«Пантера Людвига Опенгейма»

Памяти отца посвящаю

Все предусмотрено заранее: каждый день и каждый час.

Незадолго до полуночи на окраине маленького немецкого городка остановилось четверо всадников в длинных плащах, при шпагах. В темном осеннем небе блестел диск луны. Белый свет очерчивал контур черного ворона, тенью замершего на плече у предводительницы отряда – молодой женщины. Ее смоляные волосы, убранные под широкий берет, открывали бледное, без единой кровинки лицо. Она цепко держала уздечку коня – пальцы ее рук поверх перчаток были тесно увиты перстнями.

– Мы подождем его здесь, Себастьян, – сказала всадница одному из спутников – тощему рыжеусому кавалеру. – Пора получить долг!

Себастьян, голову которого украшала фетровая шляпа с плюмажем, а правый глаз закрывала черная повязка, улыбнулся:

– В каком образе вы предстанете перед ним, моя госпожа?

Хищное и властное, лицо женщины было обращено к спящему городку.

– Что ты знаешь об этом местечке, Себастьян? – ответила она вопросом на вопрос.

– Только то, что родиться и умереть в таком захолустье – величайшее из наказаний, моя госпожа, – весело откликнулся одноглазый и рыжеусый слуга. – Лучше и вовсе не видеть белого света!

В изломе бровей всадницы звучала гроза, но это не помешало ей снисходительно улыбнуться.

– Мне известно куда больше. Тут столетиями живет легенда о страшном звере – большой черной кошке, которая наводила страх на глупых бюргеров. И вот это мне нравится! А тебе, мой старый друг? – вполоборота спросила она у ворона.

Выглядевшая древней, птица, на одной из лапок которой не было когтя, заерзала у нее на плече. Переступая с ноги на ногу, ворон раскатисто проговорил:

– Грррядет последняя жатва, моя госпожа!

– Как это верно, – усмехнулась женщина заученной фразе. – Лучше и не скажешь!..