«Последнее правило стрелка»

Сергей Мусаниф Последнее правило стрелка

Пролог

Пришла беда откуда не ждали.

Жители Трои

Лесные братья дрались весело и отчаянно.

Стиву Ингрэму нравилось иметь дело с такими парнями. Они даже умирали с шутками на устах, превращая битву не на жизнь, а на смерть в веселую игру. Это было гораздо приятнее, чем стрелять в хмурых и молчаливых парней, или в проклинающих тебя парней, или в парней, молящих о пощаде.

Когда люди уходят в леса, чтобы заниматься разбойным промыслом, они должны отдавать себе отчет в последствиях, которые вызовет это решение. И последствия неминуемо явятся. В виде глобальной облавы, устроенной местным шерифом, рыцарского отряда, посланного местным сеньором, или парня в черной шляпе и темных очках, нанятого жителями.

Стив засел в руинах древнего святилища. Оно было развалено настолько, что уже нельзя было понять, какому именно богу тут когда-то поклонялись. Стены в некоторых местах сохранились только по пояс, но если не высовываться, то они могли послужить хорошей защитой от арбалетных стрел. А гравий, которым усыпана земля внутри святилища, хрустит под ногами подкрадывающихся разбойников, позволяя их вовремя отстреливать.

Парни поняли это, потеряв пять человек. Теперь они не пытались проникнуть внутрь заброшенного храма, по крайней мере, не делали этого так очевидно.

Стив пристрелил еще одного разбойника, неосторожно высунувшего голову из-за дерева, и перезарядил револьверы. Арбалетные болты высекали искры из каменной кладки. Кто-то подкрадывался сзади, судя по звуку шагов, там было несколько человек. Тем хуже для них. Стив метнул за стену гранату.

Громыхнул взрыв, взметнулась вверх каменная крошка.

Потом все стихло. В том числе и шаги.

— Стрелок! Эй, стрелок!

Голос доносился из-за деревьев, примерно с сорока метров. Стив не прилагал никаких усилий, чтобы вычислить расстояние до источника голоса и примерное направление. Огромный жизненный опыт просто высвечивал эти цифры у него в мозгу независимо от желания самого хозяина головы.

— Ты еще жив, стрелок?

— Не хочу тебя расстраивать, но придется! — крикнул Стив. — Я жив и даже ни разу не поцарапан.

— Кто нас тебе заказал, стрелок? Городской глава? Или чертов шериф, который боится высунуть нос из своей крепости?

— Купцы, — ответил Стив. — Наверное, вы слишком часто грабили идущие через лес караваны.

— Мы всегда их грабили, стрелок. А для чего, по-твоему, существуют купцы? Чтобы снабжать деньжатами веселых лесных братьев.

— Тогда вам не стоит удивляться, что они решили от вас избавиться.

— Мы и не удивляемся, стрелок. У тебя еще много патронов?

— Достаточно. А сколько вас осталось?

— Я плохо считаю, стрелок. Человек тридцать или около того.

Не может быть, подумал Стив. Их было тридцать, когда я только начал, а я с тех пор застрелил уже человек десять. Или разбойник врет, или он действительно не умеет считать.

— Нападайте побыстрее! — крикнул Стив. — Хотелось бы управиться с этим делом до темноты.

— Куда ты спешишь, стрелок? Разве в ваш ад не пускают после наступления ночи?

— У меня свидание с городской девчонкой! — ответил Стив. — Она не любит, когда я опаздываю.

В лесу рассмеялись сразу несколько человек.

— Дай нам адрес, и мы навестим твою девчонку, стрелок! — крикнул разбойник. — Скажем, чтобы не ждала тебя больше! Ты ничего не хочешь ей передать?

— Ты славный парень! — ответил Стив. — Ты мне нравишься. Может быть, это я должен что-нибудь передать твоей жене?

— Я холостяк, стрелок!

— Это мне тоже нравится. Значит, по тебе прольется меньше слез.

— А по тебе вообще никто не заплачет, стрелок!

— Это верно, — пробормотал Стив. Одиночество всегда сопутствует служителям револьвера. И если настанет пора умирать, то лучше сделать это в такой хорошей компании, чем в пустом номере какой-нибудь дешевой гостиницы, захлебываясь кашлем и пуская ртом кровавые пузыри из простреленного легкого. Так умер Дэнни Стечкин, Стив нашел его уже мертвым, опоздав всего на несколько часов. Персонал гостиницы не решался входить в комнату Дэнни даже после того, как всем стало окончательно ясно, что постоялец мертв. И эти люди опасались не напрасно. Если кто-то посторонний попытается открыть черный саквояж стрелка… Тогда в земле появится большая воронка. Такое Стиву тоже доводилось видеть.

Пока разбойник отвлекал его разговором, трое попытались зайти слева, но Стив вовремя обнаружил их приближение. Три выстрела, и уже никто никуда не идет.

— Вас все еще тридцать? — поинтересовался Стив.

— Уже меньше, стрелок! — ответили ему. — Скажи, что дает тебе твоя работа?

— Чувство морального удовлетворения.

— А нам нужно только золото, стрелок!

— Шли бы вы в старатели, — посоветовал Стив.

— Слишком много грязи, стрелок. Эта работа не для нас!

А потом раздались выстрелы.

Много револьверных выстрелов, и доносились они из леса, примерно оттуда, где, по прикидкам Стива, засела основная часть разбойников.

Это было странно. Стрелки почти никогда не работали в паре, и Стив уж точно никого не просил о помощи. Дело-то было плевое.

Тем более Стив не видел никого из своих коллег уже несколько лет. Стрелки гибли, и вот уже пару сотен лет никто не выходил из Обители им на замену.

Неужели кто-то из служителей револьвера получил такое же задание? Насколько вероятно, что купцы или кто-то еще наняли второго стрелка для выполнения той же миссии?

Стив решил, что это не очень вероятно, но другого объяснения он просто не видел. Стрелки редко пересекались во время выполнения обязательств перед заказчиками, и обычно такие случаи заканчивались очень печально. Утешало одно: сейчас Стив не предвидел возникновения конфликта интересов, разрешаемого только при помощи оружия.

Неизвестный и неожиданный помощник стрелял очень быстро, почти не тратя времени на перезарядку револьверов. Или у него их больше двух?

— Я не знал, что вас двое, стрелок! — крикнул разговорчивый разбойник.

— Я тоже, — сказал Стив.

Еще несколько выстрелов, и наступила тишина, прерываемая лишь обычными лесными шорохами. Потом Стив услышал шаги — кто-то приближался к святилищу.

Нет, не кто-то.

Стрелок. Это были шаги стрелка, тут Стив не мог ошибиться. Он сунул револьверы в кобуру, подхватил свой саквояж и вышел из руин, чтобы поприветствовать коллегу.

Высокая темная фигура стояла в двадцати метрах от развалин. В фигуре было что-то неправильное, и это сразу бросилось Стиву в глаза. У стрелка не было саквояжа.

Но такого просто не могло быть. Ни один из последователей Святого Роланда ни за что не оставил бы свое имущество вне контролируемой зоны. Стрелок без саквояжа немыслим так же, как и стрелок без револьвера. Где он будет носить дополнительное оружие, припасы, деньги?

— Вообще-то я не просил о помощи, но раз уж ты здесь, то я рад тебя видеть, — сказал Стив, приветственно поднимая шляпу. — Стивен Ингрэм, стрелок из рода стрелков…

Незваный гость оборвал формулу ритуального приветствия одним взмахом руки.

Стив попытался разглядеть лицо визитера, но шляпа и солнцезащитные очки мешали ему это сделать. Стива нервировало, что он не может опознать коллегу. Не то чтобы он знал всех стрелков в лицо… Но многих знал. Служителей ордена Святого Роланда с каждым годом становилось все меньше.

— Ты — первый, Стивен Ингрэм, — сказал стрелок.

— В каком смысле? — уточнил Стив. — Первый в чем?

— В смерти.

Движение было очень быстрым. Таким быстрым, что даже тренированный взгляд Стива не сразу его уловил, а когда уловил, было уже поздно. Стив смотрел в черное дуло револьвера, и оно даже с двадцати метров показалось ему очень большим. Этаким черным туннелем, в конце которого света точно не будет.

Он знал, что не успеет, но рефлексы взяли свое, и Стив дернулся за своим оружием. Его рука уже обхватывала рукоять револьвера, когда раздался выстрел.

Взгляд истинного стрелка позволил Стиву увидеть момент выстрела и даже пулю в полете, а потом пуля подлетела слишком близко, и Стив уже ничего не видел.

Убивший его стрелок крутанул револьвер на пальце и убрал его в кобуру. Он развернулся и быстрым шагом скрылся за деревьями, оставив Стива лежать в окружении лесных братьев, словно они должны были стать его почетным эскортом в путешествии на тот свет. Так могло бы быть, если бы стрелки верили в загробную жизнь. Но они верили только в револьверы, и мертвые тела оставались для них просто мертвыми телами.

Так было проще.

Часть первая Прыжок в бездну

Глава 1

Рад тебя видеть, Геракл. Я нашел для тебя еще одну непыльную работенку.

Царь Эврисфей

Ближе к полудню Гарри начал подозревать, что скоро умрет.

На бледно-фиолетовом небе отсутствовали любые намеки на облака, и ярко-синее солнце нещадно заливало земную поверхность своими нездоровыми лучами. Гарри старался не задумываться, чем вызван столь странный цвет светила и сколько доз жесткой радиации он мог схватить за последние два дня.

У него хватало других проблем.

Организм молодого волшебника страдал от обезвоживания, голода и перегрева. Двумя сутками ранее Гарри выбрался на смотровую площадку своей новенькой, с иголочки, волшебной башни, желая посмотреть, что же так неслабо полыхнуло на западе, и с тех пор не мог спуститься обратно. А воды, еды и тени он с собой наверх не захватил, так как особо там задерживаться не собирался.

На леднике лежит пиво, подумал Гарри. От прошлой трапезы остался большой кусок вырезки, а на крайний случай всегда есть скатерть-самобранка. И еще внизу нет солнца.

Открытый люк, расстояние до которого не превышало двух шагов, казался молодому волшебнику вратами рая. Но за люком наличествовала спиральная лестница с офигительно крутыми ступеньками. Даже в лучшем своем состоянии Гарри пользовался ею очень осторожно, обеими руками держась за перила. Сейчас же… Нет, об этом лучше не думать. Существо, привыкшее ходить на двух ногах, никак не может справиться с десятком щупалец, вдруг выросших на месте его прежних конечностей.

Естественно, во всех своих бедах Гарри винил Горлогориуса. Именно он построил чертову винтовую лестницу, по которой Гарри не рисковал спускаться. И все же Горлогориус не должен был допустить превращения своих бывших учеников в сухопутных осьминогов. Он отправился спасать вселенную от Большого Бо, но явно не преуспел. Судя потому, что Гарри видел вокруг себя и мог бы увидеть в зеркале, будь у него с собой зеркало, вселенная переживала далеко не лучшие свои времена.

В ней что-то разладилось.

Если бы со вселенной все было нормально, небеса были бы голубыми, солнце — желтым, а молодые волшебники не превращались бы в осьминогов.

Значит, Горлогориус прокололся.

Великий и ужасный маг, мнящий себя истиной в последней инстанции, пупом земли, единственным непогрешимым членом гильдии чародеев, волшебник, которому была доверена операция по спасению мира… Он допустил ошибку.

Сие не укладывалось у Гарри в голове, но он был не настолько глуп, чтобы отрицать очевидное. Великое заклинание Алка-зельцер оказалось не в состоянии утихомирить Большого Бо, и мир Гарри медленно, но верно накрывался сияющим медным тазом.

Обидно, подумал Гарри. Я ведь еще так много не успел. Не облазил все помещения своей новой башни, не пересчитал книги в библиотеке, не спас затерянного в краю горных вершин Джека Смит-Вессона, не насладился заслуженным покоем и вожделенной скукой… Черт побери, если вселенная накроется именно сейчас, это будет просто несправедливо. После всех приключений, опасностей и трудов, целью которых были поиски изначальных артефактов, способных предотвратить гибель всего сущего…

Умирать совершенно не хотелось, и даже мысль, что он, Гарри, погибнет не один, а в компании с целым миром, его совершенно не утешала.

Если бы я знал, чем все кончится, я вел бы себя по-другому, продолжал думать Гарри. Во-первых, я плюнул бы в левый глаз призывающему меня на подвиги Горлогориусу. Во-вторых, я разогнал бы орков-шабашников. Зачем строить башню, если всему миру осталось жить считанные дни? Вместо этого я устроил бы вечеринку и постарался напиться до такой степени, чтобы смерть вселенной принесла мне радость избавления от похмелья. В общем, прожил бы свои последние деньки на всю катушку.

Так нет же. Дернуло меня пойти на поводу у чертова Горлогориуса. «Подойди к этому вопросу творчески. И к этому вопросу творчески подойди. И к этому тоже. Дай мне рубильник, дай мне кувалду, дай мне револьвер, отруби голову этому негодяю, найди мне героя, помоги мне спасти мир…» Я же все сделал, как он сказал. А что в итоге? Хотели как лучше, получилось как обычно. Много шума, и ничего…

То небесная твердь обрушится, то солнце посинеет, то щупальца вместо ног вырастут. И клюв там, где у всякого порядочного волшебника должен быть нос.

Если превращенный в человека Бозел чувствовал себя так, как я сейчас, я ему сочувствую. Даже готов перед ним извиниться, хотя это последнее дело — извиняться перед драконом. Некоторые предпочли бы повеситься.

— Вот возьму и повешусь, — сказал Гарри и испугался своего каркающего голоса.

Впрочем, повеситься с летальным исходом он бы все равно не смог. У головоногих отсутствует необходимая для этой церемонии шея, а подвешивать себя за щупальце глупо, неудобно и непродуктивно.

Лучше уж броситься с башни вниз. Тело осьминога, впрочем, как и тело волшебника, не предназначено для полета, поэтому все кончится у подножия башни, и кончится очень быстро. Но Гарри еще не до такой степени отчаялся. Он был молод, ему чертовски хотелось жить, и еще ему чертовски хотелось повидать Горлогориуса, чтобы высказать старикану все, что он о нем думает. Лишь бы времени хватило, ибо у Гарри накопилось слишком много слов.

Желания волшебников способны к материализации, и не успел Гарри додумать мысль о Горлогориусе до конца, как воздух сгустился и старый маг появился на смотровой площадке. Опытный взгляд чародея сразу же опознал в неизвестном молодом осьминоге Гарри, и губы Горлогориуса искривились в ехидной улыбке.

— Пытаешься сменить имидж? — спросил он. — Я на твоем месте поработал бы над цветом щупалец.

— Очень смешно, — сказал Гарри.

— А разве нет? Ты меня систематически удивляешь, Гарри. Иногда приятно, но по большей части — нет. Временами ты являешься позором нашей профессии. Ну сплющило тебя в кальмара, так в чем проблема? Взял волшебную палочку и обратно превратился.

Гарри заскрипел клювом. Он оставил волшебную палочку внизу, в библиотеке, и Горлогориус несомненно расценит это как повод для новых издевательств. Потому что волшебная палочка всегда должна быть под рукой. Особенно в такие смутные времена.

— Ничего не говори, позволь мне догадаться самому, — попросил Горлогориус. — Ты потерял свою волшебную палочку? Или нет? Ты попытался ею воспользоваться, но не удержал щупальцем и она упала с башни?

— Я просто забыл ее внизу, — сказал Гарри.

— Забыл? Ты забыл волшебную палочку? Волшебник без волшебной палочки — как… как… У меня даже сравнения подходящего нет.[1] Даже не знаю, стоит ли тебя расколдовывать.

— Стоит, — сказал Гарри. — В конце концов, это ваша ошибка.

— Где? — спросил Горлогориус.

— Везде! — возопил Гарри. — Посмотрите на небо, посмотрите на землю, посмотрите куда угодно! Вселенная рушится, а вы должны были ее спасти!

— В данный момент только усилия меня и моих коллег удерживают вселенную от полного развала, ибо Большой Бо вырвался на свободу и мы не смогли его обуздать.

— Только не говорите, что мы собрали не те артефакты, — сказал Гарри. — Потому что мы принесли все по составленному вами списку, от строчки до строчки.

— Все, да не все, — сказал Горлогориус. — Последний артефакт дал осечку.

— Левый револьвер Святого Роланда? — удивился Гарри. Этот артефакт достался им труднее остальных и чуть не стоил жизни половине персонажей. — Как это он дал осечку? Неужели вы пытались из него стрелять?

Обладающий живым воображением Гарри тут же представил Горлогориуса в классической позе стрелка, держащего револьвер двумя руками, чуть согнутыми в локтях. Из пышущей языками адского пламени расщелины (Гарри не знал, как выглядит узилище Большого Бо) на Горлогориуса лезла страхолюдная хреновина (как выглядит сам Большой Бо, Гарри тоже не знал). Горлогориус нажимает на курок, и вместо грохота выстрела слышит сухой щелчок. Он пытается еще и еще раз…

Гарри отогнал от себя эту картину. Поскольку Горлогориус был здесь, она явно была далека от реальности.

— Я пытался из него стрелять, и он стреляет, — заверил Горлогориус. — Вся проблема в том, что это не левый револьвер.

— Не левый? А какой? — удивился Гарри.

— Полагаю, правый, — вздохнул Горлогориус. — Тут, знаешь ли, не очень много вариантов.

— Но ведь все видели, что Негоро вцепился в левую руку своего создателя, — сказал Гарри. Сам он этого не видел, так как потерял сознание мгновением раньше.

— Негориус нас переиграл, — признался Горлогориус. — Должно быть, он заранее поменял револьверы местами. Еще до схватки.

— Выходит, мы обречены? — уточнил Гарри.

— Не совсем так, — сказал Горлогориус. — У вселенной еще есть шансы на спасение. Когда мы открыли все шесть дверей и обнаружили, что не можем открыть седьмую и активировать заклинание Алка-зельцер, Большой Бо вырвался из заточения, но нам удалось локализовать его и не выпустить в наш мир целиком. Сейчас лучшие чародеи нашей вселенной отдают все свои силы, чтобы сдержать продвижение Большого Бо, и если мы с тобой до сих пор разговариваем, значит, у них что-то получается. Однако силы чародеев не безграничны, и рано или поздно Большой Бо преодолеет воздвигнутую нами преграду.

— А как насчет неба? — спросил Гарри. — Как насчет меня?

— Это мелочи, — отмахнулся Горлогориус. — Небольшие протуберанцы, вырвавшиеся за блокаду. Цвет неба, солнца, небольшие метаморфозы с протоплазмой…

— Небольшие? — возмутился Гарри. — А как же я?

— Тебе еще повезло — ты жив. А Буйный океан превратился в пустыню, — сообщил Горлогориус. — Даже я не представляю, каких масштабов экологическая катастрофа нам грозит.

— То-то, наверное, рыбы удивились, — вздохнул Гарри.

— Мы еще можем все исправить, — сказал Горлогориус. — Ну честно говоря, не все, но многое. И для этого нам понадобится твоя помощь.

— Но что я могу сделать? — удивился Гарри. Если уж лучшие чародеи вселенной оказались бессильны…

— Нам все еще необходим последний артефакт, — сказал Горлогориус. — И ты нам его добудешь.

— Но как? Ведь Негориус сиганул в Бездну Хаоса и унес его с собой.

Горлогориус молчал.

— Разве его можно вернуть?

Горлогориус молчал.

— Но как?

Горлогориус молчал.

— Уж не думаете ли вы…

Горлогориус молчал.

— Не собираетесь же вы…

Горлогориус молчал.

— Нет, — сказал Гарри. — Я этого не сделаю. Даже вы не заставите меня это сделать. Даже ради спасения мира я этого делать не буду.

Горлогориус продолжал молчать.

— Неужели вы серьезно думаете, что я это сделаю? — спросил Гарри.

— Сделаешь, — сказал Горлогориус.

— Как? Только не говорите мне, что я должен подойти к этому вопросу творчески!

— Не буду, — пообещал Горлогориус. — Тем более что творческий подход тут не сработает. Тебе придется четко выполнять все мои инструкции.

Горлогориус материализовал в правой руке свой волшебный посох и брезгливо дотронулся его кончиком до одного из многочисленных щупалец Гарри. Перед глазами Гарри что-то вспыхнуло, в голове что-то щелкнуло, по телу пробежали короткие судороги, и он снова стал человеком.

И только сейчас, посмотрев на Горлогориуса человеческими глазами, Гарри заметил, как изменился старый маг. С момента их последней встречи Горлогориус словно постарел на тысячу лет, и груз возраста свалился на его плечи. Обычно прямой, как струна, теперь Горлогориус заметно сутулился, лицо избороздили новые морщины, а под глазами красовались темные круги. Было видно, что Горлогориус держится только на одной силе воли и прямой магической подпитке, черпая жизненную силу исключительно в своем волшебстве. Гарри тут же расхотелось говорить учителю все те слова, что вертелись у него на языке. По крайней мере, большую их часть.

— Пока существует вселенная, ни один из изначальных артефактов не может быть утерян окончательно, — сказал Горлогориус. — А значит, у тебя есть шанс найти револьвер. Не стану тебе врать, дело трудное, очень опасное, и вряд ли ты с ним справишься. Я с радостью отправил бы кого-нибудь поопытнее и посильнее тебя или занялся бы поисками сам, но… Все свои силы мы отдаем поддержанию блокады, и потеря любого из чародеев высшего уровня на порядок сократит эффективность наших действий. Даже сейчас, пока я с тобой разговариваю, часть своих сил я отдаю другим чародеям и не могу покинуть их в столь трудную минуту.

— Это я понимаю, — сказал Гарри. — Я не понимаю только, как теперь искать артефакт.

— Подобное притягивается подобным, — сказал Горлогориус. — У нас есть один револьвер из пары, и я разработал поисковое заклинание, которое приведет тебя ко второму. Возьми это.

Горлогориус протянул Гарри древний револьвер, снятый Реджинальдом со статуи Святого Роланда.

— Спустимся в библиотеку, — сказал Горлогориус. — Для дальнейшего инструктажа мне понадобится твоя волшебная палочка.

— Откуда вы знаете, что я забыл свою волшебную палочку именно в библиотеке?

— Назовем это счастливой догадкой, — сказал Горлогориус и приглашающе повел рукой в сторону лестницы. — После вас, молодой человек.

В библиотеке Гарри наконец-то смог утолить свою жажду и развалиться в удобном кресле. Горлогориус присел напротив него. На журнальном столике лежали волшебная палочка Гарри и правый револьвер Святого Роланда.

— Один ты не справишься, — сказал Горлогориус. — Придется тебе позвать на помощь твою старую бригаду. Ты ведь так и не нашел Джека Смит-Вессона?

— Пока нет, — сказал Гарри. — Но я пытаюсь.

— Возьми это. — Горлогориус выложил на стол небольшой стеклянный шарик, внутри которого клубился туман. — Транспортное заклинание Мэнни, — пояснил он. — Брось этот шарик себе под ноги, и ты моментально окажешься рядом с Джеком Смит-Вессоном. Мэнни долго работал над индивидуальными настройками.

— Это хорошо, но что толку от того, что я окажусь рядом с Джеком? — спросил Гарри. — Насколько я понимаю, основная проблема Джека заключается как раз в невозможности выбраться из того места, где он находится.

— Ты думаешь, что я дурак? — спросил Горлогориус. — Что я способен отправить тебя туда, откуда ты не сможешь выбраться, не снабдив обратным билетом? Когда ты найдешь Джека и убедишь его отправиться с тобой, брось под ноги второй шарик.

Горлогориус положил на стол брата-близнеца первого.

— Смотри не перепутай, — предупредил он. — Если ты разобьешь шарики в неправильной последовательности, у тебя могут возникнуть крупные проблемы.

— Насколько крупные? — уточнил Гарри.

— Довольно-таки не маленькие, — пояснил Горлогориус.

— И куда приведет меня второй шарик?

— Я полагаю, в Триодиннадцатое царство.

— Зачем?

— Потому что именно там находится Бозел.

— Что?! — возопил Гарри. — Только не говорите, что мне снова придется иметь дело с этим чокнутым драконом!

— Уже сказал, — криво улыбнулся Горлогориус.

— Но на кой он мне сдался?

— Тебе нужен не он, а Любитель Рубок, — пояснил Горлогориус. — Существует неслабая вероятность, что, когда вы найдете левый револьвер, рядом с ним окажется и Негориус.

— Разве он не умер?

— Чародеи его уровня редко умирают от выстрелов в сердце, — сказал Горлогориус. — Практически никогда не умирают. Я же еще в первом томе говорил, что наверняка укокошить его можно только при помощи зачарованного оружия, а револьверы сэра Реджинальда Ремингтона, эсквайра, таковыми, к моему большому сожалению, не являются.

— Но захочет ли Бозел мне помочь?

— Разве у него есть выбор? Разве он живет в какой-то другой вселенной?

— Полагаю, нет, — признал Гарри.

— Так-то лучше, — сказал Горлогориус. Он поднял свой посох и коснулся им волшебной палочки Гарри. Палочка засветилась золотистым светом и начала мелко вибрировать. Гарри сообразил, что его волшебный инструмент заряжают каким-то очень мощным заклинанием. — Когда ты воссоздашь свою бригаду, ты направишь палочку в землю и произнесешь вот эти слова. — Горлогориус протянул Гарри кусок бумаги.

— И?.. — Гарри уже догадывался о последствиях произнесения заклинания, но хотел услышать это от Горлогориуса в слабой надежде, что предчувствия его обманывают.

— И перед вами разверзнется Бездна Хаоса.

Предчувствия его не обманули.

— А потом…

— А потом вам надо будет в нее прыгнуть, — сказал Горлогориус.

— В Бездну? — уточнил Гарри.

— Да.

— Прыгнуть?

— Странно, что тебя сплющило в осьминога, — сказал Горлогориус. — Сейчас ты больше напоминаешь мне попугая. Разве тебе что-то непонятно? По-моему, твои действия предельно просты.

— До ужаса просты, — подтвердил Гарри. — Но давайте еще раз пройдемся по списку, чтобы я все окончательно понял. Вы хотите, чтобы я нашел Джека Смит-Вессона, которого я привык считать своим другом, и Бозела, дракона, от которого я не в восторге, да и он не питает ко мне теплых чувств, и уговорил их броситься вместе со мной в Бездну Хаоса?

— Ты схватываешь на лету, — сказал Горлогориус.

— А что будет потом? — спросил Гарри. — Если… то есть когда мы все-таки в нее бросимся?

— Я не уверен, — сказал Горлогориус.

— Офигеть, — сказал опешивший Гарри. Его словно пыльным мешком по голове отоварили — так необычно было слышать из уст Горлогориуса подобные формулировки. Обычно старый волшебник был уверен во всем, что говорил, и каждое свое слово считал истиной в последней инстанции. По крайней мере, когда разговаривал с типами вроде Гарри.

— Возможно, вы все умрете, — сказал Горлогориус. — Но вероятность такого исхода предельно мала, и я бы на это не поставил.

— А на что бы вы поставили?

— На уверенность Негориуса в том, что он делает. Мой коллега никогда не бросился бы в пропасть просто так, не подстелив внизу соломки.

— Солома — не самая надежная вещь, если речь идет о прыжке в Бездну Хаоса, — заметил Гарри.

— Я закачал в твою палочку поисковое заклинание, — сказал Горлогориус, выкладывая на стол очередную испещренную рунами бумажку. На замечание Гарри он решил не реагировать. — Предлагаю прочитать его перед прыжком.

— Меня интересует, куда мы попадем после того, как прыгнем, — сказал Гарри.

— Вероятно, вы попадете в другой мир, — ответил Горлогориус. — Есть мнение, что Бездна Хаоса является связующим звеном между нашей вселенной и миром создателя.

— Того чокнутого парня? — уточнил Гарри.

— Да, его. Какая-то связь между нашими мирами должна быть, и вполне возможно, что этой связью является Бездна Хаоса. У нас нет никаких доказательств, что это не так.

— А много у вас доказательств в пользу этой теории?

— Только косвенные.

— В вашей истории на одно «вероятно» и одно «вполне возможно» больше, чем мне бы этого хотелось, — сказал Гарри. — Я предпочел бы прыгать в Бездну, имея под ногами более прочную теоретическую базу, фигурально выражаясь.

— Ты вечно на все жалуешься, — сказал Горлогориус. — То пещера слишком глубокая, то дракон слишком несговорчивый, то Караганда слишком далеко. Ситуация критическая, и я не обязан тебя уговаривать. Ты должен обеими руками хвататься за возможность спасти мир, мальчик. Потому что я — старый, а тебе в этом мире еще жить и жить.

— А на это есть какие-то шансы? — уточнил Гарри. — На «жить и жить»? После прыжка-то?

— Шансы есть всегда, — сказал Горлогориус. — Особенно «какие-то». И чем дольше ты будешь сидеть и разглагольствовать, тем меньше будет этих шансов. В общем, ты знаешь, что делать, а мне пора.

Горлогориус трансгрессировался, оставив после себя только небольшое облачко сиреневого тумана.

— Вот так всегда, — пробормотал Гарри. — Ему пора, а вся грязная работа достается мне.

Он уже начал подумывать, не взять ли себе кличку Грязный Гарри.

Гарри сходил в туалет, принял ванну, наскоро, но плотно поужинал, представив, что ему опять придется питаться только дарами скатерти-самобранки, и ополовинил бутылку вина. Он подумал, что если вселенная не рухнула до сих пор, то несколько лишних часов вряд ли что-то изменят. Даже если все это время Горлогориус удерживает мироздание на своем горбу… Что ж, пусть старикан тоже попотеет.

Для разнообразия.

В конце концов, это именно Горлогориус во всем виноват. Это он завалил операцию, это он прошляпил Джавдета, вовремя не опознав в нем Негориуса…

Правда, если вселенная действительно накроется медным тазом, утешения в этом будет мало. Пусть даже она накрылась не по вине Гарри, а из-за ошибок Горлогориуса. Пострадают-то все.

Гарри собрал необходимые для путешествия вещи — сие было несложно, так как он даже не успел их распаковать, — прикончил бутылку вина и уселся в кресло, чтобы выкурить свою последнюю сигарету в спокойной обстановке.

Стараниями Горлогориуса Гарри стал большим специалистом по квестам и прочим миссиям по спасению мира, и он точно знал одно — спокойствием в такой работе даже не пахнет.

Орки, зомби, разбойники, драконы, демоны, Короли-Призраки, двуличные бедуины и прочие нехорошие парни позаботились о том, чтобы молодой волшебник не заскучал. Да и сам Горлогориус подбрасывал одну задачку за другой, не утруждая себя подробными инструкциями.

Тяжело вздохнув, Гарри выдрал себя из объятий кресла и бросил на пол один из оставленных Горлогориусом шариков с транспортными заклинаниями. Шарик разбился, зеленый туман окутал фигуру молодого волшебника, и Гарри закашлялся.

Глава 2

Это снова я.

Терминатор

Он все еще кашлял, когда холодный горный воздух выдул из его легких остатки магического тумана.

Площадка на вершине горы была ровной, словно ее срезали ножом. Где-то внизу плыли облака, ветер забирался под одежду и вызывал у Гарри далеко не самые приятные ощущения.

В пяти метрах от молодого волшебника стояла небольшая палатка, перед которой виднелись следы костра. Гарри заглянул внутрь и обнаружил человеческую фигуру, завернутую в спальный мешок.

Гарри встревожился. Подобное поведение было нетипично для служителя револьвера. Чтобы стрелок спал днем? Нонсенс.

Даже если тут больше нечем заняться.

— Джек! — позвал Гарри.

Вполне возможно, Реджи лгал, говоря, что оставил Джека в полном здравии и тот ранен. Прошло несколько дней, получить медицинскую помощь было негде, и…

Склонившись над спальным мешком, Гарри расстегнул верхний клапан и уставился на бледное лицо стрелка.

А оно было очень бледным. Мертвенно-бледным. Глаза Джека Смит-Вессона были закрыты, обескровленные губы плотно сжаты.

Стрелок не дышал. Дотронувшись до его шеи, Гарри не смог нащупать пульса сонной артерии, зато почувствовал, какая холодная у Джека кожа.

— Нет! — возопил Гарри.

Однажды он уже думал, что Джек мертв, что он не пережил поединка с Реджи. Тогда сам Ремингтон и Горлогориус утверждали, что Джек жив, и Гарри им поверил. Поверил, потому что просто не мог представить смерти своего постоянного спутника.

Но теперь он видел труп Джека собственными глазами, и места для сомнений не оставалось. Гарри расстегнул мешок и сразу же обнаружил смертельную рану — пулевое отверстие на левой стороне груди. Удивительно, что с таким ранением Джек умудрился поставить палатку и забраться в спальный мешок. Или его убили позже? Но кто? И если даже представить, что стрелок может позволить кому-то застать себя врасплох, дать застрелить себя во сне, почему на самом мешке нет ни дырки, ни следов крови?

— Я не понимаю, — сказал Гарри и обнаружил, что он все еще находится в своей башне и сжимает в руках шарик с транспортным заклинанием. Похоже, богатое воображение молодого волшебника сыграло с ним злую шутку. Или это видение наслал на него кто-то из его врагов?

Негориус?

Гарри подумалось, что это вряд ли. Решив поразмыслить о своих галлюцинациях на досуге, он швырнул заклинание на пол. Шарик разбился, зеленый туман окутал фигуру молодого волшебника, и Гарри закашлялся.

Бамбук в холодном климате рос медленно. Может быть, сказывался и тот факт, что расти ему приходилось не снизу вверх, как к этому привыкли всякие уважающие себя растения, а сверху вниз, от горной вершины к земле, скрытой непроницаемым слоем облаков.

Джека Смит-Вессона, стрелка из рода стрелков и служителя револьвера, медленный рост волшебного растения совсем не расстраивал. Ему было достаточно неплохо и наверху. В палатке всегда тепло, еды хватит еще на месяц, а если не усердствовать, то и на полтора, и главное — никуда не надо идти. И не в кого стрелять.

Впервые в жизни у Джека появилось свободное время. На данный момент стрелка беспокоили только два вопроса. Первый касался Реджи, ибо Джек не знал, удалось ли тому добраться до Обители стрелков и заполучить левый револьвер Святого Роланда, а второй… Второй висел в воздухе.

Джек подозревал, что два этих вопроса как-то между собой связаны, но не представлял, как именно.

Дни текли для Джека одинаково, словно он составил распорядок дня, повесил листок на стенку и скрупулезно его придерживался. Он просыпался, вылезал из палатки, спросонья ежился от морозного воздуха вершины, удовлетворял свои физиологические потребности (при этом вспоминая глупый детский стишок «больше нету красоты, чем пописать с высоты»), делал утреннюю гимнастику, обычно укладываясь в десять минут, потом завтракал на свежем воздухе и снова скрывался в палатке, посвящая свой день тому, что просвещенные адепты в желтых балахонах называли медитацией.

Но сегодня погрузиться в трансцендентальные глубины Джеку не удалось. Не прошло и пяти минут, как он скрылся в своей палатке, а снаружи уже раздался жуткий кашель. Это показалось Джеку странным, так как за все дни его пребывания на вершине здесь еще никто не кашлял. Джек достал из саквояжа вторую чашку и налил кофе из термоса.

Спустя несколько секунд кашель прекратился, а в палатку всунулась голова Гарри.

— Проходи, — сказал Джек, откидывая полог.

— А у тебя тут тепло, — заметил Гарри.

— И останется тепло, если ты войдешь целиком и не будешь стоять на пороге.

Молодой волшебник протиснулся в палатку и уселся на скатанный спальный мешок.

— Кофе? — спросил стрелок.

— Было бы неплохо.

— Угощайся.

Гарри не совсем так представлял себе эту встречу. Конечно, он не думал, что стрелок бросится в его объятия, орошая жилетку волшебника слезами благодарности, но… Как-то все получилось слишком буднично, обыденно, словно они не виделись всего пару дней. Кстати, они всего пару дней и не виделись, но эти дни вместили в себя столько событий, что казались Гарри целой эпохой.

— Теряешь бдительность? — поинтересовался Гарри. — А если бы вместо меня в твою палатку вошел убийца?

— Убийцы не имеют обыкновения оповещать о своем прибытии оглушительным кашлем, — сказал стрелок.

— Ты совсем не удивлен?

— Нет, — сказал Джек. — Я знал, что кто-то из вас, волшебников, обязательно явится сюда, чтобы нарушить мой покой. Было бы логично предположить, что этим волшебником будешь ты.

— Тебе тут нравится? — уточнил Гарри. — А я ночей не спал, все искал подходящее заклинание, чтобы вызволить тебя отсюда.

— Я вижу, как ты искал. — Поскольку палатка не отличалась особенным объемом, стрелок сразу же почувствовал исходящий от Гарри запах алкоголя. — Сам нашел или старшие товарищи помогли?

— Горлогориус посодействовал, — признался Гарри, решив не кривить душой. — Но я бы и сам разобрался, если бы не неблагоприятные обстоятельства, которые мне препятствовали.

— Плохая новость, — сказал Джек. — Неужели Горлогориусу опять что-то от меня надо?

— Э… да, — сказал Гарри.

— Что на этот раз?

— Все то же. Старые песни о главном.

— Разве вселенная еще не окончательно спасена? — удивился Джек.

— Не так чтобы совсем окончательно… — сказал Гарри. — В целом до окончательного спасения вселенной как отсюда до ближайшего приличного трактира. То есть довольно далеко.

— И как это вышло? — поинтересовался стрелок. — Неужели мой коллега не добился успеха? Он выглядел весьма многообещающим молодым человеком с большим потенциалом.

— Проблема не в нем.

— Так Реджи добрался до ордена?

— Да.

— И добыл левый револьвер?

— Он взял оба.

— Молодец, — сказал Джек. — Я на его месте сделал бы то же самое. Зная Горлогориуса и его туманные указания… И на какой стадии дерьмо попало в вентилятор?

— На предфинальной, — сказал Гарри. — Ты помнишь Джавдета?

— Странного вида бедуин, притащившийся за мной из пустыни, — сказал Джек. — Слишком много треплет языком, но здорово помог нам в Матрице. Да, я помню Джавдета.

— Оказалось, что он совсем не Джавдет.

— А кто?

— Негориус.

— Тот, кому Бозел отчекрыжил голову Любителем Рубок?

— Нет, тот был не Негориус, а его клон. Настоящим Негориусом оказался Джавдет.

— Забавно, — сказал Джек. — Никогда не думал, что спасение вселенной может быть так запутанно. И насколько все плохо?

— Отсюда просто не видно, — сказал Гарри.

— Облака мешают, — согласился Джек.

— Небеса падают на землю, океаны превращаются в пустыни, а меня сплющило в осьминога. Заметь, что в тот момент я находился на вершине своей башни, а конечности осьминогов не предназначены для ходьбы по крутым винтовым лестницам.

— Наверное, тебе было очень тяжело, — улыбнулся Джек. — И как ты справился с ситуацией?

— Никак, — сказал Гарри. — Горлогориус помог мне вернуть прежний облик. Очень вовремя. Честно говоря, я был на грани гибели от обезвоживания.

— Печально. — Джек сочувственно кивнул. — И что удерживает вселенную от полного разрушения?

— На данный момент — Горлогориус, — сказал Гарри. — Не один, конечно. С друзьями.

— А что требуется от нас?

— Добыть левый револьвер Святого Роланда, — сказал Гарри.

— Звучит ужасно знакомо. Куда он запропастился на этот раз?

— Джавдет прикинулся Горлогориусом… То есть Негориус прикинулся Горлогориусом, стукнул меня по голове и обманом выманил артефакт у Реджинальда. Потом в Караганду примчался настоящий Горлогориус, мы бросились в погоню, настигли Негориуса и вступили с ним в последнюю и решающую схватку. Кстати, там и Бозел присутствовал, так что почти вся бригада была в сборе. Только тебя не хватало.

— По-моему, у вас там и так был полный набор, — сказал Джек. — Если учесть, что противостоял вам всего один человек.

— Полного набора не хватило, — признался Гарри. — И схватка оказалась решающей, но, вполне возможно, не последней.

— Неужели вы не смогли его прикончить?

— Реджи всадил в него пару пуль, а потом Негориус сиганул в Бездну Хаоса… ты знаешь, что это такое?

Легким кивком Джек подтвердил, что слышал о таком явлении.

— Неужели вы позволили ему унести с собой револьвер?

— Сначала мы думали, что нет. Когда Негориус уже падал, Негоро вцепился в его левую руку и выдрал револьвер из его пальцев. Но уже потом, в пещере Большого Бо, оказалось, что в левой руке Негориус держал правый револьвер Святого Роланда.

— Довольно примитивный трюк, — заметил Джек.

— Тем не менее он нас переиграл, — сказал Гарри. — И опрокинул все планы Горлогориуса по спасению вселенной. Большой Бо вырвался из своей клетки, а у нас нет последнего ингредиента для магического коктейля, который может его утихомирить.

— Иными словами, вы облажались, — подытожил стрелок.

— Большей частью облажался Горлогориус, так как именно он руководил операцией, — уточнил Гарри. — И теперь нам опять придется спасать положение.

— Каким образом? Если я правильно тебя понял, левый револьвер упал в Бездну Хаоса, а то, что падает в Бездну Хаоса, обычно там и остается.

— Горлогориус считает, что это не факт.

— Ничего не говори, позволь мне угадать самому, — попросил Джек. — Все предельно просто. Горлогориус приказал тебе сигануть в Бездну Хаоса в поисках револьвера, а поскольку тебе скучно умирать в одиночестве, ты решил взять для компании и меня. Верно?

— За исключением того, что я не собираюсь умирать. Ни в одиночестве, ни в твоей компании.

— Никто не хотел умирать. — Судя по голосу, стрелок кого-то цитировал, но цитата была молодому волшебнику незнакома.

— Пока существует вселенная, ни один из изначальных артефактов не может быть утерян навсегда, — сказал Гарри.

— Но он может быть утерян на пару лет, — сказал Джек. — Или пару месяцев. Насколько я понимаю, в данном случае этого вполне хватит.

— Вселенная умирает, — сказал Гарри. — Неужели ты предпочтешь остаться здесь и наблюдать за ее гибелью с высоты птичьего полета?

— Мы гораздо выше, — сказал Джек. — Птицы здесь не летают. По крайней мере, я еще ни одной не видел.

— Это не имеет значения, — сказал Гарри. — Ты бросишь меня теперь? В самый ответственный момент? Когда на кону стоит существование нашего мира?

— Не помню, чтобы в этой истории на кону хоть раз стояло что-то другое, — заметил Джек. — Вы, волшебники, удивительно занудный народ. Не можете спасти вселенную меньше чем в четырех томах.

— Ты сейчас о чем? — насторожился Гарри.

— Неважно, — сказал Джек. — Значит, ты предлагаешь мне прыгнуть в Бездну Хаоса?

— Да.

— И какие у нас шансы на то, что мы этот прыжок переживем?

— Горлогориус считает, что неплохие…

— Как показывает практика, Горлогориус не всегда оказывается прав.

— Знаю, — сказал Гарри. — Но слишком многое…

— …на кону, да. Значит, мы будем искать левый револьвер Святого Роланда?

— Да, — сказал Гарри. — Кстати, ты не хочешь взглянуть на правый? Думаю, тебе будет интересно.

— Где ты его взял? — спросил Джек, вертя в руках тяжелый древний револьвер основополагающей фигуры его ордена.

— Горлогориус вручил. Считает, что это поможет найти пару.

— Мне даже страшно подумать, сколько этому оружию лет, — сказал стрелок. — Не говоря уже о том, сколько раз из него стреляли. Хотя есть мнение, что из левого револьвера стреляли все-таки больше, потому что на старости лет Святой Роланд остался без правой руки.[2]

— Так ты со мной? — спросил Гарри.

— А разве ты сможешь оставить меня здесь? — вздохнул Джек. — Но сначала, перед тем как мы отправимся навстречу очередным опасностям, я хочу, чтобы ты кое на что взглянул.

— Легко, — сказал Гарри. — Показывай.

— Выйдем на свежий воздух.

Оказавшись снаружи, Гарри не сразу заметил то, на что его просили взглянуть. Но когда Джек рукой указал направление, а Гарри сконцентрировал все свое внимание, то он увидел…

— Это дверь, — сказал Гарри.

— По крайней мере, это чертовски на нее похоже, — согласился стрелок.

— Но почему она висит в воздухе?

— У нас, стрелков, очень странные отношения с дверями, — сказал Джек. — И как минимум половина этих дверей никак не связана со стенами или заборами, а просто висит в воздухе или стоит на песке.

— До нее от края площадки метров двадцать, — сказал Гарри. — Как в нее войти? В долгом красивом прыжке?

— Это еще не самое странное, — сказал Джек.

Он сделал несколько шагов по направлению к двери, и она тут же сместилась ровно на такое же расстояние.

— Ага, — сказал Гарри. — Расстояние до нее надо мерить не от края площадки, а от тебя, верно?

— Я тоже так подумал, — сказал Джек.

— Она все время от тебя убегает?

— Да.

— Никогда о таком не слышал, — сказал Гарри. — Надо будет порыться в гримуарах… на досуге. Навскидку могу сказать тебе только одно — скорее всего, это не вход. Это выход.

— Я думаю, что ты прав, — сказал Джек. — Тем более что ни дверной ручки, ни замка с этой стороны двери нет. Вопрос в другом: что из этой двери может выйти?

— Хм, — глубокомысленно произнес Гарри. — Как давно ты ее наблюдаешь?

— Пару дней.

— Как думаешь, когда мы свалим отсюда, она последует за нами? То есть за тобой?

— Не знаю, — сказал Джек. — Надо проверить. Ты умеешь убирать палатку?

— О да, — сказал Гарри и полез в карман за волшебной палочкой.

Проблема с неопознанной и оттого зловещей дверью тревожила не одного Джека.

Одна такая дверь неустанно следовала за сэром Реджинальдом Ремингтоном, эсквайром, действовала ему на нервы и внушала невнятные опасения.

Потому что если в наличии есть закрытая дверь, то рано или поздно она откроется, и, когда она откроется, из нее кто-нибудь или что-нибудь вылезет. А поскольку дверь преследовала Реджи, он подозревал, что пользующаяся этой дверью тварь будет иметь к нему какое-то дело.

Скорее всего, деликатного свойства. И очень неприятное.

Реджи не был трусом.

Он выходил на бой с разбойниками, с демонами, с чудовищами, противостоял небольшим армиям, участвовал в разборках со своими коллегами, но… Это было его работой, обычным делом, ремеслом, которым он зарабатывал на жизнь. Все это было ему понятно и привычно. А вот дверь, следующую за ним по пятам, он видел в первый раз.

Обычно двери висели на месте и не изображали из себя собачек на поводке.

Воспользовавшись лазерным дальномером, Реджи несколько раз измерил расстояние до двери. Оно оказалось постоянным и составляло двадцать три с половиной метра. Эта цифра ни о чем Реджи не говорила и не навевала никаких ассоциаций.

Реджи попытался получить консультацию у какого-нибудь чародея, но все серьезные волшебники оказались вне зоны досягаемости, помогая Горлогориусу блокировать Большого Бо, а мелкотравчатые маги, знахари и прочие шаманы оказались не в состоянии сказать что-нибудь путное.

Тогда Реджи ушел подальше от жилья и устроил Двери настоящую проверку на прочность. Для начала он пострелял в нее из револьвера. Пули визжали, рикошетировали, выбивали искры, но не оставили на полотне ни царапины. Реджи шарахнул по двери из гранатомета. Когда осела поднятая взрывом земля, дверь оказалась на месте, целая и невредимая.

Реджи прикинул, стоит ли прибегнуть к оружию посерьезнее, но отказался от этой идеи. Интуиция ему подсказывала, что и противотанковое ружье вреда этой двери не причинит.

— Мне казалось, ты сказал, что умеешь убирать палатку, — заметил Джек.

Гарри оглядел девственно пустую площадку, на которой выделялось небольшое закопченное пятно.

— Я и убрал, — сказал он.

— Когда я говорю «убрать палатку», я имею в виду, что ее надо сложить и положить куда-нибудь, откуда ее можно будет снова достать и воспользоваться при возникновении такой необходимости, — сказал Джек. — А вовсе не испепелять в магическом пламени.

— «Убрать» — это очень широкий термин, допускающий вольную трактовку, — сказал Гарри, который не чувствовал за собой совершенно никакой вины. — Когда мы говорим «убрать человека», магическое пламя для этого очень даже подходит.

— Человек — не палатка, — веско сказал Джек. — Людей вокруг много, а вот хорошую палатку найти — дело сложное.

— Очень гуманное высказывание, — заметил Гарри.

— Стрелок не может позволить себе быть гуманистом, — ответил Джек. — Да и среди волшебников я что-то большого числа гуманистов не встречал.

— Сейчас ты напоминаешь мне Бозела, — сказал Гарри. — И это достаточно неплохо, потому что позволяет мне морально подготовиться к нашей с ним встрече.

— Неужели нам снова нужен дракон?

— Да, Бозел — наша следующая остановка, хотя нам по-прежнему нужен не дракон, а меч, который он хранит, — сказал Гарри. — Ведь Негориус, возможно, жив.

— Горлогориус начал оперировать терминами вроде «возможно»? — осведомился стрелок.

— Я тоже обратил на это внимание. Меня это пугает.

— А меня просто забавляет, — сказал Джек.

— Ибо стрелкам страх неведом? — осведомился волшебник.

— Просто Горлогориус стал больше походить на человека, — сказал Джек. — Раньше он был слишком непогрешим, а так не бывает.

— Нельзя быть слишком непогрешимым, — сказал Гарри. — Или ты непогрешим, или нет.

— Это семантика, — отмахнулся Джек. — Ты собираешься вытаскивать нас отсюда? Лично я местными красотами сыт по горло.

— Постарайся не дышать, — сказал Гарри и бросил под ноги второй шарик.

Глава 3

Мы снова вместе.

Шевалье д'Артаньян[3] двадцать лет спустя

— Пасторальная идиллия, — констатировал Гарри, оглядываясь по сторонам. — Солнце, трава, речка.

— Поле, коровы, девки, — добавил стрелок. — И никаких признаков дракона.

— Может быть, он сейчас прилетит пообедать этими коровами? — предположил Гарри. — Или девками. Ты бы на его месте кого выбрал?

— Потрясающий по своей глубине вопрос, — вздохнул Джек. — Когда ты задаешь такие вопросы, мое уважение к твоей персоне безмерно возрастает.

— Серьезно?

— Нет, — сказал Джек. — Горлогориус сказал, куда нас должно доставить это заклинание?

— К Бозелу.

— На какое расстояние?

— Не знаю. Первый шарик сработал стопроцентно — я оказался рядом с тобой, на той же горной вершине. А не на соседней.

— Тогда, я полагаю, нам не надо никуда идти, — сказал Джек. — Подождем. Может быть, Бозел сам здесь появится. Тем более что мы не знаем, где его искать.

Спутники уселись на траву и закурили.

— Тебя тревожит что-то и помимо отсутствия дракона, — заметил Джек.

— Там целый список, — сказал Гарри.

— Начни с главного.

— Помимо отсутствия дракона меня беспокоит то, что нам снова придется иметь с ним дело, — сказал Гарри. — Еще меня беспокоит твоя чертова дверь, которая никуда не делась, хотя мы совершили трансгрессию на нехилое расстояние. Обычно двери не умеют самостоятельно перемещаться в пространстве. Да еще и так быстро.

— Просто это необычная дверь, — сказал Джек. — Твой список уже исчерпан или ты готов продолжить?

— Есть еще кое-что, — неохотно признался Гарри. — Меня посетило видение.

— Пророческое? — уточнил Джек.

— Почти.

— Почти пророческое?

— Да. Очень точное. Только оно не сбылось.

— И что ты видел?

— Горную вершину, твою палатку, спальный мешок. И твой труп.

— Это хорошо, что оно не сбылось, — заметил Джек. — Не знаю, как бы я жил, если бы твое видение оказалось правдой.

— Но оно было очень реальным, — сказал Гарри. — И… понимаешь… все, за исключением твоего трупа, оказалось именно таким, каким я его видел. Вершина, палатка, облака внизу…

— Не парься, — сказал стрелок. — Подсознание иногда выкидывает очень странные штуки.

— Согласен, — сказал Гарри. — Но подсознание волшебника никогда не делает это просто так.

— И что же ты думаешь?

— Я не знаю, что и думать.

— Тогда не парься. Делай, что должен, и будет, как всегда, — сказал Джек. — Я же не парюсь по поводу двери.

— Не хочешь рассмотреть ее поближе? — спросил Гарри. — Теперь-то она висит не над пропастью. Вдруг ты сможешь к ней подойти?

— Вряд ли смогу, — сказал Джек. — Смотри.

Он встал и сделал два шага по направлению к двери. Дверь, паря на высоте двадцати сантиметров от земли, плавно подала назад ровно на такое же расстояние.

— Хочешь, я ее рассмотрю? — предложил Гарри. — От меня-то она убегать не станет.

— Если тебе интересно, смотри, — разрешил Джек. — Но я в этом рассматривании никакого толка не вижу. Дверь, она и есть дверь. Главное, кто или что из нее выйдет. И когда.

Они все еще смотрели на дверь, когда из ближайшего стога выпорхнули две полуголые девицы, а вслед за ними на свет вылез Илья Муромец в кольчужной рубашке на голое тело.

— Ба, да это же знакомые мне лица! — радостно вскричал богатырь. — Чужеземный колдун, отменно проявивший себя в стычке со злобным бедуинским чародеем! А кто это с тобой? Сдается мне, что это соратник другого знакомого мне парня.

— Привет, Илья, — сказал Гарри. — Это Джек.

— Здорово, Джек, — сказал Илья. — Ты Рыжего знаешь? Кажется, по-вашему его Реджинальдом зовут.

— Встречались пару раз, — сказал Джек.

— Рад приветствовать вас обоих в Триодиннадцатом царстве, — сказал Муромец. — Кстати, а какими судьбами вы тут оказались? По делу или просто погостить?

— К сожалению, по делу, — сказал Гарри.

— Жаль, — сказал Муромец. — А то мы бы вас приняли с исконным русским гостеприимством. В баньке бы попарились, медовухой угостились… Что за дело?

— Нам Бозел нужен, — сказал Гарри. — Он здесь? В баньке парится и медовухой угощается?

— Не только, — ухмыльнулся Муромец и крикнул в половину мощи своих богатырских легких: — Бориска, к тебе пришли!

Из соседнего стога раздалось шуршание, сменившееся звонким девичьим хихиканьем.

— Он сейчас занят, — сообщил опять же девичий голос. — Придется вам пару минут повременить.

— Надеюсь, пару минут ваше дело потерпит, — пожал плечами Муромец.

— Э… А что он там делает? — Гарри не мог понять, каким образом большой дракон мог поместиться в стандартном стоге сена. И еще ему было непонятно, почему находящаяся рядом с ним девица (девицы?) хихикают, а не визжат от ужаса.

— Известно что, — сказал Муромец.

— Я же тебе говорил, что нам не надо никуда идти, — сказал Джек. — Иногда ожидание является лучшей политикой. На ловца и зверь бежит.

— Это кто это тут зверь? — донеслось из стога.

— Ты зверь, ты, — ответил девичий голос, после чего в стогу снова захихикали.

Гарри покраснел.

Внезапно он понял, чем именно занимается Бозел и почему на Муромце нет ничего, кроме кольчуги. Но как…

Немного поразмыслив, Гарри решил, что не хочет этого знать.

Бозела пришлось ждать не пару минут, а добрых полчаса, и, когда он все-таки вылез из стога, на лицах Джека и Муромца читалось искреннее уважение. Гарри все еще пребывал в полном недоумении, которое только усилилось, когда он увидел Бозела в его человеческом обличье.

Заметив волшебника, Бозел хищно ощерился. Зубов у него все же было гораздо больше, чем у обычного человека. Когда он улыбался вам в лицо, казалось, что вы заглядываете в пасть акулы.

— Снова ты? — спросил Бозел у Гарри.

— А почему ты опять человек? — спросил Гарри у Бозела.

— Твоими стараниями, идиот, — прошипел Бозел. — Твое чертово метаморфическое заклинание нарушило что-то в моем обмене веществ, и я не могу задержаться в облике дракона надолго. Ты практически приговорил меня половину жизни быть человеком, и я тебе этого никогда не прощу.

— Ты не можешь отрицать, что и в нынешнем твоем существовании есть свои плюсы, — заметил Джек, косясь на только что покинутый Бозелом стог сена.

— В наши времена так сложно найти самку дракона, — смущенно сказал Бозел. — А либидо берет свое, знаете ли. С ним не поспоришь, хотя раньше я и представить не мог, что мне придется делать это с человеческими женщинами. Если бы мне сказали такое пару лет назад, я бы рассмеялся этому храбрецу в лицо. Конечно, уже после того, как оторвал бы ему голову. Хотя я и должен признать, что подобное времяпрепровождение не лишено приятственности и это не идет ни в какое сравнение с тем, что я делал с человеческими самками раньше.

— Ты их ел, — сказал стрелок.

— Нельзя ли сменить тему? — поинтересовался Гарри.

— У тебя сейчас пар из ушей повалит, — заметил Муромец. — Что с тобой, волшебник? Или ты еще девств…

— Технически нет, — быстро сказал Гарри. — И забудем об этом.

— Ты смотри, это дело поправимое, — сказал Муромец. — Ты парнишка молодой, симпатичный. Сейчас баньку справим, девиц кликнем… Только скажи.

— Хватит! — взмолился Гарри.

— Не, он точно не такой, — объяснил Бозел Муромцу. — Нам со стрелком довелось быть свидетелями того, как волшебник расстался со своей девственностью в Лесу Кошмаров. Правда, его партнершей тогда была какая-то адская тварь, но ему удалось справиться со столь нелегкой задачей…

— Для того, кто превратил дракона в человека, не составит труда превратить человека в лягушку, — сказал теряющий терпение Гарри.

— Рискни здоровьем, шарлатан, — огрызнулся Бозел.

Обстановка медленно, но верно накалялась. Гарри уже сунул руку в карман, нащупывая волшебную палочку, а Бозел втягивал ноздрями воздух, готовясь изрыгнуть пламя, когда между оппонентами вклинился Муромец.

— Спокойнее, парни, — сказал богатырь. — Подраться я вам все равно не дам, так что сбавляйте обороты. Лучше пусть Джек расскажет, что за дело привело вас сюда.

— Это пусть лучше Гарри расскажет, — сказал Джек. — Он тут за застрельщика.

— За застрельщика тут Горлогориус, — сказал Гарри, надеясь, что имя великого мага подействует на Бозела и тот не станет пререкаться. — Он хочет, чтобы мы…

— Стоп, — сказал Бозел. — С этого момента поподробнее. Кого ты имеешь в виду, когда говоришь «мы»?

— Себя, Джека и тебя.

— Ха! — сказал Бозел.

— Что значит «ха»? — в свою очередь поинтересовался Гарри.

— Просто «ха!», — сказал Бозел. — Никуда я с вами не пойду. Вы больше от меня ничего не добьетесь. Вселенная спасена? Спасена. О большем у нас уговора не было. Бозел сделал свое дело, Бозел может отдыхать.

— Проблема состоит в том, что вселенная до сих пор не спасена, — сказал Гарри.

— Что же ей угрожает на этот раз?

— Большой Бо. По-прежнему.

— И что у вас на этот раз обломилось? — спросил Бозел.

— Горлогориус предполагает, что Негориус жив, — сказал Гарри. — И у него по-прежнему находится изначальный артефакт. А Большой Бо вырвался из места своего заточения.

— Чушь, — сказал Бозел. — Если все так, как ты говоришь, то почему мы до сих пор живы?

— Потому что Горлогориус и все величайшие маги нашего мира прикладывают максимум усилий, чтобы сдержать Большого Бо до того времени, как мы вернем артефакт.

— И вам снова нужен меч, которым можно зарубить Негориуса?

— Верно, — сказал Гарри. — Так что это все еще та самая сделка.

— Черта с два, — сказал Бозел. — Та самая сделка закончилась, когда я отрубил голову типа, которого все принимали за Негориуса. Баста.

— Ничего не баста, — сказал Гарри. — Ситуация не изменилась.

— Ситуация очень даже изменилась, — сказал Бозел. — Вы, волшебники, показали свою полную несостоятельность, а действия вашего хваленого Горлогориуса поставили мир на грань катастрофы. Вы облажались, а Негориус вас всех переиграл. И не надо говорить мне, что ситуация не изменилась. Ты, Гарри, с самого начала был ни на что не годен, а за тобой, Джек, по пятам ходит твоя погибель.

— О чем ты? — насторожился Джек.

— Не надо считать меня дураком, — сказал Бозел. — Я говорю о той двери, что висит у тебя за спиной.

— Что ты об этом знаешь? — спросил Джек.

— Какой двери? — спросил Муромец.

— Скорее всего, ты не можешь ее видеть, Илья, — сказал Бозел. — Потому что ты не магическое создание.

— Я тоже не магическое создание, — сказал Джек.

— И я, — сказал Гарри.

— Один из вас волшебник, а второй — тот, чья смерть выйдет из этой двери, — сказал Бозел. — Потому вы ее и видите.

— Так что ты об этом знаешь? — повторил Джек свой вопрос.

— Кто-то нарушил правила вашего ордена, — сказал Бозел. — И теперь все вы должны умереть. Черный Стрелок придет и заберет ваши жизни.

— Что за чушь! — удивился Гарри.

— Откуда ты знаешь? — спросил Джек.

— Я много чего знаю, — сказал Бозел. — Например, я знаю, что эта дверь может открыться в любой момент, и все твое оружие, вся твоя скорость и меткость не помогут тебе тогда.

— Это не имеет значения, — сказал Джек. — Если такова моя судьба, я приму ее. Но сейчас у нас есть более важное дело.

— Вселенная в опасности, — фыркнул Бозел. — Как же мне все это знакомо и как мне все это надоело. И какой у вас план на этот раз?

— Мы должны последовать за Негориусом, — объяснил Гарри.

— Если мне не изменяет память, а она не изменяла мне ни разу за всю мою долгую жизнь, Негориус приказал долго жить, сиганув в Бездну Хаоса. Если он унес с собой артефакт, так тому и быть. Куда вы собираетесь за ним последовать? На тот свет?

— Если это потребуется, — мрачно сказал Гарри. Он был уверен, что Горлогориус без всякого зазрения совести отправил бы их и туда.

— Скатертью дорога, — сказал Бозел. — Может быть, нам осталось не так уж много, но все это время я собираюсь прожить здесь. В праздности и спокойствии.

— Ты не прав, Борис, — сказал Муромец.

— Не говори мне, что я не прав, Илья.

— Но это так, — сказал Муромец. — Когда вселенная в опасности, никто не имеет права стоять в стороне. Я тебе не позволю.

— А ты не много ли на себя берешь, богатырь? — прищурился Бозел.

— Нет, — сказал Муромец, глядя прямо в глаза дракона. — Не хочешь помогать волшебникам — дело твое. Вселенную спасать тебе неохота — и ладно. Но ты мне должен, Борис. Лично мне. Если бы не я, тебя бы сейчас тут не было.

— Бьешь ниже пояса, Илья, — заметил Бозел. Было видно, что богатыря он уважает.

— Пока еще нет, — сказал не склонный к метафорам Муромец. — Но могу.

— Допустим, я согласен, — сказал Бозел. — И какими вы видите наши дальнейшие действия?

— Мы прыгнем в Бездну Хаоса, — сказал Гарри.

— Ты совсем дурак, да? Многие прыгали в Бездну Хаоса, но никто не возвращался обратно, ибо единственное, что можно найти в Бездне Хаоса, — это смерть.

— Не факт, — сказал Гарри, немного покривив душой. Не то чтобы он не доверял Горлогориусу, но ведь и тот не был абсолютно уверен в безопасности задуманного предприятия.

— Гарантии, — потребовал Бозел.

— В таких делах гарантий быть не может. Тебя устроит мое слово?

— Чего стоит слово недоучившегося волшебника? Нет гарантий — нет Бозела, понятно? Как хотите, так и выкручивайтесь.

— Ты снова неправ, Борис, — сказал Муромец. — Я, например, волшебнику верю.

— Конечно, ты веришь, — сказал Бозел. — Не тебе же в пропасть прыгать.

— А я с вами пойду, — сказал богатырь. — Не дело мне тут отсиживаться, когда вселенная в опасности.

— Это еще зачем? — встревожился Гарри. Нельзя сказать, что Муромец ему не нравился или он богатырю не доверял. Но после истории с Джавдетом Гарри с подозрением относился к случайным спутникам.

— Есть такая работа — Родину защищать, — сказал Муромец. — Это моя работа, кстати. Наличие лишней пары рук вам не помешает. Тем более что Борис сомневается, а у стрелка намечаются проблемы индивидуального свойства.

— А тебе разве не надо у князя своего отпрашиваться или еще что-то в этом роде? — спросил Гарри, надеясь, что Муромец соскочит сам.

— Ради такого случая — не надо. Князь поймет.

— А ты что думаешь? — спросил Гарри у Джека.

— Ты у нас за старшего, ты и решай, — сказал Джек, и Гарри понял, что на этот раз помощи от стрелка не дождется.

Перевалить ответственность не удалось. Надо было принимать решение.

Отказать богатырю? Но на каком основании? Горлогориус ничего не говорил по поводу численности бригады, а в драке Муромец очень даже может пригодиться.

А вдруг это вовсе и не Муромец, а очередная ипостась плетущего свои интриги Негориуса? Один раз он уже внедрился в команду, причем очень успешно. Так успешно, что теперь его снова надо искать и истреблять, хотя победа уже казалась такой близкой.

Или это происки судьбы и присутствие Муромца окажется ключевым фактором для окончательной победы?

Или это шутки злого рока и Муромец невольно помешает планам по спасению вселенной?

Вопрос решило неумение Гарри отказывать былинным русским богатырям. Он только представил, как говорит «нет» этой горе мышц, патриотизма и рефлексов, как все сомнения отпали сами собой. К тому же присутствие Муромца поможет сдерживать в узде Бозела. Да и не может быть, чтобы Негориус дважды использовал один и тот же фокус с внедрением в стан противника…

— Ладно, Илья, ты с нами, — сказал Гарри, и тут в Бозеле проснулось что-то очень странное, такое, в чем Гарри никак не мог заподозрить этого циничного представителя семейства драконов.

— Не надо, Илья, — сказал Бозел. — Им меч мой нужен, вот и не могу я отвертеться, а тебе-то зачем? Успеешь ты еще свою голову сложить…

— Триодиннадцатое царство является частью вселенной, и, когда ему грозит опасность, я должен вмешаться, — сказал Муромец. — Таков долг богатыря.

— Оставайся, — продолжал уговаривать Бозел. — Выпей медовухи за мое здоровье, развлекись тут за меня напоследок. Потому как все равно ничего у нас не получится и вселенная погибнет. Лучше умереть у себя на родине, чем на чужбине.

— Нет, — твердо сказал Илья. — Я пойду с вами, и, если уж суждено нам сложить головы, мы сделаем это вместе.

Очень оптимистично, подумал Гарри. Похоже, не у одного меня тут дурные предчувствия.

— Мы с Борисом оденемся, — сказал Муромец. — А ты пока готовь свои заклинания, волшебник. Нечего воду в ступе толочь.

— Чего? — не понял Гарри.

— Время дорого, — перевел Джек. — Расчехляй свою волшебную палочку.

— Вообще-то она у меня не в чехле…

Горлогориус вошел в палатку и рухнул на походную кровать. Он только что отстоял восьмичасовую смену в круге чародеев, и у него было несколько часов на отдых.

Эту палатку Горлогориус делил с Мэнни. Теоретически каждый из волшебников мог в любой момент трансгрессироваться в свою башню, но на практике никто не хотел тратить на это свои силы и магическую энергию. Все это они берегли для блокады.

Мэнни сидел в походном кресле с бокалом в руке.

— Что ты пьешь? — спросил Горлогориус.

— Текилу. Тебе налить?

— Нет. Я слишком устал. Твоя смена когда начинается?

— Уже через полчаса, — сказал Мэнни. — Я все еще не понимаю, как это мы умудрились так слажать.

— Это я слажал, — признался Горлогориус. — Он меня переиграл, мерзавец.

— Не стоит взваливать на себя всю вину, — сказал Мэнни. — В гильдии найдется множество людей, которые сделают это за тебя.

— Они бы уже сейчас на меня всех собак навешали, только им времени не хватает, — согласился Горлогориус.

— Как там в целом? — спросил Мэнни, имея в виду блокаду.

— Беснуется, сволочь, — сказал Горлогориус. — В целом там тяжело. Как всегда.

— Я думаю о Гарри, — сказал Мэнни. — Правильно ли сваливать всю работу на молодого и не очень опытного волшебника? Вполне возможно, Негориус окажется ему не по зубам.

— Поиски артефакта даже в лучшем случае займут несколько дней, — сказал Горлогориус. — Если поручить их кому-то из великих, у остальных вообще не останется времени на отдых. И как долго мы в таком случае протянем?

— А как долго мы протянем, если Гарри не найдет артефакта? — спросил Мэнни.

— У него есть стрелок, у него есть дракон с волшебным мечом, и у него есть опыт, который поможет ему не допустить ошибку, — сказал Горлогориус.

— Но у него нет твоей мощи.

— Сила тут ни при чем, — возразил Горлогориус. — Я разговаривал с Джавдетом несколько раз, видел его, как тебя сейчас, и все же не опознал в нем нашего врага. Негориус хорошо умеет маскировать свое тело и свою ауру, он просчитывает свои действия на несколько ходов вперед… Его нельзя победить при помощи силы. Тут нужно нестандартное мышление, которое у Гарри есть. Ну и немного удачи.

— По-твоему, Гарри удачлив?

— Конечно. Ведь он до сих пор жив, хотя смерть грозила ему десятки раз.

— Ты знаешь о появлении Черного Стрелка?

— Конечно. Это грустно, но тут мы бессильны. Для того чтобы справиться с этим проклятием, нашей магии не хватит.

— А ты не боишься, что Черный Стрелок может помешать команде Гарри?

— Им много чего может помешать, — сказал Горлогориус. — Поэтому я и заговорил об удаче.

— Но разумно ли делать ставку на слепое везение?

— Иногда слепое везение — это все, что у нас есть, — сказал Горлогориус. — А теперь будь добр, дай мне поспать.

— Но ты…

— Я уже сплю.

Муромец облачился в длинную свободную рубаху, широкие штаны и красные сапоги. Поверх рубахи он накинул кольчугу, на голову надел шлем, на пояс повесил меч, а в руку взял свою верную палицу, ясно дав всем понять, что настроен богатырь очень серьезно.

Бозел же надел свой изрядно поношенный изумрудного цвета камзол и…

— А где меч? — спросил Гарри.

— В надежном месте.

— Мне не нужен меч в надежном месте. Мне нужно, чтобы он был у тебя под рукой.

— Доверься мне, — сказал Бозел.

— Вот уж дудки, — сказал Гарри. — Предъяви Любителя Рубок.

— Иначе что? Здесь меня оставишь?

— И не надейся. Только на фига ты мне без меча нужен?

— Не пререкайся, Борис, — сказал Илья. — Покажи ему свою железку.

Как ни странно, это подействовало. Словно Муромец обладал над драконом какой-то властью, суть которой Гарри была непонятна. То есть, если бы речь шла о ком-то другом, он мог бы подумать о благодарности, признательности и дружеских чувствах, но Бозел… Обычно Бозела волновал только сам Бозел, а на всех остальных ему было начхать в бреющем полете…

Бозел отстегнул от лацкана своего камзола булавку, прошептал пару слов, и в его руке оказался полноразмерный меч.

— Доволен? — спросил он Гарри. — Это мне ваш Горлогориус пособил. Так меч привлекает меньше внимания и руки не оттягивает.

— Доволен, — сказал Гарри. — А в какое место ты булавку втыкаешь, когда в дракона превращаешься?

— Я бы тебе сказал, но ты еще слишком молод, чтобы знать такие вещи. — Бозел превратил меч обратно в булавку и спрятал в одежде. — Кстати о драконах. Почему бы тебе не вернуть мне мое обличье? Обычно я прыгаю в бездну с гораздо большей уверенностью, если у меня есть крылья.

— Хм… — Возвращать Бозелу крылья Гарри совершенно не хотелось. А вдруг он возьмет да и улетит в самый ответственный момент? Но использовать этот аргумент в споре было невежливо. — А вдруг в том месте, где мы окажемся, к драконам плохо относятся?

— А вдруг там плохо относятся к людям? — парировал Бозел. — В частности, к волшебникам. Есть несколько благословенных миров, где вашу братию сжигают на кострах. И правильно делают, кстати.

— В тех же мирах вашу братию нанизывают на копья, — сказал Гарри.

— Это не новость. Нас практически везде на копья нанизывают, — сказал Бозел. — Такова уж ваша поганая человеческая природа. Вы терпеть не можете чужого совершенства.

— Это драконы совершенны? — возмутился Гарри. — Крылатые рептилии, на которых и смотреть-то страшно?

— И кто это говорит? Примат бесхвостый? — спросил Бозел. — Вчера с дерева слез, а сегодня вершиной мироздания себя возомнил?

— Прекратите, — гаркнул Муромец. — Дело надобно делать, а не разговоры пустые разговаривать. Лаетесь, как две шавки подзаборные, даже смотреть на вас тошно.

— Он первый начал, — сказал Бозел.

Гарри задохнулся от возмущения подобной наглостью. По его глубокому убеждению, первый начал именно Бозел. И вообще, что это за детский сад?..

Гарри мысленно сосчитал до десяти и взял себя в руки. Заклинания, особенно такие серьезные, надо творить в спокойном состоянии духа. Не приведи Горлогориус, букву какую-нибудь перепутать или паузу не в том месте сделать, и вместо Бездны… тут Гарри подумал, что же такое может быть хуже Бездны Хаоса, ничего не придумал и стал творить магию.

Сначала он извлек револьвер и прочитал короткое поисковое заклинание. Потом направил свою волшебную палочку в землю и по бумажке, очень внимательно, прочитал заклинание Горлогориуса.

Отдача оказалась страшной.

Палочка в руках Гарри дергалась и вибрировала с такой силой, словно волшебник держал в руках не кусок магического дерева, а включенный на полную мощность пожарный рукав.

Чужая волшебная сила, равной которой у молодого волшебника никогда не было, проходила через инструмент Гарри и уходила в землю.

А потом земля задрожала.

Бездна разверзлась.

— Не впечатляет, — прокомментировал Бозел.

На этот раз Бездна Хаоса приняла вид узкой, не более двух метров в ширину, расщелины, тянувшейся на двадцать шагов. У Негориуса получилась куда как более солидная пропасть…

— Но с глубиной все нормально, — сказал Гарри, посмотрев вниз. На расстоянии нескольких сотен метров от поверхности клубился туман.

— У меня уже клаустрофобия, — заявил Бозел. — Если мы туда прыгнем, то до дна живыми точно не долетим — о стенки побьемся. Ты бы их раздвинул, волшебник.

— Не могу, — сказал Гарри. — Это было одноразовое заклинание.

— Дилетант, — констатировал Бозел. — С кем приходится иметь дело! Сплошь недоучки и неудачники. Прости, Илья, к тебе это не относится.

Все четверо заглянули в Бездну.

— Значит, прямо туда нам и прыгать? — уточнил Джек.

— Да, — сказал Гарри.

— Звучит не очень обнадеживающе.

— Как мы это сделаем? — спросил Илья. — Надо провести какой-то ритуал, взяться за руки или еще что-то в этом роде? Или просто шагнуть в Бездну?

— Учитывая ширину пропасти, браться за руки или прыгать всем одновременно я категорически не рекомендую, — сказал Джек. — Если, конечно, у Гарри нет на этот счет никаких специальных указаний.

— Нет никаких указаний, — сказал Гарри.

— Значит, уже можно прыгать? — уточнил Муромец.

— В принципе ничего этому не мешает, — сказал Гарри.

— А ты уверен, что хочешь быть первым, Илья? — спросил Бозел. — Пусть волшебник первым прыгнет. Это будет справедливо.

— Мне надоело слушать вашу болтовню, — заявил Муромец. — Кроме того, я хочу подать вам пример.

Богатырь не стал прыгать. Он просто сделал шаг вперед и свалился в пропасть. Трое временно оставшихся наверху проводили его долгими взглядами. Затем фигуру Муромца поглотил туман.

— По крайней мере, мы не услышали его предсмертного крика, — выразил общее настроение Бозел. — Хотя если Бездна достаточно глубока, мы и не могли его услышать.

— Существует только один способ выяснить ее глубину, — сказал Джек Смит-Вессон. Он снял темные очки, положил их в саквояж и взялся свободной рукой за свою шляпу. Со стороны выглядело так, будто стрелок собирается кого-то приветствовать.

А потом он тоже шагнул в Бездну. Этого Гарри никак не ожидал. Он не думал, что Джек Смит-Вессон оставит его наедине с драконом, хотел услышать какие-то ободряющие слова, ощутить дружескую поддержку. Но вместо этого ему в глаза смотрел дракон, не питающий к волшебнику никаких теплых чувств.

— Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, юный колдун, — сказал Бозел. — Ты думаешь о том, что ты будешь делать, если я откажусь прыгать. Ты ничего не стоишь без поддержки стрелка и твоего учителя. Тебе страшно?

— Страшно, — сказал Гарри.

— Сейчас тебе будет еще страшнее, — пообещал Бозел и прыгнул в Бездну с непонятным Гарри криком «Джеронимо!».

Он был единственным, кто сделал это красиво. Раскинув руки, словно ожидая, что они вот-вот превратятся в крылья, откинув голову назад…

Бозел оказался прав. Когда Гарри остался один, ему стало еще страшнее.

Прыгать в компании было бы намного легче. А так…

Если Горлогориус ошибается, то все трое уже мертвы, и именно Гарри отправил их на смерть. Если Горлогориус ошибается, то вселенная падет через пару дней. Если Горлогориус ошибается, то все это было напрасно.

На ватных ногах Гарри подошел к самому краю Бездны. Боязнь высоты являлась одной из многочисленных фобий молодого волшебника, и теперь ему предстояло встретиться с ней лицом к лицу.

Говорят, что высоты бояться глупо, на самом деле стоит опасаться земли. Потому что когда ты падаешь с высоты, ты падаешь на землю и убивает тебя именно земля, а не высота. Земли видно не было, ее скрывал туман. Может, оно и к лучшему, подумал Гарри. Но почему люди не летают, как птицы? Если бы сейчас я мог раскинуть руки, махнуть крылами и плавно спикировать в эту чертову Бездну…

Интересно, а можно ли плавно пикировать, или одно исключает другое? Надо будет проконсультироваться с кем-нибудь знающим.

Кто может это знать?

Гарри понял, что отчаянно тянет время, стоя на краю Бездны. А вселенная в это время умирает. Вселенная ждет прыжка Гарри, за которым последует ее спасение. Она ждет, а Гарри медлит. Это неправильно.

Пришло время совершить то, чего хочет от него вселенная. Надо сделать один решительный шаг, один маленький шаг для человека, один огромный шаг для всего мира. Мысль показалась странной и какой-то чужой. Гарри попытался вспомнить, где он мог слышать что-то подобное, задумался, потерял равновесие и полетел в пропасть.

Спустя несколько секунд после его падения края Бездны сомкнулись и ландшафт Триодиннадцатого царства вернулся к своему первоначальному состоянию.

Глава 4

Куда меня занесло на этот раз?

Артур Филипп Дент[4]

Гарри никогда не прыгал с парашютом, поэтому сравнить полученные во время падения в Бездну Хаоса ощущения ему было не с чем.

Особого восторга от свободного падения он не ощутил. Ветер сразу же выбил воздух из его легких, и волшебник чуть не задохнулся. Когда ему таки удалось глотнуть кислорода, поверхности уже не было видно, а стены странным образом раздвинулись и исчезли из поля зрения. Гарри продолжал падать в полной пустоте. Где-то под ним клубился туман, но у волшебника создавалось такое впечатление, что он к туману не приближается. Возможно, имел место какой-то оптический обман и на самом деле туман был слишком далеко.

Примерно через минуту полета страх исчез, вместо него появилось любопытство. Понятно, что к Бездне Хаоса нельзя подходить с обычными мерками, это вам не какая-то обычная пропасть, но волшебнику хотелось бы знать, когда закончится его полет. И самое главное чем.

Гэндальфу хватило одного падения в Морийскую Бездну, чтобы качественно посветлеть и получить внеочередной левел-ап. Может ли Гарри рассчитывать на нечто подобное, пережив прыжок в Бездну Хаоса, по сравнению с которой ее Морийская сестра казалась небольшой впадиной?

Еще через три минуты любопытство отступило на второй план, а его место заняла скука. Похоже, что не только Гарри, но даже Муромец, отправившийся в прыжок первым, до сих пор не достиг цели путешествия.[5] Или его ощущения субъективны? Или время специально замедлилось, как это, говорят, бывает перед смертью, чтобы Гарри успел вспомнить всю свою жизнь перед ударом о камни?

В любом случае Гарри хотелось, чтобы это поскорее кончилось. Нельзя бесконечно бояться, и он оставил свой страх несколькими километрами выше. Или несколькими десятками километров выше. Или…

Или он вообще никуда не летит, и это очередное видение, а сам Гарри все еще стоит на краю пропасти, не в силах решиться на прыжок. Сия мысль испугала Гарри, и он ущипнул себя за руку. Было больно, но это ничего не доказывало. Иногда видения могут быть очень реалистичными.

Полет закончился совершенно неожиданно.

Илья Муромец оглядывался по сторонам.

Он стоял посреди тротуара, и толпа спешащих по своим делам людей огибала его, как река омывает огромный валун.

Людей было много. Очень много. Их количество навевало на богатыря неприятные мысли, напоминая о татаро-монгольском вторжении, которое ему доводилось отбивать. В отличие от татаро-монголов, эти люди не были вооружены и не обращали на Муромца ровным счетом никакого внимания. Ну разве что окидывали богатыря удивленными взглядами и незаметно крутили пальцем у виска.

Муромец был далеко не дурак и сразу понял, что повышенный интерес вызывает его облачение. Окружающие были одеты пестро и разнообразно, но ни кольчуги, ни шлема никто из них не носил.

Рядом с Муромцем остановились двое маленьких мальчиков и сопровождающая их пожилая женщина, очевидно их бабушка.

— Дяденька, а вы богатыль? — спросил один из мальчиков.

— Богатырь, — подтвердил Муромец.

— Настоящий? — восхитился мальчик.

— Настоящий.

— А кто сильнее, вы или Человек-паук? — спросил второй мальчик, тот, который был чуть постарше.

— Я, — сказал Муромец, хотя и не знал истинную силу названного мальчиком чудища. Но разочаровывать малыша ему не хотелось.

— А кто сильнее, вы или Человек — летучая мышь? — продолжал допытываться мальчик.

— Я, — сказал Муромец.

— А кто сильнее, вы или Черепашки-мутанты Ниндзя?

— Я, — сказал Муромец. А здесь работы непочатый край, подумал он. Столько чудищ, и все детей пугают. Интересно, куда местная дружина смотрит?

Тут в беседу вмешалась бабушка, заявившая, что нечего дяде мешать, он наверняка каким-то делом занят, а мальчикам уже в поликлинику пора, прививки делать. Муромец проводил детей сочувственным взглядом и стал прикидывать, за которого из чудищ ему стоит взяться первым, если Гарри и остальные спутники так и не появятся.

Одной из характерных особенностей служителей ордена Святого Роланда была их способность адаптироваться к любым условиям и не привлекать внимания в любом окружении. Конечно, стрелок не может сойти за своего ни в одном месте Множественной Вселенной, исключая только приказавший долго жить Гилеад,[6] и стрелки везде выглядят чужими, но… Они везде выглядят немного чужими, этакими чудаковатыми, чуть странными парнями, не похожими на других, но все же не настолько, чтобы кто-то начал пристально их разглядывать или задавать неприятные вопросы.

Черные кожаные штаны, черная рубашка, шляпа и ковбойские сапоги хороши почти для любого места и времени. На тенистой аллее сквера, расположенного в крупном мегаполисе, где Джек оказался на этот раз, они тоже оказались вполне приемлемыми.

— Классный прикид, ковбой, — похвалил Джека кто-то из прохожих.

— Спасибо, — ответил стрелок. Но прохожий уже умчался по своим делам.

Насколько Джек мог заметить, здесь никто не носил оружия на виду. Решив не лезть со своим уставом в чужой монастырь, Джек снял набедренные кобуры и убрал револьверы в саквояж. Но поскольку стрелок без оружия чувствует себя голым, Джек нашел в своей амуниции плоский современный пистолет и спрятал его под одеждой.

Что Джека порадовало больше всего, так это исчезновение двери. Раньше она постоянно мелькала в поле зрения, предпочитая находиться у стрелка за спиной, но сейчас ее не было. Возможно, Черный Стрелок не способен последовать за своей жертвой в другой мир.

Гарри, Муромца или Бозела поблизости не наблюдалось. Бегать по большому городу в поисках нескольких человек представлялось Джеку занятием бессмысленным, тем более разброс, с которым Бездна Хаоса выплюнула их в этот мир, был Джеку неизвестен.

Он присел на скамейку, поставив саквояж под ноги, и закурил сигарету.

Насколько он знал жизнь, эта история не оставит его в покое. Вскоре что-то обязательно произойдет.

Бозелу не повезло.

Бездна Хаоса выбросила его прямо на проезжую часть, водитель автобуса не успел затормозить, увидев возникшую перед его транспортным средством фигуру только в самый последний момент, и тело Бозела, подброшенное многотонным механизмом, двигавшимся со скоростью около сорока километров в час, совершило еще один полет. На этот раз в горизонтальной плоскости.

Автомобили двигались так плотно, что свободного места на асфальте не оказалось, и Бозел приземлился на чью-то крышу. Во все стороны брызнули осколки стекла.

Дракона автобусом не убьешь. Его только танком давить…

Даже в человеческом теле Бозел сохранял часть жизненных сил дракона, а потому он не потерял сознания и тут же поднялся на ноги. Начавшая собираться толпа ахнула от удивления.

— Такое я проделываю походя, — сообщил толпе Бозел.

В это же время водитель автобуса объяснял всем желающим, что псих в зеленом костюме сам бросился ему под колеса.

Как раз в этот момент Бозелу и не повезло.

Обычно московские гаишники — а проницательные читатели уже наверняка догадались, что на этот раз бригаду забросило именно в Москву, — приезжают на место происшествия спустя несколько часов после самого инцидента, но, на беду Бозела, мимо проезжал патрульный экипаж, который не преминул остановиться и заняться выяснением причины большого скопления народа.

Бозел уже прикидывал, в какую сторону ему следует бежать, чтобы найти своих спутников, когда на его плечо опустилась тяжелая рука закона.

— Сержант Тараторкин, третий батальон ГИБДД ЦАО Москвы, — представился гаишник. — Нарушаете, гражданин?

— Что именно нарушаю? — поинтересовался Бозел.

— Правила дорожного движения, — сказал сержант Тараторкин. Окружающие постарались донести до его сведения, что именно так все и было и Бозел переходил улицу в неположенном месте.

— Я больше не буду, — пообещал Бозел.

— Кроме того, вы нанесли ущерб имуществу граждан, — продолжил сержант Тараторкин. — Помяли крышу автомобиля «мицубиси», а также разбили лобовое стекло автобуса, а это уже прямой материальный ущерб государству.

— Ты стражник? — догадался Бозел.

— Я попросил бы вас мне не тыкать, гражданин. — Точно стражник, подумал Бозел. Стражники очень не любят фамильярности в обращении к ним. — Предъявите-ка свои документы.

Вот они, прелести цивилизации, подумал Бозел. Уже под автобус без бумажки попасть нельзя. Интересно, какие тут разрешения на полет надо получать. Может, и хорошо, что я в человеческом теле сюда угодил.

— Документы, — потребовал теряющий терпение сержант.

— А как вы поступите, если я вам скажу, что у меня нет документов? — поинтересовался Бозел. — Не то чтобы я мог так сказать… Скорее это просто риторический вопрос.

— Я заберу вас на семьдесят два часа для установления личности, — сказал сержант Тараторкин.

— Куда заберете? — уточнил Бозел.

— В отделение, куда же еще. Протокол составим, запросы куда надо пошлем… Предъявляйте документы, гражданин.

Выбор у Бозела был очень простой. Либо идти со стражниками в отделение, либо драться с ними прямо сейчас.

Поход в отделение был чреват большими неприятностями. Бозел потерял своих спутников, здесь у него очень важное дело, а стражники могут отнять довольно много времени. Если учесть, что все их запросы останутся без ответа…

Однако альтернативный вариант Бозелу тоже не нравился. Он не любил драться в человеческом теле, пусть и сильном, но отнюдь не таком могучем и маневренном, как тело дракона. Тем более драться в незнакомом городе со стражниками, которые, как известно, обладают привычкой охотиться и нападать стаями.

Бозел справедливо рассудил, что подраться он всегда успеет и нет такой тюрьмы, которая могла бы удержать дракона, и позволил стражникам себя арестовать. При этом ему трижды заехали дубинкой по почкам, хотя никакого сопротивления он не оказывал.

Как выяснилось позже, Гарри оказался в том же сквере, что и Джек, только в другом его конце. Он не мог вспомнить, как закончилось его падение. Только что он летел в полной пустоте, не видя ничего, включая и цель полета, а в следующий миг он уже стоит на зеленом газоне, над головой шелестят деревья и со всех сторон слышится шум машин.

Этот мир был очень похож на мир Матрицы, где доктор Смит вручил им с Джеком рубильник от главного компьютера города Зион. Сначала Гарри даже подумал, что снова угодил в виртуальную реальность, но потом отмел это предположение как несостоятельное. Мир Матрицы остался в его родной вселенной, к которой эта вселенная не имела никакого отношения. Разве что здесь мог жить человек, которого Горлогориус принимал за создателя…

На всякий случай Гарри попробовал выкинуть какой-нибудь трюк, возможный в мире Матрицы, то бишь зависнуть на несколько секунд в воздухе в какой-нибудь красивой позе или рассмотреть медленно летящую к нему пулю, но у него не получилось. Во-первых, в него никто не стрелял, во-вторых, с прыжками у него всегда было плохо.

Остальных членов бригады поблизости не обнаружилось, но Гарри не стал отчаиваться. На данной стадии это было бы просто глупо. Надо сначала провести тщательную разведку местности, а в панику впадать уже потом.

Совсем рядом с газоном обнаружилась пешеходная дорожка, по которой сновали люди, не обращавшие на молодого волшебника никакого внимания. Гарри перешагнул через невысокий бордюр, отделявший заросший травой участок от дорожки, но не рассчитал скорости остальных пешеходов и столкнулся сразу с тремя из них. Он вежливо извинился, услышал в ответ повторенное три раза «Смотри, куда прешь, идиот», счел эту фразу стандартной формой ответа для таких ситуаций и направился к выходу из сквера.

Уже на ходу Гарри задумался, почему он идет именно к выходу. С таким же успехом бригада могла оказаться и в глубине сквера. Гарри остановился, и на него кто-то налетел.

Он обернулся, заученная фраза уже готова была слететь с его языка, как вдруг он заметил, что налетела на него девушка. Слова сразу же застряли в глотке. Молодые волшебники часто немеют при встрече с представительницами противоположного пола.

— Привет, — сказала девушка.

— Привет, — выдохнул Гарри.

— Ты что, толканутый?

— Ну толкнули меня пару раз, — признался Гарри, не понимая, почему девушку интересуют такие подробности. Может быть, она просто очень чуткая?

— И кто же ты? — спросила девушка. — Одежда странная, так что я не могу разобрать. Эльф, орк или же гном?

— Вообще-то я человек, — сказал Гарри, недоумевая, как его можно принять за орка или гнома. За эльфа-то еще он мог сойти, особенно со спины и при плохом освещении…

— Человек — это скучно, — сказала девушка. — А ты воин или волшебник?

— Волшебник, — сказал Гарри.

— И как тебя зовут, волшебник?

— Гарри.

— Точно, — сказала девушка. — Как же еще могут звать волшебника, если не Гарри? Только ты без очков. И шрам на лбу забыл нарисовать.

— Боюсь, я не совсем вас понимаю, — сказал Гарри.

— Не бери в голову, волшебник, — сказала девушка. — А где остальные?

— Потерялись, — сказал Гарри. А откуда она знает, что он тут не один? Наверное, его принимают за кого-то другого. В очках и со шрамом на лбу.

— Наверное, их уже орки слопали.

— Это вряд ли, — честно признался Гарри. — Они такие, сами кого угодно слопают. А тут на самом деле есть орки?

— Где это «тут»? — спросила девушка.

— Ну… тут. — Гарри неопределенно махнул рукой, пытаясь одним жестом обозначить весь мир.

— Кого тут только нет, — вздохнула девушка. — Правда, в основном попадаются гоблины и покемоны.[7]

— Кто? — не понял Гарри.

— Ты что, совсем отсталый? Ничего, кроме Толкиена, тебя не интересует?

— А кто это Толкиен? — спросил Гарри.

— Ну ты даешь, волшебник. Ты же сам говорил, что толканутый.

— Видимо, мы с вами друг друга не так поняли, — сказал Гарри.

— Это точно волшебник. Ладно, звони.

— Куда? — не понял Гарри.

— В колокола, — сказала девушка.

— Зачем?

Но она его уже не слушала. Она повернулась к нему спиной и шагала по дорожке, через мгновение от взора волшебника ее скрыли фигуры других прохожих.

Гарри развернулся и пошел в глубь сквера. Ему требовалось уединение, чтобы сотворить заклинание поиска и воссоединиться со своей бригадой.

— Здорово, отец.

Муромец оглядел новоявленного «сына». Им оказался невысокий, коротко стриженный крепыш с массивной золотой цепью и еще более массивной челюстью.

— Здорово, коли не шутишь, — сказал богатырь.

— Какие уж тут шутки, отец, — сказал крепыш. — Ты чего рекламируешь?

Поскольку слово было ему незнакомо, Муромец просто пожал плечами.

— Не понял, отец, — сказал крепыш. — Ты чего тут отсвечиваешь? Новый ресторан с русской кухней открылся или еще чего?

Праздный зевака, подумал Муромец и нахмурился. Он не любил праздных зевак.

— Чего молчишь, отец? — не унимался крепыш.

— Отвали, — сказал Муромец.

— Чего? — От изумления глаза крепыша полезли на лоб. — Ты сейчас кого послал? Ты хоть представляешь, кого ты сейчас послал? Ты чего сказал, мужик?

— Могу и повторить, — сказал Муромец.

— А в сторонку отойти не хочешь? Чтобы я тебя лучше расслышал?

— Можно и отойти, — сказал Муромец.

— В этом нет совершенно никакой необходимости, — сказал Фил, буквально ввинчиваясь между оппонентами. — Что же вы опаздываете, Илья Петрович? Мы вас на корпоративе ждем…

— Он меня послал, — сказал крепыш.

— Вы уж его извините, — сказал Фил. — Просто он в образе. Неужели не узнаете? Это же Илья Петрович Богатырев, заслуженный артист России.

— Не узнал, — сказал крепыш. — А в каком фильме он снимался?

— В «Дневном дозоре», — сказал Фил.

— Что-то я его там не помню, — сказал крепыш.

— Он в массовке был. А так все больше по театрам.

— О, — разочарованно сказал крепыш. Он явно не был заядлым театралом. — Ладно, проехали.

Крепыш растворился в толпе.

— Ты кто, отрок? — спросил Муромец.

— Я, образно говоря, ваш общий папа, — сказал Фил. — Короче, я здесь, чтобы вам помочь. Пошли отсюда, надо остальных подобрать, пока они в какие-нибудь истории не повлипали. Москва — город опасный.

— Что это за страна, отрок?

— Россия, что же еще, — сказал Фил. — Русь.

— Нехилый городишко отгрохали, — заметил Муромец. — А кто у вас сейчас за князя?

— Долгая история, — сказал Фил. — Я ее тебе потом расскажу.

Муромец пошел за Филом. Богатырское чутье подсказывало ему, что сейчас это самый правильный вариант. В чужом мире без проводника пропадешь.

Стрелка они нашли без особых проблем. Стоило Филу свернуть в ближайший сквер, как они обнаружили одинокую черную фигуру, сидящую на скамейке.

— Ты? — удивился стрелок.

— Я, — подтвердил Фил.

— Откуда?

— Я здесь живу, — сказал Фил. — Ну не прямо здесь, но недалеко. Пошли за Гарри.

— А Бозел? — поинтересовался Джек. — Он что, не прыгнул?

— Прыгнул, — сказал Фил. — Но сначала нам надо найти Гарри, а потом мы подумаем, как помочь Бозелу.

— С ним что-то не так? — спросил Джек.

— Его приняли, — исчерпывающе, как ему казалось, объяснил Фил.

— Куда приняли? — не понял стрелок.

— Ну не в пионеры же, — сказал Фил. — В милицию. Службу охраны правопорядка. Типа, арестовали.

— За что? — В принципе Джек мог бы сам набросать десяток сценариев. Бозел был очень категоричным и неуживчивым типом, но чтобы наглеть сразу по прибытии в другой мир… Это перебор даже для дракона.

— За нарушение правопорядка, — туманно объяснил Фил. — Он с автобусом дорогу не поделил.

— А что такое «автобус»? — спросил Муромец.

— Повозка такая. Ребята, я понимаю, что вам тут все интересно, но идите за мной. И по возможности ни с кем не разговаривайте. Москва — город контрастов, но вы слишком странно одеты даже для столицы. Джек, тебе отдельное спасибо за то, что ты догадался снять свои револьверы.

— Я не увидел оружия ни у кого из прохожих и подумал, что это какое-то святое место, куда с оружием входить нельзя.

— Это вполне обычное место, — сказал Фил. — В нашем мире обычные люди не имеют права носить оружие.

— Я — необычный человек, — сказал Джек.

— Вне всякого сомнения, это так и есть, — сказал Фил. — Но наши законы твоей точки зрения не разделяют. Поскольку у тебя нет разрешения на ношение револьверов, лучше будет, если их никто не увидит.

— То есть обычные горожане не имеют права носить оружие? Только огнестрельное или вообще?

— Вообще.

— Но как же тогда они себя защищают? Или ваши бандиты настолько законопослушны, что тоже оружия не имеют?

— Имеют. А наших граждан защищает милиция.

— Всех? — удивился Джек. — В этом городе живет не меньше миллиона человек.

— Гораздо больше, — сказал Фил. — В разы.

— И какова же численность этой вашей милиции, если она способна защитить всех, кто в этом нуждается?

— Она не способна.

— Чем же она тогда занимается?

— Расследованием преступлений и задержанием преступников.

— То есть уже после того, как преступники эти преступления совершат? — уточнил Муромец.

— Ты — богатырь, — сказал ему Фил. — Твоя работа — хранить мир и покой Триодиннадцатого царства, которое своими размерами не очень велико есть. И все ваши проблемы сводятся к тому, чтобы очередной набег хазар отбить и Змею Горынычу шею намылить. То есть шеи. А здесь все гораздо сложнее. И вообще, ко мне какие претензии? Не я этот мир сотворил.

— Уверен, у обитателей того мира, который сотворил ты, претензий наберется не меньше, — заметил стрелок.

— Ни одно доброе дело не остается безнаказанным, — вздохнул Фил. — Я тут ночей не сплю, думаю, как бы вам помочь Негориуса изловить и артефакт вернуть, организую торжественный комитет по встрече, пытаюсь помочь вам отыскать друг друга в чужом и очень большом городе, и какова человеческая благодарность?

— Ладно, не обижайся, — сказал стрелок. — Это я просто к слову заметил. Без всякой задней мысли.

— Не понимаю, о чем вы, — сказал Муромец. — Кто какой мир сотворил? Какие к кому претензии?

— Неважно, — сказал Фил. — Слушайте, вам Гарри нужен или вы сюда чисто поговорить прискакали?

— Нам Гарри нужен, — сказал стрелок. — Веди нас, демиург.

— Тьфу ты пропасть, — сплюнул Фил. — Надо было сделать вас немыми.

Поисковое заклинание показало, что искомые объекты в количестве двух штук приближаются к Гарри, тогда как объект под кодовым именем «Бозел» от Гарри удаляется, причем довольно быстро. Скорость Бозела говорила о том, что либо дракон отрастил крылья, что весьма сомнительно, если, конечно, он не полный дурак, либо воспользовался каким-то местным средством передвижения. Непонятно только с какой целью.

Чтобы не усложнять ситуацию, Гарри решил дождаться стрелка с богатырем, для чего сел на траву, привалившись спиной к какому-то дереву, и закурил сигарету.

У волшебника было хорошее настроение. Он прыгнул в Бездну Хаоса и остался жив. Это радовало. Спутники оказались не так далеко, и это радовало тоже.

Правда, теперь перед ним стояла сложная задача — найти в чужом, огромном мире могущественного волшебника, который не желает быть найденным, и отобрать у него артефакт, который он отдавать не собирается, но… Их четверо, стрелок снова рядом, а значит, еще не все потеряно. Гарри казалось, что со стрелком им любая задача по плечу.

Истреблять демонов, отбиваться от зомби, сражать Королей-Призраков, найти мифическую Караганду… После того пути, который они преодолели вместе, последнее испытание не казалось очень уж трудным. Ну ладно, не будем лукавить. На самом деле оно казалось трудным. Но выполнимым.

Кроме того, Гарри никак не мог выбросить из головы девушку, с которой случайно столкнулся на пешеходной дорожке. Как вы знаете, у молодого волшебника начисто отсутствовал опыт общения с противоположным полом, и его это никогда особенно не тяготило, однако теперь у Гарри вдруг появилось острое желание подобный опыт приобрести.

Каким-то образом эта случайная встреча заставила молодого волшебника задуматься о будущем. Каким оно будет? И каким в будущем станет сам Гарри?

Грозным одиноким стариком вроде Горлогориуса, коротающим века за дрессировкой подрастающего поколения и спасением вселенной? Горлогориус явно доволен своей жизнью, но неужели в молодости он хотел именно этого?

В каком-то смысле Негориус очень похож на своего главного противника. Оба старые, одинокие, могущественные… В принципе все старые маги похожи друг на друга — одиноки и могущественны. Наверное, в этом есть какая-то закономерность.

Родители Гарри не были особенно сильными магами. И их родители тоже. Неужели лишь одинокий волшебник способен достичь уровня Горлогориуса и прочих вершителей судеб? Только одинокий маг может стать могущественным, и это могущество дарует ему долгую жизнь? Гарри начал склоняться к мысли, что так оно и есть. В конце концов, его женатый дед был в два раза младше холостяка Горлогориуса, что не помешало ему умереть еще до рождения Гарри.

По окончании колледжа и особенно теперь, после всех этих приключений и опасностей, Гарри хотелось тишины и покоя. Но понравится ли ему, если тишина и покой затянутся на тысячу лет? От хорошей ли жизни Негориус предал магическое сообщество и поставил под угрозу существование всей вселенной? Поступил бы он так же, если бы у него были дети? внуки? правнуки?

Официальная доктрина гласит, что волшебнику семья не нужна. Но если бы ее никто не нарушал, откуда бы появлялись новые волшебники?

Странно, что одна случайная встреча смогла пробудить в Гарри столь нетипичные для него мысли.

Молодой волшебник настолько погрузился в размышления, что даже не заметил приближения соратников.

Глава 5

Пришло время признать, что и мне бывает нужна помощь.

Джон Макклейн[8]

Фил наотрез оказался отвечать на любые вопросы на улице.

Он был абсолютно прав, ибо вопросов накопилось слишком много, а странно одетая компания начинала привлекать внимание даже многое повидавших столичных жителей.

Когда они вышли из сквера, Фил остановил такси и отвез бригаду к себе домой, благо тут было действительно недалеко и поездка обошлась ему относительно недорого. Таксист несколько раз удивленно смотрел в зеркало заднего вида, рассматривая устроившуюся за его спиной троицу, но от вопросов благоразумно воздержался.

Жилище создателя бригаду не впечатлило. Это оказалась скромная однокомнатная квартира с маленькой кухонькой, мизерным балкончиком и совмещенным санузлом. В представлении Гарри творец миров должен жить в куда большей роскоши.

— Вы не представляете себе, сколько стоит недвижимость в столице, — ответил на его замечание Фил. — Если продать эту квартиру, то в сельской местности можно забабахать такую башню, что ваш Горлогориус от зависти помрет.

— Так почему же ты этого не сделаешь? — спросил Джек.

— Жизнь в городе имеет свои преимущества, — сказал Фил. — К тому же мне жилплощади пока хватает. Семьи у меня нет, а носки в одной комнате искать не в пример проще, чем в трех. Да и пылесосить легче.

Гарри из вежливости согласился, но на самом деле он считал, что человеку требуется куда больше жизненного пространства. Сам он жил (очень недолго) в целой башне, и ее размеры вовсе его не тяготили. А носков волшебники просто не теряют.

Бригада разместилась в комнате, а Фил отправился на кухню, сварил много кофе, раздал всем чашки, после чего уселся на подоконник — единственное незанятое сидячее место, — закурил сигарету и с обреченным видом кивнул:

— Спрашивайте.

— Думаю, что задам вопрос, который интересует нас всех в первую очередь, — сказал Джек. — Как ты нас нашел?

— А я думал, вас интересует, куда делся дракон.

— Это во вторую очередь, — сказал Гарри. — А пока я солидарен с Джеком. Как ты нас нашел?

— Сие было несложно, — сказал Фил. — С тех пор как Горлогориус отправил меня домой, между мной и вашей вселенной наладилась какая-то связь. Когда я ложусь спать, я вижу события, которые у вас происходят, и даже те события, которые только должны произойти. Именно из своих снов я знал, что Горлогориус попытается отправить вас сюда. И место, где вы должны появиться в нашем мире, мне тоже приснилось.

— Тебе случайно не приснилось, где находится Негориус? — спросил Гарри.

— К сожалению, нет.

— А почему ты решил нам помочь? — спросил Джек.

— Потому что я чувствую определенную ответственность за то, что у вас там происходит, — сказал Фил. — А реальный мир сильно отличается от того, в котором вы существуете. Какие бы крутые вы ни были, без помощи вам здесь не обойтись.

— И ты действовал, потому что это тебе приснилось? — уточнил Муромец.

— Да. Я верю в информативность некоторого вида снов.

— Я тоже, — сказал Джек.

— Раз уж мы разобрались с мотивами твоего поведения, позволь мне задать вопрос, который нас интересует во вторую очередь, — сказал Гарри. — Где Бозел?

Бозел, все еще в наручниках, сидел на жестком неудобном стуле, а толстый усатый стражник достал из стола лист бумаги, положил его перед собой и прицелился в Бозела авторучкой.

— Как зовут?

— Бо… Борис, — сказал Бозел. Почему-то в последний момент он решил не называть стражнику своего настоящего имени.

Стражник несколько раз черканул пером по бумаге и замер.

— А дальше? — спросил он.

— А что дальше?

— Отчество, фамилия.

Фамилий у драконов не было. У них были родовые имена, включавшие все поколения их предков, и написание одного такого имени могло занять несколько страниц, поэтому Бозел решил сымпровизировать.

— Борис Ильич Муромцев, — сказал он.

— Год рождения.

— Э… не помню. — Поскольку Бозел притворялся человеком, называть свой истинный возраст было бы глупо. Кроме того, здесь существовала еще одна проблема. — А сейчас год какой?

— С утра был восьмой, — сказал стражник и добавил вполголоса, но так, чтобы Бозел расслышал каждое слово: — Это же надо так напиться, чтобы даже год позабыть…

Или у них тут года очень длинные, или перед восьмеркой стоят еще какие-то цифры, настолько очевидные, что стражник не стал их называть…

— Мне тридцать шесть, — решил схитрить Бозел. — А дальше сами посчитайте.

— Зашибись, — сказал стражник. — Вот делать мне больше нечего, кроме как увлекательной арифметикой заниматься.

Он открыл ящик стола, достал оттуда калькулятор, что-то быстро посчитал и записал предполагаемый год рождения Бозела в соответствующую графу.

— Место рождения.

— Здесь, — сказал Бозел.

— Где здесь? В милиции?

— Нет, — сказал Бозел. — В этом городе.

— Так и запишем, родился в Москве, — сказал стражник. — Где прописан?

— Полагаю, что нигде.

— Бомж, значит. То-то видок у тебя помятый. На чем сидишь?

Бозел посмотрел вниз:

— На стуле.

— Юморист, — констатировал стражник. — Ты себя в зеркале видел, Борис Ильич? У тебя же рожа вся зеленая, так что не говори мне, что ты ничем не ширяешься. Ну колись, что это: Кокс, герыч, экзотика какая-нибудь?

— Честно говоря, я не понимаю и половины тех слов, что вы произносите, — сказал Бозел.

— Ты мне дурака не включай, — сказал стражник. — Тебя явно не с трезвых глаз под автобус понесло.

— Вот, снова, — заметил Бозел.

— Что «снова»?

— Снова не понимаю.

— В несознанке отсидеться у тебя не получится, — сказал стражник. — Я тебя сейчас на медицинское освидетельствование отправлю, и там сразу станет ясно, какой дрянью ты ширяешься. Я тебе устрою веселую жизнь, бомжара. Ты еще узнаешь меня с плохой стороны.

Бозел подумал, не стоит ли порвать наручники и выпрыгнуть в окно прямо сейчас, благо его сущность истинного дракона позволила бы ему выполнить подобные трюки на счет «раз», но решил еще немного повременить. Он мог сбежать отсюда в любой момент, но куда ему бежать? Вполне возможно, что бригада его уже ищет. Не стоит затруднять парням работу, постоянно меняя свое местоположение.

— Бозел в милиции, — сказал Фил. — Полагаю, в пятьдесят втором отделении, которое находится ближе всех к тому месту, где его забрали.

Здесь уважаемые читатели могли бы подумать, что Фил был ужасным хулиганом, раз знал все номера и адреса отделений милиции города Москвы, но это не так. После того как ему приснилось задержание Бозела, он влез в Интернет и нашел адрес на интерактивной карте столицы.

В юности Фил был «ботаником». Его интересовали только компьютеры, компьютерные игры, программы и книги о компьютерах. И конечно же Интернет. Самым страшным из совершенных им преступлений была разработка компьютерного вируса, который он так и не решился запустить в Сеть из-за боязни быть обнаруженным управлением «К».

Свои приключения в сотворенном им мире Фил всерьез не воспринимал. Даже сейчас, когда три осколка того мира сидели в его однокомнатной квартире, происходящее казалось Филу продолжением его компьютерной игры.

Он не врал, когда говорил о чувстве ответственности, но текущие события больше забавляли, чем тревожили демиурга поневоле.

— Сколько Бозела продержат в милиции? — спросил Джек.

— Это зависит от того, что он станет говорить, — сказал Фил. — Если он будет молчать или убедительно врать, то ему придется погостить там пару лет, потому что на него навесят пару «глухарей». Если же он скажет правду, то покинет милицию довольно быстро…

— Надо всегда говорить правду, — сказал Муромец.

— …потому что крепкие парни в белых халатах увезут его в больницу с решетками на окнах и дверями, которые открываются только с одной стороны, — закончил Фил. — Оттуда он выйдет очень нескоро. А когда выйдет, то будет уже совсем не тем парнем, которого вы знали.

— Значит, выход только один, — сказал Гарри. — Надо его оттуда вытаскивать.

— Это будет весело, — сказал Фил. — Нападение на пятьдесят второй участок…

— Я могу это сделать, — сказал Джек.

— Хотелось бы обойтись без насилия, — сказал Фил. — Вы — ребята не местные, постреляете и уедете. А мне тут жить. Меня видели с вами на улице, меня видели с вами в парке, меня видели с вами соседи… После стрельбы начнется расследование, и на меня навешают всех собак.

— На тебя собак навешают, на Бориску — глухарей, — заметил Муромец. — Прямо зоопарк какой-то.

— То ли еще будет, — пообещал Фил.

— У ваших стражников есть какие-нибудь амулеты, защищающие их от враждебного магического воздействия? — спросил Гарри.

— Сомневаюсь, — сказал Фил.

— Тогда я без проблем вытащу Бозела, — заявил Гарри. — Ночью, когда там народу будет поменьше. Ведь ночью там будет поменьше народу?

— Наверное, — сказал Фил. Его опыт знакомства с милицией ограничивался просмотром телевизионного сериала «Улицы разбитых фонарей».

— Решено, будем действовать ночью, — сказал Гарри. — А теперь мне нужно уединиться.

— Туалет справа, — подсказал Фил.

— Вообще-то я хотел запустить заклинание поиска, которое укажет нам на Негориуса и артефакт, — сказал Гарри.

— В любом случае туалет — это единственное в моей квартире место, где ты можешь остаться наедине с собой.

— Милая квартира, — пробормотал Гарри, закрывая за собой дверь с нарисованным на ней писающим мальчиком.

Бормотал он негромко, но Фил все равно его услышал и обиделся. Правда, долго обижаться ему не пришлось, ибо на него сразу же насел служитель револьвера.

— Что ты знаешь о Черном Стрелке? — спросил Джек.

— Ничего, — сказал Фил. — То есть я знаю, что он существует и что его задача — перебить всех стрелков. Но откуда он взялся, я не представляю. Я ничего такого не планировал.

— Как это может быть? — спросил Джек. — Ты же творец.

— Я не знаю, как это может быть, хоть я и творец, — ответил Фил. — Появление Черного Стрелка спровоцировал Реджи, забрав револьверы из святилища Святого Роланда. Но я понятия не имею, где он был до этого.

— Честно говоря, меня не очень интересует, откуда он взялся и чем вызвано его появление. Я хотел спросить немного о другом, — сказал Джек.

— Я догадываюсь, о чем именно. Ты хочешь знать, как его остановить.

— Верно.

— Я не знаю, — в который раз сказал Фил. — Может быть, его вообще нельзя остановить.

— Так не бывает. Первое правило стрелка — убить можно любого. Нужно только найти способ.

— Звучит банально, но из любого правила есть исключения, — сказал Фил. — Каждый раз, когда я закрываю глаза, мне снится ваша вселенная. И я знаю, что Черный Стрелок перебил уже половину ваших. Многие отстреливались, но это их не спасло.

— А что он будет делать, когда убьет всех? — спросил Джек. Пребывавший в полном раздрае чувств Фил все равно заметил, что стрелок использовал слово «когда», а не «если». Неужели Джек Смит-Вессон уже смирился с поражением?

— Полагаю, выполнив свою миссию, он просто исчезнет.

— Ты ничего не можешь сделать? — спросил Джек. — На программном уровне?

— Я боюсь вмешиваться, — сказал Фил. — Ваш мир находится в состоянии очень хрупкого равновесия. Один толчок — и… Возможно, если бы перед вашей вселенной не стояла проблема Большого Бо, я попробовал бы что-нибудь сделать…

— Возможно, эра стрелков заканчивается, — сказал Джек.

И тут Фила проняло.

Ему нечего было ответить на последнюю реплику стрелка. Перед ним сидел человек, которого Фил придумал. И вместе с тем этот человек был реальным.

Фил осознал свою ответственность, осознал свою вину за то, каким он сделал этого парня и через что заставил пройти. Если бы он знал все с самого начала…

То никогда бы не стал писать ту компьютерную игру. Вообще в программисты бы не пошел. Был бы клерком в каком-нибудь офисе, пользовался бы исключительно Excel-ом и «1-С бухгалтерией», а на досуге гонял бы в каком-нибудь автомобильном симуляторе. Там никого убивать не надо.

После визита Фила в сотворенную им вселенную его мировоззрение все-таки изменилось. Во-первых, он бросил пить. Во-вторых, бросил принимать наркотики. В-третьих, завязал с компьютерными играми. Ведь теперь он не был точно уверен, что находится там, с другой стороны монитора. Обычная игрушка или опять чья-нибудь жизнь?

Гарри вернулся из туалета и плюхнулся в кресло. Лицо молодого волшебника было мрачным.

— Не нашел, — констатировал стрелок.

— Я сотворил заклинание по всем правилам, — сказал Гарри. — Никакого эффекта. Наверное, Негориус подозревал, что за ним могут кого-нибудь отправить, и заранее разработал контрзаклинание.

— Очень предусмотрительно с его стороны, — заметил Фил. — Есть какой-нибудь другой метод ведения поиска?

— Визуальный, — сказал Гарри.

— То есть ходить по улицам, крутить головой и высматривать знакомую фигуру? — уточнил Фил.

— Типа того.

— Это не самый хороший план, — сказал Фил. — Даже если Бездна Хаоса выплюнула Негориуса примерно в том же месте, где и вас, у него в запасе было несколько дней. А в нашем мире за несколько дней можно улететь на другой конец планеты. И даже если он остался в Москве, то найти его будет непросто. В городе живет больше десяти миллионов человек. Какова вероятность, что на улице мы встретим именно того, кого нужно? Особенно если учесть, что вряд ли он будет разгуливать по улицам?

— Вероятность не слишком велика, — сказал Гарри. — Но что еще мы можем сделать?

— Мы можем попросить о помощи, — сказал Фил.

— Кого? Эту вашу милицию?

— Нет, подключать к поискам Негориуса милицию — это слишком радикально, — сказал Фил. — Но у меня есть двое знакомых парней, которые могут помочь. Они волшебники.

— Я сам — волшебник, — напомнил Гарри.

— Но эти парни — местные волшебники, — сказал Фил. — Они знакомы с земной спецификой, а ты — нет. И однажды им уже удалось найти один очень могущественный магический артефакт, случайно угодивший в наш мир.

— Думаю, помощь со стороны нам не повредит, — сказал стрелок, и его авторитетное мнение положило конец спору.

Их было двенадцать.

Такого скопления стрелков в одном месте Реджи не встречал с тех пор, как закончил обучение. Они расположились вокруг большого костра, и зловещие двери за их спинами тоже образовали круг. Реджи одобрил подобную тактику — что бы из какой двери ни выползло, кто-нибудь из них обязательно это заметит.

К сожалению, Реджи они тоже заметили, в результате чего круг нарушился, и двери заметались в хаотичном танце.

Мгновение спустя на Реджи смотрели двадцать четыре ствола. Реджи помахал им рукой.

— Привет, — сказал он. — Дивный вечер, не так ли?

— Проваливай, — сказали ему.

— Не очень любезный прием, — заметил Реджи.

К своему оружию он не притронулся — даже у Бэтмена не было бы шансов уцелеть в такой ситуации. Двенадцать человек, двадцать четыре ствола, открытое пространство, ни одного укрытия от пуль… Стоит сделать единственное неловкое движение, и его моментально нашпигуют свинцом.

— Это ты во всем виноват.

— Так уж и во всем? — усомнился Реджи.

— По крайней мере, ты виновен в появлении этих чертовых дверей.

— Возможно, — сказал Реджи. — А то, что при этом я действовал во имя спасения вселенной, в счет не идет?

— Идет, — сказали ему. — Именно поэтому ты до сих пор жив. Но здесь ты не останешься.

— Я и не собирался, — сказал Реджи. — Вы напоминаете мне сбившихся в стаю бродячих псов, которые ждут появления санитарной службы.

— Ты всегда славился своим сомнительным остроумием, Ремингтон. Убирайся.

— Считайте, что я уже ушел.

— Иди на запад, — посоветовали ему.

— А что там, на западе?

— Тот, кто тебя не прогонит. — В толпе послышались смешки.

— Кто бы это мог быть?

— Там узнаешь. Если у тебя хватит смелости последовать совету.

Реджи пожал плечами и пошел в сторону заходящего солнца. Только на этот раз хеппи-эндом в воздухе совсем не пахло.

Глава 6

При терпеливом и методичном подходе сбежать можно откуда угодно.

Граф Монте-Кристо

Помещение, куда привели Бозела, стражники называли «обезьянником», хотя ни одной обезьяны Бозел там не обнаружил.

По сути, это была обычная тюремная камера, в которой находились еще пятеро задержанных. Двое спали, демонстрируя поистине спартанское спокойствие, один забился в угол и мычал что-то нечленораздельное, один без устали барабанил кулаками в дверь, требуя, чтобы ему выдали автомат и несколько коробок патронов, и тогда он «этим ментам покажет, где раки зимуют». Последний из товарищей по несчастью сидел, подпирая спиной стену. Именно он проявил к Бозелу наибольшее любопытство. То есть хоть как-то прореагировал на его появление в камере.

— За что забрали? ~— спросил он.

— Я сам не совсем понял, — признался Бозел.

— Совсем обнаглели, звери, — согласился с ним задержанный. — Я тоже не понял, за что меня забрали. Подумаешь, отпечатки пальцев на пистолете совпали. Ну и что? Я и стрелять-то толком не умею. Тебя как зовут?

— Борисом. — Дракон решил придерживаться первоначальной версии.

— А я — Вова. Вова Мытищинский. Может, слыхал?

— Нет. Я тут недавно.

— А, гастролер, — сказал Вова. — А сам откуда будешь?

— Издалека.

— Ты в несознанке, что ли?

— Типа того.

— Правильно, брат, — одобрил Вова. — Ты не должен доказывать, что ты не верблюд. Пусть «мусора» сами попотеют. Им полезно.

Бозел потерял смысл высказывания Вовы после слова «правильно», однако на всякий случай кивнул.

Ему доводилось бывать в разных передрягах, но в человеческую тюрьму он угодил впервые, а потому не знал, как себя вести.

— Я вижу, ты калач тертый, — сказал Вова. — «Мусорам» тебя расколоть трудно будет. Но мне-то ты можешь сказать.

— Что сказать? — спросил Бозел.

— За что тебя замели.

— Я ничего не нарушал, — сказал Бозел.

— Это понятно, — сказал Вова. — Это правильно, так им и говори. Ну а сделал-то ты чего?

Сосед начал утомлять Бозела, однако чутье подсказывало ему, что убийство Вовы может чрезмерно усложнить его собственное положение.

В принципе драконы не рассматривают умерщвление людей в качестве преступления, однако сами люди имеют привычку весьма болезненно реагировать на подобные выходки со стороны драконов. И это несмотря на то, что сами убивают друг друга на постоянной основе.

С точки зрения драконов люди — вообще не самые логичные создания.

— Нравишься ты мне, — сказал Вова. — Ты держись рядом со мной, и все будет путем. Я тут всех знаю. Если повезет, нас и на этап вместе отправят.

— Куда отправят? — не понял Бозел.

— На этап. У тебя что, первая ходка?

— Типа того, — сказал Бозел.

— Тем более держись меня, и будешь в авторитете, — сказал Вова. — Мы с тобой на зоне такие дела закрутим, всех разведем…

— Отвянь, — попросил Бозел. — Утомляешь ты меня сверх меры.

— Вот, значит, как ты заговорил? — обиделся Вова. — Ладно, посмотрим, что дальше будет. Земля, знаешь ли, круглая, а жизнь — длинная. Авось когда-нибудь и пересечемся.

— Я тебе сейчас в ухо дам, — пообещал Бозел, и Вова, не отличавшийся крепким телосложением, предпочел отсесть от него подальше.

Бозел решил дать бригаде время до полуночи, а потом сваливать отсюда самостоятельно. Он где-то слышал, что ночь — лучшее время для побега из тюрьмы. Желательно, чтобы ночь была темная и ненастная, но, если бури не случится, это еще не повод, чтобы оставаться в заточении.

В восемь часов вечера Фил и Гарри подошли к отделению милиции. Гарри был относительно спокоен, зато Фила, по его собственному выражению, колбасило не по-детски.

— Ты уверен, что справишься? — в который раз спросил он у Гарри.

— Уверен, — сказал Гарри. — Главное, чтобы Бозел оказался здесь.

— Сейчас мы это узнаем.

Они вошли внутрь, и Фил обратился к дежурному:

— Скажите, а к вам сегодня днем не привозили парня, на которого автобус наехал?

— Вы, наверное, перепутали, — вежливо сказал дежурный. — Это не морг.

— А вы не могли бы проверить? — спросил Фил.

— Делать мне больше нечего, — проворчал дежурный. — Как его зовут-то, вашего парня?

— Бозел, — сказал Фил.

— Дурацкое имя. А фамилия у него есть?

— Я не уверен…

— Ты не уверен, есть ли у него фамилия? — Дежурный повнимательнее присмотрелся к Филу. — Ты что, обкурился?

— Ты посмотришь свои записи, — сказал Гарри, проводя перед лицом дежурного волшебной палочкой.

— Да, конечно, — согласился дежурный. — Почему бы и нет.

Он склонился над большой амбарной книгой с разлинованными листами. В книге было очень много записей, из чего Гарри сделал вывод, что Москва — не самый благополучный город.

— Никакого Бозела нет, — сказал дежурный.

— Поищи парня, которого сбил автобус, — сказал Гарри, еще раз махнув палочкой.

— Хорошо. — Дежурный пожал плечами и снова углубился в записи. — Есть похожий случай. Парень назвался Борисом Ильичом Муромцевым, москвичом, возраст тридцать шесть лет…

— Это он, — сказал Гарри. — Он до сих пор у вас?

— Да, в «обезьяннике» сидит.

— Проводи нас к нему, — сказал Гарри.

— Я не могу оставить свой пост…

— И все-таки ты проводишь нас к нему, — сказал Гарри, сопровождая слова очередным взмахом волшебной палочки.

— Ладно, пошли, — согласился дежурный.

— Ты прямо джедай какой-то, — восхитился Фил молодым волшебником. — А эти ребята потом точно ничего не вспомнят?

— Я в этом почти уверен, — сказал Гарри.

Но запись в журнале все равно сохранится, подумал Фил. А значит, есть все шансы на рождение легенды о дерзком побеге прямо из отделения милиции. Бозел может войти в историю как последователь самого Гудини.

Гарри тоже никогда не сидел в тюрьме, и все его знания об этом заведении имели своим источником древние рукописи, приключенческие романы и грустные тюремные баллады, а потому волшебник оказался очень удивлен, не увидев сырых, темных коридоров и скелетов, прикованных цепями к стенам. Ему даже стало казаться, что его в чем-то обманывают.

Дежурный остановился перед дверью «обезьянника» и достал ключи. Мимо прошли двое милиционеров в форме, у Фила замерло сердце. Но никто не стал дежурного ни о чем спрашивать, милиционеры просто прошли мимо.

Дежурный отпер дверь.

— Вы заставили себя ждать, — констатировал Бозел.

— Пробки, — ответил Фил расхожей фразой из голливудских боевиков.

— Пошли, — сказал Гарри. — Времени мало.

— Я сейчас не понял, это кто? — спросил Вова Мытищинский. — Что-то ни один из них на адвоката не тянет.

— Это побег, — доходчиво объяснил ему Фил.

— На лапу дали, да? — восхитился Вова. — Вот это маза! Слышь, пацаны, раз вы когти рвете, может, и я к вам присоседюсь?[9]

— Ты останешься здесь, — сказал ему Гарри.

— С чего это? — удивился Вова. — И чего ты у меня какой-то палкой перед лицом машешь, кореш?

— Ты останешься здесь, — повторил Гарри.

Теоретически в Множественной Вселенной должны существовать люди, устойчивые к магии внушения, но Гарри с таким человеком встретился впервые. Молодой волшебник растерялся, пытаясь придумать способ нейтрализации данного индивидуума. Проблему решил Бозел — он двинул Вову кулаком в нос, и доблестный представитель мытищинской братвы сполз по стене и нашел отдохновение на полу.

— Мне давно хотелось это сделать, — объяснил Бозел.

— Вообще-то в милиции бить людей не положено, — сказал дежурный. — А вдруг он на нас в суд подаст?

— Ты ничего не видел, — сказал ему Гарри.

— Ладно, — согласился дежурный и закрыл глаза.

Мордекай Узи был единственным в своем роде. По крайней мере, Реджи аналогов никогда не встречал.

Мордекай был толстым стрелком. И не просто толстым, а очень толстым. Издалека его можно было принять за выбравшегося из страшного пожара Колобка, черного и круглого.

Он сидел у костра и жарил мясо на палочке. При появлении Реджи «колобок» даже не потянулся за оружием, что Реджи несказанно порадовало. В последнее время такое поведение по отношению к нему стало редкостью. Коллеги его не любили.

— Привет, — сказал Реджи. — Я…

— Знаю я, кто ты такой, а ты знаешь, кто я, — сказал Мордекай. — Так что давай обойдемся без китайских церемоний, тем более что время ритуалов нашего ордена уже давно прошло. Ужинать будешь?

— Не откажусь.

— Тогда подстрели себе кого-нибудь, — ухмыльнулся Мордекай и тут же добавил: — Шучу. Утром я ухлопал кабана. Думаю, что этого мяса хватит до конца жизни. Нам обоим.

— Ты столь пессимистично настроен? — произнес Реджи, присаживаясь на ствол поваленного дерева.

— Времена оптимистов тоже прошли, — сказал Мордекай. — Неужели ребята тебе ничего не объяснили?

— Нет. Только посоветовали проваливать.

— А сам ты не допер?

— Нет.

— Неужели ты не слышал старых легенд?

— Легенды — это не по моей части. Вот если надо кого пристрелить…

— Это да, — сказал Мордекай. — Если надо кого пристрелить, то это к тебе. Ты ж у нас такой. Снайпер, твою налево. Любого на раз положишь.

— Э… — сказал Реджи. — Типа того.

— Мне любопытно, — сказал Мордекай, — почему наши бравые парни тебя отпустили? Почему не попытались тебя убить?

— Полагаю, не захотели связываться. Они меня боятся, — не без гордости сказал Реджи.

— Я тебя не боюсь, — сказал Мордекай.

— Значит, ты попробуешь меня убить?

— А смысл? — вздохнул Мордекай. — Была б у меня возможность, я бы тебя придушил при рождении. А сейчас уже поздно.

— Почему вы все вините меня в своих бедах? — поинтересовался Реджи.

— Только потому, что ты в них виноват, — сказал Мордекай. — Эти чертовы двери появились из-за тебя. Кстати, сядь чуть левее, чтобы мне не был виден твой экземпляр. Он меня раздражает.

К своей собственной двери Мордекай сидел спиной.

— Ты знаешь, что оттуда выйдет? — спросил Реджи.

— Погибель, — сказал Мордекай.

— Тогда я бы предпочел не прозевать тот момент, когда дверь откроется.

— Без толку, — сказал Мордекай. — С ним справиться невозможно.

— С кем «с ним»?

— С тем, кто выйдет из этой двери, — доходчиво объяснил Мордекай.

— А нельзя ли внести в этот вопрос немного конкретики? — спросил Реджи.

— Можно, — сказал Мордекай.

Он снял истекающее соком мясо с огня, разрезал его на два неравных куска и меньший отдал Реджи вместе с куском хлеба. Этого меньшего куска Реджи хватило бы на два дня.

— Сколько народу там собралось? — спросил Мордекай. Реджи догадался, что его спрашивают о компании, которую он миновал прошлой ночью.

— Двенадцать, — сказал Реджи.

— Довольно много.

— Почему ты не с ними?

— Не люблю толпы, — сказал Мордекай. — Смерть — дело сугубо личное и индивидуальное.

— Двенадцать — это еще не толпа.

— Больше трех — это уже толпа, — сказал Мордекай. — А интеллект толпы равен половине интеллекта самого тупого индивидуума, в эту толпу входящего.

— Нельзя ли вернуться к вопросу о том, кто появится из этой двери? — спросил Реджи.

— Молодежь, — вздохнул Мордекай. — Ничего не знают, самим соображать лень, ждут, пока кто-нибудь старый и мудрый все им на блюдечке преподнесет.

— Это ты, что ли, старый? — уточнил Реджи.

— А то.

— И ты мудрый?

— Ну да.

— Только блюдечка я тут не вижу, — сказал Реджи. — Ну насколько ты мудрый, объективно ответить ты сам не сможешь. А насколько ты старый?

— Я — самый старый из живущих ныне стрелков, — сказал Мордекай.

Реджи вспомнил стариков, с которыми… Которых он поубивал в Обители, на ступенях храма Святого Роланда. Пожалуй, они могли быть постарше Мордекая. Только вот к ныне живущим их никак нельзя было отнести.

Тем не менее Реджи скептически отреагировал на заявление Мордекая.

— Самый старый, значит? — спросил он. — Может быть, ты и Гилеад видел?

— Гилеада не видел, врать не буду. А вот с Роландом встречаться доводилось.

— Со Святым Роландом? — уточнил Реджи.

— Тогда он еще не был святым, — сказал Мордекай. — Сомневаюсь, что его вообще можно так называть. Если рассматривать его поведение с точки зрения общепринятых моральных ценностей, он был тем еще мерзавцем. Впрочем, я подозреваю, что он до сих пор им и остается.

— По-моему, ты малость преувеличиваешь, — сказал Реджи. — Роланд, конечно, личность легендарная, но я не думаю, что он бессмертен.

— Я и не утверждал, что он бессмертен, — сказал Мордекай. — Я только предположил, что он может быть до сих пор жив.

— Сие есть абсурд, — твердо сказал Реджи. — Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда.

— Хе, — сказал Мордекай. — Если бы мне давали доллар каждый раз, когда кто-то говорит «не может быть» относительно вполне вероятных вещей, у меня было бы уже долларов двадцать. А может быть, даже двадцать пять.

— А револьверы? — не сдавался Реджи. — Если Святой Роланд жив, то почему его револьверы хранились у нас в ордене? Что же он за стрелок без револьверов?

— А почему ты думаешь, что это были его револьверы? — спросил Мордекай.

— Как это? — опешил Реджи. — А чьи?

— Подозреваю, что ничьи, — сказал Мордекай. — Это просто копии. Подделки.

— А как же… Но зачем?

— Давай я тебе кое-что объясню, мальчик, — сказал Мордекай. — Вообще-то сие есть секретная и не подлежащая разглашению информация, но раз уж ордену все равно конец и мы с тобой тоже скоро помрем… Как ты думаешь, кто основал наш орден?

— Как кто? Святой Роланд и его ученик Калаш Ворошило…

— У Роланда, которого ты постоянно и ошибочно именуешь святым, никогда не было ученика по имени Калаш Ворошило. И, немного переиначив фразу, Калаш Ворошило никогда не был учеником Роланда.

— Я не понимаю…

— Естественно, ты не понимаешь, — сказал Мордекай. Разговаривая, он с аппетитом ел, и мясной сок тек по его подбородку, капая на черную рубашку и могучую волосатую грудь. — Тебе много лет рассказывали официальную версию этой истории, да и, говоря по правде, не так уж много осталось людей, которые помнят, как все было на самом деле. Не посчитай мои слова ересью, но Роланд Дискейн из Гилеада имеет к ордену стрелков примерно такое же отношение, как гроза — вполне естественное природное явление — к многочисленным культам богов грома.

— То есть…

— Гроза существует, — объяснил Мордекай. — Но ей абсолютно наплевать на людишек, которые кланяются при каждом ударе молнии.

Небольшое облачко заслонило собой луну. Наверху что-то сдавленно громыхнуло.

— Нечего подслушивать, Зевс, — сказал Мордекай. — А то услышишь что-нибудь еще более неприятное.

— Зевс? — переспросил Реджи. Ему доводилось иметь дело с Зевсом, и тот показался стрелку вполне реальным персонажем, а не каким-то там мифом. Как назло, поблизости не наблюдалось ни одного громоотвода.

— Расслабься, мальчик, я пошутил. Владения Зевса слишком далеко отсюда. Скорее всего, это кто-то помельче. Из местных.

Облачко рассосалось. Реджи облегченно выдохнул.

— Роланд — это вполне реальный человек, — заверил его Мордекай. — Занятый реальным делом. В другом мире. В нашей вселенной он был, так сказать, проездом, и у него не было времени, чтобы основывать целый орден имени себя. Неужели ты никогда не задумывался о названии нашего ордена? Если бы тебе довелось основывать организацию, дал бы ты ей свое имя или все же поступил бы немного скромнее?

— Название могли изменить позже, — сказал Реджи.

— Название никогда не менялось, — возразил Мордекай. — Калаш Ворошило, основавший орден, дал ему имя Роланда, самолично причислив парня к лику святых.

— Доказательства, — потребовал Реджи.

— Какие тебе доказательства? Столько лет прошло, никаких улик не осталось. Может быть, ты еще потребуешь предъявить кирпич, которым Каин Авеля завалил?

— Этих парней я не знаю, — сказал Реджи. — Но если ты хочешь, чтобы я тебе поверил, убеди меня при помощи логики.

— По большому счету, мне по фигу, поверишь ты мне или нет, — сказал Мордекай. — Но подумай вот о чем… Что у тебя за револьверы?

— «Смит энд Вессон». А у тебя?

— И у меня «Смит энд Вессон», — сказал Мордекай. — Но некоторые ребята ходят с «кольтами». А револьверы самого Роланда ты видел?

— Я даже держал их в руках, — сказал Реджи.

— Ну да, — сказал Мордекай. — Я и забыл, кого спрашиваю. И клеймо какого производителя ты рассмотрел на револьверах Роланда?

— На них не было клейма, — сказал Реджи, вспомнив большие тяжелые револьверы с сандаловыми рукоятками.

— А какого они были калибра?

— Большого, — сказал Реджи. Честно говоря, тогда ему было не до детального обследования револьверов прастрелка. В его теле наличествовало слишком много свежепроделанных отверстий, а в голове стоял туман.

— Большого, — фыркнул Мордекай. — Десять потраченных на обучение лет, несколько веков в качестве странствующего служителя револьвера, и после этого ты можешь сказать только это? Да, я с тобой согласен, у Роланда револьверы очень большого калибра. В нашем мире боеприпасов для таких револьверов попросту не существует.

— И что это доказывает? — спросил Реджи. — Револьверы Святого Роланда сделали в другом мире, но что с того? Разве это могло ему помешать основать наш орден?

— Роланд принадлежит другому миру, — сказал Мордекай. — И ему нет совершенно никакого дела до мира нашего. В его вселенной он совершает вечное странствие в поисках Темной башни, и, когда достигает своей цели, все начинается заново. Роланд как солнце, вечно совершающее свой путь по небосклону, он не может остановиться, и его странствие гарантирует существование миров Темной башни. А наша вселенная к мирам Темной башни не относится. У нас свои заморочки.

— И что?

— В нашем мире Роланд является песчинкой. Той самой песчинкой, вокруг которой, при благоприятных обстоятельствах, может образоваться жемчужина. Калаш Ворошило использовал его фигуру как миф, который он положил в основу нашего ордена. Между прочим, Роланд не одевался во все черное, и у него не было другого оружия, кроме его револьверов. И темных очков он тоже не носил.

— Почему же мы одеваемся в черное?

— Черный цвет делает нас стройнее, — ухмыльнулся Мордекай. — Впрочем, ко мне это не относится. Если дирижабль выкрасить черной краской, он все равно не станет дельтапланом.

— Все это очень познавательно, хотя и недоказуемо, — сказал Реджи. — Но каким образом это связано с тем, что происходит сейчас?

— Двадцать шесть стрелков погибли за последние полторы недели, — сказал Мордекай.

— Я и не думал, что нас осталось так много, — сказал Реджи. — Особенно после того, что увидел в Обители… Но что их убило?

— Было нарушено правило номер ноль, — сказал Мордекай. — О чем ты должен знать больше меня, ибо именно ты его нарушил. Ты активировал древнее проклятие, которое должно положить конец всему ордену в случае нарушения нулевого правила. Ты вызвал к жизни Черного Стрелка.

— Похоже на какую-то детскую страшилку, — сказал Реджи. — Красная Рука, Зеленая Простыня и всякое такое. А почему он Черный? Вроде бы мы все в черное одеваемся. Или он негр?

— Какой ты все-таки неполиткорректный, — вздохнул Мордекай. — Нет, он не чернокожий.

— Значит, у него черное сердце, — решил Реджи. — Как его можно убить?

— Никак.

— Стрелков учат, что убить можно кого угодно. Нужно только найти способ.

— Нет такого способа, — сказал Мордекай. — Я могу тебе объяснить, почему его нет, но объяснение займет слишком много времени, а мне лень. Так что ты уж поверь мне на слово.

— И что ты предлагаешь? Сидеть и ждать, пока откроется одна из этих дверей и Черный Стрелок нас положит?

— Прими неизбежность достойно.

— Достойная смерть для стрелка — это смерть в бою.

— Можешь пострелять в воздух, если от этого тебе станет легче.

Глава 7

Мы сделаем любое время интересным.

Представители агентства «Талисман»

Утром следующего дня бригада и временно примкнувший к ней Фил отправились на встречу с местными волшебниками, которые могли бы помочь в поисках Негориуса. Сначала им пришлось пережить волнующее и полное незабываемых ощущений путешествие на троллейбусе в центр города, потом их чуть не затолкали на одной из центральных улиц, потом Гарри чуть не потерялся, остановившись полюбоваться витриной, и Филу пришлось его искать, но в итоге они все-таки добрались до цели.

Войдя в искомый подъезд, они поднялись по лестнице на второй этаж.

Фил толкнул дверь, на которой красовалась табличка «Агентство „Талисман“», и они оказались в небольшой комнатке, где сидели двое — серьезного вида молодой человек и коротко стриженная девушка в мужской одежде.

— Привет, парни, — не очень понятно поздоровался Фил. — Это те, о которых я вам говорил.

— Тут целая делегация, — заметил молодой человек.

— Я вас представлю, — предложил Фил.

— Не надо. — Молодой человек выключил компьютер и встал из-за стола. — Сами познакомимся.

— Как знаете. — Фил плюхнулся в кресло и сделал вид, что оказался здесь случайно.

— Меня зовут Герман, — сказал молодой человек. — А это — мой деловой партнер и лучший друг Серега.

Девушка коротко кивнула.

— Дивное имя, — сказал Бозел. — Раз видеть вас, мадемуазель. Разрешите поцеловать вашу ручку?

— А в ухо не хочешь? — спросила девушка.

— Не понял, — сказал Бозел.

— Мой друг хочет сказать, что он никакая не мадемуазель, — улыбнулся Герман. — Он мужчина, маг, по нелепому стечению обстоятельств потерявший свое собственное тело и вынужденный занимать это.

— Ну и куда ты нас привел? — обратился Бозел к Филу. — Чем нам могут помочь маги, которые собственное тело отыскать не в состоянии?

— Мы, собственно говоря, и не напрашивались, — сказал Серега. — Нам новые клиенты сейчас не нужны.

— Мы все-таки попробуем разобраться, — сказал Герман. — Больно уж случай интересный. Итак, давайте знакомиться.

— Я — Гарри, — сказал Гарри.

— Волшебник? — уточнил Герман.

— Да.

— А как ваша фамилия? Не Поттер, случайно?

— Нет.

— И шрам на лбу отсутствует, — прокомментировал Серега.

— Вот и хорошо, — сказал Герман. — Рад вас приветствовать, коллега.

Они пожали друг другу руки.

Герман произвел на Гарри очень приятное впечатление. Серьезный молодой человек, тоже волшебник, достаточно вежливый и явно готовый помочь. А непонятные разговоры о шраме начали Гарри раздражать.

— Вы, вне всякого сомнения, Илья Муромец, — сказал Герман, останавливаясь напротив богатыря. — Я видел вас на картине, очень похоже. Рад встрече.

— Я тоже, отрок, — сказал Муромец, решив не выпадать из образа.

— Видал я одного Муромца, — сказал Серега. — Спорить не буду, похож. Но не он.

— Не понял, — сказал Илья. — Как это ты еще одного Муромца видал?

— Сейчас это неважно, — сказал Герман. — Это мы потом обсудим. Пока давайте дальше знакомиться.

— Я — Джек Смит-Вессон.

— Стильный прикид, — заметил Серега. — Не жарко летом в кожаных штанах ходить?

— Я привык.

— А вы, значит… — сказал Герман.

— Я Бозел, — сказал Бозел. — Дракон.

— Знавал я одного дракона, — сказал Серега. — Только у него голов было больше. И крыльев. И хвостов.

— А я знавал много магов, — сказал Бозел. — И у них было куда меньше сисек.

— Ты точно в ухо хочешь, — сказал Серега, поднимаясь из-за стола. — И я тебе сейчас оформлю.

— Брейк, — спокойно сказал Герман. — Вам бы только подраться, горячие финские парни. Лучше расскажите, что у вас за проблема.

— Один гад свалил из нашего мира и спрятался в вашем, — сказал Бозел. — И все бы ничего, если бы он не упер с собой жизненно важный артефакт, без которого нашей вселенной хана. Надо бы его найти.

— Гада или артефакт? — уточнил Герман.

— Желательно обоих, — сказал Бозел. Он хотел прикончить Негориуса, чтобы от него все отстали.

— Если выбирать что-нибудь одно, то артефакт нам нужнее, — сказал Гарри.

— Что за гад? — спросил Серега. — Какие у него технико-тактические характеристики? Ползучий он гад или просто мелкотравчатый?

— Ползучий, — заверил его Бозел.

— Волшебник он, — сказал Гарри. — Причем один из самых могущественных.

— Как выглядит?

— По-разному. Последний раз он был похож на бедуина и отзывался на имя Джавдет.

— Это тот самый Джавдет, которого нельзя трогать, потому что Саид попросил? — заинтересовался Серега.

— Насчет Саида я ничего не знаю, а трогать Джавдета действительно никому не рекомендовалось, — сказал Гарри.

Серега с Германом посмотрели на Фила. Тот сделал вид, что его очень интересует качество побелки потолка.

— А что за артефакт? — спросил Герман.

Гарри вытащил из кармана и протянул ему револьвер.

— Точно такой же, — сказал Гарри. — Второй из пары.

— А этот вас чем не устраивает? — спросил Герман.

— Он правый, — сказал Гарри. — А нам нужен левый.

— Забавно, — сказал Серега.

Герман внимательно рассматривал оружие.

— Что-то этот револьвер мне напоминает, — сказал он. — Очень большой, очень тяжелый. — Герман поскреб ногтем рукоятку. — Сандал. Уж не самому ли Роланду принадлежало это оружие?

— Откуда вы знаете? — спросил Гарри.

Серега с Германом снова посмотрели на Фила.

— Плагиатор, — сказал Серега.

— Я не плагиатор, — твердо заявил Фил. — Я пародист.

— А Стивен Кинг об этом знает?

— Пародисты не посягают на авторские права, — сказал Фил. — Поэтому Стивена Кинга уведомлять необязательно.

— Пародисты — это паразиты, — сказал Серега. — Ты — паразит, Филипп. Тебе должно быть стыдно.

— Мне стыдно, — сказал Фил.

— Заметно, — сказал Серега. — А что ваш артефакт делает? Надо кого-то из него пристрелить или что?

— Я точно не знаю, — сказал Гарри. — Мое дело — артефакт добыть, а как его применять, пусть старшие товарищи думают. Мне только известно, что он станет финальной составляющей заклинания, которое остановит Большого Бо.

— В связи с чем возникает еще один резонный вопрос, — сказал Герман. — Кто такой Большой Бо?

— Чудовище, угрожающее существованию нашей вселенной, — сказал Гарри. — Похмелье ее творца.

В разговоре повисла пауза.

— И не фиг на меня так смотреть! — возопил Фил.

— Я знал, что ты много пьешь, — сказал Герман. — Но не думал, что все зашло настолько далеко. Ты что творишь, демиург фигов? Ты зачем людям такую жизнь веселую устроил?

— Задолбали вы меня все! — заорал Фил. — Почему я все время оправдываться должен? Не собирался я никакой мир создавать! Я игрушку компьютерную делал! 3-D шутер от первого лица! Action! А какой action может быть в идиллически-пасторальном мире? Кто бы захотел в это играть? Я и сам не понимаю, почему вместе с игрушкой целая вселенная получилась!

— Любой творческий акт способен создавать новые миры, — заметил Герман. — Некоторые быстро разрушаются, а некоторые существуют очень долго. Ты должен гордиться, что у тебя хоть что-то вышло. Но мы все были бы тебе очень благодарны, если бы мир у тебя получился более… спокойным.

— Надоели вы мне, — сказал Фил. — Что толку сейчас это обсуждать? Мир уже создан, лучше подумайте, как его спасти. Меня попинать вы всегда успеете.

— Разумное замечание. Подведем итоги, — сказал Герман. — Значит, где-то на Земле находится могущественный чародей из другого мира, и в наличии у этого чародея очень ценный артефакт. Необходимо чародея найти и артефакт у него отобрать. Так?

— Так, — сказал Гарри.

— При этом мы не знаем, как выглядит чародей, — сказал Герман. — И даже отдаленно не представляем, где он может скрываться. Так?

— Так.

— У вас есть второй револьвер из пары. Вы применяли поисковое заклинание, основанное на подобии этих предметов?

— Применял, — сказал Гарри. — Ничего не вышло. Негориус блокирует любые попытки…

— Негориус? — Герман изумленно задрал бровь.

— Так зовут этого чародея. Разве я вам не говорил?

— Нет, не говорили. — Герман опять посмотрел на Фила. — А почему именно Негориус? Почему не Негоро или не Себастьяно Перейра, в конце концов?

— Негоро тоже был, — сказал Гарри. — Негоро — дубль Негориуса.

— Как же это у тебя так выходит? — спросил Герман, снова глядя на Фила. — Джавдет, Негоро… Не верю я, что оно само так получилось.

— Само, — сказал Фил. — Ты что, думаешь, я сам этого Негориуса придумал и всю эту катавасию устроил? Оно мне надо?

— Мне уже страшно подумать, что тебе надо, — сказал Герман.

— У каждой вселенной есть свои законы, — заметил Фил.

— С этим я спорить не буду.

— Созданная мной вселенная вторична по отношению к Земле, — сказал Фил.

— Это очевидно.

— Она не просто вторична, она пародийна, и в ней действуют законы стеба, — сказал Фил. — По крайней мере, в моей игре они действовали. Если возможна какая-то смешная или нелепая ситуация, она обязательно возникнет.

— А ты подумал, каково жить людям в этой твоей стебной вселенной? — спросил Герман. — Ты повеселился, а потом компьютер выключил и на курорт свалил. А им там, знаешь ли, совсем не так смешно.

— Достали. — Фил закурил сигарету и снова уставился в потолок, самоустраняясь от дискуссии.

— На Земле живут семь миллиардов человек, — сказал Серега. — В одной только Москве их двенадцать миллионов. Как нам искать этого Негориуса?

— Семь миллиардов? — Эта цифра оказалась для Гарри слишком большой. В его сознании миллиарды никак не вязались с численностью населения.

— Это все китайцы, — объяснил Серега. — Если бы не они, было бы миллиарда на полтора поменьше.

— Кто такие китайцы?

— Не бери в голову, — сказал Серега. — Что делать-то будем, Гера?

— Э… где вы остановились? — спросил Герман.

— У меня, — ответил Фил. — Надеюсь, что временно. Сам понимаешь, пять человек в одной комнате…

— Отвези их к нам на дачу, — сказал Герман. — А мы с Серегой чуть-чуть посовещаемся и тоже туда подъедем.

— Как же я их отвезу? У меня машины нет.

— На такси отвезешь, — сказал Серега.

— Пять человек в одну машину не влезут.

— Возьми две машины, — сказал Серега. — И не говори, что у тебя денег нет. Потому что они у тебя есть. Просто ты их тратить не хочешь.

— Но если вы позже подъедете, как же мы за забор попадем?

— Никак, — сказал Герман. — Погуляете, воздухом полчасика подышите, а там и мы подскочим.

— Им надо время, чтобы посовещаться и принять решение по поводу, а не послать ли нас куда подальше, — перевел Бозел. — Пошли, демиург. Будешь такси ловить.

Герман налил себе кофе и закурил сигарету.

— Что думаешь? — спросил он.

— Я всегда знал, что Фил мутный, — сказал Серега. — Но не подозревал, что он мутный до такой степени.

— Что ты думаешь о Филе, мне понятно. А что скажешь о самой ситуации?

— Думаю, что не стоит нам в нее вписываться.

— Вселенная гибнет, — напомнил Герман.

— Это не наша вселенная, — сказал Серега. — Авось парни и без нас справятся.

— А если не справятся?

— Значит, не судьба. Послушай, Гера, это не наша история и не наша разборка. Стоит нам туда влезть, и неприятностей не оберешься. Тебе наших проблем мало? Трех Гэндальфов, Горлума, всей этой лабуды с новым пантеоном? Мы уже один могущественный артефакт нашли, так что план выполнен. Ты эти рожи видел? Кому там помогать?

— Гарри показался мне вполне приличным парнем. И корпоративная этика не позволяет нам бросить его в беде.

— Гарри — может быть, — сказал Серега. — А остальные? Этот Джек Смит-Вессон — форменный убийца, даром что глаза под очками прячет. Муромец… типичный богатырь, что там говорить. Дракон вообще форменная скотина. И ты мне скажи, зачем им нужен дракон? С волшебником все понятно, такие дела без волшебников не обходятся, Джек явно имеет какое-то отношение к потерянному револьверу, богатырь — он и есть богатырь, но зачем им дракон, притворяющийся человеком? Мутные они какие-то, все четверо. И это, должно быть, лучшие представители их вселенной, раз уж им доверили такое ответственное дело.

— Но в их вселенной живут не только они четверо.

— Ключевое слово здесь «их». Это не наша вселенная, следовательно, не наша проблема.

— Я не могу просто стоять в стороне.

— А вот это твоя вечная проблема, — сказал Серега. — Ты всегда во все лезешь, надо тебе это или не надо. Ты думаешь, эти четверо нам заплатят?

— Почему ты все время пытаешься выглядеть хуже, чем ты есть? — спросил Герман. — Ты же знаешь, что не все в этом мире измеряется деньгами.

— Когда мы последний раз взялись решать чужие проблемы, я потерял собственное тело, — сказал Серега. — И кое-что еще. И я вовсе не жажду вляпаться в новые неприятности. И потом, как ты собираешься искать этого Негориуса и здоровенный револьвер Роланда?

— Мы же нашли Кольцо, — сказал Герман.

— Искать Кольцо было не в пример легче, — возразил Серега. — Мы точно знали, что оно из себя представляет и какими качествами обладает, мы знали, как выглядит Гэндальф, знали, как выглядит Горлум, хотя и не подозревали, кем он является на самом деле… А что мы знаем об этом Негориусе? Ничего. Мы даже не знаем, остается ли он до сих пор в нашем мире.

— Как раз это легко проверить, — сказал Герман. — Достаточно посмотреть учетные записи на гостевых страницах Книги Магов в Шамбале.

— К сожалению, Книга только фиксирует наличие магов на Земле, но не указывает их местонахождение.

— Мы что-нибудь придумаем, — сказал Герман.

— Похоже, ты уже все решил.

— Ты тоже. Просто отбрыкиваешься по привычке.

— Тогда поехали на дачу, — сказал Серега. — Пока пришлый люд до смерти не напугал наших зверюшек.

— Ты езжай, — сказал Герман. — Возьми ключ и езжай.

— А ты?

— А я в Шамбалу смотаюсь, Книгу Магов полистаю.

— Счастливый ты человек, — вздохнул Серега. — Захотел, на дачу поехал, захотел, в Шамбалу трансгрессировался. Не то что я, убогий. В свою собственную квартиру без ключа попасть не могу.

— Не переживай, — сказал Герман. — Найдется твое тело, а вместе с ним к тебе вернутся и магические способности.

— А если не найдется? — спросил Серега. — Если мое тело навсегда затерялось в параллельных мирах? А если девица, с которой мы телами махнулись, влипла в какую-то передрягу?

— Не влипла, — сказал Герман.

— Откуда ты знаешь?

— Просто знаю.

— Мне бы твою уверенность, — вздохнул Серега. — На пальцах кинем, кому офис закрывать?

— Не надо. Я закрою.

В то время как Герман закрывал дверь своего офиса, другая дверь открылась, и Черный Стрелок оказался за спиной Мордекая Узи.

Мордекай слышал шаги, но даже не оглянулся. Он как раз раскуривал длинную и толстую сигару, подозрительно похожую на те сигары, которые курят наркобароны в дешевых голливудских боевиках.

— Ты на меня не посмотришь?

— Нет, — сказал Мордекай.

— И не будешь сопротивляться?

— Те двенадцать сопротивлялись?

— Да.

— Им это помогло?

— Нет.

— Тогда и я не буду. Какой смысл?

— Хотя бы повернись. Я не люблю стрелять в спину.

— В жизни нам часто приходится делать то, чего мы не любим.

— Мне это так же неприятно, как и тебе.

— Сомневаюсь.

— Ты думаешь, я лгу?

— Я думаю, что ты можешь заблуждаться, — сказал Мордекай. — А еще я думаю, что ты действуешь вопреки первому правилу. Пришел стрелять — стреляй.

— Ты так торопишься умереть?

— Минутой раньше, минутой позже…

— Мне непонятно твое безразличие к собственной судьбе.

— А мне непонятно твое стремление умереть.

— Что ты имеешь в виду?

— А ты разве не понимаешь? Где ты был раньше? Нигде. Ты просто не существовал… Ты был вызван к жизни проклятием, и, когда ты исполнишь то, для чего тебя призвали, ты снова исчезнешь.

— Ну и что? Зато я выполню свой долг.

— Неужели тебе не нравится жить? Или хотя бы существовать?

— У меня есть цель. Существование без цели бессмысленно и бесполезно.

— Твоя цель убьет тебя так же, как ты убиваешь нас, — сказал Мордекай.

— Пусть так. Но я выполню свой долг, потому что вы не сумели выполнить свой.

— Ха! — сказал Мордекай. — В гробу я такой долг видел. Мы веками бродили по дорогам этого мира, отстреливая всякую нечисть, проливали кровь, свою и чужую. А стоило кому-то из нас вернуться в Обитель и взять из храма какую-то железку, в подлинности которой я сильно сомневаюсь, как за нашими головами сразу же прислали тебя. Разве это справедливо? И если справедливо, так в чем же заключался наш долг?

— Ваш долг — следовать правилам.

— Чушь, — сказал Мордекай. — Стрелки чуть ли не с самого начала убивали друг друга, и, хотя это тоже запрещено правилами, никакое проклятие на нас не обрушивалось. Если мы и не следовали правилам, то только потому, что никто нам этих правил не объяснял.

— Передо мной бессмысленно оправдываться. Я не судья.

— Верно. Ты всего лишь палач. Тупое орудие слепого правосудия. Слушай, это же почти стихи!

Во время разговора Черный Стрелок двигался по кругу и сейчас оказался напротив своего собеседника. Мордекай стряхнул сигарный пепел в костер и поднял взгляд, заглянув в глаза погибели служителей револьвера.

И тогда он понял, почему этого парня называли Черным Стрелком.

Потому что в его глазах жила тьма. Это была совсем не та тьма, которая появляется с исчезновением света. Это была первоначальная тьма, вечная тьма, тьма всех ночей. Против такой тьмы бессильны не только свечки и факелы, но и самый мощный прожектор.

Черный Стрелок обнажил оружие.

Когда-то дача принадлежала дяде Германа, солидному и весьма известному в Шамбале чародею. Некоторое время назад дядя Германа переселился жить в астрал, и дача отошла его племяннику, а следовательно — агентству «Талисман», специализирующемуся на оказании магических услуг населению. Сначала молодые чародеи просто отдыхали на природе, потом начали проводить там опыты, слишком опасные для того, чтобы их ставить в черте города, позже пришлось поселить на даче тех, кого нельзя было показывать непосвященным и неподготовленным людям.

Поскольку дача принадлежала магам, ее периметр был надежно защищен от вторжения волшебными ловушками, несущими вахту василисками и прочими недружелюбными магическими созданиями, а на самом строении лежало заклинание лжефасада, и человек неподготовленный видел только невысокий деревянный заборчик и скромный домик за ним, а также неухоженный сад и поросшие сорняками дорожки — зрелище обычное для любой подмосковной деревни, где основная часть домов принадлежит дачникам и используется только пять месяцев в году.

Поскольку бригада передвигалась на такси и водителю приходилось то и дело объяснять дорогу, а Серега ездил на своем любимом черном «БМВ», он оказался на месте значительно раньше и успел открыть ворота и обезопасить периметр для приема гостей.

Внутри участок оказался значительно больше, чем об этом можно было подумать снаружи, а скромный полутораэтажный домик превратился в трехэтажный особняк с колоннами и фонтаном перед главным подъездом. Сад заполнился экзотическими растениями, сорняки исчезли, дорожки сверкали чистотой, слух ласкало пение райских птиц.

Рядом с Серегой обнаружилось невысокое серое существо, облаченное в дорогой спортивный костюм. На лице существа блуждала недружелюбная улыбка.

— Это Горлум, — сказал Серега. — Он здесь живет.

— Существует, — сварливо поправил его Горлум. — Разве ж это жизнь? Поговорить не с кем, даром что у соседа три головы.

— Три головы? — удивился Муромец. В соседе Горлума богатырь обнаружил что-то знакомое. — А не…

Закончить свой вопрос он не успел. Из-за угла здания вывернуло нечто огромное, зеленое, крылатое и трехголовое, узрело богатыря и тут же начало вопить.

— Скотина! — заорал Змей Горыныч во все свои глотки. — И здесь меня нашел, да? Что я тебе сделал, гад? Почему ты мне покоя не даешь?

— Змей! — ахнул Муромец и схватился за палицу. — Ребята, пригнитесь!

Гарри схватился за волшебную палочку, Бозел — за булавку, под которую маскировался Любитель Рубок, Джек выхватил из саквояжа свой пояс с револьверами, и кровопролитие казалось неизбежным, когда Серега с Горлумом встали перед Горынычем, прикрывая его своими телами.

— Это свой, — объяснили они дуэтом.

— Свой? — Муромец опустил булаву.

— Не понимаю, — констатировала средняя голова Змея Горыныча. — Вроде на вид он натуральный богатырь.

— Но его поведенческие реакции нетипичны, — возразила правая голова. — Где это видано, чтобы богатырь внимал голосу разума и не бросался в атаку без оглядки?

— Это ж Муромец, — сказала левая голова. — Помните, мы ему давеча вломили? Вот он теперь и опасается.

— Это когда ж такое было? — удивился Муромец. — Не помню я, чтобы какая-то рептилия мне вломила. Обидно слышать вашу ложь.

Обиженные богатыри особенно опасны, и Муромец снова взял палицу на изготовку.

— Спокойно, — сказал Серега. — Ты ошибаешься, Горыныч. Сейчас перед тобой совсем не тот Муромец, которому ты вломил.

— А разве их два? — удивилась средняя голова Змея Горыныча. — Не слышал я, что богатырей тоже клонируют. Они же не овцы.

— Скорее бараны, — прошептала левая голова. Муромец сделал вид, что не услышал. Ему не хотелось обижать хозяина дачи, калеча его любимую зверюшку.

— Ты имел дело с Ильёй Муромцем из параллельного мира, — объяснил Горынычу Серега. — А это — Илья Муромец из пародийной вселенной. Они похожи, как могут быть похожи прототип и персонаж, но все-таки это не один и тот же человек.

— То есть он ненастоящий? — уточнила средняя голова.

— Настоящий, — сказал Серега. — Просто другой. И вы оба очень меня обяжете, если не будете друг с другом драться.

— Я не буду, — пообещала средняя голова. — Если вы мне гарантируете, что и он тоже не будет.

— Проехали, — сказал Муромец, бросая булаву на землю. — Я здесь не по твою душу, Змей. Есть дела и поважнее.

Черный Стрелок так и стоял с револьвером в руке. С тех пор, как он обнажил оружие, прошло уже несколько минут, но выстрела до сих пор не последовало.

Мордекай вытащил сигару изо рта.

— А ведь ты мне ничего не сделаешь, пока я не схвачу свою пушку, — констатировал он. — Ты — раб правил и не можешь их нарушать.

— Не тяни время, — сказал Черный Стрелок. — Сопротивляйся.

— Фигушки, — сказал Мордекай. — Я понял, кто ты такой и почему никто из нас не в силах тебе противостоять. Но облегчать твою задачу я не собираюсь.

Черный револьвер плюнул огнем, пуля взметнула фонтанчик пыли у левой ноги Мордекая.

— Не попал, — сказал Мордекай. — И нечего зря патроны тратить. Давай лучше поговорим.

— О чем?

— Неужели нам с тобой и поговорить не о чем? — удивился Мордекай. — Например, ты можешь меня спросить, кто я такой. А точнее, что я такое.

— Мне это неинтересно, — сказал Черный Стрелок. — У меня есть цель.

— Есть такие люди: задачу им поставили, а дальше — хоть трава не расти, — пожаловался Мордекай. — Скажи, какие чувства ты испытываешь, когда отправляешь на тот свет очередного моего коллегу?

— Зачем тебе знать?

— Из любопытства, — сказал Мордекай. — Из академического, мать его, интереса. И если ты ответишь мне на этот вопрос, то я буду сопротивляться. Слово даю.

— Слово стрелка?

— Как ты должен знать, слово стрелка теперь мало что значит, — сказал Мордекай. — Я даю тебе свое слово, личное. Итак, что ты испытываешь, когда убиваешь стрелков?

— Боль.

— Я так и знал, — сказал Мордекай. Левой рукой он вытащил изо рта сигару. — А ты догадываешься, почему это так?

— Мне все равно. У меня есть цель.

— Ты прямо робот какой-то, — снова посетовал Мордекай.

Он швырнул сигару в лицо Черного Стрелка, с неожиданной для его комплекции прытью перекатился в сторону, одновременно выхватывая оружие и открывая огонь.

Трюк с сигарой стар, проверен временем и, несмотря на это, все равно срабатывает в девяноста случаях из ста. Стараясь уклониться от летящего ему в лицо огня, уже приготовившийся стрелять противник дергается, у него сбивается прицел, и первый выстрел уходит в «молоко». А выстрелить второй раз ему уже не дают.

Но Черный Стрелок не стал уклоняться. Сигара горящим кончиком ударилась о его щеку, а пуля Мордекая пробила плечо, но это не помешало Немезиде стрелков попасть в цель своим первым выстрелом. Когда кусок свинца пробил сердце Мордекая Узи, обрывая его жизненный путь, лицо Черного Стрелка исказилось от боли. Куда сильнее, чем при попадании пули в его собственное плечо.

Если бы Мордекай мог это видеть, он бы довольно улыбнулся, ибо его догадка нашла подтверждение.

Глава 8

Убить волшебника может любой дурак. А вы сначала попробуйте меня догнать.

Ринсвинд[10]

Ближе к вечеру Фил уехал домой. Ему было трудно сохранять здравомыслие рядом с такими типами, как Горлум и Змей Горыныч. Бригада тоже заставляла его нервничать, но она хотя бы выглядела более-менее по-человечески.

Дома Фил решил засесть за компьютер и поискать логику текущих событий на программном уровне созданной им игры. Конечно, сюжет давно вышел из-под контроля и Фил даже не надеялся, что сможет на него повлиять. Он хотел обнаружить хоть какой-то намек на то, чего следует ждать в ближайшем будущем.

Бригада разместилась на свежем воздухе. Серега вытащил из дома шезлонги и мангал, скоро в саду аппетитно запахло шашлыком. Стрелок надвинул шляпу на глаза и заснул или только сделал вид, что заснул, но его все равно оставили в покое. Муромец беседовал с Горынычем, сравнивая Триодиннадцатое царство богатыря с Тридесятым королевством Змея. Совпадений оказалось куда больше, чем различий, вот только правители у двух государств были разные.

Гарри, Серега и примкнувший к ним Горлум разговаривали на отвлеченные темы, попивая холодное пиво.

— Одна морока с этими чертовыми артефактами, — жаловался Горлум. — Я пятьсот лет хранил Кольцо, оберегал его от людей и людей от него, а в итоге все закончилось глобальной войной. То есть тогда мы думали, что все закончилось, а на самом деле все продолжалось, и продолжалось оно до тех пор, пока не нашелся истинный владелец Кольца, о котором мы в нашем мире никогда даже не слышали. С тех пор — а это было около шести месяцев тому назад — я стараюсь держаться подальше от любых артефактов.

— Я бы и рад последовать твоему примеру, но все выходит наоборот, — сказал Гарри. — Последние полгода только и делаю, что добываю эти артефакты один за другим. Шесть штук уже нашел, теперь последний остался.

— Вся фигня в том, что последних артефактов не бывает, — вмешался Серега. — Всегда найдется еще один. А за ним еще и еще. Это естественный круговорот артефактов в природе.

— Горлогориус, судя по всему, мужик правильный, — сказал Горлум. — Почти как Гэндальф, только без лошадки. Послал артефакты собирать, — значит, так надо.

— Я не против, мне судьба нашей вселенной небезразлична, — сказал Гарри. — Просто утомился я по мирам прыгать.

— Все Гэндальфы — скоты, — изрек Серега. — Один Гэндальф бросил меня неизвестно где, в чужом мире. Если бы не он, я бы свое тело не потерял. Хоть это был и ненастоящий Гэндальф, с тех пор я их всех не люблю.

— Гэндальфов никто не любит, — глубокомысленно высказался Горлум. — Однако без Гэндальфов нам все равно не обойтись. Они как эти… волки… санитары леса.

— Горлогориуса тоже никто не любит, — сказал Гарри. — Зато все его уважают. А многие еще и боятся.

— Если бы мне предложили выбирать между любовью и уважением, я выбрал бы уважение, — сказал Горлум. — Потому что уважают, как правило, за что-то, а любят просто так. А ты бы что выбрал, Гарри?

— Э… Я не знаю.

— Молодо-зелено, — сказал Горлум. — Судя по неуверенности твоего ответа, ты бы выбрал любовь, но стесняешься сказать об этом вслух.

Гарри удивился проницательности маленького чело… существа.

— Мы часто уважаем тех, кого не любим, — продолжал разглагольствовать Горлум. — Но редко любим тех, кого не уважаем.

— Завязывай с философией, — сказал Серега. — У тебя мания, потому что тебя пятьсот лет никто не любил и не уважал.

— Черта с два, — сказал Горлум. — Меня уважали те, кто был в курсе операции. Все остальные меня тупо боялись.

— Да ну? — удивился Гарри. — И что в тебе такого страшного?

— Ты не смотри, что он маленький и неказистый, — сказал Серега. — У него навыки профессионального убийцы. И еще он психопат.

— Это кто тут психопат? — тихо поинтересовался Горлум. — Это ты меня психопатом назвал?

Посреди сада негромко хлопнуло — это трансгрессировался вернувшийся из Шамбалы Герман.

— Вы еще подеритесь, — посоветовал он Сереге и Горлуму. — А то у нас проблем маловато, так сотворите еще парочку.

— А чего он обзывается? — обиженно спросил Горлум.

— Погорячился немного, — признал Серега. — Извини.

— Проехали, — великодушно простил его Горлум. — Какие новости?

При появлении Германа Муромец и Горыныч прекратили свою беседу, и даже Бозел, ранее скрывавшийся за деревьями, подтянулся поближе.

— Новостей две, — сказал Герман. — Одна хорошая, а вторая — как обычно. Начну с хорошей — Негориус на Земле.

— Как ты узнал? — спросил Гарри.

— Элементарно, — сказал Герман. — В Шамбале, тайном городе волшебников Земли, хранится Книга Магов, в которой записаны имена всех, кто имеет хоть какое-то отношение к волшебству. Про тебя там, кстати, тоже написано.

— Что именно?

— Это вторая новость, — сказал Герман. — И я еще не решил, хорошая она или нет. Видишь ли, Гарри, Книга Магов не просто фиксирует имена всех волшебников, она еще выстраивает своеобразный рейтинг, некую табель о рангах, в зависимости от могущества каждого практикующего мага. Судя по всему, в вашем мире магия развита куда сильнее, чем на Земле. Я вхожу в первую десятку магов нашего мира, ты в своем являешься начинающим волшебником, но Книга утверждает, что наши с тобой силы примерно равны. А Негориус… Это нечто запредельное, я такого никогда в жизни не видел. Он сильнее любых трех магов нашей первой десятки, взятых в произвольном порядке. Я не представляю, что мы будем с ним делать, когда найдем.

Серега присвистнул.

— У нас есть способ с ним справиться, — сказал Гарри с уверенностью, которой на самом деле не испытывал.

— Ага, зачарованный меч, — кивнул Серега. — Проблема в том, как доставить этот меч на расстояние удара.

— Проблема еще и в том, что появление в нашем мире столь сильного адепта долго незамеченным не останется, — сказал Герман. — И мой визит в библиотеку только ускорит процесс его обнаружения.

— И чем это грозит?

— В дело вмешается Совет Мудрецов Шамбалы, — пояснил Герман. — А если Негориус сотворит что-нибудь нехорошее, то и магический спецназ. А значит, вокруг Негориуса будет не протолкнуться.

— Или они его спугнут, — сказал Серега. — Тогда он свалит с Земли и вам придется начинать все по новой.

— Никуда он не свалит, — сказал Горлум. — В его распоряжении находится артефакт, без которого родной мир Негориуса может накрыться медным тазом в любой момент. Так что бежать ему некуда.

— Есть и другие миры, — сказал Герман.

— Только вряд ли Негориус знает об их существовании, — парировал Горлум. — Он же не местный. Удивительно еще, что он на Землю смог проникнуть.

— Ты тоже смог, — напомнил Серега.

— Не по своей воле. Меня сюда притащило Кольцо.

— У парней артефакт более реальный, — сказал Серега. — Что такое Кольцо? Обычная побрякушка. А из револьвера еще и пострелять можно.

— Сравнительный анализ артефактов будем проводить, когда получим револьвер, — сказал Герман. — Вижу, вы тут времени не теряли. Шашлык, пиво…

— Мы и тебе оставили, — сказал Серега.

— А где Фил?

— Домой поехал. По-моему, ему с нами неуютно.

— Тонкая натура у нашего демиурга, — вздохнул Герман. — Жаль, мог бы пригодиться. В конце концов, он мир создал, ему и карты в руки.

— Да он ни фига не сечет, — сказал Серега. — Мы с ним побеседовали немного, он вообще не в теме. Вот скажи мне, Гарри, как ваш мир называется?

— Никак, — озадаченно сказал Гарри. — Мир и есть мир. Вселенная.

— Наш мир называется Земля, — сказал Серега. — У каждого мира должно быть свое название. А Фил просто затупил и забыл придумать вашей вселенной имя.

— Может, оно и к лучшему, — заметил Горлум. — А то назвал бы Миром Фила или еще как-нибудь в том же роде. Звучит не очень.

— Он придумал названия миров, составляющих вашу вселенную, потому что этого требовали сюжетные миссии, — сказал Серега. — А про саму вселенную забыл. Неудивительно, что там творится такой бардак.

— На данный момент бардак творится и на Земле, — сказал Герман. — Давайте не будем забывать главного — по нашему собственному миру разгуливает могущественный маг, страдающий маниакальным стремлением к разрушению миров. Меня эта ситуация несколько беспокоит.

— А к вашей Книге Магов карта не прилагается? — с надеждой спросил Гарри.

— К сожалению, нет, — ответил Герман. — Это здорово бы упростило задачу.

— Предлагаю устроить мозговой штурм, — сказал Серега. — Нас тут восемь рыл, если каждый в порядке бреда выскажет хотя бы по три идеи, у нас будет чертова уйма идей. Вдруг какая-нибудь и пригодится.

— А как вы Гэндальфа нашли? — заинтересовался подробностями недавней истории Змей Горыныч.

— А мы его и не искали, — сказал Герман. — Он все время сам находился, причем в количестве, превышающем все разумные пределы. Тогда мы искали не Гэндальфа, а Кольцо.

— Успешно? — поинтересовался Гарри.

— Да, но большей частью потому, что у него был очень запоминающийся Хранитель, — сказал Серега. — Мы нашли Горлума, Кольцо было у него. Тут же нарисовались всякие Гэндальфы, ван Хельсинги, Федоты и прочая нечисть. Свалка получилась та еще.

— Зато я Саруману ногу сломал, — гордо сказал Горлум.

— Насколько я понимаю, внешность у Негориуса сейчас тоже нетипичная, — сказал Серега. — Если я правильно помню, Джавдет похож на лицо среднеазиатской национальности, а наша доблестная милиция такие лица на улицах отслеживает.

— Лица-милиция-на улицах, — пропел Горлум. — Прямо стихи какие-то.

— Полагаю, Негориус далеко не дурак, — сказал Герман. — Как только он поймет, что выделяется из толпы, а в личине Джавдета он поймет это довольно быстро, он тут же сменит облик. Будем исходить из того, что мы не знаем, как он выглядит.

— Сколько у нас времени? — спросил Серега.

— Времени у нас нет, — сказал Гарри. — Старшие волшебники в данную минуту сдерживают Большого Бо, и сколько они еще могут продержаться, нам доподлинно неизвестно.

— Почему всегда приходится работать в цейтноте? — вздохнул Серега.

— Карма такая, — объяснил Горлум.

— Как говорят в мирах Муромца и Змея Горыныча, утро вечера мудренее, — сказал Герман. — Поэтому сейчас предлагаю прикончить шашлык и пиво, а потом спать. Я с утра в город двину, а гости пока тут побудут, все равно им в Москве делать нечего. Гарри, ты завтра еще раз свое заклинание попробуй, может, ослабнет защита у негодяя.

— Попробую, — пообещал Гарри, хотя надежд на ослабление магической защиты Негориуса не питал.

Реджи расстался с Мордекаем сразу после ужина и обстоятельной беседы, и к тому времени, когда Черный Стрелок убивал самого толстого в мире служителя револьвера, он был уже довольно далеко оттуда.

Дверь следовала за ним.

Мордекай утверждал, что сопротивляться Черному Стрелку невозможно, но сэр Реджинальд Ремингтон, эсквайр, не привык сдаваться без боя.

Убегать смысла не было. Реджи выбрал место для решающего поединка подальше от поселений, тщательно разметил площадку, установил на ней несколько десятков противопехотных и противотанковых мин, а потом сделал так, чтобы дверь оказалось в самом центре сооруженного на скорую руку минного поля.

Потом Реджи разбил палатку, зажег костер, сварил себе кофе и стал ждать. Сколько ему придется ждать, он не представлял, но спешить было некуда.

Рядом с собой Реджи положил футуристического вида штурмовую винтовку из какого-то индустриального мира, несколько гранат и пару автоматов. Револьверы же всегда были при нем.

Так Реджи просидел всю ночь, но Черный Стрелок не появился. Реджи рассудил, что умереть во сне — не самый плохой вариант, спрятал свой арсенал и забрался в палатку.

Проснулся он живым. Пока он спал, дверь не изменила своего местоположения, мины тоже оставались нетронутыми и только костер погас.

— Скучно, — неизвестно кому пожаловался Реджи и отправился за хворостом.

Дверной звонок оторвал Фила от созерцания экранной заставки. Он несколько часов потратил на то, чтобы найти логику событий в своей собственной игре, нисколько в этом занятии не преуспел и был только рад передышке.

За дверью обнаружился незнакомый пожилой джентльмен с аккуратной бородкой клинышком. На джентльмене был серый костюм-тройка, со вкусом подобранный галстук и туфли из крокодиловой кожи. Ансамбль завершала тяжелая трость с серебряным набалдашником.

— Добрый день, — сказал джентльмен. — Скажите, вы Фил?

— Вообще-то я Филипп, — сказал Фил. — Филом меня называют только друзья.

— Предположим, что я вам друг, — сказал пожилой джентльмен. — Могу я войти?

— В принципе можете. А зачем?

— Мне хотелось бы с вами побеседовать.

— О чем? — Внезапно в Филе проснулась подозрительность. Этот человек не был похож на его друга. Все друзья программиста выглядели гораздо моложе и намного беднее. — Я вас не знаю.

— Это вам так кажется. На самом деле вы очень хорошо меня знаете.

— О чем это вы?

— Я предпочел бы войти внутрь, прежде чем мы продолжим. — Рука джентльмена исчезла под одеждой и тут же возникла снова. Только на этот раз в ней был зажат большой тяжелый револьвер с сандаловой рукояткой. Точно такой же, какой ему показывал Гарри.

— Негориус?

— Вот именно.

Фил попытался захлопнуть дверь, но его движение было скорее символическим — он слишком хорошо представлял, что будет, если пуля из такого револьвера попадет ему… да куда угодно. Калибр у оружия был прямо-таки страшный. Даже если Негориус выстрелит ему в ногу, с ногой придется попрощаться.

Пятясь под прицелом чародея, Фил вернулся в комнату. Негориус последовал за ним, замешкавшись только на секунду. Он просто закрыл за собой входную дверь.

— Что вам надо? — спросил Фил.

— Я давно хотел с вами познакомиться, — сказал Негориус. — Ведь вы же неординарная личность. Вы — творец. Демиург. Именно вы несете ответственность за то, что происходит в нашем мире.

— Я дал вам свободу выбора.

— В рамках вашей программы, — возразил Негориус. — Это не свобода выбора, а лишь иллюзия свободы. Мы делаем ровно то, чего вы от нас хотели. Сражаемся друг с другом для вашей забавы. И для вашей наживы.

— Ничего подобного. Я никогда не думал, что создаю мир. Это вышло случайно…

— Демиург по ошибке, — фыркнул Негориус. — Творец по недоразумению. Случайный создатель. Глядя на ваше жилище, я почти готов поверить, что это так. Жалкое зрелище — создатель миров, ютящийся в тесной комнатке, в квартире с совмещенным санузлом. Человек, который абсолютно ничего не добился в своем мире, решил сотворить другой.

— Эй, я попросил бы…

— Что это? Компенсация своих комплексов? Попытка сбежать от реальности в иллюзорный мир? Знаете, что самое опасное в иллюзиях, молодой человек? Иногда они оживают.

— Вы должны быть мне благодарны, — сказал Фил.

— За что? — осведомился Негориус.

— Я вас создал. Чем бы я при этом ни руководствовался, я вас создал. И если бы не я, вас бы просто не было.

— Наверное, так было бы лучше, — сказал Негориус. — С тех пор как я попал в Москву, я многое узнал о моем родном мире. Вы поселили нас в тире, молодой человек. Вы сделали нас мишенями для чокнутых убийц, одевающихся во все черное. Вы сделали нас заложниками своей чертовой игры.

— Вы, а не я хотите уничтожить созданную мной вселенную, — сказал Фил. — Вы преступник, а не я.

— Преступник? — переспросил Негориус. — Я не преступник. Я патриот.

— И что же патриотичного вы находите в уничтожении собственного мира?

— Все дело в том, что я не собирался уничтожать собственный мир, — ответил Негориус. — Не такой я идиот, да и суицидальными наклонностями никогда не страдал.

— Тогда как же вы объясняете свои действия?

— Очень просто. Я делал все, чтобы избавить нашу вселенную от терроризирующей ее банды убийц.

— Используя при этом очень странные методы, — заметил Фил.

— Я сделал все верно, — сказал Негориус. — Я вынудил чертовых стрелков нарушить главное правило их ордена, и теперь проклятие Черного Стрелка обрушится на их головы. Когда все стрелки умрут, наш мир наконец-то сможет развиваться независимо от требований вашей программы. Я на самом деле подарил нашей вселенной свободу выбора.

— Свободу умереть? — уточнил Фил. — В ваших рассуждениях есть только один изъян — Большой Бо вырвался на свободу и вот-вот поглотит все, за что вы боролись. Если вам так дорога ваша вселенная, зачем вы поменяли револьверы местами и унесли с собой изначальный артефакт?

— Молодой человек, вы глупец, — сказал Негориус, в лучших ганфайтерских традициях вертя револьвер Роланда на указательном пальце. — Я не менял револьверы местами, я искренне надеялся, что у Горлогориуса все получится.

— А кто же тогда их поменял? — удивился Фил.

— Вы.

— Что за бред?

— Никакого бреда, молодой человек. Это сделали вы и законы созданной вами вселенной. Вы сами загнали наш мир в жесткие рамки и теперь удивляетесь, почему он ведет себя так, а не иначе.

— Я не понимаю… Разве ваш мир хочет быть уничтоженным?

— Нет. Но он не может сопротивляться законам вселенной, а эти законы требуют, чтобы шоу продолжалось. Представление не может быть остановлено до тех пор, пока жив хоть один стрелок. Ваша игра бесконечна, в ней не может быть достигнута окончательная победа. Каждый раз, когда игроку кажется, что он завершил прохождение, что счастливый финал у него уже в кармане, победа ускользает из рук.

— Так интереснее играть, — сказал Фил, понимая, что звучит подобная отмазка довольно слабо.

— Но так совершенно невозможно жить, — возразил Негориус. — Я не знаю точно, когда это произошло, но револьверы сами поменялись местами. Я до конца тянул время, давая кому-нибудь возможность выхватить оружие из моей руки, я был даже готов бросить его на траву, когда в дело вмешался мой дубль… И я был удивлен не меньше Горлогориуса, когда выяснил, что изначальный артефакт до сих пор находится в моих руках.

— И теперь вы пришли, чтобы вручить мне револьвер? — с надеждой спросил Фил. — Чтобы я отдал его Гарри, да?

— Признаюсь честно, сначала у меня была такая мысль, — сказал Негориус. — Но теперь, по зрелом размышлении, я решил от нее отказаться. Черный Стрелок — фигура весомая, но у меня нет никаких гарантий, что он сможет положить конец ордену. Всегда найдется какой-нибудь герой, какой-нибудь гений, который придумает, как обойти проклятие. И агония нашего мира будет длиться и длиться. Я решил дать Большому Бо шанс закончить представление. А сам с любопытством на это посмотрю.

— Находясь при этом в полной безопасности в другом мире, так?

— Возможно, это мой единственный шанс вырваться из игры.

— Да это не игра, черт побери! — заорал Фил. — Это задумывалось как игра, но теперь это нечто большее! Там люди умирают!

— Таково свойство людей — умирать, — сказал Негориус. — Это придумали не вы. Вы и сами смертны, молодой человек, и скоро вам предстоит узнать об этом из первых рук. На собственном опыте, так сказать. Но я сомневаюсь, что вам удастся с кем-нибудь этим опытом поделиться.

— Вы хотите меня убить? — догадался Фил.

— Да. Хочу.

— Но зачем?

Негориус прошелся по комнате и остановился рядом с компьютером Фила. Одним касанием клавиатуры он убрал с экрана заставку и уставился на программный код.

— Говорят, что мир похож на яйцо. Когда яйцо снесено, а мир создан, к нему нельзя ничего прибавить. Или убавить. Он самодостаточен и перестает реагировать на воздействие извне. Но существует небольшая вероятность, что вы, наш демиург, способны до сих пор влиять на ваше творение. Здесь вы всего лишь человек, но для нашего мира вы можете оказаться богом.

— Я был в вашем мире! — Филу вовсе не хотелось кричать, но по-другому не получалось. — Я был там и не обнаружил у себя никаких способностей! Я не могу ни на что повлиять!

— Изнутри — возможно, — согласился с ним Негориус. — Но извне, отсюда, при помощи вашего компьютера… кто знает? Такая вероятность есть всегда. То есть она существует ровно до тех пор, пока вы дышите.

— Это глупо. Я не собираюсь ни на что влиять! Даже если бы мог!

— Быть богом — это очень большое искушение, — сказал Негориус. — Мир несовершенен, и у вас в любой момент может возникнуть желание его подправить. Внести маленькое, незначительное изменение, возможно руководствуясь при этом самыми благими намерениями. Дальше — больше, а даже если и нет, я не желаю, чтобы кто-то имел власть над моей судьбой. Худший вариант бога — это бог, активно вмешивающийся в дела созданного им мира. Тот, кто сотворил ваш, устранился от дел, выбрал роль наблюдателя. Но вы… Вы не такой. Иначе я не нашел бы эту программу на вашем компьютере.

— Я просто старался понять…

— Зачем? Чтобы на что-то повлиять? Что-то изменить?

— Я не собирался ничего менять! Я уже сто раз вам говорил, что не могу этого сделать, даже если бы захотел!

— Может быть, вы говорите правду. А может быть, пытаетесь ввести меня в заблуждение.

— Но вы же волшебник, черт побери! Неужели вы не можете узнать правду?

— Правда в том, что вы человек, а человеческая натура переменчива, — сказал Негориус. — Даже если сейчас вы не лжете, завтра ничто не помешает вам передумать. Единственная гарантия, что вы этого не сделаете, — это ваша смерть.

— Вам просто хочется меня убить, — сказал Фил. — И вы ищете оправданий.

— Я не маньяк, — сказал Негориус. — И вовсе не испытываю удовольствия при мысли о насильственных действиях. Но поймите меня правильно, молодой человек. Вы создали наш мир, честь вам за это и хвала. Но ведь и Большого Бо тоже создали вы. И орден маньяков с револьверами, которые раздают свинцовую смерть направо и налево, тоже ваша работа.

— Стрелки борются со злом.

— Стрелки продают свои револьверы за деньги, — сказал Негориус. — Реджинальд Ремингтон работал на меня, хотя я не скрывал от него планов по уничтожению мира. Деньги, золото — вот что его интересовало. Услуги стрелка может купить любой человек, хороший или плохой.

— Миссии по сбору ресурсов, — пробормотал Фил. — Надо было строго придерживаться сюжетной линии…

— Противостоять ордену практически невозможно, — сказал Негориус. — Несколько лет назад был очень показательный случай. Стрелок сошел с ума, принялся палить во все стороны… Уничтожены два города. Расскажите их жителям, что таковы правила игры. Кстати, я играл в ваше творение. Это был очень познавательный опыт. Вы можете убивать людей одним нажатием кнопки, и на мониторе не видно, хорошие это люди или плохие. Они умирают одинаково легко. Это может быть даже забавно — пройтись по городу, убивая всех его жителей. Ведь ваша игра может предложить и такой вариант? Можно быть хорошим парнем, можно быть плохим — ты все равно получишь удовольствие. Разница только в форме мишени.

— Это игра, — сказал Фил. — Я не принимал все достаточно серьезно. Если бы я знал, что создаю мир…

— Любой человеческий поступок влечет за собой последствия, и даже бездействие не гарантирует, что последствий не будет, — сказал Негориус. — А незнание не освобождает от ответственности, как говорят ваши собственные законы.

— Вижу, вы провели большую исследовательскую работу, — заметил Фил.

— Пришлось, — сказал Негориус. — И я даже нашел первоисточник. «Темная башня» Стивена Кинга, не так ли? Роланд Дискейн, мрачный одинокий стрелок, готовый пожертвовать всем ради достижения своей цели. Не знаю, как вы, но я не могу назвать его положительным персонажем. В конце концов все друзья, которых он не успел предать или подвести под пулю, покинули его и он остался один. Но вы умудрились сделать его основополагающей фигурой целой философской школы. Его провозгласили святым, ему поставили статую, его последователей вооружили револьверами и отправили убивать. А все эти пародийные миры, которыми вы буквально нашпиговали нашу вселенную? Триодиннадцатое царство, Матрица, Древняя Греция, Средиземье… Неужели их обитатели заслужили того, чтобы за ними охотились эти чертовы маньяки в черных шляпах? Чем они вам не угодили?

— Я думал, это будет выглядеть забавно…

— Вы так ничего и не поняли, — вздохнул Негориус. Он снова крутанул револьвер на пальце. — Это оружие что-то значит для вас? Это символ? Ему много лет, но, как ни странно, оно до сих пор способно стрелять. Самые совершенные вещи люди создают для убийства других людей. — Он взял револьвер обеими руками. — У него просто страшная отдача.

— Вы этого не сделаете, — сказал Фил. — Вы не убийца.

— Иногда обстоятельства вынуждают нас совершать поступки, в обычной жизни нам несвойственные, — заметил Негориус. — Разве вы сейчас не попытались бы убить меня, будь у вас такая возможность?

— Нет.

— Сомневаюсь.

Негориус выстрелил.

Отдача действительно была страшной, волшебник едва сумел удержать револьвер обеими руками. Оружие Роланда использовало дымный порох, и видимость моментально упала до нуля.

Когда дым рассеялся, Негориус посмотрел на Фила и убедился в том, что второго выстрела не потребуется. Он подошел к компьютеру и, немного повозившись, запустил программу форматирования жестких дисков. Достал лазерный диск из дисковода и разбил на кусочки. Остальные свалил в найденную в квартире сумку и повесил ее на плечо.

Оглядел квартиру, прикидывая, не пропустил ли чего-нибудь. Вроде бы нет.

— У меня всегда была проблема с заключительными словами, — сказал Негориус. — Так что просто покойся с миром, демиург.

И ушел, не забыв запереть дверь на ключ.

Часть вторая Интересные времена продолжаются

Глава 1

Вот и еще один сгорел на работе.

Балрог

Волшебники пребывали в трауре.

Прошлым вечером Большой Бо принял форму огромного смерча, упирающегося в небесную твердь и сметающего звезды на землю, в результате чего ему удалось на мгновение пробить защитную сферу. Шестеро чародеев были тяжело ранены, трое погибли на месте.

Сбитые с неба звезды устроили несколько пожаров в радиусе тысячи километров от защитной сферы. С пожарами местному населению пришлось бороться самостоятельно.

Несмотря на то что огонь удалось сначала локализовать, а потом и потушить, населением все больше овладевала паника. Человеческие короли, оркские ханы, эльфийские правители и старшины зомби направили своих посланников к волшебникам на предмет объяснения творящихся беспорядков, но ни один чародей на месте своего проживания обнаружен не был.

Ситуация ухудшалась, и теперь уже не только старшие маги держали оборону. Свою лепту вносил каждый член гильдии, и Совет начал подумывать, не привлечь ли к этому делу и студентов.

Посланники вернулись к своим правителям ни с чем, отчего волнение населяющих Множественную Вселенную народов только усилилось. Помимо сбитых звезд, пересохших океанов и частичного обрушения небесной тверди по всем мирам наблюдались и другие катаклизмы, люди либо умирали, либо превращались во что-то невообразимое, солнце трижды взошло на западе и один раз на севере, дожди из лягушек и саранчи стали обычным явлением… В общем, по многим признакам, собранным из разных религий, Армагеддон приближался семимильными шагами.

Отстояв очередную смену, Горлогориус бессильно свалился на траву всего в нескольких шагах от своего боевого поста. Мимо сновали молодые коллеги, раньше Горлогориус никогда не позволил бы им увидеть свою слабость, но теперь ему было все равно. Где-то в глубине души он уже не верил в успех Гарри и его бригады. Возможно, даже списал их всех в расход.

Горлогориус не сомневался, что на финальной стадии операции по спасению вселенной поступил правильно. Прыжок в Бездну Хаоса был слишком опасным шагом, чтобы рисковать кем-то из могущественных волшебников, каждый из которых нужен здесь. Но до этого он допустил несколько ошибок и, самое главное, недооценил Негориуса и не смог правильно разгадать его мотивацию.

Это был прокол, а проколы Горлогориуса отличались размахом — в частности, от них зависело не только благополучие, но и само существование вселенной.

Шансы утихомирить Большого Бо без последнего изначального артефакта были невелики и с каждым днем становились все меньше, ибо силы волшебников таяли.

— Как ты? — спросил незаметно подошедший к нему Мэнни. — Выглядишь не очень хорошо.

— Я в порядке, — сказал Горлогориус.

— Вид у тебя нездоровый, — сказал Мэнни. — Как думаешь, сколько мы еще протянем?

— Неделю, — сказал Горлогориус. — Полторы, если повезет. И три дня, если не повезет. А что?

— Хотелось бы, чтобы Гарри поторопился.

— Ага, — сказал Горлогориус.

— Ты не веришь, что он жив? — спросил проницательный Мэнни.

— Я не знаю.

— Как это непохоже на того Горлогориуса, которого я знал всю свою жизнь, — заметил Мэнни. — Неужели все так и кончится?

— Этого я тоже не знаю.

— Стрелков почти не осталось. Похоже, орден Святого Роланда закончит свое существование раньше, чем все остальное.

— Заканчивается целая эпоха, — изрек Горлогориус. — И неизвестно, начнется ли после нее следующая.

— Сегодня ты удивительно пессимистичен, — заметил Мэнни.

И тут погас свет.

Обычно Герману нравилось работать в офисе. Он любил сидеть в одиночестве перед монитором, пить обжигающе горячий кофе, курить сигарету за сигаретой, посвящая время решению очередной теоретической проблемы.

Ему нравилось, когда в офис вваливался Серега, веселый и взбалмошный. Герману было интересно наблюдать за тщетными попытками Сереги заклясть кофеварку или левитировать свою кружку. Ему было интересно слушать рассказы из Серегиной новой жизни, которая каждый день преподносила ему новые сюрпризы.

Еще Герману нравилось, когда в офис приходили клиенты. Они приносили с собой свои проблемы, и, как сказал бы Серега, немаловажно то, что они приносили с собой свои деньги. Решая конкретную задачу, Герман понимал, что он делает доброе дело какому-нибудь человеку, и чувствовал, что живет не зря. Да и деньги ни одному магу никогда не мешали.

Но Герман терпеть не мог посетителей, которые приходили и просто воровали его время. У них не было проблем, по крайней мере тех проблем, которые он мог бы решить, они были скучны и мелочны, они не намеревались платить деньги даже за то время, которое сами и отнимали, зато пытались себя вести так, как будто они в агентстве «Талисман» желанные гости и лучшие друзья.

Впрочем, этим утром Герман вряд ли обрадовался бы любому посетителю, и проблема, которую он пытался решить, представляла отнюдь не академический интерес.

Герман закурил сигарету, и в этот момент кто-то весьма энергично постучал в дверь. Не дожидаясь приглашения, в офис ворвался молодой человек не вызывающей доверия наружности. По бегающим глазам и выдающей нервозность окраске ауры Герман сразу догадался, что этот посетитель принадлежит к неприятной категории.

— Добрый день! — гаркнул молодой человек от самой двери, в три шага пересек комнату и ввинтил свое тело в кресло для посетителей. — Вижу, клиентов у вас сегодня немного!

— День добрый, — согласился Герман. — Вы правы, клиентов сегодня немного.

— И это хорошо. Это просто чудесно, потому что нам никто не помешает, — сказал посетитель. С собой у него был небольшой кожаный чемоданчик, и он достал из него лист бумаги, похожий на прейскурант. Коммивояжер, догадался Герман. Очередной торговый агент, желающий предложить магический хлам, рассчитанный на полных дилетантов. — Позвольте уточнить, я попал в магическое агентство «Талисман»?

— Именно так написано на входной двери.

— Чудесно, — сказал торговец. — Значит, вы оказываете магические услуги населению?

— Оказываем, — снова согласился Герман. Отпираться было бы глупо.

— А сопутствующие товары продаете?

— Продаем.

— Тогда вам повезло, — заявил торговец. — Потому что я представляю фирму «Гном инкорпорейтед», выпускающую первоклассные сопутствующие магические товары.

— Никогда о вашей фирме не слышал.

— Мы недавно работаем в России. Зато нас хорошо знают на Западе. В Европе, например. У нашей фирмы есть офисы в Лондоне, Париже, Мадриде… — Парень принялся перечислять европейские столицы, в которых существовали филиалы их фирмы, причем делал это с такой гордостью, будто был генеральным директором, а не обычным торговым агентом. Перечисление он закончил Лихтенштейном. — Вот.

— И?.. — сказал Герман. — Дальше что?

— У вас в продаже есть осиновые колья?

— Есть.

— Какая у них закупочная цена? Я спрашиваю, потому что наши осиновые колья в два раза дешевле любых аналогов, при этом они заточены вручную и освящены ватиканскими монахами. Есть даже одна партия, освященная кардиналом Дамброцци. Они так и называются — «Колья от кардинала». Или «от Дамброцци», это кому как нравится.

— А слезами сорокалетних девственниц ваши колья не омыты?

— Нет, — озадачился торговец. — А что, ваши омыты?

— Нет, — сказал Герман. — Но я почему-то подумал, что ваши могут быть омыты.

— Если хотите, то за символическую плату мы их омоем, — сказал торговец. — Могу даже подсчитать, сколько это будет стоит. Хотите?

— Не хочу, — сказал Герман. — Сколько стоят ваши колья?

— Сто пятьдесят евро за штуку.

— Нехило, — заметил Герман.

— Вы так считаете?

— Я считаю, что сто пятьдесят евро — непомерно высокая цена для страны, где осину можно встретить в любом лесу.

— А ручная заточка? А освящение ватиканскими монахами?

— Да будет вам известно, — сказал Герман, — вампиру все равно, проткнут ли его свежесрубленной заостренной осиновой веткой или осиновым колом, заточенным ювелиром, да еще с личным автографом папы римского. Мертвее вампиру все равно не стать.

Но торговца оказалось не так просто сбить с толку. Наверное, он прошел специальное обучение, так как холодный прием Германа его не остановил.

— Кроме того, мы предлагаем специальные молотки с удобной, не скользящей в руке резиновой рукояткой, которыми, за неимением вампиров, вы вполне можете забивать и гвозди. И цена за них просто символическая — двести евро.

— Молоток за сто рублей из ближайшего хозяйственного магазина ничуть не хуже. Не вижу смысла покупать для вампиров отдельный молоток, если вполне сойдет и тот, что у вас всегда под рукой.

— Вы странно ведете бизнес, — заметил торговый агент. — А вас не заинтересуют серебряные пули для оборотней? Любые калибры, от двадцать второго до сорок пятого. Подходят для любых типов огнестрельного оружия, имеющего хождение в этой стране.

— Ваше предложение имело бы смысл, если бы люди отстреливали оборотней по десять штук в день, — сказал Герман. — На деле мы имеем не более двух оборотней в год, так что я не вижу смысла держать под рукой большой запас серебряных пуль. Кроме того, никогда не знаешь, с каким калибром придет тот или иной покупатель, и мне гораздо проще заказать литье пуль знакомому ювелиру. Срок исполнения заказа — двенадцать часов. Думаю, вполне терпимо.

— А если оборотень гонится за вашим клиентом? Или кому-то из его близких угрожает опасность гораздо раньше, чем через двенадцать часов? — не сдавался торговец.

— Тогда я возьму свой пистолет, к которому у меня всегда есть запас серебряных пуль, и за символическую цену, как вы говорите, убью оборотня лично.

— Понятно, — несколько разочарованно сказал торговец. — Чеснок вас интересует?

— Он есть на любом овощном рынке.

— Святая вода?

— В любой церкви.

— Понятно, — сказал торговец. — Значит, средства защиты вас не привлекают. Как насчет любовных эликсиров?

— Вода, подкрашенная фруктовым сиропом, с капелькой виагры?

— Что вы! — изумился торговец. — Только высококачественные эликсиры, сваренные по рецептам средневековых алхимиков.

— Со сроком годности не более трех дней? Насколько я помню, у средневековых алхимиков были именно такие сроки.

— Мы добавляем в эти эликсиры современные консервирующие добавки.

— Современные консервирующие добавки вредны для здоровья, — сказал Герман. — Кроме того, я выступаю за свободу выбора, поэтому не склонен советовать своим клиентам любовные эликсиры, так же как и отвороты и всякую другую алхимическую дрянь. А если уж дело будет требовать именно эликсира, то я вполне могу сварить его сам.

— Вас хоть что-нибудь интересует? Например, действующая модель философского камня?

— Валяется на полке у моего партнера. На нее постоянно норовят сесть соседские домашние животные. Очень неудобная штука.

— Живые саламандры?

— Не вижу способа применения.

— Точная рукописная копия зловещего гримуара «Книга Мертвых»?

— У меня есть подлинник.

— Вижу, что ничем не могу быть вам полезен, — с сожалением сказал торговец. — Но если вдруг вам понадобится что-то, что наша фирма может вам предложить, вот мой телефон. — Он положил на стол визитную карточку. — До свидания.

— До свидания, — сказал Герман.

Одарив его взглядом «ты еще пожалеешь, что отказался», торговец засунул прейскурант обратно в кейс и вышел вон.

Герман закурил сигарету, открыл файл, над которым работал, и тут же его закрыл. Потому что дверь снова отворилась и явила еще трех индивидуумов.

Коротко стриженные, в черных кожаных куртках, они были очень похожи на братков, с которыми агентство имело дело во времена не столь отдаленные. И манера разговаривать у них была примерно такая же.

— Здорово, брат.

— И вам не хворать, — вежливо ответил Герман.

— Мы и не хвораем. — Самый коротко стриженный, практически лысый, очевидно главный из троицы, разместился в кресле, коллеги прикрыли его с флангов. — Значит, ты — маг.

— Совершенно верно.

— Тогда у нас к тебе дело.

— У вас лично?

— Нет, у нашей организации. — Лысый снизил тон до заговорщицкого шепота. — Мы — Ночной патруль.

— Сейчас утро.

— Но Зло не спит никогда.

— Точно. А что вы от меня хотите?

— Ты кино видел?

— Которое?

— Наше, основное. «Ночной Дозор».

— Видел. Хорошее кино.

— А книжку читал?

— Читал. Хорошая книжка.

— Рад, что тебе понравилось. Тогда вступай в наши ряды.

— Ого, — сказал Герман.

— Ага, — сказал лысый. — Мы — Ночной патруль.

— А почему не дозор?

— Это плагиат бы был. Использование чужого бренда, интеллектуальная собственность и все такое. Короче, мы с «ACT» судиться не желаем. И с Лукьяненко тоже. Поэтому — Ночной патруль.

— И вы от меня хотите…

— Чтобы ты выбрал сторону Света, брат.

Герман прищурил левый глаз и просканировал их ауры. Магом являлся только один, тот, что стоял слева, да и то весьма посредственным. На уровне деревенского знахаря.

— А вы, значит, сторона Света? — уточнил Герман.

— Ну да.

— И как давно вы существуете?

— Три дня. Три дня прошло с момента заключения Великого договора, и наши конкуренты не теряют времени зря, повсеместно вербуя своих приспешников.

— Даже договор заключили? — удивился Герман. — И о чем договорились?

— О равновесии.

— Которое тысячи лет поддерживалось и без вашего договора, заключенного три дня назад?

— Мир слишком хрупок и неустойчив.

— Мир достаточно стабилен, — возразил Герман. — А что я буду с вступления в ваши ряды иметь?

— Удостоверение действующего члена Ночного патруля. Льготы при уплате налогов. Знание, что ты выбрал верную сторону.

— Членские взносы большие?

Лысый потупился.

— Штука баксов в месяц.

— Нехилые взносы.

— Поддержание равновесия дорогого стоит.

— А если я откажусь?

— Тогда мы не выдадим тебе лицензию.

— На что?

— На занятия магией.

— Я прекрасно обходился без лицензии все это время.

— Времена меняются, — сказал лысый. — Теперь без нашей лицензии никто работать не будет. Клиенты к такому магу просто не пойдут.

— И кто же их остановит?

— Мы.

— Это чертовски похоже на рэкет.

— Фильтруй базар, брат. Мы, Светлые, вымогательством не занимаемся. Просто наводим порядок.

— Странными методами.

— Жесткие времена — жесткие методы.

— А если я приму предложение Темных, они тоже выдадут мне лицензию?

— Выдадут, — мрачно сказал лысый. — Только не советую. И членские взносы у них в полтора раза выше.

— Обалдеть, — сказал Герман. — И все-таки я склонен отказаться от вашего заманчивого предложения.

— Зря.

— Ваша идея порочна в самой своей сути, — сказал Герман. — Дозоры, равновесие и договоры хороши в кино, но в жизни они не работают. Знаете почему?

— Почему?

— Потому что магия — это не бизнес. Это наука, такая же, как, скажем, физика или ботаника. И маги — ученые. Вы можете себе вообразить, чтобы ботаники разделились на Светлых и Темных, заключили бы договор о равновесии и платили бы членские взносы непонятно кому?

— Ну…

— Деление магов на Темных и Светлых невозможно, — сказал Герман. — Потому что невозможно в принципе. Маг не может быть только Светлым, ибо не может всегда и для всех творить только добро. Добро для одного человека способно принести зло другому.

— Вот мы и будем за этим следить.

— Всегда пожалуйста, — сказал Герман. — Следите. Только без меня.

— Значит, вот так?

— Да.

— Тогда мы уйдем.

— Это будет прекрасно.

— Но мы не прощаемся.

— Как вам угодно.

— Посмотрим, как ты запоешь через пару месяцев.

— Как обычно, тенором.

— Смотри, как бы не фальцетом.

Дверь открылась, и в комнату вошел весьма колоритный тип. Он был очень высоким, очень толстым и абсолютно лысым. Гораздо более лысым, чем предводитель ночных патрульных. На типе были кожаные штаны, подбитые железом ковбойские сапоги и кожаная куртка с таким количеством заклепок, что ее вполне можно было сдавать в металлолом.

— Наговорились, мальчики? — обратился он к членам Ночного патруля. — Тогда валите отсюда. У меня к человеку дело.

— А ты кто такой? — взвился главный патрульный. — Че ты мне хамишь?

— В свое время ты узнаешь, кто я такой, и знание это тебе сильно не понравится, — сказал толстый и лысый. — А пока вали отсюда, козлик.

— Ответишь за козла! — сказал просто лысый.

— Да? — удивился толстый и лысый. — Хоть сейчас.

Он распахнул полы своей куртки и продемонстрировал главному патрульному, а заодно и двум другим пару огромных крупнокалиберных револьверов, заткнутых за пояс.

— Думаешь, если ты при волыне, то тебе все можно? — тоном ниже спросил патрульный.

— Нет, — сказал толстый и лысый. — Мне все можно, поэтому я при волыне. Еще вопросы есть?

Патрульные смерили взглядом лысого, его стволы, непреклонное выражение его лица, размер его кулаков, заочно оценили силу удара его ботинка и решили, что вопросов у них больше нет.

— Учись, студент, — сказал толстый и лысый, когда дверь за патрульными закрылась и их шаги перестали греметь на лестнице. — Вот так с ними надо.

— Благодарю за помощь, — сказал Герман. — Но я бы вполне справился и сам.

— Знаю, что справился бы. Только подсобить никогда не мешает.

— И я хочу вас сразу предупредить, что меня так просто запугать не удастся.

— Не говори «гоп», — сказал толстый и лысый. — Хотя я лично тебя запугивать не собираюсь. Как думаешь, это кресло меня выдержит?

— Я на вашем месте попробовал бы диван.

— Тоже верно. — Он разместился. — Я закурю?

— Пожалуйста.

Толстяк закурил толстенную сигару, и по офису сразу же распространился запах дорогого табака.

— Не желаешь?

— Спасибо, нет.

— Кубинская. Старина Фидель всегда знал толк в сигарах.

— Все равно спасибо, нет. Предпочитаю сигареты.

— А я сигары предпочитаю, — сказал толстяк. — Однако, каждый сам выбирает то, что его губит. Я по делу.

— Я так и подумал. — По правде говоря, сегодняшние посетители начали Германа раздражать.

— Не будем долго ходить вокруг да около, — сказал толстый и лысый. — Посмотри на мою ауру.

— Хорошо.

Герман вздохнул и посмотрел на его ауру. Потом еще раз посмотрел. И еще. У этого типа не было вообще никакой ауры, что в принципе невозможно. Потому что у каждого человека есть аура. Должна быть.

— Ну что, нету?

— Нету, — сказал Герман. Если у человека нет ауры, то он… не человек.

— Я не человек, — сказал толстый и лысый. — И я не читаю мысли, по крайней мере сейчас. Просто это самый очевидный в данный момент вопрос.

— И кто же вы?

— Для начала давай познакомимся. Тебя зовут Герман.

— Очень приятно.

— А меня зовут Бегемот. И это не кличка.

— Даже в мыслях не было.

— Я — демон. Сотрудник внутреннего круга ада, что делает меня весьма высокопоставленным демоном. По сути я — близкий друг Шефа. Полагаю, мои слова не нуждаются в доказательствах?

— Я — всего лишь человек, — сказал Герман. — А человеку свойственно сомневаться. Поэтому не сочтите за труд продемонстрировать мне что-нибудь демоническое.

— Хорошо, — сказал Бегемот. И на мгновение заполнил собой всю комнату. И был он весь кожистый, шипастый, рогатый и хвостатый, глаза у него горели ярким огнем, а дыхание было зловонным. Но только мгновение.

Потом он снова превратился в толстого и лысого человека, и если чем и портил воздух, так только своей сигарой.

— Надеюсь, ты не подумаешь, что это была тщательно наведенная многомерная галлюцинация? — спросил Бегемот.

— Вряд ли. Меня на такое не купишь.

— Верно. Это не галлюцинация. Ты только что видел меня в моем истинном обличье.

— Впечатляет, — признал Герман.

— А то.

— Так вы по делу?

— По делу, — сказал Бегемот.

— Нет, — сказал Герман.

— В смысле?

— Это мой ответ. Нет. Душу я вам не продам.

— А за миллион долларов?

— Нет.

— А за мировое господство?

— Нет.

— А за вечную, нет, вру, ничего вечного у вас тут нет… Скажем, за очень долгую молодость?

— Нет.

— А за запасы мировой мудрости?

— Тоже нет.

— Ну и не надо, — легко сдался Бегемот. — Я, собственно говоря, не по этой части.

— А торговались тогда зачем?

— По привычке. Знаешь, мы же все курсы искушения проходим, в обязательном порядке. Как у вас служба в армии. И навык этот примерно так же нужен нам всю оставшуюся жизнь, как вам умение разобрать и собрать автомат.

— У всех свои заморочки, — посочувствовал демону Герман.

— Это точно.

— Так что же привело вас ко мне?

— Дело, — сказал Бегемот. — Есть у нас — и когда я говорю «нас», я имею в виду не только представляемую мной организацию, но и ваше человечество тоже — небольшая проблема.

— Только одна?

— Нет, проблем много, — сказал Бегемот. — Но в наших силах решить только одну, самую, я бы сказал, животрепещущую. На данный момент.

— Излагайте.

— Так ты согласен?

— Ничего не могу сказать, пока не узнаю о сути проблемы, — сказал Герман.

— Разумно, — одобрил Бегемот. — Только фанатики и идиоты подписываются на работу, не зная, в чем она заключается. Кстати, я долго думал, что это одни и те же люди, но выяснилось, что я ошибался. Всякий фанатик — идиот, но не каждый идиот — фанатик. Можешь мне поверить, у меня большой опыт общения с человеческими душами.

— Это вам виднее. Но хотелось бы ближе к сути проблемы, — сказал Герман.

— Как скажешь. Начну с самого начала. Ад — это не бардак какой-нибудь. Ад — это очень… организованная организация. Существуют круги ада, адские сектора и адские отделы. В частности, восьмой отдел, занимающийся разработками новых видов адского оружия.

— Адская ядерная бомба?

— О, мы гораздо более консервативны и выбираем индивидуальный подход. Оружие массового поражения мы не выпускаем, с этим вы отлично справляетесь и сами. Сейчас речь идет всего лишь о кинжале.

— Наверное, это какой-то особенный кинжал.

— Разумеется. Наши оружейники назвали его Кинжалом Дьявола. Красивое, но слишком кричащее название. К тому же дьяволам клинок по рангу не положен, но об этом мы сейчас не будем. С виду эта штука похожа на обычный кинжал. Но когда им закалывают человека, кинжал высасывает из него душу и отправляет, минуя чистилище, прямиком в ад. Это очень удобно, когда требуется избежать судебных проволочек или если человек позарез нужен вам в аду, а вопрос его довольно спорный. Или если просто у вас нет времени.

— Удобная, должно быть, вещь. И много народа вы им уже закололи?

— Только в рамках необходимого тестирования, — сказал Бегемот. — Это тестирование показало весьма интересный побочный эффект. Если демон закалывает им человека, то все происходит так, как и задумывалось. Но если кинжал попадает в руки смертного, начинают твориться странные вещи.

— Например?

— Если человек закалывает другого человека, то все идет нормально. То есть душа убитого отправляется к нам, все довольны. Но вот если он закалывает кого-то, у кого нет души…

— Например, вампира?

— Типа того. Так вот, если он закалывает вампира, то…

— Он становится вампиром?

— Не совсем. Это довольно сложно объяснить… Представь себе человека как матрешку. Самую маленькую матрешку. Маленькую и беззащитную.

— Представил.

— Если такой человек убивает вампира, то вокруг него образуется новая сущность, типа, как матрешка более крупного размера, которая обволакивает первую. Внутри человек остается человеком, однако он приобретает некоторые качества вампира.

— Желание пить кровь?

— И неуязвимость для оружия. Соответственно убить его можно, только если загнать в сердце осиновый кол или отсечь голову.

— Интересный побочный эффект.

— Это еще не все. Если после этого человек-вампир убивает, к примеру, оборотня, то вокруг него образуется третья матрешка.

— Со страстью к сырому мясу и вою на луну?

— И новыми защитными качествами. На оборотней действует только серебро. Основная сложность в том, что эти оболочки не зависят друг от друга. То есть, чтобы достать человека, находящегося внутри них, надо убить сначала внешнюю оболочку, оборотня. Но, как правило, вампир не умирает от серебряной пули в груди, следовательно, после выстрела серебром следует использовать осину или топор. Чем больше на первую матрешку нанизано оболочек, тем сложнее ликвидировать человека внутри них.

— Понимаю, — сказал Герман. — Кого еще можно убить этим кинжалом?

— Кого угодно, — сказал Бегемот.

— И демона?

— И демона. И ангела. И каждое новое убийство существа, лишенного души, будет нанизывать новую оболочку. И придавать убийце новые силы и способности.

— Это очень интересно, — сказал Герман. — Только не могу понять, для чего вы мне это рассказываете?

— Мы его потеряли.

— Свое новое супероружие? — не поверил Герман.

— Да.

— Позвольте полюбопытствовать как?

— Его украли.

— Кто?

— Один из демонов-испытателей. Мы уже нашли виновного и разобрались с ним. Но это не снимает основной проблемы. Во время ареста кинжала у него уже не было.

— И где он может быть?

— Где-то здесь. — Бегемот пожал плечами. Плечи у него были весьма внушительные.

— В моем кабинете? — удивился Герман.

— На Земле. Мы полагаем, что он попал в руки смертного. Проблемы, которые возникнут, когда до него допрет, что это за штуковина, вы можете представить сами.

— Могу, — сказал Герман. — И вы хотите?..

— Чтобы ты нашел этого смертного. И отобрал у него кинжал, пока не начались неприятности. Или вызвал нас, если убедишься, что не сможешь сделать этого сам. Мы заплатим пятьсот тысяч долларов.

— Почему не десять миллионов?

— Ад является бюджетной организацией, и бюджет наш ограничен. Пятьсот тысяч и возмещение всех расходов по предъявлении чеков и квитанций.

— А почему вы не хотите поискать сами?

— Кинжал сделан с использованием новой технологии хеллтстеллс пятого поколения. Ни одно сверхъестественное существо не способно его отследить.

— А естественное?

— Тоже.

— Все это очень интересно, — сказал Герман. — Да и полмиллиона долларов еще никому не повредили, но…

— Мне не нравится это твое «но».

— Прежде чем я смогу заняться поисками кинжала, мне нужно найти кое-что другое, — сказал Герман. — Выполнить заказ, который я получил раньше.

— Но время не терпит.

— С тем заказом оно тоже не терпит, — сказал Герман.

— И сколько тебе платят? — спросил Бегемот.

— Мы с ними о деньгах не разговаривали.

— Я так понимаю, существует вероятность, что тот, первостепенный, заказ вообще не будет оплачен?

— Существует.

— Тогда зачем его выполнять?

— Магия — это не бизнес.

— Все в вашем мире — бизнес.

— Я могу порекомендовать вам несколько чародеев, которые разделяют вашу точку зрения и будут готовы незамедлительно заняться вашей проблемой, — сказал Герман.

— Нам нужен ты.

— Почему именно я?

— Потому что ты — лучший из практикующих магов, которых я могу нанять.

— Тогда вам придется подождать, пока я разберусь с другой проблемой.

— Если таким образом ты набиваешь цену, то я могу удвоить сумму, — сказал Бегемот. — Миллион долларов что-то изменит?

— А как же бюджет? — спросил Герман.

— Шеф с ним, с бюджетом, — сказал Бегемот.

— И все равно, — сказал Герман. — Корпоративная этика не позволяет мне отказаться от обязательств, которые я взял на себя раньше.

— Ладно, — сказал Бегемот. — Ты меня почти уговорил. Выкладывай, что у тебя за проблема.

— Зачем?

— Может быть, я смогу ее решить, вот зачем.

— Проблема довольно типичная, — сказал Герман. — Мне тоже надо кое-что найти. И кое-кого.

— Рассказывай, — сказал Бегемот. — Для нашей организации смертного найти — это вообще не вопрос. Если речь идет о каком-то конкретном смертном, конечно.

Чем черт не шутит, подумал Герман и улыбнулся невольному каламбуру. Никогда не знаешь, с какой стороны может прийти помощь.

В общих чертах он обрисовал Бегемоту проблемы Гарри и его бригады. Демон внимательно выслушал рассказ, несколько раз даже сочувственно цокнув языком.

— То, что Негориус этот не местный, несколько усложняет задачу, но то, что он ныне на Земле самый могущественный маг, здорово ее упрощает, — сказал Бегемот. — Я сейчас в контору смотаюсь и посмотрю, что мы можем сделать. Но одно могу сказать заранее: валить мы его не будем. Я тебе только адрес укажу, а дальше сами с ним разбирайтесь. Потому что в дела смертных нам вмешиваться никак нельзя.

— Адрес — это все, что нам нужно, — заверил демона Герман. — Если вы поможете нам решить проблему с Негориусом, я незамедлительно займусь вашим делом.

— Чудненько, — сказал Бегемот, нарисовал сигарой знак доллара и тут же растворился в воздухе.[11]

— Вот они, серые будни, — пробормотал Герман и потянулся за новой сигаретой.

Темнота продержалась всего несколько секунд, но, когда ее покров спал, окружающий мир сильно изменился.

Трава пожелтела, со всех деревьев облетела листва, потускнело само небо, с которого, несмотря на полное отсутствие облаков, начал накрапывать мелкий дождик.

— И что это было? — задал риторический вопрос Горлогориус.

Мэнни закрыл глаза, налаживая ментальную связь с магами, поддерживающими защитную сферу.

Горлогориус терпеливо ждал, постукивая пальцами по набалдашнику волшебного посоха.

— Что бы это ни было, это не Большой Бо, — сказал Мэнни. — Сфера стабильна, и никаких возмущений за последние два часа отмечено не было.

— Это не Большой Бо, — согласился Горлогориус. — Я не знаю, что произошло, но это затронуло всю вселенную.

— Ты успел что-то выяснить?

— Скорее заметить, — сказал Горлогориус. — Посмотри на солнце. Даже Большой Бо не смог бы сделать такое. Да ему это и не надо.

Мэнни задрал голову и ахнул.

Дневное светило, занимающее положенное ему место на небосклоне, было перечеркнуто черной полосой.

Глава 2

Еще одно шикарное утро.

Граф Дракула

Утро не было добрым.

Оно просто по определению не могло быть добрым в этом сумасшедшем доме. В этом бедламе. В этом бардаке. В этом рассаднике первоначального Хаоса. В этом серпентарии. В этом…

Словом, найдите определение самого ненавистного вам на Земле места и употребите его по отношению к даче Германа и его партнера, и вы не ошибетесь. Для вас это утро тоже не было бы добрым, если, конечно, вы не привыкли просыпаться с хорошим настроением от пронзительного рева трех голодных глоток, каждая из которых может за один присест сожрать средних размеров корову. Или крупную овцу.

Серега чертыхнулся, вонзил свои ноги в тапочки и, как есть, в тапочках и трусах, пошел вниз. Прежде чем идти в подвал и разбираться с источником рева, ему требовалось выпить чего-нибудь холодного. Например, хранящейся в холодильнике минералки.

На кухне сидел Горлум.

За последнее время он отмылся, отъелся и научился носить нормальные вещи, а не какое-то рванье. Да и решение проблемы с Гадостью оказало на него благоприятное воздействие, так что теперь он выглядел почти добропорядочным хоббитом, а не скользким склизким монстром, пожирающим сырую рыбу и мелких зверюшек.

Горлум пил чай. Кофе он так и не полюбил, не смог прочувствовать до конца, зато чаи готов был гонять сутки напролет. На данный момент к чаю он употреблял плюшки и булочки с маком. При виде Сереги он чуть не подавился.

— Я тоже рад тебя видеть, — сказал Серега и полез в холодильник.

— Сергей, — строго сказал Горлум, — я давно хотел обратить ваше внимание на один немаловажный факт. Я понимаю, что внутренне вы ощущаете себя стопроцентным мужчиной и выход по утрам в одних семейных трусах для вас само собой разумеющееся дело. Однако я вынужден вам напомнить, что снаружи вы совсем не выглядите мужчиной, а даже совсем наоборот.

— Не понял, — буркнул Серега. — Ты сейчас о чем?

— О том, что ваш внешний вид может ввести в смущение любого другого субъекта, как внешне, так и внутренне являющегося мужчиной, к числу коих я причисляю и себя. И я считаю, что с вашей стороны было бы весьма любезно проявить чувство такта и не демонстрировать соседям по дому ваши прелестные… прелести. Хотя бы ради окружающих. Мне, например, больше пятисот лет. Я и инфаркт получить могу.

— Что это вы имеете в виду, любезный? — Обычно Серега был посообразительнее, но вчера он выпил слишком много пива, и вникать в хитросплетения слов разговорчивого хоббита ему не хотелось. Понятно, что за последние пятьсот лет по душам Горлум мог разговаривать только с лягушками, и в последнее время его просто прорвало, но Серега все время настаивал, чтобы по утрам Горлум изъяснялся по-человечески.

— Прикрой свои буфера, крошка, — перевел Горлум и мгновенно скрылся под столом, так что Серегина тапка ударилась о спинку стула, и бросок пропал втуне.

— Скотина похотливая, — сказал Серега, допивая минералку и поднимая свою тапку. — Вылезай из-под стола.

— Поцелуешь? — ехидно поинтересовался Горлум.

— Бейсбольной битой.

— Люблю горячих крошек.

— Кончай меня доводить, придурок средиземный, а то Балрогу скормлю.

— А вот не скормишь. Его Серый в Морийской канализации на нож поставил. Пойди лучше в подвал, зверюшку накорми. А то орет так, что слушать больно. Жалко зверюшку.

— Если тебе жалко, так взял бы и покормил.

— Не, не буду. Эта зверюшка только тебя любит. Из моих рук она жрать ничего не станет.

— Так и скажи, что лень.

— Хорошо, так и говорю: мне лень.

— Олигофрен и бездельник.

— Красотуля.

Серега понимал, что новый Горлум сильно отличается от того, каким его считали в Средиземье. Он оказался вовсе не параноидальным маньяком, зацикленным на магической побрякушке, для него абсолютно бесполезной, а тайным агентом, настоящим Хранителем Средиземья и вообще дико положительной личностью, взвалившей на свои плечи огромную ответственность за судьбы мира. Но иногда Серегу так и тянуло свернуть Горлуму шею.

А заодно и все три шеи живущей в подвале зверюшки.

Серега спустился в подвал. Рев сразу же смолк.

— Здорово, Серега, — сказала средняя голова Змея Горыныча, самая разумная и занимающая главенствующее положение. Только у средней головы хватало такта не прикалываться над нынешним Серегиным состоянием.

— Чего орал? Опять жрать хочешь?

— Не, — сказала средняя голова. — Тут другое.

— Ты ее не слушай, — вмешалась правая голова. — Лично я жрать хочу.

— И я, — сказала левая.

— Свининки бы, — сказала правая.

— Да, кабанчика молодого.

— Лучше вепря. Секача.

— Секач слишком жесткий.

— А кабанчик слишком маленький.

— Молчать! — приказала средняя голова. — Слушать центровую. Молчать и не мешать мне разговаривать! А то шеи перекусаю! Или вообще перекушу их к чертовой матери и стану обычным драконом. С одной головой.

— Угораздило ж родиться не с того края, — сказала левая голова и заткнулась.

— И то верно, — согласилась с ней правая и тоже заткнулась.

— Вот теперь и поговорить можно, — сказала средняя.

— Значит, жрать ты не хочешь? — уточнил Серега.

— Не хочу, — сказала средняя, бросая косые взгляды на крайние головы. Крайние головы молчали.

— Тогда чего орал?

— Скучно мне, — пожаловалась средняя. — Сижу в подвале, света белого не вижу. Я, между прочим, крылатый змей, а не крокодил какой-нибудь. Мне бы в небо, мне бы в небо!

— Собьют тебя в небе, — сказал Серега. — Не привыкли у нас на Земле к драконам. Стингер помнишь?

— А то как. — Действие стингера Серега продемонстрировал Змею Горынычу во время своего визита в Тридесятое царство, после которого не слишком везучий маг и застрял в женском обличье. Что не мешало магическому животному Змею Горынычу видеть в нем прежнего былинного богатыря Сергея свет-Ивановича. — Помню стингер. Страшная штука. Хоть ты и мимо пальнул, а все равно страшно.

— У нас же договор, — напомнил Серега. — Ты тихо сидишь у нас в подвале, а мы тем временем подыскиваем мир, не слишком враждебный к драконам.

— Вот именно, не слишком враждебный. Только нету таких миров. Драконов нигде не любят.

— Сами виноваты. Характер у вас еще тот.

— А вы прямо ангелы во плоти.

— Не ангелы, — сказал Серега.

— Значит, вы — просто не ангелы, а мы — крылатая смерть, которая обрушивается с небес?

— Типа того.

— Дай полетать, — потребовал Змей Горыныч.

— Не дам. Помнишь, до чего ты в прошлый раз долетался? Прямо из-под носа боевого вертолета тебя трансгрессировать пришлось.

— А заклинание невидимости?

— Блин, — простонал Серега. — Сколько же тебе объяснять, что в этом теле у меня нет никаких магических способностей?

— Зато они есть у Германа.

— Герман будет только вечером.

— Это ничего. Я могу и ночью полетать.

— Обсудим. А на данный момент перестань орать. А то магические заглушки повылетают, и к нам придут соседи.

— Ну и что?

— Со стингерами.

— О.

Установленные Германом магические заглушки не давали звуку выйти за пределы поместья, но, к сожалению, внутри самого дома звуку ничто не препятствовало. Хоть спальню звукоизолировать, тоскливо подумал Серега.

Просить Германа о такой мелочи Сереге не хотелось, а сам он в магии стал абсолютным нулем, так что уже начал подумывать о банальных строительных работах. Но не пригласишь же рабочих, когда у тебя на кухне сидит Горлум, в подвале воет Змей Горыныч, а в кунсткамере, на одной из полок, в древнегреческой амфоре хранится дух вождя мирового пролетариата… Нет, об этом вообще лучше не думать.

Равно как и о том, чтобы провести ремонт своими силами. Будучи магом, Серега никогда не тратил время на изучение рабочих специальностей, потому и забивание простого гвоздя теперь могло составить для него настоящую проблему.

Хотя, наверное, это не сложнее, чем забивание осинового кола в грудь вампиру. По крайней мере, то, во что забивают гвозди, не норовит вывернуться из-под молотка и выпить твою кровь.

Временно успокоив Змея Горыныча, Серега вышел во двор и офигел.

На травке резвился еще один дракон. У него была только одна голова, зато его хвост был раза в два длиннее, чем у Змея Горыныча, и вообще выглядел он гораздо более опасным. А может быть, Сереге так показалось, потому что к Горынычу он уже успел привыкнуть.

— Блин! — завопил Серега. — Какого черта вам всем тут надо? Мне что, питомник открывать?

— Это я, Бозел, — сказал дракон. — Не ори.

— Бозел? Вчера ты был гораздо меньше и куда гуманоиднее…

— Я свои трансформации контролировать не могу, — холодно сказал Бозел. — А Гарри куда-то свалил.

— Куда свалил? — не понял Серега. — Куда он мог свалить? Он же тут не знает ничего…

— Сказал, хочет пройтись, — объяснил Бозел. — И ушел.

— Дурдом, — констатировал Серега. — Тебе сейчас достаточно комфортно или я могу для тебя что-то сделать?

— Ничего, — сказал Бозел. — Иди по своим делам и дай мне насладиться моим естественным состоянием.

— Только не взлетай, — предупредил его Серега и пошел на кухню.

Теперь компанию Горлуму составляли остальные гости — Муромец и стрелок. Все трое пили чай.

— Куда Гарри дели? — спросил Серега.

— Он просто погулять ушел, — сказал стрелок. — Не волнуйся, он может за себя постоять.

— Каждый раз, когда мне говорят, чтобы я не волновался, я начинаю волноваться еще сильнее, — сказал Серега. — Закон жизни.

Если бы Гарри спросили, что именно подвигло его на прогулку, он затруднился бы с ответом. Молодой волшебник проснулся с ощущением, что какое-то важное дело ждет его за забором, и, будучи волшебником, не стал этому ощущению противиться.

Оно привело его на опушку леса, и Гарри совсем не удивился, когда увидел девушку, с которой встретился в первые минуты пребывания на Земле. Она стояла перед мольбертом и рисовала пейзаж.

— Доброе утро, — сказал Гарри.

— Привет, волшебник. Откуда ты тут взялся?

— Видимо, это судьба, — сказал Гарри.

— Не смешно.

— Конечно, не смешно, — сказал Гарри. — Над шутками рока вообще редко смеются. Но лично мне кажется, что это совпадение неслучайно.

— Какое совпадение?

— Как какое? — удивился Гарри. — Вы и я…

— Я гощу у родителей на даче, — сказала она. — А ты, волшебник?

— Я тоже гощу, — сказал Гарри. — Только у друзей.

— Действительно, совпадение, — согласилась она.

— Будет ли мне позволено узнать, как вас зовут? — спросил Гарри.

— По-моему, ты со своими ролевыми играми немного перебарщиваешь, — сказала она. — Ты нормально разговаривать не пробовал?

— Я нормально разговариваю, — удивился Гарри.

— То есть все эти «шутки рока» и «позволено узнать» — это для тебя нормально?

— Вполне.

— Видимо, болезнь зашла куда дальше, чем об этом можно подумать, — сказала девушка. — Ладно, уговорил. Меня зовут Ира. А тебя?

— Гарри.

— Все еще Гарри?

— Да. А разве вы меняете свои имена по нескольку раз в неделю?

— Мы не меняем, — сказала Ира. — Но нас зовут не Гарри.

— Естественно. Гарри — это мужское имя.

— Кроме того, оно еще и не русское.

— Я вообще-то не местный, — признался Гарри.

— Оно и видно. И как погода в Средиземье?

— Когда я последний раз был в Средиземье, погода там была так себе, — сказал Гарри. — Честно говоря, мне тогда не до погоды было.

— А что так? — поинтересовалась Ира.

— С орками воевали, — сказал Гарри.

— Только с орками?

— Не, там еще много народу было, — сказал Гарри. — Но больше всего орков.

— А Ангмарского короля ты там не встречал?

— Не то слово, — сказал Гарри. — Я его, собственно говоря, и заколол.

— Вообще-то ты на женщину не очень похож.

— А при чем тут это?

— Короля-Призрака могла убить только женщина. Его Эовин зарубила.

— Это в классическом варианте, — сказал Гарри. — Боюсь, мое присутствие на поле битвы слегка подредактировало историю.

— Понятно, — сказала Ира. — А если серьезно, то ты чем занимаешься?

— Я волшебник, — сказал Гарри.

— Фокусник, что ли?

— Нет, волшебник, — сказал Гарри.

— Я же серьезно спрашиваю.

— А я серьезно и отвечаю, — сказал Гарри. — Я понимаю, в вашем мире эта профессия не получила должного распространения, но я на самом деле волшебник. Хотите, докажу?

— Хочу, — сказала Ира. — Теперь выкручивайся.

— Легко. — Гарри извлек из кармана дивной красоты орхидею и преподнес Ире.

— Не убедил, — сказала она. — Ты цветок мог заранее в карман положить.

— А если так? — Из того же кармана Гарри достал целый букет роз. С виду в букете было не меньше трех дюжин.

— Он, наверное, складной, — предположила Ира. — Или надувной.

— Сами посмотрите, — сказал Гарри.

— Действительно, живые цветы, — сказала Ира после тщательного осмотра. — И как у тебя это получилось?

— Это волшебство, — сказал Гарри.

— А на самом деле? Мне всегда было интересно, как делаются такие фокусы.

— Это волшебство, — повторил Гарри. Он вытащил из кармана волшебную палочку, взмахнул ею в воздухе, и букет роз прямо в руках девушки превратился в рой бабочек.

— Я сейчас в обморок упаду, — предупредила Ира. Гарри подался вперед, но она остановила его жестом. — Шучу. Ты что, на самом деле волшебник?

— Как я неоднократно и заявлял.

— И откуда же ты тут взялся?

— Долгая история, — сказал Гарри. — Если в общих чертах, то я тут в гостях.

— Сейчас я сама догадаюсь. Гостишь ты в том странном доме, который стоит на отшибе? Где сначала жили два парня, а потом — парень и девушка? Они еще никого из местных внутрь не пускают. Моя подруга как-то пыталась к ним за солью зайти…

— И что? — спросил Гарри.

— Соль они ей дали, — сказала Ира. — Но дальше калитки не пустили. Они что, тоже волшебники и прячут за своим забором каких-нибудь чудовищ?

— Типа того, — сказал Гарри. — Только вы никому об этом не говорите, потому что, по-моему, это секрет.

— Я никому не скажу, — пообещала Ира. — Что-то мне в психушку раньше времени не хочется. А это не та девушка из странного дома? И не тебя ли она ищет?

Гарри обернулся и увидел Серегу. Тот бежал к Гарри и размахивал руками.

— Эмоциональная особа, — заметила Ира. — Видно, ты ей нравишься. Она меня бить не будет?

— За что? — опешил Гарри.

— За то, что я с тобой разговариваю. Вдруг она очень ревнивая.

— Это вряд ли, — сказал Гарри. Серега приближался со спринтерской скоростью, и времени у Гарри оставалось все меньше. — Очень хороший рисунок.

— Это пейзаж.

— Я вижу. Вы здорово рисуете.

— Рисуют на заборах. Я пишу.

— Шикарный пейзаж, — сказал Серега. Гарри отметил, что позаимствованное чародеем тело отличалось хорошей физической формой — оно даже не запыхалось.

— Спасибо, — сказала Ира. — Я — Ира.

— Серега, — сказал Серега, целуя протянутую руку. Ира сильно удивилась — она рассчитывала на рукопожатие, и даже Гарри сия картина показалась достаточно странной. — Гарри, я очень рад, что ты не влип в какую-нибудь историю. Ведь ты не влип?

— По-моему, нет, — сказал Гарри.

— По-моему, тоже, — сказала Ира. — А стрижка вам не идет.

— Зато она практичная, — сказал Серега. — И не волнуйтесь, я не собираюсь вас домогаться. Я не по этой части. То есть как раз по этой, но временно вне игры… В общем, это все сложно для понимания.

— И вы сюда так бежали совсем не для того, чтобы что-то мне объяснять, — заметила Ира.

— Это точно, — сказал Серега. — Гарри, ты больше так меня не пугай. Променаж полезен для здоровья, не спорю, но ведь у нас есть и дела.

— Уже узнали что-то новое? — спросил Гарри.

— Пока нет. — Серега вручил Гарри мобильный телефон. — Возьми на всякий случай. Это… Эти устройства мы используем для связи. Когда оно запищит, нажми вот эту кнопку.

— Понятно, — сказал Гарри.

— Удачи, — сказал Серега и отвесил Ире иронический поклон. — Приятно было познакомиться.

— Взаимно.

— Странная девушка, — заметила Ира, когда Серега удалился на достаточное расстояние.

— Это не девушка, — сказал Гарри. — Никому не говорите, но это — парень, временно очутившийся в женском теле.

— Как в «Милашке», — сказала Ира. — Теперь я верю, что ты не местный — даже мобилой пользоваться не умеешь. Наверное, ты прибыл очень издалека.

— Это точно, — сказал Гарри.

— И что у вас тут за дела? Или тоже секрет?

— Надо найти одного злодея, — сказал Гарри, удивляясь своей сегодняшней откровенности. Он почему-то ничего не хотел от Иры скрывать, и это его пугало.

— Он тоже волшебник?

— Злодей-то? Еще какой, — сказал Гарри. Его мобила вдруг завибрировала и стала издавать противные звуки.

— Кто-то звонит, — заметила Ира. — Ты ответишь?

— Да. — С третьей попытки Гарри нашел нужную кнопку и услышал Серегин голос, искаженный беспроводной связью.

— Проверка связи, — доложил Серега. — А она ничего. А ты вообще орел. Пару дней в нашем мире, и уже такую чувиху закадрил.

— Чего я кого? — спросил Гарри.

— Не бери в голову. Еще раз удачи. — Серега отключился, и Гарри сунул телефон в карман.

— Этот звонок меня сбил. Я забыла, о чем мы говорили, — сказала Ира.

— О злодеях, — напомнил Гарри.

— Не хочу говорить о злодеях. Давай лучше о волшебниках.

— Как скажете. Меня злодеи тоже достали.

— Так и скажу. И, пожалуйста, говори мне «ты», а то я себя какой-то старушкой чувствую.

Покинув Гарри и его новую знакомую на опушке леса, Серега набрал номер Германа.

— Гарри я нашел, — доложил он. — Он жив-здоров, знакомится с аборигенами. А как прошло твое утро?

— Чудно, — сказал Герман. — Помнишь, сколько у нас вчера было посетителей?

— Если не считать Фила и его команду? Ни одного.

— А сегодня они прут косяком, — сказал Герман.

— Закон всемирного свинства в действии, — вздохнул Серега. — Есть что-нибудь интересное или опять сплошная шелуха?

— Один весьма любопытный случай, но это не телефонный разговор, — сказал Герман. — Бери машину и подваливай в город. Я хотел поговорить с Филом на предмет уточнения некоторых подробностей и никак не могу его найти. В связи с чем меня посещают нехорошие предчувствия.

— Например?

— Не знаю. Так ты подъедешь?

— Со скоростью Шумахера, — сказал Серега.

Глава 3

Если вы меня не послушаете, у всех будут большие неприятности.

Кассандра

За полдня Гарри не успел привыкнуть к мобильному телефону, подаренному Серегой, и дико дергался каждый раз, когда тот звонил.[12] Вот и сейчас молодой волшебник подпрыгнул на добрых полметра и чуть не свалился с дивана. Хрустальные шары, которые использовали для связи волшебники из его родного мира, не имели привычки вибрировать и издавали куда более приятные звуки.

— Это Герман, — сказал голос из трубки. — Плохие новости. Мы с Серегой нашли Фила. Он мертв.

Гарри выглянул в окно. Небо не обрушилось на землю, солнце по-прежнему сияло на небосклоне. Тут Гарри вспомнил, что Фил создал не Землю, и подумал, как смерть творца может отразиться на сотворенном им мире.

Гарри надеялся, что никак. В конце концов он сам, часть своего мира, был до сих пор жив. И стрелок тоже. Он сидел в кресле напротив и читал «Темную башню».

— Как это случилось? — спросил Гарри.

— Огромная дырка в груди, — сказал Герман. — Запах пороха по всей квартире. Полагаю, его застрелили. Вполне возможно, что из дробовика.

— Нет, — сказал Гарри. — Просто из очень большого револьвера.

— Я тоже об этом подумал, — признался Герман. — Ты считаешь, это Негориус?

— А кто еще?

— Но зачем ему было убивать Фила? Он ведь совершенно безобиден… был.

— Негориус — ненормальный, — сказал Гарри. — Псих. Просчитать его поступки невозможно.

— Даже психи действуют по какой-то схеме, — сказал Герман. — Иногда их действия можно предугадать.

— Зато теперь мы точно знаем, что Негориус в Москве, — вздохнул Гарри. — И револьвер до сих пор при нем.

Услышав о револьвере, Джек Смит-Вессон отложил книгу и поднял глаза на Гарри. Волшебник кивнул стрелку, обещая скоро все объяснить.

— Мы попробуем опросить соседей и выяснить, как Негориус теперь выглядит, — сказал Герман. — Может быть, удастся найти его обычным путем, без применения магии. У меня есть знакомые в милиции…

— Хорошо, — сказал Гарри. — Прости, Герман, мне требуется время, чтобы все обдумать… Ты же понимаешь, для нас Фил был не просто человеком…

— Да, я понимаю. Я перезвоню, если мы что-нибудь выясним.

— Фил умер, — сказал Гарри, нажимая на кнопку отбоя. — Негориус застрелил его из револьвера Роланда.

— Значит, Негориус рядом, — заметил Джек.

— Я тоже так подумал, — сказал Гарри. — Но хорошо ли это?

Из квартиры Фила Герман трансгрессировал их прямо в Серегину машину. Стекла черного «бумера» были сильно затонированы, так что внезапное появление в салоне водителя и пассажира не могло привлечь нежелательного внимания.

— Гарри тоже считает, что это Негориус, — сказал Герман.

— А мотив?

— Гарри назвал Негориуса психопатом.

— Но сам ты так не думаешь.

— Психопаты редко достигают такого уровня могущества.

— Возможно, парень свихнулся уже потом, — сказал Серега. — И вообще… Как говорят менты, мотив — дело десятое. Если мы прищучим Негориуса, так и не узнав причины его поступков, лично я от этого сон не потеряю.

— Я тоже, — сказал Герман. У него зазвонил мобильный, и одного взгляда на номер вызывающего абонента оказалось достаточно, чтобы лицо Германа скривилось, как от зубной боли. — Черт побери.

— Что там?

Герман показал телефон Сереге.

— Еще какое «черт побери», — согласился Серега. — Ты ответишь?

— А есть варианты? — Герман поднес телефон к уху. — Добрый день, Роман.

— Здравствуй, Гера. Мне сказали, что ты вчера навещал Шамбалу.

— Было дело.

— А почему ко мне не зашел?

— Извините, Роман. Я очень торопился.

— Как всегда, — сказал Роман. — Ты постоянно слишком занят для своего старого учителя.

— Не преувеличивайте. Вовсе вы не старый.

— Знаю, что врешь, но все равно приятно, — сказал Роман. — Итак, что за дела призывали тебя в Шамбалу?

— А что вы уже знаете? — спросил Герман. Серега выразительно покрутил пальцем у виска.

— Чертовски хороший вопрос, который много говорит о сложившейся ситуации, — сказал Роман. — Я знаю, что ты листал Книгу Магов. Я тоже в нее заглянул, и то, что я увидел, меня встревожило. С интервалом в несколько дней на Земле появились волшебник твоего калибра и волшебник калибра просто запредельного. Что ты можешь мне об этом рассказать?

— А что бы вы хотели узнать?

— Я хотел бы знать, какими неприятностями нам это грозит, — сказал Роман.

— Но почему вы думаете, что мне об этом что-то известно?

— Ты никогда не умел врать, Герман, — сказал Роман. — И чтобы тебе не пришлось это делать и сгорать от стыда, я сообщу тебе еще кое-что. Совет Мудрецов Шамбалы знает о присутствии этих двух волшебников. И он очень обеспокоен, потому что ни с чем подобным мы до сих пор не сталкивались. Я даже скажу тебе больше — Совет почти в панике, и Король готов санкционировать решительные действия.

— Спецназ? — уточнил Герман. — Что же их так напугало?

— Могущество, которое нельзя контролировать, — сказал Роман. — Единственное, что удерживает спецназ в пределах Шамбалы, — это незнание точного адреса, по которому ему следует выдвигаться. Теперь я задам тебе прямой вопрос и хочу услышать столь даже прямой ответ. Эти маги в Москве?

— По крайней мере один, — сказал Герман. — Тот, который моего калибра. И я могу со всей ответственностью заявить, что для нас он не представляет никакой опасности.

— А второй?

— Адрес нам тоже неизвестен, — сказал Герман. — Что касается опасности… Очень может быть.

— Мне нужно больше информации, — сказал Роман. — Чем вы там вообще занимаетесь?

— Как обычно, — сказал Герман. — Спасение миров до обеда, после обеда и вместо обеда.

— О каком мире идет речь на этот раз?

— К счастью, не о нашем.

— Подробности, — потребовал Роман.

— Может быть, при личной встрече? — предложил Герман.

— Пытаешься выиграть время?

— Я могу провести вас сюда прямо сейчас, — сказал Герман.

— У меня еще есть дела в Шамбале, — сказал Роман. — Я перезвоню тебе через час, тогда и поговорим.

— Хорошо.

— И не наделай глупостей.

— Постараюсь. — Герман кинул телефон на заднее сиденье. — Ты все слышал?

— Даже больше, чем бы мне хотелось. На фига ты ему все рассказал?

— А толку врать? — спросил Герман. — Кроме того, я не буду иметь ничего против, если Негориуса ухлопает наш доблестный спецназ и Гарри заберет револьвер с его остывающего трупа. Этот парень пугал меня и раньше, но после того, как он убил Фила, я просто в ужасе.

— Если он действительно так крут, то какие у нашего доблестного спецназа шансы его ухлопать?

— При должном старании наш спецназ может ухлопать кого угодно, и дело тут вовсе не в могуществе, — сказал Герман. — Поставь машину на стоянку, я собираюсь трансгрессировать нас обоих на дачу. Нужно обсудить последние новости более тщательно, а время на пробки терять не хочется.

— Я хотел бы с тобой посоветоваться, Джек, — сказал Гарри.

Стрелок отложил книгу.

— Сегодня утром я встретил девушку, — сказал Гарри и замолчал.

— Я думал, тебя волнует гибель творца, — заметил Джек. — Но ты можешь поделиться со мной и этой проблемой. Только учти, что ты вряд ли выбрал хорошего советчика — в вопросах с девушками я не эксперт.

— Это очень странная девушка, — сказал Гарри. — То есть девушка-то как раз нормальная. Что странно, так это мое к ней отношение. Меня к ней тянет.

— Насколько я слышал, в этом нет ничего удивительного, — заметил Джек. — Это нормально. Особенно в твоем возрасте.

— Меня на самом деле тянет, — сказал Гарри. — Почти физически.

— Возможно, время от времени такое происходит со всеми волшебниками, — сказал Джек. — От меня-то ты что хочешь?

— Я не знаю, что мне делать.

— На этот вопрос у стрелков есть один ответ, — сказал Джек. — Делай, что должен.

— Я не о Негориусе, — сказал Гарри. — Я об этой девушке. Что мне с ней делать?

— Для начала советую выяснить, взаимна ли твоя тяга. Потому что если девушку к тебе не тянет, то лучше вообще ничего не делать. Спроси ее.

— Я не могу.

— Почему?

— Страшно, — признался Гарри.

— А тебя больше пугает положительный или отрицательный ответ?

— Если бы я знал, — вздохнул Гарри. — Мне кажется, отрицательный ответ меня просто убьет.

— Стоп, — сказал Джек. — Ты встретил девушку сегодня утром, и все уже так серьезно?

— Если быть абсолютно точным, первый раз я ее встретил сразу по прибытии на Землю, — сказал Гарри.

— И умудрился найти ее еще раз?

— Это вышло случайно, — сказал Гарри. — Может быть, это судьба?

— А может быть, это любовь? — улыбнулся Джек.

— В этом я не уверен. А если так, то у меня большая проблема.

— Только в том случае, если она не ответит тебе взаимностью.

— А если ответит? — спросил Гарри. — Даже если не принимать во внимание разборки с Негориусом, мы с ней принадлежим к разным мирам.

— Если верить множеству романтических баллад, такие мелочи влюбленных не останавливают, — сказал Джек. — Сколько ты с ней общался?

— Целую вечность — все утро.

— И вернулся сюда окрыленным, — сказал Джек. — Это любовь, точно.

— Сейчас ты напоминаешь мне Бозела. Такой же циничный.

— Может быть, это не цинизм, — сказал Джек.

— А что тогда?

— Может быть, это зависть. Когда ты увидишь ее в следующий раз?

— Если ничего не случится, то вечером. Но на всякий случай я записал ее номер телефона.

— Весьма предусмотрительно, — похвалил Джек. — А она знает, кто ты?

— В общих чертах. Я сказал ей, что я волшебник. И что я не местный.

— А ты сказал, насколько ты не местный?

— Полагаю, время для этого еще не пришло.

— А она чем занимается?

— Она художница. И еще ландшафтный дизайнер, только я не совсем понимаю, что это означает.

— Из вас может получиться отличная пара, — заметил Джек. — Ты будешь двигать горы, а она будет говорить, в каком направлении.

— Я пришел, чтобы поделиться с тобой своими мыслями, а ты стебешься, — обиделся Гарри.

— На самом деле твою проблему можешь решить только ты сам, — сказал стрелок. — Только я вообще никакой проблемы не вижу. Сначала разберемся с Негориусом, а потом можешь думать, влюбился ты или нет, хоть до полного посинения.

— Я думал, друзья нужны для того, чтобы все с ними обсуждать, — сказал Гарри.

— А разве мы еще не все обсудили? — спросил стрелок. — Творец мертв, наш мир на грани катастрофы, а один из главных его спасателей познакомился с девушкой и думает совсем не о том, о чем надо. Хочешь мудрого совета, так я его только что тебе дал. Сначала закончи дела, а развлечения оставь на потом.

— Когда у тебя возникнут трудности, я постараюсь к ним отнестись с таким же пониманием, — пообещал Гарри.

— Можешь начать прямо сейчас, — улыбнулся стрелок.

— У тебя трудности?

— Ага, — сказал стрелок. — Я мучительно выбираю между трусостью и смертью.

— Поясни, — попросил Гарри.

— Дверь Черного Стрелка исчезла, она не смогла последовать за мной в этот мир, — сказал Джек. — Но она, вне всякого сомнения, вернется, как только мы выполним наше задание и покинем Землю. Остаться здесь — трусость. Вернуться домой — смерть. Что бы ты выбрал?

— Я бы остался, — сказал Гарри.

— В этом я не сомневаюсь, — сказал Джек. — Но ты волшебник. То, что нормально для волшебника, не подходит для стрелка.

— Разве ты не хочешь жить?

— Хочу.

— У тебя есть кто-то близкий в нашем мире, кто-то, по ком ты будешь скучать?

— Исключая тебя? Вряд ли.

— Тогда что же зовет тебя вернуться? — не понял Гарри.

— Долг.

— А в чем заключается твой долг? — спросил Гарри. — Долг умереть?

— Стрелок не должен отступать.

— Это глупо, — сказал Гарри. — Не всякую стену можно пробить собственным лбом, и каждый разумный человек это понимает.

— Но я — не каждый. Я — стрелок.

— Мне кажется, это твой универсальный ответ на любой вопрос, — сказал Гарри. — Но возможно, особенно в свете последних событий, это не такой уж правильный ответ.

— Я понял, что это такое, — сказал Горлогориус. — Растительность пожухла, небеса плачут, светило перечеркнуто траурной полосой. Тебе это ни о чем не напоминает?

— Нет, — сказал Мэнни.

— Книга пророчеств Катула Безумного, — пояснил Горлогориус. — В последний раз я перечитывал ее лет двести назад, но этот фрагмент хорошо запомнил. Похоже, наша вселенная скорбит по тому, кто ее создал. Творец умер.

— Разве такое может быть? — удивился Мэнни.

— Ты сам его видел, — сказал Горлогориус. — Разве Фил был похож на бессмертного?

— А как же мы теперь?

— Как видишь, — сказал Горлогориус. — Большой Бо на месте, мы живы, солнце по-прежнему светит, пусть и тусклее обычного. Катастрофы не произошло и думаю, уже не произойдет, а со временем все вернется в норму. Разумеется, если мы справимся с Большим Бо и у нас будет это самое время.

Кухня на даче Германа была такая просторная, что в ней с комфортом разместились все гуманоидные представители бригады и агентства «Талисман». Не влезли только драконы. Змей Горыныч просунул одну голову через вырезанный в полу люк, а Бозел разместил свою тушу рядом с окном. Он категорически отказался от предложения Гарри временно превратить его обратно в человека. Бозелу нравилось быть драконом, а за последние дни он уже успел отвыкнуть от этого ощущения.

Серега сварил всем кофе, курящая часть собравшихся задымила сигаретами, Муромец с Горлумом тут же скорчили гримасы и уселись рядом с открытым окном.

— Мы собрались здесь, чтобы обсудить текущую ситуацию, — открыл совещание Герман. — Слово для доклада имею я. Фил мертв, предположительно застрелен Негориусом из револьвера Роланда. В связи с этим возникает два вопроса. Первый: означает ли это, что Негориус и сейчас находится где-то поблизости? Второй: зачем ему вообще понадобилось убивать Фила?

— С чего вы взяли, что Фила убил именно Негориус? — поинтересовался Бозел. — На Земле нет монополии на огнестрельное оружие. Фила мог застрелить кто-то другой.

— В самый разгар нашего кризиса? — уточнил Герман. — Я в такие совпадения не верю. Кто верит, пусть поднимет руки. У кого нет рук, пусть кивнет головой.

Руки не поднялись, головы остались неподвижны.

— Едем дальше, — констатировал Серега.

— У нас возникли дополнительные сложности, — сказал Герман. — Совет Мудрецов Шамбалы — главный управляющий орган чародеев Земли — заинтересовался текущей ситуацией и может вмешаться в любой момент. Мудрецов тревожит присутствие на Земле мага калибра Негориуса, и они готовы отправить за ним спецназ.

— Что такое спецназ? — спросил Гарри.

— Отряд боевых магов специального назначения, — объяснил Герман.

— Только не факт, что этот отряд способен с Негориусом справиться, — сказал Серега.

— Спецназ Шамбалы способен на многое, — возразил Герман. — Они, между прочим, Федота из Боливии вынесли, а там с ним целая шайка-лейка была.

— Только в Боливии Федот еще не был так крут, как сейчас, — сказал Серега. — И даже нынешний Федот с Негориусом рядом не валялся.

— Кто такой Федот? — спросил Гарри.

— Когда-то он был главным отрицательным персонажем, — сказал Герман. — Только теперь он перевоспитался. Живет отшельником где-то в глубинке и на мировое господство больше не претендует. Забудем про Федота и вернемся к Филу.

— Подожди-ка, я у него дома интернет-камеру видел, — вспомнил Серега. — Хотя это нам ничего не дает, ему же оба винта форматнули…

— У Фила в Сети сайт был, — сказал Герман. — Туда изображение с камеры постоянно поступало. Надо проверить, может, он его там и сохранял. А камера точно работала?

— На это я внимания не обратил. Но обычно она работала, — сказал Серега. — Вряд ли этот Негориус такой продвинутый, чтобы в онлайн-технологиях разбираться. Скажи, Гарри, ты разбираешься в онлайн-технологиях?

— Не знаю. Никогда не пробовал. А что это такое?

— Вот видишь, — сказал Серега. — Скорее всего, ни фига Негориус в этом не рубит. Надо сайт проверить.

— А что это нам даст? — спросил Гарри.

— Если повезет, мы узнаем, как Негориус выглядит в данный момент, — объяснил Герман. — А заодно увидим, как Фил закончил свою жизнь.

— Решено, — сказал Серега. — Пойду покопаюсь в Интернете. Если что, звоните мне в библиотеку.

— Все это хорошо, — сказал Гарри. — Но даже если мы узнаем, как Негориус выглядит и за что он убил Фила, это не поможет найти револьвер. Негориус по-прежнему блокирует все поисковые заклинания, и я не могу обнаружить его местонахождение. Даже примерно.

— Кхе-кхе, — произнес Горлум.

— Возможно, нам удастся пробить его защиту, если мы объединим усилия для твоего заклинания, — сказал Герман. — Трое могут сделать то, что не под силу одному.

— А кто третий? — спросил Гарри. — Разве к Сереге вернулись магические способности?

— А я еще не сказал? Скоро к нам присоединится мой учитель.

— Надеюсь, твой учитель непохож на моего, — заметил Гарри. — А то нас ждут большие неприятности.

— Роман нормальный, — сказал Герман.

— Кхе-кхе, — произнес Горлум.

— И он более сильный маг, чем я. Думаю, что у нас все получится.

— Кхе-кхе, — произнес Горлум.

— По-моему, он хочет что-то сказать, — предположил стрелок.

— Так пусть говорит, а не блеет, как овца, — сказал Герман.

— Я не блеял, — гордо заявил представитель Средиземья. — Я кашлял.

— Не обращайте на него внимания, — сказал Герман. — Если мы сейчас начнем его упрашивать, он будет выпендриваться еще минут двадцать. Мы можем провести это время более полезно.

— Проблема волшебников заключается в том, что они пытаются решить все вопросы только с помощью своей магии и начисто забывают про другие пути, — заявил Горлум.

— Негориус тоже говорил что-то подобное, — вспомнил Гарри. — Когда хвастался, как здорово он всех обставил.

— Вы будете предаваться воспоминаниям или все же меня выслушаете? — спросил Горлум.

— Мы тебя слушаем, — сказал Герман. — Начинай вещание.

— А вот хамить не надо, — сказал Горлум. — Вы замечали, что люди — самый хамоватый народ во вселенной? Вы когда-нибудь встречали грубого эльфа или энта? Ничего подобного. Хамить — это прерогатива людей.

— Полностью поддерживаю, — сказал Бозел.

— Наконец-то я нашел понимающую душу, камрад! — вскричал Горлум. — Нам с тобой надо обстоятельно обо всем поговорить!

— Камрад Горлум, я глубоко уважаю тебя как разведчика, диверсанта и существо, много сделавшее для Средиземья, но это уважение никоим образом не помешает мне позвать сюда Серегу, чтобы он переломал тебе ноги, — сказал Герман. — Он только и ждет, когда ты дашь повод.

— Подчиняюсь угрозе насилия, — сказал Горлум. — Если вы не можете найти Негориуса при помощи магии, попробуйте включить мозг. Как бы вы его искали, если бы не были чародеями?

— Предлагаешь ходить по улицам и разговаривать с людьми?

— Я предлагаю хоть немного подумать, — сказал Горлум. — Что за человек Негориус? Какие у него привычки, пристрастия? Как он любит проводить свободное время?

Гарри представил, как могло бы выглядеть расписание дня Негориуса. «15.00. Убийство при помощи магии. 15.30. Предательство. 16.00. Разрушение миров. 17.00. Насаждение террора. 17.30. Боулинг».

— Мы почти ничего о нем не знаем, — сказал он вслух.

— Кое-что о нем знаю даже я, — заявил Горлум. — Негориус — несколько нетипичный злодей. У него нет собственной армии, нет легионов темных приспешников, нет состоящих у него на службе злобных монстров.

— И какой вывод можно из этого сделать?

— Ему одиноко, — сказал Муромец.

— Предлагаешь поискать его на вечерах общества «Кому за тридцать»? — спросил Герман.

— Негориус работает ради уничтожения собственной вселенной, — не поддался на провокацию Горлум. — А поскольку он вряд ли страдает суицидальным синдромом, он наверняка захочет остаться на Земле, скорее всего, на довольно продолжительный срок.

— И что?

— Ему надо где-то жить, — пояснил Горлум. — Гарри, наш клиент относится к странствующим или оседлым волшебникам? Каков был его образ жизни до того, как заварилась эта каша и он провозгласил себя Темным Властелином? Где он жил?

— По-моему, он жил в башне, — сказал Гарри. — Хотя в этом я не уверен. А потом у него был целый замок.

— Наверняка в каком-нибудь труднодоступном месте, — сказал Горлум. — Разменявшему тысячу лет парню трудно изменить свои привычки. Я начал бы его поиски с мест, где ему может быть комфортно.

— В пределах Москвы и области нет башен, кроме Останкинской, но там жить трудновато, — сказал Герман. — Зато замков у нас хоть отбавляй.

— Как насчет пентхаусов? — предположил Горлум.

— Сомнительная теория, — сказал Герман. — Шито белыми нитками.

— Тем не менее пентхаусов в Москве куда меньше, чем замков, и я бы начал именно с них, — сказал Горлум. — Наверняка существует какой-то способ проверить, не покупал ли кто-нибудь высотное жилище в последнее время.

— А как насчет аренды?

— Вряд ли, — сказал Гарри. — Волшебники нашего мира предпочитают собственное жилье. Видели бы вы мою шикарную башню…

— Архитектурными особенностями своего жилища ты похвастаешься потом, — сказал Бозел. — Мы можем как-то прояснить ситуацию с недавно купленными пентхаусами? Или не можем?

— Думаю, можем, — сказал Герман. — Хотя я пока и не представляю каким образом.

— Хотите, я на разведку слетаю? — предложила средняя голова Змея Горыныча. — Вы мне только скажите, как этот Негориус выглядит, и дело в шляпе.

— То есть ты собираешься летать по городу и заглядывать в окна? — уточнил Герман. — Представляю эту картину.

— Так мне лететь?

— Я думаю, обойдемся своими силами, — сказал Герман.

— Разве я уже не член команды? — обиделся Змей Горыныч. — Если вы мне одному не доверяете, мы с Бозелом можем на пару смотаться.

— Три головы — хорошо, а четыре — еще лучше? — уточнил Горлум. — Я не сомневаюсь, что ты член команды, но я, как ее мозг, выступаю против твоего предложения, ибо ваша вылазка может запросто превратиться в разведку боем. А любые военные действия должны быть хорошо спланированными, а не спонтанными.

— А я на кого-то сейчас дуну, — сказал Змей Горыныч. — Да так дуну, что от него одни головешки останутся.

— Почему вам всегда надо друг с другом препираться? — спросил Герман. — Мелкие подколы, невнятные угрозы… Нам всем было бы легче, если бы вы ограничивались только конструктивными предложениями.

— А чем мое предложение не конструктивно? — спросил Змей Горыныч. — Я не про головешки, а про разведку…

— Лучше я попробую навести справки через моего знакомого риелтора, — сказал Герман.

Тем временем засевший в библиотеке Серега залез на сайт Фила и в ускоренном режиме просматривал записи с установленной в его квартире интернет-камеры. Полночи программист поглощал кофе и метался по комнате, периодически подсаживаясь к своему компьютеру. Под утро Фил надолго застыл перед монитором, и Серега даже подумал, что творец миров просто-напросто заснул, но потом тот вдруг резко дернулся и побежал либо в прихожую, отреагировав на звонок в дверь, либо в туалет, ибо приспичило.

Мгновение спустя выяснилось, что бегал он все-таки в прихожую, потому как в реалити-шоу появился новый персонаж, этакий франтоватый пенсионер. А потом…

Серега схватил телефон и набрал номер Германа — тащиться пешком через половину дома ему не хотелось.

Герман пришел минут через пять, и Серега запустил фильм по второму кругу.

— А звука нет? — уточнил Герман.

— Интернет-камеры старой формации звук не пишут. Можно позвать Горлума — он умеет читать по губам.

— Нет необходимости. — Герман сотворил несложное заклинание.

— Не вижу эффекта, — заметил Серега. — Точнее, не слышу.

— Динамики подключи.

— Точно. — Серега хлопнул себя по лбу.

Стоило ему воткнуть штекер в соответствующий разъем, как из динамиков полилась речь.

Они послушали, посмотрели друг на друга, перемотали на начало и послушали еще раз.

А потом еще раз.

— Достаточно, — сказал Герман, когда Серега снова потянулся за мышкой. — Ничего нового мы не узнаем.

— И что ты думаешь по поводу того, что мы уже узнали? — поинтересовался Серега. — Тех ли парней мы поддерживаем в этом конфликте?

— Гарри не врет, — сказал Герман. — Негориус действительно располагает артефактом.

— Только он вовсе не хочет уничтожить их мир. Он искренне убежден, что спасает его. От стрелков. А Фил нам ничего об этом не сказал.

— Как показывает запись, Фил далеко не все знал о созданном им мире, — сказал Герман. — Ситуация оказалась гораздо сложнее, чем он предполагал.

— Именно так всегда и бывает, — сказал Серега. — Свет борется с Тьмой только в книгах и их голливудских экранизациях. На деле мы имеем схватку сумерек с полумраком, и выбрать правильную сторону можно только наугад.

— Поразительно мудрая мысль, — сказал Герман. — Но мы свою сторону уже выбрали. Негориус убил Фила — теперь мы просто обязаны его прищучить.

— Даже если он, возможно, прав?

— Прости за тавтологию, но его правота не дает права убивать людей, — сказал Герман. — Такого права вообще ни у кого нет.

— Я всегда подозревал, что ты великий гуманист, — заметил Серега. — Но не могу не заметить некоторого противоречия в твоей позиции. Как ты думаешь, что эти парни собираются сделать с Негориусом, когда найдут? Пригласить на партию в покер? Вовсе нет. Они собираются его убить. И я их прекрасно понимаю — судя по их рассказам, Негориус слишком опасен, чтобы оставлять его в живых. А вот твоя позиция мне не совсем ясна.

— Как говорил Рэмбо, не мы пролили первую кровь.

— Значит, ты считаешь, что в качестве возмездия убийство вполне допустимо? Око за око, зуб за зуб? От этого попахивает каким-то варварством.

— Я считаю, что прения по этическим вопросам можно оставить на потом, — сказал Герман.

— Покажем запись остальным?

— Думаю, надо начать с Гарри.

— Боишься, что у стрелка будет шок?

— Он может отреагировать неадекватно, — сказал Герман. — Мы слишком недолго знакомы, чтобы я мог прогнозировать его поведение.

— А с Гарри ты долго знаком?

— Он волшебник.

— И что? По-твоему, все волшебники одинаковые?

— Более-менее.

— А если вспомнить, что он из другого мира?

— И что ты предлагаешь? Придержать эту информацию при себе?

Телефонный звонок избавил Серегу от ответа на столь неоднозначный вопрос. Герман посмотрел на автоопределитель, вздохнул и поднес трубку к уху.

— Добрый день, Роман.

— Вне всякого сомнения. Ты готов меня провести?

— Конечно.

— Действуй.

Герман закрыл глаза и протянул правую руку, как для рукопожатия. Мгновение ничего не происходило, а потом на другом конце его руки обнаружился высокий, стройный и смуглый молодой человек с аристократической горбинкой на носу. На человеке были потертые голубые джинсы, ковбойская рубашка в крупную клетку и видавшие виды ковбойские сапоги. Таков был Роман, учитель Сереги и Германа, один из самых могущественных магов планеты под названием Земля.

— Привет, Герман. Сергей, я по-прежнему рад тебя видеть и хочу тебя заверить, что выглядишь ты прекрасно. Только короткая стрижка тебе не идет.

— И вы туда же, — вздохнул Серега. — Как там поиски моего прекрасного, атлетически сложенного мужского тела?

— Идут, но медленнее, чем хотелось бы.

— Это факт, — сказал Серега. — Хотелось бы побыстрее.

— Быстро только кролики спариваются, — сказал Роман. — А у вас тут, как я вижу, дискуссия в самом разгаре. Стесняюсь спросить, по какому именно поводу?

— По поводу распространения информации среди соратников, — сказал Серега. — Мы не уверены, стоит ли ее распространять.

— Итак, мои доблестные ученики снова зашли в тупик, — констатировал Роман. — Придется старому и мудрому учителю прийти к ним на помощь. Излагайте проблему.

— Это очень долгая история.

— А она каким-то образом связана с чародеем, о котором мы говорили днем?

— Непосредственно, — сказал Герман.

— Тогда излагайте быстрее, — сказал Роман. — Спецназ уже в Москве.

— С чего бы такая скорость? — поинтересовался Серега. — Столь радикальная манера поведения несколько нетипична для наших мудрецов. Обычно им требуется время на размышление. Дни, недели… Неужели они не хотят вступить в переговоры?

— Они собирались вступить в переговоры, но первоначальный план пришлось пересмотреть, — сказал Роман. — Ибо этот чародей совершил несколько недопустимых действий, употребив магию во вред мирному населению.

— И вы знаете, где он?

— Я могу очертить район, в котором он находится. С точностью до полутора километров.

— Неплохо, — заметил Герман. — Насколько я понимаю, как только вы окончательно установите его местонахождение, в дело сразу вступит спецназ?

— Боюсь, что так, — сказал Роман. — Я никогда не одобрял силового решения проблем, но попытка договориться с таким типом может быть слишком опасна. Он очень силен, и, если переговоры зайдут в тупик, он будет предупрежден о нашем недовольстве его действиями. Подготовится к бою. Будут лишние жертвы. Вы слишком молоды, чтобы помнить о магических войнах. Даже я для этого слишком молод. Но Король помнит, и некоторые мудрецы из Совета — тоже.

— И вы решили использовать эффект внезапности? Сколько спецназовцев перебросили в Москву?

— Две дюжины.

— Ого, — присвистнул Серега. — Столько же выдвигали против Федота и его банды в Боливии.

— Если быть абсолютно точным, это был Белиз, — сказал Роман. — Впрочем, вы правы, такими силами в этом столетии мы еще никого не атаковали. Случай беспрецедентный, и поэтому мне нужно знать, с кем мы имеем дело. Излагайте вашу историю.

— У нас одно условие, — сказал Герман.

Роман нахмурился:

— Ты уверен, что выбрал лучшее время для выдвижения своих условий?

— Не уверен. Но другого времени у нас может не быть.

— И ты расскажешь мне все, что знаешь?

— Конечно.

— Я слушаю, — сказал Роман.

— Если вкратце, нашего парня зовут Негориус, — сказал Герман. — Не смейтесь, придумавший это имя человек уже мертв. У Негориуса при себе есть некий магический артефакт, и я хочу быть уверен, что после штурма этот артефакт достанется нам, а не сгинет в лабораториях и запасниках Шамбалы.

— Кому «нам»? — уточнил Роман.

— Это часть большой истории, которую вы хотите услышать. Но я даю вам слово, что артефакт не причинит нашему миру никакого вреда.

— То есть история с Кольцом Всевластья не повторится?

— Кольцо Всевластья тоже не причинило нашему миру никакого вреда.

— Потому что вовремя объявился его истинный хозяин, — напомнил Роман. — Как выглядит нужный вам артефакт?

— Это револьвер, — сказал Герман. — Большой старинный револьвер.

— Так магические артефакты еще никто не маскировал.

— Это не маскировка, — сказал Герман. — Я могу рассчитывать, что мы его получим?

— Можешь, но только после того, как я на него посмотрю, — сказал Роман. — Это мое встречное условие.

— Только посмотрите?

— Да.

— Согласен.

— Отлично. Теперь я хочу услышать всю историю целиком.

Глава 4

Хороших новостей не бывает.

Руководство телеканала НТВ

Боевая операция в Белизе была последней акцией магического спецназа Шамбалы за последние годы, и лучшие боевые маги Земли изнывали от полного отсутствия практики.

Белиз, который большинство магов постоянно путали то с Боливией, то с Колумбией,[13] оказался захвачен шайкой пьяных волшебников, попытавшихся построить первое в мире государство, управляемое чародеями.

Главарем шайки выступил однокашник Германа и Сереги, молодой и талантливый чародей по имени Костя и по прозвищу Федот.[14] Все началось, как обычная археологическая экспедиция с нудной работой днем и вечерними посиделками у костра. В ходе одной такой посиделки завязался спор относительно роли магов в современном мире. Федот считал, что эта самая роль магов сильно занижена и с пеной у рта утверждал превосходство магов над обычными людьми. В частности, он заявил, что в мире было бы куда больше порядка, если бы у кормила власти стояли не обычные люди, а чародеи. Эта мысль вызвала множество возражений, после чего нетрезвые коллеги взяли такого же нетрезвого Федота на «слабо».

Попробуй забабахать хотя бы одно такое государство с магом во главе, сказали ему, и продержись у власти хотя бы год. Может быть, тогда мы тебе и поверим.

Я забабахаю, сказал он. Только мне понадобится ваша помощь.

Без базара, ответили ему. Поможем, чем можем. Но руководство ты возьмешь на себя. Если ответственности не побоишься.

Поскольку члены экспедиции постоянно повышали градус, Федот ответственности не побоялся, и уже через неделю президент, члены местного правительства и самые влиятельные генералы мирно квакали на болоте, а Федот вышел в прямой эфир с объявлением о государственном перевороте.

Естественно, Совету Мудрецов Шамбалы такой поворот событий сильно не понравился. В памяти волшебников еще были живы те времена, когда любого заподозренного в причастности к магии человека сжигали на костре, и привлекать к своему сословию повышенное внимание им не хотелось. Тем более что американское правительство тут же начало сравнивать Федота с тогда еще живым Саддамом Хусейном и по жизни неуловимым Усамой бен Ладеном. Сами понимаете, такое сравнение вообще никому не понравится.

Как водится, Мудрецы решили сначала с Федотом поговорить, но, поскольку после захвата власти он получил доступ к практически неисчерпаемым запасам алкоголя, переговоры не задались. Американцы уже начали бряцать оружием, подогнали к побережью два авианосца и планировали точечные ковровые бомбардировки, прикрывающие высадку десанта, когда на Белиз обрушился элитный отряд боевых магов Шамбалы.

Половину соратников Федота захватили живьем, половину пришлось ликвидировать, и только самому лидеру удалось ускользнуть от элитного отряда, чего сами спецназовцы ему потом долго не могли простить. По ходу дела Федот быстро протрезвел, нашел убежище на Кубе, заключил союз с не самыми приятными силами, после чего принял участие в ряде событий в Москве, в том числе и в знаменитой охоте за Кольцом Всевластья, но вовремя перевоспитался и подался в отшельники. Поскольку эту историю автор уже рассказывал, более подробно останавливаться на ней он не будет.

Освободивший страну от волшебной хунты за считаные минуты магический спецназ Шамбалы в узких кругах посвященных лиц по праву считается самым эффективным ударным отрядом, по сравнению с которым меркнут такие общепризнанные лидеры, как группа «Альфа», американские рейнджеры и пресловутые «морские котики». Именно этот отряд был готов обрушиться на голову ничего не подозревающего Негориуса.

Для пересказа истории созданного Филом мира Герману понадобилось больше часа. Оставленные без внимания хозяев дома гости начали беспокоиться, и Сереге пришлось сходить к ним и обрисовать ситуацию.

Узнав, что к ним пожаловал местный вариант Горлогориуса, гости стали беспокоиться еще больше, ибо пути старших волшебников известны только самим старшим волшебникам, но Серега постарался развеять их опасения, заверив, что Роман вовсе не похож на деспота и самодура,[15] что он вполне вменяем и вряд ли будет препятствовать возвращению артефакта в надлежащие руки.

После чего Серега вернулся в библиотеку, где и застал окончание рассказа своего друга и коллеги.

— Значит, мы имеем дело с ожившей компьютерной игрой? — уточнил Роман после непродолжительной паузы.

— Все несколько сложнее, чем просто компьютерная игра. Парни, которые сидят у нас на кухне, непохожи на обычных персонажей какой-нибудь бродилки-стрелялки.

— Как ваш учитель, я хотел бы сказать, что слышал о чем-то подобном, но врать не стану. Я впервые сталкиваюсь с проникновением кем-то выдуманных персонажей в реальный мир, хотя обратное случается на каждом шагу. Жаль, что я не могу поговорить с Филиппом, однако его смерть только утвердила меня в правильности принятого Советом Мудрецов решения. Негориус слишком опасен, и из нашего мира его необходимо устранить.

— Во время своего последнего разговора с Филом Негориус сказал странные вещи, и мы не знаем, стоит ли пересказывать их Гарри и остальным. Особенно самому стрелку.

— А я считаю, что они должны знать правду о своем мире, — сказал Роман. — Люди… или не совсем люди… они пришли к вам за помощью, и вы согласились ее оказать, в этом случае утаивать столь важную информацию просто неэтично.

— Но если Негориус прав… Как же тогда Джеку жить дальше?

— Пусть сам решает, — сказал Роман. — Если существование его ордена действительно оказывает негативное влияние на всю вселенную… Полагаю, Джек может остаться здесь, таким образом покинув игровую площадку. Но если Негориус прав, а вы не скажете об этом Джеку, то все предпринимаемые нами усилия могут ничего не стоить.

— Но он же стрелок, парень с большими револьверами. Мы не знаем, как он отреагирует на столь неприятные известия, — сказал Серега. — Лично я опасаюсь, что он может начать палить во все стороны. Вы-то маги, вы увернетесь, а я?

— Хорошо, давайте сначала покажем запись Гарри и спросим его мнение, стоит ли информации идти дальше, — предложил Роман.

Чтобы сэкономить время, Гарри позвонили на мобильный, но время не сэкономилось. Через полчаса за ним все равно пришлось идти, ибо молодой волшебник заблудился в большом незнакомом доме.

Поисково-спасательная экспедиция в лице Сереги обнаружила пропавшего рядом с зимним бассейном и проводила до библиотеки, после чего запись с интернет-камеры Фила была запущена в очередной раз.

Дверь открылась, и Черный Стрелок замер на пороге с уже занесенной для следующего шага ногой. В двадцати сантиметрах от подошвы его сапога находилась противопехотная мина, установленная Реджи сутками ранее.

Сам Реджи сидел в двадцати метрах напротив двери, справа от него горел большой костер. На коленях Ремингтона лежал одноименный карабин, уже готовый к стрельбе. Реджи ждал, пока Черный Стрелок сделает свой шаг и выйдет из дверного проема.

— Хороший ход, — оценил его задумку Черный Стрелок. Он осторожно поставил ногу на землю всего в нескольких сантиметрах от мины. — Никто из вас до этого еще не додумался.

— Я всегда был уникален, — сказал Реджи.

— О, это верно. Только ты решился идти поперек всех.

— Поперек шли многие. Я был единственным, кто смог дойти до конца.

— И тем самым призвал меня к жизни.

— А ведь точно, — оживился Реджи. — За одно это ты должен быть мне бесконечно благодарен.

— Я благодарен, — сказал Черный Стрелок. — И моя благодарность выражается в том, что я пришел к тебе после всех остальных.

— Так я последний? — удивился Реджи. — Ты времени даром не теряешь.

— Ты — последний стрелок в нашем мире, — уточнил Черный Стрелок.

— И что это должно означать?

— Один из твоих коллег удрал от меня в другой мир.

— Весьма изобретательно, — похвалил Реджи.

— Это ему не поможет. Рано или поздно, но я его достану. Или он вернется сюда, или я найду дорогу к нему.

— Круто, — восхитился Реджи. — А тебе не надоело изображать статую? Может, подвигаешься?

— Сколько мин ты установил?

— Много.

Вторая нога Черного Стрелка все еще находилась на пороге, мешая двери закрыться. Реджи боялся, что парень успеет улизнуть, и не спешил открывать огонь.

— Ты на самом деле думаешь, что можешь со мной справиться?

— Попытка — не пытка, — сказал Реджи. — Я предпочитаю находить ответы экспериментальным путем. Теории меня не убеждают.

Черный Стрелок улыбнулся.

— Ты был самым быстрым на твоем курсе, — сказал он. — Но это еще не означает, что ты окажешься быстрее меня. Неужели ты рассчитываешь, что твой карабин может оказаться быстрее моих револьверов?

— Значение скорости сильно преувеличивают, — заметил Реджи. — Главное в нашем деле — попасть в цель.

— Не знаю, как насчет цели, но ты уже попал, — заметил Черный Стрелок. — Зачем ты лезешь в карман? Забыл зарядить свою пукалку?

Реджи нажал на кнопку детонатора, и все мины взорвались одновременно. Черного Стрелка подняло в воздух и швырнуло назад, прямо в открытую дверь, из которой он так до конца и не вышел.

Мгновением позже уже ничего не было видно.

Когда осела поднятая взрывами земля и рассеялся дым, дверь все еще висела в воздухе без всяких следов повреждения. Реджи внимательно осмотрел место, где стоял Черный Стрелок, и нашел несколько обрывков одежды. Фрагментов тела и следов крови он, к своему глубокому огорчению, не обнаружил, и у него не было твердой гарантии, что парень не вернется.

— И что ты думаешь? — спросил Герман после сеанса шокотерапии, который он устроил Гарри.

— Я думаю… А вдруг это правда?

— Допустим, это правда, — сказал Роман. — Как ты считаешь, стоит ли эту правду знать твоему спутнику?

— Не знаю. Это… сложно.

— У нас нет времени на раздумья, — сказал Роман. — Ты понимаешь, что если Негориус сказал правду, то даже возврат изначального артефакта не принесет вашему миру окончательного спасения?

— Но это ведь не от одного Джека зависит, — сказал Гарри. — Стрелков много…

— Возможно, уже нет, — сказал Роман.

— Черный Стрелок, — пробормотал Гарри. — Неужели все так плохо?

— Я не знаю, — сказал Роман. — Я делаю выводы только на основании услышанного и увиденного в последние часы. Не знаю, как бы я поступил на твоем месте, Гарри. Это твой друг, это твой мир. Выбирай сам.

— А что бы сделали вы?

— Я не вправе советовать, — сказал Роман.

Да уж, Роман совсем не похож на Горлогориуса, подумал Гарри. Тот не просто советовал, он постоянно навязывал другим свое мнение, и, как оказалось, это мнение могло быть ошибочным.

Роман не давил на Гарри, он выказывал дружеское участие. Это было гораздо хуже, ибо дружеское участие не избавляет от ответственности за принятие решений.

На одной чаше весов оказалась дружба Гарри и Джека. На другой — угроза миру, в котором они оба жили. Гарри было трудно поверить в слова Негориуса, но, с другой стороны, у мага не было причин врать. Вряд ли он подозревал, что его речь услышит кто-то, кроме Фила, которого он собирался убить.

Негориус на дисплее ноутбука выглядел так, словно верил в каждое произнесенное им слово. Конечно, он был великолепным актером и его исполнение роли Джавдета тянуло по меньшей мере на «Оскара», но…

— Я думаю, мы должны все показать Джеку, — решил Гарри.

— Правильное решение, — одобрил Роман. — Серега, позови Джека.

— Может, лучше ноутбук на кухню отнесем? — предложил Серега. — Надоело мне туда-сюда бегать. Пусть все сразу посмотрят.

— Думаю, так и надо сделать, — сказал Роман. — Если Гарри не считает иначе.

Гарри подумал о возможной реакции Бозела и вздохнул. С другой стороны, утаивать информацию от членов своей команды он не имел права. Они наравне рисковали своими жизнями, и даже Бозел, который постоянно ворчал и жаловался на жизнь, честно выполнял свою часть обязанностей.

К великому удивлению Гарри, реакция дракона на слова Негориуса оказалась очень сдержанной. Он просто пару раз выругался на своем драконьем наречии и сказал, что немного погуляет по саду. Змей Горыныч вылез из подвала и составил ему компанию.

Стрелок тоже не стал демонстрировать бурных эмоций. Он закурил сигарету, налил себе еще кофе и спросил о планах относительно захвата Негориуса. Что творилось у него внутри, осталось для всех загадкой.

А ведь что-то должно у него внутри твориться, подумал Гарри. Стрелок всю жизнь считал себя лекарством, и вдруг выяснил, что он сам может оказаться болезнью. Пережить такие новости без последствий практически невозможно.

Герман поделился со своим учителем теорией относительно пентхаусов, и Роман признал, что она имеет право на существование. В обозначенном им полуторакилометровом районе пентхаусов оказалось всего три, и ни один из них не менял владельца на протяжении нескольких лет. Горлум логично предположил, что Негориус мог и не оформлять сделку официально, а мог и вовсе обойтись без всякой сделки, наслав какое-нибудь проклятие на законного хозяина жилья, а посему было принято решение проверить все три адреса, прежде чем предпринять что-либо еще.

Разведку провели через астрал. В двух пентхаусах обнаружилась нормальная разумная жизнь, третий выглядел абсолютно пустым, что и вызвало некоторые подозрения. Визуальный контакт эти подозрения только усилил. Герман трансгрессировался возле нужного дома и три минуты наблюдал горящий в окнах свет и блики от работающего телевизора.

— Скорее всего, это он, — заключил Роман. — Если, конечно, это не какой-нибудь добропорядочный олигарх забыл выключить электроприборы перед уходом.

— Там кто-то есть, — сказал Герман. — Кто-то ходит по комнате. А проверка через астрал показывает, что там нет ни единого живого существа.

— Может быть, это неживое существо? — предположил Гарри. — Зомби или голем…

— Зомби, големы и даже роботы оставляют в астрале четкий след, — возразил Роман. — Там маг, и, если он сумел заблокироваться от наших попыток прощупать его через астрал, маг очень сильный. Таких на Земле считаные единицы, и я почему-то очень сомневаюсь, что в квартире засел кто-то из Совета Мудрецов Шамбалы.

— Значит, вы отправите туда спецназ? — уточнил Герман.

— Отправлю, — сказал Роман. — Если это ошибка, ребята просто сотрут владельцу пентхауса память о сегодняшнем вечере. Риска никакого.

— А если это не ошибка, то все ваши люди умрут, — сказал Гарри. — Мы сами должны быть там. Все трое.

— Это исключено, — возразил Роман. — Наши боевые маги отлично подготовлены, и вы только будете путаться у них под ногами.

— Негориус тоже подготовлен, — сказал Гарри.

— Тем не менее вам удалось пережить несколько встреч с ним.

— Удалось, — сказал Гарри. Причем последнюю встречу ему удалось пережить только чудом, и, хотя в итоге Негориус был повержен, у Гарри не было твердой уверенности, что он сам того не хотел.

— Я понимаю твои сомнения, — сказал ему Роман. — Негориус очень силен, но, поверь моему опыту, встречу с двадцатью четырьмя боевыми магами не переживал еще ни один волшебник.

— А Федот? — уточнил Герман.

Роман нахмурился. Историю с Федотом он считал самым большим своим педагогическим проколом.

— В Белизе спецназ не получал приказа о ликвидации Федота, — сказал он. — У них вообще не было приказа о ликвидации. Их целью было свержение преступного режима, который установил ваш одноклассник. Специально Федота никто не искал.

— Мой учитель утверждает, что сразить Негориуса можно только зачарованным мечом, а все остальное — пустая трата времени, — сказал Гарри.

— Если у вас есть такой меч, вы можете вручить его нам.

— Это невозможно, — сказал Гарри. — По целому ряду причин.

— Значит, обойдемся без меча. Поверь мне, всегда существует альтернативный способ решения задачи, — сказал Роман.

— Возьмите хотя бы меня, — предложил Джек. — Моя помощь вам в любом случае не повредит.

— Нет, не возьмем, — сказал Роман. — Существуют четкие правила относительно боевых операций. В данный момент вся ваша компания попадает в категорию мирных жителей, а мирным жителям нечего делать во время магического конфликта.

— Вы совершаете ошибку, — сказал Гарри. — Вы просто не представляете, с чем вам предстоит столкнуться.

— Негориус тоже не представляет, какая сила готова обрушиться на его голову, — сказал Роман. — На этом я считаю нашу дискуссию законченной.

И тут Гарри подумал, что и у Романа и у Горлогориуса все же есть что-то общее.

Глава 5

Спецназ подкрался незаметно.

Федот

Негориус смотрел телевизор.

На экране мелькала очередная серия приключений Гарри Поттера, и Негориус потешался над забавной ролью, которую отвели магии в этом мире.

Законный хозяин пентхауса лежал в отключке в собственной кухне — Негориус не любил готовить и был противником немотивированного насилия. Он убивал только тех людей, которые, по его мнению, этого заслуживали. Или по необходимости, как в случае с Филом или Джавдетом. Хозяин жилища был богачом, плейбоем, одиноким и совершенно никчемным человеком, но смерть была бы для него чрезмерным наказанием. Негориус прикидывал, не превратить ли его в бродячего кота, но об убийстве даже не помышлял.

Пока Гарри Поттер демонстрировал свое полное магическое бессилие, на метле удирая от разъяренного дракона, Негориус думал о другом Гарри.

Их пути пересекались уже несколько раз, и Негориус уважал своего противника. Он был очень неплох, конечно, со скидкой на свой юный возраст. Немного глуповат, но со временем это должно пройти. В Матрице Гарри себя проявил очень неплохо. Негориус несколько раз имел возможность его убить, но не стал этого делать. К чему разбрасываться ценными кадрами?

В целом Негориус был невысокого мнения о подрастающем поколении волшебников. Они были чем-то схожи с очкастым подростком на экране. Неумелые, полные нелепых идеалов и несбыточных надежд.

Впрочем, остальные персонажи киноэпопеи тоже не поражали воображение Негориуса. Особенно смешным ему казался Волдеморт, главный злодей, могущественный маг, не сумевший обойти заклятие какой-то средней руки волшебницы и укокошить младенца в колыбели. А чего Негориус точно не мог понять, так это мотивов, которые управляли пародией на Темного Властелина. Чего он хотел добиться от не признающего магии мира?

Его пресловутое «авада кедавра»[16] по эффективности не шло ни в какое сравнение с тактической ядерной боеголовкой, и прознай маглы[17] о претензиях Волдеморта на власть, тот вряд ли прожил бы больше двух недель.

Ближе к середине фильма Негориус почувствовал слабые попытки прощупать его через астрал. Наверное, Гарри опять пробует свое поисковое заклинание, подумал он. Очень настырный и целеустремленный мальчик, хоть и подвержен вредному влиянию Горлогориуса. Старый дурень даже уговорил Гарри броситься в Бездну Хаоса. А тот еще целую компанию с собой потащил.

Попытки прощупать его продолжались не дольше пяти минут, после чего Негориус вернулся к просмотру фильма и в очередной раз закатился смехом.

Роман отправился наводить спецназ на цель и осуществлять внешнее наблюдение за операцией, строго-настрого запретив всем покидать дачу до его возвращения. Впрочем, Герман с Серегой отнюдь не рвались в бой, на их долю выпало достаточно магических баталий. Гарри на всякий случай превратил Бозела в человека и заставил его привести Любителя Рубок в полную боевую готовность. Молодой волшебник хотел надеться на лучшее, но готовился к тому, что события пойдут, как обычно.

Стрелок весь вечер молчал, и его старались не трогать. Человеку явно надо было многое обдумать.

Чтобы его не трогать и дальше, Гарри постарался завести разговор на нейтральную тему и спросил, что представляет из себя пресловутый волшебный спецназ Шамбалы.

— Разве в вашем мире нет боевых магов? — поинтересовался Серега.

— Боевые маги у нас есть, — сказал Гарри. — Но обычно перед ними стоят очень широкие задачи. Мне трудно представить существование людей, единственное предназначение которых состоит в убийстве волшебников.

— О, эти парни убивают не только волшебников, — сказал Серега. — По счастью, в нынешнем веке у них не так много работы.

Гарри мысленно поставил галочку напротив пункта «отсутствие практики». С его точки зрения, это был большой минус, хотя Земле в целом очень повезло, если боевые маги просиживают без работы. Впрочем, люди отличаются тем, что могут убивать друг друга и без помощи магии.

— Спецназ Шамбалы сочетает боевые технологии магов и обычных человеческих отрядов, — сказал Герман. — Каждый спецназовец носит бронежилет, бронешлем и бронеошейник на тот случай, если придется иметь дело с вампирами.

— На Земле много вампиров?

— Встречаются, но с каждым годом все меньше и меньше, — сказал Герман. — Слишком много заболеваний, передающихся через кровь. Как выяснилось, от СПИДа вампиры мрут точно так же, как и люди.

— Что такое СПИД? — спросил Гарри.

— Болезнь такая, — объяснил Серега. — Лучше тебе не знать.

— Каждый спецназовец держит наготове десяток боевых и столько же защитных заклинаний, — продолжал рассказ Герман. — Помимо этого они вооружены автоматами. Ты знаешь, что такое автомат?

— Да, — сказал Гарри. С тех пор как познакомился с Джеком, он узнал о существовании многих вещей.

— Первая пуля в каждом рожке — трассирующая, следом идут две обычные, разрывная, две серебряные и одна из особого вида древесины. Все пули омыты святой водой.

— А что такое «святая вода»? — спросил Гарри.

Герман вздохнул.

За дверью кто-то стоял.

Несколько человек. Негориус чувствовал это со стопроцентной определенностью.

Он улыбнулся, взял пульт дистанционного управления и выключил телевизор. Тоскливый и неинтересный вечер начинал наполняться смыслом.

Негориус встал посреди зала и развел руки в стороны.

— Я ждал вас! — возгласил он, хотя уже несколькими секундами позже выяснилось, что ждал он все-таки не тех.

Огромные окна брызнули осколками стекол, и внешняя тьма просочилась в комнату несколькими черными силуэтами. Коротко и зло рявкнули автоматы.

Любой маг скажет вам, что работать с металлами тяжелее всего. Особенно с небольшими кусочками разных металлов, подталкиваемыми пороховыми газами и движущимися с большими скоростями. Именно поэтому для убийства магов пистолет не менее эффективен, чем волшебная палочка. Знай об этом Волан-де-Морт, для Гарри Потгера настали бы черные времена.

Негориус не пошел по пути Нео. Он не стал ни уворачиваться от пуль, ни останавливать их в воздухе. Его ход оказался гораздо проще и в то же время куда эффектнее.

Он окружил себя коконом пламени настолько жаркого, что все пули расплавились еще на подлете.

Пока боевые маги Шамбалы соображали, что им делать дальше, кокон взорвался, и пламя ударило прямо в них.

— В поединке боевой маг имеет преимущество перед магом широкого профиля, — сказал Герман. — Ибо они оба оперируют конечным количеством магической энергии, которое ограничивает число доступных им заклинаний. Маг широкого профиля обладает заклинаниями для решения разных задач, в то время как все заклинания боевого мага направлены на достижение одной конкретной цели. В такой ситуации боевой маг среднего уровня может справиться с гораздо более продвинутым противником, не имеющим такой специализации.

— В нашем мире боевые маги обычно служат при дворе какого-нибудь короля и подменяют собой регулярную армию, — заметил Гарри. — Наши волшебники очень редко действуют отрядами.

— Волшебники по природе своей индивидуалисты, — сказал Горлум. — Только жестокая необходимость заставила их объединиться. Думаю, если бы не средневековые неприятности с инквизицией, маги Земли не стали бы сбиваться в стадо.

— Полегче на поворотах, — предупредил Серега.

— Единственное, что ставит меня в тупик, — это местная система управления магическим сообществом, — продолжал Горлум. — С одной стороны, у них есть Совет Мудрецов Шамбалы, чьи должности являются выборными, а это смахивает на демократию. Зато, с другой стороны, у них есть Король, а это уже с демократией никак не вяжется. Не понимаю, как такая система может быть устойчивой. Я даже подходящего названия подобрать не могу. Демократическая монархия? Монархистская демократия?

— Демократия — это самый порочный способ управления, — вмешался Бозел. — Он основан на допущении, что тысяча человек могут оказаться умнее одного, но если вывести среднее арифметическое из интеллектуального уровня этой тысячи…

— Монархия основана на допущении, что один человек может быть умнее целого миллиона, — парировал Горлум. — Единственная жизнеспособная система — это анархия. Хомо хомини люпус эст.[18]

— А хоббит хоббиту? — спросил Серега.

— Я не хоббит, — сказал Горлум. — Может, когда-то и был им, но теперь пережил это состояние. Хоббит — это промежуточная стадия между человеком и кротом. Ходят уже на двух ногах, но все еще живут в норах.

— Слышал бы тебя хоть один «толканутый»… — мечтательно сказал Серега.

— И что бы он мне сделал? Огрел по спине деревянным мечом или наслал воображаемое заклятие? «Властелин Колец» — это книга, написанная в пропагандистских целях. Получилось неплохо, спорить не буду, но в вашем мире ей придают слишком большое значение.

— Ты — циник и нигилист.

— И я этим горжусь, — заявил Горлум. — Я себе таким нравлюсь.

— А то, что больше никому ты не нравишься, тебя не напрягает?

— Нет, — сказал Горлум.

— Вот такой он простой парень, — констатировал Серега.

— Как утверждали классики, простыми бывают только лопаты, — парировал Горлум. — Но вернемся к нашим баранам. Кто в Шамбале принимает окончательные решения? Совет Мудрецов или пресветлый Король?

— Это зависит от того, какие именно решения стоят на повестке дня.

— Забудем о мелочовке. Кто принимает самые важные решения?

— Король, — сказал Серега.

— Начало двадцать первого века, торжество демократии, — проговорил Горлум. — Наверное, вы собой очень гордитесь.

— Среди магов не может быть полной демократии, — сказал Герман. — В некоторых вопросах один маг может оказаться куда мудрее остальных, ведь и большинство способно ошибаться. Если дело очень важное, Король выслушивает все предложения и выносит решение, принимая на себя всю ответственность. Это не идеальная схема, но она работает.

— Любая схема работает лишь до тех пор, пока ее поддерживают люди, — сказал Горлум.

— Оч-чень свежая мысль, — заметил Серега.

Шесть боевых магов погибли на месте.

Еще четверо были выброшены в окна взрывной волной. Троим удалось притормозить свое падение при помощи левитационных заклинаний, один не успел этого сделать и разбился об асфальт, каким-то чудом промахнувшись мимо крыш трех дорогих машин, припаркованных рядом с домом.

Но операция отнюдь не закончилась. В дело вступила вторая волна атаки.

Шестеро магов, расположившихся на крыше соседнего дома, запустили заклинание инфаркта, способное отправить на тот свет целое стадо слонов.[19] Заклинание облаком накрыло весь пентхаус, и увернуться от него не было никакой возможности.

Роман затаил дыхание.

Через тридцать секунд заклинание рассеялось. По идее, на верхнем этаже многоквартирного дома должны были умереть все обладающие сердцем существа. Детекторы движения и инфракрасные очки ничего не обнаружили.

Четверо боевых магов со всеми предосторожностями ступили на обугленный пол когда-то роскошного жилища.

— Политика — это тоже магия, — сказал Горлум. — Ибо что такое магия? Это средство манипулировать предметами и энергиями, а политика — это средство манипулировать людьми. Успешным политиком стать не проще, чем могущественным чародеем, и редко один человек может преуспеть на обоих поприщах. Гэндальф был шикарным политиком, и в умении заставлять людей делать то, что он хочет, ему просто не было равных, но вот волшебником он был весьма и весьма посредственным. Фейерверки запускать любой фокусник умеет, а когда дело дошло до разборки на мосту, сколько сил он потратил на какого-то примитивного Балрога?

— Тебя послушать, так все кругом дураки и бездари. Один ты — красавчик. Скажи, а ты хоть кого-нибудь уважаешь? — спросил Серега.

— Горыныча уважаю, — сказал Горлум. — У него целых три головы, и все огнем дышат.

Говорим о ерунде, подумал Гарри. Пытаемся погасить нервное напряжение. Мы тут сидим на кухне, в тепле и безопасности треплем языками, а где-то, быть может, погибают люди. А может быть, даже гибнут целые миры, ждущие спасения именно от нас. Нельзя было соглашаться с Романом и полагаться на их спецназ. Роман же сам признавал, что ни с кем подобным Негориусу они здесь раньше не сталкивались.

— Иными словами, ты уважаешь тупую силу? — спросил у Горлума Серега.

— Полегче с «тупой» силой, — посоветовала средняя голова Змея Горыныча, привычно торчавшая из люка. — А то обижусь.

— Пардон, — сказал Серега. — Ты уважаешь силу, да?

— Силу все уважают, — сказал Горлум. — Ведь страх — это тоже форма уважения. Чем сильнее человек, тем легче ему жить.

— Не факт, — сказал Герман. — Сильные люди ставят перед собой более сложные задачи.

— В каком мире ты живешь? — поинтересовался Горлум. — Герман, ты похож на сказочного персонажа гораздо больше, чем Змей Горыныч. Иногда я даже не верю, что ты был рожден и воспитан людьми. Возможно, тебя кто-то выдумал.

— Возможно, нас всех кто-то выдумал, — сказал Герман.

— Умеешь ты поддержать дискуссию, — восхитился Горлум.

Джек заявил, что ему необходимо подышать свежим воздухом, и вышел на улицу.

Они были очень осторожны. Они шагали по пентхаусу в центре Москвы, как по вражеской территории, в которую этот пентхаус, собственно говоря, и превратился. Мало кто мог выжить после такого массированного заклинания, но спецназ рисковать не собирался.

Роман трансгрессировался и оказался рядом с командиром отряда. Тут же находились двое снайперов, наблюдавших за ходом операции в оптические прицелы своих винтовок.

— Что там? — спросил Роман.

— Пока все тихо.

— Потери?

— Семеро убитыми, трое ранеными. Где вы откопали этого парня?

— Он сам себя откопал.

Спецназовцы вошли в главный зал пентхауса. Негориуса и никого, похожего на Негориуса, там не обнаружилось.

— Выводи своих людей, — сказал Роман командиру спецназа. — У меня очень нехорошие предчувствия.

— А у меня приказ.

— Ты же в первую очередь маг и лишь во вторую — военный, — напомнил Роман. — Неужели ты готов вслепую рисковать вверенными тебе жизнями? Мы явно недооценили нашего врага.

— По-моему, ты зря волнуешься. Он уже покойник, — сказал командир спецназа. — Или ты думаешь, что у его нет сердца?

— Там что-то происходит, — сказал один из снайперов.

На верхнем этаже здания то и дело возникали вспышки, мельтешили неопределенной формы тени. Потом с громким воплем из окна вылетел еще один боевой маг.

— Вижу цель, — доложил снайпер.

Что за идиот, подумал в целом добродушный и хорошо относящийся к людям Роман. У нас есть приказ на ликвидацию, и снайпер успел убедиться, насколько опасен Негориус (а Негориус смертельно опасен), снайпер видит цель и докладывает об этом командиру. Вместо того чтобы стрелять. Или ему для каждого выстрела требуется отдельное подтверждение?

Видимо, командир спецназа испытывал те же чувства, что и Роман. Но выяснять отношения с подчиненным прямо на месте он не стал. Просто отдал приказ открыть огонь.

Тем не менее выстрела не последовало.

Гарри дал Джеку пять минут форы, а потом пошел вслед за ним.

Молодой волшебник чувствовал, что стрелка сейчас не стоит оставлять одного. Рушились устои мира, в котором жил Джек, и вся его жизнь, все его служение переворачивались с ног на голову, и цель их окончательно ускользала от понимания. Гарри не представлял себя на месте стрелка, не представлял, что бы он сделал, если бы узнал такую новость о себе. Что самим своим существованием он мешает развитию вселенной, а то и угрожает ее существованию.

Сие было немыслимо, но от Фила, этого нечаянного демиурга, можно было ожидать всякого.

Джек обнаружился на скамейке, неизменный саквояж стоял рядом. Джек курил, запрокинув голову к звездному небу.

— Я присяду? — спросил Гарри.

— Валяй.

Закурив, Гарри понял, что ему не о чем говорить. Первый порыв — найти стрелка — был удовлетворен, а что делать дальше, молодой волшебник просто не представлял.

Джек молчал, отнюдь не облегчая задачу.

— Ты не облегчаешь мне задачи, — сказал Гарри.

— А какая у тебя задача? — поинтересовался Джек.

— Ну… не знаю.

— Я не собираюсь стрелять себе в голову, — успокоил его Джек. — Пока.

— И что это значит? — Гарри похолодел. Неужели стрелок всерьез задумывается о суициде?

— Ровно то, что я сказал.

— И когда же ты собираешься это сделать?

— Я еще не решил. Очевидно, после того, как мы добудем недостающий артефакт.

— А тебе не кажется, что самоубийство — это выход для труса? — спросил Гарри, припомнив какую-то из проповедей Горлогориуса. Сам он о таких вещах никогда не задумывался и положился на мнение старшего.

— Может быть, — согласился Джек. — Только другого выхода я все равно не вижу. Фил утверждал, что наша вселенная создана для обеспечения служителей ордена Святого Роланда мишенями. Негориус утверждает, что нынешний кризис спровоцирован самим существованием ордена Святого Роланда и не будет разрешен, пока не умрет последний его служитель. Если с первым утверждением еще можно жить, то после второго это решительно невозможно.

— А ты не допускаешь мысли, что Негориус мог лгать?

— Зачем? Он же не думал, что Фил сможет кому-то передать эту информацию.

— И все-таки? Может быть, Негориус просто патологический лжец?

— Я ему верю, — сказал Джек.

— Даже если и так, это еще не значит, что ты должен пускать себе пулю в лоб.

— А что еще делать?

— Например, если ты окажешься за границами нашего мира, как сейчас, ты перестанешь на него влиять. А когда кризис закончится, ты вернешься.

— И спровоцирую еще один кризис?

— Не факт. Если твое отсутствие будет достаточно долгим, то схема может разрушиться.

— Насколько ты в этом уверен?

— Ну не знаю. Примерно наполовину. Но я еще об этом серьезно не задумывался.

Гарри поймал себя на мысли, что они рассуждают, исходя из того, что все остальные стрелки погибли. Его предложение имело смысл только в том случае, если бы Джек действительно остался последним. Так это или нет, они, однако, не знали.

— И ты готов рискнуть? — поинтересовался Джек. — Пятьдесят процентов — это недостаточно, если речь идет о судьбах мира.

— Почему речь никогда не идет о чем-то меньшем? — вздохнул Гарри. — Тогда ты можешь не возвращаться. Ты можешь просто остаться здесь. В любом случае это лучше, чем самоубийство.

— Но что я буду тут делать?

— Какая разница? А что ты будешь делать, если застрелишься?

— Любопытный вопрос, — сказал Джек. — Но насколько ты уверен, что если я останусь здесь, то в нашем мире все кончится благополучно?

— Дверь Черного Стрелка не последовала за тобой на Землю, — сказал Гарри. — Это радует, ибо означает, что ты выпал из уравнения нашей вселенной. А если тебя так волнует вопрос трудоустройства на Земле, я уверен, Герман с Серегой могут тебе посодействовать. Человек с твоими талантами без работы не останется.

— Пойду в спецназ Шамбалы? — криво ухмыльнулся Джек. — Залетных волшебников отстреливать?

— Почему сразу в спецназ?

— Я больше ничего не умею, — сказал Джек. — Только стрелять. Зато стреляю я хорошо.

— Ты никогда не задумывался о чуть более мирных профессиях? Например, ты можешь быть инструктором по стрельбе.

— Учить себе подобных?

— Не думаю, что в этом мире кто-то может с тобой сравниться, — сказал Гарри.

— Это верно. Вряд ли тот, кто создавал Землю, озаботился вывести породу прирожденных убийц.

Гарри подумал, что этим разговором он Джеку не очень-то и помогает. Когда человек начинает думать о себе как о прирожденном убийце… Как обычно, тут есть два варианта. Или эта мысль ему нравится, и тогда он окончательно слетает с катушек и превращается в настоящего монстра, или… О суициде Джек уже говорил.

Странная ситуация.

О чем бы Джек ни думал, к действиям он перейдет только после того, как они получат последний артефакт. И тогда спасение мира неминуемо приведет к смерти единственного человека, которого Гарри мог назвать своим другом.

В мире Гарри подобие дружбы могли позволить себе только старшие волшебники. Люди поколения Горлогориуса, уже разделившие сферы влияния и переставшие быть конкурентами друг другу.

Все остальные волшебники были одинокими волками, сплачивающими ряды только в особо экстренных случаях и только под давлением сверху. Волшебник волшебнику люпус эст, и это факт.

Что же касается дружбы с обычными людьми… Она просто невозможна ввиду социального неравенства, и это тоже факт. С волшебниками никто не хочет дружить.

Они слишком могущественны и непонятны.

Впрочем, стрелки тоже. Может быть, именно поэтому Джек и Гарри стали друзьями. А может быть, потому, что они вместе пережили множество опасностей и не раз спасали друг другу жизнь.

— Отбрось свои симпатии ко мне и подумай обо всем еще раз, — посоветовал стрелок. — Мир был создан из-за нас и для нас. Пока мы в нем присутствуем, все предопределено и остальные обитатели являются всего лишь статистами. Или мишенями. Тебе нравится быть мишенью?

— Мне и статистом быть не нравится, — сказал Гарри. — Но речь сейчас не обо мне. Речь о тебе.

— Нет, — сказал Джек. — Речь сейчас о нас обоих. И еще о великом множестве людей и нелюдей, обреченных на неполноценное существование в однобоком мире. Наша вселенная не бесконечна, но она достаточно велика, и в ней живет множество людей, которые никогда не слышали об ордене Святого Роланда. Они вполне довольны своей жизнью, им нравится мир, в котором они живут. Кто мы такие, чтобы что-то за них решать? Фил создал вселенную по образу и подобию своей компьютерной игры, но теперь вселенная переросла заданные параметры. Ей надо двигаться дальше, а существование стрелков ее тормозит.

— И ты готов принести себя в жертву?

— Ты знаешь меня очень недолго, Гарри, — сказал Джек. — И я вовсе не тот хороший парень, которым ты меня видишь. Я — плохой человек, Гарри, и в своей жизни сотворил достаточно зла. Возможно, моя смерть будет лучшим моим поступком. Лучшим из того, что я могу дать миру.

— Это неправильно, — сказал Гарри. — Так не должно быть.

— Но так есть.

— Я отдал приказ стрелять! — рявкнул командир спецназа. — Какого черта вы тянете?

— Но я пытаюсь! — заявил снайпер. — С оружием что-то не так!

Какие шансы на то, что лучшая снайперская винтовка в мире, разработанная оружейниками Шамбалы на основе и без того не слишком плохой СВД,[20] снабженная заклинаниями надежности, окуренная благовониями и спрыснутая святой водой, отказала в самый ответственный момент? Никаких, подумал Роман.

Он нас видит. Он чувствует наше присутствие и блокирует оружие. Это невероятно, но это факт.

— Отхо… — закричал Роман.

Зеленая молния ударила в оптический прицел, разрушила сложную систему линз и вошла в глаз снайпера. Солдат Шамбалы дернул головой и упал на свою винтовку.

— …дим! — закончил Роман.

— Я своих людей не бросаю! — крикнул в ответ командир спецназа.

— Твои люди уже мертвы!

Словно в подтверждение этих слов из соседнего здания донесся дикий, нечеловеческий вопль, и еще два тела вышибли собой остатки окон и полетели вниз. Оставшийся в живых снайпер нажал на курок, но его оружие тоже отказывалось стрелять.

Гарри меня предупреждал, запоздало подумал Роман. Но я ему не поверил. Никто не может быть так крут, никто не может вести бой по всем направлениям сразу, дальний и ближний, никто не может пережить то заклинание, которое мы использовали. А Негориус может.

Рядом щелкала снайперская винтовка. Солдат не мог поверить, что его оружие вышло из строя, и нажимал на курок раз за разом в тщетной попытке уложить негодяя, в одиночку расправившегося с целым отрядом.

Роман прекрасно понимал, что тот чувствует. Спецназ с момента своего основания ни разу не сталкивался с подобными проблемами и ни разу не терпел поражений. Но сомнений не оставалось — сегодняшний бой был проигран. Необходимо только свести потери к минимуму.

Единственными людьми, которых Роман мог сейчас спасти, были командир спецназа и оставшийся в живых снайпер. Несмотря на их активное нежелание отступать, Роману удалось открыть трансгрессионный туннель и отправить обоих в Шамбалу.

Серега в очередной раз прокрутил на дисплее ноутбука сцену смерти Фила. Что-то в ней показалось ему неправильным. Даже не неправильным, а просто странным, только он никак не мог понять, что именно. Сейчас он занимался тем, что увеличивал отдельные части картинки прямо во время просмотра.

— У парня руки дрожат, — заметил Герман, усаживаясь рядом.

— Точно! — воскликнул Серега. — А я все стараюсь понять, что же мне в этом фильме не нравится! Уже полчаса смотрю.

— Наверное, у тебя просто глаз замылился, — предположил Герман. — Хотя в этой дрожи я ничего странного не усматриваю. У парня нервный стресс, он собирается стрелять в демиурга…

— Ни фига, — тактично возразил Серега. — Нервы тут ни при чем.

— Как ты определил?

— Если бы у него руки от нервов дрожали, так дрожали бы обе, — сказал Серега. — А у него только одна дрожит, та, которая с револьвером. Посмотри, дуло ходуном ходит. А вторая даже не дергается.

— Действительно, странно, — согласился Герман.

— И ничего странного, — заявил Бозел. — Барсуку понятно, что левый револьвер Роланда является частью вселенной, из которой он был изъят, причем частью не абы какой, а довольно важной, я бы даже сказал, основополагающей и вселеннообразующей. Артефакт стремится вернуться туда, где он должен быть. То бишь в наш мир. И Негориусу стоит большого труда его здесь удерживать. И, возможно, он единственный человек, которому это удается.

— Ты хочешь сказать, что…

— Что любой другой человек револьвер на Земле не удержит, — подтвердил Бозел.

— Но не может же Негориус и спать с пистолетом в руке. И мыться, и по улицам ходить… — недоуменно сказал Серега.

— Ты что, дурак? — спросил Бозел. — Какой же ты волшебник, если думаешь, что держать можно только руками?

— Допустим, ты прав, — сказал Герман. — Но что это нам дает?

— Может, Негориус устанет его удерживать и отпустит, — сказал Серега. — Тогда нам остается только подождать, и проблема решится сама собой.

— Долго же вам придется ждать, — сказал Бозел. — И вообще, откуда такой пессимизм? Некоторое время назад вы утверждали, что спецназ нам артефакт на блюдечке принесет.

— Я до сих пор на это надеюсь, — сказал Герман. — Но готовлюсь к худшему.

— И это правильно, — сказал Бозел. — Если готовиться к худшему, оно обязательно случится.

Глава 6

Вот такие пироги.

Колобок

— Интересно, что это было? — пробормотал Негориус. — Неужели орден Феникса в гости пожаловал?

Он стоял один посреди разрушенного жилища, а внизу уже завывали сирены пожарных, милиции и «скорой помощи», вызванных напуганными соседями снизу. Чародея слегка покачивало. Он не был ранен, но устал. Атака была внезапной, нелогичной и очень мощной. Если бы она оказалась еще чуть мощнее, Негориус мог бы и не справиться.

В его мире волшебники так не сражались.

Магическая дуэль обычно сводилась к обмену заклинаниями, искусство выступало против искусства, и этого почти всегда хватало. Негориус редко опускался до применения грубой силы, предпочитая действовать элегантно. Его стилем был укол шпагой, а не удар топором.

Местные маги не гнушались использовать против него огнестрельное оружие. Это было не так глупо, как могло бы показаться со стороны. Любого другого волшебника из его мира они могли бы ухлопать. Но только не его.

Негориус несколько лет посвятил изучению огнестрельного оружия и способов от него защититься. Еще бы, ведь он готовился выступить против всего ордена Святого Роланда. Пока не подвернулась операция с Большим Бо, Негориус не исключал возможности силового противостояния.

Напавшие на него этой ночью были и не стрелками, и не волшебниками. Какими-то странными и непонятными для Негориуса гибридами, которых не было в его мире. И они едва не преуспели. Едва.

Вот было бы глупо, если бы они его прикончили. Спланировать такую сложную операцию, безукоризненно ее провести и не узнать, чем она закончилась, сложив голову в нелепой битве с непонятными людьми. Нет, Негориус запланировал для себя совсем другой финал.

Интересно, что местные маги против него имели? Он бы не удивился, столкнувшись с Гарри и его командой, он не искал этой встречи, но и не боялся ее. Но нападения со стороны местных волшебников он не ожидал. Он не думал, что местные волшебники могут быть организованны и что им будет какое-то дело до его присутствия в их мире.

Негориус прошел на кухню — проведать законного хозяина жилья. Тот был мертв, в пылу сражения Негориус про него забыл и не смог защитить от заклинания инфаркта. И хотя летальное заклятие произнес не он, смерть этого человека все равно была на совести Негориуса.

— Есть вещи, неизменные для всех миров, — сказал Негориус. — Есть законы, одинаковые для всех вселенных. По большому счету, волшебникам всегда было наплевать на обычных людей. Может быть, в этом наша главная проблема.

Заклинание инфаркта не является необратимым. Сердце, остановленное с помощью магии, с ее же помощью можно и запустить. Только магии для этого потребуется в разы больше.

Негориус так и поступил.

Убедившись, что парень доживет до прибытия помощи, Негориус потушил тлеющие кое-где стены, послушал шаги поднимающихся по лестнице спасателей и трансгрессировался.

Когда Роман возник на кухне принадлежащей агентству «Талисман» дачи, по его лицу сразу можно было определить, что с захватом артефакта ничего не вышло.

— Можешь даже ничего не говорить, — сказал ему Бозел. — Я и так все знаю. Он положил всех ваших и смылся в неизвестном направлении.

— Не всех, — сказал Роман. Ему было горько и стыдно.

— Тебя оставил? — уточнил Бозел.

— Еще несколько человек уцелели.

Серега с Германом были неприятно удивлены. Этим они отличались от Бозела и Муромца, которые уже сталкивались с Негориусом раньше и не имели представления, сколь грозной силой на Земле считался магический спецназ Шамбалы.

Народу на кухне поубавилось.

Джек с Гарри все еще беседовали на свежем воздухе, а Змею Горынычу все надоело, и он лег спать.

— Придется начинать все сначала, — сказал Роман. — Снова устанавливать его местонахождение, снова посылать людей. Только уже не спецназ, а магов посерьезнее. Всех, кого только сможем найти.

— И сколько на это уйдет времени? — спросил Герман. — Если учесть, что теперь Негориус предупрежден и наверняка затаится?

— Я не вижу другого выхода, — сказал Роман. — Мы ошиблись, недооценили врага. Теперь будем умнее.

— Пока вы будете учиться на своих ошибках, наш мир будет разрушен, — заметил Бозел. — Когда вы, маги, ошибаетесь, вы на мелочи не размениваетесь.

Роман чуть заметно кивнул, принимая справедливость упрека. Ошибки волшебников действительно обходятся очень дорого, и не только самим волшебникам.

— Надо рассказать Гарри и Джеку. — Серега закрыл крышку ноутбука и поднялся на ноги.

— Не торопись, — остановил его Бозел. — Этой парочке есть о чем поговорить и без новых проблем. Если они узнают о провале на пару минут позже, хуже от этого уже не станет.

— Откуда такая забота? — брюзгливо поинтересовался Серега, но все же сел на место.

— Мне не нравятся эти двое, как не нравится никто из двуногих, — сказал Бозел. — Но они единственные, кроме меня, естественно, кто хоть что-то соображает в происходящем. И может настать день, когда от их душевного равновесия будет зависеть моя жизнь. Так что просто дай им поговорить.

— Он скрывает свои истинные чувства под маской эгоиста, — сказал Герман. — Это вполне типично для существа, декларирующего свою исключительную независимость.

— Психолог, — буркнул дракон.

— А кто сейчас не психолог? — вздохнул Серега. — Время нынче нервное, люди то и дело слетают с катушек, и искусство человеческих взаимоотношений становится главной из наук.

С характерным для трансгрессии на сверхбольшие расстояния негромким хлопком Негориус возник на месте, несколько минут назад освобожденном Романом. Это было настолько неожиданно, что среагировать на его появление никто не успел.

Негориус легонько толкнул Романа в спину. Учитель Сереги и Германа пролетел несколько метров и врезался в стену с такой силой, что чуть не пробил ее насквозь. Муромец схватился за булаву, Бозел — за Любителя Рубок, а Серега — за ноутбук. Он с удовольствием бы схватился и за что-нибудь другое, куда более серьезное, но под рукой ничего не оказалось.

— Экспелиармус! — глумливо крикнул Негориус. Массовая культура Земли все-таки оставила в его сознании свой след. Булава отлетела в угол, Любитель Рубок вырвался из могучей хватки дракона и вонзился в потолок, а ноутбук приложил Серегу в челюсть.

Герман уже был готов швырнуть в противника фаерболом, когда Негориус резко повернулся к нему и наставил на единственного в агентстве «Талисман» мага большой древний револьвер.

— Он отлично стреляет, — сообщил Негориус. — Я проверял.

— Я знаю, — сказал Герман. — Зачем ты пришел?

— Хочу прояснить кое-какие вопросы, — сказал Негориус. — Что ж, кое-что я уже прояснил. — Он махнул свободной рукой в сторону Бозела. — Например, какой зуб вы против меня заимели.

— Это все тот же зуб, — сказал Бозел.

— О, я догадываюсь. Как они уговорили тебя броситься в Бездну Хаоса? Как обычно, при помощи неприкрытого шантажа? Или они призвали к твоей лучшей половине? Ведь должно же и в драконах быть что-то хорошее…

Рукоять Любителя Рубок маячила прямо перед глазами Бозела. Ему надо было только встать и протянуть руку, но дракон не был уверен, что успеет это сделать.

А еще его очень беспокоил Серега, который явно прикидывал, как ему завладеть единственным оставшимся в поле досягаемости оружием. От Любителя Рубок Серегу отделял один хороший прыжок.

По условиям заключенной в молодости сделки Бозел не мог расстаться с зачарованным мечом. То, что он просто выпустил его из рук, еще ничего не означало. Но если до его эфеса дотронется кто-то другой, если кто-то применит меч по назначению… В таком случае следующего рассвета Бозел уже не увидит.

— Сядь, — сказал Негориус Герману. — Я не хочу убивать никого из присутствующих. Даже дракона.

— Если мы бросимся на тебя одновременно, убить всех ты не успеешь, — заметил Серега.

— Это ты так думаешь, — сказал Негориус.

Герман сел на небольшой диванчик рядом с Серегой. Тихо застонал и пошевелился Роман.

— Видите, он жив, — сказал Негориус. — И если вы будете себя хорошо вести, я позволю вам оказать ему помощь. Но сначала я хочу получить ответы на несколько моих вопросов. И самый главный вопрос формулируется очень просто. Где стрелок?

Молчание было ему ответом.

— Герои, — сказал, как сплюнул, Негориус. — Партизаны на допросе. Как же вы мне надоели. Все миры были бы куда приятнее для жизни, если бы их не населяли герои. Вот ты. — Он ткнул револьвером в сторону Бозела. — Ты-то точно непохож на героя. Где стрелок?

Бозел промолчал.

— Глупо, — сказал Негориус. — Ты видишь, какого калибра мой револьвер? Если я выстрелю тебе в колено, ты лишишься ноги. И я могу тебя заверить, что никакая магия не вылечит твою рану, и, когда ты вернешься к своему нормальному облику, ты станешь единственным в мире одноногим драконом. Оно тебе надо? Думаю, что нет, а потому я повторяю свой вопрос. Где стрелок?

— Тут недалеко, — буркнул Бозел.

— Умная зверюшка, — похвалил Негориус. — Ты мне всегда нравился, приятель. Ты же не виноват, что волшебники втянули тебя в свои игры. Представляю, как ты нас ненавидишь.

— Даже не представляешь, — сказал Бозел.

— Значит, стрелок недалеко, — сказал Негориус, пропуская реплику дракона мимо ушей. — Полагаю, юный Гарри составляет ему компанию. Они скоро вернутся?

— Возможно, — сказал Бозел.

— Подождем, — согласился Негориус и снова повернулся к Герману. — Насколько я понимаю, ты являешься местным эквивалентом чародея? Только труба пониже и дым пожиже, так?

Герман кивнул. По сравнению с Негориусом его труба находилась где-то на уровне плинтуса.

— Какого черта вы на меня напали? — спросил Негориус. — И не оскорбляй мой интеллект ложью о том, что это были не вы. Или что ты не знаешь, о чем я говорю. Ваш отдыхающий у стены товарищ присутствовал при этом событии, и я пришел сюда по его следам.

А ведь считалось, что проследить передвижения через астрал почти невозможно, подумал Герман. Тем более с точностью до нескольких сантиметров.

Фил ни черта не смыслил в научной магии, а люди, которые ни черта не смыслят в научной магии, зачастую склонны преувеличивать ее возможности. Именно поэтому ему удалось создать вселенную, где волшебство оказалось столь могучим. Если бы Герман знал, чем закончится написание банальной компьютерной игрушки, он напросился бы Филу в консультанты и постарался свести возможности магов из мира стрелков до уровня уже существующей реальности.

Увы, Герман совсем не интересовался компьютерными играми и ему было все равно, чем Фил в молодости зарабатывал себе на жизнь. А ведь если бы он проявил к деятельности друга чуть больше интереса, тот мог бы остаться в живых.

— Маги Земли объединены в одну организацию, — сказал Герман Негориусу. — У нас есть свои законы, и ты нарушил один из них. Ты сознательно употребил магию во вред людям. А еще ты убил моего друга.

— Ты о Филе? Сожалею, но это было необходимо. Нашему миру не нужен человек, способный перекраивать его в соответствии со своими вкусами.

— Насколько я знаю, он не собирался делать ничего подобного.

— Возможно, — сказал Негориус. — Но он ведь мог и передумать. А в таких делах я предпочитаю не рисковать.

— Ты хочешь уничтожить свой мир самостоятельно?

— Я уже говорил твоему другу, что уничтожение собственного мира не входит в мои планы, и повторять свои аргументы я не собираюсь, — заявил Негориус. — А теперь мы тихо-мирно подождем стрелка. Потом я его убью, и для вас на этом все закончится. В смысле я уйду и навсегда оставлю вас в покое.

— Я могу оказать помощь Роману?

— Чуть позже, — сказал Негориус.

— Но ты обещал, — напомнил ему Герман.

— Я не хочу, чтобы кто-то из вас сейчас совершал какие-либо движения, — сказал Негориус. — Я же понимаю, какие мысли вертятся в ваших головах. Для того чтобы просчитать поведение героев, не надо иметь семь пядей во лбу, а они у меня есть. Все семь. А думаете вы следующее: в пределах досягаемости висит меч, которым меня можно гарантированно отправить на тот свет. Кто-нибудь отвлечет мое внимание, может быть, даже бросится на меня, не имея никаких шансов на успех, а в этот момент кто-нибудь другой завладеет мечом и попытается отчекрыжить мне голову. Даже не пробуйте, со мной этот номер не пройдет.

А ведь он прав, подумал Герман. И по поводу того, о чем мы сейчас думаем, и насчет того, что ничего из этого не выйдет. Он выжил после стычки с нашим спецназом, а из четверых присутствующих здесь на данный момент магом являюсь только я. И я с ним не справлюсь.

Правда, есть еще спящий в подвале Змей Горыныч и есть Гарри с Джеком, которые даже не подозревают об этом неожиданном визите. Негориус собирается убить Джека. А как он поступит с Гарри?

— Какая-то магическая тварь сидит у вас в подвале, — сказал Негориус. Герман вздрогнул — на мгновение ему показалось, что Негориус читает его мысли. — Я ее чувствую. Что это такое?

— Дракон, — сказал Герман.

— Вы держите дракона у себя в подвале? — удивился Негориус. — И насколько эта привычка распространена в вашем мире? Оригинальная идея — драконы в роли домашних животных. Надо будет попробовать.

— Он не причинит тебе вреда, — на всякий случай сказал Герман.

— Пусть даже не пробует, — ответил Негориус.

Он оседлал стул, положив руки на спинку и не теряя из виду никого из присутствующих.

— Устал, — пожаловался Негориус. — Измотали меня эти охламоны.

— А ты их поубивал, — сказал Серега.

— Это была самозащита, — сказал Негориус. — Я сидел, смотрел телевизор, а они ворвались и попытались меня ликвидировать. Ни слова не сказали, сразу ринулись в бой. Я перенервничал, знаете ли.

— Еще ты убил Фила. Хладнокровно убил.

— Ну убил, — сказал Негориус. — Это было меньшее зло. Как говорил кто-то из ваших политиков, дерево свободы необходимо время от времени поливать кровью патриотов. Или что-то вроде того.

— Во все времена убийство пытались оправдать разными способами, — заметил Серега.

— А ваши боевики ко мне на чашку чая пришли? — парировал Негориус. — Давайте не будем лицемерами. Существуют ситуации, способные оправдать убийство. Только для каждого человека они разные. Кто-то убивает из самозащиты, кто-то — по приказу, кто-то из корысти, кто-то хочет отомстить. Я убиваю только по необходимости.

— Такой, какой ты ее понимаешь, — уточнил Серега.

— Конечно, — согласился Негориус. — Вы удивитесь, но, если меня не доставать, я стану очень добродушным человеком.

— Вот твое добродушие. — Серега потянулся за ноутбуком, включил запись с интернет-камеры и развернул монитор к Негориусу. На экране грянул выстрел, Фил в очередной раз упал с огромной дырой в груди.

— А вы слышали, о чем мы с ним говорили? — спросил Негориус.

— О твоем частном взгляде на большую проблему, — сказал Серега.

— Но именно частные взгляды решают все в этой вселенной, — сказал Негориус. — И я убежден, что действую правильно. Фил создал нас, и это хорошо. Но он создал и орден Святого Роланда — банду убийц, которые нас терроризируют, и тут я ничего хорошего не усматриваю. Я стремлюсь освободить целый мир от стрелков, которые не дают ему развиваться и угрожают самому его существованию.

— На данный момент его существованию угрожаешь ты.

— Это лишь средство для достижения цели, — отмахнулся Негориус. — А цель настолько важна, что оправдает любые мои действия.

— Многие так думали.

— И по крайней мере половина из них добилась успеха, — сказал Негориус. — Стрелки душат наш мир. Их орден является плотиной, перегородившей реку, а долина за ней изнывает от жажды. Если я смогу разрушить эту плотину, пусть даже ценой собственной жизни, хотя лично мне хотелось бы остаться в живых, я буду считать свою жизнь прожитой не зря.

— А может быть, ты просто маньяк, — сказал Серега.

— Глупец был тот, кто утверждал, что в споре рождается истина, — сказал Негориус. — В споре лишь умирает время. Я не смогу переубедить ни одного из вас, а вы не сможете переубедить меня. Единственное, что мы можем сделать, — это попытаться убить друг друга. Но я бы предпочел воздержаться от такого варианта развития событий — в вашей смерти нет необходимости.

Зачастую важные события происходят одновременно.

Волшебники даже разработали специальную теорию, объясняющую этот феномен. Они утверждают, что существуют особые дни свершений, когда все события, которые только могут произойти, обязательно происходят. Обычно время тянется очень медленно, армии годами простаивают у стен осажденного ими замка, старый правитель долго болеет, и наследники ждут не дождутся, когда начнется дележ власти, ученые годами бьются над построением таблицы элементов, и всем кажется, что уже ничего не произойдет. Но наступает день свершений, время сжимается, и армия врывается в замок, правитель наконец-то склеивает ласты, а один из ученых засыпает и видит во сне таблицу, которую он никак не мог придумать наяву.

Правда, доказать эту теорию пока не смог ни один волшебник.

Но если она права, нет ничего удивительного в том, что в то же самое время, пока Негориус властвовал на одной дачной кухне, Черный Стрелок нанес сэру Реджинальду Ремингтону, эсквайру, еще один визит.

— Я больше не вижу мин, — сказал Черный Стрелок.

На этот раз он сразу вышел из двери, и она закрылась за его спиной.

— Я подумал, что если ты заявишься сюда во второй раз, то мины бесполезны, — объяснил Реджи.

— Ты подумал правильно, — сказал Черный Стрелок. — Что ты припас на случай моего второго появления?

— Только это, — сказал Реджи, показывая предмет лежащий у него на коленях.

— Плазмомет, — узнал Черный Стрелок. — Оружие из какого-то продвинутого мира, не так ли?

— Да.

— Хорошо еще, что это не BFG-9000,[21] — сказал Черный Стрелок.

— Не успел его раздобыть.

— Похоже, мне повезло, — сказал Черный Стрелок.

— Как ты умудрился выжить после нашей прошлой встречи?

— Я не могу умереть до тех пор, пока моя миссия не будет выполнена.

— А так бывает? — удивился Реджи.

— Как видишь.

— Удобно устроился, — сказал Реджи. — То есть ты просто не можешь не довести свое дело до конца?

— Выходит, так.

— Должно быть, тебе очень скучно жить, — сказал Реджи. — Я никогда не ставил перед собой легкодостижимых целей.

— У меня не было возможности выбирать, — сказал Черный Стрелок.

— А ты знаешь, почему тебя нельзя победить? — спросил Реджи.

— Знаю.

— Объяснишь мне?

— Изволь. — Следующие пять минут Черный Стрелок потратил на объяснение.

— Круто, — сказал Реджи, когда его противник закончил излагать свою позицию. — И я — последний?

— Предпоследний, — поправил его Черный Стрелок. — Есть еще один, как я уже говорил, но я пока не могу до него добраться.

— Но если твоя теория верна, то когда ты доберешься до последнего из нас…

— Я знаю, что тогда будет, — сказал Черный Стрелок. — Перейдем к делу?

Вместо ответа Реджи выстрелил.

— Ты решил что-нибудь? — спросил Гарри.

— Я буду решать после того, как мы вернем револьвер, — сказал Джек. — Возможно, мне действительно стоит остаться здесь, на Земле.

— Пойдем в дом, — предложил Гарри. — Может быть, уже есть какие-то новости от Романа.

Плазмомет отнюдь не предназначен для снайперов.

Стреляя из него, целиться практически необязательно. Достаточно просто навести оружие в сторону врага и нажать на спуск, а расширяющийся поток плазмы сделает все остальное.

Это оружие штурмовых групп и десантников, применяемое для подавления противника, обладающего численным превосходством. Обычно на роту выделяются два-три экземпляра. Если их будет больше, то опасность может грозить не только противнику, но и своим бойцам.

Основная проблема применения плазмомета заключается в том, что при максимальном боевом режиме его заряда хватает на считаные секунды. Правда, этих нескольких секунд достаточно, чтобы превратить любую местность в оплавленную пустыню.

С невообразимым для обычного человека проворством Черный Стрелок увернулся от первой плазменной струи, поднырнул под следующую и перепрыгнул третью. В округе стало заметно теплее, Реджи вспотел, а на Черном Стрелке затлела одежда и оплавились каблуки сапог. Но когда индикатор плазмомета опустился в зону полного разряда батарей, Черный Стрелок был все еще жив.

— Впечатляет, — признался Реджи.

Револьвер будто сам прыгнул в руку Черного Стрелка. Прогремело два выстрела, настолько быстрые, что нетренированное ухо услышало бы только один.

И только одна пуля коснулась Реджи, оцарапав его правое предплечье.

— Я тоже впечатлен, — сказал Черный Стрелок. — Еще ни один из вас не цеплялся за свою жизнь с подобным упорством. Зачем ты это делаешь? Разве ты не веришь, что борьба бесполезна?

— Когда мне говорят, что дело безнадежно, я первым встаю в очередь, — сказал Реджи.

— И как можно жить с такой философией? — поинтересовался Черный Стрелок.

— Весело, — сказал Реджи.

Негориус повел головой, как собака, пытающаяся взять след. Его уши только что не стригли в воздухе.

В этот момент он напоминал Герману Коннора Маклауда из клана Маклаудов, всегда заранее чувствовавшего приближение своих бессмертных врагов.

— Вы не соврали, — сказал Негориус. — Стрелок идет сюда.

— У тебя прямо локатор в башке, — восхитился Серега, хотя ничего удивительного в трюке Негориуса не было. Когда Серега сам был магом, он тоже мог засечь какого-то конкретного человека на расстоянии.

Негориус навел револьвер на дракона.

— Возьми меч, — сказал он.

— Хочешь устроить поединок? — поинтересовался Бозел. — В тебе вдруг проснулась тяга к честной игре?

— Не задавай вопросов, — сказал Негориус. — Просто возьми меч.

Бозел встал.

Бозел размял руки, совершив ими несколько круговых движений.

Бозел наклонил голову сначала к правому, потом к левому плечу. В его шее что-то хрустнуло.

Бозел протянул правую руку и ухватился за меч.

Бозел вытянул меч из потолка и обхватил эфес поудобнее.

Бозел хищно улыбнулся.

Бозел принял боевую стойку и улыбнулся еще более хищно.

И тогда Негориус, славившийся своей непредсказуемостью, снова сделал то, чего от него никак не могли ожидать. Он швырнул револьвер в Бозела.

Даже не швырнул, а просто подкинул в воздух. Совершенно машинально Бозел поймал артефакт левой рукой.

И исчез.

Освобожденный от опеки могущественного чародея, последний изначальный артефакт отправился домой, прихватив с собой дракона. А заодно и единственное оружие, представляющее непосредственную опасность для здоровья Негориуса.

Глава 7

Люди умирают. Такое в нашей жизни встречается сплошь и рядом.

Шекспир времен написания «Гамлета»

Два человека стояли друг против друга на выжженной равнине. Четыре револьвера извергали свинцовую смерть.

Выстрелов было много.

Ни один из противников уже не пытался уйти из-под огня, и ни тот ни другой не желал падать.

Потом выстрелы стихли — во всех четырех барабанах закончились патроны.

Сэр Реджинальд Ремингтон, эсквайр, выронил оба своих револьвера, медленно, словно рисуясь, сложился пополам и начал падать. Одновременно с ним Черный Стрелок рухнул сначала на колени, а потом и на четвереньки.

Реджи закончил свое падение.

На некоторое время фигуры застыли в своих позах, напоминая скульптурную композицию «после дуэли выживших нет».

Потом Черный Стрелок пошевелился.

Он сплюнул на землю, и его слюна была красна от крови.

Второй плевок оказался всего лишь розовым, третий не содержал ничего, кроме слюны. Черный Стрелок поднялся на ноги, перезарядил и убрал свои револьверы, поправил шляпу и направился в сторону Реджи. С каждым шагом его пошатывающаяся походка становилась все более твердой и уверенной.

Реджи лежал на боку, поджав под себя левую руку. Правая рука была откинута в сторону, пальцы сжаты в кулак, большой — оттопырен вверх, словно выказывая кому-то свое одобрение.

— Я понимаю, — сказал Черный Стрелок.

Он перевернул Реджи на спину, подобрал с земли его револьверы и вернул их в кобуры. Прикрыв лицо поверженного стрелка шляпой, Черный Стрелок прикоснулся двумя пальцами к своему собственному «стетсону», отдавая умершему последнюю честь.

И направился на восток.

Выбор направления был непринципиален — у Черного Стрелка осталась только одна цель, но добраться до нее он пока не мог. И в то же время он продолжал быть стрелком, плотью от плоти ордена, а значит, был не в состоянии прекратить свое движение, даже если оно потеряло смысл.

Земной путь сэра Реджинальда Ремингтона, эсквайра, стрелка из рода стрелков, служителя ордена Святого Роланда, единственного, кто посмел нарушить нулевое правило, и единственного, кто умудрился наплевать абсолютно на все законы своей организации, подошел к концу.

А путь Черного Стрелка продолжался.

Муромец взревел и бросился на Негориуса.

Охваченный яростью, он даже забыл про свою булаву и явно собирался разорвать врага голыми руками. Это был во всех отношениях неплохой план, но осуществиться ему не удалось — в нескольких шагах от чародея богатырь наткнулся на невидимую стену, не уступающую своей прочностью самому качественному железобетону.

Брошенный Серегой ноутбук также отскочил от этого препятствия и приземлился на полу, окончательно утратив всякое сходство с персональным компьютером. Фаербол Германа просто погас, не преодолев и половины расстояния.

Горлум, про которого все присутствующие успели благополучно позабыть, серой молнией вылетел из своего угла. Но его целью был не Негориус, а люк в полу.

Откинув крышку, Горлум бросился вниз, к мирно спящему Змею Горынычу.

— Типичное поведение второсортных героев, — прокомментировал Негориус, презрительно кривя губы. — Наброситься всем скопом, рассчитывая, что хоть кому-нибудь повезет. И никакого стратегического планирования. Таких даже побеждать стыдно.

Он пошевелил пальцами. Муромец взлетел в воздух и ударился головой о потолок. Богатырь пробил перекрытие и застрял между этажами, на кухне остались только его ноги в красных сапогах.

Секундой позже Серега с Германом одновременно врезались в стену. Герман потерял сознание, Серега — только возможность передвигаться. Зато он мог наблюдать за дальнейшими событиями из-под полуприкрытых век.

А события не заставили себя ждать.

В окно влетело неизвестное Сереге заклинание. Оно имело форму шара и слабо светилось фиолетовым огнем. Негориус парировал враждебное волшебство, и заклинание вдребезги разнесло фирменную электрическую плиту.

Кухонный пол начал мелко вибрировать. Спустя мгновение он вибрировал уже крупно, а потом и вовсе треснул. Над полом возникли все три головы Змея Горыныча — средняя воспользовалась люком, крайние пробили для себя дополнительные отверстия.

Головы полыхнули огнем.

Это была ошибка, но ошибка простительная — Змей Горыныч хотел помочь, но не привык вести бой в замкнутых помещениях. Кухня превратилась в быстро разогревающуюся печь. Еще немного, и она стала бы пылающим адом, но вовремя сориентировавшийся Горлум вцепился Горынычу в хвост.

Видимость упала до нулевой.

— Идиот! — возопил Горлум. — Я просил тебя вмешаться, а не устраивать тут еще один Ородруин!

Кто действительно напоминал героя второсортного боевика, так это Бозел, высокий, мускулистый, атлетически сложенный, с мечом в одной руке и здоровенным револьвером в другой.

Такие парни очень уместно смотрятся на фоне разрушенных ими зданий или горы сраженных ими врагов, а также в объятиях полуголых красоток. Но ни врагов, ни зданий, ни красоток поблизости не наблюдалось.

Бозел стоял на зеленой лужайке, в небесах ярко светило солнце, уже избавившееся от траурной полосы по поводу смерти Фила, со всех сторон доносилось веселое щебетание мелких птичек.

Бозел почувствовал себя обманутым.

Он был готов к большой финальной драке, он жаждал боя, он хотел положить конец всей этой истории, сразить Негориуса или быть сраженным, все равно, лишь бы эти чертовы приключения наконец завершились. Но Негориус опять от него ускользнул.

Более того, Негориус вышвырнул с Земли не только Бозела, но и волшебный меч, и дракон прекрасно понимал, какие у его спутников шансы сразить негодяя без Любителя Рубок.

Практически никаких.

В сердцах он почти до половины лезвия вонзил меч в землю, отшвырнул в сторону револьвер Святого Роланда и бросился на траву. Ему хотелось выть и кричать, хотелось отрастить крылья и взмыть в небо, хотелось испепелить кого-нибудь своим огнем. Он и не подозревал, что проигрывать будет так тяжело.

Прошло около получаса.

Бозел все еще лежал, уткнувшись лицом в землю, когда на лужайке возник усталый Горлогориус.

— Дракон, — констатировал он без всякого удивления. Левый револьвер Святого Роланда исчез в бездонных складках его одеяния. — Где остальные?

— Остались на Земле, — сказал Бозел. — Я должен вернуться туда.

— Ты больше никому ничего не должен, — сказал Горлогориус.

— Отправь меня обратно, — потребовал Бозел. — Негориус все еще жив.

— Не могу, — сказал Горлогориус. — В отличие от тебя, у меня все еще есть долги. Я должен вернуться к своим обязанностям. Силы магов на исходе.

— А что же делать мне? — спросил Бозел.

— Жди здесь, — посоветовал Горлогориус. — Когда мы разберемся с делами, тобой тоже кто-нибудь займется. В хорошем смысле, конечно.

Он трансгрессировался, прежде чем Бозел успел ему возразить.

Боль.

Боль была первым, что Гарри почувствовал, придя в сознание.

Ныла спина, стреляло в затылке, но это было ничто по сравнению с болью, исходившей от переломанных ног. Впрочем, он еще легко отделалался, если вспомнить, с какой высоты ему пришлось падать. В последний момент он успел смягчить свое падение левитационным заклинанием, и, наверное, только поэтому молодой волшебник был все еще жив.

Он не открывал глаз, он боялся того, что глаза могут ему показать.

Он помнил, как они с Джеком услышали в доме шум схватки и рванули на помощь, еще не понимая, что там может происходить.

Он помнил, как они бежали к дому, как он увидел в окне силуэт невесть откуда взявшегося Негориуса и швырнул в него Проклятием Древних, самым сильным из известных ему заклинаний.

Он помнил, как внутри все полыхнуло огнем и как навстречу им с Джеком вырвался обезумевший Негориус в пылающих одеждах, и глаза волшебника были глазами сумасшедшего.

Кажется, Джек пытался в него стрелять.

Негориус не стал церемониться с Гарри и отшвырнул его прочь ударом чистой энергии. Примененный против Гарри прием нельзя было назвать заклинанием, это была сила в голом виде, и эта сила бросила его в сторону и вверх. Дом, а потом и весь поселок оказались где-то далеко внизу, под Гарри промелькнула темная полоса шоссе и серебристая в лунном свете полоса реки, после чего он начал падать в лес, прямо на деревья, и молодому волшебнику удалось выжить только чудом.

Хотя… Если подумать…

Вряд ли Негориус хотел его убить, для этого существуют гораздо более эффективные способы. Или, может, он не соображал, что делает (сомнительно), или просто хотел убрать Гарри с дороги. Молодой волшебник еще не решил, какой вариант ему больше нравится.

Он все-таки открыл глаза.

Так и есть, он находился в лесу, вокруг валялись сломанные при падении ветки. Ноги… Судя по тому, под каким ненормальным углом они сгибались, обе ноги были сломаны в нескольких местах. Правая рука тоже плохо слушалась своего хозяина.

Гарри попытался сотворить волшебство, но ничего не вышло. Адская боль мешала концентрации. Мешала даже связно думать.

Ночь еще не кончилась, а светлеет здесь рано. Значит, он пролежал в отключке не так уж долго. Отсюда не был виден поселок, в котором находилась дача Германа, но над деревьями мелькали отсветы пожара.

Гарри заплакал.

Не от боли, а от обиды и горечи поражения. Скорее всего, Джек Смит-Вессон был уже мертв. И Бозел тоже. И Муромец. И даже местные ребята, которых они втянули в свои разборки.

Ведь если бы Герман остался в живых, ему не стоило бы никакого труда погасить полыхающий в доме пожар…

Герман, Серега, Горлум и Змей Горыныч не заслуживали смерти. Это была не их война, но они добровольно согласились помочь Гарри, что и принесло им гибель.

А Негориус до сих пор жив, и мир Гарри обречен на уничтожение. Одержав несколько локальных побед, собрав все артефакты, кроме одного, самого важного, бригада проиграла последнюю, главную битву, а вместе с ней и всю войну.

Проиграла все.

Гарри подумал, что, если бы ему позволили прожить последние минуты еще раз, он не стал бы смягчать своего падения. Лучше уж умереть сразу, чем лежать в лесу беспомощным и бесполезным, осознавая, что все твои друзья и сторонники уже мертвы.

Небо казалось очень близким, протяни руку — и дотронешься до облаков.

Джек Смит-Вессон задумчиво курил сигарету.

В нескольких метрах от него Негориус катался по сугробам, стараясь сбить пламя с одежды.

Когда стрелок отбросил в сторону тлеющий фильтр, Негориус поднялся на ноги и встал напротив него.

— Почему ты не пристрелил меня, пока я был беспомощным?

— Ты притащил меня сюда с какой-то целью, — ответил стрелок. — Мне просто стало любопытно, с какой именно.

— Любопытство убивало и куда более достойных людей, чем ты.

— Быть может, — сказал Джек. — Но мне спешить больше некуда. У тебя с собой нет револьвера, а это значит, что он вернулся в тот мир, для которого и был создан. И моя задача выполнена.

— Скорее всего, — согласился Негориус. — Ты, наверное, уже знаешь, что я вовсе не собирался уничтожать вселенную. Я лишь хотел избавить ее от гнета вашего ордена и очень близко подобрался к своей цели. Знаешь ли ты, Джек Смит-Вессон, что на данный момент ты являешься единственным почитателем Святого Роланда? Все остальные уже мертвы, мир почти очищен от скверны. Я предчувствую кульминацию, и это делает меня счастливым.

— Счастье не бывает бесконечным. Оно даже долгим не бывает, — сказал Джек. — Теперь ты собираешься убить меня?

— Нет. Не убить. Я намерен сразить тебя в честном поединке. Последний из стрелков против самого могущественного волшебника. Это ли не поэзия? Это ли не достойное завершение нашего столь длительного противостояния?

— Хочешь поговорить об этом? — спросил Джек.

— Да, хочу, — сказал Негориус. — Мы оба долго шли к финальной схватке, так почему бы нам не насладиться обществом друг друга, перед тем как все будет кончено?

— Мне не до наслаждения. Я беспокоюсь за жизнь моих друзей, — сказал Джек.

Негориус расхохотался.

— С каких это пор стрелкам дозволено заводить друзей? — поинтересовался он. — К тому же у тебя нет никаких шансов им помочь. Ты знаешь, где мы сейчас находимся?

— Где?

— В Тибете. Тебе это о чем-нибудь говорит?

— Немного.

— Главное, что ты сейчас должен знать о Тибете, — он очень далеко от Москвы. А поскольку ты не волшебник и не можешь трансгрессироваться, обратная дорога займет много времени. Твои друзья успеют состариться. Это если они остались живы, конечно.

— А ты этого не знаешь?

— Живы ли они? Поверь, подобные мелочи меня не интересовали. Сказать по правде, я не собирался убивать никого, кроме тебя, и если бы они вели себя смирно, то так бы и произошло. Но твои друзья — настоящие герои, а настоящие герои не могут просто спокойно посидеть в сторонке и дождаться развязки. Им обязательно надо влезть и все испортить. Даже чертов дракон и тот поддался общему порыву. Кстати, за него ты можешь не волноваться, он точно вернулся к себе домой. Что же касается остальных… Я могу понять этого ископаемого богатыря, я могу понять Гарри… Но чего ради за вас вступились местные? Просто потому что хорошие люди должны помогать друг другу?

— Возможно.

— А я, значит, плохой?

— Ты здорово потрудился, чтобы создать себе такую репутацию.

— Увы. — Негориус развел руками. — Одиночество и непонимание — вот удел поистине великих людей. Я не мог посвятить в свой план кого-то из коллег. Эти недоумки обязательно бы все испортили.

— Надеюсь, ты не ждешь от меня сочувствия?

— А почему бы и нет? — ухмыльнулся Негориус. — Стрелок, я давно не рассуждаю категориями добра и зла. Они слишком относительны. Существует такая старая сентенция — добро всегда побеждает. Кто победил, тот и добро. Я не считаю тебя плохим человеком, и в свое время ваш орден был не так уж плох. Надо отдать вам должное. Если бы не вы, наш мир вообще не был бы создан. Но в какой-то момент вы стали ему мешать. Совсем не потому, что вы плохие, просто так уж вышло. Я доволен, потому что близок к осуществлению своей мечты — жизни без ордена, но если бы можно было найти другой способ, обойтись без убийств… Не сомневайся, я выбрал бы его.

— Ага, — сказал стрелок. — Потому что по натуре ты очень миролюбивый человек.

— Я положил куда меньше народу, чем ты, — заметил Негориус. — Я убивал только по необходимости. Джавдета, потому что должен был занять его место. Фила, потому что он был слишком опасен для нашей реальности. Этих опереточных боевиков, которые пришли за мной уже в Москве. Возможно, я убил твоих друзей, но только потому, что они не оставили мне выбора. Гибель твоих братьев по ордену тоже на моей совести, но это я как-нибудь переживу. Конечно, я не святой, но и злодеем я себя тоже не чувствую.

— Но ты же затеял этот разговор для успокоения совести, — сказал Джек.

— Вовсе нет. Моя совесть нечиста, но спокойна, — сказал Негориус. — Я хочу, чтобы ты меня понял. Чтобы хоть кто-то меня понял. Я взвалил на себя грязную, тяжелую и неблагодарную работу, за которую никто другой не хотел браться. Но кто-то ведь должен был это сделать. И я хочу завершить свою работу по всем правилам. Не банальным убийством, а честным поединком.

— Интересно, как ты представляешь себе честный поединок, — сказал Джек. — Ведь у меня нет Любителя Рубок.

— Всегда существует несколько способов сделать одно и то же, — сказал Негориус. — Я объясню тебе, как можно убить волшебника. Любого волшебника, даже самого могущественного. Надо выстрелить ему в голову. Вот сюда. — Негориус коснулся пальцем лба, показывая, куда именно надо выстрелить. — Магия — это сила разума, а разум находится именно здесь. Вышиби волшебнику мозг, и он никогда уже больше не поднимется.

— Удивительно, что никто не додумался до этого раньше, — заметил Джек.

— О, ты не первый, кто узнал эту тайну, — успокоил его Негориус. — Но для того чтобы всадить волшебнику пулю в голову, надо уметь чертовски хорошо стрелять.

— То есть шансы у меня есть? — уточнил Джек.

— И неплохие, — заверил Негориус. — С какой дистанции предпочитаешь вести огонь?

— Хватит и двадцати шагов, — сказал Джек.

— Меня устраивает. — Негориус отошел назад на требуемое расстояние. — Стандартная дуэльная дистанция, если я не ошибаюсь?

Джек кивнул.

— Я также позволю тебе выбрать оружие, — продолжал Негориус. — Любое из твоего обширного арсенала. Не стесняйся, если на это потребуется время. Я подожду.

— Меня вполне устраивают мои револьверы, — сказал Джек.

— Чудесно. Я тоже люблю простые решения.

— С твоего позволения, я закурю, — сказал Джек.

— Не возражаю. — Негориус размял пальцы. — Знаешь, я ведь долго шел к этому моменту. У меня было очень много времени, чтобы представить, как это будет. Я думал, буду испытывать торжество, ликование, почувствую себя стоящим на вершине мира… даже досадно, что я не чувствую ничего подобного. У меня нет к тебе ненависти, стрелок. Как не было ее к Филу или Джавдету, ко всем тем людям, чье убийство я планировал заранее. Это просто работа, это тоже своего рода магия. Я выполняю определенный ритуал и получаю результат. Твоя смерть принесет свободу нашему миру.

— Наверное, все это время тебе было очень одиноко, — заметил Джек. — Иначе ты не стал бы изливать душу человеку, которого собираешься прикончить.

— Потенциальные покойники — лучшие слушатели, — сказал Негориус. — Чего бы ты им ни наговорил, дальше них эта информация уже не пойдет.

— Ты так уверен в своей победе? — спросил Джек.

— Да. Я даже могу рассказать тебе, как это будет.

— Любопытно. — Джек стряхнул пепел в ближайший сугроб.

— Я предоставлю тебе право первого выстрела, — сказал Негориус. — И ты выстрелишь мне в голову, в то место, которое я тебе показал. Не волнуйся, я не соврал, если твоя пуля в него попадет, я действительно умру. Но этого не случится. Я брошу в тебя Огненную Стрелу. Она расплавит твою пулю на половине дистанции, а потом превратит тебя в пепел. Все произойдет быстро и относительно безболезненно. Это хорошая смерть для такого человека, как ты. Смерть в бою.

— А для такого человека, как ты?

— Для меня это была бы плохая смерть, — признался Негориус. — Моя гибель сегодня не приведет к провалу моего плана, ибо существует еще Черный Стрелок, с которым ни один из вас не в состоянии справиться, но… Неужели я тебя не убедил? Неужели после всего того, что ты услышал, у тебя останутся силы к сопротивлению? Неужели ты сможешь продолжить свое существование, зная, что твоя жизнь является помехой для целого мира? Зачем? Я не вижу в этом смысла. По всем законам я должен победить. Ведь я прав.

— Посмотрим, что будет, — сказал Джек. — Когда мы начнем?

— Как только ты решишь, что готов.

Джек Смит-Вессон начал стрелять, не вынимая сигарету изо рта.

Волшебника погубил нестандартный подход стрелка к решению поставленной задачи. Он слишком верил в нарисованную им самим картинку. Негориус ожидал пули в голову, а получил сразу две в ногу.

Огненная стрела пролетела в нескольких сантиметрах над плечом бросившегося в сторону Джека, опалила рубашку и растопила несколько сугробов за спиной служителя револьвера. К этому моменту Негориус получил два свинцовых гостинца в область коленной чашечки, нога подломилась под весом своего хозяина. Стараясь смягчить падение, Негориус выбросил обе руки перед собой. Само собой разумеется, что колдовать этими руками он временно не мог.

Джек выстрелил третий раз, теперь уже в голову, в то самое место, которое указал ему сам Негориус. На снег Тибета волшебник упал уже мертвым.

День свершений закончился.

Глава 8

Жизнь пессимиста полна позитива. На каждом шагу его подстерегают приятные сюрпризы.

Бозел

Утром Гарри расхотелось умирать.

Наступил рассвет, тьма рассеялась, и Гарри показалось, что ночью он несколько сгустил краски.

Вряд ли все, кто был этой ночью на даче, распростились со своей жизнью. Стрелок, былинный богатырь, дракон с зачарованным мечом, маг, бывший маг, Змей Горыныч… Они не были похожи на существ, которых так легко убить. Единственным, кто не попадал под эту категорию, по мнению Гарри, был Горлум, маленький, старенький и не выглядящий особенно опасным. Именно поэтому Негориус мог обойти его своим вниманием и оставить в живых.

В общем, еще ничего не было ясно, и Гарри решил, что ему надо вернуться в поселок. Только он не знал, как это сделать. Боль немного отпустила, но сломанные ноги все равно не слушались своего владельца, также вызывала определенные сомнения правая рука.

В голове прозвучал голос Горлогориуса, твердившего, что основным инструментом волшебника является мозг, а тело ему, в общем-то, и ни к чему. Левой рукой Гарри похлопал себя по карманам в поисках волшебной палочки, которая помогла бы ему сфокусировать энергию. Творить магию без вспомогательных средств Гарри сейчас был неспособен.

Горькое разочарование ожидало его в левом внутреннем кармане. Волшебная палочка оказалась сломана даже не пополам, а на три части, и ее дальнейшее использование представлялось решительно невозможным.

— Зараза, — выругался Гарри. Это была уже вторая волшебная палочка, которую он потерял во время своих приключений на пару со стрелком.

Если учесть, что изготовители волшебных палочек имеют склонность повышать цену с каждой новой покупкой,[22] третья обойдется ему в целую груду золота. Волшебники стараются обходиться одной волшебной палочкой всю жизнь, периодически ее подкрашивая, покрывая слоями лака и помещая в благоприятные для дерева условия на то время, когда они ею не пользуются. Гарри даже слышал о случаях ремонта треснувших волшебных палочек, но его экземпляр ремонту явно не подлежал.

Свинство какое, подумал Гарри. От этого спасения мира одни убытки.

Мгновение спустя ему стало стыдно, что он расстраивается из-за таких пустяков, в то время как ему ничего не известно о судьбе его соратников.

Без особой надежды Гарри продолжил поиски подручных средств спасения. Мобильный телефон обнаружился в правом кармане, и каким-то чудом высокотехнологической игрушке удалось пережить падение.

— Наука и магия, — объявил Гарри. — Один-ноль в пользу науки.

В памяти его телефона было всего три номера. Гарри нажал кнопку вызова и поднес телефон к уху.

Герман не отвечал. Серега тоже.

Не желая думать о самом худшем, Гарри набрал третий номер. Ирина взяла трубку после второго гудка.

— Это я, — сказал Гарри, не изучивший азбуку мобильного общения.

— А это я, — сказала Ирина. — А ты кто?

— Я — Гарри.

— А, волшебник. Ты в курсе, что этой ночью дом твоих друзей сгорел?

— Догадываюсь, — сказал Гарри. — Кто-нибудь выжил?

— Я не знаю. Там сейчас пожарные, милиция, «скорая»… Они никого не пускают. Но если «скорая» приехала, значит, живые должны быть.

— Это хорошо, — сказал Гарри. У него немного отлегло от сердца. — Ирина, мне нужна твоя помощь.

— Чем же простая девушка может помочь настоящему волшебнику?

— Боюсь, я сейчас не в форме, — сказал Гарри. — У нас тут состоялась небольшая стычка с силами Тьмы, следствием которой стал пожар. Меня тоже немного зацепило.

— А где ты?

— В лесу, — сказал Гарри.

— Потрясающе точное определение, — восхитилась Ира. — И что с тобой не так?

— Ногу сломал.

— Правую или левую?

— Обе. А еще спина болит и правая рука не слушается.

— Ой. — Игривость моментально улетучилась из голоса девушки. — Как тебя найти?

— Поблизости от вашего поселка есть речка? — спросил Гарри, припомнив подробности ночного полета.

— Да, но она через шоссе… Это несколько километров.

— Шоссе я тоже миновал, — заверил ее Гарри.

— Может быть, стоит спасателям сообщить?

— Пока не надо, — сказал Гарри. Спасатели — это посторонние люди, посторонние люди — это ненужные вопросы, ненужные вопросы — это лишние проблемы, а лишние проблемы никому не нужны. — Я слышал, что у вас в ходу болеутоляющие таблетки.

— В ходу.

— Захвати с собой пару пачек.

— Ой, а у меня нету… Ничего, я у соседки попрошу. Значит, ты где-то за дорогой и за речкой?

— Да, если взять дом моих друзей за точку отсчета, надо идти строго на северо-восток.

— Придется у соседки еще и компас просить, — заметила Ирина. — Точно не надо спасателям сообщить?

— Я не могу колдовать, потому что мне больно, — сказал Гарри. — Если убрать боль при помощи таблеток, я снова обрету способность к магии и решу остальные проблемы.

— Ты уверен? — Теперь Гарри услышал на другом конце трубки искреннее беспокойство.

— Процентов на пятьдесят, — сказал Гарри. Исцелять подобные ранения самостоятельно ему еще не доводилось, но ведь все когда-нибудь случается в первый раз. Горлогориус хвастался, что он как-то раз сам себе оторванную ногу на место присобачил.

— Я постараюсь прийти побыстрее, — пообещала Ирина.

— Буду с нетерпением ждать. — Гарри положил телефон рядом с собой. В кармане нашлась мятая пачка сигарет, а в ней — три более-менее пригодные к употреблению сигаретины. Зажигалка тоже уцелела.

После первой затяжки Гарри закашлялся, что навело его на мысль о внутренних повреждениях, о которых он даже не подозревает, но потом дело пошло легче, и через пять минут к Гарри вернулся его обычный оптимизм.

Через сорок минут позвонила Ирина.

— Я перешла дорогу и форсировала реку, — доложила она. — Сейчас я буду тебе звонить, только ты трубку больше не бери. Я на звук пойду.

— Если тебе нужен звук, я и поорать могу, — предложил Гарри.

— Лучше не надо. Вдруг у тебя от крика ноги отвалятся?

Не доверяя словам Негориуса об уязвимом месте волшебников и даже собственным глазам, Джек обследовал труп своего врага, желая убедиться, что он действительно труп. Негориуса несколько раз записывали в мертвые, после чего он с достойным лучшего применения постоянством оказывался живым и всех опрокидывал. На этот раз Джек хотел знать наверняка.

В нагрудном кармане чародея обнаружился сложенный вчетверо листок бумаги, адресованный Джеку.

Прежде чем приступить к чтению, стрелок пощупал пульс Негориуса, послушал его дыхание и проверил реакцию зрачка. Если организм волшебника хоть немного напоминал организм нормального человека, он был мертв окончательно и бесповоротно.

— Надеюсь, на этот раз это действительно ты, — пробормотал Джек, вспомнив про клона, которого Негориус подсунул им вместо себя в самом начале безумной погони за артефактами.

Потом Джек развернул листок.

«Привет, убийца.

Позволь мне называть тебя так, ибо если ты читаешь эти строчки, значит, моя правдивость и жажда честной игры подвели меня под монастырь. Обидно.

Впрочем, если я умер, это еще не значит, что я проиграл.

Скажи, мне удалось тебя убедить?

Ты меня пристрелил, но это ведь ничего не значит. Ты мог убить меня, в то же время признавая мою правоту. Может быть, ты хотел отомстить мне за смерть демиурга или за смерть твоих братьев по ордену, может быть, я просто тебе несимпатичен.

Но ведь я прав.

Ты — последний из своего ордена, и, пока ты жив, наш мир будет существовать по прежнему сценарию. От кризиса к кризису, от проблемы к проблеме. Неужели тебе на это наплевать?

Вряд ли.

Впрочем, твое мнение не имеет особого значения.

Ты находишься в Тибете, в горах, тут холодно, голодно, а ближайшее жилье находится черт знает где. Но если тебе удастся пережить и это испытание, то всегда есть Черный Стрелок, который положит конец твоей славной и полной насилия жизни.

Кстати, прости, что так получилось с Гарри. Он славный парень, и я не хотел причинять ему вреда. Надеюсь, что ему посчастливилось выжить.

Прощай, убийца.

P. S. Надеюсь, ты проявишь благоразумие, не будешь цепляться за жизнь и пустишь себе пулю в лоб.

Негориус».

— Зануда, — пробормотал Джек, спрятав листок в карман джинсов.

Облака расступились, пропуская к поверхности солнечный свет, и снег вокруг стрелка стал ослепительно белым, как нижнее белье в рекламе стирального порошка.

Джек снова очутился в горах, но на этот раз у него было куда больше шансов на благоприятный исход — его передвижение не ограничивалось одной площадкой с отвесными склонами. Теперь в его распоряжении был весь Тибет.

Джек достал из саквояжа теплую куртку, выкурил еще одну сигарету, стоя рядом с трупом Негориуса, и отправился в путь.

К счастью для Гарри, подмосковные леса непохожи на сибирскую тайгу или непролазные джунгли Латинской Америки, и Ирина, ведомая телефонными звонками, нашла его достаточно быстро. При виде искореженного тела молодого волшебника она не стала ахать и охать, не упала в обморок, а деловито спросила, чем она может помочь.

Гарри сожрал целую пачку болеутоляющих таблеток, после чего ему немного полегчало.

— Сейчас я попытаюсь исцелить свои ноги, — объявил он.

— Магия позволяет сращивать сломанные кости?

— Да.

— Прежде чем ты начнешь исцелять свои конечности, я предлагаю тебе сначала их выпрямить, — сказала Ирина. — Потому что если кости срастутся в таком положении, ходить ты все равно не сможешь.

Гарри еще раз обозрел свои покалеченные ноги и признал ее правоту. Первая же попытка их выпрямить едва не привела к обмороку. Гарри побледнел и покрылся липким холодным потом.

— Может, все-таки стоит кого-нибудь позвать?

— Нет, — сказал Гарри. — Но сам я этого сделать не смогу, придется тебе помочь. Давай поступим так. Ты приведешь мои ноги в нормальное положение, чего бы мне это ни стоило. Если я отрублюсь, полей меня холодной водой или еще чего-нибудь в этом роде.

— Ты уверен?

— Да.

— Орать будешь?

— Постараюсь сдержаться.

Когда Ирина схватила его за правую ногу и аккуратно потянула ее на себя, Гарри своего обещания не сдержал.

Воспользовавшись тем, что молодой волшебник потерял сознание, Ирина выпрямила ему обе ноги и огляделась в поисках холодной воды.

Через несколько часов Джек вышел к Шамбале.

Тайный город магов Земли предстал перед его взором во всем своем великолепии. От самого города стрелка отделяла пропасть, через которую был перекинут узкий мост без перил. В солнечных лучах мост сверкал и переливался всеми цветами радуги, и в этом не было ничего удивительного, ибо его сделали из хрусталя. При плохой погоде мост становился практически невидимым.

Джек не страдал боязнью высоты, но при взгляде на этот мост ему стало не по себе.

— Приветствую тебя, путник, — сказал монах в шафрановой рясе. Джек мог бы поклясться, что еще секунду назад его здесь не было.

— Привет и тебе, — сказал стрелок.

— С какой целью ты искал Шамбалу?

— Не знаю, — сказал Джек. — А что такое Шамбала?

— Шамбала — это город, находящийся на другой стороне моста, — объяснил монах. — Тайный город магов Земли, цель поисков большого числа авантюристов.

— Тебя, может быть, удивит мой ответ, но я его не искал, — сказал Джек. — Я тут, в общем-то, случайно.

— А куда же ты шел? — удивился монах.

— В Москву.

— Это довольно далеко от Тибета, — заметил монах.

— Мне на это намекали, — сказал Джек. — В Шамбале есть какие-нибудь средства передвижения?

— Есть, — сказал монах. — Но я должен тебя предупредить, что пройти по хрустальному мосту может только человек достойный.

— И в чем это должно выражаться?

— Он должен быть чист душой и помыслами, не числить за собой никаких преступлений… И вообще… Тех, кто недостоин приобщиться к мудрости Шамбалы, мост сбрасывает вниз. Собственно говоря, я здесь для того, чтобы предупреждать об этом парней вроде тебя во избежание напрасных смертей. Так ты уверен, что хочешь попробовать пройти?

— Уже не уверен, — сказал Джек. — А ты не мог бы привести сюда кого-нибудь из магов?

— Собственно говоря, я сам маг, — сказал монах. — А тебе зачем?

— Мне в Москву надо, — объяснил Джек. — У меня там друзья остались. Некоторые из них тоже маги, кстати.

— И как их зовут? В Москве не так уж много волшебников.

— Такое название, как «агентство „Талисман“», тебе о чем-нибудь говорит?

— Герман и Сергей, — сказал монах. — Известные у нас люди. Они твои друзья?

— Да, — сказал Джек, немного покривив душой. Ему были симпатичны эти парни, но, для того чтобы между ними завязалась дружба, требовалось куда больше времени.

— Может быть, ты и Романа знаешь? — спросил монах.

— Видел пару раз.

— Жди здесь, — сказал монах и потрусил по мосту в запретный для стрелка город.

Ирина понятия не имела о том, как следует возвращать сознание потерявшим его людям. Хлопки по щекам видимого результата не дали, холодной воды под рукой не оказалось. Тогда Ирина применила способ, который много раз видела по телевизору. Правда, таким образом обычно откачивали людей, вытащенных из воды.

Непрямой массаж сердца и искусственное дыхание рот в рот. За этим занятием ее и застукал Горлум.

— Развлекаетесь, молодежь? — От неожиданности Ирина подпрыгнула на полметра. — Можете не обращать на меня внимания, я в сторонке постою.

— Вообще-то я ему первую помощь оказываю.

— Значит, это теперь так называется? — ухмыльнулся Горлум. — Ладно, девушка, не обижайтесь, я просто шучу. Старости позволительно иметь склонность к безобидным шуткам.

— Вы кто?

— Можете звать меня дядей Гошей, — сказал Горлум.

— Вы можете помочь?

— По-моему, у вас и так неплохо получается, — заметил Горлум. — Он только что моргнул.

— Да?

— Да, — слабым голосом сказал Гарри. — Мне бы еще пару таблеток.

— Химия вредит организму, — назидательно сказал Горлум. — Впрочем, судя по виду твоего организма, ему уже не повредит и хороший удар кувалдой.

— Еще кто-нибудь выжил? — спросил Гарри.

— Расслабься, — посоветовал ему Горлум. — Все более-менее в норме. По крайней мере, на пепелище трупов нет. Не хватает только стрелка. Ну и нашего ночного гостя, разумеется.

— А пожар?

— Зверюшка постаралась. — Горлум покосился на Ирину, тщательно выбирая слова. — Не стоит обижаться на зверюшку, она ведь хотела как лучше. Если бы не ее вмешательство, еще неизвестно, чем бы все кончилось.

Горлум скромно умолчал о той роли, которую довелось сыграть на пожаре ему самому. На самом деле за отсутствие на пепелище трупов следовало благодарить только его. Единственный оставшийся в сознании, он вытаскивал тела друзей из огня. Несмотря на возраст и подорванное пятисотлетним хранением Кольца Всевластья здоровье, бывший диверсант не растерялся и сделал все, что было в его силах, только что сам пожар не потушил. Больше всего он намучился с богатырем — Муромец был не просто самым тяжелым из всех, но вдобавок намертво застрял в перекрытии.

То ли наконец-то подействовало болеутоляющее, то ли свою роль сыграли хорошие новости, но Гарри почувствовал себя лучше и, немного сконцентрировавшись, выдал целебное заклинание. Его правая нога окуталась облаком серебристых искр, а в воздухе почему-то запахло озоном.

Гарри бессильно откинулся на спину.

— Когда следующий сеанс? — поинтересовался Горлум.

— Моя волшебная палочка сломана, — сказал Гарри. — И любое волшебство потребует куда больше сил, которые еще надо накопить. Полагаю, следующий сеанс будет минут через сорок.

— А сколько всего их понадобится?

— Не знаю. Пять или шесть.

— То есть всего тебе потребуется несколько часов?

— Да.

— Мне кажется, не стоит все это время торчать в лесу, — сказал Горлум. — Ирина, мы можем на некоторое время разместиться у вас? Ваши родители не будут возражать?

— Мои родители сейчас в городе, — сказала Ирина. — А откуда вы знаете, как меня зовут?

— Я много чего знаю, — сказал Горлум. Хороший тайный агент даже на отдыхе и на пенсии собирает информацию о своем окружении. — Так вы можете временно предоставить нам свое жилище?

— Конечно, — без колебаний сказала Ирина. — Только как мы доставим туда Гарри?

— Доставку я беру на себя, — сказал Горлум. — А вы скормите ему еще пару таблеток. По дороге будет сильно трясти.

Глава 9

Мир сдвинулся.

Роланд Дискейн

Как один из самых авторитетных членов совета гильдии чародеев, Горлогориус имел право на очень высокую башню, и он не преминул этим правом воспользоваться. Жилище могущественного волшебника, служившее одновременно лабораторией, местом для проведения важных встреч членов гильдии и штаб-квартирой операции по спасению вселенной, пронзало облака и по высоте могло соперничать с некоторыми горами. Точнее, лишь некоторые горы могли соперничать с башней Горлогориуса высотой, все остальные и в подметки ей не годились.

На башне было несколько смотровых площадок — облачный покров, оставшийся где-то в районе трех четвертей общей высоты строения, часто не позволял использовать самую верхнюю площадку для обзора окрестностей. Но сейчас Горлогориус выбрал именно ее.

Площадка была совсем небольшой — идеальный квадрат со стороной около двух метров. Ее обрамлял невысокий парапет с каменными фигурами, изображавшими воинов и волшебников, драконов и химер, застывших в скульптурных композициях прошлого, настоящего и даже будущего.

Если поставить посередине площадки стремянку и влезть на самую высокую ее ступень, можно было дотронуться рукой до небесной тверди и ощутить исходящий от нее холод. Правда, добившиеся могущества волшебники не склонны заниматься такими глупостями.

Горлогориус нечасто бывал здесь, он не любил холода и ветра и, когда у него был выбор, всегда голосовал за уют и комфорт. Но сейчас у него выбора не было.

Он выполнял последнюю волю умершего друга.

Мэнни погиб, отдав все силы блокаде Большого Бо. Он истощил абсолютно все свои магические ресурсы, включая и те, которые поддерживали жизнь в разменявшем вторую тысячу лет организме.

Когда волшебник отдает свою последнюю магию, он умирает. Своей смертью Мэнни выиграл несколько часов, необходимых для окончательной подготовки заклинания Алка-зельцер. Если бы не эта жертва, Горлогориус не смог бы снять с блокады полтора десятка волшебников, необходимых ему для проведения финального ритуала.

Горлогориус снял крышку с урны, в которой покоился прах Мэнни.

— Прощай, — сказал он. И швырнул урну вниз.

Пепел образовал небольшой шлейф за последним вместилищем Мэнни. Горлогориус еще немного постоял на краю, от холода и ветра[23] на его глазах выступили слезы.

Спускаться в кабинет по лестнице было слишком утомительно, и Горлогориус попросту трансгрессировался вниз. Когда он возник за своим рабочим столом, сидевший в большом кожаном кресле и потягивающий вино Бозел невольно вздрогнул и схватился за меч, который он теперь не просто хранил, а постоянно держал наготове.

— Черт побери, когда-нибудь эти колдуны доведут меня до инфаркта своими театральными появлениями, — пробормотал Бозел. — Маг, ты не очень похож на человека, одержавшего великую победу. Это из-за смерти твоего друга?

— Только отчасти, — сказал Горлогориус. — Все дело в том, что я не одержал великой победы.

— Как это? — удивился Бозел. — Разве Негориус опять подсунул нам не тот артефакт?

— Артефакт правильный, — успокоил его Горлогориус. — И заклинание сработало так, как мы того ожидали. Просто… оно не сработало до конца.

— Не понял, — сказал Бозел. — Заклинание либо срабатывает, либо не срабатывает. Какие тут еще варианты?

— Большой Бо обезврежен, обездвижен, больше не пытается вырваться за пределы сферы, да и саму сферу теперь способен удержать даже ученик магического колледжа. Но он жив, и он все еще присутствует в нашей вселенной. Нам не удалось полностью уничтожить угрозу, а значит, мы добились только отсрочки.

— И сколько времени вы выиграли? — поинтересовался Бозел.

— Если бы я только знал. Может быть, речь идет об одном месяце, — сказал Горлогориус. — Может быть, о десяти тысячах лет, правда, сие есть сомнительно. В любом случае это далеко не победа.

— А что пошло не так на сей раз? — полюбопытствовал Бозел.

— Понятия не имею, — вздохнул Горлогориус. — Уверяю тебя, я все свои силы положу на то, чтобы это выяснить.

— Это как тебе угодно, — сказал Бозел. — Меня же интересует другое. Ты получил артефакт более двенадцати часов назад. Я понимаю, некоторое время ушло на составление и применение заклинания, потом ты принимал поздравления коллег и прощался с другом… Но я торчу здесь уже больше трех часов, и я хотел бы знать, почему ты ничего не предпринимаешь?

— Не предпринимаю чего?

— Ты должен отправить меня на Землю, — сказал Бозел. — Ибо Негориус жив.

— Это больше не имеет значения, — сказал Горлогориус.

— А как же Джек и Гарри? Ты готов бросить их там на произвол судьбы?

— Откуда у дракона столько заботы о судьбе людей?

— Не знаю. Наверное, я сам слишком долгое время пробыл в человеческой шкуре, — сказал Бозел.

— Это заметно. Ты стремишься действовать, толком не разобравшись в ситуации.

— То есть ты ничего делать не будешь? — уточнил Бозел. — Я правильно тебя понял?

— Я ничего не буду делать прямо сейчас, — поправил его Горлогориус. — Джек и Гарри — большие мальчики и не нуждаются в ежеминутной опеке.

— Ага, — сказал Бозел. — А то, что ты бросил их против самого опасного парня в этой вселенной, вроде бы и не в счет?

— Я — самый опасный парень в этой вселенной! — отрезал Горлогориус.

— Это точно, — согласился Бозел, прищурившись. — Глупость всегда опасна.

— Ты называешь меня глупцом, дракон? — возвысил голос Горлогориус. При звуках этого голоса рушились ветхие постройки, дрожали крепостные стены, а слабонервные люди падали в обморок. — Меня?

— Не ори, — сказал Бозел. — На драконов такие штуки не действуют.

— Возможно, ты прав, — сказал Горлогориус своим обычным тоном. — Негориус обставил меня пару раз.

— Негориус обставлял тебя всю дорогу, — сказал Бозел.

— Но сейчас это уже неважно, — сказал Горлогориус. — Мы получили левый револьвер Святого Роланда, и, значит, в том, что мы так и не преуспели, Негориус невиновен.

— Это я уже слышал, — сказал Бозел. — Если ты и дальше собираешься переливать из пустого в порожнее, я отправлюсь на поиски другого волшебника, который сможет переправить меня на Землю.

— Ты никуда не пойдешь, — сказал Горлогориус. — Я не могу видеть то, что происходит в мире, скрытом за Бездной Хаоса, и мне нужен твой полный отчет о событиях. Расскажи мне все, начиная с того момента, как вы прыгнули в Бездну.

— А потом ты отправишь меня на Землю?

— Может быть. Это зависит от того, что я услышу. Но я не хочу врать тебе, Бозел. Может быть, ты никогда больше не увидишь своих спутников.

Трясло действительно нещадно.

Горлум взвалил Гарри себе на спину — Ирина боялась, что спина просто переломится, — и потащил по направлению к поселку. Маленький сморщенный старичок обладал недюжинной силой, которую трудно было заподозрить при взгляде на его тщедушное тельце.

Он останавливался отдыхать только два раза — перед тем как они перешли вброд небольшую речушку и собираясь пересечь шоссе. Прошло меньше часа, и Гарри уложили в нормальную постель.

Путешествие далось волшебнику нелегко. После их знакомства с Джеком ему несколько раз наносили тяжелые ранения, но в те разы он просто терял сознание, а ставил на ноги его кто-то другой. Гораздо более могущественный и сведущий в целительной магии.

Через пять минут езды на спине Горлума Гарри был бы счастлив отрубиться, чего, к его великому сожалению, так и не случилось. Он проделал весь путь, пребывая в сознании, прочувствовал каждый шаг Горлума и отлично запомнил дорогу, словно это могло ему пригодиться.

Оказавшись в постели, Гарри сотворил заклинание, чтобы снять боль, и попросил немного чая. Ирина ушла греметь чашками на кухне, а Горлум присел рядом с волшебником и приготовился отвечать на неизбежные в такой ситуации вопросы.

Он коротко обрисовал, что произошло на даче, пока Гарри и Джек наслаждались свежим воздухом и обществом друг друга, рассказал, как он не смог потушить пожар и полночи занимался перетаскиванием тел подальше от дома, как приехали пожарные, которым тоже так и не удалось ничего потушить.

— Ребят увезли в больницу, — закончил он свой рассказ. — Думаю, с ними не случилось ничего серьезного, просто надышались дымом. Ну и у Муромца наверняка сотрясение мозга.

— Значит, артефакт вернулся домой, — сказал Гарри. — Надеюсь, Горлогориус получил его вовремя. А что с Джеком?

— Я не знаю, — сказал Горлум. — Когда я вышел на улицу, никого из вас там уже не было.

— Надо поискать в округе, — сказал Гарри. — Может быть, Негориус отшвырнул Джека, как и меня.

— Не хочу тебя расстраивать, но в таком случае мы найдем только труп стрелка, — сказал Горлум. — Волшебник — сам себе парашют, а какие у обычного человека шансы выжить при падении с такой высоты?

— Я не верю, что Джек мертв, — сказал Гарри. — Он слишком многое прошел, чтобы тип вроде Негориуса мог его убить.

— Это был не тип вроде Негориуса, а сам Негориус, — заметил Горлум. — Впрочем, может быть, ты и прав. Гэндальфа тоже долгое время считали мертвым, а он в это время просто одежду свою стирал.[24] Я могу походить по лесу и поискать Джека. Тебя же я нашел.

— А что со Змеем Горынычем? Его тоже увезли в больницу?

— Представляю, какой бы это вызвало фурор в научном мире, — ухмыльнулся Горлум. — Нет, он отсиживается в подвале. Наверное, немного промок, когда пожарные заливали пепелище, но ничего страшного с ним не случилось.

— А как ты догадался, что Горыныч сможет выкурить Негориуса из дома? Если бы у него ничего не получилось, ты поставил бы под удар Негориуса еще одно существо.

— А я думал, что волшебники разбираются в таких вещах, — сказал Горлум. — Горыныч был единственным из нас, кто мог составить конкуренцию Негориусу. Разве это не очевидно?

— Нет, — сказал Гарри.

— Сила мага или магического создания во многом зависит от мира, которому он принадлежит, — сказал Горлум. — На Земле большинство людей не верит в магию, и поэтому местные волшебники слабы и Негориус делал с ними все, что хотел. Но и сам Негориус происходит из мира, в котором магия соседствует с наукой и технологией, иначе твой друг не пользовался бы револьверами и прочими игрушками, к которым магия не имеет никакого отношения. А в мире Змея Горыныча в волшебство верят все. Негориусу просто повезло, что рядом с ним были мои друзья и я притормозил зверюшку, чтобы не навредить им. Иначе он бы очень быстро превратился в хорошо прожаренный бифштекс. Неужели ты сам никогда не сталкивался ни с чем подобным?

Гарри задумался.

Может быть, он и сталкивался с чем-то подобным. Только не в таких масштабах. Удалось же Гарри сразить Ангмарского Короля-Призрака, неуязвимого для любого из воинов Средиземья.

— В общем, поправляйся, — сказал Горлум, подводя итог беседе. — Набирайся сил, ибо они могут тебе пригодиться. А я пока поищу в округе, может быть, смогу найти Джека.

— А тебе самому отдых не нужен?

— Я и не в таких передрягах бывал, — сказал Горлум. — Все лучше, чем хоббитов по болотам водить.

Не прошло и получаса, как на хрустальном мосту появилась еще одна фигура. Человек шел неспешно, но приближался к Джеку очень быстро, отчего у стрелка даже закружилась голова, ибо реальность не соответствовала тому, что видели его глаза.

Он моргнул, а когда его глаза открылись, рядом с ним стоял высокий старик, неуловимо похожий на Горлогориуса, Гэндальфа и прочих престарелых и могущественных магов Множественной Вселенной.

— Ты хотел видеть волшебника. Мое имя — Мерлин,[25] я вхожу в Совет Мудрецов Шамбалы. Что тебе нужно, стрелок?

— Откуда ты знаешь, кто я такой?

— Я читал Стивена Кинга, — улыбнулся Мерлин. — Как тебя зовут и помнишь ли ты своего отца?

— Я — Джек Смит-Вессон, стрелок от рода стрелков. А своего отца я никогда не видел.

— Прискорбно слышать, — сказал Мерлин и без лишних предисловий перешел к делу: — Ты говорил что-то об агентстве «Талисман». Вчера в Москве произошли страшные события, и агентство «Талисман» оказалось в них замешанным. Я хочу знать подробности.

Стоило Горлогориусу оторвать глаза от страницы древнего гримуара, как он тут же натыкался на гневный взгляд Бозела. Поначалу это забавляло могущественного волшебника, но после третьего часа раздражение начало брать верх.

— Я предоставил в твое распоряжение шикарные апартаменты, — сказал Горлогориус. — Почему бы тебе не пойти туда и не отдохнуть?

— Что-то мне подсказывает, как только я войду в эти шикарные апартаменты, выйти наружу я уже не смогу, — сказал Бозел.

— Откуда такая подозрительность?

— А с чего бы мне тебе доверять? — спросил Бозел. — На моей памяти ты еще ни разу не был честен до конца.

— В любом случае оттого, что ты на меня пялишься, я не смогу думать быстрее, — огрызнулся Горлогориус.

— А ты попроси у меня совета, — сказал Бозел. — В отличие от вас, второразрядных колдунов, у меня взгляд не замылен.

— И что же ты видишь своим незамыленным взглядом? — скептически вопросил Горлогориус.

— Все просто, — сказал Бозел. — Либо у вас не тот артефакт, либо ошибка в самом заклинании.

— Не может быть, — убежденно сказал Горлогориус. — Это заклинание составляли лучшие умы нашего мира. Оно описывает вселенную и должно гарантированно избавить нас от проблемы Большого Бо.

— Раз вы непогрешимы, то остается предположить только одно — проблемы с самой вселенной, — ехидно сказал Бозел.

— А ведь такое может быть, — согласился Горлогориус. — Какое-то изменение, которое мы не могли учесть при работе над заклинанием… Что-то, появившееся уже после того, как мы эту работу закончили. Только это изменение должно быть очень существенным. Тогда все сходится. Правильный артефакт, правильное заклинание, неправильная вселенная. Точнее, не та вселенная. Но что изменилось с тех пор?

— Ты на самом деле не знаешь?

— Дракон, у меня нет времени на игры. Если тебе есть что сказать, говори.

— Черный Стрелок, — сказал Бозел. — Он появился совсем недавно, и в вашем заклинании ему наверняка не посвящено ни одной строчки.

Вместо ответа Горлогориус перелистнул страницу гримуара и погрузился в расчеты.

— Ты — великий воин, если тебе удалось сразить Негориуса, — сказал Мерлин. — И ты правильно сделал, что не попытался перейти мост. Великие воины несут на себе большой груз сраженных ими врагов, и далеко не каждый оказывается достоин, чтобы войти в наш город.

— И что теперь? — спросил Джек. — Вашей помощи я тоже недостоин?

— Я помогу тебе вернуться в Москву, — сказал Мерлин. — Но на большее не рассчитывай. Совет Мудрецов вовсе не в восторге оттого, что кто-то переносит свои местечковые разборки на Землю.

— Это была не моя идея, — сказал Джек. — И я с благодарностью приму от вас любую помощь.

— Да будет так, — сказал Мерлин. — Москва — большой город. Куда конкретно ты хочешь попасть?

— Куда делся твой приятель? — поинтересовалась Ирина.

— Ушел искать другие обломки кораблекрушения, — сказал Гарри. Он с благодарностью принял из рук девушки чашку горячего чая и сделал глоток. — Не может быть, чтобы ты о нем не слышала. Это — Горлум.

— Мерзкое скользкое чудовище? — уточнила Ирина. — Моя Прелесть и все такое?

— На самом деле он совсем другой, — сказал Гарри. — В делах магии многие не те, кем они кажутся.

— И ты тоже?

— Нет, — сказал Гарри. — Я как раз такой, каким кажусь. Молодой недотепа и неудачник.

— Ты молодой, это факт. Но на недотепу и неудачника ты непохож.

— Брось. Разве это не первое, что приходит в голову, когда ты на меня смотришь?

— Признаться честно, я думаю о другом.

— Могу ли я узнать, о чем именно?

— Нет.

— Я — волшебник, — сказал Гарри. — Рано или поздно я раскрою любую тайну.

— Употреби свои волшебные силы на лечение.

— Обязательно, — пообещал Гарри. — Сначала — лечение, потом — разгадка тайн.

— Кстати о тайнах. Чем вы ночью занимались, что дом сгорел? Силы Зла забарывали?

— Силы Зла напали на нас, и мы отбивались, как только могли. К сожалению, финал этого противостояния мне пока неизвестен.

— Наши победили, — убежденно сказала Ирина. — Наши всегда побеждают. Гарри Поттер же победил, хотя шансы были явно не в его пользу.

— Не представляю, о чем ты говоришь, но общий настрой мне нравится, — сказал Гарри.

— Так ты расскажешь мне, чем занимаешься? — спросила Ирина.

— Думаю, тебе будет трудно в это поверить.

— А ты попробуй.

— Хорошо, — сказал Гарри. — Все началось у меня в башне…

— В башне?

— Волшебники моего мира живут в башнях, — сказал Гарри. — Высота башни определяется статусом волшебника в нашей гильдии, так что у меня была не самая высокая башня. Собственно говоря, тогда я ее только строил…

Горлогориус набил трубку табаком и прошелся по комнате.

— Итак, все верно, — сказал он. — Черный Стрелок — это и есть тот фактор, который мы не учли при работе над заклинанием. Мы не могли его учесть, ибо он появился совсем недавно, в ответ на определенные действия, которые мы предпринимали для спасения мира. Его появления нельзя было избежать, но и нельзя было предвидеть.

— Ты пытаешься оправдаться? — поинтересовался Бозел. — Вместо того чтобы действовать?

— Я пытаюсь убедиться, что на этот раз ничего не упустил, — сказал Горлогориус.

— Избавься от Черного Стрелка и повтори заклинание. Я уверен, после этого от Большого Бо не останется и следа.

— У меня есть определенные сомнения на этот счет, — сказал Горлогориус. — В смысле как избавиться от Черного Стрелка.

— Неужели ты даже не попробуешь? Используй традиционные методы волшебников. Огонь, мор и глад. Или поступи еще традиционнее и поручи эту работу какому-нибудь идиоту.

— Ты готов предложить свою кандидатуру?

— Не помню, чтобы я вызывался добровольцем, — сказал Бозел. — Черт побери, волшебник, сделай хоть что-нибудь. Ты недавно хвастался, что считаешь себя самым опасным парнем в нашей вселенной, так докажи это.

— Не надо брать меня на «слабо», — сказал Горлогориус. — Я никогда не уклонялся от грязной работы. Подожди меня здесь.

Глава 10

Тот, кто стоит на дороге у истории, редко в ней остается.

Горлогориус Хруподианис

Они стояли рядом с еще не остывшими руинами дачи Германа, и дым от сигареты стрелка смешивался с дымом, идущим от развалин.

— Я заглядывал в Книгу Магов, перед тем как пойти на встречу с тобой, — сказал Мерлин. — За исключением Негориуса, волшебное сообщество этой ночью не потеряло ни одного человека, а это значит, что все твои друзья живы.

— Спасибо за помощь и информацию, — сказал Джек. — Если бы вы еще подсказали, где их искать…

— Этого я пока не знаю, — сказал Мерлин. — Но Герман с Романом рано или поздно выйдут со мной на связь.

— К сожалению, Гарри мне позвонить не может, — сказал Джек.

— Ты найдешь его, — сказал Мерлин. — Между вами установилась прочная связь, в одну минуту она не разрушится.

— Может быть, вы дадите мне еще какой-нибудь мудрый совет?

— Ты зря иронизируешь, Джек, — сказал Мерлин. — Твой мир… Неважно, кем и для чего он был создан. Проходит время, и каждая вселенная начинает развиваться по своим собственным законам. То, что происходит сейчас в вашем мире, — это просто болезнь роста. Это не значит, что вы ее обязательно переживете, такие болезни иногда оказываются смертельными. Но если вы сможете, то следующие несколько тысяч лет вашей вселенной ничто не будет угрожать.

— Это утешает, — сказал Джек. — Учитывая, что я не рассчитываю прожить несколько тысяч лет.

— Никто не знает, сколько он проживет, — философски заметил Мерлин. — Горыныч, ты там как?

— Нормально, — раздался голос из-под земли. — Только сыро и скучно.

— Потерпи до темноты, а там мы что-нибудь придумаем, — сказал Мерлин. — Мне бы только твоих приятелей найти…

— А чего их искать? — Одно из серых, обгорелых бревен, в изобилии валявшихся на земле, превратилось в Горлума. — Они в районной больнице на процедурах. Скоро выпишутся.

— Когда-нибудь твоя привычка подкрадываться выйдет тебе боком, — заметил Мерлин.

Джек улыбнулся. Он давно заметил диверсанта из Средиземья, но не подавал вида, потому что не знал, в каких отношениях находятся Горлум и Мерлин. Однако, судя по их беседе, отношения были вполне цивилизованными.

— Я дам вам адрес больницы, Мерлин, — сказал Горлум. — А ты, стрелок, можешь пойти со мной. Гарри валяется в соседнем доме.

— У девушки? — спросил Джек.

— Как ты догадался?

— Интуиция.

Огненная стена.

Огненный смерч.

Заклятие Владык.

Белое марево.

Гробницы времени.

Квентин Тарантино встает не с той ноги.

Адская мясорубка.

Последний крик Мерлина Мэнсона.

Смертельное кружево.

Вопль Витаса.

Бритва Черной Смерти.

Грязные носки Эда Банди.

Железный занавес.

Горлогориус обрушивал на Черного Стрелка одно смертельное заклинание за другим. Вокруг кипела и взрывалась земля, вырастали ледники, железные лезвия разрезали воздух, кружили чудовищные тени и сменялись эпохи.

В свое время каждое из этих заклинаний выигрывало войны, уничтожало армии и стирало с лица вселенной целые страны. Но Черный Стрелок упрямо шел вперед, не обращая на потуги Горлогориуса никакого внимания, чем привел могущественного волшебника в ярость.

Увы, гнев не прибавляет волшебникам силы.

Горлогориус так ничего и не добился и вернулся в свою башню в крайне подавленном состоянии.

— Не вышло, — констатировал Бозел. Для определения этого нехитрого факта ему хватило одного взгляда.

— Не вышло, — сказал Горлогориус. — И ты этим не очень-то удивлен.

— Я думал, а вдруг получится, — сказал Бозел. — Но, видимо, чудес все-таки не бывает. Странно, да? Мы живем в выдуманном кем-то мире, полном волшебников вроде тебя и волшебных тварей вроде меня, мы практикуем магию по поводу и без, а чудеса, настоящие чудеса, все-таки не случаются. Дурацкая жизнь.

— Ты знаешь что-то, чего я не знаю? — спросил Горлогориус.

— Если верить твоему коллеге Негориусу, то в нашей вселенной стрелки являются куда более важными персонами, чем волшебники. Поэтому ты ничего не можешь сделать с Черным Стрелком. Это разборка высшего уровня, и ты к ней не допущен.

— Разборка кого с кем? В нашем мире стрелков больше не осталось.

— Но один стрелок все-таки существует. Иначе этого черного типа не было бы и в помине.

— Джек? — уточнил Горлогориус.

— Именно, — сказал Бозел. — Черный Стрелок — это проклятие, которое тебе неподвластно, и снять его можно только одним способом — принеся ему кровавую жертву. В связи с этим возникает любопытный вопрос: готов ли ты пожертвовать последним служителем револьвера? Готов ли ты предать человека, сделавшего для тебя столь многое?

— Не дави на меня, дракон. Разве ты сам ему ничем не обязан?

— Обязан, не обязан… Какая разница? Решение принимаю не я.

— Поэтому ты так легко об этом рассуждаешь, — сказал Горлогориус.

— Теоретизировать всегда легко, — согласился Бозел. — Казалось бы, выбор прост. На одной чаше весов — только один человек, на другой — вся вселенная. Принести в жертву одного и спасти всех… Какая заманчивая идея.

— Может быть, никакой жертвы не будет. Вдруг Джек окажется способен с ним справиться?

— Раньше я не замечал за тобой склонности к самообману. Черный Стрелок убил всех, он убивал их поодиночке и группами. Никто не мог ему противостоять. — Сидя в кабинете Горлогориуса, Бозел не терял времени даром и узнавал последние новости из докладов младших волшебников, которые (доклады, не волшебники) в художественном беспорядке валялись вокруг стола Горлогориуса.

— Но Джек — последний, — возразил маг. — У последнего всегда больше шансов.

— Значит, ты уже выбрал?

— Выбора нет. Ты сам сказал, жизнь одного человека против существования вселенной. Я уже принимал такие решения, и не раз.

— И как ты спишь по ночам? Кошмары не мучают?

— Если бы вселенной требовалась моя жизнь, я отдал бы ее не колеблясь.

— А я бы еще подумал, — сказал Бозел. — На кой черт мне сдалась вселенная, в которой не будет меня?

Есть старый анекдот.

Человек приходит к психиатру и жалуется на постоянные стрессы на работе.

— И кем же вы работаете? — спрашивает психиатр.

— Я работаю сортировщиком апельсинов, — отвечает человек. — Я стою рядом с желобом, по которому сыплются апельсины. Я должен складывать большие апельсины в одну коробку, средние — в другую и совсем маленькие — в третью.

— И что же здесь такого нервного? — удивляется психиатр.

— Как же вы не понимаете, доктор? Ведь целый день я должен принимать решения, решения, решения…

К чему здесь этот анекдот?

Люди делятся на две категории. Одни способны принимать решения, а другие позволяют делать это за них людям из первой категории.

Топ-менеджеры получают гигантские оклады вовсе не за то, что лучше других разбираются в производственном процессе своей компании или лучше других умеют продавать свой товар. Нет, им платят именно за умение принимать решения, глобальные решения, влияющие на всю корпорацию. А для того чтобы производить и продавать продукцию, существуют свои специалисты.

Проблема принятия важных решений состоит в том, что каждое решение касается не только того человека, который его принимает. Если человек решает бросить курить, он может прожить лишних десять лет и сделать то, на что у курящего не хватило бы времени, что не может не отразиться на его близких. А если человек решит пустить себе пулю в лоб, это не только прервет его жизнь, но и наверняка расстроит кого-то, кому этот человек очень дорог.

Принимая решение, человек берет на себя всю ответственность, которую это решение повлечет. Волшебники знают об этом гораздо больше остальных.

Горлогориус занял свое положение вовсе не благодаря тому, что он бегал от ответственности.

Гарри обратил внимание, что чем больше он общается с Ириной, тем больше она ему нравится. Разговаривать с ней было легко. Гарри не мог припомнить ни одной особы противоположного пола, с которой он бы сразу нашел общий язык.[26]

Он даже временами забывал, что разговаривает с женщиной, до того ему было свободно. Если учесть, что Гарри был волшебником, это весьма показательный пример. Волшебники всегда очень неловки в отношениях с противоположным полом.

Гарри выложил Ирине все.

Он рассказал о Горлогориусе и самом первом задании, о том, как это задание оказалось всего лишь репетицией перед сумасшедшей гонкой за артефактами, рассказал о Джеке и о том, сколько раз стрелок спасал ему жизнь, рассказал ей о Бозеле, ставшем героем поневоле, об Илье Муромце, который добровольно присоединился к их отряду, о людях и нелюдях, которых Гарри встретил уже на Земле. Он прерывал свой рассказ только для того, чтобы выпить чая, съесть бутерброд и сотворить очередное целительное заклинание. К вечеру его тело было восстановлено до прежнего среднего уровня, но он совсем обессилел. И еще у него отваливался язык.

Вдобавок с молодым волшебником творилось что-то странное.

Впервые в жизни ему хотелось прикоснуться к другому человеку, просто потрогать, подержать за руку, может быть, даже поцеловать. И ему показалось, что возникшее притяжение взаимно, и Ирина будет совсем не против, если сейчас он накроет ее ладонь своими пальцами, только он все равно боялся это сделать, и…

— Все-таки странно, что мы с тобой встретились, — сказала Ирина. — Я имею в виду, во второй раз. В Москве живет двенадцать миллионов человек, ну какие шансы, что двое столкнутся между собой дважды? Да еще и в разных местах, одно из которых удалено от другого почти на сотню километров?

— Шансы просто огромные, — сказал Гарри. — Ибо, как я уже утверждал раньше, это судьба.

— Умом я понимаю, что ты несешь какой-то бред, — сказала Ирина. — Но мне почему-то хочется тебе верить. Не подумай, что я говорю это каждому волшебнику, который валяется в моей постели с переломанными ногами, но ты мне нравишься, Гарри.

Сердце молодого волшебника забилось так часто, что могло выскочить из груди и запрыгать по комнате, отскакивая от стен и потолка, как теннисный мячик.

— Ты мне тоже, — промямлил он в ответ.

— А что ты будешь делать потом? — спросила она. — Когда сразишь всех врагов и спасешь свой мир?

А действительно, подумал Гарри. Что я буду делать потом?

Раньше будущее казалось ему простым. Вот он приводит свою бригаду к победе, добывает все артефакты, спасает мир, присутствует на открытии памятника, посвященного его великому подвигу, вот Горлогориус жмет ему руку и со слезами на глазах называет его лучшим своим учеником и будущим преемником, вот он возвращается в свою новую башню и ставит опыты, разгадывая последние оставшиеся в мире магические загадки. Но теперь эта перспектива почему-то перестала его привлекать. Теперь она казалась ему скучной и неинтересной.

Вернется он в свою шикарную башню с винными погребами, кожаными креслами и древними манускриптами, к своим колбам, пробиркам и ретортам, к волшебным палочкам, магическим эликсирам и мелким артефактам, разгадает он какую-нибудь тайну, а дальше что?

Он живо представил, как неприкаянно бродит по своей башне, не зная, чем заняться, как у него выпадают волосы на голове, зато растет брюхо и борода, как он уподобляется Горлогориусу и тиранит молодых волшебников, дабы выместить на них свою неудовлетворенность тем, как сложилась его жизнь…

Старшие члены гильдии чародеев погрязли в интригах, привыкли превращать самое простое дело в лабиринт из полуправды, недомолвок и откровенной лжи. Гарри не хотел становиться таким, но внезапно он отчетливо осознал, что именно к этому все и идет. Он ведь не будет оставаться бесконечно молодым, а тот путь, который он выбрал для себя после окончания колледжа, неминуемо приведет его к креслу Горлогориуса. Если бы не это приключение, у него отсутствовала бы сама возможность выбора. А теперь…

— Почему ты молчишь? — спросила Ирина.

— Потому что ты задала вопрос, на который я сейчас не могу ответить, — сказал Гарри. — Я… Понимаешь, когда я вернусь в свой мир, мне ведь даже не с кем будет поговорить об этом приключении…

— Разве у тебя нет друзей?

— Только Джек, — сказал Гарри. — Но волшебники ведут оседлый образ жизни, а стрелки не могут сидеть на месте. Вряд ли мы будем с ним часто видеться.

Если Джек вообще вернется со мной, добавил Гарри мысленно. Но даже мысленно он врал самому себе. На самом деле фраза должна была звучать еще короче.

Если Джек вообще вернется…

— Наверное, тебе очень одиноко в мире, который ты должен спасти, — сказала Ирина.

— Похоже, что мир уже спасен, — сказал Гарри. — Если Горлум не ошибся, то изначальный артефакт вернулся на родину и Горлогориус уже наверняка использовал его по назначению.

— Может быть, тогда тебе вообще не стоит возвращаться? — спросила Ирина.

— Как это? — не понял Гарри.

— Ты можешь остаться на Земле.

— И что я тут буду делать?

— Наверняка у нас тоже найдется какое-нибудь дело для волшебника. Есть же агентство «Талисман», о котором ты говорил. Попроси Германа, и он даст тебе работу. Или ты с ним не настолько хорошо знаком?

— С моей стороны это будет полным свинством, — сказал Гарри. — Ребята и так слишком много для нас сделали.

— А как же корпоративная солидарность?

— Мы ведь принадлежим к разным мирам.

— Разве это имеет значение? — спросила Ирина. — Мы с тобой тоже принадлежим к разным мирам, но ты утверждаешь, что нас с тобой свела сама судьба.

— Я…

Она наклонилась, и ее лицо оказалось совсем рядом с лицом Гарри. Ее волосы щекотали ему лоб, и это было одно из самых приятных чувственных ощущений в его жизни. И как только Гарри показалось, что сейчас произойдет что-то еще более приятное, дверь распахнулась и в комнату ввалился Горлум, за которым следовал Джек.

Районная больница, в которую доставили пострадавших при пожаре, оказалась тихим и скучным местом. Больных было немного, поэтому представителей агентства «Талисман» и примкнувших к нему индивидуумов разместили в одной палате. Конечно, Серегу, по совершенно объективным причинам, положили в отдельный бокс.

Герман очнулся раньше остальных и сразу же осознал катастрофические последствия ночного визита Негориуса. Оставленная ему дядей дача сгорела, но это была меньшая из проблем.

Илья Муромец и Роман обнаружились на соседних кроватях, их здоровью ничто не угрожало, да и состояние Сереги Герману удалось выяснить без особого труда — хватило одного вопроса медсестре. С остальными дело обстояло не так благополучно.

Змей Горыныч остался в подвале, и ему угрожало множество опасностей. Волшебные летающие рептилии не приспособлены для жизни в современном цивилизованном мире, и если его не завалило горящими обломками, не залило водой из пожарных брандспойтов, то его могли обнаружить спасатели. Обнаружить и поднять панику вокруг сошедшего со сказочных страниц чудовища.

Также была неизвестна судьба Гарри, Джека и самого Негориуса. Единственным, за кого не стоило волноваться, был Горлум. В случае необходимости он мог уйти в леса и годами жить на подножном корму, благо у него в этой области был обширный опыт.

Герман совсем не удивился, когда дверь в палату открылась и пропустила внутрь Мерлина. Было очевидно, что Совет Мудрецов Шамбалы не оставит ситуацию без внимания, а найти представителей проигравшей стороны в районной больнице не составит для опытного чародея никакого труда.

Мерлин вполголоса произнес короткое заклинание, и пребывавшие в отключке Муромец и Роман тут же пришли в себя. Даже Герман почувствовал себя гораздо лучше.

— Красавцы, — сказал Мерлин. — Волшебники, маги-чародеи… Магистры. Что вы имеете сказать в свое оправдание?

— Здравствуйте, Мерлин, — сказал Роман. — Я понимаю, что вы взволнованы, но это еще не повод для того, чтобы забывать правила хорошего тона.

— Здравствуйте, Рома, — сказал Мерлин, ничуть не смутившись. — Здравствуйте, Герман. Здравствуйте, Илья Муромец. А почему я не вижу Сергея?

— Он в женской палате, — сказал Герман. — Анатомия — упрямая штука, знаете ли.

— Знаю, — сказал Мерлин. — Это ваше пресловутое агентство «Талисман» — сплошное разочарование для Совета Мудрейших. Маг, который не только умудрился потерять собственное тело, но еще и забыл, в каком именно мире он его оставил…

— Серега не виноват. Это была ловушка.

— Сергей виноват, но не так сильно, как вы, Герман, — отрезал Мерлин. — Ибо это была ваша ошибка. Вы не должны были отправлять своего менее опытного товарища на задание, связанное с умением трансгрессироваться между измерениями.

Вообще-то, когда Герман отправлял Серегу на это задание, связанное с поисками Кольца Всевластья, оно вовсе не подразумевало умение трансгрессироваться между мирами, но напоминать об этом Мерлину было бесполезно. Он слышал эту историю несколько раз и от Германа, и от самого Сереги, читал многочисленные отчеты поисковой группы и владел информацией на уровне самих участников операции. Мерлину просто нравилось читать нравоучения. Мерлин был нудный.

— А что вы устроили на сей раз? — продолжал Мерлин. — Оставим в покое Сергея, временно лишенного магических способностей, и сэра Муромца, никогда ими не обладавшего и являющегося гостем в нашем мире. Но вы, Герман, и вы, Роман, преподнесли всему Совету очень неприятный сюрприз.

— Не понимаю, в чем дело, — сказал Роман. — Вообще-то мы все недооценили Негориуса, и самые большие потери понес спецназ, к деятельности которого Герман не имеет никакого отношения.

— Только не надо выгораживать своего ученика, — сказал Мерлин. — Уцелевшие бойцы спецназа свою долю критики уже получили, и речь сейчас вовсе не об их провальной операции, а о ее последствиях. Начнем с ваших действий, Роман. Вы трансгрессировали с поля боя двоих бойцов спецназа, отправив их к мосту Шамбалы, что я нахожу весьма похвальным. Но почему вы сами не последовали за ними?

— Я посчитал, что в этом нет необходимости, — сказал Роман. — Бойцы были вне опасности, и я знал, что на месте встречи о них позаботятся. Кроме того, я спешил сообщить новости нашим гостям как наиболее заинтересованной в исходе дела стороне.

— И вы совершили прямую трансгрессию с поля боя?

— Да.

— Вы не читали книгу «Искусство магического поединка»? — Авторство сей книги принадлежало Мерлину, и отрицательный ответ на этот вопрос приравнивался к тяжкому оскорблению.

— Читал.

— Значит, вы не согласны с сорок пятой главой, в которой говорится о том, что проигравший битву маг не должен отправляться к себе домой или домой к кому-то из своих друзей или близких прямой трансгрессией, чтобы не подвергнуться повторному нападению самому и не поставить под угрозу других людей?

— В принципе я согласен, — сказал Роман. — Но я не рассматривал происходящее как магический поединок между мной и Негориусом. Я был всего лишь сторонним наблюдателем.

— Видимо, сам Негориус так не считал, — сказал Мерлин. — Ибо ему не составило труда вычислить направление трансгрессии и последовать за вами.

— Это была моя ошибка, — согласился Роман.

— Верно, и заплатили за нее не только вы, — сказал Мерлин. — Удивительно еще, что никого так и не убили.

— Так никто не пострадал? — оживился Герман. — Вы что-то знаете о судьбе остальных?

— Мерлин, с этого следовало бы начать, — сказал Роман.

— Позвольте мне самому решать, с чего я должен начинать, — сказал Мерлин. — Итак, перейдем к вашим ошибкам, Герман. Защитные заклинания вокруг вашего дома способны остановить только обычных людей и очень порядочных магов, о чем я вас неоднократно предупреждал.

Мерлин был английским волшебником и относительно жилища магов придерживался принципа «мой дом — моя крепость». Даже его апартаменты в Шамбале, куда в принципе не могли проникнуть посторонние люди, были снабжены защитой по высшему разряду. Он поселил бы в своей прихожей дракона, но не смог получить одобрение светлейшего Короля Шамбалы.

— Вы храните в своем доме опасные артефакты и проводите рискованные опыты, — продолжал Мерлин. — Вы содержите в своем подвале опасное магическое существо, которое не должно быть обнаружено никем из непосвященных людей. И тем не менее вы не озаботились установить вокруг своего дома защиту, способную остановить мало-мальски искушенного в делах магии неофита.

— Я не предполагал, что наш дом может подвергнуться нападению, — сказал Герман.

— Вы должны исходить из худшего, — отрезал Мерлин. — Всегда. Вы должны ждать нападения в любой момент и быть готовы его отразить. Лично я всегда поступаю так, и только это позволило мне пережить тяжелые времена и достичь моего нынешнего возраста и положения.

— Я только хочу заметить, что, если бы даже наш дом был защищен по высшему разряду, Негориуса это бы все равно не остановило, — сказал Герман. — Ибо мага такого уровня в нашем мире еще не появлялось.

— Это никоим образом не оправдывает факта отсутствия защиты, — сказал Мерлин. — Но больше всего меня возмущает другое. Когда к вам обратились за помощью наши гости из другого мира, вы согласились им ее оказать, и это похвально. Но когда вы выяснили, какого уровня маг вам противостоит, вы должны были обратиться за помощью к Совету Мудрейших и, может быть, даже к самому Королю. Вы же этого не сделали, в результате чего мы с опозданием получили важную информацию, что, в свою очередь, привело к провалу силовой операции и человеческим жертвам.

— Мы не ожидали подключения спецназа, — сказал Герман. — Мы предполагали, что справимся сами, ибо некоторые из наших гостей обладали адекватными средствами нападения.

— Не ищите оправданий, — сказал Мерлин. — Ваш проступок будет подробно рассмотрен на внеочередном заседании Совета Мудрейших, о дате проведения которого вас известят отдельно. По счастью, и в этом нет нашей заслуги, проблема с Негориусом решена. Я имел обстоятельную беседу с сэром Джеком Смит-Вессоном, который ликвидировал своего противника в честном поединке.

— Джек? — удивился Герман. — Но ребята говорили, что Негориуса можно убить только зачарованным мечом, который был у Бозела…

— Видимо, ребята не говорили вам всего, — сказал Мерлин. — Или же они сами ошибались. Стрелок ликвидировал Негориуса выстрелом в голову, и Книга Магов подтвердила его слова. Тем самым опасность для нашего мира устранена, и дело можно считать законченным.

У Германа отлегло от сердца, зато его мнение о Мерлине в очередной раз ухудшилось. Почему он не мог начать разговор с хороших новостей и учинить свой разнос уже после их оглашения?

— Тем не менее магическое сообщество Земли показало себя отнюдь не с лучшей стороны, — заявил Мерлин. — Сейчас нам остается только одно — минимизировать ущерб и справиться с последствиями ваших непрофессиональных и непродуманных действий.

— В принципе я чувствую себя здоровым и готов приступить к действиям прямо сейчас, — сказал Герман.

— Я тоже, — сказал Роман.

— И я, — присоединился к ним Илья Муромец.

— Собираетесь сбежать из больницы и породить еще одну нездоровую сенсацию? — уточнил Мерлин. — Ничего подобного вы, конечно, делать не станете. Напротив, вы будете находиться здесь ровно до тех пор, пока вас не выпишут настоящие, нормальные доктора, и не будете применять никаких целительных заклинаний.

— Это же займет несколько дней, — возразил Герман. — А Змей Горыныч? Он что, все это время будет сидеть в подвале?

— Как только стемнеет, я переправлю Змея Горыныча в Шамбалу, — сказал Мерлин. — Вместе с тем я уже предупреждал вас, что такому созданию нет места на Земле, и в очередной раз настоятельно прошу найти ему новое место жительства. Он должен жить в мире, где его появление в небе не будет вызывать паники или истерии. Нельзя все время держать его в подвале.

— Я займусь этим в первую очередь, — сказал Герман.

— Я проконтролирую, — пообещал Роман.

— А теперь выздоравливайте, — сказал Мерлин. — Я навещу вас завтра, и, если кто-нибудь из вас окажется вне этой палаты без официальной справки от врача, я буду разочарован еще сильнее, чем сейчас.

— Собираешься попробовать что-нибудь еще? — спросил Черный Стрелок у внезапно возникшего на его пути Горлогориуса. — Пока все твои заклинания не сильно тебе помогли.

— Метафорически выражаясь, ты стоишь у меня на дороге, — сказал Горлогориус.

— Если говорить прямо, то ты стоишь на дороге у меня, — сказал Черный Стрелок.

— А ты уверен, что идешь в правильном направлении? — спросил Горлогориус. — Того, кого ты ищешь, нет в нашем мире.

— Рано или поздно он вернется, — сказал Черный Стрелок. — А почему это тебя беспокоит?

— Я же сказал, ты стоишь у меня на дороге. Ты мне мешаешь.

— Но устранить меня со своего пути не в твоих силах.

— Устранить можно по-разному. Убить тебя я не могу, это факт. Зато я могу тебе помочь, тем самым облегчая себе жизнь.

— Каким образом?

— Я переправлю тебя в мир, в котором находится Джек Смит-Вессон. И там вы раз и навсегда выясните свои отношения.

— Давай попробуем, — сказал Черный Стрелок, и Бездна Хаоса разверзлась у него под ногами.

Глава 11

От судьбы не уйдешь. Она будет преследовать тебя всегда.

Роланд Дискейн

Джек Смит-Вессон ночевал в саду дачи Ирининых родителей. Она предлагала ему место на небольшом кухонном диванчике, но он отказался, не желая стеснять девушку. Ночевки на свежем воздухе были для него делом привычным.

Он проснулся рано, с первым криком соседского петуха, тихонько, чтобы никого не потревожить, прошел на кухню, сварил себе кофе и снова вышел на свежий воздух, решив отравить его сигаретой.

Он успел выпить две чашки кофе и выкурить пять сигарет, когда на крыльцо вышел Гарри, невыспавшийся, но чрезвычайно довольный собой.

— Жизнь прекрасна, — заявил он. — Она всегда была прекрасна, но я это понял только сейчас, когда мы избавились от всех проблем и я встретил Иру.

— Хорошо поспал?

— Всего несколько часов, но это неважно, — сказал Гарри. — Представляешь себе, мы с ней разговаривали. Беседовали всю ночь и чудесно провели время. Она такая… такая…

— Можешь не продолжать, — сказал стрелок. — Я рад, что ты наконец-то нашел себе девушку.

— Может быть, и ты кого-нибудь встретишь, — сказал Гарри, чье благодушие сегодня было безгранично. — Не собираешься же ты на полном серьезе всю жизнь бродить по дорогам вселенной и расстреливать врагов?

— Уже не собираюсь, — сказал стрелок.

— Что-то случилось? — Голос Джека встревожил Гарри. Он отнюдь не был голосом человека, способствовавшего спасению вселенной и застрелившего опасного чародея, который пытался этому помешать. Конечно, стрелки не испытывали удовольствия от убийства, но все же Гарри казалось, что успешное окончание задания должно было поднять Джеку настроение.

Вместо ответа стрелок неопределенно махнул рукой. Гарри обшарил глазами сад, и его хорошее настроение улетучилось, как дым от сигареты при первом порыве урагана.

На фоне плодовых деревьев в воздухе висела черная дверь. Даже сейчас, прекрасным ранним утром, она распространяла вокруг себя волны угрозы.

— Давно? — спросил Гарри.

— Когда я проснулся, она уже была.

— Я думал, она неспособна последовать за тобой в другую вселенную.

— Я тоже. Выходит, что способна, — сказал Джек.

Я ошибался, подумал Гарри. Решены далеко не все проблемы, над стрелком по-прежнему нависает смертельная опасность, да и если разобраться, у меня тоже не все так безоблачно. Ирина мне очень нравится, но она живет на Земле, где я пребываю на правах гостя. Интересно, зашло ли наше знакомство так далеко, чтобы предложить ей переехать ко мне? Или мне действительно лучше остаться здесь? Не опережаю ли я события, ведь между нами еще ничего не ясно, и…

Гарри одернул себя. Сейчас перед ними стояла куда более серьезная задача, и ему не стоило думать только о себе.

— Что будем делать?

— Я — последний, — сказал Джек. — Сегодня ночью мне снился сон, в котором я видел, как погибли мои братья. Видел со всеми подробностями. Остался только я.

— И что мы будем делать? — повторил свой вопрос Гарри. Он знал, что стрелки иногда видят пророческие сны, и не стал выяснять у Джека неприятные тому детали.

— Ты ничего не будешь делать, — сказал Джек. — А я умру.

— Ты собираешься сдаться без борьбы? — возмутился Гарри. — Это не тот Джек Смит-Вессон, которого я знал все это время!

— Не ори, — попросил Джек. — Победить этого парня нельзя, да и есть ли в этом смысл, если мое существование мешает всей нашей вселенной?

— В любом случае ты не должен просто так сдаваться, — сказал Гарри. — Наверняка можно что-то придумать.

— Мои братья по ордену… Они дрались отчаянно, используя все мыслимые приемы, все существующие виды оружия. Они дрались группами и поодиночке. И все равно они были обречены, а я остался последним. Черного Стрелка нельзя победить.

— Первое правило стрелка — убить можно кого угодно, — сказал Гарри.

— Видимо, в каждом правиле есть исключения, — сказал Джек. — И в этом тоже. Последнее правило стрелка — в конце все умирают.

— Нет, — сказал Гарри. — Не может быть, чтобы именно так закончилась наша история. После всего, что было, после Негориуса…

— Это не история, — сказал Джек. — Это жизнь, а любая жизнь имеет свойство заканчиваться.

Горлогориус вернулся в свою башню поздно ночью, усталый и разочарованный. Он намеревался сразу же отправиться в спальню, но из-под двери кабинета выбивалась полоска света, и он свернул туда в надежде, что Бозел просто забыл потушить свечи.

Надежды не оправдались.

Бозел сидел в кресле и читал «Справочник по магическим существам», открытый на разделе «драконы».

— Чушь собачья, — заявил он вошедшему Горлогориусу. — Парень, который написал эту книгу, разбирается в драконах, как свинья в конфитюре. Драконы вовсе не питают страсти к накоплению золота и драгоценностей ради самого накопления золота и драгоценностей. «Они и не знают, что делать со своими огромными состояниями». Чушь! Мы очень даже знаем, что с ними делать, и раньше других поняли, что золото и драгоценности здорово упрощают жизнь. Конечно, невозможно откупиться от возжаждавшего славы рыцаря, но для выращивающего домашний скот фермера золото драконов ничем не хуже любого другого золота. А глава о похищении прекрасных дев не содержит ни одного достоверного факта.

— Хочешь, я познакомлю тебя с автором справочника? — спросил Горлогориус. — У вас могла бы состояться интересная и очень познавательная дискуссия, а я бы получил свою башню в полную собственность.

— Я тебя стесняю? — удивился Бозел.

— Ты только сейчас это заметил?

— Если мое присутствие тебе неприятно, почему же ты до сих пор меня не выставил?

— У меня есть несколько версий, — вздохнул Горлогориус. — Во-первых, я чувствую себя обязанным перед тобой, и именно это чувство мешает мне тебя отсюда выставить. Во-вторых, мой друг Мэнни умер, и мне требуется собеседник, над которым не довлеет мой авторитет. Над тобой он точно не довлеет. Ну а в-третьих, мне просто лень.

— Первые две версии нравятся мне куда больше, — сказал Бозел. — Я думаю погостить у тебя подольше. Места тут хватит, а я пока займусь написанием своей собственной книги о драконах. Она будет называться «Вся правда о крылатых героях».

— Можно подумать, только драконы имеют крылья.

— Драконы — это единственные обладающие крыльями герои, — сказал Бозел. — Все остальные просто так летают.

— Я чувствую, это будет интересная книга. С нетерпением жду ее выхода.

— Как себя чувствует Большой Бо?

— По-прежнему.

— То есть ваше хваленое заклинание опять не сработало?

— Да.

— Может быть, вы еще что-то не учли?

— Нет, мы все перепроверили, — сказал Горлогориус. — Очевидно, Смит-Вессон еще жив.

— Но он же отсутствует в нашей вселенной.

— Этого мало. Пока он жив, всегда будет существовать вероятность, что он вернется, — сказал Горлогориус.

— То есть вам нужна его смерть?

— А тебе не нужна? — устало спросил Горлогориус. — Ты в какой-то другой вселенной живешь?

— В этой, — сказал Бозел. — Просто… Я предпочел бы подождать, пока стрелки отправятся на тот свет естественным путем. Рано или поздно, их все равно должны были перестрелять. Теперь, когда у вас есть все артефакты, а Большой Бо усмирен, вы могли бы выждать.

— Безопасность мира прежде всего, — сказал Горлогориус. — И чем раньше мы избавимся от Большого Бо, тем быстрее наш мир окажется в безопасности. Если бы речь шла не о Смит-Вессоне, а о ком-то другом, ты бы уже наверняка со мной согласился.

— Зато с тобой не согласился бы кто-то другой, — сказал Бозел. — Тот что для тебя является чистым бизнесом, всегда будет личным делом для кого-то еще.

— Перестань изображать совесть мира. Дракону это не идет.

— С тех пор как ты принял решение о его ликвидации, ты называешь стрелка только по фамилии, — заметил Бозел. — А раньше звал его Джеком. У тебя тоже неспокойно на душе, маг.

— Неспокойно, — согласился Горлогориус. — Я же не монстр какой-нибудь. Но решения своего не поменяю.

— Уже поздно что-то менять, — сказал Бозел. — Черного Стрелка не остановить. Но я чувствую себя последней скотиной.

— Я тоже, — сказал Горлогориус. — И уже не в первый раз.

Джек Смит-Вессон еще раз сверился с написанным на бумаге адресом и вдавил кнопку звонка. Дверь открылась практически сразу, словно хозяин ожидал гостей на пороге.

— Стильный прикид, — сказал будущий автор этого произведения[27] и зевнул. — Это по твоему поводу мне Герман звонил?

— Да, — сказал Джек. — Войти можно?

— Конечно, — сказал автор.

Это был начинающий лысеть молодой человек с некоторым избытком веса и недельной щетиной на лице. Хотелось бы сказать, что его голубые глаза светились интеллектом, но на самом деле он только что проснулся и был слегка невменяем. Пожелтевшие пальцы левой руки выдавали в нем заядлого курильщика, и он не стал опровергать эту гипотезу, сразу же закурив сигарету.

— Честно говоря, я не совсем понимаю, чем я могу помочь, — сказал автор. — Но раз уж Герман попросил, то я готов выслушать твою историю.

Джек тоже не понимал, чем ему может помочь этот тип, но Гарри настаивал, что он должен что-то сделать, а Герман посоветовал обратиться к автору, так как тот, будучи писателем, мог выдать какую-нибудь дельную мысль.

Типа, писатели тоже немного разбираются в творении миров. Особенно пародийных.

Раньше Джек не был знаком ни с одним писателем и поэтому относился к представителям этой профессии с уважением. Его смущала только одна мелкая деталь…

— Ты непохож на свою фотографию на обложке книги, — сказал стрелок.

— А где ты видел мою книгу?

— Герман показывал. — Для этого Герману пришлось трансгрессировать книгу автора из ближайшего книжного магазина. Это не считалось воровством, ибо одновременно Герман трансгрессировал двести рублей в кассу магазина и даже не забрал сдачу.

— Читал? — с подозрением спросил автор.

— Не успел.

— Жаль, было бы интересно обсудить. Что касается фотографии… Во-первых, это не фотография, а рисунок. А во-вторых, сей рисунок делали со снимка, на котором мне семнадцать лет. Ничего другого под рукой не было.

— А сейчас тебе сколько?

— Тридцать, — вздохнул автор. Эта цифра его явно тяготила. — Так что у тебя за проблема?

Джек невольно скосил глаза на черную дверь, которая, за недостатком пространства в квартире автора, устроилась у противоположной стены. Очевидно, она все время должна была находиться в поле зрения стрелка, тем самым нагнетая психологическое давление.

— Я — стрелок, — сказал Джек Смит-Вессон. — Существует… точнее, существовала целая организация стрелков, называемая орденом Святого Роланда…

На обложке был нарисован веселый мужик, куривший толстую сигару. За его спиной стоял хмурый мужик в сером балахоне, с длинной бородой и посохом в руке. Хмурый мужик был подозрительно похож на Гэндальфа, веселый мужик — на сантехника, что было еще более подозрительно. На заднем плане виднелся фасад избушки на курьих ножках, повернутой к лесу задом.

— Фигня какая-то, — сказал Гарри. — И сию книгу написал тот тип, к которому Джек отправился за советом?

— Да. Он еще много чего написал, но у меня есть только эта, — сказала Ира. — Я и не знала, что ее главные герои живут со мной по соседству. Мир тесен.

— Это точно, — сказал Гарри. — Я все время натыкаюсь на одни и те же лица. Но раньше я думал, что это мне просто с профессией не повезло.

Последнее время он думал об этом все чаще и чаще.

Будучи рожденным в семье волшебников, он не мог стать кем-то другим. Он и не чувствовал в себе таланта к каким-то другим профессиям. Но и большой тяги к магии тоже не испытывал.

Выбрав путь наименьшего сопротивления, он долго плыл по течению, и все было бы хорошо, если бы не Горлогориус и его проклятое задание. А теперь… Гарри не был уверен, что он хочет стать Горлогориусом, хотя все шло именно к этому.

Поскольку Негориус уничтожен, последний артефакт возвращен, мир Гарри можно считать спасенным, и сам Гарри, хочет он того или нет, обязательно станет героем песен, легенд и анекдотов. И если он примет свой образ достаточно серьезно, то и сам не заметит, как превратится в еще одного Горлогориуса.

Некоторое время назад такой вариант развития событий Гарри вполне устраивал. Но теперь перед ним открылись новые грани жизни, те самые, которых лишены люди вроде Горлогориуса, и Гарри сам не знал, чего он хочет.

Но его новая, подаренная учителем башня с шикарной библиотекой, обустроенной лабораторией, смотровой площадкой и очень одинокой спальней лишилась своей былой привлекательности.

Сей факт Гарри очень тревожил.

Все-таки он находился уже в том возрасте, который не приветствует радикальных жизненных перемен. Это все равно что пройти половину, ну ладно, не половину, так хотя бы треть пути, а потом выбрать совершенно новую дорогу и снова выйти на старт.

Принято считать, что в двадцать лет круто менять жизнь куда легче, чем в сорок, но на самом деле это не так. В любом случае это кризис. В любом возрасте подобному решению предшествует депрессия и долгие размышления о смысле жизни и о том, есть ли он вообще, этот смысл. И где его искать, если он есть.

Явно не в этой яркой обложке…

Гарри небрежно отбросил книжку на кровать. В его мире писатели стояли на одной социальной ступени с шутами и несли чисто развлекательную функцию, поэтому Гарри не понимал, чем может помочь Джеку этот визит.

Гарри хотел пойти вместе с ним, но стрелок категорически отказался, заявив, что это его личное дело. Скорее всего, он просто не хотел подставлять волшебника под удар, ибо Черный Стрелок мог объявиться на Земле в любое время. Уже в любое время.

— Я все равно не понимаю, чем этот писака может помочь Джеку, — пожаловался Гарри Ирине.

— У писателей мозги навыворот, — сказала Ирина. — Там, где нормальный человек видит тупик, писатель обязательно извернется.

— Но мы же не персонажи какой-то там книги, — сказал Гарри. Он был знаком с Филом, но все равно до конца не верил, что они персонажи какой-то там компьютерной игры.

— Отнесись к этому проще, — сказала Ирина. — Раз вы двое не можете ничего придумать, почему бы не обратиться за советом к кому-нибудь еще?

— Интересно, а как ты узнаешь, что стрелок мертв? — спросил Бозел, едва Горлогориус спустился из спальни в кабинет. У старого волшебника сложилось впечатление, что дракон просидел тут всю ночь. Точнее, остаток ночи, ибо они закончили беседовать только под утро. — Или твои архаровцы повторяют ритуал изгнания Большого Бо каждые пять минут и до тех пор, пока он не принесет результаты?

— Это было бы напрасной тратой ресурсов, — сказал Горлогориус. — Насколько я могу предположить исходя из его тактики, Черный Стрелок не нанесет удар сразу. Сначала он будет давить Джеку на нервы, а поскольку нервы у стрелков хорошие, этот процесс может занять несколько дней.

— И все-таки как ты узнаешь, что дело сделано?

— Есть только один способ, — вздохнул Горлогориус.

— То есть ты таки прыгнешь в Бездну? — уточнил Бозел.

— Прыгну. Надо же мне вернуть домой Гарри.

— Это если он жив, — сказал Бозел.

— Негориус не стал бы его убивать.

— И на чем основывается такая уверенность?

— На том, что у него была куча возможностей это сделать, — сказал Горлогориус.

— Для человека, которого Негориус столько раз оставлял в дураках, ты слишком уверенно это говоришь.

Горлогориус уселся в кресло и закурил трубку, уставившись на Бозела сквозь клубы дыма.

— Ты на что-то намекаешь, дракон?

— Ни в коем случае, — сказал Бозел. — Как я, жалкая ископаемая рептилия, могу на что-то намекать столь мудрому, могущественному волшебнику, как ты?

— Не переигрывай. Невинность драконам не идет.

— Ладно, — сказал Бозел, и Горлогориус, возможно, в первый раз понял, что имеет дело с древним существом, которое не сильно уступает ему в интеллекте. — Я все думаю, какие шансы на то, что ты, волшебник, позиционирующий себя как самый могущественный маг в нашем мире, мог не распознать в Джавдете своего главного врага? Я имею в виду, ты беседовал с ним, когда втравил меня в эту историю, ты подбросил его в Матрицу, где он оказался так полезен твоим протеже… Мне трудно поверить, что ты ничего не знал.

— И?.. — сказал Горлогориус. Внезапно он заметил, что Любитель Рубок, волшебный меч, способный убивать волшебников любого калибра, даже самого большого, все время находился у Бозела под рукой. Под рукой, а не под когтистой лапой, так как сам Бозел отверг недавнее предложение Горлогориуса превратить его обратно в дракона.

— В свете последних событий я все больше утверждаюсь в мысли, что вы с Негориусом были соавторами плана, как подвести под монастырь всех служителей ордена Святого Роланда, — сказал Бозел. — Это многое объясняет. Вы параллельно вели сбор артефактов, ты не «узнал» в Джавдете Негориуса, а он пощадил Гарри, когда у него была прекрасная возможность расправиться с твоим протеже… Все это наводит на размышления, знаешь ли.

— Даже если и так, то что с того? Мы с Негориусом действовали ради всеобщего блага.

— Значит, ты не отрицаешь факта сговора?

— Не отрицаю, — сказал Горлогориус. — И не тебе меня судить, дракон. Разве ты на моем месте поступил бы иначе?

— Ради всеобщего блага… — задумчиво произнес Бозел. — Очень легко переступить через человека, если ты идешь ко всеобщему благу. И через десяток человек. И через тысячу. Потому что такая цель всегда оправдает любые средства. Эти пресловутые «все», ради которых ты стараешься, в любом случае больше, чем тысяча человек, правильно?

— Форма сильно влияет на содержание, — вздохнул Горлогориус. — Ты слишком долго жил в теле человека, приятель. Драконы так не рассуждают.

— Ты — гад, — сказал Бозел. — Ты использовал людей втемную. Когда ты отправил Джека на задание, ты знал, что в итоге его убьют. И ни слова ему не сказал.

— А что я должен был сказать? Иди туда, где тебя ждет верная смерть? И как ты думаешь, он бы пошел?

— Все равно ты — гад.

— Согласен. Но иногда возникают такие ситуации, когда нужны именно гады. Существуют проблемы, не поддающиеся решениям хороших людей. И морализаторство дракона, у которого вдруг проснулась совесть, здесь ничего не изменит.

— Как же ты будешь жить после всего, что сотворил? — спросил Бозел.

— Засунь свое праведное негодование себе в ухо! — взорвался Горлогориус. — Нечего изображать невинную овечку! Или на твоих руках… лапах… клыках нет человеческой крови? Ты одних рыцарей извел больше сотни!

— А они ко мне чай пить приходили? — вкрадчиво спросил Бозел. — Они желали драться со мной насмерть, и именно смерть они находили в моей пещере. Между нами никогда не было недопонимания. Они хотели мою голову, я хотел их мяса. Ну и еще всем нужна слава, репутация, своя строчка в балладах… А ты предал человека, который тебе доверял.

— И что, по-твоему, я должен теперь сделать? Совершить ритуальное самоубийство при помощи твоего меча? Ты этого ждешь? Поэтому постоянно капаешь мне на мозги?

— Мне просто интересно, где ты проводишь грань между Добром и Злом.

— А я ее не провожу. Добро и Зло так тесно переплетены в нашей жизни, что зачастую невозможно одно отделить от другого, — сказал Горлогориус. — Есть дела, которые необходимо делать, вопросы, на которые необходимо отвечать, поступки, которые просто должны быть совершены. Тебе интересно, как я буду с этим жить? Смогу ли я? Смогу. С полным сознанием того, что совершил, я предстану перед людьми весь в белом и буду по-прежнему играть свою роль. Ибо кто-то в нашем мире должен быть тем самым двуличным лицемерным гадом, который не дает этому миру развалиться на куски. Прогресса без жертв не бывает. Невозможно выиграть войну, вообще никого не убив.

— О какой войне ты говоришь? — уточнил Бозел.

— О той самой войне, которая началась до нашего рождения и не закончится до нашей смерти, — сказал Горлогориус. — Противостояние Порядка и Хаоса, Света и Тьмы, Добра и Зла — это миф, ибо Хаос не может существовать без Порядка, Свет — без Тьмы, а Добро — без Зла. Это противостояние придумали люди, но по сути это дружеский футбольный матч, в котором не важен счет, в котором обязательно будет ничья и победит дружба. Я говорю о войне человека с вселенной, о войне, которая началась в тот самый момент, когда обезьяна вдруг вбила себе в голову, что она разумна.[28] И эта самая настоящая война, которую мы можем проиграть, ибо разумная жизнь неспособна существовать вне вселенной, зато вселенная способна спокойно обойтись без разумной жизни.

— И с кем же ты воюешь? — спросил Бозел. — С вселенной? С природой? Твои слова попахивают ересью, волшебник. А как же создатель?

— Оставим Фила в покое, — сказал Горлогориус. — Наш мир появился исключительно благодаря его воле, но откуда взялся его собственный мир? Природа не создавала разум, он появился значительно позже. Магия или технология — это всего лишь способы обуздания вселенной. И если человек хочет задержаться в мире, ему придется драться. Если не за каждый вздох, то хотя бы через один.

— Ты нашел себе очень заумное оправдание, — заметил Бозел. — Дескать, в мире идет война, и она все спишет. И деремся мы с самим мирозданием, а Большой Бо тут, типа, и ни при чем?

— Большой Бо тут при чем, — сказал Горлогориус. — Но он является лишь инструментом для борьбы с нами.

— Ага, — сказал Бозел. — То есть если нам удастся уконтрапупить этот инструмент, злобное мироздание сразу же обрушит на наши головы новую напасть?

— Не сразу, — возразил Горлогориус. — Но обязательно обрушит. И я не знаю, какую форму примет эта напасть. До сих пор наш мир жил по придуманным законам, и благодаря этому сведущие люди могли легко предсказывать будущее. Если нам удастся поломать законы, будущее станет непредсказуемым, как в любом нормальном мире.

— Красиво задвигаешь, — признал Бозел. — Бездоказательно, но с пафосом. А если я попрошу тебя обосновать?

— По причине, о которой я уже говорил, разговаривать о нашем мире нет смысла, — сказал Горлогориус. — Поэтому для примера возьмем Землю.

— Землю? — удивился Бозел.

— Да, мир Фила.

— Мне казалось, ты ничего не знаешь о мире Фила, — сказал Бозел. — Ты даже не был уверен, выживем ли мы после прыжка в Бездну, не говоря уже о том, куда нас этот прыжок приведет.

— Я слукавил, — сказал Горлогориус. — Конечно, я знаю о мире Фила. Я неоднократно бывал там, когда мы с моим коллегой разрабатывали эту операцию.

— Они там тоже воюют с природой?

— А разве нет? Они считают, что произошли от обезьян. Ты видел у обезьян крылья?

— Нет.

— А люди Земли умеют летать. Разве изобретение устройств, позволивших им покорить небо, не является вызовом законам мироздания, согласно которым у обезьян отсутствуют крылья?

— Это демагогия.

— Каждый век на Земле появляются болезни, которых раньше не было. Откуда они берутся?

— Я биолог? Я знаю?!

— И я не биолог, — сказал Горлогориус. — Но сам факт, что биологи Земли так и не сумели точно установить происхождение этих болезней, говорит о многом. Таким образом Земля пытается избавиться от паразитирующего на ней разума.

— И ты, выходит, один из тех генералов, что ведут эту необъявленную войну? Герой невидимого фронта? Ответственность на темечко не давит?

— А ты знаешь, давит, — сказал Горлогориус. — Но я свое уже отрефлексировал, и если ты пытаешься выбить меня из равновесия, то напрасно. Я живу в мире с самим собой, мне наплевать, что ты обо мне думаешь, и суицида ты от меня не дождешься.

— Но попробовать-то можно было, — невесело ухмыльнулся Бозел.

— Между прочим, я вижу, что твоя правая рука сжимает меч, — сказал Горлогориус. — Может быть, ты хочешь попробовать что-то другое? Ты можешь попытаться зарубить меня. Обещаю, я даже не стану тебя убивать за эту попытку.

— Сегодня ты великодушен.

— Сегодня твоя смерть не может послужить общему благу, — сказал Горлогориус. — Не обещаю, что поступлю так же, если ситуация изменится.

— А, я понял. Ты просто выполнил план убийств и предательств на эту неделю, — сказал Бозел. — Скажи, ты действительно пытался убить Черного Стрелка, перед тем как открыл ему путь на Землю, или просто делал вид?

— Пытался, — сказал Горлогориус. — Но я знал, что остановить его не в моих силах.

— Ты — великий хореограф. Ты заставляешь людей танцевать, даже когда они не слышат музыки.

— Так ты будешь меня рубить или нет?

— Пожалуй, не буду, — сказал Бозел. — Подожду, когда твоя смерть послужит общему благу.

— Если такое случится, я даже не буду сопротивляться, — сказал Горлогориус. — Знаешь, ты становишься идеалистом, дракон. Это может здорово осложнить твою дальнейшую жизнь. Драконы-идеалисты — сие есть нонсенс.

— Твой приятель Негориус столь же циничен?

— Забавно, что ты решил об этом поговорить, но нет. В отличие от меня, ему будет очень трудно жить с таким грузом вины. Думаю, он даже может решиться на какую-нибудь самоубийственную глупость. Например, попробует сам встать на пути у Джека.

— Джек бы его убил. Он очень быстр.

— Скорее всего.

— И тебя это не волнует?

— Каждый сам выбирает свою жизнь, — сказал Горлогориус. — И свою смерть. Некоторые даже делают выбор осознанно.

Глава 12

Делай, что должен, и будет, как всегда.

Неизвестный циник

Граф Толстой считал: все хорошо, что хорошо кончается.

Братья Вачовски[29] утверждали: все, что имеет начало, имеет и конец.

Эрих Мария Ремарк не любил счастливых окончаний. Он говорил: если история закончилась хорошо, значит, до этого все в ней было плохо.

Голливуд обожает хеппи-энды. Со временем даже Брайан ди Пальма отучился от привычки убивать своего главного героя перед самыми титрами.

Жаль, но к нашей истории их предпочтения не имеют никакого отношения. Мы имеем дело с реальностью, а она может любую историю закончить так, как сама того пожелает.

Ожидание тянулось слишком долго.

Гарри был уже вне себя от нервов, и паника подступила к нему совсем близко, почти вплотную. Даже Ирине не удавалось его успокоить.

Но вечером Джек вернулся, целый и невредимый. И дверь, также целая и невредимая, следовала за ним, как пес на длинном поводке.

Стрелок был хмур, молчалив и наотрез отказывался отвечать на любые вопросы о своем визите к странному человеку, которого порекомендовал ему Герман. Он отказался от предложенного Ириной ужина, заявил, что ему нужно побыть в одиночестве, и ушел в сад.

Гарри нервничать не прекратил.

Было похоже, что разговор с писателем, как и ожидалось, ничем стрелку не помог. Было похоже, что Джек решил смириться со своей участью. Было похоже, что он приготовился умереть.

Гарри вышел на крыльцо. Джек сидел на нижней ступеньке и курил. Даже сейчас, когда на улице начало темнеть, он не снял свои солнцезащитные очки.

— Я скоро уйду, — сказал Джек. — Куда-нибудь подальше, в лес. Чтобы никто не пострадал. Пообещай, что не пойдешь за мной.

— А если не пообещаю?

— Лучше бы ты пообещал, — криво ухмыльнулся стрелок. — Не хочется напоследок бить тебя по голове и закатывать в угол, чтобы ты не мешался под ногами. Вдруг переборщу?

— Почему ты хочешь уйти один?

— Ты все равно не сможешь помочь, — сказал Джек. — Это дело только между нами, стрелками. Ты бы не позволил мне присутствовать при твоем магическом поединке?

— Ошибаешься, я даже не стал бы возражать против небольшой помощи, — сказал Гарри. — В конце концов, а для чего еще существуют друзья?

— Не знаю, — сказал Джек. — У меня никогда раньше не было друзей. Ты первый.

— Спасибо.

— И ты меня очень обяжешь, если выполнишь мою дружескую просьбу, — сказал Джек. — Дай слово, что ты за мной не пойдешь.

— Хорошо, — сказал Гарри. — Но если этот парень вылезет здесь и сейчас, я все равно вмешаюсь.

— Здесь и сейчас он не вылезет, — сказал Джек. — Скорее всего, это произойдет в полночь. Тип, с которым я разговаривал сегодня днем, считает, что так и будет.

— Да что он понимает в таких вещах?

— Как ни странно, он понимает многое, — сказал Джек. — Он дал мне пару ценных советов. Он многое знает.

— Например?

— Например, он знает, что это произойдет в полночь.

— Почему именно в полночь? — удивился Гарри.

— По законам жанра, — объяснил стрелок. — Для пущего драматизма.

— А он не рассказал тебе, как можно победить?

— Победить нельзя, — сказал Джек.

— Так не бывает, — сказал Гарри. — Неужели ты забыл первое правило стрелка? Убить можно кого угодно.

— В последнее время я пересмотрел свое отношение к своду первых правил, — сказал Джек. — К тому же «убить» и «победить» — это два разных термина.

— Когда это они успели стать разными?

— Мир меняется, — сказал Джек. — Раньше я думал также, как ты. Убить врага значило победить врага. Но убийство — это еще не победа. А смерть — это не всегда поражение.

— Похоже на философию неудачников, — сказал Гарри. — Горлогориус утверждает, что смерть есть окончательное поражение. После него невозможно отыграться.

— Каждый сам устанавливает правила игры. — Стрелок втоптал окурок каблуком в землю и поднялся на ноги. — На тот случай, если мы с тобой больше не увидимся…

Неужели может быть другой случай, подумал волшебник, но у него достало такта не озвучивать сию мысль.

— Я рад нашему знакомству, — сказал стрелок. — Биться рядом с тобой, плечом к плечу, было для меня большой честью.

В устах служителя Святого Роланда эти слова были высшей похвалой любому человеку, не принадлежащему к ордену. Если бы эту фразу произнес кто-нибудь другой, она звучала бы банально, но Джек вложил в слова всю искренность и прямоту, чуть не заставив Гарри прослезиться.

— Для меня тоже это была честь, — ответил молодой волшебник, с трудом проглатывая подступивший к горлу комок.

Джек снял перчатку и протянул волшебнику свою ладонь. Крепкое рукопожатие стоило всех тех слов, что они могли бы сказать друг другу. Могли бы сказать, но не сказали.

Герои прощаются молча.

Никто не знал, где находится Черный Стрелок, когда все двери остаются закрытыми. Наверное, теперь этого уже никто и не узнает.

Ирина вышла во двор и увидела Гарри, тоскливо глядящего в звездное небо.

— Он ушел?

— Да, — сказал Гарри.

— Это произойдет сегодня?

— Да.

— Ты пойдешь за ним. — Это был не вопрос.

— Я обещал этого не делать. — Это был не ответ.

— Пообещай, что ты вернешься, волшебник. Хоть ты и не Гарри Поттер, но все равно мне нравишься.

— Я вернусь, — сказал Гарри. Но твердой уверенности в его голосе не было.

Любой взрослый человек знает, что он смертен. Однако до определенного возраста люди предпочитают об этом не задумываться. Обычно смерть кажется нам далекой, и мысли о ее неотвратимости вызывают лишь смутное недовольство, заслоненное более насущными проблемами.

И это правильно.

Если постоянно бояться смерти, не останется времени на саму жизнь.

Но…

Наверное, в жизни каждого человека бывают моменты, когда он с особой четкостью представляет свою жизнь конечной и, по большому счету, не такой уж важной для этого мира. Когда ты умираешь, на небе не гаснут звезды, планета не перестанет вращаться, а солнце по-прежнему восходит на востоке. И ты понимаешь, что все так же будут расти деревья, будут петь птицы, люди будут веселиться и горевать, занимаясь своими обычными, каждодневными делами. А тебя в этом мире уже не будет.

И ничего с этим не сделаешь.

В такие моменты особенно хочется жить. Любить, ненавидеть, совершать поступки, которые запечатлеются в памяти людей. Оставить после себя хоть какой-то след.

Если вы умрете сегодня, сколько человек придет на ваши похороны?

Результат подсчетов Гарри не обрадовал.

Он шел ночным лесом, и простенькое поисковое заклинание вело его по свежему следу Джека Смит-Вессона, а сам волшебник переживал момент осознания собственной смертности. Он отдавал себе отчет в том, что обратной дороги на дачу Ирины уже может и не быть, но почему-то — и это удивляло его самого — он был абсолютно спокоен.

Он делал то, что должен был сделать.

До полуночи оставалось всего несколько минут.

Такое случалось тысячу раз в тысяче миров.

Пройдя длинный путь, полный лишений и опасностей, герой выходит на решающий поединок, и далеко не факт, что он этот поединок переживет.

Вселенная бесконечна (не очень научное определение, но опровергнуть его пока так никто и не смог за неимением прибора, которым можно было бы эту Вселенную измерить), и в ней может случиться все, что угодно.

Где-то Роланд Дискейн добирается до Темной башни, а где-то не может выбраться с пляжа, на котором его съедают крабы.

В каком-то мире Фродо бросает злосчастное Кольцо в Ородруин, а в каком-то Горлум промахивается, откусывает ему не тот палец, и мир обретает нового Темного Властелина, небольшого роста и с мохнатыми ногами.

В другое время в далекой галактике Люку Скайуокеру не удалось смягчить черное сердце Дарта Вейдера, в результате чего повстанцы потерпели сокрушительное поражение, от которого уже не смогли оправиться, и власть Империи сохранялась еще десять тысяч лет.

Нео покинул комнату Архитектора (ту, где вместо стен телевизоры) через другую дверь, и Матрица была в очередной раз уничтожена.

В каком-то мире даже Антон Городецкий не сообразил, каким концом следует использовать Мел Судьбы, и свет на Земле так и не включили. (В смысле победила Тьма.)

Каждая история может иметь несколько окончаний. Книги (и фильмы) лгут, представляя на суд читателей (и зрителей) только те финалы, которые понравятся читателям (и зрителям).

Вы же увидите именно тот финал, который имел место в нашем мире. Хороший он или плохой, судите сами.

Небольшая полянка в подмосковном лесу.

Звезды давали достаточное освещение для прицельной стрельбы, так что дуэлянтам не пришлось бы ориентироваться на слух.[30]

Гарри залег в ближайших кустах, накрывшись заклинанием невидимости, которое, помимо прочего, гасило все издаваемые им звуки.

Дверь открылась.

Черный Стрелок ступил на подмосковную землю.

— Я ждал тебя, — сказал Джек.

Это была банальная фраза, но иногда люди произносят банальные фразы, чтобы хоть чем-то заполнить гнетущую тишину. Цивилизованные люди не могут молча открыть огонь. Сначала им надо расставить все точки над Ё. Или хотя бы морально подготовиться к перестрелке.

— Ты не был лучшим из всех, — сказал Черный Стрелок. — Но каким-то образом тебе удалось стать последним.

Несколькими часами ранее в комнате, воздух в которой был пропитан никотином до такой степени, что десяток топоров повесились бы и сами, без всякой помощи со стороны, Джек Смит-Вессон закончил рассказывать свою историю, и его собеседник, после некоторого раздумья, начал выдавать ответ.

— Ваш мир явно перерос те рамки, которые установил для него Фил, ибо в рамках компьютерной игры не может существовать Босс, которого главный герой не может завалить. Из этого следует, что либо вы не являетесь главным героем, что весьма сомнительно, раз вам удалось остаться последним из вашего ордена, либо сюжет игры больше не является определяющим для вашей вселенной. Я не очень хорошо разбираюсь в компьютерных играх, поэтому буду рассуждать так, будто речь идет о литературном произведении. Полностью неуязвимых людей не бывает, и своя ахиллесова пята есть у каждого. Просто иногда все не так очевидно, как в случае с сыном Пелея…

Дверь растаяла за спиной Черного Стрелка, отрезая ему путь к отступлению. Впрочем, этот парень никогда и не отступал.

— Я бы не хотел затягивать наше небольшое дело до бесконечности, — сказал он. — Но я уважаю своего последнего противника и готов ответить на любые вопросы, если они у тебя есть. В противном случае я предлагаю начать пляску прямо сейчас.

— Подожди немного, — попросил Джек. — Я еще не выкурил свою последнюю сигарету.

— Валяй.

— Ваш случай представляется мне довольно банальным, — продолжал собеседник Джека Смит-Вессона в намертво прокуренной комнате. — Имеет место персонаж, истребляющий исключительно служителей ордена Святого Роланда, и эти служители ничего не могут с ним сделать. Поэтому я думаю, что Черный Стрелок — это вы. Это сумма всех членов ордена, это темный двойник каждого из стрелков, сумма всех ваших личностей. Если бы у вашей организации была душа, Черный Стрелок воплощал бы ее темную половину. Он — это все вы, поэтому никто из стрелков не может его победить, как частица никогда не сможет победить целое.

Дым от сигареты стрелка поднимался к безразличным небесам.

Глядя на тлеющий в десятке метров от него красный огонек, Гарри подумал, что ему тоже чертовски хочется курить. Но он не решался полезть в карман за сигаретами, опасаясь упустить момент, когда Джек бросит сигарету и схватится за револьверы.

Черный Стрелок терпеливо ждал.

Джек Смит-Вессон неторопливо курил.

На их лицах не дергался ни единый мускул.

— Стрелять в такого парня бессмысленно, ибо вам придется стрелять в самого себя. Этот парень жив, пока живы вы сами. Но у этой ситуации есть обратная сторона. Убивая очередного стрелка, он убивает частичку себя и становится слабее. Чем меньше составляющих, тем меньше и сама сумма. Уничтожая служителей ордена, Черный Стрелок медленно убивает самого себя. Ваша позиция последнего стрелка является выигрышной по отношению к позициям ваших предшественников, ибо теперь Черный Стрелок — это только ваша темная половина, и ничья более, а значит, ваши силы равны. К сожалению, они слишком равны.

— К сожалению? — спросил Джек.

— Равны до последнего знака после запятой, равны абсолютно. На практике это означает, что вы не сможете застрелить его и уцелеть сами, равно как не может этого и он. Мне очень неприятно вам это говорить, но похоже, что при вашей встрече вы просто убьете друг друга. Даже если ему удастся выстрелить раньше и уложить вас первой же пулей, он все равно умрет, ибо больше не останется частей, составляющих его сущность.

— Довольно мрачный прогноз.

— Это только моя теория, первое, что пришло в голову, когда я услышал ваш рассказ. Но я почему-то думаю, что прав. Черный Стрелок — это ваше проклятие, это часть ордена, он стреляет из вашего традиционного оружия и пользуется дверями, похожими на те, которые используете вы. Кроме того, я сомневаюсь, что в качестве проклятия основатели ордена стали бы приглашать кого-то со стороны. Так что если угроза исходит изнутри ордена, то я, скорее всего, прав. Если же Черный Стрелок явился откуда-то еще… Тогда я не понимаю, почему от него пули отскакивают.

— Я не говорил вам, что от него отскакивают пули, — насторожился Джек.

— Это я образно, — отмахнулся его собеседник.

— Но что же мне делать?

— Даже не знаю, что вам посоветовать. Избежать драки реально? Я имею в виду, если вы уедете куда-то еще, он все равно за вами последует?

— Да.

— Тогда… Боюсь, я ничем не могу вам помочь. Я думаю, что он — это вы. Нельзя убить себя и при этом остаться в живых.

— Спасибо, — сказал Джек без тени иронии. — Теперь я хотя бы знаю, с чем мне придется столкнуться.

Джек Смит-Вессон докурил сигарету до фильтра и щелчком отправил окурок в полет. Почувствовал ли он присутствие волшебника или это получилось случайно, но окурок чуть не угодил Гарри в щеку, тот дернулся и пропустил все самое интересное.

Джек Смит-Вессон и Черный Стрелок выхватили револьверы одновременно. На двух дуэлянтов приходилось четыре ствола, и несколько выстрелов — четыре, а может быть, и больше — слились в один.

Когда Гарри снова посмотрел на полянку, Джек Смит-Вессон выронил оба своих револьвера и ничком рухнул на траву. При падении разбились черные очки, а шляпа слетела с головы своего владельца и замерла в нескольких шагах от тела.

— Гад! — заорал Гарри, срывая с себя заклинание невидимости. — Сволочь!

Молодой волшебник не понимал, что он делает, но вбитые за годы обучения рефлексы взяли тело под контроль. Правая рука дернулась вперед, пальцы образовали сложную фигуру, и заклинание инфаркта, в которое Гарри вложил всю свою ярость, полетело на врага.

Это был максимум того, на что Гарри был способен без волшебной палочки. Стрессовое состояние усилило магические действия, и даже Горлогориусу, попади он в зону поражения, пришлось бы несладко.

Только вот Черный Стрелок в зону поражения не попал.

С нечеловеческой скоростью, что неудивительно, ведь он был не совсем человеком, Черный Стрелок бросил свое тело на землю, и заклинание угодило в дерево.[31]

А потом время для Гарри остановилось, и он застрял в одном-единственном мгновении, как муравей в янтаре.

Он продолжал мыслить со своей обычной скоростью, но его тело превратилось в манекен, да и Черный Стрелок валился на бок очень медленно.

А в его руках по-прежнему были револьверы.

Один из них полыхнул огнем, и маленькая свинцовая смерть медленно, но неотвратимо полетела в сердце молодого волшебника.

Глупо, подумал Гарри.

Как же глупо умереть уже после того, как основная задача решена, погибнуть в чужой войне, без всякой пользы для кого бы то ни было, схлопотать пулю от чужого проклятия, так подвести Ирину, которая ждет его возвращения…

Если загробный мир существует, там наверняка есть кто-то вроде Горлогориуса, а это значит, что сразу по прибытии Гарри получит грандиозную выволочку за ту глупость, которая привела его на тот свет. Ведь говорили же, ты ничего не можешь сделать. Говорили, что это не твоя война.

Чего влез?

И Джеку не помог, и сам под пулю подставился…

А потом маленькая свинцовая смерть завершила свой полет, и Гарри уже ни о чем не думал.

Глава 13

Ключ к успеху крупного предприятия — полная непредсказуемость твоих действий, в том числе и для тебя самого.

Капитан Джек Воробей

— Постойте! — Окрик застал Джека уже на пороге сверх меры задымленной комнаты. — Мне пришла в голову еще одна мысль.

Джек вернулся. Терять ему было нечего.

— Не уверен, что это имеет отношение к вашему случаю, но мне вдруг вспомнился один фильм. Вы знаете, что такое фильм?

— Конечно, — подтвердил стрелок.

— Там действовали два героя, назовем их условно хорошим и плохим парнем. Сначала они действовали сообща и натворили много всяких дел, а потом хорошему парню захотелось независимости. То ли он с девушкой познакомился, то ли еще что-то, я точно не помню. А плохой парень не хотел отпускать хорошего парня из их криминального дуэта, и дело дошло до драки. Хороший парень схватился за пистолет и выстрелил в плохого, но пули не могли причинить ему вреда. Знаете почему?

— Даже не представляю.

— Потому что на самом деле это был один и тот же человек, страдающий раздвоением личности.[32] И когда хороший парень стрелял в плохого, он просто палил в воздух.

— Я не совсем понимаю, какое это имеет отношение к моей проблеме.

— Когда хороший парень сообразил, в чем дело, он выстрелил себе в голову. Каким-то чудом ему удалось поразить именно тот участок, который отвечал за существование плохого парня, и плохой парень исчез, а хороший остался жив.

— Это и есть ваш совет? Я должен выстрелить себе в голову?

— Нет. Не думаю, что такой вариант может сработать в реальной жизни. Нужно быть по меньшей мере нейрохирургом, чтобы прострелить свой череп из пистолета и при этом остаться в живых. Но мне кажется, что это правильный ход мыслей.

— Так что конкретно вы мне предлагаете сделать?

Джек Смит-Вессон докурил сигарету до фильтра и щелчком отправил окурок в полет. Почувствовал ли он присутствие волшебника или это получилось случайно, но окурок чуть не угодил Гарри в щеку, тот дернулся и…

…и понял, что его посетило еще одно ложное пророчество, очень подробное, но абсолютно неправильное. Выстрелы пока еще не прозвучали.

Джек Смит-Вессон невесело улыбнулся и обнажил оба своих револьвера.

Черный Стрелок сделал то же самое.

Гарри приготовил заклинание искривления времени, которое могло бы предоставить Джеку лишние шансы.

Гарри показалось, что сам воздух дрожит от напряжения, и вдруг Джек сделал то, чего Гарри никак не мог от него ожидать.

И Черный Стрелок, по всей видимости, тоже.

— У меня есть только общий совет. Уж не знаю, как вы можете это осуществить, но мне больше ничего в голову не приходит.

— Так что же я должен сделать?

— Сначала скажите мне, вы просто хотите выжить? Хотите пережить своего врага? Я имею в виду, если вы выживете, а Черный Стрелок — нет, вы расцените это как победу? Чем бы вам ни пришлось ради этого пожертвовать?

— Я не так уж жажду этой самой победы, — сказал Джек. — Меня вполне устроить такой вариант, если я буду жить, а он — нет.

— Тогда вам остается только одно, и я не уверен, что вам понравится мой совет.

— Что же? — Нетерпение Джека проявилось в том, что он слегка повысил тон.

Ответ он получил медленный и раздельный, словно его собеседник впервые слышал слова, вылетающие из его рта, и сам не мог им поверить.

— Вы. Должны. Убить. Стрелка. В себе.

Джек Смит-Вессон бросил револьверы на землю перед собой.

— Это правильно, — одобрил его действия Черный Стрелок. — Можешь использовать оружие посерьезнее. Я не против.

Джек склонился над саквояжем, но не стал его открывать, а тоже отшвырнул в сторону.

— Как?

— Я не знаю. Попробуйте заглянуть в себя, попробуйте найти то, что делает вас стрелком, и откажитесь от этого. Если сможете. Я понимаю, это трудный путь. Но, возможно, это единственный путь.

— Не понимаю, — сказал Черный Стрелок, и Гарри мысленно к нему присоединился. — Ты не собираешься сопротивляться?

— Нет.

— И что ты хочешь мне этим доказать?

— Ничего.

— Думаешь, я не стану стрелять в безоружного?

— Если хочешь — стреляй.

Джек Смит-Вессон поднес руки к лицу, снял темные очки, уронил их на землю и растоптал каблуком. При неверном свете звезд его лицо казалось особенно бледными. Усталым.

Впервые за все время их знакомства с Гарри стрелок выглядел на свой истинный возраст, который, как подозревал волшебник, был отнюдь не маленьким. Следом за очками на землю полетела черная широкополая шляпа.

— Что делает стрелка стрелком? — вопросил в воздух парень в шляпе и с револьверами. — Неужели только оружие?

Вместо ответа Джек швырнул к его ногам сорванную с пояса кобуру.

Для Гарри это было дикое зрелище. Он видел своего спутника без шляпы и без очков, но никогда не видел его безоружным. Джек Смит-Вессон даже спал, не снимая своих револьверов.

В голове вертелась только одна фраза, причем Гарри не мог понять, откуда она взялась. Мысль казалась чужой и в то же время очень верной. Подходящей к нынешней ситуации.

Мир сдвинулся.

Черный Стрелок крутанул левый револьвер на указательном пальце и быстрым, отточенным движением вогнал его в кобуру. Правый револьвер по-прежнему был направлен на Джека.

Да что же он делает? — подумал Гарри.

Словно отвечая на его незаданный вопрос, стрелок заговорил.

— Я, Джек Смит-Весс… Я, Джек Смит, — тут же поправился он, — бывший стрелком из рода стрелков, служителем ордена Святого Роланда, Патроном в Его патронташе, ныне отказываюсь от пути револьвера.

— Ты предаешь свои убеждения? — презрительно спросил Черный Стрелок.

— Нет. Просто меняю приоритеты. В свете открывшейся мне информации… Наш мир больше не нуждается в ордене. Более того, наш орден стал опасен для мира. А я, признаться честно, слишком стар. Мне надоело стрелять в людей.

— Просто ты утратил веру.

— Возможно.

— Ты предал все поколения стрелков, что были до тебя.

— Возможно.

— Ты стал слишком слаб. Ты позволил эмоциям взять верх над рассудком.

— Тогда стреляй.

Револьвер в руке Черного Стрелка ходил ходуном. Гарри прикинул, что, если парень сейчас нажмет на курок, он с равным успехом может поразить и Джека, и самого Гарри, а также любое из деревьев, находящихся на этой стороне полянки.

Но Черный Стрелок никогда не стрелял первым.

Джек исходил много дорог, и опасность была его спутницей, а смерть была его даром, и он раздавал ее без колебаний.

Он продавал свои револьверы за деньги. Иногда одного его присутствия хватало, чтобы дело не дошло до стрельбы, но, когда получалось иначе, он не терял времени на размышления. Он дарил свинец тем, кто был достоин смерти, и тем, кто, возможно, ее не заслуживал.

Он дрался в дремучих лесах, бескрайних степях и высушенных ветром и солнцем пустынях. Он дрался на отвесных горных склонах и на заснеженных равнинах, в болотах и подземельях. Он дрался в маленьких деревнях и в больших городах. Он убивал людей, простолюдинов и аристократов, он убивал гордых орков, воинственных гномов и утонченных эльфов. Он сражал чудовищ, перед которыми пасовали целые армии. И с армиями он бился тоже.

Некоторые народы верят, что все люди, которых человек убивает в течение жизни, в загробном мире становятся его слугами. Если это верно, Джек наколотил народу на собственную загробную страну.

Но ему все это смертельно надоело. Угодив в ловушку на горной вершине, Джек получил передышку, которой у него раньше никогда не было. Впервые получив время на осмысление своей жизни, Джек усомнился в правильности пути револьвера, и то, что он узнал позже, только усиливало его сомнения.

Так что его решение нельзя было назвать спонтанным. Разговор в прокуренной комнате явился лишь последней каплей, тем самым перышком, что ломает спину верблюду.

Он устал.

И просто хотел отдохнуть.

Черный Стрелок уронил револьвер и с удивлением посмотрел на свою руку, внезапно предавшую своего владельца. Он схватился за левую кобуру, негнущимися пальцами вытащил оружие, но не смог навести его на Джека.

Руки не слушались.

Он упал сначала на колени, потом на четвереньки. Шляпа слетела с его головы, и Джек впервые увидел лицо своего противника.

Свое собственное лицо.

Джек вынул из кармана пачку сигарет, зажигалку и закурил.

— Я понял, — сказал Черный Стрелок.

Зато я ни черта не понял, отметил Гарри. И вряд ли уже пойму.

Пока Джек курил, Черный Стрелок ползая по поляне, собирая разбросанное ими обоими оружие. Он сложил все четыре револьвера в саквояж стрелка, выпрямился во весь рост, нахлобучил на голову шляпу…

И исчез.

Словно его черный «стетсон» с помятыми полями внезапно превратился в шапку-невидимку.

— Можешь вылезать из кустов, Гарри, — сказал Джек, даже не повернув головы. — Я же говорил, что ты никак не сможешь помочь.

— Ты знал… что так будет?

— У меня были основания это предполагать, — сказал Джек. — Но твердой уверенности не было.

— Он ушел навсегда?

— Да.

— А как же ты? В смысле что ты теперь будешь делать?

— Не знаю. А ты?

— Хотелось бы покурить, — сказал Гарри. — А потом… Думаю, у нас есть время, чтобы все решить.

— Похоже на то, — улыбнулся Джек. — Теперь времени нам хватит.

Глава 14

Неужели это конец моих приключений?

Одиссей при виде далекого берега Итаки

Времени им действительно хватило — Горлогориус появился в Подмосковье только через неделю.

На даче Ирининых родителей Горлогориус застал просто идиллическую картину.

Гарри, в одних только шортах, валялся в шезлонге, подставляя солнечным лучам свое бледное и не слишком мускулистое тело, и пил пиво из запотевшей, только что с холода, бутылки. Неподалеку от него обнаружился мольберт, за которым стояла миловидная девушка. Горлогориус заглянул ей через плечо и обнаружил фантастический пейзаж, не имеющий к подмосковному саду никакого отношения.

Но больше всего Горлогориуса удивил человек, сидящий в соседнем с Гарри шезлонге.

На вид ему можно было дать лет тридцать-тридцать пять. Среднего роста, сложенный не атлетически, но с первого взгляда видно — парень крепкий, жилистый. Такого одним ударом не вырубишь. В его заросшем недельной щетиной спокойном лице Горлогориусу чудилось что-то знакомое, но что именно, он сразу определить не мог.

В целом ситуация казалась могущественному магу неправильной. По идее, Гарри сейчас должен был оплакивать своего погибшего друга, а не хлестать пиво с такой довольной физиономией, словно позади четыре тома приключений, а впереди нет ничего, кроме эпилога.

— Привет, — весело поздоровался Гарри. — Как там мир? Спасли?

— Спас, — сказал задумчивый Горлогориус. — Как не спасти… А где Илья?

— Дальше по улице, — сказал Гарри. — Он тут встретил… собеседника. Точнее, сразу трех, хотя это один и тот же собеседник.

— Э… да. — Горлогориус пребывал в недоумении — ему встретился какой-то новый вид Гарри, незнакомый, уверенный в себе и, как ни обидно, Горлогориуса ни капельки не боявшийся. Прежний Гарри уже давно вытянулся бы в струночку, ожидая неминуемого разбора полетов. — А где стрелок?

— Забавно, что вы об этом спросили, — сказал смутно знакомый Горлогориусу тип голосом Джека Смит-Вессона. — Вообще-то стрелков больше нет. Совсем.

Горлогориус мысленно одел этого типа во все черное, напялил ему на голову шляпу, на нос — солнцезащитные очки, опять же мысленно побрил и мысленно убрал с его лица улыбку.

— Джек Смит-Вессон?

— Джек Смит, — поправил его бывший стрелок.

— Но каким образом… Как тебе удалось? Почему?

— Почему Черный Стрелок меня не убил? — уточнил Джек. — Потому что прежде я убил в себе стрелка.

— Метафизика, — буркнул Горлогориус. — Иными словами, ты предал свои убеждения?

— Скорее, произвел переоценку ценностей. Вам что-то не нравится, Горлогориус? В своих замыслах вы видели меня мертвым?

Джек говорил расслабленно, но на мгновение в его глазах мелькнуло… Горлогориус не мог бы точно сказать, что именно он там увидел. Просто на какой-то миг он впервые за долгое время снова почувствовал себя смертным.

— Извини, если тебе показалось, что я не рад тебя видеть, — сказал он. — Просто я немного удивился, но это удивление было приятным.

Два дня назад Горлогориус и его коллеги из гильдии произнесли финальное заклинание, после чего Большой Бо был ликвидирован окончательно и бесповоротно, поэтому Горлогориус никак не ожидал встретить Джека в числе живых.

С другой стороны, проблема Большого Бо перед их вселенной больше не стояла, и в глубине души Горлогориус был рад, что хоть кому-то из ордена Святого Роланда посчастливилось уцелеть.

Горлогориус понимал, каких усилий это стоило Джеку. Сломать рамки своего предназначения, отказаться от того, во что он верил много лет, отказаться от старого смысла жизни и начать поиски нового… Горлогориус уважал такие способности в других людях. И если уж Черный Стрелок ничего не смог сделать с Джеком Смитом, значит, он действительно более не принадлежит к ордену Святого Роланда и не несет никакой угрозы для развития вселенной.

Все это Горлогориус успел передумать за считаные мгновения.

— Чудесно, — подвел он итог своих размышлений. — А теперь зовите Илью и собирайтесь. Мы отбываем домой.

— Минуточку. — Гарри откашлялся, и Горлогориус обнаружил, что девушка за мольбертом хоть и не принимает участия в разговоре, но очень внимательно слушает. — Горлогориус, нам надо поговорить наедине. Давайте пройдемся.

— Давай прогуляемся, — согласился Горлогориус.

Они вышли на улицу. Девушка и бывший стрелок провожали их внимательными взглядами.

— Я не хочу домой, — сказал Гарри.

— Тебе не нравится башня, которую я построил? — спросил Горлогориус, хотя сразу понял, что дело вовсе не в башне. — Достроить еще пару этажей?

— Дело вовсе не в башне, — сказал Гарри. — Хотя и в ней тоже… Просто я вдруг задумался о будущем.

— У тебя блестящее будущее, — сказал Горлогориус. — Ты заработал себе хорошую репутацию и уважение коллег, пройдет совсем немного веков, и ты сможешь занять мое место…

— В этом-то и проблема, — сказал Гарри. — Я не хочу занимать ваше место. Я не хочу становиться таким, как вы, Горлогориус.

— Почему?

— Я… не знаю. У каждого ведь свой путь, да? Я представляю эту шикарную башню, которую вы мне подарили, представляю, как я сижу вечерами в библиотеке, ставлю опыты в лаборатории, пишу научные труды в кабинете, любуюсь звездами на смотровой площадке… И все это я делаю один. Что-то меня эта идея больше не греет.

— Значит, ты не хочешь достичь вершин могущества?

— На вершинах холодно и одиноко.

— Все дело в девушке, верно? В художнице?

— Наверное. Встреча с ней заставила меня посмотреть на жизнь новыми глазами.

— Женщины, — вздохнул Горлогориус. — Они сложнее, чем вся наша магия. Раскрыть тайны мироздания проще, чем понять, чего женщины на самом деле хотят. Насколько у тебя серьезно с этой художницей?

— Еще не знаю, — сказал Гарри.

— Она ведь первая женщина, с которой ты познакомился после окончания колледжа?

— Ну… Да.

— Смотри не потеряй голову, мальчик.

— И это все? — спросил Гарри не то с облегчением, не то с разочарованием. — Вы не будете меня отговаривать? Убеждать, что я должен вернуться и продолжить карьеру?

— А есть ли смысл? — спросил Горлогориус. — В жизни каждого волшебника наступает такой момент. Момент, когда он должен выбирать.

— Выбирать между чем и чем? — спросил Гарри.

— Между двумя неизвестными, — сказал Горлогориус. — Даже я не знаю, что готовит нам будущее. Перед тобой лежат две дороги. Одна — к могуществу, и, если ты выберешь ее, далеко не факт, что ты этого могущества достигнешь. Другая — к счастливой семейной жизни, которую порой бывает обрести еще сложнее. Но что бы ты ни выбрал… Можно быть великим волшебником. Можно быть семейным волшебником. Но совместить это, к сожалению, никак нельзя.

— Вы тоже выбирали?

— Конечно, — сказал Горлогориус. — Все выбирают.

Гарри попытался представить молодого Горлогориуса, терзаемого той же проблемой, что и он сейчас. Не получилось.

— Достижение могущества требует всего твоего времени и еще чуточку больше, — сказал Горлогориус. — Остановись ты хотя бы на месяц — и отстанешь на века. Примерно того же требует и семья. Твои родители сделали свой выбор и остались волшебниками среднего уровня. Зато появился ты. Я выбрал другое. Наверное, если бы мне предоставили возможность выбрать еще раз, я поступил бы так же.

— Вы думаете, я поступаю правильно? — спросил Гарри.

— Суть в том, что правильного и неправильного выбора просто не существует, — сказал Горлогориус. — Это не экзамен в школе, и никто не будет выставлять тебе оценки. Волшебные способности передаются по наследству. Если бы не было таких людей, как твои родители, не было бы и нас, удерживающих наш мир на краю пропасти и не дающих ему туда упасть. Мы — крыша здания, защищающая его от непогоды, твои родители — его фундамент.

— Так вы не против? Я действительно могу остаться?

— Это другой мир, Гарри. Ты уверен, что сумеешь найти здесь свое место?

— Я попробую.

— Воля твоя, — сказал Горлогориус. — Тащить тебя обратно силой я не собираюсь. Но ты не будешь возражать, если время от времени я буду к вам наведываться? Просто узнать, как идут дела?

— Конечно, не буду, — сказал Гарри.

— Ты мог бы стать великим, — сказал Горлогориус. — Мог бы стоять рядом со мной, но решил иначе. Это твоя жизнь, Гарри.

— Еще один момент, — сказал Гарри, чувствуя, что Горлогориуса начинает заносить не в ту сторону. — Я понимаю, что это не по правилам и в башнях могут жить только волшебники, но… Я думаю, вы можете пойти ему навстречу. Учитывая, сколько всего он сделал.

— О ком ты говоришь? — нахмурился Горлогориус.

— О Джеке. После того как он выбросил свой саквояж, он остался вообще без ничего. Ведь там хранилось не только оружие, а и золото, смена одежды, запас продовольствия… Ему некуда идти, у него нет родственников, нет друзей, кроме меня. Может быть, он может пожить в моей башне, раз уж она стоит свободной?

— То есть он не хочет здесь оставаться?

— По-моему, он еще сам не знает, чего он хочет, — сказал Гарри. — А там, в моей башне, у него будет время подумать и определиться со своим будущим.

— Звучит разумно, — согласился Горлогориус. — Полагаю, мы можем нарушить правила ради человека, которому обязаны столь многим. Пусть живет в твоей башне, пока ему не надоест. С едой и всем необходимым у него проблем не будет, я обещаю.

— Спасибо, — сказал Гарри.

— Удачи, — сказал Горлогориус.

И двое волшебников, старый и молодой, пожали друг другу руки.

Серега и Герман чувствовали себя неловко. Им еще не доводилось видеть смущенных богатырей, а Илья Муромец явно был смущен. Он хотел их о чем-то попросить и не решался. А может быть, просто не умел — богатыри редко просят. Обычно они берут сами.

— Так это… вот… я подумал, — выдавил из себя Муромец. — Отпустите зверюшку со мной. Не дело ей в подвале сидеть-то. Он тут у вас без неба сдохнет.

— Забирай, — милостиво разрешил Горлум. — Все равно в хозяйстве от этой твари пользы никакой, хоть бы дом охраняла… А жрет в три горла, хотя пузо-то у нее одно.

— Не лезь, хозяйственный ты наш, — цыкнул на него Серега. — А ты самого Горыныча спрашивал, Илья?

— Спрашивал, — сказал Муромец. — Он согласен. Вы, конечно, ребята хорошие, но ему простор нужен.

— А вы его там, на фиг, не заколбасите? — поинтересовался Серега. — У богатырей с Горынычами разговор короткий. Сам при одной такой беседе присутствовал.

— Не заколбасим, — сказал Муромец.

— Удивляюсь я тебе, Илюша, — вмешался Горлогориус. — Что у тебя за привычка всех встречных драконов в Триодиннадцатое царство тащить? Сначала Бозела к себе пригласил, теперь этого забрать хочешь. Зачем столько?

— Чтоб соседи боялись, — веско сказал Илья. — Дракон — это та же авиация, только не ломается.

— Зато ее кормить надо, — ввернул Горлум.

— У нас земля богатая, прокормим.

— Да и забирай, — сказал Серега. — Махнем Гарри на Змея Горыныча. Правда, у них голов разное количество, так мы это как-то стерпим.

— И места он столько не займет, — заметил Горлум.

— Зато его и в подвале не запрешь, — сказал Горлогориус. — В общем, решено. Я должен был забрать отсюда троих, троих и забираю. Теперь — полчаса на прощание, и, фигурально выражаясь, по коням. У меня дома дел полно.

— Бывай, — сказал Джек, пожимая руку Гарри. — Мы с тобой уже один раз прощались, так давай не будем повторять все заново.

— Мальчики, может, вас наедине оставить? — поинтересовалась Ирина. Они с Гарри стояли, обняв друг друга за талию, и в их глазах… Джек им даже немного завидовал.

— Не надо, — сказал бывший стрелок. — На этот раз мы прощаемся не навсегда. Я попрошу Горлогориуса, чтобы он время от времени забрасывал меня сюда. К вам в гости.

— Будем только рады, — сказал Гарри.

Он уже говорит «мы», отметил Джек. Они знакомы всего ничего, а уже видно, что эти двое — единое целое. Повезло парню.

Может, и Джеку еще повезет.

— И запомни последнее правило стрелка, — сказал Джек, подмигивая молодому волшебнику. — Нельзя всегда жить по правилам, потому что иногда правила предписывают тебе только одно — умереть.

— Это очень глубокая мысль, которую я обязательно запомню, — пообещал Гарри. — Как оно у тебя будет дальше, Джек?

— Понятия не имею, и мне это нравится. А знаешь, что мне нравится больше всего?

— Что? — спросил Гарри. Он знал ответ, но Джек ждал вопроса.

— Больше никакой стрельбы.

Неделю спустя, когда Герман открыл офис, он обнаружил Бегемота, расположившегося на кожаном диване. Демон выглядел несколько смущенным.

— Фигня какая-то, — пожаловался он Герману. — Никак не можем мы вашего смертного отыскать. Похоже, завалили его уже. Или он смылся. Даже не знаю, что и сказать.

— Сие уже неактуально, — вздохнул Герман, усаживаясь за стол и включая кофеварку. Скоро должны были подойти Серега с Гарри. — Ладно, выкладывайте, что там у вас с этим кинжалом. Есть ли какие-нибудь новости?

— Ага, — сказал Бегемот. — Как обычно.

— То есть новости плохие? — догадался Герман.

Бегемот смущенно улыбнулся и кивнул.

— Рассказывайте.

Начинался новый рабочий день…

Эпилог

А кто сейчас не писатель?

Ксения Собчак

1

А вы попробуйте выжить в этом грубом мире мужчин.

Годзилла[33]

Что мне не нравилось в Васе, так это его имя. Ну сами посудите, что это за имя — Вася? Несерьезное оно какое-то. И не слишком мужественное. Подходящее имя для какого-то колхозника, а не для мужчины, достойного занимать место рядом со мной.

Неудобное имя. Его нельзя облагородить, нельзя подобрать к нему какой-нибудь благозвучный иностранный аналог.

Лариске, например, повезло. Ее парня зовут Женей, так она называет его Жаном. Из Владимира можно сделать Вольдемара, хотя еще несколько лет, и имя Владимир будет весьма престижным. До выборов, я имею в виду. Из Филиппа можно сделать Фила, из Сергея — Сержа, а что можно сделать с Васей? Разве что Бэзила, но не звучит как-то.

Или Васисуалия. Но, знаете ли, хрен редьки не благозвучней.

Представьте себе, как нас представляют в обществе.

Клара и Вася.

Клара Вульф и Василий Печенкин. Почти Вася Пупкин получается. Ужас какой-то. Совершенно не гламурное имя.

Просто кошмар.

Зато в остальном Вася — мужчина первый класс.

Богатый, он владеет собственной охранной фирмой, с которой сотрудничает мой фитнес-центр. С импозантной внешностью, умеющий выбрать хороший костюм и правильно его носить. Умный, знает, когда ему говорить, а когда лучше и промолчать. Сложен, как Брэд Питт.

Раньше он был спецназовцем в группе «Альфа». Воевал где-то в Африке, потом брал штурмом дворец какого-то Аминя[34]… Часто смотрит новости и жалуется, что спецназ уже нынче не тот. Что, если бы проведение чеченской спецоперации доверили ему, о Грозном уже лет десять как никто бы не вспоминал.

— Клара, — сказал Вася, со страстью глядя на меня своими пронзительно голубыми глазами. — Выходи за меня замуж.

— Ты серьезно? — спросила я.

Он стоял на фоне закрытого занавесками окна в костюме Адама и курил сигарету. В правой руке у него был бокал мартини.

Я лежала на своей огромной кровати, одетая в ажурное нижнее белье, призванное не скрывать, а выставлять напоказ мое роскошное тело. Я курила кальян. Я обожаю курить кальян после занятий сексом.

— Конечно, серьезно, — сказал он. — Мы ведь просто созданы друг для друга.

— Ха, — сказала я. — Лично я не считаю себя созданной специально для какого-то мужчины, пусть даже такого, как ты.

— Мы с тобой встречаемся уже три года.

— И что?

— И я люблю тебя. Обожаю. Ты — единственная женщина в моей жизни, которая смогла пробудить во мне эти чувства.

— Вася, ты ведь меня совсем не знаешь, — сказала я. — Наверное, ты нарисовал в своем воображении образ прекрасной принцессы, живущей в своем замке и восхищающейся пением птиц и видом восходящего солнца.

— Типа того, — сказал Вася.

— Но я не вижу тебя принцем на белом коне.

— Ну я, конечно, из простых, — сказал Вася. — Но «мерседес» я могу перекрасить.

— Ах, ты не понимаешь, о чем я говорю. Я вижу в тебе партнера…

— А то.

— Партнера по добыванию денег и выживанию в этом жестоком мире, целиком принадлежащем вам, мужчинам. Когда-то, быть может, я и была той принцессой, хрупкой, милой и ранимой. Но я изменилась. Теперь я — деловая леди и стерва, как за глаза меня называют мои партнеры. И я думаю, что не создана для брака.

— Клара… — Его глаза наполнились слезами. Для бывшего спецназовца он слишком впечатлителен.

— Вася…

— Клара…

Он затушил сигарету в бокале мартини и бросился ко мне. Палец его шарового шарнира вошел во втулку моего нижнего рычага, и пружина страсти принялась сжиматься виток за витком, только для того, чтобы распрямиться во взрыве оргазма…[35]

А потом мы заснули и видели прекрасные сны…

2

Вася проснулся в девять часов утра и сразу же отправился на пробежку, пока я еще почивала в объятиях Матвея.[36]

К тому моменту, как я проснулась, он успел вернуться с тренировки, принять душ, приготовить завтрак и принести его мне в постель. Сквозь сон я почувствовала запах натурального кофе и открыла глаза.

— С добрым утром, любимая, — сказал Вася, ставя поднос с кофе, хрустящими тостами и нарезанными сыром и колбасой на кровать. Вообще-то на завтрак я предпочитаю мюсли, ибо слежу за своей фигурой, но я не стала разочаровывать Васю, глотнула кофе и откусила кусочек тоста.

— Что нового в мире? — спросила я.

— Стабильности нет, — сказал Вася. — Террористы опять захватили самолет.

— Прямо страшно уже стало летать в этих самолетах, — сказала я. — То захватывают их, то они друг в друга врезаются, то сами на землю падают.

— Со мной тебе нечего опасаться, любимая, — сказал Вася. — Я с террористами переговоров не веду. Я их мочу в сортирах, как президент приказал.

— Ты у меня крутой, — сказала я.

Он скромно потупился, но я видела, что похвала была ему приятна. Мужчинами так просто управлять…

Они думают, что им принадлежит весь мир. Но мы-то с вами, подруги, знаем настоящую правду.

Мужчина — это ребенок. Пусть большой ребенок, но все равно дитя. Он растет, и вместе с ним растут его игрушки.

Я давно сделала вывод — хочешь узнать, чем мальчик будет заниматься в жизни, посмотри, во что он играет.

Если постоянно возится в песочнице — будет строителем. Если играет в машинки — шофером. Если в войну — военным. Если любит возиться с куклами и шить для них новые платья — Юдашкиным. Если сам любит одеваться в женские платья — Песковым или Веркой Сердючкой.

Не люблю я Верку Сердючку. Вульгарная и не умеющая одеваться со вкусом особа. А этот ужасный хохлацкий акцент… Только за один акцент ее стоит депортировать из страны и объявить персоной нон грата.

Кто умеет одеваться со вкусом, так это Рената Литвинова. Но ее я тоже не люблю. Все эти «муси-пуси», охи-вздохи…

Катю Лель просто терпеть не могу. Перерыла все словари, но так и не нашла объяснения, что же это такое — джагга-джагга. А я терпеть не могу слов, значение которых мне неизвестно. Устроила форменный допрос всем знакомым, и тоже безрезультатно. Один, правда, сказал, что это такой вид наркотика, а другой заявил, что «джагга-джагга» — это мужской половой орган, ссылаясь при этом на песню «Запрещенных барабанщиков»:

Здесь правит не тот, у кого есть бумага, А тот, у кого длинней джагга-джагга.

Вы не знаете «Запрещенных барабанщиков»? Это те, что убили негра и очень по этому поводу радуются.

Но я думаю, что это неправда. В смысле про джаггу, а не про негра. Наверное, они эту джаггу просто у Кати Лель сперли. Решили погреться в лучах чужой славы. Плагиаторы.

Наверное, вся группа в детстве любила в барабаны стучать, а им это, понятное дело, запрещали. Вот они и стали «Запрещенными барабанщиками».

Стремные, потасканные мужчинки.

Вот кто мне нравится, так это «Чай вдвоем». Я, правда, ни одной их песни не помню, но там ведь не в песнях дело, правда? Какая фактура! Даже у Васи такой нет.

Покончив с завтраком, я приняла душ, оделась в скромный деловой костюм от Гуччи и милостиво позволила Васе отвезти меня на работу в своем черном «мерседесе». Конечно, у меня есть и своя машина, но я не люблю ездить по Москве. Пока доедешь, куда тебе нужно, все нервы истреплешь. А все эти мужчины!

Дорогу не уступают, хотя и видят, что женщина за рулем. Один раз я почти час простояла в левой полосе с включенным поворотником и так и не смогла повернуть налево. Никто из встречных и не думал притормозить, а попутные все время мне сигналили и крутили пальцами у виска, а я их гордо игнорировала. Потом приехал гаишник на «форде», милый такой мальчик, и объяснил мне, что здесь поворота нет, а есть двойная сплошная линия, которую нельзя пересекать. Потом он сказал мне, что парковаться в левой полосе тоже нельзя, и он должен меня за это оштрафовать. Я возмутилась, заявила ему, что вовсе не собиралась здесь парковаться, а хотела повернуть, потому что мне туда надо. Как это может быть, чтобы не было поворота, когда дорога есть? Гаишник вздохнул, включил мигалку и перекрыл встречный поток своим «фордом», чтобы дать мне повернуть. Сказал, что так ему будет проще. Потом приглашал меня поужинать, но я ему отказала. Я от малознакомых мужчин приглашений на ужин не принимаю.

Так что мы мило пообедали, и с тех пор он периодически помогает мне решать проблемы по автомобильной части.

Надо сказать, что у мужчин сложилось предубежденное мнение о женщинах за рулем. Лично я всегда включаю нужный поворотник и никогда не крашу губы за рулем. Ведь это зеркало в салоне, оно такое маленькое и неудобное…

Слышали этот жуткий анекдот о том, что женщина за рулем — это как обезьяна с гранатой, никогда не знаешь, в какую сторону кинет? Наверняка кто-то из мужчин придумал.

А за собой они не смотрят. Стоит только включить «Дорожный патруль», и что мы увидим? Сплошные аварии, и всегда мужчина за рулем. То в состоянии алкогольного опьянения, то не справился с управлением, то не рассчитал дистанцию или не принял во внимание состояние дорожного покрытия.

Поскольку время было раннее, особого наплыва клиентов в клубе не наблюдалось. В тренажерном зале занимались только парочка скучающих домохозяек и, конечно, Гиви ползал по беговой дорожке…

— Что это за муть? — спросил Горлогориус, комкая в руке бумажный лист и бросая его на пол. — Зачем это здесь?

— Вы кто такой? — спросил автор. — По какому праву вы тут мусорите?

— Я — Горлогориус Хруподианис, — сказал Горлогориус.

— Серьезно?

— Да. А что?

— Нет, вас на самом деле так зовут? Неужели может существовать человек с таким именем?

— Я — Горлогориус Хруподианис. И я существую. Правда, я не совсем человек.

— Забавно, — сказал автор. — Но это никоим образом не объясняет, почему вы вломились в мое жилище. Кстати, а как вы сюда вломились?

— Я — волшебник.

— А ты вырос, Гарри Поттер. Возмужал…

— Я вас не понимаю.

— Не обращайте внимания, это старая шутка. И чужая при этом. Итак, вы волшебник. Что вы от меня хотите?

— Я вижу, вы не удивлены.

— У меня есть пара знакомых волшебников, — сказал автор. — Так что меня удивить сложно.

Горлогориус посмотрел на титульный лист рукописи. Там значилось имя автора: «Тамара Томная. Женщина, которой не надо».

— Кто это? — спросил Горлогориус. — И чего именно ей не надо?

— Э… Это я, — смутился автор. — Я пишу пародию на женский детектив. Это сейчас очень модное направление. Женский детектив, я имею в виду. Не пародии.

— Это полная муть, — сказал Горлогориус.

— Возможно. Поэтому я и решил написать пародию.

— Значит, вам нравятся пародии? Или у вас просто проблема с придумыванием сюжетов?

— На что бы вы ни намекали, ваши намеки оскорбительны, — сказал автор. — Зачем вы сюда пришли?

— Я хочу предложить вам один сюжет.

— Что-нибудь интересное?

— Как вам сказать… История о дружбе и предательстве, о волшебниках и воинах, поисках магических артефактов и спасении вселенной.

— А, обычная история, — сказал автор. — Таких сюжетов на рынке пруд пруди.

— У того, который я предлагаю, есть два принципиальных отличия, — сказал Горлогориус. — Во-первых, все это случилось на самом деле…

— Это недоказуемо.

— А во-вторых, я могу познакомить вас с реальным участником событий, который участвовал в этой истории от начала и до конца.

— Это любопытно, но не более того, — сказал автор. — Я писатель. Я могу придумать не хуже.

— Со всем моим уважением, но такого вам не придумать, — сказал Горлогориус. — Как говорится, жизнь подкидывает сюжеты не хуже любого вымысла.

— Прежде чем что-либо вам обещать, я хочу послушать этого вашего очевидца, — сказал автор.

— Он ждет за дверью.

— Даже так? А почему бы вам просто не щелкнуть пальцами и не перенести его сюда?

— Потому что это невежливо.

— Ага, — сказал автор.

Он вышел в прихожую, открыл входную дверь и обнаружил за ней Гарри.

— Вы очевидец? — спросил он.

— Да, — сказал Гарри. — А что случилось?

— Входите, — вздохнул автор. — Там вас старший товарищ ждет.

Горлогориус расположился в черном кожаном кресле за компьютерным столом автора и увлеченно рубился в какую-то пошаговую стратегию. И когда только успел?

— Это Гарри, мой коллега, — сказал он, не поворачивая головы от монитора. — Гарри, это автор. Он напишет о нас книгу.

— По-моему, вы слишком торопитесь, — возмутился автор. — Я ничего такого не обещал.

— Он напишет, — уверенно сказал Горлогориус. — А пока ты ему расскажи нашу историю. В общих чертах.

— Пойдемте на кухню, — предложил автор. — Попьем кофе и не будем мешать старшему поколению.

— О, вы мне совершенно не мешаете, — любезно сказал Горлогориус.

На кухне автор сварил кофе, разлил его по чашкам, закурил сигарету и предложил одну Гарри.

Тот отказался, заявив, что пытается бросить. Автор похвалил сие намерение и предложил перейти на «ты». Гарри согласился.

— Значит, ты тоже волшебник?

— Да.

— А почему без балахона и без посоха?

— Я решил остаться в вашем мире, — сказал Гарри. — Поэтому должен выглядеть соответственно. Натурализовался, так сказать. А Горлогориус… ему вообще-то плевать, кто во что одет.

— Понятно, — сказал автор. — Ну валяй, рассказывай.

— Ты даже не потребуешь доказательств того, что я волшебник?

— Нет.

— Несмотря на то что официально в вашем мире волшебства не существует?

— У меня есть друзья в агентстве «Талисман», — сказал автор. — Они маги.

— Герман и Серега? — уточнил Гарри.

— Да.

— Как тесен ваш мир, — сказал Гарри. — Я их тоже знаю. И с недавних пор работаю вместе с ними.

— И они тоже фигурируют в вашей истории?

— Только в финальной ее части.

— Стоп, — сказал автор. — Кажется, Герман мне по этому поводу звонил, а потом приходил какой-то странный парень весь в черном. Что-то там по поводу вселенной по мотивам Стивена Кинга и о потерянном артефакте, да? И о противнике, которого нельзя победить?

— Именно, — сказал Гарри. — Что ж, тем легче тебе будет поверить. Итак, все началось с того, что ко мне приперся Горлогориус и отправил меня бороться с Древним Злом, которое проснулось в Черных Горах Ужаса…

Когда Гарри закончил краткую версию событий, за окном уже стемнело, а Горлогориус завершил три уровня в пошаговой стратегии, что говорило о нем как об очень талантливом игроке.

Стоило Гарри замолчать, как Горлогориус тут же вырос в дверном проеме и направил на автора свой посох.

— Итак, вы беретесь?

— Я могу это сделать, — сказал автор. — Это довольно длинная история, и, если рассказывать ее со всеми подробностями, она потянет на несколько томов. Но есть еще кое-какие подробности.

— Например? — Горлогориус вопросительно вздернул левую бровь. Гарри ему позавидовал — у него это никогда не получалось. Наверное, старый маг работал над мимикой не одну тысячу лет.

— Где вы собираетесь это публиковать?

— Где мне вздумается, — сказал Горлогориус. — Естественно, на Земле авторские права будут принадлежать вам.

— Если я это здесь опубликую, люди подумают, что это вымысел. Вас такой вариант устроит?

— А что в нашей жизни не вымысел? Любая литература, независимо от того, исторический ли это роман, детектив или фантастика, является чистейшей воды вымыслом. Вы же уже слышали, как именно был создан наш мир.

— Я знал Фила, — сказал автор. — Жалко парня. Но что вы будете иметь, если я напишу такую книгу?

— Вы знали Фила, — сказал Горлогориус. — Вам жалко парня. Парень погиб. Много других парней тоже погибло. Неужели они не заслуживают, чтобы о них написали? Чтобы их помнили? Или этого не заслуживают живые?

— Это патетика. Громкие слова.

— А мне больше ничего и не нужно, — сказал Горлогориус. — Слова. Пусть люди узнают, что были такие парни. Был Фил, Реджинальд Ремингтон, Джек Смит-Вессон… Пусть о них останется память. Не вечная. Хоть какая-нибудь. Это не значит, что вы должны писать эпическую сагу о волшебниках и героях. Напишите, как умеете. Пусть людям будет интересно это прочесть.

— Допустим, — сказал автор. — А что с этого буду иметь я?

— Помимо хорошего сюжета?

— Со всем моим уважением, — сказал автор, явно копируя Горлогориуса, — но в мире много сюжетов. По крайней мере, я в них недостатка не испытываю. Как раз сейчас выбираю из нескольких.

— И чего же вы хотите?

— Тупо хочу денег, — сказал автор. — Гонорары платят только после выхода книги в свет, а жить на что-то надо.

— Золото в вашем мире в ходу? — спросил Горлогориус.

— Сбывать трудновато, но я что-нибудь придумаю.

— Значит, договорились, — сказал Горлогориус. — Аванс я вам передам через Гарри. Если нужны будут подробности, обращайтесь тоже к нему — он решил у вас подзадержаться.

— Хоро…

Горлогориус стукнул посохом об пол и растворился в облачке дыма, который мгновенно заполнил небольшой объем квартиры автора.

— …шо, — сказал автор.

— Вот так всегда, — пожаловался Гарри. — Любит он оставлять за собой последнее слово.

— Ничего, — сказал автор. — Последнее слово в любом случае останется за мной.

— Только ты того… поосторожней. Он, если разозлится, бывает очень неприятным типом.

— Можно подумать, в другое время он просто душа компании, — вздохнул автор. — Ты где остановился?

— У подруги, — смутился Гарри.

— Я в том смысле, как нам с тобой связь держать.

— По телефону. У меня мобильный есть. Запиши номер.

— Чудесно. Как там, говоришь, звали двоих главных стрелков? Мне это нужно, чтобы начать.

— Джек Смит-Вессон и Реджинальд Ремингтон.

— Ага. — Автор сделал пометку. — Значит, своим заклинанием ты вытащил Джека из пустыни? А вместе с ним появился и Джавдет?

— Да. Они познакомились примерно в то же время, как ко мне пришел Горлогориус. Кажется, была там какая-то история с бедуинами…

Закрыв дверь за молодым волшебником, автор поднял с пола рукопись «Тамары Томной» и положил ее в коробку из-под обуви. У него все равно не было желания сейчас ее заканчивать.

Выйдя из стратегии, в которую играл Горлогориус — его войска как раз участвовали в решающем сражении под вражеской столицей, — автор открыл текстовой редактор, набрал свою фамилию и название, которое пришло ему в голову во время рассказа Гарри.

Первое правило стрелка.

Неплохое название, и под него можно сделать несколько томов. Материала-то хватит. Главное, чтобы с «правилами волшебника» Гудкайнда не перепутали. Но об этом читателя можно отдельно предупредить.

Итак, была там какая-то история с бедуинами…

«Пустыня», — напечатал автор. А дальше слова начали возникать в его голове сами собой.

Пустыня.

Пустыни — одна из лучших шуток Создателя. Разбросанные по разным мирам офигительные пляжи, рядом с которыми он забыл поместить моря.

Основная составляющая пустыни — это песок. Чего много в любой пустыне, так это песка.

Песок разный. В рассматриваемой нами пустыне есть области, заполненные желтым песком, есть места, где преобладает красный песок, если, конечно, его еще не вытеснил оттуда песок белый.

Как могут нам поведать строители дворцов, песок — далеко не самый надежный материал для фундамента…

Примечания

1

Зато у меня есть. Например, волшебник без волшебной палочки — как Рональдо без футбольного мяча. Как ирландец без виски. Или как Абрамович без денег. — Примеч. авт.

(обратно)

2

Стивен Кинг в своем цикле «Темная Башня» рассказал эту историю со многими подробностями, так что приводить ее здесь я не буду и Джеку тоже не позволю. — Примеч. авт.

(обратно)

3

Вполне возможно, что это был Михаил Боярский. — Примеч. авт.

(обратно)

4

Информация для несведущих. Артур Филипп Дент является героем цикла Дугласа Адамса «Автостопом по Галактике» и последним выжившим человеком с планеты Земля. Славился своими непредсказуемыми перемещениями во времени и пространстве. — Примеч. Горлогориуса.

(обратно)

5

Гарри искренне надеялся, что целью путешествия является все-таки не дно. — Примеч. Горлогориуса.

(обратно)

6

Страна, родом из которой был Роланд Дискейн, герой Стивена Кинга. — Примеч. авт.

(обратно)

7

Пояснения не будет. Честно говоря, автор и сам не очень хорошо представляет, кто такие покемоны. — Примеч. авт.

(обратно)

8

Главный герой киносерии «Крепкий орешек», нью-йоркский детектив. — Примеч. ред.

(обратно)

9

Непереводимая игра слов. — Примеч. авт.

(обратно)

10

Волшебник, герой цикла романов Терри Пратчетта. — Примеч. ред.

(обратно)

11

А вы еще обвиняете меня в чрезмерной любви к театральным эффектам. — Примеч. Горлогориуса.

(обратно)

12

Такое случалось уже дважды. — Примеч. Гарри.

(обратно)

13

Любопытно, но сами участники операции тоже то и дело путали название государства, и даже Федот, явившийся идейным вдохновителем преступной операции, долгое время не был уверен, власть в какой именно стране он захватил. — Примеч. Германа.

(обратно)

14

Самоназвание «Волан-де-Бадминтон». — Примеч. Германа.

(обратно)

15

Я тоже непохож на деспота и самодура. Просто у меня такой стиль руководства. — Примеч. Горлогориуса.

(обратно)

16

Авада кедавра — единственное заклинание, при помощи которого Волдеморт мог гарантированно отправить своего противника на тот свет. Если вы спросите мое мнение, так это не слишком богатый арсенал, особенно если речь идет о самом могущественном злодее Земли. — Примеч. Горлогориуса.

(обратно)

17

Если кто не знает, именно так волшебники Джоан Роллинг называют обычных людей. Лично мне это обидно, ибо, когда я слышу слово «магл», у меня тут же всплывают ассоциации со словом «ниггер», которое признано незаконным, неполиткорректным и просто невежливым. — Примеч. авт.

(обратно)

18

Человек человеку волк. Горлум хвастается знанием латыни. — Примеч. авт.

(обратно)

19

При использовании этого заклинания ни один слон не пострадал. Во время предварительных испытаний тоже. Маги Земли выступают за живую природу. — Примеч. Германа.

(обратно)

20

СВД — снайперская винтовка Драгунова. — Примеч. авт.

(обратно)

21

BFG-9000 — самое мощное оружие в игре «DOOM». Фил просто не мог не использовать его в построении своей вселенной. — Примеч. авт.

(обратно)

22

Просто мы ценим свой труд и хотим, чтобы с нашими изделиями обращались, как подобает. Сломал — плати. — Примеч. изготовителей волшебных палочек.

(обратно)

23

И больше ни от чего. — Примеч. Горлогориуса.

(обратно)

24

Очевидно, Горлум имеет в виду падение Гэндальфа в Морийскую Бездну, вследствие которого он поменял цвет, превратившись из Серого в Белого. Впрочем, Горлум, как непосредственный очевидец, знает об этом лучше любого из нас. — Примеч. авт.

(обратно)

25

Как вы понимаете, это был другой Мерлин, совсем не тот, с которым конфликтовал Горлогориус и который отправлял рыцарей Круглого Стола за головой Бозела. — Примеч. авт.

(обратно)

26

То, что произошло в Лесу Кошмаров, в зачет не идет. — Примеч. Гарри.

(обратно)

27

Если Стивен Кинг имеет право вставлять себя в собственные произведения, почему такого права не может быть у меня? — Примеч. авт.

(обратно)

28

Неожиданно для меня самого Горлогориус оказался очень эрудированной личностью. Он даже слышал о теории Дарвина. — Примеч. авт.

(обратно)

29

Создатели трилогии «Матрица». — Примеч. авт.

(обратно)

30

Хотя мы догадываемся, что они на это способны. — Примеч. авт.

(обратно)

31

Сноска для «зеленых». Поскольку у дерева не было сердца, а заклинание имело узкую направленность, дерево никак не пострадало. Кстати, это была сосна. — Примеч. авт.

(обратно)

32

Если кто еще не понял, речь идет о фильме «Бойцовский клуб». Хороший парень — Эдвард Нортон, плохой конечно же Брэд Питт. — Примеч. авт.

(обратно)

33

Ну люблю я придумывать эпиграфы. А почему бы и нет? Каждый человек имеет право на вредные привычки. — Примеч. авт.

(обратно)

34

Очевидно, Клара имеет в виду дворец Амина, взятый группой «Альфа» штурмом. — Примеч. ред. Хотя на самом деле это мое примечание. Это я так прикалываюсь. — Примеч. авт.

(обратно)

35

Судя по всему, эта метафора навеяна конструкционными особенностями передней подвески автомобиля «жигули». Мы понятия не имеем, откуда они известны как героине, так и автору книги.

(обратно)

36

Клара, очевидно, имеет в виду Морфея. Не здоровенного лысого негра в очках без дужек из «Матрицы», а древнегреческого бога сна.

(обратно)

Оглавление

Пролог

Часть первая . Прыжок в бездну

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

Часть вторая . Интересные времена продолжаются

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

Эпилог

  1

  2 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Реклама на сайте