«Посланники смерти»

Верно говорят: пришла беда — отворяй ворота. И эту-то беду не отворотишь…

Боится Зоряна за порог выглядывать. Едва покатится солнце за дальний лес, как запирается в доме и ждет. Не может не ждать. Это можно, когда ясен день и птицы поют, дела — за водой к колодцу, ско- тину кормить, еду готовить, за дровами опять же, но недалече, чтоб вернуться успеть. А ночью сидит и каждый шорох слушает.

И боится — безумно — услышать стук в дверь. Этому гостю открывать придется.

— Мамочка, страшно мне, посиди рядом.

Жаркий шепот в темноте — свет лучины не достает до дальнего угла.

— Да, милый.

Сыночек, маленький, но серьезный, не жалуется никогда, и надо же… плохо дело. Опускается на лавку, щупает поверх одеяла ладошку — будто лед. Холодные руки, ветер в печной трубе, и темнота, темнота, темнота. Далекий стук, от которого вздрагивает, пугая сына.

Тише, маленький, это не к нам, к соседям нашим. Шевелится в глубине души облегчение вперемешку с отчаянной злостью — ну и пусть, пусть, семья у них большая, не страшно. Не к нам.

Сыночек стискивает руку.

— Папа пришел, — шепчет он.

— Какой папа? — спрашивает, бледнея.

— Наш.

Какой же папа?! Он ушел — первым — и вернуться не может! Постучались в дверь, и он, будто зачарованный, шагнул в ночь. Потянулись следом посланники — за дочерьми старшими, крепкими еще свекром и свекровью, незамужней золовкой. Едва ли не каждый день — слезы просыхать не успевали. И тут затишье недельное. Сидят вдвоем, она и сынишка малой, и ждут. Пережидают ночи, а утром с отблеском надежды в глазах, стараясь не встречаться взглядом с теми, к кому заглянули на огонек, — по делам.

Один лишь раз видела Посланника, да и не положено на них смотреть, все больше в сторону, да молчать. Не сердить их хозяйку. А она — смотрела! Молоденькая тогда была, лет пятнадцати. Вцепилась в тот вечер соседняя бабка в руку. Посиди, говорит, со мной, мужа ушедшего во сне видела, вернется ночью, заберет. И отказать-то нельзя! Осталась. Вязать пыталась, но волнение сильно, а ночь длинна. Россказни соседкины слушала, про жизнь ее юную, про мужа хозяйственного, да про дочь-красавицу… много говорила. Боялась, хоть и ждала. Под утро стук разбудил. Зоряна-то дверь открыла, а там — бабкин дед. Будто живой, только тепла живого не чуется.

Разглядывала с интересом — молодая и дерзкая — и без страха почти. Мужик мнется у порога, но она не отходит, никак не пройти.