«Россия во тьме»

Россия во тьме (fb2) - Россия во тьме [litres] 2594K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Александр Афанасьев (Александр В. Маркьянов)

Александр Афанасьев Россия во тьме

Россия, это страна, в которой лучше и не пытаться что-то поменять. Потому что если начнешь менять, оно может и поменяется. Но не так как ты задумывал, а так как и врагу не пожелаешь.

Наблюдение автора

Перед вами, читатель, очередной мой проект.

Слова «Россия без Путина» стали месседжем либеральной оппозиции, своего рода опознавательным знаком, про которому опознают своих. Поддерживать Путина в приличном обществе стыдно, оппозиционером быть модно. Все ровно так, как сто лет назад, в шестнадцатом году, когда страна воевала, а земгусары готовились спасать Россию. Если бы не спасали – может, и без революции бы обошлось. А так… вышло то, что вышло. Где сейчас те земгусары?

И это при том, что Владимир Путин является одним из самых успешных правителей России – не в ХХ веке, а за всю историю страны вообще. Если сомневаетесь – посмотрите хотя бы на то, как живет Украина. В 1991 г. она была гораздо богаче, чем Россия, там практически всегда на магазинных полках были продукты. А что сейчас? Проще всего понять по дорогам – на них одно старье, полно советских машин, которые у нас как то незаметно исчезли с дорог. Украинские поезда – это ад и мрак, их туалеты можно показывать в фильмах ужасов. Украинские дороги – это лучшее естественное препятствие на пути захватнических планов Кремля. Украинское общественное пространство вызывает шок у приехавшего из России или Беларуси человека – на Киевском вокзале, например, крысы бегают, всё заставлено ларьками, в которых торгуют пивасиком и чем покрепче. Во многих украинских городах забыли, что такое горячая вода в кране. Украина потеряла пятую часть населения и люди вместо того, чтобы жить и трудиться на своей земле – ездят на заработки. И наконец, сам украинский народ – нищий, озлобленный, затурканный.

ЗАТО У НИХ ДЕМОКРАТИЯ!

Как вариант правления демократов. Причем мы хорошо видим, что ни свободные выборы, ни майданы – не решают проблему взяточничества. На Украине – коррупции куда больше чем в России и Беларуси, причем в разы. Достаточно сказать, что автор этих строк, живя в России за последние десять лет, ни разу не платил взятку. А украинцы – кто-то может такое же сказать?

Украина сегодня – это и есть Россия, которая должна была быть по расчетам ЦРУ, МВФ и других почтенных организаций. И ещё не самый худший вариант, кстати. И была бы. Если бы не Путин.

Мы живем в очень интересное время. Пережили сто лет со времени начала Первой мировой войны. Прожили столетие ещё более страшной даты – 1917 год. Год, когда демократы свергли царя, а потом большевики свергли демократов. Все мы знаем октябрьскую революцию – 70 лет учили – но намного важнее извлечь урок из революции Февральской. В общем-то, приличные с виду люди решили, что они лучше умеют «рулить», чем Самодержец всероссийский. Среди них были не такие плохие люди, был например Гучков – он при всем своем богатстве, добровольцем ездил в молодости за буров воевать, затем был спикером третьей Думы, до какого-то момента был даже сторонником монархии. Но – потом решил, что во время тяжкой и страшной войны – надо сменить власть. Сменили. И всего за несколько месяцев довел народ до такого состояния, что большевики без труда взяли власть. Это, кстати, расхожий миф, что Ленин сверг царя. Ленин сверг не царя, Ленин сверг либералов, которые свергли царя. И первое в истории России «демократическое» правительство – никто не захотел защищать.

Все знают, что было потом. Разруха, голод, тридцать седьмой год, потом сорок первый – ВОВ не было бы, если бы Россия оказалась в числе победителей в Первой мировой. Десятки миллионов русских, россиян были бы живы и жили бы в России, а не в эмиграции или на том свете. Так неужели урок не усвоен, неужели сейчас мы готовы бежать за новыми февралистами, «спасающими» Россию. И неужели сейчас – мы не способны испытывать элементарное чувство благодарности к человеку, которого иностранцы (!!!) называют единственным настоящим политическим лидером нашего времени?

Или способны?

Окраины Москвы. Общежитие №***. 09 июня 201*** года

Саня «Кабан»

Дверь хлопнула, когда я только с наслаждением вытянулся на кровати и закрыл глаза…

– Сань…

…

– Воду дали. Иди, мойся…

Б…

Да здравствует мыло душистое и полотенце пушистое. Воду дали – это хорошо, мы три дня тому сюда заселились, и воды горячей не было. То ли ремонт на теплотрассах, то ли опять неплатежи, то ли политические разборки. Москву сейчас возглавляет Обвальный, он с федералами не очень. Может и подговнить.

Привет.

Зовут меня Саня. Просто Саня – тут все по именам. И в Москву я приехал по делам сугубо политическим, а не в казино погулять, вот так вот. Тем более что в нашей региональной ячейке нацдемов – я занимаюсь безопасностью и неспроста.

Пришел я к нацдемам недавно. До этого как то не озадачивался политической ориентацией, не до того было. Когда в 2004 году произошла Манежка и полетел ставленник Ельцина Степанков – я служил в армии. Заканчивал Новосибирское училище. Выпустился – а через несколько месяцев уже был в Ираке. Потому что эта с. а Крайнов чтобы выслужиться перед американцами – решила бросить в Ирак российский контингент. Почти не уступающий по численности американскому.

Американцы, я скажу вам – те ещё с. и были. Англичанам и полякам отдали юг, сами – сели в Багдаде и заняли относительно безопасный курдский север, нам же достался полный п..ц. Западный Ирак. Бесконечные пустыни, бедуины, маленькие городки. Несколько сот тысяч офицеров армии Саддама – свалили в Сирию, потом пересидели и начали возвращаться. Границы там по сути не было, была берма – ров, глубиной в два с чем-то метра и земляной вал. И все. Ни КСП[1] ни вышек – ничего подобного. А рядом – Иордания, там исламисты, практически все бедуинские кланы занимались переправкой. А на другом конце нашей зоны ответственности – Стальной треугольник: Рамади. Тикрит, Багдад. Ох, хлебнули мы там горя, пока все это чистили с американцами. Но и жизнь была интересная. Например, кто может сказать, что он с Дельтой работал? А я работал. У меня даже американская медаль есть – участнику GWOT, глобальной войны с террором. Сам командующий с Зеленой зоне вручал.

В Ирак я сделал две ходки, потом решил – ну нафик. Хватит с меня. Денег у меня было достаточно, что-то около сотки грина – и решил я, дурья башка, заняться бизнесом. Цементом и другими стройматериалами торговать. Ох, лучше бы я этого не делал…

Мэр нашего города – был из ОВРАГа[2]. Деятель тот ещё. Раскачивал ситуацию, федеральному центру угрожал – мол, у меня там «красный пояс»[3], только я удерживаю ситуацию, полезете – рванёт. Под этим прикрытием – банда во главе с его сынком дербанила что хотела. Моя торговля конечно ему была… маловата для его размаха, скажем так – но в регион заходили «папины деньги». Бизнесы делились между особами, особо приближенными – по направлениям. Кому-то стройка, кому-то машиностроение, кому-то торговля. Понятное дело, ментов проплатили. И понятное дело, никому не нужны были конкуренты. В этот замес – попал и я.

В отличие от остальных – я не сдался просто так. И когда на горизонте замаячил неслабый такой срок – я достал все деньги, какие смог, спрятал – и уехал из страны. Вербанулся в частную военную компанию. Опять пришлось поработать – в Ливии, в Сирии… не спрашивайте, ладно? На сей раз работал под англичанами, оказались те ещё козлы, хуже американцев. Попытались с деньгами кинуть. Не вышло.

Потом – ОВРАГ снова победил на выборах. Честно. Сейчас многие говорят, что результаты подтасовали, но я уверен – ни хрена не подтасовали, все честно было. Просто – Манежка исчерпала и предала самое себя. Люди взялись и не сделали. Надо было конкретно снимать губеров в Красном поясе, заходить туда, валить милицейскую верхушку (в смысле увольнять и уголовные дела возбуждать). Но вместо этого – предпочли договариваться. И вот итог. Это как спор о том, что первично – курица или яйцо. Бизнес в регион не идет потому что губернатор коммунист – или губернатор – коммунист бизнес в регион не пускает? Непонятно, но разорвать этот порочный круг так и не смогли. Или не захотели.

Вы кстати что – думаете, что коммунисты честные, что ли? Да ни хрена! Вон, Нижний как поднялся, Казань – и никакого Красного пояса. Красный пояс оттого, что работы нет, денег нет, перспективы никакой нет – кто посильнее уезжает, а кто остается – голосует за коммунистов. Коммунисты – они под разговоры о справедливости, об СССР – внаглую занимаются дербаном. А ОВРАГ – это те же коммунисты, только перекрасившиеся под социалистов на патриотических позициях. Они под кого угодно перекрасятся, лишь бы власть взять.

В город я вернулся два года назад. Папу забрали наверх – он один из немногих «красных губернаторов», которые пересидели нацдемов – а ОВРАГ такими кадрами не разбрасывается, теперь он в Госссовете сидит. А сынка у него больше нет – допонтовался, тварь такая. Купил Ламборгини, единственную в городе. И на двух с лишним сотнях вылетел с трассы.

Туда ему и дорога…

Нашего Александра Михалыча, мента нашего родного, который каждую пятницу ездил по городу как феодал в своих владениях – дернули в Казань, так что особо препятствий к моему возвращению не было. Беспредел он чем хорош – он зависит от конкретных людей. А после отъезда АМ – больше ко мне предъяв то и не было ни у кого. И почти сразу – я записался в национальные демократы. Хотя бы потому, что местную ячейку возглавлял Вова Пашинский. Но это он для других Вова След, а для меня он Бибас. Из далекого, почти забытого уже детства…

Почему он в политику пошел? Да, Папа упал в долю на его Центральном рынке, отжал его, фактически – но не только из-за этого. Я с ним говорил на эту тему. Бибас мне сказал: Кабан, тут такое дело. Мы или люди – или о нас можно пи…асить почем зря. Надо решать.

Вот сейчас – и решается.

ОВРАГ – за четыре года предсказуемо довел страну до окончательной потычки. Все дело в выборах, понимаете? 2004 год сломал фундаментальные представления о политике – оказывается, можно проплатить всех и вся, но оказаться у разбитого корыта, да ещё и с долгами за предвыборную кампанию. Помните, сколько в 2005 заказух было? Это всё они – долги, набранные под выборы. Но опыт того, 2004 года, который потом придворные борзописцы назовут «годом демократии» – привел совсем не к тем результатам, которые от него ожидали. Власть – точнее, элиты – затаили злобу на народ, посмевший сказать свое слово и вмешаться в дела высших сфер и только и ждали, чтобы отомстить. И отомстили – в 2009 году. С тех пор – воровать стали намного жаднее и отмороженнее. Просто пришло понимание, что кресло под ж… – оно не вечно, и в любой момент может быть отнято. И потому – хватай, пока есть возможность. И хватали. Хватали так, что довели людей просто до белого каления. Откаты – во времена оные десять-двадцать процентов – достигали теперь семидесяти.

Но Батя и его прихвостни – кое в чем просчитались. Переборщили. От жадности ли, от злости ли – но перебощили. Борщанули, как теперь говорят. Они могли поступить просто: не дать одним, дать другим – и они перегрызутся, а Бате останется только стоять над схваткой и разводить. Но они – не дали никому. Все захапали себе. Они не боялись отжимать бизнес даже у тех, кто их спонсировал в 2009 году – не знаю, было ли ещё где-то такое в политике? И дошли до того, что против них выступили все. Питер, Нижний Новгород, Ростов, Казань. Абсолютно все. И шансов у них на новых выборах не было.

Но те, кто прошел 2004 год знали – Батя просто так власть не отдаст…

Да… вода горячая.

Поселили нас в общаге. Не знаю, то ли сэкономили, то ли нормальных гостиниц в Москве не найти – всё занято. Общага – супер просто, тут до этого турки жили. Раздолбали все. А так вокруг – унылые многоэтажки периода позднего соцреализма, разруха и грязь. Как теплотрассы меняют – так нормально ничего не закапывают, отчего грязь по всему городу…

Грязь…

Надо, в самом деле, пойти, помыться – а то воду отключат.

Взял полотенце, мыло, пошел. Душевая – обычная, почти армейская, на двенадцать сосков, но с кабинками. Судя по звукам – в них не только моются, но и кого-то сношают. Дело обычное – недалеко трасса, там девочки работают. В Москве многие работают – жилье дорогое, а жить-то надо…

Сосок плюнул теплой, грязной водой. Потом – пошла немного почище. Намылился, потер мочалкой, смыл. Но ощущения чистоты нет. Грязь кругом. И во всем.

Грязь…

* * *

Старшим у нас был Конь. Вечером – зашел ко мне, моего соседа по комнате не было. Бесцеремонно поднял книжку, что я читал.

– Демократия. Чарльз Тилли.

– Она самая.

– Интересно?

– Да как сказать.

Конь – из Нижнего. Судя по оговоркам – раньше был в бригаде, но завязал. Сейчас это уже не модно – открыто показывать свою принадлежность криминалу. Он работал не на партию, а на какое-то охранное агентство. По слухам – принадлежащее самому Варшаверу.

– Так и скажи. На меня пальцы расширять не надо, братан. Чревато.

Я, не вставая с кровати, продемонстрировал Коню один трюк, которому меня научили в Ираке бойцы Дельты. Хороший такой трюк.

– Уй…

– Мои братаны под Багдадом лежать остались – ты мне не братан. Тон другой выбери для общения. Этот не подходит.

Я отпустил руку Коня.

– У тебя вопросы какие-то?

– Не у меня – сказал Конь – у старших. Поехали…

Москва. 09 июня 201*** года

Конь – гонял по Москве на слегка подержанном Мерине – Мерседес S500. Пригнали, скорее всего, контрабасом, по «украинской» схеме.

Но машина шикарная. Безо всяких натяжек. Дверь – увесисто захлопнулась за мной, двойное остекление моментально отсекло все уличные шумы – и Мерс, мигая мигалкой (помощник депутата, чо) – выкатился у проулок, пугая аборигенов своей начальственной статью…

Москва… как много в этом звуке…

Москва всегда была на особенку – но никогда это не было так выражено, как после девяносто первого. Это единственный город России, где почти все зарплаты – котировались в долларах, люди даже говорили – я пятьсот… шестьсот… тысячу долларов получаю. И потому – когда рубль падал – а он падал постоянно – Москва начинала жить ещё лучше, чем вся остальная страна. Конечно, были Питер, Казань, Екатеринбург, Ростов – но там хорошо жила только верхушка. А здесь – в долларах получали зарплату все, даже последняя уборщица. И потому – переехать в Москву считалось верхом жизненного успеха…

Хотя – из того же Ростова многие уже ехали не в Москву, а в Донецк или Киев. После того, как Украина вступила в ЕС – стало твориться много всяких дел… взять ту же схему с контрабандными машинами… или жратвой. По идее – мы должны были вступать вместе – Россия, Беларусь и Украина. Но получилось так, что Украина киданула с договоренностями и вступила не на согласованных условиях – а на условиях, продиктованных ЕС. В итоге – мы остались за бортом, а в Киеве стали зарабатывать на разного рода схемах. Например, на тех же подержанных машинах, которые в Европе по сравнению с нами копейки стоят. Или энергозачеты – ведь у России и Украины до сих пор общая, советская энергосистема. И проконтролировать перетоки энергии – невозможно. Вот, украинские олигархи покупают нашу энергию, а свою, дешевую атомную и гидротехническую – перепродают едва ли не всем странам Восточной Европы. Или жратва – границы между Россией и Украиной до сих пор по факту нет, несмотря на грозные окрики из Брюсселя. И через эту границу в степи – много чего идет. Оттого в Киеве – уже и зарплаты московские, и цены. И Донецк подтягивается – как столица контрабанды…

Ты дерибан видишь? А он есть…

Но Москва все равно стояла. Пила кровь из регионов. Здесь было такое понятие «замкадье». И сакраментальный вопрос – есть ли жизнь за МКАД?

Интересно, а москвичи хоть понимают, как их в регионах ненавидят?

Наш Мерседес – вырвался на оперативный простор Боровицкого шоссе и полетел по нему, пугая полуночных водителей мигалкой. Скорость – моментально ушла за сто…

Несмотря на долгие разговоры – до сих пор не принят закон о трансфертном ценообразовании. Пользуясь этим, крупные предприятия платят налоги или по месту регистрации головы, то есть в Москве – или в одном из многочисленных оффшоров внутренних. Например, в ЗАТО. Закрытые административно-территориальные образования. Хотели как лучше – а получилось как всегда, как говаривал наш красноречивый премьер. Хотели поддержать бизнес на территориях бывших советских почтовых ящиков – а вышла налоговая дыра. И думаете, ее закрывают? Нет, только в Думе говорят. Потому что это выгодно…

Ты дерибан видишь? А он есть…

И знаете, что? Я ведь не дурак. И люди – не дураки. И я отлично понимаю, что в Москве нет власти и оппозиции – есть те, кто у власти сейчас и те, кто хотят у власти быть. Но зарплату и взятки и те и другие – получают в долларах США. И хотят дальше получать. Поэтому – никогда они эти законы сраные не примут.

Почему я тогда на стороне оппозиции – несмотря на то что с ее лидерами я срать, простите на одном гектаре не сяду? Да потому что?

Папа наш нынешний – это тот, кого прокатили в 2005 году. Круглов, он же Леня Круглый из Ростова – и все это знают. Бывший мафиозный босс, который прорвался к власти в стране. Ростов – папа, твою мать. В 2009 за него голосовали потому, что демократические лидеры пересрались между собой и вляпались буквально во всё г…о, которое лежало на дороге – как специально. Протестное голосование это называется. Когда голосуют не «за» – а «против». У нас вообще всё голосование за крайние лет десять – протестное. И придя к власти на волне разочарования – Леня начал грести все под себя. А чо – правильно. От себя – только курица и бульдозер.

Но при этом – Лёня ещё окончательно снялся с тормозов.

Почему нас не взяли в ЕС? А как брать, если президент страны на пресс-конференции срывается на блатной жаргон? И что ещё хуже – использует в управлении страной откровенно блатные методы. Знаете, что такое толстолобики? Нет? А я вам скажу. Это бондики начинающие, спортсмены. Бычьё короче. Только если раньше они у ларьков паслись – то теперь в политике. Зарабатывают, продвигаются… к успеху идут, твою мать…

Их нанимают для погромов, для разборок, для разгона митингов. И это – уже красный свет. Потому что власть может бросить на разгон митинга ОМОН с дубинками – и это, может быть, правильно, а, может, неправильно – но в порядке вещёй. Но власть не может использовать в своих целях криминал. Если она использует – она не власть. А Лёня – он же пацан простой. Ему сказали в ЕС, что милицию нельзя применять против собственного народа – он кивнул, и стал применять толстолобиков. Бычье с арматуриной, завернутой в газетку. Потом по телевизору говорят, что это возмущенные граждане разогнали митинг оппозиции.

Я уже не говорю про такие дела, как политические убийства. Их тоже – более чем достаточно…

Пальцы веером. Зубы шифером…

И по сравнению с Леней – даже те демократы первой волны, которые насосались в девяностые – начинают уже казаться приличными людьми…

Выскочили на МКАД. Движением там… ну вы понимаете. Третье транспортное как начали при Степашке, так никак и не закончат. Есть и другие дела. Поважнее. И поденежнее. Деньги раздербанили на стройке, и забыли.

Б…

Вот чего я никак не пойму, так это вот этого. Ведь когда стоят на трибуне – нормальные ж вроде люди. Но как только дорвутся… встанут на потоки… п…ц. Как подменили. Нет, я понимаю – один, другой… Но все?! Ведь вдумайтесь – в России власть с девяностого года менялась пять раз. Шесть, если считать конфликт с Верховным советом в девяносто третьем. И ни одной честной. Ну, я понимаю – два. Три. Но не шесть же! Что со всеми с нами не так? Почему оппозиция, приходя к власти, всего лишь перехватывает схемы и начинает жрать сама? В пятом году на Манежке на коленях клялись – и? Где эти клятвы?

Вопросы, на которые не только у меня – у всех у нас не было ответов…

Так… на развязке уходим с МКАД. Похоже, даже Рублевка.

– Куда мы едем?

Конь жизнерадостно оскалился.

– Увидишь…

Подмосковье. 09 июня 201*** года

– Это Саня. Кабаном погоняют.

Три человека – рассматривали меня, и от их взглядов – мне было откровенно неуютно.

Нет, это не братва. Это её антипод – менты. Пусть, наверное, отставные – но мента я опознаю в любой ситуации. Менты это….

Началось все в 80-е. Не знаю, кто и когда опишет то время… время видиков, турецкой жвачки и стихийно возникающих то тут, то там толкучек. Это было время, когда общество стремительно освобождалось от условностей социализма, одной из которых было «человек человеку брат». ещё в начале 80-х – ЦК, напуганное ростом насилия – издало указ о запрещёнии каратэ. С тем же успехом оно могло плюнуть в дьявола, потому что, как говаривал пятнистый генсек, – «процесс пошел». Процесс привнесения насилия в наше общество. Вместо каратэ стали преподавать «более смертоносное» – кунг-фу. Молодежь – в подпольных видеосалонах и на квартирах на редких тогда видеомагнитофонах – смотрела Брюса Ли и не вылезала из подвальных качалок. Появились первые рэкетирские бригады – тогда ещё это больше походило на детский сад. Особо отличилась Казань – этот город гремел по всей стране, малолетки – сбились в стаи (конторы), разделили город и окрестности на районы. Тогда в этом ещё не было элемента рэкета – конторы создавались для защиты пацанов одного района от пацанов другого района, а деньги – собирались с молодняка в пользу старших. Тогда ещё ни у кого не вымогали – что не мешало убивать и избивать до смерти.

Потом – произошел 91-й год и все условности были отринуты. Начался период первоначального накопления капитала.

Что касается милиции – то она к тому времени с трудом оправлялась от погрома, устроенного ей Юрием Андроповым, когда было уволено, ошельмовано, а то и посажено 40 тысяч сотрудников МВД. В 1991-м – произошел погром уже КГБ и на какое-то время у нас не осталось спецслужб вообще. Но Чеченская война[4] – ребром поставила вопрос о существовании государства. А рейд бандитов Басаева на Буденновск – стал пощечиной всем спецслужбам новой России. И с тех пор – спецслужбы начали воссоздавать.

И вот, где-то к началу нулевых сложилась патовая ситуация. Есть менты. С навыками, с легально хранимым и применяемым оружием, с правом легально применять его, с правом возбуждать уголовные дела и закрывать людей. И есть бандиты. Которые менее сплочены, постоянно грызутся друг с другом, нарушают закон – за что рано или поздно должны сесть.

И есть бизнес. Кое-как, но выросший, можно сказать не благодаря, а вопреки – русский бизнес. Дойная корова для всех – я это знаю, я на своей шкуре это прочувствовал. И есть 90-е – десятилетие, когда народ наш полностью освободился от всех иллюзий, которые у него ещё были…

Война – продолжалась четыре года, с 98-го, когда кризис опрокинул хрупкие надежды на вот-вот забрезжившее на горизонте благополучие. И примерно до 2002, может 2003 годов. За это время – неизвестными было отстреляно более семидесяти воров в законе. Остальные – просекли что к чему: кто свалил в Испанию, кто на Брайтон-бич, кто ещё куда. А кто – свёл татуировки и стал лепить кирпичи и печь хлеб – я без шуток, были и такие. Беспредел – сменился системой, города поделили милиция, налоговая полиция, ОБЭП[5], РУБОП, ФСБ и другие силовые структуры. Конечно же, моментально сложилась система при которой каждый младший – брал больше не для себя, большую часть он отстегивал наверх, своему начальству. То отщипывало кусок и передавало дальше. Пирамиды – заканчивались в облачных высях, там, куда и не доглядишься. Министр внутренних дел – за год становился долларовым миллиардером.

Систему эту – громогласно обещали поломать после Манежки, кого-то публично, на голубом глазу вызывали на допрос, кому-то выламывали двери БТРом. Но постепенно, после того, как улеглись страсти, власть сделала обычный для наших высоких широт вывод: если процесс нельзя победить, его надо возглавить. И начали брать пуще прежнего.

Но Манежка запустила ещё один процесс. Попытка люстрировать правоохранительные органы – была, конечно, послабее, не такая как при Андропове. Труба пониже и дым пожиже, как говорится. Но она была. Расформировали РУБОП и несколько тысяч волкодавов оказались на улице. То же самое – произошло после малопонятных, многими воспринимаемых как откровенно вредительских манипуляций со слиянием – разделением ОБЭП и налоговой полиции. Как говорят многие осведомленные люди – это было сделано для того, чтобы уничтожить компромат на многих героев девяностых, олигархов второго и третьего эшелона, которые проплатили Манежку не в последнюю очередь для того, чтобы прийти к власти, отбелить биографию и белыми и пушистыми сесть в Госдуму и другие структуры. Не зря Манежку называли «бунтом миллионеров против миллиардеров». Ну и отомстить… понятное дело, что бизнес 90-х испытывал к милиции очень «теплые» чувства. Но в итоге – более десяти тысяч не самых слабых оперов и следаков оказалось на улице. Было бы глупо думать, что они пойдут таксовать или фермерствовать, или юрисконсультами на завод, как раньше. Многие начали сбиваться в стаи, образуя что-то вроде новой братвы, только более опытной и опасной. Некоторые – пошли в услужение к политикам, образуя в партиях силовые структуры.

Вот как раз эти трое – явно к таким и относились. Один – пузатенький такой, с усиками, а взгляд такой, что мухи дохнут. Двое – с виду обычные мужики, из тех кто к сорока годам начальниками цеха становятся.

Но меня не обманешь…

– Вот что мне в тебе нравится, Коняра, так это то, что ты такой конкретный – сказал один из них.

Конь замолчал, не зная, как реагировать.

– Лады. Идите в дом, а мы тут с… Саней… перетрём…

Дом и в самом деле был на Рублевке – но это ничего не значило. Два кризиса – 1998 и 2005-2006 годов, плюс явно надвигающийся третий – сильно перетряхнули тут состав владельцев. Некоторые дома так и стоят недостроенные – некому достраивать…

Этот дом не узнать было сложно – он и узнаваем-то был, потому что был слишком типичен. Период первоначального накопления капитала – три этажа, красный кирпич и наивная архитектура. У меня был такой же до того, как отжали, и пришлось продать. Архитектуру эту называют «прибалтийской» – там, в Прибалтике ещё в советские времена не считалось зазорным владеть домом. И потому – когда в России начали строить капитализм, архитекторы, способные строить дома для его первопроходцев – были лишь там…

В железной коробке догорали угли для шашлыка. Сам шашлык – был рядом, на шампурах, в ведре. Рядом был и бассейн – но он, несмотря на лето, не был наполнен. Было такое ощущение, что этот домик отжали у законного владельца и теперь используют для щекотливых дел и встреч.

– Да ты бери, бери шашлык… – сказал мужик.

– Мы, по-моему, на брудершафт не пили, – отозвался я, сразу ставя дистанцию.

– Так можно и выпить – без агрессии сказал мужик, – но дело не в этом. Зовут меня Вадим Викторович. А вас, простите?

– Александр Иванович.

– Александр Иванович. А недавно вас звали Медведь-шесть, верно?

Я насторожился.

– Простите?

– Мы навели о вас справки. В министерстве обороны.

Вот ведь, твари. По закону – личные дела тех, кто воевал в Ираке, были с ограниченным доступом. Но что это значит, в России? Здесь – что охраняем, то и имеем. Личные дела, так личные дела…

– Да вы не расстраивайтесь так, Александр Иванович. Я – возглавляю службу безопасности партии. Я просто обязан проверить, кто и с каким багажом к нам приходит.

– Откровенность за откровенность. Сейчас не времена КПСС, выйти так же легко, как и зайти…

– Это так. Но… зачем, собственно?

– А зачем вмешиваться в личную жизнь?

– Ну… ваша служба по контракту – она не совсем личная. Как и ваш конфликт с господином Дериглазом, из-за которого вы лишились всей собственности. Вы же понимаете, что в России не собственность порождает власть, а наоборот. И в случае нашей победы – вернуть вам всё, что отжал господин Дериглаз – можно. И даже с процентами.

С процентами…

Во времена оные господин Дериглаз выступил своего рода новатором – он не брал взятки, он падал в долю во всех более-менее прибыльных бизнесах. Тупо через сына. Причем наглости хватало падать аж 50 на 50. Что мне недвусмысленно и предложили. Я не понял, почему должен половину отдавать за просто так – и в итоге потерял всё.

Это было десять лет назад. Думаете, с тех пор что-то изменилось? Ага, щас… Изменился только порядок цифр. После того, как пришел Папа, у которого тоже был сын – из уст в уста стала передаваться история, как Сынок собрал крупных бизнеров и заявил – в России больше нет бизнесов пятьдесят на пятьдесят. Есть восемьдесят на двадцать. Кому это интересно – берите, менеджируйте[6].

С процентами, твою мать…

– А вы уверены, что мне это надо?

– Уверен, Александр Иванович. Мы навели справки, бывший ваш бизнес относительно процветает, потому что через стройку удобно отмывать деньги, а Дериглаз обеспечил их всеми возможными льготами. Но дело не в этом. Он вам нужен не для того, чтобы зарабатывать. А для того, чтобы восстановить справедливость, верно?

Я взял из ведра шампур, покрутил в руке – но есть не стал.

– А можно вопрос?

– Хоть два.

– А что потеряли вы? И какую справедливость восстанавливаете?

Вадим Викторович нехорошо прищурился.

– То мое дело. И к нашему с вами вопросу отношения не имеет.

– У нас нет никаких вопросов.

– Есть…

Вадим Викторович достал телефон, набрал номер.

– Поговорите…

Недоумевая, я взял трубку, ожидая, всего чего угодно. Но там был Бибас.

– Саня?

«Ну… как же. Рынок то у тебя ещё есть, да, Бибас? Центральный. И ты за него друзей продаешь».

– Вова? Здорово, что ли?

– Здорово…

Бибас запнулся.

– Как торговля? – спросил я.

– Сань, давай не будем, а?

– Почему?

– Потому. Ты всегда прогибаться не умел, но сейчас я тебя прошу – слышишь, я тебя прошу – выслушай этих людей. Просто выслушай. Потом решай. Я знаю, что если тебе моча… короче, если тебе что в голову въедет – ты не отступишь. Но тут тема другая.

– Какая?

– Я с ними говорил. Не получится по иному, Саня. Не получится.

– Как – по-иному.

– Они скажут. Ты долго в стране не был, раскладов не знаешь. Но поверь – не получится.

Я выдохнул.

– Ошибаешься, Вов. Расклады всегда – одни и те же. Всегда. Ладно… торгуй…

Не ожидая ответа, я закончил звонок, вернул трубку. Терпеть ненавижу такие моменты, но… но.

– И что вы мне этим хотели сказать? – спросил я – Вы же понимаете, что у меня рынка нет, подвесить меня на крючок не получится.

Мент невесело усмехнулся мне.

– Да всё мы понимаем. Знаете, как Папа губеров покупает?

…

– Он не только отжимает. Он ещё и даёт. Каждый губер владеет собственностью в Москве. Торговые центры, жилые комплексы. У Папы правило – иначе он работать с человеком не будет. Покупают за кредиты, которые выдаются госбанками. Только засбоил, проявил нелояльность – всё потерял.

– И что?

– А то, что мне кажется – вы не просто так пришли в нашу партию, Александр Иванович. Пришли потому, что ваши ценности во многом совпадают с ценностями партии. И у нас потому уже – есть тема для разговора…

Картинки из прошлого. Ирак, Багдад. 42-й сектор. 11 мая 2008 г.

– Движение…

– Где?

– Ориентир три, два клика влево…

Лежащий на крыше здания человек – пошевелился, наводя на цель оптическую трубу производства Казанского оптического завода с 60-кратным увеличением…

В поле зрения наблюдателя меняли друг друга плоская крыша дома с обязательной спутниковой антенной, грязная, бетонная стена с шиитскими лозунгами на ней, сожженная во время крайних беспорядков машина, разбитая в хлам дорога. Бачонок[7] в грязной, черной как принято у шиитов одежде, зачем-то роющийся в воронке от минометной мины или бомбы малого калибра.

– Отбой, это ребенок. Играет в грязи.

– Уверен?

– Да, уверен!

Снайпер ничего не ответил. Улица была безжизненной, как будто вымершей. Это был Ирак. Третий год войны…

Они находились в Садр-Сити, одном из самых опасных мест на земле. Раньше – это место назвалось Саддам-Сити, Саддам Хусейн построил этот район на правом берегу Тигра для приема беженцев из других стран, прежде всего из Палестины. Так как Саддам примерял на себя лавры правителя всего арабского мира, ход с приглашением в Багдад всех гонимых и скитающихся по свету палестинцев был на тот момент оправданным с политической точки зрения. Саддам принимал тогда всех – даже аятолла Хомейни, в будущем ставший личным врагом Саддама какое-то время жил в Ираке. Жилые кварталы – по сути, ставшие городом в городе – строили южнокорейские строители, отчего архитектура была совершенно нетипичной для Ирака, многоэтажки в четыре – пять этажей. Потом – там, в основном стали селиться шииты, гонимое в мусульманском мире меньшинство, которое в Ираке, однако, составляло шестьдесят процентов населения. Саддам был суннитом, и потому недолюбливал шиитов, постоянно подозревая их в заговоре. Шииты же – больше были лояльны соседнему Ирану – единственному государству в мире, где шииты в большинстве и они у власти. Саддам – отвечал на нелояльность лютыми репрессиями: так однажды боевики его Республиканской гвардии ворвались в шиитский квартал, схватили великого аятоллу Ас-Садра и вбили ему в голову гвоздь. С тех пор – квартал стали называть Садр-Сити, в честь погибшего аятоллы, а его сын, Муктада ас-Садр возглавил шиитское сопротивление коалиционным силам. Его баяны[8] с призывами убивать неверных – зачитывали в хуссейниях[9], скачивали с телефона на телефон, развешивали на стенах после пятничных намазов. В баянах писали всякое – например, один аятолла написал баян убить всех парикмахеров, чтобы не брили бороды. Это было бы смешно, если бы только в одном квартале иракской столицы после каждой ночи не находили на улице по два – три трупа.

А днем – те, кто выходил по ночам резать друг друга и обстреливать из минометов блок-посты и соседние районы отсыпались, так что особого результата от их разведывательно-снайперского патруля – ждать не приходилось…

Снайпер и его напарник – были контрактниками и входили в состав элитного, сорок пятого полка разведки ВДВ, приписанного к девяносто восьмой дивизии ВДВ, являющейся сейчас частью международных сил по поддержанию стабильности в Ираке. Русский контингент – полная дивизия ВДВ с частями усиления в виде сорок пятого полка и отдельных подразделений ГРУ – был в Ираке вторым по численности, превосходя польский и британский. Прогиб зафиксирован – таким образом новая, «манежная» власть – расплачивалась с Западом за поддержку «оранжевой революции». Оранжевой ее назвали по цвету символики блока объединенных демократов. Но после победы – со спонсорами пришлось расплачиваться, и не нашли ничего лучше как отправить российский контингент войск на сомнительную войну на Ближнем Востоке. По этому поводу был большой шум, Буш младший даже сказал о новой эпохе в мировой политике – эпохе, когда два бывших смертельных врага теперь плечом к плечу выступают против общего врага – международного терроризма.

Слова, впрочем, немного стоили…

Российская армия, потерпевшая поражение в Чечне, униженная и озлобленная – вошла в Ирак. Сразу стало понятно колоссальное отставание в экипировке, транспорте, средствах связи – по связи мы отставали от НАТО по меньшей мере на два поколения. Надо сказать, что американцы начали решать вопрос быстро и с максимально возможным в такой ситуации тактом. В короткое время – российским десантниками были переданы Хаммеры, новые станции связи, от раций индивидуального использования до полкового звена включительно, новые керамические бронежилеты[10], некоторые типы оружия. Например, снайперская винтовка, который была вооруженная русская снайперская группа – была MacMillan.300, закупленная по программе «обучи и вооружи» за счет американского бюджета и предоставленная российским вооруженным силам безвозмездно.

Но и русские – много чему могли научить американцев.

Прошедшие ад афганской, а потом и чеченской кампаний – опытные российские офицеры учили американцев – как договариваться с местными, как организовывать фильтрацию, как выявлять угрозу. Мозоль на указательном пальце, синяк на плече от приклада, следы от смазки в кармане – значит, патроны в кармане носили – все это позволяло выявить террористов, отделить агнцев от козлищ, мирняк – от жаждущих крови боевиков. Они шли отовсюду – со стороны Иордании просачивались боевики Аль-Каиды, со стороны Сирии – федаины Саддама, бывшие президентские гвардейцы, со стороны Ирана – отряды Аль-Кодс, иранские жандармы, группы Стражей исламской революции. Все они шли без оружия, с неплохими документами, имели при себе деньги. Оружия хватало на месте – режим Саддама был одним из самых вооруженных в мире, только автоматов в Ираке по разведданным до начала войны было пятнадцать миллионов штук – один автомат на двух жителей, включая женщин, стариков и детей. В мечетях – не было ни одного старого имама – все пришли неизвестно откуда, до этого их никто не видел, многие не владели иракским диалектом арабского. Расценки были хорошо известны: за участие в ночном обстреле – от двадцати долларов, подложил фугас на дорогу – десять, подорвалась машина – двести долларов, были погибшие – тысяча. Деньги поступали в мечети как гуманитарная помощь и там же распределялись. Значительная часть полицейских – были легализовавшимися боевиками, в лучшем случае они защищали свои этнические и религиозные группы от чужих, в худшем – участвовали в подрывной деятельности, прикрываясь легальными документами. Были такие, кто стрелял в миротворцев в спину.

Аллах Акбар, короче.

Русские – первоначально контролировали зону севернее Багдада, но потом, когда ситуация стала выходить из-под контроля в самой столице страны – часть десантных подразделений вошли в сам Багдад. Вместе с американцами, используя те наработки, которые применялись в Чечне – им удалось сбить девятый вал террора, катившийся по улицам. Но оставался район, в который миротворцы не совались даже большими силами, под прикрытием бронетехники. Это и был Садр-Сити, в котором по данным разведки проживало до двух миллионов человек, считая беженцев и переселенцев из самого Багдада, согнанных с насиженных мест соседями – суннитами. По тем же данным разведки – численность активных боевиков в Садр-Сити превышало пятьдесят тысяч человек…

На совещании в Зеленой зоне[11] – было принято решение разделить Садр-Сити (или Тауру, как называли его местные) на две части, составляющие примерно одну треть и две трети от общей площади. Одна треть – выходила на Тигр и так называемый Канат аль-джайш, «армейский канал», прорытый Саддамом на случай возможной обороны города от Ирана в войну 1980-88 годов. Между этими частями Садр-Сити планировалось поставить многометровую стену, такую же, как в Зеленой зоне. Тем самым – кишащая террористами территория отсекалась от Тигра, от источников воды и основных дорог, а стена не должна была давать им возможность безнаказанно выходить к самому Тигру и обстреливать город из стрелкового оружия и самодельных минометов.

А теперь представьте себе – строительство стены на урбанизированной территории, кишащей боевиками.

Понимая, что строители будут подвергаться смертельной опасности, американское командование приняло два беспрецедентных решения. Первое – объявить специальное время, в течение которого ни один житель Садр-Сити не должен появляться на улице под страхом быть застреленным. Это были четыре часа – с семи часов утра и до десяти. Второе – было собрано сто двадцать снайперов, лучших снайперов группировки и направлены на территорию Садр-Сити, на немногочисленные опорные точки на периметре, для того чтобы в комендантский час контролировать улицы и стрелять по всему что движется. Это были лучшие снайперы группировки и скорее всего – лучшие в мире.

Из ста двадцати – 11 снайперов были русскими[12]. Это ещё много, учитывая состояние снайперского дела у нас. В этом – мы дети по сравнению с американцами или британцами.

И одним из этих снайперов – был тогда я…

* * *

Ирак. Грязь, пыль, острые как нож взгляды, дети, которые показывают что с нами будет – проводят пальцем по горлу. Это Ирак. Третий год войны. Когда американцы заходили – их встречали цветами, как освободителей. Теперь они враги. И мы – с ними заодно[13].

Что мы тут делаем? Спросите что попроще, а?

Сектор, который я прикрываю – сложный, от него прямой выход на Амаль-стрит, одну из крупнейших улиц Садр-Сити. По этой улице американцы один раз – только один – пытались зайти в Садр-Сити. Теперь ее зовут «Аллея РПГ».

За сегодняшний день – я получу двести сорок долларов. И таких дней впереди – ещё сто пятьдесят. Потом ротация или новый контракт.

Или протезы. Или – ролик в интернете, на котором отрезают голову.

Мой второй номер – его тоже Саня зовут. Русский, отслужил в армии, в группе, занимавшейся охраной ракетных пусковых установок. Потом – пошел работать в ГАИ, его уволили вместе со всеми манежные наши власти – увольняли скопом, не разбирая, кто прав, а кто виноват. Так – он оказался здесь… двух детей надо кормить. Иногда он мне показывает их фотографии.

А у меня нет никого.

– Всем позывным сорок второго на связь…

О, это нас. Проверка связи. Но это уже Саня занимается, я ему тут не указ. Связью – занимается второй номер…

От нечего делать – я смотрел на ребенка, играющего в грязи и думал. Мы до такого же идем или как? Судя по динамике…

– Медведь шесть, у нас окей.

– Медведь шесть, о’кей – отозвалась рация.

Интересно, какое будущее ждет этого ребенка? Подкладывать бомбы на дороге, когда немного подрастет – и в один прекрасный день попасть на прицел такого же снайпера как я? Или в полицию?

Работы нет. Будущего нет. Мрак.

Оп-па…

А это что такое?

Я бы не увидел, если бы целенаправленно не отслеживал этого ребенка, поставив прицел на максимальную, восемнадцатую кратность. Только поэтому я увидел двоих, мужчину и… женщину, кажется. Они выскочили из здания, схватили ребенка и скрылись. Причем схватил мужчина. Это подозрительно само по себе – если бы это был их ребенок, девяносто процентов, что его взяла бы мать. Здесь традиционное общество и матери занимаются детьми. Часто даже женщину называют не по имени а, например умм Али – мать Али, по имени старшего сына.

– Видел? – спросил я.

– Что?

– Двое. Схватили пацана и скрылись.

– Нет, я автомастерскую сек.

Автомастерская – там дальше, ближе к рынку. Понятно, что там начиняют машины взрывчаткой, но на воротах этого не написано, верно?

Я продолжал наблюдать.

– Мне это не нравится.

– Что не нравится? Может, пацан выскочил во время комендантского часа, его родители и забрали.

– Мужчина. Его схватил мужчина. Должна была женщина…

Тридцать пятый. По счету – я тридцать пятый из ста двадцати и третий – из русских, что само по себе неплохо. Конечно же, мы ведем счет – хотя нам порекомендовали этого не делать. Политкорректность, однако. Ведет в счете некий Крис Кайл, сержант из американских морских котиков. Иракцы называют его Аль-Шайтан Рамади – дьявол из Рамади и назначили за его голову вознаграждение в пятьдесят тысяч долларов США. Верхушка – сплошь американцы и британцы. Но мы – обходим поляков, что пока – неплохо.

Интересно, что меня привлекло в ребенке и парочке, что забрала его. Оба взрослых были без оружия, юридически у меня не было права открывать по ним огонь. Даже если они нарушают режим комендантского часа – я должен был дать предупредительный выстрел…

Женщина…

Если посмотреть чуть ближе – то видно будет спешно возводимое заграждение. Кажется, его делают хохлы, их тут много строителями и гражданским персоналом работает. Есть и частные контрактники, но они в основном как поляки работают…

Женщина. Интересно, что это за наряд такой – джинсы, и лицо закрыто. Как говорится, или крестик сними – или трусы надень, верно? А мужчина? Даже если у него нет оружия – сунул пистолет за пояс, накрыл футболкой сверху – и все. Американцы закупили пятьдесят тысяч пистолетов Глок для иракской полиции – сейчас они у каждого бандита…

– Сечешь?

– Ага. Мастерскую.

– Осмотри сектор.

– Есть…

Саня – шумно пьет воду через гидратор. Гидратор – это такой мешок с трубкой, что-то вроде резиновой грелки. Мелочь – но без него тут карачун настанет, на солнце до плюс пятидесяти. Гидраторы конечно нам дали американцы…

Так… снова движ!

Женщина… та самая! А с ней мужчина! Но уже другой. И у женщины – на руках сверток… ребенок! Тот самый ребенок!

Куда она бежит? Почему несет ребенка на руках?

Оружия нет.

– Движение – дисциплинированно доложил Саня – мужчина и женщина.

– Вижу. Посмотри, что несет.

У Сани шестьдесят крат, у меня восемнадцать. Должен увидеть. Дальность почти предельная – тысяча двести. Поправка уже поставлена – мы всегда ее ставим в начале работы, для готовности немедленно стрелять.

– Кажется… ребенок…

– Вижу, что ребенок. Посмотри, что с ним. Можешь что-то сказать?

– Так… кровь, кажется.

– Точно кровь?

– Видно плохо… тряпки… какие-то.

А это ещё что? Что за кровь? И как он успел пораниться? Если ещё десять минут назад, даже меньше – играл на моих глазах. Это не тот ребенок? Но женщина – та.

– Машина. С востока.

Я видел ее. Это микроавтобус Скорой, марки Хендай. Таких тут полно, здесь три самые популярные машины – американский Хаммер, китайский грузовичок Киа Бонго в размерах нашего УАЗа-буханки и вот эти вот скорые – это бывшая Тойота сборка которой налажена в Южной Корее для стран третьего мира. Они тут и в скорой и в полиции, везде – такие дешевые, что если подорвется – не жалко.

Восемнадцатикратный оптический прицел давал совершенно потрясающую картинку, с какой наш ПСО шестидесятых годов разработки и не сравнится – видно было все, без малейших искажений. Я видел, как остановилась машина, как сзади (не сбоку, а сзади) открылась дверь и туда – забралась женщина с ребенком. Мужчина остался на месте – он не махал, не провожал, не пытался залезть в машину. Врач из Скорой тоже не показался, не осмотрел, не пытался помочь.

Как сказал бы Станиславский – «не верю».

– Дай связь.

Саня, не переставая наблюдать, подсовывает мне гарнитуру рации.

– Чили, здесь Медведь шесть, ответьте.

…

– Чили, здесь Медведь шесть, ответьте.

– Медведь шесть, здесь Чили, слышу громко и отчетливо.

– Чили, наблюдаю странную ситуацию на Амаль-стрит. Женщина села с ребенком в «скорую», ребенок кажется ранен.

– Медведь, не понял, повтори, в чем проблема.

– Чили, я видел этого ребенка играющим меньше десяти минут назад. Женщину сопровождал до скорой мужчина, но он не поехал. Чили, мне это не нравится.

Чили – наш координатор, американский офицер из временного штаба Рабочей группы – думает, что предпринять.

– Медведь, подозреваешь, файрстартер?

Файрстартер, поджигатель – кодовое обозначение ситуации со смертником.

– Чили, всё может быть, концы с концами не сходятся.

Американец думает пару секунд, потом решает действовать. Американские офицеры намного лучше наших – они почти всегда берут ответственность на себя и принимают решения без согласования со штабом.

– Окей, Медведь, мы взяли это. Укажи, куда пошла машина?

– На юг. Там госпиталь Ас-садра, мечеть и дальше – ваша база.

Госпиталь Ас-Садра – один из крупнейших госпиталей в стране и одно из немногих мест в Садр-Сити, которое мы реально контролируем. Он назван в честь покойного аятоллы Ас-Садра, того самого которому вбили в голову гвоздь. И потому его сыну, Муктаде, который ведет против нас террористическую войну – как то не в тему взрывать госпиталь, названный в честь его отца. И кроме того – он понимает, что больше больниц нет. В итоге – между боевиками и силами миротворческого контингента заключено негласное соглашение. Мы пропускаем до госпиталя врачей, медикаменты и закрываем глаза на пациентов с огнестрельными ранениями, которые там лечатся. Боевики – не обстреливают госпиталь, разрешают около него держать охрану, иракский полицейский участок и на воротах, ведущих туда – американскую передовую оперативную базу, на самой границе Садр-Сити…

– Принял, Медведь. У нас там есть ресурсы, проверим. У тебя все?

– Так точно.

– Отбой…

Вот как то так. Я посмотрел на часы – оставшейся от прежней жизни золотой швейцарский Роллекс Дейтона, который я купил во время первой своей и последней поездки в Швейцарию. Скоро должны менять…

* * *

– Давай, давай, давай быстрее!

Несмотря на то, что этот район считается относительно безопасным – безопасностью здесь и не пахнет. Середина дня, жара – а тут взрослые мужики без дела слоняются, поглядывают злобно, ездят машины. В любой машине может быть смертник, у любого мужика – за поясом может быть автомат, любой пацан, стоит только отвернуться, подложит на обочину фугас из неразорвавшегося снаряда или мины…

Забирают нас «паны» – так называют спецназ ГРОМ, польский спецназ наподобие 22САС, единственный который расквартирован в Багдаде – остальные поляки на юге, с англичанами. Они работают по «колоде карт» – чиновникам Саддамовского режима, которые были напечатаны в виде колоды карт и розданы солдатам. Так же – они на подхвате у американского штаба, работают в том числе и по заведению на точки и эвакуации снайперских пар и групп. Люди совершенно отчаянные, гоняют на своих джипах, наподобие УАЗа – всего лишь с одним пулеметом ПКМ и бронежилетами на дверцах. Американцы – забронировали свои Хаммеры так что они под семь тонн весят – а полякам все пофик.

Первым – бегу я, бегу через улицу, ощущая на себе злобные взгляды со всех сторон. Иракцы, лояльные они или нелояльные – но снайперов не любят все, а про назначение длинного кейса на спине – невозможно ошибиться. Добежав, я запрыгиваю назад – и следом бежит Санек, неуклюже топая по разбитому иракскому асфальту, бежит разлаписто как лось. Поляки – нетерпеливо посматривают на часы – им ещё две пары снимать, и по самой жаре. Очередное дежурство – на сегодня завершилось…

* * *

– Так, внимание на меня!

Наша снайперская группа – создана полулегально и во всех документах коалиции проходит как просто «рабочая группа». Возглавляет «рабочую группу» полковник Миллер. Истинный южанин, невысокий, худой как щепка, с почти наголо выбритой головой – но не хотел бы я выйти с ним один на один. Матерый человечище, настоящий джентльмен и офицер – похоже, что на войне он не испытывает ни малейшего неудобства, здесь для него все на своих местах, все так как и должно быть. Глядя на него, становится стыдно за наших полковников, отирающихся при штабе – пузатых, лизоблюдствующих, постоянно проворачивающих какие-то гешефты с иракцами. Хронический прогиб спины, каждый мечтает стать генералом и поехать в миссию России при НАТО в Брюссель. Тьфу!

Мы находимся в кинозале одного из саддамовских дворцов – в нем расквартирована наша «рабочая группа». Кинозал на сто мест – как раз, мы все тут и помещаемся если немного потесниться. Помимо дебрифинга – то есть разбора полетов – полковник каждый день проводит что-то вроде чествования, называя самую полезную на сегодняшний день пару, тех кто сделал для общего дела больше всех сегодня. Не совру – это приятно. В американской армии вообще много чего лучше чем у нас – и не в технике. Вот, например это чествование – у нас хоть один чинуша в погонах до этого додумался? А тут – не «ты начальник я дурак», тут есть тренер и есть команда. Все, как и должно быть.

Не обращайте внимания, что я ругаю свою армию. Просто я в нее не вписываюсь и сам это понимаю. Я – контрактник. С одной стороны я не заканчивал военное училище, не мотался по гарнизонам и потому не умею фигурно вылизывать зад начальству. С другой стороны – я не пацан восемнадцатилетний, которого можно припахать мести плац отсюда и до обеда или таскать покупки за женой командира.

Мне копать траншею велено Я копаю словно раб. Те – за Сталина, за Ельцина Я – за всех российских баб.

Если вы спросите меня, что мы тут делаем – я отвечу вам. Лично я – считаю, что мы смываем здесь позор Чечни. Учимся, как надо, как должно быть. У того кто умеет – и поучиться не грех…

– … Сегодня я хочу поговорить о наших Медведях…

О как. И что мы натворили?

– Точнее, о Медведе-шесть…

Непроизвольно встаю по стойке смирно – на меня никто не оборачивается, все смотрят на полковника – но речь обо мне…

– Медведь шесть сегодня не сделал выстрела! Но он сделал больше любого из нас!

Полковник театральным жестом срывает простыню со стола, который стоит перед ним – раньше его тут не было. У меня – моментально пересыхает во рту. Остальным тоже не лучше – кто-то выругался, кто-то помянул Бога, кто-то отвернулся…

– Не отворачиваться! – гремит полковник – смотреть сюда!

…

– Сюда смотреть!

На столе – изуродованное тело ребенка. Мальчика. Того самого мальчика.

– Сегодня Медведь шесть заметил подозрительные действия в своем секторе. Он увидел как двое неизвестных, мужчина и женщина схватили ребенка на улице и занесли его в дом! Он решил продолжить наблюдение, увидел, как женщина с ребенком садится в Скорую и сообщил об этом мне. Я передал данные о подозрительном транспортном средстве.

Зрелище действительно страшное…

– Эти двое схватили на улице этого ребенка, вскрыли ему живот и заложили туда больше килограмма Си-4. После чего – женщина поехала с ребенком к госпиталю, намереваясь проникнуть внутрь и совершить подрыв. При этом – ребенок был ещё жив, расчет был на то, что тяжело раненого ребенка пропустят внутрь с сопровождающей его женщиной без должного осмотра и проверки. Когда скорую остановили – женщина попыталась активировать заряд, но была уничтожена, как и водитель Скорой. Ребенок был ещё жив, его отправили в больницу – но там он умер от ран, несовместимых с жизнью.

Все молчат. Это – слишком даже для нас, снайперов. Тех, у которых общий счет только на этой операции перешагнул тысячу и уверенно идет ко второй.

– … если бы им это удалось, они совершили бы теракт либо у полицейского участка, либо в самой больнице имени аятоллы Ас-Садра, тем самым дестабилизировав обстановку во всем Садр-Сити и столкнув нас лбами с местным большинством. Только благодаря Медведю шесть и его наблюдательности это им сделать не удалось. Поаплодируем.

Жидкие хлопки. Обычно – аплодируют совсем по-другому: несмотря на то, что мы из разных стран и разных армий, мы делаем одно дело, и радость друг за друга – она искренняя. Но сейчас всем не до того, все хотят как можно быстрее уйти из этого зала, оказаться на улице, где пальмы и автоматы по продаже газировки. Оказаться там, в мире живых.

– … Но я собрал вас не для этого! И не для этого я демонстрирую вам тело иракского ребенка, которое надо предать земле! Я не раз слышал от вас бред относительно того, зачем мы здесь, за что мы здесь воюем, иракцы не хотят нас здесь видеть – и все такое. Я знаю, такие разговоры идут, а пара идиотов даже обратилась к капеллану. Вот!

Полковник указывает на изуродованный труп ребенка.

– … Это сделали не мы! Это сделали сами иракцы со своим ребенком! Вот – истинная причина этой войны!

…

– Они убивают друг друга, они обстреливают соседние кварталы из минометов. Я не буду вам рассказывать, сколько трупов находят утром на улицах и в каком виде вылавливают трупы у плотины Садда[14]! Они сами творят друг с другом такие зверства, которые нам и в голову не пришли бы. Но дело не в том, что иракцы творят подобное – а в том что происходящее здесь может иметь далеко идущие последствия! Исламский экстремизм – развивается. В каждой из ваших стран, и в моей тоже – могут быть террористические ячейки. И если мы не остановим их здесь – они придут в наши дома! Сделают такое с нашими детьми! Вот, почему мы здесь! И вот почему мы делаем то, что мы делаем!

…

– Разойдись!

* * *

Мы работаем день через день – то есть, дневное дежурство в четыре часа (шесть – семь если считать дорогу туда и оттуда), после чего полный день отдыха здесь и опять – дежурство. Отдых – это жизнь во дворце, жрачка и бассейн. Можно полежать и почитать книгу или посидеть в Интернете. Вне зависимости от того, день дежурства или отдыха – по правилам коалиции он закрывается как боевой, и я получаю двести сорок долларов США на карточку…

Банка содовой в автомате в холле – стоит десять центов, ровно. Можно расплатиться монетой или карточкой. Или просто пнуть посильнее, что некоторые американцы и делают…

– Медведь…

Я обернулся.

– Есть сигарета?

– Нет.

Медведь – это наш общий позывной. В отличие от американцев, у которых каждый сам себе выдумывает позывной – у нас они общие, «Медведь» и номер. Мой – номер шесть, не знаю, к добру или к худу. Остальные нас так и называют, «Медведи». У человека, который ко мне обратился – позывной Вуди-2, что означает «Дятел-2». Он из Дельта Форс, охотится с полуавтоматической винтовкой такого же калибра, как и у меня – 300WM, переделанной из охотничьей «Браунинг БАР»[15]. По-моему, он из Техаса сам.

Техасец достал свою пачку, вытряхнул из нее сигарету. Я думал, что он хочет газировки – но он хотел поговорить…

– Знаешь, Медведь… – сказал он – я читал Толстого. Непротивление злу насилием, да?

…

– Как такое может быть? Скажи, как такое может быть.

– Ты решил не идти к капеллану, а пойти ко мне, чтобы не попасть на карандаш у полковника – попробовал отшутиться я. Но техасец не принял шутки, он был серьезен.

– Ты – русский. Может, ты понимаешь Толстого лучше, чем я?

– Хорош доставать Медведя, Вуди – заявил, подходя к нам другой американец. Он был высок, крепок, одного возраста со мной. Тоже техасец. Это и был Крис Кайл, Дьявол из Рамади. Он был неформальным лидером у американцев и казался не менее несгибаемым, чем полковник. Он точно понимал, ради чего мы здесь и не страдал депрессиями.

– Я просто хотел поговорить о Толстом…

– Свали отсюда, Вуди… – проговорил Кайл – ты своим Толстым достал уже. Пойди, в бассейн, что ли окунись.

Вуди не решился говорить что-то – и мы оказались с американцем один на один.

– Там, в больнице сегодня была делегация из моего родного штата – с характерным прононсом протянул Кайл – привезли лекарства этим придуркам. Благодаря тебе – они остались живы. Дай пять.

Пожимая руку, я заметил, что на руке Кайла вытатуирован небольшой христианский крест. Он и в самом деле знал, ради чего он здесь.

Информация к размышлению

Документ подлинный

Славься Русь, страна моя родная, Отчий дом, священная земля. Живи всегда, Россия молодая, Светлый край, надежда моя. Будь вовеки свободной и сильной, Память гордую в сердце храня, Славься Русь, великая Россия, Ты судьба и вера моя. Правь судьбой, великая Россия, Славься, Русь, на все времена! Славься Русь, великая Россия, Ты судьба и вера моя. Текст Гимна РоссииСлова – Е. ЕвтушенкоМузыка – М. Глинка

Информация к размышлению

Документ подлинный

Россия при Путине

Все мифы о том, что Путин – вор легко разбиваются о железобетонный факт: В 1999 году все активы России западными экспертами оценивались в 100 миллиардов долларов, а в 2008 году один только стаб. фонд имел более 156 миллиардов долларов США или 3 849,11 миллиардов рублей.

Экономика: Уровень денежных накоплений российских граждан в 1999 году, в общей сложности, оценивался приблизительно в $40 млрд, а в 2010 году составлял уже не менее $470 млрд (примерно 11,3 трлн рублей и около $80 млрд в валюте).

ВВП России в 1999 году равнялся $177 млрд или $1210 на душу населения. ВВП по ППС (паритету покупательной способности) был равен примерно $887 млрд (или $6060 на душу населения).

В 2010 году в сравнении с 1999 годом ВВП увеличился в 8,34 раза и составлял уже $1477 млрд (или $10400 на душу населения).

ВВП России по ППС (ср. данные МВФ, ВБ и ЦРУ) равнялся приблизительно $2,22 трлн (6 место в мире – между Германией и Великобританией).

Российский ВВП на душу населения по ППС в 2010 году составлял $15807 и по этому показателю Россия находилась на 51 месте в мире (между Литвой и Аргентиной).

Для сравнения: на 60-м месте находилась Латвия – $14300;

на 68-м месте – Болгария – $12 052;

на 71-м месте – Бразилия – $11289;

на 93 Китай – $7518;

на 100-м месте – Украина – $6665;

на 103 месте – Египет – $6367;

на 113-м месте – Грузия – $5057;

на 127-м месте – Индия – $3290;

на 181-м месте – Зимбабве – $395 (что в 40 раз меньше, чем в России).

Средний ВВП по ППС на душу населения в мире был равен $10725.За последние 11 лет, китайские индексы поднялись примерно на 100 %;

индийские – на 260,

бразильские – больше чем на 300.

Российский индекс РТС поднялся со 179 пунктов до 2087 пунктов – больше чем на 1000 %.

Реальные доходы россиян (т. е. доходы за вычетом накопленной за 10 лет инфляции – 275 %) с 2000 по 2011 годы увеличились в 2,6 раза, зарплаты – в 3 раза, пенсии – в 3,5 раза.

Безработица в 2000 году составляла 12,4 %, а в 2010 году снизилась до 7,2 %.

Для сравнения: В 2010 году безработица в США равнялась 9,5 %; в Литве – 16,0 %; в Латвии – 19,1 %; в Испании – 20,0 %; в Египте – 23 % (по неофициальным данным); в Ливии – 30 %; в Зимбабве – 95 %.

Средняя пенсия в 1999 году равнялась 449 руб. (или $18). В феврале 2011 года средняя пенсия (без учета региональных льгот и доплат) в России составляла уже 8265 руб. (или $285) т. е. увеличилась с 1999 года в 18,4 раза.

Для сравнения: средняя пенсия в Болгарии равна $170, в Румынии $235; в Литве $300; в Латвии $315.

Средняя зарплата в 1999 году составляла 1522 руб. (или $62). В 2010 году средняя зарплата равнялась уже 22600 руб (т. е. около $755) и была в 14,8 раз выше, чем в 1999 году.

Для справки: средняя зарплата в Украине в 2010 году составляла $340; в Болгарии $400; в Румынии $430; в Белоруссии $490; в Литве $815; Латвии $880; в Польше около $1080;… в Египте $130.

Инфляция в 1999 году равнялась 36,5 %.

Инфляция в 2010 году составила 8,8 %.

Для сравнения: в 2010 году инфляция в Индии была 9,5 %; в Аргентине 22 %; в Венесуэле 29,8 %; в Египте 12,8 %.

Прямые иностранные инвестиции (т. е. инвестиции без учета кредитов и портфельных вложений)

Только за 2010 год ПИИ в Российскую экономику (т. е. прямые иностранные инвестиции без учета кредитов и портфельных вложений) составили $13,81 млрд (а всего в 2010 году в экономику России поступило $114,7 млрд прямых иностранных инвестиций, что на 40,1 % больше, чем в 2009 году). Это больше, чем ВЕСЬ объем ПИИ в Россию за ВСЕ годы с 1988 по 1999 (к началу 2000 года ВСЕ НАКОПЛЕННЫЕ ПИИ в Россию равнялись $12,8 млрд.). Для сравнения: ПИИ в экономику Китая за 2010 год составили $105,7 млрд. Или $79 в пересчете на душу населения, против $98 на каждую российскую душу.

Жилищные условия в 1999 году весь жилищный фонд России составлял 2761 млн кв. м. или 19,1 кв.м. на человека. За 10 лет, к концу 2009 года российский жилищный фонд вырос на 15 % и равнялся уже 3176 млн кв. м. или 22,4 кв.м. на человека. Для сравнения: в 1992 году весь жилищный фонд России составлял 2492 млн кв. м. или 16,8 кв.м. на человека.

Государственный внешний долг России, в 1999 году, составлял $138 млрд или 78 % от ВВП. К январю 2010 года он снизился в 3,4 раза и теперь равняется $40,7 млрд или 2,75 % от ВВП. Для сравнения: Внешний Госдолг США сегодня в 343 раза превышает внешний госдолг России и составляет уже более $14 ТРЛН или почти 100 % от ВВП США! А внешний госдолг Египта почти равен египетским ЗВР – $30,6 млрд.

Золотовалютные резервы. На конец февраля 2011 года ЗВР России составляли $487 млрд (3 место в мире), что в 38,6 раз выше уровня 1999 года (тогда было $12,6 млрд). Для сравнения: на 5 месте находилась Бразилия – $290,9 млрд; на 6 месте Индия – $284,1 млрд; у Египта имелось $35,7 млрд. Россия на сегодня обладает примерно такими же ЗВР как ВЕСЬ Евросоюз! ЕЦБ имеет сейчас 367,4 млрд евро золотовалютных резервов (или около $500 млрд).

Смертность:

Численность населения России в 1999 году равнялась 146,3 млн человек. К 2011 году численность населения России сократилась на 3 % и составила 141,9 млн человек. Для сравнения: за это же время население Украины сократилось на 7,4 %; Латвии на 5,3 % (а за последние 20 лет на 16 %); Болгарии на 3,4 %; Германии (c 2002 года) почти на 2 %.

В 2010 году в России умерли 2031 тыс. человек (14,3 на 1000 жителей). Это почти на 9 % меньше, чем умерли в 2000 году (2225,3 тыс. человек или 15,3 умерших на 1000 жителей). Причем, если бы не двухмесячная экстремальная жара лета 2010 года, ДОПОЛНИТЕЛЬНО унесшая, по некоторым оценкам как минимум столько же жизней, сколько унесла страшная (но ВТРОЕ менее продолжительная) жара 2003 года в Западной Европе (тогда умерло на 44 тыс. человек больше, чем обычно умирало в это время в предыдущие годы), впервые за многие годы уровень смертности у нас снизился бы до уровня ниже 14 умерших на 1000 жителей. Для сравнения: уровень смертности в ЮАР сейчас равен 17 умерших на 1000 жителей; на Украине – 15,5; в Болгарии и Эстонии точно как и у нас – 14,3; в Латвии – 13,6; в Венгрии и Монако – 13; в Литве – 12,3; в Германии и Чехии – 10,8. А наименьший уровень смертности зафиксирован в богатых арабских странах с повышенной долей молодежи: в Кувейте – 2,37; в ОАЭ – 2,13.

Уровень младенческой смертности в 2010 в сравнении с 2000 годом снизился более чем ВДВОЕ – 7,5 умерших детей на 1000 родившихся в 2010 году против 15,3 умерших в 2000 году. Для сравнения: уровень младенческой смертности в США сейчас равен 6,26 умерших детей на 1000 родившихся, в Литве – 8,5; в Латвии – 10,4; в Болгарии – 11,8; на Украине – 12,8; в Мексике – 18,42; в Китае – 23,0; в Бразилии – 23,6; в Армении – 28,9; в Египте – 29,3; в Азербайджане – 72,3; в Афганистане – 157; а среднемировой показатель равен 44,13.

Уровень смертности от ДТП с 2003 года по 2010 год, несмотря на резко выросшую интенсивность движения, число погибших в ДТП сократилось в 1,79 раза – с 35602 погибших в 2003 году до 19881 погибших в 2010 году.

Уровень смертности от убийств с 2002 года, когда было зафиксировано наивысшее количество убитых – 44252 (30,2 случая на 100 тыс. жителей), к 2010 году число убитых сократилось в 2,4 раза – до 18660 случаев (13,2 убитых на 100 тыс. жителей). Для сравнения: сегодня уровень смертности от убийств даже меньше, чем был в 1990 году (21145 случая или 14,1 убитых на 100 тыс. жителей).

По данным за 2004-2006 года на 1 месте по количеству убийств была Колумбия 61,1 убийств на 100 тыс. жителей; на 4 – ЮАР – 39,5; на 12 – Бразилия – 30,8; на 30 – Северная Корея – 18,9; на 68 – Казахстан – 11,3; на 70 – Мексика – 11; на 83 – Беларусь – 7,53; на 87 – Эстония – 6,79; на 91 – Латвия – 6,47; на 92 – Украина – 6,35; на 95 – США – 5,62; на 130 – Великобритания – 2,6; на 146 – Канада 1,86; на 160 – Чехия – 1,33; на 179 – Германия – 0,88; на 195 – Люксембург – 0,40; а средняя статистика по миру – 9,61 убийств на 100 тыс. жителей.

Уровень смертности от самоубийств в 1999 году было зафиксировано 57276 случаев самоубийств (39 чел. на 100 тыс. жителей), а в 2010 году 33308 случаев (23,5 чел. на 100 тыс. жителей). Т. е. уровень смертности от самоубийств снизился в 1,65 раза. Для сравнения: в РСФСР уровень смертности от самоубийств был даже выше – в 1987 году (более благоприятным был только 1986 год) было отмечено 35700 случаев самоубийств (24,1 чел. на 100 тыс. жителей). По уровню смертности от самоубийств Россия сегодня находится примерно на одном уровне со Швейцарией, Бельгией, Францией, Австрией, Хорватией, Японией и Новой Зеландией.

Уровень смертности от случайного отравления алкоголем в 2003 году было зафиксировано 45045 случаев, а в 2010 году в 3,13 раза (!) меньше – 14381 случая. Справка: с 1994 года смертность от отравления алкоголем в России снизилась в 3,9 раза!

Жизнь:

Естественный прирост населения 2010 году за десять лет естественная убыль населения снизилась в ЧЕТЫРЕ раза и составила 241,4 тыс. человек против 958,3 тыс. человек в 2000 году. Опять же, если бы не дополнительное количество смертей от летней жары, естественная убыль населения у нас упала бы до минимального уровня с 1992 года (тогда естественная убыль ровнялась 207 тыс. чел). Если эта тенденция будет продолжаться и дальше, то самое позднее уже к 2014 году родившихся в нашей стране станет больше, чем умерших. С учетом же получающих российское гражданство мигрантов вот уже два года, как население России НЕ сокращается.

Эмиграция из России в 1999 году составила 214 тыс. человек, а в 2010 – около 40 тыс. человек (судя по всему, в этом году число эмигрирующих несколько возрастет)… Для сравнения: ежегодно из США уезжают на ПМЖ в другие страны порядка 250 тыс. человек, а, например, поток эмигрирующих из Германии в 2008 году превысил 700 тыс. человек!

Общее состояние экономики и уровень жизни.

Уровень рождаемости в 2010 году родилось 1789,6 тыс. человек (12,6 детей на 1000 жителей) или на 41 % больше, чем родилось в 2000 году (1266,8 тыс. человек, т. е. 8,7 чел. на 1000 чел. населения) Для сравнения: в Германии уровень рождаемости равен 8,2 младенцам на 1000 жителей, в Японии – 8,0, в Болгарии – 9,58, на Украине – 11,1; во Франции, Австралии и Армении такой же, как у нас – 12,4-12,6; в США – 13,8.

Средняя ожидаемая продолжительность жизни в 2000 году в среднем у всего населения составляла 65 лет. У мужчин – 59 лет, у женщин 72,26 года. К 2011 году средняя продолжительность жизни у всего населения выросла на 3,5 года – до 68,98 лет и почти достигла наивысшей за всю российскую историю (69,19 лет в 1990 году); мужчины стали жить ровно на 4 года дольше и сегодня ср. ожидаемая продолжительность жизни мужчин составляет 63,03 (для сравнения в 1990 году этот показатель равнялся 63,73 годам); ср. ожидаемая продолжительность жизни российских женщин выросла на 2,5 года – до 74,87 лет и УЖЕ ПРЕВЫСИЛА наивысший показатель за всю российскую историю (74,3 года в 1990 году)! Для сравнения: средняя ожидаемая продолжительность жизни на Украине в 2010 году составила 68,46 года; в Казахстане 68,19 года; в Азербайджане 67,01 года; в Индии 66,46 года; в Зимбабве 43,5 года; а средняя в мире в 2009 году составляла 66,12 года.

-buyanov.livejournal.com

Москва. 09 июня 201*** года

Капитан РУБОП Юрий Воробьев. Вор…

Вор…

Стрёмное погоняло для мусора, верно? Вор…

Для мусора – и в самом деле стрёмное, а вот для боевой обстановки самое то. Вор – там это не погоняло, там это позывной. Короткий и четкий – как выстрел.

Вор…

Капитан Воробьев – внезапно выпрямил руку и заостренная стрелка – впилась в середину мишени рядом с дверью. И в нескольких сантиметрах от лица подполковника милиции Равиля Латыпова, открывшего дверь их с Грушей кабинета.

– Воробьев!

…

– Ты о…л или как?!

Капитан Воробьев вскочил, понимая, что упорол косяк. Начальство может многое понять – но не бросок метательного ножа в морду лица…

– Товарищ подполковник…

– Я спрашиваю, ты ох…л или как?!

– Никак нет!

– Что никак нет?!

– Не о…л?!

Латыпов закрыл за собой дверь в кабинет, достал из мишени стрелку – что-то вроде заточки. Только хитрой – заточенная часть выполнена из более тяжелого металла. А внутри – ещё и ртуть. Поэтому – пробивает дай Боже…

Подполковник покачал заточку в руке, положил на стол. Кабинет был типичным для ментов – обшарпанным, с прошлогодним плакатом на стене, пузатым сейфом с инвентарным номером. Кондиционер и пластиковые окна – спонсоры помогли.

– Ты эти свои иракские штучки брось.

– Есть.

– Грушевой где?

– Болеет, товарищ подполковник.

– Шо, опять?

…

– Придет – п…ц ему, так и передай. Проведи работу… а то по статье уволим. Я всё понимаю… но с бухлом ему надо завязывать. Для его же пользы.

– Есть.

– На вечер есть планы?

Капитан насторожился.

– Никак нет.

– Тогда жду тебя в машине на выходе. К семи.

Подполковник повернулся чтобы уйти, но остановился.

– Да… тачка. Хендай, микроавтобус. Белого цвета. У нас таких нет, садись сразу, не спрашиваясь.

– Есть…

Когда за подполковником закрылась дверь, капитан выругался. Перебрав лежащие в ящике стола сотовые, выматерился, начал набирать номер.

– Алло.

– Ты о…л? – с ходу наехал капитан.

– Чего?

– Того! У меня только что Латып был! Меня задолбало тебя покрывать!

– Брат ну…

– Гну! Подорвался и побежал в контору. Чтобы полчаса и тут!

Не ожидая ответа, капитан нажал на отбой.

Б…

Груша конечно бухает. И прилично бухает, надо сказать. Но он не может его не прикрывать. Должен он ему.

Одну жизнь…

Картинки из прошлого. Ирак, оперативная зона Блекджек. Севернее г. Рамади. 09 июня 2015 года

Здесь речи – плевки, здесь слова – ножи…

Александр Мартынов

Рамади…

Несгибаемый и страшный город. Город, который мы с американцами брали штурмом как Грозный – но зачистить его до конца так и не удалось. Это одно из самых опасных мест на земле. Возможно, само опасное.

Русская база – ОП «Кандагар», Опорный пункт «Кандагар» – находится рядом с Палестинским мостом, в большом, построенном наспех здании из бетонных блоков. Ничего необычного там нет – половины окон нет вообще, почти нигде нет кондиционеров – смысл, если нет окон? А окон нет, потому что часты обстрелы и окна особенно на верхних этажах – живут недолго. провода-локалки брошены прямо под ноги, работают компьютеры, везде пыль. Особенно мучительно жара воспринимается из-за высокой влажности – совсем рядом река и испарения от нее – пахнут болотиной и гнилью. Везде работают чайники – это единственное спасение от жары. По рецепту англичан – горячим чаем.

Правее – Албу Фарадж (район Фарадж, Албу – это район), относительно контролируемая территория. Ниже – дворец правосудия, американская база и университет. По негласной договоренности, мы контролируем Албу Фаррадж, а американцы – всё, что на другом берегу, включая район университета. Работа, конечно – не бей лежачего. Но и платят хорошо. Причем в долларах.

А про их работу – вообще мало кто знает. Все знают о присутствии в Ираке нашего десанта и спецназа, но никто не знает о том, что там делает МВД. А менты – там есть и немало. Название этой структуры – оперативная группа МВД в Республике Ирак, и их – едва ли не больше, чем спецназовцев. Потому что кто-то должен не только воевать – но и ставить в стране законность, организовывать полицейские участки, учить иракцев криминалистической и оперативной технике. Всем этим занимаются русские, тем более что в Ираке немало бывших «ментов», из тех, кто закончил милицейские школы в СССР и даже в России. Американцы и не пытаются в это соваться. Скорее это мы – удерживаем их от глупости. Только чудом – удалось убедить их не разгонять армию и полицию, потому что там были одни члены БААС[16]. Мы-то понимаем, насколько призрачно «членство в партии». А они – нет.

Вот, как-то так.

Юра Воробьев, молодой опер из московской уголовки, которого засунули на верхний этаж под пули – заглянул в казарму, на первом этаже, где играла в карты «бодрянка» – бодрствующая смена ОМОН.

– Пацаны – на выезд…

ОМОНовцы переглянулись. Кто-то начал вставать, бросая карты

– Б…

– Как шило в ж…

* * *

Несмотря на то, что район считался «договорным», по нему была договоренность с местными племенными авторитетами, передвигаться по нему, как и по всему Рамади – в одиночку было нельзя. Слишком опасно. Уголовка – передвигалась «низким профилем», как говорили американцы или просто «низко» как говорили мы – но нужно было прикрытие. Прикрытие составляли два УАЗ 3153 – удлиненные версии обычного «козла». На каждом – был пулемет Калашникова на круге и в машине – могло быть от трёх до девяти человек, в зависимости от ситуации. Всё бронирование представляло собой навешанные на машину устаревшие бронежилеты – их было некуда девать, потому что американцы дали новые, в разы легче и удобнее – вот, старые и навесили на машины. Так же – у ОМОН были бронетранспортёры – но сейчас это было неуместно.

Дежурная группа – шесть человек – догнала лейтенанта внизу, где он расписывался у оружейки за ПМ. Смешно… но здесь действовали те же нормы и правила по оружию что и в Москве – например, на один автомат полагалось всего девяносто патронов. Ну не смешно ли? Русские решали эту проблему просто – покупали. Тем более, в самом начале автомат с парой рожков на рынке – стоил двести пятьдесят долларов. Сейчас правда дороже стало – долларов восемьсот. Но они покупали чаще всего у полицейских, те по оптовой цене русским друзьям продавали. Местные полицейские – всё изъятое оружие… продавали. Так что у каждого из ОМОНовцев – было по два – три пистолета. В мешанине улиц, при штурме адресов – иметь хороший пистолет было важнее, чем автомат. У старшего группы ОМОН, лейтенанта Грушевого например – была египетская Беретта, болгарский ПМ с глушителем и ФН. Последний он купил, просто клюнув на его редкость. ФН, он же Браунинг Хай Пауэр 90-х годов выпуска, калибр не 9 миллиметров, а сорок Смит-Вессон, да ещё на затворе надпись – не поверите – Полиция Литвы[17]! Как он тут оказался? Но как то оказался…

– Куда едем?

– Рынок Маалаб. Не приближайтесь, не расшифровывайте меня.

– На чем поедете?

– На такси.

В Ираке – в качестве такси часто использовались знакомые русским Волги Газ 3110. Но у Воробьева была Тойота Королла. Цвета у нее были как у правильного иракского такси – белый с красным. Машина эта – никому не принадлежала, ни на кого не была записана – просто русские нашли ее, неисправную, починили и использовали в оперативных целях. Вообще, тот кто приезжал в Ирак из России, поначалу поражался этой обманчивой доступности вещёй. Здесь машину можно было просто найти и забрать себе, то же самое с мебелью, с оружием. Правда, стоила эта обманчивая доступность очень дорого…

– Что там? На рынке?

– А знаешь поговорку – любопытной Варваре…

– Знаю. Только на базар идти вам.

«Уголовник» подумал. Между УГРО и силовым обеспечением, ОМОНом – отношения были не то что неприязненные… напряженные скажем так. Хотя бы потому что «уголовники» взаимодействовали с местной полицией и имели огромные возможности для левых заработков – а ОМОН нет. Но этот – считался честным.

– Там будет дятел[18]. Очень важный…

– Условный сигнал?

– Как обычно.

Грушевой повернулся к своим людям.

– По машинам.

Два УАЗа – пройдя разделительную черту из поставленных змейкой бетонных блоков – вышли на дорогу, одну из основных в городе. Краем глаза – лейтенант заметил, как один из игравших неподалеку детей, разговаривает по мобильному, смотря на них.

«Ё… в какую же мы ж… забрались».

Шла партизанская война. Самая настоящая, только в роли фашистов сегодня – мы. И кто прав, кто виноват – хрен разберёт.

Наверное, всё же они правы – кто нас звал сюда? Никто. Но с другой стороны – а как быть с теми старейшинами, с учителями, с местным судьей, который благодарил со слезами на глазах что мы здесь. Правильно – если победят они, то судье придется бежать или его зверски убьют. За то что судил не по шариату. А по шариату… а по шариату – это отрубание голов и забивание камнями до смерти. И это в стране, которая пятнадцать лет назад запустила спутник на околоземную орбиту[19].

Е…ть.

– Всем внимание, город…

Сам лейтенант – поставил сошками на капот местный вариант РПК и передернул затвор.

* * *

Город.

Место, где жизнь и смерть ходят рука об руку…

Лейтенант Воробьев не носил бронежилет – смысл? Армейский – сразу видно будет, скрытого ношения – он максимум от УЗИ, а тут у всех Калашниковы. Гораздо больше в плане личной безопасности может дать фотография. Обычные фотки спереди и сзади, под стеклом машины. Фото Осамы бен Ладена в суннитском квартале, аятоллы Ас-Садра в шиитском, Саддама Хуссейна в баасистском. Кто водит конвои – у них даже есть специальная роспись маршрута, кого в какой деревне поддерживают и фото за стеклом меняются по несколько раз за маршрут.

В магнитофоне – заиграла кассета, остановленная прошлый раз.

Бензина под завязку, Проверена запаска и техталон. Теперь одна дорога У нас с тобой, Серёга, держи фасон. Дать, ротный, поспеши нам Команду «по машинам!». Трамблёр не заискрится, Чёрт ладана боится,

А хочешь жить – бояться не резон[20].

Он любил Розенбаума, любил афганские песни – но сейчас было не то настроение. Он остановил кассету, включил радио. Муслим Радио – одна из полуподпольных радиостанций суннитов. Было ещё радио Аль-Баян – там вещали шииты.

SAbran ya nafsi SAbran ya nafsi SAbran ya nafsi umeah Allah sel kut sunedi sel kut sunedi sel kut sunedi sar hut a sabran fatarihi sabran fatarihi sabran fatarihi amin niaran wul hur unuredi wul hur unuredi wul hur unuredi lir wihua… … „Терпи, о моя душа! Терпи, о моя душа! Терпи о моя душа ведь с нами Аллах! Аль акса зовет, Аль акса зовет, Аль акса[21] зовет… Терпи, о душа, ибо путь Терпи, о душа, ибо путь Терпи, о душа, ибо путь Среди огня и крови Среди огня и крови…

Город – поглощал его, большой, грязный. Он был совсем не такой, какими мы делаем свои города. Плоские крыши, дома в один, два, три этажа – иракцы выше строили редко. Часто между домами перекинуты доски – чтобы можно было перебираться с крыши на крышу. Асфальт – когда-то был, да почти весь вышел – все в воронках, которые пытаются заделать местные жители чем попало. Нет канализации, нет нормального водопровода – потому иракцы не моются, а вся грязь, весь мусор оказывается на улице. Машины – от старых до совсем новых. И опасность – непроходящее чувство опасности. И всего-то за пару тысяч долларов в месяц.

* * *

Рынок Маалаб – полустихийный, один из многих в городе. Просто большое, расчищенное пространство, на котором идет торг, заборы и здания, которые превращены в лавки и едальни. Делается это просто – сносится та стена, которая обращена к улице, ставятся прилавки или столы – и готово. Над многими – ещё и тенты. Торгуют всем, чем попало, в основном – гуманитаркой. При Саддаме в Ираке было сельское хозяйство – они с удивлением смотрели на разбитые, сгоревшие комбайны «Нива». Сейчас не было ничего – только продовольствие в мешках, которое спекулянты продавали на рынке. Восстанавливать утраченное придется мучительно и долго.

Он остановил машину на стоянке, рядом с другими такси. Макаров в одном кармане, в другом – ещё один, в сумке – турецкий МР5К. Вполне нормально для встречи с агентом, ничуть не лишку.

Под недобрыми взглядами таксистов запер машину – чужих тут не любили…

И – канул в толпу…

* * *

Рынок… торг, кто-то тащит мешок на спине. Почти что Грозный или Гудермес – только язык незнакомый, да нет тут ящиков из-под фруктов, на которых так удобно сидеть. Во всем остальном – почти то же самое.

Его осведомителя звали Птица. Он был местным полицейским, вербанулся потому, что испытывал ненависть к начальству. По просьбе Воробьева, он работал по очень взрывоопасной теме – сотрудничеству местной полиции и боевиков. Для чего он сам пошел на контакт и стал сотрудничать с боевиками. Про продажность полиции говорили многие – но говорить можно много чего. Нужны были имена…

Они должны были встретиться в металлическом ряду – там торговали запчастями к автомобилям и мотоциклам. Моменталка – как в шпионском фильме. Благо теперь появились карты памяти – размером с ноготь, но на которых можно много чего написать, и передать незаметно. Дискету незаметно не передашь…

Иракские продавцы пили чай и убар – напиток из кофейной шелухи, завариваемой как чай, отвратительно горький. Выкрикивали наименования техники, на которую у них были запчасти – Хонда, Ямаха, Иж…

Он посмотрел на часы. Пора бы…

И тут – раздался крик. Люди расступились, он бросился на крик.

Между рядами – шел Птица. Он шел мучительно тяжело, переставляя ноги и держа обеими руками вываливающиеся из живота кишки. Посмотрел на Воробьева мутными от боли глазами, сделал ещё шаг, ещё… и упал, сначала на колени, потом на бок.

П…ц.

– В сторону!

Воробьев выхватил пистолет и дважды выстрелил в воздух. Бросился к агенту… черт… раскрыли! Но у него могла быть информация – только где? Карманы? Складки одежды? Где?! Не мог же он умереть напрасно…

В карманах ничего не было. Переворачивая его, он вдруг почувствовал что-то инородное на коже… есть! Карта памяти была приклеена к запястью скотчем. Он отодрал ее, повернулся… увидел белые от ярости глаза, бороду и приклад автомата. Потом – приклад с размаху обрушился на его голову.

* * *

– Контакт! Ты слышал?

– Да, выстрелы!

Все было бы просто – если бы не несколько тысяч человек. В любой момент они могут броситься на них.

– Скворец, давай с той стороны! Ленин, на крышу!

Ленин – так называли их снайпера. Он отрастил бороду – но с ней был очень похож на Ленина. Его так прозвали американцы. Он был вооружен российским вариантом винтовки Табук – переделанным РПК с оптическим прицелом. Конечно, по мощности это вовсе не СВД – но тут большей частью боестолкновения происходили в городах, и калибра 7,62 хватало с лихвой. А рог на 40 или банка на 70 патронов – позволяли вести огонь на подавление[22].

Машина – непрерывно сигналя, подрулила прямо к стене – и Ленин, подтянувшись, перебрался на крышу. Крыши здесь плоские, между ними настелены толстые доски – так что он мог оказать помощь быстрее, чем кто бы то ни было. Риск был в том, что снайпер не должен работать один, у него должно быть прикрытие, особенно в такой обстановке. Но Ленин был опытным, у него были гранаты и пистолет-пулемет Кедр. На крайний случай.

Они оставались в машине – было бы безумием оставить машину с готовым к бою крупнокалиберным пулеметом на произвол судьбы и идти в толпу. Больше они ничего сделать не могли – только блокировать рынок с обеих сторон и молиться…

– Ялла! Ялла!

Иракское словечко – его тут употребляют всегда и везде. Проклятый Ирак…

Воробьев пришел в себя, когда его тащили. Двое боевиков держали его под руки, ещё один – впереди с автоматом, расчищал ему путь. Понятно, что на рынке никто и не подумал за него вступиться – он кяфир, неверный. Даже те, кто за правительство – промолчат: кому надо, чтобы ночью пришли, сожгли дом и вырезали всю семью. Ночное правосудие здесь – до сих пор было самым сильным…

Впереди был небольшой пустырь, там разгружались машины с товаром – в основном китайские и корейские. Там же – был припаркован микроавтобус и автомобиль Вольво-универсал[23], задняя дверь которого была открыта.

– Ялла!

Тот, что вел его справа – вдруг дернулся и начал падать, из шеи – хлестнула кровь. Второй боевик обернулся – и получил свою пулю. С улицы – двигался УАЗ, но так как там был бетонный забор – виден был только пулеметчик, стоявший высоко в своей клетке.

Из микроавтобуса – выскочили несколько человек с Калашниковыми и Скорпионами. На одном из них – была форма полицейского. ещё у одного – был реактивный гранатомет.

– Аллаху Акбар!

Стрелок – гранатометчик окутался белым дымом, ракета стартовала и ударила в УАЗ, но не взорвалась. УАЗ остановился, с него открыли огонь из автоматов и пулемета. Град пуль – прошелся по машинам бандитов, повалил террористов одного за другим. В отличие от потомков бедуинов, большей частью тупо стреляющих очередями в сторону мишени[24] – московские менты и ОМОНовцы стреляли точно, менее чем за минуту подавив сопротивление.

Но Воробьеву было не до этого – он повернулся… руки его были связаны, он встретился глазами с третьим террористом. Он был жив и вооружен, просто они упали на него, сам Воробьев и застреленный снайпером террорист. Боевик прицелился из пистолета в кого-то из ОМОНовцев, затем передумав, приставил пистолет к боку Воробьева.

П…ц.

Бах!

Автоматная пуля – обожгла волосы и ударила в голову террориста. В лицо Воробьева брызнуло горячей жижей…

Один из ОМОНовцев – бежал к нему, держа весь базар на прицеле короткоствольного автомата, к которому был пристегнут магазин от РПК.

– Живой!?

Он поддернул его наверх, пытаясь освободить из завала тел, возвращая его к жизни и борьбе. Базар немо молчал, но в любой момент – они все могли броситься на них.

– Живой.

– Руки!

– Валить надо!

– Руки! Это приказ!

ОМОНовец рубанул по веревке подарочным Ка-баром[25].

– Валим! Валим!

– Подожди!

Мысль у Воробья – металась по черепной коробке подобно мышь в мышеловке. Карманы… надо обыскать. Телефон… записная книжка… все может пригодиться…

Флешка!

Мокрыми от крови пальцами – он начал обшаривать карманы террористов.

– Уходим!

– Погоди!

Где она… черт, где она…

– Твою мать, уходим!

Вот!

ОМОНовец – схватил Воробья и потащил к машинам. Из-за стены вылетела Тойота-универсал в расцветке такси, из окон торчали стволы.

– Бах! Бах! – две дыры появились в стекле напротив мест водителя и пассажира. Снайпер был на месте и продолжал работать.

– Сюда!

УАЗ был выведен из строя, двигатель не работал. Пулеметчик снял с крона пулемет и побежал к грузовикам.

– Давай эту!

Никакого другого выхода не было, кроме как набиться в эту машину – такси, благо Тойота была максимальной вместительной для таких габаритов. В багажнике душно пахло козлом – наверное, возили живой скот на базар. В Ираке не продают баранину и курятину – продают живых баранов и куриц, а режет их сам покупатель – холодильников то нет. Вот почему здесь все привычны к крови.

– Пошел! Пошел!

Они ввалились в машину – был шанс уйти на ней. Террористы, получая информацию по мобильным телефонам, уже перекрывали улицы, жгли шины, доставали из нычек оружие. Черные столбы дыма – встали над городом как преддверие общего мятежа…

– Поехали! Поехали!

Тойота тронулась, с пробуксовкой. Те кому не нашлось места впереди, в том числе Воробьев и его спаситель – забрались в багажник, ноги не помещались, дверь не была закрыта и ноги торчали…

Воробьев – сунул трофеи во внутренний карман и обратным движением – вытянул пистолет из потайной кобуры. Браунинг – был у него в потайной кобуре, пришитой к обратной стороне безрукавки. Взвел курок… в расхлябленном проеме задней двери мелькала убегающая от них улица, дым, бегущие люди, некоторые с оружием.

Четко стукнул выстрел – и машина завиляла по дороге, лобовое стекло изнутри окрасилось бурым.

– Вадос! Твою мать!

Ну… все.

– Из машины, б…! – заорал его спаситель, видимо, старший.

Машина каким-то чудом затормозила у тротуара. Они выскочили, начали прятаться. Иллюзий ни у кого особых не было – если нет машины, то все. П…ц!

На противоположной стороне было видно – как по крышам бегут вооруженные люди.

– Аллах Акбар!

Один из ОМОНовцев прицелился и двумя выстрелами точно снял гранатометчика – тот полетел в проулок между домами.

– Напрасно – прокомментировал старший – сейчас они обратят на нас внимание.

По улице – раздался глухой рев дизелей.

* * *

Спасли их американцы. Стоявшие неподалеку саперы – выдвинулись к цели на трех громадных транспортерах Баффало. Эти уродцы почти не имели вооружения – только на некоторых стояли башенки с крупнокалиберными пулеметами. Но при этом – бронирование их было таково, что они выдерживали попадание РПГ по кругу и подрыв противотанковой мины под колесом. Местные называли их «клешня» за длинный манипулятор, которым проверяли подозрительные свертки на дороге…

Ещё Баффало был так высок, что оператор пулеметной установки мог простреливать цели на крышах если дома одноэтажные. Иракцы тоже это знали.

После появления трех Баффало и группы саперов – иракцы предпочли не рисковать, и отступить. Баффало – и доставили их в расположение…

* * *

В телефонах и на флешке – оказалась информация, которая позволила произвести более сорока арестов, в том числе и высокопоставленных чиновников местной администрации, подозреваемых в сотрудничестве с терроризмом. Заслуга была так высока, что американский командующий сектором – представил Воробьева к медали «За борьбу с глобальным терроризмом» – единственной американской военной награде, которую мог получить иностранец. От своих – они получили втык за утрату материально-технических средств: брошенный УАЗ пришлось списать. Террористы это представили как победу – они подожгли брошенный на рынке УАЗ и прыгали на фоне него с оружием, пели песни и выкрикивали оскорбления. Ролик – показали даже некоторые европейские телекомпании, которые были против войны и тайно сочувствовали исламским «борцам за свободу».

* * *

Старшим из группы, что спасла Воробьева, тем кто тащил его до машины – и был Груша. После того, как они вернулись из Ирака – Груша не прошел обратно в ОМОН, но Воробьев приложил все свои связи – а у правильного опера их хватает – чтобы Грушу взяли в уголовный розыск. Как потом оказалось, это было ошибкой – Груша стал пить. Но исправить эту ошибку – капитан Воробьев не мог…

Москва. 09 июня 2015 года. Здание РУБОП (Продолжение)

Капитан нервничал бы намного сильнее, если бы видел, что происходило в это время в кабинете Домогарова, начальника московского РУБОП (с приставкой «и.о.», но этот вопрос был почти решен).

Полковник Домогаров – плотный, сильный, крепкий в кости, рано поседевший – сидел за стулом и курил, пуская в потолок клубы дыма. Окно было открыто, назойливый московский шум – полз в окно, мешался с дымом в какофонию звуков и запахов, присущих большому городу. Подполковник Латыпов, ниже, но такой же крепкий, с жесткой щеткой усов – сидел справа, у приставного стола. По столу – были разбросаны личные дела, но ни тот ни другой не обращали на них внимания. Они получили приказ – точнее, полковник Домогаров получил утром – для чего его вызывали в ГУВД. Понятно, что и ГУВД это не само придумало – спустили ещё свыше. Но исполнять – им.

И отвечать – тоже им.

Оба – слишком хорошо знали друг друга, чтобы понимать мысли без слов.

– К этому все шло… – сказал полковник, пуская к потолку очередную струю дыма и наблюдая, как она растекается по дырчатому покрытию потолка. Ремонт в кабинете полковника – тоже оплатили спонсоры, он был похож на кабинет крупного чиновника. Портреты Папы и министра внутренних дел – висели за спиной. Но полковник – был слишком порядочным и попросил сделать ремонт во всех кабинетах, а не только в своем – пусть косметику.

– К чему? – коротко спросил Латыпов. Как и все татары – он был очень конкретным человеком, не лез в дебри и в отличие от русских мало думал о вселенской справедливости.

– Да вот к этому. Сначала нас заставляли заявления укрывать, помнишь.

Латыпов помнил. Оба они – начинали операми и помнили, как заставляли скрывать заявления от потерпевших, чтобы не омрачать совершенно лживую, безумную статистику. К девяти очевидным преступлениям – можно было брать не более одного неочевидного, висяка. Девяносто процентов раскрываемости – это безумие, ни в одной стране мира не было такого! Но это там, на загнивающем Западе, а у нас… У нас некоторые начальники брали на себя повышенные социалистические обязательства. Один, говорят, взял обязательство обеспечить раскрываемость в сто два процента. Как? А так! За счет раскрытий прошлых лет! Именно тогда была поломана нормальная, выстраивавшаяся ещё со времен Империи система службы. О чем речь, если самих милиционеров заставляли быть преступниками, укрывая преступления от регистрации? А ведь это было кругом и везде. Но это был всего лишь первый шаг на скользкой, очень скользкой дорожке… Коготок увяз – всей птичке пропасть. Они так говорили подследственным – но то же самое относилось и к ним самим. Всё – идет оттуда.

…

– … потом нас стали заставлять разваливать дела. Отпускать заведомо виновных. И мы что? Мы взяли под козырек. Так или нет?

– Ну?

– Потом появилась система заказных дел. И мы снова взяли под козырек – попробуй, рыпнись. Так мы начали сажать заведомо невиновных.

…

– А теперь нас заставляют людей убивать!

– С чего ты это взял? – спросил Латыпов. Они слишком долго служили вместе, слишком часто один выручал другого – чтобы обращаться на «вы».

– А что – не так? Может, хватит хоть себе-то врать? Негласно создать специальную боевую группу… из ветеранов боевых действий… сообщить заместителю министра спецсвязью. Для чего это?

– Порядок наводить.

– Под выборы? Ага…

Полковник с силой раздавил окурок в пепельнице.

– Уйти? – спросил он словно советуясь сам с собой – так те, что придут, они же ещё хуже. Лат, они же ещё хуже.

– Который раз?

– Что?

– Уходишь? Который раз.

– Да просто зае… всё.

Латыпов хмыкнул.

– Да не уйдешь ты, Володя. Сколько раз я это слышал.

– А чего? Открою частное детективное агентство, как многие. Слыхал про Пасечника?

– Пасечник не показатель. Он всегда волком был. А ты – пёс. И я – пёс. Псы мы. Сторожевые.

– Эх, ё…

Лат усмехнулся в усы.

– Чего раскис, Батя? Или мы с тобой не опера?

…

– Дай команду, у меня в группе уже завтра два-три засланных казачка будет. Они же наши. В одном я на 99 % уверен.

– В ком?

– Юра Воробьев?

…

– Парень правильный. Прошел Ирак.

– У него же постстрессовое.

– Да какое постстрессовое… он, когда брали Луку в одиночку троих привалил. Правильный он парень. Наш[26].

Домогаров – посмотрел на своего вечного зама, словно решая, доверять ему или нет. Хотя – вместе пуд соли съели. Киевский вокзал, на котором они оба начинали – это полбеды. А временный Заводской РОВД города Грозного не хотите? Когда ночью – личный состав вместо того, чтобы отдыхать, посменно становится с автоматами к амбразурам и никто не знает, доживет ли до следующего утра…

Но они прошли и это…

То, что он просит приказ – правильно, в милиции ничего без приказа не делают. И понятно, что приказ он просит устный. Но тут дело такое. Они не просто укрывают заявление потерпевшего от регистрации. Они идут против самого опасного человека в системе – заместителя министра Прута, серого кардинала министерства, который сумел и манежную власть пересидеть, и Папу… и многих он ещё пересидит. И если Лат просто скажет несколько слов в министерстве, или кто-то из тех, кого он будет вербовать проговорится – то им конец. Созданная система не терпит ни малейшего неповиновения. И это ещё хорошо, если просто выпрут на пенсию. Могут и без пенсии, а могут и в Нижний Тагил[27]. Благо закон написан так, что каждый кто работает – априори виноват. И тем кто наверху выбирать – кто будет продвинут наверх, а чья карьера будет безжалостно оборвана…

Но тут и дело такое. Все они взрослые мужики и все всё прекрасно понимают. Выборы на носу. Формируется команда для незаконных силовых акций из сотрудников МВД, которые прошли горячие точки и которым применять силу не впервой. Правильно… вчера дела закрывали, потом начали виновных отпускать, потом – невиновных сажать, а теперь – невиновных будут убивать. Одно за другое цепляется и где край – неизвестно.

Но он должен быть. Иначе – незачем работать в органах. Лучше уйти – как тот же Пасечник. И работать на олигархов – за деньги. Так честнее.

Домогаров взял ручку и карандаш, написал в блокноте.

Работай.

Латыпов кивнул.

Больше об этом – ни слова – приписал Домогаров.

Москва. 09 июня 2015 года

Груша – прискакал через час с небольшим. Воробьев – выдал ему люлей, пошел доложился. Латыпов – посмотрел на него странно, но ничего не сказал.

Груша, Груша…

Страшно смотреть, как гибнет человек. Тупо убивает себя, не в силах простить себя за всё то, иракское. ещё страшнее от того, что ничем не можешь помочь.

Ровно в назначенное время – Воробьев вышел из здания РУБОПа, сразу наткнулся взглядом на стоящий на стоянке для гражданских машин микроавтобус Хундай. Оп-па… А ведь он бронированный! У прошедшего Ирак опера – глаз был на это наметан, даже скрытое бронирование можно опознать прежде всего по стеклам.

Это что – СОБРа[28] машина? Или как?

Машинально повел локтем, проверяя, на месте ли Стечкин. Подошел к машине, постучал в стекло – точно бронированное.

– Воробьев.

Прокатилась по направляющим дверь. Документы у него не проверили.

– Садись!

* * *

Из РУБОП – они забрали ещё одного парня – Юру Уса. После чего – машина встроилась в автомобильный поток Москвы, покатила куда-то на юг, без сирены…

Москва…

Сам Воробьев – родился не в Москве, во Владимире – в Москву переехал двух лет от роду, с родителями. Для таких в Москве существовало понятие «лимита», потому что расширение Москвы раньше всеми силами пытались сдерживать. Но он любил этот город. Во многом, поэтому он выбрал милицию после военной службы. Чтобы защищать людей уже здесь – тем более, после всего того, что он видел в Ираке…

Он старался быть аполитичным – но быть аполитичным не получалось. На выборах 2005 года[29] – его, как и всех солдат, загнали на участок голосовать за власть – но большинство из них поддерживали Оранжевую революцию. Верили, что что-то можно будет изменить. И, конечно, ненавидели ментов.

Теперь, когда он сам стал ментом, кое на что взгляды его поменялись…

Правильно говорят – называй человека свиньей, и он захрюкает. В милиции – всё ещё оставались профессионалы своего дела, которые за мизерную зарплату защищали общество от преступников – просто потому, что по-другому жизнь не представляли. Он видел и таких людей, которые в каких-то случаях брали взятки – но при этом и работали, и людям помогали – реально. Как бы в это не сложно было поверить. Хватало конечно и мрази – хватало, ничего не скажешь. Но большая часть ментов – была просто людьми, которые пытались делать свою работу, находясь между молотом и наковальней…

Больше всего в этом бесило, знаете, что? То, что те самые обыватели, которые клеймят и поносят милицию как только могут – они же потом бегут к милиции, как что-то случилось. Обнесли квартиру, выстегнули на улице – милиция, помогите! А потом – они будут возмущаться, что не могут раскрыть или ещё чего там.

И ещё одно. Вот все эти обличители – чего греха таить, во многом они правы. Но – только попробуй, предложи им пойти в милицию работать. Тут же рожу кривят – не барское это дело. Критиковать – барское, а помогать…

И ещё. Вот, видишь, что совершается преступление – или хотя бы что-то подозрительное делается. Как думаете, сколько процентов сподобится на то чтобы снять трубу и тупо позвонить ментам? Каждый пятый – и то это в лучшем случае. А потом – про раскрываемость. А откуда взяться раскрываемости, если в Германии – стоит тебе превысить скорость в потоке, сосед берет трубку и звонит в дорожную полицию – а у нас друг другу мигают, предупреждая о машине ГАИ. Если общество объявило милиции войну и ведет её – то что тогда требовать-то?

* * *

Место, куда их привезли – находилось где-то в Московской области. Но это была не Балашиха, и не базы Альфы в Мытищах, Долгопрудном или Мосрентгене. Воробьев знал эти базы – потому что перед отправкой в Ирак их тренировала Альфа – чтобы не ударить в грязь лицом.

В грязь лицом они не ударили…

* * *

Приехали уже под вечер. Их накормили (выбор блюд был явно больше чем в армейской столовке, было большое блюдо с мясом) и положили спать в армейской казарме. Казарма была явно отделана по стандартам НАТО, скорее всего и деньги – тоже давали они.

Особо друг с другом они не разговаривали – опера есть опера – но он понял по разным приметам, что примерно половина из них – ОМОН, другая половина – оперативные подразделения. Пару человек он знал – переглянулись.

Утром – их покормили завтраком. После чего – по правилам жанра должно было быть физо – но вместо этого их повели на стрельбище…

Набор упражнений был в общем-то стандартный, включал в себя пистолет и автомат. Правда, автомат не обычный для милиции АКС-74У – а десантный АКМС. Упражнения включали в себя реакцию на внезапно появляющиеся мишени на коротких дистанциях, в том числе знаменитое «Эль Президенте» – упражнение, которое научили их стрелять американцы. Он знал все эти упражнения и прошел без сучка и без задоринки.

Настораживали две вещи. Первая – боеприпасов было столько, сколько ни на одном стрельбище до этого он не видел. Хочешь, бери хоть сто, хоть двести, хоть пятьсот патронов. Второе – как ему показалось офицер, выдававший патроны, не записал расход в журнал.

Настораживающе.

Потом – со стрельбища их по одному начали дергать к психологу.

* * *

– Иногда мне в голову приходят такие нехорошие мысли, что лучше о. них никому не рассказывать.

– Запоры у меня бывают редко (или не бывают совсем).

– Временами у меня бывают приступы смеха или плача, с которыми я никак не могу справиться.

– Бывают случаи, что я не сдерживаю своих обещаний.

– У меня часто болит голова.

– Иногда я говорю неправду.

– Раз в неделю или чаще я безо всякой видимой причины ощущаю жар во всем теле.

– Бывало, что я говорил о вещах, в которых не разбираюсь.

– Бывает, что я сержусь.

– Теперь мне трудно надеяться на то, что я чего-нибудь добьюсь в жизни.

– Бывает, что я откладываю на завтра то, что нужно сделать сегодня.

Этот бред – на самом деле был опросником из восьмидесяти четырех вопросов, разработанным Ленинградской военно-медицинской академией и направлен на выявление уровня стрессоустойчивости. Понятно, что для бывшего военного, ставшего сотрудником УГРО – такой тест так… семечки.

Потом он попал в руки «психологини» – была у них такая в Ираке, драли её все кому не лень и у кого доллары были. Там он провел ещё час, после чего – его вызвали на собеседование. А вот там было уже серьезно…

* * *

Любой хороший опер, настоящий, а не тот кто по мохнатой лапе в органы пришел – он по натуре психолог, людей должен уметь раскалывать мгновенно, на-раз. Ошибка – может стоит пера под ребро или пули в живот. Так вот – того, кто с ним проводил собеседование, – капитан определил его как «зверя». И «зверь» был очень опасным.

Милицейская форма, новая, знаки различия полковника МВД[30], но вот табличка с именем была спорота, так что непонятно – его эта форма или нет. Обычный такой дядя, с усами, в очках. Но впечатление от него… очень неприятное на душе. Как будто сидишь рядом с неразорвавшейся гранатой.

Полковник что-то потыкал в своем ноуте, пристально посмотрел на Воробьева.

– … Капитан… Песню знаешь? Никогда ты не станешь майором?

Воробьев – проигнорировал это.

– Как думаешь, про тебя песня? Про тебя. Тебе сколько званий вышло? Одно. А почему? А потому, что после Ирака – все как прокаженные, кто там был. Для любой власти. И потому лучшее, что может сделать власть – любая, заметь, власть – это по-тихомсгнобить нас. Кто сопьется, кто застрелится.

Капитан снова не ответил. Он был опытным опером и понимал: при встрече с более сильным противником лучше молчать. Кто говорит – тот поневоле подставляется, раскрывает себя. Так что лучше молчать.

– Молчишь, капитан? Молчишь. Это правильно.

…

– Чтобы тебе ничего не думалось…

Полковник достал из портмоне (не из ящика стола, заметьте) и перебросил капитану фотографию небольшого формата. Капитан посмотрел, не прикасаясь.

Все правильно. Стена и три человека с оружием. Стена – это та самая стена, в Зеленой зоне Багдада. Один из тех, кто с оружием – полковник. ещё один – Багров, тогда старший советник, сейчас – первый зам министра МВД, командующий Внутренними войсками. Третьего – он никогда не видел.

– И что?

– Да ничего. Это чтобы тебе не думалось лишнего. Я, между прочим, сейчас на службе.

– Это что за служба, товарищ полковник?

– Обычная. Мы должны сделать всё, чтобы навести порядок.

– Где?

– В стране.

– Масштабно.

Лицо полковника вдруг исказилось злобой.

– А ты что, думал – эти наведут? А ты будешь отсиживаться? Нет. Хрен! Не выйдет так!

Капитан покачал головой.

– Вы мне собственно, что предлагаете, товарищ полковник?

– Что… в министерстве создается внутренняя спецслужба. Ты – один из кандидатов в ее состав.

– То есть – спецслужба?

– То и есть. Соображать надо. В стране беспредел. Олигархи создают вооруженные дружины. Воры в законе усилились до того что стали представлять опасность для государства, спелись с определенными… партиями. Кто-то должен это прекратить?

…

– Должен. Вот мы и прекратим.

Капитан думал. То о чем идет речь – известно с 90-х, в народе это называлось (и называется) Белая стрела. Тайная организация спецслужб, которая выносит противоправные приговоры тем, кого нельзя отправить в тюрьму законным способом и приводит их в исполнение. Тогда об этом много говорили, слухи подогревало то, что многие из братков – в те времена погибли от высокопрофессиональных убийств – снайпер, управляемая мина. Но капитан Воробьев был в системе и прекрасно понимал, что никакой Белой стрелы в ней нет и быть не может. Чтобы это понимать, достаточно видеть и понимать мотивацию тех людей, которые шли в органы в 90-е и нулевые. Не фанатики службы и закона, отнюдь нет. Зато он знал и о том, что такое «красная крыша». В конце 90-х, после нескольких лет беспредела – кое-кто из офицеров милиции вдруг осознал что «снимать бабло» с бизнесменов он способен ничуть не хуже чем мутноглазая рекетирская братва. У них и возможностей больше – оружие законное, дисциплина, врагов они могут не пристрелить, а вполне легально отправить на зону, тем более что к тому времени невиновных не было. Вот такие вот люди и начинали доить бизнеров, вовлекали в свои схемы всё больше и больше сослуживцев, коллег. Так образовывалась «красная крыша» в противовес уголовной «чёрной». За многие регионы шла настоящая война между милицией и рекетирами – вот отсюда и взялись слухи про Белую стрелу. Как говорится – Федот, да не тот. Не исключено что и этот полковник – формирует под себя очередную группировку в составе МВД. Против этого говорило только то, что так никто не делает. Людей чаще всего вербуют по одному, в собственном отделе, перед этим присматриваются. Пытаются замазать на чём-то: если человек виноват, он уже не может пойти в УСБ и что-то рассказать[31]. А тут – стрельбище… люди из разных подразделений… да и его вызвали через Латыпова.

Не делается так. Но тогда – что это такое? Неужели и в самом деле Белая стрела?

– А новая спецслужба – она чем будет заниматься, товарищ полковник? Приказы будут или… так?

– А тебе в Ираке нужны были приказы?

– Так то Ирак.

– А здесь тоже самое. Чем будем заниматься… всем. Всем, что нужно для обеспечения безопасности и стабильности в стране.

…

– Ты все правильно понял, капитан. И ты понимаешь, что просто так – тебе не предложили бы такое дело. Откажешься – подставишь менее подготовленного товарища. Порядочно ли это?

– Вот только про порядочность не надо, а?

– Надо. Не хватает ее у нас.

…

– У тебя есть время. Три дня. Согласишься – звание майора получишь в тот же день. Подполковника – тоже обещаю. Числиться и работать будешь там же, где и до этого, если надо будет – тебе оформят командировку. Повышение квалификации… всё такое.

– Шеф не подпишет.

– Домогаров?

– Он самый.

– Подпишет.

Значит, и внутреннюю структуру отдела знают. Хреново.

– Думай, капитан. И думай хорошо. Подумай, ради чего ты работаешь в органах и вообще, ради чего ты живешь. Небо коптить – или…

Капитан встал.

– Я могу идти?

– Иди…

* * *

Вечером субботы – их доставили обратно в Москву. Все воскресенье было у них, они потеряли один день отдыха. Впрочем, у ментов это дело обычное, особенно у московских – то и дело на усиление дергают.

Юра Ус, коллега из РУБОП – незаметно скосил глаза, когда их высаживали из микроавтобуса, подмигнул.

* * *

Встретились они в пельменной. Такие заведения были популярны в советские времена, потом начали закрываться, и вот сейчас, когда вроде как стал появляться средний класс, способный позволить себе питаться вне дома – начали открываться вновь.

Юра Ус – щедро сдобрил двойную порцию пельменей солью и уксусом. В отличие от советских пельменных, здесь были сидячие, а не стоячие столики.

– Желудок сожжешь.

– Понял, на что нас подписывают? – сказал Ус.

– Первый раз что ли?

…

– Похоже, что наш министр решил быть таким же нужным, как директор ФСБ. Не находишь?

– Если бы. По-моему это ещё по-детски.

– А по-взрослому?

Ус достал из кармана гильзу.

– Видел такое?

Воробьев взял гильзу, повертел в руках. Гильза как гильза.

– А что я должен видеть?

– Маркировка. Код двести семьдесят два – чей?

– Понятия не имею.

– Это Украина. Луганский патронный завод.

Воробьев поставил гильзу на стол.

– И что?

– Да ничего. Просто повод для размышления. На военном стрельбище раздают левые патроны.

…

– Ты тоже заметил, что в журнал не записывали?

– Заметил.

Мент он и есть мент, он всегда будет ментом – если конечно он идейный, а не случайный пассажир. А угрозыск вообще – голубая кровь милиции. И мимо него – не проскользнет ни одна мелочь. Выдавали левые патроны, произведенные в другой стране – такого быть не могло. Потому что согласно внутренним инструкциям, опирающимся на закон «О милиции» – использовать можно только то оружие и только те патроны, которые прошли испытания и приняты на вооружение. Простой пример. Милицейские снайперы с Ирака – привезли в большом количестве американские снайперские винтовки – М21, М24. М39[32], М110. Конечно, все неофициально – но русский человек все что угодно достанет. Все эти винтовки – намного лучше нашей СВД, и вроде можно их использовать – а как дали по рукам! Выговорешники, у кого-то и оружие отобрали. Нельзя – нештатное оружие под нештатный патрон[33]. Нарушение закона «О милиции», применять нештатное оружие к гражданам нельзя.

И с патронами тоже самое. Не могло быть на стрельбище украинских патронов – потому что их не могли закупить, закупать иностранные патроны на ГОЗ запрещёно. Конечно, выкручиваются, для снайперов спецназа с 338 винтовками закупают на спортобщество Динамо и патроны и сами винтовки, но…

Левые патроны на стрельбище – это уже серьезный повод задуматься, где они и с кем они. И под что их подписывают. После Манежки – много тех, кто тупо выполнял приказы сверху стали позором органов. А такие вещи помнятся долго, и авторитет власти не укрепляют.

– И чо делать будем?

Воробьев пожал плечами.

– А знаешь, народную мудрость – подальше от начальства, поближе к кухне.

Юра нехорошо усмехнулся.

– Не ожидал. Вот от тебя, Вор – не ожидал.

– А чо предлагаешь? Пресс-конференцию собрать, как Литвиненко[34]? Или?

Юра Ус встал. Они оба работали в одной системе – и понимали друг друга даже без слов.

– Бывай здоров.

– И тебе не кашлять…

Информация к размышлению

Документ подлинный

Доклад ЦРУ США о будущем России от 2004 года

Российская политическая элита была повержена в шок недавно рассекреченным докладом ЦРУ, в котором говорится, что приблизительно через 10 лет Россия, самая крупная страна мира, может распасться на восемь мелких государств.

Доклад, названный „Глобальные тенденции 2015“ (Global Trends 2015), явился причиной оживленных споров в России по поводу территориальной целостности страны, а также вызвал ряд резких заявлений со стороны некоторых видных российских политиков. Доклад был негативно воспринят в российских правящих кругах, ибо пророчит стране незавидные перспективы, причем именно тогда, когда правительство изо всех сил пытается создать экономике позитивную репутацию.

Сам факт, что автором такого печального прогноза является бывший противник в Холодной войне, делает его ещё более оскорбительным. Однако многие простые россияне, похоже, разделяют точку зрения аналитиков из ЦРУ.

Согласно данным опроса общественного мнения, проведенного радиостанцией „Эхо Москвы“ в начале этой недели, 71 % респондентов (3 380) считают, что развал страны представляет „реальную угрозу“.

Во вчерашнем номере газеты „Комсомольская правда“ была опубликована карта, отражающая вероятные очертания России к 2015 году, в том случае, если прогноз ЦРУ сбудется. Согласно этой карте, на территории Сибири возникнет четыре отдельных государства; западная часть России также должна распасться на несколько мелких стран.

…

Как говорится в докладе ЦРУ, падение уровня рождаемости приведет к депопуляции страны и снижению численности населения до 130 миллионов в 2015 году. Для сравнения напомним, что в настоящее время в стране проживает 146 миллионов человек. В целом, американцы считают, что такой вариант развития событий для России неизбежен.

„Экономические пороки советской системы, унаследованные новой Россией, по-прежнему будут продолжать тормозить ее развитие“, – говорится в докладе. „Помимо физического развала инфраструктуры, годы варварского отношения к окружающей среде негативным образом сказываются на населении России. Всё это усугубляется социальными последствиями крушения старой системы, такими как алкоголизм, сердечно-сосудистые заболевания, наркомания и ухудшение системы здравоохранения. Население России не только уменьшается, но и становится все более больным и менее способным быть двигателем экономической стабилизации“.

Окраины Москвы. Общежитие. 09 июня 2015 года

Саня «Кабан»

Разговор по душам оставил в душе чувство липкой грязи, но это было для меня привычно. В конце концов, в этой липкой грязи мы жили и живем – а выбраться из ямы с дерьмом с запахом роз не удавалось ещё никому. Я лежал и думал про былое. Про Манежку я думал.

На Манежке – я был. В те дни – я там был, причем от начала и до конца. Я участвовал в противостояниях и держал флаги. И, конечно же, я был на том самом митинге, когда стало понятно, что мы победили, и что у нас будет свой президент. Свой – а не тот, которого выбрала элита, закрепив свой выбор голосованием, от которого сюрпризов не ожидаешь.

Тот день я запомнил на всю оставшуюся жизнь. Потому что это был день, когда утихла война…

Даже не так – день, когда мы поверили, что можно быть без войны.

Ведь эта война – шла всю мою сознательную жизнь, сколько себя помню. Мы, дети 90-х, те, кто прорвался, смог, зацепился – мы не осознавали в большинстве своем, что удерживаемся на плаву и что-то ещё там строим, благодаря трупам. Трупам тех, кто не смог, не зацепился, банально не выжил. В 90-е – на многих предприятиях платили зарплату раз в квартал. Что-то закрывалось и людей выбрасывали на улицу. Пенсии платили тоже с задержками и такие, на которые не прожить. А как вы хотите – инфляция десять тысяч процентов в год.

Да, многие выжили. На картошке, на собственных огородах. Но не все. У меня в городе – я это знал – были случаи самоубийств. Были голодные обмороки детей. И мы, бизнеры родом из 90-х – несли на себе груз ответственности за это наряду с властью. По справедливости – потому что в России справедливость выше закона. У нас было много, а у многих не было ничего. Вот и вся справедливость.

И с тех пор – общество смотрело на нас как на врагов. Когда нас убивали – никому не было особо жаль нас. Подворовывали, конечно. Мы в свою очередь – переводили все деньги в доллары, готовились валить и платили ровно столько, за сколько готовы работать – и не более того[35].

Но Манежка все изменила – впервые с конца 80-х.

Я видел многое, во что было трудно поверить ещё год назад, что могло быть только в анекдотах и юмористических шоу. Я видел, как дамы в мехах готовили и разливали борщ из армейских кухонь. Я видел, как из Гелендвагенов и шестисотых – выгружали мешки с провизией из Седьмого континента. Я видел, как бомж и новый русский – распивали на двоих и не пьянели, потому что был праздник. Настоящий день народного единства – не вымученный.

Впервые бизнес сказал, что продолжение того что есть его не устраивает. Впервые – общество не спряталось за власть, как защиту от «ксплуататоров», а встала и сказала – что власть не устраивает и его тоже. Что нужно движение вперед. И что двигаться надо всем вместе, впрячься и тащить телегу через все кочки и ухабы.

И все это сошлось в одной точке Москвы, на Манежной площади. Тогда мы действительно ведь поверили, что власть – может быть и для народа. Что представители власти – могут испытывать хоть малейшее чувство благодарности за то, что только что они были никем – а сейчас, благодаря нам станут всем[36].

И как же мы ошиблись…

Лично для меня это стало понятно уже три месяца спустя, когда я вернулся в родной город, а по нему уже конкретно поползли слухи, что Дериглаз обо всем договорился и остается у руля. Что-то он конечно, сдал, принял на себя какие-то новые обязательства, так нагло и отморожено он больше себя не вел.

И я все понимал… что нельзя рубить сплеча, тем более в таком сложном регионе, что «красный пояс», что нельзя восстанавливать против себя региональные элиты очередным «хлопковым делом»[37]. Я всё это понимал. Но тогда… тогда не надо было и революцию делать. Потому что революция – это поиск правды. А правды не бывает на 50, 70, 90 и даже 99 процентов. Правда всегда одна. Мы на Манежке – стояли за правду. А спустя пару месяцев – нам предлагали уже урезанную, подержанную правду. Правду, зависящую от обстоятельств. Тогда то я и подписал контракт – сил никаких не было…

И через год с небольшим – уже был в Ираке…

Прошло время… но они, политики – они ведь так ничего и не поняли. Не поняли, почему в девятом – они так легко и постыдно утратили власть, в которую их можно сказать, внесли на руках – в Кремль. Не поняли, почему в две тысячи девятом – так легко проголосовали за Батю – того самого, кого раньше не соглашались терпеть.

Проблема не в чем-то конкретном. Проблема – в ощущении лжи. В нечистоте рук, слов, дел. Помыслов…

Проблема ведь даже не в том, что когда выборы, они нам врут. Проблема в том, что они искренне, вот что самое поганое – искренне считают, что после выборов они нам ничего не должны. Скорее даже наоборот – выборы для них это нежелательная трата нервов, денег, необходимость как то выкаблучиваться перед плебсом, что-то обещать. И они считают, что это мы им должны. Как публика артисту за концерт. И когда мы после выборов приходим, и что-то от них требуем, это вызывает плохо скрываемое возмущение: как? Я тут перед ними выеживался, чуть ли не на голове стоял, несколько месяцев изображал артиста разговорного жанра, как будто мне заняться больше нечем. А теперь я им ещё что-то должен?! А не пошли бы вы!

И вот на этом вот – мы считаем, что они должны, а они считают, что это мы им должны – и произрастает народный гнев. Который выплескивается, в конечном итоге, в Манежку…

Ошибка Манежки была в том, что мы позволили себе поверить – есть какие-то другие политики, не такие как эти, у руля. На самом деле – политики все одинаковы, и разница между ними лишь в том, что одни прямо сейчас у кормушки, у корыта со жратвой – а другие только рвутся к нему. Суть же – одинакова, до блевоты.

Вадим Викторович предложил мне конкретную тему, почти открытым текстом – участвовать в захвате власти. Причем, предложил так, что второго предложения явно не будет – вторым будет автокатастрофа или нож в печень от грабителей на улице. Другой вопрос, что на смену г…у придет другое г…о. В этом я уверен.

Но я соглашусь. Смысл? А смысл в том, други мои что на систему можно повлиять только изнутри. Соглашусь – а там увидим, что к чему.

Ростов-папа. Ростов-на-Дону, Россия. 09 июня 2015 года

Мой дух

Чувствует рядом дыхание улиц твоих

Взгляд

Замечает следы перемен нравов твоих

Слух

улавливает ритм ночей

Страх

рисует неизвестность дней

Без слов, безусловно, безусловно

Таков город, согретый верой серых псов

Каждый день поддерживает тонус

Твой беспощадно умный, сурово-романтичный образ

Без слов, безусловно, безусловно

Таков город, согретый верой серых псов

Серия лиц, ложных амбиций, в небе вечность

Стая птиц рисует бесконечность

Суета как приз здесь останется навсегда

Не смотря

на времена

КастаРостов-Папа

Саня «Кабан»

Яма…

Говорят, что Ростов – папа, Одесса – мама, а Сочи – яма. На самом деле яма – это как раз Ростов.

Что я здесь делаю? Не задаю вопросов, вот что!

Это крещение. Крещение кровью…

Дон – остался далеко позади. Вокруг – степь. Лесополосы, колосистая пшеница, уже вызревшая почти. Бесконечное, распахнутое настежь, голубое небо.

– Внимание, общая информация! Все меня принимают?

– Всем постам плюс!

– Феликс плюс.

– Добер плюс.

– Мирон, все тебя слышат.

– Саша слышишь?

Это мне.

– Плюс[38].

– Общая информация – караван прошел отметку Крепость. Примерно полчаса. Слушаем и смотрим. Режим молчания, караван – три быстрых тона. Без команды не работаем. Как приняли?

– Всем плюс…

– Феликс плюс.

– Добер плюс.

Пока нет работы, введу вас в курс дела. Отметка Крепость – это знаменитый милицейский блокпост на трассе Кавказ, на границе контролируемой и бандитской территории, он самостийно застраивался год за годом, сейчас там три этажа и он, в самом деле, напоминает крепость. Караван, который прошел через нее – это караван чеченских боевиков, которые отправились мстить. На самом деле, они отправились на смерть, только сами этого ещё не знают…

После того, как пьяный Боря Ельцин и продуманный подонок Саша Лебедь сдали Чечню – раковая опухоль на юге России только росла и развивалась. В девяносто девятом году кончилась русская власть в Дагестане. В двухтысячном – началась повторная война между ингушами и осетинами за Пригородный район.

9/11 в США произошли теракты – группа камикадзе захватила самолеты и направила их на небоскребы в Нью-Йорке, на Пентагон, на Капитолий. После этого – Соединенные штаты резко изменили свою политику в отношении любых проявлений радикального ислама. Чеченская республика была объявлена нелегитимной, все ее счета заморожены, а ряд видных чеченских и дагестанских деятелей за границей – были арестованы. Когда замаячила перспектива антитеррористической операции на Кавказе с участием США и НАТО – мятежные республики сдались. Были подписаны договоры с Россией о принципах взаимоотношений и Дагестан и Чечня – провозгласили себя субъектами федерации, отменили собственные шариатские конституции, уголовные кодексы и валюты. Под чудовищным давлением США – Чечня и Дагестан согласились убрать со сцены наиболее одиозных полевых командиров, тех кто проявил себя как террорист. Басаев, Радуев, Хаттаб – были вынуждены навсегда покинуть Чечню, Басаев например – перебрался в Иорданию и там был убит, по слухам местным Мухабарратом, которому проблемы не были нужны. В обмен на это – мы признали легитимность нелегитимных выборов, президентом Чечни например стал Аслан Масхадов. Рядовые боевики – получили амнистию, незаконные вооруженные формирования превратились в законные части милиции и ОМОН, которые были даже в крупных селах. В республику пошли пенсии и деньги на восстановление разрушенного войной – Масхадов и иже с ним быстро стали очень богатыми людьми. А Грозный – до сих пор стоял в основном в руинах, а ремонтировали его сами люди – как получалось.

Поскольку работы не было – чеченские абреки зарабатывали как могли. Те, кто повыше – мутили схемы с восстановлением, с наркотой, с нефтью, содержали на эти деньги банды. Те, кто пониже – похищал людей за выкуп, ещё ниже – угонял скот, грабил, участвовал в разборках в России в качестве наемников, киллерствовал. Пиковая масть в России набрала позиции настолько, что даже грузинским и армянским ворам просто не оставалось места. Похищенных людей – часто в ожидании выкупа держали в зданиях РОВД, а в горных селах – было полно рабов. Даже лагеря подготовки опять появились – правда, на них никто не обращал теперь внимания.

Настало время кое-что изменить – и этим мы сейчас как раз и займемся…

Парой дней ранее. Россия, федеральная трасса Кавказ. 07 июня 201*** года

На дороге туман Нам мерещится дым Ты уехал за счастьем, Вернулся просто седым И кто знает, какой Новой верой решится Эта борьба Быть Быть на этом пути Наша судьба[39]…

Наша судьба!

Федеральная трасса Кавказ…

Это не просто дорога. Это в каком-то смысле шлях, путь из одного мира в другой. Путь не менее важный, чем путь из Петербурга в Москву сто лет тому назад. Упираясь одним концом в просвещённую, богатую Москву, а другим в нищий, пропавший порохом и кровью Кавказ – эта дорога ведет из двадцать первого века в век девятнадцатый, а то и раньше. И для того, чтобы преодолеть расстояние от землянки в горах до сверкающего огнями казино в Москве – чтобы проиграть полученный за заложника выкуп – надо всего несколько часов.

Кто только по ней не ездит. Дагестанцы на своих чадящих Камазах – во многих селах Камаз стоит почти у каждого дома и большую ошибку делает тот русский, который что-то слышал про свободу конкуренции и решил, что можно возить арбузы из Астрахани без туххума[40]. Хорошо если только машину сожгут – а не тебя вместе с ней.

Обратно машины часто идут не пустыми. Фальшперегородка, топчан, лампочка, цепь и наручники – знакомый путь для слишком многих из русских. Своих воровать нельзя – начнется кровная месть, да и денег у своих нет. Русских – можно. Людей воруют как курей. гаишники на трассе даже не заглядывают – все помнят, как расстреляли любопытный наряд на Южном посту. Заплатят родственники выкуп – отпустят. Нет – отрубят голову или продадут в рабство.

Дорога, идущая из одного мира в другой. Из развращенного, пресыщено-жадного, в тот, где ненависть безмерна как любовь. И всем – судья только Аллах, для которого мы – не более чем песчинки на его длани.

Вот и этот Камаз… ох, не туда забрался, номера то волгоградские. По неписаным правилам русские имеют право возить до Ростова, дальше – чужая земля. Непонятливых – иногда даже могилки потом не найдут…

Обычный Камаз. Трехосный, не новый, но в хорошем состоянии. Высокая спалка…

* * *

– Джамбулат, ты пасматри…

Водитель, он же старший – оторвался от просмотра порно на портативном телевизоре. Телевизор был установлен на руль белой, прыгучей как козел старой Нивы, заднее сидение которой было снято[41]. Такие Нивы – проходимые, маленькие и легкие, которые протиснутся на любой горной дороге и отремонтировать которые можно хоть в бывшем колхозном гараже – были самой популярной машиной в Чечне. Да, в Чечне было немало и дорогих машин – вы только посмотрите на Грозненские рынки, на Хасавюртовский рынок – самый большой рынок на Кавказе – чего там только не продается, надо – тебе Майбах подкатят, только плати. Только большинство абреков имело по две машины. Дорогую, купленную с шальных наркоденег или с выкупов за похищенных – только на парадные выезды, в Город[42] там съездить или к родственникам на свадьбу, или самому жениться. Это для понтов, для кавказца понт – это святое. Но если так подумать… заправлять дорого, ведь нужен настоящий бензин, а не тот, что по обочинам в трехлитровых банках продают[43], если таким дорогую машину заправить – она тут же крякнет. А ремонтировать как? Это по вазовским и уазовским движкам – спецы в каждом селе есть, можно в колхозном гараже отремонтировать или даже самому – а Мерседес как чинить будешь? Запчасти где возьмешь? Плюс – дороги, особенно в горах – плохие, неустойчивые – того и гляди навернешься в пропасть со всеми понтами. А Нива – совмещает в себе короткую базу, полный привод и довольно мощный двигатель, который ещё и подкрутить немного можно. Потому большинство абреков в повседневной жизни – имеют ещё и Ниву, на которой ездят каждый день. ещё – парадоксальной популярностью в Чечне пользуются ижевские Москвичи и пикапчики – каблучки. Дело в том, что у них рессорная неубиваемая подвеска, они питаются семьдесят вторым бензином, самым доступным в Чечне, а пикапчик – дает возможность использовать его по хозяйству – скажем, загрузить несколько баранов и отвезти на рынок на продажу. А есть ещё и комби, супер-машина, если снять заднюю дверь – то получится что-то вроде маленького пикапчика (пара баранов или несколько мешков муки влезет) и при этом можно пять человек в салон посадить. Получается своего рода пикап с двойной кабиной как у японцев. Настоящие пикапы в Чечне тоже есть – но это у авторитетных людей, а простым чеченцам и такое сойдет.

Но это так… ради общего развития. Молодежь мечтала не только о тачках, но и о женщинах. А в Чечне с этим сложно. Это раньше русских рабынь много было, а теперь федерация, открыто это нельзя. Порно тоже не продают, после того как федеральный договор подписали небольшое ослабление было, а потом опять закрутили – вон, недавно, во дворе мечети несколько пацанов пороли за то что порно нашли. Поэтому, молодежь, едва только выезжая в Россию (они так и говорили – в Россию) – первым делом сворачивала к базару, покупала спиртное и пару свежих дисков с порно. Благо, теперь для просмотра порно на надо телевизор, в Грозном на базаре продают автомобильные китайские телевизоры – на них можно и диски смотреть, и флешки, и к антенне подключать. И стоит то всего ничего, потому что Кавказ не платит таможенные пошлины. Из Китая – товар массово переправляется в Кыргызстан, затем в Таджикистан, затем идет в порт Красноводск на Каспии – в Махачкалу и Дербент. Махачкала – стала каспийским Шанхаем, там теперь чуть ли не порто-франко. Оттуда – дешевый китайский товар идет частично на Кавказ, частично – в Россию, в Ростов, Нижний Новгород и дальше в столицу, Питер, частично – в Грузию, там опять переваливается и морским путем – Румыния, Болгария, Украина[44]. Схема как схема, все люди свой кусок имеют, кто большой, кто малый. Вот они, скажем – одному восемнадцать, другому двадцать три – их, как минуло шестнадцать взяли в джамаат[45], сначала присматривались, поставили на рынок в Аргуне контролерами, смотрели, как себя ведут, не крысят ли. Потом – Джамбулата перевели в Ростов, он там милицейское училище закончил, на сотрудника милиции выучился, а Ваху поставили охранять караваны с кизляркой[46] – до Ростова ходили и в Донецк. А потом из них сделали экипаж – Джамбулат старший, а Ваха под ним – чтобы уму – разуму учился у милиционера. Пацаны купили кожаные куртки, которые на Кавказе были одним из признаков криминалитета, группировка выделила Ниву. Они – были приписаны к ростовскому землячеству, от его имени следили за дорогами, охраняли принадлежащие землячеству ряды на рынках, фирмы, взимали дань, участвовали в разборках – короче, вели правильную жизнь[47]. Повезет – станут бригадирами, потом амирами – это уже совсем другие лавэшки, можно считать, что жизнь сделана. Но даже так – они зарабатывали в несколько раз больше того, что они могли бы заработать честным трудом.

О том, что жить им осталось несколько минут, никто из них не подозревал. И дело было не в том, что они сделали что-то плохое – просто их путь и путь того Камаза – не к добру пересекся.

Джамбулат – поставил порно на паузу и схватился за бинокль.

– Где?

– Вон тот, с синей кабиной…

…

– Вай, совсем обнаглели. Поехали!

Нива, подняв фонтаны грязи (недавно дождь прошел) – резко стартанула с места и вылетела на трассу. Завиляла мокрыми, покрытыми грязью колесами по смоченному водой асфальту…

– Вай, ишак! Кто тебя водить учил!? Осторожнее!! – вскричал Джамбулат, хватаясь за поручень. Он и сам не прочь был погонять на машине – но свернуть шею из-за какого-то сопляка, который только велик и осла видел – не хотел.

– Ща догоним! – Ваха азартно жал на газ…

Прыгучая Нива – в считанные пару минут обошла «левый» Камаз, привычно пристроилась впереди. Джамбулат – высунул в окно (не прицелился, а просто показал) автомат – это было сигналом остановиться. Все так делали.

– Он останавливается.

– И ты стой!

Нива – завиляла на обочине, но остановилась. Накрапывал мелкий дождь.

В общем-то – оба чеченца не ждали ничего такого – обычное дело. Вряд ли водила – отправился в такой путь один. У водилы есть хозяин, хозяин и будет отвечать, а водила – ему сказали, он и едет, спроса с него нет. Это раньше были беспределы, туда – сюда, машины типа жгли, людям головы отрезали, как то в канаве пять человек с отрубленными головами нашли. Но это в 90-е было, сейчас таких беспределов нет, их собственные же авторитеты не одобрят. Надо узнать, что везут, отконвоировать машину на один из складов диаспоры и там разгрузить. Пустая машина отправится обратно, груз пойдет за штраф. Если кто-то сочтет нужным – он сделает предъяву, забьют стрелку где-нибудь в придорожном кафе, встретятся и все порешают путем. По понятиям они правы – это их дорога…

Джамбулат вышел из машины – он даже автомат не стал доставать, мало ли, автомат дорогой, светить его без дела не стоит. Ваха тоже вышел, вдвоем, как волки – они начали приближаться к отбившемуся от правил Камазу.

Навстречу им – из высокой кабины спрыгнул замурзанный, в какой-то грязной робе водила – русак.

– Ты чей – спросил Джамбулат – под кем ходишь?

В руке водилы вдруг появился пистолет Стечкина.

– Я смерть твоя… – ответил водила.

* * *

Джамбулату было страшно. О, Аллах как ему было страшно…

Так страшно – ему не было никогда.

Джамбулат – родился в Чечне, в свободной Чечне, и с самого детства знал, что жизнь жестока. Он видел, как расстреливали предателей нации – он был ещё совсем маленький, и это было только один раз – но он видел своими глазами Шамиля Басаева в тот день. Все в селе держали рабов, русских рабов, и их семья – тоже держала рабов. Рабы были грязными, они спали в сарае, вместе с овцами и ели объедки, отец отдавал им старую одежду донашивать. А когда раб не мог больше работать или серьезно заболевал – отец уходил с рабом далеко за село. И возвращался отец всегда один.

Это было нормально, понимаете? Все так жили и никто – не жил по-другому.

Школы в селе не было, все ходили в медресе, а потом, когда подрастали – в лагерь подготовки, там стрелять учили. В медресе он узнал, почему русские должны быть рабами – потому что они неверные, и не признают Аллаха Всевышнего. Но брат говорил, что они слабые, и не вступаются друг за друга. И пьют водку. Потому они рабы. А старики говорили, что это месть за то, что когда-то чеченцев выселили с родных гор.

Но теперь он был в руках русистов. Они ехали в машине, в каком-то грузовичке – русские ехали в кузове, а он лежал связанный. И Ваха лежал рядом.

Машины ехали не долго, судя по тому, как их трясло – заехали на какое-то бездорожье. Потом остановились.

– Здесь? – резкий командный голос.

– Ага.

– Мясо доставай.

Их спихали с кузова и Джамбулат больно упал и ударился. Потом – его подняли под руки и потащили.

– На колени ставь.

– Камера готова?

– Так точно.

Джамбулат уперся, не желая становиться на колени – но его подбили и поставили силой. Потом сдернули шапочку – ту же маску, но без прорезей.

Глаза болели. Немного проморгавшись, Джамбулат начал осматриваться, и от того что он видел – кровь стыла в жилах.

Какой-то карьер – песчаный, заброшенный. Вон, там экскаватор стоит – желтый, с пятнами ржавчины, с выбитыми стеклами. Стоящие полукругом русисты – все в камуфляже, у всех автоматы, у одного камера. При виде русистов – у Джамбулата все волосы на теле поднялись дыбом, как у волка, которого окружили волкодавы.

Камаз. Уазик. ещё один, желто-синий, ментовский…

– Ты кто такой по жизни? – спросил один из боевиков, подходя ближе. На нем был камуфляж «серый волк», какой используют ОМОН и другая кяфирская ментовка, на голове черная маска – омоновка. В кобуре у него был пистолет, автомат – он оставил на капоте машины. Шел он пружинисто, как боец-рукопашник.

Джамбулат угрюмо молчал.

– Ты шакал – или ты волк? – явно издеваясь, спросил боевик. Джамбулат понял – в интернете было видео, его разместили чеченцы. Они там издевались над русистами и тоже так спрашивали – ты шакал или ты волк.

Джамбулат снова промолчал.

– Жить хочешь?

…

– Опустишь его, будешь жить…

Русисты заржали и Джамбулат ощутил в груди тот самый огонь, какой ощущали его предки, когда сражались с русистами. У Джамбулата ничего не было – но он бросился на русского, рассчитывая добраться до него зубами.

– Агрх…

Русист – каким-то ловким движением уклонился от атаки – и Джамбулат провалился, упал на песок. В следующий момент – русист прыгнул на него сверху и Джамбулат захлебнулся криком, глаза – затмила кровавая вспышка. Кованый железом сапог русиста – со всей силы попал на позвоночник…

* * *

Джамбулат пришел в себя через несколько минут – а может, через несколько часов. Попытался встать – но не смог, ноги не слушались. Боль – то накатывала волнами, то отпускала. Через звон в ушах – он услышал монотонный бубнеж Вахи.

– … я, сын чеченского народа, на коленях прошу прощения у русского народа за все то зло, что мы ему причинили. Мы – грязные свиньи, нам нет места на этой земле. Аллах ненавидит нас за то, что мы совершаем…

Джамбулат хотел закричать, сказать Вахе что он не чеченец и нацпредатель, и его расстреляют или забьют палками за такие слова – но не смог, из горла вырвался то ли сип, то ли хрип. Через накатывающую волну боли – он услышал.

– Опустишь его, будешь жить…

Раздалось ржание русистов, по руке потекло что-то мокрое, горячее. Джамбулат – то ли застонал, то ли завыл.

– Живучий, паскуда. На, зарежь его…

Чеченская республика Ичкерия, Грозный. Территория, находяшаяся под контролем бандформирований. 08 июня 20*** года

– Смерть Русне! Смерть русистам!

Попавшая в Интернет запись, на которой чеченский парень на коленях просит прощения у русских за все то зло, которое чеченцы им причинили, потом называет себя и соплеменников грязными свиньями, потом мочится на соплеменника, потом режет ему голову – вызвало в республике настоящее политическое землетрясение. С самого раннего утра – люди со всех районов на автобусах, на телегах и на автомобилях – тронулись в город. На всех въездах образовались пробки, а перед президентским дворцом (бывшим зданием обкома партии) – людской волной, зелеными и черными знаменами – вскипал митинг.

– Ич-ке-ри-я! Ич-ке-ри-я!

– Смерть русистам!

Большинство из тех, кто был на митинге – было уже не спасти. Это поколение родилось свободным, настолько же свободным, насколько свободны волки в горах. И впитали с молоком матерей единственный закон волков: баранов – можно. Если голоден – иди к селу и зарежь барана. И можно было сколько угодно говорить об особенностях Чечни и Кавказа в целом, но, в сущности, вопрос сводился к одному. Ты травоядный, или ты хищник?

А вокруг был город – город по имени Грозный. Кое-как восстановленный, с заложенными кирпичом дырами от снарядов, живущий – и не сдающийся. В нем не было больше ни улицы Льва Толстого, где жил Дудаев, ни улицы Чехова[48], где он работал – теперь часть улиц была названа в честь героев сопротивления русистам, как былых времен, так и нынешних (существовали улицы Басаева, Дудаева и Масхадова), часть – в честь абреков далекого прошлого, а часть – в честь героев ведущегося сейчас джихада (была улица Осамы бен Ладена, но Масхадов дальновидно распорядился переименовать). В городе больше никто не клал асфальт, не было нормального общественного транспорта – только частные Газели и ПАЗики, объезжающие колдобины. Что строилось – так это всякие кафешки, торговые центры и дорогие виллы. Народ жил бедно – и совсем не случайно на улице Масхадова около новых указателей – часто было написано нецензурное…

Народ жил бедно. Работы не было. Но как то жили. Гораздо лучше устроилось новое поколение – те уже в юном возрасте знали, чем они займутся. По селам возникали целые роды и улицы, специализирующиеся на том или ином виде криминального промысла. Были, например, села, где все взрослые мужчины были водителями и у каждого двора стоял Камаз, а то и не один. А что? Без налогов – цены получались куда конкурентоспособнее, особенно если подрабатывать контрабандой, а в обратный путь – брать похищенных. Кто-то выращивал коноплю, а рядом с городом существовало село, которое занималось производством синтетических наркотиков. Белый китаец[49] давно сменил прописку – хвала Аллаху, в Грозном существовало сильное химическое образование, ведь нужны были специалисты по нефти. Теперь химики зарабатывали на жизнь совсем другим. В горах – существовали целые фабрики по производству сигарет, открывали цеха – благо в горах хорошо растет табак, сигаретный цех можно разместить в бывшем колхозном ангаре, а прибыльность, с учетом того что табак большей частью свой, а акцизные марки левые, украинские – не меньше, чем на наркоте. В частности – все родственники Шамиля Басаева и он сам – зарабатывали на сигаретах, поскольку вокруг их родного села ничего кроме табака и не росло. Кто-то специализировался на похищениях людей кто-то – на нефти, имея заправки не только в Чечне, но и в России. Благо «самовар» в поле и мутная жидкость в трехлитровых банках – вчерашний день, серьезные люди собственные сети заправок имеют, а их бензин – от настоящего не отличить[50]. Кто-то тупо предоставлял людей для разборок, в том числе и русским. Было целое село, в котором все мужчины были… киллерами. Были кланы, занимающиеся контрабандой из Грузии… короче говоря, несмотря на общую нищету Чечне удавалось не только выживать, но и жить.

Правда, как и во многих других постсоветских республиках, к четвертьвековому юбилею независимости – социальная обстановка в Ичкерии была взрывоопасной. Связано это было с тем, что те пацаны, которые шли-шли к успеху, и, наконец, пришли – кто по бизнесовой части, кто по политической – на народ срать хотели. И скрывать это получалось все хуже и хуже – раньше, в 90-е – мерилом успеха была пригнанная из Владивостока подержанная японка, сейчас – 600-й Мерседес, а то и Майбах с кортежем. А у людей раньше хоть какая-то работа была, а сейчас – часто никакой не было. Так что, если бы не то, что сделали русисты – в республике запросто могла бы начаться гражданская война, Но теперь – все были вместе. Потому что под сомнение был поставлен главный закон жизни республики: баранов – можно. С этим были согласны все, а те, кто не был согласен – уехали или гнили в земле.

Собрались и корреспонденты – в Грозном не было ни одного официального корпункта (журналист – одна из лучших целей для похитителей), но стрингеров хватало. Они держались по краю пухнувшей как тесто в кадке толпы, залезали на крыши, пускали коптеры, выхватывали те драгоценные мгновения, которые пойдут в эфир, чтобы те, кто интересуется происходящим на постсоветском пространстве – могли понять, что происходит. Выхватывали мгновения, по которым опытный исследователь поймет, что происходило – как по капле, восстанавливают облик огромного океана.

Ступеньки бывшего здания обкома. Перед ним – люди, несмотря на тесноту на площади – расступились, дали место. Несколько десятков чеченских мужчин – исполняют зикр – воинственный танец кавказских горцев. С воинственными криками – они рысят друг за другом по кругу, а какой-то седобородый старик – машет палкой сбоку, как будто подгоняя бегущих. Среди бегущих тех, кто в форме – меньшинство; вон этот в синем китайском спортивном костюме, этот – несмотря на жару в шляпе и в кожаном пальто, а вон тот и вовсе – в брюках и белой рубашке. Но все они – в круге, каждый из них делает то же, что и другие, и ни один из них не остановится, пока не упадет от усталости. Они – народ. Чеченский народ, который не согнуть, не сломать.

Вот палатка – на самом краю. Тут все серьезно – никаких зикров, никаких криков. Любой документ, пара вопросов – и тебе с Камаза выдают автомат. Камаз с частными номерами, и люди – тоже не имеют отношения к государству: они делают, что считают нужным. Государство тут тоже присутствует – вон, стоит Нива, на ней мигалка и надпись «военная police». Люди с оружием и в форме – переговариваются по рациям, но ни во что не вмешиваются.

А вон флаг Ичкерии с волком. И рядом плакат – смерть Русне! Больше убийств!

– … я, сын чеченского народа, на коленях прошу прощения у русского народа за все то зло, что мы ему причинили. Мы грязные свиньи, нам нет места на этой земле. Аллах ненавидит нас за то, что мы совершаем…

Президент Ичкерии Аслан Масхадов (изменил под себя конституцию, и успешно избрался вот уже на четвертый срок) выключил ноутбук и зло посмотрел на сидящего напротив министра шариатской безопасности. Это был Далмат Бараев, из того самого рода наркоторговцев и похитителей людей Бараевых. Род Бараевых – по определенным причинам находился в конфликте с крупнейшими тейпами Чечни – потому Масхадов Бараевых пригрел, дал им реальную власть. Этого требовали интересы равновесия в республике. По этой же причине – вице-президентом был назначен Шамиль Басаев, его сейчас в кабинете не было. Он герой войны, спаситель нации, кавалер всех мыслимых наград – но война была давно. А в мирное время – найдутся те, кто вспомнит, что Басаев – безродный, его прадеда купили на базаре за корову. Это в военное время кто что-то реальное делает, тот и герой, и вопросов к нему нет. А в мирное время политика – это настоящий змеиный клубок. Особенно в республике, где все помнят свои корни до седьмого – восьмого колена, и помнят, из-за чего и с кем подрался прадедушка…

Сейчас Масхадов, конечно, был не тот бравый офицер, чей полк был лучшим во всем округе. Он постарел, поседел, погрузнел, разбогател. Нервы тоже стали сдавать.

– Как ты это допустил!? – Масхадов стукнул кулаком по столу – как ты такое мог вообще допустить?!

Министр шариатской безопасности пожал плечами.

– А как это остановишь? Записали, в сеть вбросили. Я к вам не раз входил, чтобы интернет в республике запретить, от него ширк[51] один, аузу била мина шайтан и раджим. Молодежь целыми днями по кафешкам сидит, порнографию на телефонах смотрит.

– Ты мне зубы не заговаривай! – заорал Масхадов (на русском языке, они всегда говорили на русском) – порнография, твою мать! Мне только что из Кремля звонили, спрашивали, что у меня тут происходит?! Что я должен ответить?

Несмотря на то, что по официальной версии – Ичкерия давно была независимой – по факту это было не так. Аслан Масхадов и определенные лица в Кремле – давно нашли точки соприкосновения интересов, определили, кто кому и сколько отстегивает. Масхадов даже направлял поздравление москвичам по случаю Снежной революции. Из Грозного в Москву наличку самолетами возили, разворовывали деньги на восстановление республики. Так что Масхадову звонили из Кремля точно так же, как и другим – и он точно также отвечал. И на заседаниях Совмина Масхадов не раз и не два важно говорил – типа «Мне только что звонили из Кремля» или «В Кремле обеспокоены…»

– Тут ещё хуже могло быть. Собирались несколько русских рабов на площади казнить, головы отрубить. Мои люди успели вмешаться, объяснить, что не надо этого делать.

…

– Пошумят и успокоятся, Аслан-эфенди. Ничего не будет.

– Ты уверен?

Масхадов нервно перебирал четки, подаренные во время хаджа.

– Уверен. Это провокация. Надо пар спустить.

Министр шариатской безопасности понизил голос.

– Я обо всем договорился. Гуссейн с ребятами рейд на Русню сделают, пару казачьих станиц сожгут. Видео выложат – и на этом всё успокоится.

Масхадов бросил четки на стол.

– Ты выяснил, кто за этим стоит?

– Пока нет. Голоса на пленке русские. Братва, наверное.

– Ты дурак! – выкрикнул Масхадов и закашлялся – тупой как баран! Выборы меньше чем через год! Кому надо сейчас ситуацию раскачивать?! Да тем, кто прицелился на эти выборы! Хотят революцию сделать, как в России, и в этот кабинет въехать! Не понимаешь, да? Или договорился уже?

– Аллах с вами Аслан-эфенди.

Министр шариатской безопасности скосился взглядом на галерею портретов на стене – это герои Ичкерии. Среди них был и нынешний вице-президент.

– У тебя есть там свои люди?

– Да.

– Проверь его. Только тихо.

– Слушаюсь!

Открылась дверь, на пороге вырос начальник охраны. Он был в бронежилете, в руке – АКС-74У. Магазины от РПК смотаны синей изолентой.

– Аслан Алиевич, уходить надо. Стекла уже бьют, в толпе провокаторы. Мои люди сообщили, подговаривают народ на штурм идти. Деньги раздают – доллары.

Президент зло посмотрел на подчиненного.

– Пошумят и успокоятся, да, Далмат?

В приемной – на президента надели бронежилет, охрана окружила его. Министр безопасности – семенил следом.

Начали быстро спускаться по лестнице. Лифт работал, но пользоваться им было нельзя – в любой момент отрубят электричество и лифт станет ловушкой.

На первом, на втором этаже – месиво из гвардейцев Президентского и Нефтяного полков[52]. Все в растерянности, никто не командует…

Камни – уже летят градом, бьют по стенам, по стеклам.

– Сюда. Быстрее!

Узкая, темная лестница – подсвечивая фонарями, спустились в подвал. Начальник охраны – освободил стопоры и откатил в сторону большой люк – за ним оказалось что-то типа подземного перехода. Облицовка плитами, тепло и сухо…

Стук каблуков по бетону. Быстрый, воровской какой-то свет фонарей. Белый – аккумуляторных, мощных, и синеватый – это подствольных фонарей на автоматах и автоматических ружьях.

Где-то там, наверху – беснуется толпа. Требуя крови и справедливости. И невдомек ей, что кровь сейчас ничего не стоит, а справедливость… пойдешь за справедливостью, сотрешь ноги до ж…

Сердце в ушах – отсчитывает удары. Звук здесь – очень гулкий, слышно все – сопение, мат, стук автомата о карабин ремня.

Лестница… винтовая, узкая. Перед ней – столпотворение, подниматься можно только по одному. А что наверху – знает один лишь Аллах…

Но наверху – гараж. Три тяжелых, бронированных Форда Экспедишн ждут своего часа. Никакого гламура Мерседесов – мощные подножки внизу, наверху поручни, чтобы на ходу держаться, переделанные, таранные бамперы, синие и красные огни – под радиаторной решеткой. Один их охранников заводит мотор головного, второй – выглядывает во двор.

– Можно!

Охрана рассаживается по машинам, Масхадова запихивают во вторую. Только очень немногие в республике знают, что Масхадова охраняет российская Альфа – Масхадов не доверяет никому из своих. Впрочем, ничего нового – многие восточные шейхи набирали охрану из славян, даже пленных…

Министра грубо оттесняют в сторону.

– Аслан Алиевич, а я?

Масхадов выглядывает уже из бронированного чрева Экспедишна.

– А ты – пешком. На улице же безопасно, так, да? Пошумят и успокоятся. Заодно – агентов своих проверишь, которые тебе всякую х…ню доводят…

Дверь захлопывается. Машины глухо взрыкивают моторами, одна за другой выкатывают на улицу. А министр шариатской безопасности остается в гараже – один. С невеселыми мыслями о том, как выбираться из города…

Рейтерс

…В ходе массовых беспорядков – митингующие ворвались в президентский дворец в Грозном. Местонахождение президента Ичкерии Аслана Масхадова до сих пор остается неизвестным. Они заявили о недоверии президенту и правительству Ичкерии и потребовали провести досрочные выборы президента и парламента Ичкерии. Митингующие создали комитет национального спасения Ичкерии…

Рейтерс

…Президент Ичкерии Аслан Масхадов сегодня утром сделал заявление, в котором назвал действия митингующих в Грозном антиконституционным переворотом. Он заявил, что остается законно избранным президентом Чеченской Республики и не позволит «бандитам» попирать ногами волю народа, выбравшего его на пост президента Ичкерии. Он так же заявил, что восстание инспирировано определенными силами за рубежом, и он как президент Ичкерии не пойдет на поводу у политических авантюристов.

По словам сторонников президента, Масхадов в настоящее время находится в родовом селе Алерой, Ножай-юртовского района Ичкерии в окружении своих сторонников. Он не ранен и готов продолжать борьбу. Тем временем, Комитет национального спасения Ичкерии избрал исполняющим обязанности президента Чечни Дауда Ибрагимова.

Агентство УНИАН (Украина)

… Министр иностранных дел Украины Тарас Ващенко заявил, что Украина с тревогой наблюдает за развитием ситуации в Ичкерии и на Северном Кавказе в целом. В своем выступлении Ващенко подчеркнул, что смена правительства насильственными действиями недопустима по стандартам цивилизованного и демократического мира, к которым стремится и свободная Ичкерия.

Рейтерс

…По данным наших источников на границе Ножай-Юртовского района Ичкерии произошли вооруженные столкновения между сторонниками президента Масхадова и лицами, поддерживающими Комитет национального спасения. Число убитых и раненых на этот час неизвестно.

Ростов-на-Дону, Россия. 09 июня 2015 года

Саня «Кабан» (Продолжение)

На дороге туман Нам мерещится дым Ты уехал за счастьем, Вернулся просто седым И кто знает, какой Новой верой решится Эта борьба…

Нет, все-таки нравится мне ДДТ. Что ни говори – нравится.

– Внимание, Кабан, Кабан, идут на тебя.

– Плюс.

– Готовься встречать.

– Готов.

– Плюс-плюс[53].

На меня, значит. Это хорошо…

Такая работа для меня не впервой – в Ираке нахватался. Винтовку выбрал сам – это Сайга, длина ствола пятьсот пятьдесят пять, украинский глушитель, прицел стоит на минимальной кратности. Сюрпризом для нападающих будут магазины – они у меня на двадцать пять, от американской SGM. С такими магазинами снайпер может вести беглый огонь, обороняя позицию. А при необходимости сделать и несколько дальних выстрелов, корректируя по попаданиям. Винтовка ничуть не хуже FN SCAR или НК417, какими были вооружены американский и европейские спецназы в Ираке. И ни по точности, ни по досягаемости – почти не уступает старой доброй СВД. Отдача ещё мягче, причем ощутимо.

Короче, похвастался… пора и работу работать.

Колонну духов отследили ещё у границы. Знаем, куда они пойдут, зачем пойдут – резать русских. Тормознуть мы их решили вот здесь, у лесопосадки. Есть там одна хитрость – мудрость…

Вон они…

– Мирон, Мирон…

…

– Мирон, Мирон…

…

– Мирон, кто это?!

– Это Кабан. Наблюдаю столбы пыли. Минуты две-три – и они будут в моей зоне видимости.

– Кабан, плюс. Всем позывным Кабана готовность.

Снимаю винтовку с предохранителя – патрон уже дослан. Так носить винтовку меня тоже научили американцы, у них это называется cocked and locked, взведено и заперто. Идиота, запрещающего без надобности досылать патрон в патронник – у них не нашлось.

Вон они…

Первым идет пикап, на пикапе аж пулемет, правда, без щитка – жареный петух не клевал по-настоящему, в Ираке пулемет со щитком обязательно, ганнера надо оберегать, он важнейший козырь. Следом идет Комби, у нее задняя дверь снята и сидит ещё один пулеметчик, опираясь сошками на крышу. Следом идет колхозный Зилок.

Даю три тона. Ловлю на прицел пулеметчика на голове, хлопок – есть! В прицеле видно, как отбросило. Значит, пристрелка верная. Тут же перевожу на водителя. Бах-бах-бах. Стекло пошло разводами, машина резко тормознула, Комби сзади не успела и впечаталась, хотя и не сильно. В Ираке мы всегда первым делом валили водителя: остановил машину и полдела уже в кармане.

Пока духи не очухались – беглым огнем бью по бледно-зеленой Комби. Попадаю или нет… попал… открылась дверь, но пассажир не вышел, а вывалился, ткнулся в землю. Оживают и остальные мои стрелки, накрывая огнем всю колонну по всей ее длине…

Но нас всего пятеро. А их – не меньше ста…

Отстреливаю первый магазин, суматошно меняю на второй – суматошно, потому что понимаю как нелегко пацанам – у них-то глушителей на автоматах нет. Снова открываю огонь. В прицеле – мечутся, стреляют духи – но не по мне, меня ещё не обнаружили. Американцы называли это «среда, насыщенная целями».

Добрая сегодня охота…

Ага… а вот это уже по мне…

* * *

– Аллаху Акбар!!!

– Слева бьет! Слева бьет!

– Снайпер бьет!

– Их всего четверо! Бей их!

Никто из них не чувствовал себя виноватыми – ведь они шли вершить правосудие. Правосудие волков над баранами.

Часть – уже участвовала в таких вылазках. Часть – набрали на площади. Шли охотно, ведь если покажешь удаль, оправдаешь доверие – возьмут в джамаат. А там и деньги другие, и кровь за кровь…

Сначала приехали в одно из пограничных сел – дозаправились, узнали, что к чему, нет ли на той стороне русистов. Многие ходили в набеги раньше, знали как это бывает – одни стреляют, другие – угоняют скот или машины. Чеченские подростки – ходили на ту сторону и за бабами, нередко были стычки с казачатами, заканчивающиеся перестрелками. Но никогда – на ту сторону не ходили, чтобы полностью вырезать и сжечь село. А сейчас – они шли именно за этим.

Среди тех, кто шел, был и Ибрагим, сын национального предателя, расстрелянного в Грозном. Его отец был мент, за это его и расстреляли по приговору шариатского суда, когда победили русских. А так как ментом быть западло – его не брали ни в какой джамаат. Приходилось то на рынке подрабатывать грузчиком или помощником рубщика мяса или шкуры снимать – а то и просто голодать, когда работы не было. Потому он и пошел на площадь, когда все пошли – терять ему было нечего. И записался в добровольцы он одним из первых – по той же причине. Он инстинктивно понимал, что новая война может всё изменить, проявит он геройство – и станет не изгоем, а героем. Отец его учил стрелять из автомата – поэтому в тире инструктор одобрительно похлопал его по плечу и обратил на него внимание амира. Это тоже хорошо.

Потом сказали, что президент струсил и сбежал, и власть у Комитета национального спасения – а они теперь входят в ополчение. Часть шариатской полиции тоже перешла на их сторону, часть перебежала к Аслану. А они – на двух джипах и Камазе – отправились через Ингушетию ближе к Русне – мстить…

В приграничном селе были видны признаки достатка – стройка, двух и трехэтажные каменные дома, около каждого джип. Много квадроциклов, многие селяне на них ездили. Ибрагим не знал, что это очень удобный вид транспорта – спереди и сзади большой, прочный багажник, и сидение на двоих. Можно спереди и сзади привязать по украденному у русских барану – и с комфортом ехать назад, не рискуя застрять, как на машине. И топлива меньше есть и проходимый. Многие так и делали.

С Ибрагимом никто не общался. Но он приметил паренька, с которым тоже никто не общался и подошел ближе. В Камазе они уже ехали как лучшие друзья…

– А как тебя зовут? – спросил Ибрагим, как они выехали.

– Турок.

– Это кличка, а имя?

– Зови так, у меня нет имени.

Ибрагим пожал плечами – чудное дело. Ну… турок так турок.

– А кто тебя так назвал?

– Никто я и есть турок. Из Турции.

– Интересно. А тут что делаешь?

Парень рассказал историю. Он родился и вырос в Турции, у него отец был имамом в мечети, к нему многие ходили. Потом он отослал жен и детей в Ичкерию – и уже тут они узнали, что за отцом пришла Служба безопасности. Отца осудили. Дали пожизненное, за антигосударственную деятельность…

– А за что его посадили? – полюбопытствовал Ибрагим.

– Ни за что… – Турок пожал плечами – у нас куфарское государство[54] и отец это говорил. За это и посадили.

– А здесь ты зачем?

– Хочу сражаться с куфаром. Отец часто говорил, что хочет, чтобы я стал моджахедом…

В селе они пробыли недолго – тут же выступили поход. С ними же пошли несколько местных, у них был пикап и комби, на комби был пулеметчик. Наверное захотели свою долю в добыче…

– У тебя была женщина?

– Нет, а у тебя?

– Нет, у меня нет денег, чтобы платить калым. А к проститутке ходить не хочу.

Несмотря на внешнюю набожность – в Грозном из-за нищеты процветала проституция. Считалось нормальным, что если сын погиб – его жену отдать в проститутки, так как она никому не нужна, пусть хоть так деньги приносит. Процветала и гомосексуальная проституция – когда геев ловили, с ними жестоко и публично расправлялись, но при этом все знали, где находится гей-бордель, в который половина правительства ходит. И что там работают не только русские – но и чеченские мальчики. И никто ничего не делал.

– Э, брат… – загоготал сидящий рядом бородач, опоясанный лентой (у него был кустарно переделанный ПКТ) – зайдем в станицу, там русских б…ей только выбирай. Хочешь одну, хочешь две и калым платить не надо, да…

Свистнула пуля. Потом ещё одна. Камаз резко затормозил, их бросило вперед, друг на друга. Кто-то упал.

– Стреляют!

Они посыпались с грузовика. Били автоматы. На глазах Ибрагима – Турок, стрелявший из автомата, с размаху грохнулся оземь и застыл.

О, Аллах!

Ибрагим скорчился у огромного колеса Камаза, обнимая автомат. Он не стрелял, вокруг – свистели пули. Что-то взорвалось – и его окатило жаром.

Потом – кто-то упал рядом, матерясь, начал меня магазин. Ибрагим посмотрел – это был тот самый бородач, который говорил про русских, на его бороде была кровь.

– Ты чего тут сидишь?!

…

– Давай, за мной!

Они вбежали в траву… трава горела под ногами. Бородач рванул влево, Ибрагим за ним – и тут взорвалась первая МОН-50, и их скосило осколками. Ибрагим даже не успел ничего понять – вспышка в глазах – и все…

* * *

Хлопок. Выворачивающий душу визг стальных роликов. Все поле боя мгновенно заволокло дымом. Просверк в дыму – что-то взрывается.

Вот и всё… п…ц.

Первое минное поле – мы установили в посадке, потому что отступать им, кроме как в посадку – было некуда. Вторым – обезопасили свою позицию на случай фронтальной атаки, попытки смять числом. Когда мы все это подорвали – боевики оказались под градом осколков с двух сторон. После такого – не выживают.

– Кабан, всем моим. Оставаться на местах, доложить потери и боекомплект.

– Кабан, двое – триста, один тяжелый. Боекомплекта… треть где-то осталось.

– Раненым оказать помощь, держать позицию. На досмотр не ходить, сейчас подойдет подкрепление.

– Плюс.

– Кабан – Мирону, Кабан – Мирону.

– На приеме.

– По ленточке отработали. Фейерверк видели?

– Плюс, посылаю группу. Держитесь.

– Плюс, плюс…

* * *

Группа подошла через двадцать минут. Почему так долго? Был план ее разместить в самом селе, в казачьей станице, спрятать в ангаре машинно-тракторной станции. Но я настоял не делать этого – и возможно, оказался прав – потому и пошли сюда. Дело в том, что среди казаков – у чеченцев есть осведомители. Да, да, и такое к наши дни тоже бывает. Не надо идеализировать казаков – спешно восстанавливаемые в девяностые, они вобрали в себя много случайного, подчас даже уголовного люда. И если так проанализировать – почему то на одни станицы то и дело нападают, похищают скот, людей, угоняют транспорт – а другие не трогают. Это потому, что в одних станицах есть информаторы – а в других нет. Чеченцы наобум не ходят.

Группа состояла из милицейского УАЗа (того самого), Хаммера[55] и Камаза. Там был Мирон, там был оператор, там была группа прикрытия. Бросился в глаза РПК-205 у одного из них – новый, прямо с завода[56].

Я снялся с лёжки, надел балаклаву на всякий случай, бросил на спину рюкзак – и спустился вниз. Мирон говорил в камеру, оператор то снимал Мирона, то трупы чехов. Потрепало знатно – не хуже, чем наши колонны. Духи вообще мастера забивать колонны – но тут они отведали собственного дерьма.

Закончив съемки, Мирон подошел, пожал мне руку.

– Что дальше?

– Сольем в инет, пусть думают.

– А дальше?

Мирон пожал плечами.

– Что прикажут. Жираф большой, ему видней.

Мне это не понравилось. Но я ничего не сказал.

Грозный, Ичкерия. Аэродром Ханкала. 07 июня 2015 года

Борт уже садился. Это был Ил-76, выкрашенный в необычный цвет – белый с полосами синего и зеленого. Надежная и прочная машина; после развала СССР завод ТАПОИЧ, производящий ее остался в Ташкенте – Ташкентское производственное объединение имени Чкалова. И наверное, он канул бы в небытие, если бы не Украина. На базе двигателестроительного предприятия Ивченко-прогресс Украина решила создать свою третью авиастроительную компанию после Антонова и Николаевского вертолетостроительного. С этой целью она заключила соглашения с правительствами Грузии и Украины и вошла в уставные капиталы ТАПОИЧ и грузинского авиазавода, производящего штурмовики Су-25. С Украиной – за поставки двигателей и части авионики – Ташкентский авиазавод расплачивался готовыми самолетами, которые Украина ставила на крыло в авиалиниях Антонова. Авиалинии Антонова, оперировавшие крупнейшим флотом Русланов в мире, а так же новыми Ил-76 со сверхэкономичными украинскими двигателями уже стали крупнейшим специализированным грузоперевозчиком в мире, получив миллиардные контракты на перевозки в интересах снабжения контингентов НАТО в Ираке и Афганистане…

От автора (касается этого отрывка и всех последующих) – просьба не ржать, я же честно предупредил, что описываю альтернативную Россию и Украину. В нашем мире дело обстоит так: переговоры по ТАПОИЧ велись много лет, но так и не завершились успехом ввиду жадности правительства Каримова. С 2011 года завод остановлен и разворовывается. Хотя на его месте я бы отдал ТАПОИЧ русским бесплатно в обмен на гарантию сохранения производства. Крупнейшим специализированным перевозчиком в мире – стала русская авиакомпания Волга-Днепр, исполняющая миллиардные контракты от НАТО – фактически, европейские страны отказались от развития своей транспортной авиации и по необходимости нанимают наши самолеты. Грузинский авиазавод пытается «европеизировать» Су-25, оснастив его западными двигателями и авионикой, но пока есть только рисунок такого самолета. Авиалинии Антонова действительно приносят какую-то прибыль, которая успешно разворовывается. Производство Ил-76 разворачивается в Ульяновске в глубоко модернизированной версии этого самолета – Ил-476, первые борта уже совершили полеты. Проект восстановления производства самолета Руслан сорван по политическим причинам. В итоге – Украина сейчас ведет речь о восстановлении производства то в Дюссельдорфе, то в Саудовской Аравии – но воз и ныне там. Россия отказалась от идеи с восстановлением производства Русланов и сделала ставку на два новых проекта. Первый – это Ил-106, конкурент Боинг С-17, с двигателями НК-93, которые практически готовы. Второй – это проект Ермак, модульное семейство самолетов грузоподъемностью 80, 160 и 240 тонн. Этот проект изначально планируется и как коммерческий, самолет с грузоподъемностью 80 тонн – предполагается двухдвигательным, что дает уникальную экономичность. Для этого начата разработка самого мощного из российских авиадвигателей, с тягой не менее 35 тонн. В то время как украинское авиастроение и двигателестроение – гибнет, российское развивается. В Перми – на выходе двигатель ПД-14, который по ТТХ превосходит западные аналоги – это даст ход целой линейке военных и гражданских самолетов, в том числе давно ожидаемому 20- и 30-тоннику на замену Ан-12. Украино-российский проект замены Ан-12–Ан-70 – так же провален.

Конечно же, президент Чеченской республики Ичкерия Аслан Масхадов в аэропорт не приехал – по причине того, что против него фактически произошел переворот, и он перенес столицу страны в Ножай-Юрт. Но авторитетных людей в Ханкале хватало, достаточно было бросить взгляд на поставленные рядком машины, скопившиеся у аэровокзала. Майбах, Майбах, 600-й, Лексус, Инфинити, Лексус. Охрана – частично в форме чеченского МВД, частично просто в камуфляже без знаков различия – курила у джипов и пикапов охраны, обменивалась солеными шуточками. Прибытие украинцев пришлось кстати – многие прошли войну, вспоминали, как лечились в Одессе, хвастались своими подвигами – если им верить, то получалось что они перетрахали весь госпиталь и полгорода впридачу. Но чеченцам в этом верить нельзя, все россказни надо делить, как минимум на пять. Амиры вели себя примерно так же – просто собрались в другом месте. Особенность Чечни – помимо собственно самих амиров – рядом с ними всегда был ещё кто-то… родственник, особо доверенный человек… понятно, в общем. Тут же – на бетонке со связанными ногами лежал барашек, он не блеял, предчувствуя свою невеселую судьбу.

Когда колёса Ил-76 коснулись бетонки, Аслан Арипов, заместитель министра внутренних дел Чечни (он собирал дань для Москвы, отправлял мешками, себя тоже не обижал, понятно) раздраженно посмотрел на свои Rado.

– Почти час ждем. С..а – сказал он по-русски.

– Может, погода подвела – примирительно сказал сигаретный король Ваха Борзукаев. Его фабрики – работали в три смены, набивая сигареты «Мальборо» табаком, который рос в горных районах Чечни[57].

– Не… эта с. а хохляцкая специально так делает. Хочет показать, что он, с. а король, а мы – никто.

Самолет уже загоняли на стоянку. Опустили трап. Арипов – нацепив самую любезную улыбку, пошел первым.

– Вай… Вадим, брат… ты ли это.

В честь прилетевшего – один из встречающих наклонился к барану, привычно дернул ножом. Баран задергался, горячая кровь оросила бетонку аэропорта.

* * *

Прибывший – был очень непростым человеком, и все это знали. Более того – везде, где он бывал, начинали происходить неожиданные и неприятные события. Его звали Вадим Викторович Лещёнко, и никто не знал, настоящая это фамилия или нет. Но все знали, что после того, как он прибыл в Абхазию – началось наступление, и абхазские отряды захватили Сухум, а президент Грузии Шеварднадзе едва не попал в плен. Вскоре после того, как он нелегально побывал в Чечне – завершилась война, причем завершилась победой чеченского народа. А после того, как он побывал в Узбекистане – началась война в Оше, завершившаяся в пользу Узбекистана[58]. Лещёнко, родившийся в России и ставший радикальным украинским националистом и врагом России – в 90-е основал спецотдел Р (Россия) ГУР МО Украины. На посту заместителя начальника, а потом и начальника этого отдела – он вел шпионаж в России в пользу Украины, часть данных он передавал Дудаеву – именно этим во многом объяснялась странная стратегическая и тактическая осведомленность чеченцев, не имевших собственной разведки. На принадлежащей ГУР МО типографии в Киеве он печатал акцизные марки России на спиртное и сигареты и массово передавал их на Кавказ (точнее, продавал, бесплатно Лещёнко не делал ничего). Поставлял оружие и боеприпасы Дудаеву с украинских складов. По слухам – охрану Дудаева, а потом и Яндарбиева – осуществляла украинская Альфа, а на ее базе – проходили подготовку чеченские отряды. Организовал отправку в Чечню более тысячи украинских добровольцев, воссоздав на базе прошедших Чечню боевиков организацию УНА-УНСО во главе с наследником Бандеры Анатолием Лупиносом[59]. Лещёнко никогда не скрывал, что кавказцы ему были нужны не более чем пушечное мясо – он говорил, что Украине надо время, чтобы окрепнуть, и потому в ее интересах поддерживать войну на Кавказе, чтобы не дать России заняться возвратом Крыма и в целом всей Украины или ее русскоязычной части[60]. С каждым новым президентом Украины – он поднимался вверх, и в настоящее время – занимал пост начальника ГУР МО Украины. По данным чеченской резидентуры в Ташкенте – во время визита в Ташкент он встречался с Каримовым и Иноятовым[61] и вел переговоры о совместных действиях против России и Казахстана в регионе, в частности – по постановке под украино-узбекский контроль богатого газом Туркменистана.

А вот в Чечне – к нему были вопросы. Например, схема по нефти, в которой участвовала Чечня через Грузию – в последнее время не приносила прибыли, в то время как по данным чеченский общины в Киеве – украинские контрагенты в этой схеме по-прежнему имели.

Но это все дела – а пока гостя надо было встретить по-кавказски пышно.

Караван машин – промчавшись по городу проспектом Дудаева, свернул к Минутке. Этот район в чеченской столице – после войны был восстановлен лучше всего, ибо тут теперь жила чеченская знать. Да так жила, что простые чеченцы ненавидели их уже больше чем русских. Почему то одно время пошла мода меряться заборами – некоторые были высотой в шесть метров, и толщиной в четыре кирпича – и это в то время, когда в Грозном стройматериалов не хватало. Интересно, что бы сказал на это Дудаев – он жил тут же, на Льва Толстого 101 (теперь «абрека Зелимхана Харачоевского»), и его дом выглядел настоящей хибарой по сравнению с домами новых чеченцев. Но Дудаев был мертв, как и подобает символу нации, это было удобно. А они были живы и хотели жить – вот почему они встретили украинского генерала и привезли его в свой дом. Хотя разговор обещал быть непростым.

Несмотря на то, что по традиции гостя следует угощать мясом только что зарезанного барашка – это мясо отдали на кухню, слугам. Мясо под шашлык господам вымачивалось уже несколько часов. Баранину готовить сложно, жир тугоплавкий, мясо с запашком – и надо знать секрет маринада, чтобы получилось хорошо. Но повар у Ариповых знал – недаром несколько лет в Москве проработал. Хороший получился шашлык…

– Смотрю, весело тут у вас – заметил гость, смакуя мясо барашка – флагов много, народа много. Празднуете чего?

Несмотря на внешне мирный тон – это было серьезной предъявой. Украина наряду с Грузией и некоторыми другими странами имела серьезный пай в проекте под названием «Чеченская республика Ичкерия». И сейчас – её представитель спрашивал с местных авторитетов за то что происходит. Не ответишь или ответишь неправильно – перекроют кислород и всё.

Что такое Украина для Ичкерии? Ну, например – поссоришься с Украиной и не будет тебе фальшивых акцизных марок на спиртное и сигареты, которые штампует в украинской типографии СБУ. В Ичкерии нет такой типографии, которая могла бы подделывать марки с голограммой и в Грузии нет. Одно такое решение – и перекрыты поставки на Россию кизлярки и левых сигарет, половина страны, в том числе такие авторитетные люди как вице-президент Басаев – лишились заработка, не на что стало содержать свои боевые отряды. Или, к примеру – весь Кавказ, поскольку Русня объявила блокаду – подпитывается оружием и боеприпасами с Украины через Грузию. На Украине – один из крупнейших в СНГ и старейший Луганский патронный завод, два приличных оружейных завода – Маяк и Форт. Поссоришься с Украиной – мигом останешься и без оружия и без патронов.

Опять просьба не ржать. На самом деле – у Украины нет ни нормального оружейного производства, ни производства патронов. Луганский патронный завод, один из старейших в России, построенный ещё царским правительством – был обанкрочен украинскими рейдерами и запущен в 2016 году, правительством ЛНР. Оружие в Украине делают два относительно крупных производителя – Маяк и Форт. Первый – это бывший киевский завод магнитофонов, они пытались запустить пулеметы ПК и наладить крупносерийное производство винтовок ar15/ar10 от zbroyar. Ни то ни другое им сделать не удалось. Пулеметы ПК от этого производителя представляют собой собранные из готовых деталей пулеметы болгарского производства. ещё они собирают для полиции п/п МР5 из турецких деталей, и «огражданивают» АКМ. Форт – в самом начале украинской государственности начал неплохо, выпустил собственный пистолет (у нас известен как Хорхе) и собственное ружье, потом начал собирать всю линейку израильского концерна IWI. Но своего они почти ничего не делают – занимаются «отверточной» сборкой. И ещё – у Украины нет ключевого компонента собственной оружейной индустрии – производства стволов. В итоге – украинские военные в АТО вынуждены воевать с пулеметами ДП и Максим столетней давности. Ни одна собственная украинская оружейная разработка за исключением пистолета Форт 17 и ружья Форт 500 – в серию не пошла.

Единственно, чем Украина может похвастаться – частное оружейное предприятие Zbroyar, продающее винтовки серии ar15/ar10 и снайперские винтовки собственного производства. Организовал это предприятие белорусский конструктор – самородок К. Конев после того, как ему не дали сделать такое предприятие в родной Беларуси. Украинцы – в качестве благодарности его оттуда выперли. Это единственное производство винтовок ar15/ar10 на территории СНГ, качество, по отзывам – не очень.

Украина понад усе, короче.

Конечно, можно попросить у Турции, но тут есть два момента. Первый – у Турции нет оружия под патрон советского военного стандарта, именно поэтому – турецкие стволы на Кавказке и не идут, их покупают для охоты или чтобы попонтоваться. Второе – это раньше Турция помогала, чем могла – а сейчас ее помощь больше похожа на попытки закабалить республики Северного Кавказа. И это сейчас, когда есть противовес в виде Украины. А если противовеса не будет и Турция поймет, что выживание Ичкерии целиком зависит от нее? Какие тогда она условия выкатит? Тут уже турецкого посла высылали из республики за то, что никак не успокаивался, заговоры делал.

Поссорился с Украиной – и нет больше возможности отдохнуть и подлечиться в Крыму или в Одессе. Накроется банковская система – потому что банки Ичкерии никто в мире не признает, и они вынуждены работать через банки Одессы или Крыма, при том что те такие комиссии дерут… Одесса скоро вторым Гонконгом будет, с. а, в то время как у них тут людям жрать нечего. Поссорился с Украиной – и нет больше адвоката на уровне СНГ, блокирующего любые попытки Москвы…

Короче говоря, ссориться с Украиной себе дороже, и многие это уже поняли, и в Средней Азии и везде. Даже в Турции и Румынии…

– Вадим Викторович – самым любезным тоном сказал Арипов – интересы Украины и интересы украинцев не пострадают. Мы, чеченцы, хорошо помним, кто помогал нам во время борьбы с кремлевским империализмом, и наши дети будут помнить.

Чтобы все понимали – под интересами украинцев понимались интересы лично Вадима Викторовича и интересы тех руководителей СБУ, ГУР (украинской военной разведки) и комитета по разведке при президенте Украины, которых он здесь представлял. Интересы были разноплановыми и касались и сбыта фальшивых акцизных марок, и прогона по счетам нужных банков дохода ичкерийских феодальных баронов от алко-, нарко- и работорговли, и незаконные поставки оружия, и прочее, прочее, прочее.

Но Вадим Викторович на слова не купился. Бывшие сотрудники ГРУ – люди вообще очень конкретные.

– Кто конкретно их обеспечит?

…

– Вы?

…

– Вице-президент участвует во всем в этом? Где он?

Четкие и жесткие вопросы, на которые чеченцу – настоящему чеченцу – трудно ответить. Потому что настоящий чеченец всю жизнь проводит в паутине из родственных и иных связей. И из нее просто так не выбраться, кто выбирается – становится изгоем.

– Шамиль Салманович в настоящее время находится в родном селе…

– Он участвует во всем в этом?

…

Вадим Викторович наклонился вперед, глаза его были откровенно злыми.

– Кто конкретно сейчас отвечает за республику? Вы? И за то что происходит?

Чеченцы переглянулись.

– Вадим Викторович – просительно начал Арипов – Аслан совсем зарвался. Везде своих людей расставил, его тейп везде сидит, дохнуть не дает. Знаете, что его сын творил?

…

– Приезжает к человеку и говорит: в Ичкерии больше нет бизнеса пятьдесят на пятьдесят, есть восемьдесят на двадцать. Устраивает – бери, менеджируй[62].

…

– Народ восстал… ну, вот мы и…

– Что – вы?

…

– Вы идиоты. Причем конченые. В России вот-вот начнется вторая Манежка! После чего, властям. новым или старым – неважно, потребуется козел отпущения. Как думаете, кого они выберут в этом качестве?

…

– А вы тут… с вашими дешевыми разборками! Да вас по камням размажут!

– Вадим Викторович… мы рассчитываем на помощь украинского народа…

– Мне нужно встретиться с президентом, – заявил Вадим Викторович, – причем немедленно. Организуйте.

Тон был такой, что даже мысли об отказе не допускал…

* * *

Состояние дел в Чечне и в самом деле было очень и очень странным. В стране фактически переворот, власти нет – а президент, и одновременно с ним вице-президент – разъехались по родным челам и там засели. И при этом – ничего, город живет! Поневоле начинаешь задаваться вопросом – если Город живет и без власти, так может, она и вообще не нужна? А?

Украинского гостя собирали в дорогу как на войну. В колонну джипов в голову встал БТР, а в хвост – Камаз с ЗУ-23-2, Золушкой, рабочей лошадкой постсоветских военных конфликтов. Последних у Чечни было особенно много – закупили партию в Болгарии, завезли через Черное море и транзитом через Грузию. В Румынии закупали и более легкие зенитные установки – на базе КПВТ. Пулемет или зенитная установка в кузове Зилка или Газончика – была основным средством огневой поддержки всех сил в Чечне – от банды, до элитного Нефтяного полка.

Матерясь по-русски, расставили в правильном порядке машины, раздали рации – и колонна начала выползать из Города…

Чеченские дороги – это нечто. Грязища, ухабы – по семь не на версту, а метров на сто точно, остатки автобусных остановок, блокпосты, на которых теперь вместо ментов и федералов стоят самые разные силы – от сельской самообороны, и до шариатской полиции. Раскисшая обочина, телеги с лошадьми и мулами вместо машин, но попадаются и машины, от разбитых до совсем новых. Рыжие, с дырами цистерны – это бывшие самовары, взорванные бойцами Нефтяного полка – это раньше нефть мог варить кто угодно, а теперь – только допущенные. В полях – зелень, желтый цвет табака, рабы. На обочинах – горелая техника русистов, напоминающая о страшном кровопролитии, оказавшемся, в общем-то, бессмысленным и бесполезным. Флер настоящей, родовой демократии – сменился бесстыдным попилом и дербаном, безумием и цинизмом политической грызни и расправ, нищетой настоящего и беспросветностью будущего. И света в конце тоннеля – не было.

* * *

– С..а… – произнес замминистра обороны, рассматривающий позиции противника в старый, советский бинокль.

Заместителей у министра обороны Ичкерии – было то ли двадцать шесть, то ли двадцать девять. А как иначе – одного назначить, а другого нет – другой обидится, стрелять начнет. Зачем это надо? После победы над русистами – все считали себя великими воинами. Да и… зам министра – звучит, верно? А зам министра обороны – это тебе не зам министра сельского хозяйства. Круче только замминистра нефти – но их было всего двенадцать, поскольку даже за простую должность в министерстве нефти, исполнительскую – надо было платить немалую сумму долларами. Случайных людей в Миннефти не было. бесплатно там были только сын и зять президента. Говорят, что место в Московском представительстве Грознефти стоит миллион долларов – это сколько же там откатывают, чтобы такие лавешки отбить?

Впрочем, ч’анда это все.

А вот пушка комплекса 2А42, направленная прямо на колонну – это совсем не ч’анда.

– На, глянь… – замминистра передал бинокль своему брату и порученцу.

– Вот, с…а.

– Теперь понял, куда стволы с иранской поставки ушли?

– Аслан, с..а.

Замминистра по-волчьи скрипнул зубами.

– Он как раз умный. А мы – бараны. Вот увидишь, он ещё русских сюда приведет. Нас под расстрел поставит, а сам править будет, падла.

– А как же интересы нации?

Речь шла о крупной, не афишируемой сделке между ичкерийским Минобороны и Корпусом стражей исламской революции Ирана. Иран – поставил в Чечню большую партию иранского оружия, самого разного – от пистолетов до вот такой вот автоматической пушки 2А42, выполненной в виде тумбового орудия, пригодного для установки на грузовики и железнодорожные платформы. Часть иранского оружия ушла на вооружение Нефтяного полка, бойцы которого хвастались новенькими, иранскими Зиг-Зауэрами – а часть пошла неизвестно куда. Теперь, понятно, куда она пошла – на вооружение родственников президента. Заранее вывезли в Ножай-Юрт и там складировали… спрятали, то есть. Теперь, как началась заваруха – президент вооружил своих родственников до зубов из этого арсенала.

Про интересы нации – а в Ичкерии этим оправдывалось очень многое – замминистра ответить не успел. Подошел украинец.

– Что происходит?

– Вон, гляньте. Выставили блок…

Украинец посмотрел в бинокль. Потом – достал спутниковый телефон.

* * *

В Центарое, одном из сел Ножай-Юртовского района – улицы забиты дорогими джипами, между ними ворочается боевая техника – новенькие БТРы и машины с крупнокалиберными пулеметами и автоматическими пушками в кузове. Бородатые, усатые (под Дудаева) чеченцы – встречаются, обнимаются, хлопают друг друга по спине. Кто-то уже затеял зикр, но из-за того, что асфальта нет, а почва сырая – получается плохо и все смеются. Везде флаги Ичкерии, радостные, оскаленные лица, кто-то тут же кушает – курзе, жижиг-галнаш, шашлык из молодого барашка. Оружия не просто много – оружия полно, у многих не по одному пистолету, ими хвастаются друг перед другом, кто-то стреляет в воздух. Обращает на себя внимание большое количество снайперских винтовок – Ремингтонов и иранских снайперок на базе Ремингтон М40, похожих по ложу на русские СВ-98. Видно, что все рады, рады тому, что выбрались на природу, из чиновных кабинетов, из ментовской формы, из постылого зарабатывания денег и засасывающей бытовухи, и снова стали теми, кто они есть на самом деле – волками. Радость – буквально разлита в горном воздухе…

Караван машин – остановился около одного из домов, дома богатого, с роскошными дверьми и обязательными пятью кольцами – символ московской Олимпиады-80, он до сих пор, почему то очень популярен здесь[63]. Украинец – вышел из Хаммера-2, в сопровождении охраны зашел на двор. Там, под летней верандой скопилось человек тридцать, все в форме. Они расступились, давая дорогу к седобородому человеку в военной форме с пистолетом на поясе.

– Салам, Аслан.

– Салам, дорогой, салам. Как Киев?

– Поговорить надо.

– Зачем сразу говорить, присядь, покушай.

– Говорить быстро надо. Я спешу, самолет ждет.

Масхадов зачем-то посмотрел на часы, встал – по всей окружающей его толпе как волна прокатилась.

– Поехали.

* * *

Горная, каменисто-глиняная дорога – виляет в невысоких, поросших лесом горах, прямо через нее – течет ручей. Кое-где – лес расступается, открываясь полянкой. Тихо и сумрачно, совсем не заметно, что война.

Личная охрана – осталась у машин, направив стволы на всех стороны света, боевики самообороны – разошлись по лесу. Кто-то из сопровождающих президента – наскоро накрыл стол на капоте Хаммера – соленый творог с зеленью, лепешка, холодная курятина – она не такая тяжелая как баранина. Йий – горское пиво.

Украинский разведчик из уважения взял курицу – соленый творог с черемшой он уже пробовал, и от него была изжога.

– Зачем приехал, дорогой? – Масхадов ничего из еды не взял, смотрел вдаль, на видневшееся в прогале село.

– Аслан-эфенди… не ко времени вы начали… ох, не ко времени. Война идет, дела стоят, так? Все недовольны. Из Грузии просили передать – они сильно недовольны…

– Я в рот… эту Грузию! – зло сказал законно избранный – хуже татов[64]. От всего норовят отщипнуть!

– Вопрос не в Грузии. Вопрос в вас. В чем вообще проблема?

– В чем… Ты в курсе, что Шамиль – российский агент?

Украинский разведчик раздосадованно покачал головой.

– Аслан, ну так же нельзя, в самом-то деле. Я в курсе, что вы на выборы собирались двумя командами идти, но нельзя же из личной неприязни и политических дрязг страну разваливать, в конце концов.

– Думаешь, я это из-за выборов?

…

– Шамиль продался русским ещё, когда Москва учился! Потом, в девяносто втором, в Абхазии – он стал агентом ГРУ! Он и до сих пор их агент.

– Да быть не может. А как же Буденновск?

– Буденновск? Ты не знаешь про Буденновск. Мы его на другое задание посылали, он его не выполнил. А народ… в Русне людишек много, для властей они никто. Сотней больше, сотней меньше…

…

– Шамиль за этим стоит. И он не просто так все это затеял. Сначала – он сдаст русистам Ичкерию. Потом Дагестан. А потом и вы кровью умоетесь.

…

– Передай это Игорю Ивановичу. И помни, Вадик. Старый друг – лучше новых двух. Не время сейчас – заводить новых друзей.

Украинский разведчик кивнул, всем своим видом показывая, как он был раздосадован.

– Хорошо. Я передам Игорю Ивановичу.

Законно избранный сделал жест рукой.

– Если ты торопишься, тебя отвезут.

– Баркалла.

* * *

Когда Тойота Ланд Круизер с украинским разведчиком скрылась за деревьями, в одной из машин конвоя открылась дверь, и на чеченскую землю ступил человек. Без видимых примет, короткая бородка…

Он подошел к Масхадову, смотрящему в сторону уехавшей машины. Никто не посмел его остановить.

– Как видите, в Киеве заволновались, Аслан Алиевич.

– Сначала сделайте то, о чем договаривались – процедил Масхадов – потом будем говорить дальше.

– Сделаем. Вопросов нет.

– Вот и сделайте.

Интермеццо 1

В штабной машине они отъехали от города на пять миль по Саганской дороге и остановились у заброшенной известняковой каменоломни, выдолбленной в склоне горы. Здесь пахло полынью и пустыней. Это было уединенное место, сверкавшее в лучах полуденного солнца клинками света, от которых слепило глаза. Кое-где из земли сочилась известь; Брэдли заметил, как Марко, шагая по траве, старается не запачкать ботинки. Локателли тащился следом за ними.

– Всё идет, как ты предполагал? – спросил Брэдли.

– В точности, – заверил его Марко. – Первого мая в Колло будет большой митинг. Кремона дал согласие выступить, а это значит, что прибудут все провинциальные партийные лидеры. На что мы и рассчитываем.

– Очень рад, если это так. Тем не менее, неплохо бы обсудить все детали операции. Сейчас не время для отговорок и секретов. Нам недостаточно знать, что такой-то человек будет ликвидирован, мы хотели бы услышать, как ты намерен это осуществить.

Брэдли почувствовал, что Марко смущен. Он был похож на стыдливую женщину, у которой выспрашивают подробности близости с мужчиной.

– Их уберут, – коротко ответил он. – Это несложно. Они просто исчезнут, вот и всё.

Обычно спокойный и собранный, избегавший резких жестов, молодой человек на сей раз позволил себе рукой подчеркнуть – конец: словно невидимым пером подвел черту в конце страницы.

– Этим ты нам ничего не сказал, – настаивал Брэдли. Локателли напряженно сощурил глаза, готовясь услышать то, чего ему не хотелось бы слышать.

– На них нападут бандиты, – объяснил Марко.

– Вот как? Бандиты? Неужто наш старый приятель Аттилио Мессина?

– Аттилио – единственный из бандитов, у кого остались силы для такой операции.

– Ну, а ты-то откуда знаешь? И он согласился оказать такую любезность?

– Ему прикажут, и он выполнит приказ.

Не гордость ли слышалась в его тихом, ровном голосе? Трудно сказать. Заяви кто-нибудь другой нечто подобное, Брэдли не стал бы даже смеяться – до того это звучало бы нелепо, но в устах Марко каждое слово было ошеломляюще достоверным.

– Кто же даст такой приказ?

– Одна важная особа.

– Ты имеешь в виду Дона К.?

Марко ничего не ответил. Брэдли понял, что совершил бестактность.

– Ну, Джон, что скажешь? Как тебе это нравится? Аттилио решит все наши проблемы. Что скажешь?

Локателли смотрел в сторону.

– Я предпочитаю воздержаться от высказываний.

Норман Льюис«Сицилийский специалист»

Киев, Украина. 07 июня 20*** года. Киевский институт специальной связи и информации

Кабинет главы Комитета по разведке при Президенте Украины

Киев – один из вечных городов мира. Подобно Иерусалиму, Риму и Константинополю, он стоит на семи холмах. На их вершинах разместились главные святыни и остатки исторических сооружений города, известные каждому образованному человеку не только в Украине. Киеву в этом плане повезло меньше. В мире его славу блестящей древней столицы восточного славянства присвоила себе Москва, которая для большинства иностранцев, мало знакомых с историей Востока Европы, и символизирует загадочную славянскую душу. Однако это далеко не так.

telegrafua.com

Украинский военный Ил-76 узбекского производства, один из тридцати шести, какими располагало министерство обороны Украины[65] совершил посадку на аэродроме Гостомель спустя несколько часов после того, как его пассажир встречался с законно избранным президентом Ичкерии в горах. Путь из XIX века в XXI первый – занимал всего несколько часов…

Несколько часов – из дикости в цивилизацию.

В Киеве – только что прошел дождь, смочив нагретый за день асфальт – и было какое-то приятное ощущение легкости и тепла. В сгущающейся темноте матово горели фонари, пахло авиационным керосином.

Закрепленный водитель распахнул перед высоким пассажиром дверцу бронированной Шкоды-Суперб, произведенной в Украине и бронированной в киевском институте Патона. Несмотря на внешне несерьезный вид, машина защищала от ПКМ. Даже чешский президент – заказал себе такую.

– В институт – бросил Лещёнко, устраиваясь поудобнее.

* * *

В который раз просьба не ржать. В описывыаемом мною мире – в Украине производились сразу несколько современных типов автомобилей, в том числе Форды и Шкоды – последние имели 70 % локализации. В нашем же, реальном мире – у Украины осталось два автозавода по легковым автомобилям – Луцкий и Запорожский. Луцкий благополучно обанкротили и растащили. На базе Запорожского решили делать национального автопроизводителя. Проект курировал лично Л.Д. Кучма, а это значит, что в качестве технологического партнера выбрали не того, кто лучше подходил, а того, кто больше откатил – южнокорейскую Дэу. Дэу обанкротилась через два года, предприятие кое-как выжило за счет скрещивания южнокорейского шасси и дешевого мелитопольского двигателя – и за счет поставок в Россию, где его продукция оказалась дешевле Жигулей. Тем не менее – о развитии речи не идет, узбекский проект, тоже кстати с Дэу – оказался намного удачнее украинского.

Кроме того, некий П.А. Порошенко (не знаете такого?) – создал корпорацию Богдан-моторс и наладил сборку Ваз-2110. Линия была куплена после того, как Ваз перешел на Приору. Это предприятие тоже жило поставками в Россию – их машина оказалась дешевле Приоры, и ее полюбили таксисты – все запчасти и расходники от 2110 намного дешевле. Кроме того, Богдан начал производить пикап на базе 2110, став после прекращения производства пикапов в Ижевске монополистом на этом рынке. Но после того, как началась война и был потерян российский рынок – Богдан влачит жалкое существование.

В целом автомобильная Украина представляет собой жалкое зрелище. Из-за огромных пошлин и налогов, а так же малого спроса – иномарки примерно вдвое дороже, чем в Украине. Только один украинец из десяти может позволить себе машину. Топливо на заправках – дороже российского вдвое, плюс регулярно случаются бензиновые кризисы, инспирированные спекулянтами. Украинский авторынок после событий 2014 года рухнул, в 46-миллионной стране в отдельные месяцы продавалось менее тысячи новых автомобилей. Некоторые автосалоны переквалифицировались на продажу подержанных велосипедов из Европы – они-то украинцам по карману и их любит даже Кличко[66].

* * *

Одной из ключевых структур украинской разведки, создаваемой в 90-е годы – стал малоизвестный Киевский институт специальной связи и информации, где готовили специалистов для 14-го управления КГБ СССР (техсредства, прослушивание). Его возглавлял на тот момент кандидат, а затем доктор технических наук Игорь Иванович Степко. Во время президентства Кучмы он занял пост директора Президентского совета по разведке – структуры, первоначально предназначенной для координации действий украинских разведывательных служб и перепроверки данных, предоставляемых президенту Украины. Но Степко был необычным человеком, разведчиком от Бога – а близость к президенту (такому же технарю, как и он сам) давала огромные возможности и влияние. Постепенно Президентский совет по разведке превратился из координирующего и надзирающего органа в параллельную разведку стратегического уровня, занимающуюся стратегической и геополитической разведкой. Особенно сильны позиции Совета были в России – Украина производила ряд критически важных для России комплектующих оборонного и двойного назначения. Это давало повод для контактов с российским, белорусским – и прочими предприятиями ВПК бывшего Союза. Степко, отличный организатор, – прекрасно понимал нужды и проблемы оборонки, а его люди – были специалистами по расшивке неплатежей и межгосударственному сотрудничеству. Таким образом, благодаря Степко Украина приобретала агентов влияния в промышленности. И не только в военной – видя, как получается у Степко в оборонке, президент Украины поручил ему координировать продажу вообще всей украинской продукции за рубежом, прежде всего в Россию. Для этого под Степко было создано Казенное предприятие КОМЭКС (комитет по экспорту). В настоящее время, КОМЭКС обеспечивал большую часть валютных поступлений в бюджет Украины. Благодаря Степко были полностью сохранены украинские уникальные компетенции – например, производство труб большого диаметра, железнодорожных цистерн, вертолетных двигателей. В Николаеве – на воду для России был спущен авианосец и строились второй и третий. А вторым направлением сотрудничества КОМЭКСа был Китай, с которым КБ Антонова создало совместное предприятие для производства истребителей, вертолетов и транспортных самолетов. В отличие от постманежной России Украина выглядела надежным поставщиком, и всё больше и больше организаторских компетенций уходило к ней. В её же карман – поступало всё больше валютных поступлений, которыми она расплачивалась с поставщиками по всему бывшему Союзу – чаще даже не деньгами, а поставками украинских потребительских товаров. В центре этой сети – был генерал-полковник Степко…

* * *

В нашем мире – после откровенно предательской позиции Украины времен Кучмы и далее – Россия приняла программу импортозамещёния всего украинского. Частично – украинские изделия уже замещёны (трубы большого диаметра и ж/д цистерны), частично – будет замещёно в ближайшее время (авиадвигатели). Созданные нами предприятия, помимо обеспечения внутреннего спроса, вышли и на внешний рынок, отнимая у украинцев покупателей. А что не можем заместить – то покупаем: например, недавно было принято решение заместить украинские корабельные силовые установки на китайские. Сотрудничество Украины и России по линии ВПК действительно было – но обернулось не совместной работой и заработком, а масштабной коррупцией – после чего волевым решением было практически свернуто. Немалую роль в развитии этой коррупции сыграла некая Ю.В. Тимошенко – по связанным с ней коррупционным делам был осужден заместитель министра обороны России.

Сейчас пришли к следующему: созданные при СССР уникальные предприятия, оказавшиеся за пределами России (и не только в Украине – ташкентский ТАПОИЧ, к примеру), такие как Николаевский завод, производящий судовые турбины (Заря) или Запорожский завод, производящий самолетные и вертолетные двигатели, или КБ Антонова, головное про транспортным самолетам – разворовываются и гибнут. А Россия вкладывает громадные деньги в то, чтобы восстановить эти производства у себя.

В чем причина такой позиции? В майдане, естественно. Оборонная отрасль страны – слишком чувствительная тема, чтобы допускать даже малейший намек на нелояльность. А Украина и Узбекистан уже не намекают – они открыто проявляют нелояльность и словами и делами. На что рассчитывают они, зная, что никаких других рынков кроме российского для их товаров не будет, и ни с кем, кроме общей по языку и прошлому России им не будет так комфортно работать? Богу весть.

* * *

Несмотря на поздний вечер – генерал Степко был на месте, в своем бывшем кабинете в Институте. У него было несколько кабинетов, в том числе на Банковой, на втором этаже – но он предпочитал работать именно здесь, в своем старом институтском кабинете. Мало кто знал, что во внешне непримечательном здании находится один из центров управления страной…

Кабинет был скромным, словно появившимся из начала 90-х. Приметой времени была только современная оргтехника, а так – двойные двери с дермантином, обивка деревом, карта Украины на стене. За столом хозяина, на стене, три портрета, помимо действующего – портреты второго и третьего президентов Украины. Леонида Даниловича Кучмы и Георгия Николаевича Кирпы. По меркам сегодняшнего Киева это было вызовом власти.

– Товарищ генерал-полковник?

– Проходи. Как съездил? Чаю?

При слове «товарищ» Лещёнко ощутил такое чувство, как будто в рот попало что-то несъедобное… но он привычно подавил это чувство. ещё с института – он научился хорошо врать и скрывать.

– Если можно.

Степко собственноручно разлил чай. Он был ещё из той, старой когорты руководителей…

– Как съездил? Что в Узбекистане?

– В Узбекистане всё непросто. Как я и докладывал. В ближайшие пять лет мы увидим смену власти.

– На кого?

– Пока непонятно. Дочь себя полностью дискредитировала коррупцией. Вторая – тоже. Выбор по сути, только из спецслужб.

– Ты встретился с людьми?

– Так точно.

…

– Отчет – завтра Игорь Иванович.

– Не затягивай. А как с Ичкерией?

Лещёнко начал рассказывать. Степко – по мере рассказа все больше мрачнел.

– … таким образом, Игорь Иванович, вопрос встал ребром. Большая часть элиты и значительная часть народа больше не поддерживает Масхадова. Но и сама – выдвинуть лидера равного ему не способна. Масхадов – по крайней мере известный и авторитетный политик, он принят международным сообществом, его принимали даже в США. Единственный из ичкерийских политиков, способный конкурировать по популярности и харизматичности с Масхадовым – это вице-президент Шамиль Басаев. Он популярен не только в Чечне, он популярен на всем Северном Кавказе, причем настолько, что появилось новое имя – Баса, им называют мальчиков в честь Басаева. Но в отличие от Масхадова его на международном уровне никогда не признают, это террорист, запятнавший себя кровью.

– И что ты предлагаешь?

– Разрешите откровенно, Игорь Иванович.

Генерал-полковник сделал разрешающий жест.

– Происходящее нам на руку, мы даже прогнозировали это, если вы помните, в обобщающем докладе по постсоветскому пространству на 2015-2020 годы. Аслан Масхадов далеко продвинулся по пути реинтеграции Ичкерии в международно-правовое пространство и в структуры Российской Федерации. Да, пока у власти те люди, которые вели войну против России, пока в Ичкерии значимым фактором внутриполитической жизни остаются ветераны войны с Россией – реинтеграции быть не может. Но время лечит – и рано или поздно к власти придут те, для кого ненависть, месть, кровные счеты с Россией – будут не более чем пустыми словами. Кто будет руководствоваться при принятии решений не иррациональными категориями типа мести, чести, интересов нации – а рациональными. Единая валюта, рынки сбыта и так далее. На этом пути Ичкерию неизбежно ждет реинтеграция в Россию на тех или иных условиях. А перед нами – в полный рост встанет проблема Крыма…

…

– В то же самое время сегодняшнее народное движение в Ичкерии дает нам шанс, и очень хороший шанс не допустить описанного выше сценария. Если к власти придет неприемлемый для России и для всего мирового сообщества агрессивный чеченский националист типа Шамиля Басаева – это делает весьма вероятным срыв процесса мирного урегулирования и новую войну на Кавказе. Нам это выгодно, это позволяет нам втравить Россию в новую войну на Кавказе и ослабить ее. Кроме того, с экономической точки зрения это нам так же выгодно – война потребует расходов и большая часть чеченских нефтяных денег, которые они накопили за годы урегулирования перепадет нам в качестве платы за оружие, боеприпасы, медицинские услуги…

– Вы – идиоты…

…

– Думаете только о своих хапках, все никак не нажретесь, паразиты!

– Игорь Иванович…

– Мы подошли к той черте, когда пора ставить фундаментальные вопросы! – зло сказал Степко – уже сейчас понятно, что государственность России в основном не состоялась! Кавказ фактически независим, идет брожение в Поволжье. В любой момент мы можем оказаться рядом с распавшимся соседом. С ядерным оружием!

– Игорь Иванович, но согласно секретному приложению к доктрине национальной безопасности Украины…

– Она устарела на десять лет! Возможно, устарела уже в тот момент, как появилась. Нельзя стать лидером, не предлагая никаких позитивных проектов, а только стравливая одних с другими. Нельзя!

Игорь Иванович Степко закашлялся, протянул руку к стакану с чаем, который стоял в красивом, мельхиоровом подстаканнике.

– Речь сейчас идет о намного больших ставках, чем косвенное обеспечение безопасности Украины, через поддержание напряженности на Кавказе. Речь идет о сомнительном лидерстве Москвы в постсоветских структурах типа СНГ. О возможном будущем всего пространства, которое сейчас очерчено границами и вложено в государство под названием Россия.

– Игорь Иванович… – с льстивой усмешкой сказал Лещёнко – вы уж не о реинтеграции ли думаете?

– А почему нет?!

…

– Восточная конфедерация со столицей в Киеве. Беларусь уже фактически наша. Мы вполне можем оказаться модератором процессов в Средней Азии.

– Игорь Иванович. но урегулирование новой войны на Кавказе вполне может стать геополитическим дебютом Украины в качестве лидера постсоветского пространства, причем лидера признанного в качестве такового международным сообществом. А для того, чтобы урегулировать конфликт – он должен состояться. Причем в максимально опасной форме – такой, чтобы его урегулирование было замечено и по достоинству оценено США и…

– Ты дальше носа своего не видишь!

…

– В России в любой момент может произойти вторая революция на Манежке. Первая – к счастью – прошла мирно. Если вторая будет происходить на фоне обострения на Кавказе – то это может привести к власти не демократические проевропейские элементы – а радикальных националистов. И все это может кончиться фашизмом! Второй целью которого будет Украина! Или даже первой.

…

– Иди. Поговорим по докладу.

– Есть…

* * *

В коридоре – Лещёнко не смог сдержать злобной ухмылки. Все шло по плану – и старый, но очень умный генерал только подтвердил его предположения.

* * *

От всемогущего Степко Лещёнко не медля направился к своему, можно сказать, духовному отцу в разведке – генералу Тычине. Услышанное было слишком важным, чтобы не поделиться этим…

Внешне скромная бронированная Шкода Лещёнко остановилась на набережной, там Лещёнко перешел на специальный катер – он всегда там стоял, на случай если понадобится. Военные в штатском отдали честь, но Лещёнко отмахнулся – не до того.

Катер, забурчав мотором, отвалил от пристани. И лишь глядя на серую воду Днепра, величаво катящего свои воды к Черному морю, к Понту Эвксинскому – Лещёнко ощутил что-то наподобие спокойствия. Которого он был лишен уже несколько дней.

Днепр… Родной Днепр.

Дело в том, что в Украине, в ее правительстве и спецслужбах всегда боролись две группировки – русская и украинская. Русская – это конечно условно – речь шла о людях, которые не считали, что сегодняшние границы Украины конечны и постоянно пытались создать какие-то надгосударственные объединения – понятно, что с опорой на Киев. Это были люди, напрочь зараженные имперской идеей и постоянно стремящиеся воплотить ее – только с опорой уже не на Киев, а на Москву. Это им удалось пробить придание русскому языку статуса второго государственного, что привело к тому, что за пределами реки Сан украинского и не услышишь. Они же – преследовали и сажали украинских патриотов по статье «разжигание межнациональной розни». По ней – в тюрьмах сидели уже тысячи.

Украинская группировка – опиралась на украинскую интеллигенцию и немногочисленных сторонников в украинских спецслужбах – все они потеряли и возможности и власть с падением Кравчука. Они считали, что имперский путь – путь для Украины неподходящий и следует, прежде всего, создать украиноязычное государство для украинского народа. Эта группировка не имела большинства нигде – ни в армии, ни в спецслужбах, ни в Киеве ни в целом в стране – но у нее были свои козыри. Она опиралась на фанатиков, на неизвестных пророков, готовых терпеть и побивание камнями и всё что угодно. Она опиралась на боевиков УНА-УНСО, к которым молодое украинское государство пару раз обращалось на заре независимости, а потом не смогло загнать обратно. Наконец, оно опиралось на молчаливую волю международного большинства, гласившего что в новом мире есть место только национальным государствам – не многонациональным, а национальным. А в национальном украинском государстве мог быть только один язык – украинский…

Кроме того, она опиралась на генерала Олеся Тычину.

* * *

Катер причалил к небольшому причалу на Трухановом острове – одном из островов в черте Киева. Земля там была элитной – дачи и комплексы отдыха. Отставной генерал Тычина – играл там в теннис.

Генерал Тычина был очень необычным человеком – необычным в том смысле, что, будучи советским генералом, и даже не будучи рожденным на украинской земле – он был самым последовательным патриотом из всех. Он родился на Дальнем Востоке, в украинской семье, живущей в так называемом Зеленом клину[67]. Как и многие другие в те времена – пошел в армию. Сметливый украинский паренек кому-то приглянулся – и его послали на учебу в Академию Советской Армии. Это была академия, готовившая оперативный состав ГРУ.

До распада СССР генерал Олесь Тычина (тогда Александр) несколько лет провел на Ближнем Востоке, познакомился с немалым числом экстремистов, в том числе палестинцев, ведущих борьбу за возвращение своей земли, находящейся в израильской оккупации. Никто при этом не знал, что думал Тычина о своей, украинской земле – кем она была оккупирована. В 1991 году он вернулся на Украину, и тут же был назначен руководителем ГУР – Главного управления разведки Минобороны. На этом посту он продержался 12 лет, пока не был снят под давлением проникших в высшие сферы власти жидов. Но было уже поздно – как и везде генерал Тычина неутомимо вел работу по вербовке своих сторонников – и завербовал их достаточно. И даже в отставке он был влиятельным главой сети своих сторонников.

Его боялись. И повод для страха был – все то время, пока генерал Тычина был у руля, в Украине происходили странные смерти в военной и правоохранительной среде. В двухтысячном году, по мнению многих ключевом году для Украины – их было три. Первый заместитель министра внутренних дел разбился на спортивном самолете – он был опытный пилот, но в этот день у самолета внезапно заглох двигатель во время выполнения фигуры высшего пилотажа. Руководитель одной из фирм, занимавшихся оружейным экспортом – попал в автокатастрофу, дело не возбуждали. Бывший начальник украинской погранслужбы, один из пяти существовавших на тот момент украинских генералов армии – скоропостижно скончался от сердечного приступа, за несколько дней до этого он посетил госпиталь и у него не нашли никаких заболеваний. И это был только один год – количество внезапно, скоропостижно скончавшихся украинских генералов зашкаливало за два десятка. Многие случаи при желании можно было связать с генералом Тычиной и стоявшими за ним радикальными националистическими кругами. Либо с конкуренцией за оружейный экспорт, к которому Тычина имел самое прямое и непосредственное отношение ещё с тех времен, когда самолетами и кораблями гнал оружие в Грузию и Чечню.

Одним из тех, кого пригрел, выпестовал генерал Тычина – и был Лещёнко. Связь эта – длилась ещё с 90-х, когда молодой сотрудник УКГБ по Украинской ССР, думая как бы остаться на рабочем месте, стал к делу и не к делу говорить «Слава Украине!» и посещать «шевченковские чтения» на квартирах. Там то его и заприметили люди Анатолия Лупиноса, взяли в оборот…

Генерал Тычина имел немало странных привычек, и одна из них – играть в спортивные игры ночью. Он вообще был ночной птицей. Вот и сейчас – корт был залит светом прожектором, а генерал Тычина, которому было хорошо за 60 – весьма резво бегал по нему с ракеткой. Лещёнко подошел и встал у стула, на котором лежали вещи генерала.

Наконец – прозвучало традиционное «сет, гейм, матч», соперники встретились у сетки и пожали руки друг другу. Генерал Тычина – выглядящий на 10 лет моложе в белых шортах и футболке, направился к своему стулу с вещами.

– Пан генерал…

Тычина глянул на Лещёнко, но ничего не сказал. Это вообще было одной из привычек генерала Тычины – как можно меньше говорить. Привычка профессиональная, на случай, если пишут…

…

– У нас проблемы в Ичкерии…

Информация к размышлению

Документ подлинный

…Я слышал, Аслан уже думает, что делать, когда кончится война. Думает о наркотиках. Уже послал людей в Пакистан, Шинданд, в Литву, в Киев. Сюда, в Пуллах, приезжали, с людьми из БНД говорили, с албанцами тоже здесь говорили, только во Франкфурте. ещё в Вене были. У Лучанского Гриши. Мне сказали: они договорились.

– С кем говорили в БНД?

– В управлении 11 А.

– В Пакистане?

– С Гюлем. Помнишь, начальник бывший в ИСИ – в межведомственной разведке, генерал. Дальше с генералом, МВД возглавляет. Бабаром Насируллой, потом с министром обороны Мирани Афтабом, с Ашрафом Джаведом, что сейчас ИСИ возглавляет, с полковником Имамом из ИСИ. А ещё с Бестом, американцем, который сейчас у Алиева по нефти вместе с Адамсом. Помнишь, когда он в ЦРУ резидентом в Пешаваре был, ещё тогда, в 80-е, с Гюлем по наркотикам работал, когда война там, ещё до вывода войск. Басаев Шамиль его знает. В Хосте раньше встречались, два года назад.

– В Афгане люди Масхадова с кем говорили? С Бин Ладеном?

– Может быть, Мовсаев Абу его хорошо знает. Через него к нам арабы приезжали, пуштуны. Правда, не понимаю, зачем с кем-то вообще говорить там по наркотикам? Там Гюль все держит. Талибы под ним, Гульбеддин под ним. Басаев Шамиль в Хост к Гульбеддину ездил. Тогда он был под Гюлем и сейчас под ним. Танай раньше был. Нет сейчас там Таная. Ахмад-Шах тоже под ним сейчас. Договорились недавно. Узбеки только не под ним. У них свои дела. На Ташкент прямой выход. Потом в Америку. Знаешь, там у Каримова, как это по-русски, когда их дети поженились? Сын на дочке? Миллионер, узбек американский. Самолетом возит прямо из Ташкента. Через Кипр. Сам, когда в Фамагусте был год назад, слышал. Люди серьезные говорили.

– Хорошо, зачем они тогда ездили в Шинданд? Аэродром смотреть? Хороший там, кстати, раньше аэродром был, лет десять назад. Как сейчас?

– Может быть, аэродром, ты лучше Шинданд знаешь. Я там не был никогда.

– Ну а Литва? Украина?

– В Литве – министерство охраны края. Люди из этой, забыл, на “с” начинается. Фирма такая была, знаешь. В Киеве – Скипальский Саша, ГУР возглавляет, депутат ещё. К нам людей посылал через Корчинского Диму, потом ещё через Джамилева Мустафу аскеров. Транспорт достать он может. Военные самолеты украинские.

– Что ещё про Масхадова знаешь?

– Аслан на Ханкалу глаз держит. Удобно, знаешь. Самолет туда, самолет сюда. Из Шинданда прилетел, из Хоста или Кандагара, Баграма в Литву улетел. Выгрузил, знаешь, снова загрузил. Имаева Усмана к этому уже близко не пустит. Зачем нужен Усман. Отработал свое. Воровал много. Пусть в Стамбуле будет. Или в Лондоне. Деньги у него там, знаешь. Миллионы, кстати. Скандал год назад был, помнишь?

– Значит, с Имаевым Масхадов работать не будет?

– Ни с кем не будет. И с Яндарбиевым Зелимханом тоже.

– О каких объемах Масхадов договорился с Гюлем?

– Тонн на десять – 500 лимонов чтоб.

– Десять тонн чего?

– Героина. Упакованного. Чтоб здесь, в Германии, собаки не унюхали. Прямо в Ханкале все и сделает. Оборудование английское будет. Через Литву договорился. Только опий завози. Тонна сырца – пятьдесят-сто кило героина.

– Почему Масхадов остановился именно на наркоте?

– А на чем ещё? Раньше, до войны, ещё нефть была. Наркотики, но их Имаев Усман держал. Поезда грабили. Басаев Шамиль грабил, помнишь? Русские пришли, кончилась нефть, разрушена вся, восстановить нельзя. Не может Аслан восстановить нефть. Немного только сейчас берет. Наркотики кончились, аэродромов нет пока. Имаев Усман тоже кончился. Оружие пришло. Лекарства, знаешь, продукты пришли, ОБСЕ там. “Врачи без границ” – все Аслан держит. Президент держал, сейчас он держит. Зона офф-шорная, там Микаэл, Руслан, Аслан его держит. Деньги из Москвы. Зачем, думаешь, в марте Грозный брали? Деньги списать.

– Ты хочешь сказать, что Масхадов имеет личную долю с Ингушетии и с восстановления Чечни?

– Имеет много. Раньше президент имел. Все людям шло. Сейчас Аслан имеет. Закаеву Ахмеду, Гелаеву Руслану, Басаеву Шамилю мало дает. Яндарбиева Залимхана не слушает, не дает. Все ему идет.

– Кто есть у Масхадова в Москве?

– Нет у него никого в Москве. Это он есть у Москвы. Кто по телевизору его хвалит? Почему, знаешь? Умеренный, говорят. Президент – экстремист. Я – террорист. Басаев Шамиль – террорист. Аслан – умеренный, миротворец. Кто в Москве телевидение держит, банки держит, знаешь? Эти трое…

Из интервью Салмана Радуева. Газета «Завтра»

-12-244aslan/

Дагестан, близ Хасавюрта. 08 июня 2015 года

Территория, находящаяся под контролем бандформирований

Стрелу забили на так называемом Круге – это очень хорошо известное место, круговое движение на окраине города, там одно время часто меняли пленных. Сейчас – это граница между Чечней и Дагестаном и тут время от времени забивали стрелки, если требовалось «порешать темы». Одно время тут был небольшой рыночек, автозапчастями торговали – а потом закрыли и его. Остались лишь пыль, обломки российского блок-поста и остов танка, его когда-то защищавшего. Танк не был подорван – просто когда русские уходили, они попытались забрать танк с собой – но он был сломан, и его оставили на месте, не взорвали даже. Потом на нем много кто попозировал с флагами, а потом выломали, что смогли и сдали в металлолом. Остатки танка – так и стояли здесь без дела, потому что танк целиком в металлолом не принимали.

Ровно в 12.00 два каравана джипов, подъехавших со стороны Дагестана и Ичкерии соответственно – развернулись, расползлись, заняв по половине дороги каждый. По стороны – разбежались, залегли в пыль снайперы и гранатометчики, обеспечивая безопасность «стрелки». Небольшие группы людей двинулись друг другу навстречу.

Дагестанскую – или аварскую – делегацию – возглавлял Абыл Османов по кличке Осман. Союзный вор в законе[68], авторитетный пахан, смотрящий Дагестана. Он занимался всем – и газом, и коньяком, и контрабандой машин через Каспий. Была у него доляшка и в московских делах, и немалая.

Со стороны чеченцев был Арик Хачилаев. Член Комитета национального спасения, из тейпа Беной. Тоже вор в законе – но все знали, что он апельсин, то есть купил воровскую корону за деньги. Короновали его грузинские воры, в благодарность за то, что обеспечивал их интересы в Ичкерии. Про него ходили слухи, что по малолетке родаки его откупили от обвинения в изнасиловании[69]…

Короче говоря, Осман был куда авторитетнее Арика. Но в Чечне равного авторитета не нашлось – все в Москве.

– Салам.

– Салам…

Поздоровались холодно. Было понятно, что разговор предстоит нелегкий.

– Все мы не более чем пыль на ладони Аллаха – выспренно начал Арик – и только ему ведомо, когда каждый из нас предстанет перед ним. И нет лучшего способа попасть в рай, чем джихад на пути Аллаха. Всем вам известно о беспределе, который учинили русисты, сначала контролеров наших порезали и опустили, а теперь целый джамаат расстреляли. Это беспредел и спросить с русистов за беспредел – в общих интересах. Муфтият Чечни единогласно объявил джихад, а как сказано в Коране…

– Который муфтият? – перебил Османов.

Вопрос был не праздным. Действительно, после того как Масхадов удалился в свой район и объявил Грозный находящимся под контролем преступной власти – часть муфтията переместилась вместе с ним, в Ножай-Юртовский район. Но часть, в том числе муфтий – остались в Грозном.

– У нас один муфтият и один муфтий. И чеченский народ един, как бы его не пытались расколоть злые силы! Мы призываем весь аварский и все другие народы Дагестана присоединиться к нам в джихаде…

Османов достал изо рта жвачку, которую до этого с аппетитом жевал, помял в пальцах, бросил в пыль и наступил. Арик с трудом удерживался от того, чтобы не броситься на него. Хотя и знал, что не успеет – автоматчики Османова изрешетят его прежде, чем он доберется до глотки этого хайвана.

– Что даешь?

– То есть? – не понял Арик.

– Сколько даешь?

…

– Ну, ты хочешь разборку с Русней мутить, и чтобы мы напряглись по этой теме. За это – сколько?

Арик плюнул в пыль, что было оскорблением.

– Когда мы пришли освобождать вас от Русни, мы с вас за это денег не брали.

Османов кивнул.

– И когда мы ваших раненых на лечение принимали, деньги собирали, когда вы с Русней воевали, колонны останавливали – мы с вас тоже копейки не взяли. Но все это в прошлом, сейчас другие расклады.

– Другие? Почему это другие? Мы на Кавказе должны быть вместе!

Османов нехорошо улыбнулся.

– Ле, скажи мне, сколько нефти со своих приисков ты нам отдал?

– При чем тут это – возмутился Арип – ты о чем? Ты нам тоже ничего бесплатно не давал и не даешь!

– Верно – кивнул Османов – бесплатного в этом мире ничего нет, согласен. Но тебе напомнить, как ты в позапрошлом году устроил бензиновый кризис и прямо под уборочную? Тебе напомнить, почем твои спекулянты бензин толкали? Это, ты считаешь, так и должно быть – на проблемах наживаться?

– Ва, как некрасиво… – только и смог сказать Арип.

– Верно, некрасиво. Но правильно. Каждый сам по себе живет, каждый сам свою жизнь строит. Каждый свой кусок кушает. Я к тебе со своими головняками не лезу – и ты меня не грузи. Если надо людей – ты скажи, сколько готов дать, а мы подумаем, стоит ли в твои тёрки влезать. Я – понятно объяснил?

– Не вопрос, брат. Только когда к тебе русисты придут – ты нас не зови на помощь.

– И не подумаю…

Османов обвел вокруг себя рукой, словно желая что-то показать.

– Вот, посмотри. Что видишь?

???

– Земля. Дома. Вон, заправка.

…

– Здесь была война?

…

– Нет. И ее не будет. Я сказал.

Арик зло усмехнулся

– Если ты не идешь на войну, война идет к тебе, Осман. Опасайся бесчестия больше чем смерти…

Осман ничего не отметил. Только сплюнул под ноги и повернулся – а за ним пошли и все остальные аварцы…

Ичкерия – осталась одна.

Подмосковье. 09 июня 201*** года

И я отвечу:

«Фунт мяса, что я требую, купил я

Не дешево; он мой, хочу его!»

Откажете – плюю на ваш закон!

Венеции декреты не надежны.

Я жду суда. Ответьте – будет он?

Уильям Шекспир«Венецианский купец»

Капитан РУБОП Юрий Воробьев

Говорят, что тот, кто в армии служил – не смеется и в цирке. Для милиции справедливо то же самое – даже вдвойне. Милицейская работа во многом потеряла свой смысл, она полна всякого бреда, и если принимать то, что происходит, близко к сердцу – рано или поздно сойдешь с ума…

После той странной истории, с какой-то спецгруппой, со стрельбищем, с патронами с украинским обозначением – всё как-то сразу улеглось, и больше его не беспокоили. И казалось, что даже его непосредственный начальник, подполковник милиции Равиль Латыпов – не так доставал его по нераскрытым – как будто у них теперь было общее дело, связывающая их общая тайна. Но – если продал душу дьяволу – глупо ждать, что он не явится за товаром.

И он явился.

Капитан Воробьев только свернул к проходной – как сзади с характерным звуком проехалась по направляющим дверь, и чей-то голос – назвал его имя.

Он обернулся – лицо было знакомым. И микроавтобус был знакомым – Хундай с зашторенными окнами.

– Привет.

…

– Садись.

– У меня работа так-то.

– Начальство в курсе. Садись.

Делать было, в общем-то, нечего.

* * *

– Так, внимание всем!

Невысокий, почти квадратный офицер – прохаживался перед коротким строем…

Их снова привезли на базу. Ту же самую. Там – приказали снять всё, вплоть до трусов – и выдали новое, начиная от ТТСов[70] и заканчивая бронежилетами, причем не абы какими – а американскими. Обувь тоже была американская. Вопросов они не задавали – да и некому особо было…

– По данным криминальной разведки – в ближайшее время, на 60-м километре Минского шоссе состоится крупная разборка славянских и кавказских криминальных сообществ, предположительно в ней примут участие более тысячи человек с каждой стороны.

Воробьев мысленно присвистнул – две тысячи человек! Это уже не разборка – это обшевойсковой бой получается. Тут надо Дивизию Дзержинского подключать – они-то зачем нужны?

– Руководством министерства поставлена задача разборку предотвратить! В связи с чем, ставлю задачи. Группа один. Старший…

* * *

Когда задачи поставили – Юрий хотел подойти к офицеру, чтобы спросить, а что делать ему – его фамилия нигде не прозвучала. Но вместо этого – его перехватил худощавый, резкий парень с острым каким-то лицом.

– Воробьев?

– Допустим.

– Из уголовки?

– А кто спрашивает.

– Конь в пальто. Давай, за мной.

В одной из комнат – его снова заставили переодеться, теперь во всё гражданское. «Конь в пальто» скептически наблюдал за процессом.

– По фене ботаешь?

– Базар гугнявый прибери…

– Неплохо. Но пока не требуется, только пальцы время от времени расширяй. И на вот, примерь…

Воробьев поймал часы.

– Чо за тема?

– Выглядят как Швейцария, хотя фуфло, в натуре. Вот, ещё это. Цепура. Позолоченная.

– На настоящую лавэ не нашлось.

– Базар фильтруй. И шевели батонами, ехать надо…

У парня оказалась Тойота Ланд Круизер, черного цвета, предыдущего поколения – такие были у многих блатных. Грубо подрезав маршрутку, он вылетел на трассу и под негодующие крики клаксонов полетел к Москве…

– В бардачке фотка, глянь.

Воробьев достал фотку. На ней была изображена девушка, на вид лет шестнадцать – семнадцать, она чему-то улыбалась, смотря в объектив…

– Это чо?

– Не чо, а кто? Катя Корнеева, учится на филфаке МГУ. Мы ее выпасти должны и прихватить…

– Не понял?

– Плохо, что не понял. Слушай один раз, два повторять не буду. Есть в Министерстве обороны – такой полковник Корнеев. С…а та ещё, тварь продажная. Лег под чеченцев, его надо наказать.

– Через дочь? Ты охренел совсем?

– П…ть команды не было. Выслушай, потом выводы делать будешь. Как думаешь, откуда чехи стволы берут, патроны?

…

– Каждого кладовщика не подкупишь, да и стремно, глядишь – контрразведка где-то и сработает. Стволы чехи берут и боеприпасы через полковника Корнеева. А он – чехам ещё в ту войну продался. И сейчас он занимает очень интересную должность – отвечает за утилизацию всех боеприпасов и негодного стрелкового оружия четвертой и пятой категории.

Чехи организовали контору – типа по уничтожению. На деле всё чики-пуки, по факту же… Подъезжает Камаз, или два. Туда загружают то, что выписал полковник – все документы подлинные, не подкопаешься. По документам это всё уничтожается, на деле же везется в Ичкерию, дальше переправляется через Каспий – Средняя Азия, Афганистан. Им ещё и приплачивают за то, что они забирают, и неплохие деньги. По договоренности с полковником – чехи не используют это оружие в самой России. Автомат четвертой категории – это армии он не пригоден, а так – свои пару тысяч выстрелов он ещё сделает, а если отремонтировать – то и больше. И стоит недорого. А патроны, гранаты – с этим проблем вообще нет, их только так используют. Какой самый популярный пистолет у быков? ТТ, верно? А откуда они патроны берут, если производства давно уже нет?

Воробьев поверить не мог.

– Короче, этот полковник с. а последняя, согласен?

– Ну.

– Гну. Но ещё большая с. а – его жена. Она с ним уже не живет, отдельно, молодой е…рь у нее. Но дочь заставляет содержать. Учеба стоит дорого, так что получаемая от чехов вторая заплата приходится более чем кстати.

– И всё равно не понял. При чем тут дочь – она то в чём виновата?

– Да ни в чём. Просто она нам нужна, как залог.

…

– Нам надо гарантировать сотрудничество полковника. Чтобы в этот раз он продал чехам то что надо нам, понятно? Но гарантировать, что он не снимет трубку и не предупредит чехов – нельзя, он давно с ними работает, и не за страх, а за бабки. Единственный ход – это взять его дочь. Подержать её – пока все не закончится. Тогда – мы можем быть уверены.

Воробьев отрицательно покачал головой.

– Не… я мимо. Если бы полкана этого грохнуть – я бы вписался. Но девку… не.

Его напарник вдруг неприятно оскалился.

– Грохнуть, как ты Немого грохнул? А потом пистоль подкинул?

Воробьев замер. Это было правдой.

– Ты ещё не въехал, что выхода из нашей системы нет, только если вперед ногами. И если тебе приказали – делай. Иначе…

…

– Пока ты только за рулем посидишь, мне водила нужен. Но на будущее – или делаешь, что я говорю – или вешайся.

Сказано это было обыденно – и от того было ещё страшнее.

– Как тебя звать?

– Меня? Ну, зови меня Конь, мне пофиг.

* * *

Они остановили машину где-то между московским центром и окраинами, в тихом, застроенном хрущовками[71] районе. Конь ушел, а Воробьев пересел за руль. Сейчас он думал, вцепившись в руль так, что пальцы побелели от напряжения.

То, что сказал Конь, было правдой – он застрелил Немого, потому что иначе было нельзя, иначе он бы вышел, получил бы невменяйку и вышел. Немой и в самом деле был немым – злой на весь мир, он был конченым беспредельщиком. Бандиты подобрали его у интерната, восхитившись его силой – а Немой был слишком тупым, чтобы что-то понимать. Его начали привлекать к разборкам, и постепенно он вошел во вкус. Стал беспредельщиком. На одной из разборок – они прикатили к какому-то коммерсу, связали его и Немой, под улюлюканье бригады – изнасиловал жену коммерса, а потом его дочь. За это – Вор всадил ему пулю в голову, а потом подбросил револьвер-переделку. На самом деле огнестрельного оружия Немой никогда не носил, обходился своей звериной силой.

Знал Вор и о том, что в милиции есть разные группы, и занимаются они не совсем законными делами. Но иначе было нельзя Преступники, окончательно вышедшие из-под контроля в 90-е, так и не унимались. Впервые за много десятилетий они получили солидную и постоянную кормовую базу – коммерсов, рэкет. Это раньше… ну, сколько можно заработать на сшибании шапок? На воровстве чемоданов на вокзале? Сколько денег будет во взятой сберкассе? А за сберкассу могут и лоб зеленкой помазать, если убьешь кого.

А начиная с 90-х – бригада рэкетиров только на страхе за год на хату и на джип каждому сшибает!

Потому и милиция озверела. В конце концов, если бандиты подкупают следователей, судей, а то и угрожают, убивают – то почему менты должны играть строго по правилам? Потому что они менты? А не пойти бы вам! Каждый мент – это живой человек, он ходит по тем же улицам, по ним же ходит его жена, дети ходят в те же школы. И если ему не насрать, и если нет возможностей убрать бандитов с улиц легальными методами – то убирают так, как придется. Это ещё хорошо, что убирают – другим уже на все на…ть, они только зарплату получают – одну от государства, другую от бандитов. Если бы не такие как он – давно бы государства уже не было, потому что бандиты никого не боятся. В том числе и власть. А это плохо, когда в стране сотни тысяч вооруженных людей и они не боятся власти…

Но есть край. Ступив за который ты уже перестаешь быть ментом, а становишься таким же бандитом, только в форме. И он – капитан милиции Воробьев – стоит на самом этом краю. А может – уже и сорвался, летит вниз…

Как же быть… как?

Мент – потому он и мент, что для него есть бандиты, цветные, мурчащие – а есть граждане, потерпевшие, заявители. Мент – он как сторожевой пёс, может порвать только бандита или волка, а дом и хозяина он должен защищать. Если пёс покусал хозяина…

Куда он влез? Что вообще происходит? Что это за группа и чем она занимается? Капитан не знал ничего этого – но знал, что если всё это вскроется – крайними будут они. В нижнетагильской зоне полно ментов, которые всего лишь выполняли указания начальства – а потом этим же начальством были подставлены. Свою ж… – за чужую сейчас никто не подставит.

Он увидел Коня, тот то ли волок, то ли тащил кого-то. При виде этого, Вор выругался в голос. Газануть? А дальше – что?

Хлопнула дверь.

– Молчи! Молчи, не то резать буду!

…

– Чо зыришь, поехали!

* * *

Проехав всего несколько кварталов – Конь приказал остановиться, вышел из машины, достал трубку. Сфотографировал плачущую, испуганную девчушку на телефон, затем – набрал номер.

– Алё… слушай сюда, полковник… Знаком с такой?

Воробьев – привычно достал из чемоданчика детали, соединил их в одно. Пристегнул магазин. Получилась – снайперская винтовка ВСК-94, гибрид снайперской винтовки и автомата, выпускаемый в Туле. В Ираке – им завидовала даже американская Дельта и котики – оружия, настолько удобного для боев в городских условиях, у них не было.

– Знаком.

Воробьев оттянул затвор, выждал пару секунд – и отпустил. С сытым лязгом – затвор закрылся, досылая первый патрон в патронник.

– Позицию выберешь сам. Я встречаюсь с полковником. Если он приведет чехов – вали всех сразу, без команды. В остальном… на, держи.

– Что это?

– Наушник. На мне будет подслушивающее устройство, передатчик. Если я скажу слово «резко» или «резкий» – начинаешь работать. Но будем надеяться, что до этого не дойдет. Ты ведь в Ираке по контракту служил.

Конь вдруг понял, что портативная снайперская винтовка калибра 9 мм – целится ему в живот. Каждая пуля – весила шестнадцать граммов…

– Старший у тебя кто? – спросил Воробьев внешне нормальным голосом.

– Тот же, что и у тебя, Юра – ответил Конь, облизнув губы. – Ты думаешь замочишь меня и на этом всё?

– Нет, я так не думаю.

– Тогда не хрен взбрыкивать. На первый раз замнём для крайности – но на будущее запомни, случайных людей в организации нет.

– Белая стрела?

Конь коротко хохотнул.

– Называй, как хочешь. Хочешь – и Белая стрела. Только что от этого изменится?

– Я на баб и детей не подписывался.

– А тебя никто и не заставляет. Пока. Папашку выманим, потом её отпустим. Не глупи, Юра. Не глупи.

Воробьев опустил винтовку.

– Я сказал, ты услышал. Что я в Ираке делал – ты, наверное, в досье прочитал. Так что… думай, и хорошо думай.

…

– Расход.

– Расход так расход – с облегчением сказал Конь.

* * *

Место встречи – было выбрано недалеко от МКАД. Если раньше МКАД была границей Москвы, то теперь – это продвинутый вариант Садового кольца, одна из московских дорог. Со всех сторон – склады, огромные магазины – торговые центры на манер американских. Большая их часть принадлежит разного рода криминалу и используется для отмывания денег.

В связи с тем, что застройка возле МКАД стала намного более плотной, чем это предполагалось изначальным планом – появилось немало желающих пересечь ее в неположенном месте. С такой рядностью как на МКАД – такие попытки часто заканчивались очень и очень печально. Чтобы не собирать больше трупы – мэрия города Москвы привлекла американский грант, и, наряду с американскими патрульными машинами[72] – какая-то американская строительная фирма выполнила больше сотни надземных переходов над МКАД. Для того, чтобы перейти дорогу, надо было подниматься на три этажа вверх, пешком по лестнице и затем спускаться на три этажа вниз. Желающих было мало – зато переходы, облицованные блестящими стеклянными панелями стали прибежищем разного криминала, подтягивающихся из лихих пригородов типа Химок или Электростали – в Первопрестольную грабить. Потому, большая часть панелей уже отсутствовала, а вынесенный на высоту трёхэтажного дома переход – был прекрасной снайперской позицией…

Упаковав уже собранную и заряженную винтовку в большую спортивную сумку, капитан Юрий Воробьев медленно поднимался по лестнице, готовый в любой момент отступить, выхватить Макаров из кобуры. Но пока – переход был пуст, его время ещё не пришло. Под ногами – были ошметки упаковки и использованные шприцы, на уцелевших стеклах – надписи типа «Панки хой!» или «Цой жив». Была тут и пацифа, напоминающая свастику в круге.

Дойдя до нужного места, Воробьев опустил сумку, отпустил молнию вниз и поставил сумку на попа – чтобы иметь возможность быстро выхватить винтовку. Винтовка была полуавтоматическая, вместо древнего ПСО – на ней, на титановом кроне была комбинация из прицела и трехкратной тактической лупы Eotech, делающих винтовку пригодной для работы на дистанции до трехсот метров. Вор достал из кармана портативный лазерный дальномер, такой маленький, что умещался в кулаке и померил дистанцию. Двести тридцать два, вполне рабочая для этого комплекса.

На мгновение он включил установленный под цевьем лазер – чтобы дать знать Коню, что он на месте. Конь резко отмахнул рукой – понял.

Воробьев – перевел красный кружок прицела на голову Коню. Палец коснулся спуска.

Нет!

Нет…

Он отдернул палец – как будто курок был ледяным.

Нет. Он – мент. И если происходит что-то незаконное – он обязан быть тут. Он должен пресечь это.

Пусть это будет внедрение. Если он уйдет – если его выпустят из этой теневой системы живым – остановить их будет некому. Придёт кто-то другой, кто не будет так щепетилен. И у него-то точно – душевных метаний не будет.

Внедрение…

Он. Капитан милиции Юрий Воробьев – уходит в банду. И не остановится, пока не поймёт, что к чему.

Он опустил винтовку. А потом – аккуратно поставил ее обратно в сумку – чтобы мгновенно выхватить, когда потребуется – и прислушался к звукам, доносящимся из наушника…

Ближнее Подмосковье. 09 июня 2015 года

Едут волчата на хадж.

Нет конца их преступлениям,

Не угомонятся кровожадные хищники

Даже кидаются на солнце.

Святая книга этих волков – клыки,

Даже молитва – с преступным умыслом,

Как свиньи, на нашем кладбище зеленые звери

Совершают перед Богом злодеяние…

Шамиль ДжикаевЗа эти стихи осетинский поэт был зверски убит…

Несмотря на то, что законно избранный президент Ичкерии перешел в вооруженную оппозицию – вопрос большой разборки со славянскими ворами – никто и не думал снимать с повестки дня.

В Грозном – всё мало-помалу успокоились, штурмом президентского дворца – люди выпустили пар. Кто-то умный продал за пару сотен долларов стрингерам съемки на телефон внутри дворца – и теперь зрители всего мира смотрели, как молодые парни в кожаных куртках прыгают по столу в зале заседаний правительства Ичкерии, кто-то – под шумок тащит дорогие стулья – а с портрета на стене – с воинственной лихостью наблюдает за всем этим первый президент независимой Ичкерии.

Но теперь всё улеглось, шли подспудные переговоры с командованием войсковых частей «регулярной армии» Ичкерии, президент в свою очередь собирал под свои знамена всех тех, кому было не по пути уже с новой властью и из родового села – лелеял мечты вернуться в Город. А кавказские воры и рэкетиры – собирали братву для большой разборки с русаками, обещая каждому в случае успеха по тысяче долларов США. Такие деньги – у кавказского криминала были, и на разборку – подряжались охотно. В успехе не сомневались – нанимали в этот раз необычно много, по всей республике людей собирали – а чеченцы русаков всегда победят, пусть даже и братву. Дело в том, что русская братва – воевать только по телевизору училась, а вот у чеченцев – опыт был реальный. Когда мальчик подрастал до восьми-девяти лет – отец или дед уже начинали учить его воевать. Короче… куда русакам до ичкерийских волков!

Те, кто вербовался – получали подъемные пять тысяч рублей и обязаны были самостоятельно прибыть в Волгоград – этот город уже давно стал перевалочной базой между Кавказом и Центральной Россией. В Ростов соваться стрёмно, там славянская воровская община сильная, и азербайджанская тоже – а азербайджанцы в конфликте с чеченцами. Краснодар, Ставрополь, Сочи – далеко. А вот Волгоград – это и крупный транспортный центр, и прямые автобусы на Москву оттуда идут, и позиции славянских воров и вообще – воров – в городе слабые. Кто и как будет добираться до Волгограда – это уже личное дело каждого. Оружие приказали не брать никакое – даже перочинного ножа. Если кто не приедет – его дело, ему потом в республике жить. Но приехали почти все – ещё и потому, что карьера в банде для чеченского паренька – самый быстрый и верный путь наверх…

По всей республике в эти дни – долговязые чеченские волчата собирали свои сумки и рюкзаки, одевались – спортивка, резиновые сапоги – прощались с родителями. Точно так же – триста лет назад джигиты собирались идти в набег на Русню – и то же самое было сейчас.

Обычно добирались или до Буйнакска, где садились на автобус – или через Ингушетию, чтобы там подсесть на попутный транспорт.

На окраине Волгограда, там, где уже давно, на территории бывшей овощебазы расположен второй автовокзал Волгограда, оборотами едва ли не больше чем первый – молчаливые, небритые водители рассаживали чеченских пареньков по старым Лазам и Икарусам с зашторенными окнами. Путь до Москвы неблизкий. Но ездили по нему уже не раз – эти автобусы хорошо знают на трассе. Официально – везут гастарбайтеров на подмосковные оптушки, на стройки, а по факту – Аллах знает. Да и кому нужно знать, кроме Аллаха, если тысячная – всегда вложена в документы водителя…

Обычно – на такую поездку тратят последнее, чтобы добраться и уже там. Но в этот раз водители ничего не собирали – всю поездку оплачивали заинтересованные лица. Один за другим перегруженные автобусы по разбитой дороге выруливали на трассу, ведущую к Москве.

* * *

База. Обычная база, построенная по типовому проекту – таких тысячи на Руси. Крашеный белым забор, белые, низкие, разлапистые корпуса, похожие на коровники, переломанные ящики, брошенные грудой у забора, бурьян, переполненная всегда мусорка. Похмельный охранник на входе – если это всё кого-то и заинтересует, то только Роспотребнадзор, да может ещё участковый заглянет, чтобы попытаться что-то сшибить…

Но если он заглянет – ему же хуже.

В низком, длинном корпусе – звук вибрирует, отдаваясь от мутных, забеленных стекол. От того, чтобы людей много, а двери закрыты и вентиляции нет – трудно дышать.

– Ас саламу алейкум!

– Ва алейкум ассалам! – отвечает строй.

– Кто меня знает?

…

– Смелее!

– Вы Тракторист!

Невысокий, действительно похожий на сельского механизатора человек усмехается.

– Да, меня и так кое-кто зовет. ФСБ в том числе.

…

– Вы все знаете, какая обстановка в республике. Нашему народу дали пощечину – а наш народ этого не любит, верно?

Злобные выкрики.

– То, что произошло, как нашего паренька поставили на колени и заставили извиняться – это все давно зрело, да… Русисты забыли, как мы их били, пользуясь нашим тяжелым положением, отжали наши точки, бывало, что и люди у нас пропадали. Теперь, когда все увидели, как чеченец стоит на коленях, вопрос стоит ребром может мы такое терпеть или нет?

Бандит повышает голос.

– Кто мы – волки иди шакалы?

– Волки!

– Волки или шакалы?

– Волки!

– Волки или шакалы?

– Волки!!!

Услышав ответ троекратно, бандит кивает.

– Надо доказать это. От имени чеченской общины мы забили стрелку всем семи крупнейшим русистским группам Москвы. Стрелка завтра. От нас зависит – либо мы их опрокинем, и будем хозяевами здесь, и на своей земле. Или – русисты нас растопчут…

Вперед выскочил кто-то.

– Аллаху Акбар! – истерически заорал он.

– Мухаммад Расуль Аллах!

– Аллаху Акбар!

– Мухаммад Расуль Аллах!

– Аллаху Акбар!

– Мухаммад Расуль Аллах!

– Кто мы?

– Волки!

– Кто мы?

– Волки!!!

Автоматы – высыпаны прямо на землю из контейнеров. В основном – это АКМ и АКМС – хотя попадаются и 5,45. Коротких нет совсем. Все автоматы – старые, 60-х, 70-х годов – но Калашников есть Калашников. Он будет стрелять, сколько бы ему не было. Каждый – берет себе автомат, подходит, и получает пару-тройку магазинов со следами ржавчины на них и несколько пачек патронов. Патроны – армейские, судя по штампам с датой выпуска – их пора утилизировать…

Но и они – стрелять ещё годны.

Конечно, это не рейд Басаева. Подвиг Шамиля знает каждый чеченский подросток, он знает, что Шамиль захватил русский город и заставил русистов уйти из республики, тем самым он выиграл для Ичкерии войну. Когда шел Басаев – у его бойцов и магазинов было намного больше и оружие намного новее. Но во время разборки новое оружие и не нужно вовсе. Часто – обходится и вовсе без стрельбы, а если стрелять – то пары магазинов должно хватить.

Волчата старательно – как учили отцы – набивают магазины. Кто-то – под шуточки соседей старательно мотает изоленту, спаривает два магазина валетом – как делал отец или старший брат, сражаясь с русистами. Они – народ который победил Русню, дети волков. И все это помнят…

– Подходим сюда, строимся по джамаатам!

Большинство амиров – участники той войны. Свое воинство они видят в первый раз – но тогда тоже так бывало. В конце концов, это пушечное мясо, не более того. Помимо них – в бой пойдут почти восемь сотен чеченцев из тех, что постоянно тут проживают, в Москве, из них больше половины ветераны. Многое зависит от них.

– На намаз становись!

Ковриков нет – все бухаются прямо на цементный пол. Совершить тахарат – обязательное омовение тоже нечем. Кто-то тыкает кнопку в магнитофон – и помещение заполняет тягучий напев намаза…

Аллаху акбар! Аллаху акбар! Аллаху акбар! Аллаху акбар! Ашхаду алля иляха илляллах. Ашхаду алля иляха илляллах Ашхаду анна мухаммадар-расулюллах. Ашхаду анна мухаммадар-расулюллах. Хаййа галяс-салях! Хаййа галяс-салях!

Волчата молятся. Кто-то умело, кто-то нет. В Чечне не до намазов, в последнее время власть на соблюдающих косо смотрела. Вроде и государство шариатское, и Коран конституция, но все равно – мало ли[73]…

* * *

Чтобы доставить такую армию – больше полутора тысяч человек – к месту боя, община подгоняет Камазы, обычные, закрытые и рефрижераторы. Уже намечены три дороги, на каждой из них выставлены посты из братвы и прикормленных ментов, чтобы ничего не помешало задуманному. В каждой из колонн – людей вдвое больше, чем в своё время было у Шамиля.

Волчата грузятся в машины, шутят, смеются.

– Эй Мамед, штаны подбери.

– Автомат забыл! Зубами рвать русистов будешь?

– Аллаху Акбар!

– Куда лезешь, места нет.

– Ты с какого тейпа…

– Харачой.

– Брат, иди сюда…

О смерти никто не думает…

* * *

В идущем Камазе – шумно, болит и кружится голова, постоянно бросает из стороны в сторону. Автомат соседа – бьет в бок на каждом ухабе. Но все терпят, вспоминая о том, что воины Шамиля – ехали так же, чтобы поставить точку в войне.

Машины сворачивают с шоссейной дороги. Становится совсем невыносимо…

* * *

– Выходим!

Машины остановились где-то в поле. Бездонное, распахнутое небо – и пугающая горца ширь. Горец – привыкает к тесноте, ему здесь не по себе становится.

– Ну, что, волчата! – амир тут как тут – побегаем?

…

– Бегом марш…

Местом для стрелки – выбрали большую стройплощадку. Когда-то давно – тут собирались строить завод сельскохозяйственного оборудования, на деньги по большим займам Горбачева – закупили импортное оборудование. Стройплощадку – разметили, начали земляные работы – но грянул 1991 год, и все пошло прахом. Оборудование ещё не успели привезти – по странному стечению обстоятельств, через два года то же самое оборудование начала делать Индия, а нам – осталось погашать наделанные Горбачевым займы. Что касается стройки – то она так и была брошена, причем часть уже построенного – была разобрана и вывезена, а пара бульдозеров – так и осталась здесь гнить…

Памятником бесхозяйственности.

Процедура стрелки была хорошо известна, вопрос был только в масштабе. Подъезжают машины, выстраиваются в два ряда. Пока рядовые были стоят с угрожающим видом – паханы сходятся на середине и договариваются. Иногда для успешности стрелки – приглашали авторитетного вора или группу воров, решение которых по спорному вопросу было окончательным. Бывало и такое, что начинали с ходу мочить – но это считалось беспределом.

Сейчас – вопрос был лишь в огромном количестве участников стрелки – Россия ещё такого не видела. Несколько сотен машин с каждой стороне, люди с ружьями и автоматами. На стороне русских – было примерно на четверть больше бойцов, чем на стороне чеченцев – это потому, что чеченцы бросили вызов ВСЕМ сильнейшим группировками Москвы. Теперь – все они были здесь, некоторые – помимо своих подтянули и стремящихся из регионов. Выделялась группа армянских мафиози в длинных плащах – они в этот раз были на стороне русских, и кузбасская группировка, большинство бычья в которой были киллеры невысокой квалификации. Были с обеих сторон и киллеры высокой квалификации – они выделялись снайперскими винтовками и автоматами с оптическими прицелами. Вообще, все напоминало знаменитый Ютландский бой между британским и германским флотом – тогда на бой с обеих сторон вышли все корабли, какие были. Казалось, что природа дышит в такт дыханию тысяч бандитов…

Самый авторитетный среди русских, лидер Солнцевских Вова Медведь набрал номер сотового. Учитывая обстановку – никто и не думал базарить в открытую. Медведя прикрывали двое наемников, раньше служивших в ФСО – федеральной службе охраны. Один держал развернутую бронепапку, у другого – наготове была мощная дымовая шашка.

На той стороне долго не отвечали – это само по себе было вызовом.

– Алло?

– Шамиль?

– Он самый.

– Зачем звал?

– Базар есть. За беспредел ответить надо.

– Перед кем ответить, перед тобой?

– Перед чеченской нацией – гордо сказал лидер чеченской общины.

– Я у тебя в Грозном или ты у меня в Москве? – резонно спросил Медведь.

– В сорок пятом вы когда победили – в Берлине были, так?

– Ты нас не победил, Шамиль. Разве только в мечтах.

– Мы победили русский народ – сказал лидер чеченцев – и здесь базара быть не может. Сам ваш Лебедь – капитуляцию подписал.

– Я этого Лебедя в рот!.. – грубо ответил Медведь. Оскорблять такими словами собеседника было чревато, а вот третье лицо – можно.

…

– Ты чего-то попутал, Шамиль. С каких пор воры за власть отвечают. Воры сами по себе, а власть сама по себе. Какие у нас дела с властью, ты чего меня ссучить хочешь?

Для лидера Солнцевских Вовы Медведя – это была не первая стрелка и даже не десятая – он немало тем на пальцах развел и имел в этом опыт. Он был готов к разным предъявам со стороны чеченцев, но Шамиль что-то повел базар совсем в каком-то гнилом ракурсе. Кто его надоумил такое предъявлять. Да если такую предъяву на сходку вынести, что мол, Лебедь подписал и теперь червовые за это в ответе – да все воры такого шпанюка на смех поднимут. ещё бы на начальника ментовки сослался. Или судью…

…

– Слышишь, Шамиль, ты чо меня кружишь? – грубо перебил говорящего Медведь – если это твоя предъява, то не вопрос. Давай, ее на сходняк вынесем, пусть авторитетные люди разведут нас по понятиям.

– Мне твой сходняк…

Дальше Шамиль сказал такое, отчего у Медведя уши завяли. Он только и смог сказать.

– А за базар отвечаешь?

Это ещё невиданное дело было – чтобы кто-то опомоил не какого-то конкретного вора, а весь сходняк как институт. Телефон лежал на капоте на громкой связи – это не один он слышал. Он что там – под вещёствами?

– Чехи подходят! – истерически крикнул кто-то – много!

И тут Медведь понял – в чем тут дело. Шамиль просто тянул время – и ради этого гнал порожняк.

– Мочи! – истерически крикнул Медведь.

Загрохотали автоматы…

Первый огненный шквал – унес жизни примерно по шестьдесят – семьдесят человек с каждой стороны – что при такой плотности огня было даже мало. Остальная братва – наученная горьким опытом, упала за машины. Со стороны русских – открыли огонь несколько пулеметов разных моделей и снайперские винтовки ОСВ-96, которых было две штуки.

Медведь едва упал за свой Гелендваген – и на него свалился его телохранитель, мертвый. Сам Медведь служил в армии, и по плотности огня понял, что дело худо. Их как минимум вдвое больше, чем наших…

Подполз Утка, глаза у него были безумные, на лице кровь.

– Когти рвать! Когти рвать! – заблажил он.

Медведь заткнул его ударом в лицо.

– Аллах Акбар! – громыхнуло через мегафон.

Медведь вдруг вспомнил слова воинской присяги – единственно, что пришло в голову. Сунул руку за отворот куртки телохранителя и извлек Микро-Узи.

– А…с…и поганые!! – Медведь прицелился с колена и открыл огонь – на!!!

Чеченцы наступали – но Медведь вдруг понял, что что-то не то.

На его глазах – бегущий в их сторону и стреляющий из автомата чеченец – вдруг выронил его, и закрутился на одном месте. Потом второй… третий… вот у одного автомат как будто взорвался в руках – и он упал.[74]

– Ура!!! – вдруг заорал кто-то.

Медведь – сунулся в свой Гелкедваген – и достал АКМ. Рука – привычно накинула ремень, передернула затвор, перещёлкнула предохранитель.

– За мной, б…! – заорал он – за Родину!

И те, кто уцелел – бросились на чеченцев, поливая их огнем.

Головной Урал с черными, военными номерами и надписью «люди» на кузове – тормознул на обочине. Лязгнул задний борт, горохом посыпались с кузова рослые как на подбор бойцы ОМСДОНа[75] в краповых беретах.

– Рассыпаться цепью! Дистанция пять метров! Приготовиться к прочесыванию! – командовал рослый капитан в форме старого образца.

А порохом то пахнет. Отсюда даже…

– За мной, шагом! Оружие на – изготовку!

Дзержинцы – пошли шагом от машин в поле…

– Движение! – крикнул кто-то.

– Не стрелять! – мгновенно отреагировал капитан.

Вместо пистолета у него был Кипарис, удобное оружие, которое может стрелять очередью и с одной руки[76]. Капитан побежал вперед, по паханному полю, приближаясь к ползущему навстречу человеку.

– Замри!

Подавать команду «лежать!» было глупо, потому что человек и так лежал. Точнее, он полз, полз непонятно куда, невпопад отталкиваясь конечностями, и был похож на раздавленного червяка…

Что-то остановило капитана от того, чтобы стрелять и он решил задерживать ползущего. Ползущий – без сопротивления дал надеть на себя наручники, капитан перевернул его и отшатнулся. Это был пацан совсем, и он был тяжело ранен – вся правая часть лица представляла собой месиво из крови и земли…

– Санитара!

Пацан говорил что-то на гортанном, давно знакомом капитану языке – а когда подбежал фельдшер, он кашляюще, отплевываясь кровью, расхохотался…

– Тащи его к машине.

Капитан с трудом вернулся к строю.

– Двое, к носилкам. Остальным – продолжать движение.

…

– И повнимательнее…

То, что увидел капитан дальше, в поле, в карьере и в окрестностях – ни он, ни его солдаты не смогли забыть уже никогда. Трупы… трупы и тяжело раненые, они лежали вповалку, на земле, в карьере, у горелых, пробитых пулями машин. Большей частью – это были молодые пацаны, одетые как на подбор – дешевые китайские спортивки, резиновые сапоги, шапочка. У многих одно и то же – тяжелое ранение правой части головы. Многих добивали…

Несколько десятков человек с огнестрельными ранениями нашли в тот день по московским и подмосковным больницам. Отвечать на вопросы они отказывались. Но судя по сдержанной гордости – победа в тот день осталась за ними.

Понять, что произошло, капитан не успел – уже через несколько дней его и его ребят – транспортный борт унес на юг. Ил-76 до Ростова, и дальше, машинами – до административной границы. Так, нейтральным термином «административная граница» – обозначалась никем не признанная линия разграничения между Россией и Ичкерией.

Между миром и войной…

Подмосковье. 09 июня 201*** года

Капитан РУБОП Юрий Воробьев. Продолжение

– В чем дело, кто вы?

– Это не твое дело, полкан. Твое дело, как тебе дочу из плена достать. А то знаешь… она самый сок, в Турции ее знаешь, за сколько купят?

Звук удара…

– Ша, полкан. Нишкни. Твой номер шестой, всосал? А ещё раз так сделаешь – сосать твоя доча будет. А ты на это потом по телеку будешь смотреть, усек?

…

– Усек, я спрашиваю?

Воробьев – прислушивался.

– Понял.

– Не слышу!

– Да понял я!

– Вот так. То что ты, с…а с чеченами работаешь, это мы давно знаем. Предатель… изменник Родины…

…

– Что заглох? Поди, когда война была, это ты, с. а колонны сдавал?

– Нет…

– Ты – не ты, какая разница… лично я бы вас всех… на удобрения пустил…

– А вы…

– П…ы! Значит, слушай. Полкан, что ты сделаешь. Тебе сейчас позвонили чехи, сделали заказ, так?

…

– Так, я спрашиваю? Отвечай, предатель!

– Так…

– Что заказали?

– Стволы… патронов много.

– Сейчас едем на склад… получишь там контейнер… его и передашь духам. Всосал?

…

– Если сделаешь, как сказали – бери свою семью в охапку и вали за границу… наворовал достаточно, на житуху хватит. Если вякнешь чехам хоть полслова – твоя доча поедет туркам сосать. С женой тоже что-то придумаем…

…

– Встал, пошел к машине. И рожу полюбезнее сострой. А то у тебя как бабушка умерла.

– А чо мы ему передали?

Их машина – стояла на одной из стоянок для дальнобойщиков, на выезде из Москвы. Конь – с аппетитом ел шашлык.

– Передали… да так… фокус один – с набитым ртом сказал он.

– Что за фокус?

– Ты про патроны набитые ТЭНом слыхал?

– Не.

– Тема такая. Аккуратненько вскрываешь патрон, порох высыпаешь – а вместо него – ТЭН. Если не убьет – то покалечит.

– Лихо. И эти патроны…

– Ага, чехам. Кушайте, не обляпайтесь.

В багажнике завозились.

– Покормить ее надо.

– Обойдется. Кобыла здоровая…

Вор молча вышел из машины. Подошел к поставленному на бетонные блоки ларьку, от которого аппетитно пахло.

– Пирожки есть?

– Вам какие?

– Картошка, мясо. И бутылку воды. Большую…

Через какое-то время они переместились в другое место, потом ещё одно. Конь время от времени отзванивался куда-то по телефону. Питались из ларьков. Потом – после одного из звонков – Конь довольно щелкнул пальцами.

– Есть.

– Что?

– Сработало.

– Что сработало?

– Стрелка была. Наших тоже положили… но чехов… говорят, не меньше штуки, трупешники бульдозером только сгребать. Поехали.

– Куда?

– Увидишь…

* * *

На этот раз – их джип остановился в одном из московских дворов. Двор был один из центральных – тихий, внутри Садового кольца. Капитан подумал, что они излишне светятся – номера отфиксирует система Поток[77] и будут неприятности. Но видимо, Коня это мало напрягало…

– Бери винтарь – сказал Конь.

Юрий достал из сумки винтовку, быстро собрал ее.

– Цель появится из вон того подъезда, он тут живет. Появится – вали.

– Какая цель?

– Полкан. Не тупи.

– Подожди. Ты же договаривался с ним…

В бок уперся пистолет.

– Базаришь ты много, напарничек. Да и проверить в деле тебя не мешает. Взял винтовку. Завалю…

…

– Вот так… теперь жди.

* * *

Все остальное произошло просто – проще чем в Ираке… может, он и зря так лез на рожон. Полкан появился с большими сумками, затрусил в своей Мазде. Юрий легко поймал его в прицел… хлоп – и полкан упал, выронив сумки. Контролировать смысла не было – девять на тридцать девять на таком расстоянии подранков не оставляет…

Конь нажал на газ – и внедорожник плавно выкатился со двора. Никто не кричал, никто не бежал за ними…

Проехав несколько кварталов, Конь остановился. Это было рядом с трамвайной остановкой, лязгал и тренькал трамвай, шумел нелегальный базарчик на вытоптанном газоне. На перекрестке – недовольно сигналили.

– Ну, вот и всё. Хорошее дело сделали.

– Хорошее?

– А что – не хорошее? Этот полкан предателем был – ты это слышал и видел.

– Да. Интересно, а мы тогда нафик. Ментовка.

– Сказал тоже. Ну… взял бы ты его и что дальше? Даже, дали бы ему реальный, а не условный срок. Все равно, наказание за предательство может быть только одно, согласен?

– А с дочерью его что будем делать? – спросил Вор – она же и тебя и меня видела. Или ты скажешь, что и она – предатель?

– А я ее уже кончил – обыденным голосом сказал Конь – ширнул ей чистого героина. Выбросим на помойке…

Вор посмотрел Коню в глаза, в машине повисло молчание.

– Хорошо подумай, прежде чем что-либо сделать – сказал Конь – подумал?

– Что ты за человек… – после долгого молчания сказал Вор.

– Человек божий, обделан кожей – сказал Конь – ты меня не суди, ты обо мне не знаешь ничего. Я в девяносто девятом в плен попал, три года в зиндане просидел, пока бежать не случилось. И всякое за эти три года было – и самого на расстрел выводили, и пацанов наших расстреливать приходилось. Вот я хожу… дышу… а так я в том зиндане и остался. И если тебя прикажут грохнуть, напарничек – я и это исполню. Без кайфа – но исполню. Понял?

– Понял… – сказал Вор – взаимно.

– А я в этом и не сомневался. Поехали. Скажи… ты же мент, где можно наркошу выбросить передозную… чтобы лишнее не подумали.

Ставропольский край. 09 июня 201*** года

Говорят, что по правилам драматургии, если в первом акте на сцене висит ружье – в третьем оно обязательно выстрелит. В политике правила те же – если ты подкладываешь под свою страну мину – рано или поздно, она обязательно сработает…

А мина – была подложена страшная. И имя этой мине были – Хасавюртовские соглашения…

Предысторию Хасавюрта знали немногие. В девяносто пятом году – ГРУ ГШ начало дезинформационную операцию под кодовым названием «Цветок». Точнее, операции было две, для верности – «Цветок-1» и «Цветок-2», которые должны были выполняться последовательно, и второй Цветок – страховал первый. Российской разведке – было понятно, что если убрать Дудаева – все лидеры боевиков соберутся на шуру с целью избрать нового лидера Ичкерии. Дудаев ещё был жив – а российские спецслужбы уже начали «прикармливать место», где должна была произойти Шура. В село – поставили начальником милиции двойного агента, который должен был войти в доверие к лидерам боевиков и натолкнуть их на мысль (своим сотрудничеством), что именно в этом селе провести Шуру будет безопасно. Одновременно с этим – группа агентов начала ездить в это село, явно по делам бизнеса – на старом Зил-130. Это было нужно, чтобы машина примелькалась и никто не задавал вопросов, когда она появится в селе в день Шуры, и будет припаркована недалеко от того дома, где Шура будет происходить (дом такой в населенном пункте был только один, гадать было нечего). В кузове машины – будет установлено самодельное взрывное устройство направленного действия, мощностью в триста килограмм в тротиловом эквиваленте – которое снесет дом вместе со всей Шурой и разом обезглавит чеченское сопротивление.

Цветок-1 кто-то сдал – кто-то на самом высшем уровне, в Администрации Президента. Двойному агенту отрезали голову, а группа на Зил-130 – чудом избежала засады и ушла. Дудаева убрали, но Шура прошла спокойно. Тогда – те же самые люди начали готовить ещё более секретный Цветок-2. План был – создать ситуацию, при которой боевики сочтут тактически и информационно выгодным напасть на Грозный. Для этого – создавалось ложное чувство незащищенности города, планировалась операция, в ходе которой большая часть расквартированных в Грозном сил должна была покинуть город – а в нужный момент двойной агент должен был передать информацию о том, что на путях товарной станции Грозного – стоят два вагона с наличкой, пришедшие для финансирования мероприятий по восстановлению города. Эта война держалась на деньгах, и потому – боевики не прошли бы мимо такого «подарка». После того, как наиболее боеспособные части боевиков зайдут в город – планировалось окружить его и начать операцию по методичному истреблению чеченских волков, используя все что было у армии. Замысел заключался в том, что чем бегать по горам и горным селам за группами боевиков по пять – семь человек – заманить их как можно больше в город, и там истребить оптом. Замысел был правильный – ни один полевой командир не откажется от участия в «распиле» двух вагонов денег.

На сей раз – все началось просто отлично. Боевики клюнули на приманку и зашли в город крупными силами, бросив на Грозный почти все, что у них было. Российские войска, оставшиеся в городе на блок-постах, менты и ФСБшники – держались, сопротивление было выше расчетного и у боевиков появились те, кто предлагал уходить, пока не поздно. Вышедшие из города войсковые формирования начали операцию по окружению города, формировалась группа для прорыва в центр, на деблокирование комплекса правительственных зданий. И тут прилетел Лебедь…

Планировщики операции не учли политической обстановки в стране. Шли выборы. Третье место – после извечных соперников Бориса Ельцина и Геннадия Зюганова – занимал популярный в народе десантный генерал Александр Лебедь. Популярность его базировалась на том, что он остановил войну в Приднестровье – и на том, что уставшие от беспредела и беззакония люди тянулись к тому, кто мог обеспечить порядок – пусть и казарменными методами. Надо сказать, что тогда не было интернета и народ не знал о темных страницах в истории генерала – ни о его афганском пути, ни о сомнительных делах в Приднестровье (например, истории с убийством комбата Савельева), ни о том, какую позицию он занимал в августе девяносто первого (а в девяносто шестом это уже считалось бы предательством). Генерал получил немногим более десяти процентов голосов – этого не хватало для того, чтобы въехать в Кремль, но позиция генерала перед вторым туром выборов – становилась определяющей. Поддержи он идущего первым Ельцина – и его победа во втором туре становилась делом почти решенным. Поддержи Зюганова – и преимущество Ельцина в первом туре – во втором могло растаять как дым. Надо сказать, что к девяносто шестому – люди от Ельцина смертельно устали – и непопулярные экономические реформы, и затянувшаяся война в Чечне – и на смену власти были настроены многие.

И тогда Ельцин делает сильный ход. Он назначает Лебедя на пост Секретаря Совета безопасности – важнейший по значимости, с него можно командовать всеми министрами силового блока.

И Лебедь прилетает в Чечню.

Делать то, что сам Ельцин делать никак не хотел.

Последующие события – перемирие как раз в тот момент, когда все было готово для штурма Грозного, а боевики выдохлись, предательство Хасавюрта, вывод войск, безумие совместных комендатур, предательство тех чеченцев, которые поверили русским и встали на их сторону против преступного (безо всяких кавычек) режима Дудаева – все это привело уже через три года к войне 1999-2001 годов и новому унижению России, с потерей теперь уже большей части Кавказа – но проблему так и не решило. Ни одну.

Чечня (Ичкерия) не была признана в качестве независимого государства большей частью мирового сообщества (самой влиятельной из тех стран, что признали – была Турция), она не получила от России достаточно денег, чтобы построить самодостаточную экономику – и не могла построить ее сама. Россия – не смирилась с потерей и Чечни и Кавказа, не признала преступность собственной политики на Кавказе (к чему ее активно подталкивал Запад), не признала Ичкерию и не начала с ней сотрудничать. И через пятнадцать лет – нанесенные России раны – кровоточили, тем более что всегда находились политики, заинтересованные в том, чтобы их разбередить, расцарапать[78]…

Сложившееся в Чечне преступное государство[79] – не могло существовать без набегов на российскую территорию, без совершения преступлений на российской территории с извлечением выгоды, поступающей на территорию Ичкерии. А внутренний конфликт в элитах этого государства мог разрешиться лишь одним способом из двух – либо гражданской войной либо объединением перед лицом общего и признаваемого всеми врага. С другой стороны – Россия, после многих лет высоких цен на нефть, после долгих лет сотрудничества с НАТО и участия в иракской войне, через которую прошли значительные контингенты наших войск – имела вполне реальную возможность разобраться с кавказских гнойником и покончить с бандитским гнездом раз и навсегда. А существующие в России патриотические и ультра-патриотические силы – были заинтересованы в дестабилизации обстановки в стране, новой Манежке и рывку к власти. Обеспечить это можно было только одним способом – повторной войной на Кавказе, уже третьей за последние двадцать лет. И несмотря на декларируемую любовь к народу – вопрос, сколько поляжет русских в этой новой войне – их мало интересовал. Победа их, конечно, интересовала – но в первую очередь их интересовала власть.

Алексей Романец был казаком. Пусть и от роду ему было – всего девять лет…

Они жили, как и положено казакам – в станице. Его отец, Федор Романец – в девяностые продал квартиру в Ставрополье, продал дом родителей там же – и переехал в село, взял землю и стал фермерствовать потихоньку. Получалось не очень – помощи от государства не было никакой, только налоги плати – а фермерские продукты задорого люди не покупали, потому что денег не было. Но все равно – как то закрепились на земле, стали жить. Возрождались казачьи станицы…

Сначала – Федор вообще не имел оружия – не очень его любил. Потом пришел атаман, сказал, что это не дело – казак и без оружия. Федор поехал в Краснодар в магазин – и купил там одно из самых дешевых ружей что было – Сайга 410 в казачьем варианте – то есть, внешне похожая на автомат Калашникова. Мать была категорически против – она работала учительницей – но атаман есть атаман.

Постепенно – все привыкли к оружию, а зимой – отец с другими казаками ездил на охоту на волков в степь и взял с собой маленького Алексея. Впечатлений хватало и до сих пор – вой снегоходов, ветер в лицо, щелчки выстрелов. Волчьи туши на снегу, брызги красным…

Так Алексей полюбил оружие – в отличие от его отца, который обзавелся оружием по необходимости. И твердо решил, что как только подрастет, то станет военным. И будет как те наши спецназовцы в Ираке…

Но Ирак далеко – а райцентр близко. И там – все это время происходили очень взрослые, непонятные детскому уму – но весьма характерные движения…

Сначала – казаков выдавили с рынка и из сектора перевозок. Выдавили просто. Дело в том, что когда торгует русский – он торгует на свой страх и риск. И проблема охочих до взяток чиновников – от участкового до санинспектора – это тоже его проблема. Когда за прилавком стоит кавказец – это не он торгует, это торгует диаспора. И во всех нужных местах у диаспоры проплачено – за всех. А дальше – вступает в силу закон рынка: оптом – всегда дешевле. И наездам рэкетиров – диаспора тоже сопротивляется сообща.

Сначала – местные и казаки терпели, потом – на рынке начались потасовки. Местной власти – состоящей сплошь из русских, и ментам – проблемы с отчетностью (не с людьми – с отчетностью) были не нужны. Потому – была серия встреч, заключили неофициальное соглашение: русским столько, кавказцам – столько. И даже не поняли при этом, что само соглашение такое – в принципе ненормально, это первый шаг к оккупации, к косовскому сценарию. Но местной власти и ментам, сплошь русским (хотя попадались и нерусские, и чем дальше, тем больше) – не нужны были проблемы с отчетностью.

Потом – кавказские диаспоры стали завозить и ставить на исполнительские должности (водитель, грузчик, продавец) – таджиков и узбеков. Несмотря на то, что таджики и узбеки были мусульманами, как и чеченцы, аварцы и прочие – к ним относились как к рабам… да они, по сути, и были рабами. Денег им почти не платили, или платили мизер. Документов у них не было, работали они нелегально, если кто пропадет – никто и вопросов задавать не будет. Так – кавказцы сумели долгое время держать цены ниже, чем на русских рядах (ну и контрабанда, конечно – куда без нее) и вытеснить русских и с тех торговых мест, которые по соглашению были закреплены за ними. Какой смысл торговать, если никто не покупает. Кавказцы, когда шли на рынок – покупали у своих, а русские – где дешевле и так – кавказцы сделали первый шаг по оккупации всей южной России до Ростова включительно…

Потом пошло ещё хлещё. Обычный рэкет – превратился в религиозный. К бизнерам, неважно, русским или не русским, православным или мусульманам – приходили молодые люди с бородами, но без усов и в подвернутых до середины голени штанах и говорили – плати закят. Когда бизнер отвечал, что он не мусульманин, ему говорили – тогда плати джизью. Откажешься платить – сожгут машину, сожгут ларек или цех, потом и тебя убьют. Такие требования – передавали на флешках, требовали от обираемых бизнеров сохранять в тайне факты этих поборов даже от членов своей семьи. По этому факту были конфликты уже чеченцев с бородатыми: чеченцы считали, что раз они и так мусульмане, то платить должны только в общак диаспоры, а вахи им объясняли, что они ещё и закят должны платить. Но сам по себе факт того, что на русской земле собирали закят и джизью, и эти деньги выплачивались – говорил, что это уже не совсем русская земля.

Появились чабаны со стадами. Опять-таки – стадо принадлежит не фермеру, а диаспоре, охраняется тоже диаспорой. А если стадо потравило посевы – попробуй, предъяви. А потом – уже в Ставрополе, Краснодаре, Сочи – по улицам стали расхаживать наглые молодые люди, которые общались меж собой на непонятные автохтонным жителям языках и никогда не упускали малейшей возможности подраться. Даже косой взгляд, мог стать поводом для драки (Э, ле, ты чего сюда смотришь?! Я тебя не знаю, будешь докапываться – без лопаты закопаю!). Как то раз, когда продавщица в ларьке не поняла покупателя, попросившего сигареты на чеченском, тот вспылил: учи, кобыла чеченский язык! Тут скоро все наше будет!

Первыми – начали перебираться в центральную Россию армяне. На юге было много армян, они появились здесь несколькими переселенческими волнами, причем первая из них – была ещё в девятнадцатом веке. У армян, переживших один геноцид и множество погромов – было обостренное чутье на неприятности, и они – старались продать дома и уехать, пока за них ещё можно было получить деньги, а не удар прикладом по почкам.

Постепенно – начали перебираться и русские. А российское правительство – в ожидании обещанного к 2017 года подписания «Плана действий по членству» (России в ЕС) – гармонизировало законодательство с европейским, вводя все новые и новые нормы толерантности. Была введена административная ответственность за «язык ненависти» – даже сказать слово «хач» или «чех» было уже поводом для крупного штрафа. В школах – начали преподавать «уроки толерантности», в новых учебниках истории – истории войны России на Кавказе было уделено больше внимания, чем войне 1812 года, говорилось о вековой вине русского народа перед народами Кавказа…

К чему все шло? Ну… все шло к тому, что году этак к 2025 – почти полностью заселенный кавказцами Юг России – потребует самоопределения по косовскому варианту. И ему вряд ли откажут. Все понимали, что Чечне, Дагестану, Ингушетии – нужны новые земли на равнине, пригодные для земледелия и расселения стремительно растущего населения. Нужен выход к морю – напрямую, а не через все более жадную Грузию. И взять земли было неоткуда – только за счет России. Объективный исторический процесс самоопределения наций – так выражались в Вашингтоне.

Но все пошло не так. Целая серия мастерских провокаций – видео, где молодой чеченский бандит на коленях просит прощения у русских, потом налет на Ставрополье, обернувшийся бойней и как финал – побоище под Москвой, затронувшее все чеченские тейпы без исключения (а при таком количестве погибших это было неизбежно) – неизбежно вела к войне России и Кавказа – очередной. Верховный муфтий Чечни – уже объявил джихад.

* * *

А для Алексея – джихад начался на деньги раньше…

Это был обычный день, учебный день. Он пошел в школу… поселковую школу в девяностые годы закрывать хотели, но в последнее время даже мест не хватало. Все дело в том, что в селении жило все больше чеченских и дагестанских семей. А их женщины – постоянно были беременными и рожали по несколько детей.

Старшим среди чеченят – был Руслан. Он был совсем не по годам взрослый, многое понимал и вел себя во многом как взрослый. Алексей… он вряд ли бы связался с этим Русланом… тем более что мать в школе работала, а это не дело, что сын учительницы дерется. Но в последнее время – между ними была проблема.

И у проблемы – было имя. Наташа ее звали.

Тут, кстати, надо бы сказать, что понятия о семье, браке, взаимоотношениях полов – ум кавказцев были вполне своеобразными. Кавказцы умели красиво ухаживать, многие занимались восточными единоборствами – и тем выгодно отличались от русских сверстников. Но у них была традиция: мужчина может до тридцати лет делать все что угодно, жить с любой бабой – но после тридцати он должен жениться на своей и нарожать детей – если он конечно мужчина. Тот, кто вступал в брак с русской – моментально становился изгоем. Женщину, осмелившуюся на отношения с русским – могли тут же убить родственники[80].

А Руслану – несмотря на то, что ему было всего двенадцать – было очень важно, чтобы самая красивая девочка в классе «принадлежала ему» – возможно, он не до конца понимал, что это означает – но это ему было важно. Наташа же – предпочитала Алексея и на этой почве между пацанами уже случилось несколько драк.

И после уроков, когда Алексей вышел на крыльцо школы – его уже ждал один из чеченят.

– Отойдем, да?

Школа – была окружена ветлой, сильно разросшейся – и вообще в станице самым распространенным деревом была ветла, как дерево неприхотливое, быстро растущее и хорошо защищающее от сильных степных ветров. И вот, за ветлами, его и ждал Руслан, с братьями, на год и на два младше – и несколькими другими чеченятами.

Алексей – принял независимую позу, поставив портфель около ноги.

– Э, русский – почему-то Руслан всегда его так называл, а не по имени – я тебе говорил, к Наташке не подходить, да?

Ещё одна особенность речи, они всегда или почти всегда говорили на конце «да».[81]

– И чо?

– Махаться будем, русский. Раз слова не понимаешь, да?

Алексей снял куртку. Незаметным для противника движением обмотал вокруг кисти, ухватился покрепче. Этому его научил Витек, а Витька – брат, который в тюрьме сидел…

– Ха!!!

Метнув к цели куртку – в застегнутом кармане был большой камень – он с первого раза попал ненавистному Руслану по голове. Чечененок – упал без звука, даже шаг не сделав. Размахивая курткой с камнем – Алексей бросился на чеченскую свору, те бросились бежать – от него от одного. Русского.

– На вам!

За спиной – взвыла милицейская сирена…

* * *

В здании опорного пункта милиции в райцентре было темно – оттого, что недавно красили, и от усердия покрасили и лампы. Работали рации, дежурный – неторопливо раскладывал пасьянс на компьютере.

– Капитон… отвлекись, давай…

– Это чо?

– Вот, оформляй. Напал на сверстников, там один пацан без сознания, в больничку повезли. Черепно-мозговая кажись.

– Тебе сколько лет, парень?

– Двенадцать…

Дежурный мрачно посмотрел на патрульных.

– Вы чего, охренели?

– По межнацу с двенадцати можно! Оформляй, давай!

Действительно, переделанный в соответствии с модельным европейским кодексом российский Уголовный кодекс допускал ответственность за преступления, связанные с межнацем – с двенадцати лет. Общий возраст привлечения к уголовной ответственности был снижен до четырнадцати.

– Ладно, иди, пацан, сюда. Ты чей будешь…

– Хворостовых…

Когда патрульные отвлеклись, дежурный, что-то кропая на пустом листе бумаги, быстро и тихо сказал.

– … не дрейфь, пацан, атаманом будешь! Щас, пару часиков посидишь, смена закончится, я тебя домой отвезу, понял? Только тихо будь. И осторожнее ходи, чечены этого не простят. Убить могут…

Алексей кивнул. Хотя он не понял и половины, что было сказано – но он инстинктивно почувствовал, что этот милиционер на его стороне. И он был благодарен ему за это…

Только пары часов – не было. Ни у кого.

Разъяренные чеченцы – подступили к райотделу. У кого-то были палки и камни, у кого-то – огнестрельное оружие…

Алексей сидел в запертом на ключ пустом кабинете и что-то рисовал карандашом на оставленных им милиционером листах серой бумаги – как вдруг дверь открылась, на пороге был тот самый дежурный. Только он был в бронежилете как черепашка-ниндзя, в руке у него был короткий автомат.

– Пацан, давай сюда!

Милиционер – схватил его за руку и потащил по коридору. Были слышны звуки – как при граде…

– Быстрее!

Они спустились вниз, Алексей увидел, что в конце коридора, который вел в дежурку – плещётся яркое, желтое пламя. И он услышал выстрелы – такие же звуки, как и при охоте на волков…

Милиционер – вытащил его за руку в какой-то предбанник, присел перед ним на карточки – чтобы смотреть глаза в глаза.

– Слышь, пацан. Сейчас я тебя выпущу – и беги домой. Только бегом, ни в какие машины не садись, понял? И на дорогу – тоже не выходи. Кажись, п…ц нам приходит – понял?

Алексей кивнул.

– Все, давай. Быстро и бегом.

Милиционер выглянул через глазок, лязгнул засовом.

– Пошли!

Двор РОВД – зарастал бурьяном. У самого забора – стоял милицейский Газик без колес, на подставках из кирпича.

– Сейчас, на улицу выйдем.

Они подбежали к синим в ржавых разводах воротам, ведущим на улицу – и тут, совсем рядом прострочила очередь. Милиционер – толкнул мальчика за забор из бетонных плит – хоть какая-то защита.

– Беги! Вон, туда, через забор!

Алексей, как было сказано, побежал… взобрался на капот Газика, потом на крышу. Что-то просвистело мимо… он ещё был слишком мал, чтобы понять, что это пуля снайпера, который промахнулся. Прыгнув, и ободрав ногу о колючую проволоку – Алексей приземлился в лопухи, вскочил – и дал стрекача…

* * *

От райцентра, куда его привезли как задержанного до его станицы – было двенадцать километров – но он знал, куда идти.

В райцентре – не было ничего особо интересного – только постоянно выла сирена, проносились на большой скорости машины, да щелкали то тут, то там одиночные выстрелы и целые очереди. На бегущего мальчика – никто не обращал внимания, и ему благополучно удалось выбраться из города. Чтобы не сбиться с пути – он побежал по полю, но при этом постоянно держа в поле зрения дорогу…

По пути – ему попался мост, под ним протекала речка, и было грязно очень – но сама речка была такая, что ее и воробей перейдет. Он снял обувь, перешел речку, умудрившись при этом не порезаться о многочисленные осколки стекла, поднялся наверх и стал обуваться. Вдалеке виднелось какое-то село… он подумал – а не зайти ли туда и попросить помощи. Потом решил – нет, не надо – да и домой надо побыстрее, обыскались его, наверное. Зашнуровавшись – он встал, сделал несколько шагов… остановился.

Заинтересованно посмотрел. Потом пошел посмотреть поближе.

Там было что-то вроде перекати – поле, такие штуки часто бывают в степи. Только большое очень и как то приплюснутое. И рядом…

Грязь какая-то, как будто – сгребли мусор и оставили…

А там ещё палка. Интересно, что это такое – может, что-то ценное?

Он подошел ещё ближе. ещё.

И тут мальчик понял, что куча хвороста – это не куча, а человек, который зачем-то набросал на себя хворост и сейчас лежит. А та палка – это не палка, а ствол ружья, только не такого как у папы, а больше…

Мальчик побежал… и тут земля под его ногами вздыбилась – и его кто-то схватил обеими руками и зажал рот.

* * *

– Русский? Как зовут?

– Алексей… – так его всегда называл отец, только – Алексей.

Люди, схватившие его – были странными, на них были никогда им не виданные костюмы под цвет травы, в руках у них были ружья и, наверное… винтовки. Но они не были казаками – потому что у них не было формы.

– А лет сколько, пацан?

– Двенадцать – ответил Алексей и обиделся – я не пацан, я казак.

– Казак? А где твои родители, казак?

– Не знаю. Я из райцентра убежал. Домой иду в станицу.

Алексей помолчал, и, видя, как взрослые дяди смотрят на него – с надеждой спросил.

– А вы спецназ, да?

Ну, и вот что тебе ответить, сынок…

Я смотрел на казачонка и думал – соврать? Спецназ… нет, мы не спецназ. Мы те, кто все это затеял – теперь я уже это все понимаю. Вопрос в том, ради чего.

Кого он УЖЕ потерял в этой бойне?

Но и разочаровывать…

– Да, мы спецназ.

– Там, у нас, в райцентре, чеченцы! – затараторил паренек – много! Давайте, я вас проведу! Я дорогу знаю.

Папа его уже не сражался. Папа лежал в проулке, рядом со зданием поселковой администрации – и подтекал на асфальт. Не купил папа Вепрь или Сайгу нарезную – хотя мог бы, срок владения у него вышел. А гладкоствольная «плевательница», стреляющая только одиночными – что она против АКМа?

– Мальчик, у нас приказ…

Я не смог… нет, вы бы видели его глаза.

– Мы туда чуть позже пойдем, ладно? А пока… Бурый, займись…

– Есть.

В наушниках прозвучал сигнал вызова.

– Кабану – три девятки. Кабану – три девятки.

– Я Кабан – негромко ответил я – в двадцать пятом и двадцать шестом квадратах чехи, веду наблюдение. Пока не работал.

– Принято.

– У меня тут пацан из местных. Мелкий. Надо бы забрать.

– Пока возможности нет, держи при себе.

– Принял.

– Отбой.

Я поставил связь «только на прием» и задумался, смотря на казака Алексея двенадцати лет от роду. Ну и что мне с тобой делать, казак Алексей? Учитывая, что теперь твое поселение стало вражеским тылом?

* * *

– Движение, на одиннадцать часов – противник. Ориентир три – стоп.

Я чуть сдвинул цевье Mk11mod0[82], чтобы увидеть ориентир три – автобусную остановку на трассе.

– Дальность.

– Триста семьдесят пять.

Вполне рабочая. Даже очень. Прицел, поставленный на минимальную кратность – на тройку – показывал остановившиеся джипы, на головном – ичкерийский флаг с волком – не ошибешься. Вышедшие из машин чехи… тоже похожие на волков… в черном.

Я сам это миновал… я же по контракту в армии пошел, после того как на гражданке все потерял. А вот тот, кто учил меня снайперскому искусству в России, старый и опытный подполковник Боровик – вот он то хлебнул всех прелестей чеченской войны изрядно. И от того, что он рассказывал нам, контрактникам, пиджакам как нас называли в армии или ещё студентам – от этих рассказов кровь стыла в жилах.

Народ – воин, народ – монолит. В котором воюют все – мужики, бабы, дети – каждый по своему. Дети – постоянно трутся у блоков, у комендатур, смотрят, всегда готовы свистнуть, что плохо лежит, а то и мину-липучку под брюхо БТР прикрепить. У некоторых сотовые телефоны, которых и у взрослых то нет. Бабы… лагерь для временно перемещённых, считай голое поле и палатки, одно бабье – а все уже беременные, все с пузами. Откуда – как ветром надуло. Рожают всегда через восемь, через семь месяцев – как волчицы. Мальчик родился – будущий воин. Девочка – нарожает нации воинов. Пацанят – учат резать скот, с детства внушают, что русские – враги. Не боятся они – никого и ничего…

Мать – никогда не приедет забирать сына из банды, как бы хреново не воевал ее командир – а хреново воевали многие, с большими потерями. Если кто-то в селе только попробует выступить против войны, скажет что хватит крови – зарежут, и откажутся хоронить по обряду. Отец – готов сам надеть на дочь пояс смертника и отправить на русский блокпост – были случаи, когда молодые чеченки соблазняли солдат, чтобы самим потом проникнуть на пост с гранатой или провести банду.

Может, из-за рассказов подполковника – мы и выжили в жестоком, чужом, фанатичном Ираке – вооруженные всего лишь винтовками, да тремя непоколебимыми российскими истинами, въевшимися нам в кровь и хорошо подходящими как для жизни, так и для войны.

Не верь.

Не бойся.

Не проси…

На моих глазах – один из чеченских боевиков с хохотом – зарядил в подствольник гранату, опер приклад о капот, отправил гранату в сторону села. Заряжать свой подствольник – принялся и другой…

Хватит…

– Кабан, всем, разобрать цели. Работаем после меня.

Винтовка – уже была снята с предохранителя, глушитель – скрадет звук выстрела. По моему иракскому опыту – опытный снайпер, вооруженный такой винтовкой – способен сделать два, три, даже четыре точных выстрела, прежде чем противник прочухает. Винтовка отличная – двадцать патронов в магазине, глушитель в комплекте, отдача – вдвое меньше, чем у СВД…

Шпок!

Вынимающий что-то из багажника джипа боевик – поскользнулся и упал, пока его сородичи – обсуждали наставление по стрельбе из подствольного гранатомета.

Шпок! Шпок! Шпок!

Ещё трое – попадали, подобно сбитым кеглям. Остальные – рванулись в разные стороны, и тут же – застучало несколько стволов с нашей стороны. Из-за глушителей – у нас выстрелы были слышны как громкий лязг, а там – вряд ли вообще что-то было слышно.

Всё?

Я заметил, как из-за капота выглядывает боевик.

Шпок!

Больше не выглядывает.

– Кабан, доложить.

– Слева, движение остановилось!

– Справа – движение остановилось!

– На цели – движение остановилось!

– Кабан, всем, досмотреть и уходим. Документы, мобилы, любые носители информации – не мне вас учить.

– Есть. Трупы минируем?

Я задумался. По понятиям войны – беспредел, но не меньший беспредел – ради смеха обстреливать село.

– Плюс. Питон, минируй лежку.

– Есть.

Краснодарский край. Станица Кущевская

09 июня 2015 года

– Стоп.

Камаз со краснодарскими номерами остановился. Следом – остановился второй такой же Камаз и несколько разномастных джипов и легковушек. Это была колонна – как в свое время у Басаева Шамиля.

Сидевший на переднем сидении Камаза пассажир – достал телефон, набрал номер. Суровым голосом осведомился у машины головного дозора.

– Мух ду обстановк?

Получив ответ, что мол «обстановка дикду» – прервал разговор. Водитель Камаза саркастически улыбнулся, но так, чтобы пассажиру не было видно. Обидчивый, в натуре. И есть из-за чего.

Пассажира звали Руслан Шапигов, ему было двадцать девять. Он был младшим братом Али-Султана Шапигова, известного полевого командира, землевладельца и рабовладельца, пользующегося уважением далеко за пределами Ичкерии. Али-Султан Шапигов, был депутатом ичкерийского парламента, и как то раз осмелился публично и жестко критиковать самого Шамиля Басаева, назвав его «тупым быком, прущим напролом». При желании – в этом можно было уловить и намек на то, что прадеда Шамиля Басаева купили на базаре за корову. И Басаев – проглотил, не осмелился мстить такому могущественному роду как Шапиговы…

Но два года назад произошло немыслимое – депутат Али-Султан Шапигов вдруг отказался от депутатства, отказался от своего джамаата, оставил все – машину, жен, детей – и уехал простым слушателем в медресе Хаккания, в Пакистан[83]. Несмотря на слезы жен и детей, несмотря на прямой приказ стариков вернуться – он в своих видеозвонках говорил такое, что их не показывали никому, чтобы скандала не было. Что Ичкерия вышла из ислама и живет не по шариату, что в Городе одни грешники, а всем депутатам – гореть в аду, что чеченцы забыли про Аллаха, и потому скоро будут побеждены русские, потому что об этом сказано в Коране… и мы наслали на них неверных, обладающих большой силой, и они проникли в каждый дом и убили всех и так было исполнено обещание наказать тех, кто впал в ширк и вышел из ислама. Что то, как Ичкерия живет – с поколением старшим, с устазами, со святыми местами – есть ширк, и за это все чеченцы будут жестоко наказаны[84]. А стариков тоже слушаться не надо, потому что в первую очередь шариат Аллаха, а потом уже слова стариков – и вообще, старики намаз читают неправильно, надо по-другому читать.

Ну и как вот это вот показывать кому то? А если до Города дойдет, если это посмотрит кто-то из депутатов. А если президенту покажут? Или муфтию – как бывший депутат называет его мунафиком[85]?

Поскольку выбора особо не было – старики выбрали новым главой семьи Руслана, младшего брата Али-Султана. Был ещё и средний брат – но он был сумасшедшим и его держали на цепи. Выбор был неравноценным. Руслан – учился в Москве, имел полные десять классов образования и ещё высшее, пусть и купленное – по чеченским меркам почти академик. Учился он на нефтяника и хорошо разбирался в тонкостях варки самодельного бензина – что позволяло Шапиговым неплохо зарабатывать. Вот только харизмы старшего брата у него – не было. А в волчьей стае – надо быть вожаком. И ещё одно – он до сих пор не женился, и детей у него не было – хотя за таким видным зятем, как младший Шапигов – шла настоящая охота. С рабынями он тоже не жил, и в последнее время пошли нехорошие разговоры…

Голубая луна всему виной, в общем.

Когда состоялась Шура и решали идти на Русню – каждому полевому командиру – дали участок… нужен был порядок, а не так что все в одно место пошли. У Руслана было более ста активных боевиков – и ему дали в разграбление станицу Кущевскую с окрестностями – богатую станицу, почти город. Можно сказать, уважили. Руслан был человеком очень умным, он покопался в Интернете и выяснил, что в станице работает два цеха, а в районе – процветающий аграрный бизнес, поля которого неоднократно посещал даже губернатор. Это значило, что денег там можно было поднять…

Шапигов – собрал своих бойцов, и они выехали «на джихад». Пока – все шло нормально, они даже успели ограбить большое придорожное кафе, успев это сделать, пока другие не подъехали. И денег немного приподняли, и пожрать…

И вот они – почти на месте.

Шапигов – стоя на подножке, как делал брат – взял бинокль, стал осматриваться.

– Справа – подсказал сидевший за рулем Исрапилов.

– Сам знаю! – зло сказал Руслан. Исрапилов был более авторитетен среди бойцов, явно на авторитет Руслана как амира он не покушался – но Руслан чувствовал, что в критической ситуации – бойцы пойдут не за ним, а за Исрапиловым.

В бинокль – он увидел уходящую полевой дорогой на большой скорости белую Ниву, но не такую как у них – а Шевроле. Опасности она – с виду не представляла.

– Поехали…

Моторизованная колонна чеченцев – тронулась, пошла дорогой. Несмотря на то, что это не была трасса Кавказ – дорога была относительно целой, по сравнению с чеченскими – небо и земля. Совсем почти не трясло. Руслан видел засеянные поля, блестящие ангары, кое-где – и технику. Зависть вместе со злобой – вползала в его душу змеей: они победили русистов, но теперь у русистов такие богатые поля и техника такая – а в его родной республике даже голодают…

Навстречу попадались машины русистов. Увидев колонну – многие прибавляли скорость, стараясь проскочить побыстрее. С одного из джипов – по встречной десятке дали автоматную очередь, и машина завиляла, потом ткнулась в кювет – Руслан видел это в большом зеркале заднего вида Камаза. Это ему не понравилось – он достал рацию.

– Не стрелять без команды, кто там стреляет? Аллах свидетель, накажу.

Исрапилов снова едва заметно улыбнулся – или ты волк или нет. Руслан – волком не был, и это было плохо…

На обочине мелькнул указатель – Кущевская.

* * *

Станица Кущевская была крупной, она только называлась станицей, по факту это был поселок городского типа. Отправив на окраине станицы два отряда по своим делам – захватывать банки и райотдел – с основным отрядом Руслан Шапигов пошел захватывать администрацию. Это был его долг как воина.

Станица была большой, очень зеленой, построенной широко, как и строят на равнине. Смысла скрываться уже не было – они выставили в окно ичкерийский флаг – и так и ехали. Машин почти не попадалось, прохожих тоже – вообще, подозрительно было.

По пути попался крупный магазин. Два джипа – свернули к нему: грабить.

И вот – перекресток, администрация совсем неподалеку. Они должны ворваться туда, сбросить российский флаг и водрузить ичкерийский, с волком…

– Колонна стоп!

Камаз – а за ним и остатки колонны – тяжело остановились посреди дороги. Это был перекресток, по правую руку – многоэтажки и там дальше – стоит Нива. Белая Шевроле – Нива.

И людей нет. Где люди? Машины стоят, а где люди?

Нет никого. И кажется, что за ними смотрят – много недобрых глаз со всех сторон. Недобрых глаз – глаз хищников.

У Руслана Шапигова – возникло очень нехорошее предчувствие. Очень нехорошее…

Это та самая Нива? Или нет? Нив много – но вот ему, почему-то казалось, что это та самая Нива…

Он открыл дверь и спустился на асфальт. Из пикапов и джипов – появились другие боевики, со своими джамаатами.

– Али!

…

– Проверь вон ту машину!

Али – быстро махнул рукой, со своей четверкой – побежал к Ниве.

В двухстах метрах от них – снайпер, лежащий на крыше училища – поймал Руслана Шапигова в перекрестье прицела. Прицел был установлен на карабине Вепрь-308 НАТО со складным прикладом и длинным стволом.

– Здесь никого нет! – крикнул Али – и движок ещё теплый!

Кущевскую – держала банда Цапков – бывшие уголовники, ставшие хозяевами целого города. У них под рукой – было больше сотни боевиков, в том числе уволенные из ментовки и вооруженных сил бывшие спецназовцы. Хватало и оружия – включая пулеметы и противотанковые гранатометы. Милиция тоже давно была куплена ими.

Машина снизу была грязная, только что ехала по грязи…

– Из машин! – крикнул Шапигов.

Это была последняя команда – четко стукнул винтовочный выстрел и Шапигов начал оседать на асфальт, цепляясь за дверь Камаза.

– Аллаху Акбар! – крикнул Султан Исрапилов, принимая командование.

Из какого-то переулка, дальше по улице – сдал назад ижевский «пирожок» без верха, в кузове стоял человек, держа на плече РПГ-7. Ракета стартовала, оставляя за собой след сизого дыма, пошла вдоль улицы…

– Ракета! Ракета!

И со всех сторон, в том числе и из здания, у которого остановилась Нива – разноголосо застрочили автоматы…

* * *

Видео с горящими чеченскими Камазами и повешенным за ноги чеченским полевым командиром – разошлось по всему Интернету, став на несколько дней безусловным его хитом. На Западе – нашлись те, кто стал использовать этом видео для того, чтобы утверждать, что Россия тоже устраивает массовые расправы с чеченцами, и потому в начавшейся войне – она виновата не меньше, чем Ичкерия[86].

Катар, Доха. Катарский филиал РЭНД Корпорейшн

Лекционный зал. 09 июня 2015 года

Желание иметь права и свободы присущи каждому человеку и жители ближнего Востока, все, мужчины и женщины поднялись за борьбу этих ценностей. Однако, пока не до конца понятны последствия Арабской Весны. Внутренние противоречия и агрессивно настроенные соседние государства все ещё, ставят под угрозу молодую, неокрепшую демократию Ирака. В Иране диктатор безжалостно убивает людей, подрывая безопасность в регионе, а Китай не дает принять окончательное решение, и все задаются вопросом: какова позиция Америки. Понимаете, когда ни друзья и ни враги не знают чёткого ответа на этот вопрос, мир может стать ещё опасным и хаотичным. После второй мировой войны США раз и навсегда определились с ответом. Мы за свободных людей и свободную торговлю. Мы должны стремиться к созданию открытой мировой экономки, свободной и справедливой торговли, чтобы увеличить объёмы нашего экспорта и усилить наше влияние на другие страны. Я также знаю, что мы устали, знаю, что мы несли это бремя достаточно долго, но у нас нет выбора. Ведь, если мы не станем лидером, произойдёт одно из двух, либо главенствующую роль не возьмёт на себя вообще никто и мир погрязнет в хаосе, либо позицию лидера займёт кто-то, кто не разделяет наших ценностей[87]…

Катарский филиал РЭНД Корпорейшн – открылся в этой крохотной ближневосточной стране всего несколько лет назад – одновременно с филиалом крупнейшей американской фирмы – «провайдера услуг безопасности», которая фактически составляла национальную гвардию этой страны и защищала сто шестидесяти килограммового эмира этой страны от посягательств как со стороны суши, так и со стороны моря. А посягать было на что – Катар, имея территорию на порядок меньшую, чем к примеру территория Саудовской Аравии и Ирана – буквально плавал на нефти и газе – а в последнее время гигантское месторождение газа открыли и на морском шельфе. После того, как отношения США и Саудовской Аравии были серьезно омрачены событиями 9/11 и последовавшими за ними интервенциями в Ирак и Афганистан – США проявляли все больший интерес к этой крохотной, но богатой стране. В свою очередь. эмир, суннит, правящий государством в котором большинство составляли шииты – делал все что говорили американцы, раскрывал кошелек, когда это требовалось и представлял интересы США в щепетильных ближневосточных делах, где многие двери – для чужаков и неверных закрыты. Когда он решил создавать лучшую на арабском Востоке телекомпанию, для чего пригласил на огромные зарплаты персонал арабского офиса CNN – никто из диктаторов арабского Востока и не подумал, что это – смерть им.

Но это было так…

Арабская весна началась с того, что один молодой тунисский торговец – после того, как его обидели чиновники – облил себя бензином и поджег. Не сказать, что его смертельно обидели, и не сказать, что диктатор Туниса был из худших – он даже навестил бедного парня в больнице, пока тот был ещё жив и оплатил лечение из собственного кармана (это не помогло, парень умер) – но волну было уже не остановить. Если звезды гаснут – значит, это кому-то нужно. США – задумали повторить в регионе опыт «каскада революций» по образцу восточной Европы 1989-90 годов, когда одна революция – подталкивает революционные события в других странах. И остановить США – было некому.

Первым пал Тунис. Он не был ни особо несвободным, ни особо бедным – в нем все ещё было сильно европейское влияние и это чувствовалось во всем. Нефти тут не было – но жили все равно прилично. Правда диктатор женился повторно на собственной парикмахерше, а у нее было ах десять братьев – и это сразу почувствовали на себе все жители страны. Но особой злобы к диктатору не было – его просто отпустили в изгнание вместе с его парикмахершей.

Настала очередь крупнейшей страны региона – Египта.

Египтом правил некогда популярный в народе Хосни Мубарак. Его курс представлял собой нечто среднее между курсом Насера и Садата, плюс – он довольно удачно превратил Египет в мекку недорогого отдыха. Но это было парадной стороной – а на фасаде была нищета, тридцать лет чрезвычайного положения, тайные тюрьмы и пыточные.

Когда люди вышли на площадь – престарелый маршал авиации сопротивлялся, причем долго. Посылал боевиков на верблюдах. Решающую роль сыграло предательство министра обороны – когда президент позвонил ему и приказал подавить мятеж силой, тот сказал ему – я присягал не вам, а народу Египта. Перед этим разговором – он имел встречу с американским послом, который напомнил, что США целевым порядком выделяет египетской армии 1,7 миллиарда долларов в год.

Революция победила, президентом страны был провозглашен бывший директор МАГАТЭ эль-Барадеи, а престарелый маршал авиации проследовал в тюрьму. Ему было предъявлено обвинение, грозившее смертной казнью – а США просили его не казнить, а ограничиться пожизненным. Помощь со стороны США египетской армии была увеличена до 2,3 миллиарда долларов в год[88].

В Ливии – диктатор, Муаммар Каддафи тоже решил не сдаваться и открыл огонь. Он правил ещё дольше, чем сосед – сорок с лишним лет. США и НАТО – начали воздушную операцию против него и послали спецназ. Когда Каддафи на более чем ста машинах пошел на прорыв из родного Сирта – налетела американская авиация. Раненый Каддафи забился в коллектор – но был извлечен подоспевшими боевиками, опознан и зверски убит, тело было протащено по городу, а потом выставлено напоказ в мясном отделе местного супермаркета. После чего – было избрано коалиционное правительство новой Ливии[89].

В Йемене президент страны правил ровно тридцать лет и три года – как в той сказке. Сдаваться он не собирался – помимо прочего он ведь был объединителем страны, автором единого Йемена. Вот только, пошел он помолиться в компании своего зятя, по странному стечению обстоятельств командира единственной в стране танковой дивизии – а в мечети произошел загадочный взрыв. Не выжил никто[90].

В Алжире – все обошлось большей кровью. Во главе государства стоял Абдельазиз Бутефлика ветеран войны против Франции, досиживавший третий срок. Алжир – как и Тунис был достаточно европеизированной страной, больше Европой, чем Африкой. Но главной проблемой была нищета – несмотря на большие запасы нефти и газа.

Непосредственной причиной восстания был рост цен – вызванный излишнее рьяной борьбой властей с незаконной торговлей, приведшей к закрытию оптовых рынков. По странному стечению обстоятельств – сетевыми магазинами владел сын президента страны. Налоговая потребовала у уличных торговцев приобрести кассовые аппараты – но люди бросились на улицу. И тут же – берберы вспомнили о своей независимости, а исламисты – о веселых деньках гражданской войны, когда врагов Аллаха вырезали целыми деревнями. После полутора месяцев беспорядков и ультиматума, выставленного Францией – президент подал в отставку и отправился доживать свой век в страну, с которой боролся[91].

Самое страшное произошло в Сирии. Там, несколько пацанов написали на стене нелестное о президенте – их схватила авиационная разведка. Отцам сказали – забудьте про этих детей и сделайте новый. Возмущенные люди собрались на митинг протеста. Когда люди расходились с митинга – по ним открыли огонь неизвестные снайперы. Началась революция, в ходе которой большая часть солдат перебежала на сторону оппозиции – ведь в стране доминировали алавиты, а большая часть солдат была суннитами. Когда президент понял, что дело плохо – то попытался отправить семью в Ливан, но не успел. Президент и вся его семья, включая несовершеннолетних детей – были зверски убиты во дворце[92].

Это зверство, показанное оператором Аль-Арабии – притормозило процесс Арабской весны, многие ужаснулись содеянному – хотя можно было твердо сказать, что арабская весна увенчалась успехом[93]. Но процесс было не остановить – и теперь вставал вопрос о жемчужине американской коллекции трофеев.

Об Иране.

В Иране все было сложно. Самодостаточная многонациональная страна, многие годы живущая в условиях санкций и ничего не ждущая от внешнего мира, две армии, в том числе одна – религиозных фанатиков (Корпус Стражей Исламской Ресволюции), подчиненная напрямую духовным лидерам страны и готовая воевать в том числе и против собственного народа. У Ирана были проблемы с нацменьшинствами – азербайджанцы на севере и белуджи на юге хотели независимости – и были проблемы с терроризмом. Корпус Стражей и его внешнеполитическая организация – Хезбалла (Партия Аллаха) – вели жестокую и беспощадную борьбу с Глобальным салафитским джихадом и его боевым крылом – Аль-Каидой – как в самом Иране, так и за его пределами. Об этом не говорили по новостным телеканалам за пределами Ирана – но Аль-Каида уже совершила десятки терактов в Тегеране, в Куме, в Бендер-Аббасе, подрывая как правительственные здания, так и просто взрывая бомбы в толпе для устрашения. Так же беспощадно – боролись Стражи и боевики Хезбаллы, расстреливая, взрывая и убивая. Но все это были локальные бои – а глобально, ключ к Ирану подобрать не удавалось. Именно этим – сейчас занимался РЭНД в своем филиале в Дохе и втором, недавно открытом – в Багдаде. Кстати, проблема Ирана осложнялась ещё и тем, что Иран мог предпринять ответные действия. Поднять мятеж в родственном ему Ираке, где большинство составляют шииты – и тем самым пустить под откос десятилетние усилия всего цивилизованного мира по отстраиванию постсаддамовского Ирака. Вот почему Арабская весна остановилась в раздумии, и вот почему – в Доху приехал такой знаковый персонаж, как Элизабет Крайс, бывший госсекретарь США, первая чернокожая женщина на этом посту и один из авторов самой войны в Ираке. Как сказал про нее Джордж Буш младший – только Лиз способна объяснить мне международную проблему так, чтобы я понял. Учитывая, что IQ президента США был всего лишь на десять пунктов выше уровня дебильности…

На самом деле – бывший госсекретарь США была всего лишь женщиной. И к тому же женщиной, которой для поддержания привычного ей образа жизни – нужны были крупные суммы денег. За тридцатиминутное выступление и однодневное присутствие на конференции в Дохе – принимающая сторона платила тридцать тысяч долларов, обеспечивала трансфер туда-обратно на частном самолете и пятизвездочную гостиницу. Ушлая экс-госсекретарша – тут же позвонила друзьям и договорилась сшибить ещё двадцать тысяч в Ираке и пятнадцать – в Ливане. Итого – шестьдесят пять тысяч за четыре дня и пять ночей ближневосточного турне – очень даже неплохо. И разумеется, это не было взяткой, никто и не думал такого. Это вам не Кох с Чубайсом и их книжное дело. И не Ельцин с «Мабетексом»[94]…

Но главное – было ещё впереди, и сама Крайс – об этом даже не подозревала.

Когда объявили кофе-брейк – к ней подошел неприметный, полноватый господин в тхобе с проницательными, чисто по-восточному проницательными глазами…

– Кофе из Йемена… – кивнул он – заваренный по-бедуински.

Край осторожно пригубила – пить было невозможно, видимо турка была заполнена кофе больше чем наполовину.

– Такой кофе трудно пить – вежливо сказала она – особенно тем, кто не привык.

– Да, но мы привыкли. Правда, не всем такой кофе можно пить. Например – нашему уважаемому эмиру, да продлит его дни Аллах, врачи запретили вообще пить кофе.

Крайс внимательно посмотрела на собеседника.

– Как поживает Его Величество – осторожно осведомилась она.

– Вы можете судить об этом сами. Белый Майбах, у черного входа…

Экс-чиновница колебалась недолго.

– Дайте мне десять минут.

– Машина будет ждать вас столько, сколько нужно.

– Тогда – да продлит Аллах дни Его Высочества.

* * *

У задней двери отеля ее действительно дожидался Майбах. Переживать, что ее заметят, не следовало – в этой стране не было понятия «папарацци», а свобода слова – касалась только недружественных или не совсем дружественных Катару стран.

Майбах вырулил со стоянки и покатил прочь от отеля по идеально гладкой, ровной как стол бетонке.

– Куда мы едем? – спросила она – дворец в другую сторону.

– Я знаю, мэм… – отозвался ее провожатый – Его Высочество изволит Вас принять в другом месте…

На какой-то момент ей показалось, что ее хотят похитить, но она выбросила это из головы: бред. Какое похищение, тем более здесь, в Катаре. Здесь и в магазинах то не воруют, не говоря о том, чтобы воровать людей.

Чтобы успокоиться – она уставилась в окно с автоматической степенью затемнения. Окно само выбирало, насколько ему быть темным в зависимости от интенсивности падающего на него солнечного излучения.

А за окном – была Доха. Манхеттен, перенесенный волей Аллаха оттуда, где он должен находиться – в далекие пески. ещё один международный город, ожерелье которых выросло там, где до этого были только пески и морская соль, выстроенный руками трудолюбивых муравьев пакистанцев за нефтяные деньги монархий. В шестидесятые – на Востоке был только один город такого рода – Бейрут. Сейчас к нему присоединились Дубай, Абу-Даби, Доха и вполне возможно – скоро этот список пополнят Басра и Багдад. Всё это – за двадцать с небольшим лет.

Дорогие машины, тхобы и блестящие, одинаковые до безобразия небоскребы – вот новое лицо Ближнего Востока. Надолго ли…

Она вспомнила крайний свой визит в Белый Дом. Сегодняшняя администрация относилась примерно так же, как муха к ДДТ – но, тем не менее, пригласила ее в рамках закрытой межпартийной дискуссии на тему: Арабская весна – что дальше. Стратегическая пауза после Сирии затянулась, видимых и быстрых успехов в демократизированных странах не было – а учитывая то, что это не Европа, и в ЕС и НАТО новые страны не запихать – этой стратегической паузой мог воспользоваться кто угодно…

Вот тогда – то она, теперь декан факультета политологии Стенфордского университета – и сказала то, что не понравилось многим. Она сказала – забудьте про Иран, произойдет революция в Иране или не произойдет – это дело десятое. Настало время направить революционные события в те страны, где они действительно будут уместны. Саудовская Аравия. ОАЭ. Катар.

Саудовская Аравия – абсолютная монархия, там у власти семейка, в которой уже пять тысяч отпрысков и все хотят не просто жить – а жить красиво. Правозащитников порют кнутом, а преступникам отрубают голову публично. И количество нищих и бесправных гастарбайтеров – превышает количество коренных саудитов раза в два, не меньше.

ОАЭ. Несмотря на внешний лоск – это очень неустойчивое объединение семи независимых эмиратов, где только два богаты – Дубай и Абу-Даби, а вот остальные, такие как Шарджа – смотрят на это с завистью. И кстати свобода предпринимательства там ограничена – если вы не понравитесь амиру или его родственникам.

Ну и наконец, Катар. Эмир суннит, а большинство подданных – щииты. Примерно раз в десять лет – происходит восстание против чуждой власти, которое каждый раз бывает инспирировано с другого берега Залива и каждый раз жестоко подавляется (количество трупов, образовавшееся при этом, скрывается). При это Катар, при крохотной территории имеет огромные запасы нефти, но ещё больше – газа, по этому показателю – подпирая Россию. Как раз эмир Катара – закончил строительство газопровода, выходящего к турецкому газотранспортному хабу, а это значит – в Европу. Так не стоит ли – снять сливки?

Все просто. Вторая волна Арабской весны – должна быть направлена не на Иран – а на монархии Персидского залива. Тем самым – США и Запад в целом убивают сразу нескольких зайцев. Во-первых – короли и эмиры вместе со своими многочисленными родственниками выезжают на Запад и начинают тратить те деньги, которые они успели скопить – поддерживая тем самым экономику. Во-вторых – Запад и его бизнес-элиты получают уникальную возможность в образовавшемся хаосе скупить за бесценок стоящую многие миллиарды недвижимость, инфраструктуру, добычные и перерабатывающие мощности. Это станет таким же мощным допингом для американской экономики, как и события 1998 года в Южной Азии, или открытие иракского рынка – когда вся экономика США несколько лет только на него и работала. США сегодня переживают самый долгий в истории цикл экономического роста – четырнадцать лет, это вдвое больше обычного цикла. В две тысячи пятом – они рискнули в Ираке и выиграли – все сделали правильно, договорились с генералами, привлекли к обеспечению безопасности в Ираке опытную и авторитетную на Востоке Россию. И – иракские заказы позволили «не заметить» сдувания рынка деривативов – американская банковская система просто перекрыла убытки прибылями от работы на новом рынке – иракском. Сейчас – ещё один семи-восьмилетний цикл подходит к концу и США находятся на пороге экономического спада, возможно – очень серьезного. Если удастся с помощью второй фазы арабской весны скупить за бесценок ближневосточные активы и заместить ими излишнее количество эмитированного доллара – то и этот спад пройдет незаметно[95]. Если же нет…

Но демократы конечно же к ней не прислушались – а кое-кто из их тусовки даже поднял ее на смех Идеалисты чертовы…

Стратегическая пауза затягивалась, и вот уже появились первые признаки больших неприятностей. Как ведущий профессор Стенфорда – она с удивлением узнала некоторые подробности новых кредитов на образование – что в договора банки теперь включают не только процент – но и бенефит: сумму, которую успешный, получивший хорошую работу студент должен перечислять банку если его доходы достигнут определенной суммы. Это помимо выплат по телу долга и помимо процентов. И это было уже слишком… она тоже была за свободный рынок… но такое. Узнала она и о деривативах, имеющих обеспечением образовательные кредиты, и о попытках университетов заработать, выпуская так называемые «образовательные ценные бумаги» в виде «кредитов» – пытаясь сделать стоимость и оплату образования биржевым товаром и за счет этого кратно взвинтить за него цены.

Как и все республиканцы – а она была республиканкой до мозга костей – она была практичной и называла вещи своими именами. Американская банковская система – хищник. Хищник, который постоянно голоден. Если ему не подбрасывать пишу – в виде СССР и постсоветских стран в девяностые, азиатских тигров в девяносто восьмом, Ирака в две тысячи пятом – он начинает питаться американским избирателем, американским средним классом. Тема Ирака исчерпалась, хищник опять голоден – а на тех тушках, что ему бросили – мало мяса, за исключением разве что Ливии. Вопрос стоит так – за чей счет США простоят ещё десять лет? За счет бедняги американского студента, который мало того, что отдает за образование то, что его родители копили многие годы – так ещё и подряжается в кабалу на много лет после того, как закончит образование. Или за счет этих ублюдков – шейхов, которые нам продавали то, что у них под ногами и наслаждались жизнью – в то время как американский гражданин и избиратель вкалывал на трех работах, чтобы оплатить ипотеку. Время халявы прошло, пришло время расплаты…

* * *

Майбах привез ее к длинному, из бетона и стекла зданию больницы, построенной пакистанцами и оснащенной, конечно же, американским оборудованием. Доктора тут работали индийские в основном – хотя были болгары и даже американцы. Майбах встал около длинного ряда громадных Форд Икскершн, скорее всего бронированных. Около них стояли люди, общими у которых были три вещи – бейсболка, черные очки и карабин М4. Узнав бывшего госсекретаря США, многие парни ей отсалютовали – золотые иракские времена для многих были лучшим временем в их жизни. За год – можно было заплатить ипотеку по дому или собрать образовательный фонд для детей…

Эмира она нашла на первом этаже – там для него было организовано личное отделение. На первом этаже оно было потому, что эмир весил сто шестьдесят килограмм и для него затруднительно было даже ходить, не то что подниматься по лестнице. Сейчас – сам эмир полусидел, полулежал в построенном специально для него больничном кресле, подключенный к аппарату по очистке крови. Вид у него – был какой-то несчастный…

– Ваше Величество – вежливо сказала госсекретарь.

– Рад видеть вас в добром здравии – сказал эмир – увы, сам я не могу похвастаться тем же. Видите…

– Уверена, все будет хорошо, Ваше Величество. Здесь лучшие доктора на Ближнем Востоке…

– Все мы в руках Аллаха – сказал эмир – я очень сожалею, что не смог присутствовать при произнесении вами речи. Уверен, она была бесподобной.

Ну, так думают далеко не все… – сказала экс-госсекретарь – но я рада, что у меня есть хоть один поклонник моих внешнеполитических талантов.

– Уверен, поклонников у вас и без меня достаточно – сказал эмир, привычно, с восточной витьеватостью вырисовывая нить беседы – кстати, я хотел бы поговорить как раз о внешней политике. Вы в курсе, что происходит в России?

Экс-госсекретарь задумалась. Россия была ей близка – она начинала карьеру в американском посольстве в Москве, выполняя задания ЦРУ США, затем, ещё при Буше – старшем – была главным специалистом Белого дома по России. Помнила Михаила Горбачева, Бориса Ельцина – иногда ее приглашали в кабинет во время важных переговоров. Потом – республиканцы потеряли власть на долгие восемь лет, а когда вернулись – она была назначена уже на руководящие роли. Помощник президента по вопросам национальной безопасности, затем – Госсекретарь США. Именно ей – за счет связей в российском истеблишменте и помощи ЦРУ удалось уговорить Россию принять участие в операции в Ираке. Она же – в немалой степени способствовала и мирной передаче власти новому правительству во время Манежной революции. Но постепенно – Россия пропадала из фокуса внимания Вашингтона, сосредотачивавшегося на противостоянии с Китаем в Южной Азии и на Ближнем Востоке. Глобальный проект Арабской весны – и вовсе отодвинул на второй план все другие задачи. Но все равно – обстановкой в России она в целом владела, если не считать последних событий.

– Напомните, если не трудно, Ваше Величество.

– Находящиеся в Кремле власти – поощряют насилие и террор против мусульман, поощряют русский шовинизм, натравливают на мусульманские общины криминальные и националистические организации русских…

Эмир продолжал говорить, а экс-госсекретарь серьезно задумалась. Понятия «шовинизм» на Ближнем Востоке не было, и значит – эмиру его кто-то подсказал. Кто именно? Даже в США не все знали, что это такое…

– … и таким образом, чеченцы не имеют другого выхода, кроме как защищаться от разбоя и бандитизма русских с оружием в руках. Мы, как мусульмане и хранители земли, по которой ступала нога Пророка Мухаммеда, да приветствует его Аллах – не можем оставаться в стороне от отважной борьбы мусульман на Кавказе за собственное выживание. И потому – мы просим США с пониманием отнесись к той помощи, которую мы намерены оказать сражающимся народам Кавказа. Мы знаем, что русские теперь ваши союзники.

– Простите, вы ведь говорите не только от своего имени, верно, Ваше Величество? От чьего ещё, если не секрет?

– Его превосходительство, господин Эрдоган весьма заинтересован в оказании помощи братьям на Кавказе.

Турция, значит.

– Боюсь, это будет непросто. Мы имеем обязательства перед Россией…

– Понимаю, что непросто – и тем не менее, я просил бы вас, как одного из самых уважаемых людей в Вашингтоне донести нашу точку зрения до Белого Дома. Заверяем вас, мы сделаем все чтобы ваши интересы на Кавказе…

– Все не так просто…

Слова экс-госсекретаря застряли в горле – помощник эмира положил на стол коробочку, уже открытую.

– Прошу вас, примерьте. Это столь красивая вещь, что только такой женщине как вы она будет к лицу. Я приобрел его для своей супруги, но ошибся с размером. Прошу вас… не возвращать же назад.

Как во сне – экс-госсекретарь взяла колье. Это был гарнитур из колье и двух браслетов… в нем было не меньше ста бриллиантов ювелирного качества. Пусть ни один из них не отличался размерами и само украшение было простым, но… обручальное кольцо с бриллиантом в два карата – стоило пять тысяч долларов США. Значит, это украшение стоит не менее пятисот тысяч.

Перед глазами – пронеслось все, и нищий дом, в котором жила она с братьями и сестрами, и деревянная церквушка, и ее первое пианино – старенькое, фальшивящее. И ее поступление – она сумела поступить благодаря гранту, который выиграла… тогда ещё не было образовательных кредитов…

Пятьсот тысяч…

– Прошу вас…

– Ваше Величество… – неуверенно сказала она – нехорошо дарить женщине подарок, который не подошел другой женщине. Тем самым…

– О, простите, я не знаю ваших обычаев. Но если я вас оскорбил…

– Нет, нет… – поспешно сказала она, боясь, что бриллиантовый мираж рассыплется, и карета превратится в тыкву – вы меня не оскорбили. Я попробую… встретиться кое с кем в администрации… поговорить…

– На большее мы и не рассчитывали.

* * *

Когда экс-госсекретарь США покинула кабинет, где эмир Катара принимал процедуры – открылась дверь, ведущая не из коридора, а из врачебного кабинета, и в кабинет, где во врачебном кресле горой возвышалась туша эмира – шагнул чисто выбритый, дорого одетый молодой человек. Глаза его метали молнии.

– Проклятая лицемерка!

– Осторожно, мой мальчик – философски сказал эмир Катара – смири коня гнева своего уздечкой терпения и благоразумия…

Молодой человек был сыном Короля Саудовской Аравии и внуком ибн-Сауда, основателя Саудовской Аравии. На сегодняшний день он был послом Дома Саудов при Виндзорском дворе.

– Всего несколько дней назад она говорила в Белом доме о том, чтобы ограбить нас до нитки!

– Разбойник существует, чтобы разбойничать, верно?

– И что будем делать, эфенди?

– Первый шаг – уже сделан. Она дала свое согласие. Турция член НАТО, верно? Когда на Кавказе все будет серьезно – мы сделаем следующий ход. И посмотрим, как наши враги перегрызутся друг с другом…

…

– Ты встречался?

– Да. Этот человек сказал, что давно мечтает вернуть Великобритании блеск былого величия – а США чтобы горели в аду.

Человеком, который это сказал – был ни много, ни мало Принц Уэльский. Будущий Король Англии.

– Очень хорошо. Теперь, с позволения Аллаха, мы сделаем вот что…

* * *

Вернувшись в Вашингтон – экс-госсекретарь набрала номер, который помнила наизусть. Номер дома Корбанов – там жил профессор Корбан, беженец из Чехословакии. Она часто бывала у них дома, когда училась – лекции профессора Корбана о геополитике собирали аншлаги. Его дочь, Яна Корбан[96] – была Госсекретарем США до нее. Когда Клинтон пришел к власти – Яна позвонила ей и почти час рекрутировала ее в клинтоновский Госдеп – а она все никак не могла вставить слово, чтобы сказать, что она вообще то республиканка. Потом они обе долго смеялись, вспоминая этот эпизод.

Сейчас, при демократической администрации Яна Корбан была специальным внешнеполитическим посланником президента и имела ранг Чрезвычайного и полномочного посла, несмотря на то, что ни в какую страну назначена не была.

Они встретились в дорогом ресторане на десятой. Яна Корбан прибыла с охраной – ее до сих пор охраняли шесть человек в смену, как вице-президента США. Но с случае с «палачом Югославии», как ее называли – это, наверное, было оправданно.

– Я слышала, ты на Ближнем Востоке была – сказала Яна, придирчиво расстилая салфетку.

– Да, только что приехала.

– И как там?

– Пока все тихо…

– Это ненадолго – пробормотала Яна – кстати, ты в курсе что ты теперь персона нон-грата в Белом Доме?

– С каких пор?

– С твоего последнего его посещёния. Джош рвал и метал.

Джошем – они называли действующего госсекретаря.

– Вот как?

– Не стоило его так прикладывать. Он это не забудет.

– Я не сомневаюсь. У него высшее образование есть?

– А как же. Магистр бизнес-администрирования…

Посмеялись.

– Слушай… у меня была встреча в Катаре. Ну, ты поняла с кем.

– На самом верху?

– Именно. Они интересуются позицией нынешней администрации по поводу конфликта на Кавказе?

– Конфликта на Кавказе?!

Уже тон, каким было это сказано – исключал дальнейшее обсуждение.

– Они заверили, что готовы соблюсти и наши интересы.

– Их заверения не дорого стоят.

– Я так и могу им передать?

Советник президента – посмотрела на свою давнюю подругу.

– Лиз, на что ты меня толкаешь?

И они обе рассмеялись.

* * *

Так, за обедом в вашингтонском ресторане на Десятой авеню – был решен вопрос с предательством своего союзника – который по факту никогда и не был союзником. Как только новый президент России, пришедший в Кремль на волне Манежной революции – подписывал соглашение о сотрудничестве с НАТО – американские дипломаты заверяли всех, и русских в том числе, что наступает новая эра, что Россия теперь полноправный член Западного мира, друг НАТО и США. И когда потребовалось найти восемь, а потом и восемнадцать тысяч человек – чтобы замирять Ирак – Россия без колебаний дала нужное количество людей, и двести тридцать восемь из них – вернулись домой в гробу, а более тысячи – инвалидами. Но когда помощь требовалась России, да и не помощь… цыкнуть просто, чтобы не забывались, кто есть кто – все было решено в обычном вашингтонском ресторане, за обычным ужином…

Правильно говорят… дружба, которая прекратилась – никогда по факту и не начиналась…

Два года спустя. Москва

08 июня 2017 года. Вор

– До Выхино…

Таксист безмятежно и нагло улыбнулся.

– Соточка[97], командир.

– Соточка? А ты не ох…л?

Таксист – недоуменно посмотрел на него, потом, видимо почувствовав неладное, недовольно сказал.

– Ладно, садись…

Ехали относительно свободно – машин на дороге мало, бензиновый кризис. У заправок – длинные, по километру и более хвосты, юркие мальчишки торгуют местами в очереди и канистрами с топливом из-под полы. Сейчас если у тебя есть старая таратайка – то ты можешь неплохо заработать, просто занимая место в очереди. Цена на бензин – на заправке сорок пять, из-под полы – больше сотни. Вон, заправка ЮКОС – сорок семь уже.

Радио «Дождь» – неутомимо бубнило.

– Правительство Саудовской Аравии заявило о продолжении политики ценового демпинга на нефтяном рынке, с целью заставить Россию выполнять свои обязательства взятые на себя в Стамбуле. Напомним, что вчера цена на нефть марки Брент составила двадцать четыре доллара и девяносто три цента, что составляет новый многолетний антирекорд. Правительства Турции, Саудовской Аравии, Ирака, Ирана, Сирии, Катара и ОАЭ – выразили готовность продолжать давление на Россию столько, сколько это потребуется для полного выполнения условий Стамбульского мирного договора с Ичкерией. И к другим новостям…

Интересно, почему так? Цена на нефть пробивает все новые и новые минимумы – а на заправках ценники только растут. Говорят, что нефтяные компании компенсируют свои потери на внешнем рынке за счет того, что выжимают последнее из рынка внутреннего. А кто-то кивает, что, мол, цена на нефть то падает – а курс доллара США то растет. И получается, что бензин за рубли продавать все менее выгодно. А вчера читал – что после того, как Правительство объявило о стопроцентной продаже валютной выручки – все экспортеры теперь гонят по максимуму свой товар за кордон и оставляют доллары там. Кстати, про доллары…

– Доллар почем?

– Сто семь – моментально отреагировал таксист – надо?

– Не…

Доллары, наверное, надо будет купить – но только после того, как он получит боевые…

– Оттуда?

– Да – коротко сказал капитан.

Таксист понимающе хмыкнул.

– И чего второй раз туда полезли. Жили бы и жили… они нас не трогают… мы из не трогаем…

Капитан вспомнил ту девчонку. Ее схватили прямо в Сочи – один из чеченских полевых командиров заказал блондинку, ростом метр семьдесят пять, третий размер груди. В плену она побыла относительно недолго, два месяца – и была брошена вместе с домом, после того как чеченский авторитет вместе с законной женой и детьми отъехал на временное место жительства в Турцию. Рассказала она многое… как заставляли садиться на бутылку… как какую-то рабыню наказали, положив ее под собаку… Потом, в госпитале – она разбила в туалете зеркало и осколком полоснула по горлу. Спасти не сумели…

– А теперь… война, блокада… санкции… отдать этим черным Кавказ и пусть живут как хотят.

Капитану стало противно.

– Остановите здесь…

* * *

Все метро – было завешано патриотическими плакатами. Под ними – хлопцы в камуфляже собирали «на помощь участникам КТО»[98]. На что они действительно собирали – оставалось загадкой.

И кругом, везде – на майках, на антеннах машин, на вагонах метро, на скамейках – триколор. В количестве, от которого уже начинало тошнить.

Триколор – начинал пользоваться популярностью лишь после Владика – Ростов им был обвешан чуть менее чем полностью. В самой зоне КТО – самой большой ценностью считался красный флаг. Бойцы берегли флаги… прятали их от командования. Как-то раз он ехал с удмуртским ОМОНом (Соболями) – у них был флаг, который раньше принадлежал пионерской организации – спасли его с помойки за Дворцом пионеров в Ижевске. Суровые мужики – хранили его как самую дорогую вещь в отряде, они скорее согласились бы расстаться с подаренным волонтерами тепловизором, чем с красным флагом ижевских пионеров.

Фронт и тыл жил совершенно разной жизнью – впрочем, это было скорее исключением, чем правилом.

Старый как дерьмо мамонта мытищинский вагон – подрагивал на стыках, скрипел. Он вслушивался в голос диктора, боясь пропустить остановку – после того, как началась кампания переименований – улиц, остановок метро – все так и встало с ног на голову…

* * *

В расчете, который ему выдали ему закрыли на пятнадцать дней боевых меньше, чем ему должны были закрыть. Кто-то в штабах очень хотел кушать… да все хотели. Он воспринял это философски – сил ругаться не было.

– Денег нет… – сообщила ему сотрудница АХО, по хожу подновляя макияж.

– И когда будут?

– Пока неизвестно, бюджетное финансирование не довели…

– И что – ничего нельзя сделать?

Девушка понизила голос.

– Зайдите к Потапову. Там можно договориться.

* * *

Договоренность – стоила ему ещё пяти дней – кушать хотели и тут. Сколько говорили, чтобы боевые перечислять на карточки – но видимо, кто-то был сильно заинтересован в продолжении работы с наличными. Получив расчет, он отправился на базар, менять доллары. Там у него был знакомый меняла, этот, по крайней мере, фуфло не подсунет. В последнее время – Москву наводнили иранские доллары, бороться с ними было очень сложно ввиду высокого качества денег. Подделывало государство[99].

На базаре – был полный хай-х…, как говорили там… откуда он прибыл. Никаких кавказцев – только русские… следы от пожаров ещё не убрали – здесь погромы были, громили диаспору. Цены кусались.

– Сдаю-принимаю… – ткнулся кто-то на дальних подступах.

– Пошел на…!

Ловчила, почуяв, что не в тему – отступил. У знакомой будки – типа обувь починяем – круговорот народа в природе.

– Стоять-бояться!

Капитан – сделал отработанное, резкое движение, уходя с линии огня и выхватывая пистолет. Там – среди террористов были пацаны, их излюбленной тактикой было подскочить со спины вплотную и выстрелить из Макарова или ТТ в затылок.

Ствол трофейной Беретты – уставился на отброшенного на развал запчастей к мотоциклам Иж и ЗИД, стремительно белеющего мента.

– Юра… брат, ты чего…

Капитан – опустил свой Кугуар[100].

– Шутки свои прибери, да…

– Ну, ты крут, в натуре. Пойдем, по пятьдесят капель, что ли.

– Щас. Только доллары поменяю.

– Давай меняй. Так, что уставились?! – вызверился мент на свой контингент.

* * *

Зашли в едальню – тоже недавно сменившего хозяев на русских, но продолжавших подавать шаурму. Хозяин быстро накрыл на стол в уважаемом месте, где потише, денег брать и не подумал – оперу на своей земле все бесплатно.

– Ну чего? Где ты, как ты?

– Откуда набрался?

– Чего?

– Ну этого. Где ты, как ты? Так на Кавказе говорят.

– Э… с кем поведешься, от того и забеременеешь, гы-гы-гы… А ты оттуда что ли?

– Ага.

– За это надо выпить! – оптимистично провозгласил однокашник по Омской милицейской школе – Саня! Саня!

…

– Тащи ноль пять! Только смотри, не паленку! Шею сверну!

– Паленка как была так и есть?

– А… ничего не меняется, брат. Пили, пьем и будем пить. Тут на этой паленке такие бабки зашибают…

Капитан знал, какие именно. Конвои с паленкой – шли через зону боевых действий под охраной ичкерийских «белых волков», потом передавались нашему ФСБ. Один принципиальный армейский капитан попробовал перекрыть трассу… свою ошибку он понял быстро – после того как в Волгограде подожгли квартиру.

Железка тоже работала на всю мощь. Когда ее случайно повредили авиабомбой – на территорию под ичкерийским контролем прошел отряд наших железнодорожных войск, а во время работ их охраняли те же белые волки. Говорили, что у чеченцев кто-то выстрелил тогда из РПГ – отрезали голову.

– Как там…

– А сам как думаешь?

– Да…

– А тут у вас?

– А чего. Новое постановление выпустили – при встрече теперь не «Здравия желаю!» а «Слава России!»

– Дурдом.

– Ну… как сказать. Рынки мы все-таки почистили.

Принесли водку.

– Ну… будем!

– Будем…

* * *

– Так вот, слушай анекдот. Слушаешь?

…

– Сводка штаба объединенной группировки за такое то. Обезврежена банда чеченских террористов. В состав банды входили:

– Ушат Помоев.

– Подрыв Устоев.

– Погром Евреев.

– Поджог Сараев.

– Захват Покоев.

– Исход Изгоев.

– Побег Злодеев.

– Обвал Забоев.

– Камаз Отходов.

– Забег Дебилов.

– Парад Уродов.

– Вагон Гандонов.

– Отряд Дебилов…

Тут Димон, видя что список не производит на друга ожидаемого впечатления – озадаченно замолчал…

– Э… ты чо такой грузанутый?

– А я что, по-твоему, ржать сейчас должен?

– Ну, типа да.

– Так вот, ни х… не смешно.

Шум в кафешке потихоньку начал стихать – все поняли, что происходит что-то совсем невеселое.

– А чо так? – Димыч тоже начал трезветь.

– Да так. Ты там был?

Вопрос был опасный. Очень. После чего – могло начаться все что угодно, вплоть до перестрелки.

– Был.

– Так вот, если ты дальше Ростова забирался, то должен знать, что с нашей стороны кавказцы – каждый четвертый. И они по тылам не отсиживаются – понял?

– И чо с того?

– А то, что ржать над именами людей – нехорошо. Ты понял?!

Воздух сгустился до того, что его можно было резать ножом. И его однокашник по ментовской учебке понял, что сейчас будет.

– Понял… – примирительно сказал он – понял, Юра, понял.

Отпустило. Как и всегда после этого – в душе не оставалось ничего кроме какого-то пакостного чувства разбитости.

– Ладно, извини – буркнул он, протягивая руку за стаканом.

Его однокашник – перевел дух, подумав – псих…

* * *

Ночь – он почти не спал. Утром – перед тем как идти на работу, заглянул в ларек, купил энергетик, выхлебал сразу две банки. Полегчало…

МУР – был на том же месте, как и вся Москва. Здесь ничего не изменилось. На двери начальственного кабинета красовалось.

И.о. начальника РУБОП, полковник полиции Равиль Латыпов

Он постучал. Потом вошел.

Полковник Равиль Латыпов… в первую очередь, ему бросилось в глаза, насколько его бывший начальник поседел за два года. Если раньше у него была благородная шевелюра с проседью, цвета «соль с перцем» – то теперь он был седой весь, полностью. Упрямые морщины на лице стали ещё упрямее и глубже, на входящего он сторожко поднял голову от бумаг, расплылся в улыбке.

– Ворюга… ты ли это.

– Я, товарищ… полковник. Я

* * *

Два стакана – соединились и снова разошлись. Майор Юрий Воробьев – достал из своего новенький орден Мужества, зажмурившись, выхлебал все до конца.

– О. Молоток.

– Вы то тут как?

– Как… да потихоньку…

– Где Домогаров?

– Домогаров в НИИ ушел.

Оба понимающе помолчали. Уйти в НИИ – это один из приемов вбить со следа прокуратуру или ищеек с Управления собственной безопасности. То же самое, что и «выйти за штат». НИИ – подчинялось министерству, но его сотрудники в штате не значились, и их там было «не видно». Подавалось это все под соусом «обмена практическим опытом», то есть преподавание молодым ментам в НИИ должны были вести не теоретики, а опытные практики. Учитывая то, что опытными практиками на практике часто оказывались люди, на которых клейма ставить некуда, а собственные «ссылки» в НИИ они использовали для вербовки молодежи в собственные полукриминальные кланы и сети в системе МВД – победы в борьбе с коррупцией можно было ждать ещё много десятилетий…

– Навсегда?

– Как получится…

– А Груша?

И по неловкому молчанию – сразу все понял.

– Когда?

– Зимой.

Не усмотрели, значит. Потому что и смотреть – было некому.

Вот и ещё одного – нет.

– Пойдешь ко мне замом? – в лоб спросил Латыпов.

– Подумаю.

– Думай – согласился полковник – недолго только.

И, допив свой стакан, прибавил.

– Не нравится мне… обстановка. Что-то нехорошее… впереди.

– Груша где похоронен?

* * *

На Хованском было тихо, спокойно. Вор – купил ещё бутылку, прошел к могиле. За ней – никто конечно же не ухаживал, могила заросла. Памятник был казенный, со звездой наверху. Он пообрывал сорняки, потом присел и свернул голову «чекушке». Пролил немного на могилу, остаток начал хлебать из горла, не закусывая. Никак не брало.

– Груша, Груша…

В какой-то момент – он повернулся – и увидел, что Груша стоит рядом.

– Э… ты чего? – глупо спросил он.

– Как живешь? – спросил Груша.

– Да норм. Тебя вот вспоминал. А ты чо, живой?

Груша ничего не ответил.

– Меня вот Латып к себе в замы зовет. Как думаешь, соглашаться?

Груша покачал головой.

– Беги.

– Бежать? Куда – бежать?

– Куда угодно. Скоро – кровь будет. Много – крови.

– Это с чего?

– Беги.

И Груша вдруг сделал шаг к нему.

– Э… ты чего?

– Беги, Юра.

– Не подходи! – Воробьев выхватил пистолет.

Груша печально улыбнулся.

– Не подходи, сказал!

– Ты чего, Вор, мертвых боишься? Напрасно.

…

– Бойся не мертвых, брат, бойся – живых…

Вор – сделал шаг назад, потом – ещё один шаг. Потом – бросился бежать…

Москва. 12 июня 2017 года. Вор

Сегодня – был день независимости. День России…

Праздновали его шумно, намного шумнее, чем обычно – с надрывом каким-то. Концерты везде, главный – на Манежной площади, со звездами первой величины и лично президентом – он спел гимн России вместе с почему-то Машей Распутиной. Вечером – большой фейерверк. И – кругом и везде, на каждом шагу – триколор и Слава России!

Слава России… Героям Слава.

Понятно, что все спецслужбы были подняты на ноги, переведены на усиленный режим. Несмотря на стамбульские договоренности – далеко не все группировки боевиков признали их, и некоторые – поклялись утопить Россию в крови. А лучше дня для этого, чем день двенадцатого июня – не придумаешь…

Опытные менты – спали примерно до одиннадцати, а потом – вышли работать до глубокой ночи, обеспечивать. К счастью – ничего такого не произошло, отпраздновали нормально.

Да видно, звезды неудачно сегодня сложились для майора Юрия Воробьева со странной для мента кличкой «Вор».

Его внимание – он возвращался домой за полночь – привлекла пронесшаяся с мигалкой машина Скорой. А потом… он жил недалеко от развязки… так называлась небольшая площадь на окраине, где можно было пересесть с электрички на автобус или маршрутку – раньше в таких местах были колхозные рынки. И, увидев огни сирен – он на свою беду решил свернуть…

– Сюда нельзя! – вскинулся патрульный с автоматом.

– Отвали!

Воробьев продемонстрировал свое удостоверение и прошел за оцепление. Поднялся на платформу, по пролетам. Все было как обычно – труп на платформе, молодая следачка пишет на коленках протокол. Выделив среди разномастной толпы своего, опера – он двинулся вперед.

– Отойдем?

– Вы кто?

Он показал удостоверение.

– МУР – недоуменно спросил районный опер.

– Он самый.

Они отошли. Мимо, не останавливаясь – пронеслась электричка.

– Будешь? – Вор предложил сигареты.

– Не.

– Чего так?

– Не курю.

– Опа… – недоуменно протянул Воробьев. В его понимании некурящий мент был оксюмороном… нервы иначе было не унять.

– А как расслабляешься?

– Да я и не напрягаюсь – шуткой ответил опер.

– Чего тут? – Воробьев кивнул на труп.

– Да вроде некриминальный.

– Давай, давай, что из тебя тащить приходится?

– Мужик сидел на лавочке, никто не подходил, по виду – пьяный. Потом уборщица решила его прогнать… а он мертвый оказался.

– Здорово. А чего кипеш такой?

– Да все по порядку делать надо.

– Почему? – насторожился Вор.

– Пойдемте, покажу…

Они спустились вниз, к Волге местного райотдела. Опер – забрал с заднего сидения пакет.

– Вот, посмотрите. Осторожнее только. Паспорт.

Вор достал паспорт, вгляделся.

– Твою мать…

Дипломатический паспорт Украины. Вляпались…

– Некриминальный, говоришь?

– С виду да. А там – вскрытие покажет…

Не обращая внимания на местного опера – Вор взбежал обратно наверх, бросился к трупу.

– Вы кто такой? – возмутилась следачка – вас кто пустил?!

– Свети сюда! – приказал он технику…

Так… так… есть! Так и есть…

– Что вы делаете…

Воробьев поднялся на ноги, отряхнул руки.

– Возбуждайтесь – сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь – убийство это.

– Ипать, тебе что больше делать было нечего?! – такими словами встретил его Латыпов, когда он вернулся на работу – кроме как глухое убийство дипработника нам на шею вешать?!

Вор ничего не ответил, он без спроса взялся за графин.

– В пьянстве замечен не был, но по утрам пил холодную воду – прокомментировал Латыпов – ты как вообще на месте-то оказался.

– Живу я там… – хрипло сказал Вор.

– Ах, да. И мимо проехать не мог.

– Не мог. Знаете же.

– Знаю. Садись, рассказывай. Что там?

– Там все равно бы признаки насильственной смерти обнаружили – сказал Воробьев, присаживаясь за стол – я просто быстрее оказался.

– Может бы обнаружили, а может и нет. Ты не хуже меня знаешь, как судмедэкспертиза работает. Как его убили то?

– Мы так и не поняли – сказал Вор – технически это удар в затылок чем-то вроде гвоздя, но тоньше. Удар нацелен на то, чтобы перерезать спинной мозг. Смерть почти мгновенная.

– Ничего себе. Ты с этим сталкивался что ли?

– Да. Несколько убийств в Ростове. Все погибшие – чеченцы. Расследовала местная уголовка, мы другим занимались. И знаете, что объединяло все жертвы?

…

– Все были достаточно авторитетны в своих кругах – чеченских я имею в виду. Все занимались бизнесом или тем или иным путем имели деньги – короче, непростые люди. Все выступали резко против войны и ратовали за заключение мира на условиях устраивающих обе стороны.

– Чеченская партия мира.

– Она самая. Если ее так можно называть.

– Сколько было дел?

– Шесть.

– И ни одно, я так понимаю, не раскрыто?

– Да, не раскрыто. Более того – я разговаривал с опером из ростовской уголовки, который работает по этому делу. Он сказал, что чеченцы тоже не знают, кто это делает. По крайней мере, у четверых погибших были сильные тейпы, а один – по чеченским меркам был вообще неприкасаемым…

…

– Он происходил из старинного рода, который давал Чечне муфтиев и кадиев, славившихся своей справедливостью. Люди из этого рода традиционно считаются неприкосновенными, за покушение на одного из них – чеченцы вырежут весь род обидчика причем – политические взгляды тут не при чем, это все намного глубже. Но его все равно убили – кто-то, кто не боится кровной мести.

…

– А знаете, почему мне показались странными эти убийства? Их сходство с тем, как на Кавказе убивают нас. Малолетки.

…

– Пацан с ПМ, иногда с Марголиным, в последнее время все чаще употребляются Иж-71 с глушителем и турецкие. Подбегает вплотную и стреляет в затылок. Заимствовано у киллеров из Латинской Америки[101] – уж не знаю, откуда чеченцы про это узнали. Работают на улице, в людном месте, после выстрела – сразу собирается толпа. Они тоже не дураки – понимают, что мы не Мексика, на возраст смотреть никто не будет, если что. Если малолетку успевают пристрелить – вот повод поговорить о зверствах российской армии. Тут – тоже получается в затылок, но не пулей… ножом.

– Графин дай.

– Что?

– Графин…

Латыпов набрал в стакан воды, выпил. Шумно выдохнул, как после водки.

– Чем дальше в лес, тем толще партизаны. Куда мы катимся?..

…

– Возбудилась генеральная прокуратура – сам понимаешь, дипломатический работник. Оперсопровождение повесили на нас. Ты это дело знаешь? Ну, вот и принимай его. Я генералу сам доложусь.

– И запомни: инициатива имеет своего инициатора.

– Кацман – должен был встретиться с нашим человеком на станции электрички. И передать ему совершенно секретный план украинской военной разведки по дестабилизации обстановки в нашей стране.

У Вора – голова пошла кругом.

– То есть… Кацман был наш агент?

– Не агент, а источник. Нет, он не был нашим агентом. Он был честным человеком. Для которого русско-украинская дружба – не пустой звук.

Воробьев достал платок и вытер лоб.

– В прошлом и этом году – в Ростове на Дону произошли похожие убийства.

– Знаем. Это дело рук украинской военной разведки. Точнее – определенных кругов в украинской военной разведке. Которые считают, что для выживания Украины Россию надо постоянно держать в состоянии конфликта с Кавказом.

– П… ц.

– Нецензурно, но верно.

* * *

Оперативное сопровождение…

На бумаге все просто – твое дело телячье, обделался и стой. На самом же деле… есть два органа и две стороны: следствие в лице генпрокуратуры и розыск в лице… его самого, получается. Следак – его только так называют, следователь, на самом деле, он никуда не следует – бумаги пишет. Его можно было бы назвать письмоводителем, как в старые добрые времена, это точнее отражало бы суть. Когда у следователя проблемы, он берет бумагу и пишет «прошу оперативным путем установить…» – и ответственность за нераскрытое преступление тоже с этого момента ложится на оперов…

Зная, что у высотки Генпрокуратуры негде припарковаться – Вор поехал на метро. На входе – возводили кирпичную стенку, за ней стоял автоматчик – сейчас все опять боялись чеченских терактов…

Лифт, конечно же не работал, до нужного этажа – Вор поднялся пешком. Несмотря на внешнюю внушительность – внутри здание Генеральной было убогим и темным. Низкие потолки, наверху какие-то панели из ДСП что ли… по позднесоветской моде, одинаковые двери, обитые дерматином. Кабинеты – клетушки. Вор остановился около одной из них, на которой было написано: старший следователь по особо важным делам Брагар А.В.

Но постучать не успел. Дверь открылась…

* * *

Брагар А.В. А.В. – это Алена Владимировна.

Которую капитан сильно хотел забыть – и все-таки забыл. Но судя по тому, что он сейчас чувствовал – не до конца.

– Я слышала, ты в Ичкерии был?

– Да какая там Ичкерия. В Ростове отсиделся, в штабе опергруппы…

Вор отхлебнул горячего чая из старой, с аккуратно подклеенной ручкой чашки. Как то некстати, мелькнула мысль – а ведь это та самая чашка. Подарочная…

Нет, хватит. Довольно. Она тогда была права, мент – не создан для семьи. Мент есть мент. Удел мента – одиночество.

В голову лезли и другие, намного менее приятные воспоминания: горы, горный серпантин, утренний туман, колонна из УАЗиков, очереди трассерами и истерические крики: слева! Они слева! Слева!

Слева…

– Ален… – я к тебе по делу.

Она невесело усмехнулась.

– Так тут все – по делу.

– По какому?

– Убийство Кацмана…

– Ах. Это…

Вор понял, что что-то неладно.

– Опоздал ты, милый мой… Как всегда, впрочем.

– Ты о чем?

– Раскрыто дело?

– То есть? – не понял он.

– Территориалы раскрыли. Группа малолеток, на почве национальной ненависти.

– Какой национальной ненависти? – не въехал Вор – к хохлам что ли?

– К евреям. Подозреваемый… – Алена взяла папку, не листая, раскрыла на нужном месте – Оконников Максим Иванович, девятнадцать лет, кличка «вратарь». Участник неонацистской группировки скинхедов.

– Бред какой-то…

– Почему?

– Кацман… Ален, я не могу всего говорить. Где он?

– Кацман?

– Нет. Оконников.

– В Бутырке.

– Мне нужно с ним поговорить.

– Зачем?

– Ален, нужно…

Женщина, когда-то красивая, а теперь ощутимо состарившаяся на совсем неженской работе – вздохнула, достала бланк и начала писать…

* * *

В Бутырке – Вор был не первый раз и даже не десятый – как бы не сотый. Самая известная тюрьма Москвы и одна из самых известных в России.

Его вспомнили. Лишних кабинетов не было, все были забиты, то следователями, то адвокатами с клиентами – но так как Юру Вора здесь уважали как правильного мента – администрация выделила под работу с задержанным один из кабинетов, принадлежащих оперчасти…

Завели Оконникова. Тот оказался примерно таким, каким его Вор и ожидал увидеть – молодой, литые плечи, наглый. Голова – почти голая, ходит бритым. Он был одет в спортивный костюм.

– Пристегивать? – поинтересовался конвоир.

– Не надо – сказал Вор.

– Мы за дверью, если что…

Дверь закрылась. Скинхед – с интересом смотрел на мента.

– Ты кто?

…

– Наседкой[102] не буду, сразу говорю…

– Да ты садись, Макс…

Оконников искал способ, как показать свою независимость, но так как стоять было глупо – он с независимым видом сел на стул.

– Ты здесь кум[103] или адвокат мой?

Вор – достал удостоверение.

– Ознакомься.

– МУР…

– Он самый. А ты у нас, получается, скинхед?

– Патриот – лениво бросил парень.

– Патриот, даже. Тогда вот с этим ещё ознакомься.

Вор достал из бумажника карточку – и бросил ее парню. На ней был изображен он, с автоматом, на фоне гор. Оконников лениво ознакомился.

– И чо?

– Через плечо. Будешь так отвечать – в бараний рог скручу. В армии служил?

– Нет.

– Значит, не патриот. Патриоты в армии служат, а не в переулках – кулаками машут.

– У меня отсрочка. По учебе.

– И где учишься?

– Физ…

– Вратарем почему кличут?

– В футболе на воротах стою.

– За кого болеешь?

– Спартак.

Воробьев забрал фотографию.

– Факультет физвоспитания, значит. Кем быть хочешь?

– Жизнь покажет.

– Ну, пока жизнь тебе показывает лет пятнадцать в местах не столь отдаленных. Согласен?

– Не.

– Что – не?

– Не виновен я.

– Ты признательные показания подписал.

– Заставили.

Вор кивнул. За свою карьеру в МУР он видал немало тех, кто сначала признавался, потом шел в отказ. Обычное дело.

– Как заставили?

– Противогаз надели, шланг передавили. Сказали – подписывай, а то замордуем.

– Кто?

– Синицын. С района.

Вор снова кивнул.

– За что? Почему именно тебя к этому делу подписали.

– Он давно у черных на подсосе. С рынка кормится. А мы порядок наводим, черных гоняем. Черные ему и проплатили, чтобы он нас под статью подписал.

Вор достал из папки лист бумаги, одноразовую ручку. Передвинул это все на другой конец стола.

– Пиши.

– Что писать?

– Как провел День России. Поминутно. С кем был, где, что пили.

– Мы не пили.

– А чего так?

– Русский, не пей.

– Хорошее дело. А телки были?

– Были.

– Помнишь, кто – или так, на улице сняли?

– Не… знакомые.

– Вот и пиши. Пишите, Шура, пишите…

Оконников посмотрел на бумагу, на опера, снова на бумагу. Придвинулся поближе.

– Чо писать то?

– В правом верхнем углу. Генеральная прокуратура Российской Федерации. Следователю по особо важным… успеваешь?

…

– Особо важным делам… старшему советнику юстиции…

* * *

Оконников писал минут сорок – писал медленно, иногда спрашивая, как пишется то, или иное слово. Вор – доброжелательно отвечал, не торопил. Потом, Вор, прочитав написанное – снова положил листок перед Оконниковым и задал несколько вопросов. Оконников – написал и это. Вор – заставил подписать заявление, спрятал его в папку.

– Вот и хорошо, Максим. Проверим, правду ты сказал, или нет. Да, кстати, ты в курсе, что за человека убили?

– Жид какой-то.

– Это не жид. Это секретарь посольства.

Вор нажал кнопку, появился конвой.

– Какого посольства?

– А какая разница, какого? Как думаешь, за дипломата сколько дадут?

Появился конвой.

– Это не я! – вскочил со своего места Оконников.

– Я скоро вернусь, Максим. Подумай хорошо, что рассказать мне на этот раз.

– Это не я!!

– Уведите…

* * *

– Капитан…

Закрывающий дверь БМВ капитан районного угрозыска Синицын – дернулся, повернулся, рука нырнула в карман.

У подходящего к нему человека – была знакомая карточка удостоверения.

– Вы кто?

– Воробьев, моя фамилия. Майор Юрий Воробьев, МУР.

– В чем дело?

– Разговор есть.

– О чем?

– Дело Кацмана. Меня в оперативное сопровождение определили, от МУР.

Синицын посмотрел недоверчиво и зло.

– Что, палка мимо пролетела[104]?

– Хамишь, капитан? Кстати, тачка у тебя что надо…

Майор подошел вплотную, пола куртки у него шевельнулась, и капитан увидел пистолет, заткнутый за пояс.

– Руку из кармана достал. Медленно только. Доставай, что там у тебя есть. Только не дури, все равно – не успеешь.

Когда Вор хотел быть убедительным – он был убедительным. Синицын прикинул муде к бороде – и решил не связываться. Медленно достал руку, там был короткий Хорхе. У капитана был точно такой же, но – боевой[105].

Вор забрал пистолет.

– Садись вперед, на пассажирское. И без глупостей.

Сам Вор сел назад. Если потом дело будут разбирать – юридически, он не угрожал коллеге оружием.

– Машину бабушка на день рождения подарила?

…

– Или Абхаз?

– Какой абхаз?

– Лашба, Константин. Криминальная кличка Абхаз, из стремящихся[106]. По документам – грузчик, на универсальном рынке Деганово, фактически – хозяин рынка. Ну, что, вспомнил? Или в прокуратуру поедем вспоминать?

Семенов явно испугался.

– Вы чего, товарищ майор…

– Ты мне, пургу главное не гони – сам шесть лет на земле отпахал. И отлично понимаю, что на нашу зарплату – нормально не прожить. Но одно дело – когда закрывают глаза на нелегальных мигрантов на стройке или базаре, или на левую торговлю. И совсем другое – когда фальсифицируют дело об убийстве дипработника. И ещё колют на убийство заведомо невиновного. Это залет, капитан. И серьезный залет. Ну, что? Кто тебе Оконникова сдал? Абхаз?

Синицын лопнул – он не был внутренне стойким, как и многие, кто пришли в милицию ради левых денег и возможности творить все что угодно, прикрываясь мундиром и удостоверением. Отвечать за содеянное – он не хотел.

– Не. Не Абхаз?

– А кто?

– Угол.

– Кто?

– Угол… Углов.

– Это кто?

– Подполкан наш.

– Из райотдела?

– Нет. Из министерства.

Вор был удивлен до крайности – но вида не показал. Достал из кармана миниатюрный диктофон и незаметно включил.

– Давай, подробнее…

* * *

– Я думала, ты меня на свидание позвал…

Алена села в машину – Воробьев ждал ее у высотки Генпрокуратуры. От нее пахло духами… тягучий такой, осенний аромат.

– Ален…

– Да ладно, пошутила. Что у тебя?

Он выложил заявление Оконникова и диктофон. Пока Алена разбиралась со всем с этим, Вор мрачно подумал, что всё у него в жизни – кверх тормашками. И виноват в этом – исключительно он сам.

Просто как то не умел он жить по-другому…

Алена – прочитала заявление. Прослушала пленку.

– Как ты получил эту пленку?

– Добровольное раскаяние.

– Он, по крайней мере, жив?

– Ты меня за кого принимаешь?

Алена закрыла папку.

– Ты понимаешь, что завтра – Синицын откажется от своих слов. И его поддержат в это все, в том числе и мое начальство – потому что лишняя головная боль не нужна никому.

– Ален, а как же…

– … справедливость? – подхватила она – не смеши, а? Я думала, ты повзрослел.

Они долго молчали.

– Ладно… – подвел итог он.

– Не ладно. Что ты предлагаешь?

– Возбуди дело против Синицына.

– Шеф такое никогда не подпишет. У нас пока с вами – тишь да гладь.

Вор понял, что она права.

– Тогда не закрывай дело Кацмана.

– Шеф дал команду представить ему обвинительное завтра.

– Ты процессуально независимое лицо.

– Шутишь что ли?

Вор ничего не ответил.

– Я семь лет работала как проклятая для того, чтобы добиться того, чего добилась – сказала Брагар – ради чего я должна теперь поставить все это на кон?

Вор снова не ответил. Они просто сидели в машине.

– Ты…

– Ален, знаешь… – сказал Вор – я иногда думал, почему все так мерзко. Мерзко…

…

– Там, в Ростове. В Краснодаре… в Гудермесе – везде. Я иногда думал, что с нами со всеми не так? Мы как будто… живем в чужой стране. Прожить бы сегодня… день… потом ещё день. Наша задача – прожить день. Проснуться – а потом лечь спать. Вот и все. Мы живем одним днем. Почему…

– Черт бы тебя побрал – сказала Брагар.

Вместо ответа – Вор включил двигатель.

– Ты чего?

– Помнишь, ту забегаловку на рынке? Она ещё работает…

Алена засмеялась.

– И там всё ещё подают настоящие хинкали?

– Да. Там всё ещё подают настоящие хинкали.

* * *

Утром – Алена позвонила, как они договаривались – отзвонила пять раз и отбила. Он не отвечал – это был код, о котором они договорились ночью. Теперь – у него была официальная возможность работать.

В Бутырку – Вор прилетел с самого утра. Но было уже поздно – два шныря из хозчасти – грузили носилки в труповозку в предбаннике. Вор сразу понял, подлетел, откинул клеенку – так и есть…

* * *

Кум, подполковник внутренней службы со смешной фамилией Беленький – был настроен благодушно, проблемы в произошедшем не видел.

– Не колотись, майор… – сказал он, поливая цветы из поливалки, сделанной из полторашки – здесь все тип-топ. Повели в баню… он где-то осколок стекла раздобыл и вскрылся.

– И никто не видел?

– Ну, а если и видел то что? Это дело каждого – жить или умирать. Сам приговорил, сам привел в исполнение…

– Подполковник…

Что-то в тоне вора – заставило начальника оперчасти повернуться.

– Этот задержанный числился за Генеральной прокуратурой.

– Ну так и чего? Особо важный – так везли бы в Лефортово. Ты мне не кипеши, майор. Хочешь, чтобы я рапорт написал, что он после свиданки с тобой вскрылся?

Вор скрипнул зубами.

– Смотрящий тут кто?

– Тебе какая разница?

– Есть… есть разница.

* * *

Смотрящим был Комок… не вор, всего лишь стремящийся. Но уже в авторитете. Старые воры практическим вымерли, им на смену шла новая формация – молодые, наглые, не видящие берегов. По старым меркам – беспредельщики.

Чтобы поговорить – вора вывели в шлюз, это такое громадное, отделанное плиткой помещение, где запросто помещается несколько автозаков. Здесь проводится приемка и отправка этапов… но сейчас никого не было, шаги гулко отдавались в пустоте.

Вор зло посмотрел на сопровождающих.

– Свободны.

Те приценились… как не крути, за зэка отвечали они, а теперь между ним и свободой только внешние ворота. Но что-то заставило их кивнуть и отойти… Вор умел внушить уважение. С биографией на лице – так иногда говорили.

Комок присел у кафельной стены. Вор – присел на корточки, копируя его, не торопясь достал пачку, посмотрел на нее, потом протянул визави – целиком. Тот – презрительно посмотрел на Мальборо.

– Думаешь, правильного человека за пачку сигарет ссучить?

Взгляд Вора – был не менее выразительным.

– Не хочешь – не бери. Не хочешь говорить – не говори.

Комок подумал – и пачку взял. Сунул в губы сигарету, Вор поднес огоньку.

– Кайф… – проговорил Комок – ещё бы бабу, а, начальничек. Устроишь?

– Без баб тебе ещё лет десять куковать, Комок…

– Не пугай, начальник.

– Я и не пугаю. Я спросить хочу.

…

– Ты закон знаешь?

– Какой закон? – опешил Комок.

– Ваш. Воровской. Как там – арестантский уклад един?

– Ты о чем, начальник, что-то не разберу.

– О том, как первоходов встречать. Первохода надо встретить, место дать, предупредить, чего нельзя делать. А вы его – стеклом по венам. Нехорошо…

– Предъявляешь? А кто ты такой, чтобы предъявлять?

Вор покачал головой.

– Не мельтеши, Комок. Вы и мы – две стороны одной медали, и ты это знаешь. Ты этого пацана замочил – по беспределу. А это дело – с шпионажем связано. И если у общины проблемы из-за этого будут, как думаешь, спросят с тебя?

…

– Спросят. А что ты им ответишь?

Комок вскочил.

– Да какой шпионаж, он сам на себя руки наложил!

– Сядь!

Комок помялся – но сел обратно на корточки.

– Про – сам на себя руки наложил – это ты куму рассказывай, мне не надо. Мне надо знать, кто его заказал. И всё. Подумай, хорошо, прежде чем ответить, Комок – жизнь, она не только на воле разная. Она и на зоне отличается…

* * *

– Угол… сказал… надо дело быстро раскрыть… очень быстро. И так чтобы комар носа… Есть кто на примете? Я вспомнил… шобла… бритые… рынок пытались поджечь… Абхаз говорил… закрой их, а то сам разберусь. Мне на районе мокрого тоже не надо… я сказал… есть бритые…

– Кто такой Угол?

– Углов… Борис Викторович… полковник… из управления кадров. Он нас… курирует.

– Курирует… значит – деньги собирает?

– Да.

– Не слышу.

– Да!

– Сколько?

– В неделю с района… надо сдать… сорок штук.

– Сорок тысяч – чего?

– Долларов.

– Долларов США?

– Да.

– Что будет, если не сдашь?

– Приедет проверка. Снимут с должности… а то и в Нижний Тагил…

– Что ты сказал Углову?

– Что есть нацики. Можно их…

– А Углов что ответил?

– Сказал, хорошо. Дал протокол допроса… что они должны были подписать…

* * *

Вор отключил диктофон.

– Вот такая вот… ерунда.

Полковник Владимир Домогаров, бывший начальник РУБОПа (сам РУБОП в очередной раз расформировали) – посмотрел вдаль. Вдали – плыл белый теплоход, Москва – оправдывала свое звание «порта пяти морей». На берегах – курили, бухали, трахались, нетрезвые девицы показывали пассажирам проплывающих теплоходов стриптиз…

– Ты мне, зачем это все принес? – спросил Домогаров.

– Мне больше не к кому идти.

– Латып?

– Он меня на это дело и подписал. И он в системе. А вы – нет.

Домогаров – пристально посмотрел на Воробьева через очки, решая – верить бывшему подчиненному или нет. На то – были причины.

– Кто такой Угол?

– Вы слышали.

– А сам не знаешь?

– Нет.

– Хорошо, и что ты от меня хочешь?

– Чтобы вы сказали, что с этим делать.

– А если я скажу, бросить в воду и забыть.

– Брошу и забуду. Только…

– Только – что?

– Только вы ведь не скажете.

…

– Пацана, которому девятнадцать лет от роду – подписали на убийство с отягчающими. И замочили в душевой – зарезали как свинью. А теперь – списывают на него дело – на мертвого все что угодно списать можно. Хоть изнасилование марсианина.

– Первый раз что ли?

– Не первый. Просто так внаглую – первый. Второе – я успел поговорить с Оконниковым в Бутырке. Он не просто так был настолько спокоен. Кто-то ему надул в уши, что его в любом случае вытащат. Кто-то, кому он доверяет – и скорее всего, не Синицын. А теперь его убрали. Я расколол смотрящего по Бутырке – заказ пришел из Львова, точнее – из Прикарпатья, от украинского вора в законе. Это уже не просто преступность, это шпионаж и подрывная деятельность. С подобным б…ством – нельзя мириться.

Домогаров вздохнул.

– Это ещё не б…ство. Ты помнишь, как то раз ты все выходные был занят.

– Чем занят.

– Ты помнишь. Я же тебя и отправил. Я и Латып.

Воробьев вспомнил. И вздрогнул.

То, что произошло тогда – это нельзя было забыть, невозможно. После того, как началось на Кавказе – те люди больше не выходили на него. Но он понимал, что рано или поздно – выйдут, в покое его не оставят.

И он так же понимал, К ЧЕМУ он тогда был причастен.

– Допустим.

– Так вот. Группы – а как ты догадываешься, ты был одним из многих – собирали по указанию сверху, из министерства. Конкретно этим занимался – Углов из управления кадровой работы. Тогда ещё подполковник…

…

– Вот теперь я и думаю – может, это Угол тебя ко мне и подослал. Проверить на лояльность, или предложить чего, а?

– Я убил человека – сказал Вор.

– Чего? – не понял Домогаров.

И Вор – начал рассказывать…

Москва. 15 июня 2017 года. Вор, Конь

Старший следователь по особо важным делам, Алена Брагар – стуча каблучками, прошла по отделанному по последней моде коридору «начальственного» этажа генеральной прокуратуры[107], безошибочно нашла нужную дверь. Открыла.

– Владимир Давыдович…

– Он ждет, проходите…

В кабинете заместителя генерального прокурора, курирующего следствие – был арктический холод, но несмотря на это – Владимир Давыдович был аж багровым. Брагар, не первый день работавшая, поняла, что надо готовиться к неприятностям.

– Это что?

…

– Это, б…, что?

Алена – осторожно подняла брошенную с силой на приставной столик папку, открыла.

– Тебе, б…, было сказано – закрыть, нах… дело?! Было или нет!?

– Было…

– Было! А какого ж… х… ты его не закрыла?

– Были обстоятельства, и…

– Да е… я эти обстоятельства?! Ты полюбуйся!

…

– У тебя подследственный с собой покончил, он за тобой числился?! Как ты из этого г…а вылезать будешь?!

За спиной – едва слышно скрипнула дверь, Алена даже не обернулась, была уверена, что это секретарь. Но это была не она. Это был какой-то дяденька, полноватый, с усами и в очках. У Алены глаза на лоб полезли, когда он прошествовал к столу.

А шеф – без слов поднялся с места и прошествовал к комнате отдыха.

Невероятно…

– Присаживайтесь – незнакомец занял место за столом заместителя генерального прокурора – сесть всегда успеем, так?

– А вы кто?

Неизвестный – показал корочки. Брагар протянула руку.

– Можно, посмотреть?

– Смотрите.

Неизвестный протянул не корочки, а телефон – там на экране были она и Юрий – вчера, в хинкальной.

– Интересно? Есть ещё.

Она швырнула телефон на стол.

– Пошел ты.

– Стоять!

Она дернулась – тон, которым это было сказано – был совсем другим. И возражений – не допускал. Она даже подумала, что этот урод наставил на нее оружие.

Но пистолета не было.

– Как это понимать?

– Присядьте и вы все поймете. Присядьте.

Она осторожно села.

– Для начала – Юрия я знаю. И лучше, чем вы думаете.

Он покопался в телефоне, перебросил ей.

– Смотрите.

Не веря своим глазам – она смотрела в телефон. Это была расписка о сотрудничестве. Она знала, что многие стучат – но никогда бы не подумала, что стучать – станет Юрий.

– Посмотрели?

– Что вы хотите.

– Немного. Закройте дело.

– Какое?

– Вы знаете.

– Подследственный покончил с собой.

– Это неважно. Он изобличен… закрывайте дело. Владимир Давыдович – вам все подпишет…

Он усмехнулся.

– Уж я то его знаю…

Вор – тем временем, нашел компанию, в которой Оконников провел последние свои часы на свободе. Три человека подтвердили – в час, когда был убит украинский дипломат – Оконников был совсем в другом месте.

Вопрос был – что теперь со всем с этим делать? Вор хорошо знал систему – никто вопросов задавать не будет все спишут на мертвого – как самый удобный ответ на неудобные вопросы. Так устроена система – она всегда идет по самому короткому пути.

И никому ни хрена не надо.

В час, когда в генеральной прокуратуре заканчивают работу, он припарковал свою машину… и только тогда понял, что ничего не купил. Там рядом, в проулке – Пятерочка, можно конечно и сбегать, но тогда он может ее и пропустить.

Что делать – Вор не знал. В смысле, что дальше делать с личной жизнью. Он всегда был один – как волк. Никогда не думал о семье – с его работой семья постоянно подвергалась бы опасностью. Заключенный по молодости и дури брак давно распался, и о новом он не думал.

Но теперь…

Он вдруг понял – почему то тогда, когда смотрел на мертвого Оконникова – что и он не вечен. Когда-то – не свезет.

И что тогда?

Ведь когда нет семьи, нет детей, смерть – она по-настоящему. В детях ты продолжаешься, дети это…

– Алена!

Алена молча прошла мимо. Он выскочил из машины.

– Алена!

– Да отвяжись ты!

– Ален, ты чего?

– Сказала – пошел вон! Всё!

* * *

За несколько часов до этого в Москве убили человека.

В общем и целом – тут не было ничего удивительного, Москва есть Москва, это один из самых опасных городов в Евразии, «лихие 90-е» тут так и не кончились. Но это убийство было по-своему примечательным.

Ничем не приметный человек с острой, крысьей мордочкой, невысокого роста, хорошо одетый – остановил свою машину в пределах Садового кольца на хорошо известном ему месте. Пиликнул сигналкой… сейчас полный беспредел кругом, никого и дипломатические номера не останавливают – угонят только так. За ним не следили – а если бы и следили, это ничего бы не значило. Большинство украинских дипработников совмещали дипломатию с зарабатыванием денег – вот и этот перевез в Москву полсемьи, они тут фирм понаоткрывали, кум вон – украинской горилкой торгует, благо она – лучшая в мире. Даже русскую водку теснит, потому что с русской водкой никогда не знаешь, на что нарвешься – на Кавказе ее подделывают массово, клеят фальшивые марки, бадяжат технический спирт. А горилочка… чистая, как слеза, с украинских полей…

В который раз напоминаю про альтернативность данной истории. На самом деле – дело обстоит так:

Действительно, в начале девяностых на Кавказе массово подделывали водку, из Грузии везли и бадяжили технический спирт, фальшивые акцизные марки – печатались в Киеве при активном содействии украинской военной разведки. Однако, данные каналы давно перекрыты – кто легализовал работу, кто сел. Сейчас Россия уважаемый игрок на мировом алкогольном рынке, развивающий и старые и новые бренды, например, полугар (хлебное вино, чем-то напоминающее виски).

А вот на Украине, хлебнув купленной в ларьке горилки, можно отойти в мир иной. Основной поток контрабандного спирта идет с двух сторон. Первая – это Румыния, через Молдову, или напрямую. В приграничных селах, где граница часто проходит по огородам – время от времени находят подземные спиртопроводы, длиной по несколько километров. По ним прогоняют технический спирт – который потом бадяжат и превращают в дешевую водку. Кстати, на Украине в отличие от России не запретили торговать спиртным с ларьков – и потому бадяга идет хорошо, а контроля практически нет. Второй центр бадяги, появившийся совсем недавно: это Луганск, где бадяжат безакцизную водку на одном из крупнейших в Украине спиртзаводов Луга-Нова. Переправкой безакциза через границу занимается СБУ, убийство сотрудника СБУ в Днепропетровской области в 2014 году – связано как раз с контрабандой спиртного.

Кум под офис снял первый этаж, человек зашел туда как хозяин – но там не задержался и вышел на обратной стороне дома, благо там тоже дверку сделали. Сел в машину кума – черный Мерседес МЛ. Тут же газанул, уходя дворами.

Конечно, не факт, что спецслужбы страны пребывания за ним следят – но береженого Бог бережет, небереженого конвой стережет… как то так.

Попетляв с час по Москве – он остановил свой Мерседес в месте, которое могло бы принадлежать не Москве, а какому-нибудь захудалому райцентру. Двухэтажные, разлапистые дома сталинской постройки, дворы с Запорожцами, буйно разросшаяся зелень, желтые шары цветов в типично деревенских палисадниках…

Он зашел во двор – в котором ещё сохранились сараи, у каждого жильца – свой собственный. Для дров и прочего.

– Эй, Конь!

Возящийся с Запорожцем обтерханный, кое-как одетый мужик – поднял голову.

– Поговорить бы надо…

Мужик неспешно вытер руки ветошью, лежащей на капоте.

– Пошли…

* * *

В сарае, который принадлежал этому мужику – было почти пусто, сквозь щели в потемневших от времени досках – подувал ветерок. Зато тут были стол, стулья, старый комод… все как с помойки…

Украинец огляделся.

– Что ты за человек, Конь. Живешь как бомж… разве мы тебе мало платим?

Вместо ответа – обтерханный выставил на стол бутылку, стаканы, разбулькал зелье.

– Хоть не бадяга?

– Не…

Украинец пригубил.

– Неплохо. Работа есть, Конь.

– Опять?

Украинец пожал плечами, мол, что поделаешь?

– Кто?

– Ты с ним работал однажды.

Украинец бросил на стол карточку, обтерханный взял, вгляделся.

– Он не чечен.

– Чечен. Не чечен – какая разница…

– Он мент. Я его знаю.

– И что?

Обтерханный с шумом выдохнул.

– Две цены.

– Борзеешь. Между прочим, это мы тебя из чеченской ямы вытащили, забыл?

– Две цены.

Украинец сплюнул, достал конверт и бросил на стол. Потом достал пачку долларов, сколько то отсчитал, и положил рядом.

– Не тяни. Как сделаешь, отзвони… ты знаешь.

– Его то за что?

– Какая разница? Нос свой сует, вопросов много задает… есть за что. В общем, не тяни с этим, мешает он нам.

Украинец повернулся чтобы уйти – и в этот момент обтерханный ударил его полупустой бутылкой по голове…

* * *

Скандал с Аленой – точнее, не скандал даже, а то что она его послала по адресу – выбил Вора из колеи настолько, что не заметил идущую за ним машину. И только когда старый Запор остановился рядом с ним, заблокировав ему ход… он понял, что дело неладно. И понял, что не успевает.

Из машины – на него смотрел человек, которого Вор смутно помнил, но не мог вспомнить, откуда…

– Садись…

…

– Садись. Если бы я хотел тебя убить – уже убил бы.

* * *

Мокрый асфальт. Деревенского вида дворик с буйно растущими лопухами. Желтые шары, мокнущие за низеньким палисадом…

– Вспомнил?

Вор кивнул.

– Вспомнил. Лучше бы не напоминал. Откуда ты взялся?

– Оттуда же, откуда и все. Проблемы у тебя, капитан. Заказали тебя.

– Кто?

– Украинская разведка.

Вор попытался переварить это. Получилось плохо.

– А ты откуда знаешь?

– Заказали мне.

Вор открыл дверь… в Запоре было душно… пахло парами бензина. Ворвался воздух… сырой, воглый.

– А чего же не исполняешь? – спросил он, подумав.

– Того.

Вор выдохнул.

– Давай, с самого начала. Тебя как звать то?

– Звать… да какая разница, капитан, как меня звать? Я никто и звать меня – никак. Давно числюсь в списках погибших…

Далекое прошлое. Май 1995 года. Грозный, Чеченская республика

Был месяц май. Война – уходила вместе с зимой, веселый, зеленый бурьян – пробивался на месте боев, закрывал пятна соляры и гари, обвивал рыжие от огня горелые танки и бмпэхи, укрывал зеленым ковром кирпичное крошево. Скоро лето…

Странная была эта война – настолько странная, что были люди, которые сомневались в том, что это была война. Война, в которой офицеры противоборствующих сторон ещё четыре года назад служили в одной армии. Несмотря на то что война считалась национально-освободительной – ее возглавлял авиационный генерал той армии, которая сейчас наступала на республику, жена его и вовсе была русской. Боевиков – так называли сторону, противостоящую армии сверхдержавы – можно было найти всем, кроме этой самой армии. Они особо и не скрывались – жили, делали дела. К ним ездили в горы, они давали интервью, про них снимали телефильмы. Найти их могли все, кроме русских армии и ФСБ. Соседние республики почти не скрывая, поддержали «национал-освобожденцев» – но сами освобождаться не спешили.

У этой войны всегда была и другая сторона – денежная. Одна из первых бомб, упавших на Грозный – по странному стечению обстоятельств попала в контору Госбанка, похоронив тем самым свидетельства финансовых афер, в которых была замешана эта фактически независимая с 1991 года республика, с нашумевшими чеченскими авизовками. Или… не замешана, потому что в то время очень было удобно спихивать всё на Чечню, а чтобы сыграть в игры с авизовками надо было знать коды подтверждения, которые есть только в Центробанке[108].

Невредимым всю войну стоял и гигантский Грозненский нефтеперерабатывающий завод. Говорят, что как то раз на его территорию заскочили боевики, так потом их командира разрубили на куски в назидание остальным. Нефть это святое, нефть трогать нельзя. То же самое с трубопроводами – из них постоянно и незаконно отбирался бензин, нефть, но никто и никогда даже в шутку не предлагал взорвать их или перекрыть вентиль. Знали, что за это будет. Свои же живьем закопают, и хорошо если родственникам не будут мстить.

А как только война, прокатившись по Грозному огненным катком, и унеся тысячи и тысячи человеческих жизней ушла в горы – поводов для заработка только прибавилось. Например, стоит школа. Она разрушена ещё с того января, но по документам – была восстановлена. Почему же на ее месте руины? Так ее опять взорвали! Говорили, что некоторые главы администраций были в доле с боевиками и время от времени пускали их в населенные пункты пострелять – чтобы оправдать руины при потраченных на восстановление деньгах.

Уйдя из Грозного – война перемещалась в горы, в леса, в неприступные, рассеченные венами рек ущелья, где не пройдет бронетехника федералов и даже самолеты – летают с опаской. Говорили, что осталось совсем немного, осталось совсем чуть – чуть… что под контролем боевиков осталось только небольшой кусок леса и ракетные какие-то шахты… но впереди было лето, и уже пошла зеленка… а работягу или крестьянина от спрятавшего автомат и сбрившего бороду боевика не отличишь, потому что народ – един. И вот уже – на блоки солдатикам приносили водку и анашу… а потом горели колонны и подрывались федеральные бронемашины, пропадали люди, и хоронили милиционеров, которые поверили и пошли служить государству. И все. все до одного, и бородатые боевики, и замурзанные мальчишки – срочники, и опытные контрабасы понимали, что вся эта бадяга – надолго. Детям останется, и хорошо, если не внукам.

Одним из самых оживленных мест в Грозном – был базар. Вообще, базаров было несколько, этот – находился на площади Минутка, на границе частной и многоэтажной застройки, зимой за которую шли особенно жестокие бои. Базар как базар – грязища, резиновые сапоги, тетки в кожаных пальто (мужей ни у кого нет, где – неизвестно). Торгует кто с машины, кто с пикапчика, кто просто с пары перевернутых ящиков. Торгуют лепешками, хлебом с черной окалиной, разными закатками, из которых самая популярная – это черемша, пивом и сладкой водой, различными вязанными вещами и китайским шмурдяком, куревом – от ящиков до поштучно, шоколадками, Сникерсами. Кто-то торгует тем, что собрал в развалинах, или продает свои вещи, чтобы уехать куда угодно. Из-под полы, конечно, продадут ствол, патроны, гранату, самодельное взрывное устройство. Но базар – стоит здесь не только и не столько для того, чтобы продавать – денег у людей мало. Базар – это место для встреч и одновременно гигантская антенна, которая чутко ловит все, самые мелкие и маловажные слухи. Будьте уверены – здесь поименно знают, кто стоит на блоках, поименно знают тех, кто служит в РОВД и комендатуре, знают, у кого какие проблемы, кто берет, а кто – нет. Этот народ – не то что русский, где каждый готов друг другу нос отгрызть, это как волчья стая, все свои знают всех своих, любой чеченец пустит к себе незнакомых боевиков, ни одна мать не приедет забирать сына из банды как бы бездарно и кроваво не воевал ее амир. Как только где-то появляются корреспонденты – так тут же появляются женщины, рассказывают, как зверствовали федералы, как провели зачистку, как пропали родные. Иногда рассказывают даже на английском языке…

Вот и сейчас – двое мужчин, оба – не чеченцы, неторопливо шли по рынку, и не было похоже, что они к чему-то прицениваются. На одном из них был синий жилет с надписью «Пресса», на другом – типичная для Чечни турецкая черная кожаная куртка.

– Где он? – нервно спросил тот, что был одет в жилет с надписью Пресса.

– Тут должен быть. Он сегодня торгует.

– Может, на блоке его стопнули.

* * *

– Как ваше имя?

За стесненностью обстоятельств – дудаевский ДГБ сейчас размещался в нескольких домах на окраине какого-то села, дома были хорошими, каменными. Допрос проводил тот самый, худой и носатый Лечи, скинув куртку, он остался в турецком свитере с оленями.

Сидевший перед ними человек, с которого сорвали жилет с надписью Пресса, равно как и почти всю другую одежду – не ответил.

– Тогда я скажу, – чеченский дознаватель полистал засаленный гроссбух перед собой – Ямщиков Игорь Иванович. Угадал?

…

– Капитан Российской Армии, Главное разведывательное управление Генерального штаба. Ваша задача – найти штаб, оставить там приводной маяк, замаскированный под батарею питания фотоаппарата.

Дудаевец провел ладонью по подбородку. Было видно, что ходить без бороды для него непривычно.

– Я угадал?

…

Дудаевец подмигнул.

– Да ты не тушуйся, коллега. Никому не скажу. Я, между прочим, то же самое учебное заведение закончил, что и ты. Академия Советской армии, восемьдесят седьмой год выпуска, готовили меня по фарсиязычным странам. А видишь, как вышло…

…

– У меня к тебе конкретное предложение есть. Ценным военным специалистам мы всегда предлагаем перейти на службу. Это гораздо разумнее и правильнее чем мстить или убивать. У нас уже есть целая танковая рота, есть вертолетчики. Правда, вертолета у них нет. Но будет.

Дудаевец засмеялся, достал из кармана пачку стодолларовых купюр и положил на стол.

– Ельцина убить можешь? – спросил он так обыденно, как будто спрашивал, который час. – Или Грачева?

* * *

Так начинался путь Ямщикова Игоря Ивановича в заключении. Путь, который закончится лишь много-много лет спустя…

Дудаевских волков загнали в горы – но не добили, потому что случился Буденновск. А потом – наступление на Грозный. Которое подозрительно совпадало и с президентскими выборами, и то что на станцию Грозный загнали аж два вагона наличности, и то что вроде как намечалась большая проверка обоснованности расходования средств на восстановление. Помните же… запустить боевиков в населенный пункт, пусть они там постреляют – а потом списать на них все руины. Только получилось немного по-другому…

Ямщикова держали сначала в нормальных условиях в подвале, потом перевели в земляную яму. Каким-то чудом – он не заболел и вообще – остался жив…

Потом – это было уже следующим летом – он услышал бешеную стрельбу и подумал – штурм. Пришли. Но это был не штурм, это был Хасавюрт.

Больше его никто ни о чем не спрашивал, и месяца два он просто сидел в яме. А потом – его вдруг вытащили, привели в порядок… он увидел джипы во дворе и подумал – обмен. Но это был не обмен.

У джипов толклись люди, у которых на папахах были сине-желтые ленточки. Вооружены они были хорошо… даже очень.

Его провели в тот же самый подвал и посадили на тот же самый стул. Напротив него сел пожилой, полноватый человек, который смотрел на него круглыми, совиными глазами из-за толстых стекол очков.

– Не надоело геройствовать, Ямщиков?

…

– Я из ГУР. ГУР МО Украины.

Слово «Украина» – было для заключенного неожиданным, он с удивлением посмотрел на толстого.

– Украина, Украина. Хочешь знать, кто тебя сдал?

…

Украинский разведчик достал небольшую, серебристую палочку диктофона и положил на стол. При первых же словах, донесшихся из динамиков – Ямщиков не сдержался и заплакал. Он доверял этому человеку.

– Не стоит, не стоит… – украинец убрал диктофон – у каждого есть своя цена. У Константина Григорьевича внук попал в плен. Дальше… сами понимаете. По крайней мере, вас продали не за деньги, как многих других.

…

– Хотите работать на нас? Даете согласие – сразу же уезжаем отсюда…

Пленный долго молчал. Потом – медленно кивнул.

Москва. 15 июня 2017 года. Вор, Конь. Продолжение

– Знаешь… зачем я согласился?

…

– Хотелось Константину Георгиевичу в лицо посмотреть. Знаешь… просто в лицо посмотреть. Но не успел. Когда я попал в Москву – его уже не было. Умер он. От разрыва сердца. Вот такие вот дела… капитан.

– Я уже не капитан – машинально ответил Вор, думая о том, как же они, б… живут.

– Поздравляю.

– Да не с чем…

– Короче, дальше понеслось. Кассета на меня была, где я пленного расстреливаю, да и без кассеты, знаешь. Все таки эти – умные.

– Кто – эти?

– Хохлы. Их там полно было…

А вот это, несмотря на альтернативность данной истории – чистая правда.

На данный момент автору удалось выяснить три основных направления, по которым Украина все время оказывала помощь сепаратистскому режиму Дудаева. Первый – генерал Скипальский, начальник ГУР МО Украины. В девяностые – он был активным посредником между чеченцами и различными странами по самым разным вопросам. Например, через его посредничество – страны Прибалтики поставляли в Чечню партии уже не нужного им советского оружия, они же – участвовали в схемах отмывания денег. Скипальский поставлял в Чечню левые акцизки, завозил и вывозил украинских наемников, вполне возможно – был звеном в цепи наркотраффика в Европу. Его имя упоминал Салман Радуев.

Второй – это Эдуард Гурвиц, мэр Одессы. Знакомство Гурвица с чеченцами началось ещё тогда, когда он, будучи деятелем советской подпольной экономики за процент принимал бригады шабашников из Чечни и распределял их на работы в Молдову и на юг Украины. Когда он стал мэром Одессы – он дал чеченцам режим наибольшего благоприятствования в городе. Зашел чеченский криминал, начали отмывать деньги, торговать чем можно и чем нельзя. Торговля оружием, торговля нефтью, раненые чеченские боевики лечились в Одессе. Гурвиц, вместе с Вячеславом Черноволом – был в Грозном на инаугурации Аслана Масхадова.

Третий – это Анатолий Лупинос. Диссидент с двадцатью пятью годами стажа по тюрьмам и психушкам – в отличие от первых двух его связи с Чечней обуславливались исключительно его русофобией и не имели финансовой подоплеки. Лупинос и создаваемые им террористические организации (а его организации целенаправленно искали контакты с ИРА и ездили стажироваться в Хорватии) – считали, что Украина может выжить и окрепнуть как независимое государство только если постоянно держать Россию под угрозой войны на Кавказе. Реализуя эту стратегию, боевики Лупиноса участвовали сначала в грузино-абхазской войне на стороне грузин, а потом в чеченской – на стороне чеченцев. Одним из участников организации Лупиноса и был Сашко Билый. Под влияние Лупиноса (а он был сильнейшим лидером) в какой-то степени попал и Скипальский. В сущности – вся эта книга описывает, а что было бы, если бы на Украине власть взяли не бывшие коммунисты и комсомольцы, враз ставшие свидомыми – а националисты, вдохновленные идеями Анатолия Лупиноса.

Так что разговоры о том, что мы предали вековую дружбу, поддержав крымский и донецкий сепаратизм – в пользу бедных, украинцы деятельно поддержали чеченский сепаратизм много раньше.

– То дело, в котором мы…

– Да… это все провокация украинской разведки. Им нужна была война на Кавказе. Не знаю, зачем. Я тогда дураком был… для меня чечена было убить – в радость.

– А сейчас – умный?

– Ну… поумнел немного… – невесело сказал человек, которого Вор знал как «Коня» – теперь то я понял, что хохлы нас хотели с чеченами лбами столкнуть – и столкнули. Пацаны гибнут – а они радуются.

Вор подумал. Потом зло выдавил из себя.

– С..и.

– Я чего тебя нашел. Ты мент. Выходы наверх имеешь. Надо… ну сказать там, что ли. Ведь кровью же захлебнемся. Меня не послушают, кто я – дезертир и убийца. А ты мент.

– А с чего ты взял, что наверху меня будет кто-то слушать?

Вор и Конь – посмотрели друг другу в глаза, потом Конь печально подытожил.

– Хреново тогда.

– Ещё бы. Мне не поверят, так же как и тебе. Вот мы с тобой говорим – а дальше то что? Нужны доказы – а где они? Был свидетель у меня, так его в Бутырке придавили, нет теперь. Я думаю, наверху есть люди…

Конь кивнул.

– Есть. Но если тебе свидетель нужен…

Вор выжидающе уставился на Коня.

– Есть тут у меня один…

– Кто?

– Пошли. Сам и увидишь…

* * *

– Просто поверить не могу, что я на все на это согласилась…

Алена нервно курила, сбрасывая пепел в окно. Вор гнал свою машину с нарушением правил к одному ему известной цели.

– А ты поверь. Потом сама благодарить будешь.

– Благодарить…

Алена зло усмехнулась.

– Юр, вот что ты за человек…

Вор усмехнулся.

– Человек божий, обделан кожей. Да не дрейфь ты.

* * *

– Кто она? – Конь кивнул на дверь своей квартиры, за которой скрылась Алена.

– Старший следователь Генеральной прокуратуры Российской Федерации – со значением сказал Вор.

– О как. У тебя с ней… все нормально?

– А что? Заметно так?

– Ну… заметно.

Вор выбил из пачки сигарету, прикурил. Выпустил дым.

– Да как сказать… местами, брат. Сегодня вот психанула… не пойму почему. Я ее понимаю… с таким как я нелегко. А у тебя как?

– Что?

– Ну… семья.

Конь невесело усмехнулся.

– Таким как я семья не положена. Я же душегуб…

Вор глубоко затянулся.

– Семья нужна. И знаешь… впервые встречаю убийцу, тем более профессионального, у которого осталась совесть.

Конь поколупал носком ботинка старую, крошащуюся стену.

– Совесть… совесть мне тоже не положена. Как и семья. Мертвым они ни к чему.

– Мертвым?

– Да, мертвым. Мы же все сдохли там, в Грозном, в ту Новогоднюю ночь. Все до единого, даже те кто остался жив…

– Не спеши ты нас хоронить… – после паузы сказал Вор.

– А ты там был? – посмотрел на него Конь.

Вор отрицательно покачал головой.

– Не был. Я в другом месте был. Ирак.

– Многонациональный контингент…

– Он самый.

– И как там?

Вор пожал плечами.

– Жарко. Душно. Уродов полно. Половина местных тормознутые, половина кипишнутые. Эти додики друг друга больше ненавидели чем нас.

– Да…

Скрипнула, открылась пухлая, обитая черным дермантином с прострочкой (чтобы теплее было) дверь. В коридорчик – вышла Алена. Двое мужиков – выжидающе уставились на нее.

– Ну, что – спросил Вор.

– Вы что, совсем того? Планка упала?

…

– Это дипломат!

– Ален, он украинский агент. Он только что заказал вот ему мое убийство.

– Он дипломат! Ты что, не понимаешь, что это значит?!

…

– Едва только мы привезем его в прокуратуру и начнем оформлять – он откажется от всех показаний, заявит о дипломатической неприкосновенности и потребует консула или посла, не предоставить которого ему мы не имеем право. Дальше – мы обязаны будем отпустить его, так как мы дипломата даже задерживать не имеем права – а потом он поднимет скандал и дальше знаете, что будет? Вы пойдете в тюрьму, оба два, а меня даже уборщицей в садик не возьмут.

– Ален, но он подписал показания.

– Под давлением! Ты что, совсем все забыл?

Вор тоже психанул:

– Нет, и что ты предлагаешь?

Алена тоже достала из сумочки сигареты, но курить не стала. Зло сказала.

– Отвезите его туда где взяли и отпустите. И будем надеяться, что жаловаться он не рискнет. Все-таки рыльце тоже в пушку, и ему скандал не нужен.

Она смяла недокуренную сигарету пальцами.

– Все! Меня можешь не провожать.

Двое мужчин – проводили женщину мрачными взглядами.

– Да… – протянул Конь – теперь я твои проблемы понимаю.

– Да ни х… ты не понимаешь! – снова психанул Вор – что с этим гавриком делать будем?

– Ну, выход у нас один, верно? Он видел и меня и тебя.

– Ты охренел?!

– Можешь предложить что-то другое? Тогда говори.

Вор беспомощно огляделся по сторонам… он вдруг почувствовал себя очень уязвимым. Он, опер, да ещё и прошедший войну – никогда не убивал. На войне он воевал, на службе – бывало, что стрелял в преступников на поражение. Но теперь ему предстояло нечто другое – хладнокровно убить человека. И он понимал, что после этого – вне зависимости от того, раскроют – не раскроют, найдут – на найдут – все это навсегда останется с ним. И отказаться он тоже не может – иначе Конь скорее всего уберет и его. Если они вместе совершат это убийство – то Коню незачем будет его убивать, они будут замазаны в одном и том же. Но если он откажется…

– Ну?

– Ладно… – решил для себя Вор.

* * *

Двое мужчин зашли в комнату, где сидел привязанный к креслу третий и один остался у двери, а второй – деловито прошел в угол. где была раковина и все необходимое. Украинец побелел как мел… он все понял.

– Подождите… подождите…

Конь, не обращая внимания на крики, достал плотный, полиэтиленовый пакет, начал набирать воду в ведро…

– Я скажу! Я расскажу!

– Что ты скажешь? – поинтересовался Вор.

– Чехи в Москве! Я знаю, где!

– Какие чехи?

– Чехи! Много! Человек шестьдесят! Они захватить что-то собираются… я знаю… я скажу.

– Погоди – сказал Вор, сделав Коню знак остановиться – ты знаешь, где они?

– Знаю! На одном складе! Складе! Кум снимал!

Вор посмотрел на Коня. Тот вылил воду из ветра в раковину.

– Давай подробнее…

* * *

Гараж был таким же, как и его владелец – неприметным, обтерханным. Красный кирпич, значит, построен ещё в советские времена. Рядом железная дорога. Покрашенная коричневой краской дверь с белым номером. Амбарный замок…

Конь снял замок, потом – провел пальцами над дверью, чего-то зацепив. Что там – Вор не знал и знать не хотел…

Нормально…

Внутри была Волга – белая, 29-я. Председательская, как тогда ещё говорили. Не заводя – они выкатили ее на улицу, потом Конь поднатужился и с трудом подцепил тяжелую крышку.

– Помоги… только свет не включай. Сразу же рванет…

– Ни х… себе.

– Чужие здесь не ходят…

Они спустились вниз, довольно большое бетонное помещение – было заставлено зелеными ящиками. Вор осветил один из них – судя по маркировке, там ПК.

– Ни х… себе. Это ты где взял?

– Это не я. Это ИХ закладка, я знаю несколько из них. Они делают их на случай войны. Здесь – вооружение для РДГ[109].

– Войны с кем – с нами?

– Ну, не с инопланетянами же… помоги.

Они взяли один ящик, вытащили. В нем были две снайперские винтовки Град[110]. с глушителями.

– Курить можно? – спросил Вор.

– Здесь можно.

Вор щелкнул зажигалкой.

– Понять, б… не могу. Как так. Чо ж они так? За что?!

Конь пожал плечами.

– Не знаю. Знаю только то, что в Грозном – была улица Бандеры[111], ее переименовали в обмен на улицу Дудаева во Львове. А в масхадовском ДГБ одно крыло – полностью занимали украинские военные советники, их возглавлял действующий генерал. Вот так вот. Вот такие вот – братья…

Москва. 15 июня 2017 года. Вор, Конь

Ситуация была такова, что обращение в ФСБ, в прокуратуру, куда угодно, в любую госструктуру – почти наверняка привело бы к тому, что чеченцев предупредили бы, и они бы скрылись. Вор в этом был уверен, тем более после разговоров с Конем. Кое-что встало на свои места… например, как чеченцы постоянно получали самые свежие и достоверные данные из Ростова, из Ставрополя… а как, если украинская граница – максимум в сотне кэмэ и там наверняка стоят системы перехвата. А может и не стоят… зачем, если до девяносто первого у нас была единая система боевого управления? До девяносто первого – у них была одна страна…

Но Вор – сделал несколько звонков, и через несколько часов – восемь человек приехали к одному и тому же месту. Кто-то приехал на шестисотом, а кто-то – на трамвае, но и у того кто приехал на шестисотом и у того, кто приехал на трамвае – было между собой нечто общее. Намертво въевшийся в кожу загар, обветренные лица и навеки выжженная в глазах кровавая биография…

– Братья… – Вор подтолкнул вперед Коня – это Конь. Он нам что сказать имеет. Прошу выслушать, а дальше решать будем, что да как…

Ветераны иракской кампании – не перебивая, выслушали рассказ Коня. Затем, Атлет, старший из всех, выразил общее, владеющее всеми ощущение.

– П…ц.

– Сейчас ещё не п…ц – сказал Вор – п…ц будет, когда шесть десятков чехов со всем арсеналом попадут в центр Москвы. Вот это будет п…ц.

– И никто кроме нас – решать этот вопрос не будет – сказал Попугай.

– А кто кроме нас? – сказал Вор – вы что, не видите, что делается? Страна на взводе. Я вот что думаю, братва. Хохлы – конкретно провоцируют нас на совсем нехорошие вещи. После того, как шесть десятков чичей покуражатся в самом центре Москвы, ни о каком перемирии и речи уже не будет…

– Так его и сейчас нет – сказал Попугай – какое перемирие.

– Не перебивай. Так вот, я думаю – все готовится к тому, чтобы к власти пришли радикальные националисты. После всего того, что уже произошло и произойдет – это несложно будет сделать. И думаю, они не просто так нацелились на Думу… после всего придется объявлять досрочные выборы. И в них – будут участвовать одни новички. Настрой которых – нетрудно предугадать. Придут такие силы, по сравнению с которыми Память[112] и Союз Офицеров – безобидные исторические реконструкторы.

…

– … после чего – объявят войну всему Кавказу – тотальную войну, которую с радостью воспримет восемьдесят процентов населения. С другой стороны – за Кавказ вступится Турция, которая между прочим член НАТО. И будет у нас – что-то типа Югославии. А хохлы – будут за всем за этим наблюдать.

– Зачем им это? – спросил Попугай.

– А зачем они Дудаева поддерживали, потом Масхадова? – вклинился в разговор Конь.

Наступило тяжелое молчание.

– И что делать будем? – спросил Попугай.

– Девять против нескольких десятков…

– Десять – сказал Конь.

– Мужики, есть оружие. Много. Пулеметы, снайперки, Шмели, взрывчатка – полный набор короче. Этим я вас грузану выше крыши. Но нас десять. А их в несколько раз больше. Вот такой вот расклад.

– Ты Буденновск[113] помнишь? – сплюнув, спросил Атлет.

…

– А я помню. Мы с ними так и не рассчитались. И за Буденновск, и за пацанов в новогодней мясорубке. Я так думаю. Кто-то иначе?

…

– Вот так. Значит, рассчитаться самое время. А менты… извини, братан – но пошли они нах… менты Разберемся сами…

Где-то в Подмосковье. 15 июня 2017 года. Склад, террористы

Террористы в Подмосковье действительно были. Находясь перед лицом смерти – не врут. И их было больше, чем можно было предположить – почти девять десятков человек.

И это были очень необычные террористы.

Две тысячи семнадцатый – это не девяносто пятый и просто так провести через половину страны несколько десятков боевиков, не привлекая внимания было невозможно. Совсем другой уровень техники слежения, другие базы данных, к тому же – идет война, и все правоохранительные органы настороже, а уж Москва – охраняется особо, как ни один другой город России. Учитывая тот факт, что для провала операции достаточно было вызвать подозрение одному из нескольких десятков… нет, это было невозможно.

Но тогда боевики решили зайти оттуда, откуда их никто не ждал.

У Чечни давно была влиятельная диаспора в Европе – так как в Чечне, даже после победы над ненавистными федералами жить было невозможно – многие эмигрировали, подстегиваемые слухами, что мол, такие то эмигрировали, и им дали бесплатно дом или квартиру и платят пособие в тысячу евро. Каждая такая история – вызывала вал миграции – мигрировали уже целыми селениями…

Но оставались чеченцами.

Для чеченца быть чеченцем, означает быть человеком. Можно не приобрести ничего кроме уважения своего тейпа, и прожить до ста лет, ни в чем не нуждаясь, а можно стать миллиардером (как некоторые стали), но при этом стать отщепенцем среди своего народа и в конце концов покончить с собой. Селясь в Европе – они вели себя как палестинцы, несмотря на то, что Родину они покинули по своей инициативе, а не были изгнаны. Матери учили детей родному языку и постоянно напоминали о родине. Молодежь держалась вместе. Облегчало всё то, что люди из одного места – и в Европе селились в одном месте, так как за одним успешно устроившимся мигрантом, приезжали новые и новые.

Несмотря на то, что Чечня победила – Россию они ненавидеть не перестали и русофобию воспитывать тоже не перестали. А тот факт, что в Европе на чеченцев поглядывали искоса, с опаской – добавляло горечи и гнева. Пока не было войны – антироссийская деятельность чаще всегда заключалась в ведении антироссийских сайтов, написании статей, выступлениях на пресс-конференциях, пикетах. Но как только началась война, молодые чеченцы, в том числе и те, кто родился в Европе и не знал ужасов войны – стремительно радикализовались и многие захотели «что-то сделать».

А что-то сделать – означало совершить теракт.

Таким образом, желающие, после короткой подготовки в Чехии (в Чехии полно стрельбищ и очень либеральное оружейное законодательство) – прилетели в Москву с европейскими паспортами и европейскими фамилиями.

Но это было пушечное мясо – то которое несомненно убьют и потом будут показывать по телевизору. Костяк группы составляли совсем другие люди.

Это были профессиональные террористы. Группа состояла из бывших боевиков ИРА, которые в свое время были завербованы британской разведкой, а потом, как закончилось то что британцы называли the troubles – ставшие отрядом боевиков на службе британской разведки, используемым для всяких грязных дел. Они были аккредитованными журналистами – и именно они должны были выполнить самую грязную работу внутри здания – убрать тех, кого нужно было убрать, кого приговорила к смерти британская разведка.

Приговоренные были российскими депутатами. А зданием – здание Государственной Думы России.

Почему так? Ну, потому что Британия – это не США, Британия славится своей последовательностью. План оторвать от России Кавказ, Среднюю Азию – появился у британцев ещё в середине позапрошлого века, и если бы не столь упорное сопротивление севастопольских бастионов, расстроившее и поломавшее вражескую коалицию и планы врага – то всё могло бы состояться уже тогда[114].

Британские путешественники лазали по кавказским горам, рисовали флаги и рассказывали о мудрости британской конституционной монархии. Но это было в те далекие времена – а сейчас чеченцы ездили в Лондон, покупали там себе дома, землю, переселялись. Один чеченец так и вовсе жил с известной британской актрисой. Постаревшей, правда – ну, так что делать…

И Британия всегда очень хорошо умела говорить с подобными людьми. И планировать акции – вдолгую.

Британские исполнители – как раз должны были приехать (они находились в Москве легально) на встречу с лидером чеченских террористов, и все оговорить в последний раз. Они ехали в микроавтобусе – вся съемочная группа – когда их водитель всмотрелся вперед и зло выругался.

– Что там?

– Полиция.

– Твою мать…

– Проезжаем?

Надо было проезжать. Но у них было легальное прикрытие.

– Останови. Надо узнать, что там…

Микроавтобус остановился. Навстречу – шел милиционер – так в России называют полицейских. У всех, кто был в микроавтобусе – было чутье на легавых, в конце концов, всю молодость они провели на нелегальном положении. Но сейчас они видели перед собой настоящего полицейского.

– У него автомат.

– Дорожная полиция. У них у всех есть. Не дергайся.

Полицейский подошел ближе.

– Добрый день. Лейтенант Малюков, попрошу ваши документы.

Лидер британцев, старый и опытный террорист – пока не чувствовал опасности. Проверка на дорогах… всякое бывает. В конце концов, сколько раз он проходил такие на узких и извилистых дорогах родной Ирландии…

– С удовольствием – сказал он. Русские так не говорили, но он учил русский давно, ещё когда учился студентом в Университете дружбы народов, и многое с тех пор позабыл – часто язык был русский, а вот словесные обороты – британские.

Вместе с документами в руки полицейского перекочевала и аккредитационная карточка – ирландец не без оснований полагал, что это поможет. Жалоба в МИД – обычно оборачивается для простого патрульного полицейского большими неприятностями, и потому полицейские избегают цепляться к иностранным журналистам.

– Телевизионная компания Нью Ворлд Ньюс – сказал полицейский – куда едете?

– Снимать сюжет об успехах российского фермерства – заученно произнес британец.

– Понятно…

Офицер протянул руку с документами.

– Счастливого пути.

И тут из второй руки – в салон полетело что-то небольшое, белое…

– Граната! – успел крикнуть бывший ирландский террорист. Уж чего-чего, но такого не было даже в Великобритании…

* * *

Микроавтобус британцев – стоял с настежь открытыми дверьми и окнами – его надо было проветрить от слезоточивого газа и быстро. С той же целью – работала воздушная тепловая пушка.

Самих британцев – затащили в какое-то промышленное помещение – раньше это был завод, а теперь здесь можно было снимать фильмы про апокалипсис. Им связали руки и поставили на колени. Бывшие ирландские террористы, ставшие теперь верными слугами Короны – были отравлены слезоточивым газом и подавлены. Они не ожидали такого.

Русских было несколько человек. Все они были одеты в какой-то странный камуфляж, похожий на немецкий флектарн, и в то же время отличающийся от него[115], и у них было оружие. Довольно необычное, не то какое можно было увидеть у русских…

Лидером среди бывших экстремистов был Вэл Дориан, старый и опытный боец. Являясь британским агентом более двадцати лет, он немало где побывал и немало что видел. Одна из его миссий – заключалась в поездке в Эстонию, где они встретились с местной… они так и не поняли, что это было – то ли бандформирование, то ли какая-то полулегальная правительственная организация – название у нее было такое, что и не выговоришь[116]. Разговор шел о закупках крупного объема армейского оружия, оставшегося от бывшей Советской армии в Прибалтике – прибалтийские страны вступали в НАТО и оно им больше не было нужно. Оружие планировалось переправить по частям на паромах, которые регулярно ходили между британскими и прибалтийскими портами. Там ещё литовцы и латыши были, они тоже свое предлагали. И там же – были украинцы со своим каталогом, они предлагали даже легкие артиллерийские орудия, которые ИРА уж никак не были нужны. Разве что минометы, которые можно спрятать в кузове машины. Украинцы тоже были – то ли представители государства, то ли бандиты – так сразу и не разберешь. Но Вэл с его фотографической, необходимой агенту памятью – хорошо запомнил их каталог – у них какой-то завод там был. Они предлагали очень дешевые многозарядные пистолеты, в том числе под 9 Макаров (очень удобные), помповые ружья – и там была ещё снайперская винтовка. Точнее, несколько. Он это хорошо помнил, потому что незадолго до этого Дейл Собески, полуирландец полуполяк оправдывался перед Военным советом за те сто винтовок Дракула, румынских, которые он закупил – дешево, но качество оказалось ни к черту. У украинцев же – его привлекло то, что винтовка была сделана по схеме Калашникова, но при этом магазин был от СВД, были короткие варианты, и в стандарте шел глушитель. Для Белфаста, компактная полуавтоматическая снайперская винтовка с глушителем, да ещё со знакомой для любого партизана схемой Калашникова – идеальное оружие. Проблема была в патроне. Он сказал украинцам, что русский патрон не подойдет, его сложно достать в Белфасте, и лучше бы патрон НАТО – и получил ответ, что нет проблем, это лицензионный Галиль, но они его освоили и могут сделать партию под любой патрон. ещё его поразило то, что украинцы в открытую предлагали немаркированные патроны, в том числе бронебойные. Он первый раз такое видел.

К чему он все это? Да к тому, что по меньшей мере у одного из пленивших его боевиков – была та же самая снайперская винтовка, которую он видел в украинском каталоге. И что-то ему подсказывало, что и патроны в ней – немаркированные.

Тогда кто это, нахрен?!

Когда его куратор из МИ-6, старый и опытный Дейл Митрич сказал, что ему предстоит работать с чеченцами – ему это не понравилось. Сильно. Он уже участвовал в ликвидациях сербских полевых командиров в Боснии вместе с отрядами афганских моджахедов – и там же были чеченцы, они были самыми жестокими из всех, и постоянно переговаривались между собой на своем языке, который никто не знал – что создавало дополнительную напряженность. ещё они после акций – пили спиртное и употребляли анашу, из-за чего на них косо смотрели и местные, и афганские моджахеды, и египтяне, и албанцы и все кто там был. Они тоже порой и выпивали, и употребляли анашу – но делали это тайно, так как это нарушение шариата. А чеченцы делали это открыто, и в то же время продолжали называть себя муслимами, мусульманами. Как сказал один из них – джихад все грехи спишет, и всем кто это слышал – такой цинизм не понравился. Но им никто не посмел возразить, потому что и воевали они – лучше всех.

Там же – он познакомился с украинцами: украинские боевики воевали на стороне хорватов, а потом – вместе с ними против сербов. УНА-УНСО так они назывались. И они говорили то на русском, то на каком-то странном искаженном языке, похожем на русский и польский одновременно. И сейчас – он услышал эти же звуки, тот самый странный язык. Один из захвативших их – обратился к другому.

Что им сказать? Про братство и социализм не прокатит – уже давно не катит. Посулить денег. Припугнуть?

Попробуем…

– Эй, парни… – стараясь говорить дружелюбно, сказал Дориан – у меня нет с собой больших денег, но моя компания заплатит за нас…

– Заглохни.

В помещение вошли ещё двое, Вэлу бросился в глаза массивный тубус противотанкового гранатомета за спиной у одного из них. Другой нес в руках их пистолеты – Рюгер Амфибия 22, те самые, которые они должны были использовать для ликвидаций в русском парламенте.

Нашли с…а.

– Глянь, классные вещи…

– Ничего себе…

– Двадцать второй. Конь, ты такое видел?

– Не…

– Наш ПБ лучше.

– Да не скажи. На близком расстоянии – самое то. Плюс – тут пуля деформируется и к конкретному стволу ее привязать невозможно. И тихий – котенок громче пукнет. Вот, смотри…

И с этими словами – русский прицелился в голову Брендана Войта и спустил курок. Пистолет щелкнул, Брендан успел подняться в полный рост – но тут же упал, несколько раз дернулся и затих. Под головой его расплывалась кровавая лужа…

– Ах, ты мразь!

Ирландцы вскочили. Кто-то бросился к выходу, кто-то на русских… или кто там они были. Их сбили с ног, а Шона Кеннеди – за ним даже не побежали, его просто застрелили несколькими выстрелами в спину и затылок.

– Ублюдок! Я тебя на куски порублю, когда доберусь.

Один русский держал Дориана, второй – стоял над ним с пистолетом. И вот с ним то – Дориан никогда бы не стал связываться даже по пьяни. Потому что он, двойной агент, не раз ходивший по лезвию бритвы – умел разбираться в людях. И, глядя сейчас в глаза этому русскому, Дориан понял, что тот убивал и убивал много. Настолько много, что для него убийство превратилось в обыденность.

– На кого вы работаете? Каково ваше задание?

– Пошел ты!

Русский прицелился и выстрелил. Пуля перебила палец, хлынула кровь.

– У тебя есть ещё девятнадцать.

И Вэл Дориан, старый и опытный террорист ИРА и одновременно – многолетний агент британской разведки – сломался…

* * *

Они выдвигались на позицию. Девять человек… нет, десять. Легковушка, микроавтобус и грузовик.

Британец раскололся и рассказал все. На складе – не менее восьмидесяти чеченских боевиков, цель – Государственная дума в центре Москвы. Смысл акции напрашивался сам собой – устроить бойню и тем самым сделать категорически невозможным любой мир на Кавказе. Турция вступила в войну уже почти открыто – и это таким образом означало новую войну с Турцией. Кто-то упорно толкал Россию в новую войну.

Посоветовавшись, ветераны Ирака решили использовать старую схему, какую применяли боевики иракского сопротивления при атаках на блокпосты. Суть ее в том, что сначала оборона «вскрывается» смертником на машине, потом на контуженных и оглушенных солдат – следует немедленная атака. Они сами сталкивались с таким не раз, и знали что для предотвращения подобного сценария нужна хорошая инженерная защита, бдительные наблюдатели и опытный расчет на крупнокалиберном пулемете – иракцы быстро научились отвлекающим маневрам при атаке смертников. Здесь ничего этого не было – только шлагбаум да пара охранников.

Вести заминированный автомобиль вызвался Конь, он должен был заблокировать педаль и выпрыгнуть сразу, как только машина выйдет на финишную прямую. В кузов – вместе со взрывчаткой покидали британцев, точнее их тела: семь бед один ответ. Это проще чем закапывать, а при взрыве от них ничего не останется.

Сейчас – Вор сидел рядом с Атлетом на переднем сидении его джипа и наблюдал в бинокль за тем, как машина приближается к пропускному пункту. Попугай, их второй снайпер – целился чтобы снять охранника, если они не пропустят машину. Они понимали, что все что они делают – это беспредел, но разве вокруг не беспредел и уже давно?

– Слушай – сказал Атлет – ты этому… доверяешь?

– Да.

– И почему? Мне он не показался. Мало ли…

– Он прошел! – крикнул Попугай.

– Так, внимание! Оружие к бою! – продублировал Атлет и тронул машину с места. Попугай выскочил уже на ходу – он, со снайперкой будет работать как «оборонительный снайпер» и прикрывать отход…

Вор смотрел на то, как грузовик идет все быстрее и быстрее… все быстрее и быстрее…

– Он что, охренел?! – удивленно спросил Атлет – он же не…

А Вор смотрел и смотрел… он до последнего ждал, что вот откроется дверь, и маленькая фигурка вывалится из машины, покатится по бетону.

Но в глубине души – он понимал, что этого не будет…

Грузия, Панкисское ущелье. Территория, не контролируемая правительством Грузии

08 июня 2015 года

Когда мы прибыли в лагерь особого назначения в Турции, где нас готовили снайперы – инструкторы морской пехоты США – я спросил у штаб-сержанта Андерсона, к которому была прикреплена наша группа: что самое важное для того чтобы стать снайпером? Умение контролировать дыхание? Отработанная и правильная вкладка? Умение долго ждать подходящего момента для выстрела? Умение просчитывать правильную поправку?

Штаб-сержант Андерсон сказал – нет. Главное – это уметь забывать…

Тогда мы его не поняли. Посмеялись даже.

Зря…

Наша группа – я и ещё несколько отморозков-добровольцев, которым чужая шейка – копейка, а своя – рупь – была заброшена на территорию Грузии ночным вертолетом, который на несколько минут – нарушил грузинскую границу. Место, где нас забрасывали – считалось непроходимым, и чеченских троп там не было. Двумя ночными маршами – мы вышли к Панкисскому ущелью – месту компактного проживания чеченцев – кистинцев в Грузии. Место это считалось безопасным – и потому буквально кишело членами НВФ – незаконных вооруженных формирований. Или нохчами – если говорить по-простому.

Я держал на прицеле чеченского паренька, лет восемнадцати – девятнадцати. У него не было видимого оружия, кепи тоже не было. Как и бороды. Стрелять в безоружного было бы военным преступлением – но в том, то и дело, что оружие у него было. Его оружием был танк Т72 неизвестно, то ли чеченский то ли грузинский, на котором он сидел, свесив ноги в люк. Пока ещё двое ссали в придорожную канаву…

Танкист…

Он был на прицеле моего Ремингтон М24А2.300 – его я взял в горы, потому что в горах расстояния для стрельбы бывают большими, в тысячу метров и более. Я целился в него с четырехсот пятидесяти и проклинал себя, что не взял Сайгу. Как бы мне сейчас пригодилась бы ее полуавтоматика…

Но проклинать было поздно.

Три выстрела. Причем один – явно будет по движущейся, и это если я не смажу первый. Если хоть один из этих додиков заберется в танк – нам хана. С танком мы не сделаем ничего – а он по рации предупредит о диверсионной группе. И – хрен тогда выйдем…

Трое. По идее, экипаж машины боевой – больше в танке Т72 и быть никого не может. А если…

Остальные вооружены Калашниковыми с оптическими прицелами и глушителями – но на четыреста пятьдесят я особых надежд не возлагаю. Пять сорок пять – он и не убойный, тем более на такой дистанции, и попасть не факт что попадут. Реальная дальность для АК – на которой гарантированно попадают – сто пятьдесят – двести. Дальше лотерея. А мне не нужна лотерея с танком.

Ещё раз мысленно, как учили в учебном центре, проиграл последовательность действий – всю, вплоть до передергивания затвора. Когда начинается движуха – хладнокровным оставаться не получается.

Тридцать три. Тридцать три. Тридцать три…

– Все готовы?

Зазвучали доклады о готовности – но я уже не слушал, я вслушивался в шум двигателя. Это ещё кого черти несут?

Подкатил УАЗ. Со снятым верхом, пулемета нет, как и турели. Нет, кстати есть – вон, высаживается – с «красавчиком»[117], обрезанным. Красавчик – на базаре стоит десять тысяч долларов и такое оружие может позволить себе охрана лишь самых авторитетных амиров.

Или государственная охрана…

Так… прицел на максимум. Прицел тут не простой – March Tactical 10-50. Прицелы этой марки не купишь на Ebay или Amazon, это прицелы высшего класса, предназначенные для экстремальных перегрузок и особо дальних выстрелов – у него увеличенный диапазон барабанчиков поправок и корпус, изготовленный только фрезерованием из одной заготовки. Прицел – как и сама винтовка – имеет клеймо специальной оружейной мастерской армии США, занимающейся оружием для Уимблдона[118] – особой точности, отобранная. Мой крайний подарок от армии США, на прощание.

Почему крайний, а не последний? Я суеверен.

Так… командир танка показался. Вылез на броню.

И – бах!

Винтовка толкнула в плечо, глушитель скрал большую часть звука выстрела – в воздухе звук глохнет по экспоненте, поэтому – там, у танка – ничего не услышали. Только чеченский пацаненок – танкист – дернулся, как будто его подбросило снизу и упал на броню.

И – бах!

Чеченский командир танка – промахнулся ногой мимо люка и полетел с брони.

И – бах!

Чеченский боевик с пулеметом – упал, неловко подломив под себя ногу.

И – бах!

Водитель УАЗа не успел нажать на газ, машина так и осталась стоять.

Неплохо за пять секунд. В небоевой обстановке я на спор делал четыре выстрела за четыре секунды – но это из триста восьмой…

Мои – уже бежали к танку… командир и механик-водитель мертвы, остался только наводчик. Но чтобы развернуть башню – он должен был пустить двигатель танка, а со своего места – он это не сможет сделать. Ему ничего не остается, как вылезать к пулемету…

Ага… лезет. Это чеченский танк, а на чеченских танках на всех сверху сделана «птичья клетка» – это такое сооружение из бронестали и бронестекла. Американцы – первыми догадались, что крупнокалиберный пулемет на танке может быть самостоятельным и очень полезным оружием, а не только средством ПВО. И начали защищать пулеметчика – на М1А2 они не поскупились на то чтобы сделать щит из толстенного, дорогущего бронестекла – чтобы пулеметчик лучше видел цели и мог по ним работать. А у нас до сих пор не могут дотумкать. Великолепная пулеметная спарка на БТР-80 – обесценивается тем, что пулеметчик в этой башенке слеп. Он видит только через прицел – а надо, чтобы он мог видеть на триста шестьдесят и уверенно реагировать. Я знаю, что наши после возвращения из Ирака пытались что-то доказать Минобороны – тщетно. А вот у чеченцев бюрократии нет: увидели – сделали. Пусть на колхозном уровне – но защита есть.

Так… разворачивает пулемет. Теперь – все зависит от меня – надо не просто попасть, а попасть поверх бронеплит. Цель там… сантиметров двадцать, не более того. К счастью – чеченских джигитов не заставить носить каску.

И – бах!

Судя по тому, что ствол пулемета замер, не дойдя до целей – попал…

Пять патронов израсходовано – на моей винтовке магазин на десять, удлиненный, но все равно, не мешало бы пополнить. Но вместо того, чтобы снаряжать магазин – я просто меняю его на новый, досылаю первый патрон в патронник. Готов.

– Кабан готов.

С места я не двигаюсь – снайпер и не должен. Для этого ему и придается маневренная группа. Прием, отработанный ещё в Ираке. Снайпер работает, маневренная группа с близкого расстояния добивает.

– Кабан, я Питон. У «кулака» чисто… «кулак»[119] исправен.

– Принято.

Теперь вопрос, что делать. Танк стоит так удачно, что перекрывает две дороги, ведущие из горных сел. Далее идти опасно – там местность намного более открытая и группу будет намного лучше видно. А горные чеченцы – знают всех своих, и даже на группу арабов – тут не закосишь. Несколько вопросов, и ты – пропал.

Оставаться у танка? Тем более если он исправен? Мы планировали заминировать его, но если так…

Жизнь, как обычно – решила за нас.

На дороге показался конвой… первым шел колхозный Зил-131, в мастерской перекрашенный в камуфляж и с 14,5 миллиметровой установкой ЗПУ-2 в обрезанном самосвальном кузове. За ним – шел Мерседес-600, грязный… удивительно, как только он по горным дорогам проходит, видимо, немцы и в самом деле умеют надежную технику делать. За ним пикап, Мицубиши л200, тоже перекрашенный в камуфляж, в кузове ДШК. Замыкал колонну Камаз, с самодельным бронированием кабины. В кузове боевики. Один из них – держит наготове ПЗРК…

Басаев Шамиль Салманович, вице-президент Ичкерии. Дивизионный генерал армии Республики Ичкерия, почетный вице-президент Конфедерации горских народов Кавказа. По оперативным данным – держит штаб в районе населенного пункта Гехи-Чу, в подготовленных несколько лет назад капитальных укрытиях, способных выдержать попадание бомбы до 500 килограммов. Предположительно передвигается на а/м Мерседес-600 светло-серого цвета, госномер А6271ЧИ в сопровождении личного отряда боевиков, набранных исключительно из числа своих родственников, численностью не менее тридцати человек…

В Гехи-Чу – Басаева уже не было, он предпочел дрыснуть за границу. Знал, что у нас есть бетонобойные бомбы и рисковать не хотел. Вот отсюда, из безопасной Панкиссии – он и руководил банддвижением.

Я не успел отдать команду – танк повел башней… а потом плюнул огнем – и Зил-131, шедший первым – исчез в огненном облаке разрыва…

Позиция чеченцев была скверной, они были зажаты на узкой горной дороге и развернуться, быстро сдать назад – не могли. Тем не менее, из этой ситуации они выжали все что могли – я прекрасно видел, как открыли огонь, отвлекая на себя внимание несколько пулеметов. И под их прикрытием – маленькая группа повела кого-то вправо, под прикрытие валунов на горном склоне и редкой растительности. Они делали все что могли.

Выведенный на максимальную кратность прицел, который по четкости картинки отличался от ПСО-1 на миллион световых лет – позволил мне увидеть среди этих людей более пожилого, в камуфлированной кепке, с длинной, окладистой, почти полностью седой бородой. До него было чуть меньше километра.

Надо уметь ждать. Надо быть терпеливым и мудрым, надо уметь ждать, отказываясь размениваться по мелочам, и ждать, пока на крючок не попадет действительно крупная рыба…

Я ждал. Как и вся страна ждала этого – ждала уже двадцать два года.

Мы никого не прощаем. И ничего не забываем. С Японией за Цусиму – расплатились ровно через сорок лет. Расплатимся и с этими. Никто не забыт. Ничто не забыто.

Толчок – и чуть менее чем через две секунды – пуля ударила пожилого бородача так сильно, что охрана не удержала его, и он покатился по горному склону вместе с одним из охранников – мертвый уже. Трехсотый винчестер магнум, тем более с такой тяжелой пулей – подранков не оставляет.

– Кабан – всем. Закат, Закат, Закат.

Это был условный сигнал, означавший – цель поражена, выходим из боя.

Грузия, прибрежная территория. 08 июня 2015 года

Привал…

Все любили привалы – а я их не любил. Потому что любой привал – рано или поздно заканчивается, и тогда впрячься в рюкзак и снова подобрать темп ходьбы и положение тела, при которых можно хоть как то ещё идти – сложнее. Но это был привал, и это было не мое дежурство на стреме – а потому я как все упал на землю и попытался расслабиться.

Мы уходили в сторону моря. В этом то и был наш трюк – грузины наверное понимают, кто завалил Басаева, и они явно будет перекрывать границу с Россией. Мы же – выйдем на побережье, в безлюдном месте и там нас будут ждать лодки. Так мы и уйдем.

От того, что я пристрелил Шамиля Басаева – я не испытывал никаких чувств. Ни горести, ни радости, ни облегчения, ни торжества. Во-первых – он был не первым, кого я пристрелил. Во вторых – я знал, что все бесполезно.

Снова – заинтересованные люди выделят деньги, и снова найдутся желающие их освоить, и снова появятся Басаевы, Дудаевы, Радуевы, снова польется кровь, как она в прошлом веке лилась, и в позапрошлом лилась. И будет литься, даже если мы уйдем, сомневающимся – читать историю Древней Руси, раздел «набеги из степи». Против нас – идет война, и идет она уже тысячу лет – все время нашего существования. И будет идти, пока мы существуем.

Так что смерть Басаева мало что изменит. Если бы кто-то спросил меня, стоит ли это делать или нет – я бы ответил что нет. Потому что Басаев был больше заинтересован в том, чтобы сохранить свой статус вожака стаи. А сейчас – смертью старого волка мы открываем дорогу молодым волкам. И каждому – надо будет самоутвердиться.

За счет нас.

Я лежал, закрыв глаза. В ушах шумело…

Ночью – нас заберут. Если все пройдет как надо – ухожу на гражданку, нахрен. Все. Моя последняя гастроль.

Хватит с меня. А пока.

– Подъем. Построились…

* * *

Первым – мы услышали шум моря. Слитный, красивый гул – словно дыхание великана, ровное и могучее. Море было неспокойным и я подумал… придет ли лодка…

– Стоп. Дальше ни шагу…

Что-то мне не нравилось… и вроде все как всегда… и в расчетную точку вышли вовремя. Но все равно – было что-то не то…

– Смотреть и слушать!

Достал приводной маяк… посмотрел на него, как будто не знал, что с ним делать. Потом активировал – и выбросил на мокрый песок…

Теперь только ждать.

– Вертолет! – крикнул кто-то из моих – вертолет справа!

Я прислушался и сам услышал сквозь вздохи волн – ритмичную дробь винтов.

– Уходим! Уходим вправо! Слон, веди!

Несколькими выстрелами я разбил маяк – наверное, он и привлек внимание вертолетного патруля, они как то узнали нашу частоту. Затем – бросился следом за группой…

Несколькими месяцами позднее. Вазиани, Грузия

Секретная станция ЦРУ США 09 июня 2015 года

Почему я, а не они…

Находясь в плену – порой задаешь этот вопрос. Почему я, а не они. Почему я остался в живых, хоть и в плену, а они – нет.

Ответа на этот вопрос нет. По крайней мере – ответа настолько искреннего, чтобы успокоить свою совесть, и чтобы она не поднимала раз за разом этот вопрос – почему я жив, а они нет.

Взяли меня раненым. До этого гоняли меня и группу… по всей Грузии, можно сказать – страна то маленькая. Гнали как волков, от засады к засаде, высаживали десантников, пустили вертолетные патрули и – взяли. Подорваться не успел, да и не знаю… хватило бы у меня духу – нет… не знаю, честно скажу. Вылечили в тюремной больничке, потом перевели в изолятор КГБ. Это раньше был изолятор КГБ, а теперь МБ у них – Министерство безопасности. С тех пор, как «наш» Эдик Шеварднадзе сожрал нашего же Командора, генерала Игоря Георгадзе – в Грузии больше ничего нашего не было. Приход команды Саакашвили, выпускника Киевского института международных отношений к власти был предрешен. И тут Киев… кстати.

Мишина команда – а Миша был президентом, сейчас стал премьером, но власть не потерял – продала Грузию с потрохами и сейчас американцы, обустраиваясь тут с комфортом, приценивались к нашему Кавказу. Я в этой игре был шестеркой, не более – но шестеркой козырной. Возможно, поэтому меня тупо не показали по телевизору – иначе пришлось бы объяснять, что на территории Грузии делал чеченский гражданин Шамиль Басаев, которому находиться на территории Грузии, да ещё и в Панкисском ущелье. А они не хотели это делать.

Допрашивали меня двое следователей. Совершенно невменяемый чеченец в рубашке – как тут говорят – то есть в полицейской форме – постоянно срывался и начинал меня избивать – я даже не знаю, полицейский он на самом деле или нет… хотя может быть что и полицейский в сельской местности. Врывались грузинские конвойные, хватали этого чечена и прекращали избиение – судя по тому, как они с ним обращались, уважения к нему у них не было ни на грош. Второй, молодой, в очках а-ля Гарри Поттер – скрупулезно соблюдал все нормы грузинского УПК и методично изобличал меня в преступлениях против безопасности Грузии. А я – так и не изобличался.

И вот так – день шел за днем, ночь за ночью, они изобличали, а я не изобличался – и чем все это могло закончиться – я не знал.

Изолятор МГБ находился в Тбилиси, и я слышал шум с улицы. На День независимости Грузии – нам всем, сидельцам – разнесли какое-то блюдо… не знаю даже как назвать. Но – вкусно.

Потом – за мной пришли, посадили в автозак и вывезли на аэродром, после чего – вертолетом перебросили на какую-то базу. Скорее всего, дни мои были сочтены – ходили слухи, что Миша научился «латиноамериканскому варианту» – политических противников сажают в военно-транспортный самолет, и на высоте километра три над морем – открывают рампу. То что останется после падения с высоты – доедят рыбы.

Я не был ни удивлен, ни испуган. Все шло к этому. Я знал, на что подписывался и знал, что рано или поздно это произойдет. Это могло бы произойти ещё в Ираке… может, лучше было бы, если бы произошло. Тогда я остался бы героем в памяти людей…

Но вместо самолета с работающими движками – за мной пришли. Я услышал как открывается решетка – а потом звук шагов. Шли трое…

Ну… конечно. Я мог бы догадаться. Они меня и вывезли сюда – для того, чтобы прилетевшему американцу не нужно было ехать в город.

Миллер…

Полковник Миллер, координатор снайперских групп специального назначения в Ираке. Один из тех, кто выиграл эту войну.

Нашими, в том числе руками…

В лучах света, льющегося в прорехи зарешеченного окна – плавали пылинки. Воздух в допросной был отнюдь не горным, он был застоявшийся и спертый…

Грузины остались снаружи, полковник зашел и сел напротив меня. Он был все тот же – неторопливые движения, светлые глаза, пристальный взгляд ковбоя или стрелка…

– Здравствуй, шестерка… – назвал он мой позывной в Ираке – не ожидал тебя тут увидеть…

И я не ожидал полковник. Ни того, что вы прилетите сюда, ни того что вы согласитесь. Знаете… как то мелко это все – полковник американской армии, а может уже и генерал – пляшет под дудку грызунов.

Ну, да ладно. Каждый выбирает по себе.

– Будешь?

На стол легла пачка Мальборо, настоящего, американского, без предупреждения о вреде курения на пачке.

Я отрицательно покачал головой.

– Не дури.

При этом полковник – я это заметил – незаметно для чужого взгляда – постукивал по столешнице искалеченным указательным пальцем левой руки. Код – известный ещё с Ирака.

Вот значит как… Я забрал сигареты…

– Говорить ты значит, отказываешься – сказал полковник – между прочим, личность твоя установлена и все знают, кто ты. Хочешь оказаться на телеэкране?

– Моя страна ведет войну, полковник – сказал я – и это все что я могу сказать…

* * *

Оставшись один в камере – я отколупал пленку и вскрыл пачку. На крышке пачки было написано карандашом.

Trust no one.

Не доверяй никому…

Я посмотрел на пачку, потом начал аккуратно «разбирать» ее. На картоне – было написано ещё много чего интересного…

* * *

Дельта[120] пришла за мной в три часа ночи…

Я вслушивался, как мог – но не услышал ни звука. Потом – вдруг провернулся ключ в замке, меня осветил свет подствольного фонаря.

– Медведь шесть? – кто-то спросил меня по-английски.

– Да, это я – ответил я на том же, полузабытом языке.

– Иди за нами. И тихо…

Я вышел в коридор… вынужденная неподвижность, и ранение давали о себе знать, каждый шаг – причинял боль, но я терпел. В сумраке коридора – я заметил лежащего на полу грузина, то ли связанного, то ли мертвого…

Дельтовцы привычно обменивались короткими, рублеными фразами, проходя углы и коридоры (tube, трубы на их сленге), а я думал – и какого это хрена потребовалось от меня американскому правительству, что за мной послали самый элитный спецотряд армии США. Причем в страну, которая на бумаге числится союзником – хотя по факту никакой это не союзник… Грузия давно играет в свои игры. И вряд ли это выражение признательности за то, что я делал для США в Ираке – медаль «за участие в GWOT» мне уже кинули, и наверняка сочли это достаточным.

Мы притормозили у ангара, разведчик (pointman) катнул по земле шарик робота – телекамеры…

– На улице чисто, движения нет.

– Пошли!

Мы побежали, редкой, волчьей цепочкой. На улице действительно было тихо, в прорехах облаков – то показывалась, то снова пряталась луна – но тишина эта на военной базе, пусть и секретной – была зловещёй. Ни патрулей… ни постов… один черт знает, что с ними сделали. Американцы, когда им надо – совершенно безжалостны.

Прошли периметр. К нам присоединились ещё двое, со снайперскими винтовками – они контролировали территорию базы.

– Быстрее! Можешь ускориться? До вертолета две мили!

– Да… – я стиснул зубы.

* * *

В двух милях от того места, где меня держали – по пути к этому месту нам пришлось преодолеть и некую видимость дороги, и горную тропу – на довольно большой поляне сидели, раскинув крылья, две диковинные с виду птицы. Выглядели они как небольшие транспортные самолеты – но гондолы с двигателями – были развернуты вверх. Я шел уже из последних сил, только на самолюбии…

В Ираке – таких почти не было.

На последних метрах я споткнулся – но дельтовцы были настороже, они подхватили меня и втащили в десантный отсек. Лоадмастер, находившийся у тейлгана[121], тут же заорал: «У нас полно, взлетаем!» Звук двигателей конвертоплана изменился, сделался выше и глуше… машина пошла вверх… а я уже терялся. Последнее, что я слышал, был крик «Медик!»

* * *

Пришел в себя я уже в военном госпитале НАТО в Рамштайне.

Как оказалось, ранение мое было серьезнее, чем это показалось грузинским медикам, осколки они достали не все. Остатки – выбирали уже военные медики НАТО, заодно борясь и с заражением крови.

Про то, что происходит в России, в Чечне – я знал, так как в палате был телевизор. Гибель Басаева была подтверждена, после чего – чеченцы посчитали перемирие сорванными. Вспыхнули новые бои…

Через несколько дней – пришел Миллер. Он был «при параде», то есть в парадной форме, с беретом, заткнутым под погон и иконостасом. Я с удивлением считал медали… серебряная, бронзовая звезды, экспедиционная, за GWOT, три Пурпурных сердца – за серьезные ранения в бою. Чуть выше иконостаса – неизвестный мне символ – орел, на фоне земного шара, держащий в когтях копье.

– С девяносто первого варюсь в этом дерьме – пояснил Миллер, присаживаясь у кровати, и заталкивая ногой под кровать объемный сверток. Судя по характерному звуку – там были не только фрукты.

– Заплати любую цену, неси любой груз, перебори любые лишения… – процитировал я Кеннеди.

– … помоги любому другу, борись с любым врагом – без труда закончил за меня Миллер – а знаешь, мой дед был в Зеленых беретах одним из первых сержантов, лично жал руку Кеннеди. Наверное, память об этом и есть одна из причин, почему я ещё не бросил все это дерьмо, нахрен и не пошел в шерифы или инструктором в стрелковый клуб.

…

– Тебя, наверное, интересует, зачем мы пошли на риск обострении отношений с Грузией и вытащили тебя силой?

– Ну… может в память о боевом братстве – предположил я.

– Нет. Украина.

– Украина?

– Да, Украина.

Миллер достал фотографию и показал ее мне.

– Ты знаешь, кто это?

Я покачал головой.

– Это генерал Олесь Тычина. Украинский генерал, сейчас он в отставке – надо сказать, по нашей настоятельной просьбе, ибо его деятельность на посту главы украинской военной разведки представляла собой серьезную опасность не только для самой Украины, но и для Соединенных штатов Америки. Но как мы видим сейчас, настояв на том, чтобы его убрали с государственного поста, мы лишь развязали ему руки для его международной преступной и террористической деятельности. Если находясь на посту главы разведки, он вынужден был подчиняться указаниям своего правительства – то теперь он не подчиняется никому и ничему. То, что происходит в Ичкерии и на Кавказе в целом – это его рук дело, он дирижер кровавого спектакля. Он массово поставлял оружие в Афганистан через Узбекистан, и брал в оплату наркотики, мы можем это доказать. Он же сейчас – готовит государственный переворот в России силами контролируемых им структур. Это что-то вроде вызова всем нам.

– При чем здесь я?

– При том, что Соединенные Штаты Америки не могут допустить, чтобы генерал Тычина и дальше дестабилизировал обстановку во всей Евразии, устраивал перевороты в одних странах и занимался продажей оружия в другие. Мы хотим его убрать. И мы хотим – чтобы это сделал ты.

…

– А мы поможем.

Опять напоминаю, что произведение написано в жанре альтернативной истории, и потому Украина здесь показана очень альтернативной. В том числе и ее разведка. Я приведу тут всего лишь несколько фактов из жизни реальной украинской военной разведки, чтобы Вы понимали, что она из себя представляет:

– На заре украинской государственности (это где-то 1992-93 годы) пожилой и богатый эмигрант – украинец, умирая в Австралии, завещал все свои деньги независимому украинскому государству, на обеспечение его безопасности. Ездил получать эти деньги – полковник украинской разведки Недзельский. Все эти деньги были истрачены на покупку квартир в Киеве для руководства украинской разведки, было куплено как минимум десять квартир.

– Имея доступ к специальному оборудованию, и поддерживая контакты на Кавказе – украинская военная разведка наладила бизнес. В Киеве, на спецоборудовании – шла массовая печать российских фальшивых акцизных марок (которые было не отличить от настоящих) на спиртные напитки, далее эти марки по каналам разведки, через дружественную Грузию – переправлялись вместе с грузинским спиртом на Кавказ и клеились на осетинскую бадяжную водку, которая потом расходилась по всей России. Схема работала несколько лет, сколько на ней заработали – неизвестно, но, по всей видимости, много. Начальник АХО ГУР МО Украины, который непосредственно контролировал печатный станок – умер при подозрительных обстоятельствах.

– Украинская военная разведка поддерживала чеченских боевиков во время их войны с Россией, в частности поставляла туда оружие и снаряжение с украинских складов, принимала раненых – через Грузию их вывозили в Одессу, с тех пор в Одессе много чеченцев. Впрочем, вряд ли это свидетельствует об особой враждебности по отношению к России – украинская военная разведка торговала оружием со всеми, кто мог заплатить – в частности, поставляла оружие в зону югославского конфликта. Неясна так же история с продажей «Кольчуг» – пассивных РЛС для ПВО. Многие из тех, кто имели отношение к украинским оружейным сделкам девяностых – умерли при подозрительных обстоятельствах, в частности – погиб Виталий Малев, глава Укрспецэкспорта.

– В настоящее время украинская военная разведка имеет и активно реализует свои интересы в зоне АТО, в частности – по контрабанде безакцизных сигарет с донецкой фабрики Хамадей и спиртного с луганского завода Луга-Нова.

Подводя итог: украинская военная разведка после 1991 года превратилась из государственной структуры в организованную преступную группу, которая, пользуясь специальными навыками и методами, совершала и совершает различные преступления корыстной направленности и реализует долговременные противозаконные схемы.

* * *

Следующие несколько дней – я делил время между больничным тренажерным залом, где приходил в определенную форму, и выделенной специально для меня в военном госпитале комнатой, где я знакомился с трудным и героическим жизненным путем генерала украинской разведки Олеся Тычины. Которого мне предстояло убить.

А жизненный путь генерала был таков, что хоть книгу пиши. Дао предателя.

Во-первых – Тычина был не совсем украинцем, он родился в России, на Дальнем Востоке и при рождении получил имя не Олесь, а Александр. Он родился в переселенческой украинской семье – на Дальнем Востоке был так называемый Зеленый Клин, который ещё при царе заселяли украинскими переселенцами. И, тем не менее – при рождении он был записан как русский.

Его путь к вершинам – шел через армию, но и тут существовали вопросы. Он поступил в рязанское училище ВДВ, но по какому-то очень странному документу – на третий курс был переведен не куда-то, а во Львов, где при советской власти готовили… политработников. От десантника до политработника – карьера просто отличная. Во Львове – понятное дело, он получил первые уроки прикладного национализма (была его фотография, где он поднимался на гору Говерла, мекку местных националистов), выпустился из училища, затем был направлен на службу в Болград, в дивизию ВДВ. Понятное дело, политработником.

И снова – зигзаг судьбы. Кто-то примечает странного политработника с двумя годами рязанской учебки за плечами и посылает его на учебу в… Академию Советской армии! Кто не знает – это структура, готовящая офицеров ГРУ ГШ. Из академии Советской армии он выпускается с арабским языком в качестве основного – судя по тому, что дальше в американском досье на него – фотографии Тычины в обществе палестинских борцов с Израилем.

Тут я задумался. Кто сдал информацию о юных годах Тычины американцам, я примерно понимал – предатель, генерал ГРУ Дмитрий Поляков. Но я понимал и много больше американцев – они не знали нюансов.

В Советском Союзе – существовали землячества, самое влиятельное среди них было – украинское. Связано это было с тем, что у РСФСР не имелось собственной компартии, и она была вынуждена отстаивать свои интересы через украинскую. В армии украинское землячество тоже существовало – на украинцах держался сержантский состав советской армии. Немало было и генералов. Понятно, что Тычину через перипетии армейской судьбы – кто-то вел.

Вопрос – кто.

Дальше – Тычина светится уже в девяносто первом на Украине – принимает украинскую присягу. Судя по данным американцев – он был одним из высокопоставленных офицеров ГРУ, которые переехали на Украину из Москвы, чтобы служить Украине. В Киеве – в отличие от того же Минска не было сильной разведшколы, ее пришлось ставить с нуля, на базе местного КГБ. Родовым признаком украинской разведки – стала ее особая ориентация на страны постсоветского пространства и пристрастие к грязным методам работы – убийства, шантаж, бандитизм, вовлечение в незаконные махинации. Однако, в насквозь криминальной постсоветской атмосфере – все это прекрасно работало.

Первый раз – Тычина попал в поле зрения американцев как высокопоставленный офицер украинской разведки, когда он и группа высокопоставленных офицеров украинской армии и разведки – путем то ли уговоров, то ли давления – сорвали подписание Украиной Будапештского меморандума, согласно которому Украина отказывается от ядерного статуса в обмен на гарантии ядерных держав. Тогда же – Украина впервые вступила в открытый, публичный конфликт с США, который с того времени только усугублялся. США была выгодно собрать все боеголовки с Россией, чтобы иметь дело только с ней как с ядерной державой – никому не улыбалось такое быстрое расширение ядерного клуба, как в девяносто первом году произошло де-факто. Президент Украины заявил, что Украина является высокоразвитой страной, с мощной экономикой, способной производить как ядерное оружие, так и его носители – и потому в состоянии обеспечить безопасность и техническое обслуживание как самих зарядов, так и их носителей. Казахстан успел подписать соглашение о безъядерном статусе, а вот Беларусь – нет, и глядя на Украину – она тоже притормозила. США ввели против Украины санкции, и после двух месяцев противостояния пришли к какому-то подобию компромисса. Беларусь – соглашение о безъядерном статусе все-же подписала, для десятимиллионной страны ядерное оружие – непосильная ноша. А вот Украина – сохранила частичный ядерный статус, отказавшись от ракет-носителей и всех стратегических зарядов – но оставив у себя более ста двадцати тактических зарядов и оговорив право модернизировать свой арсенал, поддерживая его на уровне сто двадцать единиц. Фактически у Украины остались все три компонента ядерной триады – силы Черноморского флота, дивизия стратегических бомбардировщиков, способных нести ядерные заряды и мобильные ракетные установки, производимые в Днепропетровске и способные доставлять к цели ядерный заряд. И американцы с этим – ничего сделать не смогли.

* * *

Напоминаю, что история альтернативная. В реальности дело обстоит так:

Черноморский флот – если в этой реальности он целиком отошел Украине, то в нашей – он несколько лет ходил под флагом несуществующего государства – СССР, а потом был поделен в пропорции 82/18 между Россией и Украиной. В том, что Черноморский флот у России вообще остался – заслуга исключительно офицеров флота, которые сохранили верность России в то время, как России они были не нужны. В период 1991-1993 годов Ельцин был решительно настроен на то, чтобы избавиться и от флота и от любых претензий на Крым и Севастополь на украинских условиях – то есть отказаться полностью и навсегда.

Согласно большому договору между Россией и Украиной – Россия получала в аренду базы в Севастополе на срок до 2017 года с перспективой пролонгации, и обязана была платить арендную плату за базы. Сумма арендной платы была существенной, ни в коем случае не символической. После майдана 2004 года – Россия действительно готовилась к тому, чтобы уходить из Севастополя, в частности – началось строительство военных причалов в Новороссийске.

Наличие на территории Украины Черноморского флота – стало постоянным источником раздражения для украинских националистов. Во время каждой предвыборной кампании тема о том, что на территории Украины находится российский флот как оккупант и его надо выгнать – поднималась в максимально оскорбительной форме как для России, так и для крымчан, для которых флот был всем. В связи с неопределенным статусом – Черноморский флот России деградировал, ему не передавались новые корабли. Деградировал и украинский флот, так как не было денег.

После майдана 2014 года и зверской расправы над возвращающимися в Крым из Киева активистами – крымчане восстали против новой власти и подняли российский флаг. Теперь Крым входит в состав России, флот усиленно обновляется, в частности – ему уже переданы новые фрегаты и новая подлодка. Остатки украинского флота сейчас базируются в Одессе – на один фрегат и два катера приходится тринадцать адмиральских должностей. Понятно, что ни о каком ядерном оружии не может быть и речи – украинский флот является одним из самых маленьких и слабых флотов мира. И это при том, что в распоряжении Украины пока находятся Николаевские верфи, на которых строили авианосцы. Один из них был достроен на 70 % – его порезали на металлолом, потому что американцы пообещали загрузить николаевские верфи заказами на контейнеровозы. Понятно, что как только украинцы порезали почти готовый авианосец – американцы о своих обещаниях забыли.

При развале СССР – на территории Украины базировалась одна из самых мощных в СССР дивизий стратегических бомбардировщиков, оснащенная самолетами Ту-22 и Ту-160. По соглашению с США – все эти самолеты должны были пойти под нож. В последний момент – у президента Кучмы проснулись остатки благоразумия, и он передал несколько Ту-22 и Ту160 России в погашение долга за газ. Так же на Украине базировались очень мощные соединения воздушных заправщиков. Часть этих самолетов переоборудована в грузовые и продана, часть – стоит на земле в нелетном состоянии. На сегодняшний день у Украины нет ни одного боеготового стратегического бомбардировщика.

В советские времена – на Украине находился один из основных «кустов» советского ракетостроения. В Воткинске – осталось производство мобильных комплексов, а вот тяжелые, шахтные ракеты производили на заводе в Днепропетровске, и там же было КБ Южное, проектировавшее ракеты. До Евромайдана 2014 года – эти структуры как то жили, обеспечивая эксплуатацию стоящих на дежурстве в России изделий и получая за эти деньги. Разговоры о разработке посильных для Украины небольших, мобильных систем типа Тополь или Искандер – шли долго, но так и оставались разговорами. ещё Украина участвовала в распиаренном проекте «Морской старт» – несколько лет он не работает, так как такие запуски оказались нерентабельными. После Евромайдана 2014 – Днепропетровск захватила ОПГ во главе с новым губернатором И. Коломойским. Коломойский бывал на Южмаше и обещал какие-то заказы – но обещания остались обещаниями. Сейчас – огромный завод умирает, рабочие разбегаются, существует многомесячная задолженность по зарплате. Часть рабочих, и не только с Южмаша, но и киевские самолетостроители, и харьковские танкостроители – перебираются в России, где развивается производство и их руки и знания оказываются востребованными.

Существуют до сих пор и влачат жалкое существование оставшиеся от СССР НИИ ядерной тематики в Киеве и Харькове. В Киеве – работает исследовательский реактор, причем знающие люди – сильно беспокоятся по этому факту.

Зато на Украине – осталась ядерная энергетика. Украина обладает одной из самых больших в мире долей ядерной энергии в общем энергобалансе страны, работает более десятка ядерных реакторов. Теоретически – это могло бы привести к тому, что на Украине стали бы очень конкурентоспособными энергозатратные бизнесы – но к чему привело вы видите сами. После событий 2014 года – Украина перестала покупать у России ядерное топливо, и начала покупать его у США – но проблема в том, что каждый атомный реактор рассчитан на свой вид топлива и менять его нельзя. ещё Украина, лишившись значительной доли угольной генерации из-за событий на Донбассе – начала использовать АЭС в маневренном режиме, то есть повышать и понижать мощность в зависимости от потребности. Делать это очень опасно, так как именно маневр мощностью – привел к катастрофе на Чернобыльской АЭС. Но Украину это ничуть не беспокоит.

Кроме того, как показывают спутниковые снимки – Украина ведет вырубку леса в зоне отчуждения ЧАЭС и распродает на металлолом зараженную технику.

Подводя итог: имея в начале девяностых полный ядерный комплекс, включающий в себя мирный и военный атом, производство и самих зарядов и средств доставки – Украина к сегодняшнему дню утратила в военной сфере все что имела, а в мирной – эксплуатация украинских АЭС ведется таким образом, что это может привести к повторной чернобыльской катастрофе или чему-то ещё более страшному.

* * *

Второй конфликт украинских и американских силовиков начался тогда, когда американцы обнаружили, что украинцы вовсю торгуют оружием. По состоянию на 1991 год – на территории Украины были размещёны три советских военных округа, флот, силы ВВС в количестве, соответствующем воздушной армии. Вдобавок к этому – на Украине находилось неустановленное, но очень большое количество вооружения и снаряжения, следующего из Европы. СССР уходил из Европы, с огромной территории выводилось оружие и снаряжение больше десятка дивизий. Возможностей для его хранения не было, учет нормально не велся – часто его просто складировали на полигонах и забывали о нем. После 1991 года – все это досталось Украине, причем документы на оружие – остались в Москве. А крупнейшее в мире Черноморское морское пароходство и оставшийся на Украине мощный порт Октябрьск, специально построенный под погрузку военных грузов – могли перевезти это в любую точку земного шара.

Сначала украинцев поймали на поставках оружия в разорванную гражданской войной Югославию – танки Т72 и вертолеты Ми-24 у хорватов появились из Украины. Затем начали поступать сообщения о том, что оружие появляется в странах Африки и Ближнего Востока. Терпение у американцев лопнуло, когда в Днепропетровске была замечена делегация из Северной Кореи, сопровождаемая сотрудниками украинской военной разведки. Американцы предъявили ультиматум – или все причастные к оружейной торговле уходят со своих постов, или США начинают против Украины кампанию в прессе и вводят санкции. Президент Украины, который только два года занимал свой пост, решил, что конфликт с США ему ни к чему, а оскандалившиеся чиновники и генералы – достались ему от его предшественника и исповедовали совсем не те взгляды, какие исповедовал он. Таким образом, Тычина в числе прочих – лишился своего поста. Но зубы дракона были уже посеяны – за время работы Тычина и иже с ним уже успели не только навербовать сторонников, но и сами организовались в сеть. И у сети этой – было свое видение будущего страны под названием Украина.

Сеть эта состояла из нелегального и легального крыльев, каждое из которых делилось на несколько направлений. Как и положено в самых продвинутых террористических организациях – каждое из крыльев помогало друг другу, но в целом, как полагало ЦРУ США – система была самоокупаемой. Нелегальное крыло – состояло из организации УНА-УНСО и нескольких дочерних, таких как Белый молот (для неонацистов, в основном русских), Правый сектор (для футбольных фанатов) и Мхедриони[122] (грузинские неонацисты, которые отлично чувствовали себя на Украине). Основы УНА-УНСО как террористической организации – заложил Анатолий Лупинос и его люди, они воевали не только в Абхазии, Приднестровье и Чечне – как я узнал из досье ЦРУ, они отметились и в Хорватии, видимо, вместе с украинскими танками там появились. Работая в Грузии – они заложили основу взаимодействия с грузинскими ворами в законе, воюя в Ичкерии – вышли на контакт с ичкерийскими полевыми командирами. В Грузии – они упали в долю по спирту, по наркотикам, в Ичкерии – по нефти: легкая чеченская нефть бензовозами шла в Грузию, там перегружалась в танкеры и доставлялась в Одессу, где под совместным незаконным контролем националистов и чеченцев работал Одесский припортовый завод. Легальное крыло – состояло из партии Свобода и некоторых других партий, от выборов к выборам они демонстрировали опасную популярность на Западной Украине, а теперь и во всех крупных украинских городах. Важно было то, что по данным американцев – а они отследили телефонные звонки, е-мейлы и транзакции – система представляла собой единое и неразрывное целое и работала на свою цель – захват власти, дестабилизация и развал России, как главного врага Украины. Боевики – получали политическую крышу, криминальные бизнесмены – отдавали часть денег на политическую боротьбу, брали на работу тех, у кого руки по локоть в крови. Бизнес – не боялся криминальных крыш, потому что крышей у него были – отставники спецслужб и молодые отморозки из Белого молота и Правого сектора, а если потребуется – то и опытные убийцы, прошедшие ад горячих точек. Вся эта система – функционировала как хорошо отлаженные часы.

С удивлением я узнал, что за событиями на Манежке несколько лет назад стояли ни кто иные, как украинские генералы спецслужб, их задача была – дестабилизировать Россию, создать предпосылки для гражданской войны, максимально ослабить геополитического конкурента. Для этого – они не только проплатили демократические силы – но и провели ряд специальных операций силового и дезинформационного характера. С удивлением я узнал, что приказ разогнать Манежку был отдан Внутренним войсками, но так и не выполнен. Командующий ВВ – вскоре был найден мертвым в своем кабинете, по официальной версии – покончил с собой. Может, кстати, и в самом деле покончил с собой, вопрос – мотив…

После Манежки и связанного с ней ослабления силовых структур государства – украинские генералы начали долговременную операцию по проникновению в Россию и налаживанию связей с силовиками и руководящим составом оборонных предприятий. Делалось это – в основном через установление личных связей, помощь в обзаведении недвижимостью на Украине, открытие счетов для укрывательства наворованного и т. д.

Напоминаю, что история альтернативная. В реальности дело обстоит так:

При распаде единого советского ВПК – значительная его часть осталась на Украине, но украинцы не сделали сколь-либо значимых попыток наладить трансграничное сотрудничество. В отличие от Беларуси, которая создала с Россией Союзное государство – Украина всегда старалась отдалиться от России и найти ей контрбаланс – даже если этот контрбаланс ничего у Украины не покупает и ничего ей не продает. Экономика в данном случае – подчинялась требованиям политики. Зато – в налаживании межгосударственных связей преуспела Юлия Тимошенко. В середине девяностых ее корпорация «Единые энергетические системы Украины», контролируемая ей и премьер-министром Украины Павлом Лазаренко – покупала у России газ за сорок долларов, а продавала внутри Украины потребителям за восемьдесят – девяносто. Но и этой маржи ей оказалось мало – леди Ю коррумпировала российское министерство обороны и, чтобы не платить за газ, решила закрыть долг встречной поставкой товаров российскому министерству обороны втридорога. За эту сделку – начальник тыла МО – получил несколько лет. А отношения с Украиной – оказались серьезно скомпрометированы.

После 2014 года – Украина, даже во вред себе – попыталась прервать всяческие отношения с «агрессором». Но сделать это оказалось непросто – в том числе и потому, что не только Россия нуждалась в украинской продукции ВПК, но и Украина – не могла поддерживать свою боевую технику без российских запчастей. Выручил «многовекторный» батька, Александр Григорьевич Лукашенко, закупая на Беларусь и перепродавая то, что нельзя продать напрямую – причем в обе стороны. Кроме того, Россия, используя крайне тяжелую социально-экономическую обстановку в Украине – развернула работу по переманиванию ценных.

Одновременно с этим, используя связи в России и мощные наработки собственного ВПК – украинские генералы принялись за работу по налаживанию связей с наиболее одиозными и опасными режимами на планете. В досье генерала Тычины – были репорты ЦРУ с фотографиями. Вот он с северокорейскими полководцами на полигоне – Украина незаконно продала Северной Корее ракетные технологии, что позволило Северной Корее создать собственные баллистические ракеты, под видом строительства сборочных линий Краз и Харьковского тракторного – переданы технологии по производству бронетехники. В качестве платы – украинские генералы взяли героин, который в Корее выращивается на государственных плантациях секретным отделом корейской госбезопасности. Вот кто-то из украинских генералов в Пакистане – поставлены два завода по производству боеприпасов, поставлены танки – то-то все удивились, когда узнали, что на пакистанских «Оплотах» стоит аж 140-миллиметровая пушка[123]. Оплата – частично наркотиками. Вот украинские генералы в Иране – модернизация ВПК, ракетные технологии, собственный самолет. Оплата – нефтью, причем очень своеобразная схема. По данным ЦРУ – Иран поставлял нефть не Украине, а Азербайджану. Тот перерабатывал ее для своих нужд – а в Украину поставлял свою нефть, уже легальную и по легальному коридору. Вот, Хорватия – это уже Средиземноморье, опять поставки оружия и опять наркотики. Шли переговоры о создании в Хорватии на базе инфраструктуры югославских ВМФ пункта базирования украинского флота, о совместных маневрах и учениях. Вот, Конго – там в последние десять лет проходила война, в которую были вовлечены несколько стран Африки – поставки оружия всем воюющим сторонам в обмен на редкоземельные металлы, алмазы, наркотики. Вот, кто-то из украинских спецслужбистов в Грузии – стоят в Тбилиси на фоне джипов. Помимо легальной части переговоров – поставка украинского вооружения, совместные действия – есть и нелегальная часть договоренностей. О чем договаривались?

Как вы догадались? Конечно, это наркотики.

А вот данные по Ичкерии. Создание наркокоридора через Грузию – в обмен на партии оружия. Использование ичкерийских вооруженных сил как наемников – Судан, Сомали, Ирак (!!!). Ирак, твою мать! Так получается, они там были! То-то слухи ходили…

И что мы имеем. Мы имеем дело с неконтролируемой гражданскими властями Украины спецслужбистско-криминально-политической группировкой, которая опирается в собственной стране на риторику национализма, что дает ей внутристрановую политическую легальность и возможность мобилизации своих сторонников, а в других странах она зарабатывает деньги на оказании такого рода услуг, какие не окажет никто. Вооружение? Пожалуйста. Наемников? Пожалуйста. Нет денег? Возьмем в оплату наркотики и все что у вас есть.

Да… широко развернулись…

* * *

С полковником я встретился уже после того, как прочитал все досье. Я был подавлен – тем, во что превратилась моя страна. О чем говорить, если даже Украина как оказалось – вполне хорошо манипулирует нами.

Полковник на сей раз – был в полной форме, берет заткнут за погон. На кокарде девиз – De opresso liber, «Освободи угнетенных». Это девиз «зеленых беретов» – они его получили от президента Кеннеди.

– Де опрессо либер, – сказал я, – освободи угнетенных.

– Да. Пройдемся…

Мы направились к выходу из госпитального комплекса. Встречные – почти все отдавали полковнику честь. Даже те, что в штатском.

– Я понимаю…. – осторожно начал полковник – что Украина братская для вас страна, и тебе должно быть нелегко.

– Украина не братская страна – перебил я – когда-то была.

Странно, но я больше ничего не чувствовал по отношению к Украине… да и чувствовал ли когда-то. Украина – начиная с девяносто первого, жила своей жизнью, но даже и до этого – они всегда держались как бы отдельно. А теперь… это люди, которые достигали целей в моей стране криминальными методами, и не только в моей. Это люди, которые были агрессивными националистами – я никогда не поверю, что это только прикрытие для них, на деле это самая их суть – агрессивный национализм. Украина превыше всего – сильно ли это отличается от «Германия превыше всего?»

От национализма до нацизма – дорожка очень короткая. Националист любит свою нацию, нацист ненавидит чужие, которые мешают его нации и хочет их поработить или уничтожить. Проблема в том, что нацизм возрождается. Не карикатурный со свастикой и зиг хайль – а настоящий, легальный нацизм. Этого никто не видит, так как нацизм до поры скрывается под маской «национального и культурного возрождения» – как он скрывался под такой маской в Германии. Но это до поры – потом маски будут сброшены. И если сейчас появляется реальная возможность уничтожить украинского Гитлера до того, как произойдет «пивной путч» – то грех этим не воспользоваться.

Цена бездействия тут слишком высока.

– Хорошо – сказал полковник – так даже проще. В таком случае, задам вопрос для протокола – ты готов ликвидировать генерала Олеся Тычину в интересах США?

– Да, готов.

– Ты осознаешь, что мы не берем тебя на постоянную работу и не обещаем гражданство, а так же прав и привилегий граждан США в случае ранения или плена?

– Да, осознаю.

– Хорошо. В таком случае, ты начинаешь работать с десятой группой зеленых беретов. Мы подготовили операцию по ликвидации Тычины в Карпатах. Он каждый год во время празднования дня независимости Украины – совершает восхождение на гору Говерла со своими сторонниками. Он делал это двадцать последних лет. Ты – профессиональный снайпер, отлично показал себя в Багдаде. Мы дадим тебе винтовку. Там ты его и уберешь.

Интермеццо 2

Он испытывал новое ощущение свободы, но вместе с ней пришло и чувство какой-то опустошенности и подавленности. В течение двадцати лет он подчинялся такой жесточайшей дисциплине, какой не существует ни в одной армии мира. Он был солдатом ударных войск, беспрекословно выполнявшим приказы своих командиров, слепо преданным делу. Теперь он оказался один, потому что отрубил себя от них. Перебирая прошлое, Марк понял, что поворотный момент наступил, когда он узнал, что в благодарность за услугу Дон К, отдал его в распоряжение Брэдли, поставив всю его семью под угрозу вендетты, в конечном счете приведшей к смерти Паоло. Божество померкло. Потеряв веру в него, а вместе с ней в неясно очерченные правила кодекса чести, выполнению которых он отдавал все свои силы, он одновременно лишился и веры в себя.

«Норман Льюис. Сицилийский специалист

Вашингтон, округ Колумбия 09 июня 2015 года

Все могло бы закончиться и неплохо, если бы дело не делали американцы. И дело не в том, что американцы не умеют делать дела. А в том, что есть на свете Вашингтон, округ Колумбия. И там – есть американское правительство. А в него – входят американцы через черточку[124]. И большинство из которых – не забывали о том, что написано за этой черточкой. В Вашингтоне были и действовали общинные лоббисты едва ли не всех народов мира. За исключением одного. Русского. В США нет и никогда не было русских конгрессменов, сенаторов, губернаторов, министров[125]. Русские, приехав в США, старались побыстрее стать американцами.

Довольно крупной лоббистской группой и общиной обладали украинцы. Часть из них переселилась в США ещё в XIX веке, но они никогда не забывали о том, кто они. И где их корни.

В 70-е годы – и в Сенате и в Конгрессе США – были созданы комиссии по контролю разведдеятельности, согласно положению о них – в случае, если эти комиссии чем-то интересовались – любая разведслужба США должна была представить всю информацию.

Это называлось «по секрету всему свету». Потому что в офисах сенаторов и конгрессменов – было немало волонтеров и молодых специалистов, работающих за мизерную плату или вовсе за бесплатно просто ради того, чтобы засветиться в коридорах власти и собрать коллекцию визиток. Большую часть их никто толком не проверял.

Так, в офисе одного из конгрессменов – работала девушка с фамилией Близнюк. Чем бы она там ни занималась – но ей попали на глаза документы с секретного слушания по вопросам разведки – конгрессмен был весьма неосторожен. Она зацепилась взглядом за слово «Львов» – это был город где она родилась. Она прочитала документы, совершив федеральное преступление. Второе федеральное преступление она совершила, когда передала информацию заместителю госсекретаря США со странной для американца фамилией Станюк.

Заместитель госсекретаря США был верен не только Соединенным Штатам Америки – его дедушка избежал справедливого возмездия за преступления, совершенные в составе дивизии СС Галичина, сам он имел стойкие убеждения неонациста, но хорошо это скрывал. Получив информацию – он ни на минуту не сомневался в том, что делать.

Он сделал пару встреч вечером, а уже утром – позвонил и назначил встречу со специальным помощником президента США по вопросам национальной безопасности, генералом Гербертом Гровером.

Генерал, некогда занимавший особняк Коменданта морской пехоты в нескольких кварталах от Белого Дома – теперь занимал скромное подвальное помещение в самом Белом доме. Помещение это ранее использовалось для хранения инвентаря для уборки. Генерал был большим и сильным, а помещение было маленьким – потому он чувствовал себя не в своей тарелке. А ещё больше – его выбивали из себя визиты в его комнатушку – конуру.

И потому, увидев заместителя госсекретаря США – генерал уже разозлился.

– Я иду наверх.

– Я ненадолго.

Станюк загородил своим хлипким телом дорогу и бросил на стол распечатки.

– Что это?

– Завтрашние заголовки газет. Почитайте.

Генерал поднял распечатки, начал читать, мрачнея на глазах.

– Какого… черта.

– Вот и я хочу спросить.

– Откуда это?

– Вчера я встречался со Стиви Симпсон. Она хочет комментариев.

– Какого…

– Мы что, воюем с Украиной? Конгресс об этом ничего не знает.

– И я тоже…

Станюк издевательски усмехнулся, что означало – кто бы сомневался. Действительно – в нынешней администрации «силовики» спросом не пользовались. Президент – предпочитал окружать себя волонтерами, всякими идеалистами, бизнесменами – но никак не представителями армии и спецслужб. В Государственном департаменте было негласное правило – тридцать процентов политических назначенцев на семьдесят – профессиональных дипломатов. Этой администрацией оно было перевернуто – теперь семьдесят процентов политиков приходилось на тридцать – профессионалов. Абсолютным непрофессионалом был посол США на Украине – им назначили бывшего высокопоставленного сотрудника Microsoft украинского происхождения, в вопросах дипломатии совершенно некомпетентного, наивно-восторженного идиота. Он и понятия не имел о том, что на самом деле происходит в стране пребывания и с восторгом слал в Госдеп шифровки о том, что Украина становится восточно-европейской Индией, IT-хабом для всей Восточной Европы. Больше его ничего не интересовало.

Напоминаю, что история альтернативная. В реальности дело обстоит так:

До 2014 года – Украина действительно была многообещающей страной в сфере IT-технологий. Хотя ей было далеко до Индии, главным преимуществом которой является английский язык и России, где за счет сильной науки сложились уникальные школы прикладной математики и программирования.

Зато неожиданно сильный рывок сделала Беларусь. В маленькой стране – на базе зданий никому не нужного института построили IT-технопарк. Сейчас – резиденты этого технопарка дают до 20 (!!!) процентов валютной выручки всей Беларуси. В частности – именно там сидят разработчики всемирно известной игры «Танки». Этот пример создания сильной ИТ отрасли с нуля и без каких-либо предпосылок для этого – для постсоветского пространства уникален.

После 2014 года ИТ-отрасль Украины вместе со всей экономикой – сорвалась в свободное падение. Несколько крупных компаний перенесли офисы в Польшу и Румынию, кто-то уехал в Россию. Война и бизнес – несовместимы.

Что же касается генерала – то он бывал у президента раз в месяц, и то если повезет. Президент предпочитал прислушиваться к бывшим волонтерам и бывшим сотрудникам Microsoft. Так что он мог и не знать про Украину.

А должен был бы. Потому что в США, например, со времен Вьетнамской войны установлены максимальные лимиты присутствия американских войск для каждой из стран мира. Превышение лимита даже на одного человека – требует согласования Конгресса, иначе это становится серьезным преступлением. Для Украины – возможно, порог был превышен.

– Это не может быть уткой?

– Нет. Это проверенная информация. И я оказываю тебе услугу…

…

– Позвони, кому надо – и пусть уберут людей из Украины, пока об этом не стало известно каждой собаке.

* * *

Проводив взглядом Станюка – генерал достал из ящика стола не зарегистрированный на него спутниковый телефон и сунул в карман. Затем – пошел на выход.

На улице – он купил пиццу. Положив материалы Станюка на колени, чтобы не обжигаться пиццей – он набрал номер, который помнил наизусть.

– Кто это? – в трубке был слышен шум садящихся самолетов.

– Это Гровер.

– Какого хрена… извини, Герб, это я не тебе. Что ты хотел?

– Это я должен спросить у тебя, какого хрена? Что твои люди делают в Украине?

– Украине?! Повтори!

– Украине, мать твою! И не делай вид, что не понимаешь, о чем речь.

Голос командующего американскими специальными силами – опять глушили вертолеты.

– Но я действительно не понимаю. Господи, мы в той или иной степени присутствуем в семьдесят одной стране мира!

– Из одной придется уйти. Иначе нас поджарит на медленном огне пресса!

– Не слышу, повтори!

– Убирай своих людей из Украины! И прямой сейчас!

Пицца – соскользнула с колен. Прохожие – с удивлением смотрели на мужчину в генеральской форме…

* * *

Генерал не знал, что в этот самый момент – Станюк передает данные о наличии на территории Украины американской спецгруппы в Киев. ещё несколько лет назад – Петро Станюк перешел от посильной помощи своей стране без нарушения закона – к измене Родине и прямой передаче секретной информации.

Впрочем, США он Родиной не считал.

Украина, Карпаты

09 июня 2015 года

Карпаты…

Карпаты для украинцев больше чем горы. Это сакральное место, место силы. Место, где обитают молфары, место, где слышны карпатские трембиты[126]. Место, куда кто-то ездит оздоровиться в Трускавец и попить нафтуси[127], а кто-то – подняться на Говерлу, да навестить бандеровские схроны, которые, говорят, там ещё остались…

Путь в Карпаты лежит через Львов, и в него попасть было проще простого – для посещёния Львова гражданам ЕС не требовалось визы. Львов развивал туризм. Мне выправили паспорт на имя гражданина Германии Александра Вольфа. Над легендой долго работать не пришлось – из русских немцев, переехал в Германию ещё подростком в начале девяностых. Это объясняло мое хорошее знание русского и не слишком хорошее – немецкого. Впрочем, немецкий я знал достаточно, чтобы примитивно изъясняться, это было полезно в миротворческих миссиях – знать языки.

Понятное дело, что оружие я не взял. Эйр Берлин, бюджетная немецкая авиакомпания – перебросила меня на аэродром под Каменец-Подольским, который так же использовался для рейсов бюджетных авиакомпаний, в отличие от модернового, отстроенного к Евро 2012 аэровокзала Львова. Оружие я кстати мог бы и с собой провезти – ни на бывшей базе советской истребительной авиации, ни в Ужгороде не было металлоискателей, неси что хочешь[128]. Но со мной были только документы, деньги наличными и на кредитках, кинокамера, фотоаппарат, чемоданчик со скудным набором туриста. Официально – моим хобби был бердвочинг, и этим я мог оправдать наличие маскировочного комбинезона. Со мной была даже книга бердвочера[129].

Меня приняли и повели ещё в аэропорту, но я особо не нервничал. Полковник – показал мне фотографии, и я знал, кто меня ведет.

С прохождением таможни не было никаких проблем, на мой костюм даже не посмотрели. Выйдя из аэропорта, я огляделся – на меня сразу накинулись таксисты, предлагая свои услуги сразу на нескольких языках. Но я – от их услуг отказался, прошел к скромному серому Опелю, приткнувшемуся у обочине.

– У пана свободно? – поинтересовался я.

– Смотря куда?

– До Львова, до самого центра.

– А злотые есть?

– Есть и злотые и доллары.

– Тогда садись.

Это были свои…

* * *

Несмотря на захолустность местечка – дорога была отличной. Постоянно встречались автобусы на базе старого Мерседеса Т1[130] – на них здесь возили туристов. Пару раз встретили вахтовки на базе Краз и длинные УАЗики – на них ездили в горы…

Напоминаю, что история альтернативная. В реальности дело обстоит так:

Украинские дороги являются полной катастрофой, в некоторых направлениях они разрушены полностью. Причина – ремонта не было все время независимости, плюс – постоянный перегруз. Тяжелые зерновозы – могут весить до 120 тонн. Нет ни одной дороги на Украине, которая бы соответствовала понятию «хорошая дорога».

– Я слышал, что пан был в Ираке… – сказал мой шофер, не отрывая взгляд от дороги.

– Был – подтвердил я.

– И мне сказали, что пан был в спецназе.

– Был.

– А базировался пан…

– Дворец Радвания – сказал я – там мы стояли. Вместе с американцами…

– Правильно. И там, в туалете была такая картина. Не припомнит ли пан…

– Картина с взлетающими ракетами. Возмездие Саддама.

Шофер кивнул.

– Хорошо.

– Вы тоже там были?

– Да.

Больше – встречающий не произнес ни слова…

* * *

Моя группа поддержки – состояла из поляков. Обычное дело, поляки и в Ираке делали большую часть грязной работы. Несколько парней из JW GROM – группы оперативного маневра. Это восточноевропейский 22SAS. Очень профессиональная антитеррористическая группа, отметившаяся в самых разных местах от Гаити до порта Умм-Каср.

Мы припарковали Опель, там, где смогли и пошли по Львову пешком. Львов – вообще уникальный город с точки зрения и архитектуры и атмосферы. Долгое время он был форпостом Австро-Венгерской империи на Востоке, Австро-Венгрии он принадлежал триста лет. Между войнами он принадлежал Польше, после ВОВ – Советскому союзу, после девяносто первого – он вошел в состав независимой Украины – но дело было в том, что он постоянно переходил из рук в руки, и каждый из новых владельцев имел слишком мало времени, чтобы переделать тут все. Кроме того – ни в одну из мировых войн Львов не был сильно разрушен, он переходил из рук в руки, но его не бомбили и в нем не вели бои. Потому Львов – на сегодня был городом, где лучше, чем в любом другом – можно было почувствовать себя в Австро-Венгрии. Стране, которой уже сто лет как нет…

Вокзал – типично австрийский, австрийцы строили вокзалы как дворцы. Огромное количество архитектуры местных стилей – сецессия, модерн. По архитектурному богатству – Львов был на втором месте в бывшем СССР после Санкт-Петербурга. Типично европейская застройка площадей – во многих европейских странах было запрещено строить больше чем на три окна в ширину, и это заметно. Типично львовские «кавярни», львовский же говорок с его колежанками и филижанками[131]. Немало туристов – весь центр Львова был одним большим музеем. К счастью – здесь не понастроили хрущоб. При СССР – чтобы не уродовать город, всю застройку вынесли в город-спутник – Сихов. Там – был типично брежневский город, ничего от старого Львова…

Но сам Львов…

В Европе есть немало городов, в которых есть памятники архитектуры, в которых есть целые туристические улицы и кварталы. Там обычно шумно… многолюдно – все это делается ради привлечения туристов, и делается успешно. Но вот таких городов, где сохранилась не только архитектура, но и каким-то чудом – дух старой, столетней давности Европы – можно пересчитать по пальцам. Прага… немного Вена… Париж давно уже не тот. Все-таки, сильно покалечили нас две мировые войны. Но во Львове он безусловно присутствовал, этот дух старой Европы, когда каждый город имел свои, только здесь встречающиеся человеческие типы, свой стиль, даже свой язык.

Напоминаю, что история альтернативная. В реальности дело обстоит так:

Львов – действительно уникальный по своей истории город. В составе СССР – несмотря на все перипетии – он сумел сохранить свой очень необычный колорит австро-венгерского города, который в Европе был беспредельно убит во время создания национальных государств и насаждения (часто насилием) «национального самосознания». Бывший город большой европейской империи – он парадоксальным образом выжил в другой большой империи. А вот в любом национальном государстве – он выжить бы не смог.

И теперь – Львов мог быть бы уникальным местом для туристов, чудом сохранившимся городов Австро-Венгрии – если бы это культивировать и развивать. Но незалэжная Украина предпочитает развивать совсем другое, делая то, что делали все новосозданные европейские национальные государства в 20-е годы прошлого века – насаждает национальное самосознание. Хотите понять, что это – найдите статьи журналиста Остапа Дроздова. В городе – вместо кафе с венским кофе и шоколадом открываются чисто украинские шинки с поросятиной, которых тут никогда не было. Гибнет уникальная культура и уникальный львовский язык (львивска гвара) заменяясь на общеукраинский. Резко понизилась культурная планка – оперу заменили стрёмные перфомансы с обязательными сборами «на помощь бойцам АТО». Почитается Богдан Хмельницкий – тот самый, который в XVII веке призывал «резать галичан как кабанов» и осаждать город. Львовяне, которые вложили огромный вклад в развал единой страны – сейчас с горечью начинают осознавать, что только в стране имперского типа возможно сохранение и развитие городов с собственной, уникальной культурой, таких как Одесса или Львов. Для империи такие города – как редкости для коллекционера, а для национального государства – поле для «нац-строительства».

– Вон они… – сказал мой провожатый, показав на группу людей у небольшого автобуса. Я не заметил ничего необычного.

– Которые?

– Ты их видишь.

– Те, что с паненками?

– Да. Паненки для прикрытия.

– Умно.

Шофер придержал меня за рукав

– Постой, пан. Надо проверить, не следят ли.

* * *

За ними не следили. Уже за городом, на трассе – туристический Спринтер с польскими номерами – остановился рядом с ещё одним таким же автобусом, и тоже с польскими номерами. Паненки остались – а оперативная единица ГРОМ, восемь человек – пересела в другой автобус, идущий в Карпаты…

С ними – поехал и я…

* * *

Ведущая в Карпаты дорога – пока была более – менее приличной, это выше в горы – она превратится просто в кое-как пробитую бульдозером колею. Она шла по потрясающе живописным местам, часто параллельно железной дороге – однопутке. По этой дороге – курсировали дизель-поезда Ганц Маваг[132], большая редкость для постсоветских дорог, и рельсовые автобусы этой же фирмы, представлявшие собой Икарусы на железнодорожном ходу. Горы… тоннели… горные села как картинки. Среди типично крестьянских домов советского периода – встречались и особняки, часто недостроенные, и судя по тому, как стройка заросла травой – бросили их строить уже давно. Я знал, что это такое – это мафия…

Никто по-настоящему не исследовал украинскую мафию – в том числе и потому, что жить охота. Но Западная Украина – один из рассадников этой мафии, предпосылки к ее возникновению – такие же как на Сицилии. Недостаточность дохода от крестьянского труда, сохранившаяся круговая порука крестьянской общины, труднодоступная местность, где легко прятаться, распространенность контрабанды, слабость и бедность государства. Есть даже собственный язык (гвара), который без переводчика почти никому не понятен. События в Мукачево, когда сунувшийся туда и попробовавший встроиться в местные реалии Правый сектор получив в итоге перестрелку у спортзала и бой с сотрудниками милиции (которые явно были связаны с мафией) – лишь выявили проблему, которая была и за много лет до этого: практически весь край так или иначе связан с мафией. Там действительно, полно недостроенных коттеджей – тех, кто их строил, убили в разборках. Там таможенный инспектор – за год строит себе особняк, у лесного инспектора (незаконная вырубка леса) – собственный зоопарк, у родственников ментов – на огороде работают рабы, отрабатывая долги. Основные занятия тамошнего населения – изготовление и контрабанда сигарет (при нынешних акцизах в ЕС доход как от наркотиков), в обратный путь – контрабанда из ЕС товаров народного потребления, автомобилей. Плюс – значительная часть населения работает на отхожих промыслах в Италии, оттуда посылает деньги. Тем самым все и живут и по-другому жить невозможно. Или ты принимаешь это как есть – или беги, пока не посадили или не убили.

– Здесь! – сказал командир польской группы.

Мы остановили микроавтобус – ну, остановили и остановили, мало ли, может, группа пошла в лес природой полюбоваться, может, свои естественные дела сделать. Водитель – остался у микроавтобуса и даже капот поднял, мы вдевятером – пошли в лес.

Лес как лес. Вековые сосны и ели, своими могучими стволами подпирающие небо, ручейки, сам лес довольно чистый. Постоянный уклон под ногами, приходится карабкаться, и чем выше поднимаешься – тем ниже становятся деревья. Когда-то здесь – скрывались бандеровцы. Теперь – они у власти.

Старший группы вел нас по своим часам Suunto[133]. Сейчас всё намного проще – никаких карт. Какой-то контрабандист – переправил сюда товар и спрятал его, а координаты укрытия – взял по GPS. И сейчас мы его ищем.

Укрытие нашли почти сразу – полуобвалившийся схрон. В нем – девять дюффельбэгов[134]*********, по размерам один к одному за исключением одного – тот был больше…

– То тебе, русский.

Я расстегнул молнию. Все как и договаривались – снайперская винтовка AW калибра 300 Win Mag с французским глушителем, портативная метеостанция Kestrel 4000, лазерный дальномер, тепловизор Safran. Тепловизор я на всякий случай заказал – мало ли. Да и лелеет меня мысль по заверении операции списать теплик на безвозвратные потери, вместе с винтовкой.

Это если меня не спишут.

Снайперский костюм Гилли, пара рационов…

– Давно Калашников в руках не держал…

Поляки разбирались со своим оружием – у них у всех были югославские автоматы Застава с коллиматорами, лазерными прицелами и глушителями. JW GROM в свое время немало отметился в Югославии и до сих пор ведет миротворческую деятельность в Боснии и Косово. Так что Заставы – у них за анонимное оружие, как впрочем и у Дельта Форс сейчас.

– Кто мой второй номер? – спросил я.

– Я.

Парень, похожий на обычного молодого паренька с рабочей окраины, бритый почти наголо – шагнул вперед.

– Как зовут?

– Мацей.

– Работал уже?

– Так, два года вторым номером.

– Русский откуда знаешь?

– Я с Белостока, там все знают.

Ну, вот, возможно, это тот парень, которому поручено меня убрать. Хотя мы ещё посмотрим. Многие пытались…

– Пошли вниз.

– Постойте… – сказал я – мы что, это с собой возьмем?

– Да. А что?

– Это опасно.

– В машине оставим.

– Все равно опасно. Машину могут обыскать, как и номера. Мы и так бросаемся в глаза.

– Послушай, русский. Ты нам не командир.

– Он прав – резко сказал один из поляков – так нельзя.

– Тогда что делать?

– Сколько километров до гостиницы?

– Едно пять.

– Остановимся примерно за километр и перепрячем. С собой только пистолеты.

* * *

Гостиница – представляла собой небольшой, длинный, трехэтажный жилой комплекс с балконами, и чуть выше – полумесяцев россыпь вилл. Он был полупустой, в полукилометре от нас – уходила вверх канатка. Это был комплекс для зимнего отдыха и катания на лыжах, зимой сюда съезжался украинский средний класс, а летом – все пустовало. Хотя и летом – здесь было неплохо и недорого. Возможно, кстати поэтому в Карпаты летом полюбили приезжать украинские националисты.

Нас заселили на третий этаж, крайний. Отель был полупустой, на каждого из нас пришлось по комнате. Забыл упомянуть – отель ещё и деревянный был, он был построен как деревянная изба. Точнее, первый этаж с его хозбытом, рестораном, служебными – камень, остальные – дерево. Это хорошо.

Вышел на балкон, посмотрел. Сразу бросилась в глаза уродливая девятиэтажка правее – она была далеко, но ее было видно. Наверное, либо заводской профилакторий, либо бери круче – бывший санаторий ЦК. Это плохо, не нравятся мне такие доминанты[135].

Но делать нечего.

* * *

Летние Карпаты предлагали широкий спектр развлечений, начиная от дегустации блюд местной кухни – мне не понравилось – и заканчивая прогулками на пони и карпатской ванной. Это когда ты садишься в огромный чан, а под низ дровишки подкладывают – Япония, чистая Япония право слово. Но я практически от всего отказался, только ел и отдыхал. Что-то мне подсказывало, что силы пригодятся.

Отель был полупустой, но люди тут были, хотя номера наполовину пустовали. Вечером – в ресторане при отеле было немного народа, но и тут поляки умудрились сцепиться. Мы вскочили, когда услышали грохот в холле и женский крик. Выскочили – Мацей и какой-то украинец, судя по прическе – из упоротых – стоят в боевой стойке.

– Скоты…

– Курва мац!

Старший группы что-то резко сказал, и Мацей пристыженно смолк.

* * *

Оставив поляков внизу договариваться, Мацея я нашел на крыше – там по европейской моде была оборудована беседка и даже сделан небольшой сад. Мацей курил, сбрасывая пепел вниз, заслышав меня, не оборачиваясь, сказал.

– Уйди, пан, Христом-Богом прошу.

– Наши жизни, Мацей, зависят друг от друга, и ты это знаешь. Что произошло?

…

– Ты ненавидишь их?

– Да.

– За что?

– Тебе не понять.

– Почему?

– Потому что ты русский.

– Я не совсем русский, как ты понимаешь… – тут я немного покривил душой.

Мацей сплюнул вниз.

– Эти бандеровцы… они убивали поляков… и сейчас будут убивать, дай им только шанс. Они не раскаялись… они как были так и есть.

– Ты родом отсюда?

– Нет, мои предки. Мы жили в небольшой деревушке, близ Львова. Мой прадед был военным… его поселили здесь по приказу правительства. Когда они пришли… у него не было оружия, немцы отняли все… для немцев русские, украинцы, поляки… все едно рабы. Когда они пришли… он успел ударить одного из них вилами. За это – его распяли на воротах его дома вниз головой. В ту ночь они убили всех поляков в деревне, всех кто не успел убежать. Моя прабабушка убежала… и успела унести двоих внуков… один был мой отец. Наш сосед… украинец… прадед устраивал его детей в польский университет – а он привел бандитов и убийц. Наши соседи – указывали убийцам из леса, где живут поляки. Эта история передается в нашей семье из поколения в поколение.

– Когда-то об этом надо будет забыть и простить – сказал я – немцы убили двадцать шесть миллионов наших, но мы простили.

– Да, но вы их победили – сказал Мацей – а мы их – нет.

Ответить было нечего.

– Этот бандеровец… он узнал, что я поляк и сказал мне «Слава Украине!» с вызовом! Он хотел напомнить мне о том, что они победили нас, выгнали поляков с польской же земли.

– Разве мало пролилось крови?

– Мало никогда не бывает, но дело не в этом. Дай им шанс, и они повторят.

Мацей повернулся ко мне.

– Ты должен знать, пан, что мы все добровольцы. У каждого из нас – кто-то здесь погиб… кто на Волыни, кто на Львовщине, кто в Станиславе. Мы все знаем, зачем мы сюда пришли. И когда ты выстрелишь, то выстрелишь не только за себя, но и за нас всех.

…

– Только хорошо целься, пан, очень хорошо. Обещаешь?

– Обещаю – сказал я.

Украина, Карпаты

Ночь на 10 июня 2015 года

В тот день меня снова спасло чутье. Конечно, это глупо звучит… чутье. Но оно есть. Не у всех. Но есть. Оно появляется с опытом, и если появляется – то часто именно оно – отделяет жизнь от смерти.

Конечно, было и другое – меня заставила насторожиться драка Мацея с местным, я понимал, что могут быть последствия. Местные могут прийти толпой и разобраться, а могут и в милицию сообщить. Это им ничем не грозит – потому что мент тоже свой, местный. А если и не свой, то давно понявший, что с обществом ссориться не стоит. Здесь, в Прикарпатье такие вопросы решали просто – обрез к голове и делай, что сказано, а иначе…

И потому – я установил ночное дежурство в отеле, благо у всех у нас в номерах были балконы и балконы – выходили на фасад. А под руку – я положил телефон, и под подушку – пистолет.

Ночью – поставленный на беззвучный режим телефон затрясся в припадке – и я мгновенно проснулся.

– Первый.

– Движение. Справа от отеля противник.

Остатки сна мгновенно улетучились.

– Сколько?

– Я видел двоих. С оружием.

Я скатился с кровати. Полез под подушку… мой пистолет был с глушителем. Сейчас он как нельзя кстати будет.

– Гражданские?

– Военные.

Все. Значит, эта драка все-таки привлекла внимание. Вероятно, тот с кем подрался Мацей, был членом Правого сектора – или осведомителем украинской охранки. И те сложили два и два и сделали выводы.

Я спал в одежде и в обуви – на задании никто по-другому и не спит. Примерно прикинул, что есть – Глок, пять магазинов к нему, самое ценное – бронежилет – скрытник. Хоть какая-то защита. Все тяжелое вооружение, которое мы здесь получили – мы спрятали в лесу, до него – чуть меньше километра. И к этому лесу – надо ещё прорваться.

И все бы ничего, но я был уверен, что у противника – автоматы.

– Собираемся на втором этаже. Поднимай всех.

Набросил на себя жилет с карманом под бронеплиту и кармашками под магазины, не зажигая света подошел к стенке. В ней был встроен мини-бар, в нем – в изобилии было водки, горилки и настоек. Одну за другой – я шваркнул об пол три бутылки, четвертую и пятую разлил. Щелкнул зажигалкой.

– Пожар!

* * *

Полыхнуло знатно. Все-таки это Карпаты, и дерево при строительстве используют обильно…

Когда мы собрались на втором этаже – паника была уже изрядной. Все поляки были экипированы так же, как и я и готовы к бою.

– Выходим – сказал я – пригибаемся, не светимся. Наша задача захватить машину.

– Почему бы не прорываться к лесу? – спросил один из поляков.

– По двум причинам. Первая – в лесу сто пудов засада. Вторая – старший я. Вопросы?

– Что такое «сто пудов»?

– Неважно. Пошли!

* * *

И все-таки – я кое в чем ошибся. Я никак не думал, что они успеют прорваться в холл, что они будут так близко…

Пряча пистолет, я ступил в холл первым, и тут же увидел их – одного с помповым ружьем, второго – с автоматом Калашникова. Оба в какой-то странной, зеленой форме. И они тоже – увидели меня, вскинули оружие.

– Слава Украине! – выкрикнул я чтобы обмануть их.

Автоматчик упал, получив две пули, со вторым стрелком – мы выстрелили одновременно. Заряд картечи снес женщину, которая была передо мной, удар был настолько сильным, что она отлетела на меня и чуть не сшибла с ног. Нормального освещёния в холле не было, только мерцающее аварийное – но я попал. Или не я. На моих глазах – у второго стрелка появился третий глаз, он рухнул на пол, как мешок.

Твари… стреляют не задумываясь.

– К окнам! – крикнул я.

К счастью – этот пансионат был построен уже после падения СССР – никаких огромных холлов с витринным остеклением, все кондово и просто, как в обычном жилом доме, только многократно увеличенном.

Ещё один, в той же форме – попытался проломиться в холл, мы его снесли выстрелами и получили ещё один трофейный автомат. Затем повезло уже мне – я увидел через окно перебегающего стрелка и снял его выстрелами.

– Янек, на второй! Прикрой нас! – крикнул один из поляков.

Боец с трофейным автоматом бросился на второй – прикрыть нас, расчистить дорогу или просто отвлечь – как получится. Как только мы услышали бешеную стрельбу – я накрыл себя с головой (ткань, как обещали противопорезная) – и вывалился на улицу, выбивая остатки стекла.

Вспышки выстрелов подсказали мне, где искать цель – я дважды выстрелил, перекатился, чтобы получить в ответ, ещё дважды выстрелил. Второй противник прятался за машинами, он уцелел, очередь вспорола землю совсем рядом со мной, меня осыпало щебнем. Из положения лежа я отстрелял все что было в магазине веером на уровне земли, стараясь попасть по ногам. Судя по крику – попал.

Из отеля выскочили поляки – и тут нас высветило прожектором с дороги, а потом – размеренно и страшно застрочил крупнокалиберный пулемет.

– БТР!

Совсем ошалели. Бьют по жилому дому из БТР.

Что было с поляками, я не знал. И думать было нечего о том, чтобы возвращаться в здание через главный вход – он простреливался БТР, а пули калибра 12,7 – живых не оставляют[136].

Перезаряжаясь, согнувшись в три погибели, я бросился прочь от луча света – чтобы обойти отель сзади и пробраться внутрь.

На углу – мне встретились двое, они стояли спиной ко мне и куда-то стреляли. Поскольку от жизни всегда следует брать то, что она дает – и пока дает – я их расстрелял в спину и оказался обладателем двух автоматов Калашникова. Когда собирал магазины – автомат уперся мне в лоб.

– Это свой!

Я увидел одного из поляков.

– Что произошло?

– Эти… по нам стреляли. Хорошо, что ты их пристрелил.

– Там БТР.

Поляк сплюнул.

– Знаю, русский. Мы Анджея потеряли. В лес надо идти. Зря ты говорил, нет там снайперов…

Свистнула пуля – и поляк начал заваливаться на меня. Так как к лесу лицом был я – то и искру увидел…

Приняв уже не дышащего поляка на руки, я положил его на землю и, используя его как баррикаду, короткими очередями выбил целый магазин по тому месту, где была искра. Надеюсь, этого хватит…

Поляки уже выбрались из здания, увидев меня, направили на меня оружие.

– Где Лукаш?!

– Снайпер убил! Отходить надо, к лесу!

Стреляли уже со всех сторон, стрелки появились и со стороны подъемника. Отрежут нас от лесного массива, до которого метров семьдесят вверх – и хана.

* * *

Пока бежали по полю – как зайцы под прицелом охотника – потеряли ещё двоих. К счастью – и только, потому что стрелять из винтовки 338 или 50 калибра – быстро не получается. Да и попасть по бегущему ночью – непросто. Но двоих – он все равно забрал с собой.

Я бежал ровно в том направлении, в котором была вспышка и не ошибся – украинского снайпера я нашел почти сразу. У него был «Вепрь» – штатная снайперская винтовка украинской армии[137]. И к ней были магазины и какой-никакой, но неповрежденный армейский ночной прицел и глушитель – на этой он штатный.

С винтовкой – я повернулся в сторону объятого пламенем отеля, ища цели. В прицел попал пулеметчик – он как раз устанавливал пулемет на углу отеля, его было хорошо видно, потому что с этой стороны отель горел особенно хорошо. Я выстрелил – и пулеметчик ткнулся носом в свое оружие. Выстрелил ещё раз – и рядом с ним упал его напарник…

Пуля ударила в ствол… я почувствовал удар, потому что прижимался к дереву, почувствовал, как по древесному телу прошла дрожь, как будто дерево, принявшее пулю было живое. Это был не автомат – это снайпер, охотился уже за мной. Тот самый снайпер, на счету которого уже двое польских хлопаков.

Но меня на его счету – не будет.

Сменив позицию, прикрываясь деревом и оперев руку о ствол, чтобы создать опору для цевья винтовки – я примерно прикинул расстояние до цели. Патрон был наш, русского образца. В снайперской школе – мы наизусть заучивали поправки, а неравнодушные офицеры дали нам поправки аж до тысячи трехсот метров – вместо то ли четырехсот, то ли пятисот положенных. А неточность винтовки я компенсирую ее скорострельностью.

Придерживая винтовку, я выбил в сторону, откуда стрелял снайпер – а он был на крыше отеля – все что оставалось в магазине. Затем перебросил магазин и сделал ещё пять выстрелов. Он меня не видел – лес, да ещё и подавитель. Прислушался. Снайпер не стрелял – зато я видел лучи фонарей, потом – они разом исчезли – и по лесу прошлась первая пулеметная очередь, огромные пули ломали стволы толщиной в руку, поднимали фонтаны земли. Башенный стрелок был осторожен, он взял много выше – так что опасность представлял чисто теоретическую. Примерно прикинув, как выходить – я пошел влево…

Украина, Карпаты

11 июня 2015 года

Восхождение на Говерлу – должно было состояться на следующий день. И оно должно было состояться во что бы то ни стало…

Конечно же, генерал Тычина не поехал в Карпаты на «Интерсити»[138]; не поехал и на автомобиле. Он выбрал вертолет.

Небольшой МСБ-6[139] забрал генерала с «правительственной» посадочной площадки, недалеко от Банковой[140]. Взмыв над Киевом – он полетел на Запад. Вместе с генералом был только один телохранитель. Генерал улыбался, глядя на проплывающий внизу Киев…

Тайным кумиром генерала Тычины был Адольф Гитлер. «Майн кампф» он прочитал, когда только начинал служить – на Ближнем Востоке эта книга продается на любом книжном развале, никакого запрета нет[141]. Его потрясла простота – и в то же время глубина этой книги. То что говорил фюрер о своей жизни – было применимо и к его жизни.

Уже в независимой Украине – он начал тайно изучать и применять фашистские и дофашистские[142] практики политической и подпольной деятельности. И все работало.

Постепенно рождалось понимание, что фашизм табуирован именно потому, что он эффективен и работает.

Обучаясь в Академии Советской армии – генерал Тычина познакомился с турецким (он изначально специализировался на Ближнем Востоке, и Турции как главном противнике и члене НАТО) феноменом глубокого государства. Феноменом, родившимся благодаря усилиям Ататюрка и турецких офицеров, которые в двадцатые годы получили на руки обломок некогда могущественной империи и полностью дискредитировавшую себя власть, основанную на религии ислама. Тогда Ататюрк решил, что Турция будет светским государством, несмотря на то что большинство населения – мусульмане, привыкшие к религиозной власти и светскость новой Турции будет обеспечена тайными организациями офицеров, встроенными в саму систему силового каркаса государства и обязанными пойти на переворот, если только светскости Турции будет угрожать исламское правление большинства.

Вообще, образование и жизненный опыт генерала Тычины был уникальным, возможным только в Советском союзе. ещё в школе – он был председателем пионерского совета школы, истинно верующим, всегда готовым. Но дома он подвергался другого рода обработке – и мать и отец не забыли, что они украинцы, а то что Украина далеко – лишь усиливало тоску по ней как по далекому и недостижимому идеалу. Пошел сначала в институт, готовящий политических работников для армии, где обучился идеологическим приемам, затем – в академию, готовившую офицеров разведки. Там его, уже вполне сложившегося идеолога-манипулятора, профессионального демагога – обучили приемам тайной войны, и познакомили со смертельно опасным для восприятия советским человеком наследием Ататюрка и других архитекторов турецкого государства. Знакомя молодого украинца с такими знаниями – офицеры-воспитатели полагали, что он идеологически устойчив и будет воспринимать полученные знания лишь для того, чтобы эффективнее бороться с врагом, защищать советскую Родину – им и в голову не приходило, что у молодого офицера, и не у него одного в голове совсем другие мысли, что он уже начал разочаровываться в советском строе. Попав на Ближний Восток на годичную практику и в первый раз оказавшись на базаре – молодой офицер окончательно понял, что ему и Советскому союзу не по пути, если на простом базаре в развивающейся стране есть такое, что в советских магазинах только по большим праздникам, да и то не всегда. Палестницы – научили его практике политического терроризма и экстремизма, купленная в книжной лавке Майн Кампф довершила обучение. Таким образом, к девяносто первому году генерал (тогда ещё подполковник ГРУ) уже имел в голове четкую картину того, каким должно быть независимое украинское государство. Неонацистским, внешне демократическим, но на деле решающим вопросы не демократическими методами, с каркасом в виде спайки офицерского состава армии и спецслужб и радикальных украинских экстремистов, ведущих постоянную борьбу против стран, объявленных врагами Украины. И первой такой страной – была Россия, которую будущий генерал украинских спецслужб боялся и ненавидел. Хотя бы и потому, что в России были сильным традиции интернационализма и антифашизма, и генерал чувствовал – ЕГО Украине Россия всегда будет смертельным врагом и постоянной угрозой, просто потому, что построена на противоположных принципах.

Довольно быстро – Тычине удалось получить звание генерал-лейтенанта и взять под контроль ГУР МО – главное управление разведки Министерства обороны на Трухановом острове. Используя административные полномочия, генерал тут же начал перестраивать его работу. Он помнил, что палестинцы не только занимались борьбой с Израилем – они зарабатывали деньги, занимались бизнесом, им принадлежали небольшие фабрики по пошиву трикотажа, сети лавок и магазинов – таким образом, они всегда располагали свободными деньгами, не зависели от спонсоров, а магазины были и точками наблюдения и конспиративками. Генерал Тычина – используя спецлабораторию и печатные мощности в Киеве – наладил сначала печать фальшивых купонно-карбованцев, затем – фальшивых российских акцизных марок в большом количестве. Эти марки он отправлял на Кавказ контейнерами, там разливали из идущего через Грузию американского спирта левую водку, клеили украинско-российские акцизки, которые было не отличить от настоящих, и продавали ее по всей России. Потом генерал подумал – и наладил производство левой водки с российскими акцизками на луганском заводе Луга-Нова, а так же сбыт ее контрабандой – в регионах России. Тем самым он убивал нескольких зайцев – зарабатывал деньги, давал работу своим людям, подрывал экономическую безопасность России и вступал в деловые контакты с такими опасными людьми, как Джохар Дудаев, Шамиль Басаев, Звиад Гамсахурдиа или грузинский вор в законе и политик Джаба Иоселиани.

Потом, когда стала сходить на нет тема водки – появилась тема сигарет. Их и провезти проще, а акцизы на табачные изделия были такие, что прибыль от нелегальной торговли была сравнима с прибылью от торговли наркотиками. Фура с сигаретами, дошедшая до Великобритании – дает полмиллиона евро. На Россию – работала донецкая табачная фабрика «Хамадей», на Европу – «Львивска тютюнова фабрика». Фальшивые акцизки печатали украинские спецслужбы.

Начиная с начала девяносто второго года – Украина начала переходить на купоно-карбованцы, вместо старых, советского образцы рублей, которые ещё ходили в России. Собранные советские наличные рубли – Украина большей частью скрыла. Генерал Тычина вместе с некоторыми людьми из украинского национального банка – организовали нелегальную переправку наличных рублей в Россию и обмен их на доллары США, а так же закупку товаров народного потребления и реализацию их на Украине. Тем самым – в России был дан ещё один сильный толчок маховику гиперинфляции, а прибыли таких как Тычина достигли космических, не поддающихся исчислению величин – ведь для них советские рубли ничего не стоили, а обменяны они были на постоянно растущие в цене доллары и ТНП, которые в Украине удавалось продать с большой выгодой.

То же самое сделали страны Прибалтики.

Наиболее успешным бизнесом в России начала девяностых – была покупка чего бы то ни было по внутренним ценам и продажа за валюту по ценам свободного рынка. Однако, львиная доля экспортных портов осталась на Украине и в Прибалтике. Генерал Тычина предоставил российским контрабандистам режим наибольшего благоприятствования в украинских портах – по этому поводу у него даже были разборки с польской и прибалтийской мафией. Но мафия – ничто против спецслужб пятидесятимиллионного государства.

Полученную прибыль – генерал Тычина вкладывал в бизнес, в банки, в покупку политиков и офицеров. Тогда все стоило дешево.

В девяносто первом году – в бывшей Югославии вспыхнул кровавый конфликт. Хорватия, вторая по значению республика после Сербии – объявила о своей независимости. Армия – осталась верна Союзному государству и пошла на Хорватию войной. Все что было у Хорватии – это полицейская бронетехника, кустарные боевики, да несколько фур с Калашниковыми, контрабандой ввезенных из Сербии. В то же время на Украине – находилось огромное количество тяжелого вооружения, как на складах, так и брошенные в чистом поле после поспешного отступления из Европы. Используя южные экспортные порты, в том числе специальный порт Октябрьск и, негласно договорившись с Германией, имевшей интерес в возрожденной Кроатии – генерал Тычина организовал не только переправку в Хорватию огромного количества оружия, в том числе гаубиц калибра 152 миллиметра и вертолетов Ми-24. Он ещё и организовал отправку в зону боевых действий офицеров украинского ВДВ и ГРУ (для получения боевой практики), а так же банд УНА-УНСО. Украинские националисты – встретились с хорватскими националистами, которые поделились с ними воспоминаниями о жизни в фашистском государстве Анте Павелича и массовой резне сербов. Последнее было немаловажно, так как боевики УНА-УНСО рассматривали возможность массовой резни русских.

С националистами – генерал Тычина познакомился в девяносто втором – но ещё раньше, девятнадцатого августа девяносто первого небольшая группа украинских националистов ушла в лес, чтобы начать партизанскую войну в случае победы ГКЧП. Возглавлял наиболее радикальное крыло УНА-УНСО Анатолий Лупинос, диссидент, лагерник с двадцати пяти летним стажем. Генерал посоветовал привлекать в ряды УНА-УНСО ветеранов Афганистана, увольняемых из армии офицеров, налаживать связи с уголовниками. Он же помог им с оружием, с отправкой в горячие точки – Приднестровье, Хорватия, Босния, Грузия…

Таким образом, всего за два – три года в неразберихе молодого государства – генерал Тычина и его соратники, в общем-то, создали каркас «параллельного государства», как в Турции. Государства, в котором есть две стороны, одна – светская, демократическая, другая – фанатичная, кровавая. Причем эти две стороны – юридически одна не отвечает за другую, но по факту они неразделимы.

Но победить им до конца так и не удалось. Дело в том, что украинское государство и после 1991 года оставалось глубоко советским во всех своих проявлениях. Его населяли люди, которые ещё совсем недавно ходили на первомайские и ноябрьские демонстрации, во главе страны стоял бывший секретарь ЦК по идеологии, вся армия, милиция и спецслужбы состояли из советских офицеров. Даже многие из тех, кто с удовольствием участвовал в реализуемых Тычиной противозаконных коммерческих схемах – недоуменно пожимали плечами, когда Тычина начинал объяснять им, почему надо вести тайную войну против России. Марки на Кавказ продать или рубли скинуть – это одно, а воевать то зачем? Мирный, нетравматичный характер получения независимости – до предела сокращал количество сторонников радикального пути. А экономические трудности – добавляли голосов коммунистам, а не националистам.

Генералу Тычине приходилось опираться на галичан, там никому и ничего объяснять было не надо, бандеровский край – хотя он сам понимал всю неприемлемость этого. Надо вербовать сторонников по всей Украине, опираться только на одну, небольшую часть – нельзя, если хочешь переделать всю страну. Но по-другому пока не получалось. У него были люди в Донецке, в Харькове, в Одессе – но все что они хотели – это делать деньги. Окончательно он разочаровался в политике в девяносто девятом, когда на выборах в Раду – четверть мест получила новая компартия. Эти люди были безнадежны.

Но генерал Тычина тем и отличался от диссидентов и радикальной украинской интеллигенции, что читал Гитлера и умел думать на многие годы вперед. Он поставил себе цель бороться не за это поколение, а за следующее и вот уже ему – капитально промыть мозги. А пока оно не вошло в жизнь – надо делать все для ослабления России и усиления Украины.

И сейчас, будучи уже генерал-полковником Тычина понимал, что четверть века ожидания – подходили к концу. Пришло время для главной ставки.

Ему многое удалось. Россия – после событий на Манежке так и не оправилась, Украина же, счастливо избегнув революций и потрясений – успешно развивалась. Но главное – новое поколение наконец родилось. Это поколение, которое учило по учебникам историю оккупации Украины Россией. Это поколение, которое ходило на демонстрации не в мае и не в ноябре – а первого января, на факельный марш Степана Бандеры. Наконец, это поколение, родившееся в идеологическом вакууме капитализма – и потому отлично поддававшееся промыванию мозгов. Генерал Олесь Тычина как большой специалист по идеологии и демагогии – это отлично понимал.

Уже в две тысячи двенадцатом году политический проект националистов – партия Свобода – неожиданно для всех завоевала десять процентов голосов на выборах в Раду. Что самое показательное – такого результата они добились за счет крупных города центра и востока страны – Киев, Харьков, Днепропетровск, Одесса. Это было сигналом – в возраст, когда можно голосовать вошло новое поколение. Лозунги партии – были густо замешаны на ксенофобии и разного рода нетерпимости. Что самое главное – националистическое возрождение страны в девяностых – не состоялось ввиду тяжелой экономической ситуации в стране и порожденной ею политической апатии. Трудно думать о политике, когда нечего есть. Но вот сейчас, когда экономика Украины составляла уже сто шестьдесят процентов от уровня 1990 года – сытая и благополучная молодежь начинала о политике задумываться. И ее привлекали радикальные идеи.

* * *

Напоминаю, что история альтернативная. В реальности дело обстоит так:

Максимальный экономический рост, если брать за точку отсчета 1990 год продемонстрировала Беларусь – аж 160 % от «довоенного» уровня. Россия меньше – примерно 120-125 %, но тоже неплохо. Украина даже до второго майдана – никогда не поднималась выше 83-85 %, а сейчас – этот показатель, вероятно, составляет 60-65 %. Украина – мировой лидер по темпам инфляции, ее показатели ВВП на душу населения минимальные в Европе, а по основным экономическим показателям она пропустила вперед такие страны как Афганистан и Гондурас и соседствует с Сомали, Зимбабве и Сектором Газа. По совокупной динамике ВВП на душе населения – Украина занимает худшее место в мире – минус 35 % (для справки, первое место занимает Китай, который за двадцать пять лет удесятерил этот показатель) На момент написания этой книги – ситуацию в экономике Украины можно охарактеризовать как катастрофическую.

Чего хотел генерал Олесь Тычина? Его глобальная цель была – чтобы рухнула Россия. Отделить Кавказ, затем – создать три – четыре государства: Московию, Югроссию, Идель-Урал, Сибирскую республику, может, Дальневосточную, несколько национальных автономий – могли стать государствами. Генерал Тычина читал не только Гитлера, он отлично понимал, что такое накопленное национальное богатство. Помнил о том, что независимая Чехия начиналась с части золотого запаса России, который удалось вывезти Чехословацкому корпусу. Он помнил и то, что громадные состояния за год – два – делались именно в обстановке развала. Сто процентов годовых в мирное время не заработаешь. Сначала – он хотел нажиться на развале России, умыкнуть все что можно, потом – начать налаживать двухсторонние отношения, возможно, и на этом заработать. Потом – прибрать к рукам самые лакомые куски, например – Югроссию. Или рвануть в Сибирь, к нефти…

Известие о проблемах в Москве, в Чечне и об организованном американцами покушении на него он воспринял философски – раз боятся, значит, он все правильно делает. Он понимал, что сильная Украина не выгодна никому и прежде всего не выгодна США, которые сделали ставку на Польшу и возможно в будущего – на Речь Посполитую, включающую в себя и Украину. Но поляки неспособны держать государство, и это знают все, кто знаком с поляками не из-за океана. Ну и… понятное дело, американцам невыгодно решение вопроса России – начиная от ядерного оружия и заканчивая тем, что Россия их вполне устраивала, обменивая свои природные ресурсы на зеленые бумажки. Россия их свободе не угрожает, и Россия их не порабощала.

Люди генерала Тычины – а в Закарпатье и на Галичине их было особенно много – отследили присланных Америкой ликвидаторов и навели на них Национальную гвардию. Единственный минус – неожиданно тяжелые потери при ликвидации. Все-таки это украинцы, а украинская кровь дороже любой другой. Но все равно – группа была уничтожена, а подняв шум в США – меры уже приняты – он обеспечит неповторение подобного. Американцы это не русские, если русские пришли раз, придут и второй, и третий, пока своего не добьются – то американцы после первой неудачи останавливаются, начинают спорить, что они сделали не так – и прочее, прочее…

Теперь надо решать с русскими…

Генерал Тычина открыл глаза. Вертолет уже садился. И это было хорошо, потому что он боялся летать – хотя никто не знал про это.

* * *

Для восхождения на гору Говерла – собралось около двухсот человек.

Это было довольно камерное мероприятие – но бизнесменов было больше чем военных и спецслужбистов. Тычина следил, чтобы бизнесменам не отказывали – он помнил, что в фашистской Германии отнюдь не экспроприировали экспроприаторов. Бизнесмены в свою очередь – в очередь вставали, так как понимали: дружба с националистами и заговорщиками в спецслужбах – это и защита от рэкета, и государственные заказы, и тайная помощь украинских спецслужб в работе за рубежом. Полезное знакомство.

Люди были одеты по-разному. Кто-то в вышиванки – но больше всего было дорогих спортивных костюмов. Генерал Тычина был одет в спортивный костюм, он почти никогда не надевал вышиванку, так как считал «фольклористику» опасным и вредным занятием, отвлекающим от работы по истинному возрождению нации. По этой же причине он совершенно равнодушно относился к вопросу украинского языка: если к нему обращались на украинском – отвечал на украинском, если на русском – на русском. Потому что не в языке дело.

Генерал поздоровался за руку с некоторыми участниками.

– Идем?

– Время ещё есть…

* * *

Перед тем, как идти – все приложили руку к груди, но вместо государственного гимна – прочли молитву бандеровца.

Украина, Мать Героев, сойди в сердце моё, прильни бурей ветра кавказского, шумом карпатских ручьев, боев славного Завоевателя Отца Хмеля, триумфом и шумом пушек Революции, радостным звоном Софийских Колоколов. Пусть в тебе возрожуся, славой Твоей озарюся, ибо ты вся жизнь моя, ибо Ты всё счастье моё.

Прозвени мне звоном кандалов, скрипом виселиц унылой утренней порой, принеси мне вопли замученных в подвалах и тюрьмах, и в ссылке, чтобы вера моя была гранитом, чтобы росло рвение, мощь, чтобы смело я шел в бой так, как шли Герои за Тебя, за Твою славу, за Твои Святые Идеи; чтобы отомстить за позор неволи, попранную честь, глумление палачей Твоих, невинную кровь замученных под Базаром, Крутами, в Кингири и Воркуте, героическую смерть героев Украинской Нации, Украинской Национальной Революции – полковника Евгения Коновальца, Басараб, Головинского, Шухевича, Бандеры и славную смерть Данилишина и Биласа, и тысяч других неизвестных нам, чьи кости разбросаны или тайком погребены.

Сожги огнем жизнетворным всю слабость в сердце моём. Пусть не знаю я страха, не знаю, что такое колебания. Укрепи мой дух, закали волю, в сердце поселись моём! В тюрьмах и тяжкие минуты подпольной жизни расти меня для светлых поступков. В деяниях тех пусть найду смерть сладкую, смерть в муках за Тебя. И растворюся в Тебе, и вечно буду жить в Тебе, Исконная Украина, могучая и соборная!

* * *

Дорога на Говерлу представляла собой тропу, довольно широкую, неухоженную и растоптанную. Никакого благоустройства – почти не было, люди топали по земле и по камням. Если прошел дождь – то глиняная почва доставляла немало проблем…

Генерал был на Говерле не первый раз, знал, насколько коварна эта гора. Потому он занял место не в голове, а в хвосте колонны. У вершины – все будет наоборот.

Рядом с ним – шел глава украинской разведки.

– У нас проблемы в Москве… – негромко сказал он.

– Какие?

– Милиция вышла на наш след. Основная акция под угрозой срыва.

– Так уберите лишних. Что я вас учить должен?

– Пробовали. Не вышло.

– Привлеките чеченцев. Проплатите местным.

– Чеченцы нас предали. Или готовы предать.

– Что ты предлагаешь?

– Вы не могли бы…

Генерал пристально уставился на начальника СВР.

– Я-то могу. А вот ты тогда – нахрен сдался.

…

– Ладно, решу. Передашь материалы.

– Слушаюсь.

– А по местному что? Выяснил?

– Выяснил. Девять человек их было.

– А у вас бронетехника!

– Они первые открыли огонь.

– Трупы нашли?

– Да, шесть.

Генерал зло прищурился.

– Шесть? А где ещё три?

– Их преследуют.

– Может, один как раз в нас целится.

– Это исключено.

Генерал посмотрел на гору – до вершины было ещё далеко. Собиралась гроза, черные тучи стояли над Карпатами. Как бы сейчас не ливанул.

– Хорошо. Слушай, что делать надо…

В следующее мгновение – раздался шлепок, похожий на звук, с каким падает мешок – и генерал издал звук, похожий на всхлип и хрип одновременно. В следующее мгновение – застрочил автомат, начальнику СВР обожгло бедро – а потом скрутила дикая боль в животе. Он упал на тело генерала Тычины.

– Справа! Справа бьет!

Охрана открыла автоматный огонь на прикрытие – но в зеленке не было ничего видно.

– Он справа!

Упало, покатившись вниз, тело Начальника Генерального штаба Украины. От головы у него мало что осталось.

– Они справа! Двое их!

– Вспышки справа!

Под прикрытием огня одних – другие пошли в наступление на позицию террориста. Люди, совершавшие восхождение на Говерлу – в панике, сшибая друг друга, бросились под защиту деревьев…

* * *

Когда охрана добралась до места – то всё, что она нашла, так это два автомата, привязанные к деревьям. Дистанционный спуск – обеспечивала сложная система из лески, камней, палок и телефона, поставленного на виброзвонок. Виброзвонок – и активировал систему, выводя ее из равновесия, расшатывая неустойчиво стоящую пирамиду – и активирующую спуск. Надо сказать, что тот, кто собрал эту систему сильно рисковал… даже мышь могла вывезти ее из равновесия. Но ему повезло.

* * *

А мне всегда везло. Если бы не везло – меня бы уже в живых не было…

Трофейные автоматы – я использовал для того, чтобы отвлечь внимание – и установил их на правой стороне тропы, примерно направив их на тропу и расклинив в ветвях. Конечно, отдачей собьет, но первые пули попадут в цель. В кого – это мне без разницы.

Сам я – пристроился с левой стороны тропы. Так было удобнее – по статистике почему то люди больше обращают внимание направо, чем налево – в сторону своей сильной руки. К тайнику – крыивке на местном диалекте – я не пошел, рассудив, что там может быть засада. Если знают про нас – то могут знать и про нашу крыивку.

Долго думал, ставить ли мне с левой стороны тропы растяжки. Решил – нет, не буду, это слишком уже. Как-то по-мясницки. Доблесть снайпера в том, что он достает только того, кого ему приказали достать – а не устраивает кровавую бойню…

Как второй вариант – если бы мне не удалось убрать Тычину с первого выстрела – я бы попытался спуститься вниз первым и убрать его и его охрану, когда его будут пытаться вывезти отсюда.

Где поляки – я не знал, и знать не хотел. Думаю, они не рискнули продолжать и ушли из района. И это хорошо – зря я на прикрытие согласился, может это и привлекло к нам внимание. А может, сдал кто-то.

Что дальше? Дальше – пройду Карпатами южнее, попробую уйти в Венгрию или Румынию. Границы ни с той ни с другой нет, местные только так контрабанду таскают.

А потом? А что потом? Вернусь в Москву, попробую разобраться, кто нас сдал в Грузии. Думаю, винтовка мне ещё приходится. И не раз.

Ну… а если найдут… значит, найдут.

Ну, вот, собственно и все. Не поминайте лихом. Жаль, конечно, что не сложилось у меня нормальной гражданской жизни, пришлось опять идти стрелять. Да… и у всей страны нашей, если так подумать, не сложилось жизни – что жаловаться на себя. Времена не выбирают – в них живут и умирают. Тычина – умер. Я – попробую выжить.

Пожелайте мне удачи…

werewolf2016

Примечания

1

Контрольно-следовая полоса.

(обратно)

2

Отечество – вся Россия.

(обратно)

3

Регионы, где сильны коммунистические настроения.

(обратно)

4

В описываемом альтернативном мире не было второй чеченской – предпочли договариваться.

(обратно)

5

Отдел по борьбе с экономической преступностью, РУБОП – региональное управление по борьбе с организованной преступностью. Структуры, которые то создаются, то расформировываются. Потому что когда их нет – государству трудно собрать налоги, а когда они есть – они моментально погрязают в коррупции. Видимо, проблема решится только тогда, когда общество будет понимать, зачем платятся налоги и в большинстве не уклоняться от них.

(обратно)

6

Это подлинные слова Януковича. Зная их, можно легко понять, почему весь украинский бизнес в критический момент отвернулся от Януковича. Отбирать у человека 80 % – это уже чревато.

(обратно)

7

Ребенок (афг. сленг).

(обратно)

8

Баян – разъяснение по вопросам веры, дается простым языком в виде вопроса – и ответа на него.

(обратно)

9

Хусейния – молельная комната для шиитов, часто подпольная. Обычно так же центр террористической активности в квартале.

(обратно)

10

Для справки – в нашем мире отставание в средствах связи во многом ликвидировано – оно конечно есть, но уже не катастрофическое. Российские шлемы на отстреле были признаны лучшими в мире.

(обратно)

11

Первый и второй сектора в излучине Тигра, отгороженные от остального города многометровой стеной. Это единственный район в городе, считающийся безопасным, в котором можно было ходить без охраны. Там находились штабы, посольство США и все три ветви власти нового Ирака.

(обратно)

12

В нашем мире, увы, снайперское искусство в российской армии оставляет желать лучшего. По некоторым направлениям отставание критическое. Прорыв наметился только в последние 5 лет, когда сразу несколько частных фирм начали производство оружия мирового класса, а МО РФ открыло тему «точность» по обеспечению снайперов полным снайперским комплектом мирового класса.

(обратно)

13

Первые несколько месяцев американцев действительно встречали как освободителей, но потом они стали врагами и началась война. Не последнюю роль в этом сыграла программа экономических преобразований постсаддамовского Ирака, важную роль в разработке которой сыграл… Егор Гайдар! Американцы по его совету – устроили шоковую терапию, отпустив цены на бензин, электричество и все остальное в свободное плавание. Через полгода – иракцы взялись за оружие. Это не выдумки, это было в нашем, реальном, совершенно нефантастическом мире.

(обратно)

14

Плотина Садда – расположена севернее Садр-Сити. За ней – есть водохранилище и туда – каждую ночь сбрасывали трупы людей, запытанных шиитскими службами безопасности и боевиками. Появилось даже расхожее выражение, оскорбительное для суннитов: наши мертвые в раю, а ваши в Садде.

(обратно)

15

Экспериментальная винтовка, испытывалась в 90-е годы, но уступила SR-25 от НайтАрмамент. Было произведено ограниченное количество для подразделений уровня Дельты и СЕАЛ.

(обратно)

16

В нашей, нефантастической реальности американцы разогнали и иракскую армию, и полицию, уволив до 400000 человек. Последствия этого были совершенно чудовищные, многие считают, что именно с этого момента войну можно было считать проигранной.

(обратно)

17

В 90-е годы полиция Литвы и в самом деле была вооружена этим оружием.

(обратно)

18

Стукач, осведомитель.

(обратно)

19

Споры о том, был ли спутник – ведутся до сих пор. Но факт есть факт – Ирак в конце 80-х – создал и испытал трехступенчатую баллистическую ракету.

(обратно)

20

А. Розенбаум.

(обратно)

21

Аль-Акса – мечеть в Иерусалиме, одна из самых почитаемых среди мусульман.

(обратно)

22

В описываемом в романе мире вооружение отличается от существующего в мире реальном, прежде всего за счет влияния американцев и опыта кампании в Ираке. Упомянутая снайперская винтовка – это аналог американской МК12.

(обратно)

23

То что именно Вольво – не просто так. В саддамовском Ираке продавалось очень ограниченное число марок машин автомобилей, в том числе Вольво и ФИАТ.

(обратно)

24

Информацию о практически никакой боевой подготовке «федаинов Саддама» и последовавших за ними вооруженных групп и банд – автор встречал неоднократно и во многих воспоминаниях.

(обратно)

25

Боевой нож морской пехоты США.

(обратно)

26

Тут нужно пояснение. После упоминаемой в романе Манежки – в органах правопорядка была проведена чистка. На освободившиеся места – брали военных, преимущество было за теми, кто прошел Ирак в составе многонационального контингента. «Иракцы» и новые «афганцы» образовали своего рода касту, противостоящую ментам старой закалки. Но были случаи и сотрудничества и дружбы, и когда в буквальном смысле слова начальника от бандитской пули грудью прикрывали.

(обратно)

27

В Нижнем Тагиле находится спецзона для бывших работников милиции.

(обратно)

28

СОБР – специальный отряд быстрого реагирования. В нашем мире многие СОБРы расформированы.

(обратно)

29

Ельцин в этом мире досидел срок до конца.

(обратно)

30

В связи с демократизацией, милиция больше не носила погоны – а вот воинские звания оставили, сославшись на то что и в США они есть. Правда, в США максимальное звание – полковник полиции, отдел полиции чаще всего возглавляет капитан, начальник уголовки – обычно лейтенант.

(обратно)

31

УСБ – управление собственной безопасности МВД.

(обратно)

32

М21 – армейская снайперка на базе М14. М24 – специальная снайперская винтовка на основе затвора Ремингтон-700, состоит на вооружении армии. М39 – специальная снайперская винтовка Корпуса морской пехоты США. Тоже М14, но на шасси от SAGE.

(обратно)

33

М110 – полуавтоматическая винтовка 308 калибра от Knight Armament, сделана по схеме Стоунера – но под патрон калибра 308. Именно с нее началось возрождение винтовок серии Ar, но под 308 калибр.

(обратно)

34

А. Литвиненко – в 1998 году собрал пресс-конференцию (один из участников был в маске), на которой поведал, что руководство ФСБ приказало им убрать Березовского. Через пару лет Литвиненко был вынужден бежать из страны в Англию, где был пригрет тем же самым Березовским, потом писал всякие русофобские откровения, и был в конце концов отравлен полонием-210.

(обратно)

35

Автор помнит, что противостояние это началось ещё с конца 80-х, с кооперативов. Тема, кооперативы это хорошо или плохо – в конце 80-х была одной из основных.

(обратно)

36

В фильме «Революция Гидности» есть один пронзительный эпизод. Слова студента, произнесенные 20 февраля, когда ещё не остыла кровь убитых: «да ты шо, у них сейчас в Раде Новый год с подарками, они себе кресла и портфели делят». Как-то так…

(обратно)

37

Начавшись во многом случайно в 1983 году – «хлопковое дело», дело о приписках в хлопковой промыщленности стало знаковым в позднем СССР, это было дело, в котором было 120 тысяч (!!!) обвиняемых, оно фактически стало обвинением руководства целой республики СССР (Узбекистана), следователи Гдлян и Иванов на резонансе от этого дела вышли на политическую орбиту, избравшись народными депутатами. Хлопковое дело сыграло немалую роль в процессе развала СССР и советского общества, оно создало атмосферу недоверия и страха между центром и регионами, послужило толчком к тайному переходу региональных элит на сепаратистские позиции, обострило отношения между обществом и властью, создав впечатление тотальной и всепроникающей коррупции в СССР. В немалой степени оно способствовало возникновению в России мнения о том, что союзные республики «объедают» Россию и надо от них избавиться как от нахлебников и коррупционеров.

(обратно)

38

В оригинале это перехват работы контрснайперских подразделений МВД Украины 20.02.2014 в Киеве.

(обратно)

39

ДДТ «Ты не один».

(обратно)

40

Туххум (семья) – объединение родов в Дагестане, которое поддерживает своих членов в продвижении по жизни.

(обратно)

41

Обычно так делали боевики, устанавливая сзади ПКМ или АГС-17.

(обратно)

42

В Чечне Грозный – называется просто «Город», сами чеченцы так всегда говорят – приехал из Города, съездим в Город.

(обратно)

43

Речь идет про так называемые «самовары». В Чечне добывается легкая нефть, если ее прогнать через некий аналог самогонного аппарата – то получится прямогонный бензин с октановым числом примерно 60-65. С помощью присадок – легко довести до 72 – а это уже бензин, который с трудом, но потребляют советские моторы. А вот любой импортный движок – действительно, от такого корма тут же протянет ноги.

(обратно)

44

Описанная схема представляет собой лишь продолжение тенденций девяностых. В 1991-94 годах Чеченская республика представляла собой дыру в таможенной границе России, практически все чеченские авторитеты того времени – занимались контрабандой. Использовались прихватизированные самолеты грозненского авиаотряда, а так же нанимаемые военные. Например, Ш. Басаев до того, как стать полевым командиром – был крупным контрабандистом, ввозил в Россию персональные компьютеры и бытовую технику, причем в Грозный всё это доставлялось самолетами.

(обратно)

45

Такой проблемы терроризма как в нашем мире – здесь не было, потому джамаат – это не незаконное вооруженное формирование, а ОПГ – организованная преступная группировка. Контролер – низшая степень бандитской иерархии, смотрящий за группой ларьков или частью рынка, смотрит, чтобы торговали только те, кому разрешено, собирает дань и отгоняет представителей чужих джамаатов. Контролер участвует в разборках группировок как пушечное мясо.

(обратно)

46

Общее название низкокачественного спиртного, вырабатывавшегося на Кавказе ещё с XIX века. В 90-е очень серьезный бизнес, кизлярку гнали из дешевого спирта, идущего контрабандой из Грузии. В нашем мире этот бизнес пресечен.

(обратно)

47

Правильная жизнь – жизнь по правильным, то есть бандитским понятиям.

(обратно)

48

Дудаев в начале девяностых жил на ул. Льва Толстого, д. 101, у родственников – своего жилья у него, как у советского генерала, долго скитавшегося по военным городкам – не было. Работал он на ул. Чехова, д. 8.

(обратно)

49

Известный синтетический наркотик.

(обратно)

50

Отличить, конечно, можно. Огромная проблема с левым бензином – в нашем мире существует на Украине. Бензин бодяжат прямо на нефтебазах, тупо добавляют присадки. Страшный пожар лета 2015 года – это, скорее всего результат подпольного нефтеперегонного производства. Попав в бак машины, такой левый бензин вызывает повышенную детонацию, двигатель изнашивается в 3-4 раза быстрее. В описываемом мире – автор просто перенес украинскую проблему на Россию.

(обратно)

51

Ширк – неверие приводящее к греху.

(обратно)

52

Нефтяной полк – спецназ министерства нефти. Официально боролся с воровством нефти с трубопроводов, а реально – брал дань с самоваров и взрывал те, за которые не заплачено или хозяева которых в этот бизнес не допущены.

(обратно)

53

То же самое, что и СК – конец связи.

(обратно)

54

Куфарское – то есть светское, не религиозное, управляемое на основе светских законов.

(обратно)

55

В российской армии было около пятисот Хаммеров – подарок американцев за участие в иракской авантюре.

(обратно)

56

Ручной пулемет 7,62*54, режим одиночного и автоматического огня, магазины двухрядные на двадцать шесть патронов и однорядные, на пятнадцать. Часто использовался как снайперская винтовка. Пользовался популярностью, потому что легкий, убойный и патроны распространенные.

(обратно)

57

В горной Чечне табак – действительно одна из самых распространенных культур ввиду его неприхотливости.

(обратно)

58

В нашем реальном мире этого конфликта не было. Было второе восстание в Оше, закончившееся массовым избиением узбекского меньшинства кыргызскими отморозками. Отморозки эти тоже начали беспредел не просто так – а ради провокации политического кризиса в стране. Но вообще, ситуация в регионе и в нашем мире напоминает пороховую бочку: Узбекистан лидер по населению и по военной мощи, но его столица стратегически уязвима, поскольку находится на самой границе. Кыргызстан – погряз в нищете и одновременно – там самая отмороженная молодежь, команды по козлодранию – это готовые отряды боевиков. А президент Казахстана Назарбаев – считает, что в будущем Казахстан может и поглотить Кыргызстан, так как сам он происходит из родственного кыргызам старшего жуза с самого юга страны.

(обратно)

59

Анатолий Лупинос – человек настолько незаурядный, что о нем следует сказать подробнее. Всю жизнь этот человек был сторонником украинской идеи и делал всё для разрушения СССР, потом России. Двадцать пять лет провел в тюрьмах и психушках. В августе 1991 года с группой сторонников ушел в лес, чтобы начать партизанскую войну, если победит ГКЧП. После 1992 года в независимой Украине создал боевую организацию украинских националистов. Посылал людей и лично принимал участие в конфликтах в Приднестровье, Грузии, Чечне. В Приднестровье они разжились оружием, в Грузии и Чечне воевали против России. По воспоминаниям современников – едва ли не святой, не имел почти ничего материального, никогда не работал, одевался как бомж, но при этом лично встречался с Шеварднадзе, Дудаевым, Масхадовым, Смирновым, часто заходил в Раду. Умер в 2000 году.

(обратно)

60

Лещёнко имеет своего прототипа, должностью не ниже, и он делал всё описанное выше в реальности.

(обратно)

61

Ислам Каримов – бессменный лидер Узбекистана с 1990 года. Генерал Рустам Иноятов – все это время возглавлял КГБ потом СБ Узбекистана.

(обратно)

62

Приписывается Александру Януковичу.

(обратно)

63

Это на самом деле так – пять олимпийских колец можно встретить на дверях чеченских домов очень часто, непонятно почему.

(обратно)

64

Таты (дады) – горские евреи. К ним кстати относился и Джохар Дудаев.

(обратно)

65

В реальном мире украинское МО располагало по разным данным от 7 до 18 Ил-76. Техническое их состояние можно оценить по знаменитой эпопее украинцев в Непале, когда министр МЧС Шкиряк полетел вызволять попавших в беду украинцев. Произошедшее потом – стало очередным позором Украины.

(обратно)

66

Намек на историю весны 2016 года, когда Кличко решил прокатиться по Киеву на велосипеде для популяризации этого вида транспорта – и упал.

(обратно)

67

Место на Дальнем Востоке, где немало украинцев – переселенцев, попавших туда ещё при царском правительстве.

(обратно)

68

Означает, что человека приняли в воры в законе (короновали) на всесоюзной сходке воров. Такого род воры считаются намного более авторитетными, чем обычные. Короновать так же могут три вора в законе на своей сходке.

(обратно)

69

Обвинение стрёмное, тот, кто сидел за изнасилование, вором быть не может.

(обратно)

70

Трусы тканевые синие.

(обратно)

71

Для справки: хрущовок в Москве, по-моему, уже не осталось.

(обратно)

72

Если кто не помнит – в начале 90-х для московской милиции были закуплены американские патрульные Форды.

(обратно)

73

Дудаевская Чечня была мало религиозной, а религию исповедовали странно. Сам Дудаев призывал почитать не пятницу, а субботу (шабат) и делать не пять намазов в день, а три. В любой исламской стране его бы зарезали после первого же такого выступления.

(обратно)

74

Прием известный, его использовало ЦРУ во Вьетнаме и КГБ в Афганистане. Патрон аккуратно разбирается, и порох заменяется на семтекс, пластид или ТЭН. При инициации капсюля, происходит не выстрел, а взрыв. Силы взрыва обычно достаточно чтобы покалечить, а если такой патрон попадется в ленте крупнокалиберного пулемета – то и убить.

(обратно)

75

Отдельная мотострелковая дивизия особого назначения, бывшая дивизия Дзержинского.

(обратно)

76

Разработанный ещё в 70-е годы пистолет-пулемет конструкции Афанасьева, в 90-е выпускался сериями в Туле. Сейчас изъят и передан на хранение, заменен на п/п Витязь, к разработке которого приложил руку легендарный полковник Сергей Лысюк.

(обратно)

77

Система отслеживания автомобильного потока с фиксацией номеров и памятью.

(обратно)

78

Не премину напомнить, что это – альтернативка. Автор предполагает, что примерно такой будет внутренняя политика Украины – в случае успешной реализации «Минских домовленностей».

(обратно)

79

Автор считает преступным государством не то государство, где нарушаются права и свободы его граждан (это несвободное государство), а то, где значительная часть общества в течение длительного времени живет преимущественно или исключительно преступным промыслом, и государство не только не пресекает – но и покрывает или даже активно способствует этому.

(обратно)

80

Отмечу, что сейчас всё не так однозначно. Я читал на форуме пост чеченки, которая вышла замуж за русского после того как тот принял ислам. Когда ее родня покатила бочку на нее, она обратилась в муфтият, и муфтият вынес решение в ее пользу, потому что русский, приняв ислам – по шариату становится равным любому другому мусульманину и любое другое толкование является тяжким грехом – асабийей. ещё десять лет назад – такое было непредставимо.

(обратно)

81

Это особенность чеченского языка, в нем на конце предложения часто бывает утвердительное или отрицательное окончание.

(обратно)

82

Полуавтоматическая снайперская винтовка от Knight Armament, в этом мире заменила СВД в российском спецназе. Винтовка отличная, надо сказать – весь американский спецназ с ней работает.

(обратно)

83

Из этого медресе вышла большая часть Талибана.

(обратно)

84

Судя по разговорам – Шапигов принял ваххабитский ислам. На Кавказе – ислам был в значительной степени изменен в соответствии с доисламскими верованиями и потребностями народа. Ваххабиты – это приверженцы «чистого» ислама, на этой почве у них и в наше время был и есть серьезный конфликт с большинством. Например, принято, что после смерти человека надо зарезать быка или корову и мясом угостить людей на поминках. Это традиция, люди идут на поминки – а на улице стоят местные ваххабиты и не дают пройти, так как этого нет в исламе и делать это нельзя. Доходит до оскорблений и драк. Или – на Кавказе есть понятие «устаз» – учитель, шейх, который имеет учеников. Всегда – это пожилой, уважаемый человек. Ваххабиты считают это приданием Аллаху сотоварища – в то время как мюриды защищают своего устаза, кулаками, а то и пулями.

(обратно)

85

Лицемером.

(обратно)

86

Прекрасно понимая всю моральную неоднозначность этой главы – все же включил ее в книгу. Хотя бы для того чтобы показать – если в реальной жизни Цапки поздно, но попали на скамью подсудимых – то в перевернутой, альтернативной реальности – они могли ещё и героями стать…

(обратно)

87

Это часть выступления Кондолизы Райс на съезде Республиканской партии в 2012 году, немного измененная.

(обратно)

88

В реальности в Египте победил ставленник исламистов Мухаммед Мурси, он и отдал Мубарака под суд. Через год – начались беспорядки, армия свергла Мурси и новым военным диктатором стал маршал Танаи. Бывшего президента Мубарака суд признал невиновным, а президент Мурси – занял его место в тюремной камере с подрасстрельной статьей.

(обратно)

89

В реальности все было так – но после убийства Каддафи племена перегрызлись друг с другом, и началась междоусобная война, длящаяся и поныне. По наблюдению автора, чем дольше идет война с диктатором – тем больше шансов, что после победы стороны перегрызутся. Успешные революции надо делать быстро – или не делать вовсе.

(обратно)

90

В реальности, когда президент Али Абдалла Салех стал на намаз – в мечеть попала ракета от Града. Тяжело раненый, президент был доставлен на лечение в Саудовскую Аравию и уже там, на больничной койке подписал отречение.

(обратно)

91

В реальности – властям удалось перехватить инициативу – после нескольких крупных демонстраций все стихло. Частично сыграл роль страх перед повторением гражданской войны, имевшей место в 90-х.

(обратно)

92

В нашей реальности Сирия продолжает борьбу. Говорят, что когда недалеко от президентского дворца произошел теракт – сын президента пришел к матери, Асме Асад и сказал, что боится идти в школу. Асма ответила ему: – «Ты должен идти в школу. Потому что ты должен быть храбрым как папа, но не должен быть дикарем как те, кто это сделал». И сын президента – пошел в школу.

(обратно)

93

В нашей реальности – Арабская весна закончилась катастрофическим поражением США. Ни в одной стране, кроме Туниса – не удалось ничего добиться, в трех – Ливии, Сирии и Йемене – вспыхнули гражданские войны, из Сирии – пожар войны перекинулся на Ирак. Одним махом было уничтожен все, что США создавали с 2001 года, подорвана глобальная безопасность, вышел из-под контроля и перекинулся на Европу терроризм. Ни в одной стране не пришли к власти прозападные силы, ни в одной стране – не удалось провести нормальные демократические выборы. В Египте – большинство совершенно демократическим путем выбрало бывшего террориста, всего за год поставившего страну на порог гражданской войны.

(обратно)

94

В середине 90-х ряд российских чиновников получили по тем временам крупные, а по нашим временам смешные деньги из-за границы за якобы написанную ими книгу. Произошел скандал. Дело Мабетекса – нашумевшее дело, заключавшееся в том, что якобы Ельцин через кремлевского управляющего делами Бородина – получил от фирмы «Мабетекс» миллион долларов за контракт на ремонтные работы в Кремле. По этому поводу было начато международное расследование. Что касается описанной выше схемы с выступлениями американской госчиновницы – то это реальный пример невозбраняемой коррупции, и такое – сплошь и рядом.

(обратно)

95

В нашем мире – иракская эпопея закончилась полным провалом, что серьезно подорвало экономику США. Иракский рынок не стал новым Эльдорадо и в 2008 году в США произошел срыв в кризис.

(обратно)

96

Псевдоним Яны Корбан – Мадлен Олбрайт.

(обратно)

97

Сто долларов США.

(обратно)

98

Контр-террористическая операция.

(обратно)

99

Давняя история – доллары подделывал ещё САВАК, шахская спецслужба в те стародавние времена, когда Иран дружил с США. Потом – клише и станок по наследству перешли к Корпусу Стражей Исламской Революции. Ходили слухи ещё о вьетнамских долларах – которое начинало подделывать ещё ЦРУ США на базе Танг Сон Нат в Южном Вьетнаме. Но вьетнамские доллары никто в руках не держал.

(обратно)

100

Эта модель выпускалась в Италии, но недолго. Производство передали в Турцию, приняли на вооружение Грузия, Азербайджан, Ичкерия. В трофеях таких полно было.

(обратно)

101

Почерк ликвидаторов из Латинской Америки – 9×17 Браунинг с глушителем и несовершеннолетний. Некоторые малолетки – до того, как достичь возраста уголовной ответственности – успевают убить несколько десятков человек.

(обратно)

102

Внутрикамерный осведомитель.

(обратно)

103

Зам начальника колонии по оперативной работе.

(обратно)

104

То есть, преступление раскрыло другое подразделение и все лавры теперь достанутся ему.

(обратно)

105

Хорхе – пистолет выпускаемый (и в нашем мире) в Подольске из комплектов, поставляемых украинским НПО Форт. Его (в травматическом варианте) носят многие опера, так как огнестрел на постоянное ношение не выдают, а работать как-то надо. Вообще Форт – едва ли не самый удачный проект украинской оружейной индустрии, пистолет под 9×18 ПМ, но с длинным стволом и магазином 15-17 патронов.

(обратно)

106

То есть претендующий на титул «вора в законе».

(обратно)

107

Отмечу, что в этом мире следствие не было передано Следственному комитету, а осталось в Генпрокуратуре.

(обратно)

108

Так получилось, что автор влезал в эту тему, но связанную с авизовками на Украине. Там тоже фиксировалась работа неизвестного телеграфа, который передавал требования выплатить деньги пустышкам на многие и многие миллиарды. Потом деньги переводились в Россию и обменивались на доллары на ММВБ. Судя по всему, за этой гигантской аферой на Украине стояли глава национального банка Украины В. Гетьман и его зам. В. Ющенко.

(обратно)

109

Разведывательно-диверсионной группы.

(обратно)

110

В нашем мире не существуют. Что-то типа Вепрь-123 или югославской Заставы-91 но под магазин СВД, Производились в Украине.

(обратно)

111

Улицы Бандеры в межвоенном Грозном не существует, но существовали улицы Хрущева и Горбачева. Улица Дудаева во Львове – существует до сих пор.

(обратно)

112

Национал-шовинистическая организация, активная в последние годы существования СССР. Видимо, КГБ пыталось изобрести в РСФСР Народный фронт, такой же, как и во всех союзных республиках – но русские, воспитанные в имперском духе, эту попытку отвергли.

(обратно)

113

Не все уже это помнят, 20 с лишним лет прошло. 14 июня 1995 года крупная бандгруппировка боевиков, численностью свыше ста человек, ведомая Шамилем Басаевым – ворвалась в город Буденовск. Схватив на улицах всех, кого можно – они забаррикадировались в местной больнице. После неудачного и остановленного по политическим соображениям штурма – с Басаевым говорил сам премьер-министр Виктор Черномырдин, после чего банде дали дорогу обратно в Чечню. 147 человек погибло. Следом – была точно такая же атака Радуева, которому тоже удалось уйти.

При Путине в самом начале его правления тоже были мегатеракты – Беслан, «Норд-Ост». Ни в одном случае – боевикам не удалось ни уцелеть, ни навязать свою волю государству. После чего теракты прекратились – частично потому, что потенциальных террористов просто перебили одного за другим. Частично потому, что организаторы терактов поняли их бессмысленность, а исполнители – что шансов уйти живыми у них не будет.

(обратно)

114

Малоизвестная для нас сейчас Крымская война, фактически послужила прообразом Великой Отечественной, так как в тот раз на нас ополчились все «цивилизованные» страны того времени – из крупных и авторитетных только Пруссия держала нейтралитет. В Крыму против нас объединились заклятые враги – Англия и Франция. Планы были грандиозные – предусматривалось создать независимые государства на Кавказе, вторгнуться в Среднюю Азию со стороны Индии и идти на Волгу, отхватить Дальний Восток, напасть на Санкт-Петербург. Но неожиданно упорное сопротивление Севастополя – сломало все планы, к тому же – Наполеон III в середине войны начал колебаться – ему вовсе не хотелось, чтобы Англия стала такой уж победительницей.

Предлагаю всем посмотреть Википедию – статью «Крымская война» – и посмотреть, там есть вкладка «противники», очень наглядно все представлено. Ужаснётесь.

(обратно)

115

Скорее всего «излом» в нашем мире это камуфляж Внутренних войск.

(обратно)

116

Кайтселийт – или Союз обороны Эстонии. Восстановленный в начале 90-х как добровольческое вооруженное формирование он, благодаря наличию доступа к оружию прославился во многих криминальных и оружейных скандалах того времени. Например, поставки оружия в Чечню (а Дудаев служил в Прибалтике и выходы на местных имел), поставки оружия российскому криминалу и крышевание экспортных поставок из прибалтийских портов. ФСБ – публично обвинило Кайтселийт в том, что они продали партию армейского оружия ИРА. Вообще, кстати, ИРА не повезло в том плане, что они начали свою деятельность слишком рано – если бы это произошло сейчас, их возможности были бы куда больше.

(обратно)

117

В Чечне пулемет ПК называли «красавчик». У охраны авторитетных амиров существовала варварская мода обрезать приклад и ствол, чтобы использовать пулемет на близких дистанциях. Это могли себе позволить только очень богатые люди – на рынке ПК стоил 10 000 долларов США.

(обратно)

118

Это не теннисный чемпионат, а чемпионат США по стрельбе на 1000 ярдов, один из самых уважаемых в мире.

(обратно)

119

Кулак – танк (сленг).

(обратно)

120

1 US SFOD Delta Force – батальон специального назначения Дельта, одна из групп первого уровня в ВС США. Сейчас называется «Группа боевого применения».

(обратно)

121

Лоадмастер – специалист по погрузке, он же обычно хвостовой стрелок. Tail gun – пулемет, устанавливаемый в хвосте, на аппарели, его огонь часто очень эффективен. Это может быть все что угодно – от М240 до М3 и Минигана.

(обратно)

122

«Всадники» – бандформирование, возникшее на заре независимости Грузии и получившее государственный статус.

(обратно)

123

Украина создала 140 мм пушку примерно десять лет назад. Она оказалась невостребованной в связи с тем, что у украинского МО не было денег даже на закупку десяти танков. Те «Оплоты», что показывали на параде – принадлежали заводу, и после показа на завод и возвращались.

(обратно)

124

Гарри Трумэн в одном из выступлений сказал, что мы все – американцы через черточку. Американцы-ирландцы, американцы-поляки и т. д.

(обратно)

125

Впервые эту особенность подметил Николай Злобин – в Вашингтоне есть лоббисты всех народов мира, кроме одного – русского. При этом, русских в США немало – взять хотя бы Брайтон-Бич.

(обратно)

126

Молфар – что-то вроде шамана. Трембита – длинная, в длину порой более четырех метров труба, на которой играют пастухи. Существует алфавит, с помощью которого при игре на трембите можно передавать сообщения. Трембиты в прошлом использовались так же как пастуший посох.

(обратно)

127

Трускавец – один из самых известных курортов на постсоветском пространстве. Нафтуся – вода с примесью… нефти, что удивительно – лекарственная. Мало кто помнит, кстати, что Западная Украина ещё во времена Австро-Венгерской империи была местом, где ещё в середине XIX века начали промышленную добычу нефти.

(обратно)

128

Обычно бюджетные авиакомпании летают с аэропортов небольших городов, часто с бывших военных баз, переделанных под дешевые аэропорты – чтобы не платить дорогие аэропортовые сборы.

(обратно)

129

Бердвочинг – наблюдение за птицами, довольно популярное в современной Европе хобби. Книга бердвочера – книга с фотографиями птиц всех видов. Увидев птицу, бердвочер должен опознать ее и отметить в книге, какую именно птицу и где он видел. Потом бердвочеры хвастаются заполненными книгами друг перед другом. Занятие, на наш взгляд, довольно идиотское.

(обратно)

130

Это не немецкая, а индийская машина. В 90-е производственную линию микроавтобусов Т1 продали в Индию, и уже из Индии – приходили сборочные комплекты в Украину – но вскоре работа была прекращена в связи с низким спросом. Для справки – в России была локализована уже более современная версия Мерседес-Спринтер, и спросом она пользуется.

(обратно)

131

Кавярни – кофейни. Львов – одна из мировых столиц кофе, и именно из Львова мода постоянно пить кофе пошла на всю Украину, в Киеве на каждом углу либо ларек с кофе либо мобильная кофейня. Колежанки-филижанки – пример типичной «львивской гвары». Колежанка – близкая подруга, филижанка – чашка. Не-львовяне часто путаются.

(обратно)

132

Такие поезда в свое время СССР получил в большом количестве в рамках СЭВ, но сохранились они только на Украине. А сама фирма – венгерская, довольно известная в железнодорожном мире, она поставляла свою продукцию даже в такие страны как Малайзия и Аргентина.

(обратно)

133

Эти финские часы – представляют собой микрокомпьютер, отлично подходящий для снайпера, так как дает ему все данные для выстрела и при этом умещается на запястье в размерах обычных часов. Настоящие профессионалы носят эти часы – а не те, которые рекламируются на всяких шоу как часы спецназа.

(обратно)

134

Изначально это немецкая армейская сумка для переноски снаряжения, но потом ее доработали и стало возможно носить ее как рюкзак. Отличается громадным объемом – 120 литров вместимости.

(обратно)

135

То есть, точки возвышающиеся над местностью, с хорошим сектором обстрела.

(обратно)

136

Украинская модернизация БТР – предполагала замену КПВТ на пулемет калибра 12,7 украинского производства – такие БТР использовались полицией и Национальной гвардией. Производство пулемета и боеприпасов калибра 14,5 – Украина не освоила.

(обратно)

137

Винтовка на базе Галиль, но под 7,62×54 и магазин СВД. Аналог Вепрь 123. В нашем мире не существует.

(обратно)

138

«Интерсити» – скоростные поезда производства «Хундай». Сама история этих поездов – яркий пример того, что представляет собой Украина в сравнении с Россией и Беларусью. Правительство Ю. Тимошенко закупило эти поезда к «Евро-2012». Но «Евро-2012» проходил летом, а есть ещё и зимы. И зимы на Украине очень холодные. А ещё – поезда надо ремонтировать, запчасти очень дорогие. И вот, поезда постоянно ломаются, а зимой часами стоят в холодной украинской степи. В отличие от Украины – Беларусь организовала у себя сборку дорогущих швейцарских электричек «Штадлер», адаптированных под холода – они ходят между крупнейшими городами Беларуси как часы. Россия адаптировала под себя французские электрички и начала их выпуск с локализацией под названием «Ласточка», они уже обслуживают Москву и Сочи, а скоро будут в Крыму и всех крупных городах.

(обратно)

139

Разрабатываемый сейчас вертолет, имеющий в основе польский «Гусар» с украинскими движками. Для справки – польский вертолет спросом не пользуется, его отказалась принимать на вооружение даже польская армия.

(обратно)

140

Действительно существует, построена во времена В. Януковича на случай экстренной эвакуации.

(обратно)

141

Это на самом деле так, более того – ещё в 80-х можно было спастись от разъяренной толпы, показав фотографию Гитлера. Связано это с тем, что Гитлера воспринимают как того, кто пытался освободить их от колониализма Франции и Англии, но не смог. С фашизма начинали многие политические деятели Востока, например Анвар Садат.

(обратно)

142

Гитлеризм – проистекает из политической деятельности немецкого национального меньшинства в Австро-Венгрии, он многое заимствует там и в сфере идеологии и в сфере практики. Ненависть к евреям происходит оттуда же – в Вене их было 10 % от общего населения города. Сам Гитлер так же был немцем из Австрии.

(обратно)

Оглавление

Окраины Москвы. Общежитие №***. 09 июня 201*** года

Москва. 09 июня 201*** года

Подмосковье. 09 июня 201*** года

Картинки из прошлого. Ирак, Багдад. 42-й сектор. 11 мая 2008 г.

Москва. 09 июня 201*** года

Картинки из прошлого. Ирак, оперативная зона Блекджек. Севернее г. Рамади. 09 июня 2015 года

Москва. 09 июня 2015 года. Здание РУБОП (Продолжение)

Москва. 09 июня 2015 года

Окраины Москвы. Общежитие. 09 июня 2015 года

Ростов-папа. Ростов-на-Дону, Россия. 09 июня 2015 года

Парой дней ранее. Россия, федеральная трасса Кавказ. 07 июня 201*** года

Чеченская республика Ичкерия, Грозный. Территория, находяшаяся под контролем бандформирований. 08 июня 20*** года

Ростов-на-Дону, Россия. 09 июня 2015 года

Грозный, Ичкерия. Аэродром Ханкала. 07 июня 2015 года

Интермеццо 1

Киев, Украина. 07 июня 20*** года. Киевский институт специальной связи и информации

Дагестан, близ Хасавюрта. 08 июня 2015 года

Подмосковье. 09 июня 201*** года

Ближнее Подмосковье. 09 июня 2015 года

Подмосковье. 09 июня 201*** года

Ставропольский край. 09 июня 201*** года

Краснодарский край. Станица Кущевская

Катар, Доха. Катарский филиал РЭНД Корпорейшн

Два года спустя. Москва

Москва. 12 июня 2017 года. Вор

Москва. 15 июня 2017 года. Вор, Конь

Далекое прошлое. Май 1995 года. Грозный, Чеченская республика

Москва. 15 июня 2017 года. Вор, Конь. Продолжение

Москва. 15 июня 2017 года. Вор, Конь

Где-то в Подмосковье. 15 июня 2017 года. Склад, террористы

Грузия, Панкисское ущелье. Территория, не контролируемая правительством Грузии

Грузия, прибрежная территория. 08 июня 2015 года

Несколькими месяцами позднее. Вазиани, Грузия

Интермеццо 2

«Норман Льюис. Сицилийский специалист

Украина, Карпаты

Украина, Карпаты

Украина, Карпаты Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg