«Ужас Салема»

Ужас Салема     Генри Каттнер 

      Первый раз, когда Карсон услышал шум в подвале своего дома, он отнес его происхождение на счет крыс. Позже до него дошли истории, пересказывавшиеся суеверными поляками, которые работали на мельнице на Дерби-стрит. Эти легенды повествовали о первом владельце старого дома – женщине по имени Абигейль Принн. Уже не было в живых никого, кто бы помнил чертову колдунью, но мрачные слухи, разраставшиеся в «районе ведьм» Салема, как трава на могиле, передавали зловещие детали ее жизни и пугающие подробности отвратительных жертвоприношений, природа которых, однако, была окутана туманом неопределенности. Самые древние старики еще поговаривали шепотом об Эбби Принн и ее чудовищных признаниях в том, что она была великой жрицей могущественного бога, который обитал в глубине гор. Эта хвастливость старой колдуньи довела ее до неожиданной и загадочной смерти в 1692 году, в эпоху знаменитой «охоты на ведьм». Никому не доставляло удовольствия говорить об этом, хотя порой какая-нибудь беззубая старуха осмеливалась украдкой обронить фразу насчет того, что пламя не могло сжечь ведьму, потому что согласно уговору с дьяволом ее тело стало неуязвимым.

      Прошло уже много времени с тех пор, как исчезло таинственное тело Эбби Принн, но по-прежнему было весьма непросто сдать внаем великолепные квартиры на первом этаже старого дома, чьи стрельчатые фронтоны фасада и необычные ромбические окна неизменно бросались в глаза. Жуткая репутация дома распространилась по всему Салему. В действительности после смерти колдуньи не произошло ничего существенного, что могло бы порождать странные истории; но те, кто снимал здесь жилье, как правило, быстро съезжали, ограничиваясь неопределенными и малоудовлетворительными объяснениями насчет крыс.

      Именно крыса привела Карсона в Комнату Ведьмы. Приглушенные ночные шорохи и частые стуки внутри полых стен все более тревожили Карсона в течение первой недели его пребывания в доме. Он снял это жилище, намереваясь пожить в одиночестве, нужном для того, чтобы закончить роман в установленный издателями срок – очередной любовный роман, который пополнит список его популярных литературных успехов. Но спустя некоторое время после начала работы в голове Карсона стали закрадываться некие смутные, фантастические подозрения относительно разумности крысы, однажды прошмыгнувшей под его ногами по направлению к темной прихожей.

      В доме имелась электрическая проводка, но лампочка в прихожей была слабой и давала очень тусклый свет. Крыса выглядела черной уродливой тенью, когда пробежала несколько метров и остановилась, чтобы, казалось, понаблюдать за Карсоном.

      В иной ситуации он мог бы отпугнуть тварь угрожающим жестом и снова продолжить работу. Но движение на Дерби-стрит было невыносимо шумным, и ему было тяжело сконцентрироваться на романе.

      Его нервы без видимой причины были напряжены; с другой стороны, крыса, замерев вне досягаемости, созерцала его с заметным любопытством.

      Улыбнувшись собственному предположению, Карсон направился к крысе; она помчалась к двери подвала, и тогда он с удивлением обнаружил, что та была приоткрыта. Карсон подумал, что он, должно быть, забыл закрыть ее в последний раз, когда был там, хотя обычно он тщательно соблюдал правило оставлять все двери закрытыми из-за сильных сквозняков, гулявших по старому дому. Крыса ждала его у двери.

      Испытывая какое-то иррациональное беспокойство, Карсон быстро направился к ней, вынудив крысу стремглав метнуться вниз по лестнице. Он зажег свет в подвале и увидел ее в углу. Крыса сверкающими глазами внимательно следила за ним.

      Спускаясь по лестнице, Карсон не мог избавиться от чувства, что его поведение выглядит по-идиотски. Но работа изнурила его, и подсознательно он испытывал желание прервать ее каким угодно способом. Он пересек подвал по направлению к крысе, с удивлением отмечая, что зверек остается недвижимым, по-прежнему уставившись на него. «Крыса ведет себя странно», – подумал он. Немигающий взгляд ее крохотных бусинок-глаз понемногу стал тревожить Карсона.

      Потом он посмеялся над собой, так как крыса сделала неожиданный скачок и исчезла в отверстии в стене. В этот момент под кучей пыли, лежавшей перед норой, Карсон обнаружил начертанный на полу знак креста с острием.

      Мордочка крысы и ее нервно подрагивающие усики осторожно высунулись из отверстия, выдвинулись вперед, а потом в страхе отступили. Потом животное стало вести себя загадочным, необъяснимым образом; Карсону даже показалось, что оно будто танцевало. Крыса двигалась, словно в каком-то танцевальном ритме, делала прыжки вперед, а потом снова пряталась. Ему внезапно пришла в голову мысль, что где-то перед норой затаилась змея, которая препятствовала бегству крысы. Но ничего не было, за исключением креста, который Карсон заметил в пыли.

      Несомненно, именно сам Карсон не давал крысе сбежать, так как находился на довольно близком расстоянии от норы. Подойдя ближе, он спугнул крысу, и она стремительно исчезла в отверстии.

      Снедаемый любопытством, Карсон нашел палку и принялся ворошить ею в дыре. В этот момент его взгляд, прикованный к стене, обнаружил нечто странное в каменной плите, которая располагалась над норой. Беглый осмотр ее краев подтвердил его подозрения. Каменная плита должна быть подвижной.

      Карсон тщательно ощупал ее и отыскал с краю углубление, похожее на своеобразную ручку. Его пальцы четко сложились в этой зарубке, и он попытался сдвинуть плиту. Камень немного сместился и остановился. Он напряг все свои силы, и, отбрасывая комья сухой земли, каменная плита отделилась от стены, поворачиваясь, словно на петлях.

      В стене разверзся черный прямоугольник, высотой по плечо ему. Оттуда источались отвратительное зловоние и потоки застойного плесневелого воздуха, и Карсон непроизвольно сделал шаг назад. В глубине его сознания всплыли чудовищные истории про Эбби Принн и ужасные секреты, которые, как предполагалось, хранились в ее доме. Он столкнулся с какой-то потайной комнатой ведьмы. Сколько времени она была заперта?

      Перед тем, как войти в черный проем, он принял меры предосторожности, взяв сверху ручной фонарь. Потом очень аккуратно он наклонил голову и проскользнул в узкий, дурно пахнущий вход, направляя луч света перед собой, чтобы получше видеть дорогу.

      Узкий туннель высотой несколько ниже его роста был вымощен каменными плитами. Метров через пять он расширился, превратившись в довольно просторное помещение. Когда Карсон вошел в него, ему пришли на ум различные тайны Эбби Принн, которые она могла оставить здесь, когда обезумевшая толпа захватила ее дом на Дерби-Стрит. Со вздохом удивления он рассматривал фантастический, необыкновенный интерьер комнаты.

      Взгляд Карсона привлекли, прежде всего, цвета помещения. Темно-серый фон стен туннеля здесь сменился многоцветной каменной мозаикой, в которой господствовали синие, зеленые и пурпурные краски. Должно быть, мозаика состояла не менее чем из тысячи цветных каменных кусочков, каждый из которых был не крупнее грецкого ореха. Мозаика, кажется, представляла собой какой-то странный рисунок, непонятный для Карсона: искаженные оттенки пурпурного и фиолетового цвета сочетались с угловатыми зелеными и синими линиями, перемешанными в диковинных арабесках. Здесь были круги, треугольники, пентаграммы и другие, менее четкие фигуры. Большинство линий и образов сходились в определенной точке – в центре комнаты, где располагался круглый диск диаметром примерно полметра, полностью изготовленный из черного камня.

      Было очень тихо. Не слышались шумы машин, которые время от времени проезжали по Дерби-стрит. В маленьком углублении, выдолбленном в стене, Карсон заметил какие-то отметки и немедленно подошел к ним, водя вверх-вниз лучом своего фонаря.

      Эти отметки были давным-давно нарисованы на камне; они представляли собой загадочные символы, не поддающиеся расшифровке. Карсон увидел несколько частично стертых иероглифов, которые напомнили ему арабскую вязь, хотя он не был в этом уверен.

      Кроме того, на полу комнаты находился большой металлический диск диаметром не менее двух с половиной метров, и у Карсона возникло твердое ощущение, что этот диск подвижный, хотя он не представлял, как можно поднять его.

      После некоторых размышлений он догадался, что следует встать точно в центре комнаты, посреди черного каменного круга, где сходились линии мозаики. В помещении по-прежнему царила мертвая тишина. Повинуясь импульсу, он выключил фонарь, и сразу же установилась непроницаемая тьма.

      В этот момент Карсона осенила одна идея. Он вообразил, будто находится в глубине колодца, а сверху, точно по центру помещения, низвергается какой-то поток, заливающий комнату. Это впечатление было столь сильным, что ему послышались отдаленные раскаты грома, звучавшие, как приглушенный рев водопада. Встревоженный, он зажег свет и быстро осмотрелся вокруг. Грохот, который он слышал, в действительности был, разумеется, его собственным пульсом, который был хорошо различим в полной тишине: явление, хорошо известное. Но если это место было таким тихим...

      Внезапно его пронзила новая мысль. Ведь это идеальное место для работы. Он мог провести здесь электричество, принести мебель, наконец, установить вентилятор, если это было необходимо... хотя запах плесени, который он ощущал поначалу, кажется, полностью исчез. Он направился к входу в комнату, и, покинув ее, почувствовал необъяснимую усталость, хотя совершенно не мог понять, на что он затратил силы. Наиболее вероятной причиной служила его нервозность, поэтому Карсон поднялся наверх, чтобы приготовить себе кофе и написать проживавшему в Бостоне владельцу дома о сделанном открытии.

            ***

      Как только открыл Карсон дверь, в прихожую с любопытством заглянул странный посетитель. Казалось, при этом он испытал некое удовлетворение. Это был худой высокий человек, с густыми бровями стального цвета, выступавшими над внимательными серыми глазами. Его лицо, выдававшее немалый жизненный опыт, тем не менее, было почти лишено морщин.

      – Вы пришли из-за Комнаты Ведьмы? – сухо спросил Карсон. Дело в том, что в течение последней недели он был вынужден принять множество антикваров и оккультистов, желающих совершить короткий осмотр потайной комнаты, в которой Эбби Принн некогда шептала свои колдовские заговоры. Плохое настроение Карсона резко усилилось, и он даже подумал о том, чтобы перебраться в более спокойное место; но его врожденное упрямство заставило его остаться, наполнив решимостью закончить роман, несмотря на все помехи. Сейчас, холодно глядя на гостя, он сказал:

      – Приема больше не будет; я уже порядком утомился от таких визитов.

      Посетитель сначала с некоторым испугом посмотрел на него, но почти сразу в его глазах сверкнуло понимающее выражение. Он достал визитку и предложил ее Карсону.

      – Майкл Ли... оккультист, – представился он Карсону. Это было далеко идущее признание. Назвавшись оккультистом, он тут же выразил чрезвычайно неприятный для Карсона интерес к рисунку мозаики в Комнате Ведьмы, попутно сделав туманные намеки на какие-то безымянные вещи.

      – Я понимаю вас, мистер Ли, но... я в самом деле очень занят. Извините, – и Карсон холодно указал на дверь.

      – Секунду, – быстро произнес Ли.

      Прежде, чем Карсон успел запротестовать, он положил руку писателю на плечо и посмотрел ему прямо в глаза. В страхе Карсон отступил на шаг назад, однако заметил то необыкновенное выражение, являвшееся некоей смесью огромного интереса и загадочного удовлетворения на худощавом лице Ли. Создавалось впечатление, что оккультисту здесь что-то показалось неприятным... хотя и не неожиданным.

      – Что происходит? – резко спросил Карсон. – Я не привык...

      – Мне следует очень много объяснить вам, – сказал Ли. Его голос был глубоким и каким-то успокаивающим. – Я должен извиниться. Полагаю... что ж, еще раз прошу прощения. Боюсь, я несколько возбужден. Видите ли, я приехал из Сан-Франциско, чтобы изучить Комнату Ведьмы. В самом деле, почему вы не позволяете мне посмотреть на нее? Я могу заплатить.

      – Не надо, – ответил Карсон. Он начал чувствовать иррациональную симпатию к этому человеку, с его приятным мягким голосом, волевым лицом и привлекательной личностью. – Нет, просто мне хотелось бы немного покоя; вы не представляете, как меня утомили посетители из-за этой комнаты, – он продолжал, после некоторой паузы, понимая, что говорит извиняющимся тоном. – Все это причиняет ужасное беспокойство. Едва ли вы сами захотели бы открыть эту комнату для посторонних.

      Ли приблизился к нему с видимым душевным волнением.

      – Я могу увидеть ее? Она имеет для меня огромное значение; я чрезвычайно заинтересован в осмотре хранящихся там артефактов. Обещаю, что отниму у вас не более десяти минут.

      Карсон долго сомневался, но потом согласился. Провожая гостя в подвал, он рассказал, при каких обстоятельствах была открыта Комната Ведьмы. Ли внимательно слушал, прерывая его время от времени разными вопросами.

      – А крыса: что с ней случилось? – спросил он.

      Карсон оказался в затруднении.

      – Не знаю. Полагаю, она спряталась в норе. Что с ней еще могло произойти?

      – Ну, в этом я не был бы так уверен, – загадочно ответил Ли, когда они вошли в Комнату Ведьмы.

      Карсон зажег свет. Он уже провел здесь электричество и поставил несколько стульев и стол; во всем остальном комната оставалась неизменной. Карсон наблюдал за лицом оккультиста и с удивлением отметил, что оно стало хмурым, почти сердитым.

      Ли направился к центру комнаты, глядя стул, помещенный на черном каменном круге.

      – Вы здесь работаете? – спросил он.

      – Да. Это очень спокойное место... Наверху совершенно не возможно работать; там слишком шумно. А это помещение идеально подходит мне; здесь легко пишется. Моя мысль чувствует себя... свободной; иначе говоря, отстраненной от прочих вещей. Это необыкновенное чувство.

      Ли согласно кивнул, как будто слова Карсона подтверждали какую-то его идею. Он направился к лежащему на земле металлическому диску. Карсон последовал за ним. Оккультист приблизился к стене, рассмотрел полустертые символы, водя по ним указательным пальцем. Он что-то тихо прошептал – слова, которые показались Карсону полной галиматьей:

      – Ниогта ... к'йярнак...

      Затем он повернулся к писателю; его бледное лицо было в высшей степени серьезно.

      – Что ж, я увидел достаточно, – спокойно сказал он. – Пойдемте отсюда.

      Оказавшись наверху, Ли долго колебался, как будто ему было тяжело высказать свое мнение. В конце концов, он спросил:

      – Мистер Карсон, мне очень важно знать, не было ли у вас в последнее время каких-нибудь странных снов?

      Карсон долго смотрел не него; в его глазах блестела усмешка.

      – Сны? – переспросил он. – О, я понимаю. Ну, мистер Ли, мне остается лишь настоятельно просить вас не пугать меня. Ваши коллеги, другие оккультисты, посещавшие этот дом, обычно заканчивали свои визиты тем, что тоже задавали этот вопрос.

      Ли поднял свои густые брови.

      – Да? Они спрашивали у вас о снах?

      – Некоторые... да.

      – И что вы отвечали им?

      – Что не было никаких снов. – Затем, когда Ли откинулся назад на стуле с выражением глубокого недоумения, Карсон тихо продолжил: – Хотя в действительности я не очень уверен.

      – Что это значит?

      – Я уверен в том, что... у меня есть смутное воспоминание... о некоторых снах за последнее время. Но я сомневаюсь. Я ничего не могу вспомнить о снах. И... пожалуй, скорее всего, именно ваши коллеги-оккультисты навязали мне эту мысль!

      – Может быть, – задумчиво сказал Ли, встав со стула. Он несколько секунд колебался. – Мистер Карсон, я задам вам довольно неуместный вопрос. Вам действительно необходимо жить в этом доме?

      Карсон обреченно вздохнул.

      – Когда у меня спросили это впервые, я пояснил, что мне нужно спокойное место для того, чтобы поработать над романом. Мне подходит любое тихое помещение, его нелегко найти. Сейчас, когда у меня есть эта Комната Ведьмы, и процесс написания книги идет столь быстро, я не понимаю, по какой причине я должен изменить свое мнение и нарушить свою программу. Я покину дом, когда закончу роман; тогда вы или прочие оккультисты могут занять его, превратить в музей или сделать с ним все, что будет вам угодно – мне все равно. Но до тех пор, пока я не завершу роман, я намерен оставаться здесь.

      Ли потер подбородок.

      – Конечно. Я понимаю вашу решимость. Но неужели в доме нет другого места, где вы могли бы работать?

      Он мгновение внимательно посмотрел на Карсона, а потом быстро продолжил:

      – Я не надеюсь, что вы поверите мне. Вы материалист, как и большинство людей. Но некоторые из нас знают кое-что за гранью того, что люди называют наукой. Есть знание, которое выражается в принципах и началах, кажущихся современным людям непонятными. Если вы перечитаете Мейчена, то вспомните, что он говорил о пропасти, которая существует между мирами сознания и материи. Можно установить мост через эту пропасть. Комната Ведьмы и есть этот мост! Вы не представляете, сколько тайн она хранит!

      – Вот как? – удивленно воскликнул Карсон. – Но...

      – Вот вам сравнение... просто аналогия. Человек может прошептать слово в галерее или пещере, и если вы находитесь в определенной точке в тридцати метрах от него, сможете услышать этот шепот, хотя его не услышит тот, кто находится на расстоянии всего трех метров. Это один из простейших акустических трюков: он заключается в проекции звука из фокусной точки. То же самое применимо и к другим явлениям, для любой импульсной волны... даже мысли!

      Карсон хотел прерывать его, но Ли продолжал:

      – Этот черный камень в центре Комнаты Ведьмы – одна из этих фокусных точек. Рисунок мозаики на полу, когда вы садитесь в черном кругу, становится аномально чувствительным к неким колебаниям, к неким мыслительным эманациям... опасно чувствительным! Вам кажется, что у вас очень ясная голова, когда вы работаете там? Это иллюзия, фальшивое ощущение яркого миража... в действительности, вы просто инструмент, приемник, настроенный для того, чтобы улавливать определенные негативные колебания, природу которых не можете понять.

      Лицо Карсона изучало недоумение и недоверчивость.

      – Но вы же не хотите мне сказать, что действительно верите...

      Ли отвернулся, скрывая напряженный блеск своих глаз, ставших мрачными и холодными.

      – Ну ладно. Я изучил историю Абигейль Принн. Она также разбиралась в этой сверхъестественной науке, о которой я говорю вам. Несомненно, она использовала ее в пагубных целях: это то, что обычно называется черной магией. Я читал, что перед смертью ведьма прокляла Салем... а ее чары поистине ужасны. Позвольте мне... – он нервно покусал губу, – позвольте, по крайней мере, увидеть Комнату завтра?

      Почти непроизвольно Карсон согласился.

      – Но я боюсь, что это пустая трата времени. Я не верю... у меня нет оснований... – он заикался, не зная, что говорить.

      – Доверие моим словам зависит от вас самого. Если этой ночью вам приснится сон, постарайтесь запомнить его. Как только проснетесь, немедленно постарайтесь вспомнить – тогда, возможно, у вас получится.

      – Договорились. Если я увижу сон...

      Этой ночью Карсон видел сон. Он проснулся незадолго до рассвета с бешено колотившимся сердцем и со странным чувством сильнейшего беспокойства. Внутри стен и внизу он слышал тайные передвижения крыс. Он быстро спрыгнул с кровати, дрожа от предрассветной прохлады. Тающая луна еще слабо блестела на бледном небе.

      Тогда он вспомнил слова Ли. Он видел сон; теперь в этом не было никакого сомнения, но его содержание представляло собой сложный вопрос. Несмотря на все усилия, он не мог точно вспомнить его, хотя у него было неопределенное ощущение того, что он сломя голову бежал куда-то в кромешной темноте.

      Карсон быстро оделся, и поскольку утренняя тишина в доме раздражала его, он вышел на улицу, чтобы купить газету. Однако было еще слишком рано; магазины пока не открылись, и он направился в поисках продавца газет, завернув за ближайший угол. По дороге его охватило причудливое чувство – чувство... непринужденности! Он видел какую-то легкость в формах домов, в силуэтах черепичных крыш. Но – и это было самое удивительное – он знал, что никогда не был раньше на этой улице. Он вообще редко бывал в этой части Салема, так как не любил заходить так далеко; однако у него складывалось странное впечатление, что он помнит здешние места, и оно становилось все более устойчивым по мере того, как он шел дальше.

      Завернув за угол, Карсон отправился налево. Странное чувство того, что он узнает улицы, по которым проходит, нарастало. Он продолжал медленно идти, предаваясь размышлениям.

      Несомненно, он проходил здесь когда-то раньше; вероятно, он сделал это по рассеянности, просто брел наугад, не осознавая траекторию своего движения. Несомненно, этим все и объяснялось. Однако, добравшись до Чартер-стрит, Карсон почувствовал подсознательную, редкостно сильную тревогу. Салем постепенно просыпался; по мере прояснения неба мимо него все чаще проходили равнодушные польские рабочие, спешившие по направлению к мельницам. Время от времени его обгоняли машины.

      Пройдя некоторое расстояние, Карсон увидел толпу. Он пошел быстрее, с предчувствием неизбежной беды. Вскоре, оцепенев, он увидел, что находится на кладбище Чартер-стрит – древнем, пользующимся дурной репутацией «Некрополе». До него донеслись тихие разговоры, и он увидел перед собой широкую спину в синей униформе. Он заглянул через плечо полицейского и от испуга сделал резкий вдох воздуха.

      На железной решетчатой ограде, окружавшей кладбище, висел человек, одетый в дешевый, безвкусный костюм. Он держался за поручень с такой силой, что сухожилия на его волосатых руках выступали, подобно толстым канатам. Он был мертв, и на его лице, драматически направленном к небу, застыло выражение бездонного, чудовищного ужаса. Его вытаращенные глаза выглядели кошмарно, рот был искажен горькой гримасой.

      Стоявший рядом с Карсоном человек, побледневший от напряжения, повернулся к нему.

      – Кажется, будто он умер от страха, – хрипло сказал он. – Я боюсь даже думать о том, что, должно быть, видел этот человек. Уф, посмотрите на его лицо!

      Пораженный, Карсон удалился, чувствуя ледяное дыхание чего-то незнакомого, что вызывало у него дрожь. Несколько раз он протирал глаза, но искаженное лицо мертвеца упорно витало перед ним. Он сбился с дороги, преисполнившись беспорядочных раздумий и трясясь от страха. Непроизвольно он смотрел по сторонам, его взгляды падали на могилы и памятники, усеявшие старое кладбище. Вот уже более века здесь никого не хоронили, и могильные плиты покрылись пятнами мха и плесени. Высокие кресты, полнощекие ангелы и траурные вазы, казалось, испускали еле уловимые миазмы древности. Что могло напугать человека до смерти?

      Карсон попытался взять себя в руки. Конечно, труп представлял ужасное зрелище, но он не мог допустить, чтобы увиденное слишком сильно повлияло на его нервы – это повредило бы его работе над романом. Кроме того, здраво поразмыслив, Карсон пришел к выводу, что инцидент объясняется достаточно просто. Умерший был, несомненно, поляком – одним из тех иммигрантов, что жили в порту Салема. Проходя ночью мимо кладбища, места, овеянного многочисленными ужасными легенды в течение почти трех веков, пьяные глаза этого несчастного, должно быть, придали реальность туманным призракам его суеверного разума. Эти поляки отличались эмоциональной неустойчивостью, склонностью к коллективной истерии и к болезненному воображению. Великий Страх иммигрантов в 1853 году, когда они сожгли три дома ведьм, проистекал из бредового, истерического заявления некой старухи, увидевшей загадочного прохожего, который «снял лицо». «Чего еще можно ожидать от подобных людей»? – подумал Карсон.

      Однако он продолжал нервничать и не возвращался к себе почти до полудня. Вернувшись, Карсон застал у двери ожидавшего его Ли и обрадовался этому, сердечно пригласив войти в дом.

      Ли был очень серьезен.

      – Вы узнали что-нибудь об Абигейль Принн? – спросил он без преамбул, и Карсон удивленно посмотрел на него, намереваясь наполнить стакан содовой из сифона. После длинной паузы он нажал на рычаг, направляя струю жидкости и пены в виски. Этот стакан он протянул Ли, другой, с неразбавленным виски, взял себе перед тем, как ответить.

      – Нет. Но... Что же с ней произошло? – спросил Карсон деланно непринужденным тоном.

      – Я проверил отчеты, – сказал Ли, – и выяснил, что Абигейль Принн была похоронена 14 декабря 1690 года на кладбище Чартер-стрит, с колом в сердце. Что с вами?

      – Ничего, – сказал Карсон. Голос его звучал как-то приглушенно. – И что же?

      – Так вот... оказывается, ее могила вчера была раскопана, а труп украден. Полиция обнаружила этот кол и множество следов вокруг могилы. Следы ботинок. Вам снился вчера сон, Карсон? – вопрос Ли был как удар хлыстом, и его взгляд заледенел.

      – Я не знаю, – смущенно ответил Карсон, потерев лоб. – Я не могу вспомнить. Я был на кладбище Чартер-стрит сегодня утром. Тони Брэйсил любезно привез меня оттуда.

      – А! Тогда, должно быть, вы слышали о человеке, который...

      – Я видел его, – с содроганием прервал слова Ли писатель. – Это зрелище крайне расстроило меня.

      Сделав глоток виски, Ли внимательно посмотрел на него.

      – Что ж, – сказал он затем, – вы по-прежнему намерены остаться в этом доме?

      Карсон поставил стакан и поднялся из кресла.

      – Почему бы и нет? – сухо возразил он. – По какой причине я должен покинуть его?

      – После того, что произошло вчера вечером...

      – А что произошло? Была разорена могила. Суеверный поляк увидел воров и умер от испуга. Ну и что с того?

      – Понятно. Она пытается подчинить вас себе, – невозмутимо сказал Ли. – В глубине души вы знаете, что это правда. Вы превратились в инструмент в руках могущественной, ужасной силы, Карсон. Эбби Принн находилась в своей могиле в течение трех веков... не мертвая; она ожидала, что кто-то попадет в ловушку – Комнату Ведьмы. Вероятно, она даже предвидела, кто окажется ее жертвой, когда построила это помещение. Она заранее знала, что в некий день кто-то совершит роковую ошибку, попав в эту адскую комнату, где выложена столь сложная мозаика. Этой жертвой стали вы, Карсон: именно благодаря вам не-мертвый ужас пересек простирающуюся между сознанием и материей бездну, чтобы в итоге завладеть вами. Гипнотизм – детская игра для существа с безграничными способностями Абигейль Принн. Она легко смогла заставить вас отправится к ее могиле и вырвать кол, который сдерживал ее под землей, а затем полностью очистить вашу память. Все, что у вас осталось – это призрачное воспоминание о каком-то сне, слишком призрачное, чтобы вы могли осознать его.

      Карсон стоя слушал оккультиста, и в его глазах он горел странный свет:

      – Во имя Бога! Вы хоть понимаете, что говорите?

      Ли кисло рассмеялся.

      – «Во имя Бога»! Говорите скорее во имя дьявола – дьявола, который в настоящий момент угрожает Салему. Да, Салему грозит чудовищная опасность. Мужчины, женщины и дети народа, проклятого Эбби Принн, когда они проткнули ее деревянным колом... а затем обнаружившие, что не могут сжечь ее! Этим утром я просмотрел секретные архивы, и мне не остается ничего, кроме как последний раз настоятельно просить вас оставить этот дом.

      – Вы закончили? – холодно спросил Карсон. – Прекрасно. Я останусь здесь. Вы либо свихнулись, либо пьяны, но ваши безумные слова не производят на меня никакого впечатления.

      – Вы уехали бы, если бы я предложил вам тысячу долларов? – спросил Ли. – Или больше, может быть... десять тысяч? Я располагаю значительной суммой.

      – Нет, разговор закончен! – выкрикнул Карсон в порыве бешенства. – Все, чего я хочу, состоит в том, чтобы вы оставили меня в покое и дали закончить мой роман. Я не могу работать ни в какой другой части дома... кроме этой; я не хочу, я не...

      – Этого следовало ожидать, – сказал Ли удивительно хладнокровным голосом, в котором странным образом звучало сострадание к собеседнику. – Сэр, вы не можете уехать! Вы пойманы, и слишком поздно пытаться побороть контроль над вашим разумом, установленным Эбби Принн при помощи Комнаты Ведьмы. И хуже всего то, что благодаря вам она может появиться вновь: она черпает ваши жизненные силы, Карсон, питается вами, как вампир.

      – Вы сошли с ума, – отрывисто возразил Карсон.

      – Нет, скорее я боюсь за вас. Этот железный круг в Комнате Ведьмы... он пугает меня, как и все, что находится там внизу, в подвале. Эбби Принн поклонялась культу странных богов, Карсон; и то, что я прочел на стене этой комнаты, дало повод для многих мыслей. Вы слышали когда-нибудь о Ниогта?

      Карсон нетерпеливо покачала головой в знак отрицания. Ли покопался в кармане и достал кусок бумаги.

      – Я скопировал это из книги в Библиотеке Кестера, – сказал он. – Книга называется «Некрономикон», и ее написал человек, который настолько глубоко изучил всевозможные запретные тайны, что люди обвинили его в безумии. Читайте.

      Брови Карсона постепенно сходились вместе, по мере того, как он читал текст:

      «Люди знают его под именем Жителя Темноты, брата Великих, называемого также Ниогта. О его существовании мало что известно: возможно, он проник на поверхность Земли через некие пещеры и секретные трещины. Маги видели его в Сирии, а также под черной башней на плато Ленг. Он пришел из черной пещеры Ада, чтобы посеять ужас и разрушение. Только посредством креста с петлей, заклинания Вач-Вирах и эликсира Тиккун он может быть возвращен в темные бездны, где прячется неназываемое зло».

      Ли перехватил смущенный взгляд Карсона.

      – Теперь вы понимаете?

      – Заклинания и эликсиры! – воскликнул Карсон, возвращая ему бумагу. – Какие глупости!

      – Вовсе нет. Оккультисты и мистики знают это заклинание и этот эликсир уже тысячи лет. Мне доводилось использовать их… в определенных случаях. И если мои предположения верны... – он повернулся к двери, с губами, сжатыми в бесцветную линию, – эти средства ранее уже с успехом применялись против Ниогта, но существенная трудность состоит в том, чтобы добыть эликсир. Но я жду... В общем, я планирую обязательно вернуться сюда. Вы может воздержаться от посещений Комнаты Ведьмы до тех пор, пока я не возвращусь?

      – Я ничего не обещаю вам, – ответил Карсон. У него ужасно болела голова, из-за чего его сознание было почти парализовано, и сейчас он чувствовал смутную тошноту. – Прощайте.

      Проводив Ли на улицу, писатель некоторое время стоял возле парадной лестницы, испытывая странное нежелание войти внутрь. В тот момент, когда фигура оккультиста исчезла из поля его зрения, из соседней квартиры вышла женщина. Ее огромное тело содрогалось от ярости. Она буквально взорвалась в высшей степени экзальтированной тирадой, обращенной к Карсону.

      Он повернулся и посмотрел на нее, испытывая сильное смущение. Его голова продолжала раскалываться от боли. Женщина приближалась, угрожающе размахивая толстыми кулаками.

      – Почему вы пугаете мою Сару? – крикнула она, и ее лицо залилось темно-коричневой краской гнева. – Зачем вы изводите ее глупыми трюками?

      Карсон облизал пересохшие губы.

      – Я не понимаю, – удивленно сказал он. – Я совершенно не понимаю, о чем идет речь. Я не пугал вашу Сару, меня вообще не было дома в первой половине дня. Что ее напугало?

      – Эта темная тварь... по словам Сары, она проникла к нам...

      Женщина внезапно замолчала, ее нижняя челюсть перекосилась от глубочайшего изумления, а глаза неимоверно расширились. Она сделала странный знак правой рукой, указывая указательным пальцем и мизинцем на Карсона и скрестив большой палец с безымянным и средним.

      – Старая ведьма! – с этими словами женщина отшатнулась от него и попятилась прочь к своему дому, по пути прошептав по-польски что-то вроде «Осмо Лукульт».

      Карсон также поспешил вернуться к себе. Он налил немного виски в стакан и принялся размышлять о случившемся. Прохаживаясь взад-вперед, он время от времени тер горячими сухими пальцами лицо. Неопределенные, разрозненные мысли вихрем носились в его сознании. Он чувствовал лихорадочный озноб и не мог успокоиться.

      В конце концов, Карсон спустился в Комнату Ведьмы. Он долго пробыл там, хотя не работал; головная боль уже не так сильно угнетала его в гробовой тишине подземного помещения. Через некоторое время он заснул.

      Бог весть, сколько он проспал. Ему снился Салем, а также загадочное, непонятное студенистое существо, которое двигалось по улице с умопомрачительной скоростью. Это существо напоминало невероятно большую амебу, черную, как агат. Карсона неумолимо влекло к нему, в то время как другие мужчины и женщины в ужасе кричали и разбегались. Во сне также фигурировал череп, который Карсон будто бы обнаружил в своем подвале – высохшая, истлевшая голова, на которой только глаза казались живыми и блестели адским нечестивым блеском.

      Наконец, писатель проснулся от внезапного испуга и дикого холода. Царило абсолютное безмолвие. В свете электрической лампы в мозаике зелени и пурпура Карсону почудилась какая-то иллюзия, которая исчезла, когда его зрение, затуманенное сном, постепенно прояснилось. Он посмотрел на часы: было около двух. Выходит, он проспал весь вечер и часть ночи.

      Он почувствовал невероятную усталость, которая буквально приковала его к креслу. Было такое ощущение, будто из него выжали все физические силы. Жуткий холод, казалось, проникал до мозга костей, но зато полностью прошла головная боль. Его сознание было ясным и напряженным, будто ожидало чего-то. Какое-то движение неподалеку от Карсона привлекло его взгляд.

      Похоже, что сместилась одна из плит каменной стены. Он услышал приглушенный скрежет, и мало-помалу небольшой узкий проем в стене стал расширяться, постепенно превращаясь в большой темный квадрат. Что-то мелькнуло в темноте. Карсона обуял слепой панический ужас, когда таинственное существо появилось на свету. Это было чудовищно!

      Омерзительная тварь походила на мумию. В течение секунды, которая показалась Карсону невыносимой вечностью, его рассудок посетила страшная мысль о том, что существо поразительнейшим образом похоже на человеческую мумию! Это был предельно истощенный труп с потемневшей кожей, лохмотьями болтавшейся на полуразложившихся костях. Мертвец двигался, и его длинные ногти громко царапали камень. Он вполз в Комнату Ведьмы, подставив лишенное всякого выражения лицо тусклому свету, отчего в его глазах сверкнула какая-то немыслимая замогильная жизнь. Карсон видел зубчатую линию позвоночника на темной ссохшейся спине мертвеца…

      Карсон оставался парализованным. Бездонный ужас не давал ему хотя бы пошевелиться. Похоже, он оказался в коварных силках сна, в котором сознание, посторонний зритель, было неспособно передавать нервные импульсы мускулам. Боже, как же ему хотелось очнуться от этого кошмара!

      Отвратительная тварь приближалась к Карсону. Еле волоча ноги, она, по-видимому, направлялась к той выемке в земле, где находился железный диск. Внезапно из уст мертвеца донесся тихий хриплый шепот. Услышав его, Карсон хотел закричать, но не смог. Слова, напоминавшие какое-то неприятное бульканье и журчание, произносились на языке, который, как подумалось Карсону, происходил из преисподней. В ответ еле заметное содрогание подбросило металлический круг.

      Он задергался и начал очень медленно подниматься; и тогда движением, напоминавшим победный триумфальный жест, мумия взяла его своими тонкими руками. Глубина диска была свыше двадцати сантиметров; и по мере того, как он отделялся от земли, в помещение стало проникать невыносимое зловоние. Оно было похоже на запах рептилии, мерзкий и тошнотворный. Диск неотвратимо поднимался, и, наконец, из-под его нижнего края высунулся какой-то черный предмет, похожий на веревку. В этот момент из глубин памяти Карсона всплыл один из его снов, в котором темное студенистое существо носилось по улицам Салема. Тщетно он пытался избавиться от пут наваждения, которое прочно подчинило его своей власти. Комната по-прежнему была погружена в почти полную темноту, и постепенно нарастало зловещее головокружение, поглощавшее его. Кажется, помещение дрожало.

      Диск продолжал подниматься, повинуясь усилиям костлявых конечностей сморщенного мертвеца, и все так же снизу вытекала чернота, своими волнообразными движениями напоминавшая гигантскую амебу.

      И тут на фоне глухого шепота мумии Карсон услышал стук чьих-то поспешных шагов. Сопротивляясь нарастающей слабости зрения, Карсон разглядел, как кто-то вбежал в Комнату Ведьмы. Это был оккультист Ли; на его смертельно бледном лице неистово горели возбужденные глаза. Он встал впереди Карсона, лицом по направлению к яме, из которой выползала черная мерзость.

      С ужасающей медлительностью гнусная аморфная бестия развернулась к нему. Карсон увидел, что Ли, чье побелевшее лицо покрылось каплями пота, держал в левой руке изготовленный из золота и слоновой кости крест, увенчанный петлей. Правую руку он прижал к боку. Его голос звучал громко и угрожающе:

      – Кадисхту нилгх’ри... бсна кн’аа Ниогта... к'йярнак флегетор...

      Гремели грозные фантастические слова, эхом отдававшиеся в сводчатых стенах тоннеля. Ли постепенно продвигался вперед, подняв высоко вверх петлеобразный крест. Тем временем, черное существо продолжало вытекать из-под диска.

      Наконец, металлический круг отлетел в сторону, и огромная волна радужной черноты, ни твердая, ни жидкая – ужасная студенистая масса – разлилась по направлению к Ли. Не мешкая, тот сделал резкое движение правой рукой и бросил маленькую стеклянную трубку прямо в черную тварь, в тело которой она незамедлительно провалилась.

      Бесформенное существо остановилось и принялось конвульсивно колебаться. Некоторое время оно отвратительным образом дергалось в нерешительности, а потом быстро отступило назад. Удушливое зловоние стремительного разложения залило воздух в комнате, и Карсон увидел, как черное чудовище разваливалось на большие куски, сморщиваясь, словно под воздействием чрезвычайно едкой кислоты. Его движения угасали, по мере того, как ужасная черная плоть все более сокращалась в объеме.

      Вдруг из самого центра черного монстра вытянулось гигантское щупальце, схватившее и потащившее мертвеца в тот бездонный колодец, из которого ранее вылезла эта неименуемая тварь. Другое щупальце взяло железный диск, без малейшего усилия приподняло его над землей, а потом, когда черный кошмар скрылся из виду, диск рухнул на свое прежнее место с оглушительным грохотом.

      А затем стены комнаты принялись описывать широкие круги вокруг Карсона, и он почувствовал нестерпимую тошноту. Он предпринял огромное усилие, чтобы встать на ноги, после чего в помещении погас свет. Тьма объяла его.

            ***

      Карсону не удалось закончить роман. Он сжег его, но продолжил писать, хотя ни одна из его последующих книг не была напечатана. Издатели категорически воспротивились публикации его новых произведений и осведомились, отчего писатель, работавший в жанре такой популярной, блестящей беллетристики, вдруг превратился в мрачного поклонника ужасов и мистики.

      – Он производит убедительное впечатление, – сказал издатель Карсону, возвращая его роман. – Черный бог безумия. Это великолепная книга, но я нахожу ее слишком противоестественной и ужасной. Никто бы не прочитал ее. Карсон, почему вы больше не пишете романы в своем прежнем жанре, который принес вам славу?

      После того, как Карсон взял с него обещание никому не рассказывать о Комнате Ведьмы, писатель рассказал свою историю в надежде на то, что издатель поймет и поверит ему. Но, закончив, он почувствовал душевную апатию, ибо на лице своего собеседника увидел лишь скептическое насмешливое выражение.

      – Вам это приснилось, не правда ли? – спросил издатель, и Карсон горько улыбнулся.

      – Да, мне это приснилось.

      – Ваша история производит впечатление какого-то ужасного душевного переживания. Несомненно, его источником являются какие-то сны. Но со временем вы забудете это, – уверенно сказал издатель, и Карсон согласился с ним.

      И лишь потому, что он понимал, что только возбудит подозрения относительно его здравомыслия, Карсон не упомянул об одном воспоминании, которое будет вечно тревожить его сознание. Он помнил тот ужас, что заметил в Комнате Ведьмы еще до того, как, бледный и дрожащий, сбежал оттуда вместе с Ли. Бросив мимолетный взгляд назад, Карсон увидел морщинистые, разлагающиеся куски, отделявшиеся от того безумного богохульного существа. Они необъяснимо исчезли, хотя оставили черные пятна на камнях. Эбби Принн, должно быть, возвратилась в ад, который так обожала, а ее чудовищный бог убрался в тайные бездны за пределами человеческого понимания, потерпев поражение от могущественных сил древней магии, использованной оккультистом. Но ведьма оставила жуткое воспоминание,– последним взглядом назад Карсон уловил, как из-за края железного диска появилась, словно в ироническом приветствии, рука, превратившаяся затем в отвратительную лапу!    

Оглавление