«Мой любимый Васька»

День, когда для меня началась Беда, я, как и все, наверное, могу вспомнить поминутно: прямо от того самого момента, когда я проснулась в своей постели. Говорят, так же помнят 22 июня те, кто пережил Великую Отечественную, а американцы — где они были, когда убили их президента Кеннеди. Просто это так резко разделило все на «до» и «после», что каждое событие того дня будто отпечаталось у меня в мозгу — хоть и прошло уже три года. Я вот очень четко помню, что когда я проснулась, в доме пахло жареным луком — мама готовила котлеты, а на завтрак был сыр «Пошехонский» — немножко крохкий, но с очень вкусной корочкой. А сапожки, которые я надела в тот день, были коричневого цвета, левая молния немного заедала, так что приходилось обжимать ногу, чтобы ее застегнуть, а во дворе, когда мы вышли, перед подъездом стояла «Скорая помощь», очень заляпанная грязью — первые зараженные появились уже в нашем доме, только мы тогда этого не знали.

Вообще, уже много говорили, что какая-то болезнь есть — поэтому мама и взяла меня с собой на работу. Она вообще-то хотела меня дома оставить, но я сама с ней попросилась — мне Виталик обещал пару новых фокусов с картами показать. Если бы я пошла в школу, то, наверное, и не вернулась бы оттуда. По крайней мере, я больше никого из своего класса не встречала, ни в одном анклаве, и даже здесь, в нашем родном «Пламени». Мне все же до сих пор хочется, чтобы кто-то тогда уцелел, пусть даже это будет волосатый Мирзоев, который меня пытался лапать в раздевалке.

На работу к маме я пошла, естественно, куда с большим удовольствием, чем в школу. Тем более, что как раз в тот день должна была быть контрольная по химии, а я эти валентности терпеть не могла.