и убежал жаловаться хозяйке. «Так тебе и надо – мстительно подумал Стик, – гадкая, противная животина!» – Как его все достали, особенно существа женского пола и все, что с ними связано. Но что Зюзюка! Это мелочь по сравнению с предстоящей поездкой в замок леди Эльвиры. Герцог Нарайский всегда страдал от женщин, но леди Эльвира была верхом всех его неприятностей, связанных с прекрасным полом. Невероятно красивая, она к тому же была еще и умна. С ее красотой и умом могли соперничать разве что только ее жадность и безудержное стремление к власти. В свое время, увлекшись этой шикарной женщиной, Стикур не сразу понял ее истинные намерения, а как только разобрался, то поспешил поскорее скрыться, разорвав все отношения. Но это было непросто. Хозяйка Кристальных гор не желала выпускать из своих цепких ручек столь приятую добычу. Баронессе очень хотелось стать герцогиней и прибрать к рукам огромное состояние Эскоритов, а также закрепить свое шаткое положение в высшем обществе весьма выгодным браком со Стиком. Но он ни о чем подобном и не помышлял.

Молодой человек недовольно сморщился, прогоняя воспоминания. Какой же он дурак, выбрал из всех женщин Арм-Дамаша самую опасную и стервозную. Стикур очень на себя злился. Как всегда, из-за беспечности он попал в неприятную историю. У Дерри и Дира все как у людей, хотя они относятся к жизни гораздо проще, чем он, и глупостей делают как минимум в два раза больше, а если взять отдельно Дерри, то он их совершает на каждом шагу, и ничего. Все ему сходит с рук. Вот хотя бы его роман с женой местного великого героя Непобедимого Орладда. Они встречались на глазах всего арм-дамашского двора, пока рогатый муж совершал свои великие и никому не нужные подвиги, и красиво разошлись непосредственно перед его возвращением. И этот прохвост Лайтнинг вышел сухим из воды. На его свободу и состояние никто не покушался, и даже обманутый муж по неизвестной причине не попытался набить ему физиономию, хотя слухи до него явно дошли. Такие вещи при дворе Арм-Дамаша утаить практически невозможно. Ему же, Стику, стоит только расслабиться, и на тебе: очередная дама садится на его несчастную шею и сидит там, болтая хорошенькими ножками. И снова он влип, согласившись на авантюру с Анет. Нет, девушка Стика совершенно не интересовала, да и сама она, похоже, не рассматривала его как объект увлечения, так что особого повода для беспокойства не было. Но тем не менее безразличие Анет к Стику не помешало ей бессовестно воспользоваться своим положением в ущерб его интересам. Она уже успела найти повод, чтобы вытянуть из него деньги, и теперь едет впереди веселая, беззаботная и довольная жизнью. «В этом вся женская натура, им хорошо, только когда нам плохо. Вытрясти побольше денег и вогнать в уныние здоровых мужиков – тогда день для женщины прошел не зря. Вот, наверное, их девиз», – заключил для себя Стик.

ГЛАВА 9 О том, что красивая женщина или стерва, или дура – закон жизни, знаете ли

К великому сожалению Анет, в город въехали уже поздно вечером, и увеселительный поход по магазинам и салонам пришлось отложить до утра. Поднявшись по высокой деревянной лестнице со скрипучими ступенями на второй этаж, Анет без труда нашла свой номер, который мало чем отличался от подобных гостиничных номеров на Земле. Те же тусклые не очень свежие шторы на окнах, слегка обшарпанные обои в цветочек, узкая кровать, стол, стул и небольшая ванная комната.

Девушка с наслаждением стащила с себя грязную одежду и потопала мыться. Здесь ее ждал еще один сюрприз. Вода шла то очень горячая, тоненькой струйкой, то била мощной ледяной струей, и конечно же отсутствовала пробка для слива в ванной. «Это, наверное, визитная карточка всех поганых гостиниц Вселенной. Отсутствие воды нормальной температуры и пробок для слива». Кое-как поплескавшись, Анет завернулась в огромное банное полотенце, не новое, но, по крайней мере, чистое, выбралась из ванны в комнату и стала потрошить свои дорожные сумки в поисках чистой одежды.

Через полчаса она привела себя в относительный порядок и решила спуститься на первый этаж в бар, чтобы чего-нибудь съесть. Девушка откинула длинную косу за спину, поправила коричневую рубашку под светлой замшевой жилеткой, взглянула на себя в зеркало, висящее на стене, и, вполне довольная результатом, направилась к выходу.

Ресторан, бар (или как тут у них это называется) встретил привычными для подобного места запахами еды, перегара и табачного дыма. Народу было не очень много, но в зале все равно стоял шум. Кто-то кричал, требуя принести заказ, кто-то пел, а кто-то громко смеялся. Девушка взглядом нашла свободный столик в довольно тихом уголке и отправилась к нему, намереваясь заказать что-нибудь легкое и подождать ребят. Она села на высокий и массивный стул из темного полированного дерева и с легким презрением посмотрела на не очень чистый дубовый стол без скатерти. В общем-то атмосфера ресторанчика могла быть вполне приятной, если бы не грязь кругом. Массивные резные столы и стулья из дерева неизвестной породы смотрелись бы элегантно и дорого, если не было на них застарелых сальных пятен и затертой, поцарапанной полировки. Пол давно не встречался с тряпкой, и поэтому весьма трудно было определить, какого цвета он был. На потолке порхала серая от пыли паутина, спускаясь по стенам в небольшой зал. «Вот если это все хорошенько оттереть, тогда здесь было бы очень даже уютненько», – решила Анет, когда кто-то подошел к ней сзади и положил руку на спинку стула. Девушка обернулась, готовая поделиться своими впечатлениями о месте, выбранном ими для ночлега, и захлопнула рот, не произнеся ни слова. Она была твердо уверена, что к ней подошел кто-то из ее друзей, но вместо знакомого лица на нее смотрела неприятная физиономия с наглой улыбкой, принадлежащая одному из верзил, занимающих столик в другом конце зала.

– Может быть, потанцуем? – поинтересовалась физиономия, обдавая Анет запахом перегара, и девушка, невольно сморщившись, отодвинулась в сторону.

– Нет, спасибо. Я не танцую, не пою и не гуляю, – стараясь, чтобы голос звучал спокойно, ответила Анет, изо всех сил сохраняя остатки вежливости, чтобы не заткнуть нос рукой.

– Ты че? Хочешь меня обидеть? – удивился амбал и попытался схватить девушку за руку, но Анет проворно отпрыгнула в сторону, что задело мужчину еще сильнее. – Я тебе сейчас покажу. Никто еще не отказывал Алику с Высоких гор. Иди сюда!

Анет попыталась скрыться за спинкой стула, но верзила все же ухватил ее за запястье и потянул на себя. Девушка врезалась лицом в потную, давно не мытую тушу. Не найдя возможности безболезненно для себя вырваться, она практически одновременно сделала две вещи. Во-первых, набрала в грудь побольше воздуха и что есть мочи заорала, справедливо полагая, что как только парни наверху услышат ее вопли, то сразу же прибегут на помощь. Что-что, а кричать она умела. Тонкий и протяжный крик постепенно переходил в ультразвук, его слышно было не только наверху, в номерах гостиницы, но и, наверное, в нескольких кварталах вокруг нее.

Второе, что сделала девушка, – это, не преставая пищать, полоснула острыми ногтями амбала по лицу. Анет никогда не использовала свои руки как оружие: ну апельсинчик чистила своими чудо-ногтями, да так по бытовым мелочам пользовалась. Поэтому когда ногти свободно вошли в мягкую и податливую щеку Алика, оставляя рваные кровавые полосы на плохо пробритой коже, Анет перепугалась еще сильнее и заорала в два раза громче.

Оглушенный и исцарапанный верзила не ожидал отпора от хрупкого светловолосого создания, поэтому, застигнутый врасплох подобным поведением, слегка ослабил хватку. Девушка, дернувшись посильнее, вырвалась и кинулась бежать к лестнице, ведущей на второй этаж. Помощь в лице ребят почему-то не спешила приходить, а спасаться надо было быстрее. Практически добежав до заветных ступенек, она резко остановилась. Проход преграждали еще двое мужчин с того же столика, что и Алик. Анет затравленно озиралась по сторонам и не могла определить, в какой же угол ресторана ей метнуться в поисках защиты. Призывать на помощь посетителей было, по-видимому, бесполезно, самые трусливые уже втихаря успели смотаться, а остальные вообще делали вид, что вокруг них ничего страшного и необычного не происходит. Анет кинулась к дубовому столу, схватила огромный пивной бокал с остатками мутной бледно-желтой жидкости и бросила его в своих противников, конечно же промахнулась и получила в свой адрес море нелестных эпитетов.

– Ах ты, мразь, еще и сопротивляться будешь! – прошипел Алик, хватая Анет за косу. Девушка вскрикнула от боли и невольно завалилась назад, прямо в руки мерзавцу. До нее только сейчас дошло, что можно было бы воспользоваться заклинанием огненного шара, которому ее научил Дир, но было поздно. Руки Алика сжимали ее словно тиски, и она не могла пошевелить даже пальцем. Анет начала приходить в отчаяние.

Со стороны лестницы раздался грохот, и девушка краем глаза заметила, как, перепрыгивая через ступени, в зал с бешеной скоростью несется Дерри в наспех накинутой рубашке, с мокрыми волосами, падающими ему на лицо. Следом бежали такие же растрепанные и толком не одетые Стик и Дир. Сзади ребят тяжело скакал Зюзюка. Лайтнинг вихрем влетел в зал, сметая все на своем пути. Подхватив первый попавшийся под руку предмет (это был тяжеленный стул), он с хрустом обрушил его одновременно на двух негодяев, преграждавших ему путь. Оба мужчины, не успев издать ни звука, тихо осели на пол. Алик, не отпуская девушку, попятился к стене, вытаскивая длинный изогнутый нож из голенища сапога. Дерри в бешенстве отбросил все еще находящийся у него в руках стул в сторону, шугнув этим своим действием посетителей за соседним столиком, которые едва успели увернуться от массивного снаряда, и с угрожающим выражением на красивом лице начал медленно подходить к противнику. Анет испуганно замерла, она ни разу не видела молодого человека в таком состоянии, в его глазах холодным фиолетовым пламенем светилась такая нечеловеческая, животная ярость, что Анет стало не по себе. Она никогда в жизни не сталкивалась с подобным взглядом. Глаза Дерри отражали мучительную смерть для всех, кто когда-либо оказывался или окажется на его пути. Анет впервые приняла всерьез рассказы о его прошлом. Перед ней была непередаваемо красивая и опасная машина для убийства.

В данный момент Анет боялась его не меньше Алика и в то же время сама, не желая того, восхищалась им. Дерри вплотную подошел к амбалу и, не обращая ни малейшего внимания на нож, выдернул из рук Алика Анет. Девушка тихонько вскрикнула от боли и поспешила отбежать на безопасное расстояние. Лайтнинг усмехнулся, прижав громилу к стене. По виду Алика было ясно: он не знает, что делать, нож начал мелко дрожать в его руке, и поэтому выпад в сторону Дерри оказался слабым и смазанным. Молодой человек перехватил правую руку противника с ножом левой рукой, заворачивая ее внутрь и одновременно дергая его на себя, коротко, но сильно ударил в солнечное сплетение, а затем, приближаясь к нему, слегка подсел и, резко вставая, мощным броском через плечо отправил в сторону барной стойки уже бесчувственное тело громилы. Подоспевший Дир успел схватить Лайтнинга за плечо, прежде чем ксари, достав из-за пояса нож, подошел к барахтающемуся в битом стекле и остатках еды Алику. Бармен поскуливал где-то рядом, скрывшись за разгромленной стойкой бара. Дерри дернулся, пытаясь вырваться из рук Дира, но быстро пришел в себя. Бросив брезгливый взгляд в сторону барной стойки и спрятав нож, он повернулся к испуганной Анет, успев полностью взять себя в руки. Девушка напряженно вглядывалась в лицо парня, которое стало абсолютно спокойным и бесстрастным, таким, каким она привыкла видеть его всегда. Уверенный и безмятежный взгляд успокоил Анет, но смутное ощущение того, что натура Дерри гораздо глубже и противоречивее, чем может показаться сначала, не оставляло ее.

Откуда ни возьмись в зале появился невысокий, полненький, усатый мужчина с грустным лицом.

«Не иначе как хозяин заведения», – отстранение подумала Анет, все еще выискивая на лице Дерри следы ярости, так испугавшие ее, но от былой злости, казалось, не осталось и следа. Взглянув еще раз в безмятежные фиолетовые глаза, девушка успокоилась окончательно.

– Господа, господа! Что же вы делаете? – запричитал мужчинка (иначе не скажешь), нервно косясь в сторону гхырха, с чавканьем пожирающего что-то у барной стойки. – У нас приличное заведение, а вы изволите себя так вести. Зачем же нашим постоянным клиентом господином Аликом вы разбили барную стойку? Сколько дорогих вин Пропало! А посуда? Кто за все это будет платить?

Анет встрепенулась и окончательно ожила. Все растраты, произведенные сегодня, негативно скажутся на их финансовом состоянии и, соответственно, приведут к уменьшению затрат завтра, а этого она допустить никак не могла. Особенно учитывая тот факт, что разрушения, произведенные Дерри, были весьма значительными, а это значит, что хозяин гостиницы маленькую сумму не запросит. То есть платить им придется или ничего, или много. Первый вариант был, безусловно, более предпочтителен.

– Это у вас-то, уважаемый, приличное заведение? – медовым голосом начала Анет. – Мне так почему-то не показалось. Дорогой, где же вы видели в приличном заведении нестираные занавески? А ванная комната? Это же кошмар. Как там вообще можно принимать душ, если температура воды изменяется в независимости от моего желания. Я уже молчу про общую грязь и желтые полотенца. Это вы должны нам доплачивать за подобные условия. Что же это такое? Ваши постояльцы не могут даже отужинать спокойно, не подвергшись нападению!

– Но, леди, не следовало спускаться вниз одной, без спутников, во избежание подобных недоразумений, – промямлил сжавшийся под напором Анет хозяин гостиницы. Увидев это, девушка, почувствовавшая скорую победу, распалилась еще больше.

– Вы еще мне указывать будете, как себя вести! Почему я не могу спуститься в зал одна? Где это у вас написано? Я не вижу, где это у вас написано. Покажите мне немедленно!

– Нигде не написано, – растерянно промямлил мужчина. – Это и так всем понятно.

Стик, Дир и Дерри с нескрываемым удовольствием наблюдали за перепалкой Анет с хозяином гостиницы. Платить за причиненный погром никому не хотелось, к тому же Анет, явно испуганная случившимся, подобным образом сбрасывала накопившийся в крови адреналин. Не избавься она от него сейчас, чуть позже он бы вылился бурным потоком слез, истерикой и заверениями в том, что они сволочи и никуда она с ними больше не пойдет. Стик, как командир группы, корил себя за то, что они чуть было не опоздали. Еще немного – и девушка могла серьезно пострадать, а для их миссии это недопустимо. Но Анет молодец, она смогла продержаться до их прихода, девушка оказалась более крепким орешком, чем он мог предположить.

– Значит, вы, уважаемый, говорите, что это и так понятно, – продолжала тем временем Анет свою словесную дуэль. – А кому, позвольте спросить, это понятно? Вам? Вам-то, может быть, и понятно, вы не первый день работаете и хорошо знаете, какой паршивый контингент у вас тут собирается. А мне это непонятно. Нам порекомендовали это заведение как приличное, а что в итоге? Мало того что мы подверглись нападению, так вы еще хотите, чтобы мы вам заплатили деньги за пару битых бутылок. Позвольте, но это просто смешно.

Спор продолжался еще достаточно долго и закончился тем, что униженно семенящий хозяин гостиницы принес в номер Анет шикарный ужин на четыре персоны и две бутылки отличного красного вина – все за счет заведения – и. приниженно кланяясь, поспешил убраться подальше.

Утром следующего дня Анет проснулась раньше всех и еще долго шумела под дверью номера ребят, безуспешно пытаясь их разбудить. Даже вечно вскакивающий ни свет ни заря Дир именно сегодня почему-то решил поспать подольше. Но наконец усилия девушки увенчались успехом, и в дверях показалась заспанная физиономия Стика, не выражавшая ничего, кроме вселенской скорби. «Все-таки мужчины везде одинаковые, – пришла к невеселому выводу Анет. – Как только у них на горизонте начинает маячить поход по магазинам в качестве сопровождающих, то их настроение и самочувствие резко ухудшается». Сказать по правде, Анет и не очень-то стремилась, чтобы с ней по магазинам таскались трое злых и недовольных мужиков, отвлекающих ее от столь важного процесса нытьем и глупыми советами, но после вчерашнего инцидента девушка опасалась, что одну ее никуда не отпустят. Но оказалась неправа. Страх перед магазинами оказался сильнее, чем беспокойство за ее жизнь, поэтому Стикур невразумительно пробормотал что-то, стащил с руки массивный перстень (который, как поняла Анет, служил здесь аналогом кредитной карты) и махнул рукой в неопределенном направлении, показывая, видимо, где находятся магазины. Анет с радостным воплем унеслась, а Стик поплелся досыпать. Если повезет, сегодня уже после обеда они будут в замке у Эльвиры. А завтра, ну или, в крайнем случае, послезавтра вся эта комедия будет благополучно завершена. Они со спокойной душой и необходимыми сведениями отправятся в Д'Архар.

Время обеда давно прошло, а Анет все еще не появилась. Трое молодых людей с озабоченными лицами сидели в баре на первом этаже и неторопливо потягивали эль из огромных кружек. Непереносимая полуденная жара проникала даже сквозь толстые каменные стены гостиницы. На улице же было просто невыносимо. Стик смахнул рукой пот со лба и в который раз за последние пятнадцать минут задал единственный вопрос, не дающий никому покоя:

– Ну где же Анет? Может быть, с ней что-нибудь случилось?

– Стикки, не переживай, что с ней могло произойти? Скоро появится, – успокоил друга Дир.

– Нет, – высказал свое мнение Дерри. – Ждем еще пятнадцать минут, и надо идти ее искать. Вдруг она снова вляпалась в какие-нибудь неприятности или заблудилась. С нее станется.

– Да, ты прав. Сейчас пойдем, – согласился Стик, делая попытку встать.

– Что вы, на пару с ума посходили, что ли? – удивился Дир. – Успокойтесь, два паникера.

Скрипнула входная дверь, и хозяин гостиницы суетливо кинулся встречать нового постояльца. В проеме показалась женская фигура. Уличный свет бил ей в спину, и ребята могли разглядеть только силуэт незнакомки. Распущенные волосы спускались по плечам, тонкие изящные руки держали два массивных пакета, длинные безупречной формы ноги казались еще более совершенными за счет огромных каблуков.

– Ну ни фига себе! – выдохнул Дерри, забывая Анет и все прочее. – Я пошел знакомиться. Всем счастливо оставаться.

– Эй, ты куда? – заорал Стик, хватая друга за руку. – Я тоже хочу.

– Чего ты хочешь? Тебе Эльвиры мало?

Пока Дерри и Стик спорили, незнакомка вошла в зал. Блеснуло золото волос, которые она небрежно откинула с плеч, одновременно давая носильщикам знак. Два резвых паренька потащили наверх багаж дамы, а она сама, оглядевшись по сторонам, уверенной походкой направилась к столику ребят, приветственно помахивая им рукой. Свет упал на ее лицо, и Дерри со стоном сполз на стул. К ним направлялась преображенная, практически неузнаваемая, но все же Анет. Стик застыл в немом изумлении, и только Дир сообразил встать и подвинуть девушке стул.

Дерри шумно перевел дыхание и зажмурился, приводя мысли в порядок. Образ сидящей перед ним нимфы никак не вязался с привычным образом Анет. Ничего не изменив в себе коренным образом, девушка смогла буквально переродиться.

– Ну как, красиво? – осведомилась Анет, переводя взгляд с одного изумленного лица на другое.

– Да, красиво, – ответил Дерри, разглядывая длинные волосы девушки, переливающиеся на свету всеми оттенками желтого, словно сквозь них пропустили тонкие солнечные лучики. Лайтнинг знал, что этот эффект достигается вживлением в кожу головы очень тонких золотых нитей. Столичные красавицы были буквально помешаны на этом виде парикмахерских услуг, но ни на одной из них это не смотрелось настолько естественно, как на Анет. Благодаря стараниям визажистов лицо девушки приобрело независимое и недоступное выражение, в длинных ресницах переливалось то же золото, что и в волосах, делая глаза Анет больше и выразительнее.

Одетая вразрез со всеми модными тенденциями Арм-Дамаша, девушка не осталась бы незамеченной ни в одной толпе. Такую смелость до сегодняшнего дня не могла позволить себе ни одна местная модница. Анет же была совершенно спокойна и словно не замечала своего вызывающе открытого одеяния. Она в расслабленной позе сидела на высоком ресторанном стуле и пересказывала свой поход по магазинам, болтая в такт словам безупречной ногой, затянутой в узкий высокий, выше колена, сапог из кожи золотого дракона, на невероятно длинной и тонкой шпильке. Одежда не скрывала, а, наоборот, подчеркивала стройное, загорелое тело. Короткая юбка из неровной полоски меха с широким поясом-перевязью для меча не доходила даже до середины бедра. Узкая кожаная жилетка со шнуровкой служила своего рода корсетом и выгодно подчеркивала грудь, оставляя открытым загорелый живот, украшенный замысловатым пирсингом. На стройных обнаженных руках поблескивали золотые браслеты, а на шее в глубоком вырезе жилетки расположился крупный кулон – рубин в незамысловатой оправе.

– Ну все-таки, как я выгляжу? – капризно надув губы, поинтересовалась девушка. – Я надеюсь, эта ваша хваленая леди Эльвира сдохнет от зависти. А, Стикки, что ты думаешь по этому поводу?

Стик пробормотал что-то неопределенное и попытался отодвинуться от подсевшей к нему девушки на безопасное расстояние. Такая Анет ему совершенно не нравилась, слишком уж она была опасна и вызывающе сексуальна, а вот Дерри, похоже, попал окончательно. Еще не хватало, чтобы из-за предстоящего представления лучший друг заимел на него зуб.

– Э, так не пойдет, – прервала его размышления Анет, подвигаясь ближе, – если ты будешь от меня шарахаться, никакая моя шикарная внешность не убедит твою пассию в том, что ты испытываешь к моей скромной персоне хоть какие-то чувства. Хочешь ты или нет, но тебе придется всем своим видом показывать, что я твоя самая страстная любовь. Может, я и не в твоем вкусе, но что поделать, ради выполнения своей миссии я думаю, ты и не такое стерпишь. Я права? Вот и хорошо. А что касается меня, то, если тебе от этого легче, скажу, что ты тоже не совсем в моем вкусе, я, знаешь ли, предпочитаю блондинчиков. – Сказав это, Анет бросила хитрый взгляд на Дерри, который поспешил отвернуться, сделав вид, что не понял намека.

Страсти улеглись достаточно быстро. Анет, довольная произведенным эффектом, вела себя прилично и старалась быть полезной во всем. Ребята, оправившиеся от шока, быстро собрали все вещи, и Стикур дал команду двигаться в путь. Анет старалась держаться поближе к Эскориту, давая ему последние указания. Она искренне надеялась на то, что за «угу» и «конечно» – это единственные более или менее связные слова, что слышала девушка в ответ на свои замечания от Стика, – скрывается хоть капля внимания. И сиятельный герцог если уж не вникает в то, что она говорит, то, по крайней мере, не пропускает мимо ушей нужную информацию, размышляя о чем-то своем.

Ехали медленно, Анет боялась испортить прическу, но до замка было не так уж далеко. Величественные стены возникли из-за поворота неожиданно. Девушка даже задержала дыхание, не в силах прийти в себя от изумления. Прямо перед ней был глубокий крепостной ров с неровными каменистыми берегами и мутной вонючей водой. Сразу за рвом вырастала из земли крепостная стена, высокая и массивная, сложенная из огромных, плотно подогнанных друг к другу желтовато-зеленых камней. Из них же был построен достаточно широкий, дугообразный мост, ведущий через ров к огромным закрытым воротам. Анет ожидала увидеть рядом с ними столь уместных стражников с копьями, перекрывающими проход. Но все оказалось банальнее и проще: взору девушки открылась огромная входная дверь с тонкой веревочкой от колокольчика в центре. Над ней была нарисована корявая красная стрелка с надписью «Дергать здесь» и чуть ниже: «Ногами дверь не пинать – настоящий арм-дамашский бук!»

Не решаясь подойти к двери первой, Анет остановила лошадь у моста и оглянулась на подъехавших ребят. Стик тоже затормозил, пропуская вперед Дика.

– Кто там? – гнусаво спросил за дверью противный голос неопределенного пола.

– Его светлость Стикур Эскорит, герцог Нарайский, старший королевский помощник в делах государственной важности. С сопровождением, – громко, на одном дыхании прокричал Дир.

За дверью раздался сдавленный крик и шум падающей мебели. Похоже, привратник правильно оценил важность гостя и со всей возможной скоростью несся докладывать о его прибытии.

Не прошло и трех минут, как навстречу вышла сама хозяйка замка – высокая, стройная брюнетка в алом платье. Неприязненно взглянув на Анет и жмущегося к ногам девушки гхырха, она кинулась к Стику и моментально повисла у него на шее с криком:

– Ты все же вернулся ко мне, любовь моя!

Анет даже слегка оторопела от наглости дамы – ну не вырывать же силком Стика из ее цепких ручонок? План действия созрел в голове девушки уже на третьей минуте затянувшегося объятия.

– Дерри, – громким шепотом, таким, чтобы ее слова могли услышать все, позвала она Лайтнинга. – Это, что ли, бывшая любовница Стика? Ты знаешь, я сначала думала, что буду ревновать, но посмотри, у нее же совсем нет груди, ну не совсем, конечно, нет, что-то, наверное, под корсетом прячется, но ведь это не в счет, я права?

Дерри прыснул со смеху, а Эльвира отскочила от Стикура и полным ярости взглядом уставилась на Анет. Девушка застенчиво улыбнулась и невинным тоном произнесла, обращаясь к хозяйке замка:

– Ой, простите, я совсем не хотела вас обидеть. Просто, вы же сами понимаете, встреча с бывшей любовницей жениха для девушки всегда такой удар. Я так боялась. А вдруг бы вы оказались красивее, чем я? Я бы все время, находясь у вас в гостях, так страдала от комплекса неполноценности, ревновала моего зайчика и, сознаюсь честно, портила бы всем жизнь. Но как только я увидела вас, а точнее, вашу грудь, то сразу же успокоилась. Я поняла: мне можно совершенно не волноваться. Знаете, мы с вами вполне можем подружиться.

– Ах ты, мерзкая, мелкая, невоспитанная дрянь! Где только Стикур тебя откопал? Как ты смеешь так разговаривать со мной?! Я баронесса и требую к себе уважения, – разъярилась леди Эльвира.

– Да? – не осталась в долгу Анет. – А я будущая герцогиня, и что теперь? – И обращаясь к Стикуру: – Зая, почему она такая грубая, я ведь ее ничем не обидела? На правду ведь нельзя обижаться, так? – Девушка скорчила умильную грустную рожицу, всем своим видом показывая, как ей печально.

– Му-у, – выдал Стик, пребывающий в легком ступоре. «Ну Анет дает», – думал он, – такого завуалированного хамства ему не приходилось слышать давно. Что говорить, девушка оказалась не так уж и глупа, этот раунд она выиграла у Эльвиры всухую.

– Зая, ну долго мне ждать? – вывел Стика из задумчивости тонкий и капризный голосок Анет. – Ну сними меня скорее с этой животины, у меня попа затекла от долгой езды. Я тебе потом покажу где!

Эскорит машинально протянул руки вперед и спустя секунду горько об этом пожалел. Под тяжестью рухнувшей на него туши (откуда только в девчонке столько веса?) Стик упал на мощеный пол двора. Сверху приземлилась, довольно хохоча, Анет. Она развлекалась по полной программе.

– Прости меня, я такая неловкая, – громко прошептала она и поцеловала его в нос. Вставать девушка явно не собиралась. Распластавшись на Стике, она еще раз хихикнула, поправила задравшуюся юбку-пояс, которая за секунду до этого прикрывала лишь поясницу, открывая всему двору татуировку в виде маленького пузатого дракончика на мягком месте, и села на парня верхом с криком: «Покатай меня, большая черепаха!» Для леди Эльвиры эта сцена явилась последней каплей. С яростным шипением она умчалась в дом, оставив ребят наедине с дворецким и оторопевшими слугами.

– Что это с ней? – громко удивилась Анет. – Она нервная, да? – и тут же переключилась на более интересную Тему. – Отдыхать-то нас поведут или как?

Комната, в которую проводил Анет дворецкий с презрительным выражением на строгом лице, оказалась маленькой, но вполне уютной. Она была расположена в левом крыле замка между покоями Дерри и Дика. Стика предусмотрительная хозяйка поселила подальше от девушки и поближе к себе, на третьем этаже. Зюзюку в замок вообще пускать не хотели, предлагая оставить его в конюшне вместе с лошадьми. Но Анет настояла на своем, и зверь отправился в покои вместе с ней. Едва войдя в комнату, гхырх забрался на кровать и, блаженно вытянув лапки, уснул. Тот факт, что Эльвира поселила Стикура поближе к себе, Анет не удивил и не огорчил. Она сама на месте баронессы поступила бы точно так же.

«Ну ничего, – подумала Анет. – Лишний повод навести небольшой шухер в замке».

Из всех участников маленького спектакля, срежиссированного девушкой, лишь она сама получала от него самое настоящее удовольствие. В детстве, как и все маленькие девочки, она мечтала стать актрисой и сейчас с радостью воплощала свою голубую мечту.

– Так, чем бы порадовать местное общество? – бормотала она себе под нос, разбирая туго набитые баулы со всевозможным тряпьем. – Ага, – воскликнула девушка, вытягивая из сумы нечто воздушное и прозрачное. – В этом, пожалуй, стоит пройтись по замку и, может быть даже, по его окрестностям.

Анет, подпрыгивая от удовольствия, принялась натягивать на себя узкие атласные бриджи до колен и прозрачную ярко-алую блузу к ним в тон. Изюминкой ее откровенного наряда стал чудо-бюстгальтер, сплетенный из тонких золотых нитей, – гномья работа, как ее уверял продавец. Стоила эта вещичка столько, что Анет боялась даже представить эту сумму. Если Стикур окажется щепетильным и проверит ее расходы, то его, наверное, хватит удар. Девушка грустно вздохнула, представляя реакцию Эскорита, и решительно отогнала прочь неприятные мысли: что толку гадать? Деньги-то все равно уже потрачены. Достав из сумки широкий пояс из пластин золота, Анет застегнула его на бедрах и, зашнуровав изящные босоножки на щиколотках, посчитала свой образ завершенным.

– Смотрюсь я просто шикарно, – сказала Анет, ни к кому конкретно не обращаясь, а так, констатируя факт, покрутилась перед зеркалом и не спеша вышла из комнаты.

До ужина было еще достаточно времени, и Анет решила не терять его даром, а честно выполнять свое обещание – охранять Стика от покусительства хозяйки замка. Она хотела для закрепления эффекта, произведенного на Эльвиру, войти в обеденную залу под руку со Стиком со стороны его покоев, бросая вызов как самой баронессе, так и правилам приличия, принятым в ее владениях. «А нечего было набрасываться на меня невинную с обличительными обвинениями, когда я требовала поселить нас с Эскоритом в одной комнате, – думала Анет, вспоминая реакцию леди на это предложение. Эльвира буквально взбесилась и в течение пятнадцати минут орала, что не позволит развратничать в своем замке. После этого в голове баронессы созрела идея поселить Стика и Анет на максимальном расстоянии друг от друга. – Но разве для нас это проблема? – размышляла Анет, уверенно топая по коридорам замка. – Мы же не гордые, мы сами ножками придем туда, куда нам надо, хоть на третий этаж, хоть на четвертый».

Коридор, по которому двигалась девушка, был слабо освещен. На стенах висело всего несколько неярких факелов, да пробивался свет из-под двери какой-то комнаты слева от Анет.

– Миледи, мы надеемся, что вы не подведете нас, – услышала девушка смутно знакомый голос и на цыпочках подкралась поближе к приоткрытой двери. Какое-то тревожное, неприятное чувство охватило ее. Она вплотную прижалась к стене, стараясь не издавать не малейшего звука, и осторожно заглянула в комнату. От страха, охватившего ее, хотелось дышать громко и глубоко, но было нельзя. Как только она с хрипом выдохнет, ее сразу же заметят. Поэтому Анет стояла вжавшись в холодный камень и задержав рвущееся наружу дыхание, стараясь не пропустить ничего из происходящего в библиотеке.

В кресле, обитом темно-синим бархатом, гордо восседала (иначе ее позу не назовешь) идеально сложенная и безупречно красивая леди Эльвира, а напротив нее стоял, небрежно облокотившись на огромный дубовый стол, Тарман.

– Итак, сиятельная леди, что вы хотите в качестве награды, если наше предприятие увенчается успехом?

– Лорд Тарман, вы не точны в выражениях, не «если», а «когда» наше предприятие увенчается успехом. Я хочу не так уж и много. Мне нужен его светлость Стикур Эскорит, герцог Нарайский, а дальше я справлюсь сама. Когда я стану герцогиней, в моих руках окажется власть и богатство, а большего я и желать не могу. Уберите с моих глаз выродка-ксари и эту мерзкую, развратную девчонку, новую любовницу Стика, и вы мне, а не я вам, окажете огромную услугу. Я сама готова за это приплатить.

– Очень хорошо, я рад, что мы с вами нашли общий язык, – улыбнулся маг одними губами. – Хозяйка будет довольна и не обойдет вас своей милостью в дальнейшем. Кстати, Эльвира, вы случайно не в курсе, что именно могло заинтересовать их в вашей библиотеке? Мы, конечно, знаем, что они ищут сведения о Д'Архаре, но что у вас есть?

– О, того, что они ищут, у меня нет и в помине. Не больше, чем общие географические сведения. В этом вопросе моя библиотека бесполезна, ну или почти бесполезна. – Леди Эльвира засмеялась очень резким и неприятным смехом, грациозно встала с кресла и подошла к одной из стен со стеллажами. – Зато у меня есть вот что. – Она пробормотала несколько непонятных слов, нажала на одну неприметную книжицу на полке, и стена отъехала в сторону, открывая узкий темный проход.

– Что это? – недоуменно спросил Тарман. – Еще один потайной ход в вашем замке? Право, это неинтересно. При чем здесь Д'Архар?

– Это вход в бывший подземный город гномов. Во время войны с Хакисой он практически опустел и постепенно вымер, а катакомбы остались. Через них можно попасть практически в любую точку на Арм-Дамаше, в том числе и в Д'Архар. Насколько я знаю – это единственный оставшийся путь, по крайней мере, с этой стороны гор Кенташ. Если двигаться через горы, то с одной стороны там бесчинствуют орки, идти через их земли – это настоящее самоубийство. А с другой стороны был до недавнего времени очень неплохой проход – ущелье Нежити, но там, к сожалению, неделю назад случился чудовищный обвал, заваливший не только саму тропу, но и несколько ближайших поселений. Я полагаю, без вашей помощи тут не обошлось, а, маг?

Тарман неопределенно хмыкнул, не подтверждая и не отрицая догадку баронессы, и задумчиво произнес:

– Все так просто? В самое священное место прямиком ведет подземный ход. Интересно. Я думаю, это заинтересует мою хозяйку.

– Не так уж и просто, маг. Это – гномьи катакомбы, которые они строили по своим проектам и для своих целей. Нужна карта. Без нее там любого ждет смерть. Одному богу известно, на сколько тысяч километров простирается подземный город. Сколько у него входов и выходов. Нужна карта, которой у меня, к сожалению, нет. Так что ваша радость напрасна. Да и зачем вам ход. Насколько я знаю, из замка леди Хакисы открывается чудесная панорама долины и горы, в которой находится это священное место.

– Да, вы правы, из замка хозяйки до Д'Архара добраться несложно, но все же плохо, что такой чудесной находкой нельзя воспользоваться. Жаль, что вы не располагаете сведениями о карте. Ну да ладно, сейчас это не имеет значения. Нам пора прощаться. Я чувствую, мои люди на подходе, думаю, они будут у ваших ворот в течение часа. Надеюсь, к этому времени все будет готово.

– Да, маг, – согласно кивнула хорошенькой головкой леди Эльвира. – Мои слуги через пятнадцать минут позовут гостей к столу. К слову сказать, в вино, приготовленное для ужина, уже добавлено сильнейшее снотворное. Вам останется только погрузить спящую девчонку и ксари в телегу и решить, что же вы будете делать с магом, он мне не нужен. А для Стика у меня у самой приготовлено очень много любопытных сюрпризов. Он пожалеет, что посмел так обойтись со мной. Я думаю, что уже недели через две меня ждет пышная свадьба. Маг, я вас приглашаю заранее на торжество. А теперь идите. Осталось не так уж много времени.

Анет испуганно вжалась в стену, панически соображая, куда бы скрыться, но Тарман не спешил выходить. Девушка осторожно заглянула в библиотеку и успела заметить край плаща мага, исчезающего еще в одном тайном проходе.

«Ого, – подумала она, – а замок-то баронессы полон сюрпризов».

Сама же Эльвира шумно выдохнула и устало опустилась на невысокую танкетку рядом с журнальным столиком. Дрожащей рукой налила себе вина из высокого графина в бокал и залпом осушила его, налила еще и отглотнула уже совсем немного. Видимо, разговор с придворным магом Сарта дался баронессе нелегко. Эльвира сделала еще один глоток из почти полного бокала и осторожно вынула что-то из корсета. Анет пристально уставилась в щель и смогла различить, что это свернутый в тонкую трубочку лист или что-то похожее. Хозяйка замка задумчиво посмотрела на листок, усмехнулась и двинулась к одной из висящих на стене картин. Как и ожидала Анет, за картиной находился сейф.

Опасаясь быть обнаруженной, девушка осторожно, по стеночке, двинулась прочь от библиотеки. Нужно было как можно быстрее найти ребят и рассказать им о том, что ей удалось подслушать и подсмотреть. Оставаться в замке дальше было опасно.

Интересно, что же это за бумажка, которую баронесса столь старательно прятала в сейф? Девушка была готова поклясться, что это не что иное, как карта, об отсутствии которой хозяйка замка только что вздыхала в разговоре с Тарманом.

Когда Анет ворвалась в комнатку Стику, он, развалившись на огромной кровати, мирно спал, укрытый огромным фиолетовым пледом.

– Вот она, беспечность! – громко заорала Анет. – А если бы это была не я, а жаждущая любви баронесса? Что бы ты делал?

Стикур от громкого вопля буквально подскочил на кровати и, увидев перед собой одетую в какую-то прозрачную тряпку Анет, со стоном опустился обратно, закрывая глаза, но девушка не собиралась так быстро сдаваться.

– Стик, давай вставай быстрее! Ты что, думаешь, я просто так к тебе в гости зашла? – прокричала она, кидая в сторону герцога рубашку и снимая со спинки стула его штаны. – Давай же быстрее, я серьезно тебе говорю! У Эльвиры в библиотеке я видела Тармана.

– Что? – подскочил как ошпаренный Стик. – Он пытался ее убить? Или уже убил?

– Нет, Стикур, – прошептала Анет, – они на пару прикидывали, как получше избавиться от нас. Давай одевайся, я тебе все расскажу, только надо быстрее предупредить Дерри и Дира.

ГЛАВА 10 О том, что не все карты ведут к острову сокровищ

Дерри Лайтнинг с наслаждением скинул с себя пропитанные потом и пылью вещи и, приняв душ, уставился в зеркало, в котором отражалось красивое мужское лицо с ненавистными фиолетовыми глазами – в них все чаще мелькали красные всполохи, принадлежащие зверю. Лайтнингу все сложнее было сдерживать рвущуюся на волю животную силу. В баре, защищая Анет от подонков, его мышцы свело судорогой. В нем просыпалось животное. И только подоспевший вовремя Дир своим нечаянным вмешательством прервал начавшуюся было трансформацию.

«А какой он, мой зверь?» – подумал юноша и ужаснулся своим мыслям. Нет, нельзя об этом думать, нельзя, а то он и в самом деле придет, он и так слишком близко, ближе, чем когда-либо.

Дерри тяжело вздохнул, провел рукой по непослушным мокрым волосам и попытался успокоиться. Он стоял и наблюдал за собой в зеркало, смотрел, как из глаз уходит свойственный всему живому страх и лицо превращается в привычную маску, слегка надменную, немного ироничную, чуть скучающую.

Лайтнинг не спеша оделся во все чистое, прицепил к поясу меч (без оружия он себя чувствовал хуже, чем без штанов) и направился к двери, намереваясь забрать Дира и Анет и прогуляться до Стика.

С магом он столкнулся в коридоре, а вот девушки в ее комнате не оказалось. Недоуменно пожав плечами, Дерри задумался о том, куда же она могла деться. Разве что ушла к Стикуру без них. Это предположение неприятным холодком пробежало по тем уголкам души, о которых Лайтнинг давно перестал вспоминать. Он уже думал, что их, этих уголков, попросту не существует.

Толкнув дверь в комнату Стика, Дерри, как вкопанный, застыл на месте. Вид практически голого друга и Анет рядом с его штанами в руках чуть было не лишил Лайтнинга самообладания. Уже знакомая красная пелена начала застилать глаза. Тяжелая волна отчаяния и ничем не обоснованного гнева прокатилась по его телу от кончиков пальцев до головы.

– О, как хорошо, что вы пришли сами! – воскликнула Анет, ничуть не смущенная ситуацией. В данный момент она была настолько взволнована услышанным в библиотеке, что ни о чем другом думать не могла, и уж тем более о голом Стике. Герцог у нее ассоциировался с громом и молниями, кучей неприятностей, он был бесспорным авторитетом и командиром. Но вот если бы Анет спросили, что он за мужчина, внятного ответа она бы не дала. Просто внимания не обращала. Стикур и Стикур, командир и командир.

Когда Эскорит надел штаны, Дерри более или менее пришел в себя и мрачно посматривал на друга, который, так же как и Анет, не понимал двусмысленности ситуации и воспринимал недовольные взгляды Дерри в свою сторону не иначе как очередной приступ дурного настроения. Дирон с трудом протиснулся в комнату и встал у шкафа.

– Ну наконец-то все в сборе, – нетерпеливо выдохнула девушка и на одном дыхании рассказала все, что успела подсмотреть и подслушать в библиотеке.

– Ничего себе, вот это поворот!

– Я же говорил, что не стоит к Эльвире ехать. Я с самого начала знал, что это ничем хорошим не закончится! – выдал Стик.

– Да не горячись ты, ничего плохого еще не произошло, – заметил Дерри. – Мы узнали в общем-то все, что нам было нужно, а если Анет окажется права и с помощью карты мы доберемся до Д'Архара, то даже больше. В замке нас больше ничего не держит. Я думаю, самое время отправляться в путь. Наверное, баронесса не будет на нас сильно обижаться за то, что мы с ней не попрощаемся.

Тут в дверь комнаты Эскорита постучали, и вежливый слуга предложил проводить господ отужинать. Ребята заметались, переглядываясь между собой. Идти со слугой в обеденную залу было нельзя, а применять силовые методы по отношению к ни в чем не повинному человеку не хотелось. Положение спасла Анет.

– Уважаемый, что вы себе позволяете? – заявила она. – Неужели вы не видите, что господа не готовы? Идите и доложите своей хозяйке, что мы спустимся буквально через десять минут.

Слуга испуганно кивнул и скрылся в дверном проеме.

– Скорее, – засуетился Стикур. – Берем все необходимые вещи, что найдем поблизости. К вам в комнаты мы зайти уже не успеваем. Анет, ты, как всегда, отличилась. Это я про твою одежду. Надеюсь, в подземельях тебе будет комфортно в этом наряде. Оружия конечно же у тебя нет?

– Есть, – сказала Анет и вытащила из-за пояса тонкий стилет, который дал ей Дерри еще в Кен-Корионе. Стик громко вздохнул и махнул на девушку рукой.

– Стикки, быстрее! – встрял в разговор Дерри, пристально вглядываясь в темноту за окном. – Мне кажется, гости уже прибыли.

Похватав более или менее необходимые вещи, молодые дворяне побежали по коридору к библиотеке. Влетев в помещение, Стикур сразу закрыл дверь на огромный засов и подпер ее двумя массивными креслами. Анет в это время отчаянно тыкала пальцами в различные книжки, вспоминая, какая из них открывает потайную дверь. Ей помогал Дир, которому предстояло определить, с помощью какого заклинания можно открыть сам проход. Лайтнинг с сопением вскрывал сейф. Дела у него, похоже, шли успешнее, чем у мага и девушки, потому что уже через минуту он удовлетворенно хрюкнул и переложил из небольшого тайника себе в карманы не только свернутый в тонкую трубочку лист бумаги, но и груду небольших драгоценных камней. Еда, конечно, им бы пригодилась в данной ситуации гораздо больше, но Дерри понимал, что взять ее сейчас негде. К сожалению, баронессе не пришло в голову хранить в сейфе, например, вяленое мясо.

– Вот она, – радостно пробормотала Анет, тыкая пальцем в одну из книг.

– Давайте быстрее, – поторопил их с Диром нервный Эскорит. – Скоро нас хватятся или уже хватились. Эльвира не любит ждать.

– Стик, не кричи. Карту я забрал, ход в стене мы обнаружили. Дело только за Дироном, а он весь в работе. Еще десять минут, и все будет хорошо.

– Нет у нас десяти минут, – возразил Стик, пытаясь в одиночку подтащить дубовый стол и получше забаррикадировать дверь. – Слышишь шум в коридоре? Нас уже ищут. Я надеялся скрыться тихо. Тогда у нас было бы время уйти как можно дальше, не опасаясь погони. А так они сразу же кинутся за нами.

– Открывайте дверь! – раздался хриплый крик хозяйки замка из коридора. – Стикки, что ты там прячешься? Выходите, мы ждем вас всех к столу! – Голос леди дрожал, она заметно нервничала.

Стик на эти вопли никак не отреагировал, а только шикнул на Дира:

– Поторапливайся, они сейчас начнут ломать дверь.

И точно, в ответ на его слова косяк дрогнул от мощного удара. Дир лихорадочно, полушепотом перебирал одно заклинание за другим, но темная каменная глыба, преграждающая проход, не двигалась с места. Шум, доносящийся со стороны коридора, не давал сосредоточиться. Масла в огонь подливал зудящий над ухом Стик. Нужные слова крутились где-то в голове, но не спешили приходить на язык. Рядом нетерпеливо переступала с ноги на ногу Анет.

«Жаль, что Зюзюка не с нами, – некстати подумал маг, вспоминая молодого гхырха, оставшегося наверху, в покоях девушки. – Будем надеяться, что он сумеет нас найти».

– Дир, времени не осталось, соображай быстрее! – заорал Лайтнинг, пытаясь перекричать шум ломающейся двери.

– Уже сейчас, – пробормотал маг, стремительно выводя руками пассы. Непослушная дверь в потайной ход нехотя поехала в сторону.

– Быстрее, – буркнул Дир, пролезая в еще не открывшийся до конца проход. За ним нырнула Анет, тащившая охапку взятых в коридоре факелов и лампу, позаимствованную в библиотеке.

Со стороны коридора раздался грохот, и библиотечная дверь, не устояв, сорвалась с петель и завалилась на баррикаду. В проеме показались первые физиономии стражников и сразу же с воплями отлетели назад. Через их строй с грациозностью маленького танка, сметая все на своем пути, неслось что-то розовое и пушистое. Зюзюка непрестанно щелкал зубами и шипел, прорываясь к своей любимой хозяйке.

– Иди сюда скорее, – крикнул Дерри, хватая зверюшку за шкуру и затаскивая в проход. Все остальные уже были за дверью. Дирон быстро шепнул какое-то слово, и тяжелая каменная глыба отрезала их от внешнего мира. Невольные искатели приключений оказались в полной темноте.

– Неужели оторвались? – тихо с надеждой прошептала Анет.

– Ага, – угрюмо отозвался Стикур. – Через минуту появится Эльвира, и шик-брык, два слова, полтора жеста, и дверь снова окажется открытой. Надо как-то понадежней ее заблокировать. Идеи есть?

– Да, – буркнул Дерри, – тут должен быть механизм, его можно сломать.

– Ну так что же ты стоишь? Действуй быстрее, – поторопил его Стик.

– Как я буду действовать? Здесь совсем ничего не видно. Тут так темно, что я перестаю понимать, где верх, где низ. Посветите же кто-нибудь.

Анет машинально, на автомате создала в своей руке небольшой, размером с теннисный мячик, пульсар. Про факелы и лампу она благополучно забыла. Зубы стучали от страха. Мало того, что темно настолько, что воздух кажется плотным, словно густой туман, в который опрокинули банку черной краски, так еще где-то совсем недалеко, за пределами этой темноты, их поджидает толпа диких и злых солдат. Анет никогда не было так страшно, как в последние дни, проведенные на Арм-Дамаше. Раньше самым ужасным потрясением в ее жизни был первый поход к зубному, впрочем, все последующие визиты к этому врачу тоже проходили под грифом «Очень, очень страшно». Здесь же, на Арм-Дамаше, все прошлые страхи казались смешными. Несчастного зубного, милую улыбчивую тетечку в белом халате, нельзя было даже сравнивать, например, с полуразложившимся злобным трупом, или людьми Сарта, или солдатами Эльвиры.

– Анет, ты что, спишь? – услышала девушка голос Дерри. – Может быть, ты все же мне посветишь?

Анет кивнула и протянула руку вперед, практически касаясь стены пальцами, в которых ощущалось легкое покалывание струящейся магии. Свечение от пульсара было слабым, слабее, чем от факела, но его все же хватало для того, чтобы осветить часть каменной стены со сложным механизмом то ли из стекла, то ли из хрусталя, а может быть, из чего-то другого прозрачного и хрупкого. Дерри едва взглянул на механизм. Он, просто размахнувшись, ударил по нему кулаком. Осколки брызнули в разные стороны.

– Вот и все, – слизывая капли крови с оцарапанной руки, заключил Лайтнинг. – Где-то на час проблемы мы им обеспечили. Но нам лучше поторопиться. Чем дальше уйдем отсюда, тем меньше у них шансов догнать нас в этом лабиринте. Карта-то только одна, и она у нас. Анет, что ты стоишь? Гаси свой огонек, а то он стал совсем красным, скоро рванет.

– Не могу, – прошептала девушка. – Я, когда его зажигала, что-то выпустила из виду, что гасить не умею. Давайте хоть зажжем от него пару факелов, он уже очень горячий, а потом решим, что делать. Если я его кину, как в прошлый раз, то вряд ли из этого выйдет что-то хорошее. Тут одни стены. Пожалуй, так бабахнет, что всем мало не покажется.

Стик послушно зажег несколько факелов, передавая их Дерри и Диру. Радостно зашуршал настоящий, живой огонь, освещая часть пещеры, в которой они оказались. Низкий каменный потолок, шершавые стены и уходящая вниз лестница – маленькое, не более трех метров, помещение было пустым.

– Анет, может быть, все же попробуем убрать пульсар? – спросил Дирон. – Долго ты его не продержишь. Если он, не дай бог, сорвется у тебя с руки, скорее всего, мы погибнем. Это ведь катакомбы, камень над нами и под нами. Достаточно слабого взрыва, и случится обвал, в этом случае, шансы на спасение будут равны нулю.

– Я попробую. – В знак согласия девушка легонько мотнула головой и закрыла глаза. Анет сосредоточилась на маленьком сгустке энергии у себя на руке и попыталась растворить его в воздухе, как учил маг. По легкому шипению пульсара и сдавленному крику мага она поняла, что эксперимент оказался неудачным. Приоткрыв глаза, Анет увидела, что у нее на руке зловеще мерцает алый огненный шар, в помещении заметно поднялась температура. Потрескивание усилилось. – Вот черт, – выругалась она, прекрасно понимая, что, если в ближайшее время не избавиться от своего творения, они все погибнут. И никакого дома никогда не будет, – Что же мне делать? – Анет снова закрыла глаза и попыталась расслабиться в надежде, что выход из создавшейся ситуации найдется сам собой. «Если я не могу отдать в мир взятую из него энергию на создание пульсара, может быть, я смогу забрать ее в себя?» – пришла шальная мысль в ее голову, и девушка попыталась осторожно впитать огненный шар в руку. Ладонь обожгла непереносимая боль от соприкосновения с пульсаром, и Анет непроизвольно вскрикнула, но шарик значительно потерял в объеме, ей не осталось ничего, кроме как удвоить усилия. Когда пульсар исчез совсем, девушка сползла по стене на пол, тихонько поскуливая от боли и дуя на изуродованную огнем руку. В самом центре ладони чернел круглый ожог с красными краями. Отвратительно воняло паленым мясом. Отклеить себя от стены девушка решительно не могла.

– Возьмите ее на руки, – распорядился Стикур. – Мы не можем здесь дольше оставаться. Дир, посмотришь ее ладонь на привале. Нам надо торопиться. Анет, ты меня слышишь? Терпи. Так надо. Поняла?

Девушка через силу кивнула, чувствуя, что кто-то берет ее на руки. Ей хотелось думать, что это Дерри, но сказать точно она не могла. Болело все. Казалось, через ожог в руке постепенно просачивается пламя, пробираясь по венам и смешиваясь с кровью, хотя пульсар давно уже исчез. Даже внутри головы и в глазах будто горел огонь, выжигая все мысли и образы. Анет тихо застонала, прислоняясь к чьему-то плечу, и закрыла глаза, проваливаясь в спасающее от боли небытие.

Стикур видел, как сползла по стене девушка, он не знал, что с ней произошло, но по побледневшему лицу мага понял, что ничего хорошего. Маг редко бледнел. Это случалось тогда, когда он был либо очень напуган, либо сильно удивлен. Стик предполагал, что сейчас имеет место и то и другое. Разглядывая сидящую в углу Анет, герцог ждал, когда же кто-нибудь из друзей кинется ей на помощь. Но что один, что другой тихо стояли и неопределенно таращились в пространство, не спеша по команде Стика взять девушку на руки. Ну маг-то понятно, он в ступоре, впрочем, как всегда, когда случается что-то магическое, не укладывающееся в общие нормы, или что-то, чего Дир раньше не видел. Забрать магический огонь пульсара в себя даже самый сильный волшебник не в состоянии, а она, простая девчонка, знающая лишь одно заклинание, каким-то чудом смогла. А вот что герой Дерри Лайтнинг бездействует, тормозит, не решаясь взять на руки прекрасную даму, – совсем непонятно. Стик тихо выругался. Опять все придется делать самому. Он с недовольным выражением на лице подошел к девушке, со стоном поднимая ее на руки. В силу своеобразия характера, герцога нередко раздражали все находящиеся вокруг люди, в данный момент Дерри, который сейчас что-то обиженно буркнул в ответ на его действия. Вероятно, он все же хотел тащить девушку сам, но что-то долго соображал. «Вообще, с Лайтнингом творится что-то непонятное», – отметил для себя Стик, решив поговорить с ксари при первом же удобном случае.

– Ну что, стоять долго будем? – буркнул Эскорит. – Давайте быстрее ножками. Вы что, совсем отупели? Нам нужно убраться отсюда как можно скорее. Дерри, давай шуруй вперед. Возьми два факела и освещай дорогу, а ты, Дир, следуй за мной. Двигаться будем с максимальной скоростью и осторожностью.

Дир автоматически повиновался приказному тону друга и двинулся вперед. Он был просто поражен тем, что произошло с девушкой, и переживал за ее состояние. Он понимал беспокойство Стика и его стремление уйти как можно дальше, но в то же время осмотр Анет нельзя было откладывать надолго. Маг ускорил шаг и попытался подойти как можно ближе к другу, несущему девушку. Стикур недовольно дернул плечом, но, сообразив, что Дирон пытается на ходу оказать Анет посильную помощь, отступил к стене, давая возможность магу двигаться рядом.

Эскорит испытывал к своей ноше весьма противоречивые чувства. Безусловно, он переживал за ее жизнь и здоровье и сейчас затруднялся сказать, являлось ли это беспокойство тревогой за судьбу Арм-Дамаша, нечаянно оказавшегося в руках маленького, хрупкого и безалаберного создания, или же было вызвано переживанием за саму Анет. «Наверное, если бы у меня была взрослая, с таким же характером дочь, я бы относился к ней аналогично, – подумал Стик и вспомнил отношение отца к своей дочери, сестре Стикура. С одной стороны, отец боготворил ее. Она была для него самым лучшим и совершенным существом на свете, а с другой – замок ежечасно сотрясали вопли и проклятия. Это папа грозился выгнать, выдать замуж или отослать в монастырь Мелинду, в очередной раз совершившую какую-нибудь глупость. Стик относился к проказнице со смесью легкого раздражения и страха. Она выводила его, тогда еще совсем юного, одним своим видом и сводила с ума полудетскими шалостями. И только в тот день, когда девушка трагически погибла, разбившись во время прогулки на лошади, Стикур понял, что вся его агрессия по отношению к сестре – это всего лишь обратная сторона любви, которая называется страхом за близкого человека. «Может быть, боги вняли моим молитвам и вернули мне давно погибшую сестру, только в новом обличье?» Сделав для себя такой шокирующий вывод, Стик только сильнее прижал к себе девушку, мысленно поклявшись, что не допустит трагедии. Он сделает все, чтобы из этого похода Анет вернулась живой и невредимой.

Длинная узкая лестница уходила далеко вниз, ее последние ступени скрывались в кромешной темноте. Факелы, которые нес в руках Дерри, освещали лишь небольшой отрезок пути, а дальше их свет поглощал наступавший со всех сторон мрак.

Дерри старался спускаться как можно быстрее. Пока дорога вниз одна, преследователям будет чрезвычайно просто их догнать, нужно было как можно скорее добраться хоть до какой-нибудь развилки и там посмотреть карту, которая была надежно спрятана у Лайтнинга под курткой. «А ведь я ее даже не посмотрел, – подумал Дерри и невесело усмехнулся, – вот будет цирк, если Анет перепутала и на этом свернутом в трубочку пергаменте вовсе не карта, а, например, любовное послание или донос».

Услышав сзади себя неясный шум, Дерри резко обернулся и тут же с облегчением выдохнул. Никакой опасности не было. Это просто Стик отодвинулся в сторону, позволяя Диру идти рядом и на ходу осматривать Анет. Лайтнинг сжал зубы и тихонько во тьму выругался. Беспокойство за жизнь девушки съедало изнутри, и, похоже, не его одного. Дерри понимал, что только серьезное переживание могло заставить Дира заниматься магией на ходу и в темноте, когда велик риск сделать что-нибудь неправильно. Маг был бледен, губы сжаты в тонкую линию. Аналогично выглядел и Стик, который безропотно тащил на руках капризную и избалованную девицу. Да ладно бы просто тащил, так нет же, нес осторожно, стараясь, не дай боги, лишний раз не потревожить, и, что удивительно, молчал. Он не орал что есть мочи на Дира, который, безусловно, задерживал всех. Из-за манипуляций мага приходилось идти в два раза медленнее. «Да уж, – грустно заключил Дерри, – эта невозможная девчонка из чужого мира зацепила их всех. А вот зацепил ли ее кто-нибудь? О ком она думает, когда засыпает? О маме, папе, доме? Или все же об одном из них?» – Лайтнинг отогнал от себя совершенно неуместные в данной ситуации мысли и попытался сосредоточиться на дороге. Внутреннее чутье подсказывало ему, что лестница заканчивается, а значит, следует быть настороже. Неизвестно, что их ждет внизу.

Буквально через несколько минут молодые люди вышли в большой, по крайней мере по первым ощущениям, зал. Факел освещал только маленький пятачок на входе, дальше стены тонули в темноте. Дерри осторожно двинулся по периметру помещения, стараясь разглядеть его получше. Абсолютно гладкие каменные стены уходили далеко вверх. Даже привстав на носочки и подняв нал головой факел, Дерри не смог разглядеть потолок. Над ними была беспросветная, густая темнота. Поняв тщетность своих усилий, Лайтнинг плюнул на это занятие и двинулся дальше, внимательно разглядывая стены. Из помещения он насчитал пять выходов, не считая того, по которому они пришли. Два – с левой стороны, два – с правой и один – в центре противоположной стены – самый широкий, украшенный аркой, скорее всего центральный.

– Я предлагаю сделать привал, – произнес Дерри и выразительно махнул факелом в сторону собравшегося возражать Стика. – Стикур, даже не пытайся орать. Во-первых, мы еле ползем из-за того, что Дир на ходу пытается осмотреть Анет. Пусть уж делает это в спокойной обстановке, чтобы потом мы могли двигаться быстрее. А мы с тобой, пока он занимается лечением, посмотрим карту. Зря я ее, что ли, стянул у баронессы? Эта карта, пожалуй, наше единственное преимущество перед людьми Сарта. Так давайте им воспользуемся, а?

Стик после минутного раздумья кивнул, соглашаясь. Доля правды в словах Дерри, безусловно, была. Эскорит недовольно огляделся, решая, куда переложить Анет, но кругом были только камни, холодные и жесткие. Стик задумался и не нашел ничего лучшего, чем переложить девушку на руки стоящему рядом магу. Дир что-то протестующе крякнул, но возражать не стал.

Дерри передал один факел подошедшему Стику и свободной рукой достал из внутреннего кармана куртки тоненькую трубочку, перевязанную наспех какой-то незамысловатой розовой ленточкой. Сразу было видно – карта раньше принадлежала женщине. Ни одному мужику никогда и ни за что не пришло бы в голову вешать на важную карту розовый бантик. Впрочем, ни одному мужику вообще никогда бы не взбрело в голову ни в чем использовать этот отвратительный цвет. По крайней мере, так считал Дерри, пытаясь зубами развязать тугой узел. У него розовый цвет ассоциировался исключительно с хорошо отмытыми поросятами, которых каждый четверг привозили на арм-дамашскую бойню. Зверюшки весело похрюкивали в телеге, радуясь изобилию жрачки в своих мисках (перед подачей на стол его величества всю скотину ровно неделю откармливали на убой лучшими сортами кормов). Так вот. Эти розовые, намытые поросята весело хрюкали и радовались еде и солнышку, не понимая, что уже через несколько минут их никчемная, сытая жизнь прервется, что они рождены-то были только лишь затем, чтобы в очередной четверг, намытыми и сытно накормленными, попасть на господский стол. Пошло и глупо. «И цвет такой же: пошлый и глупый», – подумал Дерри, наконец-то справившись с узлом. Тонкий пергамент с тихим шелестом развернулся у него в руках, и ксари тихо присвистнул от удивления. На тонком листе, размером около одного квадратного метра, маленькими черточками был изображен лабиринт. Разобраться в карте сразу не было никакой возможности. Неясен был и масштаб.

– Неужели площадь катакомб такая большая или здесь так много поворотов? – пробормотал Дерри. – Тут с картой-то не разберешься, как пройти, а без нее вообще можно бродить до скончания века.

– Да уж! – Стик пригладил рукой свои взъерошенные волосы. – Без стакана не разберешься. Что делать-то с этим будем?

– Знаешь, Стикки… – Дерри вертел карту в руках, тщетно силясь определить, где у нее верх, а где низ. – Мне кажется, единственное, что мы можем сделать, и то, я думаю, с великим трудом, – это попытаться определить, где мы вошли. По идее, все входы должны располагаться по краям карты. Если мы определим, какой из них наш, то сможем следить за своим передвижением и, следовательно, не заблудимся.

Пришлось повозиться, чтобы понять, какой же именно из входов в лабиринт «тот самый». Дело в том, что все они начинались одинаково. По всему периметру карты то тут, то там были нарисованы маленькие дверцы, за которыми начинались одинаковые длинные лестницы, упирающиеся в зал с пятью дверями. Ребята долго препирались, но все же остановились на трех наиболее вероятных вариантах входа.

Продолжать спор дальше не имело смысла. Поэтому Стик и Дерри решили поставить на карте три красные галочки, которые будут означать варианты их местоположения, и уже дальше сориентироваться, какой из вариантов верный.

Стик предложил двигаться из зала в центральный проход. Он, по его мнению, был самым широким и, следовательно, самым удобным для передвижения.

– Тише, – вдруг резко скомандовал Дерри. С ним, как по команде, застыл на задних лапках гхырх, вслушиваясь. – Похоже, нас уже ищут.

Стикур тоже прислушался и утвердительно кивнул:

– Да, ты прав. Только вот убежать далеко мы не успеем. Нужно как можно быстрее спрятаться. Пойдемте. Если нам повезет, найдем какую-нибудь нишу и там затаимся. Если погасить факелы, людям Сарта будет чрезвычайно сложно нас найти.

Молодые люди быстро нырнули в проход. Несмотря на спешку, идти приходилось медленно – Дерри внимательно рассматривал стены, ища подходящее для укрытия место. Скоро им несказанно повезло: по стенам коридора в темноте начали вырисовываться железные двери. Некоторые из них открывались, а некоторые – нет. Дерри дернул за одну из ручек в самом конце коридора и оказался в огромном, словно площадь, зале. Величественные колонны, уходящие в потолок, через одну были совсем разрушены. Массивные обломки камня валялись то тут, то там на мощенном огромными каменными плитами полу, который буквально обрывался в самом центре зала. Дальше начиналось необычное подземное озеро.

Как ни странно, было достаточно светло, чтобы разглядеть убранство зала в деталях. Свет давал серебристый клубящийся дымок над водой.

На другую сторону озера вел узкий полуразрушенный каменный мост, который упирался в арочный выход на противоположной стороне. Потолок был где-то очень высоко, по стенам по кругу шла узкая лестница. На каждом ярусе было по две-три двери, ведущие в неизвестность.

Дерри осторожно, прислушиваясь, двинулся вперед. Что-то в этом месте настораживало. В душе было неприятно и как-то холодно. Ксари еще раз внимательно огляделся и заметил, что пол местами просто завален грудами мусора, состоявшего из полусгнивших деревянных обломков мебели и какого-то тряпья – судя по всему, остатков интерьера.

– Мне кажется, стоит заночевать здесь, – не очень уверенно произнес Дерри. – Если мы получше завалим дверь камнями, люди Сарта ни за что сюда не попадут, даже если они напали на наш след и свернули в нужный коридор. Хотя я сильно в этом сомневаюсь. Догонять кого-то в таких катакомбах, на мой взгляд, полнейшая глупость. А Сарт, да и Тарман с Адольфом, далеко не дураки. То же можно сказать о Хакисе. Мне кажется, они попытаются встретить нас при выходе из лабиринта на поверхность в районе Д'Архара. Если сообразят, где этот выход находится.

– Ты прав, – согласился Дир. – Но обезопасить себя все же стоит.

Молодые люди быстро завалили дверь камнями, отрезав себе обратный путь, и стали устраиваться на ночлег. Анет, которая, по словам Дира, сильно не пострадала и на данный момент просто спала, они положили на груду неопрятного, сильно истлевшего тряпья. Неприятно, но зато не холодно и мягко. Рядом с ней, посапывая и причитая, устроился грустный гхырх.

Отправив Дира кашеварить и разводить костер, Дерри и Стик устроились на полу, намереваясь все же разобраться с картой гномьих подземелий. От дум и размышлений их оторвал крик Дира и шум воды. Резко подскочив на месте, ребята кинулись к товарищу. Дир, без оружия, с котелком в руках, отступал по каменным плитам пола, а из воды на него ползло нечто, и не одно, а целых три. Твари, каждая величиной с крокодила, имели длинные тонкие лапы с когтями, острую морду с рогом и длинный, как плетка, хвост. Где-то сбоку издал воинственный клич Зюзюка и кинулся на первого врага, зубами выдирая ему переднюю когтистую конечность. Тварь взвизгнула, и ей на помощь кинулись, тяжело переваливаясь с лапы на лапу, ее голодные товарищи. Гхырх шипел и щелкал зубами, уворачиваясь от цепких лап водных чудовищ. Во все стороны летели ошметки мяса и капли крови. К тому времени как подбежали Стикур и Дерри с обнаженными мечами, одна тварь, разорванная в мелкие клочья, уже валялась у кромки воды. Стик резким ударом разрубил вторую на две неровные половины. Дерри в это время успел разделаться с третьей. На секунду стало тихо. Потом из воды раздался жуткий вопль, и, поднимая снопы брызг, на плиты полезло новое чудовище, внешне напоминающее трех предыдущих, но в несколько раз больше.

– По-моему, это их мама или папа, – сдавленно прошептал Дерри, рядом тихонько пискнул гхырх и торопливо упрыгал на безопасное расстояние, поближе к Анет. Эта тварь была ему пока не по плечу, и Зюзюка решил даже не связываться.

– Ты куда, мохнатый предатель? – заорал Дерри, отмахиваясь от воющей твари мечом. Дир тем временем бросил на землю котелок, в котором плескалась вода, и, оправившись от шока, с закрытыми глазами плел заклинание. Судя по его напряженному лицу, заклинание было объемное. Пальцы мага слабо засветились, и с них сорвался мощный огненный вал, который, сметая все на своем пути, понесся в сторону чудовища. Дерри отпрыгнул в сторону за секунду до того, как стена огня обрушилась на тварь. Зверь взвыл и кинулся в спасительную воду, пытаясь сбить с себя магическое пламя, которое невозможно было потушить. Через несколько минут почерневший и обуглившийся скелет тихонько осел в помутневшую воду. В воздухе стояла ужасная вонь.

– Ты хоть воды-то успел набрать, горе-повар? – спросил Стик у Дирона, а Дерри в это время подошел к воде и принялся водить в ней мечом, проверяя, не таит ли она в себе еще какие-нибудь неприятные неожиданности. Сюрпризы гномьих катакомб пришлись ему не по душе.

Вода в котелке уцелела, и поэтому ужин получился весьма сносным. После еды ребята распределили часы ночного дежурства и легли спать.

ГЛАВА 11 О том, что лабиринт он и на Арм-Дамаше лабиринт

Анет медленно приходила в себя. Как ни странно, ничего не болело. Голова была ясная. Девушка посмотрела на свою руку, ожидая увидеть на ней ожог, но обнаружила, что кожа гладкая и здоровая. Поблагодарив мысленно Дира за заботу, она поднялась со своей импровизированной лежанки и посмотрела по сторонам.

Все спали, расположившись на каких-то грудах тряпья. Анет с удивлением заметила, что в пещере настолько светло, что можно без труда разглядеть окружающее пространство. «Странно, – подумала девушка, поворачиваясь вокруг своей оси в поисках источника света. Ее взгляд скользнул по серебрящейся водной глади. – Ничего себе!» – пробормотала она и подошла ближе. Над черной блестящей поверхностью воды клубился плотный, словно молоко, блестящий туман. Он перетекал из одного положения в другое, будто расплавленное серебро, переливаясь холодными серыми, синими и почти прозрачными всполохами. В этом странном мареве то и дело вспыхивали новые блестящие искорки взамен такому же количеству гаснущих. Издалека это чудо напоминало идущий ночью снег, если на него посветить фонарем с голубой лампочкой.

Анет, как завороженная, смотрела на переливающийся воздух. Сзади раздался чуть слышный шорох, девушка повернулась и увидела взъерошенную и сонную морду Зюзюки. Зверек довольно запыхтел и пробрался поближе. Анет ласково потрепала его по розовой шерстке, дала из кармана кусок сушеного яблока и подсела к костру.

Языки пламени весело потрескивали, пожирая какую-то рухлядь, использованную ребятами вместо дров. Желтые, красные и белые искорки перескакивали с одного кусочка дерева на другой. Анет с любопытством наблюдала за их волшебным танцем. Скоро окружающий мир отступил, и перед глазами остались только яркие язычки костра, такие блестящие и бесконечно притягательные. Девушка словно в забытьи протянула руку вперед и погладила красивое и ласковое пламя. Проворный огонек тут же прыгнул ей на ладонь и продолжил там свой чарующий танец. Он грациозно изгибался и подпрыгивал на руке, совершенно не причиняя неудобства и боли. Огонь был счастлив, что нашел родственную душу, и старался понравиться. В его гипнотической пляске было все: и страсть восточной красавицы, и прелесть водной нимфы, и очарование первобытного народа леса.

Анет улыбнулась красивому огоньку и погрузила ладони в колышущееся пламя, испытывая ни с чем не сравнимое чувство блаженства. Ласковые огненные языки приятно холодили кожу. «Что со мной? – неожиданно пришла в себя девушка, резко выдергивая руки из костра. – Почему огонь не причиняет мне никакого вреда?» Анет с величайшей осторожностью протянула палец к пламени и опять не ощутила никакого дискомфорта.

– Чудеса, – пробормотала она и с задумчивым выражением на лице повалилась на свою не очень опрятную лежанку.

Дирон лежал на неудобной куче тряпья, пребывая в состоянии, которое нельзя назвать ни сном, ни бодрствованием. Оно было доступно либо магам, либо сильным, хорошо тренированным воинам. Его тело было расслаблено, чутье подсказывало Диру, что опасности поблизости нет, а мозг бодрствовал, отмечая все изменения, происходящие в окружающем мире.

Он видел, как проснулась Анет, как она наблюдала за водой и играла с языками пламени. Последнее несколько удивило Дира. Похоже, эксперименты с пульсаром не прошли для девушки даром. Какие-то изменения в ней все-таки произошли. Насколько они серьезны и могут ли повредить Анет, маг затруднялся предположить. Хотелось думать, что все же ничего страшного не произошло и Анет просто приобрела еще одно полезное для себя качество. Дира не покидало ощущение, что где-то что-то он о подобном явлении уже слышал. Но где и что именно, вспомнить не мог. «Все же за Анет стоит присмотреть», – подумал маг, разрешая себе погрузиться в сон. На соседней лежанке завозился Дерри, пришло его время заступать на дежурство.

Второй раз Анет проснулась от тихих голосов ребят и неприятной вони. Девушка поморщилась и приподнялась на локтях, пытаясь определить источник неприятного запаха. Пахло конечно же со стороны костра. «Опять будут кормить какой-то гадостью», – подумала девушка и нехотя поднялась на ноги.

Дир помешивал деревянной палочкой в котелке. Анет для собственного же спокойствия не стала уточнять, что именно. Стикур и Дерри сидели в стороне и, как обычно, о чем-то спорили.

– Привет, – оторвался от своего занятия Лайтнинг, удивляясь тому, что после испытания с пульсаром и целого дня беспамятства Анет выглядит абсолютно здоровой и отдохнувшей. – Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, – улыбнулась девушка и тут же, слегка погрустнев, добавила: – Только вот я просыпалась ночью, и со мной произошла одна странная вещь, слушайте.

Анет во всех подробностях пересказала то, что случилось с ней ночью у костра. И, в подтверждение своих слов, сунула руку в пламя. Дерри и Стик кинулись ее спасать, но, увидев, что огонь не причиняет девушке вреда, уселись на свои места. Анет молча ждала комментариев. Но никто, даже Дир, не смог дать ей вразумительного ответа. Сошлись на том, что это явно последствия эпизода с пульсаром. Но долго ли они продлятся и какими неприятностями в будущем грозят девушке, никто так и не сказал.

Стикур и Дерри наконец-то более или менее разобрались с картой. Им все-таки удалось прийти к единому мнению по поводу местоположения их отряда на карте, и общими усилиями был определен дальнейший путь. Анет в обсуждении участия не принимала, искренне считая себя полным «географическим кретином», способным заблудиться в трех соснах, что уж тут говорить про «гномьи катакомбы» Кен-Тирона.[8]

Вообще подземелья вызывали у девушки тихий ужас. Не то чтобы она страдала клаустрофобией, нет, просто перспектива бродить по запутанным коридорам внушала отвращение. И вообще было тут как-то неуютно. Из каждого темного угла веяло могильным холодом. Везде девушке мерещились неясные тени, слышались неприятные шуршащие звуки.

Анет тяжело вздохнула, поправила свои спутавшиеся волосы с золотыми нитями и неохотно поплелась вслед за Стиком, давшим команду отправляться в путь. Неприятное чувство близкой опасности не покидало девушку, щекоча нервы, и скоро она перебралась поближе к Дерри и Стикуру, встав впереди Дира. Почувствовав за спиной равномерное дыхание мага и щебетание неунывающего гхырха, девушка немного успокоилась. По спине перестали прыгать противные мурашки от страха, но Анет то и дело слышала непонятные шаркающие звуки то справа, то слева, то за спиной.

Как только ребята вышли из пещеры, в которой провели ночь, их сразу же окутала темнота. Факел опять освещал лишь маленький пятачок пути, и от этого становилось еще более не по себе.

Дерри нервно оглядывался по сторонам. Анет поняла, что странные звуки слышатся не только ей, и перепугалась окончательно. У нее-то еще вполне мог быть какой-нибудь маниакальный синдром или мания преследования, все-таки девушка она нежная и ранимая, с неустойчивой нервной системой, а вот Дерри этими недугами не страдал и понапрасну дергаться не стал бы. Если Лайтнинг нервничает, значит, вполне можно начинать серьезно бояться. «Еще бы разглядеть Стика», – подумала Анет, напряженно всматриваясь в темноту в попытке разглядеть спину герцога. Если спина напряжена, а походка стала крадущейся, то получается, взволнован и Стик. А это означает, что можно смело впадать в панику, скоро обязательно будут неприятности, и, скорее всего, большие. Но сколько девушка ни таращилась в темноту, все равно смогла различить лишь смутные очертания фигуры герцога. Определить, какая у него в данный момент походка и насколько напряжена спина, было невозможно.

Шли они медленно и осторожно, держась друг за другом, так как в подземельях их могли ждать любые самые неприятные неожиданности, например яма-ловушка, пропасть или обвал. При такой видимости приходилось очень внимательно рассматривать освещенный отрезок пути, прежде чем продвигаться вперед. Стик, Дерри и Дир менялись каждый час, поочередно идя во главе их маленького отряда. К середине дня глаза у всех троих уже болели и слезились от напряжения, и тогда свою помощь предложила Анет, уверив ребят, что она хоть по большей части и бестолковая, но дорогу все же разглядеть сумеет. В конце концов на ней самая неудобная обувь – сабо с веревочками на платформе, и хорошая дорога нужна ей больше, чем всем остальным, вместе взятым.

Анет взяла из рук все еще упирающегося Стика факел и осторожно двинулась вперед, стараясь как можно внимательнее смотреть под ноги. Она понимала, что если, не дай бог, не увидит какого-нибудь препятствия, то, во-первых, сама же на него и наткнется, во-вторых, Стик ее съест живьем, и никакой статус «артефакта» не спасет. Герцог в гневе страшен и, что самое главное, не думает о последствиях. От философских мыслей Анет оторвал непонятный шорох впереди. Девушка застыла как вкопанная. Из темноты на нее смотрели два блестящих ярко-желтых глаза. Анет тихо взвизгнула и отступила назад, налетев на идущего за ней Стика.

Глаза тем временем подобрались ближе. И вот в освещенном факелами пространстве показалось странное существо, едва достигающее плеча Анет. Сзади невысокого сгорбленного то ли человека, то ли гнома мелькали еще несколько теней.

– Осторожнее, – шепнула Анет, прячась за спину Стика. Эскорит, вопреки традициям, орать не стал, а только кивнул и вытащил из ножен меч. Дерри и Дир последовали его примеру.

Драться в темном узком проходе было очень неудобно, но странные существа, замотанные в какое-то рванье, не оставили им выбора. Издав воинственный клич, на ребят кинулись несколько маленьких воинов. Их рост в узких катакомбах был лишь преимуществом, добавляя гномам маневренности по сравнению с высокими и менее поворотливыми людьми.

Анет испуганно прижалась к стене, не решаясь вступить в схватку, хотя число противников во много раз превосходило их собственное и ребятам могла пригодиться любая помощь. Но страх буквально парализовал девушку. Это были не зомби, которых, если бы не запах, можно было принять за персонажей из дешевого голливудского фильма. Страшно, конечно, ничего не скажешь, но уж больно нереально. А тут в схватку нужно было вступать с живыми существами, практически людьми. Слева от Анет раздался крик, и первый противник упал на пол, сраженный клинком Дерри. В нос ударил противный запах свежей крови. Девушке стало плохо, и, пытаясь справится с рвотным рефлексом, она тихонечко, по стеночке, отодвинулась подальше от места битвы и удушающей вони. Мимо неясной тенью пролетела чья-то отрубленная рука и, шмякнувшись о стену, упала рядом с Анет. В очередной раз взвизгнув, девушка вжалась в холодный камень, уже практически ничего не соображая. Она только слышала крики и стоны и надеялась, что никто из ребят не пострадал. Колени тряслись, руки стали влажными, а глаза закрывались сами, не в силах смотреть на это страшное действо. Анет усилием воли открыла глаза. Она прекрасно понимала, что стоять, зажмурившись, не лучший выход из ситуации. А если какая-нибудь проворная тварь нападет на нее? Она даже не сможет защититься, потому что ничего не увидит.

От криков у Анет уже звенело в ушах, и она благодарила Бога, что в катакомбах темно и можно разглядеть только контуры сражающихся, без всяких неприятных подробностей. Ощущая себя распоследней эгоисткой, трусихой и предательницей, девушка все же не смогла оторвать себя от стены и кинуться на помощь ребятам даже тогда, когда, казалось, их вот-вот возьмут своим напором маленькие воины.

Стик с рычанием скидывал с себя надоедливых и вертких темных гномов или невероятно похожих на них существ, которые дрались с нечеловеческой яростью. В их круглых и больших, как блюдца, глазах горела звериная ненависть ко всему живому. Убийство как само действие доставляло маленькому народу наслаждение. Их целью было растерзать все иные формы жизни, оказавшиеся волею судеб на их территории. Стикур чувствовал пылающую в их душах черную слепую ярость.

Рядом с Эскоритом неистово сражался Дерри. Стику на какое-то время стало не по себе, после того как он увидел глаза ксари: очень уж мало их выражение отличалось от выражения глаз черных гномов – та же слепая ярость и жажда убийства. «Что ж, – философски заключил Стик, – у всех своя манера сражения». Дирон – тот во время схватки нарочито нетороплив. Все его движения сведены к минимуму. Он на удивление мало наносит ударов, но редко когда его меч не достигал цели. Он, Стикур, в драке буквально теряет голову, круша все на своем пути. После него остается много раненых и поломанной мебели. А Дерри быстрый как молния и абсолютно безжалостный. На время схватки он превращается не то в совершенную машину, не то в дикое животное. Он ненавидит в бою своего противника, посмевшего посягнуть на его жизнь и жизнь его друзей. Если, не дай боги, вывести Лайтнинга из себя, он бывает страшен. Победить в этом состоянии его практически невозможно, разве что толпой. Раненых он не оставляет вообще. На поле боя путь Дерри, пожалуй, можно определить по трупам. Где их больше, там он и сражался. Вот и сейчас Лайтнинг положил тварей вдвое больше, чем они с Диром.

Увидев, что врагов не осталось, Дерри опустил меч и закрыл глаза, приводя свои мысли в порядок. Первые минуты после боя всегда давались ему очень тяжело. Кровавая пелена застилала глаза, в голове был сумбур схватки. Лайтнинг с мукой вытаскивал себя из этого состояния безумства, в котором остается один-единственный инстинкт – убить как можно больше врагов. Дерри всегда боялся, что в один прекрасный момент он так и не сможет окончательно прийти в себя, и стремление убивать будет преследовать его всю жизнь, постепенно превращая в маньяка. Этого ксари боялся, пожалуй, сильнее сидящего в нем зверя.

Заметив, что бой закончился, Анет осторожно отскребла себя от стеночки и тихонечко потопала к ребятам, ожидая от Стика воплей, от Дира упреков, а от Дерри максимум укоризненного взгляда. Вряд ли она заслуживает большего. Но, к ее глубокому изумлению, ругаться никто не стал, а Стик даже выразил девушке признательность за то, что она «в кои-то веки ведет себя прилично, не суется куда не просят и не кричит как резанная, отвлекая всех от важного дела». Услышав этот комментарий в свой адрес, Анет вздохнула с облегчением. Оказывается, в подобных ситуациях от нее большего и не ждут. «Хотя пару-тройку пульсарчиков я все же метнуть могла», – пожурила себя девушка, прекрасно понимая, что кидание пульсаров в замкнутом помещении – вещь небезопасная, особенно с таким снайперским талантом, как у нее. Скорее всего, ее жертвами стали бы не темные гномы, а любимые защитники.

– Странно все это, – услышала Анет задумчивый голос Дерри. – Вроде бы это и темные гномы, а вроде бы и нет. Чудные они какие-то.

– Да, ты прав, – согласился Дирон, разглядывая одно из валяющихся на полу тел. – Мне тоже кажется, что это не совсем темные гномы. Скорее всего, их выродившиеся потомки. Я подозреваю, что во время войны с Хакисой город опустел не полностью, часть жителей остались в подземельях. И это, – Дир ткнул пальцем в лежащее на полу существо, – то, во что жители превратились спустя тысячу лет полудикого существования. Эти создания просто мутировавшие и выродившиеся темные гномы. Только вот почему мы ничего про них не слышали? Неужели они за тысячу с лишним лет ни разу не выбирались на поверхность?

– Может, не знали дороги? – высказал свое предположение Стикур.

– Может быть, но скорее первые поколения боялись выбраться на поверхность из-за войны, а последующие просто либо не видели необходимости, либо утратили способность жить под солнцем. Темные гномы и раньше не очень-то любили свежий воздух и открытые пространства.

– Это все фигня, – встряла в разговор Анет. – Вы лучше подумайте, вы всех гадиков перебили или тут еще водятся? Если водятся, то сколько? И что мы будем делать, если все подземелье кишит этими мелкими поганцами? Их тут могут быть тысячи. Со всеми-то мы никак не справимся.

– Да, Анет, ты права, – кивнул Стик. – Их может быть здесь очень много, но выбора у нас нет. Сзади люди Сарта и Эльвира, впереди темный народ и, не исключено, тоже люди Сарта, но там же вход в Д'Архар. Нам ничего не остается делать, мы должны прорваться. Будем стараться идти как можно тише, по возможности избегая схваток. Где наша не пропадала. А теперь хватит рассиживаться. Никто вроде бы не пострадал, так что причин задерживаться здесь дальше я не вижу.

Снова начался длинный и утомительный путь в полной темноте. Еще несколько раз им встречался темный народец – небольшими группами, по трое-пятеро человек в каждой, но они не представляли угрозы. Все же Стик, Дерри и Дир были тренированными воинами, закаленными в сражениях, и каждый из них стоил, по меньшей мере, трех темных гномов. Жители подземелий могли представлять для них угрозу только в массе. Толпа всегда страшна и неуправляема, а поодиночке темные гномы были не опасны.

Вскоре Стикур объявил привал, решив, что именно сейчас у них будет ночь. Анет, та уже давно не ориентировалась во времени и не могла сказать, сколько они шли: пять часов, десять или пятнадцать. Однозначно много, настолько, что болело все тело, и девушка была готова рухнуть прямо на холодный камень в любом месте темного прохода, но ей не дали. Грозными окриками Стик все же заставил Анет дойти до небольшого зала с проходами, поесть какой-то пакости и только потом разрешил лечь спать, предварительно постелив на холодный камень свою куртку и плащ Дерри.

Проснулась девушка от тревожного крика Дира. Резко подскочив, Анет охнула от ужаса. Спинами к ней, образовав полукруг, стояли ребята, а перед ними, обнажив небольшие копья, готовилась к атаке толпа темных гномов, те из них, кто не сумел влезть в зал, нетерпеливо приплясывали в проходах.

Молодые воины сравнительно легко справились с первой волной нападающих. Но темных гномов было столько, что Анет прекрасно понимала – такую толпу им не одолеть. Девушка сидела, вжавшись в стену, и стучала зубами, ожидая дальнейшего развития событий. Пока спины ребят плотно прикрывали ее от опасности, но, сколько это продлится, Анет не знала. Она осторожно на негнущихся ногах поднялась и стала наблюдать за бойней. Поток маленьких воинов не иссякал. То тут, то там в толпе мелькала розовая шкурка Зюзюки, вносящего полную сумятицу в ряды врага. Маленький пушистый зверек, подобранный девушкой у ручья, стал размером с хорошего «кавказца», но был гораздо лучше большой собаки приспособлен к бою. Длинные передние зубы рассекали противника, как мечи, а острые когти раздирали плоть жертвы.

Ребята тоже были великолепны. Анет заметила, что они настолько сосредоточены, что не делают ни одного лишнего движения. Каждый их удар нес смерть. Но уж слишком велико было численное превосходство противника. Девушка видела, с каким трудом друзья справляются с натиском темных гномов, которым не было конца. Враги становились все агрессивнее. Анет вскрикнула, когда увидела, что одно из копий воткнулось Дерри в руку и молодой человек, сморщившись от боли, пошатнулся, слегка сбившись с ритма движений. И тут же на него, словно стервятники, кинулись еще несколько шустрых противников.

– Сволочи, – пошипела девушка. Страх куда-то исчез, и в ее душе горячей волной начала подниматься злость. Перед глазами сначала все потемнело, а затем заплясал огонь. В венах температура крови, казалось, поднялась до отметки кипения. Анет кинуло в жар, щеки горели, а кончики пальцев даже начали пульсировать. Плохо соображая, что делает, она резко выкинула вперед руку, чувствуя, что по ней от плеча к кисти струится что-то горячее, постепенно подбираясь к пульсирующим кончикам пальцев. Девушка вскрикнула от обжигающей боли, и с ее руки сорвалась голубоватая молния. Метнув эту огненную змейку куда-то в центр толпы, Анет с каким-то садистским удовлетворением отметила, что не промахнулась. Одна из тварей, истошно завопив, упала.

К ней на долю секунды повернулся Стик, и в его глазах читалась искренняя благодарность. Лучшей похвалы было и не надо. Больше всего девушке хотелось помочь ребятам, которым приходилось драться с несколькими противниками одновременно. Но она, не уверенная в своей меткости, швыряла молнии только в центр зала, где была исключена возможность попадания в своих.

Их тем временем оттесняли все ближе к стене. Анет с трудом могла шевельнуться за спинами ребят. Ее голые ноги царапнуло острое копье одного из гномов. Девушка вскрикнула и со злостью засадила в наглую морду обидчика сильный огненный разряд. Противно запахло паленым мясом, и Анет с отвращением зажала нос рукой, продолжая швыряться молниями. Как ни странно, это действие не отнимало у нее никаких сил. Если бы она метала не молнии, а пульсары, то после такого количества выпущенных снарядов вряд ли смогла бы даже поднять руку от усталости.

Рядом с девушкой сражался Дерри. Его длинный меч мелькал с невообразимой скоростью, но врагов было слишком много. Только он успевал разделаться с одним, как место поверженного сразу же занимал следующий противник. Мелкие и настырные гномы висли на молодом человеке, подлезали под меч, пытаясь достать его своими короткими кривыми ножами. Лайтнинг чувствовал, что не справляется. Его движения стали хаотичными, и он пропустил несколько весьма чувствительных ударов. Этим незамедлительно воспользовались противники, накинувшись на Дерри и со всех сторон пытаясь подмять его под себя и повалить на каменный пол. Он сопротивлялся, как мог, понимая, что если никто не придет на помощь, то ему конец.

Анет в ужасе закричала и кинулась вперед, увидев Дерри, отчаянно пытающегося прорваться сквозь облепивших его гномов. Молодой человек с трудом держался на ногах, а Стикур и Дирон сами едва справлялись со своими противниками. Эскорит, стоящий ближе всех к Лайтнингу, попытался достать мечом хоть кого-нибудь из соперников друга, но темные гномы тут же оттеснили его, взяв в кольцо.

Прицеливаясь в осаждающих Дерри, Анет в ужасе смотрела, как он теряет силы, опускаясь на пол под натиском кучи мелких тварей. Девушка собралась метнуть огненную молнию в темных гномов, облепивших его, но все никак не могла на это решиться. Она понимала, что если она промахнется и, не дай бог, заденет своим снарядом Лайтнинга, то он погибнет. Но выхода не было, молния уже была готова сорваться с ее пальцев, когда Дерри страшно закричал. Анет испуганно отшатнулась, метая разряд куда-то в центр зала, и застыла как вкопанная, не в силах понять, что же произошло. На месте Дерри, оскалившись, стоял огромный светло-серый барс, с белой стрелкой в центре массивного лба. Зверь диким взглядом окинул своих ставших жалкими противников. Поднял когтистую лапу и прижал одного из гномов к земле, чтобы жертва не трепыхалась, для надежности запустив в нее когти. Внимательно посмотрел на орущего гнома, немного повалял его по полу, словно мышь, и с размаху отшвырнул в сторону.

Серебристой молнией кот метнулся в толпу врагов, с азартом бросаясь то на одного, то на другого. Ближайшие к нему гномы попытались скрыться, но мало у кого это получилось. Зверь рвал зубами и швырял лапами всех, до кого мог дотянуться и допрыгнуть. Он с удовольствием ловил убегающих, тряс огромной башкой, с зажатыми в зубах гномами, а потом отшвыривал их в сторону, и начинал поиски новой жертвы.

Анет наблюдала за случившимся, не в силах понять, что же все-таки произошло. Из ступора ее вывел полный отчаяния голос Дира.

– Только не это, боги, только не это! – тихо прошептал маг. Его лицо побелело и застыло как восковая маска, а руки быстро зашевелились, сплетая матрицу заклинания. Анет в первый раз со дня их знакомства поняла, что представляет собой Дирон в гневе. Девушка физически чувствовала, как волны ненависти и злости, окружающие мага, перерабатываются в энергию, готовую разорвать окружающее пространство одним из мощных заклинаний. Анет вдруг отчетливо поняла, что Дир готовится обратиться к огню.

Спазм сжал горло девушки, она вдруг вспомнила все, что слышала о звериной сущности ксари. Дерри, скорее всего, никогда уже не станет человеком. Всепоглощающая ярость накрыла ее с головой. Ничего не понимая, девушка встала рядом с Диром и подняла руки над головой, инстинктивно повторяя жесты мага. Ей казалось, что если она не освободит раздирающую душу боль, тогда та сожжет ее изнутри. Анет выкинула вперед руки практически одновременно с Диром, и две мощнейшие огненные стены, сливаясь воедино, понеслись, сметая все на своем пути, по коридорам подземелья. Отовсюду слышались полные ужаса и боли вопли темных гномов, но стена магического огня беспощадно выжигала все на своем пути. Она неслась, не разбирая дороги, все наращивая свою мощь, пока где-то далеко в подземелье не достигла пика своей силы и не исчезла, оставив после себя дым и запах горелого мяса. Огненная стена выполнила свою миссию. В подземельях не осталось ничего живого, кроме путешественников.

Стикур, опустив меч, стоял в небольшой зале, пол которой был завален обгоревшими телами темных гномов. В воздухе повисла ужасная вонь. Эскорит смахнул пот со лба и уселся на холодный каменный пол, закрыв лицо руками. Он никогда не был в таком отчаянии, глухая боль сжимала грудь изнутри тугим кольцом. Анет и Дир лежали рядом на полу, не подавая никаких признаков жизни, а Стик попросту боялся к ним подойти, опасаясь самого худшего. Заклинание, которое они создали, было настолько сильным, что вполне могло стоить жизни обоим. Особенно совершенно неподготовленной девушке. За мага Стик переживал чуть меньше. А Дерри… Дерри теперь доволен и счастлив. Вон играют с гхырхом чьей-то обгоревшей костью, и, похоже, ни того ни другого ничего больше не волнует.

Рядом тихо застонал Дир, и Стикур опрометью кинулся к нему. Анет тоже была жива, но пока не приходила в сознание. Все-таки заклинание оказалось слишком сильным для ее неподготовленного организма. Стик быстро освободил помещение от смердящих трупов и положил девушку на так и не убранную лежанку из своей куртки и плаща Дерри. Сам герцог уселся чуть в стороне, прислонившись к жесткой каменной стене. Гхырх и кот улеглись рядом с Анет. Стикур с тоской уставился на Дерри, понимая, что ничем не может ему помочь. Считалось, что если ксари обернется животным, то пути назад к человеческому облику у него нет. Дерри постигла судьба его отца, он был немногим старше, когда ушел из мира людей. Лайтнинг всю жизнь нес на себе этот крест и боялся повторить отцовскую судьбу. Но вышло все именно так, как двадцать с лишним лет назад. Внезапно в голове Стика все встало на свои места: и косые взгляды Ашан-Марры в сторону Дерри, и его подавленное и раздражительное настроение, и дикий, нечеловеческий взгляд во время драки. Он, видимо, чувствовал приближение того момента, когда зверь возьмет верх над человеком. Чувствовал и боялся, но все равно никому ничего не сказал. В этом весь Дерри. Он не хотел никого обременять своими проблемами, он знал, что друзья ничем не смогут ему помочь. Стик не представлял, что теперь делать. Кто же теперь лежит рядом с Анет у костра: человек в звериной шкуре или самый что ни на есть настоящий зверь? Кот не ушел и не кинулся на них как на очередную добычу – это уже хорошо. Но что будет дальше? Что, если все изменится, когда животное, например, оголодает? Какие инстинкты победят?

Стик боялся за Дирона и за Анет и не знал, как себя вести с Лайтнингом. Судя по тому, как кот играл с гхырхом, весело подпрыгивая на гномьих трупах, выгибая спину и задорно потряхивая головой с зажатой в зубах оторванной конечностью, – от человека в нем не осталось совершенно ничего.

ГЛАВА 12 О том, что надежда умирает последней

Дерри открыл глаза и стал с удовольствием рассматривать такой новый и красивый мир, полный незнакомых запахов и звуков. Вот где-то осторожно, шурша лапами, пробежала вкусная и жирная мышь, Лайтнинг даже облизнулся и зажмурился от удовольствия, предвкушая, с каким наслаждением будет ее есть, когда поймает.

Поймать мышь! Это же так здорово и интересно. Большой кот резво вскочил и стал принюхиваться. Все его животное существо наполняло радостное предчувствие охоты. Поймать большую и толстую мышь – это такое удовольствие. Кот осторожно крался вдоль стены, вынюхивая и выслеживая заманчивую добычу. Первую сожрал сразу же, облизнулся и с удвоенным азартом кинулся ловить следующую. Поймал с трудом. Засунув лапу в узкую каменную щель, долго скреб когтями, пока они не наткнулись на что-то мягкое. Достал. Жертва еще шевелилась, поиграл с ней, высоко подкидывая в воздух. Когда мышь сдохла, опять сожрал и отправился за новой добычей.

Через полчаса занимательная игра наскучила. Кот подхватил зубами последнюю, самую большую мышь и понес ее в подарок замечательному и вкусно пахнущему существу, рядом с которым он спал. Зверь посмотрел на спящую девушку и положил свою добычу поближе к ее лицу, чтобы, как только она проснется, сразу же увидела такую замечательную вкуснятину. Коту очень хотелось сделать девушке приятное. Почему, он не понимал, хотелось, и все тут.

Дерри с наслаждением вытянул лапы вперед и выгнулся, распластавшись на каменном полу. Какое у него замечательное красивое и сильное тело – тело зверя. «Почему я так боялся этого превращения? – думал барс, переворачиваясь на другой бок. – Какой красивый из меня получился зверь: сильный, умный, ловкий и хитрый. Как я здорово ловлю мышей, а когда был человеком, не ловил. Почему? Потому что человек слаб и глуп».

Рядом осторожно завозилась, просыпаясь, Анет, перевернулась на бок, уткнувшись лицом в мышь, испуганно подскочила и села, сонно таращась на «подарок». Сбоку на нее с детским любопытством в таких знакомых фиолетовых глазах смотрел, ожидая похвалы, огромный представитель семейства кошачьих – Дерри.

«О, господи! – подумала Анет, с отвращением косясь на мышиный трупик у себя на лежанке. – Неужели в тебе, неустрашимый воин, не осталось ничего человеческого?» – а вслух сказала:

– Ты мой хороший, ты принес мне подарок, да?

Кот довольно заурчал, потерся о бедро девушки своей огромной пушистой головой и даже попытался забраться к Анет на колени, выражая свою безграничную любовь и признательность за похвалу. Девушка мягко, но настойчиво пресекла эти попытки – в зверюге было килограммов восемьдесят, не меньше, но подвинулась поближе, обняла его за мощную лохматую шею руками и, уткнувшись в мягкий мех, разревелась от отчаяния.

Так ревут маленькие дети, когда в первый раз рушатся их наивные мечты, когда их в первый раз в жизни настигает боль утраты или горечь разочарования. Слезы текли по щекам девушки, оставляя на покрытой пылью и гарью коже грязные бороздки, и капали с подбородка на звериную шерсть. Из груди Анет вырывались судорожные всхлипывания. Как она ни пыталась заглушить рыдания, ничего не получалось. Еще в детстве если уж она принималась реветь, то громко и надолго. С возрастом Анет реже омывала свои беды горючими слезами, но уж когда это происходило, тогда рыдала навзрыд до рези в глазах и головной боли.

Зверь не понимал, в чем дело. Он лучше, чем человек, чувствовал эмоции окружающих, и сейчас он буквально осязал волны страдания и отчаяния, исходящие от девушки. Весь воздух пещеры был наполнен душевной болью. Ее испытывали все находящиеся здесь люди. «Чем вызваны их страдания? – отрешенно думал кот. – Неужели моим перевоплощением? Дураки!» – хотел крикнуть зверь и объяснить, насколько он сильнее и хитрее любого человека. Но из звериной глотки, не приспособленной к человеческой речи, вырвалось только тихое и противное «мя-а».

Анет заревела еще сильнее, сотрясаясь всем своим маленьким, исхудавшим за время путешествия телом. Сердце в груди Дерри сжалось от сострадания. Захотелось обнять и утешить рыдающую девушку. Но для этого нужны были руки. Лапами можно разрывать на части врагов, ловить вкусных мышей, но ими нельзя обнять. Отчаяние девушки передалось и животному, в звериной душе которого начали зарождаться сомнения. Оказывается, не все так просто и не всем так уж хороша звериная ипостась. Слишком много человеческого недоступно животному.

«Ну и не надо, – мурлыкал в душе ксари кот, – зачем нам надуманные человеческие проблемы и трудности? Мы с тобой будем играть приятными игрушками – мышками и другими мелкими зверьками. Будем охотиться и наслаждаться жизнью, запахами и красками окружающего мира. Зачем тебе людские беды? – «Надо, – отвечал человек, – а мои друзья? Им плохо без меня! Они страдают!» – «Глупцы! Ты стал совершеннее, а значит – счастливее». – «Нет, не счастливее. Мне не хватает их. Как бы я хотел обсудить сейчас дальнейший путь со Стиком, перекинуться парой ничего не значащих фраз с Диром. Как бы хотелось обнять и прижать к себе Анет, рыдающую рядом. Сделать так, чтобы ее страдания прекратились». – «Ты опять отвергаешь меня, – не сдавался зверь, – ты отвергаешь меня так же, как отвергал всю свою жизнь, а я спас тебя. Я показал тебе мир, полный прекрасного, мир, недоступный человеку, а ты предаешь меня?!» – «Я не предаю тебя. Зверь незаменим в бою, но моя жизнь не одни сражения».

Оказывается, в одном теле вполне уживались две сущности, которые не могли прийти сейчас к согласию. Человеку вдруг стало невыносимо стыдно за безумные игры с Зюзюкой среди обгоревших костей, за сумасшедшую ловлю мышей и особенно за «подарок» Анет.

«Бедная, – подумал Дерри, – как она, наверное, перепугалась. И ведь не заорала же по своему обыкновению, боялась меня обидеть».

Волна нежности накрыла Лайтнинга.

«Мы с тобой еще побегаем и поохотимся, мой бесстрашный зверь. Я больше не прогоню тебя. Ты будешь всегда со мной, в каком бы я облике ни был. А сейчас прости», – подумал Дерри и обнял девушку.

Перед глазами снова были не лапы, а человеческие руки. Он сделал это! Он смог вернуться.

Анет не сразу поняла, что случилось. Слезы практически закончились, и она уже собиралась отстраниться от теплой, мохнатой шкуры, когда кто-то обнял ее за плечи, и девушка снова уткнулась мокрым распухшим носом, но уже не в шерсть, а в гладкую теплую кожу.

Ничего не понимая, Анет слегка отстранилась и открыла глаза. Перед ней на коленях сидел совершенно голый Дерри, но Анет даже не обратила внимания на это обстоятельство – настолько она была поражена внезапным перевоплощением. Впервые со дня их встречи его лицо не было спрятано под маской насмешливого равнодушия. В глазах Лайтнинга Анет увидела легкое удивление. Но, заметив, что девушка на него смотрит, Дерри на секунду отвернулся, и его лицо приобрело обычное бесстрастно выражение. Если бы Анет не видела его глаза за миг до этого, она бы сказала, что пребывание в зверином обличье никоим образом не удивило и не обеспокоило Лайтнинга. Правда, девушка настолько обрадовалась, что не стала обращать внимания на подобные мелочи. Она резко подскочила и во всю глотку завопила:

– Стикур и Дирон, что вы дрыхнете! Дерри вернулся!

Услышав радостные вопли Анет, Стик подскочил, словно ужаленный, и тут же сам весело заорал. На полу рядом с девушкой сидел совершенно голый Дерри.

– Господи! – прошептал поднявшийся Дир. – У тебя получилось! Быть такого не может. Мы, если честно, даже не надеялись. Ты первый ксари за тысячелетия, который смог снова стать человеком. Рассказывай, как тебе это удалось?

– Я даже сам не знаю, – пробормотал Дерри, поворачивая голову в поисках какой-нибудь одежды. Нащупал на камнях мятый плащ, на котором спала Анет, брезгливо скинул с него дохлую мышь и, накинув себе на плечи, продолжил: – Мне кажется, что своим возвращением я обязан в первую очередь Ашан-Марре и Анет, а потом уж и себе.

Старая ведунья объяснила мне, что личина зверя – это одна из частей сущности ксари и отказываться от нее – это то же самое, что, например, добровольно лишить себя руки или ноги. Просто так сложилось, что ксари, предаваемые гонениям, стремились затеряться в людской толпе и ничем не отличаться от ее рядовых представителей. Отказавшись от своих способностей практически полностью, особенно от способности к оборотничеству, они использовали звериную личину только тогда, когда уже не было возможности или желания жить с людьми. Мне врезались в душу слова Ашан-Марры о том, что все ксари, оставшиеся в звериной ипостаси, просто не захотели вернуться к человеческому облику.

Ведунья предвидела подобный поворот событий, да я и сам об этом догадывался. Зверь начал пробуждаться во мне после столкновения с русалкой, но мне все же удавалось его сдерживать до сегодняшнего дня. А когда не осталось другого выхода, он все-таки сломил мое сопротивление и чуть было не подчинил себе мою волю. Но Ашан-Марра предусмотрела и это. Перед нашим отъездом она подарила мне амулет, который носят оборотни, неуверенные в собственных силах. Он-то, я думаю, и помог мне вернуться обратно. Он да Анет со своими слезами. Сначала мне было очень хорошо в теле кота, я наслаждался миром. Зверь полностью вытеснил из своего сознания человека. Я чувствовал себя самым сильным, самым умным, ловким и хитрым. Мне было очень комфортно. Мироощущение животного, оно ведь очень сильно отличается от человеческого, все чувства опускаются до примитивных инстинктов. Если бы не Анет с такими искренними слезами, наверное, зверь бы взял надо мной верх. Но это ее переживание разбудило в животном человека, и я смог понять, что, как бы ни был хорош мой зверь, я все же больше человек, чем животное. Но теперь он мое второе «я», которое всегда будет где-то рядом и в минуту опасности придет на помощь.

– То есть ты хочешь сказать, что теперь ты можешь менять личину в зависимости от ситуации и собственного настроения? – изумленно поинтересовался Дир.

– Не знаю, – отозвался Дерри неуверенно. – Страх еще по-прежнему остался. Потребуется много времени и сил, для того чтобы полностью подчинить себе зверя, но я думаю, у меня получится. Все-таки первый раз, он самый непростой. У зверя уже не выйдет подчинить меня себе, а это значит, рано или поздно он сдастся, поняв, что человек сильнее, по крайней мере духовно.

– В общем, все хорошо, что хорошо кончается, – подвел итог Стикур. – Ты даже не представляешь, как мы за тебя рады.

– Я тоже очень рад, – отозвался Дерри, – но у меня возник вот какой вопрос. Что все-таки произошло, после того как я обернулся зверем? Какая чудовищная магия спалила всех гномов? Дир, неужели ты так силен?

– Ага, силен, – усмехнулся Стик, – ты же знаешь, что бывает, когда наш маг гневается. А тут он гневался на пару с Анет. Если от Дира я еще мог ожидать чего-то подобного, то от Анет, честно скажу, нет. Откуда у тебя силы-то взялись, краса?

– Черт их знает, – откровенно призналась девушка. – Мне кажется, вобрав в себя пульсар, я, как бы это точнее сказать, подружилась, что ли, с огнем. По-моему, все связанное с огненной стихией дается мне безо всяких усилий, – сказала Анет и зажгла у себя на пальце маленький огонек. Просто сосредоточилась, ощутила, как бежит по венам горячая кровь, мысленно представила, что от плеча она спускается к кончику указательного пальца, и на нем, рядом с ногтем вспыхнуло пламя. Погорело несколько секунд и снова исчезло в руке.

– Да, чем дальше, тем страннее, – заключил Дерри. – Хорошая же у тебя компания подобралась, Стик. Сумасшедший полуэльф-маг, ксари-оборотень и девушка-огонь. В таком составе ни Сарт, ни Хакиса нас не остановят.

– Шутки шутками, – отозвался Стикур, – а время идет. Я тут на досуге, пока все дрыхли, изучил карту и обнаружил, что совсем недалеко, ну примерно на расстоянии дневного перехода от нас, расположен любопытный зал. От него три коридора (коридоры достаточно длинные) ведут к выходам на поверхность. Два выхода в долину Д'Архар, причем один из них прямиком к Кругу вечности, ну не к самому кругу, а к горе, в которой он находится. Третий же выход ведет в Темный лес, через который тоже, чисто теоретически, можно попасть в Д'Архар. Для нас, конечно, предпочтительнее выйти как можно ближе к Кругу вечности, но это возможно только в том случае, если там нас не поджидают слуги Хакисы и люди Сарта.

Адольф, неуклюже подпрыгивая на тонких лягушачьих лапках, забирался по высокой лестнице в покои Повелительницы тьмы – Хакисы. Его светло-зеленая кожа покрылась бурыми пятнами от омерзения. Кругом отвратительно воняло мертвечиной. Тонкий нюх болотного тролля Улавливал все, даже едва различимые запахи, и замок Хакисы, осязаемый кусок, вырванный из царства мертвых, вызывал у него чувство глубокого отвращения.

Еще гаже становилось при мысли о том, с какой целью он сюда приперся. Опять провал. Снова эти гадкие арм-дамашские хлыщи опередили их на полшага, а мерзкому магу Тарману удалось отвертеться от неприятной миссии, и докладывать о провале должен он, Адольф. О, как он ненавидел этого гадкого ксари, который посмел так нагло в очередной раз обвести его вокруг пальца. Он вложил в этого выродка всю свою душу, обогрел, воспитал, а что в итоге? Оказывается, Дерри врал ему с самого первого дня их знакомства. Бедный сирота оказался очень и очень богатым наследником, да еще к тому же племянником самого правителя Арм-Дамаша. Когда Сарт узнал об этом, Адольф думал, что уже ничем не сможет оправдаться, только врожденная хитрость помогла ему избежать расплаты. Он не мог забыть бегства любимого ученика. Уже за одно это Лайтнинга стоило изощренно казнить, а тут еще и слух о его высоком происхождении. Сарт рвал и метал полгода после смерти Лины. Еще бы, любовницу пришлось убить, супермашина Дерри скрылся в неизвестном направлении, прихватив с собой многие тайны синдиката, тут кто угодно будет нервничать, что уж говорить о Сарте, о чьем взрывном характере слагались легенды.

И только совсем недавно глава синдиката слегка остыл и стал вспоминать Лайтнинга через день, а не за завтраком, обедом и ужином. У синдиката появилось новое, очень выгодное и на первый взгляд простое задание – похитить глупую девчонку с «Низвергающим в бездну». И тут, как назло, опять у них на пути появился мерзкий ксари, и все началось сначала. Ежечасные вопли Господина, требование «белобрысой головы этого гада» и угрозы в адрес всех, кто имел к Лайтнингу хоть какое-нибудь отношение. Вот сегодня, например, противный Тарман совсем некстати напомнил Сарту, а кто, собственно, был учителем ксари. Вопрос о кандидатуре посыльного к Хакисе был решен.

Болотный тролль обиженно запыхтел и обреченно толкнул дверь в покои Хакисы. Колдунья уже ждала его. Она чувствовала, что на этот раз опять все пошло наперекосяк, и изволила гневаться. Хакиса собиралась выместить все зло на Тармане, но вместо него припрыгала какая-то смешная, огромная лягушка, которая, судя по выражению на приплюснутом лице, была тоже не в лучшем расположением духа.

Не собираясь церемониться с ведьмой (болотный тролль, в отличие от Тармана, мало смыслил в магии и не испытывал священного ужаса перед Хакисой), Адольф постарался максимально быстро завершить эту неприятную аудиенцию.

– Госпожа, – протараторил он, – с величайшим огорчением спешу вам сообщить, что сроки выполнения вашего заказа слегка отодвигаются.

Хакиса медленно повернулась и змеиным взглядом уставилась на Адольфа, всем своим видом демонстрируя высшую степень презрения и недовольства. Но болотный тролль не обратил на это внимания. Могущественная колдунья была для него всего лишь одной из многочисленных заказчиц. Заказ у нее, конечно, был очень крупный, но это был всего лишь заказ. Если человек (или не совсем человек) обращается в синдикат с просьбой достать что-либо или устранить кого-нибудь, значит, он не может этого сделать сам. А если сам он этого сделать не может, то, выходит, синдикат заказчику нужен гораздо больше, чем заказчик синдикату. Вот, например, ситуация с Хакисой. Ей нужен «Низвергающий в бездну», и достать его могут только люди Сарта, и то с трудом. А синдикату нужны лишь деньги за выполнение работы. Если одна работа не выгорит, значит, на горизонте появится другая, пусть менее оплачиваемая, зато более легкая.

Ощутив отголосок мыслей тролля, Хакиса нахмурилась. Эта кривоногая лягушка смела столь непочтительно относиться к ней, Повелительнице тьмы. Чернокнижница сначала даже разозлилась на Адольфа за подобные мысли, но потом успокоилась, поняв, что в общем-то он прав. Все же с Тарманом было гораздо проще работать. С этим же типом придется вести себя очень и очень осторожно, а за непочтительное отношение можно отомстить и потом, когда услуги синдиката ей будут больше не нужны, решила для себя Хакиса и, повернувшись к троллю, сообщила:

– Я слежу за каждым вашим шагом. Так что не нужно через день докладывать мне о провалах. Вам следовало бы получше изучить замок баронессы Эльвиры или уж, на худой конец, поинтересоваться у меня о том, какие неприятности вас там могут поджидать.

– Да, леди, вы абсолютно правы, – угодливым тоном пробормотал Адольф с безучастным выражением на лице, разглядывая лепнину под потолком.

– Не понимаю, – заводилась Хакиса, – как вы могли не проверить саму баронессу. Объясните мне, как могла мелкая придворная интриганка обвести вокруг пальца Тармана? Между прочим, он не такой уж и слабый маг. Только уж больно нервный. Вы что, не могли проверить ее саму и ее сейфы?

– Ее саму? – удивился Адольф. – Ее сейфы? О чем вы говорите? Паника, на мой взгляд, совершенно неуместна. Вполне возможно, что Хранительница и ее спутники вообще не выйдут из Кен-Тирона. Леди Эльвира сказала, что без карты у них нет шансов.

– Дурак, – разозлилась Хакиса. – Надо же быть такой бестолочью! Во-первых, мне нужно, чтобы они вышли из катакомб: у них мой «Низвергающий в бездну», и девчонка нужна мне живой. А во-вторых, есть у них карта, та, что раньше была у Эльвиры. Вы же поверили баронессе на слово, а ксари не поверил, и в результате карта теперь у тех, кого вы ищете, а могла бы быть у вас.

– Да уж, – сконфузившись, пробормотал Адольф, на чем свет стоит проклиная про себя Тармана. – Ну ошибочка вышла. Исправим. Наши люди в данный момент обшаривают долину Д'Архар в поисках выхода из заброшенного города гномов. Мы схватим Хранительницу, когда они выйдут на поверхность.

– Не затрудняйте себя глупыми и ненужными поисками, – холодно ответила на оправдания Адольфа Хакиса, протягивая троллю тонкий пергаментный свиток, таинственным образом появившийся у нее в руках. – Это карта, такая же, какая была у Эльвиры. На ней отмечены все выходы из гномьих подземелий. В том числе и ведущие в долину Д'Архар. По моим подсчетам, они будут там со дня на день. Надеюсь, что в этот раз вы не оплошаете.

Адольф признательно улыбнулся, схватил из рук ведьмы карту и поспешил скрыться. Общение с Повелительницей тьмы отняло все силы, и болотному троллю хотелось как можно быстрее убраться из Черного замка.

Еще один утомительный день пути подошел к концу. О нем у Анет остались крайне неприятные воспоминания. Во-первых, шли быстро, пытаясь преодолеть как можно большее расстояние. Во-вторых, они везде натыкались на результаты магического эксперимента.

В катакомбах жутко пахло паленым мясом. Трупы темных гномов валялись прямо в коридорах, зачастую перегораживая проход. Их приходилось оттаскивать и складывать в стороне. Но наконец длинный и утомительный переход был завершен, и Анет с наслаждением вытянула ноги, усевшись прямо на пол. Холода камней она просто не замечала из-за усталости.

Сегодня доели последнюю, оставшуюся у запасливого Стика крупу. Спать не хотелось, поэтому все сидели у костра и молчали, переваривая события последних дней и строя планы на будущее. Если все пойдет так, как запланировано, то уже через пару дней они выйдут к Кругу вечности. Все, включая Анет, тихо об этом мечтали, но никто не решался огласить эти мечты.

– Завтра нам придется на время разделиться, – наконец после долгого молчания подал голос Стик. – Анет с гхырхом остаются здесь, я пойду проверять проход, выходящий на поверхность у Круга вечности, Дир, ты отправишься по второму проходу, ведущему в Д'Архар, а ты, Дерри, изучишь Темный лес. Я думаю, дня нам хватит, для того чтобы обернуться туда и обратно Мне кажется, что хотя бы один из путей окажется свободным.

– А что, если везде нас поджидают враги? – подала из своего угла голос Анет.

– Ну у нас же есть вы с Диром. Жуть могучие, когда нервные, – ласково улыбнулся девушке Стикур.

«Что-то случилось, – заключила для себя слегка опешившая Анет. – Сиятельный герцог, как ни странно, больше на меня не гневается. Это что-то новенькое. Чем, интересно, я смогла его так порадовать, что он резко сменил гнев на милость?»

Дерри тоже насторожила улыбка Стика, но по другой причине. Анет даже в голову не пришло, что благодушие Эскорита может обозначать что-то помимо дружеского расположения, а Лайтнинг, наоборот, все сильнее убеждался, что Стикур явно испытывает какие-то чувства к девушке. «Надо ненавязчиво поговорить с ним на эту тему», – решил Дерри и еще долго пытался найти для себя вразумительный ответ на вопрос: «Зачем ему это надо?» Ну допустим, узнает он о том, что Анет Стику небезразлична, и что дальше? Ничего. Все останется так же, как и было, только настроение у него, у Дерри, будет еще отвратительнее, чем в последнее время. Впрочем, если выяснится, что на девушку Эскориту абсолютно наплевать и то, что он на нее не орет вот уже несколько дней кряду, – это не более чем стечение обстоятельств и тоже вряд ли что изменит. Лайтнинг давно решил, что такого понятия, как «любовь», для него просто не существует. Кто он? Бывший вор и убийца, за голову которого назначена бешеная цена? Презренный ксари, нелюдь, а теперь еще и оборотень. Что он может предложить ну хотя бы той же Анет? Себя, что ли? «А нужна ли ей подобная радость?» – задал себе риторический вопрос Дерри и рывком поднялся на ноги, намереваясь все-таки поговорить со Стиком, просто так, для успокоения души.

– Ты, как я погляжу, стал мягок с Анет? – поинтересовался Лайтнинг, присаживаясь рядом со Стикуром к костру. Эскорит вздрогнул и удивленно взглянул на Дерри, не совсем понимая, с чего бы это вдруг ксари завел подобный разговор. Герцог, погруженный в раздумья, вообще с трудом возвращался к окружающей действительности и поэтому его ответ был до неприличия краток.

– Да, – буркнул он и замолчал, собираясь с мыслями. Лицо Дерри приняло холодное и отрешенное выражение. Короткий ответ друга он расценил по-своему и уже собирался отойти в сторону, когда Эскорит вдруг продолжил со странной болью в голосе: – Ты помнишь Мелинду?

– Помню, – несколько удивленно отозвался Дерри, не понимая, при чем здесь давно погибшая сестра Стика.

– Так вот, – продолжил герцог, – совсем недавно я неожиданно понял, что Анет для меня – это Мелинда, случайно вернувшаяся из загробного мира. Странно, правда?

– Ничего не понимаю, – даже как-то слегка обиженно пробормотал Дерри. – Мелинда и Анет. Да что между ними общего? Мелинда, насколько я помню, как и все в вашей семье, была жгучей брюнеткой с карими глазами. А Анет… Они же абсолютно непохожи!

– Внешность тут совершенно ни при чем, – ответил Стик. – Значение имеет та атмосфера, которую создавала вокруг себя Мелинда, те же чувства я испытываю, находясь рядом с Анет. То же сочетание детской непосредственности, наивности, ума и напряжения. Согласись, ведь Анет все время создает вокруг себя напряжение, как и Мелинда в свое время. Мы знаем девушку немногим больше недели, а какое влияние она оказывает на нас на всех. За столь короткий промежуток времени она стала не просто своей, она уже вертит нами, исходя из своих желаний, и, заметь, никто ничего не имеет против.

– Да, пожалуй, ты прав, особенно насчет влияния, – согласился Дерри. – Насчет сходства Анет и Мелинды… сразу его конечно же не заметишь, но да, оно действительно есть. Я рад, что ты сумел сделать невозможное и вернул, по крайней мере для себя, давно умершую сестру. Теперь ты сделаешь все для того, чтобы Анет вернулась из этого путешествия живой и невредимой.

Уснул Дерри не сразу. С одной стороны, разговор со Стиком принес несказанное облегчение, а с другой… ксари все же где-то в глубине души надеялся, что Стикур хоть немного увлечен девушкой – это бы послужило тормозом для развития его собственных чувств. Сейчас же Лайтнинг имел полное моральное право относиться к Анет так, как ему этого хочется, не опасаясь задеть еще чьих-нибудь чувств. И он боялся этих новых и опасных мыслей, зародившихся у него в голове, прекрасно понимая, что вызвать ответную симпатию у Анет не составит труда. Только вот… нужно ли ему это?

Дерри не мог себе позволить начать ухаживать за девушкой, толком не знающей о том, что он собой представляет. Что она знает о его прошлом в синдикате? Те красивые сказки, которые он сам ей и рассказал? А если она, не дай боги, столкнется с реальностью? Если какая-нибудь «добрая душа» расскажет ей свою версию событий? Что тогда? Нет, он не мог так рисковать, проще было оставить все как есть и постараться не замечать, что Анет тоже как-то по-особому на него смотрит. В конечном счете все пройдет. Вряд ли ей захочется иметь отношения с котом, который в качестве знака внимания приносит дохлую мышь. Решив для себя все окончательно, Дерри подумал, что сон ему тоже необходим, и постарался отключиться. Но, даже засыпая, он не мог избавиться от навязчивой мысли: «А что, если, несмотря на препятствия, все получится?»

ГЛАВА 13 О том, что противника нельзя недооценивать

Анет, прижавшись к теплому меху гхырха, грустно смотрела, как собираются ребята. Было страшно оставаться одной. В ее душе, словно бомба с часовым механизмом, тикал неприятный вопрос: а что, если они не вернутся? На него Анет предпочитала не отвечать.

Девушка заметила, что Дерри, в отличие от Стика я Дира, не берет с собой никакого оружия. Более того, ксари снял куртку и рубашку, оставшись в одних кожаных штанах. Нехорошее предчувствие кольнуло в груди у Анет. «Похоже, Лайтнинг собирается побегать в обличье большого кота, – с беспокойством подумала она, прекрасно понимая, что в этот раз ему придется рассчитывать только на свои силы. Ни Стика, ни Дира, ни ее, со слезами наготове, не будет. – А не пойти ли мне за ним?» – пришла шальная мысль в голову, но Анет тут же загнала ее в самый дальний угол своего сознания. За неделю пребывания в экстремальных условиях девушка многое осознала и многому научилась. Самое главное, что она усвоила, – это то, что командира, то есть в их случае Стикура, надо слушаться. И если он сказал сидеть с гхырхом здесь, значит, так тому и быть. Тем более Дерри гораздо проще будет выпутаться из сложной ситуации одному.

Пока Дерри раздевался, Стикур полностью закончил сборы и, махнув на прощание рукой, скрылся в темном проходе. Узкий, плохо освещаемый коридор медленно поднимался вверх. Тела темных гномов почти не попадались. Видимо, так близко к поверхности они подходить не рисковали. Здесь даже слегка изменился воздух. Уже не так пахло паленым мясом и гарью. Местами чувствовалось едва уловимое дуновение ветерка. Стик был полностью сосредоточен на дороге, пытаясь не пропустить ни одного поворота. Карта осталась у Анет, и Эскориту приходилось идти, ориентируясь исключительно по памяти. Все повороты, обозначенные на карте, намертво отпечатались у герцога в сознании, и он двигался, повинуясь своеобразному внутреннему компасу.

Стик чувствовал, что пещеры скоро закончатся и появится лестница, ведущая на поверхность, идентичная той, по которой они спускались в начале пути. Нутром ощущая засаду, Стик остановился в метре от ступеней и погасил факел, который мог запросто его выдать. Глаза медленно привыкали к кромешной темноте. Сначала перед ним, кроме черноты, не было ничего, потом постепенно начали проступать едва различимые очертания стен. Мир окрасился в черно-серые тона. Стик постоял еще несколько Минут, а когда его глаза совсем привыкли и стали различать даже отдельные детали, осторожно пошел дальше затаив дыхание. Неровные, местами оббитые ступени круто поднимались вверх.

Внутреннее чутье опытного воина подсказывало герцогу, что впереди есть люди, а природная сообразительность настойчиво шептала, что это, вероятнее всего, люди Сарта, которые стоят у входа в подземелье не просто так, а с определенной целью – схватить Дерри и Анет.

В принципе уже можно было поворачивать назад, но Стику было любопытно, сколько их там? Пять или пятьдесят? От количества охраны зависел выбор их дальнейшего пути. Этот выход был самым удобным, так как вел прямиком к Кругу вечности, и, если охрана не многочисленная, проще прорваться именно здесь, чем идти в обход, например, через Темный лес, в котором еще неизвестно какие сюрпризы могут их ожидать.

Поднимаясь по лестнице, Эскорит надеялся, что он первым увидит охранников, и они не заметят его. Тем более он шел из темного коридора на свет и поэтому был в более выгодном положении. Вскоре где-то вдалеке показалось маленькое яркое пятнышко света, откуда доносились приглушенные голоса. Стикур прислушался, но с такого большого расстояния не смог разобрать ни слова. Разговаривали, судя по всему, два или три человека. Герцог крадучись, практически всем телом припадая к каменным ступеням, подобрался ближе. Теперь он отчетливо слышал солдат, которые просто трепались. Из разговора Стик понял, что стояли они здесь уже давно и такое бездействие им надоело. Еще им опротивели воняющие и шатающиеся без дела зомби, присланные в подмогу Хакисой.

«Так. Значит, этот путь для нас закрыт. Судя по всему, их здесь много», – мрачно подумал Стик, с кошачьей осторожностью отступая в глубину темного коридора. Оставалась надежда, что с другими выходами дело обстоит лучше.

Дерри бесшумно передвигался по длинному коридору, постепенно подбираясь все ближе и ближе к выходу. ОН шел, повинуясь нечеловеческим инстинктам, которые безошибочно вели его по петляющему лабиринту. Он не взял с собой даже факел, который только мешал бы. Конечно, будучи зверем, он видел бы лучше. Но врожденные способности ксари помогали различить в темноте пол и шероховатые стены коридора. А бесконечные тренировки и задания в течение нескольких лет в синдикате привили ему способность ориентироваться в любой местности.

Чем ближе он подходил, тем светлее становилось. Прямо перед ведущей наверх лестницей Дерри остановился и присел на нижнюю ступеньку. Ему предстояло принять очень нелегкое решение. Впрочем, если говорить честно, он уже сделал это в тот момент, когда, отправляясь в разведку, отказался от оружия и оставил внизу в катакомбах свою одежду. А сейчас оставалось только собраться с духом и преодолеть последнее внутреннее сопротивление. Дерри несколько минут сосредоточенно сидел, потом медленно поднялся, снял боюки и мысленно обратился к своему второму «я»: «Ну что, побегаем, мой зверь?»

В ответ на это предложение откуда-то изнутри, из живота, поднялась волна переливающейся радости. Глаза, нос, уши моментально заполнили новые образы, запахи, звуки. Это зверь пытался передать человеку свое состояние, медленно соединяясь с ним в одно целое. Только что на каменном полу стоял Дерри, и вот уже приземляется на четыре мохнатые лапы серебристый кот огромных размеров.

На это раз Лайтнинг не утратил чувство реальности. Он очень комфортно ощущал себя в зверином обличье, но все же оставался самим собой, относясь к эмоциям кота слегка снисходительно (примерно так он воспринимал проявление чувств Зюзюки), не давая этим радужным звериным эмоциям стать его собственными.

«Кстати, – подумал Дерри, привыкая к своему облику, – мне надо как-то назвать тебя. Это будет тайное, известное только нам двоим имя. Если я позову тебя по имени, ты всегда придешь ко мне. Ну как?» – В ответ в голове яркими звездочками вспыхнула кошачья радость, и ксари услышал громкое мурлыканье, не сразу сообразив, что эти звуки исходят из его горла. – Ладно, – мысленно засмеялся Дерри. – Как же мне тебя назвать? Ты такой красивый, словно мерцающие ночью звезды. Давай, я назову тебя Мерцающий?» – И новая волна радости в ответ.

Серебристый кот осторожно крался, пробираясь к выходу, очертания которого уже виднелись впереди. Он мягко ступал пушистыми лапами, едва сдерживая рвущееся наружу нетерпение. Только воля человека и обещание веселой охоты заставляли животное не спешить. Вот уже яркие лучи солнца пробрались в темный коридор и скользнули по усатой кошачьей морде. Зверь зажмурился от непривычных, ярких красок и вновь открыл глаза, услышав рядом громкий, испуганный крик. Около входа в катакомбы стояло несколько вооруженных людей. В сознании кота не было точных численных определений. Были понятия: «несколько», «много» и «очень много».

Этих было несколько, и ото всех исходил страх.

– А вот теперь поиграем, – тихо шепнул Дерри, и Мерцающий кинулся на первую жертву, разрывая ее в клочья. Дикий азарт охоты погнал кота в лес за остальными убегающими людьми. Оказалось, что охотиться за людьми гораздо интереснее. Они не так слабы и беспомощны, как мыши. Разобравшись с охранниками Сарта, из которых двоих он знал в лицо, Дерри разрешил себе маленькую слабость. Слившись воедино с душой зверя, он долго скакал по залитой солнцем поляне, хватал зубами бабочек и, как полоумный, ловил лапами переливающиеся солнечные лучики. Вдоволь наигравшись, Дерри направился обратно в подземелья, преодолевая внутреннее сопротивление ненагулявшегося кота. Спустившись в низ лестницы, Дерри еще немного поспорил с Мерцающим, и тот с обиженным мявом отступил куда-то в подсознание. Ксари быстро натянул штаны и отправился в обратный путь. Он не знал. как прошли вылазки у его друзей, но в успехе своей миссии был уверен. Те из охранников Сарта, что выжили в схватке с котом, убежали и вряд ли вернутся на свой пост, справедливо полагая, что раз зверюга, которая сожрала их товарищей, обитает у входа, значит, она не хуже их самих сыграет роль охраны. Дерри достаточно долго находился в компании подобных людей и мог без труда угадать их реакцию на то или иное событие. Он был более чем уверен, что охрана, по крайней мере, одного из входов удачно снята.

Анет сидела, вжавшись в каменную стену, и ждала. Ожидание – это самое гадкое из всех возможных состояний души. Оно своими не очень приятными ощущениями больше всего напоминает противное липкое чувство страха.

Вот и сейчас девушка вздрагивала от каждого шороха. То ли от страха (вдруг кто злой и противный появится?), то ли ей чудились шаги кого-то из ребят. Анет не могла сказать, сколько она просидела так: приклеившись к стене и вцепившись ногтями в розовую, блестящую шерстку Зюзюки. Гхырх сначала протестовал, пытаясь вырваться, но девушка только усилила хватку, и Зюзюка успокоился, смирившись.

От постоянного напряжения у Анет очень скоро разболелась голова. Ждать девушка совершенно не умела. Она уже готова была вскочить и двинуться по одному из коридоров в надежде встретиться с кем-нибудь из ребят. Больше всего Анет переживала за Дерри. Помимо всех внешних опасностей ему грозила еще одна, сидевшая глубоко внутри, – его зверь. Анет панически боялась, что Лайтнинг окажется излишне самоуверенным и не сможет совладать с сидящим внутри него котом, и тогда она потеряет его навсегда. Эта мысль больше всего не давала ей покоя.

Пусть Дерри и был для нее чужим, далеким и практически недосягаемым, но он все равно был рядом. Она могла просто смотреть на его и знать, что он жив, здоров и, может быть, в какой-то мере счастлив.

Если сначала у Анет и возник в отношении ксари интерес, то постепенно она заглушила его. Виной тому было сразу несколько серьезных причин.

Первая и самая банальная из них заключалась в том, что сам Дерри не обращал на девушку ни малейшего внимания. Если еще до замка леди Эльвиры он изредка улыбался ей и первым начинал разговор, то, после того как они со Стиком стали изображать счастливую пару, казалось, абсолютно забыл о ее существовании. Обиделся, что ли? Вопрос: на что?

Второй не менее важной причиной было то, что их путешествие, похоже, достаточно быстро приближалось к концу. А в конце, как они договорились, ее ждет дом. Анет понимала, что, когда она вернется на Землю, Арм-Дамаш останется для нее навсегда недосягаемой мечтой, а вместе с ним такой же мечтой останется и Дерри. «Девчонки, – с грустью подумала Анет, обращаясь к своим подругам, оставшимся на Земле, – все мы мечтали о принце на белом коне. Я своего нашла, а что толку? И конь почти белый, и Дерри почти принц, но скоро мы окажемся так далеко друг от друга, что никакая техника не позволит нам встретиться вновь. Только магия. Но и она, скорее всего, будет бессильна».

Анет в тысячный раз проклинала судьбу за то, что ее вырвали из привычного мира. Сначала девушка ругалась потому, что ей хотелось домой, подальше от этого странного и чужого мира. Сейчас же все стало намного сложнее. Одна ее половина рвалась к родителям и тому, что она почти двадцать лет называла домом. А вторая… вторая половина не хотела покидать ставший родным и любимым Арм-Дамаш. Слишком много здесь случилось такого, что невозможно забыть. Девушка понимала, что уже никогда не сможет стать прежней. Никогда на Земле ей не будет так хорошо, как было раньше. Все познается в сравнении. Ей будет не хватать звуков, запахов и красок Арм-Дамаша; вечно недовольного и надежного, как стена, Стика; поранившись, она будет в бессознательном порыве звать Дира, под руками которого любая боль проходит бесследно. А фиолетовые глаза Дерри вообще останутся в ее сердце на всю жизнь.

Она понимала, что короткое пребывание на Арм-Дамаше не просто изменит, а перевернет ее жизнь. Лелеемые с детства мечты о карьере казались теперь смешными. Чем она будет заниматься там, на Земле? Ходить на лекции в университет? Пить пиво в баре с друзьями? И ежеминутно искать в толпе волшебные, необыкновенные глаза. С наслаждением вдыхать запахи Арм-Дамаша, смеяться со Стиком и Диром и с криком боли и отчаяния просыпаться ночью, понимая, что это всего лишь сон.

Отнятая мечта. Это все равно что первый раз показать ребенку банку сгущенки, долго ходить вокруг него, доказывая, что это съедобно и вкусно, предлагая попробовать маме, папе, старшей сестре. А когда маленькое, но до жути недоверчивое существо распробует лакомство, вырвать банку из перепачканных ручонок и убрать в такой далекий, висящий где-то под потолком ящик.

Анет сейчас ощущала себя как раз таким маленьким и несчастным существом с липкими от сгущенки руками. Иногда она спрашивала себя: а что будет, если вместо Земли ей предложат Арм-Дамаш? Но от таких мыслей становилось только хуже. Ведь возвращение на Землю было для нее целью всего путешествия. С самого начала все ее действия были подчинены этому стремлению. Да, теперь эта светлая мечта потускнела в ярких красках Арм-Дамаша, но отказаться от нее Анет не могла. Ее избалованная душа, привыкшая получать все, кричала из глубины сердца, что уже не может существовать без этих двух миров, что ей нужно все.

– Все… – горько усмехнулась Анет и, закрыв лицо руками, разрыдалась.

Погруженная в свои мысли, девушка даже не заметила, как, бесшумно ступая, из коридора показался Стик.

– Ты чего? – обратился он к зареванной Анет. – Что ты опять ревешь? Что за привычка?

– Ну тебя, – беззлобно отмахнулась от Эскорита девушка. – Это я так волнуюсь. Жду, жду, а вы все никак не идете. Вот ты появился, слава богу, а остальных нет, и я стала переживать еще сильнее.

– Ладно. – Стикур успокаивающе погладил девушку по плечу. – Не нервничай, все будет хорошо. Видишь, я уже вернулся, а скоро подойдут Дерри и Дир. Ты бы Зюзюку-то отпустила, а то вон как впилась, он еле дышит.

Анет послушно кивнула, отцепилась от гхырха и грязным рукавом размазала по щекам слезы.

– Ну что ты узнал? – поинтересовалась она тихим, неуверенным голосом.

– Там нам не пройти, – по-военному коротко ответил Стик и с надеждой в голосе добавил: – Надеюсь у Дира и Дерри дела обстоят лучше. Особенно я надеюсь на Дерри, потому что долина Д'Архар, похоже, обложена войсками Сарта и Хакисы со всех сторон.

– Но ведь нам все равно надо туда попасть? – полуутвердительно-полувопросительно поинтересовалась Анет у герцога.

– Да, – согласился Стик. – Я надеюсь вот на что: Темный лес от долины Д'Архар отделяют горы. Раньше к Кругу вечности можно было попасть, пройдя по ущелью Нежити. Но недавно, как ты сама знаешь, там случился обвал, который перекрыл путь. Но сами горы испещрены тайными проходами, по которым вполне можно подобраться к Кругу вечности, минуя не только солдат Сарта, но и саму эльфийскую долину.

– А ты знаешь эту дорогу через горы? – заметно повеселевшим голосом спросила Анет, присаживаясь к разведенному Эскоритом костру.

– Как тебе сказать, – замялся Стик. – Еще во время правления Хакисы в этих горах были расположены усыпальницы всех знатных арм-дамашских вельмож, как людей, так и эльфов, гномов, ксари, оборотней, вампиров и прочих. Горы внутри разделены на сектора по видовой принадлежности усопших, по сословиям и знатности. Входы в эти усыпальницы есть как из долины Д'Архар, так и из Темного леса. Как гласит легенда, все сектора усыпальницы расположены веером, основанием которого является Круг вечности. Я думаю, что если мы найдем вход в усыпальницы Великих, то уж через них как-нибудь выберемся к Кругу вечности.

Анет балдела от такого точного указания их дальнейшего пути. Особенно ей понравилась фраза: «как-нибудь выберемся». В общем, сказка «Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что». Девушка тяжело вздохнула и привалилась спиной к стене, размышляя, куда же пропали Дерри и Дир.

Дирон еще не успел даже подойти к лестнице, когда услышал первые голоса. Было ясно – выход охраняют. Маг осторожно продвигался по коридору, прижимаясь к стене, пытаясь по голосам определить, какая здесь охрана. Его расчет оказался верным. У входа толклись всего трое часовых, они были настолько увлечены разговором, что даже не заметили, что из темного прохода появился Дир. Первого противника маг ударил мощным парализующим заклятием, а второго рассек мечом на две аккуратные и практически ровные половинки, третий же доставил много хлопот. Увидев своих товарищей убитыми, он издал громкий гортанный крик, призывая на помощь, и кинулся на мага. Дирон понял, что совершил большую глупость, он не учел, что у входа в пещеру будет выставлена незначительная охрана, в то время как основные силы расположатся где-нибудь в стороне. «Сколько же их? – с трудом сдерживая атаку противника, думал Дир. – Хорошо, если десять. А если сотня?»

Вдалеке за холмом показались воины, всего несколько человек, но одним из них был Тарман. Дирон выругался, понимая, что отступать в пещеру бессмысленно, и удвоил усилия, тесня своего слабеющего противника. Тарман тем временем сплел руки в сложном жесте. Дирона сковало магическими путами, и он тихо осел на землю, не успев сплести контрзаклинание.

– Когда они вернутся? – в сотый раз заныла Анет, пытаясь поудобнее усесться у неровной, шероховатой стены.

– Скоро, – на автомате буркнул Стик, сам не находя места от волнения. Нытье Анет только нагнетало и без того Напряженную обстановку. По его подсчетам, и Дерри, и Дир должны были появиться одновременно с ним самим, ну в крайнем случае, чуть позже. А сейчас дела обстояли более чем гадко, если ребята не подойдут в ближайшие пять минут, значит, с ними что-то произошло.

– Может, пойдем их поищем? – опять тихо заныла девушка. – Терпеть не могу сидеть и ждать.

– Куда ты предлагаешь идти? – устало и безразлично спросил Стик. – Ну ты подумай, Дерри и Дир ушли в разные стороны. За кем ты предлагаешь идти? Мы же с тобой не можем разорваться, правильно? Так что лучше сидеть и ждать.

– Да, ты, безусловно, прав, – раздраженно согласилась девушка. – Но знаешь, я просто уже не представляю, куда себя деть от беспокойства. Не будем же мы так сидеть до скончания века. А вдруг с ними что-нибудь случилось?

– Анет, будь реалисткой, – сурово прервал причитания девушки Стикур. – Если с ними что-нибудь случилось, ты уже ничего не сможешь сделать. Если же все нормально и они просто по каким-то причинам задержались в пути, то они скоро придут сами. Бессмысленное мотание по коридорам ничего хорошего не даст. Во-первых, если они, не дай боги, попались, значит, сунувшись к выходу, мы тоже подвергнемся опасности, а мы не имеем на это морального права. Ты должна добраться до Круга вечности целой и невредимой и потом продолжить свой путь дальше в независимости от того, кто из нас останется в живых. Хотя бы один просто обязан, потому что без охраны ты не пройдешь и шага. Именно поэтому мы будем сидеть здесь и верить, что с Дерри и Диром все нормально, потому что в другом случае мы будем вынуждены идти дальше без них.

– Как ты можешь так говорить? – возмутилась Анет. – Это же твои друзья. Неужели ты сможешь бросить их в беде, даже не зная толком, что с ними произошло. Убиты ли они, ранены или в плену?

– Да, Анет, смогу, – угрюмо, но твердо сказал Стик, – понимаешь, пока не погибнет Хакиса, мы не принадлежим себе. Мне страшно, что мои друзья могут не вернуться. Я не прошу себе до конца жизни, если они вдруг погибнут из-за того, что я не пришел вовремя им на помощь, хотя мог. Но знаешь, если вдруг я все же кинусь их спасать и в результате этого погибнешь ты, от которой зависит судьба Арм-Дамаша, «Низвергающий в бездну» попадет к Хакисе, и наш мир покатится в преисподнюю. Я не имею права этого допустить, ты меня понимаешь? Но давай пока не будем говорить о плохом, тем более я, кажется, слышу шаги. Да, точно, похоже, возвращается Лайтнинг.

Сердце в груди девушки бешено забилось. Она вздохнула и едва сдержалась, готовая прыгнуть навстречу Дерри. Лайтнинг был живой, невредимый и, самое главное, в своем человеческом обличье. Судя по всему, вылазка прошла удачно, потому что на его лице играла очень довольная, но слегка глупая улыбка. Чем дольше Анет смотрела на Дерри, тем больше убеждалась, что его звериная личина подходит ему как нельзя лучше. Это он и есть – сытый, довольный, очень красивый и невероятно опасный кот.

– Ну как дела? – натянуто поинтересовался Стикур, беспокоясь за Дира. – У меня лично отвратительно. По крайней мере, этим путем нам в Д'Архар не попасть.

– Нет, у меня все нормально, – деловым тоном начал Лайтнинг. – Там паслось несколько охранников, и я их быстренько разогнал. Я думаю, те, кто выжил, вряд ли подойдут к пещерам близко. Все-таки у звериной ипостаси есть свои неоценимые плюсы. Проход в Темный лес свободен. А кстати, где Дирон? Я думал, что явлюсь последним.

– Не знаю, – мрачно отозвался Стик. – Что-то у меня дурное предчувствие.

– Да, это очень плохо. – Радостное выражение моментально исчезло с лица Дерри. – Что делать будем?

– Я думаю, мы поступим вот как, – начал Стикур, – вы с Анет сейчас идете в Темный лес, а я следом за Диром. Если все будет хорошо, мы вас догоним. Переночуйте в одном из маленьких трактирчиков во Влекрианте, если мы не появимся, двигайтесь дальше, я не могу оставить Дира в беде, но и рисковать судьбой Арм-Дамаша мы не вправе. Все ясно?

Дерри кивнул. Мнения Анет никто не спросил, поэтому она грустно опустила глаза и тихо шепнула:

– Хоть гхырха возьми, он всегда сможет меня найти, да и помощник из него неплохой.

Стик благодарно кивнул и поманил за собой возмущающегося Зюзюку.

– Хозяйка – предатель, – орал гхырх. – Зюзюка припомнит хозяйке это. Ты будешь кормить меня нямой вечно. – Выражая всем своим видом недовольство, зверек все же поскакал вслед за удаляющимся Стиком.

Дир медленно приходил в себя. К нему нехотя возвращалось блуждающее где-то сознание. Вместе с ним пришла и боль. Она пульсирующими толчками откуда-то изнутри головы подобралась к глазам и ушам. Маг тяжело вздохнул, прогоняя неприятные ощущения, вызванные вмешательством чужеродной магии. Он благодарил богов за то, что из всех сфер магии ему лучше всего давалось целительство. И вот сейчас Дирон чувствовал, как по венам бежит сила, унося боль. Маг знал заклинание, которым его уложил Тарман. Знал и поэтому пытался как можно быстрее избавиться от его последствий.

Сам Дир никогда не пользовался ничем подобным, потому что такое волшебство не убивало, но калечило на всю жизнь, разрушая нервную систему человека и вызывая полный или частичный паралич и слабоумие. Приди он в себя чуть позже, и его бы постигла такая же незавидная участь. «Но во всем есть свои плюсы», – подумал Дирон, уверенный в его беспомощности Тарман и его люди даже не потрудились связать молодого человека.

Дир попытался расслабиться и осторожно пошевелил пальцами рук и ног. Хорошо, что они действовали, значит, он успел вовремя. «Теперь самое главное – не выдать себя раньше времени», – решил молодой человек и прибегнул к несложному магическому воздействию. Отключая сознание, он оставил работать слух и обоняние. Со стороны Дир походил практически на труп. Его кожа была сероватой И холодной, пульс едва прощупывался. Даже Тарман вряд ли смог бы догадаться, что это бессознательное тело все слышит и при удобном случае может нанести сокрушающий удар.

Глаза маг открыть не решался: слишком уж велик был риск выдать себя, поэтому о том, где он находится, Дир ничего не знал. Он мог определить только, что лежит на соломе, она неприятно колола ладони и царапала шею над воротником. Маг прислушался и по легкому шороху понял, что кто-то к нему приближается.

– Ну как наш маг себя чувствует? – услышал Дирон голос с весьма характерным акцентом, принадлежащий Тарману. – Он не пришел в себя?

– Нет, – подобострастно отозвался кто-то незнакомый. – Я, как вы мне приказывали, сидел здесь и не отлучался ни на минуту. Он даже ни разу не вздохнул по-человечески. Лежит, словно труп.

– Что ж, тем хуже для него. Пусть лежит дальше. Для нас это только приманка, капкан, в который должен попасться Лайтнинг. Я думаю, Дерри очень скоро прибежит за своим другом. Мерзкого ксари ждет разочарование. – Тарман неприятно засмеялся и вплотную подошел к Диру, проверяя его пульс. Удовлетворенно хмыкнул и обратился к кому-то стоящему сзади со словами: – Охрану выставите у входа. Если эти олухи проворонят появление Дерри, всех вздерну, не церемонясь. Хотя ксари мы поймаем в любом случае. Как он заберет это тело, которое когда-то было его другом? Интересно. На это стоит посмотреть. Тогда-то мы его и возьмем. В самой палатке охрану снимите, арм-дамашский маг теперь нам не опасен. Я, честно сказать, ожидал от него большего. Все аристократы – дохляки.

Дирон вздохнул с облегчением, когда Тарман вышел. Слава богам, маг Сарта не осмотрел его тщательнее, тогда обман был бы раскрыт. Хотя, кто знает, может быть, Тарман просто не занимается целительством и в любом случае не смог бы определить состояние Дира.

Маг очень осторожно попытался просканировать окружающее пространство на наличие магии. Дир действовал очень аккуратно, пытаясь определить, поставлена ли над лагерем магическая защита, но маг Сарта оказался настолько самонадеян, что не позаботился даже об этом, а зря. Все оказалось даже проще, чем Дир думал. Он одними губами, практически неслышно, шепнул несколько слов и открылся миру, впитывая, как губка, всю находящуюся в пределах досягаемости магическую энергию.

Спешить было некуда, и поэтому Дирон понемногу накачивал себя силой, необходимой для заклинания перемещения. Ее требовалось много, но, если бы он взял всю силу сразу, Тарман моментально бы его засек, и все усилия пошли бы насмарку. А так Дир качал силу из окружающего мира по крупицам, и заметить это постороннему магу было невозможно. Этому приему его обучил один старый и очень мудрый человек. С того времени Дир не раз использовал это умение.

Время текло медленно, и Дирон впал в полузабытье. Сила, попадающая в его тело, моментально впитывалась поврежденными заклинанием Тармана тканями. С каждым вздохом Дир чувствовал себя все сильнее. Ушел туман из головы, по телу побежала, как электрический разряд, энергия, и маг почувствовал, что можно начинать плести сложную матрицу заклинания перемещения. Основная проблема заключалась в том, что перенестись в этот раз Дир планировал не на открытое пространство, а в Кен-Тирон. Он, конечно, хорошо запомнил все залы, повороты и коридоры, но риск оказаться заключенным в камень, без надежды выжить, когда твоя полоть намертво срастется со скалой, все же был очень высок.

Дир сосредоточился и резко вскинул руки, переплетенные в сложном магическом жесте. Вокруг него появилось голубоватое сияние, которое все сужалось и сужалось, пока совсем не поглотило Дира. Все произошло абсолютно бесшумно, стражники ничего не заметили. Только обратили внимание на сильный порыв ветра в абсолютно тихий день, но не придали этому значения, списав все на капризницу погоду.

Как только Дир произнес заклинание, его буквально скрутило от боли. Слишком уж он был слаб для такого мощного магического действия. Но несмотря на выворачивающую наизнанку боль, у него все же получилось, он вырвался. «Куда?» – прозвучала последняя мысль в замутненном сознании, и Дир провалился в черную пустоту беспамятства.

Стикур практически бежал по темному лабиринту гномьих пещер. Прошел почти час, а коридор и не думал заканчиваться. Беспокойство за друга сжигало изнутри, но он понимал, что вряд ли сможет что-то сделать. Герцог проклинал себя за слабость, он сейчас был гораздо нужнее Дерри и Анет, чем Диру, которого, вполне может быть, уже нет в живых. Эта мысль острым лезвием полоснула по сердцу, вызывая непереносимую муку.

– Нет, он жив, я знаю, – тихо прошептал Стик, понимая, что если маг жив, значит, он, скорее всего, попал в плен, а это не намного лучше смерти. Вытащить его будет практически невозможно. Стик все это прекрасно осознавал, но все равно шел, возможно, навстречу своей смерти. Он должен был либо найти Дира, либо лично убедиться, что ему уже никто не сможет помочь.

Эскорит шел, практически не глядя под ноги, и вдруг запнулся обо что-то мягкое. «Опять, что ли, гномий труп?» – раздраженно подумал он и посветил факелом. Перед Стиком на полу темного коридора лежал человек. Герцог осторожно перевернул мужчину на спину, посветив ему в лицо, – это был Дир, бледное лицо которого застыло, словно восковая маска. Стикур на минуту испугался, решив, что маг мертв. Но тихий стон убедил его в обратном. Точными и уверенными движениями Стик проверил пульс, он у Дира едва прощупывался.

– Вот черт! – выругался Эскорит. – Что же произошло?

ГЛАВА 14 О том, что незнакомый мир – это все же незнакомый мир

Анет и Дерри медленно побрели в противоположную от Стика сторону. Девушка шла, уныло опустив голову, и Молчала. С одной стороны, она была, конечно, рада, что с Дерри ничего не произошло, но с другой – сильно боялась за Дира. Анет надеялась, что с магом не случилось ничего страшного, и они со Стиком скоро их догонят.

Дерри тоже молчал, на его сосредоточенном лице не отражались никакие чувства. Он, как машина, шел уверенно вперед. У лестницы молодой человек резко остановился и, повернувшись к Анет, тихо скомандовал:

– А теперь присядь и внимательно меня послушай. Девушка кивнула и сразу же плюхнулась на первую лестничную ступеньку.

– Так вот, – начал Дерри, – то, что ты видела до сегодняшнего дня, не Арм-Дамаш в прямом смысле этого слова – это некая модель идеального мира, созданная аристократами для наиболее комфортного существования. Основой этой модели является флора и фауна Арм-Дамаша, и то не вся, а лишь ее лучшая часть.

Сейчас же мы выходим в Темный лес. Над ним не трудились руки магов. Отсюда начинается настоящий, природный Арм-Дамаш, в котором, как и любом другом мире, есть свое прекрасное и отвратительное. Здесь действуют свои законы и обитают разные жители. Для того чтобы выжить, нужно знать хотя бы основные правила безопасности. Запомни некоторые из них.

В лесу не прикасайся ни к чему: ни к красивому цветочку, ни к ягодке, ни к насекомому без моего разрешения. Ни к чему, ты слышишь? Во-первых, даже самое безобидное на вид растение или животное может оказаться ядовитым. Во-вторых, ты можешь сорвать цветок, а он является священным, например, для эльфов или дриад. Неприятностей не оберемся, а они нам не нужны.

Дальше. Ни в коем случае не демонстрируй свои магические способности. Это, с одной стороны, привлечет к нам нежелательное внимание, а с другой – попросту может оказаться опасным. К магии здесь двойственное отношение. Она удел избранных. Боятся и почитают только своих магов. А чужеземец с необычными способностями может вызвать волну недовольства как у простых обывателей, так и у местных колдунов, тем более ты – женщина. Женщин-магов недолюбливают везде, а здесь так и вообще на костер запросто отправить могут. Запомни: чем более незаметными мы будем, тем быстрее закончим все свои дела и двинемся дальше.

При первом же удобном случае найдем нам одежду поприличнее. В твоем одеянии здесь лучше не расхаживать, да и мне не мешает приобрести плащ с капюшоном, который можно надвинуть на глаза. Ксари тут, мягко сказать, недолюбливают.

– Ты меня прямо напугал. А что, здесь и правда так страшно?

– Да не страшно, – усмехнулся Дерри, – просто по-другому, ты, по сути, Арм-Дамаша не видела. Ни эльфов, ни троллей, ни оборотней с вампирами. А у всех у них свои нравы и обычаи, которые надо уважать, а чтобы уважать чьи-то обычаи, их надо, по меньшей мере, знать. Так что просто будь внимательной и постарайся не выделяться из толпы. Хотя с твоим характером и внешностью это будет непросто.

– Дерри, – обратилась Анет к молодому человеку, поднимаясь со ступенек и пытаясь отряхнуть свои изрядно запачканные штаны, – Стик говорил, что мы должны найти выход из Темного леса в усыпальницы Великих, а где он? Я даже не представляю, как его можно найти. Мы что, с факелом по лесной чаще будем лазить? Так мы его проищем до скончания века.

– Не проищем, не беспокойся. Недалеко отсюда есть небольшой городок – Влекриант. Собственно, его и имел в виду Стик, когда велел нам ждать на одном из постоялых дворов.

Влекриант – это своеобразное перепутье, здесь сходятся многие дороги и собираются все торговцы и мошенники Арм-Дамаша. Место, конечно, не очень приятное, но зато весьма и весьма полезное. Ко всему прочему, Влекриант еще и порт, заметь, единственный на Мертвом море. Он расположен в непосредственной близости к владениям Хакисы, и поэтому, я думаю, ее влияние в городе велико.

Так вот, на чем я остановился? Влекриант – порт, в который приходят корабли с другого побережья Темного моря, из Страны Снов, или Аскариана – королевства вампиров. Официально это одна из провинций Арм-Дамаша, но в действительности Аскариан является отдельным государством со своим укладом и правилами.

– Что, там живут одни вампиры? – испуганным голосом прошептала Анет.

– Нет, – отозвался Дерри. – Если бы там жили одни вампиры, они бы очень быстро вымерли. Кушать-то им тоже что-то надо. Люди в Стране Снов тоже есть. Вампиры издревле правят в этой провинции. Из-за этого там сложился своеобразный уклад, позволяющий кровососам жить, практически не ограничивая свои потребности в свежей крови. Эта горная страна богата полезными ископаемыми, например золотом и драгоценными камнями. Что позволяет не заниматься сельским хозяйством, а обменивать добытые драгоценности на необходимые для жизни продукты питания и вещи. Весьма интересная у них система налогообложения. Дани как таковой нет, потому что все производство – это горные рудники. В качестве уплаты даются люди. Вампиры очень пекутся о здоровье и благополучии своего населения, но раз в год по три девушки из сотни они забирают себе в жены. Невест определяет во время ритуала их бог. Тюрем у них почти нет. Сидят в застенках в Стране Снов только те, кого даже вампирам выпить противно. Кстати, в этой провинции самый низкий на всем Арм-Дамаше уровень преступности. В качестве основной пищи они используют рабов. С этим, к сожалению, ничего поделать нельзя. А так вполне цивилизованное государство. Впрочем, вампиры очень скрытны и мы мало знаем об их укладе. Не определишь, что правда, а что сказки в тех официальных сведениях, которые есть в любой библиотеке. Пообщавшись с некоторыми вампирами как мужского, так и женского пола, я понял, что, для того чтобы насытиться, им достаточно немного выпить из вены человека, а не убивать его. Причем распространенное мнение, что после укуса вампира человек становится ему подобным, – это ложь. Вампиром можно только родиться, так же как человеком, эльфом или гномом. После смерти можно стать только зомби.

Кстати, вампиры – это самые лучшие и востребованные наемники. Они бесстрашны в бою, потому что их очень сложно убить, очень выносливы и, самое главное, абсолютно преданы своему нанимателю на все время действия контракта. Так что вампиров во Влекрианте ты увидишь однозначно. Этот город славится тем, что в нем можно найти все. «Как в Интернете», – подумала Анет и приготовилась слушать дальше.

– Если где-то кто-то и знает про вход в усыпальницы Великих, то этот человек или не человек однозначно живет во Влекрианте, – уверенно закончил Лайтнинг.

– Ну ладно, – согласилась Анет. – Влекриант так Влекриант. Ну и названия у вас, чуднее не придумаешь! Пойдем уж. Раньше выйдешь – раньше придешь. И вообще, что-то кушать хочется. Я надеюсь, что в лесу ты нас какой-нибудь едой обеспечишь.

Золотистый солнечный свет как-то уж очень ярко ударил в глаза, и Анет зажмурилась, с наслаждением полной грудью вдыхая чарующие запахи Арм-Дамаша. После удушливых подземелий свежий ветерок дарил ощущение ни с чем не сравнимого блаженства. Анет медленно открыла глаза и осмотрелась. Они стояли на небольшой светлой поляне, со всех сторон окруженной вековыми деревьями. Поляна и деревья вокруг на первый взгляд ничем не отличались от тех, что росли по ту сторону гномьих подземелий. Та же яркая, светло-зеленая трава с разноцветными, так похожими на земные полевыми цветочками. Те же огромные арм-дамашские елки (так именовала девушка это разлапистое чудо природы с колючками) с шершавыми темными стволами, вкусно пахнущие хвоей.

– Ну что, отдохнула? Пора двигаться дальше, – вырвал Анет из состояния блаженного созерцания голос Дерри, и девушка без охоты потопала вслед за ним в чащу.

Под тенью деревьев было значительно прохладнее. Летнее солнце не жгло так нещадно, как на поляне. Его горячие лучи запутывались в ветках деревьев и не проникали в чащу. Анет наслаждалась природой, пытаясь воспринимать очередной долгий и нудный переход как прогулку Радужное и светлое настроение девушки омрачали только тревожные мысли о Стике и Дире. «Как они там?» – подумала Анет, машинально протягивая руку за вкусной и сочной ягодой малины, заманчиво покачивающейся на ветке прямо перед носом. Рука уже почти ухватила такую вкусную и красную лесную добычу, но Дерри оказался проворнее, он ударил Анет по запястью, и девушка с писком отскочила в сторону.

– Я же сказал тебе – не трогай ничего. Это колючий багрянник – одно из самых ядовитых растений на Арм-Дамаше. Дети и то знают об этом. Сок этих ягод даже в малых дозах смертелен. Достаточно одной его капле попасть в кровь, и летальный исход гарантирован. А ты что пыталась сделать? Сожрать, да?

Анет содрогнулась, представив, что могло бы произойти, не следи Дерри за ней так внимательно. Она пробормотала какое-то извинение и пообещала больше так не делать. Но все же расстроилась окончательно, с тоски показала спине Лайтнинга язык, чтобы хоть как-то себя любимую взбодрить, и потопала дальше. Стало легче, но не намного. Хотелось есть, и девушка решила испытать нервы Дерри, полагая, что он сдастся раньше, чем нудный Стик, а значит, в ближайшее время они передохнут и что-нибудь съедят, но не тут-то было. На все причитания Анет ксари реагировал одинаково – молчал и продолжал как ни в чем не бывало двигаться дальше.

– Дерри, ну поймай хотя бы ма-а-аленького зайчика! Мы его быстренько ням-ням и пойдем дальше, – стонала девушка, пытаясь вызвать у Лайтнинга хоть каплю сострадания. – Ну давай передохнем совсем немножечко, съедим то, что ты поймаешь, и я буду молчать до вечера. Правда. Дерри, ну будь человеком!

– Не могу, – невозмутимо отозвался он.

– Чего не можешь? – не поняла Анет.

– Человеком быть не могу, ксари я. Так что терпи, – заключил Дерри и, даже не сбавляя шаг, двинулся дальше.

– Все, Лайтнинг, ты меня достал, – прошипела уставшая девушка. – Пока ты меня чем-нибудь не накормишь, я не сделаю ни шагу! – Анет топнула ногой и демонстративно плюхнулась на пенек, усыпанный красивыми голубенькими цветочками, но через секунду вскочила как ошпаренная. Ее действия сопровождал громкий смех Дерри. Анет стояла с вытаращенными глазами и не могла сказать ни слова. На этом противном пеньке кто-то пребольно укусил ее за зад. И этот поганец Дерри, похоже, знал, что так оно и будет.

– Говорил же, не трогай ничего, – сквозь смех сказал Лайтнинг, поворачивая девушку к себе спиной и осторожно отцепляя от ее штанов зубастые цветочки.

– Дерри, кто меня укусил за попу? Эта тварь страшная, да? Она все еще там висит? Я чувствую, у меня на штанах что-то шевелится.

– Успокойся. Это всего лишь ползучий троелистник. Его листья изображены у тебя на браслете, а цветочки вон на пне растут. Это растение – хищник. Цветы ползучего троелистника ловят в основном насекомых и мелких грызунов, но, когда на них сверху упало сразу столько вкуснятины, они тоже не растерялись и вцепились зубами тебе в мягкое место. Но ты не переживай, я уже почти их всех отцепил. Хочешь посмотреть, на что они похожи?

Анет повернулась и с опаской уставилась на маленький голубенький цветочек: хорошенький такой, с круглыми, в розовых прожилках лепесточками. Отличало «это» от обычного цветка только наличие маленьких острых зубов, которые сейчас тихонечко клацали, пытаясь ухватить что-нибудь съестное. Анет сначала было потянула к цветочку палец, намереваясь потрогать аккуратненькие остренькие зубки, но, вспомнив, какие ощущения испытала ее попа, передумала и поспешно отдернула руку, пробормотав:

– Выкинь эту бяку, и пойдем дальше. Мне даже есть, если честно, перехотелось.

– Вот и замечательно, – улыбнулся Дерри, – пойдем, а то скоро начнет темнеть. Тогда и остановимся переночевать.

– А еда будет? – с надеждой в голосе поинтересовалась девушка и, когда ксари, соглашаясь, кивнул, обрадованная, зашагала дальше.

Смеркалось быстро. Ласковое солнышко, еще минуту назад пускающее свои лучи сквозь ветви деревьев, скрылось за лесом. На горизонте остался только ярко очерченный алый полукруг, который с каждой минутой становился все меньше. Анет и Дерри приглядели небольшую поляну, как нельзя лучше подходящую для ночлега. Высокие деревья обнимали ее плотным кольцом, загораживая ветвями от любопытных хищников. Анет сгребла в кучу все найденные на поляне сухие ветки и, осторожно спустив с пальца маленький огонек, разожгла огонь. От яркого пламени тени стали резче, и за пределами освещенного огнем пространства сразу как-то резко потемнело. Костер манил теплом и уютом, и Анет подсела поближе к нему. Вглядываясь в темный лес, девушка почувствовала себя очень неуютно. Корявые ветви деревьев тянулись на поляну, словно чьи-то кривые черные руки. Яркий контраст между теплым светом пламени костра и холодным сумраком, царящим за его пределами, вызывал у Анет неприятные ощущения и пугал.

Погруженная в размышления девушка даже не заметила, как сзади нее бесшумно разделся Дерри, и в темной чаще скрылось красивое серебристое тело огромного барса. Анет вздрогнула от неожиданности, встретившись с огромными глазами, которые из-за своего цвета неуместно смотрелись на кошачьей морде. «Что ж, – философски подумала она, когда кончик Дерриного хвоста скрылся за деревьями, – лишь бы он поймал что-нибудь вкусное, а уж чем он это сделает: лапами или руками, мне все равно». Но определенное волнение Анет все же испытывала. Правда, девушка не могла сказать, из-за чего она волнуется больше: из-за того, что Дерри опять бегает в образе зверя, или из-за того, что в кошачьей шкуре он контролирует себя значительно хуже, чем в человеческой, и поэтому вполне может все вкусное сожрать сам, а ей опять припереть какую-нибудь гадость.

Зашуршали листья, и на поляне появился огромный кот с упитанным зайцем в зубах. Барс кинул звериную тушку у ног девушки и, не мигая, уставился на Анет.

– Ну что тебе, – спросила она, а кот мурлыкнул и потерся об ее ноги. – Дерри, не смей пугать меня, после вашего Арм-Дамаша у меня всю оставшуюся жизнь и так останутся проблемы с сердцем. Не доводи меня до инфаркта. Я, конечно, люблю кошек. Но, во-первых, поменьше размером, а во-вторых, ты мне все же больше нравишься как человек.

Барс фыркнул, как показалось Анет, весьма презрительно, и через секунду на его месте уже стоял Дерри.

– Слава богу, – выдохнула девушка. – Я очень боюсь, когда ты – кот.

– Тебе неприятно, что я сильно отличаюсь от человека? – каким-то странным тоном спросил Дерри.

– Нет, – буркнула Анет, отворачиваясь, – просто я боюсь, что ты опять подаришь мне дохлую мышь или, не дай бог, крысу. Брр. – Девушка брезгливо передернула плечами. – Я живых-то грызунов не больно жалую, а уж дохлых… Нет уж. Нам такого и задаром не надо.

Дерри тихо засмеялся у нее за спиной, присел к костру и начал аккуратно свежевать зайца. Скоро аппетитные кусочки мяса, насаженные на тонкие прутики, жарились на красных углях, а Анет сидела рядом, блаженно жмурилась и то и дело сглатывала наполняющую рот слюну.

Вдруг Дерри напрягся, словно пружина, вслушиваясь в темноту. Анет тоже вся подобралась, хотя ничего необычного не слышала. Справа дрогнули ветки, и Лайтнинг поднялся, обнажая свой меч, а девушка осторожно отползла подальше за костер. На их поляне появился очень высокий, даже выше Стика, худощавый мужчина. Он держал руки открытыми, чтобы было видно, что в них нет оружия. Дерри медленно, словно не был уверен в правильности своего поступка, опустил меч.

– Мир вам, путники, – произнес мужчина странным журчащим голосом и шагнул ближе к костру. Красноватые огненные блики осветили его лицо, до этого находящееся в тени, и Анет даже задержала дыхание, намереваясь заорать, но вспомнила, где она находится, и сдержала рвущийся из глубины души порыв. Перед ней стоял точно не человек. Нет, конечно, определенное сходство с человеком у этого существа было, и именно поэтому оно производило такое странное и немного пугающее впечатление. Перебирая в голове рассказы Дира и ребят, Анет пришла к выводу, что это, скорее всего, эльф. Его узкое лицо было необыкновенно бледным, даже в теплом свете костра. За характерные, с острыми верхними кончиками, уши были заправлены абсолютно гладкие иссиня-черные волосы. Но даже не уши выдавали в мужчине представителя нечеловеческой расы, а глаза – большие, янтарные, с вертикальными кошачьими зрачками. Похожие были у Дира, но меньше размером и более человеческие, что ли. Эльф был одет в простые, слегка потертые штаны из замши, цвет которой Анет в темноте не разобрала, и безрукавку на голое тело.

Анет испуганно таращилась на гостя из-за спины Дерри и не решалась сказать ни слова. Эльф же тем временем почти вплотную подошел к ним со словами:

– Может быть, вы простите мое вторжение и разрешите погреться у вашего костра?

– Проходи, – лениво протянул Дерри, поднимая на гостя глаза, светящиеся в темноте, – коли не побрезгуешь.

– Ксари! – воскликнул эльф и отпрыгнул в сторону. На его узком, бледном лице отразился мистический ужас. – Я думал, что вся ваша поганая раса давно сгинула.

– Сам поганый, – отозвалась из-за костра оскорбленная до глубины души Анет. – Что, если уши острые, то все можно?

Дерри усмехнулся, а эльф удивленно захлопал глазами, но спустя долю секунды взял себя в руки и, растянув губы в подобии улыбки, тихо произнес:

– Простите, погорячился. Просто я и в самом деле считал, что ксари не осталось в живых.

– Как видишь, один жив, по крайней мере пока, – сказал Лайтнинг, жестом приглашая гостя присесть. – Если не побрезгуешь разделить трапезу с ксари, то присоединяйся.

– Я еще раз прошу простить меня за излишнюю эмоциональность, – застеснялся эльф. – Я не имел права никого оскорблять, да и не хотел, если честно. В лесу ведь нет рас. Есть только друзья – те, кто делят с тобой костер, и враги – это те, кто пытаются убить тебя. Вы согласились разделить со мной костер, поэтому вы не можете быть моими врагами. Я совершил непростительную ошибку, оскорбив вас. Ну что, мои извинения приняты?

– Да, – просто ответил Лайтнинг, и эльф, поклонившись в знак признательности, присел к костру.

– Меня зовут Калларион из Зеленого дома.

– Дерри, – представился Лайтнинг, – Анет, – указал он в сторону девушки. – Калларион, что ты делаешь в здешних лесах? Ведь, насколько мне известно, владения эльфов севернее.

– Все правильно, – ответил гость, вытягивая свои длинные ноги поближе к костру. – Нужда, к сожалению, очень часто гонит нас прочь от родных мест. Я вольный охотник, Темный лес привлекает меня большим разнообразием всякой живности, а во Влекрианте можно продать все, причем по довольно высокой цене. А вы куда держите путь?

– Мы отправляемся в город, – коротко ответил Дерри, не желая вдаваться в подробности, – по делам. Ты давно оттуда? Что во Влекрианте нового?

– Только что, – начал эльф. – Что-то странное творится в городе. Влекриант всегда был своего рода государством в государстве и никогда никому, по большей части, не подчинялся. Поэтому и народ там живет особый – свободный, не опасающийся открыто высказывать свое мнение. С тех пор как появилась Хакиса, город наполнен волнениями и слухами. В него со всего Арм-Дамаша начала стекаться всякая шваль: жулье, мошенники, наемные убийцы. А неделю назад Влекриант наводнили зомби. Местные сначала посопротивлялись, но потом смирились. Нет смысла ссориться с силой. И все бы ничего, зомби никого не трогают, только разносят вонь по улицам, но вместе с ними появились и вампиры. На две-три твари приходится по одному вампиру-наемнику, исполняющему роль командира. Говорят, они ищут по приказанию Хакисы светловолосую девушку с браслетом на руке. Ее должны сопровождать трое мужчин, один из которых маг, а другой – ксари.

Анет похолодела и напряглась. Между пальцами рук сами по себе запрыгали смертоносные маленькие искорки, готовые сорваться при первом удобном случае. Но девушка вспомнила приказ Дерри не использовать магию и усилием воли загнала искорки обратно под кожу. Тем более сам Лайтнинг был абсолютно спокоен, а значит, в данный момент опасность им не грозила.

– А местные? Они как себя ведут? – задал ксари странный, по мнению Анет, вопрос, но, как ни странно, эльф его понял.

– А что местные? Им все равно. Они не мешают поискам и не помогают. За голову девушки и ксари обещана солидная награда. Может, кто из приезжих и клюнет на эти деньги, но местные – нет. Их неприязнь к Хакисе превышает любовь к деньгам. Любой, даже самый последний, вор и убийца понимает, что, если к власти придет Черная ведьма, Арм-Дамаш провалится в саму преисподнюю, потянув за собой всех своих подданных. На сторону Хакисы встали только те глупцы, которые рассчитывают ухватить кусок пожирнее, когда Арм-Дамашская империя начнет рушиться. Но таких – единицы. Основная масса предана если не самому королю, то, по крайней мере, своей земле. И если вы те, кого ищет Хакиса, я думаю, в городе найдется больше людей, готовых вам помочь, чем тех, кто готов сдать вас соглядатаям Хакисы. И это несмотря на то, что один из вас ксари. Но осторожность все же не повредит. Деньги – они есть деньги. Из-за них человек иногда совершает не только глупые, но и просто ужасные поступки. Сложнее всего вам будет попасть в сам город: у ворот постоянно дежурят несколько вампиров, проверяя всех, кто идет во Влекриант.

– Очень неприятные вести ты принес, Калларион, – мрачно отозвался Дерри. – Но все равно, спасибо тебе за информацию. Мы что-нибудь придумаем.

– Я верю, Повелительница тьмы гоняется за вами неспроста, – тихо сказал эльф. – У вас есть то, что способно ее уничтожить. Ваша победа – это дело всего Арм-Дамаша. Я простой охотник и не могу оказать вам большую помощь. Но во Влекрианте у меня есть брат, он занимается изготовлением и торговлей магическими зельями. Покажи ему мой перстень, и он сделает для тебя, ксари, цветные линзы. С твоими глазами лучше в городе не появляться вообще. Во-первых, тебя моментально схватят слуги Хакисы, а во-вторых, ни в один постоялый двор не пустят тебя на постой. Местные испытывали лютую ненависть к вашему племени с древнейших времен, и в наши дни она не ослабла.

– Спасибо. – Дерри склонил голову в знак признательности, принимая из рук эльфа массивный серебряный перстень с темно-зеленым квадратным камнем, – мы не забудем о твоей помощи.

Эльф поклонился в ответ и, поблагодарив за еду и костер, скрылся в лесной чаще. Видимо, ночевать на одной поляне с ксари он не рискнул. Когда Калларион ушел, Анет вздохнула с облегчением. Присутствие эльфа тяготило ее. Он показался девушке странным, может быть, потому, что не был человеком.

– И что будем делать дальше? Ты уверен, что этот ушастый нас не обманул? Он не вернется сюда через какое-то время с зомбями?

– Нет, не переживай, – ответил Дерри. – Про эльфов можно сказать много и хорошего, и плохого, но они по природе своей светлые существа. Они не могут служить злу, даже если захотят. Вот, например, вампиры. Они либо на стороне зла, либо придерживаются нейтралитета. Эльфам чужда черная магия. Если к власти придет Хакиса, то эльфы, скорее всего, через несколько поколений исчезнут как вид. И дело здесь не в том, что их будут притеснять, просто засилие темной магии пагубно отразится на их здоровье. Сократится продолжительность жизни, перестанут рождаться дети. Поэтому ни один эльф не предаст Арм-Дамаш.

– Значит, – сделала вывод Анет, – если Хакиса – тьма, то лорд Корвин – свет, так я понимаю?

– Нет, – грустно усмехнулся Дерри, – если бы было так, как ты говоришь, все было бы очень просто. С одной стороны Хакиса, с другой – лорд Корвин, а в середине, то есть на самом Арм-Дамаше, равновесие. Но правитель Арм-Дамаша – обычный человек, со своими достоинствами и недостатками. Он поддерживает баланс. Свет в чистом виде не менее страшен, чем тьма, потому что приводит к нарушению гармонии.

– Я ничего не понимаю, – призналась Анет. – Мне всегда говорили, что надо стремиться к добру, а получается – не надо?

– Надо, – еще больше все запутал Лайтнинг. – Понимаешь, в мире изначально больше зла, чем добра, поэтому только постоянное стремление к свету может удержать мир в равновесии. Как ни печально, но тьма сильнее, и ее больше. Мне кажется, свет и хорош тем, что его мало. Он не разрастается сам по себе, как тьма, его надо взращивать. К абсолютному добру надо стремиться, но не дай боги его достичь.

– Как все сложно, – вздохнула Анет. – Здесь все не так, как у нас. Мне приходится пересматривать все свои ценности. Там, на Земле, я думала, что неспособна совершить убийство. У нас это – один из самых тяжких грехов, который еще, ко всему прочему, преследуется по закону, а здесь я убивала, пусть не людей, но все равно разумных существ и эльфа была готова убить, если бы он представлял для нас опасность. И знаешь, я не испытываю по этому поводу никаких угрызений совести. Мне кажется, это не добро. Может быть, я сама, преследуя светлые цели, помогаю тьме?

– Тут, к сожалению, я тебе не советчик. – Дерри задумчиво уставился на пламя костра. – Я так долго творил зло, что, честно сказать, перестал понимать, где оно заканчивается. Я убивал в синдикате Сарта, я убиваю, служа Арм-Дамашу. Раньше я получал задания от одних людей, теперь – от других. Разница только в конечной цели: в прошлом я работал ради денег и славы, а сейчас мне не безразлична судьба этого мира. Может быть, в этом и есть разница между добром и злом? Хотя я говорю тебе, что дать правильный ответ на этот вопрос я не могу. Не в моей компетенции.

«Может быть, разница на самом деле в цели? – подумала Анет. – Так она у меня вполне прозаичная: я домой хочу. Вряд ли подобная цель служит свету. Если бы не перспектива вернуться на Землю, я бы ни за что не согласилась почти две недели назад на эту авантюру, – заключила девушка, но все же, чтобы быть откровенной, задала себе еще один вопрос: – Две недели назад на бескорыстную помощь Арм-Дамашу я бы не пошла, а сейчас? Стал ли мне этот мир дорог настолько, чтобы я была готова рискнуть ради него всем?» На этот вопрос она себе так и не ответила. Проблема противоборства между светом и тьмой в ее душе осталась нерешенной.

– Что дальше-то делать будем? – спросила она Дерри, осознав, что больше философствовать не может, пора переходить к реальным проблемам. Ответ Лайтнинга, как всегда, ее обескуражил.

– Сейчас мы будем спать, – зевнул Дерри, – а дальше видно будет. Все решим с утра, а сейчас нечего забивать голову, давай спи.

– Ничего себе, – пробормотала себе под нос девушка. Анет вообще не представляла, что сможет уснуть. За этот день она узнала больше об этом мире, чем за все свое пребывание здесь. Вампиры, эльфы, свет и тьма. Как все, оказывается, сложно и неоднозначно. И Дерри, получается, не врал, когда говорил, что ксари недолюбливают. Какое там? Боятся до дрожи в коленях и поэтому ненавидят. Ненавидят, даже предлагая помощь. «Бедненький, – мысленно пожалела его Анет. – Сколько же ненависти и зла надо было вынести, чтобы такое негативное и брезгливое отношение принимать как должное, не ожидая ничего иного. Должно быть, он ощущает себя лишним», – решила Анет и испугалась своих мыслей, поняв, насколько они близки к истине. – Ведь, на самом деле, если от тебя с детства шарахаются все от мала до велика, независимо от пола и расы, рано или поздно начнешь ощущать себя не просто ущербным, а вообще недостойным жизни в этом мире. – Анет была потрясена своим открытием, и сон окончательно развеялся. Она никак не могла свыкнуться с мыслью, что такой бесстрашный и уверенный в себе Дерри, на самом деле, не ценит себя ни на грош. Услужливая память сразу же подкинула воспоминания о том, как Лайтнинг прямо или косвенно говорил, что ненавидит свои глаза. Теперь Анет понимала почему, хотя и не разделяла его мнения. Для нее он все равно оставался чем-то вроде бэтмена или человека-паука. Бесстрашный супергерой, который в конце фильма обязательно найдет счастье.

ГЛАВА 15 О том, что красота – страшная сила

Стикур волоком дотащил Дира до одного из темных залов, расположенных глубоко в подземелье, и уселся рядом, переводя дыхание. Маг за это время так и не пришел в себя, только периодически стонал. Стик догадывался, что не обошлось без сильного магического вмешательства. Так же примерно маг себя чувствовал, когда переоценивал свои магические силы и творил слишком мощное заклинание. Подобные обмороки случались с ним и раньше, но никогда не длились так долго. Стик не мог сказать, что является причиной подобного состояния мага: его собственное переутомление или чье-то стороннее вмешательство. Что делать дальше, он тоже не знал. Герцог понимал, что до Темного леса мага ему не дотащить, а в катакомбах оставаться было опасно. «Хотя, – подумал Эскорит, – вряд ли Сарт с Хакисой станут за нами гоняться. Они, скорее всего, кинут все силы на поимку Дерри и Анет. Надо быстрее приводить Дира в себя и догонять их. Им наверняка потребуется помощь».

Стик устало вздохнул и уложил тело Дирона поудобнее. Он никак не мог решить, что предпринять. То ли оставить мага одного и наведаться в Темный лес и постараться добыть немного еды и воды, то ли сидеть с Диром до тех пор, пока он не придет в себя. Стикур осторожно похлопал друга по щекам, но тот остался лежать неподвижно. Дир не раз говорил ему, как выводить магов из подобного состояния. У него в сумке всегда лежала склянка с необходимым снадобьем, но и сумка мага, и само снадобье остались в замке леди Эльвиры. После того как Дик и Анет уничтожили в подземелье темных гномов, маг достаточно быстро пришел в себя. Сам Стикур не разбирался ни в магии, ни в ее последствиях и помочь другу не мог. Оставалась надежда на то, что, может быть, удастся найти кого-нибудь из магов. Рядом попискивал Зюзюка, прыгая около неподвижного тела. С тех пор как Анет приказала гхырху сопровождать Стикура, зверек не отходил от него ни на шаг. То тут, то там мелькала его грустная и обиженная мордочка. Он явно тосковал по своей хозяйке, но тем не менее даже не пытался нарушить приказ девушки, прекрасно понимая, что Стику он нужнее. А с тех пор как они нашли мага, Зюзюка погрустнел окончательно, даже перестал выпрашивать еду.

– Вот что, зверь, – сказал Стик, наконец принявший решение. – Я сейчас отправлюсь в Темный лес и постараюсь найти какую-нибудь еду, а если повезет, то и помощь, а ты останешься здесь и будешь сторожить Дира.

Зюзюка обиженно завопил, но герцог был непреклонен. Гхырх шипел и смешно подпрыгивал на толстых кенгурячьих лапках, выражая свое неудовольствие. Но тут Дирон тихо застонал, и зверек, как заботливая нянька, подскочил к нему, тихонечко попискивая и помахивая своими Перепончатыми крылышками. Стикур облегченно вздохнул. Одна проблема отпала. Дира можно было оставлять без опаски. Лучшей охраны, чем взволнованный гхырх, не найти. Эскорит не завидовал тем, кому придет мысль сунуться в эту пещеру. Зюзюка, пожалуй, даже лучше, чем он сам, справится с обязанностями охранника.

Анет проснулась рано. Огромный солнечный диск только показался над горизонтом, а ночная прохлада еще не уступила место полуденной жаре. Лес потихоньку пробуждался ото сна. Начинали лениво чирикать птички, мимо пролетела, задорно жужжа, огромная полосатая пчела. «Наверное, спешит собирать мед», – лениво подумала девушка и потянулась всем телом. Дерри все еще спал, и Анет не стала его будить. Она бесшумно подошла к потухшему за ночь костру, накидала в него собранных здесь же рядом веток и разожгла огонь. Со вчерашнего вечера еще остались кусочки недоеденной зайчатины, насаженные на тонкие прутики. Поджидая, пока будут готовы угли для мяса, Анет села на траву и задумалась. Ее беспокоило, как они проникнут в город. Если перед воротами выставлена охрана, то шансы равны нулю. Уж больно они с Дерри приметная пара: он ксари, а, судя по реакции Каллариона, их единицы, а она ярко выраженная блондинка, да еще и с браслетом, который служит очень уж заметной приметой. Тем более ни снять, ни спрятать его она не может. Анет вздохнула и уставилась на свое украшение, которое за последние недели успела возненавидеть. Раньше, на Земле, Анет постоянно любовалась этим массивным древним браслетом, а на Арм-Дамаше как-то сразу охладела к нему и перестала замечать. За последние дни она даже забыла про привычную тяжесть в руке. Сейчас, глядя на него, девушка не сразу поняла, что в нем изменилось, и вдруг чуть не заорала от ужаса. Но, вспомнив, что Лайтнинг еще спит, решила воздержаться от такого бурного проявления чувств. Браслет стал меньше размером. Теперь он очень плотно сдавливал руку, уходя под кожу. Серебряные листочки уже почти скрылись, а мерцающие кругленькие аметисты торчали небольшими бугорочками и казались вживленными в руку. Странно, что девушка не заметила этого раньше. Самое главное, никаких болевых ощущений она не испытывала. Нет, несколько дней назад ей на какое-то время показалось, что браслет стал маловат, но потом это ощущение прошло.

Анет испуганно смотрела на свою руку и не решалась даже позвать Дерри. «Наплевать, – подумала она, – может быть, само рассосется». По непонятной причине ей не хотелось делиться своим открытием ни с кем, даже с Лайтнингом. Девушка пониже опустила полупрозрачный рукав, стараясь прикрыть браслет, и вернулась к прежним мыслям: «Ну не через забор же в город лезть? Если идти через ворота, то Дерри схватят сразу же, не думаю, что у них через пост проходит по десятку ксари в день. А меня тормознут за компанию. Мои светлые волосы в данной ситуации чуть менее заметны, чем глаза Дерри, а если к волосам еще добавить неснимающийся браслет, то тут даже самым тупым охранникам станет все ясно».

– Должен же быть какой-то разумный выход? – пробормотала девушка и уставилась на пламя костра.

Мысли крутились в голове веселым разноцветным калейдоскопом. Мозг услужливо давал всевозможные подсказки, но Анет не могла ухватить ни одну из них. Она чувствовала, что выход из создавшейся ситуации где-то совсем рядом, но вот где? Когда голова у Анет разболелась и она была готова бросить бесполезные размышления, свалив решение проблемы на Дерри, неожиданно ей в голову пришла одна весьма неплохая идея. Девушка даже подпрыгнула от переполнявших ее эмоций.

– Дерри! – закричала она. – Просыпайся скорее, я придумала, как нам попасть в город.

Лайтнинг подскочил и уставился сонными глазами на девушку. Несмотря на то что он уже сидел, было видно, проснется он не скоро. В его фиолетовых глазах стоял непонятный туман. Выражение лица было на удивление глупым. Дерри попытался сфокусировать взгляд на Анет, потряс головой и хриплым спросонья голосом спросил:

– Что ты сказала? Что-то я ничего не понял. Сейчас я приду в себя, и ты повторишь свои слова снова.

– Я придумала, как нам попасть в город, – еще раз послушно повторила Анет и посмотрела на Дерри. Его лицо приобрело вполне осмысленное выражение, и девушка продолжила: – Понимаешь, они ищут блондинку с браслетом и тремя мужчинами, а мы с тобой вдвоем – это уже некомплект. Еще представь, что в город войдет, например, темноволосая девушка в сопровождении снежного барса. Это у вас как? За норму сойдет? Или девушки здесь в одиночку с дикими зверями не разгуливают.

– Во Влекрианте возможно все, – задумчиво ответил Дерри, – в твоей идее, безусловно, что-то есть. Вряд ли девушка с диким зверем вызовет в городе большой ажиотаж. Многие охотники находят в лесу детенышей диких животных и воспитывают их. Почему бы и нет. Твой отец вполне может быть либо охотником, либо торговцем, который подарил своей любимой дочурке красивую игрушку. Я думаю, мы что-нибудь придумаем. Здесь недалеко есть деревня, в которой я могу найти для тебя подходящую одежду, а насчет волос… жаль, что тебе придется сменить их цвет, но это на самом деле наилучшее решение. Пока я хожу за одеждой, ты поброди здесь в округе и поищи такие маленькие красненькие цветочки, да вон они растут. – Дерри показал рукой на небольшую полянку. – Это дьявольские слезы. Сок этих цветочков – лучший природный краситель. Недели на три устойчивый черный цвет волос обеспечен.

Анет грустно кивнула. До нее с опозданием дошло, на какой шаг она решилась. «Черные волосы! – с ужасом подумала она и тихо застонала. – Все. Это конец. Дерри мне точно никогда не светит!». Как только девушка представила себя в образе «цыганки Розы», ей захотелось плакать. Конечно, Дерри-то что? Да он, перекрасься она хоть в зеленый цвет, все равно ничего не заметит. Ему-то что, он ничего не теряет. Его бы покрасить в черный. Интересно, как бы он запел?

– Давай уж иди в деревню, – раздраженно буркнула Анет Лайтнингу, – и не забудь какую-нибудь мисочку, в которой краску можно будет размешать. И возвращайся скорее, пока я не передумала. Кстати, денег у нас нет, – грустно добавила она и тут же уточнила: – Денег нет, но я вся обвешана золотом. Один пояс чего стоит. Хочешь, я отломаю от него застежечку?

– Насчет пояса ты правильно подметила. Нам его хватит и на еду, и на проживание в хорошей гостинице, и чтобы добыть необходимые сведения. Сейчас мне ничего не надо. Я думаю, что в деревне лучше не светиться и взять все вещи втайне. Не исключено, что за деревней тоже ведется наблюдение. Самым лучшим вариантом будет, если меня там вообще не заметят.

– Как не заметят? – удивилась девушка. – Ты что, одежду не будешь покупать?

Дерри закатил глаза, удивляясь наивности своей спутницы, и попытался разъяснить ситуацию популярным языком:

– Нет, Анет, я ничего покупать не буду. Я осторожненько проберусь в деревню, не привлекая к себе внимания. Где-нибудь с веревок утащу подходящую для тебя одежду, найду пару мисок, немного еды и незаметно вернусь обратно. Если повезет, то вообще ни единая душа меня не заметит.

– Как? – еще больше удивилась Анет. – Ты будешь воровать? Но это же отвратительно! Как ты можешь? Там же живут наверняка бедные люди, а ты заберешь у них самое необходимое.

– Не драматизируй, – резко одернул Дерри. – Ты прекрасно знаешь, кто я и чем занимался раньше.

– Да, но ты же не брал ничего у бедных, – уперлась девушка. – А богатых грабить – это иногда только на пользу обществу.

– Знаешь, на пользу обществу я никогда и никого не грабил. Пусть твое любимое общество само о себе заботится. Я пополнял только свой карман. И бедных я не грабил, руководствуясь не морально-этическими нормами, а прозой жизни. Гораздо выгоднее обчистить какого-нибудь магната, чем деревенского жителя, – завелся Дерри. – А сейчас так получилось, что мне понадобилось кое-что именно в этой деревне, и я возьму все, что сочту нужным. С твоим мнением в данном вопросе я считаться не намерен, потому что ты сама не понимаешь, чего от меня требуешь. Я не вправе ставить под угрозу наши жизни и успех всей операции в целом только потому, что ты считаешь, что я поступаю нечестно. Все ясно?

Из глаз Анет от обиды брызнули слезы, и она отвернулась, бросив вслед уходящему Дерри слова:

– Ты подлец, сволочь и негодяй!

Девушка уселась к костру и разревелась, с грустью отмечая про себя, что слезы входят у нее в привычку. А что делать, если это единственный доступный способ снять напряжение. «Напиться бы! – с тоской подумала она, вообще-то равнодушная к спиртному. – Это все Дерри, сволочь. Довел меня до состояния мандража своими привычками. Ну не выходит из него принц на белом коне. И коня потеряли, и принц фальшивый оказался. Да что я к нему привязалась? Что, мужиков, можно подумать, вокруг мало? Бери любого, – отругала себя Анет и, отправляясь собирать цветочки, мрачным голосом добавила: – Вот в черный цвет покрашусь, так вообще отбоя от кавалеров не будет».

Цветы росли на небольшой полянке недалеко от костра, и Анет с несчастным видом поперлась их собирать. Настроение было не просто дурное, а прямо отвратительное. Даже прекрасная природа Арм-Дамаша сегодня не радовала глаз. Солнце казалось чересчур жарким, воздух сухим и пыльным, а растительность слишком уж яркой и неприятной. Анет беспокоили две вещи: предстоящая смена имиджа и ссора с Дерри. Даже, скорее всего, так: во-первых, ссора с Дерри, а во-вторых, смена имиджа. «Конечно, Дерри поступает не совсем честно, – думала она, беспощадно обдирая красные головки цветов, – но есть ли у него выбор? Он же пошел за одеждой не для себя и не для своего удовольствия собирался украсть. Так вправе ли осуждать его за подобные действия?» Полчаса рассуждений привели Анет к выводу, что она вообще-то была неправа и, скорее всего, своей критикой обидела Дерри. Собрав вполне приличную охапку цветов, девушка сложила их у костра неровной кучкой и села рядом, прикидывая, как бы попросить у Лайтнинга прощения, когда он придет.

Стик, жмурясь от яркого света, вышел на поляну и уверенным шагом направился в глубь леса. После темных и влажных подземелий он испытывал наслаждение от свежего, наполненного всевозможными запахами воздуха, от шуршащей под ногами травы и весело чирикающих птиц. Погода была просто замечательная. Солнце приятно грело кожу через толстую рубашку. Спину под плотной черной тканью начинало даже жечь, но Стик и не думал раздеваться. После сырости подземелий он получал от горячих лучей настоящее наслаждение.

Лес безмолвствовал, казалось, кроме щебечущих птиц, здесь нет ни одного живого существа. Стикур прислушался, вглядываясь в листву, он все же собирался поймать здесь хоть какую-нибудь животину им на обед, но ничего съедобного не попадалось. Молодой человек обшарил небольшой отрезок леса вдоль и поперек и все же через полчаса бесполезного мотания наткнулся на жирного тетерева, которого благополучно подстрелил, обеспечив себя и Дира едой. Недалеко от входа в пещеру протекал быстрый узкий ручей, в котором Стикур набрал во флягу холодной проточной воды и собрался возвращаться к магу, когда справа от него, в кустах, раздался шорох, и Эскорит сквозь ветки, метрах в пяти от себя, разглядел человеческую фигуру, закутанную в зеленый плащ. Несказанно обрадовавшись такой невероятной удаче, Стик крикнул человеку:

– Прошу прощения, можно вас на минуту?

Мужчина вздрогнул от неожиданности и повернулся, уставившись на него своими огромными кошачьими глазами – это был эльф. Стикур не то чтобы недолюбливал представителей этой расы (все же Дир был полукровкой), просто эльфы очень скрытные и неохотно общаются с кем-либо, кроме своих, а уж рассчитывать на их бескорыстную помощь вообще бессмысленно. Будучи самой древней расой, эльфы считали себя богоизбранными и на всех остальных смотрели с изрядной долей превосходства. Этот представитель эльфийсгого племени при виде Стика не скривил губы в безмолвном презрительном жесте, а приветливо поздоровался, что уже было хорошим знаком.

– Я слушаю тебя, путник. – Голос эльфа звучал, словно веселый горный родник.

Стик подошел к нему поближе и рискнул вкратце обрисовать ситуацию, считая, что даже если вдруг эльф ему откажет, то он от этого ничего не потеряет. Упустить шанс и не попытаться найти человека, который сумеет оказать помощь магу, было нельзя. Тем более эти шансы повышались благодаря тому, что и сам Дир был немного эльфом.

– Я Калларион, – представился эльф, – странствующий охотник, и редко бываю в обществе, а в лесу неприятности встречаются очень часто, поэтому приходится врачевать как себя, так и других, попавших в беду. Где твой друг? Пожалуй, я смогу ему помочь. Насколько я помню, у меня оставалось немного того снадобья, о котором ты говоришь.

Калларион опустил длинноволосую голову над сумкой и, сосредоточенно пыхтя, начал перебирать баночки, бутылочки и мисочки. Наконец он, по-видимому, нашел, что искал, потому что издал какой-то непонятный кряхтящий звук, обозначающий одобрение, и, посмотрев на Стика, произнес:

– Показывай, куда идти, я думаю, мы сможем привести в чувство твоего мага.

Эскорит с необъяснимым чувством тревоги повел странного эльфа к гномьим катакомбам. Стикур не мог объяснить, чем вызвано его беспокойство. То ли личной неприязнью к снобам эльфам, то ли определенной долей настороженности по отношению к этому представителю древней расы. Слишком уж Калларион отличался от своих сородичей. Да и кто это видел эльфа, добровольно покинувшего свои леса? «А если не добровольно? – мелькнула в голове Стика бешеная мысль. – А что, если Калларион – тот самый темный эльф-изгнанник, о котором сложены легенды?» – подумал Эскорит, и его пробрал холод.

Много веков назад в одном из семи эльфийских домов (Стик точно не помнил в каком) разразился страшный скандал. Молодой, подающий надежды принц был объявлен вне закона и с позором изгнан из эльфийского леса Д'Ларвина. С проклятым эльфом ушли лишь несколько его верных слуг.

Сути конфликта не знал никто, кроме эльфийского владыки и его подданных. За что был изгнан один из наиболее вероятных претендентов на эльфийский престол, так и осталось для остального мира загадкой. Было ясно только, что принц совершил что-то воистину ужасное, если его постигло подобное наказание. Эльфы слишком чтят дом, чтобы выслать сородичей из своих владений, а уж тем более принца. Изгнание даже для эльфа-простолюдина – кара, страшнее смертной казни, а для наследного принца это не только потеря связи с родными, но еще вечный позор и уязвленная гордость.

Поговаривали, что принц был изгнан за то, что чрезмерно увлекся магией и перестал видеть разницу между черным и белым колдовством. Он сумел преодолеть свою светлую по природе сущность и обратиться к черной магии, любое проявление которой обычного эльфа мучительно убивало. Эльфы, изначально светлые создания, чувствовали черную магию издалека и старались держаться от нее подальше, потому что рядом с ее носителями эльфийское племя вымирало. Было ли это правдой? Стик слышал легенду об эльфе-изгнаннике всего один раз в какой-то таверне и не придал ей ни малейшего значения. Так, одна из сказок, рассказанных после нескольких кружек хмельного эля. Но к странному эльфу герцог решил присмотреться повнимательнее.

Сам Калларион молча шел следом за Стиком, надвинув капюшон тонкого шерстяного плаща на лоб, практически скрыв свои огромные глаза. Легкая, уверенная походка эльфа, его прямая осанка и даже изящный наклон головы демонстрировали полное спокойствие. Калларион, казалось, не замечал подозрительных взглядов, которые то и дело бросал в его сторону Стик. На спине эльфа висел длинный колчан со стрелами и тонкий, изящно изогнутый резной лук. Лук знатного эльфийского воина, а не охотника-бродяги.

Когда Стикур и Калларион вошли в зал, в котором герцог оставил друга, к ним пушистой розовой молнией метнулся обрадованный Зюзюка. Зверь был доволен, что про него не забыли, но к эльфу отнесся настороженно: внимательно обнюхал его подвижным длинным носом с блестящим черным кончиком и зашипел, прикрывая красными перепончатыми крыльями неподвижного мага.

– Зюзюка, не переживай. Это друг, он поможет нам вылечить Дира.

Гхырх еще раз злобно зашипел, но послушно отодвинулся к стене, недоверчиво сверкая из темноты яркими бусинками маленьких круглых глаз.

– Ничего себе! – удивленно воскликнул Калларион. – Странная у тебя подобралась компания, воин: маг и гхырх. Где ты умудрился подобрать этого никчемного прожорливого зверя?

– Это не я, – махнул рукой Стик, слегка обижаясь в душе на то, что их Зюзюку (ничего не говоря вслух, герцог все же считал гхырха общим) обозвали никчемным существом.

– Неужели такую глупость совершил маг? – не переставал удивляться эльф, не собираясь прекращать своих расспросов.

– Это все Анет, – выдал Стик и замолчал, сообразив, что сболтнул лишнего, но настырный эльф уже ухватился за случайно вылетевшее из уст герцога слово.

– Анет… – протянул он. – Достаточно редкое для наших мест имя. Скажи мне, воин, а эта твоя Анет сейчас случайно не путешествует со светловолосым ксари?

– Откуда… – начал Стикур, и его рука машинально потянулась к висящему на поясе мечу.

– Нет, – занервничал Калларион, – ты не так меня понял! Просто прошлой ночью в лесу у костра я встретился со странной парой. Очаровательную светловолосую девушку коконом обвивала светлая магическая энергия, через которую пыталась пропустить свои тонкие черные нити тьма, но пока безуспешно. То ли девушка невероятно сильная магичка, то ли она находится под защитой какого-то древнего и очень могущественного артефакта. Я склонен считать, что второе мое предположение вернее. По поводу артефакта у меня тоже возникли кое-какие мысли. Девушку сопровождал светловолосый ксари, причем, я бы сказал, ксари не простой. Его тоже окружала аура силы, но не магической, а какой-то иной, представился он как Дерри – юноша с глазами старого циника.

– Откуда ты все знаешь? Кто ты? – Стикур был просто поражен тем, что сказал странный эльф. Более точных характеристик Дерри и Анет нельзя было дать.

– Я тот, о ком ты и подумал. Я ведь сразу насторожил тебя? Да, я эльфийский принц-изгнанник, единственный в природе темный эльф. Не спеши кидаться к оружию, – остановил Стика Калларион. – Я не враг, я просто хочу проверить свои догадки и, если они верны, может быть, предложить свою помощь. Артефакт у девушки – это «Низвергающий в бездну», да?

– Почему я тебе должен что-то говорить? – напрягся Стик. – Ты на стороне зла.

– Это не так, воин. То, что является злом для эльфов, для простых людей имеет нейтральную окраску, а иногда даже радужные оттенки добра. Для эльфов я темный маг, потому что могу делать то, что не может ни один из них, и могу выжить там, где другие погибнут. Да, мне не чужды некоторые темные заклинания, но ведь и твой друг изредка их использует, так? А ведь он тоже эльф, пусть и наполовину.

Стик неохотно кивнул, а Калларион продолжил:

– В своих исследованиях много лет назад я перешагнул границу, запретную для эльфов, превратившись, по сути, в существо другого вида, с совершенно иными возможностями, но в душе я все равно эльф и чту изгнавший меня народ. Они не поняли, что я несу не зло, а свободу выбора. Да, наверное, часть тех, кто бы последовал за мной, превратились бы в настоящих злодеев. Но эта часть была бы мизерной. Таких темных личностей много и среди людей, и гномов, и других рас. Мы же, эльфы, не можем делать свой выбор, мы с рождения – на стороне добра, даже если оно в данный момент не идет во благо, так же как вампиры – на стороне зла. Я хотел дать своему народу свободу выбора, но это не значит, что я встал на сторону зла. Четкой грани между этими понятиями не существует. Ты знаешь, что эльфы даже не могут напасть на противника первыми. Мы можем только защищать свою жизнь или жизнь очень близких людей, и то лишь когда им угрожает прямая опасность. Так что плохого в том, что я теперь могу напасть первым, не дожидаясь, пока противник нанесет удар? Разве это зло? Я хотел сделать лучше, но это дело прошлого, я и сейчас не собираюсь вставать на сторону зла. Я, несмотря ни на что, чту мой народ и понимаю, что при победе Хакисы эльфийская раса очень скоро исчезнет совсем. Мы уже были на грани вымирания в прошлое правление Повелительницы тьмы, нас спасло только наше долголетие. Ты мне веришь? Я на самом деле не враг, и мне не безразлична судьба моего народа. Когда-нибудь я все же надеюсь вернуться, и даже с триумфом. Но для возвращения надо как минимум, чтобы эльфийской расе ничего не угрожало.

Стикур нехотя опустил меч, что-то в словах Каллариона заставило поверить.

– Ладно, – вздохнул Эскорит, приводя в порядок свои мысли. – Ты видел Дерри и Анет, с ними все в порядке?

– Пока да, – сказал эльф. – Они направляются во Влекриант. Вот там у них и могут возникнуть определенные проблемы. Город заполнен вампирами и зомби, которые ищут Хранительницу «Низвергающего» и ее сопровождающих.

Стикур ничего не ответил на слова Каллариона и предпочел перевести тему разговора в другое, более безопасное русло. Он был обескуражен и еще не знал, можно ли доверять эльфу.

– Так что насчет Дира? Ты сможешь ему помочь? – спросил Эскорит.

Эльф, поняв, что разговор на данный момент продолжать бессмысленно, опустился на колени рядом с Диром и начал внимательно осматривать его. Эльф что-то бормотал себе под нос и водил над магом руками.

Эскорит позвал к себе обиженно сидящего в углу у стены гхырха, скормил ему какую-то завалявшуюся в кармане дрянь и, привалившись к стене, закрыл глаза, пытаясь вздремнуть, но сон не шел. Встреча с эльфом не казалась ему случайной. Что-то заставляло Стика думать, что Калларион знает гораздо больше, чем показывает, и его встреча с Дерри и Анет тоже настораживала. Друг он или враг? Ответа на этот вопрос Стик не знал.

Когда Анет посмотрела на свое крашеное отражение в воде, ей захотелось плакать. От ее милой внешности не осталось и следа. С блестящей глади небольшого лестного озера на нее смотрела этакая смесь начинающей женщины-вамп с восточной гаремной красавицей. Черные волосы, долгая дорога и тяжесть возложенной на нее миссии придали лицу язвительное выражение, и все черты обострились. Она тяжело вздохнула и поднялась с травы, поправляя свой мятый красный балахон, местами испачканный черной краской для волос, и отправилась на поляну, где ее ждал Дерри.

Лайтнинг с интересом уставился на появившуюся между деревьями Анет в новом образе и неохотно признался себе, что брюнеткой она стала, пожалуй, еще интереснее. В душе молодой человек тихо надеялся на то, что черный цвет волос испортит кукольную внешность девушки и всякий интерес к ней у него пропадет сам собой, но надежды Дерри не оправдались. Ксари сморщился от отвращения к себе и, кинув девушке одежду для переодевания, отвернулся к костру. Он все еще не простил Анет той ссоры перед его уходом в деревню. Слова девушки задели, так как были правдой. На правду Дерри обычно не обижался, воспринимая ее как неотъемлемую часть жизни, но почему-то его серьезно огорчило отношение к нему Анет. Неужели она и в самом деле считает его беспринципным негодяем и подлецом? Хотя а кто он есть на самом деле? Анет сказала ему только правду, вот это и бесило больше всего. Измениться он уже не мог, слишком часто ему приходилось по долгу службы делать неправильные вещи. Вряд ли когда-нибудь он сможет стать «белым и пушистым», слишком уж велик груз его тяжких грехов. Этот груз намертво приторочен к спине как раз в том месте, где у других растут крылья. И сколько бы добра он ни совершил в будущем, крылья у него не вырастут никогда, просто не пробьются сквозь плотный горб скорби на его спине. Он был и останется на всю жизнь беспринципным негодяем и сволочью. А Анет, как он понял, нужен если не сущий ангел, то, по крайней мере, герой с репутацией освободителя обиженных, обездоленных и прекрасных дам. Он под подобную характеристику не подходил, и доказывать обратное не позволяла гордость. «Не видит она во мне ничего хорошего, – подумал Лайтнинг, – так его и нет. И не будет, а значит, пытаться понравиться девушке не имеет смысла». Дерри решил вырвать с корнем из своего сердца любовь, начинающую прорастать в душе, словно дикий и еще очень слабый цветок. На Анет он старался даже не смотреть, решив поддерживать с ней исключительно деловые отношения.

Девушка чувствовала настроение Дерри и решила не привлекать внимания к своей персоне. В конце концов, обиделся он на нее за дело. Чувствуя за собой вину, Анет старалась вести себя идеально. Она быстро переоделась в длинное серое платье, натянув поверх него не очень новую, затертую жилетку, которая к тому же оказалась ей немного мала, и с сожалением рассталась со своими обалденно красивыми босоножками.

– Я готова, – сказала девушка, заплетая непривычного цвета волосы в косу. Лайтнинг нехотя повернулся и внимательно посмотрел на Анет. На крестьянку девушка явно не тянула. Это платье настолько не соответствовало ее внешности, что казалось не надетым, а приклеенным.

– Надень платок, – недовольно буркнул Дерри, – какая из тебя крестьянка? Тебе только в гареме танцевать, а не кукурузные поля обрабатывать.

– А я что, виновата? – огрызнулась теряющая терпение девушка, наматывая себе на голову непонятного цвета косынку, с тоской отмечая, что дома половая тряпка у нее была новее.

– Все равно не то, – огрызнулся недовольный Лайтнинг, – обрежь платье примерно до пояса, чтобы получилась кофта, и надень штаны. Хорошо, что я их прихватил про запас. Может быть, ты хоть в них будешь смотреться поприличнее.

Анет, едва сдерживаясь, чтобы не сказать в адрес Дерри что-нибудь неприятное, послушно оторвала подол платья (благо такую «шикарную» одежку портить было совершенно не жалко) и надела узкие потертые штаны из мягкой от времени замши, заправив неровный подол импровизированной блузки под широкий кожаный ремень, который ей одолжил Дерри. Последний вариант экипировки Анет Лайтнинга устроил больше всего, и он удовлетворенно кивнул. В штанах и потрепанной рубахе девушка походила на дочь какого-нибудь свободного охотника, которая выросла в лесу и решила пойти по стопам отца. Уверенный и независимый взгляд Анет никак не вязался с одеянием крестьянки, а вот для охотницы подходил как нельзя кстати. Дерри бросил девушке свой меч и кинжал, делая знак, чтобы она прикрепила оружие к поясу. Лайтнингу оно было совершенно не нужно.

Принимая из рук ксари меч, Анет поняла, что если привяжет эту железяку к поясу, то вряд ли сможет сдвинуться с места, но вслух решила ничего не говорить и просто послушно прицепила оружие на перевязь. Сразу же перекосило на левый бок, и Анет с трудом удержала равновесие. Дерри тем временем снял с себя всю одежду, а сам обернулся серебристым барсом. Девушка закинула себе на плечо не столько тяжелый, сколько неудобный мешок, в который Лайтнинг сложил свои вещи, и, тяжело ступая, двинулась вслед за грациозной кошачьей фигурой. Девушка надеялась только на то, что город недалеко.

Она уныло тащилась по пыльной проселочной дороге, Проклиная все на свете. Первый час пути ругалась молча, про себя, но неприлично, второй час поносила всех и вся вслух, но вполне в пристойных выражениях. На исходе же третьего часа пути ее терпение закончилось окончательно, и Анет громко и неприлично ругалась, в основном проклиная Дерри, который, вероятнее всего, специально так рано обернулся животным, чтобы помучить ее и заставить переть тяжести. Лайтнинг услышал много чего интересного про свою скромную персону, причем в ярких и красочных эпитетах. Она не стеснялась в выражениях и пользовалась тем, что в кошачьем обличье ксари ничего не сможет ей ответить. У Анет была одна не очень хорошая привычка: если уж она начинала говорить, то заткнуть ее было невозможно, тем более этого не мог сделать кот, в арсенале которого было только мяуканье и шипение. Дерри сначала тихо злился и вынашивал планы мести, но потом просто перестал обращать внимание на ворчащую Анет, которую раздражало все, начиная с него и заканчивая пыльной дорогой. Видя, что Дерри в данный момент гораздо больше интересуют крупные разноцветные бабочки, перелетающие с цветка на цветок, а не ее высказывания, девушка злилась еще больше.

ГЛАВА 16 О том, что драконы бывают разные…

Город Анет заметила издалека и сразу же воспрянула духом, даже ускорила шаг. Ни о чем она сейчас не мечтала так сильно, как о возможности принять ванну, поесть и лечь спать. Точнее, сначала еда, желательно лежа, а потом все водные процедуры и сон. Девушка шла и мечтала, а крепостная стена становилась все ближе. Основным отличием арм-дамашских городов от земных были крепостные стены. Здесь ни в один город нельзя было попасть, минуя стражу у ворот, что, по мнению Анет, было весьма предусмотрительно. Вот и сейчас рядом со стеной и массивными железными воротами маячили несколько фигур, закутанных в темные плащи. На стражников они походили мало, и девушка содрогнулась, вспомнив, что Калларион говорил, что город охраняют вампиры. Анет прошиб холодный пот, и она замедлила шаг. Внезапно стало невероятно страшно, даже затряслись руки. «А что, если меня схватят?» – начала впадать в панику девушка, но усилием воли отогнала упаднические мысли и, превозмогая страх, тихонечко пошла вперед не очень уверенной походкой, стараясь, чтобы ее дрожащие колени были не слишком заметны страже. Как назло, Дерри, всю дорогу бежавший впереди нее, сейчас лениво тащился сзади. Вдруг он решит убежать за какой-нибудь маленькой зверюшкой или бабочкой в лес, она-то что тогда делать будет?

Закутанные в плотные черные плащи вампиры откровенно скучали на своем посту и изнывали от полуденного света и жары, старательно пряча свою светлую, чувствительную кожу от солнца. Они лениво рассматривали пыльную, уходящую вдаль дорогу, пока на ней не возник силуэт хрупкой одинокой путницы. Охранники встрепенулись и с интересом уставились на юную черноволосую девушку, предвкушая развлечение. «Как люди глупы, – подумал командир группы Мазерпол, – особенно глупы их женщины», – и двинулся навстречу Анет, плотоядно улыбаясь тонкими неестественно красными губами (мало кто знал, но вампиры достигали подобного эффекта очень просто – они пользовались помадой). Девушка застыла как вкопанная. Идущий ей навстречу мужчина производил крайне неприятное впечатление. Весь он, с головы до изогнутых носков черных с серебром ботинок, был закутан в плотный, судя по всему, не пропускающий воздух плащ. Девушка могла разглядеть только его налитые кровью глаза в тени низко надвинутого капюшона. Тонкие губы вампира изогнулись в улыбке, больше напоминающей оскал, обнажая длинные белые клыки. В центре левого верхнего зуба Анет с изумлением заметила небольшой переливающийся алый камушек, вероятно, в вампирьей среде были популярны подобные украшения. Девушка неуверенно сделала шаг назад, понимая, что мимо этих не очень дружелюбно Настроенных индивидов в город ей, судя по всему, не пройти. Похоже, вампиры на этот счет имели другие мысли. Она чувствовала тем самым местом, которое никогда не врет, что ее собираются есть. Ну если не есть, то пить – это совершенно точно. Что делать, Анет сообразить не могла. Было ясно, что бежать не имеет ни малейшего смысла. Далеко не убежишь, все равно догонят. Вампир тем временем приблизился практически вплотную к девушке, но тут вперед проскользнул огромный серебристый кот и, прижав уши, зашипел.

«А оказывается, она не дура, – огорчаясь, но не сильно, подумал Мазерпол, отступая от кошачьей морды в сторону. – Похоже, развлечения не будет. Девчонка путешествует не одна. Странно только, что ее мохнатый охранник не сбежал при виде вампиров. Вообще-то вся живность нас побаивается, а этот ничего, кинулся защищать свою хозяйку даже от такого серьезного противника, как я. Подобная храбрость впечатляет и заслуживает уважения», – заключил Мазерпол и отошел к своим сородичам, жестом показывая девушке, что она может пройти в город. Анет облегченно вздохнула и быстренько проскользнула мимо вампиров, молясь, чтобы ее не остановили в последнюю минуту. Но охранники, после того как Дерри продемонстрировал свою готовность защищать спутницу до последнего, потеряли к ней всякий интерес.

Первые пятьдесят метров девушка пролетела так, словно сзади к ее спине прикрепили такой же, как у Карлсона, маленький пропеллер, а потом резко остановилась, понимая, что не имеет ни малейшего представления, куда же ей идти дальше. Этот вопрос они с Дерри почему-то не обговорили. Вероятно, следовало найти какой-нибудь постоялый двор и снять там комнату. Но где искать в этом шуме и гаме (на улицах города было очень много людей, которые спешили по своим делам и громко выясняли отношения) гостиницу, Анет не представляла. Сзади нее раздался вопросительный мяк, и девушка повернула голову в сторону кота, который сидел на мостовой и раздраженно заметал шикарным хвостом пыль.

– Что злишься? – спросила его Анет. – Ты бы хвост-то свой подобрал с земли, а то весь грязный будет или наступит тебе на него кто-нибудь, не дай бог. Вон народу-то как много.

В ответ на слова Анет барс, не в состоянии ничего сказать, угрожающе зашипел, но хвост все же убрал.

– Шипишь, да? – безучастно отозвалась девушка: – А я, между прочим, и в знакомых-то городах ориентируюсь погано, а в незнакомых у меня вообще наступает обострение серьезной болезни, которая в просторечии называется «географический кретинизм». Я, хоть убей меня, не представляю, куда нам двигаться дальше. Так что показывай мне маршрут как хочешь. Хоть лапами, хоть хвостом, хоть усатой мордой.

Кот презрительно фыркнул и побежал в ближайший проулок. Анет не осталось ничего, кроме как двинуться за ним вслед. Барс уверенно петлял по узким извилистым кварталам. Приходилось практически бежать, длинный меч Лайтнинга бил по ногам, а болтающийся за спиной мешок окончательно затруднял передвижение.

Одни небольшие двух-, реже трехэтажные домики сменялись другими, и Анет полностью перестала ориентироваться в пространстве. Если сначала она еще пыталась замечать и запоминать все многочисленные повороты, то потом плюнула на это бессмысленное занятие и бездумно следовала за шныряющим между прохожими Дерри, стараясь не упустить из виду кончик его пушистого серого хвоста. Как ни странно, жители Влекрианта не обращали на их странную пару ни малейшего внимания. Можно было подумать, что огромный снежный барс на улицах города – явление более чем обычное.

Через полчаса пути Дерри демонстративно остановился на ступеньках одного аккуратного двухэтажного дома, над дверью которого висела вывеска «Огнедышащий…». Кто огнедышащий – написано не было, и девушка решила, что многоточие означает «дракон».

Анет немного постояла под дверью таверны, стараясь победить неизвестно откуда взявшийся страх, и нерешительно дернула массивную дверную ручку, моментально оказавшись в большом помещении, полном запахов и звуков.

По обеим сторонам длинного зала стояли небольшие столы с низкими лавками, за которыми обедали посетители. Свободных мест практически не было. Как только хлопнула входная дверь, головы всех присутствующих, как по команде, повернулись в сторону выхода и десятки глаз с неприкрытым любопытством уставились на застывшую у порога Анет. Под заинтересованными взглядами незнакомых людей девушке стало не по себе. Она вдруг с ужасающей ясностью осознала, что совершенно одна в этом незнакомом и пугающем мире. Нет рядом ни готового всегда защитить Стика, ни надежного Дира, всегда приходящего на выручку в сложной ситуации. Остался один Дерри. Да и то в образе барса он мог быть только хорошей охраной, а Анет в данный момент больше требовалась моральная поддержка. Перспектива пройти по этому длинному залу к барной стойке под пристальными взглядами недружелюбной публики и попытаться самостоятельно снять для них с Лайтнингом комнату внушала Анет панический страх, и она ничего не могла с собой поделать. Как много бы она отдала за то, чтобы Дерри путешествовал с ней в своем человеческом обличье. Тогда она гордо бы прошествовала за ним через весь этот зал, даже не замечая того, что они стали объектом пристального внимания здешних завсегдатаев, лица которых не внушали ничего, кроме опасения.

– Это все нервы, – пробормотала себе под нос девушка и неуверенно двинулась вперед, стараясь побыстрее добраться до барной стойки и не обращать внимания на недобрые взгляды. За ней молчаливой тенью двигался Дерри, его огромное гибкое тело хищника и длинные слегка приоткрытые клыки внушали страх. Любопытство и страх – именно эти две эмоции кожей чувствовала девушка, проходя между столами в душном и прокуренном помещении таверны.

– Ты бы убрала отсюда свое животное, – послышался чей-то хриплый голос со стороны углового столика. – Мы не привыкли есть в присутствии зверей. Мы неуютно себя чувствуем.

– А я неуютно себя чувствую, когда его со мной нет, – слегка дрожащим от волнения голосом ответила Анет и ускорила шаг, опасаясь продолжения разговора. Было ясно, что спокойно ей удалось пройти только за счет того, что рядом безмолвной тенью крался Дерри. Иначе ее бы просто так не пропустили. – Мне нужна свободная комната, – обратилась она к высокому полному бармену неопределенного возраста, который по совместительству, похоже, был еще вышибалой, портье и самим хозяином.

– Вообще-то с животными к нам и в самом деле нельзя. Вы можете разместить своего кота в конюшне, если, конечно, он не порвет ночью ничьих лошадей, – начал бармен, но мелькнувший в руках Анет небольшой кусочек золота снял все спорные вопросы и решил сложные проблемы. Выхватив из рук вмиг подобревшего мужчины ключ, девушка заказала побольше еды и почти бегом кинулась на второй этаж, желая как можно быстрее оказаться у себя в комнате, вдали от неприятной публики, засевшей внизу.

Дир медленно приходил в себя. Казалось, его тело сначала заморозили, а потом раскололи на тысячи мельчайших осколков. А теперь собрали, словно гигантский пазл, склеив между собой эти крохотные кусочки плоти. Каждый такой кусочек жил своей жизнью и не подходил к остальным, выражая свой безмолвный протест болью, то острой, пронзающей все тело, то тупой, не дающей нормально дышать.

Болело абсолютно все, даже ногти и волосы. Диру сначала показалось, что он неправильно направил заклинание перемещения и вместо коридора в гномьих катакомбах нечаянно замуровал себя в каменную стену и при этом остался жив. А теперь его кожа, кости и мясо перемешались с холодным мертвым камнем, и этот чужеродный материал причиняет ему нестерпимую боль. Маг осторожно пошевелил пальцами рук и с облегчением понял, что он не только жив, но и не заключен в каменную стену. Он осторожно попытался приоткрыть глаза, но голову тут же пронзила дикая боль, взорвавшаяся в воспаленном мозгу снопом разноцветных искр. Дир тихо застонал, и даже этот едва слышный звук дался ему с великим трудом и принес невероятные страдания, скрутив судорогой все тело.

– Калларион, ты слышал, он застонал! Он пришел в себя, – подскочил Стикур со своего места у стены и кинулся к неподвижному магу. Вместе с ним рванулся и взволнованный Зюзюка, слегка попискивая от слишком серьезных для его легкомысленной натуры переживаний.

– Не суетись, Стик, – отозвался эльф. – Пройдет еще немало времени, прежде чем уйдет терзающая его тело боль и он сможет прийти в себя окончательно. Пока что каждое движение, даже небольшое сокращение мышц, приносит ему только страдания. К сожалению, я ничем не могу ему помочь, все от меня зависящее уже сделано. Дальше он должен справиться сам.

Стик уныло отошел от утихшего друга и привалился к стене. Он готов был разорваться на части. Одна его половина требовала выполнять свой долг и быстрее спешить на помощь Дерри и Анет, а другая не позволяла оставить ни на минуту больного друга. Герцог понимал, что если в ближайшие день-два маг не оправится, то нужно будет что-то предпринимать. Что – Стик еще не решил. Бросить Дира здесь он не мог, переправить во Влекриант, по-видимому, тоже.

Дир тем временем, вопреки прогнозам Каллариона, медленно приходил в себя. Сначала, превозмогая жгучую боль, он открыл глаза, соображая, где же находится. Перед его мутным взором в сумасшедшем танце по кругу несся темный каменный потолок. Подождав, пока головокружение пройдет, Дирон осторожно повернул голову в сторону, поймав взглядом прислонившегося к стене Стика. Герцог выглядел измученным и усталым. Но маг испытал радость при виде друга, так как это означало, что бегство от Тармана удалось. Дир больше всего боялся того, что, очнувшись, обнаружит себя на том же месте.

Справа от Стикура сидел еще какой-то непонятный субъект. Диру было очень интересно, кто это и где Дерри и Анет, но он не мог произнести ни слова. Открыть глаза и посмотреть по сторонам – вот все, что он мог сейчас совершить. Даже эти элементарные действия дались ему с трудом, поэтому маг закрыл глаза и провалился в спокойный, глубокий и практически здоровый сон.

Анет с наслаждением развалилась на кровати, решив для себя, что сегодня она больше не сдвинется с места. Она удосужилась лишь снять грязные и пыльные сапоги, прежде чем забраться на широкую кровать, покрытую шелковым одеялом. За тот кусок золота, который девушка заплатила хозяину гостиницы, ей досталась вполне приличная просторная комната с огромной кроватью, двумя креслами, невысоким резным столиком и, самое главное, отдельной ванной комнатой, до которой, правда, Анет пока еще не добралась. Отмокание девушка решила отложить на вечер, а сейчас просто наслаждалась блаженными минутами ничегонеделания. Было удивительно хорошо лежать на мягком, чистом бледно-розовом шелке, разглядывать белый, идеально гладкий потолок с небольшой, почему-то деревянной, люстрой и мечтать. О том, как сначала наберешь в глубокую чугунную ванну горячей воды, накапаешь ароматического масла, а потом будешь час, а может быть, и два, блаженствовать в благоухающей, приятно обжигающей воде. Анет зажмурилась от удовольствия, но ее радужные грезы, как всегда, разрушил Дерри.

Как только официант, еле дотащивший целый поднос еды, скрылся за дверью, Лайтнинг тут же обернулся человеком, сожрал большую часть принесенной вкуснятины и принялся раздавать приказы тоном, не терпящим возражений:

– Давай ешь быстрее! Нам еще сегодня предстоит наведаться к брату Каллариона.

На робкие предложения Анет отложить все до утра Дерри даже не прореагировал. Он, не глядя на несчастное лицо девушки, буркнул:

– Надеюсь, ты не потеряла кольцо, которое нам дал эльф? – Увидев, что Анет потрясла головой, демонстрируя всем своим видом, что кольцо в целости и сохранности, Лайтнинг продолжил: – Тогда чего расселась? Давай пойдем быстрее, нечего тратить время.

– Дерри, я устала, – попыталась вразумить ксари девушка, – давай хотя бы немного передохнем, а лучше отложим все на утро. Я не думаю, что, если мы возьмем тебе линзы сегодня вечером, за ночь ты очень много успеешь сделать. Все равно ведь ляжешь спать и в город выйдешь не раньше завтрашнего утра.

– Нет, мы пойдем сейчас, – непреклонно возразил Дерри, разглядывая местами отставшие обои на стене их комнаты, и Анет поняла, что он делает все, чтобы досадить ей. Это открытие привело девушку в бешенство, и у нее появилось стойкое желание закатить небольшой скандальчик. Но в нем не было смысла. Только нервы потратишь и силы душевные, а Дерри не проймет. Поэтому Анет молча встала, натянула сапоги и направилась к двери, не дожидаясь его.

Ужасно не хотелось идти через зал, мимо пьяных рож. Их пристальное внимание напрягало, и девушка с облегчением вздохнула, когда в глубине коридора второго этажа увидела узкую и неприметную лестницу, ведущую вниз. Анет с сомнением посмотрела в темный лестничный проем, размышляя, стоит ли рисковать. Ее размышления прервал хохот, доносившийся с первого этажа, из обеденного зала, и зазвучавшая следом разудалая песня, исполняемая нестройным хором изрядно пьяных голосов. «Ну уж нет, – подумала она, – через центральный вход я точно не пойду. Если вдруг эта лестница не ведет на улицу, значит, полезу через окно».

Вопреки сомнениям неказистая лестница все же вывела Анет на улицу, а точнее, на задний двор таверны.

Смеркалось. Солнце почти село за горизонт, избавив город от удушающей жары. Утомленные за день куры лениво переваливались с боку на бок в надежде найти хоть какую-нибудь еду в небольших клочках чахлой травы, вылезающей между старыми каменными плитами, которыми был вымощен двор. Всем своим взъерошенным видом они выражали скорбную тоску и неудовлетворенность жизнью. Где-то на заборе противно заорал петух, ленивые несушки вмиг оживились и резво, наскакивая друг на друга, понеслись к курятнику, серевшему покосившимися досками вдалеке.

Фонарь над входом освещал ярким оранжевым светом выложенный камнем пятачок, на котором стояла Анет. Отсюда к противоположному концу двора, который был обозначен невысоким шатким забором, вела узкая тропинка, по которой так часто ходили, что каменные плиты совсем стерлись. На тропинке то тут, то там виднелись отметины нелегкой куриной жизни и скудного рациона. Девушка осторожно, стараясь ни во что не вляпаться, вышла за калитку и, оказавшись на улице, поняла, что опять не знает, куда идти. В объяснения Каллариона она даже не вслушивалась, их запоминал Дерри. А сейчас, из-за сложившейся конфликтной ситуации, к Лайтнингу за помощью обращаться не хотелось. Его поведение за последние дни перешло все допустимые границы, и Анет за это его ненавидела. Тем более она попросту не привыкла к подобному обращению. Попросив прощения, девушка считала, что искупила свою вину и терпеть измывания Дерри над своей персоной не собиралась. Выходя из калитки, она едва удержалась от желания прищемить дверью длинный кошачий хвост, который ксари вытянул на метр и распушил, словно ершик для мытья бутылок, демонстрируя свое презрение ко всем на свете. Эту попытку зверь заметил, и Анет в очередной раз стало стыдно.

Она подумала и демонстративно прижалась к шаткому заборчику, окружающему двор таверны, отвернув голову в сторону. «Ничего, мы тоже умеем обижаться и капризничать», – размышляла она, наблюдая за поведением барса. Огромный кот уселся поодаль, всем своим видом выражая холодное безразличие так, как это умел делать только Дерри. В отличие от Лайтнинга в человеческом облике, чувства которого нельзя было угадать по движениям или глазам, раздражение барса выдавал подметающий пыльную дорогу хвост. Анет с удовольствием наблюдала за тем, как кот борется со своими эмоциями. Даже в зверином обличье Дерри была ненавистна мысль о том, что кто-то может угадать его настроение. Девушка с интересом смотрела, как в невидимом усилии напрягались мышцы кота, который пытался совладать с непослушной частью своего тела, а хвост все равно продолжал нервно подергиваться ровными ритмичными движениями из стороны в сторону. Дерри мучился уже несколько минут, а Анет с наслаждением наблюдала за его безуспешными попытками скрыть раздражение, до тех пор пока барс не догадался усесться, прижав вылезающий из-под мохнатого зада, кончик хвоста двумя передними лапами. Предательское движение прекратилось, и кошачья морда, растопорщив длинные усы, демонстративно отвернулась в сторону, показывая всем своим гордым видом, что, пока Анет не попросит, кот не сдвинется с места. Но девушка решила не поддаваться на провокацию. Через некоторое время терпение Лайтнинга иссякло и он, не обращая внимания на Анет, резво потрусил в ближайший проулок. Передвигался он достаточно быстро, и девушке пришлось приложить немало усилий, чтобы не потерять в темноте его мерцающий силуэт.

Дерри откровенно издевался и мстил Анет за недавнее проявление характера, бежать за ним приходилось изо всех сил. Девушке тяжело было бежать в таком темпе, и через несколько кварталов она, разозлившись, сначала замедлила шаг, потом вовсе остановилась и в изнеможении уселась на кирпичные ступени какого-то дома, с трудом переводя дыхание. Дерри, твердо уверенный в том, что Анет не отстанет от него, даже не заметил ее отсутствия. Сама же девушка, отдышавшись, вдруг сильно испугалась. Догонять ксари не имело никакого смысла, он был уже далеко, а как вернуться назад, она конечно же не представляла, поэтому так и сидела на ступеньках, ругая Лайтнинга всеми известными и только что придуманными обидными словами.

Одно радовало: на пустынной улице не было ни души, а теплый и терпкий ночной воздух с легким ветерком приятно обдувал лицо и шелестел в волосах. Погода была великолепная. В такую только купаться в какой-нибудь спокойной и теплой речке с ласково журчащей водой. Подумав про речку, Анет с тоской вспомнила ванну, горячую воду, мягкую постель и загрустила снова, с наслаждением вдыхая пряный ночной воздух. Было так тихо, что казалось, время остановилось, даже маленькие мушки и жучки уже спали, не нарушая своим ненавязчивым жужжанием ночную тишину. Черное небо висело удивительно низко. Казалось, стоит только встать, и голова тут же погрузится в темный и густой сумрак, а причудливо разбросанные звезды запутаются в волосах. Но пока звездочки загадочно мерцали на бархатном небе и не спешили к ней в прическу. Вдруг одна маленькая блестящая точечка сорвалась с неба и на удивление медленно полетела вниз, увеличиваясь в размерах. Пока Анет лихорадочно решала, какое из двух заветных и противоположных желаний загадать (то ли пожелать скорейшего возвращения домой, то ли попросить у падающей звезды любовь Дерри со всеми вытекающими последствиями), звезда обрела вполне реальные очертания. Девушка тихо застонала, поняв, что если уж начались неприятности, то они еще долго не закончатся. На нее с темного неба летел словно сотканный из лунного света дракон. Анет застыла, вглядываясь в это чудо со смесью восхищения и ужаса. Гибкое и сильное тело рептилии переливалось всеми оттенками серебряного и местами было почти прозрачным. Огромные перепончатые крылья, словно сотканная из лунного света вуаль, закрывали небо. Изящная голова этого странного неземного существа изогнулась на красивой сильной шее, и девушка почувствовала на себе взгляд, проникающий вглубь.

Анет подняла голову вверх и уставилась в огромные глаза с вертикальными зрачками. Во взгляде серебристого дракона, казалось, сквозила вечность. «Интересно, он меня сожрет?» – безучастно подумала она, понимая, что даже быть съеденной этим великолепным существом – великая честь и, наверное, достойнейшая смерть на Арм-Дамаше. Но дракон не торопился приступать к трапезе. Он немного поднялся в воздухе, как-то неуловимо изменившись, уменьшился в размерах, и на темную мостовую возле Анет опустился сотканный из лунных лучей человек. Он был немолод. Полупрозрачное, искрящееся лицо бороздили морщины, длинная борода спускалась до пояса. Плащ его напоминал монашеское одеяния. «Прямо Дед Мороз в отставке», – вынесла свой вердикт девушка. А мужчина подошел ближе и глубоким, каким-то нечеловеческим голосом произнес:

– Ничего, ничего. Я, признаться, думал, что все будет значительно хуже.

Анет опешила от подобной наглости и даже потеряла дар речи, а странный «Дед Мороз» продолжил:

– Вот ты, значит, какая, Хранительница. Трудно тебе будет.

– Кто вы? Откуда вы это знаете? – через силу удалось выдать Анет.

– Я Силиверст Огненный Вихрь, создатель вот этой безделушки, – отстраненно ответил призрак, ткнув холодным голубоватым пальцем в руку Анет в районе браслета. – А насчет того, откуда я знаю… Так я знаю много. Точнее, я знаю то, что мне интересно. А все, что происходит с моим творением, меня занимает, а если это выходит за рамки обычного, то занимает меня вдвойне. Не думал, что браслету когда-нибудь понадобится новый Хранитель, не думал.

– Так вы кто? – не могла понять совершенно ошеломленная Анет. – Вы маг, призрак мага или дракон?

– Я? – удивился Силиверст Огненный Вихрь. – Я лунный дракон, и мое имя Полуночный Огонь.

– А маг? – тупо спросила девушка.

– Я и маг, – улыбнулся призрак. – Любой маг, достигший совершенства на службе у света, получает вечную жизнь в образе дракона. Я дракон лунный, а есть еще огненные драконы, водные, звездные и другие.

– И много вас?

– Нет, потому что не так много сильных магов. Род драконов под угрозой вымирания. Понимаешь, мы ведь не можем размножаться и поэтому с нетерпением ждем каждого, кто удостоится великой милости света и будет допущен в наши ряды. К сожалению, в последнее время новеньких все меньше и меньше. Среди людей вообще не осталось абсолютно светлых магов, все, кто может, прибегают, так или иначе к заклинаниям тьмы. Для них путь в драконье племя закрыт. К нам сейчас попадают в основном одни эльфы. А они снобы при жизни и после смерти ими и остаются.

– Вы создатель браслета! – внезапно осенило Анет. – Значит, вы участвовали в изгнании Хакисы? Вы знаете, как от нее избавиться? Расскажите! Нам тогда не придется тащиться в Д'Архар.

– Как избавиться?! – устало вздохнул маг. – Обычно избавиться, заклинанием нежити ее изничтожить надо, так же как и зомби. Кто она? Скажи-ка мне? Самая что ни на есть обычная нежить, только сильная очень.

– Ничего не поняла, – удивилась Анет. – Все так просто? Заклинание нежити – и грозной ведьмы нет? А зачем же я? Зачем браслет? Заклинание нежити может прочитать любой маг – это понятно даже глупой мне.

– Не все так просто, – грустно улыбнулся старик. – Нет и не было на свете мага, способного собрать столько энергии, сколько потребуется для того, чтобы изгнать нежить такого ранга, как Хакиса. Поэтому и был создан браслет – своеобразный накопитель энергии. Ты должна попасть в Д'Архар в Круг вечности, где циркулирует вся магическая сила Арм-Дамаша. Браслет сможет накачать эту энергию, адаптировав ее под твои магические волны, а твое тело послужит сосудом для ее хранения. Дело в том, что у каждого мага своя магическая энергия, поэтому один маг не может брать силу у другого. Все мы черпаем силу из природы, ну или, в крайнем случае, из простых людей. Браслет же позволяет брать силу не только из окружающей среды, но и из магов, и из самого Круга вечности. Как только ты наберешь необходимое количество силы и до тех пор, пока не прочитаешь заклинание, изгоняющее Хаки-су, – ты величайший маг во вселенной. Ты станешь своеобразным Кругом вечности в миниатюре, способным поглощать силу отовсюду.

– Ничего себе, – выдохнула девушка. – В этом Д'Архаре, наверное, целое паломничество, весь Арм-Дамаш приперся за даровой силой и знаниями. Нам год в очереди стоять придется.

– Нет, – махнул рукой призрачный маг. – Нет там никого. Круг, по сути, живое существо, и он давно обезопасил себя от непрошеных гостей. Попасть туда не так уж и просто, много ловушек и преград, а добравшись, надо еще быть допущенным в святая святых самим Кругом – эта дверь открывается не многим.

– А мне, можно подумать, откроется?

– Тебе – не знаю, а браслету откроется точно.

– Это все, конечно, хорошо. Только вот что я не могу понять. Почему именно я?

– Понимаешь, – начал Силиверст Огненный Вихрь, настраиваясь на долгий рассказ, – процесс создания браслета был очень трудоемким и сложным. Необходимо было не просто сотворить артефакт, способный накапливать в себе огромное количество энергии, что само по себе являлось практически невыполнимой задачей. Нужно было наделить вещь своеобразным разумом, для того чтобы она могла использовать накопленную энергию только для определенных, точно заданных целей. Ты представляешь, что было бы, если бы браслет просто являлся аккумулятором энергии? Эту энергию мог бы использовать любой человек, даже не маг, для своих корыстных целей. Мы не могли так рисковать, потому что, попади браслет в плохие руки, мы бы получили чудовище страшнее Хакисы. Вот и пришлось создавать артефакт: во-первых, как вещь для одноразового использования (это удивительно, что он не рассыпался во время первого ритуала изгнания), во-вторых, браслет пришлось настроить на одного-единственного человека, на меня. Так что сказки все это, что браслет в минуту опасности выберет себе хозяина, глупость. Он настроен на определенный генетический код. А ты как-никак моя пусть далекая, но все-таки внучка. Нас разделяют тысячелетия, но, видимо, генотип, пройдя сквозь века, отпечатался в тебе. Если тебя вдруг не станет, браслет превратится в обычную серебряную игрушку.

– А зачем тогда за мной охотится Хакиса? – удивилась Анет. – Я бы поняла, если бы она пыталась меня убить. Но ведь я нужна ей живой. Зачем?

– Ну, – маг задумался, – вероятнее всего, старая ведьма планирует сменить тело.

– Сменить тело?

– Да, ее собственное уже очень старое и, прости за подробности, уже тысячу лет назад начало разлагаться. Ей необходимо новое, молодое вместилище «черной души». Ты подходишь как нельзя лучше. У тебя не только молодое тело, столь необходимое Хакисе, но и «Низвергающий в бездну», который для Повелительницы тьмы из угрозы может превратиться в средство получения силы и власти. Для тебя самое главное – попасть в Круг вечности. После того как браслет активируется, Хакиса уже не сможет занять твое тело, так как ты станешь если не сильнее ее, то ровней – это точно. А вот до Д'Архара следует быть начеку. Хакиса использует все возможности, чтобы воплотить свою идею в жизнь.

Анет застыла с открытым ртом. Слишком большой объем полученной информации не укладывался у нее в голове. А маг снял со своей шеи удивительно красивый кулон из лунного камня на тонкой серебряной цепочке и протянул его девушке со словами:

– В минуту серьезной опасности зови, приду. Но только тогда, когда дело касается жизни и смерти. Не жди, что я появлюсь по первой же твоей прихоти, – нахмурил брови уже грозный змей, а не маг. – Я как-никак дракон, и мне чужд мир людей.

Дракон серебристой сверкающей молнией взмыл в ночное небо, а Анет с открытым ртом и кулоном в руке осталась неподвижно стоять на темной пустынной улице, не в силах поверить, что эта мистическая встреча ей не приснилась.

ГЛАВА 17 О том, что хотеть все сразу, может, и хорошо, но вредно

Дерри злорадно скалился, представляя, чего стоит Анет эта пробежка, не учитывая, что сам он находится не в человеческом теле, а в зверином и, следовательно, передвигается быстрее, чем ему кажется. Ксари и в голову не приходило, что девушка попросту может за ним не успеть и отстать где-нибудь по дороге. Барс бежал, не оглядываясь, до самой двери лавки, в которой, как говорил Калларион, его брат торгует зельями. Остановившись у порога, Дерри сел, распушил хвост и стал дожидаться Анет, с интересом наблюдая, как порхает у фонаря над входом жирная ночная бабочка. Находясь в кошачьем теле, Лайтнинг еще плохо контролировал некоторые животные инстинкты. Например, инстинкт охотника. Он мог наблюдать за жучками, паучками и другими насекомыми и мелкими зверюшками практически бесконечно, точнее, до тех пор, пока добычу не удавалось поймать или пока объект не исчезал из поля зрения. Вот и сейчас летающая ночница полностью завладела кошачьим вниманием. Хвост барса нервно подергивался, а сам он весь напрягся, готовясь к прыжку. Ничего не подозревающая жирная ночная моль на миг опустилась чуть ниже и тут же была схвачена. Дерри облизнулся длинным шершавым языком и украдкой огляделся по сторонам, проверяя, не наблюдала ли Анет за его мимолетным проявлением слабости, но девушки нигде не было. Кошачья сущность ксари возликовала, намечая следующую жертву, летающую поодаль. А человек в теле кота не на шутку обеспокоился.

«Где же она? – подумал Дерри, понимая, что совершил непростительную ошибку. Пойдя на поводу у своих глупых обид, он поставил под угрозу жизнь и здоровье Анет, а также судьбу Арм-Дамаша. – Черт, – выругался он и повернулся на сто восемьдесят градусов. – Надеюсь, Анет просто отстала и с ней ничего страшного не произошло. – Дерри лучше, чем кто-либо, осознавал ту опасность, которую может представлять город, подобный Влекрианту, ночью. – Какой я все же дурак! – ругал себя Лайтнинг, преодолевая квартал за кварталом. – Чего я так сильно разозлился на Анет? – недоумевал он. – Обижаюсь на всякую глупость, словно ребенок. Что на меня нашло? Она же попросила прощения, и уже не раз, а я все что-то из себя строю. Устроил ей гонки с препятствиями. Мне самому в человеческом обличье за барсом не угнаться. А что взять с Анет? Особенно если учесть, что весь день она провела в пути. Лишь бы с ней ничего не случилось!»

Дерри пробегал квартал за кварталом и уже практически потерял надежду найти девушку, когда увидел ее сидящей на крыльце какого-то старого дома. Он подбежал и положил пушистую голову ей на колени. Анет подняла глаза, но, увидев перед собой мохнатую морду, отвернулась в сторону. Несмотря на удивительную встречу с лунным драконом, которой могло и не быть, не веди себя Дерри «по-свински», Анет все равно на него злилась за то, что он издевался над ней весь день и бросил одну ночью на темной и страшной улице в незнакомом городе. Правда, сейчас морда барса выражала бесконечную тоску и раскаяние, но девушка не была готова купиться на это и решила даже не поворачивать головы в сторону мерзкого предателя.

– Прости меня, – услышала она и даже подпрыгнула от неожиданности. Вместо кота на мостовой сидел обнаженный Дерри. Его голова лежала на коленях у Анет. – Прости меня, – повторил он. – Не знаю, что на меня нашло.

Взгляд у Лайтнинга был такой умоляюще грустный и такой искренний, что Анет не сдержалась и улыбнулась.

– Ладно, что уж там, – махнув рукой, произнесла она. – Так и быть, прощаю. Давай забудем, я за последние сутки тоже наговорила тебе массу гадостей. Только ты давай принимай приличный вид и не смущай меня, а я тебе за это расскажу кое-что интересное. Со мной в твое отсутствие такое произошло, ты не поверишь!

Дерри послушно принял кошачье обличье и рядом с Анет двинулся в сторону лавки. Идти он старался медленно, приспосабливаясь под неторопливый шаг своей уставшей за день попутчицы. А Анет увлеченно рассказывала барсу про встречу с легендарным магом. Единственное, что огорчало девушку, – это то, что ксари не мог высказать свое мнение о случившемся.

До нужного места дошли достаточно быстро. Дорога заняла около получаса. Лавка располагалась на первом этаже традиционного для Влекрианта двухэтажного дома. Второй, по-видимому, занимал сам хозяин. В столь поздний час магазинчик конечно же оказался закрыт. Света не было даже в окнах жилого второго этажа. Только небольшой фонарь освещал длинную вывеску над дверью.

– Дерри, – обратилась Анет к барсу, – все уже, по-моему, давным-давно спят. Ты уверен, что будить незнакомых людей в середине ночи – это хорошо?

Девушка с сомнением уставилась на большого кота, но, не прочитав на его морде никакого ответа, с тоской в голосе продолжила:

– Конечно, тебе-то что. Ты у нас скотина бессловесная, если что, все шишки полетят на меня. Ну подумай, что я скажу этому дядечке? Я ведь даже не знаю, как его зовут, – причитала Анет, поднимая руку к висящему на двери колокольчику. Девушка, внутренне содрогнувшись, дернула за веревочку, и мелодичный перезвон пронесся по всему дому. Его отголоски были слышны даже на улице. «Все, мне конец», – подумала она, представляя, что бы сотворила сама с тем негодяем, который посмел бы столь бесцеремонно разбудить ее среди ночи.

Звякнул замок входной двери, и Анет сжалась, готовая выслушать в свой адрес массу интересного. Но, к ее удивлению, из-за двери безо всякой опаски высунулась круглая, улыбающаяся эльфийская физиономия.

– Здравствуйте, здравствуйте, – заворковала голова, на которой был надет смешной бледно-желтый с красными звездами ночной колпак, украшенный большим и пушистым помпоном. – Заходите, гости дорогие. Малларий всегда рад покупателям, даже в столь поздний час. Что изволите?

Анет, удивленная подобным приемом и словоохотливостью эльфа, даже не сразу сообразила, а зачем она, собственно говоря, сюда пришла. Только существенный толчок головы барса под зад вернул ее к действительности и напомнил о цели визита.

– Уважаемый Малларий, – начала Анет, протягивая эльфу перстень, – мы вообще-то от вашего брата Каллариона.

Увидев кольцо, эльф несколько погрустнел, и пылу у него поубавилось. Видимо, гости, присылаемые охотником, ассоциировались у Маллария с чем-то не очень приятным. Ничуть не огорченная тем, что расстроила смешного лавочника, Анет продолжила:

– Нам нужны цветные контактные линзы. Калларион сказал, что вы сможете нам помочь.

Обрадованный тем, что с него не просят ничего дорогого или трудновыполнимого, лавочник опять стал излишне разговорчивым и суетливым. Он весело забегал по залу, уставленному различными стеклянными сосудами, в поисках необходимого.

– Какие линзы интересуют, леди? У меня есть розовые, янтарные, рубиновые.

– Э… нет, – несколько растерялась Анет, представив Дерри в розовых или рубиновых линзах. – Мне бы что-нибудь более традиционное. Серые или зеленые, на худой конец. А вообще, самое главное, чтобы они были качественные и удобные.

– Не обижайте меня, госпожа, – оскорбился эльф. – У меня все изделия лучшего качества.

К удивлению Анет, из недр комода эльф достал небольшой пузыречек с изумрудной жидкостью и протянул его девушке со словами:

– По одной-две капли, в зависимости от желаемого оттенка, в каждый глаз. Срок действия двадцать четыре часа с момента закапывания. Раствора должно хватить приблизительно на тридцать – сорок закапываний. На ксари действует слабо, им хватает часа на четыре, пять максимум. Это я так, к слову. Вряд ли такая милая леди, как вы, может водить знакомство с этими богомерзкими созданиями. Да и не осталось их совсем. Хотя, – голос лавочника снизился до шепота, – поговаривают, что у нас в городе должен объявиться ксари-убийца, его даже ловит стража. Весь бы город оказал содействие в этом благом деле, но стража состоит из вампиров и зомби, а известно, что зомби – это слуги страшной ведьмы Хакисы, что недавно объявилась на побережье Темного моря. А ее мы любим еще меньше, чем ксари.

Анет сдержанно поблагодарила лавочника и поспешила уйти, не желая продолжать этот неприятный и опасный разговор. На улице кошмарно воняло тухлятиной. Еще полчаса назад подобных запахов здесь не было и в помине. Анет даже передернуло от отвращения. «Аромат» был не только противным, но и на удивление знакомым. «Интересно почему мне кажется, что я нюхала эту вонь и раньше? – думала Анет, зажимая нос рукой. – Вроде бы маргиналкой я никогда не была и привычек ночевать в помойках за мной не водилось. Нет. Этот запах мне знаком не с Земли. Он ассоциируется у меня исключительно с Арм-Дамашем», – размышляла она, ускоряя шаг. Вдруг ее словно осенило. Она вспомнила этот запах.

– Зомби, – сдавленно прошептала девушка и инстинктивно отпрянула в тень, понимая, что воняет зомби тогда, когда они сами где-нибудь поблизости. Стремясь стать как можно незаметнее на темной безлюдной улице портового города, девушка двигалась, почти вплотную прижавшись к шершавой стене дома. Она боялась даже дышать. Перспектива встретиться с ходячими мертвецами ее абсолютно не прельщала. Вонь тем временем нарастала. Идущий рядом с Анет барс весь напрягся и прижал уши, а девушка осторожно отступила в какую-то щель между стеной дома и забором, вжавшись в камень и задержав дыхание. На мощенной камнем улице раздались гулкие шаги нескольких человек. Вонь усилилась. Анет напряженно вглядывалась перед собой, стараясь что-нибудь рассмотреть.

Центральную часть улицы освещало несколько тусклых фонарей, и девушка из своей темной щели смогла различить идущую впереди фигуру вампира. Его плащ свободно болтался на плечах, открывая бледное лицо. Длинные черные волосы развевались на ветру, словно перья растрепанной птицы. Сзади вампира, пошатываясь, тащились четыре зомби. Они неуверенно мотались из стороны в сторону и своим поведением немного напоминали цирковых обезьян, которые, подражая людям, ходили на задних конечностях и забавно копировали человеческое поведение. Так и зомби брели по мостовой, ежеминутно отвлекаясь на разные более интересные занятия, например, затеяли драку между собой за подобранный на дороге камушек, потом поползали по камням в поисках чего-нибудь вкусного. В относительном подчинении их заставляли держаться только грозные окрики вампира. Впрочем, порядок в строю зомби длился обычно недолго – две или три минуты.

Анет вздохнула с облегчением только после того, как смердящая компания ушла на достаточное расстояние. Девушка осторожно вышла из своего укрытия и максимально быстро, стараясь держаться темной стороны улицы, поспешила вслед за Дерри в сторону «Огнедышащего…».

– Опять вы их упустили! – бушевала Хакиса, нервно расхаживая по темному залу, в котором любила принимать посетителей. – Мне нужна эта девчонка.

Худое тело ведьмы выглядело так, словно оно высохло, движения были резкими, спина прямой. Полы длинного платья приподнимались на каждом шагу, открывая восковые икры ее тонких ног. Длинные волосы, покрывающие голову, казались неживыми и очень тяжелыми, так как они неподвижно лежали на спине, спускаясь неровными серо-черными прядями к пояснице. В воздухе висел тяжелый запах тлена, и Хакиса чувствовала его. С каждым днем запах становился сильнее, напоминая Повелительнице тьмы, что и она не вечна. Этому телу осталось существовать недолго. Даже ароматы от сжигаемых свечей не могли заглушить удушливый запах, день за днем скапливающийся в темном непроветриваемом помещении. Окна Хакиса открыть не могла, она давно поняла, что сможет сохранить свое тело в относительно нормальном состоянии только в том случае, если всегда будет поддерживать одну температуру и четко регулировать уровень света и влажности в своих покоях. Ветер и солнце – этого она себе позволить не могла.

Вместе с ней в помещении находился еще и Адольф. Он старался держаться подальше от разгневанной Повелительницы тьмы. Тролль усердно обмахивался кружевным надушенным платочком. Ведьма явно начинала «подпорчиваться», и Адольф прекрасно понимал ее стремление как можно скорее сменить это тело. Он не мог понять одного: почему для этого нужна Хранительница. Что, мало, что ли, красивых баб? По его мнению, девчонку и ксари необходимо было как можно скорее убить. Но и Сарт, и Хакиса придерживались иного мнения. Сарту подавай Дерри для развлечения, а Хакисе – Анет. Если своего Господина Адольф еще мог понять, то действия Повелительницы не укладывались у него в голове. Он прекрасно осознавал, что Анет с браслетом – это реальная опасность для существования Хакисы. Так зачем же эту опасность преднамеренно тащить себе под бок?

– Мне нужна девчонка до того, как она попадет в Д'Архар и обретет всю мощь. Пока она слаба, мне будет легче совершить ритуал и овладеть ее телом. Это, знаешь ли, не платье переодеть. К ритуалу готовятся не одно столетие. Если вдруг что-нибудь сорвется, неизвестно, когда я буду в состоянии совершить подобное волшебство. Не исключено, что только через несколько сотен лет, а столько мое тело не протянет. Я и так ограничиваю себя во всем и не в состоянии действовать самостоятельно. Но как только тело девчонки, настроенное на браслет, будет моим, я смогу переделать мощь артефакта таким образом, что он сделает меня самой великой.

«Интересно, что ведьма собирается сделать с браслетом, чтобы стать величайшей», – думал Адольф, рассеянно кивая в ответ на наставления и поручения Хакисы, которые его совершенно не волновали. Здесь у него был велик свой, шкурный интерес, связанный с Дерри. Он и сам, без советов Хакисы знал, что делать. Целая армия ждала в долине Д'Архар на подходах к Кругу вечности, а Влекриант прочесывали не только слуги Хакисы, но и люди Сарта, многие из которых знали Дерри в лицо.

Адольф был уверен, что на этот раз ксари никуда не денется. Он слишком хорошо знал Лайтнинга и мог предугадать многие его действия. Жаль только, что маг оказался сильнее, чем они думали, и умудрился скрыться прямо из-под носа Тармана. «Так это у Тармана», – философски подумал Адольф, который к провалам своего коллеги относился с изрядной долей злорадства, даже в том случае, когда от этих провалов страдало общее дело. И еще Адольфа очень занимали слова, невзначай брошенные Хакисой по поводу «Низвергающего в бездну». Он уже начал всерьез обдумывать, а стоит ли отдавать артефакт ведьме или лучше приберечь для своего Господина, как довесок к коленопреклоненному Дерри. «А что? – весело заключил тролль, поспешно убираясь из покоев Хакисы (говорили, что она умеет читать мысли) – Дерри и девчонка с браслетом. Ведь сама Хранительница тоже вполне ничего, Сарту понравится. Должна же у него быть хоть какая-то компенсация взамен убитой Лины».

Адольф даже подпрыгнул от таких приятных мыслей. Если ему удастся провернуть это дело, Сарт будет доволен как никогда, а он будет купаться в деньгах и славе.

Добравшись до номера в гостинице, Анет наконец-то смогла позволить себе то, о чем мечтала с самого утра. Она со стоном залезла в горячую воду.

Девушка полулежала в ароматных мыльных пузырьках и наслаждалась жизнью. Все неприятности и тревоги отступили на задний план. Осталось только одно чувство расслабленного блаженства. Анет лениво разглядывала сквозь прикрывающие глаза ресницы роскошное убранство ванной комнаты: розовый кафель, круглые искрящиеся светильники, позолоченные краны – и в который раз, сравнивая Арм-Дамаш с Землей, приходила к выводу, что здесь все-таки жить намного комфортнее. Анет все больше нравился мир, в котором романтичный дух Средневековья сочетался со всеми благами цивилизации. Мир с красивыми и смелыми мужчинами, мир, в котором кроме людей живут многие другие, не менее интересные разумные существа. Например, ксари. Особенно один. Дерри в глазах Анет, после того как сам попросил прощения, вновь начал обретать черты «прекрасного принца на белом коне». И хотя Анет прекрасно понимала, что это не так и Лайтнинг совсем не герой, но ничего с собой поделать не могла. До полного совершенства в ее глазах Дерри не хватало одного, а именно увлеченности ею. Анет уже почти была готова начать на ксари свою чисто женскую охоту и была уверена, что молодой человек не устоит пред подобной «сногсшибательной красотой», но что-то ее сдерживало. «Ну почему бы не закрутить своего рода курортный роман? – спросила себя Анет, разглядывая ногу. На фоне белых мыльных пузырьков кожа на ноге казалась очень смуглой и гладкой. – Он мне нравится? Так ведь? Так. Ну почему же нет?» – вела с собой безмолвный диалог девушка, прекрасно зная ответы на все свои вопросы.

Курортного романа не выйдет. Не располагал Арм-Дамаш к несерьезным отношениям. И Дерри не располагал. Ей не нужен был он ненадолго. Она не хотела терять его. На Арм-Дамаше каждый из трех ребят занял свое место в ее сердце, и девушка прекрасно понимала, что уже не сможет никогда выкинуть ни одного из них из своей души, даже если они исчезнут из ее жизни. Время курортных романов ушло, Дерри слишком много для нее значил, чтобы просто забыть его, вырвав из своего сердца. Анет казалось, что, если даже между ними ничего не будет, она уже не станет прежней и не сможет забыть его фиолетовые глаза никогда. Так что любые романтические отношения, возникшие между ними, приведут только к еще большему разочарованию и проблемам. Дерри, похоже, тоже это понимал и держал дистанцию, стараясь не выходить за рамки дружеских отношений. Или просто не считал ее достойной своего внимания, и Анет злилась на него из-за этого. Она давно определила свое отношение к Дерри, но ей хотелось непременно знать, как он к ней относится. Нравится ли она ему хоть чуть-чуть? Этого Анет понять не могла. Зная характер ксари, она могла предположить, что навсегда останется в неведении. Дерри слишком хорошо умел скрывать свои чувства, особенно те, которые он не хотел никому демонстрировать.

Девушка тяжело вздохнула и, поднявшись из почти остывшей воды, начала вытираться огромным полотенцем. Просто побалдеть, отключившись от реальности, у нее так и не получилось. Кроме вечных мыслей о Дерри, от которых последнее время у Анет начинала уже болеть голова, она беспокоилась о Дире и Стике. В голову лезли разные неприятные и тревожные мысли.

– Дерри, – обратилась Анет к дремлющему на кровати ксари, – я волнуюсь за Стика и Дира. Что мы будем делать, если они вдруг не появятся? Вдруг их схватили люди Сарта, а мы сидим здесь и даже не пытаемся помочь им. Разве это правильно?

– Анет, не переживай. – Дерри сел на кровати, зевнул и попытался пригладить рукой свои взлохмаченные волосы. – Все будет нормально. У нас еще два-три дня в запасе есть. Я думаю, что за это время они объявятся.

– А если нет? Неужели ты не волнуешься?

– Конечно, волнуюсь, – устало вздохнул Дерри. – Волнуюсь и боюсь. Но при этом прекрасно понимаю, что ничего не могу в данный момент сделать. Мы договорились с ребятами, что будем ждать их здесь, значит, смысла рваться куда-то нет. В конечном счете, что бы ни случилось, с ними гхырх. В случае опасности Стикур отпустил бы его, и Зюзюка прибежал бы к тебе. Вспомни, что об этих животных рассказывал тебе Дирон.

– Ты думаешь, если гхырх не прибежал, значит, у ребят все в порядке?

– Думаю, да, – не совсем уверенно отозвался ксари. Он сам опасался худшего, но старался скрыть свое беспокойство. – Что бы ни произошло, и Стик, и Дир – великолепные воины. Они выпутывались и из более сложных ситуаций. Немногие способны превзойти их в бою.

– Они так же хороши, как ты? – тихо спросила несколько успокоенная словами Дерри Анет.

– Как я? – удивился Лайтнинг. Для него Стик и Дир были образцами для подражания. Той недосягаемой величиной, к которой надо стремиться всю жизнь. Ему, ксари, никогда не приходило в голову поставить себя на одну ступеньку с ними. Слова Анет обескуражили Лайтнинга и заставили задуматься. Безусловно, он был выносливее, чем Стик или Дир, но не считал себя лучше. Он всегда старался держаться на ступень ниже, чем они, искренне удивляясь, когда такой умный Стикур приходил к нему за советом или помощью. Дерри никогда не отказывал в содействии, но всегда делал это с определенной долей сомнения, недоумевая, чего Стик хочет от него. Теперь Лайтнинг начал осознавать, что он намного опытнее того же Стикура. Он прошел через реальные опасности и бывал в таких местах, которые герцогу даже не снились. Попытки Стика заставить Дерри прокомментировать то или иное событие, его просьбы дать совет не были просто проявлением уважения к другу или нежеланием принимать решение самому, он на самом деле нуждался в помощи Дерри, так как считал, что ксари разбирается во многих вещах лучше его самого. Это открытие потрясло Дерри, и он ответил на вопрос Анет, только когда поймал ее удивленный и выжидающий взгляд.

– Прости, задумался, – сказал Дерри. – Такие же они хорошие воины, как я? Нет, Анет. Это я воин не хуже, чем они. Не волнуйся, они смогут выйти невредимыми из любой передряги, а сейчас спи, а я попытаюсь найти нужных нам людей. Тех, кто сможет что-либо рассказать о входе в усыпальницу Великих.

– Ты опять уйдешь и оставишь меня одну? – заволновалась Анет. – Мне будет страшно, можно, я пойду с тобой?

– Нет, ты останешься здесь. Не переживай, со мной ничего не случится, я надену линзы, и ни один человек не заподозрит во мне ксари. Ты пойми, те места, в которые я собираюсь отправиться, вряд ли придутся тебе по вкусу.

– Ну тогда и ты, может быть, сходишь туда с утра?

– Анет, не будь смешной, – начинал злиться Дерри, – этих людей можно найти только ночью. Днем я никого не застану. Так что не волнуйся и спи спокойно, я скоро вернусь.

Девушка с грустью в глазах покорно уселась на кровать и помахала рукой исчезающему за дверью Дерри. Лайтнинг слегка улыбнулся в ответ и скрылся в коридоре. Чудесное зелье Маллария сделало глаза ксари из фиолетовых грязно-зелеными. Он теперь ничем не отличался от обычного человека и потерял в глазах Анет толику своей привлекательности. Дерри как был, так и остался невероятно красивым, но с цветом глаз исчезла и его нечеловеческая притягательность. Он стал почти обычным. Анет вздохнула и решила: раз уж она не может сопровождать Дерри, значит, следует попытаться уснуть. Огромная кровать словно приглашала прилечь, маня своими взбитыми подушками и пушистым одеялом из какой-то очень мягкой и совсем не колючей шерсти.

Дерри осторожно вышел из номера и практически нос к носу столкнулся с хозяином гостиницы. Мужчина удивленно хрюкнул и от неожиданности отскочил в сторону. Лайтнинг обезоруживающе улыбнулся и пожал плечами хорошо отработанным движением, позволяющим оценить стальные мышцы его рук и груди. Хозяин гостиницы с пониманием в близко посаженных маленьких глазках кивнул, несколько неуверенно скривил губы в ответ на улыбку Дерри и поспешил дальше, недоумевая, когда же его странная постоялица умудрилась протащить себе в номер хорошенького любовника, да так, что никто этого не заметил.

А Лайтнинг, теперь уже совершенно не таясь, пересек зал таверны, поймав на себе несколько откровенно враждебных взглядов. Ксари хищно улыбнулся и посмотрел в ту сторону, с которой его так бесцеремонно и недружелюбно разглядывали, ставшим с недавнего времени ему доступным взглядом дикого зверя. Он на минуту выпустил сидящего внутри него Мерцающего, и вальяжно развалившиеся на стульях мужчины на долю секунды увидели перед собой оскаленную кошачью морду. Они испуганно подскочили и, тут же устыдившись своей нервозности, сели на место, разом отвернувшись как друг от друга, так и от Дерри. Местные портовые бандиты выглядели смущенными, так как даже себе не могли объяснить, чем их так сильно напугал молодой, симпатичный и с виду совсем не опасный парень. Только вот смотреть развеселой компании на него расхотелось.

На улице он огляделся и уверенно направился в портовый район. Он совершено не устал за день. Кошачье обличье было во многом удобнее человеческого, но Дерри не воспринимал Мерцающего как самого себя. Кот был определенным вместилищем его души, своеобразным удобным средством передвижения.

Лайтнинг неторопливо шел по мощенной камнем улице в поисках нужного места. Идеальным вариантом был игорный дом, но пока ничего похожего не попадалось. Окна в домах темные, все лавки и кофейни давно закрыты. Один работающий ресторан и тот уже собирался закрываться. Стоящие у дверей швейцары мягко, но настойчиво пытались усадить в карету излишне пьяного господина в дорогом помятом костюме.

В темном и густом ночном воздухе все явственнее ощущался морской бриз. Лайтнинг выходил на набережную – один из самых опасных районов Влекрианта. Покажись Дерри здесь без линз, его не спасла бы ни звериная сила, ни навыки, полученные на службе у Сарта. Ксари здесь не просто не любили – их ненавидели. Молодой человек остановился, привлеченный огнями и красочной вывеской, и уверенно направился к ближайшему нарядному входу. Маленький блестящий кусочек золота сверкнул между пальцами, и суровая охрана без вопросов пропустила его внутрь, удивленно посмотрев вслед странному и совершенно незнакомому посетителю. Ксари не обратил внимания на любопытство охранников и только мысленно пожелал им спокойного вечера, в глубине души понимая, что вряд ли им это светит. Во-первых, в казино редко когда бывают спокойные вечера и ночи, и их не бывает совсем, если играть пришел Дерри. Попадая в казино, он никогда не мог обойтись без шумного выяснения отношений. Всегда находились люди, недовольные его игрой. Вообще, если говорить откровенно, играть Дерри не любил, но, как и любой в банде Сарта, владел этим умением в совершенстве. Очень часто он и раньше попадал в такие ситуации, когда игра была единственным способом выйти на нужных людей и интересующую информацию. Сейчас как раз был такой случай, когда не играть было нельзя.

Казино. Каким бы ни был мир, игорные заведения в нем есть обязательно, и все они напоминают друг друга, как братья-близнецы. Везде один и тот же гул голосов, музыка, напитки, танцовщицы, рулетка, зеленое сукно и покер. И публика всегда одна и та же. Любители и прожигатели жизни играют за одним столом с неудачниками, которые ходят в игорный дом, как на работу, в надежде сорвать большой куш. Никогда не срывают, на то они и неудачники. Они и приносят основной доход казино. В эту же компанию частенько затесываются профессиональные шулеры, достаточно хорошо маскирующиеся как под прожигателей жизни, так и под неудачников.

В противоположном конце зала собирается несколько иная публика – «хозяева мира сего» – бандиты, бизнесмены, успешные маги, преданные советники знати, а иногда и сама знать, та, которой не зазорно появляться в подобном месте. Здесь решаются проблемы, заключаются договоры, ведется неспешный диалог между властью формальной и реальной. Дерри направлялся именно туда. Ему нужно было выйти на представителей криминального мира города, причем пешки и мелкие сошки его не интересовали.

ГЛАВА 18 О том, что в покере, как и в жизни, много значит удача

Дерри сначала неторопливо прогулялся по залу, присматриваясь к играющей публике, и с несказанным облегчением отметил, что в казино не наблюдается ни одной знакомой физиономии. Где-то за дальним столом мелькнула зеленая физиономия болотного тролля, и ксари на секунду оцепенел, но потом понял, что это не Адольф, и заметно расслабился.

Неожиданной встречи с каким-нибудь старинным «приятелем» Дерри опасался больше всего. Еще совсем недавно Лайтнинг был весьма известной личностью в определенных кругах. Его многие знали в лицо, уважали и боялись. Так было до тех пор, пока он оставался «неуловимой молнией Сарта», «машиной-убийцей». Его предательство в криминальном мире восприняли однозначно негативно. Кто-то считал, что он просто не понял своего счастья, кто-то – что просто зажрался или сошел с ума. А уж когда стало известно о том, кто Дерри на самом деле, где и в каком качестве он объявился снова, все, кто знал его как одного из наемных убийц синдиката, возненавидели жгучей, порожденной завистью ненавистью.

Еще бы, из грязи – в князи. Казалось, совсем недавно мерзкий ксари был всего лишь орудием убийства в умелых руках хозяина преступного мира, марионеткой и практически рабом Сарта, пусть одним из лучших, но все же рабом. А сегодня неожиданно для всех оказалось, что он – сиятельный лорд Серебряных песков, граф Андеранский, да еще и родня правителя Арм-Дамаша. Такого поворота событий никто не ждал, и Дерри не простили ни его ложь, ни благополучие. Он стал изгнанником и отступником. Любой счел бы за честь убить его. Высокое происхождение было одной из причин, по которой Сарт ловил его.

Сам же Дерри и к титулу, и к землям относился абсолютно безразлично, проводя основное время в Кен-Корионе. Его неожиданное появление на Арм-Дамаше лорд Корвин обставил со всевозможной пышностью и пафосом, и ни один аристократ не заподозрил, что за маской юного родственника правителя, прибывшего ко двору для прохождения службы, скрывается беглый вор, впавший в немилость.

Лайтнинг оторвался от своих мыслей и попытался вникнуть в игру, решив для себя, что, как только все утрясется, он сразу же займется своими родовыми обязанностями. Если в Андеране его, по крайней мере, знали в лицо и часто присылали отчеты о ведении дел с мольбами приехать и начать управлять своей провинцией, так как народ желает чаще лицезреть законного правителя, то в его владениях в родном мире Сирлании все обстояло совсем иначе. По просьбе Дерри туда даже не посылали вестей о том, что он жив. Поэтому правили на данный момент его землями мачеха и сводный брат, пребывающие в счастливом неведении о том, что законный наследник жив и жаждет отмщения. Даже если кто и донес его дражайшей мачехе о том, что пасынок жив, вряд ли она сильно обеспокоилась. Кариора помнила Дерри глупым наивным мальчишкой, которого ничего не стоит напугать и обвести вокруг пальца. Лайтнинг мстительно улыбнулся, представляя их встречу. Самое главное на данный момент было избавиться от Хакисы. Поэтому Дерри, больше не позволяя себе отвлекаться, принялся за осуществление своих планов. Он, стараясь не привлекать к себе излишнего внимания большими ставками, поиграл за разными столами, прежде чем подойти туда, где играли по-крупному. В середине ночи в казино уже говорили о молодом удачливом, но никому не известном игроке. Как и рассчитывал Дерри, к нужному столу его пригласили. Двое из сидевших за столом вполне могли оказаться полезными. Из разговоров Лайтнинг понял, что это – осведомители очень высокого ранга, достающие за деньги для преступного мира различную информацию. Именно на привлечение их внимания были направлены все усилия Дерри.

Он без особого труда вел неспешную игру и ничего не значащий разговор, пытаясь побольше узнать о своих партнерах, ничего не сказав при этом о себе. Целью Дерри было избавиться от трех бесполезных игроков за столом. Первым, видя, что сегодня ему рассчитывать не на что, отчалил пьяненький казначей. Вторым со вздохом сожаления удалился маг средних лет, весь вечер безуспешно пытавшийся запутать Дерри. Остальные трое засели капитально, намереваясь довести игру до конца. Против общества осведомителей ксари ничего не имел против, а вот толстый, увешанный цепями, с перстнями на руках феодал был тут совершенно «не в тему». Но, судя по всему, деньги у него водились в избытке и уходить он не собирался. Для того чтобы избавиться от этого субъекта, необходимо было поднимать ставки. Дерри не стремился выиграть, просто он целенаправленно убирал мешающих ему людей из-за игрового стола и не допускал в игру новых. Да никто и не лез, потому что играли по-крупному. Через какое-то время Лайтнинг стал счастливым обладателем всего золота незадачливого дворянина и нескольких долговых расписок, одна из которых была на родовое поместье. Дерри не представлял, зачем ему поместье в районе Влекрианта, но в принципе в хозяйстве молодого холостяка не могло быть ничего ненужного. «В конце концов, подарю Анет, когда все закончится, – решил для себя Дерри, – мне все равно без надобности, я со своими-то разобраться никак не могу, а ей придется тут, на Арм-Дамаше, обзаводиться хозяйством».

– Я требую, молодой человек, чтобы вы дали мне отыграться, – бушевал проигравшийся вдрызг дворянин, но Дерри лишь отрицательно покачал головой. Играть до утра с этим субъектом не входило в его планы. Он и так слишком много времени потратил на абсолютно ненужных ему людей. Дворянин протестовал, тряся жировыми складками, и бил по столу кулаком. Но разойтись по-настоящему ему не дали охранники, которые подоспели вовремя и без лишних разговоров утащили нервного игрока к выходу. Следом за дворянином, совершенно неожиданно для Дерри, встал и ушел один из осведомителей, сославшись на неотложные дела. Лайтнинг один на один остался с сильным игроком. Из разговора ксари понял, что купить интересующую его информацию, минуя местных преступных авторитетов, нельзя, а светиться было опасно. О подобной сделке очень скоро узнал бы Сарт. Был только один способ получить информацию втихаря. И Дерри наделся, что ему это удастся. Но после первой же партии понял, что это будет нелегко. В привычной манере игры ксари, не задумываясь, кинул на анте приличную сумму денег и, получив флеш с раздачи, удвоил ставку и проиграл. Сидящий напротив мужчина открыл каре. Дерри выругался и стал играть внимательнее. Но следующие несколько партий все равно оказались для него не очень удачными. Через час партнер Дерри расслабился и совершил непростительную ошибку. Для него кон начался не слишком удачно – три валета, десятка и король. С таким набором нечего было и соваться в игру. Тем более ксари, внимательно следивший за выражением лица своего противника, заметил промелькнувшую в его глазах искру радости. Уже практически ни на что не надеясь, Дерри скинул бесполезного короля и десятку, с замиранием сердца открывая одну из положенных на сукно карт. Валет. Лайтнинг вздохнул с изрядной долей облегчения и даже не стал открывать вторую карту, решив, что она все равно ничего изменить не сможет. С каре можно было смело играть дальше, поэтому Лайтнинг удвоил ставку. Его противник ответил, поставив на кон вместо денег массивное золотое кольцо с огромным черным камнем. Крупье попытался возразить, но Дерри лишь махнул рукой, соглашаясь со ставкой партнера по игре. Осведомитель улыбнулся и счел нужным объяснить свой поступок.

– Это мой талисман, – пояснил он и открыл карты. Такого Дерри не ожидал. Флеш-рояль – высшая комбинация в покере. Лайтнинг застонал, открывая свое несчастное каре и собираясь подвинуть партнеру выигранные деньги, когда перед глазами мелькнула неоткрытая карта – джокер. Дерри чуть не взвыл от радости, такая удача не посещала его давно. А он, дурак, и забыл про такую редкую комбинацию, как покер – четыре карты одного номинала и джокер. Эта комбинация встречалась не во всех покерах, и не все казино играли в джокерный покер, Дерри, можно сказать, невероятно повезло, а вот его партнер даже изменился в лице.

– Вы проиграли, сударь, – не пытаясь скрыть радость, объявил Дерри.

– Нет. – Человек побледнел и попытался ухватить со стола опрометчиво поставленное на кон кольцо. Но ксари оказался проворнее, и золотой перстень сверкнул у него в руке.

– Вы ведете себя глупо и неподобающе, – заявил Лайтнинг, радуясь тому, что все обернулось даже лучше, чем он рассчитывал. Глупый осведомитель был у него в руках со всеми потрохами. Дерри не знал, чем ему так дорого это кольцо, но мог сказать с уверенностью, что сидящий напротив оказался в его власти. Он сделает все для того, чтобы получить свою безделушку обратно.

– Ты должен мне дать отыграться, – осипшим голосом пробормотал осведомитель, жадно косясь на кольцо, но Дерри, покачав головой, произнес:

– Нет, на сегодня я наигрался и не хочу рисковать. Это был твой выбор. Зачем ты поставил на кон дорогую твоему сердцу вещь? У тебя же были деньги. Этот проигрыш будет для тебя неплохим уроком.

– Мерзавец, я тебя сотру в порошок. Ты не знаешь, кто я и что могу сделать с тобой.

– Сядь и не угрожай мне, – металлическим голосом произнес Лайтнинг, заставив осведомителя измениться в лице. – Кто ты, я догадываюсь, именно поэтому, если ты будешь держать себя в руках, мы, может быть, сможем договориться. Я сказал, что играть сегодня не буду, это так. Но я не сказал, что не отдам твою игрушку, если мне предложат достойную замену.

– Сколько ты хочешь за перстень? – вмиг оживился игрок.

– Я не буду обсуждать никакие условия здесь. Давай пройдем в соседний зал и за рюмкой чего-нибудь крепкого обсудим сложившуюся неприятную ситуацию.

Мужчина вздрогнул и нехотя поплелся вслед за странным молодым человеком. Осведомитель был в отчаянии. В силу своей профессии он был просто обязан хорошо разбираться в людях, а этот парень, которого он принял за обычного прожигателя жизни, оказался не простым. Его провели, словно пацана.

Дерри тем временем нашел отдельный столик в кабинке, жестом приглашая своего бывшего партнера по игре сесть. Лицо Лайтнинга приняло обычное для него презрительное и циничное выражение. Дерри надоело играть дурачка, он подозвал официанта и сделал заказ, уставившись змеиным взглядом на сидящего напротив мужчину.

– Меня зову Маран, – уныло представился погрустневший то ли от проигрыша, то ли от осознания, в какую неприятную ситуацию он вляпался, осведомитель.

– Очень приятно, – вежливо ответил ксари, но своего имени не назвал.

Маран тяжело вздохнул и с нескрываемой тоской посмотрел на сидящего перед ним совсем еще юного парня. Он пристукнет этого молокососа, как только тот выйдет из казино. Дерри взял с подноса принесенный коньяк и скрестил пальцы рук в замысловатом жесте. Поморщившийся осведомитель вынужден был ответить тем же. «А парень еще более не прост, чем я подумал, – мрачнея с каждой минутой, заключил Маран. – Убить его уже не получится». – Знак, который Дерри показал бандиту, был знаком всем, так или иначе связанным с преступным миром, и означал заключение сделки. По сути, сейчас Маран пообещал Лайтнингу содействие и помощь во всем, что бы тот ни попросил. Причем осведомитель не имел права никому рассказывать об этом до тех пор, пока условия сделки не будут выполнены. А сама сделка еще не была озвучена.

Маран вдруг неожиданно и совершено ясно осознал, что вляпался по самые уши. Что-то во взгляде молодого человека лучше слов давало понять, что перед ним сидит очень опасный противник, которому лучше не перебегать дорогу. Маран не мог объяснить только одного: почему этот парень не встречался ему раньше. Кто такой пожаловал в их город? И что требуется от него?

Дерри подождал до тех пор, пока не увидел по лицу Марана, что тот осознал серьезность и неприятность ситуации, в которой оказался. Лайтнинг сделал большой глоток коньяка, который, кстати, оказался прегадким, и лениво сказал:

– А теперь перейдем к делу. Не бойся, ничего очень сложного я тебя не попрошу. Самое главное, все сделать быстро и так, чтобы ни одна душа об этом не узнала. Ты меня понял?

Маран кивнул, голос парня еще больше убедил осведомителя в том, что он столкнулся с какой-то большой и непонятной ему силой.

– А теперь слушай. Если ты хочешь вернуть себе кольцо, то к завтрашнему дню узнай мне все, что только можно об усыпальнице Великих, а точнее, про вход в нее. Он должен быть где-то здесь, на территории Темного леса. Если найдешь карту, еще лучше. Вот и все, что от тебя требуется.

– Сутки, – протянул осведомитель. – Мне не успеть разузнать все, что требуется, за столь короткое время. Слишком уж задание специфическое.

– Сутки, – произнес Дерри твердым голосом. – Больше я ждать не буду. А теперь все, иди и добудь необходимую информацию. Главное, чтобы никто про это не узнал.

Лайтнинг встал и дотронулся рукой до запястья Марана, шепнув одними губами: «Метка верности». Осведомитель вскрикнул и уставился на темнеющую у себя на руке отметину. Все было еще хуже, чем он предполагал. Теперь, если он не выполнит или нарушит условия сделки или, не дай бог, его действия повредят нанимателю, то попросту умрет.

– Кто ты? – прошептал Маран с тихим ужасом, а Дерри, чувствующий, что зелье Малария перестает действовать, сказал осведомителю:

– Посмотри мне в глаза и подумай.

Мужчина с опаской всмотрелся в глаза Дерри и отшатнулся. Он понял все. На свете был один только ксари, способный провернуть такое, и за ним охотился весь город. Информация, которая попала к осведомителю, стоила кучу денег, но он не мог ничего с ней сделать, и надежда на то, что метка верности будет снята, пропала. Эту историю он не сможет рассказать никогда. Тайный кодекс посланников был строг, нарушающего его ждала неминуемая смерть, которую несла магия, заложенная внутри людей, специально обученных добывать информацию. Была эта магия и в Маране.

Дерри подождал, пока Маран отойдет, допил коньяк и вышел на улицу, предварительно закапав зелье Малария. Светало. Над мутными водами Темного моря клубился туман, сквозь который предрассветное небо казалось матово-розовым у воды и серо-белым над головой. Лайтнинг быстро двигался прочь из небезопасного района, понимая, что, скорее всего, просто так уйти ему не дадут. Слишком уж много он нес с собой золота. Он просто не верил, что его отпустят с миром, не попытавшись восстановить «справедливость» и собственное материальное благополучие. Это мог быть кто угодно. Либо те, кто видел, что он ушел с выигрышем, либо проигравшие ему. Дерри нутром чувствовал приближающуюся опасность. Молодой человек нащупал в кармане тяжелый кастет – верный спутник во всех драках. В другую руку, как по команде, скользнул тонкий стилет, спрятанный в рукаве. Ксари пожалел, что оставил меч в гостинице, но официально с оружием в игорные дома заходить было нельзя. Если кастеты и ножи охрана предпочитала не замечать, то к мечу обязательно бы придралась. Дерри слегка замедлил шаг, прислушиваясь. Так и есть. На мостовой, сзади него, отчетливо слышались тяжелые шаги нескольких человек. Парень остановился и медленно повернулся. Как он и думал, в этот раз недовольным его игрой оказался проигравшийся дворянин. Он подходил к Дерри уверенной походкой вразвалочку. Еще бы, ведь его сопровождали трое широкоплечих охранников. Их кругленькие глазки смотрели на хозяина с обожанием. Они напоминали идиотов, которым показали конфету. Ксари стоял и ждал, пока они подойдут ближе. В целом компания не представляла для него опасности, если бы не заряженный арбалет в руках одного из телохранителей.

Пока Дерри решал, что же ему предпринять (обезвредить арбалетчика сразу или сначала послушать, что скажет его хозяин), четверка подошла совсем близко. Проигравший деньги и имущество дворянин упивался своей значимостью и был настроен весьма решительно. Он гордо встал, выпятив вперед пузо и уперев руки в боки, осталось только повесить на грудь табличку «Хозяин всего».

– Нам кажется, что у тебя, мальчишка, есть кое-что, принадлежащее нам, – напыщенно произнесла туша, презрительно разглядывая Дерри. – Ты отдашь нам «наше» или нам вытряхнуть из тебя все самим? Все, считая душу.

– Нам? – лениво протянул Дерри, подходя практически вплотную к бывшему партнеру по игре. – Нам, – насмешливо повторил он. – Не слишком ли много вы берете на себя? Насколько я понимаю, вы к особам королевской крови не относитесь, или я не прав? А насчет «вашего», так у меня с собой только свое. Так что, будьте любезны, валите отсюда по-хорошему и дайте наконец мне пройти.

– Ах ты, мерзавец! Плебейское отродье. Так разговаривать со мной! Ты еще пожалеешь, что родился на свет! Ребята, проучите его!

Пока амбалы готовились приступить к выполнению приказа хозяина, Дерри едва заметно дернул кистью руки и метнул стилет в представляющего реальную опасность арбалетчика, оставив себя без оружия. Зато один из противников был обезврежен. Со стилетом, вошедшим по рукоятку в плечо, мужчина уже не мог стрелять, он осел на мостовую и тихонько поскуливал, не обращая внимания на окружающих. Но оставшиеся двое, вытащив ножи, с решимостью в глазах ломанулись в сторону ксари. Дерри пригнулся, уходя от удара, и зажатым в кулак кастетом саданул противнику по скуле. Мужик отлетел на землю, а Лайтнинг едва успел уклониться от ножа второго охранника. Верзила оказался чуть шустрее, чем его тяжело поднимающийся с земли товарищ. Он не стал самоуверенно подлетать к Дерри, а просто метнул с расстояния нескольких шагов нож. Непонятно, куда он целился, но попал в бедро. Лайтнинг сморщился от боли и озверел окончательно. Он с силой рванул нож из ноги, благо оружие вошло неглубоко и не задело кость, и, пропустив сильнейший удар в челюсть, воткнул окровавленное лезвие одному из противников в живот. Тот со стоном упал на колени, а Дерри, развернувшись в прыжке, ударил тяжелой подошвой сапога по лицу оставшегося противника. Хрустнули кости, и охранник с окровавленным лицом упал навзничь, не подавая признаков жизни.

С горящей, звериной злобой во взгляде Лайтнинг повернулся к сползающему по стеночке, уже совсем не уверенному в себе феодалу. Увидев взгляд ксари, дворянин побледнел и попытался вжаться в стену так, чтобы его не было видно. Но с его габаритами ему это не очень-то удалось.

– Ну и что? – подозрительно мягким голосом, совсем не вязавшимся со звериной внешностью, спросил Дерри. – Теперь, пожалуй, поговорим о том, кто кому и что должен. У тебя ведь не одно поместье, милейший? – поинтересовался ксари, стальной хваткой вцепившись мужчине в горло. Дворянин попытался что-то возразить, но быстро передумал. Жизнь, видимо, все же была ему дороже богатства, и он выложил весь список имеющейся у него недвижимости. Дерри не стал наглеть и отбирать все. Его очень заинтересовала усадьба, граничащая с его собственными владениями в Андеране. Через десять минут дарственная была подписана, а обливающийся слезами и потом незадачливый игрок, потряхивая жиром, улепетывал подальше от набережной, дав себе зарок никогда больше даже не подходить к картам. Дерри тоже не стал задерживаться на месте драки, понимая, что скоро может появиться стража, встреча с которой была нежелательна. Да и барона он отпустил зря. Его тоже следовало убрать, но Дерри просто не смог воткнуть нож в эту дрожащую от страха жировую массу и теперь ругал себя за малодушие.

Когда Анет проснулась, было еще темно. Бледный лунный свет пробивался в комнату через тонкую полупрозрачную ткань занавески, падал на покрывало кровати и девушке на лицо, придавая коже слегка мерцающий и бледный, как у покойника, цвет. С черными волосами (в общем-то весьма эффектная внешность!) Анет смотрелась жутко, по крайней мере при этом освещении. Девушка встала и зажгла квадратные светильники по периметру комнаты, понимая, что уже вряд ли уснет. Неяркий, теплый свет оживил мрачную комнату и вернул лицу Анет краски. Сейчас она выглядела вполне живой, на щеках даже проступил румянец. Дерри все не было, а девушка не знала, где он и когда его ждать. «Что за судьба у меня такая? – печально подумала она, размышляя, не пойти ли поискать Лайтнинга. – С того момента, как я попала на Арм-Дамаш, мне постоянно приходится волноваться и ждать». Анет натянула штаны и подошла к окну, разглядывая темную, не освещенную фонарями улицу. Ждать стоя у окна было чуть проще, ей казалось, что так время течет быстрее. Ночь осторожно уступала неумолимо надвигающемуся утру. Небо слегка посветлело, и у горизонта появилась тонкая полоска золотистого рассвета. Стали отчетливее видны силуэты ближайших домов. По мостовой куда-то заспешили первые, самые ранние прохожие – в основном торговцы. Тетки с необъятными кринками молока или корзинами овощей, реже – мужики с тем же продовольственным набором. Дерри же, как назло, не появлялся, и Анет начала всерьез беспокоиться, понимая, что так много нервничать, думать и заниматься анализом своих чувств и действий нельзя. Столько разнообразных эмоций за такое короткое время скажутся, скорее всего, на ее психическом здоровье и рано или поздно приведут к срыву. Гадкий Лайтнинг даже не сказал ей, куда направляется, видимо, понимая, что Анет вполне может не усидеть на месте и потащиться следом, подвергая опасности их обоих. Но внимательная девушка из слов ксари все же ухватила два слова: «набережная» и «порт» и предположила, что он направляется именно туда.

Анет почти уже решилась топать на поиски своего спутника, даже попыталась прицепить к поясу меч, который Дерри по какой-то причине оставил в гостинице. Но тут раздался короткий прерывистый стук в дверь. Девушка с опадающим в пятки сердцем осторожно вытащила из ножен меч и, на цыпочках подойдя к стене, спросила:

– Кто там?

Услышав в ответ голос Дерри, Анет облегченно вздохнула и открыла дверь.

Он стоял, прислонившись к стене. Его лицо и руки были в крови. Анет удивилась невероятному количеству золотых украшений, которыми он был буквально обвешан. По крупному перстню почти на каждый палец, толстые и тонкие цепочки на шее, два браслета.

– Ты где был? – ошарашенно спросила Анет, пропуская ксари в комнату. Она увидела, что Дерри опять ранен, и ей стало страшно. От него пахло свежей кровью и дорогим спиртным. – Дерри, где ты был? – еще раз поинтересовалась она, разглядывая его с ног до головы. – Ты раненый, пьяный и с кучей чужого добра.

– Я не пьяный, – устало отозвался Дерри, падая на кровать, и Анет по голосу поняла, что он не врет. – И не бойся, на этот раз я никого не обворовал, ну почти никого, – задумавшись, уточнил он.

– Объясни мне все по порядку, – вздохнув, попросила она, бесцеремонно ощупывая ксари на предмет повреждений, и, с облегчением отметив, что он не столько раненый, сколько грязный, отправила его в душ со словами: – Выйдешь – расскажешь мне, где ты был, что делал и узнал ли, что хотел.

Лайтнинг, с банным полотенцем на бедрах, появился минут через пятнадцать. У него была рассечена скула, и он немного прихрамывал.

– Ты не возражаешь, если я лягу, – усталым голосом поинтересовался он, и Анет, кивнув, поспешно соскочила с кровати, донельзя изумив Дерри. Он круглыми глазами посмотрел на девушку и несколько смущенно добавил, падая на покрывало:

– Ты что? Лежи, я же тебя не прогонял, я просто спросил, чтобы узнать, не помешаю ли тебе.

Но Анет все же решила не рисковать и не лежать в одной кровати с практически голым Дерри. Боялась, что ее слабое сердце не выдержит подобных нервных перегрузок, и она все же сойдет с ума. На этот раз от радости и глупого блаженства. Обнаженный Лайтнинг на кровати и так был для нее очень уж сильным раздражителем, и Анет не хотелось усугублять ситуацию. Она притащила себе кресло и поставила его рядом спинкой к окну.

– Я был в казино, – тоном человека, признающегося, по меньшей мере, в убийстве, заявил Дерри. Он ожидал со стороны Анет скандала и очередной попытки порицания его разгульного образа жизни. Но девушка отреагировала на удивление спокойно.

– Да? – сказала она. – А что таким похоронным голосом? Судя по количеству золота, без средств к существованию ты нас не оставил. Главное, чтобы вылазка прошла с пользой.

Дерри удивленно заморгал. На Арм-Дамаше женщину в казино не затащишь даже под страхом смертной казни, «ночные леди» и те обходят подобные заведения стороной, а Анет вообще не усмотрела ничего необычного в его походе.

– Между прочим, – обиженно добавила девушка, – мог бы и меня взять. Во что у вас тут играют?

После этих слов Лайтнинг вообще выпал в осадок и не сразу сообразил, что девушка задала ему вопрос, на который надо бы ответить.

– Не удивлюсь, если в то же, что и у вас, – усмехнулся Дерри спустя минуту молчания, – в покер.

– Точно, – обрадовалась Анет. – В то же, что и у нас. Я, правда, ни разу не играла серьезно, боялась проиграть, да и денег было жалко. Просто у меня одно лето подруга в казино работала крупье. Мы к ней в гости ходили кофе попить и поиграть по мелочам. Казино, в котором она работала, было небольшим, с маленькими ставками, ну мы и баловались иногда от нечего делать. А на золото, оставшееся от моего пояса, я бы сыграла с удовольствием, – добавила Анет, вспоминая, что на пояс она разорила несчастного Стика. – Ты-то, я гляжу, внакладе не остался. Кроме этого золота еще что-нибудь выиграл?

– Ага, я еще слегка расширил свои законные владения. Стал счастливым обладателем земель недалеко от Влекрианта и усадьбы рядом с моим поместьем в Андеране.

– У тебя есть земли и поместье? – искренне удивилась Анет.

– А ты думала? – слегка обиженным тоном произнес Дерри. – Как же граф может существовать без поместья?

– Ты еще и граф? – безжизненным голосом произнесла вмиг погрустневшая Анет, понимая, что теперь-то Дерри ей точно не светит. Какая уж из нее графиня, она даже до подружки графа недотягивает. Девушка в первый раз задумалась над тем, с кем же свела ее судьба на Арм-Дамаше. Про Стика она слышала, что он герцог, но не придала этому значения. Дерри, значит, граф, а Дир?

– Дир тоже герцог, – ответил Лайтнинг, и Анет поняла, что озвучила свои мысли вслух. Вопрос, все или только последнюю их часть? – Маг двоюродный брат Стика, и у них несколько общих поместий, которые они все собираются разделить, но руки никак до этого не доходят. Вот уже лет десять Стикур и Дирон управляют землями совместно, когда на это есть время. Но на службе у лорда Корвина времени не так уж и много. Я вот в своем поместье в Анедеране был всего два раза, а землями в Сирлании до сих пор управляет моя мачеха, находящаяся в счастливом неведении, что вот он я, весь живой и жаждущий вступить в права наследства. Разберемся с Хакисой, надо будет заняться этим щекотливым дельцем.

Анет потрясенно молчала, переваривая полученную информацию. Вон они все какие «ваши светлости», а она кто? Такого поворота событий девушка не ожидала. Она почему-то даже не задумывалась, на какие средства и с каким размахом живет, например, тот же Дерри. Она встретила ребят в арм-дамашском дворце и наивно предполагала, что живут они тоже там же. Думая о своем, Анет чуть не забыла спросить о двух самых важных вещах.

– Дерри, ты меня, честно сказать, сбил с толку, и я забыла узнать самое главное. Какая сволочь посмела тебя ранить и узнал ли ты, что хотел, или просто так поиграл, и все?

– Информация будет завтра. Точнее, уже сегодня вечером, а ранили меня не сильно, так, царапина. Это были люди одного из проигравших мне. После игры всегда находится тот, кто считает, что расстался со своим имуществом и деньгами не навсегда. Но я ничего не отдал, – гордо завершил свою речь Дерри и полувопросительно добавил, поворачиваясь на бок: – Я посплю, ладно?

Анет еще много о чем хотела с ним поговорить, но, видя, что Дерри на самом деле очень устал, не стала ему мешать. В конечном счете чем она дольше находилась в этом мире, тем больше вопросов у нее возникало. Так какая разница, задаст она их сейчас или сделает это чуть позже.

ГЛАВА 19 О том, что неожиданные встречи не всегда приятны

Утром Дир окончательно пришел в себя. Стик уже не находил себе места от беспокойства и нетерпения, но понимал, что маг еще слишком слаб, чтобы передвигаться.

Первые несколько часов он то приходил в себя, то вновь впадал в беспамятство и только к вечеру смог более или менее внятно рассказать, что с ним произошло. Еще через день Дир встал и прошелся по пещере, чувствуя себя вполне прилично. Калларион напоил его каким-то мерзким отваром, и маг заявил, что не смеет больше всех задерживать своими хворями и готов отправиться в путь. Стик, хотя и волновался за самочувствие друга, был вынужден согласиться. Слишком велика была опасность, что их обнаружат люди Сарта, хотя герцог не был точно уверен, есть ли за ними погоня. Вряд ли Хакиса и Сарт станут размениваться на их скромные персоны, скорее всего, все силы были брошены на поимку Дерри и Анет. Но все же рисковать и задерживаться в подземельях не стоило.

«Как там, интересно, Дерри и Анет?» – думал Стик, искренне надеясь, что все в порядке и они дожидаются его и Дира во Влекрианте. До города их вызвался проводить Калларион, который оказался очень полезным попутчиком. Эльф разбирался не только в травах и магии, но и в ратном деле. Даже Стик чувствовал себя рядом с ним глупым мальчишкой, которому первый раз дали в руки боевой меч. А Дир, который был младше на четыре года, как только открыл глаза и перекинулся с Калларионом парой фраз, стал относиться к нему как к наставнику. Дир слушал эльфа с открытым ртом, впитывая новые знания, как губка. Почему Калларион вдруг решил им помогать, оставалось пока загадкой, которую Стикур никак не мог решить. С одной стороны, помощь Каллариона была неоценима, с другой – Стик все же не доверял ему. В то, что эльф решился на такое опасное и неблагодарное дело исключительно из-за любви к изгнавшему его народу и Арм-Дамашу, верилось с трудом. Стикур никак не мог решить, стоит ли принимать помощь Каллариона после того, как он проводит их во Влекриант. По этому поводу Стик должен был посоветоваться с Дерри. Ксари как нельзя лучше понимал эльфов и имел большой опыт в общении с ними. Он за версту чувствовал шпиона и предателя. Если Калларион подсадная утка, подосланная Хакисой, Дерри, пожалуй, единственный, кто сможет его раскусить.

Эльф помог Стику собрать немногочисленные пожитки, и они отправились в путь. Больше всех этому факту обрадовался Зюзюка. Он подпрыгивал на всех четырех лапах, потряхивая крылышками, и даже один раз попытался взлететь. Оттолкнувшись от пола, он подпрыгнул, не рассчитал силы, врезался в потолок и больно плюхнулся на холодный камень. Гхырх обиженно завопил и не стал продолжать опасные эксперименты. Всю дорогу до выхода из пещеры зверек чувствовал себя глубоко несчастным и лез ко всем жалиться. Но как только на горизонте появилось светлое пятнышко, гхырх ожил и, забыв все свои обиды, кинулся вперед всех на залитую солнцем поляну. Мужчины вышли следом, жмурясь от яркого света. Стику настолько надоели темные удушливые помещения катакомб, что он сам готов был прыгать вместе с Зюзюкой по примятой и такой душистой траве с россыпью маленьких желтых и розовых цветочков. Воздух был наполнен всевозможными запахами лета. Даже легкий запах навоза, навеваемый со стороны ближайшей деревни, доставлял герцогу удовольствие. Огромные ели обнимали поляну со всех сторон, огораживая ее от посторонних взглядов своими мощными стволами и раскидистыми темными ветками. Греясь на летнем солнышке, летали крупные разноцветные бабочки, ставшие объектом охоты для разыгравшегося гхырха. Зюзюка весело прыгал по траве, пытаясь ухватить летуний, а те уворачивались от его зубов, не желая быть съеденными.

Несчастные бабочки еще помнили пробегающего день назад полоумного кота, истребившего много их сестер, а сейчас навязался еще и безумный гхырх, розовая тушка которого наводила ужас на всех проживающих на этой поляне насекомых. Муравьи оказались самыми умными. После того как огромный розовый зад припечатал к земле целый отряд их собратьев, тащивших на ужин в муравейник целую и практически свежую гусеницу, маленькие насекомые забрали самое ценное – видавшую виды соломинку и неровным строем начали эвакуацию себя любимых со ставшей небезопасной поляны. Дир с интересом наблюдал за происходящим, он любил рассматривать всевозможных мушек и жучков, особенно когда на это было время. Различные мелкие твари, занятые своими важными делами, например, с какого цветка собрать нектар, с синего или красного, вызывали у мага улыбку. Что может быть забавнее, чем жирная полосатая пчела, которая мечется от одной цветочной головки к другой, не в силах определить, где нектар вкуснее. Проблема выбора – это самая серьезная проблема даже у насекомых. Ослабленный Дир почему-то всегда ударялся в философские рассуждения, которые в нормальном состоянии вызывали даже у него самого (не говоря об остальных) лишь недоумение. Вот и сейчас маг еле заставил себя отвлечься от глупых размышлений на тему: «Проблема выбора для полосатых пчелок в условиях летнего сбора нектара на территории Темного леса». Дирон вздохнул поглубже, отгоняя все мысли, и позволил себе на какое-то время расслабиться, наслаждаясь свежим воздухом. Солнечные лучи восстанавливали утраченную магическую энергию. С каждым вздохом Дир ощущал всеми клеточками своего тела, что становится сильнее. Он впервые за последние дни чувствовал себя способным произнести заклинание, пусть пока самое элементарное, но это значило, что он шел на поправку.

– Пора в путь, – первым очнулся от эйфории, вызванной свежим воздухом и солнцем, Калларион, – если мы хотим добраться до города сегодня, то надо спешить. Путь не близкий, и, чтобы успеть до заката, нам придется поторопиться. С заходом солнца городские ворота закрываются, и, если мы к этому моменту не успеем, придется еще одну ночь ночевать в лесу, а как я понимаю, вы торопитесь.

– Да, ты прав, – со вздохом согласился Стик. – Надо спешить. Я не просто хочу добраться сегодня до города, а планирую отыскать там Анет и Дерри. Так что действительно пойдемте быстрее. Дир, ты как? Сможешь идти?

– Смогу, – уже совсем здоровым голосом отозвался Дирон, нехотя прерывая поглощение солнечной энергии.

– Тогда в путь, – скомандовал эльф и двинулся вперед по едва заметной тропинке. – Я знаю короткую дорогу в город, – сказал он. – Думаю, что по ней мы и пойдем. Кстати, забываю спросить. Как вы собираетесь искать своих друзей? Влекриант ведь город не маленький, а они могут быть где угодно.

– Хм, – усмехнулся Стик. – А как ты думаешь, зачем нужен гхырх, он найдет нам Анет в считаные секунды, где бы она ни была, вот увидишь.

Когда показались городские ворота, было совсем темно. Они едва успели попасть во Влекриант до заката солнца, а все потому, что «короткая» дорога эльфа оказалась настолько трудной, что заняла в два раза больше времени, чем обычный путь по тракту. В голову Стика тут же закралось сомнение: а не завел ли их Калларион в эти места специально, чтобы задержать? Но Стикур решил все же не спешить с выводами. Смысла гадать не было, надо было поделиться своими опасениями с Дерри, причем желательно как можно скорее. Герцог был уверен, что вдвоем с Лайтнингом они смогут понять, что представляет собой эльф.

В город их пропустили без проблем. Дремлющие на посту вампиры-охранники не обратили внимания на троих уставших пеших путников.

– Зюзюка, ищи Анет, – шепнул Стик, как только городские ворота остались позади, и обрадованный гхырх метнулся в переулок. Ребятам оставалось только не упустить зверя из виду.

Дерри проспал практически до самого вечера, а голодная и поэтому немного злая Анет так и не рискнула его разбудить. Она весь день сидела в кресле, поджав ноги под себя, и ждала, лениво разглядывая цветочный орнамент на обоях. Ксари спал, развалившись на кровати, сон разгладил жесткие складки на лице, сделав его по-детски наивным и беззащитным.

– Ну что интересного увидела? – пробормотал Дерри сонным голосом, не открывая глаза, и Анет, смутившись, слегка отвернулась, прекращая разглядывать лицо и не прикрытые одеялом широкие и загорелые плечи ксари.

– Очень кушать хочется, – отозвалась она, игнорируя вопрос Лайтнинга, – а я даже ужин в комнату заказать не могу, так как в номере у меня вместо огромного кота, которого все ожидают увидеть, лежит голый мужик.

– Не забивай голову, – зевнул Дерри, поднимаясь. – Скоро нас вообще здесь не будет. Сейчас сходим поедим, я получу интересующие нас сведения, и с утра уедем из города. Мы и так слишком долго здесь засиделись. Я более чем уверен: со дня на день Сарт сообразит, что мы его провели и каким-то образом попали в город, минуя охрану. Как только это произойдет, укрыться будет намного сложнее. Скорее всего, он попытается перекрыть городские ворота, чтобы из города никто не мог выйти.

– А как же Стик и Дир? – грустно шепнула Анет.

– Ну во-первых, мы пока еще и не ушли, а во-вторых, если в ближайшее время они не объявятся, попытаемся подождать их за городом. Может быть, тебе удастся связаться с Диром или со своим гхырхом.

– Так давай попробуем связаться с ними сейчас, – ухватилась за идею Анет. – Я знаю, сил у меня хватит, только расскажи мне как.

Но Дерри, глядя на светившееся надеждой лицо девушки, только отрицательно покачал головой:

– Нет, сейчас мы не будем ни с кем связываться. Вспомни, что я говорил тебе про использование магии. Во Влекрианте любые проявления магической энергии сразу же засекут либо маги Сарта, либо местная колдовская гильдия, и тогда к нам немедленно поспешат с вопросами. Пока мы в городе, забудь про магию вообще, что бы ни случилось. А сейчас давай сходим перекусим, а то на самом деле что-то очень уж есть хочется.

– Пойдем, – Анет с несколько преувеличенным энтузиазмом вскочила с кресла и направилась к выходу, – только давай поедим не в «Огнедышащем…», что-то здешняя публика отбивает у меня весь аппетит.

Неприятные мысли не выходили у Анет из головы ни на минуту. С каждым часом она все меньше надеялась увидеть друзей живыми. Она успела привязаться к ребятам, и мысль о том, что они вполне могли погибнуть, не давала ей покоя. Девушка настолько ушла в свои мысли, что не заметила, как оказалась в одной из расположенных неподалеку от «Огнедышащего…» забегаловок. Вопреки ожиданиям Анет публика здесь оказалась ничуть не лучше.

– Ты уверена, что здесь лучше? – скептически поинтересовался Дерри, оглядываясь по сторонам. – По-моему, в «Огнедышащем…» чище и спокойнее.

– Что же делать, – философски заключила Анет. – Кто знает, вдруг ты ошибаешься и здесь тоже вполне ничего, ну и что, что грязь, зато люди, может быть, душевные?

– Чем черт не шутит? Может, и душевные, – усмехнулся Дерри и уставился голодным взглядом в меню, которое ему передала Анет, потерявшая надежду самостоятельно определить, что из обозначенного здесь съедобно, а что нет. Дерри тоже решил не ломать над этим голову и заказал две порции картошки с мясом и по кружке пива. Молодые люди непринужденно болтали в ожидании заказа, не замечая, что за ними с соседнего столика очень внимательно наблюдают два тролля, вампир и человек.

– Я говорю тебе, это он, – громким свистящим шепотом обратился вампир к человеку.

– Нет, это не он, – с сомнением покачал головой мужчина, старательно щуря глаза и пытаясь хоть что-нибудь рассмотреть в полутемном задымленном помещении.

– А давайте подойдем поближе.

Этот разговор продолжался уже достаточно долго, и вампир, прекрасно видевший в темноте, не выдержал:

– Вы как хотите, а я пойду проверю. Если это Лайтнинг, мы его схватим.

– Схватим, как же! – ухмыльнулся тролль. – Его схватишь, пожалуй. Он нам руки и ноги повыдергивает и все равно сбежит. Знаешь, сколько народу пыталось его схватить!

– Я не пытался, – прошипел вампир.

– Эльрун, Гавви прав. Он же молния, вчетвером мы его не одолеем.

– Его – да, – улыбнулся, оскалив кривые пожелтевшие клыки, молчавший до этого времени второй тролль. – А девчонку? Если мы кинемся на девчонку, он будет вынужден защищать и ее, и себя, а это в сотни раз сложнее, чем отбиваться в одиночку. Может быть, нам повезет.

Гадкое чувство беспокойства неприятно холодило затылок с того самого момента, как они сели за стол. Дерри, стараясь не поворачивать голову, осторожно осмотрелся по сторонам, пытаясь определить, насколько его неприятные ощущения соответствуют действительности. Ему было интересно, действительно ли им что-то угрожает, или у него просто нервы шалят от переутомления. Опасность Лайтнинг заметил слишком поздно. Несколько человек уже приближались к их столу, и Дерри с отвращением узнал в одном из них Эльруна – известного вампира-воина из синдиката Сарта.

– Анет, опасность, – только и успел шепнуть ксари девушке, которая и без него успела заметить угрозу.

– Дерри, какая встреча, – протянул вампир, присаживаясь на свободный стул. – Вот уж не думал, что встречусь с тобой при таких обстоятельствах.

– Да пошел ты, упырь! – огрызнулся Дерри, которого всегда напрягали светские беседы перед неизбежной дракой. Он гораздо больше на данный момент был озабочен тем, что остальные трое – два тролля и человек – пытались незаметно занять наиболее удобные стратегически позиции, пока их друг заговаривает ему зубы. Они подобрались поближе к Анет. Дерри резко подвинул стул, перегораживая им проход, а вампир усмехнулся, обнажая длинные белоснежные клыки с неизменным украшением вампиров – маленьким рубинчиком в одном из зубов.

– Ты совсем не изменился, Лайтнинг. Тот же неотесанный грубиян-ксари, даже титулы тебе ничего не дали. Был выродком, выродком и остался. И вкусы, смотрю, у тебя не изменились. Джентльмены предпочитают блондинок, ну а ты, как я посмотрю, все брюнеточками балуешься? Хотя, – вампир попытался подвинуться поближе к Анет, но девушка показала ему неприличный жест и пересела на соседний стул, – сдается мне, эта брюнетка до недавнего времени была блондинкой. А блондинки – это нам. Так что, не обессудь, ее мы заберем с собой. Впрочем, – Эльрун сделал эффектную паузу, – если хочешь, можешь ее сопровождать. Там, куда мы намереваемся доставить девчонку, тебя давно ждут. Заодно скрасишь пребывание своему дружку-магу, но вряд ли его это тронет: Тарман испытал на маге заклинание расщепления души и очень надеялся, что ты сам явишься выручать своего друга и оценишь полученный результат. Но ты молодец, как и всегда в критической ситуации, сделал правильный выбор, плюнув на друзей и спасая собственную шкуру.

Дерри сжал зубы от ярости, молясь, чтобы наружу не вырвался Мерцающий. Эту свою тайну Лайтнинг собирался приберечь на крайний случай, а пока можно было справиться своими силами. Тем более на дикого зверя кинется вся таверна, а в обычную драку не сунется никто. Дерри только надеялся, что Анет не впадет в свой обычный ступор во время потасовки, ему нужна была любая помощь. Ксари слышал, как девушка тихонько вздохнула, услышав новости о Дире, но не заорала и не грохнулась в обморок – это уже хорошо.

Анет смотрела на сжавшего челюсти Дерри и тихонько выходила из себя. Страха почему-то не было, появилась злость. Ее достал болтающий ни о чем вампир, на наглой роже которого читалась уверенность в том, что им от него никуда не деться. Анет противники вообще не принимали в расчет, намереваясь скрутить одним движением. Этим и воспользовалась девушка, решив включить в наметившуюся драку элемент неожиданности.

– А хрен бы вам, – неожиданно даже для себя выдала Анет, вскочив со стула. Ей до смерти надоел этот глупый разговор, даже пожрать толком не дали, и она решила взять ситуацию в свои руки. Пока никто не опомнился, схватила с подноса проходящей мимо официантки две огромные глиняные кружки с пивом и, резко выкинув перед собой руки, шарахнула этими импровизированными кастетами по лицу оказавшегося поблизости тролля. Раздался звон бьющейся посуды и вопль, а Анет, обезвредив на какое-то время одного из противников, поспешно отскочила в сторону, нырнув под стол. Следом за ней кинулся разъяренный мужчина-воин, на его перекошенном от злости лице читалось желание, по меньшей мере, придушить девушку. Анет искренне обрадовалась, что с такой зверской рожей к ней под стол полез не вампир. Она бы тогда точно с перепугу грохнулась в обморок, а так только запищала и вцепилась в перекошенную морду противника ногтями, сдирая кожу. Ей даже показалось, что она достала ногтями до кости. Мужчина заорал, а Анет, пользуясь ситуацией, залезла подальше под стол, прижавшись спиной к стене и лихорадочно оглядываясь по сторонам в поисках чего-нибудь, что могло бы сойти за оружие. Ничего, правда, кроме черепков пивной кружки, под столом не было. Девушка схватила уцелевшую ручку, решив, что острые края оббитой посудины вполне могут сойти за лезвие. Помня о том, что Дерри запретил ей пользоваться магией, Анет все-таки решила немного схитрить. Она осторожно выпустила бурлящий в венах огонь, который по ее руке спустился к острым краешкам черепка. Девушка рассчитывала, что эта конструкция будет работать, как электрошок. Возможность испытать изобретение подвернулась почти сразу. К ней под стол, себе на беду, полез уже изрядно покалеченный пивными кружками тролль. Анет недолго думая всадила ему в грудь острые края черепка, которые пропороли рубашку, и противник с воплем откатился в сторону, хватаясь за сердце. Две небольшие ранки на груди дымились. Девушка ликовала и, окрыленная удачей, кинулась добивать противника. Как только она выскочила из-под стола, сзади ее схватили мощные руки. Анет закричала, чувствуя, что не может шевельнуться, и начала быстро соображать, что же делать. Держали ее словно в тисках, и она могла шевелить только кистями рук. Анет украдкой обернулась на пол. Пришибленный ею тролль не шевелился, – видимо, изобретенное оружие оказалось даже более эффективным, чем она рассчитывала. Впереди на столе кружились две фигуры. Размытым пятном летало лезвие меча Дерри. Сражающийся с ним вампир не уступал ксари ни в ловкости, ни в скорости, и тут Анет по-настоящему испугалась. Дерри отвлекся на ее крик, пропустил удар и пошатнулся под натиском противника. Анет даже показалось, что она заметила, как черный меч вампира скользнул по плечу Лайтнинга. Страх придал девушке сил, и она, изогнув руку, шарахнула кружкой по первому попавшемуся месту на теле врага.

Место оказалось вполне удачным, державший ее второй тролль даже не заорал, он просто осел на пол. Анет резко развернулась и засветила противнику кружкой в переносицу. Завоняло паленым мясом, и мужчина упал. Девушка затравленно оглянулась вокруг в поисках противников. Двух троллей она уложила самолично, а мужчину с расцарапанным лицом добил, видимо, Дерри. Остался только не теряющий силы вампир, который теснил раненого Лайтнинга к стене. Посетителей в таверне не осталось совсем, как только народ понял, что это не просто пьяная потасовка, то сразу же разбежался кто куда, главное – подальше от места событий. Анет краем глаза заметила пробирающегося к выходу несчастного хозяина заведения. Он явно намеревался позвать стражу, но девушка моментально пресекла его попытку, продемонстрировав свое грозное оружие, зажатое в одной руке, и кусок золота в другой. Хозяин таверны с тихим стоном залез под барную стойку.

Девушка осторожно подобралась к сражающимся. Два тела и мечи кружились в серебристо-черном вихре. Лайтнинг, увидев, что Анет каким-то образом умудрилась справиться с троллями, вздохнул с облегчением и, не беспокоясь за свою спутницу, полностью сосредоточился на бое. Эльрун был очень сильным, ловким и безжалостным противником, он уже нанес Лайтнингу несколько весьма неприятных ран, но Дерри не думал уступать. Он плавно уклонился от меча вампира и, сделав ложный выпад, незаметно вытащил из голенища сапога незаменимый в любой драке кинжал. Дерри считал, что меч – это ритуальное оружие, которого в сражении всегда мало, вампир, похоже, думал так же. Маневр Дерри не остался не замеченным, и его противник, скривив губы в недобром оскале, легонько тряхнул кистью левой руки, и в ней блеснуло холодное лезвие длинного кинжала. Силы опять оказались равны. Дерри чуть не проворонил удар, который мог оказаться смертельным. А все потому, что засмотрелся на мелькающий черной молнией шикарный меч Эльруна.

Жажда новой игрушки придала Лайтнингу сил, и он с удвоенной яростью кинулся в атаку. Противник был сильнее, и Лайтнинг тихонько позвал Мерцающего. Вся его сила уходила на то, чтобы не дать звериной личине сменить человеческую. Если обычно, обратившись, Дерри загонял звериную душу глубоко внутрь себя, то сейчас он пошел по иному пути. Оставив человеческую внешность, ксари позволил звериным инстинктам управлять своими движениями. Он даже не заметил, как отшатнулся испуганный вампир, увидев перед собой разом изменившиеся глаза противника. Они стали ярче, больше, и их прорезал вертикальный кошачий зрачок. До Эльруна очень поздно дошло, почему этого ксари так боялись в синдикате и воспринимали задание поймать его как смертельный приговор. Вампир хоть и сталкивался с Лайтнингом по долгу службы раньше, но ни разу не видел его в деле и поэтому считал, что все разговоры про силу и ловкость «машины смерти Сарта» не более чем сказки. Сейчас он убедился в обратном. Движения ксари стали напоминать одну светящуюся линию. Не было возможности не только парировать удар, но даже увидеть его. Если в начале боя вампир мог уследить за мелькающим мечом Дерри и в одно мгновение даже понадеялся, что ему удастся победить легенду синдиката, то сейчас Эльрун с предсмертной ясностью осознал, что это последний в его жизни бой. Серебряная молния меча Дерри вонзилась точно в сердце – единственное место на теле вампира, удар в которое убивает сразу. Эльрун надеялся на то, что Дерри не знает, что разить надо только черным мечом вампира. Но Дерри знал, он выхватил из рук падающего противника тонкий меч, изящной, явно гномьей работы и повторно вонзил его в сердце Эльруна, в миллиметре от своего клинка.

Лайтнинг перевел дыхание, вытащил из трупа оба меча и, перекинув Анет свой, крикнул:

– Держи, пригодится. А сейчас пора как можно быстрее сматываться отсюда.

Он обратился к трактирщику:

– Эй, любезный, где у тебя тут запасной выход?

Мужичок, трясясь всем телом, осторожно выполз из-под барной стойки и перепуганным голосом потребовал, чтобы господа возместили ему моральный и материальный ущерб. Анет кинула трактирщику зажатый в руке кусочек золота, размером чуть больше голубиного яйца, и нагло заявила, что у них больше ничего нет. Трактирщик горестно вздохнул, пряча презренный металл за пазуху, и жестом показал Дерри и Анет, где они могут незаметно выйти на улицу.

– Продашь нас страже – прирежу, – мрачно шепнул Дерри трактирщику, проходя мимо. Мужчина отшатнулся и истерично замотал головой в разные стороны. Лайтнинг даже не понял, что это: признание в вечной преданности или просто нервный тик. Вероятнее, и то и другое. Трактирщик побелел как мел, увидев горящие глаза ксари, и, сложив руки в молитвенном жесте, изгоняющем нежить, сполз обратно под барную стойку. Дерри свободной рукой схватил Анет за локоть и, не обращая внимания на капающую с рукава своей рубашки кровь, потащил девушку к выходу, со словами:

– Быстрее уходим, быстрее!

Молодые люди выбежали на улицу, и Дерри припустил так, что Анет еле успевала за ним. Конечно, бежать за Лайтнингом, пребывающем в человеческом обличье, было гораздо проще, чем за барсом, но все равно невероятно тяжело. Через несколько кварталов ксари соизволил остановиться, чтобы перевести дыхание. Анет поскользнулась на подло притаившейся на земле банановой кожуре (и здесь жрут эту склизкую гадость) и, не удержавшись на ногах, рухнула в какую-то кучу мусора. Вообще, Дерри, скрываясь с «места преступления», завел их в какое-то весьма гадкое место. Неширокая улочка, петлявшая по городу, в конечном счете упиралась в заваленную кучами мусора подворотню. Огромные груды всевозможных остатков еды и прочей еще менее приятной гадости разлагались в свое удовольствие под жарким арм-дамашским солнышком. Даже бомжи сочли бы за оскорбление предложение отобедать в таком благоухающем месте и ни за что не рискнули бы поселиться здесь. Но Дерри, видимо, считал это место наиболее подходящим для отдыха. Он уселся, прислонившись к стене дома, и начал лихорадочно стаскивать с себя рубашку.

– Помоги мне, – хрипло выдохнул он. – Мечи вампиров нередко бывают отравлены, надо посмотреть, какого цвета кровь в ранах.

Анет испуганно кинулась к Лайтнингу, потихоньку впадая в панику. Плечо парня было рассечено. Из довольно глубокой раны сочилась темной дорожкой густая кровь, чуть менее страшная рана была у ксари между вторым и третьим ребром.

– А если там яд? – испуганно спросила девушка. – Что будем делать? Ты притащился в такое место, в котором нет лекаря, и противоядие здесь точно не найти.

– Если там яд, мне, скорее всего, уже ничего не поможет, но если выгнать лишнюю кровь, тогда, может быть, моих сил хватит для того, чтобы забрать сведения об усыпальнице Великих и передать их тебе. Если же оставить все как есть, я не проживу дольше часа.

– Нет, – испуганно выдохнула Анет. – Ты не посмеешь оставить меня одну! Скажи мне, что все нормально и яда в ранах нет, – умоляюще, сквозь слезы прошептала девушка.

– Не уверен, – спустя какое-то время ответил Дерри. – Явно выраженных признаков я не вижу, и изменений в самочувствии пока не наблюдается. Да и для боя нет смысла использовать яды, которые не мгновенно действуют, а через какое-то время. Так что будем считать, что мне повезло и клинок не отравленный. Кровь бы остановить. Как погано, когда под рукой нет мага.

Анет с несчастным видом молчала, испытывая угрызения совести за то, что не умеет залечивать раны и вообще ничего не умеет. Пока единственное, что у нее получалось более или менее хорошо, – это различные эксперименты с огнем.

Дерри оторвал от рубашки кусок и, разглядев метрах в пяти колодец, отправился за водой. Смочив ткань, он осторожно вытер кровь. Анет сидела рядом и дрожащими руками пыталась помочь. От вида крови девушке было нехорошо, но она упорно сражалась со своей слабостью, понимая, что грохаться в обморок сейчас не время. Дерри, видя, что девушка сделалась бледной как мел, решил отвлечь ее ничего не значащим разговором.

– Скажи-ка мне, красавица, – сквозь сжатые от боли зубы начал он, – как это тебе удалось справиться с двумя троллями? Раньше ты, помнится, при виде любой опасности застывала где-нибудь в сторонке. А сегодня очень мне помогла, особенно в начале драки. Этакий задорный элемент был весьма кстати. Пивные кружки на самом деле ничуть не хуже кастетов утяжеляют руку.

Анет смущенно откашлялась и сказала:

– Просто я, кажется, начинаю потихоньку адаптироваться к вашему миру. Вообще-то я никогда излишней скромностью не отличалась. Просто, когда попала сюда, была расстроена и удивлена. А сейчас потихоньку прихожу к своему нормальному состоянию и позитивному отношению к жизни. Сегодня меня просто вывел из себя этот клыкастый. Все равно ведь драки было не избежать, ну я и решила внести свою лепту, порадовав людей Сарта небольшой импровизацией. От меня они подобного точно не ожидали. А насчет троллей… я немного схитрила. Хоть ты и запретил мне пользоваться магией, но без нее я бы не продержалась и минуты. Я не стала швыряться молниями, чтобы было не так заметно, просто била огненным лучом, используя осколки кружки как прикрытие.

Известие о том, что Анет не удержалась и все-таки умудрилась по-тихому колдануть в таверне, не воодушевило Дерри. Но он прекрасно понимал, что иного выхода у девушки просто не было. Если бы она не исхитрилась и не пришибла троллей, то неизвестно, каков бы был исход сражения. В конечном счете они устроили такой переполох, что и безо всякой магии об их появлении в городе уже наверняка узнали все заинтересованные лица. Так что, пожалуй, запрет на использование колдовства стоило снять. Тем более чем дальше, тем смелее становилась Анет и тем больше было от нее толку. Единственное, о чем сожалел Лайтнинг, – это о том, что первоначальный план, по которому он хотел оставить Анет в «Огнедышащем…» и отправиться за сведениями в одиночку, пришлось пересмотреть. В сложившейся ситуации проще и безопаснее было взять девушку с собой.

– Дерри, что мы будем теперь делать? – совсем уж несчастным голосом пролепетала Анет, прислоняясь к шершавой стене.

– То же, что и собирались, – невозмутимо ответил ксари, надевая окровавленную рубашку. Выглядела она не лучше половой тряпки: рукава оторваны, ткань стала жесткой от пропитавшей ее крови.

– А как же Стик и Дир? – тихо всхлипнула она, с надеждой поглядывая на грязного и усталого Дерри.

– Анет, – тихо начал он, подбирая слова, – ты же понимаешь, мы не можем соваться туда. У нас нет шансов им помочь. Сарт ждет и рассчитывает на то, что я приду, и я пришел бы. Даже если бы это стоило мне жизни. Пошел бы затем, чтобы лично увидеть, что я ничего не могу изменить. Но кроме собственных мыслей и чувств, кроме разрывающей душу боли у меня есть еще и долг. До тех пор пока ты не прикончишь Хакису, я не принадлежу себе. Ты это можешь понять?

Анет кивнула и тихо заплакала, прижавшись к его плечу. В первый раз на Арм-Дамаше это было не проявление ярости и жалости к себе любимой, а слезы боли и отчаяния, вызванные страхом за судьбу близких людей.

– Тихо, не плачь, – шепнул ей Дерри. – Не все еще потеряно. Эльрун пытался вывести меня из себя, и его слова вполне могут оказаться ложью. Тем более он ничего не сказал про Стика. Я не верю, что этот упырь мог такое забыть. А раз Стика нет ни с нами, ни в плену у Сарта, значит, надежда есть. Он сделает все, чтобы вытащить мага. Верь в это. А мы с тобой двинемся дальше, и, если повезет, они еще нас догонят. Не переживай раньше времени.

Анет благодарно шмыгнула носом и вытерла зареванные глаза грязным рукавом рубашки. Не то чтобы она поверила словам Лайтнинга, судя по прозвучавшей в его голосе горечи, он сам не очень верил в то, что говорил. Но они все же дали ей хоть какую-то надежду, и жизнь стала казаться чуть радостнее. Она поняла, что не может устроить истерику, потому что Дерри просто не вынесет этого. Если Стик и Дир стали близкими Анет совсем недавно, то Дерри знал их всю жизнь. Девушка с ужасающей ясностью вдруг осознала, насколько тяжело далось Лайтнингу решение бросить их в беде, уж намного тяжелее, чем ей самой. Поняв это, Анет стряхнула с глаз последние слезы и осторожно поднялась, с сомнением глядя на начавшие вновь кровоточить раны Лайтнинга. Она, не задумываясь, пожертвовала частью своей и без того ущербной рубахи, превратив ее в топик, и изъявила желание попытаться перевязать порезы, на что Дерри отрицательно покачал головой.

– Раны будут кровоточить, и через пять минут ткань пропитается насквозь, – пояснил Дерри свое нежелание. – Вот если бы как-то остановить кровотечение.

– Прижечь? – поинтересовалась девушка.

– Чем бы? – тоскливо вздохнул Лайтнинг, наблюдая, как она вплотную подошла и положила ему на плечо свою холодную руку. Анет закрыла глаза и сосредоточилась, панически боясь выпустить слишком сильное пламя, которое навредит ксари. Дерри вздрогнул под ее рукой, но не проронил ни звука, и девушка осторожно, стараясь не смотреть на потемневшие края раны, переложила руки с плеча на бок. Когда все было закончено, Дерри благодарно кивнул Анет и помог ей справиться с бинтами.

– Ну что, идем? – последний раз шмыгнула носом Анет.

– Сейчас, – отозвался Дерри тихим голосом и неожиданно прижал стоящую рядом девушку к себе. Анет вздрогнула от неожиданности и тут же обмякла, доверчиво прижавшись щекой к груди Дерри. Ксари положил подбородок ей на макушку и, закрыв глаза, запустил руки в ее длинные шелковистые волосы. – Все будет хорошо, – едва слышно сказал он, скорее себе, нежели Анет, и осторожно отодвинул ее от себя, давая знак, что пора идти. Девушка вдохнула, отряхнула штаны от налипшей на них грязи, луковых перьев, картофельных очистков и шелухи от семечек; кое-как заплела спутанные волосы в косу и ополоснула зареванное лицо колодезной водой. Дерри уже ждал ее на выходе из этого помойного тупика.

ГЛАВА 20 О том, что неприятности на то и неприятности, чтобы идти одна за другой…

Вечерело. Улицы города почти опустели. Лишь некоторые припозднившиеся прохожие чуть ли не бегом передвигались по ставшим с наступлением вечера мрачными улицам, стараясь скорее оказаться дома. Дерри шел вперед, не оглядываясь на спешащую сзади Анет. Вдалеке мелькнула водная гладь – они приближались к набережной, на которой ксари договорился встретиться с осведомителем. Лайтнинг надеялся, что Маран не подведет и не устроит им никакой пакости. Дерри неплохо знал тайный кодекс осведомителей и поэтому особо не волновался. Но чем лизняк не шутит, в этом мире возможно все, и от предательства и засады не застрахован никто и ни при каких обстоятельствах. Именно поэтому он так внимательно выбирал место для встречи. Небольшой причал упирался в неподвижную гладь Темного моря и хорошо обозревался со всех сторон. Лайтнинг специально пришел чуть раньше назначенного часа, чтобы проверить окружающие причал доки на предмет засады. Не обнаружив ничего подозрительного, он оставил Анет за грудой ящиков неподалеку, а сам отправился к воде поджидать Марана. Над водой кричали чайки противными и тонкими голосами. Дерри не представлял, почему они летают так поздно. На его взгляд, вся рыба должна была бы давно уснуть, как и вечно голодные птички. Впрочем, Лайтнинг не считал себя специалистом по флоре и фауне Арм-Дамаша, поэтому только пожал плечами и на птичьи крики внимания обращать не стал, решив, что это какие-нибудь ночные чайки. Тем более недалеко от Темного моря могло водиться все, что угодно. Еще несколько столетий назад воду моря признали небезопасной, запретив использовать для бытовых нужд, а также вылавливать и продавать всю водящуюся в ней живность. Купаться в Темном море тоже было нельзя, но на запреты мало кто реагировал. Очень крупную деликатесную рыбу, гигантских мидий и устриц, а также якобы целебные водоросли продавали на всей территории Арм-Дамаша за бешеные деньги, одна контрабандная партия была даже два месяца назад завезена во дворец. По всему побережью расположились небольшие курортные поселочки, рекламирующие целебные грязи, возвращающие молодость, потенцию и очень полезные при радикулите. И самое главное, армдамашцы, прекрасно осведомленные о том, что вся вода в море заражена неизвестными науке и магии вредными веществами, все равно толпами валили отдыхать на «целебные» воды и с удовольствием лопали подозрительно больших мидий, считая подобное кушанье деликатесом. Еще бы, много таких продуктов точно не сожрешь, вполне и помереть можно. Прецеденты, между прочим, периодически случались, но людской энтузиазм не убывал.

Анет сидела за огромными ящиками, насквозь провонявшими рыбой, и ругалась на Дерри, который в очередной раз приволок ее в какое-то непривлекательное место, даже желудок, который еще час назад немилосердно урчал, требуя еды, заткнулся, сраженный наповал ароматами Влекрианта. Девушка решила, что в ее памяти этот город так и станется под кодовым названием «Вонючий». Солнце совсем село, и Анет с неудовольствием отметила, что практически ничего не видно, она проползла немного вперед в надежде что-нибудь рассмотреть. Уверения Дерри, что ему ничего на встрече угрожать не может, почему-то не убедили ее, и волноваться от искреннего голоса и честных глаз ксари Анет стала еще сильнее. В темноте причала почти не было видно и невозможно различить, где он заканчивался и начиналась вода. Дерри, светлая шевелюра которого отливала серебром в холодном лунном свете, стоял у самой кромки воды, а Анет казалось, что прямо на мгновенно затвердевшей водной глади. От поверхности моря луна практически не отражалась, темная вода словно поглощала легкий мерцающий свет. Дерри неторопливо прошелся из стороны в сторону, всматриваясь в улицу, и остановился, видимо ожидая идущего к нему человека. Анет смутно различила только тень. То ли мужчина был черноволосым, то ли его с ног до головы укутывал плащ.

Тень приблизилась почти вплотную к ксари, и мужчины о чем-то оживленно заговорили, но из своего укрытия Анет не могла разобрать ни слова. Вскоре собеседник Дерри нагнулся, старательно пытаясь достать что-то из складок плаща, через какое-то время он вытащил свиток и, оживленно жестикулируя, передал его ксари, который терпеливо ждал, держа наготове руку с зажатым в кулаке кольцом. Посланник, получив перстень обратно, слегка склонил голову в поклоне, выражая признательность, развернулся на каблуках, накидывая капюшон плаща на голову, и пошел прочь от причала.

Не успел он сделать и пяти шагов, как в воздухе что-то звякнуло, и мужчина с хрипом повалился на мостовую. Анет зажала рот рукой, чтобы не заорать, а Дерри метнулся в укрытие под какую-то непонятную конструкцию (то ли кучу мусора, то ли чего-то другого, сваленного в кучу). На минуту все затихло, а потом по воздуху поплыл сладковатый трупный душок. На этот раз Анет сразу же сообразила, что так воняет. С двух сторон к причалу подходили группы вампиров в сопровождении нескольких зомби. Девушка затаилась, стараясь не дышать, а руки сами начали собирать из вен огонь. Твари ее пока не видели и не чуяли, подбираясь ближе к Дерри, но девушка понимала, что сидеть в укрытии дальше нельзя. Ксари один не справится, а отсюда она ничем ему помочь не могла – слишком далеко. Девушка пригнулась как можно ниже к земле и стала заходить сзади противников, которых было слишком много для них двоих. Зомби возглавляли три вампира. Если они хотя бы наполовину так искусны, как Эльрун, Дерри ни за что с ними не совладать. Несколько зомби проявляли излишнюю активность, пытаясь пролезть вперед вампиров, почти вплотную подошедших к укрытию Лайтнинга, атака которого была, как всегда, неожиданна и смертоносна. Ксари, сделав сальто, кинулся на ближайшего противника с воздуха. Вампир резко поднял голову на свистящий звук и тут же поплатился за это жизнью, меч Дерри вошел ему в глотку и, пропоров легкие, оказался в желудке. Лайтнинг, приземлившись, вытащил из противника свой клинок и одним плавным движением снял с оседающего на землю тела голову. Но тут опомнились два других вампира и зомби, кинувшись скопом на Дерри, который подхватил на мостовой меч своего первого противника и теперь орудовал сразу двумя клинками, вращая их с такой скоростью, что в воздухе слышался только свист.

Зомби застыли в нерешительности, не зная, как подойти ближе, а вампиры осторожно двинулись вперед, делая пробные выпады, которые Дерри был вынужден отражать, открыв себя для атаки. Зомби радостно зашипели и кинулись на ксари, пытаясь оттеснить вампиров и смять противника массой. Анет поняла, что отсиживаться в укрытии уже нельзя, и, подобравшись ближе, резко выкинула вперед руку, метнув молнию в крайнего зомбяка. Удивительно, но попала с первого раза, и тварь осыпалась кучкой вонючего пепла на мостовую. Вампиры, занятые Дерри, казалось, не заметили появления девушки, а вот зомби с удовольствием кинулись на новую и, вероятно, более вкусную добычу. Анет, увидев несущуюся на нее вонючую, разлагающуюся толпу, взвизгнула и, беспорядочно отстреливаясь молниями, метнулась в сторону ящиков, не соображая, что спрятаться за ними она уже не сможет. Дошла до нее эта простая истина где-то на середине пути, и Анет, резко остановившись, развернулась на каблуках, столкнулась нос к носу с одной из тварей и с перепугу запустила в толпу зомби две огненные стены, которые прошли сквозь подгнившие тела, оставив лишь горстки пепла от половины противников. Остальные успели отскочить в сторону, а Анет, от накатившей на нее усталости, еле удержалась на ногах. Только использовав сильнейшее магическое заклинание, девушка поняла, что это было выше ее сил и теперь она неспособна выпустить даже самую маленькую молнию. Она не могла даже достать закрепленный на спине меч Дерри или вытащить из-за пояса кинжал, а уцелевшие зомби тем временем очухались от пережитого шока и, клацая желтыми острыми зубами, начали снова подбираться к своей жертве. Анет попятилась, пытаясь собрать крупицы силы еще хотя бы для одного удара, но поняла, что если сделает это, то попросту упадет без сил прямо в руки только и ожидающим такого счастья гадам. Представив себя в обнимку с одним из зомби, который будет хватать ее полуразложившимися загребущими лапами и откусывать самые аппетитные места гнилыми зубами, Анет немного пришла в себя. Неутешительная перспектива быть сожранной или просто даже схваченной живыми мертвецами вернула девушке утраченную было решимость. Открылось второе дыхание. Анет с кряхтением вытащила из-за спины неудобный меч Лайтнинга, мерцающий холодным серебром в темноте ночи, и попыталась проделать с ним ту же штуку, что сотворила с обломками кружки в таверне. С одной только разницей. Несколько часов назад она была полна сил, и живительный огонь прямо-таки гулял у нее по венам, а сейчас ее магическая энергия была на исходе. Ей стало прохладно без привычного пламени в крови, которое согревало и давало уверенность в себе. Но она собралась с силами, понимая, что, для того чтобы меч стал «огненным», надо гораздо меньше силы, чем для той же самой молнии. Судя по тому, как изменился цвет клинка, зазолотившись теплым, солнечным светом взамен холодного серебряного поблескивания, заклинание удалось. Осталось только научиться махать этой штукой.

Анет обхватила меч за рукоять двумя руками, готовясь сделать первый удар. Вконец обнаглевшие мертвяки подползли совсем близко. Девушка не придумала ничего лучше, чем отмахиваться от них мечом, словно палкой. Вреда врагам подобное махание не приносило, но ближе зомби подходить не решались, стоя немного в стороне от изображающей ветряную мельницу девушки, которой каждый взмах давался все труднее. Спустя какое-то время Анет сообразила, что бездумно махать мечом без возможности нанести хоть какой-либо удар по противникам глупо. Зомби с гнусными ухмылками на подпорченных землей и временем лицах ждали, когда же наконец Анет выбьется из сил окончательно. Девушка не могла решиться сделать шаг и подойти к ним чуть ближе, на такое расстояние, чтобы меч мог причинить вред. Поэтому она на минуту опустила оружие, подпуская врагов к себе. Но зомби не спешили поддаваться на провокацию и как-то даже слегка испуганно косились на девушку, ожидая подвоха. У Анет оказалось несколько свободных секунд для того, чтобы перевести дыхание и оглядеться по сторонам.

Слева, практически у самой воды, смазанной тенью мелькал силуэт Дерри. Он двигался настолько быстро, отбивая атаки своих противников, что нельзя было разобрать его движения. Было непонятно, где заканчивается ксари и начинаются его мечи. Издалека казалось, что на мостовой извивается вставшая на хвост змея с двумя головами, атакующими противника с разных сторон. Был бы противник один – ксари давно уложил бы его, но двое вампиров не уступали ему в скорости, и все его силы уходили на то, чтобы держать их на расстоянии. Пока это удавалось Дерри без проблем, но Анет понимала, что все решает время. Рано или поздно кто-нибудь нанесет решающий удар. Атак как вампиров двое, а Дерри один, девушка осознавала, что преимущество на стороне врага, и рассчитывала только на то, что кто-нибудь из противников Лайтнинга совершит глупость, а Дерри сможет воспользоваться ситуацией.

Заглядевшись на сражающегося парня, Анет чуть сама не пропустила удар. Один из мертвецов подобрался практически вплотную к девушке, намереваясь схватить ее своей истлевшей, когтистой лапой за волосы. Анет метнулась в сторону, отмахиваясь от зомби мечом. Ударить у нее не получилось, лезвие соскочило и мазнуло по изъеденной трупными червями морде плашмя. Но и этого было достаточно. Тварь с диким воем отскочила в сторону, зажимая лицо лапами. В воздухе отвратительно завоняло паленой тухлятиной. Мертвец не осыпался горсткой вонючего пепла, как от удачно пущенной молнии, но эффект все равно был. Пришибленная тварь противно орала и бессмысленно бегала по причалу кругами, натыкаясь на все, что попадалось на пути. Воодушевленная удачей Анет перехватила меч поудобнее (хотелось все же научиться бить острием лезвия, а не плоскостью) и с диким воплем, который с большой натяжкой мог сойти за боевой клич, сдуру кинулась в гущу врагов, не рассчитав, что их много, а она одна. Чьи-то когти вцепились в плечо, и Анет с криком выронила меч. Мертвецы осмелели окончательно и, схватив сопротивляющуюся девушку, потащили ее в сторону доков в надежде, пока вампиры заняты, тайком сожрать ее.

– Дерри! – истошно заорала Анет, пытаясь вырваться и вовсю пинаясь ногами по не очень крепким костям зомби. Можно было попробовать вцепиться в них ногтями, но как только представляла, что мертвая гниющая (или давно сгнившая), киселеобразная плоть налипнет на руки и застрянет под ногтями, желудок сжимался в тугой комок и словно мячик подпрыгивал к горлу, намереваясь вырваться наружу и продемонстрировать всем ее скудный завтрак. Анет содрогнулась от отвращения, в который раз прокляла себя за излишнюю впечатлительность и слишком развитое воображение и попыталась добиться каких-нибудь результатов воплями и пинками. Ее крик, естественно, отвлек Дерри, и он пропустил удар. Ксари вскрикнул и припал на одно колено. Анет запоздало опомнилась, прекратив голосить, и направила все свои силы на то, чтобы вырваться без помощи Дерри, но было поздно. Лайтнинг плюнул на своих противников, кинувшись на выручку девушке, и тут же поплатился за свою глупость. Получив удар в висок рукоятью меча, он осел на мостовую. Анет истошно заорала, дергаясь в руках врагов, понимая, что бой проигран, пытаться удрать без Дерри было просто бессмысленно.

Под грозным окриком вампиров зомби, грустно взвыв, потащили упирающуюся девушку в противоположную сторону. Анет сопротивлялась всеми силами, пытаясь хоть как-то затормозить свое приближение к мерзко улыбающемуся вампиру. Его соратник осел на землю рядом с потерявшим сознание Дерри и, похоже, безуспешно пытался его связать. Анет, понимая, что сделать уже ничего все равно не может, слегка обмякла в лапах своих врагов и, поравнявшись с вампиром, смачно плюнула в него (хотела в лицо, но так высоко не получилось, попала, только в отворот рубашки). Она не знала, чего хочет добиться подобным жестом, может, надеялась, что от ее ядовитой слюны вампир заорет и в агонии растворится? Ничего подобного не произошло, и Анет испуганно сжалась, ругая себя за то, что не смогла сдержать этот порыв. Но вампир только презрительно улыбнулся и, даже не удосужившись стереть плевок, сказал что-то на непонятном языке державшим девушку зомби.

Зюзюка, резво скакавший к одному из постоялых дворов, вдруг встал, застыв толстой розовой статуей в центре улицы, напряженно понюхал воздух и, развернувшись, с невероятной скоростью помчался в сторону набережной. Ребята, и так с трудом успевающие за гхырхом, резко затормозили, едва устояв на ногах, и кинулись за ускользающей за поворотом розовой тушкой.

Гхырх на огромной скорости вылетел к причалу и, увидев, что его обожаемую и, самое главное, единственную хозяйку тащат вонючие, непонятные существа, с протяжным воинственным криком бросился на обидчиков. Сбитая с ног чем-то тяжелым, девушка, не успев даже открыть рот, кубарем покатилась по мостовой прямо под ноги опешившему от неожиданности вампиру. Вид бешеного гхырха, с пронзительным визгом раздирающего на куски, словно тряпичных кукол, зомби, привел опытного, много повидавшего на своем веку воина в изумление. Пользуясь замешательством противника, Анет, магическая сила которой немного восстановилась, выкинула руки вперед, швырнув в вампира в упор сгустком огня величиной с крупное яблоко. Противник пошатнулся, но, к удивлению Анет, устоял на ногах и со зловещим оскалом и дымящейся грудью под обугленной рубашкой попытался схватить девушку, которой с перепугу удалось увернуться. Анет резко отскочила в сторону и понеслась прочь, чуть не сбив выворачивающего на набережную Стика. Молодой человек быстро оценил ситуацию и, оттолкнув Анет назад в руки подоспевшему Диру, кинулся на вампира. Маг тоже не стал с ней нянчиться. Он отодвинул девушку в сторону, пожалуй, чуть более бережно, чем Стик, и занялся зомби. Анет с облегчением вздохнула и осторожно стала подбираться к лежащему на земле Дерри. Но рядом с ним, словно коршун, не выпуская тело из виду, кружил вампир. В воздухе раздался знакомый по началу этого неудачного вечера глухой звук, и вампир схватился за торчащую у него из груди стрелу. Анет вздрогнула, не в силах понять, кто же на этот раз стреляет. Стик и Дир были у нее на виду: Дир огнем жег зомби, а Стик сражался с вампиром. Девушка обернулась и с удивлением обнаружила на причале странного эльфа из леса. Калларион поспешно опустил лук и бросился с вытащенным из ножен мечом на вампира, не успевшего окончательно прийти в себя. Сверкнуло лезвие, и Анет с визгом отскочила в сторону, увидев полетевшую на землю голову. Тело вампира упало прямо на Дерри. Анет неприлично выругалась и принялась оттаскивать труп за ногу. На помощь ей вскоре подоспел эльф, который, откинув тело вампира, опустился на колени рядом с ксари и стал проверять у него пульс. Анет крутилась рядом, страдая от собственной бесполезности. Зомбей били Дир и Зюзюка, оставшимся вампиром занимался Стик, даже Дерри и тот был под присмотром.

Она присела на мостовую рядом с эльфом и положила голову Дерри себе на колени, так, чтобы Каллариону в темноте был лучше виден кровоподтек на виске ксари. Под ловкими руками эльфа-мага рана заживала даже быстрее, чем у Дира. Уже через минуту прекратила сочиться кровь, а через пять на виске Дерри остался только синяк. Лайтнинг глубоко вздохнул и сел. Огляделся по сторонам и, оценив ситуацию, встал на ноги, намереваясь броситься на помощь Стику и Диру, но Анет удержала его за рукав.

– Куда ты? – буркнула она. – Ты думаешь, без тебя не справятся? Сиди уж, увечный. Ни одного дееспособного зомби не осталось, ребята на пару вполне успешно свалят последнего вампира. Скоро все закончится. Ты и так сегодня хорошо поработал. На тебе даже после усилий целителя нет ни одного живого места.

Дерри послушно опустился на землю рядом с Анет, но уже через секунду не выдержал, вскочил на ноги и кинулся к Стику, обезглавив падающего на мостовую вампира. Дело в том, что вампира можно было убить либо прямым попаданием в сердце мечом из черного серебра, либо обезглавив.

– Надо скорее отсюда убираться, – крикнул Стик. – Анет, прекращай обниматься с гхырхом. Быстро сматываемся из города. Дерри, вы узнали что-нибудь про усыпальницы Великих?

– Да, Стикки, – кивнул Дерри, потрепав Зюзюку по пушистой шкурке. – У меня есть карта, правда, я сам не знаю точно, что на ней, еще не смотрел. Выберемся из города – расскажу, что узнал, подробнее.

Стик неопределенным бормотанием выразил свое согласие и обратился к эльфу:

– Келл, мне кажется, что идти через главные ворота не стоит. Ты знаешь еще какой-нибудь выход из города, желательно тот, которым пользуются как можно реже?

– Да. – Эльф неопределенно пожал плечами. – Следуйте за мной, если мы поторопимся, его, может быть, не успеют перекрыть. Есть пролом в крепостной стене, которым пользуются селяне. Городские власти периодически заделывают лаз, но он возникает снова. А недавно местные умельцы-самоучки зачаровали его так, что, не зная, не отличишь, где заканчивается кирпичная кладка, а где начинается иллюзия. Стража с некоторых пор плюнула на это безобразие, а ваши враги, скорее всего, и не знают о наличии этого прохода. Ведь он и в самом городе известен далеко не всем.

– Ладно, хватит трепаться, – довольно грубо прервал эльфа Дерри. – Не надо недооценивать людей Сарта. Если о вашем проходе они еще не знают, значит, узнают в ближайшем будущем.

Все резко замолчали под пронзительным взглядом Лайтнинга и, как по команде, ломанулись за Калларионом. Гхырх старался держаться как можно ближе к Анет, опасаясь потерять вновь обретенную хозяйку.

– Хорошая хозяйка, очень хорошая хозяйка, – вещал Зюзюка, заискивающе поглядывая на Анет черным, блестящим и круглым, как бусинка, глазом. – Дай няму! Зюзюка несчастный, очень няму хочется!

Анет покопошилась в карманах, но не нашла в них ничего съестного. Пришлось подбежать ко всем ребятам по очереди в надежде найти что-нибудь вкусное для своей зверюшки. К Дерри подходить смысла не было. У него в карманах было то же самое, что и у нее – выигранные вчера в казино золотые побрякушки. Стик только отмахнулся от приставшей с глупыми просьбами Анет, буркнув, что эта прожорливая розовая скотина и так ест больше, чем все, вместе взятые. К Каллариону Анет подойти не решилась. Она вообще не понимала, что он делает в обществе Стика и Дира. Последней надеждой для девушки был маг. Дирон, выслушав просьбу Анет, вздохнул, поискал в карманах куртки и наконец выгреб горсть сухофруктов вперемешку с крошками, еловыми ветками и еще какой-то дрянью. Анет с благодарностью выхватила у Дира еду и отдала ее Зюзюке. Не сказать, чтобы зверь наелся. Гхырху, вымахавшему за последнюю неделю до размеров «кавказца», чтобы утолить голод, нужно было ведро сухофруктов, а не жалкая горсточка. Зюзюка не замедлил об этом сообщить.

– Хозяйка, мало очень нямы! – прочавкал он, с надеждой вглядываясь в лицо Анет.

– Ну уж, – задыхаясь от быстрого бега, с трудом выдавила из себя девушка, – потерпи до привала и, вообще, вон какой ты большой вымахал, сам вполне можешь поймать себе любую еду, какую только пожелаешь, а все туда же, только бы за чужой счет поесть.

Как ни странно, до городской стены добрались без неприятностей. То ли бежали очень быстро, опередив людей Сарта, то ли проход в город был действительно тайным. По дороге им, правда, попался очень спешащий отряд (на улице уже светало) вампира в сопровождении зомби, но он пронесся мимо, не обратив внимания на притаившихся в подворотне друзей. Как и говорил Калларион, проход в крепостной стене невозможно было найти непосвященным, его даже Дир не смог обнаружить поисковым заклинанием. Эльф с улыбкой на тонких губах скользнул прямо в кирпичную кладку и исчез, за ним последовали все остальные. Анет колебалась, не решаясь войти в твердую на вид стену, рядом с ней, не понимая, чего от него хотят, топтался Зюзюка. В результате они оба получили по пинку от Стика и выкатились на поляну за городом. Анет потерла ушибленную коленку и с укором посмотрела на невозмутимого герцога, который, обращаясь ко всем, заявил:

– Ну что расселись, как на привале? Думаете, раз за город вышли, значит, можно валять дурака? Рано расслабляться. Дерри, у тебя была какая-то карта, ты хоть примерно представляешь, в какую сторону нам надо двигаться?

– Примерно представляю, – отозвался ксари. – Вход в усыпальницы Великих находится у подножия гор Кенташ.

– Да, – усмехнулся Стик, – направление очень точное. Можно подумать, мы этого раньше не знали, ну ладно, по крайней мере, идти точно нужно на север.

– Скорее на северо-запад, – поправил его Дерри.

– Да какая разница, – махнул рукой Стик, – главное – подальше отсюда, пока нас не засекли. А там уж по ходу дела разберемся с направлением более точно. Главное – бежать не в противоположную сторону от того места, в которое мы стремимся попасть. А уж восточнее или западнее – это мелочи.

Анет тихо застонала, поднимаясь с земли. Настрой у Стика был решительный, а это значило, что бежать им придется быстро и долго, скорее всего до вечера. Если учесть, что сейчас только начинало светать, а этой ночью никто не спал, перспективы ближайшего дня вырисовывались веселенькие. Как и предсказывала Анет, Стик задал бешеный темп, и до обеда они неслись без передышки. Девушка думала, что ее легкие просто не выдержат подобного темпа и разорвутся на части. Бежать по неровной лесной дороге при температуре тридцать градусов было невероятно тяжело. Чтобы перекусить, Стикур сделал знак перейти на шаг, и Анет вздохнула с облегчением. Поели они на ходу. Она понимала, что стенать и требовать отдыха нельзя. Останавливаться все еще было очень опасно, хотя они с каждым шагом все дальше уходили в лес.

Сначала Анет никак не могла отдышаться, воздух со свистом вырывался из легких. Каждый новый вздох отдавал болью в горле и ребрах, но через полчаса дыхание выровнялось, и она осмотрелась по сторонам. Они шли по обычному арм-дамашскому лесу с деревьями-великанами, низенькими кустиками, усыпанными аппетитными на вид ягодами. Девушка силой удерживала свою руку, которая, даже зная, что ягоды очень ядовиты, все равно тянулась к ним. Было жарко, хотелось пить, и ныли ноги.

Только к вечеру Стик объявил привал. Остановились на берегу узенькой речушки с прозрачной водой и кувшинками. Анет с наслаждением развалилась на траве рядом с Зюзюкой и сквозь ресницы стала наблюдать за обустраивающими лагерь мужчинами. С появлением Каллариона ее оставили в покое и делать ничего не заставляли, она и не напрашивалась. На поляне суетились в основном Дир и эльф, которые быстро нашли общий язык, превратившись за два дня из совершенно незнакомых людей в лучших друзей. Из обрывков разговоров, подслушанных девушкой во время дневного перехода, она смогла более или менее четко воспроизвести картину произошедшего с Дироном и Стикуром, а также уяснила для себя роль эльфа во всем этом. Калларион ей не понравился. Она не разделяла восторгов Дира по поводу нового члена их команды. Дерри, как и Анет, не был рад тому, что к их отряду присоединился еще кто-то. Девушка несколько раз за день ловила неприязненные взгляды Лайтнинга, которые он бросал в сторону Каллариона. Эльф же, безукоризненно учтивый с Анет, благодушный с Диром и почтительно-вежливый со Стикуром, ксари старался не замечать и обходить стороной. Даже в дороге он держался так, чтобы между ним и Лайтнингом находился либо Стик, либо Дир, а лучше сразу оба. Анет машинально потрепала Зюзюку по пушистой шерстке и попыталась взглядом отыскать Дерри. Но ни его, ни Стика на поляне не было, они куда-то ушли, оставив лагерь на попечение мага и эльфа.

Голодная девушка тихо понадеялась, что ребята отправились в лес что-нибудь поймать на ужин. Только вот зачем вдвоем? Что Стикур, что Дерри вполне могли в одиночку обеспечить едой их небольшой отряд, а еще разумнее было бы отправить за ужином эльфа, который как-никак выдавал себя за охотника. Вот и ловил бы дичь, вместо того чтобы забалтывать Дира, который и так слушал его, открыв рот.

Стикур и Дерри тем временем ушли с поляны, облюбованной для ночлега, не просто так. Герцог стремился как можно скорее обменяться с Лайтнингом новостями и мнениями по некоторым вопросам, причем с глазу на глаз. Ксари это стремление разделял целиком.

– Зачем вы потащили с собой этого ушастого? – первое, что спросил Лайтнинг, после того как они со Стиком углубились в лес.

– Не знаю, Дерри, – вздохнул Эскорит, машинально обдирая листочки с какого-то невысокого кустика и растирая свежую зелень между пальцами. – Как-то само собой получилось. Я хотел ненавязчиво избавиться от него в городе, но ты же видишь, ничего из этой затеи не вышло. Во Влекрианте мы даже поесть не успели, пришлось уходить, а Калларион, как будто так и надо, отправился с нами. Ты понял, что он тот самый темный эльф, принц-изгнанник?

– Да уж как не понять? – пожал плечами Дерри. – Понял. Не сразу, правда. В первую нашу встречу я как-то об этом не задумывался. Да и общался я с ним максимум час. А вот во Влекрианте догадался практически сразу. В нем от нормального-то эльфа ничего не осталось. Не хотел бы я встретиться с ним в бою один на один.

– А ты думаешь, такое может произойти?

– В этой жизни произойти может все, что угодно, особенно со мной. Я, если честно, уже ничему не удивляюсь, – усмехнулся Дерри. – Мне этот эльф не очень нравится.

– Ты думаешь, – неуверенно начал Эскорит, – его подослали к нам либо Хакиса, либо Сарт?

– Нет, – Дерри передернул плечами, показывая, что предположение Стика вряд ли верно. – Если ты боишься с его стороны подобного предательства, то, на мой взгляд, напрасно.

– А зачем же он идет с нами? Дерри, тебе не кажется это странным? – нервно поинтересовался Стикур, лихорадочно обдирая ни в чем не повинный кустик.

– Кажется, Стикур, кажется, – отрешенно согласился Дерри, с интересом наблюдая за тем, как друг безжалостно издевается над растением. – Знаешь, что-то мне подсказывает, что эльф хоть и идет вместе с нами, но цели преследует свои, личные. Только вот какие? Что ему нужно?

– Что-то, что хранится в кладовых Хакисы? Какой-то древний предмет? Может быть, какая-то утерянная эльфийская реликвия, которая поможет вернуть ему уважение и расположение своего народа?

– Может быть, – согласился Дерри, – или… – молодой человек сделал эффектную паузу, – ему нужен зачем-то «Низвергающий в бездну» или Анет после того, как обретет в Д'Архаре силу.

– Какую силу? – не понял герцог.

– А, – махнул рукой Дерри, прогоняя от лица надоедливую муху, – ты же ведь не знаешь.

Лайтнинг вкратце обрисовал встречу Анет с Силиверстом Огненным Вихрем, и изумленный герцог протянул:

– Да, все становится намного запутаннее. Но откуда это может знать Калларион, мы же сами не знали, что все повернется именно так. Как он мог угадать, что после Д'Архара Анет обретет на какое-то время колоссальную магическую силу, и как он надеется ее использовать? Ты, по-моему, перегибаешь палку со своими подозрениями. С этой стороны Анет вряд ли угрожает какая-либо опасность. Откуда эльф может знать такие подробности?

– Стик, я не буду спорить. Вполне возможно, что я неправ и просто лишний раз перестраховываюсь, подозревая всех незнакомых людей, но ты учти одно: Калларион намного старше, чем может показаться на первый взгляд. Ты знаешь хотя бы примерно, сколько ему лет? Я – нет, он вполне может оказаться ровесником изгнания Хакисы. Эльфы ведь сами по себе живут очень долго, а сколько прожил он, я даже не могу предположить.

Стикур задумался над словами друга, в которых была доля истины, но все же предположения Дерри казались домыслами, не имеющими под собой никакой почвы. Хотя, опять же, кто знает?

– Ладно, – нерешительно вздохнул он. – Не будем сейчас ломать голову, надо возвращаться в лагерь, а то скоро все наши поднимут тревогу, решив, что с нами что-нибудь случилось, а насчет эльфа… я все же считаю, что ты неправ. Или, точнее, я надеюсь, что ты неправ. Но за Анет, пожалуй, все же стоит следить внимательнее. Вот ты этим и займешься. Я смотрю, у тебя неплохо получается. Как вы тут без нас были? Все нормально, она тебя не очень достала?

– Да нет, – Дерри замялся, подбирая слова. – Она в общем-то молодец. Из девушки вполне может выйти толк. Она убила самолично двоих троллей из банды Сарта, сотворив что-то там магическое с обломками кружки, да и с зомби на набережной она сражалась более чем отважно.

– Да она, похоже, начинает тебе нравиться, – усмехнулся Стик, а Дерри, буркнув что-то невразумительное про костер, поспешно скрылся в ветках деревьев, и герцог понял, что его глупое и шутливое предположение совершено случайно попало в точку. Вот уж чего он не ждал, так это того, что Дерри окажется неравнодушен к кому бы то ни было, тем более к Анет. Стикур считал, что, побывав в банде Сарта, Лайтнинг начисто лишился таких чувств, как любовь и сострадание. Но, похоже, все было совсем не так, и герцог был этому рад. «А что? – весело подумал Стик. – Дерри и Анет были бы неплохой парой. И снялся бы вопрос об отправке девушки домой. Ей было бы и так неплохо. Надо бы подумать на эту тему посерьезнее», – решил Стикур и отправился вслед за ксари.

ГЛАВА 21 О том, что большой зверь необязательно опасный

Камин весело потрескивал, с аппетитом пожирая одно за другим корявые поленья и обогревая большую комнату в каменном замке. Впрочем, камин только создавал иллюзию того, что тепло и отсутствие сырости – это его заслуга. Тайная резиденция Сарта, Веррабан, обогревалась современнейшей системой отопления, а камин?.. Так, дань традициям да элемент интерьера.

Адольф и Тарман сидели за маленьким столиком, прямо на расстеленных на полу шкурах, и в кои-то веки не ругались, а вполне мирно беседовали. После сегодняшнего обеда с Сартом они наконец-то поняли, что бессмысленное соперничество придется отложить, потому что если в ближайшее время Дерри Лайтнинг не будет доставлен пред светлые очи Господина, то плохо придется и Тарману, и Адольфу. Вот поэтому маг и болотный тролль сидели сейчас вместе, пытаясь вести светскую беседу. И тот, и другой прекрасно понимали, что рано или поздно придется открывать друг перед другом козыри, и никому не хотелось делать это первым. Тарман и Адольф боялись, что удачно высказанное одним из них предложение по поимке ксари может быть коварно использовано другим. И тогда прощай слава, денежки и милость Сарта. Первым не выдержал Адольф, все равно возникший у него в голове план действий нельзя было осуществить без помощи мага.

– Знаешь, Тарман, – тщательно подбирая слова, начал болотный тролль. – Они оторвались от нас на слишком большое расстояние, вряд ли мы сумеем догнать их без чьей-нибудь посторонней помощи.

Маг неопределенно пожал плечами и ничего не ответил, ему было интересно, куда клонит эта зеленая лягушка. Адольф посмотрел на мага, с отрешенным видом гладившего ножку бокала, и со вздохом продолжил:

– Если память мне не изменяет, ты одно время усиленно занимался тем, что учился подчинять своей воле животных, и вроде бы у тебя это неплохо получалось. Скольких ты можешь контролировать одновременно?

– Десять-пятнадцать, – задумчиво протянул Тарман, делая глоток из бокала и гадая, что задумал Адольф.

– Маловато, – вздохнул тролль. – Нам бы, конечно, нужна стая.

– Так и стаю могу, – пожал плечами маг и, предваряя вопрос Адольфа, пояснил: – Понимаешь, для того чтобы контролировать стаю, необходимо контролировать лишь вожака. А зачем тебе это нужно?

– Возникла у меня одна занимательная идея. Раз мы сами не можем достичь цели, почему бы не попросить помощи у братьев наших меньших. Больше от них толку, чем от нас, не знаю, но бегают-то они значительно быстрее.

– Ты предлагаешь натравить на них стаю?

– Да, – согласно кивнул Адольф. – Только вот как быть с тем, что девчонка и ксари нужны нам живыми? Ты можешь сделать так, чтобы животные их не убили?

Тарман, немного поразмыслив, кивнул, соглашаясь, и воодушевленный тролль тут же продолжил:

– А раз так, все предельно просто. Мы пускаем по следам Лайтнинга и Хранительницы стаю каких-нибудь зверей поагрессивнее и ждем результатов. Надо, чтобы наших знакомых немного покалечили, чтобы они не могли никуда уйти в ближайшие несколько дней. Тогда мы, не торопясь, успеем подойти к месту событий и взять их тепленькими. Самое главное – определиться с животными, которые лучше всего послужат этому делу.

– Как раз с животными все ясно. На Арм-Дамаше есть, пожалуй, один только подходящий вид, – усмехнулся Тарман, – каркалы.

– А кто это?

– Это единственный вид семейства кошачьих, представители которого живут стаями, причем стаями очень централизованными, со строгой иерархией. Самое маленькое объединение у каркалов – семья. Несколько самок, детеныши и один самец. Семьи, которые могут обитать на очень отдаленных друг от друга пространствах, объединяются в кланы, а кланы в стаю под руководством самого сильно каркала-вожака. Стая может насчитывать несколько сотен особей.

– А если вожака убьют одним из первых? – задал волнующий его вопрос Адольф. – Эти твои киски не могут разорвать жертвы в клочья от обиды или кинуться врассыпную, лишившись вожака?

– Вожака не убьют одним из первых, на то он и вожак. Он будет до поры до времени держаться в стороне, под прикрытием своей семьи. Ну а если вдруг и убьют, то вся стая будет исполнять его последний приказ. Если вожак не велел убивать, значит, никто и не будет убит.

– Прекрасно, – потер пухленькие ручки Адольф. – Это то, что нам надо.

Анет лениво потянулась, заставляя себя встать и прогуляться до ближайших кустиков, но передумала. Она нехотя села на траве, опираясь рукой на недовольно ворчащего гхырха, и усмехнулась, вспомнив реакцию ребят на ее черные волосы. Сначала никто не обратил на это внимания. После того как все зомби были перебиты, а вампиры обезглавлены, ребята едва успели отдышаться и порадоваться встрече друг с другом, как пришлось снова бежать. Ночью они не заметили в Анет никаких перемен, да и не до этого было. А вот как только рассвело, Анет наслушалась в свой адрес много чего интересного. Можно было подумать, что она сменила цвет волос по своему желанию, а не на благо дела. Правда, Дир, после того как немного отошел от шока, обещал на пару с Калларионом на ближайшем привале привести голову девушки в божеский вид, а вот Стик, похоже, до сих пор находился в состоянии легкого ступора. Каждый раз при взгляде на девушку он картинно закатывал глаза и стонал. Анет с энтузиазмом восприняла предложение Дира вернуть ей нормальный цвет волос, но иногда, когда она видела испуганную физиономию Стика, ей хотелось оставить все как есть. Теперь она, по крайней мере, не жалела, что покрасилась, чтобы еще раз увидеть ошарашенную физиономию Стика. Девушка улыбнулась своим мыслям и с тихим стоном поднялась на ноги. Все тело болело, мышцы свело судорогой, и она боялась, что наутро не разогнется вообще, а ведь идти придется опять. Стик подумал и решил лошадей не брать. До эльфийской провинции оказалось не так далеко, чтобы ради этого покупать лошадей, тем более путь пролегал в основном через лес, где и без лошадей идти было трудно, а с ними вообще невозможно. Анет со страхом приближалась к Д'Архару, который уже не был чем-то далеким и недостижимым, как когда-то.

Она панически боялась и не понимала, как победить Хакису. Если неделю назад все это было для нее сказкой, она еще всерьез не верила в то, что с ней произошло, втайне надеясь, что все решится само собой, то сейчас девушка понимала, что ничего без ее непосредственного участия не решится. А вот участвовать по-прежнему ни в чем не хотелось, и никакие доводы рассудка не помогали. Точнее, помогали, и от этого становилось еще гаже. Это так же как когда идешь на экзамен, не прочитав ни одного билета. С одной стороны, знаешь, что делать там с такими знаниями нечего. С другой – понимаешь, что неявка – это плохо, и поэтому, сказав себе «надо», встаешь ни свет ни заря, лихорадочно читаешь полугодовой курс лекций (за десять минут, пока варится кофе), сломя голову несешься в институт и у самых дверей в аудиторию понимаешь, что приперлась, скорее всего, зря. А пути обратно уже нет. Вот и ругаешь себя всеми неприличными словами за то, что оказалась малодушной и не проспала все это неприятное мероприятие. Утешало Анет в этой ситуации только то, что она таким образом на экзамен являлась не раз, но всегда сдавала. Как-то «проносило». Вот и сейчас, быть может, как-нибудь «пронесет».

Девушка, тяжело вздыхая, словно маленький слон, начала продираться сквозь ярко-зеленые кустики в поисках какой-нибудь милой сердцу полянки. Висящую перед лицом паутину она с руганью разгребала руками, которые тут же брезгливо вытирала о штаны. Дело, приведшее ее в лес, было ответственным и неотложным, не терпящим халатности. Поэтому Анет со всевозможной тщательностью проверяла местность на наличие крапивы, колючек или зловредных насекомых. Наконец укромный уголочек вдали от людских глаз, отвечающий всем требованиям Анет, был найден, и она решительно направилась к хорошенькому высокому кустику. Куст шевельнулся, и девушка резво отскочила в сторону. Из веток на нее глядело круглыми, словно блюдца, темными глазами огромное, с хорошего медведя, пушистое темно-зеленое нечто. Существо до появления Анет с хрустом пережевывало молоденькие побеги и не обращало внимания ни на что на свете, и так хрумкало бы дальше, если бы от неожиданности Анет не заорала и не шарахнулась в сторону. Зверь вздрогнул всем телом, подпрыгнул на слоноподобных лапах и тоже пронзительно заорал. Этот вопль больше всего походил на звук бензопилы или перфоратора, разбудивший вас в четыре часа утра в воскресенье.

Анет, с открытым ртом, не в состоянии не только бежать, но даже пошевелить пальцами, стояла, прижавшись спиной к дереву, и орала, разглядывая, как, ломая кусты, на нее несется огромная, злобная на вид тварь. Пронзительно вопя, девушка метнулась в сторону. Ей вторил противный голос животины, которая почему-то неслась не за девушкой, а параллельно, тараня соседние кусты, пытаясь выжать из своего неуклюжего тела максимальную скорость. Они с Анет так и неслись до лагеря, попеременно издавая звуки и пытаясь обогнать друг друга.

Услышав дикие крики, Дир отскочил от костра. И вовремя. На поляну наперегонки неслись с воплями Анет и насмерть перепуганная пуха. Пухи водились практически во всех арм-дамашских лесах и по признанию всех без исключения населяющих Арм-Дамаш рас являлись самыми никчемными животными из тех, которых создала по своей прихоти природа. Это травоядное, размером почти с корову, имело отвратительное на вкус мясо, жесткую, неподдающуюся обработке шкуру и невероятно трусливый для такой большой и не имеющей в природе врагов животины характер. Пухи пугались всего. Даже самая мелкая лесная живность была способна довести пуху до истерики. Когда эта зеленая пушистая корова пугалась, то начинала громко орать и носиться кругами, полностью теряя контроль над собой. Анет этого не знала и шарахнулась с визгом от огромного лесного зверя, перепугав тем самым осторожную пуху окончательно. И вот сейчас это торнадо из вопящих и все сильнее пугающих друг друга существ неслось на поляну.

Первой из кустов, опередив девушку на полкорпуса, вырвалась зеленая лохматая животина, которая, чуть не сбив Дира с ног, влетела в костер, опрокинув котелок и расшвыряв по земле горящие ветки. Анет с воплем кинулась в противоположную сторону и запнулась за дрыхнущего гхырха, который тоже испугался и подскочил. Увидев, что его любимая хозяйка играет в догонялки с какой-то большой зеленой игрушкой, решил присоединиться к увлекательному занятию и кинулся вслед за пухой, повизгивая от радости и помахивая крылышками. Анет резко развернулась и кинулась спасать от злобной твари «несчастного» Зюзюку. Пуха, обложенная врагами с двух сторон: с одной стороны гхырхом, а с другой лохматой девушкой, совсем растерялась и, затормозив всеми четырьмя лапами, плюхнулась на толстый зад. Анет, не успев остановиться, врезалась в мохнатый бок зверя, сверху в эту кучу плюхнулся Зюзюка. Пуха подскочила, пытаясь оттолкнуть девушку и гхырха и издавая непередаваемо противные звуки, начала бешено носиться по поляне, топча дорожные сумки и оставляя за собой огромные неаппетитно пахнущие кучи – видимо, с перепуга. Наконец животное смогло отскочить на достаточно большое расстояние и, последний раз взвизгнув и нагадив, с треском скрылось в лесу. Анет без сил опустилась на траву, заткнув нос.

– Анет! Зачем ты так сильно напугала пуху? – простонал Дир. – Нам же теперь придется искать другое место для ночлега.

Девушка уже открыла рот, чтобы возразить магу, сказав, что это неизвестно кто кого напугал больше. Она сама чуть было не последовала примеру пухи, и только врожденная скромность удержала ее от неблаговидного поступка. Ничего из этого сказать она не успела, так как на поляне с гневным и в то же время испуганным выражением на лице, сметая все на своем пути, появился Дерри с мечом наготове. Вылетев на поляну, он в нерешительности остановился. Разглядывая разоренный лагерь и морщась от вони, он обиженным тоном произнес:

– А я думал, что здесь кого-то убивают.

– Ну прости, что не доставили тебе такого удовольствия, – буркнула Анет, которая со страхом ждала появления Стика. Опять из-за ее глупости в лагере неприятности.

– Это Анет встретила в лесу пуху, – смеясь, пояснил Дир Дерри и появившемуся из кустов Стику.

– Ну я откуда знаю, что в ваших лесах страшное, а что нет? Она сама за мной побежала, а потом обгадила тут все и смоталась, – таким несчастным голосом оправдывалась Анет, что даже у Стика не хватило совести начать ее ругать.

– Ладно, – тяжело выдохнул Эскорит. – Ни на минуту вас оставить нельзя! Собирайте все, что уцелело, и отправляемся искать другое место.

Калларион, изумленно переводящий взгляд с одного участника этого спектакля на другого, первым начал собирать изрядно потоптанные вещи. Анет бросилась помогать, чувствуя себя виноватой за причиненный погром, к ней присоединился Дерри, который очень серьезно отнесся к брошенной Стиком вскользь просьбе получше следить за Анет. Он не доверял эльфу и боялся оставить девушку даже на секунду. В результате всех неожиданностей спать легли намного позже, чем рассчитывали. Как назло, нигде в окрестностях не было места, на котором можно было бы разбить лагерь. Стика не устраивали то очень близко подступившие к воде деревья, то отсутствие оных. То просто само место не отвечало каким-то одному ему известным требованиям. Анет совсем измоталась, но понимала, что, если бы она не устроила переполох, все бы уже давным-давно отдыхали. Поэтому она молчала, надеясь, что рано или поздно Стик устанет и даст команду располагаться.

Но, как оказалось, долго шли не зря. Когда почти стемнело и даже герцог был готов спать там, где придется, они вышли к какому-то заброшенному дому. Видимо, когда-то это была охотничья сторожка. Ветхая дверь перекосилась, внутри все покрылось пылью, но все же ночевать там было удобнее и безопаснее, чем на свежем воздухе. Ребята быстро разожгли на поляне костер, а Анет отправилась на разведку в дом, чтобы посмотреть, можно ли лечь спать там или все же лучше на улице. Вместе с ней без слов отправился Лайтнинг, добровольно взявший на себя роль телохранителя. Анет это очень удивило. До недавнего времени Дерри старался держаться как можно дальше и общался с девушкой только по необходимости. Исключением было только то время, когда судьба разделила их со Стиком и Диром. А до этого он оставался в стороне. Что нашло на него сейчас, девушка не знала. Вообще-то ей хотел помочь Калларион, но ксари так зыркнул на эльфа, что тот предпочел найти себе другое, менее нервное занятие.

Несмотря на осевшую на все вещи пыль, дом не был ветхим, мебель не покрылась плесенью, и молодые люди даже обнаружили несколько огромных тюфяков, на которых вполне можно было очень удобно расположиться. Анет сразу застолбила себе место на печи – удобно, в стороне ото всех, широко и вольготно. Дерри подвинул стол в центр комнаты и кинул свой тюфяк на лавку за печью, чтобы Анет не могла даже повернуться с боку на бок, не потревожив его сон, и отправился на улицу посмотреть, как там идут дела. От двери в избу, в которой все еще находилась Анет, он не отходил.

– Я смотрю, ты всерьез взялся за дело? – обратился к нему Стик, передавая блюдо с дымящимися кусками мяса.

– Да, – опустив глаза, ответил Дерри. – Я никому ее не отдам.

– В каком смысле? – улыбнулся Стик.

– Я никому не позволю ее обидеть ни словом, ни жестом, ни действием, – почти дословно повторил Лайтнинг клятву, которую давали телохранители, нанимаясь на службу.

– А… – несколько неудовлетворенно протянул Стик. – А я думал, в каком другом смысле.

– В каком другом, Стикур? – холодно поинтересовался ксари. – О каком другом смысле может идти речь в подобных обстоятельствах? Время и место совсем не подходящие для других обстоятельств.

– Дерри, я никогда не кичился тем, что старше тебя, но хоть один раз выслушай мой совет не как совет друга, а как совет старшего. Для любви не бывает плохих мест или плохих обстоятельств. Для любви важны только двое и их чувства. Потом может быть поздно. В других обстоятельствах появятся другие люди. Ты просто можешь упустить свой шанс.

– Вот и хорошо, – упрямо отозвался ксари. – Свой шанс я упустил много лет назад. Точнее, его у меня отобрали, когда мне было шестнадцать лет, а может, и до рождения, когда наградили фиолетовыми глазами. Важно то, что любовь, как ты выразился, чувство не для меня. Храни боги тех, кого я ненавижу, но пуще храни тех, кого я люблю, в особенности если эта любовь не безответна. – Произнеся это, Дерри развернулся и, не дав Стику больше сказать ни слова, скрылся за дверью. Он перевел дыхание и на минуту закрыл глаза, отгоняя ненужные сомнения, зародившиеся в душе после разговора со Стикуром. Из головы не выходили «те другие», которые неизбежно появятся у Анет, после того как все завершится, но Дерри давно все для себя решил и не собирался ничего менять. Проще даже не начинать, чем потом испытывать горечь утраты и разочарование. В том, что его ждет разочарование, Лайтнинг не сомневался. Ей-богу, ему было бы во сто раз легче, если бы он знал, что после выполнения миссии девушка вернется в свой мир, а не останется на Арм-Дамаше. Дерри было бы проще, считай он, что через некоторое время Анет уйдет из его жизни навсегда. Мысль о том, что она будет где-то рядом, ослабляла уверенность ксари. Но он не хотел рисковать вообще, он боялся быть отвергнутым и не надеялся на ответную любовь. Девушки охотно заводили с ним романы, а некоторые самоотверженные особы были готовы даже разделить с ним жизнь. Благо жизнь эта обещала быть вполне обеспеченной. Но любили ли они его? Нет, даже Лина. Для всех он был получеловеком – ущербным и недостойным любви. Красивым и диким зверем. Боялся Дерри также того, что любовь и привязанность сделает его уязвимым перед людьми Сарта. Они убили по его вине Лину, и Лайтнинг знал, что подобная участь может постигнуть и Анет, если о его чувствах станет известно. Ксари боялся умереть сам, доставив этим непереносимую боль близкому человеку. «Воистину, Адольф во многом прав, – горько усмехнулся про себя Дерри, ставя почти остывшее блюдо на стол. – Во всем он прав. Даже умирать, когда ты один, легче».

Скрипнула дверь, и, громко переговариваясь, в проеме появились Дир и Калларион. Почуяв запах еды, из разных углов избы моментально выползли Анет и гхырх, чуть позже зашел Стик. Наконец-то все собрались в спокойной обстановке за столом. Можно поделиться впечатлениями, рассказать новости и изучить карту. Оказалось, что до входа в горы Кенташ осталось совсем немного – дневной переход или чуть больше, если окажется, что напрямую через лес не пройти. Услышав это, Анет загрустила, понимая, что развязка близка, и отвлеклась от разговора, начав по старой привычке себя жалеть. Очнулась девушка от своих печальных мыслей только тогда, когда Дерри принялся красочно живописать то, как она уложила троллей в таверне и билась с трупами на набережной. Анет не считала свое поведение героическим или хоть сколь-либо заслуживающим уважения. По ее мнению, так она просто спасала свою шкуру и шкуру человека, от которого зависела ее жизнь. Но Дерри рассказывал красиво, поднимая ее не очень высокий авторитет в их отряде. Даже вечно недовольный Стикур заслушался.

– Да ты, Анет, просто саламандра, – высказал свое мнение Дир. – Я еще не видел ни одного мага, способного так играючи управляться огнем. Нет, конечно, такие маги есть, но их мало, и они в свое время прошли длительное и невероятно сложное обучение. А ты – какой-то феномен. Точно саламандра.

– Ну до саламандры, конечно, далековато, – не поддержал его Стик. – Так, саламандрочка, но все равно – молодец. А может, и саламандурочка.

– А что, мне нравится, – улыбнулся Дерри. – Саламандурочка.

– Ну вас, – отмахнулась Анет. – Со страху и не такое натворишь.

– Да уж! – заржал в полный голос Дир. – Ты точно со страху можешь натворить все, что угодно. Например, разнести на пару с пухой лагерь за считаные минуты.

– Отстаньте от меня! Пользуетесь тем, что я не знаю ваш мир, а потом издеваетесь, как можете, – покраснела девушка и, залезая на печь, добавила: – Плохие вы, злые. Спать я пойду, чтобы не выслушивать ваши издевательства.

Девушка, пыхтя, залезла на лежанку и устроилась поудобнее, положив руку под голову. Снизу, из комнаты, слышались тихие голоса ребят, что-то обсуждающих. Они старались говорить тише, чтобы не мешать девушке, но сон к Анет все равно не шел. Она забралась на печь просто потому, что ей не хотелось ни с кем разговаривать. Слишком грустно было у нее на душе. Вот и лежала девушка молча на соломенном тюфяке, разглядывая едва различимые в темноте потолочные балки. Уже давно затихли голоса ребят, внизу завозился, устраиваясь поудобнее, Дерри, а Анет все никак не могла заснуть. Она то проваливалась в какую-то непонятную дрему, то вновь выныривала из нее, понимая, что спала от силы минут пятнадцать – двадцать. Девушке быстро надоело крутиться с боку на бок без сна. Все тело затекло, глаза закрывались, но сон все равно не приходил. Где-то к середине ночи Анет смирилась с мыслью, что уснуть ей, видимо, не удастся, уселась на печи, потянулась и начала спускаться вниз, надеясь, что не наступит спящему Дерри на голову. Она недоумевала, что это он выбрал такое странное место для ночлега, можно сказать, кухню. Анет-то прельстилась высокой и удобной печкой, а он чем? Все ребята ушли в просторную комнату с удобными лежанками. Почему ксари не последовал их примеру?

– Ты куда? – настойчиво спросил из темноты тихий, властный голос, и Анет чуть не свалилась от неожиданности с шаткой лесенки, ведущей на печь, но крепкие руки успели поймать ее и поставить на пол.

– Ты что меня так пугаешь? – шепотом спросила Анет у стоящего рядом Дерри – он, похоже, тоже не спал.

– Я тебя не пугаю, я просто спрашиваю, куда ты намылилась среди ночи?

– Не спится что-то, – зевнула девушка, присаживаясь к столу. – Вот и решила хоть размяться, а то все тело занемело. Уж лучше воздухом подышать или тут посидеть, чем ворочаться всю ночь с боку на бок. А сам-то что не спишь? По-моему, Стик же сказал, что охрану сегодня выставлять не надо?

– Ну во-первых, охрана еще никогда лишней не была, и заколдованной Диром и Калларионом двери я, признаться честно, не доверяю, а потом, мне тоже что-то сегодня не спится.

. – А что, дверь заколдована и на улицу не выйдешь? – с тоской в голосе спросила Анет, косясь в сторону выхода. – Мне не то чтобы уж сильно надо. Просто на свежем воздухе все лучше, чем в избе, – загрустила Анет.

– Да не переживай ты, наши маги, теперь у нас их целых два (хотя и одного бывает слишком много), сотворили какое-то суперсложное заклинание. Называется «сторожевой пес». Оно впускает и выпускает только тех, кто был внутри на момент установления заклинания, а при приближении чужих «сторожевой пес» начинает издавать звуки громкие и противные, словно испуганная пуха. Так что, если хочешь, можно выйти на свежий воздух. Только одну я тебя не отпущу: чем ближе к цели, тем активнее на нас будут охотиться.

Анет пожала плечами, показывая, что ей в общем-то все равно, и двинулась вслед за Дерри к выходу. Прохладный ночной ветерок приятно дул в лицо и рассыпал по плечам не убранные в косу волосы. Анет справилась с непослушными прядями и заправила их за уши, спускаясь по ступенькам крыльца к поваленному дереву недалеко от избы.

– Дерри, мне так страшно, – несчастным голосом пробормотала она, пытаясь в темноте разглядеть выражение лица подошедшего Дерри, но не смогла. В ночи видны были только его мерцающие холодным пламенем глаза.

– Не бойся, – ответил он где-то рядом. – Мы же с тобой. Осталось совсем чуть-чуть потерпеть, и все закончится. Большая часть пути пройдена, мы никому тебя не отдадим. Я тебе это обещаю.

– Я боюсь не совсем этого, – тихо начала Анет, тщательно подбирая слова. – Я знаю, что вы меня будете защищать до последнего. И неважно, о чем вы в этот момент будете думать: обо мне или о своем мире. Я боюсь, что не оправдаю ваших надежд, не смогу исполнить свое предназначение в этом мире. Дерри, я ведь ничего, ровным счетом ничего не понимаю из того, что должна сделать. И вряд ли Круг вечности решит эту проблему, я не знаю не только как победить Хакису, но и вообще что она такое. И вы мне в этом не поможете. Я знаю, что должна встретиться с ней один на один, когда вы не сумеете меня защитить. Перед троном Повелительницы тьмы ваша миссия закончится и начнется моя. Я боюсь, что не справлюсь, и она меня убьет. Я понимаю, что это непатриотично, но моя любимая «шкура» все равно для меня значит очень много.

– Не бойся. Я не оставлю тебя ни до трона Повелительницы тьмы, ни после. Клянусь, – тихо пообещал Дерри, сплетая пальцы рук в знак наемников, обозначающий верность нанимателю до смерти одного из них. Анет этого не видела. А если бы увидела, то все равно бы не поняла, что значит этот символ. Но после слов ксари как-то сразу стало легче на душе.

– Спасибо тебе, – поблагодарила она. – Я сделаю все от меня зависящее, чтобы довести это дело до конца. Ты знаешь, как-то совершенно незаметно этот мир стал частью меня, и его судьба теперь мне не безразлична. Там, на Земле, я буду очень скучать по Арм-Дамашу, – севшим голосом закончила Анет, пытаясь проглотить навернувшиеся на глаза слезы.

– Так оставайся, – чувствуя себя последней сволочью, осторожно произнес Дерри.

– Не могу, – покачала головой девушка, – там слишком много людей, которые меня любят и уже не ждут. Я жива и поэтому должна вернуться. Они не заслуживают страданий.

– А ты?

– А что я? – вздохнула девушка. – Там у меня дом, родители. А здесь? Здесь я никто.

Дерри замолчал. Он мог бы многое сказать Анет, но не стал. Любые слова либо еще больше погрузили бы его в пучину лжи, из которой он уже не надеялся выплыть, либо приоткрыли бы девушке истину, которая заключалась в том, что выбирать-то ей не приходится и хочет она или нет, ее дом теперь здесь. Анет, погруженная в свои мысли, тоже замолчала, но скоро слово за слово разговор возобновился, не касаясь уже никаких неприятных и сложных тем. Они вспоминали каждый свое детство, и девушка была почти счастлива, ненадолго забыв обо всех проблемах. Опомнились Дерри и Анет только тогда, когда рассвело и на крыльце избы появился заспанный и слегка встревоженный Стик. Увидев пропавших Анет и Дерри мирно общающимися на старом поваленном дереве, он недоуменно пожал плечами, и его лицо приобрело довольное выражение. Мысль о том, что эти двое как нельзя лучше подходят друг другу, прочно засела у него в голове, и он не собирался отступать от задуманного. В любом случае после того, как девушке станет известно о том, что она не сможет вернуться домой, на Арм-Дамаше ей нужен будет кто-то, кто будет о ней заботиться, хотя бы первое время. Так пусть это будет Дерри.

ГЛАВА 22 О том, что лучший не всегда сильнейший

Хакиса сидела на высоком резном стуле с подлокотниками из толстых костей гарпии, закрыв глаза. Бледные с синеватыми трупными пятнами руки держали идеально круглый и прозрачный, словно дождевая капля, природный кристалл. Для магических ритуалов годились только такие прозрачные шары, которые изредка появлялись в горах благодаря причудам природы. Будь в нем хоть один изъян, шар был бы бесполезным куском хрусталя, годным лишь для украшений, атак в нем сосредоточилась немалая сила. Устав ждать результата от своих подданных и наемников, Повелительница тьмы решила действовать сама. То, что она задумала, было рискованным и требующим концентрации всех сил, но оно того стоило.

На полу перед ведьмой горела начертанная пентаграмма – треугольники, образующие пятиконечную звезду. На острие каждого луча стояли тонкие длинные свечи, дающие больше удушливого дыма, чем света. В центре пентаграммы, одурманенная отваром из наркотических трав, лежала молодая девушка. Хакиса отложила в сторону свой кристалл и, шурша тяжелыми складками на длинном платье, шагнула вперед, начиная что-то заунывно петь. Повелительница тьмы двигалась медленно, не сбиваясь с определенного ритма шагов. В ее руках, поднятых на уровне груди, был зажат тонкий, напоминающий по форме язык пламени, жертвенный кинжал. Чернокнижница подошла вплотную к пентаграмме и запела в полный голос. Протяжные, каркающие звуки вырывались у нее из горла, складываясь в песню смерти, гипнотизирующую сознание, прекрасную и ужасную одновременно. С первыми звуками ее голоса воздух потяжелел, солнце заслонили тучи, которые сгущались плотнее с каждым словом. Хакиса пропела последний звук своей страшной, сводящей с ума песни и поднесла кинжал привставшей внутри пентаграммы девушке, которая, взглянув на Хакису пустыми глазами, послушно взяла в руки нож.

Повелительница тьмы сделала шаг в сторону и громким речитативом начала выговаривать слова заклинания, чертя в воздухе руками замысловатые линии. При этом она ни на минуту не спускала глаз с девушки, которая поднесла кинжал к своей груди и, покорно опустив голову, ждала последнего в своей жизни приказания. Девушка не испытывала ни страха, ни холода, ни боли, только блаженство от причастности к такому великому действу. Хакиса резко выкинула вперед руки во всполохах голубоватого пламени и издала шипящий звук, который послужил сигналом для жертвы. Девушка, даже не вскрикнув, глубоко вонзила в себя кинжал, и из раны в районе левой груди темным потоком хлынула кровь, обмывая обнаженное холодеющее тело и крупными каплями стекая на пол. Линии пентаграммы вспыхнули ярче, внутри ее закружился красный туман, в котором постепенно вырисовывались темные фигуры с горящими глазами – демоны смерти. Их было трое. Три воина из преисподней, закованные в стальные доспехи. Они были подвластны только магу, осмелившемуся призвать их. Призраки тьмы, верные слуги мрака, могли преследовать жертву вечно, следуя за ней по пятам. Их было практически невозможно убить. Они боялись только яркого солнечного света. Поговаривали, что есть еще нескольких вещей, пугающих их, но каких, точно никто не знал. Демоны смерти ненавидели мир людей и страдали в нем от невыносимой боли, которую им причиняло даже ночью находящееся где-то рядом, солнце. Чтобы избавиться от этой раздирающей плоть боли, они были готовы на все. Именно этих страшных, практически неуязвимых существ отправила Хакиса на поиски Хранительницы «Низвергающего». Повелительница тьмы знала – эти не предадут, не обманут и будут преследовать жертву до победного конца.

Неприятное, тягучее предчувствие беды висело в воздухе с самого утра. Может быть, виной была просто погода, которая резко изменилась. Еще вчера жарило яркое солнце, а сегодня небо заволокли тяжелые темно-серые тучи, висящие низко над головой. Плотный воздух не давал нормально дышать, и было ясно, что самое позднее к вечеру погода испортится окончательно – будет гроза или дождь. Или, может быть, тревожное предчувствие грядущих неприятностей было обусловлено обостряющейся в экстремальных условиях интуицией, которая настойчиво шептала Анет, что так гладко, как вчера, сегодняшний день не пройдет. На лицах ребят отражались те же чувства. Оба мага, Стик и Дерри, были сосредоточенны. Эльф, двигающийся по-кошачьи бесшумно, был настолько напряжен, что какое-то время, забывшись, шел плечом к плечу с ксари. Потом, правда, Калларион очнулся и поспешно отошел в сторону. Анет хмыкнула, она не понимала поведения эльфа. Ну что, в самом деле, укусит его Дерри, что ли? Самого ксари поведение их попутчика, похоже, тоже слегка забавляло, потому что он, увидев беспокойство Каллариона, скривил губы в презрительной усмешке и сделал резкое движение, заставив эльфа дернуться от неожиданности и еще быстрее убраться вперед отряда, поближе к Диру. Анет еще раз хмыкнула и так, чтобы никто не видел, погрозила Дерри пальцем, на что молодой человек обезоруживающе улыбнулся и пожал плечами, показывая, что он в общем-то ни в чем не виноват.

Тяжелые капли густого, словно мед, розоватого сока выступили на плотных, мясистых листьях высокого куста багровицы, предвещая скорый дождь. Без солнышка природа Арм-Дамаша утратила все свое очарование и потускнела. Стикур мрачно поглядел на темнеющее небо и решил на дневном привале не задерживаться, дав передохнуть всего полчасика. Анет уселась прямо на землю и сжевала, запивая водой, горсть сухофруктов, добрую часть из которых выклянчил несчастно воющий гхырх, которому постоянно надо было есть, а того, чего бы ему хотелось, либо не давали совсем, либо давали гораздо меньше, чем он мог употребить зараз. Поэтому зверь страдал и вечно жаловался. Анет оторвала от сердца последнее сушеное яблочко и отдала его Зюзюке, понимая, что сама не наелась. Пришлось с опаской попробовать круглые фрукты или овощи, которые Калларион принес из леса. Серо-бурые в пупырышках, они сначала не произвели на девушку впечатления, но делать было нечего – это единственное, что можно было съесть. Анет впилась зубами в сочную мякоть – оказалось, что все не так уж и плохо. Крупчатая внутренность была слегка солоноватой на вкус и хорошо утоляла не только голод, но и жажду. Стик рассиживаться никому не дал и погнал всех дальше. Судя по карте, они были почти у входа в горы. Лес постепенно редел, ели становились мельче, почва каменистее. Идти стало труднее, извилистая тропа начала круто подниматься вверх.

– Дерри, – окрикнул ксари Стикур, – а ты не уточнял, этот вход, он что, прямо так и открыт? Место-то ведь священное.

– Нет, конечно, не открыт, – невозмутимо отозвался Лайтнинг. – Он запечатан заклинанием. А на что у нас целых два мага? Вот пусть они и думают. Я там где-то сбоку свитка написал ключ-заклинание, которое заставляет дверь открыться.

– Где? – встрепенулся Дир, разглядывая карту в руках Стикура. – Это эта, что ли, абракадабра – ключ? Дерри, ты вообще этим что хотел сказать? Я не понял ни одной руны.

– Дирри! Ну откуда я знаю, что я хотел этим сказать? Маран диктовал заклинание на староарм-дамашском и, по-моему, с чьих-то слов уже, может быть, с ошибками. Я староарм-дамашского не знаю, поэтому писал, что услышал на обычном арм-дамашском. Считай, что получилась своего рода транскрипция. Я записал слова так, как они звучали, вроде услышал я их верно.

– Вроде верно! Считай, что транскрипция! – начал выходить из себя Дир. – А нам что прикажешь делать? Можно подумать, ты не знаешь, насколько нужна точность при чтении заклинаний! Ошибешься в одной руне, и все. Эффект может получиться совершенно неожиданным, и чаще всего не безопасным для окружающих. Нам теперь придется переводить твою абракадабру на староарм-дамашский и надеяться, что мы тебя, а ты – своего осведомителя поняли правильно.

– Дир, а что вам еще делать? – прервал словесный поток мага Стикур. – В запасе минимум три часа, вот и переводите, вместо того чтобы без дела трепаться ни о чем. Скажи спасибо, что хоть такая зацепка есть, – это уже хорошо.

День клонился к вечеру. Тяжелые темные тучи казались еще более мрачными из-за наступающих сумерек. Как ни странно, но тягучее чувство тревоги, как кокон, окутавшее все пространство вокруг, не отступало. Последние полчаса ребята старались держаться как можно ближе друг к другу. Они то и дело оглядывались по сторонам в ожидании опасности, которая, судя по тому, как прошел день, была мнимой. Когда нервы были на пределе и усталый и злой Стик заявил, что просто у всех начался коллективный психоз, очень внимательный и осторожный эльф остановился, приказывая жестом Стикуру замолчать, и вслушался в тишину. Повинуясь жесту Каллариона, замолчали все, а не только Эскорит. Даже Зюзюка застыл на задних лапках, скрестив передние перед грудью, точно огромный, насторожившийся хомяк. Анет тоже послушно застыла и прислушалась, не замечая ничего необычного: тихо шуршат листья на деревьях, лениво попискивают уставшие за день птички, и больше в общем-то ничего. Самые что ни на есть обычные звуки леса. Но по побледневшим лицам ребят Анет поняла, что все-таки что-то не так. Где-то вдалеке раздался протяжный крик: не то вой, не то кошачье мяуканье, и девушка поняла, что именно он и насторожил ребят, просто услышали они этот звук гораздо раньше, чем она сама.

– Каркалы, – констатировал факт Дирон, вслушиваясь в звуки, доносящиеся из леса.

– И много, – согласился с ним Калларион, – на охоту вышла явно не одна семья, а целый клан или стая.

– А что тогда стоим? Чего ждем? – крикнул Стик. – Бежим быстрее! В горы они за нами, скорее всего, не пойдут. А если повезет, то и вообще, не заметив, пробегут мимо.

Анет послушно потрусила следом за всеми, не понимая, что вообще произошло и кто такие каркалы. Странные звуки тем временем приближались. Они становились все громче и яростнее.

– Нам не оторваться! – крикнул Дерри, взбираясь на очередной уступ. – Надо остановиться здесь. Тут мы в наиболее выгодной позиции. Если они догонят нас где-нибудь в другом месте и нападут со спины – шансы выжить резко сократятся.

– Ксари прав, – резко выдохнул эльф, – с каркалами лучше встречаться, имея хоть какое-нибудь преимущество. Отсюда мне будет удобнее снимать их стрелами.

– Хорошо, – согласился Стикур, помогая забраться на уступ Анет. – Но ни в коем случае не нападайте первыми. Может быть, стая и не собирается атаковать нас, просто мы стоим у нее на пути. Еще есть шанс разойтись с миром. Но если мы неосмотрительно убьем несколько особей, не выяснив их намерений, на нас моментально ополчатся все остальные.

– Кто такие каркалы? – спросила Анет, обшаривая взглядом раскинувшийся у подножия скал лес.

– Хищники, – коротко огрызнулся Стик и, посчитав свой ответ исчерпывающим, начал методично изучать клочок скалы, на котором сгруппировалась их небольшая компания. Сзади, за спинами, был камень, а сам уступ выдавался вперед, нависая над подступившими прямо к горам Кенташ деревьями. Дерри выбрал наиболее удобное для обороны место. Враги не смогут подобраться к ним и окружить. Сзади мешают скалы, а спереди крутой склон, среди наваленных камней едва различима узкая и неудобная тропинка. Каркалы смогут по ней подняться только цепочкой, по одному. А значит, опасности, что звери возьмут их численностью, нет. Анет прижалась спиной к холодному камню и попыталась привести в норму свое сбившееся с ритма дыхание. Стик, Дир, Дерри и Калларион были напряжены и предельно собранны. Они внимательно всматривались в лес у подножия гор. Девушка тоже сосредоточилась и попыталась что-нибудь разглядеть в сгущающихся сумерках, но не обнаружила ничего достойного внимания. Лес внизу казался серо-бурым и мрачным. Он практически сливался с таким же по цвету вечерним небом. Зверей Анет заметила только тогда, когда первые заостренные морды появились прямо у подножия скалы. Девушка тихо вскрикнула (скорее по привычке, нежели от страха), когда поняла, сколько их. Темные гибкие тела скользили между деревьями, подбираясь все ближе. Их были сотни. Каркалы, сильные и подвижные, размером с волка, с симпатичными кошачьими мордочками, шипели и били по земле своими длинными крысиными хвостами, заканчивающимися шипами. Намерений животных не понял бы разве что дурак. Надежды Стика на то, что киски пройдут мимо, не оправдались. Люди и звери застыли друг против друга, разделенные лишь каменным склоном. Напряжение было настолько велико, что ни те ни другие не заметили, как вместо Дерри на мягкие пушистые лапы приземлился огромный серебристый барс. Гордое животное издало низкий шипящий звук и начало медленно спускаться вниз к злобно урчащей стае каркалов. Анет дернулась вперед, пытаясь поймать за хвост неразумного Лайтнинга, но Стик крепко ухватил ее за плечо, не давая двинуться с места.

– Они же его растерзают, – одними губами произнесла девушка, но герцог все равно услышал.

– Не бойся, не растерзают. Мне кажется, я понял, что он задумал. Не дергайся раньше времени, все будет хорошо, вот увидишь.

Серебряный кот неторопливо спустился к подножию скалы и застыл, словно выточенное из белого мрамора изваяние древнего бога. Стая затихла, и животные расступились, образуя широкий проход, по которому плавно двигался каркал-вожак. Он не случайно носил свой титул, будучи раза в полтора крупнее любого своего сородича и во столько же раз сильнее и выносливее. Вожак встал напротив Дерри, не доходя до него где-то около двух метров, и глухо рыкнул, повернув голову сначала в одну сторону, а затем в другую. Повинуясь этому знаку, стая отошла на несколько шагов, освобождая площадку для поединка.

Чужак осмелился бросить вызов их любимому вождю, и каркалы с нетерпением ждали, как сильнейший из них расправится с наглым серебряным барсом, посмевшим усомниться в ловкости и мужестве Лучшего.

Два представителя семейства кошачьих, не мигая, уставились друг другу в глаза и медленно двинулись по кругу, изучая повадки противника. Никто не рисковал и не пытался напасть первым. И каркал, и барс ждали, когда у соперника сдадут нервы и он совершит хотя бы одно неверное движение. Лучший руководил своей стаей много лет. За его плечами были сотни поединков и столько же поверженных врагов, но барс не уступал вожаку. В его шкуре находился хитрый человеческий разум, который руководил животным, не давая ему пойти на поводу у инстинктов и сделать глупость. Первым не выдержал напряжения и прыгнул каркал, который не хотел выглядеть трусом перед своей стаей. Прыгнул и понял, что совершил ошибку. Гибкое серебристое тело противника словно утекло у него из-под самого носа. Лучший приземлился на все четыре лапы с выпущенными когтями и зашипел. Враг оказался у него за спиной, но не кинулся, пользуясь случаем, а терпеливо ждал, чтобы продолжить бой по-честному, на равных условиях. И опять две тени – темная и светлая – заскользили по кругу, стараясь не пропустить ни одного движения противника. Каркал уже допустил одну ошибку и не спешил совершать следующую. Он внимательно следил за серебристым барсом, пытаясь найти возможность нанести удар, вцепиться зубами в горло и поставить точку в этом затянувшемся поединке. Но движения соперника были плавными и четкими, он был собран и напряжен. Он настроен был убивать, а Лучший нет. У каркала в голове клокотал приказ – оставить людей в живых. Да и возможности убить у вожака не было, слишком хитер и осторожен был его противник. Барс еще не нанес ни одного удара, а Лучший понял, что этот бой для него закончился поражением. Первым в жизни. В его кошачьей душе бились две противоположные по свой сути истины. Одна пришла извне и приказывала плюнуть на результаты поединка и смять жалких людишек силой стаи, а вторая говорила, что поверженный должен с честью и поклоном отступить, чтобы не позорить свой гордый народ перед противником. Лучший понимал, что если он поступит сейчас вразрез с правилами стаи, то окончательно утратит в глазах своих сородичей право быть вождем, так как сильнейший должен уметь не только побеждать и вести за собой стаю, но и с честью терпеть поражение. Он и так опозорился перед своей семьей, поэтому, невзирая на упрямо засевший в голове чужеродный приказ, решил поступить так, как велит ему честь.

Анет, испуганно прикрыв рот рукой, пыталась разглядеть хоть что-нибудь в серых сумерках. Хорошо хоть, на небо вылезла кособокая луна. Под ее бледными лучами шерсть барса искрилась серебром, Дерри нельзя было не увидеть, чего не скажешь о его буром противнике, движения которого Анет скорее угадывала, чем различала в темноте. Девушка плохо понимала, что происходит внизу. Одно только она могла утверждать точно: никто никого пока не бьет. Ксари прошелся сначала по часовой стрелке, отпрыгнул в сторону и двинулся обратно по той же траектории. Потом замер, гордо распушив хвост и выпятив вперед грудь. Вся с интересом наблюдающая за ним стая кар-калов как-то разом уменьшилась в размерах и отступила назад. Темной, практически незаметной тенью к своим сородичам возвратился вожак, и кошкоподобные звери, не издав ни звука, развернулись и исчезли в лесу так же быстро и бесшумно, как и появились.

Дерри выждал еще несколько минут, провожая взглядом исчезающую в лесу стаю, и поднялся на уступ к друзьям, наткнувшись по дороге на изумленный взгляд Каллариона, которому что-то, усилено жестикулируя, объяснял Дирон. Лайтнинг улыбнулся, на ходу меняя личину. У впечатлительного эльфа, похоже, появился еще один повод для размышлений. «Вероятно, он будет меня бояться еще сильнее. Интересно, зачем все же он поперся с нами? – размышлял Дерри, косясь на внимающего словам мага Каллариона. – Тоже мне единственный темный эльф, принц-изгнанник. Может быть, конечно, ему и тысячи лет, но все эти годы, судя по всему, прошли для Каллариона зазря. Он остался тем же наивным ребенком, которого когда-то изгнали из дома», – решил Лайтнинг и повернулся к Стикуру. Герцог его явно о чем-то спрашивал, но за размышлениями ксари, естественно, прослушал, о чем именно.

– Дерри, я еще раз тебя спрашиваю: может, сделаем привал, а вход в усыпальницы Великих поищем завтра? – Судя по тону, Стик этот вопрос задавал явно не второй раз, а как минимум четвертый или пятый.

– Да вообще-то не стоит, – задумчиво произнес Лайтнинг. – Не нравится мне эта каркалья стая. Не вернулась бы.

– С чего бы? – не понял Стик. – Ты победил их вожака в открытом бою. Не в их правилах возвращаться.

– А нападать стаей на людей в их правилах? – настаивал на своем ксари. – Знаешь, я когда-то слышал, будто бы Тарман славился тем, что ради шутки заставлял животных исполнять свою волю. Насколько далеко он зашел, я не знаю, но боюсь, что каркалы – его рук дело.

– Тогда ты, пожалуй, прав, – без особого желания согласился Стик и взглядом попытался найти мага и эльфа. Заметил эту «сладкую парочку» не сразу. Прижавшись лицами вплотную к скале, они, практически на четвереньках, обшаривали гладкий камень, подсвечивая зажженными магическими огоньками, и что-то бормотали себе под нос. За ними внимательно наблюдала Анет, то и дело жестами давая какие-то указания. Судя по тому, что ни Дир, ни Калларион девушку не прогоняли, указания были ценными.

– Что они там делают? – почему-то шепотом спросил Дерри, подавая знак Анет, чтобы она подошла.

– Наши маги, кажется, нашли вход в усыпальницу Великих. Я, наверное, целый час подпирала его задницей и не заметила, а они сразу же прочухали что к чему. Что-то забормотали на непонятном языке и перестали реагировать на все вопросы. К чему бы это?

– Думают, – философски заметил Стик и уселся на камушек рядом с задумчивым и сонным гхырхом. – И вы присаживайтесь, – предложил он девушке с ксари. – Нам теперь остается только ждать и надеяться, что Дирон с эльфом не ошиблись и нашли то, что нам надо.

– Да уж, – хихикнул Дерри, – весело будет, если это обычная скала, которую маги приняли за потайную дверь.

– Не каркай, – отозвалась с соседнего камня Анет, – я не хочу ползать по горам до рассвета. Пусть уж маги не ошибутся и это будет та самая потайная дверь, и причем желательно ведущая прямиком к Кругу вечности.

Дирон и Келл тем временем обшарили всю скалу в поисках хоть какой-нибудь зацепки. Произносить вслух ту абракадабру, которую Дерри нацарапал на свитке с картой, не решались ни тот ни другой – слишком уж мало эти изрядно перевранные арм-дамашские слова походили на заклинание. Дир рассчитывал найти хоть какую-нибудь руну-подсказку, но на камнях не было ничего, кроме пыли да чахлой, растущей небольшими клочками травы.

– Что делать, Дирри, – вздохнул Калларион, – в этой темноте мы ничего не найдем, давай пробовать заклинание в том виде, в котором оно у нас есть.

– Не знаю, – засомневался Дир, – а если сейчас снесет полскалы? Я ни одного заклинания, подобного этому, никогда не слышал.

– Ну заклинание-то древнее, поэтому, может, и не слышал. Давай уж попробуем, все равно ведь придется.

– Лайтнинг, наша жизнь на твоей совести, – крикнул Дирон и начал полушепотом что-то бормотать, усиливая свои слова какими-то резкими жестами.

– Дерри, – пихнула Анет парня в бок, – можно, я задам тебе один странный на первый взгляд вопрос? Впрочем, на второй и третий он все равно остается странным, – добавила она.

– Ну, – неуверенно отозвался ксари, понимая, что Анет так просто не отстанет.

– Если здесь находится вход в усыпальницу Великих, то как древние доставляли сюда своих «высокородных трупов»? По елкам и буеракам? На один этот уступ чего стоит залезть. А уж с гробом или саркофагом… и пытаться нечего. Или тогда усопших сжигали, а прах хранили в такой маленькой симпатичной урночке? Ее, безусловно, притащить сюда не проблема. Взял под мышку и понес.

– А, вот ты о чем, – облегченно выдохнул Дерри. Анет не знала, какого вопроса он от нее ждал, но явно не этого. – Хоронили, безусловно, в усыпальнице не пепел, а тела, а как их заносили… так ведь входов в пещеры много. У каждой расы в горах Кенташ есть свой парадный вход с почетным караулом, который выставляется даже в наши дни, несмотря на то что сами входы замуровали лет двести назад, чтобы никто не беспокоил умерших. А есть еще входы тайные, такие, как вот этот. Многие из этих входов появились гораздо позже, чем сами гробницы.

– А зачем они нужны?

– Чаще всего это творение рук воров.

– Понятно, – кивнула Анет, – а то я все думала, как они тут, бедненькие, корячились?

– Вон, смотрите, кажется, у магов что-то вышло, – подал голос Стик, перестав трепать Зюзюку по загривку. И точно. Раздался противный скрежет, и каменная глыба медленно поехала в сторону, приоткрыв узкий проход, в который протиснуться можно было разве что боком. Анет даже начала опасаться, что толстозадый гхырх попросту не пройдет, но Зюзюка сделал над собой усилие и все же пропихнулся вслед за всеми, хотя ему очень не хотелось этого делать. Он предпочел бы остаться на свежем воздухе, но хозяйка нырнула в страшную черную дыру, и гхырх без колебаний попрыгал за ней.

– Опять эта темнотища! – недовольно заворчала Анет. – И вонь здесь какая-то противная.

– Не ной, – привычно одернул девушку Стик. – Здесь на стенах должны быть факелы. Сейчас Дир и Келл зажгут их, и будет относительно светло. А насчет вони что ты хочешь? Это же гробницы. Чем, ты считаешь, здесь должно пахнуть? Эльфийскими духами, что ли?

– Не знаю никаких эльфийских духов, – продолжала ныть Анет и, на секунду замолчав, добавила: – Не знаю, но уже очень хочу. Хочу эльфийские духи!

– Будут тебе эльфийские духи, – вздохнул Стик. – Все закончится, и будут. Чует мое сердце – этот поход за «головой Хакисы» будет стоить мне половины состояния. Лучше бы я женился на Эльвире, обошлось бы однозначно дешевле. Да и нервов потратил бы меньше раза в полтора.

– Ну и женись, – не прекращала доставать герцога Анет. – Что тебе мешает, вот вернешься назад и женись. Как-никак жизнь с такой женщиной точно не будет скучной. А умеренная доза адреналина в крови всегда полезна.

– Ну тебя, – отмахнулся Стик, – какая там умеренная доза. Нет уж, баронессу мне и даром не надо, тем более одну половину моего состояния потратила ты в Леодрине. И как только умудрилась в таком маленьком городе спустить такую кучу денег? А вторую хочешь, чтобы растратила Эльвира? А мне тогда на старости лет чего останется?

– Жадничаешь, да? – огрызнулась Анет. – Так я и знала, все мужики жадные до жути. Ну хочешь, я тебе возмещу твои затраты натурпродуктом?

– Каким натурпродуктом? – ужаснулся герцог.

– Каким, каким? – передразнила девушка. – Золотом. Каким же еще? У меня его полные карманы. Дерри в казино выиграл, к нему все не влезло, вот и отдал часть мне. Так сказать, на сохранение. Хочешь, я его тебе отдам? Мне, конечно, жалко, но для тебя – так уж и быть. А сам Лайтнинг, наверное, уже двадцать раз про него забыл.

– Как это – забыл? – встрял в разговор Дерри. – Ничего не забыл. Я такие вещи не забываю. И вообще, Анет, прекрати разбазаривать мое честно добытое имущество.

ГЛАВА 23 О том, что зомби бывают разные…

Пока Стик, Дерри и Анет мило беседовали, а хмурый гхырх тихо пыхтел у стены, маги закрыли потайную дверь и кое-как разобрались с освещением. На стенах на самом деле были факелы. Причем они оказались настолько хитроумно соединены между собой, что, когда зажигали один, огонь автоматически перебирался к следующему по тонкой промасленной веревочке. Поэтому длинный коридор на входе в усыпальницу оказался освещенным за считаные секунды. В отличие от гномьего города Кен-Тирона в усыпальницу вел широкий коридор. Грубые каменные стены отделаны тонкими пластинками малахита, бирюзы, яшмы. Анет даже застыла от изумления, она не ожидала ничего подобного. Подземелья и гробницы ассоциировались у нее с чем-то темным и мрачным, и никак уж не с подобным великолепием. Горы Кенташ изнутри напоминали дворец. У девушки даже поднялось настроение, омрачало его только то, что она помнила, что это не подземный, некогда жилой город, а изначально прибежище мертвецов. То, что дальше начнется кладбище, Анет совсем не радовало. Она надеялась, что усопшие здесь не выставлены на всеобщее обозрение, подобно мумиям фараонов в земных музеях. С традициями захоронения на Арм-Дамаше она не была знакома и подсознательно ждала какой-нибудь пакости.

– Кто-нибудь представляет, куда именно нам следует двигаться, чтобы попасть к Кругу вечности? – задал волнующий всех вопрос Стик. – Дерри, ты конечно же об этом не думал?

– Думал, но мне не помогло, – отозвался Лайтнинг и добавил: – Мой осведомитель тоже думал, и ему не помогло. Из ныне живущих ответа на этот вопрос не знает, похоже, никто, а если и знает, то молчит.

– Я могу попробовать провести вас к Кругу, – задумчиво произнес эльф. – Правда, я там не был ни разу, но знаю сами гробницы. По крайней мере, эльфийскую часть. Если мы попадем туда, то я смогу сориентироваться. В то время когда я бывал в усыпальнице Великих, расположение Круга вечности не было тайной. Любой мог показать место, где он находится, или хотя бы объяснить, как туда добраться.

– Что ж, – нахмурился Стик, – это уже лучше, чем ничего. К гробницам эльфов мы, пожалуй, сможем выбраться. Калларион, ты помнишь, чьи усыпальницы соседствуют с эльфийскими?

– Да, конечно, – отозвался Келл. – С одной стороны гномьи, с другой – ксари.

При упоминании о своих сородичах Дерри как-то напрягся, и на его лице появилась хитрая улыбка.

– Из гробниц ничего не брать, – сурово сказал герцог. – Это я говорю тем, кто не знает простых истин. Так как Анет стаскивающей с трупа какие-нибудь украшения или амулеты я представить не могу, то обращаюсь непосредственно к тебе, Дерри. Ты меня понял?

Ксари кивнул с отсутствующим видом, и Стик, совсем не уверенный в том, что друг его слышал, решил пояснить:

– Из гробниц ничего не берем, потому что в усыпальницах Великих лежат не простые смертные, а вожди, короли, принцы и принцессы, великие воины. А это значит, что на их гробницы, скорее всего, наложены заклятия как раз вот от таких охотников до чужого добра. Я понимаю, что тебя, Лайтнинг, никакое колдовство, по большей части, не берет. Но вспомни ту же русалку и подумай. К тому же есть еще и яды, убивающие мгновенно. А если вдруг тебе, как всегда, повезет и ты не столкнешься ни с ядом, ни с магией, то, я уверен, к тебе обязательно привяжется кладбищенский глызень. Этих тварей здесь просто не может не быть.

– Стик, ну что ты разошелся? – лениво поинтересовался Дерри, разглядывая конусообразный свод потолка. – Понял я все.

Герцог выругался и махнул на ксари рукой. Этого не могло пронять ничего. Если уж Дерри что-нибудь приглянется, его не напугаешь ни ядами, ни магией, ни тем более каким-то кладбищенским глызнем.

Длинный коридор вывел в первый погребальный зал. Все оказалось не так страшно, как это представляла себе Анет. Всего лишь достаточно большая квадратная комната, в центре которой, воздев руки к каменному потолку, возвышалась каменная статуя существа неопределенного пола. По одеждам вроде бы женщина, а по страшной угрюмой роже – чистый мужик.

– Нам повезло, – тихо сказал Стик, подходя почти вплотную к статуе. – Это Кентамаш, в переводе с гномьего – горная мать смерти. Мы в усыпальницах горных королей, значит, эльфийские залы где-то рядом.

– Дерри, – дернула Анет за рукав молодого человека, – я опять с глупым вопросом. Скажи мне, зачем нужны решетки на входах в гробницы? Это ведь гробницы? – Девушка показала рукой на ряд дверей по стенам зала. На самом деле арочные проходы в сами усыпальницы с саркофагами были плотно закрыты толстенными железными решетками, на которых не было даже замков.

– Не знаю, – пожал плечами ксари. – Так принято. За решеткой находится небольшая комната, в центре которой на постаменте стоит гроб с телом. Решеткой проход загораживают во время захоронения. Зачем? Не имею не малейшего представления, наверное, существует какая-нибудь традиция. Если хочешь, пойдем поглядим поближе?

– Ну не знаю, – неуверенно отозвалась Анет. – Сомневаюсь, что хочу смотреть ближе на чьи-либо усыпальницы.

– Пойдем, а то так и будешь до Крута вечности дергаться. Там за решеткой обычный каменный ящик, вот увидишь. – Лайтнинг уверенно потащил упирающуюся Анет к ближайшему склепу.

– Дерри, а это так и должно быть? – поинтересовалась она, тыкая пальцем в решетку, привлекая внимание молодого человека к чему-то находящемуся внутри склепа.

– Что? – не понял ксари и посветил себе факелом, пытаясь выяснить, что опять удивило такую впечатлительную Анет, и замер. Тяжелая каменная крышка саркофага была сдвинута. Можно было, конечно, наивно понадеяться на то, что это дело рук кладбищенских воров, но Дерри понимал, что, во-первых, у гномов и брать-то нечего, они известные скупердяи, которые норовят своих усопших отправить в последний путь практически раздетыми. Об этом знают все уважающие себя грабители. А во-вторых, у разграбленной гробницы в первую очередь страдает решетка, которая в данном случае была цела. – Нет, Анет, так быть не должно, – прикрывая девушку своим телом, пробормотал Лайтнинг.

– Он что, ушел погулять, да? – пропищала она, испуганно косясь в сторону склепа. – Что же мне так на трупов-то живых везет? Сейчас вылезет! Прямо самой своей важной частью тела чувствую, что вылезет!

– Не нагнетай обстановку, – посоветовал ей Дерри и сам едва не заорал от неожиданности и резво отпрыгнул в сторону. Между прутьями решетки появились два горящих глаза на удивительно уродливом, полуистлевшем гномьем лице. Гномы-то и при жизни красавцами никогда не были, а уж лет этак через триста после смерти… и сказать нечего. Небольшая фигурка, едва достающая до плеча Дерри, с остервенением билась о прутья клетки, пытаясь выгрызть их наполовину вывалившимися зубами. Решетка не поддавалась. Тварь злилась и скоблила ее когтями, но выйти все равно не могла.

– Все-таки вышел погулять, – уныло констатировала факт Анет, которая находилась в каком-то отрешенном, полуобморочном состоянии. – А этот вроде посимпатичнее будет, – ни с того ни с сего добавила она.

– Анет, ты чего? – испуганно поинтересовался Дерри. – Ты все-таки сошла с ума? Кто кого посимпатичнее будет?

– Ну этот зомбяк будет посимпатичнее, чем все остальные, виденные мной на Арм-Дамаше.

– Чем? – тупо спросил ксари, понимая, что разговор становится на редкость идиотским.

– Ну воняет не так гадко, кожи на нем побольше, чем на всех остальных, и червяки по нему не ползают.

– А… – отозвался Дерри, недоумевая, что делать с зомби дальше. Вроде бы, с одной стороны, сидит в своей клетке и не трогает никого, а с другой – нежить как-никак, надо бы и уничтожить. Размышления Лайтнинга прервал появившийся рядом Стик.

– Что вы так долго здесь торчите? – спросил герцог. – Что интересного увидели? Только ведь вас двоих ждем.

Дерри молча ткнул пальцем в решетку и стал ждать реакции друга.

– Вот загреба![9] Вечно вы найдете какую-нибудь дрянь! – выдал Стик, зло глянув на Дерри и Анет, как будто в появлении очередного мертвяка были целиком и полностью виноваты они. – Дирри, иди сюда! – крикнул герцог раздраженным голосом. – Тут нашлась работа как раз по твоей части. Еще один живой мертвяк. Что с ним делать?

– Э… да тут все, похоже, такие! – отозвался вместо мага Калларион, который двигался по противоположной стене и заглядывал поочередно в каждый склеп.

– Да? – меланхолично отозвался подходящий к Стикуру Дир. – Они вам что, мешают?

– Да нет, – пожал плечами Дерри. – Выбраться из своих клеток они все равно вряд ли смогут.

– Что же тогда вы от меня хотите? Зачем я буду тратить свои силы! Мне кажется, это не последние зомби, с которыми нам придется столкнуться в гробницах. Судя по всему, таким обилием нежити мы обязаны Хакисе. Ведьма расстаралась на славу. Я не знаю, есть ли здесь хоть один нормальный, спокойно лежащий труп.

– Есть, наверное, – с сомнением в голосе отозвался эльф. – Если душа усопшего все еще присутствует в нашем мире.

– То есть, ты хочешь сказать, если мы встретим призрака, то можно с уверенностью сказать, что его тело не бегает вслед за неприкаянной душей по подземельям?

– Да, – согласился Келл. – Тело же еще не совсем свободно, его душа где-то рядом и не позволит никаким силам завладеть тем, что по праву принадлежит ей.

– Может, хватит дискутировать на серьезные магические темы? – раздраженно поинтересовался Стикур. – Пора идти. И запомните, если у гномов брать нечего, и об этом знают все, поэтому все их гробницы не тронуты, то у эльфов и ксари принято хоронить высокородных с почестями. Многие могилы в следующих секторах могут быть разграблены, а значит, на дверях решеток уже не будет. Всем понятно или особо глупым пояснить, что дальше следует быть осторожнее, живые мертвецы будут свободно шататься по коридорам и могут напасть.

Гномьи усыпальницы закончились достаточно быстро и без приключений. Анет постоянно дергалась, когда слышала противное звяканье когтей зомби по металлу, но и она часа через два перестала обращать на это внимание. Недовольный гхырх то прыгал впереди отряда, то плелся в самом хвосте. Зверек топорщил розовую шерстку и клацал зубами на каждого посмевшего приблизиться к решетке мертвеца.

Отдохнули в каком-то относительно спокойном закутке. Там было всего четыре гробницы, а следовательно, четыре не очень приятных соседа. Это было наиболее удачное место для ночлега. Все-таки четыре оживших трупа гораздо лучше, чем десяток. Правда, Анет сначала кричала, что не сможет уснуть с такими соседями, но бессонная ночь и утомительный день пути сделали свое дело. Девушка самая первая вырубилась и проспала дольше всех. Предварительно, правда, заставив Каллариона и Дира привести в порядок ее голову. Черный цвет волос Анет порядком надоел.

Девушка медленно открыла глаза, постепенно вырывая себя из сна. Ей было очень интересно, что сейчас: утро, день, вечер или ночь? Она даже примерно не могла представить, какое время суток сейчас там, на поверхности. Девушка сначала хотела пристать с этим вопросом к кому-нибудь из ребят, но потом передумала. В конце концов, это было не принципиально. Все равно через несколько часов пути она снова перестанет ориентироваться во времени.

Эльфийские гробницы разительно отличались от усыпальниц гномов. Вместо небольших комнат с узкими зарешеченными дверями несколько огромных, величиной с футбольное поле, залов, в которых хаотично были разбросаны, словно небольшие домики или часовни, склепы. Некоторые усыпальницы были совсем маленькими, рассчитанными, так сказать, на одного постояльца, а некоторые напоминали величественные дворцы и лишь немногим уступали им в размерах. Анет осторожно подошла к одному, самому маленькому из склепов и с облегчением вздохнула, увидев вместо двери привычную решетку. Она поняла и оценила замысел древних. С такими беспокойными умершими действительно стоило держать ухо востро и, чтобы дорогие родственники после смерти не убежали, заделывать дверь в их последнее пристанище решеткой попрочнее.

Как и предсказывал всезнающий Стикур, многие гробницы были разграблены, искореженные решетки открывали взору путников абсолютно пустые саркофаги. Оставалось надеяться только на то, что тела из гробниц тоже уволокли воры, но все понимали, что это не так. Постоянно слышалось какое-то подвывание и скрежет – это просились наружу замурованные в склепах мертвяки. Куда подевались их более удачливые сородичи из разграбленных гробниц, оставалось тайной. На пути ребят пока, по крайней мере, не попался ни один, но Анет понимала, что это явление временное. Просто она уже знала по своему опыту, что зомби на удивление тупы, и все органы чувств у них находятся в таком атрофированном состоянии (еще бы, все ведь давно сгнило), что они неспособны учуять жертву на большом расстоянии. То есть, пока не наткнутся, не сообразят, что можно сожрать, а что нет. Девушка во Влекрианте наблюдала за зомби, усердно грызущим фонтанную статую, которая по очертаниям напоминала человеческую фигуру. Осязание подсказало мертвяку, что подобные контуры бывают у съедобного существа, вот он и грыз гранит, поверив одному из своих рецепторов. То, что это человеком не пахло, его ничуть не волновало. Вот и сейчас, Анет была более чем уверена, что все разбежавшиеся мертвяки где-нибудь с упоением облизывают плачущих у надгробия нимф. Девушка шла и размышляла, не смотря по сторонам, стараясь двигаться точно, след в след за Дерри, это давало гарантию того, что под ногами не попадется никакой камень. Ксари тщательно выбирал путь, и девушка не видела необходимости смотреть под ноги, да и вообще куда бы то ни было.

– Ого, вот и первый! – услышала Анет и подняла голову.

Из-за угла гробницы на Стика налетел решительно настроенный скелет, он, вероятно, так долго лежал в гробу, что уже забыл, как выглядят люди. Девушка залюбовалась, завидуя Стику, она была твердо уверена, что уж ей такого хорошего мертвяка точно не достанется. Ей явно попадется захороненный совсем недавно труп с болтающимися желеобразными ошметками кожи, а не как Стику – беленький, чистенький, совершенно сухой и не вонючий скелет. Но предчувствия обманули девушку. Пока она стояла и завидовала Стикуру, к ней подкрался совсем близко брат-близнец первого мертвяка и готовился прыгнуть. Анет взвизгнула, решив, что раз уж не может избавиться от дурацкой привычки орать в любой ситуации, то пусть ее вопль будет своеобразным боевым кличем, призванным устрашать врагов. Скелет отшатнулся и тут же с удвоенной силой кинулся на свою жертву. Анет выставила перед собой руки, намереваясь добить гада молнией, и чертыхнулась, потому что прямо перед ее носом метнулась тень Дерри с мечом вампира, и девушка еле успела сдержать огонь на кончиках пальцев. В результате Лайтнинг разрубил скелет на две части, добивать которые пришлось все равно Анет. Только вместо одной молнии она извела десяток, пока носилась между склепов за бестолково мотающимися частями тела.

Мертвяки наконец-то сообразили, где гуляет много еды, и стали наведываться с устрашающей регулярностью. К счастью, валили они не толпой, а по две-три штуки. К радости Анет, эльфийское кладбище было очень древним, и их по большей части атаковали скелеты, реже практически совсем высушенные мумии, а не разлагающиеся мертвецы, на которых все насмотрелись еще во Влекрианте. К тому же эти зомби были просто разбужены от вечного сна, Хакиса вполне могла сделать такое на расстоянии, а вот внушить ожившим усопшим ненависть ко всему живому она не могла. Поэтому нападали зомби как-то вяло, без огонька. Не столько от лютой ненависти, сколько от скуки и детского любопытства: можно это сожрать или нельзя?

Проблема встала с выбором места для ночевки. Никому не хотелось ночевать в непосредственной близости от зомби, часть из которых к тому же свободно шлялась по усыпальницам и могла наведаться в любое время. Но найти тихое и относительно безопасное место, такое, как в гробницах гномов, не получилось. Пришлось устраиваться рядом с каким-то большим склепом, потому что на его ступенях стояли две лавочки и столик. «Хоть поесть можно по-человечески», – решили ребята и разбрелись кто куда, сказав, что пошли искать то, из чего можно соорудить костер. Анет боялась предположить, что они могут притащить на растопку. Смотался даже Дерри, который последнее время не отходил от девушки ни на минуту, рядом с Анет остался только верный гхырх, который сейчас переплевывался через решетку с одним из мертвецов. Зюзюка шипел и, словно собака, вилял маленьким хвостиком. Так как хвостика почти не было видно, вилял весь Зюзючий зад. Зомби завывал из-за решетки, не в силах никак отомстить своему обидчику, и царапал отросшими когтями железные прутья. А гхырх то скакал, вереща у самой решетки, то прыгал в стороне, помахивая красными крыльями – радовался и отрывался вовсю, выводя из себя мертвяка.

– Какая милая штучка! – услышала Анет мелодичный голос у себя за спиной и, вздрогнув от неожиданности, осторожно повернулась. На ступенях склепа стояла полупрозрачная серебристая девушка. Длинные, похожие на туман волосы струились у нее за спиной и спускались до самой земли. На узком лице, с тонкими аристократичными чертами и эльфийскими глазами, застыло грустное, отрешенное выражение. Эльфийка была одета в какие-то полупрозрачные тряпки, больше всего похожие на небрежно наброшенную на голое тело простыню.

– Ты кто? – Анет безуспешно пыталась найти взглядом хоть кого-нибудь из своих так называемых телохранителей. Даже паршивец гхырх и тот куда-то исчез.

– Кто я? – удивленно спросила девушка и подлетела ближе, не отрывая взгляда от руки Анет. Она смотрела на «Низвергающего в бездну». – Разве важно, кто я? Важны лишь эти милые штучки. – Рука девушки-призрака коснулась ледяными пальцами кожи рядом с браслетом. – Я так люблю красивые штучки, – вздохнула эльфийка. – А у меня их совсем не осталось. Подари мне вот этот красивый браслет, и я не трону тебя.

– Я бы с радостью, честно, – улыбнулась Анет.

Первый страх перед призраком пропал, и девушка прониклась к давно умершей эльфийке симпатией. Анет видела перед собой такое же одинокое и несчастное существо, как и она сама. Девушка потихоньку рассказала призрачной эльфийке все: и про себя, и про браслет, и про то, почему она не может его никому отдать, даже несмотря на то, что очень этого хочет. Эльфийка внимательно слушала, разглядывая Анет своими огромными темными глазами, и молчала. Встрепенулась призрачная девушка только один раз, когда речь зашла о Хакисе.

– Хакиса! – прошипела она, изменившись в лице. – Это из-за нее все! У нее мои штучки!

Анет отшатнулась, увидев нечеловеческую ярость, появившуюся в глазах призрака, но эльфийка на удивление быстро пришла в себя и тихо сказала:

– Я не буду забирать у тебя твою штучку. Ведьму надо убить, и этот крест лежит на тебе. Но обещай мне, что заберешь у Хакисы мои штучки! Мне очень нужны мои штучки! Мне плохо без них.

– Хорошо, хорошо, – поспешно пообещала Анет, видя, что девушка-призрак опять начинает нервничать. – Только ты объясни мне все поподробнее. Что я должна для тебя сделать? Какие штучки я должна тебе вернуть?

Эльфийка тряхнула длинными волосами и, немного подумав, произнесла:

– Хорошо, я расскажу тебе о себе, что помню. К сожалению, после смерти многие вещи становятся неважными и забываются. Если умерший выполнил свое земное предназначение, то он забывает все, и очень быстро. Его душа освобождается от земных привязанностей и улетает. Бывает же, душу умершего что-то очень сильно держит в мире живых. Чаще всего это любовь к кому-то или чему-то. В этом случае после смерти душа не может до конца избавиться от воспоминаний и улететь, тогда возникает призрак, такой, как я.

Когда-то я была эльфийской принцессой Параной Д'Ларвийской из Зеленого дома. Я была счастлива, и у меня были штучки. Смешно, но это практически все, что я помню о себе. Штучки – это чудесный золотой гарнитур: браслет, по форме напоминающий твой, кольцо, серьги и ожерелье. Эти штучки были для меня дороже жизни, что-то связанное с ними, я не помню что, значило для меня очень много. На одном из эльфийских балов, куда решила пожаловать сама повелительница Арм-Дамаша – Хакиса, я была в этом гарнитуре. Чернокнижница возжелала заполучить мои штучки, но я не отдала. Она угрожала мне, но я была непреклонна.

Гарнитур несколько раз пытались украсть, и последняя попытка увенчалась успехом. Я не снимала штучки даже ночью, зная, что за ними идет настоящая охота. Слуги Хакисы убили меня во сне, а мои штучки забрали.

Первые сто лет я очень страдала, помня что-то безумно дорогое для меня из прошлой жизни. Но страдание не может быть вечным, поэтому я забыла то, что мучило меня столь сильно. Остались только штучки, которые я хочу вернуть. У меня в гробнице много штучек, но они не радуют. Их как-то хотели забрать мерзкие тролли, но я не отдала, все равно они ведь мои безделушечки, пусть и нелюбимые, но других-то нет. Я напугала мерзких троллей, которые пытались сломать решетку в моей усыпальнице. Теперь они ни у кого и ничего не смогут забрать. Так ты вернешь мне мои штучки?

– Я постараюсь, – вздохнула Анет, пытаясь переварить полученную информацию. – Если останусь жива и найду их. У Хакисы подобных штучек, наверное, вагон и маленькая тележка. Я не уверена, что смогу принести именно твои штучки.

– Я бы узнала свои штучки из тысячи, – поджала губы эльфийская принцесса.

– А что, это идея! – обрадовалась Анет. – Пойдем с нами. Что тебе делать? Дальше, что ли, будешь в одиночестве летать по гробницам и тосковать по своим штучкам? А если Хакиса меня прибьет?

– Увидеть штучки, – мечтательно улыбнулась Ларана и тут же погрустнела. – Я не могу отлетать далеко от своего тела. Даже здесь я чувствую себя неуютно и могу передвигаться с трудом, дальше я просто лететь не смогу. Я как на веревочке.

– Да, это проблема, – согласилась Анет, представляя, что ей скажет Стикур, если она надумает взять с собой скелет. Он ей даже гхырха на каждом привале нехорошими словами припоминает, а что будет, если она попрет с собой целый труп, лучше и не думать… – Слушай, Ларана, – осенило Анет. – А что, если… только ты не обижайся на меня, если я вдруг сейчас нечаянно оскорблю тебя или твое тело. Я не знаю ваших обычаев. Так вот. Твое тело слишком велико, чтобы мы могли его тащить с собой, по крайней мере в том виде, в котором оно находится сейчас. А что, если мы его сожжем, а прах положим в баночку или коробочку, чтобы место не занимал. Как ты думаешь, этот вариант подойдет?

– А мне все равно, – пожала плечами эльфийка. – Хоть баночка, хоть коробочка. Лишь бы это был мой прах и ты его действительно взяла с собой и не выкинула где-нибудь за ближайшим поворотом в крысиную нору. Ненавижу крыс.

– Не волнуйся, не выброшу, – клятвенно пообещала девушка. – Давай показывай свою гробницу, чтобы я смогла сообразить, что делать дальше.

Анет быстрым шагом пошла за плавно летящей между склепов принцессой. Как девушка и предполагала, гробница Лараны мало чем отличалась от всех остальных. Разве что решетка на двери была потоньше и поизящнее. Зато сам саркофаг – цельный кусок резного камня с огромной и толстой крышкой.

– Да уж. – Анет заправила за ухо выбившуюся прядь волос, которые наконец-то стараниями Дира и эльфа, обрели свой естественный цвет. – Одной мне тут никак не справиться. Если решетку я, чисто теоретически, могу перебить молнией, то крышку саркофага не сдвину ни за что. Но ты не переживай. Как только все наши угомонятся и лягут спать, я вернусь. Думаю, Дерри Лайтнинг не сможет отказать мне в одной маленькой услуге.

– Не обмани меня, – погрозила пальцем призрачная принцесса и растворилась в воздухе.

Когда девушка вернулась в лагерь, Стик уже рвал и метал, выговаривая Зюзюке за то, что зверь не уследил за исчезнувшей в неизвестном направлении Анет. Как только девушка появилась на горизонте, основательно досталось и ей.

– Ты где была? – раскричался герцог. – Неужели тебя нельзя оставить на пять минут, чтобы ты чего-нибудь не натворила!

– Стикки, чего я натворила? Что ты несешь? Я просто ходила в туалет, – не моргнув глазом, соврала Анет, присаживаясь на лавочку.

– Вокруг одни зомби, не смей никуда ходить одна! Ты меня поняла?

– Поняла, поняла, не кричи. В следующий раз обязательно возьму тебя с собой, – отмахнулась девушка от Стикура, отмечая, что ни эльф, ни Дерри еще не пришли. «Где это их носит?» – отрешенно подумала Анет, разглядывая бегающего кругами гхырха.

Дерри Лайтнинг осторожно пробирался между гробниц, преследуя одну важную цель. Сначала его путь в усыпальницах совпадал с путем что-то вынюхивающего Каллариона. Ксари не побрезговал и проследил за эльфом, который, казалось, совершенно бесцельно мотался среди склепов. Принц-изгнанник не собирался, видимо, покидать пределы эльфийских залов, в то время как дорога Дерри лежала дальше, к гробницам ксари. Поэтому молодой человек очень скоро перестал шпионить и свернул в другую сторону. Он очень торопился, стараясь вернуться как можно быстрее, пока его отсутствие не насторожило Стикура. Если бы герцог знал, что собирается сделать Дерри, это знание вряд ли бы его обрадовало. Недаром Стик перед входом в усыпальницы прочитал целую лекцию о том, как опасно брать что-либо из гробниц. Как в воду глядел. Но Дерри Лайтнинга давно не пугали опасности. Если он чего-то хотел, то шел к цели, сметая все на своем пути, в том числе и мыслимые и немыслимые опасности. А то, что его ждало в гробницах ксари, точнее, в гробнице одного ксари, он хотел давно и очень сильно. И никакие опасности остановить его не могли. Ну и что, что там вполне может быть яд? Это мелочь по сравнению с тем, что планировал добыть Дерри.

Адага – родовое оружие ксари, до сих пор повсеместно распространенное на Арм-Дамаше, – вот что завело Лайтнинга в древние гробницы. Прямое, широкое лезвие, выходящее из обоюдоострой перекладины, – очень удобное в ближнем бою, красивое и легкое, его можно было купить у любого кузнеца. Но Дерри знал – это будет лишь жалкое подобие того, что сокрыто здесь. Молодой человек надеялся отыскать могилу первого ксари – Апостерона Светлого, ниспосланного богами на Арм-Дамаш (это по легенде, а на самом деле просто одного из первых официальных правителей-ксари, который был старше Хакисы на неполных семьсот лет). Ничего особенного в этом Апостероне более не было, и Дерри надеялся, что за такую прорву лет от первого правителя, кроме тлена, ничего не осталось. Заслуживала внимания лишь адага древнего ксари, если, конечно, сказания не врут. Вполне могло оказаться, что легендарное оружие, принесшее славу и почет своему владельцу, всего лишь обычная, никуда не годная железяка, каких навалом в Кен-Корионе, просто талантливо воспетая продажными летописцами заодно со своим владельцем. Сама усыпальница Апостерона давно могла быть разграблена, но Дерри надеялся, что в гробницах ксари осквернители не побывали. Другие расы, скорее всего, попросту не решались туда соваться. Ксари на Арм-Дамаше боялись как при их жизни, так и после смерти. После смерти, пожалуй, еще сильнее. Считалось, что, умирая, все ксари становятся слугами дьявола – злобными и опасными. Чушь, конечно, но люди по сей день верили в эти глупые сказки, и все известные Дерри захоронения сородичей были не тронуты. Интуиция не подвела его и сейчас. Залы ксари встретили молодого человека тишиной и пылью. Нет, конечно, разбуженные Хакисой мертвецы тихо шебуршались в своих склепах-клетках, но как-то совсем вяло. Все решетки в усыпальницах на первый взгляд были не тронуты.

– Воистину, рай для расхитителя! Бери, не хочу! – пробормотал себе под нос Дерри и двинулся в центр зала, где, по его мнению, должны были находиться древние захоронения. Усыпальницу Апостерона Светлого найти было не сложно, построенная несколько раньше других гробниц, она возвышалась над остальными сооружениями, упираясь высокой, острой крышей прямо в потолок. Рассмотрев решетку гробницы, Дерри присвистнул, понимая, что в одиночку эту дверь ему не открыть. Запирал бы ее замок, тогда и проблем никаких не было бы. Ни один запор не мог служить преградой ксари. Но толстые железные прутья решетки, намертво вмурованные в камень, можно было выломать либо с применением грубой силы (где бы такую силищу взять?), либо с помощью какого-нибудь заклинания, например, огненного шара, который при определенной концентрации магической энергии ломал железные прутья, словно спички. Но мага под рукой не было, а Дерри, полнейший «ноль» в этом деле, ничего разумного придумать не мог, к тому же за решеткой, весело сверкая яркими фиолетовыми глазами, резво прыгал хорошо сохранившийся мертвяк, замотанный в какие-то практически истлевшие бинты. Надо было думать, что это Апостерон Светлый, собственной персоной. Дерри выругался от злости, понимая, что своими силами, без чьей-либо помощи ему не обойтись; безуспешно попытался поковырять железную решетку мечом (все равно не свой, не жалко); со злости, оттого что ничего не получается, ткнул тем же мечом в щелкающего зубами у решетки мертвяка. Апостерон наклонил голову, рассматривая засевший в своей грудной клетке меч, резво отпрыгнул назад, стаскивая себя с клинка, и попробовал лезвие на гнилой зуб.

– Тьфу ты! Дрянь какая! А еще называется великий правитель! – ругнулся Дерри, отбирая меч у вцепившейся в него зубами твари. Апостерон уставился на парня светящимися глазами, противно зашипел, но меч все же выпустил.

Ксари брезгливо засунул оружие в ножны и отправился назад в дурном настроении, пообещав себе, что когда-нибудь обязательно сюда вернется. Может быть, тогда, когда все закончится и Хакиса будет уничтожена. Тогда, вполне вероятно, удастся заручиться поддержкой мага, например того же Дира, просить помощи которого сейчас было бессмысленно. Ламбер, так же как и его братец, был до тошноты принципиален во всех рабочих вопросах. Сейчас что тот, что другой могли вместо помощи Дерри в его глупом и опасном, по их мнению, предприятии предложить только нудный выговор на тему «Как важно помнить о долге перед родиной». А он что, виноват в том, что считает, что родина совершенно не пострадает, если он удовлетворит свои личные интересы. Дерри не понимал и не хотел понимать, почему он должен ждать еще неизвестно сколько, если такую замечательную адагу ему хочется именно сейчас. И возможность достать ее есть, причем возможность, которой грех не воспользоваться. Не хватает только мага.

ГЛАВА 24 О том, что охота всегда пуще неволи

Калларион и Дерри вернулись практически одновременно, и на пару в дурном настроении. Эльф вообще что-то неразборчиво буркнул и уселся за угол гробницы, чтобы его никто не видел. Даже не пожелав разговаривать с Диром и отказавшись от еды, на что Стик, раскладывающий кашу по мискам, только пожал плечами, сказав:

– Не хочешь, как хочешь. Нам такие люди позарез нужны. – Герцог вообще никого никогда не принуждал, руководствуясь принципом: другим больше достанется.

Дерри, в отличие от Каллариона, от ужина отказываться и не думал, в своей обычной манере сожрав все, что оказалось в пределах его досягаемости, правда, хорошего настроения ему это не прибавило. Молодой ксари был задумчив и угрюм, и Анет начала бояться, что ее, мягко сказать, странная просьба будет воспринята в штыки. Еще одним препятствием на пути к достижению цели было то, что Стик решил выставить охрану. Это было разумно в создавшейся ситуации, когда по гробницам свободно бегали оживленные Хакисой мертвецы, но задачу Анет усложняло. Правда, сдаваться она не собиралась.

– Дерри, – тихо прошептала девушка, толкая спящего ксари в бок.

– Что? – сонно пробормотал он. – Опять какой-нибудь дурацкий вопрос?

– Нет. – Анет подсела совсем близко к молодому человеку, чтобы, не дай бог, ее не услышал дежурящий Стик. – Не вопрос, а дело на тыщу баксов.

– Чего-чего? Дело на что?

– Ну, – замялась девушка, подбирая слова, – на много золота.

– Какого золота? – не врубался не желающий просыпаться Лайтнинг.

– Да ну тебя, – не выдержала Анет. – Давай вставай! Пойдем прогуляемся, у меня к тебе чрезвычайно важный разговор.

– А что, здесь поговорить нельзя? – пробормотал Дерри, пытаясь уснуть. – Зачем куда-то тащиться?

– Здесь нельзя, – не отставала Анет, пытаясь поднять парня на ноги силой. Дело принимало скверный оборот: на них уже начинал оглядываться Стикур и активно лез помогать вездесущий гхырх. – Дерри, ну давай же вставай! Пойдем погуляем, ты покажешь мне местные достопримечательности.

Понимая, что отвязаться от Анет и подоспевшего ей на помощь Зюзюки все равно не удастся, ксари со стоном сел на лавочке, приводя мысли в порядок. Что от него хотят, он не понимал, но послушно поплелся за тащившей его за руку девушкой, постоянно налетая на какие-то углы. Когда Анет показалось, что они отошли на достаточно большое расстояние и их разговор никто не услышит, девушка присела на ступеньки какого-то склепа, предложив Дерри место рядом. Из-за решетки заклацал зубами мертвяк, пытаясь полуистлевшей рукой дотянуться до косы девушки. Та на него грозно шикнула, так же как обычно шикала на разыгравшегося Зюзюку, и зомби, обиженно завывая, скрылся в темноте своей гробницы.

– Дерри, мне нужна твоя помощь, – с ходу выпалила Анет.

– В чем? – зевнул ксари, порываясь уснуть прямо так, в сидячем положении.

– Дерри, ты меня не слушаешь! – обиделась девушка. – А дело, между прочим, очень важное. Мне надо, чтобы ты для меня вытащил из гробницы и сжег один древний труп.

Видя, что Лайтнинг молчит, Анет растолковала это молчание как нежелание оказывать помощь, и поспешно добавила:

– Ну пожалуйста, там совсем маленький трупик, а может быть, даже не трупик, а скелетик. Просто я сама не сдвину крышку саркофага, она с виду очень тяжелая, а остальное я могу сделать сама. И решетку открыть, и тело вытащить, и подпалить уж тем более. Поможешь?

– Что я должен сделать? – вышел из шокового состояния Дерри, постепенно понимая, что Анет не шутит.

Девушка устало вздохнула, в который раз убеждаясь, что все мужики непроходимо тупы, и рассказала Дерри всю грустную историю эльфийской принцессы с самого начала, выдавливая из непробиваемого ксари сочувствие.

– Хорошо, – задумчиво кивнул Дерри. – Я тебе помогу. И это Стик, наивный, полагал, что ты ничего не захочешь утащить из гробниц. Ты быстрее, чем я, вляпалась в сомнительную авантюру.

– Я не хочу ничего утащить, и никуда я не вляпывалась, – ответила радостная Анет. – Пойдем скорее доставать скелет!

– Подожди, – остановил ее Лайтнинг, – я еще не договорил. Я помогу тебе, но только в ответ на одну твою услугу. Мне тоже понадобится твоя помощь.

– В чем?

– В чем, в чем? Надо. Так поможешь или нет?

– Ну я не знаю, – засомневалась девушка. – Кто знает, что ты от меня потребуешь? Может, мертвяков из одного склепа в другой перетаскивать заставишь, я откуда знаю?

– Может, и заставлю, – усмехнулся Дерри. – А то своего мертвяка она таскать согласна, а моего нет.

– Дерри, ну не издевайся надо мной! Расскажи все по порядку. В чем будет заключаться моя помощь? А я подумаю, соглашаться или нет. Я же тебе четко обрисовала свою проблему и сказала, что ты будешь делать, а ты все от меня скрываешь. Нет, так я ничего пообещать тебе не могу.

– Ладно, я тебе расскажу. Но учти, если ты мне помогать не будешь, то и от меня помощи не жди. Сама корячься с саркофагом, а когда все равно не сдвинешь его с места, сама объясняйся со своим недовольным призраком.

– Злой ты, – обиженно надула губы девушка. – Давай, гадкий, рассказывай, в какую авантюру ты хочешь меня втравить.

– Мне надо, чтобы ты помогла мне вскрыть гробницу одного древнего ксари.

– И ты туда же! – застонала Анет. – А ты-то что, сам не можешь?

– Во-первых, за решеткой прыгает хозяин склепа. Что ты прикажешь мне с ним делать? Порубить на мелкие кусочки, чтобы они потом до Круга вечности ползли за мной, пытаясь ухватить за штанину и добраться до горла. Ну уж нет. Ты его без проблем сможешь пришибить молнией или пульсаром. Потом, на гробнице очень толстая решетка из металлических прутьев, я сам ее ни за что не сломаю.

– Ладно, помогу, – кивнула девушка. – Пусть у нас сегодня будет день вскрытия древних гробниц. А зачем тебе это надо?

– Там адага.

– Что-что?

– Адага – оружие, подаренное гномами Апостерону Светлому, первому правителю-ксари.

– То есть ты хочешь, чтобы я подло сожгла великого правителя, пока ты v него забираешь некую ценную вещь, да?

– Ну не хочешь…

– Не хочу, но, так и быть, помогу. Чую, что нам очень сильно достанется от Стика, если он узнает о наших с тобой планах на ночь. Надеюсь, твоя адага стоит того, чтобы ради нее подвергать себя опасности.

– Ну что, по рукам? – улыбнулся Дерри, помогая девушке встать со ступеней гробницы.

– По рукам, – вздохнула Анет, показывая пальцем в ту сторону, в которую им надо было идти. – Нужно все сделать как можно быстрее, а то Стик и так, наверное, гадает, куда мы с тобой запропастились.

– Ну и пусть гадает сколько угодно, лишь бы не пронюхал, чем мы занимаемся, раньше времени. Иначе точно нам с тобой серьезно влетит. Особенно мне, как старшему.

Анет уверенно двинулась вперед к гробнице Лараны. Девушка еще не успела забыть ее месторасположение, да и находилась усыпальница недалеко от их лагеря.

– Ларана, – полушепотом позвала Анет. – Ларана, давай выходи! Мы пришли. Сейчас будем ломать решетку и доставать твое тело.

– Не пойду, – прошелестел едва слышный голос из склепа.

– Это еще почему?

– Боюсь.

– Позволь спросить, чего? – удивилась девушка.

– С тобой ксари. Я боюсь ксари.

– Дошли, – закатил глаза Дерри. – Меня боятся даже призраки.

– Ларана, не дури! Иначе мы начнем вскрывать гробницу без тебя или вообще уйдем. Давай уж показывайся! Дерри ничего тебе не сделает. Он хороший.

– Точно не сделает?

– Точно, точно, – закивал молодой человек, присматриваясь к прутьям решетки. – Да и что я могу тебе сделать? Ты же призрак.

Уступившая уговорам эльфийка неслышно появилась возле Анет со словами:

– А решеточку-то обязательно ломать? Она такая красивая.

– Обязательно, – пробормотала Анет. – Дерри, ты сам справишься или мне молнией попробовать?

– Сам. – Молодой человек уже взялся за тонкие витые прутья и громко запыхтел от напряжения. Его мышцы вздулись под тонкой тканью рубашки, на лбу уже выступили прозрачные бусинки пота. Даже призрачная принцесса смотрела на мучающегося ксари с интересом, без капли страха в огромных темных глазах.

– Дерри, может быть, мы ее все же молнией, а?

– Нет. – Прутья под руками Дерри начали понемногу разъезжаться в стороны. – Ты лучше побереги силы. Это не последняя решетка, с которой нам сегодня придется иметь дело. Ну вот и все. Кажется, в эту дыру я смогу пролезть. – Лайтнинг проворно нырнул в склеп и выругался, стукнувшись головой об очень низкий потолок. – Анет, посвети-ка мне. Ничего не видно.

Девушка на негнущихся ногах – отчего-то стало невероятно страшно – подошла вплотную к решетке и сунула внутрь склепа руку с горящими кончиками пальцев. Пульсары она с недавних пор зажигать не решалась. Анет стояла и дрожала, боясь сунуть в склеп голову. Казалось, завывающих во всех концах усыпальницы Великих зомби она боялась сейчас гораздо меньше, чем неизвестности этого маленького и тихого склепа. Рука с огоньками на кончиках пальцев дрожала, и чудилось, что ее обязательно схватит кто-нибудь страшный, сидящий внутри. Поэтому когда Дерри, со словами «Ну и что ты там встала? Давай лезь сюда», взял девушку за руку, Анет с диким визгом отскочила в сторону.

– Ты что? – Светлая голова ксари появилась из темноты склепа и укоризненно уставилась на испуганную девушку. – Ты что, с ума сошла? Чего ты орешь? Сейчас прибежит Стик спасать тебя, нервную, от страшных чудовищ. Сама будешь перед ним оправдываться и объяснять, чего делаешь рядом с почти разграбленным склепом.

– Я просто испугалась, – пришла в себя Анет. – Мне что, прямо к тебе в склеп лезть, да?

– А ты что думала? Я сдвинул крышку саркофага, надо посмотреть, что там лежит. Может быть, тело и не надо отсюда вытаскивать, а сжечь прямо в гробу.

– Страшно, – неуверенно отозвалась девушка, делая осторожный шаг вперед.

– Ну что я, уговаривать тебя буду, что ли? Больно надо. Давай уж лезь. – Голова Дерри исчезла за решеткой. – И вообще, чья это была идея? Моя, можно подумать. Давай быстрее. Можешь глаза закрыть и не смотреть. Без тебя я все равно не смогу зажечь тело. У меня спичек нет.

Анет зажмурилась и шагнула к Лайтнингу, пребольно запнувшись за решетку и полетев вперед. Если бы ксари ее не поймал, она бы угодила прямиком в саркофаг с костями принцессы. Сама Ларана осталась снаружи склепа. Она не хотела смотреть, как горит ее тело. Женская логика позабавила Дерри. Похоже, она не менялась в лучшую сторону и после смерти. Хотя для впечатлительной юной девушки на самом деле, наверное, тяжело увидеть свое тело, которое она помнила молодым и красивым, в таком состоянии. Так что эльфийскую принцессу Дерри в какой-то степени понимал, а вот трясущуюся от страха Анет – нет. Зомби она уже не боялась, отмахиваясь от них, как от надоедливых тараканов, а безобидные останки, мирно пролежавшие в гробу более тысячи лет, приводили ее в ужас. И ладно бы, ее заставляли вскрывать чужую гробницу насильно, нет. Все придумала сама, его подбила на эту авантюру и теперь стоит и трясется от страха. Так, спрашивается, зачем все это было надо? Дерри сгреб в переднюю часть саркофага все драгоценности, а в заднюю – кости принцессы. – Все, Анет. Поджигаем, зажимаем нос и уходим отсюда минут этак на десять.

– Ты думаешь, Стик ничего необычного не заметит? – неуверенно спросила Анет у стоящего рядом Дерри, разглядывая валящий из гробницы клубами дым.

– Может, и заметит, – пожал плечами ксари. – Главное, чтобы он не сопоставил странности, творящиеся в гробницах, с нашим отсутствием. А для этого нужно как можно быстрее собрать нашу принцессу в мешочек и смотаться с места преступления. Тем более вечер для нас с тобой еще не закончился.

Рядом тихо заплакала эльфийка. От ее слез, крупными туманными бисеринами стекающих по бледным призрачным щекам, Анет пробрал озноб. Накатила тоска, не дающая вздохнуть. Все неприятности и несчастья вспомнились разом, и девушка почувствовала, что теряет над собой контроль, погружаясь все дальше в пучину отчаяния.

– Ларана! Прекрати это безобразие немедленно! – Испуганный голос Дерри долетел до сознания Анет, уже начинающей всерьез подумывать о том, как бы побыстрее и поэффективнее свести счеты с жизнью. Призрачная принцесса последний раз всхлипнула, и отчаяние стало отступать.

– Ты что делаешь? – напустился ксари на Ларану. – Ты нас убить хочешь? Ты что, не знаешь, чем твои слезы чреваты для живых?

– Простите. – Принцесса была несколько смущена. – Я больше не буду, я не хотела ничего такого, правда. Просто этот склеп столько времени был моим домом, а теперь меня ждет неизвестность. Я боюсь выходить на поверхность, я не видела мир более тысячи лет.

– Что? Что это было? – наконец пришла в себя Анет.

– Прости, – грустно улыбнулась призрачная принцесса. – Это все мои слезы виноваты, я забылась и подвергла вас опасности. Я же призрак, а это не всегда хорошо для находящихся рядом со мной живых. Но вы не переживайте, я буду следить за своими чувствами, и подобное больше не повторится.

– Ладно, забыли и пошли дальше, – поставил точку в разговоре Дерри. – Только, Ларана, к тебе последняя просьба. Не могла бы ты исчезнуть и не появляться, когда кроме меня и Анет есть еще кто-нибудь. Дело в том, что компания у нас подобралась маленькая, но очень уж странная, и, боюсь, некоторые будут нервничать, если узнают, что с нами отправишься еще и ты. Рано или поздно этот факт все равно откроется, но лучше попозже.

– Хорошо, – кивнула все еще смущенная эльфийка. – Меня саму пока еще, после стольких лет одиночества, тяготят живые люди. Так что я исчезаю уже сейчас, понадоблюсь – зовите. А ты на самом деле хороший, ксари. Зря я тебя боялась. Мы, призраки, видим сущность живых, твоя сущность светлая и немного грустная, – добавила Ларана и исчезла.

– Фу, – выдохнула Анет, наблюдая за вылезающим из склепа Дерри с небольшим поясным мешочком в руках. – Одно дело, слава богу, сделано. Прячь давай прах принцессы. А то, не дай бог, кто-нибудь из наших его найдет и выбросит за ненадобностью. Ты представляешь, что с нами за это сделает разгневанный призрак? Я не представляю, но все равно жуть берет.

– Твоя принцесса, вот ты и прячь, – усмехнулся Дерри, протягивая девушке мешочек. – На пояс повесь, одним больше, одним меньше – все равно. Тем более, если он будет висеть у тебя на поясе, его уж точно никто по ошибке не выбросит.

– Ладно, – согласилась девушка после недолгого раздумья. – Пойдем дальше, что ли? Не хочешь свою гробницу оставить на завтра? А то не выслал бы Стик поисковый отряд.

– Не пытайся увильнуть от обещания. Мы все сделаем сегодня. А Стик… Не волнуйся ты, он не будет нервничать, если ты со мной. А сейчас прости, красавица, но придется немного пробежаться. До залов ксари далековато, и если мы будем идти туда прогулочным шагом, то не успеем обернуться и к утру, а мне бы еще хотелось немного поспать этой ночью.

Анет уже через десять минут тихо проклинала Дерри. Такими темпами она скоро станет просто олимпийской бегуньей. Немного пробежаться в понимании Дерри – значит нестись во весь опор. До места они, конечно, добрались очень быстро, но чего это стоило? Анет с тихим хрипом опустилась на парапет у гробницы, даже не обратив внимания на бьющегося в прутья мертвеца с горящими фиолетовыми глазами ксари.

– Ну что, быстро добежали, да? – обратилась она к Дерри, который почти не запыхался. – А теперь вот сиди и жди, пока приду в себя, хотя бы для того, чтобы встать и поднять руку. Мои легкие сейчас выпрыгнут через рот.

– А ты его пока не открывай, – посоветовал ей ксари, нетерпеливо приплясывая перед решеткой соседнего склепа.

– Если я не открою рот, – приваливаясь к стене, возразила Анет, – то они выпрыгнут через уши или нос. Или еще через какое-нибудь место… Уж пусть лучше через рот. Ладно, давай говори, что мне делать. Быстрее начнем – быстрее закончим.

– Надо снести решетку. С такими толстенными прутьями я не справлюсь.

– А точно надо? – поинтересовалась девушка, с трудом заставляя себя встать. – А с этим красавцем что делать будем? Не пришлось бы бегать от него по всем гробницам. Смотри, как, гадина, глазом косит. Может, мы его сначала того… пока он сидит в клетке и никуда не может из нее выбраться.

– А как? – тупо поинтересовался Дерри, который в непосредственной близости к желанной адаге перестал соображать.

– Как, как? – передразнила его девушка. – Так же, как и решетку – молниями, я по-другому все равно не умею. Могу в принципе пульсаром, но зачем? Силы отнимает больше, а эффект такой же.

– Ну давай уж быстрее делай что-нибудь! – нервничал ксари, с нетерпением переминаясь с ноги на ногу. – Хочешь, ломай решетку, хочешь, сначала убивай зомбяка, потом ломай решетку. В общем, действуй как-нибудь. Я очень хочу адагу!

– А ты точно уверен, что то, что тебе надо, находится именно здесь? Нам потом не придется вскрывать все усыпальницы ксари одну за другой?

– Анет, не издевайся надо мной! Принимайся за работу, адага здесь, я ее чувствую. И она очень хочет, чтобы я ее забрал себе.

– Ну насчет последнего заявления что-то очень сильно сомневаюсь, – не согласилась Анет, прицеливаясь по маячившей между прутьями решетки мумифицированной роже мертвяка. С первого раза конечно же не попала, и тут же что-то нервно пробормотал Дерри. Девушка подумала, что он сейчас напоминает ей футбольного болельщика перед телевизором, который весь полуторачасовой матч ждет, чтобы любимая команда наконец-то забила хотя бы один гол, и вот… мяч оказывается у игрока, стремительно летит в сторону ворот… и не менее стремительно пролетает мимо. Вопль отчаяния у болельщиков на трибунах, стопка валерьянки из рук жены и недельная депрессия до следующей игры. Вот и Дерри, точно так же переживал за спиной девушки. Правда, стопку валерьянки ему подать никто не мог, да и Анет, в отличие от футбольной команды, была в непосредственной близости от нервного ксари, а не по ту сторону «голубого экрана». Поэтому все «психи» Дерри сильно раздражали, мешали сосредоточиться, и Анет мазала и мазала по весело бегающему по стенам склепа древнему правителю.

– Слушай, – не выдержала девушка, – если ты будешь так громко вздыхать при каждом моем промахе и сопеть мне в ухо, я никогда не попаду. Сядь, посиди где-нибудь в сторонке, главное, не нервируй меня. Что ты бесишься, все равно я рано или поздно попаду в эту тварь. Да, с меткостью у меня плохо, но не надо притворяться, что ты этого не знал. Сейчас все будет нормально. Ты, главное, мне не мешай. Что ты здесь все крутишься и не даешь мне сосредоточиться? Твоя адага пролежала почти две тысячи лет, я не думаю, что еще десять минут сыграют какую-нибудь роль.

Как только обиженно сопящий Дерри отошел в сторону, дела пошли лучше. Анет удалось зацепить несколько раз мертвяка молнией. Это не убило тварь, но носиться по стенам она стала не так резво, давая девушке время и возможность прицелиться.

– Ну вот видишь, моя задача наполовину выполнена. Стоило ли так переживать? – поинтересовалась Анет, опускаясь на холодный камень рядом с Дерри, после того как бывший великий правитель превратился в маленькую кучку пепла.

– Вот именно, только наполовину, – обиженно возразил ксари, выразительно косясь на все еще целую решетку гробницы. – А ты уже уселась. Анет, давай быстрее ломай решетку, ты что, забыла, там адага, которую я очень хочу.

– Похоти ее еще чуть-чуть, а я немного передохну. Сколько я на этого твоего ожившего сородича молний извела? Дай хоть отдышаться. Я несколько раз попала в железный пруток, и ему хоть бы что. Мне кажется, что решетку придется не перебивать, а плавить. Или, по крайней мере, разогревать докрасна, чтобы она стала более хрупкой, а потом уже бить по ней чем-нибудь тяжелым. У тебя есть что-нибудь тяжелое?

– Вон камней сколько. – Дерри поднял с земли отколовшийся от угла гробницы кусок. – Ты, главное, разогрей, а там, если эти брусья можно перебить, я это сделаю.

– Сейчас. – Анет поднялась со ступенек и направилась к решетке. – Ты уверен, что в склепе нас не поджидает никакая пакость? Вспомни, что Стикур говорил перед входом в усыпальницы?

– А ты больше слушай Стика, – насмешливо пожал плечами Дерри, – он у нас известный паникер и перестраховщик, особенно если участвует в такой сложной миссии, как эта. Даже не забивай себе голову всеми глупыми сказками и страшилками, которыми любит всех пугать Эскорит. Если бы мы были не на задании, они с Дироном в первых рядах помчались бы проверять, что в гробницах спрятано интересного.

– Ну смотри у меня, – погрозила Анет Дерри пальцем и направила толстую струю огня на один из прутьев решетки. Как и договаривались, Анет раскалила толстую железную проволоку докрасна, а Дерри погнул горячие и поэтому податливые прутья вручную, с помощью подобранного здесь же булыжника.

– Моя адага! – радостно пробормотал ксари и исчез в склепе. На этот раз Анет он с собой не звал, и девушка, обрадованная этим, уселась в стороне. Хоть неспокойный жилец склепа и осыпался пеплом от ее молний, идти второй раз за ночь в чью-то гробницу совсем не хотелось.

Дерри тем временем достаточно быстро в темноте склепа обнаружил саркофаг и, не опасаясь наткнуться ни на чьи кости, быстро обшарил его дно, отгребая совершенно ненужные драгоценности. Рука легла на слегка блеснувшую в темноте тонкую перекладину адага, и Дерри возликовал. Все же древнее оружие оказалось здесь. Конечно, пока неясно, насколько оно хорошо, но это и неважно, главное – легендарная адага у него. Лайтнинг уже повернул к выходу, когда сзади, у себя за спиной, скорее угадал, чем увидел быстрое смазанное движение. Парень рванул вперед, движимый одними инстинктами, и кубарем вылетел к ногам Анет. Девушка испуганно подскочила и с ужасом уставилась на черный дым, тонкой струйкой выползший вслед за Дерри из склепа.

– Бежим быстро! – скомандовал ксари и схватил Анет за руку. Уже на бегу она заметила, что у аморфного черного тумана появились янтарные глаза и сам он постепенно приобретал форму чего-то жуткого и угрожающего.

Стикур недоумевал, куда могли запропаститься Дерри и Анет. Он, конечно, радовался, что они ушли вместе. Но так надолго? Его дежурство походило к концу, уже даже проснулся готовый его сменить Дир, а парочка все не появлялась. Крик Анет герцог не мог перепутать ни с чьим, вопила девушка по поводу и без, а вот чтобы заорал Лайтнинг – должно было произойти что-то особенное. Они вылетели из-за поворота на пару, держась за руки, с вытаращенными от ужаса глазами и воплями. По сравнению с визгом Анет, крик ксари воспринимался, конечно, не так эффектно. За ними плавно и неумолимо летело темное туманное облако. Рядом выругался проснувшийся Дир. Резко вскочил и сразу же начал плести сложное заклинание Калларион, а Стик дал себе обещание, что, как только тварь, идущая по пятам Дерри и Анет, будет уничтожена, он самолично придушит ксари, который бежал как-то странно, прижимая рукой к боку что-то, видимо, невероятно ценное. Перепуганная Анет и ошалелый Дерри нырнули за спину эльфу и, переводя дыхание, затаились за стеной гробницы. На Стика они старались не смотреть, а только ждали окончания заклинания Каллариона, надеясь, что преследующая их тварь куда-нибудь денется. К пению эльфа присоединился Дирон, и дело у них пошло быстрее. Черная тень с горящими глазами стала уменьшаться в размерах и бледнеть, пока не исчезла совсем с тихим хлопком, оставив после себя в воздухе только легкий запах тлена.

– Давай показывай, какая вещь стоила того, чтобы подвергать себя и Хранительницу такой опасности, – холодным голосом обратился к Дерри Калларион. – Ты хоть представляешь, что за вами гналось? И насколько трудно этого демона-хранителя изгнать обратно?

Лайтнинг сжался под взглядом нечеловеческих глаз и в который раз удивился, почему Калларион его так боится. Ведь сам он был намного опаснее. Дерри осторожно извлек на свет тонкую изящную адагу, на которой за тысячи лет не появилось ни одного темного пятнышка. Это действительно было великолепное оружие, выкованное по заказу богов древними гномами. Серебристое лезвие, торчащее перпендикулярно тонкой рукоятке с острыми иглами-краями, отливало холодным голубым светом. Поговаривали, что некогда гномы-умельцы заковали в адагу магическое пламя. По легендам – это было единственное оружие ксари, обладающее магическими свойствами. Оно убивало любую нечисть лучше молний и пульсаров магов, а также защищало и предупреждало своего владельца об опасности.

– Да, – выдохнул эльф, – подобное оружие стоит того, чтобы ради него рисковать жизнью. Мне нечего сказать тебе, ксари. Я бы поступил так же.

– Тебе, может, и нечего! – начал наступать на зажавшихся в углу Дерри и Анет Стик. – А мне вот есть чего сказать и тому и другому! Я должен был предположить, что Дерри Лайтнинг не удержится и попытается с риском для своей никчемной жизни умыкнуть из гробницы хоть какую-нибудь дрянь!

– Это не дрянь, – попытался безуспешно оправдаться ксари, но, взглянув на злющего Стика, предусмотрительно заткнулся.

– Ладно, ты идиот! Это ясно всем, а вот что в твоей компании делает Анет? Два дурака нашли друг друга, так?

– Так, – кивнула на все согласная девушка, но Стик этого жеста доброй воли не заметил. Сейчас он был занят тем, что орал на Дерри, Анет подозревала, что ее очередь настанет чуть позже.

– Я еще могу понять, зачем ты сам поперся взламывать гробницу! Я удивляюсь, как сам не вспомнил легенду про адагу раньше и не посадил тебя на цепь перед входом в катакомбы. Я не могу понять, зачем ты поволок с собой Анет?

– Там была решетка и мертвяк.

– Очень содержательное оправдание.

– Решетка была толстая, а мертвяк оживший, – тихо пояснила, на свою голову, Анет.

– Решетка толстая, а мертвяк оживший! – с удвоенной силой заорал Стикур, поворачиваясь к девушке. – И ты пошла, чтобы посмотреть, так, что ли? Объясните мне толком! Я не понимаю подобного глупого поведения!

– Ну Дерри не мог сломать решетку и избавиться от зомби, который занимал место в склепе. Я ему помогала, – пропищала Анет, ожидая очередной вспышки гнева, но герцог только махнул рукой со словами: – Я больше не могу. Я еще, наивный, думал, что на подобные глупости у нас способен один только Дерри, а нежная, впечатлительная Анет может только орать и в чужой склеп ни за что не полезет. И на вот! Она помогала Лайтнингу ломать решетку и убивать мертвяка, который, между прочим, ничего плохого не сделал, он тихо сидел у себя в домике и никому не мешал. Все! Вы меня вывели! Молчите и не говорите ничего. Дерри, с тобой я не знаю, что делать, вероятно, уже ничего не поможет. Можно разве что облегчить жизнь Сарту и пришибить тебя. А ты, Анет, если еще хоть раз за наше путешествие изволишь испугаться и заорать, я не знаю, что с тобой сделаю! Ты меня поняла? Если ты не побоялась лезть в древний склеп с этим авантюристом, несмотря на все мои предупреждения, значит, по идее, тебя не должно испугать уже ничего.

Этой ночью все же удалось немного поспать, хотя Стикур и грозился в наказание поставить дежурить до утра Дерри, а Анет прикрепить к нему – так, за компанию, чтобы было не скучно бдеть. Но не спали, несмотря на все вопли герцога, Дир и Калларион. Впрочем, эльф не сидел в лагере, а опять куда-то смотался и не появлялся до самого утра. Он пришел, когда Анет уже проснулась и, зевая, приводила в порядок свои спутанные волосы. Калларион был еще мрачнее, чем день назад. Создавалось впечатление, что весь его интерес к путешествию, в которое он сам напросился, иссяк. Если бы эльф заявил, что передумал идти дальше и поворачивает назад, Анет бы точно не удивилась. Лицо Каллариона было отрешенным и отражало полную апатию и сильнейшую душевную боль. Такое лицо, наверное, могло быть у Стика, если бы в замке Хакисы вместо хозяйки его ждала записка: «Извините, самоизгналась. Заходите через тысячу лет». Впрочем, нет, в этом случае герцог был бы удивлен и раздосадован, но в конечном счете рад, а вот если бы пресловутая записка гласила: «Сменила место жительства. Присылать письма и телеграммы по новому адресу: Кен-Корион, Хакисе арм-дамашской. Прежний адресат выбыл из Кен-Кориона. Обращаться: ближайшее кладбище, могила № 3». Вот тогда Стикур, наверное, был бы в том же состоянии, что и эльф, который не делился ни с кем своими переживаниями, даже с Диром. Маг ни один раз подкатывал к нему с расспросами, но, по-видимому, безрезультатно. Анет приходилось только гадать, чем вызвана тоска Каллариона.

Дирон в очередной раз подошел к другу, пытаясь начать разговор, но эльф только помотал головой, складывая в мешок скудные пожитки. Все остальные во главе со Стоком уже собрались, и Калларион с магом разместились в конце отряда, перед Зюзюкой, задирающим каждого мертвяка за решеткой. Эльф, опустив глаза, начал что-то тихо рассказывать Дирону. Анет, как ни крутилась, так и не смогла разобрать ни слова, к тому же ее очень быстро одернул Дерри, сказав, что подслушивать нехорошо, по крайней мере, это надо делать не так заметно. Поэтому молодые люди замешкались, копаясь в дорожных мешках, и заняли стратегически выгодную позицию сзади магов. Теперь вертеться не было нужды, но эльф говорил настолько тихо и мелодично, что Анет не разобрала ни единого слова.

– Келл, ну если не хочешь говорить о том, что ты так долго искал, но не нашел в эльфийских усыпальницах, то расскажи хоть, с чего это ты, добропорядочный эльфийский принц, вдруг увлекся магией, да и еще запретной ее частью? – осторожно начал прощупывать почву Дирон, понимая, что одно неосторожное слово, и эльф опять замкнется в себе, а значит, в ближайший день на разговор его будет вывести невозможно. Но Калларион на этот раз только вздохнул и, грустно улыбнувшись Диру, начал:

– Ладно уж, слушай. Ты же не отстанешь, я это понял. Все равно выспросишь все, не так, так эдак. Тем более то, что я не нашел в этих гробницах, напрямую связано с моим увлечением магией, по крайней мере с его истоками.

Когда-то невероятно давно, так давно, что, кажется, этот мир был другим, у меня была невеста. Прекрасная эльфийка, принцесса, но не наследная и даже какая-то моя очень далекая родственница. Обе наши семьи были невероятно счастливы, что их чада полюбили друг друга. Родители вовсю готовились к свадьбе.

Как и положено жениху в день помолвки, за полгода до свадьбы, я преподнес своей невесте подарок – золотой гарнитур, сделанный в лучшей гномьей мастерской, и по глупости, по молодости и наивности сказал ей, что, пока она носит эти украшения, наша любовь жива, будто бы эти тонкие изящные драгоценности на ее руках и шее оберегают меня от зла. И если она не будет расставаться с ними, то наша любовь не умрет никогда. В этот же день я уехал по тайному срочному делу – готовилось изгнание Хакисы, которое в конечном счете, как ты знаешь, закончилось победой. Предваряя твой вопрос, скажу, что в самом ритуале я не участвовал и подробностей не знаю. Я тогда был слишком молод, несведущ в магии и занимался стратегией, и то больше смотрел и учился, нежели действовал сам.

Домой в Д'Ларвин я приехал за неделю до свадьбы. Там меня ждали печальные вести и ненависть родителей нареченной, которую убили из-за того проклятого гарнитура – моего подарка, который я просил беречь больше жизни, так как он хранил нашу любовь. Она и берегла, даже тогда, когда драгоценности приглянулись появившейся на балу Хакисе. Родители принцессы обвинили, и, наверное, справедливо, в этом несчастье меня и даже не посчитали нужным сообщить о смерти невесты. А когда я со свойственной молодости горячностью объявил, что обязательно найду способ вернуть их дочь к жизни, они пришли в ужас и сказали, что спрячут тело так, что его никто не сможет найти, и они выполнили свое обещание.

– Ты искал здесь усыпальницу своей любимой? – потрясение пробормотал Дир. – Но зачем? Точнее, я хотел сказать не совсем то, почему именно сейчас?

– Я нашел возможность вернуть к жизни Ларану, так ее звали. Для этого мне пришлось проделать колоссальную работу, за которую в конечном счете меня и изгнали.

– Но ведь доказано, что любые эксперименты с телом умершего в конечном счете приводят к созданию зомби. Может получиться просто восставший мертвец, ничего не соображающий, или более совершенная модель, но так или иначе это будет не более чем живой труп. Не зря родители невесты боялись этого и спрятали тело. Понимаешь, что ты собирался сделать и на что обречь свою любовь?

– Ты не понял меня. Когда я сказал, что нашел способ вернуть Ларану к жизни, я имел в виду не операции с мертвым телом, а нечто принципиально новое. Маг, присутствующий при захоронении моей невесты, по секрету поведал мне, тогда еще просто жаждущему мести, что душа Лараны не упокоилась совсем, превратившись в призрак, который можно расспросить о смерти, если удастся разговорить. Этого я сделать не успел: в усыпальницу к принцессе, тогда находящуюся в Д'Ларвине, меня не допустили. Но в это же время у меня возникла идея, которая позже переросла в интересную гипотезу. Я провел много исследований и понял, что в некоторых, очень редких, случаях можно оживить умершего человека, и тело для этого не нужно, нужен его неупокоенный дух.

– А если духа нет?

– Если нет неупокоенного духа или, как его еще называют, призрака, ничего не получится. Ведь согласись, в человеке главное не тело, а душа. Если душа посчитала, что все дела в этом мире завершены, то пытаться вернуть ее обратно не стоит, все равно ничего не получится. Разработанное мною заклинание не является шаблонным. То есть подходит только для одного конкретного случая, для Лараны. Для претворения в жизнь этой идеи мне надо было отыскать призрак девушки, что я мог сделать и много лет назад, а также вернуть украденный Хакисой гарнитур. Когда я понял, что именно мне нужно, Хакиса вместе с замком и, соответственно, всеми украшениями была уже несколько сотен лет в небытии, и меня охватило отчаяние. Все труды оказались напрасны. Когда же я услышал о том, что Повелительница тьмы вырвалась на свободу, я понял, что это мой шанс, и нашел вас. Не думал, что, когда удача, казалось, улыбнулась мне, я не смогу найти Ларану. Много лет назад я провел детальное расследование и был уверен, что захоронение здесь. Я нашел точное место. Я его облазил вдоль и поперек, но ничего похожего на призрак не нашел. Все гробницы либо пусты, либо в них прыгают ожившие мертвяки.

– Да, – печально вздохнул маг. – Не позавидуешь твоей судьбе. Тысячу лет идти к тому, чтобы найти любимую, и не обнаружить ее – это тяжело. Но ты не теряй надежду, я думаю, если мы заберем гарнитур у Хакисы, можно будет попробовать найти и твою Ларану. Не могла же она исчезнуть бесследно. А ты уверен, что в этом случае все получится?

– Конечно, нет. Сейчас я вообще ни в чем не уверен. Слишком много «если». Если призрак вообще когда-либо существовал, если мы его найдем, если Ларана стала призраком именно потому, что берегла нашу любовь и этот треклятый гарнитур, а не по какой-нибудь другой причине. Знаешь, ведь бывали призраки, которые появлялись, потому что при жизни не успели вовремя покормить свою киску или всю неделю собирались выкинуть из ведра мусор и вот – не успели. Это незавершенное дело настолько тяготило их и так прочно засело в мозгу, что душа не смогла освободиться. Заклинание, с помощью которого я хочу вернуть к жизни принцессу, по своей сути просто, но для этого нужно очень хорошо знать объект воскрешения и то, что ему было больше всего дорого при жизни. Очень часто именно это заставляет призрак обитать в нашем мире. Заклинание похоже на ритуал, упокоивающий призраков, с той лишь разницей, что при упокоении мы даем призраку то, без чего он не может уйти из этого мира, или помогаем завершить начатое дело и машем ручкой. А при воскрешении, по моему мнению, надо манить дух в наш мир теми дорогими для него вещами, которые остались здесь. Если позвать дух усопшего правильно, может быть, он и вернется в нашу жизнь. Если хочешь, как-нибудь я расскажу тебе суть этого заклинания более детально, чтобы ты не на словах мог понять принцип его действия. Как ни странно, но разговор с тобой помог мне. Я обрел надежду. На самом деле, если драгоценности будут у меня, я уверен, Ларана рано или поздно найдется.

– Я рад, что тебе стало легче. – Дир потрепал подбежавшего Зюзюку и сунул гхырху в пасть большой кусок черствого хлеба, валяющийся в кармане с незапамятных времен. Вечно голодный зверь сожрал это сомнительное угощение без малейшего промедления, и маг в который раз подивился, насколько странного гхырха подобрала Анет. Он слушался всех, хотя, безусловно, приоритетными были приказы хозяйки. Ел тоже все. Его предпочтения в еде были вполне человеческими. То есть в принципе он бы с великим удовольствием лопал одни сушеные яблоки, но, если они заканчивались, ел все остальное, включая сырое мясо и черствый хлеб, пусть и без особой охоты. Скандалов при этом не было, он не пытался кусаться или качать права, как все остальные его сородичи. Иногда, правда, доставалось Анет. Зверь начинал ходить вокруг нее кругами и зудеть весь день, требуя еды и внимания, но все быстро заканчивалось, как только девушка громко и доходчиво поясняла Зюзюке, что все устали и хотят много нямы, а не только он один. Вот и сейчас гхырх тихонечко подкрался к девушке в надежде вытребовать у нее какое-нибудь угощение, но бдительная Анет, как всегда, видела все, в том числе, что Зюзюку подкармливает сердобольный маг, к которому в последнее время присоединился еще и эльф, изначально не очень жаловавший их «семейную» животину.

– Ты уже за утро сожрал свою дневную норму нямы! – одернула девушка подлизывающегося гхырха. Вон иди у Стикура выпрашивай. Все, что было в моих карманах, ты съел давным-давно.

– Анет, притормози немного, – придержал девушку Дерри, отодвигая себе за спину.

– Что случилось? – удивилась она и увидела, что Стик, делая знак рукой, стремительно отступает назад.

– У нас очень большие неприятности, – коротко бросил он. – Где маги? Что они, как всегда, тащатся где-то в конце отряда, разговаривая на околомагические темы, когда нужна их помощь?

– Стикки, что произошло? – начал Дир и замолчал на полуслове. Задавать вопросы не было нужды, все стало ясно. На них плыли три темные, закованные в металл фигуры – демоны смерти.

– Бежим, – крикнул Калларион, понимая, что скрыться они не успеют. Надежда на спасение была слабой, точнее, ее не было вообще. Демоны смерти практически непобедимы, и удрать от них нельзя. Они могут преследовать свою жертву бесконечно, загоняя в угол, и в конечном счете схватят. Единственное, что могло испугать темных воинов, – солнечный свет, но его не было в помине и в ближайшее время не предвиделось. Ну и еще могли их спасти слезы невинно убиенной души. Но этакое чудо найти еще сложнее. Хакиса рассчитала все предельно точно. В усыпальницах Великих Анет оказалась точно в клетке, из которой не выбраться, минуя слуг Повелительницы тьмы. Сейчас темные воины неумолимо двигались вперед, не отводя красных горящих глаз от прижавшейся к стене склепа девушки. Рядом с ней стоял воинственно настроенный Дерри, со своей адагой, зажатой в правой руке. Он готовился защищать спутницу и, похоже, единственный из их компании не понимал, насколько это бесполезно.

– Дерри, – сдавленно пробормотал Стик, – это не имеет смысла. Тебя просто убьют, у нас нет шансов.

– И что ты этим хочешь сказать? – по-звериному рыкнул ксари, не спуская глаз с приближающихся демонов.

– Если им нужна я, – тихо пролепетала Анет, – может, и ладно, отдайте меня и – с концами, если они такие непобедимые. Все равно ведь я достанусь им. Так какая разница, сейчас или через десять минут, тогда, когда вас убьют?

– Не все равно, – не отступался Дерри.

– И мне не все равно, – тихо шепнула Анет, глядя в огромные, полные ненависти глаза темных воинов. – Лучше я погибну одна, чем вместе с вами со всеми. Зачем вам умирать, когда еще можно жить? Я не понимаю вас. Лайтнинг, отойди, дурак и самоубийца! Вали отсюда, кому сказали! Тебя сейчас убьют, и я окажусь перемазанной в твоей крови. Не хочу!

Анет всеми силами пыталась вылезти из-за спины ксари или хотя бы оттолкнуть его в сторону, спасая от меча страшного порождения тьмы. С каждой секундой демоны смерти становились ближе. Анет не могла прорваться вперед, мимо стоящего намертво Дерри. К ним дернулся Стик, видимо тоже потерявший остатки разума и решивший со славой погибнуть за компанию. Выругавшись, за Стикуром бросились Дир и Калларион, и Анет застонала, понимая, что из-за ее проклятого браслета сейчас вместе с ней погибнут еще четыре человека и один гхырх. Девушка закрыла глаза, не в силах смотреть на приближающуюся смерть, и прижалась щекой к рубашке стоящего впереди Дерри. Сдвинуть его с места она все равно не могла, тем более впереди плотной стеной стояли два мага и Стикур. Девушка положила руку на пушистую голову Зюзюки, прильнувшего к ее ногами, и заплакала, услышав рядом с собой громкие всхлипывания Лараны, про которую Анет уже успела забыть.

Девушка-призрак появилась в воздухе из ниоткуда и плавно поплыла навстречу демонам смерти. По ее прекрасному, бледному лицу стекали крупные призрачные слезы. Она летела и плакала, Анет тихо опустилась на пол, отчаянно понимая, что слуги Хакисы не успеют их убить. Это сделает призрачная принцесса, которая в довершение к слезам еще и запела. Такой завораживающей песни никто и никогда не слышал.

– Ларана, – сдавленно выдохнул Калларион, но Дир крепко схватил друга за плечо, не давая ему дернуться вслед за призрачной девушкой, поющей очень странную песню. Мелодичные звуки ее голоса лились по подземельям, и темные воины начали медленно отступать. Призрак приблизился к ним вплотную, заставляя демонов смерти отпрянуть, спасаясь от известной лишь им опасности, которую несла Ларана. Она неуклонно следовала за закованными в темный металл фигурами, протягивая к ним тонкие прозрачные руки. Ее изящные пальцы коснулись щеки одного из воинов преисподней, и эльфийка с тихим вздохом прижалась к нему, обнимая. Прислужник Хакисы вздрогнул, пытаясь вырваться, но было поздно, призрачная девушка прижалась губами к его щеке, и воин смерти с криком исчез в вихре пламени. Остальные двое, не решившись испытывать судьбу, растворились в воздухе сами, уходя до более удобного случая.

– Как? Что? – не мог прийти в себя Стик. – Кто-нибудь может объяснить мне, что сейчас произошло и почему так получилось?

Но его никто не слушал. Анет с Дерри, словно нашкодившие мыши, зажались в углу, понимая, что хоть Ларана и спасла им всем жизнь, но все же ее присутствие открылось слишком рано. Тем более как-то странно вели себя Дир с Калларионом. Эльф – так тот вообще неотрывно смотрел на призрачную принцессу, силясь что-то сказать, но не мог.

– Я помню тебя, – прошелестел голос эльфийки, и она вплотную подлетела к Каллариону, заглядывая ему в глаза. – Ты знаешь что-то про мои штучки. Ты связан с моими штучками. Помоги мне отыскать их, и я, может быть, вспомню больше. Я знаю, ты поможешь мне вернуть их! Так ведь?

– Нет, – разошелся Стикур, – кто-нибудь объяснит мне, что вообще произошло. Кто это призрачное создание и как оно умудрилось так вовремя появиться?

– Ну э… – начала Анет, видя, что никто, похоже, кроме нее, ситуацию прояснить не может и не хочет. Дир о чем-то усиленно думал, Калларион смотрел непонятным взглядом на Ларану, а Дерри подло делал вид, что очень увлечен общением с гхырхом. Последнее время это стало любимым занятием ксари, чтобы избежать неприятных разговоров.

– Мне кажется, я должен сделать одно признание, – опустил глаза эльф, перебивая готовую начать рассказ Анет. И на одном дыхании пересказал свою грустную историю, которую несколько часов назад поведал Диру.

– Да уж, – вздохнула Анет, понимая, что сейчас им с Дерри капитально влетит за тот вандализм, который они учинили над телом принцессы, и неуверенно начала излагать свою версию случившихся событий. Во время рассказа Стик только стонал, закатывал глаза и бормотал себе под нос: «Они нашли друг друга. Оказывается, на подобные авантюры способен не только Лайтнинг!»

– То, что вы два идиота, – это я понял давно, – перебил Анет герцог. – Меня интересует в данный момент, почему отступили воины смерти? И вернутся они в ближайшее время или нет? Что их так сильно напугало?

– Я, – мелодичным голосом пропела Ларана из-за спины Каллариона. – Я их напугала. Воины смерти боятся призраков, не всех, правда, а только таких, как я, светлых душ, убитых безвинно и не затаивших зла на живых существ. Так что не беспокойтесь, пока я с вами, вряд ли они посмеют вернуться вновь, я им не дам. Мне нужно, чтобы Хранительница осталась жива и вернула мне мои штучки.

– Калларион? – тихо поинтересовался Дерри. – Мы как-нибудь сможем искупить свою вину за то, что сожгли тело твоей невесты?

– Да? – присоединилась к ксари Анет. – Мы не знали ничего. Ты же нас не будешь пытаться убить. Правда ведь? Меня нельзя, у меня ответственная миссия, а Дерри сложно, да и Стик этого тебе не позволит.

– Да, – кивнул герцог, – не позволю, я убью ксари самолично, чтобы он больше не мог натворить ничего, а тебя, Анет, я посажу на цепь, на короткий поводок и поведу на нем до Круга вечности. Слава богам, до него осталось идти всего несколько часов. Надеюсь, что за это время вы не натворите ничего страшного.

– Нет, – шепнула Анет, отвязывая мешочек с прахом Лараны от пояса. – Келл, мы когда-нибудь сможем искупить свою вину?

– Да что вы так волнуетесь? – усмехнулся эльф. – Вы нашли для меня Ларану, когда я думал, что все потеряно. Сделали так, чтобы она имела возможность идти с нами, и просите прощения? Неужели вы думаете, что я бы сам потащил с собой истлевший скелет? Вы все сделали правильно, мне неважно, в каком виде тело моей невесты, в виде пепла или в виде скелета. Пепел, пожалуй, даже лучше.

– Ну и слава богу, – выдохнул Анет, передавая мешок с прахом Каллариону, – а то я думала, что мы с Дерри совершили ошибку, которую уже нельзя исправить. Рада, что наша авантюрная выходка послужила вам на благо. Теперь я буду еще больше стараться победить Хакису, потому что понимаю: от моей победы зависит не только судьба Арм-Дамаша, но и судьба близких для меня людей.

– Ну раз мы разобрались со всеми проблемами, я думаю, нужно двигаться дальше. Мне бы хотелось добраться до Круга вечности уже сегодня, чтобы завтра с утра Анет могла активировать силу браслета, – возвращаясь к обязанностям командира, произнес Стик.

Все согласно закивали и начали быстро собирать вещи. На губах Каллариона застыла глупая улыбка, и он всматривался в пространство перед собой, не в силах отогнать образ своей любимой. Хотя сама Ларана давно исчезла, устав от такого количества впечатлений и живых людей.

Анет закинула на плечо дорожную сумку и улыбнулась, в очередной раз взглянув на счастливого эльфа. Девушку радовало стремление Стика добраться до Круга вечности как можно быстрее, ей самой хотелось сбросить с себя этот груз. Чем быстрее она активирует браслет, тем быстрее избавится от страха неизвестности. Единственное, в чем Анет была не согласна со Стикуром, – в том, что войти в Круг вечности герцог планировал назавтра. Анет подумала и решила, что ничего откладывать не будет, а Стику придется смириться. Она не была уверена, что сможет уснуть в непосредственной близости к магическому кругу. А раз так, то зачем же не спать всю ночь, мучаясь ожиданием завтра, когда все страшное можно сделать сегодня и лечь спать с чистой совестью.

Шли достаточно быстро, и по мере приближения к Кругу вечности все ускорили шаг. Анет и магов охватило странное нетерпение. Девушка вырвалась вперед, ведомая браслетом, ей уже не нужен был проводник, она сама знала, куда надо идти. Один зал сменялся другими, где-то грустно завывали зомби, безуспешно пытающиеся выбраться из склепов. Из темноты то тут, то там появлялись скелеты, но Анет не замечала ничего. Перед глазами был только свет, который манил к себе, притягивая, словно гигантский магнит. Анет даже казалось, что, если бы она сейчас захотела остановиться, все равно бы не смогла этого сделать. За очередным поворотом показался округлый арочный проход, и девушка нутром почувствовала, что ей нужно именно туда. Она ускорила шаг и вскоре поняла, что не ошиблась. За аккуратной готической дверью открывался круглый зал с абсолютно гладким, зеркальным полом. В центре зала мерцал толстый, уходящий в сводчатый потолок столб, переливающийся всеми цветами. От столба по гладкому полу расходились светящиеся круги, напоминающие свернувшуюся на полу кольцом радугу. Анет уверенно сделала шаг вперед в арку, когда услышала сзади себя крик Дерри. Девушка обернулась и увидела, как ринувшийся за ней в проход молодой ксари отлетел назад, словно ударившись о прозрачную стену. Следом за ним попытались прорваться и все остальные, включая гхырха, но эффект был тот же. Круг вечности не хотел пропускать никого, кроме девушки. Дерри попытался силой прорваться через странную магическую преграду, но она даже не дрогнула.

– Возьми меня с собой! – крикнул он, обращаясь к стоящей впереди Анет, и девушка подошла вплотную к магической преграде. Анет поднесла руку к щеке Лайтнинга и, осторожно проведя по ней пальцами, тихо сказала:

– Дерри, не майся дурью. Я через полчаса вернусь. Зачем тебе со мной? Тем более эту стену придумала не я. Приготовьте лучше что-нибудь пожрать, а?

– Я обещал, что не оставлю тебя даже у трона Повелительнице тьмы, – прошептал Дерри вслед уходящей Анет.

– А ты и не оставишь, – отозвалась девушка и, не оборачиваясь, отправилась к сверкающим на полу кругам. Обеспокоенные друзья прильнули лицами к прозрачной магической преграде.

Анет медленно двигалась к первому бурлящему потоку силы, в котором ярким фиолетовым ручьем неслась магическая энергия, хранящая память и знания обо всех колдовских деяниях, совершенных на Арм-Дамаше за многие тысячелетия. Радужный искрящийся поток подхватил девушку и понес в бешеном вихре мерцающих всполохов силы. Тонкая фиолетовая ниточка выскочила из потока и впилась в один из камней в «Низвергающем в бездну» и через браслет проникла в кожу и кровь Анет, принося вместе со жгучей болью знания и силу. За фиолетовым кругом последовал синий, зеленый и далее, вплоть до красного, примыкающего вплотную к радужному столбу, оказавшись внутри которого Анет получила последние капли необходимой силы. Анет купалась в переливающихся потоках, и у нее начала кружиться голова от обилия различных идей и мыслей. Она чувствовала себя всемогущей, но понимание того, что победить Хакису, даже с поддержкой Круга вечности и всей силы Арм-Дамаша, будет невероятно сложно, не покидало ее. Анет несколько раз глубоко вздохнула, добирая остатки столь необходимой живительной силы, и вышла на сверкающий гладкий пол. Руку с браслетом покалывало. Аметисты в «Низвергающем в бездну» – их оказалось семь – заискрились новыми цветами. Один отливал алым, другой – лимонным, третий – изумрудным, повторяя цвета Круга вечности. Разноцветные камушки искрились практически под кожей. Изящное украшение казалось сросшимся с рукой. Поворачивая к прозрачной магической преграде, отделяющей ее от друзей, Анет краем глаз уловила легкое движение воздуха, который начал темнеть и сгущаться, образуя плотный черный вихрь.

Девушка испуганно остановилась, оглядываясь на проем, в котором безрезультатно бился Дерри, пытаясь преодолеть сопротивление магического щита. И повернула голову в сторону непонятной, все сильнее сгущающейся субстанции, в которой медленно проявлялись три фигуры – два демона смерти в темных доспехах и между ними – высокая женщина с черными волосами и прямой тонкой спиной.

– Анет, беги к нам! – услышала девушка неестественно высокой голос обеспокоенного Дерри. – Это Хакиса!

Анет кинулась к проему и резко затормозила, понимая, что бежать от судьбы бессмысленно. Зачем пытаться скрыться от Хакисы сейчас, если потом придется искать Повелительницу тьмы, чтобы убить. Не легче ли закончить все здесь, раз уж чернокнижница соизволила появиться сама. Анет медленно повернулась к стоящей на зеркальном полу ведьме и с легкой улыбкой на губах сделала шаг вперед, навстречу своей противнице, стараясь не обращать внимания на вопли и крики Стика и Дерри, которые пытались пробиться к Кругу вечности теперь уже на пару. Восковое лицо Хакисы не отражало никаких эмоций, она сделала едва заметный жест рукой, повелевая своим слугам взять стоящую в нескольких метрах безоружную и практически беспомощную против них Хранительницу, но путь темным воинам преградила возникшая из воздуха Ларана, для которой магической преграды просто не существовало. Демоны смерти на секунду замешкались и с тихим стоном отступили, не реагируя на жесты Хакисы, приказывающей схватить жертву. Воины преисподней корчились от боли, шипели, но не двигались с места, не желая идти на верную гибель.

– А ты не так проста, Хранительница. – Громкий, холодный, властный голос Хакисы пробирал до костей, и Анет поежилась. Панический страх овладел девушкой. Повелительница тьмы, как и в первую их встречу, угнетала Анет. – Ты умнее, чем я думала, – продолжила Повелительница тьмы спустя какое-то время, – но тебе нет смысла тягаться со мной, девчонка. Сначала я хотела продлить тебе жизнь. Сделать одолжение, заняв твое тело. Мы могли бы существовать вечно вместе. Я и «Низвергающий в бездну», но ты слишком надоела мне. Ты успела активировать артефакт, и он не сможет теперь послужить мне, как я планирована, значит, придется убить тебя и подыскать себе другое, более достойное тело.

– Попробуй, – тихо произнесла Анет, стараясь скрыть дрожь в голосе, и начала медленно читать заклинание изгнания нежити. Слова сами всплывали в голове, сила Круга вечности мощным потоком текла по венам и вырывалась из кончиков пальцев, устремляясь в сторону Хакисы. Повелительница тьмы воскликнула что-то нечленораздельное и вскинула руки в ответном жесте. Два мощных потока силы сплелись в туманном вихре, скрыв ведьму и Анет.

Дерри припал к прозрачной магической преграде, тщетно силясь что-нибудь разглядеть в сверкающем мареве в центре Круга вечности. Сзади, в спину Дерри, пыхтели Стик и Дир. Маг безуспешно отмахивался от пытающегося просунуть морду вперед гхырха. На какое-то время туман в зале посветлел, и Дерри увидел, как поток силы вихрем закручивается вокруг фигуры Хакисы, буквально стирая ведьму из этого мира, начиная с ног и поднимаясь к голове. Когда от Повелительницы тьмы осталась только верхняя половина, похожий поток устремился и к Анет. Исчезли две женские фигуры практически одновременно во вспышке сверкающего света. Вместе с ними пропала и магическая стена, отделяющая ребят от Круга вечности. Дерри с рвущимся из глубины души криком «Нет!» вылетел в центр зала. От Анет не осталось ничего. Дерри тихо опустился на пол, закрывая глаза руками. Все его сомнения, надежды и мечты, его желание держаться от девушки подальше, его стремление быть с ней вечно – все испарилось и рассыпалось в прах. Судьба в очередной раз распорядилась по-своему, не дав сделать ему свой выбор. Лайтнинг сидел не шевелясь, сзади тихо подошел Стик и положил руку на плечо Дерри. Герцог, пожалуй, единственный, кто понимал горе ксари в полной мере. Стик один догадывался о его чувствах. Впрочем, кроме Стикура было еще одно существо, которое могло разделить страдания Дерри, – гхырх. Зюзюка с грустью в своих огромных черных глазах немного посидел поодаль от ребят, безуспешно пытаясь уловить присутствие своей хозяйки: ее мысли и чувства, но впервые с того момента, как он встретил Анет, ничего не смог почувствовать. Гхырх опустил мордочку, понимая, что он снова остался один, и медленными тяжелыми прыжками направился к выходу из катакомб.

Дерри увидел исчезающую розовую тушу, вскочил на ноги и крикнул вдогонку зверю:

– Хоть ты не уходи, что ли. Ты ведь единственное, что от нее осталось!

Зюзюка остановился и, медленно развернувшись, направился в сторону ксари, тихонько попискивая. Дерри запустил руки в пушистую шкуру зверя и впервые за много лет заплакал, тихо пообещав гхырху:

– Ты теперь будешь есть столько нямы, сколько сможешь.

Следующий час просидели молча. Радости от победы не было. Все вспоминали Анет, и никто не мог понять, что с ней произошло и почему она исчезла вместе с Хакисой. Дерри, пожалуй, мог бы просидеть так, прижавшись к стене, вечно, но у остальных были свои планы. Первым подал голос Калларион.

– К сожалению, все закончилось быстрее, чем мы предполагали, и намного грустнее. Но тем не менее ваша миссия закончилась, а моя только начинается. На Хакисе не было украшений Лараны, я должен их найти и совершить то, что задумал много лет назад. Так что до встречи, друзья мои. Надеюсь, судьба сведет нас еще не раз. – Эльф медленно поднялся и начал собирать свои сумки.

– Я пойду с тобой, – неожиданно, пожалуй, даже для себя самого, произнес Дир. И все с изумлением уставились на мага. – Мне надо немного отвлечься и прийти в себя. Смерть Анет стала для меня слишком тяжелым ударом, – добавил он, обращаясь к Стику, словно извиняясь за свое поведение. Герцог только махнул рукой.

– Я отправлюсь с вами, – хрипло отозвался из своего угла Лайтнинг, намереваясь встать, но Стикур положил ему руку на плечо, усаживая обратно со словами:

– Нет, ты отправишься со мной в Кен-Корион, надо сообщить лорду Корвину о том, что миссия завершилась успешно. И потом, я не оставлю тебя в ближайшее время без присмотра. Сдается мне, ты только и ждешь момента, чтобы натворить глупостей.

Дерри покорно опустил голову. Ему было все равно, и он понимал, что если ему вдруг захочется натворить глупостей, то уж Стик Эскорит вряд ли его удержит. Тем временем Дир и Калларион собрались в дорогу. В последний миг в темных катакомбах призрачной тенью мелькнула Ларана. Она остановилась напротив Дерри и, низко опустив голову, тихо шепнула ему на ухо:

– Никогда не теряй надежду, ксари. Кто знает, быть может, судьба еще улыбнется тебе.

Жирная муха с надсадным жужжанием билась о мутное окно больничной палаты. Трепыхающему крылышками, блестящему насекомому невдомек было свернуть чуть левее и вылететь в распахнутую створку на улицу, в пыльную, удушливую жару августа.

Алиса Савельева поморщилась от головной боли и прикрыла глаза, проваливаясь в ставшее привычным за последние шесть дней небытие. Рядом, держа ее за руку, всхлипывала сбросившая за последние недели весь свой светский лоск мама. Когда девушку нашли за городом в странной рваной одежде, напоминающей потрепанный реквизит бедного сельского театра, она была без сознания. Родители сначала даже не поверили, что это их дочь, без вести пропавшая почти месяц назад. Не поверили отчасти оттого, что уже потеряли надежду увидеть свое чадо живым. Отчасти потому, что девушка сильно изменилась: похудела, осунулась, может быть, слегка повзрослела. У нее на руке, там, где последние три года неизменно красовался серебренный браслет, подаренный бабушкой, был не то очень странный ожог, не то слегка размазанная татуировка, словно бы на коже пропечатались маленькие, похожие на смородиновые листочки. Девушка долго не приходила в себя, зовя кого-то в бреду, и как заклинание повторяла всего три слова: «Я обязательно вернусь!» Когда же она очнулась, выяснилась, что рассказать о том, что с ней произошло и где она отсутствовала почти месяц, Алиса не может, потому что помнит только, что двенадцатого июля собиралась на речку в компании друзей, и все…

Каждую ночь ее мучил один и тот же сон: залитое очень ярким зеленовато-желым солнечным светом поле с колышущейся странной, крупной пшеницей и фиолетовые глаза, неотрывно и с грустью следящие за ней.

– Я вернусь к вам! Обязательно вернусь! – шептала сквозь сон девушка и просыпалась с горьким чувством утраты чего-то дорогого и любимого, понимая, что на самом деле обязательно вернется, только вот разберется, куда и к кому.

Примечания

1

Арм-Дамаш (в пер. с др. – арм-дамашск. Арм – искра, Дамаш – жизнь) – процветающая столица миров. – Здесь и далее примеч. авт.

(обратно)

2

Кен-Корион (в пер. с др. – арм-дамашск. Кен – гора, Корион – хрусталь) – королевский дворец. Одна из древнейших построек на Арм-Дамаше.

(обратно)

3

Пытарь – полуразумное человекоподобное существо, в росте достигает не более полутора метров, с лысым темным черепом, кожистыми крыльями и огромными когтями на тощих лапах. Живут и охотятся пытари исключительно стаями по три-пять особей и никогда не пользуются никаким оружием, кроме своих зубов и когтей. Маги на заказ могут вывести более крупную и умную особь, которую можно использовать в качестве наемного убийцы. Тварь получается сильной, жестокой и, соответственно, стоит недешево.

(обратно)

4

АКН – Арм-дамашской Конвенции нежити.

(обратно)

5

Каркал – хищник семейства кошачьих. Величиной с крупную собаку. Очень быстрый и ловкий, на кончике гладкого и тощего, как у крысы, хвоста имеются шипы.

(обратно)

6

Гхырх – изначально небольшой зверек, который привязывается к тому, кто имеет глупость его покормить. Вырастает размером со среднюю корову. Отвязаться от него невозможно, любовь к хозяину и еде у гхырхов длится всю жизнь. Окраска шерсти разная – от белой и черной до зеленой и красной.

(обратно)

7

Фъел'кон – в пер. с гномьего «твердый как камень».

(обратно)

8

Кен-Тирон – древний подземный город гномов, заброшенный многие столетия назад.

(обратно)

9

Загреба (загребун, загребог) – существо с короткими лапками сзади и очень длинными передними, оснащенными огромными когтями. Хватает добычу и затягивает ее в пасть. Роет норы-засады в песке, откуда высовываются только глаза, напоминающие два странных светящихся гриба.

(обратно)

Оглавление

ГЛАВА 1 . О том, что знакомые водоемы тоже бывают опасными

ГЛАВА 2 . О том, что мир иной не всегда загробный

ГЛАВА 3 . О том, что артефакты бывают разными

ГЛАВА 4 . О том, что страдания блондинки начались

ГЛАВА 5 . О том, что это еще далеко не конец путешествия

ГЛАВА 6 . О том, что не все женщины – зло, но все же…

ГЛАВА 7 . О том, что не всякий зомби упырь

ГЛАВА 8 . О том, что даже у безупречных есть скелеты в шкафу

ГЛАВА 9 . О том, что красивая женщина или стерва, . или дура – закон жизни, знаете ли

ГЛАВА 10 . О том, что не все карты ведут к острову сокровищ

ГЛАВА 11 . О том, что лабиринт он и на Арм-Дамаше лабиринт

ГЛАВА 12 . О том, что надежда умирает последней

ГЛАВА 13 . О том, что противника нельзя недооценивать

ГЛАВА 14 . О том, что незнакомый мир – это все же незнакомый мир

ГЛАВА 15 . О том, что красота – страшная сила

ГЛАВА 16 . О том, что драконы бывают разные…

ГЛАВА 17 . О том, что хотеть все сразу, может, и хорошо, но вредно

ГЛАВА 18 . О том, что в покере, как и в жизни, много значит удача

ГЛАВА 19 . О том, что неожиданные встречи не всегда приятны

ГЛАВА 20 . О том, что неприятности на то и неприятности, . чтобы идти одна за другой…

ГЛАВА 21 . О том, что большой зверь необязательно опасный

ГЛАВА 22 . О том, что лучший не всегда сильнейший

ГЛАВА 23 . О том, что зомби бывают разные…

ГЛАВА 24 . О том, что охота всегда пуще неволи . . . . . . . . . .

Реклама на сайте