«Смерть экзекутора»

Смерть экзекутора

1 часть

Глава 1. Планета Земля. Они прилетели!

Земляне сошли с ума.

Нет, Сергей всегда знал, что люди в массе идиоты. Зачаточные мозги среднего обывателя худо-бедно работали при условии, если клиента выловить один на один, хорошо зафиксировать в темном месте у теплой стенки и задавать правильные короткие вопросы. Тогда землянин, поставленный в безвыходное положение, судорожно активировал неиспользуемые резервы и начинал думать. Но как только вольноотпущенные люди собирались в стадо, да хотя бы в компанию из трех-пяти человек, то их мозги словно переселялись в тупые бараньи черепа. Толпа безмозгла по определению...

Раньше твердили, что телевизор — ящик для дураков. Ха! Это еще не было интернета. Сеть доделала черное дело, начатое Ти-Ви, и мир заполонили безмозглые марионетки.

Сергей в сердцах сплюнул и отослал данные выданной на дорогу домой кредитной карты, подтверждая билет до Франкфурта-на-Майне. Рейсы отменяли один за другим... Остро глодало дикое ощущение, что он в ловушке. Земля такая маленькая, а пешком из Бразилии в Европу не дотопаешь...

Сбоку на рекламном баннере скакали зеленые человечки приглашая в «Знакомство» — на интерактивные страницы прямой трансляции с так называемого корабля «Содружества Планет». Маленькую блёстку, парящую в небе как синяя незабудка, можно было видеть время от времени невооруженным глазом. Огромный корабль висел на орбите и регулярно перемещался, чтобы все человечество могло убедиться: «Ура, они наконец прилетели!»

А их операцию отменили. Зря они летели дипломатическим рейсом в эту душную и грязную Америку. Бестолку просидели полмесяца, ожидая пока сойдутся звезды и можно будет завершить готовившуюся несколько лет операцию. Бездеятельно наблюдали, как звезды сложились в фигу и мир покатился в безумие. А теперь завершающий акт: «Добирайтесь гражданскими линиями!»

Нет, чтобы он прямо так рвался пристрелить очередного посаженного на крючок клиента... Их стреляй не стреляй, они плодятся как обожравшиеся мухи и лично ему не мешают, а даже содержат. И Ленке с матерью хватает. Но группа получила бредовый приказ сдать оружие и валить домой на своих двоих. Это настораживало. Да что «настораживало»! Это не лезло ни в какие ворота и вгоняло в панику.

Всем дали бессрочный отпуск. В другое время он бы радовался — редкая возможность побыть дома! Помочь сестре, не видящей продыху с матерью. Побыть с мамой, которой, собственно, все равно, но иногда и у неё бывали светлые минутки...

В сторожке, в глухих лесах у истоков Волги у него есть схрон. Если Ленка не будет дурой, то там можно пересидеть любой катаклизм. Ну, кроме уничтожения самой планеты. Главное, подальше от больших городов!

Лично он объявил бы о всеобщей мобилизации и массовом вооружении. Но он кто? Пешка, делающая на отлично свою маленькую работу. Песчинка в пустыне, куда пришел хамсин.

Ничего, Ленка вполне в силах справится с мародерами — недаром они оба все детство пропадали на стрельбище. Хотя вряд ли кто попрётся к сторожке. Все будут пастись у городов, где собраны блага цивилизации. А то, что мародеры будут, он ни секунды не сомневался.

Только бы не перекрыли Атлантик! Самолеты пока летают. Через океан переберется, а там уже по суху раз-два и дома. Главное — добраться до Европы. Но он добираться умеет. По суше — куда угодно.

В интернете играла всё та же осточертевшая шарманка.

«...В ближайшее время планируется создание международной комиссии, которая займется созывом первого планетарного правительства. Наконец-то кончатся войны и человечество снова будет едино!»

Новостные каналы сошли с ума. Забылись украденные трусы супер-стар и расследования: кто с кем когда переспал. Международная грызня переместилась на новый уровень — где будут строить так называемые «Образовательные центры». Приближается невообразимая заваруха. Умные люди уже нагрузились запасами и окопались в глуши.

По всем каналам на всех языках визжало и вопило: «И вот они прилетели!» Прямо, как писали в книжках и снимали в фильмах. Гигантский корабль появился из ниоткуда и повис на орбите у Земли.

А пришельцы были тихи и осторожны. И исключительно вежливы.

Земля ликовала: пришельцы — гуманоиды! Более того — явно люди и еще более того — хотят делиться знаниями!

Посол пришельцев, господин Сейо, высокий, атлетически сложенный и смуглый мужчина со слегка раскосыми глазами излучал доброжелательность. Господин Сейо напрямую подсоединился ко всем информационным системам, чем создал безумную панику. Но он был терпелив и вежлив. Он свободно говорил по-русски и по-английски. Потом оказалось, что он говорил также хорошо по-испански и по-китайски. Он сразу очаровывал не только своей физической красотой, почти неприличной для политика, но был безупречно приятен каждым жестом и словом. Он сразу попросил прощения за причиненный шок и сказал, что будет общаться со всеми правительствами и народами на равных. Ему неважно, насколько великая мощь стоит за плечами того или иного правительства, насколько экономически развитую или политически сильную страну представляет эта власть, для Гуманитарного Содружества Планет все равны: государство или отдельный человек. Каждый сможет свободно общаться и найти новые знания. Естественно, это требует некоторой подготовки и времени. О-о-о, конечно, некоторых ресурсов. Но все в наших силах. И постепенно все у всех будет.

Да, конечно, ученые, медики и военные, как и любые правительственные делегации будут допущены на корабль, также будет предоставлена любая информация о культуре, экономике и биологии пришельцев. Поверьте, мы практически ничем не отличаемся от вас, ну, возможно, немного меньше болеем! Он бы с радостью допустил и любых туристов, но даже ученые не все поймут на корабле. И надо много работать вместе, чтобы человечество воссоединилось с космическим сообществом на равных. Да, наши технологии позволяют присоединиться к вашей системе связи и мы просим прощения, что некоторое время шпионили за вами, чтобы вспомнить забытые языки и контактировать цивилизованно. Но зато теперь мы можем говорить почти на одном языке! И мы не хотим вооруженных и каких-либо иных конфликтов, ведь жизнь драгоценна сама по себе, и каждое живое существо уникально и ценно для жизни во вселенной.

Посол выходил на связь со многими правительствами. Громадный космический корабль на орбите был виден каждому любопытному. Сейо убаюкивал и пел соловьем:

— Никакая экскурсия не сможет показать все знания и возможности, которые мы хотим с вами разделить, а в первую очередь инсталлировать инкубаторы — медицинское оборудование омолаживающее все ткани и органы. Мы с удовольствием поделимся всем, что знаем, но сначала мы просим выделить нам небольшой участок земли. Собственно, два небольших участка, где всё равно никто не живет. Один в Азии — да, это наша старая Шамбала, а другой в Америке. Вы знаете это как пещерный город инков в Перу. Мы обновим их для посольств Сообщества. И, конечно, это будет не только посольства, но и учебныe центры. Базы, откуда наука и знания разойдутся по Земле — этому, несколько тысячелетий назад отколовшемуся, кусочку всегалактического человечества. Вам надо столько догонять! Да, конечно, мы с радостью поделимся нашими технологиями, еще одна планета вольется в Сообщество, новые люди, новый взгляд на мир и новый стимул для прогресса! Нет, наши сотрудники никуда не будут ходить без разрешения ваших правительств, мы надеемся, что это вы придете к нам. Нет, у нас нет опасных для вас вирусов или инфекции, вы также нам не опасны, мы все принадлежим единой расе. Да, мы немного разные из-за разного уровня развития технологий и науки, но все это поправимо!

Нет-нет, расстояния роли не играют, и будет даже лучше и проще для всех, что первое время мы будем немного недоступны для массовых посещений — надо подтянуть общий уровень землян. Да, мы согласны вложить любой залог в драгоценных металлах или любой валюте за официальный переход этим маленьких кусочков территории во владение Содружества. Но мы же знаем, что эти центры будут принадлежать Земле. Посольства будут существовать как посольства временно, только пока среди вас не вырастут свои учителя и человечество не подтянется до общего уровня Сообщества. Тогда всё перейдёт обратно во владение Земли.

Сергей видел по интернету, как представитель господина посла прилетел на первую встречу в небольшом каплевидном катере размером с два автобуса. Прямые репортажи из секретных правительственных заседаний и ранее недоступных акций самым подлым образом текли и текли неостановимым потоком. За этим безобразием в открытую стояли пришельцы и это сводило народы с ума.

Катер не создавал много шума и не имел видимых двигателей. Он тихо мурчал, как сытая кошка и отлетел, дождавшись, когда от его бока отлепят кишку шлюза-перехода, ведущую прямо в изолятор, организованный в мгновение ока выросшем военном городке посреди Казахской степи. Босиком и в легкой тунике, представитель пришельцев, похожий на греческого бога, но назвавшийся просто Карлом, добровольно прошел через созданный военными медиками безопасный шлюз и мирно просидел в изоляторе две недели, спокойно подвергаясь разным тестам и допросам, в то время как второй представитель (на этот раз выглядящий чистым африканцем, но тоже весьма спортивного сложения) скучал и подвергался тестам в подобном изоляторе на другой половине земного шара.

Посол обращался ко всем правительствам и народам Земли с приветственной речью, извинившись, что выучил только четыре языка. О, на Земле столько разных языков! Он просто не может выучить их все, хотя технологии и позволяют сделать это в течение короткого времени! Посол лично приедет подписать договор о ненападении и договор о сотрудничестве. Это все равно, с кем и когда он подпишет договор первым, все народы равны и все получат равные возможности учиться и войти в сообщество! Сообщество пользуется единым языком. Вы забыли его, но и у вас сохранились предания... Да, традиционно существуют и местные языки, наравне с общим... Да, конечно, мы научим вас, это несложно! Как только мы построим центры. Совместно мы разработаем новую школьную программу. У нас есть готовые программы, вы не первая планета, присоединившаяся к содружеству, но, естественно, программа должна быть скорректирована в зависимости от местных условий.

*

Некоторые люди и даже некоторые правительства подозревали неладное, но что? И если бы они хотели поставить какие-то барьеры или воспротивиться, то что они могли сделать? Центры начали строится и строились. На космический корабль летали постоянные экскурсии от разных правительств, совмещенные с оздоровлением экскурсантов. Дряхлые дедки и морщинистые тетки вылезали из инкубатора молодыми и бодрыми. Первая подопытная старушонка, пойманная в каких-то трущобах и привезенная на корабль под видом бабки китайского дипломата, стала тридцатилетней секс-бомбой и победно ездила с круизами по всему миру. Китайские спецслужбы и медики не смогли тайно спрятать ее и разрезать на препараты — возмутительным образом любая, ранее абсолютно секретная информация вживую бежала по всем каналам связи...

Доброжелательные пришельцы, выглядевшие абсолютно по-человечески, но все как один молодые и красивые, водили их по кораблю, отвечали на вопросы и были весьма терпеливы. Конечно, земляне — новые сограждане. Пока слегка отсталые, но постепенно они сольются в единое общество.

Одно это должно было поставить все правительства на уши. И кое-кого поставило. Отправленного в бессрочный отпуск Сергея Калинина, застрявшего в Бразилии. «До выяснения дополнительных обстоятельств. Оружие сдайте под расписку в дипломатической миссии. Если что, вам позвонят».

— Ой, Серкусь, прости, я была в регистрационном пункте, — сестра, наконец, ответила через скайп. — Ты так загорел! И на отца стал похож... Я записала маму на оздоровление. Там огромная очередь, но они построят центры... Ты видел репортажи? Они лечат всё!

— Ленка! Вы точно, все свихнулись! — Сергей с досады хлопнул ладонью по столу. — Бери мать, продукты и мотайте в сторожку. Я скоро приеду.

— Да ты что? Это ты в своей армии сбрендил, — Ленка блестела глазами и улыбалась. — Это же не кино. Это же по-настоящему. Войны не будет. С кем? Они не нападают. Они такие же люди, как мы! Вон и вся археология подтвердилась... Они получили назад Шамбалу и тот подземный город инков в Перу. Заплатили даже! К нам прилетит Дваждырожденный! Это правда!

— Ленка, прошу тебя. Ты была маленькая и отца не помнишь. Но должна помнить, как мы убегали из Баку! Перестань тупить! Не будь наивной курицей. Мы ни-че-го! о них не знаем. Вообще. Кроме единственного факта, что ракеты до них даже не долетели.

— Так у них силовое поле! Они же сами сказали.

— Ленка! — Сергей чуть не взвыл. — Я старший, и я вас содержу. Прошу! Бери мать и мотай. В городе оставаться опасно. Народ вооружается, будут беспорядки. А в сторожке никого нет, и никто туда и не пойдет! Через пару недель я приеду, соберу ребят, и мы что-нибудь придумаем.

— Ой, да брось паниковать! Они, наоборот, уничтожают оружие...

— Конечно, уничтожают. Государства кончаются. Вспомни, чем кончился СССР! И зря ты мать надолго одну оставляешь.

— Не бойся, Ксения Львовна мне дала легкое снотворное, специально для таких случаев. Мама еще спала, когда я вернулась. И не бойся, я не злоупотребляю!

— Всё, передавай маме привет, — вздохнул Сергей. Говорить с матерью по скайпу смысла нет: она и себя-то в зеркале не узнает. — Делай, что я сказал, вернуться вы всегда сможете. Только уезжай из этой идиотской Москвы.

Глава 2. Планета Джи. Старые обиды

Стив сидел на полу в своём «кабинете» у закрытой двери и размышлял о самоубийстве.

За пластикловой стеной искрились синие плитки и ажурная ограда террасы, тянувшейся вдоль всей казармы. Голубой навес отсекал синее, раскаленное почти до императорского ультрамарина, небо... Коротко окошенный зеленый луг утыкался в многоцветье лесопарка, а направо уходило за границу обзора синее озеро. Далее за уголом казармы, уже невидимые из единственного окна экзекуторских комнат, разбегались во все стороны наземные части Императорской базы: здания лабораторий с виварием, гладиаторская арена и полигон с неприметными бараками технического городка.

Внутри за сердцем колыхался и тянул в бездну ледяной мрак...

Генри пытался с ним говорить и развлекать, но он сорвался на безответного андроида, наорал гадостей и выгнал, шарахнув дверью и запретив приходить.

Ему ничего не хотелось, и он уже два дня ничего не ел. Генри, если не ухаживал за подопечным ажлисс экзекутором, то был занят в проекте отделения морфологии Имперских лабораторий — работал с Императором. Но еду исправно носил. Стив исправно её выкидывал, он просто не мог есть, хотя знал, чем всё это кончится.

Придет знакомое, почти любовное ожидание. Ничего толкового всё равно не выйдет, но Стив постепенно сползёт в бездну жалости к самому себе. Появится чувство, родственное предпраздничному... Вот, ещё немного, ещё несколько часов — и придет она. Она — его единственный неизменный и постоянный друг. Его боль. И она унесёт его с собой на тёмных и надёжных крыльях, обнимающих весь его мир.

Самое смешное, он знал это все, но постепенно сползал в трясину отчаяния и с извращённой радостью ждал, когда же спустится на самое дно.

Счастье так мимолётно... Радужный мотылёк счастья едва-едва накроет тебя своим прозрачным крылом, овеет скоротечной радостью и всегда пролетит мимо, вот уже нет и следа... Вместо него останется грусть. Грусть начнёт кружиться вокруг, выпуская серый туман тоски, бесцветную пыль отчаяния, и тьма придёт по знакомой вытоптанной тропинке к самому сердцу. Где, уютно свернувшись в тяжёлый клубочек и временно втянув свои колючки, спит его боль.

И тогда он возьмёт свой нож, идеальное оружие экзекутора. Всегда готовое. Нож притягивал совершенством простых линий и холодом металла. Он проведет ладонью по плоскости лезвия, перейдя в фетишистской ласке пальцем на остриё, впитает постоянную готовность вонзиться и резать, в доли мгновения перенести остроту ожидания в остроту ощущения.

Потом он зайдет за кровать, закроет за собой дверь карцера и сядет в дальний угол, аккуратно положив нож рядом. И, откинув голову на стену, будет ждать...

Тьма сгустится, соберется и протечёт маленькими каплями ядовитой росы по отмирающим нервам внутрь, закрывая и отключая мир вокруг. Стечёт к сердцу и разбудит боль. Только боль никогда не бросит его. Она всегда живёт внутри, она всегда с ним и сразу лёгкой тенью выскользнет к нему на первый, даже еле слышный зов.

Тогда он легонько проведёт ножом, самым кончиком, едва царапая, вверх по руке, от ладони к плечу. Нежная боль не торопясь отзовётся, и дрожь маленькими царапучими лапками любовной ласки пробежит по телу, спустится на бёдра и уляжется горячим клубком между ног, блестя кровожадными глазками. Он погладит себя клинком плашмя. Боль тихо вздохнёт в любовной истоме и, взмахнув крыльями, обнимет его в ожидании и обещании... Он закроет глаза, задержит дыхание, с тихим выдохом проведёт лезвием, и тонкий разрез осыпется кровавыми бисеринками от шеи по груди к животу... Боль широко улыбнётся, и он, замирая в любовном томлении, вонзит себе нож в живот под рёбра. Боль сожмёт его в экстазе, прожигая горячим поцелуем до позвоночника, и он, захлебнувшись коротким вскриком, повернёт нож, разрывая себе внутренности... А боль унесёт его, скроет от мира.

Но это он уже проходил.

Прибежит Генри, соединённый сигналом системы с его биополем... Засуетится, захлопочет...

И не отгонишь... Тут Генри не послушается. Не сможет. Стюард. Нянька. Надоел-то как!

Будет говорить, тюкать по нервам:

— Ты что думаешь, вот так ты чему-нибудь поможешь? Ну зачем ты, как маленький?

А по телу разольётся успокаивающая и в то же время раздражающая благость регенерации...

Горечь поднялась и залила язык, надавила изнутри на глаза... На Генри он обижаться не может, что с него взять... Такой же инструмент без собственного мозга.

Как всё это глупо...

Стив прислонился виском к прохладному, непробиваемому и снаружи непрозрачному пластиклу. По лицу скользнула тень: из соседних комнат выбежал здоровенный гвардеец Грег. Перемахнул через перила и неторопливо потрусил вокруг озера. Стив выпустил мысленный скан, незаметно влез императорскому охранцу в голову. Там всё было распланированно и уверенно. Побегать, вернуться, нажраться. Вечером на турнир, потом здоровый ужин на свежем воздухе за счет победившей команды. Сдохнуть, как весела жизнь!

Еще один бездельник и жертва крилода. Получил бессмертие за безупречную службу и надежность. Крилод Грега лежит на хранении в библиотеке, откуда ажлисс может свой кристалл когда угодно взять.

Кристалл же экзекутора лежит в шкатулке у Императора. Экзекутор может свой крилод украсть... Включить силовое поле экзекуторского ножа и накрошить несокрушимый кристалл... Потом этим же ножом убить себя...

Самое смешное — воровать не хотелось. А на заданиях, когда кристалл свободно болтается на шее, не хотелось самоубиваться.

Крис — ублюдок.

Такая удача — вернулись эмоции. Да и нейтрализатор — вещь полезная. Без ублюдка Криса он бы никогда не узнал, что есть такая штука — нейтрализатор... Как говорит Джи, чтобы жить и работать надо в любом дерьме найти хорошее...

Но прямо сейчас хотелось исчезнуть, отключится. Сдохнуть.

Как же было хорошо еще совсем недавно! Экзекутор, как драгоценный знак внимания от Императора Джи, целую декаду работал подарком: ловил своим могучим сканом и усиливал восторги и радости юбилянта и юбилянтовой подруги. Император наградил дознавателя Юи за стабильно высокую рождаемость и низкую преступность во вверенном дозене в течение последних пятидесяти лет... Оба ажлисс, Юи с подругой, были настолько увлечены друг другом, что даже не тащили экзекутора с собой в постель. Его вообще не трогали. Он был незаметным ветерком, вьющимся вокруг счастливой пары. Словно это его собственный отдых и он сам болтается по курортам и забавным паркам планеты Жальрис, а Юи с подругой — его награда и доноры счастья. Он так увлекся, что забыл тайный план отпроситься на полдня и подсмотреть вживую за бывшими знакомыми, которых двадцать лет назад переселили с Гайдеры на Жальрис. Фарисса — его бывшая подружка по Цветнику — жила в новой семье... Она бы не узнала его, даже если бы увидела. Он тогда был Хакисс, а Фарисса искренне считала ее очередной женой Вседержителя. Странноватой, но женщиной...

Погруженный в эйфорию чужого праздника, вернулся на базу. На следующее утро валялся в постели и еще млел в воспоминаниях.

Но заявился Генри и, вместо завтрака, принес сложенный плотный мешок.

Стив испугался. Вскочил и уставился на стюарда.

— Это еще что?

— Прости, но завтракать не нужно. Ты едешь подарком к регенту Кристоферу. Джи уверен, что ты справишься.

— Какой подарок Крису?! — Стив похолодел. — Он же меня терпеть не может! Ему дай волю и... — Стив шлепнулся обратно на кровать.

— По результатам последней исповеди регента Территорий арнов Кристофера, дознаватели прислали рекомендацию... — Генри вынул из мешка две пары наручников и кляп.

— Да мне плевать на его исповедь! — взъярился экзекутор. — Это еще зачем? Мне не десять лет. Я умею молчать когда надо, а обложить его смогу и мысленно! Если захочу, так он вообще в окно выкинется, буду я с кляпом или без.

Хорошо, что он заранее не знал своего расписания. Теперь работа с Юи выглядела как взятка.

— Регент захотел, чтобы ты был связан, с кляпом, и я тебя привез в мешке, — Генри поставил экзекутора на колени в мешок и сковал ему руки и ноги, захлестнув цепочку наручников через цепь между щиколоток. — Но ты же не будешь ему ничего делать?

Стив мотнул головой, мысленно отвечая: "Не буду. Чтоб он сдох".

Генри завязал мешок, поднял на руки и вышел через внутренний коридор к гаражам. Там положил ношу в багажник маленького двухместного флаера и вылетел к дому регента.

*

Стив лежал и старался максимально успокоится, чтоб дышать неглубоко и редко. Нет, удовольствие можно получать по-всякому и всё может в конце концов выйти расчудесно. Волнующая и нежная боль на грани страха, особенно когда твоя беспомощность и призрак легкого ужаса возбуждают твоего ведущего и тогда ты возбуждаешься сам, входя в знакомый и привычный ритм сексуальной игры и, найдя резонанс с ведущим, полностью слившись с ним биополем, стимулируя и усиливая его переживания сканом, входишь в пик эмоционального и физического наслаждения. Но для этого объект должен хотя бы нравится заказчику. Ладно, экзекутору ничего не стоит внушить любовь кому угодно к кому угодно... Но с чего бы Крис, который считает экзекутора тряпкой и лживым ничтожеством, захотел именно его?.. Это плохо пахло. И, кстати, скоро в мешке будет нечем дышать.

Стив просканировал окрестности. Флаер сел на заднем дворе Кристофа. Домик регента стоял слегка в стороне от наземной дороги в город-спутник Императорской базы Лакстор. С живописной возвышенности, окружённый с трех сторон лесом, открывался вид на город. Некоторые люди, заслужив бессмертие и перейдя в статус ажлисс, оставив в прежней жизни полное имя и всех родственников, переселялись на место работы. Так было проще гвардейцам, кроме нескольких командиров, и абсолютно всем ученым. Не то, чтобы они не имели права общаться со своими смертными родственниками, но это не было принято. Ажлисс — это часть движимого и недвижимого имущества Империи. Но некоторые все-таки собирали карманные средства в кулак и обзаводились индивидуальным жилищем. "Наш Крис из таких крыс," — начиная паниковать, думал Стив. Генри выложил его и улетел. "Крис, ну где же ты, скотина?" — Стив ощупывал сканом дом и пытался выбраться из мешка. Воздуха уже не хватало.

Крис нашелся — неторопливо спустился по лестнице со второго этажа и направился к задней двери.

"Поздравляю!" — послал Стив.

Регент мысленным пинком выгнал экзекутора из своего сознания.

Тело хотело дышать, но не было чем и не было как. Стив задыхался. Дрожа, обливаясь потом и отплывая в обморок, он вломился в сознание регента, заставил молнией пробежать последние несколько метров и развязать мешок. Выныривая из безвоздушной и липкой темноты, выскользнул из сознания Кристофа, вздохнул полной грудью. И сразу же упал, получив пощечину:

— Не смей!

Кристоф приподнял его за волосы, встряхнул и другая пощечина разбила губу.

— Не смей лезть в мою голову, слышишь, ты! Мелкая дрянь!

Стив зажмурился и закрылся в коконе тела. Невольно потекли слезы. Больно же! И совершенно не эротично! Он что, с ума сошел? Ладно. Он не будет раздражать этого идиота еще больше. Раз так испортил начало. Подождет команды от юбилянта...

Крис зашёл в дом и сразу же вернулся — в руке нейрошейник.

Его, Стива, нейроошейник из его карцера!

Стало совсем тошно. Пока он растекался благом на Желайсу, Джи, скотина, отдал Крису его нейроошейник! Уникальный экзекуторский скан будет заперт ошейником в границах тела, словно у стандартного ажлисс, а он не сможет не только остановить Криса, если будет совсем плохо, но ошейник заставит его подчиняться любым приказам!

Кристоф защелкнул платиметовый шнурок, подцепил пальцами и потащил Стива на крыльцо. Пересчитав ступени вверх, а потом вниз в гараж... Зачем гараж? К чему гараж?! Разбив бедро и изворачиваясь, чтобы поймать немного воздуха, Стив окончательно поддался панике.

В гараже оказалась лебедка. Трос был перекинут через блок в потолке. Кристоф подцепил на него перекрещенные цепи наручников, поднял «подарок» на уровень своих глаз и отрезал ему уши. Стив глухо охнул и невольно дернулся. Наручники врезались в запястья и щиколотки. Кисти и стопы отекли и быстро перестали что либо чувствовать, но тяжело пульсировали, рождая нездоровое созвучие с болью в голове. Стив одеревенел и замер, стараясь остановить раскачивание, но Крис ткнул его ножом в плечо.

Стив откачнулся и на обратном пути наделся на подставленный нож, мерзко царапнувший по ребрам. Крис молчал и раскачивал его методичными тычками ножа. Нож чавкал в теле и отвратительно задевал кости, окутывая Стива вязким омутом бритвенной боли.

Регенту не нужна любовь! Регент хотел уничтожать.

Стив честно старался выдержать, но быстро перегорел. Он всегда мог уйти в сознание другого человека, отключится от боли, но сначало его держал глупый долг, а потом... Потом он не успевал сосредоточится, а ошейник не давал убежать.

Крис подвинул ванну и опустил потрявшего сознание экзекутора в воду.

Стив пришел в себя. Тело жадно впитывало воду, раны затягивались. Кристоф появился сзади и всадил острый крюк под ребра.

Стив закричал и, боясь утопиться, боясь очнуться, опять провалился в темноту малой смерти.

Потом регент снова подвесил его. Накачивал водой, пока не лопнул кишечник...

Продолжал и продолжал загонять во тьму, а Стив возвращался только для того, чтобы снова уйти... Но он все-таки смог поймать транс. Если нельзя наружу, то всегда можно внутрь... Он нырнул в густую патоку черной боли, стараясь не слышать, не видеть, не чувствовать, повторяя про себя мантры благодарности Джи, который научил проходить сквозь боль, оставляя её за границей себя.

Но Крису было мало страдания тела, он начал звать его, сдергивая на кол безумной игры. Требовал от ответов на бессмысленные вопросы, требовал реакции, криков и слез. Не можешь кричать? Так хотя бы стон, хотя бы хрип. Но только осознанный, идущий из сердца. Крису было мало рефлекторной дрожи и неосознанных криков, он хотел войти внутрь души и остаться там незарастающей раной.

Регент снял кляп и требовал признаний в несусветных дикостях, и Стив соглашался с ним. В конце концов, что такое слова? Лишь звук, сотрясение эфира, гаснущее сразу на губах. Сначала Стив даже обрадовался силе ненависти, с которой регент приступил к подарку. Если можно назвать радостью слабо трепещущую надежду жертвы, попавшей в капкан. Стив ждал с отчаянием, что Крис сорвется и захочет услышать что-то непозволительное о Джи, об Империи. Что-то, что можно будет использовать против него, за что можно будет зацепится и отомстить. Вернуться, сграбастать регента в карающей ипостаси экзекутора и убить. Уничтожить тело.

Душа регента поймается в крилод, насытит прозрачный кристалл до молочной белости, и тогда разбить кристалл. Навсегда выпустить душу во вселенскую бездну...

Но Крис не имел ничего против Джи, он не думал о Империи. Он хотел замучить и разрушить только экзекутора, и Стив разбился о силу и упорство регентовой ненависти. Сломался и осыпался мелкой пылью. Душа Стива разломилась с тихим шорохом ветхого трухлявого пня, сожранного изнутри. Он не удержался в трансе отрешения, вернулся и упал в свое тело, на мокрый шершавый пол.

После того, как Крис заставил экзекутора съесть его же глаза, когда он распял его на стене и выплеснул на него грязную воду, Стива замкнуло. Запах воды и крови, боль и безнадежность этой боли, бессмысленность — за что? Невозможность избежать — это всё вернуло Стива в тот бассейн на Гайдере, где однажды умерла Хакисс. Когда он еще был Хакисс. Стив сдался и потерял все, чему его научил Джи. Согласился с разрушением и утонул в собственном страхе, в жалости и бесцельности своего существования. Умер в еще живом теле.

Генри увез все, что осталось от экзекутора в том же мешке. Тело дышало и понемногу рефлекторно регенерировало, но не отзывалось даже на мысленный зов.

*

Инкубатор открылся и Стив сполз на пол у подиума. Спасибо императору нашему — оставил инкубатор в личном тренировочном зале экзекутора. Насколько было бы хуже прийти в себя в лабораториях. Ученые крысы делали бы вид, что все хорошо и ничего не происходит. Но бросали бы косые и липкие взгляды, пытаясь оценить, пытаясь накормить свое нездоровое научное любопытство. А ему нужно просто отдохнуть. Нет, физически он в порядке. Но психически… Хотя, когда он был в порядке психически? Сейчас ему хотелось зарыться поглубже в землю и уснуть. Закрыться в гробу. Самое лучшее, если бы его из инкубатора вынул Джи. Он бы растворился в его руках, уплыл бы в море его души, и любовь вылечила бы разорванное сердце. Хотя вылечить его нельзя. Джи бы успокоил, привел бы к равновесию...

Стив обнял себя руками, спрятав ноющие кисти под мышки и пытаясь уменьшить фантомную боль. Не получится. В голове вертелся голос Криса и бесконечная боль. Стив слышал, как рвется его тело, рвется душа, и собственная беспомощность болела бесконечно.

Генри пришел и принес одежду, но не смог одеть его. Стив упорно сворачивался в клубок, прижимая колени к груди, и не отзывался. Генри взял экзекутора на руки и отнес наверх в комнату. Бережно положил в постель и закутал одеялом. Погасил свет везде, оставил только призрачное свечение за ширмой гигиенического угла.

Стив успел отодвинуться к самой стене и теперь тихо раскачивался и молчал. Генри сел и взял его на руки, прижал к себе и долго говорил. Стив не отвечал и не реагировал. Он тут не был. Он умер и никто не может говорить с ним. Он не может никого слышать, видеть, он ничего не чувствует.

Стив еще какое-то время сидел в кровати, потом заметил, что стюарда уже нет. Медленно слез и забрел в карцер, благо, манящая холодом металлическая дверь была тут же, за спинкой кровати. Одеяло свалилось на полдороге, но ему не нужно было одеяло. Ему нужен холод. Он мертв, а мертвецы должны быть в земле, в холодной земле. Холод — это все, что он может сейчас чувствовать. Холод и тьма. Он закрыл за собой дверь и свернулся у дальней стены. Ему тут хорошо, тут темно и холодный пол. Но почему так бесконечно болят его руки? Он пытался зажать их под телом, сжимать и мять, но стало только хуже. Кажется, чуть было не выломил себе палец... И Стив затих, осыпавшись в углу в неподвижный холмик.

Генри опять пришел и снова отнес его на кровать и, навалившись всем телом и удерживая одной рукой, повернул ему голову на бок, сделал два укола в яремную жилу. Стив не сопротивлялся. Уколы — какая глупость. Его тело изолирует и нейтрализует любой яд. Но на удивление довольно быстро ему стало изумительно хорошо. Он уснул.

Когда он проснулся, Генри уже был наготове:

— Дай мне руку!

Стив послушно протянул руку, и стюард, прижав пальцами вену немного выше локтя, опять сделал ему две инъекции: ввел совсем чуть-чуть бесцветной жидкости, и опять стало светло и спокойно. Тот ужас все еще давил, но как будто стал прозрачным и невесомым, отодвинулся в другую комнату и оттуда неслышно стучал в запертую дверь.

— Что это?

— Ученые, работая с основами тела ажлисс, нашли нейтрализатор, но его надо вводить только в вену и очень мало. Иначе он не только заблокирует иммунную систему и регенерацию ажлисс, но вызовет распад тканей.

— Так это же оружие!

— Нет, его надо вводить именно в вену, а естественнорожденный человек не сможет справится со сноваживущим. Вдыхать или пить препарат не имеет смысла — при таком контакте вещество быстро изолируется и изгоняется защитными системами тела ажлисс.

— Хорошо, а второе что?

— Обычный наркотик, эйфор. Его можно в Лаксторе на любом углу найти.

— У меня шея болит, там синяк. Это от нейтрализатора или ты меня вчера душил?

— Если бы я тебя душил, синяка бы уже не было. На руку посмотри, там тоже следы от нейтрализатора. Джи сказал, тебе надо еще дня четыре пожить под наркотиком, а потом ты уже сам справишься.

Стив не ответил, а поглубже закопался в постель. Вставать не хотелось, ничего не хотелось, и есть он будет не вылезая из постели. Ему было все равно грустно, но уже не хотелось сразу повесится, что, наверное, было хорошо. Но жить тоже не хотелось, на что всем наплевать.

Потом пришел Джи.

Стив слетел с постели и упал на колени, приветствуя императора.

Джи улыбнулся, послал экзекутора снова в постель и сел к нему на кровать сам — больше в спальне все равно сидеть было не на чем:

— Спасибо стараниям Генри, ты уже почти поправился!

Стив, укладывая голову на колени Джи, вздохнул и прижался щекой к ладони Императора:

— Крис ненавидит меня. Почему?

— Тебя ненавидеть легко, — Джи внушал нежность. — И лучше, чтобы он ненавидел тебя, чем кого-то еще. Зато теперь Кристоф поиграл, и у нас на некоторое время нет проблемы. На нас с тобой лежит ответственность за всю цивилизацию, и твоя работа — это твой посильный вклад в благополучие всех. Ты живешь, чтобы ажлисс могли разрядиться и не накапливать сложности. И в конце концов это полезно и тебе. У тебя остался страх после Гайдеры, ненависть к Крису. Но видишь, ты все пережил и все хорошо. Генри утешил тебя, но не привыкай к наркотикам, ты должен справляться сам. Ты начал работать экзекутором тридцать лет назад. На твоей родине прошло почти пятьдесят местных лет. У твоих ровесников давно были бы внуки, а ты всё никак не взрослеешь. Хотя у тебя, — усмехнулся Джи, — внуки уже есть.

— Это не считается, — пробурчал Стив. — Официально арны не мои дети.

— Это для примера. Я не предлагаю тебе нарушать закон и объявлять уже взрослых арнов твоими детьми.

— Если бы все было по закону, то ты должен был отдать мне Криса после Гайдеры.

— Нет. Совершивший преступление попадает под кураторство жертвы, но ты прекрасно знаешь, что на Гайдере Крис стимулировал тебя по моему приказу. Кажется, мы давно уже все выяснили, а ты должен быть благодарен Крису — он разбудил твои спящие возможности. Да, Кристофер не самый милый человек, но он прекрасно справляется с порученной работой. К тому же именно из-за него я добился периодической исповеди ажлисс и у нас стало меньше скрытых проблем.

— А я не помню даже свою мать...

— Не начинай, — Джи потрепал Стива по голове, как маленького. — Твой дневник открыт, хотя там мало что осталось от твоей предыдущей жизни. Да, я частично стер твою память, чтобы тебе было проще адаптироваться. Но ты сам не хочешь вспоминать. Открой дневники — ты экзекутор. Просмотри записи памяти Криса и свои. У вас много общего. Отдохни, развейся. Через две декады у нас официальный визит.

Джи положил ладонь Стиву на грудь, чтобы было проще слиться аурой, передал мелькающий калейдоскоп воспоминаний и ушел.

Стив натянул одеяло на голову и, борясь с внутренним нежеланием, погрузился в обрывки чужой жизни.

...Крис родился на островном дозене планеты Жилайсу.

Местный дознаватель Линбеон построил на ввереном ему архипелаге маленькую диктатуру с культом мужа-воина. Дочери и матери работали на полях в разбросанных по островам женских колониях, а сыновья, достигнув годовалого возраста, отправлялись в мужскую коммуну — крепость и военный городок.

Мать Криса смогла родить только одного ребенка и умудрилась утаивать сына десять лет. Но, конечно, все раскрылось, Криса забрали, а мать сделали тренировочной добычей для воинов. Пока ее убивали, дознаватель, у которого были зачатки способностей экзекутора, внушал маленькому Кристоферу основы истинной мужской любви.

Крис вырос и нашел способ удрать на другую сторону планеты. Там поступил в спасатели и не жалея себя бросался в самые горячие точки. Первый раз отличился при наводнении Араока. Очень разумно организовал местное население и провел эвакуацию детей и женщин без паники. Погибло там всего несколько стариков.

Поэтому самоотверженный спасатель оказался в почетном карауле при очередном визите Императора. Джи заметил Криса, который старательно прятал испуг и неумело закрывался от Лучей Добра и Императорского Благословения.

Джи удивился на столь странную реакцию человека. Пригласил спасателя на разговор, просканировал и вытащил его тайну. Послал комиссию на архипелаг. Комиссия дознавателей, проверив мысли и истинные чаяния диктатора, убедилась, что он и в глубине души не жаждет заботится о всеобщем благе вверенных ему людей и приговорила преступника к смерти. Император разрушил его ловушку души и отдал Линбеона Кристоферу для свершения приговора.

Но Крис тоже не идеален. Даже став ажлисс, не полюбил ни мысленное общение, ни излучение всеобщего счастья, которым Император благословляет подданных. И для сохранения психического равновесия ему надо время от времени «выбивать злость».

Но у нас есть экзекутор и все хорошо...

Стив отвел невидящий взгляд от потолка. Было мутно и мерзко, но ненависть к Крису исчезла. Перегорела.

Вздохнул и встал. Бессмысленно потыкал кулаком в окно — в парк он не пойдет, но время убить как-то надо.

Повернулся, чтобы уйти в спальню. "Пройти"! Просочится между тахтой и системным столом — всего-то и мебели, помещающейся в его кабинете. Ага и "кабинет"! Скорее узкая прихожая. Неполных десять шагов от входа до выхода. От двери в казарменный коридор до двери на террасу.

Застыл у стола, облокотившись на спинку любимого деревянного кресла и разглядывая императорскую синь выключенного экрана, тонкой пленкой размазанного по стене. Экран у него современный, а стол менять он не дал — пускай стюард развлекается и меняет оборудование, когда Джи приспичит оживить другого экзекутора. А ему нравится и кондовый стол на полкомнаты и собственное основательное кресло, обтянутое гобеленом.

Посмотреть дневники? Зачем? Не будет он ничего смотреть... Что Джи хотел, он посмотрел.

Столкнул нетронутый завтрак в утилизатор.

На Криса ему наплевать, а свою память лучше не тревожить. Не помнит и не надо.

Прошел в спальню и рухнул на кровать, благо, она сразу у прохода. Не глядя, мазнул пальцами по сенсору — включил проектор. Виды на Каррахские водопады с высоты птичьего полета.

Сел. Свесил ноги с кровати. Повозил босой ногой по короткому ворсу коврового покрытия. Вот и его жизнь равномерно серенькая, как этот коврик от кровати до глухой внешней стенки. Слева шкаф, справа — ванная. Необъятные просторы его жизни. Плюс карцер за кроватью. Масса вариантов для развлечения.

Глава 3. Планета Джи. Яхпал

Закрыл глаза и вытянул мысленное щупальце к Лакстору — что там делает его донор?

Яхпал Кутербин, еще один прыщ на пышущем здоровьем и благоразумием теле Империи, добровольно сортировал мусор. Зарабатывал бонусы обязательным трудовым минимумом. И тоже был страшно недоволен. Стив усмехнулся — ничего, это несчастье он исправить может. В его силах наполнить вторую половину дня Яхпала чистым и безупречным счастьем.

Стив встал и подошел к столу. Взял себя за косу. Сосредоточился, заставил прерваться рост волос и выбросил волосы в утилизатор — по дороге отрастит короткие — уставная коса тоже достала до смерти! Вернулся в спальню и полез в шкаф.

Вытащил цветастую рубаху с длинными рукавами и немыслимые штаны с кучей заклепок и цепочек. В этом он не будет выделяться в толпе нормальных людей.

Проверил комм. Стив Марк, пятнадцать стандартных лет, сотрудник лаборатории морфологии Императорской базы Лакстора. Фыркнул: пятнадцать! Уже двадцать лет пятнадцать. Привычно пересчитал. На родной планете год в полтора раза короче и на Сэмле было бы двадцать два... Выглядит как школьник старших классов. Всемогущий Император предпочитает, чтобы всемогущий экзекутор не задавался и не выделялся. А он и не задается. Его вообще никто не увидит.

Позвонил Яхпалу.

— Каэр Кутербин? Я бы хотел с вами сегодня встретится.

— Ажлисс Марк? Вспомнил, значит. Попытаюсь выделить вам часок-другой. Но меньше, чем за двадцать импов я не согласен. Все-таки это мое тело, мое здоровье.

— Уважаемый каэр, — Стив возвел глаза к потолку. — Да ничего с твоим здоровьем не случится. Первый раз, что ли?

— Первый-не первый, — засуетился Яхпал. — А время мое ты тратишь! И два запасных инъектора лично для меня сверху!

— Еда у тебя есть? Одежда? — вздохнул Стив.

— Как раз обедаю. Кормят нас хорошо, благодарствую за заботу. Выпить принеси, уважаемый ажлисс. А то выпить у меня кончилось.

Стив сунул палочку коммуникатора в кармашек на поясе и кинул смену одежды в большую сумку. Надо бы не забыть убрать её куда повыше: прошлый раз Яхпал по дороге в туалет обблевал всё вокруг, включая одежду дорогого гостя, которому пришлось у Яхпала же покупать за безумную цену в два одноимповых кольца портки и майку. А магазина с приличной одеждой в тех выселках нет. Заплатил бы и больше, так все одно растранжирит. Фыркнул, вспоминая, как маскировался фантомами до первого бутика, где как раз и приобрел модельную красотищу с заклепками. Но не возвращаться же на базу в дармоедных обносках из «материальной поддержки слабых членов общества»!

Торопливой рысцой проскочил в гараж свозь безлюдный казарменный коридор. Активизировал двухместный флаер и полетел в Лакстор.

*

Полигон со смотровыми башнями, гладиаторская арена, гаражи и синяя крыша старой казармы скользнули назад под плоским брюхом флаера. Парк, окружающий Императорскую базу, сменился на двадцатикилометровый пояс леса. Полоса сочной зелени среди каменистых пастбищ и плантаций невзрачного карликового оливовника.

Стив ткнул навигацию: автоматика безошибочно проведет флаер в хитросплетениях воздушных трасс над ангарами и вокзалами межпланетного портала. После аварии из-за очередного эксперимента Джи, когда вся область Северной базы усвистала невесть куда, а на ее место переместился кусок чужой планеты, ставшей вотчиной регента Криса, всё, что ранее ездило через Северный портал, перекинули в Лакстор. Промышленная зона расширилась к югу, выгнав солидных жильцов из бывших дачных поселков в нижних секторах реки. Теперь там гнездились общественно-ненадежные особи, среди которых обитал и близкий дружок по счастью Япхал Кутербин.

Но сначала надо заглянуть в город. Пять уровней Большого Лакстора находились в десяти минутах полета выше по течению полноводной Ларосты, укрытые под низкими домиками, каналами и зелеными насаждениями зоны отдыха.

Стив оставил флаер на парковке недалеко от сафари, у предпоследней станции монорельса. Запер на свое биополе. Хотя вряд ли какой ажлисс окажется тут без транспорта, чтобы нахально улететь в его флаере, но мало ли что... Людям же флаер с сенсорным управлением ни к чему. Да, конечно, можно его переделать, но в обществе, пронизанном сверху донизу всеобъемлющей информационно-регистрирующей системой жизнеобеспечения и дознавателями, могущими вытащить из тебя самое сокровенное, никуда незаметно не исчезнешь. Стив вздохнул и сунул комм в первый же попавшийся терминал. Снял с личного счета сто империалов.

Пятьсот империалов его месячного содержание уменьшилось на сто десять. Десятка — счет за использование флаера. На сто импов — месячное содержание работника низшего звена — можно угуляться. Стив равнодушно скользнул взглядом по звездочкам бонусов. У него постоянно висело сто семьдесят пять. Нормальному человеку хватило бы на косметическую операцию, оздоровление парочки органов или на межпортальную экскурсию со всей роднёй. Зачем система утруждается, держа для него бонусы? Чтобы его случайно кто любопытный не спутал с еретиком?

Скормил автомату одну желтую десятиимповую ленточку, разменяв ее на горсть мелочи. Бормоча ругательства, развесил полученную наличку — ленточки империалов и колечки соток — в моментально разбухший кошелёк. Носить кольца на пальцах, как делают верующие, он перестал давным давно.

Зашел в вагон и поехал под землю, удивляясь, что, как только появилось дело, то и муравейник большого города уже не раздражает, а наоборот, кажется маскирующим. И рука болеть перестала...

Световоды ярко горели на арочном потолке торговой площади, передавая естественный свет и создавая полную имитацию солнечного дня.

В середине просторного зала возвышалась коренастая липа. Цветущая крона с нежнозелеными мелкими листьями раскинулась до третьего этажа галерей. По тенистой лужайке и ажурным мостикам бегали с визгом дети и кормили пестрых рыбок. Ручейки, фонтанчики, птички. Вокруг спиралями поднимались галереи с магазинами и закусочными. Стив купил за наличные — оставлять следы все-таки лишнее — два комплекта постельного белья, упаковку пива, четыре готовых семейных обеда и спустился к фонтану. Поставил отяжелевшую сумку у ног и раскинул скан, выискивая торговца.

Небольшой торг и производство наркотиков вел полулегальное существование. Ажлисс, сами в прошлом люди, прекрасно понимали, что людям надо расслабляться. Власти только следили, чтобы расслабуха не пересекала некие допустимые пределы «разумного риска», и чтобы наркота была максимально чистой и «невредной»... Хотя люди знали миллион и один способ, как навредить своему телу.

А вот и продавец. Сидит на лавочке напротив кафе.

Стив оперся об ограждение и поднял лицо к искусственным «солнышкам». Они грели, как настоящие. Пробрался тонким волоконцем мысли в голову продавца, взял на себя восприятие и управление чужим телом. Упитанный мужик, подчиняясь невесть откуда возникшему желанию, мгновенно уснул. Но при этом встал, просунул руки в лямки, вешая расшитый котятами рюкзачок на пузо, и поднялся на галерею к Стиву.

Руками продавца Стив пересыпал полтора десятка инъекторов, похожих на огрызки детских карандашей, к себе в нагрудные карманы рубашки. Отдал взамен две желтые ленточки и вернул мужика спать на лавку.

Нагруженный, как таёжная арсава, вернулся на поверхность. Пока дожидался трамвая, переложил запасную одежду в хрустящий герметичный пакет — специально по дороге заглянул в пекарню.

Дал себе мысленного пинка, что не подумал и оказался на остановке вместе с группой школьников и многодетных мамаш, возвращающихся на обед домой. Дети визжали, матери обсуждали очередную смену питательного рациона, возврат к модели подгузников, бывших в ходу двадцать лет назад и тоже во весь голос орали на детей.

Пришел трамвай. Группка хихикакающих девиц, пестрых, как осколки витража, побежала к дверям, бросая на Стива пренебрежительные взгляды сквозь недавно пущенные в моду импланты-бабочки. Внутри вагона крылышки имплантов сложились тонкими усиками на лбах у девиц. Некоторые школьницы, видимо сразу после уроков, отстегнули форменные длинные брюки и юбки и кокетливо изгибались, высталяя голые бока и конечности в проход. Стив, пробираясь в дальний угол, отстраняя и невольно касаясь неприкрытых частей тела, подслушал: «Фи, тусклый крот! Ни стрижки интересной, ни аксессуарчиков! Хотя хорошенький. Но закутан же! Как дикий охотник-чипу». Дернул плечом — лучше быть закутанным, чем все будут пялится на его не по возрасту голые руки и ноги и думать, что он специально эпилируется под малолетку. Он не виноват, что императорские комплексы по подавлению самоуверенности у экзекутора создали комплексы этому экзекутору. Загнал поглубже незванную мысль: хорошо, что его дети выросли в архаической деревне арнов. Без всех этих технологий, шаблонов мышления и прочих заскоков цивилизации.

Вывалился вслед за толпой на конечной остановке. Трамваи сюда ходили редко. Когда-то это был дачный район для среднего класса, но со сменой управляющего изменились и технологические планы. Бывший местный дознаватель возжелал участвовать в вяло текущей эскпансии на Сэмле и присоединился к команде регента Сейо. А у самого поселка построили новые склады и сортировочные для разросшейся промзоны портала и обязательную фабрику по переработке мусора. Приличной публике дали новые дачи — изменения усиливают экономику. А в дармовое жилье налезли человеческие отбросы. Поближе к мусору и легкому способу заработать бонусы.

Стив свернул на боковую улицу. Забавно: от бывших, более обеспеченных жильцов, остались запущенные грядки и заросшие сорняками палисадники. Средств у местных «цветов» гораздо меньше, однако, бонусы на идиотские импланты тратить не жалко. Привести же в порядок участки или вырастить настоящие цветы не может заставить даже новый дознаватель.

Приподнял провисшую калитку и закрыл за собой. Дверь в дом оказалась не заперта.

Внизу общее помещение для семейных собраний и приема гостей совмещенное с кухней — стандартный дом. Одиночка Япхал еще где-то болтался. Стив оставил распахнутой дверь и открыл окно — проветрить застоявшийся воздух.

Опустил двухспальную постель и сдернул затасканные простыни. Судя по всему, каэр Кутербин не утруждался подниматься наверх, где были три спальни, а так и спал тут чуть ли не с прошлого раза.

Постелил чистое. Захотелось есть. Закатал рукава рубашки — Яхпал был равнодушен к его внешнему виду, да и привык давно... Выгрузив сумку в холодильник, оторвал от упаковки одну порцию и разогрел обед. Пока ел, заинтересовался, где всё-таки завис донор — его работа уже давно должна была окончиться. Раскинул скан, нашел Яхпала прохлаждающимся в компании таких же обалдуев у киоска с закусками. Подавил сознание донора, заставил попрощаться с друганами. Браво отшагал им две улицы и отпустил на пороге.

— Ты уже приехал? — Яхпал — щуплый "цветок" с крашеной в радугу бородой — словно сдулся, получив обратно управление над своим телом. Первым делом прикрыл и запер дверь. Но, похоже, его никогда не удивляло, почему его тело само по себе что-то делало, когда рядом был ажлисс Марк. То ли чувствительность к скану у Яхпала была нулевая, то ли он просто был абсолютно глуп. Но то, что он работает донором не просто для ажлисс, а для самого экзекутора, ему в башку не приходило. Что абсолютно устраивало Стива.

— Ты, сквозняк же... Что принес? — Яхпал поводил носом. Прикрыл окно и полез в сумку. Бросил на пол пакет с одеждой. — Шмотки, сказал же, засунь себе...

— Это моё, — Стив вскочил и закинул пакет на шкаф: там уж точно его одежка будет в безопасности.

— Мог бы купить что покрепче, что мне твое пиво, — Яхпал вытянул одну бутылку и отпил. — Что хлеба не принёс?

— Я тебе денег оставлю. Сам купишь, что захочешь.

— Те двадцать считаются отдельно, — Яхпал пошарил в сумке и достал кошелек. Раскрыл и поиграл желтыми ленточками. Цинкнул ногтем по связке колечек. — Ты что, собирался милость божью покупать? Столько колец с собой носить!

— Мне Божье благословение не надо. Кошелек себе оставь.

— Конечно, вы ажлисс берете всё от Бога нашего бесплатно... — Яхпал пересыпал часть колечек в карман, а кошелек спрятал в ящик комода. — Не болеете и алкоголь вам только для вкуса... Где инъекторы-то?

— У меня инъекторы. Кончай болтать, вали в душ. Декаду, поди, не мылся. Смердишь.

— Благородному ажлисс мешает мой парфюм? — заржал Яхпал. — Это ваши правила. Цветы опыляют обязательной дезинфекцией после работы. Но, это... Белье с меня не снимай и к спине не ложись. Я тебе не проститутка!

— Да нужна мне твоя задница, что ты опять начинаешь, — Стив потёр ладонь. Из-за этого урода заныла рука. — Иди, прошу тебя...

Год назад, изнывая в очередном приступе меланхолии и шатаясь по злачным местам, Стив пришел к выводу, что лучше всего сливаться сознанием и чувствами с эйфориновыми торчками. Стив пытался уйти в совместный балдеж с глотателями химической радости и курильщаками. Но эффект наступал медленно, а Стива вместе с донором начинало рвать и судорожно вычищать сквозь все дыры. Тело ажлисс с агрессивным иммунитетом и скоростной регенерацией определяло яд и запускало программу по оздоровлению, принуждало выплюнуть каку. А так как он был связан сканом с человеком, то и человек начинал очищаться под воздействием его биополя. Нет, Стив, конечно, когда приходил в себя, то мог остановить безобразие, но кайф портился напрочь.

Транс у торчков наступал от внутривенного ввода наркотика, а галлюцинации были блаженно-безобидные. Тело ажлисс не воспринимало эйфориновые мечты как отраву.

Яхпал выключил воду, а Стив на всякий случай запер входную дверь на второй замок. Вряд ли кто придет — каэр Кутербин не любил водить гостей. Но с запертой дверью спокойнее.

— Нет, — Стив перехватил руку Яхпала, уже шарившего по карманам повешенной на стул рубашки, и отобрал инъектор. — Я введу. У меня руки не трясутся. Ляг.

— И не соси из меня! Не желаю этот ваш ажлисский интим.

— Да с какой стати мне тебя целовать? Энергии у меня навалом... Давай уж руку!

Придержал жилку в сгибе локтя, обезболил сканом — Яхпал умудрялся дергаться от уколов! Ввел дозу и выбросил пустой инъектор в раковину. Ни утилизатора, ни мусороприемника в доме не водилось.

Донор закатил глаза, расслабился и уплыл в дрёму. Стив повесил штаны к рубашке, сел и, держа скан в границах тела, воспринимая как человек — только зрением и осязанием — провел пальцами человеку по скуле с пружинящим волосками бороды, по гладкой и твердой ключице... Яхпал не разрешал до себя дотрагиваться, пока был в сознании. Дурак считал, что это несет сексуальный смысл! Станные люди — копируют ажлисс... Это ажлисс при касании «кожа на кожу» сразу сливаются биополями и становятся беззащитно-открытыми, а люди? Люди остаются всё также глухи и слепы, но боятся прикосновений. Стив положил обе ладони Яхпалу на плечи и, с силой прогладив по расслабленным мышцам, перевернул донора на бок. И чего люди так нервно реагируют на прикосновения? Ясно, что ажлисс-телепатам любое касание — это скан в душу, а людям? Это же просто приятно. Если бы Яхпал только знал, что договорился с экзекутором, которому ничего не стоит изнасиловать его и не касаясь. С другой стороны, если бы его самого захотел «просто» погладить или обнять Крис, то это было бы жутко...

Стив притулился спиной к горячему телу. Обнял себя его руками, натянул одеяло и растворился в чужом сне.

Кажется, он прожил в наркотическом блаженстве несколько дней. Объявлялся начальник Яхпала по помойной работе, стучал и орал. Стив поднял свежеотравленное эйфорином, а поэтому совешенно ватное тело донора. Мысленно натянул как перчатку. Отыграл мизансцену «Какая работа, не видишь я болен?» и выпросил Яхпалу отпуск.

Когда Яхпал просыпался и, разорвав контакт, уходил в полусне в туалет или к холодильнику, то Стив резко вскакивал следом, иногда успевал разогреть еду. Или они молча рвали зубами холодное, запивая водой из-под крана. Пиво как-то быстро кончилось. Затем так же молча отрубались по новой.

*

Болезненная хватка за шею — и Стива швырнуло об стену.

Джи!

Пойманный на нехорошем, экзекутор сел на колени, свесил голову и вжал ладони в пол. Мельком просмотрел сканом свое тело. Всё в порядке, только кожу на пояснице и бедрах стянуло засохшей спермой. Метнулся к Яхпалу — тот бесчувственно плавает в наркотических мечтах, не слышит. Несколько раз вздохнул, успокаиваясь и разглядывая свои руки.

«Умойся», — толкнула мысль от Императора.

Встал, держась за стену. Ну и вонь тут. Кажется, его донор еще и обделался. Какая прелесть.

Не поднимая глаз, сгреб одежду с обувью и улизнул в душ, стараясь не думать, что могло случится, раз Джи пришел за ним лично. С отвращением отмылся — следующий раз надо взять Яхпалу детские пеленки. Но он не виноват, что человеческие сны постоянно мотаются вокруг совокуплений! Он старался направить мечты человека, но потом увлекся и забылся. Растворился в чужом бреде.

Ополоснулся, подумав, что надо будет докупить сюда шампунь.

Когда вышел из душевой полностью одетый, Император уже сидел во флаере, убеждая сканом местных жителей, что никакого флаера у дома нет.

Только теперь Стив заметил, что входная дверь была выбита и еще раз испугался. Да что же это случилось, что Джи пришел сам? И как так получилось, что он не услышал ни сигнал вызова, ни звук от вышибленной двери?

Хорошо, что деньги отдал донору сразу. Рассчитываться под досмотром Императора было бы тяжело.

Вытащил комм из старых штанов — больше ничего отсюда и не надо. Выбежал вон и попытался прошмыгнуть в багажник, но Джи вогнал ему ментальный щуп в мозг и втащил на пассажирское кресло. Флаер взлетел курсом на базу.

— Я оставил запертый флаер у сафари, — стараясь произносить слова четко и чисто, сказал экзекутор. Чинно выпрямился и сложил руки на колени.

— Мне кажется ты не повзрослел, а наоборот, впал в младенчество. Найди себе нормальное занятие.

— Прости. Но я не заставлял его, я платил за услугу.

— Ты не слышал вызов.

— Прости.

— Больше никаких наркотиков. Ты изолировался от системы. От меня. Кого ты предлагаешь посылать за отключившимся экзекутором?

— Прости...

Джи схватил его за плечо, дернул на себя. Ладонью другой руки ударил в лицо, взрезав язык обратной регенерацией.

Фантом раскаленной лавы ворвался в горло Стиву. Он упал и закашлялся. Остановил боль. Плотно сжал челюсти, остановил и проглотил кровь. Рефлекторно утерся тыльной стороной кисти. Отодвинулся от кровавой лужи на полу.

Бесшумно вполз на кресло и сел. Ровно. Помнится, глупая Хакисс всегда в таких случаях жалела Императора — ведь напускающий фантом чувствует его почти так же сильно, как принимающий. Он уже давно не Хакисс. Чистой рукой достал салфетку из аптечки под сиденьем, отчистил следы крови с кожи. Усилием воли заставил себя не трястись, слушая, как лечится рана. Держа голову пустой, а душу открытой.

Джи повернул флаер и через мгновение аккуратно приземлился на парковке зоны отдыха у сафари.

— Отправь автопилотом, — император откинулся в кресле, прикрыв глаза.

Стив рысью сбегал к машине, радуясь, что людская масса бродит по стоянке наземного транспорта и ему не надо маскировать испачканную одежду. Отпер блокировку, дал команду навигации и вернулся.

Остаток полета прошел в полной тишине.

— Переоденься в форму и привези Вроарриста, — император плавно завел машину под крышу гаража и мягко посадил в зарядное гнездо. — Представишься регенту Территорий по рабочей присяге.

— Вроаррист умер? — не выдержал Стив.

— Нет. Твой муж хочет перейти в ажлисс, пока жив.

Стив решил на намёк про мужа не реагировать. Это было давно. Это был не он.

Замерев в уставной стойке у флаера и опустив взор, дождался, пока Император, не добавив ни слова, удалился на лабораторный уровень к прерванной работе. Гарант мира и благополучия всей Империи не стал реагировать на маленькую демонстрацию своего ручного оружия.

Стив глубоко вдохнул и потряс головой, отгоняя давящее чувство. Нет, Джи уже давно не использовал на нем «благословение». Это глупая Хакисс выросла в наркотической зависимости от внушения всеобщей любви, излучаемой Императором на всех и каждого, и считала, что обожает Императора. Он уже давно не Хакисс...

Занудно болела рука. Он мог заставить свое тело молчать. Мог убить свои мысли. Он настолько силен, что смог закрыться даже от Императора — первого истинного экзекутора. Но с этой болью, заработанной Хакисс в бассейне на Гайдере, не мог ничего сделать — она приходила и уходила по своему собственному желанию.

Сунул руку к панели зарядного устройства и передал приказ андроидам обслуги: надо отчистить кровь во флаере. Было бы неплохо оставить ее там. Хотя сервисная служба все равно найдет и наведет порядок. Заодно вызвал Генри — самостоятельно шнуроваться в форму неудобно.

Глава 4. Планета Джи. Визит к арнам

Маленькой Хакисс очень нравилась экзекуторская форма. Насыщенно-малиновая свободная рубашка с черными переливами в складках и манжетами до половины предплечья. Черные кожаные штаны и черные же мягкие невысокие сапоги. Нож на бедре... Хакисс, сопровождая Императора, воображала себя живой розой с остро-смертельным шипом.

Стив ослабил пояс и лег на тихо вибрирующий пол в багажном отделении. Можно выспаться и уравновесится. Шесть часов полета. Давно он там не был. Маленькая община ажлисс Северной базы вполне справлялась с управлением Территорий без вмешательства экзекутора.

Экспансия же на Сэмле набирает обороты. На обеих базах Сэмлы: Аси и Перу, заканчивают монтаж порталов и он вернется на родину. Но не в гости. А на работу.

Как первый экзекутор, Император пришел к власти и составил матрицу биополя человека, который бы мог, при переходе в ажлисс, стать экзекутором. Полуспящая система на Сэмле, соединившись с имперской, указала на маленькую Хакисс. На ее биополе навели точечный портал и... Она сама шагнула в туман. По исчислению Сэмлы ей было лет восемь.

Хакисс повзрослела и поменялась в Стива, а Стив пообещал Джи не искать родственников. Это было бы бессмысленно. Он не знает и не хочет знать, сколько лет прошло с похищения, но лучше не бередить старые раны.

Но вот зачем Джи послал его за Вроарристом? Это какое-то утонченное издевательство — посылать его в семью, которой у ажлисс быть не может по закону? Или очередная проверка?

Сканировать мысли Императора даже в голову не пришло. Никогда он не лез к Джи в голову и не собирается начинать. Что нужно, Джи сам скажет.

На Северной базе тихо и задумчиво ковыряются с проектом по разработке космического корабля, способного долететь до планеты арнов и вернуться... Имперская техника, основанная на энергии кристаллов, быстро издыхала на Территориях. Геоморфологические комбайны частично изменили состав этой заплатки, но вызванное ею искажение всё равно зияло дырой в информационном поле планеты. Видимо поэтому Джи не сильно доверяет крилоду, запаянному в свадебное ожерелье Врроариста.

Много лет назад Джи придумал способ застраховать свою жизнь — завязал синхронизацию порталов на своё биополе. Но потом, проверяя эту самую страховку, попытался изолировать портал Северной базы, чем вызвал аварию. Осиротевший портал срезонировал с кораблем триста лет назад пропавших в неизвестных глубинах космоса экспериментальных людей-трансформеров ренегата Тадея. Портал Северной базы закоротился с захороненным на планете арнов бывшим кораблем Империи и заместился вместе с частью Фарнойской области на кусок планеты Арнасты. Две тысячи арнов и полторы тысячи квадратных километров... Тадей с ними уже не был и по слухам давно помер. Судя по всему, инкубаторы и техника бессмертия ему не помогли.

Арны прилетели в разгар осенних свадеб, а линия переноса отсекла невест от женихов. В Империи оказалось несколько поселков и стая жаждущих и одиноких самцов. Особо буйных выловили, переменили в самок и оплодотворив их же собственным генетическим материалом, заставили родить новое поколение самочек.

Для более точных данных по размножению арнов Джи сунул экзекутора в инкубатор, изменил в арнеку, назвал Ариш и выдал замуж за лояльного вождя, собравшего мирных самцов-одиночек в стаю. Ариш родила двойню, и через год вернулась в свое экзекуторское тело, поменявшись вот так же — во время полета...

Запищал будильник, предупреждая о близости цели. Стив заправил рубашку, затянул пояс и сел в кресло, разрешая системе безопасности прижать его тело и голову мягкими щупальцами — флаер уже летел в ущелье Фарнойских хребтов — южной границы Территорий арнов.

А вот и водопад! Машина нырнула в расширенное русло горного потока и с головокружительной точностью автоматика провела и выплюнула в огромную пещеру, где над зеркальной тьмой подземного озера переливались полированными гранями барельефы, высвеченные лучами искусственных солнышек — местные ажлисс плодотворно маялись от безделья, фыркнул Стив.

Высоко открылся шлюз и флаер сел на парковку. Стив на мгновение задержал дыхание — он спокоен. Он инструмент.

Выдернул из-за кресла сумку со сменной одеждой, прислонился к округлому боку машины и выбросил скан. В муравейнике пещер нельзя накрыть всех мысленной "сетью", которая в свободном пространстве расходится, как круги по воде. Тут приходится проплетаться шустрым "муравьишкой", невесомо дотрагиваясь до каждой ауры, пробуя ее на вкус...

Регент отразился запахом крови и вкусом металла на втором уровне, по дороге из столовой.

Стив ссыпался по ближайшей лестнице и встал у него на пути. Если смотреть по уставу в пол, то можно не видеть эти на удивление холодные карие глаза на квадратной морде.

— Моя душа принадлежит императору, моя жизнь в руках императора, моя цель служить императору. По приказу императора я прибыл в ваше распоряжение, чтобы доставить арна Вроарриста к исповеди для перехода в ажлисс.

Стив с удовлетворением успел поймать отражение неловкости в сознании регента и закрылся сам.

— Иди к шлюзу, — Крис, даже отдавая приказ, всегда делал паузу, предварительно "нависая телом". Словно подготавливая к давлению низкого голоса. — Гвардейцы Нод и Аби готовят фургон — они твое сопровождение. На границе земель Вроа вас встретят.

Экзекутор четко кивнул, развернулся и ушел в километровый туннель, ведущий к конюшням и выходу на Территории. Сдержался, чуть было не начав печатать шаг.

Тадей создал истинных монстров. Арны, при всем своем отличии от людей, могли спокойно давать потомство и с партнером-человеком. Половые клетки арнов перестраивали под себя генетический материал партнера по размножению так, что внутри женщины развивался арнёнок. Но Тадей — создатель арнов — не смог воссоздать полностью особенности тела ажлисс. Арны могли забирать энергию живых, но только вырывая из живых тел куски тела... А детеныши буквально выпивали человеческую мать. Данные организма Ариш послужили для разработки генетических модификаций и создания «новых жен» для арнов, устойчивых к жаждущему и не знающему меры зародышу.

Человеческие семьи доноров были вознаграждены по закону, но всё это прошло уже мимо Стива.

Вернув свой облик, Стив постарался выкинуть арнов из головы. А главное, любым способом стереть из памяти, как Ариш заставили съесть обе плаценты. Сделал так, как будто ничего не было. Ещё бы, ведь это было так просто. Он вообще спец в поддержании пустоты в головах.

Потом он ещё бывал в территориях, но безмолвным манекеном как глаза Императора на официальных мероприятиях не встречался с Вроарристом.

А сейчас он ехал прямо к ним.

Фургон, с четверкой био-лошадок. Тяга к традициям и инерция Империи, фыркнул Стив.

Дорога к волчьему логовищу за двадцать лет должна была слегка измениться: выросли новые деревья, кусты, какие-то деревья должны были исчезнуть. Стиву она казалась всё той же. Она всё так же удерживалась в проездном состоянии, то есть, поросль на самой дороге удалялась, но было видно, что ей пользовались редко. Аккуратно залитая инертным пластиком, вместо бывшего ранее щебня, дорога была более похожа на замерзший канал: никаких следов от колёс или признаков частого движения на серой ленте, убегающей в широкий просвет между деревьями. Стив, против воли, погружался в пасторальное настроение. Размеренное неторопливое движение по лесу должно было навевать размышления о смысле жизни, добром и вечном… Стив же вспоминал отсутствие нормальной гигиены, невозможные травяные чаи, как страшно ему не хватало кофе и как страшно ему надоела вся эта стая скопом и по отдельности. Он усмехнулся: сейчас-то его никто не потащит спать на супружескую кровать. Ха!

Лениво скользя сканом по дороге, сознание Стива как будто вошло в знакомый тёплый дом после долгой дороги сквозь зимний буран. Фургон затормозил. Назад! Быстро назад! Стив втянулся, замуровался и замер, загоняя свои нервы и эмоции глубоко в самые отдаленные катакомбы души… Арн средних лет, до этого сидевший на обочине, встал и вышел на середину дороги, глядя в упор на стену, за которой был Стив.

«Глупо… Сын», — подумал Стив и завалил свои катакомбы холодным рассудком. — «Стоп, стоп, стоп… Глупость! Он мне никто! Я — постороннее лицо. Инструмент», — вышел на порог . Ристел там стоял и ждал, с некоторым удивлением встретившись со Стивом глазами. «Помнит или нет? Узнал или? Сказать или… в бездну!», — пролетало в голове у Стива, пока он выдавал ритуальную фразу:

— Приветствую, я — экзекутор. Приказом Императора и по просьбе Вроарриста...

— Добрый день, — арн откинул голову и цепко оглядел экзекутора. — Я — Ристел, сын Вроарриста и Ариш, буду вас сопровождать. Мы ждали Ариш. Почему она не приехала?

— Считайте, что она уже тут, через меня она все увидит, — Стив судорожно соображал: «Узнал? Не узнал?» Сканировать было страшновато. Некоторые люди могли чувствовать скан, а арны — улучшенные люди...

— Она умерла?

— Нет, почему умерла? Жива. Мне сначала надо увидеться с Вроарристом, а потом я всё объясню. Но с Ариш всё хорошо.

Ристел был похож на отца, только не такой могучий. Стив чуть было это не ляпнул. Или ещё лучше вот взять, развести руки для объятий и сказать: "Здравствуй сыночек, это я — Ариш, твоя пама или мапа".

Ужас. И главное, молчать и молчать, чтобы не вякнуть какую-нибудь глупость, пока он не встретится с Вроарристом. Там и разберемся, как себя вести.

Стив, держа себя в руках, а сознание накрепко замурованным внутри, приграсил Ристела в фургон. Еще полдня ехать до поселка.

Ристел вскочил на узкий помост, окружавший жилой фурон по периметру, и, придерживаясь за поручни, пояснил:

— Мать покинула нас, меня и сестру, когда нам было только полгода. И потом мы никогда ничего не слышали о ней. Отец постоянно посылал ей сообщения, но она ни разу не ответила. Мы надеялись, что она приедет хотя бы попрощаться с отцом. Отец не в лучшей форме, завтра будет расставание со стаей. А мы с сестрой, наверное, уже никогда не увидим нашу мать, раз она не приехала даже сейчас...

Стив решил не реагировать, хотя он понятия не имел, что на имя Ариш оборотни посылали какие-то сообщения. Ему об этом ничего не было известно. Хотя, он-то не Ариш. Или не совсем Ариш. И вообще, хватит. Хороши детишки, вон амбал какой здоровый и не похоже, чтобы ему мамы не хватало. Его эти дети совершенно не интересуют. Да, он краем уха слышал о положительных результатах, но ему и в голову не пришло узнавать, что и как там в резервациях происходит конкретно… Так, на чём мы остановились? Ах, да. Он сейчас едет как официальное лицо, нужен подарок. Лучший подарок стае — свежая добыча. Ещё перед дорогой он решил не таскать мертвечину через шлюзы, а для простоты процесса поймать что-нибудь подходящее где-нибудь перед деревней.

— Ристел, ты разрешишь мне поохотиться на вашей территории? Мне хотелось бы привезти вам подношение. Небольшой олень или что-то подобное будет разумным решением.

— Вовремя ты вспомнил. Отец при смерти, мы не можем слишком задерживаться. У нас нет времени на лов.

— Мне не надо много времени. Я даже не буду далеко отходить.

— И чего ты поймаешь у себя под носом? Ящерицу и двух мышей?

— Я не хочу оскорбить стаю! — рассмеялся Стив. — Так у меня есть твоё разрешение поохотиться здесь?

— Хорошо, но я пойду с тобой. И я не буду тебе помогать. И если ничего не найдём в течение получаса, а мы ничего не найдем, то мы сразу едем!

— Конечно. Как скажешь.

Они отошел немного вглубь леса, но Стив обернулся к спутнику:

— Не мог бы ты остаться здесь? Я отойду совсем недалеко, ты будешь меня видеть. Я просто позову и добыча сама придёт. Чтобы ты не удивлялся и не мешал мне.

Стив отошёл, сел, прислонившись к дереву, и закрыл глаза. Открыл сознание. Кажущийся неподвижным лес перед ним изменился на калейдоскоп сигналов и отражений душ и сознаний живых существ, мельтешащих везде и всюду. Стив раскинул мысль в поисках подходящей добычи… Нашёл скопление. Небольшое стадо оленей? Вот этот бы подошёл, молодой, не самый сильный, всё равно его кто-нибудь сожрёт скоро… И это будем мы… Племенного могучего самца оставим...

Захватил сознание годовичка и позвал — потянул к себе. Олешек, ослеплённый чужой волей, развернулся и понёсся. Стив встал, притягивая и подгоняя. И вот, постепенно переходя на трусцу, а потом шагом, подошёл годовичок и замер, протянув голову и почти касаясь его носом. Стив положил руку оленю на голову и обернулся к арну:

— Я здесь его положу или лучше довести его до фургона? Чтобы не таскать руками?

Ристел смотрел со странным выражением:

— Лучше здесь, нехорошо оставлять кровь у дороги. И внутренности тоже оставь тут.

— Хорошо, как скажешь, — Стив вынул нож, положил оленя, зашёл со спины и, завернув ему голову, перерезал горло.

— Мне говорили, что ты умеешь убивать не касаясь, — подходя, и начиная помогать потрошить, бесцветно сказал Ристел. — Почему ты убил ножом?

— Ну, не знаю. Наверное, хотел придерживаться традиций. Я не знаю, как бы вы отреагировали, если бы я убил оленя внушением. А потом, убивать мыслью довольно неприятно.

— А ножом убивать приятно?

— Ножом я его не чувствую. Или ты вегетарианец?

— Нет, но я убиваю на охоте. На охоте это добыча, а так, как сделал ты — это было убийство.

— Прости, но у меня не было времени полдня бегать по лесу. Некоторые ритуалы не имеют смысла. При всём моём уважении.

Ристел наградил Стива ещё одним странным взглядом, и вдвоём они отнесли оленя в фургон.

Последнюю часть дороги они проехали молча. Стив держал своё сознание при себе, но был уверен, что наблюдающие арны сопровождали их, ничем не выдавая своего присутствия. «Интересно, умеет ли Ристел превращаться? А Имрис?»

Они въехали в деревеньку и Стив увидел, что их встречает вся стая.

/вставить подросшие деревья + описалка вида/

— Я — экзекутор Императора, приехал по приказу Императора и по просьбе Вроарриста, чтобы сопроводить его в новую жизнь, — отрапортовал Стив, встав перед толпой.

Толпа нестройно ответила разнообразными приветствиями, но Стив услышал и слова «палач императора», брошенное из толпы. Оглядев стаю и не увидев знакомых лиц, Стив продолжил:

— Да я — палач, но не сегодня. Я выполняю разные личные поручения нашего императора. Сегодня я приехал как официальный представитель Императора и для сопровождения члена вашей семьи на государственную службу.

Стив изобразил общий поклон и широким жестом указал на оленью тушу.

Вроарриста не было.

— Я хотел бы сначала поговорить с Вроарристом, если это можно.

Ристел переглянулся с кем-то в толпе и пригласил Стива следовать за собой.

Пришли к небольшому дому. «Выселили?», — подумал Стив. Ристел открыл дверь и пропустил Стива в дом первым. Дом был стандартной планировки по местным меркам, но единственная комната была без центрального стола или семейной кровати. У боковой стены стояла единственная узкая кровать, с неё сразу же поднялась женщина:

— Mама?

Стив непроизвольно дернулся назад, но справился с собой и шагнул в сторону, давая войти и Ристелу. Вперёд идти сразу расхотелось. Имрис выросла в сильную высокую арнеку с волевыми чертами лица. "Она явно не в меня", — автоматически отметил Стив.

С кровати приподнял голову совершенно седой арн. Из-под редких, но длинных бакенбард виднелось свадебное ожерелье. С прозрачным крилодом.

Стив встретился глазами со всё ещё острым и внимательным взглядом Вроарриста. «Бездна, он вполне в сознании», — внутренне вздрогнул Стив. С пола у изголовья кровати вскочил подросток. Из-за занавески, отделяющей кухонный закуток, вышли ещё двое арнят помладше: арн и арнечка...

Взрослая арнека переводила беспокойный взгляд с брата на Стива.

Стив поздоровался и представился заученной фразой. Вроаррист приподнялся на кровати и Имрис кинулась подложить ему подушки под спину.

Все молча таращились на экзекутора.

Экзекутор продолжал нервничать. В душе его ползали неопределённые, но коряво-неприятные ощущения и он, преодолевая общее молчание, сказал:

— Я не знаю, что у вас запланировано, но у меня очень краткие инструкции: привезти кристалл с душой Вроарриста. Мне было бы проще отвезти только кристалл. Но я вижу, что Вроаррист жив и кристалл пуст. Поэтому Вроаррист должен поехать со мной. Когда мы можем выехать?

«Идиот! Как неудачно выразился… Сейчас огребу», — сразу же мысленно засуетился Стив.

— Ариш, — признёс Вроаррист.

Стив замер, но быстро ответил:

— Она не приехала, приехал я и мне надо с вами поговорить. Лучше наедине.

— Зачем ты так с нами, Ариш? Мы так ждали тебя… Твой запах... — продолжил Вроаррист. — И где твое ожерелье?

Мысли Стива скакали, как блохи на сковородке. C чувством беспомощности, он посмотрел на близнецов: Имрис у кровати, Ристел закрывает собой дверь. Трое детей — рядком за изголовьем кровати.

«Окружили...». Стив сглотнул и медленно сказал:

— Я, действительно, не знаю, что вы от меня хотите. Я ничего не знаю! Я никогда не стремился стать частью вашей жизни. Самое большое, что я могу сделать, это извиниться, что я не соответствую вашим желаниям, но я не Ариш. И ожерелье находится в лабораториях, я не собирался его надевать, зачем мне оно, как бы я выглядел? Как бы выглядели вы, явись сюда экзекутор в свадебном ожерелье? За горами идет другая жизнь, и я не Ариш. Запах там или не запах.

— Мы все знаем кто ты, и не важно как ты выглядишь сейчас. Важно, кто ты есть в душе и по крови. Не отрицай кровь свою, — ответил Вроаррист.

— Простите, но я пытаюсь сделать всё максимально проще для всех. Я не хочу создавать проблемы, это не моя кровь...

Вроаррист покачал головой:

— Мы так долго тебя ждали. Семья должна быть вместе, души должны быть соединены любовью, даже когда мы далеко и наши дети — это наша кровь, наша душа. Они всегда с нами.

— Нет… Нет! Всё не так!

— У тебя нет вообще никаких чувств, ты отказываешься от нас? — воскликнула Имрис.

Стив опять вздохнул:

— При чем здесь чувства? Что вы от меня хотите?

Арнека поджала губы и резко выдохнула, со стороны двери не было слышно ни звука. Трое детей стояли, тесно прижавшись к изголовью дедовой кровати.

— Подойди ко мне, сядь, — похлопал Вроаррист по постели рядом с собой.

Стив, против своей воли, оглянулся на Ристела, — «Ну, бежать-то я действительно не собираюсь", — и сел к старику.

Тот взял Стива за руку и продолжил:

— Мы благодарны тебе, что ты, наконец, с нами.

Стив потер другой рукой лоб, обвёл семейку взглядом:

— Это сумасшествие...

— Не отказывайся от крови своей, не разрывай кровную линию семьи, не рви нашу общую душу!

Стив почувствовал, что его затягивает в смерч:

— Нет, нет! Я не могу быть членом вашей семьи! Я приехал только для сопровождения старого арна к императору. И это всё!

Имрис слегка сгорбилась, вроде даже как-то приблизилась, при этом оставаясь на своём месте и тихо, медленно и угрожающе сказала:

— Убирайся. Я не хочу, чтобы ты хоть секунду тут находился!

Вроаррист сжал руку сильнее:

— Нет, Ариш останется, я с ней… С ним ещё поговорю...

Стив добавил:

— Ариш-не Ариш. Я здесь из-за крилода. Сразу же уйду, как только смогу. А смогу я тогда, когда Вроаррист поедет со мной.

— Или умрет, — добавил от двери Ристел.

— Да! Или умрет здесь. Но он не умрет в принципе. Его душа попадёт в кристалл, а Император даст ему молодое тело. И он присоединится к гвардии Императора! — поторопился пояснить Стив. — Ваше рождение было платой за бессмертие вашего отца.

— А какова твоя цена? — ядовито прошипела Имрис.

Стив замотал головой. «Ой, я сейчас должен присягу сказать, что ли?», — но вслух ответил:

— Я служу Императору, и здесь я совершенно официально, так что давайте перестанем устраивать семейные разборки, тем более, что я не член стаи или семьи. И я, вообще-то, голоден. И там ваша стая для чего-то собралась. Я думаю, вы мне объясните ваши планы и мы начнём продвигаться к концу моего визита.

— Мы не дадим тебе убить нашего отца! — воскликнула Имрис.

Стиву уже было совсем тошно. Он повернулся к Вроарристу и попросил:

— Прошу, успокой свою дочь — я не буду никого убивать! Мне не нужно никого убивать.

От Имрис пошёл сильный запах, Стив безотчётно сжал руку Вроарриста и напрягся. «Неужели она может? Как?». Имрис еще больше сгорбилась, её руки начали удлиняться… Ристел подскочил и обнял её.

— Дети, выйдите! Все вышли вон, — Вроаррист притянул к себе Стива. — Сейчас же!

Ристел вывел сестру, дети выскочили следом, и Стив облегчённо выдохнул.

Вроаррист попытался обнять (или погладить?) Стива.

— Извини, Арришка, дочь так ждала тебя!

Стив перехватил руку арна и отвёл её, медленно и сдерживаясь:

— Рис, — невольно вылетело домашнее имя мужа. — Я не Ариш. Я здесь совершенно не как твоя жена. Это всё было в рамках эксперимента и приказа Императора. И в нарушение законов Империи.

— Я чую тебя. Ты так любила меня. И ты помнишь меня. Ты всё ещё любишь меня. Я чувствую это!

— Не сходи с ума. Рис, нет Вроаррист! В бездну, перестань! Мне что, драться тут с тобой? Я же покалечу тебя!

— Да, я слаб и стар, но я всё ещё люблю тебя! Мне не важно, что ты иначе выглядишь. Ты умирала?

— Да нет же! Ты же помнишь, я — экзекутор и не женщина. Но я сейчас — это я! И не надо...

— То есть из меня могут сделать женщину? Арнеку? Как из тех...

— Нет. Нет! Всё не так. Ты будешь собой. Ты получишь практически твоё собственное тело, но такое, какое было у тебя в молодости. Я же не гвардеец. А ты будешь солдат. Никто из тебя женщину делать не будет.

— Хорошо, но почему ты сопротивляешься семье? Ты не любишь наших детей? Это нехорошо, это настроит стаю против тебя.

— Да в пропасть вашу стаю! Я сюда приехал только за кристаллом, и чтобы помочь тебе приехать к нам! — Стив выдернулся из объятий и отошёл от кровати. — Прошу тебя, сосредоточься! Не надо говорить обо мне, не надо говорить о детях! Не надо! Мне надо только знать, когда мы едем назад! Боже, дай мне силу, проклятье же!

И разлилась тишина. Старик долго смотрел на Стива и тихо сказал:

— Иди. Тебе всё скажут.

— Кто мне всё скажет?

— Иди, спроси своего сына.

— Хорошо.

Стив вышел, с чувством бессильной злобы треснув дверью.

Мимо него сразу же проскочила в дом Имрис. Вполне в нормальном виде, но шипящая яростью, так что Стив еле успел отскочить с дороги. Сунул руки в узкие карманы штанов и перевёл взгляд на Ристела:

— Будешь так ласков сообщить мне, наконец, план моего тут пребывания?

Ристел смотрел исподлобья:

— Ты действительно наша мать?

— Нет. Я похож на чью-нибудь мать? Перестань. Я с вами с ума сойду. Я сейчас сам волком завою! Прости...

— Но...

— Нет! Прошу, никаких но! Только по делу! Куда мне идти, чего ждать, и когда мы с твоим отцом отсюда выезжаем? Больше ни слова, ни о чём другом!

Ристел несколько мгновений разглядывал экзекутора.

«Сегодня просто день долгих взглядов!», — чуть было не съязвил Стив. Наконец, Ристел молча развернулся и пошёл в сторону дома, где родился. По дороге, не оглядываясь и совершенно нейтральным голосом, произнёс:

— Сейчас будет прощальная трапеза, а завтра утром вы выезжаете. Я поеду с вами. Возможно, с нами поедет и Имрис. Она очень близка с отцом. Она умеет частично перещёлкиваться. Её дети — полноценные члены стаи. Я не умею становится зверем, и детей у меня тоже нет. Но я тебя слышу. В смысле, чувствую. Вижу без глаз. Как в детстве.

— Ты не можешь ничего помнить, — единственное, что смог выдать Стив в спину сыну. И сразу вспомнил, как Ристел мысленно обнял его и пошёл навстречу, «увидев» сквозь стену в фургоне.

Ристел указал Стиву лужок между домами, где на расставленных в беспорядке низких столиках собирали прощальный ужин, и сказал, что пока всё не приготовят и не позовут, Стив может подождать где угодно.

— Хочешь, я побуду с тобой? — неуверенно потоптавшись, решился спросить Ристел.

— Нет, не нужно, — Стив даже отшатнулся.

И остался один. Пошёл к конюшне. Проверить вещи, седло вот, например, куда положили… И, там, всякое… Ни в чей дом он не пойдёт, будет спать тут. И всё. Вместо сердца образовался дивный насос, высасывающий эмоции и накачивающий пустоту, загадочную легкость, которая почему-то всё тяжелее придавливала его к земле. Зайдя на конюшню, он обнаружил свежепостроенный клозет. Это непонятным образом его добило и отняло последние силы. С каменным лицом он развернулся, обошёл строение и сел на траву так, чтобы видеть перед собой деревню и поле на другой стороне реки и не видеть ничего, что он видеть не хотел. Домик, где остался бывший муж и истеричка-дочь, с его позиции тоже не было видно. Вот и хорошо. Он попытается успокоиться, сегодня переживёт, а завтра уже едем, а за три дня он сможет полностью это всё выкинуть из головы.

Прощальный ужин прошёл чинно и мирно. Вроарриста привела дочь, и они сидели на шкурах у столика вместе с членами семьи. Стиву поставили отдельный столик, чему он был искренне рад. Оборотни спрашивали разные глупости о жизни за горами, и Стив старался давать политически уравновешенные ответы, незаметно поглядывая на свою бывшую семью. Да какая семья… вот именно. Не семья. И не была никогда. Наконец, решив, что его политическая роль отыграна полностью, он попрощался и ушёл спать на вожделенный сеновал в конюшне.

*

Они выехали рано утром с обоими детьми и тремя внуками Вроарриста, которого уложили на кровать в фургоне. То есть, ближайшие кровные родственники. Стиву очень хотелось узнать, жива ли Хорха и где она, если жива, но он крепко держал себя в своих же собственных рамках. Он втайне надеялся, что Ристела охватит ещё один приступ желания поделиться информацией, но тот всю дорогу старательно развлекал племянников. И, в конце концов, не всё ли равно? Любопытство — нехорошая черта.

Стив всю дорогу почти демонстративно старался держаться подальше и независимо от группы на телеге, типа случайно в одном направлении едем. Имрис его игнорировала, что было очень, очень хорошо — никому не нужны острые контакты.

— Эй, ажлисс экзекутор, не дашь ли детям проехаться на твоей лошади! Говорят, она у тебя очень кроткая и не будет бегать как оглашенная?

— Да, конечно! Он очень спокойный.

Имрис с детьми замыкала их маленький караван на телеге, запряженной местной лошадкой.

Стив повёл бровями, приказал остановить фургон и выпряг одного коника. Фургон почти пустой. Высокие и тонконогие парнокопытные биолошади были не только в два раза выше, но и значительно сильнее коренастых однокопытных и мохнатых лошадок арнов.

Стив хотел сдать коня Ристелу, но тот, явно поняв его маневр, отошёл, направив к нему самую младшую девочку.

Стив положил ладонь на морду коня, укладывая его и настраивая на послушность детям, и обратился к девочке:

— Садись и держись за гриву, он будет идти только шагом.

— А как его зовут?

— Не знаю. Я думаю у него нет имени, но ты можешь его назвать как хочешь. Он будет тебя слушаться.

— Я назову его Ворон! Ой, он такой высокий!

Стив, всё ещё касаясь коня, сделал так, чтобы он заржал и выгнув шею и подняв хвост, горделиво поднимая ноги пошёл вперед, как будто танцуя… Дети радостно засмеялись. Два старших брата подбежали к всаднице и пошли с ней, гладя коня и разговаривая.

Стив сразу отошёл в сторону, и тут его позвал Вроаррист:

— Я должен поговорить с тобой ещё раз.

— Хорошо, я попытаюсь, — Стив забрался в фургон.

— Ты ласков с детьми.

— Это обычная вежливость.

— Я не могу оставить своих детей и внуков в таком горе, что ты принёс нам.

— Но ты оставишь. Я здесь ни при чём. Это уже давно решено, ты заплатил и должен получить то, что купил.

— Я сделал ещё не всё, что мог. Важны живые. Теперь им будет хуже в стае, так как их кровный родственник отказался от них. Ты рвёшь линию крови. Почему ты не откроешь своё сердце? Почему ты прячешься и убегаешь? Я видел твою любовь… Дай её им, просто выпусти её из своего сердца..

— Вроаррист, я должен сопровождать тебя, но ты говоришь глупости. И я не хочу с тобой разговаривать. Не понимаю, к чему это всё. Никакой любви нет и не было. Был эксперимент — и всё. Я сделал, что был должен и теперь не имею к этому никакого отношения. Любви не было, был приказ.

— Всё можно делать с любовью. Тебе тоже будет лучше.

— Мне вполне хорошо. То, что ты говоришь, бессмысленно. Я сюда больше не приеду, а если приеду, все, возможно, будут уже давно мертвы, и кому это будет нужно? Я абсолютно неважен для вас.

— Ошибаешься. Важен каждый. Каждым своим шагом ты влияешь на всё вокруг. И, в первую очередь, на себя.

— Всё это сотрясение воздуха. Я не понимаю тебя.

— Тебе было плохо, когда ты отказался от нас.

— Нет, мне было хорошо, когда я уехал. И я не вспоминал и не хочу вспоминать то, что тут было. Мне стало плохо, когда я приехал.

— Потому что ты отрицаешь нас. Ты не можешь не любить, это твоя кровь в них.

— Это не моя кровь, прошу тебя. То тело было не моё. Кровь — не моя. Всё это — не моё.

— Не обманывай себя. Наши дети родились от слияния наших тел и наших душ… Ты отвечаешь за всё сотворённое тобой. Даже если ты не хочешь это признать. Дай им свою любовь, и они сделают тебя сильнее своей любовью. Не рви душу мироздания, закрывая себя от любви, вырывая свою душу из целого. Ты должен давать силу своей крови, а не убивать её. Они нуждаются в тебе! Они столько лет держались любовью к тебе и ждали тебя, ты не можешь отказаться от них!

— Перестань. Ваши ритуалы и мировоззрения не мои. И я не могу их любить. Во-первых, я их не знаю совсем и знать никогда не буду. Во-вторых, не понимаю и не хочу понимать, что ты от меня хочешь! Я не принадлежу себе, и моя душа не принадлежит мне. Я...

— Отпусти свою душу. Чтобы любить, не надо знать, не надо быть рядом. Только ты владеешь своей душой. Соединись со своей кровью, соедини части души своей. Не запрещай себе. Не рви себя, не рви нас.

— Ты рвешь меня, требуя то, что я не могу дать. Ты путаешь причины и события. Сейчас я поступаю, как я, а тогда у меня был приказ, заклинание, которое мной управляло, если тебе так понятней...

— Мне жаль тебя, мне жаль наших детей. Ты всегда сможешь прийти в семью и она примет тебя, что бы с тобой ни случилось.

— Имрис мне, скорее, горло порвёт...

— Мриса примет тебя. Это ты отказываешься от неё и она просто защищается от боли, что ты ей делаешь. Они вернутся в стаю, и им будет там сложно жить, так как ты разорвал их душу, разорвал нашу семью, разорвал единение семьи и стаи.

— Нет. Не обвиняй меня в том, в чём нет моей вины! Всё не так! Давай закончим? Это не моя семья, и я не могу и не смогу к ней прийти! Всё, я не хочу с тобой говорить, это лишнее совсем!

Стив оглянулся. Дети ещё не накатались, так он просто бросился вперёд и побежал, далеко обогнав фургон. Заодно и проветрится...

*

До шлюза Стив приехал на отпряженном коне отдельно от всех. Ненормальные оборотни и их семейные заскоки! Он завёл коня и уложил его в гнездо, вернулся на площадку перед воротами. Когда доехал Вроаррист и телега арнов, то Стив увидел, что дети плачут, прощаясь с дедушкой.

— Не плачьте, я думаю Вроаррист сможет вас навестить после своего перерождения. Император даёт такую возможность гвардейцам.

Стив хотел помочь старику сойти, но близнецы опередили его. Стив остался у ворот с рукой на экране сенсорного замка и ждал.

— Возьми и меня туда, — решился Ристел, потеревшись щекой о плечо отца. — Пожалуйста!

— Нет, — Стив помотал головой. — Это нельзя!

— Но, я хочу с тобой!

— Нет, ты родился здесь, тут твой мир.

— Возьми меня к себе, пожалуйста! В стаю я не могу вернуться! У сестры есть муж и кровь в стае, а у меня осталась только она, этого мало! Я не могу вернуться!

Имрис, обняв детей и презрительно скривив губы, крикнула от телеги:

— Не проси! Кого ты просишь? Этой твари на тебя плевать! Она бросила нас, родила уродов и выкинула, как мусор! И у неё нет ни капли совести или сердца даже принять твою любовь, у неё вместо крови грязь!

Стив обнаружил, что у сердца снова проклюнулась и закрутилась растущей воронкой чёрная дыра. Да когда же это кончится!

— Так. Уходи! — сказал он Ристелу с плохо сдерживаемой яростью. — Нам пора.

Открыл шлюз.

Подбежала Имрис. Обняла брата, повела его к телеге.

Фургон легкой рысцой заехал и скрылся в конюшне.

Вроаррист, шаркая ногами, перешагнул порог и оглянулся.

Стив закрыл шлюз, отсекая территории. Протянул руку чтобы помочь старому арну пройти длинным коридором.

Но Вроаррист наградил Стива очередным долгим взглядом, и пошёл сам. Медленно и неуверенно, но сам.

Там впереди за поворотом, еще невидимые для глаз, ясно светились ауры регента и трех дознавателей, идущих навстечу новобранцу. Крис вел за собой левитирующее кресло.

Император в парадном камзоле и сверкающем синей инкрустацией обруче-короне встретил новобранца в инкубаторном зале. Почетный гвардейский караул разразился приветственныи криками.

Воспользовавшись тем, что на инициации нового ажлисс экзекутору быть не обязательно, Стив отпросился и удрал.

Ритуальные вопросы о смысле жизни, преданности живому Богу и заслугах перед цивилизацией могли бы болезненно напомнить, что его самого сделали ажлисс ни разу не спросив. А только потому, что Джи искал потенциального экзекутора и по ауре маленького ребенка увидел полезность этого ребенка для нужд Империи.

Потом арна уложат в инкубатор, который разрушит его тело, а настроенный на его биополе крилод примет осиротевшую личность, пока инкубатор будет сплетать новое, но уникально-личное тело с качествами ажлисс для Вроарриста... Потом тело, как более сильное энергетически, перетянет в себя родную душу и новый ажлисс выйдет из инкубатора. Арн приступит к обучению в гвардии, будет набираться опыта в гарнизонах на разных планетах. Возможности столкнуться с экзекутором практически не будет.

Глава 5. Планета Карао. Эскорт и казнь

Сопровождать императора на официальных визитах — нудно. Ходить позади его Величества, держась на расстоянии двух шагов за левым боком, сканировать людей, переходы, коридоры, мебель... И самому эту самую мебель изображать. Шевелиться минимально, говорить только по сигналу Императора. По собственной воле экзекутору разрешено только дышать и отсвечивать. Протокол дозволял еще сидеть у ног Джи или там, куда ткнет высочайший перст. Ни с кем по собственной инициативе не разговаривать. На прямое обращение отвечать после Императорского разрешения.

Можно подумать, все так жаждали обратиться к экзекутору! Что люди, что ажлисс, даже случайно встретившись с ним взглядом, стремились, наоборот, куда подальше шарахнуться.

Расслабиться и поесть можно будет только вечером, оставшись наедине с Джи... Хотя толком расслабиться от нервотрепки последних дней Джи ему так и не дал. Вырвал из самого эпицентра блаженства и послал нервничать к арнам. Будет неплохо, если Джи вспомнит, что Император — гарант благоденствия всех своих подданых и подарит экзекутора кому-нибудь на несколько часов или даже дней. Визит — это всегда шанс. Даже на Карао к стерве Джул. Он очень рад, что он уже не маленькая девочка и давно не привлекает регента Джул.

Стив, собранный, заплетенный и зашнурованный, выскочил из комнаты и вызвал лифт. Генри присоединит экзекуторский однообразный гардероб к вещам Императора в малом портальном зале, где собирался кортеж, и останется на базе на своей основной работе — в лаборатории морфологии. Экзекутору на двоих с Императором вполне хватит императорского стюарда...

Да, он сам тоже мог бы подождать у кареты, но хотелось побыстрее избавится от напряжения. Возможно, Джи будет так добр, что использует на нём Благословение еще до начала визита?

Стив явился в апартаменты Императора, послал мысленное приветствие, вошел и замер у дверей, сразу раздражаясь — опоздал.

Джи завтракал за длинным столом для заседаний, слушая секретаря. Пошло официальное время.

Шел бы прямо к порталу и сидел бы себе в карете, включился бы в процесс вместе с остальными — и все. Никто на территории базы не требует от него дословного соблюдения правил, но раз уж пришел в форме и к докладу, так теперь не смоешься. По собственному желанию добавил себе тупого ничегонеделания, играя в сопровождение раньше времени.

Стив был рад, что Джи уже не настаивает на совместном приеме пищи. Столько лет прошло, а экзекутор все еще не понимал, зачем Император соблюдает полный протокол даже у себя в комнатах.

Были времена, когда во время приемов и официальных обедов экзекутору стоило больших трудов сохранять спокойствие, наблюдая, как его Императорское величество элегантно подхватывает маленький кусочек чего-нибудь вкусного и несет в рот. Узкие губы слегка раскрываются, и в них неторопливо вкладывается ложка. Губы смыкаются, ложка выскальзывает, снова приближается ко рту, рот в ожидании приоткрывается... Хакисс бы изнемогала от всякоразных желаний, но он не Хакисс. Хотя... Можно изменить теломорфу в кого угодно, личность же изменить нельзя. Но Джи давно его не волнует. Каждый просто делает свою работу.

К тому же, можно разглядывать Вика. Секретарь императора, больше похожий на кондитера зачем-то вырядившегося в парадную форму, зачитывал Джи протокол будущего визита. И зачем, если Джи может вытянуть это из головы Вика когда угодно… На Вика смотреть приятно. С удовольствием бы с ним отдохнул. Но Вик любит сильных и решительных брюнеток. Достаточно посмотреть на его андроида. Ради отдыха можно было бы поменяться в чернокудрую девицу... Но Вик тоже остается на базе.

Стив закрыл глаза и прошелся холодным ветром по своему телу, отгоняя кровь туда, где она не застаивается, собираясь в горячие пульсирующие узлы… Пускай течет свободно. Дышать ровно… Руки расслабить… Так… Рука императора лежит на столе, пальцы берут кусочек чего-то там с тарелки и несут ко рту. В детстве он мог смотреть на эти руки часами или играть с ними… Эти пальцы прогладят его по краю уха, спустятся по шее, он обернётся и поймает их губами… Боже, ему же не десять лет… Бездна! Протокол! Святой протокол, ну почему он, как идиот, не встал как положено за спиной Джи. Разглядывал бы сейчас резьбу на спинке стула.

Получил фантомный шлепок по заднице, вздрогнул и отвел глаза.

Император всё видит.

Просто великолепно, что никто больше не видит и не может творить фантомы! Это счастье, что настолько развитый скан есть только у Джи да экзекутора!

Наконец Джи закончил завтрак и встал. Эж помог Императору облачиться в классический насыщенно-синий мундир с золотым шитьем.

— Подготовишь отчет по Сэмле к нашему возвращению, — Джи пошел вместе с Виком к выходу, захватив темно-синий обруч короны. Хищно блеснули золотые искры по ободку.

Стив приготовился пристроиться на свое обычное место, но Джи внезапно притянул с себе экзекутора и поцеловал.

— Соберись!

Сердце забилось рыбкой, выброшенной на берег. Стив против воли ответил собачьим взглядом в спину Императора и поспешил вдогонку, держась по протоколу.

Император играет, это хорошо! Значит, не держит зла.

В огромном ослепительно-белом пространстве малого зала ожидал кортеж. Бледно-голубой лотос кареты призывно раскрыл силовые лепески.

«Иди назад», — приказал Джи, и Стив снова скис: ну вот за что опять?

Мог бы сидеть у ног Императора, на мягком.

Вскинул голову и отшагал за карету. Ткнул пальцем в почти невидимый сенсор и лепестки раздвинулись, формируя отдельную кабинку, где он и будет стоймя торчать всю дорогу, словно черно-бордовая заноза в чисто-небесном цветке.

Два летучих биодракона, похожие на ярких лоскутных змей, раскрыли прозрачные крылья и, затейливо извиваясь, первыми улетели в туман активированного портала. Ранее драконы сбрасывали в толпы встречающих чешую, состоящую из денежных ленточек. Но из-за людской жадности, порождавшей массовые беспорядки и вспышки преступности, биосимволы Империи теперь наполняют мелкими сладостями, да и то изредка.

Карета получила от драконов сигнал, плавно приподнялась и, в окружении гвардейцев на планерах, пролетела порталом. И сразу накрыло счастьем — Джи начал раздавать благословение.

Стив иногда испытывал желание подсоединиться своим сканом и усилить Лучи Добра и Любви — люди не способны читать ауру и не поняли бы кто их облагодетельствовал. Но не хотелось дразнить сопровождающих ажлисс, да и Джи вряд ли бы обрадовался. Хотя непрерывно излучать любовь было утомительно и для него.

Пять дней кортеж летал по сложной кривой, снижаясь над городками и поселками, благославляя даже хутора и отщепенцев. Делали паузы в домах дознавателей и понемногу приближались к резиденции Гарха — ажлисс, ответственного за Третий континент. Гарх был избран принимать Императора, а Джул — регент планеты Карао — в планах этого визита не значилась. Такая радость!

А потом пришла очередь заседаний и праздничных ужинов, когда экзекутор бесшумной и молчаливой тенью сидел за Императором и слушал. Император тоже слушал, но, занятый по протоколу совещаниями и постоянными разговорами, не мог охватить всё.

Экзекутор как бы рядом не был, но читал мысли, пропуская через себя чужие чувства и чужие тайны.

Нудно и скучно.

Стив вздохнул и вернулся к блужданию взором по неживым предметам, время от времени закрывая глаза, открывая сознание и делая общий скан мышления толпы. Все у нас спокойно, мелкие склоки, мелкая злоба, мелкие радости и всеобщее почтение и любовь к Императору, гаранту нашему...

Изображать собственную статую не приносило ни радости, ни разнообразия, ничего интересного или хотя бы нового. Балы и вечеринки были особо заунывными. Неподвижно проторчать, размеренно хлопая глазами и сканируя серые однообразные мысли веселящейся и не очень толпы. Незаметно переминаться с ноги на ногу, пока общество лопало, галдело и мельтешило вокруг, было тошно. При том, что мысли человеческого стада, мельтешившего вокруг, Стив прекрасно мог прочувствовать и у персоны, смотрящей в другую сторону, и вообще находящейся за стеной... А возможных развлечений был очень ограниченный список: считать блюда или танцевальные па какой-нибудь особо коряво одетой фифы. Которая неожиданно вспомнила о принципах умеренности и уникальности.

Обидно, что влиять на мысли или действия окружающих без высочайшего императорского разрешения было нельзя. А наш император в ментальном сканировании был ас, и никто не мог быть уверен, кого он в данный момент проверяет. К тому же, вокруг постоянно ели. О еда... Да, он привык есть один-два раза в день, но торчать целыми днями, наблюдая, как мимо носа проплывают разнообразные кушанья и потом поглощаются толпой. Зоопарк... Время кормления. А самому быть декорацией. И иметь возможность поесть только вечером.

Хотелось сделать страшную рожу и сказать: «Бу!» или навести фантом. Например, изобразить кому-нибудь перед носом оторванную голову. Или выдернуть из-за стола хотя бы вон того смазливого мальчонку, что заигрывает с блондинистой дамочкой. И не ест мальчонка почти ничего. Сытый мальчик или влюбленный... А вот он голодный. У мальчика приятные движения и осанка. Ах, как он голову держит. Курлыкает с дамочкой. В бездну дамочку. Выдернуть мальчика из-за стола, не используя скан. Скрутить и швырнуть куда-нибудь в укромное место. Мальчик возмутится, но не дать ему вопить и драться. Заткнуть ему рот. Привязать. Сладкое предвкушение проснулось в животе и перелилось в пах. Завязать глаза, сорвать костюмчик и потихоньку срезать эту расшитую рубашку, оставляя небольшие, нежно кровоточащие надрезы.

Неудивительно, что ему хочется крови. Он просто голоден. А самый быстрый способ восстановиться для ажлисс это взять немного жизненной энергии, выпив глоток крови. Но нельзя... Ничего нельзя.

Потом поест нормально...

А вот это странно. Помощник регента Карао, ответственный за Третий континет ажлисс Гарх, словно носит вместо мозгов программу. И на совещании были заметны странновато упорядоченные мысли Гарха, но чего не бывает. Но тут, на вечеринке? Мысли Гарха напоминали отлаженную программу и были слишком простыми для нормального мышления, замечающего и реагирующего на всё сразу и думающего сразу обо всем. В голове у каждого всегда кавардак. Гарх участвовал в протокольных мероприятиях, разговаривал и даже шутил, но думал и реагировал только на то, что было у него перед носом. И никаких ассоциаций, никаких нелогичных скачков и бредовых воспоминаний.

Донести? Потом... После того, как он проглотит свою пайку и сможет улечься в ногах Императора. Или в гардеробной, если Джи будет так добр.

Традиции — гнусная вещь, но Джи разрешил ему спать отдельно и не участвовать в интимных радостях. Хотя сейчас он бы с радостью. Но после ужина. И нет. Лучше он поспит один. В гардеробной можно так же прекрасно выспаться, как в собственной спальне. Пролезет сканом куда-нибудь, присосется к кому-нибудь и порадуется вместе с кем-нибудь.

Эж разбудит его раньше, чем императора, поможет зашнуровать рукава, и вперед в новый день.

*

Стив вошел вслед за Джи в спальню и бросил взгляд на столик у дивана. Да, его ужин уже был там.

«Сядь», — Джи мимолетно коснулся его сознания и послал картинку экзекутора, сидящего у косяка.

Стив шагнул назад и опустился на колени у двери.

Джи готовился ко сну.

Стив держал свое зрение и скан у себя. Слишком тяжело. И что он опять придумал. Вчера и позавчера он разрешил Стиву поесть, пока его императорское величество снимало штаны и плескалось в ванне. А сегодня пожалуйста: умирай от голода и изучай осточертевшую мозаику на полу, чтобы только не смотреть на него. Лучше бы смотреть в тарелку.

Джи лег в постель и сделал знак, что можно ужинать. Так, указал пальцем и шевельнул бровью. Стив начал закипать. Ведь знает все его трюки, но не может с собой справится! А Джи тоже знает, что он знает, и делает нарочно! И когда он перестанет его дрессировать?

Стив осторожно подошел к столу и аккуратно сел, контролируя всего себя. Приступил к поеданию порции и насыщению. Джи, облокотясь на подушку и полуприкрыв глаза, созерцал. Стив нервничал. И ведь знает гад, что он ненавидит есть на глазах у кого-либо, а не то что у Джи, который голый лежит в постели. И смотрит. Смотрит, как Стив злобно ест.

— И когда же я научу тебя есть, как приличного человека? — раздалась ленивая реплика Императора. — Ты глотаешь, как голодный крокодил. И ложка! Мне наказать прислугу, что не принесли тебе полный прибор?

Стив закрыл глаза и медленно положил ложку на стол. Выпрямился. Проглотил то, что было во рту. И, держа себя в равновесии, но упорно глядя в стол, абсолютно спокойно сказал:

— Прошу прощения, но не все ли равно, как я съем свой паек? Мне не грозит попасть с тобой за стол на светский прием.

— Дело не в этом, дело в тебе. И спасибо за милое оскорбление моей спальни.

Стив замер. Накажет? Чего он ждет? Сидеть стало очень неудобно. Хотелось сползти на пол и распластаться или вообще молниеносно слинять отсюда. Даже без еды. Джи молчал и смотрел. Стив просто физически почувствовал, как его нервы натянуты до предела и сейчас начнут рваться, волокно за волоконцем...

— Прости меня. Могу я доесть?

— А ко мне ты не хочешь?

У Стива затряслись руки, и он судорожно спрятал их под стол, как будто это поможет. Джи читает его насквозь.

— И ты все еще ревнуешь и обижаешься. Хотя знаешь, что ты — единственное живое существо, которое практически часть меня, — тихим, обволакивающим голосом, продолжил Джи. — Что ты молчишь? Не хочешь?

Стив с усилием поднял глаза. Да у него просто перехватило дыхание:

— Хочу...

— Тогда ешь как человек, а я посмотрю.

О боже. Когда же он перестанет его мучить? Теперь вообще невозможно есть. И какой, к демонам прибор — ему кусок в горло не пролезет.

— Джи, я заметил... — и Стив переслал свои ощущения вместе с мыслями Гарха.

*

Ажлисс Гарх был виноват во всем сам. Просто удивительно, как стандартные проверки не разоблачили его раньше. На основе детских браслетов, отобранных у арнов и маскирующих биополе носителя, Гарх смог создать симулятор, который перекрывал его собственное биополе. Концентрированные и четко направленные мысли самого Гарха проникали наружу и смешивались с хорошо прочищенной и постоянной записью его же дневника. Пугливые же и осторожные секреты тренированный ажлисс смог удержать в тайне.

Но кто бы устоял перед комиссией дознавателей, да в присутствии Императора с экзекутором? Симулятор обнаружили и отобрали. А Гарх всё показал сам. Этот идиот не только создал, но и растил ребенка семь лет! И за семь лет его никто не заподозрил...

Стив сразу же собрался за Драгоценной Джул. Джул — величайший нейрофизиолог современности, регент всего этого места — проморгала или помогала?

Но Император не допустил экзекутора к допросу любимой регентши.

«Это не твоё дело, — Джи мгновенно притушил загоревшуюся было мстительную искру. — Ты доделаешь Гарха».

Найти женщину и ребенка было легко. Гарх выдал не только отпечаток их биополей, но и тайник, куда их спрятал перед приездом Императора.

Стив собрал всех троих. Не позволил издать ни звука, ни мысли — разговаривать не разрешено. И повел их во всеобщей тишине замершей резиденции. Никаких прощаний не разрешено.

Ожидание казни, трусливое и подлое ожидание, уже нетерпеливо дрожало в душе Стива, заставляя сдерживать дыхание и следить за руками. Еще не хватало, чтобы заметили, как у экзекутора дрожат руки в предвкушении.

Запись в систему все равно идет. Люди ее не увидят, им просто объявят, что Гарх был казнен за нарушение закона перед людьми. О жене и сыне никто не знал и не узнает. Но каждый ажлисс получит запись. Система видит всё глазами экзекутора. Они почувствуют все, что ощущает он. Это бесило. Гарх думал, что это его казнь, но его уже отключили от системы и стерли дневник. Крилод Гарха висел на шее экзекутора. Ажлисс умрет, и ничто не будет его волновать. А со временем все всё забудут. Экзекутор же останется жить, и его память будет с ним всегда. Росло раздражение. Он уже ненавидел Гарха. Из-за его эгоизма и глупости, он должен убить ребенка. Убить женщину, которая шла, словно она уже умерла, но внутри продолжала кричать. Стив всё слышал и автоматически пересылал Гарху слезы его жены. Сам же Стив входил в оцепенелое состояние транса — оно поможет ему зарезать мать и дитя, а потом он возьмет преступника и даст себе волю.

*

Стив привел их в обезлюдевший зал биоконвертора, рывком открыл нишу приемника. Заметил, что чья-то заботливая рука оставила черный мешок на полу.

Обернулся к бывшему управляющему.

— Благодари императора. Я бы мог заставить тебя убить твою семью. Но император милосерден. Он освободил тебя от повторного убийства. На самом деле ты убил своего потомка и его мать уже давно.

— Твой ребенок не виноват в своем рождении, — Стив подвел к себе мальчика. — Я убью его быстро. Ты знаешь закон. Нельзя создавать прецедент династий — у ажлисс не может быть детей. Дети ажлисс — это люди, вверенные заботе ажлисс. А ты предал всех, создав себе ребенка. Ты предал всех людей, ажлисс и Императора, в верности которому ты клялся.

Поставил ребенка в пасть биоконвертора, повернул лицом к родителям и, встав за ним и приподняв ладонью подбородок, перерезал мальчику горло. Самое сложное было удержать мать — та была в истерике. Гарх же заледенел внутри и, кажется, отпусти его, он так и будет стоять памятником самому себе.

Стив ненавидел эту часть. Но более всего он ненавидел Гарха. Это из-за него, всё из-за этого тупого осла! Стив раздувал в себе ненависть — она поможет ему потом. Потом, когда он приведет Гарха к себе...

Ребенок ослабел, потерял сознание, и Стив пустил его. Кровь перестала течь. Умер. Тельце уехало на переработку. Биоконвертор разберет всё на первичную биомассу и использует сырьё при необходимости.

Подвел к себе женщину. Её не надо было ломать и заставлять. Достаточно было сдерживать — в сознании она нечленораздельно выла, и Стив старательно передавал всё её мужу. Система записывала. А его самого уже выворачивало и хотелось медленно снять с Гарха кожу.

Но это позднее. Сейчас надо избавиться от женщины.

— Ты виновата. Ты знаешь закон, но ты родила ребенка на смерть, для утоления собственной глупости.

Поставил ее на колени полуоборотом от себя, так, чтобы Гарх все видел. Придерживая ее за волосы, взрезал грудную клетку по бокам и сверху силовым ножом. Он умел делать точные разрезы.

Она сразу задохнулась, но была еще жива и беспомощно разевала рот. Глаз ее Стив не видел. Ввел пальцы в разрез и оторвал переднюю стенку груди с частью живота, как крышку. Ослабил ментальный хват. Тело непроизвольно задергалось, руки попытались вскинуться и вцепиться в него, но он отбросил их ножом. Женщина затряслась, как марионетка в руках старого больного кукольника. Её сердце билось в пленке сердечной сумки, толкаясь в неподвижные легкие, словно маленький зверек, провалившийся в яму. И не было ему спасения. Стив полоснул по сердцу вдоль, и кровь потекла густым неровным потоком между влажно-розовых долей легких вниз, на выпавшие кишки. Отпустил её, и тело упало, дернув запутавшимися волосами за пальцы. Вытер нож и руку об одежду женщины и пинком захлопнул конвертор.

— Ты знал закон и ты все равно создал ребенка. Ты жесток, подл и глуп. Ты оскорбил всех ажлисс и наплевал на жизнь вверенных тебе людей. Я поступлю с тобой так же. Ты знаешь закон.

Стив накинул на Гарха непроницаемый черный мешок и повел бывшего управляющего за собой, держа в руке обнаженный нож.

Экзекутор вел официально мертвого ажлисс, и все исчезали с их пути. Кто-то освободил портал и послал сигнал на базу. Стив, выйдя на другой стороне, словно нырнул на глубину. Вместо привычного гомона портального зала, тишина смела все звуки и людей. Выдавливала, проталкивала его все дальше ото всех и всего — к нему в комнату, в карцер.

Туда, куда никто не идет по своей воле.

*

Гарх был строг. Неприступен и холоден, как замороженная металлическая стена. Но это не спасло его. Стив ломал его, как холодный металл. Резал и калечил. Но перед казнью разбил крилод отступника на полу карцера. Отбросил обломки ногой к одежде преступника.

Разделся сам, разрезая ножом ненавистную шнуровку.

Гарх был силен, и в этом была его беда.

Прошло несколько дней, и Гарх уже плавился, как раскаленная лава, полыхая гневом, бешенством и... наслаждением. Боль растягивала и истончала его силу и стойкость, а экзекутор погружался в его горе, пил его тоску и выворачивал все чувства наизнанку, усиливая и отдавая обратно, и снова усиливая и снова отдавая.

Гарх был слишком силен, он не мог согнуться.

Гарх сломался. Не выдержал разделенной боли, унижения и извращенного удовольствия, которое экзекутор выжимал из его кровоточащего тела и щедро делился, упиваясь и утаскивая с собой в омут безумия.

*

Стиву было хорошо. Чувственное мерзкое пресыщение вместе с физической усталостью накрыло его душным и тяжелым одеялом. Он был сыт и выжат. Хотелось обнять своего донора, утонуть в его изможденно-безвольном сознании и уйти вместе с ним в небытие.

Поднялся и осмотрел тело. Отпрепарированные полоски мышц и уже подсыхающие узкие ленточки кожи — все очень кроваво, очень болезненно, но не смертельно. Ажлисс так просто не убить. Стив заботливо провел пальцами по открытым ранам, стимулируя регенерацию и останавливая кровотечение. Гарх, не приходя в сознание, задрожал.

Потом он вылечит все это безобразие по всем правилам. Немного отдохнет, тогда и разбудит Гарха. Вынужденная и ускоренная сканом регенерация, когда распаленные нервы, стимулированные его руками, начнут прорываться сквозь буйно соединяющиеся ткани — процесс тоже крайне болезненный и эмоциональный.

Продолжая держать жертву без сознания, Стив с усилием поднял изорванное тело — бывший управляющий Третьего континента был выше на голову и тяжелее, хотя заметно похудел за декаду экзекуций.

Пройдя через спальню, задержал дыхание и сложил мужчину в свою огромную ванну. Закрепил голову, пристегнул руки и ноги к вделанным в стенки и дно креплениям. Помнится, в детстве его сильно удивляли эти кольца. Однажды он запустил рыбок в ванну и играл с ними, заставляя проплетаться стайками и цепочками сквозь просветы…

Включил теплую воду и не выдержал — мягкими любовными касаниями смыл кровь с лица спящего. Лицо он старался не калечить. К тому же наказываемый видел себя в зеркальных стенах и потолке карцера, что добавляло ему негативных эмоций, которые экзекутору было так легко усилить, расшатать и перевести в сексуальное возбуждение, довести до экстаза, до полного изнеможения. Сознание наказываемого содрогалось от сметающих его волю боли, гнева, безнадежного отчаяния, бессильной ненависти к своему палачу, к самому себе. Разбивалось и расщеплялось, умирало от наслаждения, даже скрываясь в паузы разрешенного обморока.

Это было так близко, наполняло такими понятными, знакомыми и сильными чувствами. Приближало к смерти, возносило на пик удовольствия и сбрасывало в пустыню забвения. Опустошало. Уничтожало.

Стив соскользнул в воду и лег сбоку, обняв израненное тело. Разрешил себе расслабиться, а теплая вода и убаюкивающая тянущая боль естественной регенерации, излучаемая донором, быстро усыпили его.

Он проснулся первым и, разбудив Гарха, даже слегка расстроился. И в то же время обрадовался.

Гарх там не был.

Пришло время. Во время последней экзекуции, а Стив не заметил когда, Гарх исчез. Не выдержал. Остался где-то там, вне. Нет, что-то ещё внутри было, но этот пробудившийся обрывок сознания — это уже не был человек. Вместе с потом, кровью и спермой, вместе с криком и болью куда-то вытекла важная часть человека. То, что проснулось и смотрело из ванны, было не то. Внутри все еще сильного тела шевелился ошмёток былого сознания, и это жаждало. Тянулось и просило. Жаждало и смотрело глазами идиота, которому обещали сладость.

Стива передернуло. Пришло время.

Ради этого он живет и ради этого был создан.

Открыл слив, сел верхом на заёрзавшее с готовностью тело и с отвращением заблокировал. Грубо поддел кожу и вырезал полосу от плеча до локтя. И ещё. Снимал пласты мяса с груди и конечностей, плавая в кровавом мареве, держась за всё густеющий звон кровавого пульса. Раскачал, усилил... И на всплеске невыносимого шквала боли и отчаяния, полный своей и чужой жаждой, вскрыл напряженно выгнувшееся ему навстречу горло.

Убил.

И упал, унесенный взрывом абсолютной пустоты. Как будто умер сам. На время полного затмения в беспамятстве он перестал быть. Его душа ненадолго разлетелась в пыль, надорвавшись слишком сильным ощущением, и он исчез из мира вслед за убитым. Стал истинно безвольной куклой, и ничто не беспокоило его.

Это был его наркотик и его награда.

Глава 6. Планета Джи. Кусок после казни

Очнулся.

Отлепился от остывшего трупа. Сбросил волосы в ванну, вызвал стюарда и заполз в душевую кабинку.

Генри убирался, а он сидел в горячей воде, а вода текла и текла... Лег на бок, обнял колени. Вяло просочилась мысль, что мог бы утопиться, но к чему? Очередная бессмыслица.

Сконцентрировал взгляд на своем отражении в зеркальной стенке. Игрушечка. Оленьи заплаканные глазки, девичий пухлый ротик с фигурной верхней губой. Из ночных кошмаров выплыла одуловатая морда прихвостня и заместила облик тонкого юноши.

Стив высунул кончик языка и медленно облизал губы, повторяя жест того урода, который в гаремном саду убивал Хакисс. Втянул воздух уголком рта. Какое знаменательное отличие — слюни у него пока не текут.

Крис поселил того урода рядом с собой, но не спал с ним. Конечно, Крису нравятся фигуристые блондинки.

Но в этом всё равно есть что-то демонстративно-неестественное.

Сколько там убил этот прихвостень? Человек двадцать невиновных?

Экзекутор убил больше, но виноватых...

В чем виноват экзекутор... Почему ему так мерзко? Почему он словно умер? Погас. Состояние безнадежного ожидания. Чего он ждет? В древности была такая казнь — похоронить человека заживо. Но наш светлейший — Бог живущий с нами — сделал ненужными подобные жестокости. Он изобрел ошейник. Куратор наденет ошейник на обуреваемого неразумными поступками человека, и ошейник, поймав шкодливые мысли, пошлет импульс прямо в мозг нарушителя. А когда у человека не останется нехороших мыслей, и дознаватель не найдет нехороших желаний даже в самых потаенных глубинах личности, то куратор снимет ошейник и обновленный человек снова вернется в равноправное общество.

На самом деле ошейник дело бледных ручек научной подруги императора, регента Джул. Но ажлисс не выделяют изобретателя. Все свершается по воле Джи. А люди могут его благодарить, вознося молитвы в храмах и тратя свои деньги на поминальные кольца. Всё равно всё пойдет во благо всего человечества.

Для ажлисс, сорвавшихся с ровной дороги благодетельной и долгой жизни, есть маленькое ручное пугало или бесценный подарочек — экзекутор Императора нашего Джи.

Что делать экзекутору, когда его посещают нехорошие мысли? Экзекутор может уповать только на Императора, который справедливо и крепко держит свое верное орудие. И оружие.

— Я принес обед: креветки и рис, — Генри открыл душ и выключил воду. — Никакого мяса, как ты и любишь.

— Заткнись, — прошипел Стив и проглотил приступ тошноты. Даже слышать о мясе было гнусно. «Любишь!» Он просто не в силах есть мясо минимум декаду. Сел, стряхивая кровавые видения.

Генри вытащил и осушил его, как маленького ребенка. Экзекутор запихнул в себя еду, и физический голод утих. Но что теперь делать с моральной тоской, которая давила хуже камня на шее, тянула за сердце?

Было холодно. Стив стащил одеяло и забился в глухой угол у шкафа, замотавшись в мохнатую ткань. Ему полагается отпуск. Может делать что хочет, а он ничего не хочет...

Генри бесшумно исчез, зная, что в такое время экзекутор не выносит ничьего присутствия.

Открылись двери.

Стив дернулся и сжался — Джи.

Джи молча разделся, сложил одежду на тахту. Подошел и перенес слабо протестующего Стива на кровать. Обнял всем телом, прижав к себе спиной.

— Тебе надо выспаться.

«Мне надо умереть. Зачем ты сделал это со мной?» — Стив безвольно закрыл глаза.

— Кто-то должен это делать. А ты для этой работы подходишь. Ты живо реагируешь и даже записи твоих эмоций полезны для Империи.

— Я не хочу...

— Это неважно. Ты можешь, и поэтому делаешь то, что можешь. Для всех. Ты напугал тех, кому мало хорошего для убеждения. И при этом ты не сильно мучался, а даже получил удовольствие.

— Мне плохо, — Стив всхлипнул.

— Но человечество живет. Счастливо живёт. А я стараюсь, чтобы и тебе было максимально хорошо. Многие перед тобой просто сошли с ума или сорвались в безнаказанность и произвол. А ты не выходишь за уровень необходимого зла.

— Но я не хочу! — Стив заплакал.

— Тш-ш-ш... Я усыплю тебя, хорошо?

— Зачем ты сделал из меня это?

— Нет, — Джи растворил Крошку в нежности и она, покинув свое тело, плавала маленьким невидимым облачком в его мыслях. — Я не мог сделать нечто из ничего. На самом деле — ты сам. Я просто дал тебе свободу. Я создал все условия, чтобы у тебя не было пустых раздумий: прав ты или нет. Это решают другие. Ты же можешь жить чисто и без сомнений. Наслаждаться жизнью, получать эмоции и удовольствие. Почему ты мучаешься? Тебе просто нравится быть несчастной. Я сделал для тебя всё, ты моя Крошка...

— Я ненавижу ажлисс. Ты отобрал у меня всё. Даже имя...

— Нет, если бы ты не хотел, ты бы не делал. Никто не в силах заставить человека делать что-то против его воли. Я уже давно не управляю тобой. Только впускаю в свое сознание вот так, как сейчас.

— Я не хочу так жить...

— У тебя есть долг и присяга. Кто, если не ты? Спи, Крошка, — Джи усмехнулся и прижал экзекутора, целуя его в висок и усыпляя. — Ты отдохнешь, и всё будет хорошо... А завтра ты поедешь на Сэмлу, к регенту Сейо, и тебе будет некогда хныкать. Возьмешь там любого человека, который привлечет твое внимание, и будет тебе занятие. Приведешь сюда, займешься его адаптацией.

Глава 7. Планета Земля. Падение

Облечённый в бордовый шелковый верх, черный кожаный низ и с ножом на бедре, Стив вышел из портала на этой Земле. Еще бы они ее «вода» назвали или «воздух», затейники!

Отошел вбок к пешеходной зоне, ведя за поводок планирующий чемодан с дублями экзекуторской формы. Холод сразу прохватил до костей. Поднял голову и кинул скан: вытащенный из небытия веков каменный зал и прилегающие склады были битком набиты снаряжением, вещами, техникой. Вот местные будут удивлены массированностью атаки, думая, что вся захватническая армия и вместе с обеспечением болтаются на орбите на экскурсионном кораблике! Купол, столетиями спрятанный в горах, зиял нараспашку. Три грузовика, полные людей, упали с неба и влетели в портал, направляясь на одну из колонизируемых планет.

Стив убил мысль, что его близкие или далекие родственники только что могли пролететь мимо...

— Ажлисс экзекутор, желаю тебя увидеть подарком, — два гвардейца в деактивированной броне, сжатой до браслетов, ободка на шее и пояса, выдвинулись навстречу из шлюза зоны ожидания. — Я Мэт.

— Лирой, — склонил голову второй.

— По приказу регента Сейо мы — твое сопровождение, ажлисс экзекутор, — Мэт перехватил поводок планера с гардеробом.

— Можете обращаться ко мне по имени. Стив будет достаточно, — экзекутор обогнул почетный караул и заторопился в тепло. «Экзекутор не здоровается и не прощается», — тенью промелькнула вызубренная с детства формула. Увидел ближайший пункт связи, подошел и положил руку на сенсор:

— Регенту Сейо от экзекутора. Присяга....

Но проговорить присягу не успел, на экран выскочила записка с печатью регента:

— Экзекутору. Присягу принял. Приступай к работе. Мет отвечает за распорядок. Сейо.

Стив на мгновение сбился, но набрал ответ:

— Подтверждаю получение приказа. Прикладываю Императорское разрешение на изъятие одного человека из популяции по своему выбору.

Вытащил из системы официально подкрепленное печатью Джи разрешение и переслал Сейо.

Ответа не дождался и повернулся к конвою:

— Хорошо, Мет и Лирой, что будем делать?

Они сразу вылетели на нейтрализацию возможного конфликта и отлов. Для Сэмлы началась новая эра, и Стива взяли в такой оборот, что он еле успевал есть и спать. Все указания приходили только через Мета. Вся эта субординация и игры в больших начальников! Сейо ни единого распоряжения не послал лично экзекутору, дословно выполняя закон, что экзекутор работает только под руководством ответственного ажлисс. Коммуникатор Стива безмолвно лежал в кармашке пояса. Стив похихикал про себя и забыл. Пускай у Мэта голова болит, куда они едут, когда они едут, что есть и где спать. Экзекуторово дело маленькое. Прилететь, накрыть сканом обозначенную территорию, заблокировать и вывести все, что там буянит, отсвечивает живыми и способными к передвижению аурами. Заставить ссыпать оружие в кучку и удержать это стадо, пока им всем наденут ошейники. Помочь дознавателям допросить подозреваемых, внушая любовь и искренность. Найти, есть ли бомбы или запрятанные мины, ловушки и прочие подарочки. Заставить умельцев, что их установили, разобрать все до безопасного состояния и шагом марш в багажник. И прощайте, летите строить новую жизнь под чутким руководством ажлисс.

Его использовали на сто пятьдесят процентов. Джи был, как всегда, прав. Очень быстро у Стива не осталось ни времени ни сил, чтобы не только кукситься, но и хотя бы злится. Он ел, что давали, падал в сон, где указывали, а проснувшись опять глотал странную пищу и нёсся на задание. Часто спал во флаере по дороге с одного рейда на следующий. Приставленные два гвардейца могли меняться и отдыхать по очереди. С ним был то Мет, то Лирой... Стив же стал бесконечным... Он был везде и сразу. Охмуряя, нейтрализуя, выводя с крыш и бункеров, принуждая разряжать архаическое докристаллическое вооружение, заводя послушные толпы в грузовые флаеры, он помнил о разрешении Джи, он все время помнил и надеялся, что кто-нибудь привлечет его внимание. Но люди сливались в одну тупую массу. Время превратилось в однообразный конвейер.

Но одно впечатление перекрыло всё — города. Нет, он и перед приходом на Сэмлу видел записи в энциклопедии и картинки со спутников. Но ощущение от изображений нельзя было сравнить с реальностью, когда он стоял маленькой манящей точкой, а вокруг суетилось несколько подразделений спасателей только для того, чтобы установить нейрозабор вокруг района, а еще несколько отрядов просматривали бесконечные жилые ячейки в поисках неспособных к самостоятельному передвижению детей, стариков или домашних любимцев. А сам город уходил еще на десятки километров за горизонт видимости, наполненный высоченными колоннами домов, возведенных без оглядки на нормативы здорового и разумного обитания и землепользования. О чем они думали? Что делать, если случится пожар? Прыгать вниз головой из окон? А если землетрясение? Чистое безумие.

Людей вывозили вместе с детьми и с многочисленными контейнерами для домашних любимцев. Особенно забавна была транспортировка рыбок: аквариумы, заключенные в силовые капсулы, смотрелись издали как связки стеклянных кубиков.

По нему несколько раз пытались стрелять. Смешные дикари! Они не могли знать, что сосредотачиваясь и прицеливаясь, они привлекали его внимание раньше выстрела, кололи остро направленными мыслями.. Он всегда успевал зафиксировать нападающего. Но однажды, при вывозе какой-то вооруженной группировки, слишком уставший экзекутор среагировал поздно. Атака оказалась массированной и одна из пуль срикошетила в невинного, скользнув по броне гвардейца. Стив был вынужден лечить подстреленного. Поиграл в исцеляющего ангела.

Он думал, что дознаватель, руководящий сбором своего будущего дозена, сам и вылечит, благо такие мелкие травмы может лечить любой ажлисс. Но после быстрого обмена мыслями согласился, что политически лучше, если это сделает экзекутор, на которого только что покушались. И Стив остановил кровь и заставил ткани выплюнуть пулю. Легкое удалось залечить быстро — нежное и тонкое кружево легких быстро и послушно регенерировало. Но, закрыв рану, Стив оставил надломленное ребро срастаться обычным и естественным для человека способом. Он не имел ни времени ни желания медитировать с раненым еще полдня. Мет (или Лирой?) что-то говорил аборигенам. Стив не знал язык и не слушал. Для его работы знать местные языки совершенно не обязательно. Это Сейо со своей командой будет тут жить. А экзекутор уйдет, как только планета стабилизируется до уровня, когда ее можно будет удержать только дознавателями, спасателями и местными, увидевшими свое счастье, обывателями.

Свидетели нападения вели себя как при явлении Бога, а Стиву не нужно было знать язык, чтобы почувствовать благоговение толпы. К тому же пока он лечил раненого, тот второй охранник, этот Мет или Лирой, поймал нейтрализованного Стивом террориста. Толпа это не поняла, люди не знали и не чувствовали, что Стив поймал этого стрелка и заставил сдаться, навеяв ему страшное раскаяние. Стрелок, рыдая и норовя рухнуть на колени, что-то вопил и каялся, что привело толпу в трепет. Лечение раненого почти не требовало внимания, а зацепиться за ярко вспыхнувшее заинтересованностью биополе террориста и привести его назад, Стив бы смог и получив эту самую пулю в голову.

Ну может и не смог, но кто же об этом знает?

*

Он устал. Утомительная и высасывающая все силы работа без какой-либо психической компенсации. Он падал без сил, зверел в одиночестве и не имел возможности реанимировать нервы. Пить кровь, чтобы получить напрямую энергетическую подпитку? Категорически нет! И потом, из кого? Из этих слабых перепуганных аборигенов, которые еще не осознали счастья присоединения к Империи? Чем и как бы он заплатил? Система, получившая на Сэмле мерзкое определение "паучья сеть", толком еще не работала, единая расчетная единица "имп" только-только начал вводится в оборот. Да и аборигены, кажется, еще не знали об упырячьих возможностях новой власти.

Или бегать по изоляторам, высасывать преступников, отбирать их у сортирующих человечество дознавателей? Нетушки, брать кровь даже у близких тяжело. Как будто распяли на площади и пропустили через него армию. Даже с Джи. Всегда остается ощущение, что он сам себя публично отпрепарировал и изнасиловал, добровольно выставив всё самое сокровенное. Хотя ничего сокровенного у него нет и никогда не было. Он давно вывернут наизнанку и разложен под ярким светом очей Бога нашего и нет ни малейшего уголка тела или души, где бы Джи не побывал. А все равно после питья крови неуютно.

Ему нужен кто-то свой, личный, только его. С кем он сможет слиться душой и найти равновесие. Ему даже не надо будет пить его кровь, просто отдохнуть, прикоснувшись душой.

Опять они куда-то летели и Стив сполз на пол в багажнике грузового флаера. Он предпочитал сидеть на полу и сразу отказался лететь в кабине — дурные привычки всегда самые стойкие, самые упорные. Полчаса назад они перескочили порталом с другой стороны Сэмлы, нейтрализовав крупную банду мародеров, вооруженных как для завоевания галактики и решивших основать собственную республику. А теперь они летели к вспышке религиозных беспорядков. Боже, как он ненавидел религиозных фанатиков! Всех. Вместе с их божествами... Но сейчас ему надо подкрепиться или он поубивает этих свято верящих людей, окрыленных своей святой правдой и ворвавшихся куда-то там истребить под шумок беспорядков неправильно и не свято верующих соседей. Вот у него один бог и нет иного. Бог, которого он может потрогать. Который с ним даже спит. Иногда. Для себя он давно решил все эзотерические вопросы. Но сил у него уже очень мало. Он страшно устал. Надо у кого-нибудь набраться сил и спокойствия. Найти баланс. Уравновеситься. Иначе он сорвется. Он тихо прополз мыслями в кабину. Мэт вроде поспокойней.

«Мэт? Подойди ко мне».

Мэт встал с кресла. Экзекутор лежал навзничь у стенки багажника и выглядел как вчерашняя дохлятина. Сколько в нем? Метр семьдесят? И весит около 60 кило. Мелочь зеленая. Особенно в огромном пустом флаере. Нет, он таким бледным и приехал. Но сейчас экзекутор был совершенно тихим и его лицо и на самом деле казалось зеленоватым. Уже давно он перестал переругиваться по любому поводу и без повода. Перестал огрызаться даже на провокационные вопросы. Начал глотать, что дают, а не комментировать качество пищи и вообще почти перестал разговаривать, ограничиваясь короткими мысленными приказами. Мэт даже думал, что если бы не он, то, наверное, экзекутор перестал бы мыться. При напоминании, экзекутор молча и не поднимая глаз, разворачивался, шел и мылся, даже не пытаясь их оскорбить. И что за идиотская манера вечно сидеть на полу? Вот теперь на полу лежит, ведь есть же кресло в кабине?

Лирой позавчера предложил ему крови, но экзекутор при этом как будто получил удар стеком, очухался и не только обругал, но накрыл фантомом и направил бежать в угол, шарахнув Лироем об стену. А закрыться Лирой не смог, хотя не вчера родился и блокировки ставить умеет. Лирой потом сказал, что даже не почувствовал, когда и как экзекутор в него внедрился и когда вышел. Мелкий, но сильный. Но крови бы ему попить не мешало, ведь совсем еле дышит.

Может сейчас? Ответственность за этого мальчишку лежит на них, что с ним делать, если он крови не хочет, а сползает в пропасть бессилия и не желает, чтоб ему помогли? Настучать Сейо, чтоб приказом заставил его взять энергии?

Мэт опустился на одно колено в полшаге от экзекутора.

— Возьми, — склонился ближе, подставляя горло.

— Прости, мне надо, — экзекутор взял его за руку и прижался к ней лицом. — Потерпи!

Мэт замер. Что это? Когда начинать терпеть? Сначала решил, что экзекутор наконец-то будет пить, хотя к чему ему рука, там жало некуда вводить.

Но зачем он к нему прижался? Молится? На него, Мэта? Странный экзекутор. Ещё раз предложить крови? Или экзекутор и его пошлет в стену со всей дури? Мет едва чувствовал ментальный контакт. Того предыдущего экзекутора он чувствовал даже на расстоянии, а этот тих и незаметен, ментально его и не чувствуешь, и даже почти не видишь, мелочь такая. Капризная. То не так, это наперекосяк. Нет в жизни счастья и равновесия. Или это оно, равновесие и есть? Что-то одно хорошее всегда должно уравновесится чем-то пакостным?

Экзекутор вдруг выпустил его руку.

— Спасибо. Иди.

Мэт пожал плечом и ушел обратно в кабину.

Экзекутор качнулся было вслед, но опомнился и поставил блок и закрываясь ото всех. Джи бы его заставил, но тут никакого Джи нет. Он выдержит. Он с ума не сошел с гвардейцами целоваться! Он и гвардейцы.Бред!

*

Выскочив из самолета во Франкфурте, Сергей пробежался по пугающе пустому и гулкому аэропорту до окошка справочной.

Паспортный контроль отсутствовал.

— Добрый день! Я — Иса Мамедов, у меня бронь в Москву, — сунул паспорт в окошко. — Там было сказано, обратиться лично...

— Подождите минутку, — мило улыбнулась девушка. — Да, я вижу вашу бронь, но ваш самолет отложен и возможно полетит через неделю, если зарегистрируется еще человек двадцать. Туристические поездки отменены до ноября — мы перевозим только срочные грузы.

— Я за неделю пешком дойду, — буркнул Сергей. — Верните паспорт.

— Вам надо получить комм — все паспорта скоро отменят, — девушка подняла бровки, но положила паспорт в ящичек и передвинула его к Сергею. — Если пойдете по синим стрелкам...

— Спасибо, я знаю, где получить комм. Но я лучше получу его дома, — Сергей убрал документ в нагрудный карман. Закинул сумку на плечо и, пытаясь сохранить непринужденный вид, пошел на станцию подземки.

По дороге притормозил у банкомата.

Автомат всосал карту и Сергей с недоумением уставился на сумму. На счету Исы Мамедова — его рабочего псевдонима — светилось пятьсот импов. Что еще за импы, их маму?! С перепугу решил снять всё. Из окошка высыпалась горсть разноцветных ленточек. На экране банкомата появилась надпись: Ваш счет нулевой, будьте бережливы! Следующая выплата первого числа ближайшего месяца.

Сергей хмыкнул и испытал желание протереть глаза.

Надпись поменялась на таблицу:

Дорогие сограждане, пользуйтесь едиными для всех виртуальными импами! Получите комм у ближайшего пастыря и ваши деньги будут всегда с вами!

Желтые — 10,

зеленые — 20,

красные — 50,

голубые — 100,

синие — 500.

Кольцо с синей полосой — один (узкое) или пять импов (широкое). Кольца стоимостью в одну, пять, десять и двадцать сотенных обозначены точками в соответствии со схемой...

Сергей потер лоб. Долбанутая Европа, ненормальные немцы! В Бразилии не было никаких импов!

Черта с два он пойдет к их пастырю получать комм. Этот информационно-регистрационный коммуникатор призывали получить на каждом углу еще в Бразилии. Пока они плевали в потолок от безделья, ожидая самолет в Европу, наивный Витька пошел на стадион, где будто бы открылся пункт выдачи. Отстоял очередь вместе с готовыми на любую халяву бразильерос, но не вернулся. А ночью со стадиона поднялись и отлетели огромные и бесшумные полусферы пришельцев.

На табло под потолком бежала бесконечная реклама: всемирное человечество всё вместе идет к новой жизни! Вперед на две подготовленные Содружеством девственные планеты!

Семьями и целыми городками набирались энтузиасты для переселения на Утреннюю Звезду и Свободу. Во главе с правительствами и парламентами. А обезглавленным народам по всем каналам телевидения и интернета крутились записи о воссоединении семей на солнечных берегах и бескрайних полях нового места обитания.

Группа немцев, прилетевшая с Сергеем, уже растворилась в переходах постапокалиптически тихого аэропорта. Громкий и жизнерадостный голос диктора заставил Сергея вздрогнуть:

— Сограждане! Сохраняйте спокойствие — вы нужны человечеству! Исчезла опасность войны, политических переворотов и болезней. Получите комм и продолжайте ходить на работу! Если ваше предприятие закрылось, ваш пастырь в небесно-синем одеянии, кабинет которого вы найдете по синим стрелкам, поможет вам. Уже никогда вы не испытаете нужду или голод. Ваша зарплата будет стабильной. Ваше здоровье и благополучие — это смысл жизни ажлисс. Ажлисс — это следующая ступень развития человечества, которое, наконец, воссоединилось с вами — потерянной частицей Содружества! Теперь не нужна армия или полиция, пожарные и медики. Профессиональные спасатели в оранжевой форме помогут вам, если случится беда. А если вы будете полезны всему человечеству, то вы тоже получите бессмертие!

Сергей с ненавистью присмотрелся — пропаганда сменилась на кадры умиротворения вооруженного конфликта. Прямо посреди поля боя села прозрачная маленькая полусфера — катер пришельцев, и из нее выступил Глашатай Содружества. "Глашатай"! Сергей ни разу не видел и не слышал, чтобы этот "глашатай" произнес хотя бы слово.

Пятнадцатилетний мальчишка, одетый как тереадор: в пышной красной рубашке и обтягивающих кожаных брючках, молча вышел и встал, пожевав губу и сцепив руки за спиной. А вокруг него собирались враз переставшие стрелять люди. Бросали в кучу оружие, безропотно выстраивались в очередь. Получив на шею тонкий черный обруч от "пастырей" в синей форме, самовольно загружались в прилетевшие вслед за катером громадные транспортники.

Города пустели.

Казалось, Земля перестала вращаться.

Сергей еще в Бразилии сунулся было в посольство, куда они сдуру отнесли оружие. Но всё было закрыто-запломбировано, а рабочий контакт не отвечал. Но, с другой стороны, куда бы он улетел гражданским рейсом со своей снайперской пушкой?

Выйдя из метро на главном вокзале Франкфурта, он смог дозвонится Кириллу. Никто из знакомых больше не отвечал.

— Серег, ну ты даёшь! — зачастил бывший одноклассник. — Что это ты так застрял в командировке? А мы Москву расчищаем, все новостройки нафиг! Памятники остаются, а мы будем строить новые нормальные дома. Много зелени и простора, а не эти муравейники!

— Кир, кончай трепать чушь, — Сергей поморщился: Кирилл был большой оптимист. — Я Ленке дозвониться не могу. Можешь к ней заехать?

— Ты прости, но нет... Не могу. Мы Северное Бутово разбираем, а Черемушки Ленкины закрыты. Знаешь, как там по нервам бьёт! И узнать я ничего не могу — связь только для родственников. Приезжай, сам зайдешь и спросишь. Вон, Иркина сестра случайно попала в переселение, представляешь? Заехала к подруге, называется... Погрузили всех и оп-па через туман! Говорит, её охватило такое непреодолимое желание, сама в космолёт полезла. Побывала на Свободе, ха! Ирка сбегала к дознавателю, он проверил, и Катьку вернули, и с обоими детьми. Обратись там к дознавателю, ты ж говоришь по-немецки.

Сергей отключился и встал с лавочки. Нет, он не поедет поездом. Снова чувствовать себя как в закупоренном самолете, который каждую минуту может неведомо куда долететь? Или попасть под влияние глашатая. Неужели он не найдет в пустой Германии тачку? Один день не спать, и будет дома. Всё узнает.

Разберется, что там бьет по нервам сильнее, чем неизвестность...

*

Вычищенные территории с опустевшими домами окружало невидимое поле страха. Как оказалось, не смертельное и не мешающее двигаться. Просто полоснувшее по психике ужасом и коротким болевым разрядом в момент проникновения. Сергей упал от резкой боли, но перекатился, вскочил — боли уже не было — и перебежал под укрытие черных в ночи "зеленых насаждений". Боль и страх исчезли, как не были.

Особо не нервничая и не торопясь, Сергей выбрал ниссан внедорожник. Похоже, охрана вычищенного от населения спального района не торопилась искать нарушителя, да и была ли тут охрана? К тому же и внутри зоны никаких датчиков-сирен-пугалок не обнаружилось. Ключи от машины мирно висели на крючочке в прихожей незапертого дома. Найти канистры и запастись топливом не составило ни малейшего труда, как и собрать еду-питьё и стащить ящик с инструментами, да одеяло с подушкой.

На выезде болевой разряд скрутил Сергея, но он умудрился даже не выпустить руль. Ниссан вильнул и помчался на восток по полупустым дорогам.

Германия и малонаселенная Польша — это вам не сумасшедшая Москва. Ночью на Европейских дорогах и ранее было пустынно. Одинокие грузовики только добавляли неприятных мыслей, словно редкий звук шагов в покинутом жильцами доме. Его дважды останавливали оранжевые спасатели. Громадные мужики. Из тех, что поперек себя шире, однако по движениям было видно, что под кобинезонами у них нет ни капли жира. Обратились к нему по-немецки, попросили его комм, но удовлетворились паспортом Мамедова. Ни первому ни второму патрулю не пришло в голову спросить права или техпаспорт на машину, зато узнав, что он едет домой в Москву, легко перешли на русский.

— А где вы живете в Москве?

Пользуясь тем, что в загранпаспорте не было адреса, да и сам Иса Мамедов был как бы из Баку, Сергей назвал адрес Катьки — матери-одиночки и сестры Кирилловой жены.

Пришелец поводил пальцами над прозрачным экранчиком, вытянутым из палочки комма, и переспросил:

— По этому адресу вы не зарегистрированы.

— Екатерина Голомыйко моя гражданская жена, а её детей я собираюсь усыновить. Дайте вернуться домой!

Бык в оранжевом потыкал пальцами в комм и отпустил, даже не проверив машину. И тут Сергей пожалел, что не взял хоть какое оружие — у немцев бы точно нашел, если бы поискал как следует!

Радио приходилось все время переключать — любая музыкальная программа прерывалась восторженной пропагандой. Это было невыносимо и Сергей выключил радио совсем.

Москва встретила свободными дорогами. Редкое движение на дневной МКАД дергало нервы хуже разрядника пришельцев.

Съехал с МКАД и, наплевав на запрещающие надписи и получив комбинированный удар страха и боли, чувствуя себя героем фильма о последнем человеке на Земле, Сергей проскочил невидимый барьер вокруг выселенного родного микрорайона, пропетлял между брошенными машинами и остановился, перекрыв проезд у своего дома.

Нигде никого.

В плотном ряду парковки стояла их с сестрой мазда.

Сердце упало. Дура Ленка!

Домофон не работал, дверь не открывалась. Выбил окно на первом этаже и по вырванному с корнем заборчику палисадника — в прошлом году собрали деньги всем подъездом — забрался в квартиру тетки с брехливой болонкой. Тетка вечно сидела у подъезда И цеплялась языком за каждого. Теперь сидит где-нибудь на Звезде, но без болонки — у двери лежал лохматый трупик.

Сергей даже не стал закрывать дверь — зачем? Бросился, прыжками через ступеньки на четвертый этаж. Выдохнул, открыл общую дверь.

Четыре шага.

Открыл квартиру.

— Лен? Мама?

Липкий запах мертвечины...

Заставил себя войти в комнату.

Мать опять пыталась пробраться за шкаф. Ей казалось, что там — их старый двор в Баку. И оттуда ее зовет отец, живой и смеющийся. Она так и осталась лежать, уткнувшись в темную щель, куда не пролезала даже рука. На четвереньках, в ярком любимом халате...

— Ленка? — зачем-то шепотом позвал Сергей.

Взял с кровати одеяло.

Аккуратно прикрыл тело матери и перевернул на бок, одновременно оборачивая в ткань. Задержал дыхание — тело уже распадалось. Значит, Ленку угнали давно. Видимо, сразу после разговора...

Вокруг была совершенная тишина.

Самодельный "гроб" из одеял и простыней получился неожиданно большим и неудобным, но вошел назад в ниссан, в багажник, совмещенный со сложенными сиденьями.

Вдали между домами мелькнуло оранжевое и Сергей стартовал.

Похоронит мать у сторожки.

На берегу Волги.

К тому же там у него есть схрон.

Глава 8. Планета Земля. Стрелок

Эмиссары из числа дознавателей прожили на Земле перед нашествием около пяти лет. Они были постепенно и незаметно для людей закинуты ранее через точечные порталы. Потом, умея читать сознание людей, приспособились к местным условиям и постепенно проникли в руководящие должности где сами, а где собрав генетический материал, на основе которого в империи были заготовлены клоны, в которые в момент икс переселились дознаватели и сыграли роль правителей, военных или экономических самодержцев, управляющих жизнью на Земле. Планета должна была быть обезглавлена за как можно более короткий срок и максимально бескровно.

И пришел день икс, когда почти одновременно ведущие правительства подписали передачу власти регенту Императора, а также были заблокированы и начали разоружаться стратегически рассчитанные военные базы, наводнившими их гвардейцами императора в сопровождении экзекутора, неслышно подчиняющего и управляющего армиями без единого выстрела. И мир рухнул. Часть правительств присоединилась сама, но многие ринулись в бой. Особенно у кого было оружие или остатки власти в руках. Некоторые страны замерли, ожидая развития событий и их оставили на потом. Но началась война. Она была по всей Земле, и была беспорядочна и неуправляема. Она не могла идти сплошным фронтом, потому что этого фронта не было. Пришельцы были инфильтрованы в общество и воевать широким фронтом было негде. Были отдельные, быстро изолируемые и нейтрализуемые очаги. Вспышки преступности, с которой Империя поступала также, как с вооруженным и любым сопротивлением: изоляция и поимка силой экзекутора, ошейник и выселение.

Многие населенные ареалы были вывезены без какой-либо селекции. Просто прилетали большие грузовые корабли, куда, загипнотизированные экзекутором, загонялись жители, потом снабжались ошейниками для упрощения манипуляции и увозились в портал. Система регистрировала прошедших через нее по индивидуальным сигналам их душ, а потом было только делом времени и местного управляющего приписать каждому сигналу имя и снабдить человека коммуникатором, реагирующим на его личное поле.

"...Продолжайте вести свою привычную жизнь! Новое правительство — это в основном ваше же правительство и мы сохраняем все рабочие места и создаем много новых рабочих мест! Все нарушители будут отправлены на колонизацию иной планеты, но вы сможете увидеться с вашими родственниками, оказавшимися в рядах колонизаторов, но после установления мира и порядка!" — это и подобные сообщения транслировались постоянно, но никто уже ничему не верил, хотя жизнь понемногу налаживалась, особенно в "очищенных" районах, люди боялись также внезапно исчезнуть в неизвестности. Но люди хотели есть, получать лекарства, дети продолжали рождаться и боясь или не боясь, но люди продолжали жить. Тем более, что захватчики только приветствовали продолжающих работать людей, и не стремились везде поменять все руководство. И за политические или религиозные взгляды никого не ловили. Главное было поддерживать течение привычной жизни.

Многие производства встали и разорвались экономические цепочки, но пришельцы налаживали новое производство и устанавливались новые экономические связи, реанимируя и то старое по возможности. Больницы продолжали работать, фармакологическое производство удерживалось в рабочем состоянии, ведь невозможно всех сразу вылечить.

Очаги сопротивления и просто вспышки агрессии или жадности полыхали по планете, становясь все реже, все слабее. Армия дознавателей и гвардия работали в тесном контакте с экзекутором, который мотался по планете, как укуренный шаман, скачущий на исходе сил.

Сейо, видимо, на донос Мета, распорядился чтобы экзекутор работал через день и Стив, хорошенько отоспавшись, облюбовал для безделья ближайший городок. Он там уже был несколько раз, используя короткие перерывы в гонках за восставшими. Городок был грязный и вонючий. Обшарпанные здания, узкие улочки, шумные люди. Ну, положим, люди все-таки были обычные, правда, некоторые слишком странно одетые, другие грязные, толстые или больные. Но он наткнулся на забегаловку, где продавали местное пиво, а на открытой террасе во внутреннем тихом дворике можно было уединится.

Точнее, сначала прилетел на маленьком двухместном флаере в сопровождении обоих своих конвоиров. Лирой остался у флаера на какой-то площади, а он с Мэтом завернули в улочку и пошли в кабак. Люди на него таращились и его постоянно пихали слабенькие, но назойливые, как зудящие мелкие насекомые, вспышки чужого напряженного любопытства. Он был в своей официальной форме: широкая бордовая, отливающая черным на сгибах рубашка с широкими же рукавами и высокими, почти до локтей, шнурованными манжетами. Рубашка была вышита на груди черным бисером и эта хотя бы имела горловину с глубоким узким вырезом. Стив взял на эту новую планетку немного более свободный вариант своей формы. Одной шнуровкой меньше, и то радость. Хватит ему веселья со шнуровкой манжет и штанов!

Он сразу прошел во дворик, послав Мэта разбираться с покупкой пива. Постоял, выбирая куда сесть. Потом Мэт принес пиво, и он сел спиной к кабаку, лицом к садику за террасой. Тихо попивал свое пиво и разглядывал кустики в саду. И тут ему как топор влетел в грудь и его кинуло по террасе, сшибая столики и рассыпая стулья. И он упал у двери с кратером в груди. За долю мгновения он почувствовал укол чужого напряженного внимания и, останавливая сердце, кинулся к источнику чужого острого биополя, взорвавшего его грудь разрывной пулей. Мэт бросился к нему и сразу положил руки на рану, присоединяясь к защите тела Стива и помогая остановить кровотечение, затянуть дырищу в сердце и груди. Оставив свое тело затягивать раны провизорной пленкой, и подстегиваемый рвущей нервы болью, Стив сразу поймал и запомнил сигнал стрелявшего. Тот был далеко, но Стив его запомнил. Не было сил вести его, он летал в черном концентрате болевой волны. Стив его запомнил и тихо, укачиваемый этой подаренной болью, неслышно летел за ним тонкой паутинкой контакта.

Еще один подбежал и хотел его добить, но этого взял одной рукой Мэт, у которого и так хватало работы, отгонять желающих помочь и спасать застреленного. Хотя Стив бы с ними справился и сам. Надо было держать на расстоянии милосердных добровольцев, которые хотели помочь бедному, насмерть застреленному Стиву. Но кровь перестала течь, сосуды затянулись. Рана начала заживать, можно было начинать еле видимое и редкое сердцебиение, но еще нельзя было активно шевелиться. Стив ментально отогнал Мэта с его донорскими замашками и кровью и попросил лучше пива. Мэт обложил его, но сбегал за пивом. Стив аккуратно с помощью Мэта сосал пиво, едва дыша и небрежно сканируя народ вокруг. Все было в порядке. Наводчиков тут было два: один уже сидел в ошейнике в багажнике, закрытый прибежавшим Лироем. Другой удрал, не будь дураком, практически сразу. Но он все-таки дурак, потому что Стив его чувствует и уже его знает, но дурака поймаем потом. Сейчас Стива интересовал третий — стрелок, двигающийся далеко на границе его чувствительности. Народ галдел вокруг. Стив допил свое пиво, восстанавливая объем жидкости, и Мэт отнес его во флаер и положил на разложенное кресло, сам садясь на пол у переборки багажного отделения. И они вылетели ловить стрелка.

Лерой хотел сначала сгрузить их пленника в полиции, а потом уже ехать за стрелком. Но Стив, продолжая неподвижно лежать и регенерировать, настоял ехать немедленно — стрелок слишком шустро двигался и он боялся его потерять. Конечно, потом бы он его нашел, он бы увидел его сигнал на фоне моря чужих нейтральных сознаний, но Стиву хотелось быстрее. А тело в ошейнике, запертое в багажном отделении никому не мешало. И они полетели за убегающим стрелком по тонкой нити контакта, которую держал Стив.

Сразу после коллапса Стив не смог ходить и ему было пока вообще нежелательно двигаться и говорить — активно нарастающая новая ткань в заживляющих мембранах, образовавшихся из вытекшей крови и покрывающей все его раны, все еще была тонка и слаба и не выдержала бы подскочившего давления при активном движении. Все могло снова лопнуть. Он и так, лаская свою боль, дышал редко и очень слабо, и даже не говоря о почти невидимом сердцебиении. Но ментально ему ничего не мешало. Боль, колючим клубком перекатывающаяся в его груди, даже помогала чувствовать острее.

И Стив его чувствовал. Стрелок уже давно слез со своей огневой точки на крыше и быстро удалялся на мотоцикле вон из города по полупустому шоссе. Флаер взлетев над городом по широкой дуге приближался к шоссе Стив указал их цель Лирою. Тень от флаера накрыла мотоциклиста и, приблизившись, Стив усилил контакт, овладел сознанием стрелка и заставил его остановиться. Лирой посадил флаер на обочину шоссе перед неудавшимся убийцей, распугивая редкие машины. Стрелок стоял, упершись ногами и вцепившись в свой мотоцикл, казалось он выломает руль. Стив мстительно запустил свои ментальные щупальца и пробежался по телу своего убийцы, продолжая держать его неподвижным. Тот был как сжатая до предела пружина, еще немного, еще чуть-чуть и хрустнет спуск и пружина с острым воем распрямится, разбивая собой неподвижность окружившего ее мира. Стив плотоядно просмотрел бушевавшую эмоциональную бурю в пойманном сознании. И понял, что от этого он возьмет немного крови, немного энергии. К тому же восстановить свои силы из несостоявшегося собственного убийцы показалось ему правильной идеей. И плевать, что он раскроется перед этими двумя, ему надо быстрее вылечится.

Мэт вышел и надел ошейник на безвольно каменного террориста.

"Мэт, покажи мне его" — попросил Стив и отпустил ниточки управления. Пленник как-то нелепо и совершенно некоординованно подскочил, как будто пытаясь взлететь, замотал руками и упал. Мотоцикл, потеряв опору, с лязгом и грохотом свалился следом.

Мэт, откинув мотоцикл с шоссе на обочину, встал у лежащего и что-то сказал, явно давая вербальный приказ слушаться и не бегать, теперь само сознание пленника будет его тюремщиком. Ошейник, ставший как бы вторым мозгом, сразу вразумит контролируемого человека при любом нарушении правил. Стрелок попытался встать, но, видимо, задумал какую-то новую акцию сопротивления, потому что его тело снова предало его и он снова свалился на дорогу, вцепляясь руками в ошейник, вынуждая ошейник причинять себе еще большую боль.

"Мэт, кончай с ним играть!"— начал злиться Стив.

Мэт беспрекословно поднял человека за шкирку и, встряхнув, поднял его на ноги и потащил к флаеру, снова говоря ему что-то. Пленник боялся и мысли его метались как разбуженная взрывом стая ворон, но он был гораздо больше зол и просто недоумевал, чем испуган. "Гм, не стая ворон, а скорее косяк маленьких голодненьких акул. Да, это косяк,"— хихикнул про себя Стив, соотнося пропорцию страха и негодования в открытом перед ним пленнике.

Лирой развернул кресло и Стив увидел свою добычу глазами. Конечно, он был ниже и меньше громилы гвардейца, придерживавшего его за шею. Не качок, но пропорционально сложенный, в какой-то полувоенной форме, в целом стандартный самец рода человеческого. Небритый, слегка ассиметричное лицо с узкими глазами, какой-то в целом замурзанный. Пыльный? Голодный? Нет, это иной голод, чем у Стива. Пленник продолжал воевать с ошейником и щерился от болевых разрядов, как хищник, загнанный в угол. Темные глаза полыхали также остро, как и его ментальный сигнал, уколовший Стива перед выстрелом, но теперь там прорезалось любопытство. И, наконец, он перестал дергаться. Интересно ему. Исследователь. Он заметил кровавую яму посреди груди Стива и приклеился туда взглядом. И даже не среагировал, пока Мэт отбирал у него из заначек пару пистолетов.

И чего так пялиться? Не особо чего и видно, просто как будто кто-то зачерпнул большой ложкой кусок груди, а потом налил туда застывшую желеобразной массой кровь, которая слабо пульсировала над местом все еще восстанавливающегося сердца.

"Да, нээстетично, но это твоих рук дело." — прокомментировал про себя Стив.

Стрелок что-то тихо сказал и Мэт сразу дал ему подзатыльник.

— Он назвал тебя плохо умершим трупом! — весело перевел Мэт.

Стив поднял бровь, а что, он прав! Они тут все ожившие трупы. И продолжал тихо бродить по сознанию стрелка. Нет, он не настолько боится полумертвого Стива и, если его сейчас пустить, то он снова попытается его убить.

"Мэт, пусти его, я его выпью! Нахулиганил, пускай помогает теперь".

Стив чувствовал легкое возбуждение, провоцируемое безнадежными попытками восстания пленника. И он снова взял управление на себя. Осторожно и медленно подвел его к себе, поставил на колени и любовным жестом взял свою голову в чужие руки, слегка приподнял ее, в то же время склоняя пленника к себе ближе, смотря в его глаза, обживаясь в его теле. Глаза оказались темно-карие, насыщенного теплого оттенка, теперь широко распахнутые. Внутри, невидимое за этими глазами, в крепком кулаке внедрившегося экзекутора, горело бешенство и уже спровоцированное Стивом вожделение. Стив обнял его фантомом, прошелся по напряженному телу. Играть, так играть! Добавил ему возбуждения, усиливая его, по хозяйски ощупывая плененное тело фантомами ощущений. Глаза стрелка затуманились, он как сломался, потом расслабился, поддаваясь под несокрушимым давлением и Стив наклонил его ближе, целуя и насилуя его мыслью. Потом подвинул его выше и, выпустив жало, вонзил его в основание шеи, в ямку между ключицами, отыскивая вену, аккуратно проникая в нее, пробуя, всасывая, воспринимая и резонируя, усиливая и доводя до оргазма. Выпивая кровь, силу и делясь наслаждением.

Продолжая быть в контакте, вынимая жало, залечил ранку в жиле, оставив дырку в коже. Кожа заживет и сама. Не такая она уж большая, дырка эта. Пусть побудет на нем, как его маленький ответ за выстрел. Его маленькая метка. И отпустил его.

— Ну ведь можешь, когда хочешь! — совсем счастливо заметил Мэт, подбирая и закидывая в багажник безвольно осыпавшееся и все еще вялое тело. — Только почему тебя сначала убить надо?

Стив не ответил. Ему было хорошо. Слишком сильно подскочившее давление крови из-за встряхнувших тело эмоций все-таки прорвало еще такие хрупкие новые органы. Только-только утихавшая боль разгорелась снова вокруг свежих ран, но это не считается. Наверное, не надо было играть на любовь, но ему было хорошо. Даже не взирая на эту разруху в его груди.

Они взлетели, освободив проезд и, пробка собранная ими, начала потихоньку рассасываться. И ведь стояли практически на обочине, и двухместный флаер не намного больше обычной их машины и места много не закрыл, но нет, люди боялись ехать. А теперь, не успели отлететь, как кто-то уже остановился у беспризорного мотоцикла.

Стив переместил мысли в багажник. Его убийца сидел у стены, засунув руки в карманы ветровки и судорожно натягивая ее на мокрое пятно на штанах. Ну, Стив сам вовремя остановился, ему было ни к чему спускать себе в кожаные штаны. Ему достаточно впитать чужие ощущения. Второй пленник что-то безостановочно говорил. Стрелок явно не слушал. Стрелок был сам как подстрелен. Был погружен с себя, задумчив и не участвовал в болтовне соседа. Стив из чистого хулиганства фантомом коснулся его груди и погладил, спускаясь ниже. Стрелок сильно вздрогнул и, беспорядочно отбиваясь от невидимого охальника, отскочил к другой стене флаера, как выстреленный из пушки.

"Эм-м, нехорошо это", — подумал Стив и спрятался к себе. Поиграть все же еще хотелось. Но сейчас надо взять третьего и отдать всех в полицию.

Лирой вернул флаер в город и, по наводке Стива, посадил его в каком-то парке недалеко от места, где спрятался третий заговорщик. Заговорщик явно наивно надеялся. что раз за ним никто не бежит, так его никто и не видел. Стив зацепил его и вывел, как оглушенную рыбку прямо к ним. Обзаведясь ошейником, он присоединился к своим камарадам-заговорщикам.

Они отвезли их в полицию, припарковав флаер на ближайшей свободной парковке и Мэт повел отдавать их груз в руки закона. Стив решился:

— Мэт, скажи дознавателю, что стрелок мой. У меня разрешение от императора на одного человека. Разрешение в системе. Пускай его пока где-нибудь подержит, а я за ним приду и возьму его с собой.

Пролог

план:

мечтает о самоубийстве, вспоминает что Джи убивал его, убил его руками Рона, Едет с Джи наркотизировать жену регента, т.к. та боится кристаллов и инкубаторов делает ей кайф, усфпляет, убираеют ее в инкубатор, размышляет что как бы хорошо чтонить сделать с кристалом

едет за Вроарристом, не пускает сына в Империю

киснет что Джи отдалился, делать ему нечего, но вот хоть кто бы убил, вспоминает как Джи посылал его к Крису (убей меня дважды).

Спасибо есть теперь нейтрализатор

идет к инкубатору, делает нейтрализатор и топает в город, где у него есть донор

там, нейтрализатор себе + наркотик себе и донору, сливается ним сознанием.

Приходит негодующий Джи, притаскивает Стива домой, привязывает в карцере

влупливает в него весь нейтрализатор (заключительная сцена мз леса) и оставляет размышлять и гнить

потом возвращается и говорит: ладно. будет у тебя дело по адаптации . Идет экспансия — можешь оттуда забрать любого кто тебе понравится и приучать тут. тебе дела, империи польза.

и начинается экспансия

Сэм — неужели ты не хочешь быть самостоятельной личностью? Иметь свободный выбор?

Стив — я личность. Я выбрал это сам! Это мой сознательный выбор! Я могу делать эту работу, ты не можешь. Поэтому я здесь и пока я здесь, Джи не будет ломать больше нисью жизнь! У каждого свое место, чтобы

Сэм: герой значит А выглядишь, как тряпка

Стив. Да мне наплевать как я выгляжу! Мне наплевать на твое мнение!

х

стив касается окна эта пленка всегда отделяет меня от людей и только джи знает что у меня внутри

ты убивал но на оасстоянии посылал пулю, я умирал вместе с казненными

это затягивает смерть без смерти

некоторым людям это тоже увлекает их приходится отлавливать и уничтожать

меня нельзя выпускать я не могу жить с людьми

жить так как я живу — это единственная возможность

потом сэм скажет ты же не убийца

ты не знаешь меня — ответит стив

пока я есть он не возьмет никого другого откуда ты знаешь, ты же сам говорил что есть запасные?

*****

вставить в жалобу после казни Гарха:

— зачем ты так изуродовал меня?

***

Стив торчал на базе и размышлял о самоубийстве. Император тоже сидел на базе, вглухую закопавшись в очередной научный проект, благо в Империи цвела тишь да гладь. Стива понемногу засасывала тоска одиночества. Опять один. Всегда один.

Когда-то, много лет назад, когда он был Хакисс... Да, он был она и глупая девочка Хакисс жила любовью к своему Императору. Оставаясь в одиночестве, она молилась ему, свято веруя, что он также любит ее. Любит ее чуточку больше, чем Империю, своих подданых и порядок.

Но Император доказал ей, что любовь преходяща, а долг вечен. Любовь прошла, а долг остался. Почему остался? Почему он не умер вслед за глупой Хакисс? Боялся ли он смерти? Вряд ли. Он уже умирал несколько раз. Душа втягивалась в его крилод кристалл настроенный а потом Очередной раз просыпаясь в блаженной безболезненности инкубатора, Стив не знал. Не хотел знать, не хотел думать. Что держало его тут? Тщательно скрываемая или несуществующая любовь? Долг, старательно вбиваемый в его голову Джи? Привычка? Или Джи наконец-то сделал из него ту вещь, которой и является экзекутор по закону?

Стив давно перестал молится Джи.

Да, он принадлежал императору, но император не принадлежал ему. Джи относился к экзекутору как к части императорской официальной формы, но Стив подозревал, что он сам чаще думает о своём экзекуторском ноже, чем император вспоминает о своём экзекуторе. Стив страдал, вспоминая своё детство: он был всё время чем-то занят. Днём уроки, тренировки, тесты; ночью он либо спал без задних ног, либо Джи брал его к себе, и его уносило половодьем любви... Но детство кончилось. Кончились обязательные тренировки и уроки. Ходить на плац или арену без прямого приказа Стив не желал. Маячить на глазах у курсантов или гвардейцев? Нет, слишком часто Джи использовал их в качестве тренажёров для оттачивания способностей своего экспериментального любимца. Вряд ли кто из них был в состоянии как-то физически навредить императорскому экзекутору, но по собственной инициативе появляться в эпицентре активного отвращения к собственной персоне было выше его сил. Отвращения к собственной персоне было навалом у него самого, и совершенно не хотелось получать добавку еще со стороны.

Сейчас он никому не нужен. Семнадцать дней назад его послали в ближайший город — проверить показания участников скандала с дракой и погромом на автодроме. Местный дознаватель был где-то в отъезде, так что Стив немного поиграл в следователя, слегка покопавшись в мозгах испуганных людей. Создав пару фантомов, он вызвал у них всех активное желание говорить правду и ничего, кроме правды, и в течение дня тосковал от занудства полиции, стимулируя орду дуриков к откровениям. Потом его поблагодарили, он вернулся и закрылся в своих комнатах, будучи в ещё большей печали, чем перед поездкой. Эти дурики хотя бы были в компании таких же дуриков, он же был один...

Он уже сто лет не видел Джи, и император уже давно не занимался его тренировками. Стив иногда спускался в свой тренировочный зал и кидал нож по целям или стрелял из арбалета, но когда у него не было официального задания, он скисал и забрасывал даже это. Слишком многое там напоминало о Джи. Стив стягивался в раковину своих комнат и запирался там.

Однажды Джи попытался взять Стива с собой в лаборатории: помогать при оценке новой модификационной программы. Надо было осмотреть миллион прозрачных контейнеров с непрозрачными чудовищками внутри и оценить по десятибалльной системе уровень развития их мозгов, хвостов и остальных частей. Стив даже обрадовался: "О-о-о, папочка взял с собой на работу!". Но всё кончилось крахом. Сравнение разно-корявеньких монстриков быстро надоело ему. Вот эта выпуклость уже на восемь или ещё на семь? А если шип вообще кривой, но широкий, то это сколько баллов? Ой, а такие зелёные глаза были где-то в самом начале, где-то там. Пойду, посмотрю. Ага, наверное, надо ему поправить результат, вон как лапками шевелит, давай, побегай по руке... Побегал и ладно, сейчас на место пойдёшь... Потом он решил поправить ещё несколько данных, потом ему перестала нравиться система оценки, и он занялся составлением новых данных, потом пришёл лаборант, и судя по его воплям, он пришёл в ужас. Стив начал огрызаться, и его с позором выгнали. Он пытался проникнуться работой Джи, но не смог пробраться дальше популярных статей, которые периодически выкапывал в системе. Знания требовали усидчивости, планомерной работы и желания — ничего этого у Стива не было. Наука моментально загнала его в ещё большую скуку, тоску и раздражение. Он ни черта не понимал в высокой науке, а делать тупую работу вместо биоробота — приводило его моментально в бешенство.

Стив был предоставлен сам себе. В паузах между заданиями, когда Джи не знал, куда его приспособить, а, скорее, просто откладывал его в сторону, как пока ненужную вещь, Стив зверел в своих комнатах. Он слегка рисовал, иногда пытался создавать маленькие скульптурки животных, но все его творения кончили плохо. Когда тоска овладевала им, он уничтожал всё, что создал. Только несколько его рисунков оставались нетронутыми по совершенной случайности: однажды он просидел девять дней на северной базе в ожидании разрешения войти и от скуки рисовал по памяти монстриков из лаборатории. Эти рисунки избежали уничтожения по простой причине — Стив на северной базе бывал, в основном, проездом и пока ни разу не дожил там до депрессии. В один из следующих визитов он даже повесил рисунки на стенку своей комнаты, и они пока благополучно там и жили.

Ему нужен Джи! Сейчас, немедленно! Ему нужен человек, хоть какой-нибудь! К кому он смог бы прижаться, кому он мог бы отдаться, кто бы любил еёго, хотя бы искусственным фантомом, но он бы ушел в этот мираж, как в реальность! Душа скручивалась и рвалась...

Стив застонал, Генри исчез. натянутая струна дикого желания, тащила его к Джи. Острые крючки раскаяния буравили изнутри и выворачивали наизнанку. Он послал тонкую виноватую ниточку скана. Нет, Джи закрылся от него, прогнал его! Он предал Джи. Он пытался убежать. Он сделал такую глупость, но он не может без Джи! Джи нужен ему!!! Наказал на время? Или навсегда закрылся от него? Это невыносимо желание бросится к Джи, быть с ним немедленно, рвало кожу с тела, взрывало сердце, бешенно пульсировало во всём теле. Он любит его, он не может без него! Нет, это не любовь! Любовь не может быть так страшна и болезненна! Это одержимость! Безумному наваждению. Проклятью. Стив не хотел не хотел с ним быть, ему не нужна такая любовь и он умрет боялся его ласки. Ho Стиву было необходимо знать, что Джи есть. Bблизи от императора он почти терял способность двигаться, чувствовать, соображать. Когда Стив был рядом с Джи, то был только Джи. Стив переставал быть. Он превращался в чисто воспринимающую мембрану существования Джи. Смог бы он убить Джи? Стив был уверен, что нет. Да, он хотел бы прорвать ему грудь, воткнуть ему пальцы между рёбер, сломать рёбра, выломить каждое ребро с хрустом и криком, увидеть как вздрогнут розовые доли лёгких и вырвать горячее бьющееся и скользкое сердце, раздавить его в кулаке, чтобы тёплая кровь и раздавленные мышцы протекли между пальцами… Но он бы не перенёс, если бы Джи действительно умер. Он не знал наказания, которое бы смогло примирить его с жизнью, если бы он больше никогда не увидел Джи, если бы знал, что Джи умер навсегда… Нет. Стив каждый раз, умирая сам, очень надеялся, что на этот раз он умрёт навсегда, но Джи ему не давал. И Стив опять жил в безумной сжигающей страсти своей одержимости. Боль, своя или чужая, слегка отвлекала его, мирила с жизнью, давала близкую и легко достижимую цель, приносила не только опустошение, но и странное успокоение; на некоторое время Стив смирялся с собой и со своим бесцельным существованием.

Генри пытался с ним говорить и развлекать, и даже попытался вывезти его в город и на природу. Но в городе Стив, увидев людей, почувствовал такую острую злобищу, что отогнал Генри от управления и пригнал флаер домой. А на природу он вообще отказался вылезать. И нечего его дразнить недоступными просторами и возможностями. Наорал гадостей Генри и выгнал его, шарахнув дверью. Био-андроид и не подозревал, что задвижные полуавтоматические двери способны закрываться с такой скоростью и с таким грохотом...

Ему ничего не хотелось, и он уже два дня ничего не ел. Генри был занят в проекте, но еду исправно носил. Стив исправно всё принесённое выкидывал, он просто не мог есть, хотя знал, чем всё это кончится. Пришло знакомое, почти любовное ожидание. Он знал, что ничего толкового из его состояния всё равно не выйдет, но постепенно сползал в бездну жалости к самому себе. Появлялось чувство, родственное предпраздничному... Вот, ещё немного, ещё несколько часов — и придет она. Она — его единственный неизменный и постоянный друг. Его боль. И она унесёт его с собой на тёмных и надёжных крыльях, обнимающих весь его мир.

Он прекрасно понимал смысл и цель такого тихого бешенства, что наползало на него во время рабочих перерывов: голодные собаки больнее кусают. Но когда не было что кусать, его собаки начинали пожирать сами себя. Он всё понимал, но приходило время, и он отдавался тоске, как верному проводнику, что уверенной рукой будила его постоянную и неизменную любовницу — его боль.

Самое смешное, он знал это все, но подкрадывалась тоска, и он постепенно сползал в трясину отчаяния и даже с извращённой радостью ждал, когда же спустится на самое дно. Стив затемнил окно и выключил свет. Бесцельно побродил по комнатам... Cтянул и кинул у постели рубашку, оставшись в одних штанах. Подошёл к шкафу и достал свой нож, своё идеальное оружие. Всегда готовое, острое и звенящее элегантностью линий и холодом металла. Лезвие притягивало взгляд своей красотой и совершенством. Стив усмехнулся: перестав молится Джи, он кажется начал молится своему ножу. Он не человек, но ему также нужна вера. Нужна опора и цель в жизни. Джи сам вырвал себя из сердца своей Крошки и нож заткнул кровоточащую рану. Стив провёл ладонью по плоскости лезвия, перейдя в фетишистской ласке пальцем на остриё, впитывая эту готовность вонзиться и резать, в доли мгновения перенести остроту ожидания в остроту ощущения.

Счастье так мимолётно... Радужный мотылёк счастья едва-едва накроет тебя своим прозрачным крылом, овеет скоротечной радостью и всегда пролетит мимо, вот уже нет и следа... Вместо него останется с тобой грусть. Грусть начнёт кружиться вокруг, выпуская серый туман тоски, бесцветную пыль отчаяния, и тьма придёт по знакомой вытоптанной тропинке к твоему сердцу, где, уютно свернувшись в тяжёлый клубочек и временно втянув свои колючки, спит твоя боль.

Стив забрёл в свой карцер, сел в дальний угол, аккуратно положил нож на пол и, откинув голову на стену, ждал.

Тьма сгустилась, собралась и протекла маленькими каплями ядовитой росы по отмирающим нервам внутрь, закрывая и отключая свет, звук и мир вокруг. Стекла к сердцу и разбудила боль. Только боль никогда не бросит его. Она всегда живёт внутри, она всегда с ним и сразу лёгкой тенью выскользнет к нему на первый, даже еле слышный, зов.

Стив взял нож и легонько провёл, едва царапая, самым кончиком вверх по руке, от ладони к плечу. Нежная боль, не торопясь, но уверенно отозвалась, и дрожь маленькими царапучими лапками любовной ласки пробежала по телу, спустилась на бёдра и улеглась горячим клубком между ног, блестя кровожадными глазками. Стив погладил себя клинком плашмя. Боль тихо вздохнула в любовной истоме и взмахнула крыльями, обнимая его в ожидании и обещании... Стив закрыл глаза, задержал дыхание и с тихим выдохом провёл лезвием, и тонкий разрез осыпался кровавыми бисеринками от шеи по груди к животу... Его боль широко улыбнулась ему, и он, замирая в любовном томлении, вонзил себе нож в живот под рёбра. Боль сжала его в экстазе, проникла, прожигая горячим поцелуем, до позвоночника, и Стив, захлебнувшись коротким вскриком, повернул нож, разрывая себе внутренности... И боль унесла его с собой, скрыла от мира.

*

И, главное, Генри всё равно будет говорить, тюкать по нервам:

— Ты что, думаешь, вот так ты чему-нибудь поможешь? Ну, зачем ты, как маленький?

Стив закрыл глаза и молчал. По телу разливалась такая успокаивающая и в то же время раздражающая благость регенерации... Как всё это глупо...

Генри погладил его по голове, Стив отдёрнулся и зашипел:

— Не трогай меня, урод!

— Ты сейчас отдохнешь, наберёшься сил, а потом Джи сказал привязать тебя, если ты не хочешь сам следить за собой, ты же понимаешь...

Горечь поднялась и залила язык, надавила изнутри на глаза:

— Зачем? Я уже не буду ничего делать...

— Лучше бы ты делал, займись чем-нибудь полезным.

— Прошу тебя, заткнись и уйди! Не хочу я ничего, и я больше не буду, честно... Настроения уже нет.

— Джи дела нет до твоих настроений, — тут Стиву стало ещё хуже; хотел бы он, чтобы кому-нибудь было дело до его настроений. Хоть кому... Кроме этого механического безобразия, что следит за ним. Генри потянул его из ванны:

— Вставай, остальное регенерируешь в карцере.

— И на хрена ты меня оттуда выносил...

Стив встал к стене сам. Брюхо ещё болело, и поднимать руки к кольцам в стене совершенно не хотелось, но драться с Генри не имело ни малейшего смысла. Лучше быстрее всё сделать и остаться снова одному, будет только немного больно, но не будет так противно.

Он ненавидел это. Больше всего его раздражала невозможность пользоваться туалетом. Больше одного дня он не мог сдерживаться, а потом приходилось топтаться в собственном дерьме — мало ему его попорченной головы, так ещё растирать в кашу его гордость, хотя какая у него может быть гордость. Хорошо, что успел снять штаны, стоять в обосранных штанах тоже радости мало... Это так мелочно, ещё раз показать ему его место, и как не надоело, право слово... Стив загнал слёзы глубоко внутрь и пытался просто ждать, а не заниматься самопоеданием, но не получалось.

Генри приходил один раз в день (спасибо, оставил открытую дверь и незатененное окно), давал ему выпить питательный коктейль, чтобы не возиться с кормлением, обдавал пол и его струёй воды из шланга и уходил. Стив не мог с ним разговаривать, ему казалось это верхом идиотизма, но Генри всё равно пытался его утешить, на что Стив взрывался бешенством с такой силой, что Генри, наконец, перестал пытаться и только старался быстрее сделать всё, что полагается, и исчезнуть. Вот и хорошо, и не будет он отсвечивать ни в чьих глазах.

Руки болели, спину тянуло, ноги тоже уже давно не желали поддерживать уставшее тело. Рана зажила, всё восстановилось ещё два дня назад. Его боль тихо разговаривала с ним.

И вот пришёл Генри и отстегнул его:

— Джи сказал, что я могу отпустить тебя.

Стив ничего не сказал. Ну вот, убить он его всё равно не убивает, а всё остальное можно пережить, хотя и противно это. Но спасибо, что всё-таки всё это происходит внутри их маленькой компании — прямая выгода прямой принадлежности императору. Из публичного наказания он бы выбирался с большими потерями для собственной психики. А императору над ним издеваться можно. А на Генри он обижаться не может, что с него взять... Такой же инструмент без собственного мозга.

— Ты чего задумался? Потерпи ещё пару дней, Кристоф тебя на территории послать хочет, я бы раньше сказал, если бы знал, и ты бы тогда так не мучился.

после убийства гарха поедет к старухе уговаривать одурманить и засунуть в инкубатор которая боится перерождения

история Кристофа

я тебя никому не отдам.. Да это что нибудь придумаем, прячься. Прячься! У нее сын!

ты дао, дао! Они уже умели драться, а он нет. Она нарушила закон... она неплодна и нарушила закон! пойдет Она не может оставаться жрицей ... Изгнать ее

охота онадо же молодым на ком-то тренироваться.... добыча так редка...

воплощение Аода овеяло

ты не будешь страдать, ты будешь радоваться... дайте ему кири...В твоем возрасте воины уже искушены в удовольствиях, но я научу тебя.. Пей... Не смотри туда, эта трусливая и слабая дао родила тебя, но украла у тебя годы воинских радостей. Ее убьют. Ты сможешь ей отомстить. Пей, мальчик и ты станешь воином!

Счастье охватило его и веселье

она неплодна! Она скрывала от нас нового воина! Воровка!

Воины Аода убивали его мать, а он был счастлив. Воплощение Аода делился с ним наслаждением...

.Крис тебя не любит, потому что ты стал тем, кого хотели сделать из него. Ты напоминаешь ему воинов Аода.

Стив шевельнулся, но джи мягко придержал его.

— Не пытайся отрицать. Крис реагирует на внешнее, но я вижу тебя изнутри. То Крис и не должен тебя понимать или сочувствовать, это твоя работа.

Зато из-за него я ввел перекрестную систему проверки дознавателей. Крис родился на архипелаге Дорао на Жилайсу. Местный дознаватель Марауоно там создал культ себя как бога смерти, света и огня Аода, Все мужчины и мальчики после одного года считались его жрецами и воинами, Женщины и девочки считались слугами Дао — богини жизни, ночи и воды, матери и жены бога Аода. Женщины жили отдельно и девочек воспитывали сами, но мальчиков после года забирали воины.

Мать Кристофера прятала его до десяти лет — больше детей у нее не было и ей не хотелось расставаться с единственным ребенком.

Но это же не могло долго продолжаться и Криса отобрали, а ее выставили в качестве тренировочной добычи для воинов Аода — на ком-то тренироваться им было надо. Они отбирали неплодных женщин и ненужных стариков. Криса вынудили участвовать в охоте, а потом Марауоно избрал его своим любовником. Марауоно обладал зачатками экзекуторских способностей и мог внушать Пока он внушал Маленькому Крисо любовь, воины убивали его мать. Крис вырос и нашел способ удрать на большую землю, а там на другой половине планеты стал спасателем.

Я его увидел случайно во время визита один из спасателей , стоящих в парадном заграждении Получая мое благословение, он испугался и неосознанно попытался закрыться... Я заинтересовался.

стал наводить справки Крис был отличный работник, смелый спасатель, но не сремился к повышению и вообще жил изолированно. Я аккуратно прощупал его и что творилось в его душе мне не понравилось. ПОэтому я вызвал его и поговорил по душам.

Я вызвал Марауоно на допрос и своей волей уничтожил там этот идиотский культ , а жреца отдал Крису. Но увы, Крис так и не желает попадать под воздействие ни моего благословения, ни видишь, тебя тоже не любит.

Оказывается

А, это бывший аод у на архипелаге живут дикое племя, а он сбежал на исследовательском судне. Жрец подсылал к нему убийц, но он их отвезли обратно.подсылали

Глава 9. Планета Земля. Контакт

Оставив пленников в тюрьме дожидаться своей судьбы, а скорее всего просто времени, когда соберется следующая партия колонистов, Мэт вернулся во флаер и молча протянул включенный коммуникатор Стиву.

— Стив, немедленно возвращайся на базу и иди прямо в инкубатор! И без приказа не смей болтаться снаружи! — раздался голос регента, резонируя у Стива в мозгах. Стив с отвращением смерил Мэта взглядом: настучал уже! "Не слышал я тебя так долго и все было хорошо. И чего сейчас так беситься?"

— Слушаюсь, господин регент. Я рад, что могу с вами поговорить. Мне надо бы воспользоваться инкубатором для моего пленника, — благодаря коммуникатор, что не передает его эмоции, родил Стив политически корректные предложения.

— Нет. Инкубаторы и так перегружены. А ты себя ведешь безответственно и подставляешься под случайные пули.

— Господин Сейо, у меня разрешение от Императора...

— У тебя разрешение увезти с собой одного человека, вот и увезешь, когда кончишь тут свою работу. А пока твой пленник посидит в изоляторе, ты же подождешь на базе и никаких домашних животных на базу таскать не будешь, — и регент отключился.

— Господин Сейо... Мэт, ну какого хрена ты донес? — демонстративно кидая коммуникатор в угол флаера, разозлился Стив.

— Господин экзекутор, я отвечаю за вашу безопасность и должен все сообщать регенту, — невозмутимо подбирая свой коммуникатор и подчеркивая обращением на "вы" официальность своих слов, ответил Мэт и сел у переборки уже пустого багажника. — И Сейо все-равно бы узнал и лучше сказать ему сразу.

Да, конечно, Сейо все-равно бы узнал, но услышать это напоминание было все-равно неприятно. Постоянная открытость постоянно лезла Стиву на нервы. Но что он может сделать, если такое всезнание о всех, это гарантия их жизни, безопасности и стабильности? Основа их существования и самой Империи, долгих лет императору?

Светя почти заросшей раной в ореоле залитой кровью рубашки и пугая встречных людей своим внешним видом "а вот и зомби к вам пришло", Стив появился на базе и на часок закрылся в инкубатор сразу же, как только инкубатор освободился и его туда пропустили. К тому же, да, настроение уже соответствовало: ему уже надоело в этот день стоически выздоравливать за счет собственных способностей. Заодно инкубатор и рубашку починит и вычистит.

Ну вот, разрешение воспользоваться инкубатором для своего убийцы получить не удалось. Что увы и жалко, но это следовало ожидать. Террористам, убийцам и прочим нарушителям и вредителям пользоваться инкубатором нельзя. Даже если это приспичило экзекутору. Так что разговаривать со своим пленником он сможет только через переводчика, то есть желание познакомиться поближе надо пока положить на дальнюю полочку. По улицам не гуляй, сиди на месте смотри в стенку. "Домашнее животное нельзя!"— Стив мотнул головой. Это ж надо было так выразиться! Ему хотелось бы забрать стрелка к себе, но не хотелось ругаться с Сейо, желание ругаться с регентом пропало как-то незаметно и само собой довольно давно. И к тому же, если бы Стив и прорвался сквозь запрет регента, то куда бы он своего пленника дел на самом деле? Посадил бы на поводок и водил с собой? Оставлял привязанного к батарее в случайных комнатах, где он сам неоднократно спал между заданиями? Нет, пусть уж действительно лучше побудет пока спрятанный в своей камере, как в подарочной коробочке.

Выйдя из инкубатора, Стив включил свой коммуникатор и связался с дознавателем,которому они отдали пленников. Тот заверил, что личный пленник господина экзекутора надежно заперт в камере, накормлен, никуда не будет отослан и Стив сможет его забрать когда ему будет угодно. Забрать пленника к себе Стив пока не мог. И не хотел это делать под всевидящими и окружающими его со всех сторон глазами и чувствами сноваживущих гвардейцев и регента Сейо опять же.

И опять он забыл спросить, как зовут его подарок.

*

Оккупация и передача власти на планетке прошла практически без больших боев и со стороны империи было всего полтора раненых тела и несколько убитых, случайно погибших при взрыве военных объектов и все-таки случившихся нескольких сражений, куда не успел экзекутор. Раненые вылечились, убитые тоже очень быстро вернулись в строй, сопротивляющихся переловили и выслали широким фронтом строить новую счастливую жизнь вместе с такими же излишне активными бойцами, не успевшего толком развиться сопротивления.

Господин регент Сейо работал быстро и с хорошей материальной частью за плечами. Он уже имел сеть активированных инкубаторов по всей планете и система расползалась и ширилась безостановочно. Инкубаторы работали круглосуточно — человеческая популяция была еще дикой и можно было только удивляться, насколько люди совершенно не заботились о своем единственном и так короткоживущем теле. Зато вылечиться сразу от всех проблем, большую часть который люди тщательно создавали и заботливо вырастили сами, хотелось всем и немедленно. Но проход к инкубаторам сторожил местный дознаватель, а пропуск невозможно было подделать — разрешение выдавалось на основе сигнала биополя, которое люди не умели видеть или распознавать. Главное, чтоб не научились подделывать. Но пока, с техническим уровнем планеты, подделать его было невозможно, и даже с подделкой возникали еще большие сложности, так как человек сам по себе был непрерываемым источником сигнала своей собственной души. Но в планах Империи никогда не было стремления оздоровить всю популяцию. Необходимо было только слегка оздоровить работоспособное и плодное ядро популяции, потом дать им возможность работать на развитие и усиление цивилизации, запустить на планете общеимперскую систему и все побежит почти само. Неприспособившиеся к системе люди отомрут сами или будут работать принудительно. Империи была чужда политика всеобщей любви и всеобщего блага и, несмотря на провозглашаемые и устанавливаемые законы теоретического равенства возможностей, в результате всеобщее равенство даже не подразумевалось.

В течение следующих трех недель Стив был занят дочисткой и отправкой все более редких партий невольных колонизаторов. В промежутках между заданиями Стив как-то странно томился. Работы было все меньше. Он все чаще ловил себя на странном чувстве ожидания. Его душа замирала и прислушивалась сама к себе. К кому— то еще? Да, он помнит, у него есть спрятанная игрушка, возможно, пришло время навестить его. Может он сможет поиграть?

Возвращаясь с последнего в списке задания и обнаружив, что ему пока нечего делать, он решил заглянуть в тюрьму и посмотреть на свой приз. И наконец хотя бы узнать, как того зовут. Он не будет нарушать приказов и по улицам гулять не будет, а пойдет в тюрьму. Тюрьма — это вам не кабак.

— Мэт, заедем по дороге, навестим моего пленника.

Мэт, ведущий флаер, ненадолго задумался и Стив уже приготовился ругаться на тему, что каждый конвойный будет им управлять и кто он тут в конце концов, экзекутор или мальчик на побегушках, которое даже не может навестить свою собственность? Но Мэт быстро взвесил возможные сценарии развития событий и направил флаер к тюрьме. Странное положение экзекутора в иерархии приносило с собой такие загадочные проблемы. С одной стороны, он может кого угодно заставить делать что угодно, но с другой стороны не может никем управлять без высочайшего приказа. С одной стороны, его конвойные прикреплены к нему для его собственной охраны и удобства, а с другой, следят за ним, чтобы он не бегал, где не разрешили. Такое добровольно-принудительное почти дружеское сотрудничество.

Флаер сел во дворик и к ним вышел упитанный полицейский и что-то сказал. Стив посмотрел на Мэта. Но встал Лирой и позвал Стива за собой:

— Я пойду с тобой. Теперь моя очередь делать переводчика!

Стив вылез из флаера на пустой и нудный бетонный двор и пошел за Лироем внутрь тюрьмы, чувствуя себя немного странно. Ему было что делать и он совсем не скучал, скорее наоборот, он уработался до звездочек в глазах. Но никого близкого ему на этом задании не было. Ха, друзей у него и так никогда не было, но его личная нянька Генри, с которым на худой конец всегда можно было поругаться или просто использовать его вместо плюшевого мишки, тут тоже не был. Не говоря о Джи. У Стива привычно сбилось с ритма и подскочило сердце. Нет, Джи ему не надо. Но незаметно закопошилось нетерпеливое ожидание встречи со своим партнером? Приятелем? И как это назвать? Действительно, домашним животным? "Со своим убийцей", фыркнул Стив. И вот как ему налаживать отношения, не умея говорить со своим человеком на одном языке? Ничего, эта планета успокаивается, скоро он уедет. А там придумает, как что называть и надо ли называть вообще.

Тюрьма была пуста. Всех, способных приспособится отослали на колонизацию или выпустили под чье-нибудь руководство в ошейнике. Неспособных или больных без громкого шума и рекламы утилизировали. С этой стороной жизни Империи новые жители познакомятся позже. А пока их слишком сильно не пугали. Людей отвезли и они исчезли, как и многие, многие другие.

— Лирой, спроси у сторожа, как зовут моего человека?

Ответственный за изолятор с энтузиазмом начал длиннющую тираду, азартно жестикулируя ключами в интервалах между открыванием и закрыванием дверей. Стив буркнул:

— И это все его имя, да?

Лирой остановил болтливого человека:

— Нет, твоего пленника зовут Соммерсет Хартли, а это рассказ, как они искали его имя по разным датабазам по собственной инициативе и по собственным связям, так как дознаватель Гарв подтвердил приказал запереть и не трогать, пока ты сам его не заберешь.

Стив удивился. Если полицейские искали местную регистрацию, значит дознаватель не проверял его человека, для него нет коммуникатора и его нет в системе.

— То есть он даже не внесен в систему?

— Нет, а зачем? Ты же его возьмешь и можешь делать с ним что хочешь.

Стив уставился на Лироя:

— По-вашему я его беру, чтобы незаметно убить в собственное удовольствие?

Лирой замялся:

— Нууу... По закону ты бы его казнил. Возможно ты хочешь с ним поиграть сам, без свидетелй. Иначе зачем он тебе?

— Незачем. Не ваше дело, — сбился Стив. Не будет он разговаривать про жизнь и объяснять свои проблемы Лирою и остальным! Экзекутор кровожаден и мстителен — облик, помогающий в работе! Вот и здорово!

Они шли по пустым коридорам и Стив легонечко и совсем недалеко сканировал, в слегка торопливом поиске и сразу почувствовал встрепенувшееся сознание этого Хартли, как только они вошли в нужное отделение. Наверное, он лучше будет звать его Харт, а Сом не нравится , а полное имя слишком длинно. Харт был один во всем коридоре, да и практически во всем здании, исключая ненадолго появляющихся тут разных мелких нарушителей и полицейских. Он уже стоял у решетки и бросил несколько слов полицейскому, не сводя глаз со Стива.

Лирой перевел:

— Он думает, ты пришел казнить его.

— Далась вам эта казнь! Лирой, скажи ему, что я его убивать не буду, пусть не боится, — и навел на Харта фантом чувства умиротворения и спокойствия, заодно проверяя его состояние.

Харт выглядел потрепанным и не только заросшим, но он явно давно не мылся. Он все еще был в своей старой одежде, в которой они поймали его. Одежда носила следы весьма неуспешной стирки. Стив просканировал камеру. Ага, как он и думал, из средств гигиены только образец их дикой технологии — рулон туалетной бумаги.

— Его что, даже не мыли? И могли бы ему дать чистую одежду — возмутился Стив.

Лирой снисходительно хмыкнул и после краткого разговора с полицейским сказал:

— Он сидит так, как мы его привезли. У них приказ запереть и не трогать!

— Не надо его трогать или я их сам потрогаю. Скажи ему, что я отведу его вымыться и пускай принесут ему чистую одежду! И постель пусть перестелят. Боже мой, и пусть зубную щетку ему дадут и все остальное. Это же тюрьма? Тут должны быть запасы, склад или что у них тут? Или мне идти самому искать? Ладно, пусть этот уработавшийся охранник отведет нас туда, где можно вымыться!

Лирой перевел и полицейский занервничал: экзекутор сердится! Сразу же открыл камеру и Стив, овладев Хартом, повел его за собой следом за полицейским. Полицейской по дороге активно включился в болтовню по своему коммуникатору.

Лирой развлекался переводами:

— Они думают, что ты его чистым хочешь укокошить.

— Я пока только их хочу укокошить! Пускай лучше мыло ему принесут или что они тут используют, а то я даже у него в камере ничего не нашел. Вода там есть, а чем мыться нет.

— Хорошо, как скажешь, но ванной в камере нет — одна маленькая раковина.

Когда они пришли в большую комнату всю заставленную рядами маленьких узких шкафчиков, их встретили два новых полицайта с комплектом одежды и даже какими-то мелкими вещами, явно для мытья? Бритья? Стив не углублялся.

— Вышли все вон! — Стив почувствовал прилив бешенства. Лирой поднял одну бровь, чем прибавил накала к атмосфере.

— Вон! И чтоб никто сюда не лез!

Лирой позволил себе выразительно хрюкнуть и вывел всю толпу вон, тихонечко и ме-е-едленно прикрыв двери. Зараза!

Стив, продолжая держать Харта, отвел его ко входу в душевую, сгреб по дороге пирамидку с чистыми вещами и принадлежности для мытья и положил их на последнюю самую близкую к душу лавочку. Потом отошел к противоположной стене и отпустил Харта, выскользнув из его сознания. Харт резко развернулся и что-то сказал. Выплюнул слова зло и рублено. Негодует? Понятно, что злится, это только ему в детстве нравилось, когда Джи его водил, играя. Но так, как сейчас... Ладно, потом он объяснит. А пока Стив улыбнулся и приглашающим жестом повел рукой в сторону душа, одновременно делая шаг назад. Харт добавил еще несколько слов, кинул в него острый взгляд, но начал раздеваться. Видимо, желание воспользоваться предоставленной возможностью пересилило страхи грядущих последствий.

Стив, незаметно, просто присутствуя в сознании Харта, но не пытаясь им управлять, а только впитывая и ощущая, ушел за шкафчики и сел ближе к двери. Все равно он его видит и чувствует, зачем висеть над душой и зря пугать?

экспансия 7

Стив сидел за шкафчиками и незаметно играл. Невидимыми и неслышными касаниями тек по телу Харта вместе со струями воды, овевал его незаметными дуновениями прохладного воздуха. Знакомился. Узнавал его тело. С душой познакомится потом. Когда будет дома. Не здесь. В этой пахнущей дезинфекцией и никому не принадлежащими безликими вещами комнате. С любопытными свидетелями за стеной.

Харт домылся, побрился и, вытираясь, пошел из душа. Стив, не думая, не сомневаясь, вольно летая в чужом сознании, в мгновение отключил Харта от его собственного тела и подошел к нему. Инкубатор ему не разрешили, придется пользоваться полевыми методами. Залил Харта покоем и полусонной дремой. Он хочет удержать его. Не напугать. Всего навсего он проверит его здоровье, а вдруг ему нужна помощь? Вот он опять оставит его тут, а у Харта бац! и что-нибудь лопнет. Человеческая жизнь так ненадежна. Все время что-то ломается. Не дай бог, сломается его игрушка, не успев побыть его.

Стив подошел вплотную. Невесомо приложил обе ладони к безвольно повисшим рукам Харта. Воздушно касаясь нетерпеливо взял безотказно равнодушные пальцы и, закрыв глаза, понемногу повел свои руки вверх, сканируя, бессознательно, только самым краешком понимания, ощущая и впитывая тепло и форму, но сосредоточившись только на содержании. Поднялся до плеч, ладони встретились на шее и он поднялся выше. Взял до горстей, как бокал с драгоценным напитком, скулы и не выдержал. Открыл глаза и посмотрел в отсутствующий взгляд цвета темного меда. Ничего в ответ. Сейчас никого нет дома. Хозяин пойман и спрятан. А он пока подождет, но он привыкнет. Они оба привыкнут. У них нет иной возможности, как привыкнуть. Закрыл глаза и продолжил осмотр. Старые переломы двух пальцев, ребра. Легкие не в самой лучшей форме, надо обновить и нарастить частично забитые и не дышащие глухие места... Курил он, что ли? Или просто никогда не имел их в порядке? Но если сейчас лечить легкие, надо куда-то выводить отходы, человек будет задыхаться отходами. Будет кашлять. Будет нужна снова стимуляция. Он зависнет тут на полдня, пока это слишком долго. Это подождет. Подышит пока тем, что есть. Работающих частей еще достаточно. Он обновит и настроит это тело у себя дома, тут же сделает только самое необходимое.

В целом для человека неплохо, подумал Стив, завершая сканирование у самого пола и вставая. Надо его немного почистить, язву в кишках залечить. Та единственная могла бы сделать этот нехороший БАЦ и подложить ему дохлую свинью. Вместо игрушки.

Стив разделся, отвел послушное тело Харта обратно в душ, уложил на пол, включил моросящий душ. Сосредоточился на язве, принуждая ткани расти, регенерировать, отторгать измененные куски внутрь просвета кишечника, и затягивать угрожающее место здоровыми, растущими под его стимуляцией клетками, прорастать сосудами и нервами... Это было больно. Для Харта. Но Стив держал его в неведении. И еще надо изменить ему ректум. Они вытираются бумагой, фу! Включил сильнее воду. Повернул Харта на бок, подогнул ему колени и, проведя ладонью по пояснице вниз, волнообразным движением заставил опорожниться прямую кишку. смыл отходы в слив, вымыл руки и аккуратно ввел внутрь средний палец. Начал изменять строение прямой кишки и ануса, помогая другой рукой снаружи. Создал в толще кишки сеть желез, врастил их в организм, соединив с нервами и сосудами. Теперь у Харта будет вырабатываться слизистый кокон для экскрементов, как у всех эйджлесс. И эта мерзостная бумага никому не будет нужна. Закончил, снова умыл себя, и человека и не удержался — погладил отданное ему тело по груди и животу, провел пальцами в ямке между ребрами, вздохнул и включил, отпустил Харта обратно в его тело и отошел подальше. нашел в шкафчиках полотенце. Пока одеваться. Вернулся к двери и снова только следил за ним.

Харт рывком и молча сел. Что-то заорал и вскочил, глядя бешенными глазами и жестикулируя.. Приоткорылась дверь, и Лирой спросил:

— Помочь с переводом?

— Скажи ему, что я ему починил задницу и вылечил язву. Он останется пока тут, никто его трогать не будет, а я его потом заберу, — Стив сел, натягивая сапоги. — Да, и скажи, что никто его убивать не собирается, хотя он преступник, но он попал под мою личную амнистию.

Харт продолжал орать, в голове у него прокручивались со страшной скоростью забавные картинки спаривающихся животных.

Лирой рявкнул пару слов, на что Харт даже толков не одевшись бросился на него и тут же упал вцепившись в ошейник.

— Лирой, ты не можешь нормально ему объяснить? — возмутился Стив, заставляя Харта успокоится и принуждая одеваться.

Лирой усмехнулся и начал чтото бубнить скушным голосом.

Стив кивнул сам себе и вышел, ведя своего убийцу обоатно в клетку в растрепанных воспоминаниях и полном непонимании событий и ситуации.

— Лирой, скажи им, пусть постирают и вернут ему его одежду. И, ну я не знаю, им тут делать нечего, так пусть хотя бы водят его мыться. Это черт знает что! Скажи, что экзекутор недоволен. Мне он нужен здоровый и нормальный. Ясно? Все, пошли отсюда.

Стив уходил и уносил на своих руках ощущение тела Харта под своими пальцами, в своих ладонях. Сильного и в то же время поддающегося на его касания. Но не сейчас. Сейчас нет. Еще это тело не его. Он уносил обещание. Отражение будущего, маленький кусочек ласки, которую придумал себе сам и которую снова и снова проигрывал в глубине памяти. Его внутренний маятник, летающий между тремя его обычными состояниями: взрывом эмоционального тайфуна при встречах с Джи, беспросветной депрессией в разлуке без Джи или почти наркотической бесчувственностью во время работы и наполнения чужими чувствами, теперь сменился на совершенно незнакомые вибрации в ожидании чего-то еще не совсем понятного, но решительно светлого и должно быть приятного. Возможно, у него будет свой собственный источник радости и покоя. Теперь ему было что ждать, о чем мечтать...

*

Стив сидел на полу у противоположной стены напротив инкубатора и ждал. Харт должен был дозреть уже скоро.

Он привел Харта, одетого снова в его военную форму, держа его под полным контролем и положил в инкубатор, чтобы научить его языку и обновить целиком его тело. Потом он был у Джи, а Джи высмеял его выбор, обозвав его логичным результатом комплекса жертвы. Стив так не думал. Но не будет же он оправдываться, что ему просто не представилось иной возможности? Да и какая в конце концов разница? Стив уверен, что Харт не маниакальный убийца. Конечно, перед тем, как выпустить его в жизнь, он предоставит его дознавателю на тестирование — все должно быть по правилам. Конечно, это будет небольшое нарушение: человек, покушавшийся на экзекутора, не имеет права жить, но он убедил Джи, что это была провокация с его стороны — нечего было регулярно отсвечивать в том кабаке. Тут Стив со стыдом вспомнил чисто детский приступ ужаса, что вот сейчас у него отнимут его обещанный подарок, но Джи согласился. Главное, Джи разрешение дал, а там разберемся.

Соммерсет Хартли, снайпер и десантник, очнулся глядя в странный синий потолок, лежа в стеклянном гробу, как Белоснежка. Он проснулся и успел увидеть, как прозрачная крышка гроба еще открывалась и потом замерла, откинувшись немного назад, оставив его лежать, как насервированную к дегустации коробку конфет. Сэм прислушался и, стараясь не двигаться и не сбиваться с равномерного дыхания, поводил глазами по сторонам. Не помогло, ничего, кроме светлого ультрамаринового высокого потолка и откинутой полукруглой крышки, видно не было. Он помнил, как ненормально живучий мальчишка-палач привел его самостоятельно идущее тело по разноцветным коридорам в длинный и широкий зал и его тело само залезло в этот гроб, а потом не было ничего. Он пытался кричать, он пытался сопротивляться, но тело не реагировало, тело шло само. Такого ужаса он не испытывал никогда. Но странно было не это, странно было то, что ужас как бы витал в стороне от него. Он был в ужасе, можно сказать в истерическом ужасе, хотя он не признался бы в этом даже самому себе, но этот ужас был как бы прочитанный в книжке. Был как будто звучащий в фильме, фоном идущем где-то недалеко. То есть он видел его, слышал и понимал, но это было не его. Очень дикое ощущение...

— Можешь встать и вылезти, инкубатор закончил свою работу, — юношеский тенор заставил Сэма подскочить и сесть. Этот голос он помнил. У боковой стены на полу, опершись затылком и глядя на него из-под прикрытых век, сидел давешний мальчишка. Мальчишка застенчиво и мимолетно улыбнулся, с грацией балетного танцора поднялся и сделал один шаг навстречу, разведя руки с открытыми ладонями в стороны. Он был босиком, в тесно облегающих бедра и струящихся свободными складками длинных, похоже шелковых, штанах и золотистой безрукавке с глубоким вырезом. Длинные волосы были заплетены в мелкие косички и в них блестели разноцветные бусинки. Точно, танцовщик из восточной сказки.

— Не бойся меня, ты здесь под моей охраной, а я не причиню тебе вреда! — продолжил он.

Сэм с ненавистью зарычал, соскакивая на пол:

— Сукин сын, я все-таки убью тебя, как бы живуч ты не был!

— Меня зовут Стив, — одними губами коротко улыбнулся этот паяц. — Это было бы просто здорово, но ты не сможешь меня убить, прости!

И снова его собственное тело застыло, этот ужасный мальчишка подошел к нему и вдруг Сэм понял, что никогда он не видел никого прекраснее, чем Стив. Одетый во все золотое, с нежными карими глазами и светящейся кожей цвета приморского песка в солнечный день, легкий и изящный, как золотая пружинка... Сэма захватило желание дотронуться до этого чуда, приласкать его, сделать своим, никогда не расставаться. Этот, именно этот подарок он бессознательно ждал всю свою жизнь! И, неспособный ни к чему другому, Сэм, дрожа от счастья, осторожно прикоснулся ладонью к его щеке, провел большим пальцем ему по губам, не веря в реальность, не дыша и замирая, почти теряя сознание от восторга. Мальчишка прикрыл глаза и осторожно, с коротким судорожным вздохом, прихватил его пальцы губами. Сэма залило вожделение и тут же окатило ледяной волной и он как будто выпал на льдину в морозный день. Стив отскочил от него и снова поднял руки:

— Я тебе объясню! Сядь!

Сэм, потеряв ориентацию, выпав из реальности, действительно сел. Просто свалился на пол и даже не понял, сел он сам или это опять его тело подчиняется безумному наваждению и само слушается приказов золотистого чудовища.

— Я буду звать тебя Харт, хорошо? — проговорило чудовище в облике человеческом, тоже садясь на пол в метре от Сэма.

Сэм пожал плечами, его всегда звали Сэмом, но, действительно, какая разница, как его будет называть этот монстр? Главное, как его убить, если он периодически сходит с ума, если его собственное тело действует само и потом, как отсюда убежать, но дорогу он вроде помнит. Эта тварь не умерла от той первой раны, разворотившей ему всю грудь. Возможно, сердце у них в другом месте. Что было во флаере потом, Сэм тщательно вычистил из памяти и отнес к стрессовым галлюцинациям, тем более, что этот инопланетный полу-ребенок, похоже, мастер наводить такие галлюцинации.

— Сэм? Тебя зовут Сэм? Но Харт мне нравится больше.

— Все равно, — неожиданно хрипло ответит Сэм и, вспоминая, что Стив имел короткую стрижку, когда они сюда пришли и, окончательно потерявшись, спросил: — сколько я тут пролежал?

— Около пяти часов. Это было недолго, инкубатор исправил твои старые травмы, полностью обновив твое тело и научил тебя имперскому. И ты знаешь теперь немного нашу историю и наши законы, только тебе надо научиться искать их в твоей памяти. Но ты научишься.

— Ты врешь! Твои волосы! Ты был с короткой стрижкой, а теперь у тебя волосы до пояса? — возмутился Сэм.

Стив засмеялся. Смех у него был тихий, мягкий и совсем детский. Нет, Сэм пнул сам себя. Это не ребенок, хотя так и выглядит. Это чудовище, что притворяется ребенком, но похитило половину населения планеты, включая Айрис. Оно виновато в смерти матери и многих брошенных стариков и маленьких детей, больных и инвалидов, оставшихся без помощи и многих так же исчезнувших! Это монстр, лжец и враг! Инопланетная тварь!

Стив посерьезнел:

— Я умею быстро менять свою внешность. Это есть в твоей памяти. Не надо меня ненавидеть. Даже убив меня, ты ничего не изменишь. А Империя останется, даже если ты убьешь меня совсем. И ты умрешь, а меня возродят. Зачем бессмысленные действия? Попытайся выжить. Кто такая Арис?

— Айрис? Моя сестра! Она жила с нашей матерью, а ты загнал ее вместе с половиной Сиэтла, как стадо коров в летающую баржу и больше их никто не видел! Моя мать умерла, оставленная одна без помощи!

— Прости, но я в этом не виноват.

— Конечно! Это был дух святой в твоем теле, кто согнал людей и они навсегда исчезли под землей!

Сэм даже вскочил, подгоняемый желанием немедленно что-нибудь сделать, ударить, убить... Но вдруг его охватило спокойствие, накрыло удушающей периной и придавило обратно на пол.

Стив, облизнув губы, тихо начал говорить:

— Прошу тебя, не надо. Я могу управлять тобой, но я не хочу. Ты принадлежишь мне. Я должен отпустить тебя жить в город, помочь приспособиться и адаптироваться в Империи. Если ты не сможешь держать себя в руках, тебя просто убьют. Я убью тебя. Но не убью тебя сразу и навсегда, а буду убивать тебя много-много раз. После каждой смерти тебя оживят и я снова убью тебя. В качестве примера, для тех, кто бы хотел повредить имущество Императора. Имущество — это я. Я вещь, личная вещь Императора, а вред, причиненный личным вещам Императора, карается множественной казнью. Ты сойдешь с ума, и тебе будет все равно, но все равно это будет неприятно. И я не хочу тебя убивать. Это тебе не поможет. Это мне не поможет. Это просто напугает каких-то никому неизвестных людей, неважных ни тебе, ни мне. А так я могу поискать твою сестру. Она на одной из двух колонизируемых планет, порталы находятся под землей и, возможно, ты сможешь переехать к ней или мы перевезем ее сюда.

— Мы? — слабым голосом спросил Сэм, потеряв силы. У него голова шла кругом.

— Я. Для тебя. С твоей помощью, — Стив изящно поднялся и пошел к ближайшему торцу зала. Странно, Сэм вдруг обратил внимание, как это непонятно почему дружелюбное чудовище красиво двигается, словно танцует. Опять морок? Опять наваждение? Сэм пошел следом, прислушиваясь к своему телу, каждую секунду боясь оказаться не у руля. Хорошо, он пока почти ничего не понял, но он попытается приглядеться и может представится ему удобный случай и он отомстит и убежит.

Часть стены отъехала внутрь и Стив остановился у проема, обернувшись:

— Пойдем ко мне, ты не сможешь пока ходить тут сам. Ни одна дверь тебе здесь не откроется и поверь мне, для каждого из обитателей базы ты как фонарь, горящий красным светом. А тут в тренировочном зале даже спать негде.

экспансия 8

Стив привел Харта к себе в комнаты, слегка страхуя его легким ментальным контактом, а вдруг захочет сражаться? Но Харт шел сам и относительно спокойно.

— Заходи, я здесь живу, — Стив сделал несколько шагов из лифта и остановился у раскрывшегося прохода в правом углу коридора. Длинный с множеством одинаковых дверей светлый коридор с контрастно темной но, кажется, прозрачной крышей ("Уже ночь?" удивился Сэм), уходил налево. Сэм решительно вошел в единственный предложенный вход и сразу встал. Как тут тесно! В первой комнате было не развернуться из-за стоящей вдоль левой стены под книжными полками узкой тахты и здоровенного стола по правой стене. Проход к противоположной целиком стеклянной стене, за которой было видно заграждение балкона или террасы, был заперт деревянным креслом, зажатым между столом и тахтой и Сэм, не видя куда тут можно заходить, прошел вправо, в проем во вторую комнату. Это была явно спальня, но опять странно неудобно-нежилая и выглядящая пустой, несмотря на широченную кровать, которая стояла у правой стены, но почти перекрывала проход и Сэм автоматически шагнул в центр комнаты. Пол сплошняком застилал гладкий однотонно серый ковёр. В дальнем углу светилась полукруглая стена, за которой угадывалась ванная. Ни стула, ни тумбочки. Никакой другой мебели. Никаких картин на стенах, никаких цветов или даже полки с сувенирами. По общей стене с первой комнатой тянулся громадный шкаф.

— Ты здесь живешь? Это больше похоже на тюрьму!

Обида болезненно острой иглой прошила Стива. Но он, пожав плечами, проскользнул мимо Харта, мимо кровати и сел на пол у стены между кроватью и ванной под непонятной круглой дыркой на высоте человеческого роста, в которую не прошел бы и кулак. В шаге от него в углу у изголовья кровати была еще одна узкая, но закрытая дверь. Стив хлопнул рукой по стене у этой двери и с механической улыбкой ответил:

— Тюрьма у меня тоже есть.

— А эта дырка зачем?

— Это для цепи. Ее можно пропустить сюда или внутрь. Мой император меня иногда привязывает, когда я плохо себя веду. Но я не хочу тебя привязывать или запирать. Я надеюсь и ты не хочешь сидеть тут запертый?

— А что я буду делать? — Сэм придушил стаю моментально нарисовавшихся вопросов, расправил плечи и вскинул голову, пытаясь игнорировать, выкинуть и просто не видеть ясно всплывающие и кричащие во весь голос воспоминания о том, что этот мальчик делал с ним, что этот мальчик хочет делать с ним. Это не его воспоминания, это мираж, морок, бред! Ничего этого не было! Ничего этого не будет! И на цепь он себя посадить не даст!

Стив подогнул под себя одну ногу и, как слишком быстро растущий золотой стебелек, встал, скользя спиной по стене. Поймал взгляд Харта и тот уже не видел ничего, кроме этих по-детски распахнутых глаз. Глаза, сначала смотрящие с почти невидимым ожиданием, захватили все его внимание, стали вдруг центром мира, жадно притягивающим, засасывающим его центром мирозданья... И он сорвался в пропасть этой напавшей на него вселенной. Полетел, забыв кто он, где он. Он действительно упал на кровать и золотой мальчик, шелковой лентой вился вокруг него, вился по нему, быстро расстегивая его одежду, покрывая его беспорядочными поцелуями, по кошачьи прижимаясь и проглаживая щекой, обнимая и лаская его всем телом. Нежнейшие прикосновения взрывали сердце счастьем и отключили мозг. Сэм нетерпеливо сам срывал с себя одежду, ему необходимо было почувствовать шелковую солнечную кожу обнаженным телом, впитать его, войти в него. Прочувствовать изнутри и снаружи, стать единым целым, умереть вместе с ним. Никогда он не любил так сильно. Сэма переполнила необыкновенная радость и почти непереносимое наслаждение; каждое прикосновение рассыпалось фейерверками по коже, огненными потоками текло по нервам, переполняло сердце, останавливало дыхание. И вот, сила захвативших его чувств натянула до предела каждую клеточку тела и взорвала его гейзером до небес.

Сэм наконец опомнился и понемногу находил себя, понемногу начинал снова соображать и чувствовать окружающий мир, а не только себя или этого Стива. Маленькими осторожными шажками он слепо продвигался внутри себя к свету. Искал свою голову? Где-то был его мозг, где-то там был он сам. Сам ли?

— Все будет хорошо, я буду любить тебя. Я буду заботиться о тебе, я помогу тебе, — шептал знакомый голос и Стив выскользнул из сознания Харта, расслабленно прижимаясь к нему.

— Ты! — Сэм, рвущим мышцы усилием преодолевая наркотические опьянение тела, желающего растечься и только плыть в волнах отзвуков райского наслаждения, все-таки содрал с себя безумного мальчишку и отбросил его со всей возможной силой, умирая гневом, стыдом и ужасом.

Стив упал на пол, быстро перевернулся, немного отодвинулся и сел по-турецки, сгорбившись и сложив руки между ног.

— Прости, но это единственное, что я умею. И еще убивать.

— Тогда убей меня! — трясущимися руками пытаясь разобраться в своей одежде и непонимая, что он пытается одеть, штаны это или рубашка, крикнул Сэм.

— Успокойся, — тихий голос безбрежным песком запорошил сознание и Сэм выпустил одежду и откинулся на постели.

— Отпусти меня, — прошептал он.

— Нет. Мы научимся жить вместе. Сейчас я отпущу тебя, но ты не паникуй, а давай поговорим?

— О чем мне говорить с тобой? Я не буду рабом у раба! У убийцы!

— Я не могу быть убийцей. И я не раб, — на душе Стива открылась еще одна кровоточащая рана, но он улыбнулся Харту:

— Я — вещь. Оружие. А оружие не может быть убийцей.

— Что за бред! Ты человек!

— Это тебе только кажется. Я не совсем человек, человек бы умер от той дыры, что ты во мне сделал. И к тому же юридически я действительно вещь. Да, я могу говорить и трахаться, — он тихо фыркнул: — И напускать на людей галлюцинации, но и это всё.

Сэм сел на постели, свесив ноги и посмотрел на маленькую фигурку перед собой. Стив сидел в двух метрах от него и всей своей позой излучал грусть. Он не шевелился, но казалось, что это просто танцевальное па... Через мгновение зазвучит музыка и он продолжит танец. Бред! Сэм закрыл глаза. У него все еще бешено скакало сердце и он все еще не мог понять, что ему делать и как на это безобразие, творящееся с ним, ему реагировать. Но он был уверен, что скорее сам повесится, чем будет по собственной воле трахаться с этим... Этой... Вещью.

— Ты робот? — наконец собрался с мыслями Сэм.

Стив печально вздохнул.

— Да нет же. Ты все знаешь, поищи в своей памяти. Я сейчас войду в тебя. Нет, не бойся! Ментально!

При этих словах Стива, Сэм вздрогнул всем телом и чуть не шарахнулся сквозь стену, бессознательно сжав кулаки. Опять портить ему мозги?

Стив, продолжая сидеть, тоже выпрямился и развел руки в стороны, припоминая Сэму сандаловую фигурку Шивы.

— Сэм, я аккуратно, только чтобы помочь тебе искать. Показать как. Ты все уже знаешь. Только ты еще не умеешь. Я не буду заставлять тебя играть в любовь. Хотя тебе понравилось.

— Я не трахаюсь с мальчиками! По своей воле! — красные пятна запылали на скулах Сэма и он с новым приступом ужаса почувствовал, что был бы не прочь повторить, может не прямо сейчас, но потом. Когда будет сильно пьян. Нет, никогда, черт, что же это делается?

— Ты! — он ткнул пальцем в направлении Стива: — Прекрати немедленно!

Стив немного откинулся назад, потягиваясь и вздыхая, запрокинул голову и приподнял бедра, опираясь на пол за собой прямыми руками. У Сэма зашлось сердце, потянуло в паху и прямо заболели руки, как ему захотелось... Захотелось убить его!

— Перестань! — хрипло выдавил он из себя.

Стив опустился обратно на пол и снова сел, сложив сплетенные пальцами руки между колен.

— Прости, но я не мальчик, я экзекутор. И это была чисто твоя реакция. Я только показал тебе, что и твоя воля может иметь свое мнение. А потом, что в этом плохого? Когда всем хорошо?

Сэм тяжело дышал и торопливо одевался. Стив склонив голову терпеливо ждал. Вот псих, даже свои армейские ботинки зашнуровал туго натуго. Это он, бедняга, еще не вспомнил, что зашнурованные ботинки тоже счастью не помеха. Во, и встал еще. На марш собрался?

— Да, ладно. Сядь обратно, — хихикнул Стив:

— У меня больше сидеть негде, а в прихожей мы вдвоем поместимся, если только я тебе на колени сяду.

Сэм все тяжестью плюхнулся обратно на кровать, видимо, выражая этим протест.

— Сэм. Я только тебя проведу по твоей памяти. Больше играть не буду. Честно. Ляг на кровать — тебе так будет удобнее. Я тут буду сидеть. И не буду приближаться!

экспансия 9

И он повел Сэма по его собственной памяти.

*

Сэм, не в силах встать под грузом открывшейся ему информации, потеряв смысл существования в распахнувшихся безднах, пытался еще и еще раз прокрутить все неожиданно свалившееся на него и отчаянно надеялся, что он сможет это переварить или вдруг найдется что-то, что он не так понял или он все-таки проснется. Просто проснется! Не может быть такой сплошной контроль. Не может быть, чтобы человек, каждый человек сам постоянно работал маячком и сам постоянно информировал о своем перемещении, а эти, опять ожившие, могли читать его самые скрытые мысли, как детский букварь. Не может быть, чтобы не было выхода. Кто-нибудь выльет на него ведро холодной воды, он проснется и все окажется дикой галлюцинацией и все перевернется назад, встанет с головы на ноги.

Стив, оставив оглушенного Сэма бессмысленно таращиться в потолок в надежде найти там ответы и пути, отошел к пульту и послал запрос дознавателю Лакстора — ближайшего к базе города, чтобы он назначил им время для проверки Харта и внесения его в систему. Собственно, Харт в системе уже был — Стив его "омолаживал" в инкубаторе. Но это было неофициально. И коммуникатор Сэму тоже понадобится, если он действительно будет жить свободно. Но сначала надо выяснить, куда приспособить самого Сэма и можно ли вообще его выпускать в люди.

— Сэм? Холодная вода в душе за прозрачной стенкой, — не в силах оторваться от подслушивания, ворвался Стив в прострацию Сэма, останавливаясь в проеме между комнатами, прислонясь обнаженным плечом к косяку.

— Что? Какая вода? — автоматически ответил Сэм, приподняв голову и немедленно, как застреленный обликом золотистого монстра, снова отравлено упал навзничь на кровать: — Ты бы лучше оделся!

— Мне нечего от тебя прятать, а потом уже давно ночь и пора спать, поэтому это ты давай раздевайся, — поддерживая разговор и, запрыгивая к Сэму на кровать, промурлыкал Стив.

Сердце Сэма споткнулось и, сбившись с ритма, забилось быстрее:

— Я с тобой спать не буду! Или я тебя придушу, как только ты уснешь! — Сэм вскочил и, не зная куда бежать, что делать и еще больше съезжая в отчаяние от своей чисто бабской реакции, удрал в другую комнату и сел там на тахту, по дороге ткнувшись в дверь. Как и следовало ожидать, дверь никак не среагировала.

— Сэм? Ты настолько глуп, что будешь совершать бессмысленные поступки? Зачем тебе меня душить, если ты меня убить не сможешь? Зачем тебе подписываться на собственную мучительную смерть, повторяющуюся смерть, когда ты можешь жить?

— Ты не имеешь права жить, — раздалось из-за стенки. — Ты убил множество людей, ты убил мою мать.

— Ах, прошу тебя... Ты меня не убьешь. Это ты не изменишь! И я твою мать не убивал, это ваша власть не смогла обеспечить вам нормальное существование! Зато ты меня убить пытался. И, собственно, практически убил. Но я не собираюсь мстить.

— Ты завоеватель и оккупант!

— Глупости. Я не могу быть завоевателем. Я — оружие. Вещь. Если в тебя воткнут нож, то нож не виноват. Я этот нож. А ваша планета находится в зоне влияния Империи, она принадлежит Империи, всегда принадлежала Империи, просто руки до нее не доходили. Но вы там совсем одичали и пришло время навести порядок. И Империя к вам пришла, нежно и ласково вас возвращает в свое лоно.

— Нежно? Ласково? Ты угнал мою сестру с остальными людьми, как скот и они исчезли! Моя мать осталась без помощи, без еды, без лекарств и умерла! Я защищал свою землю, свою страну и свою власть! — Сэм уже кричал.

— Да на хрена она нужна твоя власть. Твоя власть гораздо худший убийца, чем та, что сейчас к вам пришла. Лучше бы ты был со своей матерью. — небрежно отмахнулся Стив.

Сэм выскочил обратно,

— Ублюдок, я все равно...!

И этот ублюдок опять утопил его в неземном наваждении, в невозможном наслаждении, залил все его чувства патокой искусственного восторга и нечеловеческой любви.

Стив же вообще не понял к чему такие нервы и зачем такое сопротивление. Да, прошло еще совсем мало времени и для Сэма всё еще в новинку. Ясно, что он боится, но Сэм привыкнет и полюбит его. Его нельзя не любить, его любит каждый, с кем он когда спал. Ну кроме этого идиота Кристофа, но у Кристофа иные радости.

Потом, получив себя обратно, Сэм разбился от жесткой встречи с самим собой и разрыдался. Сухо и без слез, он всхлипывал, задыхался и вздрагивал, уничтоженный своим бессилием и силой своих переживаний, ненавистью к себе, ненавистью к этому мальчишке, тоской по пропавшей сестре и умершей в одиночестве матери. Плакал о себе, попавшем в ловушку, из которой не было выхода. Плакал, бросив без внимания свое подлое и согласное тело, лежать в руках инопланетного чудовища, которое выглядело как волшебный эльф из сказки и было также жестоко и эгоистично. Как бы он хотел вырвать свою душу! И он решил, что убьет себя.

— Нет, — нежно прошептало чудовище, напуская на него покой и блаженство сна: — я не буду жестоким с тобой! Ты не убьешь себя, ты будешь жить ради меня, ради себя, ради своей сестры. Я найду ее для тебя. Ты будешь жить, я отпущу тебя.

Сэм услышал только два слова. Он, засыпая, понял только две вещи: чудовище обещало отпустить его и найти Айрис. И он уснул, провалился в следующую сказку и видел волшебные сны, видел мать, сестру, свой дом. И был счастлив. А Стив сидел, баюкал свою игрушку, плыл чужими воспоминаниями и тоже был счастлив фантомом чужой жизни.

*

Сэм проснулся один в громадной кровати. Проход в первую комнату был закрыт. Надо же, оказывается дверь там есть, а он и не заметил вчера. Он, стараясь не шуметь, сел на кровати и спустил ноги на пол. На полу беспорядочными кучками валялась одежда. Его и этого. Экзекутора.

Тут дверь в первую комнату отъехала в стену и вошел его палач. Голый и слегка разлохмаченный. Сэм напрягся и схватился за одеяло, моментально злясь на себя: поможет это ему, как же! Но мальчишка, скользнув по нему взглядом, сразу повернулся к шкафу и, взяв из него штаны, побрел в ванный угол, говоря:

— С добрым утром! И не дергайся, я тебя до вечера трогать не буду и вечером, может, тоже не буду. Я пока не знаю свое расписание. Я быстро ополоснусь только.

Сэм сидел на кровати и чувствовал себя последним трусом и идиотом. Он встал, раздраженно откинув от себя одеяло и заглянул во входную комнату. Или как оно называется? Прихожая? Нет, никаких вешалок или шкафчиков для обуви. Кабинет?

На тахте лежало смотанное клубком легкое одеяло. То есть этот спал здесь. Без подушки и простыней. Все таки боялся угроз? Или не хотел мешать спать Сэму? В любом случае, он рад, что проснулся в относительном одиночестве.

Подошел к входной двери. Чисто автоматически ее толкнул. И дверь поехала в сторону. На пороге стоял смазливый и высокий молодой брюнет, придерживающий одной рукой большой длинный поднос, заставленный закрытыми квадратными контейнерами. Довершала транспорт аккуратно сложенная за контейнерами стопочка одежды с ботинками. Поднос беззастенчиво висел в воздухе. Брюнет выставил перед собой свободную руку, почти упираясь в грудь Сэму и сказал:

— Здравствуй, Сэм. Я Генри, стюард Стива. Может сначала оденешься? Дай мне войти с завтраком и твоей одеждой, пожалуйста.

Сэм рефлекторно кивнул в ответ и в замешательстве отступил в спальню. Ну с этим он бы справился одной левой.

— Генри — андроид и сильнее тебя, — все такой же взлохмаченный, но уже в штанах, появился сзади Стив и продолжил:

— Иди сюда, я тебе покажу как ванной пользоваться. Но там никаких сенсоров нет почти, поэтому проблем не будет.

Сэм, опять начиная злится: ну что он его совсем за дурака принимает! Молча развернулся и пошел в ванну.

— И туалетной бумаги у меня нет, — продолжало щебетать его чудовище: — вот тут рычажки, горячая-холодная, туалет помоет тебя и промоется сам, полотенце возьмешь тут. Да, тебе туалетная бумага и не нужна. Я изменил немного строение твой прямой кишки. Все отходы выделяются запакованные в слизь, избыток которой потом благополучно работает как крем для кожи. И трахаться удобно.

Выскочил и дверь закрыл. Сволочь мелкая! Сэм поперхнулся и тут увидел себя в зеркало. И сразу забыл про свою задницу. Он таким был лет десять назад. Вернулась его молодость? Или что это? Он приблизился к зеркалу и в панике провел рукой по щеке: никаких следов бороды или усов, даже не видно что что-то у него может расти!

— Ой, да не переживай! — раздалось из-за двери: — Верну я тебе щетину, если хочешь ее каждый день брить. Полчаса в инкубаторе и будет у тебя бородища до пояса.

— Выметайся из моей головы! — зарычал Сэм и треснул кулаком по двери. С каким удовольствием он бы впечатал кулак в морду этого мерзавца, который украл его мир, украл его, теперь постоянно шарит в его голове, как у себя дома! Тело ворует просто постоянно! Но омолодил его. Но благодарности он не дождется!

Когда Сэм вышел из ванной, то Генри уже перестелил кровать, сложив на нее одежду для Сэма и собирался уходить, уводя за собой свой летающий поднос с кучей собранных тряпок на нем. Сэм в этой куче увидел и свою форму, в которой он приехал.

— Сэм, Генри потом с тобой сходит за одеждой, выберешь себе, что захочешь. Твою одежду постирают и вернут. А пока поешь и мы пойдем полетаем, а потом нам надо к дознавателю.

Сэм, начиная одеваться, чуть было не упустил свои новые штаны и испугался:

— Ты меня отвезешь в тюрьму?

— У нас нет тюрем. Привыкай использовать информацию, которая у тебя уже есть. Дознаватель тебя просто, ну, как бы проверит, как бы выдаст тебе разрешение стать частью популяции и официально внесет в систему. А потом тебе нужен личный коммуникатор, без него ты просто ни одну технику не включишь и никуда не пройдешь, — Стив, с волосами гладко собранными в одну короткую косу, без маленьких косичек и без бус в голове; в рубашке, но опять босиком, вышел в проем с большой кружкой в руке: — Я действительно хочу тебя отпустить. И на твою сестру я отправил запрос: сначала найдем ее, потом сюда перевезем.

— Сюда? В эту комнату? — Сэм ужаснулся, представив секс втроем с сестрой.

— Нет, зачем мне твоя сестра? Сюда в смысле на эту планету, чтобы ты мог быть с ней.

— Спасибо, — выдавил из себя Сэм. Нет, этого гада он бы радостно разорвал на куски голыми руками, но гад решил отрастить ангельские крылышки. Они все равно были подозрительно покрыты змеиной чешуей, но змеюка вроде старался держать обещания. И как быстро! Сэм честно ждал долгих обещаний и лживых объяснений, почему он должен палач не моежт его отпустить. А тут сразу на следующий день! Хотя это все пока еще только его слова, скис он снова.

Он застегнул последнюю пуговицу и вышел к столу. Штаны прекрасно сидели, как и рубашка и мягкие низкие ботинки. Даже удивительно, как Генри смог все так подобрать.

— Сколько мне сейчас лет? — спросил он, усаживаясь за стол и начиная открывать коробочки. Стив опять сидел на полу, но на этот раз у окна и не пытался заигрывать.

Стив захихикал:

— Столько же, сколько и было! Внешность с твоим возрастом сейчас не связана! Я обновил тебя. Точнее, это инкубатор тебя обновил. У тебя даже твои старые переломы исправились, как будто их не было и зубы как новые.

— Я теперь снова живущий?

— Нет, ты все еще человек нормальный, — улыбался Стив. — Просто я, пользуясь своими привилегиями, обновил твое тело. Я не хочу, чтобы моя игрушка быстро сломалась.

Сэм опять замер с рукой протянутой к бутерброду, потом медленно, не глядя на Стива, начал завтракать. Стив быстро бросил на него короткий взгляд и опять опустил глаза. Ну вот урод. Так было хорошо и такое ляпнуть.

— Прости, я привык говорить что думаю. Я пошутил так глупо, прости! Я не умею нормально общаться, Сэм. Я хочу подружиться с тобой, я буду стараться, — совсем тихо закончил Стив.

Сэм с ненавистью на него посмотрел:

— Обалденная дружба! Ты меня вчера сколько раз изнасиловал?

— Ни одного, — держа свою кружку обеими руками у самого лица, тихо ответил Стив: — Я в тебе только раскрыл твою способность любить и чувствовать, и шел следом за твоими желаниями. Это ты меня трахал, если уж на то пошло. Но я был рад и согласен. И никто никого не насиловал.

— Ты влез в мою голову и принуждал меня!

— Нет, я не принуждал, я просто усилил, что в тебе и так есть.

— Я никогда не трахался с мальчиками!

Тут Стив развернулся и твердо посмотрел в глаза Сэму:

— Лжешь. Я могу тебя читать.

— Значит ты ошибаешься! — Сэм вскочил, рывком откинув кресло назад. Кресло сразу влетело в тахту и Сэм неожиданно снова сел в него. — Черт!

Стив встал и улыбнулся, навевая на Сэма спокойствие:

— Прости, тут никто никогда так не прыгал! Давай пока не будем ругаться?

Сэм откинул голову на спинку кресла и сполз по сиденью, и голосом человека, умирающего от истощения, сказал:

— Прошу тебя, умоляю. Перестань со мной играть. Перестань ковыряться в моей голове. Это страшно. И неприятно.

Стив уже давно выпустил Сэма и стоял, прижав к себе свою кружку, сам прижавшись к стеклу. Мысленно пиная себя ногами. Ну почему он все портит?

Утреннее солнце обрисовывало его силуэт и Сэм, уронив обе руки на стол и несколько раз сжав и разжав кулаки, снова подумал, что Стив просто светится солнечным светом. Как ангел перед отлетом в небо. Но быстро загнал эту бредовую мысль и сосредоточился на своей ненависти. Ненависти, почему-то много не было. Была усталость. Или апатия? Или это последствия его постоянного напряжения?

А Стив не понимал, ради чего такая паника. На самом деле, не все ли равно с кем трахаться, почему Сэм так боится? И ответственности никакой, забеременеть Стив не может, заболеть сам или заразить чем Сэма тоже, так в чем проблема? Нет, он понимал эти всякие ритуалы и традиции доминантных самцов. И именно поэтому и не пытался сам быть сверху, а подчинился желаниям Сэма. И он точно видел у него в памяти, что все это для него не новинка. Почему же он это отрицает? И было же ему хорошо, иначе Стив бы фиг чего получил в ответ, а не такие всплески экстаза, как вчера. Еще никто никогда не говорил, что ему было плохо, когда на самом деле было так хорошо со Стивом! Стив вздохнул:

— Сэм, мне тоже сложно. Но я постараюсь. Я привык общаться мысленно. Я сейчас пойду оденусь, а ты доедай и мы поедем. Я тебе немного покажу наш мир, а то ты, кажется, не веришь, что мы не на твоей планете. Прости, я это раньше видел. Я постараюсь к тебе не залезать в голову. Прости, — и он буквально просочился по стенке, пройдя по тахте и удалился в спальню.

— А что потом? — буркнул Сэм.

— Что потом?

— Потом, после того, как мы посмотрим этот мир. Куда ты меня денешь?

— Империя огромная и эта планета не маленькая. Но мой план на сегодня очень простой. Дознаватель скажет, где ты будешь лучше всего работать, я тебе дам необходимые знания, потом найдем место, где ты сможешь потренироваться пользоваться своими знаниями, а потом найдем тебе работу. И будешь жить сам.

— Ты действительно отпустишь меня?

— Да. Но я хочу подружиться с тобой. Ты моя единственная возможность получить близкого человека. Поэтому я не отпущу тебя совсем, а буду с тобой встречаться время от времени.

— То есть ты из меня сделаешь свою шлюху?

Стив вышел из комнаты и поставив свою кружку на стол, сначала облокотился на него, а потом выпрямился и на мгновение прикрыл глаза. Было больно. Хотелось тоже взять кресло и шарахнуть им о тахту. Или о Сэма. Хотелось кричать и убивать. Но, нет. Он умеет владеть собой. Стив шагнул назад и, на это раз прижавшись к двери и стараясь сделать нейтральное лицо, сказал:

— Шлюха здесь я. Я не только палач, но, главное, я шлюха. Я могу менять свое тело и живу для наказания или поощрения сноваживущих. Я сам не могу себя удовлетворить и получаю ровно столько удовольствия, сколько смогу доставить другому. Я живу один и устал. Император разрешил мне завести, — Стив слегка печально усмехнулся: — своего человека. Я выбрал тебя. Я спас тебя, иначе я был бы вынужден тебя убить, я рассказывал тебе как. Ты в этом не виноват, но условия такие: я тебе даю жизнь, а ты мне постараешься стать другом. Прости меня за вчерашнее и то, что случилось во флаере, но ты меня покалечил и мне надо было выпить чьей-нибудь крови, чтобы восстановиться. А вчера я был так рад, что наконец получил тебя, что не мог удержаться. И я столько никогда не извинялся. Сэм, прошу тебя. Дай мне шанс.

— А если я не соглашусь, ты убьешь меня? — Сэм внимательно разглядывал Стива. Глаза у того расширились и он стал похож на ребенка, у которого вытаскивают из кулака конфету, прямо на глазах отжимают один маленький пальчик за другим и вот конфета уже у кого-то другого. Сэм был как подвешен между двумя пропастями. Туда пойдешь, застрелят, сюда пойдешь, повесят. Что лучше?

— Наверное, нет. Наверно, я смогу сделать так, чтобы тебе разрешили жить. Ты сейчас на моей ответственности. Я не хочу тебя убивать. Ты мой. Я прямо сейчас могу тебя тут запереть и никому не будет дела, тебя даже в системе официально нет. То есть тебя как бы вообще тут нет. Но, пожалуйста, я не хочу так. У меня были задания и... И люди жили у меня тут на цепи или в карцере. Кто-то, кто нарушил закон. Я не хочу так с тобой, — Стив судорожно вздохнул, глаза у него были уже как у больной собаки.

— Я сейчас не влияю на тебя! — быстро добавил он, видя, что Сэм не торопиться с ответом.

Сэм прислушался к себе. А черт его знает, влияет или не влияет. И как он должен это почувствовать? Он никогда не был в такой ситуации, перед таким выбором. На самом деле выбора не было. Выбора не было, была ловушка или смерть. Он был уверен, что с инкубатором или без, но он не выживет на цепи, запертый и в абсолютном подчинении. Но странный мальчик предлагал ему, возможно, способ получить свободу. Потом. И вызывал странную жалость. Нет, не так, чтобы прямо пожалеть хотелось, сиротинку убогую, но эти пустые безликие комнаты и как-то неправильно это было. Он не добрый самаритянин и ему в общем нет дела до божьих праведников и спасения совсем не ближнего своего, но мальчик, вроде, и правда старается.

— Хорошо, я попытаюсь. Но ты потом отпустишь меня совсем? Скажем, если я не буду хотеть быть с тобой? Если я не смогу быть тебе другом?

— Ты хочешь испытательный срок сделать?

— Ну да.

— Я хотел тебя навсегда...

"Ну вот, снова собачьи глаза"— начиная надеяться на победу, подумал Сэм и ответил:

— Нет, давай договоримся на каком-нибудь сроке.

— Но я могу неожиданно надолго уехать!

— Можно договориться на количестве дней.

— Дней! Нет! И ты вообще испытываешь мое терпение! Я уже хочу тебя запереть и никуда не ехать! Я сейчас войду в твою голову и ты напишешь мне дарственную на себя на всю твою жизнь! — сказал и тут же сам испугался своих слов Стив.

Сэм

*

Ты из Америки?

— Что? Откуда?

— Ну, на Земле есть такая страна и у тебя английское имя "Стив"

— При чем тут имя... — Стив встал и отвернулся к окну. — Это обычное созвучие. Люди живут всюду и могут произносить ограниченное количество звуков. Джи так меня назвал в честь Верстивера — духа тишины и штиля по мифологии чипу. Верстивер вылетает в бурю и распростирает бесконечные крылья и успокаивает волны и ветер. Подходящее имя для экзекутора. Тут на северо-востоке живет такой народ. Они уже давно и свою мифологию забыли, все говорят на императорском. Но Джи нравятся такие аналогии. А для эйджлесс полное имя слишком длинное, плюс я был еще ребенком, поэтому полным именем смешно звать восьмилетнее дитя...

Я вырос за этим оком, до 20 лет я не мог выходить сам один буз генри или Джи, сейчас могу, но пластикло все равно окружает меня...

у мен нет никого близкого

твоя жизнь это твоя, ты выбираешь каждое мгоновение что и как ты будешь делать. Не я тебя заставляю, ты двигаешь руками и ногами и своими мыслями. Никто не виноват кроме тебя самого

убей джи? Зачем?

я делаю свою работу и никто не сделает ее вместо меня— другой сделает иначе по другому

мы каждую секунду стоим перед выбором и выбираем: делать или нет и это наш собственный выбор

мою жизнь могу прожить толко я

я умру и больше не будет никаких возможностей

я просто живу

убью джи убьют меня и для меня кончится жизнь, я брошу эту жизнь на отвертсвеность и выбор ДРУГИХ, не меня я ничего уже не смогу сделать

а так, я спас тебя это уже хорошо.

Миллионы страдают

нет у них появился шанс изменить свою жизнь

увидеть новые песпективы

мо мать умерла

твоя мать уже не жила

она хотела умереть вы не давали ей

*

Стив посмотрел на инкубатор — попытаться сравить генотип Сэма со своим? Испугался. Нет. А вдруг..? Нет! Лучше не знать. Лучше все оставить так как есть...

*

а ты платишь налоги?

— что?

— Ну за счет чего у вас пенсия платиться и лечение...

— покопайся в своей памяти— у нас все получают одинаковое содержание от императора. + за чтото что ты умеешь делать баллы. А эти баллы ты можешь использовать на улучшение.

Я получаю как обычный эйджлесс 500 кредитов в месяц. Если я их не израсходую, то в след месяце не получу ничего или мне доплатят сумму до 500..

"Европа нас ненавидит" конфликт особи и общества

Империя желает добра ради этого убивает отдельных людей. Сэм

— Ваша империя убила мою мать, убила множество людей, моя сестра исчезла!

— твою мать убила не империя Погоди, не надо так в кучу...

Твоя мать умерла, т.к. я понял, ее не было кому кормить, ты вместо того, чтобы о ней заботится, поехал стрелять экзекутора.то есть совершать преступление, а твоя мать осталась одна

— Ты украл мою сестру, которая осталась заботится о ней и прекрати меня дурить!

— подожди, тогда успокойся. Всё можно решить спокойно. хорошо, я не буду тебя сканить... Но тогда не кричи. Я сразу пугаюсь когда на меня кричат — Стив постарался улыбнуться, хотя от Сэма шла густая стена бешенства...

— мы принесли вам мир, равенство, и процветание без национальной, религиозной и какой либо еще разницы, каждый имеет равный шанс выжить

моя мать умерла! Сестра пропала!

зато многие, которые при вашем режиме не имели шанса, получили его. Человечество Земли теперь живет на трех планетах и в равенстве...

— вы оккупировали мою родину!

— Никто не оккупировал, твоя Родина всегда была частью Империи, просто вам дали развиваться самим, но ваше развитие пошло криво — я посмотрел вашу историю: вы не способны удержать единство, вы всегда стремитесь раскусать общее на маленькие личные кусочки. Ни одно ваше великое государствол не продержалось долго...

— И это мне говорит кто? Раб!

— ты не прав. Я не раб, я хуже раба. Я вообще вещь. Но я необходимое орудие единства народа. А ты сейчас пытаешься мне просто отмстить за то, что вас вернули в равноправный мир.

— да-да но некоторые равнее! Ваши эйджлесс бессмерты./ты бессмертен и дуришь людей. И раб будет меня учить равноправию.

— Я не буду учить тебя, ты увидишь сам.

— Как же в твоем равноправном обществе есть ты — который не равен?

— Это сейчас и твое общество. Я равен. Равен своей работе. Каждый должен быть на своем месте. Ты никогда не попадешь на мое место, а я не могу быть на твоем. Равенство не всех между собой, а твоих собственных возможностей с твоей же собственной жизнью.

— нет никто не бессмертен. Я дурю, т.к люди еще не доросли спокойно решать. Ты не будешь на меня кидаться и я не буду тебя ловить за руки.

— ты изнасиловал меня.

— прости, я поторопился. Но ты убил меня, а мне нужна была энергия, чтобы выжить. Я гуманное оружие и это справедливо, что я взял энергию у того, кто меня убил..

И в конце концов я же сделал тебе приятное?

Ты что, не понимаешь? вы пришли куда вас не звали и лишили людей права выбора!

Иногда выбор— зло. Ты же

****

когда сидит с покалеченной кайлой

— почему ты не убьешь императора? Нельзя позволять так издеваться над собой!

— Я не он, я не буду убивать того, кого поклялся охранять.

— он обманул тебя, он украл тебя ребенком! ты была ребенок!

— И что? Это мой выбор. я уйду придет другой, возможно хуже меня. Я лучший из возможных. Кайла усмехнулась — сам Джи мне это сказал.

Сэм всплеснул руками:

лучше смерть, чем такая жизнь.

— Моя смерть ничего не изменит... И у меня её нет. Если я убью Джи, то он просто заменит меня на иную крошку, но перед этим будет долго мучать. Какой смысл в этом? А потом я люблю его.

— его не за что любить! Он изуродовал тебя он убийца.Не говори, что ты любишь его! Это просто стокгольмский синдром!

— Что?

— Чем больше раба бьют, тем больше он любит хозяина?

А.

Кайла погладила окно:, вспоминая детскую мечту, как она иногда могла задуматься на пол-дороге зависала, задумавшись и только Генри выводил ее из э

Хакисс сцепила руки перед собой и, чинно опустив глаза, дождалась, пока Генри откроет ей дверь, и, как была босиком и в длинной платьицем майке, вышла к лифту. "Ты — смысл жизни моей, я движение твое. Ты живешь мной, видишь мной, слышишь мной. Ты жизнь моя..." — вразнобой начала Крошка про себя молитву. Она бы вмиг добежала к тренировочному залу — инкубатор настроить на привычную теломорфу она умеет и сама, но одной ей ходить нельзя. И говорить ни с кем нельзя. Она бросила взгляд на гвардейца, который, вроде бы тоже шел к лифту, но, увидев ее, сразу развернулся и ушел через гаражи. Она привычно представила, как она, пружинисто оттолкнувшись, взлетает большим орлом, и, слегка притормозив веером напряженного хвоста и раскинутыми крыльями с мелкими крапинками на маховых перьях, плавно вытягивает длинные желтые ноги с огромными черными когтями и раз! хватает гвардейца за плечи. И сразу же сильными взмахами, в россыпи блестящих осколков пластикла из пробитой крыши, летит в ярко-синее небо, чувствуя приятную тяжесть беспомощно болтающего ногами и орущего человека.

— Крошка, лифт!

— Да, Генри, — Хакисс вздохнула и послушно вошла в лифт. Пластикло совершенно не бьется. Но когда-нибудь она научится сама изменяться и сможет стать кем угодно, хоть и огромным орлом.

Какйла погладила прозрачную преграду:

— Мы все убийцы. Когда я была ребенком, мне казалось, что такое плестикло не только отделяет мою комнату от мира, но и окружает меня. И Только Джи может проникнуть ко мне, выпустить меня наружу. Только с ним я целая, не часть, не крошка чего-то, что вне меня и укрыто непробиваемям пластиклом.

— Я не смогу его убить. Я не хочу его убивать. У меня присяга эйджлесс. А Тебе просто хочется отомстить, и все. Представь, что он умер. Начнется гражданская война, война за власть. Сразу погибнет много эйджлесс, умрут порталы, умрут люди. Это того не стоит.

Сэм покачал гололой: Он сломал тебя...

КАйла со слезами и тихо тихо: он создал меня. Я просто не нравлюсь тебе, но это не твоя вина. Считай что я Но я спасла тебя. Это тоже неплохо, ведь?

Сэм портяс головой и зачем? когда умерло столько людей! — Умерло очень мало... ты судишь с точки зрения одиночки. Личности. Но одиночка может существовать только в обществе. Человечество одиночек не способно выжить, мы принесли вам человечество обществ. Ты найдешь себе пару, найдешь себе дозен, где тебе будет хорошо и станешь частью общества. Не будешь один.

вас отсавили развиваться самих на пару тысячелетий. Размножаться, чтоб было чем заселять планеты, чтоб была новая кровь. И вы чуть чуть себя не укокошили.

есть несколько поясов— внутрениий — тут живет основа империи, нет войн нет оружия как вы там называете массового порадения — это же надо такую дрять придумать— уничтожать свое собственное жилье! Это никто не додумался.

хочешь сказать у вас оружия нет?

есть но индивидуальное или вот я. Но я ну убей врага. забери его жену. Дом, но зачем же уничтожать всё так, что и сам там жить не сможешь и дети твои будут больны?

Это никто не додумался. Кроме вас. Даже одиночка кварг не уничтожает себе подобных, а вы не только убиваете других, но еще и уничтожаете землю обитания среду обитания, что никто не додумался

то есть ты хочешь сказать что вы гуманее? Сколько людей умерло во время вашей экспансии? Моя мать умерла!

твоя мать выплатила долг перед популяцией— родила тебя и сестру.

ваш долг теперь обеспечить ее счастливую жизнь, а вы бросили ее. Империя не виновата в ее смерти. Если бы ты был с матерью или твоя сестра не бросилаь на демонстрации, то ваша мать была бы жива.

*

ты сам то отуда?

Оттуда же, с этой вашей, — невесело хмыкнул Стив, — С нашей Почвы.

— Земли! А откуда? Европа? Америка?

— Что я знаю, не все ли равно.

А почему не спросишь? Ты же можешь прочитать? Или Джи сильнее тебя?

— Стив поджал губы и пошевелил ими, как будто тренировал ответ.

— Нет. Возможно и не сильнее. Но я не хочу унижаться. Он мне запретил и я не буду искать и унижаться. А в голову к нему не полезу.

— Какое же здесь унижение? — Подскочил Сэм с места. — Это твое право — знать своих родных, знать свои корни!

— Я эйджлесс, нет у меня корней. Мои корни — всё человечество.

— Да он тебя ребенков уркал, сам говорил! Ты же не сам захотел эйджлесс стать! А что если ты свою мать куда отправил? А если ты убил родных?

— я никого не убивал! И я ничего не могу сделать, — Стив закрыл глаза. — Я ничего не буду делать. Я обещал.

— ты идиот и трус!

Кристофер на территориях

Регент Кристоф пропал на территориях. Территории — этот заповедник с магией и всякими чудесными созданиями, закрытый к посещениям и не выпускающий своих обитателей в империю, всосали и где-то в своих недрах припрятали Кристофа, который отвечал за все, что происходит во вверенном ему магическом заповеднике. Это было бы забавно, если бы свалилось новым заданием на Стива. Крис поехал в резервации и в объявленный срок не вернулся. Слабый сигнал висел в системе, оглашал, что он жив. Лучше бы умер, тогда его бы всосало и он бы снова вышел из лабораторий живее всех живых. Но нет. Сигнал висел, но было неясно где и откуда он приходит. Территории проглотили своего регента, но явно никак не могли его переварить. Территории искажали работу системы, слишком много магии вредит технике. Время шло, сигнал в системе был. Время визита вышло, а Кристоф не возвращался. По мнению Стива, никому это никак не мешало. Территории жили поживали, ведомство регента Кристофа бежало без штормов и заковычек, спокойно текло, как река по равнине. Да еще и без Кристофа. Можно было жить и радоваться. Так нет, заместитель Кристофа начал сеять панику. В результате Стив летел на северную базу недовольный и раздраженный, как осиное гнездо, разворошенное палкой.

Стив очень не хотел искать Кристофа. Чтоб он там сдох. Кристоф им всегда брезговал и никогда не забывал подчеркнуть кто тут кто и почему. а Стив его не любил за надутость и демонстративно официальное к себе отношение. А после того, как Кристоф его заказал подарочком и развлекался, режа Стива на куски и не успокоился, пока Стив почти не сошел с ума, Стив старался встречаться с Кристофом еще реже. А когда был вынужден с ним работать, так взвешивал каждое свое слово и каждый свой жест. Попасть к Кристофу подарочком еще раз ему совершенно не хотелось. А тут он пропал. Да просто национальный праздник можно объявлять! Нет, объявили поиск. было бы проще, если бы Крис умер, тогда система всосала бы его мерзопакостную душу и, получив новое тело в лабораториях, Крис бы снова вышел на свет. Новенький и свеженький, как огурчик. И никакой беготни и суеты. Но нет, его угораздило где-то зависнуть. Стив не мог себе представить, где мог застрять сноваживущий, могущий в одиночку и голыми рукаим справиться с разьяренным тигром. К тому же никаких тигров на территориях не водилось, а остальная пестрая волшебная публика, обывающая вверенную ему зону, относилась к Крису с должным пиететом. Он часто ездил туда один и ничего никогда с ним не случалось.

С другой стороны, наконец то он где-то прищемил хвост, в глубине души радовался Стив, но ехать за ним все-равно не хотелось. Но, может быть, он приедет за ним, как принц на белом коне, и Крис будет к нему относится лучше? Хотя лошади на северной базе, приготовленные для езды на территориях были все черные. Видимо будет ему облом и с Кристовой благодарностью.

По слабому сигналу взял двух лошадей ехал и ехал так далеко в территрии он не забирался питался сырыс мясом отпускал охотится лошаде приманивал им корм и ехал на сигнал сигнал кристофа был очень слабый и какой то он бы сказал неживой не было этих привычных колебаний во время смены активности смены настроения сигнал просто как бы пишал бипером стив. Мог понять жив но это не сигнал от живого нет жизни в жтом живом сигнале

Нашел дерево сростлый с небольшим

и

освободил Кристофа и как мне тебя освободить? Срубить? Сжечь? Выкопать?

Кто?

— сыночек твой, приведешь его Ко мне.

Стив вздрогнул. И закрылся от Кристофа. Это "приведешь" означало одно

Убийство или покушение на убийство а такое преступление приравнивалось к убийству, покушение на сноваживущего и человек переходил во владение этого сноваживущего. Правда требовалось еще подтверждение дознавателся, но если Крис не врет, то Вольфганга придется отдать кристофу. Стив промолчал.

— И что нам с тобой делать? КМожет проще убить тебя? твой кристал у нас есть.

— "НЕТ!" Крис испугался. Ага. Шептун. крик и шепотом слышался Стив подумал. Я бы его убил. Это проще, а там пускай лаборатории его оживляют.

Но Крис боялся, что он слишком слаб и на территориях система тоже работала неуверенно и боялся, что и кристалл не сможет его поймать. Вот не было печали. Теперь Кристоф будет помнить, что Стив был свидетелем его страха. Стив вздохнул.

Хорошо, мы тебя выкопаем. А феи не могут тебя вернуть? А дракон?

"нет, выкопайте, идиоты!"

Кристоф не мог говорить, ментальный сигнал был слаб, кристоф как бы шептал ,

— Хорошо, как скажешь...

Стив еще раз осмотрел ага чем. У меня с собой только нож. Оставил вторую лошадь и поехал в деревню

Купил там кирку лопату веревки и вернулся деревенские отказались помогать

он действительно хотел убить Кристофа. Главное это не имело смысла, и тогда он решил похитить и спрятать его, закопать глубоко под землю, откуда он не выберется и не умрет, но не сможет жить как ранее — мелким царьком, управляя зависимыми людьми. Тот был виновен, что Вольфганг родился, что он он не имел мать и его выгнали из стаи.

— Это закон.

надо его уничтожить.

— Нет, тебя уничтожить проще.

Ты бросил меня тут

— разговор не имеет смысла последнее что я могу для тебя сделать это убить тебя и не отдавать кристофу

— трус

*

Крис был очень слаб. Но Стив его слышал. Он его слышал прекрасно. И Лучше бы он его не слышал. Крис ему весь мозг прожужал тихим и упорным "Иди и приведи своего сына. "

"Потом. Отвезу тебя, пойду за ним."

"Нет. Иди и приведи его сейчас. И ты знаешь, что ты должен! Это приказ!"

Стив не хотел приводить Вольфганга. К тому же его не нужно было нигде искать, он его чувствовал вполне недалеко. Этот идиот шел за ними и все время был недалеко. Достаточно далеко, чтобы его мог чувствовать только он. Оба гвардейца никогда Волфганга не видели и не могли понять, если бы его и нащупали. А Крис был так слаб, что его и Стив чувствовал еле-еле, а то Крис был на расстоянии руки. Крис Вольфганга не слышал.

Но этот идиот вышел к ним сам.

Он все-таки мог чувствовать далеко. Вольфганг вышел перед самым шлюзом. Стив заблокировал обоих гвардейцев и не реагируя на шипение крисодерева в своей голове, соскочил с лошади и подошел к сыну. горечь сочилась внутри вместо крови. Бессмысленно все. Жизнь вообще глупа. Но она есть. Вольфганг нравился ему. Сильный, по своему красивый. И горящий ненавистью. Зачем?

— Зачем вы создали меня? — смотря прямо в глаза, проговорил Вольфганг. Услышал это Стив ушами или телепатически? Он не понял. Но спросил вслух:

— Почему ты не мог жить спокойно? Это глупо так...

— Мне нет места здесь!

— Я должен убить тебя.

— Убей, трус, — усмехнулся Вольфганг наклоняя голвову и слегка разводя безоружные руки.

Стив смотрел в глаза сыну и тонул в жалости к нему, к себе,. Где-то сзади царапался шепот Криса "не смей! Он мой!" Если бы не этот шепот. Да, если бы он тоже не родился, не попался, умер во— время. Если бы. Бессмысленное слово.

И Стив убил. Убивать он умеет. Одним острым движением, выхватив свой нож, перерезал ему горло и тут же, уронив нож, бросился и подхватил Вольфганга, не давая ему упасть на камни. укладывая его себе на колени. Сливаясь с ним сознанием, посылая ему всю нежность, которую не мог ему дать при жизни, следуя его уход, умирая вместе с ним.

Все. Вольфганга нет.

Стив осторожно, придерживая его голову, сложил тело на землю. Вот тоже глупый ритуал, это всего лишь оболочка. Пустая оболочка. Но почему-то у него все протестовало,\ не мог допустить\было бы ужасно, если бы голова стукнулась о землю. И эта раскрытая дыра на шее. Встал. Спереди залитый кровью. Отпустил гвардейцев. Крис молчал.

— Идите домой. Я его похороню.

"Ты будешь наказан!"

Стив даже не стал отвечать. Гвардейцы Криса не слышали.

Стив повернул лошадь и

Я твой сын!

и Стив убил его.

И

1. пытал + убил Вольфганга и замерз. умер. умер сам. Что он чувствовал? ничего. только тяжесть ровная каменная неподвижная тяжесть давила на него в теле и в душе. Его залили в свинец и принуждают ходить. Вязкий свинец был вместо мозга. Все его тело превратилось в камень. Он убил своего сына. У него нет и не было сына. Он бы умер и так. Но ничего не помогало Он мысли не только что ползни. Их не было.только тяжесть.

Не мог оставиь его жить попадет в руки кристофу те не умрет бысстро нет и стив убил его

Кристов зашипел даже в его мозгах теперь тащить кристофа

На душе было пусто холодно сжалось до маленькой колючей бусинки которая страшной тяжестью давила гдето внутри за сердцем

Стив

Надо отчезти его домой или убить здесь? Как его убить? Сжечь? Мысли ползли вяло и далеко ему прихрдилось напрягаться чтобы поймать и понять хоть одну осмыслить что вот сейчас надо делать

— Джи хорошо тебя выдрессировал. Я доволен, — Кристоф похлопал его по плечу.

Стив почувствовал, как тот же свинец течет ему в горло. Он бы не смог ответить, даже если бы захотел, если бы придумал что.

Он с трудом слышал команды Кристофа и был уверен, что мир остановился и небо упало на него.

Кристоф нашел какой то кристалл, разбил его и у них появился Верховный маг.

— О, ты нашелся! А это что? Ага… — пробормотал маг, взяв сук и пошевелив им обезображенный труп и странно посмотрел на Стива. Стив ничего этого не заметил. Он не видел, не слышал и не реагировал. Просто стоял, замерев в полушаге и смотрел на ствол дерева по своей левой руке.

Выйди!

экспансия10

Они летали уже часа три. Степь была залита солнцем, воздух упоительно прозрачен и по небу легкими росчерками разбросаны нежные облачка. Казалось весь мир состоит из бескрайней степи и бездонного неба. Стив обожал летать в такую погоду или, что было еще лучше, просто отлететь куда подальше в степь, где не чувствуется даже следов разумной жизни. Лечь навзничь, раскинувшись на холмике, утонуть в небе и развеяться в сознании каких-нибудь бессмысленных зверюшек, в их незатейливых желаниях, в их простых ощущениях. А тут Стиву приходилось себя сдерживать и ограничивать. Да, он возмутительно легко сдался, испугавшись, что Сэм будет его боятся. И он согласился на этот несуразный испытательный срок. Временное перемирие на полгода. Стив не будет лезть Сэму в голову, а Сэм постарается относится к нему как к человеку. С ума сойти. И какой испытательный срок может быть у него с его человеком? Сэм ему принадлежит! Но как же Стиву не хотелось его ломать и заставлять! Поэтому Стив согласился почти со всем. И в постель он не будет Сэма тащить. Почему-то Сэма просто перекашивало, стоило Стиву сказать что-то о возможном сексе. Стив этого откровенно не понял. Сэму все же понравилось, никаких извращений ему не хотелось и он делал только то, что Сэму хотелось самому. Но хорошо, с этим он разберется потом. Привыкнет, освоится, сам захочет. Или Стив что-нибудь придумает. Ругаться прямо с самого начала не хотелось совершенно.

Погода была просто чудесная, но настроение во флаере еле дышало у точки замерзания. Стив чувствовал себя карабкающимся на скользкую, разъезжающуюся под ногами лысую гору, где даже рукой схватиться не за что. Сэм демонстративно молчал и, отвернувшись, пялился сквозь прозрачный купол флаера в бескрайние дали и совершенно не помогал создать легкую прогулочную атмосферу. Прямо каторжанин на галере. А, нет. Если быть честным, то Сэм пытался тоже пообщаться, но эти корявые попытки задавать незаинтересованным голосом технические вопросы были ничуть не лучше. "Как летает флаер и где у него мотор?" И, примерно, через полчаса: "Как это им можно управлять без руля и кнопок, только положив руку на экран?"

Стив не умел вразумительно отвечать на такое — еще одна неприятно царапающая душу пакость. Хотя он был рад, что Сэм пытается с ним общаться, но не все ли равно, почему эта хрень летает, когда можно в нее залезть и полететь? Нет, он помнил неопределенные куски из своего куцего образования, что мотор флаера или что там у него, экранирует притяжение планеты и флаер в результате как бы скользит над ее поверхностью в бесконечном падении. Или флаер сам генерирует поле, отталкивающее его от планеты? Стив честно не помнил и помнить не хотел. Он выкинул всю эту техническую галиматью из головы сразу же после того, как она в его голову попала. Превращаться во флаер ему не грозило, так зачем ему знать как он устроен? А управляет он им также, как и своим телом. Кладет руку на экран, проникает своим сознанием в ту часть системы, что заключена во флаере и так делает каждый сноваживущий. А потом уже просто взлетает, летает и поворачивает, как будто флаер — это часть его самого. Для него это было подобно управлению людьми или движению его собственного тела. Стив задумался. Он бы мог нарисовать схемы и рассказать, как сигналы бегают по нервам, как душа пронизывает тело, объединяя и оживляя его, но как эти сигналы возникают? Что заставляет возникнуть самый первый импульс? А ведь он тоже давным давно учил все это во время основ биологии! Только теория спокойно покинула его мозг, вытесненная практикой. А теперь он не мог ответить на детские вопросы, загонял сам себя в тупик и злился.

— Сэм, я не знаю, как тебе это рассказать. Я летаю на флаере так же, как хожу, я просто становлюсь частью флаера. Спросить тебя как ты разговариваешь, ты, наверное, тоже объяснить не сможешь. Вот вернемся домой, я положу тебя в инкубатор, а интересные тебе знания вложу в тебя. Обо всем, что ты хочешь узнать.

— Как убить императора ты же мне не скажешь! — бросил Сэм.

У Стива екнуло сердце, но он фыркнул.

— Ну вот что тебя заело? Да, можно даже убить императора, если захотеть, но зачем? Ты только этим уничтожишь себя. Оживет старый или появиться новый император, система будет существовать. В этом нет смысла ни для тебя ни для твоей планеты.

Сэм бросил на него мрачный взгляд.

— И как здесь живут люди? Каждого за руку водит, такой как ты?

Стив вытаращил глаза и даже онемел ненадолго.

— Ты что?! Все живут нормально. Обычно, как везде. Сами. Это я, — Стив постарался примиряюще улыбнуться. — Я один такой ненормальный и мне разрешили немного закон нарушить. И спасти своего убийцу.

Сэм выпрямился:

— То есть тебе закон нарушать можно?

— Сэ-эм, прошу тебя! Мне тоже нарушать нельзя, но я стараюсь вести себя хорошо и выпросил себе подарок. Это вряд ли еще когда повториться, поэтому я буду с тобой очень осторожен. И перестань придираться, все будет хорошо. Я не буду с тобой ничего страшного делать. Мне страшного на работе хватает.

Сэм напряженно смотрел. Стиву очень хотелось проникнуть в него и успокоить. Или дать ему по голове! Что же Сэм так нехорошо смотрит? Но обещал же не лезть в голову? Обещал. И не полезет. По крайней мере пока.

— А чтобы флаером управлять, надо стать сноваживущим? — сменил тему Сэм.

— Нет, конечно, — обрадовался продолжению разговора Стив. — Люди могут управлять всем, только флаер должен быть оборудован для людей. У нас на базе таких нет, но наша техника скорее исключение. У нас и людей на базе почти нет. Eсть, но немного. А если хочешь, я потом найду для тебя флаер и ты полетаешь. Хорошо?

— И куда я полечу?

— Да куда хочешь!

Сэм смерил его тусклым взглядом и снова отвернулся. И снова все сдохло. Стив вздохнул. Кажется он сегодня поставит рекорд по вздохам. Как сложно-то. И без этих дурацких вопросов Стив чувствовал себя безногой клячей, которая по собственной инициативе решила танцевать на тонкой проволоке приручения человека. Конь не приспособлен к подобным вывертам, а тут еще и ноги явно перебиты. Стиву не хотелось дрессировать Сэма или ломать его. Не хотелось принуждать его или управлять им, как марионеткой. Он хотел с ним подружится. Конечно, ему надо набраться терпения, хотя это совершенно не его добродетель. Стив подавил вздох и украдкой посмотрел на Сэма. Он обещал не пользоваться ментальным сканом с ним, хотя не был уверен, что Сэм в состоянии заметить, если Стив и будет его сканировать. Но Сэм этого боится, а с друзьями надо быть честным..? И как с ним общаться, если нельзя его сканировать? Нельзя чувствовать? Стив все больше злился и чувствовал себя неуютно. Ему никогда не нужно было ни с кем говорить или поддерживать бесцельную светскую беседу. Насколько удобнее послать фантом, овладеть мыслями и чувствами, но потом он покинет чужое сознание. Потом человек вернется к прежнему состоянию. И все вспомнит. Но это было неважно, что человек вспомнит. Стив в это время уже бывал далеко и его это никаким боком не касалось. Ах, он сам загнал себя в угол! Но Сэм не хочет, а он ему обещал и он не будет на него давить. Попытается с ним общаться как делают обычные люди.

Стив резко оборвал свои метания и, держа левую руку на экране управления, протянул правую в сторону бокового сиденья:

— Сэм? Могу я тебя попросить? Дай мне руку, пожалуйста.

— Зачем? — отвлекшись от разглядывания горизонтов и неосознанно сжимая кулаки, насторожился Сэм.

Ну вот пожалуйста! Даже такое простое прикосновение и то сопротивляется!

— Просто так, я подержу и отпущу сразу, — моментально пропало у Стива желание объятий. До свидания, глупые мечты! И сбудутся они не сегодня...

— Я ничего не буду делать, честно! Я же обещал, — добавил он.

Сэм сунул ему свою руку и Стив медленно, как будто пытаясь поймать хрупкую снежинку, слегка приподнял кисть Сэма на свей ладони. Прогладил по тыльной стороне большим пальцем и медленно выпустил, пропуская пальцы Сэма между своими, прикрыв глаза и сосредотачиваясь только на осязании, на тепле и форме рук человека, которого хотел сделать родным. И выпустил.

— Спасибо, Сэм.

Сэм на этот раз посмотрел на него подольше и снова отвернулся.

А Стив размышлял. Джи говорил, что он никогда не сможет ни с кем сблизится, а он бы и не стал, если бы он мог быть с Джи. Но как люди находят себе пару? Как люди соприкасаются душами, если не умеют чувствовать один другого? Как им может быть достаточно разговоров и такого соприкосновения только поверхностью тела? Как можно объяснить свои чувства и намерения? Как можно сказать так, чтобы другой поверил и при этом не открываться сознанием, прятать душу?

— Ну хорошо, — пытаясь создать непринужденную обстановку и, отгоняя желание встряхнуть Сэма, сказал Стив мирным голосом:

— Сэм, давай я тебе кварга покажу? Я жил одно время как кварг, а? Сейчас я найду какого-нибудь, подожди...

Сэм не отвечал. И не шевелился. Стив тихонечко послушал: Сэм излучал апатию и тоску. Нет, ну что же это такое?

— Сэм?

— Делай, что хочешь, — мертвым голосом ответил Сэм.

Ага и что теперь делать? Насколько он знал, люди любят ходить в зоопарки. Сэм сидел весь психически перекошенный. Может быть красивое животное отвлечет Сэма? Кварги были местными аборигенами и нигде больше не водились. Общение с животными успокаивало Стива. Ни тебе политики, ни тебе безумных идей или непонятных обид. Простые и ясные желания: жрать, спать, размножаться. И никаких подводных камней. Все чисто и прозрачно. Стив, ведя флаер на юг, начал сканировать степи и вот он! Дикий сытый кварг спал в зарослях. Стив перелился в него и на мгновение забыл о Сэме, о том, что они во флаере, о себе. Дикая мощь хищного свободного зверя захватила его. Автоматически посадив флаер (кажется он мог бы это сделать и бессознательно) он вышел, позвав с собой Сэма. Сэм мрачно побрел следом, держась в стороне. Стив почти не дышал: его захватило единство с кваргом. Подобное чувство, возможно, испытывают некоторые люди, возвращаясь в места своего детства. Он не был уже ребенком, когда год жил кваргом. Но ощущение свободы, силы и осознание абсолютной безопасности, вот он — единственный хищник широко-далеко и это его мир. И самая большая проблема — это поиск восхитительно вкусной добычи или редкие ритуальные драки по границам своего ареала. Он только махнул Сэму рукой, поторапливая его и отходя от флаера подальше, чтобы не слишком нервировать кварга чужеродной техникой. Все таки два человека не напугают дикое животное так, как совершенно чужеродный тут флаер. Нет, он все равно мог с ним справится, что ему какой-то дикий зверь, когда он может крутить армиями... Но ему не хотелось пугать свободное животное, не хотелось чувствовать и подавлять еще один чужой страх.

Стив осторожно разбудил кварга и сильный рыжий зверь прибежал к нему, летя широкой стелющейся рысью и задрав полосатые перья хвоста. Кварг больше всего был похож на коренастую лошадку с тяжелым клювом, но бегал с грацией кошки. Стив обнял его за шею, проведя руками по крупным жестким перьям груди и запуская пальцы в мягкую и теплую шерсть у самой гривы. Кварг замер, положив голову ему на плечо и без интереса разглядывая Сэма. Стив баюкал кварга, но и без его влияния кварг не сильно боялся. Человек для него не добыча и не конкурент. Кварг был сыт и довольно жмурился, купаясь в волнах удовольствия и щенячьей радости, растекающихся от пальцев ласкающего его человека.

— Сэм, иди сюда! Не бойся, он ничего не сделает!

Стив оглянулся. Сэм стоял, ссутулившись и засунув руки в карманы. От его фигуры так и тянуло тоской и молчаливым протестом. Опять что-то не нравится? Как может кварг не нравится?

— Сэм, ну смотри, красивый, правда? — Стив придержал одной рукой кварга под голову, а другой провел ему ладонью по морде, ласково потянул за ухо. Кварг вздернул голову, фыркнул и встряхнулся целым телом. Перья на груди и шее с змеиным шорохом вздыбились и опали.

— Отпусти его, — тихо сказал Сэм.

— Не хочешь его погладить? Он не опасный совсем. И ему понравится!

— Лучше отпусти его. Пожалуйста.

Стив с радостью бы сейчас на этом кварге поездил. Ход у них был очень мягкий и приятный, но Сэм, похоже мрачнел все больше. И Стив, картинно поставив кварга на дыбки, прогнал его в степь с сожалением чувствуя исчезающую связь.

— Я просто хотел показать тебе красивого зверя, — идя к флаеру, оправдывался Стив. Ну почему он должен постоянно оправдываться и опять чувствовать себя глупо? И что в этом такого нехорошего — безопасно показать дикого зверя во всей его красе и на воле?

— Люди для тебя тоже как игрушки?

— Нет, Сэм! — опять вздохнул Стив. — Я же ничего плохого ему не сделал. Он был рад и сыт и пошел спать в свое гнездо снова. Поедем, нам уже пора в город.

экспансия 11

Стиву было неуютно, он уже сам начал поддаваться на упорное отталкивание и ауру мрачной кислятины, тяжелой тучей зависшей в сознании Сэма. Чем же его расшевелить? И Стив кинул флаер до далекого Лакстора крутым и быстрым прыжком. Ведь полет — это же сплошной восторг и радость! Но то ли Сэм все еще не желал ничего воспринимать, то ли амортизационные системы флаера так сильно замаскировали стремительность взлета по высокой дуге над редкие облака и молниеносное падение с резким торможением прямо над парковкой, но Сэм остался сидеть застывшей куклой. Даже когда Стив нарочно облетел ознакомительно-обзорный круг над городом перед посадкой. Да, на поверхности Лакстор ничем не отличался от великого множества человеческих поселений: невысокие здания с прямыми и полукруглыми крышами, неторопливые улицы, парки... Все очень привычно. Стив, сдерживаясь, чтобы не начать влиять на Сэмово сознание, осторожно держался в нем ниточкой скана — как иначе он почувствует его настроение? И наконец почувствовал шевеление оживления и интереса, когда они, оставив флаер, спустились в сам город. Под землей Сэм с удивлением закрутил головой и Стив воодушевился. Они вышли со станции поезда на улицу и вместо подсознательно ожидаемых мрачных подземелий, попали на нарядный бульвар: байки и бесшумные автомобильчики ехали в обе стороны, разделенные рядом цветущих деревьев. Чистый воздух с запахом моря, нежных расцветок четырехэтажные здания с просторными витринами вместо стен туннеля, широкие тротуары с узорной плиткой вдоль домов. Сэм задрал голову — с голубого свода туннеля радостно светились солнышки и создавали полную иллюзию солнечного дня.

— Это лампы такие? — указал Сэм наверх.

— Световоды. Они передают солнечный свет в полном его спектре. Поройся в памяти, ты же знаешь, они так и называются — солнышки. Можно даже загорать, — заулыбался Стив.

Но Сэм уже снова скис, увидев человека в ошейнике. Пожилой мужчина спокойно шел по своим делам, отражаясь в витринах и никто не обращал на него внимания, только жесткий тонкий обруч демонстративно торчал из ворота его рубашки. Сэм шел немного сзади и внимательно оглядывался и Стив осмотрелся его глазами — он никогда не обращал внимания, как много людей носят ошейники. Мимо проехал увлеченно крутивший педалями грузового байка мальчишка лет пятнадцати. Байк был гружен под завязку упаковками с готовыми обедами, а мальчишка как назло тоже был в ошейнике.

Сэм остановился и раздраженно дернул Стива за руку, разворачивая к себе.

— Вы делаете рабами даже детей?

— Сэм, не кричи, — Стив воспользовался ситуацией и погладил Сэма по руке, отчего Сэм сразу отдернулся. — Или давай я тебе помогу вспомнить — у нас нет рабов. Да ошейник называется рабским, но это не рабы. Ошейник просто страхует и контролирует своего носителя. И не дает делать то, что нельзя. У них есть кураторы, но они не хозяева своему подопечному. У этого мальчишки куратором скорее всего его же собственная мать или другой человек, поверенный дознавателем. Куратор не делает ему ничего плохого, просто человек в ошейнике не может не послушаться своего куратора. Как только дознаватель скажет, что человек может отвечать за свои поступки и не причинит никому вред, ошейник сразу снимут. Есть люди, которые сами просят дать им ошейник. Пойдем, нам сюда.

Они прошли три квартала по улице и завернули в пешеходный переулок. Дома стояли сплошной лиственной стеной, до самого голубого потолка заросшие вьюнком. Редкие, но громадные окна в кажущемся беспорядке выглядывали из зеленых стен. Стив, поймав немой вопрос Сэма, ответил вслух:

— Люди могут жить под землей, но не хотят оставаться без окон и травы! Некоторые украшают внешнюю сторону дома резьбой или скульптурами или еще как, но тут, видимо, решили ограничится ползучей зеленью. И разноцветными дверьми.

Стив открыл нежно-фиолетовую дверь прикосновением к замку и, пропуская Сэма в увитый плющом и заставленный цветочными горшками просторный холл, добавил:

— А на зелени под землей все повернуты.

В одной из ниш на полукруглом диванчике сидела шумная компания разновозрастных людей. По людской привычке одетые во всё пестрое, а у блондинистой вертлявой девицы на шее даже болтался радужный бант. Стив присмотрелся — бант был привязан к ошейнику.

Вспомнив правило дозена, Стив коротко кивнул, здороваясь сразу со всеми и проходя вглубь холла. Люди, собранные под началом одного дознавателя, даже живущие в большом городе, все равно пытаются жить по законам деревни. И все вошедшие на их территорию воспринимаются как возможные члены сообщества. Ну, кроме экзекутора в форме. Он не в форме и не собирается им признаваться, что экзекутор.

Следом в приемной появилась трехчленная семья с подростком и забрались в дальнюю нишу, неодобрительно косясь на веселую компанию. Девица с бантиком теперь восседала на коленях у толстого парня и целовалась взасос на время. Стив небрежно мазнул по всем сканом и заторопился вполголоса сообщить:

— Девушка с бантиком собралась жить вместе с толстяком и ее куратор хочет переложить свои обязанности на ее избранника. А семье необходим совет — куда направить учиться своего нерешительного детеныша. Дознаватель с ним поговорит, прочитает его и вытянет правду — к чему у их сына лежит сердце и есть способности. Не бойся, дознаватель не хочет никому вреда, он просто зарегистрирует тебя, чтобы ты мог пользоваться системой. И ошейник тебе никто давать не будет, — попытался Стив успокоить Сэма, который снова начал чувствовать себя как жертвенный барашек. Услышал сигнал и потянул Сэма за собой. Приложил руку к панели у двери в приемную. На двери синими буквами блестело: Ньёс — дознаватель 184 дозена.

Дверь уехала в сторону и Сэм, сжав губы и зыркнув на Стива, вошел первым.

Прямо за дверью кабинет дознавателя выглядел как жилая комната. Пастельно-голубые, подсвеченные изнутри панели скрытых шкафов, густой мягкий ковер по всему полу, экран системы на боковой стене и несколько удобных развалистых кресел и диванчиков — сеанс считывания совести и памяти рекомендовалось проводить дежа и удобно расслабившись. А вот противоположная стена отсутствовала. Там был сад. В густой зелени, скрывавшей дальнюю стену (должна же где-то там быть стена!), порхали стайками красные птички. Ковер переходил в траву, дорожки исчезали за кустами и посреди журчал круглый фонтанчик с лавочками под плакучими карликовыми ивами. "На галерее базы были такие же кровавые вьюрки" — выскочило воспоминание из детства.

Неслышно и плавно двигаясь, к ним приблизился дознаватель. Ньёс держал руки сложенные перед собой, кисти спрятанные в рукавах длинного балахона форменной серо-голубой расцветки, и, с завязанными в хвост белесыми волосами, выглядел как дух воды.

— Добрый день, — первым поздоровался Стив.

— Желаю видеть тебя только подарком, — Ньёс чуть шевельнул головой, так обозначив поклон.

Сэм попытался подать руку, но удивленно замер. "Все хорошо! Это формальное обращение к экзекутору", — мысленно среагировал Стив.

— Я бы хотел поговорить с Сэмом наедине, твое присутствие будет влиять на него, — продолжил Ньёс.

— Хорошо, я подожду в холле, — Стив пожал плечом и вышел. Он все необходимое описал в просьбе о диагностике и регистрации, приложив ссылку на императорское разрешение. Дознаватель и без его досмотра ничего Сэму не сделает, может наоборот успокоит. Это его прямая работа — добиваться мира и спокойствия и наилучшего функционирования у опекаемого сообщества людей.

Встречавшись по работе с дознавателем 184 дозена, Стив выбрал этот дозен для Сэма еще и потому, что Ньёс был весьма сдержан в общении и задавал мало вопросов. Сейчас Стиву совершенно не хотелось душещипательных бесед ни для себя, ни для и так нервного и топорщащего иголки по любому поводу Сэма.

Стив сел в угол. Сканировать кабинет дознавателя не станет. Он и так знает, что там происходит. К тому же Ньёс может заметить и будет неприлично, если его застукают за шпионством. Дознаватель сядет где-нибудь, где Сэму будет спокойнее, хоть на травке в саду. Возьмет Сэма за руку и будет с ним разговаривать про жизнь, считывая картины и ощущения, появляющиеся в памяти человека. Стив в принципе умеет делать тоже самое, только еще может наводить фантомы и в отличие от дознавателя не отличит яркий сон или сильную мечту от реальных событий. Смешно, но Ньёс, кажется боялся что он будет влиять на Сэма! Зачем? Зачем ему создавать себе дополнительные проблемы? Он и так не совсем понимает как он организует свою новую жизнь, когда Сэм совсем не хочет. Но вдруг Сэм все-таки захочет? Потом? Когда увидит, что Стив хочет только добра?

Через двадцать минут дверь снова открылась. Сэм все еще был напряжен, но уже прощался с Ньёсом за руку — дознаватель решил принять ритуалы чужака для его же успокоения.

— Сэм, ты можешь меня подождать здесь или пойти погулять, я тебя потом найду. Я недолго, — и закрыл за собой дверь, оставляя Сэма наедине с решением. Прислушался, Ага! Все-таки пошел в город. Хорошо, это просто прекрасно и улыбаясь от радости подошел к севшему в кресло Ньёсу.

— Ты зря изнасиловал его, — смотря в упор выдал Ньес. — Ты хочешь с ним жить? Он не годится быть твоим партнером.

— Я... — Стив вспыхнул и хорошее настроение тут же испарилось. — Я не собираюсь с ним заключать союз. Мне надо знать, Может ли он быть полноценным членом общества?

Сел напротив и пока судорожно придумывал, как объяснить свой поступок и надо ли вообще что-либо объяснять, дознаватель продолжил:

— Ты, видимо, прочитал его сон, но он не будет с тобой заниматься сексом по собственной воле, это против его моральных установок. Так же как у него нет стремлений убивать мирных жителей или творить еще какие несправедливости, — усмехнулся Ньёс, разглядывая запутавшегося экзекутора.

— То есть он может быть на свободе? — переключился на более спокойную тему Стив.

— Конечно.

— Ньёс, зарегистрируй его в свой дозен.

— У меня инструкция от Джи, записать твоего человека так, как ты скажешь. Он на твоей ответственности, то есть записать его под твое кураторство? Ты дашь ему ошейник?

— Нет, не дам. Ему же не нужен ошейник!

— Да, ошейник ему не нужен. То есть ты отказываешься от ответственности? Или как ты это это видишь? Как мне регистрировать его?

— Нет я не хочу им управлять, я просто буду с ним дружить, — с трудом все же произнес Стив.

Ньёс засмеялся.

— Экзекутор сошел с ума! То есть тебе не хватает платонической любви? Но от него ты ее не получишь.

— Не твое дело.

— Да, как бы не мое дело, как ты собираешься сходить с ума. Но если Сэм Хартли будет жить в моем дозене, потом, когда ты отпустишь его, то я должен предупредить тебя — ты лезешь на опасную дорожку. Я внесу его в систему, но смотри не сорвись.

— Не сорвусь. Ты знаешь, что его сестра умерла? — Стив встал.

— Нет. Я еще не проверял информацию, связанную с Сэмом.

— И не говори ему пока.

— Думаю, он ко мне не скоро еще обратиться, он новенький и он боится. Но я буду должен ему сказать, — откинулся в кресле Ньёс, полуприкрыв веки, но не отводя беспокоящий Стива взгляд. — Я попрошу, чтобы фиал с ее прахом переслали мне. Долго не тяни, чем позже ты ему скажешь, тем хуже для тебя. И лучше бы ты оставил его в покое, ему сейчас будет лучше с кем угодно, но не с тобой. Для общества он не опасен. Но вот ты...

— Чем он может заниматься? — Стив нетерпеливо отмахнулся от назойливого дознавателя.

— Любая передвижная техника и ему нравится летать, — Ньёс остался сидеть и весь его вид изображал несогласие и некоторую неприязнь. Вся его душа защитника человечества не соглашалась с экспериментами на людях, особенно с кандидатами в члены его же дозена.

— Спасибо, — Стив быстро поклонился и выскочил на улицу, решив аккуратно, но в отдалении идти по следу и дать Сэму погулять самостоятельно.

экспансия 11а

*

стив вернулся к дознавателю, он не хочет со смой ¨— а ты хочешь

я бы хотел тихо сказал Стив смотря в глаза дознавателю, но он прямо бесится

— у него был сон, но он не будет с тобой спать по собственной воле, это против его моральных установок. Так же как и убивать мирных жителей.

то есть он может быть на свободе?

— конечно.

— зарегистируй его.

— У меня инструкция от Джи, что записать так, как ты скажешь. Он на твоей ответственности, т.е записать его с ограничением ответственности? Ты дашь ему ошецник?

— Нет не дам. Ему не нужен ошейник же!

— Ты отказываешься от него? или ты хочешь им владеть?

— нет я нехочу им владеть, я просто буду с ним дружить

дознаватель засмеялся.

— Экзекутор сошел с ума

Стив недовольно передразнил Касса:

Хаха. Я трахаюсь достаточно.

— То есть тебе не хватает платонической любви?

— Не твое дело.

— Ты лезешь в опасную дорожку. Я внесу его в систему, но смотри не сорвись.

— не сорвусь, ты знаешь что его сестра умерла?

— нет. Я еше не проверял почту.

не говорите ему пока.

— Да я думаю он ко мне не скоро еще придет, он новенький и он боится.

—

doznavatelj

Стив начал их прогулку, вздернув флаер на несколько километров высоко, чтобы показать песпективу. Планета была огромна. Центральная база была расположена в лесостепной области северного материка и Стив чувствовал, что Сэм все еще не совсем верит, что они в другом мире. Бытовые технические чудеса не пробили до конца его подсознание. Никаких чудовищ или зеленых человечков тут не бегало. И дались ему зеленые человечки! Стив мог бы стать и зеленым, но какая в этом радость? У Стива кончались идеи. И опять он разозлил Сэма.

Приближалось время встречи с дознавателем Лакстора и было бы неплохо перед этим еще пообедать. Но оставалось еще немного времени и

Стив ковырялся в своих ощущениях. Грыз себя, как голодный крыс: как так получилось, что не прошло и дня, а он уже теряет своего человека? Да, он согласился на этот дурацкий испытательный срок и они договорились на полгода, но Стив был в растрепанных чувствах и даже зол. Зол на себя. Неужели Джи был прав и он не может быть ни с кем? Вот не прошло и дня а он весь в сомненьях и дурацких раздумьях. И в душе жжет и переворачивается досада и обида. Зачем ему свой человек, если будут всякие ограничения и он не сможет к нему прийти, когда ему будет надо? Или когда он захочет? Вот сейчас ему хотелось, чтобы Сэм обнял его, а наверное нельзя? Хотя почему нельзя? Сэм просил не лезть в его голову. Но он не узнает, если потихонечку. Нет, нельзя начинать со лжи, все получится еще хуже. Как-нибудь он с этим справится!

Его боль, его вечный спутник, спрятанный в темной и тусклой коморке за оборотной стороной зеркала его души, проснулась и радостно ощерилась: "Не будет тебе ничего! Размечтался о тихой гавани, глупец! Да-да, какая еще надежда на теплое объятие в холодный вечер? Да кому ты нужен? Сейчас все еще утречко, теплое утречко, а твоя свеже-пойманная игрушка уже планирует уйти, еще не начав, даже не попытавшись!"

Интересно, была ли у Сэма семья? Кроме матери и сестры, была ли жена или приятель? Надо спросить дознавателя, а то он, как экзекутор, не всегда способен отличить мечты человека от реальных событий в его памяти. Если мечты были яркие и желанные или наоборот, пугающе-нежеланные, то они на взгляд экзекутора оставляли практически такой же след в памяти, как старые реальные события. Он просто не мог отключиться от их эмоциональной составляющей, в то время как дознаватель, не умеющий влиять на людей, читал более чистую память.

— Сэм, ты хочешь есть? — продолжая смотреть строго перед собой, поинтересовался Стив.

— А у тебя тут второй завтрак припрятан? — демонстративно оглядываясь через плечо на девственно пустой багажник флаера отозвался Сэм, чем порадовал Стива: о, он уже почти шутит!

— Нет, но у нас есть еще время и мы можем зайти в один клуб. Там хороший ресторан и комнаты можно снять. Но жилье тебе потом найдем где-нибудь в приличном месте, если все пройдет хорошо у дознавателя.

— А если плохо пройдет?

— Да не пройдет, не должно. Ты ведь не маньяк с асоциальными привычками?

Сэм задумался, а потом неуверенно сказал:

— Ну, я солдат, я убивал.

— Кого? На войне? Меня? Это не считается. Ты же не хочешь меня убить сейчас?

Сэм одервенел в своем кресле и твердо смотря в окно коротко бросил:

— Хочу.

Стив застонал:

— Нееет, ну опять я тебя навел на глупость. Прости! Это не серьезно! Не хочешь ты меня убить, я же чувствую. И даже если ты так думаешь, это не совсем так. Да, я тебя раздражаю, но ладно. Я неправильно сказал. Скажу по другому, тебе ведь не надо убивать, скажем, старушек в начале каждого месяца, чтобы найти смысл жизни?

— Что за чушь?

— Вот видишь, — обрадовался Стив: — ты не маньяк!

— А может мне надо убить только одного мальчишку, чтобы найти смысл жизни? — мрачно отозвался Сэм.

Стив искоса посмотрел на Сэма со странным выражением, ведя флаер на посадку:

— Нет, тебе бы это не понравилось! Хотя я мог бы тебе позволить поиграть со мной и так. Но тебе бы точно не понравилось!

Сэм вперил в него дикий взгляд:

— Ты все-таки ненормальный. У тебя совсем нет самоуважения?

— Почему нет? с готовностью подхватил Стив. Может мое самоуважение начинается там, где твое удовольствие?

Взгляд Сэма потемнел и он отвернулся. Шлюха прочитал Стив.

— Почему сразу шлюха? и тут же запнулся: Прости, я нечаянно прочитал тебя.

Но почему если получаешь удовольствие от того, что даришь удовольствие, то сразу шлюха? Неужели лучше получать радость, если кому то делаешь плохо? Или не получать ничего? И не давать ничего? А как же дружба, и вообще отношения между людьми?

Сэм долго молчал но потом сказал.

— Это все равно неправильно. Человек не робот с кнопочкой. Сначала человек тебя чем-то привлекает, потом ты с ним общаешься, а потом только можешь подружиться. И спать с каждым это вообще гнусно!

— Извини, но я же уже извинился, — боже, он разговаривает! Стив был безумно рад и готов прямо сейчас согласится просто на все.

— Ага, и не убивал? а в меня стрелял кто?

— Ты оккупант.

— Да ладно. Лично я не оккупант. Я вещь, то есть ты вредитель, пытавшийся уничтожить имущество империи, а этим споcобом и попортить имущество всех людей империи. Но в моем случае — ты посягнул на личную вещь императора, что немного облегчает твою вину.

Император воспитывал меня более 20 лет (у Стива затянуло и заболело где-то внутри под сердцем. "Ога. Воспитывал. Дрессировал", — проснувшись и гнусно захихикав, добавила его боль развратно виляя задницей).

Стив потер себе лоб Ладно я Ты кем был в жизни, кроме солдатсвования и вредительства империи?

— Автомеханик.

— Хорошо. Я тебе вложу знания, а потом ты пойдешь в гаражи на тренировку. Освоишься, выпущу тебя в город. Сниму тебе квартиру, найду работу. Будешь жить, но будешь приходитиь на мой первый сигнал, и будешь со мной

Знаешь такое правило, что незнание закона не снимает ответственности? Но ты стрелял в меня, а я тебя не убил.

— Ты насилуешь меня.

— А я должен тебе что, цветы дарить? Ты вообще обнаглел. Ты знаешь, что преступников к инкубатору не подпускают? А я тебя вылечил от всяких болячек.

— Я все равно убью тебя.

— Ага. Я тебе спасибо скажу, причем честно, но хер тебе в рожу у тебя выйдет меня убить. Поживи тут, оглядись. Я тебя в мир выпущу. ты вроде не маниакальный убийца, дознаватель тебя проверил. Патриот ты недоделанный. А как патриот, жить тут тоже научишься.

— Вы обещали объединение семьи у мен и сестра тихо и глядя в пол проговорил Харт.

— Где? А. Не выйдет пока. Говорю же, обнаглел совсем. Это касалось только добровольных и случайных переселенцев, которых замели во время массового выселения. А ты преступник и убийца, ты сам поставил себя вне закона, а сейчас закон тебе надо? Шиш тебе.

Ты не хочешь мне помочь, ты же вроде на меня зла не держишь?

— Я не могу. Я серьезно вещь. Юридически. То есть я не могу что-либо делать. Я не могу владеть тобой на самом деле. Но из всех правил бывают исключения. Так же ты мое исключение. Я имею тебя, пока ты будешь жить как человек. Но тебя сразу укокошат, т.к попытка уничтожить экзекутора— карается смертью, как только ты захочешь вылезти из под меня.

*

Стив съехал спиной по стене напротив инкубатора, сел на пол и ждал. Снова ждал, когда Сэм дозреет, инкубатор впишет в его память знания, необходимые, как механику. Ждать было недолго, всего пару часов и Стив не хотел никуда уходить.

Сэм спрыгнул с инкубатора и прислушался сам к себе.

— Я ничего не чувствую!

— Ничего, ты сориентируешься, — успокоил его Стив. — Я могу с тобой погрузится в твою память, но ты начнешь вспоминать в процессе работы. Ты же говоришь на имперском и не задумываешься.

— Так же и знания будут появляться сами, только тебе надо будет потренироваться, продолжил он выходя из зала ..

— Я отведу тебя в гаражи, но потом ты будешь туда ходить сам.

Я тебя проведу наверх и потом отведу в гаражи. Я живу на повеpхности тебе будет просто туда ходить. Я договорюсь, и ожин скутер будет у тебя сможешь на нем ездить. Но прошу тебя, не болтайся по территории, иначе у нас будут проблемы. Тут все просматривается и все сканируется. ты на самом деле ,как живой сиграл внимания. Система тебя все время видит. и любой андроид тебя поймает и мне придется тебя запереть. ты все равно без меня тут не пройдешь, но

Стив почувствовал приближение Императора. Джи шел по коридору им навстречу. Ну вот, не хотел он ходить низом и не надо было! Стив зафиксировал Сэма без движения и сам упал на одно колено, опустив голову.

Джи прошел в сопровождении трех лаборантов, занятый разговором и даже не посмотрел в их сторону.

— Ты обещал! — зарычал Сэм и шагнул к Стиву. , как только Стив отпустил его.

— Прости, это был император, я был обязан! Но больше этого не будет . ты его не увидишь.

—

/////

Я бы тебе дал полетать, но на нашей базе нет флаера под человеческое управление. У людей есть флаеры и остальные машины, которые управляются с помощью руля и кнопочек, я смогу, наверное, найти для тебя и взять такой флаер и ты сможешь полетать тоже. Хочешь? Но я не люблю пользоваться этой техникой, она более тупая.

— То есть вы даете людям более худшую технику? — моментально отреагировал Сэм.

Стиву такой поворот совершенно не понравился. Сэм пиявкой вцепился в это глупое слово, как будто так и ждал такого случая!

— Как это даем или не даем? Люди просто не могут управлять таким флаером, как у сноваживущих, то есть не смогут управлять техникой прямо. Флаер, приспособленный для управления человеком такой же безопасные, как и этот. У каждого флаера есть автоматическая система безопасности, которая всегда дублирует управление и если ты, например, захочешь разбиться или протаранить другой флаер, то она просто отключит тебя от управления и посадит флаер на землю и сразу вызовет помощь. Но управление напрямую, как это делают сноваживущие, просто проще, потому что быстрее реагируешь на события. Это тоже самое, что обвинять сноваживущих, что они не дают рыбам ноги.

— Это мерзко.

— Что мерзко? Ты бы хотел, чтобы рыбы были с ногами?

Сэм скривился, бросил на Стива косой взгляд и снова молча уставился вбок и вниз на пролетающий под брюхом флаера степной ланшафт, но потом все-таки выдавил из себя:

— Это отвратительно, что ты относишься к людям, как к животным.

Стив слегка коснулся сознания Сэма и почувствовал его страх и действительно отвращение. Отвращение? Почему это вдруг?

— Сэм, я просто не очень люблю пользоваться техникой, предназначенной для человеческого управления. Она для меня неудобная. Или более медленная. Пока я увижу, пока пойму что вижу, потом пока руль поверну... Это же просто дольше, чем напрямую флаером двигать. И чего вдруг тебе не нравиться мое сравнение? Каждый живет в своей экологической нише, это закон жизни. Все ниши, все существа взаимосвязаны и не могут друг без друга. Нельзя всех сделать одинаковыми, это сразу убьет жизнь и все, никого не будет и ничего не будет, будет просто ровное ничто.

Стив подумал немного и добавил:

И не бойся, я ничего тебе не сделаю за твое мнение. Объясни мне, чем я тебя обидел сейчас.

— Тем, что ты меня взял и присвоил, как вещь! Даже если люди для тебя тупые, то я не вещь! — Сэм, зло хмыкнув, добавил: "Это ты вещь, ты сам мне сказал! Если тебе это нравится! Вы ведете себя, как боги: этому дам, этому не дам! И вот это отвратительно!"

Стив промолчал и

Сэм, давай не будем ругаться из-за законов, которые нельзя изменить! Кто-то должен смотреть за порядком, чтобы люди не поубивали друг друга и все вокруг! Нельзя всех делать сноваживущими... Сноваживущим нельзя иметь семью и детей. Мне так вообще почти все нельзя, именно потому, что я много чего могу. И я не решаю ничего, просто мне разрешили в порядке исключения попробовать завести человека и я пробую! Прости, что я тебя опять обидел, но...

Сэм перебил его, смотря в упор совершенно бешенными глазами:

— Я тебе не собачка, чтобы меня заводить!

— Да, ты прав, собачки стрелять не умеют, а я тебе жизнь оставил и еще развлекаю. И я не хочу из тебя делать собачку, я не трахаюсь с животными по собственной воле.

— Ублюдок, — задохнулся Сэм.

— Да что ты в самом деле? Это была шутка! Сэм, перестань. Ну не злись.

И Стив проник в него и навеял ему умиротворение. Сэм сжигал его взглядом наклонившись в его сторону, сжав кулаки и подобрав ноги. Ну точно, сейчас прям прыгнет и разорвет! Но вместо этого, вся его злость угасла, развеялась и он, откинувшись в кресле, снова уставился сквозь прозрачный бок флаера на каменистые просторы вокруг.

— Сэм, — боясь еще его отпустить, но не будет же он его держать вечно? Но Сэм уже погас, все его эмрции под влиянием Стива иссякли, исчезли. Рассовсались. Стив отпустил Сэма. Тот совсем потух и пустой оболочкой полулежал в кресле. Ну почему это все так трудно? Из-за пары слов столько злости. И что еще он мог бы сказать, он же ничего плохого не сказал. Ну, да, шутка была глупая.

*

Сэм пришел с работы в гаражах и Из ванной донесся женский голос, — Сэм не пугайся, я в женской форме.

сэм напряженно сел на кровать, потом перешел в прихожую i sel сел на кушетку. и тут к нему пришла мысль передалеть эту идиотскую комнату. Инструменты у него есть, спросить генри. Мысль пролетела и исчезла в дверях спальни стояла невысокая брюнетка с огромными зелеными глазами. Он даже не понял сначала красивая она или не заметил была ли она одета, она хихикнула и скрылась.

Через несколько минут она вышла снова, одетая в легкое зеленое платье маечкой по колена.

Я сейчас Кайла, — девушка криво умехнулась: Я меняю имена вместе с внешностью, чтобы совершенно не рехнуться.

Следом за ней из спальны вышел нахмуренный Генри, держа в руке расческу и спрей.

— Да сядь ты! Мне надо доделать твои волосы!

Стив в виде Кайлы повернула кресло спинкой к окну и влезла на него с ногами, облокачиваясь подбородком на спинку.

— Вот, клей! Но это все равно ни к чему, через полчаса прыгания по лесу на голове будет воронье гнездо!

— Да, но сначала тебе надо выглядеть красиво.

— Зачем? все это дурь дурная. Лучше бы я стал каким нибудь хищником, но господам это не так интересно...

Сэм ничего не понимал, отодвинувшись на край кушетки. Кайла склонила голову набок, вызвав еще один негодующий вопль Генри, который аккуратно прижав ладонь к ее щеке, придал голове правильное положение и продолжил заплетать вплетать бисеринки в длинную до пояса черную гриву волос. и приклеивать

— Сэм, я пойду поиграю, меня не будет дня три, но Генри если что будет всегда на сигнале твоего коммуникатора. Прошу тебя, никуда не ходи, кроме как сюда и в гаражи, хорошо? Система все равно тебя никуда мимо твой маршрут не пустит, но сигнал останется, что ты хотел пройти куда нельзя. Если куда захочешь, спрашивай Генри. Если что, зови Генри.

— что, тесли что?

— я не знаю, что угодно. Боюсь я за тебя

— Хорошо, плжал плечими Сэм. — А что за игра?

сем внимателно посмотрел на ее руки. Кисти были крупнее, чем ожидалось. кайла заметив его взглад_ подняла рику и пошевелила пальцамИ

— РРРгав! Или РРРМяу! Я страшная киска! каждая фигурка в игре имеет какую-нибудь ужасную кусачесть. У меня царапки на лапках.

Крупные кисти кончались острыми клиновидными когтями.

— Погладить могу только тыльной стороной кисти, когтями могу разрезать в лапшу. — кисло добавила Кайла.

— А в игре ты должна гладить или царапать?

— А это как выпадет на рулетке. Сначала игроки разыграют фишки, то есть нас, Потом будут запускать рулетку, а что там выпадет будут проигрывать нами.

Кайла опустила глаза.

— Ну, наши высокочтимые лорды не желают царапаться сами, вот и разыгрывают андроидов, а потом играют их телами. Император будет тоже играть, но у него нет боевого андроида, поэтому он выставляет меня. Мне по жребию выпал этот облик. я еще не знаю кто будет мной играть, это они тянут жребий прямо перед игрой, чтобы ни жульничали. А потом я даже толком не знаю, условия тоже откроют перед игрой, но нас высадят где нибудь на полигоне и надо будет добраться до цели, найти приз и пподоаться и так, что выпадет. чтонибудь сделать с соперниками боубивать, покалечить или изнасиловать конкурентов, смотря что тебе выпадет. в общем веселья на три дня.

— а оружие тебе дадут?

— Ты за меня переживаешь? Потянулась к неум со стула девушка. — неа. Дополнительное оружие не дадут. Мы сами оружие.

Генри вытянул из кармана широкий ошейник из мягкого металла и застегнул его на шее у девушки, отсранив рукой ей волосы.

— Ошейник? Тебе? — шокированно сказал Сэм.

— Это только на игру, — отмахнулась Кайла и хихикнула. — Надо же выровнять шансы. Иначе я замочу всех. А так заблокируют мои возможности и останется просто лупоглазая крошка с хорошей регенерацией и реакциями. Не бойся, меня там еще ни разу не убили. А даже если и убьют, я вернусь еще быстрей.1

Поехали, скоро они кончат играть, надо забрать

Генри пришел в мастерские и сдернул Сэма с работы.

— сэм, нам надо ехать, привезти Кайлу домой.

Зачем я ? Я все рано не могу управлять вашей техникой

— ты можешь помочь с Кайлой — по дороге объяснял Генри.

как ты?

даже не знаю. Должно страшно болеть?

Можно я к тебе?

ГЛаза Сэма нервно бегали по лицу Кайлы\ Стива. Он выл давно у него и видел себя скводь призму восприятия Сэма. Белая в крови девушка со страшными ранами. да выглядит некрасиво крудная клетка с одной стороны разворочена. вон ребро торчит, гнусно. Но боль чувствовалась эхом Боль он скрутил и оставил пульсировать в теле кайлы, спрятавшись в Сэме.

спасибо, мне сейчас хорошо...Он даже любил своим образом эти моменты странной опустошенности. Все кончено, ничего нет, никуда не надо торопиться и ничего уже не случиться. Только тупые волны регенерации и острые иголочки обновляющихся нервов... Но все это колыхалось в стороне, а он был в сознании Сэма и ему было хорошо.

Генри принес Кайлу, завернутую в окровавленное полотно.

— Сэм, включи теплую воду.

Сэм бросился в ванну и закрыл сток. Генри уложил безвольное тело и закрепил ее голову и шею на подголовнике. и, дождавшись, когда вода полностью покрыло тело, начал снимать с тела и вынимать мокрую тряпку/ простяны пускала небольшие кровь смывалась с неес мокрой простыни, но тело, похоже уже не кровоточило. Генри взял с полочки ножницы и срезал остатки платья. Сэм передернулся. по боку шло три длинные рваных разреза от ключицы до паха, разрезавшие правую грудь на три части и сломавшие и вывернувшие несколько ребер, чьи осколки бесстыдно торчали из раны. Все было залито блестящей кровяной пленкой, Живот тоже был вскрыт, но Сэм порадовался, желеобразная кровяная масса прикрывала все самое страшное. Генри отбросил мокрые тряпки в уголю

— Сэм, подержи ей руки.

Кайла открыла глаза посмотрела на Сэма, ментально сказав ему " просто подойди и возьми меня за руки, я не буду ничего делать, мне пока тяжело говорить.

Сэм перешел к и присел на край ванны у головы Кайлы, Генри взял ее за кисти и подал сруки Сэму. . Он опять

Вправить ребра..

Стив плыл на тяжелых и медленных волнах регененрации

— я люблю это время. Мне хорошо никуду не надо все уже случилось и заростает

Мне просто хорошо это как после операции усталось боль но спокойствие и уверенность что все плохое ужн кончилось можно притворится что навсегда на этот кусочек времени

Хни больше ничего плохого уже не будет

— Почему он не в инкубаторе?

— Зачем? Нет никаких серьезных повреждений, только усталость и несколько царапин. Это мелочи, полежит в воде, через несколько часов будет как новенькая. Но ты можешь ее утешить. можешь присесть к нему и просто побудь с ним. Он ничего тебе не сделает. Он всегда тихий после задания.

Харт уставился на окровавленное неподвижное тело. Задание! Тихий! Он просто не может двигаться с такими ранениями.

Генри: нет не потому. он устал, но ему надо восстановиться. Просто побудь с ним. Дай ему крови, если он попросит. Я андроид и не могу быть ему донором. А ты можешь

Мы его привезем и положим в инкубатор

Почему ты не убьешь императора?

— стив хихикнул, я часть императора, но я люблю его и к тому же императора нельзя убить, просто предположим, что я просткользну сквозь его ментальную защиту и вдруг уничтожу его тело. но душа просто вселиться в новое тело и зачем это вся история? плюс меня слегка побьют. или не слегка. я конечно мазохист, но не настолько)))можно уничто жить тело

— ты его любишь? Он тебя ты просто раб!

— стив упало сердце

— ты просто хочешь меня обидеть. Я не раб, раб делает то что говорит хозяин, а я хочу это делатьъ хотя может ты и прав и что?

Харт присел у ванны на кровать не зная можно ли обнять Стива и как это сделать по живому мясу.

Стив в виде Кайлы просто лежал и редко неглубоко дышал. Глаза были закрыты. Харт пришел. Стив его почувствовал и сбежал из своего тела к Харту. Харт не Ему не хотелось с ним разговаривать. Не хотелось жалости, Жалость напоминала ему, что его состояние ненормально. Вся его жизнь ненормальна и вызывает жалость. Жалость к себе пыталась отвести его в такие неприятные места, куда он не хотел даже заглядывать. Его нельзя жалеть.Если он сейчас очнется и заговорит в Хартом, как-либо проявится, то Харт активно начнет жалеть его. А так он да, всколыхнул жалость, но она уже отошла и на певое место вылезло любопытство% как это он лежит и не жвигается7 Больно ли ему или он без сознания? Стив не стал углубляться в исследования состояния Харта, просто прошел его воспоминаниями. и незаметно переключил Харта на воспоминания. о детстве, о сестре . Он как бы жил там, он был Харт, ходил в школу, играл с друзьями. Подглядывал за сестрой, Сестра была старшая, а он почему то думал, что младшая. Дознаватель бы так не ошибся.

вышел из Харта и открыл глаза. Харт спал. Стив страшно хотел есть. Тихо перелез через Харта и пошел в ванную. Быстро ополоснулся, прошел к пульту и заказал обед.

— Стив?

Харт проснулся.

Стив отозвался из первой комнаты.

— Да я здесь. Спасибо.

— ты усыпил меня?

— Возможно, я не думал. Прости, я был в твоих воспоминаниях, но ты помог мне. Я поищу твою семью.

— Как ты выносишь это?

— Человек привыкнет ко всему. Никак не выношу. Просто живу.

То есть ты можешь стать и моей сестрой?

— Нет. Конечно я могу изменить свое тело и выглядеть как твоя сестра, но для этого мне надо ее хотя бы раз увидеть. Но я все равно буду я, а не твоя сестра. Ты сразу zametish raznicu увидишь.

— А где ты живешь?

Стив всем телом повернулся к Сэму и широко улыбнулся:

— Ало, ало, вернитесь на базу, вы потеряли сигнал! Ты что, Сэм? Здесь я живу.

Сэм неверяще покрутил головой:

— Нет, дом у тебя где? Где ты родился, родители там.. Ну я не знаю, воспоминания детства, игрушки, фотографии где хранятся? Тебе же всего ничего, лет весемнадцать?

— Нет, мне больше. На себя посмотри. Тебе за тридцать, я выглядишь на двадцать. А я в инкубаторе живу, можно сказать. Тут я живу, всю жизнь

— Ты родился здесь?

— Нет. меня сюда привели. Сэм, это все что у меня есть, — Стив развел руками. — Я тут живу с самого детства. детства, с самого первого дня

— Странно,а где твои фотографии?

— зачем фотографии? вся память уложена в библиотеке. Если мне надо будет что вспомнить, я всегда могу туда присоединиться и посмотреть, зачем мне картинки? Что? Почему странно?

— не знаю, пусто тут, сувениры, подарки, я не знаю цветы хотя бы... А то тут выглядит как в Стив прочитал, что Сэм чуть было не сказал " в тюрьме", но запнулся и вслух скахал:" как в гостинице"

Нет у меня подарков, я сам dlja vseh подарок

— как это ты подарок?

— ну если ктото хорошо себя вел и император хочет его наградить, то посылает меня, а я делаю так, что человек со мной получает самые счастливые воспоминания свой жизни. Потом он может подключаться к системе и проигрывать эти моменты снова переживая их как в первый раз. Вот тебе со мной было же хорошо?

Сэм покраснел, это было неправильно, не на само деле.

Почему неправильно? Все было на самом деле. Хочешь еще раз покажу? Стив потянулся к сэму

— нет! Вскинулся сэм, не надо и прямоткак замерз всем телом сжался и чуть было не шарахнулся

— почему ты так боишься? Я же тебе не свои фантазии наигрываю, а использую твои собственные желания.

— не было у меня никогда таких желаний!! Сэм пошел красными пятнами

— что ты делаешь?

Стив пришел домой и застал Харта разбирающим его книжные полки. На пульте лежали горой книги, на полу какие-то инструменты, а тахта вообще стояла на боку в спальне. Впрочем как и его кабинетное кресло, которое тоже было выселено в спальню.

— ходить у тебя тут невозможно, твою тахту переставляю. Вот, видишь, эти полки я перевешу, а тахта встанет на их место ближе к окну. И кресло твое мешать не будет.

Стив проникся.

— спасибо! Ты прав, так будет свободнее!

— я вообще не понимаю, кто твою комнату планировал

— да никто не планировал. Оно само как-то так получилось. А я не думал.

— ты вообще не думаешь!

— не нарывайся. Но ты наверное прав, мне как то все равно

Стив сидел на полу и ждал когда придет Сэм. Его тихо пережевывала апатия, которая всегда случалась после таких заданий, где он отдавал душу, а в то время, как у ему убивали тело. Уже ничего не болело, но плотоядное удовлетворение, пересытившее его во время ощещений собственной боли, передаваемой через фиоьтр ментально восприятия его заказчику, опустошало его. и когда пришел Сэм Стив почти не мог даже встать.

— Сэм, ты ужинал?

— Привет, да я ел в гараже.

Сядь со мной...

Сэм осторожно приблизилсяи сел у стены.

— почему ты сидишь здесь?

— я не хочу сидеть на кровати. Мне тут пока уютнее, фыркнул Стив. Но пойдем сядом на кровать, если хочешь

Мне все равно...

Тыпочесу не боюешь ты не пытался освободиься¿

Стив сеольперед хартом взяльнож и проткнул себбе ладонь видишь? Ты увидишь, мне надо совсем немного времени чтоб это заросло ви

Если тебя мучать ты возможно умрешь или сойдешь с ума

я нет меня можно каждый день резать на части и я не умру а если умру то отживу умру опять оживу . И чего я добьюсь?

Сколько можно сопротивляться? А так немного потерпишь и все

Видишь кровь уже не течет скоро будет новая ткань

Стив резко замолчал. Слезы подступили к горлу, но он проглотил их и вернулся за стол, скрывшись за стеной и уткнувшись в тарелку

Харт, появился в проеме и заметил:

— Почему тебе Генри не принес еду, ты же не любишь из пульта?

— Не хочу его звать.

.

ты его трахал?

это все равно кто кого

я всегда делаю то, что он хочет, что хотят другие.

— Поэтому ты захотел иметь свою игрушку? я не буду твоей игрушкой

— нет я хотел друга

— ага, чтоб его трахать?

— а что в этом плохого? я могу тебе сделать хорошо и приятно, почему нет?

— у тебя больныое воображение.

— проще простого, внуши мне любовь и наслаждайся.

— я не смогу все время держать тебя под контролем... Уеду, а ты сойдешь с ума. Я не хочу. И не хочу.

зачем не тобой управлять? я на работе этого имею... Я хочу просто с тобой быть

— А я если не хочу.

_не захочешь, я отпущу тебя.

(Это унизительно быть вешью, быть чейто. Ты меня не сломаешь

— я не ломаю тебя. — почти бесшумно сказал Стив. Я просто тебя прошу.

— По моему ты ненормальный. Так нельзя! Нельзя просто взять кого-то и заявть, теперь я дуту тебя трахать"

— Да что ты с этим трахом. я могу не спать с тобой. Но это же тебе приятно

— нет! Это отвратительно и унизительно.

— Стив долго молча смотрел на Сэма потом отвел глаза и сказал: Хорошо. я не буду с тобой спать. Если тебе это нгеприятно. Но ты лжешь"

— Не лгу! Меня выворачивает от омерзения!

Стив молчал. Почему он не признается? Он лжет сам себе. зачем? Ему это нравится и бесит его именнно это.

..

ты говорил ты вещь, я не понимаю.

Что тебе не ясно? — с улыбкой ответил Стив.

— почему ты с этим не борешься.

не имеет смысла. Мне бороться. Я не могу умереть, не могу убежать, а потом я люблю императора.

— любишь или боишься?

И то и другое, и подергаюсь я и все вернется на круги своя.

— Ты можешь

— я не думаю, я просто живу, но мне одиноко и я попросил кого-нибудь , император мне разрешил и я завел тебя. Это все.

— Завел? я тебе что, попугайчик?

— Нет, ты мне нужен, а попугаичик не нужен.

— Ты задумывался, а если я не хочу?

— И что это меняет?

— ты

*

Стив присел на пол около Сэма

— ты пустишь меня к себе ? Могу я до тебя дотронуться?

— почему ты так унижаешься? Ты ведешь себя как раб!

— ты не хотел чтобы я тебя трогал, а мне очень надо прошу....

Сэм пришел с работы в гаражах и Из ванной донесся женский голос, — Сэм не пугайся, я в женской форме.

сэм напряженно сел на кровать, потом перешел в прихожую сел на кушетку. и тут к нему пришла мысль передалеть эту идиотскую комнату. Инструменты у него есть, спросить генри. Мысль пролетела и исчезла в дверях спальни стояла невысокая брюнетка с огромными зелеными глазами. Он даже не понял сначала красивая она или не заметил была ли она одета, она хихикнула и скрылась.

Через несколько минут она вышла снова, одетая в легкое зеленое платье маечкой по колена.

Я сейчас Кайла, — девушка криво умехнулась: Я меняю имена вместе с внешностью, чтобы совершенно не рехнуться.

Следом за ней из спальны вышел Генри, дерха в руке расческу и спрей.

— Да сядь ты! Мне надо доделать твои волосы!

Стив в виде Кайлы повернула кресло спинкой к окну и влезла на него с ногами, облокачиваясь подбородком на спинку.

— Вот, клей! Но это все равно ни к чему, через полчаса прыгания по лесу на голове будет воронье гнездо!

— Да, но сначала тебе надо выглядеть красиво.

— Зачем? все это дурь дурная. Лучше бы я стал каким нибудь хищником, но ажлисс это не так интересно...

Сэм ничего не понимал, отодвинувшись на край кушетки. Кайла склонила голову набок, вызвав негодующее шипение Генри, который аккуратно прижав ладонь к ее щеке, придал голове правильное положение и продолжил заплетать вплетать бисеринки в длинную до пояса черную гриву волос. и приклеивать

— Сэм, я пойду поиграю, меня не будет дня три, но Генри если что будет всегда на сигнале твоего коммуникатора. Прошу тебя, никуда не ходи, кроме как сюда и в гаражи, хорошо?

— Хорошо, плжал плечими Сэм. — А что за игра?

Кайла опустила глаза.

— Ну, наши высокочтимые лорды не желают царапаться сами, вот и разыгрывают андроидов, а потом играют их телами. Император будет тоже играть, но у него нет боевого андроида, поэтому он выставляет меня. Мне по жребию выпал этот облик. я еще не знаю кто будет мной играть, это они тянут жребий прямо перед игрой, чтобы ни жульничали. А потом я даже толком не знаю, условия тоже откроют перед игрой, но нас высадят где нибудь на полигоне и надо будет добраться до цели, найти сокровище и поубивать, покалечить или изнасиловать конкурентов, смотря что тебе выпадет. в общем веселья на три дня.

— а оружие тебе дадут?

— Ты за меня переживаешь? Потянулась к неум со стула девушка. — неа. Дополнительное оружие не дадут. Мы сами оружие.

Генри вытянул из кармана широкий ошейник из мягкого металла и застегнул его на шее у девушки, отстранив рукой ей волосы.

— Ошейник? Тебе? — шокированно сказал Сэм.

— Это только на игру, — отмахнулась Кайла и хихикнула. — Надо же выровнять шансы. Иначе я замочу всех. А так заблокируют мои возможности и останется просто лупоглазая Кайла с хорошей регенерацией и реакциями. Не бойся, меня там еще ни разу не убили.

Генри принес Кайлу, завернутую в окровавленное полотно.

— Сэм, включи теплую воду.

Сэм бросился в ванну и закрыл сток. Генри уложил безвольное тело и закрепил ее голову и шею на подголовнике. и, дождавшись, когда вода полностью покрыло тело, начал снимать с тела и вынимать мокрую тряпку/ простяны пускала небольшие кровь смывалась с неес мокрой простыни, но тело, похоже уже не кровоточило. Генри взял с полочки ножницы и срезал остатки платья. Сэм передернулся. по боку шло три длинные рваных разреза от ключицы до паха, разрезавшие правую грудь на три части и сломавшие и вывернувшие несколько ребер, чьи осколки бесстыдно торчали из раны. Все было залито блестящей кровяной пленкой, Живот тоже был вскрыт, но Сэм порадовался, желеобразная кровяная масса прикрывала все самое страшное. Генри отбросил мокрые тряпки в уголю

— Сэм, подержи ей руки.

Кайла открыла глаза посмотрела на Сэма, ментально сказав ему " просто подойди и возьми меня за руки, я не буду ничего делать, мне пока тяжело говорить.

Сэм перешел к и присел на край ванны у головы Кайлы, Генри взял ее за кисти и подал сруки Сэму. . Он опять

— Кайла открыла глаза и прошептала: не бойся я не буду тебя жалисть, я просто подержи меня за руку

— Почему он не в инкубаторе?

— Зачем? Нет никаких серьезных повреждений, только усталость и несколько царапин. Это мелочи, полежит в воде, через несколько часов будет как новенькая. Но ты можешь ее утешить. можешь присесть к нему и просто побудь с ним. Он ничего тебе не сделает. Он всегда тихий после задания.

Харт уставился на окровавленное неподвижное тело. Задание! Тихий! Он просто не может двигаться с такими ранениями.

Генри: нет не потому. он устал, но ему надо восстановиться. Просто побудь с ним. Дай ему крови, если он попросит. Я андроид и не могу быть ему донором. А ты можешь.

— почему ты позволяешь с собой это делать?

— что это? это игра. Неопытный регент пропустил удар, это не страшно..

побудь со мной, одному мне страшно...

почему ты это делаешь?

— Что? это моя работа

Пусть бы они шли сами!

— да брось, это не так интересно. А тут снял шлем и уже здоров... а с андроидом неинтересно тоже, у него нет своих чувств.

Для этой игры используют иногда преступников, толкьо у них нет шанса выздороветь... Но некоторым такой шанс дают...

ты преступник?

— нет, я экзекутор.. То есть я могу выдержать больше — хихикнула Кайла.

Почему ты не уйдешь, этак же нельзя жить?

— почему нельзя. Я же живу. а если я не буду то Джи найдет другого.

почему ты не убъешь Джи? Я не верю, что ты бы мог найти его кристалл и..

— Зачем? Другой Джи, другие порядки, смерть империи, развал и разруха... Другие люди не виноваты, ты зажил экспансию по военномй методу, хотя экпансия мирным путем не обходится без жертв...

Харт присел у ванны на кровать не зная можно ли обнять Стива и как это сделать по живому мясу.

Стив в виде Кайлы просто лежал и редко неглубоко дышал. Глаза были закрыты. Харт пришел. Стив его почувствовал и сбежал из своего тела к Харту. Харт не Ему не хотелось с ним разговаривать. Не хотелось жалости, Жалость напоминала ему, что его состояние ненормально. Вся его жизнь ненормальна и вызывает жалость. Жалость к себе пыталась отвести его в такие неприятные места, куда он не хотел даже заглядывать. Его нельзя жалеть.Если он сейчас очнется и заговорит в Хартом, как-либо проявится, то Харт активно начнет жалеть его. А так он да, всколыхнул жалость, но она уже отошла и на певое место вылезло любопытство% как это он лежит и не жвигается7 Больно ли ему или он без сознания? Стив не стал углубляться в исследования состояния Харта, просто прошел его воспоминаниями. и незаметно переключил Харта на воспоминания. о детстве, о сестре . Он как бы жил там, он был Харт, ходил в школу, играл с друзьями. Подглядывал за сестрой, Сестра была старшая, а он почему то думал, что младшая. Дознаватель бы так не ошибся.

вышел из Харта и открыл глаза. Харт спал. Стив страшно хотел есть. Тихо перелез через Харта и пошел в ванную. Быстро ополоснулся, прошел к пульту и заказал обед.

— Стив?

Харт проснулся.

Стив отозвался из первой комнаты.

— Да я здесь. Спасибо.

— ты усыпил меня?

— Возможно, я не думал. Прости, я был в твоих воспоминаниях, но ты помог мне. Я поищу твою семью.

— Как ты выносишь это?

— Человек привыкнет ко всему. Никак не выношу. Просто живу.

То есть ты можешь стать и моей сестрой?

— Нет. Конечно я могу изменить свое тело и выглядеть как твоя сестра, но для этого мне надо ее хотя бы раз увидеть. Но я все равно буду я, а не твоя сестра. Ты сразу увидишь.

— А где ты живешь?

Стив всем телом повернулся к Сэму и широко улыбнулся:

— Ало, ало, вернитесь на базу, вы потеряли сигнал! Ты что, Сэм? Здесь я живу.

Сэм неверяще покрутил головой:

— Нет, дом у тебя где? Где ты родился, родители там.. Ну я не знаю, воспоминания детства, игрушки, фотографии где хранятся? Тебе же всего ничего, лет весемнадцать?

— Нет, мне больше. На себя посмотри. Тебе за тридцать, я выглядишь на двадцать. А я в инкубаторе живу, можно сказать. Тут я живу, всю жизнь

— Ты родился здесь?

— Нет. меня сюда привели. Сэм, это все что у меня есть, — Стив развел руками. — Я тут живу с самого детства. детства, с самого первого дня

— Странно,а где твои фотографии?

— зачем фотографии? вся память уложена в библиотеке. Если мне надо будет что вспомнить, я всегда могу туда присоединиться и посмотреть, зачем мне картинки? Что? Почему странно?

— не знаю, пусто тут, сувениры, подарки, я не знаю цветы хотя бы... А то тут выглядит как в Стив прочитал, что Сэм чуть было не сказал " в тюрьме", но запнулся и вслух скахал:" как в гостинице"

Нет у меня подарков, я сам подарок

— как это ты подарок?

— ну если ктото хорошо себя вел и император хочет его наградить, то посылает меня, а я делаю так, что человек со мной получает самые счастливые воспоминания свой жизни. Потом он может подключаться к системе и проигрывать эти моменты снова переживая их как в первый раз. Вот тебе со мной было же хорошо?

Сэм покраснел, это было неправильно, не на само деле.

Почему неправильно? Все было на самом деле. Хочешь еще раз покажу? Стив потянулся к сэму

— нет! Вскинулся сэм, не надо и прямоткак замерз всем телом сжался и чуть было не шарахнулся

— почему ты так боишься? Я же тебе не свои фантазии наигрываю, а использую твои собственные желания.

— не было у меня никогда таких желаний!! Сэм пошел красными пятнами

— что ты делаешь?

Стив пришел домой и застал Харта разбирающим его книжные полки. На пульте лежали горой книги, на полу какие-то инструменты, а тахта вообще стояла на боку в спальне. Впрочем как и его кабинетное кресло, которое тоже было выселено в спальню.

— ходить у тебя тут невозможно, твою тахту переставляю. Вот, видишь, эти полки я перевешу, а тахта встанет на их место ближе к окну. И кресло твое мешать не будет.

Стив проникся.

— спасибо! Ты прав, так будет свободнее!

— я вообще не понимаю, кто твою комнату планировал

— да никто не планировал. Оно само как-то так получилось. А я не думал.

— ты вообще не думаешь!

— не нарывайся. Но ты наверное прав, мне как то все равно

Стив сидел на полу и ждал когда придет Сэм. Его тихо пережевывала апатия, которая всегда случалась после таких заданий, где он отдавал душу, а в то время, как у ему убивали тело. Уже ничего не болело, но плотоядное удовлетворение, пересытившее его во время ощещений собственной боли, передаваемой через фиоьтр ментально восприятия его заказчику, опустошало его. и когда пришел Сэм Стив почти не мог даже встать.

— Сэм, ты ужинал?

— Привет, да я ел в гараже.

Сядь со мной...

Сэм осторожно приблизилсяи сел у стены.

— почему ты сидишь здесь?

— я не хочу сидеть на кровати. Мне тут пока уютнее, фыркнул Стив. Но пойдем сядом на кровать, если хочешь

Мне все равно...

Тыпочесу не боюешь ты не пытался освободиься¿

Стив сеольперед хартом взяльнож и проткнул себбе ладонь видишь? Ты увидишь, мне надо совсем немного времени чтоб это заросло ви

Если тебя мучать ты возможно умрешь или сойдешь с ума

я нет меня можно каждый день резать на части и я не умру а если умру то отживу умру опять оживу . И чего я добьюсь?

Сколько можно сопротивляться? А так немного потерпишь и все

Видишь кровь уже не течет скоро будет новая ткань

Стив резко замолчал. Слезы подступили к горлу, но он проглотил их и вернулся за стол, скрывшись за стеной и уткнувшись в тарелку

Харт, появился в проеме и заметил:

— Почему тебе Генри не принес еду, ты же не любишь из пульта?

— Не хочу его звать.

.

ты его трахал?

это все равно кто кого

я всегда делаю то, что он хочет, что хотят другие.

— Поэтому ты захотел иметь свою игрушку? я не буду твоей игрушкой

— нет я хотел друга

— ага, чтоб его трахать?

— а что в этом плохого? я могу тебе сделать хорошо и приятно, почему нет?

— у тебя больныое воображение.

— проще простого, внуши мне любовь и наслаждайся.

— я не смогу все время держать тебя под контролем... Уеду, а ты сойдешь с ума. Я не хочу. И не хочу.

зачем не тобой управлять? я на работе этого имею... Я хочу просто с тобой быть

— А я если не хочу.

_не захочешь, я отпущу тебя.

(Это унизительно быть вешью, быть чейто. Ты меня не сломаешь

— я не ломаю тебя. — почти бесшумно сказал Стив. Я просто тебя прошу.

— По моему ты ненормальный. Так нельзя! Нельзя просто взять кого-то и заявть, теперь я дуту тебя трахать"

— Да что ты с этим трахом. я могу не спать с тобой. Но это же тебе приятно

— нет! Это отвратительно и унизительно.

— Стив долго молча смотрел на Сэма потом отвел глаза и сказал: Хорошо. я не буду с тобой спать. Если тебе это нгеприятно. Но ты лжешь"

— Не лгу! Меня выворачивает от омерзения!

Стив молчал. Почему он не признается? Он лжет сам себе. зачем? Ему это нравится и бесит его именнно это.

..

ты говорил ты вещь, я не понимаю.

Что тебе не ясно? — с улыбкой ответил Стив.

— почему ты с этим не борешься.

не имеет смысла. Мне бороться. Я не могу умереть, не могу убежать, а потом я люблю императора.

— любишь или боишься?

И то и другое, и подергаюсь я и все вернется на круги своя.

— Ты можешь

— я не думаю, я просто живу, но мне одиноко и я попросил кого-нибудь , император мне разрешил и я завел тебя. Это все.

— Завел? я тебе что, попугайчик?

— Нет, ты мне нужен, а попугаичик не нужен.

— Ты задумывался, а если я не хочу?

— И что это меняет?

— ты

*

экспансия 12

Свеча одна со мной скучает.

Свеча горит, душа пылает.

Мой день как ночь, а ночь везде.

Душа пылает в темноте.

Горит без света, без тепла.

Одна, неслышна и безмолвна,

Кричать не может — не вольна,

А говорить не научилась...

Стив сидел в кафе в парке и убивал время. В кафешке тихо играла музыка. Слова песни, не затрагивая понимание, скользили фоном. Он ждал, когда у Харта кончится работа и он придет на встречу. Выкармливал и лелеял трепетный росточек нетерпеливого ожидания, проклевывавшегося и начинавшего распускать щекотливые листочки в его сердце.

Утром прошел дождь и воздух был пропитал водой и запахом мокрой травы и прелых листьев. Хотя какие листья в вычищенном до последнего уголка парке? Но запах гниения просто преследовал Стива. Чтобы не сидеть просто так, он взял большой бокал воды со льдом и черный кофе и потихоньку по очереди посасывал то одно то другое, разглядывая публику в парке. Мамки с детьми повыползали на поверхность, как червяки после ливня. О, среди разнокалиберных мамаш Стив поймал взглядом одинокого папашу. В отличие от ярко и даже вызывающе одетых в кричащие жизнерадостные расцветки молодых мамок, молодой папаша был одет весьма скромно. Худой и некрасивый с длинным и унылым носом, папка никогда бы не привлек его внимание, если бы Стив не увидел с какой удивительно трепетной нежностью он обращается со своей двухлетней дочкой. Вот дочка была одета в традиции всех безумных мамаш: оборочки, рюшечки и горящие оптимизмом безумные краски. Молодой отец склонялся к ребенку, как истово верящий к алтарю. Стив, неожиданно для себя сгрызаемый странной завистью, подсоединился к сознанию молодого отца и чуть не захлебнулся в безбрежном океане любви, омывавшем все сознание молодого мужчины. И обожженным мотыльком, подлетевшим слишком близко к острому пламени свечи во тьме ночи, осенним засохшим листком, оторванным штормом от родного дерева, Стив метнулся вон и, как устыдившийся мелкий воришка, боящийся наследить немытыми ногами в храме чистой любви, выполз из чужого сознания. Слезы набежали и Стив закинул голову, разглядывая потолок террасы. Вздохнул и опустил голову. Слез уже не было.

Как говорят люди, он бы отдал все, если бы кто-то любил его так. Если бы он мог кого любить с такой силой. Но что бы он мог отдать? У него нет ничего. Кого бы он мог любить? На самом деле это его спасение, что он ни к кому так не привязан, и никто его так не любит. Он бы, наверное, сошел с ума, если бы его охватила такая сильная любовь, в то время как он будет вынужден оставить свой смысл жизни и идти на задание. Хватит ему размолотых в пыль нервов при встречах и расставаниях с Джи. Но как это печально, что никто его так не любил. Он углубился в свои ощущения. Он подозревал, что он сам никогда никого не любил. Видимо, любовь не имела шанса родится или даже проклюнуться через твердый бетон его дрессировки. Он все время был под жестким контролем Джи или своим собственным. И кого бы он мог полюбить, со своим собственным не менее жестким самоконтролем? Любит ли он Джи? Он был уверен, что то, что он испытывает к Джи нельзя назвать любовью. Это было все что угодно, от божественного поклонения до ужаса. Чувство вещи к своему хозяину и создателю? Вещи не умеют чувствовать, ха! Он просто не знал таких слов, таких чувств и не хотел знать. Он был загипнотизированным кроликом, которому вставили ядовитые зубы, заставили охотиться и есть мясо, он был кроликом, живущим с удавом. Стив невесело усмехнулся. Он хотел бы спрятаться в уютную темную норку, выстеленную теплым пухом чьей-нибудь любви. Но единственные норы, которые он знал, были обиталищем его собственного удава.

Когда он увидел приближающегося Харта, то желание вести его в клуб пропало начисто. Харт пришел, насилуя сам себя. Он уже не кипел ненавистью, но был несгибаем, как сталь и так же холоден. Теперь он боролся не только со Стивом, но и сам с собой. Да он уже "приручился", он сам с радостью раскрывался со Стивом, но это ему самому совершенно не нравилось. Он безнадежно воевал сам с собой и проигрывал. Но вот, посмотрите. Подошел и встал, спина прямая и твердый взгляд. Пришел получить свою порцию наказания. Радости против воли. Стиву захотелось пнуть его, ему же тоже нравится с ним бывать в клубе, но Харта это раздражает.

И Стив впервые почувствовал себя неуверенно:

— Сядь. Я не потащу тебя в клуб сегодня. Ты можешь со мной поехать на охоту?

— Это приказ? Шевельнулось удивление и странная надежда. На что это он надеется?

— Я бы хотел с тобой просто побыть.

Харт склонил голову и кинул изподлобья быстрый взгляд и отвел глаза.

— Зачем? Ты опять подкупаешь меня?

Стив вздохнул и задержал воздух потом выдохнул:

— бери это так, что я хочу с тобой подружиться, — Стив упорно смотрел в стол.

Сэм отодвинул стул и сел.

— Подружится? Опять?

*

— Пиявка! Упырь! тебе нужен живой человек, потому что ты сам пустой внутри. Насосавшись чужих чувств и тебе кажется что ты ожил, да? Нет, ты просто получил дозу и ты будешь всегда сосать как упырь. Наркоман. Я твой наркотик.

— я хочу дружить с тобой.

— Трахая меня? Высасывая меня? Это не может быть дружба! С тобой!

— Почему? — прошептал Стив, переставая ковырять палочкой и раскидывать сухие иголки.

— Почему? Ты не понимаешь? — ужаснулся Харт. — Какая тут может быть дружба?

— Я спас тебя, — совсем неслышно сказал Стив, низко опустив голову и пряча лицо в темноте.

— Ты мой враг!

— Это смешно! — воскликнул Стив резко поднимая глаза на Харта и того пронзила боль, плескающаяся в этих широко распахнутых и почти плачущих глазах.

— Я не враг тебе и ты не враг мне! Мы просто попали между жерновами событий, которые не можем изменить. Подумай, что ты можешь изменить и попробуй это поменять! Только это! Я не могу повернуть планету в другую сторону, но я могу любить тебя!

Харт сел с другой стороны костра:

— Отвези меня обратно в город. А то ты начинаешь заговариваться. Я боюсь быть наедине в лесу с сумасшедшим.

Упырь.. Тебе нужен живой человек, потому что ты сам пустой внутри. Насосавшись чужих чувств тебе кажется что ты ожил, да? Нет, ты просто получил дозу и ты будешь сосать, как упырь.

Я твой НАркотик.

Я хочу дружить с тобой.

Трахая меня? Высасывая меня? Это не может быть дружба, с тобой!

— почему? Прошептал стив ковыряя палочкой раскидыва иголки палочкой

Ты посадил меня на наркотик

Я спас тебя совсем неслышно сказал стив низко опускя эголову и прячалицо

Ты мой враг

Ф— это смешно! Тут стив прямо посмотрел на арта и того пронзила боль плескающая ся в его глазах

Я не враг тебе, ты не враг мне! Мы просто попали между жерновами событий которые не ожем изменить подумай что ты можешь изменитьь и меняй это

Ты ненависти нет в тебе. Но ты не любишь меня . Почему?

— сэм опешил ты вообще ненормальный? Как я могу любить тебя?

Ты он завис просто завис над этой пустотой, что открылась ему за вроде бы простым вопросом

Человек не машинка— у которой влючил кнопочку и она работает. Это ты раз и любишь перевели рычажок приказали и ты ненавидишь. Люди так не умеют и не должны.

Любовь приходит сама, не по приглашению или желанию.

— ты раньше боялся меня, а сейчас боишься меньше, но зато почему то ты когда думаешь обо мне то тебе противно.

Почему я противен тебе?

Сэм уставился на Стива, который с одной рукой на экране флаера умудрялся даже сидя за неподвижно и управление флаером изображать выглядеть как сидеть как танцевальное па

— Я ничего не могу с этим сделать. Ты похитил меня, управляешь мной как будто я кукла. я не могу к тебе иначе относится. Я никогда не смогу любить тебя, это просто невозможно.

— мне так тяжело с тобой. Я не умею объяснить, я люблю тебя, я бы рад показать тебе что я к тебе ч увствую, я каждый раз тебе это показываю когда ты любишь меня..

— это очередная ложь! Да я трахаю тебя и я бы умер если бы попыталя трахнуть меня! но Ты просто наводишь галлюцинации, видения! Тебе возможно хочется, но так не любят! Это не любовь!

Почему? Я не сделал тебе ничего плохого

— ты похитил меня и принуждаешь насилием!

— нет, тебе же нравится

— это очередная ложь наркотик это неестественно! Тебя невозможно полюбить ты механизм болванчик с программой! Ты украл меня и посадил на наркотик!

Ты вырвал меня из моего мира, хуже, ты уничтожил мой мир мою жизнь и теперь уничтожаешь меня... И ты хочешь чтобы я тебя любил? За что? С какой стати? Я не смогу к тебе даже хорошо относится, да теперь мне тебя жалко, но это все. Чем дольше ты меня используешь, тем меньше я хочу тебя даже видеть. Якаждый раз когда я вижу тебя я вижу все, вспоминаю всепочему ты меня используешь, тепеь я почти ненавижу тебя

Я хочу жениться на Сьерре а если она не дай Бог узнает, то плакала моя семья и свадьба.семью, а ты будешь мне ?

Мне ты нужен, я не помешаю тебе

это бессмысленно, ты уже мешаешь.

твой хозяин не нуждается не хочет тебя и ты Ты просто пытаешься мноу заменить своего хозяина.

Стив отшатнулся.

Джи прав харт прав. Он машина игрушка он бы не должен владеть людьми

Для него нет никакой любви это его глупые фантазии и он не имеет права джи прав он может только принадлежать сам кому нибудь он как генри робот. Почему так больно? Потому что правда всегда болит, да?

Стив бросил короткий осторожный взгляд на сэма тот был зол прямо негодовал но в то же время опять чего то боялся и ему было жаль, опять жалость! жалость! Как унизительно и гнусно! Его жалеют! Нет

— не бойся меня — почему то не удалось это сказать нормальным голосом голос был слаб и не хотел покидать не хотел вообще рождаться как было бы просто передать свои чувства но харт ему н верит

Голос срывался на шепот и стив не мог заставить себя звучать нормально

— Я отпущу тебя, я обещал,

Зачем тянуть? Он был с хартом более долго ихарт боролся как мог хотя особо и не мог.

Почему ты не веришь мне? Хотел он спросить но чему бы это помогло?

Он добился тоько того что харт не верил и сам себе все хорошее что рождалось в нем при виде стива он относил к наведенному миражу

Стив привычно погрузился в свою боль, которая поползла из его сердца, из своего уютного квавого кровавого гнездышка и похабно виляла задницей

Да она моя и только она а он принадлежит ей и джи. Надо успокоится почему он не может напиться? Он задержал слезы стремящиеся вынести его боль в мир. Он не может и не должен слезы как пошло он робот он может плакать на приказ не плакать или полюбить. Кнопочка пуск кнопочка выкл. Но его боль о вратительно скалила зубы, жевала его нервы и упорно не желала засыпать залезать обратно

Сэм посмотрел украдкой на стива тот сидел ровнои спокойно И даже в этом неподвижной позиции выглядел как ангел сошедший с небес. Лжец!

Стив почти не дышал, джи был прав он никогда не сможет ни с кем жить нормально. Он держал себя в руках, сосредоточившись на управлении он даже был рад, что он ведет эту чертову машину, иначе бы он отелось заплакать в голос и боже ему нужен только Джи Джи всегда может высушить его слезы, он измучает его так, что в голове не остается вообще никаких мыслей ни капли свободного места на глупын фантазиии. Ему нельзя ни с кем сходиться это не приведет ни к чему хорошему. Он испортил жизнь Сэму испортил жизнь себе. Он нарушил приказ своего бога поэтому у него так болит душа.

— Ты противоречишь себе. Ты сказал что любовь приходит сама, ты не управляешь ей, так почему ты вдруг уверен, что никогда не полюбишь меня?

Потому что это против бога, против природы!!! Вскричал сэм не выдержав этой идиотской пытки дурацкими вопросами

Ты не человек, я не смогу любить тебя, ты действительно омерзителен, ты искуственный как как этот твой Генри! Робота нельзя любить! Им можно владеть, а ты пытаешься владеть мной! А я человек,

— хорошо. Я понял, — спокойно сказал Стив.

И в этот момент сэм верил что он ненавидит его и всю эту ненормальную ситуацию!

— нет, не бойся, я небуду тебе мстить, я сам напросился...

— прекрати копаться в моей голове!

— хорошо

ты убогий, я бы никогда с тобой не связался, даже если бы просто тебя встретил.

Сэм замолчал и присмотрелся. Стив не реагировал. Стив явно перестал дышать и уже давно почти не шевелился и смотрел в землю. ЛИцо его не выражало ничего. Кукла. пластиковая барбикен. Тут Стив вскинул глаза ис казал.

— Да. я кукла. Прости. Прости, что мне захотелось быть человеком. я был неправ.

Сэм дернулся:

— вылези из моей головы!

— Хорошо, — тихо сказал Стив и опять опустил глаза.

Стив не мог просто не мог сказать, что его сестра умерла. Он уже месяц носил эту идиотскую информацию и собирался сказать. Он упросил дознавателя не сообщать, об аварии, где погибла айрис, Дознаватель был недоволен, но ткт вся ситуация была неправилная, то все таки согласился. не зная как себя вести. Стив приходил к мнению, что лучше бы он сказал сразу и лучше бы все пустил так, как и должно было быть. Те Сэм бы получил официальное извещение, останки перевезли бы сюда, врядли бы сэма пустили туда. но

Очередная встреча была назначена сегодня на вечер. Стив был свободен целый день, но Сэм работал и мог только вечером. Стив давно получил ответ с Дейры. Аирис Хартли была убита в результате местных беспорядков еще месяц назад. Эта новость ходила кругами в его голове. Он сам ходил кругами по комнате. Он решил сказать сегодня Сэму. Но, какое невезение. Сэм расстроится, он так надеялся. Но сейчас самое лучшее время. Сколько бы он мог еще тянуть? В конце концов Сэм бы догадался и пошел к своему районному дознавателю сам. А теперь он вроде начинает приживаться, вон девицу себе завел. С девицей он как нибудь справится. незаметно походит за ней пару дней, мозги ей прополощет, она и сама не поймет, а будет рада, что у Сэма есть покровитель. Главное на глаза не показываться. Но Сэм ей ничего не сказал пока. Стесняется он. Смешно.

Стив неуверенно встал и сделал пару шагов к харту, Успокоить? Он так не любит, когда Стив вмешивается..

— МОгу я тебя утешить?

— Не подходи... Ты ее убил.

— Нет, ее убили ваши же люди,

— ЕЕ УБИЛ ТЫ. Ты убил мою семью.

— Сэм..

Не подходи... И не лезь в мою голову...

Сэм развернулся но Стив его удержал и начал убаюкивать... Черты Сэма разгладились...скованная поза стала вольнее.

Стив подошел и хотел его обнять, но Сэм тихо и невыразитеьно сказал

— Ненавижу...

Стив опустил руку, нет. он не может. Но не может же он его так оставить. Сэм начал дрож начала подниматься в сэме откудато изнутри, сдерживаемое горе, гнев...Желание что-то разбить. Ага, он это может.

И стив скользнул обратно, и усилил его гнев, подтолкнул Сэма к тому, что Сэм всегда хотел. Убить, искалечить, избить эту тварь, что испортила ему жизнь. Сэм зарычал и бросился на Стива. Вот и хорошо, вот выбьет сам из себя все. Стив скользил волкруг Сэма тенью, только прикрывался и отвечал несильными болевыми шоками, только чтобы утомить, не покалечить. Пусть покалечат его, он выздоровеет, а Сэм успокоится. Нет, стулом, нет! Стив увернулся вдоль стены и основательный деревянный стул распался на составные части, осыпавшись вместе с куском стены покрытия, оставив вмятину на стене. Сэм подхватил ножку стула и Стив позволил себе слегка притормозить поддаться, черт, треснуло ребро и это уже хватит. Брось! Лучше руками, лучше прочувствуешь. И Сэм отбросил свое архаическое оружие и начал выбивать свое горе и злость используя самое древнее, что у человека всегда с собой.

Стив чувствовал туман усталости, который начал овладевать Сэмом, отбиваясь и уворачиваясь, так, чтобы измотать Сэма, но чтобы он не заметил, насколько Стиву просто от него уходить. измотав Сэма, выпустив его первый всплеск бешенства, не давая приблизится к с

Стив хотел контакта и не расчитал. Сэв вывернул ему руку и сустав треснул,с вязки лопнули прошив болью до затылка. ему было некогда думать и он не знал иного способа, выплакаться на его груди Сэм не сможет, и он заставил его изнасиловать себя, а сам напился его крови, передавая ему эйфорический экстаз. и вымотанного, тяжело дышашего и почти полностью утопленного в тумане своего горя, он его сразу усыпил. И еше какое то время лежал под ним, залечивая свои раны. Ну сломанное ребро и разорванный сустав не так страшно. Хотя Сэм с радостью ему то ребро доломал хорошим ударом кулака. Бок болел, но легкие заживают быстро и ничего ему ему нет ничего, чтобы он не оправил за часок. Чувствуя расслабляющую усталось и успокаивающую его боль, в нирванне чужого измученного сознания. Стив просточувтвовал себя жирной нажравшейся пиявкой. да, ему было противно, но ему было хорошо. Он как бы медленно качался на тихих отзвуков заживающей боли, вялого спящего горя Сэма, тяжелыми волнами покачивающего его и впитывал в себя тяжесть его тела, все еще лежавшего на нем. Он как бы не был. Нет, он был, но он не чувствовал себя живым, он ощущал себя ленивой волной из густой тянучей массы, что просто колыхалась где то в пространстве без связи с конкретным телом. Ему было хорошо. Он сухо сглотнул. Надо вставать и идти домой. Он мо гбы тут остаться, Он бы с большой радостью уснул вместе с Сэмом и потом принял бы его первую нежность при пробуждении. Только никакой нежности он не может ожидать. Сэм вряд ли будет в щенячьем восторге, когда проснется и увидит его. Надо уходить, пока Сэм крепко спит, пусть он выспится.

Первый всплеск горя, первый удар он ему помог пережить, а его подружка поможет ему успокоится и принять жизнь без сестры окончательно.

Стив осторожно выбрался из под Сэма с сомнением посмотрел на свою разорванную одежду. Прелестно, и как он пойдет домой? Ладно, это все ерунда.

Он усыпил Сэпа еще крепче, раздел его и уложил в постель. На душе было погано. Вылечив ему мелкие ссадины и ушибы, Стив

ушел. Сэм будет спать еще пару часов,

он отосшел и сел у стены, отпустив Сэма.

Иди.

Сэм развернулся и вылетел за дверь выдавал горе и страх. Он его боялся. Он его небоялся даже на своей планете, даже в первый день, как он его рпиверз. Теперь он его боялся и ненавидел

это его ошибка... Он не должен был так сразу раскрываться, надо было приручать Сэма постепенно, сделать так чтобы он думал что любовь зарождается в нем сама. Он так был наивен. Но Сэм прав, как и Джи, это просто не для него. Он не имеет права на привязанность. Ему нельзя ни с кем сходиться.

экспансия 13

Регент Кристоф пропал на территориях. Территории — этот заповедник с магией и всякими чудесными созданиями, закрытый к посещениям и не выпускающий своих обитателей в империю, всосали и где-то в своих недрах припрятали Кристофа, который отвечал за все, что происходит во вверенном ему магическом заповеднике. Это было бы забавно, если бы свалилось новым заданием на Стива. Крис поехал в резервации и в объявленный срок не вернулся. Слабый сигнал висел в системе, оглашал, что он жив. Лучше бы умер, тогда его бы всосало и он бы снова вышел из лабораторий живее всех живых. Но нет. Сигнал висел, но было неясно где и откуда он приходит. Территории проглотили своего регента, но явно никак не могли его переварить. Территории искажали работу системы, слишком много магии вредит технике. Время шло, сигнал в системе был. Время визита вышло, а Кристоф не возвращался. По мнению Стива, никому это никак не мешало. Территории жили поживали, ведомство регента Кристофа бежало без штормов и заковычек, спокойно текло, как река по равнине. Да еще и без Кристофа. Можно было жить и радоваться. Так нет, заместитель Кристофа начал сеять панику. В результате Стив летел на северную базу недовольный и раздраженный, как осиное гнездо, разворошенное палкой.

Стив очень не хотел искать Кристофа. Чтоб он там сдох. Кристоф им всегда брезговал и никогда не забывал подчеркнуть кто тут кто и почему. а Стив его не любил за надутость и демонстративно официальное к себе отношение. А после того, как Кристоф его заказал подарочком и развлекался, режа Стива на куски и не успокоился, пока Стив почти не сошел с ума, Стив старался встречаться с Кристофом еще реже. А когда был вынужден с ним работать, так взвешивал каждое свое слово и каждый свой жест. Попасть к Кристофу подарочком еще раз ему совершенно не хотелось. А тут он пропал. Да просто национальный праздник можно объявлять! Нет, объявили поиск. было бы проще, если бы Крис умер, тогда система всосала бы его мерзопакостную душу и, получив новое тело в лабораториях, Крис бы снова вышел на свет. Новенький и свеженький, как огурчик. И никакой беготни и суеты. Но нет, его угораздило где-то зависнуть. Стив не мог себе представить, где мог застрять сноваживущий, могущий в одиночку и голыми рукаим справиться с разьяренным тигром. К тому же никаких тигров на территориях не водилось, а остальная пестрая волшебная публика, обывающая вверенную ему зону, относилась к Крису с должным пиететом. Он часто ездил туда один и ничего никогда с ним не случалось.

С другой стороны, наконец то он где-то прищемил хвост, в глубине души радовался Стив, но ехать за ним все-равно не хотелось. Но, может быть, он приедет за ним, как принц на белом коне, и Крис будет к нему относится лучше? Хотя лошади на северной базе, приготовленные для езды на территориях были все черные. Видимо будет ему облом и с Кристовой благодарностью.

По слабому сигналу взял двух лошадей ехал и ехал так далеко в территрии он не забирался питался сырыс мясом отпускал охотится лошаде приманивал им корм и ехал на сигнал сигнал кристофа был очень слабый и какой то он бы сказал неживой не было этих привычных колебаний во время смены активности смены настроения сигнал просто как бы пишал бипером стив. Мог понять жив но это не сигнал от живого нет жизни в жтом живом сигнале

Нашел дерево сростлый с небольшим

и

освободил Кристофа и как мне тебя освободить? Срубить? Сжечь? Выкопать?

Кто?

— сыночек твой, приведешь его Ко мне.

Стив вздрогнул. И закрылся от Кристофа. Это "приведешь" означало одно

Убийство или покушение на убийство а такое преступление приравнивалось к убийству, покушение на сноваживущего и человек переходил во владение этого сноваживущего. Правда требовалось еще подтверждение дознавателся, но если Крис не врет, то Вольфганга придется отдать кристофу. Стив промолчал.

— И что нам с тобой делать? КМожет проще убить тебя? твой кристал у нас есть.

— "НЕТ!" Крис испугался. Ага. Шептун. крик и шепотом слышался Стив подумал. Я бы его убил. Это проще, а там пускай лаборатории его оживляют.

Но Крис боялся, что он слишком слаб и на территориях система тоже работала неуверенно и боялся, что и кристалл не сможет его поймать. Вот не было печали. Теперь Кристоф будет помнить, что Стив был свидетелем его страха. Стив вздохнул.

Хорошо, мы тебя выкопаем. А феи не могут тебя вернуть? А дракон?

"нет, выкопайте, идиоты!"

Кристоф не мог говорить, ментальный сигнал был слаб, кристоф как бы шептал ,

— Хорошо, как скажешь...

Стив еще раз осмотрел ага чем. У меня с собой только нож. Оставил вторую лошадь и поехал в деревню

Купил там кирку лопату веревки и вернулся деревенские отказались помогать

он действительно хотел убить Кристофа. Главное это не имело смысла, и тогда он решил похитить и спрятать его, закопать глубоко под землю, откуда он не выберется и не умрет, но не сможет жить как ранее — мелким царьком, управляя зависимыми людьми. Тот был виновен, что Вольфганг родился, что он он не имел мать и его выгнали из стаи.

— Это закон.

надо его уничтожить.

— Нет, тебя уничтожить проще.

Ты бросил меня тут

— разговор не имеет смысла последнее что я могу для тебя сделать это убить тебя и не отдавать кристофу

— трус

*

Крис был очень слаб. Но Стив его слышал. Он его слышал прекрасно. И Лучше бы он его не слышал. Крис ему весь мозг прожужал тихим и упорным "Иди и приведи своего сына. "

"Потом. Отвезу тебя, пойду за ним."

"Нет. Иди и приведи его сейчас. И ты знаешь, что ты должен! Это приказ!"

Стив не хотел приводить Вольфганга. К тому же его не нужно было нигде искать, он его чувствовал вполне недалеко. Этот идиот шел за ними и все время был недалеко. Достаточно далеко, чтобы его мог чувствовать только он. Оба гвардейца никогда Волфганга не видели и не могли понять, если бы его и нащупали. А Крис был так слаб, что его и Стив чувствовал еле-еле, а то Крис был на расстоянии руки. Крис Вольфганга не слышал.

Но этот идиот вышел к ним сам.

Он все-таки мог чувствовать далеко. Вольфганг вышел перед самым шлюзом. Стив заблокировал обоих гвардейцев и не реагируя на шипение крисодерева в своей голове, соскочил с лошади и подошел к сыну. горечь сочилась внутри вместо крови. Бессмысленно все. Жизнь вообще глупа. Но она есть. Вольфганг нравился ему. Сильный, по своему красивый. И горящий ненавистью. Зачем?

— Зачем вы создали меня? — смотря прямо в глаза, проговорил Вольфганг. Услышал это Стив ушами или телепатически? Он не понял. Но спросил вслух:

— Почему ты не мог жить спокойно? Это глупо так...

— Мне нет места здесь!

— Я должен убить тебя.

— Убей, трус, — усмехнулся Вольфганг наклоняя голвову и слегка разводя безоружные руки.

Стив смотрел в глаза сыну и тонул в жалости к нему, к себе, . Где-то сзади царапался шепот Криса "не смей! Он мой!" Если бы не этот шепот. Да, если бы он тоже не родился, не попался, умер во— время. Если бы. Бессмысленное слово.

И Стив убил. Убивать он умеет. Одним острым движением, выхватив свой нож, перерезал ему горло и тут же, уронив нож, бросился и подхватил Вольфганга, не давая ему упасть на камни. укладывая его себе на колени. Сливаясь с ним сознанием, посылая ему всю нежность, которую не мог ему дать при жизни, следуя его уход, умирая вместе с ним.

Все. Вольфганга нет.

Стив осторожно, придерживая его голову, сложил тело на землю. Вот тоже глупый ритуал, это всего лишь оболочка. Пустая оболочка. Но почему-то у него все протестовало,\ не мог допустить\было бы ужасно, если бы голова стукнулась о землю. И эта раскрытая дыра на шее. Встал. Спереди залитый кровью. Отпустил гвардейцев. Крис молчал.

— Идите домой. Я его похороню.

"Ты будешь наказан!"

Стив даже не стал отвечать. Гвардейцы Криса не слышали.

Стив повернул лошадь и

Я твой сын!

и Стив убил его.

И

1. пытал + убил Вольфганга и замерз. умер. умер сам. Что он чувствовал? ничего. только тяжесть ровная каменная неподвижная тяжесть давила на него в теле и в душе. Его залили в свинец и принуждают ходить. Вязкий свинец был вместо мозга. Все его тело превратилось в камень. Он убил своего сына. У него нет и не было сына. Он бы умер и так. Но ничего не помогало Он мысли не только что ползни. Их не было.только тяжесть.

Не мог оставиь его жить попадет в руки кристофу те не умрет бысстро нет и стив убил его

Кристов зашипел даже в его мозгах теперь тащить кристофа

На душе было пусто холодно сжалось до маленькой колючей бусинки которая страшной тяжестью давила гдето внутри за сердцем

Стив

Надо отчезти его домой или убить здесь? Как его убить? Сжечь? Мысли ползли вяло и далеко ему прихрдилось напрягаться чтобы поймать и понять хоть одну осмыслить что вот сейчас надо делать

— Джи хорошо тебя выдрессировал. Я доволен, — Кристоф похлопал его по плечу.

Стив почувствовал, как тот же свинец течет ему в горло. Он бы не смог ответить, даже если бы захотел, если бы придумал что.

Он с трудом слышал команды Кристофа и был уверен, что мир остановился и небо упало на него.

Кристоф нашел какой то кристалл, разбил его и у них появился Верховный маг.

— О, ты нашелся! А это что? Ага... — пробормотал маг, взяв сук и пошевелив им обезображенный труп и странно посмотрел на Стива. Стив ничего этого не заметил. Он не видел, не слышал и не реагировал. Просто стоял, замерев в полушаге и смотрел на ствол дерева по своей левой руке.

Выйди!

он вышел из флаера на приказ Кристофа, иначе бы остался там тупо лежать. Кристоф ушел, Стив не знал когда. Не знал сколько он там пробыл. Он рухнул на пол гаража и не почувствовал удара. Потом Генри отнес его домой. Он хотел дать ему эйфор, но Стив просто отсранил его и молча закрылся в карцере. Вселенная встала, время остановилось. Он пытался разбудить себя, но нож не помогал. Разрезы почти не болели, он сидел в крови и не чувствовал ее. Когда он попытался сделать более глубокий разрез, достать ножом до сердца, до позвоночника, то просто терял сознание. На третий день, не зная день сейчас или ночь, он вышел из комнат, сел во флаер и полетел в город. Надо позвать Харта. Стив посадил флаер на парковке, нащупал и просто привел Харта, как оленя под выстрел. Он просто нашел его и привел в свой флаер и привез его на базу. По дороге он молчал и крепко держал Харта. Все время держал. Харт был в ужасе. Одежда Стива была разрезана во многих местах и в крови, волосы были заплетены в простую гладкую косу. Стив говорил ранее, что слышит Харта, даже блокируя его и Сэм пытался говорить, Сэм пытался докричатся, но Стив как умер. Он и был похож на труп с тусклыми невыразительными глазами, которыми он даже ни разу не взглянул на Сэма.

Стив вернулся и прод в голове все равно было ощущение песка

Продолжая держать харта неподвижным

Выдвинул раму она напомнала рисунок да винчи схему пропорций человека и золотого сечения : каждая конечность была закреклена в своем углу квадратной рамы

Подвел и к раме закрепил его руки и ноги. Харт бился внутри своего тела как раненая птица. Стив погружался в черноту отчаяния где-то совсем в глубине его души пищал слабый голосок, пытающийся остановить его пытающийся воззвать к разуму и не делать то что он задумал. Но чернаая стена отчаяния и глухой боли уже отгородила его завалила его разум камнепадом отчаяния. Он не мог чувствовать он как-будто лишился чувств нервы выдернули из него и они тащились за ним цепляясь за землю и он двигался в густом наркотическом киселе темной беспросветной тоски. Ему надо проснуться, надо разбудить себя. И он не знал другого способа. Он начал срезать одежду с

В зал ворвался Генри и подбежал к ним:

— Стив, не...!

Стив, замерев и не оборачиваясь, выхватил нож и не глядя, продолжил движение и полоснул за себя, перерезая Генри горло. Еще раз замер на мгновение, обернулся, так же невыразительно взглянул на выплеснувшуюся пузырящуюся кровь и, не отпуская Харта, взял Генри за руку и ногу и выкинул его за двери. запер. Вернулся, так же не торопясь и методично двигаясь. Теперь он уже не был похож на танцора. Он был похож на хорошо отлаженную механическую куклу. Его движения были скупы и точны, Харт думал, что больше испугаться просто невозможно. Он ошибался.

Стив уже не открывал глаз. Он провел рукой Харту по груди, кончиками пальцев коснулся горла и адамова яблока и не смотрел ему в глаза это просто тело он держал харта сжатого в неподвижном крике и слившись с ним но блокируя его от его же тела фантомом пронзил ему горло и разрезал грудь, харт безмолвно изогнулся от боли и стив принимая эту боль впитывая ее в себя пытаясь разбудить свои чувства сполз на колени обнимая скользя руками по торсу харта, ножом все еще зажатым в руке уже в реальности разрезая его бок. Неглубоко но длинно

Стив был как в дыму он плыл в чаду / чадящей дымящейся боли/ боли и растворялся в ней, избавляясь от мыслей от тяжести тело стало невесомым и прозрачным, он перестал думать и просто ощущал да он может чувствовать он может жить

все еще держа привязал к стене и трясясь он бешенства, сдерживаемой ненависти к самому себе, похоти и бог знает чего еще и на дне тихо затаился ужас от того что он делает, он убивает сам

пустил Харта и провел ножом делая тонкий разрез на груди и продолжая дрожать слизнул кровь.

Харт закричал

— Стив перестань, ты сошел с ума! Ты обещал!

Стив не открывая глаз пронзил его фантомом как будто воткнул ему в печень связку ножей и начал раздирать, разводить лезвия рвущим внутренности цветком.

Харт думал что потеряет сознание, но Стив заткнул ему рот, не давая кричать ментально блокируя его и застонал сам, обхватив его руками и медленно съезжая по телу Харта на колени, возьми меня к себе. Войду в тебя каплями крови, острием ножа. Втеку в тебя, разойдусь по тебе, войду в каждую клеточку, каждый нерв. Перестану жить сам, перестану быть. Останешься только ты, а я незримой тенью сольюсь с тобой и остануть в тебе навсегда. Только возьми меня.

Харт бился, выскальзывал из его кровавых рук, из паутины тонких разрезов, истекающих пульсирующим огнем. Стив пил его отчаяние, его боль, тонул в нем. Если бы он мог утонуть. Развеять этот саван тьмы, что закрыл его мир. Он слепо шел по остро звенящей струне чужой боли, уносясь в бордовую пропасть и молил, молился чтобы Харт был сильнее. Чтобы он мог ответить и разрушить этот лабиринт, куда Стив упал и не видел выхода. Стив блокируя его, не давая кричать, кричал сам, но не был услышан.

он долго пытал его и пил его кровь... Он провалился в безумие и наслаждался болью и ужасом Харта. Да, это было наслаждение, разбудить чувства. Ожить хоть так, таким способом. Чувствовать.

Харт все таки уплыл в бепотерял сознание и Стив скинул его в инкубатор.

но ему стаоло лучше. прошло оцепенение. теперь его просто разрывало от чувств. Харта он потерял. Но у него никогда не будет никого. Джи ему говорил. А он не верил богу. боги карают неверящих. Стив криво ухмыльнулся и лег на пол.

*

Он открыл крышку и почти сразу же подставил ладонь под вылетевший без всякого предупреждения кулак Харта.

— Ублюдок!

Стив отошел в сторону:

— Пойдем, я верну тебя в город.

— Ты соображаешь, что ты делал? Ты! Я думал...

Стив, кинул ему одежду и заткнул его. развернулся и молча повел Харта за собой к флаеру и всю дорогу держал его.

Выпустив его на городсткой стоялке и продолжая блокировать Стив сказал:

— Я знаю что я сделал. Спасибо тебе и я отпускаю тебя. Больше я не приду. И не позову тебя. Ты свободен. Можешь обратиться к своему дознавателю, возможно тебе помогут вернуться или привезти семью сюда.

Стив взлетел и вскользнул из сознания Харта, отпуская его.

К чему разговоры. К чему извинения. То что он сделал не исправить. Он не бы уверен, надо ли ему было так равть с Хартом, но все равно он бы не смог с ним жить вечно. Харт бы все равно состарился и умер. Можно было бы лучше обратиться к Кристофу и поросить его порвать его на куски. Но Кристоф бы не стал. Боль никуда не ушла, но стала пульсирующей. Исчезла плита, давящая на него, исчез как говорят "шок", исчезла тьма и давление, теперь его просто трясло и штормило болью, отчаянием и своей полной ненужностью и одиночеством.

Он убил собсвенного сына. Он оттолкнул его и потерял то, что никогда не имел.

Стив отгородился от вольфганга. Он должен убить его. Замер это нет он не может должен джи... К черту .

Я не хочу жить я родился как эксперимент ваш эксперимент мне нет места в этом мире убей меня

Ты должен жить

Зачем

Он виноват в моей жизни ты виновата

И вдруг раскаленный добела железный прут фантома вонзился ему в рот и прошел в горло сжигая язык, сминая и обугливая горло. Стив упал схватившись за горло и извиваясь задыхался и давился. Он не мог кричать, но он выпустил Харта и харт хрипло кричал за обоих.

Фантом отзвучал и Стив дрожа от потрясения, встал на колени опустив голову перед имепатором.

Джи подошел к нему, взяв его косу в кулак, поднял его и очень тихо сказал:

— Что ты делаешь? Убери это в инкубатор.

Стив тяжело встал, отвязал Харта и сложил его в инкубатор. Харт что-то пытался сказать, но Стив заткнул его. Нет, он не может его слышать. Не может. И упал на колени перед Джи:

— Убей меня! Спаси меня...

" Иди" получил он мысленный приказ и встал на место, освободившееся от Харта. Джи, внимательно смотря в глаза Стиву, который уже не был, он отходил, погружался во взгляд Джи. Только его окаменевшее черной тяжестью тело еще держало в этой реальности, убей меня, избавь меня от моей муки, рвался Стив и не мог уйти сам, помоги мне...Не мог дождаться, когда

Дал ему кляп

Джи взял стек и первый ожог выпалил свое тавро на внутренней стороне бедра, возвращая его к жизни вынуждая его чувствовать, обновляя его чувства...

Звук пришел в парных шагах тип и топ , топтоп Стив слушал его и понемногу звук овладевал им начал обрастать смыслом. Это его сердце он живет снова и он упал в своем сознании на дно и слезы пришли сами вслед за звуком его сердца они тихо он моргнул и они стекли и пришли снова

Он плакал /над своей жизнью /он еще не вспомнил почему/ но пришло дыхание и /а слезы не уходили а текли и текли. Он осыпался слезами сочилсяь как холодный камень росой в душный вечер.

Взять из эрвика где он его выггнал

Хотелось содрать с с ебя кожу и руками вырвать тот камень что давил на сердце но не было сил до ннего достать так не олучится прийдя в себя после очеередного смертеьного обморока стив встал и пошел на крышу где была стоянка флаеров

Взял один и полетел в город никто ему ничего не сказал,

Хотя пара прохоживших по соим делам рабочих андроидов с недоу менинм посотрела ему вслед давно ээкзекуттор весь в кви тут не бегал сноважив по дороге не встретилось, да и что ба они ссделал?

Он не мог он не смог раск рыть тот сундук тот твердый негнущийся чехол в котом оказался казалось лежит лежать скованное его тело

Слезы не приходили душа была свернута в тугой узел и насмерть заточена в камень

Он не ду мал почему. Он хотел освободиться это невозможно так жить нельзя было так жи нельзя было даже дышать

Стив отгородился от вольфганга. Он должен убить его. Замер это нет он не может должен джи... К черту .

Я не хочу жить я родился как эксперимент ваш эксперимент мне нет места в этом мире убей меня

Ты должен жить

Зачем

Он виноват в моей жизни ты виновата

Стив вернулся и прод в голове все равно было ощущение песка

Продалжая держать харта неподвижным

Выдвинул раму она напомнала рисунок да винчи схему пропорций человека и золотого сечения : каждая конечность была закреклена в своем углу квадратной рамы

Заставил харта раздеться и подойти к раме закрепил его руки и ноги. Харт бился внутри своего тела как раненая птица. Стив погружался в черноту отчаяния где-то совсем в глубин его души пищал слабый голосок, пытающийся остановить его пытающийся воззвать к разуму и не делать то что он задумал. Но чернаая стена отчаяния и глухой боли уже отгородила его завалила его разум камнепадом отчаяния. он не мог чувствовать он как-будто лишился чувств нервы выдернули из него и они тащились за ним цепляясь за землю и он двигался в густом наркотическом киселе темной беспросветной тоски.

Провел рукой харту по груди кончиками пальцев коснулся горлаи адамова яблока и не смотрел ему в глаза это просто тело он держал харта сжатого в неподвижном крике и слившись с ним но блокируя его от его же тела фантомом пронзил ему горло и разрезал грудь, харт безмолвно изогнулся от боли и стив принимая эту боль впитывая ее в себя пытаясь разбудить свои чувства сполз на колени обнимая скользя руками по торсу харта, разрезая его бок. Неглубоко но длинно

Стив был как в дыму он плыл в чаду / чадящей дымящейся боли/ боли и растворялся в ней, избавляясь от мыслей от тяжести тело стало невесомым и прозрачным, он перестал думать и просто ощущал да он может чувствовать он может жить

И вдруг горячая раскаленная добела железный прут фантома вонзился ему в рот и прошел в горло сжигая язык и срывая обжигая обугливая стив упал и схватившись за горло и свиваясь он не мог кричать но он выпустил харта и харт хрипло кричал за обоих

Фантом отзвучал и стив трясясь и дрожа от потрясения встал на колени опустив голову. Пришел император

Джи подошел к нему и очень тихо сказал

Что это ты делаешь? Убери это в инкубатор

Стив

Спаси меня

Убей меня

Вселенная упала на него и раздавила придавила его сердце

Джи сильно и жестко взял его за косу и поставил на ноги

Убери это

Порча императорского имущеста карается множественной смертью

Убей меня

Джи усмехнулся это было больно как будто новый камень лег на тот вес что уже давил на него

Умойся и отпусти человека

Развернулся и вышел

Звук пришел в парных шагах тип и топ , топтоп стив слушал его и понемногу зк овладевал им начал обрастать смыслом это его сердце он живет снова и он упал в своем сознании на дно и слезы пришли сами вслед за звуком его сердца они тихо он моргнул и они стекли и пришли снова

Он плакал /над своей жизнью /он еще не вспомнил почему/ но пришло дыхание и /слезы не уходили а текли и текли он осыпался слезами сочились как холодный камень в душный вечер

Генри только я есть у тебя обнял и сидел с ним

Пришел к кристофу и встал

Пошел вон, позову тебя когда надо будет мне

Остался у себя мир был скрыт за пеленой кидало его в пот он просто лежал в карцере и не делал ничего

Звук пришел в парных шагах тип и топ, топтоп стив слушал его и понемногу зк овладевал им начал обрастать смыслом это его сердце он живет снова и он упал в своем сознании на дно и слезы пришли сами вслед за звуком его сердца они тихо он моргнул и они стекли и пришли снова

Он плакал /над своей жизнью /он еще не вспомнил почему/ но пришло дыхание и /слезы не уходили а текли и текли он осыпался слезами сочились как холодный камень в душный вечер

Генри только я есть у тебя обнял и сидел с ним

Пришел к кристофу и встал

Пошел вон, позову тебя когда надо будет мне

Остался у себя мир был скрыт за пеленой кидало его в пот он просто лежал в карцере и не делал ничегь

Он генри завернул его в одеяло и прижал к себе, так и сидел с ним. Мир был неосязаемо далеко стив почти не чувствовал свое тело, он прерывисто вздохнул и открыл глаза. Нет мир не прблизился. Чужой неживой и равнодушный мир пустой оболочкой тянулся по границе его чувств. Он дотронлся до плеча генри. Граница осязания. Но ему не надо знать что там за ней. Он знает. Там такая же пустота. Он прикрыл глаза и все прыжком рывком отскочило от него даже сердце прыгнуло в горло и он задохнуля он падал и падал внутрь себя.

Крошка, все будет хорошо сказал Генри

стив не ответил это просто звуК звук такая же пустая граница еще одной пустой оболочки. Надо уйти из нее. Иначе он сойдет с ума. Он не может бесконечно падать внутрь себя это просто страшно.

Он отстранился от генри и балансируя на тонкой пленке границы пола дошел к шкафу и взял свойнож и перерездал себе горло

Инкубатор откнрылся

— стив?

— джи… Отпусти меня...

— Я любил тебя...

— Ты эйджлесс. У тебя нет чувств, у тебя есть долг.

— Я устал. когда-то я хотел убить тебя. — шептал Стив. — Ты забрал мою жизнь. Возьми её всю. Отпусти меня. У тебя есть иные. Я не могу больше. Я устал.

— Присягу нельзя вернуть.

— Пожалуйста. Отпусти меня. Разреши мне разбить кристалл, прошу. Прочти меня...

Он сидел в карцере и смотрел на Джи.

Стив понял, что разучился читать выражение глаз своего бога. Видит он в них любовь? Ах, да, у эйджлесс нет любви. Долг? Джи включит нового экзекутора. Равнодушие? А не все ли равно? Его на самом деле тут нет и нет давно. Это просто запись, которая идет без его участия. Он сам, вещь без имени, вещь без тела, давно умер и давно кончился. Ему надо просто выключить эту повторяющуюся запись. В записи было, что он любил того, кто там на постели. Но эйджлесс не умеют любить… Он не хочет быть эйджлесс. Он не может...

Джи сунул руку в карман и кинул кристалл:

— На, разбей его сам.

Стив ловушка упала около колена. Стив включил нож и срезал оправу и разбил внутреннюю антенку. Повредил кристалл. Взял его в кулак — всё, ловушка молчит. Теперь точно конец.

Поднял благодарные глаза к Джи. Джи сидел напротив и молча смотрел.

Стив вздохнул, задержал дыхание и одни точным взмахом перезал себе горло под левой скулой. Последней мыслью было,"Как это хорошо получилось — не задел трахею, иначе бы сейчас давился кровью".

Джи мгновенным движением атакующего тигра переместился и прижал к ране прозрачный кристалл, одновременно настраивая его. Потом встал и вызвал Генри, протягивая ему полную ловушку:

— Положи это к остальным и прибери здесь. Дай в инкубатор номер два — вечером мне будет нужен экзекутор.

*******************

Кристофа). Потом в тоске от того, что убил собственного сына, срывается и, пытаясь успокоиться, пытается причинить себе боль. Но слишком быстро теряет сознание, поэтому похищает Бывшего своего человека и пытает его, впитывая его боль, пытаясь успокоиться/наказать себя, как умеет. Генри пытается его остановить. Убивает Генри.

Приходит Джи и останавливает его. У Стива истерика.

Должен идти к Кристофу, как компенсация вместо убитого им сына (помог убежать преступнику от наказания — взял вину на себя) + должен к Кристофу идти и его человек, как нечто принадлежащее Стиву, но Стив своего человека ранее отпустил официально, т.e. сделал еще одно преступление — похитил свободного человека.

Уходит в себя, коллапсирует в истерическом припадке, пытаясь себя убить не потому, что грозит наказание, а потому, что не видит для себя смысла жить. Зачем? Джи он не нужен по большому счету, кто он, зачем он, его нет.

Самоубился, очнулся в инкубаторе. Упорно угрожает Джи: отпусти меня, вернешь меня я убью себя публично.

Джи соглашается, но Стив требует, чтобы Джи разбил его ловушку души.

себевражда

Поехал искать Крис с завязанными глазами — то есть в дневнике слепо. Только ощущения. Нашел старую базу — крис батарейка.

выгнал на базу гвардейцев с Крисом. Убил сына, похоронить негде... камни скалы. отнес в конвертор на базе возникла мысль о фиале. Зачем? Захлопнул ушел. Взял флаер по дороге на базу. порезался, но он не может, просто теряет сознание Пришел в себя — приближался Лакстор

Позвал Сэма

Тот ужаснулся Стив увидел себя его глазами : весь в крови и одежда разрезана...

перекрыл всех пришел в зал. Привязал убил Генри.

монолог возьми меня,

Пришел Джи.

Я не буду жить!

отдал кристалл...

убился.

****

Не знал сколько он там пробыл. Он рухнул на пол гаража и не почувствовал удара. Потом Генри отнес его домой. Он хотел дать ему эйфор, но Стив просто отсранил его и молча закрылся в карцере. Вселенная встала, время остановилось. Он пытался разбудить себя, но нож не помогал. Разрезы почти не болели, он сидел в крови и не чувствовал ее. Когда он попытался сделать более глубокий разрез, достать ножом до сердца, до позвоночника, то просто терял сознание. На третий день, не зная день сейчас или ночь, он вышел из комнат, сел во флаер и полетел в город. Надо позвать Харта. Стив посадил флаер на парковке, нащупал и просто привел Харта, как оленя под выстрел. Он просто нашел его и привел в свой флаер и привез его на базу. По дороге он молчал и крепко держал Харта. Все время держал. Харт был в ужасе. Одежда Стива была разрезана во многих местах и в крови, волосы были заплетены в простую гладкую косу. Стив говорил ранее, что слышит Харта, даже блокируя его и Сэм пытался говорить, Сэм пытался докричатся, но Стив как умер. Он и был похож на труп с тусклыми невыразительными глазами, которыми он даже ни разу не взглянул на Сэма.

Стив вернулся и прод в голове все равно было ощущение песка

Продолжая держать харта неподвижным

Выдвинул раму она напомнала рисунок да винчи схему пропорций человека и золотого сечения: каждая конечность была закреклена в своем углу квадратной рамы

Подвел и к раме закрепил его руки и ноги. Харт бился внутри своего тела как раненая птица. Стив погружался в черноту отчаяния где-то совсем в глубине его души пищал слабый голосок, пытающийся остановить его пытающийся воззвать к разуму и не делать то что он задумал. Но чернаая стена отчаяния и глухой боли уже отгородила его завалила его разум камнепадом отчаяния. Он не мог чувствовать он как-будто лишился чувств нервы выдернули из него и они тащились за ним цепляясь за землю и он двигался в густом наркотическом киселе темной беспросветной тоски. Ему надо проснуться, надо разбудить себя. И он не знал другого способа. Он начал срезать одежду с

В зал ворвался Генри и подбежал к ним:

— Стив, не...!

Стив, замерев и не оборачиваясь, выхватил нож и не глядя, продолжил движение и полоснул за себя, перерезая Генри горло. Еще раз замер на мгновение, обернулся, так же невыразительно взглянул на выплеснувшуюся пузырящуюся кровь и, не отпуская Харта, взял Генри за руку и ногу и выкинул его за двери. запер. Вернулся, так же не торопясь и методично двигаясь. Теперь он уже не был похож на танцора. Он был похож на хорошо отлаженную механическую куклу. Его движения были скупы и точны, Харт думал, что больше испугаться просто невозможно. Он ошибался.

Стив уже не открывал глаз. Он провел рукой Харту по груди, кончиками пальцев коснулся горла и адамова яблока и не смотрел ему в глаза это просто тело он держал харта сжатого в неподвижном крике и слившись с ним но блокируя его от его же тела фантомом пронзил ему горло и разрезал грудь, харт безмолвно изогнулся от боли и стив принимая эту боль впитывая ее в себя пытаясь разбудить свои чувства сполз на колени обнимая скользя руками по торсу харта, ножом все еще зажатым в руке уже в реальности разрезая его бок. Неглубоко но длинно

Стив был как в дыму он плыл в чаду / чадящей дымящейся боли/ боли и растворялся в ней, избавляясь от мыслей от тяжести тело стало невесомым и прозрачным, он перестал думать и просто ощущал да он может чувствовать он может жить

все еще держа привязал к стене и трясясь он бешенства, сдерживаемой ненависти к самому себе, похоти и бог знает чего еще и на дне тихо затаился ужас от того что он делает, он убивает сам

пустил Харта и провел ножом делая тонкий разрез на груди и продолжая дрожать слизнул кровь.

Харт закричал

— Стив перестань, ты сошел с ума! Ты обещал!

Стив не открывая глаз пронзил его фантомом как будто воткнул ему в печень связку ножей и начал раздирать, разводить лезвия рвущим внутренности цветком.

Харт думал что потеряет сознание, но Стив заткнул ему рот, не давая кричать ментально блокируя его и застонал сам, обхватив его руками и медленно съезжая по телу Харта на колени, возьми меня к себе. Войду в тебя каплями крови, острием ножа. Втеку в тебя, разойдусь по тебе, войду в каждую клеточку, каждый нерв. Перестану жить сам, перестану быть. Останешься только ты, а я незримой тенью сольюсь с тобой и остануть в тебе навсегда. Только возьми меня.

Харт бился, выскальзывал из его кровавых рук, из паутины тонких разрезов, истекающих пульсирующим огнем. Стив пил его отчаяние, его боль, тонул в нем. Если бы он мог утонуть. Развеять этот саван тьмы, что закрыл его мир. Он слепо шел по остро звенящей струне чужой боли, уносясь в бордовую пропасть и молил, молился чтобы Харт был сильнее. Чтобы он мог ответить и разрушить этот лабиринт, куда Стив упал и не видел выхода. Стив блокируя его, не давая кричать, кричал сам, но не был услышан.

он долго пытал его и пил его кровь… Он провалился в безумие и наслаждался болью и ужасом Харта. Да, это было наслаждение, разбудить чувства. Ожить хоть так, таким способом. Чувствовать.

Харт все таки уплыл в бепотерял сознание и Стив скинул его в инкубатор.

но ему стаоло лучше. прошло оцепенение. теперь его просто разрывало от чувств. Харта он потерял. Но у него никогда не будет никого. Джи ему говорил. А он не верил богу. боги карают неверящих. Стив криво ухмыльнулся и лег на пол.

*

Он открыл крышку и почти сразу же подставил ладонь под вылетевший без всякого предупреждения кулак Харта.

— Ублюдок!

Стив отошел в сторону:

— Пойдем, я верну тебя в город.

— Ты соображаешь, что ты делал? Ты! Я думал...

Стив, кинул ему одежду и заткнул его. развернулся и молча повел Харта за собой к флаеру и всю дорогу держал его.

Выпустив его на городсткой стоялке и продолжая блокировать Стив сказал:

— Я знаю что я сделал. Спасибо тебе и я отпускаю тебя. Больше я не приду. И не позову тебя. Ты свободен. Можешь обратиться к своему дознавателю, возможно тебе помогут вернуться или привезти семью сюда.

Стив взлетел и вскользнул из сознания Харта, отпуская его.

К чему разговоры. К чему извинения. То что он сделал не исправить. Он не бы уверен, надо ли ему было так равть с Хартом, но все равно он бы не смог с ним жить вечно. Харт бы все равно состарился и умер. Можно было бы лучше обратиться к Кристофу и поросить его порвать его на куски. Но Кристоф бы не стал. Боль никуда не ушла, но стала пульсирующей. Исчезла плита, давящая на него, исчез как говорят "шок", исчезла тьма и давление, теперь его просто трясло и штормило болью, отчаянием и своей полной ненужностью и одиночеством.

Он убил собсвенного сына. Он оттолкнул его и потерял то, что никогда не имел.

Стив отгородился от вольфганга. Он должен убить его. Замер это нет он не может должен джи… К черту .

Я не хочу жить я родился как эксперимент ваш эксперимент мне нет места в этом мире убей меня

Ты должен жить

Зачем

Он виноват в моей жизни ты виновата

И вдруг раскаленный добела железный прут фантома вонзился ему в рот и прошел в горло сжигая язык, сминая и обугливая горло. Стив упал схватившись за горло и извиваясь задыхался и давился. Он не мог кричать, но он выпустил Харта и харт хрипло кричал за обоих.

Фантом отзвучал и Стив дрожа от потрясения, встал на колени опустив голову перед имепатором.

Джи подошел к нему, взяв его косу в кулак, поднял его и очень тихо сказал:

— Что ты делаешь? Убери это в инкубатор.

Стив тяжело встал, отвязал Харта и сложил его в инкубатор. Харт что-то пытался сказать, но Стив заткнул его. Нет, он не может его слышать. Не может. И упал на колени перед Джи:

— Убей меня! Спаси меня...

" Иди" получил он мысленный приказ и встал на место, освободившееся от Харта. Джи, внимательно смотря в глаза Стиву, который уже не был, он отходил, погружался во взгляд Джи. Только его окаменевшее черной тяжестью тело еще держало в этой реальности, убей меня, избавь меня от моей муки, рвался Стив и не мог уйти сам, помоги мне… Не мог дождаться, когда

Дал ему кляп

Джи взял стек и первый ожог выпалил свое тавро на внутренней стороне бедра, возвращая его к жизни вынуждая его чувствовать, обновляя его чувства...

Звук пришел в парных шагах тип и топ, топтоп Стив слушал его и понемногу звук овладевал им начал обрастать смыслом. Это его сердце он живет снова и он упал в своем сознании на дно и слезы пришли сами вслед за звуком его сердца они тихо он моргнул и они стекли и пришли снова

Он плакал /над своей жизнью /он еще не вспомнил почему/ но пришло дыхание и /а слезы не уходили а текли и текли. Он осыпался слезами сочилсяь как холодный камень росой в душный вечер.

Взять из эрвика где он его выггнал

Хотелось содрать с себя кожу и руками вырвать тот камень что давил на сердце но не было сил до ннего достать так не олучится прийдя в себя после очеередного смертеьного обморока стив встал и пошел на крышу где была стоянка флаеров

Взял один и полетел в город никто ему ничего не сказал,

Хотя пара прохоживших по соим делам рабочих андроидов с недоу менинм посотрела ему вслед давно ээкзекуттор весь в кви тут не бегал сноважив по дороге не встретилось, да и что ба они ссделал?

Он не мог он не смог раск рыть тот сундук тот твердый негнущийся чехол в котом оказался казалось лежит лежать скованное его тело

Слезы не приходили душа была свернута в тугой узел и насмерть заточена в камень

Он не ду мал почему. Он хотел освободиться это невозможно так жить нельзя было так жи нельзя было даже дышать

Стив отгородился от вольфганга. Он должен убить его. Замер это нет он не может должен джи… К черту .

Я не хочу жить я родился как эксперимент ваш эксперимент мне нет места в этом мире убей меня

Ты должен жить

Зачем

Он виноват в моей жизни ты виновата

Стив вернулся и прод в голове все равно было ощущение песка

Продалжая держать харта неподвижным

Выдвинул раму она напомнала рисунок да винчи схему пропорций человека и золотого сечения: каждая конечность была закреклена в своем углу квадратной рамы

Заставил харта раздеться и подойти к раме закрепил его руки и ноги. Харт бился внутри своего тела как раненая птица. Стив погружался в черноту отчаяния где-то совсем в глубин его души пищал слабый голосок, пытающийся остановить его пытающийся воззвать к разуму и не делать то что он задумал. Но чернаая стена отчаяния и глухой боли уже отгородила его завалила его разум камнепадом отчаяния. он не мог чувствовать он как-будто лишился чувств нервы выдернули из него и они тащились за ним цепляясь за землю и он двигался в густом наркотическом киселе темной беспросветной тоски.

Провел рукой харту по груди кончиками пальцев коснулся горлаи адамова яблока и не смотрел ему в глаза это просто тело он держал харта сжатого в неподвижном крике и слившись с ним но блокируя его от его же тела фантомом пронзил ему горло и разрезал грудь, харт безмолвно изогнулся от боли и стив принимая эту боль впитывая ее в себя пытаясь разбудить свои чувства сполз на колени обнимая скользя руками по торсу харта, разрезая его бок. Неглубоко но длинно

Стив был как в дыму он плыл в чаду / чадящей дымящейся боли/ боли и растворялся в ней, избавляясь от мыслей от тяжести тело стало невесомым и прозрачным, он перестал думать и просто ощущал да он может чувствовать он может жить

И вдруг горячая раскаленная добела железный прут фантома вонзился ему в рот и прошел в горло сжигая язык и срывая обжигая обугливая стив упал и схватившись за горло и свиваясь он не мог кричать но он выпустил харта и харт хрипло кричал за обоих

Фантом отзвучал и стив трясясь и дрожа от потрясения встал на колени опустив голову. Пришел император

Джи подошел к нему и очень тихо сказал

Что это ты делаешь? Убери это в инкубатор

Стив

Спаси меня

Убей меня

Вселенная упала на него и раздавила придавила его сердце

Джи сильно и жестко взял его за косу и поставил на ноги

Убери это

Порча императорского имущеста карается множественной смертью

Убей меня

Джи усмехнулся это было больно как будто новый камень лег на тот вес что уже давил на него

Умойся и отпусти человека

Развернулся и вышел

Звук пришел в парных шагах тип и топ, топтоп стив слушал его и понемногу зк овладевал им начал обрастать смыслом это его сердце он живет снова и он упал в своем сознании на дно и слезы пришли сами вслед за звуком его сердца они тихо он моргнул и они стекли и пришли снова

Он плакал /над своей жизнью /он еще не вспомнил почему/ но пришло дыхание и /слезы не уходили а текли и текли он осыпался слезами сочились как холодный камень в душный вечер

Генри только я есть у тебя обнял и сидел с ним

Пришел к кристофу и встал

Пошел вон, позову тебя когда надо будет мне

Остался у себя мир был скрыт за пеленой кидало его в пот он просто лежал в карцере и не делал ничегь

Звук пришел в парных шагах тип и топ , топтоп стив слушал его и понемногу зк овладевал им начал обрастать смыслом это его сердце он живет снова и он упал в своем сознании на дно и слезы пришли сами вслед за звуком его сердца они тихо он моргнул и они стекли и пришли снова

Он плакал /над своей жизнью /он еще не вспомнил почему/ но пришло дыхание и /слезы не уходили а текли и текли он осыпался слезами сочились как холодный камень в душный вечер

Генри только я есть у тебя обнял и сидел с ним

Пришел к кристофу и встал

Пошел вон, позову тебя когда надо будет мне

Остался у себя мир был скрыт за пеленой кидало его в пот он просто лежал в карцере и не делал ничегь

Он генри завернул его в одеяло и прижал к себе , так и сидел с ним. Мир был неосязаемо далеко стив почти не чувствовал свое тело, он прерывисто вздохнул и открыл глаза. Нет мир не прблизился. Чужой неживой и равнодушный мир пустой оболочкой тянулся по границе его чувств. Он дотронлся до плеча генри. Граница осязания. Но ему не надо знать что там за ней. Он знает. Там такая же пустота. Он прикрыл глаза и все прыжком рывком отскочило от него даже сердце прыгнуло в горло и он задохнуля он падал и падал внутрь себя.

Крошка, все будет хорошо сказал Генри

стив не ответил это просто звуК звук такая же пустая граница еще одной пустой оболочки. Надо уйти из нее. Иначе он сойдет с ума. Он не может бесконечно падать внутрь себя это просто страшно.

Он отстранился от генри и балансируя на тонкой пленке границы пола дошел к шкафу и взял свойнож и перерездал себе горло

Инкубатор откнрылся

— стив?

— джи... Отпусти меня...

— Я любил тебя...

— Ты эйджлесс. У тебя нет чувств, у тебя есть долг.

— Я устал. когда-то я хотел убить тебя. — шептал Стив. — Ты забрал мою жизнь. Возьми её всю. Отпусти меня. У тебя есть иные. Я не могу больше. Я устал.

— Присягу нельзя вернуть.

— Пожалуйста. Отпусти меня. Разреши мне разбить кристалл, прошу. Прочти меня...

ты забрал у меня всё.

отобрал мою семью.мое детство

Ты забрал моих детей.

Он сидел в карцере и смотрел на Джи.

Стив понял, что разучился читать выражение глаз своего бога. Видит он в них любовь? Ах, да, у эйджлесс нет любви. Долг? Джи включит нового экзекутора. Равнодушие? А не все ли равно? Его на самом деле тут нет и нет давно. Это просто запись, которая идет без его участия. Он сам, вещь без имени, вещь без тела, давно умер и давно кончился. Ему надо просто выключить эту повторяющуюся запись. В записи было, что он любил того, кто там на постели. Но эйджлесс не умеют любить... Он не хочет быть эйджлесс. Он не может...

— прошу, отдай мне хотя бы мою смерть...

Джи сунул руку в карман и кинул кристалл:

— На, можешь разбить его.

Стив пусто уставился на прозрачную пустую ловушку около своего колена.

— Спасибо, Джи...

Включил нож, срезал оправу, разбил внутреннюю антенку. разрубил кристалл. зажал обломок в кулаке — всё, ловушка молчит. Теперь точно конец.

Поднял благодарные глаза.

Джи сидел напротив и молча смотрел.

Стив вздохнул, задержал дыхание и одни точным взмахом перезал себе горло под левой скулой. Последней мыслью было:"Как это хорошо получилось — не задел трахею, иначе бы сейчас давился кровью".

***

Джи мгновенным движением атакующего тигра переместился и прижал к ране новый прозрачный кристалл, одновременно настраивая его. Потом встал и вызвал Генри, протягивая ему полную ловушку:

— Положи это к остальным и прибери здесь. Дай в инкубатор номер два — вечером мне будет нужен экзекутор.

*******************

Кристофа). Потом в тоске от того, что убил собственного сына, срывается и, пытаясь успокоиться, пытается причинить себе боль. Но слишком быстро теряет сознание, поэтому похищает Бывшего своего человека и пытает его, впитывая его боль, пытаясь успокоиться/наказать себя, как умеет. Генри пытается его остановить. Убивает Генри.

Приходит Джи и останавливает его. У Стива истерика.

Должен идти к Кристофу, как компенсация вместо убитого им сына (помог убежать преступнику от наказания — взял вину на себя) + должен к Кристофу идти и его человек, как нечто принадлежащее Стиву, но Стив своего человека ранее отпустил официально, т.e. сделал еще одно преступление — похитил свободного человека.

Уходит в себя, коллапсирует в истерическом припадке, пытаясь себя убить не потому, что грозит наказание, а потому, что не видит для себя смысла жить. Зачем? Джи он не нужен по большому счету, кто он, зачем он, его нет.

Самоубился, очнулся в инкубаторе. Упорно угрожает Джи: отпусти меня, вернешь меня я убью себя публично.

Джи соглашается, но Стив требует, чтобы Джи разбил его ловушку души.

*************

скалы в пустошах, где было гнездо— запасное место хранения кристалла Джи— куда отлетает его душа при уничтожении кристалла в библиотеке. Найти может только экзекутор, т.к. он умеет сканировать и чувствует там уют и спокойствие.. Скажет ему Вик, что должен искать. тк в империи бардак, разваливается на регентсва и грозит войнойСтив вынуть кристалл, дойти до инкубатора.. гденить.

вспоминай, где тебе было хорошо. он должен был показать тебе тайник.

— да он мне даже никогда не говорил, что есть тайник!

— Вик печально усмехнулся. Ну неужели ты все еще так наивен? как бы иначе он выживал?

— Стив я не хочу его оживлять! Но

к сожалению другого способа остановить войну не будет. ТОлько Джи может загнать их всех на свои места и удержать мир. Он пытался вырастить себе смену, но ни один из экзекуоров не подошел...

Стив в ужасе вперился на Вика

— ты с ума сошел! Я ни зачто не могу быть Джи! Да мне плевать на этих людей! И вообще я жить не хотел!

вот поэтому ты долден найти кристалл и оживить его снова.

да меня к инкубатору не пустят!

Ты экзекутор.

— Вик, я ничего не могу, я даже регенерировать могу только как эйджлесс.

— Ты уже проходил это. Вспомни детство и тренируйся.

Синопся

Стив размышлял о самоубийстве...и самоубийством оно кончится

Свободное время убивает с наркоманом-донором, отключился так, что не слышал вызов. Джи пришлось ехать за своей рукой самому.

Едет на территории за Вроарристом, там обнаруживает, что сын может немного телепатить, но не может превращаться, ругается с дочерью, отрицая родство. Сын просится в Империю, т.к. не совсем арн, но Стив отказывает т.к. не он это решает + ажлисс нельзя иметь детей и эта тайна выйдет за пределы.

Едет сопровождать Императора на иную планету, там находит ажлисс Гарха, который сдел себе потомка. казнит его, потом страдает, почему Джи из него сделал урода.

Джи его утешает и посылает помогать регенту Сольо на Землю, где идет экспансия. Говоря, что может там найти себе человека, потом адаптировать его в Империи — все дело и развлечение.

В это время на Земле снайпер Самуэль Хартли возвращается домой с отмененной миссии где-то в Азии/Африке — Прилетели инопланетяне и жаждут принять человечество назад в дружную семью содружества планет. Все разоружаются, т.к. многие правительства решают сотрудничать, т.к. это не вторжение, а "объединение и возврат в лоно старой коалиции". Около 10 тысяч лет назад произошел отход Земли с катастрофой И у коалиции просто не доходили руки/ решили дать Земле вырасти, но сейчас пришло время и ура, все мы браться и сестры)

Сэм не верит и боится подставы, т.к. приказали сдать оружие и прочее. Но у него дома есть склад. Главное добраться. Государства и люди понемногу сходят с ума, ктото бежит в леса, ктото пытается захватить все... Бардак усиливается.

строятся 2 центра для образования людей то есть базы-порталы. Один на месте Шамбалы)

другой в Андах

Прилетает Стив и начинает метаться между очагами, усмиряя горячие точки и бунты, одновременно собирая людей для транспортировки на 2 подготовленные планеты для колонизации и заселения.

Сэм добирается домой, обнаруживает, что половину его города "увезли" включая сестру, котора заботилась о полупарализованной матери. Мать, оставшись одна, умерла. Сэм собирает команду и решает убить "гипнотизера". Вычисляют место где тот бывает на отдыхеи стреляет с крыши.

Стив успевает почувствовать точечное внимание, и отстраняется, но получает развороченное плечо.

Падает в малую смерть, но засекает ауру Сэма. мыслено наводит охранников и ловят снайпера. Предъявляет на него права.

и тд. экспансия, но без слешарины. т.к секса у Стива завались, а друга неть)

***

Крошка приводит в Империю предсмертного Вроарриста, погавкавшись с семьей, разрывает и так никакие отношения с детьми, азвиреет, поедет с Джи с ревизией на др планету (параллельно идет экспансия на Землю, а Крошка не дает себе права даже думать об эбом ибо там ее родина) во время ревизии находит ажлисс, создавшего себе потомство, казнит его особо изращенным способом в острастку всем ажлисс, рыдает, почему она такой моральный урод, Джи ее утешает и посылает на Землю помогать тамошнему регенту сортировать людей на три кучки (1/3 остается на Земле +2/3 на две заготовленные планеты) + разрешает завести друга, чтоб было что Крошке делать,

Крошка забирает своего "убийцу"-снайпера Сэма, пытавшегося ее убить, привозит его на Джи/дружит с ним, но потом отпускает тк никак не выходит каменный цветок)

Потом едет на Территории к арнам искать исчезнувшего там Криса. Находит его, работающего батарейкой (поэтому слабый сигнал) в закопанном корабле имп. Тадея — причина почему присосалась в Империю именно эта часть Территорий),

сын Ариш который умеет телепатить, но не умеет быть арн, упер Криса для отомстить гаду, причине своего рождения.

по закону Империи насильник переходит на период перевоспитания и в ошейнике во власть жертвы, Крошке Криса не дали т.к. Крис выполнял задание ДЖи, а теперь сын Ариш должен попасть к Крису. Паматуя, как жесток Крис, Крошка убивает своего сына, съезжает мозгами, и умея утешаться только регенерацией, тырит СЭма, мучает его, по дороге убивая Генри, пытающегося ее остановить. Прибегает Джи, дает Крошке по мозгам, Крошка требует свободы и шантажирует Джи, что нах, будет публично самоубиваться или поубивает нах всех нах, Джи говорит, ок, на тебе кристалльчик, хрен с тобой, помирай,, птышко.

Крошка радостно кокает кристальчик, и перерезает себе горло,

за те пару секунд, что она умирает, Джи вынимает чистый кристалл и спокойно настраевает его на Крошку, забирая ее душу.

канец второй книги.

****

далее куски всякой хрени

***

Джи — тебе письма с территорий. От мужа.

Стив поджал губы. Я не Ариш

— Джи улыбнулся и подтолкнул сложенный желтоватый листок:

— Там нет никаких ужасных и личных тайн.

— Это не мне. Я не винни. Я не буду это читать. — и Стива кольнуло. Его письмо, Джи прочел, у него нет никаких тайн. Он сам не будет читать. Ом может чтото решить сам?!

Джи щелчком послал листок на край стола. Стив автоматически отстранился и листок упал на пол. Поднял и аккуратно положил на край.

— Я это читать не буду. Это не мне. Я не жена Вроарристу. — опустил глаза. Внутри поднималась злость.

— Ты переигрываешь.

— Ариш здесь нет. Это был эксперимент и ты сам знаешь. Нельзя значит нельзя.

— Я тебе разрешаю, — Джи разглядывал его с интересом вивисектора.

Стив опустил руки на колени и слегка отодвинулся от стола, упорно глядя в пол. Нет. Это читал Крис, Джи и бог знает сколько любопытных.

Джи взял письмо и медленно порвал вдоль.

на территориях Стив присутствовал на церемонии признания Вроарриста.

Молча в черно бордовом. сидел по правой руке Криса и молчал. Смотрел в пол. Арны демонстративно его не видели.

Элис, крошка — Элис с серебряно-перламутровыми волосами. Маленькая, ниже плеча лорда Керунга злая и нелюдимая. Но внешность обязывает. Долгие годы тренировок и перетекания из одной теломорфы в другую. Крошка хотела ехать в виде Стива. Джи усмехнулся и все сделал по своему.

— Поедешь развеешься. Лорду Керунгу нужна телохранительница. Телохранитель может же навести окружающих на неправильные мысли,

Стив вскинул глаза.

Именно, ты — очаровательная крошка и ты постараешься. Ему не надо заржать даже капли сомнения, что его могут сместить, а мы и не будем. Он вполне нас устраивает. Он приберёт к рукам Южный континент Родины, островные государства не в счет. Но ты его прикроешь. И успокоишь его жену. ее мы охраняем. но лорда надо оберегать.

Вик:

мы подкармливали прогресс, там уже есть самолеты и техническая база для объединения готова. Возможно мы слегка торопимся, но почему бы и не попробовать.

Перемешать с Сэмом?

Привозит с территорий старого арна-мужа, оставляет там сына и дочь (вторая часть оборотней)

едет с Джи по ревизиям по планетам...

Казнь гарха

Джи отсылает его в лес с экспедицией, отдохнуть и забыться

лес и наркотик Джи постылает его на отработку к экзекутору на пенсии

по дороге вспоминает на "сломать дважды", но Грег отвез его к старому экзукутор на ферме.

Потом — Джи говорит, что это не было наказание, т.к. нет смысла наказывать, но просто подвернулся случай и сделал доброе дело старому инквизитору. снова едет на учтивые визиты (ублажает старую герцогиню)

едет с экспансией а ДЖи предлагает ему завести "Друга" которого Стив будет адаптировать к жизни.

привозит своего убийцу

потом ищет Криса которого сын присоединил куданить вместо батарейки

убивает сына, срывается на Сэме, самоубивается.

***

Живет с ним в комнате, человек удивляется что в ней пусто, никаких мемориз, и тренируется владеть новыми знаниями, скажем, в гаражах, Стив уходит на игры Кайлой, человек перестраивает ему прихожую для большего удобства. Генри берет человека забрать Кайлу с игр, которая ощущает минуты регенерации, как счастье спокойствия. Человек не понимает, почему Стив не убьет императора.

Отвозит человека в город и отпускает под свою опеку.

Едет в лес в научную экспедицию как медицинское оборудование ( умеет стимулировать регенерациб), сканер и как охрана под руководством гвардейца Грега. Обкалывается со скуки и тоски нейтрализавтором и наркотиками. Грэг обнаруживает, рапортует и потом везет его через ферму, где и вкалывает ему остатки нейтролизатора, так как наказание должно быть, а ручного человека у экзекутора быть не должно, это должно оскорблять императора. Месть жены управляющего фермы за казнь, совершенную ранее на ферме.

Ищет и находит в городе сбежавших в момент переноса телепатов, Тк дознаватель сообщает о странных воспоминаниях в его районе. Оставляют их жить в городе.

Едет с Джи с визитом на другую планету, обнаруживает местного регента с нелегальным ребенком. Казнь.

Находит в спальне императора шкатулку с полными кристаллами ловушки душ. Ужас, что может кончить так же...

Идет подарком к Кристофу, тот его фактически убивает.

Разрывает со своим человеком в городе, т.к. решился наконец сказать тому, что его сестра умерла во время неудачного бунта на новой планете. Человек во всем обвиняет Стива, тот соглашается— если бы не поймал и не выслал, то... И провоцирует человека на насилие, управляя им. Потом усыпляет его и уходит, оставляя ему сообщение, что он теперь свободный человек и больше Стив его мучать не будет. Идет к районному доз— навателю и подтверждает статус, снимая с себя "опеку".

— Я? где я? меня нет... я даже не вещь, я символ этой вещи.

Крошка ушла в работу сопровождение, казни, подарки...

/мембрана/

Главное не думать и не оставаться без работы Империя большая, все время то юбилеи то

Крошка подрозревала, что Джи опять его проверяет. Сколько он может унести? Не сорваться? Не сорвется! он поклялся и выдержит.у него есть работа. Как же лн ненавидел этих эйджлесс они были свободны не так как люди, которые смогли делать вообще всё, но эйджлесс. у них всего-то несколько правил..

Стив ушел в работу экзекутора. Джи— ты уже взрослый, найди себе развлечение, собирай что нибудь. Крошка представила коллекцию, собранную за бесконечную жизнь и ей стало тошно. Лучше не считать. придти в неизменную комнату и проедставить что пришла только вчера. в том, что у нее не было дня рожденья, оказывается был свой смысл. Лучше не считать. пришел и словно все было вчера. Лучше не думать.

Стив протянул руку Генри — высокие манжеты его форменной рубашки шнуровались чуть ли нк к локтям. Очередной визит, очередной регент-юбиляр. Стив ухмыльнулся — в качестве подарка планете Гарха расширили экспорт. Какой ответственный регент, не хочет ничего для себя, но все только для процветания его планеты, его людей. Стиву было все равно. Он прислушался к себе. Да, все равно. Он словно как впал в несколько летую спячку. Достиг идеала в состоянии вещи. Персонификация воли Императора. Он уже не бегал к дверям Джи, а безропотно сидел в своей норе. А то, что время от времени

сли бы он так и остался в нирване слияния с Джи, навсегда. Но Джи отослал его. И Стив, рыдая в своей комнате, нашел новый способ заглушить свою тоску — тогда он впервые порезал себя. Нож стал для него средством успокоения и концентрации. Точкой отсчета его существования. Его наркотиком, его уходом от боли души в боль тела. Телесную боль можно было пережить, регенерация отвлекала и успокаивала его, боль души была сильнее и ненасытней. Но боль можно снять разными способами. Ее можно передать другому или сделать сильнее, и тогда она заглушит ту первую и уведет за собой в небытие и в покой...

А потом он ушел в работу экзекутора. Впитывая чужую боль, ощущая чужое страдание, он временно прикрывал ту пропасть, что была у него вместо сердца, чтобы временно утолить вечный голод, накормить и частично ослабить своего демона.

черновики

Примечания

Оглавление