«Я – ничтожество»

– Очень хорошо. Вот мой следующий приказ: задействовать эскадру для доставки на Лэни курьера с нашими требованиями. Местным властям дается двадцать часов на принятие удовлетворительного решения.

– А если его не поступит?

– Эскадра нанесет массированный удар ровно через минуту по истечении срока ультиматума. Первостепенная задача – захватить и удержать космодром. Овладев им, высадить наземные войска, которые начнут завоевание планеты.

– Вас понял, сэр. – Роджерс уже готов был уйти. – Еще что-нибудь?

– Да, – сказал Корман. – Есть еще одно – особое – распоряжение. Когда все будет готово к захвату этой базы, корабль моего сына приземлится первым.

Роджер нервно запротестовал:

– Сэр, но он еще только лейтенант и командует небольшим разведывательным кораблем с экипажем в двадцать человек. А в штурме, согласно плану генерального штаба, должен участвовать один из наших тяжелых линейных крейсеров…

– Мой сын сядет первым! – Поднявшись во весь рост, Корман навис над столом. Его взор был холоден. – Все должны знать, что Рид Корман, мой единственный ребенок, выступает в авангарде сражения. Это произведет превосходный психологический эффект на рядовые массы Морсэны. Это приказ.

– А если с ним что-нибудь случится? – в страхе пробормотал Роджерс. – Что, если он будет ранен или… убит?

– Это, – Корман ткнул пальцем перед собой, – только усилит эффект!

– Так точно, сэр. – Роджерс проглотил комок в горле и заторопился к выходу, оценивая по пути ситуацию.

Получается, ответственность за жизнь Рида Кормана ложится на его плечи? Или этот человек за столом искренен в своем роковом и непримиримом фатализме? Он не знал этого. Знал он только одно – о Кормане нельзя судить по обычным меркам.

Вышколенный и бесстрастный полицейский эскорт замер по стойке смирно, когда Корман выходил из своего громадного служебного автомобиля. Он, как обычно, окинул полицейских суровым взглядом, пока шофер ждал, не закрывая дверцы. Затем Корман поднялся по лестнице в свой дом, услышав, как дверца машины хлопнула на шестой ступени. Это всегда происходило именно на шестой ступени, и никогда на пятой или седьмой.

В доме его ждала горничная, все на том же месте, на уголке ковра, готовая принять его шляпу, перчатки и пальто. Застывшая и чопорная, она никогда не смотрела ему в глаза. За 14 лет они ни разу не встретились взглядом.