Евгений Лукин Аренда
…так кто ж ты, наконец?
— Я — часть той силы, что вечно хочет блага и вечно совершает зло.
(ошибка наборщика)— Э-э… привет, Макс, — услышал я, нажав кнопку. — Ну ты как там вообще? В смысле, поживаешь там… э-э…
Что за диво? Обычно он начинал стремительной скороговоркой: «Слушай, у меня тут денег на телефоне в обрез, перезвони, пожалуйста…» Или просто набирал номер, пережидал пару гудков и затем отключался в надежде, что намёк будет понят. А тут вальяжный зачин с расточительно долгими паузами!
— Поживаю-то?.. — переспросил я, несколько оторопев. — Да так, знаешь, поживаю себе…
— Это хорошо… — одобрил он. — Главное, чтобы всё вообще… да…
Снова пауза. Уж не наследство ли на него, случаем, свалилось?
— А что ты, скажем, делаешь завтра? — завёл он опять-таки издалека.
— То же, что и сегодня. Ты женился, что ли?
— С какой радости?
— Н-ну… подумалось…
А что тут ещё предположить? Если не наследство, то брак по расчёту. Все прочие способы обогащения были моим приятелем вроде бы давно перепробованы, причём с одним и тем же удручающим результатом. Вдобавок пришла мне на память недавняя встреча с бывшей сослуживицей. Представляете, некая бизнесвумен предложила ей слегка подержанную иномарку в обмен на сильно подержанного мужа с полурассыпанной печенью!
Вот до чего поздняя страсть доводит.
— Как ты смотришь на то, чтобы заглянуть ко мне завтра часиков этак в одиннадцать? — осведомился он.
— На какой предмет?
— Ты ведь по-прежнему шоферишь?
— Нет.
Он всполошился.
— Как «нет»? Права отобрали?
— Права не отобрали, а драндулет я свой продал.
— Ага, — озадаченно молвил он. — То есть машину в принципе водишь…
— Смотря какую.
— Белая «ауди» тебя устроит?
— Н-ну… разве что белая…
— Вот и славно, — величественно заключил он. — Права захватить не забудь…
Я был настолько ошарашен, что не нашёл ничего лучшего, как тут же позвонить его бывшей.
— Маш! Ты Макарку нашего давно видела?
— Слава богу, давно. А что с ним?
— Белую «ауди», говорит, приобрёл.
— Хорош врать!
— Это ты мне или ему?
— Тебе.
— Тогда не по адресу. За что покупал, за то продаю.
Продолжительное молчание. Потом вздох. Горький. Бабий.
— Вот жизнь! Как мужика брошу — тут же разбогатеет… Рухлядь небось? — спросила она с надеждой.
— Кто?
— «Ауди».
— Не знаю, не видел ещё…
* * *
«Ауди» оказалась новенькая, с конвейера. Пока я, уважительно хмыкая и покручивая головой, обживался в водительском кресле, Макарка (теперь уже, считай, Макар Аверьянович), склонясь над капотом, заполнял доверенность на вождение.
Может, он и дисками уже разжился? Я тронул клавишу плеера и услышал в ответ тишину. Стало быть, не разжился ещё. Переключил на радио — и в салоне возник трубный голос диктора.
— …теракты, — грозно сказал он. — Но обвинить Аль-Каиду в разработке нового сверхсовременного вида оружия…
Политику я переношу плохо. Выключил. Тем более что Макар Аверьянович к тому времени поставил небрежный заключительный росчерк и спрятал стило.
— Ну и как тебе тачка? — довольно-таки равнодушно полюбопытствовал он, вручая мне через окошко документ. Дело происходило перед подъездом под беспощадным взглядом двух облезлых бабушек на облезлой скамейке.
— Тачка — супер, — честно сказал я. Вылез, закрыл дверцу. — Деньги откуда? Только не говори, что Родину продал…
Мой грубоватый юмор произвёл неожиданно сильное впечатление.
— Тихо ты!.. — испуганно шикнул новоявленный автовладелец — и тут же бодро повысил голос: — Да! Вот я ещё что хотел тебе показать…
С озабоченным видом увлёк меня на ту сторону — к противоположной дверце, подальше от старушек.
— Думай, что говоришь!.. — прошипел он. — Видишь же, сидят смотрят…
Мне стало смешно. Доверенность заполняет прямо на капоте (пусть люди завидуют), а ты его и поддеть не смей! Как всё-таки меняет человека обладание иномаркой!
— Родину может продать лишь тот, кому она принадлежит, — напомнил я. — Ты что, «Газпром»? Или «Роскосмос»?
Макарка поиграл желваками.
— Короче, — отрывисто сказал он. — Как насчёт того, чтобы шофёром у меня поработать?
Пришла пора онеметь.
— А ливрею выдашь? — обретя дар речи, спросил я. — Ну, на тот случай, если дверцу перед тобой открывать придётся…
Он обиделся.
— Пошёл ты к чёрту! Я по-дружески…
— По-дружески? В смысле бесплатно?
— Сколько ты хочешь? — процедил он. — В месяц.
— Двадцать, — сказал я.
— Хорошо.
— Тридцать, — сказал я.
— Хорошо!
«Сорок», — хотел сказать я и понял вдруг, что он не шутит.
* * *
— Куда едем, босс? — подобострастно осведомился я, выруливая со двора на проспект.
Макарка страшно засопел и долго не отвечал.
— На дачу, — буркнул он наконец. — Придурок… Ничуть не повзрослел! Лишь бы зубы скалить…
— На дачу? Ты от неё ещё не избавился?
— Да вот уберёгся как-то… Бог уберёг.
— Даже так? — с сомнением пробормотал я.
Думаю, уберечь от продажи Макаркину дачу особых трудов Всевышнему не составило. Вроде бы и рядом, а добираться с пересадкой (это при нынешних-то ценах!), расположена — хуже не придумаешь: справа заводишко, слева железнодорожный узел, вода подаётся от случая к случаю. Сбыть за бесценок? Так ведь и за бесценок не выйдет…
— Чуть что — сразу Родину! — недовольно сказал Макарка. — Почему Родину? Вот, допустим, сдал я квартиру иностранцу… Что тут противозаконного?
Я подумал, пожал плечом.
— Да ничего, пожалуй… Если все документы оформлены… А не подскажешь, где такие иностранцы водятся?
— Нигде не водятся, — с досадой ответил мой работодатель. — Про иностранца — это я так, для примера…
Происходящее по-прежнему не поддавалось истолкованию. Я и в обычное-то время, оказавшись за рулём, становлюсь говорлив, как таксист, а тут ещё и любопытство заело.
— Ну колись, колись, — не отставал я. — Что приключилось?
Макарка полез в карман и извлёк оттуда свой старый сотик.
— Только, слышь… — предостерёг он. — Бывшей моей — ни слова! Ты понял?
— Нем как могила, — заверил я.
Послышалось прерывистое попискивание. Мой приятель тыкал в кнопки, отыскивая, видать, нужный номер.
— Вот, — сказал он. — Получил. Месяц назад.
Я скосил глаз на предъявленный мне дисплей. В бледном квадратике проступала эсэмэска следующего содержания: «Арендую кубический метр пространства, прилегающий к земной поверхности. Отправьте сообщение…»
— Любопытно, — заметил я. — Мне такая мулька тоже приходила. На разводку не похоже. Скорее прикол…
— И как ты поступил?
— Стёр.
Он фыркнул и убрал сотик.
— А я вот отправил…
Шоссе вильнуло вправо, и на горизонте обозначился заводишко. Из одинокой кирпичной трубы тянулся жидкий дымок. Странно. Производство давно остановлено… Не иначе, улики жгут.
* * *
Калитку его я, естественно, проскочил, и вовсе не потому, что не узнал, — просто не было там больше никакой калитки.
На месте увечного штакетника, кое-где подвязанного полуистлевшими верёвочками, ныне блистала сплошная ограда из металлопрофиля двухметровой высоты.
Босс покинул салон и, пока я пятился узкой дачной улочкой, отверз врата, за которыми обнаружилась бетонированная площадка под навесом из синего поликарбоната.
— Представляю, что ты сотворил с квартирой! — с уважением молвил я, загнав машину в стойло.
— Ничего не сотворил, — ворчливо отозвался он. — До квартиры пока руки не доходят.
До хибарки у него, надо полагать, руки тоже пока не дошли — отстраиваться начал с забора. А хибарка осталась прежней и выглядела теперь так же нелепо, как старенький Макаркин сотик, обнажённый в навороченном салоне белой «ауди».
— А почему металлопрофиль? — спросил я машинально. — Он же летом накаляется, близко не подойдёшь… Почему не сетка?
— Чтоб все глазели?
— А на что у тебя тут глазеть… — я не договорил, поскольку увидел наконец предмет, достойный пристального внимания. Неподалёку от хлипкого деревянного крылечка сгружен был то ли ящик из тусклого металла, то ли шлифованный гранитный куб. Метр на метр или что-то вроде того.
— Та-ак… — проговорил я, подойдя поближе. — А это что за постамент?
— Только трогать не надо. — предупредил он.
Мы приостановились, не дойдя до загадочного пьедестала двух шагов.
— Вот это он как раз и есть… — хмуро известил Макарка.
— Кто?
— Кубический метр пространства, прилегающий к земной поверхности. То, что я в аренду сдал…
— А почему трогать нельзя?
— Чёрт его знает! Вдруг чего…
Озадаченно приглядываясь, я обошёл предмет кругом.
Идеальный куб, поверхность ровная и в то же время слегка шероховатая, словно бы замшевая.
— А что внутри?
— Без понятия. Наверное, то же, что и снаружи…
Мысль о мистификации не посетила меня ни разу.
Во-первых, Макарку я знал двадцать с лишним лет, а во-вторых, сами прикиньте: новёхонькая тачка, ограда из металлопрофиля, да и сам куб… Если это и вправду гранит, то сколько же стоило такое изготовить!
— Погоди! А кому ты его арендовал?
Макарка мучительно скривился, покряхтел.
— Может, пойдём по коньячку примем? — внезапно предложил он.
— Я ж за рулём!
— Да выветрится до вечера… А не выветрится — заночуем.
— Минутку, — сказал я. — То есть мы сюда только для этого и ехали?
— Н-ну… не совсем… Забор посмотреть… Забора-то я ещё не видел!
* * *
Забор мы осматривать не стали. Отомкнули хибарку, распахнули на веранде оба окна. Пока Макарка выставлял на круглый, обитый клеёнкой стол коньяк и закуску, затхлый дух вынесло из помещения напрочь.
— Ну? — подбодрил я, выжидательно глядя на хозяина.
Тот нахмурился, разлил коньяк по рюмкам.
— Ну что «ну»… — огрызнулся он. — Отправил сообщение. Отозвались. Попросили использовать для связи более современное устройство… А откуда оно у меня? Так и ответил… Твоё здоровье!
Чокнулись, выпили, но не до дна. Оба чувствовали, что ясность мысли нам ещё понадобится.
— Ну! А они?
Макар Аверьянович сосредоточенно разжёвывал фаршированную лимоном оливку. Глаза неподвижны, лицо — тоже, одни челюсти ходят. Прожевал. Сглотнул. Глаза так и не ожили.
— Указали номер счёта, — меланхолически сообщил он. — Купил себе дорогущую хрень… Вот.
И на высохшую до хруста, порепанную клеёнку выложен был плоский гаджет размером с ладонь, состоящий по сути из одного экрана. Словно бы желая подтвердить правдивость своих слов, Макарка активировал устройство и ткнул наугад пальцем.
— …бесследное и таинственное исчезновение американской бронетанковой… — произнёс строгий женский голос.
Макарка нахмурился и выключил.
— Позволь! — сообразил я. — Так ты с ними, выходит, визуально общался? И-и… как они? Внешне… Кидалы?
— Ну, тот, с которым я говорил… Вроде ничего, интеллигентный мужик… Костюмчик на нём, галстук, очки…
— Та-ак…
— Определились через Сеть с координатами, выбрал он точку. Приезжаю на дачу, а перед крыльцом уже эта штука стоит…
Мы невольно повернулись к распахнутому окошку (тому, что слева от двери) и чуть приподнялись на табуретках. Куб был на месте.
— Ты что-нибудь подписывал?
— А как же!
— Покажешь?
Макарка достал из барсетки ксероксную копию договора.
Всё чин по чину, проведён официально, через налоговую инспекцию. Арендатором значилось некое ООО «ААА». Оригинально!
Естественно, первым делом я взглянул на подписи. По соседству с Макаркиной закорючкой красовался росчерк посредника по фамилии Волшеух. А. А. Волшеух. Сами арендаторы, надо полагать, предпочитали всуе автографами не разбрасываться.
— А где пункт, что трогать нельзя?
— Нету…
— А чего ж ты тогда?
— Я ж сказал: на всякий случай…
В задумчивости мы приняли ещё по десять капель и продолжили изучение договора. Вскоре я присвистнул.
— Гарантия безопасности? Что за бред!.. И кто её кому гарантирует? Ты им или они тебе?..
— Спроси что полегче…
За окном послышалось громкое «карр» и цоканье когтей по твёрдой поверхности. Макарка (он сидел к оконному проёму лицом) подскочил на табурете и вытаращил глаза. Я обернулся. По кубу расхаживала огромная серая ворона и открыто выражала недовольство неизвестно откуда взявшимся предметом.
— Ну вот, — заметил я. — А ты боялся. Ходит же…
— Пошла отсюда! — неистово гаркнул арендодатель.
Ворона скосила глаз на крикуна, мигом сообразила, что в окно он, скорее всего, прыгать не станет, и повела себя с ещё большей развязностью. Макарка ринулся к двери, но к моменту его появления на шатком крылечке наглая тварь успела нагадить на арендованный кубический метр пространства, неспешно расправить крылья и, пару раз скакнув по скользкой грани, шумно перелететь на старую вишню, откуда и высказала всё, что думает о хозяине участка.
— И как теперь быть? — спросил он в замешательстве.
— А надо как-то быть? — усомнился я. — По-моему, насчёт того, чтобы ворон гонять, пункта не было. Хотя… Гарантия безопасности… Может, это и имелось в виду?
Макарка неодобрительно на меня покосился и, хмыкнув, ушёл в дом. Вернулся с увлажнённой половой тряпкой.
— Зараза пернатая… — проворчал он, подходя к кубу.
Стёр единым взмахом следы кощунства — и на шероховатой поверхности обозначилось прозрачное пятно. Такое впечатление, что куб был из стекла, а Макарка снял слой вековой пыли. Снял — и отпрянул.
— Ну вот! — плачуще вскричал он. — Говорил я тебе!..
Ничего он мне не говорил. Это я как раз предлагал ни во что не вмешиваться. Однако в данный момент мне, честно сказать, было не до уточнений. Обмирая от любопытства, я склонился над промоиной и заглянул внутрь. Темновато… И вроде как звёздочки мерцают…
— Может, целиком его протереть?
— С ума сошёл? — Макарка попятился.
— Ну-ка, дай… — я отобрал у него влажную тряпку и приступил.
Спустя пару минут куб исчез. Вернее, на ощупь-то он как был, так и остался, а видимость утратил — за вычетом дюжины плоских бурых мазков, висящих прямо в воздухе. У наших ног лежал квадрат голой земли, местами зеленоватой, местами желтовато-серой, и что-то на нём копошилось крохотное. Стелились дымки, мигали микроскопические вспышки…
— Слушай, — еле выговорил я. — По-моему, там воюют…
* * *
Если до сей поры происходящее представлялось нам не более чем нелепым (кому-то за каким-то лешим понадобился кубический метр пространства для хранения кубического метра некоего вещества), то теперь на нас явственно пахнуло чертовщиной.
Боязливо оглядываясь на голый квадрат земли, мы вернулись в хибарку. Хряпнули залпом то, что оставалось в рюмках, и снова выглянули в окно. Куб успел помутнеть — покрылся всё тем же буроватым налётом, обрёл прежние очертания.
Где-то неподалёку рычали двигатели, лязгали гусеницы. Такое ощущение, что к дачному посёлку направлялась колонна экскаваторов. Или бульдозеров. Должно быть, кто-нибудь из соседей, позавидовав Макарке, тоже решил отстроиться.
— Ну а что? — попытался я вернуть себе уверенность. — Мало сейчас наизобретали всякого? Выйти в интернет, посмотреть, как называется…
— Не нравится мне, что там воюют, — сдавленным голосом признался Макарка.
— Кто тебе сказал, что воюют?
— Ты!
Да. Действительно. Сказал…
— Карр!.. — раздалось за окном.
— Пошла ты… — пробормотал Макарка.
— А ну-ка, давай логически! — потребовал я. — Собственно говоря, какая тебе разница, из чего он, этот куб, сделан? Гранит у него там внутри или что другое… Ты сдал землю в аренду. Вот договор. Что тебя, собственно, беспокоит?
— Всё, — последовал мрачный ответ.
Да. Это Макарка, и ничего с ним не поделаешь. Раньше моего друга беспокоило отсутствие источника средств, теперь, как видим, беспокоит его наличие. Чем бы ни занимался Макар Аверьянович — страхи, страхи, страхи, и, как правило, сбывающиеся.
— По-моему, меня опять подставили, — заговорил он, как в бреду. — Зачем вообще аренда? Почему они держат это на чужой территории? Почему не на своей?
— Допустим, своей нету, — предположил я.
Он бросил на меня диковатый взгляд и вновь представил худшее. Стадо механических динозавров, судя по громыханию, пёрло уже через посёлок. Хорошо, что Макарка успел оборудовать внутренний загон для своей белой «ауди», а то бы пришлось сейчас отгонять её чёрт знает куда. Улочка-то узкая.
— Видел, сколько они платят? Цифру видел?
— Видел.
— Да за такие деньги можно целиком участок купить. Обнести забором…
— А! Так забор, значит, не твоя инициатива?
— Нет. Моя…
Тут его, видать, осенило: рот приоткрылся, глаза обезумели.
— А вдруг это они и арендовали? — вопросил он замирающим голосом.
— Кто?
— Ну… те, которые… в кубе… Воюют которые.
Мы уставились друг на друга. Утробное рычание двигателей и полязгиванье траков смолкли. Видимо, тяжёлая строительная техника добралась до нужного участка.
— Так, — сказал я, чувствуя прилив решимости, приключавшийся со мной каждый раз, когда шарики заходили за ролики. — Во-первых, выпей… Выпей-выпей! В себя придёшь… Во-от, молодец! Теперь во-вторых… Ты ж с ними по гаджету по своему общался! Что ж они, получается, из куба этого тебе звонили?
— Куба тогда ещё не было…
— Тем более! Как бы они тебе позвонили, если их не видать совсем?
— Н-ну… могли увеличение дать…
— Ага… Значит, крохотные такие воинственные человечки, но в костюмчиках, очках и при галстуке?
Макарка помолчал, подумал.
— А может, анимация… — тревожно помыслил он вслух. — Графика какая-нибудь компьютерная… Поди разбери…
— Стоп! А посредник? Этот… как его… Ты с ним встречался?
— Нет.
— Как «нет»? Ты ж договор подписывал!
— Договор по почте пришёл.
— Обратный адрес был на конверте?
— Был. Да он и в договоре есть…
Ах да… Я взял со стола копию договора. Поколебавшись, вынул свой сотик, набрал номер.
— Вы позвонили в адвокатскую контору Волшеуха, — известил любезный девичий голос. — К сожалению, Алексей Алексеевич в данный момент отсутствует. Если хотите оставить сообщение, пожалуйста, дождитесь звукового сигнала — и…
Я хотел дать отбой, но телефон отключился сам. Деньги кончились.
* * *
— Да кто там грохочет? — с досадой сказал Макарка.
В калитку стучали. Судя по всему, кулаком. Пласт металлопрофиля заметно подрагивал. Ослепительно белые солнечные зайчики отпрыгивали вверх и вниз от точки, куда с той стороны приходили удары.
— Может, арендаторы пожаловали?
— В смысле?
— Выяснить, почему ворон не гоняешь…
— Да иди ты…
Мы вновь покинули хибарку и направились к воротам. Стук не утихал.
— Для грабителей вроде рановато… — пробормотал я.
Макарка не ответил. Достигнув калитки, он отвёл металлический кружок и припал к глазку. (Потрясающе! Дачная калитка была снабжена глазком!) Тут же отпрянул и повернул ко мне искажённое страхом лицо.
— Атас! Машка!.. — произнёс он одними губами. Потом во весь голос: — Минутку! Сейчас за ключом схожу…
Оттащил меня подальше и прошипел:
— Накрой чем-нибудь… Вообще замаскируй…
Я стремглав кинулся к распахнутой настежь хибарке. Едва не провалив крылечко, ворвался внутрь, огляделся. Накрыть… Чем, если у Макарки даже скатерти на столе не водилось? Сдёрнул с топчана потёртый клетчатый плед, под которым обнаружился полосатый матрас, прикрытый дырявой простынёй.
Со стороны ворот уже доносилось ленивое погромыхивание — сообразительный в минуты опасности Макарка, чтобы потянуть время, отворял их целиком.
К тому времени, когда бывшая супружеская чета поравнялась с арендованным метром пространства, куб был задрапирован полностью, а на верхней его грани (для вящего натурализма) стояли бутылка коньяка и три стопки.
— Вот это я пролетела… — восторженно язвила Маша, озираясь с любопытством на блистающий отовсюду металлопрофиль. — О! И Максик здесь… Что ж, можно было догадаться… Здравствуй, Макс! А где же этот… шофёр в ливрее?
— Какой шофёр? — туповато переспросил Макарка.
— Да весь двор уже знает, что ты шофёра нанял. И чтобы без ливреи на службу — ни-ни… О ком это?
— Обо мне, — сказал я.
Машка уставилась на меня во все глаза.
— В стирке, — пояснил я.
— Кто?
— Ливрея…
По-моему, пришла пора привести здесь наши словесные портреты. А то всё разговоры да разговоры…
Даму положено пропускать вперёд — вот с неё-то мы и начнём. Дама в теле. При благоприятном стечении обстоятельств смотрится на сороковник. Приподнятые брови, с наивной ехидцей распахнутые глаза, а губы сложены так, словно она то ли собирается вас с лёту чмокнуть, то ли присвистнуть от изумления.
Четвёртый раз замужем. Макарка у неё был третьим. Впервые попавши к ней домой, неминуемо слышишь: «Милости просим. Это моя квартира от второго брака…» Вся Машкина жизнь представляет собой череду очарований и разочарований. Уж не знаю, что ей там удалось углядеть в Макарке, но пару лет она в нём души не чаяла. Потом внезапно соскучилась и, как водится, подала на развод.
Кто же знал, что Макар Аверьянович ещё способен на неожиданности!
При этом Машка ни в коем случае не авантюристка. Семейный очаг для неё святыня, главное в отношениях — верность и преданность. Если их нет — нет и семьи. Поэтому, переспав с кем-нибудь, она тут же тащит его к венцу, а изменив, немедленно разводится.
Теперь о Макарке. Макар Аверьянович производит впечатление раз и навсегда задумавшегося человека. Но это только с виду. Когда ему и впрямь случается задуматься, на одутловатом лице его возникает болезненная гримаска — будто сердце прихватило. Классический неудачник, чем и симпатичен.
Ну и наконец ваш покорный слуга. Стареющий красавец, умница… Ладно-ладно, шучу. Не красавец, не умница — так, серединка на половинку.
— А третья стопка чья? — поинтересовалась Маша.
— Твоя.
— Вы что, заранее знали, что я подъеду?
— Н-нет… Услышали, как ты там в ворота колотишься, ну и…
С величайшим подозрением незваная гостья посмотрела сначала на меня, потом на бывшего супруга.
— Могли бы и табуретки вынести, — молвила она, словно бы уличая нас во вранье.
— Макс… — сказал Макарка.
Я устремился к распахнутой двери. А как по-другому? Пойти вдвоём означало оставить куб без присмотра. Машка была потрясена моим поступком. Когда я вернулся с парой табуреток, она ещё не опомнилась от изумления.
— Боже… Что с тобой, Максик?
— Нанялся — что продался, — по-приказчицки бойко ответил я и пошёл за третьим сиденьем.
Расселись. Табуретки стояли криво и всё норовили уйти одной из ножек в мягкую весеннюю почву. Со стороны заводика надвинулись гул, свист, тарахтенье, и вскоре над участком пролетел военный вертолёт. Неужели здесь каждый день так шумно?
— Соскучилась, что ли? — хмуро осведомился Макарка, свинчивая пробку.
— Встревожилась, — холодно уточнила Машка, всё ещё с сомнением на меня поглядывая. — О ч-чёрт! Нашли место для выпивки… — Встала, выдернула табуретку из земли, поставила поровнее, села вновь — лицом к Макарке. — А то я тебя не знаю! Раз деньги завелись, значит, снова обуть собираются… дурака… Вспомни! Четыре года назад, а? Если бы не я — точно бы квартиру профукал…
Макарка нахохлился. Сказанное полностью совпадало с его собственными предчувствиями. Даже не спросил, с чего она вообще взяла, будто у него завелись деньги. От кого услышала?
Должно быть, привык к мысли, что супруга знает о нём всё.
В следующий миг раздался звук лопнувшей струны — хозяину участка пришла эсэмэска. При виде извлечённого Макаркой предмета роскоши Машка лишь головой качнула, причём скорее осуждающе, нежели удивлённо: мотай, дескать, мотай денежку — чем потом с обувалами расплачиваться будешь?
Макарка прочёл сообщение, обмер и молча протянул мне устройство. «Немедленно уберите драпировку, — значилось там. — Вы нарушаете пункт Договора 4в».
Не помню такого пункта. Видимо, пропустил, когда читал.
В любом случае необходимо было срочно принимать меры.
— Слушайте! — вскричал я. — А какого, действительно, рожна мы здесь сидим? Веранда наверняка проветрилась уже…
Ну-ка, подъём!
Сгрёб всё, что можно, и двинулся к крылечку. Видя такое дело, Макарка воспрял духом, вскочил, выкорчевал свой табурет — и помедлил, надеясь, что Маша последует за мной, а сам он тем временем уберёт драпировку и двинется в арьергарде, по возможности заслоняя собой арендованный метр пространства от бывшей супруги.
Но Машка была женщина, и первое, что она сделала, — сняла плед с куба: свернуть и прихватить.
* * *
Договор она читала не так, как я, не с пятого на десятое — въедалась глазами в каждый пункт. Рюмка с коньяком стояла перед ней на мелко растрескавшейся клеёнке нетронутая, чего никак не скажешь о наших с Макаркой рюмках.
— Почему нет? — вполголоса втолковывал я, устав ждать, когда Машка дочитает. — Тот же компьютер, только с объёмным экраном… с кубическим… Нормальная военная игруха… трёхмерная графика…
— Тогда зачем вся эта секретность? — недоумевал Макарка. — Аренда, договор…
Слово «секретность» заставило меня призадуматься, пожалуй, даже обеспокоиться. С чего бы это, скажем, припало военному вертолёту летать над дачными участками? Пришлось отхлебнуть снова.
— Погоди-ка… — сказал я севшим голосом. — А вдруг штабной компьютер? Вдруг на нём антитеррористическую операцию разыгрывают? Против Аль-Каиды…
— И что это меняет? — буркнул Макарка.
— Н-ну, хотя бы становится ясно, почему его выкрали… спрятали…
— А остальное?
Остальное и впрямь представлялось необъяснимым. Готов вообразить, что экстремисты из Аль-Каиды спёрли у америкосов стратегически важную хрень и укрыли там, где никто её искать не додумается, куда Макар телят не гонял… при мне, во всяком случае… Да, но… Держать электронику под открытым небом?..
Ладно, допустим, водонепроницаемая… А рассылать эсэмэски?
Арендую, мол, кубический метр пространства… Дурь полосатая!
— Ну ты что ж делаешь! — с досадой вскричала Машка, и мы испуганно вскинули на неё глаза. Бывшая Макаркина супруга гневно стучала ногтем по какому-то пункту. — Ты понимаешь, что с тобой в любой момент могут контракт разорвать?
— Может, оно и к лучшему… — зябко поёживаясь, предположил Макарка, но Машка, на его счастье, не услышала — вновь углубилась в текст.
Мы выждали несколько секунд и вернулись к прерванному разговору.
— Так это что же? — Макарка недоверчиво хмыкнул. — По-твоему, сюда вот-вот америкосы нагрянут — права качать? Или Аль-Каида?
— Америкосы не нагрянут. — сказал я. — На фиг им глобальный конфликт?
— Или наши фээсбэшники…
Оба примолкли, представили штурм дачного участка. — и стало нам с Макаркой неуютно. Тут же вспомнились недавние грохот и лязг строительной техники… А ну как не строительной? Прислушались. В посёлке было относительно тихо. По улочке проехала невидимая за металлопрофилем легковушка. Потом другая.
— Уж лучше бы инопланетяне… — сдавленно произнёс Макарка.
Ну начинается! Инопланетяне, снежные люди, чудовище озера Лох-Несс и прочие чупакабры…
— Почему лучше?
— Хлопот меньше…
— Стоп! А инопланетянам это зачем?
— Ну как… — замялся он. — Вдруг у них там в космосе воевать запрещено! А хочется… Вот и арендовали плацдарм…
— Трепло… — мрачно сказал я и съел оливку.
Машка дочитала договор. Поджала губы, аккуратно обровняла листы, взяла свою рюмку.
— Значит, так… — подвела она черту. — Все пункты соблюдать неукоснительно. Все до единого. Ты понял?.. Вот ведь повезло дураку! Как бабусе с тем котиком…
История про котика и бабусю была хорошо известна всем троим. Да и вам она, думаю, известна. Байка в чистом виде, но оч-чень жизненная. Якобы приехала к нам в девяностых годах сентиментальная чета интуристов. Увидели бездомного котёнка-россиянина, прослезились и попросили местную жительницу взять бедолагу в дом с уговором, что будут высылать пособие на содержание. А пособие втрое больше, чем её пенсия. Двадцать с лишним лет прошло, а кот, вы не поверите, до сих пор жив-здоров, помирать не собирается и, будьте спокойны, пока жива бабуся, ни за что не соберётся.
Машка пригубила свой коньяк и вновь оглядела обоих.
— А чего такие рожи кислые?
Нехотя поделились с ней общими соображениями. И насчёт штабного компьютера, и насчёт инопланетян.
— Потому вас, мужиков, всю дорогу и обувают! — вспылила она. — Вместо того чтобы о насущном думать, вы хрен знает о чём…
— А силовики нагрянут? — хмуро возразил я. — Это тебе не насущное?
— Да кому вы нужны? Пропади эта хрень из штаба, о ней бы сейчас по всем каналам трубили!
И снизошло на меня озарение.
— Макарка! — сказал я. — А вруби-ка в самом деле свой гаджет. Посмотрим, что в мире творится…
* * *
А в мире, оказывается, творилось такое… Началось с того, что пару недель назад прямо в воздухе бесследно сгинуло «крыло» американских самолётов — за секунду до нанесения ракетного удара по позициям боевиков. Потом бронетанковая часть. Была — и нету. Ни слуху, ни духу, ни вестей, ни костей. За компанию досталось и самим экстремистам: две трети личного состава — как корова языком слизнула. Уцелевшие утверждали, будто человек исчезал сразу после попытки вступить в бой.
Несомненно, кто-то применял неизвестное средство массового поражения, но кто? Аль-Каида обвиняла Америку, Америка — Аль-Каиду, причём следует заметить, что аргументы боевиков выглядели куда убедительнее. Ну что такое Аль-Каида? Так, нормальный паразит научно-технического прогресса — использует всё готовенькое, только не по назначению. Скажем, угоняют террористы авиалайнер и превращают его в таран. Но приписать им изобретение принципиально нового сверхоружия… Тут, простите, база нужна.
Мы, трое аполитичных российских граждан, сидели и слушали всё это с окаменевшими лицами. Наконец Макарка нетвёрдой рукой выключил устройство. Медленно повернулись к распахнутому окну.
— Но вы же не хотите сказать… — с запинкой выговорила Маша, — что они теперь все там… внутри… и бронетанковая часть, и…
— Чёрт его знает… — отозвался я в тоске.
Макарка молчал. У него было лицо человека, прихваченного сердечным приступом.
— Лишь бы не пронюхал никто… — выдавил он наконец.
Ну да, не пронюхал! Пары часов не прошло с момента нашего с ним прибытия на дачу, а уже двоим всё известно: мне и Машке. Что же, спрашивается, будет дальше?
Я в который уже раз привстал с табурета и поглядел на шероховатый, словно бы мохнатый от пыли куб.
Следовало как-то развеять стремительно сгущающийся кошмар, найти неувязку, убедить себя, что мрачное геометрическое тело за окошком и события в мире никак не связаны. Нет, сами-то события были скорее отрадны, нежели кошмарны, — если, конечно, смотреть со стороны. Не знаю, как вам, а мне, особенно после теленовостей, довольно часто являлась злобная мысль: собрать бы всех вояк в один мешок — пусть там и воюют друг с другом. И вот, получается, кто-то преступную эту мечту осуществил. Стоит вскинуть оружие — и ты уже вояка в кубе…
В памяти зачем-то всплыла солдатская служба — в частности, замполит по фамилии Карапыш и его чеканная формулировка «продолжение мирной политики насильственным путём».
— Боеприпасы… — хрипло выговорил я.
Меня не поняли.
— Боеприпасы! — яростно повторил я. — Чем воевать, если у них патроны кончились давно? Патроны, снаряды… А горючее! Самолёты когда пропали? Две недели назад! Прямо в воздухе… Дозаправиться — негде, приземлиться — тоже…
— Может, катапультировались? — беспомощно сказал Макарка.
Да, верно. Могли и катапультироваться.
— И потом… — робко добавил он. — Туда же, наверное, всё новые и новые… прибывают… С горючим, с боеприпасами…
— Ой, ребята-а… — тихонько простонал я. — Чует моё сердце, не дадут нам пожить спокойно…
Словно подтверждая мои опасения, за открытым окном послышался лёгкий шелест — и в следующий миг (мы обмерли) на веранду вплыл небольшой летающий объект, представлявший собой три сросшихся ободка, этакий трефовый туз без ножки, причём в каждом из ободков поблёскивал подобно линзе крохотный пропеллер. Покружив, артефакт взмыл под потолок и завис рядом с пыльной лампочкой. Не иначе, фотографировал. На память.
— Кыш! — отчаянно закричала Машка и отмахнулась, как от шершня. Единственное, чего она по-настоящему боялась в жизни, — это крылатых насекомых.
Надо полагать, беспилотник был снабжён не только объективом, но и микрофоном в придачу, поскольку, уловив Машкин вопль, он заметался, ища выхода из ловушки, пока наконец, срикошетив от косяка, не удрал в распахнутую настежь дверь.
Мы выскочили вслед за ним, однако аппаратик куда-то делся — нигде не углядели. Зато застали первый миг операции по нашему захвату.
Никто не спорит, металлопрофиль в смысле соблюдения секретности материал идеальный, беда лишь в том, что секретность получается, так сказать, обоюдная. Либо с той стороны был уже установлен батут, либо сразу несколько перекидных досок, только четверо амбалов в камуфле и чёрных бандитских наголовниках махнули у нас на глазах через забор, причём совершенно бесшумно, жестью не громыхнув. Вскинулись с четверенек и устремились в нашу сторону, оружие — наготове.
— Всем лечь! — рявкнул добежавший первым. — Руки за голову!
Не помню, как отреагировали на этот хамский приказ Макарка с Машей, но мне происходящее показалось настолько невероятным, что я (возможно, пытаясь вернуть ощущение реальности) повёл себя, как последний дурак.
— Не понял! — взъерепенился я. — Что за дела? Это частная территория!..
— Лежать! — повторно гаркнул он, и тут меня накрыло окончательно.
— Чо вопишь, урод? — с пеной у рта заорал я в ответ. — Здесь тебе не Чечня!..
Потом поглядел в уставленное на меня дуло — и в сознание начало помаленьку проникать, что из этой махонькой, круглой, такой безобидной на вид дырочки может и впрямь в любую секунду вылететь моя смерть. Мир исчез. Остались двое: дуло и я. А потом исчезло и оно. Просто исчезло. Осознав это обстоятельство, я поднял глаза и обнаружил, что на участке нас теперь не семеро, а шестеро. Трое спецназовцев пребывали в остолбенении, а четвёртый, бравший меня на прицел, надо полагать, сгинул вместе с дулом.
Потом уцелевшие, видимо, услышали новую команду — каждый схватится за левое ухо. Далее, ни секунды не помедлив, кинулись к забору, над которым взметнулась некая балка с привязанными к ней верёвками. Мгновение — и спецназовцы, подобно марионеткам на ниточках, канули за металлическую ширму.
Всё произошло так быстро, будто и не происходило.
Пошевелиться мы осмелились не сразу.
— Куда он… — начала Машка — и осеклась.
Все воззрились на шершавый куб, внутри которого теперь, возможно, пребывал исчезнувший грубиян в камуфле.
* * *
Очень хочется изобразить себя этаким мачо, отказавшимся упасть наземь, огрызнувшимся спецназу и сохранившим при этом полное спокойствие. Нет, огрызнуться-то огрызнулся, а вот насчёт спокойствия… Запоздалый испуг был настолько силён, что коленки подвихнулись. Пришлось даже взяться за шипастый ствол алычи — чуть ладонь не проткнул.
А ведь я, получается, чудом уцелел! Раз это хамло с автоматом исчезло, значит, и вправду готово было нажать на спуск.
То есть от гибели меня отделяла доля секунды. Когда ж я, дурак, поумнею? Надо же! Кочевряжиться вздумал…
Слегка придя в себя, обратил внимание на птичий переполох. Истошное оглушительное карканье металось у нас над головами, взмывало и рушилось. Вороны гоняли беспилотник — тот самый, что недавно залетал на веранду.
И что с ним теперь, с нашим отважным защитником Отечества?.. Кстати, защитником — от кого? Боюсь, что от нас троих… Вот и дозащищался!.. Попал не поймёшь куда, в кубический мир… справа американцы, слева Аль-Каида… И вполне возможно, что не они одни… Мало ли где сейчас воюют…
В страхе я оглядел льдисто отсвечивающий металлический забор. Осада, братцы. И чёрт его разберёт, что там, снаружи, против нас в данный момент затевают…
— Машк… — позвал я. — Ты как сюда добиралась?
— Автобусом…
— Когда подъезжали, никого возле посёлка не видела?
— Видела… Думала, манёвры…
Я хотел ещё что-то спросить, но тут к птичьему гаму добавилось дребезжание старого Макаркиного сотика.
— Да… — заискивающе сказал Макарка, и одутловатое лицо его выразило всяческую готовность услужить. — Открыть калиточку?.. Сейчас-сейчас…
* * *
Надо полагать, осаждающие, кем бы они там ни были, решили сменить тактику, перейдя от силового давления к переговорам.
В открытую Макаркой калитку ступил некто в штатском, чьё длинное костистое лицо и беспощадные щучьи глаза ничего хорошего не обещали.
Сухо поздоровался, ни слова больше не произнёс, кратким кивком предложил следовать за ним и двинулся прямиком к хибарке. Мы подчинились. Проходя мимо куба, высокий гость (метр восемьдесят с лишним) покосился и недобро фыркнул. Короче, вёл себя, как завоеватель на оккупированной территории. Достаточно сказать, что, очутившись на веранде, сел, наглец, без приглашения, оставив нас стоять.
— Сами-то хоть понимаете, во что влипли? — буркнул он.
Я разозлился и тоже сел.
— Нет, — сказал я, глядя в светлые щучьи глаза. — Не понимаем. Но будем благодарны, если вы нас просветите… Что происходит?
Он попытался парализовать меня взглядом, но достиг лишь того, что Машка гневно раздула ноздри и, с грохотом пододвинув табурет, тоже подсела к столу. Законопослушный Макарка обречённо вздохнул, переступил с ноги на ногу и подвиг наш повторить не решился.
— Во-первых, представьтесь, — с ненавистью проскрежетала Машка. — С кем имеем честь?
— Полковник Водолага, — прозвучало в ответ, причём столь весомо, будто говорящий ожидал, что после этаких слов мы снова вскочим и замрём по стойке «смирно». — Шестёрка.
Мы решили, что ослышались.
— Шестой отдел, — вынужден был уточнить он.
— Простите… Шестой отдел чего? РСХА?
— А вот это уже не ваше дело!.. — кажется, визитёр обиделся.
— Поздно, батенька, — с нервным смешком заметил я. — Вы нам сейчас половину государственной тайны выдали. Значит, говорите, отделов как минимум шесть?..
Нечеловеческим усилием воли сдержанность пришелец сохранил. Уж не знаю, какая именно государственная структура на нас наехала, но тупости ей, судя по всему, было не занимать.
Ну кто же, скажите, так делает? Сначала тебя пытаются зачистить, а потом, не дав даже прийти в себя, чем-то застращать!
Тут на глазах люди пропадают, а он на психику давить вздумал…
— Плохи ваши дела, Макар Аверьянович, — несколько елейно молвил полковник Водолага. Макарка обмяк.
— Хищение оружия и боеприпасов, — задумчиво продолжал сотрудник таинственного шестого отдела. — Похищение людей. А самое неприятное — тайное пребывание иностранных вооружённых сил на территории Российской Федерации… Точнее, на территории вашего дачного участка, Макар Аверьянович…
Макарку пошатнуло.
— А он тут при чём? — взорвалась Машка. — Территория, между прочим, сдана в аренду!
— Кому?
— Какая разница! Вот договор — ознакомьтесь!
— Спасибо, уже ознакомлен, — проворчал гость. — Наизусть его уже выучил, договор ваш…
— Тогда в чём дело? Обратитесь к посреднику… к этому, как его? К Волшеуху!..
— С Алексеем Алексеевичем Волшеухом в данный момент беседуют, — любезно сообщил полковник.
Как-то это прозвучало зловеще.
— Что-то я так и не понял, — вмешался я. — Кого мы похитили? Кто похищен? Этот ваш головорез?
Мне показалось, костистое лицо слегка дрогнуло.
— У этого головореза, как вы изволили выразиться, — процедил Водолага, — жена и двое детей…
— Сочувствую! — заверил я. — Но к нам-то какие претензии? Мы что, властям противимся? Вот участок, вот дом — обыскивайте. Где мы кого прячем? Каких похищенных? Только ордер предъявите сначала!
— Так, — сказал полковник и встал. — Вижу, здесь у нас разговора не получится… Собирайтесь.
И где они в этом их шестом отделе таких обалдуев берут?
— Слышь, ты… — нежно произнесла Машка. Глаза её, устремлённые на Водолагу, влюблённо мерцали. — Тебе что нужно? С похищенным встретиться? Сейчас устроим…
Полковник сглотнул и оглянулся на куб.
— Ага… — ласково подтвердила она. — Там все обстоятельства и выясните…
— Угрожаете? — выдавил он.
— Конечно, — нагло ответила Машка. — А вы думали, я с вами церемониться буду?
Полковник подумал и сел.
— Говорите, что ни при чём, — с кривой усмешкой попрекнул он, — а сами вон угрожаете… Вы ж, по сути, признались сейчас!
— Это в чём же? — возмутился я. — Вас честно предупредили, что рискуете загреметь в куб… Вы ж договор наизусть знаете! А там есть пункт — о гарантии безопасности… Ну и вот!
— Может, протереть… посмотреть… — подал голос несчастный Макарка.
— Зачем? — не понял я.
— Ну… вдруг увидим там… этого… нашего… с двумя детьми…
Полковник моргнул. Впервые.
— Кого протереть? Куб?
— Ну да…
Надо полагать, когда мы с Макаркой пару часов назад убирали с верхней плоскости следы вороньего бесчинства, слежка за нами ещё не велась.
* * *
Под присмотром механического соглядатая, залетавшего с шелестом то справа, то слева, то сверху, мы приступили к протирке. На этот раз отношение наше к арендованному кубическому метру было не в пример более уважительным: вместо влажной половой тряпки использовали разорванную на полосы дырявую простыню, что раньше прикрывала полосатый матрас.
— Да уберите вы этого Карлсона! — не выдержала Машка.
— Не имею права, — последовал хмурый ответ. — И даже если бы имел… Не я ж им управляю!
Убрать, однако, пришлось: вороны вновь углядели беспилотник и атаковали его всем кагалом. Стало шумно и грязно. Полковник не выдержал, достал телефон и приказал отогнать летательный аппаратик куда-нибудь подальше.
Доведя поверхность куба до полной прозрачности, мы вчетвером присели вокруг него на корточки, но высмотреть кого-либо персонально не смогли бы даже с лупой — всё было не просто мелким, а именно микроскопическим. Мне, например, привиделось на миг мельтешение серебристых пылинок — возможно, воздушный бой. Привиделось — и кануло.
— Наших там много? — спросил я.
— А?.. — рассеянно отозвался полковник, протирая клочком простыни начинающую мутнеть боковую грань. Бурых пятен на ткани при этом почему-то не оставалось.
— Я говорю: наших там много?
— Да маловато… Подкрепления просят…
Я не поверил собственным ушам.
— Оттуда?! Каким образом?
— По радио… — полковник встал. Лицо его было угрюмо. — Рации-то у них с собой…
— А американцы?
— И американцы просят… Все просят…
— Что ж вы с ними, только сейчас связались? — тут же подсекла Водолагу чуткая на враньё Машка. — Раньше вы где были?
Полковник засопел.
— Раньше… — недовольно повторит он. — Раньше в голову никому не приходило!
— А теперь пришло?
— Теперь пришло!
В остолбенении я смотрел на стремительно мутнеющие грани и с трепетом осознавал потихоньку, что передо мной такое. Это кем же должны быть существа, способные свернуть пространство в компактную ловушку и настроить её на людскую агрессию? Впрочем… Почему обязательно существа? Почему не допустить, что пространство свернулось само, не выдержав нашего с вами сволочизма? Терпение природы, знаете ли, не бесконечно. Взять ту же Англию! Вынимали-вынимали уголь из недр земных, а потом в рукотворные эти полости дома начали проваливаться…
Да нет, глупость! Свернуться пространство, так и быть, поверю, свернётся, а вот эсэмэски рассылать… договор об аренде подписывать…
— Пылесос… — вымолвил я, зачарованно глядя на твердеющий куб.
— Что-что? — заинтересовался Водолага.
— Пылесос, — повторил я. — Весь сор, всю дрянь человеческую — туда… в кубик…
— Вы всё-таки выражения выбирайте! — скрипуче одёрнул он меня. — Люди, между прочим, жизнью рискуют. Родину защищают!
— Там? — не поверил я. — Какая ж там Родина?
— Российская!.. — Скрип перешёл в скрежет. — Это — кубический метр нашей с вами Родины! И если до вас это через голову не доходит…
— А американцы? — спросил я, оробев.
— Н-ну, американцы… — уклончиво начал он и вдруг замер. В щучьих глазах шевельнулась мысль. Выхватил сотик, отступил в сторонку.
— Товарищ генерал, — приглушённо и озабоченно рапортовал полковник Водолага. — Тут такое соображение возникло… — Он бросил на меня опасливый взгляд и отошёл ещё дальше.
Мы переглянулись.
— Во орлы! — искренне подивилась злоязыкая Машка. — Сейчас ведь взятку хапнут с Пентагона! За манёвры на чужой территории…
К общему нашему счастью, полковник её не услышал. Закончив телефонный разговор с начальством, вернулся осунувшийся (насколько это вообще было возможно при его чертах лица), вроде бы даже слегка одичалый.
— Надеюсь, вы сами понимаете, — бросил он, ни на кого не глядя, — что объект в частных руках оставаться не должен?
— А в чьих это он руках? Обращайтесь к арендаторам! К нам-то чего?
— Я обращаюсь к владельцу участка.
— А что владелец? Он по договору даже контракт разорвать не может!
Тот, о ком шла речь, стоял в сторонке и понуро ждал решения своей участи.
Да уж, напали на козлика серые волки. Вовремя, очень вовремя позвонил мне вчера Макарка. Не появись мы с Машкой, слопали бы недотёпу на счёт «раз», ни ножек не оставив, ни рожек. Всё бы беспрекословно подписал с перепугу, а там, глядишь, сгинул бы навек в бескрайних родных просторах — во славу национальной безопасности.
— Мне кажется, Макар Аверьянович, самым разумным с вашей стороны было бы передать землю в собственность государства.
— Безвозмездно? — с горечью осведомился тот.
— Это уж вопрос вашей совести… Люди вон жизнь за Родину отдают — сами видели, а вам шести соток жалко? Государство, поверьте, в долгу не останется.
— Вот уж во что не поверю!.. — вскипела Машка. — Нашли лоха… Называйте сумму, а там посмотрим!
— Н-ну… для начала необходимо принципиальное согласие…
— Стоп! — скомандовал я, берясь за лоб. — Вы о чём вообще? А если арендаторы против?..
— Что предлагаете? — повернулся ко мне Водолага.
— Послать эсэмэску, спросить… Макарк!
Тот поспешно извлёк свой гаджет. Сотрудник шестого отдела оцепенел. Но только на миг.
— Кому эсэмэску? Им?! Ну-ка дайте сюда…
— Э!.. Э!.. — предостерёг я. — Полковник! Куда ручонку тянешь? В куб захотелось?
Водолага крякнул, но ручонку, умница, убрал. Опять связался с кем-то, сообщил, что вскоре будет отправлено сообщение, каковое надлежит отследить, выяснить, кому адресовано и откуда на него отзовутся. Мы не возражали — самим любопытно стало.
Вчетвером сочинили текст — примерно такой: «Возможна ли передача арендованной территории в другие руки?» Ответ последовал почти незамедлительно: «Нет. См. пункт Договора 1б».
— Ну, на нет и суда нет, — сказал, помрачнев, полковник. — А вот подписку о неразглашении в любом случае дать придётся…
С кого подписку о неразглашении? С Машки? Вы ещё с бабушек перед подъездом возьмите!
— Это насчёт чего? — живо поинтересовалась она.
— Насчёт всего! — отрубил Водолага. — И насчёт прозрачности тоже…
При чём тут прозрачность? Не уяснив сути требования, я хотел переспросить, но полковник такой возможности мне не предоставил — обернулся к Макарке.
— Что же касается участка, — напористо продолжал он, — то как вам такое предложение? Вы сдаёте дачу в аренду министерству обороны — всю, за исключением уже арендованного кубического метра. Мне кажется, договору вашему это нисколько не противоречит…
Хм… А не такой уж он и дуболом, полковник наш Водолага! Действительно, изящное решеньице. И соблазнительное, я бы сказал. Макар Аверьянович остаётся собственником, получает дополнительный источник средств и не утрачивает упомянутую в договоре гарантию безопасности (знать бы ещё только, в чём она состоит). Правда, к даче Макарку потом, скорее всего, близко не подпустят… А с другой стороны, оно ему надо?
— На какой срок? — опять встряла Машка.
— На какой понадобится!
— А условия?
— М-м… договоримся…
— Вы, главное, себя не обидьте, — кротко попросила она.
Полковник побагровел, хотел огрызнуться, но тут из его внутреннего кармана грянули первые такты государственного гимна — должно быть, ответ на эсэмэску уже отследили.
— Да! — крикнул он в трубку. — Слушаю! — оглянулся на куб — и голос его упал до шёпота: — Прямо там?.. Внутри?..
Постоял с озадаченным видом, спрятал сотик.
— К сожалению, ничего конкретно установить не удалось, — отрывисто информировал он.
Каждый раз в беседе с контрразведчиком — бывшим ли, действующим ли — меня постоянно мучает вопрос: он дурак или притворяется?
Даже я своей жене вру натуральнее.
* * *
Машка, понятно, язва, но при всей хлёсткости её обвинений они, на мой взгляд, всегда страдают лёгкой неточностью по отношению к адресату. Хотя бы про взятку с Пентагона…
Нет, взятку-то, конечно, хапнули, но чуть позже — и не генерал с полковником, калибр не тот. Хапнули орлы из министерства обороны, а сам министр ничего не знал, его обманули.
Или, скажем, относительно того, что, мол, «себя не обидьте». Неловко даже представить, будто Водолага собирался претендовать на долю с арендной платы. Там у них, как выяснилось со временем, куда круче навар наклёвывался. Но об этом потом.
Полковник предложил всем вернуться на веранду. Вернулись. Расселись. Водолага открыл свою папочку, достал какие-то распечатанные на принтере тексты. После краткого колебания два из них отравил на место, а оставшийся пододвинул Макарке.
— Ознакомьтесь и распишитесь, если согласны, — повелел он, со стуком выкладывая поверх бумаги гелевую ручку.
— Сидеть! — сказала Машка бывшему супругу. — Сначала я.
Переложила ручку на клеёнку и, завладев документом, внимательнейшим образом с ним ознакомилась. Я приподнялся и тоже посмотрел, что там. Невероятно, но это был договор об аренде всего дачного участка за исключением пресловутого кубического метра. Подписи нотариуса, печати… Поторопился я, выходит, с высокой оценкой Водолагиной сообразительности. Оказывается, всё обдумано заранее и сообща.
— Не поняла, — ледяным голосом известила Маша. — Вы говорили про Минобороны. А тут какая-то фирма.
— Всё правильно, — не размыкая зубов, подтвердил полковник. — Участок будет арендовать фирма, представляющая интересы министерства…
— Уж не вы ли её совладелец?
— Я не могу быть её совладельцем! — отрезал Водолага. Чувствовалось, что терпение его на исходе. — Я вообще не имею права заниматься бизнесом…
— А сейчас вы чем, по-вашему, занимаетесь?
Полковник хотел ответить, но был перебит звуками государственного гимна. Порывисто достал сотик.
— Слушаю!..
Слушал он долго. Складка рта становилась всё беспощаднее и беспощаднее. Как у рептилии.
— Откуда узнали?.. — зловеще процедил он. — Откуда узнали, что прозрачен?.. Не могли перехватить!.. А я говорю, не могли!.. Утечка?.. Да нет, это не утечка! Это по-другому называется… И как мне теперь об этом докладывать?
Что-то несомненно стряслось. Знать бы ещё, что именно!
Теперь-то, конечно, знаем… Помните, Машка требовала Карлсона отогнать? Оказывается, мудрый был совет. А Водолага ему не внял — и затырканный воронами беспилотник успел-таки выдать в эфир сюжет, где мы вчетвером стираем налёт с куба. Картинка немедленно стала достоянием сразу нескольких спецслужб, затем проникла в Сеть. Америка тут же предложила техническую поддержку в виде особых объективов, которыми из космоса снимки делают. С их помощью, говорят, с орбиты можно автомобильные номера прочесть. По-моему, легенда.
Вот если бы номера лежали плашмя на земле, но они ж отвесно крепятся! Как ты там что с ребра прочтёшь? Разве под углом…
Но даже знай мы все эти подробности, так и так оставалось бы гадать, почему полковника столь сильно тревожит тот факт, что содержимое куба после протирки граней становится доступно зрению. Подписку о неразглашении взять хотел…
— В таком виде он эту филькину грамоту не подпишет! — решительно объявила Машка.
Полковник (он только что спрятал сотик) отозвался не сразу. Был весь в себе.
— Почему?
— Пока не будет указано, что фирма работает на оборонку…
Водолага встрепенулся.
— А вот этого нельзя никак, — строго предупредил он.
— Так секретно?
— Да.
— А откуда мы знаем, что фирма действительно оборонная?
— Вы и не знаете. Если кто спросит (в чём, конечно, сильно сомневаюсь), отвечайте, что фирма как фирма… Не понимаю вашего упрямства! — бросил он в сердцах. — Для вас сейчас главное — тихо уйти в сторонку! Вы что, не видите, какая заваривается каша?..
Покосился на открытое окно и внезапно выпрямился, онемел. Секунда, другая, третья… Полковник смотрел в окно.
Я вгляделся в костистое лицо — и похолодел. С такими лицами стреляются. Далее реальность вновь приняла черты дурного сна: Водолага сунул руку за борт пиджака, вынул из-под мышки пистолет, чётко дослал патрон, но вместо того, чтобы приставить ствол к виску, прицелился в меня… Опять в меня! Машка ахнула, Макарка отшатнулся — и мои друзья (как, впрочем, и вся окружающая действительность) вновь оставили нас с дулом наедине.
На этот раз страх пришёл без опоздания. Щучьи глаза…
Кстати, называя их щучьими, я прежде всего имел в виду не форму и не размер, а полное отсутствие в них морали. Одни рефлексы. Увидела — съела. Приказали — выполним.
Твёрдость намерений Водолаги сомнению не подлежала.
Вопрос жизни и смерти для меня заключался в другом. Что последует раньше: исчезновение или выстрел? Ведь не боги же в конце-то концов те, что соорудили куб! Бывают, наверное, и у них накладки…
Выстрел если и был произведён, то уже в кубе.
Полковник исчез.
Сию минуту сидел передо мной на табуретке — и нету.
Медленно-медленно я повернул голову в сторону окна, не представляя, что могло напугать человека до такой степени.
Калитка была приоткрыта, а по садовой дорожке к дому направлялись двое в генеральских мундирах. Вернее, мундиры-то я сразу не разглядел, но лампасы на штанах были точно генеральские.
* * *
— Не помешаем? — приветливо осведомился тот, что ступил на хлипкий порожек первым (моложавый светловолосый гигант, кровь с молоком). Запнулся, окинул оком веранду и, не найдя признаков присутствия полковника Водолаги, спросил брюзгливо:
— А где этот… прощелыга?..
Мы молча показали, где.
Генералы обернулись и долго смотрели на куб.
— Ну? — с вызовом сказал второй (плотный, постарше, с лицом добродушного бульдога). — Что я тебе говорил? Выкрутился же!
Светловолосый румяный гигант покачал головой.
— Да уж, выкрутился, — несколько сдавленно произнёс он. — Не позавидуешь.
— Как знать, как знать…
Гигант нахмурился.
— Думаешь, и там не пропадёт?
— Этот? Никогда!
— Ну так дать нашим радиограмму, чтоб задержали…
— Если он на наших выйдет. А ну как на американцев?.. Или того хуже: прибьётся к Аль-Каиде, прохвост, примет быстренько ислам — ищи его тогда, свищи…
Тут они вспомнили о мирных дачниках и вновь стали улыбчивы и благодушны. Похоже, на нас напустили двух самых обаятельных генералов. Настолько обаятельных, что полковник Водолага предпочёл сгинуть в кубе, лишь бы избежать с ними встречи… После пережитого я был ещё маловменяем, так что роль радушных хозяев взяли на себя Маша с Макаркой — усадили дорогих гостей: одного на Водолагину табуретку, а для другого принесли добавочный стул и застелили пропылившееся сиденье обрывком всё той же простынки. За это время я успел прийти в себя настолько, что был уже способен различать мелкие подробности. Румяный светловолосый гигант оказался генерал-майором, а добродушный бульдог — генерал-полковником.
— Должен сразу принести извинения за действия бывшего нашего сотрудника, — с прискорбием сообщил генерал-майор. — В семье, как говорится, не без урода. Однако нам бы не хотелось, чтобы у вас остались превратные впечатления о современной российской армии. Да, коррупция свирепствует, но мы с ней боремся. Боремся, как видите, беспощадно…
— Да что он натворил-то? — не выдержала Машка.
— Собирался натворить, — уточнил генерал-майор. Скорбь ему давалась плохо — мордень не та: мускулистая, широкая, накачанная оптимистическими улыбками. — Хотя, вы правы, кое-что успел… Позвольте!
Протянул ручищу через стол, ухватил проект договора.
— Взгляни-ка, — сказал он, пододвигая прочтённый лист собрату по лампасам.
— Что ж, грамотно, — оценил тот, тоже ознакомившись с текстом. — Значит, спрашиваете, что он натворил… Чуть было не вовлёк вас в аферу, связанную с продажей оружия за рубеж. Как вам, наверное, уже известно, в кубе базируется ограниченный контингент российских войск, численность которого мы намерены неукоснительно наращивать…
— Зачем? — вырвалось у меня.
— В армии служили?
— Так точно…
— В каких частях?
— Стройбат…
— Тогда понятно. Речь, товарищ солдат, идёт ни много ни мало о наших геополитических интересах… — генерал (слуга царю, отец солдатам) сделал паузу и одарил нас начальственным взором. — Ещё вопросы? Нету? Прекрасно… Первые подразделения туда уже отправлены.
— Каким образом?
— Этого вам знать не положено.
Но я уже и сам сообразил. Чего там соображать-то! Видел, как это происходит, причём дважды. Делов-то: отдаётся приказ атаковать населённый пункт, захваченный террористами, часть идёт в наступление — и… Да-да, вот именно! А тех, которые собирались палить в воздух и поэтому никуда не исчезли, можно смело отдавать под трибунал как дезертиров.
«А как же они обратно вернутся?» — чуть было не ляпнул я, но вовремя прикусил язык.
Всё-таки полковник Водолага с его инквизиторской внешностью и щучьим взглядом внушал меньший трепет, чем эти двое. При всей своей антипатичности он, по крайней мере, выглядел простым смертным, хотя и наделённым значительными полномочиями. Теперь же к нам на веранду снизошли два божества, привыкшие оперировать массами: дивизиями, армиями, фронтами… Великая честь, когда такие склоняются над тобой, микробиком, и, напрягши зрение, различают тебя на общем фоне как личность.
Особенно меня пугал светловолосый гигант. Было в нём что-то от огромного румяного ребёночка, обожающего играть в оловянных солдатиков — вроде нас с Макаркой. А тут вдруг целый ящик цацек! Метр на метр и ещё раз на метр.
— Так вот, полковник Водолага и иже с ним, — с державной неспешностью продолжал бульдогоподобный, — собирался передать контроль над кубом той самой фирме, с которой вы чуть было не подписали договор и которая уже условилась с несколькими африканскими государствами о поставке им бронетехники. Предполагалось, что куб непрозрачен, а стало быть, поди пойми, сколько на самом деле танков туда отправлено… Теперь представляете, какой вы неприятности избежали?
Мы слушали его, словно погружённые в транс. Тем временем участок за окном помаленьку заполнялся служивыми. Через открытые ворота заносили какую-то машинерию, а вокруг куба ходил посолонь батюшка в рясе и с кропилом. Кропить сам объект ему, надо полагать, не дозволялось — травку вокруг кропил.
— Ну-с… — подбил итог генерал-полковник. — Думаю, ситуация вам в общих чертах ясна. Об этом… — Он взял со стола документ полковника Водолага и, тряхнув, спрятал в свою папочку. — Об этом забудьте. А это подпишите…
И на обитый клеёнкой стол легла бумага, склонясь над которой, мы обнаружили, что от первой она мало чем отличается: фирма обозначена другая, а в остальном почти то же самое.
* * *
— Товарищ генерал!
В дверном проёме возник некто в камуфле. К моменту его появления мы уже успели дать подписки о неразглашении и невыезде, а Макарка приложил вдобавок руку к договору. Над посёлком тарахтело вертолёта четыре, за двухметровой металлической оградой что-то опять полязгивало и погромыхивало. На месте куба шевелилась толпа из военных и штатских. Батюшка стоял в сторонке, вытряхивая из кадила дымящиеся остатки ладана.
— Объективы прибыли! — доложил камуфлированный.
— Американские?!
— Никак нет. Пока только наши.
Генералитет мигом снялся из-за стола и в полном составе покинул хибарку. Мы остались на веранде втроём, причём долго не решались поднять глаза друг на друга. Чувствовали себя будто выпотрошенные. Всё-таки государство — великая гипнотическая сила, особенно если в лампасах и при поддержке авиации. Прав был, прав канувший в неизвестность полковник Водолага: главное в таких обстоятельствах — особо не торгуясь, уйти в сторонку. Как можно быстрее и тише. А то ведь, не дай бог, затопчут нечаянно…
Помню, поймало меня однажды на проспекте кабельное телевидение. Взяли в объектив, сунули микрофон, спрашивают:
— Как вы относитесь к законопроекту, чтобы у всех россиян снять отпечатки пальцев?
— Да на здоровье! — говорю.
Сильно удивились.
— И вас это не возмущает?
— Ребята! — говорю. — Пацаны! Ну что ж вы такие наивные-то? Если вдруг государству понадобится меня прихлопнуть, оно это сделает в любом случае: хоть с отпечатками пальцев, хоть без отпечатков… Живите не дёргайтесь!
Вот и теперь тоже. Дал ты подписку о неразглашении, не дал… приложил руку к договору, не приложил…
— Макарк… — обессиленно позвал я. — Может, звякнешь этим своим… Вдруг они и нас с Машей под крылышко возьмут… Я про гарантию безопасности…
— Ну тебя-то они уже взяли… — подала голос Машка.
— Ага, взяли… Этак они, выходит, всех взяли…
— А чего тебе ещё надо?
Я задумался. А и впрямь всеобщая гарантия безопасности получается, раз оружия не применишь… То есть и уличный грабитель, и нанятый кем-то киллер, и снайпер-маньяк при первой попытке смертоубийства будут депортированы в куб. Иными словами, в общество себе подобных. Да, но что считать оружием? Ближнего при желании и заточенным карандашом прикончишь, и дамской шпилькой… И чем это вам кулак не орудие убийства?
Голова у меня шла кругом.
— Там коньяк остался ещё? — сипло спросил я.
— Да есть немного…
Я поднялся, разбросал остаток зелья по рюмкам. Не дожидаясь остальных, выпил и не почувствовал вкуса.
Умница Машка! Действительно, думаю хрен знает о чём… Потому нас, мужиков, всю дорогу и обувают… Выбираться отсюда надо, вот что! И чем скорее, тем лучше…
Выглянул в дверной проём, но с этой точки всё заслоняла толпа. Не решаясь покинуть веранду (на ней я почему-то чувствовал себя в большей безопасности), переместился к дальнему краю окна и выглянул вновь. Наша белая «ауди» по-прежнему стояла под полупрозрачным навесом из синего поликарбоната. Вроде бы целая и невредимая.
Да, но выпустят ли нас? Вот вопрос.
Внезапно ожил Макаркин гаджет, издал звук лопнувшей струны. Владелец судорожно извлёк устройство, но, пока извлекал, связь прервалась.
— Арендаторы?
— Чёрт его знает… — пробормотал Макарка. — Сообщения нет, номер не определён…
Похоже, о нас забыли. Суеты во дворе поприбавилось — что-то монтировали, должно быть, те самые объективы. (Забегая вперёд, скажу, что хвалёная космическая оптика не пригодилась: ни наша, ни американская. Протирали куб, протирали — так ничего и не углядели. Надо полагать, спрессованное пространство было ещё и искривлено вдобавок. Смотришь невооружённым глазом — вроде что-то видишь, а чуть дашь увеличение — всё начинает расплываться. Так что в итоге, полагаю, африканские страны без контрабандной российской бронетехники не остались. Да они бы не остались без неё в любом случае.)
Экранчик гаджета, оставленного Макаркой на краю стола, продолжал мигать.
— Выключи, — посоветовал я. — Аккумулятор сажаешь…
— Да я вроде уже… — Макарка потыкал пальцем в плоскую стекляшку, вскинул глаза. — Что-то не выключается…
— Дай-ка… — Я забрал устройство, попробовал вырубить сам. Бесполезно. — Может, хакеры прицепились?
— Ну да, хакеры! — вмешалась Машка. — Из контрразведки небось. Память потрошат…
Так оно и оказалось. Вскоре в распахнутые ворота ворвался и, обогнув толпу, кинулся бегом к дому ещё один в камуфле.
— Работает? — выпалил он, оказавшись в дверном проёме.
Мы сразу поняли, о чём он.
— Да работает вроде…
— А у нас вся электроника полетела…
Что ж, поделом! С нашими ведь арендаторами только свяжись.
* * *
Вернулся озабоченный генерал-бульдог в сопровождении двух не менее озабоченных специалистов. Поскольку электроника у них вся полетела, Макарке предложили самому позвонить кубовладельцам, но те, к великому генеральскому разочарованию, видеосвязью воспользоваться не пожелали — предпочли общаться эсэмэсками.
Первый наш вопрос был: «Кто вы?»
Ответ: «См. пункт Договора 1а».
Похоже, арендаторы решили уйти в глухую несознанку — все их последующие сообщения отличались редкостным однообразием: «См. пункт Договора такой-то» — и ни слова сверх того.
Битый час так беседовали.
— М-да… — промычал генерал, блуждая пальцем по документу. — Шестнадцать-бэ… Шестнадцать-бэ… «В случае нарушения условий арендующая сторона имеет право разорвать контракт…» Плохо.
Что-то я не совсем его понял. Почему плохо? Допустим, контракт разорван, куб исчезает, те, что в нём оказались, возвращаются туда, откуда пропали… Стоп! А точно возвратятся? Вдруг исчезнут вместе с кубом!.. Да. Тогда и впрямь плохо. Впрочем, не думаю, чтобы наших архистратигов это сильно расстроило. Ну исчезли, ну… На войне как на войне. Ежели кто и огорчится, то разве либералы какие-нибудь недобитые. Армии-то чего горевать?.. Ещё призовут.
А с другой стороны… Ну разорвут кубовладельцы контракт, а дальше? Наверняка опять разошлют сообщения: арендую, мол, кубический метр пространства, прилегающий… Хорошо, если где-нибудь у нас арендуют, а ну как в Америке? Или в Сахаре! Прощай, навар…
Да и само возвращение воинских частей тоже теперь, знаете ли, чревато… Тайное станет явным, непрозрачное — прозрачным. А так все концы в воду — то бишь в непроницаемый для оптики куб…
— Ну… если мы больше не нужны… — удачно поймала момент Машка.
— Да-да… — в задумчивости отозвался генерал. — Конечно…
И мы задохнулись от счастья… Нет, от счастья — позже.
А тогда — всего лишь от забрезжившей надежды.
И надежда, как ни странно, сбылась.
Выписали нам пропуска, ещё раз напомнили о неразглашении и отпустили с богом по домам, предупредив, что можем понадобиться в любой момент. Не следовало бы мне, конечно, садиться за руль в таком состоянии (бутылка коньяка на троих — доза серьёзная), но, если верить служивым, гаишников я теперь мог смело посылать куда подальше. Ксиву только предъяви — и посылай.
Не знаю, как насчёт ГАИ, но, пока выползали из зоны оцепления, ребята в касках тормозили нас на каждом кордоне, каковых теперь в обезлюдевшем посёлке насчитывалось ровно три. И каждый раз сердце у меня обрывалось: вдруг вернут!
Ничего, обошлось.
— Слава те, Господи, — выдохнул испереживавшийся Макарка, стоило мне вырулить на шоссе. — Выбрались…
— Ты уверен? — жёлчно спросил я. — Знаешь что? Выйди-ка в Сеть, посмотри силовые единоборства…
— Это ещё зачем?
— Боксёры с ринга не пропадали?
— Так они ж… понарошку дерутся!
— Ну, это, знаешь, кто как…
— И без оружия!
— Вот именно…
Вышел Макарка в Сеть, посмотрел. Ни одного случая исчезновения. Значит, если, избави бог, окажешься крайним, то защиты по-прежнему никакой. Не угрожая ничем огнестрельным, возьмут голыми руками под локотки — и в камеру предварительного заключения. Что, интересно, пришьют?
Да всё что хочешь! Я — Макаркин шофёр, стало быть, соучастник. Акция, направленная на подрыв нашей обороноспособности, — раз. Хищение оружия, людей и боеприпасов — два. Контакты с коррупционером Водолагой — три. А там, глядишь, и четыре набежит, и пять, и шесть, и семь…
Машка о чём-то меня спросила.
— А?.. — отозвался я.
— Я говорю: «ракушку» свою ты тоже продал?
— Нет.
— Тогда высади нас возле Макарки, а машина пусть у тебя в «ракушке» заночует…
Навстречу нам по шоссе шла кавалькада чёрных правительственных лимузинов. Впереди истерически мигал и голосил полицейский «мерс». Я от греха подальше свернул на обочину.
* * *
«Ракушка» была куплена на вырост — во дни относительного благополучия, когда я ещё мечтал о внедорожнике, так что места для белой «ауди» в оцинкованном пенале оказалось более чем достаточно.
Замкнул гараж, пересёк двор, вошёл в подъезд, вызвал лифт — и всё это на автопилоте. Прикидывал, что я сейчас буду плести жене (как-никак целый день болтался неизвестно где, к обеду не явился). А подписка о неразглашении — вещь серьёзная, сами понимаете…
Значит, так… Макарка (ну, ты его помнишь) разбогател (нет, я не выспрашивал: то ли наследство получил, то ли женился) и предложил мне поработать у него шофёром. Ну а что?
За двадцать штук в месяц… При наших-то финансах!.. Вот.
Свозил я его на дачу — он там сейчас хоромы, буржуин, возводит. Почему не позвонил, не сказал? Н-ну… решил сюрприз преподнести… Стоп! Да что ж я вру-то? Хотел позвонить, просто деньги на счету кончились…
Стоило открыть дверь, заплаканная супруга кинулась мне на шею.
— Господи! Отпустили?!
— Э-э… — промямлил я, пытаясь высвободиться из объятий. — Что значит «отпустили»? Откуда?..
— Откуда я знаю, откуда! Из контрразведки из какой-нибудь… Чуть с ума не сошла! Всё уже передумала… — Сквозь стремительно просыхающие слёзы на меня устремились исполненные радостного любопытства глаза. — Ну?.. — с замиранием спросила она. — Что там?
— Где?
— На участке!
— С чем?
— С кубом!
— Так… — Я взялся за виски и попытался сосредоточиться. — Позволь… А собственно, с чего…
— Что «с чего»?
— С чего ты решила…
— Да тебя уже третий раз по телевизору показывают! Как вы там этот самый куб протирали… Ненормальные! А вдруг радиация? Сидят протирают! Ты, Макарка с женой… и этот ещё… ну, доброволец…
— Какой доброволец?!
— Ну этот… полковник какой-то! К ордену его представляют! Ну тот… который в куб добровольно отправился…
Вон оно как! Стало быть, пока мы добирались до города, в верхах посовещались и решили, что разумнее будет переверстать полковника Водолагу из коррупционеров в герои.
То есть, в случае чего, одним обвинением меньше, и ни в каких поставках оружия африканским странам мы с Макаркой не замешаны…
А супруга продолжала выспрашивать. Положа руку на сердце, скажу вам так: это не с меня — это с неё следовало взять подписку о неразглашении. Ну, сами подумайте, много ли может сообщить очевидец? Так, пару-тройку подробностей. А событие в целом способны охватить лишь аналитики, ну и, конечно, те, кто вместо того, чтобы торчать на месте происшествия, весь день не отрывались от экрана.
О том, как меня дважды брали на мушку, я, понятное дело, умолчал, но кое-что, хочешь не хочешь, рассказать пришлось.
— А как полковник-то в куб попал?
— Откуда я знаю! У них же там всё засекречено…
— А он правда попал?
— Ну раз к ордену представили!
— А тебя?..
Нет, спасибо. Такой ценой нам регалий не надо. Пока моя благоверная разогревала обед, подсел к телевизору, принялся навёрстывать упущенное. Посмотрел для начала политические новости — и был потрясён размахом огласки. О кубе говорил весь мир.
Как и следовало ожидать, ответственности за его создание ни одна держава на себя не взяла. На мой взгляд, логично было заподозрить тех, на чьей территории он возник, однако о каких-либо обвинениях в адрес России я тоже не услышал. Мировая общественность выражала серьёзную озабоченность — и только.
Сильнее всех, разумеется, кипятилась Америка. Случившееся сравнивали там с одиннадцатым сентября и с нападением японцев на Перл-Харбор, причём этак бодренько, без паники, даже с неким воинственным задором. Оборонная промышленность Соединённых Штатов предвкушала неслыханные правительственные заказы. Как выразился какой-то оптимист из Пентагона, «теперь мы знаем, что свёртка пространства технически возможна, и будем работать в данном направлении».
Наши вели себя со сдержанным достоинством. Оно и понятно: Россия, пусть волею случая, но опять оказалась главной. Краеугольным камнем, осью вращения, тем самым пеньком, о который все спотыкаются. Наконец-то я сообразил, что имел в виду генерал-бульдог, говоря о геополитических интересах. Отданный в аренду кубический метр российской территории сделался единственным местом на планете, где можно вести военные действия. Осмыслите это!
Мутил воду и нагонял страх один лишь парламентарий, которого, впрочем, давно уже никто всерьёз не воспринимал. Как только боеспособная часть человечества будет загнана в куб (пророчествовал он), однозначно последует вторжение. Чьё — не уточнял.
Забавно, однако наиболее растерянными на экране выглядели отнюдь не военные, а именно пацифисты и правозащитники. Похоже, им грозила безработица.
Меня в новостях не показали ни разу.
Потом пошла реклама. Переключился было на канал мистики, но там несли такую чушь, что уши свёртывались.
К тому времени, когда жена третий раз позвала меня на кухню, я почти уже успокоился. Такое впечатление, что новость человечеством переварена и каждый думает теперь лишь об одном: как вписаться в возникшую ситуацию? Концом света даже и не пахло.
* * *
Даже сейчас, когда всё улеглось и, как говорится, быльём поросло, а треть генералитета загремела в отставку, приходится признать, что о загадочных миротворцах мы так ничегошеньки и не выяснили. Кто они? Как хотя бы выглядят и выглядят ли вообще? Макарка, правда, общался по «скайпу» с облачённым в костюмчик очкариком, но это ж наверняка была мультяшка!
Банда гениальных изобретателей? Исключено. Вычислили бы вмиг — совместными усилиями спецслужб.
Инопланетяне? Сверхразум? Господь Бог собственной персоной? На кой ляд Вседержителю заключать договор об аренде? Ещё и с Макаркой! Ещё и через Волшеуха! Скорее такой поступок приличествовал бы дьяволу, но с дьяволом другая заморочка: как-то не верится, чтобы враг рода людского вздумал бороться за мир во всём мире — хотя бы и подобными средствами…
Как это ни банально, остаются инопланетяне. Какие-то ребята извне, причём сильно обжатые неведомыми нам условностями, коли потребовался документ, оправдывающий их присутствие на планете. Уж не знаю, кому они его там у себя собирались предъявлять, но для наших юристов бессмертное творение А. А. Волшеуха, уверен, было шито белыми нитками. ООО «ААА»! Как его зарегистрировали вообще? Из каких оно средств расплачивалось? Однако признать сделку незаконной означало лишиться куба. Ну и кто бы на такое пошёл? Потому-то и миндальничали власти с Макаркой, чтобы арендаторов не спугнуть…
Удивляюсь моим знакомым, сетующим на ежедневную суету, беготню и невозможность задуматься о чём-либо высоком, вечном… Смешные люди, ей-богу! Да если бы не мелочи быта, не житейские дрязги, в самом деле пришлось бы задуматься. Вот бы взвыли…
Нечто подобное приключилось и со мной в тот, прямо скажем, суматошный день. Пока меня брали на прицел и грозили привлечь к ответственности неизвестно за что, воображение было заторможено. Потом я и сам пытался затормозить его с помощью телевизора. А вот когда проснулся посреди ночи и не смог снова уснуть, стало по-настоящему жутковато. Мушки дрозофилы, думал я, холодея. Мы для них всё равно что мушки дрозофилы. А парламентарий — дурак. Вторжение! Какое вторжение? Если уж они для нас этакую мухоловку умудрились соорудить, то выморить весь выводок в целом им тем более труда не составит…
Ох, что-то будет завтра?..
С этой тревожной мыслью я и уснул.
* * *
Утром меня разбудил телефонный звонок — Машка велела подать машину к Макаркиному подъезду. Честно сказать, не понял. К кому я нанимался шофёром: к нему или к ней? И что у них там вообще? Неужто снова сошлись?.. Да запросто! Теперь ведь за Макаркой глаз да глаз нужен…
Пробубнив, что скоро буду, нашарил тапки и поплюхал в ванную. Жена, слава богу, не проснулась.
Дворами до Макарки пятнадцать минут езды. Пешком быстрее. Оказавшись в машине, сразу же включил радио. Представьте, пока я дрых, успела отличиться Америка — загнала в куб треть Шестого флота. Прочие страны (в том числе и страны НАТО) были шокированы беспрецедентным решением и требовали введения лимита на количество техники и войск. Дескать, куб не резиновый. Тут же вылез какой-то учёный консультант и принялся доказывать: дескать, именно что резиновый, безразмерный, просто с нашей точки зрения он каким был, таким и остаётся.
Между прочим, вполне правдоподобно. Помнится, когда мы с Макаркой первый раз стёрли буроватый налёт, я там даже какие-то дымки и вспышки различил, а спустя пару часов, проделав то же самое в компании Машки и полковника Водолаги, — вообще ничего: ни дымков, ни вспышек. Такое впечатление, что содержимое куба к тому времени резко уменьшилось в размерах. Но меня смущало другое: какого лешего там делать шестому флоту? Водных пространств нет… Или уже появились?
Наши тоже откололи номер — предъявили мировому сообществу счёт за использование принадлежащего России полигона. В ответ большинство держав попросту отказалось платить. И правильно. Какой смысл?
Китай объявил мобилизацию.
«Как же так? — в смятении думал я, объезжая скопище автомобилей без определённого места жительства. — Ведь этот наш куб — его же, наверное, специально придумали, чтобы покончить на Земле с войнами, а всё пока навыворот выходит! По сути, новая гонка вооружений… Кубическая холодная война…»
Нет, всё-таки они инопланетяне. Чем иначе объяснить сочетание немыслимой технической мощи и столь удивительной наивности относительно рода людского?
* * *
Дверь мне открыла бледная Машка, и по выражению её лица я понял, что произошло нечто страшное.
— Забрали?.. — спросил я шёпотом.
— Кого?
— Макарку…
Но тут в прихожей, к моему облегчению, показался и сам Макар Аверьянович, тоже изрядно обескураженный. В правой руке его был гаджет, с которым он явно не знал, что делать.
— Что?.. — Вопрос замер у меня в глотке.
— Вот… — виновато сказал Макарка и протянул мне устройство.
Я принял плоскую стекляшку, взглянул. Текст сообщения был краток: «Контракт разорван. Арендная плата за май перечислена».
Дошло не сразу.
«Бедный Макарка… — подумалось мне наконец. — Только-только начал жить по-человечески… И мои тридцать штук в месяц тоже, выходит, накрылись…»
— Погоди! — вскинулся я. — Ты им запрос посылал?
— Какой?
— Н-ну… хотя бы «почему?»
Макарка с обрюзгшим от горя лицом взял у меня гаджет и набрал: «Почему?». Отправил.
Честно говоря, я думал, бывшие арендаторы если и отзовутся, то извечным своим «См. пункт Договора такой-то». Примерно того же, надо полагать, ожидали и Маша с Макаркой. Но мы ошиблись. Ответ, поступивший через несколько секунд, гласил: «Бесполезно».
И это было последнее их сообщение.
Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg
Комментарии к книге «Аренда», Евгений Юрьевич Лукин
Всего 0 комментариев