«Почтальон»

Бентли Литтл Почтальон

Когда я был маленьким, мама и папа каждое лето брали меня на окружную ярмарку. Однажды, когда мне было около пяти или шести лет, я шел где-то позади моих родителей и ко мне обратился какой-то карлик:

— Дай четвертак!

Он был настойчивым, бесцеремонным и пугал меня до чертиков; лишь побежав догонять родителей, я оглянулся, и увидел, что карлик уже пристал с тем же агрессивным требованием к другому прохожему. Только тогда я понял, что он просто пытался привлечь клиентов для игры в «Кольцеброс».

Это происшествие я использовал как отправную точку для «Почтальона».

* * *

Если бы Джек знал, что почтальон был карликом, то никогда бы не переехал в этот дом. Это было ясно как день. Да, район был хорош. И он заключил фантастическую сделку — дом продавался в большой спешке, поскольку предыдущего владельца компания-работодатель переводила в Нью-Йорк. Но все это было неважно.

Почтальон был карликом.

При одной мысли об этом у Джека выступал холодный пот на спине. В утро переезда он беззаботно распаковывал газонную мебель, устанавливая под сосной пикниковый стол из красного дерева, когда увидел голубую почтовую кепку, подпрыгивающую прямо над небольшой изгородью перед домом. Ребенок, подумал он. Просто ребенок играет.

Почтальон прошел через ворота, и Джек увидел мужчину с маленьким телом и огромной головой, сжимающего толстыми маленькими пальцами стопку писем. Быстро, как только мог, Джек побежал от карлика прочь, понимая, что на него уставились грузчики и соседи, и абсолютно не обращая на это внимания. Почтальон бросил письма в почтовую щель двери и пошел к следующему дому, в то время, как Джек стоял в дальнем конце двора, глядя в противоположную сторону и пытаясь подавить нахлынувшую панику.

* * *

Откуда-то выскочил карлик и схватил Джека за руку.

— У тебя есть четвертак? Дай четвертак!

Он протянул толстую крошечную ладонь размером не больше ладони Джека. Мальчик смущенно огляделся в поисках своего отца, Бейкера, или хоть кого-нибудь. На мгновение его взгляд встретился со взглядом карлика и, на высоте своего детского лица, Джек увидел лицо взрослого: старые глаза лилипута безжалостно вглядывались в его, молодые; дневную щетину пересекала натянутая прямая линия жесткого, искушенного рта. Джек тут же отвел взгляд.

— Дай четвертак! — по опилкам карлик повел его к стенду, и указал на пирамиду из разноцветных стеклянных пепельниц. — Выиграешь приз! Давай четвертак!

Джек открыл рот, чтобы позвать на помощь, но открыл его не до конца и не смог издать ни звука. Теперь его растерянный, отчаявшийся взгляд метался повсюду, тщетно выискивая в карнавальной толпе знакомое лицо. Джек засунул вспотевшую руку в правый карман штанишек и крепко сжал два четвертака, которые ему дал отец.

— Я знаю, у тебя есть четвертак! Дай его мне! — начал злиться карлик.

Почувствовав, как крепкая сильная рука обхватила его шею, Джек повернул голову.

— Давай, Джек. Пойдем, — улыбнулся ему отец — в этой улыбке чувствовались безопасность, уверенность и спокойствие. Джек ослабил хватку на монетках в кармане и благодарно посмотрел на отца. Схватил его за руку, и они вдвоем пошли по парку развлечений к комнате смеха, где их ждал Бейкер. Уходя, Джек обернулся и посмотрел на карлика. Лилипут сердито проводил его взглядом:

— Я достану тебя, сучонок маленький. — Его голос был низким и грубым, будто рычание.

Джек испуганно поднял голову. Но его отец не расслышал. Будучи выше, он не обратил внимания и не распознал угрозу. Стараясь не оглядываться, Джек крепче сжал его волосатую руку. Под ветровкой и футболкой бешено колотилось сердце. Джек знал, что карлик смотрит на него, ожидая, что он обернется еще раз. Спиной чувствовал взгляд маленького человека, полный жгучей ненависти.

— Я тебя достану, — повторил карлик.

* * *

Джек перебирал почту. Конверты были обычными — мусор, счета, пара писем — они выглядели грязными, казались ему засаленными и, подумав о том, что к ним прикасались те короткие пухлые пальцы, Джек сразу же бросил их на стол.

Надо что-то делать. Может продать дом. Или позвонить на почту и попросить о переводе почтальона.

В нем снова нарастал страх; Джек взял пульт и включил телевизор. На экране шел Волшебник из страны Оз, коротышка призывал Дороти «следовать по дороге из желтого кирпича!» Джек выключил телевизор, его руки дрожали. Внезапно дом показался темным, распакованные коробки отбрасывали странные тени на стены комнаты. Джек встал и включил свет на всем первом этаже. Заснул он нескоро.

Утром Джек распаковывал вещи, но день провел прогуливаясь по магазинам, держась подальше от своего дома. По дороге в торговый центр он заметил двух почтальонов, но оба они были нормального роста.

Почему он не проверил?

Как он мог быть таким глупым?

Джек вернулся домой в полшестого вечера, намного позже, чем должен был прийти и уйти почтальон. Должен был. Потому что тот находился на в трех домах от его собственного, в своей нелепой синей униформе, слегка покачиваясь вправо-влево, видимо не в силах держать равновесие на своих коротких и толстых ногах.

Джек выскочил из машины, забежал в дом, закрыл и запер за собой дверь и поспешно задернул шторы. Стараясь быть незамеченным через окна, он присел за диваном, плотно закрыл глаза, его руки от страха сжались в кулаки. Джек слышал легкие шаги на крыльце; слышал металлический стук открытой и закрытой почтовой щели; слышал, как удаляется звук шажков маленьких ножек.

Безопасно.

Прежде чем встать, Джек подождал несколько минут, пока не убедился, что карлик окончательно ушел. Он вспотел и осознал, что у него трясутся руки.

Дай четвертак.

Та встреча с карликом пережитая им на карнавале была поистине жуткой, но, хоть он и не забыл тот грубый голос и маленькое жестокое лицо, этого все равно было бы недостаточно, чтобы напугать его окончательно и бесповоротно, так, что сейчас Джек дрожал от страха, когда видел человека менее четырех футов ростом. Нет, это сделал с ним Вьетнам. Лагерь для военнопленных. Именно там Джек снова увидел этого карлика и понял, что маленький человек действительно его преследует, и его угрозы были не пустыми. Именно там Джек узнал о силе карлика.

Поначалу охранники были добры к нему, насколько это было возможно в текущих обстоятельствах. Его кормили два раза в день, еда была приемлемой, его не избивали и позволяли еженедельные физические упражнения. Но однажды еду давать перестали. Прошло три дня, прежде чем ему дали полную чашку грязной воды и небольшую порцию жидкой овсяной каши, поданной на куске старой фанеры. Джек жадно поел, мгновенно выпил воду и его тут же вырвало: пищеварительная система не выдержала внезапного шока. В исступлении, полубезумный Джек подскочил и застучал в дверь, требуя еще еды. Но единственное, что он получил за свои страдания, — это избиение деревянными дубинками, которые оставили огромные раны на его руках и ногах и, Джек был уверен, сломали как минимум одно ребро.

Спустя какое-то время — возможно прошло только пару часов, а может несколько дней — в его камеру вошли два охранника, которых он никогда раньше не видел.

— Kwo ta? — сердито потребовал один из них.

— Английский, — пытался Джек объяснить сквозь потрескавшиеся и опухшие губы. — Я говорю только…

Его ударили дубинкой по затылку, и он упал лицом в пол, резкая боль пронзила плечи и бока.

— Kwo ta? — снова потребовал мужчина.

Джек кивнул, надеясь, что это то, чего они ждут, не уверенный в том, с чем он согласился. Мужчины кивнули, и ушли довольные. Через час или около того вернулся другой человек с маленькой чашкой грязной воды и несколькими корками твердого хлеба, намазанными какой-то рисовой кашей. На этот раз Джек ел медленно, пил понемногу и не вставал.

На следующий день его вывели на улицу, и, хотя солнечные лучи обжигали его чувствительные к свету глаза, Джек был рад выйти из камеры. Со скованными руками он прислонился к бамбуковой стене рядом с другими молчаливыми, истощенными заключенными. Он оглядел лагерь и увидел неподалеку группу явно высокопоставленных офицеров. Один из мужчин переступил с ноги на ногу, переместившись правее, и в один незабываемый момент Джек увидел карлика.

Внезапно ему стало холодно, Джек чувствовал, как внутри нарастает страх. Это невозможно. Это не могло быть реальностью. Но это было возможно. Это была реальность. Карлик был одет в форму северо-вьетнамской армии. Он был смуглее, чем раньше, и имел восточный разрез глаз. Но это был тот самый человек. Джек почувствовал, как в животе что-то опускается.

Кwo tа.

Четвертак.

Вьетнамские охранники пытались сказать "четвертак". Карлик улыбнулся ему, и Джек увидел крошечные детские белые зубы. Маленький человечек что-то сказал другому офицеру; тот подошел и приблизил свое лицо к лицу Джека:

— Gi meea kwo ta. — сказал мужчина с сильным мелодичным акцентом.

И Джек закричал.

Оставшуюся часть своего заключения он провел в одиночном заключении, где его регулярно избивали и изредка кормили, а когда наконец-то выпустили, Джек весил менее девяноста фунтов и был белым, как альбинос, с рубцами, синяками и язвами по всему телу. По пути к взлетно-посадочной полосе он заметил несколько охранников, но, как не осматривался, прежде чем ступить на самолет, признаков карлика не заметил.

Но когда Джек прибыл в Ванденбург, тот ждал его, замаскировавшись под приветствующего зеваку. Джек увидел ужасное лицо, огромную голову на небольшом теле, возле ног другой семьи военнопленных. В руке у него был маленький американский флажок, которым он с энтузиазмом размахивал. Вьетнамцем карлик больше не был — его волосы были русыми, светлая кожа была красной от солнечных ожогов — но, без сомнения, это был тот же самый человек.

Затем его лицо затерялось в толпе, когда на взлетную полосу бросились друзья и семьи освобожденных.

С тех пор Джек избегал карликов и лилипутов, и весьма в этом преуспел.

Изредка он замечал спину маленького человека в магазине, или в супермаркете, но ему всегда удавалось сбежать незамеченным.

До сих пор у него не было проблем.

Джек поднял просунутые через щель для почты конверты, но на ощупь те были холодными, и он, даже не взглянув, бросил их на стол.

* * *

На следующий день Джек вышел из дома до полудня и не возвращался до темноты. Он боялся увидеть этого карлика ночью, боялся, что маленький человечек придет и прокрадется по ступенькам в темноте, чтобы доставить почту. Но когда вернулся домой, почта уже была доставлена.

Следующим вечером он вернулся чуть раньше и увидел карлика в трех домах от своего, там же, где видел его раньше, Джек быстро вбежал внутрь, запер дверь, задернул шторы и спрятался за диваном.

Последующие три дня Джек уходил из дома, но он понимал, что не сможет делать это каждый день. В этом не было смысла. Осталось лишь три недели, до того, как он начнет свою преподавательскую деятельность, и было еще много нераспакованных вещей, и несделанной работы по дому. Он не мог проводить каждый день, бегая по торговым центрам подальше от дома, чтобы избежать встречи с почтальоном.

Поэтому на следующий день Джек остался дома, следя за почтальоном, и к концу недели это стало рутиной. Когда приходил почтальон Джек прятался, задергивал шторы и запирал двери. Он частенько включал стереосистему или включал телевизор до прихода почтальона, но когда тот появлялся, Джек отключал все, что издавало звуки и тихо сидел на полу, не желая, чтобы коротышка знал, что он дома.

Джек слышал ритмичное топанье маленьких ножек поднимающихся по ступенькам деревянного крыльца, паузу пока почтальон перебирал письма, затем ужасный звук металла по металлу, пока эти коротенькие пальцы с усилием приоткрывали щель для писем и заталкивали конверты. К тому времени Джек обливался потом и не дышал, боясь пошевелиться, пока не слышал, как маленькие ножки спускаются по ступенькам.

Однажды, после того, как почта была доставлена, наступила тишина, и Джек понял, что слышал, как почтовую щель открыли, но не слышал, как ее закрыли. Карлик заглядывал через нее в дом! Джек почти чувствовал, как эти ужасные маленькие глаза осматривают гостиную через небольшую прорезь. Он уже собирался закричать, но услышал щелчок закрытой щели и звук удаляющихся шагов.

Затем случилось неизбежное.

Как всегда, Джек молча подождал за диваном, когда уйдет почтальон, затем вышел и забрал почту. Среди больших белых конвертов был маленький синий, более толстый, чем остальные, с печатью почтовой службы на лицевой стороне. Джек знал, что это за конверт — он много раз получал их до этого.

Почтовая оплата.

Сердце заколотилось, Джек посмотрел на строку СУММА, уже зная, сколько он должен…

Двадцать пять центов.

Четвертак.

Вокруг удлинялись тени, в комнате потемнело, а Джек неподвижно стоял и размышлял: куда же карлик ходит после работы.

* * *

На следующее утро Джек отправился в главное отделение местной почты. Длинную очередь наполняли бизнесмены, которым нужно было отправить важные посылки, и женщины, которые хотели купить свежие марки, но он терпеливо ждал. Когда подошла очередь, Джек подошел к стойке и спросил у клерка, можно ли поговорить с начальником. Джек был не таким смелым, как планировал, и он знал, что его голос слегка дрожит.

Вышел начальник почты, здоровенный мужчина лет пятидесяти, в очках в роговой оправе и с неподвижной умиротворяющей улыбкой.

— Чем я вам могу помочь, сэр?

Теперь, когда он здесь, Джек не был совсем уверен, что справится. Болела голова, он чувствовал, как кровь пульсирует в висках. Джек собрался что-нибудь придумать, что-нибудь бессмысленное и несущественное, но внезапно вспомнил о жестоком маленьком личике карлика, подумал о требовании в почтовом конверте.

— Я здесь, чтобы пожаловаться на одного из ваших почтальонов.

Брови начальника удивленно поднялись.

— Один из наших разносчиков почты? — Джек кивнул. — Где вы живете, сэр?

— Гленоакс. Гленоакс авеню.

Начальник нахмурился.

— Это маршрут Чарли. Один из наших лучших сотрудников. — Он обернулся и позвал. — Чарли!

У Джека вспотели руки.

— Он прямо позади вас, — объявил глава почты. — Сейчас он подойдет, и мы уладим это недоразумение.

Джек хотел убежать, хотел выбежать через дверь, через которую он пришел, запрыгнуть в машину и уехать. Но он остался на месте. В отделении полно народу. Он в безопасности. Здесь с ним ничего не случится.

Из-за угла появился человек в синей форме.

Мужчина обычного роста.

— Это Чарли, — сказал начальник. — Ваш почтальон.

Джек покачал головой.

— Нет, человек, о котором я говорю… низкий. Он ростом около трех футов.

— У нас нет никого, кто бы соответствовал этому описанию.

— Он приносит мою почту каждый день. Приносит почту моим соседям.

— Где вы живете? — спросил Чарли.

— На Гленоак авеню.

— Это невозможно. Я доставляю почту туда.

— Я никогда раньше вас не видел!

Джек переводил взгляд с одного человека на другого. Он вспотел и ощущал запах собственного пота. Вот рту пересохло, и он безуспешно пытаясь смочить его слюной.

— Здесь происходит что-то странное.

— Сэр, мы поможем вам, чем сможем, — сказал начальник почты.

Джек покачал головой:

— Забудьте об этом, — он повернулся и зашагал к двери. — Забудьте, что я приходил.

* * *

На следующий день он вообще не получил никакой почты, хотя, поглядев в окно, Джек увидел, как карлик радостно идет по другой стороне улицы, доставляя почту в другие дома. То же самое на следующий день. Еще одним днем позже, Джек остался на крыльце, и, прежде чем это понял, лилипут уже шел по тротуару с неунывающим выражением грубого и жестокого лица, посвистывая, держа в руках пачку писем. Джек забежал в дом, запер дверь и бросился вглубь ванной комнаты. Он сел на унитаз и оставался там больше часа, пока не убедился, что карлик не ушел.

Наконец Джек умылся, открыл дверь ванной и пошел по коридору в гостиную.

Почтовая щель открылась, влетели два письма, и щель закрылась. Он слышал лишь тихий грубый смех и быстрые шаги карлика, убегающего с крыльца.

* * *

Оружие отлично лежало в руках. Как же давно это было. Джек не трогал пистолет со времен Вьетнама, но пользоваться огнестрельным оружием — это как езда на велосипеде, он ничего не забыл. Ему нравилось ощущение тяжести пистолета в ладони, нравилось чувствовать пальцем гладкость спускового крючка. Наверное, стреляет он уже не так хорошо, как когда-то — в конце концов, Джек не практиковался уже почти тридцать лет — но если собираешься стрелять вблизи, то быть хорошим стрелком и не нужно; и именно на этом расстоянии он собирался использовать оружие.

Он поджидал почтальона за полуоткрытыми шторами.

И на дорожке появился Чарли.

Джек сунул пистолет за пояс и рывком открыл дверь.

— Где он? — требовательно спросил он. — Где этот долбаный карлик?

Почтальон в замешательстве покачал головой.

— Простите, сэр. Я не знаю, о чем вы говорите.

— Карлик! Маленький парень, который обычно доставляет почту!

— Я почтальон на…

Джек вытащил пистолет.

— Где он, черт возьми?

— Я… я не знаю, сэр. — Голос почтальона дрожал от страха. Он выронил письма, и те разлетелись по дорожке. — П-пожалуйста, не стреляйте в меня.

Джек сбежал по крыльцу, проскочил мимо почтальона и запрыгнул в его машину. С пистолетом на сиденье, чтобы можно было легко дотянуться, он ездил туда-сюда по улицам, в поисках карлика в маленькой синей почтовой форме. Он разъезжал почти десяти минут и почти было сдался: пистолет уже не казался хорошей идеей, но вдруг увидел карлика, пересекающего улицу в полутора кварталах впереди. Джек вдавил педаль газа.

Когда он, игнорируя знак светофора, проехал через ближайший перекресток, в него врезался пикап.

На Джека обрушилась дверь, руку пронзил зазубренный осколок металла. Стекла разбились, осыпав его душем осколков, руль вылетел и пробил ему грудь. В мгновение, которое длилось бесконечно, он почувствовал, как ломаются кости и разрываются внутренности, и Джек понял, что авария закончится смертью. Однако он не кричал. По какой-то странной причине Джек не кричал.

Вдалеке слышался вой сирен, и какая-то часть его разума подсказывала, что это полиция, которую из-за него вызвал почтальон Чарли; тем не менее, Джек знал, что они приедут слишком поздно, чтобы как-то ему помочь. Сейчас его уже ничто не спасет.

Он шевельнул головой, единственной частью тела, которая все еще двигалась, и увидел еще одного человека, в удивлении ковыляющего по тротуару.

А потом появился карлик. Он был в обычной одежде, а не в почтовой форме, но все еще в кепке почтальона. Озабоченность на его лице была ложной: Джек чувствовал ликование под этой маской.

— Я вызову врачей, — сказал карлик. Его голос звучал не так как раньше, был не тихим и грубым, а напряженным и высоким. Он похлопал по своим карманам, и тут Джека дошло, что будет дальше. Он хотел закричать, но не смог. — У тебя есть четвертак на телефон?

Джек хотел схватить пистолет, но не мог пошевелить руками. Он пытался вывернуться, но его мышцы не работали.

Улыбаясь, карлик рылся у Джека в карманах. Мгновение спустя коротышка выбрался из-под обломков. Он держал серебряную монету, запачканную мокрой, красной кровью.

Джек закрыл глаза от боли, которая, казалось, длится уже часы, но не услышал ни звука. Джек открыл глаза.

Карлик злобно рассмеялся. Он положил четвертак в карман, отсалютовал кепкой и, радостно насвистывая, пошел по улице. Приближался вой сирен.

© 1988, Bentley Little, The Mailman 

© 2019, перевод: Сергей Фатеев

Оглавление