«Половой диморфизм»

Палеогеномика предоставляет богатейшие возможности для появления призраков. И дело не только в том, чта исследования ультрамикроскопических окаменелостей полностью зависят от приборного обеспечения, но и в трансформации со временем самого изучаемого материала, как ДНК, так и содержащей ее породы, в результате чего получаемые данные неизменно оказывались неполными, а зачастую и раздробленными. А потому нельзя было исключать возможность, что обнаруженные структуры не более чем призрак, вызванный из роршахерии чисто минеральных образований силой твоей фантазии.

Доктор Эндрю Смит знал о распространенности подобных ошибок не хуже любого другого. Собственно говоря, в этом и состояла одна из центральных проблем его поля исследований - убедительно рассортировать следы ДНК в окаменелости, надежно отличить их от всевозможных псев-доокаменелостей. Псевдоокаменелости - от давнишних ложных наутилоидов до знаменитых марсианских псевдонано-бактерий - щедро усеивали весь путь развития его науки. В палеогеномике ты ничего не добьешься, пока не сможешь показать: то, о чем ты говоришь, это и вправду то, о чем ты говоришь. Поэтому сперва доктор Смит отнесся к тому, что нашел в «мусорной» ДНК окаменелого дельфина, без излишнего ликования.

Да и отвлекающих факторов было много. Он жил на южном берегу Амазонского моря, являвшегося, по сути, заливом Мирового океана, к востоку от Элизиума, неподалеку от экватора. Летом, даже прохладным, как все в последнее время, вода в прибрежном мелководье становилась теплой, как парное молоко, и дельфины - адаптированные потомки земных речных дельфинов, таких как китайские байджи, бо-то с Амазонки, сусу из Ганга или бхуланы с Инда, - резвились у самого берега. Лучи утреннего солнца пронизывали воду, четко вырисовывая их мелькающие силуэты; иногда дельфины сбивались в стайки по восемь-десять особей, игравших в одной и той же волне.