«КВАZИ»

© С. Лукьяненко, 2016

© ООО «Издательство АСТ», 2016

Симпатичный был двор, чистенький и ухоженный. Новенькая детская площадка с мягким покрытием под горками и качелями, клумбы с обилием цветов, декоративный прудик, скамейки под старыми зелёными деревьями, в углу двора оборудовано место для курения: пластиковая будка, закрытая с трёх сторон от ветра. Неужели жильцы и впрямь ходят туда курить, с балконов и подъездов? Особенно зимой? Да не поверю!

Но по всему выходило – жить в доме с таким двором должны добрые, весёлые люди. На площадке с качелями должна звонко галдеть детвора, на лавочках судачить о своём, вечном, старики, а посреди двора сидеть, умываясь, толстая рыжая кошка.

Ладно, не обязательно рыжая. Пусть будет чёрная.

– Звук был нехороший, – сказала консьержка.

– Нехороший – это какой? – уточнил я. – «Уэ-уэ-ээ?»

Консьержка вздрогнула. Невысокая, крепко сбитая – такие не склонны к пустым истерикам. Да и возраста ей было за сорок, и, судя по всему, она много чего повидала.

– Нет, не настолько нехороший, – сказала она. – Бум!

– Бум? – Я посмотрел на неё с иронией.

Консьержка надула щеки и выдохнула:

– Пух!

Это и впрямь немного походило на выстрел.

– Откуда слышали? – спросил я.

– Из окна донеслось. – Консьержка показала вверх, на балкон третьего этажа. Балконная дверь была открыта. – Я тут, у ограды… – Она замялась.

– Курили, – кивнул я.

– Нам нельзя далеко от подъезда отходить, – стала оправдываться консьержка. – Я тут стояла, тихо было, и вдруг – «пух»! Я поднялась. Это профессора квартира…

Что-то у неё дрогнуло в лице при этих словах. Ничего криминального, пожалуй. Либо интрижка, но вряд ли «профессор» будет крутить роман с немолодой и некрасивой прислугой. Либо просто неприязнь. К профессору? Нет… но как-то с ним связано…

Ладно, отложим на потом.

– Не открывает?

Консьержка замотала головой:

– Не открывает! А он на работу не уходил. Жена… ушла с утра, а он остался.

Ага. Понятно. Жену профессора она не любит. Что ж, это бывает.

– Жена ушла до «бум-пух»? – спросил я.

– До, – с явным сожалением признала консьержка.

– И кто там с ним ещё остался?

– Никого.