«Пуаро и машина времени»

По дороге из Тель-Авива в Иерусалим есть удивительно красивое место — вскоре после ответвления на Бет-Шемеш. Крутая скала, и наверху сосны, будто приклеенные. Именно здесь Яир Моцкин не сумел вписать в поворот свою «Субару» и, когда полицейские извлекли тело из обломков машины, его было трудно опознать.

Вряд ли об этом сообщили бы почти все европейские газеты, если бы не одно обстоятельство: примерно за две недели до трагедии профессор физики Тель-Авивского университета Яир Моцкин выступил на международном симпозиуме в Барселоне и сообщил о том, что ему удалось сконструировать действующую модель машины времени.

Я не хочу сказать, что профессору не поверили. Газеты писали, что теория была изящна и, возможно, даже правильна. Но, поскольку речь шла о действующем приборе, только демонстрация могла развеять сомнения скептиков. Однако именно это профессор и отказался сделать. У него был безупречный аргумент: машина времени — оружие пострашнее ядерного. Что, если кто-нибудь, отправившись в прошлое, убьет во младенчестве Бен-Иегуду или Герцля? Да что Герцль — можно ведь совершить покушение и на самого Моше Рабейну! Профессор соглашался продемонстрировать прибор только в случае, если предварительно будет принято международное соглашение о запрещении использования машин времени без санкции ООН.

Мой друг Эркюль Пуаро ничего не смыслит в физике пространства-времени. Я, конечно, тоже. Но я-то заявил об этом сразу, едва представитель израильской полиции комиссар Вильнер вошел в наш номер, а Пуаро из ложной скромности промолчал.

— Месяц назад, когда я читал газеты, — сказал Пуаро, поглаживая усы, — меня, помню, не оставляла мысль: как удалось Моцкину построить машину времени в одиночку? Сейчас ведь не девятнадцатый век!