«Последняя глава романа С Лукьяненко `ОСЕННИЕ ВИЗИТЫ`»

Аpтем Пpохоpов

Последняя глава романа Сергея Лукьяненко "ОСЕHHИЕ ВИЗИТЫ"

в изложении Артема Прохорова.

...

Весна.

Весна пришла в столицу. Весна смела с улиц Москвы грязь и серый талый снег, весна заставила забыть о грустном, забыть о холоде, о промозглом ветре, гуляющем полновластным хозяином между коробок-многоэтажек долгие зимние месяцы, и не знавшем жалости к собакам, бомжам и простым добропорядочным гражданам. Весна рождала в душе какой-то необъективный оптимизм, непонятную тягу к жизни, жажду к совершению юношеских глупостей и влюбленных безумств, а самое главное - весна оставляла надежду. Hадежду на то, что все будет хорошо, что неудачи отступят, как отступает сейчас зима, и все что не делалось, в конечном итоге все-таки к лучшему, ибо не может же быть, чтобы Бог просто шутил с нами, из детского любопытства заставлял страдать, хоронить любовь и терять веру в справедливость. Весной такие мысли кажутся глупыми, кажутся несуразными, даже смешными. Ты забываешь про все, что было с тобой осенью, и красный, не смываемый никакими порошками шрам на запястье, кажется, лишь грезится тебе...

...

Он сидел на скамейке, в скверике возле Патриарших прудов. Писатель. Инженер человеческих душ. Прототип.

Заров совсем не изменился за прошедшую зиму. Как будто не было 3 месяцев тюрьмы, нашей тюрьмы, старой, недоброй, советской. Камера хотя и была камерой предварительного заключения, мало отличалась от обычной тюремной. Вот только народу в ней было в несколько раз больше, так что Ярославу иногда приходилось спать сидя.

К скамейке подошел парень, и Заров поначалу даже не узнал его. Что же должно было случиться с четырнадцатилетним мальчишкой, чтобы он так повзрослел всего за полгода? Конечно, Кирилл был в таком возрасте, что и за два месяца ... Hо он не только раздался в плечах, подрос и покрепчал. Было что-то взрослое именно в выражении лица, в его глазах. Такие глаза не могут быть у мальчика, такие глаза могут быть у убийцы. Заров уже видел эти глаза в зеркале. Он тоже убил человека. Впервые не разрубил его атомарным мечем, не сжег его из лазерного орудия корабельной установки и не размозжил ему череп суковатой дубиной, как он уже делал сотни раз, пусть не своими руками, пусть руками своих героев, чьей жизнью он жил, чьей ненавистью дышал, и чьей кровью истекал. Впервые он сам нажал на курок, сам смотрел в глаза жертве, сам...