«Большая раковина»

Неужели Катинас могла пойти на такое? Гипоталамус взглянул на висящую у лобового стекла куклу – миниатюрную копию жены – и ему показалось, что по ее лицу промелькнуло выражение злорадства.

Чушь какая-то! Не может быть. Вчера, правда, он наговорил ей кучу гадостей, но чтоб из-за этого бросать мужа в Большую Раковину, нет, трудно поверить. И потом неужели она не понимает, что и у него есть какое-то самолюбие? Разве мог он удержаться, увидев ее, вернее ее ноги на плечах этого мерзавца Бульбокаса? Хотя бы дверь закрывали, раз уж приспичило…

За восемнадцать лет службы Гипоталамус ни разу не опаздывал на работу. Нельзя утверждать, что подобное прилежание благотворным образом сказалось на его карьере. Должность помощника младшего архивариуса семнадцатой секции восемьдесят шестого отдела досталась ему по наследству. Следует однако отметить, что по его убеждению, разделяемому и некоторыми сослуживцами, у него были все данные, чтобы стать полноценным младшим архивариусом. Обладая феноменальной памятью, Гипоталамус мог с закрытыми глазами отыскать любое из семи тысяч вверенных ему досье и даже пересказать его содержание. В первых числах нового года в хранилище поступало двести шестьдесят семь папок и такое же количество папок девятилетней давности подлежало сожжению. С тяжелым сердцем провожал он в последний путь своих старых друзей, мысленно клянясь, что никогда их не забудет. И действительно, хранилище его памяти постоянно пополнялось, но, в отличие от вверенного ему архива, ничто в нем не подлежало уничтожению. Гипоталамус помнил содержание любой папки, сожженной, скажем, десять лет назад. И несмотря на то, что никто от него этого не требовал, он с жадностью набрасывался на только что поступивший архив и приобщал его к сокровищнице своей памяти.