«Шотландия навсегда!»

Вся наша история — вымысел, с которым все согласны.

Ветер гнал к берегу свинцовые волны, срывая с них пену и бросая на штурм земной тверди. Волны разбивались о берег острова, рассыпались на тысячи брызг, которые ветер подхватывал и вновь бросал выше, осыпая чахлую прибрежную растительность и серые осклизлые камни.

Маленький пустынный остров, форпост на пути северо-восточного ветра, плоский и практически лишенный древесной растительности. Северный Роналдсай, самый северный из Оркнейских островов…

По берегу брел монах. Одинокая фигура в длинном темном плаще медленно двигалась вдоль берега, иногда останавливаясь и осматривая безбрежную серость океана. Иногда, когда порывы ветра были особенно сильными, монах наклонял голову и быстро поворачивался к ветру спиной.

Проходило несколько секунд и монах вновь выпрямлялся, вновь начинал движение по берегу, как будто обходил дозором эту неприветливую землю.

Пройдя по северному берегу, монах быстро пересек перешеек и расположился в небольшой ложбинке, где ветер практически не чувствовался. Оглядевшись по сторонам, клирик достал из расщелины большой мешок, из которого вытащил потрепанный спальный мешок и завернутый в бумагу пеммикан. Вернув мешок обратно и придавив его камнями, монах выбрал площадку поровнее, расстелил спальник и уселся на него, после чего откинул капюшон и принялся за еду.

Возраст служителя церкви можно было определить лишь приблизительно. Лицо его выглядело молодо, однако небольшая рыже-пегая борода и усы могли подсказать стороннему наблюдателю, случись он на острове, что святой отец уже давно разменял третий десяток. Сам монах был высок, а его руки — бледно-розовые, с аккуратно подстриженными ногтями, не могли принадлежать рядовому брату или, учитывая место, отшельнику, избравшему путь молитвы и одиночества.