«Мутные глаза совести»

Андрей Борисович Гальперин Мутные глаза совести

От самой набережной до блокпоста на границе курортной зоны Серый молчал. Он вертел в пальцах незажженную сигарету, сипел, поглядывал в окно машины на прохожих и иногда делал странные движения губами, словно хотел презрительно сплюнуть. Перед самым блокпостом Серый занервничал, принялся копаться в карманах мастерки, и всем своим видом демонстрировал, что в курортную зону ему вовсе и не хочется, но опять же все это он проделывал молча. Анатолий, поглядывая на приятеля чуть улыбался, и наконец не выдержал:

— Чего ты вертишься? Не бзди, все будет нормально. У меня "золотая карта".

— Да хрена ли от твоей карты. Я не-ин-те-гри-ро-ван, понимаешь? Счас за жопу возьмут — два часа, и на родину… Знаешь как здесь с нелегалами? В кабак можно было и к албанцам сходить, и посидели бы как люди…

— Серый, перестань. Такую встречу надо отметить. А к албанцам я не пойду. Меня в этом городе знают, не хватало еще по притонам шастать… Все, приехали. Не кипешуй. И цацки сними. Палишься.

Серега хлюпнул носом и недовольно пробурчал:

— Че мы не пацаны что ли?

У блокпоста Анатолий остановил "BMW", открыл окно и дождался, пока плечистый абхаз в надвинутой по самые глаза пятнистой каске приблизится, перекинет за спину громоздкий многоствольный агрегат, и только потом плавным движением предъявил туристическую карту. Патрульный взял кусочек пластика двумя пальцами, придвинул к глазам и подвигал заросшей челюстью. Потом склонил голову и посмотрел в окно на Серого. Несколько секунд он пристально разглядывал прикид гастарбайтера — поношенную мастерку с многочисленными эмблемами, аляповатые, как бы золотые перстни на пальцах, бледно-голубые узоры татуировки на запястьях. Еще раз оглядев пассажира, патрульный отошел на пару шагов, ткнул пальцем в рацию на предплечье и прохрипел:

— Командэр, четырнадцать-четыре докладывает… Тут "золотой" из "Шератона", с ним босяк.

Из здания блокпоста вышел высокий грек в легком пехотном наборе и придерживая на ходу кобуру с "Сильверстоном" направился к ним. Патрульный передал ему карту Анатолия.

— Господин Снежин?

— Собственной персоной, — Анатолий указал пальцем на Серого, — А этот господин со мной. Будьте так любезны, выпишете ему суточный пропуск.

Командир склонился к окну. От него несло дешевым одеколоном и казармой.

— Да, конечно, господин Снежин. Как вы представите своего попутчика?

— Колясенко Сергей Игоревич. Гость.

— О да… Проезжайте. На выезде получите суточную карту. Соблаговолите объяснить вашему другу до какого срока он должен покинуть турзону.

Анатолий принял карту из рук командира, и подмигнул Серому.

— Вот видишь. Теперь ты турист. Наслаждайся.

У входа в ресторан Серый опять замялся. Он сделал несколько глубоких затяжек, швырнул сигарету в урну, и пряча глаза пробормотал:

— Толяныч, ну нафига ты меня сюда приволок? — он выразительно похлопал по карманам и продолжил, — денег у меня на такие кабаки нет. Голяк, понимаешь?

Анатолий, сдерживая улыбку, сделал пригласительный жест.

— Не ссы. Все будет ништяк. Погуляем как люди, а денег хватает.

Серый оглянулся на припаркованный в VIP-зоне "BMW" и усмехнулся в ответ.

— Ну да, ты же крученый. Ну укатаешь корешка тогда.

За столиком Серый продолжил свой рассказ, начатый еще на строящейся набережной рабочего поселка. Он говорил и ел, говорил и ел, и Анатолий, слушавший вполуха, старался изо всех сил не смотреть на его жующий, давящийся рот, на капли соуса, стекающие по плохо выбритому подбородку. Сергей мял вилкой изысканные блюда, загребал все это широкими движениями и отправлял в рот, периодически запивая все это пивом из высокой кружки, а когда он говорил, то во все стороны летели брызги.

"Свинья… Как был свиньей, так и остался… Все-таки зря я его сюда пригласил".

— Вот, короче, я эту сучку затащил за трансформаторную будку, хотел на клык накидать, но тут братва подбежала, из этих, помнишь, что за двенадцатой школой в камышах тусовались, суки, вот они мне тогда насовали полную пазуху, думал загнусь, короче… А вот еще, ты уехал тогда уже. Помнишь Сару? Пашку Сорокина из третьего подъезда? Он тоже за этими блядями бегал, так они его за гаражами бензиком облили и подожгли…

Анатолий бессвязно кивал и почти не ел, а дождавшись окончания очередной эпопеи, спросил:

— Ну а здесь то ты как оказался?

Серый сразу поскучнел. Он прожевал, запил пивом и отложил вилку.

— Ну, это… Короче. Зураба помнишь? Он на углу Рабочей и Кропоткина магазин держал? Я вот как контракт отмотал, по углам пошибался и к нему. Ну, короче, он нас и вывез. Сначала в Бейрут. Там отель строили. Короче, не заплатили нихрена. Потом сюда…

— Здесь-то платят?

Серый сделал гримасу и пробурчал:

— Ага… Туркам еще так, нам — чтоб не сдохнуть.

— Понятно. Домой не тянет?

Серый вытаращил глаза и поставил уже поднятую было кружку.

— Ты чо гонишь? Домой… Телик не смотришь что ли? Кому в концлагерь охота? Не, домой я не ездок. Здесь поработаю, потом еще где-нибудь пробью. Вот в Испанию пацаны поехали, там вроде ништяк. Ну а ты? — серый прищурил поросячьи глазки и обвел руками ресторан, — ты-то приподнялся, как я вижу. Тачка, кабаки, патрули вон честь отдают… Официанты бегают, кланяются. Чем по жизни занимаешься?

Анатолий скромно улыбнулся.

— Да так. Работаю. Вот только прилетел. Думал, отдохну недельки две-три на курорте, а тут и друга детства встретил.

— Прилетел? — Серый нахмурился. — Откуда?

— Откуда… С Марса. "Марс Индастри Гелекоун", слышал? Заведующий лаборатории.

Серый поставил кружку и недоверчиво спросил:

— Внеземелье? Ты гонишь… Там же это, короче, радиация, болезни всякие, катастрофы… Вон по телеку каждый день показывают.

Анатолий улыбнулся и покачал головой.

— Серый, блин, ну ты вроде и не баран. Ты что реально веришь всему что по телеку показывают? Люди работают во Внеземелье уже много лет. Вот все, — он кинул вилку на стол, — буквально все в этом кабаке, сделано из того, что добывают наши прииски. А ты на фуфло ведешься.

Серый сглотнул слюну и глуповато хлопая выгоревшими ресницами спросил:

— И чо реально башляют?

— Ну, по выработке. Стандарт для проходчика — двести штук в год…

— Баксов?

— Ну нафиг. Евро, конечно…

Серый закатил глаза и мечтательно хрюкнул.

— Ну ни-и-ифига се. Вот это бабло…

Анатолий серьезно посмотрел на Сергея.

— А ты думал? Две смены, работа несложная, жрачка, комплекс с сауной и бассейном. Девок правда нет. Но это потерпеть можно. Ты в армии кем был?

Серый самодовольно ухмыльнулся и протянул:

— Кем-кем… Спецназ ВДВ. Бирма, Афганистан, Тимор…

Анатолий прикрыл глаза ладонью и кивнул. "Врешь, падла, семь лет в Бишкеке солдат на кунге в баню возил, спецназовец хренов. А про Тимор по телеку небось только видел. Ну да нам пофиг…", а вслух сказал:

— Если работа нужна, ты не стесняйся. Ты ведь с механизмами по жизни нормально? Нам такие люди нужны.

Серый покрутил головой и засопел:

— Ты чо серьезно, Толяныч? Ты мне сейчас работу в космосе предлагаешь?

— Ну не в космосе. На Марсе. Хочешь могу пробить что-нибудь на Венере. Но там другая контора, я ихних заположняков не знаю. У нас в конторе есть вакансия сейчас. Документов особых не надо. Деньги на перелет до Йоханнесбурга и на курсы подготовки. Где-то штуки две, если не ошибаюсь.

Серый, глаза которого уже горели от предчувствия быстрого обогащения, вдруг обмяк и едва выдавил:

— Неа, Толяныч… Не покатит. Нет таких денег. Если все собрать что есть, да скутер продать, то может евро триста и набежит.

Анатолий покровительственно усмехнулся и легким жестом кинул на центр стола свою золотую карту.

— Братан… Я своих в беде не бросаю. Дам тебе денег и добазарюсь с конторой. — При этом он вытащил телефон и стараясь не смотреть на сияющего Серого, быстро набрал номер.

— Господин Джордан? Это Анатолий Снежин, два-тринадцать-сорок девять, приветствую вас. У меня есть претендент на должность оператора обогатительного комбайна. Да… Несомненно… Человек заслуживающий доверия… Специалист… Бывший военный. Да. Конечно, господин Джордан… Естественно. Все, благодарю вас, господин Джордан.

Анатолий сложил телефон и подмигнул Серому.

— Тебе повезло, братишка… Если ты сейчас все бросишь, то успеешь в Триест на самолет до Парижа. Завтра вечером ты должен быть Йоханнесбурге, вот по этому адресу, — он вытащил из нагрудного кармана визитку и протянул Серому. — И это…дай мне пока свою карту…

Серый жадно схватил визитку и не мигая уставился на Анатолия.

— Карту?

— Да… Гражданскую Карту. Я тебе еще скину денег на счет, а карту передам в Центр подготовки, когда ты там зарегистрируешься. Это формальность, понимаешь, братан. Это не то, чтобы я тебе не доверял, но вдруг ты ломанешься с моими деньгами куда-нибудь в Индокитай, и ищи тебя потом…

Серый насупился и пробурчал:

— Да без проблем, брателло. Я и так тебе, короче, обязан… — он порылся в карманах штанов и вытащил кусок потертого на углах пластика.

Анатолий взял карту и усмехнулся уголками губ. "Ну все… Теперь вали уже… Ненавижу эти секунды". Тут он заметил, как из холла к барной стойке, слегка припадая на правую ногу, приближается невысокий человек в мятом плаще и черной кожаной шляпе.

"Черт… Как не вовремя…"

Анатолий сунул руку в карман, достал бумажник, быстро отсчитал два десятка радужных купюр и протянул Серому.

"Ну быстрей же, придурок!"

Серый взял деньги, медленно встал, оперся o спинку стула и звучно рыгнул. Некоторые из посетителей оглянулись на него. Он постоял, глядя сверху вниз на Анатолия и наконец сказал:

— Спасибо тебе, братан, что не бросаешь своих… Я отдам, все до копейки вот только вернусь и отдам…

Анатолий встал, обошел стол и они похлопали друг друга по плечам.

— Ну, иди уже. Был рад повидаться, братишка. Удачи!

Серый, блеснув перстнями, сунул руку с деньгами в карман и пожевал губами, словно собираясь что-то еще сказать. Потом нерешительно повернулся и пошел к выходу.

Анатолий присел на свой стул и стал смотреть, как человек в мятом плаще догоняет Серого и на ходу пытается ему что-то втолковать. Но Серый лишь отмахнулся и что-то бурча себе под нос покинул ресторан. Анатолий вздохнул с облегчением. Человек в плаще потоптался у выхода, почесывая переносицу пальцем, затем сделал знак кому-то в глубине ресторана и направился к столику за которым сидел Анатолий.

— О! Анатоль Снежин? Разрешите присесть?

Анатолий скривился и пожал плечами.

— Инспектор Хаксли? Я бы возразил. Но от вас все равно никуда не денешься. Присаживайтесь…

Хаксли снял кожаную шляпу с ярко-зеленой лентой, расправил длинные черные волосы с проседью и слегка распустил узел бежевого галстука. Присев, он отодвинул тарелку, из которой только что ел Серый, и махнул рукой официанту.

— Милейший, приберите здесь. И, пожалуйста — мартини. Без оливок. — он повернулся к Анатолию, прищурил бесцветные мутноватые глаза и широко улыбнулся. — Хороший парень. Крепкий. Славянский тип. Не наркоман. Протянет года два, может три… Куда вы его пристроили? В "Мартиан Колониан Пруст?" Или в "Корпорейшен оф Фобос Девелопмент?"

Анатолий отложил вилку и поморщился.

— Вам есть что мне предъявить, Хаксли? Сомневаюсь. А потому, будьте так любезны, оставьте меня в покое.

Хаксли улыбнулся еще шире, подкрутил ус и ответил:

— Ну что вы, Анатоль! Конечно, мне нечего вам предъявить. Иначе вы бы уже лежали лицом вниз. Даже если вас сейчас обыскать и изъять документы этого несчастного, которому вы только что выписали пропуск в ад, вам все равно нечего будет предъявить. Вы высококлассный профессионал, надо отдать должное. Как обычно, никто из моих людей не заметил применения никаких специальных устройств, или наркотических препаратов для одурманивания. Даже спиртного ваш клиент практически не пил. И тем не менее, вам удалось его обработать. Как и многих других. Знаете что?

— Что?

— Вы меня раздражаете, Анатоль.

— Неужели?

Хаксли принял от официанта мартини и сделал глоток.

— Хотя возможно я неправильно выразился по-русски. И вообще, может лучше английский? Французский? Немецкий? Э-э-э… Арабский?

— Не утруждайте себя, господин Хаксли. Ваш русский безупречен. Так чем же я вас раздражаю?

Хаксли отставил бокал, вытащил из кармана огрызок сигары и стал окончательно похож на не очень успешного сутенера из пригорода Нью-Орлеана.

— Вы лучший рекрутер на моей памяти. Этот ваш Серджио Колясенко, или как его там, будет юбилейным, пятидесятым рекрутом. Кстати, почему вы не кушаете? — Он перегнулся через стол и внимательно осмотрел нетронутую тарелку Анатолия. При этом немного пепла с его сигары просыпалось прямо на блюдо. — О… У вас пропал аппетит. Это бывает, когда отправляешь своих друзей на верную смерть.

Анатолий с непроницаемым лицом смотрел, как бармен протирает бокалы.

— Так вот, о чем это я?

— Вас беспокоил мой аппетит…

— Увы, нет, Анатоль. Меня беспокоит та легкость, с который вы отправляете своих бывших друзей, знакомых и просто случайных людей в рабство. Олег Никифоров, да так кажется? Вы с ним сидели за одной партой в школе, а после школы играли в лапту…

— В футбол…

— Да, и в футбол. Он умер в позапрошлом году на нелегальном прииске "Шерил Голд". Сгнил живьем от тройчатой венерианской гангрены. Он умер в рабстве, в возрасте двадцати шести лет. Евгений Мень, Александр Солодов, Виктор Плахотник, нелегальный прииск "Церера Аквактик" — все они были отправлены в расход, немощными стариками, не дожив до двадцати пяти. Все остальные проходят как пропавшие без вести, но мы то с вами знаем, Анатоль, какая участь им была уготовлена.

— Никого из этих людей я не видел много лет. Возможно, что они и пропали без вести, но мне об этом ничего не известно.

Хаксли развел руками и покачал головой.

— Ах, Анатоль, Анатоль… Я оставлю вас в покое, на некоторое время, разумеется. Пока вы не сделаете по настоящему крупной ошибки. Скажите мне только одно. Вы заработали внушительные сумы на работорговле. Я знаю о ваших счетах, и о многом другом тоже. Я знаю о вашей семье, о любимой жене и дочери, о домике на Мальте. Вы хороший биохимик и могли бы трудится в "Сентре Ресерч лтд" на Луне. А еще я знаю, что вас чертовски мучает совесть. Я знаю, что вы не спите по ночам, а засыпаете, лишь для того чтобы проснутся в поту от кошмара. Скажите мне, зачем вам все это? Зачем вы берете грех на душу?

Анатолий посмотрел в мутные, словно задымленные глаза агента, и ответил.

— Я скажу вам, Говард. Но боюсь, вы не поймете.

— Это почему же?

— Это потому, что вы родились в Монреале, закончили колледж, отслужили в вашей пряничной армии и получили должность на государственной службе, с хорошей пенсией в перспективе. А я родился на свалке цивилизации, мои родные, кто не погиб в гражданскую, сгнили в лагерях, на помойках, на рисовых чеках и грибных плантациях. Я всего добился сам, я выгрызал из этой жизни каждый лакомый кусочек, который вам доставался просто так. И теперь я не хочу жить на этой планете. Я не хочу чтобы здесь жил мой ребенок. И потому мне нужны деньги. Большие деньги, Говард.

Хаксли с интересом посмотрел на него и сказал.

— Ну, сомневаюсь, что работорговля может служить оправданием для ваших личных трагедий. С другой стороны, я вас понимаю, Анатоль. Вы хотите сбежать? Меня радует этот факт. Ведь если мне не удастся засадить вас в лагерь, то однажды придется вас просто пристрелить, как собаку. А этого мне поверьте совсем не хочется… Поэтому, чем скорее вы покинете Землю, тем лучше для вас. Кстати, вы уже подобрали себе теплое местечко?

Анатолий пожал плечами.

— Ну… "Сентер Эволюшн" Титан..

— О да… Наслышан. Чудесное место. Хотя… — Хаксли полез за пазуху и вытащил голографический планшетник. Пощелкав сенсорами, он выбрал картинку и показал Анатолию. — Вот смотрите. Мечта, так сказать. "Галактик-Сити", Каллисто… Мои доходы не сравнить с вашими, Анатоль, а потому для меня это так и останется мечтой. Вам вполне должно хватить на небольшую резиденцию, и еще останется на безбедное существование…

Анатолий всмотрелся в пейзаж и с благодарностью кивнул.

— Интересный вариант, Говард. Интересный. Я подумаю.

Хаксли выключил компьютер и задумчиво проговорил:

— Не сомневаюсь, Анатоль. Не сомневаюсь. Однако, рекомендую вам поторопится. Видите ли, мне до пенсии осталось всего ничего. Начальство требует результатов, а их не так уж и много. Я посадил братьев Квардишвили, мои люди убили Монза и Манкевича, оказавших сопротивление аресту. Пуля Манкевича, которую извлекли из моей ноги, очень серьезно повлияла на мое общее восприятие окружающего мира. Меня раздражает то, что борьба с нелегальными приисками Внеземелья происходит здесь. На Земле. А вы, Анатоль, один из немногих оставшихся рекрутеров. Поэтому, мой вам совет — убирайтесь. На Титан, на Каллисто, К черту на рога. Я хочу отчитаться перед начальством и спокойно уйти на пенсию. И поторопитесь. Ваше время уходит.

Анатолий кинул на стол несколько бумажек и встал.

— Спасибо, Говард, за совет. Я думаю, что есть резон последовать ему. А Каллисто… Ну что же, это вариант.

Он повернулся и не прощаясь направился к выходу. Хаксли некоторое время неподвижно сидел, глядя прямо перед собой. Потом одним движением затушил сигару и вытащил коммуникатор.

— Господин Джордан? Это Говард Хаксли, два-шесть-девяносто-восемнадцать… Да, закончил. Как и обещал, Каллисто. Мужчина, двадцать восемь лет. Белый. Женщина, двадцать семь лет. Белая. Девочка, шесть лет. За девочку — восемьдесят, как договаривались. Девочки нынче в цене. Я знаю, знаю… Что поделать, господин Джордан, деньги не пахнут, как говорят русские.