«Цурюк»

!ДЁРЕПВ ЯМЕРВ!

!ВРЕМЯ ВПЕРЁД!

Шаманский Бубен — это душа шамана, источник могущества и силы. Его звук приносит выздоровление, очищает организм от негативных вторжений, даёт спокойствие и уверенность.

— Не признал — богатым буду! — Владимир Ильич, внутренне сжавшись в точку и попытавшись сделаться невидимым, уже совсем было прошмыгнул мимо харизматичного одноклассника. Где там!

Сульфат только делал вид, что поглощён перешучиваньем с ментами. В последний миг его мясистый взгляд по-хозяйски выцепил проходимца из толпы и словно приморозил к мозаичным плитам вестибюля музея.

— Ну, вот и ты, наконец! А то звоню, понимаешь, звоню — а мне всё: «Абонент не абонент»… Нехорошо, понимаешь.

Левин забормотал в оправдание какую-то ересь насчёт сломанного зарядного устройства и неверного pin-кода — скажи он правду, она бы только пуще напрягла сановного собеседника. В его прочном увесистом мирке государственной безопасности мобилы не исчезают в никуда из запертой квартиры…

Честно признаться, дематериализация старенькой «Нокии» не особо огорчила владельца — по той простой причине, что он давно не ждал от телефонных звонков ничего доброго. Все друзья к сорока семи растворились в потоке времени: кто пошустрей — зацепились в суетных столицах, остальные по одному откочевали вниз по реке к предкам, в Края счастливой охоты… Полгода тому Левин, с похмелья прибираясь в столе, перелистал записную книжку — и выкинул её в мусоропровод.

С тех пор он окончательно застрял в щели между мирами — не востребованный ни жизнью, ни смертью. Минимальный оклад музейного работника с каждым годом воздвигал всё больше прозрачных, но непроницаемых препон между Ильичом и обществом потребления, и мечта о платной операции за границей давно сменилась столь же нереальной грёзой о ловкой трости чёрного дерева, виденной в лавке старьёвщика Оси Пикселя под кучерявой вывеской «Антик — Рось». Сложный перелом голеностопа Левин получил в девяносто седьмом на соревнованиях по скалолазанию — а через полгода его бросила Инесса, весьма кстати повстречав безобразно богатого и здорового шведа-горнолыжника. Он честно отправился в храм и поставил свечку за здравие бывшей половины: «Пусть мне будет плохо, лишь бы ей счастье»…