«Пятница, 13-е»

Пятница, 13-е (fb2) - Пятница, 13-е (пер. А. Цветков) 769K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Саймон Хоук

Саймон Хоук Пятница, 13-е

Посвящается Брайану Куперу

и Мечтательному Пирату, которые

проведут лето в Кэмп-Кристал-Лейке,

чтобы было чуточку интересней.

ПРОЛОГ

Ночь — лучшее время для истории.

Ночью мрачно и темно.

Все то, чего вы не можете увидеть ночью собственными глазами, вы можете вообразить себе. Звуки, на которые вы не обращали внимание при свете дня, ночью кажутся особенно отчетливыми, многозначительными и даже зловещими. Слабый хруст ветвей дерева, еле слышный скрип половиц за дверьми спальни… Может быть, это всего лишь ветер… Может быть, это просто понемногу оседает дом… Может быть…

Но ночные звуки могут быть беспокоящими, шумы в темноте могут заставить воображение заметить то, чего вы не сможете увидеть с открытыми глазами. Воображение питается по ночам. И ночью оноочень голодно.

Это все началось так, как нередко начинаются истории подобного рода: вокруг костра прохладной летней ночью. Время — 1958 год. Место действия — Кэмп-Кристал-Лейк[1].

Представьте себе деревянные коттеджи позади деревьев, кемпинговые столы, миниатюрный причальчик, немного вынесенный над водой озера, окруженного темным лесом, и еще несколько весельных лодок и каноэ. Точно таких же мест тысячи — летние базы отдыха, которыми, практически, никто специально не занимается, — просто небольшой бизнес одной семьи (в нашем случае это очень любящие детей люди по фамилии Кристи). Такие лагеря лениво стоят закрытыми большую часть года и приносят небольшой доход разве что только летом, да и то когда оплата равна именно такой сумме, чтобы умудриться извлечь хотя бы минимальную выгоду в этом предприятии.

Кэмп-Кристал-Лейк не относился к тем солидным, хорошо финансируемым заведениям с целым флотом весельных лодок, просторными конюшнями, полными лошадей самых ценных пород, и небольшим процентом выигрыша во всех лотереях. Это был маленький семейный бизнес, который мог одинаково как прогореть, так и принести прибыль. Несколько коттеджей, уютно устроившихся среди сосен на берегу озера, что неподалеку от крохотного городишки, в котором семьи, имеющие даже невысокий доход, могут позволить себе отправить детей на небольшой отдых. Свежий воздух и разнообразные игры на природе — для детей, и несколько недель мира и спокойствия — для их родителей. Не очень-то и плохой бизнес, если, конечно, вы не ищете повсюду только финансовой выгоды.

Вы нанимаете компанию ребят постарше, которые в качестве квартирьеров приедут в лагерь на неделю раньше, чтобы включить воду и произвести небольшую уборку. Ну а в награду за работу им предоставляется великолепная возможность побродить по лесу, немного расслабиться и, вообще, немножко повеселиться, — а, возможно, и завести мимолетный летний роман, — вот вам и не надо даже платить им. И, кроме того, это изгоняет из них чертей не хуже, чем жаркое «Макдональдс». Ребята-квартирьеры заботятся о ваших детях, когда те приезжают, и вам ничего делать не надо. Вам даже не надо находиться там. Быть может, ранней весной вы хотели нанять рабочего, чтобы перенести замерзшие и упавшие за зиму сосны. Возможно, раз в несколько лет вы покупаете новую гребную лодку, детскую кроватку или мебель в прихожую — так чем не случай заняться этими делами? Нет, правда, игра стоит свеч!

Что здесь может быть неверным?

Лагерь только что открылся, но этот сезон не будет продолжительным. Ребята-квартирьеры целый день подметали, чистили, даже немного плотничали, сооружая мишень для стрельбы из лука, пополняли запасы продуктов. Большая часть работы была уже закончена. Они провели здесь уже около недели, и все шло как обычно. Начали появляться и первые результаты их труда.

Когда вечером они уселись вокруг костра, напевая «Michael, Row Your Boat Ashore»[2], Бэрри не мог оторвать взгляда от игравшей на гитаре Клодетт. Двое из их компании пели совсем другую песню, один вообще не помнил ни единого слова, но глаза у всех одинаково горели от удовольствия.

В последний раз пропев «Аллилуйя», Клодетт безмолвно передала гитару другой девушке и встретилась взглядами с Бэрри. Парень встал и протянул ей руку. Она с улыбкой приняла его предложение, и они оставили своих друзей в тот момент, когда те затянули «Hang Down Your Head, Tom Dooley»[3]. Некоторое время, пока они пробирались в темноте, направляясь в сторону сарайчика, до них доносились звуки гитары и пения. И сверчки в ночи, как всегда, тоже пели свою никому непонятную песню.

Клодетт, отклонившись на руки Бэрри, игриво замялась в дверях сарая.

— Кто-нибудь может увидеть, — заметила она.

— Да нет же, — Бэрри нетерпеливо потянул ее за руку в темноту сарайчика. Затем он прикрыл дверь и включил свет. Когда он повернулся к Клодетт лицом, она бросилась к нему в объятия. Их губы встретились в долгом поцелуе.

— А что Мэрианн целуется точно так же, как и я? — застенчиво спросила Клодетт, когда они вышли на воздух.

— Откуда мне знать? — слишком быстро воскликнул Бэрри.

—Тебе-то?!

— Ладно, хватит об этом.

Он снова взял ее за руку и повел за собой по ступенькам лестницы, ведущей на чердак. Там Клодетт подняла старое, протертое до дыр одеяло и неуверенно посмотрела на своего любовника.

— Ты говорил, мы какие-то особенные, — произнесла она, пробегая глазами надписи на стенах, которые почти всегда являются начальным этапом ухаживания — своеобразное молчаливое соглашение, продолжающее пристальные взгляды и нескончаемые поцелуи.

— Я подразумевал все без исключения, — ответил Бэрри и для подтверждения своих слов поцеловал ее. Быть может, он сказал правду. Наверное, физиологическая потребность двух людей почувствовать друг друга была только началом. Но иногда она была уже и окончанием. Короткое удовольствие и необходимость друг в друге закончилась и остается только одно — собственный эгоизм. Хотя бывает, это чувство служит и своего рода катализатором для чего-то более глубокого, уз настоящей близости, но это, увы, приходит ко всем только со временем. И, конечно, ни Клодетт, ни Бэрри не знали этого — ведь не так уж и много времени прошло.

Когда они, обнявшись, устроились на уложенном на полу одеяле, внизу медленно приоткрылась дверь. Мягкие шаги все-таки произвели еле слышный шум, приближаясь к ступеням лестницы, но музыка страсти заглушала эту походку, украдкой поднимавшуюся на чердак.

Слабый скрип, который так ненавидели шаги…

Но нет, ребятки не заметили.

— М-м-м, — простонала Клодетт, противясь руке Бэрри, возившейся с «молнией» на ее шортах.

— Нет, — прошептала она, пытаясь поймать его руку, но совсем не стараясь сделать это по-настоящему.

— Ну, давай же, — жалобно произнес он. Его губы тихонько прикоснулись к ее уху. — Мужчины ведь сделаны не из камня.

Она хихикнула.

— Пожалуйста? — сделав вид, что покорилась его «настойчивым» просьбам, вздохнула она. Клодетт освободила его руку, но вдруг ее глаза расширились — она заметила призрачную фигуру, стоявшую в темноте около входа на чердак.

— Там кто-то есть!

Они оба встревоженно сели, застегиваясь и заправляясь, нервно улыбаясь и краснея от стыда, чувствуя одновременно и смущение, и злобу на незваного гостя.

— А мы ничего такого и не делали, — быстро заявил Бэрри. Когда фигура незнакомца начала приближаться к ним, он встал, виновато улыбнулся и пожал плечами. — Правда, мы здесь, э-э, заблудились…

Лезвие ножа воткнулось ему в живот.

Он начал задыхаться от боли и неожиданности, в глазах у него все поплыло. Его руки непроизвольно дернулись к ране. Комната начала кружиться, и он, зажав руками живот, рухнул на гору куриных перьев. Теплая, липкая кровь просочилась сквозь его пальцы и струйкой побежала из уголка рта — жизнь угасала.

Клодетт судорожно подняла руки к лицу и пронзительно завизжала.

Теперь убийца двинулся к ней.

Клодетт отпрянула назад, ее взгляд был прикован к окровавленному охотничьему ножу: восемь дюймов стали были полностью окрашены в алый цвет. Ей никак не удавалось отвести глаза от клинка. Она встряхнула головой, будто до сих пор не веря в происшедшее у нее на глазах.

— Нет,пожалуйста, не надо!!

Она захныкала и заметалась — сначала влево, затем вправо. Но убийца следовал каждому ее движению, не оставляя никаких шансов бегству, медленно сокращая дистанцию между собой и своей жертвой. Ее охватила паника. Она пыталась найти убежище в груде коробок, хватая их и разбрасывая в стороны. Но оказалось, что тем самым она сама себя загнала в угол. Внезапно она почувствовала, как спиной наткнулась на стену, а это означало, что у нее не осталось ни единого шанса на спасение. Клодетт закричала, увидев, как мерцающий в лунном свете нож начал подниматься и уже даже опускаться вниз.

Это было похоже на воткнувшийся в ее грудную клетку луч огня, пожирающий все ее внутренности. Пылающая боль… Такой боли она никогда в жизни еще не испытывала.

Лезвие ножа глубоко врезалось ей в живот, разрывая ее мясо, проникая в ее тело по самую рукоятку. Оно снова поднималось и вонзалось, поднималось и ударяло, еще и еще…

Клодетт больше не могла кричать, но убийца все еще вонзал в нее свое оружие, словно свихнувшаяся машина, для которой не существует других звуков, кроме звука удара ножа о мясо и кости, хлюпанья крови и еле слышного пения ребят у костра…

— Склони свою голову, Том Дули, Бедный парень, тебе пора умирать…

Глава первая

Время оказывает незначительное воздействие на маленькие города — здесь, практически, ничего не изменяется. А если какие перемены и происходят, то разве что сами городишки становятся все меньше и меньше. Дети подрастают и уезжают в большие города навстречу большим заботам. Ну, а те, что остаются, понемногу возрождают старые умирающие традиции, вливая в них долю свежей крови — не такую большую, как порция геритола, но равную хотя бы маленькой рюмочке тоника. Но и этого вполне достаточно, чтобы жизнь в таком городке продолжалась.

Бизнес в подобных местах не очень-то выгоден, так что любимым занятием населения являются праздная болтовня и сплетни. Старые солдаты сидят в баре или около фонтана с содовой водой — к слову сказать, многие из них сохранились до сих пор, и если вы их найдете, то они не так уж и плохи — и рассказывают друг другу истории, начинающиеся со слов: «помнишь, когда…» или, на худой конец, «что тогда было…».

— Помнишь, когда девчонка Эла Клири сбежала с этой бандой мотоциклистов в пятьдесят шестом… Ее еще потом подобрала полиция в… Дьявол, где же это было? В Брэттлберо? И домой она вернулась с татуировкой. Черт возьми, Эл так орал на нее, что было слышно в соседнем округе…

— А между прочим, что потом приключилось с Бонни Клири?

— Слышал, что она свалила в Калифорнию. А там вышла замуж за какого-то продюсера.

— Что?! Бонни? Замужем за продюсером? Не может быть! Нет, признайся, что ты врешь!

— Своими собственными ушами слышал. Конечно, ты ведь знаешь, что чуть ли не каждый калифорниец, про которого у нас рассказывают, продюсер или режиссер. Ну, ведь правда?

— Так что, может она еще и снялась в каком-нибудь фильме?

— Слушай, зная Бонни, можно быть уверенным, что, если она где и снялась, то это в таком фильме, в котором ты не захотел бы увидеть свою мать.

Часто это были особые истории, которые рассказывались традиционно, — истории, ставшие своего рода фольклором городишки, частью его летописи. В Кристал-Лейке историей такого типа был рассказ о «Лагере крови».

Лагерь крови, раз уж его так называют, находился на самой окраине, где-то в десяти милях езды по проселочной дороге. Его владельцем была семья Кристи.

За двадцать с лишним лет история все-таки выжила, передаваясь из уст в уста, прямо как будто была индийским мифом. Да и выжила она потому, что в ней были все необходимые для мифа компоненты. Ее суть заключалась в том, что в Кэмп-Кристал-Лейке — только местные называли его Лагерем крови — произошла леденящая душу история.

Ну а главное для подобных локальных легенд — это загадка. В данном случае загадка заключалась в том, что никто так и не выяснил, кто вызвал там смерти и почему он это сделал.

Самый большой удар эта история наносила по владельцам Лагеря крови, которые никак не хотели расстаться с мыслью о возможной выгоде. Они всеми силами пытались покончить со всякими сплетнями, связанными с их собственностью и наносящими их бизнесу непоправимый урон. Начиная с 1958 года, каждый раз, когда они собирались вновь открыть лагерь, что-нибудь мешало им. Причем, останавливало таким образом, который еще и еще раз подтверждал правдивость легенды о Лагере крови.

Одни утверждали, что все началось в 1957-ом, когда утонул тот самый малыш. Его звали Джейсон Вохис. Сын Памелы Вохис. Тихий, робкий парнишка, немножко со странностями. Пошел один купаться в Хрустальное озеро… И никто его больше не видел.

Другие же считали, что начало было положено только в 1958-ом, когда были зарезаны те самые ребята. Их тела, изрубленные на куски, нашли в сарайчике неподалеку от Лагеря. Обнаружившая их девчонка была отправлена в окружной госпиталь в состоянии тяжелого нервного шока. Кто-то утверждал, что ей там стало лучше; ну а прочие настаивали, что она до сих пор лечится где-то, запертая в отдельной палате, и бредит кровью. Полиции ни тогда, ни сейчас, так и не удалось задержать убийц. Да она и не знала, кто они, эти убийцы.

Предположения, конечно, имелись, причем в достаточном количестве. Все зависело только от рассказчика. У одного — убийцы были наняты каким-то парнем из их же компании, завидовавшим этим ребятам и взбешенным именно до такого состояния, когда можно и убить. У другого — убийцами являлись сумасшедшие, сбежавшие из психиатрической лечебницы; либо людьми из культа сатаны; либо пребывающим на свободе идиотом, всеми покинутым и живущим в лесу. Либо, наконец, если послушать старика Ральфа, — мстительными привидениями, хищными демонами или маленькими зелеными человечками, инопланетянами. Суть возникавших у него гипотез пребывала всегда в прямой зависимости от того, какое количество спиртного находилось в его утробе, а также какое количество выпивки было еще нетронутым. Но старого Ральфа давно уже никто не слушал.

Старик Ральф был городским дурачком. Ни один, даже самый крошечный городок, не мог обойтись без такого. Конечно, похожие на него люди были и в крупных городах, даже большая часть бездомных именно там и обретались, но там они просто слонялись по городу, бурча себе что-то под нос, и единственной их ношей являлись хозяйственные сумки со всем их скарбом, а ложем им служили скамейки в парках или мягкая земля в сточной канаве. Остальное население крупных городов их просто игнорировало, стараясь просто не замечать, считая бездомных крайне неприятными людьми, так что они все время ощущали недостаток человеческого тепла. В городках типа Кристал-Лейка внимание на них обращали, хотя, быть может, никто и не принимал всерьез, не слушал их болтовню, но и этого, оказывается, хватает для простейшего общения. И старый Ральф был здесь намного счастливее, чем находись он в любом более крупном городе. У него не было других друзей, кроме тех, кого он придумывал себе сам, да и долготерпеливой жены; но все равно, раз люди обращали на него внимание, значит, он существовал.

Каждый раз, когда он порядочно «набирался», ему чудился Зов. Тогда он вскарабкивался на свой «специальный газетчик Сквина» с большими шинами и пружинами под сидением, на передней раме которого был намотан железный лист, создававший видимость резервуара для газа — такого велосипеда вы нигде теперь не встретите. Взобравшись на этого «монстра», он разъезжал ничуть не хуже Поля Ревира[4], выкрикивая при этом что-то из Евангелия, как бы выполняя повеления Божии — ну, прямо современный Джонатан Эдуардз[5], проповедующий грешников и предостерегающий таковых о Гневе Божием. Никто его, конечно, не слушал, а если прислушивался, то немедленно звал на помощь шерифа или офицера полиции Дорфа, чтобы представители власти отправили несостоявшегося проповедника куда-нибудь проспаться.

Между офицером Дорфом и Ральфом существовали довольно-таки странные отношения. Старик Ральф чувствовал, что он не одинок, а Дорфу задержание безумца давало возможность представить себя настоящим полицейским. Нельзя ведь ощущать себя представителем закона, если ты не арестовываешь кого-нибудь, а Дорфу это чувство было просто необходимо.

Он не мог обойтись без своего «Харлей-Дэвидсона», оснащенного сиреной и мигалками; он не представлял себя без сверкающих ботинок и шлема с нарисованной на нем эмблемой департамента, полиции штата. Он не смог бы прожить и дня без кобуры ручной работы, в которой находился самый внушительный, какой только можно себе представить, аргумент любого полицейского. Дорф был полицейским снизу доверху: от кобуры, сотворенной плетельщиком корзин Бьянки, до наручников из хромированной стали; от скороразрядного револьвера до специальных проблесковых огней Кела и защелкивающейся кожаной сумки, которую он использовал в сугубо практических целях — носил там несколько подушечек жвачки и немного мяты. Несмотря на то, что в полиции Кристал-Лейка служило всего четверо офицеров, и не было абсолютно никакой необходимости называть друг друга номерами вместо нескольких фраз на нормальном человеческом языке, Дорфу нравилось, использовать для связи десятикодовый радиотелефон, когда он разговаривал от своей машины, — ну, прямо как полицейский из какого-нибудь супербоевика.

У Дорфа была мечта: уехать куда-либо из этой дыры и продолжить службу в Лос-Анджелесе, например, или Нью-Йорке. Здесь, в Кристал-Лейке, он все больше ощущал заманчивость такой карьеры, но договор, подписанный в свое время с местными властями, заставлял подождать, правда, теперь уже совсем недолго.

Энни Филлипс, совсем наоборот, чувствовала себя неуютно именно в крупных городах. Она предпочитала воспользоваться любым удобным случаем, чтобы хотя бы на время сбежать оттуда, но, в основном, такая возможность представлялась только во время летних каникул. Тогда она нанималась работать кухаркой в детских лагерях. И это приносило несколько больший доход, нежели работа просто помощником по хозяйству — хорошая кухня ведь всегда в почете. Атак как готовила она весьма недурно, то летом у нее была прекрасная возможность вырваться из городской духоты и полной грудью вдохнуть в легкие свежий воздух. Она жила именно ради этих нескольких недель счастья.

У нее тоже была мечта: навсегда уехать из своего города и поселиться где-нибудь на периферии или в лесном домике, заниматься там каким-нибудь ремеслом или наняться работать поварихой в местный отель.

Наверное, у них с Дорфом вышла бы неплохая беседа о преимуществах и недостатках их желаний. Но у Дорфа никогда не появлялось и мысли пригласить Энни в Кристал-Лейк. А она уже пришла туда. Офицер в это время затаился в засаде на шоссе, пытаясь поймать хотя бы одного нарушителя правил движения, и единственным живым существом, которое повстречалось Энни, когда она входила в Кристал-Лейк, была вислоухая собака Эда Брайанта, сторожившая насосы своего хозяина, но не залаявшая на приближавшуюся девушку.

Энни шла пешком, так что у Уинзлоу (так звали собаку) было время обдумать свое поведение. И он, хорошенько взвесив все за и против, решил, что лучше дать Эду поспать, чем рисковать своей головой, в которую хозяин, в расплату за ложную тревогу, потревожившую его сон, наверняка швырнет скомканной газетой. Уинзлоу уселся между насосами, вытащил наружу язык и для подтверждения своего решения о сохранении молчания замотал хвостом. Это сработало. Энни скинула с себя рюкзак и, встав перед собакой на колени, погладила Уинзлоу по голове.

— Ну, привет, девчонка, — рассмеявшись произнесла Энни. — О, прости меня! Привет,парень.

Стоял просто чудесный день. В городке было тихо и спокойно. Главное — здесь царил мир. Чем дальше Энни находилась от шумных улиц Нью-Йорка, тем сильнее она ощущала прекрасность этого мира.

— Эй, ты говоришь по-человечески? — спросила она, продолжая гладить собаку. — Далеко отсюда до Кэмп-Кристал-Лейка?

Она оказывала Уинзлоу такое внимание, какое пес не помнил со времен своей щенячей молодости, и он признательно заскулил.

— Далеко, а? Ну, ладно. Еще свидимся!

Энни тяжело вздохнула, поднимая с земли немало весящий рюкзак и водружая его на плечи. Ей пришлось пересечь пешком, практически, весь штат, и она надеялась, что хотя бы вблизи города ей удастся поймать какую-нибудь попутку. Но, увы, в обозримом пространстве не было ни единой машины. Город казался вымершим.

— Ну что ж, ты хотела мира и спокойствия, так вот и получай их, — съязвила она самой себе.

Она прошла мимо нескольких зданий и свернула на главную улицу этого городишки. Здесь она увидела несколько автомобилей, припаркованных перед небольшим магазинчиком и кафе. Энни решила попытать судьбу и остановилась, чтобы спросить направление: а быть может, кто-нибудь согласится и подвезти ее.

Когда она вошла внутрь, из работавшего радио звучала песня «Strangers In The Night»[6]. Позади девушки зазвенел привязанный над дверью небольшой колокольчик. Несколько человек сидели перед стойкой. Именно так мы и представляем себе небольшой городок.

За прилавком женщина в белой униформе протирала стаканчики из слоновой кости. Люди, восседавшие на стульях, были одеты в присущем Новой Англии стиле: черные с красным бычьи пледы, рабочие сапоги и кепки, как у водителей грузовиков.

— Пятница, тринадцатое число, семь часов одна минута пополудню, — сообщил диктор радио тоном, нетерпящим никаких возражений. Голос его был похож на голос хозяйки одного известного шоу, когда та задавала вопросы Вуду Вудпекеру. — Говорит Большой Дэйв. Пора и вам, лентяи, вставать со своих кроватей. Сегодня у нас в Кристал-Лейке День Черного кота.

— Я должно быть видела «Коджек»[7]восемьдесят два раза, — сообщила стоявшая за прилавком женщина одному из пивших кофе мужчин, видимо, комментируя то, чего не слышала Энни.

— Привет. Извините, пожалуйста, — попыталась перекричать радио Энни. Но одновременно с ее словами хостесса выключила приемник, и голос девушки прозвучал неестественно громко. — Простите, как далеко отсюда до Кэмп-Кристал-Лейка?

Все, сидевшие в комнате, повернулись и уставились на нее.

В какой-то момент Энни подумалось, что у нее на джинсах расстегнута ширинка, или еще что-нибудь не в порядке с одеждой — ведь все так и сидели, глазея на нее.

Наконец, хостесса прервала эту немую сцену.

— Эй, Инос! — она обернулась к одному из мужчин. — Миль десять, не так ли?

— Что-то около того, — ответил тяжеловесный мужчина в ковбойке и с бейсболкой на макушке.

Ужасно, подумала Энни. Ей стало плохо только от одной мысли, что придется пилить пешком еще с десяток миль.

— О, Лагерь крови? — переспросил другой мужчина. — Только не говорите мне, что это Богом проклятое место опять распахнуло свои гостеприимные двери.

— Да уж, — проворчал Инос, повернувшись в его сторону.

Энни вздохнула, не понимая о чем они ведут разговор. Все ее мысли были заняты предстоящими десятью милями пути.

— А нельзя ли здесь сесть на какой-нибудь автобус? — без особой надежды спросила она.

— Не-а, — протянул мужчина, намекавший на второе название лагеря.

— Слушай-ка, Инос, ты, кажется, направляешься в сторону перекрестка, — задумчиво произнесла хостесса. — Почему бы тебе не подбросить девочку? — Она повернулась в сторону Энни и с улыбкой добавила:

— Это примерно с полдороги.

— Раз плюнуть, Труди, — согласился с ее предложением Инос. Наконец, ему удалось поднять свою тушу со стула, приложив, правда, к этому гигантские усилия. — О'кей, детка, поехали.

— Меня зовут Энни, — представилась девушка, улыбнувшись Иносу и мысли, что пешком идти уже вдвое меньше.

— Угу, Энни, пошли.

Он открыл дверь и, пропуская ее вперед, поинтересовался соблазнительным голоском:

— А, вообще, все девушки из этого вашего лагеря такие же привлекательные, как и ты?

— Пока не знаю, — рассмеялась Энни.

Вдруг перед ними возник человек, одетый в какие-то лохмотья и больше всего напоминавший всем своим видом огородное пугало. Его раскрытая ладонь была повернута в их сторону. Энни отпрянула от неожиданности и удивления. Человек наклонился к ней и опустил свою костлявую руку ей на плечо. Его сипение оглушало точно так же, как и дыхание быка.

— Ты собираешься в Кэмп-Кристал-Лейк… Это правда? — спросил он, пристально вглядываясь в ее лицо. Казалось, что через мгновение он рухнет в судорогах, как Сумасшедший Колдун с Запада.

— Что бы тебя черт куда-нибудь побрал, Ральф! — рявкнул на него Инос. — Давай-ка проваливай отсюда. — Он оттолкнул старика в сторону. — Вали отсюда! Быстрее! Оставь людей в покое.

— Ты никогда не вернешься оттуда живой! — оглушительно громко закричал Ральф.

— Заткнись, Ральф! — бросил Инос, подталкивая девушку к своему грузовику.

— Там царит смерть! — продолжал старик, ужасающе округлив глаза, которые, казалось, вот-вот выскочат из орбит.

— Не правда ли, он настоящий пророк? — рассмеялся Инос, открывая дверь для своей пассажирки. — Ну-ка, мисс, залезай.

Он, придерживая Энни рукой за спину, помог ей взобраться на ступеньку. На какое-то мгновение ей показалось, что он всячески старается сделать так, чтобы она не обращала внимание на слова старика, но эта мысль тут же ускользнула от нее: в отличие от Ральфа, Инос выглядел абсолютно безопасным. В любом случае она предпочитала идти пешком пять миль, а не десять.

Инос обошел грузовик, втиснул свою тушу в кабину, вставил ключ в замок зажигания и завел мотор.

— Должен сказать тебе, — начал он, с лязганием переставив переключатель скоростей в первую позицию, — своей болтовней этот идиот вызывает достаточно проблем у твоего шефа.

Грузовик тронулся с места.

— Черт, а не человек, — продолжал ворчать Инос.

Больше, пока машина не выехала за пределы города, они не проронили ни слова. Затем грузовик пересек мост и выехал на проселочную дорогу. Инос, казалось, был погружен в собственные мысли, а Энни смотрела в окно.

— Он успел сказать тебе еще что-нибудь? — внезапно прервав молчание, спросил водитель.

Энни повернулась к нему.

— Что?

— Он успел тебе еще что-то рассказать? — повторил вопрос Инос.

— Кто? — удивилась Энни.

— Ну, этот твой босс… Стив Кристи.

— О, конечно, — улыбнулась Энни. — Я буду готовить для пятидесяти человек. Включая меня, будет еще семь человек прислуги. И ребята, в основном, будут городские.

Инос некоторое время молчал, наблюдая за дорогой.

— Нет, — наконец, выдавил из себя он. — Я не об этом. Рассказывал ли он тебе о том, что там произошло?

Девушка нахмурилась, пожала плечами и ответила, что нет.

Инос снова замкнулся в своих думах. Энни с напряжением ожидала продолжения начатой им темы, но он, видимо, больше ей ничего сообщать не собирался. На его лице застыла странная маска.

— Продолжайте, — не выдержала Энни. — Вы что-то скрываете от меня.

Инос надул губы и не отрываясь следил за дорогой. Наконец, он перевел свой взгляд на нее и произнес:

— Довольно. Хватит.

У Энни после таких слов просто отвисла челюсть.

— Довольно? Но почему?.. Почему я должна прекращать разговор об этом?

— Твой лагерь, этот Кэмп-Кристал-Лейк, проклят! — ответил он и снова уставился на дорогу.

Она изумленно посмотрела на него и рассмеялась.

— Вы говорите мне то же, что и ваш сумасшедший приятель.

— Все может быть, — еще больше нахмурившись, ответил Инос. Некоторое время он водил желваками на скулах, потом взглянул на девушку, но тут же снова перевел взгляд на дорогу.

— А Кристи не рассказывал тебе о ребятах, убитых там в пятьдесят восьмом?

Она удивленно пожала плечами.

— А о поджогах у них? Никто ведь до сих пор не знает, кто это сделал. Вот, в 1962-ом, они решили снова открыться. Нет, там плохо пахнет. — Он пожал плечами. — Я думаю, что и Стив в скором времени отправится к своим праотцам. Разоренный и выживший из ума.

Он посмотрел на Энни, чтобы увидеть ее реакцию на эти слова, но на лице девушки ничего прочитать было нельзя. Хотя в душе у нее боролись интерес и недоверие.

— Он провел целый год, пытаясь восстановить свой лагерь. Вложил в него не меньше двадцати пяти тысяч. И во имя чего, спрашивается? Ты спроси любого, и никто тебе не ответит, чего ради он это делает. И мой тебе совет: уезжай отсюда.

— Нет, я не могу, — ответила Энни.

Инос фыркнул:

— Глупые дети. Ну, Бог вас знает. Все вы похожи на моих племянников. В головах у вас не мозги, а камни.

— Просто вы типичный американец, — покачала головой Энни.

— Я типичный американец, — произнес он, передразнивая ее интонацию. — Нет, действительно, бедные дети.

Энни разве что только не закудахтала после этих его слов:

— Ну, и в конце концов, не боюсь я этих чертовых привидений.

Инос махнул на нее рукой. Кто знает, где она — правда. Может, девчонка и права. Наверное, в самом деле, он начал повторять слова старика Ральфа. Быть может, они в Кристал-Лейке боятся привидений из лагеря. Да, и он сам немало денег дал бы какому-нибудь чудаку, если бы тот согласился пройти по такому месту темной ночью.

Назови это место Кэмп-Кристал-Лейком. Назови его каким угодно ругательством. Покрась коттеджи в другой цвет, установи новые указатели, проложи дорогу в другом месте — что произошло — то произошло… И от этого никуда не уйти.

Они подъехали к перекрестку, находившемуся вблизи старого кладбища.

— Все… Дальше я не могу. А тебе идти вот этой самой дорогой. — Сам он свернул на другую. — И будь осторожна, девочка.

Энни распахнула дверь и легко спрыгнула из кабины вниз.

— Не стоит беспокоиться. И спасибо, что подвезли.

Она взяла с переднего сидения свой рюкзак, поставила его перед собой на землю и захлопнула дверцу. Инос тронул грузовик с места, вызвав при этом целую тучу пыли, окутавшую Энни с головы до ног. Девушка следила за машиной Иноса, пока та не скрылась из виду. В душе Энни надеялась, что остальное население Кристал-Лейка не похоже на него. Вначале был этот сумасшедший Ральф, теперь еще и параноик Инос. Бывает, конечно, такое, что местные жители сторонятся всех незнакомцев. Наверное, жители этого городишки принадлежат к такому типу людей, а, возможно, они держат зуб на Кристи и его семью. В городках, подобных этому, такое в порядке вещей. Новости распространяются довольно быстро, если не сказать мгновенно. Каждый здесь знает что-либо о соседе и может вызвать настоящую бурю, которую потом будет сложно остановить. Ничего не стоит определенному человеку… или местности приобрести здесь репутацию весьма определенного рода.

Несчастный случай, как, например, с утопленником, может потом обрасти слухами и вылиться в историю, похожую на ту, что только что поведал ей Инос. Когда, кстати, все это случилось? В 1957-ом? Прошло уже много времени. Еще он рассказал что-то о ребятах, убитых здесь годом позже. Стив Кристи ничего подобного не говорил ей, когда они обсуждали условия договора. Нет, конечно, она не может его в этом упрекнуть. Даже, если все это и правда, то прошло уже немало лет, а люди по-разному относятся к подобного рода вещам. Именно поэтому, когда вы продаете дом, то не говорите будущим владельцам об убийстве в нем происшедшем.

Инос упоминал еще и о пожарах. Предположим, что это правда, как и все остальное. Но и тогда всему есть вполне логичное объяснение. Например, вандализм. Дети, болтавшиеся ночью неподалеку от лагеря, который, по слухам, населен духами, — что-нибудь подобное может служить сюжетом для неплохого триллера, — или, возможно, кто-нибудь из местных приложил к этому руку, будучи уверенным, что Кристи потом никогда не поднимутся из руин.

Кто знает… Возможно, она спросит об этом Кристи. Он показался ей славным малым, откровенным и искренним. Если и правда, хотя бы одна из этих историй была в действительности, то он имел полное право не говорить ей об этом. Было бы достаточно сложно уговорить людей работать там, если бы все они думали, что эта местность проклята. Правда, представься такой случай, они все равно узнают о тревогах местных.

Она пожала плечами и нацепила на себя рюкзак. Теперь она сама сходила с ума. Стать идиоткой было так легко… и на это не требовалось большого количества времени.

Девушка пошла вниз по дороге, и скоро рассказы Иноса и старого Ральфа про привидения вылетели у нее из головы. Начиналось прекрасное лето: мир и спокойствие в природе, приятная прохлада озера, костры и песни и, кто знает, быть может и мимолетная любовь. И мало того, за всю эту благодать она получит еще и небольшую плату. Нет ничего лучшего, чем провести лето в лесу, дать своей голове отдохнуть перед учебой и возвращением домой, в город, к шуму, холоду, грязному воздуху, туда, где слишком большое количество людей находится на слишком ограниченном пространстве. В один из этих дней она найдет свое место, но сейчас не стоит загадывать. Сейчас ей не остается ничего другого, как готовить еду, глазеть по ночам на звезды и плескаться в местном озере.

Она прошла две или три мили, когда позади нее послышался шум автомобильного двигателя. Она повернулась, улыбнулась и выставила большой палец руки назад для того, чтобы остановить машину. Джип проехал мимо нее, и Энни сделала недовольное выражение лица. Но тут водитель начал тормозить, свернув к обочине. Девушка схватила в охапку свой рюкзак и помчалась к машине. Ее радости не было предела: наконец-то ей удалось поймать попутку и теперь не придется идти оставшиеся километры пешком. Энни открыла дверцу, запихнула внутрь салона свой рюкзак и сама уселась позади.

— Привет, — дружелюбно кивнула она водителю. — Я направляюсь в Кэмп-Кристал-Лейк.

Водитель включил первую скорость, колеса джипа прокрутились, некоторое время не находя сцепления с землей, и машина рванулась вперед.

— Я собираюсь немного поработать в этом лагере, — поведала Энни, стараясь произвести самое благоприятное впечатление.

Водитель молчал.

Энни пожала плечами. Она, конечно, знала, что люди в маленьких городках обычно не славятся своей открытостью, но ей казалось, что попытка сделать хотя бы дружелюбный вид еще никому не вредила.

— Мне думается, я всегда хотела работать с детьми, — продолжала она. — Я ненавижу, когда их называют «кидз», больно уж это похоже на козлят[8].

Ноль реакции со стороны водителя.

«Боже, — подумала Энни, — сначала тебе достается какое-то старое пугало, которое по секрету говорит тебе, что скоро ты умрешь; затем ты попадаешь к ковбою-параноику, жаждущему, чтобы ты отказалась от своей работы и вернулась восвояси. Ну и, наконец, сейчас тебя лечат молчанием. Может быть, не стоило мне говорить, что я пытаюсь добраться до Кэмп-Кристал-Лейка? Подъехала бы к месту, а тут я бы сообщила, что мне «как раз сюда»… Нет, у этих идиотов явное предубеждение против Стива Кристи».

И она решила быть благосклонной к такому типу общения. Все-таки ей оказывают одолжение, что подвозят. А на такой скорости и лагерь вот-вот должен появиться. Она больше и не будет прерывать эту чертову тишину.

Они ехали явно превышая установленные правила движения. Энни наблюдала за проносившимися мимо деревьями, и вдруг заметила дорожку, ведущую в лагерь, обозначенную указателем: «Кэмп-Кристал-Лейк». И тут она осознала, что указатель с каждой секундой стремительно удаляется от нее, оставаясь все дальше и дальше позади машины.

— Эй, а вот та дорога, что мы проехали, разве ведет не в Кэмп-Кристал-Лейк?! — с вызовом спросила девушка.

Водитель молчал. Джип даже не замедлил ход. Она отвернулась от окна и нервно уставилась на шофера:

— М-м-м… мне кажется… Я думаю… я уверена, нам лучше остановиться здесь… Да-да, вы спокойно можете высадить меня прямо здесь…

Но джип не только не остановился, но даже прибавил скорости.

— Ладно… Ладно… — произнесла Энни, чувствуя легкий испуг.

Джип еще больше увеличил скорость.

— Пожалуйста, остановите, — приказала Энни тоном человека, которому надоел глупый розыгрыш.

Шофер даже не взглянул в ее сторону.

— Пожалуйста!Остановите!

Наконец водитель обратил на нее внимание. Энни прочла в его взгляде холодную ярость и явное неодобрение устроенного ею шума.

Она дернулась к двери, совсем позабыв про рюкзак. Ей удалось распахнуть ее. Ветер зашумел в ушах.

И Энни прыгнула.

Упав на самый край проезжей части, Энни закричала и, прокатившись несколько метров, свалилась в сточную канаву. Какое-то мгновение она ничего не могла соображать из-за резкой, ошеломительной боли в ноге.

Она услышала, как машина затормозила. Мотор взревел: джип возвращался задним ходом. Она, естественно, не знала, что хочет от нее водитель, но у нее не было никакого желания вот так валяться здесь до тех пор, пока этот маньяк не заметит ее.

Энни поднялась на ноги, ответившие ей резкой болью. Но ничего, ноги не подведут ее. Она увидела приближавшуюся к ней автомашину и нырнула в лес, намереваясь затеряться в глуши. В тот самый момент, когда она нашла себе убежище среди деревьев, машина остановилась, ее дверца распахнулась.

Страх добавил адреналина в кровь девушки, и она наполовину побежала, наполовину поползла сквозь кустарники, не обращая внимания на хлеставшие ее по лицу ветви. Она не знала, куда бежит, ею овладела паника. Энни думала только о том, как увеличить дистанцию между собой и преследователем. Ею овладевала истерика: позади ей казался шум погони, сметавшей все на своем пути. Она хотела бежать быстрее, но чувствовала, что ноги ей уже не подчиняются.

Она осмотрелась вокруг.

Было тихо и спокойно.

Она боялась двигаться. Боялась произвести хоть малейший шум.

Она прислушалась.

Вот там!Шаги!

Где? Откуда они приближались? Она потеряла чувство пространства. Она повернулась и… увидела пару ног прямо напротив себя. Девушка медленно подняла взгляд и заметила занесенный над ее головой нож.

— Нет! — зарыдала Энни, втягивая голову в плечи, ее глаза были переполнены страхом. —Пожалуйста, не надо!

Ее руки судорожно схватили ворох листьев.

Она отползла назад, не в силах оторвать глаз от кинжала, и вдруг наткнулась спиной на дерево.

«Вставай,— кричал ее мозг. —Вставай и беги! Беги!»

Она попробовала подняться на ноги, используя дерево как поддержку.

—Не надо, пожалуйста, не надо!— безвольно шептали ее губы.

Все, что она видела, это сверкнувший нож, приближающийся к ней.

Она пронзительно крикнула и почувствовала обжигающую боль в тот момент, когда лезвие ножа перерезало ей горло, открыв глубокую рану, которая тут же выплеснула из себя струю крови. Потом кинжал перерезал ей трахею и сонную артерию. После этого она уже не могла кричать… Кровь залила ее легкие, и глаза ее затуманились кровавой дымкой.

Глава вторая

В тот момент, когда в лесах, что находились в трех четвертях мили от Кэмп-Кристал-Лейка, жизнь в Энни угасала, Нед Рубинштейн наконец почувствовал: его житие только начинается. На перекрестке он повернул свой новенький, с иголочки, гоночный пикап направо на проселочную дорогу. В кабине находился магнитофон, из которого доносилась неплохая музыка, и ноздри приятно щекотал аромат, исходивший от новеньких кожаных кресел.

Пикап был подарком отца Неда за дипломы с отличием, полученные сыном за то время, что он учился в высшей школе. До этого Нед валял дурака, и его отец с легкостью согласился пообещать наследнику за хорошую учебу все что угодно, будучи уверенным, что даже это не поможет… но недооценил его.

У них было соглашение: если Нед возьмется за ум и неплохо поработает в течение четырех лет, то на окончание школы ему будет преподнесено авто, и плюс к этому сын будет иметь право выбора любого из колледжей. Небольшой договор двух мужчин и ничего более. И Неду было совсем несложно выполнить его — слишком уж высок был стимул: за хорошую учебу гоночный пикап красного цвета с белой крышей, оборудованный противоугонной системой, и право, наконец, уехать в Калифорнию для учебы в «Ю-Си-Эл-Эй»[9].

И он никак не мог дождаться этого момента. Нед грезил о пляже в Малибу, о девушке, которую он там встретит, о будущих съемках во всевозможных фильмах. Он уже подобрал добрую дюжину рубашек разных цветов, подтверждавших надписи: «Зачем взрослеть, когда ты умеешь делать кино?» А если добавить к этому еще и несколько пар джинсов и новенький «Рибок», то получится целый гардероб для будущей жизни в колледже. Сейчас же ему оставалось всего лишь провести несколько «ленивых» недель в лесу, ходить с детьми в походы, учить их плавать, стрелять с ними из лука, валяться около костра перед сном, пить пиво и покуривать, мечтая о будущем в Калифорнии. Все было просто прекрасно. И все эти грезы, включая главную — познакомиться с какой-нибудь девчонкой, — станут явью уже этим летом.

Джек, с другой стороны, и не собирался «ловить свой шанс». Он его уже поймал. Все эти годы они с Марсией были неразлучны. Они вместе подписали договор о работе этим летом, чтобы сообща провести этот сезон перед тем, как разойтись по разным школам. Они продолжали уверять друг друга в том, что их чувства должны продолжаться, но, по правде говоря, уже были уверены, что это невозможно, ведь очень скоро они разъедутся по разным штатам, поступят в разные колледжи, будут встречать разных людей… Честно сказать, это должно было произойти. Они оба это прекрасно понимали, и их отношения находились в том же состоянии, что и бомба, каждую минуту готовая взорваться.

Нед взглянул в зеркало заднего вида и позвал девушку:

— Эй, Марсия!

Она прервала свой долгий поцелуй с Джеком, только сейчас вспомнив о присутствии Неда.

— Да?

Нед усмехнулся.

— Как ты думаешь, там будут еще девочки, такие же хорошенькие, как и ты?

— Неужели, Нед, секс — это единственное в жизни, что тебя интересует? — рассмеялась Марсия.

— Нет… Конечно, нет!

— Ха! Рассказывай! — Марсия скорчила ему рожу.

— Нет, ну иногда я конечно думаю о том, чтобы поцеловать какую-нибудь девушку, — произнес вспыхнувший Нед в ответ на эту усмешку.

Он-то знал, что отношения Джека с Марсией доэтогоеще не дошли. Как-то ночью немного перебравший пива Джек признался ему в этом. Он рассказывал, что Марсия просто сводит его с ума: «бесспорно, она целуется как готовый расплавиться ядерный реактор, но как только дело доходит до постели, тут уж она проводит невидимую черту». В то же время Джек утверждал, что он и любит ее именно за это… Задетый усмешкой Марсии Нед вспомнил подробности того разговора.

— Подожди, — сказал он тогда. — Дай мне переварить твою откровенность. Ты говоришь, что тебя бесит то, что она не хочет с тобой переспать. И в то же время ты утверждаешь, что именно это тебе в ней и нравится.

Джек влил в себя очередную порцию пива.

— Мне кажется, что здесь нет ничего такого уж странного. Подумай сам… Если парень собирается заняться сексом, то вокруг всегда крутится множество девиц, которые безо всякого нажима согласятся с ним переспать. И заставлять Марсию лечь со мной в постель я не хочу. Если ты любишь кого-то, то никогда не будешь на него давить, принуждать его к чему-либо. Любовь — это надежда, а надежда всегда должна быть желанной.

— Э, но мне кажется, что вы просто боитесь чего-то со стороны друг друга, — произнес Нед. — Любовь и страсть…

— Ну, смотри, я люблю Марсию. Так? — попытался объяснить Джек. — А если ты любишь кого-нибудь, я имею в виду, если ты по-настоящему любишь, а не морочишь сам себе голову, то ты никогда не затащишь девушку в постель вопреки ее желанию. Если она против, если она устанавливает какой-то предел, то ты, парень, не будешь дальше навязывать ей свою любовь, свои желания. Ты будешь стараться действовать как-то иначе. Ну, а если ты слабак или дешевка, то конечно такого удара тебе не выдержать. Но ведь ты же, в конце-то концов, не покупаешь обед только для своей правой руки?! Ты кормишь обедом всего себя, все тело, все свои органы. И если ты давишь на нее, то это уже не любовь. Тогда это уже называется эгоизмом.

— Черт тебя подери, Джек, — усмехаясь сказал Нед, — а ты оказывается романтик.

— Значит так? И ты считаешь это смешным? Черт возьми, а что плохого в романтизме? Может быть, если бы побольше людей было бы романтиками, то много большее их число жило бы сейчас в мире друг с другом.

— Ах, вот ты значит о чем! — вспетушился Нед. — А веришь ли ты сам в то, что говоришь? Ты понимаешь, что это будет последнее лето, когда вы будете вместе? И это сможет произойти либо этим летом, либо уж теперь никогда.

— Я-то понимаю… — Джек уперся взглядом в банку с пивом. — Я это знаю. И ты вовсе не должен был себя утруждать, чтобы мне об этом напомнить.

Они выехали на грязную дорогу, обозначенную новым указателем с надписью «Кэмп-Кристал-Лейк». Нед немного снизил скорость и поехал по этой петлявшей по лесу тропе, пока перед его взором не возник большой щит с начертанными на нем словами: «Добро пожаловать в Кэмп-Кристал-Лейк. Осн. в 1935».

Усатый худощавый мужчина в очках, но с оголенным торсом, махал неподалеку топором, с каждым ударом наклоняясь вместе со своим орудием, пытаясь, видимо, срубить под корень какой-то пень. Нед проехал мимо и припарковал свою машину.

— Эй, не хотите ли мне помочь? — крикнул усач, как только ребята вылезли из автомобиля.

— О, конечно, — ответил ему за всех Джек.

Мужчина повернулся и крикнул в сторону коттеджей:

— Элис!

Из какого-то помещения вышла миловидная блондинка с веником в руках.

— Значит так… Я хочу срубить это чертово дерево, — объяснил им усач. — Вставайте на той стороне. Толкните его, а я посмотрю, что получится. На счет «три», ладно? Эй, Элис, где ты там?!

— Иду, — крикнула блондинка, направляясь к ним.

«Командир» просчитал до трех, и все они уперлись руками и плечами в дерево. Мгновение пень сопротивлялся, а когда поддался дружному напору, Джек с Недом по инерции повалились на землю.

— Это просто замечательно, — констатировал усатый, снимая рукавицы. Он подал Джеку руку и представился:

— Я — Стив Кристи.

— Джек Кэндалл. Это Марсия Гилкрист.

— Привет.

— Нед Рубинштейн.

— Ну что ж, друзья, добро пожаловать в Кэмп-Кристал-Лейк, — сказал Стив. — А это Элис, — отрекомендовал он блондинку.

— Привет, — с улыбкой произнесла Элис. — Кстати, Стив, с коттеджем «Би» все в порядке.

— Хорошая новость, — обрадовался Стив. — А где бродит Билл? Интересно, закончил он, наконец, уборку лодочного домика?

— Не знаю, — ответила Элис. — Я его не видела уже с полчаса.

— Да уж… — начал Стив. — Было бы весьма неплохо, если бы он уже начал красить.

Нед с немым вопросом посмотрел на Джека и Марсию.

— Ладно. А как там Бренда? — продолжал Кристи.

— Ты сказал ей, чтобы она шла устанавливать мишени для стрельбы из лука, — напомнила Элис.

— Нет-нет, будет лучше, если именно она пойдет красить. — Он повернулся к остальным, — Ладно, пошли.

Кристи хлопнул в ладоши и бросился вперед как человек, пытающийся одновременно сделать добрый десяток дел.

Нед взглянул на Элис с ярко выраженным замешательством:

— Я-то думал, что у нас есть, по крайней мере пара недель.

— Пойдем, я покажу тебе место, где ты сможешь поставить свою машину, — рассмеялась Элис.

Они едва успели переодеться: нацепить шорты и спортивную обувь, как появился Стив Кристи. Он объяснял им их работу в точности как сержант, обучающий в армии новобранцев. Кристи выглядел слишком уж деловым и нервным в своем желании, чтобы все было сделано в ту же секунду, и казалось, чем быстрее ты выполнишь его задание, тем быстрее он придумает тебе новое, опять-таки требующее безотлагательности. Стив постоянно выхватывал из собственного кармана счет на инвентарь, купленный в городе в магазинчике по продаже скобяных изделий, исходя из которого любому стало бы ясно, что Кристи скупил там весь имевшийся в ассортименте товар.

Нед уже проклинал тот момент, когда они приехали сюда: его силы были уже на исходе.

Они подметали в коттеджах, переставляли дверные петли, подкрашивали, где это было необходимо, и заново замазывали щели на оконных рамах, водружали новые вывески на строения, сверлили и привинчивали, кололи дрова, ставили на лодки новые замки, чистили душевые — в общем, носились как белки в колесе. А ведь они только-только приехали в лагерь.

Возможно, если бы они знали историю лагеря и личные проблемы Стива, то поняли бы его озабоченность и тревогу. Но, как бы то ни было, у них был подписанный договор о работе на все лето, и на что бы они там не надеялись — это уже свершившийся факт. Хотя какого черта им нужен этот владелец лагеря, возомнивший, что он командует ротой солдат?.. И пока работа занимала почти все их время, то есть, как им казалось, явно больше времени, чем следовало бы ей уделять. Но, безусловно, чем раньше они ее закончат, тем раньше наступит долгожданный отдых. Такие размышления были явно на пользу Стиву, но он все равно представлял из себя живой комок нервов.

Они прервались, чтобы перекусить — на ланч были только сандвичи и жареный картофель: новая кухарка до сих пор в лагере не объявилась. Стив снова засобирался в город, чтобы обновить запасы продовольствия. Никому из обитателей лагеря не верилось, что наступило всего лишь время ланча — так много они уже успели сделать за эти часы. Результаты их работы были налицо, и даже Стив немного расслаблялся, замечая как идут дела.

Он поставил коробку, чтобы помочь Элис справиться с водосточной трубой, которую она пыталась прикрепить к крыше.

— Давай, я тебе подам, — предложил Кристи.

— Угу. Спасибо, — промычала девушка набитым гвоздями ртом. Двух рук ей уже не хватало: надо было держать саму трубу, работая при этом молотком, и, кроме того, не мешало бы и сохранять равновесие, что можно было умудриться сделать только держась одной рукой за лестницу. И все это надо было проделать именно сегодня, преодолевая усталость, накопившуюся за несколько дней.

— Ну, как? Схватила?

— Угу…

Элис вбила гвозди, слезла вниз и подергала трубу. Стив в это время заметил оставленный ею неподалеку альбом и принялся медленно переворачивать страницы. Там были наброски сделанных Элис рисунков, берег озера, их лагерь, он сам…

— А ты неплохо рисуешь, — похвалил он девушку.

— Спасибо, — поблагодарила она. — И, между прочим, я смею надеяться, что у меня будет больше времени для моих занятий.

«Вот тебе и намек, проглоти его: — подумала она про себя. — Ради бога, смягчись, дай всем, наконец, отдохнуть».

— Когда же ты успела все это нарисовать? — спросил Стив.

— Прошлой ночью, — Элис принялась вбивать гвозди в другое место.

Стив внимательно рассматривал набросок своего портрета.

— Неужели я и правда так выгляжу? — поинтересовался он.

Она взглянула на него через плечо.

— Ну, по крайней мере, прошлой ночью ты выглядел именно так, — ответила Элис, собирая остатки гвоздей. Подобрав последний, она слезла со стремянки вниз.

— Ты действительно талантлива, — задумчиво произнес Кристи. Разговор, по его мнению, становился слишком опасным после того, что произошло между ними вчера.

Они были вдвоем, много болтали о разных пустяках, но ничего конкретного так и не решили. Все-таки ей не удалось понять, почему ему просто необходимо через все это пройти. Чем больше она размышляла, тем больше ей казалось, что лагерь выступает для него в качестве «белого слона». У Стива проблемы с лагерем, у нее — свои собственные, среди которых был и Стив. Он настаивал на продолжении работы лагеря, на его увеличении, на создании своего рода концерна. Он доказывал ей, что рассказы о якобы проклятии, висящим над лагерем, не более чем чепуха; объяснял, что если провести здесь хотя бы один удачный сезон, то его будет легче продать. Но ее не покидало чувство, что здесь что-то более тонкое. Ей думалось, что он хочет доказать что-то не только другим людям, но и себе. Доказать не только то, что над лагерем не висит никаких проклятий, но и что его род — род Кристи — не предан кем-то анафеме. Этот лагерь разорил его отца, теперь настала очередь Стива. И он хочет сделать то, что не удалось его отцу, заставить это предприятие работать на них, если же и это невозможно, то хотя бы немного окупать себя.

— Это, правда, не твой чай? — спросил Стив.

Он надеялся, что она заразится его идеей, что совместная работа поможет им сблизиться, но Элис действовала согласно только своим желаниям. Может быть, именно это сооружало своеобразную стену в их отношениях. Оба они думают только о себе, потакают только своим желаниям. И у Элис, как он понимал, были совсем другие цели.

Он тяжело вздохнул, но вслух о своих размышлениях ничего не сказал.

— Хочешь поделиться со мной своими проблемами? — спросил Кристи.

— Это касается только меня, — ответила Элис, с иронией добавив при этом:

— Не подумай, это не интимное.

Он еще раз глубоко вздохнул.

— Ты хочешь уехать?

— Не знаю, — задумчиво произнесла она. — Хотя, быть может, съезжу в Калифорнию поправить дела.

— Слушай, — начал он, — дай мне еще один шанс. Побудь здесь еще с недельку. Помоги подготовить лагерь. А к пятнице, если ты не передумаешь, я сам лично посажу тебя на автобус.

— Ладно, до следующей пятницы, — согласилась она. — Я дарю тебе эту неделю.

— Спасибо, Элис. — Он повернулся, сделал несколько шагов, но остановился, и оглянувшись через плечо, произнес:

— Сделай одолжение, проверь там с Биллом, где еще надо покрасить.

Она в недоумении уставилась на него и смотрела так до тех пор, пока он не пропал из вида, унося с собой коробку из-под гвоздей. Ее начало по-настоящему интересовать, почему он попросил ее остаться. Было ли это потому, что он хотел восстановить отношения между ними, или только из-за того, что ему требовалась еще одна живая душа, еще одна пара рабочих рук, чтобы довести приготовление лагеря до конца.

Ладно, она подарит ему эту неделю. Если же он не спустится, наконец, на землю и трезво не оценит возможные события будущей пятницы, то она уедет в том самом автобусе, про который он упоминал.

Она повернулась и, прогуливаясь, пошла среди деревьев вниз, в направлении пристани. Она действительно не могла понять, почему этот лагерь так важен для него. В конце концов, это всего лишьнедвижимость. Лагерь, подаренный ему, находится не там, где цены на землю, бешено растут, но все же, если Стив хочет повыгоднее продать его, почему он не пустит свою собственность с молотка? Он утверждает, что существует огромная разница в подоходных налогах, и это затрудняет продажу. Они как-то спорили об этом. Она никак не могла уловить его точку зрения: как может такое прекрасное местечко с видом на озеро «ничего не стоить»?

— Но это совершенно не связано с его низкой рентабельностью, — заявила тогда она. — Ты просто наслушался этой белиберды про род Кристи… Ведь так?

— Не будь смешной, — ответил Стив. — Ты знаешь, что мое решение никоим образом не связано…

— Не свисти, — перебила она. — Я сказала правду, и ты это знаешь ничуть не хуже меня. Может, хватит врать самому себе? Или почему ты не стараешься доказать это тем людям из города?! Ты когда-нибудь прислушивался к той ахинее, что они несут про тебя?

— Это не так, — начал Стив. — Ты не понимаешь…

— Ну, тогда объясни мне, — слова Элис прозвучали как приказ. — Ты сейчас опять скажешь, что просто хочешь немного времени, где-нибудь месяца два, отдохнуть в Кэмп-Кристал-Лейке. Боже мой, Стив, отбрось сомнения, напиши наконец агенту по продаже недвижимости.

Но все было не так просто. Стив не закончил здесь свой бизнес, и он хотел, чтобы и она помогала ему. В то же время она не завершила свои дела в Лос-Анджелесе. Но, кстати сказать, она не была полностью уверена, что хотела бы завершить их. Наверное, ее бизнес был все-таки здесь, рядом со Стивом, заключаясь в помощи ему. В любом случае, у нее оставалась еще целая неделя, чтобы определиться.

Почему же их отношения складываются так чертовски плохо?

— Эй, Билл! — крикнула она молодому человеку, работавшему около причала. — Стив хочет узнать, не надо ли нам еще чего подкрасить.

— Все нормально, — ответил Билл. — Мне кажется, нам следовало бы немного передохнуть.

— О'кей, я уже намекнула об этом Кристи, — похвалилась она и повернулась, чтобы уйти.

— Элис, — остановил ее Билл.

— Да?

— Появились, наконец, остальные?

— Ага, — кивнула она. Приехали все, кроме той девушки, которая будет заниматься кухней. Ее зовут Энни.

Билл вытер рукой пот со лба.

— Ты думаешь, мы доживем здесь до конца лета? — спросил он, как-то невесело усмехнувшись.

— Я не знаю, буду ли я здесь еще через неделю, — вздохнула она.

В отличие от Элис, Билл рассмеялся. Она же не шутила.

Стив нашел еще какое-то дело, которое необходимо было сделать «решительно немедленно», что вынуждало его в который раз съездить в город. Он экспромтом собрал вокруг джипа небольшое совещание и как генерал, расставляющий свои войска на будущем поле брани, раздавал директивные указания.

— Наверное, записи следует делать на отдельных листах? — с полувопросительной интонацией произнес Джек, в чьи обязанности входило составление списка инвентаря и его последующий учет.

— Правильно, — согласился Стив. — Бренда, было бы неплохо, если бы ты, наконец, закончила с мишенями. Ладно?

— Хорошо, — ответила она. Бренда начинала заниматься мишенями уже несколько раз, но делала это только для того, чтобы ей не поручили какую-либо другую работу.

— И еще, — продолжал Стив — если появится Энни, пусть займется кухней.

— Уловили, — ответил ему за всех Джек.

— Вы делаете все это ради самих же себя, разве я неправ? — задал риторический вопрос Кристи.

В ответ ему послышались тяжелые вздохи.

— Я вернусь ближе к вечеру. — Стив взглянул на небо. — Кажется, ливанет, как из ведра, так что постарайтесь сделать как можно больше до дождя. Мне бы очень хотелось, чтобы вы закончили всю работу уже сегодня.

— Пока! — крикнула ему Бренда, когда он, погруженный в собственные заботы и тревоги, начал выруливать на своем джипе на дорогу.

— Он не обращает никакого внимания на то, что в городе это место называют «Лагерем крови», — пробормотал Нед.

Марсия скорчила ему рожу.

— А там не говорят еще, что здесь все кишмя кишит самыми ядовитыми змеями, а в озере нельзя проплыть и метра не наткнувшись на крокодила? — ехидно спросила она.

— Не-а, — в тон ей ответил Нед. — Крокодилы живут здесь прямо в коттеджах.

Бренда усмехнулась. Они нашли сегодня в одном из помещений маленькую ящерку — совсем небольшую саламандру. И Нед заставил ее наполовину поверить в то, что это был детеныш крокодила.

— Они и правда так выглядят, когда совсем маленькие, — сказал ей тогда Нед. — Вот такое милое и безобидное существо. Взгляни, ты поверила бы, что когда оно вырастет, то станет большим зубастым крокодилом. Наверное, его привез сюда какой-нибудь ребенок, у которого оно было чем-то вроде любимого щенка.

Она уставилась на него, подумав, что он насмехается над ней, но Нед, казалось, был действительно серьезен, да и лица Джека с Марсией были непроницаемы.

— Смотри сюда, — продолжал Нед, — в Нью-Йорке несколько лет назад это было своего рода модой. Все питомники и зоомагазины продавали таких вот маленьких крокодильчиков. Любой мог купить такого доллара за полтора, посадить потом в аквариум, как это обычно делают с черепахами, скармливать ему гамбургеры и думать, что держит дома миниатюрного динозаврика. Все, что могло побеспокоить его владельца, так это только то, что эти кроткие малыши со временем становились все крупнее и крупнее, переставали быть столь безобидными и все более смахивали на крокодилов, которыми конечно, по законам природы они и должны были когда-нибудь оказаться. У этих тварей появлялись зубы — огромное количество маленьких остреньких зубчиков, которые запросто могут очень-очень больно укусить.

— Люди — они ведь очень редко о чем-то думают заранее. Это сейчас он выглядит как маленькая ящерица… Кто может подумать, что когда-нибудь эта вот самая штуковина станет очень приятным и красивым крокодилом. Люди об этом и не подумают.

Для них, как я уже говорил, это всего лишь прихоть, очень модная прихоть. Многие детишки держат их только потому, что все их друзья уже имеют таких ящерок и очень их любят… пока они не подрастут…

А что тогда? Тогда родители берут питомцев своих детей и спускают их в унитаз, то есть делают то же, что сделали бы с дохлой золотой рыбкой. Правда, отличие состоит в том, что эти самые детеныши крокодила еще не мертвы, когда их отправляют в большое плавание по канализации. Они пробираются по водопроводу под городскими площадями и улицами, а ведь в канализационной системе еще тепло и полным-полно пищи. В водопроводных трубах они подрастают, становятся мощными взрослыми крокодилами, и главное — никто об этом так и не догадывается. Да, люди узнали о своей ошибке только тогда, когда погибли несколько рабочих, спустившихся вниз, чтобы устранить какие-то поломки в системе водоснабжения. Рабочие спускались туда, одетые как обычно в легкие комбинезоны, начинали заниматься своим делом, Вдруг что-то сбивало их с ног, и последнее, что в своей жизни они ощущали — это звуки воды и какое-то хлюпанье.

— В конце концов, это стало такой проблемой, что профсоюзы стали объявлять забастовки: никто из водопроводчиков не соглашался спускаться вниз. Канализация была забита этими животными, которые запросто могут оторвать ногу любому, чуть только хрустнув своей челюстью. Понимаете? Правительству пришлось вызвать специальный отряд морских пехотинцев, приказав ему перестрелять этих «милых зверушек». Только командиры забыли, что крокодила все-таки довольно сложно убить из простого ружья. В общем, достаточно еще тварей оставалось внизу, пожирая разорванных на куски ребят из морской пехоты: пришлось обратиться к Национальной Гвардии, чтобы солдаты из ее подразделений бродили по городу, спускались во все канализационные люки и…

Джек с Марсией больше выдержать не смогли. Они расхохотались во все горло, и Бренда поняла, что ее надули. Джек и Марсия знали Неда еще со школы, и уже привыкли к таким его штучкам. Он мог рассказывать очень страшные и захватывающие истории, придумывая их прямо на ходу. При этом у него всегда оставалось сверхчестное выражение лица, а сам он наблюдал до каких пор его слушатели будут воспринимать эту чепуху всерьез. И хотя Нед был настоящим сумасбродом, под его рассказы всегда лучше работалось.

Нед достаточно быстро уяснил себе, что Бренда поверит его искреннему взгляду, каким бы страшным и небывалым не казался его рассказ. И так она, сама об этом не подозревая, стала целью его розыгрышей. Он заставил ее хохотать вместе с другими, что с ней не так уж и часто происходило. Это просто поразило ее; чувство юмора Недди привлекало ее больше, чем плюсы других ребят, которые курсировали вокруг нее как катера боевого охранения.

Она открыла дверь сарая и вынесла из помещения мишени для стрельбы. Чуть раньше этим утром она их полностью собрала, и все, что ей оставалось сейчас сделать — это отнести их на полигон и укрепить там. Она собрала мишени в охапку: нести их так было очень неудобно, хотя они и не были слишком тяжелыми. Бренда вышла из сарая с этой неудобной ношей и пошла в сторону стрельбища, где она уже установила подставки. Там она водрузила мишени на треноги и, отступив на несколько шагов назад, принялась стряхивать солому со своей одежды.

Вдруг прямо рядом с ней просвистела стрела и вонзилась точно в глаз нарисованному на мишени быку. Стрела прошла всего лишь в футе от Бренды.

Она обернулась и увидела неподалеку Неда, державшего в руках лук и несколько стрел.

— Там-да-пам-пам, — пропел парень, раскланиваясь перед ней.

Она посмотрела на него с подозрением.

— Ты что сумасшедший?!

— Хочешь взглянуть, как я стреляю? — спросил он, с усмешкой прилаживая к луку сразу две стрелы. — Нет, так даже удобнее, — пояснил Нед.

— Нет, яне верютебе!

Его губы опять растянулись в усмешке.

— Знаешь, любимая… ты так прекрасна, когда злишься!..

— М-м-м… Да?

— Да, — с готовностью ответил он.

— Слушай-ка, Недди, ты пришел сюда, чтобы помогать или испугать меня до смерти?

— Она вырвала из мишени стрелу и подошла к юному Вильгельму Телю.

Он снова рассмеялся.

— Нед, если ты еще раз повторишь такое, то я прибью тебя к стене, — пригрозила она.

— О Боже, я так люблю, когда ты, Бренда, говоришь о таких сексуальных вещах, — давясь от смеха, признался он.

Она махнула на него рукой, уразумев, что он явно безнадежен. Она просто не могла бы вывести его из себя так же, как он это проделывал с ней. Между обтекаемыми словами и насмешками над ней было что-то еще, и как раз это влекло ее к нему. Но она никак не могла взять в толк, что это было. Недди был похож на неуправляемого ребенка, которого хочется поймать, спустить с него штанишки и хорошенько отшлепать.

Нед помог ей с укреплением мишеней, и они разошлись по своим коттеджам, чтобы переодеться в купальные костюмы и завершить, наконец, работу над причалом.

Нед перевязывал бревна, копируя «командира» лагеря Стива Кристи, так же складывая руки и отпуская распоряжения. Затем они собрали последнюю часть дока, опустили ее в воду и начали все это сооружение закреплять.

— Прекрасно, немного оттащи! Немного вправо! Теперь немного влево! Еще подвинь! Еще малость! Ага, прелестно. Самую малость влево. Теперь немного… нет, нет, все же чуть вправо! Ага. Сейчас немного влево! — распоряжался в духе Кристи Нед.

Марсия подтолкнула его, и он с отчаянным криком упал в озеро. Элис и Бренда тоже решили искупаться, и тотчас же работа была заброшена. Как бы то ни было, понравится это Стиву или нет, но в любом случае пора бы и отдохнуть.

Они безостановочно работали с того самого момента, как только приехали сюда и, как им казалось, вполне могут уделить немного времени и отдыху. Солнце стояло высоко, вода приятно холодила, Стив находился в городе, наверное, в очередной раз опустошая полки магазина, придумывая, чем бы еще занять своих подручных.

Бренда взглянула на противоположный берег, и ей показалось, что там промелькнула какая-то тень. Она, взявшись рукой за доску причала, стала наблюдать за деревьями на той стороне озера.

— Что случилось? — встревожилась Марсия. Она лежала на причале и смотрела в том же направлении, что и подруга. — Ты что-нибудь увидела там?

— Нет, ничего, — ответила Бренда, пожав плечами. — Нет… Ничего существенного.

Она, нахмурившись, снова пробежала глазами по другому берегу. В какой-то момент ей показалось, что кто-то смотрит в их сторону, следит за ними. Она не знала, что заставило ее направить взгляд на противоположную сторону водоема, но ей померещилось, что какой-то человек стоит там посреди деревьев. Нет, теперь уже никого не было, но ощущение, что незнакомец смотрит ей в затылок, не покидало девушку.

«Скорее всего это Нед, — подумала она. — Это он своими бесконечными рассказами про ядовитых змей, сказками про крокодилов в озере сделал меня такой раздражительной».

Что-то коснулось ее ноги.

Она взвизгнула, увидев Неда, рассекавшего воду недалеко от нее и производившего чавкающие звуки ртом.

—Нед!

— Сейчас я доберусь до тебя, — зловеще проговорил он. — Очень медленно…

Она брызнула в него водой, он, рассмеявшись, толкнул причал и скрылся под водой. Бренда повернулась к Марсии и сделала той премиленькую рожицу. Его ребячество вместо того, чтобы надоедать, все-таки вызывало в ней симпатию. Нед напоминал маленького ребенка, делающего пузыри из слюны только для того, чтобы привлечь к себе внимание. В одно и то же время это и раздражало и привлекало.

Марсия тяжело вздохнула и поднялась. Солнце неумолимо снижалось, и у них оставалось еще несколько заданий, которые было необходимо выполнить до возвращения Стива из города.

— Эй, ребятки, — крикнула она, пора бы немного и поработать.

Джек так же с грустью вздохнул и перевернулся на живот.

— Верно, надо бы, — согласился Билл, но в его голосе было не столько энтузиазма, сколько покорности. — Вылезай-ка, Элис, — добавил он.

— О-хо-хо, — выдавила из себя Элис.

Она глянула в сторону Неда. Тот плавал на достаточном расстоянии, и вдруг в его движениях появилась какая-то ужасающая вялость.

— Помогите, — слабеющим голосом закричал он — На помощь!

Все увидели, как его тело стало погружаться в воду.

— Лови спасательный круг! — крикнул Джек.

Билл прыгнул в воду, тоже проделал и Джек, и оба они рванули вплавь к Неду. Марсия с Брендой спустили на воду лодку. Элис бросила им спасательный круг.

Джек уже находился как раз на том месте, где только что под воду ушел Нед. Билл находился под водой где-то рядом с ним. Вдруг он показался на поверхности позади Джека и начал судорожно хватать воздух ртом.

— Не появлялся?

— Нет, не видел, — ответил Билл и еще раз огляделся по сторонам. — Он должен быть где-то здесь.

— Эй! Я помогу вам искать под водой! — крикнула Элис, приближаясь к ним вплавь. Чуть позади нее управляла каноэ Марсия.

— Он там! — вдруг крикнула она и ткнула пальцем в сторону берега.

В воде около причала барахталась Бренда, рукой она придерживала за пояс безвольно повисшее тело Неда. Судя по всему, он был без сознания.

— Эй, ребята, помогите мне! — крикнула Бренда, пытаясь затолкнуть Неда на причал.

В мгновение ока Элис оказалась рядом с ней, Джек и Билл уже помогали ей поддерживать Неда и тянули его на причал. Это удалось им, и они уложили утопленника на спину. Голова его раскачивалась из стороны в сторону. Бренда наклонилась к нему.

— Ты умеешь делать дыхание «рот в рот»? — спросил ее Джек.

— Да, — ответила она.

Девушка повернула голову Неда набок, одной рукой разжала ему челюсть, пальцами другой зажала нос. Бренда внимательно посмотрела нет ли у него во рту воды и, сделав глубокий вдох, своим ртом припала к его и медленно выдохнула воздух.

— Ну, давай же Нед, — дрожащим от волнения голосом, склонившись к другу в надежде, проговорил Джек. — Ну, давай же!

Внезапно руки Неда обняли Бренду и он крепко прижал ее к себе. Язык его влез к ней в рот.

— О,Недди!— воскликнула она, отталкивая от себя фальшивого утопленника.

— О, Боже! — вырвалось и у Джека.

Нед, чьи руки до сих пор находились на бедрах Бренды, вглядывался в ее лицо, на котором было написано явное раздражение, хотя в глубине души Бренда широко улыбалась. Она не смогла долго выдерживать его прямой взгляд, и беспокоясь также о том, что покажет, что она готова капитулировать, девушка отвернулась. И ей уже в который раз за сегодняшний день показалось какое-то движение на противоположном берегу озера.

Там определенно кто-то был, и он наблюдал за ними…

Правда, она не могла быть уверенной, что действительно заметила темную фигуру, пытавшуюся скрыться в деревьях. Нет, скорее всего, это было игрой ее воображения. Наверное, никого там не было, да, впрочем, и быть не могло.

Она снова перевела взгляд на Неда: остальные уже разошлись переодеваться по своим коттеджам, а он все еще сидел рядом с ней. На его лице, будто на мордашке маленького ребенка, можно было прочесть немой вопрос: «Я надеюсь, что она все-таки не совсем сумасшедшая?»

Бренда тяжело вздохнула. «Что же мне нравится в этом парне?» — вопрошала она себя и не находила ответа хотя сейчас ее уже грызла досада, что она оттолкнула его слишком рано. Все-таки с ним ей было так хорошо.

Он поднялся с земли, Бренда тоже.

— Ладно, пошли отсюда, — пробормотала она, посмотрев в сторону коттеджей.

Когда они уходили с причала, Бренда еще раз взглянула на тот берег. Сейчас она ничего подозрительного там не увидела, но ее не покидало чувство, что там кто-то был. И наблюдал за ними.

Наблюдал ивыжидал…

Глава третья

В своей комнате Элис сняла купальник и накинула на себя халат. Стив до сих пор из города не вернулся. Наверное, бегает там по заранее заготовленным адресам и скупает весь товар. Кажется, он больше думает о том, чтобы дела шли лучше в лагере, а не об отношениях между ними. «Дай мне еще неделю», — говорил он. Интересно, а может ли эта неделядействительночто-либо изменить? Что такого может случиться за эту неделю? Нет, многое, если, конечно, у них будет возможность и желание все досконально и серьезно обсудить. Но, правда, такая возможность уже была этой ночью, но ничего они так и не решили.

Она осмотрела комнату, прикидывая, сможет ли прожить здесь еще семь дней. Нет, действительно, здесь не так уж плохо; но она подумала о том, где бы ей сейчас хотелось оказаться. Может быть, в Калифорнии. Но там у нее остались кое-какие нерешенные проблемы. Двое мужчин, неплохих ребят, но у обоих свои собственные интересы. Ни один из них не хотел предатьсвоерадиее, но в то же время оба спали и видели, чтобы она учитывала их желания. Наверное, лучше забыть и того и другого, но сделать это очень непросто. Наоборот, слишком сложно. Оба — и Джон и Стив — ждали, когда же она наконец сделает выбор между ними. И проблема состояла в том, что она не представляла себе, кого избрать.

Она откинула волосы со лба и, приблизившись к туалетному столику, взяла из ящика чистое нижнее белье, блузку и джинсы. Она до сих пор не могла понять, чего сама, собственно говоря, добивается. Она не любила, когда не нее давили, ведь при этом она не могла мыслить абстрактно. Ей было ясно только одно: она не собирается оседать в этом провинциальном городишке — Кристал-Лейке. Когда Стив разговаривал с ней насчет лагеря, то он рассказывал об этом далеко не так, как сейчас — не искал выгоды в занятии такого рода. Просто она думала, что лагерь — это что-то типа альбатроса около его шеи. Ей казалось, что он просто висит на шее Стива мертвым грузом, и он хочет сбросить его с себя, продав лагерь.

Этот лагерь разорил его отца. И у самого Стива с этой местностью были огромные нелады. Она знала, что здесь погиб какой-то ребенок, а на следующий год тут произошло что-то вообще душераздирающее. Стив не любил распространяться об этом, объясняя все «роковой случайностью», но в городе ходили слухи, что это было вовсе не случайностью. Почему они называют это место «Лагерем крови»? Один из ребят… Нед?.. или Билл?.. рассказывал ей, что здесь кого-то убили. Элис как-то хотела узнать подробности у Стива, но тот все время уходил от данной темы. Она приблизительно знала, как он отреагирует на подобные вопросы, и ей казалось, что лучше не навязывать ему свою волю.

Она глубоко вздохнула. Как можно иметь какие-то отношения с тем, кто от тебя что-то скрывает? Конечно, легче всего решать свои проблемы именно так, как делает он: говорить, что их просто не существует. А лагерь был настоящей проблемой для Стива. Он, кажется, уже немного помешался на том, чтобы извлечь выгоду из этого гибельного предприятия. Если он хотя бы некоторую часть энергии, ежедневно расходуемую на этот чертов лагерь, использует в отношениях между ними, она никуда не уедет. Одно ее «я» хотело возвратиться в Калифорнию и побыть там самой собой, другое надеялось, что появятся, наконец, причины остаться.

В тот момент, когда она закрывала ящик стола, что-то скользкое коснулось ее ноги. Она оттолкнула это и посмотрела вниз…

Внизу, под туалетным столиком, скользила по полу огромная черная змея. Элис отпрыгнула от нее и пронзительно завопила:

—Билл!

Билл был совсем неподалеку от ее коттеджа и, услышав ее крики, тут же рванул к Элис.

—Билл!Сюда! Быстрее!Быстрее!

Он ворвался в ее комнату, в руках у него было мачете.

— Что?.. что случилось?

— Там змея, — заорала она, так громко будто парень находился как минимум в десяти милях от нее.

— Где?

Она ткнула пальцем на туалетный столик.

— И что я по-твоему должен с ней сделать? — поинтересовался Билл.

— Как что? — вскипела Элис. — Убей ее!!!

Он подошел к столику, но никакой змеи под ним не увидел.

— А ведь змея и ужалить может, — заметил он, неловко схватившись за рукоятку мачете.

— Ты, что никогда не был в лесу? — немного приходя в себя, спросила Элис.

— Был.Но мы-то не в лесу!

В комнату ворвался Джек, привлеченный криками. В руках он держал лопату. Позади него показалась Марсия.

Джек остановился как вкопанный, не понимая, чем занимается Билл.

— Черт возьми, Билл, что это ты делаешь?

Появились Нед и Бренда.

— В чем дело? — спросил Нед.

— Здесь где-то змея, — предупредил вновь прибывших Билл, продолжая оглядывать пол, в надежде, что заметит эту тварь раньше, чем она его. Он прекрасно знал, как быстро способны передвигаться змеи.

Элис вскрикнула и показала, что змея под кроватью.

— Стой! — заорал Нед, заметив змею. — Эх, ноги мои, не отказали бы вы мне сейчас.

— Слушайте, не могу же я спать со Змеей, — недовольно произнесла Элис.

Билл вскочил на кровать, подняв над головой мачете, но пока все это проделывал, потерял из вида змею.

— Никто не говорил нам ничего о змеях, — нерешительно заявила Бренда.

— Убейте же ее! — попросила Элис, прижавшись к руке Неда.

— Ты слышал, что приказала дама? — Нед переадресовал слова девушки Джеку.

— Я не смогу ее убить, пока она не вылезет оттуда, — объяснил ситуацию Билл, наблюдая за полом под кроватью.

— Так надо ее оттуда выгнать! — сообразила Элис.

Билл с недоверием посмотрел на нее:

— Интересно, а как это ты собираешься ее оттуда выгонять?

Джек приподнял лопату повыше и, не отрывая взгляда от пола, подошел к кровати.

— Сейчас я ее выкурю оттуда, — заявил он.

Парень опустил лопату под кровать, пошевелил ею там, затем отпрыгнул к ночному столику и ударил своим орудием уже по нему. Девушки завизжали. Они увидели выползавшую из-под кровати огромную змею. Джек и Билл в точности, как индейцы-охотники, погнались за ней.

Бренда вскрикнула и прижалась к Марсии, увидев, что змея выползла из-за ширмы и поползла назад к туалетному столику. Джек кинул в отвратительное животное подушкой. Он попал, и змея оказалась в ловушке. «Индейцы» тотчас же бросились к ней.

— Поймали!

— Убейте ее!

— Поймали!

Удар. Мачете вонзилось в пол, отрубив змее голову. Билл ударил еще пару раз, чтобы все, наконец, успокоились и поверили, что тварь мертва.

— Убили? — прошептала Элис, медленно поворачиваясь к ним.

— Либо да, либо она очень уж хорошо притворяется, — серьезным тоном ответил Нед.

Элис знаками высказала ему свое отвращение.

— Хорошо, — вздохнула Марсия, — в конце концов, теперь мы знаем, что у нас на обед.

Бренда, поборов в себе тошноту, подняла подушку и показала останки змеи Марсии. Всем своим видом девушка давала знать, что ей ничего не стоит зашвырнуть это в Марсию.

— Марсия! — начала Элис.

— Это слишком грубо, — вторил ей Нед.

Билл собрал останки разорванной на куски змеи на лопату и вышвырнул их через дверной проем в кусты.

Девушка, в чьи обязанности входило приготовление пищи, до сих пор не появилась, так что ужин им пришлось готовить самим. Стив тоже еще не возвратился. Элис напомнила, что он будет ближе к ночи, и они решили начать ужинать без него. Все пришли на кухню помогать готовить еду: в холодильнике Бренда обнаружила какую-то зелень.

— Что ж, на ужин будет салат, — объявила она.

— Прелестно, — ответила ей Марсия. Все они очень устали за день и нагуляли недюжинный аппетит. — Кроме того, там есть еще несколько сандвичей.

— Спасибо, я обойдусь и без них, — Бренда была убежденной вегетарианкой. Ее всю коробило, от одной только мысли, что кто-то может поглощать мясо. — Там есть, кажется, еще и яблоки? Ты знаешь, как готовить яблочный пирог?

— Конечно, — ответила Марсия. — Никаких проблем.

Они услышали звуки приближающегося мотоцикла. Бренда выглянула в окно.

— Ого, — произнесла она. — Посмотрите-ка, кто к нам пожаловал.

Они вышли на улицу и увидели офицера полиции Дорфа, подъезжавшего верхом на своем «Харлее», огромном мотоцикле, единственном пригодном для таких грязных и ухабистых дорог, как эта. Офицер выглядел достаточно внушительно: на нем были четко пригнанная полицейская форма, сапоги и шлем. Он остановился около коттеджей, установил «Харлей» и посмотрел на ребят так, как могут смотреть только профессиональные полицейские, видящие в каждом человеке потенциального преступника.

И Неда угораздило именно в этот торжественный момент показать, что он действительноНед. Он появился из своего коттеджа без рубашки, с надетым на голову национальным индейским головным убором, найденным среди всякого хлама, включавшего в себя головные повязки, бусы, перья и прочие «туземные прибамбасы», которые притащил с собой Стив в надежде, что они помогут ему обучить будущих обитателей лагеря индейским обычаям и танцам.

Вопя как Сумасшедшая Лошадь[10], обрушившийся на укрепления Кастера[11], он исполнял свою собственную версию танца, вызывающего дождь, напоминающую нечто среднее между походкой изрядно «набравшегося» в баре человека и поведением Майкла Джексона в «Триллере». Увлеченный этим своим выступлением, Нед не заметил полицейского. «Мольбы о дожде» продолжались до тех пор, пока Дорф не подошел к нему вплотную. Сердце Неда в этот момент, казалось, остановилось, но через несколько секунд заработало с удвоенной силой.

— О, черт, чтоб тебя!.. — сквозь зубы пробормотал Нед.

— Замечательно, — произнес Дорф, оглядывая ребят с ног до головы, — и кто же вы такие будете?

— Работаем в этом лагере, — ответила за всех Бренда. — Недди, ты опять дурачишься.

— Угу. Верно, — поддакнул ей Нед. — Я воображаю из себя шута.

— Ясно, — произнес Дорф. — И вас нанял Стив Кристи?

— Так точно, — согласилась Бренда.

— Он платит вам за это?

Бренда кивнула. «Нет, конечно, для нас главное — свобода, но тебе-то этого все равно не понять», — подумала она.

Джек в это время прогуливался вокруг «Харлея» офицера.

— А ничего машинка! — восхищенно произнес он. Дорф остановил Джека, пока тот не подошел ближе к мотоциклу: ему не нравилось, когда каждый дотрагивался до его «Харлея». У него даже была в свое время соответствующая надпись на баке, гласившая: «Если ты дорожишь своей жизнью так же, как и я этим мотоциклом, то тебе лучше отойти от него». Правда, вот только шериф приказал ее удалить.

Шериф довольно часто приказывал ему освободить мотоцикл от ненужных вещей. Однажды Дорф приладил одну штуковину для того, чтобы держать оружие, но результат был то же — приказ об освобождении «казенного имущества от неуставных украшений».

— Ты же не Рустер Когберн, Дорф, — сказал ему тогда шериф. — Ты полицейский, полицейский офицер. И ты должен патрулировать город, задерживать нарушителей правил движения, а не преследовать каких-то вооруженных до зубов бандитов.

Дорф думал, что шериф так и не постиг его идеи. Вообще Дорф не понимал своего шефа. Мало того, что шериф носил «Ред Винг» — сапоги, которые сколько их не чисть, будут иметь тусклый цвет, но и не одевал положенной по уставу обуви!

Однажды Дорф услыхал о новой программе в Нью-Йорке, советовавшей всем полицейским носить пуленепробиваемые жилеты. Дорф решил заказать четыре штуки для полиции Кристал-Лейка, но шериф вернул его рапорт с таким объяснением: «Не думаю, Дорф, что мы серьезно в них нуждаемся. Кассиди и Сандэнс не забредают сюда уже годами».

Дорф думал, что все его выдумки могут принести полиции пользу. Ведь за те два года, что он здесь служит, преступлений стало меньше. Он считал, что главное в работе полицейского — предотвратить готовящееся преступление, и в чем-то был прав.

Он остановил свой взгляд на Джеке.

— Эге, парень, да ты кажется, накурился?

— Накурился? — удивленно подняв брови, переспросил Джек. — Вообще-то я не курю. Это ведь вызывает рак!

— Ты знаешь, что я имею в виду! — привязался к нему Дорф. — Или, может быть, ты впервые об этом слышишь: травка, смесь, дурь?.. Просек?

Джек удивленно посмотрел на Бренду.

— О чем он говорит?

— Ладно, не прикидывайся! — отрезал Дорф.

— Что? — встрял Нед, подумав, что офицер обращается к нему. — Я вообще нем, как рыба.

— Эй! — Дорф указал в его сторону. — Еще одно слово… Понял?

— Офицер… — начала было Марсия.

— Правда, офицер, — в тот же момент подхватила Бренда, — что происходит? Мы приводим лагерь в порядок…

— В порядок? Для чего это?.. — спросил Дорф.

Бренда, не выдержав таких слов, закатила глаза.

Билл приблизился к Дорфу.

— Офицер, чем мы можем помочь? — поинтересовался он.

— Да, — согласилась Марсия, мы будем очень рады Вам помочь.

— Я разыскиваю одного малого.

— Кого? — полюбопытствовал Билл.

— Его зовут Ральф, — ответил Дорф. — городской сумасшедший.

— Можете мне поверить, здесь нет ни одного сумасшедшего, — рассмеялся Нед.

Дорф направил на него свой указующий перст.

— Я, кажется, сказал тебе помалкивать, не так ли? — проговорил офицер специально для него и добавил для остальных:

— У меня есть сведения, что сюда намылился Ральф, прихватив свое Евангелие.

— Мы никого не видели, офицер, — сказал Билл.

— Здесь только мы одни, — подтвердила Марсия.

— А этот парень… Ральф, он очень опасен? — встревожилась Бренда. Она все размышляла о том, кто сидел на том берегу озера. Сидел и наблюдал…

— Когда надерется, тогда да, — ответил Дорф. — Это становится уже его профессией. Мне часы приходится проводить в судах, а ему потом недели — в каталажке.

Рация, висевшая на мотоцикле Дорфа, вдруг зашипела, и из нее послышался голос диспетчера:

— Второй! Второй, где находитесь? Второй, второй, прием.

Джек двинулся было, чтобы подать Дорфу рацию, но тот отпихнул парня, посмотрев на него уничтожающим взглядом.

— Говорит Дорф. Нахожусь в Кэмп-Кристал-Лейке. Прием.

— Хорошо, Дорф, возвращайтесь, — выдавила из себя рация. — Шериф хочет видеть вас в городе, на повороте. Надеюсь, знаете где…

— Вас понял, — ответил офицер в микрофон. — Тен-фор[12]. Мне по пути. Конец связи.

Он повернулся к компании.

— Нельзя заставлять шерифа ждать. — Офицер поправил кобуру. — Запомните наш разговор. Иначе, вы еще услышите обо мне.

Он встретился взглядом с каждым из ребят.

— И чтоб тут ничего не было, — добавил Дорф для выразительности.

Он вскарабкался на свою машину и включил стартер. «Харлей» ожил, Дорф еще раз взглянул на «шатию», затем добавил газа. Колесо забуксовало в грязи, но офицер как-то сумел удержаться в седле. Через мгновение он был уже на дороге.

Они рассмеялись, как только увидели, что он, наконец, удаляется от них на фоне заходящего солнца. Нед принялся прогуливаться туда-сюда, изображая походку офицера. Джек в шутку отсалютовал полицейскому. Девушки только пожали плечами и направились в сторону коттеджей.

Элис не повезло — она пропустила все это шоу. Она появилась со стороны хранилища с каким-то горшком и сковородой в руках, так что после встречи с полицией им ничто не мешало, в конечном счете, и перекусить. Девушка пригласила всю компанию к столу, а сама пошла в чулан. Она открыла его дверь и с криком отпрыгнула назад. Из помещения появился старик Ральф. В глазах его горел сумасшедший огонек.

— Я — посланник Божий! — заорал он, наступая на нее с поднятыми вверх руками.

Она отступила еще на несколько шагов назад. Услыхав ее крики прибежали Нед и Марсия. Они уставились на Ральфа, который в этот момент был похож на внезапно ожившее пугало. Ральф смотрел на ребят звериным взором.

— Вы все погибнете, если останетесь здесь, — закричал Ральф. — Местность эта проклята! Проклята!

Нед переглянулся с Марсией.

— Эта местность проклята. Здесь обитаетсмерть! — продолжал старина.

— Кто вы такой? — спросила его Элис.

— Что хотите? — поинтересовалась Марсия, прячась за спину Неда.

— Меня послал Господь Бог, — признался им Ральф.

— Проваливай-ка отсюда, — подал голос и Нед. Он надеялся, что его слова прозвучат так убедительно, как ему этого хотелось.

— Я пришел предупредить вас! — вскипел Ральф, направляясь к ним.

Нед отошел в сторону, освободив дверной проем в надежде, что Ральф воспользуется таким его приглашением. Ральф посмотрел на каждого из ребят.

— Вы погибните, если останетесь здесь! Уезжайте!Уезжайтеотсюда!

Вдруг он замолк и даже не взглянув на их реакцию, прошествовал мимо Неда на улицу.

Нед посмотрел в его сторону и глубоко вздохнул.

— Мне кажется, что это и есть Ральф, — заключил он.

— Боже, — произнесла Элис, прижав руки ко лбу. — Что-то будет дальше?

Она посмотрела на старого Ральфа, шедшего в сторону своего видавшего виды велосипеда.

— Вы найдете здесь свою смерть! Можете считать, что вы уже мертвы! — орал он, удаляясь по той же дороге, что и несколькими минутами раньше и Дорф. — Запомните,вы уже мертвы!!!

Глава четвертая

Они стали обсуждать, сообщить ли в полицию о появлении Ральфа, но довольно быстро пришли к общему решению. Нед заметил, скорее всего оттуда снова заявится Дорф, а если поставить вопрос таким образом: Ральф или Дорф, то уж общение со старым сумасшедшим выглядело явно предпочтительнее. В любом случае, «сумасшедший пророк» — как окрестил Ральфа Нед — уже куда-то смылся, и о нем можно было позабыть. Особенно Джек настаивал на том, что нельзя предоставлять Дорфу возможность совать нос в их дела, и он уже всерьез подумывал о возможном убежище, куда можно будет скрыться в случае, если офицер вновь пожалует к ним.

Они приступили к приготовлению ужина: Бренда делала салат, а Джек разогревал гамбургеры. Этот день был достаточно тяжелым для них, и все были зверски голодны. Небо, как и предсказывал Стив Кристи, потемнело, и дело, судя по всему, шло к грозе.

— Эй, кто любит гамбургеры с кровью? — спросил Джек, не отходя от гриля.

— Я! — отозвалась Марсия.

Бренда скорчила рожу и заметила:

— Как вы можете есть эту пищу, тем более почти сырую? Ведь это как будто есть павших животных.

— Павших животных? — переспросил Нед с ухмылкой. — О да, как старые поселенцы. Мы — каннибалы…

— Смотри, — произнесла Бренда, перемешивая салат. — Если все это хорошенько перемешать, то получится как раз необходимое организму количество витаминов.

— Плохо, что Энни до сих пор нет, — заметил Билл, откусывая полбулочки и уставившись на свой гамбургер. — Она мне думается, должна быть хорошей поварихой.

— Эх, только меня не заставляйте готовить вам, — вздохнула Марсия.

— Ох-ох, — улыбнулся Билл, — кажется, индейцы надумали устроить революцию!

Марсия чем-то запустила в него.

С приближением грозы небо потемнело, и Элис попыталась зажечь в доме лампу, но света почему-то не было. Она попробовала еще раз, но все было безрезультатно.

— Что-нибудь случилось? — спросил ее Билл.

— Да уж, — ответила Элис. — Либо лампа перегорела, либо нет энергии. А уже достаточно стемнело.

— Стив объяснял мне как пользоваться аварийным генератором на случай поломки, — похвастался Джек. — А эти городские линии действительно отвратительны.

— Боже, как тебе это может не понравиться, — пошутил Нед. — Выражение-то какое — аварийный генератор.

Джек подумал, не требуется ли Неду некоторого отдыха. Чем больше тот околачивался вокруг Бренды, тем глупее становились его шутки. Всем уже было ясно, что Нед влюблен в эту девушку, но парень вел себя так, будто был несмышленым ребенком. Кажется, если бы у Бренды были косички, то он не нашел бы ничего лучшего, как обмакнуть их в банку с чернилами.

— Ты не поможешь мне? — обратился Джек к Биллу, стоявшему в некотором раздумье.

— Да, пойдем, — согласился Билл.

— Подождите меня, — попросила Бренда.

— Недди, тебе можно доверить последить за бутербродами? — спросил Джек.

— Ну, конечно.

— Только, пожалуйста, не сожги их, — съехидничала Бренда.

Элис протянула Неду еще несколько бутербродов:

— Хорошо бы и их разогреть.

— Ага, — ответил Нед, отнес сандвичи на гриль и принялся размахивать палочкой так, словно он никто иной как дирижер симфонического оркестра.

Элис вздохнула. Наверное, Нед еще слишком юн, но все же он не скрывает своих чувств. Если бы Бренда держала в руке обруч, он не раздумывая прыгнул бы сквозь него, как собачонка в цирке. Что-то в Неде было от маленького щенка — что-то такое очень милое. И она уверена, что Бренда это тоже замечает. Ей бы хотелось, чтобы и Стив стал более экспансивным, что ли… Он же всегда серьезен, слишком напряжен. Ему следовало бы быть более раскованным, более свободным. А так, если бы кто-нибудь чужой наблюдал за ними, то подумал бы, что Кэмп-Кристал-Лейк для Стива вопрос жизни и смерти.

Билл закрыл за собой дверь. Бренда направила свет фонарика на старый аварийный газовый генератор. Ветер на улице все крепчал. Чего еще только не хватало, так это чтобы произошла какая-нибудь поломка и с этим агрегатом.

— Ты правда думаешь, что он заработает? — спросила Бренда Джека, когда тот подошел к генератору.

— Не знаю, — ответил он.

Они не знали, как отреагирует Стив на известие о неполадках в линиях тока. Весь день напролет он проверял малейшие детали выполненной работы, постоянно смывался в город, чтобы купить там еще кучу нужных, по его мнению вещей, обдумывал новые задания для ребят, а когда по возвращении осматривал их работу, то находил кучу незамеченных ими мелочей. Никто из них не будет обрадован новостью, что во время грозы придется сидеть в своих коттеджах без света, выслушивая нотации Стива о поручениях, которые они не выполнили за день.

Билл бегло осмотрел интерьер этой, наверное, самой старой хижины во всем лагере. Да, здесь требуется произвести некоторый ремонт. Стив называл это помещение «заводом», так как здесь находилось все необходимое для обеспечения нормальной жизни в лагере.

— Эге, — наконец, произнес Билл, — это все смахивает на хибару моего дядюшки в Майне.

— Какое старье! — бросила Бренда.

— Ладно, думаю, должен заработать, — сказал Билл, заводя двигатель. Он дернул за какую-то штуковину, и генератор ожил, распространяя вокруг звуки, похожие на работу лодочного двигателя.

— О, Боже, неужели эта штуковина способна еще работать? — воскликнула Бренда, когда генератор подал первые признаки жизни.

Джек вытер ладони и отошел на шаг, с подозрением уставившись на механизм. Он не удивился бы, если бы этот агрегат не заработал, но, оказалось, что тот все-таки еще способен трудиться.

Они вышли на улицу и посмотрели на небо. Оно было матового серо-голубого цвета. Ветер успокоился, было очень тихо — все вокруг предвещало бурю. Поверхность озера совсем не колыхалась и была зеркально чистой.

Марсия вышла и присоединилась к ним. Джек взял ее под руку. Все вокруг казалось мирным и спокойным. Было просто прекрасно: никаких тебе малышей, наблюдающих за работниками лагеря, ни разъяренного директора, понукающего ребят работой каждый раз, когда останавливаешься, чтобы сделать хотя бы глоток воздуха.

Джек с Марсией спустились на берег озера, прошли мимо дока и углубились в лес. Они остановились неподалеку от упавших деревьев, Марсия улыбнулась, они обняли друг друга и поцеловались.

Нед стоял в деревьях рядом с одним из коттеджей и наблюдал за ними. Было достаточно просто заметить их фигуры на поляне. Он улыбнулся, негромко присвистнул сквозь зубы и подумал о Бренде. Он всегда не был слишком ловок с девушками, которые ему нравились. Он знал, что выглядит в их глазах немного придурковатым, но ничего поделать с собой не мог, и Бренда наверняка это замечала. Он вздохнул и повернул назад к коттеджу, где жил вместе с Джеком.

Когда он подошел к своему жилищу, ему показалось, что кто-то стоит на крыльце и смотрит в ту же сторону, что и он несколько мгновений назад.

— Эй? — позвал он.

Человек моментально скрылся в темноте. Нед вспыхнул, подумав, что это опять появился сумасшедший Ральф. Он казался довольно-таки безобидным — просто тощий мужичонка с сумасшедшими глазами и не более того, хотя, конечно, мало приятного общаться с полоумными. Но, возможно, он и опасен, правда, в этом случае местная полиция не упускала бы его из виду. «Так, просто городской чудак», — подумал Нед. Но ему претила сама мысль о том, что этот самый Ральф был в их комнате и, что совсем не исключено, копался в их вещах.

Нед поспешил к коттеджу, но тот человек куда-то пропал, быть может вошел вовнутрь. Неду показалось, что скрипнула дверь. Он остановился на крыльце, сделал глубокий вдох и встал на самом пороге.

— Эй, вам чем-нибудь помочь? — спросил он.

Парень еще раз огляделся вокруг. «Вам чем-нибудь помочь?» Спросил так, словно продавец в каком-нибудь фешенебельном супермаркете. «Будь спокоен, Нед», — посоветовал он сам себе.

Он сделал еще один шаг и окинул взглядом комнату. Казалось, что здесь никого не было.

— Э-эй?

Ему послышался позади какой-то звук, но прежде, чем Нед повернулся назад, кто-то взял его за волосы и довольно-таки сильно дернул. Голова его откинулась назад, он открыл рот и попытался закричать, но перед тем, как он успел произнести хотя бы звук, перед его взглядом промелькнула сверкнувшая на свету сталь, и он почувствовал, как что-то горячее обволакивает его горло. Мучительная боль пронзила его каждый член, когда стальной нож разрезал его шею. От уха и до уха.

Ноги Неда не смогли больше удерживать его тело и подогнулись, он закашлялся, пытаясь вдохнуть в себя воздух.

Все произошло мгновенно: он почувствовал как падает вниз. Но еще до того, как тело его коснулось пола, Нед был мертв.

Когда они с Марсией возвращались назад, Джек освещал дорогу ручным фонариком. Опять подул ветер, облака застлали все небо, озеро избороздили огромные волны.

— Пошли быстрей, — прошептала Марсия и побежала вперед. Джек поспешил за ней.

— Иду, иду! — закричал Джек, потом набрал полные легкие воздуха и завопил еще громче:

— Гр-р-р-р-о-о-м г-р-р-р-р-е-э-м-и!!!

Марсия улыбнулась и бросилась в его объятия. Джек долго и страстно ее целовал, затем заглянул ей в глаза. Его коттедж был совсем неподалеку, остальные ребята находились сейчас в главном здании: споласкивали посуду и убирались после ужина. Он взглянул на свое жилище, затем опять на девушку. Она молча смотрела на него.

— А как же Нед? — спросила Марсия.

— Не нравится он мне, — ответил Джек.

Кроме того, он был уверен, что Нед вернется в главный коттедж и будет продолжать там нависать над Брендой. Они решат перекинуться в картишки, а потом и покурят. Так что он никак не мог предполагать, что его сожитель в скором времени присоединится к нему в их общем коттедже.

Марсия рассмеялась.

— Он действует как-то импульсивно.

— Недди! — заорал Джек, хотя сквозь штормовой ветер его слова вряд ли можно было услышать в главном здании.

— Перестань, — остановила его Марсия. — Мне кажется, его совсем не стоит сюда звать.

Она посмотрела ему в глаза.

— Ну, я как-то подумал, что тебе хочется прочитать ему одну из своих материнских лекций, — объяснил ситуацию Джек, стараясь отогнать от себя мысль о том, как же он хочет овладеть ею. — Кстати… Ты замечала, Недди делает все, что ему заблагорассудится?.. Я имею в виду — все, что у него на уме? Эге, кажется, собирается настоящий шторм. — Он облизнул губы. — Черт подери, да такой, что сможет выкорчевать все деревья в долине. И никакой артиллерии не понадобится.

Джек был прав. Гроза очень быстро направлялась в их сторону.

Они оба присели на какое-то бревно, и Марсия прижалась к нему.

— Знаешь, я с самого детства боюсь грозы, — призналась она.

— Правда? — удивился он.

Она немного смущенно рассмеялась.

— Да. Ты знаешь, у меня был такой сон: я нахожусь на улице в ужаснейшую грозу, дождь льет как из ведра. И капли… капли стучат так, будто кто-то кидает на землю маленькие камешки… И я слышу все это… но не хочу ничего слышать… Закрываю уши руками, но звуки не пропадают… наоборот, с каждой секундой они становятся все громче и громче… А потом… потом капли дождя превращаются в капельки крови… И вот уже кровь стекается в маленькие ручейки. А потом звук… он пропадает.

Она пожала плечами, пытаясь унять мелкую дрожь. Вокруг застучали капли дождя.

— Ну, это всего лишь сон, — произнес, наконец, Джек.

— Я знаю, — согласилась Марсия, — я называю его «мой дождевой сон».

Небо рассекла молния.

— Я думаю, лучше вообще не видеть никаких снов, — рассмеялся Джек. — Ладно, пошли, а то совсем промокнем.

Он пропустил ее вперед в коттедж и зашел следом. Над озером гулял ветер, сгибавший верхушки деревьев в лесу. Когда они вошли внутрь, Джек выключил свет. Они были вдвоем в темноте. Марсия прижалась к возлюбленному и стала медленно расстегивать его рубашку.

Джек закрыл глаза и сглотнул слюну. Ему подумалось, что они шли к этому долгое-долгое время. Так долго, что ему уже казалось, что это никогда не произойдет. Он не мог признаться даже себе самому, как же ему хотелось иметь Марсию.

Он вспомнил спор, случившийся однажды у них с Недом. Джек тогда сказал, мол, далеко еще не значит, что то, что тебе хочется должно обязательно тебе принадлежать. А сейчас он был с Марсией в пустом коттедже вблизи бурлящего под напором ветра озера, посреди царства грома и молний. И Марсия к тому же боится грозы. Он помнится, как-то слышал о женщинах, которых возбуждают именно громовые раскаты. И страх. Так, может быть, он только пользуется создавшейся ситуацией?

«Нет, — сказал он себе. — Она именно сейчас готова. Она, наконец, сделала свой выбор». Он давно хотел ее, никогда на нее не давил, он предоставлял ей право принимать решение, выбирать место и время.

Руки его скользнули к ее грудям. Их сосочки были напряжены. Марсия прервала поцелуй и попыталась нащупать в темноте кровать. Джек сел позади нее, дотянулся до ночного столика и зажег небольшой ночник. Девушка расстегнула свои джинсы и скинула их на пол. На ней остались только маленькие, почти ничего не скрывавшие, белые бикини.

Он боялся произвести лишний звук. Боялся испортить эту прекрасную атмосферу. Боялся отпугнуть ее… И если бы это вдруг произошло, то он бы просто умер, казалось ему.

Элис раздвинула оконные занавески в главном здании и вгляделась в темноту за окном: штормовой ветер превратил обычно гладкую поверхность озера в бушующую стихию. Дождь лил как из ведра: казалось, что это огромные градины стучат по крыше.

Джек с Марсией должно быть промокли до нитки, — произнесла она.

Билл усмехнулся.

— Не должны. Если, конечно, они находятся там, где я предполагаю.

Он взял какие-то аккорды на гитаре.

Чуть раньше они разожгли здесь огонь, так что внутри было тепло и очень уютно — желанное место для отдыха после напряженного дня. Элис подкинула в камин еще одно полено, затем нырнула в кресло и, довольно вздохнув, произнесла:

— М-м-м, это прекрасно…

— Мгм, — подтвердила Бренда, не отрывая глаз от полыхавшего в камине пламени. — О, я кажется, знаю, чем мы можем сейчас заняться, — оживилась она. — Думаю, нам следовало бы сыграть в «Монополию».

— Ненавижу эту игру, — застонала Элис.

— Ну уж, только не ту, в которую я предлагаю, — с улыбкой возразила Бренда, доставая коробку с игрой из шкафа.

— Так чем же она отличается? — поинтересовался Билл, откладывая в сторону гитару.

Бренда уже извлекала игру из упаковки и раскладывала ее на столе.

— Мы будем играть в «Стрип-Монополию», — ответила она, вытряхивая из пакета фишки. — Чур, я буду ботинком.

— О, кажется, ты вновь впадаешь в детство, — заметила Элис.

— Ах-ах, — вместо ответа выдавила из себя Бренда, пожимая плечами.

Билл о чем-то задумался.

— А что, если появится Стив? — наконец, спросил он.

— Ну что ж, придется дать ему фору, — без раздумий ответила Бренда. — Он не будет снимать ботинок. Ну, а все остальное… В общем, правила простые: вместо того, чтобы расплачиваться этими игральными деньгами, отдавать будем одеждой. Билл я думаю, будет банкиром. — Она застенчиво посмотрела в его сторону и добавила:

— До тех пор, конечно, пока не вылетит из игры… пока не станет голым, как новорожденный цыпленок.

Элис рассмеялась от мысли, что это должно быть очень весело.

Билл тоже усмехнулся и стал помогать Бренде раскладывать игру на столе.

— Хорошо, сыграем… И да поможет вам Бог не попасть на какой-нибудь из моих отелей! — сортируя игровые деньги, произнес он. — Эй, а куда девались мои пять сотен?!

— Вот они, — ответила Бренда, кидая ему деньги. Она посмотрела на стол и вскипела:

— Слушайте-ка, а куда пропал мой башмак?!..

В кровати, медленно двигаясь, изучая тела друг друга, вздыхая и пристанывая от удовольствия, лежали нагие Джек и Марсия. Оба они предавались этому прекрасному чувству, нисколько не задумываясь о последствиях.

Дождь барабанил по крыше, ветер шумел за окном, грохотал гром, сверкали молнии… Мягкий, мерцающий свет, источаемый стоящим на ночном столике светильником, выхватывал из темноты только их тела в углу комнатки. Остальная ее часть была поглощена тьмою, проглотившей Неда, лежавшего с перерезанным горлом и широко открытыми, ничего не видящими глазами, на верхней койке. Кровь обагряла матрас, на котором покоилось его бездыханное тело.

И там, в этой темной комнате, было что-то еще: потерявшая разум кипящая ненависть, ярость, жаждущая мщения, терпеливо дожидавшаяся своего часа, когда можно будет выйти и забрать то, что ей причиталось. И этот час должен пробить с минуты на минуту… Скоро, очень скоро…

Элис поставила на стол открытую бутылку пива, села и, раскурив сигарету с наркотиком, глубоко затянулась.

— Ни разу не пройду «Go» без затяжки, — хихикнула она.

Бренда рассмеялась и сообщила:

— Мы уже бросили. Ты ведь бросаешь последней, не так ли? Да, кстати, «Community Chest» не может возвратить одежду.

Она бросила кости.

— Дубль шестерок! Я бросаю еще раз!

Билл глотнул пива и посмотрел на Элис.

Мне думается, нам следовало бы чуточку поторапливаться.

— Считаю, ты прав, — ответила Элис и, удобнее устроившись в кресле, сделала еще одну затяжку перед тем, как передать наркотик Биллу.

«Стив вряд ли одобрит такое времяпрепровождение, — подумала она. — Если он войдет прямо сейчас, то сразу же все это прекратит, а затем еще прочтет небольшую, но внушительную лекцию об ответственности. — Она вздохнула. — Он думает, что все это из-за возрастной глупости. Но ему не повредило бы иногда быть таким вот молодым и глупым. И даже немного безответственным. Непонятно, когда он ушел от всего этого. Наверное, это произошло в тот момент, когда я загорала под калифорнийским солнцем».

Когда они познакомились, он был совершенно другим: предупредительным, внимательным, отзывчивым… Или она замечала в нем лишь то, чего ей хотелось в нем видеть? Не так, чтобы он не был добрым или взял ее с собой, решив преподнести ей такой подарок: скорее всего, он просто слишком погружен в свои планы. Он не готов узреть то, что происходит вокруг него.

Возможно, это ее ошибка. Наверное, она видела в свое время, что на него это находит, и не остановила. Быть может, что-то в ней было такое, что подталкивало ее повторять свои ошибки еще и еще.

Она была очень уязвима, когда повстречалась с ним: пыталась уйти от своих размышлений. Она сказала тогда Джону, что ей необходимо время, чтобы немного подумать и чтобы заняться самой собой, но вот появился Стив, показавшийся ей таким расслабленным и беззаботным…

А сейчас повторяется то же самое. С одной стороны, можно иметь планы и желания, но с другой стороны, необходимо, чтобы эти желания, цели и планы не загородили собой всю остальную жизнь. Ее папаша был именно таким, как Стив, и она видела, что тогда происходило с мамой.

Отец ее был товарным маклером. Начинал он с нуля, но у него была цель: создать нормальные условия для жизни семьи. Он вкалывал как собака, проводил долгие часы в офисе, работал так же и на дому, постоянно консультировался с кем-то по телефону, уткнувшись носом в «Уолл-Стрит Джорнал». В общем, был полностью погружен в свои собственные мечты. Это нормально — планировать будущее, нонельзяжить только будущим. Надо уделять немного времени и настоящему.

Потом отец стал проводить в своем офисе больше времени, нежели дома. Завтрак в кругу семьи превратился в выпиваемый быстрыми глотками кофе, во время которого он изучал котировку бумаг на рынке. В тех редких случаях, когда он успевал домой к обеду, разговоры с домашними представляли из себя полное согласие с его стороны: он по любому поводу кивал головой, в то время как мысли его находились далеко от домашних дел — все его раздумья касались только работы. Он уже не говорил о других вещах, и Элис замечала, что ее мать все более отчуждалась, уходила от ограниченного мирка своего мужа.

У отца совсем не оставалось времени на отдых. Не было времени пообедать, пойти в кино или поиграть с ней и другими детьми в выходной, посидеть около костра с бокалом вина или почитать хорошую книгу. Мать Элис часто говорила ему, что не стоит так выкладываться ради работы, он же отвечал, что работает во благо семьи, чтобыимлучше жилось. Эта мечта о лучшей жизни заслонила собой саму мысль, что любая жизнь хороша, нужно только время, чтобы познать ее и возлюбить. Этого как раз ему и не хватало. Жизнь уходила, а время повернуть назад нельзя…

И так же, как пружина в часах может лопнуть от слишком сильного завода, ее отец, в конце концов, «перегорел». Он умер от инфаркта. Его нашли лежащим в его офисе рядом с рабочим столом, в руке он держал телефонную трубку. В общем, как часто пишут: «он сгорел на работе, его сердце не выдержало».

И Элис не хотела, чтобы это повторилось с ней самой. Она не желала иметь дела с той частью мужчин, которые настолько погружены в свои заботы и мечты, что ничто не в состоянии вывести их из этого состояния. Нет надобности работать для того, чтобы установить отношения, считала она. Надо устанавливать их. Это означает — надо общаться. Это значит — надо принимать участие в установлении отношений, а не подготавливать почву и выжидать, пока кто-то на это клюнет. Ведь время нельзя повернуть вспять…

И она думала выложить это Стиву, когда тот вернется. Может, если она объяснит ему, почему такие мысли приходят ей в голову, то он поймет. Наверное, он тогда решится поговорить с ней начистоту, а не будет переводить разговор на другие темы.

Создавалось впечатление, что он боится заговаривать с ней об этом. Элис заметила ту разительную перемену, что происходила с ним по мере приближения к лагерю: он весь как-то напрягся и ушел в себя. Когда они, наконец, въехали на территорию Кэмп-Кристал-Лейка, Кристи остановил машину перед входом и, сжав губы в тонкую полосочку, просто сидел и молча глазел через ветровое стекло на пустые коттеджи. В тот момент он напоминал старого опытного солдата, осматривающего поле грядущей брани.

— Что случилось, Стив? — спросила она.

Он промолчал.

— Стив? — она окликнула его еще раз.

Кристи моргнул, будто пытаясь отогнать от себя какое-то наваждение, затем повернулся к ней и улыбнулся.

— Все нормально, — ответил он. — Просто я подумал о количестве работ, которые нам здесь предстоят.

Но это было не все. Элис знала, что он думал о чем-то другом, о чем не посмел признаться ей. Казалось, что Стив пребывал в отчаянии, что он испуган. Чего же он так испугался? Чем бы это ни было, но всем своим видом он показывал, что для него это вопрос жизни или смерти.

Они лежали вдвоем, их тела соприкасались, блаженствуя от теплого чувства, оставшегося после близости.

Марсия повернулась к Джеку и нежно поцеловала его в щеку.

— Мммм, — прошептала она, — ты прекрасен.

Она еще раз поцеловала его и поднялась с кровати. Свеча на ночном столике уже начала оплывать.

— Ты куда-то собралась? — спросил он, усаживаясь на постели.

— В туалет.

Она пыталась нащупать в темноте свою одежду. Джек напялил на себя рубашку. Марсия отыскала, наконец, свои трусики и тенниску, натянула их на себя, затем накинула на это, не пытаясь разыскать остальную одежду, дождевик. Остальные вещи должны были быть где-то рядом, скорее всего, на полу, но она не смогла бы уже вытерпеть и минуты.

— Возвращайся поскорей, о’кей? — усмехнулся Джек. — А то здесь холодает.

— Ну, я надеюсь, что ты никого не пригласишь согревать себя на мое место?

— Конечно, нет.

Она наклонилась, чтобы еще раз поцеловать его, подобрала фонарик и вышла из коттеджа.

Шел проливной дождь. Марсия улыбнулась, подумав о том, что произойдет, если она сейчас войдет в чей-нибудь коттедж, и ее увидят босой и совершенно голой, если не считать полупрозрачного дождевика и бикини. Но свет виднелся только в окнах главного здания, и она могла разглядеть, как кто-то из ребят пускает клубы дыма, сидя за столом. «Скорее всего, у них сейчас свой праздник», — подумала она.

Элис бросила кости.

— Пять. — Она подвинула свою фишку. — Болтик-Авеню. Покупаю.

— Никто даже не имеет в мыслях останавливаться на Болтик-Авеню, — изрек Билл.

— Ничего страшного, мне просто нравится ее цвет: он очень приятен, — с преувеличенной любезностью ответила Элис, передавая банкиру — Биллу — игральные деньги, взяв у него карточку с названием этой улицы, где была указана плата за остановку на ней.

— О'кей, — Билл начал перемешивать у себя в руке кости.

— Давай-ка побыстрее бросай! — не терпелось Элис.

Билл бросил кубики.

— Ага! Восемь! — Элис сама подвинула его фишку на восемь отделений. — Болтик-Авеню! Ты должен мне один ботинок. Давай сюда.

— Начинается, — он нагнулся под стол и снял обувь.

— Элис почувствовала запах крови, — произнесла Бренда.

— Как это ужасно: так говорить о моей ноге, — возмутился Билл. Он передал Элис проигранный ботинок.

— Спасибо, — поблагодарила та, спрятав выигранную часть туалета за свое кресло. Похоже, они глупеют с каждой секундой. Спасением от этого послужит стаканчик пива. — Знаете, — заметила она, — кажется, мне начинает нравиться ваша игра.

— Остается только ждать того прекрасного момента, когда ты попадешь на мою Олд-Кентукки, — пригрозила Бренда, бросая кости.

— Еще пива? — спросил девушек Билл. Он ловким движением схватил стоявшие на столе пустые бутылки. — Сейчас пиво будет, — кивнул он и пошел в сторону холодильника.

— Так, посмотрим… — подумала о чем-то вслух Бренда. — Ага, а как называется эта железная дорога?

Джек закурил сигарету с наркотиком, спичку выбросил в окно. Он медленно втянул в легкие дым и, выдохнув, вернулся в кровать. Он подумал о Марсии: принимает ли она противозачаточные таблетки? Почему он не поинтересовался об этом заранее! Теперь уже поздно винить себя. Предположим, она забеременеет.

Нет, конечно, она должна предохраняться. Или нет? Ну, она вряд ли захотела бы иметь с ним контакт, если бы не пила таблетки. Но, с другой стороны, он тоже участвовал в этом и не воспользовался презервативом. Почему он этого не сделал? Это было бынеэротичноговорить ей о том, что надо защищать себя от разных случайностей. Честно ли оправдывать себя тем, что гремел гром, сверкали возбудившие ее молнии, и темная романтичная комната, отсутствие посторонних, их близость, и еще эти сексуальные взгляды?..

Он уверял себя в том, что никогда не настаивал на этом, она сама сделала свой выбор. Но что будет, если она забеременеет? Что тогда? Они никогда не обсуждали такую возможность. Как она воспримет саму идею аборта? Что она об этом подумает? Джек никогда даже не задумывался о такой возможности. В конце-то концов, с одной стороны, это она сделала выбор… но с другой стороны, и он, конечно, принимал в этом участие. Они ни разу даже не пытались заговаривать об этом.

Предположим, она взаправду забеременеет и захочет родить ребенка. Что дальше? Женитьба? Хорошо, он любил ее, в этом нет никакого сомнения, так и должно быть. Наверно, он сможет перевестись в ее школу… Хорошо, думаем дальше… Но, вероятно, она не сможет ходить в школу. Конечно, так и будет некоторое время, тогда… тогда ему придется устраиваться на работу. Скорее всего, им обоим придется искать себе работу… Но смогут ли они совместить учебу, работу и при этом еще заботиться о ребенке? Настанут горячие денечки: пеленки, еда для малыша, одежда, детские болезни… Конечно, не возникнет ни одного вопроса в отношении их любви, они будут любить друг друга, но все-таки смогут ли они выдержать все это?

Как только они не задумались раньше об этой чертовой возможности? Он уже не чувствовал за собой никакой вины в том, что было между ними. Они любили друг друга, они оба ждали этого момента. Это произошло не только потому, что он хотел просто переспать с нею. Он все время думал о ней, он действительно ухаживал за Марсией. Но если ты ухаживаешь за кем-либо, думал он, то ты с ним общаешься, интересуешься его взглядами на вещи, а для этого нужно эти вопросы задавать.

Почему же заговаривать о сексе так непросто? Нет, конечно, ничего такого сложного нет, когда ты говоришь об этом с другими парнями, такими, как, например, Недди, но совсем другое дело вот так усесться с девушкой, за которой ты ухаживаешь, и завести с ней непритязательный разговор обэтом. Ну, почему мы как-нибудь не обговорили вопросы секса в своей компании, не ради спора, а просто, чтобы немного подумать об отношении полов, поделиться идеями? Почему этого не произошло?

Он представил себе, как ночью, например, завтрашней — подходит к другим ребятам, сидящим вокруг костра, пьющим пиво, курящим, и говорит им: «Эй, что вы думаете о том, чтобы поболтать о сексе?»

Конечно, они тут же поднимут его на смех. Он сделал бы то же самое, если бы Недди пришел с подобным предложением, а после того как они вдоволь посмеются — а смех, между прочим, оказывает расслабляющее действие — он скажет им, что он серьезен, что нет необходимости разговаривать о том, как это делается, но о том, что они действительнодумаютоб отношениях между полами и вещах подобного рода. Почему они не могут поговорить об этих важных, даже опасных, проблемах?

Потом он решил, что необходимо сегодня же поговорить с Марсией. Разговор их будет долгим и искренним. И вместо того, чтобы снова прыгнуть в постель и заняться любовью — что ему, естественно, все равно хотелось — у них будет настоящий разговор: они оба должны изложить свои взгляды, свои планы и, конечно, уточнить свои отношения. Не надо распускать нюни, необходимо взять себя в руки, подумал он. Они только что имели половой контакт… и хватит… больше никакого интима.

А может быть, ничего не изменится. И скорее всего это будет неизбежно. Как они собирались сделать, так и будет: они пойдут в разные школы, будут знакомиться с разными людьми, заведут новые отношения — а это вполне возможно. Они чувствовали это, но никогда не разговаривали о такой перспективе. Наверное, они знали, что так и будет… Так и будет… Это и послужило той причиной, что они вместе решили поехать работать этим летом в лагерь. Скорее всего, для того, чтобы они сами разошлись заранее, до того, как их разлучат обстоятельства. Они должны были это сделать, чтобы потом не чувствовать себя скованными и связанными клятвами в верности. Они никогда не говорили о таком состоянии дел: это подразумевалось само собой.

— Ты должен задуматься об этом, — сказал как-то один его одноклассник, когда после баскетбольного матча они сидели в запертой комнате и обсуждали отношения со своими девушками. — Я имею в виду, ты должен сначала все решить для себя самого, — объяснял тогда этот приятель, — решить, что ты сам хочешь.

— Я думаю, все будет хорошо, — ответил Джек.

— Да, ты можешь добиться этого от нее в любой момент, — предупредил его слова тот парень.

— Я не хочу нажимать на нее, — согласился Джек.

— А тебе не приходила в голову мысль, что она, быть может, ждет первого шагаот тебя!

— Конечно, я думал об этом, но…

— Что «но»? Ты собираешься поступать в «Стейт», а она уедет в Бостон. Ты что думаешь, она не встретит там какого-нибудь парня? Или ты не познакомишься с симпатичной девчонкой?

— Ну, если так, — начал Джек, — то, возможно, нам и не следует этого делать? Если ты стремишься…

— Кто говорит, что ты стремишься? — Ты, может, хочешь сказать, что женишься ради Христа? Ты, видимо, хочешь сидеть в полном одиночестве в своей комнате в колледже и думать о том, что, мол, могло произойти? Это хорошо, что ты хочешь дождаться ее, это я еще могу понять и принять к сведению, но тебе никогда не приходило на ум, чтоона-томожет и не захотеть так долго ждать? А вполне может быть так, почему бы и нет? Слушай, парень, жизнь коротка…

Джек принялся за новую набитую «дурью» сигарету. Может его друг и прав. Это уже произошло. Они это проделали, и это было великолепно, много лучше, чем он только мог предполагать себе. И никакого сожаления о происшедшем — он не сожалеет, что так долго ждал — все-таки это было не столь сложно выдержать время. Они открыли свои тела друг дружке, но это только начало. Возможно, это и старо, но он думал, что им пора открыть друг другу и свои сердца. Это необходимо сделать, если, конечно, они занимались любовью ради чего-то большего, нежели только самого процесса совокупления. Он чувствовал, что Марсия стала ему еще ближе, и он хотел быть еще ближе к ней. Им надо разобраться во всем. Жизнь так коротка…

Что-то капнуло ему на лоб.

«Что за черт», — подумал он, — неужели эта проклятая крыша течет?!»…но над ним была не крыша, а матрас Недди. Джек вытер лоб и посмотрел на свои пальцы, подвинувшись ближе к чадящей, но все же дававшей немного света, свече.

Пальцы были испачканы чем-то красным.

Что за…

Что-то зашевелилось под ним, и не успел он среагировать, как из-под кровати высунулась чья-то рука и схватила его. Сильные пальцы прижали его голову к подушке, не давая ни единой возможности шевельнуться, и от испуга он начал задыхаться. И тут же что-то вонзилось в него позади шеи, что-то появившееся из-под матраца, на котором он лежал. Когда охотничья стрела прошла сквозь его глотку, Джека сковало болью. Рука, сжимавшая алюминиевое древко стрелы, проткнула ею мясо молодого человека прямо под адамовым яблоком.

Джек открыл рот, чтобы закричать, но его разрушенная глотка смогла произвести на свет лишь тихий стон: стрела пронзила горло еще раз, и кровь, хлынувшая из разорванных артерий, наполнила его рот. Он попробовал вырваться из стальных объятий рук неизвестного, но было слишком поздно. Его затуманенный взгляд смог различить, как треугольный наконечник стрелы появляется из его шеи, затем, как из дырки, проделанной оружием, бьет фонтанчик крови. Потом у него хватило сил на некоторые короткие обрывистые мысли: он понял, что умирает, почти умер, а смерть не знает различия между людьми, она не разбирается, кто перед ней.

Затем что-то сверкнуло перед его глазами… что-то очень яркое, обжигающе яркое, ослепительное до боли…

Глава пятая

Марсия внимательно выбирала дорогу, придерживаясь тропинки, ведущей к уборной, большому коттеджу, стоящему в некотором отдалении от жилых зданий в окружении небольшой рощицы. Дождь, казалось, понемногу прекращался, но до сих пор ручейки воды, освещаемые проблесками молний, стекали с тропинки. Девушка вошла в уборную и включила свет.

Вода нашла лазейку и сюда, внутрь помещения. Она проникала сквозь дверную щель и душ. Марсия вошла в одну из дверей, скинула с себя дождевик, а фонарик поставила рядом на пол.

Стив, очевидно, в спешке не обратил внимание на необходимость перекраски ванных комнат. Стены и двери изнутри были исцарапаны надписями, оставленными предыдущими жителями лагеря.

«Сорок ярдов в направлении флигеля», — прочитала одну из таких надписей Марсия, усмехнувшись. — «Вилли Макит», — посмотрела она на подпись.

— Ну ничего, я думаю, новые дети напишут здесь что-нибудь поинтересней, — произнесла она вслух.

Девушка проверила чисто ли сидение.

«Хорошо, — подумала она, — это скорее всего будет для меня заданием на завтра. Стив наверняка скажет почистить здесь пол и стены, перед тем как покрасить все это заново. Надо создать благоприятное впечатление у будущих обитателей лагеря, которые должны приехать уже в конце будущей недели».

Ей была интересна цель. Люди готовы писать на стенах по любому поводу. Принцип же: «Я здесь был». Многие называют это вандализмом, другие определяют это как «внутригородское искусство», или, как сказал писатель, которого она однажды видела в «Ночном шоу» — как же он это назвал? — новой формой урбанизированного абстрактного экспрессионизма или как-то вроде этого. Но ей казалось, основным смыслом таких надписей является то, что люди — и в особенности дети — нуждаются во внимании, которого им не достается; они хотят напомнить другим о своем существовании. Взрослые прикрепляют таблички со своими именами на собственные автомашины, дома, почтовые ящики или устанавливают указатели даже посреди лужаек, примыкающих к их виллам. Та же цель преследуется с помощью именных чеков, медных табличек на рабочих столах и пластиковых, на дверях офисов, а также вышитых вензелей на носовых платках и одежде. В той или иной мере все эти примеры подходят под тоже определение: «Это я. Я это сделал. Я здесь был.»

«Стеномарательство», «граффити» более распространено в крупных городах, хотя и в маленьких городишках, пусть и очень редко, но тоже встречается. И если это вдруг происходит, то можно быть уверенным, — здесь приложил руку «гость» из большого города. В малых населенных пунктах менее остро стоит проблема идентификации личности. Люди знают друг друга в лицо и не боятся потерять пару минут на то, чтобы, заметив своего знакомого, поприветствовать его. В более же крупных — промышленных центрах — ты сам часто теряешься в толпе.

Самую интересную попытку хоть как-то повлиять на решение этой проблемы, она видела в одном баре, куда попала воспользовавшись удостоверением личности своей старшей подруги. Она выпила пива, а затем пошла в специальную комнату для девушек, где, как она заметила, стены были сделаны из грифельных досок. К доске прикреплялся лоток с мелом — в общем, посетительницы могли писать что угодно, ведь в любой момент все это можно было стереть. Но некоторые, видимо, хотели оставить память о себе с большей уверенностью в ее сохранении, и онивыцарапывалина этих стенах свои имена и даты. От таких добиться чего-либо практически невозможно. Они делают свое грязное дело несмотря ни на что. Наверное, они и занимаются этим, будучи уверенными, что все безнаказанно сойдет им с рук. Они вырезают ножами свои инициалы на стволах деревьев, выкладывают их камешками или оставляют отпечатки ступней в не застывшем цементе, пишут свои имена распылителями на заборах…

Это придает многим людям уверенность в этом мире, где ни на что хронически не хватает времени. Не хватает времени поближе узнать другого человека, влезть в его душу, поинтересоваться, чем он живет.

Инициалы внутри рисунка сердца. Мы были здесь. Мы это сделали. Мы жили. Мы любили.

Она подумала о Джеке, о его стройном и сильном теле, о тепле его кожи, об их слившихся в поцелуе губах, о том, как он проник в нее. Боже, как она хотела его! Все время, что они знают друг друга, все время пока они вместе, все это время ей хотелось снять с него одежду и атаковать.

Ее заинтересовало, была ли она у него первой. До этого он точно не имел сношения ни с кем, до того он был неуверен и неопытен. Но в то же время, станет ли парень в такой ситуации демонстрировать, что ты у него далеко не первая? Нет, догадалась она, Джек имел до нее других девушек, но, видимо, раньше все происходило при других обстоятельствах. К тому же, наверное, он не знает, что она принимает противозачаточные таблетки. Он не спросил ее об этом, возможно, предполагая, что она их принимает, прикинув, что если нет, то сама скажет ему об этом. Хотя ей были знакомы многие девушки, которые ничего не принимали, но никогда не заговаривала с ними об этом. Глупые… Интересно, а рассчитывал ли он на то, что она девственна?

По правде говоря, нет. И когда она занималась любовью в первый раз, тогда она никак не предохранялась. И ей вовсе не было больно. И вообще, ничего особенного в этом не было. Это произошло так давно. Много раньше того момента, когда она встретила Джека. Ей было тогда лет пятнадцать. Все остальное отступило на задний план, настолько сильно было ее желание.

Некоторые из ее подруг говорили о том, что девственность надо сохранять до замужества или до тех пор, пока не найдешь «верного, порядочного парня», но такое положение дел никогда не нравилось ей. Как это узнать? Как распознать, что он «верный и порядочный»? Как можно это выяснить, если существует кто-то, ухаживающий за тобой, и у тебя нет возможности сравнить? Ее не привлекала перспектива не иметь сексуальных отношений до тех пор, пока она не выйдет замуж. Секс — это секс, а любовь — это любовь. Конечно, в идеале они должны сопутствовать друг другу. Но если ты кого-то любишь, это еще не причина обязательно выходить за него замуж. Это может послужить подоплекой для сексуального контакта; но для того, чтобы выходить замуж или иметь какие-то серьезные отношения, необходимо нечто большее, нежели просто обоюдное влечение. Кажется, каждый второй или третий брак в наши дни кончается разводом, а ей вовсе не хотелось принимать участие в этой не слишком веселой статистике…

В первый раз все было нормально, но и не более того. Потом ей совсем уже не казалось, что в ее жизни произошло нечто поворотное или даже более-менее значительное. Возможно, именно поэтому она и была так разочарована. Это должно было стать событием. Кто-то из ее более взрослых, более опытных подруг рассказывал об оргазмах, на что они похожи, насколько это необычно, но у Марсии не было никакого оргазма. У нее там становилось мокро, но она знала, что это еще не есть оргазм. Оргазм — это когда все кажется тебе «о'кей» — вот на что он должен походить. «Теперь-то я знаю, что это такое», — подумала она.

Таблетки Марсия начала принимать восемь месяцев назад. Ей хотелось переспать с Джеком намного раньше этого, но в самый последний момент она всегда останавливала себя. Это, конечно, не было честно с ее стороны в отношении Джека: столь часто соблазнять его до такой степени, что он буквально кипел, а затем, когда казалось бы, поворота назад нет, остужать возлюбленного немым отказом. Но ей это удавалось в обоих направлениях.

Она ухаживала за ним… Она ухаживала за ним так долго, что потом уже не смогла превратить все только в постель, ей с ним было хорошо, а теперь она почувствовала этот самый «о'кей».

Черт побери, если девчонка хочет распрощаться со своей невинностью ей ничего не стоит это сделать, тем более, если она смазливая и имеет груди хорошей формы. Просто обращается к подруге постарше, которой доверяет и у которой можно занять на время удостоверение личности, направляется в тот бар, где вряд ли можно встретить одноклассников. Или идет в любое другое место, где за ней может приударить какой-нибудь парень повзрослее. И так делается довольно часто. Знакомство может произойти в фешенебельном супермаркете и в магазине по продаже грамзаписей и даже, когда ты просто идешь по улице. А если ты не хочешь долго ждать, то сама выбираешь симпатичного молодого человека, такого, который не был бы слюнтяем, и делаешь первый шаг сама. Ей было известно множество примеров, когда поступали именно так: многие из них выбирали себе женатых мужчин, потому как те не будут потом надоедать, они слишком многое могут из-за этого потерять. Но ей этого не хотелось. Ей всегда хотелось чего-то большего. Много большего.

Ей не хотелось только кроткого мгновения тяжелого дыхания и мимолетного удовольствия. Она не желала просто «почувствовать себя хорошо».

Марсия помнила, как после первого раза она рассказывала о происшедшем своей более опытной в этом отношении подруге, и та воскликнула: «Боже, разве это не было прекрасно? Разве тебе на захотелось повторить это с любым из тех ребят, что тебе нравятся?»

Марсия тогда ответила «да», потому что разговор требовал именно такого ответа, но это не было правдой. Ей хотелось сказать другое: «Хорошо, правда хорошо. Но неужели это все?» или «Нет, я не хочу это делать с каждым, кто мне нравится. Должно быть нечто большее при занятии любовью с тем, кто правда меня любит, с тем, кто внутри меня, а не только моегообезличенного тела».

Ей хотелось бы лечь в постель с тем, кто, дабы оставить после себя нечто большее, нежели просто память, вырезал бы ее и свои инициалы на дереве. Оставил бы своего рода сообщение: мы здесь были, мы это сделали, мы любили.

Ей претила уже сама мысль, что они с Джеком будут жить отдельно друг от друга после этого лета. Именно сейчас она почувствовала, как он ей близок. И ей хотелось быть еще ближе к нему после того, что произошло между ними. Было даже весело. Все то время, что они вместе, на них давила мысль о том, что это должно случиться. Даже не то, что это должно случиться, акогда же! И сейчас, когда то, что должно было произойти, наконец, произошло, она чувствовала, что на нее опять что-то давит. Сейчас это «что-то» командовало: «Ты должна быть еще ближе к нему. Ты должна стать частью его, тем более, что вы скоро разойдетесь».

Марсия желала только одного: проникнуть в его мысли, узнать, что он думает обо всем.

Ей почудилось, что она услышала, как скрипит открываясь входная дверь. Она тотчас же распахнула дверцу своей кабинки и выглянула наружу.

— Джек?

Молчание.

— Джек, это ты?

Марсия встала, вышла из своей кабинки и оглядела ванную. Там никого не было «Это, наверное, ветер, — подумала она. — Ветер, приоткрывший дверь. А может, у меня просто разыгралось воображение».

Девушка прошла к умывальнику, чтобы сполоснуть руки, и открыла кран. Воды не было. Она вздохнула и посмотрелась в зеркало. На мгновение Марсия уставилась на свое отражение и скорчила ему рожицу.

— Когда я гляжусь в зеркало, — произнесла она, цитируя Кэтрин Хепберн[13], — то знаю, что почти всегда выгляжу безобразно. И я говорю себе: «Леди, вы как всегда некрасивы».

Она хихикнула, но тут же умолкла, услышав позади себя, совсем рядом с душевой, шаги.

— Эй? — позвала она, почувствовав себя несколько смущенно.

Никакого ответа.

Она в задумчивости пожала плечами и открутила другой кран. Вода так и не появилась. Раздраженная, она ударила по крану кулаком, но и это не помогло. «Великолепно, — подумала она. — Только этого сейчас и не хватало. Воды нет». Она наклонилась, чтобы посмотреть под раковину, и увидела, что вентиль на трубе закрыт.

— Ах-ах, — произнесла Марсия, усевшись на корточки и поворачивая клапан.

В кране что-то закашляло, потом засвистело, и наконец из него полилась вода.

Когда девушка занималась вентилем, ей еще раз послышался какой-то шорох позади. Она повернулась и уставилась в темноту, пытаясь что-либо различить в дальнем углу ванной.

— Нед, ты?

«О, это очень похоже на Недди, — подумала она, — вот так неожиданно появиться из темноты, да еще переодевшись в этот свой индейский костюм, а в руке у него обязательно должен быть томагавк или какая-нибудь другая индейская штука».

— Эх, ну что ж, ребятки, — завелась она, приближаясь потихоньку к душевой.

Марсия подкралась к одному из отделений душа, потянула за занавеску, закрепленную на находившейся наверху арматуре. И резко распахнула ее…

Там никого не было, только из душа тянулась тоненькая струйка воды. Девушка вошла внутрь и закрыла кран. Потом сжала губы и посмотрела в сторону второго душа. Двигалась ли занавеска?

Марсия подошла, открыла и эту занавеску и нерешительно вновь задернула ее.

И здесь пусто.

«Должно быть показалось», — тяжело вздохнула она.

Дождь на улице снова усилился. Казалось, что это уже крупные градины стучат по крыше. Создавалось впечатление, что с каждой секундой звук становится все громче и громче. Марсия вспомнила свой сон: все как в нем — сейчас дождевые капли превратятся в кровавые ручьи. Она задрожала от ужаса. Девушка повернулась, не заметив, как от стены отделилась призрачная тень, в руке которой был зажат небольшой топорик.

Неожиданно Марсия повернулась и увидела искаженное ужасной гримасой лицо: прозрачный взгляд, побелевшие губы, сжатые в одну тоненькую ниточку. В общем, устрашающее зрелище. Теперь она заметила и топорик, высоко занесенный над ее головой… потом, как при замедленной съемке, наблюдала за тем, как оружие опускается…

Она не могла двигаться.

Она не могла дышать.

Она увидела руку, начавшую опускаться вниз.

Она увидела стальное лезвие топора, склонявшееся точно ей в лицо.

Марсия вскрикнула, и этот крик был остановлен сразу, как только родился, когда еще не вырвался из ее горла. Стальное лезвие ударило ее по лицу, и она почувствовала усиливавшуюся силу удара. И только это. И больше ничего. Только один ослепительно короткий и сильный удар, нанесенный ей, расщепляющий и глубоко проникающий в ее череп.

Она уже была мертва, когда упала на стену кабинки душевой. Кровь струилась по ее лицу. Топор бил ее по черепу еще и еще, что напоминало традиционный обычай на Хеллоуине, с тем отличием, что там топором рубят не человеческую голову, а ее подобие из тыквы. Но кровь была настоящей: она вытекала из глубоких ран не черепе и капала вниз, где собиралась в ручейки и стекала в водосток.

Внезапно из-за туч появилась полная луна, дверь ванной распахнулась, ветер проник внутрь. Потом дверь все так же бесшумно закрылась, и все опять было спокойно. Только под потолком раскачивалась лампа: вперед-назад, вперед-назад, освещая на короткое мгновение распростертое на полу душевой тело Марсии. Затем и она погасла, и тьма поглотила все вокруг…

Глава шестая

Билл наклонился к своей босой ноге. Кроме ботинок и носок, которые были первыми платежами в их игре, он успел проиграть уже и рубашку. Девушки так же сидели босиком: он уже был уверен, что довольно-таки быстро выиграет у них, но в последнее время им так фартило, что сам Билл давно их обогнал. Теперь же направление игры изменилось, и становилось намного интересней. Бренда на прошлом ходе потеряла свои шорты, и сейчас снова бросила кости и двигала фишку-ботинок по полю. Билл успел заметить, что она вновь остановится на его владениях.

— О, привет, — усмехнулся он.

Бренда нахмурилась.

— Чертово невезение преследует меня еще с Ричарда Никсона, — воскликнула она и стянула с себя рубашку.

На ней был одет приятный розовый лифчик с полупрозрачными чашами, выставлявшими на всеобщее обозрение большую часть грудей, не оставляя практически никаких шансов воображению.

«Бедный Нед, — подумал Билл. — Только глянь, что ты пропускаешь. Вот что происходит, если ты рано уходишь с вечеринки».

Он улыбнулся Бренде, бросившей проигранную рубашку на пол рядом со своим стулом.

— Ты можешь в любой момент накинуть ее на себя, если, конечно, тебе позволит совесть, — с ухмылкой произнес он, бросая ей прямой вызов.

— Не стоит, — прервала его Бренда, наблюдая, как Элис бросает кости. — Ты в двух шагах от Пасифик-Авеню и Скин-Сити.

— Ууух, — произнес Билл, изобразив притворный испуг. В этот момент он подумал о Стиве Кристи, который с минуту на минуту должен был вернуться из города. Вот он войдет к ним, а они играют в «Монополию» абсолютно голые. Размышления о реакции Стива на такую картину заставили его сделать еще добрый глоток пива.

— Бам-ц, — выдохнула Элис, опустив свою фишку на одной из улиц Била.

Бренда рассмеялась.

— Ну, что я могу сказать, — начал Билл с наигранной задумчивостью. — Не так уж много, но все равно это дом.

Он оценивающе наблюдал за Элис, начавшей расстегивать свою блузку.

В этот момент сильнейший порыв ветра настежь распахнул входную дверь.

Элис негромко вскрикнула, когда дверь с грохотом ударилась о стену комнаты. В помещение ворвались дождевые капли. Элис попыталась поймать разлетавшиеся по всей комнате игральные деньги.

— Сейчас я ее закрою, — Билл рванулся в сторону двери.

— Подожди, лови деньги! — со смехом крикнула Бренда.

— О, Господи! — воскликнула Элис.

Биллу, наконец, удалось захлопнуть дверь, победив сильнейший ветер. «Монополия» была разбросана по разным углам: игральные деньги, фишки, долговые карточки в полнейшем беспорядке валялись по всей комнате.

— Ветер просто сумасшедший, — сообщил Билл.

— О, черт, по-моему я не закрыла окна в своем коттедже, — вспомнила вдруг Бренда. — Да-а… Проклятье!

— Бренда, ну ты даешь. — Элис сделала большие глаза.

Бренда схватила плащ, набросила его на плечи, затем наклонилась, чтобы подобрать свою одежду.

— Да, придется заканчивать как-нибудь в другой раз, — констатировала она. — Как всегда, на самом интересном месте…

— Да уж, — согласилась с ней Элис, в глубине души почувствовав облегчение. Она бросилась помогать Биллу собирать рассыпавшуюся игру.

— Увидимся завтра, парни, — попрощалась Бренда, направляясь к двери.

— Угу, — промычал Билл.

— Спокойной ночи, — сказала Элис.

Еще один порыв ветра, не меньший, чем предыдущий, ворвался в комнату, когда Бренда распахнула дверь, но девушке удалось быстро захлопнуть ее за собой.

Элис вздохнула.

— Нет, ты только глянь на этот бедлам, — она взяла в охапку пустые пивные банки и протянула их Биллу. — Посмотри, посмотри…

Он забрал их у нее, она подобрала остальные и пошла вслед за ним на кухню.

— Скажи мне, — начал Билл, — ты действительно собиралась продолжать?

— По правде сказать, я не задумывалась об этом, — улыбнулась Элис.

— Ну, что ж, в таком случае надо будет продолжить игру следующей ночью.

— Ах, так?

Она игриво пнула его, и он со вздохами отошел в сторону. Она смотрела на него, но думала о Стиве. Что произошло бы, если этот ветер не прекратил их игру? Что сказал бы появившийся Кристи, если бы к этому моменту они успели сделать еще пару кругов? А может они закончили бы играть к тому времени… Ну, а если продолжали бы? Да уж, многое может случиться за неделю. Да и эта ночь еще не закончилась.

Стив Кристи угрюмо сидел за стойкой бистро в большом магазине этого города над чашечкой кофе. Да, это был сложный день, после которого он чувствовал себя как выжатый лимон: суетливая организация работы квартирьеров, потом эта бесконечная беготня по магазинам, когда ты все время вспоминаешь, что забыл купить то или иное — все это отняло у него множество сил. И он должен быть уверен, что это последний его поход в магазины. Ему никогда не нравилось ходить по магазинам, и уж тем более, делать там покупки. И уж тем паче сейчас, когда каждый в этом городишке косится в его сторону. Вслух они ничего не говорят, но за своих хозяев прекрасно изъясняются их глаза.

Единственным человеком, который не смотрел на него, как на приведение его собственного отца, была Сэнди. Стив сидел за стойкой, смакуя горячий обед, пережевывая кусок еще теплого яблочного пирога, не спеша выпивая свой кофе — в общем, все точно так же, как и много раньше, когда он еще мальчишкой сидел за стойкой и ел мороженое, запивая его кока-колой. Уже тогда Сэнди, которая была младше его, пыталась было флиртовать с ним, и ему казалось, что это делает его мужественней. На ее лице всегда была улыбка, и где-то в душе была припрятана пара добрых дружеских словечек, которые могли помочь в любом, даже самом тяжелом случае. И уж если она когда и заводила разговоры о его лагере, то это происходило только не в его присутствии. Наверное, она единственная понимает его отношение к лагерю. Она никогда не говорила о Кэмп-Кристал-Лейке ничего плохого и, конечно, ничего скверного о его отце.

«Я должен убираться из этого чертова места, — подумал он. — Я должен уйти и показать им, что все эти суеверные россказни о «Лагере крови» не более чем чепуха. Я покажу им, что они ошибаются, как когда-то ошибались в моем отце, вся вина которого была лишь в том, что ему не повезло более всех на свете. Я извлеку из этого «проклятого» места такой доход, продав лагерь какому-нибудь торговцу недвижимостью, и вы все лопнете от зависти». Он усмехнулся. Конечно, все это не так просто, но все же это должно случиться. «Собственность с видом на озеро», как говорит Элис. Интересно, и как эта «собственность с видом на озеро» может приносить убытки?

Он хотел сказать ей.

Он хотел назвать ей настоящую причину.

Вместо этого, он сказал ей, что такое место может быть убыточным там, где депрессивная экономика. Периферийные городишки умирают сейчас по всей стране. Нет работы. Сельское хозяйство гибнет: кредитов фермерам банки уже не выдают, так что бизнес в таких городишках чахнет день ото дня. И для того, чтобы человека сюда вернуть, недостаточно одного только рок-концерта или музыкального видео, которое прославляло бы фермера.

Отечественная промышленность гибнет, потому что страна делает основной упор на сервисное обслуживание населения, вкладывая в него огромные средства, и постепенно отходит от нужд производственной сферы, импортируя все из-за рубежа. И налаживать необходимо именно производство. Люди, в конце концов, должны что-то делать и своими руками. Они должны возвратить себе веру в самих себя, в свои способности, в американский характер, наконец. Даже японцы говорят об этом. А люди в это время покупают японские автомобили с уверенностью в том, что американские — хуже, подразумевая, что японцы имеют много лучшую продукцию, много лучший контроль за безопасностью в эксплуатации. И в то же время японцы сами признают, что научились всему этому у американцев. Стив застал еще те времена, когда люди не смотрели даже на ту вещь, на которой была надпись: «Сделано в Японии». А сейчас ситуация резко изменилась. Почему? Потому что сами японцы этого захотели и поверили в себя. Поверили в себя и начали стараться, начали лучше и больше работать.

Он очень любил читать о тех людях, которые создали процветающие ныне компании. Особенно о том, как они начинали. Из таких книг ты узнаешь, как сделать так, чтобы и у тебя дела пошли успешней, как научиться успеху.

Сойхира Хонда, например, начинал с маленького ремонтного бюро в Хамамацу в 1928 году, затем перепрофилировал свое предприятие в завод, выпускавший поршневые кольца, который впоследствии во время войны был разрушен бомбардировкой. Но он не отчаивался. После войны японец начал все, практически, с нуля, основав «Институт технических исследований Хонды». Звучит впечатляюще, но «Институт» состоял всего-навсего из деревянного сарая, занимавшего площадь 18 на 12 футов. Хонда купил 500 армейских двигателей, нанял нескольких рабочих и занялся установкой этих двигателей на велосипеды, закрепляя их на колесе. Такие двигатели работали на смеси бензина со скипидаром и чадили примерно, как трубы на химическом заводе. Не так уж и много для начала, но посмотрите-ка во что его предприятие вылилось — все знают, что такое «Хонда-Корпорейшн» сегодня.

«А посмотрите на Крайслера, — подумал он. — Посмотрите на любую компанию, в которой рабочие по-настоящему работают, действительно заботятся о том, что они производят, и тогда вы поймете, что своим трудом можете изменить собственную жизнь». По сравнению с этими историями, его проблемы с лагерем — просто шутка. Конечно, и тогда идея назвать деревянный сарайчик 18 на 12 футов «Исследовательским институтом» воспринималась как шутка.

Конечно, он может поступить так, как ему советует сделать Элис, взять и продать все к чертовой матери, или пустить лагерь на самотек.

Элис просто не понимает его мечты. Она не может заглянуть так далеко. Она просто не знает нескольких самых элементарных правил бизнеса. Она думает, что «собственность с видом на озеро» не более чем просто окупающее себя предприятие. Не стоит даже вспоминать, что он находится в районе с депрессивной экономикой. Не стоит размышлять о том, что все произошло из-за небрежности. Не надо думать, что все это из-за неудач, которые начались в тот день, когда утонул этот парень в 1957 году, а продолжились в 1958, когда были убиты двое ребят из прислуги, да еще этого поджога годом позже. И всех этих фактов достаточно для людей, чтобы заявлять, что «это место проклято».

Ему хотелось сказать ей, что это место сейчас невыгодно из-за того, что люди поверили во все эти байки о проклятиях, висящих над лагерем да его родом. Они считают его душевнобольным потому, что ради лагеря он выложил из собственного кармана 25 тысяч зеленых и нанял себе помощников. Каждый горожанин считал старого Ральфа идиотом из-за его «курса смерти», но были ли они сами хоть чуточку лучше него? В конце концов, Ральф говорит то, что у него на уме. Они же этого не говорят, хотя думают то же, что и старик.

Когда он обходил город и делал необходимые покупки, то всматривался в лица прохожих и думал о том, что кто-то из этих людей может оказаться поджигателем, кто-то мог разрушить в свое время коттеджи, кто-то отравить колодцы в его лагере. Если и было какое-то проклятие над его родом, то оно существовало в человеческом обличий, его наложил своими руками кто-то из местных, тот, кому этот лагерь встал почему-то поперек горла.

Они были уверены, что это «место дьявола» и действовали таким образом, чтобы еще больше укрепить свои убеждения в этом. Их поступки напоминают действия продавца, неуверенного в качестве своего товара. Он пытается его продать и, когда ему это не удается, чему он ни капли не удивлен, он говорит: «Ну, вот, видите? Это нехороший товар, и я был уверен в этом с самого начала».

Да, но он-то не хочет терпеть какую-либо неудачу со своим лагерем.

Это все, что он имеет, его наследство, его начало. Если бы он мог уехать отсюда, продав за хорошую сумму эту «собственность с видом на озеро», тот богатый бизнесмен, который лагерь приобретет, наверняка сделает на нем неплохие деньги. И что еще важнее, он не мог представить себя настоящим дельцом от недвижимости, который может продать это ничего нестоящее место, сделав на нем хорошие деньги. Так что придется работать…

«Надо с чего-то начинать, наконец, — подумал он. — Надо стремиться к исполнению своей мечты. Неужели Элис этого не понимает?»

Может, он не до конца разобрался с тем парнем из Калифорнии? И Элис собирается удрать к нему, а лагерь служит только предлогом для ее отъезда? Ну, что ж, тогда он не будет ей мешать. Она уже достаточно взрослая, у нее есть собственные мозги. Элис далеко не ребенок, хотя иногда и поступает, как несмышленыш. Он пытается исполнить свои мечты, свои грезы о лучшем будущем, а она мешает ему в этом. Она не хочет даже выслушать его до конца.

Ему подумалось как-то, что если бы она разобралась в его проектах, посмотрела, как он их собирается реализовывать, то она тоже приняла бы в этом участие. Но — нет. Она не хочет этого по-настоящему. Она сделала свое дело, но не вложила в него душу. Похоже, она принадлежит к тому типу людей, которые живут только настоящим, не задумываясь о завтрашнем дне. «Ешь, пей, радуйся этому, пока есть время, завтра, возможно ты умрешь». Если бы все так думали, то жили бы как в первобытные времена.

Он протирал штаны в городишке до сих пор потому, что пошел дождь, а вести машину в такую погоду мало кому нравится. С одной стороны, он надеялся, что гроза скоро прекратится; с другой, его не прельщала мысль об еще одной ночи с Элис и ее вечными предложениями о сворачивании дел и паковании чемоданов. Она не замечала всего потенциала этого места, всех его скрытых возможностей, которые рано или поздно, но должны привести его к успеху. Она видела в этом только романтику — место, где можно неплохо отдохнуть, позабыв ежедневную суету, оставив дела.

Они приехали в лагерь каждый со своими личными соображениями. Он надеялся, что сумеет ее заинтриговать, и в конце концов, вовлечь в свои планы, при этом приняв во внимание и планы Элис. Она же рассчитывала, что сможет заставить его гулять с собой при лунном свете по берегу озера, глазеть на звезды и смаковать ароматы роз. Только она не задумывалась о том, что до этого кто-то должен эти самые розы посадить, чтобы они вместе вдыхали их запахи. Элис, казалось, этого не сознает, да кажется и не пытается понять.

Он вздохнул и отодвинул пустую кофейную чашку. Черт побери, что за дела? Никто из них не хочет уступить другому. Может быть, будет много лучше, если она все-таки смоется назад в свою Калифорнию? А может, лучше ему самому уступить?

— Стив, — произнесла подошедшая Сэнди. — Что-нибудь еще?

— Нет, спасибо, Сэнди. Все в порядке.

— Стив, тебе не следовало бы сегодня ехать, — сказала она. — Может, ты хочешь утонуть вместе со своей машиной?

— Нет, я должен, — глубоко вздохнув, ответил Стив. — Я нанял шестерых работников. Они еще совсем дети, а вокруг лес, в полном смысле этого слова — лес…

— С ними все будет в порядке, кому охота выходить на улицу в такой ливень, — настаивала Сэнди с улыбкой на лице.

— М-м, — неуверенно промычал Кристи, — что с меня?

Он полез за бумажником.

Сэнди еще раз улыбнулась и подмигнула ему.

— Всего лишь провести сегодняшнюю ночь в городе.

Он рассмеялся. Именно так она и делала, когда они были помоложе. И это заставляло его потом с важностью думать о себе. И сейчас она, уже взрослая женщина, пытается флиртовать с ним тем же образом. Но сейчас это только разбудило в нем воспоминания о своей молодости.

— Перестань, Сэнди. Я думаю, ты поняла, о чем я.

— О'кей, — она рассмеялась. — Два с четвертью.

Он отсчитал ей три банкноты.

— Спасибо.

Она подошла к антикварной кассе и выбила чек.

— Твоя сдача, Стив.

— Не стоит, оставь ее себе.

— Благодарю.

— Не за что.

Он надел на себя плащ и направился к двери.

— Будь осторожен за рулем, Стив, — попросила она.

— Хорошо, — ответил он.

— Спокойной ночи.

Он натянул капюшон и побежал к джипу, остановившись, чтобы прицепить к машине трайлер. «Идиот, — подумал он, — не мог этого сделать, когда еще не было дождя». Ехать назад из города с нагруженным прицепом по скользкой дороге — идеальная возможность для того, чтобы попасть в аварию. Джип не самая лучшая машина, чтобы тащить за собой прицеп. Он слишком легок и его оси слишком коротки.

Дожидаясь, пока нагреется двигатель, он протер рукой лобовое стекло. Падавшие дождевые капли сверкали в свете фар.

«Они, наверное, сидят сейчас в главном здании, — подумал Кристи, — рядом с камином, пьют пиво и курят марихуану. — Он сгримасничал. — Надо будет с ними поговорить насчет этого. В то время как все газеты кричат о марихуане, надо быть по меньшей мере идиотом, чтобы курить ее». Стив знал, что она не обязательно прививает привычку к курению еще более сильнодействующих наркотиков, но последствия ее действия много хуже отражаются на легких, чем курение простой сигареты.

Он не хотел бы, чтобы те ребята, которых он нанимает себе на работу, занимались подобными вещами. Тем более, он знал Дорфа, его неожиданные визиты в лагерь и беседы, проходящие не всегда в корректной и дипломатической форме, о вреде наркотиков. Все, чего Дорф хочет, так это найти припрятанный где-нибудь наркотик и схватить с поличным кого-нибудь из ребят. Стиву придется потом поручиться за этого парня, а родители детей, которые сюда должны были приехать, устроят потом тяжбу, что даст мэрии и префекту полиции возможность с чистым сердцем прикрыть его, Стива Кристи, бизнес. Конечно, Элис о такой возможности даже не догадывается. Она просит его быть с этими ребятами «помягче».

Он вздохнул и включил первую передачу. Джип недовольно заурчал, как видно, прикидывая вес прицепа, но затем медленно начал набирать скорость. Все что Стиву теперь хотелось, так это забраться в теплую постель и хорошенько выспаться. Забыть о всех своих проблемах, погрузившись в непроглядную тьму…

Глава седьмая

Бренда вбежала в душевую, кинула свои вещи на полочку над раковиной и стянула с себя дождевик. Дождь, казалось, и не думал прекращаться. Несколько раз за вечер его сила шла на убыль, но затем он начинал лить еще сильнее и сильнее. Проходы между кабинками были все в слякоти. Она подумала, как прекрасно было бы, если дождь продолжался всю ночь и не ослабел на утро. Тогда никто не смог бы заставить их опять вкалывать. Она нахмурилась: в то же время у Стива Кристи наверняка есть списочек дел, которые надо выполнить в самом доме: вымыть кухню, отскоблить грязь с полов, починить кровати. Ну, да обои еще поклеить.

Ее заинтересовали отношения Стива с Элис. Она знает их только один день, к тому же Стив все время носится как угорелый, так что Элис она узнала даже чуть получше. Между ними действительно что-то происходит. Но и в этом случае она не могла представить их вместе. Элис намного легкомысленней Стива. И невооруженным глазом видно, что Стив действует ей на нервы. И если сам Кристи что-то кардинально не изменит, то Элис, скорее всего, променяет его на Билла. Она заметила, что Билл той нравится. И сегодня вечером Элис постоянно его ободряла.

Все же Бренда была немного расстроена тем, что игру пришлось прекратить, да и жаль, что Билл был единственным парнем в их компании. Она надеялась, что когда-нибудь появится Нед и присоединится к ним, но тот, должно быть, рано лег спать. Интересно, а где бродят Джек с Марсией… Если Нед вернулся в свой коттедж, то они вряд ли остались бы там. Возможно, они взяли с собой спальники и направились в одно из пустующих пока зданий.

Все разбрелись по парам этой ночью, подумалось ей. Стив поехал в город и оставил Элис и Билли наедине друг с другом, Джек с Марсией тоже где-то гуляют, и только она одна-одинешенька. Пойти поискать Недди? Она желала так сделать, но ей не хотелось выглядеть слишком озабоченной. Она довольно-таки интересна, но может напугать его. Нед, похоже, неплохой парень, но не стоит спешить, ведь у нее есть впереди целое лето.

Пока она продолжала умываться, ничего не могло подать ей мысли о том, что половина ребят в лагере уже мертва. Бренда почистила зубы и прополоскала рот, затем положила щетку и пасту в карман своего плаща и вышла из душевой, не заметив, что занавеска одной из кабинок как бы нехотя отодвинулась.

Девушка быстро пошла в сторону своего коттеджа, освещая себе дорогу ручным фонариком и так напряженно вглядываясь во все время ускользавшую от нее тропинку, что не заметила, как дверь душевой снова распахнулась. Шум дождя и ветра, смешиваясь со звуком ее собственных шагов, полностью заглушал поступь ее преследователя.

Коттедж был пуст. Бренда улыбнулась. Очевидно, Марсия ушла на всю ночь. Бренда выглянула в окно и увидела, что в главном здании свет горел до сих пор. «Не стоило бы, Стив, задерживаться так долго», — подумала она.

Она зажгла спичку и поднесла ее к свече, стоявшей на ночном столике, а затем выключила свет. Генератор пока работал. Бренда разделась и нацепила на себя фланелевую ночную рубашку. Потом взяла свечу и перенесла ее на подоконник рядом с кроватью, и уселась с книгой на постель. Темная, дождливая ночь в коттедже, находящемся в дремучем лесу. Неплохой сюжет для истории ужасов. Она отбросила книгу в сторону. Книжка была про вампиров, плывущих на лодке по Миссисипи. Прекрасная тема, ее читать как раз такой ночью. Она подумала, что, наверное, по этому сюжету можно было бы снять превосходный фильм.

В этот момент с улицы сквозь шум ветра и дождя до нее донесся еле различимый крик:

— Помогите!

Какое-то мгновение Бренде подумалось, что она ослышалась. Она прислушалась. Крик повторился.

— Помогите!

Казалось, что кричит ребенок.

Бренда встала с кровати и выглянула в окно. Невозможно было ничего разглядеть в этой непроглядной тьме. «Какого черта этот ребенок делает в лесу такой ночью?» — подумала она.

— Помогите! — продолжал звать кто-то за окном.

Она взяла в руки фонарик и вышла наружу, освещая пространство перед своим жилищем.

— Эй! — крикнула она. — Эй! Кто там?!

Кроме шума дождя и ветра ничего не было слышно. Но тут же крик повторился. Несомненно, где-то в лесу кричал ребенок.

— Эй? — завопила она. — Э-эй? Ауууу!

Голос ребенка, казалось, начал ослабевать.

— На помощь! Помогите!

«О, Иисус, — подумала Бренда, — что случилось? Возможно, этот ребенок приехал из города, играл здесь в лесу со своими друзьям, потом как-то от них отстал, и что-то с ним случилось. Быть может, он поскользнулся и повредил себе ногу, или угодил в старую охотничью западню. Да, наверняка, произошло что-то в этом роде». Она представила себе, как ребенок лежит в лесу с капканом на ноге: «О, боже, да он так может истечь кровью! Где же он?»

— Помогите! По-мо-ги-тееэээ!

— Ау! Где ты? — Бренда заорала во всю мощь своих легких, потом вышла, как была босая, на тропинку перед своим коттеджем и осветила окрестности фонариком. На дождь она уже не обращала внимание.

«Ребенок в опасности! Он кричит от боли!!!»

— Помогите!

Зов исходил со стороны поля, где стояли мишени для стрельбы из лука. Она была уверена, что правильно угадала направление. Боже, они не убрали оттуда свои инструменты! Какой-нибудь малыш мог забрести туда и…

— Э-э-эй? Эй? Ты меня слышишь? — крикнула она, пытаясь хотя что-либо разглядеть в темноте. Она ускорила шаг.

Вдруг кто-то включил установленные на поле прожекторы, превратив ночь в день. Бренда обернулась, стараясь рассмотреть кто это сделал, прикрыв от слепящего света глаза рукой. Но ничего разглядеть ей так и не удалось.

— Хорошо! — со злостью крикнула она. — Хватит! Это уже не смешно!

Она еще раз постаралась разглядеть был ли там кто-нибудь. «Недди! Ну, конечно, это может быть только он. Черт возьми, Нед, это уже слишком».

— Это уже не смешно! — еще раз крикнула она.

Теперь Бренда была почти уверена, что различает чью-то фигуру в конце поля — еле заметный, такой призрачный силуэт.

«Ну, Недди, я тебя убью!» — решила она.

Потом она увидела, как эта фигура берет что-то в руку, выставляет ее вперед, а затем отводит чуть назад.

«О, господи, — догадалась она, — это стрела. Неужели он законченный кретин?! Что он…»

Она услышала свистящий звук, приближающийся к ней с невероятной скоростью. И поняла, что означает этот звук. Она вскрикнула. В тот же момент стрела воткнулась ей в живот, оттолкнув на мишень, стоявшую позади. Потом была еще одна стрела, и еще, и еще, и еще, они долго так летали и попадали в Бренду, с чмокающим звуком вонзаясь в ее мясо… После второй она ничего уже не чувствовала…

Они закончили прибираться, Элис подкинула очередное полено в камин, потом подошла к кровати и взяла с нее гитару Билла. Она наиграла несколько аккордов. Когда-то ей хотелось по-настоящему научиться играть на гитаре, но выучила она только несколько аккордов: С, Am, F и G. Достаточно знать эти четыре и уже можно играть огромное количество разных песен, что она и делала на множестве вечеринок, заставляя окружающих думать, что прекрасно знает всю музыкальную грамоту. Но потом ей это надоело, и она давно уже не брала гитару в руки. Билл никогда не бренчал на инструменте, а только перебирал струны. Он был очень внимателен к гитаре, казалось, что его пальцы ласкают струны. Ей пришла на ум мысль: что же должны испытывать эти самые пальцы, лаская ее?

Она наблюдала за Биллом еще раньше этим вечером: сперва, когда он сидел на кушетке и перебирал пальцами струны гитары, потом за обедом, и в конце концов, во время их игры. Он все время выглядел невозмутимым, спокойным, таким… довольным. Казалось это он следит за всем, что его окружает, и сам воздействует на действительность. Особенно сейчас, после игры, когда они остались вдвоем. Все парни пытались завоевать ее, но вот они здесь абсолютно одни, и он не делает даже никакого намека на ухаживание.

Не похоже, что он боится неожиданного возвращения Стива. Она не думала, что это так, ведь у них был прекрасный обзор из окна: они могли запросто заметить подъезжающий автомобиль. Они не могут не увидеть хотя бы свет фар машины. Просто Билл не из той категории парней, которые как только остаются наедине с девчонкой, тут же бросаются на нее. Она не дала никакого повода для этого, поэтому их отношения и не выходят за рамки дружеских. Элис подумала, что она ему наверняка нравится, но он выжидает. Он тянет время, чтобы лучше узнать ее, ее взгляды на мир, ее отношения. Особенно, на ее отношения со Стивом Кристи. Вместо того чтобы форсировать события, Билл наоборот согласен отступить назад, выждать момент, а потом уже действовать. Действовать так, чтобы в то же время не мешать нормальному ходу вещей. Меньше напора — меньше тревоги. Она в который раз убеждается в правильности той поговорки.

В тот момент, когда она услышала вскрик, она размышляла над тем, что, возможно, она ему и не нравится.

Билл вышел из задней комнаты, держа в руках керосиновую лампу, которую там заполнял.

— Билл! — позвала Элис.

— Ага, — с улыбкой отозвался он. — Не беспокойся, просто изменение напряжения в генераторе. Сейчас, видишь, все уже нормально.

— Билл, мне показалось, что кто-то кричал, — заметила она.

— Не понимаю, как ты могла что-либо услышать сквозь такую бурю, — было похоже, что он говорит это всерьез.

— Мне кажется, это Бренда. Да, это был ее голос, — сказала Элис.

Он посмотрел на нее оценивающим взглядом: видимо, он считал, что она шутит.

— Я пойду посмотрю, — сказал он.

— Угу, — кивнула Элис. Она стояла рядом с окном и раздвинув занавески смотрела на улицу. — Кроме того, кто-то включил прожекторы на стрельбище.

— Что? — Билл подошел к ней. — Я ничего не вижу.

— Теперь их уже выключили, — ответила Элис.

Он посмотрел на нее: казалось, она была сильно напугана.

— Я пойду проверю, — повторил он, надевая штормовку.

— Билл, можно я с тобой?

— Ладно.

Ему подумалось, что это шутит кто-то из их компании. Наверно, Нед. Только он способен проворачивать подобные идиотские штучки во время такой бури. Он подал ей дождевик, и они вышли на улицу.

Дождь шел не прекращаясь. Они свернули на тропинку, ведущую к коттеджу Бренды и Марсии, освещая себе дорогу лампой. Затем поднялись по ступенькам и открыли дверь коттеджа.

Внутри никого не было. Только свеча полыхала на подоконнике, и дождевик Бренды висел на крючке за дверью.

— Где она? — спросила Элис. — Должно быть с Джеком и Марсией, — сказала она сама себе. Билл шел позади нее. — Наверно, они в каком-нибудь коттедже, курят или занимаются чем-то в этом роде.

— Элис, — позвал ее Билл.

— Да?

— Иди сюда.

Его голос звучал как-то странно. Она подбежала к тому месту, где он стоял, наклонившись над кроватью Бренды.

На подушке лежал окровавленный топорик.

Билл взял его в руки и посмотрел на Элис.

— Что происходит? — неуверенно спросила она.

— Пошли отсюда.

Они выбежали наружу, направляясь в сторону жилища Джека и Неда.

— Джек! — громко позвал Билл. Он забарабанил кулаками в дверь. — Джек, открой!

— Где же они? — вскрикнула Элис.

— Не знаю, — ответил Билл. — Пошли дальше.

Он побежал вниз к душевой. Как только они вошли внутрь, Элис повернула выключатель.

— Бренда? Марсия?

— Джек! — позвал Билл.

Нет ответа. Душевая казалась пустой.

— Недди! — крикнула Элис.

Билл наклонился и поднял с пола фонарик Марсии.

— Знаешь, — начала Элис, мне кажется, надо позвать кого-то на помощь.

— Если это все дурацкие шуточки, я не знаю, что с ними сделаю, — ответил Билл.

— Я серьезно, — настаивала Элис. — Мне думается, мы обязаны кому-то сообщить об этом.

Они кинулись к главному зданию. Им казалось, что все уехали и забыли их в этом лагере одних.

— Заперто… У, сволочь, — выругался Билл, ударив несколько раз по двери. Он уставился на нее в полной прострации. — Где ключ?

— Не знаю, — ответила Элис. — Подожди-ка. Поберегись.

Она ударила локтем, защищенным непроницаемой тканью дождевика, по стеклу. Потом засунула руку внутрь помещения и открыла замок изнутри.

— Осторожней, — произнес Билл, помогая ей вытащить руку сквозь разбитое стекло.

Она открыла дверь, и они вошли вовнутрь.

— Включи свет, — крикнул ей Билл.

Она зажгла свет, он уже был у телефона и поднял трубку. Через секунду Билл швырнул трубку аппарата назад.

— Что случилось? — спросила Элис.

— Не работает. Попробуй по платному телефону.

— У тебя есть десятицентовик и четверть доллара? — поинтересовалась она.

— Нет. Посмотри в конторке.

Она порылась в конторке и, наконец, отыскала небольшую несгораемую коробку. У нее вырвался вздох облегчения, когда заметила, что та не заперта. Элис взяла горсть мелочи и рванулась к автомату. Она опустила монетки в щель и…

— Алло? Алло? О, черт побери, этот агрегат тоже не пашет!

— Расслабься, — посоветовал Билл.

Но Элис готова была самостоятельно исправить все неполадки, если бы умела. Хотя, вроде бы, особых причин для волнения не было. Пока не было. Все можно было объяснить следующим образом: телефоны не работали потому, что где-то произошел обрыв линии. Был сильный шторм. Былоодно-единственноеобъяснение.

Но это не так. Для нее единственным приемлемым объяснением могло служить предположение, что линия была кем-то порвана специально. Например, с помощью мачете.

Элис швырнула трубку на рычаг и выбежала из коттеджа вон. Билл последовал за ней. Она бежала вниз по холму в сторону того места, где Нед оставил свой пикап. Она подбежала к машине, опередив Билла на несколько ярдов, распахнула незапертую дверцу и нырнула в салон… только для того, чтобы обнаружить, что ключей в замке зажигания нет.

— Элис, — позвал ее Билл, открывая дверцу.

— Черт побери! Проклятье, ключей нет. Недди взял ключи с собой!

— Элис, ты должна успокоиться, должно быть…

— Мы должны уехать отсюда! — прервала она его. В ее взгляде чувствовался дикий страх. Ужас так и хлестал из нее. Она почувствовала, что с ребятами не все в порядке, но она не могла нормально думать. — Напрямую!.. Ты говорил, что работал одно время на машинах… Ты можешь соединить провода напрямую?!

— Конечно, я могу завести ее, но…

— Так сделай же это. Сделай это, Билл!

Билл не стал с ней спорить, он залез в салон пикапа, добрался до приборной доски, затем выдернул оттуда два проводка, ведущих к свечам зажигания. У него заняло всего несколько секунд поиск нужных деталей. Билл свел провода, стартер сработал, но двигатель не завелся.

— Снова! Повтори! — крикнула Элис.

Он попробовал еще несколько раз, но с тем же успехом. Тогда он вышел из машины и натянул на голову капюшон.

— Что же случилось с ней?

— Сыро, — ответил Билл. — Не знаю, но должно быть, виновата влажность.

Ни в чем не было ясности, он многого не мог увидеть при свете одного-единственного ручного фонарика. Да и искал он не слишком тщательно, думая лишь о том, как успокоить Элис. Вот почему он не заметилоборванныхпроводов, исходящих от блока цилиндров.

Элис выпрыгнула из автомобиля и подбежала к нему.

— Почему бы нам не уйти отсюда пешком? — спросила она. — Пойдем!.. Пойдем прямо сейчас!

— Слушай, — ответил ей Билл, взяв ее за руку, — до перекрестка отсюда миль десять. Вскорости должен приехать Стив. Так что нам лучше дождаться его и уехать на его джипе. Не волнуйся так сильно. Должно быть какое-то дурацкое объяснение всему этому.

— Какое? — поинтересовалась она.

Он обнял ее и поцеловал в щеку.

— Все нормально, Элис. Завтра мы еще будем все над этим смеяться. Я обещаю это тебе. — Он захлопнул капот пикапа. — Пойдем-ка в дом.

Как только Стив Кристи сел за руль машины, с тех пор его преследовало одно только желание: чтобы кончился этот проклятый дождь. Он был уже в пяти милях от лагеря, и его джип продвигался по этой слякоти с огромным трудом.

Вдруг прямо перед его автомобилем дорогу начал перебегать олень, но Стив заметил его только в самый последний момент. Он резко вывернул руль, но увеличенный вес прицепа заставил автомобиль «заметаться» по дороге, и трайлер чуть было не перевернулся. Стиву как-то удалось справиться с управлением, но только после того, как грузовик съехал с края дороги и угодил на обочину, превращенную дождем к тому времени в грязное, скользкое, почти непроходимое месиво, напоминавшее зыбучие пески. Трайлер быстро завяз в этом мерзком болоте, и даже двухосный привод не был в состоянии вытащить его оттуда.

«Окончательно», — решил Стив, наклонившись к колесам. На какое-то мгновение ему показалось, что все вроде бы нормально, но сейчас вдруг все стало совсем плохо. Дождь, наверное, хотел изничтожить всю природу. Был крохотный шанс, что природа победит, и все подсохнет в один миг, но Стив не полагался на такую возможность. В городе он наткнулся на офицера Дорфа, и ответ обитателей Кэмп-Кристал-Лейка этому Дону Нотсу подтверждал, что те ребята, которых нанял Кристи — «компания больных щеголей, но ни в коем случае не детей». Оказалось, что Дорф раньше заявлялся туда; чтобы, якобы, «засвидетельствовать свое почтение Стиву, а они обошлись с представителем власти весьма и весьма небрежно». Плюс еще Элис собиралась уехать в Калифорнию. А теперь еще проблемы с Дорфом. Может быть, и правда это место проклято!

Позади Кристи показались красные огоньки фар, и Стив с сожалением вздохнул, увидев в зеркале заднего вида полицейскую машину, притормаживающую у обочины. Он надел на голову капюшон и выпрыгнул из кабины.

Свет фар был направлен ему прямо в лицо, и он зажмурился.

— Привет, Стив. — Оказалось, что это был сержант Тирни.

— Привет, — ответил Кристи, радуясь тому, что это был не офицер Дорф.

— А я-то думал, что этот монстр может пройти везде, где захочет, — усмехнулся Тирни, кивнув в сторону джипа Стива.

— Но только не с прицепом, — угрюмо ответил Стив. — Не подбросишь?

— Конечно. — Тирни открыл ему дверцу.

— А я завтра попрошу одного из моих ребят, и вместе вытащим эту тачку, — сказал Кристи, влезая в салон полицейского автомобиля.

— Правильно, — ответствовал сержант, выключив фары и выруливая на дорогу. — Чертовская ночка, не правда ли?

— Отвратительная, — не мог не согласиться Стив.

— Не так уж и плохо для пятницы, тринадцатого, — произнес Тирни, скалясь. — И полнолуние к тому же. — Он фыркнул. — Мы держим статистику преступлений: так в полнолуние всегда больше различных происшествий, изнасилований, преступлений против личности. Больше грабежей, больше убийств… Полнолуние угнетает людей, заставляет их психовать.

Стив рассмеялся.

— Похоже, вы создаете целую науку, основанную на совпадениях.

— Я могу представить тебе множество людей, которые докажут тебе мои слова, — возмутился сержант. — Слышал, что старый Ральф забрел сегодня в ваши края. Его жена разыскивала его по всей округе и успокоилась лишь тогда, когда мы с должными почестями водворили его домой.

— Этого только мне не хватало, — горько произнес Стив. — Еще и сумасшедший Ральф бродит по округе.

— Дождь, кажется, утихомиривается. Скоро перестанет литься эта моча с неба.

Радио, находившееся в салоне, крякнуло, и из него послышался голос диспетчера:

— Сержант Тирни, прием. Сержант Тирни. Девятая машина!

Сержант взял в руки микрофон.

— Здесь Тирни. Прием.

— Помогите дежурной машине, — приказал голос. — Около семнадцатого столба. Возможна гибель людей. Трое или четверо захвачены в заложники. Как слышали? Прием.

— Вас понял, — ответил сержант. — Сообщение принято. Срочно выезжаю, через пятнадцать минут — на месте. — Он отключил рацию и положил ее на место. — Ну, что, убедился? — спросил он Стива и повернул на дорогу, ведущую в лагерь. — Прости, но вынужден высадить тебя здесь, Стив.

— Конечно. Спасибо. Счастливо.

Он выбрался из машины, сержант включил проблесковые огни, фары, сирену и развернул автомобиль. Стив помахал ему рукой и пошел по дороге. Когда он подошел к главному входу, то увидел там джип и человека, который что-то осматривал внутри, в салоне, подсвечивая себе фонариком. Человек заметил Стива и резко повернул луч света прямо в глаза Кристи так, что тому пришлось зажмуриться.

— Эй! Кто вы?

Молчание.

Стив двинулся в сторону незнакомца, пытаясь опознать того по фигуре.

— Эй, — произнес он, удивленно улыбаясь, — что вы здесь делаете?

Лезвие ножа сверкнуло на свету и вонзилось ему в живот.

Стиву показалось, что его ударили по животу просто рукой. Но затем, когда он уже поверил в удар, то почувствовал нестерпимую боль. Он попытался было защититься, но нож ударил его еще раз… Еще и еще. Моментом раньше, чем он потерял сознание, Стив вспомнил о тех двух ребятах, убитых в 1958 году. И он понял, кто это сделал, он понял… Он знал, кто отравил воду и поджег лагерь… Он знал, почему… Но он узнал это слишком поздно… слишком поздно… И когда он осознал, что умирает, Кристи вспомнил слова сержанта Тирни о пятнице, тринадцатом и полнолунии.

Его последней мыслью было осознание того, что уже ничто не сможет теперь уберечь этих ребят в лагере.Ничто на свете…

Глава восьмая

Дождь, казалось, немного поутих, ветер дул уже не так сильно, но вдруг погас свет. От неожиданности у Элис перехватило дыхание, и она непроизвольно схватила Билла за руку.

— Все в порядке, — успокаивал ее Билл, прижав к себе. — Наверное, просто что-нибудь случилось с лампами. Нечего беспокоиться.

Они встали и прошли из главной комнаты на кухню, чтобы взять там керосиновую лампу. Он выбрал одну, поставил ее на стол и поджег фитиль. Теперь стало светлее. Пока Билл все это проделывал, Элис стояла рядом, обхватив себя руками.

— Как ты думаешь, что случилось? — шепотом спросила она.

— Не знаю. Скорее всего, в генераторе кончился газ, — ответил он. — Надо сходить проверить.

— Мне пойти с тобой? — взволновалась она, не помня себя от страха. Она боялась выходить на улицу, но более того боялась остаться в одиночестве.

Он пожал плечами, потом подвинул Элис к кушетке.

— Почему бы тебе не попробовать заснуть? Я скоро вернусь.

Билл осторожно опустил ее на кровать и накрыл одеялом. Элис посмотрела на него круглыми от испуга глазами. Ее губы незаметно дрожали. Как бы то ни было, подумалось ему, эта шутка продолжается слишком долго. И, в конце концов, это уже не так смешно. Элис по-настоящему испугана происходящим, но он предполагал, что все это лишь розыгрыш их друзей. Наверное, генератор не работает действительно из-за того, что закончился газ, либо ребята выключили его, продолжая свою идиотскую игру. «Возможно, это все происки Неда, — подумал он. — Нед на такое способен и, не исключено, умудрился увлечь на свою сторону и Бренду, но Джек-то с Марсией вряд ли способны заниматься тем, что могло бы довести кого-либо до сумасшедшего дома».

Наверное, они накурились до умопомрачения и решили сыграть над ними шутку. В прятки. Или в привидения и монстров. Детские игры. Но обычно игра заканчивается тогда, когда кто-нибудь испугается также, как Элис. И явно лишней в этой игре стала кровавая ванна в кровати Бренды. Скорее всего это просто красная краска — у него не было возможности проверить. А ведь и он, Билл, тоже запаниковал. Идиот. Ведь взаправду идиот. Ну, попадись ему теперь Нед, тому несдобровать. И уж Стиву это тем более не понравится.

В отличие от Элис, он знал, почему люди называют эту местность Лагерем крови. Когда он ехал сюда, то сперва остановился пообедать в Кристал-Лейке. У них зашел разговор с одним из местных, и тот рассказал ему об утопленнике в 1957 году, о двойном убийстве в1958-м, о всем, что происходило, когда Стив пытался снова распахнуть двери своего лагеря для отдыха детей.

Сначала Билл не поверил тому. Он работал в лагерях уже пять сезонов подряд и слышал немалое количество историй о привидениях, которыми, якобы, кишмя кишат такого типа места. Большинство из них было вольным пересказом одной, ставшей уже классической, истории. Истории о «Сумасшедшем с крюком».

Существовал, мол, какой-то маньяк, поубивавший порядочное количество людей. И вот он был заключен для лечения в какую-то психушку, которая — «так уж случилось» — находится неподалеку от одного из лагерей. Так вот: этот убийца потерял когда-то руку и вместо нее у него был стальной крюк. Его руку так никто и не мог найти.

Этот параноик всю жизнь пытался разыскать свою руку, а потерял он ее в одном из близлежащих лесов. И если рассказывать эту историю в соответствующей обстановке, подробно описывая то, как он убивал своих жертв, то глаза слушающих ребят обычно вылезают от испуга из орбит, и они, развесив уши, следят за каждым словом рассказчика.

Многие из слушателей считают, что это сказка, которую им рассказывают на ночь. Но это происходит только до тех пор, пока рассказчик, в конце концов, не говорит, что ровно год назад здесь, в этом лагере, жили точно такие же ребята, как и сидящие перед ним, которые одним из вечеров решили прокатиться на машине. Они подъехали к лесу и выключили фары. Они сидели в салоне, слушали радио, но вдруг девушка услышала поблизости какой-то шум. Какой-то хруст: будто кто-то бродил неподалеку. Еле слышный, но очень беспокоящий шум: будто кто-то пытается открыть дверцу машины чем-то металлическим…

Она перепугалась и стала упрашивать своего парня о том, чтобы уехать. Мальчишка тоже оказался из робкого десятка и рванул с места. Они поехали по дороге — здесь рассказчик должен уточнить, что они поехали именно по той дороге, которая ведет к лагерю и проходит в двух шагах от них — потом, поняв всю смехотворность такого внезапного бегства, они остановились, начали объяснять друг другу, что это было просто глупо с их стороны, и списали все на свое разыгравшееся воображение. Ну, а когда стали вылезать из машины, то что-то помешало им открыть дверцу. Оказалось, что в дверном проеме заклинило стальной крюк…

Это производит эффект разорвавшейся бомбы.

Чуть ранее этим вечером рассказчик должен был сообщить ребятам, что он слышал, как по радио говорили о том, что из сумасшедшего дома сбежал убийца, и полиция просит всех находиться дома, так как этот человек очень опасен. Полицейские прочесывают лес, пытаясь обнаружить этого человека, да скорее и не человека, а зверя, который бродит где-то поблизости в поисках своей руки, своего крюка. Еще полиция информировала, что в последний раз убийца был замечен в районе лагеря (здесь рассказчик дает название их лагеря).

Он разыскивает свой крюк, говорит рассказчик почти шепотом. Тот самый крюк, который потерял год назад, пытаясь убить тех ребят, вовремя догадавшихся дать деру. Он уверен, что его рука где-то здесь, продолжает рассказчик, именно в этом лагере. И, в конце концов, те двое забыли этот крюк в лагере. Его рука здесь, и убийца знает об этом. Он знает, что крюк здесь, у них, ион не успокоится, пока не найдет свою руку.

И тут наступает самый торжественный момент: рассказчик лезет за пазуху и достает оттуда стальной крюк, который демонстрирует каждому из слушателей. Это срабатывает еще лучше, если орудие сверкнет при свете костра. И будет вовсе замечательно, если кончик крюка рассказчик покрасит и добавит туда немного грязи — это будет выглядеть совсем как запекшаяся кровь.

Сначала убийца потерял свою руку, — здесь рассказчик поворачивает крюк так, чтобы в нем отражалось пламя костра — а потом и свой протез. Все это должно произноситься самым что ни на есть драматическим, загробным голосом. И маньяк знает, что крюк здесь, он ищет его…

В этот момент кто-нибудь из помощников рассказчика выскакивает из тьмы и орет истерическим голосом. На голове у него может быть одето что-нибудь вроде наволочки с прорезями для глаз. Одна рука у него должна быть заправлена в рукав, так, чтобы создать иллюзию, что ее нет; в другой руке у него должен быть зажат топор, нож или мачете. Он прыгает на кого-нибудь из слушателей и валит того на землю, издавая при этом жуткие вопли. Все это очень неплохо действует на нервы слушателям.

Билл слышал невероятное количество вариантов этой истории. Каждый летний лагерь имел свою, такие рассказы стали своего рода традицией. Он подумал, что история о Лагере крови не более чем один из вариантов, но тот парень, который ее ему рассказывал, был очень серьезен на вид.

И теперь, несмотря на то, что он был уверен, что происходящее — дело рук Недди, Билл ощущал некоторое беспокойство, направляясь в сторону склада.

Они должны быть где-то рядом, уверял он себя. Здесь есть только два нормальных средства передвижения. Стив уехал на джипе, а пикап Неда стоит на месте. Они с Элис пытались завести эту машину, но, наверное, что-то случилось с аккумулятором. Они должны быть где-то рядом, подумал Билл, они наверняка где-то поблизости. Они не пошли бы пешком куда-либо в такой ливень. До города десять миль.

После того, как он починит генератор, он намеревался обыскать все коттеджи, один за другим, включая помещение для хранения лодок. А вот, когда он отыщет их, будет неплохо отправить этих идиотов искупаться в озере. Кретины!!!

Билл открыл дверь сарая и осветил фонариком генератор. Он снял дождевик и бросил его на пол, затем открыл краник газа и запустил в генератор газ.

— Газ есть, — констатировал он. — Кто-то просто выключил его.

Билл наклонился к выключателю.

«Я убью их, — подумал он. — Нет,кто-то точно будет сегодня мертв!»

Элис проснулась от собственного крика.

— Билл!

Она уселась на кушетке, с трудом переводя дыхание.

— Билл?

Теперь она осталась одна. Сначала пропал Недди, потом Джек с Марсией, затем Бренда, и вот теперь Билл…

— Генератор, — выдохнула она, вспомнив, что он пошел в сарай.

Да, но он должен бы уже и вернуться. А света все еще нет. Может быть, там какая-то серьезная поломка, и он продолжает исправлять ее. Она глубоко вздохнула и, медленно выдохнув воздух и взяв другую керосиновую лампу, пошла на кухню налить себе чашку чая.

Что за дьявол? Что происходит? Где все, наконец? Стив до сих пор не вернулся… Может, он решил остаться в городе, пока не перестанет лить. А может, он заблудился. Но где Джек с Марсией? А Недди с Брендой? Может эти парочки находятся в каких-нибудь других коттеджах и веселятся?

Но они с Биллом обошли все коттеджи, предназначенные для работников лагеря, и нигде не души. Ей бы совсем не хотелось в гордом одиночестве проверять оставшиеся здания. Тем более в темноте. Может, Билл уже обнаружил и учит их уму-разуму. Он уверен, что это все их шутки, но ей не показалось, что это сколько-нибудь смешно. Наверное, они где-то сейчас веселятся, радуясь тому, как им удалось напугать ее до полусмерти.

А который сейчас час? Скорее всего около полуночи. Она надеялась, что Билл поторопится. Ей бы хотелось, чтобы Стив вернулся. Ей хотелось бы увидеть хоть кого-нибудь… Это кошмарно, сидеть вот так, сложа руки, в одиночестве.

Она надела дождевик, взяла лампу и вышла на улицу. Стояла непроглядная тьма. Ей с трудом удавалось хоть что-нибудь различить в ней. Она поярче зажгла лампу и вышла точно на тропинку, ведущую к сараю.

— Билл! Билл! — позвала Элис.

Ответа не было.

— Билл! — закричала она громче. — Билл!

«Боже, все, что я хочу, так это увидеть хоть одного живого человека, — подумала она. — Где же все?!»

— Билл!Биииил!

Она вошла через открытую дверь в складское помещение. Здесь горел свет.

— Билл?

Внутри никого не было. На полу лежал дождевик. Она подняла его. Он был до сих пор мокрым. Без сомнений: это был дождевик Билла. А где же он сам?

— Билл! — еще раз позвала она.

Элис отошла от двери на шаг и попыталась ее закрыть. Дверь показалась ей слишком тяжелой. Элис посмотрела на нее… На двери был подвешен Билл, по его лицу струилась кровь. Вместо горла у него было кровавое месиво. Из одного глаза торчало оперение стрелы. Другая стрела была воткнута чуть ниже подбородка, а еще несколько были вонзены в его торс, причем вошли они с такой силой, что пробили тело насквозь и, воткнувшись в деревянную дверь, подвесили труп.

Элис вскрикнула, припала лицом к своим рукам и медленно попятилась назад, не помня себя от страха и не веря собственным глазам.

— Билл!Би-и-и-и-илл! Нет! Нет!Нет! Не-е-е-е-т!

Она схватила со стола лампу и бросилась вон из сарая в сторону главного здания. Страшная догадка о том, что произошло с остальными, ошеломила ее. Она ворвалась внутрь коттеджа, резко захлопнула за собой дверь и стала искать, чем бы подпереть ее.

Она подняла толстую веревку, лежавшую неподалеку, и как-то умудрилась так запеленать ею засов, что дверь не распахнулась бы даже, если бы ее попытались открыть несколько человек. Она истерично искала еще что-нибудь, чем можно было бы забаррикадировать вход.

Она подбежала к окнам и опустила на них занавески, затем схватила большое полено, приготовленное для камина и подперла им дверь. Нет, этого недостаточно. Не помня себя от ужаса, она придвинула к двери кресло, накидала еще каких-то вещей, валявшихся при входе.

Оружие! Она постаралась найти себе хоть что-нибудь для обороны. В одну руку она взяла бейсбольную биту, в другую — лампу и попыталась успокоиться, по крайней мере, трезво соображать, но ей это никак не удавалось. Перед глазами все время вставал Билл, прибитый к двери стрелами, весь в крови. Ей никак не удавалось восстановить нормальное дыхание.

Она вбежала на кухню, поставила лампу на стол, перевернула вверх дном все полки, пока не нашла то, что искала. Она вооружилась еще и шампуром, в другой руке у нее по-прежнему была бита. Элис стояла в центре комнаты, осматриваясь вокруг, готовясь к внезапному нападению таинственного убийцы.

Она снова попыталась восстановить дыхание. Сердце стучало, как молот о наковальню. «О, Боже, Боже мой, они все убиты, они все мертвы, только я… только я одна пока жива.Что же мне теперь делать?

Она выглянула в кухонное окно, затем задернула занавески и, облокотившись о холодильник, попыталась прийти в себя.

Вдруг оконное стекло разлетелось на тысячу осколков, и в него с грохотом влетело тело Бренды, брошенное кем-то с огромной силой.

Элис с ужасом наблюдала за этим.

Труп Бренды мешком рухнул на пол. Тело ее было все изрешечено стрелами и все в крови: кровь на лице, кровь на шее, кровь везде. Труп был связан грубой веревкой.

— Бренда, — захныкала Элис. Она встала на четвереньки и, истерично всхлипывая, стала медленно отползать от тела подруги.

Так она добралась до центра комнаты и там попыталась подняться на ноги с помощью кухонной плиты. В голове у нее вертелась только одна мысль: она должна быстрее уйти отсюда, она должна убежать. Но тут же зарождался вопрос: куда?!

Убийца ждал ее снаружи. Он снаружи этой комнаты. Ей удалось заблокировать дверь, но существуют еще и окна. Она не сможет наблюдать за всеми окнами одновременно. Это физически невозможно…

Она хотела убежать в главную комнату, но…что-то схватило ее за свитер!Она в ужасе подумала, что убийце уже удалось проникнуть внутрь… Она обернулась и увидела, что… свитер просто зацепился за дверную ручку. Элис отцепила его и помчалась в главную комнату. И тут девушка поняла, что забыла свое единственное настоящее оружие — бейсбольную биту. Она стояла в центре комнаты, с ужасом наблюдая за каждым из окон, будучи не в состоянии заставить себя вернуться на кухню за битой.

И тут она заметила приближающиеся огоньки фар.

Это Стив!!!

Она бросилась разбирать свою баррикаду.

— Стив, — сквозь рыдания кричала она. — Сти-и-ив!

Наконец ей удалось распеленать дверь от намотанной веревки. Элис выбежала на улицу в направлении приближающихся огней.

По дороге Элис, истерично рыдая, выкрикивала его имя — имя Стива Кристи.

Она услышала, как хлопнула дверца машины, увидела фигуру выходящего из джипа человека. Его лицо невозможно было различить в темноте.

— Стив! — кричала Элис на бегу.

Но это был не Стив.

Глава девятая

Элис не добежала около ярда до этого человека, оказавшегося стройной блондинкой, одетой в свитер, широкие брюки. На ногах у нее были сапоги.

— Кто… кто вы? — рыдая спросила Элис, отшатнувшись от незнакомки.

Женщина дружески улыбнулась ей.

— Но… Меня зовут мисс Вохис. Я старая приятельница Кристи.

Элис подбежала к ней.

— Помогите! Помогите, пожалуйста!

— Погоди. Сейчас, дорогая, — ответила мисс Вохис. — Я ничем не смогу тебе помочь, если ты не успокоишься. Ну, пожалуйста…

— Но она мертва, — рыдала Элис, задыхаясь от собственных слез. — И он мертв, и… о Боже, бедный Билл… Боже мой, они мертвы!Они все мертвы!

— Хорошо, хорошо, — мисс Вохис, казалось, хотела превратить все это в шутку. — Пойдем, дорогая, ты мне все покажешь.

— Нет, — вскрикнула Элис, отскочив от женщины. —Нет!!!

— Но ведь все в порядке, — сказала мисс Вохис, пожав плечами и мило улыбнувшись. — Я позабочусь о тебе. Я уже работала у Кристи.

— О Боже, что здесь происходит, — продолжала рыдать девушка. — Пожалуйста, помогите мне вырваться отсюда!

— Мы и так на месте, — ответила мисс Вохис.

— Нет, — ответила Элис.

Женщина явно не верила ей. Надо заставить ее поверить в происходящее…

— И… и мало того, эта гроза, — продолжала мисс Вохис. — Я думаю, поэтому ты так и обеспокоена.

— Нет, — еще раз повторила Элис, яростно замотав головой, не соглашаясь. — Нет и еще раз нет. Они все мертвы! Они всемертвы!!!

— Хорошо, хорошо, — закивала ей мисс Вохис. — Я пойду посмотрю.

— Нет. — Элис схватила женщину за руку. — Нет, пожалуйста, не покидайте меня. Они убьют и вас! И вас тоже.

Мисс Вохис захохотала ей в ответ.

— Ну… пожалуй,яих не боюсь.

Она отстранила девушку и пошла в направлении главного коттеджа. Элис почувствовала себя беспомощной и поспешила за ней. Ей никак уж не хотелось оставаться одной. В ту же минуту, как они вошли внутрь помещения, Элис захлопнула дверь и с ужасом огляделась вокруг.

Мисс Вохис уставилась на видневшееся тело Бренды.

— О, Бог мой! — она всплеснула руками и посмотрела на труп, затем повернулась к Элис лицом. Девушке показалось, что несмотря на то, что взгляд мисс Вохис был направлен прямо ей в лицо, женщина не видит ее. — Так юна. Так прекрасна. О, что же за монстр совершил это злодеяние?

— Билл там, снаружи, — выдавила из себя Элис. Ей хотелось сказать женщине, что Билл тоже мертв, что он тоже убит, и что, возможно, Джек с Марсией и Нед — тоже, но ей не удавалось выговорить эти горькие слова. «Она увидит, она поймет всю опасность дальнейшего пребывания здесь, уговаривала Элис себя, — она увезет меня отсюда». Но мисс Вохис даже не показала вида, что хочет покинуть это место.

— О, Боже, это то самое место, — произнесла мисс Вохис. — Стив никогда больше не откроет этот лагерь. Слишком много забот он приносит. Ты знаешь, что здесь утонул мальчонка? Годом раньше, чем были убиты те двое. — Ее голос приобрел вдруг какую-то ожесточенность. — А работники лагеря не придали этому никакого внимания!

Элис посмотрела на нее.

— Они занимались любовью, когда тонул милый малыш. — Она сказала «занимались любовью» так, будто это была какая-то непристойность. Глаза женщин загорелись огнем. — Его звали Джейсон.

Элис никак не могла понять. О чем она говорит? Что с ней? Они должны быстрей уносить отсюда ноги! Но девушка не могла произнести ни единого слова. Казалось, что сердце ее кто-то сжал в кулак.

— Я работала в тот день, готовила… — Мисс Вохис сделала шаг в сторону Элис. Глаза женщины были пусты, будто она была в глубоком трансе. — Я была кухаркой…

Неожиданно она схватила девушку за руки, крепко вцепившись в них своими пальцами. Элис и так дышала с большим трудом, но женщина еще крепче сжала ее.

—За Джейсоном надо было наблюдать! Каждую минуту! Он…

У нее пропал голос и вдруг она уставилась на Элис, будто впервые увидев ее. Лицо женщины прояснилось, она улыбнулась, хотя в глазах у нее появилось недоброе выражение.

— Он не был хорошим пловцом, — произнесла она. И рассмеялась.

Это был хохот сумасшедшего.

— А теперь пойдем, дорогуша.

«О, Боже», — подумала Элис. К ней медленно приходило просветление.

— Я думаю… Мне кажется, нам следует подождать Стива Кристи, — Элис попыталась произнести это как можно более твердым голосом.

Мисс Вохис снова усмехнулась.

— В этом нет особой необходимости.

— Я… я не понимаю, — произнесла Элис, медленно отодвигаясь от своей новой знакомой.

— Джейсон был моим сыном, — ответила Мисс Вохис, глаза которой вновь приобрели сумасшедшее, ничего не видящее выражение. — Сегодня у него день рождения.

— Где мистер Кристи? — поинтересовалась Элис.

Но мисс Вохис не обратила никакого внимания на этот вопрос. Ее взгляд был устремлен в пустоту — в прошлое. Ей виделся барахтавшийся в озере мальчуган, стучавший ручонками по воде и голосивший наполненным водой ртом: «Помогите! Помогите! Мама! Помогите! Мамочка, помоги мне! Мама, помоги, помоги!»

Маленький ребенок, молящий о помощи, не кричавший до этого никогда. Мальчик, бывший всю жизнь кротким, спокойным, таким тихим, никогда зря не болтавший, никогда не смеявшийся. Мальчонка, живший в своем собственном мире, мире безмолвия, отделенном от других детей, обращенном в себя самого.

— О, я не могла позволить им снова открыть этот лагерь! Разве не так? — спросила мисс Вохис. — Конечно, нет! После того, что случилось.

Она пожала плечами, пытаясь вернуть себе видение, но ей это не удалось. Обычно эта картина преследовала ее с того самого дня: с ней она просыпалась, с ней ложилась спать, ее видела во сне и наяву. Это привело к тому, что она окончательно свихнулась. Вид погибающего мальчишки свел ее, Памелу Вохис, с ума.

— О, мой дорогой, незабвенный Джейсон, — произнесла она со слезами на глазах. — Джейсон, единственный мой…

Она повернулась к Элис, ее взгляд моментально ожесточился, слезы высохли, уголки рта задрожали.

—Это ты позволила ему погибнуть!!!!!!

Элис чувствовала себя загипнотизированной, кроликом, сидящим перед удавом. Ей хотелось крикнуть. Ей хотелось убежать без оглядки. Но она не могла пошевелить ни единым мускулом. Во рту пересохло. Тело покрылось липким холодным потом. Она стояла безмолвно и безвольно, но мозг ее лихорадочно работал.

— Ты никогда не была внимательной! — кричала мисс Вохис.

Между ними был стол. Мисс Вохис неожиданно схватила его и отшвырнула в сторону, будто он весил не больше пушинки. Грохот падающего стола вывел Элис из оцепенения, ее тело ожило. Она резко дернула головой, избавившись от слез.

— Нет… Нет…

— Ты виновна в том, что случилось, — орала мисс Вохис. Она резко задрала свой свитер, под которым оказался охотничий нож.

Элис в панике огляделась вокруг. Ей никак не удавалось вспомнить, где она оставила бейсбольную биту. И тут ее взгляд упал на камин, рядом с которым стояла длинная металлическая кочерга…

Мисс Вохис закричала животным криком, выхватила из ножен клинок, высоко подняла его и занесла над Элис.

Девушка в то время бросилась к кочерге и, схватила ее, выставив свое оружие в сторону сумасшедшей. Кочерга ударила мисс Вохис по голове и задрожала так, что Элис почувствовала эту вибрацию всем своим телом.

Сумасшедшая с грохотом рухнула на кушетку.

Элис еще раз занесла над ней кочергу, готовая ударить еще раз, но женщина уже не двигалась.

«Боже, — подумала Элис, — она действительно рехнувшаяся. Сначала она всех поубивала, а теперь вот и я ее». Но тут девушка заметила, что женщина все-таки дышит и произносит одну-единственную фразу, перепугавшую Элис много больше, чем все то, что говорила мисс Вохис до этого: «Прикончи ее!»

Элис отскочила в сторону, пытаясь отогнать от себя этот слабенький, почти детский голосок, стараясь не слышать его. Она зарыдала, уронила кочергу и бросилась из комнаты вон. Она думала только об одном: быстрее добежать до машины и выбраться отсюда.

Мисс Вохис застонала и медленно приподнялась.

Элис бежала в сторону джипа. Фары все еще горели. Она молила бога о том, что бы сумасшедшая оставила ключ в замке. Элис подбежала к машине, открыла дверцу и…

… поперек сидения в салоне лежало окровавленное тело Энни. Ее горло было перерезано от уха до уха.

Элис истерично закричала.

Даже если бы в машине были ключи, она не смогла бы заставить себя ехать с трупом девушки в салоне на окровавленном сидении. Вытащить тело Энни из кабины, завести двигатель — это заняло бы слишком много времени, много больше, чем у нее было… Можно, конечно, попробовать, но Элис была объята паникой. В истерике она отскочила от автомобиля и решила убежать. Неважно куда, просто бежать, возможно, просто от ужасающей реальности.

Рыдая, она неслась вниз по тропинке. Ее ноги вязли в грязи, ветер бил ей в лицо, но она бежала не останавливаясь, пытаясь иногда рассмотреть хоть что-нибудь в темноте.

Внезапно сквозь тьму проступили очертания какого-то предмета и она, не успев затормозить, буквально врезалась в труп Стива Кристи, висевший на креплении трайлера. На сильном ветру тело медленно переворачивалось, совсем как говяжья туша в мясной лавке; с него потихоньку стекала кровь.

Памела Вохис слышала крики своей жертвы и зло усмехалась.

Она стояла на улице неподалеку от главного коттеджа, где совсем недавно они так мило беседовали с Элис. На ее голове, в том месте, куда попала вытянутая кочерга, зияла рана, но мисс Вохис не чувствовала боли — единственным чувством, владевшим ею, была ненависть к девушке, имевшей отношение к гибели ее Джейсона.

Они все в ней виновны. Все эти слащавые молодые люди, устраивавшиеся на лето на работу в лагерь, где они могут беспрепятственно упиваться пивом, курить анашу, и лаская друг друга в темноте, заниматься ужасными вещами — совокупляться подобно животным.

Они все обязаны заплатить ей так же, как и те, кто нанимал их. Все они ответственны перед ней.

Вес эти двадцать лет, что она вынашивала свой безжалостный «крестовый поход», с того самого дня, когда она в тысячный раз мыла за ними посуду, вылизывая ее так, что та блестела. Все эти годы она находила себе любое дело, занимавшее ее, лишь бы только не видеть эту страшную картину — ее сын тонет в озере. Она старалась отгонять от себя это видение, изображавшее то, как вода наполняет легкие ее малыша…

В свое время отец Стива нанял ее на работу кухаркой, чувствуя себя виноватым перед ней, соболезнуя ее потере. Он решил так, даже сомневаясь в ее работе, не задумываясь о том, что она почувствует, услышав смех других детей, увидев то озеро, где утонул ее сын.

Казалось, она нуждается в этом. Это должно было ей помочь. Пребывание среди детей должно было уменьшить ее горе. И она была так добра к детям, так заботилась о них…

Но первые симптомы безумия уже появились. Потеря Джейсона стала еще более ощутимой. Видя как другие детишки резвятся на озере, она представляла, как тело ее сыночка лежит на самом дне его. Как бы она не старалась забыться в работе, боль от мысли, что ее единственный сыночек оставил ее, неотступно преследовала Памелу Вохис.

По ночам она думала о нем. Она слышала его крик: «Мамочка, помоги мне! Помоги!»

Кто-нибудь, искушенный в вопросах психиатрии, заметил бы, что она сходит с ума, что у нее появляются первые маниакальные идеи, что в ее смехе по ночам слышатся истерические нотки. Но никто этого не заметил, и сумасшествие продолжало развиваться, а оставшийся здравый разум не давал никому повода узреть больную часть мозга.

Она слышала, как они поют.

Она стояла в темноте коттеджа и наблюдала за тем, как они мирно спят. По ее щекам в таких случаях текли слезы. Она еженощно обходила их коттеджи, смотрела на них, спящих, и молила Бога об их безопасности; они казались ей такими мирными, такими спокойными…

И она слышала, как они поют.

Она думала о Джейсоне, о том, как ее милый сыночек тонул… И слова песни доходили до нее теплыми воспоминаниями…

Джордан-река быстра и глубока, Аллилуйя…

Она не могла остановить своих слез. Боль была нестерпимой. Она смотрела на фигурки детей, таких спокойных…

А на том берегу молоко и медок, Аллилуйя…

Бедный Джейсон. Спит на дне реки, один… Никто не слышал, как он кричал о помощи, никто не внял этим крикам, никто не спас его…

А она слышит, как они поют.

Мисс Вохис стояла в тени и наблюдала за ними, она видела, как они переглядываются, она видела, что написано в их глазах. И тот парень так смотрел на девушку… Грязным, бесстыдным, похотливым взглядом…

Она видела, как они встали и держась за руки пошли в сторону амбара. Она видела, как они целовались в дверях, а потом как их руки шарили по телам друг друга…

Джейсон утонул…

… а никто не слышал…

Они не могли слышать потому, что…

Он молил о помощи…

А она слышала, как они поют…

Она не помнит, как пошла на кухню.

Не помнит, как взяла в руки нож.

Она помнит только, как вошла в сарай с ножом в руке. Она тихонько поднялась по ступенькам, а они лежали там друг на друге, мыча и стеная, будто животные…

Она отлично помнит, как они кричали.

Кричите… кричите… Она подошла к ним:кричите!!!Кричите громче, умоляйте о помощи, как и Джейсон, но его никто не слышал и вас тоже не услышат!..

Она вспомнила все это, услышав, как кричит Элис. Мисс Вохис улыбнулась и пошла в ту сторону, откуда раздавались крики. В руке у нее был зажат тяжелый, острый нож. Ее губы издавали еле слышный звук. Детский голосок исходил из ее утробы:

—Убей ее, мамочка! Убей ее!

Она ускорила шаг.

—Не дай ей уйти, мама. Не дай ей выжить!

— Не беспокойся Джейсон. Я не подарю ей такой возможности!..

Глава десятая

Стив был мертв. Состояние ужаса от вида его мертвого тела дополнялось сознанием того, что пропала последняя надежда на спасение. Она одна осталась жива. И тут она вспомнила о винтовке, которую Стив хранил в офисе. Она припомнила свой разговор с ним, когда она советовала Кристи спрятать оружие в надежное место. И сейчас она поняла, что эта винтовка ее последний шанс, последний шанс на жизнь.

Он внял ей тогда и запрятал винтовку… куда же он ее дел? Необходимо вспомнить! Конечно же, в сарай! Она вспомнила, что он положил ружье куда-то на верхнюю полку, где ее не смогли бы достать дети. Элис побежала в сарай, моля Бога о том, чтобы попасть туда вовремя. Она ворвалась в сарайчик, резко захлопнула за собой дверь и на минуту остановилась, чтобы отдышаться. «Нет времени, — сказала она себе, — нет времени, сейчас она будет уже здесь».

Элис кинулась к противоположной стене, вскарабкалась на стол и достала с полки для хранения инструмента винтовку. Она спустилась вниз и проверила ружье. Ну, так и есть! Стив разрядил его! Но и патроны должны быть где-то здесь, где-то рядом. Куда он мог их положить? Она перерыла всю полку в поисках патронов.

— Где же эти проклятые пули? — закричала она.

Один из ящиков стола оказался запертым, значит, они должны быть здесь. Теперь она проклинала Стива за эту сверхосторожность.

Внезапно зажегся свет: мисс Вохис снова включила генератор.

Элис с криком отчаяния стала бить по ящику прикладом ружья. Наконец цепочка, на которую был закрыт ящик, порвалась.

Она попыталась разбить и замок, но ей это не удалось. Судя по всему, здесь Стив использовал цементированную сталь. «Проклятье, — выругалась она про себя. — Проклятье! Будь все это проклято! Я должна открыть этот чертов замок, я обязана это сделать!»

Произведенный ею шум конечно же должен…

Дверь сарая бесшумно распахнулась.

В проходе стояла мисс Вохис. Глаза ее горели безумным огнем.

Элис присела на колени и наставила на нее незаряженное, увы, ружье.

Мисс Вохис улыбнулась.

— Иди сюда, дорогая, — проворковала она. — Тебе будет умирать легче, чем Джейсону.

Она медленно приближалась к Элис, в приступе сумасшествия не обращая внимания на наставленное на нее ружье. Либо она знала, что то разряжено, либо не предавала ему никакого значения. Она, казалось, и не собиралась останавливаться.

—Убей ее, мамочка,— произнесла она детским голоском. —Убей ее! Убей!

В отчаянии Элис швырнула в нее винтовкой.

Ружье ударило умалишенную в живот, но мисс Вохис только что-то проворчала и приостановилась на секунду-другую.

Элис стала швырять в нее всем, что попадалось под руку — мотком веревки, небольшой банкой с краской, коробочкой гвоздей. Все эти вещи летели в сумасшедшую, но та отбивала их в сторону, и расстояние между врагами сокращалось с каждой секундой.

Элис вдруг поняла, что находится в самом углу комнаты.

Она зарыдала, когда мисс Вохис схватила ее одной рукой, а другой со страшной силой ударила по лицу. Элис никогда в жизни так не били. Ноги уже не держали ее.

— Правильно! — воскликнула идиотка, победно усмехнувшись. Она схватила жертву обеими руками и поставила на ноги. — Вот так!

Она подняла Элис и отшвырнула ее в другой конец комнаты так, будто Элис была не взрослым человеком из мяса и костей, а куклой, набитой опилками.

Девушка больно ударилась о стол, оказавшийся на пути. Она упала на пол, застонала, но ужас от происходящего быстро вернул ей чувства. Она перевернулась и попыталась дотянуться до валявшегося неподалеку ружья.

Она схватила ружье обеими руками за ствол и, как только мисс Вохис добралась до нее, с силой обрушила оружие ей на голову. Мисс Вохис зашаталась, и тут Элис вновь ударила ее прикладом по лицу.

Памела Вохис рухнула на матрас, но Элис уже не следила за ней. У нее не было времени оглянуться, посмотреть, жив ли ее враг, поднимается ли он. Девушка выбежала в открытую дверь и побежала так быстро, как только могла. Она старалась увеличить дистанцию. Она должна была найти место, где можно было бы спрятаться. Единственным инстинктом, который оставался в ней, был инстинкт самосохранения.

Хоть и со стонами, но мисс Вохис все же поднялась на ноги.

—Убей ее, мамочка!— заканючила она детским голосочком. —Убей ее! Она не должна спрятаться! Здесь негде спрятаться!

Она подошла к двери и остановилась, прислушиваясь к шуму быстрых шагов своей жертвы.

—Доберись до нее, мамочка! Найди ее! Убей! Убей! Убей ее!

Она направилась в сторону озера, прислушиваясь, как охотник, выслеживающий жертву в прериях. Она услышала, что топот ног девушки раздавался со стороны тропинки. Она остановилась, но и шум шагов тут же стих. Ее жертва была в ловушке. Она улыбнулась.

—Убей ее!

Нет спасения.

Нет надежды.

Она затаилась где-то, как маленькое пугливое животное, которое осознает, что ему придется погибнуть… Так же, как и Джейсон это понимал, когда его мышцы слабели, когда из него вытекали последние силы, и слезы его были смыты водой…

—Прикончи ее!

Она должна наказать их всех, каждого в отдельности. Они должны почувствовать то же, что испытывал Джейсон — страх, ужас от неминуемой гибели. Они должны были присматривать за ним; они должны были защищать его; они обязаны были оберегать его… Они его погубили, они виноваты в его смерти, и теперь пришло время расплаты. В живых осталась только одна. Только одна… и все будет кончено.

Она тяжело вздохнула и пошла в сторону причала, прислушиваясь к каждому шороху, каждому звуку…

«Плачь, — думала она. — Рыдай, как рыдал Джейсон. Страдай как и Джейсон».

Она будет умирать медленной и страшной смертью.

Элис зажала рот рукой, чтобы не произвести ни единого звука, когда женщина проходила мимо нее.

Девушка забралась за кучу всякого хлама рядом с причалом и наблюдала за сумасшедшей. Мисс Вохис была как раз рядом с ее убежищем. Через каждые несколько секунд идиотка останавливалась и прислушивалась, уставившись в темноту.

«Нельзя даже дышать, — думала Элис. — Опасайся невольного вскрика. Я должна пересилить свой страх. Эту кретинку ничто не в силах остановить. Она обладает невероятной силой безнадежного безумия. О, Боже, должно быть что-то, что остановит ее… она направляется сюда!»

Внезапно на глаза ей навернулись слезы, она попыталась сдержать дыхание. Но как она не старалась, ей не удавалось логично размышлять. Ее безудержно трясло. Ею полностью овладела паника. Все говорило ей: «Беги!!!», но она понимала, что бегство здесь не поможет. Она могла бы убежать в лес, но она не знает местности, а мисс Вохис знает. Ведь этой сумасшедшей удалось остаться незамеченной, пока она не переубивала их всех поодиночке. Сколько у Элис шансов на спасение? Она сознавала, что должна бежать в сторону дороги. Но вряд ли ей удастся убежать от мисс Вохис, у которой еще и автомобиль. Она никогда не вернется в город!

«О, Боже, — подумала Элис, — что же мне делать?»

Она находилась все в том же положении, боясь пошевельнуться.

Дождь прекратился, но со страшной силой дул ветер, и черные облака пролетали на фоне полной луны. Элис выглянула из своего убежища и заметила, что белый свитер сумасшедшей виднеется неподалеку от причала, рядом с сараем для лодок. Медленно, стараясь не наступить на какую-нибудь сухую ветку, Элис выбралась из своего пристанища и побежала в сторону коттеджа, ежесекундно оглядываясь через плечо.

Если бы она только смогла найти какое-нибудь укрытие, которое могло бы защитить ее. Если бы она могла продержаться там до рассвета, а потом кто-нибудь наверняка появится в лагере. Это ее последний шанс.

Она, сжав зубы, чтобы не закричать, на цыпочках бежала в направлении главного коттеджа. Это подходящее место, может быть, эта идиотка не пойдет еще раз проверять его. Если только ей удастся еще раз забаррикадироваться там… нет, ничего не выйдет, была уверена она. Она сможет там спрятаться только на время. Ей, может, удастся запереть дверь, но заблокировать окна…

Она вбежала внутрь и закрыла за собой дверь. Ее дикий взгляд упал на распростертое в луже крови и осколках стекла тело Бренды. Она захныкала, крепко сомкнув губы, чтобы остановить готовый вырваться из груди крик. Она должна найти место, где сможет переждать до утра. Но где?!

В кладовке!

Она осторожно выглянула в окно: сумасшедшей не было видно.

Элис забралась в крохотную кладовку, закрыла за собой тяжелую дубовую дверь и заперлась на массивный деревянный засов. Она облокотилась о стену и замерла, стараясь не дышать.

«Кто-нибудь должен появиться. Ветром нарушена электролиния, и кто-нибудь должен появиться, чтобы выяснить, все ли у них в порядке. Они должны послать кого-нибудь…

А если никто так и не приедет?!

Нет, — успокаивала она себя, — кто-нибудь обязательно должен приехать в лагерь».

Она сглотнула и сделала глубокий вдох, стараясь успокоить свои нервы. Сердце ее стучало, как молот о наковальню.

«Она не сможет взять верх. Я ее видела, — думала Элис, — я могу ее опознать. И она знает об этом, она должна сделать все возможное, чтобы меня убрать».

Девушка припала лицом к рукам и беззвучно заплакала от отчаяния. «Все это безнадежно», — кричал ее мозг.

Дверь в коттедж распахнулась. Элис увидела сквозь щели свет. Она могла слышать, как эта женщина ходит по дому. Что-то упало на пол, и послышался звон стекла.

«Уходи!— Элис плотно сжала глаза, молясь. —Ну, пожалуйста. Пожалуйста, уйди отсюда!»

Внезапно пропали все звуки.

Элис открыла глаза и, сдерживая дыхание, прислушалась.

Шаги за дверью стихли.

Девушка прижалась к полу прямо рядом с дверью.

Она дрожала.

«Пожалуйста!Пожалуйста!»

Дверная ручка начала потихоньку поворачиваться.

Дверь заскрипела, и девушка увидела тень мисс Вохис, припавшей к косяку плечом.

Элис вскочила на ноги и повернулась назад, осматривая окружающие полки в поисках какого-нибудь оружия.

Она схватила огромную металлическую кастрюлю и вытянула ее перед собой, дико глядя на дверь.

Дверь дребезжала под ударами сумасшедшей, но пока выдерживала натиск. Идиотке никак не удавалось ворваться вовнутрь.

Элис всхлипнула, затем она услышала, как что-то тяжелое с клацаньем бьет по дереву. Дверь треснула и внутрь убежища Элис ворвалось лезвие мачете. Потом еще и еще — полоумная с ожесточением рубила деревянную дверь. Большой кусок дерева отвалился и упал на пол. Мисс Вохис заглянула в образовавшийся проем и зло усмехнулась. Она просунула руку и открыла замок. Дверь распахнулась.

—Нет, нет! Нет!..— Элис почувствовала, как у нее вырывается вскрик, и у нее уже не было больше сил сдерживать себя.

Мисс Вохис с пронзительным криком занесла над ней мачете.

Руководствуясь скорее не здравым смыслом, а инстинктом, Элис выставила над собой кастрюлю. Послышался металлический звон: мачете ударило по «щиту» Элис и соскользнуло. Истерично закричав, Элис еще раз подняла над собой кастрюлю и опустила ее вниз. Та ударила мисс Вохис по плечу, на мгновение оглушив женщину, но Элис уже не могла остановиться. Она схватила свое оружие и ударила сумасшедшую по голове, еще и еще… Мисс Вохис закричала и попятилась назад, пытаясь прикрыть голову руками. Но Элис со всей силой лупила идиотку, пока та не рухнула на пол. Девушка стояла над поверженным противником, готовая по необходимости нанести еще серию ударов, но мисс Вохис уже не двигалась.

Элис сдержала дыхание.

Женщина лежала на полу без единого движения и, казалось, уже не дышала.

Элис на расстоянии обошла тело, опасаясь, что ее враг притворяется. Потом она чуть приблизилась к этому дьяволу во плоти и носком ноги поддела помешанную. Женщина никак не отреагировала. В том месте, по которому колотила кастрюлей Элис, у мисс Вохис был внушительных размеров кровавое пятно. Кровь струилась по ее лицу.

Элис ногой перевернула тело. На полу, где ранее находилась голова сумасшедшей, теперь была огромная лужа крови. Элис опустила кастрюлю.

«О, Боже, — подумала она, — ну, вот она и мертва. Я убила ее».

Она осознала свою победу, выбежала на улицу, вдыхая в легкие прохладный ночной воздух, наслаждаясь им.

«Я жива! — говорила она себе снова и снова. — Спасибо тебе, о Господи, я жива… Я выжила! Я жива!.. Я жива!» — Она не могла унять нервную дрожь… дрожь облегчения.

Она спустилась вниз к озеру и стояла в изумлении, еще не до конца веря в то, что победила. Внезапно колени ее подогнулись, и она уселась на землю рядом с лодками. Она сидела так и смотрела на свое отражение в воде на фоне полной луны.

Она почувствовала, что начинает коченеть.

Она сидела и смотрела на свое отражение. Ей казалось, что в воде отражается совсем другой человек. Лицо, смотревшее ей из воды, было лишено какого бы то ни было выражения. Ей хотелось плакать, но слез не было. Ее трясло как при конвульсиях, но она не могла выйти из этого состояния. Внутри все перемешалось, во рту пересохло. Она была не в состоянии глотать. Ей захотелось ощутить на своем лице божественную влагу, она наклонилась к воде и…

…какая-то тень заслонила собой лунный свет. В озере появилось отражение совсем другого человека — высокой блондинки, одетой в белый окровавленный свитер, заносящей над Элис мачете…

…ужас добавил в ее кровь адреналина. Элис вскрикнула, схватила валявшееся неподалеку весло, крутанула им вокруг себя, чтобы отбить возможный удар. Стальное лезвие ударило по веслу и разрубило его надвое. Руки девушки еле выдержали этот невероятный по своей силе удар.

Элис упала, пытаясь поднять оставшуюся часть весла и успела повернуться на земле так, что лезвие мачете воткнулось всего в нескольких дюймах от ее лица. Затем девушка вновь подняла весло над собой. И мачете снова опускалось вниз.

Дерево соприкоснулось с металлом и этим не дало выполнить сумасшедшей женщине ее план, но и Элис от силы удара вновь повалилась на землю. И до того, как она смогла подняться на ноги, Элис почувствовала, как ее схватили сзади.

Она с криком ударила локтем назад, и тут же ощутила острую боль в плече, по которому мисс Вохис ударила обломком весла. Элис упала на спину и перевернулась. Весло воткнулось в песок, и женщина, потеряв равновесие, шлепнулась на землю рядом с Элис. Девушка бросилась на спину своему врагу, борясь за свою жизнь как раненая львица.

Они катались сцепившись по земле, колотя и тузя друг дружку, но сумасшедшая была явно посильнее. Она оказалась на верху жертвы и старалась добраться своими руками до шеи Элис, чтобы потом сжать ее…

Девушка начала задыхаться, но ей как-то удалось выскользнуть из мертвой хватки убийцы. Она укусила мисс Вохис в запястье.

Сумасшедшая закричала и выпустила девушку. Элис, закашлявшись, отпихнула ее в сторону и, стараясь восстановить дыхание, поднялась на ноги. Она попыталась убежать, но цепкая рука сумасшедшей вновь повалила ее на землю. Элис довольно-таки сильно ударилась при падении, но, почувствовав, как руки женщины поднимаются по ее ноге, пытаясь вернуть ее назад, увернулась. Но идиотка тут же схватила ее за волосы и несколько раз ударила головой о землю.

Элис брыкнула мисс Вохис, потом ей удалось схватить руку душевнобольной зубами, и она со всей силой укусила ее. Женщина ослабила свою хватку, и Элис смогла выскользнуть из ее объятий. Она быстро поднялась на ноги.

Ее взгляд упал на валявшееся всего в нескольких ярдах от них мачете.

Она спрыгнула к нему, ее пальцы легли на рукоятку, подняли оружие. Она повернулась…

Мисс Вохис бежала в ее сторону, на ее лице была написана звериная ярость и ненависть…

Элис подняла мачете…

Мисс Вохис попыталась остановиться, но все равно, по инерции продолжала лететь вперед. Она видела, как Элис отводит назад лезвие мачете. Она открыла рот, чтобы закричать…

Элис крепко схватила рукоять мачете и отвела оружие назад, как бейсбольную биту…

Мисс Вохис выбросила вперед руки, чтобы отвести удар…

…но лезвие мачете ударило ее по шее. Элис вложила в этот удар всю свою силу…

Голова сумасшедшей откатилась в сторону, из открытого рта рвался беззвучный крик, глаза горели яростным огнем, но тут же поблекли: из артерий фонтанами хлынула кровь.

Элис показалось, что все происходит, как при замедленной съемке. Обезглавленное тело мгновение простояло с поднятыми руками, пальцами судорожно хватая воздух. Но вот и оно рухнуло на землю, обагревая ее кровью.

Элис просто стояла рядом с диким выражением глаз. Ее всю колотило от ужасного вида трупа, валявшегося у ее ног. Потом окровавленное мачете выпало у нее из рук и глухо упало на песок.

В изумлении она повернулась и неуверенно пошла к воде, не вполне сознавая, что делает. Ее разум был скован шоком. Не думая о том, что она делает, Элис спустила на воду одно из каноэ, залезла в него и поплыла на середину озера, в темноту, туда, где ее не мог никто достать, где она могла укрыться от ужаса произошедшего на берегу.

Она опустилась на дно лодки. Ее мыслями владели какие-то тени, бесчисленные образы. Она поняла, что выжила…

Она ничего не ощущала.

Она не могла бы сейчас сказать, сколько времени. Понятие времени было ей неподвластно. Она заметила, что небо начало светлеть. Солнечные лучи принялись ласкать водную гладь. Ей казалось, что она слышит пение птиц.

Наступало утро, тьма рассеивалась. Лес вокруг озера казался таким тихим и мирным: все вокруг было спокойно и чисто, будто дождь смыл всю грязь с этого мира.

На причале появилась полицейская машина. Ее фары горели, но Элис не слышала звука сирены. Из машины вышли двое офицеров и пошли по берегу. Как сквозь дымку, Элис увидела, что они сложили ладони трубочками у своих ртов и кричат ей, но слов она не разбирала. Да и не пыталась разобрать. Ей не хотелось делать ни одного движения. Ей просто хотелось вот так сидеть в лодке и плыть по такой спокойной воде, плыть по течению…

Что-то поднялось из воды позади ее каноэ.

Она почувствовала капли воды, упавшие на нее. Она увидела тело, похожее на разлагающийся труп, издающее отвратительный запах. Она ощутила водянистую кожу руки, схватившей ее. Рука пыталась затащить ее под воду, она тянула Элис за собой, она хотела убить ее. Элис попыталась закричать…

Эпилог

— …Нет! Нет! Нет! — она отбила руку, уже схватившую ее… и тут почувствовала, как в глаза ей ударил яркий свет.

— Элис! Элис! Все в порядке, — позвала ее медсестра. Ее рука была на грудной клетке девушки, которую она пыталась уложить в постель.

— Двадцать миллиграммов «Валиума», — скомандовал доктор.

Медсестра кивнула и отошла. Доктор присел к Элис на постель.

— Теперь все в порядке, Элис, — произнес он убаюкивающим тоном. — Теперь все позади. Все прошло.

Элис тяжело дышала, полностью наполняя свои легкие воздухом. Она дико осмотрелась по сторонам и увидела, что находится в больничной палате, но ей никак не удавалось вспомнить, как она сюда попала.

— Перевернись-ка, — попросила ее медсестра.

Элис уставилась на нее ничего не понимающими глазами.

— Повернись на бок, — повторила медсестра.

Элис повернулась, почувствовала запах спирта, а потом ощутила и острую иглу шприца.

Она перевернулась назад и увидела все того же доктора и полицейского рядом. Ей показалось, что она его знает. Один из кристал-лейковских копов. Тирни, кажется. Да, сержант Тирни. Должно быть он один из тех, кто привез ее сюда. Она поняла, что находится в больнице округа.

И это все. Все в прошлом.

— Доктор Миллер, — произнесло переговорное устройство, — зайдите, пожалуйста, в ординаторскую. Доктор Миллер…

— Хорошо, — кивнула медсестра сержанту.

Тирни подошел к кровати Элис, доброжелательно глядя на нее.

— Твои старики уже едут, — заявил он.

Она уселась на кровати. Ее старики? Но ее отец… конечно, Тирни не знает этого; должно быть, он разговаривал с матерью. Она начала успокаиваться: «О, Боже, мне удалось… Мне удалось сделать это… Я жива! Но остальные…»

— Еще кто-нибудь остался в живых? — встревоженно спросила она Тирни. Он не двигался. — Они… онивсемертвы?!

Сержант кивнул:

— Да, мадам.

Он никогда не сможет забыть вид их тел, растерзанных словно зверьми. Ему никогда не доводилось видеть ничего подобного, даже на войне… Это просто сумасшествие, странно, что девчонка до сих пор не свихнулась.

— Двое ребят выловили тебя в озере, — сказал он. — Мы думали, ты тоже погибла. — Он остановился, не решаясь задать следующий вопрос. — Ты помнишь, как все это было?

— Парень, — Элис неуверенно посмотрела на копа. — Мальчишка тоже мертв?!

— Какой? — удивился Тирни.

— Парень по имени Джейсон.

Полицейский был явно удивлен.

— Какой такой Джейсон?

— В озере, — закричала она. — Один… один из тех, кто пытался меня убить! Он хотел утопить меня!

У Тирни пересохло во рту, и он почувствовал, как по его телу стекает холодный пот.

— Мадам, — произнес он, внимательно глядя на нее. — Мы не видели никакого мальчишки.

Элис пожала плечами.

— Но он…

Лекарство начало действовать. Она чувствовала, что голова ее становится легче, она начинает плыть… уже плывет…

…плывет по воде. Плывет по течению… Дрейфует…

— Тогда он все еще там, — прошептала она. У нее пропал голос.

Тирни с тревогой посмотрел на медсестру. Женщина пожала плечами. «Они не верят мне, — подумала Элис. — Они думают, что я брежу, или что я свихнулась. Но янесумасшедшая. И мне этонеприснилось».

Она почувствовала, как сиделка вновь уложила ее в постель. Очертания комнаты расплылись. «Нет, — подумала она. — Это было двадцать лет назад. Как он мог…»

…но она помнила, как что-то выросло позади ее лодки над водой. И этот отвратительный, мерзкий запах… Сильная рука, пытавшаяся увлечь ее за собой, в водную пучину…

Ей показались очертания мертвеца за занавеской, и она почувствовала, что все еще плывет по течению. Она боялась закрыть глаза. Она боялась темноты. Она знала, что теперь ее начнут мучить кошмары. И перед тем, как заснуть под действием лекарства — а еще больше от собственного страха и усталости — она поняла, что это было. Она не бредила. Все это произошло взаправду. Чем бы это не оказалось в действительности, оно до сих пор там. До сих пор там прячется и выжидает…

Выжидает…

Примечания

1

Дословно: Лагерь на Хрустальном озере (англ.) — Здесь и далее примеч. переводчика.

(обратно)

2

«Майкл, к берегу греби» (англ.)

(обратно)

3

«Склони голову, Том Дули» (англ.)

(обратно)

4

Американский ювелир, участник Войны за независимость, который в ночь на 18 апреля 1775 гола верхом на лошади обскакал городки находившиеся на месте современного Бостона, предупредив их жителей о начале выступления английской армии. Его подвигу посвящена поэма Генри Лонгфелло «Скачка Поля Ревира» («Paul Revere's Ride»).

(обратно)

5

Американский теолог и проповедник, способствовавший подъему религиозности нации во время т. н. «Великого пробуждения» (30-40-е годы XVIII века). В одной из своих знаменитых речей сравнил грешников с пауками, подвешенными над жарким пламенем.

(обратно)

6

«Незнакомцы и ночи» — популярная в 60—70-е годы песня в исполнении Фрэнка Синатры.

(обратно)

7

Популярный в 70-е годы телесериал, снятый на киностудии «Юниверсал», рассказывающий о провинциальном детективе по имени Коджек. Одним из соавторов сценария к фильму был Виктор Б.Миллер.

(обратно)

8

В английском языке слово «kids» имеет несколько значений, в т. ч. «малыши» и «козлята».

(обратно)

9

Университет в Лос-Анджелесе.

(обратно)

10

Сумасшедшая Лошадь (Крейзи Хорс, Бешеный Конь) — вождь индейского племени сиу, участник битвы при Литтл-Биг-Хорне (1876 г.)

(обратно)

11

Джордж Армстронг Кастер — американский генерал, кавалерист. Во время Гражданской войны 1861-65 гг сражался на стороне Севера. В битве при Литтл-Биг-Хорне в Период Реформации потерял все свои войска и был убит.

(обратно)

12

О'кей (ам. сленг.)

(обратно)

13

Американская кинозвезда, обладательница четырех «Оскаров» (1933, 1967, 1968, 1981).

(обратно)

Оглавление

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg