«Попаданец (Барон Ульрих)(7 книг)»

Попаданец (Барон Ульрих)(7 книг) (fb2) - Попаданец (Барон Ульрих)(7 книг) [СИ] 4243K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Сергей Витальевич Мельник

Попаданец. Барон Ульрих

Дождь крупной дробью барабанил по капюшону плаща, наполняя осенний день мокрой прохладой и шелестом осыпаясь в облетевшую желто-красную листву засыпающего леса.

Мерный шаг, тяжесть рюкзака за плечами, старая еще от деда доставшаяся «вертикалка», вот и весь мой скарб, вот и весь я.

Электричка уже давно скрылась из виду, протарахтев железом колес, старенькое ружье извлечено из чехла и повешено стволом вниз на плечо. Хорошо, предусмотрительно достал плащ, сразу накинув его до выхода из вагона.

Миновав по едва видимой тропе густой подлесок, вхожу под кроны уже больших деревьев. Все, теперь можно считать, что отпуск начался.

Первые дни была суета, собирал вещи, обзванивал знакомых, пытаясь совратить на поход в лес, но, увы и ах. Проверенные товарищи завязли в работе либо же бездарно отгуляли свои отпуска летом. Нет, лето это конечно хорошо, но вот кто знает, тот не даст соврать, конец сентября начало октября самое благословенное время для лесных походов. Но не суть важно. Отпуск придется проводить в гордом одиночестве, компанию я себе так и не нашел. Впрочем, думаю пока.

Обрезанные «кирзачи», в которых я еще в армии плац топтал, держались хорошо, рюкзак умный, с рамкой и подпоясом, такой хоть и неподъемный на первый взгляд, но вес распределял на спине в не напряг. Шлось хорошо, жаль, что в одиночку, если не считать, конечно, Лялю.

— Лялька! Едрить тебя за ногу! — Крикнул я, свиснув пронзительно с умилением наблюдая как из кустов, вихрем вылетел сбитый коротконогий комок шерсти, моя спаниелька, так сказать подруга дней моих суровых.

Лет пять-шесть назад, познакомился с одной девушкой, хотел ей в подарок щенка преподнести, да только как увидел сморщенный носик прелестницы скривившейся при виде маленького щеночка, сразу понял, собаку ей не отдам. Да и не по пути мне с таким человеком. С тех пор, Лемринада по своему собачьему паспорту, а по простому Лялька, живет со мной, радуя мое сердце, старого холостяка, своей персоной.

На часах половина десятого, на навигаторе выставлены точки, шаг мерный, воздух прохладный, купленный напульсник показывает, что я не человек, а земное воплощение спокойствия Будды, пульс и сердцебиение в норме.

От легкости и какого-то внутреннего просветления на душе начинаю мурлыкать разные песенки себе под нос, пару раз останавливаюсь, делая фотоснимки, наиболее живописных мест. Время, как и пройденное расстояние, остаются позади. Шаг другой, за ним еще один и еще. Нисколько не покривив душой, могу сказать, что я подхожу к состоянию счастья. Просто физически ощущая, как налет серой грязи повседневности сползает с меня кусками. Размокая и отваливаясь под дождем, цепляясь за ветки кустарника и оставаясь где-то там, далеко, в другой жизни, с другим человеком.

Я не молод, уже пошел в размен четвертый десяток лет, за плечами не мало, но одинок как ветер в поле. Нет уже близкой родни, нет так же тех, с кем бы можно было пройти рядом оставшийся земной срок. Не то что бы я не влюблялся или же у меня не было отношений, все это было, но как-то так получилось, что вечера мне все чаще и чаще приходилось встречать в одиночестве, а городской телефон, стал звонить, лишь только когда кто-то ошибался номером.

Можно конечно и по переживать в связи с этим поводом, но как-то не получалось. Мне интересно жить с самим собой и даже весьма. Есть страсть к медицинской науке, недавно получил степень доктора наук, присужденную президиумом высшей аттестационной комиссией министерства образования и науки РФ по результатам публичной защиты докторской диссертации. Есть моя работа, в БСМП, с учетом того, что в местном мед институте у меня стоят в обязательстве девять часов на лекции студентам. Все это крутит и вертит мною, забирая одиночество и, заставляет вставать по утрам. Каждый раз, гладко выбриваю подбородок и надеваю, свежую рубашку, выхожу из пустой квартиры. Кручусь, верчусь, да и много ли мне по большому счету нужно для счастья? Последнее время даже стал замечать, что не в состоянии потратить зарплату за месяц, постоянно остаются деньги. Что впрочем, радует, так как дает возможность материально, подкрепить свои увлечения.

Возможно это бич и печать моей профессии, не зря же говорят что врачи циничный, замкнутый и нелюдимый народ. Возможно. Впрочем, кому это интересно?

Местность же постепенно менялась, рельеф стал пестреть мшелыми валунами, появились холмы и россыпи камней, деревья расступились, давая больший обзор, а где-то впереди на грани восприятия слуха стал, различим шум бегущей воды.

Еще час неспешного хода вывел меня к берегу бурной небольшой реки, местами поросшей непролазными плавнями камыша. Дальше вниз по течению, еще километра полтора два, где поток реки разливается, успокаиваясь, немного в сторону от воды к широкой поляне и рюкзак с плеч. Все, на сегодня хватит, начало второго по времени, часов пять до сумерек, пора ставить лагерь.

Каркасная нейлоновая палатка разлаживается в минуты, внутрь кидаю рюкзак, а сам с топором и верной Лялькой обхожу по кругу лагерь, ища сухое дерево. Можно было бы обойтись простыми опавшими ветками, но хотелось сегодня ночью посидеть подольше у костра.

Хлопоты по обустройству лагеря доставляли удовольствие. Нарубил с хорошим запасом дров, тут же накрыл их полителеновой пленкой от дождя, снял дерн под кострище. Вырезал рогатины держаки для котелка. Немного еще повозившись, натянул тент.

Времени еще было порядочно, расчехлил коротыш спиннинг, быстро смонтировал катушку и, прихватив с собой небольшой набор блесен, выдвинулся к воде.

Река в этом месте расширялась из бурного потока, превращаясь в вальяжную тихую гладь. Вода по-осеннему прозрачна и лишь местами темнеет омутами. Зачерпнув ладонями из реки, ополаскиваю лицо, наслаждаясь живой прохладой. Дождь почти прекратился, оставив после себя влажную взвесь туманной зыби, а где-то совсем под боком распевалась птичка. Покой и тишина.

Бесхитростно из набора «блесен», достал «колебалочку» на 10 грамм, именуемую в народе «ложкой», так как в былые времена люди делали нечто похожее из столовых принадлежностей путем усечения, убирая ручку и на её место, подвешивая тройник.

Дальше обстрел водной глади с мягкой проводочкой, без агрессии, на два оборота легкий кивок. Бросок, другой, перехожу от места к месту, с глубины тишина. Перехожу еще через прогалину и чувствую что перспективное местечко. Пятно не опавшей водной травы, легкий перекат, свидетельствующий о препятствии под водой, низко нависшие ветви близко стоящих деревьев. Чуйка рыбака, просто звенит как натянутая струна, азартным мягким шепотом говоря: «Здесь! Здесь она родимая!».

Первый же заброс и мощный с оттягом удар. Спиннинг опасно сгибается в дугу, в руки передается вибрация от идущей по дуге на леске рыбины, я еще не вижу ее, но могу с уверенностью сказать, что меня ждет, слишком силен и нахален удар, слишком быстро идет под водой.

Минутная борьба и моему взору предстает матерый «горбач», закованный в зеленый панцирь с черно-полосатой расцветкой и неимоверно ярким цветом огненно красных плавников.

Хорош! Ой, хорош, красавец! Без ложной скромности грамм семьсот-восемьсот, а то и кило! Спина в три пальца, да тока побоюсь прикладывать, уж больно страшен перепончатый гребень шипов на ней. Как в песне: «Душа поет, а сердце плачет». Такого красавца грех за бока да в котелок не опустить на ушицу и в то же время понимаешь, как редка такая рыбка в последнее время, так и хочется отпустить на волю этого красавца. Впрочем, сомнения прочь, а рыбу на кукан, как говаривал кто-то из великих, возможно даже я.

Уже к вечеру, возвращаясь в лагерь, приношу улов, дополненный еще парой окуней поменьше и двумя «камышовками», длинными шнурками щучками, в лагерь. В темнеющем небе стали проскакивать багровые закатные тона, а на весело потрескивающем костре уже побулькивал котелок, с ухой дожидаясь второй загрузки почищенной рыбы. Стало быть, двойная то ушица будет, не хухры-мухры компот в столовой, а порядочный взвар.

Полноценный закат уже с проблеском двух или трех самых ярких звезд, встречаю с кружкой ушицы и парой просоленных сухарей темного бородинского, приятно пахнущего тмином.

Нырнув в палатку, вновь присаживаюсь у костра, бережно вскрывая 0,5 «Фамус грауса», плоскую бутылочку неплохого вискаря, слямзенного еще в том году у глав врача. Впрочем, с него не убудет, ему и так презенты день через день носят, не то, что мне штатному терапевту.

Слегка пригубить, покатать коричневую горечь во рту не спеша, ощущая всю прелесть своего положения и наслаждаясь, теплотой растекающейся по гортани.

— Ваше здоровье сударыня Лемринада! — Салютую еще одной рюмочкой, своей спаниельке, в награду получая порцию горячих собачьих поцелуев. — А ну отставить, облизывать меня хорошего!

С темнотой реально похолодало, видимо к утру траву посеребрит инеем. Радовало, что прекратился полностью дождь, и небо было уже без единого облачка, открывая моему взору бескрайнюю завораживающую глубину черной бездны, усыпанную мириадами светлячков звезд.

Отловив Ляльку, достал полотенце, тщательно вытирая собаку, изрядно вымокшую за день и теперь дрожащую у меня на руках. Милая барбосинка порядочно намоталась по лесу, теперь устало присыпала, а я то и дело подбрасывал поленья в костер и выпутывал колючки репейника из её ушей.

Уже за полночь отнес спящую собаку в палатку, да и сам еще немного побродив по лагерю, отправился спать.

* * *

Гул, словно от рассерженного улья полного пчел, даже сквозь сон неприятно резал слух. Едва разлепив глаза, понял, что палатка освещена пунцовым светом, словно на нее снаружи направлен прожектор.

Спазм боли скрутил тело, окончательно вырывая из сна. Бедная спаниелька жалась ко мне, испуганно поскуливая и припадая к земле. Руки пробило дрожью, с трудом расстегнув спальник, тут же рванул молнию на входе палатки, вываливаясь наружу, или вернее сказать выползая. Яркий пульсирующий свет больно резал глаза, не давая сфокусироваться и рассмотреть что-либо отчетливо. Мысли испуганной чехардой носились в голове не находя ответов.

В бок ткнулся испуганный поскуливающий комок, бедная Лялька жалась ко мне, ища защиты и успокоения. Обхватив собаку, прижал её к груди, щурясь и пошатываясь, поднялся с земли, в нерешительности пытаясь сделать хоть пару шагов во внезапно, словно сгустившемся наподобие толщи воды воздухе.

Резкий спазм боли сковал тело, муть тошноты дурным комом подкатила к горлу, ноги подкосились и последним кадром сознания, был резкий удар головой о вздыбившуюся землю и удирающая в лес собачка.

* * *

Сознание урывками выхватывало причудливые картины неизвестного мне помещения. Бревенчатый сруб, какой-то загородный дом? Было больно и постоянно мутило. От силы на минуту удавалось себя держать в руках, отмечая чьи-то заботливые руки, умело обтирающие меня влажным компрессом, что-то вливающие в меня отвратительно горькое и отдающее стойким травяным привкусом.

Я терял сознание вновь приходил в себя не в силах вымолвить и слова лишь с надеждой на скорое избавление. Впрочем, кризис миновал, оставляя ватную слабость во всем теле и наваливаясь какой-то неимоверной тяжестью на плечи.

Я лежал на деревянном топчане из связанных кожаными ремешками жердей, а моей периной была скошенная трава.

Рядом сидела коренастая женщина в грубого покроя сарафане с повязанным на голову платком больше похожим на кусок мешковины. Это ее загрубевшие от труда руки ухаживали за мной, поднося питье, обтирая меня и кормя, словно щенка с рук, так как сил не было практически не на что.

Вопросы хрипом или стоном срывались с моего языка, заставляя ее то, плакать, то нервно бегать по комнате, и полностью меня выматывая. Странно, я ее не знал, но почему-то мои страдания воспринимались ею так живо и близко.

Непонятный свет, и боль, сковавшая меня тогда в лесу, что это было? Помню лишь как выбрался из палатки и… все. Потом лишь эти стены из грубо состыкованных бревен и забота этой женщины.

День сменялся ночью, а я с трудом разлеплял веки апатично оглядывал унылую бедную обстановку с трудом проглатывал предложенную пищу запивал горечью предлагаемого питья вновь проваливаясь в полу сон полу явь.

Осенний лес моя шебутная собачка, мерный шаг моей жизни все как-то отдалилось, словно прошла целая вечность. Где я? Что со мной случилось? Лишь два вопроса постоянно вертелись в моей голове не находя ответа.

В очередной раз, открыв глаза, осознал, что нахожусь один. Самочувствие мое все еще оставляло желать лучшего, но вот боль, похоже, ушла окончательно.

С трудом, скинув с себя накрывавшие меня шкуры животных, опустил на пол необычайно похудевшие ноги, ощущая босыми ступнями холод утоптанной земли под скудно раскиданным камышом.

Убранство дома удручало своей какой-то дикостью и деревенской простотой. Под потолком не было даже банальной лампочки, пол был действительно земляной лишь местами прикрытый сухими длинными стеблями камыша, а свет в комнату проникал из маленького окошка затянутого какой-то мутно желтой пленкой.

Что за дикость? Я, конечно, был в курсе, что в стародавние времена, когда не было стекла, люди затягивали окна пленкой вымоченного и проваренного бычьего мочевого пузыря, но вот что бы так своими глазами это увидеть, такое впервой.

Пошатываясь с трудом, утвердился на ногах, у окна заметил глиняный кувшин, захотелось пить. Медленно словно учась заново ходить, стал совершать шаги, то и дело, борясь с накатывающими приступами тошноты.

Ощущения были не из приятных, я словно уменьшился и скукожился, мое тело было словно чужим и одеревеневшим, неожиданный шок от не узнавания своих рук заставил мое сердце испуганной пташкой бешено колотиться в груди.

Я замер посередине комнаты, с удивлением рассматривая свои руки не в состоянии осмыслить тот факт, что, по всей видимости, мое тело вовсе не мое!

Через голову запыхавшись, стянул с себя какую-то латанную, перелатанную рубаху оглядывая тело и непроизвольно издавая стон. Что за бред?! Как такое возможно? Я сорокалетний мужик вновь стал ребенком!

— Уна! — Вскрикнула женщина, входя в комнату и видя меня застывшего с открытым ртом. — Кавим да мерте ма? (Зачем ты встал сынок?)

В полной прострации на грани безумия я плюхнулся прямо на пол, ощутив как подомной, подломились от слабости ноги. Это было выше моего понимания, женщина заговорила на незнакомом языке, а мой мозг услужливо подсказал перевод слов, которые я просто физически не мог знать.

Женщина легко подняла меня на руки, поглаживая по голове и шепча мне про то, что я не должен вставать, я еще слишком слаб и мне нужно отдохнуть и прийти в себя, она постоянно говорила бес умолку то, улыбаясь, то, заливаясь слезами качая меня на руках и расцеловывая.

Я же молчал, понимая, что ничего не понимаю и, ощущая непомерный страх от того, что произошло нечто, не укладывающееся в обычные рамки понимания этого мира, всей моей жизни, а главное того, что же будет теперь? Кто я теперь?

* * *

Звали меня Уна и я действительно был ребенком. По моим прикидкам было моему телу от семи до восьми лет. Худощавый светловолосый, впрочем, как и практически все население небольшой деревеньки, где я очнулся.

Около трех десятков приземистых укрытых вязаными охапками камыша домов, таких же незатейливых сараев, и кромешный лес вокруг, вот что, из себя представляла деревня Дальняя.

Немного отойдя от первого шока, мне волей неволей пришлось как-то адаптироваться и попытаться узнать о том, где я и что же меня ждет в дальнейшем. Чем мне руководствоваться? Куда бежать? Кто мне поверит и если поверит, каковы будут последствия этой правды?

С помощью женщины, которая меня выходила, оказавшейся матерью моего тела, я стал выходить на улицу посидеть на крыльце, где меня ждал мой всегдашний компаньон, древний дед Охту, отец моей мамы Иши. У которого, один глаз был почти полностью закрыт белым бельмом катаракты и моей подружки вертлявой вечно сосущей палец девочки Ви. Дочки соседа, которая еще плохо говорила и была еще младше меня, хотя занозой была той еще, постоянно бегая и крутясь вокруг меня, выдавая все мои шаги матери.

Все было просто до ужаса и примитивно до невозможности. Дома собранны без единого гвоздя, земляной пол и протекающие крыши. За удобствами во двор в яму, пищу готовили во дворах под навесами на костре, а на зиму когда снега заметали все по самую крышу, худую скотину заводили в дома, чтоб не померзла, да и теплее так получалось со слов старика Охты.

Все население деревни жило практически полностью от охоты, лишь по весне распахивая два поля неподалеку, засеивая его пшеницей. Один колодец в центре деревни, впрочем, больше для скотины, так как в основном ходили к небольшой речке, где собственно стирались да набирали впрок.

— Дед. — Я сидел на крыльце, греясь под лучами утреннего еще не жаркого солнца, с трудом переваривая то, что сейчас весна, а не осень.

— Ась? — Встрепенулся тот видимо приснув.

— А что со мной случилось? — Медленно подбирая незнакомые мне слова, спросил я, удивляясь этому странному и непонятному умению нового языка.

— Магия внучек. — Дед, задумавшись, пожевал губами. — От деревни повезли барону долг свой весенний. Прошли через лес, прошли деревню Речную и Ближнюю, вышли к городу. Стали ждать барона с его управляющим, а тут какой-то маг столичный проезжал, худющий, страшнющий весь такой благородный, а ты бегал с пацанвой игрался и не усмотрел, как под коня к нему чуть не залетел. Конь то хоть и статный, а шуганулся тебя, тот маг чуть и не вылетел с седла, осердчав стало быть знатно.

— И что? — Спросил я видя, что дед, похоже, замолчал на долго, копаясь, где-то в глубинах своей души.

— Кто его знает? — Дед пожал плечами. — Мы то и не видели, это Ви твой хвостик к нам прибежала в слезах, когда подошли ты, лежал без чувств на земле, и пар от тебя шел вроде ты как из бани али из печки выпал.

— У-у-у-н-а-а-а… — Протянула девочка, большущими глазищами меня, разглядывая, после чего протягивая мне ко рту обсосанный свой палец.

— Нет, спасибо. — Я отодвинул руку девочки, вновь переключая внимание на деда. — А где мы находимся?

— Что значит где? — Дед удивленно на меня посмотрел. — Дома понятное дело, где ж нам, еще то быть?

— Не ну понятно, что не на луне. — Дед хмыкнул моей шутке. — Я спрашиваю, про место нашего дома, что это за лес, что за город, что за страна?

— Ну, лес как лес, Диким кличут, город Касприв на землях барона Рингмара. — Я кивал, поощряя деда к диалогу. — Барон в графстве Миртов, пятеро их, стало быть, в графстве, баронов которые. Ну а что со страной то не так?

— Я не знаю, ты мне скажи. — Спросил я, смотря на удивленного деда.

— Ты что это внучек забыл, что мы в королевстве Финорском? — Он озадаченно чесал макушку.

— Дед, меня этой самой вашей шандарахнуло, магией. Я с трудом вспомнил, как меня звать, а ты удивляешься, что я не помню королевства. — Линию и легенду об амнезии мне волей не волей приходилось поддерживать.

Ох, и странные дела вокруг творятся. Я человек прошедший чуть ли не пол жизни нахожусь в теле мальчишки, говорю на незнакомом мне изначально языке, в дремучем убогом уголке, где никто слыхом не слыхивал про электричество, телефон и Россию. Живут, чуть ли не собирательством, говорят о королевстве, вокруг дремучий лес. Кто сошел с ума, я или этот мир?

А эти их рассуждения о магии, словно о чем-то само собой разумеющемся, что это? Вся деревня увешана амулетами, пучками трав какими-то перышками и узелками, все верят в лесных духов и прочую мутотень. Что за дикость? Вопросы, вопросы и вопросы.

Здоровье мое постепенно налаживалось. Появился аппетит, я стал прогуливаться и помогать по хозяйству. Мне доктору медицинских наук пришлось выгребать козьи каки из-под трех сволочей, которых держала моя новая мама Иша. Я кормил сидящих в клетях фазанов одомашненных в деревне вместо куриц, таскал воду в деревянных ведрах с речки, помогал деду выделывать в золе и соли шкуры животных.

По моим уже осознанным, подсчетам получалась третья неделя моей новой жизни. Душа моя металась испуганно, я узнавал мелочи но не понимал или вернее сказать не мог до конца принять главное. Все теперь будет по-другому, нет больше того меня, нет больше моего города и моей прежней жизни. Есть что-то другое и, похоже, это навсегда и что самое главное, мне, похоже, это нравится.

О чем я думал? О многом, о параллельных мирах и реинкарнации, я думал о магии и высоких технологиях, мне даже приходили мысли в голову об экспериментах инопланетян, впрочем, все это были лишь рассуждения и домыслы. Вариантов тысячи а, правда одна и как говорилось в одном из знаменитых сериалов «где-то там…»

Истина.

Истина была не совсем радужной, деревенский быт только в книжках и по телевизору мил и облагораживает. С утра и до вечера приходилось что-то делать. Вставали все с первыми лучами солнца и горбатились, как проклятые пока оно не садилось. Доставалось всем, женщинам детям старикам, мужикам, козам коровам и даже собаки бегали в лес на охоту, так как на зиму должно впрок накоптить насолить насушить иначе с голоду околеешь.

Нужно было всего и побольше, так как в конце лета везти долг барону, мзду так сказать. Шкурами и кое, каким провиантом отдавать, иначе как говорит дед Охта приедут стражники и посекут всех плетками, а кого строптивого так вообще на ближайшем суку вздернут, да баб всех перепортят, в общем, некрасиво поступят.

Средневековье прям какое-то, впрочем, меня уже ничем не удивишь. Магия у вас тут? Да ради бога! Бароны, графы, короли? Да пожалуйста! Мне вон доктору наук некогда, мне надо коз покормить, травы накосить да забор деду помочь завалившийся на бок поправить. А что бы вы на моем месте делали? В милицию позвонили или в МЧС? Или может пламенные речи об освобождении пролетариата стали толкать с телеги? Мда, уж.

Можно много и с расстановкой рассуждать о высоком, но вот когда вам банально пучком травы приходится зад подтирать, или пользоваться обувью лишь в зимнее время, так как накладно шкуры о землю топтать, тут уж не до высокого тут бы пожрать, где найти да упасть на койку не чуя ног. После того как целый день пахал, косил, варил, крутил, строгал, сшивал.

Хотя народ привычный к такому быту, они тут родились, тут и помрут. Правда одно послабление я себе выбил, на возраст тут не смотрят, ибо ходишь, руки ноги есть вперед работать. Это рыбалка. Местные хоть и промышляли помаленьку рыбой, но вот спецами были не ахти какими. Их способы это острогой колоть, или запруды корзинами прочерпывать. Методы скажу я вам хоть и действенные, но уж больно долгие и не особо уловистые. В то время как я был хоть и рыболовом любителем в своем мире, но как спиннингист порядочно насмотрелся на орудия лова браконьеров, так как именно спиннинг позволял мне цеплять все их незаконные снасти в любом месте и на любой глубине. Так как спиннингист не один рыбак лютой ненавистью не пылает к браконьерам, впрочем, те отвечают наверно взаимностью.

Выбор пал на «вентеря», народное творчество представляющее из себя, длинный чулок один из концов которого представляет собой бутылочное горлышко уходящее внутрь конструкции. Этакая вогнутая воронка. Рыба плавает по речке, заплывает в чулок и тупо там мечется не находя выхода. То, что мне нужно, дешево и сердито.

Правда вязать эту конструкцию пришлось деду, я долго его уговаривал, ходил вокруг него, сами понимаете тут ни капрона ни бечевочки в лесу не найти всю конструкцию вязали из ивовых веток, получился не чулок а длинная решетчатая корзина.

Вся деревня потешалась над стариком и его бестолковым как они считали внуком, смотря, как они вяжут непонятные самоловы. Признаться мне самому пришлось поволноваться, так как уверенности в том, что такая массивная конструкция из дерева будет работать, до конца не было. Показала практика. Оставленные на всю ночь и вынутые по утру самоловы принесли полный заплечный мешок разнокалиберных рыбин влетевших туда.

— Эко диво. — Бормотал Охту, идя со мной после нашего сбора добычи. — Этож, как ты лихо измыслил то такое внучек? Да такого даже в Речной не знают! Рыба сама считай тебе в руки идет, а ты сидишь, дома да делами своими занимаешься!

— Это я в городе углядел дед. — А что прикажете мне ему про прошлую жизнь рассказывать? — Бегал, смотрю, корзины такие стоят, я и спросил у дядьки, что рядом стоял, что это такое.

Вот так со временем, нас с дедом признали за знатных рыбаков, отряжая по утрам проверять улов, что давало мне время дурака повалять обдумать все, впрочем, с пользой для всех. Самому мне корзины из воды не по силам было доставать да вытрушивать, а дед был, слеп на один глаз, да и вторым не шибко видел. Так мы друг друга и дополняли.

Вы будете смеяться, но именно в этих условиях я осознал, что лень это двигатель прогресса. Ну, вот ну никак мне не улыбалось с утра и до вечера спину не разгибать. Порода у меня такая, интеллигенция, я так не могу, чтоб без книжки, теплого пледа и долгих запутанных разговоров о главном и общемировом. Есть люди находящие удовольствие в труде, а есть я. И я его там ну никак не находил.

Вот, к примеру, самых маленьких детей, зачастую отправляли по грибы и ягоды в лес под присмотром какой-нибудь матроны в сопровождении оголтелой толпы жен коллектива. Нет, лес я люблю, но вот раком по нему лазить увольте! Уже после второго такого похода я, подхватив под руку Охту, на окраине стал окапываться в овраге, да рубить сосновые жерди.

— Внучек, на нас люди смотрят, говорят, мы умом тронулись. — Дед копал по склонам, а я выносил корзинами грунт. — Ты уж уважь старого, скажи, что задумал, а то ведь и мне как-то стыдно не пойми чем заниматься.

— Мы дед, землянку большую с тобой делаем. — Корзины с землей хоть и подстать мне маленькие, но уж больно тяжелые, резали от нагрузки руки.

— А на что она нам сдалась? Аль не в самый худой год живем, да и дом у нас статный, не течет да мхом весь проконопачен. — Дед покряхтывал, но продолжал исправно выструганным из дерева острым веслом, которое тут заменяло лопату, срубать со склонов овражка пласты земли. — Что ты удумал, говори, что гадать, мож подскажу чего.

— Да дед, понимаешь… — Я задумался, прикидывая все варианты. — Забодали меня все эти походы по лесу за грибами. Лазаешь там, по самым что ни на есть дебрям, кругом девчонки бегают в игры играются, терн весь исцарапывает с головы до пят. В общем надоело.

— Хе-хе! Девчонки надоели? — Старик хмыкнул, подавая мне очередные корзины с землей. — Ну, то, что от баб много шума, это понятно, мне не понятно ты, что решил под землю закопаться от них?

— От них закопаешься, как же. — Буркнул я себе под нос, покосившись на сидящую рядышком малявку Ви, вызвав смех старика. — Не деда, я лучше придумал. Мы грибы будем сами выращивать как на поле пшеницу.

— Ты с дубу рухнул!? — Дед клацнул отвалившейся от удивления челюстью и выронил лопату. — Грибы на огороде не растут!

— Ну дык. — Я поднял лопату, вновь вручая ее старику. — Теперь будут. Ты уж поверь, я, когда в городе был, от одного из слуг в замке услыхал, как-то что в подвале старого замка грибы выросли сами собой!

— Брешет! — Старик в сердцах кинул вновь лопату на землю.

— Ты дед не спеши. — Я вновь поднял лопату, вручая ему и стараясь мягко, объяснить или если называть все своими именами, обмануть старика. — Люд там разный толпился, многие про то слыхали, а один заезжий так вообще сказал, что где-то далеко в его краях люди давно догадались, как грибы выращивать и, мол, это всем известно, что им подавай сырой подземок, иначе, мол, никак.

— Ой, внучек, брехни ты наслушался, чует мое сердце!

— Дед, может оно конечно и брехня. — Я успокаивающе взял его за руку. — Только вот сам подумай, а вот как мы с тобой самоловы сплели на рыбу, ведь тоже со слухов и тоже никто не верил, а работают! Вот скажи мне по чести, работают, али нет?

— Ну, работают. — Он задумчиво осмотрел склоны.

— А вдруг и здесь получится? — Я с видом заядлого интригана подмигнул ему.

— Ну, ладно, давай попробуем. — Он вновь взялся вырубать землю. — В крайнем случае, следующей весной ледник заложим, если не получится, овражек тут глубокий глядишь, не потаит все за лето.

На том и порешили, хоть и с большим сомнением со стороны Охты, но зато с вполне обоснованными надеждами с моей стороны. Так как мой сосед по даче, Аркадий Семенович пенсионер, держал у себя в подвале грибную ферму, ну а я помогал старику временами компост готовить, взамен получая от него корзинку другую грибов.

За три неполных дня нам удалось вырыть и закрыть дерном и частью грунта вполне солидную землянку порядка десяти квадратных метров. Помещение внушало уважение, было сродни пещере и уже сейчас отдавало сыростью и легкой прохладой.

— И что теперь? — Дед с гордостью осматривал свой труд, держа зажженную лучину, под землей царил кромешный мрак. — От куда грибы возьмутся?

— Сначала лотки дед. — Я задумчиво оглядывал свою будущую ферму. — С мужиками поговори в деревне, нужны бревна солидные, с выдолбленной сердцевиной, как корыта, которые вы делаете. Их полками и ярусами надо выставить, как лестницу.

— Зачем? — Он, подслеповато щурясь, задумчиво оглядел меня.

— Бу! — Ткнулась мне в бок приставучая Ви.

— Что б места больше да по уму использовать, а не абы как все покидать. — Слово экономность тут было не знакомо. — Ви, спасибо оставь палец себе.

На корыта ушла целая неделя, народ хоть и помогал, но все дела бросать ради забавы незнакомой не стал. С горем пополам выставили стеллажи на четыре уровня, налепили и обожгли нечто среднее между пиалой и блюдцем, мисочки для наполнения водой, чтоб воздух увлажнять. Выложили камнем дорожки, чтоб грязь не разводить, с наружи вырыли компостную яму, куда снесли различные отходы травы и листьев, добавив немного бытовых. Лишь, после чего мы с дедом занесли первую партию мицелия, грибниц найденных в лесу и немного просушенных.

Слава богу, я имел представление о мицелии, ведь абы какие грибы не станут расти в такой ферме. Очень большой ошибкой будет считать, что можно выращивать по настоящему лесные грибы. Это не так. Дело в том, что практически повсеместно лесные культуры грибов размножаются путем микоризы. Если объяснять на «дулях», то микориза это симбиоз, соединение споры гриба с корневой системой деревьев, если еще проще, то грибы растут на корнях. От сюда и названия подберезовики, подосиновики, или четкая уверенность грибников, что такие-то грибы можно найти под такими-то деревьями.

Для разведения грибов нужны сапротрофы, так сказать санитары, поедающие компост, перегной, навоз, или древесные паразиты на подобии вешенки, растущей за счет того, что поедает древесный ствол.

Что у меня было под рукой? Правильно, «Гарики», семейство Агариковых или совсем попсово — шампиньоны. Самые популярные сапротрофы старушки Европы и моей матушки России. Мясистые, дутые, белоснежные кругляши, великолепные как в жарке, так и в разносол.

Корыта мне загрузить спорами с рыхлой почвой и лесным перегноем, удалось за пол дня, а когда через полторы недели показались пока еще маленькие, но многочисленные головки бусинки первого урожая моей подземной фермы, вся деревня по два три человека, но посетила мою плантацию, с удивлением качая головами и цокая языком.

За трех недельный цикл я со своей фермы собрал больше чем вся деревня за пол года. Конечно, не скажу что это труд не бей лежачего, но и в сравнении с лазаньем по лесу, два раза спустится под землю для полива в день и периодически вентилировать отдушинами помещение, гораздо лучше и главное продуктивней в разы, и… практически не напрягает, меня человека изнеженного цивилизацией.

Как я уже говорил, лень двигатель прогресса.

* * *

Два месяца по тридцать дней я уже тут. Дни пришлось отсчитывать, делая зарубки на стене сарая, так как местный народ слыхом не слыхивал ни о каких месяцах. Здесь была зима, весна, лето и осень. Ну, или на крайний случай «перстница», как можно догадаться, если распознать слово перст, то есть палец, это пять дней, пять загнутых пальцев на руке.

Варвары проклятые, мне не чего было почитать в туалете! Это кошмар.

С рассветом подъем на работу с заходом солнца спать.

Вы думаете в связи с тем, что я изобрел, самоловы для рыбной ловли и завел грибную ферму, меня минули труды повседневные тяжкие, на меня обрушилась слава всенародная, и я теперь сижу день-деньской в шезлонге на пляжу подсчитывая дивиденды и прибыль от патентов на изобретение?

Ага, как же, шиш мне на постном масле. Как горбатился с дедом на пару, так и продолжал. Иша, моя мама была женщиной одинокой, вся семья я да дед, мужа, моего отца, еще до моего рождения зверь в лесу задрал, не вернулся с охоты. А скотины у нас было порядочно, три козы и пяток фазаних с двумя петухами. Вы не представляете, как жрут козы. Это что-то с чем-то, просто машины смерти по уничтожению травы, и соответственно все, что в них входит через ротовое отверстие, потом обязательно выйдет из другого отверстия, причем как я стал подозревать в увеличенном объеме.

А еще в деревне царил полный коммунизм. Затарил ты закрома, набил чуланы, остальное будь добр отдай в общак. Правда и нам перепадало от общины, то шкуры, то ткани кусок, а если будем участвовать в возделывании полей то и пшена отсыпят мешочек на хлеб, зимой.

Все вроде помогали всем, в общем-то, и я не ворчал, когда моя грибная ферма ушла в общак вместе с большей долей рыбного улова. Во-первых, потому, что за фермой нужно постоянно следить и дежурить там, следя за влажностью и свежим воздухом, а во-вторых, денег в деревне ни у кого не было. То есть совсем. Никаких.

Нет, о деньгах люди, конечно, знали, в королевстве ходила чеканная монета, трех номиналов по цене изготавливаемого материала. Это медь, серебро и золото. Но вот в деревне не нашлось ни одной самой захудалой монетки. Все натуральным хозяйством, либо же трудом, ты мне помог я тебе.

Наша семья благодаря моим трудам приподнялась, нам помогли перестелить крышу в доме, вкопали новые столбы взамен сгнивших под ограду, дали три глиняных горшка и один такой же горшок под печь. Благодаря проклятым козам было молоко, на которое мать выменяла теплые шкуры, чтоб к зиме пошить теплую одежду. В кладовой весь потолок был увешан гирляндами сушеных грибов и вяленой рыбы. Мы теперь были побогаче некоторых в деревне.

Тихий ужас.

Как, вот скажите мне как, они выживают в таких условиях? Это уму не постижимо! Это не жизнь, это какое-то существование, бесконечная борьба за выживание. У них нет ничего! Я уже второй месяц ем какие-то вываренные корни и рыбу. Нет круп, что бы сварить кашу, мясо, приносимое охотниками, к нашему столу не доходило практически, так как съедалось в лет. Даже пшеницу никто не молол на хлеб, так как ее осталось ровно на посев, что бы к зиме собрать, часть урожая, отдав барону в уплату долга. Какого долга? А кто его знает? Вот люди в деревне не знают, а платят. Почему? Да потому что иначе приедут стражники и всех плетьми изобьют.

Как сказал Охта, от города Касприв, до Северных гор по Дикому лесу, вдоль речки Быстрянки, вся земля принадлежит барону. Соответственно три деревни Ближняя, Речная и наша Дальняя со всем населением является собственностью, бесправной скотиной господина. Как он повелит, так и будет, сказано по весне и по осени, два долга привозить к нему в замок, значит, будьте добры, привозить иначе изобьют, или вообще убьют за не подчинение.

С нас с Дальней требовали в основном шкуры богатые да красивые пушного зверя, так как земли пахотной нет почти, и живем мы в основном охотой.

Конец весны, первый долг отдали, за первые два месяца все кладовые в деревне были уже под завязку набиты рыбой и грибами, дни становились жаркими, лес зарос зеленью, так что иной раз и мне верткому худому мальчишке было не пройти. Народ собрался распахивать поля. Шумно, толпой, мужики выдвинулись к вырубкам подчищая поросль и в ручную используя деревянные лопаты, стали перекапывать два небольших участка земли под посев.

Мы с дедом и вечной нашей спутницей Ви, пристроились в хвосте, следуя за всеми и так же перерывали землю, словно кроты деревянными веслами, которые почему-то все упорно считали орудием труда, а не пытки.

Думаю не стоит хвалится тем, что уже после полу часа такой гребли без байдарки, мои руки превратились в один сплошной кровавый мазоль.

— Деда Охта, деда Охта! — Ви юлой крутилась возле нас то и дело, приставая, то к одному, то к другому. — А у Уны ва-ва, бо!

— Ась? — Дед с трудом понимал ее, так как малявка еще плохо говорила, но зато много и зачастую недоговаривая окончания слов. — Уна, что она ко мне пристает?

— За муж за тебя, хочет. — Настроение было не к черту, руки болели адски, посему и шутки получались плоскими.

— Хе-хе, ага, как же. — Он с прищуром поглядел на Ви. — Эта «чиплия» от тебя ни на шаг, ох и достанется тебе, когда она подрастет, шелковым будешь у нее в руках.

— Уйду я от вас, злые вы. — В дополнении к рукам стала побаливать и спина.

— А ну покеж, что она там у тебя разглядела. — Дед повернулся ко мне, после того как Ви стала дергать его за штаны. — Иначе завалит меня, под ноги сунувшись. Ох, ну и дырищи ты на руках на мослал! Не, внучек так не пойдет, иди-ка ты отседова.

— Да ниче дед, я уже приноровился. — Бросать работу не хотелось, совестно как-то было бить баклуши, когда все пахали не разгибаясь. — У меня уже почти и не болит.

— Иди-иди, болит, не болит, а как гной пойдет, можно и без рук остаться! — Дед притопнул ногой. — И не перечень мне, а то сейчас сорву хворостину, в другом месте заболит.

Спорить было бесполезно, нравы тут были еще те, не долго спрашивают, зато быстро штаны спустят и жопу надерут. Мне признаюсь к своему стыду, уже перепало от деда так сказать, в профилактических целях один раз. За язык длинный аки у гадюки кусучий. Ну да я не в обиде, дед мужик толковый, не в злости зад драл, науки ради.

— Ви! — Дед поймал крутящуюся девочку за руку. — Отведи Уну, к знахарке, смотри, чтоб никуда по дороге не сворачивал! Следи за ним глаз да глаз!

— Ну, дед спасибо! — Вот уж действительно пошутил, так пошутил, девчонка же теперь с меня вообще не слезет, она и так за мной даже в туалет бегает, теперь же вообще страшно представить что учудит.

— Ха-ха, ой, не могу! — Он откровенно ржал, смотря как малявка, пихает меня в спину, что-то наставительным тоном мне, выговаривая и грозя пальцем. — Ну, девчонка будет! Огонь! У такой жены не забалуешь!

Все поле провожало меня дружным хохотом, все друг друга знают, а уж о моем хвостике и подавно. Варвары. Мы еще дети малые не разумные, а они уже сватают мне эту маленькую пигалицу. Даже родители Ви, уже просто улыбаются и разводят руками, мол, что тут поделаешь, она считай уже, у вас живет, мы ее практически и не видим.

Взяв девочку за руку, чтоб не отставала, пошел назад в деревню искать местного врача, знахаря. Признаюсь, мне как терапевту с не малым опытом было очень даже интересно понаблюдать методы работы своего доисторического коллеги. Работы то тут кот наплакал, всего лишь волдыри слезли, нужно промыть все, неопытного специалиста может испугать сукровица, но это ерунда. Ошметки кожи подровнять, легким спиртовым раствором подсушить и в принципе дальше просто периодически поглядывать за тем, что бы не попала инфекция, меняя перевязку.

Дошли до дома бабы Априи, исполняющей роль участкового врача, не скоро, старушка жила на окраине деревни, особняком, почти на границе с лесом. Щупленькая, маленькая старушка, с мимическими морщинками улыбчивого человека у глаз, встретила нас во дворе, вытирая руки о серый передник, так как ковырялась на грядках в траве высаженной на ее участке.

— Ай, детки мои! Ай, до чего ж хорошо вы голубочки смотритесь! — Заголосила Априя, увидев нас. — Ай, вы мои хорошие! Ну-ка идите ко мне я вам молочка налью!

— Ты б коньячку бабка мне накапала лучше. — Пробурчал я тихо себе под нос.

— Конь-бяч-ку! — Тут же во весь голос скомандовала маленькая Ви, услышав меня.

— Цыц. — Одернул я ее, проходя во двор и подходя к дому.

Бабка Априя, что-то ворковала, ей вторила Ви, я же сидел в углу на лавочке, оглядывая покои местного эскулапа, впечатленный увиденным.

Покои старушки напоминали сеновал и лавку таксидермиста одновременно. Кругом куда не посмотри, висели, лежали, стояли, различные пуски трав, корешков, веточек, какой-то коры, целая куча мумифицированных трупиков различных мелких тварей, от жаб до летучих мышей. Все это дополнялось кучей горшков с различными отварами, обдающими чуть ли не радиационным фоном, стойко разнося прогорклый запах по дому.

— Что внучек, интересно? — Бабка внимательно меня осматривала, вполне адекватным и пристально умным взглядом. — Уж не напуган ли ты часом?

— А? Что? С чего это? — Я с трудом перевел взгляд с ее запасов на саму хозяйку. — Просто любопытно, что можно с жаб сухих извлечь?

— А ты что внучек знаешь, что не из сухих можно извлечь? — Бабка подошла поближе, буквально буровя меня взглядом.

Признаюсь, от постановки ее вопроса я немного смутился, дело в том, что я действительно знал, что можно получить за вещество с жабы. Буфотенин, сильный алколоид сходный с такими известными алкалоидами, как: кофеин, морфин, кокаин или никотин.

У меня были даже на практике, пара пациентов наркоманов, которых привезла в полном «неадеквате» милиция. Парни до того были под кайфом, что просто шли по улице, по среди белого дня каждый с лягушкой в руке и облизывали их как мороженное, или леденец на палочке. Один потом пол года в реанимационном отделении пролежал с сильнейшим отравлением.

— Эм-м. Э-э-э… — Спутавшись мыслями, невольно затянул с ответом, понимая, что скорей всего безбожно как говорят в народе «палюсь», от чего ощутил, что щеки наливаются румянцем. — Не. Не знаю.

— Во-о-о-т, значит как. — Априя лукаво мне подмигнула. — А скажи-ка мне милочек, откуда ты «не знаешь», что с этих тварей можно получить? А заодно просвети старушку, про земляночку свою чудную, да про жизнь свою непростую, а после случая-то, чудного с тобой в городе произошедшего.

Ну, бабка! Ну, дает! Я сидел, хлопая ресницами гадая то так, то эдак, что ей известно и о чем она может догадываться. Неужели всю мою конспирацию раскрыла старая бабка, которая зашептывает болезни и сушит жаб? Быть того не может! Признаться честно я уже сжился и свыкся со своим телом и своей новой семьей. Только представив на минутку, что может случиться, если Иша узнает, что ее сына уже нет, а в его теле сидит какой-то неизвестный мужик, мне стало горько и страшно как за нее, так и за себя. Нет уж, бабушка правды ты от меня не добьешься, если о чем догадываешься, все останется при тебе, иначе ведь нельзя, здесь на кону моя жизнь, пусть и взятая у другого, но куда ж мне деваться?

Априя сыпала вопросами, улыбалась, подшучивала, только мне было не до смеха, я по большей степени отмалчивался, или отвечал односложно весь напряженный и внимательный к ее терминологии.

— Баба, ка-ка! — Неожиданно выдала Ви, до этого молча смотрящая за нашим диалогом и вдруг сорвавшаяся с места и заключившая меня в свои легкие детские объятья, словно защищая меня.

— Ты смотри-ка! — Знахарка удивленно вскинула брови. — Видишь Уна, девочка чувствует, что я тебе со своими вопросами поперек горла встала.

— Ну почему же поперек. — Я успокаивающе гладил девочку по голове, при этом оставаясь внимательным и собранным. — Я просто устал, да и руки болят, стер до крови.

— Ах, я старая! — Заголосила она подскакивая. — Набросилась на тебя с расспросами, позабыв про все на свете! Ой, внучек, прости, совсем одичала я. Живу тут на отшибе, людей не вижу, вот и позабыла про все на свете, вопросами тебя засыпала.

Я кивал ее причитаниям, наблюдая за вполне адекватными действиями, этой древней медички «гербалистки». Она быстро осмотрела мои руки, после чего подошла и села рядом, приготовив куски ткани, пару кувшинов со своими отварами и широкий нож, из черного каленого, грубого куска железа, первый металлический предмет увиденный мною в деревне.

— И-и-и-и-и! — Испуганно заревела Ви, вновь обхватывая меня руками, видимо испугавшись ножа.

— Ну что ты девочка. Ну не надо, успокойся. Бабушка помочь мне хочет. — Мне вновь пришлось ее успокаивать, поглаживая и шепча всякие глупости ей на ушко. — Ну же маленькая, успокойся, все будет хорошо. Вот сама смотри ну ничего страшного.

Вдвоем с Априей мы битый час пытались оторвать от меня напуганную Ви, горой вставшую на мою защиту. Девочка, решила умереть, но мою тушку спасти любой ценой.

— Так, Ви! — Я усадил ее себе на коленки, рядом с приготовленными Априей перевязками и горшками. — Раз другим не даешь, сама будешь лечить!

— Б-у-у-уду! — Все еще всхлипывая, протянула она.

Бабка села на лавочку за стол, подперев скулу рукой и с интересом слушая и рассматривая нашу перепалку.

— Подай мне горшки, я понюхаю. — Первый же горшок оказался, простой водой. — Отлично! Бери кусочек тряпочки и аккуратно вымой мне руки. Смой кровь.

Девочка усердно принялась, обмывать мне ранки, каждый раз вздрагивая при прикосновении ко мне и чуть ли не каждые две секунды заглядывая в лицо, как бы вопрошая: «Все нормально? Тебе не больно?

— Молодец, умница. — Подбадривал я ее. — Вот, так, да-да и тут тоже. Все хорошенечко вымыть нужно, запомни маленькая, все болезни от грязи. Ну все хватит. Промокни воду с ладошек и сама руки вытри.

Априя подхватила и унесла мокрые тряпки, поднося новые, при этом мне, подмигивая, как бы намекая: „Что мол, бабку дурить мастак, а девочка утерла нос умнику?“

— Так, давай следующий кувшин. — Втянув носом, травяной запах, понял, что там намешано всего и много, определить компоненты мне не по силам. — Давай другой.

А вот следующий запах мне был знаком. Черемуха. Похоже, Априя замочила в этом кувшине все подряд и кору, и листья и цветки, впрочем, мне без разницы, главное в черемухе это фитонциды, то есть образуемые растениями биологически активные вещества, убивающие или подавляющие рост и развитие бактерий, микроскопических грибков. Сам термин был введен еще в Советском Союзе, посему нам еще студентам, в институте рассказывали о фитонцидах целом учении, разработанном профессором и доктором наук Токиным Борисом Петровичем, в частности заметившим, что в гражданскую войну многие раненные использовали черемуху как противовоспалительное средство, от нагноения ран.

Собственно откуда мне столько известно, доктору медицинских наук обо всех этих травах? Все очень просто. Я терапевт, если остальным врачам достаются те или иные части тела, то я вынужден знать человека от головы до ж… и даже дальше. Сотни и сотни прошли через меня, день за днем, а особенно старики, обделенные финансами в нашей стране. Что мне прикажете врачу делать, если субстрадированные медикаменты и активные химические вещества стоят за курс, подчас больше чем вся пенсия старого больного человека?

Правильно, выслушать всю эту „белеберду“ от страждущих, о настоях, травках, примочках, а потом закопаться в литературу, чтобы понять, не сделают ли они себе этими травками только хуже. „Положение обязывает“, за налетом моего профессионального цинизма есть человек способный сопереживать и сочувствовать. Вот и приходилось мне давать рецепты на те или иные травяные сборы, или рассказывать страждущим, что заваривать и как пить. Да уж, приходилось экономить на здоровье людей.

— Смотри Ви. — Я поднес горшочек к девочке. — Помнишь, ты целую охапку мне черемухи принесла, и пока я спал, закидала меня ею?

Да, на днях она учудила, наломав черемухового цвета, обложила меня им, пока я спал. У меня потом пол дня голова болела, и еще неделю народ потом с меня хохотал, называя принцессой, у них тут была аналогия с нашей сказкой, про спящую красавицу, только вместо хрустального гроба в их интерпретации был волшебный вечно цветущий луг.

— Да! — Она интенсивно закивала, улыбаясь мне. — Уна, спля принцесса!

— Да-да. — Я поспешно перебил Ви, заслышав смешки старушки, которая явно была в курсе тех событий. — Так вот Ви. Черемуху надо как, бабушка Априя в кувшинчик сложить. Тогда получится вот такая водичка, ей ранки промываешь, и тогда ранки не гноятся. Тебе понятно?

Та вновь кивнула, уже без подсказок обрабатывая знахарской настойкой мои руки, при этом что-то воркуя на своей детской тарабарщине, уже полностью успокоившись и похоже находя это действие забавным.

— Вот так, молодец девочка. — Подбадривал я ее. — Умница. Все, а теперь видишь, бабушка ножик принесла? Им нужно аккуратненько срезать вот эти „ошметки“ кожицы по краям.

— Уна, бо! — Она испуганно встрепенулась.

— Ну что ты маленькая, совсем не „бо“! — Я старался говорить мягко, чтоб не напугать ее. — Мы можем ее оставить, ничего страшного, только тогда под ней будет всегда мокреть, и будет долго заживать.

Подключилась Априя, так же давая советы, на пару со мной, девочка боязливо каждый раз вздрагивая, провела первую операцию в своей жизни. Маленькая заноза упрямо не слазила с меня целиком, и полностью оккупировав мои колени и не отпуская руки.

— Фух! — На пару с Априей выдохнули мы.

— Теперь все, заматывай и тащи свою принцессу домой! — Сказала знахарка, подмигнув мне. — Умотали вы меня детки, старую! И еще, у девочки талант, спокойная, не пугливая, ты Уна, позови, как будешь в деревне ко мне ее отца, хочу девочке ремесло передать.

* * *

Вот так мне прибавилось головной боли. Казалось бы простая просьба знахарки, а столько хлопот мне. Априя быстро договорилась с родителями Ви, а вот с упрямой малявкой кто будет договариватся? Ага, правильно, Уна, ему то делать как раз нечего после утренней кормежки скота, проверки рыболовных корзин, работ в поле и на грибной ферме.

Всем конечно было смешно, всем весело, а у меня послеобеденный сон накрылся медным тазом.

Эта мелкая заноза устроила целый концерт с заламыванием рук, слезами и криками, вынь да положь ей Уну. Ее вроде бы даже отец выпорол хворостинкой, а она бестия с дому тикать и куда бы вы думали? Под мою кровать спряталась.

В общем решили, что я буду отводить Ви к Априи и сидеть с ней там, пока она не привыкнет к старушке. Тут уже я попытался взбрыкнуть, но увы, вынужден был срочно ретироваться когда дед намекнул на стимуляцию моего нижнего полушария палкой. Знахарь в деревне человек уважаемый, а уж если Априя еще и ученицу себе пожелала, то деревня в лепешку разобьется, но ученица будет.

Вернувшись с дедом после проверки самоловов, быстро перекусил, и сбегал к колодцу умыться. Через пол часа, взяв за ручку, прыгающую от счастья девочку, направился к дому Априи, рассеянно кивая детскому лепету и периодически машинально поддакивая ее вопросам. Дни наступили уже по летнему теплые, деревья и кусты отцвели весенним цветом, поле с горем пополам засеяли и жизнь, дала немного расслабится, выделяя мне иногда минуты, часы, а порой и целые дни покоя и сладкого ничего неделанья.

Дошли быстро, задерживаться не стали, так как сегодня вместе со знахаркой собрались в лес, травы собирать, да постигать науку.

Еле заметная тропинка, быстро уводила нас прочь от деревушки, пели и щебетали птички и маленькие девочки, хихикали и загадочно улыбались бабушки, все были такими милыми, что даже я не ворчал, шагая легко, вдыхая полной грудью сытный и такой терпкий воздух леса.

После весеннего буйства природы, лес дарил нам находки щедрым хозяином, дав нам буквально за каких-то два с половинкой часа, богатый сбор трав, которые мы увязали в заплечный мешок, врученный мне по праву всех мужчин, таскать тяжести за слабым полом.

— Давайте детки, посидим. — Априя устало примостилась на поваленное дерево. — Тяжело мне за вами угнаться.

Скинув с плеч мешок сел рядом с ней наблюдая с бабкой за неугомонным маленьким торнадо, носящимся по „куширям“ с щенячьим азартом и приносящим периодически пред наши умудренные опытом очи, свои изыски.

— Белоцвет. — Давала бабка заключение поднесенной девочкой травке. — По лету бесполезен, в начале весны можно корень его выкопать и запарить от мук испытываемых животом.

— Это еще что за нежности? — Возмутился я всунутой мне волосы ромашке. — Хотя стой мелкая! Стой спокойно, кому говорю? Это ромашка, ее, если как чай заварить, можно пить как закрепляющее при диарее или для снятия метеоризмов. Еще ей женщины голову моют.

— Что такое, дирея? — Спросила бабка, удивленно раскрыв глаза. — И что за страшные ризьмы снять может и зачем ей голову мыть?

— Агась! — Тут же запрыгала девочка, умудрившись всунуть мне в волосы еще с пяток цветочков.

— Ну… — Протянул я, собираясь с мыслями. — Диарея это когда, эм-м-м-м… ну жиденько когда с попы льется, а метеоризм это когда к первому еще и со звуком.

— Фууу на тебя. — Махнула Априя в мою сторону рукой.

— Фууу тя! — Тут же поддержала Ви знахарку.

— А ты мелкая не „фукай“, а запоминай. — Серьезным тоном, пригрозив пальцем, продолжил я. — Ромашка разная бывает, и пользуют ее по-разному, я уже сказал, от каких недугов помогает, а теперь скажу еще, что девушки ей голову моют, от нее волос сальным и свалявшимся не становится долго, и кожу протирать хорошо, зуд там снять али царапины ноют.

Так мы и учились, при чем, говоря, мы я имею в виду всех троих. Ви узнавала все обо всем, а мы с Априей то и дело пополняли свои знания, выдавая то один, то другой что-то про какую-либо, из принесенных девочкой травинок.

Время далеко за полдень, солнышко прошло зенит, взяв прицел на еще пока не скорый, но такой неизбежный закат. На скорую руку перекусили не хитрой снедью, вновь отправляясь в путь, но уже обратный.

— Уна, ты странный мальчик. — В очередной раз завела свои речи Априя, плетясь следом за мной. — Скажи, откуда ты все это знаешь?

— Уна, ой! — Пролетела мимо неугомонная Ви.

— Магия бабушка, знания вроде сами собой выскакивают из меня. — В очередной раз стал врать напропалую я. А что? Удобно. Можно любую ахинею нести, а потом, закатив глаза пощелкать пальцами, и загадочно наморщив лоб произнести: „Магия!“.

Народ здесь не пуганный, дикий, до сих пор верит во всю эту белеберду, время здесь застыло, где на уровне средневековья, не всякий крестьянин знает, что такое плуг, в чем мне удалось, самолично убедится, чуть ли не по плечи, стерев руки о лопату. Главное как я понял не переусердствовать, а то мало ли вдруг, объявят меня каким убивцем да сожгут на костре в лучших традициях святой нашей матушки инквизиции.

Первозданный чистый мир незамутненный вседозволенностью цивилизации, ее распутностью и семимильным шагом железного сапога мануфактур и заводов, так страшно попирающего в мое время природу.

Хотя минусов тоже масса для тех, кто попробует оспорить, у меня есть жесткий аргумент, бьющий все их козыри. Думаете медицина? Образование? Не-а. Это туалетная бумага. Поверьте мне естествоиспытателю, только ради нее стоит вырубить к чертовой матери все эти леса! И плевать мне на всех белочек и бурундуков, так как их так сказать, к делу не пристроишь.

— Мир вам и вашему дому люди! — Вдруг вывел меня из мыслей тягучий голос, выскользнувшего на тропу из тени деревьев человека. — Если путь свой держите, в селение, именуемое родом человеческим — Дальним, то о беде хочу вас предупредить!

— Ольф! — Пискнула восторженно маленькая Ви.

— Господин эльф! — Поклонилась старая знахарка незнакомцу.

— Ну не… себе! — Воскликнул я, роняя отвалившуюся до земли от удивления челюсть и выпуская из рук мешок с травами.

* * *

Когда я был маленький, я верил в Деда Мороза. Если уж совсем откровенным быть, то я очень долго в него верил, так как организм мой практически полностью не приемлет ночных бдений, из-за чего папу с подарком крадущегося к елке я поймал на месте преступления уже годам к двенадцати.

Теперь же я чувствовал себя, как если бы меня поймал Дед Мороз, когда я у него пытался стырить из мешка подарок. Вы только представьте себе, я сидел в двух шагах от самого натурального эльфа и даже при желании мог ткнуть в него палочкой, такой он был настоящий и „всамоделешный“.

Не скажу что высокий, скорее среднего роста, с хрупкой подвижной фигурой, словно у балерины. Большие глаза, в которых почти не видно белка из-за огромной радужки, ну и как знак качества, в дополнении картины, заостренные ушные раковины, выходящие росчерком крыла из-под светлых волос.

Такой утонченный, женственный и в то же время, чувствовалась что все это грация хищника.

— Вестником беды вынужден я стать для вас. — Он сидел на земле, скрестив ноги. — Я Леофоль из рода Темной Ели, мой путь лежал с северо-востока Дикого леса по реке вниз. На том берегу, барон Когдейр выступил со своим войском в боевой поход против вашего барона Рингмара.

— Ох, сохраните нас духи предков! — Воскликнула старушка, хватаясь за сердце. — Нам нужно срочно в деревню! Нужно людей уводить в лес!

— В чем дело? — Признаться, червячок тревоги шелохнулся у меня в груди.

— Если Когдейр пошел войной, то сожжет дома в деревне и народ погубит, во зло Рингмару! — Пояснила старушка, заливаясь слезами.

Дальнейшие слова были ни к чему, ноги сами меня подхватили неся по тропе назад, не чувствуя усталости, лишь бешеный воздух вырывалось из груди хрипом: „Успеть! Только бы успеть!“.

Иша! Женщина в глазах которой столько боли и любви из-за меня, старик Охта, люди ставшие для меня семьей, моей половинкой в этом чужом и незнакомом мире, душа наливалась свинцовой тяжестью тревоги и страха.

Я не успел. Гарь прогорклого дыма и его сизые клубы, мохнатыми столбами в безветренном воздухе, стали видны мне еще задолго до того, как я выскочил из подлеска, падая и спотыкаясь загнанной лошадью вываливаясь к крайнему дому Априи, еще ярко пылающему диким жаром пожарища.

— Стой. — Чьи-то руки обхватили меня сзади за пояс, настойчиво уводя назад в лес. — Сделать все равно ничего не сможешь, а вот погибнуть, вполне.

Эльф буквально нес меня на руках, впрочем, это было лишним, разум мой работал четко, эмоции хоть и зашкаливали, но поддаваться им было не в моих правилах. Предупредить, возможность уже упущена, а вот помочь нужно, но не мальчишке же кидаться на баронских солдат с голыми руками?

— Поставь. — Эльф остановился, всматриваясь в мое лицо. — Все нормально, я не собираюсь делать глупости. Нужно оглядеться, по подлеску пройдем на возвышение по восточной стороне, там с холма нам будет все видно, и пройдем незамеченными, все заросло терном.

Больше не говорили, эльф бесшумно двигался, впереди скользя словно кот, мягкими движениями, перетекая из положения в положение. Мне двигаться за ним было не тяжело, во-первых, из-за маленького роста, во-вторых, из-за маленького веса, впрочем, и опыт „скрадывания“ по лесу у меня был не маленький.

С холма на отдалении не более пятисот метров, хорошо просматривалась деревня. Вид был плачевный. Не одного не тронутого дома не осталось, какие-то еще догорали, остальные же уже едва дымили, пестрея черными прогалинами выжженной земли. Кругом носились конные разъезды стражи, закованные в металл доспехов, впрочем, видно без особой суеты и опаски. Никто не опасался крестьян, к тому же большая часть населения деревни была собрана на небольшом пяточке возле колодца, под охраной спешившихся солдат.

— Старушка с девочкой? — Тихо спросил эльфа я, кивнув на лес позади.

— Будут, ждать нас, сюда не пойдут. — Не оборачиваясь ответил он.

— Как думаешь, сколько они здесь пробудут, и что будут делать с людьми? — Мы залегли на холме, продравшись через густой кустарник, оставаясь прикрытыми его зеленью.

— Думаю, до утра. До следующей деревни переход до темна, не успеют совершить, останутся на ночь здесь. — Эльф задумчиво на меня посмотрел. — Если кого решили убить, уже убили, остальных так и продержат до выхода по утру. Сейчас соберут провиант, часть скотины угонят назад через реку, вон видишь возле реки, шатры ставят?

— Да. — Я уже тоже заприметил возводимый отрядом барона Когдейра, лагерь.

— Будут ночевать. — Эльф выжидательно, смотрел на меня. — Нам надо уходить, здесь мы ничего не сделаем и ничем не поможем.

— Иди. — Я кивнул ему в сторону леса. — Присмотри за девочкой и знахаркой, я с наступлением ночи, спущусь, меня не заметят, вольюсь в толпу пленных, узнаю, что к чему.

— А если, решат всех… — Он недоговорил, отвернувшись.

— Ты прав. — Я еще раз осмотрел деревню. — Могут и решить всех под нож.

Иллюзий по поводу всеобщей любви, всепрощении и человеколюбии я не испытывал. В моей прошлой жизни цивилизация пестрела моральными уродами, а уж тут вседозволенность диких времен могла не оглядываться ни на что, позиция сильнейшего не нуждается в одобрении.

— Единственным верным решением будет оставить все как есть, и уйти, до полудня следующего дня. — Он был прав, это было разумно, но вот совесть бешеным псом металась внутри груди с пеной у рта крича, что там люди, которые думают обо мне, там люди, которым я не безразличен и им нужна помощь.

— Уходим. — Тихо произнес я и уже тише, так, что сам себя еле услышал, добавил. — Простите.

* * *

Ночь в лесу прошла спокойно, выбрав одну из опушек, стали лагерем. Априя беззвучно глотала слезы, Ви разрывалась между желанием немедленно бежать домой к родителям, и желанием остаться со мной. Настроение у всех было паршивым, лишь эльф в нашей компании выглядел невозмутимым, впрочем, о его эмоциях судить сложно, он немногословен.

Уже за полночь сдалась старушка, свернувшись на подстеленном лапнике и проваливаясь в тревожный сон. У костра остался я и эльф, Ви пристроив голову у меня на коленях, давно спала, словно щеночек, вздрагивая всем телом.

— Ты странный ребенок, Уна. — Леофоль буровил меня своими глазищами, подбрасывая веточки в костер. — И не кори себя, есть вещи, которые выше понимания и наших желаний. Все сделано, верно, ты поступил верно, нельзя остановить лавину взглядом.

— Я понимаю. — Я погладил по голове девочку, от чего она улыбнулась во сне. — Но разве от этого понимания, будет легче? Нет.

Вскоре я и сам уснул.

По утру, встали с предрассветным туманом, вновь раздув, потухший костер за ночь, подкрепились из припасов эльфа. Помятые, не выспавшиеся, немногословные и подавленные мы ждали, когда светило взойдет в зенит.

— Я покидаю вас. — Леофоль быстро доел, собирая нехитрый свой багаж. — Дальше наши пути расходятся.

— Спасибо вам господин эльф. — Поклонилась старушка. — Если бы вы не предупредили, даже не знаю, что бы стало с нами.

— До скорого. — Я не особо за ним смотрел, целиком погруженный в свои мысли.

— Ты думаешь, мы еще увидимся? — Эльф замер как-то странно на меня смотря.

— Мир тесен. — Дежурно выдал я.

— Мир — огромен. — Он улыбнулся. — Он не кончается этим лесом.

Я смотрел за его сборами, за тем как он скользит и двигается. Грациозный, утонченный, он случай в моей жизни в не самый из приятных ее моментов. Прощались не долго, молча, кивнув друг другу на прощание. Вскорости же и сами стали собираться в дорогу.

До окраины граничащей с домом Априи добирались часа три, подойдя к месту уже к полудню.

Дальнейшие события я плохо запомнил. Много боли, море, заливающее утратой и горечью какой-то непонятной обиды, захлестывало меня с головой. Больше половины деревни не пережило этой ночи.

Дед Охта, лежал обгорелым куском мяса, на пороге сгоревшего дома с распоротым от и до животом вывалив пунцово синие внутренности на землю. Люди, немногие оставшиеся серыми безликими тенями ходили по пеплу, не находя себе места. Плачь, крики боли, стоны умирающих. Все смешалось, давя на мои плечи, заставляя пригибаться к земле, руки била дрожь, самому хотелось выть во весь голос, это было страшно, так страшно и отвратительно гадко, что даже идти куда-либо было выше сил, ноги подогнулись, я упал на колени, чувствуя как дорожки слез, бегут по лицу.

Иша, бедная женщина, промучалась всю ночь. Ее, как и других женщин, солдаты увели в лагерь, мужики, кидавшиеся на солдат пытаясь защитить своих жен, были вырезаны все до последнего. Самих же женщин порезали как скотину поутру у реки, бросив их тела голыми изломанными куклами.

Свою боль отдалить смог лишь заботой. Я не мог позволить увидеть Ви, своих родителей. Убитого отца и старшего брата, мать у реки стеклянным неживым взглядом смотрящую в небо.

Нельзя ей видеть это, пусть ей больно, пусть она знает, что потеряла сегодня свою семью, но пусть она не увидит того, как чудовищно люди могут поступать с людьми. Я не могу позволить ребенку ощутить такую боль, я просто не представляю, как бы она смогла бы жить дальше, и что бы это была за жизнь.

Ви я держал на руках, мы сидели возле дома Априи пока она носилась по деревне помогая в меру своих сил тем кому можно было еще помочь. Я качал ее, шепча какие-то слова, гладил по голове сам не сдерживая слез, и все говорил и говорил как заведенный: „не плач, все будет хорошо, все будет хорошо…хорошо…“.

* * *

Вместе с оставшимися в живых жителями Дальней ушли в лес, собрав крохи после погрома и похоронив убитых.

Еды практически не было, благо лето и с голоду пока умирать рано. Из скотины осталось только две козы, которые спаслись из-за того, что хозяева их в то утро увели на дальний луг, кормится, и про них никто практически не знал.

На месте старой деревни строится, и жить больше никто не хотел, уходили выше по течению реки, вроде бы там, в дне пути есть луг, его следующей весной можно будет распахать, рядом со временем поставить новые дома.

Пока же ютились в шалашах, но задел на зиму нужно было делать уже сейчас. Мое состояние было ниже не куда, не хотелось ничего, апатия не давала поднять рук, к тому же не лежала у меня душа ко всему этому сельскому быту, особенно теперь, когда все приходилось начинать с нуля.

Мысль была одна, нужно уходить. Теперь я никому ничем не обязан, теперь нет людей которые стали здесь моей семьей, те кому я был дорог, те кому я был не безразличен, те кто мне был семьей.

Вопрос о том, куда идти, не стоял, я прекрасно понимал, что сыт по горло крестьянским трудом, мысли мои были о Касприве, ближайшем, населенном пункте этих диких земель. Меня не пугала перспектива остаться одному, или же то, что, по сути, я, малолетний пацан которого как говорится соплей можно перешибить. А беспокоила меня по настоящему только Ви. В эти последние дни мы по настоящему были неразлучны, девочка переживала, стала замкнутой и молчаливой. От прежней юлы осталась половинка, за которую я теперь был в ответе, которая осталась единственным моим близким человечиком.

Долго думать не о чем было, вещей с собой в дорогу брать не стал, то, что на мне плюс сменная рубашка и штаны, обуви не было вообще никакой. Кое, какой скудный провиант, два сарафана для Ви, платок ей на голову и в путь. По-английски, не попрощавшись.

Правда к Априи зашел, та молча осмотрела нас, вытерла слезы, расцеловала, на том и закончили.

Первый день шли, взяв солидный крюк, так как в старую деревню я решил не заходить, лишь на второй день вновь выходя к реке. В этом лесу речка была для меня единственным ориентиром. Дальше мы должны были подойти к деревне Речной, от нее еще день пути и выйдем к деревне Ближняя, из которой как я понял, город был виден не вооруженным взглядом.

Шли не то чтоб без остановок, но и по долгу не задерживаясь. Встретили по пути охотников из Речной, узнали, что их деревню беда миновала, так как к ним подошли солдаты Рингмара, уже знавшие о вторжении своего соседа.

На удивление битва не состоялась, Когдейр отступил, увидев, что ему организован теплый прием, что тут сказать? Все правильно, это не крестьян вырезать как скот, тут уже профессиональные солдаты, тут можно получить сдачи, в таких случаях высылают парламентеров, тут уже воюют дипломаты.

Мне стало погано на душе, Рингмар и Когдейр сидели в шатре и пили мировую, им власть имущим было наплевать на то, что случилось в Дальней. Война все спишет. Заключили мир, Когдейр выплатил какую-то, не устоечку, и все тихо мирно разошлись по своим сторонам.

Ну, поубивали немножечко, ну так война же, а то, что мирных, ну так кто тут мирный, когда война, мол, идет? Так уж получилось барон, вы уж извините, случайно вышло. Да, ладно барон, не берите в голову, с кем не бывает? Так они примерно между собой решили вопрос? От злости сжимал кулаки, прекрасно понимая, что бессилен что-либо сделать. Кто я и кто они? Небо и земля.

Шли дальше, ночевали в лесу, потом опять шли, дорога вела вдоль реки, жизнь шла своим чередом, жизнь не останавливалась. Если я еще мог себя накручивать мыслями, храня внутри злость, то Ви стала потихоньку оттаивать, дети вообще легче переносят потери. Она вновь щебетала, лишь по ночам прижимаясь ко мне, иногда всхлипывала, тоскуя по родителям.

Местность за Речной стала меняться, лес редел, деревья расходились, река становилась шире и тише, а земля стала пестреть многочисленными лугами и поросшими высокой травой холмами.

Вверх вниз, вверх вниз, с холма спускаемся на следующий поднимаемся. Мирно, тихо, мысли и чувства от такой монотонности оседали, покой и „шибутная“ девочка ласкали взгляд и душу.

По моим прикидкам, ходу нам еще было дня на два от силы на три, неугомонная Ви, вновь стала бегать, собирая различные цветы и травки, а я читал так сказать лекции для моего абитуриента травоведения и натуротерапии.

Где-то к полудню, мы встретили колонну барона Рингмара. Кавалькада закованных в броню доспехов всадников вышла на нас, обогнув один из холмов. Они шли не спеша, без дозоров, впереди колонны под вымпелами и флагами ехал сам хозяин земель. Барон был мужчиной уже в годах, но выглядел еще молодцевато. Седоволосый, худощавого телосложения, с прямой спиной он ехал на поджаром черном жеребце украшенном цветастой попоной.

Меня кольнуло беспокойство, когда колонна встала, а в нашу сторону галопом помчалось два стражника. Без разговоров, я даже пикнуть не смог меня за шкирку подхватил солдат усаживая перед собой, так же и с Ви которая тут же разревелась.

— Кто такие? — Рингмар даже не взглянул в сторону брошенных к его ногам детей.

— Мы из Дальней, ваше благородие. — Я стоял, опустив голову прижимая к себе девочку.

— Вы что не знаете, что крестьянам не дозволяется без моего указа покидать деревню? — Взгляд его полыхнул брезгливостью и злостью.

— Вели пороть их отец! — С усмешкой выкрикнул мальчишка моих лет, рядом восседающий на коне, возле барона. — Совсем чернь почтения не ведает!

— Не вели наказывать, ваше благородие! Всех убили в деревне солдаты барона Когдейра! — Я стоял, опустив голову, и пытался выглядеть как можно более прибитым жизнью, несчастным и жалким. За себя мне не было страшно, а вот как представлю, что будут бить Ви, желваки на скулах от злости сводит. — Ваше благородие мы бы умерли в лесу сами, вот и шли в Касприв, к вам на службу поступить!

Барон, похоже, потерял окончательно к нам интерес, а вот мальчишка, по всей видимости, его сын, подъехав на коне, ударил меня ногой, свалив на землю.

— Собака! — Процедил он сплюнув.

— Ульрих прекрати! — Барон поморщился.

Свита тронулась вновь в дорогу, два закованных с головы до ног рыцаря, дамы в пышных платьях сидящие боком на конях, молодой барон, еще какие-то богато одетые люди, лишь старший Рингмар задержался, давая указания стражникам.

— В обоз их, доставите в мой замок в Касприве. Мальчишку в конюхи определите, девчонку на кухню. — После чего стукнул коня пятками, бодро уходя вперед.

В обозе нас просто плюхнули как мешки с картошкой в крайнюю телегу, которой правил кряжистый бородатый мужичек, даже не посмотревший в нашу сторону. Ви все еще напуганная всхлипывала, я же успокаивал ее, осматриваясь и прикидывая наши с ней шансы и перспективы.

Что мы имеем? Мы едем в город, и у нас будет крыша над головой. Злоба меня давила на барона и его сыночка лютая, да вот смысл мне сбегать от них? Куда я побегу? На улицу? А если поймают? Оказывается, без дозволения я не имею права самостоятельно передвигаться, пусть я даже сбегу в другое баронство, что это мне даст? Так же скорей всего определят на конюшню, или в какую деревню отправят.

Да уж, мир просто сверкал радужными перспективами.

Я крестьянин, скот бесправный, что барин скажет то и буду делать, скажет прыгай, значит прыгай, скажет ползи, пузо сотри но изобрази благородному змейку.

Что же мне делать? Да ничего. Ровным счетом ничего. Был бы я один, можно было б еще „побрыкаться“, но вот как быть с Ви? Обрекать ее на бега и судьбу вечного перекати-поля? Нет, я так не могу с ней поступить, я чувствовал ответственность за этот маленький комочек из золотых кудрей и грязного серого платья.

Значит, буду терпеть, стиснув зубы. Теперь мы слуги в замке, так тому и быть, не могу я прыгнуть выше головы. По крайней мере, не сейчас. Пока.

Минул день, и прошла ночь, обоз то катил, пыля по дороге, то становился на привал и тогда слуги едущие с нами на телегах, раскладывали столы и готовили еду для господ. Я с Ви не отлынивал, во-первых как я понял мне бы не позволили те же слуги, а во-вторых, мне хотелось собрать побольше информации о самом Рингмаре и его окружении. Мало ли, как жизнь сложится, могут продать, могут высечь, к каким людям можно подойти с просьбой, а кого стоит избегать как огня.

Полное имя барона было Каливар фон Рингмар, сына звали Ульрих фон Рингмар и был он единственным сыном барона. Были еще две дочки, старшие, но их барон уже выдал замуж, поэтому ни одной из них здесь не было, все они ушли по политическим соображения в соседние земли.

К знати в свите Рингмара, официально принадлежали два рыцаря из баронства. Эдгар Вистер Самли молодцеватый мужчина средних лет с пышной черной шевелюрой и седой уже в возрасте Агнер Вирт Коф, старый друг и приятель старшего барона с которым они прошли огонь и воду.

С Самли в поход отправилось два его сына, довольно крепкие парни лет по восемнадцать-девятнадцать, не расстающиеся с оружием и довольно нелюдимые и неулыбчивые. А вот Коф взял в поход свою младшую дочку Пестре, погодку моей Ви. Знаете, на душе так мерзко стало, когда я посмотрел на них. Две пигалицы, одного росточка, даже похожие чем-то друг на друга, но какая пропасть! Розово-белое чудо в кружевном платьице и золото, припорошенное пылью и грязью дорог с чумазым личиком моей Ви.

Они совсем дети, им бы бегать друг с дружкой за ручку цветы собирать, а вот никак, никогда и ни при каком условии этому не случится. Кто мы и кто они?

Остальные были благородными вроде как условно, дело в том, что рыцарский и баронский титул утвержден королем Финора, а вот остальные леры, перы и сквайры, раздавались с легкой руки крупных землевладельцев, то есть непосредственно баронами, графами и герцогами.

Эти-то и составляли наиболее злую и надменную массу, вечно стаей крутящуюся у ног барона пытаясь хоть как-то расположить его к своей персоне. Капризные, срывающие злобу на слугах или же препирающиеся между собой, они по большому счету недалеко ушли по служебной лестнице от простых смертных. К примеру, насколько я понял, ко двору в столицу подобный контингент не допускался. Все их просьбы должны передаваться непосредственно через своего сюзерена, на землях которого располагались их дома. И которому, они так же как крестьяне с Дальней вынуждены платить ежегодный долг.

Впрочем, что мне с них? Шакалы при Шерхане. Хотя если вдуматься, то есть возможность выслужится перед бароном, или рыцарем и тот милостиво отвесит вам, перчаткой по хлебалу нарекая пером Пупским, давая некоторую индульгенцию перед прочей массой бесправного народа.

День выдался суетным, господа рассекали вдоль строя на лошадях, заставляя солдат периодически вытягиваться по струнке и сыпля массой всевозможных указаний нам слугам. Подай, принеси, приготовь, убери, зашей, пришей, подчини, сходи… голова уже к обеду шла кругом.

Ви я старался не отпускать куда-либо без моего присмотра, мне жутко не хотелось что бы еще не смышленая девчонка была избита за детскую шалость одним из этих благородных ублюдков.

Иллюзии и розовые пони, какающие радугой и бабочками, уже через пару часов скончались в моей душе, не успев как следует зародиться. Это был тихий ужас, последняя надежда была, что в замке половина этих нахлебников разойдется по домам иначе можно ноги протянуть.

День был тяжел еще тем, что мы слуги, ели то, что оставалось после господ, в буквальном смысле объедки с их стола либо то, что упало на пол. У солдат была своя кухня, мы же словно звери довольствовались объедками. Боже мой, как же человечество убого! Это не передать словами, нам двум малым детям, работавшим как все, такие же слуги, как и мы, кинули два куска хлеба, не дав больше ни крошки!

Благо в мешке, принесенном мной, еще оставалась еда из деревни. Ви я кормил с рук, сам же ограничился лишь водой, с такими коллегами как я понял лучше к врагам. Псы смердящие, действительно псы у ног хозяев, никакой морали, никакого сострадания или сочувствия. Как же это тяжело.

Вечером поставили лагерь, установив шатры для знати. Завтра планировали быть уже в городе. После беготни и работ, бессильно лежал возле телеги положив, голову на колени Ви, которая, что-то ласково напевала и пыталась заплести мне косички.

Бедная девочка, как же тебе ангелу придется жить в этом дурном мире? Не совершил ли я глупость, забрав тебя из твоего дикого леса, давая на растерзание твою душу и тело этим скотам?

Как мне быть? Как поступить? Я уже не был уверен в том, что следовало покидать лес. Чуть повернув голову, наблюдал за брожением разномастного народа по лагерю. Солдаты, стягивающие с себя тяжелый доспех, слуги все еще суетящиеся по хозяйству, где-то чуть дальше смех и веселый гомон знатных особ.

Перед лицом остановилась пара чьих-то высоких подкованных сапог с красивой парой филигранных шпор на ремнях. Неожиданно один из сапогов, резко дернулся, врезаясь мне в лицо, выбивая из глаз слезы и покрываясь кровью из разбитого носа.

— Ах, ты ж тварь! — Визгливо закричал младший барон, вновь пиная меня ногой в бок. — Как смеешь ты выродок лежать, когда твой господин стоит перед тобой?!

Я попытался вскочить, гнев сковал разум, единственной мыслью, было, вцепится в горло этому мелкому гаду, и не отпускать пока из него не выйдет последний воздух, ощущая как вместе с ним, поганца покидает жизнь.

Новый удар прямо в грудь повалил меня на спину, выбив дух и заставляя судорожно пытаться сделать вздох сведенными от болевого спазма легкими. Глаза застилали слезы, все двоилось, сердце выпрыгивало из груди.

— На колени тварь! — Орал мальчишка. — Быстро!

С трудом, вернув дыхание, рукавом размазывая по лицу кровь и слезы я медленно поднялся перед ним, понимая, что сейчас убью гада, кинусь зубами рвать как зверь дикий, и пусть меня убьют, но эта сволочь получит по полной.

Я смотрел ему глаза в глаза, чувствуя как в нем нарастает внутренний страх, он еще не понял, что произойдет, но внутреннее чутье похоже било тревогу. Словно черти из табакерки, по бокам юного барона нарисовались двое солдат, в полном доспехе. Видимо зная норов своего сыночка, папа приставил телохранителей.

Я стоял, глядя на солдат и, понимал, что мне как говорится, не „светит“, стоит мне дернуться и меня в лучшем случае изобьют, а в худшем порубают мечами на куски, причем без зазрений совести.

Странный шелест, словно тысячи крыльев взметнувшихся испуганных птиц отвлек внимание стражи от моей персоны.

Ш-ш-ш-ш-ш.

Тук. Тук. Тум-тум-тум-тум.

Глухие удары, словно от крупного града, окатили нас, ринувшись с неба на грешную землю. Глупо вытаращившись, я смотрел, как на груди молодого барона расплывается бурое пятно крови, а ровно по центру проклюнулся стальной зазубренный наконечник стрелы. Он покачнулся, заваливаясь на меня, выпуская изо рта вместе с хрипом кровавые пузыри. Тяжелое тело повалило мешком меня на землю.

— Стрелы! — Орал как сумасшедший стражник, зажимая пробитое белым оперением плечо. — Мы атакованы! Тревога!

* * *

В общей суматохе и криках умирающих, я словно в замедленном кино выбирался из под трупа, ошалело, крутя по сторонам головой и не понимая, что происходит. Видимо не один я, кругом метались напуганные люди, лишь солдаты, ретировавшись пешим строем, выдвинулись под прикрытием щитов в сторону холмов, где стояли шеренгой лучники.

Загудел горн общей тревоги, появились первые всадники, народ в спешке вооружался кто, чем горазд.

— Уна! Уна! — Ви забралась под телегу, рыдая и зовя меня в голос.

— Иду маленькая, иду моя хорошая! — Я проскользнул под колеса, обхватывая девочку и прижимая к себе.

Первый отряд конной стражи ринулся прямо, под обстрелом теряя людей и коней, на встречу противника, обходя пехоту левым флангом. Дробь копыт, дрожью земли отдавалась в мою руку, прижатую к земле. Чувствовалась мощь людского потока, сверкала сталь в лучах заходящего солнца и неверном свете костров.

В лагере царил хаос, раненные кричали, катаясь по земле, всюду была кровь и темные пятна неподвижных тел. Первые залпы лучников собрали страшную жатву на поле жизни, срезая колоски, чьих то тел, валя их на землю безвольными куклами.

Меня еще била дрожь от событий связанных с молодым бароном, кровь кипела адреналином и, похоже, все еще шла кровь из носа. Бедная девочка уже вся перемазалась алым.

— Тише, тише. — Шептал я, суматошно пытаясь понять, что же делать дальше.

Со стороны холмов ударил конный отряд противника, избежав встречи с нашей кавалерией, врубаясь в ряды щитоносцев медленно ползущих к холмам. Лучники противника целиком переключились на всадников, а чуть правее шелохнулись ряды выводимой на нас пехоты, вооруженной длинными пиками, качнувшимися лесом вымпелов и флажков.

Черт побери! Я узнал эти флаги! Барон Когдейр! Эти же флаги и эти солдаты напали на Дальнюю. Столкнулись две отлаженные боевые машины, сталь звенела о сталь, сталь скрежетала и пела свою песню, кто-то кричал в ужасе, кто-то в ярости, на подходе к лагерю сцепились не жизнь, а на смерть.

Рингмар явно уступал натиску противника. Застигнутые в врасплох, многие уже поснимали броню и, успели отложить оружие, за что теперь платили дорогой ценой. А Когдейр то каков?! Гадский гад, мало того, что вторгся изначально первым, так еще и после подписания мирного договора организовал атаку, на Рингмара. Да уж жестокий век жестокие сердца. Что самое противное, если он победит, его похоже, воспоют в веках как храброго и отважного полководца.

Впрочем мне то что с того? Рингмар, Когдейр, пусть сегодня поубивают друг друга, что один, что другой вполне достойные сыны своего времени.

Дело меж тем приобретало плачевный оборот для Рингмара, пехота плотно связала вражескую кавалерию, а вот нашим конным мало того, что пришлось идти к противнику под обстрелом, так еще и пробивать пикинеров, умываясь в каждой атаке кровью, откатываясь и вновь бросаясь в бой. После второго или третьего подобного маневра в строю под седлом с нашей стороны осталось чуть более двух десятков конников, спешным порядком отступающих к лагерю.

Вновь вибрируя прозвучал горн, Рингмар выходил самолично в бой. Да уж, впечатляло, на арену вышла совершеннейшая боевая единица. Чудовищная мощь сопоставимая с танком, закованный в броню рыцарь, причем вместе с конем, мощным широким тяжеловозом, нервно гребущим копытом в предвкушении битвы.

Эдгар Вистер Самли, черное воронение и голубые ленты, по бокам в тех же цветах две таких же стальных дуры. Видимо сыновья. Агнер Вирт Коф, ярко начищенный зеркалом метал и алые ленты, ну и сам Каливар в вороненом доспехе с позолотой.

Ударный бронированный кулак, просто въехал, кроша все на своем пути в пехоту Когдейра, длинные пики разлетались щепками, мощный конь продавливал своей тупой массой сомкнутые щиты, а сами рыцари обрушивали на головы противника град ударов.

Свита барона, под стать ему имела мощный доспех, буквально в считанные минуты ряды нападающих разрезал мощный клин, оставляя за собой на земле изуродованные тела. Мощь, сила, неудержимость, вот что такое рыцарь.

Да уж, все-таки дворяне имели право диктовать условия на правах сильнейших, здесь и сейчас я реально увидел совершенных воинов. Впрочем, некий ореол благородства не умолял их жестокости и презрительной надменности в повседневной жизни.

Меж тем, видимый успех Рингмара в штурме вражеской пехоты, похоже, всего лишь последний козырь в битве, и крыть ему больше нечем.

Правый фланг все же опрокинут Когдейром, конница разгромлена, еще днем мощное воинство Рингмара шествовавшее по своей земле, практически полностью лежало бездыханным по полю.

Для меня же самым страшным оказались ворвавшиеся в лагерь солдаты противника. Черные с желтыми полосами туники, цвет Когдейра. Убийцы моей приемной семьи, все словно повторялось. Солдаты, войдя в лагерь, учинили настоящую резню, рубили безоружных слуг, раненных, прорвавшись к шатрам, установленным для знати стали рубить женщин, благородных дам, спутниц наших леров, рыцарей и гостей барона.

Мы с Ви лежали под телегой боясь, пошевелится в этом безумном круговороте смерти и криков боли. Бедная девочка уже даже не плакала, закрыв глаза и руками уши, тихо стонала. Я же просто онемел, наблюдая эту кровавую картину.

Как такое вообще возможно? Неужели это люди?

Неверный свет вечера и алые лучи заходящего солнца уступили место ночи, а битва все продолжалась. Удары, наскоки, отошли одни, подошли другие. Суматоха, крики и ржание раненных лошадей, все смешалось во тьме укрывающей землю бархатом непроглядного покрывала.

Нужно было, на что-то решатся, нужно было действовать. Сколько мы сможем еще прятаться под телегой? Сколько раз солдаты пройдут мимо? Бежать без оглядки? В ночь, где все еще слышны крики и гул сражения?

Сумбур в моей голове предлагал один план безумней другого. Рингмар отбил лагерь, сейчас мы среди своих, но где гарантия, что битва останется за нами? Скорей всего мы уже проиграли, все, что у нас оставалось это сам барон и его рыцари, разбитое воинство насчитывало единицы выживших, а меж тем у Когдера были в резерве так и не вошедшие в бой лучники. Легковооруженная, но меж тем пехота.

Одно было ясно, нужно выловить лошадь, а лучше две в смену, только так может появиться шанс выйти из битвы, на скорости уходя от возможного преследователя. Но проще сказать, чем сделать. Свободные кони стояли стреноженные у разбитых шатров под охраной десяти стражников.

Безумный день подсказал мне безумную идею. Я сам не верил в успех, но нервы уже сдавали, требуя действовать. Выбравшись из-под телеги, я стал раздеваться сам и раздевать, труп молодого барона, так и лежащего уткнувшись лицом в землю радом с нашим убежищем. Мы были примерно одного года, роста, совпадал даже цвет волос, в этой кутерьме и хаосе была возможность, что меня охрана примет за него, нужно лишь правдоподобно сыграть этого хама, наглым образом потребовать лошадей, не думаю, что кто-то осмелится мне отказать.

Слабым местом моего плана была Ви, маленькая оборванка, по мнению окружающих, в окружении Ульриха подобных не было, каким образом провести ее? Это был серьезный риск, даже в случае первоначальной удачи, что меня ждало потом? Смерть, за такой обман со стороны простолюдина, меня ждала смерть. Впрочем, плевать, мне нужно было выбираться отсюда и спасать Ви, на все остальное мне плевать. Как же сыграть? Что будет верным? Где я смогу найти подсказку?

Словно услышав мои мысли, судьба не иначе как своей рукой, обрушила меня на землю, когда я пытался стянуть с барона штаны. Взгляд испуганно метнулся в сторону шатров, выхватывая краем сознания, цветастый бутон на краю света от костра в лагере и тьмы властвовавшей у телеги, где мы прятались.

Мне хотелось плакать от своей жесткости и цинизма, но бутоном была убитая дочка Вирт Кофа, маленькая девочка, взятая в поход тупоголовым папочкой рыцарем лежала на земле раскинув руки и кривя рот в немом крике боли, застывшем на ее детском ангельском личике.

Я сам себе кричал мысленно: „Как тебе не стыдно? Что ты за тварь бессердечная?“, но выхода не видел, схватив девочку за ноги, я потащил ее к телеге, всхлипывая и стараясь не разрыдаться в голос. Мне нужна легенда для Ви, мертвым уже все равно, а у нас был шанс, безумный, глупый, но шанс выжить в этом кошмаре и я его не упущу. Пусть я потом себя буду проклинать и ненавидеть всю оставшуюся жизнь, но что я скажу себе, когда подведу свою маленькую Ви, испуганно смотрящую на меня из-под телеги загнанным зверьком.

— Тихо девочка. Главное молчи и делай все, как я скажу. — Меня била с ног до головы дрожь, я весь перемазался в земле и крови. — Слышишь Ви? Молчи, доверься мне девочка. Все будет хорошо.

Раздевал трупы сам своими руками, Ви пришлось силой доставать из-под телеги, срывая с нее жалкие лохмотья старого платья. Бедный перепуганный ребенок даже не плакал, просто в отчаянии смотрел на меня, не в силах вымолвить и слова.

— Не бойся. Прости маленькая так надо. Мы должны жить. — Я нес какую-то чушь, одевая ее в окровавленное платье, потом одевая себя, все это время, оглядываясь и замирая в испуге при малейшем шорохе. Нужно успокоится, мне нужно успокоится, твердил я, пытаясь унять дрожь в руках, ощущая, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Как же страшно, боже, как же страшно! Что я творю? Все это в пустую! Паника то нарождалась во мне, то гасла под ударами животного страха твердящего, что нужно выжить любой ценой.

Все было легко и сложно одновременно. Оделись мы быстро, немного посидев и отдышавшись, одел трупы в наши обноски, сложил рядышком в обнимку у телеги присыпая их пылью. Вот так, сейчас они похожи на нас, двух крестьянских детей подобранных вчера бароном в обоз. А вот нам еще предстояло с Ви сыграть роль этих покойных детей аристократов, сыграть четко без запинки, потому, что возможно это станет последней ролью в наших жизнях.

— Идешь сзади, держишь меня за руку, никуда не отходишь, Ви, слушай меня внимательно и запоминай. — Я встал перед ней на колени, обхватив ее голову руками. — Ви — молчи, или плач, но, ни слова, слышишь? Ни слова, никогда и ни при каких обстоятельствах, о том кто ты и что видела. Ты понимаешь меня?

Она испугано кивнула, всем телом содрогаясь в моих руках. Она тряслась, отчаянно боясь, до ужаса, до умопомрачения, не в силах спорить.

— Молодец, умничка. — Я поцеловал ее в лоб. — Только держись девочка, скоро все закончится.

Подобрав с земли чей-то выроненный меч, для более солидного вида, держа Ви за руку устало и отчаянно труся пошел к оставшейся в живых охране лагеря. Я принял решение, была, не была.

— Барон, хвала богам вы живы! — Из топы кучкующейся в лагере, выскочил пожилой мужчина, сквайр Энтеми, управляющий делами Каливара. Немного грузный, небольшого роста с черной ухоженной бородой до груди. Как хорошо, что я вчера потратил день, изучая всю компанию Рингмара, зная теперь всех их в лицо и по именам. — Это печальный день для всех нас, победа далась большой ценой!

Победа?! От неожиданности я выронил меч, зажатый в руке. Это, что же получается, все уже закончилось и весь мой план, весь этот маскарад не нужен? Какой же я идиот! Прислушавшись, я действительно понял, что больше не слышу звука битвы. Молчало, насытившись кровью железо, никто больше никуда не бежал, никто больше не драл глотку, организуя оборону или атаку, битва окончена, оставшиеся в живых похоже все собрались в лагере, перед поваленными шатрами.

— Простите меня барон, что стал дурным вестником, ваш отец…он погиб. — Энтеми низко склонился в поклоне, выражая мне свою скорбь. — Вы теперь в своем полном праве, вы наследник и мы приносим вам свою клятву верности наш господин.

Le Roi est mort, vive le Roi! Все это понятно, но как, же мне быть? Как я буду выглядеть теперь, после битвы требую коня, и сбегаю уже от своей свиты и своих солдат? Ну почему? Почему я такой дурак? Это крах, нас с Ви убьют, другим в назидание.

Отчаяние, внутренняя боль скрутили меня, заставляя упасть в бессилии на колени.

— Ваше благородие! Ваше благородие, что с вами вы ранены? — По мимо Энтеми, ко мне ринулся еще какой-то народ, подхватывая на руки.

— Ставьте шатер! — крикнул Энтеми. — Барону нужен отдых!

— Ви! — Волей неволей мое сознание выхватило испуганную девочку. — Сквайр Энтеми, прошу вас, Пестре должна быть со мной, такова последняя воля моего отца!

— Да мой господин! — Поклонился управляющий.

Игра, похоже продолжается, все измученны, всем не до того, чтобы рассматривать молодого барона, а что делать мне? Что я могу? Вновь я плыву по течению закрученный водоворотом судьбы, не в силах выбрать какой-либо из берегов. Так тому и быть, я сделал глупость и теперь постараюсь, по крайней мере, довести ее до конца.

* * *

Шатер был просторным и напоминал мне скорее богатством и своим убранством апартаменты номера люкс, чем походную палатку. Материал плотный приглушающий звуки, весь прошитый золотой и серебряной нитью, под ногами ковры с мягким пружинящим ворсом, целая гора подушек и валиков, небольшой круглый лакированный столик и укрытые богатыми шкурами лавки, заменяющие похоже здесь кровати. Рядом с столом несуразно смотрелся окованный железом внушительный сундук, с большим филигранным с завитушками замком.

Мы с Ви, или теперь стоит правильней говорить Пестре, остались одни, вход да и весь периметр лагеря охранялся стражей.

Бежать не было ни моральных, ни банально физических сил. Все что хотелось это упасть на землю и уснуть, нервы, словно перегорели внутри меня, осталась злость на свою глупость и какая-то покорность схожая с фатализмом, к судьбе.

— Позовите сквайра Энтеми. — Я выглянул из шатра, обращаясь к одному из стражников.

Маленькая Ви, забилась в угол чуть ли не под лавку, обхватив руками коленки.

— Мой господин, вы звали меня? — Сквайр вошел, низко поклонившись мне.

— Да, прошу, присаживайтесь. — Я рукой указал в сторону столика, где были видны пара стоящих стульев, выбирая один из них для себя. — Вы уж, потерпите, понимаю мы все устали, но дела превыше всего.

— Что вы ваше благородие, для меня честь служить вашему роду! — Он присел за стол, выжидательно склонив голову в мою сторону.

— Сколько мы потеряли, кто остался и какова обстановка на данный момент? — Пожалуй, мне простительно было бы сейчас просто отрубиться после тяжелого дня, но все, же я предпочитал спать, зная, чем гадать и переживать о том, что, же случилось.

— Ваш батюшка и достопочтимый сэр Коф… — Энтеми бросил взгляд на Ви, по легенде она дочь рыцаря. — Погибли в бою. Сэр Самли, скончался час назад от полученных ран, его сыновья, сер Код и сэр Гай, живы и сейчас оплакивают свою утрату.

Он еще минут десять перечислял мне потери из окружения старого Каливара, я лишь кивал, пытаясь запомнить имена тех, кто остался.

— Что с нашей стражей? — Меня сейчас больше волновал этот вопрос, чем потери благородных индюков.

— Из конного отряда, осталось, чуть больше трех десятков человек в строю. Еще примерно столько же легкоранеными, и порядка десяти солдат, о судьбе которых мы можем лишь молится, надеясь, что они еще встретят сегодняшний рассвет.

— Кто старший? — Я устало потер лицо.

— Капитан Гарич. — Энтеми и сам выглядел не лучше весь заляпанный кровью и землей, он, похоже, готов был упасть ничком, обессилено.

— Позовете ко мне, будете уходить. Как прошла битва и какова же ситуация на сегодняшнюю ночь?

— Полный разгром Когдейра, этот молодой барон, не стал вступать в схватку у Речной, из-за малочисленности своего отряда, зато подло попытался напасть на нас, пытаясь воспользоваться тем, что мы его не ждем. — Энтеми задумчиво посмотрел на меня. — Отчаянный шаг, их было в два раза меньше, в основном ополчение легкой пехоты, лучников, да отряд наемников пиктов, с севера. Эти северяне настоящие звери и варвары, способны только с детьми и женщинами воевать.

— Где он сам, и по примерным прикидкам, сколько людей у него осталось? — Меня по- настоящему пугала возможность продолжения войны.

— Его видели в окружении около двух десятков телохранителей спешно едущим к границе. — Энтеми внимательно следил за моей реакцией. — Он крикнул нам, что теперь отомщен. Думаю, война окончена.

Я тяжело ворочал мысли в голове, понимая, что слова о мести, сквайр сказал неспроста, похоже, тут намешано порядком, в лучших традициях мексиканских сериалов. Спросить его? Нет, наверно не стоит, похоже вся знать в курсе вопроса и я буду выглядеть глупо.

— Что у нас с слугами? — Удивление отразилось на его лице, похоже я „лопухнулся“ проявив заботу о скотине.

— А что с ними мой господин? — Энтеми удивленно пожал плечами.

— Меня интересует еда и хорошая бадья с водой, чтобы смыть с себя кровь, грязь и пот! — Добавил я в голос льда, несколько надменно осматривая его с головы до ног, как бы показывая ему, что он тоже выглядит нелицеприятно.

— Ох, простите меня мой господин! — Он вскочил с места, низко склонившись в поклоне. — Я все организую, не извольте беспокоиться. Позволите идти, барон?

— Да, не забудьте пригласить капитана и… скавайр. — Я посмотрел на заснувшую Ви. — Распорядитесь перенести вещи Пестре ко мне.

— Слушаюсь мой господин. — Еще раз, поклонившись он вышел.

Капитан Гарич, был высоким разбойного вида мужиком, не уверено мнущимся у входа. Побитые доспехи, ошметки рваной кольчуги, всклокоченные волосы и многочисленные раны с кровоподтеками. Впрочем, зато рука твердо сжимала машинально эфес меча на боку, похоже профессионал своего дела.

— Мой господин! — Низкий поклон. — Вызывали?

— Да, проходи, садись к столу. — Я не вставал, и так устал. — Рассказывай, что осталось, свои мысли, что мы можем?

Он замялся, покраснев, похоже, капитану не дозволенно сидеть при господине, ладно это упущение спишем на усталость и суматоху дня. Он медленно все же подошел, присаживаясь рядом и не смотря мне в лицо.

— Мой господин. — Начал он неуверенно. — Хоть мы и победили, но нас мало и мы очень устали, не думаю, что нам стоит вести преследование.

Так вот что его беспокоит! Он решил, что я в ярости прикажу догнать Когдера, кипя праведным гневом. Хотя успев мимоходом пообщаться с молодым бароном, такое развитие событий вполне ожидаемо.

— Не беспокойтесь капитан. — Я махнул рукой. — Меня сейчас меньше всего беспокоит месть, мне нужно знать, сколько точно нас осталось, способны ли мы отразить еще какую-нибудь подлую атаку, есть ли у нас возможность охранять лагерь или стоит немедленно сниматься, выдвигаясь в Касприв.

— Три десятка бойцов, конных, лошадей у нас много. — Он кивал своим мыслям. — Охрана лагеря организованна из оставшихся пехотинцев. Спешить нам не нужно, нападения, думаю, не повторится, самые опасные у Когдейра были пикты, их мы полностью уничтожили, когда они ворвались сюда в лагерь. Думаю, спешить нам не стоит, у нас много раненых, нужно задержаться еще, для похорон и собрать все, что осталось от обоза.

— Хорошо капитан. — Я кивнул, не имея возражений. — Я верю вам, лагерь за вами, с утра организуйте патрули, всю местность объезжать каждые два часа. Задержимся, сколько понадобится, свои действия обговаривайте со сквайром Энтеми. И капитан! Больше даже мышь не должна проскочить мимо вашего взгляда, головой ответите!

Он вскочил, низко согнувшись в поклоне.

— Разрешите выполнять мой господин? — Как же это дико должно выглядеть, здоровенный мужик кланяется какому-то мальчишке.

— Да, идите капитан.

Неуспел полог шатра за ним закрыться как вошли слуги, накрывая стол и выставляя на него всевозможную снедь и напитки, следом внесли деревянную бадью с водой и появился Энтеми под руководством которого стали заносить сундуки с вещами для Ви.

— Мой господин. — Сквайр задержался на входе. — Тело вашего батюшки омыли, ждем ваших дальнейших указаний.

Что я знал о том, как хоронят здесь? Помню, видел в Дальней на отшибе маленькое кладбище, ничего особенного, обычные могилки. После побоища, деревенские закапывали тела, без всяких огненных обрядов и громких речей. Хотя то обычные люди, а тут барон, не может случиться так, что здесь другая история? Скорей всего. Что я знал о знати? Если я не ошибаюсь у подобного контингента, должен быть какой-то семейный склеп в их замке.

— Сквайр, нужно доставить…отца, домой. — Я невольно замялся, смотря за его реакцией.

— Господина Кофа, думаю тоже? — Он нисколько не удивился, похоже, я попал в точку.

— Да, они были дружны с отцом.

Он вышел, оставляя меня одного, на сегодня, пожалуй, встреч достаточно, странно, но страх разоблачения ушел, похоже неожиданное мое фиаско с этим маскарадом, приобрело размах такой глобальной аферы, что от перспектив дух захватывало.

Меня не разоблачили приближенные к Каливару, а они не раз видели молодого барона! Пусть первоначально можно было бы списать все на шок, но сквайр умный мужик, он должен был заметить, неужели наше сходство настолько близко? Хотя по прошлой своей жизни, помню, что все кроме своих дети на одно лицо.

— Маленькая. — Я подошел к Ви, ласково погладив ее по головке. — Проснись девочка.

Та встрепенулась, испуганно оглядываясь по сторонам, похоже, ничего не узнавая со сна.

— Тише моя хорошая, спокойно. — Я успокаивающе продолжал ее гладить. — Тебе нужно поесть и умыться, потом опять ляжешь.

Пока она ела, сметая все со стола и подбирая крошки, я разгреб вещи Пестре, выуживая ночную кружевную рубашку. С Ви придется много работать, она совершенная дикарка, ест руками, может усесться на землю, одно хорошо, как и настоящая дочь рыцаря, плохо говорит из-за своего юного возраста.

* * *

На месте мы еще оставались полных два дня, за это время, успев собрать разгромленный лагерь, похоронить убитых и составив обоз поутру третьего дня, неспешно выдвинутся в сторону Касприва.

За эти дни я настолько осмелел, входя в роль барона, что позволял себе покрикивать на всех в лагере исходя из мысли, что дурная память дольше хорошей, а настоящий Ульрих фон Рингмар, был еще тем засранцем.

Мне подвели коня, громадного прыткого черного как смоль, недобро косящегося на меня умным взглядом. Верховой езде я в свое время обучался, мы как-то с товарищами были с отдыхом на Байкале, где совершили двухнедельный переход на лошадях, но вот те смирные лошадки даже в сравнении не стояли с этим жеребцом.

Но опасения мои не оправдались, Уголек, так я окрестил свой автотранспорт, хорошо шел под седлом, практически не утруждая меня правкой, правда, норовя все время выйти вперед всех в колонне, чего я не позволял, двигаясь в центре, предоставив капитану Гаричу принять на себя удар возможного противника первым.

Я не трус, но я боюсь. На коне в атаку впереди армии это не про меня, я врач и вообще мне надо держать руки в тепле. Еще слишком ярко в памяти стояли картины резни, которую здесь называют войной.

Ви, я не отпускал от себя ни на минутку, она моя сила и мое поражение. Девочка совершенно не реагировала на Пестре, и могла обрушить всю мою легенду своим не подобающим дворянке поведением в считанное мгновение.

Все время я мягко, но настойчиво пытался приучить ее, хотя бы есть с помощью столового прибора, а не хватать все со стола руками. Терпение требовалось море, приходилось хитрить, предлагая как-то в игровой форме ей повторять действия за мной. Пока получалось плохо, но что не могло не радовать получалось. Нужно было постараться, судьба не знает вторых шансов, все должно быть здесь и сейчас, потом уже не будет.

Местность, стала пестреть красотой ухоженных человеческим трудом полей. Дикость леса ушла, оставляя небольшие островки рощиц, совершенно четко стала просматриваться наезженная грунтовая дорога, на которой с каждой минутой все прибавлялось и прибавлялось путников спешащих по делам, кто в город, а кто в показавшуюся в скором времени деревню Ближняя.

Да уж, народ тут жил явно на голову выше, чем люди из Дальней, в центре поселения даже были каменные дома, сложенные из обожженного кирпича с такой же глиняной крышей. Дорожки между домами выложены булыжником, а чуть на отшибе стояла своя кузня, из которой четко был слышен характерный перезвон молотов.

В Дальней за все время моего там пребывания из всего металла, что я видел, на деревню был нож у Априи, а тут на тебе, кузня!

Народ жался к домам, сгибаясь в поклонах и не смея поднимать взгляд на своего господина. Меня это немного напрягало, не привычно быть первым, быть выше всех. Хотя как говорится: короля делает свита. Мне не приходилось кому-то кивать либо же здороваться, все проще, едет господин, упри лоб в землю и стой так, пока благородный не проедет. Так же было и на дороге, завидев нашу колонну, народ убегал к обочине, будь ты купец, крестьянин или ремесленник, разницы никакой. Потому что едет хозяин, единственный хозяин этой земли и плохо будет любому, кто не проявит должного почтения. Мне ничего решать не нужно, свита ринулась бы стаей голодных псов на посмевшего нанести мне оскорбление.

Сам Касприв, меня впечатлил и одновременно разочаровал. Каменный город под стать своими домами старым кварталам Германии или Австрии, при всей своей самобытности и величине угнетал смрадом нечистот и отходов.

Город при взгляде со стороны был тысяч на десять пятнадцать, похоже не самый маленький по разговорам в королевстве, стоял у реки, имея небольшой порт, славился некоторыми мануфактурами и был обнесен по принципу средневековья небольшой метров в пять, каменной стеной.

Со стороны он даже был красив своей дикостью камня и остротой крыш, но вот проехав ворота, пугал своей узостью улиц превращенных в бессистемный лабиринт. Вонь стояла как возле выгребной ямы, народ какой-то весь серый и чумазый, дороги и проходы улиц местами были грунтовыми, где-то гулко бухал деревянный настил и лишь условно центральные улицы были замощены крупным, грубо обтесанным камнем.

Господи помилуй, случись тут пожар, народ погорит сотнями, пока хоть что-то сможет сделать, а вот как врач я вообще чуть не поседел, представив весь набор болезней собранный в этом мешке нечистот.

Как люди добровольно согласились тут жить? Это же хлев для скотины! Бедность деревень хоть не дополнялась смрадом немытых тел и отходами, да по сравнению с городскими, крестьяне жили чуть ли не по царски.

Центром города был замок барона, стоявший в зоне отчуждения запретной для застройки, примерно радиусом в метров сто. На что он был похож? На черте что, и с боку бантик, но никак на величественное сооружение из романов о прошлом, которыми я зачитывался в детстве.

Главный центральный донжон, к которому лепились длинные две пристройки и каменная стена с надвратной башенкой больше декоративного характера чем, призванная укрепить обороноспособность укрытия.

Ну что ж, как говорят американцы: Home, Sweet Home. Здрасте, я приехал. Весь такой славный и сиятельный господин, готовьте мне апартаменты, я изволю купаться в роскоши и злате.

Сквайр Энтеми, был тут полноправным хозяином, вернее главным управляющим в замке Рингмаров. Ему и карты в руки. Что бы, не опростоволосится не знанием комнат и помещений тупо приказал выделить мне двух слуг проводивших меня к моим покоям, куда и принести вещи Пестре, идущей со мной за ручку и с удивлением открыв рот смотрящую по сторонам.

Да уж, это для меня все это выглядело убогим, а Ви должно быть впечатлилась, еще бы она в лесу о подобном величии камня даже помыслить не могла. Величие? „Ха“ и еще раз „ха“. Мерзкая дыра, хотя чего я ожидал? Ожидал, все что угодно, но не такую грязь.

Ульрих был сволочью и неряхой. Этот идиот, отправляясь в поход, запер в комнате собаку, которая за это время не только издохла, но и успела все провонять. Проклятый недоумок и садист! Я только по загнанным и испуганным взглядам слуг, сразу понял об этом барончике всю его подноготную.

— Отведите меня в покои отца! — Я поморщился от одной мысли задерживаться в этом смраде. — Здесь все убрать, проветрить и вымыть полы!

А вот покои Каливара, были хороши, себе любимому он выделил три комнаты в верхней части донжона. Просторные помещения, спальня, нечто вроде рабочего кабинета и что-то среднее между складом и лавкой старьевщика. Похоже, в эти времена даже среди аристократии еще не придумали шкафы и комоды. Все либо было разбросанно по полу либо заперто в сундуки. Мрак.

Мне принесли смену одежды, накрыли стол в кабинете, где я отобедал с Ви, деревянное корыто с водой для умывания, в общем all inclusive, полный schwach как говорят немцы.

Девочка с дороги устала, я уложил ее в спальне, где накрыл ее, и сидел, поглаживая спинку пока она не уснет. Время примерно к трем, где-то час полтора после того как мы прибыли в замок, душа требовала действий, пройдя в кабинет, стал осматривать стол с какими-то разбросанными документами. Грамоты, свитки, все покрывали затейливые письмена совершенно не знакомые мне.

Свое владение языком для себя я объяснил умением, доставшимся мне от настоящего Уна, паренька из деревни Дальняя, а вот письму обучен он естественно не был, соответственно все записи барона впрочем, как и любые другие становились для меня тайной.

Я сидел в кресле, за столом размышляя о превратностях случая и обо всех событиях, выпавших за последнее время на мою долю. Пережить пришлось многое и приятными эти воспоминания никак не назовешь. Шаг другой, жизнь выписывала повороты, задавая мне, вопрос за вопросом на которые не было ответов.

Загадка на миллион как я вообще очутился в чужом теле и чужом мире? Чужом? Да, я был уверен более чем на все сто процентов, что этот мир не моя старушка Земля. Лес со своей флорой и фауной разнился пусть и незначительно видами, эльфы, разгуливающие свободно по земле, слышанные названия городов и королевств, и время. Время диких средних веков. Склонив голову, посмотрел на узкие бойницы амбразуры, заменяющие здесь окна. Никакого стекла. Правда, в отличие от бычьих пузырей, здесь в замке проемы были закрыты слюдяными пластинами, удерживаемыми наподобие старинных витражей металлической нитью зажимом. Фигня конечно полная, муть и искривление панорамы ужасно, но, по крайней мере, это, ни чей-то мочевой пузырь.

Выйдя в коридор, подозвал слугу оставленного у порога для исполнения моих поручений, велел ему отыскать Энтеми.

Сквайр подошел где-то, через полчаса уже переодетый с дороги, выглядя внушительным бородатым колобком.

— Мой господин. — Он поклонился, замерев в дверях кабинета.

— Проходите сквайр, присаживайтесь. — Я указал на кресло, которое сам же подвинул напротив рабочего стола. — Как идут приготовления к похоронам?

Мне было абсолютно наплевать, когда и как похоронят Каливара фон Рингмара, но вот остальным этого знать думаю не надо. Стоит придерживаться того, что я его сын и мне не все равно.

— Все хорошо. — Он сел на предложенное место, склонив голову. — Тело поместили в ледник, склеп вскрыли и готовят место рядом с предками. Ждем только прибытия барона Турпа, вашего дяди и регента.

Ох тыж, не было печали, как же я сам не додумал всю ситуацию? Я же несовершеннолетний! Во сколько лет, меня перестанут считать ребенком, я не знал, но уж никак не в восемь! Опять пришла беда открывай ворота! Барон Турпа, насколько он был близок Каливару и, насколько я стану волен в своих действиях рядом с ним? Не выйду ли в сложившейся ситуации с камнем на шее? Опять вопросы, и опять проблемы. Нет, накручивать себя не буду, что смогу сделаю, чего нет, так и не надо. Пришел в этот мир голым таким и уйду.

— Послушайте сквайр. — У меня была мысль. — От вас мне понадобится помощь в весьма щепетильном вопросе.

— Все что в моих силах мой господин! — От избытка чувств он даже вскочил на ноги. Что ж, похвально.

— Юная Пестре, меня очень заботит ее судьба, и я хотел бы принять участие в ней. — Заложив руки за спину, я встал, став потихоньку прохаживаться по кабинету. — Насколько мне известно, сэр Коф оставил после себя небольшой замок неподалеку от города, наследницей является Пестре.

— Все так мой господин. — Его взгляд приобрел хитринку. — Прикажете занять замок? Это будет просто, нужно лишь оформить опеку над ребенком.

— Вы молодец сквайр! — Я улыбнулся. — Замок занять, опеку оформить последней волей барона Каливара, свяжитесь с управляющим, после похорон я вместе с Пестре переезжаю туда.

— Но зачем? — Он удивленно смотрел, оглядываясь как бы досказывая, что у меня уже есть замок.

— Что вы можете сказать мне, о бароне Турпе? — Я подошел поближе снизу вверх, с прищуром внимательно вглядываясь в его лицо.

Может, как управляющий он был и не плох, но вот актером ему не стать. Все мысли, и буря чувств читались по его лицу как по открытой книге. О чем думал он? Я уже насмотрелся на их мир, что бы понять, как будет действовать регент. Первые пару лет я еще проживу, возможно, и дольше, если буду сговорчив, но вот свободы и власти мне не видать как своих ушей. Об этом знал и сквайр, все это читалось и угадывалось. Дядя едет за богатством, дядя едет владеть и ему ни к чему непокорный мальчишка, Турп может ведь совершенно случайно стать полноправным хозяином.

— Все будет сделано. — Он, совладав со своими эмоциями, поклонился мне. — Что-то еще?

— Да, соберите всю казну, она должна покинуть этот замок вместе со мной. — Сквайр нервно кивнул. — Мне так же понадобятся от вас рекомендации, нужно подобрать наставников и учителей, для обучения юной Пестре, а так же меня.

— Что-то конкретное? — Он перехватил мой деловой тон.

— Нет. — Я вновь уселся за стол. — Меня интересуют наставники во всех, известных в мире дисциплинах, все кого сможете найти или же уговорить приехать.

— Что-то еще? — Он кивал каждому моему слову.

— Насколько я понимаю… — Я сделал паузу, разглядывая его. — Скорей всего, Турп привезет своего управляющего. Вы должны будете подготовить людей известных своей преданностью, солдат, слуг, всех кого посчитаете нужными, они и вы вместе с ними поедете со мной.

— Да мой господин! — Не знаю, насколько он искренен, но надеюсь, что желание не потерять свое положение приближенного, будет сильней искушения предать меня. В любом случае, больше мне положится не на кого. Если рухнет род Рингмаров, сквайр потеряет свою власть.

Пусть решает и думает, все в его руках. Мне лишь останется по привычке положиться на волю случая. И постараться сделать ноги, если пойдет что-то не так.

* * *

Барон Турп, был фигурой колоритной, высокий под два метра ростом, худощавый, он напоминал богомола. Причем не только некоей своей угловатостью, но и тяжелым бессмысленным взглядом светлых водянистых глаз.

Молчалив, в окружении своих людей, он прибыл под вечер четвертого дня, как мы вернулись в Касприв.

Эрхард фон Турп приходился двоюродным братом Каливару. Были они, судя по рассказам Энтеми, не то чтобы совсем не дружны, но и виделись последний раз более чем десять лет назад. Сам Турп, хоть и имел официальный титул барона, был безземельщиком, жил в столице и говорят, был частым гостем короля, занимая один из министерских постов. Толи принимал грузы у торговцев, толи принимал закупки для поставщиков дворца. Человеком был женатым и даже имел дочку на выданье пятнадцати лет.

Вечер и следующий день после его прибытия прошли спокойно, следующий день был назначен днем похорон, где в общей нижней зале для приемов собрались все более или менее значимые фигуры баронства, что бы засвидетельствовать свою скорбь и поздравить меня, а формально фон Турпа, с вступление во владения с правом на землю.

— Поздравляю вас барон. — Мы стояли, рядом наблюдая за процессией, идущих к гробу Каливара, чтобы сложить к его ногам цветы. Он смотрел на меня, буровя тяжелым взглядом. — Это тяжелая утрата, но меж тем и большое приобретение в столь юном возрасте.

— Надеюсь, мои утраты не возрастут? — Я вскинул бровь, смерив его таким же холодным взглядом.

— Будем надеяться вместе, мой дорогой барон. — Его лицо тронула мимолетная улыбка которая могла означать все, что угодно.

Звучали речи, народ кучковался шепчась и любопытно разглядывая нас с Турпом. День прошел на ногах. Какие-то обряды, какие-то церемонии, потом накрыли столы, и пошли поздравления. Гости побогаче были с дарами. День перевалил за полдень, а уже в вечерних сумерках спустили под землю тело и запечатали склеп.

Часть гостей разъезжалась по домам, часть оставалась гостями замка. Ноги у меня гудели от усталости, приказав слугам принести легкую закуску, отправился к себе, устало упав в кресло кабинета.

Вместе со слугами, вносящими еду в комнату, вошел Турп, молча располагаясь в кресле напротив меня и подхватывая один из бокалов наполненных разбавленным вином.

— Завтра с утра вернешься в свои прежние покои, эти для тебя слишком велики. — Дождавшись, когда все уйдут медленно произнес он.

— Зачем же ждать? — Я спокойно его рассматривал, решив идти у него на поводу. — Вот откушаем да займемся переездом, дорогой регент.

Он кивнул, присаживаясь за стол и вместе со мной в тишине приступая к ужину. Разговора пока не получалось, он был не в курсе, что я задумал, а первым своим наездом, пытаясь меня выгнать из комнат Каливара, хотел вывести на эмоции, что само собой не вышло в виду моей неожиданной покладистости.

— Ты не соответствуешь слухам, идущим о тебе. — Турп мне даже понравился, спокойный гад как удав и столь же опасный.

— Слухам верить нельзя дорогой дядя. — Я улыбнулся, наклонившись вперед и подливая вино ему в бокал. — Есть такая мудрость: доверяй, но проверяй. Вот чем стоит руководствоваться в жизни.

— Разумные слова в столь юном возрасте. — Эрхард откинулся в кресле, сложив руки на груди. — Я запрещаю тебе покидать замок без моего дозволения.

— Ваше право. — Я склонил голову как бы в поклоне, продолжая свой ужин. — Пестре!

Резко выкрикнув имя девочки я, перейдя со спокойного тона на крик, заставил его вздрогнуть. Хлопнула боковая дверь и в комнату вбежала Ви, отрепетировано замерев на пороге и присев в поклоне перед Турпом.

— Ах, вот и ты! — Я поманил Ви, подхватывая на руки и усаживая себе на колени. — Составишь нам с бароном компанию за ужином?

Девочка кивнула, опасливо рассматривая нового человека и вспоминая все мои наставления, когда я готовился к этой встрече.

— Кто это? — В его голосе звучала угроза.

— Дочь покойного Агнера Вирт Кофа. — Я накладывал ей на тарелку вкусности, совершенно игнорируя вниманием дядю.

— Что здесь делает дочь рыцаря? — Похоже, он эмоционально перешел к какой-то доли испуга.

— Ох, дядя, бедная Пестре это последняя воля моего отца. Перед смертью он велел мне сберечь и позаботится о дочке своего лучшего друга. — Ви, сама посредственность рассмеялась, когда я из еды сложил на тарелке забавную рожицу. — Вы надеюсь, позволите мне закончить взятое перед отцом обязательство и проводить юную леди домой, присматривая за ней?

— Д-да. — Он удивленно смотрел на двух детей игнорировавших его персону, занятых забавой с едой. — Конечно, это твой долг.

Ви искренняя в своих чувствах дурачилась со мной, что-то лепеча по своему, периодически делясь со мной чем-то вкусным. Я пытался ее смешить, не забывая за ней ухаживать и постоянно вытирать пятна от еды салфеткой.

Турп удивленно моргал не находя слов, вскоре обескуражено встал, молча развернулся и покинул нас, тихо прикрыв за собой двери. Что ж, первая часть плана по выпроваживанию этого типа с глаз долой удалась. Он уйдет к себе уверенный в своем праве повелевать и моей неспособности быть умнее, чем нужно ему. По крайней мере, пусть так думает, мне нужно время необходимое для того, чтобы выскочить из его рук, а там уже посмотрим.

Выждав примерно минут двадцать тридцать, приступил к осуществлению второй части задуманного. Взяв Ви за руку стал спускаться тихо по лестнице, стараясь никому не попадаться на глаза. Маршрут был уже мной отработан, во дворе ждали лошади, за четыре дня мы с Энтеми, успели хорошо подготовиться, вывезя большую часть ценностей и вещей, а так же всю казну старого барона, составлявшую не много не мало, а два сундука полновесных золотых монет королевской чеканки. Это было не просто состояние, это было все, что смогла скопить целая династия Рингмаров не за одно столетие своего правления. Старый барон был баснословно богат. Ну и, следовательно, новый не даст этому добру пропасть, по крайней мере, так просто я его не отдам Турпу.

Город встретил нас темнотой, этот вонючий каменный мешок, никто не собирался освещать фонарями, до такого современность еще не додумалась здесь. Лишь у редких богатых домов пылали масляные светильники, впрочем, не столько разгоняя темноту сколько подчеркивая ее господство вокруг.

Я с Ви ехал на своем Угольке, держа девочку перед собой, со мной из замка выехало три стражника, плюс уже непосредственно в городе присоединился еще десяток солдат во главе с капитаном Гаричом. Энтеми уверил меня, что сам Гарич как и его люди всецело преданны моему роду, так как были потомственными солдатами на службе Рингмара, как и их отцы, а до этого деды.

Не спеша проехали город, у ворот произошла заминка, на ночь они запирались, но узнав барона, стража все же открыла их, выпуская нас на волю, к новому дому, который примет меня, надеюсь, надолго, не вынуждая покидать его в страхе, спешке, бегом не оглядываясь.

Замок фон Кофа был примерно в трех часах пути от Касприва, уступая в размерах Рингмарскому, он меж тем был аккуратней и вид имел более внушительный. Если замок в городе был по большому счету донжоном, вокруг которого уже лепилось все остальное, то Лисий Хвост, так называли его в народе, выглядел как цельная композиция. Он словно целиком и полностью, был вытесан из одной глыбы красно-рыжего цвета, из-за чего и получил свое название.

Нас уже ждали, Энтеми лично подхватывал под узду моего Уголька помогая, спустится девочке и мне.

— Ваши покои готовы мой господин.

— Хорошо сквайр, проводи нас.

Простота убранства и прямота коридоров мне нравились, ничего лишнего, все компактно и на своих местах. Хотя прежнему хозяину нельзя отказать в любви к прекрасному, в небольших арочках и анфиладах, встречались скульптуры, на стенах присутствовали панно и гобелены.

— Сквайр Энтеми, что у нас с наставниками? — Я шел не спеша, осматриваясь с удовольствием и интересом.

— В замке вас уже ожидают учитель грамоты и арифметики, завтра к полудню ждем географа и учителя рисования. — Видно было, что сквайр запнулся что-то обдумывая.

— Что-то еще? — Мы вошли в бывшие покои старого рыцаря, просторные комнаты звуки в которых скрадывали огромные цветастые ковры на полу и стенах.

— Каждому рыцарскому замку, по предписанию короны надлежит держать на довольствии мага, господин барон. — Он скривился как от лимона. — В Лисьем Хвосте есть такой.

— Говорите прямо сквайр. — Я усадил Ви в кресло помогая ей стянуть сапожки.

— Сер Дако, маг с дипломом королевской академии магических искусств, он долгие годы служил семье фон Коф.

— И что? — Признаться в моей груди сжалось сердце, а может этот маг опознать настоящую Пестре?

— Понимаете, до-о-о-олгие годы. — Он как-то виновато потер переносицу. — Ну, очень долгие.

— Да ладно вам Энтеми, не сто лет же ему, в самом деле? — Невольно глядя на заминку сквайра, я улыбнулся, представив классического старичка волшебника в остроконечной шляпе.

— Эм-м. Нет, не сто… — Сквайр потупил взгляд. — Ему, уже, судя по документам за триста.

Я уставился на управляющего как на сумасшедшего, что он несет? Как такое возможно? Хотя как относится к магии, в этом мире я еще не знал, мне пока она не попадалась, за исключением яркого примера, когда сорокалетний мужик разгуливает в теле восьмилетнего мальчишки.

— Эм-м. И как он…поживает? — Теперь моя очередь подбирать слова.

— Ну-у, вроде ничего так, живенький такой… — Сквайр заливался краской. — И хочу сразу вас предупредить господин барон, он тут еще дедом нашего короля назначен магом, мы не сможем его…э-э-э…попросить покинуть замок.

— А мы скорей всего захочем? — Похоже, я стал понимать, в чем дело.

— Мы уже давно хочем. — Энтеми виновато развел руками. — Только сами понимаете, король. Еще ваш покойный батюшка хотел…

— Да уж…дела… — Я подхватил Ви на руки направляясь в спальню. — Приготовьте мне ужин в низу в зале, я хочу еще пройтись по замку, после того как юная леди соизволит уснуть.

Юная леди соизволила показать господину барону язык, впрочем, особо не капризничала, когда я ее укладывал в кровать, так как уже давно зевала и потирала налитые сном глаза.

Немного посидев с ней, пока не уснет, поглаживая по волосам, я, дождавшись ее мерного дыхания, вышел из комнат, проходя коридорами в низ, где был большой зал с камином и длинным столом персон на десять.

Возле камина друг напротив друга стояли кресла рядком, так что можно было вытянуть ноги к теплому огню. Да, замок мне определенно нравился с каждой минутой все больше и больше, здесь чувствовался уход и хозяйская рука, а не мешанина и бардак царившие в Касприве.

— Молодой человек! Вас не учили здороваться, когда старшие рядом? — От неожиданности я вздрогнул, чуть не подпрыгнул на месте. — Где ваши манеры?

Лицом к камину за высокой спинкой кресла сидел щупленький старичок в алой мантии расшитой позолотой, был он мал ростом всего на пол головы выше меня, сморщен как сухофрукт и напоминал покрытый мхом пень, так как имел всклокоченную короткую бороду и вихри неприглашенных волос обрамлявших высокий лоб с залысинами.

— Сер Дако! — Опознать Тортиллу, мне не составило труда, осталось выбрать линию поведения с ним. — Прошу простить меня, хочу попросить прощения за беспокойство вас в вашем доме, но обстоятельства таковы что…

— Знаю я твои обстоятельства! — Старик не дал договорить. — Турп! Я помню его еще мальчишкой, когда он вместе с твоим отцом, гостил у нас, хитрый малый.

Я поклонился старику, согнувшись и не разгибаясь, ожидал его дальнейшей речи.

— Хватит там расшаркиваться! — Голос у него был скрипучим, но полным жизни и какой-то иронии. — Иди сюда, присаживайся, посмотрю на новое поколение Рингмаров, вы всегда были вертлявыми пройдохами, выкручиваясь из любых ситуаций.

Спорить с ним, либо же как-то препираться совершенно не хотелось, я просто сел откинувшись на спинку кресла, и вытянув ноги, с интересом стал его разглядывать. Приятный старичок, живой взгляд, резкие слова, он первый человек, встреченный в этом мире, который не пытался хоть как-то выделить себя в присутствии аристократа. Хотя судя по приставке сер и простому без дополнений имени, титул его не передается по наследству, он бывший простолюдин, получивший за какие-то заслуги свое звание.

— Ну что Ульрих, как тебе старый Дако? — Он подмигнул мне, после непродолжительного молчания. — Ты знаешь, меня боялся еще твой дед?

— Видимо не без оснований? — Я вернул ему улыбку.

— А то! Я вас всех порол хворостиной, в свое время, и фон Кофов, и Рингмаров, и Самли. Всех! — Старик откровенно смеялся.

— Ну что ж, тогда, пожалуй, ваша наука пойдет и мне впрок, вы уж не откажите в милости…хворостиной-то. — Интересно, что он за наставник и чему учил в свое время всех этих знатных особ? Допустить мысль, что магии я не мог, ну сами посудите, какого барону изображать из себя неизвестно что размахивая руками, словно шут балаганный напуская мистики и натирая до блеска о штаны хрустальный шар.

— Ха-ха! — Похоже, я ему нравлюсь. — Ох, и окажу я тебе милость! Ха-ха!

Слуги внесли поздний ужин, накрывая на стол, я любезно предложил старику посидеть со мной, так сказать угостится, время хоть и за полночь, а мы с ним все сидели, перекидываясь словами. Приятный человек, чем-то он мне напомнил моего Охту, первого наставника в моей новой жизни. Вот так же и с ним мы сидели вечерами, ведя долгие разговоры.

Тяжело терять близких, друг это такая штука, что достается нам порой лишь раз, и на всю жизнь. Печально когда теряешь и очень хорошо, если я опять нашел человека по душе, время покажет, время все расставит по своим местам.

* * *

Подняла меня утром Ви, девчонка привычная к деревенской жизни, вставала с первыми лучами солнца и с их заходом отрубалась. Как попугай в клетке, светло он прыгает, скачет, накрой клетку покрывалом и он тут же уснет.

Я еще пытался уснуть, но маленькое торнадо носящееся по комнате и сшибающее все на своем пути не располагало к этому, особенно когда стало прыгать по моей кровати и лупить меня подушкой по спине и попе.

— Ну, юная леди! Сегодня я займусь твоим воспитанием! — Я попытался ее схватить, скрутив в бараний рог, но куда там, шлепая босыми пятками по полу, малявка выскользнула с писком, опрокинув какую-то вазу, унеслась в другую комнату. — Ох, ты ж заноза!

Утренние процедуры, одевание, отлов малявки и одевание уже ее, взбодрили меня, заставив, раскраснеется и потирать укушенную руку, впрочем, зато сон ушел. Мы спустились в общий зал, где уже накрыли стол для завтрака.

С нами в зале завтракали сквайр Энтеми, сэр Дако, такое ощущение, что и не уходивший от сюда, приглашенный мной капитан Гарич и два будущих наставника моей Ви. Первый учитель грамматики грузный мужчина за сорок лир Тосвич, с большой розовой лысиной на всю голову, и его полная противоположность худощавый молодой человек около тридцати лет с пышной черной шевелюрой лир Номан, учитель арифметики.

Мы все поздоровались, и я пригласил присутствующих к столу, усадив рядышком свою маленькую непоседу. За ней все еще приходилось следить, что бы она, не хватала еду руками, или же держа в одной руке вилку, второй не стала бы на нее накалывать куски мяса.

Завтракали неспешно, перекидываясь любезностями и знакомясь между собой. Ви болтала ногами и рассыпала горошек по столу, солнечные лучи пробивались через призму искривленных слюдяных окон, мне было хорошо, впервые с момента моего пребывания в этом мире мне было так спокойно и уютно.

После завтрака вышли прогуляться по замковому саду, небольшому участку земли с аккуратными садовыми деревьями, кованой лавочкой и пышными кустами дикой розы. Сорок шагов вперед сорок шагов назад, сад не большой, но приятно было посидеть на улице, компанию нам с Ви составил сэр Дако, с которым мы неспешно доползли до лавки, где тут, же заземлились, наблюдая за суетой неугомонной девочки.

— Сэр Дако…

— Да Ульрих? — Он не использовал титулы, обращаясь ко мне.

— Позвольте спросить вас, чему вы в свое время обучали нашу семью?

— Магии, конечно, чему я еще могу научить? — Он подмигнул мне.

— Простите, но мой отец, впрочем, как и остальные, я что-то не замечал за ними каких-то талантов. — Может я что-то упустил? Мне что-то неизвестно? До сих пор я не представлял, что же из себя представляют эти самые маги, о которых столько разговоров.

— Не было у них никаких талантов! — Старик насупился. — Им бы все мечами махать да на конях скакать, или к девкам лазить ночью на балкон, к этому у них талант был, а вот развивать свой магический дар никто из них не пожелал!

— Простите сэр Дако, а не могли бы вы мне показать что-нибудь…такое…? — Я и сам не знал что прошу.

— Я тебе шут, что ли при дворе показывать что-нибудь такое? — Старик фыркнул словно еж. — Магия это тебе не шутки, это мощь и сила!

— Простите сэр…я просто даже, не представляю, о чем может быть речь. — Мне действительно стало очень любопытно, из-за чего весь сыр бор.

— Ты что юноша никогда магов в действии не видел? — Он удивленно на меня смотрел, вскинув брови. — Юноша, в Касприв с балаганами часто приезжали мастера иллюзий, их часто зовут ко двору на праздники!

— Мой батюшка, как-то не особо жаловал праздники. — Не знаю, правда, это или нет, но мимолетно пообщавшись со старым бароном, о нем вполне можно дать подобное заключение.

— Скряга! — Дед стукнул ладонью с досады себя по коленке. — Он и в детстве был жадиной, а вот с годами совсем, похоже, испортился, что даже своему единственному сыну не смог устроить праздник! Ладно, так и быть покажу тебе пару фокусов…только больше не проси!

— Не-не, больше не буду! — Заверил я его. — Пестре! Беги сюда, дедушка Дако сейчас фокусы будет показывать!

— Дедушка… — Он покатал на губах это слово, глядя на подбегающую Ви. — А что? Почему бы и нет?

Он встал, беря на руки запыхавшееся от бега маленькое чудо в кружевах и веточках в волосах, уже успевшее измазать где-то землей руки.

— Ну что юная леди, фокусы смотреть будем? — Он улыбался.

— Кокусы! — Тут же подхватил ребенок, громко смеясь. — Деда авай кокусы!

Передав ее мне, он отошел от нас чуть в сторону по дорожке, задумчиво замерев и уперев взгляд в землю.

Я, как и Ви замер широко раскрыв глаза наблюдая за ним. Признаться, я даже вообразить не мог, что он нам продемонстрирует, ну там кролика из шляпы или монетку из уха, все что угодно, но не чудо. Старик действительно продемонстрировал чудо! Это невозможно описать, реальность, действительность, все так живо и объемно!

Прямо возле его ног проклюнулся зеленый росточек, разделившийся моментально на два листочка. Потом выпустил веточки, вытягиваясь ввысь. Окреп, превращаясь в куст потом в небольшое ветвистое деревце.

Все в считанные мгновения, настоящее миниатюрное деревце наподобие японских „бансай“, выпустило красивые цветы сходные с разлапистыми бутонами магнолии. А из цветов выпорхнули цветной чехардой десятки переливающихся всеми цветами радуги птичек, чем-то схожие с колибри.

Карусель птиц кружилась над кроной дерева, выписывая замысловатые пируэты, Ви радостно хлопала в ладоши, а я ловил отпавшую от удивления челюсть. Старик взмахнул рукой словно художник, стирая картину, померкшую в мгновение, развеивая в воздухе показанную иллюзию.

Подобного я не ожидал, все так реально и многогранно. Что? Как? Неужели это правда? Я не находил ответа не веря своим глазам. Что Дако продемонстрировал, как назвать эту объемную такую живую иллюзию развеявшуюся взмахом руки? Чудо!

— Ну что Ульрих? Впечатляет? — Дако сел рядом с нами на лавочку принимая „обнимашки“ со стороны девочки, восторженно что-то лопочущей ему в ухо. — Тише ты, тише девочка! Затопчешь старика!

— Спасибо сэр Дако. — Я встал и поклонился ему. — Это впечатляет.

— Да ладно, это все детские шалости! Иллюзия, причем не самая сложная. — Он говорил, а я видел, что старику приятны мои слова и искренний восторг Ви.

— Для меня будет честью, если вы примете меня к себе в ученики. — Я еще раз поклонился, всем сердцем желая познать то, чего познать пока не мог, это странное и непонятное явление, это странное и непонятное слово — магия.

— Ну, что ж. — Он задумчиво посмотрел на меня. — Ты первый в своем роду кого не приходится розгами заставлять учится!

— Я буду стараться учитель, чтобы не разочаровать вас! — Мне искренне стало интересно, всем своим существом, всей душой и сердцем я желал познать секрет его мастерства.

— Вижу, что будешь юноша! — Он подмигнул мне. — Ты прям, рвешься в бой! Но ты ведь в курсе об указе короля Фердисса, пра-прадеда нашего короля, который постановил своей волей основные позиции и уложения о занимаемом в обществе положении наделенного ремеслом мага?

— Нет. — Я качнул головой.

— Тогда тебе стоит с ним ознакомиться, прежде чем брать на себя это ремесло. — Он был серьезен, а я его понимал, похоже, не все так просто, что-то можно, а что-то нельзя, так было всегда и будет впредь. Прежде чем принять окончательное решение я должен владеть информацией.

— Еще раз благодарю вас сэр Дако, за демонстрацию и добрый совет.

Он кивнул, ссаживая девочку со своих колен. Тяжело поднявшись, устремил свой взгляд куда-то ввысь, задумавшись и погружаясь в мысли.

— Одно тебе могу сказать Ульрих. — Он не смотрел на меня, произнося слова четко и с расстановкой. — За долгие годы своей жизни, не было ни дня, чтобы я пожалел о принятом мною решении.

Разошлись, старик ушел к себе, а я отправился с Ви к лиру Тосвичу, мы приступили к первому уроку грамматики который нам преподал этот мужчина. Первый раз в первый класс, я вместе с девочкой прилежно повторял и заучивал новый алфавит и построение букв при написании, мне было проще немного, я делал запись на русском его уроков, а вот Ви явно страдала, наука была для нее мукой.

Она постоянно отвлекалась и вертелась, норовя залезть то под стол, то разжалобить меня, что бы я отпустил ее погулять. Уже часа через два пришлось, к моему сожалению прерваться, так как маленькая фурия просто уже легла на пол, закрыв глаза и уши руками, отказываясь идти со мной и учителем на контакт. Ох уж эти детки, бедные учителя я как представлю, что им ежедневно приходится иметь дело с не одним десятком подобных созданий, так просто оторопь берет.

Прервались на обед и еще одну прогулку, после чего были занятия у лира Номана, нашего учителя арифметики, с нас с ним семь потов сошло пока мы не добились от этого исчадия ада, сосчитать пять пальцев на руке. Ох, и вымотала она! И самой-то хоть бы что, а я упал у себя в спальне ничком, выжатый как лимон.

Да уж, придется мне с ней намучаться, эх, ну да ладно, сам взвалил на себя этот груз ответственности, теперь будь добр тяни не плач. Нужно будет Дако попросить хоть изредка меня заменять, она ему доверяет, да и он хоть мужчина не глупый не станет приставать к ней с расспросами. Мое счастье, что папенька настоящей Пестре, практически не жил в замке, отчего дед ни разу не видел наследницу рыцаря. К часам к пяти пришла ожидаемая беда в лице достопочтимого барона Турпа.

Он быстро освоился в Касприве, проведя ревизию и инвентаризацию, заявившись ко мне пылающий праведным гневом.

Правда, гнев его слегка остыл, сменившись какой-то смесью страха, при виде сэра Дако, внимательно буровящего его таким пристальным взглядом в фае при входе, что можно было дырку просверлить.

— И как это понимать? — Мы сидели с ним вдвоем в моем кабинете, не опуская глаз, друг с друга.

— Дорогой дядя. — Устало начал я, совершенно не желая вдаваться в словесную пикировку. — Не буду ходить вокруг да около, а сразу обрисую тебе всю ситуацию целиком. Забота о дочери фон Кофа, оформлена последней волей моего батюшки, и тут вы бессильны, к вам в руки я не вернусь. Казна как вы уже поняли у меня, и к вам не попадет ни одной монеты без моего письменного одобрения. Все сборы с земель и города с его мануфактурами так же идут ко мне, так как вассальные расписки все до одной находятся у меня. Так же гранд на владение землей врученный еще моему пра-пра-прадеду, в моих руках. В вашем ведении остается замок в Касприве со всем его имуществом и неоспоримое право давать мне советы с высоты прожитого вами опыта, как понимаете, прислушиваться к вашим словам я буду…очень внимательно.

— Ты что о себе возомнил мальчишка? Это все проклятый Энтеми тебя надоумил? Отвечай! — Он вскочил с места, нависая надо мной всем своим не маленьким ростом.

— Успокойтесь барон! — Внешне я постарался остаться спокойным, хотя признаюсь, испугался порядочно его всплеска эмоций. — Не забывайтесь, вы не у себя дома и говорите пусть и не с совершеннолетним, но равным вам по титулу человеком!

— Мальчишка, я получил от короля полное регентство над тобой, сегодня же верни все что украл! — В гневе он ударил кулаком по столу. — Или ты думаешь, что сможешь потягаться со мной на равных? Сопляк!

Следующий удар пришелся уже не на стол, а на мою голову, с оттягом он залепил мне пощечину, от которой голова моя отлетела, больно стукнувшись о спинку высокого кресла.

— Сегодня же! — Орал он на меня. — Сию минуту, ты отдашь все и вернешься в Касприв, иначе клянусь богами и духами предков я уничтожу тебя!

Стащив со стола серебряное блюдечко, я приложил его к пылающей щеке, чтобы не получилось синяка. Ох, и тяжелая рука у этого мерзавца. Лицо просто горело.

— Сядьте на место барон, пока вас не усадили мои гвардейцы. — Я смотрел на него одним глазом из-под блюдца. — Вы же вроде не дурак, а кидаетесь такими громкими заявлениями. Ваше регентство пустое место по сравнению с последним волеизъявлением законного владетеля. Или мне прикажете написать жалобу королю? Нет? Тогда будьте так добры, сядьте и разговаривайте, как подобает мужчине и барону, а не хаму у дороги!

Он откинулся на кресле пылая гневом и безумным взглядом, ох не прирезал бы с горяча!

— Ты еще не знаешь, с кем связался щенок! — Он цедил слова медленно, видимо плохо сдерживая ярость. — Я уничтожу тебя!

— Мой вам совет, поберегите пыл для столицы. — Я отложил блюдце, вставая из-за стола, похоже, теперь моя очередь угрожать, этот человек понимает все только с позиции силы. — Здесь Рингмар и здесь я хозяин. Сегодня я вас прощаю, но уже завтра за ваши крики и неуемные руки, я прикажу вас гнать плетьми до самого вашего дома!

Турп вскочил захлебываясь бранью и яростью, он практически себя уже не контролировал, благо я предвидел подобный исход и в комнату вошел Гарич в сопровождении двух солдат, аккуратно оттесняя без грубостей моего дядю прочь. Оставшись в одиночестве, я еще полчаса слушал его крики в коридоре, а потом во внутреннем дворе замка, прикладывая блюдечко к лицу и прикидывая возможные варианты развязки в будущем, сложившейся ситуации.

Дверь отворилась без стука, пропуская внутрь смеющегося старика Дако.

— Вы же вроде не дурак?! — Он передразнил мои слова, покатываясь со смеху. — Ха-ха! Ну, Ульрих! Ну, силен парень! Молодец, держался достойно!

— Старался, как мог. — Невольно я тоже улыбнулся, глядя на него.

— Что, болит? — Он подошел в плотную, забирая у меня тарелочку и разглядывая лицо.

— Ничего страшного. Как говорят: „До свадьбы заживет“.

— Ха! — Старик уселся в кресло, сложив руки на груди. — О девках уже думаешь? Молодец! В Тебе я вижу только лучшие черты собранные Рингмаром! Вот так и твой папенька, и дед, всегда после драки на коня и к бабам!

— С-э-э-эр Дако! — Осуждающе протянул я.

— Ладно-ладно! — Отсмеявшись, он уже серьезным тоном добавил. — Не расслабляйся теперь ни на минуту, внучек. Турп опасен, здесь в стенах замка я всегда смогу тебя прикрыть, но за его пределами ты рискуешь жизнью. Поверь, он не остановится.

— Верю. Знаю. Ну и за совет спасибо, как говорят: „Предупрежден, значит вооружен!“.

* * *

Дни у меня полетели насыщенные до предела, я вставал, вернее, поднимался с первыми прыжками Ви, и ложился за полночь. Помимо моего обучения грамматике и правописанию, себе в нагрузку я взял географию, благо преподаватели были благодаря стараниям сквайра Энтеми.

Учеба, плюс пробные уроки в управлении баронством от сквайра, кое-какие встречи с влиятельными людьми ну и в дополнении ко всему уроки жизни от капитана Гарича.

Так уж сложилось, что здесь в приличном обществе дворянин обязан быть при мече, а уж по первому зову короля встать с воинством под его знамена, защищая интересы своего сюзерена.

Глобальных воин, уже больше двух столетий не случалось, но вот мелкие недоразумения, такие как дуэли либо, же банальный грабеж на дороге, являлись непременным атрибутом современности и всего прогрессивного человечества.

Со слов моего окружения, уважающий себя аристократ должен первым делом по прибытию в столицу, выиграть или проиграть пару дуэлей, иначе его все будут считать размазней или же слабаком, с которым не стоит иметь никаких дел.

В столице мне делать пока совершенно нечего, но вот памятуя о бароне Турпе, совсем не хотелось быть заколотым на дуэли. Хоть я и мог отказаться от этой понажовщины, но вот репутация и благопристойность, а так же, то, что обо мне будут думать и говорить люди, здесь важно. Даже если мне самому, по большому счету наплевать на всех с высокой колокольни.

Впрочем, я не я буду, если не выскользну ужом из этих варварских игрищ. Не забывайте я врач, мне нужно руки в тепле держать.

Но как говорится, лучше пере бдеть, чем не до бдеть.

Поэтому час утром и час вечером, я проводил с капитаном в спарринге на учебных, деревянных мечах.

— Мой господин! — Гарич, атаковал медленно, но довольно увесисто, на прямую его меч я останавливать боялся, так как он физически своим ударом мог вогнать в меня свой учебный меч вместе с моим в придачу. — Вам бы надлежало обучаться у рыцаря, я, конечно, смогу вас немного подучить, но воинскому этикету вряд ли обучу.

— Гарич, к черту этикет! Ты должен учить меня убивать и не умирать, и если чтобы остаться в живых, мне нужно кому-то заехать сапогом по яйцам, то я должен вогнать свой сапог так, что он войдет с низу, а выйдет у противника изо рта! — Я уставал до дрожи в руках на его тренировках, но бросать не собирался.

Радовали меня и успехи Ви, у девочки стало хоть немного, но что-то получатся и хоть я все еще опасался, того что она могла как-то раскрыть наш истинный облик, все же был вынужден все чаще и чаще отпускать ее с другими людьми. Будь то преподаватели, старый Дако, либо слуги, периодически снимающие мерки для ее нарядов.

Вот еще с нарядами у меня началась война. Суть местной моды сводилась к дутым рукавам и штанам на подобии галифе, то есть узкий низ на икрах и форменное безобразие в районе попы. Ко всему прочему последним писком недобитой моды было жабо, этакие кружевные бабушкины панталоны которые мне предписывалось носить на шее. Это ужас.

Вы только представьте себе бархатный дутый жилет весь расшитый золотом, который сшивался нитками на спине. Что мне потом с ним делать? Спать в нем? Жить в нем? Как долго?

К черту я послал все эти костюмы в первый же день, как их увидел. Сквайр Энтеми вызвал мне из города портного с образцами тканей и узорами, через которого я уже и пытался хоть как-то удовлетворить свое виденье мира, и не выглядеть белой вороной в обществе.

После не продолжительных размышлений из памяти я смог извлечь только Петра Первого, с его камзолами и высокими сапогами. С тканями особо не мудрил, черный цвет либо, темно коричневый, с украшениями не частил, не только из-за того что не люблю аляповатость, но и из-за природной жадности. Сами посудите, куда это годится ходить по улице с золотыми пуговицами? А если оторвется? Я же потом ночью спать не буду.

В общем, дела и заботы, но приятные и что называется по душе.

Читать я научился уже на второй месяц моих занятий, правда, с письменностью еще марал как курица лапой. В этом мире, для меня новостью стало то, что книги тут были практически все в единичных экземплярах, писались редко и стоили очень дорого, уже не говоря о том, что бы их достать.

Выручил Дако, обладавший небольшой библиотекой и привезенное жизнеописание Рингмаров, последней записью остановившееся на моем как бы дедушке. Чтение, давало пищу для ума, особенно переписка Каливара, его деловые записи, что называется дебет с кредитом.

Бизнес у него был, мягко говоря, бандитский, суть его сводилась к тому, что земля моя вы все мне должны. Причем, суммы были иной раз поистине грабительскими, здесь же я нашел записи по деревне Дальняя, сколько и когда они приносили долга, сколько предполагалось брать в будущем и что ожидать от других деревень.

И все бы было просто, но вот над бароном тоже сидел свой грабитель. Крестьяне, сквайры леры и пэры, несли свой долг баронам, те в свою очередь должны отдавать долг графам, графы, герцогам, а уж те в свою очередь несли денежку в казну королю.

Система отлажена, и проста до безобразия. Моей высшей инстанцией был граф Паскаль де Мирт, собственно все мои земли находились в управлении графа. Само графство делилось на пять участков, это Рингмар то есть я, Когдейр чтоб ему упасть с коня и шею свернуть, барон Гердскольд, барон Пиксквар и барон Кемгербальд.

Ежегодно в начале весны мы все были обязаны приехать в Рону, столицу графства, привезя с собой не много не мало, а каждый по тысячи золотых! И это при всем притом, что суммарно у меня выходило с имеющихся записок старого барона, доходу в год тысяча пятьсот, тысяча четыреста!

Что ж тут удивляться, что Каливар драл такие суммы со своих земель. Старому барону, с оставшихся денег нужно было еще кормить себя, солдат, слуг, всю эту компанию одевать, строить дома и склады, как-то вести торг с купцами в речном порту и еще сотни мелких и не очень трат, требующих постоянных вливаний.

Я вот прикинул на бумажке среднюю по солдату, исходя с росходников и цен в свитках Каливара. Самый простой меч стоит пять золотых, далее пика от десяти до пятнадцати серебряных, комплект кольчуга, наручи и поножи, семь золотых, шлем один золотой, щит ростовой тридцать серебряных, теперь сапоги, нательное белье два комплекта, накидка гербовая на сумму десять золотых. Исходя из номинала один золотой пятьдесят серебряных, уже получается, что солдат носит на себе двадцать три золотых и сорок серебряных монет! А покормить? А жалованье? А если это не пехотинец, а кавалерист? Там же у кавалериста вообще два рта нужно кормить!

Да как он вообще по миру не пошел в обносках клянчить хлеб на пропитание? Ну и ну! Эх, тяжела ты доля баронская и ведь никто ни пожалеет, ни приголубит, все только пальцами тыкают и кричат: „Экспроприатор! Проклятый буржуин!“.

После всех этих подсчетов мне хотелось сквайра Энтеми на руках носить и в бороду его курчавую целовать, это ж надо как он ловко вел дела, работая управленцем у Рингмаров не один год! Да уж, мне с ним сказочно повезло, без его мозгов и знаний кто, где и откуда, я бы уже через месяц жил в долг и под расписку.

Вот только чужие мозги хорошо, а свои лучше. Надеяться все время на сквайра, завися от него, мне не хотелось, мало ли как жизнь дальше сложится, а деньги нужны всегда. Вот и приходилось мне сидеть вечерами за столом, в кабинете составляя блок-схемы, описывая движимое и недвижимое имущество, разрабатывать свои будущие шаги по становлению бизнеса и соответственно будущие вложения и накопительно расходные части.

Муть та еще, все нужно посчитать и подбить итог, а у меня были, между прочим, генеральские, планы по захвату вселенной.

Меня ну совершеннейшее не устраивало отсутствие в этом мире: туалетной бумаги и самих туалетов! Где это видано что бы барон среди ночи вставал и доставал горшок из-под кровати, после чего задвигал его ногой обратно и ложился спать остаток ночи, вдыхая зловонные миазмы.

Меня до чертиков достало, что я уже четыре месяца не чистил зубы и не держал в руках куска мыла. А какого вам, от мысли, что здесь не носят нижнее белье? Обкрутят тазобедренный сустав тряпочкой, заколют или свяжут концы и вуа-ля!

Нет, так жить нельзя, все вроде бы в мелочах, но в них оказывается, заложено столько комфорта, столько удобства, что только одно знание того, как может быть хорошо, не давало мне спать спокойно по ночам.

Заботы и хлопоты, работа над собой, учеба, все это закрутило меня практически не оставляя свободного времени, но все же было кое-что, о чем я думал постоянно, это магия.

Старый Дако, оказался моим чуть ли не единственным другом, с которым я часто за ужином или же просто сидя в кресле, вел долгие и порой весьма поучительные для меня беседы.

Что-то меня восхищало, а что-то наоборот отталкивало, когда я узнавал от него не хитрые премудрости его профессии. Ну, к примеру, первый этап, именуемый посвящением. Это не много не мало, а какой-то импульс вызывающий, судя по всему болезненную трансформацию определенных участков мозга. Вы понимаете, что такое воздействие на головной мозг? Это все целиком и сразу, если что-то пойдет не так вам уже не выпить аспирина, чтобы голова не болела, любое стороннее, неосторожное вмешательство и вы овощ, самый натуральный корнеплод без личности, желаний мыслей, тупо кусок мяса, истекающий слюной не в состоянии даже жевать пищу.

Это кстати подтверждалось и статистикой по королевству и всему известному здесь миру. Общее число прошедших посвящение не превышало десяти процентов от населения. Или если на дулях, то из десяти проходящих посвящение только один мог стать магом. Причем никого не удивит, если минимум трое, сойдут с ума и один, может два станут покойниками.

В другой ситуации, я бы рассмеялся Дако в лицо, скрутив „шишь“ ему под нос, на его предложение стать учеником, но не сейчас. Старый лис долго и с расстановкой обхаживал меня, рисуя перспективы и возможности своей профессии. Естественно не обошлось без различных демонстраций. Что он показывал, и что он мог? Многое. Иллюзии, как развлекательного характера в присутствии Ви с искренним восторгом аплодирующую ему, так и более приземленные и порой очень опасные вещи. Старик умел леветировать, передвигать мыслью предметы, разжигать взглядом камин, на моих глазах затягивались мелкие раны и порезы. Последнее мне как врачу вообще было как пощечина. Вызов! Я шесть лет учился в мед институте, у меня пятнадцатилетняя практика, я доктор наук и я совершенно не понимал каким образом в считанные минуты может затянуться резаная рана на глазах стягиваясь не оставляя и следа.

В общем, и хочется и колется. Собственно становясь перед выбором посвящения, все мои предки и отказывались. А еще стоит принять во внимание указ короля Фердисса, позиции и уложения, а так же занимаемое в обществе положение наделенного ремеслом мага.

Это был целый том, в котором в общих чертах государство пыталось себя обезопасить, от такого непонятного явления как магия, впрочем, не брезгуя использовать ее на полную катушку.

В частности, каждый, кто прошел посвящение, обязывался закончить государственную академии короны, далее ему предписывалась служба аж в двадцать лет исходя из нужд королевства и по истечении срока, он обязан был остаток своей жизни провести в одном из замков или крепостей, как дополнительная воинская единица. Контроль полный до самой смерти. Вот собственно вся история жизни сэра Дако, отработал положенные годы и прикомандирован к Лисьему Хвосту, безвыездно по его словам уже более ста лет назад. Причем это сейчас замок центр баронства, а в те времена это была глушь, и здесь бегали варвары пикты, постоянно совершающие набеги.

Были и преференции, были отдельные параграфы с учетом дворянства, к примеру, если Дако назначали в замок по принципу, куда на карте пальцем попадут, я имел право быть приписанным к своим землям, а двадцать лет службы я вполне мог компенсировать в денежном эквиваленте. Правда очень солидном, расчетную сумму устанавливал лично король, причем попросить он мог как один медный грошик, так и целую гору золотую.

Мысли и сомнения не давали мне сказать Дако то, что он хочет услышать, все это не давало мне сказать то, что я действительно хочу, а именно познать эту странную и загадочную науку.

Рискнуть? Не знаю, все это так заманчиво, но меж тем и опасно.

А еще у меня по-прежнему были неприятности с господином Турпом. Мой дядя, практически полностью перевел меня на осадное положение. Я не мог покинуть замок без разъезда в минимум двадцать стражей, так как у Лисьего Хвоста постоянно кружили его солдаты. Нападений на замок не было, но вот гадости он мне делал постоянно, причем не всегда безобидные. Так, к примеру, все мои курьеры передвигались группами от пяти человек, после того как отрубленную голову одного из гонцов не бросили нам ночью под ворота замка. Меня пытались отравить, благо попытка провалилась из-за моей брезгливости, меня спасло то, что запах пищи, мне в тот вечер не понравился. Теперь всю еду проверял Дако, ему я верил хоть и не понимал его методов.

Сам же город благодаря стараниям Турпа раскололся на два лагеря, шла жесткая конфронтация, часть людей по-прежнему исправно вносила налоги в мою копилку, а другая переметнулась на сторону Турпа, игнорируя меня и моего управляющего. Пока это мне ничем не грозило, у меня была казна, долг перед графом я вполне способен выплачивать не один год, но вот приток финансов был скуден, как мне прикажите реализовывать бизнес проекты, когда все они требуют первоначально солидных денежных вливаний?

Денег практически нет, людей тоже, с этим Турпом нужно было что-то решать и поскорее. Господин барон жил в моем замке в Касприве, мутя воду и внося смуту, как среди людей так среди бизнеса, устанавливая свои правила, прижимая тех, кто все еще шел за мной. Еще какое-то время пройдет, и боюсь, мне придется вообще закрыть наглухо ворота замка, так как вокруг останутся одни мои враги.

Решение в мою голову пришло как всегда сумбурное и глупое, кто бы другой на моем месте, наверное, тысячу раз бы подумал, найди миллион решений получше. Я с нарядом стражи выехал в Касприв, для встречи с одним из мастеров, державших в городе кузню. Загородный пейзаж был красив, но как всегда въезжая в город, все менялось, наводя уныние и тоску. Серые люди, грязь, вонь и нищета, забитый и запуганный народ власть имущими, им бы полнятся в одном порыве революционного движения так они бы раскатали здесь все, причем меня в первую очередь.

Так проезжая по улицам я стал насвистывать „марсельезу“, уходя в себя мыслями пытаясь вспомнить то немногое, что еще помнил из истории, возможно, там есть ответ? Франция, Германия, Россия, страны с глубокой историей в которой просто обязаны были быть примеры… Неожиданно непривычный гул толпы, в этом сером городе вывел меня из задумчивости.

— Что там, капитан? — Я приподнялся в стременах, пытаясь разглядеть, что происходит впереди.

— Сегодня рынок невольников работает, вот и шум на базарной площади мой господин. — Буднично пояснил Гарич.

Невольников? Невольников?! Господи помилуй, у них тут рабство еще есть? От ужаса и чудовищности происходящего мне стало не по себе.

— Капитан Гарич, там торгуют людьми? — Ком подкатил к горлу.

— Преступники, бездомные, должники. — Гарич спокойно пожал плечами. — Весь сброд, от бродяг до разбойников и убийц. Если их никто не купит, их казнят.

— И… — Я невольно запнулся. — Часто покупают?

— В основном леры и сквайры которые обрабатывают землю, могут на мануфактуру на тяжелые работы купить или в шахту.

— Всех? — Мы подъехали к площади где я разглядел шеренгу оборванных людей закованных в металлический ошейник с кольцом, через которое проходила длинная цепь, не дававшая людям сесть, а некоторым так вообще стоять на цыпочках приходилось, из-за низкого роста.

— Ну, это вряд ли. — Гарич буднично оглядел толпу. — Кто в здравом уме будет брать к себе в дом убийцу или вора?

— Да уж… — Какая-то дикая мысль заметалась в голове. — Действительно, кто? Кто если не я?

В тот день я ели дождался окончания приема, назад несясь на своем Угольке так, что ряд стражников, безнадежно потерялся, где-то вдалеке. В Лисий Хвост я ворвался, подобно молнии, еще на ходу спрыгивая с коня, и бегом перепрыгивая через две ступеньки возносясь внутрь, чуть не сшибая по пути Энтеми с ног.

— Сквайр! Бумаги в кабинет и побольше! Еду приносить, питье приносить, горшок выносить и не беспокоить! Меня не для кого нет! Никого не пускать, я работаю!

Остаток дня ушел просто на то чтобы записать все, что мне подсказывала память. Ночь я практически не спал строя схему, выкладывая ее, из кубиков и крупиц воспоминаний, тщательно просчитывая финансовую часть и последующие возможные варианты событий. Следующий день, пришлось потратить на правку, так как многое упустил, и, наконец, всю ночь и третий день я потратил на чистовой вариант, переписав тонну бумаги, наконец, устало без сил, падая на кровать со счастливой улыбкой на лице.

Ел на ходу, не на кого не обращал внимания, грозил всем смертной казнью, кто меня беспокоил, сэр Дако потом у меня даже спрашивал, от какой церкви, я хотел его отлучить, если будет мешать?

А нечего ходить в своем балахоне, ничего удивительного, что я принял его за священника! И вообще просил же не беспокоить, я натура увлекающаяся. Мне нужно все делать быстро иначе, потом я перегорю, и мысль не родится.

Проснувшись утром, я почувствовал полный „дзен“ со своим внутренним миром, переполненный мочевой пузырь, и увидел кучу народа в своей комнате. Стоящих над моей кроватью и пристально, обвиняющее меня буровящих своим взглядом.

Сэр Дако за ручку с Ви, сквайр Энтеми за ручку с капитаном Гаричем, мои наставники, часть прислуги, в общем, народу было, не протолкнутся.

— Очнулся болезный? — Тон у старика не предвещал мне ничего хорошего.

— Пити пи, ни да, ты кака! — Тут же обвинительно выдала девочка.

— Мой господин мы думали вы умом тронулись! — Покачал головой сквайр.

— Вы ускакали от нас, мы не могли вас догнать! — Нахмурил брови Гарич.

— Нас что всех казнят? — Хором затянула прислуга.

— Так всем спокойно! — Я примирительно поднял руки. — Нас ждут великие дела!

— Розги тебя ждут несносный мальчишка! — Дако покраснел как рак.

— Дя! — Похоже Ви, крепко спелась со стариком. Опасный союз.

Пол дня у меня ушло на примирительные и успокоительные речи, лишь после обеда успокоив большую часть населения замка, удалось выкроить время на работу.

— Сквайр Энтеми. — Я сидел в своем кабинете, помахивая куриной ножкой, закинув ноги на стол. — Возьмите вон ту стопку свитков, нет не эту! Вон ту большую! Да ее, там все листочки сложены по номерам, смотрите вверху цифры. Каждый шаг, делать и выполнять четко в рамках, описанных указаний, сделали все, что указанно в свитке номер один пришли, отчитались, принялись за свиток номер два. Теперь возьмите вон ту стопку, да-да, эту, поскольку капитан Гарич не умеет читать, вы с ним по ней отработайте. Зачитывайте ему по порядку указания.

Ну, берегись Турп! Я улыбнулся своим мыслям, скоро из жертвы, я превращусь в хищника, сильного и опасного. Я уже стал выковывать свой меч, свое грозное оружие, под ударами которого будет переломлен не один хребет.

* * *

То, что я задумал, еще не скоро приобретет свой грозный вид и заточит свои острые клыки и когти. Пока лишь шла непонятная для окружающих суета и стройка. Да именно стройка! Примерно в трех километрах от Лисьего Хвоста, были старые заброшенные поля, некогда возделываемые для семейства фон Кофа, а ныне поросшие бурьяном и молодым подлеском. В этом месте сейчас развернули свою деятельность две строительных артели, нанятые мной для исполнения грубых эскизов с расчетами на моих листках.

Во всем виновата „марсельеза“ и красавица Франция, прячущая под ворохом своих кружевных юбок, ой какую темную историю, пропитанную узором причудливых интриг и многослойных воин.

Там на площади, я смотрел в лица продаваемых как скот людей, просто физически воспринимая их боль, отчаяние и жажду выжить любой ценой. Разбойники, убийцы, воры, насильники, должники, попавшие в долговые ямы, просто бродяги, не имеющие ничего за душой. Все они были обречены судьбой, не имея шанса, быть чем-то большим, чем они есть.

Да, половина из них сами выбрали свой путь в жизни, да среди них действительно больше половины, явные подонки, но кто сказал, что им нельзя дать второй шанс? Кто из вас может решать, кому жить, а кому умереть?

Viva la France! Ты подсказала мне решение! Да, не зря Францию всегда олицетворяют с женщиной, хитрость и простота, коварство и расчет, достойны сравнения с прекрасной половиной человечества, берущих не силой, так умом.

Légion étrangère! Французский иностранный легион, если мне не изменяет память, создавался еще королем Луи-Филлипом Первым в одна тысяча восемьсот каком-то году. В детстве, как и многие мальчишки, я мечтал быть бравым офицером и носить усы и маузер на боку. Читал литературу, изучал историю, меня в то время очень поражали эти „сорвиголовы“, наемники без имен и стран, проливающие свою кровь и кровь других, ради своего нового будущего, ради нового имени и шанса начать все с нуля. Ты хочешь забыть кто ты? Ты хочешь новое имя и прощения своих грехов? Ты хочешь достойную плату, и не посмотришь на других, идя к своей цели? Ха! Тебе к нам! Вернее ко мне, я создавал по образу и подобию первый учебный корпус своей будущей армии.

Да мысль была бредовой, но такой завлекающей, что я решил рискнуть. В чем риск, спросите вы? Прежде всего, в финансах, вкладывался я капитально, пусть у меня и были кое-какие мысли по поводу того, как отбить вложения, но до этого далеко еще. Помимо „шкурного“ вопроса, был вопрос политический. Дело в том, что согласно королевскому указу, каждый титул в королевстве, имел строго регламентируемое количество солдат в своем подчинении, сделано это было с целью обезопасить королевство, а в частности короля от амбициозных дворян, способных собрать под своей рукой, серьезную силу, чтобы перевернуть привычные устои.

Ну и последним опасением было то, что, не станет ли этот инструмент, Дамокловым мечом, зависшим над моей шеей? Я выращу этого монстра, сшитого из лоскутов порока. А он потом выйдет из-под контроля, убивая все на своем пути! Смогу ли я создать такой кнут и пряник, которые смогут удержать все это в узде? Не знаю. Не страшно? Страшно, но жутко интересно.

Сквайру Энтеми приходилось по десять раз на дню мотаться от стройки, ко мне в Лисий, потом в Касприв и обратно по кругу. На его пути, как правило, всегда встречался капитан Гарич, так же загруженный вопросами по самое что называется „не могу“.

Сам же я практически все время проводил на стройке, поясняя прорабам свою задумку и схемы, составленные мной с описанием. Артели работали круглосуточно, из этого расчета я нанимал их две. На данном этапе, и такими ударными темпами, когда работать приходилось даже ночью при свете факелов и костров, уже без малого, за неделю были практически полностью выполнены земляные работы.

Огромный котлован с „разлинейкой“ под фундаменты, был ровным квадратом почти в акр земли. Часть рабочих бригад продолжала вывозить грунт на соседние поля, устраивая там волнистый полигон из прерывистых валов, на которых в будущем будут отрабатываться маневры.

Где я черпал вдохновение? В армии Советского Союза, где я был вынужден лейтенантом после института, отслужить полтора года. Ох, и насмотрелся я там в свое время на такие полосы препятствий и полигоны! Как только там не издевались над солдатами! А как эти солдаты там бились и калечились, этого никому невозможно представить, ну кроме меня, конечно, я ж то в медсанчасти был. А что? Я врач мне руки в тепле надо держать.

Хотя в те времена и нам доставалось, как вспомню строевую подготовку, так плакать хочется от счастья, что больше никогда и ни в жизнь.

Нужно торопиться, лето уже отживало свои последние теплые деньки, еще немного желто-красной осени и ударят дожди, главное фундамент успеть заложить. Пока вроде все в сроки, уже завтра должны потянуться вереницей подводы с камнем, с баронских шахт и каменоломен.

В Касприве, два цеха работают по кирпичу, с утра, до вечера загружая в печи глину. Кузни отбивают молотами воинскую амуницию, кожевники, портные, фуражиры и даже кухарки в городе были загружены и щедро одарены монетой за свой труд.

Все упиралось в время, впрочем я не спешил. Турп пока даже понятия не имел о том, чем я занимаюсь, ему уже конечно, доложили со всех концов, но вот что конкретно, я делаю, пока не знал никто, кроме, пожалуй, капитана. Он, не лез с вопросами, но вот выполняя мою просьбу по подбору ветеранов солдат, которым в будущем предстояло стать инструкторами, не догадаться об общем направлении мысли мог только полный дурак, которым он точно не был.

Меж тем я закончил свои уроки по грамматике и правописанию, а уж в арифметике я своему учителю мог дать фору, тот был, конечно, толковым учителем но, как и все в этом мире вряд ли ушел дальше дробей. Наставники продолжали вбивать свои дисциплины в маленькую девочку, сопротивлявшуюся изо всех своих огромных сил.

Гаричу не оставалось времени на занятия со мной по фехтованию, но сами уроки, не прекратились. Неожиданно моим спарринг партнером, стал наш новый преподаватель танцев, которого мне навязал Энтеми, ссылаясь на такое вопиющее нарушение и упущение в образовании аристократа, как танцы. Я помню, сначала кривился и фыркал, но, рассудив здраво, вспомнил о моей маленькой подопечной, которая через десяток лет уже превратится из ребенка в девушку, и ей явно захочется посещать всевозможные балы и рауты светского общества.

— Позвольте представить вам господин барон, леди Лесса фон Каус! — Помпезно тогда представил ее Энтеми, а мне спешно пришлось подхватывать челюсть, при виде очаровательной стройной брюнетки, лет этак двадцати пяти в обтягивающем костюме для верховой езды.

Да-да, учителем танцев была женщина, урожденная баронесса фон Каус, из южного графства Крип. Немного смуглая, высокая с рельефной, но меж тем женственной фигурой и огромными живыми непроглядными глазами топазами, черными как южная ночь.

О Mamma Mia! Ну да, в нее не возможно не влюбится. Я в ее присутствии робел, краснел и заикался. Так и хотелось читать ей стихи и петь серенады всю ночь под окном, но, увы, я не в боевой форме. Пока я всего лишь восьмилетний худощавый мальчишка, макушка которого едва доставала до ее прелестной груди, вечно всклокоченный и с чумазыми от чернил пальцами, так как писчее перо мне милее меча.

— Дорогой барон! — Она как-то отловила меня утром, когда я самостоятельно пытался отрабатывать в саду связки с мечом и глубокий выпад с переходом за спину. — Почему вы игнорируете мои занятия танцами? Юная леди Пестре, старательный и очаровательный ребенок, но как же вы? Сквайр Энтеми, как-то намекнул мне, что вы никогда не обучались этому искусству!

Ах, ты ж змей бородатый, подумал тогда я, сдал меня этой фифочке! Кто бы, что не говорил, но брутальные самцы, ну-у такие как я, не танцуют! У меня планы, дела, проекты, вот еще мечом тут помахиваю, да я ж убивец и будущий покоритель галактик, мне эти дрыганья ни к чему.

— Простите леди Лесса! Все дела, дела… — Я попытался посмотреть хоть куда-нибудь только не на ее грудь. Ф-у-ух, как же тяжело от нее оторваться! — Еще раз простите, некогда.

— Послушайте меня барон! — Ах, как она прекрасна, когда злится! — Я таких, мальчишек как вы насмотрелась достаточно, что бы знать о вас все!

Что?! Она знает, что я подглядывал, когда она принимала ванну? О-о-о-о я сейчас от стыда сгорю.

— Все вы мальчишки думаете, что танцы это не для вас! — Ах, вы про это, моя милая? — Считаете себя такими взрослыми и серьезными, мол, танцульки нужны только расфуфыренным барышням на приемах, а мы все из себя такие будем стоять с каменными мордами в углу, наше дело мечом махать! Что скажете я не права? Вы только подумайте на минутку, как вы будете выглядеть на балу у короля? А танец на вашей свадьбе? Да, в конце концов, это грация! Это красота! Что вы мне ответите?

— Нет. — Какое это удовольствие обломать такую женщину! Ух-х-х!

— Что нет? — К удивлению на ее личике добавилось непонимание.

— Я лучше это, ну того, с каменной мордой.

— Ну, барон! Ну…. я не знаю! — Она раскраснелась, широко распахнув свои глаза. — Да я вас сейчас отколочу!

— Леди. Предупреждаю, я вооружен! — Ах, отшлепай меня, да! Да!

А вот дальше мне пришлось худо, вы не поверите эта „танцулька“, Mille pardons! Многоуважаемый учитель танцев, подхватив один из принесенных мною, тренировочных мечей с такой яростью и с таким филигранным умением и профессиональным мастерством стала меня охаживать по спине и…ниже. Что я к своему стыду был вынужден, бежать от нее, без оглядки петляя между деревьями и перепрыгивая лавочки!

Это-то меня и спасло, ей в кружевных юбках было тяжело за мной угнаться.

— Стойте барон! — Ага, сейчас! — Сражайтесь как мужчина!

Я врач, мне надо руки в тепле держать! Перепрыгивая через две ступеньки, я несся по лестнице замка в свои комнаты, пугая слуг по пути, а за мной по пятам шла прекрасная Немезида с мечом в руках, валькирия воплоти!

— Ох, и задам я вам, несносный мальчишка! — Она раскраснелась, от чего только стала еще прекрасней. — Немедленно остановитесь!

Бум! Хлоп! Я практически перед ее носом захлопнул дверь, ставя на место засов и сползая на пол, тяжело дыша, как загнанная лошадь.

— Я требую открыть дверь даме! — Похоже, дама врезала ногой в дверь, от чего она довольно внушительно сотряслась.

— Никого нет дома! Попробуйте зайти попозже!

— Э-э-э-э… — Неужели? Простая детская „отмазка“ и сработала?

— Откройте нам нужно поговорить! — Голос, умеренно ангельский, ага, как же, так я тебе и поверю!

— Что здесь происходит?! — С той стороны послышался рассерженный голос Дако. — Почему с утра пораньше по замку носитесь как кони, не давая спать честным людям?

— Сэр! Он отказывается танцевать! — Даже не видя ее, могу представить, как она топает рассержено ножкой. — А еще сбегает от меня, не желая сражаться на мечах!

— Я устал! — Тут же попытался сделать я хорошую мину при плохой игре. — А танцульки свои оставьте для девочек!

— Т-э-э-кс. — Протянул старик, после чего гадливо так рассмеялся. — Леди Лесса, эту крепость вам штурмом не преодолеть!

— Но как, же так! — В голосе слышалась неподдельная обида.

— Я вас научу моя милая! Хе-хе! — Старик наверняка потирал руки.

— Дедушка Дако! — В моем голосе слышалась настоящая тревога. — Не надо!

— Молчите барон! — Бух, тетя лошадь опять врезала копытом в дверь. — С вами мы поговорим отдельно!

Да уж, уже через пять минут из столовой они привели тяжелую артиллерию в лице Ви, этому генералу моего сердца я сдался без боя, стоило ей только поскрести легонечко пальчиком дверь. Что ж вы с нами делаете женщины? Совсем я расклеился.

Вот так мне пришлось ежедневно, выделять время на танцы, но и плюс я получил потрясающий. Леди Лесса милостиво взялась учить меня бою на мечах, вы не поверите, но род фон Каусов, не славился богатством или обширными владениями, все, что им принадлежало это небольшой особняк за городом и старое трех этажное здание в городе, где располагалась школа мечников, одна из лучших на юге королевства!

Девочка с юных лет просиживала в этой школе, постоянно задирая своих братьев и постигая премудрости такого, казалось бы, не женственного дела.

Легкая, плавная, совершенно не силовая техника, там, где мы бы с капитаном перли, упершись рогом, она грациозно ускользала, нанося ювелирный укол, там, где мы топтали ноги, она делала всего лишь шаг. Этой женщиной невозможно было не восхититься, а техники, которой преподавали в школе ее семьи, низко в пояс кланялся даже Гарич, увидев нас.

— Вот барон! Вот о чем я вам говорил! — Гарич рукоплескал и раскланивался Лессе. — Мы солдаты! Рубаки, а здесь искусство грани, которого обрабатывались веками!

Хотел я им сказать, что такое искусство, но, к сожалению меня бы не поняли, здесь еще не родился Хью Хефнер и, к сожалению, не слышали о настоящем ирландском виски, да и Джорж Лукас не выдал свою фразу на века: „Лю-ю-юк, пфф-ш-ш-ш, я твой отец!“.

Да, а Гарич счастливчик! Похоже, он все же умудрился закрутить с ней роман, чем конечно несказанно травмировал мою ранимую душу и разбил мне сердце. Ну да, переживать мне долго не пришлось, я решился на эксперимент! Да, по-другому это не назовешь, меня все эти дни манила и звала, нет, не женщина, а магия! Что бы я не делал, где бы я не находился, мысли мои тем или иным путем возвращались вновь и вновь к старому Дако и его предложению. Как же меня оно пугало и завораживало одновременно. Этот новый мир полон чудес и непонятного, я за короткий срок пусть и обманом, пусть ложью, добился в нем высокого положения, но как, как скажите мне не вляпаться в очередные неприятности, когда они уже здесь под рукой и ждут своего часа.

Мы со стариком готовились без слов, стоило мне лишь кивнуть ему как-то вечером в каминной. Да и к чему они нужны слова? Сразу было ясно, что не с моей натурой ученого и тягой к знаниям проходить мимо этого сокровища. Я прожил немало на этом свете, меня сложно удивить, но это, это что-то что шло из глубины души, из моего самого сокровенного, этот шаг был сплетением моих мыслей и побуждений. Решение не мальчика, но мужа.

Дела переданы, все разжевано и расписано на месяцы вперед. Домашние предупреждены, я с замиранием сердца лежал у себя раздетый в спальне, наблюдая как теплый мягкий, переливающийся всеми оттенками свет струился с дрожащих рук старика, окутывая меня, путая мысли и заставляя слипаться отяжелевшие веки. Боли не было, волнений тоже, не было ничего лишь калейдоскоп красок сплетающихся в замысловатый узор. Я потянулся к нему, тая в его волнах и ощущая мощный поток кружащей меня силы. Сознание очистилось, неожиданно стало легко, я словно парил в облаках, а потом пришла боль…

* * *

Три дня я провел в бессознательном состоянии, выгибаясь дугой в постели от спазмов боли скручивающих все мое тело. Все могло бы возможно пройти легче, будь в этом мире обезболивающие препараты, капельницы с питательными веществами и соответствующий уход обученного медперсонала, но, увы и ах, все чего я удостоился это вливаемое в рот вино, холодное обтирание водой и переживающий взгляд окружающих.

Возможно, это не мало, но и не достаточно. Сотни людей погибали в таких муках, не пройдя посвящения, им не повезло, мой риск оправдался. Я лежал в постели, чувствуя слабость и жуткую головную боль.

Вся затылочная часть головы опухла, раздувшись и распирая кожу. Каждое движение отдавалось мукой и кратковременной потерей сознания. Дако день и ночь сидел возле постели, осунувшись и превратившись в скелет. Я требовал его ежеминутного пригляда и вливания сил с его стороны. Он постоянно оперировал своими непонятными возможностями, удерживая меня на краю жизни и смерти. Спасибо ему, удержал дурака. Как же мне было страшно, я проклинал себя за свою самонадеянность, извергая желчь вперемешку с водой от тошноты.

Но сколько ниточке не виться, а всегда будет конец. Конец моих мучений наступил блаженством после недели адских мук, я первый раз сел в кровати не без посторонней помощи, с трудом поглощая подносимую мне жидкую пищу. Странно я думал, что-то должно измениться, что-то должно было стать не таким как всегда, но, увы и ах, кроме опухоли я похоже ничего не приобрел.

Еще пара дней ушла на то, чтобы я смог самостоятельно добираться до горшка. Все это время Дако отходил сам в соседней комнате, лежа на постели ни живой, ни мертвый, я стал за него переживать, не надорвался ли старик? Не потерял ли я своего друга и будущего наставника?

— Ох, и староват же я для всего этого стал! — Крякнул он, как-то под вечер, открыв глаза и пошевелившись на свое кровати. — Ты как там Ульрих? Живой?

— Да что со мной будет? Я еще всех вас переживу и на похоронах ваших станцую с леди Лесой в обнимку! — Мы лежали в смежных комнатах, ослабевшие но, похоже, довольные друг другом.

— Ха! Как же, станцуешь ты с ней! Да ты даже удрать не можешь толком от бабы, мальчишка! — Старик возился в постели пытаясь встать. — Как ты себя чувствуешь?

Он шаркающей походкой устало дошел до меня, сел рядом прощупывая пульс и рассматривая белки глаз. Аккуратно повернул на бок, ощупал затылок, что-то шептал себе под нос, но похоже был вполне довольным результатом.

— Голова раскалывается, мутит постоянно, но вроде потихонечку начинаю оживать.

— Это хорошо. — Он вернул меня в исходное положение. — Раз есть чему болеть, значит живой.

— Сэр Дако, скажите мне, все получилось? — Меня уже извел этот вопрос. — Я что-то ничего не ощущаю в себе!

— Сынок, в себе ты можешь ощутить только… в…. — Признаться не ожидал я от этого убеленного сединами мудреца такой скабрезности! — А вот магия она так просто не придет.

Сухой палец старика постучал меня по лбу, вызвав круги перед глазами.

— Здесь, здесь все, что теперь тебе нужно! — Он прокашлялся. — Чистый ничем не замутненный разум вот инструмент магии! Это тебе не бабочки в животе и огонь в сердце как поют поэты, это магия, она остра и холодна, она чистый эквивалент мысли!

— Я не понимаю…

— Ты думаешь, я понимаю? — Он рассмеялся в полный голос. — Мальчик мой! Мир настолько велик и безграничен, что нам и крохотной доли не осмыслить от него! Ты давай набирайся сил, отъедайся, я тоже немного приведу себя в порядок, и уж тогда…тогда я покажу тебе все что знаю, и уж поверь мне, этого не мало!

Постепенно я вновь входил в распорядок привычной жизни. Пока пришлось отложить фехтование и танцы, я практически не выходил из апартаментов, но зато у меня была возможность поработать, на свое благосостояния доведя до ума, некоторые бизнес проекты, бес зазрения совести скопированные мною из памяти, моего мира.

Прежде всего, так как я был ущемлен обществом женщин ввиду своего юного возраста, я решил не ущемлять себя в хорошей выпивке, ну да, ну да, мы мужики такие либо за юбкой волочится, либо заливаться алкоголем под завязку.

Когда-то давно на исходе одной страны и при переходе в другую, я познал чудеснейший напиток, настоящий ирландский виски. Через третьи руки, мне привезли пузатую бутылочку Bushmills Black Bush, отличный подарок, десятилетняя выдержка, я по- настоящему заболел, влюбившись в это чудо! Такой уж я человек, стал копать информацию, читать материалы, не могу любить однобоко, только страсть, иначе никак.

Вот и сейчас я варварски приказал опустошить под замком помещения, выкатывая прочь их кислые вина, ну не ценитель я подобного.

А через Энтеми, приказал доставить ко мне лучшего кузнеца баронства. Дело в том, что мне нужен был перегонный куб. Причем не один, так как вещь эта по-настоящему неоцененна в мире! Почему? Да посудите сами, спирт, уксус, различные дистиляты, выжимки, экстракты. Передо мной инструмент способный не только потешить меня крепким напитком, но и неоценимая помощь в создании лекарственных препаратов!

Вперед прогресс! Даешь цивилизацию!

А пока семь шагов к счастью. Шаг первый, это очищенное зерно замачивается, выкладываясь тонким слоем, давая ему время дня два иногда три, чтобы зерно проросло, в этот момент часть зернового крахмала превращается в сахар. Вторым шагом, зерно извлекают и просушивают, давая термическую обработку в печи, совсем легкую, лишь для того чтобы убрать влагу. Теперь же делая третий шаг все это размалываем с добавлением солода, помещаем в бродильные чаны под заливку горячей водой. Все перемешиваем давая смешатся, выстаиваем еще пару дней для того чтобы выпал осадок, специально выращенных культурных бактерий у меня не было, потому просто добавил винных дрожжей, начинается брожение, масса шевелится и пузырится обдавая кислым запахом выделяя углекислый газ и давая градус. И вот он четвертый шаг, когда мне из города привезли медный перегонный куб, поблескивающий в лучах солнца своим красным боком. Тройная дистилляция. Первый раз прогоняем с результатом в 25–30 градусов крепостью, второй прогон после остывания дает уже градусов 60–70! Третий финальный, это как контрольный выстрел в голову, градусов уже не добавит, зато очистит совесть, добавляя чистоту продукту.

Теперь делаем пятый шаг и покупаем у мастера собранные в ручную, бочки из дуба. Да, теперь осталось только разлить все и поместить под землю в темноту и тишину с покоем. Будущую радость нельзя беспокоить, никакой суеты, подвал я приказал заложить камнем, чтоб ни у кого и мысли не было, туда сунутся и побеспокоить „мою прелес-с-с-сть!“.

О шестом шаге, когда я смогу попробовать хотя бы глоток, можно только мечтать, нужна выдержка, должен сформироваться непередаваемый букет и вкус, напиток приобретет свой нежный золотистый цвет. Но, увы, и ах, минимум должно по традиции, и технологии пройти три года!

Ах, время! С каким же удовольствием, я буду когда-нибудь в будущем делать седьмой шаг, смешивая года и вкусы, разливая их по бутылочкам! Черт возьми, мне уже жалко отдавать свое детище, даже за деньги! Впрочем, если за приличные…

Весь процесс я контролировал сам, теперь есть первая партия, следующую заложу уже весной, немного изменив вкус и добавив маленькую унцию коры ореха в бочки. Ну, уж тут, все дело в фантазии мастера. Да и худо-бедно обученный персонал у меня теперь есть.

Под второй куб мне в замке строили алхимическую лабораторию. Следующим этапом были в моем списке медикаменты. Аптекарский опыт благо у меня еще старой школы. Беда только с весами, как на глаз делать меры я пока не представлял.

Ну и мыло! Ребята я так соскучился по мылу и моющим средствам!

Но легко сказать, а сложно сделать. Нет, общий процесс мыловарения прост до безобразия, масло либо жир, плюс щелочь и вода, ровняется мыло. Масло, пожалуйста, жира полно, воды вообще вон река целая течет, а вот где мне взять щелочь, гидроксиды металлов? Неожиданной помощью в этом вопросе мне стала наука, полученная мной в деревне Дальняя, когда мы со стариком Охтой выделывали свежие шкуры золой и солью, которые нам заменяли дубильные вещества. Я еще тогда в деревне вспомнил про „поташ“, или углекислый калий, который иногда используют в фармацевтических препаратах, хотя в основном, в производстве стекла и в красильном производстве.

Сама технология производства „поташа“ древняя как мир, я не удивлюсь, если и здесь он известен, просто не популяризирован.

Все что нам нужно это сходить на задний двор, к зольной яме, куда высыпают золу из каминов и печей. Взять этот продукт горения, поместить в любой сосуд, имеќющий на дне отверстие, слегка утрамбовывают и наливают на золу воду. Вода будет просачиваться через золу, и вытекать из отверстия в дне в виде мутной жижи, которую собирают в отдельный сосуд. Затем мокрую золу удаляют, насыпают свеќжей золы, которую обливают полученной жижей из смоченной первой золы. Такую операцию повторяют до тех пор, пока одна и та же вода, пропущенная через нескольќко порций золы, не сделается густой и тягучей. Полученную жидкость проќпускаем для очистки от твердых частиц через редкую ткань и нагреваем в глубокой железной сковороде до испарения воды. После испарения воды на дне и стенках сковороды останется серая накипь, которую собирают в другой сосуд. Собранную накипь прокаливают при сильном огне на сковороде и получают белый порошок — поташ.

Ха! Я гений! Воришка конечно и плагиатор, но гений. Причем чистый! За столько дней, я наконец-то смог взять в руки кусок мыла с добавлением хвойного экстракта и отдраить свою шкуру до скрипа. Надо же первый мой шаг не в будущее, а в реальное производство такой колоссальный успех и абсолютный провал, как заставить покупать людей мыло, если они понятия не имеют, что это такое?

У меня было мыло с запахом розы, я оборвал все кусты в замке, с запахом хвои, слуги у меня лазили по елкам, два сорта на травах и, совершенно не было рынка сбыта! Что за безобразие? Как мне толкнуть товар в массы?

Ответ пришел сам совершенно без моего участия, причем с пугающей скоростью лесного пожара, а все почему? Потому что женщина, и этим все сказано. Cherchez la femme, как говорят французы, мои прачки после апробации мыла, рассказали подружкам, те другим, другие третьим, и когда я отправил в Касприв, первую партию пытаясь придумать рекламу и разрабатывая различные маркетинговые ходы, ничего не понадобилось! Через час ко мне вошел в кабинет Энтеми с выпученными глазами, молча положил на стол увесистый мешочек с деньгами и так же молча вышел.

Его на базарной площади чуть не разорвала толпа дам, требующих еще и еще и еще! Успех был сладок и приятно тяготил мой кошелек. Да уж, кто бы мог подумать, что, даже здесь пребывая в чуть ли не первобытных условиях, женщина всегда будет тянуться к чистоте! Ах, как я их за это люблю и уважаю!

— Господин барон! — Меч баронессы на сегодняшнем спарринге был обходительным и просто ласкал меня. — Не просветите леди, по поводу вашего странного вещества, которое вы продаете в городе?

Меня ждет успех! Леди Лесса, наверняка уже собрала все слухи и просто не знает, как подступится ко мне с просьбой.

— Это, какое же? — Я попытался, достать ее, проведя серию нижних ударов с заходом за спину.

— Ах, оставьте барон! — Вся серия отражена, а при попытке зайти за спину получаю шлепок по заднице. — Ваше моющее средство! Вы не могли бы мне продемонстрировать его?

Ох, моя дорогая, я бы каждый день тебе тер спинку и пяточки, но ты же меня прирежешь! После месяца, перерыва мы вновь возобновили наши занятия.

— О, вы уже наслышаны? — Пытаюсь закрутить ее, осыпая ударами.

— Весьма! — Она делает шаг и на излете закручивает мой меч вместе с рукой, гася мой забег, окончившийся падением на колени. — Говорят вы прекрасный алхимик!

— Балбес он и шалопай! — Во дворе появился сэр Дако, вставший необычно рано сегодня. — Что случилось с моими розами в саду негодник?!

— Да-да, я тоже заметила, что пропали все бутоны с кустов! — Лесса подозрительно посмотрела на меня. — Барон так это ваших рук дело?

Ее меч стал вновь колючим и кусачим, удары полетели со всех сторон, я не успевал отражать даже половины.

— Как вы могли замахнуться на прекрасное?! — Она пылала взглядом, сокрушительно тесня меня и продавливая оборону. — Сначала танцы, потом цветы, что дальше?

— Прикажу выгнать на улицу одного зловредного старикашку! — Себе под нос пробурчал я, покрываясь потом от бешеного града обрушенного на меня баронессой.

— Вы сухарь барон! — Атака прекратилась, учебный меч воткнулся в землю. Спина прямая взгляд пылает, ах красавица! Развернувшись, она ушла, напоследок вскинув бровь.

— А ты ей нравишься мой мальчик! — Дед толкнул меня локтем в бок, хитро подмигнув. — Для нее розы оборвал все засранец?

— Ага. — Смотря вслед удаляющейся Лессе, кивнул я старику, поворачиваясь уже к нему. — Оставьте трех мужчин вместе после обеда, и вы можете быть уверены, что разговор зайдет о женщинах и что заведет его тот из них, кто постарше. Сэр Дако, вы сегодня что-то рано встали.

— Пора мой мальчик! — Он рассмеялся, потирая руки. — Пора мне взяться за тебя!

Так мы, наконец, приступили к нашим с ним занятиям. Или вернее сказать к мучениям, что за мир такой? Все учителя на меня кричат и норовят стукнуть. А я еще не познакомился с новым учителем географии!

Первые уроки начались по магии с медитативной практики. Сели вздохнули, замерли. Нос чешется, но нельзя! Собьешь настрой. Это конечно, шутки, но на самом деле пришлось учиться покою и сосредоточению. Сэр Дако каждую минуту учил меня ровному дыханию и максимальной концентрации сознания на себе. Замыкаешься на своем ритме сердца, мерном взмахе легких, чувствуешь, как пульсирует кровь по венам.

Ты не должен искать магию, она сама найдет тебя, когда будешь готов. Все что требовалось из инвентаря это маленькая медная монетка лежащая на ладонях. Замер, вздохнул, успокоился и мыслью потянулся к этому кругляшу, запомнил, ощутил его вес, ощутил, как нервные окончания по позвоночнику проводят импульс энергии, немножко поправил поток, формируя мысленно руку, поддел монетку, поднимая ее, и… ничего.

Ничего через день, ничего через два, тот же результат на третий, а на четвертый ты уже скрипишь зубами от злости, ни о каком сосредоточении и речи быть не может.

— Не злись. — Дако сидел рядом, в моей комнате, вальяжно раскинувшись в кресле и читая книгу.

— Не злюсь. — Я сидел на полу, скрестив ноги и ненавидя всей душой лежащую мертвым грузом на руках монету.

— А мне кажется, злишься. — Он даже не смотрел в мою сторону.

— А мне кажется, что ты мне подсунул не правильную монету! Давай другую!

— Сначала эту, потом другую. — Он, не спеша перелестнул страницу. — И не злись.

— Да не злюсь я! — В сердцах с замаху, я запулил медяк в стену. — Методика не работает! Давай еще что-то попробуем?!

— Я сейчас принесу хворостину, и ты у меня попробуешь, что-то другое! — Все так же, не отрываясь от чтива, пригрозил он. — Ну-ка быстро пошел, поднял, сел на место и все по новой!

Фу-ух! Что-то, меня аж обида взяла, столько пережить, рискнуть жизнью, что бы получить от судьбы дулю под нос, как-то это не справедливо! Поднявшись с пола, пару раз присел, разминая затекшие ноги. Ну что, что я делаю не так? Старик мог два десятка

— Тебе нужно расслабиться Ульрих, ты напряжен и зол. Отвлекись, попробуй, не думая сделать, не буровь ее как врага заклятого взглядом! — Старик встал с кресла, беря меня за руку и вновь усаживая на пол, покряхтывая с трудом усаживаясь рядом. — Вот смотри, мы сели, в руках монетка, ты ее поднимаешь. Не надо при этом так таращить глаза! Успокойся, вдохни, подумай о чем-то прекрасном! Ты о чем это негодник думаешь? Чего улыбаешься и уши красные?

— Барон вы чудо! — Дверь в комнату распахнулась, настежь пропуская леди Лессу с восторженно горящим взором. — Вы так милы! Спасибо вам и простите мне мою черствость и недальновидность! Я поняла, где розы! Ах, спасибо вам!

Она пролетела комнату словно птица, не касаясь своими ножками грешной земли, вся воздушная в развевающихся кружевных юбках, такая возвышенная и милая!

А всего-то вопрос был в подарке! Розы из сада пошли на экстракт для мыла, немного красителя для розового цвета, и восемь серебряных монет ювелиру который из мыла вырезал бутоны, сложив в корзину их наподобие букета цветов.

— Спасибо вам, вы так милы! — Она наклонилась, открыв свое декольте и разорвав этим мое сердце, смущенно ткнувшись губами в мою щеку. — Спасибо еще раз!

Куда! Стой! Кричала моя душа в след этому ангелу уже выпорхнувшему из комнаты! Возьми меня с собой!

— Ульрих едрить тебя на лево! У тебя получилось! — Старик, восторженно махал перед моим лицом руками. — Слышишь, монетка поднялась!? Ты смог!

Какая к чертям монетка?! У меня все поднялось, и ого-го как поднялось! И-и эх! А все-таки, я мужичек!

* * *

Осень золотая, мягкая и с красным глянцем. Воздух свеж, небо затянуто облаками, утром трава укрыта легкой маревой белого инея, лето прочь! Время не остановить. Да, прошла весна и лето, как я в этом новом мире. Жизнь закрутила, преподнося сюрпризы, мог ли я подумать когда-нибудь, что где-то существует такая возможность начать жизнь вновь, в новом месте, с другими людьми с совершенно другими возможностями? Нет. Так не бывает.

Но так есть, по крайней мере, теперь и здесь, в не самом похоже ласковом из миров, но уже таким родным для меня. Здесь я не я, здесь нет одинокого идущего к старости человека, жующего книги тем и спасающегося и оправдывающего свое существование. Здесь есть Ульрих фон Рамергард, молодой мальчишка барон, странный мальчик держащий в своих руках людские судьбы, такой не понятный.

Это я. Теперь это я. Другова не надо.

А скоро пойдет снег.

Лисий Хвост было не узнать. Когда-то пустынный замок с парой слуг и старым никому не нужным магом, доживающим свои дни, преобразился за месяцы, расцветая жизнью, суетой, людьми и их живым смехом. Исчезла паутина и пыль в углах, когда-то пустые комнаты теперь были полны гостей.

Замок преображался, а вместе с ним и я. Я перекраивал этот мир, под себя внося в него понемногу комфорт и уют, обживаясь на свой лад, на свой манер дико и бесновато вбрасывая новые идеи и новые знания, впрочем, не забывая познавать его, так как сам не раз убеждался знание это сила.

У меня в замке работала мыловарня, побочным, а вернее первичным продуктом, которой была щелочь, которая неожиданно нашла покупателя в лице кожевников использующих ее как дубильное вещество, с радостью воспринявших ее как подарок богов, облегчающий их труд в разы.

Моя алхимическая лаборатория, давала пока не много. Ароматические экстракты, идущие добавками в мыло и как простенький парфюм, а так же простейшие лекарственные настойки, которые я смог вспомнить, а главное воплотить в жизнь.

В основном, жаропонижающие или от кашля, были желудочные. Товар пока штучный, но в цене. Моей же пока идеей фикс старо стекло и фаянс. С чем я и мучился. Хотя и не один, здесь были прекрасные мастера по гончарной керамике, использовали глазурь и что самое приятное все ценные глиноземы располагались в моем баронстве, вдоль реки.

Вся загвоздка местных мастеров в ограниченности фантазии. Ну, горшки понятно, ну кувшины, даже цветная мозаика. Я же внес в культуру новые формы, отделочная плитка, декоративная посуда чуть ли не десятком наименований, от чайников и супниц, до кружечек с блюдцами.

Мастера гончарного дела, помогли мне и с выбором материала, вернее речного песка для изготовления стекла. Я ошибался, когда думал, что оно здесь не известно. Из него здесь делали украшения, бусы, заменители драгоценных камней в ювелирном деле. Стекло знали, но вот опять с фантазией у людей туго. Да и масштаб не тот. Стекло использовали редко, в основном в виде глазури на керамической посуде или как побочный материал при обжиге некоторых глин.

И тут уже я помучился. Отсеивание и выбраковка речного песка по фракции и цвету, дополнительные объемы по производству „поташа“, так как он мне заменял соду ну и настоящая головная боль с печью. Мне нужна была огромная печь и огромная температура, процесс спекания стекла начинается, если не ошибаюсь от 760 градусов! В этом деле я был профан, ну, допустим, видел я кузни на мехах, видел пару раз муфельную печь в лаборатории, но вот принцип и устройство не знал, что и привело к плачевным результатам, огромные куски черной спекшейся не, то земли не, то глины, в общем, полный провал. От бессилия опускались руки. Но не в моих правилах было сдаваться так легко.

Были и победы, я танцевал как бог и фехтовал как тысяча чертей, каналья! Да, наши отношения с леди Лесой налаживались, мы сдружились, от чего я стал покладистей, а она добрее и внимательней со мной. Ни о каком, интиме речи не шло, просто друзья. Надеюсь пока. Так же меня несказанно радовали занятия с сэром Дако, монетка у меня исправно подымалась в воздух, трепеща, словно от ветра на весу, и заставляя градом, катится пот по спине. Это было сродни тяжелому физическому труду, хотя концентрация мне постепенно давалась все легче и легче, плюс пошла теория по магии от старика.

К уже описанным способам концентрации энергии путем фокусировки и построения мысленно руки, Дако стал выкладывать мне формы сплетения энерго каркасов или узоров, под различные задачи. Вот структура, которую необходимо мысленно построить при желании вызвать температуру в определенном месте. Хочешь зажечь этот камин? Пожалуйста, строим цепочку узоров, где рассчитываем узлы отвечающие за температуру, блок ставим для управления, запитываем весь узор, даем вектор применения, сложно? Не то слово! Геометрия, алгебра, черчение! Самые что называется зубодробительные предметы.

У Дако были неподъемные тома, где от руки были вычерчены сложные плетения с пояснением по каждому. Справочная литература. Даже то, что я уже умел, при ближайшем рассмотрении и должном старании можно сравнить с задачкой по физике, простейший рычаг, только вот силу энергии механической переводим в силу энергии магической.

Я словно снова оказался в институте на первом курсе, вспоминая законы физики и высшую математику. Как все просто и запутанно одновременно. Для меня просто загадка как эти люди, находясь на уровне средневековья, могут производить подобные расчеты, применяя на практике законы физики. Все оказалось просто. Они и не производили. Учи историю. Немного покопавшись и пораспрашивав Дако, картина сложилась сама собой. Магия пришла к людям от других рас этого мира.

Да, открытие заставило екнуть сердце, но не стало такой уж новостью для меня. Здесь факт наличия других видов разумной жизни был повсеместным, будничным и как что-то само собой разумеющимся.

Эльф Лефоль, одно из, тому доказательств. Я сам видел „другого“ своими глазами. Альверст как назывался этот мир, на эльфийский лад, в честь одного из богов пантеона этого народа, населяло по справочникам шесть разумных рас, причем одна рептилии.

Первоначально, Альверст принадлежал эльфам, история которых насчитывает тысячелетия до возникновения здесь первых человеческих государств. Они созидали и разрушали, возносились ввысь и деградировали, обычная история цивилизации. На месте разрушенных городов возводили новые, но суть в другом. Если человечество в известном мне мире, изначально воспринимало природу как ресурс, как придаток обязанный только отдавать ничего не прося в замен, то их цивилизация исходила из противоположного. Сила металлических машин заменялась тут биомеханикой, использовалась живая ткань для постройки домов, улиц, сбора энергии. Вроде бы и прогресс, но в совершенно другом ключе, в отличие от нас, использующих силу природы как хозяин раба, а не как равноправного партнера.

Эльфы достигли по истине безграничных высот, даже мне трудно осознать их уровень по настоящему. Почему? Очень просто, они открывали ворота в другие миры, они устанавливали меж мировые колонии! Не один и не десяток миров был изучен ими, что вполне вписывалось в рамки того, что на Земле о них знали пусть и в остаточном, фольклорном ключе.

И вот, наконец, мы подходим к магии напрямую! Физическое воздействие на мозг при посвящении, как я понял, это нечто что позволяет нашему организму вырастить, пульт управления природой, внутренними токами организма и рассеянной энергией в пространстве. Это не имплантат или внедрение, это трансформация, вызывающая в организме нужную настройку, на одну волну с вселенной, безграничным материальным пространством, в котором все чего не коснись — энергия!

Не понимаете? А меж тем ключ в физике за восьмой класс средне образовательной школы. Броуновское движение, не помните? Так вот это беспорядочное постоянное движение микроскопических частиц практически не видимых не вооруженным глазом, вы могли это наблюдать в луче солнечного света падающего дорожкой между неплотно прикрытых занавесок, там вроде как кружат ма-а-аленькие такие пылинки. Что именно так. Пыль, частички пыльцы растений, микроскопическая органика, ее можно увидеть, а вот что ею движет? Кто сказал сквозняк из форточки? Садись, два! Движет всем этим подобное же движение, но уже атомов и молекул, описанное, между прочим, в том же учебнике физики. Броуновское движение, взвешенных микроскопических частиц, тепловое движение молекул и атомов, возможно диффузия, все это суть энергии! Ведь само понятие энергии это что? Единая мера различных форм движения и взаимодействия материи!

Я могу ошибаться но, по-моему, нечто подобное описывалось еще Аристотелем, который ввел понятие сохранения энергии в трактате „Физика“. Да уж дела… У нас в руках ключ и понимание как управлять миром, а мы по прежнему бьем молотком по пальцам, в то время как могли щелчком отбитых пальцев свернуть горы.

От понимания картины я чумной ходил пару дней, набрасываясь лишь на книги, читал, осмысливал, вновь читал. Общий смысл так сказать по „теормагу“ и его истоки были теперь понятны, оставалось тренировать приобретенный трансформатор свободной энергии, в которое превратилось мое тело, и изучать общие блоки управления.

Этот узор, к примеру, повышение температуры, этот же узор с диаметральным вектором понижение, этот узор не что иное, как банальный толчок воздушной массы перед собой, а эта маленькая вариация рядом, блок контроля, за объемом передвигаемой массы. Все просто и сложно, легко понять векторные узоры, но как любой любитель детективного жанра, я всегда заглядываю на последние страницы книги, не прочитав середины. Асимптоты, там дальше был просто ужас!

— Ульрих, очнись!

— А? Что? — Меня грубо стали трясти за плечи. — Да что это такое? Что вы меня трясете?

— Ты уже третий день ничего не ешь и не с кем не разговариваешь! — Опять повторилась ситуация с взволнованными обитателями замка, меня тряс Дако поймав в коридоре перед спальней. — Я заберу у тебя все книги, еще раз так сделаешь!

— Не надо! — Сердце екнуло от страха потерять этот животворящий родник знаний. — Я больше не буду!

— Врет! — С обидой в голосе вклинилась Лесса. — Он и в те разы говорил, а потом все по новой!

В общем, мне и самому пришлось поумерить свой пыл, зная свою увлекающуюся натуру. Благо, как мне известно, лучший отдых это смена деятельности. Ну, или две массажистки азиаточки…

Свой нераскрытый потенциал всего себя, в полтора метра ростом гениальность, я направил на свои проекты и на нового преподавателя, доставленного, наконец, в замок сквайром Энтеми.

У таких преподавателей я готов учиться до скончания дней. Кто сказал опять женщина? Садись…пять.

Черное и белое, топаз и янтарь, огонь и…не лед, нет. О графине нельзя сказать лед, но нельзя и сравнить ее с огнем стихийного пожара которым без сомнения можно охарактеризовать леди Лессу. Она скорей очаг, тихий, теплый домашний и такой родной. Родная моя графиня Шель де Красс. Прекрасный педагог, невысокого роста, такая розовенькая и белая, с колоссальным бюстом и вечным легким румянцем на щечках. Она была полным антиподом Лессы, взрывной южанки об чей темперамент можно было, получить ожег четвертой степени.

Эта пышечка, была немного рассеянной, улыбчивой и скромной, говорила мягко и тихо, но зато с пылом мне преподавала свою науку. Ее уроки были сродни рецептам разных блюд. Немного соли немного перца, щепотка того щепотка другого и что? Вот вам экономика соседнего государства, политическая структура, традиции вам подавать подогретыми, или предпочитаете на закуску холодное? Вообще люблю таких людей, она богаче десяти таких баронов как я, а готова ездить по миру, берясь втолковывать науку, таким юным бездарям. Откуда такой альтруизм и вера в человечество берутся? Вокруг столько боли, слез, какой-то грязи, лжи, и вот вам чудо! Маленькое такое улыбчивое чудо с большим сердцем и довольно глубоким и многогранным разумом, не заурядного человека.

Вместе с Шель де Красс я закрывал белые пятна на картах мира и его истории. Как я уже говорил, первоначально Альверс принадлежал расе эльфов и как я уже упоминал после них, а возможно из-за них? Пришли остальные расы, такие как люди или эвиамы по эльфийски, урохи или орксы все на тот же эльфийский лад, тробаласы или тролли на человеческой речи, а также гномы самоназвание народа и мифические драконы. Почему мифические? Здесь их видят не чаще чем на земле, хотя документально подтверждены факты, когда происходил контакт и общение с их представителями.

Вот такой вот гремучий коктейль из сплетения невозможного. И, пожалуй, продолжу знакомство все с тех же эльфов. Дело в том, что при наличии высоких технологий не подвластных даже моему светлому гению, народ этот на удивление малочисленный. На данный момент известная оконечность мира насчитывало только два крупных города, причем неожиданно разделенных между собой враждой. Казалось бы, ума палата, а глянешь со стороны ну точно как дети. Во истину во многой мудрости многие печали. Не знаю, как такое получилось, но некогда единый народ разделился на два, или если совсем вдаваться в нюансы произошло отделение части от общего.

Основная часть именовали себя льёсальфами в переводе Дети Солнца, отщепенцы же получили название дьёсальфов в переводе Дети Луны. Ну и как следствие не прекращающийся многие века конфликт, приведший к постепенному угасанию обоих ветвей некогда великого народа.

Сразу вспоминается старинный анекдот про евреев и палестинцев, которые суть дела две половинки одной попы, но как не сжимай эти половинки — не срастутся.

Общие характерные черты для двух эльфийских народов, это естественно знаменитая вытянутая ушная раковина, далее структура глазного яблока, в отличие от человеческого глаза, очень увеличена радужка, практически не видно белка. В одном из выданных мне Шель трактатов, был эскизом от руки выполнен рисунок скелета данного представителя с описанием. Эльфы в отличие от людей имели 28 зубов изначально, десять пар ребер в отличие от человека с его двенадцатью, и если художник книги не врет плюс один позвонок в шейном отделе и поясничном общего ствола позвоночника.

Эх, мне бы вскрытие провести! Ну, науки ради, не из праздного любопытства…

Теперь же об орксах, сначала взглянув на картинку в книге, я принял их за яванского человека или питекантропа, но вчитавшись в описание, вынужден был признать, что это не так. При общей схожести, такой как: низкая лобная кость, выступающие надглазничные валики, скошенная челюсть, били и кардинальные отличия, такие как при наличии увеличенного волосяного покрова, цвет кожи орков, как их называют люди, варьируется от насыщенно темно зеленого цвета, до легкого оттенка зелени.

Данная раса вполне разумна, на данном этапе, человечество в развитии практически на одном с ними уровне, ну разве что, как таковых городов у них и государственности нет. Все сводилось к семье и клану, общая разрозненность, на определенном занимаемом ими участке территории.

Открыв страницу с описанием троллей, долго вообще не мог понять, что же это такое и как это работает. Во-первых, рост этих существ, превышает отметку в три метра, во-вторых, во всей справочной литературе о них говорят как о живом камне. Указывается высокий интеллект при полной асоциальности. Нет государства, нет кланов или семей, нет простейших пар для создания потомства, жесткий индивидуализм и крайне спартанские условия. Нет, данных о языке либо же культуре, просто написано, есть и такое, а что это, никто не знает. Ну, ходят у нас по миру каменные великаны, ну и что тут такого? Нам то, что с того? Вроде спокойные не хулиганят, здороваются всегда. Я оторопел от подобного отношения.

— Графиня, меня интересует, почему так мало данных о троллях? Их, что мало? Редкая раса?

— Нет Ульрих, они вполне распространены. — Графиня готовила очередной урок, раскладывая принесенные карты и кипу свитков с описанием. — Просто, они другие, вроде бы голова, руки, ноги, но как начинаешь общаться, то понимаешь…что что-то дико не понимаешь. У них очень сложное восприятие мира, труднопонимаемые жизненные принципы и позиции. Да и не особо разговорчивы. Камни они и есть камни, ну правда эти еще ходить умеют.

— А может они не камни? — Мне как-то с трудом верилось в подобное.

— Как это камни не камни? — Она наморщила лоб.

— Ну, может, мы думаем что камни, а они не камни.

— Мы думаем про камни, что они камни, а они не камни? — Она ошарашено на меня посмотрела. И тут же добавила, увидев, что я опять хочу спросить. — Я тебя умоляю, только не про камни не камни, я уже сама не понимаю что камни! Тьфу! Говорю!

— Ну, тогда давайте сегодня о гномах?

— Да! Точно, давай сегодня про гномов, к тому же они все знают про камни и эти тролли их первейшие компаньоны.

Гномы действительно много знали о камне, так как самопровозгласили себя детьми гор и подгорным народом. Сделали они это вполне обоснованно из-за того, что государство их располагалось в большом кряже Эринийских гор и города они свои строили в пещерах под землей. Все как в наших легендах, небольшой рост, кузнецы ремесленники, ювелиры, развитые технологии по обработке металлов, прекрасные познания в механике. Тут опять анологии земного фольклера заставили меня подумать о связи нашей Земли с этим миром. По сути, и орки, и эльфы, и тролли, и гномы все это словно возникло из сказок народов нашей планеты. Даже термин магия, все вполне вязалось и в то же время заставляло смотреть на информацию со скептицизмом. Правда сохранять его становилось все сложней и сложней.

* * *

При всем моем желании обустроиться с комфортом максимально взяв от жизни все, стоит сказать, что не все так гладко. Часть проектов, лежало мертвым грузом из-за того, что я не знал, как к ним подступится. Часть заглохли потому что, я знал, как начать, но столкнулся в процессе реализации с непредвиденными трудностями. Бесила моя не состоятельность в производстве стекла, все дело как я говорил, уперлось в банальную плавильную печь. Очень много упускалось мной в медицине из-за отсутствия весов и возможности получить ряд химических реагентов, бормотуха на травах никогда не заменит вам синтезированные медикаменты. Вы можете облегчить боль, вы можете снять ряд симптомов, и даже излечится в начальных стадиях забеливания, но поверьте, мне как врачу даже съев тонну всевозможной лечебной травы, вы и в половину не повторите эффекта лекарственных препаратов.

Ко всему прочему, погода окончательно испортилась, вернее, настала мерзкая пора осени, когда дождь стеной, ветер злой и холодный все кругом размокло, превратившись в грязь и слякоть. Встала стройка в учебном центре легионеров, правда фундаментную часть успели.

Проклятый Турп, по прежнему не прекращал попыток меня убить. Дважды, выезжая из замка, на меня совершались покушения, постоянно в округе дежурили отряды солдат в его подчинении. В замок под прикрытием то слуг то торговцев проникали его люди, которых пока успешно блокировали и заворачивали солдаты Гарича. Меня опять попытались отравить, камнем на мне висели финансовые отчеты, в которые приходилось зарываться с головой. Постоянные интриги Турпа мелкими укусами отщипывали от меня то там, то в другом месте, денежные потоки. Кто-то из вассалов возвращался под мое крыло, кто-то наоборот уходил. Мне пришлось влезть в несколько кредитов, выданных мне растравщиками с варварскими процентами. А еще Турп подложил мне свинью, выдав мне своим указом часть баронских привилегий, а в частности судебное производство. Дело в том, что барон фактически и глава государства, и его судебная система. Нет, явные преступления карали по старинке на месте, а вот украл один сосед у другого козу, к кому идти с жалобой? Подрались мужики, и победитель вместе с выбитыми зубами отнял еще и семейный медальон реликвию. Ночью разгромили пьяные подростки лавку старика гончара. Изнасилования и шантаж, в общем все пороки кроме убийства и доказанного воровства свалились на меня в виде заламывающей руки и слезливой толпы просителей. Пришлось нырять в эту грязь, погружаясь по самые уши. Голова шла кругом. Я постоянно не высыпался, ходил усталым, у меня были темные круги под глазами, глядя в отражение, я сам себя называл енотом.

Требовалось что-то кардинально менять, либо я изменю систему, либо система разорвет меня на куски. А что делать? Где выход? Не могу же я послать всех этих людей к чертовой матери? В принципе могу… Старый барон, как и Турп так и поступили. Но вот есть во мне такая штука совесть называется, та еще дрянь, и грызет и скрипит и ворочается, постоянно спать будет мешать. Пришлось опять тряхнуть мошной, вывалив деньги из казны на постройку в Касприве, трех судебных контор. А так же потратится на создание первого законодательного акта и целую неделю бессонных ночей убить, собственноручно написав свод судебных постановлений, обозначив их сводом законов баронства Рамергард. Где тут траты? Да везде, печатных станков нет, все это потом отдавалось писцам для копирования и переплета. Сами суды, первый — мировой, в который я актом определил трех судей, откуда их взял? Во-о-о-от! Начинаете понимать! В мировом я определил обязательным присутствием, находится главу города, его город ему и решать, плюс поставил двух самых земельных сквайров из пригорода, из расчета что если и пойдет народ, то из их земель. В мировом суде решались споры и конфликты. Все расписки кто кому должен, все займы и претензии на соседей, кто прошелся без разрешения по чьей земле. Чья коза перепрыгнула, чей забор и так далее и тому подобное. Что бы заинтересовать этих трех, им нужно было положить денежное довольствие, а так же снабдить минимум четырьмя стражниками для успокоения буйных и пятью писарями и двумя делопроизводителями. Два писаря на архив, картотеку и отчетность. Два оформление судебных решений и выдаче разрешительных либо запрещающих листов, один писарь как секретарь суда все записывает, как слушалось дело, кто что сказал. Делопроизводители у меня занимались составлением искового и ответной петиции со стороны ответчика. Народ то безграмотный, а их крики и слезы только затянут процесс.

Второй суд уголовный, здесь судьями поставил главу городской стражи, и двух глав ответственных за сборы и охрану в пригороде. Тоже довольствие плюс охрана, плюс канцелярия. Ну и третий суд я назвал Верховным, куда включил себя, главу купеческой гильдии и гильдии ремесленников, здесь мы уже решали вопросы экономические, торговые, справедливость ценообразования и взимаемых налогов.

Для всех трех мне пришлось издавать и переписывать законы, которые бы регламентировали как самих судий, так и решали автоматом некоторые наиболее простые дела. Что я понимал под законами? Да простейшие принципы известные еще с начала времен. Не убий. Не укради. Это мое это твое, это прелюбодеяние, а это грех и стыд. Не имея юридического образования мои законы больше походили на законы Хамураппи чем на действительно прогрессивную судебную систему, но с чего-то ведь нужно было начинать? И почему бы не начать хотя бы с малого, когда изначально вообще ничего нет?

Обыграв эти три варианта, тут же с размаху чуть не расшиб лоб об исполнение наказаний. Старая система была проста, поймали нарушителя, отправили на невольничий рынок, если купили, повезло, а нет то и голова с плеч. Во всем баронстве, да что там баронстве, во всем королевстве не было ни одной тюрьмы. Нет каждый уважающий себя аристократ, конечно, считал делом чести в своем родовом гнездышке оборудовать пару камер и пыточную, но это же для особых гостей! Не всякую же „шушеру“ туда водить, это для врагов семьи и личных амбиций, а остальным рубите головы с плеч, баб вон полно на свете, если что еще нарожают.

Пришлось организовывать систему наказаний. Бродяг, нищих, всех неприкаянных, а так же должников и всяких хулиганов я с легкой руки определил на трудовые работы. С моей стороны пришлось только выделить дома под жилье, город же я обязал выделять часть налога поступающего ко мне на их кормежку и одежду. Зачем город подтянул? А очень просто, вся эта толпа пошла у меня чистить, и выгребать город от мусора! Ну, в самом деле, Касприв зловонная клоака! Теперь же был шанс очистить его хоть немного да привести в божеский вид. Я разбил эту группу заключенных на три звена. Первое звено чистило улицы и вывозило мусор на свалку, им же вменялись выгребные ямы, второе звено у меня будет отвечать за вывоз снега зимой и ежедневное подметание улиц, ну и третьих я поставил на сортировку мусора, так как по природе „плюшкин“, и видел в этом обогащение. Что можно взять с г…., спросите вы? Отвечу очень много! Вокруг города полно возделываемых полей, вот туда пусть эту зловонную жижу и вывозят, после того как она перебродит в отстойных ямах. Прекрасное удобрение совершенно бесплатно. Строительный мусор я использовал еще проще, весь битый кирпич, камни, глиняные горшки приказал дробить в крошку, отсыпая ею грунтовые дороги. Конечно, не асфальт, но за неимением вообще твердых покрытий на дорогах и этому будем рады. С древесными отходами вообще проблем никаких, пошла сразу прибыль, связки древесины отсортированной сразу же продавались назад в город на отопление домашних очагов. Раньше народ заказывал на зиму дрова из пригорода, а теперь имел небольшой, но вполне постоянный ресурс пополнить запас в городской черте.

С уголовниками пришлось ломать голову. Дело в том, что при всей своей любви к человечеству, я совершенно не понимал, как можно простить ряд преступлений. Хладнокровные убийцы, люди с садистскими наклонностями, просто бессмысленно творящие непотребства, от которых волосы на голове седеют, как можно простить подобное? Как можно вообще понять, чем эти не пойми кто, руководствуются, мучая и истязая своих жертв?

Нет, понять, а тем более простить я не мог, может кто-то, и принял бы более разумное решение, но я его не нашел. Смертная казнь осталась. В этом углу у меня осталось мало ресурса. В основном ревнивцы, натворившие делов, люди пошедшие по пути мести, разбойники вышедшие на кривую дорогу с голода, в общем люди, дошедшие до этого состояния не совсем по своей воле или вернее сказать из-за своего безволия.

Работу таким выбирать долго не пришлось, в баронстве есть каменоломни и пара медных и железных рудных шахт.

И, наконец, самое сладкое, люди с достатком, проворовавшиеся или сверх меры жадные купцы и аристократы, влезшие в долги из-за своего желания пустить пыль в глаза. Сквайры земельщики, леры, и прочие попавшие в оборот Верховного суда, пытавшиеся уйти от налогов, продать не своё, занимающиеся денежными аферами. Ах, с каким удовольствием я пощипал их штрафами и конфискацией имущества! Барон Турп если б узнал, хотя б о половине сумм ушедших ко мне удавился бы в своем замке, проклиная себя за недальновидность и за упущенный шанс заработать такие деньжищи!

Помучаться пришлось порядочно, я не давал отдыха ни себе не горожанам, ни судьям, ни всем задействованным людям в процессе, свои уплаченные деньги и свое драгоценное время я собирался отвоевать, отладив систему, что бы она работала без моего постоянного участия. Этот механизм было сложно провернуть, но вот когда колесо системы сделало первые пару оборотов я, наконец, смог вздохнуть спокойно, с удивлением отметив, что от осени с дождями не осталось и следа, а земля вся укрыта белым и пушистым ковром снега.

Когда успела прийти зима, я не знал, вернее не помнил, похоже я опять выпал, из реальности войдя в режим выполнения поставленной задачи, эх, опять наверно в замке будут ругать…

В замке со мной просто не разговаривали, видимо, решив коллективно объявить мне бойкот. Правда моя маленькая Ви все равно тайком прибежала ко мне в комнату, да теперь у этой принцессы свои апартаменты, и сидела пол вечера у меня на коленках, что- то щебеча вперемешку с „обнимашками“. Отправив ее спать, немного попрактиковался в магии, составив и запитав два простеньких узора, один на создание маленького огонька для розжига костра или камина, второй подвешивал над головой светящийся шарик света, служивший фонариком. Покидал монетки, попробовал поднять безуспешно, что-то потяжелей, полистал книгу с новыми узорами, заострил внимание на одном из боевых, в котором применялся уже известный, но еще не опробованный узор движения воздуха, а проще говоря, создание порыва ветра.

Боевое плетение или как тут их называли заклинание, имело название „Кулаки мастера Эббузо“, по имени составившего его мага из прошлого. Было трехслойным, то есть с тремя контурами управления, отвечающими за составляющие действия. Первый как я уже говорил, был мне известен, его я быстро сплел, составив эноргоструктуру и установив, контролер на минимальную мощность, второй круг, по описанию отвечающий за фокус и координацию воздушного выброса по траектории, мне так же не составило труда прилепить сверху на первый, увенчав, все это непонятной структурой отвечающей за механизм спуска и насос энерго подкачки заклинания.

Да! Да! Да! Мне сто раз сэр Дако говорил не экспериментировать с боевыми заклинаниями и тем более в замке, и я даже с ним согласен и я его даже послушал! Получилось же все из-за первого узора, в котором я был уверен на все сто процентов! Подкачал в нем блок заряда, установленный мной на минимум, кто ж знал, что в трехслойном узоре, он отвечает не как в однослойном за мощность импульса вообще, а только за дальность действия? Здесь-то как раз за мощность отвечал насос из третьего комплектующего! Ну и…не дочитал я полностью описание заклинания. Книга дурацкая, написана неправильно, кто ж так пишет? Написали в общих чертах что произойдет, что куда лепить, а уж потом нудный и длинный параграф про то, что же и как работает на самом деле с выкладками по результатам. Надо было в начало нудистику ставить, тогда бы я ее сразу прочитал, возможно…

Ну что греха таить, вообще мне понравилось, звук такой „Вууу-зззз“, как будь-то самолет пронесся низко над тобой…И врезался в стену. Тад-дах! Клубы пыли каменное крошево пыль столбом, словно граната разорвалась, меня крутануло в воздухе, отбросив через весь кабинет черте куда в угол, стена перекрытия в коридор обрушилась, да уж мощно я приложил!

Шум гам, народ уже укладывающийся спать в пижамах и босиком высыпал в коридоры, все спрашивали друг у друга что же произошло, от чего стены трясутся и лишь молчаливый и серьезный сэр Дако вышел из своей комнаты взяв верный курс по направлению к образовавшемуся завалу, постоял там минуту перешагнул кучу битого камня порылся в хламе извлекая за ухо стонущего виновника, вечерней сумятицы!

Как же он был зол! Как он ругался и грозил карами! Дергал меня за ухо больно и, в конце концов, велел поставить в угол носом, забрав все свои книги с заклинаниями.

Это ж, какое унижение, меня взрослого человека, прогрессора и просветителя, барона и великого экспериментатора поставил в угол какой-то дед, велев так стоять всю ночь до рассвета, и ведь не откажешь, книги то у него! Как же я теперь без них?

Эх, тяжела ноша моя, замок давно уснул, коридоры совсем обезлюдили, а я стою в каминной в углу изучаю трещинки, на стенах переминаясь с одной затекшей ноги на другую. Темно, камин и свечи потухли, прогорев, решив для верности еще немного выждать, потом, быстренько не шумя, устроится в кресле немного схитрить и поспать пока никто не видит, а с первыми лучами солнца опять встать в угол вроде бы там я и был все время.

В голове различные мысли вальяжно с ленцой переваливаются ленивыми волнами, прокручиваю события последних дней, опять пытаюсь разобраться в плетении „кулаков Эббузо“, ну да, нуда, все верно, как же я раньше то не заметил, что в слиянии узоров управление мощностью идет на насос подпитки? Занятное это дело распутывать и вновь составлять узоры заклинаний, словно кубик Рубика собираешь. Вроде и дело и в то же время занятная жвачка для ума.

Отвлек меня неожиданно скрип, раздавшийся от входной двери из соседнего зала, непосредственно от входа в замок. Тихий такой, словно дверь приоткрыли, слегка заглядывая в щелочку. По ногам повеяло холодом с улицы, странно, кто это там в такое время позднее может быть? Стоп! Дверь должна быть закрыта до утра! Капитан Гарич, ясно дал понять, всем жителям замка, что ночью в целях безопасности и для облегчения несения дежурства страже, никому нельзя покидать замок и открывать входную дверь! Сердце кольнуло тревогой. Неужели Турп уже в дом подсылает убийц?

На носочках тихо подкрался к двери, выглядывая в зал с входом в замок, прихватив попутно увесистый канделябр в оборонительных целях, формируя подспудно подарок от мастера Эббузо.

Темный зал перечертила дорожка света от двери, едва приоткрытой, от которой шел клубами пар из-за разности температуры на улице и внутри. Тишина просто звенела напряжением, я замер взведенной пружиной готовый сорваться в любой момент, враг не пройдет, граница на замке.

Там явно кто-то был у входа, не решаясь войти и меж тем, не уходя, прочь. Впрочем, сомневался незваный гость не долго, дверь медленно распахнулась настежь и в клубах пара в замок влетела! Именно влетела! Не касаясь, пола, медленно миниатюрная черноволосая девушка, с развивающимися, словно на ветру волосами и пышном воздушном платье с длинным подолом.

Бог ты мой! От сюрреалестичности картины я ошарашено замер, не веря в происходящее, и просто не зная, что делать! Это что еще за порождение Брэма Стокера? Кто она? Магиня? Призрак? Внучатая племянница сэра Дако?

— Кто вы леди и, что вы тут делаете? — От моих слов, девушка вздрогнула, уперев в меня два испуганных колодца печальных темных глаз.

Видение незнакомки плавно направилось в мою сторону, лицо ее излучало тепло, и уста коснулась легкая улыбка, она словно просила у меня прощения, она не хотела, просто так получается…

— Тебе будет не больно мальчик, не бойся меня… — Она не размыкала рта, но меж тем я слышал каждое слово, произнесенное ею, по спине пробежал холодок страха.

— Стой на месте, не приближайся! — Голос получился задавленным и тихим, сердце испуганным воробьем затрепыхалось в клетке груди.

— Не бойся меня! Это не больно! — Она была уже не далее трех шагов от меня, вытянув призывно руки в мою сторону.

Вууу-зззз! Тад-дах! Прелестное создание кувыркнулось через голову впечатавшись от кулака Эббуза, в противоположную стену от меня, обрушив по пути стол и разметав кеглями стулья. Часть штукатурки с потолка облаком пыли осыпалась сверху белым знаменем, зависнув над распростертым изломанным телом на полу.

Сработал на автомате, а что прикажете делать в такой ситуации? Кто и что она такое я не знал, но наученный горьким опытом не собирался прыгать в ее объятия, пусть теперь объясняется когда очнется, время военное мне не до загадок и таинственностей! Лишь бы не убил…

— Ох, и получит кто-то у меня сейчас по полной! — С верхнего этажа послышался голос Дако.

— Несносный мальчишка! Ты дашь сегодня выспаться людям?! — Похоже леди Лесса.

— Ульрих сколько можно баловаться?! — А вот и графиня.

В зал стали заходить заспанные люди, собираясь вокруг меня с осуждающим взглядом в ожидании, когда подойдет тяжелая артиллерия в лице старика.

— Что ты тут опять устроил?! — Дако был всклокочен и зол. — Зачем ты опять…

Он не договорил подслеповато рассмотрев завал из мусора и тело девушки под ним. Мелькнули маленькие контуры, сплетенные им и не знакомые мне, он что-то пробурчал под нос, а потом неожиданно, словно ужаленный подпрыгнул на месте.

— Всем прочь! — В его голосе была не наигранная тревога. — Никому не приближаться!

Народ в недоумении стал оглядываться по сторонам, я же перевел свой взгляд с Дако, на девушку на полу, почувствовав вместе с тревогой опасность. Вместо девушки с пола медленно поднимался монстр в изорванном женском платье. Когда произошла трансформация, я не увидел, но вот конечный результат внушал страх.

Это уже не напоминало даже близко человека, огромные вздутые бугры жгутов мышц, черные когти, пепельно-серая кожа и вытянутая морда опасного хищника приготовившегося к прыжку.

Раздался единовременный вздох ужаса и разноголосица страха, народ в ужасе подался назад, но я видел, что поздно, зверь готов к прыжку, а я ничего не успевал сделать. Времени оставалось считанное мгновение, даже не знаю, как бы развивались дальше события, если б не молниеносная реакция Дако и его опыт. Старик плел свои узоры, не останавливаясь не на секунду с потрясающей скоростью достойной восхищения. Тварь взвыла от боли, когда ее объяло жаркое пламя стеной взметнувшееся у нее из-под ног, страшный вой на низких частотах заставлял людей падать на колени, зажимая руками раскалывающуюся голову.

Пламя ревело из-за сжигаемого воздуха, дико переплетая свои смертельные и пышущие жаром языки-вихри, монстр ревел, пытаясь сделать шаг прочь, но силовые узлы заклинаний сковывали его, плотно держа в бушующей стихии огня.

Миг и гробовая тишина обрушилась ударом на нас, все окончилось, так же как и началось в одну секунду, лишь пепел и вонь горелой плоти, жутким смрадом окутало комнату.

— Закрыть двери! Никого не выпускать! — От простодушного старика не осталось и следа, перед нами стоял убеленный сединами командир знающий все наперед. — Всех обследовать на предмет укусов! С любой ранкой всем идти ко мне! Кто попытается обмануть или сбежать сразу же будет убит мною на месте!

В образовавшейся толчие и суете, все как-то забыли про меня, я же молча поднялся наверх, войдя в комнату мирно спящей Ви ложась с ней рядом, к себе не хотелось, душа была не на месте, а этот комочек любви и простоты грел меня своим теплом.

Странный мир полный открытий, то ласкал меня своей заботой, то, как сейчас чуть не убивал своими тайнами, как много забот и как мало времени…

Додумать я уже не успел, погружаясь в крепкий сон.

* * *

Утро у меня началось с того, что в комнату ворвался Дако, стягивая меня за ноги с постели и заставляя раздеться до гола.

— Что происходит? — С „просони“, я смутно вспоминал ночь, пытаясь протереть слипающиеся глаза. — Сэр Дако, объяснитесь, в конце концов!

— Мальчик мой, дорога каждая секунда, тебя первого надо было осмотреть! Эта тварь вампир, ей достаточно тебя оцарапать, что бы мы навсегда потеряли тебя! Зачем ты ушел?

— Ну, спать хотелось… — Я виновато на него посмотрел, стягивая рубашку через голову. — Я то не знал кто это!

— Как не знал? — Старик, охнув, уселся на стул. — Не пойму…

— Ну, значит стою в углу. — Начал я, стягивая сапоги, а потом штаны. — Слышу, дверь скрипнула, решил одним глазком глянуть, кого там носит, а тут девица летит над землей, я ей: Вы кто такая? А она ко мне обниматься…

Старик ошарашено слушал мою историю, рядом с ним сидела Ви, разбуженная вместе со мной и с детской непосредственностью внимающая интересной сказке.

— А вообще сэр Дако, я еще не проходил учебники, где бы описывались вампиры, у вас не найдется? — Закончил я повествование, в пробном забросе на предмет возвращения учебников.

— Хе! — На усталом лице появилась улыбка. — Верну, верну книги, только смотри больше, чтоб рядом с людьми ни-ни! Ладно, сам пострадал, а если б малявку зацепил? — Он погладил Ви по голове.

— Да понимаю я деда… — Неожиданно пропали все приставки „сэр“, захотелось, так просто к нему обратится. — Сам бы себе не простил.

Народ в замке был перепуган, все определили угрозу и оценили масштабность. В замке поселился страх. Долго совещались с Дако, Гаричем и Энтеми, но решить толком ничего не смогли. Как тварь попала на территорию замка? Сама ли она пришла на охоту или это очередной подарок Турпа? Ответов не было.

Я, понимая серьезность вопроса, закопался в библиотеку старика, штудируя все, что мог найти по вампирам.

Выходило пока, что все плохо. Со слов старика, посетивший нас вампир был молодым и слабым, старые вампиры твари настолько опасные и стремительные, что даже он бы не рискнул с ними связываться.

Продираясь через наслоения витиеватых фраз, и кое-что самостоятельно переведя в удобную мысль, скажу, что здесь опять не обошлось без эльфов. Дети Луны или дьёсальфы, в ходе войны со своими собратьями, разработали вирус трансмутации, способный любое разумное существо превратить в это чудо военной промышленности и биоинженерии. Оружие получилось настолько смертельным и опасным, что вскоре дьёсальфы сами его устрашились, уничтожив все работы по проекту. Должен тут сказать, что, похоже, начинаю понимать суть конфликта между эльфийским народом. В свое время, произошел раскол из-за понимания, с чем можно работать, а с чем нельзя. Эльфы создавали прогресс, используя как своего партнера живую материю, мы люди постигаем мир через не живую, а дьёсальфы призрели моральные устои, вмешиваясь в такие процессы как генетика и биология, провозгласив на манер людей природу своим должником, выкручивая из нее все соки.

Дьёсальфы стали играть в бога, создавая как оружие, вот такие вот трансмутации как вампиры, оборотни, штамм вируса создающего орды зомби. Этот ужас знаком мне, все из тех же фольклорных мифов и страшилок нашей Земли, но теперь я реально узнал первоисточник беды, а не глупое объяснение, что все создал верховно — главнокомандующий всея злом.

Наука как оружие, вмешательство в природу умелых рук ученых создало эти совершенные машины смерти. Сам вирус по симптоматике почти полностью совпадает с известными фактами из мифов и легенд, в частности с тем, что зараженный погружается в летаргический сон, по всем признакам которого можно констатировать смерть зараженного. На самом же деле, организм в этот момент, или точнее вирус, ведет глобальную и кардинальную перестройку и отладку биологических процессов в теле. Процесс затратный и долгий, поэтому, как правило, новое существо уже открывает глаза в могиле, отсюда и мифы о покойниках, хотя сами понимаете, больной еще всех нас переживет.

Точных данных о структуре изменений нет, нет так же данных о конечной форме трансмутации, все встречи с вампирами, заканчиваются, как правило, печально. Упоминается, что молодые трансформы необычайно агрессивны и больше похожи на зверей чем на тех, кем были, в то время как особи прошедшие дальше по цепи изменений, обладают уже мышлением и вполне способны себя контролировать.

Главным же оружием измененного было то, что, как и при посвящении мага, происходит перестроение мозга вампира, открывая ему способность к плетению узоров. Физически превосходная машина смерти со способностью моделировать и создавать заклинания и страшным контролером, заставляющим этих существ убивать все живое, имя которому Голод.

Голод смоделирован физиологией нового организма, притуплялся реально кровью жертв, выводя хищника на какое-то время из постоянного цикла охоты. Как правило, вампиры сбивались в семьи, упоминаемые как гнезда, и тут ничего удивительного нет, в природе практически все хищники в тот или иной период предпочитают охотиться стайно. Вожак гнезда выбирается по праву сильнейшего, соответственно такой особью становится тот, кто дальше продвинулся на пути трансформации.

Из прочитанного я смог понять, что та тварь, забравшаяся в мой замок, была уже разумна и вполне достойно оперировала узорами силы. Так как составить иллюзию девушки без должного обучения и пояснений невозможно. Следовательно, можно сделать вывод, что с ним вполне уже можно было, договорится, как мне, так и Турпу, и что данная особь принадлежит какому-то гнезду, где проходила обучение.

В этом наши мысли с Дако сходились. Хищник был обучен, причем профессионально с заточкой на иллюзии отдельному разделу в магии, который не все преподают и знают. Дако и я, исходя из худшего, опасались мести от семьи вампиров, а так же тому какие связи задействовал Турп, если конечно это он, чтобы выйти на подобных убийц. Во всем королевстве, как и известном мире, вампиры были вне закона, любые связи с ними карались смертной казнью.

В любом случае, что-либо предпринять кроме усиления охраны, мы не могли, самостоятельно. Разве что Дако, усилил мои тренировки, заставляя до автоматизма исполнять узоры не задумываясь, на автомате ставить защиту и атаковать эффективно. Теперь и наши с ним тренировки больше стали походить на спаринговые бои, чем на беседу двух ученых. Да и леди Лесса нарастила темп, увеличив физическую нагрузку на мое бедное тело.

Без ложной скромности скажу, мои успехи были видны и радовали меня несказанно. В фехтовании я был практически на равных с Гаричем, уступая ему тупо в грубой силе из-за своего возраста, да и с баронессой уже не выглядел рядом как жертва, хотя по прежнему на моем счету не было ни одного выигранного спарринга.

Но это все мелочи, вы не представляете, на что способен обученный маг! Вот это по — настоящему страшно. Эббузовы кулаки мной уже выстреливались за доли секунд, разрушительная мощь этих воздушных таранов дробила в пыль каменные глыбы, дробью крошек осыпая все вокруг. Так же я освоил примененное Дако против вампира, „огненное кольцо мастера Прая“. Бешено ревущее пламя в считанные мгновения пожирало все на пяточке земли, где оно активировалось, правда, и минус у него был, была жесткая привязка по месту, пламя не следовало за удирающим врагом, если тому вдруг посчастливится вырваться из кольца. Плетения контроля мне пока не преподавались, со слов старика это без должного тренинга невозможно и само умение относится к высшей, ментальной магии.

Дако больше склонялся к тому, что бы я эффективней осваивал защиту. В этой области не превзойденным мастером была леди Деста, три щита мастера Десты, я хоть и с трудом, но освоил. Тут было все не просто. Во-первых, сами по себе узоры состояли от четырех до пяти композитных соединений, для меня это было пока сложно, во-вторых, эти плетения Дако требовал постоянно держать в собранном состоянии лишь выключив энергетическую запитку.

Так я узнал о биче всех магов перенапряжении, или как маги сами называют это состояние — откат. Сложно описать это словами, физически ты вроде бы ничего не делаешь, но при долгой работе с энергией, выматываешься так, словно всю ночь мешки с цементом из вагонов выгружал. Дрожат руки, ноги, ломит спину, и могут лопнуть сосуды в глазах либо же пойдет кровь носом. По уверению Дако были маги, таким образом, дошедшие до летального исхода. У кого-то закипала кровь, у кого-то останавливалось сердце, в общем, старая добрая поговорка и общемировое правило всех времен в действии: „от работы кони дохнут“. Но, увы и ах, данное мучение было неотъемлемым процессом обучения, то есть устав сто раз, на сто первый я должен буду выполнить действие, вскинув бровь и не вспотев. Качаю, что называется мускулы разума, либо же что скорей всего по моим подозрениям, это банальное расширение канала моего приобретенного в ходе посвящения пульта управления энергетическими потоками.

Эх, сделать бы томограмму головного мозга, до жути интересно, что же там у меня теперь в черепной коробочке. Что активировалось, что изменилось? Может у меня там вообще какая-нибудь опухоль? От этой мысли мурашки бежали по коже.

Первый щит Десты был, слеп, глух и нем. Со стороны это выглядело, словно тебя поглотил идеально круглый не просматриваемый черный шар. А вот внутри все было еще хуже, ты повисал в безвоздушном пространстве в полной темноте, держался, вытаращив глаза до тех пор, сколько мог выдержать затаив дыхание. Правда плюс полная защита от любых нападений и атак. Абсолютная защита. В книге, в описании щита, было страниц семь посвящено опытам по пробитию шара. Что только не измысливали, и в вулкан кидали и обрушивали тонны камня, били молниями, ничего эту черную дыру не брало, но как сами понимаете в этой Ж, дышать нечем.

Второй щит был и проще и в тоже время сложней, принцип действия, переливающийся, словно мыльный пузырь радугой, прозрачный купол, в котором учитывалась динамическая часть, ты мог в нем передвигаться. Сама защита спасала только от механического воздействия, к примеру, стрелы, копья, мечи, тот же вампир ринувшийся на тебя с когтями и клыками в ассортименте, подозреваю, что и огнестрел, но совершенно не спасал при физических изменения окружающей среды. Тебя могут в нем поджарить до хрустящей корочки, заморозить, отравить газом, в общем, доставить при должном желании массу незабываемых и малоприятных ощущений. И наконец, третий щит, был противоположностью второму, он совершенно не спасал от механики, но зато ограждал тебя от магического воздействия, блокируя любы узоры, а так же, ментальную магию. И вот все это мне предлагалось держать в голове, применяя в зависимости от ситуации. Мало того, что реально даже в свернутом состоянии узоры без запитки были тяжелы, но и само по себе исполнение требовало от меня стопроцентной концентрации. В такие моменты мне ткни пальцем в пузо и все мои щиты развеяться, словно дым на ветру. Да уж практики мне явно не хватало.

Но щиты щитами, а во сне, что прикажете делать? Тут я уже был простым смертным, как и все. И тут мне уже никто не поможет, в такие моменты отдыха, маг наиболее уязвим. Нет, были конечно, наработки, такие как запитанные и активированные автономные узоры или амулеты, предметы к которым привязывались те или иные структуры с простейшим аккумулятором подзарядки или же со встраиваемой автоматической подпиткой. Но сами понимаете, ума в узорах нет, когда и какой нужно активировать? Что предпримет противник, кто будет догадываться?

В данном ключе, предпочтение я отдавал амулетам, так как нагрузка на мне и так была порядочная, и мне совсем не хотелось на ночь выматываться, окончательно, подвешивая активные плетения и растрачивать на них последние капли своих возможностей.

Поэтому я опять закопался в книги, перерывая все справочники и учебники Дако по построению и комбинированию, а так же созданию амулетов, всевозможных групп по принадлежности.

Хотелось получить все и сразу, но, увы, это оказалось совсем не просто. Сейчас я знающих людей напугаю до седых волос всего одним словом — сопромат! Ага! Схватились за сердце? Правильно, сколько студентов в свое время рыдали, навзрыд пытаясь сдать этот кошмар бессонных ночей залитых валерианой.

Нет, а как вы думали, подобрал на газоне сухую собачью какашку и вуа-ля, вот вам готовый амулет? Нет ребята, в этом деле необходимо было учесть коэффициентную проводимость используемого материала, его внутреннюю структуру и реакцию на взаимодействие с энергией, взять к примеру золото, прекрасный проводник и великолепный аккумулятивный потенциал, но! Но, при течении энергии ее проводимости по металлу, происходит огромный температурный выброс, в плоть, до того, что это золото расплавленными струйками течет вам за шиворот, так как расчет был неверным и амулет на вашей груди расплавился. Все это нужно было учесть, общитать, перепроверить, а потом на опытном образце отработать. Серебро абсорбирует малые магические токи, разрушая их, медь на глазах окисляется, рассыпаясь зеленой трухой, бронза искажает призмой векторы структуры, а ряд драгоценных камней вообще взрывом могли оторвать голову не прилежному ученику.

Мой кабинет превратился в нечто среднее между конструкторским бюро, где все завешано непонятными чертежами и кузницей где кругом валялись различные металлические болванки, отливки, какие-то заготовки. Ко всему прочему куча камней и минералов, а так же гора литературы.

В этом деле мне нужен был прорыв, а без отключения от реальности мне его не сделать.

Что ж тут поделать, если у меня такая натура, мне нужно было, полностью погрузится в среду, и помня о прошлых обидах окружающих, я за завтраком попросил у всех сразу прощения и понимания.

Итак, в бой! Проблема номер один, модуль который бы самостоятельно просчитывал опасность, проблема два, расчетные по материалам, три, количество структур на один амулет, то есть его функционал, и так далее, четыре, пять, шесть…

Начал с главного, мозгов моего амулета, в этом мире не было даже в первоисточниках от эльфов упоминаний о простых вычислительных системах. Нет, простейшие элементарные функции научились задавать типа: „Нажми на кнопку, получишь результат“, но вот просчитывать комбинации дальше двух трех действий для этого мира нонсенс. Поэтому здесь мне приходилось все проходить и открывать самостоятельно. Выстроив на стене чертежи заклинаний в ряд, по составляющим стал вычленять уже известные блоки взаимодействия и управляющие контуры. Эббузовы кулаки, вот движение воздушной массы, вот его нити, отвечающие за дальность и интенсивность, вот узел мощности, в огненном кольце Прая выдираем привязку по местности, разбираем щиты Десты, открываем задачник Эльвина старого эльфийского мага, смотрим справочник по состыковке узлов от мастера Корвиля. И думаем, думаем, вертим, крутим эти кусочки пазла, тормошим память, пытаясь вспомнить все, что нам преподавали на информатике по программированию ЭВМ. Доисторический „бейсик“, проклятые еще советские БК-0011, потом Spectrum, и наконец, уже под конец девяностых первые „пентюхи“ с выносом мозга от неумело хакнутой „винды“.

В общем с трудом но вроде работа пошла. Пришлось работать и с контроллерами автономных узоров, извлекая их „мозги“, анализируя уже то, что есть строить новое, то чего еще нет, на границе двух миров, двух технологий. Я писал команды, сам сплетал новые узоры, не описанные ни в одном из учебников, это было сложно, подчас отчаяние снедало меня изнутри, когда решение терялось, но я это сделал. Первый виртуальный программируемый компьютер магической энергии.

Ура, у меня получилось! Узел реагировал, выдавая нужные импульсы по требуемым командам. Погоняв этот „мозг“ в тестовом режиме, стал разрабатывать следящие модули, столкнувшись с проблемой распознавания „свой-чужой“, „теплый-мягкий“ и так далее. Дело в том, что уже известные заклинания, использовали принцип ловчей сети, разбрасывая по радиусу нити активаторы, словно лучи в лазерной сигнализации. Затронул луч, сработала „сигналка“, меня же это не устраивало, к тому же мне представителю матушки Земли зазорно использовать подобное, когда у меня есть в голове принцип радара. Но есть, то он есть, а как его воплотить в жизнь? Что такое радиоволна, ее диапазон, принцип модулирования, кто мне его подскажет? А ну-ка кто тут радиолюбитель, товарищи средневековцы? Выходи по одному! М-да, ну не моя это стихия, я тут полный профан, знаю что-то, но конкретики ноль, мне бы задачку по биологии, а тут такие материи. Стоп. Биология!

— Мыши! Мыши! Дайте мне летучую мышь! — С таким криком, я бросился носиться по замку, хватая людей за плечи и тряся их. — У вас случайно нет летучей мыши? А у вас?

Это же гениально! Плевал я на радиоприемники! На товарища Попова, или кто там придумал радио? Мне поможет сама природа и летучие мыши, „тварюшки“ при практически полном отсутствии зрения, использующие для ориентации на местности эхолокацию. Во время полёта летучие мыши поют своеобразные „песенки“, используя сложные сочетания слогов, на высоких частотах, создавая ультразвуковые волны до100 кГц!

— Ловите его! Ему нужно успокоиться! — Сэр Дако стоял в пижаме, весь всклокоченный и злой.

— Да он с ума сошел! — Чей-то голос из-за спины.

— Дайте мне летучую мышь! — От негодования я аж притопнул ногой. — Почему никто не может дать барону летучую мышь? Бриллиант — пожалуйста, рубин — пожалуйста, золото, серебро, но когда ему нужна простая летучая мышь, то нет, ни у кого!

В тот вечер меня скрутили, и напоили каким-то отваром, в надежде, что я успокоюсь, все сочувственно смотрели на меня как на дурочка, а я не мог им объяснить, так как пришлось бы потратить не один месяц на пояснения теории локации и своих задумках. Пришлось притвориться уснувшим, а потом под покровом ночи лезть на чердак, где как я знал, на зиму могли залечь требуемые мне подопытные.

Пришлось исхитряться, так как за моими покоями установили слежку и постоянно кто ни будь из слуг дежурил, черт побери (!) меня контролирует моя прислуга и моя так сказать свита, так как барон у нас тю-тю, того, со странностями.

Пришлось местами по-пластунски, местами на корячках, совершать тайную операцию под кодовым названием „Бетмен“. Завернувшись в черный плащ, я тенью скользил по спящему замку, обходя стороной охрану и еще не уснувших слуг. Да уж, Том Круз с его „Миссия не выполнима“, нервно курит в сторонке.

Работенка оказалась та еще! Узкие лазы, море пыли и паутины, пришлось посетить и проползти на пузе почти все чердаки и крыши в замке, но, черт побери, мышей не было! Просто проклятие какое-то, я походил на пугало, одежда испачкалась и местами порвалась, зацепившись о какие-то сучки и гвозди. Устал как собака, просто валясь с ног, что собственно и произошло, отчаявшись, я уселся на какую-то бухту смотанного каната, где и заснул до утра. Ну как до утра…Почти до полудня, как раз все успели проснутся и обнаружить мою пропажу.

То, что меня ищут, я понял сразу по крикам и суете в замке. Народ метался, переворачивая и обыскивая все вокруг. Кричали слуги, кричали гвардейцы, а где-то подомной я явно слышал возбужденные голоса баронессы и графини, что-то яростно доказывающие сэру Дако, тоже отвечающему им, на повышенных тонах, периодически прерываемые писком негодующей Ви.

Я попытался встать, но запутался в канате, похоже, пока спал, сам себя опутал им с ног до головы, проклятие! Я сделал пару шагов, размахивая руками и плохо представляя, как один человек мог навязать столько узлов, такое ощущение, что меня всю ночь путали умелые мастера корабелы понавязав тройных морских узлов. Еще и полумрак, ночью я использовал магический светлячок, не догадавшись его вновь повесить сразу, шаг, другой, что-то, где-то скрипнуло, жалобно затрещало, а потом я с криком провалился вниз, старые доски перекрытия не выдержали, обрушиваясь подомной!

— А-а-а-а-а! — Кричал я, повиснув в какой-то комнате вверх головой на канате, который опутал мне ногу, качаясь, словно маятник от часов из стороны в сторону.

— А-а-а-а-а! — Кричала баронесса, запрыгнув от страха на диван.

— А-а-а-а-а! — Кричала графиня, плюхнувшись на пол своей пышной попкой.

— О-о-о-о-о! — Стонал сэр Дако, держась за сердце и обмякнув в кресле.

— ….. меня в глаз конским…! — Вскричал Гарич, выхватывая меч из ножен.

— Помереть не встать! — Сквайр Энтеми прятался за диваном, на который забралась баронесса.

— Ну, наконец-то! Где тебя носит?! — Неожиданно внятно, спокойно и совершенно по — взрослому произнесла моя маленькая Ви.

Через час, после того как меня сняли из-под потолка, ощупали на предмет травм и выслушали мой сбивчивый рассказ, меня решили вывести в чистое поле и расстрелять. Все буровили меня осуждающим тяжелым взглядом, народ выстроился в шеренги, по коридорам замка провожая в последний путь арестанта, я шел на экзекуцию с гордо поднятой головой, четко печатая шаг и не боясь судьбе смотреть в глаза. Меня под конвоем спустили в общий зал, где прилюдно сняли штаны, нагнули на стол и сэр Дако отсчитал мне десять ударов деревянной розгой по попе.

Больно.

Обидно.

— Ульрих, ты надеюсь все понял? — Сэр Дако говорил громко, что бы все могли его услышать.

— Теперь я могу получить летучую мышь? — Я чувствовал себя Джордано Бруно, сожженным на костре проклятой инквизицией, кругом варвары, меня окружают дикари! Особенно явно жжение ощущалось на заднице.

— Боги, он невыносим! — Лесса под ручку с графиней вышли вон.

— Да что ж это за проклятие, а не ребенок!? — В сердцах Дако переломил о колено розгу, отшвырнув в стороны обломки. — Ты успокоишься когда-нибудь?!

* * *

Покой нам только снится. После этого случая мне все же достали требуемое, правда, заботой окружили так, что я даже на горшок ходил под конвоем. Маленьких паршивок, вот умора нашли слуги, но не на чердаке, а в подвалах замка, где они впали в зимнюю спячку. Мне в кабинет принесли целую корзину маленьких серо-черных комков, столь необходимых мне миниатюрных Бетменов или Дракул, кому как нравится.

Пришлось повозиться, прогревая апартаменты, до температуры, когда крылатые бестии стали выходить из анабиоза, сначала открывая маленькие бусинки глазки, а потом вяло ползая по комнате, разминая еще не послушные после сна мышцы.

Еще в годы своего детства, мы мальчишками часто ловили этих зверьков, а у бабушки летом так я вообще как то выкормил маленького слепыша выпавшего из чердака на улицу. Зверьки эти хлопотные, в домашних условиях таких держать одно мучение. Совершенно не приручаются, сколько не корми, а все равно как волки в лес будут смотреть. Да и сам процесс кормления тягомотный и накладный.

В природе естественным кормом для них являются насекомые, в домашних условиях кормят мучным червем либо же личинкой майского жука, комбинируя вскармливание молочной смесью, куда вбивают яичный желток. Что бы расшевелить это сонное царство пришлось каждую отпаивать смесью, получая в награду укусы и царапины. Впрочем, это того стоило, дело по созданию эхолокатора пошло в гору, как и моя дурная репутация из-за того, что мыши активно передвигались лишь по ночам. Я вместе с ними отсыпался днем, с темнотой устраивая различные эксперименты, ретранслируя и моделируя в пространство различные высокочастотные звуки из-за которых мне часто стучали кулаком в дверь, требуя прекратить это безобразие и дать выспаться людям.

Ну, никакого уважения к науке!

Итак, создав узел, ретранслятор звуковых частот я в пространство посылал звуковую волну, расходящуюся в атмосфере на подобии кругов на воде от брошенного камня, далее звук отражался от предметов, возвращаясь назад к ретранслятору, где его встречал декодер, который уже при обработке в код команду подавал информацию на мой командный узел, компьютер.

Теперь надо научить мое чудо, распознавать, все это, а в частности мебель от человека отличить. Или допустим вампира от чемодана. Я как Кентервильское привидение, стал бродить по замку и пугать людей, испуская какие-то писки у них за спиной, а потом удалялся без комментариев, в сопровождении двух трех, летучих мышей повисших на моем камзоле. От меня стали убегать и прятаться слуги, баронесса с графиней закрылись в своих комнатах, отказываясь выходить наружу: „Пока он не успокоится!“. А я же обработал все, что мог звуком, считай в ручную, собирая библиотеку с описанием предметов по форме отраженной звуковой волны. Кропотливый труд увенчался успехом, к моему мозгу прибавились глаза, ну или уши, смотря как посмотреть.

Теперь передо мной стала задача найти общий язык с моим Маком, магическим компьютером (МК), все заклинания оповещения и сигнализации здесь были на уровне ниже плинтуса. Маг, создавая ловчую сеть, делал привязку по принципу, если что-то подошло и его засекли, тебя, либо уколет в руку или дернет за ногу, а в одном даже что-то начнет чесаться. Это было кошмаром, стоишь, а тебя дергает, колет и ты весь чешешься! Нет, уж мне такой вариант не подходит, нужно найти какое-то соединение с Маком на прямую, получая от него информацию, и желательно, что б он не беспокоил меня впустую. Не зря же собирал библиотеку, где четко прописал, что стулья и столы не агрессивны по отношению к людям?

Что делать? Да ясно что, нужно строить графический интерфейс на основе своего зрения. Зарывшись в бумаге, стал шаг за шагом вырисовывать, поэтапно рабочую среду взяв за основу не долго думая, удобный „Андроид“ с его гибким рабочим столом и простотой в использовании.

Получилось забавно, у меня теперь постоянно перед глазами висели различные иконки, словно я на мир смотрел через монитор компьютера. Ах, какое поле для работы и сколько возможностей! Здесь мне столько вкусного открылось! Я мог в реальном времени делать „скрины“ фото того что вижу, записывать видео своими глазами, тысячи приложений! Правда пришлось поумерить пыл, здесь все приложения придется писать мне, а не скачивать уже готовые решения из интернета. Но в мелочах я себе не отказал, сразу, же создав, простейший калькулятор, компас, создал библиотеку, куда переписал все имеющиеся у меня книги, туда, же перенес все свои наработки, эх моя интеллектуальная собственность теперь находилась под защитой! Никакие бумажные носители мне теперь были не нужны!

Осталось дело за малым, написать команды на активацию щитов в зависимости от ситуации и повесить боевые заклинания, отстреливающие врагов на ранних подступах ко мне любимому, да провести все расчеты по материалам, для создания амулета, куда я смогу подвесить всю эту систему, сделав ее автономной, в независимости от того, сплю ли я, ем либо же сижу на горшке и музицирую на скрипке, в минорных тонах.

Но и здесь меня поджидали трудности, когда все расчеты были готовы, у меня по бумагам выходил амулетик размером с диск от колеса автомобиля! Да уж наворотил я! Пришлось все расчеты производить по новой пытаясь ужаться по максимуму, но уменьшая размер я увеличивал тяжесть, в общем, неприятность. Благо, привыкнув к головоломкам и задачкам, быстро нашел решение, разбив амулет на два браслета на руки, два браслета на щиколотки и уже более или менее приемлемый по размеру медальон на шею, которому я придал форму обруча.

Почти неделя ушла на тупое ожидание, когда ювелиры по моему заказу и размерам изготовят пока еще пустые украшения, а потом еще три дня я на износ работал, вкладывая жизнь в свое детище.

Клац, клац! Защелкнулись браслеты, щелк! Встал на место обруч, теперь отладка системы, прогон в тестовом режиме, проверить зарядку, ну что ж, теперь я готов ко всему, теперь я боевая машина и аналитический центр в одном лице!

Испытания решили проводить на заснеженном поле за пределами замка, сэр Дако сначала осторожничал, потом поднажал, а в конце просто устроил Армагеддон. Летела ввысь вздыбившаяся земля, языки пламени и всполохи молний, тараны и ледяные стрелы все это сыпалось на меня с пугающей скоростью, в то время как система блокировала все. Она в доли секунды определяла опасность, переключая щиты и просчитывая последствия, это было не просто испытание Мака в боевых условиях, это еще и обучение моего модуля, он вел запись боя, выстраивал таблицы, снимал показания и запоминал оптимальные структуры реагирования.

Через полчаса, поле было не узнать, словно дымящийся кратер от удара метеорита! Старик стоял взмокший с выпученными глазами!

— Это невозможно! — Его трясло. — Ульрих это невозможно!

— Это я еще боевой модуль не запустил! — Я испытывал настоящую гордость за свой труд.

— Что? — Старик непонимающе на меня смотрел. — Что за модуль?

— Ну, я не только теперь защищаться могу я еще и рога кое-кому пообломаю! — От счастья хотелось петь и танцевать!

— Покажи! — Он словно одержимый вновь стал обстреливать меня смертельными заклинаниями, а я активировал боевую систему с самонаведением. — Тут же старика окружил град кружащихся в смертельном танце ледяных лезвий, посыпались градом воздушные кулаки, и в довершении огненное кольцо мастера Прая. Да это был шедевр, одновременно система активировала сразу три боевых заклинания! Даже Дако не мог такого! Удар, потом другой, но не три сразу!

Выяснилась и слабая сторона моих Доспехов Бога, как я окрестил свое детище. Золото необходимое для создания аккумулятора и проводимости от узла к узлу энергии, при интенсивном использовании стало нагреваться, да и при интенсивной бомбардировке, которую мне устроил старик, внутреннего резерва энергии хватило бы на час с лишним, после чего вся система тухла уходя на подзарядку.

Старика чуть ли не на руках пришлось уводить в замок, передавая в заботливые руки, где его отпаивали и кутали в теплое одеяло.

— Нет, этого не может быть! Это невозможно! — Шептал он как заведенный.

Оставив его на попечении, снял с охранения всех солдат замка, заставив эту миниатюрную армию атаковать меня, проверяя систему на отражение механических повреждений.

Здесь все было проще, сэр Дако мог опустошить мои резервы интенсивностью атак, а вот простые стрелы, мечи и копья, и даже всадник с пикой наперевес, несущийся на меня галопом, все это я был в состоянии по расчетам выдержать чуть ли не месяц при непрекращающемся потоке.

В общем и целом я получил даже больше, чем хотел изначально, и сиял от счастья и от приобретенных способностей как солнце на небе, и жизнь вновь входила в привычное русло, требуя, вернутся в повседневность и заняться отложенными, но не забытыми делами. Скоро весна и мне нужно привезти графу долг, в новый и неизвестный мне пока город Рона, где без всяких сомнений меня будет ждать мой дядюшка, и куча других доброжелателей.

* * *

До весны, старался наладить быт в городе и подтянуть дела. Открыл мебельную фабрику, как я уже говорил, здесь понятия не имели о таких удобствах как шкафы или же мягкая мебель. Все свои вещи народ хранил по сундукам, а кровати собой представляли что-то вроде деревянных лавочек, на которые сверху бросали бесформенные мешки, набитые соломой, призванные заменить матрасы. О подушках и говорить не приходилось, здесь их заменяли валики скатанных шерстяных пледов либо же просто руку под голову.

Я заваливал город и окрестности мелкими товарами, от зубного мелового порошка с зубными щетками из барсучьей шерсти, до расчесок и бритвенных принадлежностей. Обычно зима для людей на этих землях, была сродни маленькой смерти. Работы нет, дороги завалены, из еды только то, что смогли собрать за лето. Теперь же благодаря моим производственным фабрикам, практически все население Касприва, имело работу и соответственно, прибыток в карман звонкой монетой.

В Дальнюю, я отправил по замерзшей реке целый караван с помощью селянам, испытывая муки совести, что сразу этого не сделал. Теплые вещи, кое-какое продовольствие, лекарства, инструменты из металла. Отрядил даже одну из строительных артелей в те края, что бы на месте деревни, сняли замеры и прикинули материал под новое поселение, а вернее даже пограничный форт. Северная граница моих земель, там уже приходила беда, и повторения я не хотел, да и по весне помимо форта там начнется подспудно строительство второго корпуса легионеров, только вот не пехотного, а рейнджеров, где как не в тех дебрях и лесах постигать эту науку.

В деревне Речной я произвел фурор, дело в том, что здесь народ жил за счет рыбной ловли, в этом месте река делала широкий поворот, разливаясь ширью и пестря омутами. Поучить рыбаков рыбу ловить, я приехал самолично, так как душа горела по ледку взять свежей рыбки. Приехал я не с пустыми руками, а с целью организовать серьезную рыболовную артель, для чего привез с собой километровый невод, сплетенный по моему заказу, чертежу и схеме. Народ тут дикий, три корзины рыбы наловили и праздник у них всем селом, песни пляски до упаду, а мне городских голодранцев кормить нечем считай. Вот и сейчас с приходом зимы, когда лед встал, ловля практически прекратилась, сами сидят с хлеба на воду перебиваются, так и жиденький поток товара в город прекратился. Ох, и люто на меня народ смотрел, когда я их всех погнал на работы на реку. Чудит молодой барон, глупости какие-то рядить удумал, где это видано дырявым покрывалом рыбу да еще зимой из реки доставать, из-подо льда?

Видано, еще как видано, на Кубани я видел, как рыбаки невод проводили, под двухметровой толщей льда, в самую стужу выдавая норматив по вылову на рыбколхоз. Вот и сейчас, я действовал по науке. Сначала рубили спускные и прогонные длинные проруби, все по линии с интервалом метров в пятьдесят, в конце выборочную яму, после чего на длинном канате вниз по течению спустили бревно, проводя подо льдом, заводя троса, и уже после этого стали стравливать сам невод, загнав двух быков и согнав народ, выбирая уже сеть на яме.

На все про все ушел практически весь световой день, уже, когда стало темнеть, вытащили последние метры. Народ молчал, я молчал, все вымотались и взмокли, а главное не верили своим глазам. Да уж, это не наши реки Земли, здесь природа дала столько, что даже я невольно опешил, улов возили всю ночь санями под светом факелов, рыбы было столько, что я даже испугался, а куда ее девать?

Но зря волновался, разошлось все в голодную зиму, отрывали с руками. В Речной я еще неделю провозился, уча местных вязать нить и латать сети, показывая как правильно и по уму спускать и травить снасть, ставить поплавки и прочие нехитрые премудрости.

А еще наконец-то сбылась моя мечта по производству стекла. Выручил меня в этом вопросе сквайр Энтеми, который аж из столицы выписал мне целый клан гномов, вы не поверите целая семья! Старики, дети, жены и сами низкорослые кряжистые бородачи, общим числом сто восемнадцать душ, перебрались ко мне в баронство на строительный подряд.

Я не верил своему счастью, стоило мне это удовольствие по переселению, без малого две тысячи золотом, но каждая монетка стоило того, на что, я ее потратил. Гномы за три дня сложили мне из камня с обмуровкой, пять похожих на доменные, печки, выдавая заданную, а главное постоянную температуру, чем решили мои многомесячные мучения. Гномы организовали при рудниках плавильные цеха, выдавая в разы качественней метал, до сих пор виденный мною тут. Ах, какие мастера! Золотые руки! Здесь таких мастеров не было. По весне, начнем строить отводной канал, в котором зададим течение и установим водяные мельницы, уже сейчас у меня идет обжиг красивого и долговечного кирпича на сотню новостроев, да уж, всколыхнул я тут это болото. Работа кипела днями и ночами, и пусть почти все на долгосрочные проекты, пусть я уходил в минус, даже с расчетом всей моей прибыли, но я наведу тут порядок! Уже сейчас, Касприв было не узнать, уже сейчас город по ночам светился огнями, а по улицам можно было ходить, не боясь по пояс вымазаться нечистотами. Молодой барон Ульрих, становился популярен день ото дня, мне на улицах уже кланялись не из под палки, а вполне осознанно с уважением, иной раз добавляя, не боясь, различные здравницы, а что самое удивительное, так это то, что барон отвечал, улыбался, кивал и здоровался в ответ простым людям! Такого местная история еще не видала. Как говорится доброе слово и кошке понятно, а с меня не убудет кивнуть проходящему мимо и не знакомому человеку, впрочем, не без корысти в душе, дело в том, что Турп с каждым днем терял своих бизнес партнеров, народ, прельщенный выгодой, видя мою щедрость, да и уже наслышанный о моей доброте, уходил от дяди, доставляя ему радость от осознания того, как быстро его протеже возмужал, беря бразды правления потихоньку в свои руки.

А еще моя душа требовала новый год. Мандарины елки и коньяк, с салютом из салата оливье. Высчитав по местному календарю середину зимы, устроил всем праздник и недельные каникулы. В городе выставили елки украшенные всевозможными ручными украшениями, людям выкатили бесплатно бочки с вином из которого, тут же делали согревающий грог. Залили ледяные горки детворе, гномы искусно изо льда выстругали красивые миниатюрные замки и дворцы, детям на одной из моих фабрик наварили леденцов, таких ярких и невозможных цветов, что люди ахали. Собрал музыкантов на площадях, чтобы играла музыка. Ну и по старой русской традиции устроил огромную ярмарку, куда бухнул сотню, всевозможных товаров отдавая все практически по себестоимости. На ярмарке устроил аттракционы, ну дикие конечно, не как в городском парке колесо обозрения, а по возможностям здешнего мира. Кулачные бои, скоростные заезды на санках, кто смешнее съедет с ледяной горки вниз, взберется на столб, обмазанный маслом. В общем, ничего особенного, но народу понравилось, к тому же победителям я всегда самолично вручал подарки из своих рук, что, оказалось, по местным меркам неслыханной милостью. Ну и конечно, не обошлось без речи президента, то есть меня барона, и ночного салюта, в моем собственном исполнении.

Да уж, не имея пиротехники, но, имея богатый опыт за плечами и неограниченную фантазию, я устроил в ночи настоящую огненную феерию, от чего многие попадали на землю, гребя от страха под лавки и столы с угощениями. Но мне плевать! Главное ребята, это детям понравилось! Да уж это того стоило, к моей славе доброго человека, сразу же добавились многочисленные байки о моем могуществе как чародея! Бедный Турп, сбежал из города, в неизвестном направлении после салюта, впрочем, туда ему и дорога. Я стал полноправным хозяином de facto на своей земле.

Что ж, это был шанс, и я его не упустил, быстро подмяв последних верных ему людей и укомплектовав, городской замок своей охраной. Теперь, мне нечего было опасаться, даже если он вдруг надумает вернуться.

Скоро весна, дела под контролем, нужные люди на своих местах и знают что делать, пора собираться в дорогу, мир немного посмотреть и себя показать.

В дорогу нагрузился основательно, целых три колонны по десять саней. Ну, во-первых, подарки графу, чтоб произвести нужное впечатление, а во-вторых, товар для продажи в Роне, лишний рынок сбыта никогда не помешает, да и местные купцы могут заинтересоваться, с теплом направив сюда свои кривые торговые дорожки. У меня и так уже четыре ладьи были загружены и ждали схода льдов, но одно дело, когда ты ездишь, тратишься, продавая и совсем другое, когда о тебе узнают, а потом к тебе едут покупаться. Это разные деньги. Реклама такая штука, что без нее никуда.

Снег еще не сошел, а я выехал из замка, держа свой путь на юго-восток, укутавшись в шубы с головы до ног, сидя в санях груженных мылом, и погружаясь в приложения Мака. С недавних пор, мотаясь по земле баронства, разработал приложение картограф, где Мак рисовал мне карту местности высвечивая эхолокатором рельеф и выдавая параметры расстояний, мне же оставалось выдавать названия некоторых объектов, ставить комментарии, ну и прикидывать что и где в будущем можно здесь построить. Помимо картографа, я скопировал все книги сэра Дако по магии, чем несказанно удивил старика. Мне то читать все это было не нужно, достаточно пролистать книжку и вся она уже в памяти компьютера, захотел, почитал в свободную минутку, занят, отложил. Ох, и работенки у меня было тут в виртуале, используя Мака, как вычислитель, я строил бизнес модели, и модели городов, домов, заводов, я мог пройтись по несуществующим помещениям, открывая двери и выглядывая в окна. Немного времени посвящал будущим реформам, как уже введенного мной законодательства, так и структурно-управленческих органов, составляя инструкции, правила, уложения.

Новое приложение я разработал и по энерго структурам, Мак в реальном времени стыковал согласно правил взятых из библиотеки старого мага, узоры и плетения, создавая для меня новые контуры заклинаний. Это были новые возможности и горизонты, высоты которых, пожалуй, мне самостоятельно никогда не достичь, даже проживи я тысячу лет, занимаясь конструированием подобных систем. Пожалуй, без ложной скромности, сейчас я уже был на голову выше любого мага на планете, разве что у эльфов могли бы отыскаться какие-либо, технологии на уровне моих. Все же надо отдать им должное, магия созданное ими искусство, наука на грани божественности, это не фунт изюму. Впрочем, о мирском и знакомом, наука должна служить во благо. У меня уже родилось парочка проектов на основе магии, это светильники ну и двигатель внутреннего сгорания, только без впрыска жидкого топлива, а с магическим разрядом возгорания. Хотя конечно, это не предел, ну допустим, в космос я лететь, не намерен, а вот о личном самолете помечтать ну кто мне запретит?

Пишем, чертим, считаем, выстраиваем и упорядочиваем, работы море, а главное интересной, время улетало, скрашивая монотонность и унылость еще заснеженной дороги. Неделя у нашего каравана ушла только на то, что бы выбраться на границу территории Рингмара, с графством Мирт. Ну, как границу, формально все пять баронств, принадлежали графу, и в то же время как бы были отдельно. Странная вертикаль власти, но да ради бога, не мне в чужой монастырь со своим уставом лезть. У себя я наведу порядок, какой считаю нужно, а вот дальше пусть люди сами думают, что им милее.

Пересекли условную черту в виде замерзшего ручья, миновали пару рощиц, выходя на накатанный снег тракта по которому, взяв восточней, пошли уже прямой дорогой мимо сел и деревень на Рону.

Особо не спешили, времени до сбора долга у нас было по грамотам „вторая неделя как сойдут снега“, посему коней не гнали, но и не задерживались. В самой столице графства, предстояло еще встать на постой и расторговаться, заведя нужные связи среди купцов. Впрочем, первое было не обязательным условием, так как в замке графа, по идее мне должны были предоставить покои и постой для слуг, но мне не хотелось, избежав одних козней с Турпом вклиниваться в круг аристократов, собравшихся перед ясные очи своего господина. Наверняка будут плестись интриги, да и достопамятный Когдейр, там будет, ведь именно на таком званном рауте и произошел конфликт между покойным Каливаром и этим гордецом. Это было дико, но вся ссора произошла из-за того, что Каливар случайно опрокинул кувшин с вином на барона Нуггета фон Когдейра, выставив того, по его мнению, на посмешище перед господином. Сам Нуггет, был по описанию тщедушным мужичком и не посмел вызвать Рингмара на дуэль, но вот отплатил тому с лихвой, умыв его земли в крови и закопав его самого потом.

Мне они нужны эти дворцовые интриги? Нет, нет и еще раз нет. У меня и так голова полна своих забот, а уж о неприятностях там как пить дать позаботится барон Турп, ну не верил я, что подобная личность способна остановится и просто ретироваться в сторону. Не тот это человек.

Меж тем природа стала оживать, а днем солнце съедало на глазах снежные торосы, слизывая их теплым ласковым языком пушистого огненно рыжего кота. Снежная бель слепила отблесками света, хотя по ночам, все еще приходила зима, сковывая все, что потаило прочной бронированной коркой льда.

Дорога не пустовала, то сани, то конные всадники, пару раз нас даже объезжала охрана графства, впрочем, без особых вопросов и задержек, останавливая нас, и отпуская, когда узнавали, кто едет и куда. Я даже записал себе это на вооружение, если ко мне в баронство потянутся купцы, нужно будет создать подобные охранные конвои для караванов, на моей земле разбой на дорогах был обыденным явлением.

Был и неожиданный момент, совершенно не, кстати, ко мне прибились попутчики, причем такие, что отказать я не мог. В сопровождении пятидесяти гвардейцев в конном строю в Рону по тракту двигались две санные повозки, не много не мало, а с юной дочкой герцога Тида и его супругой! Две дамы высшего света, решили погостить у своего родственника графа, заодно выйти в провинциальный свет, перед большим королевским балом, который проводился раз в три года в столице королевства. Кстати он уже прошел, и, слава богу! Мне не нужно будет еще и туда ехать ближайшее время!

Юная герцогиня Деметра де Тид, и супруга герцога Леа де Тид, скучали в дороге и так обрадовались, нашей встрече, что чуть ли не запрыгнули ко мне в сани. Но из-за того, что я и так ехал на горе товара, мне пришлось пересесть в их возок, при этом улыбаться и всячески раскланиваться. Вот же принесла их на мою голову „нелегкая“!

Во-первых, это герцоги, если кто не понял это начальники моего начальника. Я мог „накосячить“ так, что мне Турп со всеми баронскими армиями под воротами моего замка, покажутся детской шалостью. А во-вторых, это женщины! О господи, им же не так глянешь, не так сядешь, не так встанешь, не туда посмотришь и все! Кранты! Они же скривят носики, а у меня туловище станет на голову короче. В общем, пришлось гадом ползучим, змеем скользким юлить у них меж юбок, рассыпаясь комплиментами и трещать как сорока, без умолку создавая видимость, милого, простодушного, но такого обходительного и воспитанного мальчика.

Как же они меня достали, я не мог дождаться, когда солнце сядет за горизонт, что бы перебраться в свои сани и отрубиться в забытье! Как же тяжело, выслушивать веяния моды, слушать сплетни, или же декламировать для дам, любовные баллады из любезно захваченных ими свитков.

Рюшечки, бантики, романтика, ах посмотрите барон как красиво! Ах, какие прекрасные стихи барон! А вы влюблялись уже барон? А какая вам нравится музыка барон? Вы танцуете? Тьфу! Мракобесие!

Я врач, я делал вскрытие, погружая руки, которые должны быть в тепле, по самые локти в живот покойника! А они мне про танцы и музыку. Хорошо еще нет баронессы фон Каус, эта бы точно меня накрутила до яростного поросячьего визга своими: „Я же говорила барон в приличном обществе, без танцев никуда!“. Ах, женщины, вы невозможны, вы словно с другой планеты к нам прилетели, жизнь проживу по новой, но так и не смогу вас понять.

Я лежал, в своих санях укутанный в шубы и смотрел на чистое звездное ночное небо, чувствуя, что у меня замерз нос, вспотела спина и чешется пятка, но не в силах, что-либо сделать в этой ситуации из-за полного морального истощения. Одно радовало, по моим прикидкам уже завтра к вечеру мы въедем в город, и я избавлюсь от этой „сладко розовой“ компании.

Пикнул, зуммером внутреннего оповещения Мак, выдавая мне, сигнал тревоги, сердце екнуло, быстро выведя карту с эхолокатора, почувствовал, как мороз проходит по коже. Около, сорока единиц, не отформованных в базе данных живых существ, двигались к нашей ночной стоянке, потрясающе быстрым темпом.

— Тревога! — Я вскочил в полный рост, скидывая шкуры и активируя боевой модуль, свернутый у меня в статичном состоянии системы. — Нападение! Всем готовность!

Люди, заторможено вскакивали, суетливо бросаясь к оружию и облачаясь в доспех. Лагерь растревоженным муравейником закружился суетой людей. Мое сопровождение не раз проинструктированное в случае чего как необходимо действовать, спешно сооружало укрытия под санями, сбиваясь в группы и подбрасывая дрова в затухающие костры.

— Барон! Что за паника? Вы же видите вокруг никого! — Ко мне подошел капитан охранения герцогини лер Тобальд.

— Лер! Не время играть в верю, не верю! Собирайте людей кольцом вокруг повозки герцогини! — Я носился по лагерю, заставляя людей прятаться в укрытия. — Поверьте мне Тобальд, у нас от силы минут десять!

— Но кто посмеет на нас напасть? Нас тут под сотню человек! — Он упер руки, в бока горделиво вскинув подбородок.

— Лер! К нам идут вампиры! — Я сбрасывал с себя неудобные шубы, оставаясь лишь в камзоле.

— Вы сумасшедший! — Он смерил меня таким взглядом, что я невольно почувствовал себя червяком, ползающим по земле. — Прекратите этот балаган! Никому не нужны ваши сказки, в надежде понравится юной герцогине!

Вот тебе на! Так вот обо мне какого тут мнения! Все мои „либезения“ этот франт воспринял в таком ключе? Ну-ну! Посмотрим „супчик“ как ты запоешь!

— Вы мне еще ответите за свои слова. — Я скрипнул зубами, вернув ему злобный взгляд.

— Всегда к вашим услугам! — Гаденькая улыбка, сказала все, что он обо мне подумал.

Я больше не смотрел в его сторону, целиком, сосредоточившись на локаторе, где стремительно неслись фигуры полу людей, полу хищных зверей, ведомых целью настичь меня.

Лагерь замер в тишине, лишь со стороны герцогини, где находились ее люди, слышался натянутый смех, и наблюдалось явное брожение солдат, вновь вгоняющих свои мечи в ножны. Дураки. Мертвые дураки. Нужно будет, попробовать отбить герцогинь, нельзя допустить их гибели в моей компании, ох не оберусь я потом неприятностей.

— На подходе! — Крикнул я, сверяясь с картой. — Готовность!

Секунды потянулись вечностью, локатор ясно показал мне, как группа растянулась в цепь, обхватывая наш лагерь в кольцо.

— Они здесь! — Крикнул я, погружая лагерь в гробовую тишину.

Тук-тук, я слышал, как колотилось мое сердце, видя каждую фигуру, притаившуюся на границе света и тьмы, замершую в ожидании.

— Ха-ха! Я же говорил, все пустое! — Донесся до меня голос Тобальда.

Странно, почему они замерли? Чего ждут? Ох, а вот похоже и ответ. Из тьмы вышел высокий стройный брюнет, с короткой набриолиненной эспаньолкой и лукавыми черными глазами, в уголках которых видны мимические морщинки веселого человека. Да уж, весельчак, мать его етить!

Медленно, совершенно не спеша он проходил мимо повозок особо не на кого не осматриваясь, в руках черная трость с серебряным наболдажником и легкий черный плащ, развивающийся за его плечами словно крылья ворона.

— Ах, барон! — Мужчина поклонился изысканно, мне. — А я вас искал! Впрочем…я смотрю, и вы меня ждали?

— Ах, что вы сударь! — Я так же поклонился ему, запуская Мака, на предмет сканирования этого гражданина Дракулы. — Бежать бы мне, и бежать прочь от нашей встречи!

— Вполне благоразумное решение в ваши юные годы! — Улыбка не сходила с его лица.

— Как поживает мой достопочтимый дядюшка? — Чем не повод получить информацию? — Надеюсь в добром здравии?

— Ха! А вы мне нравитесь Ульрих! — Он присел к земле, приблизив наши лица, друг к другу. — И что странно я почему-то не ощущаю страха в тебе!

— Кто вы такой? Представьтесь сударь! — Неожиданно в центр к нам выскочил Тобальд, но договорить так и не смог, так как трость в руках незнакомца разделилась на две части, одна из которых, тускло, блеснув в свете костра смертельным тонким росчерком, стального лезвия, вскрыло горло капитана. Народ замер в оцепенении.

— Что скажете барон? — Незнакомец вскинул бровь, вновь повернувшись ко мне и возвращая клинок в ножны трости.

— Мне он сразу не понравился, слишком заносчивый. — Смерть, даже такая меня не страшила, уж кого-кого, а покойников я насмотрелся на своем веку. — Кстати не желаете представиться? Раз уж зашли на огонек.

— Ох, простите мне мою неучтивость! — Он еще раз поклонился, расплываясь своей легкой фирменной улыбочкой. — Граф Десмод, к вашим услугам!

— Итак, граф, вы с приветом от моего дяди пожаловали? — Я склонил голову на бок, приглашая его к игре.

— Да, юноша! Вы очень проницательны! — Он спародировал меня, сделав наклон головы в другую сторону.

— Вас интересуют деньги граф? — Я как бы театрально похлопал себя по бокам.

— Теперь нет, что вы барон! Теперь это личное! — Он впервые показал в улыбке клыки белоснежных зубов, люди, что были поблизости, отшатнулись в ужасе. По лагерю полетел шепот и шелест вынимаемых клинков из ножен со стороны окружения герцогини, мои люди уже были готовы.

— Ах, вы о той юной леди! — Я вскинул бровь, так как больше мне пугать было нечем. — Весьма досадно…Весьма…

— Как будем решать…Этот вопрос? — Он обвел молчаливых людей рукой.

— У вас есть предложение? — Я потер замерзающие ладони. — Хотелось бы решить все побыстрей.

— Вы уходите со мной, я отпускаю всех остальных живыми и невредимыми. — Он стал серьезен.

— Хм-м-м. — Протянул я, как бы задумываясь над его предложением. — Это очень благородно граф с вашей стороны! Не желаете ли выслушать встречное предложение?

— Отчего же, барон! С радостью выслушаю вас! — Взгляд стал предупреждающе опасным, я просто физически ощутил готовность хищника к атаке.

— Ваши…кхм…люди уходят живыми, а вы сударь поступаете ко мне на службу. — Честно сказать, этот бред я выдумал только что на ходу, сам от себя не ожидая подобного.

— Мне кажется барон, или вы что-то не понимаете? Не в вашем случае говорить подобные вещи. — Граф пристально осмотрел лагерь, видимо ища подвох или причину моей смелости. — С вами нет сэра Дако, и даже если бы он был сила все равно на моей стороне.

— Знаете, граф. — Я устало вздохнул. — Сэр Дако, мой учитель.

— Знаю барон. — Он изогнул бровь. — Вам не кажется что, вы слишком самонадеянны для ученика? Я жду четкого ответа, и, увы, мне он нужен сейчас, времени на размышления у вас юноша нет.

— Мой вам ответ граф, будет ясен до предела. — Я, отставив ножку, как учила баронесса фон Каус, отвесил ему учтивый поклон. Тут же получив любезное расшаркивание с его стороны. — Прошу смотрите!

Методы борьбы с вампирами были широко известны, и вполне обоснованны со стороны науки. В ходе трансмутации эти существа действительно получили кожу выгорающую на глазах при свете ультрафиолета, они действительно были ранимы серебром которое вступало практически в мгновенную реакцию с их кровью запуская по венам продукт распада и окисления, практически смертельный яд. Мои люди были вооружены арбалетами с болтами, у которых посеребрены наконечники, а уж у меня домашних заготовок было хоть отбавляй! Одной, из которых стало разработанное мной, заклинание, которое я скромно назвал „Свет во тьме мастера Ульриха“. Которое, я придумал во время салюта в Касприве, на новогодние каникулы.

Маленькая пульсирующая точка бело голубого света зажглась на моей ладони, огонек немного покрутился, окрепнув, а потом звездочкой в ночи взмыл в небо, подымаясь все выше и выше в небо.

— Занятно барон! — На его лице играла улыбка.

— Спасибо, моя первая самостоятельная работа, я назвал его „Звезда во тьме“, правда, красиво?

Ответом мне стал вой и змеиное шипение со стороны графа, маленькая звездочка вспыхнула ярким солнцем, выдавая сумасшедшую дозу ультрафиолета на землю и освещая все вокруг на сотни метров. Да уж, солярий я тут устроил, будь здоров! Не удивлюсь, если мы утром все будем с загаром на лицах! Меж тем выла в муках боли вся округа, страшный многоголосый рык раненных зверей, разносился далеко окрест. Люди в свете увидели страшные тела притаившихся во тьме монстров окруживших лагерь. Эти звери катались по земле, корчась в муках и вырывая своими огромными когтями куски земли.

— Я не уверен, но вам кажется, не нравится граф? — Я внимательно смотрел на главного, который укрыл голову под плащам издавая какой-то жалобный толи рык толи стон. — Может вам будут милее затеи моего учителя сэра Дако?

По моей команде боевой модуль Мака тройными ударами как из пулемета стал по радару осыпать окруживших лагерь вампиров ударами из смертоносного арсенала мастера Эббуза, но вот не кулаками, а тонкой проекцией сжатого воздуха разрубающего лезвием бритвы все на своем пути. Эббузовы лезвия с безжалостностью стихии перерубали монстров пополам, отделяя с пугающей легкостью части тел и вздыбливая куски промерзшего грунта.

Монстр рядом со мной взревел, отбрасывая все человеческое, страшный хищник повис массой бугрящихся мышц на выстроенном третьем щите мастера Десты, остановленный словно стеклом кобра в серпентарии зоопарка. Страшный мощный, разозленный зверь с ужасными бугрящимися волдырями ожогов по всему телу.

— Мы еще встретимся Ульрих! — Слова, вытолкнутые монстром из оскаленной пасти, походили на раскат камнепада. Зверь крутнулся, пускаясь наутек, забирая с собой от силы пятерых выживших, которые оказались самыми предусмотрительными и первыми унеслись из круга моей звезды.

— Постойте граф! — Я улыбнулся. — У меня к вам подарок!

Бритва Эббуза, сорвалась с моих рук, на ходу раскручивая воздушный диск тонкой сжатой струи, но тварь метнулась в сторону звериным чутьем определив опасность, уходя из под удара…почти…одна из его рук упала на землю обдав все вокруг дымящейся кровью. Надо отдать тому должное, он не ощущая потери, несся в спасительную тьму, не сбавляя оборотов.

Радар Мака показал быстро удаляющихся вампиров спасшихся от меня сегодня ночью. Мне же еще предстояло море работы. Я ходил по полю, сжигая все еще двигающиеся обугленные куски плоти, оставшиеся от некогда грозного гнезда вампиров. Преумножать милостью врагов я не собирался, беспощадно выжигая нечисть, мои люди баграми стаскивали корчащиеся остатки тел, где уже в куче я превращал все в прах кольцом Прая.

Но я бы не я был, если бы не учудил, на краю поля корчился с отрубленными ногами молодой трасморф, вампир. Худое поджарое тело, еще не окрепший костяк и тонкая мускулатура с еще не окончательно обезображенным лицом когда-то похоже симпатичной девушки подростка, она мучилась, находясь при смерти от скручиваемой боли обожженная местами до кости ультрафиолетом.

— Связать, укутать в шкуры никому не слова! — Рядом со мной находились только мои стражники. — Языки держать за зубами! Головой поплатитесь.

Зачем? Для чего? Честно сказать я и сам не знал. Может быть из научных побуждений, а может жалко стало. Не знаю, может быть, просто устал этой ночью.

* * *

В Рону мы въехали, как и планировали под вечер следующего дня. Город ничем не отличался от Касприва, полгода назад, разве что размеры значительно больше. Грязь, смрад, серость и убогость. Да моя вотчина за короткий срок могла дать фору этому великану из блох и болезней по красоте сто очков вперед. Единственно, что внушало уважение это дворец графа, заметьте не замок как у меня, а настоящий дворец, в центре города обнесенный стеной с башнями аккуратными садами и аллеями, даже фонтаном, правда, укрытым пока на зиму грубо сколоченными деревянными щитами.

Графы де Мирт не скупились, украшая свое родовое имение, впрочем, у них и средств к этому было в разы больше чем у баронов Рингмара.

Восторженных герцогинь, которые пели остаток пути хвалебные песни славному герою и спасителю, то есть мне, я доставил до самих, ворот дворца, с облегчением вздохнув, отправил слуг в город, подыскать для съема дом, на время моего пребывания здесь. А сам устроился в одной из таверн почище, усевшись с парой солдат в угол зала, ожидая нехитрую снедь которую обещал предоставить мне хозяин этого заведения.

Народ в зале тушевался, явно люд не привык к обществу благородных, не зная как себя толком вести. Крестьяне и горожане, рабочие при цехах разных гильдий, пара городских стражников, какая-то ватага разбойного вида мужиков при мечах и неполном легком доспехе.

— Ваш заказ мой господин. — К столу подошла молодая служанка, поднося поднос с заказом на меня и моих солдат. — Что-то еще изволите?

— Нет. — Я ссыпал горсть серебра ей в руку, жестом отпуская прочь. Время похоже уже позднее, если вернутся слуги нечего не найдя, придется беспокоить местного хозяина на предмет комнаты, хотя предпочтительней наверно спать в санях чем в этом рассаднике телесных паразитов.

Но к моей несказанной радости, судьба отнеслась милостиво. Уже в полной темноте мой караван въехал в большое обнесенное каменным забором подворье одного из местных леров графства. Старый лер Тимон, часто сдавал свой дом караванам торговцев, берясь обслуживать гостей за довольно кусачую цену, хоть это того и стоило.

В следующие две недели, я был поглощен своими делами, носясь по городу от торговца к торговцу, общаясь с купцами и посещая различные лавки и мастерские. Хотя не забывал и о графе, заявившись к нему и засвидетельствовав свое почтение. Город наводнили слухи о молодом бароне маге, разделавшимся с тысячей вампиров, напавших самым подлым образом на герцогиню в пути. Откуда ноги растут, я прекрасно представлял, поэтому не лез и не мешал герцогиням трепаться о своих страшных приключениях. Единственное, что немного поправил рассказ при личной аудиенции с графом Паскалем. Мужчиной за тридцать, с аккуратной бородкой шатеном, с умными проницательными глазами и мягкой речью.

Времени еще было полно, я приехал одним из первых, до бала весны и деловых передач и разговоров было примерно еще с неделю, поэтому я особо не спешил, заключая торговые сделки с местными толстосумами, посещая их дома. Товар брали и охотно, я распродался с хорошей прибылью, завел нужные связи и скомуниздил пару идей в местных мастеровых гильдиях. Что тут скажешь, о промышленном шпионаже и патентном бюро тут пока не знали.

Днем суета, вечером же, совсем другой коленкор, в арендованном вместе с покоями подвале меня ждал молодой вампиренок, скованный стальными цепями на столе. Интерес к трансформу у меня был пока научный. Зверь не умер, раны зарубцевались, кожа выглядела еще ужасно, но вот открытые кости заросли новыми тканями. Он смердел, поскуливал, но пока молчал, может из-за пока не развитого мышления может по другим причинам. Меня это не интересовало. Я вел журнал обследования и составлял карту на монстра, замеряя и зарисовывая мышечную структуру, замер легких, светил в глаза фиксируя время задержки и отклика зрачком, наблюдал работу сердца по ритмике, прослушивал его, прощупывал, срезал кусочки обгорелой кожи, собирая по нему материал. Это было интересно, я уже три докторских диссертации мог написать только на одних наблюдениях. Впрочем, тварь пришлось, и кормить, так как у нее начал возрастать пик агрессии. Долго думать, чем ее кормить, не приходилось, не людей же ему скармливать? В дело пошла свиная кровь, что явно шло моему монстрику на пользу, скорость регенерации возросла, даже обрубки ног, по моим данным увеличились по длине! Неужели это чудо способно как ящерица хвост, отрастить себе ноги? Ах, какой замечательный случай! Какой замечательный больной! Вспомнил я анекдот, когда старый врач обходил поликлинику, заходя, к смертельно больным. Эх, мне бы самую простую лабораторию, хотя бы даже оставшуюся в замке, вот бы я развернулся, такой потрясающий образец неиссякаемой силы, энергии, а какая регенерация?! Впрочем, все еще впереди, дайте мне добраться до Лисьего.

Время пролетело быстро, на улице действительно к тому времени почти полностью спал снег, доставляя мне лишнюю головную боль по переоборудованию моего обоза с санного хода на колеса. Держать весь обоз с собой я не был намерен, по продаже грузов отправлял уже не сани, а телеги домой, пустыми, так как графство, увы, ничего не могло мне предложить, чего бы не было у меня. Таким образом, к концу недели из тридцати телег у меня оставалось две, плюс десяток стражников.

Вскоре же из дворца пришел посыльный, сообщая, что все бароны в сборе и граф приглашает меня присоединиться вечером к ужину. Вечером, так вечером, я достал свой лучший камзол, слуга до зеркального отражения начистил мне высокие сапоги, легкие черные штаны, белоснежная рубашка с кружевным воротником, и как довершение картины трость графа Десмода, подобранная мною на поле боя, презанятная должен я сказать вещица. Телеги с подарками уже были запряжены, так что вперед во дворец.

По пути через город, Мак выдал зуммер предупреждения, зафиксировав меткой следовавшую в отдалении от меня фигуру старого знакомого, я улыбнулся, погладив навершие трости.

Сам званный ужин проходил тихо без особой помпы. Каминный зал, длинный дубовый стол, сервированный серебряной полудой, изысканная даже по моим меркам еда, и напряженные взгляды друг на друга.

Во главе стола сидел сам Паскаль де Мирт, по правую руку от него восседала дородная женщина средних лет с печальным лицом усталого человека, это была его супруга графиня Катрин, тут же рядом с ней восседали два ее сына. Старший Альфред, сбитый крепыш лет под пятнадцать, и младший Герман примерно мой ровесник, лет восьми отроду. С лева от графа, сидели Деметра и Леа де Тид, сияющие как новогодние елки от навешанных на себя украшений. Не знаю, как они будут выглядеть на балу у короля, но здесь я бы их и курицами не окрестил, так бездарно все на себя напялить это еще постараться нужно.

Дальше уже в свободной форме друг напротив друга восседали мы бароны. Я со стороны герцогини плечом к плечу сидел рядом с бароном Турпом, хмурым богомолом, делающим упорно вид, что меня тут нет. Напротив нас восседал тучный рыжеволосый мужчина слегка за пятьдесят с пухлыми крупными руками и веселым нравом, это был Олаф Кемгербальд, причину его веселья можно перечислить так: Листа-Тина-Эста-Сильвия-Дель фон Кемгербальд. Пять дочерей! Это рехнутся можно! Не удивительно, что он постоянно хохочет и улыбается. У него наверно весь годовой бюджет с земли на колготки и платья уходит, а девицы хоть и молоды, но скоро и кавалеры попрут табунами, сиди потом за каждой в кустах подглядывай с плеткой. Б-ррр. Бедный папочка, хотя вроде бы был и сын, остался в имении за управляющего. Дальше по нашей стороне, за Турпом восседало скромное семейство Пикскваров, сам барон Томас светловолосый с проседью на висках мужчина около сорока лет, с чувствующейся выправкой старого вояки, его жена Лора подтянутая и серьезная под стать мужу и их дочь Флора Пиксквар, белобрысая девчушка моих лет. Напротив них, сидел в одиночестве Наполеон Бонапарт. Шутка. Хоть и похож. Барон Нуггет фон Когдейр, был необычайно маленького роста, наверно, если мы станем с ним рядом, он едва будет превышать меня на пол головы. Лет ему было около двадцати пяти, при своем росте и утонченной легкости, с мягкими чертами лица белой кожей без единого волоса на скулах, он походил на…девушку. Злую, такую, мелкую и кусучую. Неудивительно, что его все старались задеть, а он выработал подлые приемы мести не в состоянии вызвать кого-либо на дуэль, злости в нем похоже и обиды хватило для нас всех. Ну и, замыкали шествие Гердскольды, пожилая супружеская пара с двумя красавцами мужчинами Рамусом и Тримом, их сыновьями, крепкими около тридцати этакими гусарами. Видимо на них и была объявлена сегодня охота женским контингентом нашего скромного вечера, так как, то одна, то другая барышня под тем или иным предлогом, считала своим долгом перекинутся словом с парнями.

Все было вполне мило, и что несказанно радовало очень вкусно. Да за время моего пребывания в этом мире я еще не пробовал таких изысков. Во время жизни в деревне, перебивались, чем бог пошлет, а, уже став бароном, мне накрывали богатый, но дикий стол, изобилующих чем-то мясным, обжаренным на костре. Здесь же чувствовалась настоящая рука мастера, еда не только вкусна, но и обставлена красиво!

По мере смены блюд, народ стал один за другим отходить от стола, ведя неспешные беседы и кучкуясь по группам, сами понимаете Рамус и Трим Гердскольды были оккупированы, так что из-за юбок почти было не разглядеть их перекошенные „счастьем“ лица.

— Борон. — Я кивнул Турпу в одиночестве восседающему в кресле у камина.

— Барон. — Ответил он кивком, плотно сжав побелевшие губы.

— Как добрались дядюшка? Легок ли был ваш путь? — Я присел в соседнее кресло, поигрывая черной тростью.

— Спасибо за заботу Ульрих. Все Хорошо. — В его взгляде мелькнуло узнавание предмета в моих руках. — Вижу, что в очередной раз я разбит тобою и превзойден на шаг вперед.

— Занятный персонаж, этот граф. — После паузы рассматривая трость, ответил я. — Вам стоило больших трудов вывести эту фигуру из тени.

— Да уж. — Он поморщился. — Мне это дорого обошлось. Не знаю, удовлетворит ли это ваши амбиции дорогой племянник, но я сдаюсь, в этой погоне за вами юноша мое положение в обществе и при дворе очень сильно покачнулось.

Не уж то победа? Хотелось верить, но уж слишком сладким для него был куш.

— Вот извольте. — Он протянул мне свиток, который достал из-за ворота своей куртки. — Здесь официально я подтверждаю своей волей любое ваше решение, по управлению баронством. Вы полноправный хозяин, теперь мое согласие не требуется в тех или иных делах. Завтра я отбываю в столицу, на этом наши с вами пути расходятся, если конечно вы не желаете мести.

— Один мудрец сказал. — Я взял в руки грамоту, развернув и пристально изучая подпись и оттиск печати. — Поддавшись мести, копай две могилы, одну для врага, а вторую для себя. Ваши действия барон не понесли мне и моим близким людям непоправимый ущерб. Претензий к вам у меня нет. Да будет мир.

В конце фразы я автоматически показал ему пальцами латинскую V, наподобие, „хиппи“. Поверил ли я ему? Однозначно нет. Но вот грамота была вполне официальным документом, а уж если он уедет подальше так это вообще замечательно. Дам ему шанс, последний, к тому же иного выхода кроме как убить его, у меня не было, а убивать людей пусть даже и таких, из холодного расчета я не мог.

— Что ж, пойду, попрощаюсь с хозяином, завтра мне в дорогу. Удачи вам Ульрих. — Он встал, отвесил мне поклон и, не дожидаясь ответа, ушел, оставляя меня одного, впрочем, не надолго.

— Я так понял, ты только что получил вольную? — В соседнее кресло плюхнулся Когдейр. — Прими мои поздравления по этому случаю мальчик и соболезнования, которые я не смог тебе лично в свое время выразить, в связи с гибелью твоего папочки!

Лицо его исказила гримаса брезгливости ко мне и какого-то внутреннего торжества. Не уж то решил поиздеваться над одиноким мальчиком мелкий гад? На мне хочешь выместить все обиды за всю свою жизнь?

— Ничего страшного барон. — Я вскинул бровь. — Все равно в скором времени я собирался посетить ваше родовое имение, где вы бы все мне сказали, по этому случаю.

— Угрожаешь мне сопляк? — Он говорил тихо, не привлекая к нам внимания. — Твой папочка тоже любил при жизни словами разбрасываться, да только где он теперь?

— Знаете барон. — Я мило улыбнулся, подаваясь к нему вперед. — У моего батюшки покойного, был один близкий друг, сэр Самли, они погибли вместе, но у доблестного рыцаря есть два сына, знатные бойцы, говорят они сейчас в Роне, и желают с вами пообщаться.

Братья Самли действительно были где-то в Роне, они еще летом уехали сюда, правда об их намерениях я доподлинно не знал, но вот и Нуггет тоже. Он побледнел, лоб пробила испарина, да Когдейр мог быть подлым и опасным на поле боя, но вот как бы ему помогло это на дуэли? А дуэлянт из него, похоже, еще тот, это ж надо было додуматься прийти мальчишку задирать.

Нуггет, молча вскочил, покидая меня не попрощавшись, к этому супчику у меня будет отдельный разговор, есть у меня долг перед мамой Ишей и стариком Охтой, который я когда-нибудь предъявлю мелкому гаду с лихвой.

Время подошло для подарков, бароны на свой лад и по своему благосостоянию пытались выделиться, даря графу де Мирту, то коней, то дорогие меха или же, как Нуггет золотые искусные украшения. Граф кивал и улыбался, похоже, все привычно и не ново, еще бы за долгие годы он этого добра насмотрелся и скопил в достатке, моя очередь была последней. Для сюрприза с дозволения самого графа мне предоставили его личные покои, где весь вечер пока мы ужинали, трудились мои слуги, монтируя там шедевр моей мебельной фабрики стенку, шкафы и внося мебель.

Когда пришла моя очередь, к графу Паскалю в кабинет ввалились всей толпой, о моем подарке были все наслышаны, кто ждал со скептицизмом, кто с интересом, а вот сам граф, похоже, был доволен по настоящему.

Еще бы, все эргономично и в то же время создавало образ богатого убранства из-за многочисленных узоров, выполненных по моим эскизам. Я не поскупился, захватив и простые резные панели, закрепленные теперь на стенах, каменный саркофаг приобрел уют и тепло, а уж про мягкую мебель и говорить не стоит, барышни охали и вздыхали, пробуя диван и кресла, оббитые кожаными вставками и дорогим бархатом. Массивный стол с ящиками под ключ, кресло за столом в котором жить можно, все это произвело должное впечатление! Не говоря уже о втором дне в ящиках и маленьком секрете в столе, куда мог поместиться хороший кувшинчик с вином, и никто не узнает. Это я уже показывал графу потом не при посторонних.

Сейчас же я пока все в сборе продемонстрировал другое чудо, изготовленное в человеческий рост зеркало, чем вызвал сначала испуг у окружающих, а потом единовременный возглас присутствующих в комнате дам.

— Дорогой нам нужно такое!

— Папа купи!

— Милый мне нужно два!

А уж на беднягу Кемгербальда вообще все мужики смотрели с жалостью, его женский батальон взвыл, так что окна затряслись во дворце. Я был горд тем, что смог „выпендрится“ по большому счету больше всех, да и прекрасный пол мне теперь такую рекламу даст, ого-го!

Дальше, мы были вынуждены мужским коллективом отправляться назад в каминную, так как из-за зеркала в кабинете графа был полный аншлаг, дамы, кажется даже не заметили нашего отсутствия. Бедные сколько лет они мучались, вглядываясь в серебряные или медные диски, начищенные до блеска пытаясь в искаженном отражении поправить локоны, а тут такое чудо. Требую себе памятник при жизни, а что, имею право!

В каминной граф уже при помощи своего управляющего, лера Августа Моствела, принимал от нас звонкую монету ведя учет в большом гроссбухе. Здесь уже были финансы и скукотень, верные вассалы выплачивали долг. Расходились уже за полночь, один я отказался от комнат во дворце, взбираясь на своего Уголька и собираясь топать на ночь глядя, в снятое подворье, я был рад, дела улажены, себя показал, можно было завтра и домой отправляться, здесь меня больше ничего не держит.

* * *

Но уехать следующим утром не получилось, граф видимо под давлением женщин решил задержать меня, пригласив в полдень на обед, а отказать ему, я не мог, хорошим расположением сюзеренов не разбрасываются.

До обеда, просто провалялся в постели, читая литературу, скачанную с библиотеки Дако. Все-таки удобная вещь, не то что бумажный кирпич в руке держать, а уж мой Мак так и подавно, здесь мне даже пальцем не нужно шевелить все с помощью мыслекоманд. Помню лет пятнадцать, двадцать назад, выносил из квартиры у себя на Земле целые стеллажи бумажных изданий, сдавая всю эту макулатуру совершенно бесплатно в районную библиотеку, так там преклонных лет дамочка вздыхала и охала: „да как вы можете со всем этим сокровищем расставаться?!“. Я тогда ей свой „ноут“ показал, где у меня на „винте“ хранилось больше чем во всей библиотеке. Но как же так? Это же неудобно, это дико! Ваши книги не пахнут! Я тогда еле сдержался, чтобы не рассмеяться и не обидеть, старую гвардию, надо же, мои книги не пахнут, да, черт возьми, я счастлив, что они не пахнут и не забирают пол дома от жилой площади, за них не нужно трястись, что замнутся или обтрепаются странички, что друзья не переломят переплет, что не нужно неделю через неделю пыль с них смахивать…Хоть и стало тогда тоскливо немного, словно старые друзья уходят, знаете, так бывает, когда случайно находишь давным-давно сделанную фотографию еще откуда-нибудь со студенческой жизни, смотришь на нее, не узнавая, а потом улыбаешься, вспоминая, и вспоминая, как ты корчил на ней рожу, стараясь выглядеть возвышенно прекрасным, и старше чем ты есть.

К обеду во дворец я выехал в приподнятом настроении, так как ничто так не облагораживает человека, подымая его настроение, как утренняя лень и возможность поваляться часок другой в постели. Да прелесть, а не погода стояла на улице, шубу долой! Шапку долой! Легкая прохлада и ярко-яркое, тепло-теплое солнце весны, такое сладкое и вкусное после унылых холодов, что чувствуешь себя в его лучах как будь-то, в бочку с медом свалился. Как же прекрасен мир под звук капели! Да я вас всех в такие минуты люблю, и готов расцеловать.

Даже своего друга, засеченного эхолокатором Мака, следовавшего за мной в отдалении как тень, я усмехнулся, помахав трофейной тростью над головой.

Во дворце за столом из вчерашних гостей остался только взвод невест имени Кемгербальда, я ваш почтенный слуга и сам граф, со своими детьми и супругой. Герцогинь не было, хотя я доподлинно знал, что они тут собираются провести почти всю весну и лето, ну не мне забивать голову их хлопотами, тем более что центром стайки девиц стал я. Нравы тут допускали и не такое, на кого родители покажут пальцем на том и женишься, будь то старик, убеленный сединами или же мальчишка как я, впрочем, меч обоюдоострый, коли дадут родители благословление, на брак то и мне мальчонке не целованному пришлось бы идти под венец с бабушкой. Причем уже, после того как мне исполнится двенадцать лет, то есть погибать в самом расцвете сил.

Вполне безвинные разговоры и шутки, меня пытались ненавязчиво раскрутить на подарки в виде зеркал присутствующим дамам, но я лишь вздыхал, говоря, что делать подобные вещи хлопотно и долго, а единственное зеркало уже подарил. Врал, конечно, безбожно, я в Рону завез две санные подводы с ручными зеркальцами, которые уже распродал в плюсе, совершенно не заботясь, о желаниях местных дам.

Мы еще немного посидели после обеда, болтая о пустяках, в основном упрашивали меня еще погостить, но я опять юлил заверяя всех, что сплю и вижу как остаюсь тут, но увы дела, дела, дела…

Уже собираясь откланиваться с досадой внутри и с улыбкой на лице, был вынужден, вновь плюхнутся в кресло, опять с вежливым вниманием кивая словоохотливым барышням, так как графа вызвал слуга, и он спешно удалился ничего не сказав, а уйти, не попрощавшись с хозяином, было дурным тоном.

— Барон. — Тучный Олаф Кемгербальд, держал одну из младшеньких своих дочерей на коленях, такую же „помпушку“, улыбчивую веснушку, с огненно рыжей копной волос. — Я слышал, вы проявили заботу о дочке сэра Кофа? Наняли великолепных протеже и отличных наставников в лице баронессы фон Каус и прекрасной графини де Красс. Лучших кандидатур, что бы юные леди выросли в истинных дам, и во всем свете не сыскать!

— Да барон. — Едрена кочерыжка! Ох, чует мое сердце, что-то сейчас будет.

— Я хотел бы обратиться к вам с деликатной просьбой. — Ой, мамочки! — У меня растет пять прекрасных дочерей, как любящий отец я желаю им счастья и готов предоставить им все, для того, что бы они заняли достойное место в обществе.

— Понимаю вас барон, пусть и не как отец и зрелый муж, а как человек не лишенный сердца. — Да уж, глядя на него, я действительно видел любящего отца, а не мужчину обремененного какой-то непомерной тяжестью. Дочки у него были и вправду ладные, не угрюмые, улыбчивые под стать ему, славные такие рыжулечки.

— Я хотел бы вас попросить, принять хотя бы на пол года, в обучение моих дочерей, за ценой я не постою, если это обременит вас. — А за взглядом толстячка-просточка, похоже, не простой человек скрывается.

— Не стоит беспокоиться о финансах барон Кемгербальд. — Конечно, можно было смело стрясти с него неплохую сумму, но я уже прикинул и так кое-какую выгоду. Все дело в моей маленькой Ви, девочка откровенно скучала, ей нужны подружки, по старой памяти она тянулась непринужденно ко всем детям не взирая, на то дети это слуг либо же из сословия, а так мне не приучить ее к новой жизни. Вот я и подумал, что это будет неплохая компания и круг общения для нее. Старшие девочки и присмотрят и научат своим премудростям, с младшей Дель, так они вообще одногодки. — Не одной монетки я с вас не возьму, более того, каждая из ваших дочерей будет обеспеченна мною всем от и до, и сможет находиться в моих землях столько, сколько потребуется неограниченная каким-либо сроком.

— Э-э-э-э… — У Олафа отпала челюсть, практика отсылать своих отпрысков для обучения наукам в соседние имения тут практиковалась, но не бесплатно же! — Но, как же так?

— Ах, оставьте барон! — Я махнул рукой. — У вас чудесные девочки, и мне это совершеннейшим образом ничего не стоит! Маленькая леди Коф, изнывает от тоски, а тут благодаря вам и пригляд и слово, и дело с ней рядом будут. Мне откровенно некогда, да и знаний у меня нет, толком понять этих милых созданий.

— Да. — Он, задумчиво рассматривал меня. — Девочки в воспитании гораздо более требовательны, от них деревянным мечом и игрушечным конем не отделаться. Пожалуй, я понимаю, ваш мотив и принимаю его, только настаиваю все же на внесении платы, я прошу вас, назовите сумму.

— Нет, я настаиваю, что б в этом деле не присутствовали деньги! — Я категорично помотал головой. — Деньги портят людей, даже если нам с вами когда-нибудь придется делить что-то между собой, девочек это не должно касаться. Давайте просто стукнем по рукам, так сказать услуга за услугу? Когда-нибудь я обращусь к вам с просьбой, и вы окажете мне любезность, не отказав мне.

— А вы не так просты мой юный друг, как могло бы показаться! — Олаф раскатисто хохотнул, потирая руки. — Знаете, я даже больше вам дам, чем вы думаете! Пять! Я дам вам юный друг пять желаний по счету своих дочерей, и пусть мне каждое обойдется дороже, чем все, что у меня есть вместе взятое, но я сдержу свое слово!

— Опрометчивое решение барон. — Я был серьезен, на моем лице не было и тени улыбки. — Даже одно желание может стать непосильной ношей, прошу вас взвесить свои слова еще раз, я не в претензии.

— Не пугайте старика юноша. — Он тоже был серьезен. — Я вижу, вы не тот человек, что станет забирать больше, чем я могу дать, а счастье моих дочерей вообще бесценно.

— В таком случае господин барон, почту за честь, сделать все возможное от меня! — Я встал, протягивая ему руку.

— Взаимно мой мальчик, взаимно. — Моя рука утонула в его ладони.

— Что-то хозяина давно нет. — Я задумчиво разглядывал вход в зал, мы договорились с Олафом, что день через день, и девочки соберут свои вещи, тогда, вместе мы выдвинемся в мои земли. Нужно было отдать распоряжение, чтобы девушкам организовали в телеге хоть какой-то комфорт, немного разнообразить скудный рацион в дороге, а хозяина все нет.

— Милейший! — Олаф подозвал одного из слуг у дверей. — Посмотри, где наш радушный граф? Что-то его давно не видно.

— Слушаюсь. — Тот поклонился, тут же скрывшись из виду.

Переговариваясь, народ, тоже стал подниматься, потихоньку направляясь к выходу, когда вернулся посланный бароном слуга, с криком врываясь в комнату с побелевшим словно мел лицом.

— Графа убили! — Его трясло. — Графа де Мирт убили!

Что? Как? Где? Народ шумел, в замке носилась стража и бедные перепуганные слуги, графиня Катрин, словно умалишенная упала на пол, заливаясь слезами, мне невыносимо было это видеть, горе женщины было таким явным, что просто резало сердце.

— Веди к покойному. — Я взял за локоть замершего в ступоре слугу, отмечая, что и Кемгербальд следует за нами.

— Где его обнаружили? — Я аккуратно встряхнул слугу. — Кого-то видели рядом? Кто-то выходил от него? С кем он встречался, когда его вызвали?

— Он в кабинете. — Слуга то краснел, то бледнел. — Он должен был встретиться с герцогиней, она и нашла его, когда пришла на встречу.

— Где она сейчас? — Мы вошли в кабинет, замирая от ужаса.

— Ей плохо, она в слезах убежала в свои покои. — Слуга нервно сглотнул.

Да уж картина была нелицеприятная, покойного полоснули ножом по горлу, мучительная смерть, это лишь в фильмах, если человека ударить ножом он падает замертво, в жизни же все гораздо страшней. Граф еще какое-то время жил передвигаясь по кабинету, видимо стремясь вырваться, отсюда прочь, либо же пытаясь убежать от убийцы, все это время, заливая стены и пол кровавым фонтаном. С резаными ранами человек, умирает не сразу, боли он практически не чувствует, просто слабея на глазах от потери крови, оставаясь при этом в сознании и ужасе, сначала пытаясь идти на подгибающихся ногах, потом ползти, не веря в то, что его путь уже окончен.

— Слушай наказ. — Я вновь дернул слугу за рукав, выводя его из ступора. — К дверям поставить охрану, никого внутрь без дозволения не впускать. Ворота дворца так же закрыть, чтоб никто без особого дозволения его не покидал.

— Что вы задумали барон? — Спросил Олаф, внимательно осматривая комнату.

— Оказать последнюю любезность покойному и постараться поймать его убийцу. — Я жестом остановил его, когда он попытался пройти дальше в комнату. — Прошу, барон не двигайтесь! Это важно, осмотреть место преступления первыми, когда тут еще все на тех местах, когда все произошло.

— Не пойму. — Он озадачено погладил свой подбородок.

— Все очень просто, вот смотрите, и загибайте пальцы. — Я поднял руку, растопырив ладонь. — Первый палец это мы уже с вами знаем, что граф ждал встречи, так? Так. Второй палец это то, что когда герцогиня пришла, граф уже был мертв, так?

— Кажется так… — Он озадаченно смотрел на меня.

— Тогда скажите мне, почему у стола поднос с легкой закуской и два бокала? — Я рукой показал на предметы, после чего, обходя кровавый след, заглянул в каждый бокал. — Тот, что со стороны графского кресла пуст, тот, что со стороны возле кресла для гостей наполовину лишь. О чем нам это говорит?

— Э-э-мм… — Он был озадачен.

— О том, что до прихода герцогини, тут рядом с ним уже был человек, с которым он разговаривал достаточно долгое время, что бы выпить свое вино, а так же достаточно времени, чтобы гость пригубил свой бокал. — Я вернулся к стоящему возле входной двери барону, вновь показывая ладонь с двумя загнутыми пальцами. — Это третий палец. Раз герцогиня обнаружила графа мертвым, то последний кто тут был перед ее приходом и есть убийца. Граф его знал, граф остался с ним один на один, следовательно, в какой-то мере он ему доверял, а раз расстарался на закуску и, судя по запаху свое не самое плохое вино, гость не слуга и не стражник, он либо кто-то из гостей, либо из приближенных с которыми он вел дела.

— Боги поднебесья! — Олаф раскрыл рот.

— Теперь смотри вон туда, вниз стола, со стороны гостевого кресла, что видите? — Я кивком головы указал ему направление.

— Ну…Бумаги графские, похоже, свитки какие-то. — Он пожал плечами.

— Вчера когда мы графу презентовали в подарок этот стол, все бумаги были на нем сложены аккуратно в стопки, а теперь смотрите на правую настенную панель, видите? — Я опять указал ему головой направление, где на стене возле стола виднелась клякса расплывающегося пятна крови.

— Б-р-р-р. — Его передернуло от этой картины.

— Я думаю, что четвертый палец мы загнем, если предположим, что гость подошел к столу, где сидел граф и сказал ему что-то нелицеприятное, от чего граф вскочил с кресла, перевесился через стол и возможно схватил что называется за „грудки“ нашего таинственного незнакомца, смахнув бумаги неаккуратно со стола тому под ноги. — Я замолчал, обдумывая и осматривая еще раз общую картину.

— И? — В глазах барона можно было прочитать смесь восторга и испуга.

— Да, вы правильно подумали, в этот-то момент гость и нанес барону удар ножом, когда он был в неудобной позе, открыт и вытянут, а руки были заняты, чтоб защитится. — Я вновь указал на пятно на стене. — Это первая кровь, которая самым мощным фонтаном ударила из открытого горла графа. Напор мощный, тело еще полнокровно и потому пятно так высоко и на удалении от стола, в то время как кровавый след в другой стороне.

— Пять будет? — Похоже, он раззадорился.

— А как же! — Я вновь указал на стол. — Видите, по следу крови как граф шел? Обошел стол, с лева направляясь убийце.

— Да. — Он тоже пристально рассматривал пол кабинета.

— Пятый палец, это странное поведение убийцы, он не бежал, не ринулся прочь отсюда, он стоял и смотрел, как граф идет, заливаясь кровью. — Я загнул последний палец на ладони. — Хладнокровно, спокойно, можно даже предположить, что с удовольствием убийца смотрел на него. На то, как его покидает жизнь. Вот скажите, вы бы так смогли?

— Да ты с ума сошел мальчишка?! — В голосе не столько злость сколько страх. — Это ж, кем надо быть?

— А я вам скажу, кем. Человеком, идущим на месть, человеком который пришел, и все сказал в лицо графу, он сказал ему все что думает, выводя того из равновесия, а так же для того, чтобы жертва знала, за что с ним так поступают. Наш убийца все еще во дворце, он не спешил, не убегал, он все еще здесь, что бы возможно увидеть всю картину целиком.

— Закрыть дворцовые ворота! — Взревел он раненым медведем.

— Тише барон. — Я взял его за руку, успокаивая. — Ворота уже закрыли, да и, судя по всему в этом нет необходимости, убийца и не собирается никуда уходить.

— Но как же так?! — Он, не веря, помотал головой.

— Барон, собаки особо рьяно кидаются только за убегающим, а наш убийца не такой, он не считает себя преступником, он думает скорей всего, что он в своем праве. Он будет сидеть скорей всего у себя в апартаментах, и ждать когда мы придумаем, кто убийца, а потом с рвением достойным похвалы поддержит нашу придумку, оставаясь, все время в тени.

— Каков нахал! — Барон топнул ногой и уже более спокойно спросил. — Как нам его найти?

— А мы будем его искать? — Я смотрел ему глаза в глаза. — Вы ведь отдаете себе отчет, что причиной смерти графа, стала его жизнь, возможно не совсем праведная? Я вот что-то опасаюсь, не вскроется ли тут секрет, который лучше бы не знать, не только нам с вами, но и возможно супруге графа и его детям.

Наступила тягостная тишина, во время которой Кемгербальд тщательно обдумывал полученный от меня посыл. Скажу честно, мне вообще-то было ровным счетом наплевать, на графа и его семью. Нет, я сочувствовал вдове и детям, но вот, не уверен я, что хочу копаться в белье высоких особ, и что правда здесь будет желанным блюдом к столу.

— Вы же сами говорили, что окажете последнюю услугу графу. — Вывел меня из задумчивости Кемгербальд. — А теперь отказываетесь?

— Было б это убийство по неосторожности, или же из-за вспыльчивости или денег, все было бы проще согласитесь. — Я дождался его кивка. — Вот честь по чести скажите, хуже от правды не будет?

— Юноша. — Он с прищуром меня смерил с головы до ног. — Я вижу, что вы видите эту жизнь без прикрас и расстались с детством. Не знаю и боюсь даже подумать, что могло произойти с вами, способное перевернуть весь ваш внутренний мир, но скажу вам одно, то, что мне с детства вбивал в меня еще мой отец. Порядочность это уже целый капитал. Мы можем быть высокими или низкими в этой жизни, красивыми или безобразными от природы, умными или глупыми по своему складу, но лишь порядочность, только она способна в этой жизни и под этим небом возвысить нас над всеми, невзирая на шелуху. На свете жили короли, под ногой которых были неисчислимые сотни судеб, они купались в золоте и богатстве, а после смерти в книгах о них всего лишь писали как Марк Глупый или допустим, Пастер Недальновидный. Но есть нищие, без гроша, ломанного за душой, родившиеся в грязи в ней и простившиеся с жизнью, но о них до сих пор люди говорят! Слышишь? Не строчки в книгах, а живущие сейчас, они говорят о Мудреце из пещеры Гарбдив, о странствующем монахе лекаре из Красса, о них люди помнят и говорят. Потому повторю тебе еще раз, не растрать свой капитал порядочности, только на него ты сможешь купить себе время после смерти, другие ценности не принимаются в веках. Ты понимаешь меня?

— Думаю…да. — Я не сразу ответил, взвешивая свое решение. — И спасибо за совет.

— Не стоит благодарности. — Он подмигнул мне. — Этим советом я к тому же, думаю, прибавил, в свой капитал.

— Думаю, прибыль была существенна. — Я улыбнулся, доставая из кармана платок, куда пройдя через кабинет к столу, положил бокал таинственного гостя и убийцы графа. — Мы найдем убийцу, это я вам гарантирую, но давайте условимся сделать это вместе?

— Я буду только рад вам помочь! Что от меня потребуется? — Он с интересом следил за моими действиями.

— Пока только взять на себя в управление дворец, думаю, графиня не скоро сможет адекватно вести дела. Я остаюсь пока здесь, распорядитесь выделить апартаменты, ну и пришлите ко мне управляющего, и пару слуг порасторопней, нужно будет немного побегать. Здесь нам уже делать нечего, пойдемте барон, надо еще распорядиться, чтобы омыли тело и подготовили графа в последний путь.

* * *

Остаток дня и всю суету дворцовой жизни я пропустил, находясь в выделенных комнатах и общаясь с лером Августом Моствелом, управляющим делами графа де Мирта, а так же давая ряд распоряжений слугам, по тем или иным материалам необходимым мне.

Задумка у меня была проста, я банально снял отпечаток пальцев с бокала убийцы, но сами понимаете трудность в том, что бы этот отпечаток сверить со всеми другими в замке, на нем имя убийцы не написано.

Сам процесс не хитрый, простая угольная сажа и бумага, на которую потом переносится отпечаток. Убийца естественно не был человеком моего мира, использовавшим бы в подобном случае перчатки, у меня четко был сформирован узор четырех пальцев с кубка, а этого более чем достаточно.

Здесь то мне и понадобятся услуги дворцовой прислуги, мне после вечернего ужина принесут кубки от гостей и постоянно проживающих в имении, и соответственно появится материал для сверки и сопоставления. Сам же управляющий мне был нужен несколько в другом ключе, кто как не он был в курсе большей части дел покойного графа?

Мне нужен мотив, без него никак, даже если я найду убийцу по отпечаткам, что я скажу? Сударь вы убийца! А он мне, нет, это не я, это дворецкий, и я буду выглядеть, по меньшей мере, глупо не понимая первопричин трагедии, а соответственно буду не в состоянии как-либо аргументировать свои слова.

С Августом мы проговорили почти всю ночь на пролет, обсуждая тот или иной вопрос, связывавший де Мирта с кем-либо из гостей. Получалось пока что не важно, я исписал кучу бумаги, выводя схемы и возможные мотивы людей, но все было не то, все обыденно, мелко, а мне нужна страсть, ярость человека люто и всем сердцем ненавидящего графа, пока по моим прикидкам психотип предполагаемого убийцы был таков. Паскаль де Мирт надежно хранил эту свою темную сторону, с виду он был не очень умен или хитер, в дела свои практически не вникал, как и особой расточительностью не славился. Не был он азартным игроком, не было у него страстных любовниц, роковых красавиц, и даже по кое каким воспоминаниям, он получался вполне заурядным человеком, который всего два раза в столице был вызван на дуэль, что считается неслыханно мало, и оба раза проиграл.

Кто и за что мог ему мстить? Как он умудрился сделать другому человеку так больно, что тот решился на подобный шаг? Нет, я вполне отдавал себе отчет, что мог действовать человек банально с маниакальными наклонностями, испытывающий наслаждение от подобного действия, но опять же, стал бы маньяк лезть к графу, когда в этом мире некоторые аристократы десятками убивали совершенно безнаказанно людей, без каких-либо порицаний со стороны общества. Низшее сословие, еще не доросло в этом мире до звания человек, так скот двуногий.

Нет, все же думаю здесь что-то есть. Где-то глубоко, где-то не на поверхности, но есть, не зря же люди говорят: „в тихом омуте, черти водятся“. А наш граф еще, какой тихий, так что будем искать дальше чертей.

Спал мало, уже под утро был на ногах, занимаясь рутиной, снимал с одного за другим отпечатки, перемазавшись с ног до головы в саже и порядком подустав. Как говорится: „умная мысля — приходит опосля“. Черт, сняв большую часть отпечатков я вспомнил за Мака, что мне мешало использовать его мощность для сверки и составления базы? Нет, все-таки я сам еще варвар. На составление приложения для компьютера у меня ушло не больше часа, а уж сама проверка заняла компьютером вообще секунды. Помучившись с приложением сканера, я вообще добился того, что Мак сам снимал отпечатки, тут же вносил в базу и сверял. Выходил пока на ноль, загадочного убийцы и след простыл. Среди гостей его нет, среди постоянно проживающих тоже, хотя еще оставалась слабая надежда на нескольких персон, проживающих во дворце, но слишком маленькая. Похоже, наш убийца, крепкий орешек и его так просто не раскусить. Дело обещало затянуться.

Один плюс, во дворце замечательный шеф повар, нужно будет заскочить как-нибудь, познакомится, узнать, откуда он, или даже сманить к себе в Касприв.

День прошел в скучных хлопотах, дворец прощался со своим хозяином, кругом развешивали траурные ленты и выставляли цветы. Посовещавшись с бароном Олафом, решили снять осадное положение открыв ворота, Рона узнала о случившемся, народ бурлил, хотя по большому счету простым людям было плевать на графа с высокой колокольни. Сами похороны должны состояться через три дня, на нем должны успеть съехаться вассалы графства, эти гости с одной стороны прибавили мне забот, увеличив базу отпечатков, а с другой стороны я подумал, что кто-то все же смог ускользнуть из дворца после убийства и теперь приедет опять, изображая скорбящего.

Под вечер я просто упал в кровать, засыпая на лету, вымотавшись за день.

А уже к рассвету, незадолго до восхода солнца дворец взорвался от криков, я в непонимании выскочил в коридор, в одной рубашке перехватывая за руку бегущего стражника.

— Что случилось? Почему шум? — По виду стражника, можно было прочитать его стойкое желание послать меня куда подальше, но видимо не отважился, признав во мне барона.

— Графиню убили! — он сверкнул глазами, в мою сторону убегая, прочь.

Какого черта? Я вбежал в свою комнату, суетливо собирая разбросанные вещи и пытаясь привести себя в порядок. Одно было ясно, это просчет, причем фатальный, я не усмотрел в психотипе преступника это, он еще не закончил, проклятие! Я не просчитал! Нужно было начинать разговор именно с графини, ведь кто как не она была ближе всего к графу, только она могла пролить свет на все это, а теперь ее нет. Дурак, пожалел себя и ее, не став ее трогать, оставив наедине со своим горем.

Ее комнаты были рядом с апартаментами графа, туда я бежал со всех ног. Народ столпился, голося в дверях, здесь уже был Олаф Кемгербальд, шумным паровозом разгоняя зевак.

— Барон! — Он увидел меня. — Я никого не впускал.

— Я понял вас барон. — Я протолкнулся сквозь толпу, пропуская Олафа в комнату, и закрывая за собой дверь. — Не кому не входить!

— Что вы уже знаете? Кто обнаружил? Когда обнаружили? Кто последней видел ее в живых? — Я сразу от дверей принялся концентрическими кругами, обходить комнату, рассматривая все, что хоть как-то могло натолкнуть на мысль.

— Служанка обнаружила, где-то, час назад. — Олаф выглядел не важно, похоже, его мутило, вид и вправду был тот еще, тот же почерк убийцы, комната превратилась в кровавую баню, бедная графиня так же оставила кровавый след, пытаясь идти с открытой раной, заливая все вокруг своей кровью. — Она не могла заснуть, с ней постоянно кто-то был, я не могу понять, как это произошло, с ней постоянно кто-то был! Либо служанки, либо мои старшие дочки или герцогини!

Это был крах, в этой комнате все было на своих местах, графиня была аккуратисткой, все разложено и выставлено, никаких следов борьбы, никаких кровавых следов, комната в идеальном состоянии. Как это могло случиться? Графиня сидела в кресле у камина, а в следующую секунду с разрезанным горлом ползет к дверям, людей которые должны были с ней сидеть рядом, нет. Думай, думай, я накручивал себя вновь и вновь, обходя комнату. Если здесь нет ответа, то ищи в покоях графа, что ты не увидел или увидел, но не понял?

— Что же делать? Это словно родовое проклятие! — Олаф рванул ворот своей рубашки.

— Что же делать, что же делать? — Забормотал себе под нос я. — Барон!

Холод пронзил мое сердце, страшная догадка при упоминании рода, окатила меня с ног до головы.

— Всю стражу к детям! — Я заорал как сумасшедший. — Немедленно!

Кемгербальд вздрогнул, выскакивая за дверь, я рванул за ним, благо покои Альфреда и Германа де Миртов были в соседнем коридоре, мы в сопровождении трех солдат буквально снесли двери в покои Альфреда старшего из сыновей графа, замирая от ужаса, мальчишка, похоже, умер не проснувшись, залив постель в багровые тона живой крови.

— О боги! — Кемгербальд рухнул на колени перед кроватью.

— За мной! — Я вытолкнул перед собой стражу, врываясь в соседнюю комнату младшего Германа. Бедный мальчик подскочил со сна ничего, не понимая и бросаясь сразу в слезы, а я хоть здесь вздохнул с облегчением, успел, хоть здесь успел. Вот лопух, просчитал, что убийца остался во дворце, просчитал его жажду мести, а голова не сработала сыграть на предупреждение, думал он из пустого тщеславия остался во дворце, нет! Как люди проклинают? Как люди мстят? Правильно, чаще всего обещают вырезать „всех до одного“, или „до седьмого колена“, вот как мстят, всем от и до, потому что боль человеку застилает разум, перед ним все виноваты, перед ним все досадная помеха, нет ничего перед взором в такой момент кроме все пожирающего „Я“, и все это „Я“, огромная незаживающая рана. Черный вздувшийся гнойник дурных мыслей и порочных желаний.

Кемгербальд увел Германа к себе, мы условились, что мальчик теперь даже в туалет будет ходить под его присмотром. Мне же остались новые тела, и свежая кровь, я до самого вечера не присел ни разу, обходя все снова и снова, пытаясь понять, представить, сложить картину страшных событий.

Голова совсем не соображала, в конце концов, я просто ушел спать, понимая, что бессилен и лишь мучаю себя в пустую, лишь бы было время, нам нужно спасти мальчика, последнего де Мирта, последнего наследника рода…последнего…сквозь сон мне в сознание билась мысль. Последнего, последнего…Последнего ли?

Утро для меня наступило уже в полдень, я валялся в постели не в силах заставить себя встать. Состояние было отстраненным и апатичным, мысли валуны тяжело перекатывались в голове, не желая концентрироваться на деле, я внезапно осознал, что виню себя в трагедии.

Так, стоп, подруга погрызуха подсердечная! Это что за дела? Кто они мне такие эти люди? Да пусть хоть сотнями друг дружку вырезают, мне, что с них? Сколько ты тут в этом мире, что уже взялась судить меня? Хорошо ль тебе душечка моя в деревеньке то жилось? Позабыла откуда родом вышла, да что тут из себя графья да бароны представляют? Показать тебе родимой как тут крестьян ради забавы собаками травят, или ребенка стало жалко? Уже забыла как настоящий Ульрих, тебя сапогом по морде бил? Вот же гадина, совесть выкручивалась, рисуя картину ребенка с распоротым горлом в постели, бледную обескровленную, словно восковую графиню, черт, встаю, встаю, иду душегуба искать.

Завтрак мне принесли в комнату, пока выходить никуда не нужно, нужно в спокойной обстановке обдумать все еще раз, собрать пазл из трех комнат, что-то должно быть еще, я чувствовал это, слишком у убийцы просто получалось проникнуть к жертвам и скрыться незамеченным. Потайные дворцовые ходы? Нет, не это, даже если он использовал их, то только для того что бы проникнуть в замок, так как скрытно выскочить из стены, шурша каменной плитой невозможно, та же графиня бы успела крикнуть и не раз в подобном случае. Может все прозаичней, как и с графом, графиня знала убийцу, и тот стоял все время рядом с ней, а та и не подозревала о скорой своей судьбе? Эта версия больше похожа на правду, итак и граф и графиня оба знали и что главное верили убийце, допуская его в покои и не опасаясь оставаться с ним один на один. Ага! Черт возьми, как же я упустил это?! Ведь убитые мне сами подсказывали, а я не видел! Графа застали врасплох как бы вынуждая, подставится под удар, для чего? Для того, что открытой борьбы с Паскалем де Миртом преступник не выдержал бы! Это значит, что преступник физически уступал графу, а вот к графине мог проскочить сочувствующим, но кто ходил к графине успокаивать ее? Женщины! Боже мой, какое коварство! Наш убийца девушка! Да уж, ларчик то просто открывался, милый ангел смерти ходит по замку, скромно потупив взгляд, как же я сразу не догадался? Что бы делал убийца мужчина? Правильно махал топором, мечом, пиписькой, громко ругался, брызгая слюнями, а с учетом местных традиций все скорей всего бы банально кончилось на дуэли! Здесь дуэль не что-то запретное или осуждаемое, здесь это часть судебной системы, и лишь девушки не могли воспользоваться этим правом, а уж о гоноре некоторых дам и их коварстве легенды сложены, как же все ловко, изящно, легко, все скользяще неуловимо.

Я сидел в кресле еще раз прогоняя свои доводы со всех сторон, в принципе не находя особых изъянов. Так, что теперь? Теперь мотив и то, как эта барышня становится невидимкой? Что-то мне с трудом представлялось, что это кто-то из черни, ну не стал бы граф бросать нас тогда в каминной ради служанки, будь у нее даже бюст, что называется „твердая пятерочка“. Здесь они никто и звать их никак, хозяин щелкнет пальцами, сама приползет на коленях, когда тот захочет. Что еще может быть? Bend Sinister, бастард? Месть ребенка вне закона, рожденного от графа и служанки? Я не собирал отпечатки пальцев слуг. В таком контексте событий, вполне прорисовывается сюжет, вот вам и невидимка, служанка с кровью графа в жилах! А ведь я вчера перед сном думал об этом, месть местью, а денежки то не малые. Единственный ли наследник юный Герман де Мирт? По собственному опыту, приобретенному благодаря дядюшке Турпу, могу сказать, что нет. Уже сейчас во дворец на похороны вереницей съезжалась родня Миртов. Сэры, леры, чванливая и горделивая аристократия, половины имен которых я даже запомнить не удосужился. Я исправно их заносил в картотеку и все без толку совпадения нет. Все еще пребывая в задумчивости, приступил к завтраку. Вот еще тоже, непонятно с этим поваром, по вечерам к ужину восхитительные деликатесы, а утром и днем обычная грубая еда привычная мною по моей замковой жизни. Что за вдохновение просыпается у повара по вечерам? Ладно, это уже мелочи, не касающиеся дела. Где мне собирать отпечатки пальцев служанок? Ха! На кухне! Вот и повод пообщаться с поваром.

Быстро доев и одевшись, вышел из комнат, неспешно прогуливаясь по дворцу, по пути заскочив к Кемгербальду, и проведав бледного худого и молчаливого мальчика, теперь моего сюзерена, моего будущего господина.

Герман, совершенно не говорил, слезы у него кончились, а от его взгляда хотелось самому завыть волком, парень по настоящему переживал потерю, захлебываясь отчаянием и болью, его любовь к родителям была искренней и неподдельной. Мне по настоящему стало жаль его, все же права была совесть, грызя меня, за что дети расплачиваются, за промахи и ошибки своих родителей?

Дворцовая кухня была в цокольном полуподвальном помещении главного здания. Огромное помещение, где постоянно кипела своя собственная жизнь. Кто-то входил, кто-то выходил, кто-то тут же сидел, ел, готовил, подносил дрова, чистил печь и котлы, признаться в первые минуты, попав сюда, я был поражен тем количеством прислуги, что обслуживала дворец. Это же надо, единовременно здесь находилось в хаотичном движении не меньше пятидесяти человек!

— Эй-с! Вьюноша! — Ко мне, тяжело переставляя ноги, подполз старый сгорбленный дедок с кривой палкой в руках. — Ты чавой-та, без дела слоняевшся? Нукать-с, бягомсь по дрова во двор, а то я бырать тябя котлы чистить отправлю-с!

— Барон? — Рядом встал Август Моствел, управляющий де Миртов. — Простите, а что вы тут делаете?

— А! — Хорошо, что хоть кто-то из знакомых, а то бы дед и вправду еще отправил меня в прислугу. — Лер Август! Рад вас видеть, я вот решил зайти и лично засвидетельствовать свое почтение здешнему повару.

— Ах, да-да, я помню, вы говорили, вот, кстати, и он! — Август показал, на пытавшегося склонится в поклоне старика. — Наш верный Ворт, он служит поваром в этом дворце еще со времен батюшки нашего покойного графа.

Вот так встреча! Мы с дедом, устроились возле одной из печек, где он соорудил мне закуску и травяной взвар, мило беседуя. Слово за слово я постепенно отправлял его в прошлое, что было так мило его сердцу, слушая о том, как оно то раньше получше жилось. Старые люди всегда с охотой предаются воспоминаниям, а уж свободные уши для них настоящий подарок судьбы.

— Дед Ворт, а скажи у графа нашего покойного, дочки не было случаем? — Решил я перейти на более конкретные личности.

— Дочки то? — Он пошамкал губами. — Не, сын был когда-то еще один, бастард, да токма погиб еще лет пятнадцать назад, на дуэли зарезали.

— Так, что женщин де Миртов вообще не осталось? — Признаться, я расстроился, версия с дочкой казалась мне вполне правдоподобной.

— Как это не осталось? — Дед подслеповато уставился на меня. — Лешку тоже чтоль убили?

— К-какую Лешку? — Теперь я уставился на него удивленно. — Вы ж сказали, нет дочки.

— Дочки нету, так сестра то есть! — Дед важно подбоченился.

— Сестра… — У меня аж дыхание сперло. — Твою дивизию! Герцогиня Лея де Тид!

— Тиште вы ваш баронство, чавой-то так раскричались то? — Дед испуганно заозирался.

— Герцогиня родная сестра Паскаля де Мирта? — Я подался вперед к нему, через стол, прошептав вопрос.

— Ну, дык, знамо то дело, сестрица она его родная, а чаво? — Дед пожал плечами.

А я то хорош! Ведь знал же, знал про родство, про герцогиню, сам ее привез сюда во дворец, сам доставил ее с дочкой сюда! Но неужели она? Почему? Неужели тупой холодный расчет и все из-за денег? Не верю! Все внутри меня кричало как сорок три Станиславских. Она же герцогиня! У нее денег больше чем у де Миртов в десять раз, зачем ей это? М-да, ответ прост и я давно ощутил его запах — месть. Но как получилось, что я не засек ее отпечатки? Неужели пропустил? Нет, их просто не было, герцогиня после обнаружения графа в его кабинете замкнулась в своих комнатах и не выходила, но опять же, есть то, она должна была, что-то тут не сходится.

— Слушай деда, а кто герцогине еду носит? Мы же с Августом условились, что он мне посуду после всех гостей заносить будет, ты же главный тут на кухне? — Что называется вопрос на миллион.

— Да хмырь ейный, Дес. Повара она, видите ли, соизволила своего привезти. Тьфу! — Дед реально плюнул на пол от избытка чувств. — Все детство старый Ворт ей лучшие кусочки подносил, а она и не вспомнила обо мне! Повара привезла от герцога, урода этого однорукого!

Ах, вот оно что, личная прислуга. Герцогиню обслуживал личный повар, надо же теперь поразмыслив, все сходилось как дважды два. Август исполнял свои обязанности, он обязал своих слуг, но он не мог указывать герцогине, вот птичка и выскользнула из клетки, вот тебе невидимка, вот тебе женщина, но где мотив? Где та точка, которую нажал граф, вызвав столько боли в ее душе?

— Ворт, скажи, а как часто герцогиня приезжает в гости? Они с графом вообще ладили? — Ну же старичок вспомни хоть что-то!

— М-дя… — Дед потупился, уперев взгляд в пол. — Дела то, какие…Думаете из-за того все и случилось?

— Из-за чего?! — Я подскочил на месте, хватая старика за плечи. — Что произошло Ворт, что?

* * *

Я стоял во дворе после разговора со стариком, не зная, куда мне идти. Мозаика сложена, все кусочки встали по местам, но от этого как я и предполагал, только хуже стало. Знал я, знал, что, правда, под час страшнее лжи, уж слава богу пожил в свое время на свете. Узнал я и правду этих кровавых ночей, чужую боль, и страшную обиду и судьбу.

Но дело еще не законченно, есть кое-что, вернее кое-кто кого я должен посетить. Пройдя двор, миновал конюшни, чуть в сторону и по каменным ступеням вниз, в дворцовый подвал, где был продовольственный склад и винный погреб. Меня жутко интересовал привезенный герцогиней повар, странный однорукий мужчина с замашками благородного, обитающий где-то здесь в подземельях и практически не выходящего отсюда. Моя трофейная трость отстукивала по камню метрономом ровную дробь, людей здесь практически не было, лишь у входа стояло два стражника, да чуть ниже на пролете дежурил еще один. Дальше пришлось идти в темноте, так как факела на стенах ниже уже не висели, но мне они по большому счету и не нужны. Мой Мак, прекрасно рисовал мне всю картину эхолокатором, моделируя прямо на мою сетчатку проекцию всех предметов, плюс маленькое приложение сканирующее все в инфракрасном диапазоне. Охранник, выпучив глаза, провожал меня взглядом скрывающегося в кромешной тьме, складывая перед собой охранные святые фиги из пальцев, как это делают все люди как здесь, так и на моей матушке Земле уже не одно тысячелетие кряду сталкиваясь с чем-то не понятным.

Внизу я вышел в просторный подвал с полусферой сводчатого потолка и множеством различных бочонков, бочек и деревянных сундуков с провиантом.

— Барон?! — Знакомый голос легким эхом мелодично пробежался по каменным стенам. — Ах, не ожидал вас тут увидеть!

Легкая фигура, словно росчерк огоньком метнулась между бочек, я уже видел подобную световую схему живого существа. Инфракрасное зрение выдало мне гамму излучаемого тепла от тела собеседника, высвечивая высокую температуру в области живота и затухающую бледность в фиолетовых тонах по остальному телу. Вампир, точно такая же световая гамма была у плененного мною существа запертого на подворье в подвале.

— Граф Десмод! Ну, наконец-то мы встретились! — Я растянулся в улыбке. — Я вас мимоходом замечал, да все как-то случая не представлялось нанести личный визит, надеюсь, вы простите мне мою занятость?

— Ах, бросьте барон, вы и так оказываете мне честь, посетив мое скромное жилье. — Похоже, он решил, что он один из здесь присутствующих способен видеть в темноте, его фигура, вальяжно закинув ногу на ногу, устроилась в трех шагах от меня на одном из бочонков.

— Это ваше. — Я кинул трость, чего он не ожидал похоже совершенно, прямо тяжелым наболдажником гулко стукнув его по голове. — Поймали граф?

— Твою мать! — Он зашипел словно рассерженный кот, тут же отскакивая от меня шагов на десять пятнадцать оставляя между нами ряды из разного скарба. — Вы видите меня! Да кто вы демоны вас разбери такой?!

— Вам не понравилось, что я сберег вашу трость? — Я гаденько рассмеялся, проходя вперед и поднимая с пола свой трофей. — Я думал вы будете рады! Занятная вещица.

— Кто ты барон? Кто?! — В его голосе легко читались нотки страха, забавно, как же я смог так быстро запугать такого мастодонта современной трансмутации. Впрочем, чему удивляться, его гнездо разбито, он сам без руки и, похоже, очень ослабел после ожогов, а тут вновь я в его стихии, в его доме, да еще и веду себя по-хозяйски.

— Мы вроде бы уже представлялись друг другу граф. — Я уселся на бочонок до этого занимаемый им. — Вы как вообще? Настроены поговорить, или мне подсветить немного подвал своей „Звездой во тьме“?

— Не надо. — Он немного успокоился, видимо правильно решив, что если есть диалог, то возможно у него есть хороший шанс избежать скоропостижной смерти. — Что вас интересует?

— Вы изначально следовали сюда всем гнездом с герцогиней? — Я убрал иронию из голоса, предстояло прояснить пару серьезных вопросов.

— Да, наше гнездо под покровительством герцога Тида. Было. Иначе не выжить в условиях, когда весь мир охотится на тебя. — Он сел напротив меня.

— Я единственной целью для вас был, или вы были на подстраховке замыслов герцогини? — Я не опасался его, так как Мак мог разорвать его в считанные секунды на куски.

— Все гораздо сложней барон, чем вы думаете. — Он задумчиво меня рассматривал.

— Ну, попробуйте меня удивить. — Я махнул рукой, как бы приглашая продолжить.

— Мы не подчинялись герцогине, все, что она сделала, она сделала сама без чьей-либо помощи. На вас лично взял заказ герцог, с графиней мы шли по причине другой. — Он замолчал, замявшись и не желая продолжать.

— Помочь? — Я улыбнулся. — В случае провала, вы должны были зачистить герцогиню. Не стоит удивляться, это очевидно, она не должна была опорочить имя Тида. Если получится, хорошо, а нет, так и не надо. Мне не понятно как же Деметра де Тид, он и дочь вам велел убрать?

— Ну, хоть что-то вам не известно. — Он улыбнулся.

Мы общались с ним чуть больше часа, когда я поднялся из подвала, солнце уже исправно касалось горизонта, окутывая землю мягким, но еще морозным вечерним воздухом. На душе от чужих тайн и историй было паршиво, поднявшись к себе, тут же заказал бадью с водой, в которой с остервенением стал вымывать себя, словно извалялся весь в грязи. На ужин я поднимался в общий зал, уже немного успокоившись. За общим столом было многолюдно, в вершине стола восседала на месте графа сама графиня со своей дочерью. Да, в связи со случившимися событиями, она уже по праву регента могла смело занимать это место, бледный мальчик, Герман де Мирт, сидел за ее дочкой владетельный наследник без наследства и с пока отсроченным приговором, впрочем, отсрочку он получит, и получит ее от меня.

— А, барон! — Герцогиня обратила на меня внимание. — Вы запаздываете, барон Кемгербальд предупредил нас, что вы на пути расследования этой страшной трагедии и вот-вот поймаете убийцу, не просветите ли нас, уже известно ли что-нибудь?

— Известно, герцогиня, известно. — Я медленно вышел в центр зала, уперев свой взгляд в Олафа, он ответил мне кивком как бы подбадривая. — В убийстве графской семьи де Мирт, виновны вы урожденная графиня Лея де Мирт!

Меня не прерывали, в зале царила полная тишина, история получилась, долгой и началась порядка тридцати лет назад. Во времена, когда покойный отец графа де Мирт, умер, оставив наследником юного сына Паскаля и не менее юную графиню Лею, во главе своих земель. Новому графу де Мирт исполнилось шестнадцать, а графиня Лея имела в активе всего тринадцать лет жизни.

Новая жизнь требовала решений, в отличие от скромного и стеснительного Паскаля папа жил, что называется на полную катушку, не отказывая себе ни в чем, с легкостью растрачивая казну семейства, швыряясь долговыми расписками как pardon, туалетной бумагой. Все это со временем наросло снежным комом, грозя смести лавиной весь род де Миртов. На кону стояла не просто честь фамилии, на кону стоял титул и положение в обществе. Надо отдать должное шестнадцатилетнему мальчику, которым в то время был де Мирт, он благодаря своему уму, либо же банальной удаче и помощи толковых администраторов, смог не только восстановить графство, поднимая его с колен, но и вернуть былое величие роду, преумножив его благосостояние. Решения им принимались отчаянные, радикальные, он выжимал и выкручивал с людей и земли все соки, он пережил восстание трех баронов в открытую войной пошедших на него. Было тяжело и хлопотно, были в его правлении моменты разные, и одним из таких моментов стало то, что он отдал свою сестру замуж за герцога де Тида. Фигуру неодиозную, могущественную и что главное способную взять протекторат над графством, одним своим именем нависнув мощным щитом и мечом воздаяния над всеми недоброжелателями де Миртов.

Это было удачей и началом сегодняшнего печального окончания. Прекрасное решение для юного Паскаля, удачное вложение для герцога, политически верный ход для всей земли графства Мирт и пяти баронств, но вот ведь не задача, забыли кое-что. Забыли спросить маленькую хрупкую тринадцатилетнюю девочку, ну да с кем не бывает? Сколько их тут таких девочек расходниками между семьями ходят? Сотни, может тысячи? Кто ж считает, дело то житейское, мало ли чего там у нее в голове бродит, отец или брат сказали, значит, подняла свой зад и галопом поскакала куда велят, да чтоб с улыбкой на лице, а то мало ли не понравишься мужу сошлет куда на выселки, или в башне какой, запрет до скончания дней.

Не простила, не забыла, ни дня и ни минуты графиня, а теперь герцогиня де Тид, не смогла списать со счета, который она предъявила свому брату. Старый повар Ворт, прекрасно помнил все, что случилось, слезы и крики, то, как Паскаль бил ее, таща за волосы в карету, направляющуюся к де Тиду. Не разу, за без малого тридцать лет, Лея не приезжала больше сюда, она не возвращалась в отчий дом. Не было больше у нее дома, ни письма не строчки, она больше не разговаривала с братом и не видела его, пока не случилось то, что случилось.

— Надеюсь, я пока точен герцогиня? — В зале висела гробовая тишина, сама Лея де Тид была бледна как мел. — Дальше просто слухи расходятся.

Я демонстративно погладил трость в своей руке, как бы предлагая ей задуматься о моих дальнейших словах, ее судьба в ее руках, она может вину повернуть, она может вину развернуть, но…

— Слухи, сплетни. — Ее слова пудовыми камнями падали в тишине. — Правды хотите? Вот вам, правда, герцог де Тид и мой братик, мерзавцы и каждый из них заплатил за мою душу большую цену! Де Тид чудовище! Эта тварь достойна легенд, каждый день, каждый час в его замке, это целая повесть о боли и ненависти, я родила от него двух сыновей, двух таких же выродков, как и он, тварей не достойных жизни, и моей любви! Впрочем, эти паскудники мне всегда отвечали взаимностью!

— Но не дочь… — Я устало опустил голову, по лицу женщины ручьем бежали слезы. — Она ведь другая, она не де Тид и, это ваша месть герцогу, стала ему известна.

Тогда-то и зародился план герцогини, ей было плевать на свои чувства, на свою растоптанную гордость и жизнь, все, что у нее было, все, что ей было даровано небом это ее дочка, нежеланный ребенок от незаконной связи, ее глупость и месть герцогу, своему мужу. Деметре де Тид грозила смерть, за себя она не переживала. Вот и родился план, отплатить брату красной монетой, поставить во главе рода Миртов свою дочь, лишь в этом случае герцог не тронул бы ее, сама Лея была не жильцом, ей на все про все давалось не больше трех месяцев и за этим, должно было проследить гнездо.

Зал молчал, замолчал, наконец, и я, в этой тишине лишь Олаф позволил себе встать и в сопровождении стражи вывести герцогиню из зала с дочерью. Гости собравшиеся на похороны расходились по покоям, я устало ушел к себе. Было гаденько на душе, как-то тоскливо, я ничего уже не мог сделать для этой женщины, она сделала уже сама практически все что хотела, по локоть, испачкавшись в крови. Глупо? Не знаю, месть такая штука, которую невозможно проглотить не поморщившись. А тут от послевкусия можно до конца жизни ходить с перекошенным лицом, нет, подобное блюдо невозможно проглотить и забыть.

Не знаю, как вам, но мне тяжело судить было в этой ситуации, с одной стороны нет никаких сомнений, виновна и точка, а с другой, как не понять, и не стал бы я на ее месте страшней в своей жестокости? Не знаю. Сейчас лежа на кровати и рассматривая потолок, все кажется глупым, каким-то мелочным и грязным, а вот проживи тридцать лет вот так в неволе, день в день час в час, минуту в минуту ненавидя всем сердцем себя за свое бессилие и окружающих за их правоту.

Меня аж в дрожь бросало от ее слов: „…я родила от него двух сыновей, двух таких же выродков, как и он, тварей не достойных жизни…“. Что творилось в ее душе? Как могла мать сказать подобное о своих детях? Сколько боли внутри, сколько обиды, какой же непомерно тяжелый груз ей приходилось таскать на своих плечах. Но и оправдать ее нельзя, никак, совсем. Или? К черту, нужно выбросить все прочь из головы, и поспать, хоть немного, хоть чуть-чуть.

Заснуть удалось лишь с рассветом на пару часов, плохой сон больше выматывающий, чем дающий отдых, а новый день нес новые заботы. Дворец, да уже наверно и весь город наводнили слухи, лавиной распространяясь и приукрашивая домыслами и без того запутанные события. Было дикое желание, наплевав на все, укатить в свой Лисий, и утонуть в заботах и работе, но дел пока и здесь хватало. Два дня ушло только на похороны. Потом был суд, на который явился управляющий от де Тидов, с каменным лицом предоставивший грамоты, по которым герцогиня уже больше года как не герцогиня, славный род де Тидов знать не знал где она и кто она. Впрочем, кто-то ожидал другого? Не я. Во всей этой ситуации искренне жаль было только детей. Бледного как привидение Германа, ходящего, словно потерянный по своему дому, и Деметру девочку в мгновение потерявшую себя. С ней было не просто, замыслов матери она не знала, вины на ней не было, и меж тем назад ей дороги тоже нет, так как де Тид однозначно не примет как уже стало известно не свою дочь. Скорей всего ее убьют люди Тидов, она позор для его семьи. Кто она теперь? Да никто, и поступили с ней соответственно. Ее просто вышвырнули на улицу, да вот так банально и просто, без денег, без одежды, вывели за ворота дворца на улицу. А кто б ее стал держать и заботится? Она теперь никто, титула у нее нет, обычная крестьянка, замуж ее не выдашь, дивидендов никаких, лишь неприятности можно заработать, когда герцог вышлет за ее головой убийц. Дураков связываться с герцогом не было. Ну, почти. Про меня не забывайте. Рыдающую девчонку, брошенную в одной из городских подворотней, подобрали мои люди, разместив на съемном подворье. Зачем? Потому что меня об этом попросила ее мать. На третий день ее повесили на воротах дворца, просто и незатейливо накинули петлю на шею и столкнули со стены, хрупкое тело женщины гулко стукнуло в створку, она не мучалась, лишь перед казнью успев шепнуть мне: „Прошу не дай ей пропасть“. Что я мог ей ответить? Просто кивнул. Просто… А дальше начался цирк, многочисленная родня начала свалку и склоки по поводу регентства над Германом. Какие-то дядечки, какие-то братья, кто-то где-то, кто-то как-то, и все вперед паровоза, все с апломбом и гонором дружной стаей стервятников принялись делить еще не охладевшее тело графства. Еще бы, жирный кусочек, что далеко ходить в памяти еще живо стоит мой дорогой дядя Турп, галопом прискакавший из столицы в заштатное баронство, а тут на кону в пять раз больше.

Собрания, заседания, кого-то сразу пинком в пятую точку из самых дальних, отправили по домам, кто-то же бился до последнего. Вернулись бароны, общим голосованием из всех именитых гостей главой признали Кемгербальда. Олаф впрочем как и остальные кричали и спорили до хрипоты не один день, в то время как мне надлежало банально отсиживаться в комнатах, так как если и единицы воспринимали меня как вполне состоявшуюся личность, то все же для большинства я все еще являюсь ребенком, а посему мне вручили Германа, что бы не мешал делить его наследство и велели приходить время от времени, узнавать, не поделили ли еще?

Пока не поделили, хоть спор уже шел без малого, неделю. Бесило это несказанно, хотя по большому счету все было как на ладони, из ближайшей родни имеющей более или менее явное родство среди Миртов оставался некий граф Тизбо де Мирт, прямой потомок от младшего брата отца, покойного графа. Они были хоть и не владетельные, но прямые потомки рода, им, по моему мнению, скорей всего и придется в дальнейшем заступать, но вот разговоров и криков от остальной родни было море, что соответственно вынуждало рассматривать каждый конкрет6ный случай в отдельности.

В конце концов, терпение мое лопнуло, я оставил письмо Кемгербальду погрузил его дочек по договоренности, а так же Деметру и Германа, утром второй недели покидая Рону по-английски не попрощавшись. Плевал я на толки и пересуды, а так же на возможные обвинения, у меня начало весны это начало грандиозных планов, строек, новых задач и море скопившейся за зиму работы, времени в обрез, а сколького хотелось успеть, не передать словами.

* * *

Обратный путь растянулся в разы из-за раскисших дорог, если по снегу мне удалось проскочить до Роны за две недели на санях, то обратно я добирался три с половиной утопая колесами в грязи по самое не могу. Да уж, весна тут превращала землю не в самое удобное покрытие для дорог, я даже чуть не прослезился, когда мы уже в моем баронстве выехали на плохонькую, но отсыпанную битым кирпичом дорогу бес бездонных луж и колеи, из которой ничего кроме неба не видно. Ах, какой же я у себя молодец и лапочка, мои дороги были убоги, но по сравнению с тем, что творилось в соседних землях, их можно было считать брусчаткой Красной площади.

Надо же, как я успел соскучиться по этому месту, никогда бы не подумал. Меня встречали, обнимали, целовали, жали руку, а к груди графини и баронессы я прижимался вообще с особым трепетом, правда, народ немного удивился, когда я выпустил из повозок целый женский батальон имени Олафа Кемгербальда, да уж жильцами замок обогатился. Сам Лисий стоял весь в строительных лесах, в нем шла глобальная реконструкция и ремонт, а замок, вернее жалкое подобие мощи баронов в Касприве, я вообще приказал снести до основания, на его месте будет возводиться по новому проекту, будущий красавец, лебедь, жемчужина этого мира, моя новая резиденция. За прообраз, которого я взял из памяти красивую картинку Нойшвантайна, Баварского замка, фотографии которого еще в прошлой жизни часто ставились мною на рабочий стол монитора. Но, по самым приблизительным и оптимистичным подсчетом конструкторов гномов и нанятых артелей, эта стройка затянется лет на десять. А уж сумма, которую я буду вынужден вывалить за него, вообще по местным меркам заоблачная переходящая шесть нулей в золоте. Но надеюсь посильная мне, особенно с расчетом в десятилетие.

Пока же я по-прежнему обретался в Лисьем, где уже более чем в половине помещений оборудованы приличные сан узлы и ванные комнаты, по местным меркам просто неслыханное чудо чудное, диво дивное. Как доложил мне сквайр Энтеми, слуги боялись рычащих водой унитазов, предпочитая по прежнему использовать горшки под это дело. Хотя с личной гигиеной, ваннами и рукомойниками уже обращались свободно, вопрос я думаю лишь во времени.

И как бы мне не хотелось с головой окунуться в свои дела и проекты, но первые два дня все, что я делал, это пытался снять с себя мою Ви. Ох, и отчитала она меня, я вам хочу сказать! По-полной, с потрясанием пальчиком и топаньем ножкой, все прям серьезно и без насмешек, мол, такой рассякой, ты, где шлялся? Кто разрешал выходить без спроса? Где твой носовой платок и почему без шапки? Такая милая и родная, я искренне ее потискал в объятьях, выслушал все ее замечания и пожелания, гулял с ней, а перед сном даже читал местные сказки из библиотеки графини. Моя маленькая юная леди заметно подросла и набралась хороших манер, превращаясь из несуразного утенка в белую пушистую птичку. Так же вечерами устраивал посиделки с сером Дако, ведя долгие научные беседы, внося корректировки и уточнения по той или иной схеме, узору заклинания уточняя некоторые общие черты и основы. Да у меня всегда была под рукой его библиотека, чем я и пользовался, ежедневно выкраивая для своего обучения иногда минуты иногда часы, но вот живой диалог с учителем не одно десятилетие практиковавшего искусство магии никогда не заменит мне мощь вычислителя Мака и сухих книжных слов. Как говорится, опыт не пропьешь, есть вещи, казалось бы, в простейших мелочах, из которых складывалась иной раз потрясающая многогранная мозаика.

Как же я рад, что зима кончилась, унылое время безделья в этих краях, когда на пол года вся жизнь замирает в ожидании оттепели. Мой Рингмар ожил в считанные дни, закипая словно котел, это первый полноценный год в роли барона будет, и пусть в том году уже сделано не мало, но в этом я собираюсь вообще задействовать как людей, так и свой потенциал по полной программе.

Первым делом закипела стройка корпуса легионеров, здесь я не скупился, опять привлекая к стройке две артели работающих посменно, не прекращая работы даже с заходом солнца. К осени я рассчитывал на постройку хотя бы трех казарменных корпусов общим числом до двухсот человек, рядового состава и один корпус офицерского состава. Пока же Гарич познакомил меня с отобранными под его ведомством ветеранами, которым уже в скором времени предстоит стать первыми наставниками легиона. Здесь уже мне пришлось потратить время на беседы с отобранным составом, так как представления об армии у нас разнились и кардинально. Что мне нужно и чего я хочу? Во-первых, поставить во главу стола незыблемый постулат порядка. Служивый народ, что здесь на службе у баронов, что при дворе короля не имеет как такового понимания, что есть устав и его важность. Нет какой-то стандартизированной системы построения, будь то выход на марше или учебная муштра или не приведи господь война. Нет, понятно, что здесь прекрасно знают, о том, как сомкнуть щиты, выставить шеренгу, произвести обходной маневр, но при всем при этом это не дружный единый механизм, а всего лишь опыт, пришедший в ходе горьких проб и ошибок. Даже я не ушедший в воинском деле дальше юношеских мечтаний и зубовного скрежета срочной службы, и то на вскидку мог, перечисли за десяток только оборонительных тактических построений. То есть мне предстояло учить ученых, благо в моем случае мне не нужно выслушивать упреки от стариков, так как в здешней иерархии даже такой сопляк как я при должном титуле мог чудить, как ему вздумается, лишь бы монетой звонкой платил за свои причуды. Ну да, ну да, „сено-солома“, смотреть на меня будут как на Петра с его потешными полками, а что делать? Мне почему-то думается, что будет все гораздо сложней. Уже сейчас я со своими ветеранами столкнулся лбами при вдалбливании и пояснении для них устава. Люди совершенно не понимают, почему нельзя пить на службе, с их точки зрения нельзя только нажираться до поросячьего визга, а вот подпить нормальному солдату для поднятия боевого духа так это самое оно. На этой почве я собственноручно, с ходу рассчитал и расстался сразу с тремя инструкторами, которые уже при знакомстве со мной были слегка навеселе, подобный контингент мне не нужен.

Устав легиона, устав караульной службы, правила, формы обращения, даже табель званий и должностные инструкции с правами и обязанностями от рядового до начальника корпуса мне пришлось выводить самому, а так же шаг за шагом в личной беседе вкладывать их значение в головы солдат нанятых в будущий командный состав. Поверьте это не только муторная волокита, это, прежде всего та кость, на которой в последствии будет держаться плоть и кровь будущего этой армии. Кто кормит солдат? Кто лечит солдат? Кто одевает солдат? Кто учит солдат? Куда пойдет солдат? Что ему делать, и чего нет? Все это должно регулироваться и контролироваться ежеминутно и каждодневно. Я писал и писал и писал и писал, а потом говорил, говорил, говорил и орал, требуя и приказывая, так что слюни летели дальше, чем вижу. Да уж вымотали меня здешние воители, варвары проклятые, в конце концов, я собрал их всех в строй и заставил подписать всех желающих контракт, по которому я обязался им платить и драть в хвост и гриву. Снимая шкуру, кнутом до костей и мяса, за невыполнение моих требований, что, в конце привело к тому, что из шестидесяти первоначальных конкурсантов у меня в реальности осталось только восемь человек! Всего восемь человек! От такого положения дел хотелось сесть и разревется, а потом напиться и застрелится. Но деваться некуда, засучив рукава, стал работать с тем, что есть, благо надежда все же была, чем черт не шутит, может и выйдет еще у Данилы мастера каменный цветок?

После трех недельного курса молодого бойца среди оставшихся, я приказал разбивать неподалеку, от полигона и строящегося корпуса палаточный городок завозя первые три десятка добровольцев, на прохождение службы в лице легионера.

Отбор проводил лично, сам выдвигаясь на невольничий рынок где долго ходил по загону с осужденными. Да уж выбор тут с моим приходом теперь был незавидным, введенное мной в том году законодательство, практически полностью убрало весь более или менее приличный контингент, оставляя лишь совсем пропащих, прегрешения, которых были тяжелы и грозили в любом толковании смертной казнью. Пришлось плюнуть на все моральные устои и, закрыв глаза тупо ткнуть с самых молодых и более или менее здоровых, не смотря на то, кто они там, насильники или убийцы.

Естественно из выбранных тридцати человек не один не отказался в пользу виселицы, поэтому поводу, что называется „в тихоря за родину“ я вечерком даже лизнул пять капелек из новой партии закладываемого виски, вроде как за успех.

Ну и в дополнении хотелось бы все же обрисовать, что конкретно я предлагал и требовал от этих людей. Десять лет их жизни. Именно, десять, так как по моему расчету подобный контингент мне только пять лет придется продержать в жестком карантине „учебки“. Абсолютно безграмотные и беспринципные воспитанники „ножа и топора“ первые пять лет будут у меня учиться, дисциплине, грамоте, этике ну и воинскому искусству. Строгий карантин, никаких контактов, никаких отношений с внешним миром. Жестко, сильно, грубо мне предстоит переломить их пополам об колено, навсегда болью, ненавистью и кнутом вдалбливая в них все то доброе светлое вечное, до чего они не смогли дойти в своей прежней жизни. А как вы хотели? Памятуя, о товарище Аль Капоне, могу, только согласится с его тезисом что: „Добрым словом и кольтом можно добиться гораздо большего, чем только добрым словом“. Корпус станет для них мамой, папой, дядей и внучатой племянницей если этого потребуют обстоятельства, но, черт возьми, достучится до их сознания, и очень-очень сильно постарается вытрусить из них все то дерьмо, которого они успели за свои небольшие жизни в себя напихать. Ни минутки свободы, ни секундочки личной жизни, прессинг, и пинки в зад, учеба и муштра. Жестоко? Хм. Ничего не забыли? Тут святых нет. Пять лет давильного чана, прессинга, и еще пятерочку на службу родине и народу, так сказать долг вернуть перед обществом. Нет, я конечно врач и гуманист каких еще поискать надо, но не на органы же их, в самом деле разбирать? Уж извините за эту шутку юмора.

Меж тем забот и хлопот у меня и помимо легиона хватало, пусть и не менее хлопотных, но значительно более приятных. Со сходом льда на реке, вышли мои первые торговые кораблики, невелички, и что не могло не радовать пришли на закупку моего товара корабли купцов как из соседних баронств и графств, так и один из столицы. Пока один, но зато какой! Любая столица это всегда, прежде всего узел, где тем или иным путем будут завязаны денежные потоки государства, удастся, мне там зацепится, и моя мошна всегда будет ощущать приятную тяжесть золотых монет. За первую неделю продаж я с ходу выручил треть от годового бюджета со своих земель, сквайр Энтеми сводя дебет с кредитом невольно прослезился от счастья, на его памяти Рингмар при правлении покойного Каливара, никогда еще не мог в такой срок взять в казну подобную сумму. Но это только начало! Я увеличил пахотные земли, ввел ряд мануфактур для внутреннего рынка и потребителя, убрал полностью систему вещевого оброка. Ну, вот совершенно мне ни к чему были эти обмены шкурками убиенных животин и редиской с репой с полей. Пусть учатся сами выходить на рынки, пусть сами считают, что и как продавать, а не доставлять мне головную боль, сваливая на меня все свое барахло, а уж я крутись, как хочешь. Нет, я совершенно не забыл про то, что у меня на довольствии прислуга замка и отряд капитана Гарича, я просто буду покупать у продающих тот объем, который мне нужен, не вдаваясь в интим деревенского товарооборота. Раньше как было? Барон греб все с земли и старался побольше, что бы гарантированно все скопом сдать по не самой высокой цене, на тупом объеме стараясь выйти на годовой бюджет с малой копеечкой на свои политесы, теперь же я запускал систему, по которой расчет шел исключительно монетой. Прежде всего, из расчета, что мне не нужно будет уподобляться саранче, в своем доме оставляя людей в полной нищете, а, давая им, возможность самим крутнутся, самим прикинуть цену и объемы.

Да для них это не привычно, да многие тупые как пробки и не в состоянии под час пальцы на руке сосчитать, ну так и я наверно не вчера на свет родился. Первые пару лет торговлю я не собираюсь отпускать в свободное плаванье, Энтеми за мои же деньги купит мои же товары и мне же ими вернет налог, плюс у меня останется товар. Вот такая вот афера, а что делать? Хочешь жить умей вертеться. Подобная махинация гарант, что школа жизни в первую же осень не разорит моих людей под чистую, а вместе с ними и меня. Потом когда немного окрепнут, я выпущу их в большой мир, а пока пусть так под моим приглядом побудут.

По окончании весны, по окончании слякоти и в преддверии лета, дождавшись когда деревья, наконец, примерят новую зелень, на свои голые кроны, распуская дурман первоцвета в сладкий воздух новой жизни, я подбил бюджет в прогнозе на конец года с учетом висящих на мне кредитов и графской мзды, выходя в ноль, что было просто сказочно!

Нет, правда, мне стоит себя похвалить. Стройка корпуса легионеров, стройка в Касприве замка, закладка новых торговых судов увеличенного тоннажа, угольный карьер, с моей подачи разрабатываемый с этого года, рудники, законодательная система, куда я влез, долей с муниципалитетом города, сама реконструкция и закладка нового квартала Касприва, выплаты на мануфактурах. Ох, и развернул я их! Мебельная фабрика, кирпичный завод, завод стекольный, литейный, химический по очистке соли и производству поташа, фармацевтическая лаборатория! Да со всем этим шаг влево шаг вправо и можно рухнуть в такую бездну долгов, что впору не то что штаны с себя снимать на продажу, а еще закладывать пеленки не родившихся еще внуков и правнуков. А тут всего лишь ноль! Да я гений едрить меня за ногу, экономист самородок!

Упомянутый новый квартал в Касприве, кстати, был не чем иным как городом будущего, уж слишком уныл и сер он был в нынешнем состоянии. Решение о централизованной застройке, с учетом коммуникаций и планировании будущих улиц и парков, пришло мне не случайно. Просто у меня сердце было не на месте при виде всех этих лачуг из битого камня и кое-как обработанных досок, людей было просто жаль.

Ломать я ничего не собирался, и по принципу местной современности возводить вокруг города каменную стену желания не было никакого. Поэтому первая разметка нового квартала была вроде как за городской чертой, чуть ниже по течению реки, где согласно генеральному плану моих гномов конструкторов будет так же создаваться будущий речной порт, а так же склады. Город будет расти по моим прикидкам не только вширь, но и вверх, а так же все с той же помощью гномов вниз. Под землей по мимо канализационной системы, системы дренажирования а так же, резервуаров для воды питьевого качества, будут заложены склады и хранилища. Мысль об их сооружении навеяна знаменитыми складами госрезерва моей далекой родины. Инициативой гномов же, была постройка под землей ряда анфилад предназначенных как для жилого, так и для хозяйственного назначения. К их просьбе организовать Нижний Город, я сначала отнесся скептически, но они настаивали, уверяя меня, что помимо всего они смогут там поспособствовать выведению ряда хозяйственных культур, таких как грибы, а так же ряд пещерных растений, названия которых мне были совершенно не известны. Впрочем, сомнения развеялись, когда они пошли в диалог с торгом, предлагая мне софинансировать эту часть города с правом последующего выкупа жилья там по себестоимости. Разве я против? Нет! Пусть занимают, эти рукотворные пещеры, мне их инженеры важней всех их причуд.

Прободаться же с гномами пришлось по поводу постройки многоэтажных домов. Ну не строили здесь еще такого никогда, дико им это казалось. Башню там высокую возвести или же замок, какой дело другое, но вот пять подъездов на десять этажей, это уже фантастика. С карандашом на перевес, словно с мечом в руке, мне пришлось неделю доказывать и отстаивать свой чертеж многоквартирного дома с пеной у рта чуть ли не каждому гному в своем баронстве, так как бородачи упорно не могли понять, как это люди смогут жить в подобных „скворешниках“. Но, в конце концов, как я понял, на меня просто плюнули, решив исполнить любой мой каприз за мои деньги, даже если я совершенно сумасшедший.

Сумасшедшим я не был, авантюристом, пожалуй, но не сумасшедшим. Нюансы были подвешены в воздух. Насосы подкачки воды, лифты для зданий, освещение, а так же простейший вопрос, на чем же люди будут готовить пищу в моих домах, пока оставались в теории. Опрометчиво? Весьма, но все же мне казалось, что они не столь уж и сложны с учетом специфики этого мира, а в частности магии. Что есть магия? Правильно управляемая энергия, а что есть электричество? То же самое? Тогда в чем проблема? А проблема во времени и в желании везде сунуть свой нос и поучаствовать, что, увы и ах физически было невозможно, да и объемы строительства обещали затянуться на хороший срок. К примеру, на постройку первой „десятиэтажки“ без учета коммуникаций по проекту выходило чуть больше двух лет. Печально? Не то слово! Просто крах моих иллюзий и мечтаний, хотелось щелкнуть пальцами и облагодетельствовать всех страждущих, но, увы и ах, мир работает по-другому.

Покрутившись по стройкам, пройдясь по фабрикам, сделав заезды в Речную и Ближнюю деревни, в преддверии лета неожиданно узнал, что все более или менее налажено, от чего мое присутствие в этих местах не очень то и нужно. Эх, от осознания этого стало даже чуточку тоскливо, впрочем, идей было еще полно для реализации, но вот со свободными финансами уже нет. Весь капитал за вычетом фонда семейной казны припасенной на черный день так сказать, вращался и крутился, не задерживаясь ни на секунду. Только что-то заработал тут же отдал другому за его работу, в общем, круговорот таньги в природе. Так вот на вскидочку первый медный грошик в прибыли будет, аж через три года. Хотя вру, конечно, я еще не знаю, как распродадимся к осени по товарам за пределами баронства. Была большая надежда, что стрельнут мои зеркала и стеклянная посуда, да и мыло пошло потихоньку в широкие массы. По договоренностям с той же Роны к лету подъедут купцы на смотрины. Ну да не буду загадывать, может, хорошо еще капнет денежка, тогда и расправлю плечи, а пока тьфу, тьфу, тьфу три раза, что бы не сглазить тех начинаний, что уже есть.

* * *

Не иду за славой, не иду за верой, Не ищу удачи не плачу монетой. Нет имен, нет дома, ничего не помню. Знаю только должен, не подохнуть вскоре.

Раз, два, раз, два, шагает мой легион общим числом в тридцать восемь человек, дружно выводя хором написанную мною для них песенку. А что? Нужен же им какой-то гимн? Может и блажь конечно, но, похоже, слова бывшим душегубам пришлись по вкусу. Я конечно не Александр Сергеевич, но тоже кое-что могу срифмовать помимо „жопа-попа“ и „любовь-морковь“.

Шаг ровнее держим, меч покрепче в руку. И копье в придачу, щит сомкнем мы с другом. Номер тридцать восемь! Что ты копошишься? Встань и распрямись! Раз еще живой, значит повоюем. Крови будет море, такова расплата, Наша за удачу, легионер не плачет, Легионер даст сдачу!

Да, тридцать восьмой не зря в песне упомянут, парень явно отставал от остальных. Кроссы и прочие силовые упражнения ему давались с явным трудом, из-за чего он почти всегда становился посмешищем среди своих, а вот с образованием наоборот юноша преуспевал и даже обгонял всех, за что остальные его чуть ли не под руки за собой таскали, так как он всем помогал подтянуть грамматику.

Имен среди них больше не было, лишь номера, даже наставников по контракту называли по номерам и званию, в будущем контрактники отойдут, а их место займут такие же легионеры, как и они.

Строевой подготовкой занимался лично, так как кроме меня этому нелегкому делу научить было некому. Тридцать парней уже третью неделю как заселились в палаточный лагерь, где их в обиход приняли восемь инструкторов и патруль усиления из десяти вояк от капитана Гарича, во избежание конфликтов и брожения в рядах. Сутки ушло только на то, что бы их остричь обмыть, одеть и накормить, расквартировав по палаткам. Честно, признаюсь, думал в первый же день начнут бежать, кто, дождавшись ночи, а кто может по дурости и задаст, стрекача средь бела дня, но какого же было мое удивление, когда выяснилось, что, похоже, не только не побегут, а их возможно и палками прочь будешь гнать, не уйдут.

По местным меркам, я их просто озолотил, оказывается! Нет, только представьте, три раза в день кормят! Да где про такое вообще слышали? Да господа иные за благо считают, если утром чего пожуют, а тут еще и одели. Комплект повседневной одежды, полностью содранный мной с костюма „афганка“, в котором сам в свое время успел походить. Куртка, штаны, майки и трусы с носками по четыре штуки на комплект, а выдал я по два комплекта на лето. Ну и плюс „берцы“, ремень, вещь мешок и головные уборы. Одна панама и пилотка. Да они в жизни никогда богаче, чем сейчас не были! Бритвенные принадлежности индивидуально каждому свои, а не один тупой нож на всю шайку! Одеяло, два комплекта постельного белья, матрас и вы не поверите все новое и без клопов и вшей! Да это вообще не жизнь, а рай! Я даже немного испугался, не прокололся ли я где? Похоже, прокололся и капитально! Солдаты Гарича жили хуже, чем мои каторжники душегубы. Правда, зависти никто не выказывал, солдат то, что называется „мордовали“ в разы меньше. Здесь в лагере инструкторы по моей команде гоняли будущих легионеров так, что иные кони бы все в мыле померли. Физ подготовка, бег, преодоление препятствий, основы рукопашного боя, бой в строю с оружием, строевая, развертывание фаланг, круговая оборона, в общем не сахар. С пяти утра и до пяти вечера, после чего до девяти основы грамматики и математики, отбой в девять тридцать. Разбитые на десятки по неделям заступали на караул, причем как в ночь, так и в день, пусть привыкают сами себя охранять.

Главное же, что я пока для себя решил разглядеть в этих товарищах это наличие качеств лидера. Да, в связи с катастрофическим кадровым голодом срочно нужен будет пусть и младший, но офицерский состав. Пока могу лишь с натяжкой из тридцати выделить более или менее активных троих. Это как не странно тридцать восьмой, вечно отстающий, но меж тем своей сообразительностью тянущий всех по программе обучения и еще двое парней, не отличающихся сообразительностью, но зато очень выделяющихся объемом своих кулаков.

Ну, можно конечно пофыркать, как, мол, так кулаки за благодетель считают, но скажу я вам это еще тот аргумент в споре! Даже два аргумента, один с лева другой с права и спор на этом, как правило, исчерпан. Вспоминая легкого на язык Черномырдина Виктора Степановича, могу лишь развести руками: „Дума это вам не тот орган, где можно языком!“. Так и здесь, армия тоже…не тот орган…. В общем, приказ я уже подписал на сержантские лычки, дня через три думаю, наставники объявят о повышении, как раз получится по сержанту на десяток, а там может и остальные откиснут, чуть осмелеют да проявят себя. Сквайр Энтеми, говорит, что наверно к следующему месяцу еще под тридцать человек наберется „висельников“, будем надеяться, что к тому времени я смогу укомплектовать их сержантами из первого набора.

Вообще конечно эта возня с солдатиками излюбленная игра мужчины со времен, когда он еще их пластмассовым аналогам в детстве откусывал головы, могу даже похвастаться, лично помню, что однажды откусил голову даже металлическому солдатику в детстве. Мне еще тогда в тот момент помнится, подумалось, что я еще стану великим полководцем. Вот оно, наконец, я дорвался. Каждую складочку на форме, каждый „галун“, „лычка“ или эмблема, вырисовывалась мною любовно собственноручно. Я даже фляги для воды армейского образца велел делать с оттиском легиона. Каким? Хе-хе. Всем спокойно, не мудрствуя лукаво, над лагерем полоскалось знамя с улыбкой в тридцать два зуба старины „Веселого Роджера“. Почему? Все очень просто, солдаты удачи, разбойники и убийцы, ну, в самом деле, не кролика же им на знамя рисовать в розовых тонах? Черное полотно, оскаленный белый череп, правда, вместо скрещенных костей изобразил два клинка наподобие пиратских сабель. В этом моменте была специфика. Дело в том, что по моим сугубо специфическим представлениям, на вооружение легионеров будет идти аналог такой сабли. Со своего пусть и малого опыта во владении клинком, могу сказать, что используемые в этом мире практически повсеместно на вооружении мечи не самое удобное оружие для бойца в строю. Близкий клинч, тесный строй, как правило, левая рука отягощена щитом, все это просто катастрофа для стандарта в метр с плюсом чистого лезвия.

Мало того, что в связи с плохой металлообработкой сталь здесь по весу хорошо нагружает руку. Так еще и длина, может стать помехой для хорошего удара, а так же нанести травму стоящему рядом. Была, конечно, идея комплектации легиона, мечами наподобие римского, но там мне казалось, проблема будет диаметрально противоположная. Насколько я помню из истории, их длина варьировалась от сорока до пятидесяти сантиметров. То есть формально меч не меч, а разделочный здоровенный нож. В общем, посидев, подумав, решился на небезызвестную абордажную саблю, если память не изменяет cutlass. Не очень длинная, но с очень широким лезвием, способным парировать хорошую нагрузку и развитой гардой по типу корзины, что прекрасно защитит кисть, а в случае чего может сыграть роль и кастета. Впрочем, как вы уже поняли это оружие для боя, когда уже идет полная свалка, когда в ход уже идут, чуть ли не зубы. Поскольку это крыло легиона будет под три полка пехоты, то и вооружение мной планировалось соответственное условиям. Ну начнем с того, что на рейде и походе легионер всегда с коротким широколезвийным полу копьем полу дротиком по образцу „пилума“, тогда как при глобальной баталии и позиционной войне где может быть задействована кавалерия, надлежало укомплектовать отряд пикой под четыре метра длинной. Вот и отработка разных положений при построении с соответствующим вооружением при разности задач. Теперь два щита, один рейдовый или походный прямоугольник в высокой части не превышающий метра, для похода под „пилум“ и второй в стандарте высоты метр семьдесят, для пики. Разница в весе, разница в задаче и совершенная ясность, что полумерами тут не обойтись. Нужны как те, так и другие. Вариант на выходе, предполагал в задаче минимизацию веса ложащегося на плечи солдата и при этом способность отразить неожиданное рейдовое нападение, либо же способность при молниеносном переходе войти клином, связав противника ближним боем. В то время как в позиционной войне, когда сходятся войска на поле битвы, когда есть возможность маневра, анализа и каких-то приготовлений, обозом подойдут пики и ростовые щиты.

В будущем была мысль ввести разделение пехоты на легкую стрелковую, укомплектованную луками или арбалетами. Стандарт вооружения на марше вторым видом и, третий будет тяжелый пехотный полк.

С тяжелой пехотой я сомневался, то так, то эдак прикидывая полный ее функционал. По большому счету, подобный род войск необходим для полноценной баталии с полем боя стенка на стенку, а вот уверенности что легионеры будут задействованы, в таких масштабных войнах не было. Какое-то решение принять так и не получилось. Пока будет пусть отработка маршевого вооружения и увеличенного идущего обозом, по мере комплектации численности, наиболее сильные и выносливые так и останутся строевой пехотой, а те что послабее уйдут в стрелки.

А что делать, не каждому дано в жизни пройти кросс в полной боевой выкладке, опять же с мед комиссией тут сами понимаете дела не важные. У кого порог сердца, у кого астма, а у кого-то плоскостопие и ему простой боевой выход в пару километров будет казаться мукой в вечность. Каждый человек с его телом индивидуален, а здесь к тому же и выбирать то особо не из чего.

День перевалил полдень, я стоял возле полосы препятствий, наблюдая как инструкторы гоняют будущих легионеров, на пересеченной местности заставляя делать перестроения и развороты попутно уча реагировать на команды полкового горна и поднимающиеся флажки. Сигнализация во время боя тоже была нововведением в этом мире которое я стал насаждать. Раньше как было? Зазвучал горн, и все ринулись в бой. Вот собственно и все. Теперь же у меня горн давал сигнал не только атаковать, но и менять направления, отступать либо обходить по флангу, замедлить ход, идти на прорыв или же стоять на месте, попутно же звук дублировался соответствующими флажками на длинной штанге. Звуковые и визуальные команды должны быть выучены на зубок, в бою нет времени подойти к каждому и показать пальцем куда встать или куда отойти, а уж пехота на подобные маневры вообще должна чутко реагировать, иначе чуть зазеваешься, тебя не то что вражеская конница раскатает, а своя собственная налетит, половину потопчет.

— Добрый день барон! — Граф Десмос, учтиво поклонился, появляясь у меня за спиной в элегантном костюме с возвращенной мною ему тростью. Я не видел его с злополучных событий в Роне, занятная личность, в какой-то мере мне нравится его учтивость и слог, обаятельный мерзавчик, даже с учетом того, что он похоже уже ой как давно не человек.

— Граф. — Я кивнул не поворачиваясь, Мак давно его засек так, что какого-либо удивления я не выказал. — Приятно видеть вас посвежевшим, как ваша рука?

— Благодарю за беспокойство, мне и в правду получше. — Он подошел ближе, становясь рядом. — Рука, увы, еще долго не будет радовать меня своим видом. Надеюсь, я не беспокою сильно вас своим визитом?

— Пустое граф, право слово, никаких беспокойств. — Я слегка улыбнулся. — Мне доставляет истинное удовольствие общение с вами.

— Могу ли я рассчитывать на некую благосклонность с вашей стороны? — Он замялся, замолчав видимо для того, что бы подобрать слова. — В первую нашу встречу, вы сделали мне некое предложение…эм-м-м…о службе…

— Вы прекрасно готовите граф, вам об этом говорили? — Я улыбнулся, вспомнив ту ночь, и как я предложил ему сдаться и перейти к себе на службу.

— Да, что есть, то есть. — Он кивнул. — Но наверно это не вся служба, которая от меня потребуется?

— Естественно! — Я повернулся, насмешливо его рассматривая. — У такого человека как вы наверняка найдутся тысячи талантов! Нет, нет, даже не смейте утверждать обратного, вы, бесспорно, недооцениваете себя.

— Знаете, после встречи с вами я понял, что местами переоценивал себя. — Взгляд был колючим, похоже, он долго думал, перед тем как здесь появится. — Даже не уверен, что стандартный набор услуг, который я привык предоставлять, будет востребован вами.

Я замолчал, погружаясь в свои размышления, он же молча стоял рядом, не требуя ответа. Нужен ли мне вампир в моей команде? И если да то, сколько плюсов наложится на минусы? Что мне от него может понадобиться? Убийство? Нет, вряд ли я опущусь до подобного. Зарекаться, конечно, не стоит, жизнь она по-разному может повернуться в будущем, но вот так откровенно набирать штат наемных убийц, явно не мое. Что тогда? Праздный досужий интерес? Нет, работы с подобным „морфом“ у меня достаточно, в застенках замка у меня есть прекрасный образец для всех моих работ. К тому же насколько я могу судить по ситуации, граф теперь не только остался без семьи, но и еще не выполнил дважды воли своего предыдущего господина герцога, что скорей всего повлечет за собой ряд неприятностей с той стороны. А может, граф, таким образом, становится заслонным казачком с той стороны? Не смогли убрать, это раз, расстроил пусть и не прямые, но планы герцога в Роне это два, теперь же банально пытаются внедриться шпионом? Может такое быть? Думаю вполне, а вот есть ли мне выгода со всего этого? Трудно сказать.

— Знаете, мой дорогой граф. — Через некоторое время неспешно начал свой монолог я. — Когда-то давно один мудрец произнес: „Si vis pacem, para bellum“, что означает, хочешь мира — готовься к войне. За долгие годы, своей жизни вы наверняка не раз задавались вопросом своей природы, а вернее тем, что вы и кто вы теперь, не так ли? Вампиры были созданы как солдаты, вы быстры, умны, физически очень сильны и у вас внутри сидит жажда. Та самая жажда, через которую вы даже при всем своем желании не сможете переступить. Лучший командир, без слов отдающий вам приказ убей.

Не дубу лукавить с вами и говорить о том, что чем-то отличаюсь от остальных и предыдущего вашего хозяина в желании использовать вас и вашу семью в каких-либо иных ипостасях, нежели уже отведенную свыше вам роль хищника. Считаю это совершенно не к чему, потому, что вы не слепой и сами видите, к какому миру я готовлюсь. Да и сами вы не так давно являлись, одним из орудий судьбы которое чуть не обрушилось на мою голову, и даже больше вам скажу. Мне кажется, что не все еще окончено, между вами и герцогом, все не так просто как могло бы показаться.

— Не нужно. — Я остановил готовые сорваться слова, с его языка взмахнув рукой. — Ваши слова не развеют сомнений, и положение не изменится, невзирая на мелкие нюансы. Без условностей вашей второй жизни, и лишних вопросов, как с вашей стороны, так и с моей. Я готов принять вас и вашу семью к себе на службу с рядом ограничений, таких как ваше питание и поведение на территории моих земель. Продолжать?

— Конечно. — Кивнул он.

— Первое условие, жажду утоляете за пределами баронства.

— Тяжело, но выполнимо. — Он вновь подтвердил слова кивком.

— Впрочем, некоторую помощь в этом вопросе я все же вам окажу. — У меня была пара мыслей о том, что же требует от них их измененный организм, все же не зря я получил докторскую степень, ну и что греха таить, потыкал палочкой в целях эксперимента в узника в своих застенках. — Второе условие никаких привилегий. Если кто-то из семьи нарушит какой-то из законов, он будет наказан.

— Понимаю. — Он был серьезен. — Принимаю.

— Ну и третье, вы больше не убийцы бездумные. Вы солдаты.

Он перевел взгляд на тренирующихся чуть в отдалении легионеров, я последовал его примеру.

— С ними? — Больше для себя, чем для меня спросил он.

— Да. Отдельный батальон разведки „Летучая мышь“. — Я улыбнулся. — Согласитесь граф, солдат звучит гордо, не то, что убийца.

— Кто вы барон? Я не верю что вы простой человек.

— Хех, называйте меня теперь…маршал…да, так и называйте меня теперь, капитан Десмос.

* * *

Когда-то давно прочитал, что судьба человека написана на небесах, и он не в силах что-либо изменить в предначертанном. Не знаю, не хочется верить в подобное, но хочется поклониться тому случаю, что изменил мою жизнь.

Совсем недавно простой врач, без семьи и цели в „завтра“, я обрел неожиданно больше, чем мог рассчитывать. Новую жизнь с чистого листа. Что я имел? Белый воротничок, кусок хлеба и вечер за компьютером перед монитором в глупых попытках поспорить с такими же как я, раскиданными по просторам сети.

О, я не роптал, это была не самая плохая жизнь, и я вполне успешно находил смыслы там, где их, казалось бы, нет. Интересы были, были и планы, были друзья, определенный круг общения, но вот только здесь, в другом мире я неожиданно по настоящему ожил.

Даже не так не ожил, а стал жить, словно заново родился, применяя весь тот багаж знаний и мыслей, что прошли через меня ранее. Не было у меня нужды в богатстве, не было у меня нужды дикой в общении, мне было катастрофически тесно в рамках известного мира. Я просто задыхался в объятиях матушки Земли, я знаю, могу, но там это никому не надо. Здесь же в Альверсе, я не столько знаю, сколько пробую претворять мысли в форму. В жизни никогда не одного дома не построил, здесь же на право и на лево применяю крупицы знаний, выстраивая дворцы. В мелочах, имея, я неожиданно обогатился здесь колоссальным капиталом знаний, ранее бесполезным грузом лежавших у меня в голове. Это действительно интересно работая творить, не всегда до конца осознавая конечный результат. Мне никогда не было еще так интересно, по истине счастливы люди, которым судьбою или же случаем, было даровано счастье быть в жизни на своем месте, отдаваясь делу целиком и полностью, отметая мелочность, погружаясь с головой в свой интерес.

Вот такое у меня начало новой жизни, я барон, я творец, пусть даже не в своем мире не на своем месте и не в своем теле, но именно там и тогда, где я бы хотел быть. Не знаю, как все будет дальше, не знаю прав я или нет, но пойду по этому пути вперед не останавливаясь, ведь столько еще не сделано, начало это даже не середина пути.

Попаданец — 2. Барон Ульрих. Война

Парадокс, когда тебе нужно с утра пораньше вставать на работу, ты мучаешься, ворочаешься, ноешь, канючишь и переворачиваешься с боку на бок, пытаясь отщипнуть у времени, хотя б еще пару секунд сладкого сна. А вот когда ты чуть свет не заря встаешь не на работу, а допустим на рыбалку, то вскакиваешь за пять минут до будильника, бодрый попрыгун, пышущий счастьем и жаждой действий. Такого увидишь с утра, выдвигаясь на работу, и тебя может вырвать.

Но к моей радости, а так же к радости окружающих, встал я еще при звездном небе и выскочил из замка Лисий Хвост, при полном «звездеце», когда моя бодрость духа и радость, источаемая в атмосферу, никому не могла повредить. Что такое «звездец» спросите вы? О, это я вам скажу небо такое, как оказалось. В замке, где я имею счастье проживать, мою страсть к рыболовству разделил молодой герцог Герман де Мирт, по сути, еще мальчишка, но по характеру мужичок похоже в будущем рассудительный, размеренный и не склонный к авантюрам.

Судьба у него была незавидной, это уж точно. В ходе последних, недавних событий жизнь подчистую стерла из его души иллюзии всеобщего добра и любви, заставляя совершенно другими глазами смотреть на мир, этого ребенка. Да что там говорить, родная тетка вырезала его семью, залив кровью его отца, матери и брата весь его дом, оставляя его один на один в юном возрасте с этим беспощадным миром. Да уж события тех дней имели пренеприятнейший окрас и послевкусие, этюд в багровых тонах. Мне волею судьбы пришлось влезть в эту историю с головой, в конечном результате которой у меня на попечении и оказался Герман, угрюмый молчун ключик, к сердцу которого я ненароком подобрал через тот самый «звездец».

Не знаю верно, или нет, в своей жизни мне не довелось в той или иной мере побыть в роли отца либо старшего брата, но я стал приближать его к себе, вот такими утренними забегами к реке, где в медитативном трансе рыболовного счастья, в созерцательной форме, и вселенском спокойствии мы проводили это первое лето. Его первое лето, без семьи и близких вдали от родных стен своего дома.

Каждое утро, когда я вытаскиваю его из постели, заспанного и непонимающего, что происходит, первое, что он произносит всегда, когда мы выходим с ним за ворота замка, это: «Звездец».

Легкое марево неверной предрассветной дымки тумана стелющегося по земле, еще не ушедшая прохлада ночи и безмерный «звездец» от края и до края на горизонте небосвода. Мелкий бисер миллиарда звезд в еще темном бархате ночного неба, завораживает своим холодом и какой-то непонятной невообразимо прекрасной красотой отчужденности.

— Звездец? — Мы стояли рядышком, запрокинув головы и рассматривая небо.

— Ага. — Он зевнул. — Полный «звездец».

— А что, пожалуй, точнее и не скажешь. — Соглашаюсь я, пожимая плечами и, взваливая на плечи, не хитрый скарб самодельных снастей, вручая Герману заплечный рюкзак и по неверной тропинке в этой мгле, через поле и виднеющийся подлесок отправляюсь к реке. Путь в принципе не дальний, от силы ходу с пол часа, но все равно не хотелось терять ни секундочки драгоценного рассвета, так как по поверьям рыболовов именно в это время в реке плавает огромный стопудовый пескарь с непреодолимым желанием попасться на крючок, и только ленивые и нерасторопные его не ловили, а все остальные — да. Ловили. Честно-честно, вот разведите руки пошире. Развели? Еще шире. Так вот, у того пескаря, что я поймал, один только глаз был такого размера.

Как же я благодарен судьбе, богу или случаю, что дал мне шанс посидеть с удочкой на берегу речки невелички в этом поистине лучшем из миров. Да, так уж получилось, что сам я не местный, приезжий, ну вроде как залетный. Родился аж страшно вспомнить, на планете Земля, в незапамятном году в России. Здесь в Альверсте, новом мире немногим больше года, по образованию врач, а по месту работы нынче величайте меня господин барон Ульрих фон Рингмар.

История темная и пренеприятнейшая, вспоминать те события, которые мне пришлось пережить, не самое приятное занятие, но факт остается фактом, в теле мальчика из забытой богом деревеньки на окраине, оказался я сорокалетний мужик, всеми правдами и неправдами выгрызший себе место под солнцем.

Да уж, погрызть пришлось, не самым оригинальным способом, но мне удалось откровенной ложью стать довольно внушительной фигурой на местной арене власти. Нет не подумайте, гордится не чем, ложь даже во спасение останется ложью, и я сам это прекрасно понимаю, отдавая себе отчет в том, что играю с судьбой в займы краплеными картами, но дело не только во мне. Хотя зачем душой кривить? Я не отдам того, что уже имею без боя, деньги, власть, положение, все это не мое, и в то же время заработано мною от и до.

Извилистой тропинкой вышли в поле, где уже туман от близости реки, крепким бархатом серой ваты устилал всю землю, конденсируя бусинки росы на пряную свежесть разнотравья. Вот она река, гладкая гладь темной воды, без единого намека на ветерок. Сухой прошлогодний камыш с махровыми шапочками на навершии своих пик, вчетверо превышал наши головы, замерев по стойке смирно. Красота и безмерный покой.

— Улич, пошли сегодня к затоне? — Герман словно борзая раздувал ноздри в предвкушении, мальчик по настоящему проникся моей страстью. Правда темпераменты у нас разные, мне больше на течении нравилось ловить, по пояс заходишь в воду и белорыбицу как из пулемета в проводочку дергаешь, а он другой. Стратег так сказать, выбирает заводи и затони, ищет омуты и ямки по дну. Любит толстопузых карасей и тяжесть круглобоких великанов карпов. Подобная рыба не любит суеты, здесь нужно прийти, сесть основательно, чтобы минимизировать свою деятельность, которая может шумом отпугнуть рыбку. Никакого шума, закормил местечко и замер, затаился и смотришь, бдишь, так как только молодь карповая бесхитростно утягивает индикатор поплавка, а вот те, что покрупней да по опытней могут нежно подойти и легко снять наживку, да так что поплавок и не дрогнет.

В этом плане болезнью Германа стали лини. Ох, и радости и счастья у нас при поимке этой рыбки! Вот вы в детстве читали Пушкина, его сказку о золотой рыбке? Художники современности, обычно иллюстрируя эту сказку, вырисовывают рыбку на подобии тех, что плавают в аквариуме, в простонародье «вилихвосты», пузатики такие желто-оранжевого окраса с пушистым хвостом. Но мало кто знает, что прообразом для рыбки из той сказки был не кто иной, как наш родной линек. В зависимости от прозрачности воды, эта рыбка имеет от матушки природы, натуральный золотой окрас. Меленькая такая «кольчужка» чистого золота, отлив старой бронзы на плавниках и бусинки янтаря глазок, делают эту рыбку восхитительно прекрасным трофеем, этакой сказкой воплоти. Тут и говорить не о чем, я старый прожженный пройдоха с замиранием сердца брал в руки такого красавца, а уж мальчишка девятилетний, так вообще прыгал выше головы от счастья, когда ему удавалось с большим трудом выудить эту красоту.

— Ладно, пойдем к затоне. — Согласился я с ним.

Вскоре дошли до места, заросшему водорослями водному карману, широким полукругом врезанному в берег и со всех сторон скрытому камышом. Шуметь не пришлось, здесь у нас уже были две вытоптанные до этого прогалинки рядышком, где мы после небольшой суеты и замерли каждый наедине со своими мыслями.

Наверно вот именно за это я и полюбил когда-то давно рыбалку. За тишину и возможность вот так вот среди суеты и круговерти жизненных перипетий и суматохи будней, сесть и подумать, собравшись с мыслями, подобрав в кулак расхлебанные чувства и обстоятельно так помолчать, о главном в своей жизни.

Барон Ульрих фон Рингмар, хех, по сути, девятилетний мальчишка, а на деле кто? Да, уже сейчас мне есть чем похвастаться. Дела в баронстве под моим недремлющим оком творились с размахом. Касприв город на реке и негласная столица Рингмарского баронства, напоминал муравейник своей кипучей активностью и суетой живущих в нем. Народ строился, народ торговал, народ благодаря моим начинанием оживал, приобретая некий лоск и оттягивая свои карманы звонкой монетой. Фабрики и заводики коптили небо, сам город строился и перестраивался, жизнь набирала обороты, выходя на новый уровень, на новое развитие.

Самым радостным лично для меня событием стали сплошным потоком идущие торговые обозы из соседних земель, а так же из столицы. Казалось бы, мелочный товар, выпущенный мной в этот дикий мир, шел нарасхват, что называется практически сходу с конвейера. Мыловарни в Касприве уже было три, а меж тем товар с них уже продан на три месяца вперед, стекольное производство пока не расширялось, хотя было, чуть ли не самым рентабельным из производств. Казалось бы, зеркало, что может быть проще? А вот меж тем, в этом мире и времени, чем-то напоминающим прошлое моего мира, ориентировочно средневековье, это был товар, за который отдавали баснословные деньги! С одной стороны моя жадность говорила мне, выкидывая по максимуму товар, срывай барыши, а с другой стороны разум говорил, что и цена упадет и, ты завязнешь на одном, упуская то, что есть возможность поэкспериментировать, выпуская в серию и другие товары.

К примеру, листовое стекло на окна. Практика уже есть, в том же Лисьем, с моей подачи практически полностью заменены оконные рамы, да и в городе в некоторых домах было это чудо. Стекло, правда, по моему представлению, было еще немного мутновато, да и толщина листа была от десяти миллиметров ориентировочно. Тоньше пока не могли делать, проблема возникла с «прокалом» похоже, слишком хрупкое оно становилось при меньшей толщине, рассыпалось буквально на руках. Но зато, посуда первой партией ушла в массы, причем похоже оцененная народом по достоинству. Простые кружки, вазы и блюдца, неожиданно востребованы, стали кувшины и бутыли. При том же заводе шла керамика, где первым делом я истосковавшийся по комфорту наладил сан узлы и раковины, но здесь мое видение мира в чистоте, столкнулось с непросвещенностью народа, товар этот практически не покупался. Зато уходила облицовочная плитка, буквально тоннами уходя в лет из печей.

Деньги вроде бы у меня были, а вроде бы и нет. Натура видимо у меня такая, вроде бы сиди да ложи копеечку к копеечке, да в ус не дуй, но нет, я строю, причем с помпой и размахом. Новый замок, новые кварталы в городе, что-то на дороги, что-то на небольшой торговый флот, бегающий по речке, уходит денежка, ну да я не в претензии. Это мои мысли и мое виденье, того, как должно быть. Не могу я так, воспитан плохо, наверное, люди по пояс в нечистотах, грязи барахтаются, а мне не все равно. Люди тут людьми торгуют, а я дурак вроде как против.

Власть имущие, живут, поплевывая в потолок, да войнушки затевают, а я вот и тут недоволен. Ну не дурак ли, затаить обиду за то, что солдаты вырезали какую-то деревеньку где-то в лесу? Подумаешь, крестьяне какие-то, бароны то договорятся. Ага, договоритесь вы у меня еще. Остро кольнуло сердце при воспоминании о старике Охте и моей, так сказать новой мамы, бедной не в чем неповинной женщины, погибшей так страшно и так глупо.

Это страшно, просто страшно, когда безнаказанность постулат реальной жизни. Нет, я не судья и не собираюсь выносить приговор, тебе жить, а тебе умереть, но прощать всем и все не собираюсь.

Для этого и набиваю кулаки, в частности немного беспринципно, использую заключенных, осужденных на смертную казнь как будущий костяк своей армии. Вот такой вот я «крендибобер», скромный, тихий и мирный полководец.

Впрочем, за это мне еще аукнется, сэр Дако смотритель и так сказать по роду службы страж замка, уже получил из столицы ряд бумаг предписывающих ему всесторонне изучить мою деятельность в этом плане. Вопрос большой политики, с этим все ясно, есть король, власть в последней инстанции и есть мы местечковые царьки, графы, бароны, герцоги. Власть на местах, облеченная и подкрепленная в той или иной мере силой оружия. В этом то и корень зла. Кто может дать гарантию, что кто-то из местечковых не соберет достаточное количество войск, чтобы приобрести легитимность своих претензий на все королевство? Отсюда и родился закон, по которому король строго регламентирует количество войск у отдельно взятого своего вассала.

По имеющимся бумагам еще от Каливара, предыдущего барона и по совместительству моего отца, мне надлежало иметь личную гвардию, общим числом включая рыцарей и офицеров не более сотни. На данный момент в подчинении капитана Гарича, начальника моей стражи выходило что-то около восьмидесяти человек. Ну а дальше начинались тонкости юриспруденции, которой пользовались до этого бароны Рингмара.

Поскольку во владении был более или менее крупный город, в нем указом создавался магистрат, где на службе внутреннего охранения было порядка ста человек, так сказать внутренние войска, формально вроде, как и не мои, а реально подчиняющиеся мне целиком и полностью, так как бюджет то в моих руках. Здесь же от магистрата по подобной же системе отчужденности был полк внешнего охранения. Стража в разъездах по дорогам, гоняют разбойников, собирают кое-какую мзду с крестьян, в общем и целом теми или иными окольными путями за все про все выходило, документировано оправданно перед короной что-то около четырехсот человек.

А вот оправдание для создаваемого мною легиона, нужно было еще написать. Уже к середине лета я без ложной скромности набрал сто двадцать человек, расквартированных в палаточном городке возле строящегося учебного корпуса легиона. Контингент там был бедовым просто жуть. Все убийцы и душегубы, как с баронских земель, так и отловленные залетные разбойничьи ватаги. Народ мутный, злой и темный, но пока сдерживаемый мной как это бы не звучало странно, лаской и добротой.

Смешно, но большинству, похоже, именно этого и не хватало. Не от хорошей жизни народец пустился во все тяжкие. Здесь же и сейчас, я предлагал им кров, пищу, одежду и толику уважения, что они не твари какие, а люди, у которых есть второй шанс, невзирая на то, что у них за плечами.

Много это? Мало? Пусть решают сами, выбор собственно невелик, вон виселица, а вон армейское ярмо, выбирай куда тебе. Я не хочу навешивать клеймо порочности, этакую печать Каина, на всех и каждого, но и сам по здравому размышлению не в состоянии прощать грехи тяжкие. Они убивали и совершали бог знает что в своей жизни и если нет «тямы» в голове, понять, что это последний шанс стать человеком, что ж, значит, так тому и быть.

Но пока за четыре с половиной месяца, что существует легион, у меня с этими деятелями ножа и топора не возникло серьезных проблем. Пробовали некоторые граждане, возвысится в легионе среди прочих, этакий аналог «дедовщины» навязать, да только шкуры себе попортили. По десятку раз в назидание, кнутом по хребту сержанты прошлись и все, тише воды ниже травы. Вполне себе так толерантненько, время то мирное, это в военное время по уставу бы вздернули на ближайшем дереве, а здесь так, пожурили что называется. Но, наверное, все же стоит сказать и то, что на глупости и вольные мысли у них по большому счету не оставалось свободного времени. Тренировки, маневры на полигоне, строевая подготовка, владение оружием, а так же грамматика, математика и география.

Кому сказать не поверят, но неожиданно, всех этих душегубов, весь этот сброд согласилась обучать графиня Шель де Красс! Графиня! Непонятно? Ну не знаю, это допустим как если бы ко мне в моей прошлой жизни, в среднюю школу номер сто шесть приехал Леонид Ильич Брежнев и сказал: «Сынок, давай я тебе с географией подсоблю?». Ну, или там Путин, диктант вместе с вами сидел писал, высунув кончик языка от усердия.

Возможно, конечно привираю, но культур-мультур на ее занятиях я берег, всегда усиленным сержантским составом, задумчиво так постукивающим по ладошке кнутом. Да, да, как уже говорилось, я верю людям.

Но и о нелюдях стоит вспомнить. Есть и такие, в доблестном первом пехотном легионе Рингмара. Шесть вампиров под руководством своего «папочки» капитана Десмоса, сидели за учебными партами, старательно конспектируя учебный материал. Жуткие жути, кошмары, летящие на крыльях ночи, оказались еще теми грамотеями. Двое даже пальцев не могли сосчитать на своей руке, а меж тем самому молодому «морфу» было не много не мало, а семьдесят годков!

Вот упыри! Столько лет прожить, а ума не нажить. Нет ну как так можно? Иметь чуть ли не вечность под рукой и так бездарно ее проживать. Ладно, ладно, тяжело им пришлось, постоянно в бегах, жизнь почти всегда ночью, все на них охотятся и не любят, пытаясь всячески засадить осиновый кол в сердце, но елки-моталки и умирать то безграмотным нельзя!

Отдельный развед батальон «Летучая Мышь», имел свою культурную программу и ряд дисциплин для изучения. Минимум строевой, минимум взаимодействия с основными частями и по максимуму учебного процесса, по географии, математике, грамматике, а так же небольшой ликбез по методике ведения диверсионной и партизанской войны. Скрытность, ряд простейших шифров, организация слежения, в общем все, что я смог почерпнуть из развлекательной литературы про шпионов и кинофильмов Голливуда. Может это и смешно конечно, но ребятам реально понравилось рисовать черные полоски на щеках при передвижении скрытно в лесу. Коммандос просто! Зачем это делается я правда внятно объяснить не смог, но зато сослался на многовековую традицию, мол, так надо.

Вампиресса из моих застенок, так же был выпущена или скорей возвращена назад в семью, она то и была тем семидесяти летним юнцом, а главным сюрпризом стало то, что в расположении «Летучая Мышь», двое были шикарными на мой взгляд барышнями. Первая красивая утонченная, вампиресса под девяносто лет, леди Рисп, и миниатюрная шатеночка с лукавыми бесятами во взгляде Тина.

Поскольку знаний как таковых в этой нелегкой стезе разведчика, шпиона и диверсанта, у меня не было, то уже через три месяца батальон вышел на первое свое боевое задание. Так сказать, тяжелым трудом и работой набирая практический опыт. «Летучая Мышь», должна была проникнуть на территорию предполагаемого противника, а именно Нуггета Когдейра, с целью выяснить реальное расположение его войск, их численность, а так же присмотреть места для стоянок и хоть какое-то наличие дорог в этом баронстве.

Не обошлось и без хитростей, о которых даже моя разведка не должна была знать. Дело в том, что у меня была небольшая идейка по глобализации процесса слежения. Систему, под названием «Большой Брат», я составлял на досуге, экспериментируя со своим Маком. Правда все пока на бумаге, все в теории, но возможно в не далеком будущем и на деле. Все-таки кто бы, что не говорил, а компьютер это величайшее изобретение человека. В этом мире дрянного железа, коней и не чищеных зубов, мой компьютер был настоящим оттягом. С какой радостью можно открывать странички в реальном времени, из скопированной библиотеки сэра Дако! Записи, свитки, бумаги, все эти кодексы и законы, приказы, все это погребло бы меня лавиной, забирая все до последней минутки. Просто физически я бы не смог управится даже с половиной своих дел, не говоря уже о законодательстве, простейшей бухгалтерии и хоть каких-то научных изысканиях. Да, это неоценимое подспорье, с учетом того, что этот мир сложнее, чем я думал.

Не знаю даже как правильно сформулировать, но здесь наука при всей абсурдности этого мира, на голову выше моей родной Земли, и все благодаря искусству магии.

Я опустил руку под воду, посылая через команду Мака, импульс эхолокации, выстраивая визуальную картинку в толще воды, в реальном времени видя рельеф дна участка реки, а так же всех крупных ее жителей.

Магия — искусство на грани понимания, способность оперирования энергией, визуализируя ее формы в компактные узлы и комбинации команд — чуждая человеку форма научного прогресса. Наука шагнувшая в вершины и дали где даже мне не найти понимания, человеку двадцать первого века. Да уж, человечеству еще идти и идти до этих вершин. Здесь же в этом мире, магия это наследие почти ушедшей цивилизации эльфов, гуманоидной расы некогда полноправных владетелей этой планеты.

Все просто и сложно одновременно, действует из принципа свободной энергии движения, исходя из постулата, что все в той или иной мере не что иное, как вид энергии. Вон ворона летит, видите? Так вот нет там вороны, не ворона это, а энергия, которая летит в энергии, создавая энергию. И я всего лишь энергия, которая думает об энергии при этом, чем черт не шутит, возможно, создавая вокруг себя энергию.

Запутанно, но по существу в какой-то мере объясняет общие принципы. Определенным образом мозг человека, в ходе инициализации проходит ступени изменений, в дальнейшем позволяющие ему в той или иной мере, в зависимости от личностного индивидуального параметра предела, оперировать, энергетикой в мире, трансформируя потоки в вариации, действия. Это может быть банальный толчок воздушной массы, слегка всколыхнувший волосы на голове, а может так же быть нетривиальный температурный выброс с воспламенением кислорода, который приобретет образ несущегося на вас огненного шара.

Тут я даже боюсь представить все грани и возможности, открывающиеся перед человеком. Впрочем, наверно все же могу, вернее, могу представить, до чего смогли додуматься местные при оперировании магией, а вот что может натворить действительно человек знающий, это даже страшно.

За примером далеко ходить не нужно, возьмем тех же вампиров, наследие гремевших когда-то войн. Мутация, вызванная одной лишь целью, создание универсального солдата, в то время как войны отгремели, генералы ушли, а вот солдаты остались.

Камыш рядом со мной раздался в стороны, выпуская на свет ярко рыжую копну спутанных волос и улыбчивую веснушчатую мордашку, тут же скорчившую мне мину и высунувшую язык.

— Ох тыж ё! — От неожиданности и испуга я выронил удочку из рук. Вот же бесовка! Даже не знаю, какая именно, их тут пять и все рыжие в веснушках. Нет, я конечно знаю, что это кто-то из полка привезенных мною дочек барона Кемгербальда, но вот запомнить их по именам все никак не удосужусь.

— А-а-а-а! — Послышался голос Германа, после чего следом раздалось характерное, бульк!

Оп-па, а это уже плохо, значит, в стороне Германа свой промысел вели старшие девчонки, только они могли кинуть того в воду. Мегеры! С места в карьер я ломанулся как лось, перепуганный без оглядки, ломая на своем пути камыш спотыкаясь и падая но, вновь поднимаясь и работая ногами пытаясь скрыться от идущей по пятам рыжей напасти. С недавних пор банда девчонок в замке скооперировалась на момент отлова и всяческих подковырок в нашу с Германом сторону. Пока в виду их явного численного преимущества, а так же из-за того, что с ними была в банде Деметра и старшие девочки Кемгербальда, мы терпели одно сокрушительное поражение в этой войне за другим.

— Стой!

— Держи!

— Уходит!

Врешь, не возьмешь! Я, барон Ульрих фон Рингмар, быстр и хитер аки змий искуситель в райском саду! Плохо было то, что Мак эхолокатором не мог вычленить их в камыше, который глушил все на корню, ну да ладно мне главное вырваться в чистое поле, а там, в платьях они за мной не угонятся.

— Попался!

Выскочив из камышовых зарослей, я угодил прямо в крепкие объятия Деметры, черт, вот же не повезло! Ей уже двенадцать. Кобыла! Хотя по сути худенькая черноволосая, правда, немного высоковатая для своих лет, но меж тем вполне способная скрутить меня девятилетнего пацана в бараний рог.

Следом из зарослей вывалилась вся «гоп» компания, раскрасневшаяся и запыхавшаяся от бега. Девчонки с ходу, толпой кинулись на меня, повалив на землю. Вот же незадача, я тут, понимаешь ли, хозяин, властитель судеб, барон, едрить меня за ногу, маг, полководец, без пяти минут покоритель вселенной вынужден валятся уткнувшись носом в землю, ибо дети — наше все.

Словно Ленин, вождь мирового пролетариата, я со скорбью на лице о судьбах человечества, был на руках доставлен к реке, в которой сидел, насупившись, Герман и запущен в полет кверху тормашками.

Бульк!

А Герман пессимист и утопист, так и сидел в реке, не пробуя убежать. Впрочем, скорей всего шансов избежать повторного макания у него без меня было мало, а «утописты» мы теперь с ним на пару.

— Бе-бе-бе! — Дразнились самые мелкие.

— Фу-у-у-у! — Показывала язык Пестик — Ви, одна из первых заводил этой банды.

— Все мальчишки дураки! — Выкрикивали те, что постарше.

— Ха! — Скрутила кукиш Деметра, с утонченной грацией присущей истинной леди.

— Ну что брат Герман, будем мстить и мстя будет страшна? — Я сделал страшную мину после всплытия в районе товарища по несчастью.

— Улич! Как же они достали! — Мальчишка чуть ли не ревел.

— Так! Ну-ка соберись, ты мужчина, а мужчины не плачут! — Я обнял его за плечи. — Сейчас мы им устроим!

Уже готовое плетение Эббузова кулака с помощью Мака я разложил на части, быстро удаляя ударную мощь, немного убирая закачку энергии на контур силы, просто и со вкусом сорвавшееся заклинание вздыбило пенную волну пополам с прибрежными водорослями и придонным илом, окатывая стоящих мучителей на берегу по вектору заданного направления.

Кулдых! Миниатюрное цунами ударило по берегу, сбивая с ног девочек, после отката похожих на невесть что, в траве побитом камыше и черной «муляке» со дна реки.

— У-у-у-у-у!

— А-а-а-а-а!

Ну вот, теперь с той стороны начинают реветь, так никаких сил не хватит всех бегать успокаивать. Придерживая за руку мальчика, выполз из реки, собирая в кучу наш жен коллектив, пытаясь успокоить и хоть немного привести их в порядок. Так, считаем, раз, два, три…где еще? А вот вижу, четыре, пять, все? Рыжульки все, еще Пестик и Деметра где-то, ах вот они унесенные прибоем хныкают.

— Так ну-ка собрались! — Умаявшись, я прикрикнул на них, сердито уперев руки в бока. — А то вечером никаких сказок!

— Ну Улич!

— Так не честно!

— Ну не надо!

Тут же заголосили они уже на пару с Германом, так как сказок я знал много и частенько вечерком перед сном, радовал ребятню, с удовольствием их пересказывая. Ну что поделаешь, не покривив душой, могу сказать, что дети самый благодарный слушатель, кто знает, тот поймет какое счастье радовать ребенка, пусть и такой казалось бы безделицей как сказка. Хотя к моей радости, как правило, мои рассказы приходили послушать и баронесса с графиней, подхватывая на руки ребятню помладше и баюкая их на руках. Даже старик Дако и то периодически приходил послушать, тихонечко сидя в кресле и местами многозначительно по Станиславскому хмыкая.

В такие вечера, я был счастлив, что тут сказать, очень долго в своей жизни я оставался, одинок не зная радости семейного круга и тепла. Семья, незнакомое до сих пор слово неожиданно ласково легло мне на сердце, будоража память урывками заставляя вспоминать далекое прошлое, когда я был таким же сорванцом и были живы мои родители такие молодые и красивые, такие добрые и любимые.

— Ир-р-р, эх!

— Ир-р-р, эх!

Из задумчивости меня вывели удары весел об воду. Малышня замолчала, так же как и я, поворачиваясь на звук идущий от реки, где неспешным ходом в мерном дружном ритме шли три больших корабля, при виде которых тревога кольнула сердце.

Контуры хищника, высокие борта, увешанные щитами, весельный ход. Речка не велика от силы в месте, где мы стояли метров пятнадцать, ну может под двадцать, от чего нам прекрасно были видна вооруженная команда на судах. Бородатые диковатого вида мужики в кольчугах поверх шкур.

— Ир-р-р, эх! — В унисон мерно команда била веслами, под простенький ритм, но довольно ходко и бодро идя по воде.

— Демочка! — Подозвал я посерьезневшую Деметру. — Скорым шагом в замок, всю мелочь доставишь и сдашь на попечение баронессы или графини, сама бегом к Гаричу. Пусть поднимает солдат, всех к Касприву.

— А ты? — Пестик прижалась ко мне, обхватив испуганно.

— А я следом за гостями.

* * *

Ребятня скрылась в зарослях камыша подгоняемая старшей Деметрой, оставляя меня одного на берегу. Последний замыкающий корабль уже скрылся из виду, не долго думая, скинул с себя сапоги и рубаху, оставляя лишь легкие штаны которые не будут мешать при заплыве. Берег с небольшой отмелью посему спокойно спустился в воду, пройдя вперед и уже оттуда выплывая на течение, аккуратно и экономно сплавляясь вниз следом за ушедшими судами.

Течение было у берегов слабеньким, но меж тем легко подхватило мое худенькое тельце, набирая скорость, да и я помогал по мере сил, слегка подгребая, стараясь не столько плыть, сколько держатся на плаву, сплавляясь следом. Плавать я умел и любил, потому особо не боялся такого марафона вслед, за уходящими по воде. Да и до самого города отсюда было не так уж и далеко, ну может чуть больше километра. Можно было конечно и по берегу пройтись, но это будет мука, по таким плавням пробираться я буду в разы дольше.

Сердце не зря кольнуло тревогой, память услужливо рисовала картинки викингов из истории моего мира, а опыт уже приобретенный здесь, твердил лишь одно — пикты. Северные варвары, наемники не так давно выступавшие на стороне Когдейра и пусть сейчас они без гербовых накидок своего предыдущего нанимателя, но от этого северяне не становятся менее опасными. Именно они вырезали некогда мою приемную семью в деревне Дальняя, жестоко, словно скот практически всех до одного. Вообще вояки они те еще, в то время как Каливар сцепился с основными силами Нуггета, эти наемники ворвались тогда в обоз, вырезая слуг, детей и женщин.

От Десмоса с его командой, находящихся сейчас на землях Когдейра, поступали отчеты о том, что барон встретился в своем замке с главой одного из кланов этих разбойников, но вот то, что они прийти по воде могут, я не ожидал никак. Хотя должен был. В этих землях повсеместно принято считать, что пикты в большинстве своем лесные варвары. Дикари сидящие в северных лесах, а вот банально глянуть на карту и увидеть, что на севере эти леса выходят к морю, это ж еще догадаться нужно.

Хотя может еще обойдется?

Не обошлось, в небе над горизонтом поднялись клубы дыма и над водой, явственно потянуло запахом гари. Сердце бешено застучало, перегоняя по телу возбуждение и страх. Лишь бы большой беды не наделали, вот же не было печали…

Подплыв к берегу, выбрался из реки, выскакивая на сушу и пускаясь бегом к виднеющимся уже впереди домам. Отсюда видны были стоящие корабли со спущенными с них прямо в воду сходнями, команды на кораблях не было, все похоже ринулись на берег.

Неприятным моментом было то, что грабители несли с собой огонь, забрасывая некоторые из домов факелами. На встречу стали попадаться бегущие из города жители, женщины дети, старики и что самое удивительное вполне здоровые мужики бежали без оглядки, зачастую расталкивая впереди идущих женщин.

Вот это номер, жили-жили, строили, а теперь как беда пришла все гори, синим пламенем и даже руки не поднимут, что бы за свое добро побороться? М-да уж, подленький и забитый народец, или может это я такой, не понимаю чего-то в этой жизни?

Действовал на автомате, вбегая в город и проносясь к берегу реки, где стояли суда северян. Группа из тройки вооруженных топорами захватчиков, изломанными куклами впечаталась в стену ближайшего дома не успев даже, повернутся в мою сторону. Мыслей как таковых не было, все нутро заполняло обида и злость, как на себя, так и на варваров и бегущих горожан.

Из проулка вылетело копье тут же остановленное защитой Мака на подлете ко мне, еще одна тройка угрюмых бородачей, ощетинившись сталью клинков, выскочила на меня, видимо они были свидетелями расправы над своими товарищами.

Воздушная карусель из лезвий все того же мастера Эббуза, тут же сорвалась с контроллера, разворачивая убийственные контуры набирающих силу плетений, кровавыми ошметками давя крики боли, врубаясь в плоть нападавших. Жуткое зрелище разрываемых тел и отлетающих конечностей отрезвило меня, сбивая адреналин и заставляя, ужаснутся собственных действий. Я никогда раньше не убивал. Никогда. Так страшно и так холодно невзначай, я отдал команду на автомате, принимая этот грех на себя.

Страшно. Двое превратились в натуральные изрубленные куски окровавленного мяса, а один в агонии выгибался на земле, крича во всю силу своих легких, с ужасом рассматривая лежащие рядом отсеченные руки, которыми он пытался закрыться от невидимой смерти.

Пу-бум! Сработавшая защита Мака, сгладила мощный удар, но вот инерция, закрутила меня по земле, сбивая с ног. Новая тройка во главе со странным созданием, выскочила на меня со стороны пирсов.

Именно созданием! Мощный торс и чудовищные жгуты накачанных рук, зеленоватая кожа и приплюснутая морда с торчащими клыками. Орк! Точно я читал про них! Меж тем поднимаясь с земли, я вдруг осознал, что меня приложило, кто-то использовал воздушный кулак! И этот кто-то с зеленой противной мордой, плетет следующий узор силы. Ого-го! А у разбойничков есть свой маг!

Урох или орк на человеческий лад, довольно профессионально выдал по мне концентрированный температурный заряд, оформившийся в полете в огненный шар, впрочем, тут же принятый мною на защиту любезно отрабатывающего программу Мака. Тут уже мне стало не до самобичевания, все просто и ясно вот враги, и это бой. Кольцо мастера Прая, пылающий круг всепожирающего пламени огненным столбом выбился из-под ног нападавших, в считанные секунды, охватив бушующей стихией пяточек земли общим диаметром около пяти метров. За какие-то мгновения, превращая пылающие факелы сопровождающих мага в пепел на ветру. Но не уроха, не его, зеленокожий маг даже не тратился на свою защиту мощным прыжком за мгновение до того как развернулся мой узел заклинания, он выпрыгнул из зоны поражения и оскалился в жуткой гримасе, широко расставив руки и как бы отпуская мне поклон.

— Молодец щенок! — Гортанным голосом, давясь смехом, произнес он. — Гульспьер сейчас тебе покажет еще фокусы!

Орк с феноменальной скоростью один за одним, вколачивал в меня воздушные кулаки, бомбардируя мой контур защиты и вздымая вокруг меня столбы пыли и куски сорванной мостовой. Впрочем, без какого-либо результата, другой бы может и прогнулся, но нечто подобное, варварски грубое и тупое продавливание, я уже проходил под контролем сэра Дако, на испытаниях моего компьютера.

Да идет расход энергии, да защита не бесконечна, но ведь и меня еще рано списывать со счетов! Труды мастера Эббуза мага, жившего чуть более чем тысячу лет назад, были моим коньком. Мне импонировал этот мастер, своим умением закручивать воздушные массы, превращая невидимые нити аэра в страшное оружие, в неотвратимо прекрасном буйстве небес.

В принципе можно было запустить комплекс узлов и составляющих заклинания, через Мака, но признаюсь честно я немного испугался отвлекать своего защитника от такого нужного и полезного занятия как спасение моей шкуры. Вздохнув пару раз для успокоения, выстроил умозрительно пяти компонентный блок-узор нового заклинания еще не опробованного мной не разу, но заученного от и до за месяцы тренировок.

Сложный ох и сложный узор, это не кулак с его простой структурой, два первых узла шли только на контроль и управление, мощь накачки шла в каждом контуре отдельным витком, третий поворот энергии на образ, так сказать формирование, четвертым задаю гибкость структуры связывая все это на первых двух, а вот пятый контур был по принципу как пишут в автобусах: «при аварии выдернуть шнур, выдавить стекло». Если что-то пойдет не так, нужно это «не так» как-то остановить.

Небольшой пяточек улицы, где орк мутузил мой защитный контур, внезапно накрыло ватной тишиной, словно плотным пуховым одеялом. Пыль и земля опали, сам орк удивленно уставился на меня силясь, по всей видимости, прочитать создаваемое плетение. В дело пошел третий контур, с ревом закручивая плотные воздушные жгуты, раскручивая смертельную мощь торнадо вокруг меня. Оставляя внутри так называемый пятачок «око бури», где в относительном затишье остался я, тогда как торнадо подхватывая по периметру все и всех, в страшном буйстве стихии раскручивало свою спираль.

Надо отдать ему должное физ щит, орк установил лихо, но вот избежать захвата торнадо уже не успел, увлеченный ветром, он носился по кругу вместе с собранным мусором, вырванными досками и камнями мостовой. С каждым мгновением скорость и мощь торнадо увеличивалась, ветер бешено ревел, круша на своем пути любые преграды выворачивая кусками стены близлежащих домов.

Напряжение отката от затраченного энергетического потенциала, тяжестью обрушилось на меня, струйкой крови сбегая по подбородку из закровившего носа. Разом тело скрутило от подкатившей тошноты и слабости в ногах. Ох, ты ж елки, я и не ожидал, что откат так сильно может ударить по мне!

Что бы окончательно не сползти наземь от усталости, быстро передал контроль на Мака, его энерго насосы вполне на уровне подхватили раздачу на структуры заклинания снимая с меня это чудовище, сосущее энергию больше чем я мог бы дать.

Ну что зеленая жаба, выкусил?! Пошатываясь, я сделал первый шаг, в сторону реки смещая вместе с собой и раструб дикого и страшного торнадо. Шаг, другой, перед глазами поплыли зеленые круги, меня вырвало, но я, немного продышавшись, все же продолжил путь, к кораблям противника сметая на своем пути мощью вихря постройки и преграды.

К мусору внутри вихря добавилась засасываемая вода из реки, сам смертельный столб набирал мощь, возвышаясь на несколько десятков метров, выше крыш домов, было жутко страшно. Где-то внутри летал вражеский маг скованный этой ветряной смертью.

Бу-бух! Огромный валун, вывернутый из земли ударил, разбивая в щепки борт первого из кораблей пиктов. Мачту на втором оторвало, в считанные мгновения, судно стало медленно раскручивать по воде, лишь третье стоящее чуть выше по течению пока только раскачивалось на волнах без особо сильных повреждений.

Наручи и шейный кулон, где была свита, структура моего компьютера стали заметно нагреваться, слегка обжигая кожу, впрочем, пока еще терпимо, насосы с трудом, но исправно поддерживали разрастающееся чудовище дикого воздушного зверя.

Да уж, а монстрик-то растет не по дням, а по часам! Вокруг меня стихия стала выдирать землю, вырывая целый котлован, щупальце ревущего воздуха кружило в воздухе под тонну всевозможного хлама.

Неожиданно сработал Мак, отражая прилетевший неизвестно откуда огненный шар. Ого! А меня то опять атакуют! Неужели жабья морда после такой чехарды еще способен на что-то? Чтоб окончательно не опустошить резерв компьютера запустил пятый контур самоликвидации вихря с ужасом и запозданием, осознав, что все, что было поднято вверх, по старой яблочной традиции обязательно приземлится на голову Ньютону! Камни, доски, земля, вода, куски стен и обшивки корабля, одна мачта и один орк рухнули с высоты, на землю, осыпая все по кругу вдоль меня, словно и не было смертельного вихря только что бешено кружащего всю эту массу.

Двое! Их было двое! Первый орк с которым я схватился, похоже, без сознания валялся в куче мусора, а вот второй немного уступающий первому по комплекции стоял в безопасном отдалении, злобно буровя меня бусинками глаз.

Легкое движение рук и урох запускает огненный шар, расползшийся пунцовой кляксой пламени по установленной защите. Черт, а мой Мак порядочно потратился на вихрь, индикаторы показывали примерно сорок процентов от общего энергоресурса! Мда, как-то я не под рассчитал, одно дело на тренировке с сэром Дако стоять в глухой защите и совсем другое, когда тебе помимо прессинга приходится еще и огрызаться боевыми контурами, порядочно забирающими от общего маго резерва. Тут даже ускоренная закачка компьютера не в состоянии справится.

Размазав все еще бегущую из носа кровь по лицу, принял единственно верное решение, а именно со всех ног бросился бежать в ближайший проулок, на ходу перепрыгивая кучи мусора и завалы. Нет ребят, я не трус…но я боюсь. Однако все равно удалятся от уроха, не стоит, маркером фиксирую его на локаторе Мака, а сам, оббежав вокруг дома, тут же запускаю во «вражину» кольцо Прая, вновь давая деру по узким улочкам, оббегаю по кругу, уже с другого проулка атакуя недоумевающего и растерянного врага.

Уже минут через двадцать, орк гонялся с отрядом головорезов за мной по лабиринту Касприва, сыпля в спину нехорошими словами и не менее нехорошими для моего здоровья заклинаниями. Что было, несомненно, мне на руку, так как давало время на подпитку, а так же собирало разрозненные и разбредшиеся шайки пиктов в одном месте, а именно вокруг их мага. Хотя пару раз мне удалось выскочить на грабителей лицом к лицу, без малейших угрызений совести и тени сомнения уничтожая их с ходу. Потом, потом буду сидеть, и пытать себя чувствами раскаяния, сейчас не место и не время для соплей. Сегодня я вдруг из полноправного хозяина неожиданно превратился в улепетывающую без оглядки жертву, в своем собственном доме я терпел поражение и уверенности, что мне и дальше удастся сколько-то долго водить их за нос, совершенно не было.

Воздух с хрипом вырывался из нагруженных бегом легких, ноги гудели, если первое время я еще мог бежать и ругаться на все это треклятое баронство, то теперь лишь сипел, то и дело, останавливаясь и сжимая заболевший бок. Это уму не постижимо! Я плачу городской страже, я плачу внешней страже, у меня под сто человек личной гвардии, в конце концов, пол города здоровых мужиков по домам сидит, а бегаю и воюю лишь я один с бандитами. Нет ну оно мне надо?

Из города, в конце концов, пришлось бежать, орк при всей своей непритязательности в нынешнем состоянии был мне не по зубам. Причем далеко не факт, что и первого я надолго вывел из игры. Уже в пригороде задыхаясь и чуть ли не валясь на землю, вылетел на гвардейцев во главе с Гаричем.

— Барон! Вы в порядке? — Этот здоровенный, косматый мужик, соскочил с коня, подхватывая меня на руки. — Мы спешили, как могли, внутренняя стража разбежалась, внешняя собирается у северо-восточных ворот там народ понадежней, ни один подонок не уйдет!

— Там маги, двое. — Я с трудом пытался отдышаться. — Одного я потрепал, но еще один вполне в силе.

— Магами займусь я. — На пегой низкорослой лошадке вперед выехал старый Дако, с прищуром осматривая меня с ног до головы. — Знаки школы разглядел на них?

— Нет. Это два орка, почти голые в шкуры закутаны. — Я жестом попросил Гарича опустить меня на землю. — Сэр Дако я с вами для подстраховки.

— Не нужно. — Он отмахнулся от меня. — Этих двух варваров шаманов я в порошок сотру, а потом и тебе еще задницу надеру мальчишка! Как ты мог сам кинутся в битву? Ты же толком ничего не умеешь!

Вот тебе раз, я тут жизнью рискую, войну воюю, а мне еще и по заднице? Но спорить со стариком все равно, что плевать против ветра. При всей своей родовитости и власти, если вдуматься действительным законом и правителем является старик. Да земля принадлежит моему роду, да весь денежный оборот у меня, да вся местечковая знать у меня под каблуком и я формально могу тут творить что захочу. Но есть но. Вот этот старик указом короля имеющий такой вроде бы невзрачный статус защитника Лисьего замка, а на деле же являющийся этаким наместником короны, его военным атташе. Вроде бы по смыслу ходи в потолок плюй, службу неси замок охраняй, а на деле получается реши старик, что угрозой королевству являюсь я, и тогда меня не спасет уже никто.

Вообще хитрая система, помимо указа короля по ограничению солдат у знати, у каждого более или менее значимого клочка земли в королевстве, есть вот такой вот недремлющий страж. Этакое живое напоминание власть имущим, что король здесь и он тут главный. Вы, мол, ребята будьте как дома, но не забывайте, что вы в гостях.

Хотя со стариком мне повезло, сэр Дако то ли в силу своего возраста, то ли от природы, был совершенно аполитичен и не амбициозен. Он что при мне, что при моем покойном так сказать, папочке Каливаре и его дедушке, никогда не лез в политику проводимую семьей.

— Сэр Дако, я сзади постою! — Попытался я уговорить его на свое присутствие. — Честно-честно, мне ничего не будет, я и так нормально продержался почти час против всей их мощи!

— Хм-м. — Старик жестом показал Гаричу с солдатами идти вперед. Что капитан и выполнил, оставляя нас двоих. — Послушай Ульрих, то, что ты вот тут стоишь, голопузый в одних штанах и размазываешь сопли с кровью по лицу это не твоя заслуга, а банальное везение. Ты вот сейчас не обижайся на старика, парень ты умный, а потому я позволю тебе поехать и посмотреть, что такое дипломированный маг.

Он протянул мне руку, помогая взобраться вперед себя, на лошадку неспешно так трогаясь в сторону города. Солдаты Гарича, разбившись на тройки и пятерки, уже втянулись на улицы, такие узкие, что не способствовали проходу большой группы солдат. Нам же с Дако ехать далеко не пришлось, буквально нам на встречу вывалилась толпа вооруженных и злых пиктов во главе с двумя орками. Правда, один второго, потрепанного мной, тащил чуть ли не на себе.

— Смотри сынок. — Дако не спеша слез с лошади, оставляя меня в седле. Меж тем пикты бросились обратно в город, оставляя разборки магам. Два мощных орка, оскалив пасти, остановились, становясь плечом к плечу. Стало немного страшновато, каждый из них был силен, каждого по отдельности я попробовал на зубок и вместе они бы вбили меня в землю не оставив и мокрого места.

Вязь энергоструктур урохов, была на пределе моих возможностей. Если бы не Мак, думаю, и пяти минут бы не простоял. Орки медлили, мне было не слышно, но они, по всей видимости, пытались договориться со старым магом. Наивные, больше чем уверен, старый перец идет к ним и гаденько так посмеивается.

Первый из орков установил стандарт уже не раз показанный ими и так же успешно используемый мной, защитный купол леди Десты, по физ защите. Второй, так же дубляжем установил щит, но уже от магических атак, похоже, они привыкли работать в паре, прикрывая друг друга.

Было страшно и безумно интересно, я реально на своей шкуре почувствовал, что значит магический бой, когда даже не умение, а тупое продавливание могут решить все. Здесь же старик обещал мастер класс, кичась в какой-то мере своим опытом и дипломом магической академии. Я, конечно, могу допустить, что если в диплом завернуть кирпич, то такой диплом будет весомым аргументом в поединке, но вот здесь и сейчас, я больше смотрел по сторонам, прикидывая возможность к побегу в случае, похоже, явного проигрыша старика.

А потом, сэр Дако убил их.

Да, вот стояли страшные зеленокожие маги разбойничьей ватаги и уже в следующую секунду два трупа упали бездыханно на землю. Что за черт? От оторопи я даже удивиться, открыв рот, не смог. Мысли спутались, а сотня вопросов слилась в нечто нечленораздельное.

— Эм-м-м-м, хы? — Как? Как он это сделал? Что произошло? Что за черт?!

Старик прогулочным шагом подошел к лошадке, беря ее за поводья и неспешно удаляясь, прочь от города.

— Ну, вот значит-са… — Протянул он, пошамкав губами. — Как я уже говорил, ты нихрена не знаешь в магии, а лезешь, куда не просят!

— А, это, там ну-у…оно… и потом… — Я оглядывался на тела лежащих орков, то и дело переводя взгляд на ехидного старичка. — КАК?!!!!

— Не смей кричать на старших. — Старик ковылял, витая где-то в своих мыслях. — Не дорос еще.

— Но как же так?! Они же, я же, мы же! И там же, так же, вот же! — От избытка эмоций и чувств, а так же из-за хаотичной жестикуляции, я чуть с лошади не слетел.

— Да уймись ты! — Стукнул он меня ладонью по ноге. — Чего тебе не понятно? Ты бездарь без пяти минут возомнивший себя невесть кем, они вонючие дикари, возомнившие о себе незнамо что, а в результате, пришел я человек умный и образованный, не чета, кстати, вам «голопупикам», и расставил все по своим местам.

— Ну, деда!

— Так. Все. Отстань, я занят, будешь надоедать, вспомню, что должен тебя еще за сегодняшний героизм выпороть.

Вот же старый хрычь! Нет, ну вы только посмотрите на него! Да как таких людей вообще земля носит? Да я же ночами теперь спать не смогу. Столько сил, столько стараний, кропотливая вычитка, тупая зубрежка, в конце концов, мой опыт и высшее образование человека двадцать первого века! И?! У меня компьютер, у меня знания, и что? Щелчок пальцев и я труп?

— Дед.

— Отстань.

— Ну, деда.

— Отстань.

— Ну, пожалуйста.

— Все равно отстань.

— Молю!

— Не-а…

* * *

Суммируя последствия нападения на Касприв, после описи и всех собранных отчетов, выходило, что в своей основной массе город разрушило торнадо. Это было печально. Это было прямо печально-печально. Даже не так, а печально-печально-печально.

Зачисткой от и до руководил Гарич, полностью беря командование над всеми моими стражами. В общей сложности выходило чуть больше сотни разбойников, из которых не один не ушел из оцепления. Весь их расчет, похоже, строился на магической поддержке со стороны магов урохов, другого логического объяснения столь наглому и ничем не прикрытому вторжению я не находил.

Хотя от Десмоса поступил тревожный звоночек от границы, Когдейр подвел к одному из приграничных замков около трех сотен солдат. Вот падлюка, даже не имея семи пядей во лбу, было ясно, что его солдаты ждут вестей со стороны своих подельников пиктов.

Что ж план не плох, вполне в духе этой хитрой бестии. Из нашего короткого знакомства я четко понял: Нуггет из тех, кто любит чужими руками жар загребать. Получилось бы разбойникам закрепится на моей земле, измотав боем и связав мои войска, то и ладушки, тут можно и своих людей вводить в игру. А вот коли не выйдет дикарям фарту, то и барон наш умоет руки, оказавшись как бы не при делах.

Вообще, я жутко разозлился, прямо до зубовного скрежета. Пусть я пока и выходил победителем из всей этой ситуации, но не благодаря своему уму и способностям.

— Сраный дед! — От злости я запустил сжимаемый в руке кубок об стену.

— Сраный Нуггет! — Небольшая табуретка, подставка для ног, от моего пинка улетела в дальний угол.

Нужно было решить хотя бы что-то из сложившейся ситуации, пока я от злости не лопнул. Сэр Дако хихикая, шаркал ногами по замку, ни в какую не идя со мной в диалог. Учись солдат, генералом станешь — вот и весь его ответ на все мои вопросы. Ну, где-то, конечно, я его понимал, тут моя вина. В последнее время я и вправду практически не уделял внимания учебе, ссылаясь на те или иные дела. Старик был хоть и вредным, но что не говори знающим и грамотным профессионалом в своем деле. Я же, схватив с верху, что лежало, возомнил себя, чуть ли не на голову выше его, формально до поступления в академию, являющегося моим наставником и учителем.

Да уж, поделом мне, со стариком нужно было как-то помирится, только чует мое сердце, нелегко это будет. Он по натуре своей молчун, ни разу не показал, что ему что-то не нравится. Мне уже было понятно, что это у него такой способ обучать нерадивых, тыкая как котят в их же… эм… «каки», что бы котята на своей шкуре и своим умом дошли до мысли, что есть хорошо, а что плохо.

В принципе довольно доходчивый и действенный способ, обжегшись раз, уже не всунешь руку в печь. Но вот абитуриенту, проходящему практику у такого наставника не позавидуешь. Ну да ладно, когда-нибудь он все же отойдет, а вот что мне делать с Нуггетом?

Этот мелкий женоподобный паршивец, похоже, всю кровь мне попортит, если его не угомонить. Эх, слабоват мой легион на полноценную войнушку с бароном. Чисто математически из докладов разведки выходило, что у него на земле без малого тысяча солдат под тем или иным предлогом по службе проходило в введении.

Можно было бы «настучать» на него в столицу королю, но думаю там по документам все в ажуре, Когдейр — гадский гад, но ни как не дурак. Он даже сейчас работает через наемников пиктов, а уж как у него все устроено на самом деле, даже боюсь представить.

Опять тот же Десмос первым докладом рапортовал мне о найме в баронство дипломированного мага! То есть мага уже прошедшего полноценное обучение, мага с опытом, не ровня мне. Даже не хочу думать, сколько и кому пришлось вывалить денег за такое приобретение. А у него ж еще на земле наверняка где-то сидит старый пердун, коллега так сказать моего сэра Дако! Вот что делать? Как мне быть?

Ночь опустилась на замок, удлиняя тени и снимая тишиной и легкой прохладой усталость суетного дня. Народ разбредался по комнатам, отходя ко сну, лишь стража да я не спали. Первые в силу своей работы, я же в силу своей нервозности и роя мыслей в голове, все мерил и мерил шагами кабинет, пересматривая отчеты и сводки, доставленные днем сквайром и капитаном из города.

— Барон, вы не спите? — В дверь проскользнула красавица баронесса, Лесса фон Каус, баюкая на руках мою подружку Пестре-Пестика-Ви. С моей подачи уже весь замок привычно называл девочку Пестик, впрочем, та была не против, и охотно откликалась. Девочка обнимала Лессу, причем было видно, что недавно ревела. — Вот заснуть не можем никак, переживает за вас, переволновалась днем, когда вы в город побежали.

Сердце кольнуло угрызение и стыд, надо же в своих заботах совсем забыл зайти малышку успокоить. Взяв из рук в руки девочку стал поглаживать ее по головке баюкая и шепча всякую успокаивающую белиберду на ушко.

— Барон, вы не спите? — Через минуту в дверь вошла пышечка графиня, причем как в том анекдоте, сначала вошла грудь, а уж следом за ней хозяйка. Шель де Красс ввела в кабинет всю остальную банду детворы, под предводительством смущенной Деметры. — Вот-с, понимаете ли, переживают.

Ой, вот я встрял! Пришлось всех рассаживать в кабинете, каждого обнимать, что-то говорить. Смущенную Деметру, она ж себя вроде как взрослой уже считает, пришлось ещё посмущать, чмокнув в щечку, для чего девочке на пол головы выше меня нужно было наклонится. Германа же просто похлопал по спине, мол, «все нормально старик, не переживай».

Как-то сразу на душе легче стало от прихода всей этой ребятни, словно груз тяжелый с сердца сняли, дышать легче. Вроде, как и заботы не заботы, беда не беда. Не поленившись, сам сбегал на кухню и принес поднос со сладкими пирожками еще горячий, чай из разнотравья. Просидели где-то часа два, прежде чем самых маленьких совсем разморило в сон, после чего, потихоньку развели их по комнатам, укладывая спать. Мои хозяюшки баронесса и графиня, были незаменимым подспорьем в этом дет саде. Милые женщины, без какого-либо апломба, спокойно и с нежностью относились к детям, терпеливо и заботливо относясь к их просьбам и капризам.

Но, не это суть важно, а то, что со спокойной головой и миром в душе, на меня накатило человеколюбие, от чего я стал добр, мил и дьявольски хитер. Хочешь пободаться, Нуггет? За мной не заржавеет. Будет тебе война, это я обещаю. Буду порхать как бабочка, и жалить как пчела, хотя нет, у Сунь-Цзы круче было высказывание: «Тот, кто хорошо ведет войну подобен Шуайжань. Шуайжань — это чаншаньская змея. Когда ее ударяют по голове, она бьет хвостом, когда ее ударяют по хвосту, она бьет головой; когда ее ударяют посередине, она бьет и головой, и хвостом».

Что это значит? Понятия не имею, но покопаться в памяти, а так же посидеть с ручкой над листком бумаги не помешает. Ну, начнем с простейшей математики, которая, как известно, самая надежная форма пророчества. Разведка дает более или менее точную численность противника с переменной в пиктах. Тысяча на мои сто двадцать легионеров и около четырех сотен регуляров стражи. Как и в случае с моими войсками, единого кулака у Когдейра нет, наиболее опасным сейчас для меня является трех сотенный отряд, стоящий у границы. Итак, начнем с минусов, которых явно больше, а именно, численный перевес противника и печальное состояние моих личных войск. Это надо же, сотня городской стражи банально дала стрекача при виде атакующих город пиктов! И этих дармоедов я кормил, платя им зарплату! С местным аналогом полиции придется, разбираться и жестко. Повыгонять ко всем чертям собачим, но потом, сейчас деньги все оттянуты на бизнес и стройки, да и в виде статистов в массовке пусть на войне по присутствуют.

Задача номер один сделать укол в сердце или попу врага, доставив ему массу хлопот, но вот как? Пока что Гарич — единственный кулак моей армии, который замер между нашими баронскими носами. Ослаблять его солдат еще одной войной не хотелось, личная гвардия еще от прошлогодней баталии не отошла, так что в реальности все, что у меня есть это мои сорвиголовы легионеры.

Риск конечно благородное дело, но, как известно, кто не рискует, тот не набивает шишек. Наш ли это метод? Нет. Мы пойдем другим путем, а в частности цитируя все того же Сунь-Цзы скажу: «Сначала будь как невинная девушка — и противник откроет у себя дверь. Потом же будь как вырвавшийся заяц — и противник не успеет принять мер к защите».

Остаток ночи я провел, выписывая пакеты по инструктажу для Энтеми и Гарича, зная их как людей исполнительных, старался описать и охватить по максимуму все мелочи, внутренне впрочем, содрогаясь от той роли и того риска, которому собирался подвергнуть себя. С восходом солнца я, наконец, успокоился, тупо уткнувшись лбом в рабочий стол, засыпая без сновидений, побеспокоенный лишь после обеда заботливой графиней принесшей мне в кабинет поздний завтрак и растолкавшей меня ото сна.

— Ульрих, родной. — Она растрепала мне волосы на голове, от чего я чуть не замурлыкал как кот. — Могу я рассчитывать, что ты обойдешься без глупостей?

Мне оставалось только кивнуть, чтоб не мявкнуть. Конечно, какие глупости? Я же взрослый мужчина целых девяти лет отроду. Наскоро перекусил и немного поплескался в ванной, освежая тело и мысли. Предстояло еще поработать дополняя нюансы и заканчивая приготовления, но пока на повестке физ подготовка. Утро я пропустил, но это еще не повод вовсе забросить занятия, да и баронесса уже привыкла к моим ночным бдениям, присоединяясь ко мне в дневное время, не забывая выписать мне тумаков в нелегком деле освоения высокого искусства, тыканья мечом в человека.

Летний день уже налился жаром полдня, солнце слепило белизной, так что, скинув рубаху, приступил к разминке, уже через пару минут блестя от пота.

— Барон. — Лесса появилась практически сразу, приветствуя меня кивком головы. — Могу я вас спросить откровенно?

— Как будь-то, у меня есть хоть малейший шанс отказать вам. — Я вежливо улыбнулся, протягивая ей тренировочный меч и отмечая присутствие всей детворы, с предвкушением взирающих на наши тренировки.

— Ну, вы можете по старой доброй традиции, пустится от меня наутек. — Она улыбнулась, повысив этим и без того высокую температуру воздуха.

М-да. Что тут скажешь, было дело. Убегал. Но на то были причины, и вообще… я тогда прихрамывал, ногу потянул…

Ах, как же она красива. Стройненькая, подтянутая, сейчас в облегающем костюмчике и штанишках, высокие сапоги. Глаз невозможно отвести, но характер! Ух! Южанка, никаких компромиссов, вот как сейчас, с ходу, коснулась рука рукояти меча и бац. Хорошо я хоть уже ученый.

— Можете ли вы обещать мне, что не наделаете глупостей? — В отличие от танцев, в бое вела всегда она, без разрыва проводя вязь ударов с дальней дистанции и сводя все на скрещивание мечей, когда мы сблизились практически в плотную.

— Мгы-ды. — Вытолкнул я согласие из себя, с трудом отрывая взгляд от декольте.

— Уверены? — Разрыв клинча, и град рубящих ударов с верхней позиции.

Отвечал кивком, не отвлекаясь на болтовню, уж слишком рьяно она принялась меня обрабатывать. Похоже, это любовь, удары так и сыпались с невероятной быстротой и грацией, без малого год как мы тренируемся, а я до сих пор не мог пройти ее защиту, правда, уже хоть сам не пропускал ее стремительных атак.

После спарринга и водных процедур, тихонечко поскребся в двери к сэру Дако. По идее все послеобеденное время я должен был провести на занятиях с ним.

— Явился? — Старик сидел за столом, что-то читая и не поднимая на меня глаз.

— Угу.

— Садись.

— Угу.

— Говори.

— Виноват. Осознал. Исправлюсь. — Для весомости своих слов «шмыгнул» носом.

— Молодец. — Старик улыбался, оторвавшись от книги и рассматривая меня. — По твоему приказу уволокли тела урохов?

— Да. — Я поерзал в кресле устраиваясь поудобней.

— Зачем?

— Хочу вскрытие провести, поглядеть, из чего они сделаны.

— Зачем?

— Ну-у, интересно же. — Я пожал плечами. — Сегодня калечим, завтра может, лечим, жизнь она такая штука, никогда не знаешь, что пригодится.

— Хорошо. — Он задумчиво побарабанил пальцами по столу. — Хорошо, что хоть какие-то мозги все же есть у тебя в голове. Не много, но что-то похоже есть. Рассказывай, какие глупости намерен совершить в ближайшее время.

— Но я…эээ…вроде как… — Они что тут в замке сговорились все что ли?

— Прекращай вот это тут мне. — Он погрозил пальцем. — Наверняка пойдешь мстить Нуггету, впрочем, мне до этого дела нет, меня больше интересует вопрос, сколько в этот раз ты привезешь в мой замок девиц и, сколько вокруг тебя народа пострадает?

— Каких девиц? — У меня аж челюсть отпала.

— В последний раз, когда тебя выпустили из дома, ты приволок их аж шесть штук, и это заметь, я еще тебе про твоих воспитателей ничего не говорю!

— Спасибо. — На автомате брякнул я.

— В этот раз надеюсь, размах будет поменьше? — Он откровенно потешался надо мной, но неожиданно стал серьезным. — Помощь нужна будет сынок?

— Что вы можете сказать о «защитнике» на земле Когдейра? — Я тоже стал серьезен, вопрос не тривиален, помимо нанятого Нуггетом мага, эта фигура на игральной доске была далеко не последней.

— Значит война… — Себе под нос пробурчал он и уже для меня добавил. — Альфред Лин, знаком с ним лично, старый боевой маг, как и я не станет лезть в вашу малышневую возню, единственное что, может расстроится если пресечется род Когдейров, в каком-то из колен они приходятся ему родней. Что еще?

— Наемный маг, что ожидать? — Я встал, по привычке начиная прохаживаться взад и вперед по комнате, заложив за спину руки, мне так вроде как легче думается.

— Герхард Доу выпустился из академии сорок лет назад, спецификация твоя любимая, стихийник. То есть, как и ты за муравьем будет бегать с топором и палицей. Хотя я навел справки через знакомых в столице, человек он незлобливый, можно даже сказать с ленцой. Контракт у него на пять лет, что для тебя наверно самое приятное. К боевым действиям не обязан, функция — защита барона, не более.

— Покажи. — Я не используя Мака установил физ щит леди Дексты, впрочем немного лукавя, Мак в следящем режиме должен был скопировать заклинание Дако, уж он то любой узор и плетение запомнит.

Щит лопнул за долю мгновения, ошметками разорванных линий разметав связанную до этого мной структуру. Естественно я не успел за стариком, слишком он быстр, для моего уровня, но что скажет Мак? Усевшись в кресло, под насмешливым взглядом старика стал по кадрам воспроизводить запись, пытаясь вычленить всплеск энергии старого мага и определить область его воздействия. Это было потрясающе, мой контур цельный в силе, был легким мазком мастера разрушен буквально щелчком пальца по лбу. Без напряжения, и какого либо усилия старик вкинул в узор отрезок нити, замкнувший энерго насос на управление, оставив блок формообразования без заряда, от чего вся структура сама ликвидировалась, банально замкнувшись на себя и не имея возможности сформироваться, разорвала контур.

Да уж, все гениальное просто. Никто не плел никаких громоздких форм по взлому узора, никто не стучал кулаком в закрытую дверь и не ковырял отмычками в замке, дверь сама рухнула, под своей тяжестью оборвав петли. А все благодаря опыту. Старик знал, куда вбросить простейший отрезочек нить, запараллелив контур и замкнув его.

— Еще. — На этот раз контур был по маго защите Дексты, который так же не просуществовал и секунды, маг произвел такой же вброс, только в этот раз область применения перемычки Дако, была немного другой. В этот раз он просто отсек запитку, из-за чего вся структура выгорела, потеряв силу. — И так со всеми щитами? Сэр Дако, вы же говорили, что они универсальны и лучше еще ничего не придумали!

— Так и есть. — Он расплылся в улыбке. — Три формы, три щита, универсальная защита.

— Не понимаю. — Я помотал головой.

— Еще б ты понимал! — Он рассмеялся. — Ты дорогой мой вообще кроме теории и своего любимого Эббуза, что не будь еще, читал, а? Ну что ты глаза закатываешь? Ну, выучил ты теорию, понял принцип линейного построения на контурах, крутишь свои воздушные дули лихо, чего уж тут говорить, а дальше? Нет ну был бы ты дурак с деревянной головой, я б еще понял, но неужели сам не увидел, что все, что ты делаешь линейно, ну скажи мне?

— Да уж. — Я печально опустил голову. И ведь действительно, видел же параллели, видел асимптоты, знал ведь функция это связь между элементами множеств. Да тут даже не математика, старик, тупо замкнул фазу в розетке, от чего холодильник на кухне сгорел. Тьфу на меня, тьфу еще раз, какой я «двоечник». — И что, получается, идеального щита нет? И даже, похоже, можно возводимый контур, прямо во время его создания сломать?

— Ты смотри-ка, голова заработала! — Старик аж в ладони хлопнул. — Не то что можно, а нужно мой мальчик!

— Но тогда же с вампирами… — Начал я.

— Ты вот это вот мне бросай путать горячее с мягким! Твои дружки мракобесы всякие и рядом не стоили не с одним магом на Альверсте. — Он нахмурил брови. — Каждый уважающий себя маг, строит свой щит, свою защиту, так как от этого зависит его жизнь. Есть универсальные шаблоны, есть учебники и труды мастеров, но скажу я тебе, последнее дело это, тупо все копировать, не задумываясь даже на секундочку, что ты делаешь.

— Я понял. — Да старик был достоин уважения и, мне вправду еще многому предстояло научиться.

— Я скажу тебе слова одного умного человека! — Он важно вскинул бровь.

— Да?

— Первостепенная задача каждого мага это, учится, учится и еще раз учится!

— Ух, ты! — Я с трудом сдержал смех, чтоб не сбить старика с его пафосного настроения.

* * *

Через две недели совещаний и планирования в тесном кругу со своими приближенными Энтеми и Гаричем, мы все же более или менее вылизали наш план по военному вторжению на территорию Когдейра.

В принципе ничего нового я не придумал, планируя блицкриг. Гарич со всей своей доблестной стражей размахивая плюмажами, флагами и всем чем только сможет, выдвигается к границе, а именно непосредственно к пограничному замку, где все еще стоял своим отрядом Нуггет. Сквайр Энтеми отправляет двенадцать якобы торговых обозов на распродажу в соседние земли, по пути, в заданных точках оставляя по телеге с провиантом, под тем или иным предлогом останавливаясь в пути. Для чего? Для быстроты передвижения легиона. Ну, в самом деле не тащить же с собой всем «гамбузом» полевую кухню, вещи и прочее, прочее. Нет, план был в расчете на быстроту и на то, что Нуггет считает меня идиотом.

После неудавшегося нападения пиктов, и не состоявшегося вторжения, я должен, по его мнению, тут же вскочить на коня, обнажить…ммм…клинок и ринутся мстю мстить. И, в общем и целом он конечно прав. Мстя будет, но точечно и по показанному им пути. Надо отдать должное его злому гению, в маневренной войне и играх разума на поле боя, этот хмырь поднаторел. Хотел у меня Касприв пощипать? Ну, дык давай посмотрим, а что у тебя на землях есть интересного!

А посмотреть было на что, земли Коргдейра, хотя и самые маленькие из пяти баронств Мирта, но по своему функционалу были самыми вкусными. Вот мой Рингмар — самый крупный кусок земли, а по сути своей используется только с натягом сорок процентов площади. Все остальное: лес и гигантское болото. Есть у меня камень, есть железо, дерева понятно хоть попой ешь, недавно стали добывать каменный уголь, найденный благодаря гномам, сам бы я его ни в жизнь не нашел, даже если бы им мне кинули в голову и то б не понял, что это. Да геолог я еще тот.

А вот у Нуггета было золото! На границе с пиктами где проходящая через меня и его земли Быстрая превращается в вязь ручьев и перекатов, перед тем как впасть в северное море, есть два прииска где его люди моют всю эту красоту.

Если вы думаете, что я под покровом ночи собираюсь с сотней легионеров прокрасться к золотым ручьям, что б намыть себе желтого металла, то вы ошибаетесь. Работать руками я как не любил, так впредь и не собираюсь, а вот пограбить, эт милое дело.

По границе с Гердскольдами прилегающими к Когдейру я собирался пройти, вверх на четыре дня пути, выходя к замку Норвшлиц, который являлся загородной резиденцией барона. По данным Десмоса, этот отдаленный замок был не чем иным, а казной Нуггета. Закрытый, укрепленный, на отшибе, он был так сказать последней точкой при войне, где барон смог бы спрятаться на время. О том, что именно эта точка окажется курочкой несущей золотые яйца, моя разведка узнала совершенно случайно, так как главная резиденция Когдейров как и моя при Каливаре была в центре города.

Впрочем, не об этом сейчас. Гарич стоит на границе, у него в наличии будет в общей сложности четыреста с копейками человек, Нуггет скорей всего активируется, к уже имеющимся в той же точке своим трем сотням подтянется еще сотни две, а то и три солдат. Капитан стоит и не жужжит, я лесом полем, огородами иду в Норвшлиц, который мне и даром не нужен. Как так? А вот так. Каким образом вы предлагаете мне с сотней человек укрепленный замок взять? Нет спасибо. Я просто выскочу из леса поставлю осаду, внося сумятицу и полную чушь в сердце моего оппонента. Войска оттянуты, а казну штурмуют! Что бы вы сделали? Правильно галопом бы всех в кулак и назад домой. Все это сами понимаете время. Сначала к Гаричу отослал потом к Норвшлицу, а я где? Я уже снялся и осадил Кугермат, потом так же попугав народец пошел выше в Руату. Нуггет в гневе уже собрав ядрену мощь, несется за мной, а я спокойно ухожу на земли Кемгербальда, помахав на прощание ручкой.

Смысл? Хе-хе. Смысл в том, что у Гарича есть время с обозом, со всеми остановками и фотографиями на фоне природы, прогуляться к приискам, а в частности городку золотодобытчиков, где спокойно и не спеша взять его, а так же все что плохо лежит. У капитана сила, время, у меня легкость, маневренность. В определенных точках ждут телеги с провиантом. Легион пойдет налегке. Минимум с собой, максимум шагов в день.

С Кемгербальдом списался, приютит накормит, через него вернемся в Рону, а уже от туда домой, где надеюсь меня уже будет ждать Гарич с двумя мешками золота.

Что это за война такая спросите вы? А где трупы, где битвы? Что это за салочки и чехарда? Ну, извините, я все же врач. Сначала Нуггет бегает за мной, а потом бежит к приискам, а потом топает ногами по полу и хочет меня разорвать на куски, но осень на носу, дожди, слякоть, потом зима.

Вот такая война по мне, минимум потерь, максимум выгоды. Времени, правда жаль, без малого полтора, а может все два месяца мне предстоит бегать по лесам и весям. Нет, за Рингмар я спокоен, дела схвачены, да и Энтеми прекрасный управляющий, но все же, все же… Можно было это время провести по-другому.

Капитан собирался основательно, его обоз был грузным, так как почти полностью его стража была укомплектована кавалерией. Провиант делили не только на седоков но и на лошадок. Помимо прочего, Гарич изыскал в старом замке две разборных малых катапульты, на доведение до ума этого чуда современной инженерии потеряли еще неделю времени, на что я не сильно расстроился, так как был занят всецело своим бедовым контингентом.

Здесь все было, сами понимаете, не просто, один только факт того, что я оставался один на один с сотней вооруженных убийц и уголовников посреди леса, мог довести кого угодно до нервного тика.

Но как не оттягивай неизбежное, пришло время решатся. Капитан выдвинулся на свою позицию, а я нацепил подогнанную под себя «афганку», привесил к поясу «кутлас», за спину вещь мешок и вечером в ночь, легион тронулся в путь, в свой первый боевой поход, ох надеюсь для меня не последний.

Первый ночной марш, прошел для меня в тягостном ожидании неприятностей, но закончился на удивление спокойно и без эксцессов. Личным телохранителем у меня была выделенная Десмосом из семьи Тина, приходящим информатором должен был стать сам граф, раз в четыре, пять дней, выходя на наш маршрут и делясь свежими новостями и боевой обстановкой.

Вообще надо сказать, вся операция держалась на информативном использовании быстроты вампиров. Помимо личностных физических параметров, особенностью семьи была возможность пусть и не на большом, но удалении использовать мыслесвязь. Весь мой бег с препятствиями должен был координироваться и отслеживаться графом, из учета поступающей информации, мы должны сниматься с места и менять дислокацию, в противном случае все рухнет, а ваш покорный слуга будет, мучительно корчится в руках Когдейра.

Сама Тина, помимо функции телохранителя, использовалась мной еще и как гужевая лошадь. А что? Я, между прочим, еще ребенок, куда мне тащить наравне со всеми мужиками еще и доспех со щитом? Тяжеловато и так приходилось, а если учесть еще то, что шли в кромешной тьме, так вообще садись и плачь. Хотя легионеры держались молодцом, у них уже были не раз в учебном лагере ночные выходы.

Неделя ночных мучений, вывела нас к границе между Рингмаром и Когдейром, а именно к небольшому ручью противоположный пологий берег, которого стоял сплошной стеной леса и уже являлся вражеской территорией. Последним рывком уже дневного перехода, так как в лесу таиться было не от кого, да и бесполезно стольким людям, удалились на два дня вперед, становясь лагерем, в ожидании начала игры, а именно решений которые примет Нуггет.

До связи с графом оставалось три дня, так что отдых после марша положительно сказался на настроении как моем, так и солдат. Службу от этого конечно никто не отменял, караулы, дежурства и три секрета исправно менялись и проверялись мною в течение дня неоднократно.

Уютная поляна в дремучем лесу за пару дней превратилась магией сотни ног в вытоптанное футбольное поле. Стали лагерем основательно, антисанитарии я не потерплю, каждодневные купания в ручье неподалеку, выгребные ямы под отходы. С продовольствием беда, рациона взятого из лагеря оставалось дней на пять не более, будем надеяться с приходом Десмоса, тронемся в путь, выходя по пути на первую продовольственную точку.

Рассвет второго дня стоянки в лесу принес мне кучу эмоций, а именно выбравшись из палатки у своего уже потухшего кострища, неожиданно обнаружил незваного гостя спокойно посреди моей армии кашеварившего в моем же походном котелке.

— Доброе утро Уна. — Произнес беловолосый гость, не поднимая на меня глаз.

Матерь божья! Леофоль, эльф, что встретился мне в деревне Дальняя, в свете последних печальных событий. Сердце загнанным зверьком бешено застучалось в груди, эльф знал, что я никакой не барон! Вот так привет из прошлого.

— Здравствуй Леофоль из рода Темной Ели, рад видеть тебя, надеюсь, в этот раз ты не станешь дурным вестником? — Собрав волю в кулак, попытался с каменным лицом изобразить легкую заинтересованность, совершенно не понимая как себя вести с ним и о чем говорить. Ну, в самом деле, не падать же перед ним на колени умаляя не выдавать меня, или же делать вид что я не я и морда не моя, мол ошиблись адресом.

— Вести. — Он покатал это слово у себя на губах. — Странное сплошь и рядом мой юный друг. Все так переменчиво, скажи мне, этих людей ведешь ты?

— Да, эти люди идут по моей воле. — Он развел потухший костер, подбрасывая сухие веточки в еще неверные языки пламени.

— А ответь мне Уна, не ты ли новый барон земель, что вы люди называете Рингмар? — Он, уперся в меня тяжелым взглядом, своих огромным бездонных глаз.

— Да, это так же является правдой. — Как он вообще сюда прошел через охрану? Сместив взгляд в сторону, с удивлением обнаружил замершую в оскале преображения Тину, словно окаменевшая статуя, в магическом фоне ее фигура сияла как новогодняя елка, опутанная тончайшей вязью силовой структуры. Маг! Вот оно что, похоже, Тина была в сознании, это не сон или «отключка», это что-то парализующее.

Невольно я залюбовался структурой свитой этим загадочным мастером. Да, тут и говорить не о чем, первоисточник магии, это их технология это их дар этому миру и ничего удивительного, что лучшие мастера это и есть эльфы.

— Эмм… — Я поерзал на месте. — Вы не могли бы отпустить, моего телохранителя, или хотя бы помочь занести ее в палатку, понимаете ли, ей не очень полезен дневной свет.

Он задумчиво смерил меня взглядом, после чего перевел взгляд на Тину.

— Ты знаешь, что сотрудничество с «измененными», запрещено по законам людей?

— Да, знаю. — Солнце, конечно, не убьет более или менее сформировавшегося вампира, но вот ожоги будут страшные и болезненные. Молодь, да, та рассыпается прахом, но Тина матерая у меня «зверушка». — Давайте не будем мучить, ее?

— Иди внутрь. — Эльф отдал команду вампиру, а у меня волосы на голове зашевелились от магической структуры свитой им на ней. Тоненькие ниточки мигали импульсами команд, каждая ветвь и узел жили, словно единый организм, не то, что мои структуры «однозадачника», больше похожие на пеньковые канаты. Эх, вот это мастерство, мне практически полностью были незнакомы блоки и комбинации использованные им, все так тонко. Даже голосовая команда каким-то образом фиксировалась структурой воспринимая «свой-чужой», в полной мере исполняя свой функционал.

— Нравится? — Он улыбнулся, склонившись над котелком с закипающей водой, бросая туда какие-то сушеные травки.

— Красиво. — Я тяжело вздохнул, садясь на землю рядом с ним. — Это действительно похоже на искусство, не то, что мои жалкие потуги.

— Уна. — Он стал серьезен. — Расскажи мне.

Я невольно усмехнулся, рассказать? Конечно, расскажу, куда я денусь, не та у нас с тобой весовая категория, что бы я стал что-то утаивать перед тобой. Впрочем, не все тебе наверно стоит знать, мало ли что за тараканы у тебя в голове. Неспешно, с расстановкой, стараясь без прикрас и в мелочах, начал свой рассказ с того места, где мы расстались с ним. Хороший слушатель, не разу не перебил или же задал вопрос, просто молчал и слушал.

— Значит, ты идешь по пути мести? — Он подал мне кружку с приготовленным отваром.

— Нет, так бы я не стал говорить. — Было немного боязно, но я все же пригубил приятного заваренного разнотравья, в конце концов, не отравит же он меня, в самом деле?

— А как бы ты сказал? — Он уселся напротив, скрести ноги под собой, тоже пригубив чай.

— Однажды мне рассказали одну поучительную историю. — Его мимика была непробиваема, но вот любовь к различным возвышенным образам и словам, читалась мной, чуть ли не в каждом его жесте. — Она про двух крестьян, хороших друзей которые жили через поле друг от друга. Один из них все время звал второго к себе в гости, накрывал стол, встречал с радостью в сердце, но вот незадача, во дворе у него жил и нес свою службу очень злой пес, как только гость пускался в обратный путь, этот пес выбегал со двора и кусал крестьянина.

Для важности момента, я сделал паузу, прихлебывая довольно приятственный отвар и с задумчивым видом разглядывая даль, по заветам старика Конфуция, «я передаю, а не сочиняю».

— И что же? — Он вскинул бровь, легкой улыбкой отдавая должное моей игре.

— Что? Да ничего особенного, жена посоветовала ему в следующий раз взять с собой кусок хлеба и когда пес выбежит угостить его, что бы он стал добрей. Так крестьянин и сделал. Взял хлеба, пошел к другу, а когда на обратном пути за ним побежал пес, он отломил и бросил кусок тому. Пес исправно съел кусок и опять бросился бежать к крестьянину, тогда тот еще бросил, потом еще и еще, пока хлеба совсем не осталось.

— Он опять покусал крестьянина? — Улыбка эльфа стала шире.

— Да. Он опять укусил его, от чего тот схватил с земли палку и бздыц! — Показывая «бздыц» я немного не под рассчитал, окатив себя и эльфа сжимаемым в руке чаем. — Ой, извини!

— Ничего-ничего. — Он ошалело смотрел на свои мокрые штаны и рубашку. — Что там дальше было?

— Ну, в принципе это все. — Я отставил, пустую кружку стягивая через голову свою вымокшею рубашку.

— Как все? — На лице эльфа удивление граничило с непониманием.

— Ну да, все. Больше там рассказывать не о чем. Крестьянин тот потом так и ходил в гости к другу с палкой и пес больше никогда его не трогал.

— Хм. — Эльф задумчиво уставился в костер. — Значит, сейчас ты на пути к… эмм…бздыц?

— Точно! — Для важности момента я даже соизволил вскинуть вверх указательный палец. — Я могу дать хлеба, я еще могу дать и еще, но от этого пес не перестанет меня кусать. Так что о мести тут не идет речи, мне это не к чему, а вот кое-кому, пожалуй, станет наукой.

— Ну что ж, барон. — Он кивнул, вновь возвращаясь к улыбке. — Вы были очень даже откровенны со мной, взамен наверно и мне стоит дать вам что-то. Я Леофоль и рода Темной Ели, хранитель земель Афель ла Ринг, закрепляю за вами ваше право судьбы владеть этими землями!

Вот те на те! Я судорожно стал глотать рвущиеся из меня слова. Это что ж выходит? Эльф исполняет функционал сэра Дако, но от лица эльфийской короны, или что там у них? То есть мы тут люди человеки вроде как в королевстве у себя и живем, не знаем, что на самом деле наше королевство принадлежит эльфам!

Однако есть, над чем подумать. Кто тут в дураках? Человечество в своем невежестве, или исчезающие эльфы в своем величии? Не слишком ли они много на себя берут?

— Вижу, у тебя возникло море вопросов! — Он поднялся на ноги, собирая в свой заплечный мешок разложенные перед костром свои вещи. — К сожалению, время для ответов еще не пришло, мое дело было оценить тебя и понять те мотивы, что движут очередную войну в вверенных мне землях.

— И? — Я продолжал сидеть, снизу вверх рассматривая его.

— Ты в своем праве, я не стану препятствовать тебе.

— Можно обратиться с просьбой? — Я медленно поднялся, быстро сверяясь с Маком, записал ли он «глушилку» эльфа брошенную на вампира. — Не мог бы ты оказать любезность и показать мне любое самое безобидное заклинание, своей школы?

Да, маленькая военная хитрость, покажи мне одно из плетений, объясни, что в нем и как, а уж я потом, зная твои узлы, постараюсь распутать все остальное. Все же магия пришла от эльфов и, ничего удивительного в том нет, что их мастерство на голову выше любой из схем человечества.

— Любое? — Он задумчиво окинул меня взглядом.

— Да! Только ради искусства! Любую мелочь.

* * *

Заклинание, показанное эльфом, называлось Звезда Латом. Тупой фонарик, которых я уже знал целую кучу, но какое плетение! Это шедевр, просто, емко и функционально. Что я раньше делала по заветам Дако? Выстраивал последовательную цепь. Мне нужно было установить общий контур из трех составляющих, энергозапас, формирующая основа и включатель-выключатель. Здесь же не было формы, не было энергозапаса или же подпитки! То есть, я хочу сказать, что сама форма заклинания была универсалом, это не заклинание, а как сказал Леофоль — руна. Универсальная единица связи энергии. Разница я вам скажу, колоссальна, заклинание как не крути и как не пихай в него подкачку, конечно по своей сути, а руна вечна. Нет в ней ни насоса, ни управления, нет ничего, просто свитый замкнутый узор, своей формой и единично заданным импульсом силы, являющийся чистой функцией.

Всего таких рун составляющих, по словам Леофоля чуть больше шестидесяти, мне он показал одну, остальные в принципе так же не являлись секретом, но вот эльфийская магия это табу.

Да, вот так вот господа эльфы охраняли свои корпоративные секреты. Никому и ничего, есть руны, пожалуйста, учите, используйте, а вот наши плетения не трогайте. И тут надо сказать крылось даже больше, чем можно было бы подумать. Из полувзглядов и намеков, кинутых им, выходило, что если кто-то из ныне живущих магов будет уличен эльфами за созданием их конструкций, то скорей всего будет иметь место летальный исход, данного индивидуума.

А я что? Я ничего, я вот даже не одного заклинания не знаю! И ведь почти, правда…. После того как эльф скрылся в лесу, а я с криками отбегал положенное по лагерю, ловя всех правых и неправых на предмет выдачи заслуженных слонов, из-за того, что у нас в лагере блуждают незамеченными посторонние. Мне пришлось больше часа просидеть с Маком просто, для того чтобы хотя бы скопировать неизвестный во всех принципах узор. С Тины он сам снимал свою сеть, чем естественно «спалил» передо мной узел управления, но от этого, увы, становилось не легче.

Похоже, пробрало меня сильно, так как очнулся от изучения выстроенной Маком модели уже поздней ночью, от того, что меня тряс за плечо появившийся, наконец, Десмос.

— Барон, вы в порядке? Сержанты обеспокоены, говорят после прихода в лагерь эльфа, вы пол дня сидите и что-то бормочите себе под нос. — Граф присел рядом со мной. — Кто этот эльф? Из-за него планы меняются?

— Эльф, эльф, эльф… — Забормотал я, сворачивая проекцию заклинания, выведенную Маком, из-за которой я практически не видел окружающее. — Нет, планы не меняются, действуем, как договаривались, эльф не помешает. Я думаю. Пока.

— Странные у вас знакомые, барон. — Десмос поежился.

— То же самое он сказал про вас, когда увидел Тину, впрочем, не будем об этом, какие у нас перспективы? Что там Нуггет? — С сожалением я вынужден был вернуться к делам.

— Нуггет выслал на границу к Гаричу пять сотен бойцов в усиление к уже стоящим трем сотням, похоже он реально считает вас дураком. Кхм. Простите.

— Не извиняйтесь, на это и весь расчет. — Я устало растер лицо. — Сколько по времени у них уйдет на марш и, что осталось с ним в охранении?

— Пять дней, думаю, и они встанут у капитана. Непосредственно с бароном в личной гвардии под двести человек, все стоят возле города, это получается примерно полтора дня пути до Норвшлица. С ними маг. — Он задумчиво выводил что-то прутиком на земле. — Мне кажется, слишком маленький разрыв по времени, как бы не пришлось вырываться боем.

— Жизнь заставит — вырвемся. — Я ободряюще улыбнулся. — Никто не обещал, что все будет просто и гладко. Ну да ладно, завтра я выдвигаюсь на первую продовольственную точку, потом четырехдневный переход до Норвшлица, по времени как раз получается, что основные силы оттянутся. Будем надеяться, что у страха глаза велики и барон не ринется снимать осаду с двумя сотнями, а хотя б сутки может двое, даст нам форы, поджидая возвращения костяка армии.

— Мне уже к замку подходить? — Он поднялся, выходя из круга света, горящего костерка.

— Да, няньки в лесу нам не понадобятся, а вот информацию собирать нужно по максимуму. — Подошла Тина и принесла котелок с поразительно вкусно пахнущей кашей. Черт возьми, а ведь я так и не поел сегодня!

— До встречи барон.

— До встречи граф.

Плотно отужинав, вернулся к своим изысканиям, все равно не засну, так и буду крутить в голове возможные решения задачи нового узора. Вновь развернув проекцию, с Маком стали просчитывать возможные комбинации контуров и места их соединений, сверяясь со справочной литературой по теормагу из библиотеки Дако выводя столбцы расчетов. Плюсом наглядной иллюстрации была возможность смоделировать идущие потоки энергии по уже построенным каналам. Ряд этих искорок мы успели снять при снятии эльфом исходного заклинания, к тому же контур управления теперь мне подлинно известен.

Как там, у Корнея Ивановича было: «Ох и сложная это работа из болота тащить бегемота». К рассвету я окончательно вымотался, но так и не смог выдрать, хотя б еще один контур из всей системы. Да уж, земля и небо, даже компьютер не смог разложить все по полочкам, так как по структуре не хватало информации. Зато использовать его я мог. Вернее не я, а Мак. Он тупо кидал уже готовый шаблон, давая минимальную запитку, что по идее должно было дать рабочую структуру. Но это по идее, как оно будет на практике еще не известно. И что самое главное испытуемых было жалко. К примеру, вот накинул я сеть на ту же Тину, а как снять? Никак, сколько я не пытал управляющий контур, он был глух к моим мольбам. И это еще пол беды, а если заклинание заточено каким-то образом на эльфа, это ж получится что я даже приказать ничего не смогу плененному. Вот уж задачка.

Все утро и весь последующий день прошел в тягостных раздумьях, меж тем легион снялся с места, действуя по плану, шли к точке пополнения провианта. Уже к обеду я чуть ли не падал от усталости бессонной ночи. К обозу подошли уже под вечер, три груженые телеги под видом купцов расположились чуть в стороне, от дороги поджидая нас. Но, увы, и тут отдых мне не светит, слишком опасно такой толпе находится вблизи дороги на вражеской территории. Пополнив припас, без задержки вновь вышли маршем, углубляясь в лес, стараясь, хотя б на два три часа, сколько хватит сил, углубится в чащу.

Этот отрезок времени я не помню, так как просто вырубился, и меня на себе тащила Тина, перекинув через плечо. Вот такой вот я командор непобедимого легиона. Очнулся уже на ночлеге в лагере, народ давно отужинал и спал за исключением дозоров, было немного стыдно за себя, но еще обидней оттого, что не мог разгадать эльфийский узор.

Клятвенно заверив себя что поковыряюсь всего пол часа, на следующее утро так же еле переставлял ноги из-за того что встречал рассвет за схемами заклинания.

— Барон, мы, похоже, заблудились в этом лесу. — Ко мне подошел старший сержант легионеров, здоровенный волосатый детина с недобрым взглядом.

— Мох растет с севера! — Вздрогнув просыпаясь, тут же сориентировался я, пытаясь хоть как-то держать глаза открытыми. — Идем верной дорогой!

Три дня откровенного игнорирования своих офицерских обязанностей, в конце концов, вывели нас к одной из опушек, где мы встали лагерем, высылая разведку на пол дня пути что бы разведать подступы к замку. Отоспавшись днем, я опять сел за конструкцию узора с остервенением пытая его со всех сторон. Черт, крепкий орешек! Мне нужен подопытный, иначе, похоже, дело не сдвинется с мертвой точки. Людей и вампиров в расчет брать не хотелось, но, в конце концов, почему бы не попытать какую ни будь зверушку? Неужели в лесу никого не найдется?

Куропатка, белочка, медвежонок там или зайчик, хоть кто-то да должен взять на себя нелегкую ношу подопытного. С такими мыслями стал бродить по периметру спящего лагеря, то и дело оглашая заросли кустов тихим «Кысь-кысь-кысь», «цыпа-цыпа-цыпа», молчаливая тень Тины имела глаза на выкате и стойкое не проходящее желание связать меня до поры до времени, что бы успокоился. Благо мои поиски довольно быстро увенчались успехом. К лагерю с интересом подходили странные создания, нечто среднее между лисой и собакой, у меня даже в памяти всплыло их название, собаковидная енота. Ну, или как-то так, мне их название не важно, главное что подходили и то, что я их нашел, вороватых попрошаек пугающихся костров, но при этом норовящих украсть, что ни будь съедобное. Мохнатые негодники сверкали бусинками глаз в одном из густых кустарников, чем-то, шурша в опавшей листве.

Для верности Мак сплел и кинул два контура, по моей подсказке оплетая ловчей, энергосетью двух самых больших енотов или кто они там по национальности? Те даже пикнуть не смогли, в нелепых позах замирая как каменные истуканы. А я с тревогой в сердце вдруг подумал, а будет ли работать речевая команда на неразумных существах? Блин, жалко зверей. Интересно их едят?

— Эй вы, двое! А ну выходи по одному! — Удивлению вампира не было предела, когда я позвал енотов, а уж когда они неспешно переваливаясь, выбрались из кустов, так мне ее даже жаль стало.

— Молодцы! Орлы вы мои! — Я с помощью Мака изучал импульсы команд расходящихся по магической структуре. — Слушай мою команду. Кругом! На лево-о-о! Смирно!

Вот это да! Вот это силища, вот это размах! Это только детям может показаться забавным тот факт, что еноты вытягиваются на задних лапах по стойке смирно, а вот я сразу ужаснулся тому синтезу и объему информации, который пропускает заклинание. Я то думал узор считывает информацию с пойманного, выстраивая из речевых команд, коды на выполнение, а тут все гораздо хуже. Заклинание читало мой мозг, заклинание читало меня! Трансформируя мои мысли и желания, в форму используя как посыл активации уже речевой набор. Вот тебе и на. Вместо двух подопытных у меня теперь трое! И третьим к енотам вагончиком прицепился я. Вот черт, мы теперь одно целое, заклинание связало звериные тела с моим мозгом, и эту связь, я не знаю как прервать.

— Ладно, соколики. — Я устало повел плечами. — Возвращаемся в лагерь, мы теперь стая.

Сил что-то совсем не осталось, в лагере тупо отрубился, едва заполз в палатку, без задних ног проспал почти до полудня, не открывая глаз.

Одно хорошо, хоть немного успокоился и вернулся к повседневным делам. Выспался, наконец. Разведка вернулась, замок обнаружен ровно в дневном переходе от нас, время действовать, нужно только дождаться этой ночью графа.

Но неожиданно, ни вечером, ни ночью граф не появился. Тина лишь пожимала плечами утверждая, что в зоне восприятия около двух километров его так же нет. Это был force majeure. Я много что предвидел, но не полную информационную изоляцию. Что могло произойти с Десмосом, я совершенно не представлял, а меж тем по сроку мы явно могли уже опоздать. Что делать? Осаждать замок, не имея никакой информации и возможно не имея ее в будущем, или все же рискнуть, списав все на случай и понадеяться на то, что вскоре сеть наладится?

— Выступаем. — Действовать так, действовать, решил я, давая команду старшему сержанту на выдвижение к Норвшлицу. Весь световой день уйдет на переход, вечер на отдых и подготовку, ночью мы возьмем в осаду замок.

Путь до границы леса густым подлеском переходящий в покрытые травой крутые склоны холмов, на одном из которых и возвышался замок, мы преодолели даже быстрей, чем рассчитывали. Лагерь разбивать не было смысла так, что просто повалились на вещь мешки, вытягивая усталые натруженные ноги.

— Прапор воды. — Меховой толстячек, вальяжно переваливаясь в зубах, подтащил флягу воды. — Спасибо мой хороший.

Самого толстого енота я назвал Прапор, у него и морда похитрей будет, а вот второго Профессором стал величать, за слегка посидевшую шерсть вокруг мордочки и тяжелые вздохи иной раз по делу и без дела издаваемые им. Сразу видно, енот умный и начитанный знает эту жизнь без прикрас от того и вздыхает тяжело, о судьбе отечества думы думает. Не то, что Прапор, только ходит и «хомячит» все что под лапу попадется. Оцепенение каменных истуканов, удалось вычленить в плетении и отключить, так что зверушки вели себя практически натурально, за исключением того, что по-прежнему были связанны со мной единой нитью энерго-канала. Эх, поработать бы неспешно да с расстановкой, да дела все мешают.

— Барон, пора собираться. — Появилась Тина неся с собой мой доспех. — Через пару часов начнет темнеть, будем выступать.

Доспех был не хитрым, глухой наруч от кисти до локтя, поножи от стопы до колена, кожаная куртка обшитая металлическими пластинами, один наплечник с правой стороны на руку с «кутласом» и шлем, по образу римского, правда, без расписного гребня как в фильмах показывают, гладкая сфера. С боку, правда череп выгравирован, но не большой, так баловства ради, щит я не брал, для меня и того, что уже надел было больше чем достаточно.

Небо окрасилось в багровые тона, сержанты рявкнули подъем, легион выстроился походным маршем по четыре человека, позвякивая металлом, вытягиваясь стальной змеей из-под прикрытия деревьев, бодро вышагивая на встречу своему первому боевому крещению. Будем надеяться, что обойдемся пока только выкриками и показыванием толстых дуль в сторону защитников.

До виднеющегося на закате замка, неспешным ходом потратили от силы час времени, из-за очередного холма вываливаясь практически сразу к тупо открытым воротам.

Ничего себе! От удивления я чуть не встал с открытым ртом, застопорив колонну. Ворота замка открыты! Растерянность сменилась азартом, это было неслыханной удачей, такого никто не мог ожидать, неужели защитники Норвшлица не увидели со стен нас?

— Барон? — Старший сержант идущий рядом со мной по правую руку, так же недоуменно уставился на замок.

— Штурм! — Второго шанса могло и не быть, судьба очень изменчива, а планы мы всегда успеем подкорректировать согласно диспозиции.

Стальная колонна перешла на бег, разворачиваясь на открытой местности в клин, сомкнув щиты и выставив короткие копья. Я по центру бегущего строя стал смещаться, замедлившись в центр, что бы от греха подальше прочь от передовой. Нечего мне там пацану делать, команда получена и хоть подобное еще не отрабатывалось на полигоне, народ и сержанты более или менее четко представляли предстоящую работу.

Похоже, нас, наконец, заметили, на стене вспыхнули дополнительные факелы, послышались крики, и у ворот началась суета всполошившихся стражников. Пяток мужиков суетливо вскакивали со своих насиженных мест, с трудом плечами пытаясь сомкнуть створки ворот под страшный скрип ржавых петель.

— Вышли дальним боем! — Гаркнули сразу два сержанта, по флангам выводя по десятку бойцов, из общей колоны, которые на бегу исполнили броски «пилумов» по копошащимся у ворот людям. Сработали чисто, тут же возвращаясь в строй.

Жуть! Троих просто прошило насквозь, пригвоздив корчащиеся тела к земле, словно насекомых булавкой. Что стало с другими, из-за спин своих бойцов я не увидел. Наша колонна достигла ворот, врываясь во внутренний двор, где уже поток чет на нечет, пошли в лево и в право, с целью максимально закрепится на занимаемой территории.

— Первый!

— Второй!

— Первый!

— Второй! — Крикнул я, поворачивая в свою колонну идущую влево.

Тумс, тумс, тумс! Первые стрелы со стены посыпались, гулко ударяя в наши щиты, одну или две перехватил Мак, гася инерцию и обрывая их опасный полет. Парень бегущий рядом повалился, наземь сжимая проскочившую смерть руками на груди, вошедшую между щитов и стальных пластин на доспехе.

Буквально в двадцати метрах, виднелся помост каменной лестницы ведущей на стену заблокированной группой защитников. Думать тут было нечего, без помощи Мака у меня автоматом в сторону защитников слетел Эббузов кулак, словно молот, вбивая и корежа тела стражников в камень стен.

На лестнице осталась пятерка легионеров, остальные ринулись на стену, сметая на своем пути немногочисленных стражников, главное сейчас удержать ворота и не дать защитникам закрепится на высоте стен, где бы они могли вести обстрел моих людей. В принципе исход боя уже был предопределен, легион с ходу взял замок, через полтора часа бои стихли повсеместно, не требовалось проводить дополнительную зачистку. Гарнизон замка сдавался, прислуга вообще не брала оружие, лишь в верхних покоях пришлось еще немного пролить крови, где засела одна из семей каких-то местечковых аристократов.

— Тина! — Позвал я своего телохранителя.

— Да? — Лицо и руки вампира были залиты кровью, лично не видел, но похоже она успела где-то собрать с поля боя свою жатву.

— До рассвета, работаешь в окрестностях, осмотрись, если где-то есть беглецы… — На душе скреблись кошки от собственного хладнокровия. — В общем, ты знаешь что делать.

— Слушаюсь. — Она улыбнулась, тут же растворяясь в ночи.

— Семьдесят третий! — Окрикнул я старшего сержанта.

— Да барон! — Он в сопровождении еще трех старшин подошел ко мне.

— Ворота закрыть, выставить караулы, подыскать место, куда согнать пленных, слуг отдельно стражу и аристократов отдельно. — Я устало снял шлем, вытирая испарину на лбу. — Всех раненных организовать на лежаки, как наших, так и замковых, я сам пройдусь, осмотрю их. Остальным отдыхать, за «мародерку» надеюсь предупреждать не надо?

— Никак нет, предупреждать не надо. — Он и старшины недобро на меня «зыркнули», но вытянувшись и отдав честь разошлись. Похоже, все же придется поутру проводить экзекуцию, ну да ладно их жизнь и их шкура, решать им.

Лег спать за полночь, провозившись с перевязкой раненых, одно радовало, их было с нашей стороны всего трое, и те самостоятельно уже обработали раны, перевязавшись из личных аптечек, которые я ввел в обязательном порядке каждому легионеру. Ничего сверхъестественного, перевязочный стерильный материал и флаконы с обеззараживающими спиртовыми настоями. А вот замковых было под тридцать человек, причем тяжелых с десяток, пришлось, и резать и шить и банально молится, уповая на всевышнего, в надежде на чудо. Сил уже практически не осталось, в какой-то из выделенных караульными комнат упал, сразу же провалившись в беспокойный сон.

Встал сам к обеду, когда солнце взошло в зенит. Рядом в комнате забившись в темный угол, сидела, обхватив ноги, Тина. Не спала, глаза так и сверкали, изучая меня.

— Ты знаешь, что ты ошибся? — Голос ее был тих.

— Что значит ошибся? — Я сладко зевнул и потянулся за сброшенными вчера у постели берцами.

— Это не Норвшлиц, мы взяли не тот замок.

* * *

— Пф-ф-ф-ф… — Печально вздохнул Профессор почесывая свой меховой бок. Животинки к утру нагнали нас, войдя в замок, где и нашли меня в разбитом состоянии. Это был полный провал! Я и только я виноват в содеянном, ведь подходили сержанты, спрашивали куда идти, я же дурья башка только отмахивался от них тыкая куда-то в даль пальцем. Одно радовало, хотя бы не вернулся в Рингмар и не взял штурмом свой собственный замок. Ну, вот такой вот «позитивчик», настроение было на нуле. Уже под вечер на нас вышел Десмос, с круглыми глазами вопрошая: «Вы что тут делаете? Я вас жду, жду, а вы что?».

А мы что? Мы тут плюшками балуемся…

Семь легионеров убито, тридцать два защитника замка, совершенно ни в чем неповинные люди. Все они мертвы из-за того, что я, видите ли, занимался научными изысканиями, пытаясь найти ключик к эльфийскому заклинанию.

— Прапор, дружище, дай морковки. — Толстый енот протянул мне недоеденный огрызок, который я задумчиво стал доедать. Да уж тут не морковки надо, а литра два беленькой, да без закуски, что б противно было до безобразия, что б хоть как-то, хоть чем-то наказать себя дурня.

Четыре дня блужданий по лесу и мы вышли вместо Когдейра в Гердскольд, где, не долго думая, взяли боем, не много не мало, а старую резиденцию здешних баронов. Ладно бы еще приграничный форт какой, так нет же, у нас в плену сидел дедушка почтенной четы Гердскольдов, я еще помнится в Роне познакомился с их двумя молодцеватыми сыновьями, бравые такие симпатичные «гусарчики» Рамус и Трим. Нет ну надо же так вляпаться?! Мало мне было для счастья Нуггета?

Что теперь делать? Сидеть и ждать когда Гердскольды подкатят свою гвардию и попытаться извинится, мол извините ребята, ошибка вышла? Мда уж, тут извинениями не отделаться. По моему приказу старого деда вернули в его покои из сарая, где содержались остальные заключенные, седой и дряхлый дед потрясал палочкой, сыпля проклятия на наши головы.

— Семьдесят третий! — Я сидел в комнате, созвав своих офицеров. — Собрать продовольствие из замка на недельный переход, по утру выступаем.

— Есть!

Утром, выпустив заключенных, по-английски не попрощавшись, вновь вышли маршем, на этот раз под чутким руководством графа, лично решившего проводить нас к Норвшлицу, дабы в пути опять не случилось какой оказии. Сержантам я не стал ничего объяснять, сославшись на военную хитрость, да и вообще шел в строю с каменным лицом, мол все идет по плану, на что как я понял легионерам было плевать, их дело маленькое, к тому же нисколько не удивлюсь, что несмотря на мой строгий указ не мародерствовать, каждый нес в своем рюкзаке взятый на память, чисто символический сувенир.

А на второй день пути у меня появились дезертиры. Пять человек попытались покинуть наш отряд, думая затеряться в лесу, и тем самым не желая отдавать долг родине. Не знаю доподлинных их мотивов, но вечером уже став лагерем, я объявил общее построение, где перед строем Тина выставила пять колов с насаженными на них отрубленными головами недавних сослуживцев.

— Легионеры! — Кричал я, прохаживаясь перед строем и стараясь донести свои мысли до всех. — Сегодня, согласно пункта семь восемнадцать, положения о военном времени, были казнены дезертиры. Все вы подписали контракт, всем вам был дан второй шанс, стать полноценными гражданам, не взирая на все ваши прегрешения. Но не все смотрю, это понимают! Для непонятливых, напоминаю, вас вытащили из виселицы, но петля осталась на шее каждого. Все вы достойны смерти, нет среди вас невиновных, пока. Десять лет взамен прощения, если кто-то считает, что это того не стоит, прошу выйти вперед, ваша виселица все еще с вами.

Я остановился перед строем, специально затягивая паузу, вроде бы как действительно ждал, что сейчас народ начнет выходить.

— Желающих нет? — Я покачался на носках сапог, еще раз окинув своих солдат взглядом. — Тогда, согласно пункта семь двадцать один, сержантам построить своих людей для выказывания презрения отринувшим руку легиона! Старшему сержанту за номером семьдесят три и сержанту разведроты Тине, проконтролировать выполнение приказа, о каждом случае не выполнения устава, докладывать лично! Наказание применять соответственное!

Пункт семь двадцать один был психологическим кирпичом на шею каждому. К казненным по-разному можно было относится, их могли знать, могли и не знать, у них могли остаться приятели, а могли остаться и враги. Но для легиона это предатели и каждый легионер должен был, проходя мимо шестов с отрубленными головами плевать в их сторону, потому что здесь в легионе, нет друзей и врагов, нет больше личности, если ты предаешь, то ты предаешь не кого-то, где-то, а весь легион и весь легион должен осудить несмотря даже на то, что где-то внутри ты может даже и солидарен с провинившимся.

— Не слишком ли? — Спросил граф, подсаживаясь к моему костру и разворачивая карту. То же мне, «человеколюб» нашелся.

— Возможно, даже этого будет недостаточно. Как у нас дела? — Я сел рядом с картой приготовившись слушать.

— Плохи наши дела. — Граф тяжело вздохнул, тут же поддержанный сидящим рядом Профессором. — Гарич отступает от границы, в связи с тем, что восемьсот солдат Когдейра, чувствуя свою безнаказанность, переходят нашу границу. Боя пока не было, но сам понимаешь, из-за твоей задержки, все это и началось. Нуггет видя, что мы струсили и отступаем, лично выдвинулся к границе со своим оставшимся гарнизоном, видимо страховался лис, но, обнаружив, что ничего не происходит и неожиданностей от тебя ждать не приходится, решил триумфатором войти в твои земли, разделав Гарича, тупо задавив числом. Что скажешь?

— Пока не так уж и страшно. — Я потер переносицу, отгоняя рукой Прапора вознамерившегося утащить куда-то карту.

— Мда? — Он вскинул бровь. — Тогда наверно ничего страшного и то, что за нами след в след идут триста солдат Гердскольда?

— Сколько нам еще до Норвшлица? — Прапор попытался совершить бартер, предложив мне еловую шишку в обмен на карту.

— Если поднажмем, то завтра к ночи будем у стен.

— Гердскольды на сколько отстают? — Пришлось дать Прапору кусок лепешки, чтоб не надоедал, пусть лучше жует, чем ворует.

— Три дня где-то, не больше.

— Нуггет далеко ушел? — Я приник к карте, прикидывая возможные ходы.

— Нет. Думаю максимум еще на день от Норвшлица. Он не спешит. — Граф последовал моему примеру. — Нужен бой?

— Боя, похоже, не избежать. Есть местечко на примете? — К нам присоединился Профессор, так же внимательно разглядывающий, так интересующий всех предмет.

— Вот здесь. — Он указал пальцем. — Большой лог, меж двух поросших лесом косогоров. По низу идет дорога, ведущая к интересующему нас замку. Лучшего места для засады не придумать.

— Тяжело будет сесть на два стула и замок шугануть, чтоб местные дали весть барону и к засаде успеть.

— И еще под Гердскольд не угодить. — Хмыкнул граф.

— Ну да, ну да, еще и этих не забыть. — Я подбросил в затухающий костер веточек, крутя то так, то эдак в голове возможные варианты событий. Пока как говорится встрял со всех сторон. — Ладно, дойдем до Норвшлица, а там видно будет.

— И то верно. Побыть пару дней с тобой для подстраховки? — Он кивнул в сторону торчащих шестов с головами.

— Не надо. Тина у тебя умница, сама справится если что. — Молчаливый телохранитель даже не шелохнулась. Если б не Мак я и не заметил бы ее возвращения. — К замку завтра подойди, если сможешь не один.

— Понимаю. — Он сверкнул белизной своих клыков скрываясь в ночном лесу.

Следующий день выдался до одури тяжелым, шли от рассвета и до заката, сведя практически к нулю остановки, на ходу подъедая те припасы, что еще оставались из замка Гердскольдов. С этим тоже беда, заходить на продовольственную точку не стали, так как времени было и без того в обрез. Народ вымотался, просто мешками падая уже в ночи по команде привал. Не было сил даже скинуть рюкзак с плеч, последние часы меня уже по привычке несла на руках вампирша, так как от усталости у меня даже зеленые круги поплыли перед глазами, не говоря уже о стертых в кровь ногах.

До полуночи оставалось еще часа четыре, лес кончился, чередуясь возделанными полями и редкими рощами, сам Норвшлиц, разительным контрастом многочисленных факелов на стенах сиял в ночи огнями.

Замок внушал уважение, он словно был вытесан из цельного куска камня, возвышаясь над местностью обелиском. К такому незамеченным не подойти, в радиусе около двухсот метров, чистое поле, да и сам Норвшлиц, не страдал от веры в человечество, держа ворота замкнутыми.

— Я здесь. — Из темноты вышел граф в сопровождении уже известной мне леди Рисп. Надо отдать должное ее холодной красоте снежной королевы, утонченная грация, надменность в каждом движении, взгляд колючий и при всем при этом хороша бесовка, действительно хороша. — Наша задача?

— Открыть ворота.

— Это невозможно барон! — Даже на непроницаемом лице Рисп, мелькнула тень недоумения. — Там стражи ни чуть не меньше чем у вас легионеров! Возможно у некоторых охранные амулеты!

— Поэтому пойдем вместе. — Постанывая, я поднялся с земли, тут же покачнувшись, благо стоящая рядом Тина поддержала меня за руку.

— Но как мы поднимемся на стену? — Десмос растерянно смотрел на меня. — Не пустят же они нас туда сами?

— Посмотрим. — Буркнул я, и уже обращаясь к сержантам, добавил. — Семьдесят третий! Пол часа для боевой подготовки!

— Барон! Люди устали! — Начал он, с трудом поднимаясь с земли.

— На том свете отдохнете! Пол часа на все про все, время пошло. — С помощью заботливой Тины, с трудом стал облачаться в свой доспех, Мак это конечно хорошо, но как говорится, на бога надейся, а сам не плошай. — Граф, вы с леди Рисп, играете роль важных господ. Знаете имя управляющего замком?

— Да, это лер Лофац, он же начальник гарнизона в замке. — Уже более собрано ответил граф.

— Отлично. Подходим к стене вчетвером. Начинаете переругиваться с охраной, давите на срочное донесение от Нуггета, даже если Лофац сам будет со стены кричать: «Что надо?», просите об аудиенции и настаивайте, что разговор не для посторонних ушей.

— Понятно. — Он был серьезен и внимателен.

— Ворота ради нас никто не откроет, но вот малую калитку, думаю да. — Тина, стоя на коленях, застегивала на мне ремешки поножей. — Дальше надеюсь объяснять не надо?

Ответом была тишина и блеск голодных глаз, даже в предвкушении крови, вампиры, без явного голода оставались хищниками. Бьюсь об заклад, что в крови у них, или что им там ее заменяет, уже бурлит адреналин, делая их движения резкими и агрессивными.

Сержанты пинками сквозь стоны поднимали легион на ноги, заставляя облачатся в доспех и выстраивая народ в строй.

— Народ! — Уже в доспехе, я вышел вперед перед строем усталых солдат. — Работаем, не ноем, не девочки поди уже.

Надо же, даже посмеяться через силу смогли. Все-таки мужик есть мужик, говорим либо о бабах, либо о бабах. Все остальное тлен и прах.

— Что бы вошли чисто, работали без глупостей. Так и быть, черные ваши души, растудыть вас в коромысло, после дела разрешаю грабить!

— Во-о-о! — Ну дык, кто бы сомневался, только не я, дружному одобрению толпы.

— К казне только не подходить! — Я усмехнулся. — Ее буду грабить сам, помощники не нужны!

— Гы-гы-гы! — Отозвался народ.

— Через пол часа, как я уйду, выдвигаетесь на границу к смотровому полю замка. К самой границе по-пластунски! Как ворота подниматься станут, без криков и суеты вперед. И да хранят вас боги легионеры!

Когда я уходил вслед за вампирами, меня сверлила сотня пар глаз, даже не знаю что было в них, не знаю. Да уж, ситуация, та еще, увижу ли я их сегодня еще? Или плюнут на дурака барона, пусть сам помирает? По сути ведь у них реальный шанс сейчас развернутся, и уйти, оставив меня один на один против гвардии Норвшлица. Хороший шанс у вас черти подставить меня по полной, ой хороший.

Затягивать прощания смысла нет, оставив свой вещ мешок, в сопровождении трех вампиров выдвинулся к замку. По респектабельности вида, граф и Рисп вышагивали впереди, мы же с Тиной плелись хвостиком.

Стучать в ворота не пришлось, нас еще на подходе окрикнула стража со стены. Как я и предполагал, начались пустые препирательства, караул на стене не сильно горел будить свое начальство и при всем при том, отказать важным господам напрямую не могли. В общем, долго ли коротко, но на стену взобрался тучный мужичек с коротенькой ухоженной бородкой, лер Лофац, по виду мужичок не глупый, но видимо по несколько дерганой натуре, не раз, страдавший от власть держащих эту землю.

— Поймите лер, господин барон настоятельно рекомендовал нам, исключительно конфиденциально сообщить имеющуюся информацию! — Граф при всей наигранной надменности, старался не загонять мужичка в угол, стараясь избежать ультиматумов и громких заявлений. — В конце концов, лер, в самом деле, ну не думаете же, вы, что на вас нападут две женщины и я с этим юношей? Полноте вам!

Он не думал. А зря. Скрипнула калитка, пропуская вперед графа с Рисп, а следом и меня с Тиной. Через стражу я уже переступал, четыре дюжих мужика валялись на земле, корчась в агонии и булькая разорванными шеями, от чего меня даже замутило.

Граф и Рисп ринулись вперед, словно кегли разбрасывая охрану проходя каменный мешок ворот, словно раскаленный нож масло. Тина шла чуть впереди, замыкал наш диверсионный отряд я. Механизма открытия ворот не было, банально две створки мореного дуба обшитого листовым железом на заклепках.

— Тина, сам не смогу. — Я позвал вампира, пытаясь сбросить толстенный запорный брус.

Вдвоем с трудом смогли приподнять один край, сбрасывая со скобы, когда град стрел накрыл нас, нашпиговывая Тину иглами, делая ее похожую на подушечку для иголок. Ох, и жуть! Вампира двумя десятками стрел не взять, а вот доставить боль и травмировать вполне. Заслонив собой сползшую и кричащую вампиршу тут же разрядил воздушный кулак заклинания по заполнявшим коридор стражам. Быстро они что-то с ориентировались, неужели с графом и Рисп уже покончено? В ход пошло кольцо Прая, перегораживая узкий проход огненной стеной. Черт, одному мне не открыть створки! Да и брус еще одним концом засел в гнезде, стрелы летели сквозь пламя, пока безвольно падая, наткнувшись на защиту Мака. Что же делать? Неужели придется бросить графа, выволакивая Тину и уходить, так и не осуществив своей задумки? Я, конечно, могу какое-то время под защитой, словно смерч пройтись по замку, но как долго? Народ тут упертый, а энергия не бесконечна. Комбинировать щит и боевую магию накладно, это я уже опытным путем установил в Касприве, похоже, план по захвату Норвшлица рушится прямо на моих глазах. Не нужно было рисковать, надо было, как изначально и планировалось осадить замок и не лезть внутрь.

Положение спасли легионеры, так и не дождавшиеся открытия ворот, но рискнувшие клином под прикрытием щитов и под прямым обстрелом со стен стражи ринутся к открытой калитке, где и застали меня. Четверо парней в мгновение ока сбросили брус плечами расталкивая створки ворот. Мощный поток закованных в броню солдат дружно ринулся внутрь, я лишь убрал пламя и с помощью одного из солдат оттащил в сторону стонущую Тину. С ней оставаться смысла не было, а вот в строй пришлось вернуться и быстро, так как противник здесь не дремал, сшибаясь щитами с моим легионом.

В первых рядах, где шел бой, мне делать было нечего, а вот повоевать с лучниками на стенах пришлось капитально. Удар воздушного кулака крошил камень зубчатого парапета, иногда задевая людей, но защитники не сдавались, используя укрытие, все осыпали и осыпали наши ряды смертоносными жалами. Не на долго спасало положение кольцо Прая забрасываемое на стену, но после пяти минут горения, когда пламя опадало, на том месте вновь появлялась стража.

Нужно было менять свое излюбленное оружие и как-то спасать положение, не ровен час, нас банально вышвырнут со двора, заставив умыться собственной кровью. Эх как же жалко, что так мало уделял времени готовым концепциям и построениям, отдаваясь теории, любая мелочь бы сейчас пригодилась. Хотя стоп! Мелочь то, как раз у меня и есть! Звезда Латом, проста как фига, самодостаточна и может при должном старании принести эффект! Эльфийкие руны света полетели ровной чередой по зубцам стен, при активации вспыхивая чистой белизной, что озарило замок, разгоняя тени и слепя стражу на стенах, не давая им, не то что прицелится, а без боли открыть глаза. Энергии я не пожалел на свои прожекторы и с вектором угадал, не давая световой избыток во двор где кипела битва.

Теперь же настал черед моего любимого мастер мага, господина Эббуза, с его смертельными лезвиями. После Касприва, когда я этим заклинанием кромсал пиктов, у меня к нему было что-то вроде отвращения, уж слишком оно страшно в действии, но увы ситуация сегодня вынуждает вновь обратится к этому смертельному оружию.

Да уж жуткое зрелище когда в воздух поднимаются куски земли разрубленные тела и в щепу разбитые щиты. Даже легионеры вздрогнули от такой картины, народ пришлось криками выводить из ступора, что б не терялись, занимая отбитые позиции.

Что такое военное преступление решать победителю, потому сомнения и всю свою цивилизованность пришлось засунуть куда поглубже. До рассвета не затихали кровавые бои в стенах Норвшлица. Стоит отдать должное упрямству и смелости защитников, они цеплялись буквально за каждый закуток своих стен, не сдавая без боя и шагу назад. Этой ночью мой легион умылся кровью, а я окончательно распрощался со своей совестью, так как каждая смерть сегодня это груз моей ответственности.

Был бы я где-то далеко, вдали от боли и всей этой кровищи, может я бы, и по-другому на все посмотрел, может быть, по-другому ко всему отнесся. Но здесь и сейчас в лучах восходящего солнца среди толпы грязных и окровавленных людей, бесцельно слоняющихся по двору, все казалось не таким радужным и прекрасным как казалось когда-то.

Мы победили, и одновременно проиграли эту битву. К полудню, когда народ урывками вырвал хотя бы по пару часов сна, когда оставшиеся сержанты вспомнили где они и кто они, я узнал что из ста двадцати человек, вышедших из Рингмара только сорок оставалось в строю, еще двадцать лежали пластом с той или иной мерой повреждений заработанных в боях. Остальных больше нет. Все они мертвы. Все.

Тина лежала в одном из подвалов, через пару дней уже вернется в строй. А вот графу досталось по-полной, его кромсали и рубили с остервенением, сейчас он лишен практически всех конечностей и находится в полуобморочном состоянии то и дело скручиваемый от подступающей боли. Рисп мертва, ей не повезло, ее взяли на пики изрубив чуть ли не на куски. Леди раскроили череп, чуть ли не на пополам, что уже для «морфа», является смертельной раной.

— Из этих кто остался? — Пошатываясь, я пнул тело одного из стражников, спрашивая подошедшего с докладом семьдесят третьего.

— Стражу всю извели. — Через все его лицо проходил свежий кровавый рубец, все еще кровивший и заставляющий его вытирать рукой бегущую по подбородку красную дорожку. — Под десяток слуг осталось на кухне, еще с пяток баб служанок по покоям отловили, два пацаненка конюха. Больше никого.

— Раненные? — Я устало привалился спиной к стене.

— Среди этих не знаю, наши все организованны по лежакам, как там что, завтра к утру будет ясно, кто еще поживет. — Наклонившись к одному из тел стражников, он оторвал кусок его гербовой накидки, прикладывая к лицу. — Ворота закрыли, но наши все попадали спать, без малого сутки на ногах.

— С оружием хоть спят? — С трудом, но удалось стянуть шлем.

— С такой жизнью скоро и до ветру будут с оружием ходить. — Он невесело усмехнулся.

— Ты тоже иди, вздремни. К вечеру мал мала оклемаются, ставь караулы. — Еле переставляя ноги, двинулся к виднеющейся толпе пленных. — Будем надеяться обойдется.

Народ стоял испуганный, с ужасом взирая на то, как к ним подхожу я. Видимо не только вид, но и кое-какие догадки по поводу моего статуса, наводили их на печальные мысли.

— Такс. — Начал я. — Стоять тут и сопли по лицу нечего размазывать. К вечеру обойти замок, трупы поднять и сбросить со стены, живых как сможете, перевяжете и тащите вон в тот здоровый сарай. Пара баб на кухню. Отставить слезы.

Я прикрикнул, видя, как молодые девицы, начинают свое мокрое дело. Сам готов разрыдаться, а тут еще они голосить надумали. Сил и так нету, с трудом переставляя ноги, двинулся к главному донжону, где виднелись мои люди, войдя внутрь и перешагнув пару спящих легионеров, сам почти рухнул на пол, проваливаясь в темноту забытья.

* * *

Тина умница, без нее я бы не справился. Уже к ночи бледная как смерть, в окровавленной и изорванной одежде, она, разбудив меня, ушла восстанавливать связь с остальной семьей, а так же подогнать к замку два продовольственных обоза из расчетных точек.

Уже сутки из трех на подход солдат Гердскольда мы потеряли, если в оставшиеся два дня мы не успеем уйти в лог указанный на карте Десмосом, нас запрут в замке, словно в ловушке.

Эта ночь так же оказалась бессонной, ночь, когда мы выгребали замок подчистую. На местной конюшне, удалось запрячь лошадей, снарядив две телеги под раненных и награбленное добро. Презренного металла в закромах Норвшлица было столько, что пришлось половину выбрасывать. Крученые с вензелями канделябры, занимающие место, огромные тарелки больше напоминающие щиты греческих героев и прочий «крупняк», сносимый во двор, так и остался лежать невостребованным металлоломом. Брать разрешил с собой только мелочевку и деньги. Ну и завернул, естественно, казну Нуггета, так на вскидку под тонну, золота и серебра местной чеканки монет. Мда уж. Не чета я Когдейру, даже со всеми своими мануфактурами, ничего удивительного, что он покупает себе солдат, а не как я вынужден собирать по своим землям душегубов. Мои то, считай за еду работают, а у него армия в карман денежку кладет, и еще не факт, что то, что я сейчас гружу на телеги, доедет в мои земли. Норвшлиц это дурная кровь из-за моей дурной головы, а ведь еще надо как-то выйти из всего этого сухим, а с такими потерями воевать дальше чистое самоубийство.

Сорок человек, ну пусть даже пятьдесят с учетом легкораненых, это буквально ничего. Еще десятерых я с обозом отправлю назад, этим на восстановление даст бог, минимум пол года надо. При таком раскладе, меня будет бить выходя из замка стража, не говоря уже о идущих по пятам Гердскольдах и пылающего жаждой мести Нуггета, который наверняка уже разворачивает свою чудовищную по местным меркам военную машину в тысячу человек. Эх, мне бы сюда сейчас Гарича, я бы еще пободался, а так нужно бежать и без оглядки. Впрочем, рискнуть жизнью мне еще предстоит, иначе все эти смерти будут зря и я просто, тупо не уйду с обозом.

К обеду, собрав весь строительный инструмент, что был в наличии замка, погрузившись, покинули Норвшлиц, строго выворачивая на запад по укатанной дороге, в этот раз хоть по лесам не пришлось пробираться.

К вечеру с горем пополам, но дошли, здесь уже поджидали люди из моих обозов, что было, кстати и означало, что Тина работает и кое что у нас получается. По крайней мере, голодными не умрем, да и лишняя пара рук пригодится пусть и не бойцы, но мужички крепенькие. Спать народу дал четыре часа, еще по темноте поднимая всех, кто мог стоять на ногах, пологие склоны, поросшие лесом идеальное место для засады. Проблема лишь в том кто подойдет первым, мой расчет был на Нуггета, это было бы идеально, у него сейчас и народа поменьше и внимание рассеяно, как никак дома, да и «свербит» в одном месте от потери такой суммы. Гердскольды хоть и большим числом идут, но как никак на чужой земле, должны и разьезды выставлять и двигаться с опаской, к тому же идут по нашим следам, а в пустом Норвшлице, их ждет куча золотых подносов, пусть командиры покричат немного, да поспорят, кому поднос побольше домой везти.

Лишь бы сам борон не вылез из своего замка в сопровождении мага, а то все мои надежды и чаянья пойдут коту под хвост. Если б не такая катастрофическая потеря людей, мы бы попытались, разделившись ударить с двух склонов, но от этой идеи пришлось отказаться, делая «схрон» лишь с одного края. Часть людей отрядил на траншею прямо по средине дороги, чуть позже ее закроем по принципу волчьей ямы. По тому склону обозные будут, они по команде со склона спустят вал из бревен, которые сейчас рубили в лесу, стаскивая и укладывая в кассеты, для того чтоб по команде выбить клинья, обрушив всю эту махину вниз. Здесь же где будут в ожидании легионеры, особых сверх задач не ставилось, по большому счету все, что сделали, это искусственно нарубив густой зелени, сместили метров на сто ближе «засидку», так как бежать эти лишние, метры было непростительной потерей времени.

Мы успели реализовать все свои задумки практически за день до подхода ожидаемого противника, получив так нужный нам отдых. По утру, занимая позиции и с опаской посматривая то назад себе за спину, то вперед, так как разведка молчала, а своих людей я не выставлял, из-за того, что в любом случае противник придет сюда, другой дороги нет.

Денек на удивление обещал быть погожим и жизнерадостным. Меленькие белоснежные облака, доброе лучистое солнышко и куча угрюмых озлобленных мужиков по кустам. Время шло, сидели молча, получая от сержантов по шее за любые разговоры даже шепотом блюдя мою команду о соблюдении тишины. Птички невелички «разщебетались» выводя замысловатые трели, радуясь лету и жизни.

— Там. — Семьдесят третий сжал мое плечо, показывая рукой на идущих к Норвшлицу солдат барона. — И там.

А вот это был провал, ровно им на встречу из-за наших спин показалась колонна на марше солдат Гердскольда. Вот так встреча! Картина Репина «Приплыли». Нет, ну почему я такой неудачник? Все же было элементарно просто, из пункта А в пункт Б, эти дурни из Гердскольда всю ночь что ли за нами бежали и подносы золотые с подсвечниками не стали брать? Нет, я определенно разочарован в людях! Где жадность? Где трусость? Что это такое и как такое может быть? А главное куда бежать? Под две сотни справа и три сотни с лева, а посередине что? Нет не гвоздик, по середине мы, в самом эпицентре той задницы, в которую влетели не то что носом, а встряли, так что только пятки торчат. Устроил, называется засаду. Да лучше б я на свет не родился, стратег хренов.

По лицам окружающих легко можно было прочесть все те мысли, что пронеслись в моей голове за те считанные секунды, потребовавшиеся мне для осмысления перспектив.

— Поздравляю. — Семьдесят третий, угрюмый вечно злобно «зыркающий» по сторонам детина, теперь еще и с обезображенным шрамом лицом, улыбнулся мне во все тридцать два зуба. — Мы покойники барон.

— Подожди хоронить. — Я одернул его, с удивлением наблюдая за разворачивающейся картиной. — Передай по шеренге, рты завалить и не «гундеть» если хотят жить. Если кто встрепенется или вдруг побежит, сами валите и режьте как свинью.

Надо отдать ему должное, командир из него толковый народ жестко держал, никому послабления не давая, да и интеллектом не обделен. Чего не сказать о наших оппонентах. Мы замерли на своих позициях прикидываясь, кто кустиком, кто травинкой, а меж тем две колонны идущие друг другу на встречу разворачивались прямо на марше в боевой строй, обнажая мечи. При видимом численном перевесе Гердскольда, армия барона Нуггета не бес основательно могла рассчитывать на победу из-за большего числа кавалерии. Все же это личная гвардия барона, ничего удивительного, что здесь меньше пехоты. Сказать, что я недоумевал, это ничего не сказать. Я просто офонарел, мои противники собирались воевать друг против друга! Без лишних политесов и разговоров конный кулак Когдейра ринулся на все еще копошащуюся пехоту Гердскольда, явно не успевающую закончить свое построение. Тут бы пехоту раскатали по-полной, врубаясь смертоносным клином, но, к несчастью, какие-то «упыри» выкопали посредине лога скрытый настилом ров, из-за чего атака захлебнулась буквально под носом у уже простившихся с жизнью пехотинцев. Чем конечно не могли не воспользоваться отцы командиры той самой пехоты, под ругань и пинки строем ударившие по завязшей в суматохе кавалерии Когдейра.

Ай да Пушкин! Ай да сукин сын! Это я сейчас про себя любимого, о таком мы даже подумать не могли, вот так подарок судьбы. Фортуна взяла меня за щеки двумя руками, впившись в мои губы таким поцелуем, что у меня аж дыхание перехватило. Мешанина тел, стали и криков, наполнила котловину меж двух холмов гулко отдаваясь по кустарнику и подлеску где прятались мы.

Конница, теряя своих, не помышляя даже о строе попыталась откатиться из под слаженного пехотного натиска, так как совершенно не приспособлена к подобной свалке. Баронские командиры срочно выводили по левому флангу свой пехотный отряд, пытаясь тем самым спасти остатки конницы и занять верхнее положение над Гердскольдом. Противник же развивал успех, обходным маневром пуская в след удирающим войскам свой небольшой отряд всадников, но, увы и ах, Когдейр все еще кусался и, причем довольно болезненно. Хороший резерв оставляли люди барона в тылу из кавалерии, теперь срочно выводя его арену и бросаемый лоб в лоб несущейся уже на всех порах коннице Гердскольда. Да уж когда сшибаются две таких стихии, земля вздрагивает под ногами, мощный поток людских и конских тел смешался от удара первой волны, и разобраться в успехе, чей либо стороны не представлялось возможным.

Полная свалка, никакой тактики и строя. И все из-за «проклятого» рва по середине лога. Пехота Когдера наконец завершила маневр сцепившись в смертельной грызне с Гердскольдом, у них больше не оставалось резерва все было на кону, а вот карта противника была еще не до конца разыграна. У них еще оставался пехотный отряд в тылу человек под семьдесят, которых те не долго думая, бросили в бой на помощь своей малочисленной коннице.

Все. Теперь все, увязли все и повсеместно в кровавом болоте битвы. А почему? Маму не слушались и в школе не учились. Ладно, баронские дурни, их хоть понять можно, летели покарать захватчиков потому и не разобрались кто и откуда. Но Гердскольдцы то, как такое допустили? Мало того, что идут по чужой земле, так хотя б удосужились узнать, за кем гонятся, кому мстят, в конце то концов, можно было банально сопоставить силы тех, кто убегает, и тех, кто вышел им на встречу! Ясно же по следам, что нас в разы меньше. Как же я люблю вас люди человеки, столько спеси, столько гордыни и веры в свое превосходство над остальными! Умнички вы мои, так жаждали битвы, что с дуру не рассмотрели кому по «сусалам» настучали.

— Семьдесят третий. — Я толкнул осоловевшего сержанта в плечо. — Давай своих приводи в чувства, вестового к обозникам на той стороне, гляньте, не разбежалось ли мужичье когда жаренным запахло. Через пол часа, по флажку пусть рубят клины под бревнами, как раскатает ту сторону, наш выход, зачистим территорию.

Дольше выжидать смысла не было, поле боя и так уже устилали сотни трупов, о конном строе в такой толкотне и речи уже не шло. По нашей стороне бой почти затих, лишь левый фланг еще кипел, где Когдейр пехотой успел таки себе выдрать возвышенность, держась на ней из последних сил отражая введенный под конец резерв Гердскольда.

— Подымай флажок. — Дал я отмашку одному из сержантов, по прошествии времени. — Пора.

Обозные не подкачали, в общей суматохе нам не слышны были удары топоров, но вот когда легла полоса кустарника и по склону подскакивая понеслись заготовленные бревна, сметая пехотный строй Когдейра, а заодно и передовую Гердскольда, грохот было слышно на день пути наверно вперед.

— Легион! — Взревели мои бойцы, разом ударяя в щиты и выскакивая из полосы зарослей.

Эх, орлы! Ну, может кто-то скажет что стервятники, но все равно хороши. Психология, понимаете ли, когда на поле боя сверкнула сталь моих людей, то воюющим уже было до фонаря кто это и по чью душу, главное, что они поняли «Не наши». Бежали все, что те, что эти, причем иной раз только что бившиеся не на жизнь, а на смерть солдаты, бежали в одну сторону. Забавно. Ну да сами потом разберутся где кому свернуть, преследовать их в мои планы не входило.

Вот так вот получилось, что не пролив, ни капли крови, в сумме я разгромил пятью десятками солдат пятисотенную армаду. Хвала мне, и валерьяночки, за сегодняшнее утро я на нервах лет десять жизни спалил.

Поле боя осталось за нами, все это кладбище глупости и больше сотни раненных, в сумме с обеих сторон, которых по моей команде стали латать и перевязывать легионеры. На сегодня хватит смертей, просто тупо бросить тех, кто нуждался в помощи, почему-то не смог, да и по времени я теперь не знал привязки к большой игре, нужна Тина и свежая информация. По плану на сегодняшний день мы должны были бы после боя с запасом в день максимум в два уходить домой в Рингмар, а вот по ситуации выходило, что без малого неделя теперь до подхода основных войск Нуггета и в одно место, нам теперь не упирается Гердскольд, со своей армией.

Тина появилась в полночь, растолкав уже спящего меня, у небольшого костерка, где я проводил вечер играясь с енотами.

— Как? — Она выглядела слегка обеспокоено, обводя взглядом поле боя неподалеку.

— Невзначай. — Буркнул первое, что пришло в голову, потирая заспанное лицо. — Ну что, как у нас дела?

— Армия барона в шести днях пути, Гарич перешел границу, но пока стоит, ждет разрыва хотя бы в четыре дня. — Она села рядом, заботливо проведя ладонью по моему лицу, чем несказанно меня смутила. — Выглядишь уставшим.

— М-м-м да, есть немного. — Чего это она? Прямо как-то не по себе. — Ну, ничего, теперь спешки нет, пойдем спокойно, отосплюсь.

— Решил все же продолжать? — Она откинулась на спину, устремив взгляд в ночное звездное небо. — Думаешь, стоит?

— Ох, это не простой вопрос. — Подбросив в затухающий костер пару поленьев потолще, лег рядом опасливо на нее посматривая, женщина как никак, а от них можно чего угодно ожидать, а ну как кольцо и штамп в паспорт начнет требовать? — Я не хотел всего этого, и не думаю, что когда ни будь, в будущем буду вспоминать, обо всем что случилось здесь с улыбкой на лице. Не мое это. Совсем не мое. Сиди Нуггет у себя тут и не трогай меня, да на кой бы он мне сдался со всем своим золотом? Нет же, то ли гордость, то ли просто как говорят в народе, «говна в попе закипели», постоянно ему нужно повоевать с Рингмаром. Чего ему не хватает? Все же есть и земля и деньги и люди, живи да радуйся, нет, ему нужно было ко всему к этому свести.

— Сколько человеку не дай, он всегда будет хотеть большего. — Тихо произнесла она. — Вообще странный он.

— Кто? Нуггет что ли? — Я приподнялся на локте.

— Мы наблюдали за ним, несколько месяцев. — Она легла на бок, уперев в меня свой лукавый взгляд. — Совершенно одинокий юноша. Ни родни, не близких, стал владетельным бароном всего лет пять назад. Отца его отравили. Мутная история. Его покойный папенька, судя по людской молве, был человеком, злым и вспыльчивым, говорят бил своего сына, почем зря, злые языки даже намекали, что возможно сынок и отравил его.

— Предлагаешь понять и простить? — Я усмехнулся.

— Дело твое, я просто в познавательных целях рассказываю. Сам посуди, это не совсем нормально, когда двадцати пяти летний парень проводит ночи один, запершись изнутри своей комнаты. — Ее губы растянулись в улыбке. — Как думаешь, с кем должен проводить юноша в его возрасте ночи?

Вообще конечно странно, вспоминая нашу с Нуггетом встречу в Роне, я отчетливо видел перед собой, озлобленного женоподобного паренька, пытающегося грызться со всем миром. Про таких, в правду говорят: «Мал клоп, да вонюч». Живой, подвижный, деятельный, но все как-то болезненно, все с апломбом и через губу. Каждое действие это утверждение себя над кем-то, он словно не видел возможности жить на равных.

— Да ну его! — Я махнул рукой. — Спать пора, завтра выдвигаемся к Кугермату. Передай Гаричу, пусть ждет пять дней, сама через три дня, если обернешься, подходи туда.

— Спокойной ночи барон. — Легким едва ощутимым ветерком ее пальцы пробежались по моим волосам.

— Спокойной ночи… — Прошептал я уже растворившейся в ночи, легкой и неуловимой фигуре вампира.

* * *

Поле боя оставили уже после полудня, раненых организовали лагерем, военнопленных нам не надо, так что пусть лежат горемычные дожидаются своих, к тому же там, по большей части все «лежачие». Единственное, что пограбили, pardon, экспроприировали оба обоза разгромленных армий.

Наших обозников отправили в Рингмар со своими ранеными, из-под Норвшлица. С ними же ушло и тяготеющее наш быстрый марш золото. Рисковал ли я с двумя десятками обозников отправлять почти тонну золота? А как же, конечно рисковал, правда Тина обещала присмотреть за ними, так как с ними поле боя покидал израненный граф, все еще не приходящий в сознание. Ну да ладно.

В данный момент мой легион мерно трясся на телегах и лошадях, по широким просторам Когдейра, у нас был провиант, мы не скрывались, собственно, и не от кого. На данный момент мое помятое малочисленное воинство самое мощное войсковое соединение как минимум на шесть дней пути, за спину. Конечно, Нуггет спешил, подгоняя свою военную машину, но и мы не стояли на месте. Во избежание конфликтов и не нужных разговоров, мой военный гений пошел на уловку, а именно переодел всех в гербовые накидки Когдейра. Нет, я не опасался, что нам будет противостоять местное мирное население, пролетариат, пока здесь еще не дорос до героического уровня, что бы лезть в разборки сильных мира сего, а вот показать пальцем, куда уплыла подводная лодка, чукча может. Как говорится, хочешь спрятать дерево, спрячь его в лесу. Все знают, барон воюет, поэтому, как можно спрятать солдата? Правильно, одеть его солдатом, что я с успехом и претворил в жизнь.

А жизнь, сами понимаете — налаживалась, от доброты душевной я даже разрешил своим бойцам немного потратить своего законно награбленного добра. На дороге мы встретили балаган странствующих артистов, где народ и оттянулся, без наглости и грубости, расплачиваясь сполна за местные радости, которые смог подарить нам кочующий табор этих горе комедиантов и циркачей.

Мне в принципе было совершенно все равно, а легиону в радость, не говоря уже о барышнях легкого поведения, коих в балагане было, как водится полным полно. Эти представительницы древнейшей из профессии, с легкостью охмурили моих душегубов, от чего их помятые и побитые рожи сияли ярче солнца в полдень.

На третий день такого неспешного шествия, вышли к небольшой речушке, где с удовольствием устроили стирку, стрижку и бритье. Вот такая война мне по душе, не то что раньше. Спали, ели, шли неспешно…цирк вот…посмотрели. Короче с песнями на третий день вышли в пойменную долину пестреющею сотней возделанных полей, где на искусственной насыпи возвышалась крепость Кугермат, призванная защищать весь этот сельскохозяйственный рай.

По пути к крепости трижды заходили в попадающиеся деревеньки, скупая у местных провиант необходимый на осаду их замка. А что тут такого? Во-первых, мы вроде как солдаты Нуггета, а во-вторых, за все платили никого не обижая, можем себе, кстати, позволить, с недавнего времени.

— Здесь как барон? — Семьдесят третий ехал рядом со мной в телеге, задумчиво жуя палку домашней кровяной колбасы и рассматривая приближающиеся стены замка. — Придется повоевать?

— Не. — Я облизал пальцы от рыбьего жира, так как только что закончил перебирать косточки у здоровенного купленного мною в деревне вяленого леща, запивая все это хозяйство хлебным терпким квасом. — Осаждать будем, измором так сказать возьмем.

— Измором это хорошо. — Буркнул он сытно рыгнув. — Беда только смотрю.

— Что еще за беда? — Я лениво глянул на него.

— Надо пойти сказать им, что б ворота закрыли, а то как-то несолидно осаждать будет.

Ворота?! А ведь и вправду открыто! Стража лениво прогуливается по стенам, с интересом поглядывая в нашу сторону, но совершенно не предпринимает действий к защите. Впрочем, по уму то, получается, боятся им и нечего, мы ведь под гербом Когдейра идем!

— Нет ну это просто смешно. — Я с досадой стал стряхивать рыбную чешую со своей накидки. — Так мы чего доброго, вообще все замки на этой земле завоюем. Вот скажи, оно мне надо?

— Наверно. — Он пожал плечами. — Кто ж вас ваше благородие знает?

— Ты это брось мне, дурака здесь разыгрывать. — Я погрозил ему пальцем. — Триста лет мне все это добро не снилось. Хотя, знаешь, дают — бери, а бьют — беги.

— Эт точно! — Хмыкнул он. — Будем брать?

— Да, только без крови, предупреди своих соколиков. Заходим, кланяемся, становимся на постой, а ночью безоружных берем. — Я сладко зевнул, откидываясь на мягкую и душистую солому. — Сможешь начальнику стражи нагородить небылиц, что бы поверил?

— А как же. — Он спрыгнул с телеги, оправляя одежду. — Все сделаем, барон как надо, не беспокойтесь.

За полчаса неспешного хода, всей толпой подкатили к открытым воротам, останавливаясь у этой такой доступной крепости. Да уж, беспечность потрясала. Мы могли ворваться, внутрь круша все на своем пути, но зачем? Это совершенно излишне, мало ли вдруг начнет гарнизон брыкаться, начнут мечами махать, заденут кого, сами по умирают. Сделаем все чисто и без крови.

Начальник гарнизона толстый чернявый мужик с красной мордой и мощнейшим перегаром, выполз к нам минут через пятнадцать, двадцать ожидания.

— Кто такие? — Он упер руки, в бока пытаясь сделать грозный вид.

— Усиление. — Вперед вышел семьдесят третий. — Барон Когдейр после того как вражины взяли Норвшлиц, велел усилить гарнизоны по крепостям до подхода основных сил.

— Ух ты! Что, правда что ль взяли Норвшлиц? — Он озадаченно почесал затылок. — Это ж мощь то какая! Кто ж на такое то решился?

— Народ бает, Рингмарцы. — Пожал плечами старший сержант. — Легион какой-то оттудова.

— Легион? — Толстяк нахмурил брови и сплюнул на землю. — Выродки барона Ульриха, чтоб им вечно жарится в огне! Проклятые убийцы, нелюдь которую вздернуть надо на первом же суку!

Оп-па. Вот это он зря, я немного струхнул заметив как от его слов у народа сжались кулаки и забегали желваки на скулах. Как бы, не сорвались сейчас, вырезав всех тут подчистую.

— Да хрен их знает. — Махнул рукой семьдесят третий. — Наше дело маленькое, нам сказали мы пришли. Давай принимай командование, кто куда на постой, ты здесь главный.

— Вот это верно! — Покачнувшись, толстяк воздел свой палец в небо. — Я тут главный.

«Главнюк» уполз почти сразу к себе, впустив нас внутрь и махнув рукой в сторону одной из пристроек, где была казарма солдат. Места там по его заверениям всем хватит. Что было правдой, так как когда-то крепость строилась из расчета на сотню бойцов, а не как сейчас, три десятка и примерно столько же слуг. Хотя все-таки стоит наверно сказать, что с закрытыми воротами эти три десятка могли долго продержаться, на высоких стенах выдержав многодневную осаду.

Но, увы и ах, не суждено им было погибнуть героями. Я все время до полуночи провалялся в постели, предаваясь безделью и изучая кое какие новинки мастера Эббуза, почесывая бока двум развалившимся на моей койке енотам. Вставать с постели было просто лень, мой легион все сделал сам без моей помощи.

— Барон, замок наш. — Доложился один из сержантов.

В сопровождении Прапора и Профессора, не спеша за час осмотрел замок, переехав в главный корпус, где занял просторные, но грязные и провонявшиеся алкоголем апартаменты бывшего главы.

— Барон, пострадавших среди личного состава нет. Стража спущена в подвалы, слуги в работе. — Семьдесят третий лично делал доклад после расстановки караула.

— Богатый замок? Чем разжились? — Замызганную постель меняла зареванная служанка, видимо перепуганная сменой власти. Я сидел за столиком, поглощая поздний ужин и прикидывая в уме план, как бы случайно не захватить эту планету.

— Много провианта, по покоям еще ходим, но не густо, взяли казну. Вот. — Он поставил мне на стол небольшой оббитый медными полосами сундучек. — Жду указаний.

— Отдыхаем, два дня, караульным наказ разведку не проморгать, запустить сразу, как появится. — Нужно было дождаться Тину, для координации большой игры.

Теперь «стрельнуть» должен Гарич, его выход на арену. По идее, теперь даже не нужно опасаться, что Нуггет, по весне как просохнут дороги, выдвинется в Рингмар. Он конечно мужчина импульсивный и подвержен гордыне, но, увы не дурак. Нечем ему теперь оплачивать свою армию, а с разрушением и грабежом приисков, у нас вообще должна появиться фора лет в пять, пока он восстановит свой бизнес. Но не стоит делить шкуру еще не убитого медведя, золото еще не выехало за территорию баронства, а Гарич еще двое суток простоит в бездействии.

Утром мне не дали отоспаться с первыми лучами солнца, поднимая суетой. В покои проскочил старший сержант.

— Господин барон, там крестьяне под стенами, требуют встречи с начальником стражи. Говорят дело у них к нему. — Он выглядел слегка смущенным. — Они, похоже, не догадываются, что крепость сменила власть.

— Пусть ждут. — Еще пять минут, повалявшись в постели приходя в себя после сна, неспешно умылся, одевая свежевыстиранную слугами одежду. Вот же принесла их нелегкая, выйти и сказать: «Валите отсюда, мы враги?», или все же выслушать их слезливые просьбы?

Схватив с подноса, пирожок и кружку с травяным чаем, прогулочным шагом дошел до ворот, кивком головы показывая легионерам, что б открывали. Дубовые створки под могучими плечами парней со скрипом подались в стороны, пропуская внутрь крепости трех стариканов, впрочем, довольно молодцевато идущих ко мне на встречу.

— Доброго дня вам почтенные. — Я отсалютовал их куском пирожка. — Что привело вас в стены этого замка?

— А глава где? — Один из стариканов недоуменно осмотрел меня.

— Я теперь глава, старого убрали за пьянку. — Я расплылся в улыбке.

— А не мал еще? — Старикан с прищуром недоверчиво глядел по сторонам.

— Барон? — Семьдесят третий с ленцой потянул клинок из ножен.

— Гхм. — Успокоил я его, отпивая горячий и терпкий напиток из кружки.

— Б-б-рон? — Старики, с секундной задержкой бухнулись мне в ноги.

— Так ну-ка отставить, эти поползновения. — Стало немного неловко, я все никак не привыкну, к такому отношению. — Давайте говорите, что у вас там стряслось то?

— Мектийский лютень, ваш благородие, он опять возвернулся. — Забормотал скороговоркой самый из бойких стариков. — От сегодня в ночь, вусмерть замордовал трех пастухов на дальнем выгоне.

— Че за херь? — По-простецки с недоумением спросил старика я.

— Ну как же ваш благородие, тот самый, что вашу сестрицу то по малолетству угробил.

Отдав недопитый чай семьдесят третьему, сложив руки на груди и отставив ножку, многозначительно возвел свои очи к небесам, пытаясь осмыслить, какую такую сестрицу я потерял? Что они несут? За кого они меня принимают? Стоп. Не уж то за Нуггета?

— Так. — Я хлопнул в ладоши, заставив вздрогнуть посланцев. — Идем за стол, нечего такие разговоры в дверях вести.

В общем зале нам накрыли стол, за который я и посадил стариков. Бедные мужички не знали как себя вести то краснея то бледнея, это было неслыханно сесть за один стол с аристократом. Такие уж времена, видя смущение пролетариата, решил прийти им на помощь.

— Слушаем сюда, если к концу трапезы у вас что ни будь еще останется в тарелках, подвешу за яйца на замковой стене. — Пожалуй, в самый раз, не слишком грубо, но и меж тем вроде как показал кто здесь хозяин. От моих слов мужики явно расслабились, почувствовав себя как дома, так как ложки застучали словно пулемет.

Из всех их заиканий и междометий вышло следующее. Лет этак двадцать, пятнадцать назад, была тут неподалеку за всеми пахотами у границы северных лесов деревенька. Не бог весть какая, но народец жил, охотой промышлял, землицу кое-какую вспахивал. Мекта было название той стороны, а правил в те времена, стало быть, еще барон Нафаль фон Когдейр, покойный батюшка нашего Нуггета фон Когдейра. При всей своей суровости, мужик он был хозяйственный, не «петушистый», как сказали старики. То есть в земле больше ковырялся, а не перья топорщил да войной туда-сюда бегал. А беда случилась именно в Мекте, повадился там зверь какой-то лютый народ душить, да потроха выедать. Сначала думали медведь какой, кровь распробовал, такое и раньше бывало, охотой да засидками зверя взять решили, но вышло все наоборот. Под два десятка мужичков порвала зверюга, как только те в лес сунулись с острогами. Пацаненок один спасся длинноногий, бегал, говорят хорошо, вот и выжил. Он то и положил начало легенде о страшном Мектийском лютне, громадном волчище размером с корову.

Долго все это тянулось, пока мысли мыслили, да темечко чесали, в Мекте зверь всех вырезал, да за народ в окрестностях взялся. Местные вестового к барону послали, мол так вот и так, выручай дорогой, зверь совсем житья не дает. И барон выручил. На свою голову. Посмеялся он тогда над крестьянами, думал, глупые сказки выдумывают, собрал приближенных, взял жену с двумя детишками своими, на природу так сказать, поглядеть, как папка охотится, зверя бьет.

Никто так доподлинно и не узнал, как оно все вышло на самом деле, но весь этот шумный балаган, с песнями и шутками ушел к Мекте, а на следующий день назад вернулся один барон седой как лунь, весь в кровищи, на руках неся своего раненого сына. Без малого под шесть десятков человек вместе со слугами зверь побил, правда и сам не уцелел. Был тогда в свите барона старой еще школы рыцарь, не то что теперь, пьянь одна. Говорят, спал в доспехах, по молодости полмира прошел во всех известных войнах тех времен меч свой обагрил. Шлем не снимал, разное про него говорили, одни, что лицо его было страшно в войнах посечено, другие просто подозревали старого маразматика в паранойе, но суть остается сутью, именно эту консервную банку, «волчара» и не смог быстро вскрыть, меж тем как консервная банка вскрыла ему брюхо. Их так и нашли посреди горы трупов в обнимку, мертвого рыцаря и огромного черношерстного волка со вспоротым животом. А Нафаль с тех пор, схоронив жену и дочь, словно умом тронулся, что немудрено кстати. Сам словно зверь стал, народ бил, людей не замечал, других равных себе за сто верст стороной обходил, но особенно сильно сынку доставалось, он горемычный считай все эти годы папенькино непотребство на своей шкуре от и до прочувствовал.

— А вы, стало быть барон, не из Когдейров? — Озвучил витавшую мысль один из старичков.

— Не, не из этих. — Заслушавшись, я только сейчас обратил внимание на свою тарелку.

— А чьих, стало быть? — Старики переглядывались, видимо предчувствуя неладное.

— Ульрих я, Рингмарский, слыхали поди? — Курочка хоть и подстыла, но все равно была хороша.

— А тутова, как? Проездом? — С надеждой в голосе, робея, спросил самый смелый.

— Да не то чтобы. — Признаюсь, я немного смутился. — Война тут у нас, с вашим Нуггетом. Я тут намедничи Норвшлиц воевал, а пока барон Нуггет с войсками идет, думаю чего без дела сидеть ждать? Вот еще ваш Кугермат захватил, все ж дело.

— И то верно, чего ж без дела то сидеть. — Охотно закивали старички, делая огромные глаза, чуть ли не со слезами поглядывая на выход. Видимо догадались горемыки, о том куда попали.

— Но вы это, не подумайте чего! — Я погрозил им пальцем.

— Да мы че? Мы ниче! — Тут же заверили они.

— Так говорите, зверь опять народец рвет? — Откинувшись на спинку стула, я задумчиво потягивал травяной отвар. — Почему решили, что такой же? Может и вправду медведь в этот раз?

— Не, Конпа тела смотрел, говорит лютень не иначе. — Тихо буркнул один из них.

— Кто такой Конпа?

— Ну, один из выживших, тот малец, что деру дал тогда из-под Мекты, когда охотнички в лес шли. — Старики видимо уже не рады были, что сюда пришли.

— Ладно. — Я повернулся к стоящему за спиной семьдесят третьему. — Дай дедам по серебрушке, и проводи до ворот, а вы почтенные ведите ко мне сюда вашего Конпу, если хотите помощи. А то я без дела сейчас сижу, могу еще чего невзначай завоевать.

— Да не, не надо, будет Конпа, а как же. — Дружно заверили они меня, пятясь к выходу и отвешивая поклоны.

Товарищ Конпа пришел сам, было ему по виду в районе пятидесяти годков, вид имел дикий и непотребный. Чистый дикарь, шкуры, перетянутые кожаными ремешками, куча костяных амулетов, всклокоченная борода и свалявшиеся волосы.

— Барон. — Поклон сделал уважительно, но глаз не опускает. — Спрашивали?

— Да. Ты смотрел тела пастухов? — Тот кивнул. — Расскажи, что увидел и о чем подумал.

— Мертвяков увидел. — Он пожал плечами. — А то, что лютень их подрал, так то ваш благородие, чистая, правда. Видел я уже такое в Мекте, в те времена, а теперича недалече от нее, то же самое. Коли интересно, обскажу. Прикус у зверя заметный, в отличие от медведя лапой не работает, когтем не рвет. Вышел на стоянку тихо, так лесной зверь не сделает, особливо к костру, все трое лежат рядышком.

— Ты старого, тело видел? — Мне стало по настоящему интересно.

— А то как же. Видал. Нашу деревню тогда на погребение согнали, благородных из свиты господина Нафаля. — Он, похоже, сам имел в этом деле интерес, вон как глаза сверкают.

— Волк? — Я, во время разговора, прикрыв веки, шерстил книги по монстрам из библиотеки Дако.

— Все говорят так. — Ага, вот и интерес его! Вон как ответил, сам видно с охотой на ты, из леса не вылезает, знает что-то, видимо говорил об этом людям, да на смех подняли.

— Сам как думаешь? — По справочникам пока по описанию подходило три особи, это гарха, большая ездовая собака урохов или орков, оборотень стандартный так сказать vulgaris, и огненная гиена джуга, правда, в северных широтах не встречающаяся.

— Оборотень. — Сказал и с вызовом посмотрел, значит верно, уже поднимали на смех его теорию.

— Объясни. — Вижу, хочет сказать, почему бы не дать человеку высказаться, сам же пока стал подбивать статьи и описания по этому виду трансморфов, очередному эху войны оставшемуся наследию темных эльфов.

— Все думают гарха! — Он аж ногой притопнул. — Но гарха не волк, гарха собака! Прикус! Все смотрят, но не видят! Волчий от собачьего отличается!

— Еще. — Признаюсь, в таких тонкостях я не сведущ.

— В небылицах наплели плоть жрет, потроха выедает, так это не так, чистая смерть, убийство ради убийства, не играет, не тянет, каждый жест смерть. Это не охота дикого зверя, это работа разумного. — Я жестом предложил ему сесть за стол, где расторопная прислуга принялась накладывать ему снедь на тарелки. Он в отличие от старичков уселся без испугу и уговаривать себя не заставил. — Землю свою охраняют они, вот что я вам скажу.

— Они? — Я уцепился за его слова, подавшись вперед и пристально его рассматривая.

Повисла тишина, мужик сидел, ни жив, не мертв, похоже он сам испугался того, что сказал. — Давай Копта, раз уже начал то досказывай, вижу же, что знаешь гораздо больше, чем говоришь.

Он залпом осушил кружку с вином, совершенно не обращая на меня внимания, уходя куда-то в себя.

— Я тогда молод был, только тринадцать исполнилось. — Начал он свой рассказ. — Мы жили в Поренке, это день ходу от Мекты, молодые парни умудрялись за ночь добегать к их девкам на свиданку. Жили как все, не богато не худо, земля хорошо в наших краях родит. Батя мой, еще охотой промышлял с мужиками, они часто загоны с Мектийцами по осени устраивали, на зиму зверя в прокорм взять. Лес то рядом, вон считай за Мектой, самый что ни на есть лес, не дурной подлесок, а мощь вековечная. Жили годами промысел ведя, что ни говори, да разное бывало, всякое на охоте. Батя мой братьев старших уже как три осени с собой на загон брал, а меня тогда впервые.

Он замолчал, я не торопил, видно человеку нелегко память бередить, да и я примерно догадываться стал, что не просто так мальчишка тогда живым ушел.

— В те года война меж пиктами и орками была, не упомню что там до чего, но часть племен орочьих к лесу вышла жить. Пикты то что? Люди как люди, диковаты но просты, а у орков в каждом племени шаман, да три четыре гархи по традиции. И случилось, так что в Мекту семья пришла людская, пикты не пикты не поймешь, они хоть и чужаки, но по-людски их приняли, не гнали, в долю на поля взяли, зиму вместе перезимовали. Потом те назад в леса вернулись, а в деревне парень молодой с девкой остались. Вроде как работящие, дом себе сами ставили, чего ж гнать, народцу то не густо, а так помощь все же. Так оно и было. Да вот беда случилась, парень тот охотником был говорят дюжим, никогда без добычи не приходил. Ушел в лес, а в деревне тогда молодняка было много дурноватого, заявились к девке его да как водится, по простецки разделили ее, стало быть, мол, молодая не убудет, все равно без мужика своего неделями одна в постели томится пока тот по лесам бегает.

Вот тебе и номер. По простецки стало быть? Томится, стало быть? Ну да, ну да. Это как в анекдоте том, почему у нас все: «ларек-шмарек», «калидор» да «толчок»? «Культур-мультур» такой, чего вы хотите?

— Молодые, глупые. — Он шмыгнул носом. — Не лютовали правда, так, пару раз по щам дали, но все равно поплатились. Все от первого до последнего. Как парень ее из лесу вернулся, так и пошли смерти, одна за одной, считай ночи не проходило, что бы зверь кого-то из местных не задрал. Резал их как овец, никто даже криков не слышал. Легли спать, а на утро покойничек. Пока суть да дело, пока дотумкали что это может быть, в живых две семьи осталось из тех, кто просто сбежал из дому да у нас в Поренке схоронился по родне. А и наши то хороши, не верили перепуганному бабью, что мужиков своих потеряли, собрались по осени на загон, да решили глазами подивится на то, что от Мекты осталось. Как сейчас все перед глазами стоит. Мы прошли пустые хаты, как после мора, ни живых не мертвых, даже птиц не слыхать, тока двери скрепят, ветром качает, и на выселок двинулись по науке. Как на зверя лесного, цепью в обхват, вперед себя пики с острогами.

Дрожащими руками он налил себе еще вина в кружку. Помолчали. Пусть говорит, пусть так говорит не мне его подгонять.

— Он и вправду огромный. — Пустая кружка стукнула гулко по столу. — Не корова конечно, но с «телка» будет. Шерсть черная, без серости али карих подпалин, весь в одной поре, средь дня шли, я хорошо разглядел. Не мог не разглядеть, никак не мог глаз оторвать, словно я не я, ни ног не рук не чуя, лишь стоял и смотрел, как он двигался, взметая алые сполохи как зарницы. Одного за другим, в обход, по кругу не скрываясь и не таясь в полной тишине, он несся, а люди валились наземь, что бы уже не встать. Все, все кого я знал…а с ними и батя с братанами. — Он закрыл глаза, обхватив руками склонившуюся голову. — И я бы лег, но тут девка вышла, да в голос как заорет: «Не тронь мальца Патрик, его хоть пощади!». Я стою, она стоит, и зверь стоит, мех на загривке топорщит, глазом буровит, а с морды кровь людская струями стекает на траву. «Беги!», она кричит, «Беги! И не возвращайся!». И я побежал, все там остались, а я все бежал и бежал и бежал….Не помню как назад возвернулся, уж через месяц к снегам глаза открыл дома, мать в слезах сидит, говорит в лихоманке жаром чуть не угорел, да все бредил про зверя лютого.

— Не поверили, или правду не сказал? — Я жестом показал стоящей неподалеку служанке и явно впитывающей весь рассказ как губка воду, подогреть чаю.

— Не сказал. — Он упер в меня тяжелый, мутный хмелем взгляд. — А про что сказал, не поверили, ни барон тогда, ни три дурня, что сегодня в ночь на тот свет отправились. Старого волка убили, но баба то осталась. Не знаю, то ли сама оборотнем стала, али щенят успела народить, а соваться туда не нужно, коли живыми ноги хотите унести. С нее у меня спросу нет, муж ее мертв, вот и молчал.

— Вот и молчи дальше. — По стариковски крякнув, я встал из-за стола отправляясь к себе. — Сегодня что б не пил больше, шкуру спущу. Завтра с рассветом, чтоб у замка был.

— Зачем? — Он пьяно замотал головой.

— Бабе поедешь спасибо скажешь, что живой до сих пор.

* * *

Выехали, что называется до петухов, вроде где-то на горизонте намечается розовая полоса, но небо еще по ночному чистое. Кроме енотов, и Конпы брать никого не стал, было холодновато, еще лето, но по ночам уже свежо, так что я недолго думая, развернул скрутку, с шерстяным одеялом укутываясь в него с головой от чего в тепле на мерно покачивающейся спине лошадки, даже умудрился приснуть пару часиков, чудом наверно не свалившись.

Конпа в седле держался уверенно, вел мою лошадку, намотав удила на луку своего седла, шли лошадки бойко по натоптанной дорожке, уходя на север от Кугермата, где-то там, на световой день пути стоит Поренка, а еще дальше, не живая Мекта, куда мы и держали свой путь.

На кой черт, спрашивается, я туда подался? Спросите что по легче. Вот хоть убейте, не знаю, может, устал от этой военной кутерьмы, а может, сердце чего в голову подсказало. Не знаю, одно лишь могу с точностью сказать, история с этим Мектийским лютнем должна окончиться. Насовсем. Навсегда. Хватит в ней уже крови и боли и пусть не мое это дело, но я его хочу закончить.

Семьдесят третий получил указание выжидать еще сутки Тину, а потом выдвигаться к следующему Рубикону нашего марша, конечной точке всего похода Роне. Пограничной крепости западней Кугермата. По срокам думаю, Нуггет уже рвет волосы на… кхм… голове, дойдя до Норвшлица и получая звоночек от крестьян о захвате еще одной его крепости. Да и легион у меня уже не тот, что был, уже не нужна нянька, чувствуется, пошел прокал стали, из которой хороший клинок выйдет, ну и не так уж далеко и надолго я их покидаю, дня три, четыре от силы.

Ехали молча, то ли жалел мужик о том, что вчера языком болтал, то ли баронского титула боялся, что впрочем, меня как раз устраивало. Как-то в суете последних дней, я отвык от такой вот тишины, все суета да бег по кругу, а вот так вот помолчать дорогой, да по сторонам «башкой» покрутить, все недосуг, да некогда. Устал я что-то, а может быть, испугался, что немудрено. Я этого никому не скажу, но я действительно испугался, что тогда в Норвшлице, что сидя в кустах большого лога. Есть у меня куча оправданий, как для себя любимого, так и для окружающих, мол ребята так вот и так не виноват я, война сама ко мне в дом пришла. Но дело в том, что я впервые не в кино, не на телеэкране увидел, что это такое. Было у кого-то, что: война — это некая акция, благодаря коей люди, которые не знают друг друга, друг друга убивают ради славы и выгоды людей, которые знают друг друга и друг друга не убивают. Я не помню, чьи это слова, но там, в Норвшлице, все было хуже во сто крат, и хуже это наступило исключительно по моей воле, не говоря уже о тупости приведшей меня в Гердскольд.

Да тупости, вот такой вот из меня полководец. Из-за моего разгильдяйства умерли люди, из-за меня. Эх совесть, жри меня поедом! Все мы люди человеки грешны тщеславием и этим проклятым: «Я точно знаю, как будет лучше для всех». Усмехнувшись даже анекдот вспомнил про покойного царя Бориса, когда он с делегацией шел с очередного митинга и вляпался что называется ногой к деньгам. «Я знаю господа, чем накормить наш народ», говорит он, вытирая ногу об газон, «но он же привередливый, он это есть не станет».

Вот так и я, вроде бы и решение гениальное и простое, но вот послевкусие у него какое-то не такое.

Грубым дается радость, Нежным дается печаль. Мне ничего не надо, Мне никого не жаль. Жаль мне себя немного, Жалко бездомных собак, Эта прямая дорога Меня привела в кабак. Что ж вы ругаетесь, дьяволы? Иль я не сын страны? Каждый из нас закладывал За рюмку свои штаны. Мутно гляжу на окна, В сердце тоска и зной. Катится, в солнце измокнув, Улица передо мной. На улице мальчик сопливый. Воздух поджарен и сух. Мальчик такой счастливый И ковыряет в носу. Ковыряй, ковыряй, мой милый, Суй туда палец весь, Только вот с этой силой В душу свою не лезь. Я уж готов… Я робкий… Глянь на бутылок рать! Я собираю пробки — Душу мою затыкать.

Да уж, силен батенька Есенин в своих стихах. Силен, под стать моему настроению. Ну да ничего, глядишь к вечеру, и оклемаюсь, вон красотища, какая вокруг, поля налились золотом, вон как колосья под тяжестью к земле льнут. Даже речка не речка, ручей не ручей имеется в наличии этого дизайнерского ландшафта. А птички, птички то как поют! Эх, ружье бы мне. Тьфу. Куда-то не туда понесло…

К обеду солнышко уже бросало в пот, мы свернули с дороги, встав под тень деревьев у бегущей вдоль нашего пути речки-канавки, решив тут немножко сбросить усталость и перекусить заодно. Яички отварные, хлебушек с зелеными перышками лука, да шмат сала, что еще мужичку в дороге надо? Конпа слопав свою часть, тут же на траве и прикорнул, я же скинув портки, и засунув под мышки по еноту, плюхнулся в прохладу воды, всколыхнув маленькую заводь и распугав всех лягушек.

— П-ф-ф-ф-ф! — Тяжело вздохнул Профессор, толкая в толстый и мохнатый зад Прапора, помогая тому выбраться из воды. Вообще они чистюли у меня, я даже ненароком стал подозревать, не те ли это еноты что «полоскуны», но бросил эту мысль из-за того, что зверьки отказывались стирать мои носки. Настоящий «полоскун» никогда бы себе этого не позволил. Наверное.

Снова путь, не спешный, но явно веселей, чем ножками. К вечеру под лай дворовых собак вошли в Поренку, где меня Конпа определил на постой в своей избе, где помимо него жила дородная женщина слегка за сорок его жена, и два таких же диковатых парня, как и он, лет по шестнадцать, может четырнадцать, сыновья. Тетка, смущаясь и краснея, накрыла стол, для острастки пару раз, кухонным полотенцем огрев своих мужичков, что б не лезли раньше времени. Повечеряли, как говорится, и на боковую, енотов тоже запустили в дом, так как местные собаки их невзлюбили, покрывая с ног до головы собачим матом. Мило у них тут, почти как наша глубинка уже и домики не в черную топятся и скотина отдельно, явно не тот уровень, что мне был знаком по Дальней. А утром снова в путь, только в этот раз без дороги, а через разнотравье заброшенных полей, в этой стороне уже народ старался не появляться. Чувствовалось, что природа начинает потихоньку отвоевывать свое, внося в природу дикие ветвистые рощицы и напрочь стирая людские пути дорожки.

— Барон. — Где-то к полудню не стерпел мой провожатый. — Отпусти меня, не могу туда идти.

— Боишься? — Я постоянно сверялся с Маком на предмет мониторинга окружающей среды.

— Боюсь. — Он опустил голову.

— А спасибо за жизнь, за жену и двух сыновей кто будет говорить за тебя? — Я спокойненько покачивался на своей лошадке.

— Они мне жизнь погубили! Отца моего с братками даже не похоронил никто! А я им спасибо? — В его взгляде сверкнула злость.

— Значит, как баб трахать, да по морде бить, герои? В двадцать рыл потом с рогатиной на одного, зверя тоже молодцом, а как винится идти, так некому получается? — Вообще наверно разговор этот ни к чему, нет здесь однобокой правды, все виноваты, нет тут святых в этой истории. — Ты вообще, потом думал как она жила сама в лесу с дитями без мужика?

— Да что с ней станется, волчица она, под волком жила, лес дом ее. — Уже несколько потупившись, начал он.

— Ну, смотри, неволить не стану. — Я зевнул, показывая свое безразличие. — А то бы съездил то, к своим на могилку, не мальчик уже, кто его знает, сколько тебе еще небом отмерено жизни, проведал бы.

Больше к разговору не возвращались, как уже говорил, держать никого не держу, не хочешь не иди, но он, молча, потупив голову, плелся следом, пропустив меня вперед. Зря я на него, конечно, наехал, мужик то и правду не при делах, только кто его знает, как там все повернется? Может им еще жить после меня бок о бок, так и замирится, не помешает.

Степенно утренняя прохлада уходила под натиском светила, а под жаром полевой разнобой трав дурманил горечью и ароматами, выдавая сладость в такой чистый воздух не цивилизации.

— Нет, не могу. — Он остановил всхрапнувшую лошадку. — Не могу барон.

— Тогда иди домой. — Я тоже остановился, кивнув ему. — Назад все едино не поеду, а куда путь мой дальше ляжет то не твоего ума дело. Мира тебе Конпа, ступай.

Слов больше не понадобилось, я тронул коника пятками, еще долго спиной ощущая его взгляд. Скоро уже, скоро, не долго осталось. Миновав пару рощиц и проехав из густой рощи в овражик, оттуда уже полем двинулся к виднеющемуся вдалеке тыну и ряду крыш заброшенной Мекты. Чуть меньше часа мне понадобилось, что бы достигнуть заброшенного поселение, в свете дня показавшегося мне необычайно печальным из-за своего запустения, раскрытых дверей и ставен. Это словно ощутить взгляд выбеленного временем черепа у обочины дороги.

Сработал Мак выдавая параметры скрывающейся тени, чуть в стороне и выше, идущей следом за мной в высокой траве. Волк, да, Мак обстучал его ультразвуковыми волнами снимая параметры и делая расчетную по массе скрывающегося хищника. Не маленький такой песик должен я вам сказать, общая длинна тела примерно под метр семьдесят, может чуть даже больше, и килограммчиков живого веса под девяносто. Упитанная тушка, видать с голоду они тут не мучаются.

Проехав деревеньку насквозь выехал на околицу обнаружив чуть выше на холме почти у самого леса, небольшой сруб с танцующей ленточкой белесого дыма из грубой глиняной трубы. Идиллия. Вот и вторая собачка отобразилась маячком, тоже милая на глаза не попадается, по травке высокой идет, по земле стелется. Сколько же их тут? Неспешно подъехал к домику, без лишних и резких телодвижений сползая с седла и привязывая нервничающую лошадку к ветхому заборчику.

— Хозяева! — Я бухнул пару раз кулаком по вкопанному в землю столбу. — Есть кто дома?! Принимай гостей!

— А мы гостей не ждем. — Из домика вышла высокая осанистая женщина слегка за сорок с уложенной в круг головы толстой косой белых, местами с проседью волос. Красивая, чувствуется стать и стержень в человеке.

— Эт вы зря. — Я цокнул языком, неодобрительно качнув головой. — Разве ж это по-людски?

— Люди? — Она не весело улыбнулась. — Давненько мы уже здесь не встречали таких.

— А я вам, чем не мил? — Я продолжал дурачиться. — Вот глядите, какой ладненький, ни хвоста, ни лап, ни клыков, чем не человек?

Ох, и тяжелый у нее прищур, такой знаете с оттягом, лицо мигом затвердело, словно у каменной статуи, а глаза бойницы. Не нравлюсь ей, ну дык и я не свататься к тебе приехал милочка.

— Ты бы хозяюшка, лицо то попроще сделала, да собачкам своим отмашку дала, чтоб хвостами не теребили, а то ведь и до беды не далеко. — Я стал серьезен.

В миг два волка по слегка заметному трепету ее пальцев сорвались с мест, серыми молниями бросаясь на меня и заставляя встать на дыбы перепуганную лошадь. Оп-па! Надо же, а волки скулят, прям как собаки, развернутый подарок Эббуза взвил их тела, в воздух, опрокидывая и пару метров юзом таща по земле.

— Стой где стоишь! — Я воздел руку, предупреждая ее позыв, бросится к своим песикам. — Ничего с ними пока не станется, а вот нам бы поговорить с тобой надобно.

— Кто ты? — Вновь глаза амбразуры но уже другое лицо, с испугом…не за себя…нет…значит дети.

— Барон Ульрих фон Рингмар, проездом тут. — Я вошел во двор, присаживаясь на стоящую неподалеку колоду для рубки дров. — А местные вот с жалобой ко мне, так мол и так, выручай родненький, совсем волки житья не дают.

— Это кто еще кому житья не дает! — Ух, глаза сверкают и впрямь волчица.

— Знаю, знаю, про мужа твоего…Патрика. — Я замолчал, давая ей возможность совладать с нахлынувшими чувствами. — Все знаю, дорогая моя, и не виню ни тебя, ни его в тех смертях, что было, то бурьяном поросло.

Во двор с опаской вошли два волка, стороной обходя меня с поджатыми к животу хвостами, тут же юркнув к ногам хозяйки. Мордочки какие-то виноватые, чувствуют серые страх матери перед незнакомцем.

— Раз знаешь, то зачем пришел? — Она не выдержала по лицу побежали слезы. — Смерти нашей хочешь?

— Ну, зачем же так сразу, про смерть то. — Я растрепал волосы на голове, вновь собрав их пальцами и пригладив. — Про то, что ныне творится, успеем еще поговорить. Меня больше интересуют дела минувших дней, слушал я тут недавно, слушал про то, что было, а в голове вопрос крутится, решения не находит.

— Певна, Молка! — Женщина одернула льнущих к ногам зверюг, из-за огромных трущихся об нее боков чуть ли не падая. — А ну-ка прекратили обе!

Волчицы! Это ж, какого размера волчара то будет, если у них такие девочки-лошадки? Не мудрено, что папочка тут Хиросиму устроил. Две волчицы как-то странно подобрались, прильнув мордами к земле, жгуты мышц забегали канатами под шкурой, синхронно выгнулись, демонстрируя как грудные клетки с щелчком расширяются в кости, что-то захрустело, а потом их словно вывернуло на изнанку. Тут и вправду начинаешь понимать, не напрасно им дают второе название перевертыши, было похоже как если бы они перекувыркнулись через спину.

Стоп.

Что это?

Кто это?

Это! Да! Ух, ты ж!

С земли поднялись две красивых светловолосых девчонки, лет по пятнадцать, по виду капельки одного ручья, близняшки. Мосечки такие курносичьки, усички такие пусечки, да-да, пусечки у них были в порядке, и поверьте, я их оценил! Девчонки встали возле матери совершенно голыми!

— Барон? — Встревожилась женщина. — Вам что плохо?

Плохо? Да ну бросьте, мне уже давно так не было хорошо! Заснуть правда теперь будет нелегко, ну да это зрелище, того стоит.

— Эм-м-м. Это. — Краснея и с трудом, отводя взгляд, я помахал рукою. — Вы бы Пенке с Молочком сказали, шли бы они…это, значит…одели бы чего.

Девочки залились звонким смехом шмыгнув в дом, на прощание, вильнув мне парочкой упругих ягодичек. Ради такого зрелища скажу я вам, стоило пройти весь этот путь, да что там этот я бы пол мира пешком обошел, лишь бы еще хоть одним глазком.

— Пенка и Молочко? — Женщина улыбалась, наблюдая мое смущение. — Ну-ну.

— Эм-м-м. Значит, что я там от вас хотел? — Ну, растерялся, с кем не бывает?

Женщина тоже рассмеялась в голос, а ей из дома переливчатыми колокольчиками вторили ее дочки.

— Ох уж эти мужики! Оскал волчий не проймет, а стоит юбкой взмахнуть, сам к ногам падает! — Она тоже вошла в дом. — Заходи гость дорогой, отобедаешь с дороги, тогда и поговорим.

Ох, и взял меня в оборот жен-коллектив, на минутку даже ощутил себя как дома в Лисьем. Я им тут и полочки прибивал до вечера, и ножи точил и дров наколол, даже за водой к колодцу деревенскому смотался, зато накормили, обстирали, улыбками отогрели. Не богато, в общем-то, жили, домик на две клетушки-комнатушки, тут же печь да стол со всем нехитрым скарбом. Но рукодельницы, все в тряпочках вышитых, цветочки стоят, чистенько и аккуратненько. Сами не запущены, хоть и в глухомани живут, видно мать гоняет, девки не избалованные каждое слово на лету ловят ее.

— Вы барон не побрезгуете у нас переночевать? — Звали женщину Лора.

— Почту за честь, видал я иные хоромы замковые так там грязней, чем у вас в курятнике.

Пока суть да дело, дождались вечера, вновь усаживаясь за стол, девочки еще немного покрутились и убежали во двор. Похоже, к ночи границы владений своих осматривать, или еще чего, впрочем, не моего ума дело.

— Что ж тебя смущает барон во всей этой истории? — Она убирала посуду со стола, а я немного осоловев от обильной пищи, сидел, вытянув ноги.

— Когда пришел Нафаль, с этого места все словно сказка. — Я выглянул в маленькое окошко, отмечая восход полной луны. — Да и с вами не все понятно, вижу, вы не простая женщина, осанка, взгляд, то, как хозяйство поставлено, я вон даже углядел ненароком, что девочки письму и грамоте обучаются под вашим руководством.

— Урожденная баронесса Лорейн фон Пиксквар. — С улыбкой она чинно поклонилась, красиво присев и взметнув полами юбки. — Это вы барон, правильно меня раскусили.

Шарики защелкали у меня в голове вырисовывая картину. В Роне я был представлен Пикскварам, помню серьезный у них там мужчина заправляет, от него так и прет за версту казармой и сталью, вояка до мозга костей.

— Барон Томас Пиксквар кем вам приходится? — Припомнил я его имя.

— Брат. — Тяжело вздохнув, она села рядом за стол, устало, потирая виски. — Старший, у нас разница в два года, Томас всегда был серьезным мальчиком, не то, что я бедовая. Вы его видели, знакомы? Как он?

— Серьезный мальчик, стал серьезным мужчиной, уже виски с проседью, дочка у него где-то моих лет, жену, кстати, тоже Лора зовут.

— Я рада за него, хоть мы и расстались нехорошо. — Тяжело вздохнув, начала она. — Давно это было, давно. Наше баронство как вы знаете, немного западнее и южней, там больше степи и лишь маленьким язычком лес касается нас, у границы с Кемгербальдами. Так вышло, что мой отец тогда завяз в войне с орками переселенцами, идущими по нашей степи вдоль границы в леса пиктов. Что их погнало, я не знаю, но помню, переселение у них было массовым, вот мой отец и встрял в войну, пытаясь завернуть их кланы с нашей земли.

С перерывами и паузами она ушла в воспоминания, тихим печальным голосом поведав мне о своей судьбе. О том к чему хоть раз, но прикасался каждый в своей жизни, о том, что мы всегда будем хранить в своей памяти, кто-то со смущением, кто-то с грустью, может быть с болью. Любовь, да, есть такая штука на свете, странная и непонятная химия высших материй, но здесь она не просто любовь, а первая. Та что без оглядки и крайностей, не обусловленная условностями и словами, дикая и необузданная. Первая.

Ей было шестнадцать, юна, чиста и полна надежд на будущее, а ему только-только исполнилось девятнадцать. Красавец мужчинка, высокий, поджарый, волос цвета вороного крыла, он вместе со своей семьей беженцами уходил от тягот войны, гонимый в безопасные земли кланами орков, не очень то церемонившихся с людьми.

Родовой замок Пикскваров, Кюран тогда служил чем-то вроде перевалочной базы для бегущих людей, где им выделяли место, худо-бедно давали шанс заработать себе на хлеб. Тогда-то они и познакомились, он вместе со своим отцом и двумя младшими братьями приносили в замок на продажу мелкую дичь, иной раз привлекаемый управляющим на работы то по саду, то со скотиной.

Такой загадочный, а от этого еще больше желанный, он отмалчивался, кто он, и кто его семья. Так же доподлинно не известно точно, из каких они мест родом. Ну да не это суть главного, главное здесь это то чувство, что возникло между ними, взаимное, дикое и такое сладкое. Лорейн боялась, что скажет ее отец и брат, но неожиданно она поняла, что того же боится и ее возлюбленный, причем чуть ли не больше чем она. Странно, ведь она дочь барона, кто может быть против такого союза со стороны простолюдинов? Оказалось, может и еще как, семья Патрика не просто была вся из оборотней, они были кланом рожденных чистокровок. Здесь думаю, стоит пояснить нюанс, информацией почерпнутой мной из бестиариев сэра Дако. Дело в том, что в отличие от тех же вампиров, к примеру, трансмутация перевертышей не постоянна, а как вы сами понимаете, состоит из двух фаз или ипостасей. Первая изначальная, то есть форма человека прямоходящего и вторая боевая трансформация уже, так сказать, рабочая. И что характерно, штамм вируса может передаваться путем заражения кровеносных телец, а так же генетически, то есть зараженные люди, вполне мирно себе клепают детишек, от чего мутация естественно не только увеличивается с каждым новым поколением, но и уже отсекает различные не нужные промежуточные стадии. Вот как к примеру у той же Пенки и Молочка, они могут совершенно спокойно перетекать из одной формы в другую, в то время как человек, только-только приобретший вирус, вынужден быть привязанным к определенным внутренним часам, по которым организм подготавливал смену форм, накапливая примерно за месяц необходимый ресурс. Из-за этого срока, кстати, в легендах и идет такая привязка как полная луна и смена обличия, у разных по-разному, но, в общем, и среднем где-то от тридцати до сорока дней.

Патрик принадлежал клану, не одним поколением взрастивших в себе этот вирус, причем не просто взрастивших, а по каким-то одним им видимым канонам и правилам, так как круг оборотней, их семьи это закрытая аристократия, где главы домов зачастую торгуют между собой породистыми щенками, то бишь как вы правильно понимаете своими детьми. Возможно это дикость, но не стоит забывать, что как и вампиры, оборотни так же были в не закона. Но вот в отличие от них, они оставались людьми в полной мере этого слова. Ели пили обычную еду, ходили, стояли, спали. Все как у всех, лишь с дополнением. Любой из оборотней ничем не отличим от человека, вся жизнь от колыбели до могилы, их трансмутация не прибавляла им жизни, или защиты от болезней, не защищала от тяжелых ран, что в образе человека ты смертен, что в образе волка. Без всяких там серебряных пуль и святых техно танцев. От куда ж ноги растут? От туда и растут, что получив рану зверь бежит, в то время как человек ляжет подняв лапки кверху, вот и пошла молва, раз убежал значит выжил, что сами понимаете далеко не факт.

Годы, десятилетия, да что там говорить столетия, научили этих людей осторожности, пусть ты силен, пусть ты быстр, но эти мурашки человешки умудряются не то, что волка, медведя, царя леса палками так истыкать, что тот дух испускает. А уж потыкать разную животинку, у нас людей всегда охотников найдется. Вот и стали они закрыты, вот и не верят они всем и каждому. Посему и Лорейн, да еще в лице не кого ни будь, а дочери барона, пришлась главе семьи не по нутру.

Это по круче будет всяких Капуллети, наши Ромео с Джульеттой собрались преступить все мыслимые и не мыслимые законы людей, наплевав на статусы и положение семей, разорвав классовые оковы, а так же войдя в противоестественный союз двух по сути родственных но однокоренных рас.

Бессовестные какие, я представляю, как их родители расстроились, мы вот такие, в их годы не были! А самое обидное что уже и не будем. Мда. В общем и целом, поцелуйчики, обнимашечки, закончились тем, что они сбежали, та от тех, а тот от этих, затерявшись в толпе беженцев колесивших неприкаянными тогда по всему баронству, долго ли коротко, но осели в Когдейре, на краю глухомани считай в лесу. Жизнь начали не то что бы безоблачно, но на удивление дружно, без каких-то серьезных конфликтов и разногласий. Наверное, тут стоит отдать должное Лоре, девочке можно даже сказать в какой-то степени изнеженной, но способной променять баронские палаты и богатство одежд, на вот такое нехитрое житие, когда приходилось работать двоим от рассвета до заката, но зато вместе. Вдвоем. Навсегда.

Красивая история с печальным концом. Любовь, через не могу, и нельзя, чистая и настоящая с тайной на двоих. Не уверен, но, по-моему, в наши дни такую любовь уже не делают небеса, или кто там за это наверху ответственный?

Ее слезы пусть останутся при ней, мне самому было тяжко и муторно от той картины, когда Патрик вернулся однажды из леса, застав избитую в слезах жену в изорванном платье. Что им пришлось пережить и что сказать друг другу, а может и сделать, пусть останется там в прошлом. Мне лишь осталось уточнить мелочи, открыв не известное в этой истории, а именно, тот день, когда в Мекту пожаловал, барон Нафаль фон Когдейр.

Со слов Конпы барон выглядел простачком, а вот в свете слов Лоры, все выходило даже наоборот. Нафаль не просто собрал праздных зевак, были там и егеря, были там и знатные охотники, но как я и догадывался, рыцарь там был не простой. Некий Шерман Ол`Рок, не много не мало а командор бестиаров. Это получается что-то вроде сотника, капитана, рыцарского ордена специализировавшегося именно на бое с «нелюдью». Когда-то в стародавние времена, данный орден был введен в королевстве из-за, обилия опасных созданий в достатке бегающих по округе и изводивших мирных граждан. Орден в принципе своем наверно нужный, ведь не все создания и трансморфы были способны адекватно воспринимать мир, не для того они создавались в военное время. Вот и Нафаль, не будь дурак, сообразил тряхнуть мошной, выписав из столицы этого узкого специалиста.

Тут бы как говорится и сказочке конец, но то ли, убоявшись содеянного, то ли в связи с другими какими-то обстоятельствами, Патрик вышел на свою семью, прося у них помощи и защиты, где его отец тут же вышвырнул прочь от порога, отрекаясь от него. Но пришли под покровом ночи три брата с сестрой, в обход родительского запрета. Они то и рассказали о грядущей беде, уже впятером растопив ту кровавую баню, в которой и искупался фон Когдейр.

— Как же барон сам уцелел, да еще с сыном? — Спросил я.

— С сыном? — Лора недоуменно захлопала глазами. — Тут какая-то ошибка, я смогла уговорить клан, не трогать отца и дочь. Нафаль фон Когдейр был другом моего отца, а я нареченной матерью малышки Ноны.

В этом мире было приближенное понятие «нареченные», с понятием «крестные», только у нас это получается на религиозной почве, а здесь из стародавнего обычая вытекает, когда родители нарекали своим детям к кому они уйдут в случае их гибели жить, со всем достоинством и почтением относясь к нареченным как к своим родным. Так сказать вторые, запасные родители на всякий случай, плюс некий образ дружественных отношений между людьми.

— Ну не знаю. — Я пожал плечами. — В живых остались Нафаль и Нуггет Когдейры.

— Да уж. — Поежилась она, обхватив свои плечи руками. — Еще одна ошибка в череде прочих, совершенных за мою жизнь. Вот оно как вышло все, вот как жизнь ставит на место непокорных глупцов.

— Не надо. — Я взял ее за руку. — Не вини себя и не кляни судьбу, будь благодарна за те считанные дни счастья, что ты была рядом с любимым и любящим человеком. Не каждому дано такое. К тому же, вон у тебя Пенка с Молочком красавицы какие, гордость твоя и где бы он сейчас не был Патрика.

— Да умнички. — Она улыбнулась, вытирая слезы. — Да только и здесь разлука идет по моим следам.

— Что еще? — Я опустил поднесенную ко рту кружку чая.

— Ты ведь не просто так пришел? — Взгляд стал вновь тяжел и внимателен к моим действиям. — Это ведь из-за последних смертей, тех пастухов из Поренки?

Я лишь кивнул, вновь поднимая кружку и отпивая терпкий разнотрав, что сказать это действительно так.

— Это не я и не девочки, если ты вдруг так подумал. — Слезы опять проложили дорожки по ее лицу. — Это кто-то из клана, у девочек уже пару лет кровь идет, а для них самочки ценный товар между собой. Они не то что я, «приблуда», они рожденные, значит чистые по их меркам. Уже приходил старший из семьи, пока только звал, но это только пока. Те смерти означают, что к нам ходу нет никому, чувствую сердцем, заберут девочек у меня, боюсь, что судьбу мою бедовую хлебнут дочки сполна.

Ну, вот как? Как он узнал об этом? Откуда старый разбойник Дако, мог знать, что в Лисьем скоро прибавится жильцов? Я вот не знал, а он знает, это что, ясновиденье? О нет, я понял, он просто сглазил, «накаркал» старый хрыч, значит сам виноват.

Чуть ли не до полуночи, мы с Лорой проговорили, причем большей частью говорил я, уговаривая и убеждая ее в верности моего решения, потому что иначе бы я не смог, иначе уже нельзя, не смогу я по другому после того, что она поведала мне, не смогу.

* * *

Еноты принесли ежа. Зачем, для чего? Понять было невозможно, а уж представить, как они его ко мне в постель затащили, так вообще умереть не встать. Уже второй день я иду окраиной леса к приграничью земель Когдейра с Кемгербальдами, для воссоединения со своим легионом.

Место встречи изменить нельзя, небольшой приграничный форт Руата, надеюсь хоть в этот раз не захваченный моими людьми. Последняя горячая точка в этом году и надеюсь во всей моей жизни. Что-то, не по душе мне пришлась эта война, как-то подзабыл я, что на ней люди умирают.

Места были не обжитые большей частью лесистые и компанию мне в моем пути составляли два безобразника, вот как сегодня припершие от куда-то ежика. Лора с дочками должна была своим ходом, минуя военные разборки добраться в Лисий Хвост, где по моему письменному представлению ей окажут помощь. Посему путь мой был неспешен и не обременен попутчиками. Что с одной стороны позволяло насладиться тишиной и прояснить мысли, а с другой периодически для поднятия тонуса, вести односторонний монолог со своими подопечными зверьками.

Долго ли коротко, но на третий день, объехав стороной виднеющуюся чуть вдалеке деревеньку, вышел на небольшой пяточек земли, разделенный довольно таки широкой по местным меркам речкой. Где территориально по ее берегам проходила граница владений, а с пригорка был виден замок, охраняющий деревянный мост, насколько можно судить по карте, единственную переправу на отрезке чуть более чем в десять километров.

Легион порадовал, службу знали четко, еще на приближении встретил два разъезда, а сам лагерь не дремал, выставив караулы. Ну хоть здесь все по плану и без самодеятельности, Руата была в осаде.

— Приказание выполнили в полном объеме, на данный момент жертв как с нашей, так и со стороны противника нет. — Отрапортовал семьдесят третий, встречая у уже разложенной для меня палатки.

— Разведка на связь выходила? — Я сбрасывал с лошадки свои пожитки, с блаженством представляя, как вытяну ноги после пути.

— Да, разведчик прибыл. — Он многозначительно посмотрел на солнце. — В данный момент отдыхает.

— Что-то сверх прогноза? — Енотов не интересовали вещи, так что они уже переругиваясь, мяли мою постель.

— Думаю да, барон Когдейр идет не по плану. Никаких остановок в захваченных крепостях, дошел, узнал обстановку и тут же снова выходит маршем, сегодня он должен уже быть у Кугермата, следовательно послезавтра у нас.

Ну вот, опять трудности. Семьдесят третий указал мне плотно закрытую палатку, где дневала Тина, куда я и залез, плотно прикрыв полог за собой, чтоб не допустить прямого попадания внутрь солнечных лучей.

— Ты где был? — С ходу начала она.

— Тут не далеко. — Я попытался разглядеть ее, подслеповато щурясь от контраста дня и этого царства тьмы.

— От тебя пахнет женщинами, и… — Она шумно втянула воздух носом. — Ежиком что ли?

Оп-па, чего это она меня вынюхивает и допросом допрашивает? Так скоро дойдет до того, что придется деньги в носки прятать от нее, как любой порядочный муж.

— Так, отставить меня вынюхивать рядовой Тина. — Я постарался быть строгим в ту сторону, где по моим предположениям была она. — Женщины, ежики, все потом, давай вернемся к нашим баранам.

— А баранов, ты когда успел завести? — Удивленно осведомилась она.

— Каких баранов? — Опешил я.

— Ну, ты сам сейчас сказал! — Обиженно донеслось из темноты.

— А! Ну, так то поговорка такая, мол, давай о делах все остальное потом! — Успокоил я ее.

— О делах? Хорошо. Ты где был и что это за ежики женского пола к тебе приставали?

— П-ф-ф-ф! — Скопировал я Профессора, тяжело вздохнув. Нет, ну это невозможно, даже если женщина вампир, она, прежде всего женщина, а уже потом вампир. Я тут войну воюю, а она мне про ежиков!

— Тина! Ну-ка соберись! — Я аж стукнул кулаком себя по коленке. Больно. — Быстро докладывай обстановку на фронте солдат!

— О мой генерал! — Ну, вот начинается, эта женская тягомотина, под названием: «Какая же ты скотина не благодарная». — Не соблаговолишь ли ты снизойти с величия своего, что бы выслушать отчет не достойнейшей из не достойных?

— Ладно, ладно, хватит! — Изобразив еще пару раз вселенский вздох печали Профессора, я был вынужден больше часа рассказывать, о своих делах, периодически прерываемый уточняющими вопросами, лишь после этого получив исчерпывающую информацию по Когдейру и моей большой игре.

А подумать тут было о чем. По самым радужным прикидкам, барон уже послезавтра будет здесь, а разница между ним и Гаричем хоть и составляет шесть дней, должна будет разделиться как минимум на четыре дня маршевого хода капитана с армией до рудников. Что ж получается? Плоховато получается. Нам нужно еще денек, а то и два на, то что бы дать фору моим планам. Но Нуггет их, похоже, мне не собирается давать, толи, предчувствуя беду, толи тупо сгораемый жаждой мести. Расчет мой на то, что каждая крепость даст мне как минимум день, его остановки не оправдался, плевать барон хотел на замки, а вот поквитаться со мной летел на всех парах.

Вот и задачка, рискнуть, поставив на то, что Гарич выкрутится сам, как ни будь, подставив его и его людей, или опять подставить свою…ммм…шкуру под удар? Тут ведь какое дело, удар будет кулаком в тысячу человек, с учетом моих пяти десятков у нас у всех…ммм…шкура, лопнет по полам, что называется, на Британский флаг разорвут.

— Только не говори, что надо что-то придумать! — Проворчала она из темноты.

— Не буду, ты и сама все прекрасно понимаешь. — Вздыхать больше смысла не было. — Давай всех своих, кто остался, активируй, переходите из разведки в диверсионный отряд. В прямое противостояние не входить, действуйте по ночам, вырезайте караулы, пугайте лошадей, портите телеги обоза, делайте что хотите, но растяните ему улыбку до ушей, чтоб на оскал стала похожа. Остановить все равно не остановите, так хоть немного замедлите, каждая минута будет настоящим подарком.

Раскрывшийся полог ослепил меня яркими лучами солнца, поморщившись с трудом, распознал в фигурке выскочившей на свет миниатюрную Тину.

— Ты чего?! Погоришь ведь! — Ахнул я ей в след.

— Ну, вся уж точно не сгорю. — Махнула она на меня рукой. — Работать надо, дорога каждая секунда.

— Вот только жертв мне не надо! — Я выскочил следом за ней из палатки. — Быстро назад!

— Ты главное себя береги. — Легкие едва ощутимые пальцы нежно коснулись моей щеки. — Действуй.

Что-либо говорить было бесполезно, так как она уже перешла на бег, в считанные мгновения, удаляясь от меня все дальше и дальше. Этакий неосторожный мазок художника на полотне пейзажа, скорость вампира поражала, вот казалось, только что была здесь, а уже практически и не видно ее легкой тонкой фигурки.

— Семьдесят третий! — Заорал я, увидев неподалеку своего угрюмого старшего сержанта.

— Барон! — Вытянулся он по стойке передо мной.

— Пять человек вниз по течению, пять человек вверх по течению реки, пусть все камыши облазят, мне нужно точно знать, как далеко от этого моста находится следующая переправа. Остальные вон к той роще, рубите и вяжите плоты. Вопросы?

— Никак нет ваше благородие! — Рявкнул он при этом расползаясь в улыбке. — Может, и в этот раз, не помрем.

Ха-ха, тоже мне шутник выискался, у него не только морда мрачная, но и юмор на уровне.

В прочем, я его понимал, ситуация та еще, а мыслей практически ноль. Все что мне удалось придумать это еще раз вспомнить про Британский флаг, а именно про их «Юнион Джек», на который Нуггет предположительно собирается порвать мне…шкуру.

Этот самый английский Джек, не просто крест, это три креста в одном. Крест Святого Георгия, прямой красный на белом, покровитель британцев, далее наискосок на подобии Андреевского флага в тех же красно-белых тонах крест Святого Патрика знаменитого покровителя ирландцев. И в заключении сине-белый, так же наискосок крест Святого Андрея покровителя Шотландии, на которых я и решил опираться, припомнив, старинную шотландскую забаву. Задери юбку и покажи зад британцу, а потом быстро-быстро спрячься в камнях и скалах родной страны.

Да, шутники те еще были в свое время шотландцы, сколько нервов они своими попами потрепали британским Робин Гудам, один бог знает. Ну да не в них дело, а в тактике, которую я собирался применить. Как и прежде драться мне совершенно не хотелось, ну вот почему-то ни капельки. Что-то, видимо в воздухе такое витало, со вкусом жаренного, что совершенно отбивало у меня настроение помахать кулаками. А вот руками поработать пришлось не слабо, хорошо, что забрали инструмент из обозов после победоносного разгрома двух армий. Пришлось рубить и вязать бревна в плоты и не скажу что забавы ради, все лишь с одной целью, задержать противника. А задержать его можно, лишь запутав и разозлив, в чем я как надеюсь мастер.

Однако даже у меня в этот раз волосы на голове дыбом встали от наглости и хамства моей же задумки. Ну да не буду пока забегать вперед, лишь скажу, что репетировать спектакль пришлось и днем и ночью выматывая и себя и людей по полной, раз за разом повторяя маневры, что бы не дай бог никто не перепутал место сбора или же точку перехода.

Мост сожгли, перебравшись на ту сторону, снимая осаду, впрочем, Руата не спешила открывать ворота и радостно махать флагами, мы по-прежнему были рядом, хоть и разделенные разными берегами реки.

Первый отряд армии Нуггета, на взмыленных лошадях, как и предполагалось, дошел ко второму дню. Чуть больше двух сотен человек, усталые, грязные, без обоза и банальных вещь мешков, они чуть ли не падали, вымотанные, похоже, не только дневным переходом, но и бессонными ночами, которые им организовали мои vampirish partizanen.

Оценив обстановку и увидев нас на противоположном берегу, они не стали форсировать события лишь выставив караулы охранения примерно на километр в обе стороны от сожженного моста. С нашей же стороны тоже не предпринималось активных действий, мы наоборот наглядно стали в самом видном месте, демонстрируя свой неприхотливый быт, спешить некуда, формально мы хоть и у них под носом, но уже на земле Кемгербальда. Но думаю вполне разрешимая не оставит барон нас в покое, вот если бы мы хотя бы на день два углубились на чужую территорию, то да можно было бы и отступить, но не тогда когда наглецы маячат прямо перед ними.

Остаток светового дня, а так же всю ночь к Руате, непрекращающимся потоком стекались разрозненные отряды, огромной военной машины Когдейра. Зрелище было завораживающее, особенно ночью, когда все свободное место перед замком осветили сотни и сотни костров, да и утром легче не стало от неимоверной людской массы сплошным черным ковром закрывающей землю.

Никаких разговоров или парламентеров ни с моей, ни с их стороны не было, что не удивительно, но подождем главное действующее лицо, а именно Нуггета, на его чувствах словно на волынке я и собирался играть.

На следующую ночь, к нам пришли мои диверсанты, все четыре бойца, информация, принесенная ими, была радостной, благодаря их действиям мы уже отыгрывали день для капитана, осталось только нам сыграть правильно, что бы вырвать для себя, окончательную победу поставив жирную точку в этой игре.

Барон как и ожидалось прибыл ближе к полудню, в сопровождении пехотных частей и части обоза, его вымпел установили сразу же по середине лагеря, а уже где-то через час к берегу реки подъехала конная делегация во главе с виновником торжества.

— Нуггет подлая скотина! — Тут же заорал я что было мочи стараясь, что бы как можно больше людей нас расслышало. — Сколько тебя труса можно ждать?! Я все твое баронство прошел вдоль и поперек, где ты прятался собака?

— Да я! Да я, вырву твое сердце, втопчу тебя в землю ублюдок! — Барон задыхался от ярости, потрясая кулаками и брызжа слюной. Ух, и зол же он был, ну и смешон немного, мелкого росточка, худенький с тоненьким женским голоском, он больше походил не на грозного владыку этих земель, а на распекающую непутевого мужа кумушку.

— Что ты там пищишь?! Ну не черта ж не слышно! — Я театрально взмахнул руками. — Можешь разговаривать как мужик? Что ты там шепчешь?

Ох, и понесло его, да уж это больная тема, всю жизнь мелкого задирали и дразнили, поди, и папочка его за это лупцевал, что не складный такой вырос.

— Да что ты там лопочешь? — Приложив руку к уху, сделал вид что прислушиваюсь. — Ты вообще-то драться думаешь или опять тебя бегать искать придется?

— Убь-ю-ю-ю! — В бешенстве завыл он. — Все вперед! Принесите мне его голову!

Надо сказать, сердце дрогнуло, когда весь лагерь вся эта громада зашевелилась по его команде, ладони вспотели, а сердце готово было выпрыгнуть из груди.

— Не черта не слышу твоего писка! — Заорал я. — Трус поганый, сиди там я сейчас сам к тебе приду!

Развернув коня, я вместе с легионерами, скрылся за косогором, делая вид, что ухожу вверх по реке к ближайшей переправе туда же, куда и двинулся гигантский поток его войск, на деле же выйдя из обзора и уходя ниже примерно на два километра, где были приготовлены загодя нами плоты. Переправились вместе с лошадьми где-то часа за полтора, уже на вражеском берегу доставая реквизит театра, а именно гербовые накидки Когдейра, неспешным ходом с небольшим полукругом в обход Руаты, возвращаясь назад. Страх присутствовал, еще бы не боятся, но в моем прошлом был презабавнейший случай, я тогда в командировке в Ленинграде-Питере был, на повышении квалификации, где познакомился с двумя коллегами из военного госпиталя, пока учились и квалифицировались, неплохо сдружились, чему способствовала тесная комнатушка в одном из общежитий, ну и как водится по старой «гасконской» традиции дело это сели обмыть. К вечеру соответственно «наобмывались» чуть ли не до потери пульса, как это у врачей водится, вспоминая прошлое и дойдя до баек из армейской жизни. Тут то дело и приобрело печальный поворот, оба знакомца били себя пяткой в грудь, чуть ли не кидаясь друг на друга с криком, что в таком-то году, именно там-то и там они отдавали долг родине, проходя срочную службу на флоте, а именно на тяжелом авионесущем крейсере «Киев».

Ох, и кричали они, ох и ругались, каждый обвинял другого в фальсификации утверждая, что не видел другого в глаза до этого дня. Я тогда в примирительных целях, стал спрашивать, мол, так и так ребята, а кто за что отвечал, кто к какой службе относился?

Тут то и выяснилась, банальщина. Если на дулях объяснить то один на носу просидел весь срок, а другой в хвосте, и оба несли разные вахты, из-за чего собственно и в глаза друг друга не видели, так как та плавучая дурмашина как я понял, была еще тех размеров. Там еще потом было смешно, когда они выяснили что и учились в одном институте, и совсем было не смешно, когда уже я поинтересовался: «Ребят, вы бы проверили, может у вас и жена одна на двоих?».

Вот и здесь я решил затеряться в толпе среди подобных. Чем не идея? Пока обходили замок, выписывая полукруг, еще прошло примерно часа два, неспешного хода, народец встречался, по дороге к сгоревшему мосту все еще подтягивался отставший обоз барона, брошенный им после нападок со стороны вампиров, а так же из-за того, что он замедлял ход армии. Уже непосредственно перед Руатой провели небольшую разведку, выясняя диспозицию противника. Нуггет все еще переводил на тот берег войска, собирая там мощный кулак. Надо ему будет, как ни будь при случае пожать руку за его беспечность, он погнал всех и сразу, не задумавшись ни на секунду вперед. Ни тебе перевалочного лагеря, ни тебе тылового полка, не осталось даже маленького взвода для встречи и организации подходящего постепенно обоза. Но не это даже стало подарком судьбы, а открытые ворота крепости куда мы и въехали совершенно беспрепятственно, организуя сразу же на месте разгрузочные работы, привлекая к этому делу и местных пограничников. Как? Я подсказал семьдесят третьему, представится как интенданту от барона, мы должны встретить согласно личного распоряжения Когдейра весь провиант и прочее, разместив все это в стенах замка. Суета, а так же наши решительные и напористые действия возымели дело, мы практически полностью прикарманили все имущество, которое Нуггет не тащил с собой, бросив своих людей на произвол.

Поделом ему. Безоружную стражу, а так же часть людей с телег мы взяли в плен, не пролив даже ни капли крови. Оставив полтора десятка людей на охрану замка, сам не спеша, выехал к реке, поджидая, когда же появится Нуггет, что б еще раз посмотреть ему в глаза, поздравив себя с еще не законченной, но успешно начатой аферой.

— Подлый трус! — Орал я, через реку потрясая кулаком. — Я же сказал, жди меня и сражайся как мужчина и дворянин! Ты не достоин своих предков!

Это было что-то с чем-то, барон краснел, синел, бледнел и шел разноцветными пятнами не в силах произнести не слова, в то время как я поливал его грязью со всех сторон, когда он со своими командирами вышел уже под вечер, к берегу переправив свои войска.

— Сколько ты подлый трус еще будешь бегать?! — В этот момент, глядя на меня, сам Станиславский бы прослезился, встав, рукоплескал бы моему таланту. — Из-за твоей трусости мне придется еще один замок брать штурмом! Сколько их у тебя еще осталось? Сколько мне еще их захватить, что бы ты перестал от меня удирать?

Не дожидаясь ответа, я под испепеляющим взглядом вражеского войска спокойно въехал в ворота крепости, не забыв на прощание помахать им ручкой и закрыть их за собой. Нечего оставлять калитку открытой, когда кругом столько незнакомых людей. Моя миссия на ближайшее время выполнена, теперь бы устоять.

Естественно мы отыграли у барона еще день, а если быть точным, суммируя все в целом, еще три. Так как в этот раз, барон, опасаясь очередного моего финта ушами, разделил свою тысячу на три части, одних заставив переправляться выше по течению, вторых ниже, а третьих оставил на земле Кемгербальда, так сказать следить за моими телодвижениями. Из-за чего, этот разброд частей привел к такой задержке, мне же само собой смысла бежать не было. Разве что, рассеяв свой отряд попытаться по одиночке выходить, но на подобное я не решился, на радость Нуггета, осадившего Руату, в которой засел я.

Было до умопомрачения страшно, кипящий людской котел под стенами Руаты бурлил каким-то диким многоруким и многоногим чудовищным спрутом, обхватывая нас в кольцо. Крепость, одно радовало, была солидной и строилась на века, высота стен была примерно, метров шесть может семь, а общая площадь замка могла спокойно перекрываться моим легионом по всему периметру. Небольшой пограничный форпост стал нашим вынужденным домом. В котором нам предстоит выжить, любой ценой. Пережив, как я думаю не один штурм, первый из которых захлебнулся тем же вечером, когда один из первых переправившихся отрядов попытался подойти к воротам с самодельным тараном, здоровенным срубленным бревном. Эти горе вояки мало того, что своих потеряли, под обстрелом со стены так и еще ушли не солоно нахлебавшись, когда я тупо развел прямо у них под ногами кольцо Прая.

Своих легионеров приходилось беречь, так как постоянно бодрствовать я бы не смог, а караулы вовремя меня предупреждали об очередной попытке взять крепость силой. Тогда уже поднявшись на стену, я пускал в ход свои немногочисленные познания в боевой магии, расшвыривая солдат под стенами, словно тряпичных кукол. Да уж, магия решала, магия заставляла уважительно относится к себе, дикой мощью неподвластных простому человеку энергий. Но был во всей этой истории еще один камешек преткновения, об который я мог расшибить себе лоб, а именно Герхард Доу, прибывший в распоряжение армии Нуггета. Маг наемник, маг прошедший курс обучения, маг который мог меня раскатать вместе со всей этой крепостью как тесто под блинчик, чего он пока не сделал думаю исключительно из-за контракта на охрану Когдейра, а не на ведение боевых действий. Контракт сам по себе стандартный на сколько я понял, он предписывал магу не участвовать в разборках знати, из-за запрета короны, внутренние разборки в королевстве строго регламентировались подобным. Но увы и ах, весь этот закон обходился аристократией на ура, взять хотя бы лимит на численное содержание личных войск, который по сути но не по бумаге, мой оппонент превысил минимум в пять раз. Даже я навскидку с ходу уже придумал способ обойти контракт, Нуггету, было достаточно лично ринутся на приступ, что бы маг последовал за ним, блокируя меня от и до. Томительное ожидание неизбежного, лишь нервировало, не давая чувствам и душе спокойствия. Для окончательной реализации плана, по моим прикидкам необходим еще день, не для Гарича с его походом, а для моего безопасного выхода из этой ловушки в которую я загнал себя сознательно.

— Барон, похоже, начинается. — Семьдесят третий прервал мой завтрак и размышления, заставляя меня бегом подняться на стену вглядываясь в расположение активировавшегося противника.

Пехотные полки Когдейра во всеоружии занимали строй, а по полю неспешно, где-то даже с ленцой к замку шел один единственный человек, совершенно без опаски вышагивая и с праздным любопытством вертя головой по сторонам.

Был он немного толстоват, ростом был чуть выше среднего, совершенно лыс и, что было заметно невооруженным взглядом, даже издалека очень любил украшения, поблескивая на солнце лучиками отражённого металла.

— Барон? — Семьдесят третий кивнул в ту сторону. — Маг?

— Похоже. Предупреди, чтоб народ не делал глупостей, что бы не случилось. — Я покрутил по сторонам головой. — Слуг срочно пинками гони, чтоб прямо сюда тащили столик фрукты, снедь разную, напитки, да побогаче, проследи, что бы из личных баронских припасов.

— Ворота открываем? — Уже спускаясь, спросил он.

— Нет. — Я устало повел плечами. — Пока рано, пусть хотя бы потрудится брови нахмурить, а то как-то несолидно получится.

Получилось более чем солидно, еще на подступах к стене метров за пятьдесят Мак стал писать с мага плетения, укладывая в память узоры. Сам я так же внимательно его рассматривал, узнавая часть энергетических компоновок в построении заклинаний любимого мною мага воздушника Эббуза. Да именно воздух каким-то замысловатым узлом господин Герхард сейчас, вязал силовыми нитями, выставляя как линейно, так и структурно замкнутые блоки задач. Мастер, действительно мастер, никакой цепочки и ниточки, как привык делать я. С таким узором наверно не один час придется возиться даже сэру Дако, что бы развеять его, а уж я так и подавно тут бессилен.

Легкий ветерок качнул волосы у меня на голове, порывом свежести возвестив о том, что маг дошел до контура формирования объекта, либо же явления, а господин Герхард неожиданно резким росчерком, словно блоха с собаки, по пологой дуге но необычайно быстро, взвился в воздух этаким метеоритом, с погашением энергии уже на стене, скакнул в мою сторону.

— Здравствуй юноша. — Оказавшись в долю секунды мало того, что на стене, но и в каких-то пару метрах от меня, он заставил вздрогнуть всех, я же от удивления даже невольно подался на пару шагов назад. — Рад видеть перед собой талантливого «инициата», который в столь юные годы уже доставляет столько хлопот окружающим.

— Эм-м. — Я учтиво поклонился, пытаясь совладать с растерянностью и испугом. — Вы мне льстите мастер, какие ж тут хлопоты? Сплошная суета в базарный день. Надеюсь, вы не откажете мне в удовольствии немного перекусить со мной?

— Смело! — Он весело мне подмигнул, потрепав по голове. — А главное разумно! Молодец мальчик.

Слуги, пыхтя и краснея с трудом, втащили на стену круглый дубовый столик, тут же накрывая его белоснежной скатертью и сервируя золотыми тарелками, давая нам время, внимательней присмотреться друг к другу.

То, что было принято мной за избыток веса, оказалось чистой воды мускулатурой, Герхард Доу был самый натуральный Арнольд Шварцович Неггер! Вблизи он внушал невольное уважение мощным размахом грудной клетки и дутыми шарами мышц на руках. Да уж, не говори «гоп» пока маг к тебе не запрыгнет! Толстяк не толстяк, а то, что я принял за бижутерию, вообще оказалось нашитыми стальными бляхами доспеха. Издалека путаницу внес его широкий голубой плащ скрадывающий нюансы.

— Прошу вас господин Герхард! — Я жестом предложил ему выбрать место за столом. — День только начался, а вы уже в заботах. Надеюсь, не слишком вас утомил переход к Руате, я так понимаю вы прибыли вчера вечером?

Ух, а глазищи у него какие, тяжелые, темно-темно карие, знаете такие в которых даже черноту зрачка не рассмотреть. С таким в «гляделки» не поиграешь, у него гляделки получаются в сумме как бы больше.

— Да нет, ничего утомительного. Правда, я изначально подозревал, что ваш капитан всего лишь приманка, но барон Когдейр слишком был самонадеян. — Он уселся за стол, тут же без церемоний отломив себе половину запеченной утки и сграбастав в тарелку кусок еще теплого хлеба. — Хороший ход барон! Поздравляю, сыграли вы в начале просто замечательно.

Усаживаясь напротив него, я предпочел начать с глиняного горшочка с тушеными грибами, дополняя это жареной колбаской, отдавая так же должное свежему хлебу.

— Спасибо. — Кивнул ему я, прожевывая.

— С Гердскольдами конечно, подлый прием вы провернули, натравив на нас, но право слово сделано было тоже мастерски! — Черные бусины глаз внимательно следили за каждым моим действием.

— Как говорится, на войне все способы хороши. — Я постарался не покраснеть от стыда, так как то, что я так мастерски совершил, было, сами знаете чем.

— Страшно было в Норвшлице? — Он отложил утку, становясь серьезным.

— До конца жизни хватит. — Я тоже был серьезен, выдерживая его взгляд.

— С Кугерматом, смешно получилось. — Он вновь вернул улыбку, опять принимаясь за еду. — А вот Руата, это ошибка.

— Думаете? — Я задумчиво помахал в воздухе куском колбасы. — Мне наоборот показалось, что здесь я по настоящему набрал оборот.

— Хочешь со мной потягаться? — Он даже рассмеялся.

— А что, думаете, не потяну? — Я как бы оценивающе, но меж тем с улыбкой осмотрел его снизу вверх.

— Ты ведь понимаешь, что здесь и сейчас я захватываю крепость и убиваю твоих солдат? — Никакой иронии, холодная констатация.

— Конечно — конечно, дорогой мой господин Герхард! — Я постарался сделать как можно печальнее лицо. — Война она такая штука, без жертв никак.

— Учти, купить меня, так же не получится, так что не оскорбляй меня даже мыслью о деньгах. — А ведь ему самому дико интересно, что же я задумал!

— Даже мысли такой не было! — Заверил я его. — Даже больше вам скажу, расценив ход наших боевых действий, полностью осознав мощь в вашем лице, выдвинутую против меня, готов без отлагательств, приступить к акту капитуляции.

— Сдаешься? — В его голосе проскочила нотка разочарования.

— Конечно, сдаюсь. — Я перешел к травяному завару, выбирая себе сладкую сдобу. — Надеюсь, вас не затруднит передать барону фон Когдейру, что бы он составил акт, по которому мы будем взяты в плен?

— С чего ты взял, что кто-то будет составлять какой-то акт, гарантируя тебе неприкосновенность? — Он откинулся на спинку стула жалобно скрипнувшего под его весом. — Я просто раскатаю тебя и твоих солдат, не оставив камня на камне здесь.

— О, господин Герхард, вижу вы бывалый и старый солдат, прошедший не одно поле битвы. — Он поморщился, но съел мою подачу молча. — Но, увы, с этого момента, мечи отправляются в ножны. Речь пойдет о деньгах.

— Ты про казну Норвшлица? — Кивнул он своим мыслям. — Нуггет банально вернет ее, взяв тебя в плен.

— Пусть даже так, но вы были не правы в своих заключениях о начале войны. — Я отсалютовал ему чаем.

— Что это значит? — Взгляд стал колючим, он весь подался вперед.

— Это не капитан был приманкой. — Я улыбнулся во все тридцать два зуба. — Думаю, эта информация уже к обеду может к вечеру дойдет до вас.

Повисла пауза, в течение которой я успел прикончить две булочки, а его лоб раз десять сморщится и распрямится в тягостных думах.

— Где? — Он потянулся всем телом, поднимаясь из-за стола.

— Прииски. — Я не стал вставать, что бы проводить его.

— Ах тыж… — Он сжал и разжал свои огромные кулаки. — Больше недели ходу теперь до них! Каков хитрец!

— Приходится господин Герхард, приходится. — Я долил себе еще чаю.

— Что ты хочешь увидеть в акте о капитуляции? — Он подошел к краю стены.

— Полная неприкосновенность мне и моим людям, а так же отказ от претензий. — Начал я загибать пальцы. — Извинения за нападение на Касприв, а так же полное право по своему усмотрению распорядится трофеями этой войны.

— Ты же понимаешь, что он не пойдет на это? — Он не смотрел на меня, задумчиво рассматривая войска под стенами Руаты.

— А куда он денется? — Я пожал плечами. — Пойдет как миленький, правда выторгует себе кое-что, но пойдет. Вы кстати ему в этом поможете.

— Я? — Он слегка повернул голову в мою сторону.

— Ну да, вы. — Кивнул я. — Ему же нужно откуда-то брать денежки на оплату вашего контракта, причем не маленькие денежки как я понимаю?

— Тебя это не касается. — Довольно сухо произнес он.

— Конечно, не касается. — Примирительно согласился я. — А вот вам стоит поволноваться.

— Странные дела, вроде бы ты проиграл, сдаешься, а такое ощущение пренеприятное от победы. — Он вновь активировал уже виденное мною плетение прыжка, скрываясь в мгновении ока за стеной и все так же не спеша, но уже в обратную сторону стал вышагивать к барону Когдейру.

— Хех. — Я с прищуром глядел ему в след. — А кто тебе сказал, что вы победили? Это пока еще цветочки, ягодки будут впереди.

* * *

Тине все же удалось незамеченной проскочить под стены Руаты где ее под покровом ночи мои легионеры втащили на веревке в крепость. Денек выдался после ухода Герхарда Доу хоть и не суетным, но муторным, так как раз двадцать мне пришлось принимать гонца со стороны Когдейра с очередным бланком акта капитуляции, после чего с умным видом прочитав его подчеркнуть какой-то из пунктов, или не понравившуюся фразу отправляя его обратно на доработку. Вообще-то мне это бумажка была как зайцу стоп сигнал. Мне нужен был еще один день и ночь, а так же информация от развед батальона, ну и что б убрался с арены этот наемный маг.

— Ну что? — Я валялся в постели, почесывая бока енотам и читая «Порядок управления потока и малый энергетический круг заклинаний», некое пособие по «теормагу» скаченное так сказать из личной библиотеки сэра Дако.

— С утра начнется. — Она упала на стоящую рядом кровать, предварительно занавесив на утро, два небольших окна бойницы своим плащом и курткой.

Болтать по пустякам не мне не ей не хотелось, так что еще немного почитав спокойно уснул, что бы поутру вновь подняться на стену, где для меня уже приготовили столик, сервировав его под легкий завтрак.

— Как у нас тут обстановка? — Семьдесят третий стоял рядом, изображая истукана с острова Пасхи.

— Осталось их под стенами чуть больше четырехсот человек. — Он задумчиво окинул меня взглядом. — Сегодня еще до рассвета остальные ушли, могу предположить выдвинулись утихомиривать капитана.

— Правильное предположение. — Я вдумчиво и с расстановкой выводил слой масла на свежей булочке.

— Похоже, господин маг опять изволит к нам в гости. — Он немного подался назад, негласным телохранителем становясь у моего плеча.

— А, господин Герхард! — Я улыбнулся влетевшему на стену здоровяку с усталым лицом не выспавшегося человека, похожи их дебаты и споры закончились далеко за полночь. — Решили почтить своим вниманием бедного военнопленного? Я признаться уже весь истомился в этом заключении среди невзгод и трудностей лишений военной жизни. Так что, прошу к моему скромному столу.

— Невзгоды говоришь и лишения? — Он плюхнулся рядом, тут же ухватив одной рукой два пирожка. — Сразу тебе скажу вот на столе лежит последняя редакция акта капитуляции, больше ты ничего в нем не изменишь. Даже не так, больше тебе я лично ничего не дам в нем изменить!

— Интересно! — Я пальчиком поманил одного из прислуживающих мне легионеров, так же пальцем показав ему, чтобы развернул бумагу и держал, пока я читаю. Нет, ну не решили же вы, что я брошу булочку с черничным вареньем, и кружку чая, из-за такой мелочи, как акт о моей сдачи прямо в плен?

Так-с, что у нас тут? Ага, меня в плен, всех солдат убьют, ничего особенного, что еще? Верну все что забрал, ага, конечно, прям сейчас побежал. О! А вот новенькое, Гарича я должен лично им отдать в руки, для их суда праведного. М-да уж, по написали!

— Все равно будешь спорить? — Он жевал пирожки, наблюдая за моей реакцией.

— Я? Да вы что?! Ни в коей мере, даже в мыслях не было! — Уподобляясь настоящему чеширцу, превращаюсь в одну сплошную улыбку.

— Что еще? — Он прямо бросил на стол недоеденные пирожки, словно ребенок насупясь. — Что у тебя еще припасено?

— У меня? — Я невинно захлопал глазами. — Лично у меня — ничего.

— А… — Договорить он не успел, так как окрестности замка заиграли полковыми трубами и горнами, созывая войска к сбору.

— Ну-да, ну-да, гости, стало быть, пожаловали. — Я задумчиво потягивал чай, осматривая всполошившийся лагерь Когдейра. — Успели бы, подготовится к приему, а то неровен час, прослывете нерадушными хозяевами.

— Какого хрена тут происходит?! — Он вскочил на ноги, тут же распуская узор свернутых силовых линий, прыжком срываясь со стены прямо в лагерь своих войск.

— А вот это, мы сейчас и выясним. — В след ему тихо произнес я.

— Барон? — семьдесят третий вышел из-за плеча.

— Да, давай общий сбор, нечего нам тут больше делать, и так затянулась эта война. — Я залпом допил чай, поднимаясь со стула и отправляясь за своими вещами. — Пора домой парни.

— Есть домой! — Улыбнулся он, созывая сержантов для построения на марш.

Нуггету фон Когдейру, думаю, до конца его дней в страшных кошмарах будет сниться сегодняшний день. День, когда он что называется, умудрился (censura)упустить из своих рук, все на свете, все, что у него, было, есть и могло бы быть в будущем. А именно, все свои деньги, авторитет и иже с ними.

По утру выше по течению начали переброску войск объединенная военная группировка Гердскольдов при поддержке барона Кемгербальда. Почему? Да все по тому же, процедурному вопросу. Господа Гердскольды мстить за не вернувшихся солдат общим числом под три сотни человек, а господа со стороны Кемгербальда, отреагировали на донесение неких ночных гостей о том, что Когдейр нарушил границу владений, переправив на их землю под тысячу солдат.

Ох, дела! Четыре сотни испуганных хозяев земли сошлись в битве под стенами Руаты с объединенными войсками из соседних баронств, так как ума скачало поговорить, а потом уже махать кулаками, не у кого не хватило. Ну да не мне их судить, мне совершенно до них нет никакого дела. Четко печатая шаг, мы уходили, огибая стены замка вниз по течению, особо не скрываясь, но и не собираясь участвовать в общей свалке. С нас хватит, мы свое отвоевали, пора и честь знать.

Да последнюю партию разыграть было не легко, здесь мне существенную помощь оказал мой старый знакомый Олаф фон Кемгербальд, самостоятельно вызвавшийся провести через свои земли войска Гердскольда, добавив их стальному кулаку свои пограничные гарнизоны. Не бескорыстно естественно, но вполне за умеренную плату, он согласился утереть нос Нуггету, которого уже откровенно побаивались все бароны графства Мирт, уж слишком он сильно нарастил мускулы за последнее время, а тут мало того, что выгода, так еще и другу помог, плюс вроде как воинственного соседа поставил на место. Но с Гердскольдами конечно беда. Их откровенно во всей игре дурили со всех сторон, хоть и не собирались изначально вообще их каким либо боком касаться, но вышло, так как вышло и не мне жаловаться. С почтенными Гердскольдами, разберусь позже, выплатив им, какую ни будь сумму отходных, в конце концов, что я сделал? Напугал их деда, который махал клюкой и бранился в той крепости как последний сапожник, ну да, тридцать два стражника их замка еще упокоились, но ведь тот же Нуггет их под три сотни упокоил, да еще и сейчас под Руатой неизвестно сколько положит. Да мне совестливо, но надо признаться вышло все как нельзя, кстати, а те же Гердскольды вполне могли сначала поговорить да узнать, что происходит вообще, а не лезть, размахивая саблями в эту мясорубку, глядишь и не (censura) использовали бы их все кому не лень, по всякому.

Легион из этой войны выходил прибарахлившись что называется. Во-первых, мы шли теперь все «под седлом» благодаря резерву Нуггета с его обозом, да не просто «под седлом», а еще каждый вел в поводу по три сменных лошадки, не говоря уже о том, что в этот раз три телеги идущие с нами, были, правда, не с золотом, но груженные неплохой ковки оружием. Да, утянули арсенал как из Руаты так и с обоза самое лучшее сняли. Вообще надо сказать, легиону срочно нужны стрелки. Эта война показала, что пилумы, это конечно хорошо, но против тех же лучников, мы существенно проигрываем в точности и дистанции, а так же в количественном превосходстве по сумме нанесенного урона. Это я прочувствовал, когда мои солдаты стали отстреливаться с осажденной крепости, вооружившись луками пограничников, в избытке укомплектованные в Руате. Ну да это дела домашние, о них поговорим потом. Сейчас же мы шли вниз по реке, делая редкие привалы, лишь на второй день, выйдя к следующему мосту, способному выдержать наши груженые телеги. Войну в этот день, можно было считать оконченной, так как мы окончательно покинули землю Когдейра. Уходя все дальше и дальше в глубь земель Кемгербальда, с которым у меня была договоренность о беспрепятственном проходе, прямиком на юго-восток, где через две с половиной недели мы должны наконец-то войти в земли Рингмара, наш родной дом.

Путь не близкий, но для меня такой долгожданный, эти без малого три месяца скитаний, брожений, сражений и ночевок под открытым небом, порядком меня по измотали, все, что хотелось это тупо попасть, наконец, домой, вытянув ноги у камина, осознавая, что вся эта свистопляска окончена.

— Барон, разрешите обратиться? — К телеге в которой я валялся почитывая литературу подъехал Семьдесят третий, дожидаясь моего кивка. — Народ спрашивает, тут по пути будет небольшой городок Авен, нельзя ли нам там денечек…эм…ну…

— Цирк посмотреть? — Пришел я ему на помощь, вспоминая наш путь к Кугермату.

— Ну да. — Заулыбался он. — Цирк, стало быть, глянуть.

— Только если денек и без всяких мордобоев. — Кивнул я. — Война окончена, мы на территории друзей, смотри под твою ответственность, если не уверен…

— Все будет прилично барон! — Сверкнул он глазами. — Если кому в морду, то только за дело вы уж не серчайте!

— Ну, так значит так. Денек на цирк это ж святое дело солдату. — Улыбнулся я.

— Во-во! — Поддержал он отъезжая от меня к своим, что бы обрадовать народ.

Ради бога, пусть покуражатся, заслужили «душегубчики» мои, кровью своей заработали, хоть мне с ними не по пути, но на нормальной постели в каком ни будь трактире, отоспаться не помешает, в телеге оно тоже хорошо, да только спину ломит.

Авен как и все зодчество местных реалий выглядел чуть больше чем уныло. Грязь, помои, серые камни и такие же серые люди, правда, побольше моего Касприва немного, ну, да и мой городок теперь жемчужиной выглядит среди прочих равных.

На окраине нашли небольшой постоялый двор, где смогли худо бедно, разместить обоз, и снять мне небольшую комнатку с матрасом набитым соломой. Настоящие апартаменты для знатных людей, я даже заставил хозяина притащить в комнату здоровенную бадью с горячей водой, в которой пол часа отмокал, стирая с себя пот и грязь дорог. Блаженство, после водных процедур, я себя ощущал свежим, словно заново родился. Шевелится вообще было лень, так что после того как слуги унесли мою ванну, заказал себе еду в комнатушку, развалившись на кровати и открывая очередную страничку из многотомных трудов по магии из теперь уже моей библиотеки.

В дверь постучались, отвлекая меня от моего просвещения. Вообще-то слуги бы уже вошли после стука тут у них просто с этим, значит, кто-то в гости пришел, раз стоит, мнется на пороге. Покряхтывая, отворил дверь, тут же роняя челюсть до земли. Весь проход от верха и до низа занимала фигура хорошо знакомого мне Герхарда Доу, улыбающегося мне плотоядной улыбкой хищника.

— Добрый день барон! — Сверкнул он глазами. Эх, надо совершенствовать следилку Мака, не пробивающего своим ультразвуком стены, а то так ко мне сам Нуггет на порог заявиться, а я не буду знать.

— Что б ты здох проклятый ублюдок! — Из-под руки здоровяка мага высунулась всклокоченная голова барона Когдейра с перекошенным от злости лицом. — Я вырву твое сердце голыми руками!

Вот те на! Я чуть на задницу не плюхнулся, увидев это чудо пламенеющее гневом. Вот так ситуация! И куда теперь мне прикажете бежать?

— Так-с. — Проскрипел чей-то старческий голос третьего посетителя, пока не видного мне из-за мощной фигуры Доу. — Ну-ка, отошли оба, дедушка глянет, кто там такой выискался, обидел вас немощных.

Немощный Герхард, словно танк с трудом стал разворачиваться на пороге ущемив не только в правах, но и физически злобного Нуггета, открывая проход, где за ним стоял сухонький старичок с длинной до пояса седой бородой.

— Здрасте. — Ляпнул я первое, что пришло мне на ум.

— Здравствуй, здравствуй. — Прокряхтел старик, войдя в комнату и потеснив в сторону меня. — Ты я вижу, отобедать решил? Не пригласишь к столу?

— Отчего же. — Немного собравшись с мыслями и видя, что меня пока не собираются убивать, осмелел я. — Буду только рад хорошей компании. Прошу вас господа заходите, сейчас слуг кликну, пусть еще блюда несут.

Пока суть да дело, перебрасывались незамысловатыми фразами с словоохотливым стариком и Доу, наблюдая за нервным тиком на лице Когдейра. Слуги внесли дополнительные стулья, вновь сервировали стол, периодически поднося новые блюда.

— Отдай деньги! — Змеей прошипел барон, усаживаемый Герхардом за стол. — Убью!

— У меня дорогой мой барон лишних денег нет. — Я отсалютовал ему кружкой, в которой было налито разбавленное вино. — Впрочем, как я понимаю, теперь и вас.

— Ты должен вернуть казну и все с приисков. — Пробасил здоровяк, уплетая еду со своей тарелки.

Ну, в принципе все понятно. Даже настигнув меня, застав врасплох, они и пальцем меня не тронут, так как все, что есть в баронстве, вернее было, практически полностью покинуло, либо же покинет в ближайшее время их территорию. Даже дурак уже бы прибавил два плюс два, уяснив, что Гарич два раза успеет уйти из под их удара, прежде чем они хотя бы дойдут до места, где он был неделю назад. А что они хотели? Такова суровая правда жизни. Одно лишь не понятно, неужели они настолько наивны рассчитывая пустым трепом меня запугать? Или же это похищение будет?

— Кому я должен, я прощаю. — Я ел не спеша, с удовольствием наблюдая за злобой и ненавистью источаемой своим разгромленным врагом. — Признаюсь, удивлен вашим появлением, а так же вашей простотой и наивностью, с которой вы вдвигаете свои требования.

— Не спеши отказываться, сынок. — Блеснул своим хитрым взглядом старик. — Мы кстати ведь еще не познакомились?

Я задумчиво окинул его взглядом с головы до ног, демонстративно вскинув бровь и как бы оценивающе.

— Ну, что ж, Альфред Лин надо полагать? — На лице старика, а так же барона и Доу, отобразилось удивление. — В самом деле, к кому вы еще, могли бы обратиться за помощью, как не к «защитнику»?

Дальше ели в полной тишине, каждый при своих мыслях, лишь Нуггет сидел, стиснув зубы и сжимая в руках столовый нож, так что побелели костяшки на кулаке. Да уж, не ожидали они, что с наскоку вот так авторитетом защитника, не смогут продавить свои требования. Все-таки прямой наместник короля.

— Мы, можем, еще как-то договорится? — Ого! Наконец-то хоть что-то здравое слетело с бледных губ барона. Может он еще и не безнадежен?

— Мы можем все. — Я задумчиво уставился на маринованную луковицу насаженную на вилку и вознесенную мной над столом аля «Бедный Йорик». — Вопрос лишь в том, а оно нам надо?

— Мне так точно. — Буркнул продолжая трапезу здоровяк Герхард.

— Юноша, я ведь могу воспользоваться правом, обратится с личной просьбой к королю. — Тихо так произнес Лин.

— Конечно, можете, а так же это может сделать и уважаемый сэр Дако. — Я подмигнул ему заговорщицки. — А так же защитник Кемгербальдов, не говоря уже о без вины виноватых Гердскольдах.

— Вы я вижу, подготовились. — Старик уныло гонял в тарелке куриное крылышко. — Но я все равно рискну, мне не безразлична судьба Когдейров.

— Знаю, знаю про ваше родство. — Я махнул рукой. — Все знаю и все понимаю. Только и вы должны понять, что убит барон Каливар и это раз, уничтожена деревня Дальняя и это два, пострадали люди в Касприве и это три. Ваш родственник, несет за собой смерть, его амбиции настолько задевают интересы соседей, что они сами готовы ринутся на него, лишь щелкни пальцами.

— Вы сами ненавидите меня и презираете! — Нуггет стукнул кулаком по столу. — Все где бы я не появился, смеются надо мной! Кто за спиной, а кто как твой покойный отец в лицо, унижая меня прилюдно!

— Ты делаешь только хуже, немедленно закрой рот! — Лин с легкостью дотянулся до барона, отвесив ему звонкую пощечину. — Не позорь семью!

Ох, и неприятное это зрелище, так унизить парня, еще и передо мной. Терпеть не могу когда старшие вот так, поступают со своими детьми, отчитывая их прилюдно или браня последними словами. Учители тоже мне выискались, да вас за такое самих пороть надо. На парня жалко было смотреть, может быть, если бы не такие вот учителя рядом из него бы вырос совсем другой человек. Всю жизнь терпеть побои от папочки, теперь от этого великовозрастного деда, день за днем тяготится грузом их мудрости, не находя выхода своим желаниям и амбициям. Да уж, жизнь у этого по большому счету еще совсем молодого паренька не позавидуешь.

— Ты и ты. — Я ткнул пальцем в Лина и Герхарда. — Вышли отсюда, с вами разговор окончен.

— Ты что себе позволяешь щенок?! — Дед вскочил из-за стола, сжав кулаки. — Ты не забыл, с кем говоришь?!

— Послушай меня защитник. — Я хмуро уставился на него. — Сейчас ты выйдешь отсюда, и поедешь туда, где тебе предписано быть королем. Потому что, ты никто для меня и звать тебя никак. Ты нарушил сейчас своим визитом больше законов, чем мы с Нуггетом вместе взятые, потому будь так любезен, покинь помещение, а если хочешь потягаться, так учти, что вся операция произошла с негласного одобрения двух защитников.

Блеф, лицо истинного игрока в покер, в конце вскинутая бровь, все это возымело действие. Альфред Лин, прожигая меня взглядом, вышел из комнаты.

— Господин Герхард вас так же попрошу выйти и подождать своего нанимателя снаружи. — Обратился я к здоровяку. — Слово дворянина, тут барону телохранитель не понадобится, мы будем говорить, война окончена.

Доу задумчиво смерил меня взглядом.

— А в тебе есть стержень парень. — Он вытер руки прямо о скатерть, поднимаясь из-за стола. — Ну и яйца у тебя конечно стальные должны быть, что б в таком тоне говорить с защитником, любые другие оторвут и выкрутят, оглянуться не успеешь.

Мы остались вдвоем, я хмурый с ленцой разбирающий куриную грудку с маринадами, и Нуггет по лицу, которого ручьями текли слезы, а на щеке все еще алел след от пощечины. Вот спрашивается, оно мне надо было, влезать со своими заветами в этот храм тоски смертной? Еще и ругаться с этим дедом, который может меня по стенке щелчком пальца размазать. Тьфу на меня, какой я размазня. Вон враг сидит, повержен, сломлен, весь в слезах, а я что? По головке его буду гладить, мол, не переживай, мы тебе новую войну купим, что ты так расстраиваешься, следующая война обязательно будет еще лучше этой! Нашел тоже кого жалеть, он моего формального папочку на тот свет отправил, за что конечно не мешало бы руку пожать, но вот за Дальнюю, как его простить? Как простить за старика Охту и бедную женщину Ишу?

— Не реви. — Я налил в кружку разбавленное вино, подталкивая ее к нему. — Выпей, успокойся.

— Я не реву. — Всхлипывая и утирая нос, сказал он, отпивая глоток.

Да уж, угораздило же, паренька родится в семейке извергов, с такой комплектацией и натурой. Небольшого росточка, с правильными немного женственными чертами лица. А руки? Руки маленькие, пальцы подвижные, словно у музыканта. Да уж ему не на коне скакать с шашкой наголо, а на балу стихи дамам читать нужно, и голос тихий не командный, нет, определенно этому парню нужно было родиться девочкой. Была же у него сестра, та с которой его оборотни перепутали, что немудрено с такой мордочкой.

— Успокоился? — Я откинулся на спинку стула, вперив взгляд в потолок.

— Я и был спокоен. — Все еще шмыгая носом, ответил он.

— Хорошо. Значит, будем разговаривать. — Поднявшись из-за стола, вышел в коридор, где дал заказ слугам принести чаю. — Ты мне вот что скажи, за что всю мою деревню вырезали, когда на Каливара шли?

— Пикты то были, не мои люди. — Он, потупившись, опустил голову. — Мы даже не знали, я в это время лучников с пехотой лесом вел на засаду, на барона.

— А в Касприв зачем пиктов отправил? — Мы немного помолчали, дождавшись, когда уйдет слуга, принесший нам терпкий завар трав.

— У меня среди их племен, люди есть свои. — Он с интересом совершенно без злобы стал на меня смотреть. — Они дали весточку, что один из их морских ярлов в поход идет, и скорей всего мою границу грабить будут. Вот я и решил перенаправить удар, немного конечно доплатив этим разбойникам. Все равно ты маг, проредил бы их ряды в любом случае.

— А три сотни бойцов, зачем у границы поставил? — Я маленькими глоточками отпивал горячий напиток.

— Ну, ясно же, что мстить станешь. — Он виновато пожал плечами. — Кто ж знал, что с таким размахом?

— В Роне тогда, зачем злорадствовать приходил? — Попивая местный чай, вдруг осознал, что здесь то еще нет сахара! Вот, еще один бизнес проект вырисовывается.

— Запугать хотел. — Он покраснел и замялся, не зная, куда деть руки. — Все надо мной смеются, а я подумал, что хоть тебя запугаю, что б в будущем не лез ко мне.

— Ясно. — Я выбил дробь пальцами по столу. — Деньги то тебе сейчас зачем?

— К-к-как это зачем? — Он аж поперхнулся чаем. — Это же деньги!

— Понятно, что не говняшки куриные, я тебя спрашиваю, зачем именно сейчас, ты столько суеты развел? По сути, что я у тебя забрал? — Для более доверительной беседы я пересел к нему поближе, чем неожиданно вызвал целую бурю эмоций, от смущения до испуга. — Ты с управляющими то успел поговорить?

— Нет, не успел. — Он и вправду словно девица, залился румянцем и захлопал ресницами.

— Ну, так я тебе скажу. — Я подлил ему в кружку еще чаю. — Первое это деньги, которые лежали в казне и нигде не использовались, а второе это вообще не деньги.

— Как это не деньги?! — Вскинул он брови.

— Вот так и не деньги. — Я наставительно поднял палец. — Это золото, которое только-только намыли, а его еще предстоит, очистить, переплавить, а уж потом превратить в деньги. Так что, по сути, я избавил тебя от не нужного.

— Да что ты такое говоришь?! — Он смотрел на меня как на умалишенного.

— Ну, сам посуди, казна лежит и ты с нее «уже» ничего не берешь, а с золота «еще» не берешь. Понимаешь? — Я развел руками. — Так что я определенно не вижу смысла в такой панике, что вы тут со своим защитником устроили. Да, в следующем году по весне, придется тебе сбавить обороты с армией, распустив половину, но это лишь тебе на пользу, я уже говорил и повторю, такая сила не останется безнаказанной, мало того, что до короля дойдет, так еще и соседи ополчатся.

— Но мне же…как же…я же… — Он растерялся не в силах подобрать слова. — Это же, в конце концов, просто мое!

— Ну, знаешь ли, я тоже деньги не из воздуха беру, а ты, между прочим, деревню уничтожил, и пол города по твоей вине разрушено. — Про то, что убытки в основном из-за торнадо естественно говорить не стал. — Так что будем считать, что ты у меня за это прощение попросил, презентовав некую сумму на восстановление.

— Да за такие деньжищи, три таких как твои, города можно построить и под сотню деревень!

— Так, ты вот давай не мелочись, между прочим, ты мне еще папеньку на тот свет отправил! — Решительно начал я торговаться, вскинув бровь.

В общем и целом, к концу вечера мы хоть и не стали приятелями, но, по крайней мере, лед между нами растаял. Думаю сам Нуггет в принципе не плохой парень, диковат правда, и нелюдим, но вполне адекватен и не сразу, но идет на общение, если на него не давить, и не затрагивать его разбухшее эго, из-за горе родителей, воспитавших его на комплексе неполноценности к самому себе.

К концу дня мы еще раз встретились, отужинав в общем зале постоялого двора, с вновь присоединившимися к нам, Герхардом Доу и стариком Лином. Надо отдать должное старому защитнику, он больше не лез с нравоучениями, вполне мило и адекватно ведя себя за столом. С самим Нуггетом, мы договорились о встрече в моем Льсьем замке, куда я его пригласил в гости, но чуть попозже. Он пока оставался, здесь дожидаясь своего управляющего делами баронства, что б более конкретно уже вести со мной диалог, о компенсации за мои растраты на войну и возврате части суммы с трофеев, а именно казны и золота, которое экспроприировал капитан Гарич. Ну да ради бога, все равно моей целью было не обогащение и с меня не убудет, к тому же сквайр Энтеми, мой управляющий, сможет мне выбить ряд бумаг с подсчетами и растратами по которым, думаю я порядочно нагрею Когдейра. Главное здесь не деньги, а политика. Ведь свой статус человека на которого лучше не замахиваться рукой, я более чем веско аргументировал, пройдясь армейским сапогом по земле соседа вдоль и поперек. Думаю впредь, этой записи в резюме мне хватит для того, что бы отвадить от себя жадных до поживы соседей, а уж наладить мир с позиции своей силы мне и подавно не составит труда.

Вечер закончился на вполне дружелюбных нотках, лишь под конец, выдав мне маленький секрет, а именно неприметную фигуру одного из постояльцев двора, кутавшуюся в капюшон плаща в одном из дальних темных углов зала. Уже поднимаясь к себе в комнату, я скользнул по открывшемуся вроде как случайно лицу незнакомца взглядом, тут же ловя всколыхнувшееся на адреналине сердце. Это был Леофоль, защитник по версии эльфов, собственной персоной. От удивления я запнулся на лестнице. Ничего себе! Как я мог его не увидеть раньше? Как его мог не увидеть Мак? Я быстро вывел «следилку» компьютера проверяя его исправность. Черт! Все было в норме, кроме того, что эльф на карте даже маркированный мной не высвечивался. Этот маг блокировал мою поисковую систему! Но как? Пока я пытался привести свои чувства в порядок, Леофоль кивнув мне на прощание, вышел прочь, оставив между нами на будущее еще кучу вопросов.

* * *

Две недели пути пролетели как один день, растянувшись в ленту дороги, шли ходко, конным ходом отмеряя и оставляя за спиной километры пути. Пока хорошо, пока еще не осень, хоть уже и не полноценное лето, но без дождей и с полуденным жаром, но временами уже на ночных стоянках промерзали прямо так хорошо к утру.

Народ пересекал границу с Рингмаром с криками радости и похлопываниями друг дружки по плечам и спине. Все же душегубы, а ничто человеческое им не чуждо. Радовались, что живые, радовались, что вернулись, радовались, что все позади. А уж я как радовался на третий день ходу, высмотрев, наконец, стены родного Лисьего, так вообще не передать. Ох, и соскучился я по дому, по знакомым и родным лицам, по ребятне и даже старому ворчуну Дако. Девчонки вымахи за лето, загорели, рыжульки Кемгербальдовы так еще и канапушками покрылись, моя маленькая Пестик-Ви, уже превратилась в болтушку, правда еще с небольшим коверканьем слов, а Герман хвастался своими уловами расстраиваясь, что не хватает длины рук, что бы передать истинные размеры пойманных кашалотов.

Как же хорошо было дома прижиматься к груди графини и баронессы! Нет, дома оно конечно и так хорошо, но вот прижиматься было особенно здорово. Прибыла и уже успела преобразиться Лора со своими дочками Пенкой и Молочком (ну не помню я их настоящих заковырок имен), да уж теперь это не лесная волчица, живущая на отшибе в жалкой лачуге, теперь это вновь баронесса Лорейн фон Пиксквар со своими умницами дочками. Надо будет сквайру Энтеми руку пожать и как-то отблагодарить. Сквайр не зажал денег и не стал скаверзничать, приютив моих гостей, что называется по первому классу, выделив лучших портных для укомплектации гардероба, как самой баронессы, так и ее юных прелестниц.

— Ну, иди, иди сюда победитель. — Сэр Дако, смущаясь не меньше моего, прилюдно заключил меня в объятия, похлопав по спине. — Поздравляю сынок.

Вы не представляете, какое это блаженство принять наконец-то полноценную ванну и отдраить себя до скрипа душистым куском мыла. Это почти как к груди прижиматься, от избытка чувств и хорошего настроения, пел самозабвенно, чем не сказано потешал людей, оглашая своими воплями стены замка.

Но были, конечно, и не самые лучшие встречи, испытывая определенную толику угрызений совести, проведал графа Десмоса, уже пришедшего в сознание, но еще далекого от поправки. Да уж, не может небо постоянно быть безоблачно голубым, где-то и когда-то обязательно прибегут серые тучки.

Никаких дел, бумаг, беготни и суеты. У меня недельный отпуск, в связи с еще предстоящей суетой урегулирования, последствий войны. Еще в пути и не вернулся Гарич, еще не прибыл Нуггет со своим управляющим, а мои письма Олафу Кемгербальду и Гердскольдам не дошли до адресатов. Все это еще предстоит связать воедино, сглаживая острые углы и выстраивая политику партии на ближайшую пятилетку, так как война это не конец, война это новый виток жизни, после которого, предстоит строить все с изнова, по крупицам собирая все то, что успели сломать.

Пока отдых и рыбалка, рыбалка и отдых, тишина покой и то блаженное медитативное состояние ничегонеделанья, когда душа отрывается от тела, уносясь на просторы нирваны, оставляя пустой сосуд, который наполняется покоем реки, красотой небесного светила, поземкой тумана, и тихим шелестом прибрежного всплеска воды. Делая тебя невообразимо прекрасным и возвышенным существом, этаким воплощением Будды который прижался к груди…Вот опять куда-то меня не туда завернуло. Видать взрослеет тело.

Ну да радость сейчас другая, ведь с первым ночным понижением температуры, в каждом приличном водоеме начинается сезон большой охоты, или по народному «жор». С этого времени и до первого ломкого стекла льда на воде, хищная рыба активируется после сытного лета, пытаясь сорвать сливки с еще не уснувшей и нагулявшей жирок мирной рыбки. А уж задача рыболова в это время не прощелкать лицом выходя на протоки и течение, соблазняя обманками янтарную зелень мощных полированных тел снарядов щучьего племени, либо же алокрылых шипастых разбойников окуней, а уж если найдешь волшебную ямку то и царя преступного мира хищных рыб, судака, чьи «щечки» в свое время ценились в царской России дороже икры осетровой.

Нет, вру, конечно, царь у них там другой, но его время уже на исходе, сомы уже отходить потихонечку начинают на покой, ну да мне до этих великанов дела нет, идет «жор», а значит, размена не будет.

Ну, слабость это моя, мой «бзик» и моя страсть, что ж тут поделать? Каждому свое, а вот мне в душу запало это дело. В ущерб учебе, бизнесу, и времени, которое я мог бы провести с близкими, я долгой зимой пытал ювелиров, которые по моим эскизам, а так же благодаря, раздражающему дыханию в затылок, так как я постоянно нависал над ними. Сделали мне комплект блесен, разновесовых, простецких колебалочек, а так же эксцентриков известных как «кастмастер», ничего сверх умного, ничего затейливого, все просто и испытано столетиями. Правда, вот для ухищрения проводки, пришлось долго ломать голову над катушкой, вспоминая адские доисторические и до боли в одном месте знакомые кругляши Советского производства «Нивы».

Когда и где впервые появился спиннинг, неизвестно, но спиннинговая снасть предполагает наличие катушки. Без неё нет, и не может быть спиннинга. Будучи человеком, от природы любознательным в свое время, пытался провести для себя небольшой экскурс в прошлое, обнаружив первое упоминание этого вида рыбной ловли аж в начале XII века (1190–1227 гг.), там какой-то старый китаец, изобразил на старой китайской картине старого китайца. Тот китаец который Ма Юань, он был художником, правда, при виде того что он изобразил я долго чесал темечко, пытаясь понять по азимутам данным знающими людьми, какая из кракозябр старый китаец со старокитайским спиннингом.

Запутанно? Ну да ладно, с китайцев не убудет, а вот я долго мучался, проходя путь первооткрывателей, экспериментируя с деревом, костью, рогом, чередуя все это медью и бронзой. В конце мучений, выдавая ряд катушек своей сборки каждая весом килограмма под полтора. Что ж поделать, высокие технологии.

Вам понятное дело до этого дела нет, до всех этих рыболовных утех, да я бы не рассказывал, если б не странный случай, произошедший уже под вечер последнего дня недели.

— Улич, щупак за локоть, берем? — Мы с Германом качались в маленькой лодочке, уже немного подуставшие в лучах заходящего солнца.

— Не, отпускай. — Я глянул на щучку, выуженную им, вываживая примерно такую же к деревянному борту. — Таких уже под три десятка набили, да и поднадоела щука, на «горбачей» бы нарваться как позавчера.

— Это да. — Вздохнул он. — Позавчера чудо была, а не рыбалка, таких здоровяков я в жизни не видел.

— Хе-хе. — Посмеялся я. — Теперь в воду без штанов поди, страшно лезть? А вдруг червячка твоего откусят?

— Хых. — Улыбнулся он. — Да уж повезло нам на них выйти, матерые ребята были.

— Что домой идем или для затравочки под интерес еще покидаем? — Улов был богатым и так, так что на сегодня в принципе уже больше брать смысла не было.

— Давай посидим. — Как-то печально произнес он.

— Ты что куксишся? — Спросил я.

— Да так. — Попытался отмахнуться он.

— Нет, уж ты расскажи. — Я отпустил свою щучку, понаблюдав, как она на прощание махнула мне хвостиком.

— Мужиков нам с тобой надо. — Молвил сей отрок, разрывая шаблоны и заставляя меня всеми силами собраться и не подумать с дуру чего неприличного.

— Ну-ка парень, соберись и сформулируй мысль немного по-другому, пока я тебя с лодки не столкнул. — Я, конечно, ничего «такого-этакого» не подумал, но тылы лучше беречь смолоду.

— А что я такого сказал? — Он удивленно заморгал глазами.

— Ну, знаешь ли… — Засмущался я. — Ты давай мысль развивай, а я послушаю.

— Да девки замордовали! Их в Лисьем целое море! — С жаром начал он свою печальную историю.

Знаете когда, приходишь, кому ни будь в гости, а там девочки у них подрастают, так вот кошка в такой семье обязательно будет ходить по дому с накрашенными ногтями, губной помадой и каком ни будь платочке или бантике. Вот так вот и у меня получилось. Герман для девчат был той самой кошкой, с которой они игрались днями на пролет, всячески строя его на свой лад. А, зная немного флегматичного и умиротворенного Германа, могу предположить, что он даже убежать от их кипучей натуры не в состоянии. Это все равно, что убегающую и несущуюся на всех парах черепашку отловить.

— Улич, ты или отправь меня куда, или еще мужиков набери, что б я не один с ними мучался! — Закончил он свою печальную историю. — А то кругом, куда не кинь везде они!

— Ну, ты вон на рыбалку то сам ходишь. — Попытался его успокоить я.

— Так и здесь же они! — Топнул он ногой, заставив опасно, накренится лодку.

— Да где ты их тут видишь? — Улыбнулся я. — Уже неделю как с утра уходим к вечеру лишь приползаем.

— А навки? Ты их, что не считаешь? — Как-то опасливо произнес он, озираясь по сторонам. — С твоим приходом, их меньше стало, а вот до того одна даже удочку у меня украла!

— Это еще кто такие Герыч? Кто тут еще до тебя домогается покоритель ты этакий женских сердец? — Я уселся на лавочку, сматывая свою снасть.

— Да ну тебя! — Надулся он. — Вон та наглая, что сперла снасть уже пол дня на нас пялится, а ты как будь то и не видишь!

— Чего? — Удивлению моему не было предела. — Какие навки? Кто тут за нами наблюдает?

— Ну вон же, вон! — Он показал куда-то вперед себя, где ничего не было видно из-за его спины.

— Ну-ка посторонись, дай глянуть. — Мы, балансируя руками, медленно поменялись местами, что бы я смог рассмотреть таинственных наблюдателей. — Да тише ты! Держись! Лодку не переверни.

После акробатического номера, поменявшись местами, я с носа утлой лодчонки стал в вечерних сумерках осматривать берег.

— Ох ты ж елки моталки! — Воскликнул я, заметив метрах в пятидесяти выше на берегу женщину. Голую. — И давно ты ее наблюдаешь?

— Ну с полдня где-то. — Задумчиво пожал он плечами.

— А мне, почему не сказал?! — Заорал я. — Я тут как дурак целый день эту рыбу таскаю, а там такое!

— Чего такого то? — Захлопал он ресницами.

— Как чего?! — Страшным шепотом зашипел я. — Она ж голая!

— Да пусть хоть в бобровой шапке. — Герман насупился. — Толку то? Она ж все равно рыба рыбой.

— Сам ты рыба рыбой! — Я сурово поджал губы вновь поворачиваясь к кхм…в общем туда. — Выдумаешь еще такое…

Ого! А ведь и действительно! У прекрасной мадмуазель на небольшом плесе, был только торс человеческим. От удивления и осознания этого факта, я даже онемел на мгновение. Самая настоящая русалка! Вот это да, вот это номер, эльфы, гномы, орки, всякие там вампиры с этими самыми, как их там? Оборотнями, все это ерунда на постном масле! А вот это я вам скажу шедевр и воплощение мечты моей! Вот тебе хочешь женщина, а поверни другим концом, улов для рыбака знатный. В общем, заверните мне две…нет три…а ладно, беру все что есть!

— Ну, как? — Ехидно так осведомился он, видя мой ступор.

— Живородящие. — Самое умное, что я смог придумать.

— Что это значит? — Опешил он.

— Значит, икры не будет, сиси видишь? — Я даже спиной ощутил, как он краснеет и смущается. Да уж, там было, от чего смутится, хочу вам сказать. — Раз есть сиси, значит, не будет яйца откладывать, сразу детеныша выдаст.

— Ну ты эта…того… — На него смотреть было жалко в такую степень смущения его наверно даже мои девчонки не вгоняли, когда при нем наряды беспардонно меняли крутясь у зеркала. — Что-то и вправду темнеет быстро, давай домой наверно?

— Ага, сейчас пойдем. — Вздохнул я. — Дай еще пять минут на…закат…полюбоваться.

— Тогда подвинься. — Опять размахивая руками, и балансируя, чтоб не свалится с лодки, потихонечку пристроился рядом. — Дай тоже на закат полюбоваться.

В общем вот такие чудеса иногда происходят на рыбалке, закаты тут ого-го, понимаешь. Неделя пролетела быстро и хочешь, не хочешь, а в дела пришлось впрягаться, разгребая ворох бумаги, что заботливо мне принес сквайр, поджидая меня для сведения всего этого воедино.

Сам сквайр Энтеми улизнул от этой рутины с блеском в глазах убежал купаться в золоте как Скрудж Мак Дак из небезызвестного мультфильма. Благо объем захваченной казны Когдейра это позволял. С трофеями возни еще предстоит, будь здоров, особенно с чистым золотом, что наследующей недели должен доставить капитан. Его операция прошла на ура, он словно ледокол смел все преграды, практически не встретив сопротивления выгрызая из плоти барона Нуггета еще один жирный кусок.

Эх, дела мои делишки, надо похвалить себя любимого, толстею я, и богатею, правда с пустыми карманами, ни одна копеечка пока не ложится мертвым грузом в казну, все в раскрутке и обороте. А кое-что даже мимо кассы, тут же уходит на оплату долгов. Заводики, мои тихо-мирно загрязняют атмосферу этого мира, принося плоды цивилизации и осчастливливая человечество, ну и меня любимого. Кто бы мог подумать, что зубной порошок, щетки для зубов, расчески, мыло, и дешевое шаблонное нательное белье, смогут вывести меня на такие баснословные суммы, благодаря которым я смог развернуть уже десяток ангаров кузниц, выплавляя сырец металла, а гномы в свою очередь, в своих горнах пережигали и переминали его в качественную сталь, для нужд баронства и производственных мощностей.

Востребовано было все чего не коснись, а производство стекла и зеркал, просто пугали меня суммами, приходящими с продаж. Но все в дело, все в бизнес и раскрутку, рано, пока рано потчевать на лаврах, предаваясь неге и безделью. Нет, можно было бы и остановится, мне для счастья мало надо, уже до конца дней моих хватит, но нельзя. Не могу, слишком много хочу исправить по своему разумению, так как не приемлю того, что есть, и знаю как оно, может быть.

Ну не понимаю, как можно позволять людям умирать с голоду, либо же тупо околеть на морозе. Как можно прозябать в такой серой беспросветности и безграмотности? Грязь, болезни, все это заставляло меня морщится каждый раз выглядывая в окна своего замка. Мне в начале года, пришлось даже указ по баронству выпустить, столкнувшись лбом с местными светилами от медицинской науки. Вы не поверите, но тут очень распространена теория, что мыться категорически нельзя. По их миро представлению, рождаясь человек от матери получает на тело этакую защитную пленку, и соответственно, смывать ее нельзя, она и так очень хрупкая, собственно весь процесс старения согласно их взглядам, не что иное как стирается пленка. Да уж, наслушался я тут теорий, хорошо, что не додумались дырки в черепе сверлить, при головной боли, чтоб какого нить демона прогнать из головы. Я же законом приказывал, гнать грязных людей из селений и города, а приверженцев подобных вышеописанных учений, при поимке и обнаружении пороть розгами, до полного просветления сознания. Ну а что делать? Мне тут для полного счастья еще холеры с чумой бубонной не хватало.

Надо сказать, что этот указ чуть не лишил меня, большей половины жителей моих земель, я словно князь Владимир Ясно солнышко, при крещении Руси макал этих чумазых варваров в воду, и как Петруччо реформатор рубил бороды этим ортодоксам. Да уж, если б не старый добрый закованный в сталь кулак гвардейцев, даже не знаю, как бы справился.

В Лисьем меж тем, подобрался уже проверенный контингент хим лаборантов, из местных тетушек травниц, бабок повитух и знахарок, в общем весь свет современной медицины, исправно эксплуатирующих мою лабораторию, выводя на поток рецептуру одобренных мной лекарств, настоев и выжимок.

Что я выпускал? Да собственно не много по моим представлениям, но и немало в масштабах этой дикости. В основном противовоспалительное, различные грудные сборы, которые смог вспомнить. Даже ряд выжимок которые в малой степени купировали, нейроны в нервных окончаниях притупляя боль. В общем, не бог весть что, но по крайней мере от гриппа и температуры у меня уже не помрут. Тут вообще печальная статистика, как таковой переписи населения, а так же возрастоисчесления не ведется, но то что зафиксировали по прошедшей зиме было из рук вон плохо. Тут вообще, как правило, дети родившиеся зимой не жильцы. Этакий, казус, так сказать не повезло, вот если бы баба дура подождала до лета, то да, а так, мол сама виновата, нечего в снегу рожать. Меня тут как-то один из Каспривских купцов в дом зазвал, с семьей знакомил, так у него два сына, первого зовут Панер, а второго знаете как? Ага, тоже Панер, второй зимой родился, думали, по любому околеет, вот и не стали мудрить с именем, а он возьми и не помри. Вот смеху было, словами не передать.

Касприв же расцветал, тут прям глаз уже местами, ночью, когда все под покровом снега, радоваться начинал. Всю весну и лето, заключенные и жители города, в добровольно принудительном порядке, перекапывали у меня улицы, тупо выводя дренажи, сливы, и дождеприемники, отводным каналом выводя все на отстойные ямы за городскую черту. Тут не просто пришлось траншеи копать, а и еще камнем все это дело выкладывать во избежание вымывания грунта, да и дороги внутригородские облагораживать. Хых матушку Россию вспомнил, когда в центре города из лужи достали целую телегу, затонувшую в ней в незапамятном году. Хороший городок получится лет через пять, а уж когда в силу пойдет проект нового квартала с Нижним Городом который будет, передан в вотчину гномов, так вообще красота. Там, правда, пока посмотреть не на что, в этом году похоже даже с землей не закончат, под фундаменты, так как из-за того, что в каких-то считанных метрах уже река, все котлованы буквально за два три дня наполнялись водой, которую по полдня приходилось перекачивать ручными помпами, теряя драгоценное время. Впрочем, как уверили меня гномы, все идет по ожидаемому пути, пока ничего сверхординарного. Им в этом году главное выбрать больше грунта давая просадку на основную массу по площади, а вода сама утрамбует, делая пробку из отложений и вымытых твердых частиц. К тому же уже почти закончены водосборные ямы, которые часть грунтовых вод будут оттягивать на себя, а уже с весны начнется закладка каменного подземного русла для скапливающейся воды. В общем, раз эти бородачи спокойны значит и мне переживать не о чем, тут из моих задумок лишь десятиэтажка будет, ее выборка грунта под фундамент в этом году точно закончится, так что со следующего года, уже можно будет начинать закладывать подвальный этаж, да опорные блоки. Это поистине глобальный размах в строительстве, такого тут не делали и наверно еще не скоро смогут сотворить. Не панельный конечно из плит, но каркасно-блочный с закладкой несущих и наружных стен кирпичом, думаю, потяну. Благодаря гномам даже прокат арматуры наладили из уже их прочной стали, так что думаю бояться нечего, они же и свою смесь бетонную под раствор предложили, схожую практически один в один с прародителем нашего цемента Портлендским раствором, на котором до сих пор стоит старый Лондон омываемый старушкой Темзой.

Со временем все будет со временем, лишь бы со всеми этими протуберанцами и поворотами жизни увидеть все это своими глазами, да потрогать руками. Работы не початый край. Пыхтит народ, работает, развивается, не без ошибок конечно, не с легкостью, но явно с интересом, причем не, только каким-то иллюзорным внутренним, а с вполне себе приближенным «шкурным». Потому что я плачу, я кормлю, я одеваю и не даю в обиду, что в современных реалиях неслыханная благодетель для аристократа, местечкового царька. Тут даже, народ стал добровольно, просится в легион, узнав об их преференциях, стража и гвардейцы просили командиров поговорить со мной о переводе их под знамя легиона, ну да этого я совершенно точно делать не буду. Легион это инструмент, причем такой об который можно порезаться, и о его будущем мне еще предстоит договариваться в скором времени с вышестоящими инстанциями. А вот с местной стражей охранения, выполняющей функцию полиции, придется что-то решать и делать, причем в ближайшее время, так как их доблесть и отвага, проявленная при грабеже пиктами моего города, до сих пор заставляла меня стиснуть в злости зубы. Ну да это пока все в проекте, вот зимой свободного времени много, сяду и вспомню знаменитые слова первого императора Белоруссии, который по телевиденью в свое время сказал, что он: «перетрахивал свой правительственный аппарат, перетрахивает его и будет перетрахивать впредь».

Но, конечно же, гордостью моей стал легион, из-за которого столько разговоров. Возвратившиеся с войны, солдаты получили все до последнего сержантские нашивки, принимая под свое командование, уже поджидающее их пополнение. Не много не мало, а теперь в новеньком, отстроившемся учебном корпусе, а не в палатках как до этого, у меня было размещено сто семьдесят человек, из которых с учетом постепенно приходящих в себя раненных, в реальных боевых действиях побывало шестьдесят, бойцов. Неплохо, совсем не плохо я думаю. Сам корпус легиона, все еще строился, но имеющийся состав, к этому времени вполне себе комфортно размещался в ряде трех казарм, которые успели закончить за лето до сезона осенних дождей. Три казармы, в главном корпусе где еще шла полным ходом внутренняя отделка, сданы шесть учебных кабинетов, закрытый зимний спортзал, а так же банный корпус и кухня с тремя столовыми, все это уже сдано и служит по назначению. Да, а семьдесят третий стал капитаном и первым начальником всего учебного корпуса, молодец злыдень, с его хваткой в управлении людьми и «страшнющей» мордой другого кандидата не найти. У меня лежало его дело, где было его жизнеописание, но я не стал смотреть, уж слишком он хорош на этом месте, а узнав о его грехе, не знаю смогу ли руку ему протянуть. Ну не верится мне, что он просто сотовые телефоны у малолеток отжимал, явно зверюга матерая.

Время в делах и хлопотах летит не заметно, вернулось с победой мое воинство под предводительством Гарича, сияющего как привезенный им презренный метал, и гордый от того что чисто выполнил свою миссию. Хороший мужик, действительно солдат до мозга костей, живет своим делом, переживая за выполнение задач. Я хотел ему дать леровский титул за труды его тяжкие, но сквайр, сказал, что мой диковатый капитан вообще-то сэр, потомственный дворянин сын рыцаря. Вот такие дела, ну да оно и понятно, мы привыкли, вернее, создали стереотип, что аристократы это больные, утонченные не на что не пригодные создания, забывая, что славу их фамилий начинали вот такие угрюмые деловитые личности, которые вполне и по мусалам могут зарядить с горяча. Но на этом удивление не окончилось, капитан моей гвардии Гарич был не кем иным как наследником рода Ол`Рок. Кто это? Напомню, его получается папенька был тем самым Шерманом Ол`Роком, командором ордена бестиаров, что упокоил Мектийского лютня, мужа баронессы Лорейн фон Пиксквар, проживающей в данный момент у меня вместе с двумя своими дочерьми. Вот же не задача, тут прямо мексиканский сериал у меня под боком получается, лишь бы волчицы не прознали, да и как Гарич узнав это, поведет себя, еще большой вопрос, хочу я вам сказать.

Ну и наконец, стали собираться власть имущие люди, вершители судеб этой оконечности мира с его окраин. Первым как не странно прибыл Олаф Кемгербальд со своей женой баронессой Роу, женщиной такой хрупкой и миниатюрной, что диву даешься как она смогла выносить под сердцем аж пять огненно рыжих комочков визжащего счастья облепивших своих родителей с ног до головы, чуть ли не сбивая их с ног. Приятные люди, улыбчивые и, похоже, искренне счастливые в своем браке, пусть небо им подарит еще тысячу лет жизни, что в этом, что в другом мире, такое нужно ценить и уважать. С ними же прибыли Рамус и Трим Гердскольды, красавцы мужчины тут же взятые на прицел девчатами из моей банды, с ними приехал защитник Руперт Нонстог, седобородый старик слепленный по образу и подобию моего сэра Дако. Ну и последним к нам, с опозданием присоединился зловредный Альфред Лин, прибывший, вместе, с Нуггетом и Герхардом Доу, а так же леди Нимноу, сухая высокая женщина с пронзительным взглядом, которая и была управляющим делами Когдеров.

Все в сборе, заседание можно считать открытым.

* * *

С Гердскольдами пришлось повозиться, если же их защитника взял на себя Дако, по свойски навешивая ему лапши на уши, то мне достались два брата, пылающих праведным гневом и толком не в состоянии понять, как так вышло, что они приняли участие в чужой войне. Они то на Нуггета переключали свой праведный гнев то на меня, а в сумме могли реально остаться с носом при дележке слонов, так как по большому счету, что Когдейру, что мне было плевать на их интимные трудности с высокой колокольни. Нуггет, спокойно тыкал им в лицо незаконным перемещением вражеских войск по своей территории, чуть ли не на прямую заявляя, что вы, мол парни еще мне и должны будете, а я разводил руками и пожимал плечами, мол крепость не грабили, так немножко по хулиганили, а войска ваши вон тот вон товарищ разгромил, мы в это время в кустах сидели, а потом еще ваших раненных перевязывали, за что наверно не плохо бы и отблагодарить.

— Да вы вообще, что ли совести не имеете?! — Вступился за своих подопечных Нонстог, стукая сердито кулаком по столу. — Использовали нас в своих разборках, а теперь в сторону?

Первым, конечно, сдался я, так как по совести, они и вправду не только из-за своей глупости имеют бледный вид, но и благодаря глупости еще кое-кого. Совестно было, посему я «ничтоже сумняшеся», легкой рукой из захваченной казны Когдейра, оплатил в фонд помощи обиженных и обездоленных две тысячи золотых монет, от чего Нуггет побледнел, а его управляющая леди Нимноу сломала в руке перо для письма, видимо представив себе, что в ее руке сейчас находится моя шея. Милая тетенька, дралась как берсерк за каждый грошик со мной, не собираясь отступать ни перед какими доводами, добившись в конце концов того, что я ее банально сбагрил Энтеми, так как только он в состоянии противостоять этому титану экономики.

Олаф Кемгербальд не просил ничего, они с Нуггетом постреляли друг в друга глазками, с ходу подмахнув мировую, отказываясь от взаимных претензий. Так что по большому счету деловой разговор остался не законченным лишь между Рингмаром и Когдейром. Хоть между нами уже и был диалог, но все равно спешить не стоит, сквайр все еще готовит расходы, а леди Нимноу пока придерживает свои выписки при себе, не желая сразу выкладывать все козыри на стол. Мне же с одной стороны было вроде, как и все равно, но с другой стороны подобное вливание в экономику моих земель финансовой плюшки, это скачек в будущее на пару лет вперед. Так что, отдавать награбленное нельзя хоть и совестно.

Рамус и Трим, сграбастав компенсацию от меня, всецело переключились на Нуггета, постепенно сдающего свои позиции, расположившись у меня в гостях с комфортом и с удовольствием отдающиеся неге. А именно настоящей финской бане организованной в Лисьем. Это нововведение пришлось господам по вкусу, особенно с пивом и вяленой рыбкой, которые я поставлял им щедрой рукой, с удовольствием разделяя их радость. В этом вопросе я не патриот матушки России, за годы своей жизни, немного крутанувшись по свету, душа моя всецело прикипела к финской парилке, отметая все традиции и гламур. В Стамбуле пробовал как-то их знаменитые мраморные, банные плиты, скажу я вам это баловство чистой воды. Заходишь вроде тепленько, ложишься, тебя мнут и вертят, а уже через пять минут понимаешь, жарку бы, жарку сюда, а то что-то на этом мраморе ноги мерзнут, ну сами подумайте, что за баня, куда в носках надо ходить? А в Русской бане, меня смущают все эти игрища с вениками, все это садо-мазо и куча голых мужиков, не привык я, когда надо мной кто-то постоянно лазает в ванной, и трясет пипиской, как-то это не располагает к расслаблению. Но вот финскую парилочку я возлюбил всей душой, ах красота! Ну, во-первых, я вам как медик скажу, сухой жар с частым вдыханием носом, потрясающая вещь, по лучше любых ингаляционных аппаратов. Ваш sinus paranasales, носовые пазухи, вам спасибо скажут. Во-вторых, ваш эпидермис, то бишь кожа, сама без принудиловки и поколачивания вениками, начинает транспортировать кровь, а так же без мыльно-щелочных растворов открывает поры, просто и без насилия выводя избыток воды из организма. В-третьих, же, это кайф от того, как дышит в жаре лес, дерево отделки выделяет в воздух ферменты остаточных масел, ну а если на раскаленные камешки еще плеснуть толкового ячменного пивка, ох лепота!

Гердскольды парни оказались с пониманием, лбы здоровые иной раз так наплескают в парилочке на камни, что я выскакиваю с глазами на выкате, плюхаясь в бассейн, чувствуя как от контраста, волосы на голове шевелятся. А эти кони ржут только, да пиво ведерками наяривают. Хорошие ребята. Мы с ними успели о многом поболтать, бес хитростные простодушные, где-то даже наивные, но хорошие люди. Странно только поведение Нуггета, сколько мы его не звали с собой, ни в какую на контакт не идет, нелюдимый какой-то. Сидит сиднем днями напролет в своей комнате, ни с кем не общается. Как-то, даже жалко его что ли.

— Морду бы ему начистить. — Высказался по этому поводу Рамус, наяривая уже второго окушка горячего копчения, заливая все это пивом. — Сколько его знаю все время такой, да и папанька у него не лучше был.

— Да, семейка у них вся с головой не дружит. — Трим, вроде как постарше был немножко и наверняка в свое время пересекался с Нафалем фон Когдейром. — Случай, конечно, что им жизнь перевернул, препаршивейший вышел, но ведь не повод же это, чтоб зверем до конца жизни на всех кидаться?

— Это ты про Мекту? — Набив рот, спросил Рамус.

— Угу. — Трим разлил по кружкам пиво. — Все их беды оттуда. Ты в курсе той истории Улич?

— Ага. — Да уж кто как не я сейчас в курсе тех событий? Правда об этом рассказывать парням не стоит. — Жалко его даже как-то. Может если б не его папочка придурашенный, нормальный бы парень был? Вместе бы пиво пили, рыбку ели, вот в парилочке бы с нами сидел, да не торговался как купчина прожженный за войну.

— Вот тож! — Поддержали меня парни, стукаясь кружками. — Вот скажи нам Улич, по совести, ну не уж то мы много просим?

— Да нет вроде, все по чину, да с толком. — Покивал я, тоже отпив пару глоточков, за компанию.

— Все-таки хороший ты парень Улич. — Рамус приобнял меня, уже видимо слегка поведенный от выпитого. — Ты в следующий раз как кому войну, какую устроить, на прямую к нам обращайся, без всяких там крепостей, ладно?

— Хех! — Я помахал рыбкой. — Вы бы видели, как нас ваш дед клюкой своей охаживал! Вот боевой перец! Так костил, так косточки перебирал!

— Да, дед когда-то лихой рубака был. — Отсмеявшись, сказал Трим. — Он нас с Рамусом еще пацанами порол, как нашкодим. Силен был мужик, сдает правда в последнее время.

— За его здоровье, долгих лет ему жизни! — Поднял я кружку.

— За здоровье! — Поддержали меня братья.

«Наздоровкались» они в тот вечер, словами не передать, да еще и меня мальчишку слегка подболтали, я хоть чисто символически, но тоже был веселенький. Ну и как водится, потянуло на общение до женского полу, есть у нас мужиков старинная традиция: «Выпил? Немедленно признайся, кому ни будь в любви!». Обязательное условие, утром про это даже не вспомнить.

— Парни, я вас умоляю, только не к баронессе фон Каус! — Рамус закинул меня себе на шею, а Трим пошатываясь, пер какую-то балалайку местечкового пошива, уверяя меня, что играет на ней как бог. — Прирежет, как пить дать! Парни одумайтесь!

В простынях, как римляне в тогах, наши благородия под вечер выползли из бани, ища общения. На свою голову, я поддержал их пробудившуюся страсть, к песнопениям исполнив на бис пару раз «Очи черные», с запозданием поняв, что разбудил в них, нездоровый азарт, к приключениям, сходу смекнув, кого можно расценить в замке под фразой: «Очи черные, очи страстные, очи жгучие и прекрасные». Да, только южанка Лесса, подходила сей аннотации.

— Парни поворачиваем назад, она так мечом фьють-фьють, что мало не покажется. — Сидя на шее покачивающегося Рамуса, я все еще безнадежно пытался прикрыть свой тощий зад простынкой.

— Не сцать! — Твою дивизию, даже через время и миры, мужики пронесли эту присказку всех приключений и неприятностей. Трим стукая балалайкой по ступенькам, ущипнул какую-то служанку за зад, уже пятую или шестую по счету. — Мы все понимаем, правда Рамус?

— А то! — Отозвался мой Боливар. — Мы то сразу все поняли!

— Вы бы меня просветили, что б и я понял. — Я учтиво и успокаивающе кивал каждой взвизгнувшей девице, до которой смог дотянутся гогочущий Трим.

— Это — любовь барон! — Воскликнул Рамус, стукнув меня при входе в двери головой о верхнюю притолоку. Мало того, что высокий сам, так он еще пьян в дымину, с ужасом я подумал о еще наверно десятках трех, может четырех, ожидающих впереди дверных проемах.

— Какая еще любовь? — Я растирал ушибленный лоб.

— Большая! — Рамус.

— Настоящая! — Трим.

— Ты втюрился по самое не могу, в нее! — Оба, гогоча.

— Уж мы то знаем. — Рамус.

— А то, все понимаем! — Трим.

Дальше они заплетающимися языками поведали мне политику партии, по вопросу взаимовыручки старших опытных товарищей, на пути просвещения молоди, на этом не легком фронте любовного поприща.

— Ты если че не знаешь, спрашивай. — Трим отвлекся от прислуги, дребенча своим музыкальным инструментом, видимо после пары лестничных пролетов тот нуждался в легкой настройке.

— Да, спрашивай, потому, как мы тебя только до постели доведем, дальше сам! — Залился смехом Рамус, тут же поддерживаемый братцем.

Вот кони, ну надо же было им с пива так налакаться, хотя стоит отдать им должное в каждом наверно литра по четыре сидит, а то и больше, с утра считай, квасят. Взять шваркнуть обоих кулаками воздушными и свалить по-тихому? Нет, стыдно, вроде вместе сидели, братались, друзья товарищи вроде как. Вот же не задача, придется песни петь по их задумке баронессе, если та конечно вперед не поубивает нас ко всем чертям.

В общем, долго ли коротко, но пока я уворачивался от дверных косяков и свечных люстр, братцы поплутав по коридорам доставили меня к запертым дверям комнаты. Как истинный аристократ, Трим все еще бренча на своем инструменте пару раз, стукнул ногой в запертую дверь.

— Кто там? — Послышался с той стороны испуганный голос. — Подите прочь, я никого не жду!

— Открывай прекрасноглазая! — Заорал, казалось на весь замок Рамус.

— Пришел воздыхатель твой ненаглядный! — Заорал ему в тон Трим. — Будем сейчас в любви тебе признаваться!

— Пошли вон пьянь поганая! — Тут же пришел ответ с той стороны.

— Что она сказала? — Задумчиво осведомился у своего брата Трим.

— Кокетничать изволят. — С высоты своего опыта веско высказался Рамус. — Флиртует с нами, понимаешь ли.

— А-а-а! — Воскликнул просвещенный Трим, со всей дури вмазав ногой в дверь. — Открывай сейчас же! Не ставь у любви на дороге заслонов!

— Парни спокойней, дама стесняется. — Попытался я охладить их пыл.

— На то она и дама! — Тут же поучительно ответил мне Рамус.

— Угу! — Поддержал его Трим, разбегаясь и впечатываясь плечом в дверь, снося одну из створок напрочь, вваливаясь внутрь со страшным грохотом. — Им на роду положено стеснятся!

Ох ты ж боже мой! Я схватился за голову, вот это номер мы тут отчебучили, вот это братцы дают жару! Ну и влетит мне от моего женского коллектива, с сэром Дако во главе! Рамус стукнув меня еще раз о притолоку, протиснулся бочком внутрь апартаментов, где на полу все еще возился оглушенный братец, зацепившись моей простынкой за один из торчащих гвоздей. Крак! Порвалась простынка, сходя с моего торса, и белым знаменем, повисая на косяке, оголяя меня Апполона, со всех сторон.

Бедная баронесса предстала перед нами практически во всей красе. Похоже, она сама недавно принимала ванну, так как стояла по средине комнаты, прикрываясь коротеньким полотенцем, из-за которого были видны только ее перепуганные громадные глаза сверху, и две красивых стройных ножки снизу, а так же сквозь мокрую ткань два обвода довольно увесистых, судя по всему кругляша груди.

— О прекрасноглазая! — Взревел Рамус, снимая меня красивого с шеи и ставя на круглый чайный столик, вместо подставки.

— О чаровница, чей облик свел с ума не одну сотню мужчин! — Ожил, поднимаясь с пола Трим.

— Пришел к тебе, влюбленный и объятый пламенем! — Рамус.

— Сжигаемый огнем! — Трим

— Опаленный твоей красотой! — Рамус.

— Да просто уже пепел, а не человек! — Трим.

— Ага-ага. — Рамус.

— В общем, валяй Улич! — Трим звонко шлепнул меня по голой заднице, беря первые аккорды песни на своей балалайке, цимбале или что там за хрень вообще, была у него?

А что я? Я и дал, во весь голос, что ж тут оставалось делать, не бежать же прочь, посверкивая в полутьме коридоров полужопицами?

Очи черные, очи страстные,

Очи жгучие и прекрасные!

Как люблю я вас, как боюсь я вас,

Знать, увидел вас я в недобрый час!

Ох, недаром вы глубины темней!

Вижу траур в вас по душе моей,

Вижу пламя в вас я победное:

Сожжено на нём сердце бедное.

Орал от души, отставив ножку и изображая из себя Шаляпина, Трим рвал струны за весь оркестр, а Рамус вытирал бегущие по щекам слезы растрогавшись до глубины своей пьяной души. За других говорить не стану, но нам троим понравилось, могли бы еще пару раз выйти на бис если бы не сбежавшийся народ.

— Какого хрена вы тут устроили?! — Возопил сэр Дако, в окружении собравшихся домочадцев, а так же толпы любопытных слуг. Ого, а я и не заметил, когда к нам на огонек подтянулся народ.

— Э-м-м-м… — Развел я руками.

— Н-у-у-у… — Протянул Расмус, прячась за братца.

— Это все он! — Палец Трима уперся мне в грудь, а так же сотня глаз собравшихся, стала дружно в тишине обозревать меня с головы до ног тяжелым взглядом. — Говорит, люблю, не могу, пойдемте парни, петь буду!

Вот же гад! Я же их отговаривал чертей безрогих! Ну, спасибо вам братцы засранцы! В полной тишине я стоял лупая глазами, беспомощно взирая по сторонам, абсолютно голый и растерянный до умопомрачения. Такого поражения не видела земля, ну и стыдобища я вам хочу сказать! Как же я хотел в этот миг сквозь землю провалиться.

— Опа-на! — Нарушил тишину громким шепотом на пол замка, пьяный и покачивающийся Рамус. — Гляди братан, а фон Каус, вон в толпе стоит!

— О! И точно! — Трим уронил свою мандолину на пол, жалобно звякнувшую при падении. — А кому ж мы тогда пели?

Толпа дружно перевела взгляд на скрывающуюся за полотенцем незнакомку, растерянно и беспомощно моргающую на нас из-за своего хлипкого убежища. Ели сдержался, что б не ляпнуть: «Гюльчатай, открой личико!». Ведь и вправду, если Лесса фон Каус, сейчас стоит вместе со всеми домочадцами и гостями замка, то кто ж тогда эта девушка, которую мы тут перепугали до смерти? Волосы черные, глаза темные, кожа белая, нет, определенно у меня таких девиц нет. Деметра разве что, но она более хрупкая и опять же одетая с остальными девчонками с любопытством изучает мой стручок.

— Дамы и господа! — Попытался я взять все под контроль, балансируя на хлипком столике. — Прошу всех успокоится, все будет нормально! Рамус, едрить! Сними меня, с этой хрени пока я не навернулся!

Лучше бы я промолчал…да, определенно, лучше бы… Но, увы, я стронул с места эту пьяную мощь, которая споткнулась и толкнула, другую пьянь, которая, уже зацепившись о валяющуюся под ногами арфу или как там этот гобой называется (????), шлепнулся лицом, вперед вытянув свои руки, которыми и опрокинул стол. Запуская меня практически на орбиту этой планеты, к верху задом через спину и со всей дури об пол, выбивая из меня с «хеканьем» весь воздух.

— Глянь что делает! — Завистливо восхитился Рамус, показывая Триму на меня пальцем. — Я бы, так точно не смог!

— Угу! — Так же восхитился Трим. — Круто у него получилось!

От приземления и последующего удара об пол, на секунду я похоже даже вырубился, так как реально потемнело в глазах. Охая, ахая и сдерживая брань из-за присутствующих детишек, попытался встать, с пола ухватившись за какую-то тряпочку, практически без сопротивления соскользнувшую мне в руки. Пару раз, растерянно мигнув глазами, я перевел взгляд с полотенца в своих руках на скрывающуюся все это время за ним девушку, понимая, что к своему стыду опять натворил делов.

— Вау! — Взревели братцы.

— Демоны подземелья! — Вскричал пришедший со всеми Альфред Лин, хватаясь за сердце и оседая на руках Дако и Нонстога.

— Ну, дела! — Олаф Кемгербальд покачал головой.

— Как такое может быть? — Хором ахнули графиня и фон Каус.

Толпа, всколыхнувшись, замерла в изумлении, с недоверием глядя на юную прелестницу все это время скрывавшую от нас и от всего мира свою суть.

— Барон Когдейр! — Строго и сурово так с пола, с сердитым прищуром разглядывал я Нуггета. — Сейчас же объясните мне, где ваша пиписка!

— Слыш, Улич! — Хихикая, подал голос Трим. — А у них у девочек, они вот такие!

— Ага! — Вклинился его братик. — Кренделечком!

* * *

Уже ночью, я сидел у себя в комнате, держась руками за голову. Ну конечно! Конечно же, оборотни не могли ошибиться, выполняя просьбу Лорейн фон Пиксквар! Это мы люди смотрим своими глазами и не видим! А они волки, не только глазами смотрят, но и носом, они не могут ошибиться. Они знают все, они по твоим вчерашним следам на земле смогут сказать, какого ты роста, откуда и куда шел, и что ел на завтрак, как же я не догадался, что Нуггет фон Когдейр, давно уже мертв, а его место занимает его бедная сестренка? Бедная, вымученная своим изувером папочкой девушка, Нона фон Когдейр.

Вот я лопух, ведь все было у меня перед глазами! Впрочем, не один я и не один год кряду, обманывался этим бледнолицым, большеглазым бароном. Да и обманывался бы наверно и по сей день, не учуди я этим вечером, со своими пьяными дружками Гердскольдами, такую оказию.

По истине, один дурак кинет камень в ущелье, целая тысяча мудрецов, не смогут, его оттуда достать. Ну и дела! Какая-то забитая, замученная всеми и каждым девчонка умудрялась водить за нос пол королевства, ведя свою политику, свою войну и свою землю своим путем. Надо же, какая судьба у человека, прям как я только без…или вернее с…кренделечком, как выразился Рамус сегодня.

Я тоже не я, нет на самом деле никакого Ульриха фон Рингмара, давно уже нет. Мда. Невольно я раскрыл тайну, своего коллеги обманщика, всеми правдами и не правдами скрывающего от людей свое истинное лицо, даже как-то совестно стало на душе и тоскливо. Жалко девчонку стало.

Почему? Потому что это не Земля, и не просвещенный двадцать первый век, со своей сплошной женской эмансипацией. Здесь по закону, ее после смерти отца, регент должен был отдать, за кого ни будь замуж, либо же сдать в монастырь затворницей, ну или проще всего удавить по-тихому, а не как сейчас позволять ей вытворять, что в голову взбредет. Это ж, какие деньжищи кто-то терял из родни все эти годы?! Н-да, затрудняюсь даже представить, что теперь будет. Тут, пожалуй, не то, что по головке не погладят, тут костром или виселицей попахивает, вон Альфред Лин уже сейчас порывается испепелить на месте «поганую тварь» предавшую род и закон, с его слов. Старого хрена, к сожалению все же откачали после сердечного приступа случившегося с ним в комнате Ноны. Сама же девушка сейчас взаперти сидела, заливаясь слезами, правда компанию узнице составили все девчата от мала до велика, из моего батальона. Сердобольные, осуждающе глядели в мою сторону нося неожиданно найденной баронессе чай и успокоительное, подбирая ей наряды и всячески успокаивая.

Женская дивизия в солидарности игнорировала нас, мужской контингент не пуская никого на порог, а уж с ними спорить было не только накладно, но и могло, выльется неприятностями, благодаря главе и верховно-главнокомандующей этой армией графине Шель де Красс. Графским титулом здесь среди нас мелкоты мог только Герман Мирт похвастаться, да и то по достижению совершеннолетия.

Но, увы, скорей всего, когда скандал дойдет до столицы, лже барона не спасет даже защита графини, уж слишком это тяжкий грех это по реалиям местного мира. Жаль, вправду жаль, девушку, ведь по большому счету талантлива, да и как воено начальник, навела тут «шухеру» в свое время, заставив всех пусть и не уважать, но побаиваться себя.

Дверь в мою комнату распахнулась, впуская внутрь развевающийся ворох юбок, баронесса фон Каус.

— Ульрих! — Она обхватила мои плечи. — Ты должен ей помочь и все исправить! Она ни в чем не виновата!

— Да знаю я. — Тяжело вздохнув, опустил голову.

— Ты представляешь, ее покойный отец, с детства вбивал в нее, эту дурь кулаками и розгами! — По ее лицу текли слезы. — Он просто сумасшедший! Он отказывался принимать смерть наследника, мучая свою дочь, заставляя ребенка быть тем, кем она не могла бы стань никогда!

Разрыдавшись в голос, она выбежала прочь, оставляя меня опять одного, правда не надолго. В комнату вошла графиня так же, вся в слезах тут же заключая меня в объятия и рыдая навзрыд.

— Как же чудовищен этот мир Ульрих! — Говорила она. — За что?! За что он с ней так поступил? Она же его дочь, она любила его! Она любила не меньше чем он, свою мать и своего брата! Как отец мог так поступить со своим ребенком?

Как? Не знаю, я не могу дать ответы на все вопросы и задачи, я даже не могу иной раз нести ответственность за свои действия. Да уж, мир не прост, не сладок и пушист подобно небесным облакам. Всему есть место под солнцем, любви и ненависти, радости и печали. Жизни и смерти. Почему к одним он ласков, а к другим колюч? Почему? Я не знаю, я многого не знаю, и даже больше скажу, многого не хочу знать, не хочу видеть ту другую сторону медали, где притаился мрак, боль, отчаянье и чьи-то слезы. Я очень этого не хочу, но, увы, все это рядом, под час не нужно даже оборачиваться.

За этот мир дикости и говорить не приходится, но, увы, до сих пор и на Земле есть вещи, от которых хочется зажмуриться. С теми же девочками, сколько мужиков до сих пор кривятся в роддомах? У меня медсестра была знакомая, перевелась к нам из одного из родильных домов, так она иной раз рассказывала страсти, когда мужья бросали своих жен, мол, раз девочка, то сама езжай, сама рожай, сама выхаживай и расти, мне оно не надо, не наследник, значит не родной. Бывало и на УЗИ пары расходились, а уж о восточных странах так и говорить не хочется, там ребенка вообще неугодного до сих пор выбросить могут, как собаку. Здесь же папаша, похоже, реально умом тронулся, вытворив такое. Даже представить невозможно чего девочка натерпелась.

В след ушедшей графине, успокаивал стайку рыжуль Кемгербальдов с моей малышкой Ви, дружным хором уговаривающих меня, что-то придумать, а уж за ними пришла разбитая Лорей Пиксквар, со своими дочками, где я битых два часа, успокаивал, ее занимавшуюся самобичеванием, и берущую вину всего, что случилось на себя. Причем здесь она? Она что ли родила дурака на свет, издевавшегося над своей дочкой? Или может вина ее в том, что ее муж, мстил ублюдкам, посягнувшим на его жену? Нет, на себя много можно грехов навешать, но этот грех не ее, не ее это вина, что смогла сохранить свою нареченную от гибели. Здесь в этой истории и без нее грешников хватает.

Некоторое время вновь сидел один, задумчиво перекладывая бумаги у себя на столе либо же тупо пялясь в маленькое окошко бойницу. Мыслей вообще не было, все как-то сумбурно, дико, сплошная мешанина чувств и обрывков каких-то слов.

— Я посижу у тебя? — В комнату проскользнула Деметра, забираясь с ногами в кресло. — Препоганейшая история, почти, как и моя жизнь, не находишь?

Да уж, вот еще одна боль на сердце, еще один ребенок амбициозных родителей, не останавливающихся не перед чем на пути к своей цели. Что мне ей сказать? Она даже не плачет, она свои слезы уже давно уже все выплакала, на долгие годы вперед плакала. Так уж вышло. Так распорядилась судьба. Что можно сказать? Ничего. Сейчас я ничего не могу сказать ей. Она не очень общительна, здесь хоть и нашлись ей друзья, но маман растила ее в свое время под жесткой пятой ненависти, к окружающим, не отпуская от себя не на шаг. Из-за чего мы долго не могли найти с ней нужных тем, что бы хоть как-то растопить вековечный лед, пролегший между мной, Германом, и ею, девочкой, теперь по сути ставшей никем в этом мире, девочкой, не имеющей права даже на свое имя, не то, что на жизнь.

— Знаешь, а ей повезло, что все случилось, так как случилось. — Она следила за тем как я, заложив руки за спину, вышагиваю по комнате. — Тогда в Роне, когда ты подобрал меня на улице, я не понимала, что ты за человек, как ты можешь, отправив, по сути, на виселицу мою мать, проявлять заботу обо мне.

— Она попросила меня, ты же знаешь. — Мне было совестно смотреть в ее сторону.

— Знаю, и этого я тоже не могла понять очень долгое время. — Она закрыла глаза и обхватила, поджав к груди колени. — Но потом я поняла и тебя и мать. Ты просто такой человек, ты не сможешь уйти в сторону, поэтому этой девочке, так же как и мне повезло, что рядом есть ты.

— В этот раз, даже пойдя всем наперекор, вряд ли смогу что-либо изменить. — Вновь усевшись за стол, я обнаружил ее легкий силуэт уже в дверях.

— Сможешь. — Долетели до меня, ее слова. — Я верю, сможешь.

Мне б ее уверенность. Что-то женщины совсем меня извели, разбередив чувства. Не хотел бы я ох, не хотел влезать во всю эту историю. Тут могут и хребет переломать, я же по сути и сделать ничего толком не смогу! Прятать беглую преступницу, от многочисленных претендентов регентов Когдейра? Противоречить королю? Да, еще неделя две, и пойдут наверно первые шепотки по столице, купцы у меня в Касприве бойко мотаются, по торговле используя речной путь. А уж в том, что уже сейчас слух пошел по земле и сомневаться не приходится, уж слишком много народа было в свидетелях моей выходки, одних только слуг под два десятка человек.

Жалкие остатки ночи проспал прямо за столом, в конце концов, выключаясь просто от физической усталости. Днем женский коллектив по-прежнему держал оборону никого, не допуская к Ноне, а сэр Дако, созвал в общем зале защитником, не забыв пригласить меня.

— Ну что Лин, обделался ты по крупному? — Нонстог злорадно потирал руки.

— Да пошел ты! — Альфред Лин нервно дергал ногой.

— Так успокоились! — Дако хлопнул ладонью по столу. — Тут не только с Лина спросят, но и с остальных защитников! Мы должны были знать, мы должны были отследить этот вопрос!

— Да уж, а Нафаль то каков оказался… — Подал голос я, разливая старикам горячий чай по кружкам. — Сэр Лин, кто теперь по династии ближе всех по роду?

— Да никого. — Старик скривился, словно от целого куска лимона. — В этом-то вся и загвоздка, за это-то король и накажет, мы допустили, что пресекся один из знатнейших и древних родов королевства.

— Это пол беды. — Нонстог отхлебнул маленький глоточек из поданной кружки. — Главная беда это грызня, что начнется теперь между баронами Мирта.

— Ну, за всех я не скажу. — Я сел в свободное кресло так же беря в руки кружку. — Но думаю, что Кемгербальд не станет участвовать в переделе, хоть его земли и рядом, а уж мне и подавно лишние рты не нужны.

— Ты не понимаешь. — Сэр Дако махнул на меня рукой. — Во-первых, король может прислать совершенно не причастного представителя какого-либо из многочисленных родов, а во-вторых, золото. Даже если сейчас не ты не Олаф не горите желанием влезать в эту бучу, то в скором времени, жизнь вас заставит, плюс ко всему Когдейр это граница с пиктами, если перед ними не будет кто-то, кто сможет показать им зубы они устроят по настоящему крупномасштабный набег.

— Гердскольды точно влезут. — Совершенно буднично сообщил Нонстог. — Пикскварам далеко, но ради поживы могут примкнуть к кому-нибудь в союзе.

— Да уж, вариантов поправить ситуацию, у нас практически нет. — Дако откинулся на спинку кресла, рассматривая потолок.

— Надо паршивку срочно выдать замуж! — Лин хлопнул кружкой по столу. — Надо найти достойную кандидатуру, что бы успокоить это болото и сдержать накаляющиеся страсти!

— Как вариант. — Согласно кивнул Нонстог. — Только как найти кандидатуру среди местных, достаточно авторитетную, что б на него не кинулись войной, да еще с поддержкой хотя б одной из семей Мирта?

— Хм! — Сэр Дако, с прищуром уставился на меня.

— Хм! — Лин так вперил в меня свой взор.

— Думаете, сработает? — Нонстог окинул меня взглядом словно на витрине.

— Воу! — Я поднял руки. — Спокойно отцы, спокойно! Только меня сюда не вмешивайте!

— Кемгербальд, тебя однозначно, поддержит. — Сэр Дако стал загибать пальцы. — Для Гердскольдов ты вообще теперь свой в доску, Пикскваров тут никто не берет в расчет, но даже на них ты сможешь надавить.

— Это еще как? — Нонстог с интересом рассматривал меня. — Неужели и вправду ты нашел пропавшую сестру Томаса?

— Вот проныра! — Рассмеялся Лин. — Ну и ученика ты себе нашел Дако!

— Так, господа защитники! — Я нервно поерзал в кресле. — Это идея плохая, и я в ней отказываюсь принимать участие! Ищите другие варианты!

— Хватит и этого. — Кивнул своим мыслям Лин. — Сегодня же отправлю письмо королю.

— Я еще не совершеннолетний! — До меня стало доходить, что, похоже, они серьезны как ни когда. — Мне через четыре, пять лет, в академию уезжать, королю служить!

— Вот как раз все сходится! — Хлопнул Лин по коленке рукой. — Будет, кому за землей присмотреть пока тебя не будет!

— Да вы охренели, что ли?! — Я вскочил, опрокидывая свою кружку на пол. — Я отказываюсь участвовать во всем этом!

— Ну-ка сядь. — Сэр Дако, упер в меня свой тяжелый взгляд. — Что за паника? Девицу какую-то испугался? Ты вообще представляешь, что может начаться тут, если разразится дележ? Сколько людей погибнет, в какую пучину все эти земли погрузятся не известно на сколько лет!

— Опять же, дело то твое, можешь и не жить с ней. — Лин провел большим пальцем по шее, как бы намекая на возможный вариант, в скором времени стать вдовцом.

Вот это да, без меня, меня женили! По рассуждал, называется о судьбах бедных женщин в этот темный век! Самого, только что выменяли на два верблюда и одно кашемировое полотенце. Собрались, старики мыслью пораскинули, да и решили судьбу судьбинушку, быть сим молодым людям отныне мужем, стало быть, и женой.

Хотя чего еще можно было ожидать? Надо же гуманисты, какие, кровь людская прольется, давай уж барон, защити горемык! Я сел на место, безвольно опустив плечи, формально я еще могу им показать дулю, но вот в реальности, похоже все уже решено. Достаточно одному из этих старых перцев «стукануть» наверх, и мой брак будет освящен королем, заботившимся о судьбе своего королевства.

— А может посмотреть, кого из столицы, может толкового пришлют? — Неуверенно начал я, впрочем не испытывая особых надежд.

— Да кого они прислать могут? — Ворчливо начал Лин. — Какого-нибудь подхалима и мота, что разорит все в пух и прах.

— Да уж, при дворе ушлые ребята отираются. — Покивал Нонстог. — Все заложит, продаст, да обратно уедет деньги проматывать.

— Опять же верно ты подметил, пока совершеннолетия не достигнешь, только помолвка будет. — Дако нравоучительно поднял палец. — А помолвка — это не свадьба.

— Да нет, свадьба будет. — Улыбнулся Нонстог.

— Это еще почему? — Насупился Дако.

— Ну, извини меня мой дорогой, когда все до столицы дойдет, либо свадьба, либо голову с плеч. Не дадут ей даже дня без наказания прожить. — Говорил Нонстог.

— Пожалуй, он прав. — Лин кивнул. — Не простят ей подобных вольностей.

— Значит, я не подхожу? — Я аж подскочил на своем кресле.

— Ну почему же? Думаю, король одобрит твою кандидатуру, невзирая на твой юный возраст. — Успокоил меня Лин. — Прецеденты, насколько мне известно, уже были в истории. Правда в основном девиц маловозрастных выдавали замуж, ну да как говорится, все когда-нибудь случается впервые.

Выйдя из комнаты, оставил стариков, обговаривать нюансы, направляясь к виновнице кордебалета. Мой враг, мелкий проныра барон, а теперь в будущем, похоже, моя жена, должна знать о свой судьбе. Она должна сама сделать свой выбор, иначе я не пойду на такой шаг, чего бы это мне не стоило. Я могу по-разному, к ней относится, я могу сочувствовать ей, переживать с ней, но я не смогу жить с ней рядом, если между нами по-прежнему война. Да, боевые действия окончены, да она проиграла и она разбита, но я не уверен, что она сломлена и спокойно опустит руки. Ох, что-то мне подсказывает, что не все так просто будет с этой мадам, не одного уровня это человек, там слоев, что на цыганке разноцветных юбок. Мне собственно не холодно не жарко, от того решения, что приняли защитники. Надо будет, вытяну не то что Рингмар с Когдейром, весь Мирт переделаю по своему образу и подобию, но я не привык шагать по головам. Да, она сейчас никто, корова, грубо говоря, на продажу. Но и как показал Лин, по горлу пальцем, не смогу.

— Стойте барон, сюда нельзя! — Перед дверями стояла Лесса видимо как самая боевая, из охранения.

— Всем выйти. — Не обращая на нее внимания, прошел в комнату. — Мне нужно поговорить с Ноной.

— Она не желает никого видеть. — С кресла поднялась графиня, впрочем, не одна она, почти весь женский батальон осел в гостиной комнате покоев Когдейра.

— Пошли вон отсюда! — Я мало того, что гаркнул на них, так еще размолотил один из шкафов, в мелкую щепу разнеся его с грохотом по комнате. Ну не было у меня настроения политесы тут со всеми ними разводить, объясняя, что до чего.

Опустив головы, они выскочили испуганно прочь, оставляя меня одного. Нона видимо пряталась в спальне, ну да ломится туда пока, не стану, барышни тут в гостиной неплохо устроились, чаек, вареньице, плюшечки какие-то, без ложной скромности, тут же принялся подъедать за ними, задумчиво разглядывая остатки шкафа.

— Нона! Давай выходи, а то печенье уже кончилось. — Крикнул я баронессе, наливая себе еще кружечку чая. — Учти, когда я доем варенье, меня уже не остановить, рухнут преграды, сам войду.

— Что тебе еще от меня нужно Ульрих? — Хм, а в платье с этой мальчиковой, короткой стрижкой, маленький Наполеон, ничего так смотрится. — Тебе мало было пройтись войной по моим землям? Тебе мало было разрушить мою жизнь? Что, что еще ты от меня потребуешь?! У меня больше ничего не осталось!

Глаза хоть и заплаканные, но сверкают бойко, кулаки сжимает, ух, раззадорилась, того и гляди кинется на меня.

— Ну. — Я задумчиво смерил ее взглядом. — Тут народ посовещался, и решил, что с тебя еще брать и брать, так что не скромничай.

— Что? — Она растерянно опустила руки. — О чем ты?

— Жить хочешь? — Я похлопал ладонью по диванчику, приглашая ее сесть рядом. — Если да, присаживайся, разговор будет долгим.

* * *

Осень, время обострения у поэтов, шизофреников и прочих людей тонкой натуры. Тихая, спокойна, без шумных дождей и расхлябанности дорог, впрочем, может еще рано, еще все будет. Красиво, что не говори, тут золото, там алый цвет, кое-где редким вкраплением еще просматривается зелень, все смешалось радужным калейдоскопом, под лучами еще яркого, но уже совсем не теплого солнца.

По городку развесили прямо среди улиц разноцветные флажки и вымпелы, народ с утра балуется халявой, выкаченными по перекресткам и площадям винными бочками, по фабрикам и заводикам объявлены выходные, все замерло в ожидании столь знаменательного события как торжественное бракосочетание барона Ульриха фон Рингмара, с баронессой Ноной фон Когдейр.

Жмут. Реально, эти новые высокие сапоги мне жмут. Тесноват камзольчик, а воротничок рубашки с кружевным отворотом, подобен удавке наемного убийцы стягивающейся на моем горле. Я вместе с братками Гердскольдами, уже где-то успевшими изрядно принять на грудь, сидел в здании магистратуры Касприва, ожидая когда моя невеста в Лисьем прихорошится, приведя себя согласно всем канонам боевой женской племенной раскраски, а так же облачится в соответствующий действию наряд. До тех пор нельзя. Сидим, ждем гонца, гости так же в Лисьем, где будет официальная церемония, ну а я здесь. Жду сигнала, когда мне, по всем канонам будет дозволенно оседлать своего Уголька, что бы предстать пред ясны очи своей возлюбленной.

В октябре и в ноябре

Каждый зверь в своей норе

Сладко спит и видит сны

В ожидании весны.

Только маленькую Катю

Вынимают из кровати,

Умывают в пять минут,

В садик за руку ведут.

Вот так и со мной, всем радость и веселье, а меня в пять минут одели, стянули, причесали, дали пару капель вина для храбрости, и теперь сиди, жди. А я что? Сижу, жду. Куда я денусь? Волнительно, правда все это, ну что ж тут поделать, если для меня это все впервые и вновь. Не получилось у меня в прошлой жизни пройти этот путь, так зато в этой, судьба распорядилась так, что хочешь, не хочешь, а надо. Кемгербальды, Гердскольды со своими родителями, прибыли Пиксквары, а так же мой драгоценный хмурый дядюшка, барон Турп. Все собрались, даже регент де Миртов прибыл, а с ним еще два защитника, выводя старичков в ранг полного боевого комплекта. Да уж, народу было порядочно, но, увы, местечковыми все не обошлось. Увы и ах, прибыли гости из столицы, некий Гурт Вангкор, глава всех защитников по королевству, а с ним, представитель королевской династии, графиня де Кервье, бабушка нашего короля. М-дя. Бабуля, прибыла как и ожидалось не много не мало, а с личным письменным указом короля, где не двусмысленно, мне предписывалось любить, назначенную мне жену.

Гурт Вангкор, его наикрутейшее наикрутейшество, был очередным пополнением стариков разбойников, такой же древний сыч, с холодным взглядом умных и расчетливых глаз. Именно ему предстояло провести церемонию, официально, закрепив нас с Ноной узами брака. Надо отдать ей должное, держалась она молодцом, видимо прекрасно и без чужих подсказок понимая все нюансы и перипетии этой истории. Впрочем, что еще от нее ждать? Она столько времени прекрасно сама, справлялась с управлением своих земель, и уж точно юриспруденции и вводную на тему «преступлений и наказаний», ей читать не нужно. Молодец девочка, судьбу приняла без слез и криков, по-деловому впрягаясь в новую для себя роль. Не то, что я с перекошенной мордой лица уже месяц хожу, да тяжкие думы думаю. Конечно, между нами не было, нет, и не будет любви, но, по крайней мере, обузой она точно не станет, умная и толковая барышня, буду надеяться, что, по крайней мере, не со злом в сердце. Да где-то в глубине души, не верю ей. Не могу поверить, уж слишком она хорошая притворщица и пусть и бывший, но довольно опасный и хитрый враг.

— Едут. — Трим Гердскольд, оторвался от окна, поправляя лацканы своего нарядного одеяния. — Ну что? Едем?

— А что есть варианты? — Расхохотался Рамус, опрокидывая в себя еще один кубок с вином. — Готов выслушать любые предложения!

— Сначала банкет, Улича отопьем. — Трим так же приложился к кубку. — Потом если ничего, в Лисьем не обломится, сюда вернемся, говорят за городом цирк встал…

— Цирк? — Я осмотрел его с головы до ног.

— Ты не подумай чего! — Рамус расплылся в улыбке. — Обычно там такие номера показывают!

— Да, видал я как-то, что там могут показать. — Хмыкнул я. — Ладно парни, по коням.

На улице, какие-то специально обученные ребята, стали дуть в медные дудки, противным резонансом оглашая окрестности, и тот час по улицам повыскакивал народ, размахивая, кто платками, кто флажками, кто какими-то цветочками.

— Слава барону Рингмара! — Кричал кто-то в толпе.

— Счастливых вам лет и долгой жизни с молодой супругой! — Так же голосили там.

— Счастья молодым! — Горланила чья-то глотка.

Ух, ну и дела, к такому я был не приучен, пока мы неспешно, лабиринтами улиц покидали город, жители успели мне столько всего наговорить, что еще чуть-чуть и я бы сгорел от стыда.

Ох, и тяжела ты доля баронская, мне мало того, что невесту отписали, так еще к ней строгим надзирателем — маменькой, достопочтимая бабушка короля вызвалась быть. Это уже позже я узнал, что графиня Кервье, прибыла не только и не столько по своей инициативе либо же короля, сколько по личной просьбе графини де Красс, взявшей шефство на Когдейр. Вот вам и графские возможности, Шель де Красс могла многое, все таки титулы тут решают все.

— Славный барон Рингмар! — Заорал Трим на пару с Рамусом когда мы наконец добрались ко входу в замок. — Прибыл славный барон!

Взревели трубы, заиграли музыканты, а по ковровой дорожке ко мне стали выходить знатные гости, что б засвидетельствовать свое почтение.

— Ну, удачи. — Облапил меня здоровяк Олаф Кемгербальд.

— Счастья вам. — Его жена, не сдерживая слез, расцеловала меня в щеки.

— На долгие года! — Официально пожал мне руку Томас Пиксквар, пропуская вперед свою жену, так же в слезах пожелавшую мне любви.

— Быстро ты растешь. — Турп натянуто улыбался, обнимая меня. — Во время я от тебя отскочил, тут и затоптать могут.

— Ах, сынок, слова пустое, жизнь покажет, что там как дальше будет. — Старик Дако потискал меня, грустно улыбнувшись.

Где-то с час я обнимался и целовался с представителями собравшейся знати, принимая от них поздравления и теплые слова. Мужчины сдержанно и по большей части официально, женщины же уже прознавшие от и до во всех нюансах, а так же дополнениях историю моей свадьбы, не сдерживая слез и вздохов, так как такого рода romantic, впечатлял их не хуже чем сериалы домохозяек моего мира. Это ж надо, же, вы только представьте! Бедная девочка с такой судьбой! Такая не покорная, а папенька у нее у-у-у-у…а там еще оборотни, а там еще и потом еще, и вот они уже вместе, а он ей песни пел! Ага! Представляете, штурмом брал ее покои, что бы песни петь! А песня то какая! Ах, любовь, ах как все красиво! И она бедняжечка, буквально из-под плахи под венец идет! Тьфу, мракобесие! Я когда впервые услышал интерпретацию этого женского романа, что тетки передают со всевозможными прикрасами по секрету, друг дружке на ушко, то чуть не утонул во всех этих розовых тонах.

В общем, пока я дошел до покоев своей возлюбленной, левое плечо вымокло от слез, а правая рука болела от рукопожатий, настроение было пришибленно возвышенным, улыбка неестественно прекрасной, мыслей ноль.

— Баронесса Нона фон Когдейр! — Объявил кто-то, из прислуги открывая мне дверь.

Ух, прямо дух захватывает, как быстро из женоподобного мальчика можно сварганить самую настоящую сердцеедку! Мда, а красивая, она, что не говори, не зря ей в образе мужчины столько шпилек укололи по поводу ее вида. Тяжело было прятать свою суть.

— Баронесса. — Я низко поклонился.

— Барон. — Красиво и изящно присела она.

— Прекрасно смотритесь. — Невпопад ляпнул Рамус Гердскольд, получая локтем в бок от брата. Если б Трим его не стукнул, уж я бы точно! Нуггет, тьфу ты черт! Нона, почти на голову выше меня, что не удивительно, девице уже двадцать пять, в то время как мне только десятый год как идет отроду.

Дальше держась за ручки, мы неспешно с остановками прошли украшенными коридорами в главный зал, где в белой хламиде Гурт Вангкор, облеченный властью глава защитников, стал толкать красивую, запутанную и до жути скучную речь, о долге и любви, ответственности и всем том, что старики любят «впаривать» молодым людям с серьезным видом потрясая пальчиком перед носом.

— Мы все здесь сегодня собрались, в этот знаменательный день, чтобы засвидетельствовать, данной нам властью, перед законом и небесами, брак этих двух юных и прекрасных молодых людей, во славу продолжения древних родов Финора! — Старик каркал без остановки и бумажки, сияя взглядом и крупными залысинами. — От родов, пусть засвидетельствуют брак!

— Я барон Эрхард фон Турп, я свидетельствую перед законом и небесами за род Рингмар! — Долговязый барон вышел вперед, становясь рядом со мной.

— Я сэр Альфред Лин, я свидетельствую перед законом и небесами за род Когдейр! — Старый защитник стал со стороны Ноны.

— Если же есть здесь кто-то, кто против этого брака, либо же знает причину, по которой этому браку не бывать, пусть выйдет и говорит, либо же умолкнет навсегда с этих пор! — Старик, а вместе с ним я оглядел присутствующих на момент выхода вперед добровольцев, коих в зале похоже не наблюдалось. Хоть бери сам выходи. — Тогда властью данной мне королем, заключаю этих молодых людей, узами брака нарекая их отныне мужем и женой! Да благословят вас небеса!

— Да благословят вас небеса! — Дружно взревели гости, подскакивая со своих мест.

— Жених может поцеловать невесту. — Довершил церемонию Вангкор.

По моему жесту один из братцев заплетающейся походкой принес мне маленькую скамеечку, обитую бархатом, на которую я, покачнувшись, забрался, с легким смущением под взглядами окружающих, вспотевшими от волнения руками поднимая легкую вуаль баронессы.

Нет, ну что это такое? Чего она плачет? Я же так не смогу, я же сейчас сам разревусь! По ее щекам катились без остановки дорожки слез, темные глаза на белой коже, смотрелись двумя завораживающими бездонными озерами глубокой воды. Ох, ну и дела, ну и дела…

Медленно, словно в замедленном кино, я наклонился к ее лицу, касаясь губ.

* * *

Замок не спал, народ все еще балагурил не смотря на поздний час. Люди пели, люди ели, люди отдыхали и веселились, а старики разбойники палили в ночную тьму яркими россыпями огней салюта.

Хорошо, красиво, невольно я даже позавидовал всем им, всем этим людям, не знающим даже половины, тех чувств и мыслей что витали в моей голове. Нас с Ноной отпустили в наши покои и формально у нас сейчас наша первая брачная ночь.

Первая брачная ночь.

Мда. Я уже давно выбросил из своей головы и сердца все эти бредни про любовь, смиряясь с мыслью, что, похоже, навсегда останусь один, так и не создав семью. Что же изменилось? Ничего. Мы сидели весь вечер рядом, мы улыбались, мы целовались, а потом поднялись к себе, где она не говоря не слова, заперлась в одной из комнат, оставляя меня в гордом одиночестве смотреть в окно, на тот праздник жизни, что охватил замок.

Ожидал ли я чего-то большего?

Черт меня побери, похоже да, иначе бы не чувствовал себя сейчас так разбито и погано, ну да ладно, мне не привыкать сидеть в одиночестве ночами перед окном. Эх, жизнь моя жестянка, а ну ее в болото. Расклеился что-то, надо собраться.

Где-то час я потратил на то, что произвести перепись того барахла, что мне подарили на свадьбу, и всего пять минут на то чтобы подсчитать деньги. Стало еще грустней. Вот жмоты, сожрали пять телят, и под десяток хрюшек, а заплатили как за кошку средней упитанности.

Тяжело вздохнув, я откинулся на спинку кресла, закидывая ноги на стол.

— Ах ты ж мать пере мать! — От неожиданности и испуга, я кувыркнулся через спину назад, растянувшись на полу. В оконном проеме с о стороны улицы, в свете вспышек посылаемого в небо салюта, стояла растрепанная вампиресса. Мой телохранитель. Тина. Стояла, тяжелым взглядом, не человеческих глаз прожигая меня.

Попаданец — 3. Барон Ульрих. Дела домашние

Первый мороз, придавил неделю назад, заставляя людей кутаться в полушубки и срочно утеплять свой гардероб. Кончилось тепло лета, кончилась мокрая разноцветная осень, но еще нет режущей глаз зимней бели, пока пришел лишь мороз. Тихий, вроде бы не кудышний, без ветра и влажности, совершенно не страшный, но меж тем, предвестник и властный господин воевода Мороз, в полном своем облачении из скованной могучим градусом земли, и колющей резью на щеках.

Все застыло, все остановилось и замерло в ожидании полной капитуляции, перед подходом тяжелых снегов и лютых ветров. Пока ждем, пока тишина. Еще хорошо.

Вообще в это время года, хорошо не только в окошко смотреть, попивая терпкую горечь чая и кутаясь в плед, дирижировать чайной ложечкой под времена года господина нашего товарища Вивальди. Не только. Хотя и это занятие весьма поднимает жизненный тонус, особенно с малиновым вареньем. Но, плед, варенье и чай были утром, а сейчас холодный воздух, красные щеки и пар изо рта, клубами причудливо изгибается, растворяясь без следа в серости дневного предзимнего светила.

Топаю себе потихонечку не спеша, выбросив из головы все заботы и неурядицы, глупость чувств и жар страстей. К чертовой матери все это пусть идет, да горит оно все, синим пламенем. Что так? Да вот так как-то, вот так…

Нервишки, сдают в последнее время. Дерганный весь какой-то стал, сам себя не узнаю. Вот живи да радуйся, молод, богат, весь мир перед тобой, весь как на ладони, вот оглянись, вот оно все, возьми и радуйся. Эх…

Что ж делать, раз поступила команда радоваться, значит, будем исполнять. Сегодня сам на сам ушел из замка, что бы насладится тишиной и покоем. Увяз я в последнее время в делах, совсем закопался, то с вампирами по лесам лазаю, то к оборотням в гости хожу, то войной на кого нападу, а то вообще как женюсь, так мало никому не покажется.

А что поделаешь, барон я. Ульрих фон Рингмар, моя милость и мое высочество. Сам начальник и сам дурак, если что винить больше некого, ну да я и не привык по долгу ковыряться в неприятностях, нечего куксится, когда знаешь что делать. Вот вы знаете? Я да, всегда иду на рыбалку, если нужно привести себя в порядок и основательно подумать, решив, одну за другой головоломки, судоку, ребусы и сканворды, которые поставляет нам эта жизнь.

Замерло практически все, торговля по итогу года, сборка урожая, строительство. Все приостановилось, лишь частично продолжали дорабатывать привезенный по теплу материал, заводики и фабрики, ну да думаю, и они с приходом метелей встанут, разогнав всех по домам да по печкам. Хороший был год, жаль я его практически полностью пропустил, участвуя в местном военном конфликте, который собственно сам и инициировал, практически от и до, в ходе чего, конец лета, по мимо золота колосьев, добавил мне россыпь золотую трофеев, а так же радости полные штаны, от приобретенной так неожиданно жены.

Девочка вообще-то ладная и дельная, правда строптивая и своевольная до безобразия. Ну да не мне на что-то другое рассчитывать. Уже на следующий день после свадьбы съехала в отдельные апартаменты, приблизив к себе лишь леди Нимноу, свою старую управляющую делами земель Когдейра.

Ну а мне головной боли добавилось с ее приданным, а именно со вторым баронством, со всеми его людьми, землями, городами, деревушками, коровами и козами. Да, теперь я формально должен именоваться как Ульрих фон Рингмар — Когдейр, так как вместе с невестой под мое крылышко отошли все ее владения. С одной стороны вроде бы хорошо, а с другой, так лучше б я по началу лета в лесу заблудился, только сейчас вернувшись, домой. Благодаря королю, мне теперь следить за двумя баронствами, до тех пор, пока моя жена не родит второго ребенка, который и станет новым главой дома Когдейров.

Пройдя убранную пахоту, замерзшего поля, вышел прямиком через подлесок, к реке, с замиранием в сердце, обозревая скованную ничем не замутненной чистой линзой льда водную гладь. Первый лед он всегда такой, всегда идеально ровной просто с ювелирной точностью ложится на воду. Кристально чистый, с подхода, даже не определимый, словно и нет его, словно не лед это, а стеклом речку накрыли. Это потом уже разность температур, подводные течения, тупо человеческий фактор и снежные заносы, изуродуют его белесыми затягивающимися шрамами, ну а пока, все идеально, все так словно нет никого в округе, не было и не будет, словно застыло время, на лету схватив поток воды, властной рукой. Вот так встанешь на берегу, закроешь глаза и слышишь как зима, заставляет звенеть морозный чистый и такой сладкий, такой девственно вкусный воздух. Хух, хорошо! Не спешу, неделя неделей, а такой лед опасен свой красотой и обманчивостью. Схожу с берега, становясь на краю этой глади скидывая с плеч не хитрый свой скарб и инвентарь. Тут спешить не нужно, можно очень сильно поплатиться. В берег забиваю колышек, на него «удавочкой» петельку, бухточку плетеной веревки сложить аккуратненько, что бы не путалась, а вторым концом вокруг пояса обматываюсь. Дальше проще, моя «пешня», с пикой под долото, в деревянной ручке имеет размах два с копеечкой метра. Используя его, словно канатоходец свой шест, небольшими шажками выхожу к середине реки, примерно представляя, где здесь стремнина и небольшая ямка по дну.

Пискнул «зуммером» Мак, выдавая в обнаружении знакомую фигуру Тины, моей бывшей телохранительницы вампирессы, а теперь даже не знаю кого. Странная она. Впрочем, как и все женщины. Напугала меня до седых волос, прильнув ночью к окну практически в полной боевой трансформации, да не просто ночью, а первой моей брачной ночью. Благо я скучал в тот момент, а если бы суть да дело? Вот что надо было? Чего хотела? Что это за выкрутасы на уровне школьных записочек?

Думаете, она ответила? Да я с тех пор ее только вот так на зуммере со «следилки» Мака и наблюдаю. Хочу подойти, она уходит, хочу добежать, она убегает, я даже на коне за ней гонялся, не догнал. Правильно мне еще мой отец когда-то тысячу лет назад сказал: «сынок, никогда не бегай за уходящей женщиной и за уезжающим трамваем, не то не другое не догонишь, а вот если подождешь, обязательно и трамвай и следующая женщина подойдет». Ну, трамвай еще не разу меня не обманул, а вот с женщинами, дело темное, толи им присказку не донесли, толи меня в списках потеряли, в общем, жду, жду, все что-то никак и мимо кассы.

Я даже к их вампирскому «папеньке» ходил, говорю: «Так мол и так подчиненная твоя чудит, скажи пусть на связь выйдет», а он мне, говорит: «Не хочет она разговаривать», я ему: «Что значит, не хочет? Ты страшный и ужасный „папа“», а он мне: «Твои бабы ты и разбирайся, и вообще уйди не мешай, я тут выздороветь пытаюсь, после того как благодаря тебе мне руки ноги по отрубали».

Ну, где-то он может быть и прав, ну насчет рук и ног точно, а по поводу остального сомнительно. Я вампирам серенады не пел и букеты роз не носил, и скажу больше, петь я теперь категорически отказываюсь, уж очень это чревато последствиями.

Лед опасно заскрипел под ногами, выдав резкий росчерк ветвистых паутин трещинок. Упс. Боязно что-то, остановившись, я решил постоять, что бы сердце успокоилось. Адреналин просто зашкаливал в крови.

Помню как-то в детстве, на зимних каникулах был в деревне, где с каким-то братом по какой-то линии, решили выйти на лед, правда, уже по весне. Хорошо тогда было, солнышко уже припекало, мы забурились удачно, сидим, размахивая руками при вываживании рыбы, как аисты крыльями и вдруг так же. Звук такой глубинный протяжный, «ту-у-у-у-мс-с», трещинки побежали по льду, и словно земля под ногами зашевелилась. Это где то выше с дамбы сброс воды сделали, от чего лед подорвало, испугались, конечно здорово, даже рундуки не стали собирать, от жадности только крупную рыбу за пазуху посовали и бежать, а за нами змеи трещины прямо на глазах лед колется, выпуская наружу водную стихию. Где-то по воспоминаниям метров под триста неслись как угорелые, добегаем уже до кромки, а льда нет. Все, сорвало нас, несет течением, где-то метров пять может семь до берега чистой воды. Мы как были, так и стали рты раскрыв, вот так не повезло, так не повезло. И вдруг прямо как черт из табакерки, дед какой-то древний к нам по льду на велосипеде подъезжает. Как? От куда? Кто он вообще такой? Мы понятия не имели, видимо где-то выше нас сидел, рыбачил. «Ну чаво, сынки, спужались?» Ну, мы естественно как китайские болванчики дружно головами закивали. «Не трусь, сынки!» Он со своим велосипедом выглядел как бравый офицер на танке. «Счас научит вас дед как надо!». Мы с отвалившимися челюстями стояли и смотрели, как дед отъехал метров десять, а потом лихо, крутя педали и набирая обороты, с диким криком устремился, выпучив глаза к берегу. Секунда, другая, а потом такой мощнейший «Бултых!» Дед ушел под воду. Вот, не поверите, сколько лет прошло, а я до сих пор вспоминаю и у меня слов нет. Я тупо не знаю, зачем он это учудил. Ну вот, не знаю и все. Стоим с братаном и смотрим, как круги на воде расходятся, а вокруг тишина. Говорить просто нечего было. Я на него смотрю он на меня, а потом оба на воду, потом наоборот, он на меня я на него и опять оба на воду. Тишина и тут у берега всплывает это чудо. «Ох ты ж мать пере мать! Ну, ты ж ек магарек! Парни, вы тут?» Ну, естественно мы лишь кивнули, на большее тупо не решаясь. «Вы мне ласопед достать не поможете? А то что-то утоп, поганец, не сдюжил я при заходе, из рук ушел». Льды идут, день клонится, а мы подняться не можем, гогочем как кони, не в силах разогнутся, ну и случай, ну и смеху было. Правда, все же потом пришлось так же прыгать, а потом под десять километров до деревни перебежками скакать, что б не замерзнуть, уж очень нас далеко унесло из-за этого каскадера.

От воспоминаний, сердце успокоилось, а по лицу расползлась улыбка. Вот так то лучше! Не трусь сынки! Еще немного постояв, решил «дуркануть» и на свой страх и риск еще пройти немного вперед, а вдруг это просто точка такая слабая, а дальше ледок покрепче будет?

— Ты что творишь?! — Из камыша выскочила всклокоченная вампиресса, да им сейчас раздолье, тучи полностью закрывают небосвод. — Жить надоело? А ну быстро поворачивай к берегу!

— Уйди старуха, я в печали! — Ну а что я ей еще скажу? То убегает, то в мамочку начинает играть.

— Ульрих, не дури! — Она подошла к кромке, пробуя ногой на прочность лед, да уж ей тоже стоит опасаться, вопреки всем досужим вымыслам, вампиры вполне себе живые тварюшки.

— Убегать, прятаться и отказываться, со мной разговаривать будешь? — Смекнул я, что это неплохой вариант для шантажа.

— Ну-ка прекрати несносный мальчишка! — Она притопнула ножкой. — Быстро иди назад!

— Это я тут главный! — Гадливо хихикая сделал еще пару шажков вглубь. — Покорись мне женщина!

— Я тебе сердце зубами вырву, если ты сейчас же назад не повернешь! — Ух, злюка какая, не то что бы я боялся, но не ссорится же по мелочам с другом, особенно если друг…эм…вампир.

Что-либо сказать, в ответ я не успел, так как лед под ногами ушел, а следом за ним и я по пояс в открывшийся водный зев. Ух! Вот тут то и сработала пешня, не давая мне с головой уйти под воду, стопоря меня на уровни груди. Шок от мгновенно нахлынувшей ледяной воды, на мгновение даже сковал дыхание.

— Стой! — С трудом выкрикнул я, видя, что Тина с места рванула в мою сторону. — Оба уйдем под воду, стой там! За веревку тащи!

Она сориентировалась не сразу, но похоже суть уловила, так как остановилась, на пол пути осматриваясь и хватаясь руками за тянущийся за мной канат, но увы зашла слишком далеко, лед под ней так же вскрыл провал, вздыбив льды. Ей повезло, при падении она машинально расставила руки, не давая тем самым, телу окунутся с головой.

— Не бейся, хуже будет! Я сейчас! — Не гнущимися пальцами стал изо всех сил вытягивать себя с полыньи, не спеша вставать, на животе по канату преодолевая метры. Вставать нельзя, лед опять проломится, сейчас он держится за счет площади распределенного горизонтально веса, тела, стоит только опять сконцентрировать вес, на малой точке ступней как ты опять уйдешь под воду. Похоже, Тине было проще бороться с холодом, так как она, не дожидаясь меня, совершенно спокойно трансформировала кисти рук в страшные когтистые лапы, которыми и стала себя вытягивать из полыньи, банально вгоняя свои когти в лед.

— Прибью! — Шипела она, сверкая глазами и рывками на животе направляясь в мою сторону.

Ее когти сомкнулись у меня на загривке пробивая одежду и царапая кожу под ней, дергаться смысла не было, так как пальцев на руках я уже почти не чувствовал от холода, а потому не мог сам подтягивать себя по веревке к берегу. Благо лед выдержал, уже на берегу тяжело дыша с трудом, поднялся на ноги, пошатываясь. Вампиресса подхватила меня на руки.

— Отставить командира уносить с поля боя! — Все еще «хекая» попытался взбрыкнуть я.

— Тебе нужно в замок, заболеешь. — Она прижимала меня словно котенка у груди.

— Рядовой Тина! — Приглушенно из грудей начал я свой монолог. — Установить меня вертикально! Натаскать дров, отставить меня нести в замок.

— Сердце выгрызу! — Попыталась она опять начать свою песню.

— Ну ладно, ладно, не горячись. Там у берега рюкзак я оставил, в нем сухая одежда и провиант с горячительным, нужно растереться и одеть сухое. Потом уже за дела сердечные поговорим. — С трудом удалось разжать ее объятья, вновь касаясь земли ногами. — Дров насобирай, костер запалить погреться.

Дальше суетились в тишине, лишь с интересом поглядывая друг на друга. Она довольно быстро натаскала довольно таки внушительный запас дров, пока обустраивал небольшую полянку, доставая из рюкзака, вещи, покрывало, и не хитрую еду. Страшного по моему мнению ничего не произойдет, если во время переодеться, то такой ледяной душ лишь на пользу пойдет организму. Этакая встрясочка для нервных окончаний, чтоб лучше и красочней дальше в жизни все краски мира передавали. Это как с экрана монитора пыль вытереть и удивится, как же он оказывается на самом деле красиво показывает! Без ложной скромности и политесов бегали, обустраивая лагерь голышом, сбросив мокрое, лишь уже, когда я разжег костер, стали делить все, что есть сухое. Мне то само собой комплект белья нашелся, а вот Тине досталось лишь два покрывала, одно шерстяное, и одно тряпичное, его я обычно вместо скатерти использую.

Молча, она взяла фляжку со спиртом, растирая меня от ушей до пяток, заставляя кожу гореть огнем. Нужное дело, я бы и ее на всякий случай растер, но постеснялся под ее ехидным взглядом прикасаться голых плеч и чего там у нее еще есть. Она и сама прекрасно справилась, всячески вгоняя меня в краску. Вампиры, а ничего человеческого им не чуждо. Сами ведь в прошлом люди, трансмутация вызванная вирусом, хорошо поработала над их организмом, впрочем, насколько я понял и до сих пор работает, так как процесс изменения, идет у них не то что годами, а десятилетиями. Они конечно по холодней нас смертных будут, но не ящерицы какие хладнокровные, так без градусника, думаю на вскидку, нормой вместо, тридцать шесть и шесть, будет градусов под тридцать, с копеечкой.

— И что это было? — Она, придерживая покрывало, устанавливала у костра рогатки под котелок.

— Вода и лед, детка, вода и лед. — Клинт Иствуд бы позавидовал моей поднятой брови. Эх какой типаж, какая фраза пропала, под лучами ее злых налитых кровью трансформировавшихся глаз. — Спокойно! Это случайность, шел на рыбалку! Лед тонкий, не ожидал!

Быстро она что-то распаляется, раньше мне больше нравилась, когда молчаливо стояла в тени. Нет, она конечно девочка ладная, стройная и красивая, но как бы это сказать по мягче? Монстр мать ее за ногу!

— А у тебя что было? — Я подошел к ней, аккуратно сгружая в котелок с дымящейся водой пару пучков травяного сборного чая. — Не хочешь сказать?

— Вот скажи вы все мужики такие идиоты или просто прикидываетесь? — Тяжело вздохнула она, подхватывая соскальзывающее с плеч покрывало.

— Эм, а, ну, это я бы…кхм…что? — Вот так вот я мастерски выкрутился из скользкой ситуации.

— Влюбилась как девчонка. — Она сидела у костра, обхватив колени и накрывшись с головой покрывалом. Голос тихий, куколка, чудо просто, а не вампиренок.

— В куда? — Да-а. Это я мастерски решил, хлопая глазами поддержать ее. Я вообще славюсь своим красноречием.

— В туда! — Передразнила она, невольно рассмеявшись. — В тебя конечно, в тебя дурня!

— Ага. — Кивнул я, присаживаясь рядышком и так же направляя взгляд в костер. — Понятненько. А в окно чего заглядывала?

— Убить тебя хотела с этой твоей баронессой. — Она подбросила веточек в костер.

— Ну-у-у… — Задумчиво протянул я. — Это ты конечно погорячилась.

— Да видела я твою первую брачную ночь. — Рассмеялась она. — Видок у тебя был тот еще!

— На себя бы посмотрела! — Поддержал я ее смехом.

— Я страшная? — Вот блин, ведь же знал про эту их любимую женскую уловку! Сейчас начнутся обиды.

— Да нет, что ты! Вампиры они обычно белые такие и пушистые. — Ну не знаю я как в таких случаях по-другому выкручиваться. — Конечно, жутко, когда среди ночи такая «кракозябра» к тебе в окно заглядывает!

— Сам дурак. — Ее кулачок солидненько так тюкнул меня в плечо, заставив, пошатнутся. — Ну и что ты теперь мне скажешь? Прогонишь? Или предложишь полюбовницей своей стать?

— Не говори ерунды. — Я зачерпнул кружкой ароматный чай. — Тебе девочка, сколько годков стукнуло?

Девочка недобро сощурила глаза, стиснув кулаки, от чего я поспешил продолжить.

— Уж всяко не десять, не пятнадцать и уже наверняка не двадцать лет. — Пил маленькими глоточками, что бы не обжечься. — А вот мне сударыня десять лет отроду. Даже если у нас взаимность, как ты себе это представляешь, все наши отношения?

— Вот только не надо мне этой ерунды. — Она взмахнула рукой. — Все и так видят, что ты не просто ребенок, а «се`ньер». Я сразу все поняла, увидев, как с тобой эльфы, на короткой ноге общаются.

«Се`ньер»? Как-то не хотелось выдавать свое невежество, не знанием подобного слова, потому срочно запустил поисковик Мака, по скачанной библиотеке защитника. С ужасом, бегло пролистывая первые страницы информации. Матерь божья, да это просто жуть!

Оказывается мой случай не уникален, я не единственный переселенец в чужое тело. Подобные прецеденты не единичны в истории. Не раз и не два технологически эльфы проводили подобное переселение душ, помещая уже сформировавшуюся личность человека в пустой сосуд чьего-то тела. Тысячу нюансов и заковырок, но одно остается фактом. Я идиот. Даже не удосужился за эти без малого два года прозондировать почву на эту тему!

— Что замолчал? — Из-под покрывала Тина с любопытством разглядывала меня. — Думал для окружающих это большой секрет?

— Ты вот это поменьше тут языком то болтай! — Я опасливо огляделся по сторонам, не забывая, сверятся со сканером Мака. — И вообще глупости все это, не правда и досужие вымыслы.

— Ага. — Расплылась она в улыбке. — Вымыслы. Ну да, ну да, девятилетний пацан возвращается из мясорубки войны, меняя радикально свой характер, берясь за ум, проводя экономические реформы, собирая армию, а попутно выгрызая шаг за шагом ступень за ступенью горизонты власти. Обычно именно так девятилетние мальчики и живут.

Мда. Конспиратор из меня еще тот оказывается. Насупившись, попытался сделать вид, что я не я и морда не моя.

— Так прекращаем вот это вот… — Я помахал в воздухе рукой. — Несешь ерунду всякую!

— Ага. — Она откровенно потешалась надо мной. — Так может на поверку, ты еще древней меня будешь?

— Ладно, ладно прекращай! — Похоже, я покраснел. — Мы вообще о возвышенном говорим, о любви, вот!

— Ах, ну да! — Всплеснула она руками. — И как я бестолковая могла забыть?!

— Да что ты за язва то такая? — Я встал, делая вид что, что-то ищу в мешке, на самом деле пытаясь просто собраться с мыслями. Интересно это она одна сложила двоечки, получив четверочку в сумме, или все вокруг ходят да помалкивают? По идее, круглых дураков в моем окружении нет, а вот сэр Дако даже в курсе моих заигрываний с защитником с эльфийской стороны. Наверняка он тоже об этом думал, только вот почему на разговор не пошел? Ну да бог с ним, все равно правды не открою, они думают, что в барона вселилась чья-то душа, но это не так, не в барона, все гораздо сложней.

— Ну, так что, берешь в полюбовницы господин барон бедную девушку? — Ох, и тоски напустила в голос, хоть прям сейчас, садись рядом и плач.

— Не спеши, вы молодежь что-то по привыкали, не здравствуйте ни до свидания, как кролики, встретились и сразу в постель. — Я стал не спешно развешивать возле костра промокшие вещи.

— М-да. — Покивала она головой своим мыслям. — Значит и в правду старый ты внутри, ворчишь не хуже деда на завалинке.

* * *

В наш импровизированный лагерь, стала после обеда подтягиваться замковая детвора, так как каждый в округе знал, где меня искать, если я не в своем кабинете. Вещи к тому времени, уже высохли, так что мы, соблюдая все правила приличия, просто устроили пикничок, на фоне реки. С чем нам помогали постепенно подтягивающиеся ребята, несущие с собой не хитрую снедь. Вообще конечно, пикничок не ахти какой, морозно, серо и уныло, но почему-то все равно как-то радостно на душе. Толи от весело пляшущих язычков костра, толи от шума и гама детворы, или же просто в связи с тем, что голова не забита в этот момент заботами и роем мыслей. Просто сижу, просто слушаю и смотрю по сторонам.

Тина молчаливой тенью отдалилась за спину, вновь входя в роль молчаливого телохранителя. О ее принадлежности к роду вампиров, здесь не знали, а вот как одного из разведчиков легиона, ходившего в поход со мной, исполняя роль охраны, многие уже наслышаны. Для замковых девчат она была героиня, этакое живое воплощение Жанны Д`Арк. Она и смотрелась соответственно. Полевая «афганка» с эмблемой легиона, придавала ей суровости и строгости во всем ее молчаливом образе.

Что с ней делать и что ей сказать я не знал. Обманывать, играя в чувства, не хотелось, а взаимности нет. Секс он конечно секс, но может же и вправду сердце зубами вырвать, мало ли что у нее на уме. Вообще странно это, как-то просто и без затей, не привык я к такому, или может быть просто, как в том анекдоте дожился до той стадии, когда уже не боишься отказа женщин, а опасаешься, что они согласятся?

Да уж, дело это тонкое в не зависимости от того, как я в дальнейшем себя поведу. Так уж получилось от природы, что толстая шкура одиночества, стала моей второй натурой и пускать кого-то в свою жизнь без оглядки, не в моих правилах.

Чай, костерок, детские шалости, так и дотянули до вечера неспешно, сворачивая лагерь и разбредаясь, разбившись по группкам. Ребятня, убежала, вперед спеша на ужин, а я с Тиной немного отстал, так как тащил рюкзак и особенно не спешил погружаться в свои дела, оттягивая возвращение.

Человеческий крик, полный страха и отчаяния, услышали только мы. Где-то выше и левее из темнеющейся чащи небольшой уже голой рощицы. Там за рощей по идее проходит главная дорога, ведущая от Касприва до Лисьего замка, а уже от него до учебного корпуса легиона.

Жуткий крик шел не с дороги, а именно из рощи, говорить, о чем-либо с Тиной согласовывая действия, не пришлось, она тут же растворилась в вечернем сумраке, уходя вперед, мне же осталось только скинуть рюкзак, и налегке стараясь не шуметь последовать за ней. Крик переходил, срываясь на рыдания, пробежав чуть вперед, примерно прикинул оставшееся расстояние, похоже кричавший бежал, и бежал к нам на встречу. Уже сейчас мне был слышен треск ломающихся кустов, несчастный кто бы он не был, бежал, не выбирая дороги гонимый ужасом.

На небольшую чистую полянку, в неверном свете и без того мрачного времени года, где я остановился, выскочил какой-то взлохмаченный мужик в изодранном полушубке, спотыкаясь и падая, со всех ног несущийся в мою сторону.

— Стой! — Я встал на его пути, пытаясь поймать взгляд его обезумевших глаз.

— Белая! Она идет за мной! — Он бухнулся передо мной на колени, заливаясь слезами. — Это она, она идет!

Кто такая Белая и куда она идет, спрашивать смысла не было, так как я и сам уже увидел, нечто приближающееся меж деревьев, странно мигающее, словно картинка на экране, скачками исчезая и появляясь все ближе и ближе к нам.

— Не-е-ет! — Завыл мужик, на коленях пытаясь заползти за меня. — Я не в чем не виноват!

Белесый морок, приобрел отчетливый образ женщины, чей лик ужасом сковал мое сердце, так как это был зловещий оскал даже не мертвеца, а скелета, с сочащейся тьмой из пустых глазниц, словно туш в стакане с чистой водой, оседающей причудливым узором.

Изорванное белесое, словно в черно-белом кино платье, лохмотьями тумана развевалось на несуществующем ветру, а лик смерти окаймляли длинные прямые черные волосы ниже пояса, грязными лоскутами, словно тяжелые плети, свисали безвольно вниз.

— Твою мать! — Я невольно подался, назад спотыкаясь о скулящего мужика под моими ногами. До покойницы оставалось метров двадцать, я растянулся на земле падая, а в моей голове, тихо так и зловеще пульсировал в ритм с моим перепуганным сердцем тонкий девичий голосок, доносившийся, словно из глубины колодца: «За что? За что? За что?».

Мак абсолютно не реагировал на угрозу, не фиксируя чьего либо приближения к моей персоне, кроме меня, скулящего мужика и «трансморфа» вампира в полной боевой форме оскалившейся жуткими клыками, никого на поляне не было! Но меж тем женщина с лицом смерти, мигающим потусторонним светом продолжала, неспешно приближаться к нам, вытянув в нашу сторону, сухие обтянутые пергаментной кожей руки с длинными обломанными ногтями.

Кулаки Эббуза, вихрем туго скрученных узлов воздуха разорвали на мгновение в дым жуткую фигуру призрачной женщины, лишь не на долго прервав ее неспешное преследование.

— Огонь! — С трудом выдавила из себя Тина, повернув ко мне свою вытянувшуюся жуткую морду с горящими глазами. — Призраки не любят огня!

Призраки? Какого черта? Какие призраки? Но все вопросы потом, кивнув вампиру, я тут же активировал с помощью Мака аж два огненных кольца Прая, ревущих огненных столба дикого пламени, просто физически ощущая, как моя энергия утекает в поддержании этой бушующей стихии. Да уж затратный энегро контур, как и вся линейка огненных заклинаний, благо я с ходу переключил все затраты на ресурсы и насосы компьютера. Мужик у моих ног замолчал видимо от страха уходя в беспамятство обморока, в то время как тонкий голосок, все продолжал и продолжал свой заунывный речитатив в моей голове: «За что? За что? За что?». Вновь и вновь спрашивала девушка плаксиво и с отчаяньем, не находя ответа.

Пламя ярко осветило всю рощу и разгоняя сумрак. Мигающий контур женщины призрака изорванными клубами белого тумана уплывал в глубь деревьев, отпрянув от огня. Я вдруг осознал, что я жутко взмок, и у меня постыдно дрожат колени, во рту пересохло. Ну, уж нет, так просто вы мадмуазель от меня не уйдете с пустыми руками! А как же презент? Пытаясь совладать с накатившим страхом путем разжигания в себе злости, не долго думая, зачерпнул в каждую из рук по горсти земли вперемешку с опавшей листвой. Это было новое для меня плетение, которое я освоил с подачи шаманов орков, что в том году вместе с пиктами напали на мой город. Шары гудящего, словно рассерженные шмели, свитого в энерго каркас пламени. Только вот в отличие от самоучек шаманов, я изучил эту тематику по трудам мастера Прая, где он делал выкладку по которой, подобные огнешары, выходили детской забавой в сравнении с шаром, в который можно поместить, любой кусок материи, землю либо же тупо камень, тем самым, начиняя сердцевину расплавленным куском лавы. Земля, конечно, прогорала со временем, превращаясь в пыль, но и этот малый отрезок времени, давал усиление, как температуры, так и уровня поражения. Два огненных шара с пульсирующей пунцово красным, начинкой сорвались с моих рук, направляясь вдогонку за ускользающим призрачным туманом. Думаете на этом все? Ха! Да я десятка два выпустил этих огненных болидов осветивших округу занимающимся пожаром. Один за другим, черпал землю, окутывая ее структурой огненного шара и отправляя в след уже давно исчезнувшего призрака.

— Ульрих хватит. — Рядом стояла Тина уже сменившая свою боевую трансформацию на более приятную внешность. — Там вон люди какие-то бегут, как бы не зацепил ненароком.

Вампиресса отошла мне за спину, я деактивировал плетения Прая, гася жаркое пламя колец, от чего поляна тут же погрузилась в полутьму. Как-то сразу вновь стало страшно, подняв с земли какой-то сук на его конце, быстро активировал маленькую эльфийскую руну света, яркой звездочкой чистого беловато-голубого цвета, тут же осветившую поляну с двумя дымящимися круглыми проплешинами и лежащим навзничь мужичком жертвой, возле которого мы и стали дожидаться продиравшуюся толпу людей сквозь густой кустарник.

— Стойте, где стоите! — Крикнул я, поднимая руку с раскрытой ладонью. — Кто такие и что вы делаете на моей земле?

Из подлеска вывалили на поляну запыхавшейся толпой с два десятка чумазых сбитых, мужичков простоватого вида, сжимавших в руках кто лопаты, кто кирки, а кто по-простому увесистые дубины. Уж не разбойнички ли завелись у меня под боком? Уж очень их вид наводил на мысли о частых переходах и не одном километре, пройденном дорог.

— Не извольте сердчать господин маг! — Мужики, что-то бурча под нос, выпихали из своих рядов самого старого, но еще крепкого бородача. — Без умыслу, какого непотребного, стало быть тутова. Артель мы перехожая, строители, шли к господину барону фон Рингмару, да вот напасть, лютая в дороге пристала, народец губит. Вон и Арма, он тотовый что под ногами, который у вас который, погибель страшную от Белой Смерти принял.

Мужики, не сговариваясь по стягивали с голов, нахлобученные шапки из шкур больше похожие на капюшоны, вроде как отдавая последние почести погибшему товарищу.

— Жив ваш Арма. — Произнес я, слегка потыкав ногой бок находящегося в бессознательном состоянии мужчины. — Без памяти просто от страха, а Белая ваша не успела, отогнал я ее.

— Ох и радость то какая! — Затараторил старик, тут же начиная вместе со всей толпой отвешивать один за другим поклоны. — Арма хоть и дурноватый дядька, но каменщик рукатый, у нас, поди, последний «обтес» остался, нам без него хороших заказов не видать бы было. Вот вам спасибо так спасибо господин маг! Прям выручили нас словами не сказать как!

Он замолчал, теребя свою шапку в руках и поглядывая то в сторону своих, то на меня, как-то нерешительно переминаясь с ноги на ногу. Видимо опасался народ подходить ко мне, что бы забрать своего так нужного им камнетеса.

— Давай, давай мужички забирайте болезного, нечего ему тут на земле валятся. — Произнес я отходя от жертвы и давая им возможность без опаски подойти к своему. — Молодцы что пришли, а то я не знал, что с ним делать.

Косматики, бубоня и опасливо поглядывая в мою сторону, обступили Арму, подхватывая его на руки и вновь на пролом, через кусты, удаляясь, куда то в темноту, видимо к дороге, где стоял их обоз. Уже через пару минут, на поляне никого не осталось кроме меня Тины и старичка все еще неуверенно мнущегося рядышком.

— А ты чего к своим не побежал? — Я жестом показал Тине что б она возвращалась за сброшенным рюкзаком. — Не боишся что опять Белая прийдет?

— Не господин маг. — Мужик наконец-то опять нахлобучил свою измученную шапку на голову. — Она два раза за ночь не приходит. Раз уж в эту ночь ушла, то три, а мож четыре ночи поспим спокойно, стало быть.

— И давно эта страхолюдина за вами ходит? — Я стал обходить кругом поляну, пытаясь рассмотреть хоть какие-то следы на земле. Тут и гадать нечего, за ними призрак идет, уж очень хорошо они его знают, да и я бы давно узнал о таком непотребстве у себя под носом, была бы нежить местной.

— Да уже зим шесть, мож семь как. — Мужичек опасливо приблизился на пару шагов ко мне. — Страшно сказать, сколько народу извела лютая. От того и нет у нас уже давно работы постоянной, сюда в надежде перезимовать пришли. Люд разный, бает, что барон тутошний, строить любит, даже по зиме не сидит сиднем, рук пустых без дела не любит, да и монетой не жаден. Кто честь по чести работает, всегда будет накормлен.

— Воистину слухами земля полнится. — Прошептал я себе под нос, так ничего и не находя на земле. — В Лисий Хвост по дороге где-то за половинку от часа дойдете, там правда уже не пустят, а вот завтра по утру барон вас примет.

— А вы ваша милость, знакомы с ним? — Мужик с надеждой заглядывал мне в лицо. — Правду люд говорит, привечает он мастеровых?

— Ну. — Я смерил его с головы до ног, взглядом вскинув бровь. — Коли и вправду мастера, да не лежебоки то работу, завсегда найду вам.

— Найду-у-у… — Протянул он, вновь скидывая шапку. — Так вы, стало быть, ваше благородие и есть барон фон Рингмар? Мы к вам получается, идем?

— Да, я и есть тот самый Ульрих фон Рингмар к которому вы шли. — Покивал я его словам.

— Вы уж поймите ваша милость, не сами мы привели напасть эту в ваши земли, она сама за нами увязалась! — Он упал передо мной на колени. — Вы уж сжальтесь, уже снега не сегодня-завтра пойдут, не гоните нас горемык! Мы уже никак никуда не успеем, если прочь велите идти!

— Успокойся и встань. — Я кивнул появившейся с нашим рюкзаком Тине. — Гнать не буду, коль и вправду руки не из задницы растут, а даже если и оттудова, то даже таким работа всегда найдется. Вас вообще, сколько в артели?

— Да пять десятков осталось, в добрые времена лучшей артели во всем королевстве не сыскать было, у самого короля во дворце строили и облагораживали покои, да вот гадость нам эта дорогу перешла. С тех пор и народ разбегается и заказов толковых все меньше да меньше. — Он поднялся с земли.

— А главный кто? Он в обозе остался? — Я растер замерзающие руки.

— Лер Фава голова у нас, он мастер от бога! — Глаза его сверкнули действительно уважением. — Он и мрамор умеет резать, и балки там всякие распорки, да фундаментную часть посчитать может! С нами не пошел, так то из-за сына своего, Белая пожрала младшего, с тех пор и лежит, не поднимаясь, а отец в заботах всегда у его постели!

— Знаешь что, веди-ка меня к главе своему. — И уже обращаясь к Тине. — А ты в замок сходи, капитана предупреди, чтоб не волновался, да Уголька моего снарядил, часа через два к лагерю, а то потом в ночи не хочется ножками топать.

При посторонних ничего не сказала, но по взгляду понял «не одобрямс» госпожа телохранитель мое решение, впрочем все же выполнила растворившись в темноте. А мы же с мужичком направили свой путь через рощу к дороге где остановился основной обоз строителей.

— Тебя то самого как зовут? — Я пропустил его вперед, пристраиваясь следом и поднимая повыше свой импровизированный посох освещающий нам путь.

— Армус ваше благородие, я столяр с измальства по дереву режу, дерево чую и не последний мастер во всем королевстве! — Бросил он, не оборачиваясь. — Я и картину могу собрать из дерева, и узоры какие затейливые вывести на наличники али еще куда.

— Давно в артели? — Идти по густо заросшему кустарником леску было неудобно.

— А то! — Хмыкнул он. — Родился в артели. Мой отец еще служил тогда семье Рах. Артель то одна из старейших, тут многие так, мы считай все одна семья, со стороны почти и не берем никого.

Другого наверно и ожидать не следовало, уж очень здесь все дико. Сплошные гильдии, никаких тебе училищ или техникумов, от отца к сыну, из поколения в поколение. Если ты родился горшечником, то сапожником тебе уже никогда не стать. За деньги и по знакомству могли взять чьего-то отпрыска на обучение в мастеровые. А артели так вообще не что иное, как одна большая кочующая семья, этакий аналог гильдии ремесленников. Идут от города в город, то там беря заказ то в другом месте, иногда если стройка затянута оседая на пару лет, потом по окончанию вновь снимаясь и отправляясь в путь. В такой артели, как правило, всегда был кто-то один из мелкого дворянства, что б на уровне можно было принимать хорошие заказы на замки или башни аристократии. Вот и в этой артели непосредственно главой являлся некий Фава Рах, получивший хоть и наследный, но не к чему не обязывающий титул лера, не дающий ему ничего, кроме вежливой приставки. Хотя, судя по замечаниям Армуса, он здесь у них был чем-то вроде инженера на предприятии, ведя все строительные расчеты, беря на себя не только управление, но и риски по возведению и монтажу конструкций.

Миновав, наконец, рощу, спустились по пологому голому холму выходя к дороге, стараниями местных правонарушителей отсыпанную битым камнем и кирпичом, из-за чего к этому времени не превратившуюся в сплошной поток грязной «муляки» раскисшей под осенними дождями. Пройдя еще немного вперед, увидели походные костры и толпившийся народ, занятый обустройством, среди составленных вместе тентованых телег.

Нас, похоже, ждали, народ расступался, учтиво кланяясь мне и о чем-то тихо перешептываясь. Видимо пришедшие наперед, уже успели обрисовать случившееся в роще, а отсутствие бойкого Армуса, видимо подсказало им о возможном скором прибытии гостя. Прошли пару повозок, выходя к большому главному костру лагеря, у которого уже на поваленном бревнышке, восседало с десяток степенных седоволосых и длиннобородых мужичков, видимо старшие, либо же наиболее уважаемые мастера. Что меня удивило, так это наличие детворы и хорошего контингента женщин. Хотя чего я удивляюсь? Каменотес же не камнями питается или же столяр древесиной, кто-то должен и поесть приготовить, и обстирать, да и что другое, без чего жизнь не мила на белом свете, куда ж без них то барышень?

Армус быстро подбежал к одному из мужчин, на удивление гладко выбритому подтянутому брюнету, с умным острым взглядом и сединой на висках, второпях что-то спешно ему, нашептывая на ухо. Ну да понятно, мою персону необходимо представить местному хозяину, я же спокойно стоял в сторонке, погасив руну света и бросив подобранный сук в общий костер.

— Рад приветствовать в нашем скромном лагере многоуважаемого господина барона фон Рингмар! — Хорошо поставленным громким голосом провозгласил брюнет, следом поднимаясь и отвешивая мне поклон. — Мы так долго шли к вам, ища приют и спасение, и вы действительно спасли одного из наших мастеров от неминуемой гибели, за что примите нашу искреннюю благодарность.

Лагерь загомонил, все кто сидел по вскакивали со своих мест, отвешивая мне поклоны. М-да, для этого табора я сейчас отец кормилец, лишь моя воля способна решить их ближайшую судьбу, то, как они проведут эту зиму.

— Не стоит благодарности. — Вежливо кивнул я, садясь напротив говорившего брюнета. — Вы я так понимаю и есть уважаемый лер Фава Рах?

Он кивнул, присаживаясь рядом, а по его жесту нам уже накрывали небольшой деревянный столик, сервируя его глиняной посудой со всевозможными блюдами и напитками, от щедрот их рациона.

— Не буду лукавить, надеялся, что наша встреча произойдет поздней и не при таких обстоятельствах. — Он налил себе немного вина, слегка пригубив его. — Но должен сказать, что рад тому, что эта встреча спасла одну из жизней моих людей. Хочу еще раз поблагодарить и нижайше прошу вас позволить моей артели отработать на вас хотя бы до весны, так как в зиму уже другого нам не найти, да и переход будет тяжелым в морозы и снега.

— Позволяю. — Я кивнул, даже толком не дослушав его до конца. — Рабочих рук мне всегда не хватает, а вот работы всегда полно и конца и края ей не видно.

По звуку было ощущение, что весь лагерь словно одно живое существо с облегчением выдохнул. Кто-то заулыбался, слышен был смех, народ с облегчением расслабился, все же в глубине души, не веря в то, что я приму их, после того как стал свидетелем злого рока преследующего их по пятам.

— Об оплате не со мной! — Перебил я Раха собирающегося видимо продолжить деловой тон общения. — Завтра придете в замок испросите эсквайра Энтеми, с ним и решите все по деньгам, да и получите перечень того, что, где и как нужно будет делать.

Он уныло кивнул, видимо представив себе, что теперь, когда я знаю о безвыходности их ситуации, им на вряд ли стоит рассчитывать на хорошую оплату.

— Не грусти. — Я улыбнулся, стараясь говорить громко, что бы остальные мастера тоже слышали. — Не все так плохо как ты думаешь.

— Неужели. — Он вскинул бровь, с недоверием смотря на меня.

— Дело в том, что у меня уже работает четыре артели и клан гномов. — Я услышал очередной дружный вздох на этот раз удивления, еще бы, по местным реалиям это небывалый объем. — И сам понимаешь, больше чем их мастерам я тебе не дам, договоры уже есть, оплата идет, сам посмотришь расценки, если где-то, что-то не устраивает, обижайся только на своих собратов строителей, они за эту цену подрядились. Я не торгуюсь, плачу ваше вам, но и лишний медный грошик сверх установленного, сложно будет из меня вытянуть.

— Это справедливо. — Фава, согласно кивнул. — Не думаю что остальные артели, попросили меньше, чем бы мне хотелось. Но как я понимаю, зима есть зима, и хочешь не хочешь, работы на всех не хватит?

— Хватит, поверь, до метелей, точно, потом отделка внутри замка, внутри корпуса легионеров, по хорошему льду станут лес гнать на упряжах. — Я говорил, не забывая уплетать вкусно зажаренную птицу. — Камня полно в заготовках, есть крупные плиты которые еще колоть и подгонять в размер. Сам лес нужно будет распускать, сушить, да и в городе есть, где руки приложить.

— Мне радостно слушать вас господин барон. — Он отвесил поклон. — Мое сердце радуется от ваших слов, вы дарите нам надежду, что эта жизнь вновь может быть сытной и радостной.

— Эта? — Я задумчиво потягивал приятный горячий травяной чай. — Может быть, а может, нет. Я ведь еще не знаю главного. Вот поглядел я тут ненароком на вашу беду и даже не знаю, сколько вы еще поживете, и не попросят ли местные по весне все же гнать вас с земли? Эта Белая, она только ваших убивает или все что в округе живое?

В лагере наступила полная тишина, в которой не было слышно не единого голоса, лишь треск костра, возня лошадей и то, как я мелкими глоточками отпиваю чай.

— Ну. — Я поставил кружку на стол, отламывая себе еще кусок мясного пирога с травами. — Можете не говорить, я уже понял, что тварь убивает все живое, что пробегает рядом с вами. Вы мне другое скажите, как так получилось, что вы до сих пор живы? Похоже, вы знаете способ, как с ней обходится? Или я не прав?

* * *

Я был прав. Жизнь, а вернее смерть родных и близких научила их быть осмотрительными и наблюдательными, подмечая различные мелочи и нюансы. Во-первых, Белая Смерть не трогала детей и женщин. Отчего, почему неизвестно. Во-вторых, призрак никогда не нападал на группу людей, всегда его жертвами были одиночки. Люди по той или иной причине вынужденные отойти по своим делам. Сами же нападения чередовались перерывом в три четыре ночи. В общем, худо бедно приспособились спать в обнимку с соседом и даже до ветру ходить толпой.

Началось все шесть лет назад, когда сын лера Фавы Рах, молодой лер Немнод, вернулся с первого своего заказа. С реставрации старинной усыпальницы, графской семьи де Фарго, это довольно далеко на юг, соседи с графством Крип, откуда родом баронесса фон Каус.

Немнод Рах взял свой первый самостоятельный заказ без опеки отца, в принципе как считали в артели не очень и сложный. Просто наружная отделка, за исключением восточной стены, где разошлась по кладке старая стена, открывая темный зев внутрь подземного чертога с упокоенными. Лучшие инженеры и строители королевства, гномы, приглашенные за немалые деньги, никто не мог справиться с этой напастью. Восстановленная стена, через какой-то промежуток времени вновь расходилась в кладке, чуть ли не на глазах у окружающих. О старом графском склепе уже легенды ходили и анекдоты по всему королевству, мол это покойники свежего воздуха просят. Дошло, от мирского до крайностей, де Фарго вызывали к себе представителей и служителей от различных культов, не остались в долгу местное жречество. Поговаривали даже, что дед нынешнего графа вызывал даже некроманта, что бы обуздать непотребства покойных, но, увы и ах, трещина как зияла тьмой, так и поныне бы так и стояла.

Да, это было чудо, никто даже и подумать не мог, но именно молодой Рах выполнил заказ, так как надо, утерев нос сотне артелей в этом мире! Это была гордость семьи и ее поражение, ровно через четыре дня, впервые строители узнали, что такое Белая Смерть. Призрак в ночь унес свою первую жертву.

Понятно, что сразу то никто и не понял, что случилось, с Немнодом в южной провинции на работах было тридцать два человека, сам молодой лер, со своими людьми был уже в пути, когда стал жертвой первый из его людей. Это пугало и обескураживало, люди банально не знали, что делать и как спасать себя. Каждая ночь была кошмаром, мастеровые ночами не спали, одного за другим хороня своих товарищей. С наступлением ночи, с ужасом ожидая, кто же следующий станет жертвой этой ужасной призрачной женщины. За что? За что? За что? Только и слышали они из белесого тумана, накрывающего их ночные стоянки. Ужас охватил их сердца, заставляя чуть ли не со слезами на глазах обращаться за помощью ко всем встреченным на пути. От них бежали как от чумных, единственной небольшой передышкой стала встреча с одним из магов, а именно защитником одного из баронств. Старый маг ничего не смог сделать, лишь подсказал им эти простые правила выживания. К тому времени, когда они дошли до защитника, в живых оставалось двенадцать человек. Призрак не смел, подойти к людям под защитой мага, но и вечно оставаться под его защитой они не могли.

Сам Рах принял решение выдвигаться дальше, что бы дойти до отца, а там уже с помощью его связей и денег нанять защиту либо же купить избавление от этой ужасного проклятия. Долго ли коротко, но в живых до ближайшего городка добрались двое, это сам Немнод и уже знакомый мне Армус. Город был столицей графства Крип, некий Пастур. Судя по описанию раза в три больше моего Касприва. Измученные трясущиеся от страха они не расставались друг с другом, стараясь даже ночью примкнуть к какой либо группе людей, что в городе им удавалось в принципе легко, но они были в отчаянии, их осталось двое, а до старшего Раха было еще минимум три недели пути. Отец еще даже не представлял о той беде, что обрушилась на его семью. Отмечу лишь, что молодой Рах, не лишен мужества, он посадил за немалые деньги Армуса в идущий многолюдный караван, а сам был вынужден за не имением денег, отправится в местную тюрьму, за устроенную драку. В принципе как вариант он был просчитан не плохо. В яме, куда его бросили к преступникам, всегда должно было быть многолюдно и пусть и отбросами, но их иногда кормили. Расчет был на то, что Армус все же благополучно доберется до отца, а уже потом тот сможет выкупить сына, и защитить его.

Армус добрался, за все время пути призрак не разу не появился в пределах лагеря караванщиков. Сам Фава бледнея и не веря услышанному, рванул в Пастур, не жалея денег на перекладных коней, он не стал вдаваться в подробности четко для себя уяснив лишь то, что сын в беде. Но как бы он не спешил, он не успел, что там и как доподлинно случилось выяснить не удалось, вроде бы среди заключенных случилась драка, вследствие которой молодого лера, из общей свалки поместили в подземную камеру местной тюрьмы. Одного. Он остался сам на сам с тем страхом, от которого бежал прочь и уже никто не мог ему помочь и спасти, местные власти просто не верили обезумевшему юнцу, несущему бред про призрака, ему никто не поверил. Когда Фава добрался до сына, все что он смог выкупить это совершенно седой полутруп безумными немигающими глазами пялящийся во тьму, с искривленным гримасой ужаса лицом.

Я сидел, просто физически ощущая боль отца, этот стройный властный мужчина по настоящему, без тени наигранности переживал этот удар судьбы, всем сердцем отдаваясь горькой боли сковавшей его душу.

По моей просьбе, сам Фава проводил меня к телу своего сына, мне всего одного взгляда было достаточно, что бы понять, юноша в коме. Тело еще дышит, в теле еще можно поддерживать жизнь заботой любящих людей, но вот надежды на исцеление практически нет. По крайней мере, я ее не видел. Да всем известны случаи, когда неожиданно люди по тем или иным причинам вновь возвращались в этот мир, но, к сожалению, мой опыт говорил, что это те исключения, которые лишь подтверждают общее правило. Он не жилец.

— А призрак так со всеми поступает? — Спросил я крутящегося рядом Армуса.

— Нет. — Он потупил голову. — Всех остальных находили по утру мертвыми, лишь господин Немнод еще каким-то чудом продолжает жить.

Ну, я бы это жизнью не назвал. С артелью я попрощался уже через пол часа, дождавшись, когда в лагерь подъедут мои гвардейцы, ведя в поводу моего Уголька. Неспешным ходом где-то за пол часа добрались до замка, где меня уже ждал теплый прием.

— Ульрих! — С порога на меня насел сэр Дако. — Чтоб тебя! Это что за боевые действия вблизи замка? Ну-ка пошли в кабинет, чует мое сердце, опять ввязался в какую-то историю.

— Ульрих, надеюсь, ты не наделал никаких глупостей? — Графиня Шель де Красс, стояла под ручку с пожилой графиней де Кервье, бабушкой нашего короля, а рядышком тут же нарисовалась прелестница южанка баронесса фон Каус.

— Ульрих, только не говори что опять война! — В голосе моего учителя фехтования и танцев проскользнули угрожающие нотки.

— Кого воюем? — Из дверей выскочил молодой Герман де Мирт. — То-то я смотрю зарево в ночи как от пожара!

Оп-па! А ведь и вправду горит! Ну, с горечью должен признать, что я не я буду, если как говорится не «отчебучу». Вот нужно было мне сердцевиной наполнять огненные шары? Ведь к бабке не ходи, благодаря этой импровизированной лаве, отсыревший лес смог разгореться, окрашивая в багровые тона ночное небо. Хотя красиво.

— Там был призрак… — Вставила свои пять копеек появившаяся из-за спины Тина, но ей договорить уже не дали.

— Там призрак!

— Война!

— На нас напали призраки, идет война!

— Ульрих призрак!

Выскочили девчата, голося шумной толпой, все дружно принялись просвещать друг дружку, в вопросе кто же на самом деле призрак. Я даже слова не мог вставить, да меня собственно уже никто и не слушал.

— Ну-ка цыц! — Громыхнул усиленным магически голосом сэр Дако, перекрикивая всех и сразу. — Отставить панику! Всем разойтись, Ульрих ко мне в кабинет!

Я с благодарностью глянул в его сторону, тут же прячась за его спину и направляясь в глубину замка. Для полноты картины и что бы по сто раз ничего не повторять с молчаливого согласия своего учителя послал слуг за капитаном Гаричем и своим управляющим сквайром Энтеми. В их ожидании успели приложиться к подносу с поздним ужином к приходу как раз, разливая горячий чай.

— Ну что ж господа. — На правах хозяина кабинета начал Дако. — Собрались мы, в сей поздний час как вы уже поняли не просто так, а вновь благодаря кипучей деятельности нашего молодого барона.

— Я не я! — Для весомости помахал в воздухе печенюшкой. — Не виноватая я, он сам ко мне пришел!

Легкий каламбурчик был понятен без пояснений, анекдотов и крылатых высказываний про женские отмазки всегда и во все времена хватает.

— Капитан легиона уже поднял своих, замковые гвардейцы так же в готовности. — Гарич сидел с прямой спиной, вояка явно чувствовал себя не в своей тарелке.

— Да куда ж еще?! — Энтеми заливал в себя вторую кружку подряд чая, он явно не высыпался. — Мы еще не все поделили и посчитали с той войны, а вы уже новую? Помилуйте барон!

— Сразу предупрежу, вторую жену не разрешат! — Тут же не смог промолчать Дако, расползаясь в улыбке.

— Да идите вы! — Я отбросил недоеденную печенюшку, просто мелкими глоточками ополовинивая свою кружку. — Нет никакой войны!

— Но почему-то мне от твоих слов не стало легче. — Тихо пробурчал старик под одобрительные кивки присутствующих.

Рассказывал обстоятельно, со всеми подробностями стараясь не упускать мелочи, так как возможно это сыграет свою роль в будущем и поможет избежать, упаси бог, жертв. Меня не перебивали, временами лишь вскидывая вверх удивленно брови и сочувственно кивая горю лера Фавы Рах. Молчали долго, каждый думая о своем, то так то эдак проигрывая в голове ситуацию.

— Защитник, у которого прятался какое-то время Немнод, был из баронств графства Фарго? — Нарушил первым молчание старый маг, дожидаясь моего кивка. — Я попробую с ним связаться, разузнав детали, а так же по расспрашиваю о старом склепе. Честно признаюсь, я краем уха зацепил историю этого склепа. Когда-то очень давно, еще во времена моего обучения, в столицу приезжал кто-то из тогдашних графов, для найма некроманта. Сами понимаете, чародеев перенявших это искусство от темных эльфов единицы, да и под запретом эта магия, так что в те времена графу Фарго пришлось с личной просьбой выходить на короля, от чего вся столица тогда бурлила разными слухами и небылицами.

— Я могу сослать их в Дальнюю, поменяв их местами с артелью лера Ревье. — Высказался сквайр. — Это довольно далеко, к тому же без дела не останутся, там столько леса, до конца жизни им хватит и еще останется.

— Я признаюсь честно, понятия не имею как бороться с призраками. — Развел руками капитан. — Как их убивать не обучен. Разве что могу через свои связи вызвать сюда кого-то из ордена рыцарей бестиаров, но и тут не уверен, что будет толк, как убить того, кто уже мертв?

— М-да уж. Не густо. — Покивал я, еще доливая кипятку в кружечку. — Бестиара вызывай, пусть пришлют кого, может и сыщется в их практике такой тонкий специалист. По поводу замены артелей, думаю, не стоит проводить такую замену, посылайте их к легиону, там не хватает рабочих рук, как по внутренней отделке помещений, так и по заготовке материалов на весну. С легионом провести инструктаж, пусть душегубчики не расслабляются. Ну и наверно вся надежда на вас будет сэр Дако, так как только вы сможете дать всю исчерпывающую информацию.

— Не совсем так. — Дако как-то смущенно заерзал в кресле. — Тут не помешала бы помощь, кое-кого. Посидите пока тут, я скоро.

Старик вышел из-за своего стола, покидая кабинет, и оставляя нас недоуменно переглядываться, друг на друга. Впрочем, недоумевали мы, не долго вскакивая с кресел, и кланяясь, когда в кабинет вошла седоволосая графиня Кервье, живенькая старушка с пронзительным умным взглядом.

— Что мальчики, помощь нужна? — Она села в одно из кресел, извлекая из небольшой на поясной сумочки спицы с клубком ниток. Тут же принимаясь за кропотливый труд вязания чего-то, что она обязательно подарит внукам или детям, что они примут в дар, улыбаясь и пряча по приходу, домой, куда по глубже в шкаф. — Давайте сорванцы рассказывайте, что там уже набедокурили.

Сорванцы молчали, тут же устремив взгляды на меня, мне же ничего не оставалось делать, как признать правоту мага, так как через королевскую семью можно гораздо больше узнать о тех делах минувших, и по новой рассказать всю историю от начала и до конца.

Графиня была небольшого роста сухонькой старушкой с аккуратно уложенной прической густых седых волос. Для солидности ей не хватало только пенсне, а так своим авторитетом она быстро взяла бразды правления в замке в свои руки. Тут ей низкий поклон и благодарность, девчонки явно меньше стали баловаться, слуги стали проявлять большую расторопность, а в интерьере стали появляться салфеточки, различные покрывальца, а так же неизвестно откуда взявшиеся рюшечки в спешке нашитые на полы тяжелых портьер. Женщин и раньше в замке было с избытком, но вот хозяйской руки женщины с большой буквы явно не хватало. Порядок, степенность и размеренность насаждались бабушкой Вальери повсеместно и с упорством и безжалостностью настоящего диктатора.

— Девочки, нельзя бегать по коридорам, это не пристало молодым леди!

— Девочки, нельзя садится за стол, не вымыв руки это не пристало молодым леди!

— Барон, почему у вас стражники не выбриты? Это совершенно не допустимо в доме, где растут молодые леди!

— Барон подойдите, я вас причешу, а то вас еще увидят в таком виде девочки…

Графиня Вальери де Кервье, жесткой рукой наводила порядок, сметая любые возражения на своем пути одним лишь благом и мотивацией: «Какой пример вы показываете молодым леди»? Можно было бы послать бабушку к чертовой бабушке, но, увы, бабушка крута как Эверест. Была б это хотя бы теща, короля я бы еще пофыркал темной ночью в темном уголке под одеялом в ее сторону, но госпожа Вальери была не тещей. Она самая, что ни на есть бывшая королева Финора, и мама ныне покойного отца ныне действующего короля. Бабулька божий одуванчик в свое время была регентом королевства по малолетству своего внука. Так уж вышло, что ее сын был рубакой парнем, что собственно и стало причиной того, что его зарубили в одной из воин, случившихся много лет назад с соседним королевством.

— И? — Повисла тишина, после моего рассказа лишь ее спицы продолжали мелодично постукивать друг о друга. — От меня то, что вам мальчики нужно?

— Графиня. — Дако отбил дробь пальцами по столу. — Если я еще что-то помню и не выжил окончательно из ума, то это был толи третий, толи четвертый год правления королевы Вальери Первой на пристоле Финора.

— Пятый год. — Она тяжело вздохнула. — Это был пятый год моего правления и да, покойный граф Геральд де Фарго пришел ко мне на аудиенцию, прося разрешения на найм одного из некромантов на службе короны.

Вообще я немного не понимал современных политесов по поводу разделения магии на какие либо школы или веяния. Ладно, еще можно обозвать человека, манипулирующего силами природы стихийником, хотя и не разумно, ладно я еще могу понять даже детское разделение вообще являющееся чуть ли не обзывательством, маг воздуха, маг огня, или маг земли. Хотя в вопросе менталистов, тут подымаю руки и сдаюсь их наука и искусство действительно отдельный элемент. Но вот в чем разница между общей магией пришедшей от льёсальфов тобишь светлых эльфов и дьёсальфов, темных эльфов я не понимаю. Насколько я могу судить общий принцип управления энергией через формулы структуры одинаковый, разнятся лишь моральные принципы управления. Да темные эльфы не страдают гуманизмом, чему яркие свидетельства, наводнившие мир трансморфы, но от чего удар по горлу лапой монстра запрещен, а огненный смерч, испепеляющий противника нет, не понятно. Все делают круглые глаза и шепотом говорят о страшном некроманте, способном своими структурами управлять отмершей плотью, и совершенно всем наплевать на то, что так называемые маги земли в состоянии создавать големов чья изначальная суть вообще не является даже с историческим допущением живой материей. Парадокс люди сами себя пугают, не видя разницы, почему-то, заведомо говоря, что этот убийца он де наш убийца, светлый воин, а вот тот убийца какой-то мутный, он какаха и вообще здесь не стоял. Хотя, что мы в сумме имеем? Правильно, что там, что там убивец. Вот как мне лично так это даже интересно. Помню, у нас был патологоанатом, который знал где и за что подергать или уколоть свежеупокоенного, что бы он начал дрыгаться или шевелится, от чего весь курс студентов обычно ложился в обморок. Я конечно не разделял его маленькие шалости и не очень одобрял его юмор, но бывало пол больницы сбегалось посмотреть на его шоу, делая ставки сколько и каких студентов останется после его концерта на ногах. Милейшей души был человек, в возрасте уже мужичек, всегда с юмором и шутками, он по-моему еще таксидермистом подрабатывал в свободное время.

— Ты знаешь Дако, что официально на службе у Финора подобных специалистов нет. — Графиня сделала старому магу пальчиком «но-но». — И как и тебе сейчас я об этом сообщила графу де Фарго.

— Но. — Подтолкнул к дальнейшему диалогу ее старый маг.

— Но, не официально, я дала ему адрес одной любопытной особы, кстати, не безызвестной тебе старый пройдоха. — Хмыкнула она. — Мне назвать ее?

— Мила? — Голос его дрогнул.

— Она родимая, что старый не думал на излете лет вновь о ней услышать? — Или я ничего не понимаю в жизни или она откровенно потешается над моим старым грозным учителем?

— Ладно, то дела не касается. — Он хлопнул по столу ладонью. — Что удалось узнать про склеп, в конце концов?

Старушка долго молчала, собираясь с мыслями, либо же просто погрузившись в воспоминания, прежде чем заговорила, поведав нам о делах давно минувших дней. Было это так давно, что уже и не вспомнить тех времен. Так уж случилось, что, как и все в этой жизни, кажущееся простым на поверку выходит сложнее, чем совершить полет на Луну.

Ну, сами судите, молодой мужчина одна штука, плюс молодая женщина одна штука, в сумме получаем счастливую семейную пару. Нет? М-да уж, математика тут бессильна. В те далекие времена де Фарго были еще не графством, а одним из маленьких баронств, уже гораздо позже путем войн и интриг, занявших свой титул. Главой рода только-только заступил молодой барон Арчибальд фон Фарго, юноша перспективный не лишенный амбиций и не обделенный в какой-то мере интеллектом. Дела вел вполне успешно, что-то даже по сохранившимся сведеньям в те времена прикупал, что-то продавал, раз или два размахивал мечом сидя в доспехах на коне, причем так удачно, что по хроникам выходило, попал кому-то из врагов своей железякой по голове, от чего прослыл неимоверно крутым воителем и вообще мужчиной хоть куда.

Как и положе старым добрым опусам старины, пришло время молодому барону жениться. Есть такая старая добрая традиция среди баронов, после того как помахал саблей-бляблей над головой обязательно кого-нибудь поймать и женится на нем. Так уж нам баронам предки завещали. Ну и наш Арчибальд не будь дурак, вы не поверите, поймал в своем лесу, самую настоящую эльфийку, удумав на ней женится! Тут надо дать небольшое отступление, уточнив что вроде бы в те далекие времена подобные мезальянсы были в порядке вещей, причем документально были зафиксированы даже случаи продолжения потомства среди таких пар. Ну и считалось это вроде как престижно, иметь в своем роду хотя бы унцию крови этой первой цивилизации мира. Хотя за эльфов я говорить не берусь, так как их отношение к подобным проявлениям братской любви, было насколько можно судить по архивам, сохранившимся до наших дней, очень не благоприятным. Что иногда приводило к тому, что первоначальные хозяева мира иногда гневались, нет-нет, да и выводя из своих запретных городов стройные ряды своих воителей, дабы так сказать засвидетельствовать свое почтение, знатным мордобоем в местном колхозе.

За прошествием тучи лет, не сохранилось информации, о том под каким именно предлогом, барон оформил этот брак, удалось лишь узнать, что наша пани эльфийка, мягко говоря, не совсем была положительно расположена к своему венценосному мужу. Из хроник доблестный муж постепенно превратился из славного воителя и мудрого правителя в рогатое животное, от ветвистости и высоты чьего головного убора могли помереть от зависти местные олени и лоси. Мужинек не находил себе места, а так же места своей жене, каждый раз отлавливая гулящую жену в очередном из притонов. Он ловил ее и ее кавалеров, бил ее и ее мужиков, запирал за семью замками и десятью дверями, но увы свет красоты этой эльфийки уж слишком ярко манил мотыльков мужчин летящих к ней в объятья не взирая на опасность, препятствия, преодолевая на своем пути все заслоны и каменные стены.

Вот тут то и начинается история. Арчибальд фон Фарго, замуровал в семейном склепе свою жену, соорудив нечто вроде колодца, по которому спускал к ней по веревке еду, пообещав ей, что если она не прекратит, то навсегда останется в этом каменном мешке с мертвецами. А если еще хоть один мужчина притронется к ней, то заложит камнем, все выходы и входы обрекая ее тем самым на погибель.

Она не прекратила, что там да как случилось, уже никто не скажет, но факт остается фактом, по словам одного из свидетелей той истории, вышло, что в один из солнечных дней перепуганные каменщики из под палки, замуровывали последний вход, наблюдая как по лицу фон Фарго бегут дорожки слез, а из тьмы колодца доносится смех женщины. Она смеялась над ним, пообещав ему, что даже смерть и эти камни не смогут остановить ее. Так ли это, мы уже никогда не узнаем, но с тех пор, поколение за поколением той семьи безрезультатно пытались, чуть ли не три столетия кряду заделывать стену в колодец, которую возвел их покойный предок, но она раз за разом расходилась в кладке, открывая неизменно проход внутрь, толи отпуская красавицу наружу, толи зазывая очередного гостя к себе в объятья.

— Вот такое вот начало у этой истории мальчики. — Спицы бывшей королевы продолжали монотонно отбивать дробь, кидая петлю за петлей на творимое таинство создания самого настоящего бабушкиного шарфика, либо же носка или шапочки, что иной раз можно принять за одно и то же. — Именно это мне и поведал, один специалист, которого все же сумел нанять граф. И что самое смешное, тому специалисту даже не понадобилось прибегать к своему искусству, достаточно было просто посидеть пару часов за хрониками в библиотечном архиве.

— Но специалист все же взялся за дело? — Сэр Дако явно нервничал.

— Нет. — Она покачала головой. — Специалист как ты хорошо наверно знаешь, все же женщина, а подобные истории в наших душах всегда находят благородную пищу для себя.

— Но как-то удалось же, молодому Раху законопатить ту дырку! — Высказался Гарич. — Не мог же простой ремесленник переплюнуть столько мастеров, часть из которых, бьюсь об заклад, на голову превосходили его!

— Согласен. — Кивнул Энтеми. — Ту барышню, не могли столетиями остановить, а тут какой-то мальчишка пришел и прикрыл ей дверку. Что-то здесь не сходится, как бы и в самом деле не обошлось без чьей-то помощи.

— Вообще, и сама эльфийка не очень вписывается в образ Белой Смерти, как-то не подпадает она под образ мстительницы. — Графиня отложила в сторону свой труд, поднявшись, разлив нам в опустевшие кружки заботливо чай. — Все это время эта история была одной из местных легенд. Ладельерра, как звали ее, стала своего рода, защитницей местных девчат, к ней туда бегали постоянно, словно к мощам святого, прося то помощи, то защиты, или совета. Многие верили, что она даже помогает. Думаю согласиться с капитаном, что-то случилось страшное, кто-то перешел границу дальше, чем это позволено живущим в этом мире, и не удивлюсь, что столь мощный призрак это дело чьих-то рук, а не просто ожившая и раздосадованная женщина.

— Некромант? — Произнес я то, что они упорно обходили стороной.

— Похоже. — Сер Дако вновь принялся нервно стучать пальцами по столу. — Не думаю, что нужно искать возвышенные мотивы, все наверно как всегда до одури просто, как удар топором. Рах нанял кого-то, а уж этот кто-то, то ли по причине неуплаты, либо же из других каких-то побуждений своей души, решил, что ему не нужны свидетели его труда. Возможно, Рах сболтнул лишнего, что не говори, но подобные люди стараются оставаться в тени, по причине своей специфики.

— Если вы решили влезть в эту историю. — Графиня уселась в кресло, аккуратно придерживая кружку чая. — То считаю, просто необходимостью привлечение к этому вопросу, схожего по аналогии специалиста ко всей этой ситуации.

— Да. — Дако опустил голову. — Я поговорю с небезызвестной знакомой и попрошу у нее помощи.

— Ну а нам как быть? — Гарич любил четкость во всем.

— Как уже говорил, основную массу предлагаю разместить на работах в корпусе легионеров. — Я потер усталые глаза. — Самого Фаву с сыном, предлагаю все же разместить здесь в Лисьем. Парень, на мой взгляд, не жилец, но и зимой в телеге или палатке он не протянет долго. Еще раз потерять то чего, по моему мнению, он и не находил, для отца будет во сто крат тяжелее.

— Это опасно Ульрих, поверь моему опыту. — Сэр Дако поджал губы. — Я считаю, что призрак привязан все же не к артели в общем, а именно к роду Рах. Мы такой добротой ставим под удар себя и всех жителей замка.

— Понимаю. — Я согласно кивнул. — Но, парню нужен постоянный уход иначе до весны, по моему мнению, он не доживет.

— Ульрих эта доброта к тому, кто уже не с нами, пустая трата сил. — Взгляд бывшей королевы пригвоздил меня к месту, сканируя с головы до ног не хуже рентгена. — Возможно, исход юноши будет лишь избавлением, как для него, так и для окружающих. Все твои старания будут пустотой.

— Пустотой? — Я невольно улыбнулся. — В одном колесе тридцать спиц, но пользуются колесницей не из-за них, а из-за пустоты между ними. Кувшины делают из глины, но пользуются не глиной, а пустотой между ней. Так и дом строят, возводя стены, ставя двери и окна используя в пользу лишь пустоту меж них. Это польза пустоты. Мы не видим ее, мы не можем ее познать, но без этой пустоты нет жизни.

Все недоуменно и обескуражено уставились на меня. Ну да, до Лао-Цзы еще дорасти надо, да и вообще, заладили одно и тоже. Бросить на улице помирать того, кто даже моргать самостоятельно не может, это ребята выше моих сил.

— Вы мне тут про принципы меньшего зла не рассказывайте. — Я ответил графине вскинутой бровью на ее взгляд. — Знаю, проходили уже ваши международные принципы, где из двух зол выбирать нужно меньшее. Я другой человек, если есть два зла считаю своим долгом надавать по мусалам обоим, а не сидеть и моргать по сторонам решая, куда пойти куда податься.

— Это конечно делает тебе честь. — Взгляд у Дако был не ласковый. — Но как же риск, как же быть людям в замке? Они то, за какие принципы пострадать должны?

— За принципы всеобщей любви и братства. — Фыркнул я. — И вообще, мелочь и женщин вполне можно перевезти в здание администрации Касприва. Кто боится, милости прошу с вещами на выход.

— Я думаю, тебе все же не стоит проявлять мягкость. — Вновь подала голос графиня.

— Человек входит в жизнь мягким и слабым, а умирает жестким и крепким. Жесткость и сила — спутники смерти! — Тут же выпалил я.

— Сынок послушай мудрых людей, что старше тебя. — Дако попытался воздеть многозначительно палец.

— Мудрый человек, не выставляет себя на свет, поэтому блестит; он не говорит о себе, поэтому он славен; он не прославляет себя, поэтому он заслужен; он не возвышает себя, поэтому он является старшим среди других. — Он что думает, что мой колодец уже пуст? Да у меня в свое время на кухне три года подряд висели отрывные календари с высказываниями мудрецов!

— Молодой человек, это, в конце концов, не прилично. — Нахмурила брови графиня.

— Когда потеряна истинная добродетель, является добродушие; когда потеряно добродушие, является справедливость; когда же потеряна справедливость, является приличие. Правила приличия — это только подобие правды и начало всякого беспорядка. — Да я их одним Лао-Цзы размажу по стенкам!

— Он что так и будет всю эту хренотень сидеть и нести нам до утра? — Графиня осуждающе уставилась на красного как вареный рак сэра Дако, являющегося фактически моим наставником. М-да, а бабуля то какова?

— Боюсь что так. — Старый маг устало подпер рукой голову. — Похоже, слову разума он следовать отказывается, целиком и полностью беря все на сердце.

— Тот, кто следует разуму, доит быка.

Умник будет в убытке наверняка!

В наше время, доходней валять дурака, ибо

Разум весь ваш, по цене чеснока.

А вот вам на, Омарушку нашего Хаямушку, чтоб жизнь медом не казалась.

— Пороть не пробовали? — Вновь обернулась ко мне добродушная бабушка.

— Пробовали. — Хором ответили мужчины. — Не помогает.

* * *

Не знаю, кто именно, но кто-то подходил к Фаве пытаясь, давить на него, что бы он отказался от моего гостеприимства. Мне без разницы кто, все равно вышло, по-моему. Он только открыл рот, краснея и смущаясь, да отводя взгляд, чтобы отказаться, как я прямо в лоб ему дал: «Не доживет до весны, будешь слушать чужие слова».

Он, знал, я знал и все в округе знали, каждый, оставаясь при своем мнении. Вышло, так как решил я, парня расположили в соседних апартаментах вместе с отцом и престарелым Армусом в услужении, а так же приставленной для массовки стражей из моих гвардейцев.

Тогда старики разбойники решили давить на жалость, не отправив ни одного ребенка прочь из замка, ну да даже этот их финт ушами не возымел на меня действия. Называйте меня, как хотите, слабаком, нюней, размазней, но этот парень не издохнет как собака выброшенный на улицу под моими окнами, в то время как я, кутаясь в плед и попивая чай с ватрушками, буду прикрываться мыслями о неоправданном риске, глобальном потеплении и ценах на нефть. Вот такое вот я говно выросло, видимо плохо меня в детстве воспитали родители, да мало жизнь потерла в жерновах. Пороху сопляк не нюхал, да не знаю как оно чО по жизни.

Ребятню загнал в свои комнаты, всех и скопом, потихоньку обалдевая от шума, девчата не замолкали не на секундочку! Некоторые умудрялись даже во сне вполне четко произносить некоторые предложения из недосказанных за день слов! А те что по младше, ногами перебирали в постели, даже во сне оставаясь юла юлой. Дети есть дети, они всю эту историю восприняли как одно сплошное загадочное приключение, чуть ли не каждый раз заставляя меня рассказывать всю эту трагедию, театральным шепотом, с добавлением душещипательных отступлений и прочей брехни. Хорошо хоть перед рассказом на стульчик не просили забраться.

Весь Лисий превратился в одно большое дружное общежитие, вы не поверите, но умирать не хотел никто! Народ сбивался в комнаты, на зубок усвоив правило, призрак нападает только на одиночек.

Вообще не завидую призраку, вот уже была на исходе вторая неделя, это путем простой математики примерно, трижды или даже четырежды он должен был собрать свою жатву, но увы, народ вел себя осмотрительно. Правда чуть бабушку на днях не пришлось отпевать, так уж получилось, что девчонкам полюбилась забава, напяливать на себя простыни по вечерам, и блукать хихикая и зловеще подвывая по коридорам замка. Этакие Касперы, хохотушки, да уж детям все не почем. Вот в один из таких вечеров они и набрели на графиню в сопровождении баронессы и неизменной спутницы Шель де Красс, выводя из большой игры бабулю, добавляя и без того в ее седую голову белых прядей. Ничего страшного с ней не случилось, старушка была словно из кремня, уже следующим утром вставляя всем пистон на право и на лево, не разбираясь, кто прав, а кто виноват. В следствии чего, я чуть не ринулся расцеловывать ее увядшие уста, когда она волевым решением, приставила к моей гоп компании надзор в лице баронессы фон Каус и пышечки графини де Красс, не говоря уже о том, что рядом были всегда дети леса, красавицы Пенка и Молочко, близняшки, с довольно еще хорошо сохранившейся маман фон Пиксквар. Да уж, лесная волчица преображалась на глазах, превращаясь из измученной жизнью и бытом бедной женщины, в довольно привлекательную и пышногрудую красотку. Да у меня в этой компании по вечерам глаза на лоб лезли, и начинался нервный тик от всех тех прелестей и форм, которые открывались моему юношескому неокрепшему разуму.

Хех, а Герман то наш уже не брыкается! Мол фи, девчонки! Вот, тоже по вечерам сидит тихо рядышком, сглатывая слюну, видимо просыпается в нем хищник, ворочается с боку на бок самец, набирая обороты, заставляя, беспокойно шевелится хвостик в штанах. Ну да куда от природы денешься? Рано или поздно, всех накроет, правда не всех отпустит. Вон некоторых накрывает уже по прошествии чертовой прорвы лет. Вампиресса не отступала от меня не на шаг, то и дело, пытаясь завязать разговор на интересующую ее тему. Но к ее сожалению эта тема интересовала лишь ее не находя отклика в моем лице. Хотя стоит отдать ей должное, бесовка знала и умела давить подобно многотонной скале рухнувшей с вершин. Быстро войдя в дружеские отношения со всем наличествующим жен коллективом, она решительно и кардинально преобразилась, просто и до одури банально одев платье. Да, просто стянула с себя униформу, не одела штанов или куртки, она просто одела платье, сверкнув пару раз таинственно своими темными очами.

Вот тут то я и признал ее не как боевую машину смерти, не как молчаливого телохранителя, а как живую, горячую, красивую и способную быть желанной женщину! В платье, этом извечном доспехе всего ее племени, где каждая складочка, каждый изгиб многовековой наступательный контур их чар, она действительно на уровне держала себя радом с остальными эффектно подчеркивая свою неординарность среди подобных.

Да, я кстати сказать неожиданно открыл среди них новый патент на старое доброе изобретение. Насисьник обыкновенный! Или как он там правильно называется? Лифчик? Не суть важно, главное, что я его быстро вроде как придумал. Местные как я уже говорил, до моего пришествия даже трусов не знали, мотая на бедра тряпочки, а тут я просто белке в глаз на излете за сто метров попал, так актуальна, оказывается эта часть гардероба.

Одно только жаль, придумать то я его придумал, а вот мерки на колпачки мне снять не дозволили, а я бы, между прочим, старался! С одной только госпожой Шель можно возится часа три, пытаясь то так, то эдак обхватить необъятное.

Но, не будем теребить… в общем теребить не будем, а вернемся к делам. Моя жена, с постной надменной физиономией лица, в сопровождении своей управляющей, так же была загнанна в мой вертеп, чем несказанно омрачила мне праздник жизни. С ее приходом наступила и настоящая зима. Первое утро как землю бархатным ковром кристаллической белизны лег снег, скрывая все углы и неровности, а так же пухлыми шапками укрывая ветви деревьев и крыши построек.

— Мой муж. — Серым бесцветным голосом отстраненно произнесла Нона присаживаясь как-то вечером рядом со мной.

— Мой жена. — Попытался таким же бесцветным голосом передразнить ее я.

— Правильно говорить; «моя жена». — Из-за ее плеча высунула свой нос ее управляющая леди Нимноу.

— Когда мне нужен будет совет, как разговаривать со своей женой я обязательно про вас вспомню сударыня. — Окинул я ее холодным взглядом. — А пока попрошу вас отойти на десять шагов назад и не лезть, куда вас не просят.

В лице поменялась не только она но и сама Нона, видимо они решили что пришло время для серьезного разговора, а для этого баронессе Когдейр видимо необходима помощь.

— Простите, барон но… — Начала была леди Нимноу.

— Прощаю, но по прежнему настоятельно рекомендую вам отойти подальше, во избежание осложнений при переговорах, которые вы тут удумали на пару вести со мной. — Постанывая ко, мне на руки взобрался енот Профессор, его мордочка была выбелена румянами, а шерсть вокруг ушей пестрела несколькими десятками маленьких, но аккуратных косичек, что делало его похожим на печального клоуна, и Боба Марли одновременно. Мохнатым доставалось от детворы по полной и если Профессор в силу своей интеллектуальной состоятельности еще нет-нет, да и сбегал от них, то второму еноту Прапору, в силу его толстого зада это удавалось гораздо реже.

— И так баронесса, вы созрели для обстоятельного разговора со своим мужем. — Решил я помочь ей завязать разговор.

— Да! — Она собралась, поблескивая взглядом и сжимая кулаки. — Я бы хотела покинуть ваш замок, со своей управляющей, вернувшись к себе в земли!

— Нет. — Я успокаивающе поглаживал енота, платочком оттирая с его фыркающей мордочки румяна.

— Вы не понимаете! — Она, волнуясь, немного раскраснелась. Вообще преображение из барона в баронессу явно шло ей на пользу, в этом виде она гораздо милее мне. — Я буду помогать вам, управлять землями, вы же не сможете управлять сразу стольким, у вас и здесь полно дел, а я обязуюсь, часть с годового бюджета перечислять вам, так сказать как добропорядочная жена своему мужу!

— Нет. — На одних передних лапах, наконец, до меня добрался Прапор, так как на его толстую заднюю часть кто-то умудрился напялить кружевные с рюшечками трусы.

— Вы не понимаете! — Вновь попыталась она.

— Отнюдь сударыня. — Прапора пришлось спасать, освобождая его филейку из кружевного плена. — Я прекрасно вас понимаю.

— А по моему нет! — Губы поджаты в сплошную белую полосу.

— Ну, от чего же? — Порывшись в карманах, извлек горсть орешков, разделив их между мохнатыми братьями по несчастью. — Ваш муж вам не мил, более того, в какой-то мере противен. Вы льете слезы по ночам, так как вы не только проиграли какому-то малолетнему сопляку войну, но и еще и все свои земли, а так же свою свободу, свою жизнь, всю себя. Все то, что у вас было пока вы скрывались под личиной своего покойного брата.

Она молчала, на лице была смесь испуга и какой-то детской бесшабашности, что-то вроде: «Да это я разбил бабушкину вазу! А не фиг ее ставить, где не попадя!».

— Все я прекрасно понимаю Нона, но увы как и вы заложник ситуации. — Я погрозил пальцем Пестику, со своей рыжей товаркой одногодкой, пытающихся под прикрытием одеяла, добраться до наблюдающего за ними с ужасом в глазах Прапора. — Мы можем с вами как любить друг друга, так и ненавидеть. Мы можем с вами разговаривать часами напролет или же молчать до конца наших жизней. Но вот одно чего мы не можем, так это теперь расстаться без особой воли на то короля.

— Но ведь формально то мы будем вместе! — Растерянно произнесла она. — Да и управлять там нужно кому-то.

— Все так, да не так. — Повозившись на столе, я налил баронессе кружечку чая, вручая ей в руки. — Вы ведь не слепая и наверно обратили внимание на небольшую седоволосую женщину, что поселилась в моем замке?

— Эм…Это вы про графиню де Кервье? — Нона захлопала удивленно ресницами.

— Да-да, именно про неё. — Я так же налил себе чашечку, вроде как ненароком столкнув со стола пару печенек своим мохнатикам. — Вы с леди Нимноу не думали на досуге, почему после свадьбы эта леди все еще находится здесь?

— Ну-у-у…Не знаю. — Во взгляде просматривался интерес, похоже, все же я где-то как-то, но располагал эту особу к себе. По крайней мере, ей интересно беседовать со мной.

— Ну, раз вы не знаете, то я возьму на себя смелость и просвещу вас, в силу своих скудных предположений и познаний нашей внутренней политики земель. — Откинувшись на спинку кресла, поймал на себе сердитый взгляд Тины, делающей вид, что с интересом выслушивает истории сидящей рядом де Красс. — Эта милая старушка находится здесь для того, что бы ваш покорный слуга барон Ульрих фон Рингмар, одной из темных ночей не отправил на тот свет свою молодую жену Нону фон Когдейр, тем самым навсегда присоединив к себе все ее земли.

Нона побледнела, а за ней и я следом, так как из-за плеча в это время спокойненько так выплыла Вальери де Кервье, совершенно невозмутимо присаживаясь рядом и позвякивая чайничком на столе.

— Вполне себе разумное предположение дочка. — Старушка кивнула баронессе, махнув на меня ладошкой. — Сей муж не по годам трезвые мысли иной раз высказывает. Даже любопытно мне старой стало послушать, что же дальше он осмелится тебе милая поведать.

— Дальше? — Можно было конечно начать паниковать и выкручиваться, но не поверите, мне было тупо лень. — Дальше то и начинается политика. Кто такой этот Рингмар? Да никто, по сути пока, а вот кто такой будет Рингмар после смерти жены? Не морщите, лоб милая, этот Рингмар после вашей смерти станет без пяти минут графом. — Я отпил чая наблюдая за носящимися по комнате детьми. — Де Миртов еще лет пять не будет на политической арене, да и сам наследник, непонятно по каким причинам находится в руках барона. Его заядлый враг и один из самых богатейших баронов в графстве повержен, а вследствие последних событий и присоединен к его землям. По непонятным условностям поддерживается Кемгербальдами и наследниками Гердскольдов, а по некоторым данным еще и сестрой ныне властвующего барона Пиксквара. Все это неожиданно толсто и жирно подчеркивает статус молодого барона, указывая королю на него перстом на котором недвусмысленно можно прочесть лишь одно слово.

— К-какое? — Запнулась баронесса.

— Опасайся. — Улыбнулся я, отвесив поклон старой королеве.

— Ну-у-у… — Протянула графиня, возвращая мне улыбку. — Не то что бы «опасайся», но, по крайней мере «не проморгай» — точно.

— Так что, дорогая моя жена, быть нам с тобой вместе. — Я пристально вгляделся в прямую и серьезную старушку, ожидая ее реакцию. — По крайней мере, еще год, до главного бала в столице, где со мной наверняка пожелают познакомиться, несколько влиятельных персон, что бы оценить, что же это за птица то такая новый барон фон Рингмар. И если что с чем его едят, а то мало ли, может полусладкое будет гораздо уместней сухого вина к этому блюду.

— Я бы порекомендовала повару, побольше перца насыпать на язык этой птичке. — Рассмеялась де Кервье.

— Лишь бы яблочко не всунули, куда по глубже. — Так же рассмеялся я.

— Но, это лишь одна сторона. — Графиня вновь посерьезнела. — Мы ведь не забываем о молодой жене барона? Ей то, что делать, к чему готовится?

— Пожалуй, эта часть будет для меня интересней. — Фыркнула Нона, отставляя, пустую чашку.

— А ей предстоит готовиться, управлять двумя баронствами сразу. — Я тоже поставил на стол свою чашку. — Рингмар, не всегда будет здесь, он уже не принадлежит сам себе, скоро он уйдет на обучение в академию, а потом вообще неизвестно куда, а кому-то бес сомнения придется за всем этим присматривать.

— Что?! — Нона удивленно вскрикнула широко раскрыв глаза.

— Тише девочка, на тебя люди смотрят. — Графиня кивала своим мыслям. — Думаешь, она справится?

— Посмотрим. — Я пожал плечами. — Время еще есть, подтяну ее, поучу, что-то расскажу. В конце концов, ее всегда можно сплавить в какой-нибудь уединенный монастырь, с глаз долой.

— Как в монастырь?! — У баронессы задрожали губы.

— Ну да, ну да. — Задумчиво покивала головой де Кервье. — Значит так девочка, собирайся с мыслями и берись за ум, слушай, что тебе будет говорить твой муж. О своих планах вернутся в Когдейр, забудь навсегда, твой дом теперь здесь. Твоей жизни ничего не угрожает, а вот как ты ее проживешь, уже будет зависеть от того, правильно ли ты все поняла и сделала.

Мы сидели каждый, размышляя о своем, а я еще и распутывая косички у енотов. Все не просто, все не просто так.

* * *

Призрак все же убил. Один из слуг самостоятельно решил спуститься вечером в подвал за провиантом, где его и нашли по утру. А потом призрак убил одного из конюхов задолго до рассвета, решившего покормить лошадей. Потом одну из кухарок. Люди, расслабившись от двух недель мнимой безопасности, давали слабину и по привычке считали, что смерть это то, что бывает с другими.

Мы с сэром Дако каждый по отдельности перелопачивали его библиотеку, по крупицам собирая знания, по этому вопросу, то так, то эдак, прокручивая возможные варианты противодействия, в ожидании, когда к нам наконец-то приедут специалисты, что с трудом продирались через снежные заносы, необычайно пышного снега для начала зимы.

Этот труд принес нам лишь поверхностные знания, совершенно не проливая свет на решение вопроса, впрочем, скучать, не приходилось. Моя супруга взялась за учебу рьяно и с каким-то внутренним остервенением, подолгу проводя со мной время за рабочим столом, где я учил ее самостоятельно, хотя бы тупо подбивать расход-приход, или же в моем сопровождении присутствовать при судебных тяжбах. Надо все-таки похвалить ее, девушка уже через пару дней бегло называла номера указов и статей из моего кодекса и даже к моему стыду указала пальчиком на одну из моих огрех. Я банально в разных сводах противоречил сам себе, от чего могла возникнуть путаница, но пока благодаря либо случаю, либо банальному стечению обстоятельств, этого не произошло.

Она словно рыба в воде, чувствовала себя в юриспруденции, по долгу вынося мне мозг моим же писанием, выдавая тут же на память общие указы по королевству. Одно радовало, в общем и целом, она оказалась продвинутым человеком с ходу уловившим все выгоды и плюсы моих реформ, от чего стала не обузой, а даже тем импульсом, что наоборот подстегнул меня к работе, так как эту сферу я забросил, уходя больше в экономические дебри финансовой стороны.

Зима располагала к труду за столом, а наш союз нашел отклик в реформах, указах, общем стратегическом планировании, а так же расчетах, выкладках и приблизительных прогнозах на основе собираемой информации за прошедшие года.

Со скрипом, и с большой натяжкой можно было бы даже сказать, что мы даже в какой-то мере сдружились. М-да уж, смешно наверно звучит, сдружились с женой? Ну да я считаю это всяко уже лучше того, что было. Продолжайся все по старому, и мы бы жизнь прожили, не обмолвившись друг с другом словом.

Засев за давно откладываемый труд по созданию полиции, а так же написания уголовного кодекса, не то что с облегчением, а с радостью принял ее помощь. Она даже кинула в меня чернильницей, вот как близко мы сошлись! Просто я человек такой, любого довожу до белого каления. Зато в споре у нас получался вполне приемлемый труд, причем достойный, как с моей точки зрения, так и со стороны так сказать местных аборигенов. Вообще даже подумать страшно, как бы я пытался связать три свода законов, с четвертым при этом выстраивая шкалу взаимодействия служб. Внутренняя стража, та что выполняет функции охраны города, полностью реконструировалась мной. Это даже смешно, но по ночам стража тут спит. Нет ни графиков дежурств, нет какого-то централизованного управления, не говоря уже о базах данных и следственных группах. Здесь если не поймали на месте преступления, то уже скорей всего не поймают никогда. Тут мировым судом по-прежнему считают суд чести, кто кого заколол на дуэли тот, стало быть и прав.

Денежка благодаря моему браку с госпожой Когдейр, теперь у меня была на руках солидная. Ну, в самом деле, не возвращать же мне честно награбленное жене? Оно теперь без всяких условностей и так мое.

Итак, по мимо униформы, табели о рангах, окладов и укомплектации вооружения и прочего инвентаря, полиция делилась на службу безопасности, отделение отвечающее за охрану тех или иных объектов, а так же сопровождение, конвой и надзор тюремного заключения. Далее патрульно-постовую службу, в чьем ведении был надзор правопорядка на улицах, постоянный круглосуточный надзор и обход территории, а так же выход, оцепление на место преступления. Ну и третья служба естественно следственно розыскной отдел. Здесь у меня будут группы следователей, дознавателей, усиленные оперативниками. Все это прекрасно, но сами понимаете, все эти люди по странному стечению обстоятельств хотят кушать, а некоторые даже имеют наглость заявлять о том, что неплохо бы за их труд еще и платить.

Помучавшись как-то день и ночь до рассвета за расчетами, отдали эту сторону медали сквайру Энтеми с его помощницей леди Нимноу. Эти люди калькуляторы за пол дня на переменных и статистике подбили нам бюджет всей структуры. Вот и думай после этого кто тут варвар. Я первое время вообще-то хотел рассчитать леди Нимноу и отправить на покой, но понаблюдав за слаженным трудом и вполне адекватными решениями в паре с сквайром, решил, что подобными кадрами не стоит просто так разбрасываться.

С Ноной, я шаг за шагом проходился по всем аспектам устройства моего управления, не знаю нужно ли все это будет мне в будущем, но уж точно все бросать на самотек я не собираюсь. Тут ведь будущее у меня размыто и туманно, сколько мне до академии осталось? Года четыре может пять, а потом что? Дадут ли мне откупится от ярма, пожизненной службы короне? Или как в том мультике скажут: «такая скотина нужна самому?». Вот у меня перед глазами яркий пример жизни рядового мага, а именно сэр Дако. Отучился, отвоевал, а потом в почетном чине защитника был отправлен на тогдашнюю границу, в никому неизвестный замок приглядывать за никому не нужным местечковым баронством.

Хочу ли я такого будущего? Не знаю, с одной стороны вроде и при делах, а на практике можешь послать всех к черту занимаясь чем угодно, лишь время, от времени отсылая отчеты и одним глазом приглядывая за нерадивыми, что б уж совсем не поубивали друг друга. А с другой стороны, вроде как шаг влево шаг вправо попытка к бегству. Жесткая привязка, жесткая граница между нельзя и можно. Это я без разрешения ни в Турцию, ни в Египет на отдых не слетаю. Да и понравилось мне что-то быть в должности власть держащего, тут не буду кривить душой отнекиваясь, я радуюсь каждому дню, проведенному в заботах о своей земле и своих людях. Ну и надеюсь, что мои труды не напрасны, кто-то когда-то может, помянет меня добрым словом.

О своем будущем решил не загадывать наперед, лишь для верности, как говорится подложить соломки в то место, куда возможно упаду. Деньги, деньги, все они проклятые, без них никуда, стану ли я магом при короне или беглецом от короны, буду ли я защитником в какой-нибудь Тмутаракани. Или же буду нежиться на песчаном лазурном берегу под лучами южного солнца в панаме из пальмовых листьев, именно деньги не дадут мне чувствовать себя потерянным и зависимым от чьих-то решений. Я могу легко отказаться от власти, у меня есть интерес в жизни куда больший, это магия, но вот даже с ней, ты не будешь чувствовать себя комфортно, не имея за душой и гроша.

Как один из вариантов, я естественно рассматривал и банальный побег со сменой в очередной раз имени. Уж где-где, а в этом мире отсутствия паспортов, не думаю что это станет совсем уж тяжелой проблемой. Нет, искать, конечно будут, и если найдут мало не покажется, но для начала найдите. Эх, хорошо бы было перевести часть капитала на Каймановы острова, но к сожалению в этом мире не Каймановых островов ни банков нет.

Может банк создать да в ростовщики податься?

— Нона! — Заорал я сидя в одиночестве за своим столом и тут же прикрывая испуганно рот, так как час был поздний и кругом спали дети.

А ведь действительно, почему не создать банк? Идея то простая как щелчок пальцев по лбу. Капитал начальный у меня ого-го, а к должникам всегда в дверь может постучатся первый пехотный полк легиона! Аккуратненько так в дверку «поскребстись» и спросить: «Вы там случайно за пеню не забыли?».

Словно пантера в клетке я заметался по комнате, бесшумно натыкаясь в полутьме на табуретки и углы мебели. Ну, привычка у меня такая, когда думаю и обсасываю идею бегаю туда сюда по кабинету.

— Улич, иди спи бесноватый! — На диванчике сонно заворчал Герман. — Достал уже со своими ночными посиделками, вали в коридор или каминную, там свои конные бега устраивай!

Варвары, у меня тут идеи бурлят, я тут гениальными мыслями брызжу, а они спать удумали. В сопровождении братьев меньших, так же как и я страдающих ночными бдениями, и сграбастав за пазуху с чайного столика всевозможные плюшки, выдвинулся к выходу из покоев, перешагивая по пути спящих людей. Ну, или стараясь, по крайней мере, сильно их не топтать.

— Ой!

— Ай!

— Улич, что б тебя разорвало!

Да сколько вас тут елки моталки?! С горем пополам добрался до выхода, открывая дверь и выходя, прочь, прямо в объятия стоящего там привидения. Да-да, опять видимо девчонки балуются, в этот раз хоть дырки в простынях не вырезали, так даже в белом платье они по страшней будут.

«За что?» Тихо так начал стонать доморощенный полтергейст, протягивая ко мне руки.

— Не за просто так видимо. — Буркнул я, всунув в руку призраку творожную ватрушку. — Ты бы со своими подружками спать шла, пока опять на графиню не нарвались.

Обойдя этого сборщика ватрушек недоуменно разглядывающего, свой презент, неспешно проследовал в низ в зал, где на столе раскидал свои припасы, с наслаждением предвкушая ночь под сенью музы, со сладким остервенением раскрывая приложения Мака, для работы с документами и принимаясь за работу.

Так, стоп. Что-то не так, что-то меня тревожит, словно я упустил какую-то деталь или о чем-то забыл. Еноты на месте, пирожки, пирожное взял, что я хотел еще? Нону позвать? Нет, пусть спит и так девочка тол тонны знаний за раз переваривает, пусть отдохнет. Что же тогда? Призрак… Что с ним не так? Ешкин кот! А кому я сейчас вручил ватрушку, пробегая по верхнему этажу?! Для рыжулек и Пестика слишком высокая, Деметра тоньше будет, Нона бы не стала подобным баловаться, не говоря уже о прочих баронессах и графинях, что остается? Пенка с Молочком? Так они блондиночки, а у этой черные волосы развевались. Стоп, как это волосы могли развеваться, словно на ветру в закрытом помещении? Или это и в самом деле была она?! Белая Смерть стояла у меня под дверью в покои?! Да ну, не может быть, я бы сразу ее узнал…наверно. Не, не может быть.

Меня пробил холодный пот с головы до ног. Мать чесная! Да зная себя я не то что призрака, Деда Мороза бы прошел не узнал! Опрокинув стул, вихрем подорвался на ноги, с бешено колотящимся сердцем перепрыгивая через ступеньки и несясь по лестнице назад в комнаты. Лишь бы успеть шептал я, запыхавшись и с трудом сглатывая воздух, лишь бы беды не случилось! Вот же дурак, она убивать пришла, а я ей пирожок всунул!

Влетев на этаж, стал дико пялится по сторонам в полумраке перед дверями, масляных ламп на этаже было не много так что они не столько рассеивали мрак сколько подчеркивали его густоту. Неужели не успел и она уже внутри?!

Краем глаза уловил в конце коридора какое-то смутное размытое движение, едва уловимую игру теней. Кто-то крался, там скрываясь и стараясь не попадать на свет. Мак услужливо вывел параметры притаившейся фигуры в тени, обрисовывая тонкую фигуру явно принадлежащую даме.

— Hände hoch! — Взревел я трубным голосом, в конце неожиданно давая «петуха». Проклятое взросление, весь эффект насмарку.

Эльфийскую руну света я залепил на стену в считанную секунду, явно переборщив с энергоканалом, от чего свет ударил с такой силой, что наверно ослепил даже тех, кто спал за стенкой. Благо у меня еще в наличие есть глаза Мака, показавшего, что фигура вместо попытки к бегству неожиданно ринулась ко мне! Ну, товарищ призрак это вы зря! По коридору устремились один за другим с гулом от пожираемого кислорода три огнешара, обдавая стены жаром. Но Мак, показал что фигура обладает параметрами настоящего акробата, с грацией, которой бы позавидовали кошки, она ушла от опасности, продолжив свое приближение в мою сторону. Эх мать, раззудись рука размахнись плечо! Выручай меня мастер Эббуз, не зря же я столько времени изучал твои труды? В дело пошли кулаки тараны, а следом смертельные лезвия, выбивающие крошку из каменных стен коридора и гулко бухая в стену, в самом конце. Фигура заметалась из стороны в сторону, с завидной грацией уходя от каждого из моих заклинаний! Это даже пугало! Нас разделяли считанные метры, в каком-то диком прыжке росчерком черной молнии таинственная фигура врезалась в меня, правда тут же отброшенная защитным коконом, но и меня, сбивая с ног энерцией. Мы кубарем полетели по коридору, немного привыкнув к свету, взглядом выхватил два кинжала в руках у своего оппонента. Длинные обоюдоострые клинки тусклой стали, каждый размером не меньше локтя длинной. Это мне повезло, что Мак на автомате выставил щит, с этой безумной скоростью, я бы просто физически не успел бы среагировать адекватно. Торчали бы сейчас эти клыки из моей бездыханной тушки.

Молодая, подтянутая девушка с иссиня черными волосами, туго сплетенными в толстую косу, тяжело дыша, поднималась с пола, с опасной грацией занимая какую-то низкую бойцовую стойку, вновь направляя на меня свое смертоносное оружие. От ее фигуры и прищура темных глаз веяло профессионализмом, тренированного бойца, минимум движений максимум эффективности. Подобную стремительность показывала фон Каус, гоняя меня с мечом на тренировках.

Я не успел сказать даже: «Какого черта?», как она вновь бросилась на меня, в прыжке ударяя по щиту ногами, от чего я опять распластался на полу. Потом еще и еще, она, всем телом ударяясь о щит, теснила меня из узкого коридора, тупо выталкивая к лестничному балкону. Проклятую фурию лишь смогло остановить кольцо Прая, бешеной стихией, огненным столбом разделив нас по разные стороны.

— Что здесь происходит?! — По лестнице взбирался сэр Дако в сопровождении чуть ли не всей замковой стражи. — Барон, что вы не поделили с леди Шернье?

— А? — Захлопал я ресницами, сбивая пламя заклинания. — Кто такая?

— Что значит кто такая? — В свою очередь удивленно на меня воззрился маг. — Тебе же леди должны были представить ее!

— А мы и представили! — Из-за двери выглядывали головки, чуть ли не всех леди, что обитали в моих покоях. — Но он в бумажки закопался и когда мы ее представляли, сказал: «Хорошо положите на стол, я потом посмотрю!».

— Что?! — Взревел Дако.

— Не может быть! — Тут же попытался отмазаться я. Сто раз же говорил, когда я занят, я занят целиком и не могу отвлекаться! — И вообще я тут, между прочим, призрака отгонял!

— Ты его плюшками кормил, а не отгонял! — Подала голос таинственная и стремительно опасная леди. — Я все видела!

В зале повисла тишина, я просто физически ощутил, как глаза всех присутствующих грузом осуждения повисли на моих хрупких плечах.

— Ой, да ладно! — Я попытался сделать хорошую мину при плохой игре. — С кем не бывает? Вы что никогда призраков не путали и не угощали их ватрушками?

После этой фразы я понял, что как минимум до конца жизни, а то и на долгие века прославил себя, многочисленными анекдотами и героическими балладами, не говоря уж о других разных досужих домыслах, чем на самом деле занимался рассеянный барон с давно умершей женщиной. Ну задумался человек, немного уйдя в свои мысли, ну перепутал немного, что ж вы все так удивленно смотрите на меня? Хотя самому стало стыдно, да и на эту непонятную леди получается, непонятно зачем напал.

— Эм-м. — Вновь подал голос я. — Раз уж все собрались, может, представите таинственную незнакомку?

— Леди Альва Шернье. — Девушка сама вышла вперед, учтиво приседая в легком поклоне. — Маршал ордена бестиаров, прибыла к вам в замок по просьбе сэра Гарича Ол`Рока, что бы оказать вам посильную помощь в избавлении от призрака.

— Слава богам ты хоть на некроманта не успел напасть! — Прошипел на меня Дако, не лицеприятно отвешивая подзатыльник.

— О! — Удивился я. — И он уже здесь в замке?

— Тудыть тебя растудыть! — Поджал губы старик.

* * *

Следующим утром в кабинете у Дако собрались все, обсуждая ночные приключения, знакомясь и обговаривая планы на перспективу, ну и как уже водится то и дело, поглядывая на меня толи с осуждением, толи, проверяя, не удумал ли я очередную какую проказу.

Леди Альва, при свете дня в пышном платье выглядела очень даже женственно, впрочем побьюсь об заклад, от этого она не перестала быть менее опасна. Это ж надо же она меня в моем коконе защитном чуть до лестницы не до пинала. Тоже мне футболистка выискалась.

Но наиболее интересной фигурой была вторая бабушка, та, что уже не экс королева, а седоволосый маленький сухонький комок в сером невзрачном платьице. Пройди на улице мимо такой и не приметишь, не поймешь, что это могущественный и ужасный, тайно сокрытый и вообще до одурения зашифрованный некромант. О чьей профессии тут принято говорить лишь шепотом и с оглядкой по сторонам.

Вообще бабушки вроде как и не участвовали в разговоре, они сидели в сторонке у окна подслеповато разглядывая по вязанному шедевру у себя в руках то и дело давая друг другу какие-то непонятные советы по вопросу какую петельку как лучше накинуть. Что тут скажешь? Бабушки они как и дедушки, только бабушки и со спицами. Запутанно? Зато по существу. Это мой Дако дед не дед а конь с…м-м-м…в общем коник такой живенький. А бабульки, они степенней, монументальней если хотите, не ходят, не шкандыбают, а словно плывут. Солидные мне достались бабушки, одна бывшая королева, а вторая не бывшая некромант. Милана Хенгельман, наш некромант, помимо своей непритязательной внешности еще и обладала тихим убаюкивающим голосом, при всем при этом имея мимические морщинки в углу глаз свидетельствующие о том, что она человек улыбчивый и смешливый.

— Ты можешь еще раз по человечески объяснить, что именно ты делал ночью с призраком? — Сэр Дако сидел, обхватив голову руками.

— Я же говорю вам, шел в общий зал, так как из моего рабочего кабинета выгнали. — Опять начал я. — Выхожу в коридор, там стоит эта, что-то гундосит, я думал девочки опять балуются всунул ей ватрушку и дальше по делам пошел.

— И она на тебя не напала и ничего не пыталась сделать? — Удивленно спросил Дако.

— Да она наверно до сих пор в шоке. — Рассмеялась леди Шернье, поддержанная Хенгельман. — Призрачные проявления питаются страхом, преобразуя эмоциональный всплеск в энергетическую основу, за счет этого и происходит построение всех их проявлений. А тут мало того что она материализовалась выйдя на затраты, так вместо страха ей булку с творогом всунули, мол дуй давай отседова, мне некогда. Она не то что пищи не получила, он ее своим проявлением отбросил в такие глубины голода и энергозатрат, что боюсь ей не одна неделя понадобится на восстановление.

— То есть вы хотите сказать, если не боятся, то призрак сам рассеется? — С интересом слушал я ее ликбез.

— Ну, это в идеале. — Подала голос бабушка некромант. — А на практике, обычно даже самые бесстрашные не в состоянии контролировать свой эмоциональный фон, и дело тут даже не в выдержке и силе воли, тут банальная химия, в кровь поступают элементы вызывающие то или иное состояние в независимости от пожеланий разума.

Короче адреналина полные штаны, подытожил я для себя их краткий экскурс. Ничто не ново под луной, все что мы чувствуем, любовь, ненависть, все наши страхи и переживания не более чем химические процессы вызванные реакцией в крови. Только люди разные. Помню, даже одно время анекдот был популярный в сети, когда двое разговаривают: «Физик, изучающий атомы — это просто кучка атомов, которые пытаются осознать самих себя. Постой, но биологи же, утверждают, что мы состоим из клеток! Биологи состоят из клеток, а физики из атомов, боже мой, это же элементарно, чему вас только в школе теперь учат?!».

— Подведя итог можно охарактеризовать это проявление как своего рода энергетический вампир? — Спросил я Хенгельман.

— Можно сынок, можно. — Бабуля выбивала спицами чечетку, под недремлющим оком своей старой товарки.

— Что мы можем сделать, что бы развоплотить ее? — По существу спросил старый маг.

— Ну, перво-наперво, я изготовлю и развешу по замку уловители и блокаторы тонких энергетических структур, что не полностью, но изрядно затруднит сбор пищи для призрака. — Она отвлеклась, задумчиво разглядывая то нас, то свое детище. — Госпоже маршалу, предстоят дежурства с пресечением всевозможных потуг призрака материализоваться, о деструктивных свойствах элементов, таких как железо хладное и каменная соль, думаю, все наслышаны, а уж в ордене бестиаров так еще и обучены.

Они кивнули, друг дружке каждая не без тени некоторого превосходства, вроде бы и одно дело делают, но по идее на разных фронтах и по разную сторону.

— Но это все лишь детский лепет. — Хмыкнула она. — Я вам официально, с высоты всего своего опыта заявляю, эту вашу Белую Смерть истощением не остановить.

Призраки бывают двух типов, с ее слов. Каждое проявление и материализация энергии оформляется и подчиняется той или иной заданной программой. То есть на самом деле, это не думающая и не реальная когда то личность, это не умерший человек, это его эмоция оформленная программой действия с компонентом энергетических узлов, в которых естественно есть подпитка, материально-визуальная часть, ряд физических проявлений, допустим толчок, или понижение температуры либо же какой-то звуковой эффект. Некромант, вылавливает эмоцию, как правило самой сильной является предсмертная, и по своему вкусу свивает вокруг нее каркас, наделяя то самое последнее чувство ногами, руками, глазами и всем, что только его душе будет угодно. Почему эмоция? Да потому что здесь не умеют еще писать заданные команды, процессором и катализатором призрака, его функцией будет жажда допустим если человек умирал от обезвоживания, голод, ненависть, страх, боль, все то что заставит выполнять каркас определенные команды. Из которых под подобными эмоциями проще всего выполнять команду «иди убей», высоси его досуха, сожри его, заставь в страхе остановится сердце. Вся эта структура из жгутов тонкой материи питается, привязывается, к определенному субъекту, которого необходимо убить, либо же к определенному месту, дабы его оградить от постороннего доступа, в общем, в зависимости от необходимости специалист делает либо убийцу, либо стража, ну или при определенных условиях и пойманных эмоциях ушедших людей возможен вариант создания слуги.

Подобные призраки именуются искусственными, в них есть даже какой-то минимальный объем знаний, оставленных давно умершим человеком, все это хоть и относится к высшей некромантии, вполне практикуется и посей день, но вот к нашему случаю это не относится.

Бабуля тяжело вздохнула и поведала нам о высших материях находящихся за пределами человеческих сил. Мы маги, можем оперировать бесконечным движением материи вселенной, черпая из нее свои силы, мы можем по своему желанию вызывать жар или холод, даже сдвигать горы и управлять небесным океаном аэра. Те же некроманты способны улавливать тонкие токи, считывая эмоции тех кого уже в помине нет, заглядывая за грань бытия, но есть еще что-то о чем нам могут поведать лишь жрецы, есть что-то в этом мире, какая-то крупица, маленькая частичка от божественного. Не базон Хиггса, а именно Частичка Бога, проявления чистого чуда, то, что невозможно объяснить и элементом этого чуда и является Белая Смерть.

— Дело в том что, этот призрак не привязка и не слуга некроманта. — Покряхтывая, Милана Хенгельман встала, наливая себе в чашечку порцию чая. — Это чистая эманация смерти, это настолько сильная эмоция, это настолько сильная боль, что она сама свила вокруг себя жгуты энергии, она сама себя вскормила и вернула в мир живых. Подобные случаи за тысячелетия можно на пальцах одной руки сосчитать. Это не магия, это расплата за грехи. Некромантам не подвластны подобные силы, когда-то давно говорят было направление малефиков, чистого учения, науки которой не могли понять даже дьёсальфы отцы тонких структур, но, увы, к нашим дням трудов по этой практике почти не сохранилось. Это призрак естественного происхождения, я даже не берусь утверждать эмоция ли это, я не знаю.

— То есть, вы хотите сказать, что наш призрак самый что ни на есть призрак, а не чьих-то рук дело? — Я поддержал ее, так же встав и налив себе чая. — Но ведь есть способ борьбы с ним? Не можем же мы просто опустить руки?

— Нужен первоисточник. — Хенгельман села на место. — Первопричина, любые структуры подобных материй не могут жить без привязки, это может быть все что угодно, человек, может предмет, избавившись от которого вы избавитесь от призрака.

— Я думаю это юноша, он привязка для этого чудовища в этом мире. — Бывшая королева не любила ходить вокруг да около. — Только он остался жив, из тех мастеров что заделывали склеп!

— Не факт! — Встал на мою защиту Дако. — Там еще столяр был, что сейчас при них в комнатах слугой, он-то тоже живой.

— Он живой, потому что призраку наплевать на него! — Фыркнула де Кервье. — Белая Смерть не последовала за ним, она осталась ждать, когда юноша останется один, чего собственно и дождалась.

— Думаю, графиня права, но не в том, что все закончится на юноше, а в том, что все началось с него. — Подала голос леди Альва. — Он что-то сделал, и если мы первоначально все думали, что банально нанял какого-то специалиста, то теперь выясняется, что делал он это сам без чьей-либо помощи.

— Мог ли человек не прошедший инициализации в маги, что-то сотворить, что бы смогло связать энергию? — Адресовал я вопрос сразу Дако и Хенгельман.

— С моей колокольни нет. — Покачал головой Дако.

— В некромантии так же нет. — Поддержала его старушка. — Но как я уже говорила, к некромантии данный случай не относится. Нужно расспрашивать его отца и того кто остался в живых из тех работников. Вы знаете, как много среди разных родов есть семейных проклятий, считалочек-выручалочек, заветов и правил, а иногда тупых примет, что передаются из поколения в поколение? Да почти у каждого аристократического рода, с горем пополам переваливших за двести триста лет истории. Не берусь утверждать, но возможно и в роду Рах было что-то? Может от друидов или жрецов, может амулет какой, любая мелочь могла склонить ту чашу весов что стала ключом для призрака.

— Меня еще один вопрос беспокоит. — Альва Шернье поерзала в своем кресле. — Все ли здесь уверенны что Белая Смерть это та самая эльфийка Ладельерра?

— А что не так? — Спросил я.

— Да в этой истории все не так. — Недовольно выступила Вальери де Кервье. — Я уже говорила, и повторюсь покойная Ладельерра в тех местах чуть ли не святая, а Белая Смерть мало того что убивает, так еще судя по описанию имеет ужасный лик.

— Ну, при первой нашей встречи так и было. — Я попытался припомнить детали. — А вот при второй, не было никакой худобы и черепов, просто бледная и изможденная, вроде бы так.

— Возможно это стадии. — Кивнули на пару бестиар и некромант. — Видимо есть лик предсмертный и образ посмертный.

— О чем это может говорить? — Я погладил одного из спящих енотов.

— Похоже, смерть этой женщины была от истощения. — Пожала плечами Альва.

— Так же погибла и ваша святая, судя по историческому экскурсу. — Пришлось встать, чтоб долить еще чая. — Но оспаривать ваши сомнения не берусь, так как и сам прекрасно вижу, что не все в этой истории на виду, слишком много сокрыто и единственный свидетель тех событий сейчас сам больше мертв чем жив.

— Ему действительно невозможно помочь? — Сквайр Энтеми явно чувствовал себя не в своей тарелке. — Может нам нанять лекаря или может мага менталиста? Я слышал, что подобные специалисты могут вытаскивать нужные знания из самых упрямых голов.

Все присутствующие с недоумением уставились на него, каждый находя отклик понимания в его словах, но заставляя смущаться от такого внимания этого мужчину. Я сам должен был его осмотреть, да я уже видел его, но ведь мельком, лишь взглянул бегло, а может быть и вправду есть шанс? Да и Дако должен был догадаться о менталисте, впрочем, нам возможно и вызывать никого не надо, граф Десмос папочка вампиров, с его же слов сам вполне может неплохо прочитать открытый разум. Он конечно не высокого ранга специалист в этой области магии, но в эмпатии я его не раз уличал, да и много ли надо, что бы проникнуть в спящий разум совершенно безвольного человека?

— Господин Энтеми! — Я подскочил на кресле. — Вы гений чистой воды, если б не ваша борода я бы расцеловал вас!

В комнате раздались смешки, от чего сквайр еще больше засмущался, наливаясь краской. Больше обсуждений в тот день не было. Да мне и некогда было, оставшийся день я провел в комнате Рахов, отгоняя путающегося под ногами отца, всячески пытаясь прощупать, прослушать, а иной раз чего отковырнуть или резануть по телу его сына. Было печально, во-первых, то, что я не мог выполнить простейшие анализы, а во-вторых, общая запущенность больного.

Промучившись еще какое-то время, покинул покои так сказать пациента, направляя свой путь в замковое подземелье, что стало вотчиной и апартаментами, а так же домом для моего старого знакомца графа Десмоса. Граф он или нет на самом деле, мне без разницы, сейчас для меня главное, что этот морф является самым старым вампиром в моем клане, и пусть он не в лучшей своей форме после проведения боевых действий, но меж тем вполне разумная личность, не обделенная рядом так нужных мне сейчас свойств.

— Вечер добрый граф! — Поприветствовал я его с порога.

— Надеюсь, господин барон, надеюсь! — Он был в сознании, лишь изредка впадая в сон, пищей же ему служила свиная кровь, доставляемая в избытке. Культи рук и ног белели свежими бинтами, медленно, но верно его организм восстанавливал отсеченные в битве конечности, от чего можно было впасть в прострацию. Это было потрясающе, росла не только мышечная, но и костная ткань! Вообще интересные они тварюшки эти вампиры, их бы по уму разложить по косточкам, да разобрать по пробирочкам им же цены бы не было. Ну да все еще впереди, может я еще поработаю с их материалом, мне б только оборудования для работы побольше, а то стыдно признать до сих пор не то что микроскопа, подзорной трубы не имею.

— Зная вас, могу предположить, что вам вновь понадобился ваш преданный слуга, ну или то, что от него осталось. — По красивому лицу этого брюнета расплылась улыбка. — Надеюсь того что осталось вам хватит?

— Ах бросьте граф, останься от вас одна голова и того было бы достаточно, зная вас и ваш проницательный ум. — Рассмеялся я.

— Вроде, как и приятно, но с другой стороны внушает опасения, рядом с вами и вправду можно превратиться в кочан капусты, навсегда распрощавшись со всем остальным телом. — Он вновь улыбнулся. — Где будем воевать мой друг?

— Здесь. — Я постучал пальцем себя по голове. — Нам предстоит залезть в голову к одному юноше.

— Это не просто. — Он стал серьезен. — Очень непросто переломить чужую волю проникая в сокровенное человека.

— Воли нет. — Печально вздохнул я. — Есть только тело, но вот человека в нем боюсь уже нет.

— Но он жив? А то с мертвым материалом я не работаю. — Граф вскинул бровь.

— Он жив. — За меня ответила входя в подвал Альва Шернье маршал бестиаров, в своем темном облегающем костюме с двумя маленькими пистолетными арбалетами, в взведенном состоянии. — А вот вы под большим вопросом, вам ведь известно господин барон, что любые отношения с вампирами чреваты незамедлительной карой? Закон недвусмысленно говорит о подобном.

— Что там такое девочка? — Из-за ее спины показалась щупленькая фигурка Хенгельман. — А-а! Ты застала нашего юношу за общением с разными бяками вторично? М-да, господин Рингмар не по годам у нас прыдок.

Тьфу ты черт! Вроде ж Мак пробивал следилкой мои тылы, однако же все равно выследили, и ладно бы некромантка, она сама вне закона, но бестиар это уже серьезно, это оплот местного фронта по борьбе с нечестью.

— Ладно, прекращай их пужать. — Бабка фривольно и звонко отвесила шлепок по аппетитному заду Шернье. — А то сейчас начнут брыкаться, в окна выпрыгивать и прочими глупостями заниматься. Не ровен час сама кого с горяча пристрелишь.

Граф видимо и без меня прекрасно просчитал все последствия от встречи с бестиаром, я же даже побледнеть не успел.

— Ладно уж, сегодня так и быть я вампиров опять в замке не увидела. — Проворчала Альва, потирая зад и снимая с взвода арбалеты. — И оборотней, и некромантов, и черт его знает кого еще.

— А у него еще и оборотни тут? — Бабулька шаркала по подвалу, расставляя по углам какие-то конструкции, напоминающие витиеватые круги ловцов снов, североамериканских индейцев.

— Ага. — Шернье скучающе провожала бабку взглядом.

— Слышь малец, рот закрой. — Проходя мимо меня поддразнила Хенгельман. — Так-с, а тут у нас что?

Она совершенно не обращая на меня внимания стала ощупывать испуганно глядящего на нас вампира.

— Вампирчик. — Она не поверите, задрала верхнюю губу ему, пощелкав пальцами по зубам! — Не молод, видать уже кланом обзавелся, железа на заразу уже рабочая сформированная, такс-с, модификат из последних, те что растут и развиваются, ага-ага, косточки значит усиленные, глазки похуже, это да, глазки у последних по хуже будут…

— В миску глянь. — Скучающе произнесла Альва.

— Свининка. — Бабка натурально облизала палец, который макнула в тарелку, из которой кормили графа! — Это правильно, молодец, единственно что, пудру меловую ему добавляйте, да яичную шкорлупу дробленую, так кости у них быстрей расти начинают. А перевертыши не побиты у тебя часом?

— Не. — Я замотал головой. — Это в бою раны получены, он солдат.

— Солдат-молдат. — Фыркнула она, вновь возвращаясь к графу. — Ну что душегубчик, допрыгался? Ты вообще, чьих будешь? Только без брехни, я ваши все семьи наизусть знаю, как к мальцу в услужение попал?

— От герцога Тид ушел. — Уже собравшись, спокойно стал отвечать Десмос. — Был заказ на Рингмара, но сами понимаете не вышло, не возвращаться же назад?

— Давно поэтому герцогу петля плачет. — Насупила брови бестиар.

— Да уж, мужик он крутого нрава. — Покивала старушка. — У него и папенька был с прибабахом на всю голову, и сынок далеко не ушел от него. Сколько в клане осталось?

— Пятеро. — За графа ответил я.

— А кормишь чем? — Ох и злющие глазки у мадам маршала.

— Коровки, свинки, овечки там разные барашки. — Пожал я плечами.

— Уверен? — Шернье улыбнулась, этакой строгой учительницей.

— Ну, во время боевых действий, всяко бывает. — Пожал я плечами. — Не с коровами ведь воюем.

— И то верно. — Подытожила Хенгельман, производя какие-то манипуляции над испуганно лежащим вампиром. — Я тут немного поправила его, быстрей немного на ноги встанет, а по поводу перевертышей что скажешь? Тоже клан приютил?

— Не, просто беглецы, клан в свое время вроде как отказался от них. — Я с интересом наблюдал за ее работой, в энергетическом плане отмечая блеск тоненьких ниточек, едва заметным плетением ложащихся на тело вампира.

— Рожденные есть? — Альва с интересом меня рассматривала.

— Да. — Киваю ей.

— Тогда жди, за ними придут, ни одна семья еще от своих щенков не отказывалась, а если самочки, так еще и соседние кланы прибежать могут, у них этот товар в чести. — Шернье была вполне серьезна. — Могут силой увести.

— Найду, шкуры спущу. — Вполне спокойно констатировал я.

— Ну-ну. — Покивала она. — К вампиру не зря зашел ведь?

— Да, хочу чтоб у парня в мозгах поковырялся. — Любо дорого было посмотреть за тонкими нитями некроманта.

— Это тогда мы вовремя зашли! — Всполошилась Хенгельман. — Ну-ка дочка, подсоби парню дотащить этого супчика до покоев.

— Тиночка! — Тут же выдал я, притаившуюся вампиршу. — Ты б не могла помочь?

Тина была в подвале, скрываясь за ящиками, впрочем, пару раз попавшись Маку на локатор, но похоже вполне успешно скрываясь от посетителей, так как бестиар дернулась при ее появлении, а на лице некроманта проявилось удивление. Я может, и промолчал бы, но мне тяжести таскать нельзя, надо будет на будущее справку себе выписать, где строго настрого запретить подымать тяжести больше трех килограмм.

— Тиночка, дорогая. — Она стреляла в меня не очень добрым взглядом. — Помоги пожалуйста госпоже Шернье, нашего дорогого графа поднять на верх.

— Хех! — Бабка натурально кулачком засадила мне в плечо. — А ты мурчинка неплохо устроился, девчата, значит вкалывают, а ты ходишь ресничками машешь?

— Я еще маленький, жалейте меня. — Растер я плечо.

Используя одно из одеял как носилки, с трудом, но Десмоса все же доставили в занимаемые Рахом покои. Перепуганного папочку, взяла на себя Хенгельман, под локоток, уводя из комнат, так же неожиданно с неохотой уходил и прислужник Армус.

— Ваше благородие, а вы что делать думаете? — Седоволосый всклокоченный мужичек с испугом разглядывал нашу компанию.

— Лечить твоего господина будем Армус. — Отмахнулся от него я.

— Лечить, стало быть. — Он выглядел каким-то потерянным и перепуганным. — Эт хорошо, ваше благородие, и что может даже господин поправиться?

— Может и поправится. — Покивал ему я. — Тут дело темное, уж слишком он тяжело болен. Ты иди дорогой, побудь пока со старшим Рахом, если что нужно будет, кликну.

— Как скажете ваше благородие. — Ежесекундно оглядываясь, он все вышел прочь.

Я же присел в кресло, обдумывая его поведение. Очень он был похож на человека, который знает больше, чем говорит, весь дерганный какой-то, можно даже на минутку предположить, что он не очень будет рад выздоровлению своего господина. Значит, мы правильно предположили о том, что он скорей всего в курсе того, что же произошло в том склепе, но по какой-то причине, не рассказал об этом, никому, даже отцу Немнода. Ох, засранец, чует мое сердце, плохая совсем история скоро выплывет наружу. Очень плохая. Нужно как-то его разговорить.

— Граф, вам что ни будь, нужно будет? — Обратился я к уложенному рядом с юношей вампиру.

— Даже не знаю. — Он разглядывал Немнода, склонив голову. — Такое ощущение, что я подобное где-то раньше видел. Или может, чувствовал.

— Что-то не так? — Поднявшись, подошел к ним.

— Запах. — Вампир кивком подозвал Тину. — Чувствуешь?

— Что-то знакомое. — Она сморщила носик. — Вроде как несет от него, как от каторжников с рудных шахт.

— Не понял. — Я благодарно кивнул Шернье, подавшей мне кружку с заваренным ей чаем, с которым она возилась все это время у столика. — Можно по подробней?

— Это было давно. — Начал граф. — Мы тогда не находились под защитой герцога, да и было нас всего трое, я, Тина и леди Рисп. Все время перебегали с места на место, нигде по долгу не задерживаясь, боясь собственной тени.

— Наше гнездо тогда выбили бестиары под Волнерскейпом. — Подхватила рассказ вампирша. — Не знаю, кому и чем не угодило то гнездо, но пришли рыцари, вырезав всех под чистую.

— Тогда пропала дочь местного барона. — Внесла свою долю Альва, так же как и я, попивая чай. — Ее папочка и оплатил бестиаров, он думал, что дочурку ваши к себе забрали, а оказалось девка, все это время с каким-то молодцом в гостином дворе, в номерах пробыла.

— Демоны с теми причинами. — Граф как и я наблюдал за сжимающимися кулаками Тины. — Мы долго перемещались, в одном из восточных графств встав на зимовку в горах, там было полно пещер, а неподалеку, рудная шахта, куда сгоняли каторжников со всей округи. Там-то мы и ощутили этот запах. Те каторжники, которых мы брали себе по ночам, выбирая самых плохих которые и так бы зиму не пережили, точно так же пахли. Такое ощущение, что они провонялись насквозь землей и железом.

— Поганая кровь. — Поморщилась Тина. — Больные люди, некоторых бросали прямо в ямах помирать, они как этот юноша безвольными изломанными куклами лежали не на что, не реагируя.

— Идиот. — Просто констатировал я, обхватывая голову руками. — Какой же я идиот, что сразу не диагностировал отравление!

* * *

Зима взяла замок на осадное положение. Мощный не на шутку разыгравшийся ветер чуть ли не до земли пригибал голые деревья, срывая снежные шапки с белых барханов наметенного снега. Дикая смесь лютого мороза, и снежной взвеси под напором мощных струй обжигающего ветра, заставила народ попрятаться по домам, кутаясь, потеплей, кто во что горазд.

Но мне было как-то не до буйства стихии. Я носился как курица наседка с яйцами, вокруг своего пациента. Немнод Рах был отравлен. Взяв кровь у юноши, я заставил обоих вампиров снять пробу, после чего опытным путем каждому в рот засовывал пластинку с тем или иным металлом, словно повар, заставляя их определять послевкусие. А что делать, других приборов анализаторов у меня под рукой не было?! Медные пластинки они по выплевывали сразу, сказав, что не должно быть кислинки. Серебро вообще в рот отказались брать, сказав, что такой горечи они не перенесут, олово, бронза, золото, даже сталь с чугуном я заставлял обсасывать своих ассистентов, что бы выявить, что за металл добывали в руднике и чем же отравлен Рах. Как и водится, ларчик открывался просто, оба однозначно и безапелляционно признали, что в крови юноши присутствует сладость схожая по послевкусию, оставляемому свинцом. Тяжелый я бы даже сказал тяжелейший из металлов! Плюмбум мать его етить, ядовит как тысяча чертей, не удивительно, что на его добыче люди мрут как мухи, если не ошибаюсь, он вообще чуть ли не всегда, идет в соединении с какой ни будь дополнительной бякой, в природе, например с цинком, или в урановых породах имея радиогенную природу.

В медицине для отравления этой гадостью даже специальное название придумано. Сатурнизм, свинец и его соединения являются не чем иным как политропным ядом, то есть действуют на разные органы и системы организма, хочешь, печень откажет, а хочешь почки, если мало, то на тебе отказ иммунной системы или сердечно-сосудистую недостаточность.

Видимо здесь так и произошло, кома второй степени, если опять чего-то не упускаю. Глубокий сон, сопор, практически никакой реакции на боль (да-да, колол ему пятки иголками), отсутствие реакции зрачков на свет, со слов отца иногда судороги. Где-то в его организме, вышли из строя какие-то винтики и механизмы, которые мне предстоит еще определить. Жаль проклятые вампиры отказываются пить мочу пациента, чем несказанно затрудняют мне диагностирование, не говоря уже про анализ кала. Ну да придумаем, что ни будь, может в чай им подливать? Так гаденыши чай не пьют.

Ювелир довольно филигранно по моему заказу сделал пару золотых игл для катетера, естественно не одноразовых, а для кипячения, сам пакет пришлось лепить из кожи как и трубку. Уже трижды используя папу, делал переливание крови, из парня нужно вывести токсин, или хотя б немного понизить его уровень. Для промывки почек, а так же для усиления иммунитета постоянно давали отвар шиповника, он не только мочегонное, но и богат витамином С, если не ошибаюсь по дозировке на уровне с лимоном. Вообще конечно хренотень это полная, но за неимением других медикаментов приходилось довольствоваться тем, что есть. Сами по себе тяжелые металлы не выводятся из организма, способствовать этому могут лишь выжимки и взвары из растений богатых пектином, который связывает их соединения. Хелирование, или выведение тяжелых металлов из организма, это способ при котором, вещество хелирующего агента соединяется с ионами металла, координатной связью с одним или двумя атомами органического соединения. Если мне память не изменяет, в фармацевтику пектин попадает в основном из выжимок яблок и цитрусов. Помимо пектина можно применить винную кислоту, которой в местных реалиях было хоть отбавляй. На большее, парню рассчитывать не приходилось, уж слишком все дико, да и я не в состоянии большего сделать. Нет у меня таких глобальных знаний, да и толком еще ничего не понятно, диагноз поверхностный, парня травили свинцом, но доза не вызвала явных симптомов, что скорей всего произошло из-за того, что у него и раньше были проблемы с каким-то из органов, который отказал почти сразу при поступлении яда.

— Лер Фава. — Мы сидели при его сыне вечером, с моей подачи отец разминал и делал гимнастику сыну. — Скажите, а вы хорошо знаете Армуса?

— Армуса? — Похоже, у него впервые за эти годы появилась надежда, так как он охотно откликался на мои требования. — Конечно, он еще при моем отце в артели был.

— А что он за человек? — Да, меня беспокоила его слишком явная заинтересованность и какой-то страх, что он пытался скрыть, наблюдая за лечением юноши. — По характеру, да и вообще, что он рассказывал вам по возвращении?

— Нрав у него склочный. — Старший Рах задумался. — Но то не от паскудности, он просто очень требовательный, как к себе, так и к окружающим. Он родился в артели и это вся семья, что у него есть. Очень аккуратен, может по сто раз что-то переделывать, если ему это не по душе, даже если все вокруг будут говорить, что и так сойдет. Иногда мне кажется, что он даже больше печется о репутации артели чем я сам, это конечно негоже, но он одергивает даже меня, своего господина, ну да я не в претензии, руки у него и впрямь золотые, а худого своей семье никогда не удумает.

— Я и посылал его с сыном специально для пригляду, что б глупостей не наделал. — После непродолжительного молчания вновь начал он. — Армус всегда подскажет, как надо вести дела, что бы не упасть в грязь лицом, держать репутацию артели на уровне, да за ценой постоять.

— Но кто-то же отравил вашего сына? — Я помог ему перевернуть на живот Немнода, что бы он продолжил массаж. — Вы же в курсе про свинец.

— Свинец. — Отец задумался, погружаясь в воспоминания. — Видимо это и есть тот секрет, которым мой сын сковал ту проклятую трещину. Это старинная практика в строительстве, дело в том, что свинец один из самых легкоплавких металлов, его можно даже свечей расплавить как сургучь. Задолго до железа, меди и бронзы люди научились его переплавлять, говорят раньше, его использовали повсеместно, правда даже в те далекие времена было поверье, что если его много в доме, то у людей там голова будет часто болеть. Мы как-то его использовали с сыном, в одном из замков нужно было подпорную арку усилить, камень там был хороший, а вот раствор заложить не получалось, его выдавливало, вот мы вместо раствора и залили тогда свинец. Видимо, во вред пошла моему сыну та наука.

— Даже если он и заливал свинцом кладку склепа, это не объясняет то, как он попал внутрь парня. — Покачал я головой. — У вас есть, какие ни будь личные предметы сына?

— Конечно, вон в том сундуке. — Он махнул в угол покоев. — Я храню их, они дороги мне, как и последнее его письмо присланное с королевским вестовым.

— Я могу взглянуть? — Дождавшись его кивка открыл сундук, пододвинув к нему стул и бережно извлекая разную мелочевку из него.

Письмо.

Дорогой отец, мы взяли заказ! Дело совершенно плевое, старая кладка с плохой привязкой между курсами, погода солнечная, раствор будет крепок, мы все делаем правильно, даже полив организовали. Правда тут как-то со смехом к нам относятся, говорят, уже не первые беремся, да не последние кто уйдет с пустыми карманами. Старина Армус грозит им всем кулаком, не ту артель они выбрали для шуточек, мы не посрамим папа, сделаем на совесть. И да хочу тебя порадовать, я все же сделаю тебя дедом! Здесь на юге я нашел себе красавицу жену, когда мы приедем к тебе, я хотел бы попросить тебя о благословении…

— Лер Фава! Вы не говорили, что вас сын собирался жениться на ком-то из местных! — Я недоуменно уставился на него.

— Да разве ж это теперь важно? — Он тяжело вздохнул. — Я даже не знаю ее имени, а мой сын теперь и не поведет ее за руку в свой дом.

— Кликните Армуса. — Попросил я, дожидаясь пока в покои, войдет этот взлохмаченный мужичек. — Кто она?

Он недоуменно заморгал глазами явно не находя место своим рукам, дикий испуг отразился на его лице.

— О ком вы господин барон? — Тихо произнес он, опустив взгляд.

— Не изображай из себя дурака, я хочу знать все о той на ком собирался жениться молодой лер! — Он откровенно начинал меня злить.

— Дочь одного из местных сквайров. — Он не смотрел на нас, полностью опустив голову. — Я не знал о том, что они собираются жениться, думал, просто на сеновал бегают. Молодые, думал, просто повстречаются и разбегутся.

— Что случилось с ней? — Я подошел к нему почти вплотную.

— Не знаю, она просто не пришла в один из дней. — Он пожал плечами. — Молодой лер очень переживал, он искал ее, ходил сам не свой. Почти две недели искал ее, все бес толку. Очень горевал, ну да срок заказа вышел, а с ним и мы покинули те земли.

— Пил? — Я продолжал стоять перед ним.

— Пил. — Он кивнул. — Я ж говорю, переживал очень.

Я принялся расхаживать по комнате, заложив за спину руки, вот открылась еще одна непонятно куда ведущая дверца в этой истории. Да уж, куда ж в подобных драмах без делов сердечных? Стоило бы догадаться, еще, когда мы строили гипотезы о проклятии некроманта. Какие могут быть деньги за такую работу, если они уже добравшись до ближайшего города, спали чуть ли не на улицах, а на последние барыши все что получилось это купить место в караване этому хитрецу? Тут явно что-то личное, обиды обидные, мести страшные, а тут вот еще подсказка Хенгельман по двум образам призрака, ее предположение, что призрачная женщина погибла увядая…

Стоп!

— Армус! — Я схватил его за плечи. — Демоны вас раздери, в склепе, в склепе искали ее?!

— Эм-м-м… — Он испуганно попытался отстраниться. — Конечно, с дозволения господина графа в склеп спускалась семья девушки, да и сам молодой лер тайком не раз его осматривал. Не было там ее, мертвяки одни, да и только.

Эх, а хорошая бы была догадка, я разочарованно вернулся на стульчик перед открытым сундуком, где хранились заботливо собранные вещи молодого Раха. Хоть что-то бы, хоть малую зацепку еще! Жаль, графу Десмосу плохо удавалась ментальная связь с юношей, сознание парня с его слов представляло полный хаос, нет там чувств или эмоций, лишь какие-то туманные образы обрывков снов, слабые сполохи непонятных воспоминаний. Вещи, к сожалению, тоже ничем не могли помочь. Ношенные сапоги с остатками раствора на них, несколько свитков с чертежами, какие-то схемы, набор непонятных инструментов больше напоминающий увеличенную в масштабе готовальню, несколько колец и перстней явно с отцовских рук… Браслет…

— Чей это? — Я вертел в руках замысловато свитый из золотых и серебряных нитей тонкий браслетик, напоминавший своей формой замысловатые изгибы побега какого-то растения. — Вам знаком этот предмет?

— Нет. — Отец отрицательно помотал головой.

— Да. — Взгляд Армуса сверкнул чем-то злым, чем-то, что я бы идентифицировал как злость. — Это ее подарок.

— Замечательно. — Буркнул я, засовывая браслетик за пазуху, надо будет показать его старшим магам. — Как ее звали?

— Адель. — Странно сказал. Как-то весомо. И страх ушел и злость, не могу понять, толи я придумываю себе лишнее и вижу его чувства один и все лишь плод моего воображения, толи…черт его разберешь что.

— Это что? — В руках я держал извлеченную со дна сундука деревянную бутыль, искусно изукрашенную причудливой резьбой, и пусть у меня глаза полопаются, если узор не повторял лозу, застывшую в форме браслета!

— Похоже тоже подарок. — Ко мне подошел старший Рах. — Внутри было вино, судя по запаху, это было в вещах вместе с браслетом, что я выкупил у тюремщиков.

— Хорошая резьба? — Я вручил бутыль леру, внимательно и цепко ловя взгляд Армуса.

— Да. — Он задумчиво вертел ее в руках. — Хороший мастер резал.

Неожиданно, Армус сорвался на бег, просто с места бросаясь, прочь, на полном ходу плечом сшибая дверь.

— Что с ним? — Фава Рах застыл с открытым ртом.

— Мастер просто хороший. — Произнес я, вновь забирая из его рук бутыль. — Вы вес чувствуете? Не показалась тяжеловатой?

— Не пойму ничего. — Он переводил взгляд с меня на распахнутую дверь, в которую вылетел его работник.

Вытащив из-за пояса нож, совершенно бесцеремонно и по варварски, стал колоть деревянную бутыль, вернее ее видимую часть, с каждым сколом открывая взгляду внутреннюю его часть, состоящую из потемневшего темно серого металла. Он даже окислился, местами показывая бело-зеленные хлопья.

— Это… — Фава Рах чуть ли не рухнул на стул, на котором до этого восседал я.

— Свинец. — Мягкий, он местами прогнулся под моими пальцами, точно повторяя внутри сосуд некогда деревянной бутыли.

— Но как? Почему? — Он был растерян не находя слов. — Я не могу поверить. Его наверно нужно остановить…

— Остановят, не переживайте. — За это я не беспокоился, всецело доверяя в этом вопросе Тине. Пусть лучше делом займется чем вот то ходит, да тяжело вздыхает под дверями, совращая всяких мальцов незнающих жизни на разные глупости. — Вам наверно лучше здесь побыть с сыном.

— Но… — Он оторопело провожал меня взглядом. — Как же так, мы же столько лет?! Он же на своих руках нянчил и растил его!

— Не знаю лер, не знаю. — Оставив его, неспешным ходом погрузившись в свои мысли, спустился в подвалы замка, туда, где меня уже наверняка ждала Тина.

— Быстро бегает. — На бочках восседала Тина, а у ее ног, с разбитым в кровь лицом валялся Армус тяжело дыша и пуская кровавые пузыри.

— Значит это и есть отравитель? — Рядом с вампиршей, восседала сухонькая Хенгельман подслеповато щурясь в лучах нескольких свечей и факела на стене. — Прямо все интересней и интересней дня ото дня жить становится.

— Ну что любезный, сам будешь говорить или помочь нужно будет? — Я присоединился к заседающим, примостившись ровненько между некромантом и вампиром.

Мужчина с трудом стал подниматься на ноги, сплевывая кровавые ошметки, товарищ телохранитель видно хорошенько прошлась по нему, он покряхтывал, держась за отбитые бока.

— Вам никогда этого не понять. — Тихо едва слышно начал он. — Не дайте боги, хоть кому не будь меня понять.

— О чем он? — Скучающим тоном спросила вампирша.

— О чувствах милочка, о чувствах. — Со вздохом пояснила бабушка. — Любовь, не иначе.

— Похоже. — Пожал я плечами.

— Я знаю, что такое любовь! — Сверкнула она взглядом, с вызовом посмотрев на меня.

— Тогда ты должна меня понять! — Армус рассмеялся, словно безумец, захлебываясь кровью.

Мы даже понять не успели его намерений, как мужчина выхватил из голенища сапога длинный блеснувший нож, не вонзая, а просто падая на него всем телом, с примерзким хрустом прошившим его насквозь. Стальной клюв клинка торчал из-под лопатки, взрезав как плоть, так и одежду на нем.

— Понять… — С последним вздохом выплюнул он слово, прежде чем его голова безвольно стукнула об пол.

Мы сидели в полной тишине, наблюдая, как черная в тусклом свете лужа крови расползается из-под тела самоубийцы. Можно было сказать многое, можно было кричать и бегать, можно было даже просто потыкать в него палочкой, но мы сидели тупо уставясь на остывающий труп не находя в себе сил нарушить молчание.

— На будущее. — Наконец-то разлепил губы я. — Все колюще режущие предметы, а так же ременной пояс, у взятого под стражу, лучше забирать.

— Угу. — Кивнула Тина.

— И что теперь? — Покачала головой Хенгельман. — Вряд ли мне разрешат его поднять.

— М-да уж… — Вздохнул я. — На ледник я его все же прикажу снести, мало ли…

— Это да. — Бабушка погладила меня по голове. — Пусть на ледничок отнесут, что б мозги не протухли, он и при жизни не шибко умен был, а уж в послесмертии и подавно.

* * *

Снежная кутерьма улеглась. Так же неожиданно, как и началась, пурга так же неожиданно и ушла, полным штилем, мерным покоем окутывая промерзшую и укрытую снегом землю. Вот, такую зиму я люблю. Мороз, снег и ярко-яркое, прям до слез из глаз солнце.

Не поскупился я и в этом году, звонкой монетой оплатив гномам ледяные фигуры и замки, а так же заливку горок для забав. Детвора ждала, помня предыдущую зиму, когда я устраивал им нечто подобное. Ох и радости им было, ох и счастья. Крики смех, гурьба, гульба, все смешалось, все кругом. Гномы умельцы от бога, как здесь, так и в Лисьем они постарались на славу, заставляя иной раз не то что детей, стариков стоять, разинув рот перед шедеврами ледяных причудливых фигур.

С Речной приходили, приглашали на местный праздник, первый зимний завод невода, даже приятно стало от того, что люди вспомнили, приняли и вполне успешно применяют эту мою науку, отметив ее праздничным днем. Конечно, съездил, конечно, не с пустыми руками, да и потом со свежей рыбкой назад возвращался. Люди ждали. Чего? Ярмарки и салюта, люди ждали Новый Год! Это было удивительно, но жизнь не встала как в предыдущие года. На зимнюю ярмарку и забавы съезжались в город как деревенские, так и пришлые из соседних земель. Что б не разочаровывать своих подданных я как добрый правитель и вообще душка, был вынужден почти за месяц до праздника устраивать базарную площадь, вывозя из закромов товары, что бы практически за себестоимость распродавать ее людям. Почему так? А почему бы и нет? То, что уже имеет покупателя оплачено и ждет лишь вывоза, а излишек жмотить не в моих правилах, пусть берет народ, пусть жиреет и богатеет, вот вы думаете, почему Робин Гуд грабил богатых? Все правильно, потому что у бедных брать нечего. Вот и я так считаю, прежде чем забирать, надо найти что. Фабрики и заводцы, пока еще пыхтят, за лето успели хорошо материалом запастись, денежка у людей на руках есть, пусть радуют себя и близких подарками. Разбирай, налетай, все равно этими же деньгами потом вам зарплату вашу выплачу, в накладе не останусь.

Денечки полетели легкие и веселые, детвора с первыми лучами солнца, уматывала из замка, лишь с закатом возвращаясь назад и валясь без ног спать. Повеселел народ, хоть и продолжал существовать в замке как в общежитии. Ну само-собой как и предполагалось, легенда о встрече барона и призрака пошла в массы от чего иной раз, подслушав сплетни у меня краснели уши. Вообще-то последнее время краснеть мне приходилось часто. Вы не поверите, мой старый добрый ехидень, сэр Дако под ручку прогуливался с госпожой Хенгельман, о чем то перешептываясь и то и дело посмеиваясь. Эти седые голубки заставляли всех недоуменно качать головами. Но если б они одни! Я застукал своего капитана гвардии, целующимся в скверике, с кем бы вы думали? Да чтоб меня разорвало, с баронессой фон Пиксквар! Даже не знаю, возможно, это эпидемия и какой-то вирус ходит по моим землям, но когда в том же скверике я поймал сквайра Энтеми в обнимочку с леди Нимноу, то ели сдержался что бы не объявить карантин и ввести изоляцию.

— Капитан, баронесса, прошу, присаживайтесь. — Я пригласил смущающуюся парочку для беседы тет-а-тет, так как считал где то в ответе за их союз, да и не безразличны они были мне.

— Барон! — Капитан дюжий детина шел пятнами то краснея то бледнея. — Я с самыми серьезными намереньями, вы не подумайте чего!

— Прекрасно. — Я поерзал в кресле, переведя взгляд на баронессу.

— Барон! — Фон Пиксквар, расцвела в последнее время, явно прибавив в привлекательности. — Я свободная женщина и не вижу ничего предосудительного в наших отношениях!

— Прекрасно. — Черт, что же мне мешает? Скосив взгляд, обнаружил второго заседателя рядышком в своем же кресле. Седомордый енот Профессор с интересом следил за нашей беседой.

— Мы любим друг друга! — Хором выпалили они, тут же стушевавшись под моим взглядом.

— Прекрасно. — Я ссадил на пол Профессора, тут же ощутив с другого бока взбирающегося толстозадого Прапора.

Наступила неловкая пауза, Гарич стоял не зная куда деть руки, а баронесса нервно теребила платочек, ожидая когда же я наконец разгоню енотов и перейду к делу.

— Итак, мои дорогие. — Спихнув Прапора, начал я. — Я позвал вас не только из-за ваших отношений, а по большей части именно из-за каждой из ваших персон в отдельности. Дорогая моя баронесса, без сомнения вы свободная женщина, причем с каждым днем становитесь все прекрасней и прекрасней, и о том с кем вам встречаться, а с кем нет, речи не идет.

Все еще смущаясь, она кивала моим словам.

— Но вы, во-первых, мать двоих детей, чье мнение нужно бы уточнить хотя бы для порядка, а во-вторых, обладаете рядом…эм…свойств организма, о которых прежде чем все зайдет слишком далеко нужно бы сообщить господину Гаричу. — Я примирительно поднял руки, видя блеск слез в уголках ее глаз и озабоченную мину капитана. — Давайте без обмана относится друг к другу, потому что вы дороги мне и, видя ваш союз, я хочу предотвратить страшную драму, которая может назреть, если во время не поговорить что называется по душам. Прошу вас отнестись обоих серьезно к моим словам, так как вижу и даже больше, знаю чем это может все закончится если между вами не будет правды.

— Барон если вы о девочках, то я полюбил их всем сердцем и готов заботиться о них до самой смерти! — Гарич чуть ли не кулаком стукнул себя в грудь.

— Понимаете ли, капитан, тут дело ведь не только в том, что вам чуть попозже сообщит баронесса. — Я уподобившись своему учителю выбил дробь пальцами по столу. — Вы так же должны будете на откровенность баронессы ответить честно по одному интересному вопросу ей.

— Я всегда честен с леди! — Он гордо вскинул голову.

— Надеюсь, и еще больше я надеюсь на взаимопонимание между вами, а так же прошу вас здесь и сейчас клятвенно пообещать мне, что, что бы вы не услышали друг от друга страшного, не будете в претензии в будущем. — Я поднял палец, видя, что оба хотят что-то сказать. — Я серьезно! Сначала клятва, потом я оставлю вас, баронесса расскажет свою историю, а потом капитан расскажет кое-что о себе. Никакой лжи даже если правда покажется вам смертельным ядом! Так надо поверьте мне, я не шучу, если кто-то из вас что-то попытается утаить от другого, что бы спасти отношения или по какой другой причине, я узнаю, и молчать не буду. Либо же вы здесь и сейчас, замолчите, и разойдетесь в разные стороны!

Ох, как я не люблю такие тягостные томительные паузы наполненные звенящей тишиной! М-да уж, влюбится они успели, похоже, даже до постели добрались, а вот поговорить некогда им видите ли!

— Итак? — Я повернулся к баронессе. — Ваше слово.

— Клянусь. — Слеза все же сорвалась и покатилась по ее щеке. — Никаких претензий к капитану, не взирая на любую правду!

Да уж, тяжело ей, после стольких лет отчаянья и боли, тупого всепожирающего одиночества и забвения, вот так вот кинутся в омут сладких чувств, понимая, что она уже никогда не сможет стать прежней. Я вполне могу понять ее не желание говорить капитану о своей природе, и преклоняюсь перед смелостью сегодняшнего решения.

— Капитан? — Повернулся к нему я.

— Клянусь! — Ну, тут слез не дождешься, тут скорей в морду можно получить, вон как недобро зыркает.

— Замечательно, теперь я вас оставлю. — Поднявшись и дойдя до двери, поманил пальчиком двух лестных жителей пожелавших остаться в кабинете. — Прошу вас с уважением отнестись друг к другу. Помните вы взрослые люди, связанные клятвой и надеюсь искренностью своих чувств.

В коридоре, закрыв дверь, пару раз глубоко вздохнул, что бы успокоится. Терпеть не могу подобные ситуации, вот, казалось бы, ну любовь морковь и все дела, а как начнут дальше узнавать каждый другого по лучше, тут и полетит шерсть в разные стороны. Сцепятся как бешеные псы, а я потом буду еще и виноватым, что вроде как свел их вместе под одной крышей. Нет уж, пусть лучше сейчас рвут сердца и души свои, пока раны не слишком глубоки, чем потом их латать, собирая по частям то чего уже нет.

Может быть в другом месте и другом времени я бы и не влез в их отношения, но, увы, это то место и то время где сын может ответить за то, что его отец убил мужа баронессы, а так же с дуру может пойти мстить женщине, чей муж убил его отца. Не говоря уже о двух дочках-волчицах, которые могут, невзирая на волю матушки разорвать бравого капитана на куски за своего погибшего папочку.

Побродив по коридорам и комнатам, мучаясь от безделья, забрел в подземное царство тьмы, где томился в одиночестве товарищ наш убиенный граф Десмос Вампирович Дракуленко.

— Что-то вы рано сегодня барон. — Он лежал, тупо пялясь в потолок.

— Да вот, захотелось что-то вас увидеть. — Я присел рядом с ним, так же уставившись на каменный свод подвала. — Как там ваш труд с разумом юноши?

Десмос уже неделю вырывал бессвязные картинки из затуманенного сознания молодого Раха, иногда пересылая мне его сны, ментально транслируя картинки в моем мозгу. Увы и ах, не было там ответа, по крайней мере, я его не видел. Дако и госпожа Кервье категорически воспротивились тому, что бы некромант подняла покойного ныне отравителя Армуса, а меж тем, призрак все еще здесь. Здесь он родименький, то в одном конце замка то в другом, люди периодически замечали его, а госпожа Альва Шернье, самолично пресекла уже около четырех ее воплощений под дверями, чьей ни будь комнаты. Леди бестиар каждую ночь обходила патрулем замок, что давало свои плоды, больше жертв Белая Смерть себе не находила в наших стенах.

— Сегодня ночью удалось вырвать более или менее четкую картинку. — Десмос перевел взгляд на меня. — В цвете.

— Что-то важное? — Я почувствовал интерес.

— Не знаю, возможно. — Он замолчал на некоторое время. — Там есть девушка, судя по описанию, возможно она. Даже чувства уловить получилось!

— Давай! — Я с жадность наклонился к нему, строя энергетический канал как учил Дако для приема ментальных образов. Тут у меня пока получалось плохо, без помощи Мака я разрывал нить связи слишком мощным импульсом, так что общая структура была пока на нем.

Сон.

Солнечно, чувствуется, как жар тяжелыми мягкими лапами давит на плечи, стягивая кожу на оголенной натруженной спине. Камни, тяжелые и такие объемные, они создают контраст солнцу покатой теменью своих боков и прохладной структурой. Камни ложатся аккуратной чередой, выстраивая один за другим шеренгу непреодолимой преграды, эх хорошо получается. Я горд своей работой, пахнет свежеспиленным деревом строительных лесов, скрипят досочки под ногами настилов, а рядом родные и понятные люди. Идет работа, мы ложем камни, скрипят доски, устают руки, жжет спину солнце. Тень.

Тень?

Ах, это родной Армус, ворчит, вечно чем-то не довольный, идем обедать. Грубое покрывало на земле, запах травы, крона раскидистого дерева над головой и смех людей. Моих людей. Я горд ими.

Тень.

Тень?

Это она! Она опять пришла, мягко нежно обхватывая сзади плечи, обдавая дурманящей теплотой какой-то сладости, на ветру в тон листьям на ветках дерева, под метроном накатывающего ветерка, развиваются ее искрящиеся черной смолью волосы, с какой-то непонятной глубиной цвета, нежные руки.

Тень.

Тень?

Армус не доволен, нужно работать. Нужно касаться прохлады камней, ощущая гордость за свой труд, мне нужно гордиться! Мешают ее руки, уйди! Мне нужно идти. Поворачиваюсь, видя, как старина Армус, вытирает слезы на глазах черноволосой девушки. Мне нужно идти.

— Ну что? — Граф с интересом наблюдал за мной.

— Она. — Я кивнул. — Точно она.

— Выходит ее убили и это ее призрак мстит, права была де Кервье, что сомневалась, что это дело рук эльфийки. — Десмос вернулся вновь к разглядыванью потолка. — Только не понятно, что же призрак до сих пор тут делает после смерти отравителя? По всему должна была развеяться как дым на ветру.

— Значит на предмет привязка. — К нам присоединилась, шаркая ногами Хенгельман. Старушка неожиданно нашла общий язык с графом, все свободное время от прогулок с Дако проводя у графа, меняя ему бинты и ухаживая за ним. — Ты вроде бы в вещах юноши нашел принадлежавший ей браслетик?

— Да, предположительно это ее подарок. — Браслет лежал у меня в рабочем кабинете.

— Нужно попробовать его уничтожить, неуверенна, но возможно это решение. — Она принялась обхаживать своего пациента. — Хотя думаю, что все гораздо сложней. Это призрак естественного происхождения, подобные субстанции должны идти за живой сущностью.

— Тогда все же есть в случившемся толика вины Раха? — Граф с благодарностью кивнул ухаживающей женщине.

— Не знаю. — Она пожала плечами. — Он мог даже не знать о своей вине, мог действительно бегать и искать ее, ведь обиделся не он, а она, а вот на что она затаила обиду, кто теперь скажет?

— А может это быть самоубийством? — Я подал ей свежие перевязки.

— Все что угодно могло быть. — Она смерила меня взглядом. — Думаешь неразделенная любовь? Не знаю, не знаю, призраки из самоубийц получаются не важные. Нет в них искры что ли, нет лютой жажды к жизни. Плохой боец, он уже заведомо проиграл, при жизни переломив себе хребет. Так повыть да поплакать где в ночи куда не шло, а вот устраивать охоту день за днем, год за годом идя по следу, тут другой склад нужен. Ярость нужна.

— Да уж, остается лишь гадать. — Развел я руками.

— Не спеши сдаваться, Дако ждет отзыв от защитника, у которого они укрывались какое-то время, может быть там будет еще одна подсказка?

Оставив подвал, вновь поднялся в свой кабинет, с замиранием сердца входя внутрь. Все же где-то в глубине души была изрядная толика сомнений в благоразумности капитана и баронессы. Ну да, где-то я в чем-то может был и прав. Капитан стоял, отвернувшись у окна бездумно глядя в даль, а баронесса со странной смесью чувств, разглядывала противоположную стену. Благо не слез, не криков и истерик не наблюдалось.

— Знаю вам не легко. — Я сел за стол, сложив перед собой руки. — Но иначе нельзя было. Ложь до добра не доводит, сегодня бы промолчали, завтра промолчали, а послезавтра, послезавтра возможно кто-то бы из вас не увидел. Тут ведь дело даже не в том, что было. То, что твой отец капитан, убил мужа баронессы, погибнув вместе с ним, это все ерунда.

— Ерунда?! — Взорвалась Пиксквар, вскакивая с места. — Да что ты понимаешь?! Ты представить хоть можешь, через что я прошла?!

— Конечно ерунда! — Фыркнул я. — Это ошибка всех живых людей, вы думаете, что только ваша боль настоящая, а вот если вон того прохожего стукнуть палкой по горбу, то он корчится так, от нечего делать, притворяется, стало быть. Имейте совесть и разум баронесса! В этом замке уже двое кто может предъявить счет вам за вашего горячего мужа! Или вы забыли про свою нареченную? Вы можете представить, через что она прошла? Или думаете, Гарич со своей матерью не оплакивали свою потерю?

— Но… — От моих слов по ее щекам побежали дорожки слез, она вновь упала в кресло.

— Вы не думайте. — Я подошел к ней, выйдя из-за стола и обнимая за плечи. — Вас никто не обвиняет, ваша боль, ваша потеря все это не менее настоящее, чем у других. Сейчас вам двоим нужно понять главное, вы капитан это не ваш отец, а вы баронесса не Патрик. Их больше нет, а то, что случилось ужасно, но осталось далеко в прошлом. Содеянного, уже не вернуть, но жизнь от этого не прекращается. Вы живы, вы чувствуете и это здесь и сейчас, именно здесь и сейчас, без боли, без обид и всей этой ерунды, вы можете создать что-то новое, что-то возможно настоящее.

— Это невозможно. — Припечатал, поджав губы Гарич.

— Гарич, нет ничего невозможного. — С ним обниматься не хотелось. — Вам вообще как мужчине и воину стыдно должно быть, женщина, которую вы обнимали, сидит в слезах, а вы стоите, будто у вас кол в заднице и рассказываете мне мальчишке, о том, что возможно, а что нет. Так нужно поступать рыцарю? Зная вашего папеньку только из рассказов, думаю, он бы по другому бы объяснил вам вашу ошибку.

— Вы не понимаете барон! — Он дернулся, но остался стоять на месте.

— Ну конечно. — Я невесело рассмеялся. — Что я могу понимать? Куча мужиков оприходовали толпой беззащитную женщину, это нормально, а вот когда ее муж выпустил им кишки наружу за содеянное, то как это назвать, как это прикажете понимать? Что бы вы сделали Гарич? Так же бы стояли и смотрели?

— Но отец… — Он размяк так же присаживаясь, видимо больше не в силах держать хладнокровие.

— Что — отец? — Я все же подошел к нему ложа руку на плечо. — Он солдат, как и вы, он выполнял свой долг, он погиб как мужчина. Вы тоже солдат и думаю достойный сын, которым стоит гордиться, я не в праве не тебе, не баронессе что-либо советовать, но я требую от вас отнестись с пониманием и уважением друг к другу. Вы встретились на жизненном пути, и не стоит вам ставить между собой тех, кого уже давно нет.

Я вернулся к себе за стол, оставляя дальнейшее за ними. Что еще можно им сказать? Ничего, дальше уж пусть решают сами, не маленькие уже, своя голова, в конце концов, уже должна была вырасти на плечах.

* * *

Она меня отлупила. Кто? Ну, если не считать жизни, судьбы, удачи и прочих стерв женского рода, то естественно остается урожденная баронесса фон Каус, мой тренер бальных танцев. Ага, по совместительству еще и учитель фехтования, на тренировке сузив презрительно глаза, стояла практически вся шайка-лейка, весь женский контингент замка, с осуждением качая головами и наблюдая, как этот смертельный южный ветер разносит меня в пух и прах. Конечно же, барышни узнали о том, что после моей продолжительной беседы с капитаном и фон Пиксквар, эта чудная и такая красивая пара распалась, в чем естественно обвинили меня. Ну а Лесса это возмездие, так сказать Немезида пронырливому юнцу, сующему свой нос в дела амурные кои его, конечно же, не касаются. Баронесса работала четко, мощно и без прикрас, раз за разом вбивая мне свой тренировочный меч в корпус с такой силой, что я не без оснований стал переживать за свои ребра и за ряд органов которые возможно она отбила.

— Итак, барон, вижу, вы давно забросили тренировки! — С улыбкой молвила фурия. — Может, вы еще хотите сказать, что и с танцами у вас проблемы?

— Нет-нет, что вы! С танцами все прекрасно! — Мне еще не хватало после этой взбучки коленцами выписывать!

— Вопрос барон, о чем вы разговаривали со своим капитаном и баронессой? — Думаете праздная болтовня? Нет, все это под гул рубящих ударов ее меча! С меня уже семь потов сошло, а она похоже только разогрелась.

— Это, увы, секрет. — Уйдя в глухую оборону, я стал пятиться под ее напором.

— Так значит? — Ой как больно то, по голени своим дрыном то звезданула! — Вас барон смотрю еще учить и учить, вы юноша способный, талант есть, только вот прикладываете вы его не по назначению.

Вновь стойка и вновь стремительный град ударов без переходов и послаблений. Руки у меня гудели от усталости, ноги уже начинали заплетаться, но как говорится на зло врагам, на радость маме, я все еще сражался снова и снова пытаясь ускользнуть от ее удара. Если первое время я довольно прилично мог сдерживать ее, временами даже пытаясь огрызаться, то за какие-то пол часа был уже выжат как лимон. Ну мегера, ну дождешься ты у меня, дай только срок я подрасту! Мне б еще мясца нарастить на тельце, я б показал тебе, где раки зимуют. Продолжая, пятится, с ужасом понял, что меня теснят в угол, где в скором времени без сомнений получу очередной удар по тем или иным так горячо любимым мною частям этого молодого организма. Ну…есть у меня одна тактика проверенная…Дождавшись когда баронесса вновь встанет в стойку, развернувшись бросился сломя голову через весь зал, по пути перескакивая так удачно расположенные в ней предметы мебели.

— А ну стой! — Закричала она. — Опять?!

Это не «опять», этот тактический прием великие полководцы издревле применяли в практике, называя его «тактическим отступлением». Я не убегал! Я менял диспозицию, для последующей корректировки и внесения изменений в план битвы.

Предполагаемый противник взревел разъяренной львицей, бросаясь за мной следом, явно заблаговременно подготовившись к моим стратегическим перестановкам, так как в этот раз она была в костюме, а не в платье, которое бы хоть немного, но тормозило ее движение.

— Стой!

— Лови!

— Держи!

К общему плану наступления тут же присоединились остальные части противника, огромной разъяренной массой разгневанной бахромы и шелестящих юбок устремляясь за мной следом. Мда уж, в этот момент я чувствовал себя маленьким, но гордым, хитрозадым вьетконговцем удирающим по джунглям от кипучего напалма страстей и разгоряченной плоти, всепожирающей любви мамы Америки. Ядрена мощь, визжала, улюлюкала и бросала мне в след туфлями, в то время как я пытался отрастить на спине глаза, что бы вычленить из общей массы страшный сверхзвуковой истребитель под кодовым индексом Лесса, несущий в своих крыльях оружие моей погибели.

— А ну всем стоять! — На нашем пути монументально, весомо и угрожающе нарисовалась Вальери де Кервье собственной персоной строгим взглядом смерившая всю компанию и, заставившая всех опустить виновато головы вниз. — Это что за ипподром бравых армейских кобылиц?! Что вы себе позволяете леди?!

Заскочив за спину железной леди, я изобразил кульминационное завершение танца короля поп сцены Майкла Джексона, то есть крутанулся вокруг оси после чего одну руку вверх, другую на свое достоинство, при всем при этом нежась в лучах безнаказанности и сладкой победы над злобным но теперь поверженным противником. Чем естественно разозлил кипящих дам, добавив, что называется масла в огонь.

— А почему он…

— А вы знаете что он…

— Да он такое сделал…

— Ты все равно от нас не уйдешь!

Хором в унисон загудели барышни, переходя с угроз на жалобы. Моя скала, за которой я прятался, была непробиваема и непоколебима как великая китайская стена.

— А ну прекратить! — Де Кервье топнула ножкой. — Вы посмотрите, на что вы похожи? Разве это образ истинной леди? Бегаете за каким-то худосочным кобельком, словно кошки при весеннем гоне!

Эм-м-м…?!

— Разве так поступают леди? — Это кто тут худосочный кобелек?! — Это за истинной леди должны бегать вот такие кобели, а не наоборот! Бардак! Сегодня же каждая десять раз пройдется у меня из одного конца зала в другой, с томиком стихов на голове! Плюс реверансы и манеры! Совсем у меня распустились!

Во-во! Так их, так! Только томиком я бы советовал по заднице их, по заднице, а еще лучше ремнем!

— А теперь вы барон! — Бабушка Вальери, смерила меня тяжелым взглядом, медленно окинув с головы до ног. — С вами у нас будет отдельный разговор! Немедленно подойдите, я вас причешу, выбросьте свою палку, заправьте рубашку, и сколько раз я вам буду говорить, что бы вы не смели расстегивать воротничок?!

— Да госпожа Вальери, да конечно! — Спорить с этим тяжеловесом противопоказано здоровью, чего доброго еще и мне стихи на голову напялит. Что я с ними потом делать буду?

— Все разошлись. — Бабуля еще пальцами не успела щелкнуть, как девчата разлетелись кто, куда скрываясь с глаз долой. — Ульрих идем ко мне.

Ее апартаменты были самыми большими в замке, так сказать президентский номер который я держал на всякий случай для вип персон. В кабинете расторопные слуги уже накрывали чайный столик, а я рассказывал всю подноготную этой истории, даже не думая что-то утаивать. Секреты тут не к чему, потому что бабушка и так до всего докопается, ну и как буфер от последующих нападок со стороны дам. Всем не всем, но уж королеве пусть и бывшей, думаю, и не такие приходилось выслушивать повествования за свою жизнь.

— Вообще конечно молодец. — После завершения моего рассказа заключила Кервье. — Но, как и все в тебе слишком прямо и резко. Я даже не знаю юноша нравится мне это в тебе или тоже как и всех раздражает.

— Простите, не понял. — Я долил себе чаю, предварительно жестом получив отказ на еще одну порцию для нее.

— Ты очень похож на лекаря в своих действиях. — Ну, вообще-то так оно на самом деле и есть, я даже мысленно усмехнулся. — Все знают, что надо менять бинт, вскрывая рану, и я еще не знала ни одного лекаря, который бы не срывал бинт резким мощным рывком вместе с запекшейся кровью.

Ну а как по другому? Все верно, так и надо, резко и сразу без предупреждения. Зачем же мучить пациента? Медленно, что ли с издевкой глядя в глаза тянуть за тряпочку, прикипевшую к ране, так что ли?

— Все лекари так поступают. — Задумчиво произнесла она. — Нет, что бы отмочить бинт, взять и подождать, успокоить там или поговорить. Нет, они приходят, срывают, делают недовольную мину, что больной орет, после чего уже обрабатывают рану.

— Так надо, иначе можно до скончания веков выслушивать про то, как ему плохо, а он так и не решится на в принципе, безобидное хоть и болезненное действие. — Пожал я плечами.

— Вот и я про то же. — Покачала она головой. — Все сделал правильно, но так резко и больно, что аж обосраться как неприятно!

Кружечка вместе с чаем и блюдечком жалобно звякнув, покатилась по полу, выскочив из моих рук. От такого речевого оборота я не то что кружку, я челюсть уронил на пол. И это борец за нравственность и культуру?!

— Ой, я тебя умоляю, только не надо выкатывать глаза, мол, первый раз в жизни бранное слово услышал, я хоть и леди но, между прочим, живой человек. — Она задорно рассмеялась. — Клянусь, глядя на девочек, чуть сама за тобой с криками не побежала! Ну ты силен Ульрих, умеешь раззадорить, я даже боюсь представить что случится со столичным обществом когда ты там появишься, а уж подрастешь так вообще знатный сердцеед из тебя получится.

— Полноте вам. — Она реально смутила меня.

— Ладно, действительно, не о том сейчас. — Она посерьезнела. — Теперь, давай о серьезном, о политике. Не знаю, что ты будешь делать, выдумывай что хочешь, но что бы они сошлись опять, причем как можно быстрей.

— Зачем? — Признаюсь, был удивлен.

— Пиксквары вырождаются, у брата баронессы дочь и, к сожалению, по имеющимся у меня данным детей у них больше не будет. — Она подалась вперед. — Дочки баронессой рождены вне брака, так что их вообще никто считать не будет, а вот сама баронесса еще вполне сильная женщина, которая может принести роду наследника. Про волчью кровь не напоминай, баронесса не рожденная, а обращенная волчица, так что от нормального мужика у нее будут нормальные дети. Твой Гарич прекрасная пара, он конечно не из богатой семьи, но зато род его очень знаменит и в определенных кругах имеет, как и вес, так и определенную славу.

— Э-м-м… — Слов нет, по крайней мере, цензурных.

— Понимаю, дельце грязное, но поверь мне достойное. — Она подняла перст, предупреждая мои слова. — Даже не думай вывернуться, все эти свои моральные устои и принципы засунь куда по глубже. И да, это я тебе не как де Кервье говорю, что б ты понимал.

— Ясно. — Что тут сказать? Королевская семья решила так, значит быть посиму. Естественно я даже пальцем не пошевелю, но вот в сторонку отойду впредь, не влезая со своими советами. — Что-то еще?

— Да. — Она поджала губы, явно испытывая какое-то внутреннее затруднение. — Деметру береги как зеницу ока, без вопросов, а так же без сования носа не в свои дела, узнаю что копаешься не там где нужно с землей сравняю.

— Мне и копаться не нужно. — Хмыкнул я. — Без слов понятно, раз герцог Тид, за столько времени, не разу даже не посмотрел в эту сторону, значит и мне не стоит.

— Совершенно не стоит. — Взгляд колюч. — Ты даже не представляешь почему.

— Да это ж элементарно… — Чуть не брякнул «Ватсон», понимая, что уже сболтнул лишнего по ее побелевшим поджатым губам. — Ну, то есть, конечно, не понятно, запутанно…в общем не мое дело.

— И что же вам молодой человек известно? — Ох ну надо было мне ляпнуть?

— Да ровным счетом ничего! — Я поднял успокаивающе руки.

— Нет уж, извольте! Хочу выслушать ваши предположения!

— Ну. — Да горит оно все. — В папеньке все дело естественно, в том который настоящий, а не де Тид, ясно, что персона по шире в плечах будет, чем герцог. Иначе бы я день в день ловил наемных убийц, присланных по ее душу.

— Похвальная проницательность. — Она подалась вперед. — И кто же он по вашему этот господин?

— Да черт его знает. — Я пожал плечами. — Мне оно как-то безразлично, девочка спокойная, дружелюбная, немного конечно мрачновата, ну да думаю, время вылечит и это. Так что пусть живет себе, горя не знает, гнать я ее не собираюсь, а забота о ней мне не в тягость.

— Ну и ладно. — Она замолчала на какое-то время. — Надеюсь, между нами нет недопонимания?

— Нисколечко. — Я поднялся, вежливо откланиваясь, так как без слов понятно время мое вышло.

К себе возвращаться не хотелось, наверняка дамы там меня караулили, а в подвале сидит Тина, тоже или опять начнет разговоры разговаривать, или будет сидеть прожигать мне спину взглядом. Покружив немного по замку заглянул к Дако, старикана не было видимо опять гульки гулял старый бес, еще пару раз нарезав круги выдвинулся к сквайру, от куда пришлось в скором времени уйти так же из-за леди Нимноу. Нона с утра уехала в Касприв главенствуя там в верховном суде, у нее прям страсть к этому. Что за жизнь настала? Герман и тот прогуливался с Деметрой по замковой стене, лишь я один бродил неприкаянный. Сделав еще круг по замку, осел, в главном зале выведя рабочий стол Мака и запуская пару проектов, с которыми можно провозиться достаточно долго.

Итак, что я там хотел? Банк? Ну, вроде бы простое дело, способное по выслуге лет поспорить с проституцией. Если я ничего не путаю еще в древнем Вавилоне полно было этих мерзавцев, у них вроде бы даже банковские билеты выпускались по цене золота. Ну да в исторических экскурсах я не силен. Что это, по сути? Ростовщики и менялы, на чужом капитале строящие свой доход, в той или иной мере взимающие процент от сделки. Само слово банк это не подходящее по корню русское банка, где хранят огурцы и прочие маринады, это слово обозначало стол, который выставляли менялы и на котором когда-то эти древние… банкиры, производили свои операции.

Главное в этом деле первоначальный капитал и гарантия того, что этот капитал вернется, плюс проценты. В моем мире гарантом выступает государство, законодательной базой возведя данный вид услуг в рамки, четко прописывая все нюансы от и до. Здесь же мне скорей всего придется действовать на уровне бандитской вольницы. Старый добрый рекет. Я тебе бабосы чувак давал? Так давай родненький, назад с процентиком, ибо вот раскаленная кочерга, которая сейчас войдет в твою задницу по самую рукоятку. Ну, а что делать? Люди деньги берут, а мотив для того, что бы вернули, должен быть весьма веским и доходчивым для любой головы или задницы, это уж зависит от того, кто чем думал, беря у банка. Это не благотворительность, это нужно вернуть.

С разбойниками более или менее понятно, вон у меня, их уже под две сотни, день ото дня матереют в учебном корпусе легионеров. С капиталом начальным тоже нет напряга, теперь бы определится с клиентурой, а так же конкретикой по предоставляемым услугам.

Что я могу? Могу брать на хранение, обеспечив гарантию сохранности? Могу. За это могу взять энешку? А то! Что еще? Кредит? Пожалуйста. С этим ясно, трудности могут быть и будут с переводами и филиалами. Тут ведь какая штука, чем их больше, тем больше урожай, респектабельность, а так же сам смысл вообще им пользоваться. Ну, скажите, кому в радость тащить на себе сундуки с железом? Это в нашем мире энешки бумажные, а тут, если распихать мелочь по карманам штаны спадут от веса. Местный купец помимо риска потерять от разбойничьего налета весь товар, рискует так же потерять пару пудов сторгованного серебра и злата. Девать то его некуда. А я могу гарантированно со страховкой доставить определенную сумму наличных из одного филиала в другой. И это заметьте, я даже процентов никому не даю, только беру. Хотя для сладости, наверно нужно выставить годовую плюшку, не слишком большую, но как говорится мелочь, а приятно. Процентов пять не больше, все равно конкурентов у меня нет, и скорей всего ближайшее время не предвидится. Вообще удобная вещь, можно пенсионный фонд мутить, какие-то льготы учреждать, ввести, в конце концов, цивилизованную систему налогообложения, а не это мздоимство что сейчас существует. Хорошо хоть шкурами и зерном уже не беру, а то вообще и смех и грех был.

На общие блок схемы ушло не больше двух часов, далее структуры должностей, а так же бланки отчетно-приходной документации, здесь уже по буксовал порядочно, во-первых, ордера прихода, картотеку надо ввести, нечто вроде базы данных клиентов, а во-вторых, нужно же закрыть лазейки для оттока капитала из моего кармана. Каких бы верных и надежных людей я не ставил, а система должна работать даже не то что без меня, но даже без их строгого надзора.

Удовлетворение от работы и по завершению черновиков испытал огромное, в этом деле я не силен, но по крайней мере за кредитами в свое время успел походить на поклон порядочно. Уже затемно, понял, что пока я сидел, работая с Маком люди, успели в этом же зале не только отобедать, но и отужинать. Опять будет разговоров, барон шизик вновь в мечтах где-то плавает всех игнорируя. Ну да ладно мне не привыкать. К тому же у меня в запасе еще есть целая ночь! А проектов у меня хоть отбавляй.

Сегодня я наконец-то смог добраться до макетной схемы, составленной ранее следящей системы Большой Брат. Это мой шедевр, правда пока лишь в образе, слияние магии и моего понимания глобальной систематизации по сбору данных. За чем мне следить? Помилуйте ребята да я готов сам за собой иной раз последить, а уж за остальными и подавно.

Значит Большой Брат. Системно координатной сеткой я собирался выставить по всем своим землям вроде как вестовые столбы, на практике же являющиеся ни чем иным как камерой слежения, температурным датчиком, локатором, короче засланным казачком, по сбору любой мало-мальски интересной информации. Естественно это не просто. Первый вопрос это энергопотребление. Можно собрать действующую систему в таком ключе, что бы потом периодически объезжать эти столбы, подзаряжая их. Но сами понимаете это не наш метод, идея возникла, когда я игрался с эльфийской руной, которую мне показал Леофоль. Вроде бы простейшая замкнутая система, но ведь гениальность ее не в этой простоте, а в невообразимой сложности. Это же не что иное, как perpetuum mobile, без балды ребята! Пока жива и движется материя, данный энерго каркас вечен в своей функции света. Вы представляете? Я когда дотумкал до этого, чуть не задохнулся от восторга. Правда, вот функция никчемная — свет. Ну, это я с недосыпу сначала так подумал, а потом, почесав темечко, понял, что эту каляку-маляку из света можно же преобразовать в тепло, или вообще попытаться как-то купировать физическую составляющую получив в результате чистую формулу этого энергетического двигателя. Но все равно пришлось возвращаться к преобразованию, так как что голая система, что обычная, как я уже говорил, замкнута, стоило мне только протянуть тоненький щуп, канала к ней и она распадалась. От этого двигателя невозможно было получить энергии! Он обслуживал лишь себя и функцию, больше с него мне поиметь ничего не удалось, как я не бился над формулой. Поэтому стал пытаться изменить функцию либо же внедрить в нее свой узел. Здесь уже худо-бедно, но вроде пошло. Руна с горем пополам стала отвечать моим нуждам.

Вот тогда только, после батарейки, начал пихать начинку. Глаз прилепить на столб я не придумал как, потому спокойно взял как отработанную систему эхолокатор Мака, с преобразованием отраженного сигнала уже в образ. Схема уже отработанная, так что сплести ее было не сложно, по срокам я завяз с подслушивающим устройством. Сам узел прослушки был не сложным, сделал мембраны из тоненьких пластин различного металла, привязал к ним структуру, улавливающую колебания, а потом просто стал наговаривать слова, набирая базу звуков, для того, что б в последствии интерпретировать их по смыслу. В этом то и задержка, тембры и тональности у людей разные, поэтому для увеличения звуковой вариации пластины- мембраны уже больше месяца набираются опыта в людных местах. Так же пришлось калибровать и температурные датчики, я даже придумал сейсмологические датчики, правда на кой черт они мне нужны, так и не понял. Но пусть будут.

Все это у меня было в наработках, но вот именно сейчас осталась самая дрянь, финансовая сторона проекта и мозги братюне. Деньги нужны были не маленькие, во-первых, изготовление. Взялся бы я за деревянные столбы, было бы дешевле, но опять же дерево, да еще и ошкуренное долго не простоит, посиму гномы взялись за камень. Первые двадцать столбов уже на подходе, за каждый из которых придется отдать не только за материал, но и за работу. Но их еще надо установить, подсыпать щебня плюс залить раствором, да доставить на место установки. Тут ведь какая еще штука, устанавливать нужно на определенном выверенном расстоянии, чтобы узлы энерго структур могли передавать информацию, друг другу, а в конечной точке сюда в замок в центр управления. Ну и не забыть про проклятый сопромат, в каждом из столбов для закрепления заклинаний, нужно вложить амулеты. Дорогие. Одной золотой проволоки уходит на амулет под триста грамм, не говоря уже о серебре, бронзе, латуни, а что делать? Иначе контуры заклинаний проплавят и камень, и все прочее, разрушаясь на глазах. Все это надо композитно свить, в расчетную фигуру, заплатив ювелиру. Вмонтировать в столб и замуровать от посторонних глаз, а то народ чего доброго будет ходить выковыривать из моих столбиков драг металлы. Хорошо хоть по расчетам на столбы не нужны драгоценные камни, а то сто раз бы подумал, прежде чем браться за подобный план. Циферки, нолики, из них складывается вопрос суммы, который я обсчитывал, закончив далеко за полночь. Вымотавшись неимоверно, да и проголодавшись порядочно.

В зал, громко хлопнув дверьми, вбежал Фава Рах, сметая все на своем пути и устремляясь прямо ко мне.

— Барон, спасибо! Барон вы гений! — Что? Кто? Я гений? Да, спасибо — знаю. Заголосил он, бросаясь мне в ноги. — Я вечный ваш должник, просите что угодно, сам костьми лягу но выполню!

Я был просто обескуражен его эмоциональным взрывом, взрослый мужчина, заливался слезами, при этом улыбался и ползая на коленях пытался целовать мне руки. Такого буйства страстей мне еще никогда не приходилось видеть.

— Что случилось? Что с вами уважаемый? — Я попытался отстраниться.

— Он очнулся! Он очнулся! — Слезы бежали по его лицу. — Мой сын, он очнулся!

* * *

Честно скажу, это и в правду было чудом, то, что молодой человек после стольких лет вновь смог открыть глаза и с трудом ломающимся голосом позвать отца, сидящего бессменным постовым у его постели.

Я не верил в эту возможность, но это случилось. Совершенно обессиленный, он с трудом разлеплял веки не в состоянии самостоятельно повернуть головы, но он вернулся, он вновь вошел в мир реальности, покинув пределы серого забытья. И уж тут, мне и Дако пришлось приложить максимум усилий, что бы он не ушел обратно.

Старый маг выбирал свой энергетический потенциал под чистую, под конец плетения заклинаний не в состоянии самостоятельно иной раз дойти до постели. Я же в свою очередь вместе с Хенгельман занимался более мирским и знакомым. Промывка не прекращалась, мы повторно еще раз произвели переливание крови, немного увеличили интенсивность массажа, что б хоть как-то привести его мышечный тонус в норму.

— Ульрих, родненький, а ты почему старому разбойнику не помогаешь? — Бабушка некромант явно переживала за Дако, впрочем, как и я, не привычно видеть его изнуренным и еле волочащим ноги.

— Я не знаю целительных заклинаний. — Пришлось виновато опустить голову. — Все как-то не доходил в своем обучении до этих контуров.

— Понятно. — Она поджала губы. — Очередной, пострелятель молний, разверзатель небес и потрясатель недр.

— Ну, зато я теорию хорошо знаю, могу уже сам узлы стыковать. — Было немножко стыдно. — Амулетную магию неплохо освоил. А вы госпожа Хенгельман, знаете целительские контуры?

— Конечно. — Он буднично кивнула. — Я целитель первой категории. Не зная, как работает жизнь нельзя постичь основ того, как управлять смертью.

— Э-м-м… — Удивленно протянул я. — Тогда почему вы не…

— Не лечу? — Она улыбнулась. — Мне запрещено, по закону тот, кто перешел в некроманты не имеет право, марать своей силой живых.

— Как это марать? — Похоже очередной заскок власть имущих, а так же жителей этого мира с предубеждением относящихся к этим мастерам.

— Не знаю. — Она передернула в раздражении плечами. — Я словно сама нежитью стала по всем канонам, нормам и моралям общества.

— Госпожа… — Я воровато оглянулся, не столько чего-то опасаясь, сколько играя. — А вы бы не могли заняться моим образованием, в виду сильной занятости моего учителя? Исключительно в образовательных целях?

Она смерила меня с головы до ног взглядом, в котором проскользнули озорные бесята.

— Наверное, могла бы. — Улыбка тронула черты ее лица. — Так сказать, заполнить некоторые пробелы в образовании.

А заполнять было что. Без преувеличений скажу, что это был врач по своему опыту, возможностям, а кое-где и знаниям, на целую голову выше меня. Бабушка некромант, это была мощная с оттягом со всего размаху пощечина по моей профессиональной гордости. Что я раньше видел от Дако? Легкое купирование боли, небольшие заживления порезов и снятие, рассасывание гематом. Старик частенько врачевал разбитые коленки и носы детворе, пару раз заставлял срастись некоторые порезы, которые, по моему мнению, уже требовали сшивания, но ничего более. Даже сейчас, выматываясь, он лишь поднимал общий тонус организма, своими контурами стимулируя, похоже, иммунную систему. А вот Хенгельман, это уже другой уровень.

Она могла регулировать сердечный ритм, могла вести контроль, за артериальным давлением крови. Видела не хуже рентгена, могла диагностировать и диагностировала, именно она указала на почечную недостаточность, что естественно в разы облегчило мне жизнь, так как теперь я знал, что именно сломалось в организме парня.

— Смотри Ульрих. — Мы склонились над спящим юношей. — Как ты уже наверно знаешь, любой живой организм наделен в той или иной степени, энергетической основой, так называемой аурой. Что то конкретное по ней я тебе не скажу, так как досконально об этом и сама не знаю, но могу подтвердить, что аура, это совокупность энергетических процессов протекающих в теле. Вот тут чехардой пробегают искры, это мозг отдает команды через позвоночник телу. Вот этот сгусток рассредоточенного сияния сердечная мышца, вот этот узел угадай что?

— Легкие! — Я следил за ее мыслью и тренировал новое умение, перенятое от бабули, способность видеть энергетику тел. Мы и раньше с Дако уже рассматривали ауры, но вот навести резкость, да еще и знать точно на что ты смотришь, это уже наука. — Вот они сжались, вот разошлись, свечение меняет интенсивность.

— Правильно. — Я быстро перенимал ее науку, еще не разу не ошибившись, лишь местами слегка поправляемый своим новым учителем. — Ты молодец, даже удивительно, что в столь юном возрасте у тебя такие обширные познания в анатомии! Не говоря об остальном. Ты прекрасный врачеватель Ульрих, я бы заочно тебе уже сейчас дала третью категорию, не каждый лекарь знает, видит и умеет то, на что ты способен, даже отучившись, весь положенный срок в академии! Правда скальпель я бы тебе не доверила…

Ну, да, есть у меня такой грешок, нет ювелирной тонкости пока в энергетическом конструировании. Моя магия это не скальпель, это удаление аппендикса с помощью топора или допустим садово-огородной тяпки. Мне легче ампутировать руку, чем свести с нее пару бородавок. Конечно, я хитрил, у меня есть Мак, благодаря нему я все же мог создавать жгуты оперирования тонкими нитями, а не черт знает чем. Но гордость требовала тренировок, уж очень захватывающие перспективы рисовались передо мной. Вы только представьте себе врача, который сам себе рентгенолог и лаборатория анализов. Вы только входите к нему в кабинет, а он уже знает где, и что именно у вас болит, причем рецепт выписал еще, когда вы шли к нему по коридору. Даже не так, он вылечил вас, пока вы шли к нему по коридору!

В который раз убеждаюсь, в том, что технология, доставшаяся в наследство этим людям, в разы превосходит всю историю нашей механической цивилизации. Правда, вот это грустное серое невежество убивает весь прогресс на корню.

— Ульрих это не прилично когда врач засыпает над пациентом. — Она то и дело одергивала меня, выводя из задумчивости.

Через пару недель мы на пару с госпожой некромантом отогнали от постели больного, сэра Дако отправив его на отдых, так как весь процесс восстановления уже целиком нами контролировался. Вернее мной. Старушке Хенгельман категорически воспрещалось каким-либо образом воздействовать на паренька, благо она могла контролировать и давать советы мне, от чего дело пошло на лад, причем семимильными шагами.

Нет, конечно, он не вскочил с постели, отплясывая джигу, сей момент же, но, по крайней мере, и на привидение бледное перестал походить. Вполне осознанно стал принимать пищу, появился румянец, постепенно уходила худоба и страшные синяки под глазами от истощения. Еще не уверенно, но стал поднимать с трудом руку, говорил плохо, но по крайней мере слово другое иной раз можно было разобрать.

Но как всегда и бывает, радость не приходит одна. Мы непозволительно расслабились, вновь предоставив пищу для страшного проклятия, что так и висит до сих пор острым мечом над нашей шеей. Белая Смерть словно обезумев, стала бросаться не только на одиночек, теперь по замку стало не безопасно передвигаться даже парами. Госпожа бестиар, говорит, что в последнее время не было ни одной ночи, что бы она не засекла умертвие. Белый призрак не только участил свои нападения, но стал перерастать в нечто большее, так как физически стал вытворять различные подлости. Это уже не призрак, это прям poltergeist, со всеми вытекающими последствиями. Жуткие завывания, разбитые стекла, перевернутая мебель. А к концу недели трагедия с летальным исходом.

Прямо по середине дня, в пред обеденное время, на глазах у всех кухонных работников. Одного из поваров словно толкнул кто-то в спину, от чего крепкий мужик, влетел в печь с жутким криком в мгновение ока объятый пламенем. Кинувшиеся на помощь люди с ужасом увидели, как затвор печи сам собой закрылся, что только люди не делали, пытаясь отжать чугунную дверь, но, увы, ту словно заклинило, а после того как смолк последний крик умирающего, она сама распахнулась настежь, словно приглашая очередную жертву.

Без разговоров, даже не пытаясь выслушивать, чьи либо возражения, я приказал гвардейцам вывозить народ из замка. Детвору и женщин в этот же день отправил в Касприв где их должны будут разместить в здании магистрата, остальных разбил на группы, часть расквартировав в казармах городской стражи города, а часть переселил в корпус легиона. На данный момент, в Лисьем оставался я и Хенгельман с Альвой Шернье, на постоянной основе, не считая обоих Рахов. Сэр Дако был за старшего в легионе, так сказать для подстраховки, потому что сам корпус к замку был ближе, чем город, да и артель строителей, работала там. Мы решили, если призрак вдруг и уйдет из замка, то первый его выход старый маг уж, как ни будь, засечет и отразит, защитив людей.

— Давай-давай белоручка, работай! — Да белоручка это я. И теперь господину барону, тобишь мне, приходится вот этими руками, колоть себе дрова, а после таскать их в каминную, где мы расположились всей бандой на постой. — Нужно по больше наколоть сегодня, а то ты вчера сам на сам почти весь запас спалил пока мы спали.

Я недобро зыркнул на разглагольствующую Альву, она вместе с Фавой пилила ствол на поленья, которые уже я колол топором. Сплошная маята с этими дровами, это в кино только вышел во двор на поленницу топором помахать, удаль молодецкую потешить, а в жизни все гораздо хуже. В жизни, что бы получить дрова сначала нужно срубить мать его дерево, а потом тудыть его в коромысло, по отрубать ко всем чертям сучки и веточки. После чего припереть это чудо во двор, взвалить на козлы, чтоб попилить на чурбаки и лишь только после этого топором по раскалывать эти заготовки на дрова.

Слуг ведь тоже пришлось эвакуировать. Перешли в этой связи на самообслуживание, колем, пилим, еду готовим и все сами. Скатились ниже не куда. Правда, я то и дело отлынивал, эксплуатируя Тину или других вампиров сбившихся вокруг нетранспортабельного Десмоса, по причине, не столько увечия сколько банального, а куда его еще можно засунуть? Но сегодня не повезло вампиры ушли за свежими продуктами, а госпожа рыцарь тут же меня направила на общественные работы, то и дело, посмеиваясь надо мной. Вообще не представляю от куда в ней столько сил, мало того что ночами дежурит, так еще и днем нет-нет да и схватится за какую ни будь работу. Иногда наблюдая за ее кипучей деятельностью, начинал сомневаться в ее рассудке. Ей бы топлес где ни будь на песчаном берегу моря полежать позагорать, цены б ей не было, а не обвешавшись железяками строить из себя тут не пойми что.

— Ты чего там опять замечтался? — Вновь влезла она под руку от чего я, крякнув, не только расколол чурбак, но и вогнал лезвие колуна в колоду. Вот блин, когда вгоняешь топор в колоду, это лишние телодвижения по его извлечению оттуда. Нет, надо что-то срочно придумать, не для того я столько в институте учился, что бы дрова потом колоть. Говорила мама; учись сынок…

Мысленно стал перебирать в голове различные схемы отопления известные или по крайней мере те о которых я слышал хотя бы краем уха. Все требовало в той или иной мере приложения рук и физической силы, а хотелось так, щелкнул пальцами тепло. Под шуточки и подколки со стороны Шернье, наколол дров принявшись сносить все к нашему очагу. Замок с уходом людей остыл, местами стены промерзли до такого состояния что внутри помещения белели инеем. Ночами мы даже у камина испытывали холод, правда в этой ситуации был и свой плюс, ложась спать я с одной стороны неплохо так присоседивался к упругому телу госпожи рыцаря, ощущая ее крепость, а с другого бока меня постоянно согревал мой телохранитель не без ревности поглядывавшая, что б я не слишком то сильно жался к бестиару.

Бегая по лестнице со двора в замок, с сожалением топтал ногами многочисленные осколки выбитых буйным призраком стекал, что жалобно похрустывали под сапогом. Денежки и труд. Обидно и жалко, столько сил ушло на ремонт замка, что бы все это превратилось в груду мусора из-за какой-то девицы, да еще и преставившейся черт знает сколько лет назад. Вот с ними женщинами всегда так, все вроде бы ушла, назвала козлом, побила тарелки, а потом нет-нет, да и опять начинает звонить и обзываться, или вообще, если под мухой так такую фигню в трубку телефонную нести начинает, что на голову не наденешь. Барышни, уходя, уходите, а не вот это вот черт знает что, вытворяете.

Запыхавшись, встал передохнуть перед одним из окон, разглядывая причудливо разбросанные осколки на полу и радужно переливающиеся при не радостном зимнем свете. Битые линзочки, с трудом улавливали свет, точками искрясь в разных спектрах цветового диапазона. Красиво. Подобрав один из осколков поигрался бликом ловя солнечных зайчиков.

— Ульрих! — Со двора послышался голос Альвы. — Ты опять где-то на ходу уснул?

Тьфу, на тебя! Что за женщина! Из таких наверно, те самые тещи из анекдотов получаются, ни секунды покоя, сама вон кобыла здоровенная могла бы и потаскать дровишки, не вспотела бы. Тяжело вздохнув, отбросил в сторону осколок, крутанувшийся в воздухе и упавший чуть в отдалении. Напоследок он уловил радиус отражения, резанув мне лучом света по глазам, превратившись на секундочку в яркий маячок. Ух как сильно бликанул…

Стоп. Что-то шевельнулось у меня внутри. Точно! Нет не то, нужно соблюдая традицию выкрикнуть эврика! Особенно если учесть около историческую и около научную околесицу, что неожиданно всплыла у меня в мозгу. Конечно же, я вспомнил легендарного старца из Серакуз, математика, физика, инженера и еще бог знает кого господина и товарища нашего Архимеда. Думаете, про то вспомнил, как он голый по городу бегал, выскочив из ванны? Нет, я вспомнил легенду о том, как при осаде его города римлянами, якобы этот великий инженер сконструировал из зеркал и начищенных до блеска щитов мощную линзу, проектором которой стал световой луч достаточно мощной силы, что позволил сжечь часть вражеских кораблей. Правда это или нет, не знаю, слышал лишь, что где-то в семидесятых годах, прошлого столетия некий грек, ученый по происхождению, смог спроецировать луч света из семидесяти медных зеркал, который был в состоянии на расстоянии аж пятьдесят метров, поджечь фанерный макет римского корабля. Хотя так же слышал, что другие экспериментаторы крутили пальцем у виска говоря, что все это полная околесица. Ну да мне что на первых что на вторых плевать с высокой колокольни, мне корабли, пока, римлян под стенами своего замка жечь не нужно. Не приведи господь. Думал я о другом, сами понимаете, холод не тетка или как там говорится? У меня из головы не шли по-прежнему способы обогрева для лентяев из категории сделай на коленке и не заморачивайся. Сейчас слабонервных попрошу пролистать пару тройку предложений. Все в детстве жгли муравьем увеличительным стеклом? Как не все? Немедленно вставайте и идите, устраните этот пробел в своем воспитании. Как сейчас помню, конец апреля я сижу на заднем дворе школы в пионерском галстуке и линзой жарю муравьев и вертких, таких красно-оранжевых жучков в черную крапинку, что мы называли солдатики. Мурашки быстро изжариваються, а вот жучка сначала нужно отловить и ножки оторвать, что б значит, не мешали они чистоте эксперимента и широкой душе первоиспытателя. Пионер, по-моему, даже как-то так и переводится, первооткрыватель или первопроходец? Уже не помню.

— Ульрих! Демоны тебя раздери, где ты пропал?!

«За что?».

Так, значит, мураши жарятся от света, а свет может фокусировать даже вот такой вот огрызок битого стекла. Постоянный свет ровняется постоянное тепло, улавливаете? Конечно же эльфийская руна! Упав на колени стал ползать по полу соберая самые большие стеклянные осколки. Мне бы тубус какой или трубки, в одной части поставлю сборным рядом вот эти стекляшечки, через которые и пойдет в преломлении свет от руны, а в другом конце, ни фига не будет. Другой конец должен быть тупо металлической болванкой, которая должна нагреваться от падающего на нее луча.

— Ульрих имей совесть, за тебя дрова никто не будет носить!

«За что?».

Но между стекляшками со светом и болванкой нужно какое-то расстояние соблюсти, мало ли вдруг нагрев и вправду выйдет приличным еже чего доброго от температуры все мои линзочки полопаются и раскрошатся.

— Да где же этот несносный мальчишка?!

«За что?».

Собрав целую кучу осколков, скорой рысью ринулся вниз, по лестнице оббежав какую-то бледную девицу по пути.

— Извините леди!

«За что?».

— Ты куда это намылился? — На моем пути выросла фигура Шернье. — А это еще кто тут с тобой?

Бестиар тут же выдернула из-за пояса длинные тусклые клинки своих кинжалов, бросаясь куда-то мне за спину.

«За что?».

Понятия не имею, что там у них опять начинается, и кто там, что и за что, сбежав, наконец, по лестнице выбежал во двор, минуя пристройки конюшни, корпус столовой и ряд столярно-слесарных мастерских, уже через внутренний сад, добираясь до небольшой местной кузни. Гадство, дверь в кузню оказалась закрыта на здоровенный висячий замок.

«За что?».

— Ульрих она за тобой идет следом! — Где-то в начале моего забега мелькнула фигура Шернье бегом направляющаяся в мою сторону.

Вот настырная женщина, да принесу я попозже тебе дрова и твоей бледной подружке, занят я сейчас. Махнув им рукой, обошел здание кузни, с радостью отмечая, что заднюю дверь хоть не додумались закрыть. Внутри продираясь через металлические полосы и прочие заготовки стал лазить по металлу выискивая возможные остатки трубы, что мы когда-то отливали из чугуна, но потом перешли на керамику из-за дешевизны и долговечности которой. Благо нужный кусок вскоре нашелся, примерно метра под полтора, диаметром под двести миллиметров, хорошенький такой огрызочек, то, что надо для установочной трубки под стекло. Только вот беда, пришлось его катить по полу, так как я с трудом отрывал его от земли.

— О боги! Ты цел? — В кузницу влетела Шернье, тупо выбив входную дверь вместе с замком. — Тут железо, ей не войти.

Наступила неловкая минутная пауза, я не понимал ее, а она собиралась с мыслями что бы, наконец, озвучить тот самый вопрос что ее мучил.

— Ты вообще, какого демона тут забыл? И вообще в курсе того, что за тобой шел призрак?

— Эм, насчет призрака не уверен, но раз уж вы здесь не окажите любезность?

— Какую? — Она с недоверием огляделась по сторонам.

— Да так, пару труб перенести.

* * *

— Это какое-то проклятие, а не ребенок! — Распиналась Альва бурно жестикулируя, и рассказывая Хенгельман о наших похождениях. — Вы представляете, только что был здесь, как хоп! Пропал, ну думаю, опять выпал из реальности стоит где-то мечтает, поднимаюсь наверх, смотрю, ползает по полу и что-то бормочет, а за ним по пятам призрак парит, ручки свои тянет, чуть ли не по головке его поглаживает.

— Ничего себе. — Бабуля хлопотала у камина, варганя нам, что-то горячее, не забывая подливать, периодически чай в кружки. — И что?

— А он вдруг как подскочит и такой: «Извините леди мне надо идти!». И как деранет куда-то по коридорам, я в ножи и на призрака!

Я слушал ее краем уха, возясь в своем уголке с трубами и стеклами, что мне притащили, чуть ли не со всего замка пришедшие, наконец, вампиры. Дело оказалось муторным и до безобразия сложным, увы, ничего в этом мире не дается просто так. Стекло слишком мягко преломляло свет, причем каждый из осколков по своему, из-за чего, все кусочки приходилось выставлять по лучу, собирая этот сложный мозгодробительный пазл.

— Призрак сразу пошел на развоплощение, видимо, уже приучена гадость, что со мной шутки плохи. — Шернье покачала головой. — Хорошо я сразу за этим (печальная мина в мою сторону), побежала, смотрю уже в парке, призрак опять над ним висит, а он на нее ноль внимания! Даже не представляю, как такое может быть, что он до сих пор жив! Будь он хоть трижды маг, никто не может выдержать прикосновения призрачной материи! Это неслыханно, он уже сто раз должен был погибнуть из-за своей небрежности!

— Тысячу. — Тут же покивала некромант. — О таком даже я не слышала.

— Как же тогда это понимать? — Шернье задумчиво окинула меня взглядом. — Могу поспорить, она его касалась и не раз. Причем возможно и в первый раз, когда он ее плюшками подкармливал.

— Такое бывает, если призрак пытается войти в контакт с живым. — Бабуля заботливо погладила меня по голове, приложив ладонь ко лбу вроде как сверяя температуру. — Как если бы она пыталась что-то сказать ему или передать образ какой. Хотя с нашим бароном вообще не в чем нельзя быть уверенной. Он хоть как-то прокомментировал все эти железки, что припер сюда в комнату?

Хенгельман поочередно оглядела всех присутствующих, от каждого получая отрицательное покачивание головой. Ну, некогда мне было все им рассказывать, в конце концов, я у себя дома и могу тут хоть без трусов ходить, кому какое дело?

— Дорогой, ты вообще как? — Она наклонилось надо мной, возящимся со стеклами. Подсвечивая руной спроектированной на небольшом медном пятаке я пока смог выставить под углами четыре стекла более или менее ровно передающих пошагово луч дальше, а не рассеивая его мутным облаком. — Ничего не болит? Не хочешь бабушке рассказать, чем ты тут занимаешься?

Сначала думал промолчать по традиции, но потом все решил рассказать, ну просто человек милый, как-то и вправду неудобно, что она, что Дако, люди грамотные и не бес интересные, даже если не поймут, по крайней мере, выслушают достойно. Старик тот конечно порезче будет, а бабуля ничего так, заботой и мягкостью берет.

Послушать мои идеи собрались все, я как мог рассказывал про солнечные зайчики, на дулях пытался пояснить про преломление света но в конце повествования внезапно получил отклик со стороны доброй души некроманта.

— Это как в увеличительных стеклах! — Она покивала своим мыслям, а я подхватил отвалившуюся челюсть, как-то так привык уже, что здесь сплошь и рядом двигатель прогресса, и генератор идей это я.

— Вы знаете про увеличительные стекла? — Я изумленно оглядел старушку.

— Конечно. — Улыбнулась она. — На востоке прекрасные мастера стеклодувы, они много чудес преподносят миру, или ты думал, что до тебя никто не додумался изготавливать стекло?

— Ну-у-у… — Вот тебе и ну, как такое вообще возможно? Пол континента и слыхом не слыхивали о стекле, а на второй половине живут прекрасные мастера стеклодувы? Хотя надо все же признать, в истории старушки Земли тоже были подобные парадоксы. Китайцы за столетия до огнестрельного оружия умели изготавливать порох, те же шелка или фарфор, а восточных странах задолго до старушки Европы придумавших стекло, парфюм и прочие изыски даже говорить не стоит.

— Погоди. — Старушка поднялась с кресла, направляясь к своим баулам, где хранились ее вещи. — У меня где-то набор был даже. Я в последнее время вижу плоховато, а по работе иногда нужно осмотреть некоторые детали.

Вскоре у меня на руках красиво завернутые в бархатные тряпочки, лежал с десяток идеально ровных выпуклых кругляшей линз, различного диаметра.

— Пользуйся дорогой. — Старушка подмигнула мне.

Шикарно! То что нужно, с этим набором растянув его и чередуя попеременно со стеклом, к концу дня кое как смог сфокусировать довольно приличный лучик. Первоиспытания которого производил на свое собственной ладони, не без гордости могу сказать руку приходилось отдергивать уже через пару секунд, так как нагрев был хорош.

Игнорируя призывы окружающих ко сну, пол ночи еще провел с молотком, которым тарабанил по трубам, чем естественно вызывал не только раздраженные взгляды окружающих, но и заработал пару не лицеприятных эпитетов. Что впрочем, не помешало мне собрать свой адский агрегат.

— Ну и? — Позевывая, Альва попинала мою трубу носком сапога. — Работать то будет? Или ты просто из злопакостности над людьми издевался?

Я пожал плечами, по идее уже должно было заработать, только вот железный литник на конце сооружения упорно оставался ледяным, хотя по всем прикидкам должен был по крайней мере нагреется хоть чуть-чуть.

— Ладно, я на дежурство, пойду по замку прошвырнусь. — Она вроде как приятельски мне подмигнула. — Подружку твою погоняю.

Печально вздохнув, завалился на свой матрас, уставившись в потолок. Ну что ж тут поделаешь, не каждый же раз у меня должно все получатся, хоть и очень мне хотелось сегодня получить действующий образец своего чудо агрегата. Может руну подкачать, увеличив объем излучаемого света? Нырнув в энерго контур заклинания, увеличил площадь и общий оборот каналов, может и в правду будет толк.

Покрутившись с боку на бок, вспомнил, что нечто отдаленное уже где-то читал. Порывшись в памяти, а так же в своей библиотеке услужливо открытой Маком, естественно искомый вопрос обнаружил у своего любимого мага воздушника, мастера Эббуза. В одном из своих дневников, он экспериментировал с воздушными потоками, меняя концентрацию и их насыщения, заинтересованный таким простым и всем знакомым явлением как марево, или миражи. Хороший был маг, любопытный, наблюдательный, он в своих экспериментах дошел до того, что смог спроецировать из воздуха увеличительную линзу, правда, использовал ее по-другому. Он оформил ее как бинокль, или подзорную трубу назвав Воздушным Оком Эббуза. Там получалось и в правду бешеное приближение, ну да и сама линза у него получалась под два метра диаметром. О том, что бы дальше валятся в постели, теперь даже мысли не было, раскрыв нужные страницы, стал загружать расчетами Мака, так как приведенные формулы преломления света и вся эта оптика была из разряда, ну ее на фиг. Тут ведь не только сам расчет сложен, тут уже и сама структура заклинания у мага была зубодробительной. Не какой линейности, в сумме это походило на как если бы с глобуса сняли меридианы и параллели, все это приплюснули, а потом обкрутили новогодними гирляндами. Как вообще эта хрень работает, даже приблизительно не представляю, вижу только запитку, да пару контуров управления, благо пояснения в дневнике подробные да и мой комп вполне лихо щелкал расчеты, хоть и приходилось по долгу ему разжевывать, что куда и для чего.

Но, как и раньше «нетерпячка», взяла верх плюнув на расчеты решил экспериментальным путем немного по ходу дела подправить ситуацию. Мак быстро скопировал структуру, которую я уже собственноручно так сказать запитал, от чего под потолком образовалась громадная мерцающая воздушная сфера, мерцающая, словно вода и улавливающая в свои обводы отблески пламени от камина и пары подсвечников. Тайком оглянувшись по сторонам, оглядел спящий народ, лишь бестиара не было, она все еще обходила владения, войной воюя с призраком.

Шикарная штуковина эта линза, захотелось вскочить и из ближайшего окна рассмотреть ее приближение, но увы, во-первых ночь, и невидно ничего, а во-вторых наверняка всех разбужу, опять начнут ворчать. Устроившись по удобней в постели стал работать с линзой то так то эдак, воздействуя на ее энергетику и структуру нитей. Громадина под потолком меняла свою прозрачность, то приобретая цвет живой ртути то становясь легкой мерцающей дымкой. В принципе тяжело в ученье легко в бою, хоть структура и громоздка и тяжела в построении, но оказалась легкой в управлении, поддающейся простой регулировке, как по плотности, так и по размеру. Такую линзу не «залапаешь» пальцами, чистота кристальная, просто идеальна для моих нужд. Поерзав, еще раз оглядев спящих, и прикинувшись шлангом, решил немного продвинуться дальше на пути прогресса и становления благ цивилизации. То есть, скрутив ладошками закрытую лодочку, активировал маленькую руну, пытаясь ее лучиком попасть в линзу. К моему шоку, я все же попал, причем по полной, линза, словно стоваттный прожектор, вспыхнула на всю комнату белейшим диском солнца, ослепив меня аж до зеленых плавающих кругов перед глазами. В срочном порядке, пытаясь проморгаться развеял все структуры, закрыв глаза и прислушиваясь к окружающим. Ничего себе шуточки, так и ослепнуть можно!

Судя по звукам народ, продолжал тихо мирно спать. Это обнадеживало, значит как только вернется зрение можно продолжать дальнейшие изыскания. Только вот, что же произошло? Почему свет проецируется в комнату? Линзу наверно нужно развернуть, задом наперед, иначе я опять попаду с этой иллюминацией, проекция видать направлена не на потолок а на пол. Вновь задействовав Мака перевернул линзу под потолком в обратную сторону, народ спокойно посапывал. В этот раз решил засветить руну на подвесной люстре, так как руками на всякий случай прикрыл глаза, нет, я конечно в этот раз был уверен в чистоте эксперимента, но как говориться… мало ли чО.

Но миновало, линза пошла волнами, руна светила в потолок, в легком полумраке, решил немного поддать света в руну…

Вж-ж-ж-ж…

Хм… Это «ж-ж-ж» неспроста, похоже, я добился какого-то результата! С обратной стороны в потолок упирался довольно мощный лучик, примерно под пол метра диаметром, в комнате резко подскочила температура, я на полу стал ощущать жар, которым стала наполняться комната, а с потолка меж тем что-то интенсивно закапало на пол, каким-то пунцово-красным цветом отдавая в ночи.

Плюсик от моего эксперимента на лицо, я за считанные секунды прогрел комнату до состояния бани! А вот минусики, должны быть и они, вон хотя бы, что же это там капает? Что там могло быть под потолком так интенсивно теперь стекающее на пол? Что я там прожег?

Стоп!

Прожег?!

С дичайшим ужасом в сердце, покрывшись ледяным потом с ног до головы, осознал, что же это такое красное может стекать с верху! Это мать его, сам потолок и стекает вниз расплавленным камнем!

Мгновенно свернув оба заклинания, на карачках тихо подполз, к здоровенной дыре. Задрав голову, с восторгом и страхом рассматривая ее ровные пунцовые края. Это ж что же получается? Это я джедай не доделанный, сейчас мощнейшую лазерную пушку сварганил на коленке? Да уж дела… Еще ж взял вместо стандартных двух метров линзы растянул ее на весь потолок, а тут наверно метров под десять свод каменный. Был. Ну, вроде бы еще и есть, только с дырочкой. Черт, может, не заметят?

* * *

— Ты наверно сынок, думал, не заметят? — После продолжительной паузы за всех собравшихся произнесла Хенгельман. Они стояли, рассматривая то наметенный снег с улицы через дырку то сам голубой небосвод, чередующийся легкими проплывающими облаками.

При свете дня, дырочка выглядела более чем внушительно, особенно если учесть, что луч прошел не только наш свод, но и комнату выше, потом выходя на чердак, а уже с него сквозь черепичную крышу дальше в небо. Но есть и позитивный момент, старый чердак не сгорел. А мог.

— Ульрих, родненький, всего два вопроса: как и на кой хрен? — Шернье стояла раскрыв рот. — И главное ночью и вправду не видно, я, когда вернулась, мне даже тепло в зале показалось.

— А я вроде бы какую-то вспышку видел. — Фава Рах задумчиво почесал в затылке. — Хотя со сна подумал, привиделось.

— Может его на ночь связывать? — Высказалась Тина с опаской на меня покосясь. — А то боюсь, кто-то может в следующий раз не увидеть рассвета.

Вот оно женское коварство! То в любви признается, то связать предлагает, а дальше что? Штамп в паспорт, зарплату на стол, заначку в носок и не подходи ко мне у меня голова болит?

— А что, вполне здравая мысль. — Альва смерила меня взглядом. — Думаю нужно его и днем контролировать, что бы кто-то постоянно при нем дежурил.

— А в комнате меж тем не холодно. — Бабушка задумчиво оглядела окружающих. — Хотя должно было выстудить здесь все капитально. У кого какие идеи?

Ура! Мой адронный коллайдер на линзах, соплях и куче надежд работал во всю, обдавая все вокруг жаром. Видимо процесс нагрева не быстрый, все же такую болванку прогреть, с учетом того, как быстро метал, отдает тепло.

— Отец! — Из дальнего угла послышался голос пришедшего в себя молодого Раха. — Где мы?

Он периодически звал его, слабым голосом, когда приходил в себя, хотя по прежнему был очень слаб и лишь временами мог связать пару слов вместе. Мы с Хенгельман, по-прежнему работали на пару, взаимодействуя через его ауру на организм, что с трудом, но давало результат. Сама целительница тире вредительница некромант, обладала неоценимыми знаниями, но вот нюансами не владела. Все же медицина моего мира, даже не располагая такими возможностями, ушла на порядок вперед, так что здесь мне как говорится все карты в руки.

— Как ты сынок? — Отец пулей оказался у его постели, заботливо поглаживая его по голове. — Чего-то хочется? Есть? Может пить?

— Нет. — Он мутным взором окинул всех собравшихся у постели. — Армус, где этот подлец? Отец мне кажется, это он меня отравил.

— Я знаю сынок. — Фава покачал головой. — Его больше нет в живых.

— Это он виноват, он и та ведьма они были заодно! — Немнод прикрыл устало веки. — Нам надо было выполнить заказ, ты должен был гордиться мной, я не мог тебя подвести…любой ценой…прости отец…

Юноша вновь уснул вымотанный диалогом, правда и это уже был громадный прогресс для него, с учетом его слабости и состояния. Но как говорится чем дальше в лес тем толще партизаны, все эти его реплики, иной раз вызывали противоречивые чувства и мысли. Вроде бы все встало на свои места, но каждый раз парень приходя в себя начинает просить прощение, словно и в правду за ним был какой-то грех, что не связывалось с общей картиной и той информацией, что мы располагали.

— Демоны преисподней! — В зал вошел Дако, в сопровождении двух гвардейцев и Гарича. — что у вас здесь произошло?! Мы всю ночь не спали, после того как над замком заметили столб света! Вот с утра сразу к вам приехали, все живы здоровы?

— Это он!

— Это Ульрих!

— Ульрих фьють…

— Совсем не слушается.

— Вон какую дыромаху ночью проковырял!

Ябеды. Нет что бы подготовить старика, усадить там не знаю, чаем с дороги угостить, так нет же сразу кляузничать с порога начали. Изверги, дедушка старенький, ему не нужно нервничать.

— А ну сюда иди! — По отработанной схеме опускаю голову, делаю виноватый вид, еле ноги волочу, всем своим видом олицетворяя вселенское раскаяние. — Будь проклят тот день, когда я дал тебе в руки труды мастера Эббуза! Говори сразу, опять его заклинания бесконтрольно воспроизводил?!

— Угу. — Главное головы не поднимать, не провоцировать, пусть покричит, так сказать пар выпустит.

— Мила! — Он покачал головой, обращаясь к Хенгельман. — Я же предупреждал, что за ним глаз да глаз нужен, особенно по ночам, когда остается наедине сам с собой!

— Да он и днем может отчебучить! — Встряла Альва. Вот еще ее мне не хватало!

Старик с задором и горячность принялся чистить меня на чем свет стоит, то так, то эдак изгаляясь над бедным естествоиспытателем.

— Как тебе не стыдно! Мы же с тобой уже сто раз говорили, что нельзя на людях баловаться магией, это не игрушки это опасно! — Он заложил руки за спину покачиваясь на носках. — О чем ты только думал?!

— Я аккуратно… — Попробовал оправдаться, немного неловко я.

— Аккуратно?! — У старика глаза полезли на лоб, он стал тыкать рукой в зияющую дыру в потолке. — Это, по-твоему, аккуратно?! Ты что издеваешься? Ульрих едрить тебя за ногу, а если бы там были люди?!

В общем пол дня насмарку. Только до обеда я выслушивал обвинения и крики, после чего еще час ушел на извинения и клятвенные уверения, что больше ни-ни. Честное слово, прямо хоть уходи в отшельники, чуть что, сразу, а если бы там люди были? Какого лешего они шляются, где не попадя эти люди? Сил моих уже нет.

Обед был запоздалым и проходил в полной тишине, все буровили меня осуждающим взглядом в надежде, на мое исправление и что из-за совести мне кусок в горло не полезет. Наивные, я не только умял свою порцию, но еще и добавки попросил. А что? У меня молодой растущий организм, мне надо.

— Ладно. — Старик хлопнул ладонью по столу. — Все равно чувствует мое сердце все без толку, сколько тебя не ругай. Будем надеяться, что тебе и дальше будет везти, и никто не пострадает. У меня есть новости от защитника, у которого гостили строители и боюсь, они не принесут ни нам не достопочтимому Фафе Раху облегчения.

Некед Рассольдер был как и Дако мужчиной далеко за. Причем очень далеко. Место у него было тихим, на отшибе, причем проживал не как все защитники в одном из каких ни будь замков, а тихо мирно оккупировал чей-то старый охотничий домик, где преспокойно доживал свой не малый век. По специфике своей относился к магам земли, от чего был монолитно непробиваем в своем гигантском всеобъемлющем спокойствии и своем жизнерадостном пофигизме.

С его слов, это не артельцы вышли на него, ища помощи, а он поймал их идущих окраиной леса, явно скрывающихся от людских глаз, да промышляющих браконьерством в его лесах. Старый маг не любил долгих разговоров, потому просто и тупо согнал их в подвал под замок, даже не удосужившись спросить их кто, есть кто, а уже на следующую ночь столкнулся нос к носу с Белой Смертью, ошивающейся под дверями его дома.

Странной деталью было то, что господа строители, вели с собой пленника, связанного по рукам уже потрепанного временем мужичка, чье имя Некед хорошо запомнил, звали они его Армус. Незваная ночная гостья, странные люди, прячущиеся от всех, плюс пленник явно навивали мысли о противоправных действиях со стороны этих людей. Сложив два и два, старый защитник быстро привязал призрака и своих невольных гостей, дальнейшие же действия его были исключительным интересом, что смог зародится в его душе.

Разослав письма по округам, он вылавливал малейшую информацию, так как сами горе строители говорили все что угодно кроме правды, до которой старику так хотелось докопаться. Ну и естественно в скором времени он наткнулся на прелюбопытную историю со старинным склепом, который не далее как пару месяцев назад закончили ремонтировать нанятая бригада каменщиков.

Как и мы, он по цепочке шел, распутывая всю подноготную, с единственным отличием, у него под рукой была целая куча еще живых участников тех событий, да и по сроку еще находились свидетели, которые могли пусть и в малой степени но пролить свет на эту историю.

Вроде бы с виду все спокойно и гладко, да вот только не задача, в тех краях откуда они держат путь, одни родители не досчитались в своей семье одной дочки. Как? Что? Не известно, лишь отец того семейства сжимает кулаки до хруста обвиняя в ее пропаже проклятую артель. Сам граф участвовал в поисках девушки, вместе с ее родными спускался в старинный склеп, осматривал леса и даже давал наказ на всякий случай прошерстить местную речушку баграми, на предмет утопленников. Мало ли какая оказия случилась, да вот все без толку, все в пустую, она словно растворилась не оставив и следа. Может быть, и наш защитник, в конце концов, бы плюнул на все, забыв об этих странниках, но тут заговорил тот самый пленник, выплевывая слова сквозь зубы и с ненавистью, рассматривая своих бывших товарищей. Он обвинял их в убийстве, он снова и снова как заведенный говорил о той девушке, по его щекам катились слезы, но опять никакой конкретики, все лишь на словах. Вот только старик поверил ему, поверил без оглядки и фактов, ибо невозможно сыграть такую боль и ярость от утраты, ибо он увидел в душе этого косматого мужичка настоящую любовь и не заживающую рану от утраты. От потери того, что может стать чем-то большим, чем даже своя драгоценная и так горячее любимая жизнь.

Адель, юная прелестница, была влюблена в лера Раха, сына главы их артели. Дело понятное, молодежи свойственны подобные душевные порывы, но вот как это частенько и бывает, был третий, тот самый, что всегда в подобных делах лишний. Этот лишний не обладал ни титулом, не красотой, да и годков ему было уже порядочно. Хорошо известный нам Армус, стал тенью в их отношениях. Этакий негласный наблюдатель, сжигаемый изнутри страстью, чье сердце обгладывала жестокая и неуемная ревность. Плохое чувство, совсем не хорошее, оно туманит разум, заставляя переходить черту приличия, зачастую превращая даже самых лучших, в монстров со звериным оскалом на лице. Что тут скажешь? Да ничего, кто знает, тот знает, а кто не знает, дайте вам боги счастье никогда не прикоснутся этой острой грани. Ни к чему это.

Благо Армус был человеком повидавшим на своем веку, от чего ума ему хватило. Не то что бы, не афишировать свою страсть, но, по крайней мере, не влезать в дела амурные, куда его не звали. Так как молодой лер, так же отвечал взаимностью девушке. Было в этом мужичке и уважение и понимание, была даже толика мазохизма, он вполне осознанно попытался самоустраниться, с пути молодых. Юная прелестница, красивый статный юноша, восхитительная природа и дурман сладких ночей проведенных на терпком матрасе сочных высоких летних трав. Это было красиво, это было. Да, это было. Кто не умилится? Кто тут бесчувственный чурбан, не знающий, какого это обнявшись встречать рассвет, или как сладки губы любимого тобой человека?

Жаркий день юноша проводил со своими, выполняя заказ на работу полученную от графа, а вечера и ночь в объятиях любимой. Барышня, частенько прибегала к нему на работу, принося ему с любовью сложенный обед, она была одурманена этим сладким чувством, причем первым в ее жизни, в чем ее винить? Сам бы отдал пол жизни что бы лишь хоть на секундочку разворошить нечто подобное в душе, но, увы годы прибавляют не только разума, но и рубцов на сердце, от чего оно черствеет уже не ощущая полной гаммы прежних красок жизни.

В общем, все понятно, в частности чувств и чаяний девчонки, но что же наши мужчинки? Неужто не по бодаются лбами, за право узнать кто тут реально вожак стаи и кто тут директор в этой пещере? Честно говоря, я даже ломанного гроша бы не поставил на мирное разрешение конфликта и был бы прав. Акела, то есть старый вожак стаи обвинил молодого самца в том, что он недостаточно сильно любит. Вот так вот, смотрел, смотрел, терпел, молчал, а потом мол, как вам не стыдно юноша? Давай как-то посерьезней, отнесись к данной ситуации и девушке. На что естественно получил вполне резонный ответ: «А твое какое дело? Иди раствор меси и не мешай барину обедать».

Стало обидно. Потом пришла злость. А потом нашелся повод. Такой хорошенький повод, прямо как пальцем в глаз тыкнуть. Немнод Рах, пользовался популярностью среди местных дам и пользовал как оказалось пользу, ну и дам, на право и на лево, что собственно позволяло здоровое молодое тело, а так же видимо не совсем незыблемые морально нравственные принципы, что должны были ему прививаться с детства. Не буду презрительно кривить губы, обвиняя его в этом, или же аплодировать его бравым похождениям, это уже нас не касается, а интересно то, что Армус привел Адель в одну из ночей туда, где забавлялся ее любимый, да вот только с другой. Поступок конечно, так себе, прямо скажем не очень, собственно из-за чего и произошла драка, где само собой опыт проиграл молодости. В связи с тем, что у молодости кулаки быстрей машут, да и дури по больше. Ну, мужиков я понял, сам было дело и по мусалам получал и выдавал, бывало, а вот загадочную женскую душу мне понять не дано. Простила, пожалела, не ушла. Раненный не только в морду лица но и в сердце, от подобных раскладов Армус, вновь затаился, выжидая удобного случая для укуса. Но это был его последний выход, через неделю, все так же в дозоре он проводил свой объект воздыхания взглядом к стройке, куда она бежала на свидание с лером, а уже обратно она не вернулась. К тому времени, Армуса бригада уже не подпускала к себе, всецело уйдя под контроль юноши, посему точно обсказать произошедшее он не мог, но вот последние шаги девушки видел и знал в какой стороне ее искать. Правда знание этого ему и остальным не помогло. Сколько девушку не искали, сколько не лазили по стройке и не спускались в склеп, ее так и не нашли. Горе Армуса было чуть ли не больше родителей Адель, он не ел и не пил, словно пес в весенний гон, рыскал неуемно меж строительных лесов пытаясь отыскать следы пропавшей бесследно любви. Среди когда-то родных ему людей он стал чужаком и чуть ли не врагом, его пытались образумить, мол успокойся, что есть то уже и будет, не твоего это ума дело, успокойся. Да куда там, даже вновь избили, в надежде что поможет, но лекарство не действовало. А Армус не зря свой хлеб годами ел в артели, видимо где-то, как-то, но зацепил он виновников произошедшего, так как его хоть и не прибили, побоявшись огласки, но уж связать до поры до времени по рукам и ногам додумались. В таком собственно виде и тащили за собой по завершении заказа, когда их в лесу изловил господин Рассольдер.

— Это какой-то бред! — Фава Рах не веря словам, мотал головой. — Я слушаю и не узнаю своих людей! Это не может быть правдой, это не могло происходить с моим сыном!

Все присутствующие молчали не находя слов, их просто нет и не придумали еще для подобных ситуаций. Что ему можно сказать? Извините папа, но это правда? Или забей чувак, не воспринимай все так близко к сердцу?

Пусть истины нет, пусть даже как в моей реальности говорят, раз нет тела, нет и дела, но все в этой истории имеет отвратительный душек, премерзопакостного характера. И даже не имея семи пядей во лбу, любой оперируя имеющимися данными ни сколько не покривив душой, сможет ткнуть пальцем в виновника пропажи той девушки.

— Может это был несчастный случай? Может на голову камень упал, а они испугавшись прикопали ее где-то, и в общем нет вины на них в ее гибели? — Во как я попытался успокоить папочку, аж самому стало стыдно под осуждающими взглядами окружающих.

— Это все не правда! — Старший Рах вскочил с места, сжимая кулаки. — Я не знаю кто и зачем, но это все наговоры на моего сына! Я никогда не поверю в его вину! Он честный и порядочный юноша!

— Ну… — Сэр Дако оглядел всех присутствующих. — Думаю мы тоже не будем делать поспешных выводов, скоро все само встанет на свои места, ваш сын постепенно выздоравливает, и думаю в его интересах нам сообщить правду, в противном случае, ему боюсь никто не поможет и Белая Смерть рано или поздно доберется до него.

— Это неслыханно, но ее сила растет по мере выздоровления юноши. — Хенгельман печально вздохнула. — Они связанны и боюсь эта связь не того характера что возникла когда-то изначально между ними.

— В любом случае, нам остается лишь ждать, да надеяться на скорое прояснение ситуации и верить в скорое полное избавление от этой напасти. — Альва Шернье подвела итог, устало пожав плечами.

* * *

Люблю Новый Год, приятный праздник, такой емкий и обволакивающий какой-то внутренней теплотой и легкой грустью после внутреннего подведения итогов уходящего безвозвратно времени. Домашний и невзирая на холод зимы, какой-то согревающий что ли по своей сути. Маленькая такая отдушинка среди промерзшей белой пустоты наполненной холодом и метелями.

Жаль, здесь нет мандарин, нет, может они и растут где-то, ведь яблони есть, но пока не набрали популярности у нас на севере, зато елок у нас хоть одним местом жуй. В этом году из леса привезли настоящую красавицу метров под семь для того, что бы установить в центре города.

Ярмарка все играла и гудела, впрочем, не без моей помощи. Редко, но метко я выдавал остатки своих товаров, устраивал конкурсы, привечал различных музыкантов и прочих лоботрясов от деятелей культуры, не забыв в ночь устроить хороший такой фейерверк, чем без сомнения порадовал разгоряченный, выкаченным на халяву по площадям, вином народец. Ну и подарочки своей детворе, каждую пришлось обойти лично, каждой вручить и почмокать щечки, что б ни одна не обиделась невзначай. Другу Герману, соответственно мужской подарок, комплект меч и дага, выкованные подгорными мастерами, в довершении праздничный ужин с прибывшими гостями, четой Кемгербальд приехавших навестить свою банду и бравыми пропойцами от Гердскольдов, периодически наведывающиеся в мою сауну опустошить пивные запасы, да побалагурить, вдали от старших своей семьи. Два братца, зависли у меня на долго, так как похоже им дико понравилось охотиться по ночам на призрака вместе с Шернье, но как я подозреваю, об охоте там и речи не шло, а вот чем они по ночам занимаются, то уже тайна покрытая мраком и надеюсь покрывалом, что б когда случайно набредешь на эту тайну не углядеть какого ни будь непотребства. Засранцы вывели мне из строя целого маршала бестиаров, что теперь ходит счастливая как кошка и совершенно мышей не ловит.

Вообще все эти дела амурные порядком поднадоели. Старина Энтеми пришел ко мне просить руки и сердца госпожи Нимноу, словно я папочка этим великовозрастным людям калькуляторам. Пришлось изображать радость на лице. Ну и Гарич…

— Барон, вы позволите? — Он подошел ко мне, немного смущаясь, выловив когда рядом не было лишних ушей. — Я хотел бы низко поклониться вам и попросить прощение за то, что вел себя как дурак в той ситуации с баронессой Пиксквар.

Я даже рта не стал открывать, лишь многозначительно покивав и повторно изобразив радость на лице. Он опоздал причем на целую вечность, пока вот то, ходил, вокруг да около, пока выбирал удобный момент для разговора со мной, баронесса, уже десять раз успела меня отловить и прополоскать голову на момент устройства свадебной церемонии для этих голубков кровников.

Вот теперь сижу, жду, содрогаясь от ужаса, не придут ли пенсионеры разбойники, ко мне с зубодробительной вестью? Шутка. Хотя кто их знает, с них еще станется, тряхнуть стариной, вот только бы старина у Дако от этого не отпал.

А вообще конечно, забот было невпроворот. Нона за дело взялась лихо, иной раз мы расходились уже далеко за полночь, то просиживая в администрации, то в судах либо же выводя очередные проекты законодательной или экономической базы. Правда, идейку с банком я зажал, так сказать, оставлю себе кое-что на черный день. Сквайр пока по моей просьбе подбирает толковых счетоводцев и управленцев, да и капитан «Семьдесят третий», мой начальник корпуса легионеров уже получил указание готовить два летучих конных отряда, укомплектовывая народ лошадьми, доставшимися нам как трофеи из нашей летней войнушки. Легион я решил с лета пускать в оборот, так как товарищи душегубы не убавлялись, а лишь шли в плюс, что само собой хорошо мне влетало в копеечку. Нечего им без дела сидеть, пусть с лета начинают патрулировать дороги, ну и на север в Когдейр думаю дежурный гарнизон отправить, там пора начинать дружить потихонечку с пиктами, что б не расслаблялись, да знали, что хозяин новый не забывает про них. На вскидочку их к лету уже будет за три сотни, в пехотном корпусе, а ведь по весне наконец то начнем набирать рейнджеров в форт что достраивается сейчас на старом месте деревни Дальняя, так что пора им выплачивать долг перед обществом. Вообще конечно опасная это игра, под боком у властей создавать подобную силу, но плюсом стало то, что я мог предварительно уже сейчас передать на верха ряд грамот и согласительных документов. Де Кервье, с интересом ухватилась за мою идею, в прочем чего еще ожидать? Государство получало армию, государство избавлялось от не угодных, и при всем при этом не тратило ровным счетом на это ни копеечки. Да я рисковал, ведь меч этот обоюдоострый, единоправным начальником над своим детищем я даже не мечтал стать. Документально, все это при щелчке пальцев перейдет генеральному штабу короны, но пока, пока можно и по играться в командира. Единственным неохваченным подразделением легиона останется «Летучая мышь». Ну, во-первых, потому что это запрещено законом иметь какие-либо отношения с измененными, а во-вторых, надо же и мне что-то со всего этого поиметь? К тому же в нашем полку прибыло. Граф расширил свой клан, приняв под свою опеку целый десяток разобщенных персон, теми или иными путями прослышавшие о его нынешнем статусе, причем насколько я понял, это только первые ласточки, ну или летучие мыши, если вдаваться в нюансы. Но загадывать пока не стану, ни к чему, будет пополнение, ради бога, не будет, тоже сильно расстраиваться не стану.

Одно только печалило, полный провал в Лисьем. Товарищ призрак разошелся не на шутку, уже даже к стенам замка среди белого дня стало небезопасно подходить. С каждым днем, юноша креп, а вместе с ним и набирал силы наш полтергейст, который к настоящему моменту расколотил уже все окна в моем замке, не давая покоя ни днем не ночью. Это было что-то с чем-то. Призрак обрушивал на нас черепицу с крыши, выбивал с верхотур камни, летящие опять же в голову, единственным островком безопасности оставалась каминная, в которую мы притащили почти все железо из кузни, и которую обошла Хенгельман выставляя защитные контуры заклинаний из арсенала своего темного искусства.

— Ульрих, родненький. — Старушка некромант любила вечерами, когда уже все улеглись, поболтать о разном со мной, не забывая преподавательство целительского мастерства да и просто, как говорится за жизнь перетереть. — Все стесняюсь тебя спросить, ты в курсе, что ты с головы до ног покрыт узором эльфийского плетения?

М-да уж, вопрос был на миллион, о своих экспериментах в этой области и неудачном плагиате, я даже Дако не рассказывал, коснувшись лишь в общих чертах и вскользь.

— К-хм. — Я опустил голову. — Да было тут у меня как-то…

— О нет! — Она хлопнула в ладошки и с улыбкой на лице покачала головой. — Неужели ты опять тупо всунул нос не в свое дело?

— Ну, как бы, я бы, в общем.

— Старик в курсе? — Она пристально оглядела меня.

— Ну-у-у… — Пришлось разводить руками.

— И не говори. — Она кивнула, погружаясь в свои мысли. — Вязь тонкая, ее даже мне тяжело рассмотреть, а уж он в своей гордыне и подавно не узрит. Только крику будет, если узнает. Ты вообще, где подобное узреть то умудрился?

— В лесу летом, наткнулся на защитника эльфийского, он этим плетением Тиночку сковал. — Вообще мне стало даже интересно, старушка то в душе бунтарь и разбойница, может, поможет сдвинуться с мертвой точки в этом глухом деле? — Ну, я и подсмотрел, да вот ума никак не смог дать этому заклинанию.

— А на себя, зачем налепил? — Она подсела по ближе изучающее меня, разглядывая, пододвинув табуреточку.

— Так, больше не на кого было. — Развожу руками, попутно посылая команду енотам вернутся с прогулки под мой бочек. — Вообще конечно хотел изначально на животинках поэкспериментировать, да вот контур оказался обратным, с привязкой на меня.

— Ах вот оно что. — Старушка проводила взглядом мохнатые бока лесных братьев пришедшие на мой зов. — Теперь мне понятно то как ты ими управляешь.

— Угу. — Я достал из карманов горсть орешков, вручая ее своим братанам по несчастью. — Повторить смог, а вот обратно уже никак, да и толком не разберу, что на что тут завязано.

— Это да, мастерство тут филигранное. — Она лихо сплела несколько своих непонятных заклинаний, словно паутинкой окутав и меня и енотов ею. — Так-с, что мы тут имеем? Ага, вот здесь и здесь, а потом сюда, понятненько, хм-м… Это что-то новенькое, это я вообще не знаю что за хренотень, а тут уже стандарты пошли.

Я сидел не жив не мертв, с восхищением наблюдая за работой профессионала. Бабуля плела свои нити, потом развеивала их и уже по новой воспроизводила другие заклинания. Работа шла буквально по миллиметрам, она зондировала не просто узлы, но и каналы, подбивая сумму. Тщательно, аккуратно, очень внимательно.

Но не это даже было главным, главным сейчас был Мак, копирующий все шаги некроманта. Каюсь по старинке, следил и копировал, занимаясь так сказать преемственностью поколений, пусть даже запрещенного искусства. В первой что ли? За эти месяцы, что бабушка провела в стенах замка, я очень многое от нее почерпнул, и могу сказать не только медицину. Старушка в отличие от Дако, любила сыпать заклинаниями чуть ли на каждом шагу, от чего я пополнял свою библиотеку новыми разделами этого искусства. Причем, потирая руки и гаденько хихикая, могу вас уверить совершенно не безопасного толка. Как-то один из моих поваров пересолил курочку бабушке, от чего пару дней потом не вылезал из одного места, или кто-то из слуг недостаточно рьяно исполнял наказ, а потом покрывался сыпью и страшным зудом. Госпожа Хенгельман была по натуре бабулькой тихой и вроде бы безобидной, но вот зачастую с ней выходило как в том анекдоте: «Извините, пожалуйста! Да ничего родненький, иди с богом, я все равно тебе уже на спину плюнул».

— В общем Ульрих дело дрянь, поздравляю. — Она кивнула мне одарив улыбкой. — К своим прегрешениям можешь добавить еще и запрет эльфов на свою магию, о чем, если узнают они, немедленно сделают тебе козью морду.

— Ну, это я сразу понял. — Я вернул улыбку. — Мне бы суть понять, а то как-то несолидно, украсть украл, а что именно так и не ясно.

— О-о-о! — Она погрозила пальчиком. — Далеко копаешь, ну да не мне тебя судить, заклинание это чуть ли не основа их современного искусства. Как ты знаешь льёсальфы господа, любящие живую природу, этакая смесь друидов с не пойми чем. Вот этот самый конкретный контур это почти что полное управление живым. Тебе наверняка известны сказки и легенды о том, что эльфам служат животные, подсматривая и подслушивая для них, вот собственно эту легенду ты и украл. Слияние необходимо для управления зрением и слухом, ну а контроль естественно сам понимаешь для чего, не шпионить же белкам в лесу за барсуками, объект, попавший под заклинание необходимо вывести к цели, указать эту саму цель, причем тут даже больше, на прямую действовать можно, косматыми лапами убирая не угодных.

— Ух, ты! — Я быстро проверил Мака, на предмет все ли он успел записать. — А как же с разумными? Он то на Тину кинул его.

— Вполне в их стиле. — Она скривила губы. — Он бы сидел и в ус не дул, а тебе бы пришлось отбиваться от тех, кого еще вчера считал друзьями. Причем последним хуже всего, они действуют наперекор своей воле, оставаясь в полном сознании но, уже не отвечая за свое тело. Тут контуры ментальной магии, вперемешку с лекарскими узорами ответственными за контроль тех или иных органов. Неужто сам не заметил? Я же с горем пополам кое-что тебе уже объясняла.

— Да я признаюсь, уже давненько в нем не ковырялся, все как-то руки не доходили.

— Напрасно. — Она встала подвесив над камином чайник. — В нем просто колоссальная мощь и потенциал для мысли. Видишь ли это универсальная компоновка управления. Нечто схожее даже мы некроманты используем, подчиняя в отличие от старшей расы не живых. Тут прямо диаметральные грани, что и не удивительно, некромантия пришла от дьёсальфов, которые всегда прагматичней были в отношении матушки природы.

— Это да, легче работать с тем кто не думает а выполняет, чем разжевывать свою волю кому-то с тобой не согласному. — Я помог ей расставить чашечки и блюдца, готовя небольшой заварник под ароматные травы. — Но я все равно не вижу то, что видите вы.

— Пытаешься подобрать слова, что бы выведать у меня секрет? — Она растрепала волосы у меня на голове. — Молодец, не переживай, научу. Ты только честно мне скажи, у меня много успел украсть?

— Порядочно. — Я честно даже попытался исполнить смущение, потупив взор.

— Вот и умница. — Она рассмеялась. — Учиться нужно всегда юноша, не взирая на чьи-то запреты. Да это опасно, да это может быть, не подпадает под принципы морали некоторых индивидуумов, но это знание, а знание можно всегда применить по-разному. Суть ведь не в порочности разума, а в его носителе, злому человеку ни мозгов, ни магии не надо, он с земли палку подберет, что бы треснуть тебя по спине. А вот доброта, она суть не только сердце, нельзя любить ради любви за просто так, надо иметь разум, что б понимание было, что не всяк достоин под этим небом твоей помощи.

— Наверно я согласен с этим. — Я снял закипевший чайник, заливая тут же пахнувшие свежестью травки. — Только вот слова это все пустые.

— Слова? — Она внимательно оглядела меня, возвращаясь на свой стульчик.

— Сердце ведь такая штука, что ему не прикажешь. — Я тоже вернулся на свое место, заварник пока стоял не тронутым, ему нужно время, что бы раскрыть весь аромат распаренных трав. — Сидит вот, к примеру, изверг какой, насильник в тюрьме, на счету которого душ загубленных не перечесть, а к нему мать старушка бегает слезами умываясь, мол дитятко мое ненаглядное. Разве безумна она? Не думаю. Или вон история с той замурованной эльфийкой, ведь жуть жуткая, прямо не муж у нее, а изувер проклятый, но ведь не просто так грех взял на душу?

— Разве. — Бабуля сложила ладошки на коленях.

— Любил он ее. Любил и прощал, любил и ждал, потому собственно и прибил. — Я погладил посапывающих енотов. — Не думаю как все, что это эгоизм, что любя отпускай. Как можно отпустить то, что важнее, чем вся твоя жизнь? Нет он не был эгоистом, он просто сильно любил. Любовь бывает страшной, нет как вы говорите под этим небом верных вещей. Все имеет обратную сторону, знание что можно повернуть в безумство, любовь что легко переворачивается в ненависть, привязанности что не редко становятся зависимостью. Все что мы знаем тлен, перед поступью времени и эмоций.

— Се`ньер. — Бабуля хмыкнула вновь поднимаясь. — Ты бы меньше рот раскрывал, а то от твоих слов уж очень несет пылью прожитых лет.

— Не правда, это все злые языки. — Делаем простоватое личико, хлопаем ресничками, в общем, ангел, а не ребенок.

— Угу. — Она размешала взвар, дав осесть травкам, после чего разлила его по кружкам. — Если не секрет, сколько годков стукнуло в той жизни?

— Секрет. — Я благодарно кивнул, принимая из ее рук чашечку чая. — Я барон Ульрих фон Рингмар, все остальное обратная сторона медали, о которой не стоит знать.

— Пусть так. — Она улыбнулась. — Как думаешь, многие знают?

— Вампиры и некромант. — Я отсалютовал ей чаем. — Остальные если о чем и догадываются, то держат язык за зубами.

— М-да уж. Вечно мы темные лезем вперед всех, нет, что бы как силы света сидеть и помалкивать. — Она отпила из своей кружечки. — Ну что, господин барон, будем грабить эльфов?

* * *

Мохнатые лапки гребли снег, маленькими коготочками фиксируя тельце и отматывая километры по легкому насту поверх сугробов. Потрясающая прыть, мое сознание неслось, словно на крутом спортивном байке, такой мощью обладали эти вроде бы неказистые меховые бочонки.

Хорошее ночное зрение, дополняли неожиданно насыщенные запахи, азартные зверушки с полуслова откликались мыслеформам моих команд, с теплотой приняв мою абстрактную сущность, в свои головные коробочки. Это было приятно, я мог бы и насильно заставить их откликаться моих команд, но этого не понадобилось, так как лесные братья сразу же зачислили меня в какой-то разряд если не друга то уж точно дальнего родственника, с охотой воспринимая все происходящее, как одну большую веселую игру.

А то, что я собирался повеселиться, это они уловили сразу. Еще бы такой простор для моих шалостей! В лице этих двух безобразников я мог в реальном времени смотреть, нюхать, грызть и царапать все что под лапу попадется, причем без каких-либо для себя последствий.

С Хенгельман мы практически три дня и три ночи разбирали эльфийское плетение, в конце концов, дойдя до уровня если и не всестороннего понимания, то, по крайней мере, уже более или мене удобных решений и предположений, которые в дальнейшем я собирался проверить на практике. Что собственно этой ночью и собирался претворить в жизнь, оставив свое тельце лежащим на постели в общей каминной, под надзором бабушки, а сам, скользнув сознанием в головы своих подопечных, целеустремленно направил их путь в сторону Касприва, где как я знал, в здании администрации был расквартирован весь женский экипаж моего замка. Зачем я туда прусь? Ну…Соскучился.

Еле заметными стремительными тенями, мои разведчики быстро достигли города, растворяясь на его узких лабиринтах улочках, совершенно не заметные, не столько со стороны, сколько в связи с полным отсутствием желающих, зимой, да еще и ночью блуждать по улице.

Очень неудобно, вернее пока не привычно, было смотреть на мир не двумя, а сразу четырьмя глазками, причем связывая и интерпретируя мир не только визуально, но и осязательно, посредством чутких носиков локаторов.

— А вы что тут, крысопесы делаете? — Проскользнув в дом с черного входа столкнулся в темном зале с де Кервье, старушка сидела у камина постукивая спицами. — Или и хозяин ваш где-то тут?

Вот же глазастая мадам, мало того, что в пол оборота сидит к двери, так еще и зрение как у кошки. Притворившись истинно арийским енотом, проигнорировал ворчание двуногой, скорым галопом проскакивая зал и направляясь к лестнице на верхние этажи. Старики и малышня меня не интересуют, мне нужно найти графинюшку и воинствующего учителя танцев. Зачем? Ну…Соскучился, я же говорил…

Дело оказалось плевым, еноты прекрасно распознавали барышень по запаху, причем сердобольная графиня даже, оказывается, любила шкодников тискать и прижимать к своему сокровищу. От чего два мохнатых брата, хорошо ее знали и могли найти глухой ночью с закрытыми глазами. А вот баронесса оказалось побаивалась их, стараясь откупится от назойливых лесных террористов чем ни будь вкусненьким, из-за чего естественно в мозгах животных так же отложилась как потенциальный объект для кляньчинья и выпрашивания провианта.

Дальше пришлось уйти немного на второй план из сознания животных, что бы не травмировать свою психику, так как моя банда разделилась. Прапор как более внушительная фигура ломанулся к двери графини, а профессор как интеллигент в четвертом поколении, к утонченному знатоку танцев. Ну что поделать хотелось оборзеть…ой, то есть обозреть, сразу все достопримечательности отходящих ко сну дам. Мой Прапор действовал целеустремленно и с напором достойным бравого гусара, прямо с размаху бухнув толстым задом в закрытую дверь, после чего через какой-то промежуток времени тут же был впущен внутрь и потискан за щечки, в которые тут же запихнул бессовестно стянутую с чайного столика плюшку.

Госпожа Шель еще не спала, прогуливаясь по комнате заполненной различными бумагами и свитками карт, похоже милый учитель географии готовила на завтра тему для занятий от чего и засиделась допоздна.

Профессор же добравшись до двери будучи мужчиной тактичным аккуратно пошкреб ее и после того как она открылась, вполне культурно поздоровался.

— Крики-ки! — Он даже поднялся на задние лапки, передними разведя в стороны.

— И-и-и-и! — Взвизгнула баронесса, отпрянув в сторону и подхватив руками ночную рубашку, от чего мое сердце учащенней забилось в груди. — Кышь!

Барышня замахала на него рукой впрочем, не решаясь подойти ближе, что Профессор воспринял, как вполне обоснованное жестами предложение войти внутрь.

«Помогите!»

Я вздрогнул от неожиданно звонкого девичьего голоса прозвучавшего у меня в сознании. Это еще что за фокусы? Оглядевшись взором лесных братьев, ничего подозрительного не заметил, не могло же мне это показаться? Такое ощущение, что кто-то прямо в ухо это крикнул.

«Хоть кто ни будь, отзовитесь!»

Я опять вздрогнул, с непониманием оглядываясь. Прапор уже мирно похрюкивал в руках графини почесывающей ему бока, а Профессор нюхал взятку предлагаемую баронессой в замен того, что он выйдет обратно в коридор. Определенно я не находил третью барышню так звонко голосящую в мое сознание.

«Мне страшно! Помогите!».

Да что такое?! Что это за игра такая: угадай, в каком ухе звенит. Как вообще кто-то может так кричать оставаясь при этом не услышанным окружающими?

«За что?».

Я просто физически ощутил, как пот пробил мое тело после этой фразы. Это что получается, здесь в Касприве в покоях девчат сейчас находится Белая Смерть?! Или нет? Скорей всего это мое оставленное тело! Именно им я сейчас слышу голос призрака! Но как такое возможно? Или это одна из граней заклинания?

Медленно стал сворачивать процессы контроля, над животными распутывая замысловатые энергетические ниточки эльфийского плетения, постепенно возвращаясь в свою бренную обитель оставленную в замке. Возврат в тело был хоть и отработанным, но меж тем трудоемким процессом, в котором поэтапно необходимо было с учетом энерго подкачки и векторов направления, не забывая про ментальный клубок свернуть всю сеть при этом, не разрушив все плетение. Потому как при разрушении подобной ментальной связи ряд респондентов мог и погибнуть, вернее лишится разума, что меня по ряду объективных причин совершенно не радовало, так как одним из тех самых респондентов непосредственно выступает мой мозг.

«За что?».

Подожди милая, не так быстро. С горем пополам стал ощущать свое тело, медленно пошевелив пальцами рук и пытаясь унять, бешено колотящееся сердце. Открыв веки, чуть с ужасом не заорал в голос от страха, из-за представшей моему взору шокирующей картины. Призрак умершей девушки парил прямо надо мной, буквально в считанных сантиметрах, от моего лица, я столкнулся с пустой бездной черных глаз. Правильные черты лица, смоль развивающихся на не зримом и не ощутимом ветру волос, словно громадный клочок водорослей в темной воде омута. И боль. Бесконечная мука, застывшая в мертвом взгляде, некогда юной и живой прелестницы.

«Помоги мне!». — Прочитал я по едва видимому шевелению губ.

Странно, ведь минуту назад я ясно и четко слышал ее голос, а теперь словно звук у телевизора отключили, немая картинка идет. Не зря бабуля говорила что плетение, используемое некромантами, очень похоже на эльфийский управляющий контур для живых, видимо где-то на каких-то частотах и диапазонах оба соприкасаются, из-за чего я могу попробовать войти в контакт с умершей.

Оглядевшись по сторонам увидил спящий народ, Хенгельман не было, видимо ушла в подвалы врачевать вампира, ну а о том, чем сейчас занимается маршал бестиаров, даже думать не хочется. Завидно.

Ну что ж, значит, придется работать самому, раз клиент пожаловал. Вновь сконцентрировавшись стал накачивать эльфийскую вязь своей внутренней энергией, по цепочке активируя один контур за другим, каждый раз пытаясь уловить отголосок призрачной речи, что удалось сделать практически сразу же после активации ментального узла.

«Прошу помоги!» — Чисто, четко, словно и впрямь она здесь и сейчас.

«Адель?» — Я попробовал спроецировать свой голос.

«Я здесь! Помогите мне, прошу вас, спасите я не пойму ничего, за что вы так со мной!» — Она взорвалась словами, перемежая их всхлипами, такой живой и кажется близкой девчонки.

«Адель, успокойся, что бы я смог тебе помочь, ты должна успокоиться и рассказать мне, что произошло». — Нет, ну, в самом деле, не говорить же ей что бы лежала в могиле спокойненько, и не брыкалась? Похоже, она даже не подозревает о том, что как бы немножечко, вроде как самую малость…тю-тю. Померла в общем.

«Я принесла Нему обед, а его люди схватили меня!» — Призрак мигнул на мгновение, скрываясь из виду, вновь уже трансформируясь, из безвольной куклы в заламывающую руки девушку с бегущими по щекам дорожками невесомых слез. — «За что? За что они так со мной?».

«Адель, прошу тебя, вспомни, что именно произошло, может быть, ты что-то услышала или увидела, любая мелочь может помочь». — Я наверно первый во вселенной некро психолог, сижу, успокаиваю покойника, ну или что там от него осталось?

Призрак словно плохая голограмма пошел рябью, то пропадая то вновь появляясь в разных ипостасях. Одно мгновение и цветущая улыбчивая девушку, следующий миг и ревущая растрепанная перепачканная пылью девушка, еще секунда и бледное подобие человека с впалыми щеками и темными кругами обводами бессмысленно глядящих глаз, и уже в конце я узрел лик смерти, зияющий темнотой в провалах, череп в обрамлении спутанных змей волос.

«За что?».

Она твердила эти слова то ярко и звонко, то словно едва разлепляя губы, в голосе слышны были то слезы, то отчаяние, а то и откровенная истерика, перевитая жуткими нотками паники. Череп наклонился надо мной, обвивая меня кошмарной вязью призрачных волос, мертвые руки, покрытые пергаментно желтой кожей с обломанными ногтями, больше похожие на когтистые лапы птицы, уперлись в грудь, и я ощутил через одеяло и одежду их ледяной фон.

«За что?».

Это уже был не крик, не шепот, не мольба или ярость, это было что-то мощное, что взорвало меня, адреналиновой дрожью выбивая чуть ли не все живое, что еще оставалось в перепуганном теле. Сила, я просто физически ощутил ее, где-то подспудно понимая, вот оно, вот то, что не даст ей уйти неотомщенной. Вот оно, мелочь по смыслу, но меж тем quinta essentia, выжимка, пятый элемент, стихия небесная сущность, то необъяснимое, что противопоставлялось античными философами мирским элементам, таким как: огонь, вода, земля. Все это выросло из всех ее чувств и мыслей, вырвавшись на свободу болью последних ее слов упавших из уст, за миг до вечности, ждущей где-то там за гранью небытия.

Все.

Она исчезла без следа, оставив меня в покое, перепуганного чуть ли не до седых волос с выскакивающим из груди панически бьющимся сердцем. Все, она ушла, так и не приоткрыв завесы тайны. Что? Как? Зачем? Черт ее разберет эту мертвую бабу, они живые такого наделать могут век не разберешь, а тут вообще с того света приперлась на разборки.

С горем пополам и не унимающейся дрожью в руках кое-как водрузил остывший чайник на крюк в камине, чтоб сделать успокаивающего взвара. М-да уж, в такие моменты не грех и грамм под двести, может даже триста на грудь чего горячительного принять. В жизни бы не подумал, что такого страху могу натерпеться.

— Ульрих, ты чего бледный такой? — В комнату неспешно вернулась бабуля, видимо закончив, возится с Десмосом. Немного повозившись в своем углу, она подсела ко мне рядышком, внимательно оглядывая с головы до ног.

— Она была здесь. — Я грел у огня озябшие руки. — Прямо надо мной, когда я открыл глаза.

— И? — Хенгельман развернула ряд заклинаний, часть из которых я определил, как лекарские щупы чьей работой было снятие показателей с пациента.

— Мы немного поболтали. — Дрожь от воспоминания пробежала по моему телу.

— И? — Она банально приложила ладонь, к моему лбу встревожено оглядываясь по сторонам.

— А потом ушла. — Я снял кочергой с огня пышущий паром чайник, перехватывая его тряпицей и заливая кипяток в заварник куда предварительно побросал набор травок. — Я уже глянул, все целы и здоровы, больше никого не тронула.

— Да что это за гадство! — Она в сердцах стукнула рукой по коленке. — Эта девица не могла проскочить мои заклинания! Я оплела здесь, словно паучиха гнездо, все силовыми линиями!

— Похоже, она нашла путь по эльфийской вязи. — Я покачал задумчиво головой. — Она услышала меня, пусть и не приняла, но вполне осознала мои слова.

— Что за вздор? — Бабуля недоуменно заморгала. — Призрак это не личность, это сумбур эмоций и страстей, откуда в ней может быть разум? Ты наверно не правильно что-то понял.

— Я все понял правильно. — Мой взгляд уперся в ту часть комнаты, где свои сны рассматривали отец и сын из принятой мной артели. — Боюсь, я слишком хорошо ее понял…

— О чем ты? — В ее голосе проскользнула тревога.

— Он все знает. — Я кивнул на лежащего молодого Раха. — И он должен нам все рассказать.

— Я не думаю, что этот юноша сможет что-то рассказать нам в ближайшее время. — Покачав головой, бабуля приняла из моих рук кружку чая. — Как ты себе это мыслишь?

— Граф. — Я отпил терпкого взвара. — Он покажет мне путь в его сознание, я хочу лично посмотреть глазами парня то, что он сотворил.

— Но он не смог прочитать там ничего. — Хенгельман так же пригубила глоток. — Слишком тяжело работать в затуманенном сознании, плюс сейчас его я немного окрепло и боюсь, просто не пустит тебя внутрь, тут тебе не то что вампир, опытный менталист вряд ли сможет что-то подсказать.

— В любом случае, я попробую. — Накатила усталость, тяжестью опустив мои плечи. — Больше ждать нельзя, призрака не остановить, от него не убежать и не спрятаться. Хватит уже смертей.

— Ты можешь наделать беды. — Она поджала губы. — После твоего неумелого нахрапа и напора, он, а может и ты сам, или вы вообще оба лишитесь разума.

— К демонам этот разум. — Обжигаясь, я вновь пригубил чай. — Сила призрака растет и, похоже, когда юноша выздоровеет, вокруг него может уже не остаться никого в живых. Это его вина, он выпустил в этот мир монстра, он создал его своими руками.

Больше мы в ту ночь не разговаривали каждый, думая о своем. Слишком это дело деликатное и сложное, в каждой из сторон ринга стоит своя правда и свой смысл. Можно, конечно, можно было бы пустить все на самотек, просто ожидая того времени и того часа, когда проблема, наконец, наберет силы, взорвется гнойной сукровицей на вроде загноившейся раны. Но это не мое, нет, будем срывать пластырь резко, и сразу, хватит этих игр, уже погибли люди, погибли глупо и по чужой вине, мои люди. Надо было, сразу послушать тогда де Кервье, не беря на себя такой ответственности, попробовать как-то изолировать Рахов, жаль лишь, что понимание приходит только зачастую с горьким опытом в обнимку.

На следующий день, мы спустили в подвал к графу всех заинтересованных лиц. А я солгал, солгал любящему отцу, что так надо и ничего не грозит его сыну. А потом солгал сэру Дако, что никаких глупостей не наделаю. Не пришлось лгать лишь Хенгельман, бабуля была недовольна, но держала язык за зубами, храня мой секрет в тайне. Вообще она должна была помочь, не знаю тонкостей и нюансов дела, но в общем это должно выглядеть как спуск во тьму пещеры в слепую по канату. Десмос опускает в нужную точку канат, Хенгельман поддерживает меня, что бы я не ушел влево право, ну а мне остается лишь надеятся на крепость рук, вернее, на полноту энергетических резервуаров и подкачку Мака, что должны мне дать силы преодолеть весь этот путь от начала и до конца. Причем еще бы желательно с последующим возвратом. Желательно.

— Барон, я мало, что понимаю в том, что происходит, и как все это будет выглядеть. — Фава Рах был бледен и напряжен. — Но, есть ли возможность мне тоже посмотреть его память?

Я перевел взгляд на Хенгельман отрицательно качающую головой, потом на Десмоса так же не согласного с предложением.

— Можно попробовать. — Я кивнул ему. — Но тогда появится небольшой риск.

— Это не смертельно? — Он с надеждой воззрился на меня.

— Нет не смертельно, но неприятно. — Вот и снова ложь. — Ложимся на лавки, закройте глаза и постарайтесь хоть немного расслабится.

Мы улеглись на лавки рядом с безвольным парнем, причем из стоящих осталась одна лишь бабуля, пребольно ущипнувшая меня за ляжку и злобно прошипевшая в ухо: «Мы еще с тобой потом поговорим…». Была еще Тина, но она вроде как пряталась в дальнем конце подвала, на что я не стал заострять внимание.

— Готовы? — Старушка еще раз оглядела всю команду суетливо проведя руками по расставленным на небольшом столике скляночкам и колбам с различными настоями на случай срочной реанимации. — Ну, тогда господин Десмос начинайте. Ульрих разворачивай ментальную сеть, только не спеши, умоляю, тебе еще лера Раха ей накрыть нужно. Не спеши говорю.

Для весомости слов она вновь ущипнула меня за ногу. Вот же неугомонная, не спешу я, не спешу. Ментальную сеть мы еще учили с Дако, когда я с горем пополам пытался осваивать нелегкий труд левитирования мелких предметов что бы, с его слов нормализовать процесс инициализации ну или как я думаю, заставить правильно работать приобретенную мной опухоль. Трудность здесь для меня была в том, что бы нащупать разум лера, а так же присоседится к построенному графом каналу в разум юноши. Для меня это пока сложно, нет, можно было бы прописать весь путь через Мака, но прописывать должен человек знающий, а не как я, наугад да наобум.

Заклинание постепенно набирая обороты раскрывало свои объятия, в конце концов, захватив разум отца Немнода. Лер был напуган, эмоционально чувствовалось и легко читалось его смятение и страх, впрочем, волновался не он один, мы на пару неплохо потрясали эмоциональный фон. Единственное что смущало это вроде бы как присутствие по мимо графа еще одного стороннего наблюдателя, это было неожиданно, госпожа некромант должна была закрыться, а до Тины я бы при всем желании не дотянулся, легкая полутень присутствия не давала мне соскользнуть дальше в глубину по канату, выстроенному вампиром, так как я тупо не знал кто это, ведь нагрузка и так более чем приличная. А тащить на себе еще одного пассажира мне совершенно не улыбалось.

«Помоги мне!».

Господи Иисусе! Опять она?! Как на этот раз умудрилась проскочить, я же не трогал эльфийскую вязь, или она привязку на меня каким-то образом кинула? Нет, так не пойдет, я попытался свернуть сеть, выходя обратно в привычный мир из ментальной проекции, но неожиданно понял, что уже не властен над структурой! Призрак не просто так бездействовала, она все это время окружала нас своей сущностью, подчиняя наше сознание.

«Адель! Отпусти нас, мы можем пострадать!» — Паника охватила меня, я забился словно рыба в сетях, лишь еще больше увязая с перепугу в энергетике заклинания.

«Я должна!» — Голос умершей девушки был наполнен печали. — «За что?».

Ее мощь подхватила нас, увлекая вниз в глубину разума бессознательного юноши, каруселью закручивая в неконтролируемый не полет, ечто больше схожее с падением. Мак вывел сто и одно предупреждение на колоссальный расход энергетических ресурсов, уходящих из моих бережно собранных запасов, словно песок сквозь пальцы.

* * *

Ночь принесла прохладу после жаркого летнего дня, но не как не избавление от хлопот. Лер Немнод сидел у костра, задумчиво разглядывая игру теней и языки танцующего пламени. Болели натруженные за день руки, немного ныла спина и все еще ныла ушибленная завалившейся кладкой ступня, хоть уже прошло больше недели с той поры. Старший мастер каменщик дородный мужик, с всклокоченной бородой принес ему не хитрой походной стряпни, оставив деревянную дымящуюся миску рядом с сидящим в задумчивости господином.

— Ростик. — Позвал он мастера. — Созывай народ.

— И этого? — Мужчина кивнул в сторону виднеющегося в отдалении отдельного костерка, где едва различима была фигура человека.

— Нет. — Немнод скривился как от горькой пилюли. — Армуса не звать, совсем спятил старик, сдает он что-то в последнее время.

— Ну, знамо дело… — Здоровяк безуспешно попытался скрыть ухмылку в бороде. — С бабами завсегда так…

— Иди отседова! — Юноша запустил в спину мужику принесенной только что миской с едой. — Тоже мне выискался!

Злость всколыхнулась в груди, бурля и вновь поднимая муть бешеной ярости из-за случившейся пару недель назад оказии. Старый пень решил поиграть в папочку, указывая своему господину, как он должен вести себя с девушками. Ему, видите ли совестно, что он молодой лер ведет себя как кобель не пропуская ни одной юбки в округе. Этот идиот привел Адель, на сенокос как раз в тот момент, когда он собирался влезть на дочку местного кузнеца, которую он столько времени обхаживал, теряя время и нервы на выслушивание всей той ахинеи что она несла. Какого демона он это сделал? Его какое собачье дело?

Молодой Рах с остервенением принялся ломать сухие ветки для костра, со злостью поглядывая в сторону одинокой фигуры. Ну зачем, ну зачем спрашивается он это сделал? Адель она ведь другая, Адель для души, другие так потехи ради, он что не понимает? Мы даже поженится, собирались, уже и отцу письмо отослал, обрадовав его, а теперь все по новой, опять ухаживания все сначала. Радует, правда, что простила, сразу видно искренне любит, искренне душа болит и все из-за этого старого козла! Нужно будет по возвращению в артель обязательно сказать отцу, что бы выпорол еще для порядка мерзавца, мало я ему морду помял тогда в поле, Адель не дала хорошенько разойтись…

Эх, Адель… Милая, кроткая, и такая ласковая по ночам, не то что все эти дурехи, которым хоть подол на голову натягивай, чтоб не видеть их тупые морды. Умничка, и улыбнется и повернется, а то и сама не постесняется на лопатки завалить! Нет, что не говори, хорошая будет жена, бойкая.

— Господин. — К костру подсели двое братьев Аппарель, молодые парни старшие у подсобников. — Сейчас остальные подойдут.

Постепенно к костру стал стягиваться народ, старшие по бригадам, каменщики, столяры, подсобники. Мастера уважаемые в артели, люди проверенные и надежные не один год топчущие пыль дорог и грязь строек. Тот же Армус еще его отца пацаном безусым учил ремеслу, эх жаль, такая околесица с ним вышла, все же мужичек он ушлый, знает свое дело хорошо.

— Ну что мастера, снова кладка пошла в расход? — Немнод еще подкинул веточек в костер, осветив мрачные лица присутствующих. — Третий раз, уже третий раз проклятая кладка расходится.

— Бесовство чистой воды бесовство! — Старик Бартель, старший плотников сплюнул на землю. — Надурили нас местные с тутошним графом, знали поганцы, что не будет дела!

— Столько времени потеряли, столько времени… — Парса один из камнетесов сокрушенно покачал головой. — Теперича до дождей и не сыщем толкового заказа. Не видать нам этих денешек.

— Ну-ка прекратили сопли на кулак наматывать! — Немнод стукнул кулаком по коленке. — Давайте решение искать! Лучшие мастера, да наша артель самому королю дворцы строила, а тут срань какую-то, для самоучек справить не можем?

— Так ведь заговоренное то место, с проклятием не иначе. — Подал голос здоровяк Ростик. — Поди не колдунцы мы какие, люд обычный, мастеровой.

— Это другие пусть так балакают! — Рах злобно зыркнул на каменщика. — А у нас репутация и имя! Или сараи для крестьян будем строить? Коровьи домики из говна и соломы, до конца жизни лепить станем? Самим не стыдно?

Мужики замолчали, опустив косматые головы. Верно, все верно, раз дашь маху потом слухи пойдут, те же собратья по ремеслу и распустят, мол неумехи, плевый заказ завалили.

— «Закламу» надо делать. — Тихие слова старика Бартеля упали в полной тишине. — Бесовство иначе не вывести.

— Совсем сдурел пердило старое? — Ростик ткнул в того своей здоровенной ручищей, от чего щуплый старичок плюхнулся с бревнышка на пятую точку.

— Отстань от него громада! — Молодые братья подсобники вновь помогли старичку, водрузится на место. — Сам до неба вымахал, а ума не набрал, так дай другим, что по делу сказать!

— Ростик не тронь люд! — Прикрикнул на сжимающего кулаки каменщика лер, предупреждающе подняв руку. — Мало нам ссор что ли? Итак вон Армус морду от нас ворочит, теперь остальные решили переругаться? Говори Барт!

— Ну, дык. — Старичок повел плечами. — Знамо дело, испокон веков да закаждая артель «закламу» по серьезному делу давала. Проклятия, али демоны, иль друга яка погань, они ж завсегда люду честному гадость какую норовят сделать. То мост через реку порушат, по крышу завалят, то печную трубу чем забьют что б жильцы угорели. Вот и делали отцы наши в стародавние времена «заклому», жертву, стало быть, да охранителя заодно новому построю.

— Я чавой-то не понял шо за «заклама»? — Парса нахмурил брови. — Это шо, барашку там или петуха черного в стену засунуть?

— Козла одного старого туда надо бы засунуть. — Ростик гневно фыркнул.

— Да замолчи ты, башка твоя каменная! — Немнод притопнул ногой. — Мы уже все перепробовали, коли ничего сам измыслить не можешь, так сиди помалкивай!

Старый плотник, сухим скрипучим голосом стал разворачивать перед внимательной и перепуганной публикой таинства старинных мастеров строителей, больше схожие с легендами и сказками былых дней.

Графство Чепах, еще в старой империи, где в замковые стены граф приказал замуровать три десятка своих рыцарей в полном облачении, для того, что бы их духи и после смерти защищали стены дома своего господина. Мост через бурную Эльду, полноводную реку, связывавший два государства, но по причине зловредных водных бесов постоянно обрушивавшийся, в центральную опору которого заживо замуровали чистую девицу, сковавшую своей душой намертво кладку камней. Все это ночной байкой у костра завораживало дух бередя воображение и заставляя по сторонам оглядываться взрослых мужиков, вздрагивая при малейшем шорохе в темноте.

— Ну а про столицу нашу и говорить не стоит, там град вообще древний. — Плотник прокашлялся вновь продолжая. — Мне еще мой дед рассказывал, что когда возводили первый дворец, тогдашние все никак не могли сладить с выводом первого надземного этажа. Все рушилось, что не возведи колонну али арку, какими лесами не разопри стены, все складывалось, не давая камень на камень положить. Вот тогда то впервые и сделали «закламу», как это теперича называется. Маленька така ниша, схрон от всех и каждого, потаенка. Старшой артелевский, тогда в той комнате накрыл стол и разложил игрушки всякие забавные. В те времена по улицам много детворы беспризорной голодной бегало, ну и заскочила какая-то девчушка внутрь, пока она пузо набивала да игрушки по полу катала, мужички успели лаз заложить. Ну а потом музыкантов созвали, да наказали три дня и три ночи музыку играть, что б значится, криков той голопузки не услыхал кто сторонний. Как все затихло, то работа мигом задалась, камень сам чуть ли не из рук выпрыгивал, ложась на свои места.

— Да не слушайте вы его! — Вновь попытался взять слово здоровяк Ростик.

— Да тихо ты!

— Не лезь камнетес!

— Да что ты как заноза в…

Народ зашикал на смутившегося большого мужика. Каждый задумчиво пялился в ночь, осмысливая услышанное и тихонечко переговариваясь между собой. Байки то старые, такие с измальства друг дружку в артелях рассказывают, ну да кое-кто и практикует. Это каждый уважающий себя строитель знать должен, что если ворота ставить на восток, то обязательно петуха надо в фундамент закладывать, ну а женские покои, когда в замке отстраивают, обязательно бисер либо другие какие бусины в раствор сыплют, что б девки тучней рожали, а не по одному выплевывали. Много поверий и традиций было, ну да некоторые даже из поколения в поколение под большим секретом передавали. Тот же Бартель, он ведь как и Армус в артели рожден, потомственный, стало быть и секрет про действия того старшего в столице, это история про одного из предков Раха.

Немнод покачал головой, когда-то давно отец толи в шутку толи в серьез пугал его мальчишку этой историей, мол смотри сынок не бегай сам по чужим покоям, да на пиры таинственные незваным гостем не ходи, он тогда думал отец просто так его пугает, что б к незнакомым людям не подходил по детской простоте, а оно оказывается и взаправду было.

— Жуть то какая. — Парса оглядел народ. — Что думаете, и взаправду может помочь?

— Я дык сразу молвил, нечисть эту только так сдержать можно. — Бартель демонстративно сплюнул в сторону склепа. — Иначе не видать нам здесь удачи, не словом добрым ни монетой звонкой награждены не будем, посмешищем уйдем на весь честной мир.

— Но кого нам заманивать? — Один из братьев огляделся вроде как в поисках добровольцев. — Даже если пойдем на это поганое дело, как решать будем?

— Я так думаю, раз там баба с того света чудит, то бабу и будем закладывать. — Плотник упер руки в бока. — Не будем брать у судьбы в займы, пусть сама жизнь рассудит, первая деваха которая завтра после восхода солнца придет к нам в лагерь и пойдет в стену, так верно будет. У многих тут подруги, там ниже у ручья и женушки кой-кого с нами пришли, все рискуют и никто не знает, как выйдет. Случай решит, пусть будет первая что придет. Если сейчас в ночь поработать можно будет нишу как раз к зорьке окончить.

Народ в нерешительности заозирался друг на друга, всем было боязно и в то же время, какой-то дикий задор играл в крови, заставляя глаза азартно блестеть. Это было неслыханно, дико и от того так притягательно своей жуткой тайной.

— Значит так. — Немнод оглядел присутствующих. — Раз случай, значит случай. Зымай кто при шапке, по монете каждый туда сложит. Кто против достает монету, а кто за, вложит в шапку, когда все пройдут, если в шапке что останется, значит делаем «закламу», ну а раз не будет ничего, так и решать нечего.

Тут же по кругу пошел чей-то вязаный капюшон, народ совал внутрь руки демонстративно сжимая кулаки, что бы народ не видел, кто о чем думает. Рах с сомнением поглядел на Парса, мужичек он был вороватый, мог думать об одном, а вот рука цапнет без команды со стороны головы, такова уж природа у него. Сам же для себя, юноша решил положить монету, уж очень ему хотелось пусть и наобум, на удачу но попробовать выполнить заказ. Ведь это не просто заказ, это вызов, даже не столько ему, первый раз взявшему в свои руки самостоятельную работу без пригляда отца, а всей их семье, всей их репутации.

Пройдя круг, шапка попала к нему, с замиранием сердца он опустил внутрь руку, чуть не выругавшись в полный голос. Там не было ни одной монеты! Это ж что, получается, разожми он сейчас руку и решение принято? Его монета будет последней! Признаться, он рассчитывал на старика плотника, ну да может, и не зря рассчитывал, какая-то сволочь вытащила медяк. Собравшись с духом он зажмурившись разжал свою ладонь, а затем быстро перевернул шапку что б все увидели как из нее наземь падает маленькая круглая монетка.

— Все. — Он оглядел всех тяжелым взглядом. — Решение принято, все знают что делать, до рассвета, что б было все готово.

— Мож не надо? — Тихо подал голос, один из братьев напяливая на голову вернувшийся к нему капюшон.

— Поздно. — Зло сверкнул глазами Рах. — Ростик, ты не на работах. Будешь по лагерю обходчиком, что б ни один от тебя не ускользнул предупредить кого ниже.

Здоровяк расправил плечи, усмехнувшись, ему то терять было совершенно нечего, жена осталась с детьми на севере, а подругу здесь он себе так и не сподобился завести.

— Сделаем господин. — Он впечал свой здоровенный кулак в раскрытую ладонь. — Уж я прослежу теперь чтоб говоруны все по честному сделали.

Народ расходился в полном молчании, все, как-то потупив взор, старались не смотреть друг дружке в глаза. Это было неслыханно, это было страшно. Но все молчали, кто знает, о чем думая? Может быть с надеждой, что кто-то другой вдруг скажет: «Нет»? А может, не веря до конца, что все будет на самом деле?

Юноша вновь остался один у костра, вытирая о штаны взмокшие ладони, которые вдруг пробила нервная дрожь. Нет уж, он не испугается, не дождутся! Сами сказали судьба, и плевать, что именно его монетка была последней! Наверняка Бартель тоже кидал! Мысли чехардой скакали в голове, перескакивая с одной на другую и вновь соскакивая. Сосредоточится совершенно не получалось блуждающим взглядом он зацепился на все еще горящий в отдалении от них одинокий костерок со сгорбленной сиротливой фигуркой у него.

Армус, юноша вновь скривился, вспомнив за своего бывшего работника, неожиданно четко вдруг осознав, что завтра к нему должна в лагерь прибежать Адель. Сердце заколотилось с удвоенной силой. А что если слепой случай укажет на нее? Нет, он попытался себя успокоить, не может этого быть, девушка прибежит уже за полдень, а к тому времени уже кто-то будет. Просто обязан быть! Парень вскочил с места, словно зверь в клетке расхаживая из стороны в сторону. Нет, нет! — Думал он. — Не должна прийти раньше, может быть вообще не придет до вечера, все же сейчас между ними не самые лучшие отношения. Вчера вечером лишь прогулялись немного за ручку, она все еще дуется и молчалива. Но, а вдруг придет?

Он вновь сел обхватив голову руками. Надо что-то придумать, как-то послать ей весточку, что-то передать. Он вновь поднялся, направляясь в сторону одинокого костерка.

— Господин. — Из темноты громадой, с примерзкой ухмылочкой выдвинулся Ростик. — Все должно быть по честному.

— Вот и следи за этим! — Немнод пихнул здоровяка в грудь. — Я от своих слов не отказываюсь, мне просто нужно с Армусом переговорить.

— Ну да, ну да. — Вслед ему как-то зло рассмеялся гигант. — Поговори, так то оно всяко лучше будет.

Рах скрипнул зубами, продолжая идти и не обращая внимания на каменщика. Он давно его уже знает, мужик он только с виду здоровенный и глупый, а по делу когда касается, иные старики слушают его, раскрыв рот. Понятно, что Ростик обо всем догадался, но не говорить, же ему спасибо? Надо ведь и лицо сохранить, да и перед другими если что стыда не оберешься.

— Чего тебе? — Немнод молча, присел рядом с Армусом чей вид был жалок и подавлен. Левая часть лица превратилась в один большой оплывший синяк, губы разбиты и местами на них еще видна свежая кровь. — Ты теперь сам на сам там старший, не будет тебе от меня ни помощи, ни совета!

— Заткнись и слушай. — Юноша поджал губы и сжал кулаки. — От тебя мне ничего не нужно, а наши дела отец порешает как возвернемся, пусть рассудит кто из нас прав. Сейчас я о другом говорю, немедленно беги в деревню и всеми правдами и неправдами увидься с Адель.

— За чегой-то ради? — Армус отвернулся от лера. — Раз сам умом своим решил жить не проси теперь моей помощи! Не стану я тебе помогать свидания назначать!

— Дурак. — Немнод сверкнул глазами, заметив как с холма к ним, приближается мощная фигура Ростика. — Сейчас же как Рост уйдет, беги и дай наказ Адель ни под каким предлогом три дня здесь не появляться, иначе беды не миновать! При каменщике не слова! Мы с тобой миримся ежели спросит, и запомни, что б ноги ее здесь три дня не было, что хочешь говори, бреши или говори правду, но что б ни ногой!

— Ну что господин? — В свет костра вышел гигант кивнув Армусу. — Время поджимает, ночь она быстро пролетит, а нам еще дел полно до рассвета.

— Да Ростик, пойдем. — Немнод еще раз оглядел ошеломленного его просьбой мужичка. — Дел и вправду невпроворот.

Он больше ничего не сказал ни Армусу ни тем более каменщику. Просто шел, просто влился в работу, иногда помогал подсобникам, иногда поддерживал сколачиваемые опоры и леса вместе со столярами, а то и просто бил камень в размер или подносил уже готовые блоки. Да уж они и вправду были мастера, «заклома» получалась прямо загляденье, небольшая ростовая ниша, точно по месту, где обычно расходится камень в старинном склепе. Клали камень умело с прослоем из песка, что бы со стороны глушил звук, да с наружи кто искать будет, не простучит полость пустую. Да и сверху по швам прослой песчаный, если пролить водой, он запах даже глушить будет. По уму делали, все просчитали, да и хитрость была не малая, по пословице, коли хочешь спрятать дерево, прячь его в лесу. Камень брали старый, от предыдущих мастеров, а уже в сторонке свежий выгоняли вверх, что бы значится, ежели бить заставят, в пустое место уткнулись. В старой то кладке кто искать станет?

Минутка за минуткой, час за часом, но вскорости над горизонтом стал алеть рассвет, пока неверный, толи да толи нет, едва различимой полоской, но степенно набирающий силу, все разрастаясь и разрастаясь в казалось бы бескрайней тьме, щедро усыпанной горстью звезд.

— Все, будя! — Немнод дал отмашку усталым людям. — Давайте кашеварить, да бедовую ждать, сделано хорошо, остальное уже лишним будет.

Остальное будет лишним. Он невесело усмехнулся своим словам, оглядывая усталых людей. Все уже страх ушел, труд внес усталость и какую-то толику отрешенности в сердца людей. Похоже среди толпы даже об заклад биться стали, что же за птичка попадет к ним в руки, снося скромные барыши в руки гиганта Ростика, который за ночь дважды стесал свои кулаки об физиономии пытавшихся улизнуть к своим мужиков. Все по честному, как решено, так и будет. Немнод со злостью на самого себя сплюнул на землю, сердце предательски не хотело униматься, стуча на все лады тревогу, хоть разум и твердил, что опасаться не чего, даже если злокозненный мужичек не предупредит девушку, раньше обеда она никак с домашними делами не совладает, что бы мать отпустила ее из дому. Чай не графьевых кровей, ей и прибраться надо и состряпать чего по кухне, может еще и воды натаскать, живность какую покормить домашнюю. Да и сама девка не из ленивых, самой совестно будет бросить дела.

— Идет! Идет кто-то! — Загомонил народ, вскакивая со своих мест. Юноша тоже подскочил на ноги сглатывая тревожный ком подкативший к горлу.

— Тьфу ты, принесла его нелегкая! — Сплюнул кто-то, когда разглядели неспешно подходящего к стройке и прихрамывающего Армуса. — Его то что сюда несет?

— Дело видать какое. — Ростик встал за плечом юноши, расползаясь в улыбке. — Что скажешь господин, будем пускать?

Тот лишь кивнул, не произнеся ни слова наблюдая за приближающимся мужичком. Не пустым шел тот, в руках нес флягу резную, да не простой резьбы, Немнод сразу угадал причудливую вязь схожую с носимым на руке браслетиком Адель. Что ж он хочет? Весть несет какую? Ох, лишь бы не опозорил при людях, выдав их ночной разговор.

— Утра вам доброго мастера. — Армус кивнул присутствующим. — Не за ради пустого трепа пришел, а замирится хочу, по совести. Прими в дар дружбы лер Немнод Рах сей мой подарок.

Юноша принял из его рук флягу, оценивая филигранную вязь, мастерски вырезанную по дереву, что не говори, а Армус в этом лучший, таких рук во всем свете вторых не сыскать.

— Не держу зла иль обиды, какой. — Парень кивнул, принимая дар. — Только пока заказ не сделаем этот, не подходи к нашей семье. Ну а как срок выйдет, так милости прошу назад.

Армус долго и пронзительно зацепился взглядом за лицо своего молодого господина, задумавшись о чем то и не решаясь сказать ни слова.

— Так, значит так. — Наконец кивнул он. После чего как то замысловато склонив голову еще раз кивнул. — Все сделаю по твоему слову, как говорил, говоришь и будешь говорить, негоже коли между нами вражда встанет.

Предупредил! Ну шельмец, ух! Немнод сам от себя не ожидал подобной радости, словно груз пудовый с плеч сняли. Он чуть не кинулся обнимать этого избитого им же самим мастера. Но сдержался и кивнув тому на прощание развернувшись ушел к костру где его ожидал его припозднившийся ужин за минувший день с ночью.

Потянулось время, уставшие, издерганные и нервные, они каждый раз вздрагивали, завидев, где ни будь в отдалении чью-то фигуру. Солнышко уже поднялось, лучисто улыбаясь угрюмым и что-то совсем не радостным людям, в напряжении ждущих чью-то большую беду. Час другой, вот уже и растаяли совсем, утренние тени, час еще один и не осталось утренней свежести, а воздух стал наполняться звенящей в этот погожий день жарой приближающегося полдня.

— Идет!

— Кто-то идет!

— Смотрите и впрямь к нам!

— Боги помилуйте!

По рядам побежал шепот, народ подобрался, а Ростик и ряд мужиков сместились чуть в сторону, беря в руки веревку и плотный мешок. Лер пряча пробившие дрожью руки, за спину так же со всеми поднялся, встречать гостя, с трудом сглатывая неожиданно ставший тяжелым воздух. Уже можно было различить легкую женскую фигурку, спешащую напрямик через поле к холму, на котором и возвышался старый приземистый склеп. Быстро идет, взметая подолы юбок, тонкая станом, но еще не разглядеть. Кто же ты? Выбило сердце вопрос, не в одной груди щемящей болью сжимая душу.

— Не моя! — Один из стоящих неподалеку мужичков упал на колени, судорожно глотая воздух.

— Не моя! — Другой вытер по лицу бегущие слезы.

— Боги миловали! — Кто-то стал истово молиться, осеняя себя святыми знаками и с благодарностью поднимая взор к небесам.

— Дура! — Одними губами произнес Рах, затуманенным взором встречая радостно бегущую девушку прямо к нему в объятья. Ну почему? Почему ты нарушила мое слово?! Почему так рано? Неужели дел по дому не нашлось? В глазах поплыло, туманя взор, как если бы смотрел сквозь воду. Зачем ты бежишь сюда, я же велел не приходить? Или проклятый Армус не донес весть? На перерез фигурке вышел помянутый им мужичек, перехватывая девчонку на пол пути. Держи ее! — Захотел он крикнуть, что было сил. — Держи эту дуру, нельзя сюда! Схвати ее, ударь ее, сбей с ног, но не пускай! Скажи ей, что я подлец и вокруг меня сотня голых баб пляшет, скажи ей, что я ненавижу ее и не желаю видеть! Боги пусть она уйдет!

Как же я ненавижу тебя! — Подумал он, смотря глаза в глаза улыбающемуся Ростику. — Ты знал! Знал каменная башка, что так будет! Теперь и я это вижу, по-другому и не могло выйти, такова женская натура. Уже обманывали, уже предавали, теперь бежит прямо на запрет, вроде как с благими намереньями, а на самом деле проверить, не изменяет ли с полюбовницей опять? И что тут сказать? Что тут поделать? Ох ты ж глупое, глупое и дурное женское сердце! И что теперь прикажешь делать? Как тебе объяснить, что есть вещи страшнее тисканья чужих сисек? Ну почему, почему ты ослушалась меня и теперь бежишь сюда со своими проклятыми отварными яичками и прочей дрянью, что теперь в горло не полезет?

Неужели слезы? Рах с болью и какой-то ненавистью тиранул мозолистыми ладонями по щекам. Вот еще напасть, предательское сердце болит и бьет по груди пудовым кулаком. Надо было догадаться, надо было просчитать ее! Впрочем, еще есть надежда, Армус должен остановить! Он должен что-то придумать, иначе и быть не должно, не зря перехватил ее в пути и беседу завел. Демоны преисподней! Он же тоже дурак, может на зло сделать, сам ведь ни о чем не догадывается, а ну как решит, что я опять тут с бабами? А ну как опять подтолкнет ее не в ту сторону? Как же быть? Как теперь поступить правильно? Повернуть все вспять и отказаться от своих слов и дел? Сказать мужики, мол так и так дело такое, по сердцу мне эта девушка потому трогать не будем, а ваших мол можно? Ваших можно значит, а мою нельзя и наплевать на уговор. Наплевать на то, как вы тут слезами умывались, гадая и заламывая руки, придет али нет. Как потом им в глаза смотреть? Как потом моему слову верить будут? Вон уже оглядываются, вон уже кто-то брови хмурит, а кто-то улыбается, не веря в то, что смогу пойти дальше наперекор всему. Ну уж нет! Нет, не бывать моему позору! Сам хотел по судьбе, по случаю и по справедливости, так значит быть посему, ни за что на свете я не откажусь от своих слов. Пусть больно! Пусть в кровь и с мясом кусок из груди вырву, но слов своих не нарушу! Не смогу! Ведь знаю что другую, точно бы без зазрения совести отдал, не взирая на слезы ползающего, на коленях мужика, так неужто себя пожалею, коли судьба ставит на колени? Ни за что! Не дождетесь!

Немнод Рах увидел, как девушка оттолкнула вставшего на ее пути Армуса, обходя его стороной и вновь продолжая свой путь, от чего предательские слезы вновь ручьями побежали по щекам. Нет, теперь уже точно нет надежды. Судьба или злой рок все решили за него, теперь уже точно и бесповоротно. Быть тому, что должно и ни как иначе.

— Ну что лер? — В гробовой тишине упали камнем слова улыбающегося здоровяка.

Сказать он не смог, просто не смог из-за перехватившей горло обиды и боли, он и так задыхался не в силах по нормальному вздохнуть.

Лишь кивнул.

Да.

Все как говорили.

Все в силе.

Двое мужичков обступили его, тесня в сторону, прочь от страшной картины. Сердобольные. Незачем смотреть на то, что будет дальше. Не в силах совладать с собой он поддался им, уходя в сторону, от чего совсем было не легче, их тяжелые руки подталкивали его прочь, заставляя, отвернутся и не видеть того, что будет дальше. Не видеть, не слышать, но знать, знать все наперед и помнить вечно, какова бывает цена решений и глупых слов. Глупых решений и не менее глупых слов.

— Нем! — Какой же звонкий у нее голосок! Боги, какой звонкий и живой у нее голос! — Ой! Рост ты чего? Вы чего дядьки? Что вы делаете?!

— Нем!

— Не-м!!

— Не-е-е-ем!!!

Не зови! Молю тебя не зови! Замолчи! Что ж ты так кричишь то жалобно?! Боги как же больно! Ну почему все так глупо и так отвратительно тошно выходит? Почему я дурак сидел и слушал эти бредни, соглашаясь на эти глупости? Почему я разжал тогда ладонь, выпуская монету? Как же больно! Он зажал уши ладонями, закрыв глаза и падая на колени. Не зови, молю не зови, не надо прошу, только не зови! Замолчи! Пусть она замолчит! Уже ничего не изменить, уже нельзя повернуть назад, кто он будет после этого? Трус? Человек без чести чьему слову нельзя верить!

Из груди вырвался толи стон толи рык, юноша больше не мог сдерживаться, падая всем телом наземь и заливаясь слезами. Не зови, пожалуйста, молю тебя, не зови! Как же больно, как противно и тяжело. Словно обезумив, он рвал землю с травой посыпая ею голову. Хотелось точно так же рвать себя, истязая глупое тело, что так предательски подвело его в решительный момент.

Ловцы во главе с гигантом каменщиком в мгновение ока скрутили хрупкое создание, стянув веревками руки и ноги, да набрасывая глухой мешок на голову. Такая тоненькая, утонченно красивая и совершенно беззащитная, он вбежала в лагерь широко улыбаясь и кивая хмурым и каким-то отчужденным людям.

— Доброе утро. — Ага, именно так и сказала приближающейся погибели. — Доброе утро. Доброе.

Ростик сам взвалил пленницу на плечо, скорым шагом чуть ли не подбежав к приготовленной нише. Тут уже даже у него стали сдавать нервы, уж слишком жалобно она кричала, слишком.

— Стой! — Немнод пошатываясь, словно пьяный поднялся с земли. — Подожди!

Все стояли не в силах что-либо сказать или сделать, кто-то отворачивался, кто-то вообще закрывал глаза и уши. Молодой лер шатаясь подошел к висевшей на плече у каменщика живой ноше, трясущимися руками сдергивая с ее запястья тонкий с затейливым узором браслетик.

— Нем? Нем, это ты? — Девушка попыталась взбрыкнуть впрочем, без особого результата в могучих объятиях. — Нем я не пойму ничего, что происходит? Нем только не молчи! Что происходит?

Он стоял и молчал в считанных миллиметрах от нее, ощущая ее сладкий запах, и видя, как вздымается от учащенного дыхания ее грудь.

— Нем, я ничего не пойму! — Вновь закричала она в пустую, вертя головой, на которую был накинут мешок. — За что? За что вы так со мной?!

— Давай. — Наконец-то после целой вечности томительной тишины произнес он, разворачиваясь, и уже с каменным лицом и мертвым сердцем уходя — прочь, совершенно не обращая внимания на крики, глупой и непослушной девчонки, что не приучена была слушать голос разума, а верила глупому и бессмысленному сердцу. Своему глупому сердцу.

* * *

Я получил мощнейший откат, боль от истощения и перенапряжения организма, в связи с невообразимой нагрузкой, что легла на меня в тот злополучный день, когда мы пытались прочитать разум Немнода, и появилась Адель.

Как там, что там, в реальности произошло, и как меня откачивали, пока я переживал день из жизни этого юноши, я не знаю. Знаю лишь, что чуть не умер. М-да уж. Чуть. По словам бабулички некроманта, я все же пережил клиническую смерть и это чудо из чудес, что такой болван, неуч и самонадеянный тип все еще по-прежнему коптит это небо, слабым выхлопом из своих легких. Очень уж слабым выхлопом. Дело в том, что я настолько истощен, что с трудом могу поднимать пудовые, налитые свинцовой тяжестью веки. Ох, как же мне хреново! Все тело болело, словно пропущенное через гигантскую мясорубку, я даже спал через боль лишь кратковременные потери сознания не на долго, способны были избавить меня от этих мук. Мук телесных, внутри же я был пуст. Да сейчас я предоставленный сам себе и не отвлекаемый делами мирскими мог вдоволь полежать и по рассуждать о перипетиях и поворотах судьбы, но я этого не делал. К чему? Уж лучше пустота. То, что было не вернуть, это было и этого уже не изменить. Да, где-то когда-то жила была девочка Адель. Да где-то когда-то жил был некий юноша Немнод. Да, что-то было. Было.

Фава Рах переживший погружение в разум без физических последствий, в скором времени, а если быть точнее на пятый день после этого, покончил жизнь самоубийством. Он повесился у нас в саду на любимом вишневом дереве сэра Дако. Печально. Вот кого-кого, а его было искренне жаль. Совершенно не причастная жертва чувств и эмоций, причем вызванных не своими делами и не своим грехом. Жаль. Действительно жаль. Ну да небеса ему теперь в судьях, раз так решил, значит, думал чем-то? Может головой, а может чем другим, поди теперь узнай.

А меня опять тошнит, все что в меня питательного заливают, не задерживается во мне дольше получаса, зловонным потоком вперемешку с желчью вырываясь из искривленного от боли рта.

Мерзко, самому противно от своего бессилия. А еще я потерял Мака. Это была моя самая страшная потеря, от перегруза затрачиваемой энергетики погорели проводники ниточки из драг металлов в моих браслетах, считай до мяса, прожигая кожу на моем теле. Только вот демоны с тем мясом, сгорели все мои труды, мои библиотеки и все мои еще не родившиеся проекты. Ох, как же мне плохо! Хорошо хоть не один, хватает заботливых и любящих рук иначе бы не выжить. Да, мой Лисий, хоть он формально все же Пестика, вновь обрел своих жителей, так как со смертью Немнода призрак ушел. Я не сказал, что молодой Рах умер? Ну так он умер, не пережил он того погружения, сгорая без следа наподобие меня сейчас. Легкая смерть. Незаслуженно легкая, по моему мнению, ну да я промолчу, не мое это дело. А вот Белой Смерти больше нет. Все, закончилась ее история, вольно или невольно, но я помог ей получить ответ на ее сокровенный вопрос: «За что?». Да, теперь, где бы она не была, она знает, она сама своими глазами увидела все что хотела, все к чему стремилась все эти годы, все то, что помогло ей перейти границу смерти, что бы добиться ответа на простой и может даже где-то глупый вопрос. Только вот боюсь, это не конец, если конечно я не сошел с ума. Говорить об этом никому не стал, но я ее иногда вижу, по ночам, когда мое измученное тело не в состоянии уснуть. Не Белую Смерть. Нет не ее. Я вижу Адель, кроткую, тонкую как тростиночка молодую и хорошенькую девченку, с копной иссини черных разметавшихся волос, с полной грусти и печали, непередаваемой красоты, бездной глаз.

Может и вправду рехнулся, а может….Не знаю. Потом, все потом. Устал я. Устал неимоверно. А может, сломался. Ну то, что сломался в большей степени это точно, пол человека осталось от прежнего. Даже магичить в прежнем пределе не могу, мало сил, погорел я капитально, любая даже самая незначительная операция с энергетикой, тут же вырубала меня по хлещи доброго удара бейсбольной битой по голове, которая потом непрекращающимся гулом еще долго гудела, словно церковный колокол.

Долгие месяцы я валялся безвольной куклой на постели, изучая потолок и не находя себе занятия. Впрочем, не думаю, что занимался бы чем-то другим, сложись все более благоприятно. Как-то не хотелось никого видеть и даже разговаривать с людьми. Правда, от Хенгельман не удалось избавиться, ну да я такой наседке даже рад. Старушка не требовательна к собеседнику, если и болтала, то не столько со мной, сколько веселя саму себя своим скрипучим голоском.

— Ты давай Ульрих, не раскисай. — Она крутила и вертела меня в своих сильных еще руках, ловко обмывая очередной не лицеприятный казус из выделений ослабленного организма. — Пусть структуры вязать не можешь, зато астральные проекции видишь, да токи в организме, если что куда надо поможешь направить.

Хм. А что? И вправду, ведь не зря же мы с ней столько времени потратили на учебу? Я ведь не только врач, я еще и лекарь теперь благодаря ее уму и стараниям. Спасибо тебе добрая бабушка некромант. Помогла мне не раскиснуть совсем давая так нужную мне в этот момент пищу для ума и кропотливую и увлекательную работенку, по латанию громадных дыр и ран своего организма. Хорошее дело ковыряться в болячках. Милое моему сердцу, особливо коли свои ранки пальчиком тыкать. Хоть и сказано — токи, да только мои жизненные силы изнутри больше походили на едва ползущие капельки дождя по мутному стеклу. Пришлось повозиться возвращая все на круги своя причем не мне одному, старик Дако прямо на глазах сдавал сжигая себя в беспощадной перекачке энергии в мой ослабленный организм. Больше седины, меньше огня в глазах, устал он, устал сильно, мы с Хенгельман пробовали образумить, да куда там, наорал на обоих, крепко видать перепугался за меня. Прости Дако, прости своего нерадивого ученика. Вижу что переживаешь и волнуешься, прости.

— Ты давай поправляйся Ульрих. — Бабуля сидела как всегда рядышком, мешая в скляночках очередной отвар. — Дед уже еле ходит, меня совсем не слушает, как бы плохо ему не стало.

Да я то что? Стараюсь, что могу, делаю, ночами сам заснуть не могу, правда, хоть смог купировать боль, что уже целое дела да теперь хоть сидеть мог, не заваливаясь на бок без посторонней помощи. Скоро весна, скоро. Уже не сегодня, завтра точно побегут капелью сосульки под крышами домов. День то уже заметно на прибыль пошел, забирая минуты и часы у тихушницы ночи. Вон даже в руки перо смог взять, что бы нарисовать на листке бумаги первую в этом мире инвалидную коляску. А что? Надоело до жути в четырех стенах сидеть. Девчата теперь по очереди, а иногда и дружной гомонящей толпой по часу катают меня по двору нет-нет да втюхивая бедного инвалида в тот или иной сугроб. Эх, на речку хочу. Посидеть на водичку бегущую подивится, вот где душе и измученному телу будет покой и благодать. Так приятно иной раз когда пусть еще и кусучий но уже не злой ветерок холодит лицо. Днем солнышко так красиво играет радугой в кусочках льда, что невольно замираешь, по долгу забывая обо всем вокруг.

Но по настоящему меня вернула к жизни злость. Да-да, она родимая, и кто бы вы думали, ее мне принес? Хех, жена конечно, кто еще? Не то что бы она меня сильно драконила, но вот разозлила порядочно. Эта хитрюга попыталась, мило хлопая ресничками протащить парочку вроде бы невзрачных приказов и постановлений, хотя доподлинно знала о моем прошлом несогласии, мы ведь не раз уже их обсуждали. Скорей всего рассчитывала, что я не в себе и не читаю, что мне подсовывают.

Наивная.

Я из тех, кто в деревенских туалетах подшивки пятнадцатилетней давности от корки до корки прочитывает, прежде чем использовать по назначению, не то что, документы за своей подписью. Привилегий ей видите ли больше захотелось. Ну да другого от нее и не ожидал, властная особа, такой палец в рот не клади, по полам туловище перекусит. Вот и пришлось в ускоренном темпе оживать, посверкивая глазищами по сторонам, что бы кто чего ненароком не уволок. Ну, это я конечно утрирую. Хотя кто его знает.

И вот, наконец, долгожданная весна. Эх, сейчас бы песиком по парку побегать да беспардонно на спине прям на земле повалятся придаваясь глупому счастью, но увы, пока лишь инвалидное кресло и шарф потеплей на горло. Мне даже винца не предложили лизнуть на свадьбе калькуляторов. Шутка. Сквайр Энтеми и леди Нимноу скрепили официально свои отношения в первый день весны, и вы не поверите, похоже, их чувства были искренни. Я не верил. Какое-то время, но должен признать, так не играют, так и вправду чувствуют симпатию друг к другу, такой взгляд невозможно подделать. Ну да наверно это ожидаемо, они не молоды и им сложно действительно не только по телу, но и что наверно главней, по уму, подобрать себе пару. Встречаются на свете такие винтики и шпунтики, с хитрой резьбой, что могут только друг с другом состыковаться, по другой резьбе не пойдет дело, и видимо это как раз тот случай.

А через неделю после свадьбы стали разъезжаться гости. Замок покинула Альва, на прощание говорят с криками и другими сопутствующими звуками, на пару с братюками Гердскольдами изрядно повеселившись в моей сауне. Покинула меня и моя милая бабушка наседка Хенгельман, возвращаясь в столицу. Мы довольно тепло попрощались, впрочем, обошлись без слез и лишних лобызаний. Жизни моей уже ничего не грозило, хоть я, похоже, надолго еще буду прикован к креслу. Уехала и бабушка де Кервье, на прощание, шепнув мне на ушко: «Через год милок, на главном балу, живой или мертвый, но что бы был!». Хм, как будь-то, кто-то собирался с ней спорить, разве можно отказать такой милой женщине? Я бы настоятельно не рекомендовал.

Капитан с баронессой Пиксквар пока отложили свадьбу до лета. Ну да это «ихние хотелки», которые меня не касались. Мне заботой стал старик Дако. Заболел он, истощившись в заботах обо мне болезном. Видать надорвался. Теперь уже я сидел у его постели, блюдя его покой и отпаивая травками. Вредный старикашка, ни на секундочку не умолкал, постоянно пеняя меня за дела мои тяжкие. Ну да поделом, будет мне впредь наука, не совать свой нос не в свой вопрос. Вот только пациент строптивый до жути, то лежит, помирает, то вскочит и умотает, куда по делам своим. Здоровья совсем нет, а бегает иным молодым на зависть. Мне так точно, я к сожалению на своих колесах далеко не умотаю, сил по прежнему нет, только если просить кого. Благо Тиночка мне помощницей стала, но лишь по вечерам, солнышко то уже для них опять кусучим стало. Тучки реденькие лучи яркие, все, кончилась лафа у вампиров, опять вечера ждут, что бы выйти куда, по делам своим. Граф, их папенька теперь был с ручками, отрастил благодаря бабушке некроманту себе новенькие, мы теперь с ним в чем-то похожи. Голова и руки, а вот ножек пока не предвидится, ждем, когда подвезут в магазин, а то старые все разобрали.

Как в прежние времена стал марать руки и бумагу чернилами, по новой берясь за формулы и старые свои бумажные записи по созданию компьютера. Не могу я без него. Это просто незаменимая вещь при моей занятости, иначе или совсем рехнусь, или плюну на все, уйдя из дел. Вру конечно, ничего я не брошу и никуда не уйду, жаба задушит после стольких стараний и сил наплевать на свои мечты и чаянья, но все равно тяжело.

Мои ночные бдения за бумажной работой помогала скрасить моя галлюцинация, а именно Адель в своем первозданном виде. Призрак или видение видел только я, о чем не спешил сообщать остальным. Мало ли, то что я сошел с ума еще не повод меня списывать со счетов. Милая девушка, прозрачным контуром часто являлась по ночам ко мне, как-то смущенно, что ли и застенчиво маяча, где ни будь за плечом. Хотелось бы проверить ее войдя в эльфийское плетение, но сил у меня на это не было. Как я уже говорил, любое магическое действие, вырубало меня по хлещи хорошей дубины по голове. Не приятное состояние, эта беспомощность просто угнетала. Особенно по поговорке, око видит да зуб неймет. Астральные проекции, тонкие щупы, в общем, ювелирная работа, то что я не то что не люблю, а просто не понимаю, о своем любимом Эббузе уже и мечтать не приходится. Хотя в этом и был плюс, я научился экономности, точности, а так же аккуратности. Моя магия приобрела огранку, я стал более внимателен к деталям, от чего передо мной открылись новые горизонты ранее не замечаемые мной. А уж о прорыве в области целительства и говорить не буду, здесь я уже был как рыба в воде, жаль только, не научился по щелчку пальцев исцелять, а то бы уже бегал пританцовывая.

Ну да не буду плакаться, оживаю потихонечку и то ладно. Вон как природа торжествует, оживая после зимы, безжалостно круша лед на реке, слизывая белые снежные языки с земли и наполняя землю звоном ручейков талой воды. Кончилась зима, пройден еще год в этой новой истории моей жизни. М-да уж наваристым выходит суп, все что хочешь можно найти в нем. Правда перченый сильно, ну да не маленькие уже, поморщившись проглотим, лишь бы добавки не налили. Спасибо, что-то не хочется больше.

— Барон! Дурные вести. — В кабинет вошел Гарич, опуская голову.

— Ну да, ну да. — Я печально покачал головой, тяжело вздыхая. — Куда ж без них? Говори капитан, не тяни.

— Сэр Дако. — Он замялся явно не находя слов.

— Что с ним? — Сердце кольнула тревога, старик в последнее время значительно сдал.

— Он погиб. — Гарич по-прежнему не поднимал головы. — Сэр Дако погиб. Но боюсь ваше благородие, это еще не все вести, люди бегут с дамбы, что на нижней стройке Касприва. Кто-то раскрыл створки, пуская в котлован воду, именно там, в котловане и остался старый маг.

Барон Ульрих — 4 «Мокрое Дело»

До чего же погожий и по теплому прекрасный день, выдался на улице. Весна в этом году теплая до безобразия, и скороспелая. Ветерок пробежался пятерней по моим волосам, нежно прошептав на ушко: «Не грусти». А ласковое кошачье солнце, мягким бархатом своей лучистой лапы зажмурило мне веки, не давая досужим прохожим взглянуть в глаза полные печали.

Его больше нет. Моего учителя, наставника и просто человека, ставшего немного больше чем друг для меня, что в принципе и не мудрено. Я не скажу, что успел полюбить его всей душой, этого старого ворчуна, но я уважал его, уважал и принимал, за что он в ответ, давал мне так необходимые слова поддержки и наставления в трудные минуты жизни.

А что теперь? Теперь ниже Касприва, городка подпадавшего под мою руку, там, где я начал возводить новый город, там, где были надежды не только мои, но и гномов на то что бы обрести свой дом. Там, теперь сплошной, цельной и бескрайне прекрасной гладью ширился гигантский водный разлив, наводивший на мысли о пенном море.

Как? Что? Почему? Это мне еще предстоит выяснить, пока лишь известно, что старший от строительной артели вызвал Дако из-за какой-то непонятной возни, со стороны водных жителей у дамбы. Кто такие? Да есть тут…Русалы и русалки. Сам бы не поверил, если бы не видел своими глазами.

Впрочем, чему мне удивляться? Я и так окружен со всех сторон в этом мире вампирами, оборотнями, даже призраки нет-нет, да и пробегутся по моей спальне, чуть ли не по голове топчась.

Как такое возможно? Не знаю, и не буду гадать. В этом мире есть понятие Се`ньер, это когда душа одного человека занимает тело другого. В принципе мой случай, лишь с малыми нюансами, я волей не волей по странному стечению обстоятельств оказался в теле совсем еще юного паренька, начиная практически с нуля свою новую и насыщенную не всегда радостными событиями жизнь.

Позвольте представиться, барон Ульрих фон Рингмар, ну или то, что от него осталось. Тяжело вздохнув с грустью, осмотрел свое инвалидное кресло. По моему наказу с трудом и скрипя зубами кресло, с укутанным одеялами тельцем доставили, чуть ли не на руках к внезапно образовавшемуся заливу, что похоронил в своих водах столько моих трудов и мечтаний. В один миг, в один не самый паскудный по идее, из дней весны, когда солнышко греет и радует душу, глупый рок, или бессовестная вертихвостка судьба, выворачивают все наизнанку, окрашивая этот мир в серые тона сжимающей стальными тисками нутро печали.

Мой друг и наставник, старый ворчливый маг, вечно отчитывающий меня за мои промахи…Он где-то там. На дне этой гигантской водной толщи, что погребла все мигом, лишая меня чуть ли не всего, что я делал на протяжении всех этих лет, все во что я вкладывал свою душу и финансы. Впрочем, черт с ней с этой стройкой, с этой работой и всеми теми деньгами, что теперь покоятся в виде строй материалов, на дне. Я готов в сто раз больше отдать, лишь бы вернуть старика.

— Старшего из артели — сюда! — Эмоции переполняли меня через край, злость волнами уступала место печали, что бы вновь вернутся назад.

Гарич, в сопровождении гвардейцев, вывел из толпы людей с ужасом взирающих на некогда гигантский котлован моей стройки, низкорослого мужичка с черной кустистой бородой и кожаной жилеткой поверх голого торса.

— Кельмит из Десса. — Представил его капитан, подтолкнув ко мне поближе. — Это он вызвал мага, он и видел, что случилось дальше.

— Говори. — В глазах помутнело, видимо от того, что перенервничал, организм вновь стал пошаливать, болезнь упорно не покидала меня.

Запинаясь и то и дело, с испугом поглядывая по сторонам как бы ища поддержки у окружающих, он приступил к своему рассказу. Дело тут вышло совершенно не понятное. С его слов, русалки и раньше любили выплывать к дамбе, ну с тех пор как ее возвели, начав выбирать землю под портовую часть, что уже в свою очередь, в плотную прилегала к речному руслу. А в этом году, с первым теплом, как они вновь появились в реке, совсем охамели. В открытую уже не боясь людей и охрану дамбы взбираясь на ее пологие и покатые склоны деревянного настила. Вообще они трусливы и по пальцам можно пересчитать людей, которых бы они подпустили к себе хотя бы на метр, а тут прямо чуть ли не по головам ползают. На зиму они полностью уходят из русла Быстрой, скрываясь в неизвестном направлении, так что неожиданно раннее их появление в этом году, плюс чуть ли не штурмом взятые и облепленные их телами стены дамбы, вызвали вполне обоснованную тревогу со стороны строителей, которые и забили тревогу посылая весть в Лисий, где их встретил маг, неожиданно заинтересовавшийся этим вопросом.

— Господин маг, он стало быть, как прибыл, сразу туда пошел. — Мужик ткнул толстым пальцем в виднеющиеся деревянные бока, створки ворот по середине земляного вала. — А энти рымбалюды словно с ума по сходили, что-то пищат по-своему, руками машут, некоторые даже кидались камнями в нашу сторону.

Я перевел взгляд на деревянный остов вокруг которого, ковром плавал различный деревянный мусор, в основном блоки от строительных лесов.

— Дальше что? — Виновников бедствия как назло видно не было.

— Ну значитса, господин маг подошел к ним и начал о чем-то разговаривать. — Мужик задумчиво почесал затылок. — Я не слышал, что он там говорил, токма через какое-то время вылезла гарпида со своими сестрами, да как пискнет пронзительно, мы аж на землю попадали, а у Малкуна, охранника с дамбы, что вон тамоча стоял ближе всех, так вообще из ушей кровь пошла! Силища в том крике была запредельная! Чес слово никому нельзя было устоять, вот и господин маг упал, а они его схватили и в воду утянули.

— Там у ворот? — Я устало потер ладонями лицо, стало немного дурно.

— Ага. — Кивнул мужик. — Потом значится, и кинулись всей толпой, ну и раскрыли дамбу, ох и жуть жуткая скажу я вам! Водища как хлынет, как хлынет! Прям с ревом и такая вся с пеной, и крутит все и вертит, ломая все на своем пути! Хорошо наш народ еще с утра на работы не успел выйти, а гномы камень на верху отбирали годный для своих дел, иначе бы всех там погребло, эт точно. Никому бы не спастись.

М-да уж, дела. Я кивнул Гаричу и поджидающим гвардейцам, давая понять, что бы катили меня назад к повозке, на которой уже вернули назад в замок. Смотреть тут ровным счетом было не на что, ну а информации вряд ли я получу больше, чем уже имею сейчас. Старик сам пошел туда, рядом не было никого, ну да думаю даже если бы и были, то тоже бы уже оказались на дне этого залива.

— Будут приказания ваше благородие? — Гарич вскочил на лошадь, направляя ее к моей повозке.

— Да. — Я жестом показал, что бы накинули еще одно одеяло поверх колен. — Гонца в Речную, пусть высылают всех мужиков способных стоять на ногах, выдели им повозки и лошадей, пусть грузят неводы и сети.

— Сети? — Гарич непроизвольно оглянулся назад на водную гладь.

— Да капитан. В этом году придется пораньше промысел начинать. — Невесело усмехнулся я. Совсем не весело. — Плюс к Кемгербальду гонца шли у него вроде бы на побережье есть рыболовная артель, впрочем, я письмо напишу, пусть с гонцом передадут, сам все опишу, да в ножки поклонюсь.

Мой лимузин о двух пегих коняшках, неспешно потрусил по дороге, подпрыгивая на ухабах и неровностях, говорить пока больше не о чем было, да и более детальный план стоит составлять на холодную голову, а не грозя неведомым небесам кулаком и разбрызгиваясь злобно слюнями. Ведь мне даже не понятно, что именно произошло? За что погиб мой учитель? Это вообще спланированная диверсия или экспромт? Они не поняли друг друга или целенаправленно убили, отмахнувшись от старика как от назойливой мухи? Не знаю, пока не знаю, но черт меня подери, узнаю, и кто-то обязательно за это поплатится. Жаль я беспомощен как младенец, сейчас бы хотя бы Мак был, все ж полегче. Ту же заводь пробить на момент присутствия нежданных вредителей, или как там сказал старший? Гарпида? Кто это вообще такая? Что это за зверушка, что смогла опытного мага с многолетним стажем уложить лицом в грязь, да причем так играючи? Да старик был не в форме, да он сильно в последнее время хворал, но меж тем он маг! Причем маг высочайшего уровня, до которого мне еще расти и расти, невзирая на мои махинации с увы пока потерянным Маком.

— Улич, родненький ты как? — Мы въехали через какое-то время в замок, где меня обступили мои домочадцы, выпуская вперед, заботливую графиню Красс. — Мы только узнали, это непередаваемая утрата для всех нас, если тебе что-то…

— Нет спасибо, пока ничего не надо. — Совершенно неподобающим образом прервал я ее словоизлияния, показывая гвардейцам, что б тащили меня незамедлительно в мои покои. — Гарич!

— Да барон! — Он спешился, передавая поводья расторопным конюхам и подходя ко мне.

— Легион тоже поднимай, пусть их капитан с офицерами прибудет ко мне под вечер.

— Будет сделано барон. — Кивнул он и, не дождавшись других указаний уходя по делам.

Оставшись наедине с собой, уже у себя в покоях, тупо уставился в стенку не в силах собраться с мыслями. Голова шла кругом, все так неправильно идет в последнее время, прямо как проклятие какое надо мной. Даже не верилось, что теперь эти стены не будут наполняться такой милой сердцу руганью старого пройдохи. Вроде как вернулся домой, а он неожиданно стал пустым и каким-то, не родным что ли, холодным.

— Что-то нужно? — В комнату совершенно незаметно и бесшумно проскользнула Тина. — Ты вообще как? Держишься?

— Чай. — Я вздохнул, подбирая расхлябанные чувства в кулак. — Писчие принадлежности, и графиню сюда.

— Она то тебе зачем? — Лицо исказила легкая гримаска недовольства. — Даже сейчас без баб никуда?

— Прекрати. — Я тяжело смерил ее взглядом. — Мне совершенно не до этих склок.

— Прости, все сделаю. — Она потупившись кивнула, легкой тенью выходя прочь.

Дрожащими от слабости руками с горем пополам докатил свое кресло и тушку к столу, разгребая кучи документов и отчетности. Не до них сейчас, пусть мои голубки калькуляторы, пока прервут свой медовый месяц, взвалив на себя дела мирские, барон пока в ближайшее время будет немножко занят разгребая очередную порцию гуано преподнесенную ему небесами. Покой нам только снится.

В комнату вновь вернулась вампиресса, заботливо внеся поднос с чайными принадлежностями и укутанный в полотенца заварник, пропуская за собой широкой души графинюшку, на некоторую ширину и объем, опять же некоторой части ее тела даже в трудные минуты жизни можно было положить глаз. Вообще как я подозреваю туда много чего можно положить, голову например или руку, можно наверно и кирпич между-между спрятать.

— Ты хотел меня видеть мой мальчик? — Сердобольная душой она тут же принялась ухаживать за мной болезным, поправляя одеяла на коленях и помогая разлить терпкую горечь заварного разнотравья.

— Да госпожа Красс. — Я вольно — невольно залюбовался ей. — Мне вновь, как и прежде нужны от вас ваши широчайшие…кхм…познания в области этого мира.

— Да мой хороший, все что в моих силах, только спроси. — Она так же налила себе кружечку, присаживаясь напротив.

— Расскажите мне, прошу вас, о навках и в частности о гарпидах. — Я отпил глоток, ощущая пряную свежесть и некоторый прилив сил.

— Улич, родненький. — Она внимательно смерила меня взглядом. — Это месть? При всем трагизме ситуации я не хотела бы пачкаться в этом.

— Пока не знаю. — Я покачал головой, немного злясь на нее за эти слова. — Слишком мало информации.

— Навки, как здесь на севере их называют, или мермеиды по научному, абсолютно разумный и полноценный вид жизни. — Она отставила кружечку, начиная свою лекцию. — Многие из-за их пугливости и замкнутости утверждают обратное, некоторые вообще причисляют им всевозможные мифологические свойства, к примеру, те же пикты, считающие их душами утопленников. Но все это ерунда. Полноценные разумные, из-за своей природы и малочисленности, встречающиеся все реже и реже в наши дни. Сложно опираясь на какие-либо труды достоверно о чем-то утверждать, но, суммируя общие знания, могу кое-что прояснить.

Вскрытие тел, отловленных для науки экземпляров, показало, что они не немые, это просто мы не в состоянии уловить большую часть звуков воспроизводимых их речевым аппаратом. Ну да, знакомо, вскрытие показало, что чукча умер от вскрытия. Сам речевой аппарат, легкие, вообще вся система насыщения крови кислородом, все это отличается от человека, а не как многие думали только «попочка» другая.

Не только, судя по всему, они похоже хладнокровные, не в состоянии самостоятельно вырабатывать тепло, из-за чего собственно их часто и видят греющимися как тюлени на прибрежных камнях. Ну да утверждать не возьмусь, пока сам парочку экземпляров, для науки исключительно, не разложу на операционном столе. Слишком все расплывчато. Из наблюдений выходит так же, что они частенько мигрируют, как правило, с северных широт на юг и вновь с наступлением тепла обратно, возвращаясь в покинутые водоемы.

Собственно как и мы хомо понимаешь ли сапиенс, навки так же бьют себя плавниками в грудь, делясь на виды подвиды и прочие заумные вещи. К примеру, наши северные, имеют крупную серебристую чешую и разлапистый многоперьевой хвост плавник вертикального типа. Этакие здоровенные караси, но как вы понимаете, есть и другие. Морской подвид, обитающий в южных широтах имеет хвост схожий с дельфиньим, так же на югах в мангровых топях существуют навки с совершенно прямым хвостом, из-за чего их путают с угрями, или же иной раз называют ошибочно — змеелюди.

— И кто же из подвидов будет гарпидой? — Я в общих чертах набрасывал на листки поступающую информацию и ряд возникающих вопросов, что бы порыться еще в библиотеке Дако, насколько я помню, там было с десяток хорошеньких томов бестиариев, с подробным описанием различных, животин и прочих тварей земных и около земной орбиты.

— А вот гарпида, это не подвид. — Она нравоучительно подняла пальчик, поправляя меня. — Гарпида это королева клана, так сказать мать всего рода. Наподобие королевы в улике у пчел или у муравьев в их домике. Кстати, как правило, единственная во всем клане кто способна воспроизводить человеческую речь, так как у нее очень развиты модуляторы голоса, причем так развиты, что иной раз глиняные кувшины лопаются от ее голоска.

— Серьезная дама. — Хмыкнул я, невольно улыбаясь.

— Не то слово. — Улыбнулась и она. — Особенно если учесть, что эта дама никогда не передвигается одна, вокруг нее, как правило, еще с пяток молоденьких гарпид крутится, так сказать обучение проходят, ну и заодно роль телохранителей исполняют.

— Ясненько. — Я жестом попросил долить чаю. — Что-то еще?

— Да. — Она встала, беря заварник. — Помимо смертельного голоса, у этих дам, есть и еще одно не менее смертоносное оружие, о природе которого, увы, я вам ничего сказать не могу. Этакое невидимое пламя охватывает человека, он весь сотрясается как от конвульсий и потом падает замертво. Многие утверждают, что это магия.

— Судя по вашему тону, вы в это не верите? — Я благодарно кивнул, вновь принимая наполненную кружку чая.

— Мне образование не позволяет. — Она вновь опустилась в кресло. — Зная некоторые особенности быта, разных оконечностей этого света, думаю, что скорей всего у гарпид та же способность что и у океанических скатов, способных поражать подобным же невидимым ударом добытчиков жемчуга с южных островов Падажерра. По крайней мере, описание, как полученных травм, так и ожогов идентичны.

Ну что ж, похоже, графиня права, загадочный невидимый огонь не что иное, как обычный удар электротоком, честно говоря, не силен в понимании, как твари земные получили подобный подарок небес, но вполне могу себе представить все последствия подобного контакта.

Как врач и человек любопытный, в свое время почитывал от скуки труды великих эскулапов прошлого. Был такой Клавдий Гален, толи грек толи римлянин, не помню уже, в принципе для того времени дядька продвинутый, так вот он описывал лечение волшебным прикладыванием «судорожной рыбы» к телу больного. Особливо говорят, помогало рабам, если раб внезапно сказывался немощным, болел и не мог более работать, то в целях «исцеления» его помещали в бочку с водой, где само собой плавала чудо какая рыбка. Это, по всей вероятности, давало больному дополнительную мотивацию к выздоровлению и возвращению в рабочий коллектив, ну или как-то так. Хотя тому ученому эскулапу надо отдать должное, судя по трудам, дошедшим до наших дней, лечили всех, кто не мог убежать, не только рабов. Много народу в те времена получили заряд бодрости и долголетия. Говорят даже, помогало. Но думаю, им всем крупно повезло, насколько мне известно, круче всего штырит не рыба, а угорь где-то в Южной Америке. Там сила тока вроде бы вообще за тысячу вольт может зашкаливать. Если ничего не путаю. Ну да бог с ними.

— Скажите графиня. — Я отставил опустевшую кружечку. — Вы наверняка уже в курсе произошедшего, на ваш взгляд, что могло послужить причиной этого конфликта? Почему произошло то, что произошло? Я вот так и эдак прокручиваю ситуацию и не понимаю, мы ведь, по сути, не влезали в ареал их обитания. И на моей памяти нет случаев, что бы кто-то из моих подданных в той или иной мере каким-то боком бы задел их. Мы, даже заводя невод, сначала оплываем берег, крича на все голоса им, что бы упаси бог, никто из них не запутался.

— Я думаю это не наши, не наши постоянные жители Быстрой. — Она нахмурила брови. — То есть пришлые. Почему так решила? Слишком нахальны, наши навки пугливы, а эти с ходу на стены полезли, да и не долго думая гарпида вышла. Это не обычно, как правило, королева не выходит к людям, подобные случаи по пальцам можно пересчитать, а тут еще и в бой ринулась.

— Значит, это новая семья решила захватить себе в пользование немного угодий? — Я устало растер лицо. — Выходит что, у нас пытаются отобрать реку?

— Ну почему отобрать? — Она наморщила носик. — Не стоит к этому так относиться, просто они совершили ошибку, вы не подумайте, я нисколько не умоляю глубину произошедшей трагедии, просто хочу донести до вас мысль, что возможно еще есть пусть и минимальный шанс, договорится и как-то прояснить ситуацию, избежав ненужной крови. В конце концов, возможно, что даже наше нынешнее предположение тоже ошибочно.

— То, что они совершили ошибку, придя сюда это точно. — Сердце вновь вздрогнуло от воспоминаний о старике. — Большую ошибку. Это я им покажу наглядным и вполне доходчивым способом. Я это обещаю.

* * *

Понятно, что я не в тот день, ни на следующий, и даже через неделю, ничего не стал предпринимать. Это только в кино можно вскочить на коня и с шашкой наголо ринутся в атаку на врага. Хотя можно и в жизни, но кто ж вас умным после этого назовет? Куда мне скакать? Уподобится персидскому царю, Ксерксу, что приказал своим палачам высечь море за разрушенный мост? Или выйти к берегу, и подобно былинному богатырю сложив перста рупором огласить ширь да гладь водную криком: «Выходи чудище поганое, биться с тобой будем за Русь матушку!». Ага, так и сделаю, поскрипывая колесиками инвалидного кресла.

Нет уж, зайду с другого края. Пока нужен план и информация, мои люди что днем, что, ночью не покидая постов, наблюдали за некогда милой моему сердцу стройкой, а теперь совершенно не идущему к цвету моих панталон заливу. Ну да, справедливость, еще восторжествует. По крайней мере я так думаю, когда наблюдаю за разлегшимися, и повылазившими на остатки моей дамбы навками, в блаженной неге отогревающими свои чешуйчатые бока под лучами весеннего солнца.

— Барон, их сорок и девять на этом берегу! — Прибежал первый из гонцов ко мне.

— Барон мы насчитали уже семьдесят рыболюдей! — Следующий посланник.

— Барон уже за сотню!

— Барон их уже две сотни!

— Триста десять! — Наконец к концу следующей недели подвел я итог, выводя сумму на бумаге. — Гарич что с Речной народ?

— Все в сборе, сорок человек. — Капитан задумчиво покачал головой. — Это даже не воины!

— Воины будете вы и легионеры, кстати, сколько их? — Я вновь стал выводить закорючки на бумаге.

— Сто пятьдесят легионеров, все с арбалетами, Семьдесят третий уверяет, что все пристреляны, народ зря кашу не ел. — При казалось бы, явно конфликтном сопоставлении интересов, два капитана относились друг к другу с неподдельным уважением.

— Отлично, думаю этого должно хватить. — Покивал я своим мыслям. — Что Олаф? Как скоро прибудут корабли?

— Они еще не поднялись до Когдейра, думаю недели три еще, а там где-то неделя может две на спуск по течению к нам. — Гарич показал несколько точек на карте. — Гонец сказал, выделено три судна по тридцать человек на борту каждого.

— Да-да. — Я покивал, извлекая из кипы бумаг, пришедшее письмо от барона Кемгербальда. — Говорит, всю артель рыболовную согнал, себе в убыток. Ну да, это мы с Энтеми еще обмозгуем.

— Тут это…барон… — Гарич как-то замялся, странно поглядев куда-то за двери моего кабинета.

— Что там случилось капитан? — Я хмуро смерил его взглядом, мне только в нагрузку еще неприятностей не хватало.

— Новый защитник ваше благородие. — Он опустил голову.

— Уже? — Признаться для себя я уже давно проиграл этот вариант в голове, но что бы так быстро, что-то я не ожидал подобного. Чуть больше двух недель и из столицы уже пригнали нового дедка? Как-то не верится, судя по картам до нее не меньше месяца пути, а уж если учесть что весна успела изрядно расквасить дороги то и того больше. — Кто таков? Видел уже?

— М-да уж… — Он вроде как виновато развел руками. — Вы бы сами посмотрели.

— Успеется. — Я отмахнулся. — Дел по горло, думаю, корабли ждать не будем, начнем послезавтра.

— Может лучше дождаться? — Гарич с опаской посмотрел на меня.

— Может и лучше. — Кивнул я. — Но начнем послезавтра, итак из-за этих водунцов все мои планы по строительству отброшены минимум на год, если не больше.

Спорить он не стал лишь удрученно покачал головой выходя прочь и оставляя меня в моем кабинете где я один на один со своими мыслями сидел безвылазно уже не один день.

— Может, поешь? — Тина беззвучной тенью выскользнула из-за плеча. — Ты так себя сам своими руками в могилу загонишь.

— Тащи. — Я отмахнулся, соглашаясь, так как знал, будет нудеть невзирая ни на какие уговоры, угрозы и даже умолять бесполезно, пока не поем.

— И спать. — Тут же попыталась она закрепиться на выигранной территории.

— Ну, это уже все границы переходит! — Попытался возмутиться я.

— А то мыться пойдем. — Тут же плотоядно ухмыльнулась она. М-да, так уж вышло, что без посторонней помощи я даже если и заберусь в ванну, то вполне возможно там и останусь, остывающим трупом утопленника. Чем естественно тут же воспользовалась она, заботливо и по моему мнению через чур нежно обмывая мое болезное тельце.

Нет, я не ворчу и меня так уж явно не смутить, просто мамочка вампир излишне докучает своей заботой. Особенно если брать во внимание ее несколько иной интерес в этой истории, в которой, увы и ах мой интерес минимален.

В мгновение ока, она организовала мне стол, где моему изысканному вкусу была предоставлена наваристая ушица и богатая краюха свежего хлеба. Милое дело, от аромата даже на секундочку голова закружилась, так пахнула свежей зеленью горячая юшечка в глиняном горшочке. Т-экс. А на второе что у нас? Грибочечьки тушенные с разной травой муравой, да икорочка щучья. Эх, под такое бы, помянуть старика…да нельзя, слаб еще. Мысли вновь стали мрачными и вернулись к реальности. Что же произошло? Неужели все так тупо и обыденно? До сих пор не верилось в то, что произошло с Дако. Он всегда мне внушал своим видом и внутренним стержнем, веру в собственную неуязвимость и силу. Что, кстати сказать, он не раз и демонстрировал на деле, а не только на словах. Так что же произошло? Неужели старик и вправду так вымотался, латая меня с Хенгельман, что в критический момент это сыграло такую печальную роль? Как-то не верится. Да он был истощен, да были дни, когда даже без посторонней помощи с постели встать не мог, но дело в том, что именно «были». Медленно, но верно он вновь набирал обороты, его характер просто не позволял ему валятся безвольной куклой. День другой и он вновь взялся за свои заботы, наводя порядки в по сути пусть и не по документам, но фактически своем замке. Огонь, а не человек, это про меня можно сказать, что я умудрюсь опоздать даже на свои собственные похороны, а этот просто их не утвердит, перенеся на другое более удобное ему время. Не было и дня что бы он, уже поднявшись, не приходил ко мне с нравоучениями, кремень, а не человек, вот кто он был. И вдруг вот так вот закончить свой путь, просто, словно совершенно бессильный старик? Я не могу себе этого представить. Не могу и не хочу.

— Так бывает… — На плечо легла успокаивающе рука Тины, видимо заметившей опять мое хмурое настроение.

— Так бывает с другими. — Я смахнул немного грубо ее руку. — Но не с ним!

— Кто-то идет. — Поджав губы в легкой обиде, она кивнула на дверь, исполняя теперь роль Мака в отслеживании гостей.

— Барон! Вы позволите? — После стука в комнату вошел долговязый черноволосый мужчина в длинной до пят мантии, видимо служившей ему атрибутом его статуса прошедшего обучения мага. — Позвольте представиться, сэр Арнольд Жеткич, новый защитник земель Рингмар.

На вид ему было под сорок, возможно даже меньше, внешность непритязательная, можно даже сказать неряшливая. Наспех прилизанные волосы не совсем аккуратно выбритый подбородок, да и сама мантия видимо была парадным его облачением, так как четко были видны не выглаженные складки от долгого пребывания в сложенном виде. Хотя взглядом не обделен. Глаза умные и внимательно цепкие, можно даже сказать с какой-то непонятной толикой толи пренебрежения толи надменности. Очень, двоякое мнение можно было сложить о нем по первому взгляду, можно было ошибиться, приняв его за простачка или не совсем далекого человека, но мое сердце кольнул этот взгляд. Цепкий, острый, с вызовом. Хороший, свежий и проницательный ум прячется где-то там в этой хламиде образа, именно образа растяпы. Как говорил один мой знакомый с таким под раздевание в шахматы играть не стоит.

— Ну что ж, прошу, присаживайтесь. — Я указал на стоящее напротив меня кресло. — В не самое лучшее время, и не по самому хорошему поводу судьба свела нас с вами, но надеюсь, это знакомство будет приятным для нас обоих.

Нормально меня понял, просто кивком отдавая должное моим словам, значит, не станет дурочка играть, принимает и меня как человека разумного.

— Понимаю что возможно не к месту. — Он сел в кресло пристально меня рассматривая. — Но хотел бы предложить вам посильную помощь, в решении возникшего конфликта. Правда, сутью вопроса не владею в полном объеме, так лишь слухи и немного расспросов.

— Суть, не прибавить, не отнять. — Я вновь вернулся к своей трапезе, не особо заботясь о манерах. — Убит защитник.

— Убит? — Он вскинул бровь. — Я думал это несчастный случай.

— Нет. — Я задумчиво повертел в руках хлебную горбушку. — Есть свидетель. Его убила гарпида.

— Стоп. — Он вскинул ладони. — Это невозможно, слишком слабый противник, к тому же навки, трусливы для подобных действий.

— Никаких стоп. — Я покачал головой. — Слабый или нет, противник сделал то что сделал, а уж верю не верю, может или нет, меня совершенно не волнуют.

— Вы уверенны? — По лицу проскользнула легкая тень улыбки. — Какая-то рыба убила аттестованного мага с многолетней практикой? А позвольте спросить кто свидетель? Не господин ли кто ни будь со стройки?

— И что? — Тень раздражения и смущения кольнула сердце.

— Я тут уже второй день. — Он закинул ногу на ногу вроде как устраиваясь по удобней. — Немного прошелся по окрестности, немного поговорил с людьми, был и у места трагедии…

— Не тяните сэр Арнольд. — Я отставил мисочку с опустевшей ухой, подвигая к себе грибы. — Я не в лучшей форме и не в лучшем присутствии духа, что бы вести продолжительные беседы на отвлеченные темы.

— Ну что ж, предпочитаете все и сразу? — Опять едва уловимая улыбка коснулась его уст. — Пожалуйста. Я думаю, кто-то из артели устроил открытие ворот, что бы скрыть следы либо своего воровства, либо же ненадлежащего исполнения заказа, а многоуважаемый сэр Дако, просто попал не в то время и не в тот час.

— Щиты Десты. — Я сузил глаза. — Старик на одних стандартах бы вышел сухим из воды.

— Вот в этом проблема. — Он поднял палец, взглядом показывая на мое инвалидное кресло. — Насколько мне известно, он был изрядно ослаблен в последнее время. Причем настолько, что пару дней был не в состоянии даже ходить.

Тонкий намек на толстые обстоятельства? Это получается, я виноват в том, что ослабил энергетический резерв старика настолько, что это привело к его гибели?

— Прошу вас только без самобичевания. — Он подался вперед, наклоняясь ко мне. — Мне описывали вас как человека разумного и проницательного, несмотря на ваши годы. Впрочем, ваши дела вполне говорят за вас, не стоит извращать обстоятельства, и превратности судьбы примеряя груз ответственности на свои плечи. Просто все сложилось так, как сложилось. Некрасиво срослись глупые мгновения жизни, когда ваш учитель был не в лучшей форме, в ненужном месте в роковой час. Чья-то вина в этом определенно есть, но поверьте далеко не ваша.

— …. …..! — Миска с недоеденными грибами полетела в стену. Я устало закрыл ладонями лицо, не желая видеть в этот момент весь белый свет. Черт бы побрал все это! Неужели все банально до такого безобразия, что сюда даже мистики не нагнать с этими неизвестно откуда взявшимися навками, чуть ли не армией собравшиеся на месте моей бывшей стройки. Надо же как может повернуться ситуация! Я сорвал целую кучу людей с места, во все это естественно влил пусть и немного, но денег, но самое главное даже не попытался всесторонне рассмотреть ситуацию. Все на голых словах, даже не пытаясь задействовать тот котелок что ношу на плечах и на который напяливаю шапку. Как же неудобно теперь будет перед Олафом! Я сорвал ему весь весенний улов, что наверняка не маленький капитал для его земель! Да и перед своими людьми как я буду выглядеть?

— Прошу вас соберитесь. — В его голосе и вправду послышалось сочувствие. — Все еще можно поправить, опять же похоже виноватые должны быть и нам предстоит их найти.

— Это уж точно. — Я откинулся на спинку, поднимая глаза в потолок. — Кто-то точно поплатится за все это.

— Громкие слова. — Опять улыбка? — Я бы вам советовал, немного успокоится, и собраться с мыслями. Вот, к примеру, что уже сделано и что еще необходимо сделать?

— Признаюсь, я шел исключительно по первоначальной гипотезе, основываясь на рассказах со стройки. — Я принялся перебирать свои записи на столе. — Думал выловить гарпиду да хорошенько ее расспросить.

— Рыбу? — Он вскинул бровь. — Вы бы еще деревья походили по расспрашивали.

Он тут же вскинул примирительно руки, видя нахлынувшую на меня злость.

— Надо будет у меня и камни заговорят! — Хмыкнул я, кивая его словам. — А за гипотезу о диверсии на стройке благодарю, обязательно проверю.

— И все? — В его голосе прозвучало разочарование. — Я бы на вашем месте забросил все эти глупости с навками и занялся реальными версиями произошедшего.

— Ну, как будете на моем месте, так сразу и начнете. — К концу беседы я немного утомился от его заумности. Мы еще какое-то время посидели, играя в гляделки, после чего он, кивнув на прощание, вышел, вновь оставляя меня одного.

— Как думаешь, он прав? — Из соседней комнаты вышла Тина скрывавшаяся все это время там. — Признаться, его версия больше похожа на реальность нашего мира.

Я не ответил, вцепившись взглядом в тонкий едва уловимый силуэт девушки призрака, истаивающий в противоположном углу комнаты. Это Адель, странно, но ее вижу только я, причем не всегда, иногда лишь ощущаю неким невидимым присутствием, словно кто-то с интересом заглядывает вам через плечо, а вы боковым зрением на границе восприятия выхватываете его контур, и когда поворачиваетесь, не обнаруживаете рядом никого.

— Ты бы все же поспал. — Она убиралась в комнате, собирая чашечки и миски, а так же поднимая с пола запущенные в стену недоеденные грибы. — Гарич с Семьдесят Третьим выставляют людей, Энтеми в Касприве проверяет дела и отчеты по артелям. Правильно или нет, но ты уже все подготовил, день на отдых у тебя есть, постарайся отдохнуть хоть немного, совсем ведь себя загонишь.

Я кивнул ее словам, и вправду ощущая неимоверную тяжесть усталости на плечах, словно котенка она подняла меня на руки, отнеся в спальню где, заботливо укутав одеялами, осталась рядом. Приятно, черт возьми, неимоверно приятно, когда есть кому, позаботится о тебе в трудную минуту жизни.

* * *

Наверно я самодур и полный болван. Возможно, просто стресс и усталость, а может, юношеский максимализм передался мне вместе с телом. Но я не отменил операции по отлову навок. Возможно даже, мне было стыдно признать ошибку, а может, я так до конца и не поверил вполне разумным словам Арнольда. Хотя Энтеми со своей женой и получили от меня наказ пролопатить всю имеющуюся отчетность по артелям, задействованным на стройке нижнего города.

— Ваш благородие? — Ну и жуткая же физиономия у Семьдесят Третьего. Он и раньше не отличался красотой, а теперь же когда его лицо от и до пересекал жуткий шрам, полученный при военной компании в Когдейре. Так вообще страшно было стоять рядом с этой грудой и дикой мощью бугрящихся мышц. Особенно если вспомнить о том, что это бывший заключенный, приговоренный к смертной казни за наверняка лютые делишки в своем прошлом.

— Давай отмашку родной. — Я зябко поежился от еще холодного утреннего ветерка тянувшего с водной глади залива.

Приятно было посмотреть, мой легион действовал единым целым организмом, даже немного стыдно было за разброд в частях личной гвардии под командованием Гарича. Ну да капитан мужик деятельный, он даже смущаясь и краснея, выпросил парочку сержантов из корпуса что бы так сказать подтянуть свои ряды по форме.

Взлетели сигнальные флажки, строй слаженно и дружно разворачивался в линию, на вышках семафорили вестовые, передавая поэтапно общие команды, и хоть общей репетиции не было каждый знал свое место, и каждый сержант был проинструктирован согласно генерального плана.

Сейчас легионеры были в легком доспехе и большей частью вооружены лишь арбалетами и длинным копьем под багор. Моя же гвардия была чуть в стороне под седлом. Небольшой кулак конницы, но главными во всем этом естественно были не первые и не вторые и даже не я, расположившийся на небольшом пригорке, с которого открывался прекрасный вид на всю заводь. А сорок косматых, косолапых и чумазых мужичков из деревеньки Речная, что под прикрытием солдат сейчас суетились у воды растаскивая неводы.

Денек обещался быть приятственным, редкие высокие облака, высокое хоть еще и холодное после ночи солнышко и легкое марево ускользающего тумана над водой, все свидетельствовало о скором приходе ласкового тепла дня. Народ суетился, наполняя утреннюю атмосферу скрипом, звоном и топотом ног.

— Обоз подошел. — Доложилась Тина из-за плеча давая мне знать, о подъехавших телегах из Касприва, что подвезли громадные дубовые бочки которые еще предстояло заполнить водой. Вампиресса не захотела покидать меня, хотя наверняка уже начала испытывать боль от ожогов из-за восходящего совершенно не в пример зимнего, а уже почти летнего жгучего солнышка.

— Может, все же в замок вернешься? — Попытался я вновь отправить ее в подземелья Лисьего где расквартировалось их разросшееся гнездо под предводительством своего папочки.

— Только вместе с тобой. — Она суетливо достала из кармана мазь на основе воска, намазывая ей, незащищенные участки кожи, на которые падали прямые солнечные лучи. — А будешь надоедать, схвачу за шкирку и утащу к себе в берлогу где покусаю за ушко.

— Ваш благородие, вестовые говорят мужичье готово. — Семьдесят Третий, кивнул в сторону берега где толпились крестьяне с Речной.

— Давай быков, пусть выводят лодки. — Рядом с капитаном легионеров сразу же начал давать отмашки один из вестовых. — Да, и давай сигнал на штурм дамбы.

Да, на дамбе с того злополучного дня так никто и не побывал из-за опасения плавающих в том месте в избытке навок, впрочем, и добраться то до нее теперь можно было, лишь на лодках переплыв небольшой, метров в тридцать, поясок открытой воды.

Первые лодки заняли легионеры, лишь за ними неспешно грузились рыбачки крестьяне, поделившись на две группы. Те рыбаки, что оставались на берегу готовили троса и канаты, подводя к берегу пяток здоровенных со спиленными рогами пятнистых быков тягачей, которым и предстоит в последствии вытягивать невод. Остальные погрузились в лодки, неспешно выводя сеть на открытую воду, сбрасывая усиленную тонкой проволокой нить на больших деревянных буйках поплавках. Эту сеть я приказал усилить металлической основой проволоки, из-за чего и без того тяжелый невод огрузил борта своей лодки чуть ли не под перехлест воды через борта, благо ветерок легенький сегодня, волна практически минимальна, даже не волна, а так рябь большая.

Вообще завести сеть не легкое дело, особенно с учетом ее протяженности, даже отсюда с отдаления, мне было прекрасно видно, как тяжко народ ворочал петли, спуская все на воду и следя, что б не получилось нахлеста или буи не ушли под полотно, сворачивая все в большой неблаговидный канат.

— Ваш благородие, гости! — Отрапортовал Семьдесят Третий, что следил за семафором из флажков и первым получивший информацию о приближающихся к дамбе навках.

— С восточного берега идут. — Продолжал он переводить взметающиеся и идущие по эстафете флажки. — Два десятка примерно засекли из тех, кого видно над водой. На дамбе передают пока пусто.

— Работаем-работаем ребята. — Покивал я, показывая, что принял информацию. — На дамбе главное закрепится.

Закрепились. Лодки стукнули о деревянные настилы щиты, торчащих створок из воды и первые легионеры по двое стали взбираться на ее крутые бока, занимая места на верхушке гребне. Всего порядка пятидесяти человек с арбалетами и пиками-баграми высадилось на остатках дамбы.

— Сеть растянули. — Опередил я доклад капитана легионеров. — Так что еще? Ничего не забыли?

— Да вроде по плану, ваш благородие, все гладко идет. — Пожал плечами бывший смертничек.

— Да уж, что-то слишком все гладко. — Я поправил сползшее с колен одеяло, опережая нахмурившуюся вампиршу. — Ну что ж, значит, пока ждем.

Действительно осталось только ждать, сеть примерно под двести метров длинной, полукольцом перечеркивала вдоль берега по-над дамбой своими поплавками почти треть всей заводи, теперь же под нее должна приплыть рыбка, да не простая и увы не золотая, а незваная с которой придется спрос взымать, что по чем и откель везете.

— Вошли. — Констатировал Семьдесят Третий прочитав команды подаваемые флажками. — Плывут к дамбе, барон.

— Ждем. — Отрицательно покачал головой я, ожидающему команды капитану. — Все равно уже не успеют уйти, так может еще, кто в гости пожалует.

— Твою мать! — Выругался легионер, опередив меня на доли секунд.

По мокрым и влажным деревянным щитам дамбы, скользя покатыми чешуйчатыми боками, заблестели серебром тела людей-рыб. Это было невозможно, такого раньше никто не видел, но навки кинулись на штурм легиона, испуганно и оторопело замерших вояк на верхотуре, остатков того, что не смогла поглотить водная стихия. Их было много, реально много, так сходу возможно за сотню, единым порывом обрез воды вскипел пенной волной, выпуская эту немую мощь поблескивающих тел.

— Пли! — Гаркнул Семьдесят Третий, рассекая рукой воздух, впрочем команды не понадобилось, легионеры сработали на ура, дружно среагировав пусть и с небольшой задержкой. Даже здесь в отдалении было слышно, как пятьдесят арбалетов мощно и басовито расправили свои дуги, с глухим стуком ударяясь тетивой по ограничителям. — Молодцом!

Первая волна самых шустрых русалок падала навзничь, окрашивая дерево настила в пунцово алый цвет своей крови.

— Невод! Пусть заводят невод! — Вскричал я, чуть не выпав из кресла от избытка эмоций поддерживаемый Тиной.

Флажки замигали цветными полотнами, унося команду к берегу, где тут же суетливо ударили весла на лодках оторопевших от кровавого зрелища рыбаков и страхующих их легионеров. Их пока не коснулось и, слава богу! Такого натиска признаться, никто не ожидал, да и мудрено ли? Пугливые и кроткие жители водных глубин, словно с ума по сходили, кидаясь на солдат с испугом отбивающихся баграми на пиках от этой голой чешуйчатой толпы непонятных и пугающих созданий.

Вообще конечно, это было жутковато и страшно, причем даже не столько пугал дикий напор атакующих, сколько их нелепая и мучительная смерть. Они в немом крике открывали рты, страшно сотрясаясь голыми телами, в конвульсиях и вправду извиваясь словно рыбы, выброшенные на берег. Я оторопело глядел на это избиение младенцев, впрочем, не давая команды прекратить все это бесчинство, так как прекрасно понимал, что если даже мы остановимся, то кто остановит навок?

Мы закрыли сетью большую часть пролива, успев замкнуть смертельную ловушку. Опасно заскрипели гигантские канаты в руку толщиной, взревели быки тягочи от натуги и кнутов погонщиков, что подгоняли их по мощным, бугрящимся, мышцами спины животных. Копыта проскальзывали по земле, взрывая верхний дерн, но петля пошла на затяг, медленно, но уверенно собирая добычу из толщи водных глубин. На помощь быкам на дополнительных канатах повис мой народ, дружным и звонким «Хе!» оглашая окрестности.

— И раз!

— И два!

— И три!

Невод приходилось выкачивать, так как шел он на берег неимоверно тяжко. Бедные быки в отличие от людей ревели в голос из-за исполосованных кнутами шкур немилосердных погонщиков. А куда деваться? Без этой скотинки все можно бросать и уходить домой, так как делов больше не будет. А меж тем на дамбе сошлись в рукопашную! Толпа навок, тупо продавила своими телами пики легиона, протягивая к людям свои руки, яростно цепляясь за одежду и доспех солдат.

— Давай усиление! — Легион бодро орудовал «кутласами», отсекая руки противникам, но то одного то другого, то третьего из моих людей стягивали в воду, откуда те уже не возвращались, их тупо топили как слепых котят. — А это еще что за хрень?

— Мамой клянусь — раки! — Семьдесят Третий принялся очерчивать себя всевозможными охранными знаками. — Да огромные то какие!

Это и вправду было что-то новенькое, на помощь голой толпе навок, по окровавленным доскам дамбы прямо из воды, на штурм легионеров, тяжко выбирались три здоровенные немного заторможенные бронированные машины по полному образу и подобию речных раков. Темная зелень корпуса, громадные антенны усы, и жуть что за клешни! Каждая из этих тварей размером не уступала моим быкам!

— Деру-у-у! — Заорал я, выводя из ступора капитана, хотя такой команды в нашей армии и не предусмотрено поняли мы друг друга замечательно.

Все свободные лодки ринулись к дамбе, что бы успеть, с этого насеста снять еще оставшихся пока в живых людей. Вот только легиону придется не сладко от нашей помощи, что бы спустится к причаливающим лодчонкам, им придется опрокинуть толпу рыбалюдей и проскочить мимо хотя бы одного из этих жутких монстров.

Не обошлось. Ни как. Пусть подплывающие дружным залпом и покосили ряды навок, пусть легионеры и слаженно спускались к лодкам, но могучие клешни просто гигантской косой за один удар располовинили двух солдат за раз! Клац! Мы с капитаном даже с отдаления услышали этот жуткий звук и крики умирающих.

У кого-то на дамбе стали сдавать нервы от чего, они сделали наиглупейший и последний ход в своей жизни, а именно попрыгали в воду в надежде самостоятельно доплыть до своих. Глупо и бессмысленно, входя в воду, они больше не появлялись на поверхности, уносимые навками ко дну. Русалки носились вокруг лодок то и дело пытаясь ухватится за борта руками, впрочем, дорого за это платя, так как народ рубился, остервенело и зло, просто одичав от обилия пролитой сегодня крови. Хотя к нашей беде две лодки им все же удалось опрокинуть, а на одну даже взобраться. Ну а меж тем, на берегу показалось полотно сети и на земную твердь потянулись как мухи в паутине опутанные тела первых пленников.

— Ваше благородие первые рыбки! — Семьдесят Третий поправил любовно свой «кутлас» на боку. — Разрешите к обозу?

— Давай пакуй тварей. — Кивнул я ему, наблюдая, как он припустил к берегу, жестом увлекая за собой команду обоза, где были уже приготовлены бочонки под наш улов. Будем брать живьем. Не знаю, какими правдами и неправдами, но я разговорю этих немых, пусть знают, что это моя земля, это моя река и это мои друзья которых никому не позволено обижать!

Ну, а меж тем нас окончательно вышвырнули с дамбы, грубо мощно хоть и умывшись при этом собственной кровью, но так на вскидку получалось, что из пяти десятков солдат назад на лодках успели эвакуировать чуть дольше двух десятков, остальные же все пошли на дно залива и об их дальнейшей судьбе уже думать не приходилось. Жуткие ракообразные монстры замерли на настиле, торчащем из воды провожая уплывающих своими глазками антенками и шевеля на ветру длинными усами.

Все, вот теперь мы на берегу, теперь мы люди в своей стихии, где страшней человека природа еще не видела хищника. Народ остервенело, со злостью избивал палками запутавшихся в сети навок, зачастую как я понял, приводя их в совершенно не спортивную форму, возможно, кого-то даже с горяча и отправляя на тот свет. Ну да мне на это было откровенно плевать, злость нахлынула на меня, затуманивая разум.

— Жуть какая! — Вампирша передернула плечами. — Такой нелепой и страшной смерти я еще не видела в своей жизни!

Первые телеги с пойманными тронулись в путь, увозя оглушенных и избитых узников прочь от родной и любимой ими стихии. Народ разошелся не на шутку, особенно, после того как толпа русалок попыталась выбраться на берег что бы отбить своих собратьев. Неуклюжие на берегу, они становились легкими жертвами людей, рубящих их десятками и устилающих прибой серебристыми телами этих созданий. Но должное им все же стоит отдать, чуть в стороне и выше они смогли организовать небольшой отряд так же тупо ставший теснить моих вояк прочь от воды, правда не надолго. Тут сыграл свою роль отряд гвардейцев Гарича, что вбил их отряд нападения копытами лошадей в землю, опрокинув весь их натиск, в считанные секунды.

Бултых!

Оп-па! А вот и с запозданием, но тронулись танки со стороны русалок, покатые бугристые панцири этих царь раков скрылись в водной пучине, взметнув волну с дамбы.

— Отступление! — Заорал я стоящему неподалеку вестовому. — Сигналь полное отступление, пусть бросают все и уходят!

Первыми дали деру мужички из Речной, они попрыгали в телеги обоза удаляясь, прочь от воды вместе с ними, тупо бросив сеть, часть из которой мы так и не успели окончательно вывести на берег. Легионеры же прикрывали их, выстроившись фалангой и шаг за шагом удаляясь от береговой линии жадно следя острыми болтами арбалетов за покачивающейся волной.

Раз, встали, два, встали. Легион успел отойти примерно метров на сорок от воды, когда появились неспешным образом из воды речные гиганты. Причем, не одни, я сразу понял, кто наконец-то пожаловал к нам в гости.

Действительно по-королевски, царственно и неспешно из воды выходила гарпида в окружении около десятка еще молодых, ну допустим, назовем их принцесс. Красивые, статные, на многих поблескивали, видимо не дешевые браслеты и ожерелья, кое-кто сжимал в руках нечто отдаленно напоминающее гарпуны, ну а сама виновница торжества неспешно выползала на берег, сверкая каменьями в диадеме, что венчала ее прелестную женскую головку.

Стоп.

А это еще что за зверь?

По левую руку от королевы шествовал, не пойми кто. Человек по образу однозначно, две ноги две руки, только вот не пойму, он что весь в чешуе? У него, что, вместо человеческой, голова рыбы на плечах?

— Что за демон? — Озвучила мою мысль вампирша.

Раз, встали, два встали. Легион пятился, отступая, в то время как гарпида со своей компанией, неспешно ползла им на встречу, в сопровождении своих речных танков по бокам.

Вжих!

Молодцы, не забывая отступать легион, выпусти под сотню арбалетных болтов, слаженно спустив натянутые дуги, а следом не долго думая, добавив из задних рядов рой жалящих пилумов взлетевших в небо. И это могло бы стать красивым, последним аккордом отступающей армии, если бы хоть одно из выпущенных жал достигло своей цели. Но, увы, этого не произошло. Вся эта оперенная и летящая к цели стальная смерть осыпалась мусором, и шелухой соломенной в каких-то метрах от ползущих по берегу навок!

— Щит Десты! — Оторопело прошептал я, успев засечь взглядом сотворенное в классическом исполнении, которое мне не раз показывал Дако, магическое заклинание. — У них маг!

Дальнейшие события развевались стремительно и увы, весьма плачевно для моих людей. Кто бы мог ожидать подобной прыти от речных людей? Принцессы сорвались с места, передвигаясь зигзагообразно по земле на хвостах, и вправду в этот момент похожие на змей, за какие-то мгновения, преодолевая расстояние, разделяющее их с моими легионерами. Никто даже удивится, не успел, как утреннюю прохладу наполнил тонкий звук своей вибрацией и децибелами сотрясший все мое нутро, и это меня пробрало, заметьте на отдалении! Навки запели! Ох, что это была за песнь! Люди хватались за головы, пытаясь закрыть уши, люди валились ничком, кто-то мотал головой оглушенный и стоящий на четвереньках, а в это время гарпуны речных прелестниц окрасились кровью первых мои павших солдат. Кто-то здесь думал, что русалок избивали как беззащитных младенцев? Нет, именно сейчас началась настоящая бойня, которую устроили хозяева речных глубин. У меня сдавило дыхание, а глаза заволокло брызнувшими слезами, ощущение было, словно мне в уши с каждой из сторон вколотили разом по здоровенному раскаленному гвоздю. Безвольной куклой, словно выброшенная на берег рыба я хватал ртом воздух, обвиснув в своем кресле и не в силах пошевелить даже пальцем. Где-то в стороне тихонько подвывала вампирша, похоже, ее тонкому слуху досталось по больше моего. Скошенной на бок головой, с трудом смог разглядеть часть поля, где шло убийство моих людей, к принцессам гарпидам, наконец-то доползли громадные тела бронированных машин смерти, чьи клешни защелкали, добавляя криков боли и в без того жуткий ор и вой умирающих людей, стоящий над заливом.

Я был оглушен, я был раздавлен и сломлен, мое тело стали сотрясать мучительные судороги, беспомощный и беззащитный, в конце концов, и я дождался своего часа.

— Тварьс-с-с! — Тонкий голосок к оскорблению добавил удар тупым концом гарпуна. — Пади ниц пред колевой-с-с-с!

Меня как пушинку вынесло из кресла от такой подачи, от чего мое бессильное тело покатилось по земле безвольно мотыляя во все стороны руками. Кто-то в конце полета ухватил меня за волосы, заставляя стонать от боли и отрывая мою голову от травы, направив взгляд на стоящую в каком-то шаге от меня навку.

Хороша, она и вправду была хороша. Идеальное лицо, просто дышащее красотой и каким-то внутренним превосходством. Величие снежной королевы, острые грани скул, четкий обвод бровей с хищно раздувающимися крыльями носа, а взгляд! Что за взгляд, прямо в сердце ножом! Сколько силы, какого-то спокойствия и уверенности в своем полном праве быть выше всех.

— Ты был бы мертв червь. — Она отвела от меня свои глаза, с прищуром глядя, куда-то мне за спину. — И ты умрешь. Но не сейчас, ты совершил ошибку, напав на моих подданных! Ты увез куда-то моих слуг!

Я закашлялся, ощущая как вместе со слюной рот наполняет медный привкус крови, все что хотелось это умереть, что бы прекратить ту боль что сковала мое тело.

— Ты должен вернуть всех кого забрал на берег и увез к себе в земли! — Она подползла еще ближе, так что я услышал звон ее многочисленных украшений. — Срок тебе неделя! В противном случае ни один человек больше не подойдет к реке или к более или менее большому ручейку, впадающему в нее! Запомни это человечишка! Я убью всех и каждого, отныне здесь новая королева! Не смей противиться моей воле, не тебе червю со мной тягаться.

— Т-ы-ы… — Это было, словно камень с кулак проглотить, так тяжело мне давались слова. — Т-ы-ы, уби-ла мага?

— Это того, что ли глупого старика? — Она звонко рассмеялась. — Так вы все тут сдохли, из-за старого дурака посмевшего не преклонить голову передо мной? Да вы еще глупее, чем он! Никто не смеет противиться воли Матери Камхельт Вер`Раско, я выше всех вас, я избранна родами восьми вод верховной королевой! И не твой маг, не ты сам и не весь твой жалкий людской род не в силах мне противостоять!

— Ты-ы уби-ла? — Взгляд расплывался от слез.

— Я! — Она вновь рассмеялась. — И лучше тебе поторапливаться червяк, если не хочешь, так же как и он кормить раков в темных глубинах!

Замечательно. Просто замечательно было упасть лицом в землю, после того как злая рука отпустила мои волосы. Вот и все, на душе даже как-то спокойней стало. Ну что старина? Нашел я эту курву, что тебя навернула! Все, не нужно больше глупых размышлений, вот она милая головка, что поплатится за наше с тобой расставание, старый ты пройдоха.

— А это тебе червяк, что бы слова не забывались! — Услышал я спокойный мужской голос рядом. Похоже, это подошло то самое непонятное существо, чьи ступни я теперь разглядывал. Ха, вовсе это не чешуя его покрывает, это искусно выполненная татуировка! Одна мысль испуганной птицей забилась в сознании, вот он, вот маг навок! Вот кто позволил тварям приблизиться к моим людям! — Смотри червячок, смотри и помни слова Матери Камхельт!

Его рука перевернула меня на спину, и я успел выхватить взглядом искусно вырезанную маску на лице мужчины в форме рыбьей головы, с крупными линзами имитаторами подводной маски ныряльщика за которыми прятался взгляд человека.

А потом…

Потом я больше не в силах был ни на что смотреть, меня оставили в покое неспешно и незаметно удаляясь, прочь. Оставили один на один с каким-то испуганным и удивленным взглядом, навечно застывшим на отрубленной голове моей милой телохранительницы, моей милой наседке и не состоявшейся любви…

Тина.

Прости.

Прощай.

* * *

— Честно говоря, я удивлен и обескуражен. — Сэр Арнольд составлял мне компанию, исполняя так же роль лекаря, вечерами ухаживая за моим измученным телом. — Все так жутко, дико и так похоже на сказку.

Уже почти первый месяц лета на исходе, и все баронство Рингмар, находится, чуть ли не на осадном положении, ведя боевые действия против речного народа. Мало того, что я не отпустил пленных навок по требованию их королевы, так я еще часть из них велел изрубить в гневе на куски, раскидав тела вдоль берега реки.

— И тут даже дело не в той истории, что произошла между вами и навками. — Он сменил влажный компресс у меня на голове.

Королева словами не бросалась, народ и вправду ближе, чем на сто метров не мог подойти к реке, причем доставалось не только жителям баронства, непонятно пока как, но навки умудрились потопить четыре судна на подходе Быстрой к Касприву с юга, чем перекрыли мне торговлю по воде с соседями.

— Это старинная легенда, хочу я вам сказать, господин барон. — Повозившись с настоями, он подал мне ряд рюмочек с лекарственными настоями.

Гибли виновные и не виновные. Навки хватали и утягивали под воду не только взрослых мужиков, беда в том, что пропадали дети, которым милое дело летом сбегать искупаться на реку. Женщины под конвоем в спешке спускались к воде, что бы набрать хотя бы ведро простирнуть вещи, солдаты были поделены на отряды под пятьдесят человек, круглосуточно патрулируя наиболее людные участки от деревни Дальняя до самого Касприва, часть кварталов которого, из тех что примыкали к воде полностью обезлюдели.

— Признаюсь, никогда в нее не верил, но как человек, родившийся у моря в более мягких и южных широтах, не раз слышал о ней. — Закончив суету, он тяжело вздохнув, как всегда присаживался рядом.

Но я знал, что я побеждаю. Да, банально два плюс два будет четыре, пусть навки неуловимы в своей стихии, пусть они умны, способны, как показала практика, хорошенечко наподдать роду человеческому под зад. Но все это лишь отсрочит их конец. Почему? Потому что их мало, а нас больше чем муравьев в муравейнике. Без магии и больших хитростей, конный отряд на большой скорости проходит близ любого широкого плеса, обстреливая из арбалетов нежившихся на солнышке тварей и совершенно не дожидаясь подхода тяжелой гвардии противника, уходит вновь в глубь земли.

— Даже не знаю что в ней верно, а что нет. За свою жизнь я больше десятка интерпретаций слышал про эту парочку. — Закинув ногу на ногу, он задумчиво запрокинув голову рассматривал потолок.

Кончилась весна, а за ней непременно кончится лето, ну а с теплом и эти твари отойдут либо южней, либо ринутся в болота, что краем выхватывают богатый кусок от моих земель. Почему в болота? Не замерзают они, толи большое скопление сероводорода в воде, толи где-то в глубине есть горячие источники. Старожилы охотники с тех мест все как заведенные твердят, что раньше местные навки туда уходили зимовать. Впрочем, мне пока до этого нет дела, по зиме откачаю воду с залива, да сделаю земляной укрепленный вал, что б этим тварям весной мало не показалось. Да кстати рака гиганта, одного, легионеры смогли убить, ну да на то мы и люди венец творения природы. Вырыли ночью большую волчью яму, все по уму с заостренными кольями на дне, а по утру пошли навок пострелять, дождавшись появления речного колосса, которого и заманили на его погибель. Говорят, тварь упорно не желала издыхать, продолжая злобно щелкать клешнями, даже когда его облили маслом и подожгли.

— Вот скажите барон, вы верите в любовь? — Он постучал пальцами по спинке кресла. — А меж тем все именно на ней в этой истории и завязано.

Любовь, едрена кочерыжка! Вон Тина та тоже любила…Любила…Господи до чего же паршиво на душе и тоскливо. Как же так вышло то, эх…Теряю день за днем своих друзей, теряю себя истончаясь на глазах, даже не знаю почему до сих пор жив, я сейчас не то что в кресле передвигаться, самостоятельно нос почесать не могу. А вокруг лишь тоска смертная, как? Как мне прикажете, было объяснить уезжающей графине с баронессой, что это не я чудовище, которое истребляет из тупой жажды мести все живое вокруг себя? Да Шель де Красс и красавица Лесса покинули меня в трудную минуту. Им, видите ли противно и мерзко смотреть на то чудовищное действие что я затеял вокруг своей жажды мести. Кровь и смерть вот что с их слов после зимней истории наполняет мою душу через край, выплескиваясь своей чернотой на окружающих.

— А меж тем, что забавно. — Продолжал Арнольд. — В каждой рыбацкой деревеньке на морском побережье есть свидетели, с охотой могущие показать именно ту скалу, где повстречались два любящих сердца.

Не знаю как насчет черноты, но уныние охватило замок это точно. С отбытием преподавателей, естественно и отправилась домой рыжая банда девочек Кемгербальда, здесь им больше нечего было делать. Моя маленькая Ви осталась на попечении Деметры и Германа и то думаю лишь потому, что тем возвращаться было некуда. Нет больше старика, нет Шель, уехала горячая южанка Лесса, рыжульки промокнув слезы, поехали обратно в объятия любящего отца. Даже Гарич перевез своих женщин из замка в город. Мой дом буквально пустел на глазах, я вновь оставался сам на сам в этой жизни, что не на долго, казалось бы, преподнесла мне такой сладкий подарок, как любовь близких.

Цените.

Нет, правда, цените сладкие и такие короткие минуты счастья, когда вы хоть кому-то нужны под этим сраным небом. Пардон, занесло. Видать и вправду озлобливаюсь, вон докатился, что чуть ли не единственным моим все временным посетителем является призрак давно умершей девушки, что с завидным постоянством маячит посредине моей опустевшей опочивальни.

— Да история банальна. На далеком омываемом морским прибоем побережье жил себе не тужил, один юноша. — Он задумчиво окинул меня взглядом.

Вообще наверно красивая история получается, почти по Гансу понимаешь ли нашему Христиану Андерсону. Только наоборот. Как наоборот? Да вот так, в этой истории не русалочка влюбилась в принца, а бедный сын рыбака влюбился в русалочку, да не в простую, а тогда еще молодую и не оперившуюся принцессу Камхельт. Впрочем, молодую да раннюю, так уж вышло, что не в пример нашим северным просторам, на юге два народа, люди и навки, живут куда дружней и общение между ними происходит куда более тесное.

Камхельт была старшей дочерью властвующей королевы, красива, перспективна для своего народа, ну и возможно куда более сумасбродна в причину своего еще юного возраста. Ну и естественно большой плюс был в том, что из-за особенностей своего организма она могла, вполне свободно изъяснятся на человеческом языке, что способствовало тесному общению двух молодых людей.

Да молодость такая штука, когда не думаешь о границах, условностях и даже о таких вещах как рыбий хвост у твоей подруги. Но на радость молодым об этом думали их родители, причем если над пареньком просто подшучивали и крутили пальцем у виска, то мадам королева, маман нашей Камхельт, пошла куда дальше, в силу не только возраста, но насколько я понимаю и положения, которое, как правило, обязывает.

Вот и юную принцессу обязали прекратить нарушать безобразия, ну или что там надо? Строго так, обязали, прямо гарпуном в брюхо, что б так сказать четко, наметить будущую линию поведения для подрастающей молодежи. Дикие люди, то есть рыбы, ну или кто они там по гороскопу? В общем, не померла наша принцесса, выжила благодаря заботам влюбленного юноши. Сам на сам, вытянул свою возлюбленную, с того света вытянул. Выходил, выкормил, плечи расправил, становясь грудями на защиту любимой, рыбки своей золотой. Как там что там, история умалчивает, можно лишь строить предположения о мыканьях по свету двух этих сердец, наверняка пришлось хлебнуть горя. Ну да через тернии, как говорится, к звездам. Паренек прошел инициализацию в маги, вполне добропорядочно пройдя с успехом весь путь обучения, о чем свидетельствуют со слов Жеткича документы тех лет, а далее и положенный срок службы короне, причем как вы поняли рука об руку со своей русалкой из-за чего они и стали легендой воплоти, которая пролетела красивой сказкой, от края и до края всей известной оконечности этого мира.

Да, теперь он уже не просто сын рыбака, теперь он сила, причем та сила, что привела в конечном итоге Камхельт к ее престолу. Долго ли коротко, но вернулись они кривыми дорожками к морю, где начинали свой путь и вернули гарпун в пузо маме, естественно проконтролировав, что бы мамочка королева не оклемалась, заняв, как и положено ее место на троне.

Правда Камхельт уже к тому времени, этого показалось мало, суть да дело, благодаря своему возлюбленному, уже не принцесса, а новая королева, покорила все кланы своего народа, становясь Матерью подводного мира.

— И жили они долго и счастливо и умерли в один день. — Подвел я итог под рассказом Жеткича.

— Ну. — Он улыбнулся. — По крайней мере так считалось раньше, до тех пор пока один юный барон не встретил Мать Вер`Раско, утверждая что к нему в гости постучалась старинная легенда.

— Вы по прежнему не верите мне? — Я попробовал гневно пошевелить бровями.

— Ну, от чего же? Верю, что какая-то навка могла выдать себя за кого-то большего, чем является на самом деле. — Он поправил компресс, который сполз мне на глаза от моих шевелений. — Но вот в то что это действительно Вер`Раско, сомневаюсь ну хоть режьте меня на куски.

— А человек? — Бровями больше решил не шалить. — Причем маг! Если бы вы там были, вы бы тоже это видели, классическое построение щита леди Десты!

— Увы. — Он печально развел руками. — К моему стыду я не присутствовал, посчитав вашу затею блажью, за что корю себя. И опять же немного странно не находите, что кроме вас никто там не видел человека?

— Я что, по-вашему, выдумываю? — Мог бы запустил, чем ни будь в этого улыбаку.

— Но барон, факты! — Примирительным тоном продолжил он. — Помимо вас целая куча народа избежала гибели и все как один говорят, что кроме рыбо-людей, никого там больше не было!

— Был! — В глазах помутнело, от накатываемой ярости. — Еще как был! Я его как вас сейчас видел, никакой он не навка, самый что ни на есть человек! Это других можно было обмануть татуированной вязью по телу в виде чешуи и глупой маской на лице, но не меня!

— Успокойтесь барон, вам нельзя нервничать. — Он покачал головой. — Пусть даже был вам то что?

— Он убил Тину! — Прошипел я стиснув зубы.

— Кстати о вашей телохранительнице. — Голос наполнился холодом. — Вы надеюсь, отдаете себе отчет в том, что пособничество вампирам карается по закону смертной казнью? Или будете утверждать, что все это время были не в курсе этой странной особенности вашей приближенной?

— Знать не знал и слыхом не слыхивал. — Отмахнулся я от него. — Это вот как раз у меня сотня свидетелей, что она была человеком, против вашего слова, что она была вампиром.

— Я осмотрел тело и в своем решении уверен. — Поджал он губы.

— А я осмотрел ту жабу и в своем решении тоже уверен. — Невесело вернул я ему улыбку. — И с навками уверен и с магом, что сопровождал их.

— Вы бы не игрались с законом барон. — Он устало потер лицо ладонями. — Это к добру не приведет, мой вам совет, если этот телохранитель не единичный экземпляр, срочно избавляйтесь от подобных друзей.

— Друзей много не бывает. — Хмыкнул я.

— Ладно, это я смотрю дело темное и не моего ума. Вы мне лучше другое скажите, что дальше делать будете? Не уж то так и пойдете дальше, в этой вялотекущей войне увязая?

— Думаю надо искать гада. — Выплюнул я слова.

— Этого вашего таинственного ряженного мага? — Как-то подобрался он.

— Его родимого. — Согласился я. — Не думаю, что он физически может постоянно находиться рядом со своей возлюбленной рыбкой или кто она там ему приходится. Здесь он родимый где-то здесь среди нас простых смертных отирается, тихий, незаметный, но внимательный и предупредительный. Иначе и быть не может, уж слишком явно происходят провалы некоторых наших карательных операций, тут к гадалке ходить не нужно, где-то рядом паскудник.

— Сомнительно это все как-то. — Покачал он головой. — Опять же даже если все вдруг срастется, вы мне предлагаете с ним вступать в схватку? Понимаете ли, я хоть и уважительно отношусь к вам, но эта месть не относится ко мне.

— Это не месть. — Нахмурился я. — Это полноценный захват моих территорий!

— Ну не знаю, отпустили бы вы тех навок, не махали бы неводом в мутной воде, глядишь и жили бы душа в душу дальше. — Он пожал плечами. — Даже сейчас думаю, прекрати вы свое кровавое преследование и уже через пару месяцев все вновь наладится и обойдется миром.

— Ничего уже не обойдется! — Я сам вздрогнул от неожиданно громкого крика, который смог исторгнуть из себя.

— Ох-х-х. — Он тяжело вздохнул, поднимаясь с кресла. — Какой же вы упрямый сударь. Не к добру это, ох не к добру.

Дверь за ним затворилась, оставляя меня в гордом одиночестве. М-да уж, дела. Ну да чего еще я ожидал? Это не боевитый Дако, этот прочитал меня, сразу увильнув от драки в кусты, а меж тем здравое зерно в его словах есть, а именно что делать, когда найдем на свою голову вражеского мага? Вполне может статься, так что горько заплачем от своей находки и так хорошо, что не лезет явно в разборки между простыми смертными. Что же мне делать? Сам я практически ноль без палочки, без своего Мака, все что могу это немного подправлять свои жизненные потоки, спасибо бабулечке некроманту, подлатывая потихонечку истощенный организм, да видеть и читать чужие узоры и плетения. Даже достопамятной монетки мне не поднять без того, что бы я не потерял сознание от перенапряжения. Да уж, мне нужна помощь и конкретного специалиста, причем насколько я могу судить, бабуля здесь не пройдет, ведь что, по сути, ее искусство? Заставлять двигаться уже не живые предметы, а это по сути остановит классика защиты от Десты. Впрочем, могу и ошибиться, помимо умертвий есть еще и тонкие некротические материи наподобие тех же призраков, но опять же, сама бабуля в не закона, хоть и находится формально под тенью крыла сильных мира сего. Стоит ли выводить старушечку на боевую арену? Не уверен, хоть думаю, она не просто не откажет, но и с удовольствием надерет зад виновным в смерти старика, который был ей, пожалуй, даже ближе чем мне.

А что же остается? Даже не знаю. Хотя стоп. Есть же у меня пусть и не в приятелях, но в знакомцах наемник стихийник, господин Герхард Доу. Мужчинка колоритный и наверняка по довольно существенной, скорей всего цене. Но думаю, на денежку я не поскуплюсь, вся загвоздка в его согласии, одно дело быть телохранителем при разборках местечковых князьков и совсем другое, когда тебе будет противостоять равный по силам оппонент. Так что же делать? Писать письма, одно Доу, а второе бабуле, что бы не обиделась часом, да и подсказать всегда сможет, куда бежать, если уж совсем откровенно жаренным запахнет. Решено завтра же с утра отправлю двух гонцов.

— Рассказывай! — Дверь чуть ли не с петель слетела, когда в этот поздний час в комнату ворвалась маленькая старушенция с пылающим гневом взглядом.

Ну, что ж тут сказать? Одним гонцом уже меньше.

— Здравствуй бабушка Милана. — Все что я смог это склонить немного голову на бок. — А я вот как раз о вас думал.

— Плохо думал, раз я спустя полтора месяца узнаю о Дако! — Гнев гневом, а опытные руки медика и дипломированного целителя уже запорхали над моей поверженной недугом тушкой, ловко и филигранно накрывая меня диагностической сетью заклинания, выявляющего общие повреждения организма. — Боги и демоны, мальчик, ты вообще еще, почему живой?

— Из вредности и душевной пакостности. — Улыбнулся я действительно обрадованный приездом бабули. — Иначе и объяснить невозможно.

— Ага-ага. Тек-с. Понятненько. — Она свернула заклинание, запуская в ход другие контуры тут же вошедшие в контакт с моим организмом, призванные стабилизовать основные жизненные процессы. — Ну, ничего так, вижу мои уроки на пользу пошли, ковыряешься в себе потихонечку, кое-что даже подлатать успел. А это кто тут накрутил тебе эту здоровенную дулю?

Она низко склонилась к моей груди чуть ли не принюхиваясь, я прикрыл веки, погружаясь в иное зрения тут же получая цветную картину энергетических потоков и направляя свой взор в указанном Хенгельман направлении. М-да уж. Сэр Арнольд постарался на славу, делясь со мной своей энергией, которую он малыми толиками вкачивал в меня. Такими малыми что в моей груди скопился пульсирующий кокон, что-то вроде назревающего гнойника только наполненного пунцово красной энергией.

— Мальчик мой, если в эту бяку ткнуть пальцем она прожжет у тебя в груди, здоровенную такую дырочку! — Хенгельман плетением за плетением опутывала энергетический сгусток. — Думаю, не меньше будет, чем у тебя в потолке, когда ты баловался линзами.

— Не пойму, я вроде бы постоянно разгонял энерго потоки по ауре, все было нормально! — Испугался я капитально.

— А сегодня? — Она с прищуром смерила меня взглядом. — Сегодня в тебя вливали энергию?

— Хм. Наверно. — Я неуверенно поковырялся в памяти, возможно Арнольд вливал, пока я слушал его в пол уха да ковырялся в себе?

— Балбес. — Констатировала она, добавив хороший щелбан по лбу, от которого у меня зеленые круги поплыли перед глазами. — Ладно, я пока в тебе кое-что подправлю, а ты рассказывай, что произошло и что дальше делать думаешь.

* * *

Пришлось умолять чуть ли не со слезами на глазах, что бы бабуля позволила мне посмотреть на настоящее искусство дьёсальфов, или темных эльфов, а именно на магию некроманта.

— Трупы есть? — Как-то под вечер пришла она меня проведать.

— Если нужно будут. — Хмыкнул я тогда.

— Я серьезно. — Она уселась рядышком, не смотря на меня. — Это запрещено и меня сожгут на костре, за это если узнают, но за смерть Валентина я не могу не отплатить.

— Валентина?! — Я аж поперхнулся словами. — Дако звали Валентин?

— Да. — Она улыбнулась, погружаясь куда-то в свои мысли и воспоминания, открывая тихим голосом мне свою душу, свою жизнь и маленькую историю для двоих случайным прохожим коснувшуюся моих ушей.

Он всегда был серьезным человеком. Многие примеряют к себе это слово по жизни, одевая костюмы «троички», и классику галстука в два пальца, пытаясь с умным видом носить очки и органайзеры с дорогими ручками в комплекте, но есть единицы, для которых эта мишура не более. Люди, действительно уважающие цену своему слову и тем более делу. Да, увы, зачастую, да что там говорить, как правило, человечество не следит за тем, что говорит и делает, лишь опосля хватаясь за голову виновато поводя плечами, мол, извините, уж так вышло.

Валентин Дако всегда был серьезным человеком на чье слово, и чье плечо было честью опереться в трудную минуту. Как я и предполагал он не имел от рождения титула, родился неподалеку от столицы в семье дворецкого и кухарки, хотя и получил в свое время неплохое образование. Тут вообще и смех, и грех с этим его образованием, видите ли, у некоторых знатных родов было в практике правило запрещающее наказание для нерадивых детишек, а для наглядности использовали детей слуг. Ну, то есть, молодой графчик сидит на уроке математики и козюльки из носа достает, а ремня по заднице за это получает сынишка слуги. Вот так вот и Валентин Дако, в свое время учился грамоте, присутствуя на уроках своих господ, ну и подставляя свои нижние полушария за их шкоды и проделки. В общем, я аж вздрогнул, представив себе эту картину. Но что самое главное и поразительное, мальчик ведь выучился! Вы представьте себе, он просто стоял в уголочке не имея не листочка бумаги, ни права даже рот открыть что бы переспросить о чем-то учителя, он просто получал по заднице, стоя незаметной тенью и год за годом постигая азы наук.

Нет слов, одни эмоции. Юный Валентин, мало того, что получил образование научное, так и еще неплохо поднаторел в светском деле, наблюдая из-за спины отца дворецкого, за тем, что и какой вилочкой должно есть, кого и в каком порядке нужно представить и многие другие нюансы из жизни аристократии. Со слов Хенгельман он еще и танцевал как бог, явно не чета мне, топтуну бальных залов и дамских ног.

Да уж из таких людей гвозди бы делать, дома веками бы стояли. В тринадцать, слышите? Тринадцать лет, без единого гроша за душой в штанах с дырками на коленях он прибыл в столицу ища лучшей доли, ну а, формально сбежав из дома, чем насколько я понял, нарушил запрет на свободное перемещение дворовых или кто они там по правильному, слуг. Насколько я помню, это ему могло вылиться в травлю псами на заднем дворе, если бы поймали, ну или просто забили бы конюхи вожжами до смерти, это уже на усмотрение хозяина.

Правда миновало, как я понял, его даже не спохватились, слугой меньше, слугой больше, в конце концов, кто их считает? В общем, прибыл он в столицу, где после долгих мыканий и различных подработок, попал подмастерьем к целителю державшему небольшую лавку в городе. Так уж получилось, что при всем своем капитале, за пареньком в наличии был большой багаж порядочности. Он не стал очередным попрошайкой или мелким воришкой, что сотнями кружили по запутанным улочкам города, не имел привычки брать чужого предпочитая иметь за душой что-то свое, посему, а так же благодаря хорошему воспитанию и образованию, его смело приютил в своем доме Отто Хенгельман, папа сами понимаете кого.

Господин Хенгельман, хоть и имел диплом мага короны, был человеком не богатым. Один дом на два этажа, первый из которых и занимала его лавка знахаря, где он продавал ряд снадобий и иногда практиковал как врач, принимая не очень сложных пациентов. Один маленький коник с повозкой, кухарка и старый слуга, который занимался маленьким садом, разбитым на заднем дворе. В принципе все. Уже в годах, вдовец, единственным сокровищем для которого были его две маленькие дочки Мила и Апри, ну и теперь любознательный и сообразительный парнишка которому он потихоньку стал передавать свое не хитрое ремесло.

Нет, не подумайте, не было там ТОЙ любви. Валентин стал для девочек, которые были младше него на пару лет, старшим братом которого у них никогда не было. Умный, статный, воспитанный, и такой заботливый и добрый. Тут надо сказать наверно, что не в пример своим сестричкам нареченным. Бабуля с сестрицей в молодости что называется «отжигала» по полной, доводя отца до седых волос и сердечных приступов и хорошо, нет даже не так, просто замечательно, что в моменты запойной юности рядом с этими бесовками был такой брат. Сколько он их таскал в пьяном угаре с различных «бардаков» домой, сколько выручал в темных подворотнях, куда непослушные совали нос, этого уже наверно не сосчитать и не припомнить. С малых лет он встал надежным каменным плечом, скалой от всех ветров и ненастий, защитой взбалмошным девчонкам от тех бед виновницей которых они сами и были по большей части.

Но время шло, после инициаций, которые провел для всех троих Отто Хенгельман, и после веселой студенческой жизни в магической академии, жизнь раскидала их по разным сторонам, кого куда и так уж вышло, что сэр Дако по прежнему оставался единственной палочкой выручалочкой для двух сестричек, о характере которых даже догадываться не приходится. Видимо так уж на роду им было написано, но окольными путями и Мила и Апри подпали под влияние и таинственность запретного искусства темных эльфов, что в конце концов и развело их окончательно, так как сколько Дако не воевал с девочками, но пути назад уже не было. И если Миле еще как-то повезло войти под негласную защиту короны, приберегающую ее так сказать на черный день, закрывая глаза на некоторые шалости, то Апри суда не удалось избежать. Ее сожгли на костре, долго травили, долго охотились и гоняли по свету, но как понимаете, сделали свое дело. Орден бестиаров не зря ел свой хлеб, а так же Дако. Да это было возможно не справедливо, да это было наверно чудовищно больно, но именно Дако стал тем палачом, во главе отряда бестиаров, которые и подписали смертный приговор беглянке. Так решила корона. Ты Валентин лучше всех знаешь темную, тебе и ловить ее.

— М-да уж. — Бабуля сидела рядышком обхватив плечи руками. — Ему было жутко больно и жутко стыдно, после этого смотреть мне в глаза, ну да и я хороша, дура дурой наговорила тогда ему глупостей. Он столько раз предупреждал нас, столько раз выручал и прикрывал, но увы… мы доигрались, мы подставились сами и подвели его по полной.

Повисшую паузу я не решился нарушить своими словами, да и сказать то мне было нечего по сути.

— Уже потом, с опытом, с возрастом, с запоздалым, но приходом хоть каких-то мозгов в голову, я пришла к нему, что бы попросить прощения. — Она улыбнулась, проведя рукой мне по волосам. — Я даже рта не смогла открыть, что бы придумать хоть каких-то слов, как он просто заключил меня в объятья, прижимая так крепко-крепко к себе, как когда-то, как раньше, когда мы еще были детьми и прибегали ночью к нему в спальню, боясь темноты.

— Может не надо ба? — Я сглотнул ком подбежавший к горлу. — Не будешь браться за ремесло, старик бы наверняка не разрешил тебе.

— Ну да, ну да. — Рассмеялась она. — Уж он бы дал жару мне за такие дела, но только вот, нет его уже, а я уже свое считай, отжила, и так всю жизнь в пустую, промотала, не детей не богатств, нет у меня ничего, да и терять теперь больше нечего. Так что, говори родной, где тут у тебя, трупами разжиться можно?

Ну, это совсем просто оказалось. У меня уже скоро год как два орка лежат, на леднике ждут вскрытия, все никак руки не доходят, да с зимы покойничек рядышком лежит, отравитель Армус, тоже все никак земле не предам, то дела, то банально из памяти вылетит.

— Ты бы это сынок. — Хенгельман замялась. — Ты бы мне еще Тину отдал, там материал хороший.

Отдать? Отдам. Мертвым уже все равно, Тиночку я спрятал от любопытного носа сэра Арнольда, не за чем ему лазить, где не просят. Хотел сам попрощаться, прежде чем захоронят, видать раньше придется.

А бабуля уперлась, мол незачем тебе смотреть на меня за работой, но я так развылся, что самому себя жалко стало, разжалобил старое сердце некроманта. Даже слезу в конце пустил, все по Станиславскому.

— Демон, а не ребенок! — Хмыкнула старушка, махнув на меня рукой. — Главное не мешай.

А я что? Я ничего, я тут с краешку под одеялком полежу, посмотрю и ничего даже пальчиком не потрогаю. Потому что блин, даже при всем своем желании не смогу!

Общие приготовления бабули заняли практически неделю. Что понадобилось? Двенадцать вампиров для подготовки рабочей площадки, так как другим подобное действие не стоило показывать. Тут нам еще подфартило, что много уважаемый сэр Жеткич откланялся, решив произвести объезд своих новых владений, ну да флаг ему в руки и барабан на шею.

В одном из подземных залов очистили помещение, примерно квадратов на десять может даже больше. Далее, госпожа некромант периодически отвешивая помощникам кровососам подзатыльники за нерадивость, изобразила сложно конструктивный чертеж на полу, по форме напоминающий много лучевую звезду с различными векторами длинны и замкнутыми линиями вспомогательных контуров. Ну, в этом действии мне общий смысл понятен. Все эти начертания на полу не что иное, как схема разового гигантского амулета, не зря бабуля использовала для линий мелко растертые порошки композиты из золота, серебра, других материалов и минералов, уверяя при этом, что так же присутствует кость, прах, и прочие вкусности отмерших организмов. Мотивируя тем, что те или иные органы и та или иная смерть способствуют накоплению своих уникальных пропорций веществ, подобрать по весу которые не представляется возможным. Но за то, как факт, что элемента свинца и кальция ровно столько необходимо, сколько может скопить сорокатрехлетний мужчина в коленной чашечке. Посему вот этот мешочек это перетертая в пыль выше упомянутая коленная чашечка, а вот цифр, сколько точно нужно грамм взвешивать не известно, если уж припекло легче мужику коленку выкрутить, чем все это высчитывать.

Да уж, дела. Учитесь ребята в школе, а то будете потом, на некромантии копчики свеже упокоенным вырывать по ночам. Ну да я не стал вдаваться в нюансы каждый раз выспрашивать, что это за смесь и что это за порошок у тебя бабушка в этой коробочке. Ингредиентов было много. Амулет многоуровневым получался, даже на вскидку не скажу, сколько управляющих структур, что здесь ответственно за что, кто будет рассеивать энергетику, а кто собирать и строить тело заклинания. Сложно, реально и действительно сложно. Это как в детский калейдоскоп смотреть, под таким углом глянул одно действие и одна картина, чуть сместил ракурс обзора и уже совершенно другое панно. Весь пол был заключен в помещении в одну потрясающе сложную как по построению, так и по смыслу фигуру сверкающих линий таинственной звезды. Да, звезда тускло и завораживающе тлела во мраке мертвенно голубовато— белым огнем, что по словам бабули является индикатором правильного построения схемы. Теперь же необходимы были замеры прочности и сопряжения, а так же расчетная мощность звезды. Я, как и вы, наверное, решил, что понадобятся какие-то приборы, ну и в принципе не ошибался, приборы появились. Три черепа, чей-то позвоночник, заспиртованная в кувшинчике человеческая кисть, ну и еще бабушка попросила любезно, предоставить ей литр свежей крови и восемь бычьих сердец.

— Эм-м-м. — Я выслушал ее просьбу, немного оторопев. — Кровь то чья нужна?

— Ну, давай хотя бы свиную. — Сморщила она смешно носик. — В идеале бы конечно, лучше какую девку девственную порезать, ну да ладно уж, давай хрюшку замордуем невинную.

— Давай хрюшку. — Поспешно согласился я, видя расстройство старушки.

Дальше было новое построение, правда уже на готовой платформе привезенной бабушкой жаровни, прошитой разными металлическими полосами и инкрустированной местами драгоценными камнями. Интересное должен я заметить решение! Определенный температурный режим нагрева, тесные композиты металлов и прочие тонкости в сумме дали, чуть ли не смесь астролябии с телескопом Хаббл в одном флаконе. Вот тебе показатель общей энергетической нагрузки показан, вот разрыв сопряжений и линий структуры. Вот семьдесят и два луча фокуса с векторами направленного воздействия, тонкий и главное невообразимо точный инструмент высшей математики, тут даже учет углов и азимутов принимался во внимание, широта и долгота дня, фокус планет, ну и еще слабонервным все же не стоит на это смотреть.

Огонь горит, кровь бурлит, в ней скалятся черепа и по краям мерзко пульсируют, словно живые кровавые куски сердечных мышц. Да, не всем стоит на это смотреть, лучше это воспринимать как я, чисто с научной точки зрения, подгоняя все это безобразие под циферки. Хорошо хоть ба, спец в этом деле и повторных измерений не понадобилось, да и основная структура вышла по ее словам: «Славненько».

— Так балбесы, ставьте столы и несите покойничков. — Скомандовала она подручным вампирам. — Пошевеливайтесь, мне сегодня надо по раньше спать лечь, а то завтра день тяжелый будет.

Я молчал, наблюдая со своего лежака, как вносят покойников и мою милую Тиночку, вампира чье сердце было отдано по странному повелению высших сил мне. Странное это чувство, видеть бездыханным того с кем совсем еще недавно делил горести и радости, о чем-то говорил, что-то планировал совершить в будущем. И что теперь? Где это будущее? Все так зыбко и не надежно в этой жизни, сегодня ты в королях «банкуешь» и вдруг по щелчку пальца опускаешься ниже некуда. Тяжко, неожиданно тяжко стало проститься с этим другом, уж если терять то как Дако без следа, без этой пустой оболочки с восковым цветом кожи и бессмысленным укором, может упреком, стеклянных мертвых глаз.

Прости, прощай, не думал что мы разойдемся вот так вот нелепо по жизни, господи как жаль!

— Ты как? — Бабуля сурова. Серьезный такой взгляд, не уж то проверяет меня на прогиб?

— Действуй. — Смерть есть смерть и к этому не прибавить, не отнять. Цепляйся и будь благодарен за жизнь до последнего вздоха, ну а уж дальше что будет, того никому не дано знать, ну а тела. Будем их считать коконами, которые по сбрасывали с себя как оковы, прекрасные бабочки, возносясь после перерождения в небеса. Будем считать так, иначе лучше сразу застрелится.

Старушка удивила, глядя за ее работой, вспомнилась старинная шутка юмора, мол, дайте маньяку в руки скальпель и он будет хирургом, а дайте хирургу в руки тесак и он станет маньяком. Рука у Хенгельман сразу было видно твердая, и не взирая на года полна профессионализма. Точные, аккуратные резы, рассечения, здесь отделила, тут отжала и вот плоть, словно сама соскакивает, оголяя белоснежно белый во тьме каркас кости. Ух, старушка! Вся в кровищи с головы до ног, груды мяса, уже частично перебрала кости по составляющим, жуть, тоже мне конструктор «лего» нашла. А между тем ведь и вправду конструктор. С ее слов, материала у нее должно с четырех трупов в натяжку хватить на двух Гончих Смерти. Что за зверь? Сильно не вникал, так лишь бегло на досуге пролистал одну поучительную книжку, выданную Хенгельман, в целях ознакомления так сказать с техническими характеристиками эксплуатируемого в дальнейшем агрегата.

По виду должно получиться нечто отдаленно напоминающее крысу, рысь и афганскую борзую в одном лице. Серо зеленого цвета, с гладкой кожей на обтянутых буграх туго свитых мышц на каркасе изогнутого профиля готовой к броску смертельной пружины. Все это в клыках, когтях и белых сопельках эктоплазмы как я ее назвал, некротической слизи, до жути ядовитой, что собственно не мудрено трупный яд это вам ребята не фунт изюму.

Само же не божье создание, исторически применялось дьесальфами всего на всего для патрулирования военных объектов с небольшим радиусом охвата территории в определенное время. А связанно это исключительно с небольшим ресурсом данной конструкции. Неимоверная скорость, маневренность, прыть, стремительность и смертельность атаки, все это увы требует огроменных энергетических затрат и способно привести чуть ли не к мгновенному износу рабочей конструкции этого некротического организма. Общее время безопасной работы Гончей от силы четыре часа, далее необходимо тварей загонять в стазис, то есть полностью обездвиживать, вводя в сон в специальном резервуаре заполненном, даже не скажу чем, этаким рассолом со смесью питательных веществ, где происходит, восстановление стертых сухожилий, вновь набирается прочность тканей, идет заживление полученных травм. С одной стороны вроде как суетная и не перспективная затея, но с другой хочется прыгать до потолка и хлопать в ладошки, гадливо так хихикая.

Прежде всего, из-за узлов инициации мага, благодаря которым Гончая на автомате ломает классику защиты госпожи Десты. Да, вот такая вот в ней программка, контроллер, идет взлом магических структур, идет энергетический мониторинг, поиск живых существ, твари связанны друг с другом ментальной мысле связью, то есть что видит одна, видят все в стае. Ну и как дополнение небольшой такой фокус-покус, вокруг гончей идет облако иллюзорной дымки тумана, в которой разглядеть серые молнии тела, практически невозможно.

Грызть этих тварей крайне не рекомендуется в трезвом уме и твердой памяти, подстрелить захочешь, не увидишь куда стрелять, ну а коли подпустил тварь к себе на расстояние для броска, то даже пикнуть уже не успеешь, как отправишься в мир иной. Вот такие вот охраннички, вот такой вот сюрпризик ждет моих водоплавающих друзей. Да уж, песики-барбосики должны выйти статные, и это только я первые пару страничек проглядел из мануала идущего в комплекте от бабули. Честно говоря, страшная кака, такой песик бы раскусил меня в одно касание, так как я до сих пор пользовался классикой защитных заклинаний, так и не успев заморочится своей эксклюзивной защитой.

— Готово. — Бабуля с любовью оглядела свой труд мясника. — Завтра начнем.

Начали. За ночь все мышцы, сухожилия, органы, шкура и прочий суповой набор, подготовленный ба, промариновался в специальных растворах, от едкого кислотно-гнилостного запаха которых мухи на лету замертво падали. Теперь же, старушка все это раскладывала по лучам звезды, опутывая каждую часть мелким плетением непонятных мне узоров заклинаний. Естественно не выдержал, спросил. Каждое из плетений было маячком для общей структуры, порядковым номером соединения в общей композиции, а так же имело определенный резервуар толики энергии, необходимой для сращивания всего это в конце в единое целое.

Ну и в конце пуск всей системы. Мощная энергетика заклинания буквально физически ощущалась, содрагая землю под ногами и проскакивая замысловатыми зигзагами молний в воздухе, словно при пуске трансформатора Теслы. Тьма, свет, гул, рокот, оглушающая ватная тишина все это бешено закрутилось в водовороте творимого волшебства, задевая такие глубины и тайны мироздания от малой унции знания, которых можно навсегда лишиться разума.

— И? — Я силился подняться со своего лежака, что бы в полумраке факелов разглядеть, наконец полученный результат.

— Не шебурши, лежи смирно. — Прихрамывая и ссутулившись от усталости, ко мне неспешно подошла старушка. — Еще свалишься, мне тебя потом не поднять. Здесь они, здесь, сейчас покажу родименьких.

Прямо на грудь мне легли два маленьких сморщенных комочка завернутых в плотную шкуру. Малюсенькие такие, слепые котята или кутята или крыски, совсем беззащитные, слепые еще с не раскрывшимися глазками, они покачивались, с трудом поводя из стороны в сторону головами.

— Смотри не трогай, маленькие, но уже ядовитые. — Видя мой позыв, предупредила Хенгельман.

— И это все? — Я как-то не доверчиво оглядел помещение. — Это и есть Гончая Смерти?

— А то! Самая что ни на есть гончая, самой что ни на есть смерти. — Хохотнула бабуля, потыкав пальчиком в перчатке, двух беспомощных, слепых малышей.

* * *

Напрасно, я отнесся скептически к мадам некроманту. Помещенные в резервуары с питательным раствором, песики за неделю превратились в здоровенных тварей в холке не уступающих лошади. Тела напитывались, разбухали, росли и вытягивались. Пока песиков еще не выпускали из сна, под этих красотуль еще строилась тележка. Двухосная удлиненная, с теном прикрывающим две большие бочки под ним. Да песиков придется возить, ну или по крайней мере подбирать где-то на пол пути, так как действовать им предстояло в отдалении от Лисьего, из-за посторонних глаз и ушей, что могли бы донести куда не следует.

— Нет, Альва девочка умная, какое-то время, если что прикроет. — Вещала старушка, повествуя мне о так сказать надзирающем органе. — Мы с ней давно уже работаем.

— С бестиаром? — Вскинул я бровь. — Я думал зимой, это был вынужденный союз по просьбе госпожи Кервье.

— Дорогой, конечно же, нет. — Бабушка сменила на посту сиделки куда-то запропастившегося сэра Жеткича. — Что бы находится под крылышком короны, мне приходится периодически помогать этим рыцарям, отлавливать те или иные образчики темного искусства нет-нет, да и появляющиеся на этом свете.

— И часто? — Я с трудом, но вновь мог с горем пополам самостоятельно садиться в постели.

— Не очень. — Она взялась за спицы, клятвенно пообещав мне через пару недель повязать на шею шарфик. — В основном это мелочь всякая, кое-что из академии может сбежать, кое-что молодежь бесконтрольная на первых ступенях практики умудряется сотворить. Серьезное редко последнее время выходит в мир, разве что из Дьесса, из их зверинца сбежит.

— Ба, а какой он этот Дьесс? Вы ведь туда с сестрой когда-то подались, что бы постичь свое искусство? — Я баюкал в ладонях горячую глиняную пиалу с куриным бульоном.

— М-да уж. — Она прекратила стук спиц, задумчиво окидывая меня взглядом.

Они тогда только-только с сестрой закончили академию, обе по направлению целительства, обе с успехом получив первую степень. Времечко тогда на юге было смутным, какой-то из южных халифатов напал на соседа, тот договорился о помощи с кем-то, а потом привлекли еще кого-то, в общем, жарко было. Хотя на границе джунглей, всегда неспокойно, там и без войн своих чудес хватало, рядом со скрытым городом дьесальфов. И хоть земли нашей короны не то что не граничили с ними, но и отделялись как минимум тремя государствами, в магических орденах существовала практика, совать молодежь так сказать в горячие точки, что бы по обтесать ее, да опыта боевого набрались что бы.

Практику они получили замечательную, война дело такое, иной раз медикам не то, что выспаться, присесть за день некогда. Но молодость прекрасна и полна сил, а так же авантюризма. Две бедовые красотки, молодые горячие солдатики, южные принцы коих по традиции в халифатах хоть попой ешь, не убавится. Все это смешалось под жарким солнцем, бирюзовыми волнами теплых морей, перевилось терпкой сладостью лиан и невообразимо прекрасных бутонов растений, которым и названий нет. Давая гремучую смесь коктейлю из страстей и эмоций. Дьесс в отличие от севера не так холоден к младшим расам, выпуская в свет своих сыновей и дочерей куда как чаще из-под опеки, посему ничего удивительного, что сестричкам вскружил голову красавец брюнет, сладкоголосый томно-глазый эльф Вельдрак Прау Моргер, младший из сыновей клана Моргер, в переводе что-то вроде Желтый Птах. Они даже ссорились и тягали друг дружку за волосы, чем несказанно повеселили дьесальфа.

Но не в этом суть, суть в том, что от эльфов можно нахвататься, не подумайте не блох, а дурных мыслей и идей, в неокрепшие цивилизацией умы. Поганец то и приоткрыл перед сестричками маленькую дверцу в свой мир и свое искусство магии, навсегда лишая их пути назад в свет. Хотя стоит отдать должное его таланту, учителем он был превосходным, пусть и не хватал сам верхов, но уж как говорится, месье знает толк в извращениях, коих было предостаточно. Эльф оформил так сказать визу для двух симпатичных дикарок, ввезя под своим патронажем девушек домой.

Что представлял, из себя последний город темных эльфов? Смесь, восхищения и преклонения, судя по рассказу Хенгельман. Гигантский подземный лабиринт, причем, если кто-то подумал пещер, напрасно. Ни о какой дикости речи не идет. Мрамор, золото и мириады огней. Утонченная грация ажурных мостов и переходов, подвесные хрустальные лифты, бисер кристально чистых водопадов, витрины, арки, архитектура достойная восхищения и заоблачная технология. Ну да кое что вроде эскалаторов и метро я естественно узнал, ну и естественно стала понятно прыть бабули в обращении с сан узлами введенными мною в Лисьем. Комфорта им хватало, для гостей в городе был предусмотрен свой квартальчик, в котором они прожили не много не мало чуть больше четырех лет, прежде чем господин Птах не переключил свое внимание на другие забавные игрушки, меняя поднадоевших и повзрослевших сестричек на какую-то гномку, которой вскружил голову в одной из своих командировок по планете.

Нравы там и вправду более чем свободные, причем не всегда эта свобода была полноценной. Господа некроманты, практиковали жертвы разумных, это у них была дань то ли жречеству, ведь эльфы были не лишены религии, толи научным экспериментам.

— Жуткое и в то же время прекрасное место Ульрих. — Бабуля пригладила рукой шерстяное безобразие незаконченного шарфа на коленях. — Жаль, что для этого места мы навсегда останемся чужаками.

— А потом что? — Я сам себе напомнил шкодный детский возраст, когда ребенок превращается в «почемучку».

— А потом беда. — Она не весело улыбнулась. — Нельзя пропасть на четыре года, не отплатив короне долг, а потом объявится в надежде, что мир примет тебя с распростертыми объятьями.

Они не решились вернуться домой, справедливо опасаясь бывших собратьев гильдейцев магического цеха. И как показала практика не напрасно. Хоть в халифатах юга народ более привычен к специфике темного искусства, там даже нет запрета на практику, но слухи быстро поползли о двух талантливых смутьянках, а уже в след за слухами вереницей потянулись маршалы бестиаров из наказующего звена.

— Ладно, это все дела минувших дней. — Она вздрогнула, собираясь с мыслями. — Гончие уже готовы к выходу, что еще планируешь?

— Гончих с вампирами отправлю на участок между Дальней и Речной, пусть там на севере меж лесов и полей гоняют водоплавающих. — Я тоже переключился на дела насущные, не желая через силу вытягивать прошлое бабули. — Мы же должны остаться здесь, и всеми правдами и неправдами найти и обезглавить эту водяную гидру, лишив их единственного, но такого существенного плюса как собственный маг.

— Легко сказать Улич, но сложно сделать. — Хенгельман была серьезна. — Мои тварюшки могут потягаться с магом, но увы не я сама, мое искусство это работа чужими руками. Думаю, гончие не помеха аттестованному магу, естественно я могу еще наклепать слуг, куда более действенных, но как бы земли твои на сто верст в окрест не превратились в один большой могильник.

— Думаю больше не нужно. — Я покачал головой. — Мы и так своими наскоками порядочно задаем им жару, ну а когда им перекроют доступ выше Речной, так вообще не сладко станет. Скорей всего уже после первых опустошительных атак, маг, если он не полный дурак выйдет на арену помахать кулаками иначе мы уничтожим, в конце концов, их полностью, либо же отбросим назад на юг.

— Ты все-таки рассчитываешь на Доу? — Ба видела письмо, отправляемое мной в столицу.

— Больше не на кого. — Я пожал плечами. — Разве что может быть, ты еще подбросишь пару идеек.

— Есть идейка. — Она задумчиво уставилась куда-то в сторону. — Есть такая штука, черный метал некроманта, гадость несусветная. Даже для меня. Из него делаются жертвенные серпы для темных жрецов культистов у дьесальфов.

— Плюсы минусы. — Попросил я подробностей.

— Из плюсов, подобный метал, рассеивает все известные энерго контуры любых заклинаний, ну а минус убивает все живое, чего только не коснется, не взирая на чины и звания, и как ты говоришь заслуги перед отечеством. — Улыбка пробежалась по ее лицу. — Не в перчатке, не через тряпочку, никак и ничем нельзя прикоснуться до него.

— Как же жрецы тогда держат эти серпы? — Тут уже я улыбнулся. — Или они их делают, а потом только вокруг ходят?

— Да нет, золото блокирует металл. Рукоятка их золота вполне безопасна, правда весома, можно и другие металлы или даже древесину использовать, только тут нужно знать и высчитывать точное отдаление от этой бяки. — Интересненький получается материальчик.

— Без жертв? — Я с прищуром посмотрел на бабушку. — Изготовление, надеюсь, не требует чего-то запредельного?

— Без жертв, но с разрушениями. — Бабуля развела руками. — Мне придется вытянуть из земли кладбища, всю некротическую энергию заключив ее в железо. Должно хорошенечко так тряхануть, наверняка плиты, надгробия пополам пойдут, может, кого из гроба земля выплюнет, всякое бывает.

— Ого. — Я задумался, прикидывая перспективы. — Такое незаметно не пройдет.

— Ну, может, ты что ни будь, придумаешь? — Она похлопала меня по коленке. — Ты же мастер в подобных делах сынок.

— Придумаю ба, постараюсь. — Хмыкнул я.

И придумал.

Не знаю хорошо или плохо, но народ точно повеселил, по крайней мере, уж прекрасную половину жителей моих земель точно. Где самое большое кладбище у меня? В Касприве, вернее рядышком с ним, все же в городской черте не жилые кварталы здесь не додумались городить. Посему через три дня приготовлений ба, дала команду начинать представление. А я что? Я и начал, как умел.

Говорить думаю не стоит, что народ в принципе за последнее время по обвыкся с причудами молодого хозяина, правда в этот раз похоже я переплюнул сам себя.

Утро в Касприве помимо теплого солнышка внезапно, порадовало жителей грандиозным парадом. Под предводительством бессменного Гарича в город вошло три сотни солдат, рассасываясь малыми группами по пятьдесят физиономий на квартал, созывая весь честной народ на главную площадь перед магистратом, где горластый вестовой соизволил накричать на всю эту толпу, доводя всем и каждому мою пусть и не царскую, но вполне весомую волю.

— Слушайте! Слушайте! И не говорите потом, что не слышали! — Да, текст писал я. — В тяжелое время для нашей родины, когда погань водяная, стучится к нам в дома забираясь на кухни!

— Что случилось?!

— Что происходит?!

— Да что ж это такое-то?!

— Мы должны объединится, встав плечом к плечу! — Хороший вестовой, с жаром так вещает, даже ножку отставил, мне из окошка магистратуры хорошо было его видно.

— Зачем нас собрали?

— Что затеял барон?

— Долго нам еще тут торчать?

— Враг не дремлет! — Ну может, посапывает, но для хорошей речи по-моему прекрасный лозунг. — Все вы честные граждане Касприва, верноподданные люди фон Рингмара, призваны в этот час, что бы оказать посильную помощь своему господину в этом нелегком ратном деле с басурманами!

— С кем-кем?

— В каком деле?

— Опять что ли долг будут увеличивать?

— Улич, что бы ты не затеял, знай я уже против. — Бабуля испуганно выглядывала у меня из-за плеча. — Чувствует мое старое сердце, скрутишь ты сейчас непомерно опупительную дулю.

— Так-с! Сохраняем спокойствие! — Я поерзал в своем кресле на колесиках. — Тебе нужно было, освободить кладбище и что бы никто не путался под ногами, так вперед за дело, народ неделю еще не оклемается после меня.

— Ну, как знаешь сынок. — Бабуля покачала головой, поднимая заплечный рюкзак с вязанкой золотых арбалетных болтов, лишь наконечник каждого из которых разительно отличался тусклостью и серостью добротной кованной стали. — Я тогда пошла?

— Давай-давай ба, дел у тебя невпроворот, с заднего двора будет стоять тележка, там фигурки две в плащах до пяток, это помощники тебе, думаю, с ними сама разберешься. — Я вновь вернулся к действию на улице. — Постарайся там не наследить, думаю, наш сэр Арнольд чуток опосля обязательно всунет туда нос.

— Не учи курицу, яйцо! — Цыкнула ба, покидая меня.

Да уж, сэр Арнольд стал невыносим. А это что? А это куда? А вы знаете, что согласно пункту положения памятуя об указе и постановлении это низя, а это противозаконно? Ай-яй-яй господин барон, как вам не стыдно, а ну-ка прекратите мучить бедных рыболюдей, они не в чем не виноваты. Угу, прям сейчас все брошу и положу свои зубы на полочку, прощая всех и вся, вот кстати и он стоит легок на помине, чуть в сторонке от вестового рядом с главой города. Надо же, уже успел и с ним связи наладить? Быстро работает, да не под того копает!

— Слушайте жители Рингмара! — Вестовой широко раскинул руки. — Проклятым рыбунам помогает предатель и полюбовник рыбьей королевы!

— Чей-чей?

— Кто-кто?

— Кто там с кем?

— Да честные жители славного Касприва, вы не ослышались! На услужении рыбьей королевы, а так же у нее в мужьях ходит такой же человек, как и вы! — Надо поощрить парня красиво горланит.

— Ух ты!

— Это ж надо же!

— А как это у них получается?

— Это он отворил створки ворот в наши земли! — Вестовой изгалялся, пытаясь напустить страху. — Это он поганец продал нас рыболюдям! Это из-за него гибнут наши честные жители и пропадают дети на реке! Из-за него вы не можете спуститься к реке без сопровождения солдат!

— У-у-у тварь!

— Казнить его!

— Так я не понял, как они стыкуются?

— Должны ли мы простить подобное? Можно ли оправдать виновного? Должен ли подлец понести наказание? — Вестовой обводил каждого взглядом.

— Казнить!

— Повесить мерзавца!

— Да как же он русалку то, того этого?

— Сегодня же гвардейцы барона оцепили весь город, что бы выловить негодяя! — Стал переходить к сути вестник. — Нам доподлинно известно, что это мужик, покрытый татуировкой в виде чешуи!

— Ура!

— Ловите гада!

— А на каком месте татуировка?

— И вы честные граждане станете помощниками в этом не легком деле! — Мой глашатай изобразил позу «Мать Родина зовет». — Все ли готовы прийти на помощь поимки супостата и доказать это не словом а делом?!

— Да!

— Вперед!

— На каком месте татуировка?

— Тогда наш милостивец барон, из своих запасов выделяет для всех горожан бесплатное вино! — По взмаху руки к площади стали подкатывать телеги, а так же на всех крупных перекрестках и уличках одновременно стали открываться винные бочки. — Но это не все!

— Что еще?

— Работать нужно?

— За вино платить?

— Сегодня объявляется всеобщий розыск полюбовника водяной королевы! — Он немного выдержал паузу, накаляя атмосферу. — Всем мужикам в городе, до самого захода солнца ходить голышом, что бы солдаты сразу видели, есть ли на нем татуировка! А коли не будет выполнен наказ, то разрешается вязать и бить супостата, раздевать его или тащить к страже для соответствующего наказания!

— ….!.. — Да, народ мог ожидать что угодно от барона, ну не знаю там, увеличение поборов, травлю псами детей, отрубание ног встречным путникам, в конце концов кого ни будь бы на кол посадил бы, велика новость, но не такого же! Это же немыслимо!

— Что он сказал?

— Вы это слышали?

— Ну, хоть бухнем на халяву мужики.

— Вы с ума сошли?! — Дверь в комнату, из окошка которой я разглядывал площадь, чуть ли не с петель слетела, пропуская внутрь много уважаемого защитника с городским главой на пару. — Вы совсем, что ли потеряли связь с реальностью?! Вы хоть что-то еще в состоянии осмыслить кроме своей глупой мести?

Глупой? Я задумчиво барабанил пальцами по креслу, пока сэр Арнольд метался по комнате, осыпая меня обвинениями в слабоумии. И месть ли это? Да, не стоит кривить морду лица говоря о возмездии, справедливости, что всенепременно когда ни будь восторжествует. Это месть, бяка, кака, глупое чувство, сжигающее тебя изнутри, но это месть, как не крути и не играй словами, пытаясь обелить свои действия. Как там было око за око в Ветхом завете, предтечи заповедей о всеобщей любви? Да, так и было, так есть и так будет, все из-за любви, кого-то к кому-то, пусть даже не как в моем конкретном случае, а допустим в любви к деньгам или тучному стаду баранов. Не забирайте у людей любимое, не нужно, уж слишком тонка эта грань между человечностью и тем когда уже не прощают. Очень тонка и размыта.

— Успокойтесь сэр Жеткич. — Я наблюдал метания этого юноши со взором горящим. — К чему столько слов когда уже поздно что-то менять? Решение принято, вы спокойно отошли в сторону не желая оказывать мне помощь, так что ж теперь то воздух в пустую сотрясать?

— Да тебя же высмеет все королевство, да что там королевство весь известный мир! — Он остановился, переводя дух. — В конечном счете, даже если ты его найдешь, он же маг! Ты понимаешь, что он один может разметать все твое баронство со всем твоим воинством в придачу?

— Думаете? — Не удержавшись, я тихо рассмеялся, неожиданно поставив свой тихий смех аккурат точно под легкое сотрясание земли, дрожью пробежавшую по основе здания магистрата, от чего с потолка посыпалась мелкая пыль, и вывалилось пару кусков штукатурки. Молодец ба. Похоже, дело сделано, я сидел, продолжая улыбаться под взглядами побледневшего главы и насторожившегося мага.

— Что это? — Он словно хитрый лис, почуявший угрозу втянул воздух и за озирался по сторонам. — Что ты скрываешь от меня мальчик?

— А я что-то должен скрывать? — Вроде как с ленцой, неспешно, вновь вернулся к созерцанию площади. — Наверно сэр, это женщины в городе попадали в обморок, все разом, после того как доблестные мужья оголили свое достояние для сверки на улицах города.

— Не шути со мной барон. — Не громко. Можно даже сказать почти шепотом, но, сколько чувств в этих словах! Аж мурашки по спине пробежались. Умеет подать себя. — Не стоит этого делать.

— Послушайте меня внимательно дорогой друг. — Скрипнули колесики коляски, которую я развернул, подкатывая вплотную к замершему магу. — Шутки кончились, когда кто-то посмел открыть створки ворот на моей дамбе. Кто-то, посмел пошутить подобным образом, и вот именно этого не стоило делать! Погиб мой наставник и кое-кто еще, можете не морщить нос сударь, этот кое-кто мне был дороже, чем вы любезный. Ну, а главное, никто не смеет мне указывать на моей земле, что мне делать, будь то маг, не маг, или беленький зайчик в розовую полосочку.

— Здесь.

— Я.

— Хозяин.

Скрипнула многострадальная дверь, это пятясь задом, выскочил перепуганный глава Касприва, оставляя нас двоих, буровить друг дружку тяжелыми взглядами, от которых казалось, даже воздух нагрелся.

— Что мальчик, думаешь, вытянешь? — Он не улыбался больше, лишь сверлил меня своим пристальным взглядом.

— Вытяну. — Я вздернул бровь. — И очень скоро.

* * *

— Ну что там? — Мы сидели с Хенгельман в моем кабинете, принимая доклад одного из вампиров разведчиков, что был прикомандирован к городскому кладбищу.

— Он чуть ли не на коленях уже третий час ползает по могилкам, что-то едва уловимо бурча себе под нос. — Немного грузный по виду светловолосый парень из бродяг, что присоединились к крылу графа, стоял вытянувшись как учили в легионе. — Ближе не подходим, опасаемся что заметит.

— И не подходите. — Кивнула ба. — Все на удалении, не зачем нашему уважаемому защитничку о вас знать.

Я жестом отпустил вампира, возвращаясь к разглядыванию выложенных арбалетных коротких стрел из золота у меня на столе.

— Все как надо? — Я мотнул головой в их сторону.

— А то! — Бабушка горделиво оглядела свой труд. — Кладбище старое, не копанное, как у нас у некромантов говорят, энергии валом было, так что получи сынок и распишись, самое смертоносное оружие во всей оконечности мира, боевые стрелы темных эльфов! Ни один маг не устоит, разве что будет в гномьей кирасе, тут уж такое дело, магию пройдут, а вот если бронька какая литая будет, стрела тупо не пробьет хорошего доспеха.

— Ну, думаю, в доспехе под водой за любимой особо не побегаешь, так что об этом нам не стоит беспокоиться, лишь бы по самонадеянности подпустил поближе. — Я аккуратненько взял за золотое оперение стрелу, разглядывая почерневшее до угольной непроглядности железо наконечника.

— Так ты все же склонен воспринимать ту легенду за правду? — Бабуля отобрала смертоносное оружие, из моих рук не забыв шлепнуть по руке.

— А почему нет? — Я пожал плечами. — Насколько мне известно, из литературы, навки долгожители, они даже не старятся, как доходят видом слегка за двадцать, так и помирают потом такими же. Ну а маг так вообще насколько я понимаю, ограничен лишь ленью и общей усталостью моральной, более ни чем не лимитируемый перед смертью.

— Как же они столько лет, оставались в тени? — Бабуля завернула смертельные подарочки в плотную шкуру, после чего поместила все в окованный металлической полосой сундучок.

— Да кому они нужны, что бы их искать? — Хмыкнул я. — Перед короной маг чист, отдав ей положенное, ну а то, что под водой твориться на поверхность не выходит.

— Так а что они здесь, на севере забыли? — Хенгельман с горяча пристукнула кулачком по столу. — Зачем нужно было все это затевать, зачем им понадобилось твое баронство?

— Вопрос выживания. — Тяжело вздохнул я. — До отъезда я успел хорошенько пообщаться с графиней. Все банально до безобразия, если изначально навки неплохо чувствовали себя на морском побережье, то год от года им все дальше и дальше приходилось уходить в морскую пучину, из-за разрастающихся человеческих городов и конкуренции с рыболовными артелями.

— Мир меняется. — Покивала старушка.

Выбор у них был, либо уходить в неизвестные морские просторы либо же заходить в реки, уходя в глубь континента. Вроде бы наипростейший вариант с открытым морем, отпадал все же из-за прямой зависимости навок от берега, как бы это не печально звучало. Не могут они без прогреваемого берега, находится постоянно в воде. Да можно было попробовать искать острова, но просторы не маленькие, а то что известно уже занято людьми, да и открытая большая вода не в пример речным руслам куда как полней опасных обитателей, не всегда доброжелательно расположенных вроде как к своим повелителям.

Это был путь не в пару лет и даже не вопрос пары десятилетий, длинная дорога что называется в один конец, только казалось бы, наладилось, только вроде бы живи и радуйся, но по пятам словно опухоль неимоверно быстро разрастается человечество, тесня, подвигая и понемножку, вроде даже не заметно но вытесняя с обжитых мест этот народ.

— Я не пойму, почему нужно было приходить и начинать свой путь с убийства? — Старушка тяжело вздохнула. — Не уж то нельзя было поговорить с тобой? Ты конечно не семи пядей во лбу, но мальчик разумный.

— Спасибо. — Улыбнулся я.

— Почему все так вышло Ульрих, хоть убей не пойму. — Старушка похоже и вправду расстроена.

— Это потому что ты темная, страшная некроманша на службе тьмы. — Подбодрил я ее. — Настоящие добрые люди, удавятся, но не снизойдут до унижения просить кого-то о помощи. Ты бы слышала ба, как она со мной разговаривала, сколько в ее голосе гордости, сколько спеси и веры в собственной правоте. Она даже не понимает наверно, почему в этот раз какой-то мальчишка брыкается на ее пути. Ни она, ни ее друг, не понимают и не видят этого.

— Ну наверняка они как-то объясняют эти твои выкрутасы. — Она повела рукой в воздухе, пытаясь материализовать, видимо те самые мои выкрутасы. — Возможно, они думают, что ты жадина говядина, сидящий как собака на сене и самому не надо и другим не даешь. Оп-па амулетики.

— Не понял, что за амулетики? — Я встрепенулся от ее концовки.

— Бежит твой защитник, прямо к тебе. — Она словно прислушивалась к чему-то. — Я в соседнюю комнату, пока не за чем нам с ним встречаться.

Жеткич не заставил себя ждать вновь наплевав на хороший тон войдя ко мне без стука.

— Барон! — Лицо каменное взгляд злой. — У нас на землях объявилась нечесть!

— Я в курсе сер. — Для полноты картины не хватало аккуратной кружечки чая, что бы так знаете с оттопыренным мизинчиком сделать глоток. Ну или пенсне на худой конец.

— Как?! И вы молчали?! — У него аж кулаки сжались.

— Не пойму вас, вы ведь тоже должны быть в курсе оккупации моих водоемов водяной нечестью, увы из-за них мы с вами и встретились в этот не добрый час! — Определенно мне бы пенсне, ну или надо опять попросить тросточку у графа, красивая вещица.

— Прекратите валять дурака! — Он подлетел ко мне, впиваясь взглядом. — Навки не нечисть! Они разумны, прекрасны и на целую голову выше всех нас в своем величии! Если тут кого и называть нечестью так это нас людей!

— Ого. — Именно так без восклицательного знака на конце, с небольшой даже усталостью и полуулыбкой адресованной юной прелестнице, которую вижу только я с осуждением качающей головой. — Так ведь и подумать можно, чего лишнего после таких слов сэр Жеткич.

— Вы на что намекаете сударь? — Его губы превратились в поджатую белую нить. — Вы в чем-то меня изволите подозревать?

— Пока только в непонятной любви к водоплавающим, но был бы не против, если бы вы изволили достопочтимый сер, задрать рубашку. — Нет, конечно, это не он, но позлить законопослушного гражданина, это мы завсегда.

— Ну что ж, пожалуйста! — Он с легкостью скинул свою мантию и рубашку, показывая свой довольно таки приличный торс с неплохо развитой мускулатурой. Естественно ни о какой чешуе речи не шло, впрочем, это было бы слишком просто, увы, судьба не так милостива ко мне. Хоть некие потусторонние силы и пытаются намекнуть об обратном.

— Довольны барон? — Он, похоже, вновь взял свои эмоции под контроль, так как голос стал спокойным и с расстоновочкой. — Теперь вы готовы без дурачеств и глупых амбиций выслушать меня, вашего волей судьбы защитника?

— Всегда, пожалуйста, я весь внимание! — Жестом указываю на соседнее кресло.

— Не нужно только смеяться барон, но ваше кладбище в Касприве ограбили. — Он накинул рубашку, присаживаясь по моему приглашению.

— Что украли? — Естественно вскидываю бровь. — Оградку? Памятник? Чьего-то дедушку?

— Скажите откровенно сударь, вас предыдущий защитник порол ремнем? — Он устало потер лицо ладонями. — Вы просто невыносимы под час.

— Ну что значит порол? — Расплываюсь в улыбке. — В воспитательных целях, исключительно ума ради, проводился пару раз процесс установки контакта с моим сознанием через нижние седалищные полушария моего организма. Как же меня пороть-то? Я же тут вроде хозяин.

— Седалищные полушария… — Он помотал головой из стороны в сторону, видимо пытаясь осмыслить витиеватость моих слов. — Значит так. Буду пороть без всяких там процессов и прочей хренотени, если и дальше будешь мне мозги пудрить! Имею, между прочим, полное право согласно вердикту короны!

— Лишь бы на пользу. — Кивнул я ему.

— Так вот кладбище ограблено, с него скачали всю некротику, весь энергетический заряд распада материи. — Он нравоучительно воздел палец. — Это не шутки! Как я понимаю, вы не касались этого аспекта силы со своим учителем, так как подобные грани расставляют уже на последних курсах академии, но могу вас заверить, подобное действие может выполнить лишь маг тонкой специфики, причем не последний в своем деле, а название подобным специалистам некромант!

— Жуть какая. — Черт, не получилось поставить восклицательный знак, хорошо хоть не зевнул.

— Вы понимаете, что такое некромант? — Он даже подался от удивления назад не находя видимо должной его представлению эмоциональности с моей стороны. — Это квинтэссенция зла! Это тьма и разрушение!

— Угу. — Я представил себе тьму и разрушение, что наверно сейчас в соседней комнате вяжет, сидит мне шарфик. — Прямо жуть жуткая.

— Юноша вы или не понимаете всей глубины, или не владеете вопросом. — Он покачал головой. — По сравнению с тем, что может выпустить в этот мир некромант, все навки, вместе взятые, могут показаться вам детским лепетом! Земля утонет в крови и погани, что пройдет чумой не оставляя ничего и никого в живых!

— И навок тоже? — Попробовать намекнуть?

— Сударь. — Он испуганно за озирался. — Если это очередной финт вашей мести, советую вам одуматься! Я еще могу закрыть глаза, скрипя сердцем, на наличие в вашем обществе вампирши, но за некроманта, я лично вас сопровожу на костер, причем не только благодаря указу короны, но и из личных принципов!

— Понимаю. — Нет, намекать не стоит.

— Остановитесь барон. — Он поднялся, собираясь уходить. — Месть еще никого до добра не доводила.

— Ну что тьма трепещешь? — Встретил я бабулю, вновь вошедшую ко мне после ухода Жеткича. — Чувствуешь уже как праведная длань света, сомкнулась вокруг тебя?

— Ой, иди ты знаешь куда? — Фыркнула Хенгельман, берясь за чайные принадлежности. — Тебе бы все шутки шутить, ты вон лучше скажи как в твоем больном сознании, смогла зародиться идея, оголить зад половине населения города?

— Хех, классный праздник вышел, правда? — Я искренне рассмеялся.

Да уж, на удивление народ вошел в кураж! Понравилось им представление, хоть и опять обо мне всякие слушки пошли, ну да бог с ними. Вон, какой размах набрал! Хоть и значилось в моем указе до захода солнца искать полюбовника водяной королевны, но пьяные мужики, в чем мать родила, считай еще половину следующего дня, под дружный хохот, ходили по улицам, демонстрируя и предоставляя для сверки свои стручки и горошинки. Чем иной раз доводили местных дам до красноты, ну или хохота, в зависимости от постановки и серьезности вопроса, ну вы сами понимаете, копье у пьяного воителя не того ни этого, затуплено, скажем так. Ну да конечно не все так радужно, кто-то пил гулял, кто-то веселился, ну а у кого-то по-прежнему был траур. Река по-прежнему несла угрозу и по-прежнему представляла не шуточную опасность для мирных жителей.

— Как там наши песики? Добрались? — Я благодарно кивнул старушке протянувшей мне кружку чая. — Когда представление начнется?

— Да поди уже. — Она по-прежнему звенела блюдцами у подноса. — Десмос разговаривал со своими, они уже прибыли на место, под вечер выпустят гончих.

— Хорошо, с Семьдесят Третьим я уже переговорил, завтра пришлет толковых стрелков для инструктажа по стрелам, обещал лучших из лучших, мол белку в глаз бьют на бегу. — Я сделал пару глотков терпкой заварной горечи. — Что бы теперь предпринять для поимки нашего господина неуловимого мага?

— Ну для начала, наверно давай включим голову и попробуем его просчитать. — Она с кружечкой присела рядом. — Что мы знаем о нем? Мужчина, весь в татуировке, где-то должна быть еще маска, плюс маг должен, даже не так, обязан иметь с собой какой-то багаж пусть и в минимале рабочих инструментов. Прибыл недавно, скорей всего нелюдим, но при всем при этом должен крутиться рядом с тобой, что бы хоть как-то предугадывать твои действия, возможно даже подталкивать тебя к тем или иным поступкам.

— Кроме тебя и Жеткича никто ко мне так близко в окружение не входит из новых людей. — Покачал я головой. — Вряд ли искать стоит в такой тесной близости, попробую людей по стройкам прошерстить, если где и есть текучка, где и набирают новеньких то только там, опять же как вариант, господин диверсант мог получить этим доступ к устройству дамбы, ну и свободному доступу на нее.

— Возможно, ты прав. — Кивнула она. — Что нам еще о нем известно? Имя есть?

— Нет. — Отставляю опустевшую кружечку. — Признаться даже легенду эту с трудом отыскал в библиотеке старика, не такая уж она и знаменитая, эта история жива лишь в определенных рыбацких деревеньках на юге, не более.

— Есть название местности? — Она тоже отставила свою кружечку. — Может нам удастся отследить их путь? Может, были какие-то прецеденты столь же неприятные на их пути?

— Наверняка и не один. — Кивнул я. — Ба ты вон тот тубус не раскатаешь по столу? Это карта, думаю можно попробовать отследить их примерный путь по водным артериям.

Мы какое-то время молча изучали оставленное пособие по географии госпожи Шель. Не шедевр конечно картографии, местами даже белые пятна есть с надписями «тут живут монстры», но вполне рабочий инструмент для общего понимания.

— Что скажешь? — Она постучала пальцем по листу бумаги.

— Вот она отправная точка. — Я показал пальцем. — Граница Финора и Карпенты, графство Рангоу, вот на этом мысе, согласно книге, случилась любовь. Дальше отметаем королевство Карпенты и идем по западному побережью вот досюда. Если верить художнику, ваявшему этот труд, вот это разветвление и эта река по толще остальных будет. Значит и навкам, удобней всего бы было идти по ней вверх, смотри, тут даже какие-то островки на реке показаны.

— Да, вижу и даже знаю. — Хмыкнула она. — Немна широкая река, идет вот смотри, до самой столицы беря начало, аж где-то в горах Нуга, по молодости мы с Апри любили пока учились в академии кататься на прогулочных корабликах по ней, там даже неплохие плавучие рестораны были когда-то. Знаешь, молодые матросики такая вещь, пальчики оближешь.

— Так, спокойно бабуля. — Прервал я поток ее воспоминаний. — Матросиков потом будем готовить, под кисло-сладким соусом, сейчас давай рыбные блюда в меню посмотрим.

— Посмотрю я на тебя когда твой хвостик, наконец, завиляет и оживет юноша. — Хмыкнула она, возвращаясь к карте. — По уму наверно стоит предположить, что раз наш маг проходил обучение в академии, то и его красотуля должна была где-то рядышком чешуей сверкать. Вот тут смотри, какое чудесное озеро, и совсем не далеко от столицы. Тут какие-то елки-палки торчат, видать не сильно обжитое место, а вот с этой стороны аж три города, и бьюсь об заклад не с одной рыболовной артелью в своем ведении.

— Согласен. Что дальше думаешь? — Покивал я.

— Дальше раз мы в конечной точки имеем север и тебя вместе с ним в придачу, думаю, было бы ошибкой проходить горные пороги на хвостах. — Она вновь повела палец по карте. — Значит, либо вот здесь свернули на восток по речке Пас, либо же дошли сюда и по западной стороне пустились в путь по притоку Нардели.

— Наверно все же не Пас. — С сомнением покачал я головой. — Тут по всему руслу под пять десятков городов натыкано, даже если убрать половину из них, отмотав время назад, считаю слишком много для русалок. А вот Нардели, да, похоже. Русло не маленькое, города если и есть то с неплохим промежутком, плюс смотри вот тут и тут, нечто похожее на солидные заводи, может озера.

— Да, вижу. К тому же вот с этой воды можно уже попасть в твою Быструю. — Хмыкнула она.

— Да-да, все верно. — Я посмотрел на нее. — Есть возможность по каким-то знакомым поспрашивать, что да как? Может быть, кто-то что-то вспомнит?

— Ну, здесь у столицы есть с кем пообщаться, а вот дальше никого. — Он грустно улыбнулась. — Нам бы сеть защитников активировать, они густо по землям сидят, да и реагируют на вопросы куда как ответственней.

— Ну да, с этим беда. — Я обернулся на закрытую дверь, за которой скрылся Жеткич. — Хотя и попробую спросить, он хоть по виду и имеет в одном месте осиновый кол на два локтя длинной, но думаю уж в такой мелочи, как сбор информации не откажет.

— Хорошо бы. — Кивнула она. — Пока значит, ждем и молчим в тряпочку?

— Думаю большего мы пока не сделаем. — Я потер переносицу. — Разве что еще материала тебе подбросить. Ты скажи ба, из водоплавающей нечисти у тебя есть, что в запасе? Тела навок собирать? Можно из них состряпать какое ни будь блюдо?

— Ой. — Она сморщила нос. — С водяными бяками у меня плохо, они, конечно, есть и в не меньшем количестве чем сухопутных, только вот я только кракена пожалуй смогла бы изобразить и то не большого.

— Серьезная зверушка? — С интересом повернулся я к ней.

— Слизь, сопли, щупальца и мертвая вода. — Она покачала головой. — Я как-то в бассейне наблюдала подобную гадость. Практически не транспортабелен, студенистая тушка с щупальцами, лежит на дне и либо спит, либо жрет, чем особенно не приятен, это тем что отравляет вокруг себя воду. Нижние слои водоема вокруг него становятся вязкими, насколько я помню, он это специально делает, так как в чистой воде начинает разлагаться, так что в проточных частях не желательно выпускать, вода будет постоянно меняться, и он сам помрет в скором времени.

— Ну а пруд загадит так, что уже никто в нем жить не сможет и тем более по доброй воле не сунется. — Подвел я итог своим умозаключением.

— Ну да, черная вонючая вода и берег усыпанный костями. — Она устало потерла глаза. — Думаю такой радости тебе не нужно.

— А крылатых гадов ба, можешь? — Ну а что? Раз с флотом не вышло так может с авиацией подфартит?

— Могу. — Она расплылась в улыбке. — Только вот милок, откуда такие амбиции? Ты вообще представляешь, что и кого просишь?

— Я тебя умоляю. — Я замахал на нее руками. — Давай хоть ты избавишь меня от этих глупостей и закатывания глаз под лоб.

— Ну, как знаешь. — Она погладила меня по голове. — Чего бы ты хотел? Гарпию, мантикору, стаю гигантских нетопырей?

— Книгу. — Улыбнулся я. — Дай посмотреть, что есть.

— Ишь ты хитрец. — Она хлопнула меня по шее. — Я тебе значит, книгу дам, а ты мне взамен целую кучу неприятностей?

— Ба! — Я попытался изобразить обиженную гордость. — Никаких экспериментов, ты же меня знаешь!

— Вот именно сынок, я тебя знаю! — Поджала она губы. — И ничего ты от меня не получишь!

* * *

Ну, было бы сказано, а там я по лучше некоторых некромантов и мертвого что называется, уговорю. Конечно Хенгельман сдалась, и выделила литературу из своих запасников, в частности парочку томов бестиариев и хорошую вводную по тонким плетениям некротических потоков. Не хотела, упиралась, но дала. А для меня это стало как свет в конце тоннеля. Оперировать чистой энергией как прежде я не мог, а вот тонкие паутинки, маленькие бисеринки, темной энергии это мы пожалуйста. Обратная сторона медали так сказать, если магия льесальфов строилась на упорядочении движения бытия, можно даже сказать упорядочении хаоса, то господа дьесальфы брали в основу силу энтропии. То есть разрушения материи, ее распад, осадок, некое эфемерное послесловие уходящих в небытие.

Все гораздо сложней, вроде бы трудоемкость возрастает и меж тем, проще. Почему? Ну как вам сказать, здесь больше думаешь, больше готовишься, собираешь материал, но в конечном итоге меньше отдаешься физико-энергетически. Ты не тратишь свой магический потенциал, ты собираешь то, что разлито вокруг тебя, то, что уже никто не может подобрать и никому не нужно.

Понятное дело, что беда тут возникает с накопителями. Если простой маг вполне без последствий может держать на себе определенный энергетический заряд, то некроманту используемый им вид энергии крайне не рекомендовалось приближать близко к телу. Чревато и весьма, можно в считанные мгновения превратиться из цветущего зайца — попрыгайца в увядшую черепашку, вернее в прокисший черепаший суп. Так как материя в лице плоти будет студенистой слизью опадать с твоих костей. Вот такая вот она энтропия, бессердечная сука, не прощает своим приверженцам халатности и разгильдяйства.

Вводной томик, я читал уже по четвертому кругу, причем первые два раза читал от корки до корки не смыкая глаз и днем и ночью, за что получил пару раз нагоняй от ба, за неоправданный подрыв своего здоровья.

Ну да в пользу дело. Мой личный ювелир, привык к неожиданным и весьма специфическим заказам потому исполнил мой каприз в виде маленького серебряного перстенька на мизинчик с вкраплением топаза, буквально за день. Морока стала с зарядкой этого невзрачного амулетика, так как кладбище в городе опустело, а соваться к простому деревенскому люду не хотелось из-за непосредственной близости погостов у крестьян к деревням. Потому послесмертие пришлось изображать буквально на коленке, а именно перстенек отправился на скотобойню, что конечно пусть и не в больших объемах, но все равно потихоньку наполняло резервуар моей будущей мощи. Тут надо сказать через пару дней пришлось идти на хитрость, так как крутится постоянно, на скотобойне было мне барону не комильфо. Тот же ювелир изготовил мне уже совместно с кузнецом комплект из двух десятков ножей. Исполненных в лучших традициях черного жречества, темных эльфов с привязкой на мое колечко, разве что металл, был не черным, на него тупо во всем баронстве уже некротики не хватало, зато с неимоверным радиусом действия. Я мог со своим колечком хоть в космос лететь, пока жертвенные ножи режут живую плоть лишая жизни земных тварей, я никогда не останусь без своей капельки темной энергии. Удобно, действительно удобно, даже Хенгельман похвалила мою изворотливость, правда заявив, что ничто не ново под луной и подобные схемы уже сто раз опробованы и используются дьесальфами не одно столетие.

Ну да она не знает моего размаха, а уж руки у меня загребущие это точно. Что, по сути из себя представляют жертвенные ножи? Правильно один из векторов амулета, где схематично выстроена, привязка, построен канал передачи, и маленький накопитель сборник. Ну а по виду все это выглядело как вязь, небольшой узорчик из композитно свитых проволочек разных металлов, которые очень даже удобно и легко можно было помещать в рукоятки тех или иных режуще убивающих инструментов. Конечно подобная простота вела к потерям энергии, увы не все можно было собрать до капельки, ну да мне и не нужно. Главное начать, хоть что-то собирать, кое-что со скотобоен, а вот кое-что и по мощней можно хапнуть. К примеру, поместить подобные привязки в мечи моих гвардейцев и легионеров. Ну в самом деле почему бы и нет? Все равно никому больше не нужно.

Тут наверно стоит все же сказать, что это не значит, что я и впредь собираюсь, так сказать окончательно переметнутся на другую сторону силы. Нет, не собираюсь, ибо как уже говорилось чревато, причем не только страшно за свою тушку, но еще и специфика оборотной стороны темной магии такова, что тот регулятор потоков, которым меня наградил Дако в ходе инициализации в маги, в последствии мог переключиться только в одну плоскость, закрыв мне навсегда путь к большой энергии.

Да вот так оно обычно и происходит с некромантами, обычные маги начинают работать с некротикой, а потом хлоп и все, ты так и продолжаешь с ней работать навсегда отрезанный уже от силы движения материи.

Не хотелось бы, нет, не хотелось. Был бы вариант и в дальнейшем использовать и тот поток и этот, то да, я бы влез в эти дебри, а так мне все же ближе движение материи, хотя кто его знает, как жизнь в дальнейшем сложится. Пок лишь буду ходить по грани, пусть это и опасно, но наука есть наука, не суй нос куда не следует, может быть его и не прищемит. Хотя и интересно, особенно рассматривая и читая бестиарии по некромантии. Тут было на что посмотреть, военный автопром темных эльфов впечатлял, чего тут только не было! Смертоносность и неуязвимость некоторых тварей реально пугали. Даже страшно представить, что творилось в этом мире когда эльфы разворачивали в стародавние времена друг против друга свои армии. Я даже не берусь прогнозировать, что бы случилось столкнись допустим мощь дьесальфов с мощью современной человеческой армией моего мира. Тут все прямо было бы под вопросом. У нас бронированные танки, у них бронированные шипохвосты чей панцирь не пробивали тараны и огненные шары магов. У нас крейсеры у них морские кракены, что способны переламывать своими щупальцами суда пополам. У нас истребители у них твари небесные не уступающие под час, как в скорости, так и в маневренности в небе.

Да и по поводу твари в небе, я определился быстро чем несказанно озадачил старушку, так как по ее словам, за подобную тварь на меня будут охотится не только рыцари из ордена бестиаров, но и скорей всего льесальфы с дьесальфами, которые несказанно расстроятся из-за нарушения патента и их прав на исключительное пользование, подобного летного агрегата.

Драконид, именно так в самом конце, толстого томика по возрастанию и сложности производства значился заказываемый мною объект. Ух, что за тварь! Иссиня-черная чешуя, меленькая такая гладь угольных ромбиков, просто глыбы, а не мышцы, жгутов свиваемой плоти, костяной гребень белой кости, плоская морда варана, с рядной установкой как у акул челюстей, с чередой бритвенно — острых клыков. Мощь и сила, мощь, быстрота и маневренность. Причем, как и гончие не лишена своего магического обаяния. Тварюшки создавались когда-то давно в противовес союзникам льесальфов драконам, а так как практически для любой темной твари огонь смертелен, то дракониды получили в подарок не много не мало способность генерировать силовые разряды электро тока, такие своего рода молнии, что весьма существенно могут поумерить прыть любого противника. Для маскировки же как и гончие использовали морок не то тумана не то облака, но все это увы создавало другую проблему.

— Ну и где мне прикажешь еще один узел мага брать? — Бабуля разглядывала картинку животины в которую я тыкнул пальцем. — У тебя, что еще маги мертвые где-то валяются?

— Не-а. — Уныло покачал я головой. — Думал, может что-то еще от старых осталось.

— Ничегошеньки от старых не осталось! — Старушка нахмурила брови. — Я даже свои личные запасы на половину опустошила! Извини сынок но на подобную вещицу у нас материала никак уже не наберется.

— Тут написано можно трансмут произвести, еще живого мага. — Опять я потыкал в картинку пальчиком.

— И где ты мне предлагаешь живого мага поймать, с проблемами в голове, благодаря которым он в трезвом уме и твердой памяти согласится на подобную метоморфозу? — Она даже рассмеялась. — Редкостным критином надо быть, что бы на подобное согласится милок.

Повисла неловкая пауза.

Очень неловкая.

А потом прилетела тяжелая оплеуха.

— Даже думать об этом не смей! — Бух, следом еще одна оплеуха. — Ты совсем, что ли из ума выжил?! Никогда и не при каких обстоятельствах!

— Ну ба! — Я закрывался руками от ее тумаков. — Там же все ясно и четко написано, никаких последствий для мага! Просто приобретает возможность принимать форму дракоши!

— Я тебя сейчас прибью и скажу, что так и было! — Она с широко раскрытыми глазами развела руки в стороны. — Нет ну как я сразу не догадалась, что есть на свете король идиотов и он у меня под боком?!

— Ну бабуль. — Принялся я заискиваться тихим голоском перед ней. — Ничего же страшного, тут написано, что многие дьесальфы имеют по две, а то и три различных ипостаси, в конце концов, ты сама видела у меня оборотней, милые девчата, вполне трезвые в уме.

— Да иди ты знаешь куда? — От возмущения она притопнула ногой. — Я с живыми не работаю! Ты вообще представляешь себе как это сложно? Да милипусичка в расхождении векторов убьет тебя, меня и пол округи, разнеся тут все к такой-то матери на кусочки!

— Ну мы посчитаем все…

— Я тебе сейчас кочергой из камина все ребра посчитаю, если не успокоишься! — Для наглядности она даже пару шажков в направлении озаглавленного предмета сделала. — Что б даже думать мне об этом, не смел!

— Но…

— Нет!

— Я…

— Нет!

— Вот если бы…

— Нет!

— А…

— Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! — Замотала она из стороны в сторону головой. — И еще тысячу раз нет!

Мы замолчали, буровя друг дружку взглядами. Ну, в самом деле, что ей жалко, что ли? Ну подумаешь риск, так ведь и она не только вчера мир увидела, сама же профессионал экстра класса, я когда смотрел за ней в работе, просто восхищался ее знаниями и мастерством. И вообще, не надо преувеличивать, я уже примерно представлял общую структуру действия, не зря азы некромантии зубрил, да и кое-что из общей магии тут участвует. Вообще дикая смесь энергетики и структур, так как меняется не то что бы биология, а свивается каркас, образ новой структуры, материальной основы для невиданной мощи этого стремительного тела.

С простыми оборотнями оно как? Условная форма А, использует уже имеющийся материал перетекая уже исходя из первых габаритов и возможностей в форму Б. Здесь же, первоначальная форма ну никак не набирает указанной в ипостаси массы, разве что я перед этим лихо умудрюсь проглотить минимум двух коров разом, вместе с рогами, копытами и частью забора, которую прихвачу для верности с соседского огорода. Так уж устроен наш мир, что из большего всегда можно сделать меньшее, а вот уже из меньшего приумножить объем, практически непосильная задача.

Практически.

— Я ведь могу и сам попробовать. — С прищуром и угрозой произнес я.

— А я могу и голову отвернуть тебе сопляк за такие слова, буквально щелчком пальцев, так что ты даже и не заметишь. — С прищуром и такой же маленькой угрозой ответила она. — Еще есть варианты?

— Ну пожалу-у-у-уйста! — Завыл я, пытаясь выдавить хоть миллиграмм слезинки.

— Нет! И поймаю за приготовлениями, месяц будешь лежать на спине, так задницу выдеру розгами, даже дуть на нее больно будет! — Она гневно бросилась к дверям. — Стоп!

Быстро вернувшись назад, она сграбастала свои книги, после чего опять пошла к дверям.

— Это явно не для твоего больного ума книги! — Хлопнув дверью, она оставила меня наедине с собой и девушкой видением.

— А ты что скажешь подруга? — Я подмигнул призраку. — Рискнем?

Ну да рискнем, не рискнем, все равно без Хенгельман мне с этим делом не справится. Так что я не долго думая в ожидании вестей и действий со стороны противника, стал вновь загружать себя повседневной работой, что бы не маяться бездельем. Я чуть ли не за месяц впервые увидел свою жену. Нона была в ударе, власть явно была ее стезей и ее призванием, здесь она была в не конкуренции. Моя дорогая баронесса не сидела, опустив руки, еще подготовленный зимой совместно проект по реорганизации городской стражи в полицию претворялся ею в жизнь семимильными шагами. Она сама себе пощады не давала, да и другим спуску не было. Еще бы ведь масштабы у нее солидные, как и запросы, так как родной Когдейр не забывался ею и как здесь, так и там, шел прогресс обустройства, реформы налоговой базы, военной машины, экономики и необычайно оживленного в этом году товарооборота между двумя землями. Естественно она не сама все тащила на своих плечах, тут огромная заслуга так же, ее управляющей Нимноу и моего Энтеми. Впервые в этом году Когдейр отменил оброк, переходя по уже отработанной мною тут схеме на денежный налог. Сама раздутая мощь военной базы Ноны сокращалась, причем экономия денег в этой статье, все равно шла на военку, так как господа пикты по-прежнему были под боком, и никакие бы договоры ими не воспринимались, если бы не реальная возможность отхватить за это по первое число. Но это далеко не все, тут такое дело, приходилось восстанавливать все золотые прииски, что кто-то порушил, пройдясь войной в тех местах.

Кто-то.

Этому кому-то, пришлось даже немножко денежки из своего кармана отдать за эту разруху, что бы ускорить процесс заживления после военной компании данного региона. А куда деваться? Жадничать не стоит, так как чем быстрей вновь наладится золотоносный прииск, тем быстрей и масштабней пойдет общее экономическое оздоровление обоих баронств. Тут ведь какое дело, при всей своей прогрессивности хитропопости и непередаваемого обаяния, я в лице Рингмара и рядом не стоял с богатством госпожи Когдейр, хоть формально это как бы узаконено и мое.

Ну, да и без этой большой политики дел по горло. Уже полтора месяца шло строительство проекта Большой Брат, хотя мертвого чуть ли не целиком по причине моей немощности. По прежнему строился форпост на месте Дальней, где в этом году наконец-то начнется обучение рейнджеров под тем же знаменем легиона. В самом Касприве, все еще стучали молотки, ввозился камень, шла стройка, без учета даже моей головной резиденции, где я замахнулся на невиданное. Да, проект под кодовым названием Новый Нойшвантайн, или как он будет здесь называться Лебединый, вытягивал с меня монету со скоростью пылесоса, хоть я и планировал подобные растраты, хоть и создавал резервы, влезал в долги, а все равно масштабность стройки, сами материалы, доставка и работа, в итоге стали подстегивать рост общей конечной затрачиваемой суммы. Ну что тут скажешь, плохой из меня экономист, не умею строить долгосрочные прогнозы с учетом возрастания цен в зависимости от предполагаемого спроса. А что вы хотели? Когда я считал материалы, была одна цена, а как поставщики прознали, о таком долгосрочном строительстве решили повысить ее, деваться то мне теперь некуда, не бросать же из-за этого все, позабыв про свои мечты, а торгаши естественно знают, что у других мне покупать еще накладней потому и спекулируют на этом. Хоть садись и плач. М-да уж. Тут ведь и радость скорая получалась немного смазанной. Следующей весной, я уже буду выпускать в мир, первую партию своего виски, на котором красивой вязью стояло название: «Сер Дако, Рингмарский виски». Да, этой этикеткой я хотел отвесить благодарственный поклон старику, а получилось, что отдаю последнюю почесть. Ну да как говорили в моей прошлой жизни: «Вздрогнем».

Моя тележка с креслом на колесиках, моталась от объекта к объекту, неся мою вроде бы даже поправляющуюся тушку, от одного объекта к другому, где я проводил какое-то время с объездом и осмотром того или иного производства. А еще я, наконец, смог дать отмашку на запуск банковской сети. Возможно немного с запозданием, так как три небольших каменных здания, в Касприве, в Речной и Дальней, уже явно не успеют построить к зиме. Да это будут здания банка, в каждом из которых под заказными камерами и толстыми дверями будут храниться приличные деньги для оборота. В Когдейре кстати сказать пришлось заказать не три а семь подобных зданий из-за большей протяженности и большего числа крупных поселений. Вроде бы сиди, жди, а нет, тут ведь нужно отработать курьерскую охрану караванов, патрули на дорогах за столько лет, наконец, организовать, а не как до этого было в стихийном порядке облав. Мол, пришла весть разбойнички шалят, причем весть как минимум от трех или пяти караванщиков, тогда и едет в то место стража и не факт что кого-то находит, а постоянная круглосуточная патрульная служба, разъезды, охранные стоянки, где бы купцы могли стать на ночлег. Тут ведь какое дело, вроде бы всем известны эти поляночки удобные для ночевок, а толку ноль. Никто даже не почешется, кроме меня, я то знаю, что придорожный трактир это не только денежка в мой карман, но и поток информации в мои уши, если там установить верного человека. Ну да до этого еще далеко, пока лишь охрана, денег еще и на эти стройки пока нет. Хотя просто иметь в виду как дальнейший шаг в развитии, вполне резонно, ну или выдать кому-то ссуду на постройку, это было бы вообще идеально. Ну да мечты, мечты…. Мечтать, как говорится не вредно. Даже полезно. Причем весьма, я наконец-то смог построить первый в этом мире паровой котел. Заметьте исключительно в мирных целях! Раньше замок хоть и имел водяное отопление, но на растопку чана уходила, чуть ли не целая роща, которую приходилось за зиму вырубать на дрова, теперь же все стало гораздо все проще, я даже горячую воду в краны провел! А все благодаря чему? Правильно моей дур машине из куска трубы и бабушкиных линз, она по-прежнему кочегарила напропалую не останавливаясь ни на секундочку и это было бы настоящим преступлением не использовать ее по полной. Что я и сделал, заключив раскаленную трубу в водяную полость котла, который теперь круглосуточно гнал горячую воду по трубам. Но сами понимаете, как всегда хочется большего, вот я и засел на досуге над проектом паровой машины, правда пока не смог определится, толи это будет колесный тарантас, толи организовать все это дело на рельсах. А может пароход? Может, на всякий случай рисую, черчу, описываю и проектирую все подряд, занося мысли на бумагу, мало ли что первей стрельнет, куда меня кривая выведет на пути моего прогрессорства.

Ну да поживем, увидим, натура я увлекающаяся, если что дам, как говорится джазу, вот даже и темной магией балуюсь, по ночам. Хоть бабулечка и забрала талмуды, голову то она мне пока не отвинтила, а в ней кое-что сохранилось, плюс мой амулет накопитель от жертвенных ножей, что день о то дня набирал в себя крупицы мощи.

Думаете, я не попробовал эти крупицы? Еще как попробовал! Первым же делом вынес перегородку между моей спальней и кабинетом, в точности без единого изъяна воссоздав Копье Смерти Аль`Фарамута, какого-то восточного темного мага, имеющего на своем счету солидный капитал из смертельных заклинаний. Я его сразу заприметил, практически мой любимый мастер Эббуз, только с темной стороны силы. Хорошо пишет, с расчетами, с выкладками, не человек, а счетная машина, все обсчитал, даже то, что в принципе и нафиг не нужно, за то ему приятно, ученый ведь, маг, не хухры-мухры, вот и копье его не подарочек. А казус вышел исключительно из-за не знания того, сколько же успело скопиться энергии в кольце, а так я тоже такой, ну в смысле холодный расчетливый и все-все прям учитываю, не забывая о мелочах. Кольцо виновато, не я. Правда-правда.

— Ты что тут вообще охренел что ли у себя от безделья?! — Бабуля испуганно заглядывала в образовавшуюся дыру между комнатами и старалась не запачкать обувь в оседающую толи пыль, толи прах, что образовался после моего удара.

В общем, я и сам немного испугался, ну думал, копье да копье, чего там удивительного, а оказалось много чего. Во-первых, в первые секунды прямо в твоих руках формируется из бесновато закрученных вихрей тьмы все в сполохах тусклых голубых молний, реальный макет здоровенной такой, зазубренной пики с острым таким наконечником. Уже в этот момент хочется пищать: «Ой мамочки!», ну а когда копье сформировывается ложась реальной тяжестью и лютым замогильным холодом в ладонь, ты уже с сединой на висках. А вот когда наступает, во-вторых, и тьма в твоих руках начинает шипеть, словно рассерженная змея и истекать тьмой, словно ядом клык гадюки, уже вообще не до шуток, я его сразу же запулил от себя, куда подальше испуганно постукивая челюстью и баюкая занемевшую от холода руку.

— Ты что тут устроил, тудыть тебя растудыть?! — Бабуля принялась прощупывать у меня пульс и ладонью мерить температуру тела. — Ну, вроде живой… Ты как вообще?

— Вот это жуть! — Я повертел по сторонам головой и, поскрипывая колесиками своего кресла, подъехал к образовавшемуся проему. — Ничего себе! Вот это мощь! Я чуть в штаны не наделал от такой постановки вопроса! Это у вас у темных все, что ли заклинания такие? Если да, то ничего удивительного что вас так мало, это ж смертный страх, а не заклинание, ты только глянь на эффект! Тут ведь даже не физика похоже! Тут…Тут… Я вообще не пойму что произошло, такое ощущение, что камень с центральной точки стал распадаться в прах по кругу, буквально опадая пылью!

— Аль`Фарамут? — Бабуля поковыряла ногтем край дыры. — У него все такое, показушник, обязательно визуальные эффекты, наверняка даже звук был?

— Угу. — Я тоже потрогал пальчиком край ровной дыромахи.

— Чистое разрушение, полный распад материи. — Бабуля хмыкнула и рассмеялась. — Говорят он это специально, так как до обморока боялся крови, потому все всегда превращает в тлен и пыль, чтоб без единого намека на кровь.

— Здорово. — По прикидкам примерно общий диаметр под три метра.

Тут же скользнув в тонкие материи астрала, прикинул общий расход энергии, получалось, практически в ноль ушел весь запас, лишь немного оставалось, на второй заряд уже явно не наберется.

— Ба, а щиты у вас какие? Можешь научить? — Вопрос и вправду был животрепещущим.

— Щиты у нас обычно состоят из армии не упокоенных и прочих монстров. — Бабуля погрозила мне пальцем. — Темный маг никогда не лезет вперед, не его это место, а вот тебе наука в прок не идет явно.

— Ну хоть маленький щиток! — Взмолился я.

— Ну разве что маленький. — Рассмеялась она. — Смотри, называется Плащь Теней Аркан Дагора.

У бабули и вправду в мгновение ока сформировался, словно трепещущий плащ, развивающийся на незримом ветру, живой язык непроглядного перекатывающегося мрака.

— Аркан Дагор, был полуэльфом. Папа был из дьесальфов, ну а маман из людей. — Бабуля повертелась в разных проекциях, демонстрируя мне этот отрезок из ткани ночи. — Универсальная штука, правда, затратная и требует исключительно на это плетение изготовленный амулет. Вот гляди на эту пуговку, тут вязь заклинания.

Все-таки, что не говори, а искусство дьесальфов куда как филиграней и утонченней, все минимизировано, сокрыто и практически совершенно не заметно, если специально не задаваться искать.

— А еще есть что? — Я захлопал ресничками, стараясь этим пронять старушку до глубины души.

— Есть и много, Костяной Щит, Защита Скарабея, Серая Пелена, всего и не упомнить, только тебе то оно надо? Я по моему ясно тебе сказала, что, начав движение по темному пути, назад уже дороги не будет. — Она покачала головой. — Увы, назад уже дороги не будет.

Мы вообще с бабулей много общались на эту тему. Тут ведь уже не за горами академия что называется корячится, скоро придется выбирать свою стезю, так сказать будущую специальность. Хоть они вроде бы и условны, все эти направления, так как общая программа проходит практически для всех одна, лишь с некоторыми обще профилируемыми предметами. Ну понятно что тем же стихийникам совершенно без разницы сколько костей в убиваемом ими организме, а господам целителям совершенно без надобности метать так сказать гром и молнии. Опять же выслуга лет, долг короне, одно дело потом в каком ни будь полку у границы сидеть и совершенно другой коленкор, допустим в столичной клинике прыщи на мордах у аристократов выводить. Мне, пожалуй, как истинному герою в седьмом поколении, естественно милее будет столичный кабинет, ну при условии, что не удастся откупиться от службы, в чем я не сомневался так как, еще со времен вступления в права на престол госпожи Кервье, все это накрылось медным тазом. Бабулька королевка сама никого не жалела, и деткам своим видать наказ дала, что бы держали всех в ежовых рукавицах. Ну да ладно, живы будем не помрем.

— У нас проблема Улич. — В один из вечеров, в комнату ко мне вошла Хенгельман. — Пропали гончие вместе с вампирами при них.

— Как пропали? — Я аж подпрыгнул на своем кресле. — Это что за номер? Как может пропасть целая телега набитая под завязку нежетью?

— Это еще не все. — Бабуля тяжело вздохнула. — Десмос связался с теми, кто был там, они говорят, что теперь действуют согласно указу нового господина. Их перехватил какой-то некромант.

— Вот еще его к нам нелегкая принесла! — Я стукнул кулаком по подлокотнику. — Я не пойму что за баронство у меня? Не земля, а какой-то прям проходной двор!

* * *

Двор не двор, а выходило все неприятно. Казалось бы, сколько тех некромантов то осталось на душу населения? Два, три, и вот на тебе какой-то залетный, стал ошиваться по моей земле перехватывая контроль над моими вампирами и моими песиками. Да это вообще уму не постижимо! Да и бабуля хороша, стоит, пожимает плечами мол, я откуда знала, что так выйдет, мол своих коллег уже почитай пол века не видела, от того и контроль над зверушками не ставила замороченный, из-за чего собственно нашу телегу и угнали. Вот что теперь прикажите делать? Звонить в милицию? Але, у меня угнали телегу с кучей вампиров и двумя Гончими Смерти, выезжайте срочно, пока следы не остыли.

Смешно, до слез.

— Ладно, в пустую, не будем воздух сотрясать давай думу думать, как дальше быть. — Я стал загибать пальцы. — Во-первых, похититель не пойдет со своей находкой к властям, так как сам скорей всего вне закона, верно?

— Ну да. — Согласилась она.

— Во-вторых, раз Десмос смог связаться со своими, значит поганец где-то рядом, а не пустился с награбленным в бега, верно? — Еще один пальчик к кулачку.

— Да. — Вновь кивает она.

— Значит, либо хочет денежку с меня в последствии поиметь, либо же трудоустроится. — Я сжимаю всю пятерню разом, подводя итог. — Давай к графу, пусть выделяет проводника, мы с тобой отправляемся в путь дорожку, поглядеть, что там за специалист угонщик свалился на нашу с тобой голову.

— Прибью. — Скрипнула Хенгельман зубами, выходя из комнаты.

Ну да, вроде как старалась, душу вкладывала в свое детище, а тут на тебе кто-то молодой да ранний забирает все плоды трудов твоих, ничего удивительного, что старушка разозлилась.

Уже через пару часов, мы тряслись по дороге на моем «лимузине» запряженном двумя рабочими лошадками. Я с Хенгельман и пятерка бойцов выделенных Семьдесят Третьим, его удалые Робин Гуды, с взведенными арбалетами и волшебными стрелами пока в чехлах.

Едем на разборки, залетных на место поставить. Прямо шайка-лейка какая-то, а не светоч культуры и прогрессорства в моем лице. Десмос через своих уже договорился о месте встречи, так что проводник не понадобился. Надо отдать должное наглости супостата, нас он похоже не боялся, вполне целенаправленно идя на контакт, что скорей всего приведет к тому, что оный супостат будет отчаянно торговаться, чем, несомненно, меня еще больше разозлит, так как на переговоры с террористами моя душа категорически отказывается идти. Ну да я думаю, бабуля и без меня негодника проучит, так как задета ее профессиональная гордость, коей у нее вагон и маленькая тележка.

— Что там твой наемник? — Бабуля даже в дороге не оставляла идеи связать шарф, мерно постукивая спицами. — Отказался?

— Угу. — Печально кивнул я, так как еще два дня назад получил весточку от Герхарда Доу, вполне любезно отказавшегося от найма.

— Что теперь? — Клац-клац петелька за петелькой.

— Да ничего. — Пожимаю плечами. — Есть ты, есть стрелы темных эльфов, да и я если что на пару выстрелов сгожусь, будем искать, будем воевать, будем душить и душить пока сами не повылазят.

Да война идет, причем по донесениям вампиров по вечерам уже с недельку мои песики выкашивали целые плесы с этими водоплавающими, внося в их ряды колоссальную смуту и потери. Ну да и в копилочку на про запас, кое-что для ба складывали из покойничков из племени навок, думаю все же сделать кракена, правда пока в бочке его держать, ну да мало ли как там дальше все сложится. В конце концов, салат из него сделаю, чем не осьминог?

Вот только на большой воде мы по-прежнему ограничивались малой кровью, причем и с нашей стороны тоже, уж очень тяжело было в местных реалиях бороться с морскими танками о двух клешнях каждый, что выступали в команде противника. Я даже не поленился, выискал их по талмудам бестиариям, животинки назывались раканы, причислялись к полуразумным созданиям, ну и как положено с моим везением водились только у меня на севере. Были еще крабы по меньше не много, где-то на югах, дальняя родня этого подвида, ну да их вроде бы осталось еще меньше чем моих рачков, которых, кстати сказать, уже некоторые книги называли вымершими. Впрочем, думаю я им помогу, добиться справедливости и в конечном счете окончательно распрощаться с этим светом. Правда пока только это все слова, на деле, панцерная бригада разгоняет всю мою армию одним лишь только шевелением усов над водой. Ничего поганцев не берет! Ни арбалет, ни лук ни копье, можно конечно с катапульт попробовать пострелять, только для этого надо соблюсти условие, что бы эти ползуны тихоходы стояли, по меньшей мере неподвижно, хотя бы минут десять-пятнадцать, дожидаясь пока мы подкатим агрегат, снарядим его, прицелимся, и возможно даже с первого раза попадем. Только кто ж нам подобное позволит? Сами навки тьфу и растереть, вся заковыка в раканах, нам даже по сути гарпиды не страшны, если с небольшого отдаления, всех положим из арбалетов, лишь бы близко не подпустить. Хотя даже сейчас мы уже можем смело говорить о том, что скоро выбьем их всех до единого. Это только на заводи моей бывшей стройки и возле деревни Речной они по прежнему были в своем праве, а вот где русло сужается, там извините ребята, вам жизни не будет.

— О чем задумался? — Хенгельман прервалась окидывая меня взглядом.

— Скоро. — Я поднял взгляд на небо, в котором потихоньку стали появляться приглушенные тона приближающегося вечера. — Скоро мы вновь повстречаемся с нашим магом.

— Думаешь? — Она не добро прищурилась.

— Да. — Киваю. — Это сейчас у навок вынужденный перекур, из-за похищения моих песиков. А как вновь дело наладится, тут уже дальше ему не отсидеться, ох даже не представляю ба, чем все это обернется, как бы не раскатал он нас с тобой по земле.

— Давай тогда этого супчика к себе возьмем? — Она кивнула куда-то вперед в сторону предполагаемого места рандеву с неожиданно свалившимся на наши головы некромантом. — Может, будет толк, все же мозгов хватило перехватить управление гончих, значит уже не самоучка, кое-что знает в ремесле.

— Посмотрим. — Да, загадывать лучше не стоит.

Мы потихонечку убирали километры дороги, отмеряя пройденный путь по мерно убывающему светилу. Уже больше чем пол дня тележка мерно нас подбрасывает на ухабах, поскрипывая ободами колес.

Хорошее это дело вот так мерно под хоровод мыслей тащить свой зад, куда ни будь пусть и не в даль, а хотя бы вон за тот поворот. Располагает и весьма, к успокоению души и осмыслению общего и целого. Успокоился. Расстроился. Вновь успокоился. Простился и отпустил. Видимо так надо, так решено свыше и так упал жребий судьбы. Да близких терять не легко, но что я и кто я, по сути? Перекати-поле, человек без истории и прошлого, мне старый мир опостылел до зеленых чертиков, а в новом стал ли я кем-то, чем-то, как-то, что бы характеризовало именно меня и никакой из моих образов? Не барона, не изобретателя, не горе воителя и даже ученика мага. Не знаю, знаю лишь, что путь мой идет от потери к потере, а в сумме же получается плюс.

Кто сейчас знает и помнит, кто такой был дед Охта? Часто ли я сам вспоминаю заботливые и ласковые, натруженные руки Иши, что не спала по ночам, склоняясь надо мной, видя во мне своего единственного ребенка? Любили ли эти люди меня? Любили. Любил ли этих людей я? Любил. Да именно так и было, не взирая на ложь с моей стороны. Так и со стариком Дако, мы уважали друг друга. Я думаю даже, что он больше мне делал снисхождения, чем я того заслуживал, ведь я больше чем уверен он знал что я се`ньер. Знал и не спрашивал, знал и молчал, не требуя слов, имея деликатность, возможно даже переступая через здравый смысл и осторожность.

А вот с Тиной мысли ровно не ложатся, тут сумбур. С женщинами всегда у меня сумбур, тяжело понимаемый это субъект мироздания женщина. Вот как с ней, стояла, молчала, а потом на тебе ушат холодной воды из мешанины своих чувств. Как она вообще дошла до этого? О чем молчала, о чем думала? Кто теперь скажет? И что теперь я могу сказать? Ничего, как была тайной, так и ушла не разгаданной, легким обризом, мимолетным видением прочертив короткую полосу в моей судьбе из легкого бархата непонятных сомнений, что мягко лег на мое сердце. Чем я стал для тебя? Не знаю. Кем ты была для меня? Наверно меньшим чем то, на что ты рассчитывала.

Телега, натужно заскрипев, обогнула пригорочек взбираясь в вверх и останавливаясь у небольшой неприметной полянки, на границе густо растущего кустарника и невысоких деревьев. Вот, приехали и нас ждут. Меня ждет моя «уграбленная» тележка и повесившие головы вампирчики, которые должны были все это хозяйство сберечь.

— Ну, здрав будь Уна. — Из-за их спин, покряхтывая выбралась в первые ряды хитроглазая бабулька. — И тебе не хворать сестрица!

Мать пере мать! Весь заготовленный накал страстей, все мои громы и молнии ухнули куда-то вниз штанов, прямо здесь и сейчас прошлое вышло ко мне лицом к лицу с размаха и с оттягом залепив звонкую сухую пощечину по моему лицу, стирая с него всю уверенность, спесь, и все эти годы другой жизни. Мне навстречу мирно шкандыбая вышла сухонькая старушка знахарка из деревни Дальняя, что когда-то кажется тысячу лет назад, так любезно врачевала мне стертые от лопаты руки.

— Априя? — Я часто-часто заморгал, пытаясь прогнать это наваждение. — Сестрица?

Туго со скрипом у меня в голове закрутились шестеренки сопоставляя общую картину бытия, звено за звеном растягивая цепочку событий.

— Апри… — Я повернулся к обомлевшей Хенгельман. — Ее же сожгли?

— Апри ты?! — Хенгельман залилась слезами, схватившись за сердце. — Это, правда, ты?

— Я, Мила, я… — По лицу знахарки так же побежали слезы. — Я, моя хорошая, это я…

Какой же я балбесоид! Они же, как две капли воды! Такие все…сморщенные, маленькие, седоволосые. Ну…одинаковые как изюмки в булочке. Сухофруктики мои ненаглядные.

Пока я подбирал отпавшую челюсть, бабульки кинулись друг дружке в объятия, рыдая в унисон и причитая в голос.

— Апри!

— Мила!

— Как же ты?

— Как ты моя хорошая?

— Столько лет…

— Я надеялась и верила…

Уже потом, уже по темноте, под звездами и прохладный воздух ночи я слушал и молчал, не решаясь прервать, скрип колес возвращавших нас обратно, и скрип старческого голоса тихо так и мерно ведущего свой рассказ о днях минувшей молодости.

Сколько лет? Наверно лет пятьдесят, а может и больше назад, разбежались в разные стороны две сестрички Хенгельман. Моя Хенгельман, та что Мила в это время отбывала срок в одной из тайных тюрем ордена бестиаров постепенно проникаясь идеей сотрудничать с короной, а вот вторая сестричка, та что Апри, вела бесконечную игру в кошки мышки. Раз за разом меняя имена и личины, переезжая с места на место и спасаясь от идущих по пятам рыцарей и магов, не в силах найти свое место под этим небом. Ну да куда ей? Это моя ба была кроткого нрава, а Апри была заводилой в их компании, их гонором и их совместной спесью. Вновь и вновь, она отступала, снова сбегая из-под носа властей, больно при этом огрызаясь и с завидным упорством выскальзывая из их цепких рук. Но как мы знаем, в конце концов, судьба распорядилась, остановить ее. На поимку черного некроманта был отправлен сэр Дако, боевой маг и нареченный или приемный брат этой преступницы, который и положил конец ее бесчинствам.

— Что же произошло Апри? — Мила Хенгельман держала свою сестренку за руку, боясь отпустить хоть на секундочку, что бы не потерять ее вновь.

— Под Колдерсплеем. — Заскрипела Априя. — Они настигли меня на старом погосте где я пыталась подзарядиться некротикой, что бы хоть немного пополнить резервуары амулетов. Это не так уж далеко от сюда, ох…

Был бой, сильно взялись за нее, без шуточек и разгильдяйства, уж очень она достала власти своим поведением. Три звена бестиаров, маг в усилении, нашли быстро, блокировали, ну да бабулька так просто не далась. Помимо, подчиненного гнезда вампиров, на стороне Априи был еще небольшой паноптикум, собранных ею собственноручно в ходе непрекращающейся травли существ, машин смерти, слуг, рабов, рук и инструмента некромантов, что дали бой на старом кладбище. Ложась на землю уже не поднимаясь, защищая своего хозяина и забирая вместе с собой одного за другим охотника за головами.

— Убили всех. — Бабулька поджала губы, погружаясь в свои воспоминания. — Резали, рубили, жгли. Знаешь Мила, мне никогда как в ту ночь не было страшно. Я привыкла, ко многому, но когда клинок бестиара прижался к моему горлу, я рыдала и молила о пощаде готовая вылизывать их сапоги лишь бы сделать еще один глоток воздуха, лишь бы увидеть хотя бы еще один рассвет.

— Валентин? — Мила Хенгельман успокаивающе погладила свою сестру по голове.

— Да. — Та печально улыбнулась. — Кто еще кроме него, о нас бы позаботился?

Он убил своих. Тех рыцарей, которых сам и привел на поимку этого исчадия тьмы. Перевертыш, предатель, сволочь, называйте, как хотите, но старик Дако не сжег той ночью на костре свою сестричку, он сжег в пламени своего дара и своей мощи тех, кто посмел обидеть ее. Тех, кто посмел поднять на нее руку, тех, кто посмел измыслить не доброе в ее сторону.

Замолчали сестрички обнявшись, молчал и я. Молчало небо, укутанное непроглядность ночи и лишь сверчки и колеса телеги нарушали покой, так как и те и другие спешили, одни крутясь, везли нас домой, а другим вообще было не до чего в этом мире, им бы «оттрещать» свои положенные девяносто дней жизни, да отправится на покой. Вечный покой.

А ты будешь жить. Именно так он сказал тогда своей сестричке. Уедешь на север, заберешься в самую глухомань, и никогда оттуда не выйдешь, никогда больше не видеть тебе ни сестру, ни меня, иначе быть беде. Иначе погибнешь не только сама, но и с собой заберешь на тот свет, тех, кого любишь и кто, любит тебя. Вот такая история, вот такая она жизнь. Долгая и счастливая. В дали от любимых, ради любимых, вопреки всем кто сказал быть тебе покойницей.

Да уж, дает пищу для размышлений, наше житие. Вот оно, какое лицо было у старика, вот так узнаешь о нем, о них об этих людям большее, чем даже измыслить мог. И какого же мое мнение? Фух ребята, не возьмусь судить, не по моим плечам подобная задачка. Кто прав? Кто виноват? Все и всюду, в кого не плюнь носители своей правды, мерятели своей морали и своих принципов. Флюгер скажете? Возможно, я успел приобрести по жизни такое качество души как цинизм и прекрасно понимаю, что мера весов у каждого своя, как говорил наш главврач кому-то для счастья достаточно лампочку себе в зад ввернуть, а кто-то вновь и вновь выпрыгивает из самолета, забыв проверить как сложен его парашют. Каждому свое, единственное что, могу сказать, что свой крест надо нести с высоко поднятой головой, ибо иначе какая же это правда? Так, баловство одно, как лампочка в одном месте.

* * *

Нет ну это реально тяжело. Просто невыносимо. Две бабушки вокруг одного внука это как если вас привязать между двух машин за руки и за ноги и разъехаться в разные стороны. А у меня я вам скажу не бабушки, а огонь! Обе дипломированные целители и каждая со своей отравой. Ой, то есть отварой, отваром в общем. Настоечки, выжимки, сеансы терапии и правка энерго потоков, все это конечно несказанно радовало мое бренное тело, заставляя возвращаться к жизни, но вот угнетало мой разум до невозможности.

Вы только представьте, что вас заставляют спать по ночам, кушать три раза в день, обязательно с супчиком. Постоянно моют, причесывают, дают лекарства, дергают за щечку, в общем, всячески отравляют вам жизнь до полного опупения. И это кого? Меня!

Это как знаете в американских церквях антихристы седьмого дня, или кто они там, с песнями и плясками лупят ладошками по лбу немощным, с криком: «Встань и иди!», и те в конце концов встают и бегут, так как иначе забьют демоны до смерти.

В общем, выбора у меня особого не было, как просить помощи у сера Жеткича, что бы он вроде как взял шефство надо мной и хотя бы пару часов в день занимался, теоретической магией, так сказать, давая азы искусства и науки, а на деле спасая меня от такой объемной и всепожирающей любви.

— Ну что юноша? — Он помог мне, подкатив мое кресло к небольшому столику в своих апартаментах. — Чем сегодня займемся, пока ваши персональные сиделки готовят вам очередную порцию лекарств?

Друзьями мы конечно, на вряд ли с ним когда ни будь станем, но уж по крайней мере уважение друг к дружке, стоит проявлять. К тому же он не безынтересен и как и я обладает весьма похвальным хобби, а именно рыбалкой. Причем если я использую свое увлечение как некую медитативную практику, помогающую мне, как в песне звучало; строить и жить, то господин Жеткич, свою жизнь посвящает хобби, а не наоборот. Человек не просто предан подводному миру, он его изучает, понимает и весьма осведомлен в этом вопросе. Этакий ихтиолог окружающей действительности. Кстати весьма полезные знания удалось почерпнуть от него, в частности ряд сетей и форм неводов, для моей артели из крестьян Речной. Я то по простоте душевной все это авоськой считал, не заходя своими знаниями, дальше ряжи усиления и карманов, в то время как Арнольд повидал не мало и что главное поделился этим.

Вообще, несмотря на свой юный вид человек, он был начитанный, грамотный и владел многими вопросами. Его апартаменты были полны различных трудов привезенных им, множеством экспонатов различных тварей, небольшой химической лабораторией, вполне хочу вам сказать на уровне, не говоря уже о приборах, амулетах и прочей атрибутики от искусства магии.

Я, правда, не стал заострять внимание, но наш правозащитник, не смог скрыть кое-что и запретное, что имел у себя в коллекции. Впрочем, не заострил я внимание лишь потому, что и сам недавно разжился подобным экспонатом, а именно кракеном. Да-да самым что ни на есть исчадием черной некромантии, этакий студенистый спрут, состоящий из зубастой пасти, ядовитой слизи, сотни копошащихся щупалец. Хочу вам сказать очень не безобидная тварюшка. Своего я поместил в стеклянную амфору резервуар, специально отлитую под эти нужды, вода в которой уже через пару часов была темней и непроглядней, чернил. Звал я своего питомца Хомяк, так как новый жилец и мой питомец, обладал скверной привычкой, что ни будь хватать и прятать у себя в аквариуме. То еще зрелище, вытянет свои «хваталы», пошарит по комнате и к себе в норку тащит, причем ведь нет в нем как такового голода, чистое любопытство ну и может, какое то природное чувство жадности что ли. И да, что самое удивительное Хомячок, совершенно не агрессивный получился, нет там мяско он трескал будь здоров, даже со слов Милы Хенгельман, пару кошек отловил и схрумкал, не говоря уже о том что мышей в подвале с крысами излавливал от скуки. За то детей любит. Ой вы не подумайте чего дурного, я ему детей не скармливал, это просто «бабульки-тарахтульки» оплошали, чисто по инерции трепались языками совершенно позабыв про то что за Априей хвостиком приклеилась моя Пестик — Ви. Девочка справедливо расценила, что от нее что-то скрывают, потому тенью и ходила, помалкивая за Априей в которой сходу признала свою учительницу по травничеству, ну и забрела вместе со старушками в подвал покормить Хомячка.

Радости было не передать. Девчонка просто влюбилась в Хомачку, как она теперь его ласково называла и теперь каждый день бегала к нему поухаживать за другом, то водички ему долить, то покормить, то разный мусор из аквариума натащенный «хомячком» по убирать.

— Тварь сия необычайно злобна, коварна и опасна. — Жеткич держал свой экспонат в глиняном кувшине, куда я как-то всунул свой нос, по которому чудом чуть и не схлопотал увесистым щупальцем. — Я ее лет десять назад отловил в болотах халифата Альбинбей, вернее даже не его персонально.

Сэр Жеткич специальной палкой стал колотить выползшие руки осьминога, загоняя его обратно в свою обитель. За что получил тут же черную струю чернил кракена, обдавшего своего хозяина черной водой с ног до головы.

— Заказ был, халиф награду выдавал тому, кто болотное чудище истребит, что перекрыло ему путь в джунгли, где он вырубку железного дерева вел. — Маг умело загонял разошедшегося кракена обратно в кувшин. — Проклятые черные маги создали эту гадину, ну или дьесальфы из своего питомника упустили, теперь уж не узнать, а вот местные племена эту дрянь выпустили в судоходное русло, там такая история вообще дурная вышла с этими местными жителями.

— Что ж там такого произошло? Вы кстати весь в чернилах перепачкались. — Поддержал я его рассказ вопросом, постаравшись откатиться как можно дальше, от разбушевавшегося создания нечаянно разбуженного мной.

— Не страшно, эта чернота только при намокании видна, как подсохнет обесцветиться. — Улыбнулся он.

Ну а история, ерунда по сути. Видите ли, местным племенам не нравилось что халиф объявил их своими подданными и вел вырубку их лесов в которых они вроде как себя считали полноценными хозяевами. Ну, чистые дикари и варвары, халиф он ведь кто? Правильно, королек местный, а они кто? Да никто и звать их никак, бегают по куширям голозадые даже срамоту свою не прикрывают. Ни тебе денег, ни тебе городов, одни деревушки, сплошное безобразие, даже скотину никакую не держат все охотой и собирательством себе добывают. Бунтуют только, в солдат из кустов разной гадостью кидаются, подчинится не хотят, даже этой кракозябре поклонялись, как речному богу, который призван был великим шаманом, что бы защитить их от злых людей закованных в металл. Ну да на радость этим племенам, мудрый халиф не поскупился мошной, звонко оплатив работу мага, который изведет нечесть.

— Ты только представь себе. — Вещал Арнольд загнав, наконец, буяна на место. — Плыву я на лодочке, жарища, а вода все темней и темней вокруг становится и запах этот странный.

Да тут надо сказать кракен пах и причем весьма, ну я бы не сказал что как-то отвратно, нет скорей надоедающе и резко. Знаете, такая смесь вроде как подгорелых кофейных зерен с такой кислинкой, что дают сушеные грибы в аромате. В общем, не каждому по вкусу придется.

— Кругом тишина и даже птиц не слыхать, а такого в тех южных плавнях просто быть не может. — Он отставил в сторонку свой шест колотушку, устало, облокотившись на стенку и рассматривая вместилище со своим заключенным. — Сам естественно плыву, местных хоть батогами лупи не в жизнь не согласятся туда соваться, мол, речной бог покарает, а мне ведь интересно, мало ли что это такое, может вид, какой неизвестный. И тут в самой черни в непроглядном омуте все как забурлит, вспенится и десятки во-о-от такенных (он развел руки), не то что сейчас щупалец на меня поперло!

В общем как оказалось для мага ничего страшного, лишь повозиться пришлось, уж больно большим и злобным вырос кракен. Стандарт Десты не подпускал и вполне на уровне держал монстра в отдалении, а вот летящие лезвия Эббуза секли монстра, разрезая его плоть словно нож масло. Тварь быстро смекнула, что в этот раз из охотника превратилась в жертву и постаралась тупо залечь на дно, скрываясь под многометровой водной толщей. Ну да наивная простота, кто ж ей это позволит? Уж точно не Жеткич, который тупо спроецировал кольцо Прая на дне реки, вздымая сонм всклубившегося пара от кипящей и пылающей жаром стихии. В общем, долго ли коротко, но измордовал он кракена не шибко расположенного, даже в своей водной стихии, к передвижению. Ну а когда стал отрубленные щупальца сжигать разбросанные по берегу реки, одну извивающуюся лапку, решил себе оставить, так сказать на память, из которой в последствии и развился новый кракен, правда уже в уменьшенном объеме и ограниченном пространстве.

— Вижу, не с пустыми руками вы ко мне пожаловали. — Жеткич присел напротив меня, с интересом рассматривая мой презент.

Эх, давненько я не брал в руки шашку, шутка. Дело в том, что я уже давно хотел ввести в обиход этого мира такую, пусть вроде бы и мелочь, но приятственную моему сердцу игру как шахматы. Нет, я конечно не гроссмейстер, и даже постеснялся в детстве на разряд сдать, но вот с дедом в свое время рубился, что называется не на жизнь, а на смерть. В наши дни шахматы как-то незаслуженно отошли на второй план, уступая куда более интеллектуальным играм вроде «зумы» или швыряния пингвина на длинные дистанции, но мне как-то удалось через года и десятилетия, даже на свеженький смартфон, всегда заносить этот древний батл для ума. Почему с компьютером играл последние дни своей жизни? Ну… Тут наверно все же моя вина, прямо как в том старинном анекдоте, когда жена спрашивает у мужа: Ты чего это, мол перестал с соседом играть? Тот который муж, так задумчиво глядя в окошко и говорит: а ты бы стала играть с человеком, который все время мухлюет, подзуживает партнера, а проиграв, устраивает истерику? Та, взмахнув руками: нет, конечно, не стала бы! Тот который муж, потирая переносицу: вот и он перестал.

Да, не люблю проигрывать. Прям расстраиваюсь от этого, причем в карты там или компьютерные игры совершенно, что называется, «монописуально» воспринимаю победы и поражения, а здесь прям вскипаю. Могу даже внезапно доску захлопнуть, прихватив любопытный нос противника, за что быстро и растерял своих оппонентов. Благо здесь я надеюсь у меня серьезных противников пока не предвидеться, ну да и с совсем не разумными играть ведь не интересно.

— Занятно. — Сер Жеткич, еще раз оглядел доску после моих объяснений правил игры. — Давайте попробуем, никогда ни о чем подобно еще не слышал. Откуда вы говорите, знаете эту игру?

— Из книг. — Ишь ты, какой хитрован, ненавязчиво так вопросики вбрасывает. — Говорят старинная игра, придуманная где-то в халифатах.

— Похоже на правду. — Он кивнул. — Иначе бы фигурку слона заменили, на какого ни будь быка или медведя. Так можно? Я правильно двигаюсь?

— Конечно можно! — Ну, ребята не надо снисходительно хмыкать, так называемый детский «мат», я сам от деда в свое время не раз получал.

— Все что ли? — После минутной паузы и разглядывания доски спросил он.

— Ну да, вы покойник. — И вот так вот красиво домиком бровь и снисходительную улыбочку.

— Занятно. — А лицо то каменное, чуть ли не желваки на скулах бегают. — Еще?

— Конечно, сер! — Помогаю вновь расставлять фигурки.

Мы вновь и вновь расставляли фигурки, а я с не приязнью в сердце стал замечать, что с каждым разом партия все продолжительней и опасней. Мой оппонент рос прямо на глазах, огрызаясь не на шутку.

Хорошие денечки наступили, если не считать, кровопролития что повсеместно наполнило мои земли. Прямо сказочные деньки. Я в шахматы играю, бабки меня на пару откачивают, возвращая к жизни, народ гибнет, навки получают по полной. Даже не знаю, как все это описать. Впервые себя почувствовал на вершине пирамиды. Я вроде как знамя, вроде как решаю и при всем при этом, могу прекратить все это либо же ухудшить ситуацию во сто крат. Чья это война? Из-за чего гибнут мои люди? Остыл, наверно остыл. Простил? Нет. Не могу, правда не могу, пробовал, осмысливал, но не в силах простить гибель близких и разорвать этот порочный круг. А хочется, порой реально хочется быть выше своих страстей, отстранится и вроде как наблюдать за собой со стороны, поступая всегда верно и правильно. Но увы.

— Пей это, это, это и это. — Бабушка Априя вечером принесла мне ряд пузырьков с травяными настоями. — Ну и пока морщишься, кривляешься и проклинаешь меня в душе, рассказывай ка родненький, правду сестричкам.

В комнату вошла Мила Хенгельман со своим уже арсеналом полезностей, дожидаясь очереди что бы влить и свою толику заботы в меня.

— Ульрих-Уно. — Мила покачала головой. — Ты полон сюрпризов, очень интересно послушать будет.

Интересно? Ну что ж, так значит так. Слушайте историю мальчика, который однажды открыл глаза в дремучем лесу в забытой богом деревеньке. Слушайте бабульки, скрывать не стану. Врать не буду, по крайней мере, вам и сейчас, здесь и сейчас я лишь познакомлю двух бабушек с двумя мальчиками. Не больше, пока не больше, кое с кем другим вам знакомится, пожалуй, еще рановато. Да, наверно еще рановато.

— Значит ты не ты. — Мила сидела слушая и постукивая спицами.

— Мало того, что он не он, так он еще и сейчас скорей всего не тот за кого себя выдает. — Хмыкнула Априя, заканчивая свои оздоровительные процедуры надо мной. — Ты только глянь на него и то, что вокруг него творится.

— Се`ньер. — Покивала Мила. — Как пить дать душа чужая. Что молчишь, глазищами там посверкиваешь своими? Ничего больше не хочешь рассказать?

— Глупости болтаете, сами не понимаете что говорите. — Ну а что им прикажете правду рассказать? Кто его знает, может и стоило бы довериться, правда, страшновато. Они конечно и сами не ангелы и самим есть что скрывать и чего опасаться, только вот, мой секрет, это мой секрет, пусть уж лучше сидят, гадают. — Заладили се`ньер, се`ньер. Нет никакого се`ньера, нет больше мальчика Уна. Запомните есть только барон Рингмар, и на этом закончим.

— С такими делами и заботами, как бы и барона в скором времени не стало. — Поджала губы Мила, принимая от сестрицы эстафету по оздоровлению меня любимого. — Не могу понять, что я, что покойный Валентин, теперь еще Жеткич и Апри, мы влили в тебя столько сил и стараний, что можно было бы целый полк умертвий с того света поднять на ноги, а ты словно губка все впитываешь и впитываешь, меж тем оставаясь по-прежнему чуть ли не при смерти.

— Вот и я заметила. — Всполошилась Априя. — Я ему вчера почти половину себя слила, а он к утру уже пустой был и сидел кашлял, да в миске кашу баломутил, жрать ничего не хотел.

— Да вы меня закормили уже. — Буркнул я.

— Было бы что кормить. — Покачали они на пару головами. — Ты посмотри на себя кожа да кости. Ты словно таешь на глазах.

— Тебя словно вампир пьет. — Подала голос Мила.

— Или призрак. — Подняла вверх палец Априя.

— Не может быть… — Мила Хенгельман чуть ли не подлетела ко мне, хватая за грудки. — Она же ушла, она точно должна была уйти! Ульрих ты ничего мне не хочешь рассказать?!

— Эм-м-м… — Признаться, я опешил от такого напора. — По идее вы же некроманты, должны были почувствовать, если бы было что не ладно, или я не прав?

— Ты издеваешься? — Мила округлила глаза. — Это же призрак, его так просто не почувствуешь, а этот вообще природный, его создал не мастер темной силы, его создала сама смерть!

— Стоп, о чем вы? — Априя недоуменно переводила взгляд с меня на сестрицу, так как не была еще в курсе моих зимних приключений.

Все еще недобро косясь на меня Мила, принялась повествовать о причинах приведших к тому жалкому состоянию, в котором я сейчас пребывал. Послушать было не без интересно скажу я вам стороннего рассказчика, не самым лучшим образом характеризующего твои действия. Так сказать мотай на ус и уж в следующий раз не оплошай.

— Мила ты меня поражаешь! — Априя вскинула руки. — Как можно было не проверить все перед отъездом? Ты же профессионал!

— А я проверила! — Топнула ногой от досады ее сестренка. — Не надо считать меня дурой! Я еще кое-что соображаю в своем деле!

— Призыв Ахнабелла? — Прищурилась Априя.

— Да! — С вызовом поглядела на нее Мила.

— Иней Аруба?

— Да!

— Сеть Анкарского Паука?

— Естественно!

— Прах Дофанара?

— Обижаешь сестричка!

— И что ничего не показало? — Теперь была очередь Априи удивленно глядеть на сестру.

— Ничегошеньки! — Победно вскинула бровь Мила. — Весь замок обошла ничего нет, ни единой квинтэссенции некротической материи.

— Что ж его тогда жрет? — Бабульки вперились в меня взглядом словно удавы на кролика.

— Ты ничего не хочешь бабушкам рассказать милок? — Подала голос Мила Хенгельман. — Ты случайно ничего не прикарманил, маленький поганец, из вещей покойной?

— Ну почему сразу поганец? — Мне даже не ловко стало, и я почувствовал, что заливаюсь краской. — И вообще вы некроманты, это ваша работа.

— Родной мой. — От холода тона Априи температура словно и вправду на пару градусов понизилась в комнате. — Больной должен говорить лекарю, где и что у него болит, если он ходит корчиться и молчит, лекарь не обязан знать от чего он там кривляется.

— Ну, тогда наверно на нее, мне стоит жаловаться. — Я кивнул в сторону пустого, по их мнению, угла, где испуганно глядела на меня Адель.

— Она что здесь?! — Хором заорали бабки, хватаясь за головы.

— Ну, она всегда здесь. — Виновато пожал я плечами.

— Да что б тебя…и…на…в…!

— Ты что….? Совсем ….? ……или …на всю голову…?!

Хор бабушек разразился несказанной бранью, сумбурным взмахом рук под сопровождением испуганного хлопанья моих глаз. Нет, ну а я от куда мог знать? Я вообще думал, что у меня галлюцинации из-за ослабленного здоровья и полученной ментальной травмы.

— В жизни не встречала подобного…!

— Век проживи, а второго такого…ни за что больше не встретишь!

Что тут началось, словами не передать, бабки костеря меня на чем свет стоит, носились по комнате каждая выбегала не на долго прочь, возвращалась назад и неся на плечах мешок за мешком, какого-то хлама, не забывая вновь и вновь упомянуть мою безалаберность и еще кое какие мои качества которые честно-честно, мне совершенно не присущи.

— Раковина слизня Патрабельда, есть? — Всполошилась Априя. — У меня только черные перлицы ручейника, боюсь, не хватит.

— Есть-есть, ты лучше скажи, мертвой травы запас имеется? — Мила копошилась в своих мешочках. — Хорошо бы Тропу Падших отсыпать, а то кто его знает, как естественный призрак себя поведет.

— Никто не знает. — Согласно закивала ее сестричка, так же распаковывая свои вещи. — Надо наверно бы Большую Печать Костяного Дракона поставить.

— Надо то надо, только где ж нам столько крови найти? — Покивала вторая бабулька. — Улич, трупы навок нужны, сколько осталось? Как думаешь Апри, подойдут их печень и аорта?

— Да кто бы знал? Что тут нет больше, что ли нормальных человеческих покойников? — Насупилась она. — Что за замок? Что за барон? Эй малец, покойников надо организовать, прикажи солдатом слуг рубить и сюда стаскивать.

— Вы что там совсем, что ли опупели? — Я аж подскочил на своей кровати от подобного поворота событий.

— Хе-хе! Ты смотри, как всполошился! — Закаркали старые разбойницы. — Да шутит бабушка, не боись и так справимся.

Что ни говори, а есть что-то завораживающее в некромантии. Кое-как скособочившись на постели, с широко раскрытыми глазами наблюдал за действием двух черных магов. В принципе действие уже не было для меня печатью за семью замками, кое-что я уже если и не понимал полностью, то по крайней мере угадывал общий функционал и предназначение некоторых малых узлов и соединений. Все повторялось, принцип некромантии делай все не своими руками, иначе руки отвалятся. Весь энергопоток предстояло, как и с Гончими пропускать через амулет пентаграмму, вернее в данном конкретном случае эскиз, или чертеж, первоначального начертания больше походил на концентрически расходящиеся круги с вкраплением узоров и вязи.

Сестрички взялись лихо и споро за дело, практически не переговариваясь лишь в некоторых местах, вступали в дискуссию, освежая друг у друга в памяти отдельные моменты. Это внушало уважение и пробуждало неподдельный интерес. Ну и само собой некоторое беспокойство.

— Эй сестренки! — Я окликнул бабуль, прерывая их. — Не знаю важно это или нет, но Адель весьма недовольна!

Призрак девушки метался по комнате с непонятной смесью страха, паники и наполнял пространство перед моим взором непонятной суетой. Временами мне даже казалось что легкий ветерок касался моего лица когда она проплывала вблизи меня.

— Что? — Априя с прищуром осматривала комнату.

— Что она делает? — Мила Хенгельман подошла ко мне, касаясь рукой лба.

— Она что-то пытается сделать с амулетом. — Я указал рукой на рисунок что высыпали и вычерчивали на полу старушки.

— Что именно?! — В один голос выкрикнули они, тут же кинувшись к своим кругам.

— Вон тот узел. — Я с трудом попытался повернуться, что б удобней было показывать. — Нет не здесь, вон тот малый замкнутый контур в правом верхнем углу.

— Вот шельма! — Выругалась Априя. — Замкнула наш переход на Цепь Рафата!

— Здесь тоже Апри. — Подала голос Мила. — Стерт переход с Луча Смерти на Око Тьмы.

— Да кто она такая?! — Всплеснула руками Априя. — Где вы раздобыли такую жуть?

— Это ты не у меня спрашивай. — Мила упав на колени, вновь отсыпала какой-то не видимый мне с моего ложа узел. — Это он ее от куда-то припер!

— Не виноватая я, он сам ко мне пришел! — На автомате выдал я.

— Что еще? Говори Улич. — Повернулась ко мне Априя.

— Вон там от стены, где угол на привязку планет. — Услужливо тыкнул я, пальцем похваставшись кое-какими своими знаниями. — И вот здесь у ног, где соединяете потоки на вон ту петлю сбора.

— Да что ж это такое-то? — Мила упала в кресло, безвольно опустив руки. — Я о таком даже не слышала!

— Пожалуй, и никто во всем белом свете о таком не слышал. — Рядышком присоседилась ее сестра. — Даже дьесальфы относились к естественным призракам как к вымыслу, легенде. Даже не знаю, что и сказать.

— А я знаю! — Сердито топнула ногой Мила, подскакивая со своего места. — Она должна была уйти, так как привязка ее на того юношу исчезла! Значит, мы должны найти ее новый якорь в этом мире! Пусть не думает, что сможет нам спутать все! Ульрих немедленно сознавайся, что у тебя от той девки осталось! Ведь знала же старая, что за тобой нужен глаз да глаз!

— Там. — Я устало прикрыв веки, откинулся на подушки не желая видеть молящий взгляд девушки. — В нижнем ящике стола, за папками лежит шкатулка. Там.

Ох и взгляд у нее. Не могу, прям душу чертовка рвет на куски. Ладно бы сторонней была, ладно бы не знал не видел, но увы я там был, был в тот день и тот час когда эту молодую, по сути еще не знавшую жизни девчушку заживо замуровали в камень. Не за что. Просто потому что судьба и непокорность сыграли свою глупую роль.

Лишь бы не кричала.

Бабушки извлекли из стола оббитую серебром шкатулку, доставая из нее тонкой замысловатой вязи красивый дамский браслет.

— Ага! — Априя даже хлопнула в ладоши.

— Ну-да, ну-да. — Хмыкнула Мила. — Вот же она точка не возврата, вот она жемчужинка смертельной тьмы.

— А ну-ка если вот сделать. — Априя сплела незримую паутинку заклинания, набрасывая на браслет. — Что скажешь Улич?

Ей больно. Проклятие ей больно! Я широко открытыми глазами смотрел на помутневший контур девушки отчаянно заламывающей руки и раскрывающей рот в беззвучном крике.

Лишь бы не кричала.

Как тогда, когда ее тащили с мешком на голове к той проклятой стене. Господи что ж так херово то на душе?! Что я вообще такое говорю? Лишь бы не кричала? Именно так про себя в тот день просил ее эту девочку, ее горе возлюбленный, наблюдая за ее последними минутами?

— Прекратите. — Не столько сказал, сколько простонал я. — Немедленно перестаньте!

— Что? — Заморгала Априя. — Она тебя мучает?

— Вот зараза! — Мила тут же сплела свое заклинание, набрасывая его на браслет, от чего контур Адель стал едва-едва проглядываться.

— Перестали немедленно! — Превозмогая чудовищную слабость, и боль еле-еле поднявшись на локтях, одной рукой подхватил со стола миску с каким-то настоем, запуская ей в старушек. — Немедленно сняли свои заклинания!

— Ты с ума сошел? — Миска не долетела, но вот содержимое пошло, хорошо, обдавая старушек с ног до головы.

— Ты что не понимаешь, что она убивает тебя? — Априя вытирала лицо подолом юбки.

— Да она рано или поздно высосет тебя до дна мальчишка! — Мила Хенгельман сурово свела брови. — Это не игрушки Ульрих, это сама смерть, не вздумай обмануться ее смазливым видом, это убийца!

— Перестали обе. — Я устало рухнул в постель. — Не трогайте ее, хватит ей уже, наумералась на тысячу лет вперед.

— Ты точно сумасшедший! — Оторопело пролепетала Априя.

— Это же всего лишь призрак, Ульрих не дури! — Мила подошла ко мне, поглаживая по голове и пытаясь успокоить. — Она уже давно мертва, у нее нет ни эмоций, ни чувств, она это сгусток энергии для поддержания жизни которой, требуется постоянная подпитка. Причем дорогой, этот сгусток некротической энергии выбрал тебя, твою жизнь, для своей подпитки, она словно клещ, словно вампир, высасывает твою энергию, в конце концов, оставив от тебя лишь жалкую оболочку, хладный труп.

— Я понимаю. — С трудом вытолкнул из себя я слова. — Но все равно не трогайте ее.

— Не пойму. — Априя упрямо замотала головой. — Может быть, она как-то влияет на его сознание? Вроде болотных мороков?

— Да нет, похоже, он вполне в сознании и отдает себе отчет. — Мила проверяла пульс и сердцебиение, а так же тонизировала меня малой толикой своей силы и рядом заклинаний.

— Но мы же не можем оставить на тебе этого паразита?! — Рассердилась Априя. — Ты уж малец извини, но эту гадину опасно просто для людей оставлять в живых. Сегодня она тебя втихомолку прикончит, а завтра другого, а послезавтра может и масштаб вырасти, тут сложно что-то прогнозировать, здесь можно лишь с полной уверенностью заявлять о том, что она смертельно опасна для всех живых на этом свете.

— Понимаю. — От действий Милы мне и вправду стало легче. — Вот.

Стянув с мизинца маленькое серебряное колечко с черной бусинкой топаза по середине, протягиваю его сестричкам.

— Я читал, что жрецы дьесальфов могли привязывать некротических слуг, в том числе и призраков на подобные амулеты для охраны своей силы. — В одном из томов бабули даже напрямую рекомендовалось ставить стража на свое хранилище, что бы защитить его от чужих посягательств. — Я знаю, что вы сможете, имея на руках привязку к нашему миру призрака, заключить его в этот амулет, где он будет получать свой необходимый заряд, выполняя волю хозяина и не причиняя ему вред.

— Ульрих, это актуально для призванных тобою лично слуг, для тех, кого ты сам создавал, в которых сам своими руками вкладывал команды, и барьеры через которые слуга не сможет навредить хозяину. — Мила задумчиво крутила в пальцах мой амулетик. — Тут другой случай.

— Вот именно. — Покивала ее словам Априя. — Здесь и сейчас с этой субстанцией вообще невозможно предсказать что получится. Поверь нашему опыту, это не тот зверь, которого можно приручить, этот зверь опасен для того, кто его хочет погладить.

— Попробуйте. — Я склонил голову набок встречаясь со взглядом той кого нет. — Попробуйте мои хорошие, иначе хоть самому в петлю лезь.

* * *

«Спасибо».

Стояла глубокая ночь, бабушки, намучавшись со мной и своей магией, давно удалились по своим комнатам и оставили меня вроде как спящего, с маленьким, но заметно потяжелевшим колечком на пальце.

Теперь она со мной. Адель, милая черноволосая девочка, порхающая, словно птичка из стороны в сторону по комнате.

«Не за что».

Я слышу ее, я говорю с ней, я знаю теперь что она не выдумка и не бред больного воображения, она здесь и сейчас, она здесь, она говорит мне «спасибо» и улыбается. Она жива, кто бы что не говорил, но она жива, я чувствую это, я верю.

«Почему ты вновь спас меня?»

Шебутная птичка замерла надо мной, развивающимися крыльями, на незримом и не ощутимом ветру из мешанины белого платья и черноты длинных волн ее пышных волос. А глаза то какие! Словно омуты, если долго смотреть, можно утонуть в них.

«Вновь?»

Черт меня подери, да ради такой улыбки не жалко и умереть! Нет, не правы бабушки, это не программа, это не сумбурный сгусток какой-то энергии, ни в жизнь не поверю, что что-то или кто-то сможет сымитировать подобное.

«Я помню тебя, после страшного холода и всепожирающей жажды, ты единственный кто не бежал от меня. Ты слушал меня, ты слышал меня. Не как остальные нет, те лишь бежали прочь!»

Ну, милая, не мудрено было при твоем виде прежнем и в штаны наделать если что. Да уж сейчас она куда милее прежнего образа с ликом смерти, что уничтожала и преследовала своих жертв.

«Я была словно скованна этой жаждой, мне хотелось лишь одного насытиться жизнью тех, кто сделал это со мной и узнать, наконец, у НЕГО, за что он так поступил со мной».

Да уж. Узнала. Узнали мы с тобой правду девочка на свою голову. Ни дать не взять, не прибавить, ни отнять. Все узнали, все до самой сокровенной минуты встало перед нами, мы прожили тот день по памяти твоего возлюбленного. Я был там. Я был в тот день с тобой.

«Теперь ты свободна».

Ой ли? Как там сказали бабушки? Бери свой амулет и своего клеща и предупреди паразитку, что если еще раз начнет пить тебя, рассыплется в прах в мгновении ока. Да уж бабули поработали, постарались на славу, максимально связывая эту дикую мощь самопроизвольной силы на моем амулете. Хотя, судя по их кислым физиономиям, они и в правду не уверенны в том, что смогли сделать все на совесть.

«Спасибо».

«Пожалуйста».

Всегда, пожалуйста, девочка, попробуй эту жизнь на вкус вновь, попробуй радоваться солнцу и звездам, а главное улыбайся, несмотря ни на что, несмотря на то, что с тобой произошло. Попробуй. Может быть получится.

«Прости, что пила твою жизнь».

«Прощаю».

Нет ну а что? Закричать возвращай мне в зад? Понятно, что «пила», понятно, что меня, а кого еще? Даже не знаю как бы все повернулось, убей она еще кого-то из моих домашних.

«Я старалась сдерживать себя. Ты хороший, я знаю, ты простишь».

«Забудь, лучше скажи, как ты себя чувствуешь сейчас?».

Да я знатный лекарь призрачных структур, в конце концов вы же помните что мы в ответе за тех…

«Холод ушел. Я сыта и чувствую, что переполнена энергии. Я на многое способна благодаря твоему кольцу. Ты только попроси, а уж я попробую не остаться у тебя в долгу».

«Мой друг и подруга погибли из-за одного человека…»

«Твоя война с навками?»

Веер из юбок и волос всколыхнулся, нависая надо мной. Это было так волнительно, пугающе и завораживающе прекрасно, что ей хотелось наслаждаться, снова и снова следя взглядом, не отрывая глаз ни на секундочку.

«Да, именно моя война».

Да девочка ты права, это моя вина и это моя война, где я уже потерял больше чем когда-либо в прошлом.

«Я знаю, кого ты ищешь».

«Ты мне покажешь его?».

Сердце забарабанило в груди, наполняя тело адреналином и заставляя сжиматься кулаки. Вот и все вот она развязка, finita la comedia.

«А ты разве сам еще не понял?»

О господи я реально ощутил прикосновение ее легкой ладони к моей щеке! Нежно, легко словно перышко, а не ладонь проскользнуло по моей щеке.

«Боюсь, что нет».

Я повернул голову в желании еще раз коснутся ее руки, но она отдернула ее ласково улыбнувшись мне.

«Кракен, Ульрих, кракен».

Причем здесь он? Ну сидит у меня в подвале, мышей жует да иногда пол головы высовывает, что бы милашка Ви погладила ему верхние веки, а он от удовольствия пузыри бы пускал…

«Нет, не о том думаешь».

Едрена кочерыжка, подруга ты что, можешь мои мысли читать?

Словно перезвоном легких китайских ветряных колокольчиков наполнилась комната при звуке ее смеха. Чистого, нежного и такого волшебного.

«Не важно Ульрих, это не важно, главное, что ты уже сам знаешь ответ на свой вопрос. Ты ведь уже знаешь кто этот человек?».

«Думаю да».

Кракен. А ведь действительно хорошая подсказка. Я знаю. Вот только что мне делать со своим знанием? Да уж, это уже другой вопрос.

«Ты уверен, что поступаешь правильно?».

«Нет, я уверен, что поступаю не правильно, но я обязан поступить так в память о своих друзьях».

Да именно так проще всего оправдать месть, прикрыться памятью и я это знаю, а так же прекрасно понимаю и теперь принимаю этот грех на душу. При всем своем налете цивилизованности, пусть и не всеобъемлющем но человеколюбии и веры в светлое, я осознанно беру этот камень за пазуху, что бы пронести его в будущем через всю свою жизнь, зная что не простил, зная что не смог стать выше глупых эмоций и не менее глупой ситуации.

«Не грусти, я буду рядом».

«Спасибо».

Я блаженно прикрыл веки, ощущая еле уловимые прикосновения, когда ее руки стали успокаивающе гладить меня по голове и вправду успокаиваясь, и где-то может даже, примиряясь с самим собой в душе. И пусть я не святой, но по крайней мере переживать по этому поводу не стану.

А на утро закрутилась карусель забот и дел. Рано еще при первых лучах солнца я пошатываясь самостоятельно смог слезть с осточертевшей до ужаса кровати, водружая себя на свой трон на колесиках. Вот оно сладкое чувство победы и ощущение прилива сил после долгой и затяжной болезни. Ну да полного выздоровления еще конечно далеко, два гвардейца спустили меня в главный зал, где я уже казалось тысячу лет не бывал, что бы по присутствовать, на завтраке, на который собрались все домочадцы.

— Улич?! — Мила Хенгельман удивленно вскинула брови. — Тебе и вправду смотрю лучше!

— Пивет! — Малышка Ви с разгону залетела на меня чуть не завалив на пол вместе с коляской. — Покатай мя на колесиках!

— Привет моя хорошая. — Я чмокнул девочку, поглаживая ее по головке. Вот непоседа!

— Пестик ну-ка сядь на место и доешь кашу! — Взвились тут же бабушки, перехватывая малявку.

— Не качу-у-у кашу-у-у! — Тут же насупилась Пестик-Ви. — Ее Пра-пра ест!

Пра-пра это Прапор, один из парочки лесных братьев енотов, что на правах, если и не полноправных, но уж точно хозяев жили в Лисьем, привезенные мною из леса во время военной компании против Когдейра.

— Здравствуй муж. — Холодно, но с поцелуем в щечку поприветствовала меня моя жена, что уже стало целой победой в наших с ней отношениях. Да о любви тут речи не идет, но по крайней мере, уважение друг к другу мы проявляем искреннее.

— Улич, ну наконец-то тебе лучше! — Герман облапил меня, похлопывая по спине. — Рад видеть, что тебе уже лучше, того и гляди, скоро на рыбалку махнем!

— А как же, конечно махнем! — Я тоже с удовольствием по обнимался с ним.

— Долго ты что-то! — Ко мне подошла Деметра. Ух а девочка то растет! Какие-то пару лет прибавили ей солидности в разных местах, ну а взглядом эта томноокая барышня никогда не была обделена. — В принципе я знала, что ты не тот человек, которого легко сломать, но даже для тебя что-то долговато ты кис да помирал.

— Иди сюда всезнайка! — Я улыбнулся и так же обнял ее, чем похоже, вогнал ее немного в краску.

Ну что Ульрих? Жизнь то не закончилась? Есть, есть еще на свете люди, которые любят тебя и переживают о твоей судьбе. Не один ты на белом свете!

«Как мы себя оказывается любим!». — Рассмеялась Адель, легким ветерком проносясь по комнате.

«Цыц». — Улыбнулся я.

Хорошо, действительно хорошо вот так вот с утра просто позавтракать со своими домашними, болтая о всяких несуразицах и казалось бы никчемных мелочах. Как же много на самом деле в этом скрыто, я даже никогда раньше не задумывался об этом. Взять хотя бы простое ребячество с енотами, когда мы зля бабушек, тайком скармливали разности двум мохнатым зверушкам смешно клянчившим, что-то со стола.

— Всем доброе утро! — В зал вошел Жеткич, присаживаясь за стол. — Рад видеть, что вам гораздо лучше барон!

— И вам не кашлять. — Поприветствовал я его колбаской, насаженной на вилочку. — Сегодня просто особенный день.

Я с умным видом погрузился в созерцание и жевание вкусностей на своей тарелке, вроде как, подвешивая фразу в воздухе, так как сюрпризом мое дальнейшее решение станет для всех присутствующих.

— Кхм. Особенный? — Первой не выдержала к моему удивлению Мила Хенгельман. — И чем по твоему мнению этот день будет отличаться от предыдущих и последующих?

— Как, а я разве вам еще ничего не сказал?! — И вот так вот удивленно брови вверх, поглядите на меня саму невинность.

Взгляд окружающих сказал мне о многом, впрочем, больше всех взглядов мне сказал сжатый кулак одной из бабушек, которым она тонко намекнула мне, что бы я прекратил паясничать.

— Сегодня вы все собираетесь и едете в столицу! — Весело и задорно попытался я донести до них радостную весть.

Вот не люблю, не люблю я такие вот немые паузы и искаженные в мыслительном процессе лица окружающих после моих слов. Не ловко себя начинаешь как-то чувствовать.

— Ну, одно понятно сразу. — Мила Хенгельман потерла задумчиво переносицу. — Ты стал, как и прежде нести всякий непонятный бред. Значит и вправду, выздоравливаешь.

— Но почему в столицу? — Деметра оглядела всех присутствующих. — Кто конкретно едет и почему?

— Едешь ты. — Я стал загибать пальцы. — Герман и бабули вместе с Ви. В общем-то, пока все. Госпожа Нона же пока отправится с визитом домой в Когдейр.

— А он точно выздоравливает? — Нона уронила вилку, поворачиваясь к Миле. — Госпожа Кервье четко дала понять, что я не выездная.

— Госпожа Кервье дала понять, что ты не выездная без согласия на то мужа. — Поднял я вверх палец. — Ну а если муж не против, то почему бы и нет? Ладно-ладно, вижу вы все удивлены, потому объясню по порядку.

— Так и так на следующий год королевский бал, куда достопочтимая де Кервье, строго настрого велела мне явиться. — Я подлил себе чаю, и с любовью принялся намазывать варенье, на свежей выпечки хлеб. — Месяц туда, месяц обратно, там еще неизвестно, сколько придется пробыть, смысла уезжать нет, ведь еще через год меня ждет академия.

— И это верно. — Тут же закивал Жеткич. — В принципе ты можешь пропустить первый год набора, твой юный возраст тебе позволяет, только я думаю, не стоит терять время. Кто знает, куда в дальнейшем тебя отправит корона?

— Вот и я за то. — Кивнул я ему с благодарностью. — Пришло время прощаться с этим домом, и возможно на долго. Поэтому я и решил, что вы мои дорогие переберетесь в столицу, где будете рядом со мной. Здесь и сейчас в Рингмаре, что ни говори не безопасно, какая никакая, а война, впрочем надеюсь не на долго. Ну, а что касается госпожи Когдейр-Рингмарской, то вы Нона давно рвались к себе домой. Здесь вам особого смысла находиться нет. Здесь и Энтеми прекрасно справится, а вот в ваших землях реформы и порядок стоит начинать проводить по быстрей и более жестко, к тому же не в пример начала наших отношений, я сейчас куда больше вижу в вас своего помощника и союзника, нежели ранее. Хочу выразить вам свое почтение и уважение, за время, что мы провели здесь с вами вместе, я узнал вас как прекрасного, умного и проницательного человека, на которого могу положиться в своих делах.

Конечно, я говорил не все, заставляя ее смущаться. Управленец из нее и вправду не плохой, особенно теперь, когда я показал ей немного другие правила игры, что конечно пусть и помогают, но меж тем и обязывают несущего власть. Нона и вправду неплоха, а главное не в пример меня все же не без амбиций, которых во мне явно на порядок меньше. Она любит власть, она живет ею и ей это нравится, в то время как для меня это всего лишь способ облегчить свое существование и выйти за рамки простого смертного в своих желаниях творить что-то новое. Одно только то как она взялась за полицию может рассказать о многом.

Госпожа баронесса не просто следила персонально, за тем как набираются люди, как их одевают, как их расставляют по своим местам и обучают новым правилам. Она самолично умудрилась обойти каждого, даже как мне доложили, не поленилась пройтись пару раз с ночным патрулем по улицам. А уж о законодательной базе даже говорить не приходится. Тут уже даже я не в силах с ней тягаться, так как у нее просто какой-то сверхъестественный дар к юриспруденции. За все это время она столько выискала нестыковок, столько перелопатила бумаги и внесла новых поправок и законов, что уже даже я терялся во всем этом документообороте. Честно скажу, умная девочка и пошла по верному курсу, а главное своевременно. Это просто благо для всего мира, что она не осталась в своем замкнутом мирке из обмана, ненависти и страха в котором прозябала, считай всю свою жизнь. Нона обретала себя рядом со мной, из злобного Нуггета, превращаясь постепенно в красивую, а главное умную и при деле женщину. Ну да и нюансы конечно есть кое — какие, власть властью, а весь денежный поток она конечно в свои руки не получит. По крайней мере не сейчас и не весь. Энтеми, получал весь денежный оборот, так как более детально видел, а так же участвовал в создании моего бизнеса. Все суммы, превышающие определенный мною лимит трат должны согласовываться со мной, ежели вдруг появятся сверх запланированного бюджета на год. В принципе у меня тут расписана стратегия по старой так сказать «гасконской» на пятилетку вперед. Ну и плюс очередность новых проектов и софинансирование старой базы.

Хотя у Ноны и своего капитала думаю, на нововведения будет предостаточно. Я же не варвар какой-то, что бы все у нее отобрать. Будут у нее свои деньги, а как иначе? Все же честь по чести это ее золотые рудники и ее земля Когдейр, причем, куда не в пример моей богаче. Пусть от туда и берет, а у меня, свой НЗ так сказать будет на черный день, опять же с учетом, если я с горем пополам, но запущу наконец-то банковскую линию, что должна обогатить меня по моим самым скромным прикидкам просто до заоблачных высот.

— Вы мне льстите. — Улыбнулась она.

— Нисколько. — Вернул я улыбку. — Я со спокойной душой покину стены своего дома, зная, что оставляю его в надежных руках.

— Благодарю. — Кивнула она. — Надеюсь, когда мы вновь увидимся на балу, у меня будет, чем порадовать вас мой муж.

— Нисколько не сомневаюсь. — Согласился я.

— А скажи-ка бабушке милок, кто и когда выезжает. — С прищуром вклинилась Априя.

— Вот-вот. — Поддержала ее сестричка. — Что-то подсказывает мне мое сердечко, не все ты бабушкам рассказываешь.

— Ну… — Протянул я. — Вы все сегодня собираетесь, а завтра думаю, уже и в путь дорожку двинетесь. Чего ж ждать то?

— А ты родненький, когда поедешь? — Поджала губы Мила.

— Через пару деньков. — Вот противная бабка, ну никак ее не обойти ни с какой стороны. — Напишу пару писем, кое-что подтяну в делах, объясню некоторые вещи сквайру, в общем, передам бразды правления, да вас ринусь догонять.

«Адель!».

Я поманил взглядом девушку-призрака, что частично скрылась под столом и наглаживала там млеющих енотов.

«Останови бабушку! Пусть прекратит расспросы!».

«Как?». — Она с любопытством вспорхнула вверх, рассматривая то меня, то Милу Хенгельман.

«Не знаю! За нос ее ущипни там или стул из-под зада убери, но пусть она прекратит!».

В общем, объяснять дальше не понадобилось, как только бабуля вновь открыла рот, ей словно по мановению волшебной палочки туда залетел пирожок, застопорив ее поток словоизлияний.

Смешно. А главное так быстро, ловко и назидательно, что никто кроме соответственно покрасневшей как рак, Хенгельман и не заметил. А нет, вон сестричка давится от смеха, пряча улыбочку в кулак.

— А как же ваша месть барон? — Самым конкретным оказался Жеткич, с вниманием рассматривавший меня, слушая каждое мое слово. — Смею ли я надеяться, что она окончена? Вы, наконец, вняли голосу разума и решили прекратить эту кровавую бойню?

— Да. — Я так же внимательно и не без интереса стал разглядывать его. — В этом вы правы, пора заканчивать весь этот балаган. Уж слишком это дело затянулось, пора уже и прекратить.

— Похвально и весьма. — Кивнул он мне.

На том и закончились утренние дебаты. Народ разбежался по комнатам вещи паковать, а я до полудня просидел в кабинете с Энтеми и его женой, которые, все это время строчили новые указы и постановления, а так же ряд моих пожеланий. Так сказать, передача власти с горем пополам состоялась. Да уж, не легко теперь придется голубкам, наверняка Нона потянет леди Нимноу обратно, домой в Когдейр, даже не знаю, как они теперь все это улаживать станут, ну да то теперь их дела, мне туда лезть не стоит.

Лишь уже за полдень я в своей телеге смог добраться до Касприва, постучавшись в двери личного дома госпожи Пиксквар и ее скорого мужа моего капитана Гарича.

— Барон! — У порога меня лично встречала баронесса, добродушно расцеловавшего мои щеки. — Какая неожиданность! А Гарич в Лисьем он только вечером будет, я думала вы вместе или вы персонально ко мне прибыли?

— Персонально баронесса, персонально. — Меня сгрузили сопровождающие легионеры стрелки, с которыми я теперь при выходе не расставался. — У меня к вам разговор, или даже не так, просьба.

— Тогда прошу в дом. — Она принялась суетиться, собирая мне стол и подгоняя слуг. Да уж быстро она освоилась, ну или вернее сказать вспомнила начальственный тон. Надо же, а совсем недавно буквально из лесу в прямом смысле слова вышла.

— Итак, барон. — Начала она, когда мы, наконец, остались одни. — О чем вы хотели меня попросить?

— Мне нужна ваша помощь баронесса, вернее Пенки и Молочка. — Я смутился, так как хоть убей, не мог вспомнить настоящих имен ее дочерей. — Но обращаюсь не к ним, а непосредственно к вам как к матери, ибо дело это щекотливое, а посему ваше одобрение для меня важно.

Вопрос хоть и пустяковый, но не без пусть и малой толики опасности. А конкретно, мне нужно было, что бы девчонки на границе моих владений навели что называется «шороху», всполошив народ, который по моей задумке должен был пустить слух о страшных оборотнях, что завелись в моих землях.

Зачем? Просто нужно убрать из замка и Касприва защитника, моего многоуважаемого господина Жеткича, для проведения одной щепетильной и опасной операции. Ну в самом деле не мне же без пяти минут трупу бегать по лесам выяснять кто там чудит на границе? Попрошу сера Арнольда быстренько съездить на место и все разузнать.

— Я не знаю, за чем вам это понадобилось барон. — Задумчиво проговорила она. — Но на помощь нашей семьи можете смело рассчитывать. Когда и как долго сестричкам нужно по озорничать на месте?

— Как доберутся, к ним подойдет мой человек. — Я задумчиво побарабанил пальцами по столешнице, еще раз прокручивая вариант связи через вампиров в голове. — Весь смысл и это вам нужно очень хорошо донести до дочек, что бы их след простыл к моменту приезда на место мага. Иначе сами понимаете, их безопасность и их жизни будет угрожать серьезный противник.

— Ну, барон, они конечно молоды и сумасбродны. — Улыбнулась она. — Но думаю не на столько что бы затевать игры с магом, к тому же я последую вашему совету и хорошенечко, что называется, накручу хвосты бесовкам, что бы не смели нарушать наказа.

— Спасибо баронесса. — Я склонил учтиво голову. — Буду должен.

— Не говорите глупостей барон. — Улыбнулась она. — Это мы перед вами в неоплатном долгу.

На обратном пути уже при подъезде к Лисьему, был остановлен бандой пенсионерок с недобрым взглядом оккупировавших мою телегу.

— Ну что, давай рассказывай. — Милана Хенгельман пристроилась рядышком, успев поправить одеяло на коленях мне и лизнув ладонь пригладить пару непослушных кудрей на моей голове. — Почто бабушек усылаешь?

— Или опять пирожками отделаешься? — Рассмеялась Априя, чем вогнала в краску сестру.

Разговор вышел не простой, во-первых, потому что и вправду рискованное дело затевалось, ну а во-вторых, из-за не желания бабушек расставаться. Здесь и сейчас мне нужна будет только Априя, для негласной поддержки ну и для блокировки гарпид, в то время как Милана должна будет ехать в столицу, что бы прикрыть, если что от возможной мести тех немногих кто мне дорог. Все могло рухнуть в одно мгновение, все могло пойти не по плану и тогда ситуация развернется самым печальным образом из-за чего могут пострадать все мои окружающие, а я и так уже в этом деле потерял многое, больше на кон кроме своей жизни мне ставить нечего.

— Пусть будет так. — Априя обняла сестру за плечи. — За меня не беспокойся, я и так уже почитай, сколько лет покойница, а вот дети и вправду могут пострадать, потому езжай.

— Пусть с ними Гарич поедет! — Не унималась Милана.

— Если мы не одолеем его. — Тяжело вздохнул я. — Боюсь, Гарич не сможет защитить детей. С ними должна быть ты, просто больше некому, только ты еще худо-бедно сможешь стать щитом, прикрыть их от его гнева.

Следующие три дня я изображал из себя умирающего лебедя, подкатывал глаза, всячески кашлял на близких, стараясь как можно правдоподобней сыграть свою немощь и недуг, что в связи с продолжительной болезнью у меня получалось на ура.

— Сер Арнольд. — Я лежал в постели, сипло дыша и прикрыв веки. — Мне нужна ваша помощь.

— Что-то серьезное барон? — Жеткич хмурился, слушая меня и витая где-то в своих мыслях.

— Там на столе. — Я дрожащей рукой указал направление. — С севера пришло донесение, на моих людей нападают оборотни.

— Оборотни? — Он не поленился дойти до стола и бегло просмотреть грамоту. — Так-с. Да, вижу, скот режут, народ с наступлением вечера из домов не выпускают.

— Прошу вас сер. — Я закашлялся. — Помогите хотя бы от этой напасти отбиться.

— Это далеко? — Он поднял голову вверх, что-то прикидывая для себя.

— Если не спешным ходом, то дня три не больше. — Я жестом показал ему на кружку с чаем у изголовья. — Не думаю, что у вас это отнимет много времени. Максимум что вас может задержать это дорога, а уж оборотней разогнать для вас, вообще не составит труда.

— Мерзкие твари. — Скривился он. — Подленькие и трусливые, скорей всего убегут еще до моего приезда, если мозгов не лишены. Впрочем, я не в праве вам отказать мой юный друг, в этом вопросе заключается весь смысл моего статуса и моего долга перед короной. Я всенепременно буду там, причем уже завтра с утра смогу тронутся в путь, так что поправляйтесь и всецело положитесь на меня.

Задерживаться он не стал, уже через пару минут покидая меня, а мне же осталось лишь дождаться тихой тени проскользнувшей в комнату бесшумно.

— Выдвигайтесь. — Кивнул я на немой вопрос одного из вампиров. — Глаз с него не спускать, за девочек волчиц отвечаете головой и давай ко мне Семьдесят Третьего.

— Завтра родной. — Тихо произнес я при появлении капитана легионеров. — Рассылай гонцов, поднимай артель Кемгербальда, завтра спускаем корабли на воду.

— Можем не успеть барон. — Семьдесят Третий задумчиво нахмурил брови.

— Надо успеть. — Хмыкнул я. — Делай что хочешь, бей их, угрожай им, на колени становись и моли, но что бы завтра по утру все три судна были на воде, раз. Мужики из речной тряслись в телеге в сторону Лисьего, два. Ну и твои бойцы заняли оговоренные позиции четыре.

— Разрешите выполнять? — Он вытянулся, озорно блеснув глазами.

— Разрешаю. — Я улыбнулся, смотря за тем, как его мощная спина скрывается за дверью.

* * *

Да уж, задачка не из легких. Если гонцы уже сейчас все полетели по дорогам, то боюсь, все равно минимум день будет потерян. С деревни Речной народ пригоним, думаю к вечеру, телег и лошадей там на этот случай достаточно, а вот с артелью можем застрять капитально по времени. Дело в том что, они уже без малого три недели, что называется, сушат весла чуть выше заводи перед Речной. Прибыть то они прибыли, да вот только уже считай прямиком в жерло кипящего вулкана, где смешались в битве мои люди и народ навок.

Люди в артели не мои, но я за них в ответе, ниже по течению их гнать смысла не было, там наши водоплавающие оппоненты крепко держали оборону на большой воде, под прикрытием своих бронированных союзников. Как мне удалось доподлинно узнать, именно раканы потопили в низовьях реки ряд купеческих кораблей, тем самым, перекрыв доставку товаров и торговлю на моих землях с рядом партнеров из соседних провинций. Вот я и приказал вытаскивать на отмели суда, во избежание очередной диверсии, которая бы мне перекрыла и северный поток, особенно сейчас, когда это направление в сторону Когдейра является, чуть ли не самым прибыльным и приоритетным для меня. В общем, в этом то вся и загвоздка, корабли по земле плохо плавают, говорят грести тяжело, особенно против волны грунта вздымаемого носовой частью судна. Сам конечно грести не пробовал, но здравый смысл в этом вижу.

Вроде как не большие, по пятнадцать весел на сторону, они меж тем были морскими судами, то есть с более высоким дутым бортом и хорошей посадкой в воду по килю, из-за чего обратное их возвращение в водную пучину может стать еще той головной болью. Тут ведь и быков подгони, и канаты растяни по берегам, да еще какие никакие столбы по вбивай, по кромкам воды для лебедок, все это время и не малый физический труд. Правда есть одна мысля, а именно своих гончих запрячь под это дело, только вот лишь бы морячки-рыбачки не разбежались по полям и весям от вида таких помощничков, лови их потом.

Но как не тяжелы думы, это всего лишь мысли, претворять в жизнь весь набор телодвижений, предстояло моим подчиненным, мне же оставалось лишь перебраться в военный лагерь по утру и отъезду Жеткича, на середине пути от Речной до Касприва, что бы уже от туда, получать свежие вести, да в случае чего держать руку на пульсе и координировать общий план, о котором практически никто ничего не знал. Да что говорить, я еще сам смутно представлял общую картину, больше прогнозируя да полагаясь на извечный «авось». Который тьфу, тьфу, тьфу меня не подвел в этот раз.

Телеги с народом, рыбаков согнанным из Речной появились еще засветло, ну а три красавца корабля из Кемгербальда, мы увидели уже за полночь, принимая уставших и вымотавшихся людей в лагерь. Благо нигде не завязли и по времени успевали с хорошим запасом, давая уставшим выспаться, ну а всех остальных, уматывая в мыло, так как кое-какие сюрпризы мы должны были подготовить с восходом солнца, ведь как известно даже самую унылую и провальную вечеринку может спасти обычный взрыв, ну или на худой конец хоть какой ни будь пожар.

Помните нашего славного Корнея Ивановича?

А лисички

Взяли спички,

К морю синему пошли,

Море синее зажгли.

Там вообще потом настоящий «треш», угар и содомия пошли. Море блинами тушили. Все так сказать по фен-Шую. А я чем хуже? Думаю ничем. К тому же, в этот раз денечек обещал быть сумрачным, и возможно с логическим завершением в мелкий, а может и с обильной дробью крупных капель дождя.

Тихо. Без спешки и суеты народ поднимался, оживая, и с опаской оглядываясь на молодого барона, что еще с первыми лучами солнца уселся на носу одного из кораблей, ожидая грядущую битву.

Пора. Я киваю, и вестовые отмашками своих флажков несут куда-то в даль мои приказы. Заскрипели весла в уключинах, загомонили люди, по берегам выстраиваясь шеренгами. Все вздрогнуло, единым целым организмом приходя в движение, тут же нарушая девственность утренней тишины сотней тысяч всевозможных звуков.

— Ох, что-то мне боязно мальчик. — Рядышком стояла Априя Хенгельман, с прищуром всматриваясь в даль и кутаясь в шерстяной платок на плечах. — Здесь всего так много, а впереди что ждет лишь богам известно.

— Ты главное помни. — Я взял ее за руку. — Ты сейчас единственная во всем этом море людей кто обладает даром магии. Гарпиды ба. Делай, что хочешь и что посчитаешь нужным, но мы не должны услышать их пения.

— Знаю-знаю. — Проворчала она. — Всех однозначно не уберегу, но, по крайней мере, на кораблях люди точно не пострадают.

Примерно два с половиной часа у нас ушло, что бы на кораблях сплавится до Касприва, где еще на полтора часа встать на якоря что бы подождать идущий по берегам народ. Меж тем город уже действовал, вернее Гарич со своими гвардейцами. Через городские кварталы ночью провезли семь катапульт, а вместе с ними целый эшелон телег с зажигательными снарядами, представляющими из себя здоровенные глиняные кувшины, где примерно в процентах восемьдесят на двадцать были залиты масло и спирт. Этакий коктейль Молотова, только долгоиграющий, что называется. Принцип простой, масло в разы тяжелей от того опускается на дно сосуда, сам сосуд капле видной формы из-за чего минимизируется болтанка и перемешивание веществ в нем во время полета. Фитиль он же затычка из материи, венчает горлышко. Теперь поджигаем, запускаем, и смотрим на результат. Лепота. Дальность полета моих снарядов триста метров, ну может быть с небольшим плюсом. От удара об воду такая капелька разлеталась на глиняные черепки, выбрасывая на поверхность воды литры и литры масла, которое в свою очередь ложилось пленкой на водную гладь и тут же воспламенялось от легко возгораемого спирта. Жуткое зрелище. Темно-красное пламя и смоляно-черный дым взмывали над моей бывшей стройкой до небес, уже практически полностью накрыв собой рукотворный залив, где как мне доподлинно было известно обосновались мои супостаты и откуда все началось.

— Говори. — Крикнул я вестовому, взобравшемуся на мачту. — Что передают?

— Пол часа «обкидывают»! — Прокричал он с верху. — Дважды навки шли на штурм города, что бы отбить катапульты. Гарпид нет. Одна катапульта сгорела, снаряд лопнул при взлете!

— Давай, подходящим по Касприцкому берегу. — Вновь закричал я вестовому. — Пусть обходят город, и блокирую притоки выше!

— Есть! — Гаркнул он, тут же начиная семафорить мой приказ.

— Как песики ба? — Я повернулся к Априи.

— Там. — Она махнула рукой ниже по течению. — Уже на месте, там же и гнездо собралось вампиров, хорошо, что сегодня солнышко не колючее не лучистое. Ты мне лучше обрисуй все это безобразие, что здесь и сейчас устроил, а то бабушка старая все никак в толк не возьмет, что ты внучек чудишь здесь.

А что я чудю? Все просто. Река здесь прямая как стрела, один конец смотрит на север, другой на юг, а ровно по середине получается карман из затопленного котлована моих надежд. Сам по себе котлован в данный момент подпитывается небольшими каналами, притоками, их в свое время прокопали для подвода воды на стройку, что бы не возить то, что и так само может прибежать само. Гарич во главе своей гвардии, душит котлован просто и тупо покрывая его поверхность пылающей пленкой масла, а подходящие силы блокируют подводные каналы, что бы враг не смог уйти в них когда совсем им житья не останется в заводи. Что остается? Правильно, навки должны будут через какое-то время вновь, всем своим дружным кагалом двинутся в Быструю, где им на выбор будет дано два пути. Северный, где их встретит Касприв и сети, что сейчас растягивают рыбаки из Речной под прикрытием городской стражи с небольшим согнанным ополчением, ну и южный путь. Да именно на южное направление был мой расчет, ну и естественно на здравость мышления русалов, которые по моим прогнозам даже под прикрытием раканов, не должны бы сунутся вверх.

— Так ты получается, что, просто выгоняешь их из своих владений? — Априя удивленно вскинула бровь.

— Просто, да не просто. — Тяжело вздохнул я. — Там, южней эти водомерки поставили затор из потопленных кораблей торговцев.

Место там хоть и широкое по водной глади, да отмели большие. Мал мала остается для расхода впритык двух небольших корабликов. Там то и остановится мой противник. А что? Для них самое благоприятное место что бы подождать, пока глупые люди что умудрились поджечь воду перебесятся, что бы вновь вернутся в удобную и глубокую гавань, утерев нос этим земляным червям. Единственное что, так то оно так да не совсем выйдет по их разумению.

— Что же ты еще задумал? — Априя хмыкнула, слушая мои рассуждения.

— А ты не видишь? — Улыбнулся я, как бы в жесте рукой охватывая рыболовную артель Олафа Кемгербальда.

— Корабли. — Кивнула Хенгельман задумавшись. — Ты пойдешь за ними на затор?

— Ха. — Я победно потер руки. — Еще как пойду! Эй, вестовой! Докладывай!

— Катапульты закрыли всю водную гладь! — Ну, это было уже и без него понятно, огромных размеров черный столб дыма уже закрывал половину неба и скрывал часть горизонта. — Гвардия докладывает все спокойно, продолжают обстрел! Обходной маневр завершен, все каналы под контролем, навок нет!

— Пора? — Посмотрела на меня Хенгельман.

— Да, начинаем потихонечку. — Тайком я даже скрестил пальцы под одеялом на счастье. — Судно! Внимание! Начинаем! Давай малый ход!

Ход на наших судах в любом случае будет «малым», а куда деваться? Веслами работаем ведь. Заскрипели лебедки, поднимая носовые и кормовые якоря, на палубе суетливо забегали рыбаки, занимая места гребцов, хотя будем не столько грести, сколько подправлять нос корабля, что бы не вертело по течению, скорость нам не нужна, так как не в самих кораблях суть.

Вся суть на корме свернута на барабанах. Трал. Здоровенная, огроменная морская сеть, не чета моим речным неводам. Что ни говори, а у Кемгербальда масштабы посолидней, будут. Каждое судно несло в среднем от четырехсот до пятисот метров глубинного крепкого трала, способного продрать мою речку невеличку, не то что от берега до берега, но и еще с верху донизу, выбирая даже ракушки с не крупными валунами со дна.

— Крепи!

— Табань!

— Выбирай-выбирай!

Морская артель не нуждалась в советах, здесь народ не простой, мужик тут сбитый, команды абы с кого не набирались, в кого не плюнь каждый с измальства в море ходил, да поди, не в первом поколении рыбу обучен промышлять. Тут лучше сидеть да помалкивать, сказал что нужно в результате получить, и сиди не мешай.

Судно одно за другим разворачивались в устье, подставляя корму течению. Узко, черт! С трудом в линию с небольшим опозданием идем линией друг за дружкой.

— Восемь узлов! — Кричит лоцман, пробивающий глубину канатом. А как же без этого? На мель никак нельзя встать, иначе потом без сторонней помощи не сойти. Промер тут банальный, человек с носа кидает канат с грузом на котором через равный промежуток идет узел, по ним примерно и высчитывают сколько расстояние до дна.

— Шесть узлов! — Донеслось до меня с соседнего, правого корабля.

— Четыре узла! — А вот с левого края по мельче, как бы беды не случилось.

— Ровнее! Ровнее! — Перекрикивались капитаны с середины и левого края. — Подымай с этого борта весла! Подымай, а то поломаем!

— И-и-и-и! Раз! — Скомандовал темп с правого края смотрящий, под чей крик пятнадцать пар весел дружно ударили об воду, тормозя разбег судна на течении. — И-и-и два!

— Не спим ребята, не спим! — Тут же поддержал его смотрящий с середины, где находились мы с Хенгельман, так же задавая ритм гребцам.

— Три узла! Идем по краю! — А вот с лева из-за малой воды явно отставали. — Два узла!

— Ульрих. — Априя нервно передернула плечами. — Что-то бабушке не нравится, что узелки там с лева заканчиваются!

— Скажите бабушке. — Я нервно сглотнул ком подступивший к горлу. — Нам тут всем не нравится это.

— Ждем, пропускаем! — Послышался крик с права.

— Ждем, пропускаем! — Так же подтвердил смотрящий, на нашем корабле.

— Четыре узла! — Доложил левый край. — Ровняемся на середину!

— Понял! Подбираемся! — По эстафете подхватили остальные чуть смещаясь, что бы не посадить на мель левый борт.

— Ба! — Я потормошил оцепеневшую старушку за рукав. — Ну что там вампиры?

— Пока тихо. — Она отрицательно помотала головой. — Никого, у твоего затора не наблюдают.

— Значит ждем. — Я жестом показываю капитану, что б не давал разбег судам на течении.

Потянулось время, самое муторное, на мой взгляд, занятие. Вот вроде все ясно, все понятно, а сиди, жди, не время еще, не сейчас. Да и напряжение нарастает, от волнения у меня даже стали мелко трястись руки. Мысли в голове бешеной чехардой заскакали, выдвигая одно предположение за другим. А ну как просчитался? А ну как что-то пропустил и не учел?

— Ну что там? — Вновь я обратился к Хенгельман.

— Тишина. — Пожала она плечами.

Проклятие! Этого же просто не может быть, куда они могли подеваться?! И что теперь прикажешь делать? Их же там сотни, даже для подводных жителей такая орава не может не замеченной проскочить мимо моих дозорных! Или может?

— Ну что барон? — Ко мне подошел старший артели, невысокого роста крепенький мужичек с темным от загара лицом. — Или начинаем или идем обратно к городу, иначе просто не успеем развернуть трал до подхода к затопленным кораблям.

Ну и как тут быть? Не могли же они сквозь землю провалиться? Не получится ли все в пустую?

— Давайте. — Я махнул старшему рукой. — Возвращаться не будем, рискнем половить рыбку в мутной воде.

— Спускай направляющие! — Тут же взревел главный, передавая команду от судна к судну.

Звякнули цепи, стукнули молотки по клиньям фиксаторам барабана. Забарабанила дробь малых поплавков по верхатуре палубы стравливаемой сетки. Процесс пошел! Не знаю, правда, с пользой или нет, но отступать мне некуда. Время, увы его чертовски мало до того момента как на арене появится тяжеловес от команды противника, а именно господин маг, разнеся тут все к чертовой матери на кусочки.

Чуть ли не пол команды с судна ушли на трал, помогая спустить в воду этого морского монстра, тяжело хлюпавшего петлями об воду. Время побежало за делом веселее, мы уже прошли пылающий черной смолью залив и дамбу, перечеркивая горизонт водной глади своими снастями.

— Вон они твои красавицы! — Одернула меня Априя, отвлекая от рыбаков и показывая, куда то за борт. Ниже по течению, примерно в двухстах метрах за чертой поплавков сети, вода чуть ли не вскипела под дружным всплеском нескольких сотен хвостов.

— Ага! — Я хлопнул в ладоши радостно. — Значит, стояли в верхах, не уходя от залива! Ну дорогуши, теперь то вам хочешь не хочешь уходить ниже по течению!

— Улич. — Бабуля явно волновалась. — А если раканы нас потопить бросятся?

— А как же не бросятся? — Я даже удивился. — Обязательно бросятся, это их единственный шанс будет на нападение!

— И ты об этом так спокойно говоришь?! — Она округлила глаза.

— Рано паниковать, ба. Пока сеть в воде ни одна тварь к нам не осмелится подойти. — Я успокаивающе взял ее за руку. — В воде эти петельки еще опасней, чем на суше, они пристают, льнут, опутывая с ног до головы, тяня тебя и увлекая за собой и не оглядываясь на твои размеры и богатырскую силу, так как не мы движем ее, а сама река несет непомерной мощью, от края и до края, эту смертельную западню.

— А дальше? — Она задумчиво разглядывала удирающие хвосты навок за бортом.

— А потом мы остановимся. — Я так же провожал русалок взглядом. — И надеюсь сегодняшней пощечины госпожа Камхельт, нам не сможет простить.

Примерно еще два часа мы правили спускающиеся корабли вниз по течению ведя преследование, а так же с трудом правя спуск гигантской сети, по течению. Ох и намаялся народ, словами не передать. Тут подтянуть, там подобрать, здесь наоборот все ослабить и попустить концы. Мужикам из рыболовной артели Кемгербальда стоило аплодировать стоя за их мастерство и филигранность, а так же за их не легкое ремесло. Мои бы точно не справились, запутав все, к чертям собачим или, загоняя на мель половину полотна свернув всю операцию и провалив ее на ухнарь.

— Вижу мачты! — Первым отозвался правый борт идущий несколько ниже остальных судов.

— Подходим? — Оживилась заскучавшая старушка.

— Да, почти на месте. — И уже громче вестовому. — Готовность?!

— Гвардия на месте! — Стал докладывать он читая сигналы флажков с берега. — Легион на месте! Полная готовность, господин барон!

— Отлично. — Я жестом подозвал капитана корабля. — А теперь дорогой, смотри сюда, во-о-о-н, по левому борту видишь отмель и людей?

— Да господин барон. — Согласно кивнул он.

— Наша задача все три судна, вогнать меж плесами вон к тому малому притоку. — Стал я объяснять его дальнейшие маневры.

— А как же трал господин барон?! — Забеспокоился он.

— Жить хочешь? — Я встретился с ним взглядом, специально дожидаясь его немого кивка. — Тогда забудь пока о сети, себя и народ сейчас будем спасать.

Теперь от них понадобился еще и талант буквально впихнуть «невпихуемое», а именно расположить на узком плесе где в реку впадает мини речушка или супер ручей, кому как угодно, три здоровенных корабля. С чем их стоило поздравить, подгоняемые страхом и мною, с горем пополам суда легким тычком в песчаный берег ознаменовали конец нашего плаванья.

— Давай трапы! — Скомандовал я, окидывая взглядом уже приготовившихся к замене на берегу легионеров.

Длинные настилы дорожки выстроили рядами по бортам судов, причем так, что бы не мешать друг дружке. Менялась команда на поле, артель покидала свои суда, а на их замену становились вооруженные легионеры, занимая возвышенное положение, в случае если на корабли совершат нападение. До самих судов и трапов приходилось еще метров под двадцать бежать по пояс в воде, впрочем, меня любимого это не коснулось, меня, коляску, и бабулю перетащили на сушу, на руках, причем, судя по бабуле, ей понравилось. Видимо не одной сестричке нравились в свое время морячки под кисло-сладким соусом.

— Барон, мы готовы. — Семьдесят Третий подскочил ко мне становясь за спину в лице моего консультанта, ну и за одно моторчика для моей коляски. — Ждем?

— Ждем. — Кивнул я, по пути осматривая скопившийся народ в подготовленном лагере. — Вестовым и смотрящим хвосты накрутите, что бы не пропустили гостей.

— Все под контролем ваше благородие. — Успокоил он меня. — Начало атаки никак не прозеваем.

Теперь только ждать и уповать на гордость и презрение ко всему человеческому роду от госпожи нашей королевы подводной. Решится ли? Сколько в ней спеси, а сколько благоразумия? Посмотрим пани королевна, на что ты способна без своего мага. Вот тебе от меня толстый кукишь тебе под нос, вот он я посреди холма сижу за столиком и изволю отобедывать. Есть в тебе гордость? Есть. Я знаю, есть, не стерпишь ведьма водяная, не простишь, уж слишком высоко такие как ты задирают нос, ставя свою репутацию и вес в обществе выше здравого смысла.

— Мой мальчик. — Старушка, покряхтывая, присела рядышком за установленный на возвышении сервированный специально для меня столик. — откуда в тебе столько спокойствия? Как тебе вообще кусок в горло лезет? Мы же буквально в самом центре назревающей битвы!

— Что теперь прикажешь, голодным, что ли помирать? — Усмехнулся я, уплетая еще горячий грибной супчик с красивенькой такой косточкой с отварным мяском.

— Может лучше куда то за спины твоей армии отойти? — Боязливо повела она плечами. — Что ж мы с тобой как на ладони перед речкой то?

— Вот ты ба, не рыбак сразу видно. — Я со смаком вцепился в сахарную косточку. — Вот попривыкли вы некроманты, всегда за спинами прятаться, а ведь тут что сейчас происходит?

— Форменное безобразие. — Фыркнула Априя.

— Не. — Я нравоучительно помахал костомахой.

— Здесь и сейчас, мы с тобой уже начали битву. — Повозившись с ложкой, выловил аппетитный грибочек, из тарелки. — Битву невидимую, но меж тем главную на сегодняшний день, да и пожалуй во всей этой истории. Чем больше я сейчас выкажу презрения, пренебрежения, а так полного свинского отношения к своему противнику, тем более велика вероятность, что оный супостат изволит с пеной у рта кинутся на меня с кулаками!

— А нам этого и надо? — Усмехнулась она.

— Естественно! — Я запустил обглоданную косточку с холма в реку. — Ты только представь себе на минуточку, что Камхельт струсит, что будет?

— Этого не будет. — Бабуля показала пальцем мне за спину. — Ты выразил максимальное количество презрения и пренебрежения, встречай свой мордобой!

А что? И встречу! Давно пора.

Первыми естественно на появление навок отреагировали легионеры с кораблей, дружным залпом арбалетов нарушив нашу идиллию пикника на природе. Давайте рыбьи морды, подходи по одному, уж в этот раз мы подготовились к вашей встрече, не в пример предыдущего нашего свидания.

— Деру внучек! — Подскочила Хенгельман.

— Стоять! — Тут же остановил я ее, схватив за руку. — Какой деру ба? Сидим, кушаем, ждем гарпид, или ты забыла, что эти девочки твоя забота?

— Жуть то какая! — Обомлела она, пряча дрожащие руки под стол.

Да уж, нелицеприятное зрелище. Толпа дикарей в молчаливой агонии боли. Они, как и прежде, перли совершенно не организованно, бессмысленно, выкашиваемые моими стрелками, устилая дорогу на берег трупами своих товарищей. Ну, а следом медленно ворочая массивные бронированные тела из воды величественно стали выползать раканы, поводя из стороны в сторону своими страшными клешнями. Неспешно, тяжело, еще бы это не под водой вам свои килограммы поворачивать, здесь вам ребята ваши тела тяжко будет таскать.

Раканы общим числом чуть более десяти единиц, тупо обступили борта кораблей, вроде как, понимая, что там где-то враг и в то же время тяжело ворочая своими извилинами не в состоянии осознать, как до них добраться. Самим то им с их броней никакие стрелы были не страшны.

— Внимание ба! — Я пощелкал пальцами, отрывая старушку от кровавой бани устроенной солдатами на берегу. — Уже скоро!

— Боги помилуйте. — Прошептала она.

Бух! Клац! Один видимо из самых смышленых панцирных стал выбивать и выкусывать своей громадной клешней доски из борта стоящего ближе всех на отмели судна. Сами ли, либо же по чьей-то подсказке, но раканы один за другим последовали поведению своих собратьев, пытаясь добраться до засевших на верхотуре людей, которые вынужденно пока прекратили обстрел атакующих берег русалов.

— Почему прекратили стрелять?! — Бабуля от возмущения стукнула кулаком по столу.

— Что б не спугнуть крупную рыбку поимкой всякой мелочи. — Улыбнулся я. — Народ на кораблях сейчас готовится скорым темпом рвать оттуда когти.

И в правду стали видны перекидываемые между бортами трапы, по которым солдаты от дальнего судна перебирались к ближе всего стоящему к берегу кораблю. Вскоре же, народ преспокойно начал спуск пока бронированные страшилы остервенело, рвали бока самого крайнего корабля.

Впрочем, для людей это было далеко еще не спасение, спускаться приходилось по пояс в воду кишмя-кишевшую обозленными от крови погибших собратьев навками. Ну да на то они и солдаты, что бы рисковать жизнью, они сами подписали себе свое будущее, их учили, и похоже они не зря ели свой хлеб.

Толпу нахлынувших русалок встретил, дружный залп прикрытия еще стоящих наверху легионеров. Те же кто спешно покидал судно формировали строй из щитов и копий замыкая контур в который не вооруженным, но меж тем, не менее опасным навкам ходу уже не было. Четко, слаженно, молодцы, только и наши водоплавающие не просто себя повели в данной ситуации. Просто потрясающая самоотверженность и лютая ярость по отношению к противнику. Дело в том что даже на такой минимальной глубине эти создания развивали поистине потрясающую скорость, вылетая со щелчком хвоста из-под воды чуть ли не на два человеческих роста, тупо и банально перелетая заградительную шеренгу и обрушиваясь всей массой тела на не подозревающих о подобной прыти солдат внутри строя.

Началась «куча мала», в ход пошли кутласы тускло блестящей стали, но промедление в данной ситуации смерти подобно. Нужно уходить как можно быстрее, пока на помощь чешуйчатым не подошли их бронированные машины смерти, что пока тупо но уже с меньшим остервенением продолжали уничтожать корабль. Вот один, вот уже второй ракан останавливается, грузно перебирая лапками и с трудом поворачивая свое покатое тело в сторону моих солдат.

— Давайте же ребята! — С дрожью в голосе приговаривал я. — Давайте выбирайтесь оттуда!

Видно было, что бой был диким, даже отсюда видно как вода чернильной кляксой расползалась, насыщаясь темным цветом крови. Каждый шаг горстке легионеров давался через стон и боль, а так же потерю стоящего рядом товарища, но все же пошли.

Медленно. Слишком медленно, навки не жалея живота, совершенно не оглядываясь на потери тормозили ход людей, что в конце концов и привело к ожидаемому результату.

Клац!

Ох, что за жуткий звук! Как страшно умирали крайние, прикрывающие отход остальным, в безжалостных клешнях речного монстра. Тварь перекусывала пополам полный доспех вместе со щитом. Благо не дрогнули, благо не побежали открывая спины, иначе бы все полегли как один, сбитые и утаскиваемые в речные глубины.

Легион вышел на берег, жалкие крохи оттого, что было, но все же ушел, из смертельных объятий вливаясь в ряды уже поджидающих их товарищей, что дружно приняли на свои жала нападавших и преследующих рыболюдей.

Отход боем. Стандартный маневр, где на счет под гул свистящей стали, сержант в строю дает команду на шаг назад. Человеческая масса под натиском диких навок стала уходить в глубь земли, постепенно увлекая все дальше и дальше от родной стихии все больше и больше противников.

— Молодцы. — Шептал я себе под нос, искренне переживая за своих людей. — Уводим их, уводим, покажите этим гадам хвостатым, что они выигрывают!

Молодцы все сделали красиво и по уму. Уже практически под сто метров прибрежной зоны заполонили все прибывающие и прибывающие жители реки, все так же глупой толпой бросающиеся на щиты моих солдат. Правда и в этой толпе был плюс, она не давала и без того неповоротливым ракам великанам доползти до моих людей продолжающих свое неспешное отступление.

— А вот и девочки. — Прокаркала Априя, поднимаясь со стульчика и извлекая из своих одежд целую перевязь различных амулетов. — Теперь и бабушка повоюет.

Неспешно, царственно, бирюзовая зелень летних речных вод, выпускала из себя стройную процессию из королев подводного рода. Прекрасные создания из надменного холода и пренебрежительной массы сияющего отчуждения. Красивы, юны и прекрасны своим ликом, они неспешно выходили из воды, кривя презрительно губы при виде десятков мертвых тел своих подчиненных раскачиваемые легкой волной реки.

— Ну ба. — Я скрестил пальцы на удачу. — Теперь вся надежда на тебя.

— Не боись, не подкачаю. — Хмыкнула она, разглядывая водяных королев. — Вон та нам нужна?

По центру шла Камхельт, увешанная гирляндой золотых украшений, а так же в диадеме легкой золотой нити, замысловатым узором сходящих с висков на скулы, корона, не иначе, видно сразу заказная вещь не с барского так сказать плеча.

— Она родимая. — У меня невольно сжались кулаки при взгляде на нее. — Ну, здравствуй дорогая!

История повторялась, гарпиды вышли добивать отступающих, только вот в этот раз, ситуация то немного другая. В этот раз нет с ними перебежчика, нет с ними их мага, некому их прикрыть, а вот у меня есть и все теперь, все будет по-другому.

Корабли, да корабли и этот узкий плес, все это не зря и не прихоть, с лева и права буквально на сотню метров глубина по колено, и единственным относительно приятным выходом как раз и является то место где сейчас уткнувшись носом в песок стоят суда и где меж деревянных бортов сейчас неспешно шествуют хозяева водных глубин, даже не подозревая о приготовленном для них подарке.

Хитрые, а может трусливые. Осторожные, как я и предполагал, они не выходили из воды пока не удостоверились в своем превосходстве. Не было их пока шел штурм судов, не было никого и пока их подчиненные гибли отбивая береговую черту у нас. Ну а сейчас, почему бы и нет? Сейчас можно, когда люди спешно уходят теснимые от воды прочь, теперь вышли и они что бы триумфаторами вырвать свой кусок славы.

— Вестовому, давай отмашку, время! — Крикнул я, краем взгляда улавливая взметнувшиеся флажки, ознаменовавшие заключительную стадию операции и вставляя в уши искусно вырезанные «беруши» из пористой, но плотной пробковой древесины, сразу же погружаясь в мир безмолвия.

Я не великий стратег, и я не храбрый полководец, я просто человек с небольшой толикой здравого смысла, а так же небольшим багажом жизненного цинизма и осторожности, которые я приобрел за годы своей жизни. Прав, всецело и всеобъемлюще прав мудрец востока чьи слова летят и по сей день через века. Что сущность войны? Обман. Искусный должен изображать неумелость. При готовности атаковать демонстрируй подчинение. Когда ты близок — кажись далёким, но когда ты очень далеко — притворись, будто ты рядом. Да мои дорогие, все, что было здесь на берегу это обман. Мои люди спешно покидали корабли, неся потери, лишь для этого мига, так как не все ушли оттуда. Почти пять десятков человек сейчас пластом лежали на палубе ожидая команды с берега от меня и наконец она пришла. Взметнулись флаги, народ по команде подскакивал на ноги, единым дружным броском накрывая сетями проходящих между судов королев речного народа. Все теперь в моих руках, все мои золотые рыбки в одном сачке, ну и главная виновница торжества как довершение картины, так сказать сладкая вишенка на вершине торта.

Затычки в ушах частично погасили песнь отчаяния, обиды, и боли которой огласили окрестности правители навок. Правда, даже они не помогли людям на палубах кораблей, народ там как подкошенный валился с ног, мощь и высота звуковых частот наших совсем не немых рыбок была такой ошеломляющей силы, что похоже даже для представителей их племени была опасна, так как близ стоящие навки, безвольными мешками попадали наземь.

«Адель!» — Позвал я мысленно призрака.

«Я готова». — Легким ветерком прилетели ко мне ее слова.

«Раканы девочка, попробуй их на вкус».

Адель, моя умничка, теперь мощь и трепет, и мое невидимое оружие массового уничтожения. Невидимая смерть, энергетический вампир, благодаря некротике моего кольца, теперь способная за считанные мгновения превратить цветущего семнадцати летнего юношу в семидесяти летнего старца иль вообще в бездыханный труп, ринулась к тем, кто наиболее опасен сейчас в данной ситуации и еще может перевернуть чашу весов не в мою пользу. Первый ее боевой вылет, мне пока только с ее слов были известны способности своего теперь персонального призрака и помощника.

Раканы не умирали, они замирали один за другим от прикосновения призрачной субстанции. Адель пила их жизнь, она лишала их сил, от чего речные колоссы поломанными машинами останавливались на пол пути к солдатам, безвольно опуская на земь свои чудовищные оружия убийств, клешни так и не сомкнувшиеся на телах людей.

А меж тем show must go on! Летели по порядку флажки команд, а так же в работу включилась госпожа Хенгельман, пуская в ход свое искусство темных эльфов. Ажурный кокон, переливающийся всеми цветами радуги, словно мыльный пузырь окутал сети с уловом, блокируя звуковой фон, исходящий от верещавших гарпид. По команде пришли в действие упряжки коней, что стояли в отдалении скрытые за прибрежными зарослями кустарника, натягивая присыпанный песком и скрытый до поры до времени канат удавку стягивающий ловчую сеть, наброшенную на королев и тянущий мой улов в глубь земли. Вот так, прямо по земле их потащили опутанных в тугие путы прочь от их дома, прочь от той стихии, что еще могла бы им дать спасение бегством. А по левому флангу сотрясая твердь, неслась гвардия. Конным строем, сметая и опрокидывая всех успевших выбраться из воды навок, паровозом и неудержимой мощью лошадиных копыт вбивая их в грунт и окончательно ставя точку в моем плане, моей войне с этими созданиями посмевшими замахнутся на меня, на моих друзей и на тех людей за кого я был в ответе.

Все, пока все, это победа сегодняшнего дня и победа над одним из задолжавших мне по счетам кои я намереваюсь все еще взыскать со всех участников этой истории. Теперь ты моя королева Камхельт! Теперь я буду говорить, и я буду решать твою судьбу, впрочем, я уже все решил давно за тебя…

* * *

Касприв бурлил, кипел и полнился слухами. Барон изловил водяную королеву! Барон разгромил русалок, усыпав их трупами весь берег реки! Война закончена! Наконец-то война закончена…

Возможно, что так. Возможно, для простых жителей этих земель она и закончилась, но увы, пока не для меня, пока нет. А что самое главное, что возможно уже сегодня к вечеру, не станет больше под этим небом славного Ульриха фон Рингмара.

Он идет, вернее даже не так, он летит обуреваемый праведным гневом, маг что по своей воле предал род человеческий, переметнувшись на сторону возлюбленной. Да, он уже в курсе и судя по докладу следящих за ним вампиров, это будет та еще встреча.

Скрипнув колесиками своей инвалидной коляски, я развернулся лицом к главной городской площади, на которой в спешном порядке сейчас возводилась деревянная трибуна на возвышающемся помосте. Сегодня вечером все решится.

Стучали молотки, народ шумной толпой, невзирая на запрет гвардейцев нет-нет, да и любопытно вытягивал шеи, что бы из-за спин солдат разглядеть, что же за таинство очередное готовит им их сумасбродный барон.

А что я готовлю? Даже трудно так с ходу сказать. Толи суд, толи возмездие, а может быть, обставляю свою собственную смерть со вкусом и помпой. Старинная французская народная забава — Echafaud. На потеху толпе, для придачи огласке деяний своих…праведных ли? Ох, не знаю, что-то во мне сверлит и ворочается внутри груди не давая, насладится пусть пока и половинчатым, но триумфом. Гаденько как-то на душе, посему и хочу, что бы видели меня. Да, я хочу, что бы все знали, что я собираюсь сделать и посмотреть в глаза окружающих, что бы понять, кто я после всего этого буду? Есть ли правда во мне? Прямо по классике, по Федор Михалычу нашему Достоевскому, сакраментальное так сказать: «А тварь ли я дрожащая или право имею?»

Гостя будем встречать здесь, прямо на площади посреди города. Опасно? Да это идиотизм чистой воды, но мне нужны судьи. Игра подходит к завершению, ходы сделаны, маски сорваны и надеюсь что последний козырь в этой партии у меня.

— Ты уверен внучек что я не нужна? — Априя так же следила за ходом возведения подмостков.

— Уверен. — Киваю. — Будешь с ней рядом, что б бестия даже пикнуть не смогла, подавая весточку своему красавцу.

— Он сотрет тебя в порошок, мальчик. — Печально качает она головой. — Мне кажется это самоубийство.

— Возможно. — Я тяжело вздохнул, переведя взгляд на легкую дрожь своих ладоней. — Все в этой ситуации будет зависеть от искренности.

— Искренности? — Априя повернулась ко мне. — О какой искренности может идти речь между ними? Что ты ждешь от них? Чувств? Не смеши меня они друг друга стоят, сметают на своем пути все и вся, не ценя никого и ничего на этом свете!

— Не знаю ба. — Вновь поднимаю взгляд на площадь. — Правда не знаю, но и поступить по-другому, не посмотрев им в глаза, не могу. Просто не могу, не знать и лишь догадываться о причинах их поступков.

— Ты сумасшедший. — Фыркнула она. — Но желаю тебе удачи мальчик.

Она мне понадобится это уж точно, хотя если взвесить здраво моему оппоненту тоже явно не позавидуешь. Априя неспешно удалялась, оставляя меня в одиночестве. Почему в одиночестве? Да потому что нет никого больше рядом, кого смог спрятал, а кого не смог потерял. Много потерял я что-то в этой жизни, хотя кривить душой не стоит, не мало и приобрел и уж если небесам угодно будет забрать сегодня меня к себе, что ж, значит так надо. Значит пора мне на покой. Фух, страшновато что-то.

Жестом показал гвардейцам, что бы доставили меня на все еще строящийся помост с кривой балки, вставшей, словно аист на одной ноге которую как раз возводят, где живописно будет на легком вечернем ветерке колыхаться петля, красиво добавляя нотки грядущего небытия ночи и знаменуя неотступность моего рока и моего решения. Пожил, да могу так сказать, я видел жизнь и не верю в правосудие и возмездие каждому по делам его. Нет справедливости, нет и не будет пока ты сам не возьмешься за утверждение того где она правда, а где ложь и кто же в конце концов виноват. Так уж получается. Да вот так вот оно как-то все и получается.

— Прикажете накрывать барон? — Словно черт из табакерки из-за плеча выскочил один из прислужников магистрата города.

— Давай любезный. — Киваю ему. — Время поджимает.

Ну, я не оригинален, просто захотелось, если что, порадовать себя мелочью на последок. Так сказать приговоренному, сигарета перед казнью. Да, от сигары бы не отказался, хоть и не курю, хорошей если что, только вот еще не добрался сюда господин наш Христофор Колумб, не знают тут табака, заплутал великий путешественник все никак не найдет свою Индию бедолага. Так что приходится довольствоваться тем что есть, а именно столиком на одну персону. Обязательно с белоснежным полотном скатерти и полным набором несуразной посуды, в самом то деле не с котелка же хлебать?

За полдень закончили эшафот, ко сроку затащили стол и мягкое кресло водрузив на этот трон остатки былого величия фон Рингмара. Скатерть, салфетки, красота. От сюда еще неплохой вид на город, явно преобразившийся за последние годы. Отмыл я его чумазика немного, посветлели маленечко личиком улочки и дороги.

— Барон! Что происходит? — У эшафота стала собираться толпа все не унимающихся городских зевак. Видать кто-то посмелей, крикнул в нетерпении.

— Честные граждане славного Касприва! — По моему кивку вперед вышел глашатай, хорошим поставленным голосом начав зачитывать мое послание людям. — Здесь и сегодня волею нашего господина Ульриха фон Рингмарского, будет совершено правосудие над преступной парой человеческого мага и водяной королевы, дабы наконец, воздать по заслугам им за дела их черные!

Хорошо вещает, с расстановкой, даже не нужно было что-то от себя писать, шпарит так, что сам заслушался. Все сказал, все обрисовал, ничего и никого не забыл. И про мои потери вспомнил и людям больно пальцем в ране поковырялся, напомнив про утрату, родных и близких, о тех детях, что стали разменной монетой в этой войне глупого барона и злобных русалок. Нет, конечно, не так сказал, но вот я так почувствовал и чувствую дальше. Здесь в Касприве дом через дом понес потери среди близких и родных, вон она река рядом, вон она сияющая водная гладь артерии этих земель вокруг которой все строилось и возводилось. Народ молчал, площадь все заполнялась и заполнялась людьми слушавшими этого крикуна, что говорил сейчас о правде что наконец-то восторжествовала. Ну а мне что? Мне на выбор предоставили три супа. Грибной. С какой-то отварной птицей и нечто отдаленно напоминающее свекольник.

— Так, а сейчас то что?

— Что происходит?

— Что сейчас будет?

— Он что кушает?

Кушает-кушает, уплетает за обе щеки. Выбрал свекольник, тут же оформив в тарелочку белый росчерк снежной чистоты в виде хорошей ложки густой сметаны.

— Слушайте жители Касприва! — Дождавшись моего кивка, вновь заголосил мой глас для народа. — Королева у нас в руках, но маг еще не схвачен и на свободе!

— Что это значит?

— Демоны преисподней!

— Так мы что тут все его ждем?

— Спасайся!

Последний голос паники был и голосом, на мой взгляд, разума, ибо у самого поджилки трясутся при мысли о том, что может произойти, выйди из себя дипломированный маг. Толпа загудела, переговариваясь и явно редея на глазах, что в принципе было не удивительно, удивляло то, что еще достаточно много людей, оставалась на местах, с интересом оглядываясь по сторонам и то и дело, поглядывая на меня.

Все же здравомыслящих оказалось на порядок больше, так как постепенно, перед трибуной остались лишь считанные единицы, а вся основная масса отхлынула в стороны, опасливо выглядывая из улочек и проулков, все же еще удерживаемые жгучим интересом.

— Давай накапай дорогой. — Повернулся я к ожидающему учтиво слуге, что бережно кутал в полотенце последнюю память о старике, без малого трехгодичный виски в пыльной не прозрачной бутылочке.

Пару капель можно, уже можно, в конце концов, почему бы и нет, не нажираться ведь, а исключительно для дегустации. В этом мире я еще не позволял своему организму притрагиваться пока к спиртному, так что рюмочка на половинку будет в самый раз для вкуса. Особенно если учесть что ко вторым блюдам я уже не успею притронутся. Он здесь, он пришел и похоже уже какое-то время стоял в толпе буровя меня своим пристальным взглядом и выслушивая все эти обвинения в свой адрес, что зачитывали с трибуны.

— А-а-а-а! Вот и вы наконец сер Арнольд! — Я поднял рюмочку, как бы приветствуя его и опрокидывая в себя огненные капли моих трудов. — Хух!

М-да уж. Ядреная вещь вышла, хотя может, это с не привычки молодое тело так среагировало? В спешном порядке я стал тушить пожар во рту мочеными грибочками.

— Ну что же вы сер Жеткич там стоите? — Я вновь поднял взгляд на замершего внизу мага. — Мы уже признаться заждались вас.

Странный какой-то приглушенный гул и дрожь земли стали мне ответом в дополнение к недобро сузившимся глазам защитника. В магическом плане я тут же отметил целую серию заклинаний снопом искрящихся нитей опутавшие его фигуру. Он продолжал стоять, как ни в чем не бывало, а прямо у его ног вздымая камни мостовой, бурлящим потоком стали выбиваться водяные струи открывшихся родников, быстро разраставшимся пятном влаги отмечая разливающуюся по площади воду.

Ох ничего себе! Надеюсь, он не собирается затопить весь город? Впрочем, это вряд ли у него получиться все же Касприв гораздо выше стоит уровня реки, так что вода просто будет уходить отсюда. Но решение его было другим, тугие жгуты кристально прозрачной воды опутали его контур словно стекло, поднимая его фигурку ввысь на водяном столбе и словно гигантской рукой устанавливая его рядом со мной на постамент эшафота. М-да уж, завораживающее зрелище чужой мощи и чужого таланта.

— Где она? — Без крика, без эмоций, словно неживая кукла с холодным взглядом, обратился он ко мне.

— Рядом. — Я с восхищением разглядывал его активную водяную защиту, его мокрую движущуюся по телу живую броню, понимая, что моим черным стрелам некроманта здесь делать нечего. Увы, но вода стремительными струями летящая практически вдоль всего его тела, скорей всего даже на скорости распрямившихся арбалетных дуг, развернет стрелы отбрасывая их прочь, от этого мага воды. — Позвольте выразить восхищения вашему искусству.

— Мальчик. — Он склонил голову на бок вцепившись своим злым взглядом в мои глаза. — Мне нужна она!

— Нам всем что-то нужно. — Я протянул руку, поднимая со стола опрокинутую убегающим слугой бутылку своего виски и наливая остатки терпкого напитка в одну из стоящих рюмочек, что бы протянуть ее Жеткичу. — Пейте.

От его фигуры отделилась словно лапа осьминога или лиана чудного растения рука, стремительно и безжалостно врезаясь в меня и отправляя в краткосрочный полет. Перед глазами замелькали картины выхватываемые краем взгляда, мое кресло буквально разлетелось на куски, а я больно впечатался в основание виселицы, с трудом ловя ртом вышибленный из груди воздух.

— Не играй со мной сопляк! — А вот и эмоции! Настоящая ничем не прикрытая ярость и злость, целым ушатом холодной воды резанули мне слух. — Я сотру и тебя и все твое баронство в порошок выродок, если с ее головы хоть волосок упадет!

— Не с ее головы. — Я тяжело закашлялся так как грудь пронзила тупая боль. — С твоей.

Повисла пауза, Жеткич стоял видимо собираясь с мыслями, а я же тупо пытался отдышатся и хоть как-то сесть оперевшись спиной на виселицу.

— Ты думаешь, мне нужна Камхельт? — Я рассмеялся. — Не будь дураком, она всего лишь способ добраться до тебя Арнольд. Что и кто она без тебя? Трусливая рыба, удирающая при виде людей у воды, но вот с тобой она стала королевой! Именно ты сделал ее своими руками, и именно ты виновен в гибели Дако и Тины. Ты вел ее все эти годы шаг за шагом, год за годом выручая, вновь и вновь от гибели ее, и весь ее немногочисленный народ.

— Я убью тебя! — Его взгляд был подобен взгляду безумца.

— Нет. — Я отмахнулся от него рукой. — Сегодня не я умру. Умрешь ты. Все очень просто Арнольд, сегодня ты заплатишь мне за мою боль и мои потери своей жизнью, что бы спасти свою королеву.

Литры воды с характерным всплеском безвольно рухнули на деревянный помост, обдав и меня и его снопом брызг. Он безвольно опустил голову, а потом дрожащей рукой пододвинул к себе стул, бессильно падая на него.

— Это подло барон. — Он больше не смотрел на меня. — Это мерзко, бесчестно и подло юноша, так поступать нельзя.

— Значит, убить старика и отрезать голову моей подруге вы считаете, сударь, вполне приемлемым способом познакомится со мной? — Я, печально склонив голову, следил за ним. — Или может быть, я что-то неправильно понял сер? Может быть, тогда попытаетесь объяснить?

— Боги. — Он обхватил голову руками, взлохмачивая волосы на голове. — Все это какая-то чудовищная ошибка, все должно было пойти не так.

— Выпейте. — Я кивнул в сторону так и стоящей одиноко на столе рюмочки.

Он невесело хмыкнул, опрокидывая залпом стопку, после чего звонко хлопнул донышком по столу. Молодец. Не поморщился.

— Я назвал этот напиток в честь старика. — Я перевел взгляд на площадь, где с удивление обнаружил прибывающую толпу людей. Похоже, горожане решили, что самое опасное уже позади. — Ядреная смесь не находите?

— Давай прекратим этот балаган барон. — Он тоже перевел взгляд на собирающуюся толпу. — Мы ведь можем все решить еще миром, ты вернешь мне Камхельт, и мы уйдем навсегда из твоих владений. Это хорошее предложение мальчик.

— Меня это не устраивает. — Качаю головой. — Из вас двоих, в моих силах, покарать за дела ваши тяжкие, только одного.

— Не городи ерунды мальчик. — Он перевел на меня взгляд, поджав губы в белую черту. — Тебе нужна плата? Так назови сумму! Я даже могу вместе с Камхельт, себе позволить отлить из золота в полный рост твоего учителя и твою подружку.

— А алмазами, рубинами и изумрудами можешь инкрустировать статуи? — От злости у меня сжались кулаки.

— Конечно! — Он поднялся на ноги, радостно вскидывая руки в победе, и лишь потом видимо осознал иронию момента. — Демоны, мальчик, ну почему ты так?!

— Suum cuique. — Прошептал я. — Каждому должно воздастся по делам его. Вы перешли черту Жеткич, я не могу простить вам своей боли. Это не просто кто-то где-то, это не просто наставник и подруга, ты ударил меня, в самое сердце и теперь там нет места прощению и пониманию. Осталась лишь боль и жгучая ярость, которая сжигает меня изнутри.

— Ты даже не представляешь, через что мы прошли! — Он стал кричать, расхаживая из стороны в сторону. — Даже не годами и не десятилетиями мы словно звери бежим и бежим прочь в глупой надежде просто жить под этим проклятым небом! Что ты можешь понимать мальчишка?! Что ты можешь знать о любви, о жизни или смерти? Твоими устами тут с этой глупой сцены кричали о десятках погибших родственниках, вы кричали, обвиняя нас в гибели своих детей даже на секундочку не задумавшись о сотнях тысячах погубленных вами жизней подводного народа. Вы тысячами убиваете из года в год их, лишая пищи и жилья! Об их детях хоть кто-то подумал? Вот ты, да ты барон! Сколько ты убил своей глупой местью за эти месяцы? А мы так живем, уже демоны знает сколько времени. Что ты думаешь, мы тут делаем? Мы спасаем свои жизни, уходя с каждым годом все выше и выше на север от разрастающейся, словно проказа на теле больного цивилизации!

— При чем здесь это? — Перебил я его.

— При чем?! — Вновь разразился он криком. — Да притом, что триста лет ты мне не снился со своим баронством! Все что нам нужно было, это пережить пару лет в этой проклятой реке, что бы вновь бежать прочь к морю! Что мы попросили у вас невыполнимого? Что мы у вас отняли невосполнимого, что вы умыли кровью целый народ?

— Ты ничего не забыл? — Я уцепился за его пылающий взгляд своим холодом ненависти. — Вы ничего не просили! Вы пришли на правах хозяев в чужой дом! Ты и твоя королева со своей гордыней, именно вы оба виновны в том, что произошло!

— А что ты нам предлагаешь? — Он вновь устало рухнул на стул. — На коленях ползать перед тобой сопляком, вымаливая милости? Ты знаешь сколько, таких как ты, напыщенных родовитых ублюдков мы повидали на своем веку? Мы не рабы мальчишка, мы не прислуга вам людям, мы не хотим жить дружно и носить друг другу пироги на праздники. Мы хотим, что бы нас наконец-то оставили в покое и не лезли к нам! Не учили нас, не забирали то, что наше по праву!

Прекрасно. Просто великолепно. Гордыня! Не зря в христианстве это один из самых тяжких грехов. Да уж, именно это чувство привело по преданием возлюбленного ангела господня к падению в недра земные. Именно так Светоносный lucifer стал тем кем он стал.

— Что, хочешь сказать, что ты лучше? — Он презрительно скривил губы. — Честней, умней, благородней? Ты бы наверняка сжалился над бедными сиротками, милостиво взмахом руки разрешив им постоять у тебя на пороге. Тихонечко, что б не шумели и не натоптали мусора, ведь так малец? Ты думаешь, что ты другой и чем-то лучше сотни таких же, как и ты?

— Знаешь. — Я задумчиво смерил его взглядом. — Пожалуй ты прав.

— Прав? — Он как-то оторопел от моих слов.

— Да-да. — Не весело улыбаюсь я ему. — Нет безгрешных. Не бывает таких. Но мой грех, увы, не тот в котором ты меня обвиняешь.

— Не понял? — Он напрягся, напоминая сжатую пружину.

— Я не умею прощать. — На его немой вопрос просто пожимаю плечами. — Я понял тебя Арнольд, нет, в самом деле, понял и даже принял твою правду. Это действительно страшно то, что мы все здесь к этому дню натворили. Но, увы, гнев во мне превыше всего.

— Что это значит? — Он медленно встал, расправляя складки на своей запыленной и промокшей мантии мага.

— Это значит, что ты сейчас полезешь в петлю, либо же к заходу солнца солдаты порубят твою красавицу на куски и скормят потом собакам. — Я похлопал ладонью по брусу виселицы, у которой сидел и опирался на нее спиной.

— Ты что идиот? — Он вскинул брови. — Да я же один могу убить всех, кто проживает на твоих землях! Я один могу стереть с лица земли все твои замки и города, всю твою армию и даже птиц в небе пролетающих над этой проклятой землей!

— Вот именно по этому я и говорил, что к сожалению, могу лишь одного из вас покарать. — Я устало вздохнул. — На тебе я не могу даже волосок на голове поправить, а потому твоя королева у меня, и весь мой грех ляжет на кого-то одного из вас. Здесь и сейчас, я даю тебе шанс, спасти свою любимую и самому отправится на виселицу. Хотя у тебя есть, что тут скажешь, прекрасная возможность остаться живым, но утратить навсегда свою половинку. Даже не знаю Арнольд что тебе выбрать, может быть, ты потом сможешь залить боль утраты моей кровью? Может быть, месть поможет тебе в будущем снова жить, как ни в чем не бывало.

— Это жестоко. — Он стоял, с каким-то внутренним ужасом глядя на меня. — Так не должно быть. Так не бывает.

— Знаешь. — Я посмотрел ему в глаза. — Мне самому страшно оттого, что я делаю, но я не могу себя остановить.

— Ты безумен! — Вскричал он. — Как ты вообще дошел до этого?!

— Не знаю. — Я покачал из стороны в сторону головой. — Мне просто было очень больно, когда ты отнял у меня близких, а потом… потом, пришло это решение.

Мы замолчали каждый, думая о своем, Арнольд пару раз порывался что-то сказать, но вновь замолкал, встречаясь со мной взглядом. Мне действительно в какой-то момент стало все равно, убьет он меня или нет, я словно оцепенел внутри лишь холодным умом сквозь бойницы глаз понимая, что творю нечто невообразимо ужасное, что-то без чего и из-за чего мне теперь никогда не будет покоя.

Из-за мокрой одежды на руках и скулах Жеткича, стала проступать его вязь татуировки в виде крупной чешуи. Это чернила кракена. Именно ими он ее делал, потому и не видна была, пока на кожу не попадала вода. Фанатик. Или просто влюбленный, что в данном конкретном случае считай, одно и тоже метался между-между, не в силах принять решения. Он то печально опускал руки и голову, то порывался подскочить ко мне что бы, по всей видимости, разорвать на куски. Мне же больше нечего было ему сказать, в полной тишине я наблюдал, как удлинялись тени и постепенно, солнечный бег завершался, уступая место грядущей и такой неизбежной ночи.

— Арнольд. — Через какое-то время все же произнес я. — Пора.

— Не надо, прошу. — У него покатались слезы по лицу.

— Пора. — Я махнул рукой в сторону горизонта. — Солнце почти скрылось.

— Будь ты проклят! — Стул опрокинулся, он заходил нервно из стороны в сторону. — Ты не человек, так нельзя поступать!

— Не тебе говорить о человечности. — Я устало прикрыл глаза. — Пора делать выбор!

— Как я могу быть уверенным, что ты ее отпустишь?! — Он упал на колени рядом со мной. — Поклянись, что не обманешь!

— Клянусь Арнольд Жеткич что я и пальцем не трону твою королеву. — Я отвернулся, мне было неприятно смотреть на его умоляющий взгляд. — Только один возьмет на себя грехи за двоих.

— Зови своего капитана барон, он человек чести, пусть станет поручителем за твои слова. — Жеткич с трудом поднялся, подступаясь к тумбе возвышению, подставке, последней ступенью к виселице. Я взмахом руки подозвал одного из гвардейцев отдавая ему приказ позвать Гарича.

— Барон? — Гарич с вызовом глядя на мага взошел к нам на эшафот. — Я в вашем распоряжении.

— Гарич. — Я кивнул капитану. — Засвидетельствуй мои слова о том, что после смерти господина Жеткича, я обязуюсь и клянусь отпустить королеву Камхельт, не причинив ей никакого вреда.

— Я Гарич Ол`Рок принимаю ваши слова и с готовностью становлюсь порукой им! — Он прижал свой громадный кулак к груди.

— Ну что ж… — Доски заскрипели под весом Арнольда Жеткича. — Так тому и быть, прощайте, и будь ты проклят маленький ублюдок.

Он сплюнул мне под ноги, видимо даже хотел напоследок окинуть презрительным взглядом, только вот я не смотрел на него, мне это было уже не интересно. Куда интересней было наблюдать за алыми облаками, окрашенными уже практически скрывшимся солнцем.

Неужели это я? Неужели это все происходят по настоящему? Как так получилось, что мне приходится убивать?

Скрип затих.

Арноль часто-часто задышал, было слышно, как он толи судорожно сглатывает, толи пытается задавить рвущиеся из груди рыдание. Еще вздох, мощный, отчаянный, знаете, словно пловец перед броском в холодную воду…толчок и хрип. Страшный, жуткий, от которого сердце замерло, я даже на мгновение забыл, как дышать. Агония, я не смотрел на него, но поскольку сидел прямо под петлей видел, как судорожно мельтешат его ноги.

— Все барон. — Констатировал Гарич, подходя ближе к телу мага. — Его больше нет.

Я закрыл глаза, отрешаясь от бренного мира и погружаясь в астральную проекцию. Да, ошибки быть не должно, тело мага больше не являлось носителем искрящейся и бурлящей жизни. Все застыло, все замерло, нити энергетических потоков организма завершили свой бег и более не видно пунцо-алой точки пульсирующего сердца. Нет. Его больше нет, мага, защитника, влюбленного в какую-то свою мечту. Он сделал выбор и собственноручно претворил его в жизнь. Грешный святой. Так наверно его стоило бы назвать? Ради своих целей, каких-то внутренних принципов и амбиций он готов был и пошел до конца, жертвуя самым ценным ради…любви? Тяжело, очень тяжело ворочались мысли, в моей голове наполняя душу и руки сумбурной дрожью из смеси страха и презрения к самому себе. Я чудовище. Боже, какое же я чудовище!

— Гарич, помоги. — Капитан поднял меня на руки, поднимая с настила и усаживая на одинокий стул посреди этой жуткой картины.

Как же тихо вокруг. Открыв глаза, я даже не поверил, что может быть такая тишина при скоплении такого количества народа на площади. Люди смотрели на меня, люди слушали нас. Вот они те глаза, в которые я хотел посмотреть, вот они настоящие судьи сегодняшнего дня и моих дел не праведных. Что ж вы молчите? Кричите, ликуйте или же осуждайте, но не молчите, молю! Скажите мне кто я после всего этого? Кто? Но лишь гробовая тишина была мне ответом. Люди молчали, не было слышно даже шепотка или же шороха одежд, народ стоял, словно соляные фигуры, замерев в неподвижном…ужасе? Прав? Не прав?

— Слушайте граждане Рингмара! — Не в силах более терпеть этот холод тишины закричал я срывая голос. — Свершилось правосудие! Здесь и сейчас преступник понес заслуженное наказание за смерти наших родных и близких!

— Замолчи. — Тихим шепотом произнесла Априя, подходя из своего укрытия и ложа мне руку на плечо. — Просто замолчи мальчик, сейчас не время для громких слов.

Трибуна оживала наполняясь людьми, по мимо Гарича и Априи к нам подошел глава магистрата, Семьдесят Третий со своими людьми, что буквально на руках тащили связанную по рукам и ногам Камхельт. Королева, словно гигантская змея, извивалась, заламывая руки и отчаянно стуча своим разлапистым хвостом по доскам. Она рвалась к висящему телу, близкого ей человека в беззвучном крике открывая рот, так как заклинания Априи полностью блокировали звуковые децибелы, ее способность гарпиды, модулировать звуковые частоты, а так же способность ударить своих охранников электротоком.

— А она здесь зачем? — Гарич угрожающе качнулся в сторону легионеров. — Есть клятва барон, теперь ее судьба не принадлежит вам!

— Он прав мальчик. — Произнесла Априя, сжимая руку у меня на плече. — Зачем ее мучить, заставляя смотреть на тело возлюбленного? Отпусти ее, оплакивать свое горе.

— Семьдесят Третий! — Я повернулся к капитану легионеров, с каменным лицом, которое пересекал страшный шрам, и невозмутимостью буровившего меня взглядом. — Давай, ты знаешь что делать.

— Барон! — Взревел капитан гвардии, бросаясь разъяренной машиной на солдат легиона с кулаками.

Сверкнула сталь кутласа, быстро, четко и с молниеносной грацией рассекая воздух и горло водяной королевы. Всего один удар, один взмах могучей руки с оттягом и излетом, капитана легиона, отделил голову королевы от шеи, запуская ее в полет, тут же окончившийся гулким ударом об деревянный настил…

— Свершилось правосу… — Еще успел выкрикнуть я прежде чем кулак Гарича, впечатался в мое лицо, выбивая из меня сознание, зубы, кровь и остатки совести…

* * *

«Возвращайся, тебя ждут!» — Легкий перезвон колокольчиков сформировался в моем замутненном сознании в мелодичный голосок Адель.

«Что произошло?» — Я словно утопающий то поднимался откуда-то из глубин небытия, то снова проваливался в темноту и омут беспамятства.

«Площадь. Казнь. Твой капитан…» — Адель сыпала картинками событий, становясь для меня якорем, между ничем чем и где-то.

Солнечный лучик рассветного мягкого солнышка шкодным рыжим котенком проскочил в мою комнату, воровато оглядываясь по сторонам, пробежал по ковру, перелез через спинку кресла и лишь после этого взобрался ко мне в постель, теплой лапкой поглаживая мне лицо.

Больно. Нос не дышит. Похоже, перелом, все ноет и как-то дергает. Провожу языком по рту, с печалью недосчитываясь передних, два зуба на верхней челюсти. М-да уж, спасибо капитан, на всю жизнь теперь красавцем беззубым оставил!

— На меня смотри. — Подал голос Гарич, который, оказывается, сидел в кресле, вытянув свои ноги и сложив руки на груди. — Очухался?

— Пока не знаю. — Тело слушалось с трудом, кое-как склонив голову на бок, встретился с его колючим и злым взглядом.

— Скоро три года, как я встретил тебя, кем бы ты ни был. — Поднявшись с кресла, начал он. — Не сразу, нет, не сразу мы с Энтеми поняли, что ты не тот за кого себя выдаешь. И это было нашей ошибкой, то, что мы пошли на поводу своих мыслей, наших надежд и глупого желания быть хорошими для людей на этой земле, которой мы оба в свое время поклялись служить верой и правдой.

Он стал прогуливаться по комнате, заложив свои здоровенные руки за спину, а мне лишь оставалось внимать его словам, даже в мыслях не допуская перебить этого великана.

— Знаешь. — Он на секунду замер поднимая голову к потолку. — В начале я даже радовался, наблюдая за тем, что теперь здесь появился новый умный, рачительный хозяин, пусть даже и самозваный. Что греха таить, настоящий Ульрих был хоть и молодым, но уже законченным подонком, в те дни мы со сквайром даже обрадовались вашему приходу.

Он подошел к окну, поворачиваясь ко мне своей широкой и мощной спиной, замолкая на какое-то время, видимо собираясь с мыслями.

— Твой поступок, это предательство по отношению ко мне. — Он все так же стоял не поворачиваясь. — Это не уважение всего рода Рингмар, это не уважение всего рода Ол`Рок.

— Мое бесчестие это ничто по сравнению со смертью Дако! — Я так же отвернулся от него. — Мне жаль капитан, что я вовлек вас в это дело, не подумав наперед, но хочу вам сказать, что мне совершенно наплевать на клятвы и обещания, данные преступникам! В память о старике, в память обо всех погибших, я совершил то, что совершил и поверьте, сделал бы это еще не раз и не два!

— Ты поклялся! — Он перешел на крик, стремительно подходя ко мне. — Ты дал слово и нарушил его!

— Да демоны тебя подери! — Взорвался в ответ я, так же начиная орать на него. — И горжусь этим!

— Ты предал меня и всю мою семью! — Его кулаки сжались в громадные кувалды. — Ты жалкий идиот обесчестил всех нас из-за своей глупой жажды мести!

М-да уж, все как всегда. Каждый стоит на своей стороне и смотрит под своим углом. Сколько раз я сам так же кричал, говоря: «ты идиот, и вся твоя жажда глупой мести ничтожна перед здравым смыслом»? А в итоге?

— Ни дня! Слышишь? Ни дня я более не проведу у тебя на службе! — Сверкнув злостью во взгляде, он достал из-за пояса одну из своих перчаток, бросив ее мне на постель. — Я более не капитан вашей гвардии и бросаю вам вызов на дуэль! Сохрани эту перчатку, и если в тебе останется хотя бы капелька уважения к тому, что ты есть, то в день твоего совершеннолетия мы встретимся и скрестим мечи, что бы рассудить, на чьей же стороне была правда!

Бах!

Как только дверь не слетела с петель? Я вновь остался в одиночестве пытаясь, успокоится, и прийти в себя. Как же не красиво получилось, опять все сыпется из рук. Это же Гарич, моя правая рука, вся моя сила, мой кулак, как же теперь без него?

— Ну что живой? — Дверь тихонечко скрипнула, пропуская внутрь старушку Априю. — получил уже от капитана?

— Получил. — Я кивнул в сторону лежащей на кровати перчатки. — Вон лежит, ждет своего часа.

— Дела. — Она подняла перчатку, покрутила перед носом, после чего отнесла и положила на стол. — Боги милостивы к тем, кто умеет ждать, возможно, к тому времени, когда придет время, ее вновь доставать, все изменится и позабудется.

— Возможно. — Я жестом позвал ее, что бы помогла слезть с кровати и влезть в новое кресло. — Не знаю, и не буду загадывать, еще слишком много дел, а времени мало. Нам до наступления дождей следует еще много чего здесь сделать.

Да дел было невпроворот. Один только уход Гарича был серьезным ударом мне под дых, капитана здесь знали, уважали и любили, посему найти подходящую кандидатуру на его место, было делом чрезвычайной важности. Ну и нелегкой задачей, в конце концов решенной банальным переводом Семьдесят Третьего на эту должность.

Не буду утверждать, что это был наилучший выбор, но на тот момент он был, чуть ли не единственно верный. При всей своей темности и диковатости, этим душегубом нельзя было не восхищаться. Все пару лет назад его вытащили грязного и вшивого из загона для рабов, буквально из петли вынули, а уже сегодня эта груда мышц прыгнула на заоблачные высоты карьерной лестницы. Признаться даже не знаю, что именно меня в нем цепляло. Что-то в нем есть монументальное. Молчалив, исполнителен, есть немного язвы конечно, но при всем при этом, потрясающая работоспособность и полное пренебрежение к человеческой жизни, причем не только к своей. Я четко помню полное отсутствие страха в его глазах во время военной компании в Когдейре. Когда чего уж там говорить, временами я не был уверен в собственной безопасности, не говоря уже о моих людях.

Плюс в этом назначении был. Армия в лице моей гвардии так же требовала реконструкции, уж слишком большое послабление им давалось, не в пример легиону, который на данный момент, на мой взгляд, являлся самой профессиональной и наиболее подготовленной частью военной силы всего королевства. Это был плюс, что весь контингент гвардии по большей части состоящий из кавалерийской группировки подпадал под новые правила и новый устав несения службы. Это серьезная мощь, которая не подпадала в случае чего под юрисдикцию короны, и ее требовалось подтянуть до более высокого уровня, причем не только в плане дисциплины, но и банально влив энную сумму в звонкой монете.

В общем, приходилось вертеться как белка в колесе. При всем этом держа тупо пальцы крестиком в надежде, что хоть Энтеми промолчит в данной ситуации и останется на своем месте. Разговора с ним я боялся, чуть ли не больше смерти, встречаясь с ним каждый день и поэтапно шаг за шагом передовая свои дела и бразды правления. Но он молчал, хоть я и видел его немое не одобрение. Спасибо ему за это.

Да. Дела. Почти весь остаток лета ушел на возведение новой дамбы в месте прорыва старой навками. В этот раз делали земляной вал без всяких створок, уж слишком были все еще напуганы минувшими событиями. В спешном порядке со всего баронства собрали все помповые ручные и тягловые насосы, чтобы откачать эти неимоверные кубометры воды из котлована моего былого величия. Воду качали и днем и ночью, организуя по три смены в сутки, что бы хоть как-то ускорить этот процесс, в конце концов, принесший свои результаты. Постепенно уровень воды стал спадать, глубина становилась все меньше и меньше, а из воды стали появляться верхние остатки строительных лесов и частично выложенных стен и огрызков фундаментных плит. Печальное зрелище, это был крах, чуть ли не начало всего с нулевого цикла.

— Бегут. — Подслеповато щурясь молвила Априя, вглядываясь как и я в поисковые группы по пояс в воде среди руин рыскавшие по моему наказу вдоль всего периметра дамбы.

— Ваше благородие, ваше благородие! — Ко мне подбежал чумазый мужичек, в промоченных водой портках. — Нашли ваше благородие, сейчас принесем!

Принесли.

Это был он. Вернее то что от него осталось. Обглоданный скелет с жалкими ошметками плоти в изодранной мантии. Мой Дако. Мой учитель и наставник. Одежда, пару украшений и амулетов, вот и все что осталось от него.

— Здравствуй и прощай Валентин. — По щекам старушки побежали слезы.

Мы похоронили его в последний день лета. Хороший день. Солнечный с высоким и ясным небом. Не много было народа на прощании, саму могилку сделали в саду Лисьего рядом с пышными шапками роз неподалеку от той лавочки, где он любил коротать деньки, поучая нерадивую молодежь и наставляя ее на путь истинный.

Спасибо тебе старик за твою науку, ты открыл для меня новый мир, ты один для меня сделал больше, чем бы я этого заслуживал. Спасибо тебе. Я буду пока жив, помнить тебя и ценить все те слова, что ты успел вложить мне в голову, ты был достойным человеком, и я лишь жалею об одном, что не успел тебе сказать этих слов при жизни.

Спасибо.

Прощай.

— Ульрих, подожди. — После похорон ко мне подошла Нона, беря под руку. Невзирая на километры, она не поленилась прибыть ко мне. — Я хотела бы поговорить с тобой перед твоим отъездом.

— Что-то важное? — Я с трудом, но шел уже на своих двоих, тяжело опираясь на презент со стороны Десмоса в виде красивой черной трости.

— Не знаю. — Она потупила взор, явно смущаясь. — Реши сам.

— Говори Нона. — Я кивком показал на одну из лавочек в саду, где мы присели рядышком.

— Я хотела бы, прежде всего, сказать тебе спасибо. — Начала она, не поднимая головы. — Я много думала о том, что произошло со мной за последнее время, и должна попросить у тебя прощение за свое не слишком-то хорошее поведение.

— Не надо Нона. — Я положил свою руку на ее. — Не надо просить прощения, я ведь понимаю, что мы оба в данной ситуации были заложниками, увы, не все и не всегда получается в жизни, так как нам бы хотелось.

— И все же! — Она блеснула глубиной своих карих глаз. — Я вела себя не достойно по отношению к тебе! Если бы не ты кем бы я была до сих пор? Мелким уродом, жалким огрызком человека достойным только жалости или презрения! Я не жила по настоящему все эти годы, я выживала, постепенно скатываясь в темную бездну своей души! Прошу не перебивай! Я хочу, что бы ты понял меня и принял, лишь здесь, рядом с тобой я по настоящему стала свободной и за долгие годы впервые и вновь стала учиться жить счастливо и с удовольствием.

— Спасибо Нона. — Я сдержал улыбку, что бы не блеснуть зияющей дырой во рту в том месте, где когда-то у меня были зубы. — Мне приятно слышать эти слова и еще больше удовольствия, я испытываю оттого, что мы стали с тобой друзьями. Я думаю, нам обоим это нужно будет в будущем.

— Будущем? — Она вновь опустила взгляд. — Ты ведь уезжаешь.

— Это ведь не значит, что я не вернусь. — Я тяжело вздохнул, сам понимая, что возможен и подобный исход дела. — Впрочем, и мне наверно в этом случае стоит сказать тебе, что я горд, быть твоим пусть и случайным мужем. Что бы тебе не говорили, что бы ты сама не думала о себе, тебе стоит знать, я считаю тебя очень умной и красивой девочкой. Ты действительно молодец, ты не простой человечик, ты сильная и волевая, а еще я верю в тебя. Я верю, тебе и потому совершенно спокойно оставляю все это, всю свою землю в твоих руках.

— Спасибо Ульрих. — Она обняла меня, приложившись мягкостью нежных губ к моей щеке. — Для меня важно было услышать твои слова.

Ну а день через день, наполнился хлопотами сборов и суеты. Барон Ульрих фон Рингмар покидал свои земли, собирая длинную вереницу телег со всевозможным своим скарбом, коего надо сказать, было предостаточно. Еду то ведь в столицу, да и сам по себе путь не близкий. По самым оптимистическим прогнозам месяц чистого пути, если успеем до осенних проливных дождей, ну а если нет, то еще путь растянется в плюсе недели на три, если не больше.

Суета, правда пока не касающаяся меня. Сижу себе тихо в саду вспоминаю, думаю, что-то даже по привычке черкаю и записываю на будущее. Грустно, в эти последние дни мне стало как-то грустно и одиноко, я опять вынужден был покидать то место где казалось бы пусть и не на долго обрел какие-то призрачные крупицы счастья, возможно даже надуманное тепло домашнего очага где бы меня кто-то ждал и любил. Многого хочу? Наверно.

— Смотрю барон, вы тоже наконец-то разжились новыми ногами? — Красивый бес, что не говори, а есть в Десмосе грация и возвышенность, что обычно люди приписывают аристократии. Он, как и я вновь возвращался к жизни после полученных травм. Уход бабуль за этим вампиром принес долгожданные плоды, папа вампирского гнезда вновь обрел свои конечности, свою учтивость, манеры и способность подкрадываться ко мне в самый неожиданный момент благодаря моей утрате, незаменимого помощника Мака.

— На вечернюю прогулку вышли граф? — Я ответил ему улыбкой. — Прошу присаживайтесь, всегда рад вашему обществу.

— Благодарю мой юный друг. — Он элегантно присел, рядышком закинув, нога на ногу. — Вы позволите барон затронуть некоторые аспекты последних дней и последней истории случившейся в этих землях?

Вот чертяка языкатый, умеет же шельма словами играть красиво! Может и вправду граф какой ни будь в далеком прошлом?

— Давайте попробуем. — Киваю я ему. — Потрогать эти самые ваши аспекты.

— Прежде всего, я хотел бы сказать вам, что вы правы. — Он перекинул порядок сложенных ног, задумчиво изучая состояние своих ногтей на правой руке. — Не должно быть преступления без наказания, и не должно быть прощения без раскаяния. Я не мало пожил на этом свете юноша, я не являюсь носителем истины или же кристально чистой совести. Я убийца. Но!

Он многозначительно вскинул указательный палец, сознательно затягивая театрально наигранную паузу.

— Но при всем при этом, я понимаю и отдаю себе отчет в том, что нельзя, а что можно! — Он опустил руку, переведя свой взгляд куда-то в глубь сада. — Не всем и не каждому дано понимание этого. Вы были правы во всей этой ситуации барон, когда не пошли на попятную, и не побоялись огласки и чужого мнения. Причем насколько мне дано понимание вашей сущности, наперекор своей душе, своей совести и принципам.

— Это было нелегко тогда и даже больше, мне нелегко и сейчас. — Ответил я, откладывая в сторонку свои записи и так же задумчиво обозревая предосеннюю пышность сада. — Впрочем, граф, я стараюсь не бередить эту рану, пусть заживает, хватит, я и так довольно настрадался в последнее время. И да, вы правы, прощение без раскаяния будет пустым и никчемным, оно ничему не научит и не о чем не скажет тем, кто будет жить потом после нас.

— Тем кто будет жить потом, после нас. — Повторил задумчиво он, пробуя мои слова на вкус. — Да, сударь вы правы.

— Надеюсь мой друг, надеюсь. — Я невесело усмехнулся. — Иначе даже не знаю, как жить дальше.

Мы замолчали, более не нарушая покоя тихой поступи меркнущего дня. Завтра я уезжаю, уезжаю, возможно, на всегда, из этого места, что стало мне домом. Хотелось бы остаться? Не знаю, возможно, при других обстоятельствах, при другом раскладе и с меньшими потерями на этом отрезке жизненного пути. Но теперь. Теперь я уезжаю, и меня ничего более не ждет за спиной, я вновь иду куда-то, что бы начать свою жизнь сначала. Так уже было и дай мне небо сил повторить все вновь.

Повторить…все и вновь…

Попаданец — 5. Танцуют все

Вот как-то удалось мне в жизни совместить две, казалось бы, не совместимые грани. В частности любовь и столь же яростную ненависть к дорогам. С одной стороны есть, определенно, есть что-то душещипательное в веренице пройденных километров и в чехарде уплывающих куда-то за спину деревьев. Что-то такое зыбко невесомое, что наводит на томительные думы и вроде как убаюкивающе раскрепощает тебя, заставляя, успокоится и смотреть трезво в будущее. Но как всегда в путешествиях, как это уже бывало и не раз в прошлом, все это возвышенное настроение разбивалось хрустальными осколками о суровую действительность банального комфорта.

— Ну что вы там барон? Живы ли вы мой юный друг? — Граф Десмос постучал своей тросточкой по разлапистой ели, под которой я в задумчивости и в тягостных трудах пытался справить утренний туалет.

— Япона мать! Граф! — От его стука по стволу древа, миллиард капелек от ночного дождя обильно засевших на ветвях, сорвались вниз леденящим душем на мое полуобнаженное, юное и еще не совсем оправившееся (от болезней) тело, заставляя подскочить на месте выше своего роста и пребольно коснутся темечком одной из ветвей. — … вас…в…и…!

— Барон! Я вас умоляю, где ваши манеры? — Расплывшись в улыбке и вскинув бровь, остановил мои словоизлияния глава вампирского гнезда. — Сдержанней надо быть, сдержанней!

— Да идите вы знаете куда граф? — Меня аж дрожь пробила, когда остатки капелек упавших за шиворот завершили свой путь по моему позвоночнику вниз.

— Куда барон? — Паршивец даже не думал стирать свою мерзкую улыбочку.

— За сухой бумагой! — Буркнул я, вновь присаживаясь под елочку. — Эту вы сударь привели в полную негодность, промочив окончательно!

Две с половиной недели, две с половиной недели мы шли караваном растянувшись по дорогам, полям, лесам и весям Финора, и если первое время нам везло с солнечными деньками и ласковым солнышком, то вот уже четвертый день кряду осень заявляет свои права укрывая все непроглядной марью тумана, мелкой взвесью всепроникающего моросящего дождя и тяжестью полновесных капель барабанящих по настилам повозок с наступлением темноты.

Нет, не успели добраться до столицы до дождей. Поплыли дороги, разверзлись хляби небесные и грязища неимоверная набросилась на нас, налипая не то что на колесный ход наших повозок, но даже лошадей заставляла с трудом выдергивать свои копыта из размякшей земли.

Теперь плетемся, не едим. Местами плывем, будем надеяться, ползти на брюхе не придется.

По возвращению в лагерь тут же плюхаюсь в инвалидное кресло, позволяя слугам укутать меня с головы до ног в теплые одеяла и подкатить к костру, где уже в спешном порядке накрывали утренний стол для завтрака моей персоны.

— Это ты там так орал? — Вопросом встретила меня бабушка Априя, под хохот присоединившегося к нашему столу Десмоса. — Ты теперь каждое утро будешь оповещать лагерь о своем пробуждении и свершении естественных надобностей?

Что поделать если мне все эти дождливые дни кряду, то и дело кто-то устраивал самое натуральное «заподло» по утрам. Вспомнив вчерашний кошмар, я даже сейчас с ужасом ощущаю, как мое сердцебиение подскакивает до немыслимых высот. Вы только представьте себе мое состояние, когда я вчера встал чуть свет пораньше и с горем пополам забрался в кустики, радостно так присел и только собрался расслабиться, как ощутил чье-то прикосновение к самому сокровенному, оттуда снизу! Да-да! Только глаза ото сна продрал стянул портки, присел, а тебя кто-то потрогал за… В общем я своими криками разбудил всех кто еще спал на стоянке, лишь уже выскочив из «куширей» и набрав дополнительную порцию воздуха для крика обнаружил своего обидчика.

Интеллигентнейшей души зверь, а именно один из лесных братьев на моем попечении. Енот Профессор, изволили этим утром прогуливаться по лагерю, а, завидев мое странное поведение и непонятные «орешки» кои я до этого старательно скрывал от него, решил проверить ряд научных гипотез, зародившихся в его мозгу, путем банального тыканья лапкой в оные «орешки». Чем чуть не вызвал у меня инфаркт в мои неполные двенадцать лет.

Подонок.

Так ведь и заикой можно стать.

Придерживаясь старинной мудрости, что утро добрым не бывает, не стал отвечать на подковырки и смешки Априи Хенгельман и Десмоса, а полностью погрузился в нирвану обжорства, подчищая все съестное со стола, что выставили для меня в походной скромности мои слуги. И если графа не очень прельщала еда простых смертных, то Хенгельман была вынуждена в скором времени попридержать язык что бы успеть с утра выхватить хоть что-то съестное из моих загребущих рук.

И снова дорога, снова ухабы и кочки, вновь серой стеной влажная пелена непрекращающегося мелкого дождя. Одно хорошо, это воздух осенью, в это время он особенный, уже холодненький и оттого еще более вкусный на мокрой земле и пряном аромате опадающей листвы.

Ходил я еще с трудом, верхом держатся в седле, вообще бы не рискнул, так что в моем распоряжении на протяжении всего пути, были мои тетрадки и записи, а так же пусть пока частичное, но возвращение моих магических способностей в купе приобретенного опыта черной магии.

Творим?

Творим!

Помните как там, у Александра Сергеевича, у господина нашего Пушкина было?

О сколько нам открытий чудных,

Готовят просвещенья дух.

И опыт, сын ошибок трудных,

И гений, парадоксов друг,

И случай, бог изобретатель…

Опыт, да, именно с опытом я стал видеть то, через что казалось бы еще вчера продирался набивая шишки. В такие моменты, часто с грустью вспоминая, сэра Дако, вот кого мне стоило бы в свое время внимательней слушать, а не рассчитывать тупо на вычислительные возможности моего Мака. Хотя чего уж там, Мак нужно возвращать, это незаменимый помощник без которого я теперь словно без рук, без ног, а так же лишен зрения и слуха. Свободного времени завались, так что извлекаю свои старинные записи с выкладками и начинаю вновь составлять узоры и плести узлы силовых основ для будущих заклинаний своего магического амулета — компьютера.

Сколько же я тогда допустил ошибок! Это невероятно, но теперь, когда я понимал пусть и поверхностно основы магии дьесальфов, я реально видел путь по минимизации и упрощению всей конструкции плюс силовой части. Ну и как следствие общения с некромантами, имел ряд бредовых идей по обходному пути амулетных накопителей, взамен сгоревших браслетов подвески.

Что там с некромантами? Кости. Да, я вот ковыряясь как-то под вечер пером для письма в ухе, сообразил, что некроманты то используют, даже не зачастую, а как правило для создания амулетных структур и своих звезд призывов человеческое тело, элементную подноготную организма, беря за основы все эти унции невидимых материалов в сумме дающих наше бренное естество.

Конечно, мощность расчетная будет не та что раньше, но ведь есть возможность подключения силовых накопителей коих я в избытке уже насмотрелся что в звездах кои чертила Мила Хенгельман, что в основе магического искусства, которое мне в свое время преподавал Дако. Мне ведь что от Мака нужно? Что бы он щиты и заклинания как прежде сыпал за меня лодыря? Нет. Мне нужны его мозги, его вычислительные способности! Ну а уже как бонус позже восстановлю и остальное, на что пока моего энергетического потенциала из-за случившегося отката и полученных травм еще явно маловато.

Тут ведь сами понимаете, риск в разы возрастает. Нет ну, в самом деле, не подумали же вы, что я собрался обвешать себя костями и черепушками, зачаровав все это барахло и словно какой-то папуас-людоед, голопировать в будущем по улицам во всей своей красе? Нет, все гораздо проще, сложней ну и как водится у меня, опасней. Я собирался оплетать вязью магических контуров свой личный запас потрохов и косточек, что по идее в энном количестве уже наличествовал в моем организме. Гениально, правда? Ага, в случае чего я не только откат заработаю, у меня еще скелет от перегрева рассыплется, изжарив меня изнутри. Это ж оно, родимое, сопротивление материалов, у всего есть свой предел и пропускная способность. В том числе и у моего скелета. Вот только какая?

— Ульрих, скажи честно, ты зачем бабушку пытаешь и расспрашиваешь о том, чего тебе знать не следует? — Пользуясь случаем, я всячески расспрашивал Априю Хенгельман, пытаясь вызнать от нее те или иные вопросы ее искусства, понимая, что с Милой Хенгельман, такого диалога не получится по приезду в столицу. Та быстро раскусит меня, послав ко всем чертям мои эксперименты чем, несомненно, застопорит научный прогресс и общее благо мировой цивилизации. — Мила говорила, что у тебя иногда бывают нездоровые мысли в плане того, куда приложить свой дар мага, это надеюсь не тот случай?

— Я вас умоляю! — Жаль в свете последних событий, мне не рекомендовалось мило улыбаться, из-за выбитых передних зубов это выглядело скорей пугающе, чем обезоруживающе. — Интереса ради исключительно!

Врал и врал, что называется безбожно, пытаясь выудить крупицы недостающей информации. Расту, действительно расту как маг, мне в первые стала понятна по настоящему ущербность людей, которые пользуются стандартами, и от того дико хотелось сделать нечто свое, нечто уникальное присущее только мне на стыке тьмы и света, гремучий коктейль из нельзя и можно.

Это стало моей идеей фикс, слияние двух школ, где что не говори классика льесальфов, является наиболее энергетически продуктивной основой, ну а уж рациональности и бережливости, а так же ювелирной тонкости искусства дьесальфов просто позавидовать можно. Ну, сами посудите, так на вскидку для создания предыдущего амулета на узел конденсатор, у меня ушло приблизительно восемь грамм золота, в то время как в звезде некроманта для этого использовался грамм металла. Да, есть разница в самой энергии, используемой при проходе. Своего рода напряжение, но нельзя ли оптимизировать и подобрать величину, так что бы и нашим и вашим?

В общем, царапал монетки снимая стружку и опытным путем сжигал рабочий материал, подбирая для каждого свои величины все больше и больше убеждаясь что, по сути, энергия фактор неизменный, меняется лишь степень насыщения, причем что стало для меня открытием, благодаря классике магического искусства можно было так же в свою очередь оптимизировать некоторые процессы в искусстве темных эльфов. Но металлы металлами, а меня все же интересовала пропускная способность и пригодность для закрепления плетений на моем организме, здесь уже расчетные величины приходилось подбирать не то что осторожно, а просто с уходом в минус, дабы не сжечь себя любимого. Ибо аки феникс из пепла мне уже не восстать.

— Ба, а подскажи…

— Ба, а вот если так что будет?

— Ба, а ба… — Грузил я старушку зачастую доводя ту до белого каления.

— Да отцепись же ты! — Она даже ногой топнула. — Поступишь в академию там и ковыряй мозги преподавателям!

Короче как бы мне не хотелось выудить из бабули все ее знания, недвусмысленно показанный кулак Априи на вторую неделю, дал мне понять, что надо немного сбавить обороты. К тому же у меня ведь еще есть жертва, а именно «улыбака» граф, чья улыбка в мгновении ока погасла при осознании, что старушка самоустранилась от образования любопытного ребенка. Таланты вампира я нисколько не умолял, так как доподлинно знал, что в нем пусть и в ходе физических мутаций скрываются обширные навыки мага менталиста, а так же не плохой багаж плетений которые в свое время даже Дако уважительно охарактеризовал как мастер иллюзий.

— Умоляю. — Тут же картинно заломил он руки в тот момент как я отвернулся от смеющейся Априи. — Лучше еще раз отрежь мне руки ноги, чем вот так вот будешь издеваться над моим мозгом!

Пришлось надавить авторитетом, в конце концов, он все же мой подчиненный. Пусть и на добровольных началах. Так с горем пополам я стал постигать азы этих школ, по сути оказавшихся единым целым, так как господин Десмос не строил оптических иллюзий на основе преломления света. Наш папенька кровососущего общества, занимался обманом. Вампир заставлял вас вашими глазами видеть то, чего нет, причем даже на своем уровне, не особо заботясь о картинке. Нужен страх? Пожалуйста, легкий прокол в сознание, пара плетений и у человека активируется область мозга, ответственная за все его переживания, рисуя перед глазами все те сакраментальные ужасы, что мы таим в себе. Боишься пауков? Так вот же они родимые ползают по тебе! Боишься клоунов? Не приведи господь!

Все находится у нас в голове. Страх, любовь, ненависть, радость именно там и именно оттуда поступают образы видений с предпосылки Десмоса.

— Вон смотри. — Он взмахнул отобранной у меня тросточкой. — Впереди сидит возница, давай пробуй как я показывал входить в астрал. Молодец.

Ну, это у меня и вправду получалось на ура, благодаря практике с Милой Хенгельман и ее урокам врачевания.

— Теперь смотри на голову. — Он пощелкал пальцами. — Да не на мою, на возницу смотри! Что видишь?

— Шулюм какой-то, из мешанины цветов. — Подал я голос.

— Замечательно. — Продолжил он свой урок. — Обрати внимание на лоб и затылочную часть, видишь два участка светло желтых тонов?

— Вижу. — Я с интересом разглядывал объект с условным названием чья-то голова.

— Это области ответственные за наш, вернее ваш, эмоциональный фон. — Продолжил граф рассказ. — А теперь обрати внимание на нити проводники, что бегут по всему телу, мерцая звездной крошкой. Знаешь что это такое?

Нервные окончания, что же еще? Каналы, которые говорят нам, что это холодное, а это горячее, это шершавое, а это гладкое. Они же эти ниточки передают по всему нашему телу такую заразу как любовь и прочий сумбур эмоций.

— Теперь прошу, будь внимателен и никакого нахрапа юноша. — Вернул меня из размышлений граф. — Делай слияние, контакт по принципу, мягкого прикосновения, иначе человек может умом тронуться либо же испытать сильнейший всплеск совершенно не предсказуемых эмоций.

Ну, тут меня учить не надо, благодаря эльфийскому плетению, я уже не раз практиковал контакт с чужим разумом, даже с двумя одновременно. Правда, это были еноты. Не люди. Но очень умные еноты. Почти как люди, только еноты.

«Медленно Ульрих» — Десмос делал слияние вместе со мной, давая наставления. — «Не спеши, будь мягче, вот так, что бы он даже не почувствовал тебя».

Темнота и яркая вязь энергетических нитей резким контрастом сменились, после того как я скользнул в сознание мужичка, что правил нашу телегу. Я вижу мир его глазами! Я вижу мир чужими глазами!

«Тише, успокойся!» — Стал увещевать меня граф. — «Теперь расширяй зону обхвата, соединяйся на нити проводники, только будь внимателен! Все по заученным точкам! Иначе сломаешь человека или же сам полудурком вернешься назад в себя».

Нет, не подумайте, на самом деле мы не сильно то и рисковали здоровьем нашего извозчика, это просто граф нагонял на меня страху, что бы я чего лишнего руками как говорится, не трогал. В этом деле он мастер и потому всегда страхует мои опыты. Я работал под его контролем, работал мягко и без глупостей, шаг за шагом вникая в азы ментальной магии.

Ну, тут наверно, стоит немного сделать акцент на этом искусстве, так сказать для общего кругозора. На данный момент я уже мог соединятся мыслесвязью, с любым разумным существом на расстоянии примерно до десяти метров, не используя для общения свой речевой аппарат. Мог взглянуть на мир глазами любого человека находящегося примерно в том же радиусе моего захвата, ну а самое пока главное и неоценимое это то, что я стал улавливать и вполне легко идентифицировать для себя, эмоции окружающих. Эмпатия в действии, мини детектор лжи, мне теперь нельзя было улыбаться, скрывая в своей душе злобу. Я теперь знаю, кто и как к кому относится по настоящему! Ну, по крайней мере, простых смертных я читал как открытую книгу, чего увы, не мог сделать с магом, так как что для меня, что для Десмоса злополучный стандарт магической защиты леди Десты был непреодолимым барьером. Кстати и слава богу, что у вампира в свое время не хватило и знаний и умений, сломать меня.

— Граф, а управлять человеком можно подобным образом? — Мы по-прежнему совместно тряслись на одной телеге по ухабам раскисшей дороги.

— Можно барон. — Он вытянул ноги, прикрыв веки. Хоть солнышко и скрыто осенними тучками, но легкий дискомфорт он все же, похоже испытывал, прогуливаясь среди дня. — Это поистине обширная область магического искусства барон. Без наигранности хочу вам выразить свое почтение, вы перехватили от меня за какие-то дни, такой объем знаний, который я смог постичь за долгие годы своей жизни.

— Не прибедняйтесь. — Махнул я на него рукой. — Во-первых, азы у меня были и как вы наверно уже поняли слияние, я проводил и раньше.

— Заметно. — Улыбнулся он.

— А во-вторых, вы постигли все это самостоятельно, в то время как у меня были вы, прекрасный и главное грамотный наставник. — Никогда не забывайтесь подмазаться, даже если этого вроде бы и не требуют обстоятельства.

— Ладно. — Он подобрался, вглядываясь куда-то вперед. — Давай продолжим занятие, твой радиус обхвата еще не велик посему, я тебе подскажу — приготовься. За той рощей я чувствую скопление людей, давай пробуй читать и переводить их желания и эмоции.

Впереди нас шли пять телег, так что наша очередь свернуть за поворот, подошла с задержкой. В этом месте дорога изгибалась, уходя под наклоном вправо, огибая небольшую череду покатых холмов. Ряд деревьев еще скрывал от меня спуск, когда я стал на излете своих способностей выхватывать обрывки чужих чувств.

«Страх».

«Страх».

«Страх».

От удивления я покачнулся, выпадая из медитативного транса. Людей похоже было больше трех десятков причем половина из них, была по настоящему охвачена чуть ли не паническим чувством страха.

— Барон! — Десмос спохватился, подскакивая на своем месте, видя мою реакцию.

— Граф! — Я похлопал по плечу сидящего на козлах мужичка приказывая, остановится.

— Не нужно туда лезть барон! — Он поджал губы. — Едем стороной, не нашего ума это дело!

— Почему встали? — тут же всполошилась Априя с едущей за нами телеги.

— Да вот опять похоже, наш Ульрих себе историю нашел. — Печально покачал головой вампир.

* * *

Вампиры по команде соскочили с телег, растворяясь стремительными серыми тенями в густом придорожном подлеске, это будет наша не гласная поддержка. Я и Десмос, что бережно придерживал меня за руку, неспешным ходом двинулись к повороту дороги, откуда я все четче и четче ощущал нарастающую волну человеческого страха.

Мы увидели их немного в стороне, чуть больше двух десятков крестьян с двумя телегами запряженными пегими невзрачными лошадками. Здесь стояли испуганно глядя на наше приближение, похоже несколько семей так как присутствовали дети и женщины.

— Дня вам доброго люд честной! — Махнул я им тросточкой, все так же ковыляя в их импровизированный лагерь. — Кто такие, откуда и куда путь свой держите?

Люди явно боялись, но не нас с графом, при виде нас, их сердца наоборот ритмичней стали выдавать дробь, в какой-то странной смеси надежды.

— Из Пастро мы господа. — Вперед на встречу вышел бородатый сухонький мужичек, отвешивая поклон в пояс. — На ярмарку в Туг едем, вот в пути стали лошадки уморились.

Лошадки говоришь? При поддержке графа я, наконец «дошкандыбал» до их возов внимательно всматриваясь в простые и перепуганные лица, пытаясь определить источник их негативных эмоций. Похоже, ситуация патовая, вроде бы и в ноги хотят бухнуться, прося о помощи, и в тоже время рты не могут раскрыть. Впрочем, пожалуй, не буду пытать их пустыми расспросами, взглянув на детей, что не способны пока еще юлить и лгать я и так все понял без слов. Там за телегами у обреза полянки и густого еще не облетевшего листвой кустарника, кто-то прятался, кто-то кто и стал причиной их зашкаливающего эмоционального фона. Мужики старательно отводили взгляд, женщины жали к груди детишек, ну а те старательно пялились в кусты не в состоянии бороться со своим любопытством.

— Может, не будем барон? — Десмос по моим глазам отследил путь моей мысли.

— Я вас умоляю граф, вы же чувствуете не хуже меня! — Крестьяне, внимательно вслушивавшиеся в наш диалог дружной толпой, склонились в поклонах, заслышав наши титулы.

— Я бы все же рекомендовал вам воздержаться от очередных авантюр сударь. — Ай да Десмос, ай да…, короче почти Пушкин. Пока мы с ним устраивали дискуссию, на тему надо не надо, он уже связался со своими, передавая им местоположение предполагаемого противника.

— Так, народ! — Я окинул взглядом перепуганных крестьян. — Быстро слазьте со своих телег и дружненько, без суеты ко мне за спину!

Разбойники? Разбойники! Пока народец жеманно и стороной обходил меня, оные злыдни и супостаты не стали ждать продолжения разговора, а в каком-то молчаливом неистовстве ломая кустарник, выпрыгивали к телегам, тут же бросаясь в след, резво припустившим крестьянам.

«Адель!» — Без тени смущения спустил я на атакующих призрака.

Первые двое из самых резвых, тут же осунувшись, рухнули на землю, серая тень за гранью жизни невидимой смертью тут же набросилась на следующую жертву, просто пронзая собой навылет замершего в ужасе человека.

Быстрая и неуловимая, видимая лишь моему взору она пугала своей беспощадностью и неотвратимостью смертельного исхода. На их счастье, дальнейшего присутствия Адель более не требовалось, на эту притаившеюся ватагу уже вышли вампиры, своей силой и быстротой раскидывая их ряды по сторонам.

Ну, да и нам пришлось поучаствовать в процессе, вернее графу. Два дюжих мужика, слаженно вышли на прямую к нам, поводя из стороны в сторону короткими, но широкими лезвиями тесаков, либо же чего-то отдаленно напоминающего мачете. Я еще не успел активировать плетение, как граф единым росчерком вырванного из трости лезвия прочертил алую черту на горле ближнего разбойника, останавливая бег своего жала в глазнице второго. Жуть. Одним движением считай управился, на выпаде делая взмах, окончившийся смертельным уколом. А наш граф оказывается и еще кое в чем мастер!

— Граф! — Я вернул лезвие назад в трость, вновь опираясь на нее. — Примите мое восхищение очередной гранью вашего мастерства!

— Пустое. — Улыбнулся он. — Так, остатки былого величия, когда я был еще юн и мог полноправно причислять себя к роду человеческому, а не банально как сейчас, перегрызаю горло оппонентам своими зубами.

— Всем бы вашу выдержку. — Произнес я, содрогаясь от наблюдаемой картины, как один видимо из молодых вампиров, в полной трансформации рвал уже бездыханное тело разбойника окровавленной пастью.

— Молодежь. — Хмыкнул он. — Им еще учится и учится!

Да уж, мы в лице спасителей, вызывали ужас у спасенных, куда как больший чем давешние господа разбойники. Дети в крик, бабы в обморок, мужики стоят белые словно снег, коленки трясутся. От дикой смеси эмоций, что буквально захлестывала тонкие структуры, пришлось даже заблокироваться, дабы самому не поддаться этой истерии.

— Из этих живые кто остался? — Я потыкал палочкой в одно из ближних тел рецидивистов.

— Более чем, барон! — Напряженный голос Десмоса заставил меня обернутся к позабытым кустам, в которых до этого скрывались преступники, что бы с удивление увидеть все еще не затухающий бой между группой моих трансморфов и пятью дюжими и слаженными мужчинами, что с упрямством и завидным мастерством по-прежнему сдерживали яростные атаки вампиров. Высокие, все словно на подбор, они рубились спина к спине раз за разом отбрасывая своими прямыми мечами наскоки шипящих словно рассерженные змеи вампиров.

— Имперские рейнджеры! — Воскликнул граф, обращая мое внимание на одинаковую форму этих бойцов профессионалов, к этому времени успевших уложить наземь с тяжелейшими ранами порядка пяти моих кровососов!

Да уж, эти парни знали за какой конец правильно держать меч! Я о подобном раньше даже не слышал. Трансморф в априори сильней человека, да не просто сильней, он быстр и практически неуязвим для оружия, но здесь же получалось все наоборот! Будь у меня гнездо поменьше, я бы уже оказался нос к носу с этими вояками.

«Отошли!» — Дал я мыслесвязью команду скалящимся вампирам.

Не зачем гробить в пустую своих подчиненных. Хоть и видно, что солдаты устали и местами даже вполне серьезно подранены, но боюсь, они так мне половину всех вампиров перекалечат.

— Сложить оружие. — Вновь под ручку с графом я тихим шагом стал приближаться к тяжело дышащим бойцам.

— А то что? — Усмехнулся один из них зло сплюнув мне под ноги. — Твоей погани не одолеть нас мальчишка.

— Нет, вы слышите граф? — Я театрально заломил бровь, обращаясь к Десмосу. — Он сказал погани?

— О не обращайте внимания барон. — Улыбнулся тот. — Это же имперцы, варвары. Дикие люди понимаете ли.

— А ты подойди поближе хмырь. — Подал голос все тот же говорливый солдат. — Я тебе покажу кто из нас дикий.

Похоже, миром конфликт не решить. Я банально не находил решения. Из уроков с госпожой Шель, я знал что империя находится с противоположного края от моих земель за лесным массивом севера, где обитали свободолюбивые пикты, и проходит границей аккуратно по восточной части на юг практически полностью соседствуя с Финором. Добрососедскими отношения между двумя государствами вряд ли назовешь, но и последний военный конфликт, если мне не изменяет память, был уже более шестидесяти лет назад. Именно в нем насколько я помню погиб муж де Кервье, чем открыл той дорогу в королевы. Что этим рубакам здесь нужно? Почему вместе с толпой разбойников нападают на крестьян? Сместив взгляд за спины рейнджеров, я разглядел их вещь мешки, какую-то не хитрую амуницию и…небольшого роста девчушку огромными зелеными глазами взирающую, казалось, словно прямо мне в сердце!

Совсем еще юная, примерно ровесница моего нынешнего тела, с миловидным личиком в форме сердечка и черной тугой косой через плечо, она сидела на земле, взирая на все творящееся вокруг не столько с испугом сколько с каким-то интересом. Надо же, какое милое создание! Кто она для них? Это ее телохранители? Похоже, они из-за нее встали каменной стеной.

— Господа. — Я примирительно поднял руку. — Давайте прекратим склоку и поговорим спокойно.

— Да пошел ты! — Тут же прилетело мне обратно, пожелание счастливого пути.

Ну да на диалог я далее с ними более не желал идти. Девчушка поймала мой взгляд и бочком повернулась демонстрируя связанные за спиной руки, кивком указав на вояк, мол их это злодеяния.

«Адель!» — Позвал я призрака, наблюдая как одна из слабых теней, откликается движением на мой зов. — «Они твои, девочку не тронь».

— Сильно. — Спокойно произнес Десмос, наблюдая за рухнувшими как подкошенные, телами пятерых вояк. Придерживаемый рукой вампира, я засеменил в направлении пленительных изумрудных глаз встретивших меня лучезарной улыбкой.

— Вы что тут уже без меня натворили? — Из, наконец подъехавшего из-за поворота обоза к нам подошла Априя. — Боги помилуйте! Это ж надо же, сколько рабочего материала!

Ну, это бабушка шутить изволила, разглядывая покойников и раненных. Лишь уже на подходе к нам она немного оживилась, умудрившись ткнуть в бок и меня и графа одновременно.

— Ну и чего вы тут уставились? — Она взмахнула руками. — Бедная девочка сидит помощи ждет, а они вылупились на пару, хоть бы один догадался помочь!

К нашему стыду мы и вправду стояли перед пленницей, с задумчиво возвышенным видом разглядывая это создание. Ну да, теперь она в надежных когтистых и любящих лапках некроманта. Бабулька подхватила хрупкую пленницу на руки, распихивая всякого кто осмелился подойти к ней с помощью, что бы скрыться в своей крытой телеге и оттуда злобно наворчать на: «глупых мужланов», у которых ничего в голове нет, кроме как «своими железяками размахивать» из стороны в сторону. Были, конечно, и другие эпитеты по поводу того, чем мы мужики еще можем размахивать, но их, пожалуй, стоит упустить.

— Что скажете граф? — Мы с ним не рискнули преследовать Хенгельман до ее логова.

— Странно все это барон. — В отличие от меня Десмос развел бурную деятельность по потрошению вещей погибших солдат, кропотливо и досконально изучая всевозможные мелочи. — Имперцы без сомнения, форма и амуниция рейнджеров, но вот уровень подготовки этих ребят просто феноменален!

— Что это значит? — Я с интересом следил за его действиями.

— Да вы мой юный друг по сторонам оглянитесь. — Он кивнул в сторону своих подопечных имеющих довольно жалкий вид и серьезнейшие ранения. — Выучка не хуже чем у ордена бестиаров! Такому не за год и не за два учат, это нужно с рождения из ребенка солдата делать!

— Надо же. — Я и вправду был удивлен. — Что же они и вправду здесь забыли? Если я правильно понимаю до границы с Империей отсюда не ближний путь. Ну и коли допустить, что это разведчики, то я даже не представляю, что можно на нашем севере узнавать, за какой елкой тут можно шпионить? Насколько мне известно, чуть дальше и выше, на том распутье у реки, что мы проехали пару дней назад, дислоцируется королевский пограничный пехотный полк. Думаете, их задачей было слежка за ним?

— Нет. — Он поднялся, отряхивая руки. — Это было бы глупо привлекать подобных специалистов, для выяснения информации, которую каждый ходящий по этим дорогам купец за медный грош поведает любому желающему. Здесь боюсь, нечто иное, возможно девочка сможет чуть позже пролить свет на эту ситуацию.

Чуть позже у нас затянулось до самой ночной стоянки. Априя ни в какую не желала отпускать свою подопечную. Мы в скором времени покинули обоз крестьян и место побоища, уже без происшествий продолжая свой неспешный путь. Меняя метры и километры дорог на усталость, и скрип колес. Одно радовало, дождь прекратился, как говорится мелочь, а приятно. К нашему барскому костру в затухающих красках заката, присоединилась старая сова Хенгельман, устало, протягивая свои руки к мерцающему пламени нашего очага.

— Ну что?!

— Ну что?!

Выпалили мы с графом на пару одновременно, чем тут же вызвали улыбку на устах старушки. Хенгельман еще немного помучила нас, своим крехтеньем и попытками вроде как устроится поудобней.

— Звать ее Ромада бат Номмед. — Начала она рассказ.

— Значит тоже из империи. — Кивнул своим мыслям вампир.

Девочка была из богатой семьи торговцев, ее приставка бат была свидетельством хоть и не верхних слоев, но аристократии. Нечто вроде лер в нашем королевстве, за исключением лишь того, что ее папенька был баснословно богат. Не много не мало, а некий Унем бат Номмед, являлся личным поставщиком продуктов к имперскому двору. Правда, в прошлом. На данный момент их род был так сказать в опале, толи персики были слишком мягкими, толи рябчики слишком костлявыми, но вот уже как пять лет Номмед ведет свой бизнес в стороне от двора, продолжая торговое дело, с небольшим отличием от остальных своих братьев по ремеслу. И отличие это было в тех годах службы, за которые он успел собрать хорошие деньги, чем естественно заработал целое море доброжелателей, бедных родственничков, а так же друзей коих и врагам не пожелаешь от своего цеха, что наверно нас не касается, а интерес вызывает другое. У господина Унема было три ребенка, первый красивый, второй умный, ну а третий дочь. Именно дочка сочетала на взгляд отца, все качества присущие ее братьям и именно на ее будущее папенька решил выделить хорошую сумму из своих закромов. Не знаю уж, по какой причине, но Унем оплатил одному из лучших магов империи, кои надо сказать считались на порядок выше прошедших обучение, в каком ни будь из королевств, инициализацию и посвящение в маги для своей малышки. Которую она перенесла и даже в последствии, смогла обучиться некоторым вещам, до наступления того возраста, когда бы уже стоило задуматься о магической академии.

Они и задумались. Крепко задумались, ведь в империи за обучение необходимо было платить, ну а наша королевская школа по престижу лишь немного уступающая имперской, брала за обучение трудом на благо короны будущих магов. Как по мне так лучше бы деньгами отдали, но это лишь мое мнение. У богатых свои причуды, к тому же в столице Финора у Номмеда проживал его брат и доверенный торговый партнер, на чью шею и было решено посадить маленькую Ромаду.

Долго ли коротко, но как и я за год до приема в академию, Ромада в окружении нанятых телохранителей отправляется к нам в гости, и все бы ничего но господа телохранители при всем своем казалось бы профессионализме, оказались самыми что ни на есть разбойниками. Примерно месяц назад девочку связали по рукам и ногам, а дядюшке в столице Финора было отправлено письмецо, в котором весьма недвусмысленно излагается просьба собрать на выкуп своей племяшки энную сумму энишек.

— Надо же, как весело. — Произнес Десмос чем вызвал видимое неудовольствие бабушки, не склонной в данной ситуации к юмору. — Я только не пойму, почему бойцы подобного класса стали размениваться на такую мелочевку.

— Согласен с графом. — Покивал я. — В конце концов сколько они бы получили за эту девченку? Не похоже, что это их уровень.

— Пять тысяч золотом. — Поставила жирную точку в наших сомнениях Хенгельман. — Эта малышка стоит пять тысяч золотых.

— Боги помилуйте! — Десмос удивленно вскинул брови. — Не хочу показаться хамом, но барон даже вы дешевка по сравнению с этой малявкой.

— Надо полагать. — Я так же удивленно качал головой. — Это же пять моих годовых бюджетов со всего Рингмара!

— Вот вам господа счетоводы и уровень! — Наставительно с улыбкой произнесла Априя. — Да тут не то что наемники, смотрю графья с баронами не прочь руки погреть!

Мы на пару с графом фыркнули, всячески демонстрируя, что подобные грязные инсинуации нас белую кость не касаются…но блин, пять кусков! Это ж неимоверные деньжищи!

— Так! — Бабулька сердито хлопнула в ладошки. — А ну-ка слюнки подобрали, и что бы даже думать не могли всякие гадости!

— А мы что? — Все так же с улыбочкой пожал плечами вампир. — Мы же ни-ни, так ведь господин барон?

— В этом мире те, у кого есть власть, верят только деньгам и оружию. Нам же, идущим путём меча это сражение не выиграть. — Я отвесил поклон графу.

— Вот-вот! — Десмос откровенно потешался. — Нам рыцарям без упрека, претят грязные домыслы некроманта!

— В общем, я вас голубчики предупредила. — Бабушка смерила нас тяжелым взглядом.

* * *

Утро следующего дня мы встретили с графом в медитативной тренировке, помогающей раскрывать горизонты ментальной магии. Хороший учитель, мягкий, учтивый, не без иронии и юмора, он вел меня извилистой тропой этой грани магического искусства, пусть и не отвечая зачастую на вопрос, почему именно так, но вкладывая в меня не столько теоретические познания, сколько практическую основу.

— Граф. — Я блуждал в потоке еще не явных эмоциональных линий дремлющего лагеря.

— Барон? — Не зримой тенью он шел за моим взором, старательно придерживая в сложных местах то и дело, давая наставления.

— Позвольте полюбопытствовать об основах вашего фехтовального искусства. — Мы на пару пытались отделять муть снов от реальной картинки уже получаемой мозгом проснувшихся людей. — Пусть я не хватал вершков за те пару лет обучения, что у меня были в этой области, но не могу, не восхитится вашим талантом.

— Да мой юный друг. — Ему явно нравилось будоражить свое далекое прошлое. — В свое время моему отцу эти уроки обошлись в половину той девочки, что сейчас золотым цыпленком прячется под крылышком черной гусыни Хенгельман.

Тысяча чертей он и в самом деле граф! Правда, никакой не Десмос. Звали этого «улыбаку», Жак Перье Франциск Батерфлер.

— Стоп. — Я от удивления выскочил в реальность широко раскрыв глаза и рот. — Вот это вы сейчас дали мне пищу для размышлений!

— Да мой юный друг! — Он повел из стороны в сторону ручкой, склоняясь в поклоне. — Я иностранец, мое графство расположено в Лейсмарском королевстве. Ну а Десмос это уже псевдоним, уж я то думал госпожа Шель, подтянула вас немного в научной терминологии.

— И что же оно значит? — Я жестом его пригласил проследовать к столу, где нам уже наверняка приготовили завтрак.

— В наших краях мышь летучая. — Пожал он плечами. — Природный вампир, видимо прототип или основоположник той идеи, которую в моем лице воспроизвели дьесальфы в своем темном искусстве.

Он не уточнял, как давно это было, а я не спрашивал, с любопытством впитывая информацию, поступающую от него.

Жак Перье Франциск Батерфлер был старшим сыном и соответственно, прямым наследником рода, что не могло не сказаться на поведении красивого и чего уж греха таить популярного среди дамского общества юного графа. Тонкий, стройный, улыбчивый юноша к моменту своего совершеннолетия, был избалован, заносчив, с апломбом оттопыривал мизинчик и по мнению его батюшки, уже практически был покойником, из-за нежелания понимать, что замужние женщины чреваты и весьма своими рогоносцами. На счастье, если это конечно можно назвать счастьем, три дуэли молодой граф провел с минимальными для себя потерями, лишь на четвертом вызове получив, что называется по полной. Как это обычно и бывает, самый опасный был самым безобидным. Мелкий купчишка, державший кожевническую лавку и не имевший за собой даже приставки лер, формально он даже не имел права вызвать благородного на дуэль. Впрочем, лично он и не вызывал, для таких вещей существует служба экстренной помощи, звонишь 911, и к вам в город приезжает добрый доктор бретер, за энную суму энюшек, устраняющий проблему. Вообще нужно сказать, что бретер как явление в королевстве, было не частое. Заказной дуэлянт, это все таки сумма, но увы как вы сами знаете когда затронуты дела сердечные, за ценой не стоят. Вот и купец не поскупился.

— Ну не убил же. — Вклинился я в рассказ графа.

— Не убил. — Десмос замолчал, явно с трудом вновь переживая дела минувших дней. — Спасибо маман, издыхающего, исполосованного с ног до головы она спрятала меня.

— Спрятала? — Удивился я. — Зачем?

— Что бы не добили. — На его лицо вновь вернулась улыбка. — Все считали меня покойником, от таких ран потом не встают.

Пока лечился, пока выясняли суть да дело, пока папенька граф разобрался с обидчиком, юный Батерфлер, как и свойственно молодости вынес из этой истории урок не работать впредь головой, а научится на достойном уровне махать клинком. Ну, в самом деле, это же проще чем потом как дурак до конца жизни не лазить к чужим женам под одеяло.

Мастера звали Сунг Юминь. Бывший чиновник из далекой горной империи Мао. Его нанял отец, за баснословные деньги, перевезя через три границы вместе с его семьей. Это может показаться смешным, но Сунг Юминь был счетоводом, так сказать клерком среднего звена у себя на родине, с единственным, но значимым плюсом, один из предков Юминя был основоположником школы быстрого меча баодзеши. Искусства молниеносного удара, когда в одном движении заложен весь бой. Схематично, педантично и до безобразия грамотно просчитанное действие, буквально вынул клинок, убил и обратно в ножны. Никаких лишних движений, никаких стоек, перебежек, перекатов, холод математического расчета, свирепство физики и рациональности ума. Никто не бьется грудь на грудь часами вздымая меч в натруженных руках, мастер баодзеши убивает сразу либо же умирает сам в тот же миг.

— Сильно. — Уважительно произнес я, вспоминая как граф одним ударом, уложил недавно двоих.

— Потому и запретили. — Рассмеялся граф. — На родине мастера баодзеши под запретом, их искусство настолько смертельно и неотвратимо, что император Мао особым указом всех определил как убийц немощных, своей подлостью и внезапностью повергающих воинов, мерзкими и невидимыми ударами.

— Тяжелое учение? — Сочувственно спросил я, представляя нагрузки, которые пришлось перенести обучаемому.

— Да не то слово! — Граф в полный голос хохотал. — Ты не представляешь, этот Юминь издевался надо мной заставляя бочками пить с ним чай!

— Чай? — Я тоже улыбнулся, заражаясь настроением вампира.

— Искусство запретное, а передавать его потомкам как-то нужно. — Продолжил он. — Вот они и трансформировали базовые движения, постановку корпуса, наклон головы для обзора и некоторые элементы движения в проклятую чайную церемонию! Мне днями приходилось сидеть с пиалой, переставлять чайники и заварники на столе, правильно держать спину, верно и грамотно складывать руки и двигать черпачками и ложечками.

— Какой ужас! — Посочувствовал я ему. — Разве ж так можно издеваться над людьми?! Как ты выдержал?

— Честно говоря, хреново. — Подвел он итог. — Кое-что почерпнул, отхватил вершки и пару базовых приемов, но дальше второго сенькао не пошел, это, по словам мастера ступени обучения. Всего их насколько я понял двенадцать. Ну да в те времена и с малыми знаниями я казался себе непобедимым, за что и поплатился. Не поверишь, но я обжегся дважды под одной и той же юбкой! И главное бабенка то и не сказать бы, что что-то там особенное, мышка такая серая, правда любила…

— Давай пропустим. — Улыбнулся я. — Мне еще рано об этом.

— Думаешь? — Подмигнул он. — Смотри, что б не поздно было! Ну да демоны с ней, муженек опять того самого бретера выписал! А я дурак по началу как узнал весть, даже обрадовался…

— Что действительно силен был? — История и вправду вызывала интерес.

— М-да уж. — Он покачал головой.

Его опять покалечили и на этот раз, маман уже была бессильна, лекари констатировали, обширное внутреннее кровотечение и жить ее малышу Жако оставалось считанные часы. Я уже стал догадываться о последующем развитии событий и дальнейших долгих годах жизни графа. Мама была не промах, и если кто-то подумал, что все делалось из любви к сыну, то это ошибка. Госпожа Леманьер Немье ван Деспье, была расчетливой, властолюбивой и весьма амбициозной барышней из обедневшего, хоть и когда-то давно весомого рода. Сын для нее был возможностью, хоть как-то выходить в свет, пусть и не в полном объеме, но компенсировать ряд крупных долгов семьи за счет мужа, а по всему получалось, что с потерей первенца, она уже не молодая и не способная к зачатию, автоматически лишалась всего так как у графа следующий на очереди сын был не от нее и тут уже ничего не поделаешь. В гневе она металась над умирающим сыном, расшвыривая попадающиеся под руки предметы.

Женщиной она была не простой, с раннего детства ей пришлось пережить крутое пике в обратной прогрессии, то есть из князи в грязи. Подобное не могло не сказаться на человеке, когда радужный мир осыпается осколками к твоим ногам, она стала опасным хищником привыкшим побеждать любой ценой. И даже сейчас в такую минуту она не хотела сдаваться, пойдя на немыслимое кощунство и преступая все видимые и невидимые законы.

Кем был его инициатор, граф так и не узнал, как и полную мотивацию своей матери, как бы он не пытался в последствии. Ван Деспье ошиблась, и эта ошибка стоила ей жизни. Молодой вампир, претерпевающий первые ступени трансформации и модификации своего тела, совершенно не управляем и не в состоянии контролировать хоть сколько бы, свой голод. Десмос разорвал ее на куски в один из вечеров. Да, он собственноручно убил ее, даже не понимая в полной мере, что происходит движимый лишь одним инстинктом насыщения.

Мы замолчали, он больше не рассказывал, а не мог и наверно не имел права спрашивать, о его чувствах. По крайней мере, не сегодня и не сейчас, может быть, когда ни будь потом, но явно не сегодня.

Наш утренний тренинг закончился, граф погруженный в свои мысли покинул меня, оставляя один на один со своими мыслями и остывающим завтраком.

— Доброе утро господин барон. — Легкий мелодичный голосок юной пока еще незнакомки поприветствовал меня в тот момент, когда я игрался кашей, размазывая ее по краям тарелки. — Вы позволите, бедной девушке присоединится к вам, и выразить свою благодарность за свое спасение?

— Благодарность принимаю. — Я молодцевато вскинул бровь и расправил плечи. — Присаживайтесь не стесняйтесь, ну а по поводу вашей бедности, пожалуй даже говорить не стоит.

Выше. Определенно в этом мире что-то не так с женским полом. Они почему-то все выше меня ростом! Чем их тут кормят интересно узнать? Девушка хоть и погодка со мной по рождению, была на пол головы выше, тонка и угловата еще по подростковому фигурой, хотя, судя по неким перекатам под одеждой в скором времени будет способна будоражить воображение мужчин. Правда, по моему мнению, таким не к чему излишняя телесность. Это когда мордашка не ахти и ума чуть больше чем у курицы, то да, привлекай натурой, ну а коли есть что в голове и в сердце, думаю и без того, притянешь к себе свою половинку.

— Изволите компенсацию за свой труд? — А прищур у нее ого-го, хорошая такая смесь из ехидны с королевской коброй.

Она присела за стол, принимая от слуг подаваемый завтрак и внимательно следя за мной и моими словами.

— А как же! — Я даже губами «пр-рр-р», сделал от широты воспитания и полноты чувств. — В наше время барышень благородным рыцарям все сложней и сложней становится спасать! Не то что, в стародавние времена, если верить легендам.

— Да вы что? — Театрально вскинула бровь она, принимая мою игру.

— Да-да! Определенно легче! — Я воздел праведную ложку в небеса, с которой тут же пара капель упала мне на манжет куртки. — Вот раньше что надо было? Ну, там дракона убить, или злого колдунца какого одолеть, а теперь что?

— Что же теперь? — Она с аппетитом но, не забывая о приличиях, приступила к трапезе.

— А теперь и демоны не разберут, куда наших барышень судьба закидывает! — Я вернул ложку в ножны из тарелки и каши. — Какие-то жулики, разбойники, грязные вымогательства, темные истории и баснословные деньги кои, как известно во сто крат опасней любого дракона.

— М-да уж. — Она покачала головой. — Стоит только посочувствовать нашим рыцарям, ох уж эти барышни! Ну, ни какой совести!

— Вот и я о том же. — Я расплылся в улыбке, которой бы позавидовал любой уважающий себя «чешир». — Так что извольте компенсировать трудозатраты.

— Позвольте узнать сумму сударь. — Она вновь стала холодна и в какой-то мере видимо, готовая к обиде.

— Три поцелуя. — Как и водится совершенно по идиотски и необдуманно ляпнул я, тут же мысленно отвешивая себе подзатыльник за свой длинный язык. Нет ну правда, хотя б пару медных монет попросил, или милостиво широким жестом отпустил грехи всем, нет мне надо было вот это паясничать!

— Дорого берете барон! — Она рассмеялась в полный голос, наполняя воздух звонкой мелодией своего нежного голоска. — Молю вас сжальтесь, у меня столько нет при себе!

— Ничего я подожду. — Я милостиво помахал ручкой. — Правда, должен вас предупредить, процент по отсрочке поцелуй за каждый пройденный год!

— Ого! — Она продолжала улыбаться. — С вами опасно иметь дело барон! Впрочем, чего уж там, вы и вправду влезли в темное дело, так что плату вольны назначать по своему усмотрению.

Остаток завтрака у нас прошел в таком же шутливом ключе и в не навязчивом знакомстве. Ромка, как я стал на свой манер называть девочку, сбежала из лап Априи, устраиваясь рядышком со мной в моей телеге. Ромка (ну неудобны мне к произношению некоторые здешние имена!) девчонкой был хоть куда. Любопытная, непоседливая ну и как водится среди барышень, с такой кучей вопросов и пожеланий на языке, что я уже через пол часа стал с мольбой во взгляде оглядываться на хитро ухмыляющуюся Хенгельман с Десмосом едущих на своей телеге за мной следом. Ну да и фиг с ними, с Ромашкой по крайней мере было не скучно, а временами даже поучительно, в отличии от меня она нисколько не скрывала полученных знаний щедро делясь со мной почерпнутыми пусть и местами поверхностно магическими знаниями. Романчик учила целительство, правда в отличии от уроков Милы, она не касалась глубоких материй астрала полностью идя по нелегкому пути врачевания простого человеческого мяса.

— Вот смотри! — При разговоре она помогала себе жестикуляцией. — Вот взять, к примеру, твои зубы.

— Там уже почти нечего брать. — Скуксился я.

— Вот именно! — Она хлопнула меня по плечу. — А меж тем это проще простого! Тебе же известен первый контур затворяющий кровь от пореза мастера Лурье?

— Ну допустим. — Я примерно понимал, о чем она говорит, подобные малые заклинания мне еще в на первых уроках пытался преподнести Дако.

— Замечательно! — Обрадовалась она. — Тогда ты должен знать что при активации подобное заклинание вызывает естественную сворачиваемость крови за счет убыстрения ее реакции, а теперь смотри сюда!

Она медленно развернула передо мной довольно искусные хоть и бесхитростные узоры плетений без энергетической загрузки.

— Вот это Лурье. — Она ткнула пальчиком. — А вот это, плетение моего учителя мастера Моунгира. Если ты обратишь внимание и тут и тут взяты идентичные основы призванные задействовать естественные процесс восстановления организма.

Я на долго завис благодарный девушке за ее терпение и то что она не беспокоила меня в то время пока я осмысливал ряд и цепочки построения, а так же пытался проанализировать на своем опыте и хоть каких-то знаниях что же передо мной предстало.

А предстал передо мной не много не мало имунно модулятор и черт бы меня побрал, самый что ни на есть настоящий «хвост ящерицы»! Регенерация живых тканей! Плетение активировало иммунитет, даже не берусь предсказать как сильно, так как контур управления был кольцевым что значит, пока ты даешь энергию, иммунитет активно брыкается копытами задействывая все резервы тела, но и как я уже говорил, выдавая регенерацию. Вообще штука непонятная даже современной медицине, так как основы по материалу в этом вопросе мало. У одних даже ногти не отрастают обгрызенные, а есть люди способные себе кончики пальцев отрастить. Здесь же под магическим воздействием и с хорошей энергетической основой, даже представить себе трудно всю масштабность картины.

— И это твой учитель придумал? — Взъерошив волосы, я бесновато стал черкать основы плетения в тетрадку, от усердия даже высунув кончик языка. Плетение при казалось бы простейшей четырех компонентной основе получалось филигранным и сложным в модулировании структур и управляющего узла. — Твой учитель гений Ромашка!

— Я знаю. — Улыбнулась она. — Он лучший из ныне живущих лекарей во всех королевствах!

Вообще скажу, не кривя сердцем, она мне нравилась. Действительно милый и умный человечек, а главное чуть ли не единственный кто понимает и принимает мой своеобразный юмор и не самый приятный характер. Редко когда мне удается с кем-то разговаривать, не сдерживая себя или же слушать, не улыбаясь в натяг. Что уж говорить, тяжелый я человек, нелюдимый, со мной не каждый найдет общий язык.

А Ромчик душка. Нашла. Спокойно и без насилия принимая от меня так же взамен истории из моей жизни. Ну или что-то в этом роде, душу я конечно не изливал перед этим ребенком но по крайней мере не держался настороженно и делился своими думками, коими как известно кто-то богатеет, а кто-то счастливо избегает сей непосильный труд.

— Скажи Улич. — Как-то под вечер уже в лагере затеяла она разговор. — А ты как к имперцам относишься? Как вообще у вас в королевстве к имперцам относятся? Не стану ли я изгоем в столице?

— Понятия не имею. — Я пожал плечами и вручил ей в руки кружку чая. — Никак к ним не отношусь, люди да люди такие же как и везде.

— Просто в империи финорцев не жалуют. — Она аккуратно пригубила горячий напиток. — У нас считается, что ваш правитель вероломный захватчик и что долг каждого жителя страны встать плечом к плечу как один на защиту угнетенных земель бывших нашей территорией.

— Это про Северный Горт что ли? — Я улыбнулся, припоминая уроки географии от красавицы графини.

Тут и вправду получалось смешно. Изначально в черт его знает какие времена, человечество было под единым правителем, в последствии с увеличением территорий и ростом населения, банально распавшимся на лоскуты королевств. Этакая беда Рима и его провинций. И вот империя совершенно голословно, в лице своего правителя провозгласила себя столицей того самого первоначального государства, а всех остальных стала именовать не иначе как предатели, узурпаторы и вообще всячески делать вид что вас тут не стояло, тем самым неимоверно нервируя чуть ли не добрую дюжину всевозможных королевских особ. На самом деле это неправда, эльфы долгожители четко показали пальцем на руины древнего города где-то в халифатах, который и был столицей старинной державы, но как вы понимаете, империя сделала вид, что не расслышала, о чем там говорили представители первой расы этого мира. Потому как, некогда императору слушать все подряд, у него забот выше крыши, ему еще надо спасать королевство за королевством, огнем и мечом освобождая угнетенных жителей и подминая их земли под свою правящую десницу.

Ну а теперь про Северный Грот, как именовался кусок дикой земли на старинных картах и на картах империи. Это знаете что? Правильно, голозадые пикты с их лесами камнями и что самое ценное выходом пусть и не к самому приятному из существующих морей, но к морю, а как мы уже знаем именно этого для счастья и не хватает товарищу нашему господину императору.

Не спит он ночами. Ворочается. Думы думает. Как так получилось что такой лакомый кусочек, такой сладкий «кусманище» для торговли валяется у ног соседа, а не лежит на его тарелочке. И именно что валяется, так как формально король Финора хоть и является еще и королем пиктов, сами пикты об этом не сном, не духом что называется. Живут себе да время от времени глаза выпучивают при виде того, как у них под окном два правителя время от времени сшибаются лбами, деля их имущество между собой.

Вот такая вот «загогулина». Тем нужно это, а эти и взять бы хотели да не потянут, в то время как третье вообще не при делах и не поймут из-за чего собственно весь сыр бор. Прямо как в Америке было, когда французы воевали с англичанами, а вокруг бегали индейцы и кричали: «Караул убивают».

— Северный Грот необходим империи. — Она задумчиво смотрела на меня, крутя в своих пальчиках массивный, тяжелый серебряный перстень подарок ее отца. — Из-за него уже была не одна война между нами и скорей всего еще будет и не одна.

— Это было давно. — Я покачал головой. — Уже практически никого и в живых не осталось среди тех, кто участвовал в последнем конфликте, что с нашей стороны, что с вашей. Не думаю что какая-то злоба будет среди людей ходить у нас.

— То есть, ваш король, и ваш народ никак не реагирует на постоянные пограничные стычки? — Она удивленно вскинула брови. — У нас вестовые на площадях периодически оглашают сводку с границы.

Я сочувственно посмотрел на нее. Да уж, понять ее для меня носителя двух культур, двух разных государств, СССР и современной России, было не тяжело. Я застал агит пропаганду «совка» и что говорить хлебнул вседозволенности современности. Не буду бить пяткой в грудь говоря, что именно это хорошо, а это плохо, не силен я в полемике, да и что там, что там мягко говоря не чувствовал себя в своей тарелке. Да статус «предполагаемый противник», сейчас звучит глупо, но и отрицать экспансию оного злыдня, его проникновение на «нашу» территорию бессмысленно. Не могу я не покривя душой крикнуть: «Все люди братья». Но и показать на кого-то пальцем утверждая, что ты враг тоже не по мне. Считаю это высокими материями большой политики, которая по большому счету простых смертных не касается, ну или если касается, то сами виноваты. Как говорится каждый народ имеет то правительство которое в последствии имеет его.

— Ну, честно говоря, насколько я понял, вы имперцы для нас немного придурашенные соседи не более, на данный момент. — Бодро поддержал я ее.

— Это почему придурашенные? — Лицо у нее оскорблено вытянулось.

— Нет, ну сама посуди, вы все там от рассвета и до заката только и делаете, что батрачите на свою армию, которая при любом из раскладов вам совершенно не нужна. — Я поднялся и долил ей еще чая. — Да еще этот ваш император, как его там? Долгий?

— Вечный! — Свела она вместе сердито брови.

— Во-во, Вечный. — О ней было, приятно заботится, потому я не смущаясь подошел и набросил на ее плечи свой плащ, так как к ночи начинало заметно холодать. — Мало того, что объявил себя повелителем мира, так еще эти ваши ритуалы при инициализации приемника, мол, с короной от одного наследника другому передается душа предыдущего и потому ваш император живет вечно.

— Но это же правда! — Сверкнула она глазами.

— Ну да, ну да. — В моей прежней стране, тоже был когда-то Вечный. Город в его честь назвали — Лёнинград, мавзолей у него свой был, на нем так прямо и написали Лёнин, что б значит, не занимали. Хотели как-то еще одного вождя присоседить, да что-то они там за жил площадь поругались, пришлось второму съезжать, ну и как следствие развенчивать его культ личности.

Ромашка напоминала мне простоту моей юности, когда девочки носили бантики и всем повязывали красный галстук. Комсомолка, спортсменка и просто красавица. Умная девочка не лишенная идей и веры в светлое будущее, такие обычно не то что котят на улице жалеют, такие даже людей бездомных замечают. Дикие. Таких наверно уже единицы по свету бродит. Хорошо с ней рядом, приятно говорить, приятно молчать. Нет, есть, конечно, и свои тараканы в голове, такие знаете мадагаскарские, шипящие, те что табуретки по дому пинками разбрасываю, ну да куда ж без них? Когда хочешь облагодетельствовать всех в свою пользу, надо ж сначала всю пользу у врагов забрать, что бы потом все поровну поделить, а враги ж они подлые. Мелочный народец, своих детей кормят, а про голодных в Африке кто думать должен? Вот то-то же…

Ну да то высокие материи коих я за свой век повидал предостаточно, посему выработал стойкий иммунитет, придерживаясь золотого правила, что не по делам каждому, а исключительно по уму. Есть ум, будет и остальное, ну а коли руки золотые, а на плечах котелок чугунный звенит пустотой, то кто ж тебе виноват? Мама с папой? Школа или улица? А точно! Тебя же сглазили, совсем забыл…

Колеса, дороги, поля, деревеньки с их не хитрым бытом. Время не спешным ходом, марь сырой, но цветасто огненной осени. Хорошо. По особенному хорошо. Признаюсь, честно не хотелось, даже прекращать этот неспешный бег. Так все было в мелочах, в чем-то неуловимом, в каком-то зыбком чувстве покоя и внутреннем счастье, что мне не хотелось прекращать этот путь. Мне это нужно было. Для себя. Для души, что бы собраться с мыслями, что бы оттаять душой. Слишком нелегко мне пришлось в последнее время, я много потерял и не скажу, что это были потери, от которых бы мне легко можно было, отмахнутся рукой.

Но, увы и ах, у каждого начала свой конец, будь то дорога, жизнь или палка колбасы, все со временем подойдет к логическому завершению, так и мой путь был завершен.

— Красиво? — Со мной на пригорке стоял Десмос, придерживая меня за руку.

— Впечатляет. — Смог вытолкнуть я из себя.

Вот она точка, пупок, самое сердце, столица по имени целого королевства, город без начала и без конца. По крайней мере, так казалось. Подобного масштаба мне еще не приходилось видеть. От горизонта и до горизонта тянулись остроконечные крыши домов, шпили каких-то замков и дворцов. Город был огромен. Это пугало и впечатляло. Мы остановились на вершине пологого склона террасой уходящего вправо, на обочине извилистой дороги уходящей вниз в каменный муравейник этого гиганта, триумфа человеческой стайности.

Я пытался, в воображении, представить картину, сводя информацию о столице из уроков графини. Меня не легко было поразить, так как я видел в своем мире не одну столицу, но это, это поражало.

Из истории я знал, что этот монстр, по сути, не один город, этот гигант строился концентрическими кругами, разрастаясь от века в век. Да именно так, если верить историкам этого мира, городу свыше трех тысяч лет. Его первые камни закладывали основатели человеческой цивилизации, некогда северная столица единого государства, а ныне сам основоположник целой страны, гигант жил и дышал своей отдельной жизнью, он хранил поступь миллиардов тех кого уже нет и знает в лицо всех кто ныне топчет камни его мостовой. Я не видел краев его стен, я не видел логического завершения и в ширину, мне казалось, что здесь мир заканчивается, дальше больше нет ничего, только город уходящий в бесконечность.

На данный момент, Финор представлял из себя десять кругов. От центра к окраине город разрастался заключая себя в каменный панцирь стен. Первый круг был дворцовым, то есть от и до представлял собой, целую вереницу зданий, парков и даже пары озер принадлежавших по праву правящей династии, где вместе с королевской семьей в кругу стен обитала личная гвардия, вереница слуг, чьей родословной могли бы позавидовать некоторые аристократы.

Второй круг или город, был белой костью, там располагались герцоги и наиболее богатые графы, ну и плюс министерства с их полчищем вроде как не обязывающих, но меж тем весомых титулов, вроде всяких маркизов и прочих каробасов. Третий круг был уже про нас, баронов, ну и рыцарских семей, мы вроде как последние кто допускался к его величеству, за нами свободный доступ к королю уже закрыт, здесь уже дозволялось жить богатым сквайрам, так сказать крупным земельщикам под нашей властью. В четвертом круге, обитали леры, так сказать дальняя родня аристократии, вроде, как и наши, а меж тем те еще проходимцы и попрошайки, в их круг допускались уже главы гильдий и прочие толстосумы, так сказать для насыщения и уменьшения числа бедных родственников. Пятый круг, для состоятельных военных чинов, там же богатые ремесленники и прочий народец имеющий монету в кармане, но не имеющий титула. В общем, так по статусу все постепенно скатывается к последнему кругу, в котором до сих пор можно было встретить народ, проживающий в землянках. Проклятые голодранцы но меж тем, как не крути верноподданные граждане короны, к тому же через пару сотен лет, возможно, возведут еще один круг и они окажутся на ступень выше остальных в своем социальном статусе. Чем не мотивация?

* * *

В тот же день, мы не вошли в Финор. И для того был целый ряд причин, главной из которых являлось гнездо вампиров, а так же четыре телеги в которых под густым пологом я тащил праведно нажитое добро в лице двух Гончих Смерти, а так же кракена Хомки и его собутыльника, вернее сокувшинника, доставшегося мне в наследство от Жеткича, злого и вертлявого спрута о чьем имени, думаю в будущем позаботится Пестик-Ви, обожавшая эту ихтиофауну.

Я банально не смог бы въехать в город со своим паноптикумом из запрещенных форм жизни. Столица охранялась причем не только городской стражей, производящей досмотр на въездных воротах, но и в магическом плане сканировалась на предмет опасных магических проявлений. Это не мои захолустные земли, где мага можно днем с огнем не найти, это город в котором была магическая академия, город, на страже которого стояла гильдия магов. Тут чуть ли не каждый метр стены был пронизан нитями заклинаний с целой гирляндой всевозможных амулетов.

Но решение было, и не одно. Во-первых, это банальнейший подкуп, со слов графа не раз открывавший им проход в столицу под протекцией герцога де Тида, его бывшего работодателя. Во-вторых, можно было все той же магией денег, открыть ворота контрабандистов, целого преступного синдиката, знающего свои пути доставки за каменный забор, ну и в-третьих, можно было просто не входить. Да-да, тупо не лезть на рожон, а купить себе старинное полу заброшенное поместье, принадлежавшее одному из некогда славных, а ныне находящихся в упадке родов столичной аристократии, в обилии в свое время настроивших усадьб и больших домов так сказать на лоне природы за чертой города.

Домов было множество на любой вкус, за небольшой зоной отчуждения перед непосредственно городской стеной начинался своеобразный пригород из частного сектора, поделенный на участки исключительно из расчета величины денежного мешка будущего хозяина. Мы же пока оставались в дикарях, расположившись лагерем, на телегах, дело выбора дома было серьезным капиталовложением, от чего торопится, не хотелось. Мои слуги на сутки скрылись в городе, вызнавая полную процедуру купли-продажи имущества, выискивая нужных чиновников на нужных местах. Наше благо что существовала королевская административная земляная контора, где воедино соединялась в одних руках общая картина продаваемого и проданного, а так же просто находящегося в городской казне надела. За одно только это стоило местным властям пожать руку, не придется стучаться в каждые ворота с вопросом: «Извините, дом не продаете?».

На вторые сутки, в наш лагерь прибыл младший управляющий земельной конторы лер Свиртки. Совершенно несобранный юноша под двадцать лет, с всклокоченной гривой кудрявых волос на голове и болезненной худобой тела. Этот Свиртки оказался «швитким» парнем, с живым и хорошо подвешенным языком, без запинки обильно жестикулируя принявшийся рекламировать свой товар, мертвым грузом проходящий по гроссбухам его канторы.

— Вот посмотрите, какой прекрасный образец архитектуры короля Фердиса Второго! — Мы уже пол дня кружили по этому дачному поселку, переходя от участка к участку и рассматривая очередной «прекрасный образчик» архитектуры того или иного столетия. — Некогда дом принадлежал купцам Пострамонте, известной в свое время, ну а ныне разорившейся семье.

День в пустую, второй. Мы с графом наматывали по кругу выслушивая словоохотливого земельщика, но так и не находя приличного дома. А что поделаешь, коли все, что не потребно, все, что по тем или иным причинам не поддерживается семьей и соответственно вниманием со стороны пусть и минимальных денежек, уже за пару лет не отапливаемой зимы склоняется на бок, продувается разбитыми окнами и зияет в небо здоровенными дырами в кровле.

— Свиртки. — Признаться я вымотался и уже даже не помышлял о дешевом варианте, склоняясь к тому что бы купить дом у живых и здравствующих хозяев, а не выгадывать барыши влезая в аферу с этими полу развалинами. — Мы так можем кружить вечность, давайте мы с графом будем показывать вам пальцем на ту или иную усадьбу, а уж вы нам будете говорить, есть ли возможность ее выкупа и кому она принадлежит.

Граф с благодарностью мне отвесил поклон, так как похоже ему тоже до чертиков надоели эти экскурсы в прошлое и брожения по местам археологических раскопок, а не приличных строений.

— Как вам будет угодно господин барон! — По лукавому взгляду, я вольно невольно но предположил, что похоже именно этого и добивался этот торгаш, специально водя нас по самым худшим местам, что бы потом погреть руки на нашем отчаянье. Ну да, на том похоже и живет засранец, это его хлеб, масло и что они там себе любят намазывать поверх всего этого хозяйства?

Не мудрствуя лукаво тут же решил проверить гипотезу, ткнув пальцем в довольно солидный земельный участок с высоким каменным домом своими арочками и миниатюрными башенками повторявший изысканный замок. Он мне уже давно глаз мазолил, все это время мы старательно обходили его стороной, хотя я совершенно четко видел что дом явно пустует, причем не один год.

— О нет, ваше благородие! — Свиткич выронил папку с грамотами, что прижимал до этого с любовью к своей груди. — Что угодно господин барон только не дом старого Фельма!

— Это почему же? — Я промок под вновь начавшимся дождем, проголодался и изрядно подустал, что бы плестись куда-то сегодня еще.

— Как вы разве не знаете? — Он захлопал глазами. — Арк Фельм бывший торговый магнат, некогда личный поставщик оружия для королевской гвардии, баснословно богатый человек, правда, без титула, пользовался личной протекцией короля…

— И? — Не совсем учтиво перебил я поток его словоизлияний.

В общем и целом занятная личность оказалась, о которой, что при жизни, что после смерти ходили множество слухов.

— Стоп, стоп! — Десмос замахал руками на Свиткича. — Дом с привидениями?

— Ага. — Потупил взгляд паренек.

— Демоны преисподней! — Граф расхохотался. — Барон, я почему-то, другого я от вас и не ожидал! Давай Свиткич, беги в контору, мы берем!

Уже к вечеру наш обоз въехал во двор усадьбы, с трудом распахнув створки заржавевших кованых ворот, в три слоя обмотанных толстой цепью, с больших амбарным замком. Красиво. Здесь когда-то было наверняка очень красиво, до сегодняшнего дня, когда все побило ржавчиной, а полы и стены покрыла многолетний ковер из пыли и серого запустения.

Своя конюшня, кузня, разбитая ныне мародерами оранжерея, где вместо стекла были искусно подобраны слюдяные пластины. Огромный зал, искусно украшенный камин, множество комнат, чего тут только не было. Это и вправду был миниатюрный замок, в который в свое время вкладывалось много сил и финансов, благодаря чему даже по прошествии стольких лет дом по прежнему был основательным и крепким.

— Какой странный пол. — Озвучила общую мысль Ромашка, когда мы, наконец, более или менее раскидали вещи по комнатам и собрались в лице Априи с графом в общем зале, где нам накрыли ужин. — Никогда раньше подобного не встречала.

Здесь так не строили. Черная и белая плитка большого формата повсеместно устилала особняк от конюшни и кухни до самого чердака, в четком геометрическом порядке. Даже дорожки для прогулки по саду были исполнены в этом стиле.

— Мне не нравится его расползающаяся улыбка! — Бабуля обвинительно кивнула на графа, присутствовавшего при разговоре с Свиткичем, когда он поведал нам историю этого места. Граф просто лучился улыбкой до ушей видимо в предвкушении того момента, когда я буду вынужден поведать жильцам историю этого дома. Ну а я что? Чем не момент? Под вытягивающиеся лица бабули и Ромашки я стал рассказывать то, что узнал об этом месте и его жильцах.

Ну а начать наверно все же стоит с первого хозяина, господина товарища Арка Фельма, некогда более ста лет назад воздвигшего этот дом на свои кровные. Да-да, денежки у него были, что называется трудовые. Родился Арк в столичных трущобах первого кольца, самая что ни на есть грязь города, и прогрызать ему свой путь наверх пришлось через гранит. Сначала попрошайничал, потом воровал, потом торговал и опять воровал, этот амбициозный мальчик рос вместе со своим капиталом, набирая в весе, набирая в власти, а так же год от года множа свою страсть и свою жажду. Он одержим был деньгами. Не знаю, правильно ли вы понимаете одержимость, но этот человек не признавал более ничего в своей жизни кроме счастья лицезреть тусклый блеск монет в своих руках. Это было все что ему нужно от жизни. Не было и не стало у него в жизни друзей, не было и не появилось в его жизни любви, он так и умер, не оставив потомства. Страшно умер, надо сказать. Не своей смертью. Жизнь он прожил долгую, еще при жизни о нем ходили легенды, мол в загородном доме есть потайная комната до потолка забитая золотыми монетами на которых спит старый скряга, трясущийся над каждым медным грошиком. Эдакий Скрудж, или если угодно Кощей наш батюшка Бессмертный, что над златом чах. Сразу просится на язык, цапля чахла, цапля сохла, чапля здохла… Ну, или как-то так.

Наш же герой, не стал бы таковым, если бы к своему безумию не прибавил пары унций мозгов. Он бы вообще никем и ни как не стал без наличия оных. Надо пожалуй, ему отдать должное, он был финансовым гением с железной хваткой. С его прошлым и его послужным списком обычно там где-то и остаются в городской канаве, а этот не то что поднялся, он с сильными мира сего ручкался и был у них на хорошем счету. Только вот с возрастом господина Фельма все больше и больше поглощала его страсть, а меж тем костлявая уже на пороге. Из легенды получалось, что отошел он в мир иной уже годков в семьдесят, может чуть больше.

С этого момента то и начинается мистика. Говорят перед смертью старик, связался с дьесальфами, а еще говорят, что не спроста он это сделал. Страсть требовала от него, даже в посмертии находится рядом со своими сокровищами. Правда это или нет, нам наверно уже не узнать, но вот что является фактом, так это странная и загадочная смерть Арка. Его нашли растерзанным в таинственной многолучевой звезде некроманта. Его практически растянули и разложили в этом рисунке по сухожилиям и мышцам, даже лицевых тканей на практически голом черепе не осталось. Ну и как вы уже поняли, случилось это здесь, в этом доме в верхних комнатах, прямо в кабинете старика.

Ох и свистопляска началась вокруг его имущества. Деловые партнеры сцепились не на жизнь, а на смерть, его дома и прочее имущество тысячу раз переходило из рук в руки, ну а в народе по-прежнему ходила легенда о потайной комнате, которую регулярно брались отыскать сорвиголовы и мародеры разного толка, только как вы понимаете безуспешно. Хотя как безуспешно, по разным слухам от трех до пяти таких банд формирований пропали бесследно пробравшись в дом старика ночью, а утром так и не объявившись. Мало ли, может и нашли чего интересного? Ну да это присказка, сказка будет впереди.

Лет через десять пятнадцать, после того как вся эта суматоха улеглась, та самая королевская административная земляная контора, выставила дом на торг, в который надо сказать лихо вступил ряд влиятельных семей. Что не говори, а дом большой, с хорошим участком земли, все это обошлось семье герцогов Капельмар в кругленькую сумму, но, увы, семья даже представить себе не могла, чем им еще придется заплатить в последствии.

Младшая дочка Капельмара, двенадцатилетняя Нельма, однажды ночью уже поднимаясь к себе под ручку со своей служанкой, услышала в дальнем темном коридоре чьи-то едва уловимые шаркающие шаги. Нельма со служанкой сгораемые любопытством стали выискивать источник шума, краем взгляда уловив образ какого-то старика бредшего по их дому. Нужно ли говорить, что девушки сразу смекнули, чья полупрозрачная фигура посреди ночи идет коридорами дома? Им бы бежать без оглядки, да только слишком красочными были образы золотых монет, что по легендам скрываются где-то в тайнике прямо у них под носом. Слишком. Девочки не то что не убежали они проследили за призраком, который, в конце концов, вывел их в какую-то из комнат, где вы не поверите! Одна из плиток на полу, была вскинута вверх, а внизу куда они заглянули переливалось целое море из золотого великолепия чеканных монет.

— Дура, беги! — Прервал мой рассказ неистовый крик Ромчика.

От неожиданности и столь бесцеремонно прерванной интриги бабуля выронила кружку с чаем на пол, я качавшийся на стуле чуть не растянулся на полу, а невозмутимый улыбака вампир вздрогнул как от пощечины.

— Ты чего это Ромашка? — Я оторопело смотрел на взволнованную девочку.

— Пусть, пусть она убежит Улич! — Она взволнованно стала заламывать руки.

— Не, ну я не против, только это ж не выдумка. — Я промочил горло глотком чая. — Увы, это реальность и девочка никуда не убежала…

Нельма не только не убежала, но и при свете лишь одной свечи решила тут же спустится вниз, туда, куда ее манил блеск презренного метала.

— Беги в зал! — Сказала юная герцогиня своей служанке. — Возьми уголек, что бы пометить эту плитку, мы закроем ее и никому не скажем, где хранится сокровище! Их тут тысячи никто и никогда не узнает где тайник! Мы теперь станем самыми богатыми людьми на всем белом свете!

Служанка побежала, лишь на миг, обернувшись, что бы увидеть, как юная герцогиня спускается вниз, и как внезапно гаснет свеча, погружая все вокруг в кромешную тьму, в которой с тихим, но леденящим кровь звуком напольная плитка становится на свое место. Это было страшно. Служанка в панике металась по комнате пытаясь отыскать нужную плитку и помочь своей госпоже, но куда там, лаза и слет простыл, плитки лежали плотно и их невозможно было отличить одну от другой. Ну и на мой взгляд ничего в том удивительного не было, в том что эта служанка испугалась и не стала на утро ничего говорить своим хозяевам.

Что тут началось! Семья герцога не находила себе места, еще бы пропала их дочка. Личная охрана, городская гвардия, под сотню всевозможных рыцарей и прочих проходимцев ринулись на поиски, переворачивая всю округу и город вверх дном. Только, увы, в пустую. Ответ пришел с наступлением темноты. То из-за одной стены, то из-за другой, то прямо из-под ног, а то словно с потолка неслись жалобные стоны и крики о помощи герцогской дочки. Люди в шоке метались по дому, пытаясь помочь и отыскать девчонку, но куда там! Каждый раз крик доносился с разного места, и так продолжалось целых пять ночей, сводя с ума убитых горем родителей, а так же давя грузом ответственности на совесть служанки, которая в последствии все же рассказала, как оно было на самом деле.

— Это она! — Вскочила Ромка, не сдерживая слез от явно слишком близко принятой истории к сердцу. — Это все служанка виновата! Если бы она рассказала все сразу, то герцогиню еще можно было бы спасти!

— Ну да, ну да. — Я подлил себе кипятка, подспудно сграбастав пару ватрушек. — Именно так и решил герцог, изрубив ее на куски прямо, на глазах у всех. Только вот кто виноват в такой же истории, что произошла чуть позже у семьи де Капа, когда пропал их сын? Или кто виноват в потери жены купца Небрао? Знаешь, по статистике земляной конторы восемь семей имели радость отыскать тайник господина Фельма, восемь человек пропали за все это время что стоит этот дом. Как думаешь, кто в их случаях был виноват?

— Но как же так? — Ромашка растерянно озиралась по сторонам, ища поддержки. — Это проклятый старик их всех украл!

— Это не проклятый старик. — Я печально улыбнулся своим мыслям, жестом предлагая девочке сесть на место. — Это увы, проклятая жадность человеческая. Можно тысячу служанок обвинить и порубать их всех на куски, скормив остатки собакам, можно миллион стариков обвинить в скупердяйстве, избивая их ногами и забирая нажитое имущество. Но вот чего у нас не получается, так это в душу свою поганенькую заглянуть, что бы увидеть в ней червоточинки наших низменных поступков и страстей.

— Да зачем они ему нужны?! — Ромашка даже кулачком стукнула по краешку стола. — Зачем мертвому старику все эти сокровища? Что он их есть там будет на том свете?

— Нужны, или не нужны, это другой вопрос. — Я почувствовал себя «старпером» нравоучительно поднимая пальчик. — Перво-наперво, во главе стоять должен постулат: Не твое и не бери! Пусть ты хоть тысячу раз с благими намереньями подойдешь, но должно быть понимание, что это не твое, это не мое, это ЕГО. Понимаешь?

— Нет! — Девочка замотала головой. — Так не должно быть, есть вещи куда важней личных амбиций!

Не знаю. Есть такая поговорка «как у дурака фантиков». Вот взять, к примеру, меня за дурака, благо мне не привыкать. Всю свою жизнь, допустим, я только и делал, что коллекционировал фантики от конфет. День за днем, год за годом, десятилетие за десятилетием, я собирал их, хранил их, пыль с них сдувал, подшивал, нумеровал, гонялся за редкими, выменивал или выкупал эксклюзивные. Представили? А теперь представьте, что возле моего дома сломался автобус с группой детей. Мелкие такие сопливцы большеглазые, милые до поросячьего визга и захотелось им водички попить. Естественно вся толпа заходит к тебе в дом на поклон и… фантики. Красивые, цветастые, разные и все в твоем доме и все так манят и сверкают, да еще и запах стоит карамельно-шоколадный. Что будет? Ну, кто скажет что произойдет? Правильно, все это можно заключить в одну, но емкую фразу: Дядя, подари!

Вы представляете? Дядя подари! Это же глупые бумажки, разве они стоят хотя бы одной детской слезинки? Что ж ты за сволочь то такая бессердечная, что можешь довести этих маленьких ангелочков до истерики? Тебе что жалко, что ли?

Не знаю, зацепили ли вы мою мысль, но хочу повториться, не твое не бери, пусть ты хоть на сто миллионов верных шансов будешь, уверен в своей правоте. Не бери. Это не твое. Это не про твои шансы, это возможно смысл, надежда и самое сокровенное, что было в душе у того дурака. И пусть это будут не фантики, пусть это будут деньги или черт его знает, что еще, но не бери, я ведь не такой как ты, я это не для вас хранил, берег и множил.

В тот вечер у нас диалога больше не получилось. Ромка, насупившись ушла с Хенгельман в совместную комнату, так как сама спать боялась, ну а Десмос и сотоварищи, рыскали в ночи, так сказать проводя рекогносцировку по местности, оставляя меня в одиночестве у большого затухающего камина в неверной пляске теней от бликов рыжего пламени с прогорклостью сырой древесины.

«Адель». — Позвал я одну из вертких полупрозрачных теней, замысловато исполняющих свой завораживающий танец.

«Да Ульрих». — Голос тени, веселым колокольчиком прозвучал в моей голове.

«Хозяин дома все еще здесь?». — Игра света и тени убаюкивала.

«Да, этот вредный старикашка все еще здесь». — Легкий контур девушки промелькнул над моей головой, едва-едва всколыхнув локоны непокорных волос. — «Он злится Ульрих».

«Ничего, это ничего». — Я сладко зевнул. — «Может быть, еще договоримся».

* * *

В город я попал через неделю. Немного подзатянули дела. Благо с бумажной волокитой не пришлось, долго возится, земельная контора чуть не с песнями и плясками вручила мне владетельную грамоту на собственность старого Арка Фельма, что называется, вздохнув с облегчением, так как с такой дурной славой этот дом был никому даже даром не нужен. Ну да даром он мне не обошелся. Увы. Содрали хоть и не большие, но весьма ощутимые денежки, плюс, пришлось в срочном порядке нанимать артель строителей, дабы подлатать крышу, да и вообще привести запустелый дом в божеский вид. Работы тут для них будет в избытке, а время к зиме поджимает, да и дожди чуть ли не час от часу сильней. Кто ж меня обвинит в моем желании обустроиться с комфортом? Увы это не Лисий, но уже дом. Нет не так. Это теперь мой дом и здесь должен быть теплый туалет, горячая ванна и хорошее добротное кресло, куда можно скрыться от всех жизненных перипетий, для трудоемкого, но приятного процесса мысле брожения, о великом и главном, как это водится у меня.

Город мне не понравился. Ну не знаю, не мое это, не люблю камень и многолюдную толчею. По крайней мере, такую сумбурную и тесную. Много, очень много людей в городе. Много, очень много каменных домов и мощеных рек улочек. Все родное, суета, гомон жизни, но…отвык я что ли от всего этого?

Пожалуй что и так. Отвык я за эту пару лет от такой насыщенной жизни, берущей вас в тесные тиски и перемалывающей в жерновах серого быта. Очень похоже, очень на мою прошлую жизнь. Когда-то я так же бежал куда-то, зачем-то, почему-то. Так же думал о работе, о квартплате и прохудившихся ботинках. Обсуждал своих коллег, думал, куда поехать в отпуск и люто ненавидел пробки на дорогах. Я как окунулся в городской быт, у меня аж в душе защемило, сердце так часто и болезненно забухало. Соскучилось что ли проклятое?

Мой возок покрутился по улочкам, миновал четыре социально каменные стены и в пятом круге тормознулся возле небольшого трех этажного домика, где меня ждала любовь, обнимашки и все самое дорогое в моей жизни. Дом Милы Хенгельман приют моих домочадцев, родные и такие милые лица.

— Он где? Он там? Он тут? Ты с ним? — Маленькая Пестик-Ви запрыгнула ко мне на руки, заключая в объятья и требуя ответа.

— Да привез, привез я твоего Хомку! — Я потискал вертлявую девчонку. — Да не одного, он теперь с другом.

— Ой! — Она соскочила с рук, носясь по комнате. — Баба Мила! Баба Мила! А можно я к Хомочке в гости? Ну, можно, можно ведь, правда?

Сели за стол разговоры разговаривать, обед откушивать, чай попивать, да вот еще с Ромачкой знакомится. Мила и Деметра даже фыркнули в унисон, мол, другого они и не ожидали от меня, старого прожженного спасителя угнетенных, услышав историю нашего знакомства. Но вот когда Априя сдала меня с моим новым домом сестричке, тут уж все дружно покрутили пальчиком у виска, накидываясь на меня обвинительно в духе: «Нет, ну ты опять за свое?».

В общем, семейная идиллия и пока младший семейный состав занимался знакомством и общими разговорами, старушки тихонечко уволокли меня в уголок, где мы и проводили вечер за беседой.

— Ульрих, я даже спрашивать не хочу зачем тебе дом Фельма. — Милана Хенгельман подняла руку. — Я уже поняла, что с тобой все равно спорить бесполезно. Лишь предупрежу, что с его хозяином не одно десятилетия билась магическая академия и даже я привлекалась не раз, но как ты понимаешь безрезультатно. Что бы там доподлинно не случилось, но над Фельмом поработал настоящий мастер своего дела. Это конечно не природный выброс некротики, а вполне заданная величина силы, но меж тем размах там не слабый хочу тебе сказать.

— Понимаю. — Кивнул я ей.

— Но, опустим дела твои болезные и даже то гадство, что ты устроил напоследок в своем баронстве. — Милана Хенгельман покачала головой. — Последствия своих дел ты еще по полной вкусишь со временем, меня уж прости, интересует куда более близкий моему сердцу вопрос, а именно дальнейшая судьба сестры.

— Понимаю. — Внутри меня что-то сжалось, в предчувствии, нет, даже в понимании дальнейших слов и действий бабушки.

— Пусть это прозвучит жестоко. — Она тяжело вздохнула. — Но я попрошу тебя больше не приходить ко мне в дом. Не подумай чего, за детьми я присмотрю, они не в чем не будут нуждаться. Но сейчас мне придется задействовать все свои связи, мне нужно будет вернуть, не знаю пока как, к жизни без преследования и наказания свою сестру, а ты в свете последних событий, из-за своей репутации клятвопреступника не та личность, которая должна быть рядом в такой момент.

— Понимаю. — Внешне я оставался спокоен.

— Ты прости Ульрих. — Милана опустила голову. — Я не могу тебе сказать, что понимаю то, что ты сделал с Жеткичем, но меж тем я благодарна тебе за то уважение и память, которое ты проявил по отношению к Валентину. Я говорю тебе спасибо, и говорю тебе, прости. Это тяжело мой мальчик для меня, но пока лучше для всех, если ты уйдешь в сторону. Сам пойми, Герман в скором времени войдет в права владетельного графа, ему нужны будут хорошие связи и помощь влиятельных людей, ему не нужно, что бы пусть и за спиной но ему показывали пальцем на тебя. Та же Деметра, пусть и бесприданница, но девушка с хорошим воспитанием, ей не сегодня-завтра о замужестве нужно думать. Ну а Пестик…

Мы перевели взгляд на маленькую бесовку, хороводившую среди старших и задающую общий тон веселья в компании детей.

— Она чистая душа и боготворит тебя, но сейчас ты должен будешь отойти в сторону. — Продолжила Мила. — Не знаю когда, но готовься вся это свора придворной аристократии скоро, начнет тыкать в тебя пальцем и всячески задирать. Дуэли, сплетни, закрытые двери в лучшие дома королевства, тебе придется не легко.

Сказать еще раз понимаю?

Нет.

Посидим так. Молча. На последок. На дорожку. Слов больше не нужно, больше ничего не нужно и так сказано более чем достаточно. На душе горько и смешно, горько оттого, что права в пророчестве расставания и своей правде старушка и смешно, от глупости сложившейся ситуации.

Я клятвопреступник.

Меня осуждает общество, темные махровые дикари, они осуждают меня. Они такие же мстительные, их руки так же по локоть в крови и лишь одна грань между нами. Я публично нарушил свою клятву, а не как здесь принято держать слово на людях и строить интриги за спиной. Моя вина, я другой и винить в случившемся некого кроме себя любимого. Только вот…. Поверни время в спять, сделал бы я по-другому?

Перед глазами встали лица, словно живых Дако и Тины, кулаки сжались, а сердце затопила волна обиды и злости. Нет, нет ребята и еще раз нет, не простил тогда и не прощу сейчас, не собираюсь я метать бисер перед свиньями, пытаясь сохранить хорошую мину при плохой игре. Не имеют права на честь бездумные убийцы и… не имеют теперь права на счастье клятвопреступники.

Один бог только знает каких усилий мне в тот день стоило продолжать улыбаться детям, только небо может знать как тяжело мне было обнимать на последок маленькую Ви, вдыхая аромат ее волос, принимать теплоту ее нежных объятий и сыпать целым ворохом несбыточных обещаний, что я скоро их вновь навещу. Как же тяжело! Это словами не передать и не дай вам бог, когда ни будь ощутить на своей шкуре.

Свет за окнами померк, в доме зажгли свечи, в камине весело плясали языки огня, дети пошли провожать меня до двери, старушки Хенгельман не поднимали голов, что бы не встречаться со мной взглядом. Я накинул плащ, еще раз всех крепко обнял и, не оглядываясь, вышел в ночь встречаемый холодными ударами дождевых капель.

— Подожди. — Следом за мной накинув глубокий капюшон, шла Ромашка. — Остановись Ульрих.

— Ты что-то хотела? — Я не повернулся, что бы она не видела мое лицо.

— Я не знаю, что произошло, но тебе лучше не спешить. — Она подошла почти вплотную ко мне сзади ложа свои руки на плечи. — Тебе не нужно что-то объяснять мне, но и домой в таком виде ехать нельзя.

— Со мной все в порядке. — Я тяжело вздохнул, пытаясь привести себя в чувства.

— С нами всегда все в порядке. — Невесело усмехнулась она. — Просто иногда немножко хуже, чем обычно.

— Да, наверно. — Я сделал шаг в сторону, предлагая ей свою руку. — У тебя есть предложение как это дело поправить?

— Знаешь, это конечно не красит молодую леди, но у меня есть старинное сердечное лекарство от душевных ран и тяжелых сомнений. — она подмигнула подхватывая меня под руку и тесно прижимаясь к плечу. — Так делать леди не пристало, но когда мне тяжело или муторно на душе я люблю гулять в одиночестве по городским улицам, и знаешь что?

— Что? — Невольно улыбнулся я, ее задору.

— Лучшим моим другом обычно в таких прогулках, всегда был дождь.

Я отослал слугу на повозке к воротам городского кольца, а сам неспешно, совершенно бездумно и без слов стал прогуливаться по пустым и мокрым улочкам этого города великана, ощущая рядом тепло девичьего тела и смиряя душевную боль неспешным монотонным шагом и щемящей пустотой в сердце и голове.

Пожалуй, так и вправду немного легче. Самую малость, но легче стало отгораживаться от потерь и одиночества что нескончаемой чередой преследуют меня по пятам. Шаг, другой, третий. Гулко бухают камни мощенной мостовой, в сыром мареве из дождя отражаясь затухающим эхом в темных подворотнях. Надо же как все просто. Раньше мне никогда не приходилось использовать подобные приемчики психотерапии из арсенала юных и мечтательных барышень. Обычно замечаешь подобных девчушек мимоходом, одиноких таких мокрых птичек, они либо бесцельно бродят по улочкам, либо сидят с книжками на остановках или в сквериках отгораживаются от мирской суеты. Помню, даже когда-то давно, одна такая юная прелестница бесила меня по ночам, доводя до зубовного скрежета. Так уж вышло, что тогда у меня квартира была на первом этаже и выходила на детскую площадку, на которую и повадилась по ночам ходить совсем еще молоденькая девица кататься на качелях по среди ночи. Оно б конечно бы все ничего, катается да катается себе, грезя и мечтая о своем девичьем, да вот петли блин на качелях никто не помазал! А это я вам скажу похуже даже, чем когда с кондиционера соседа с верхнего этажа, по твоему подоконнику всю ночь капли падают.

Промокли, продрогли, от чего только ближе и теснее стали прижиматься друг к дружке. Хорошая девочка Ромка. Прямо молодец, ухватила истину, не ведая сути и причин, разглядела, почувствовала своим сердечком мою боль. Подхватила меня под руку, выветривая из души налет черной гнетущей безысходности.

Эх, так бы и бродил с ней до рассвета, да вот жаль эту юную мечтаку, еще заболеет, надо бы и домой уже потихоньку направляться. Еще немного поплутав по переулкам, вышел на проспект, откуда уже через пол часика неспешного шага подошли к воротам пятого кольца, где нас ждал слуга с возком. Лошадки не спешно тронулись в путь, мы с Ромашкой обнявшись что б не замерзнуть сидели, кутая, друг дружку в плащи, пока я не заметил что девочка стала засыпать, явно умотавшись за день. Ее милая головка лежала у меня на коленях, я стянул с себя плащ, накрывая ей, плечи и оберегая сладкий и наверняка приятный сон этого лекаря моей души.

Дорога до усадьбы Фельма не близкая, я успел о многом поразмышлять, удалось мне даже пару раз разозлится на весь мир и успокоится, постепенно смиряясь с неизбежным и принимая новые правила жизненной игры. Пусть так, пусть будет, так как должно и верно для тех, кто мне дорог, даже если мне от того лишь будет во сто крат больней. Пусть будет. Ведь без меня им станет лучше?

По приезду не стал героически рвать пупок и ронять спящую красавицу так сказать головой об брусчатку. Не поднять мне пока барышню на руки, позвал слугу, что как пушинку взял Ромку, что бы отнести в ее комнату.

— Ульрих только не уходи! — Она всполошилась со сна, выискивая меня мутным взглядом. — Тут у тебя призраки по дому вредных старичков бродят! Пожалуйста, побудь со мной мне страшно!

Вот тебе на-ка выкуси. Я оторопело помотал головой. Мне теперь еще и спать с ней? Кх-м. Нет, ну-у… Ну да ладно. Дав пару указаний слуге что отнес Ромашку на верх в спальню, аккуратненько присел на краешек кровати где, широко раскинув руки, лежала сладко посапывающая принцеска, спасенная не так давно мною, его сиятельством лынцарем о педальном коне моего инвалидного кресла, в которое я еще иногда вымотавшись, забирался передохнуть.

И что дальше?

Почесав нос, решил раздеть ее, ну промокла же, нельзя в сырых вещах спать, точно простудится. Описав пару кругов, вокруг постели и так и этак примеряясь к спящей, был вынужден расписаться в своем полном бессилии. Нет, я конечно, когда-то в стародавние времена был знатным раздевателем женских тел и даже мог лифчик в полной темноте одной рукой расстегнуть, только вот, толи в связи с пропажей практических навыков, толи в связи с тем, что в моем мире на женщинах было в разы меньше одежды. Понял, что не знаю за какие шнурки и рюшечки тянуть то платье и прочую атрибутику, напяленную в данный момент на Ромку. Это катастрофа, а не платье, в конце концов, был вынужден признать я. Не удивительно, что тут так много говорят о целомудрии, тут женщины вообще могут помереть девственными из-за того, что кавалеры так и не добьются доступа к телу, ибо эти доспехи, пожалуй, можно только мечом срубать слой за слоем со своей возлюбленной.

Ну да где наша не пропадала? Сделав упор ногами в кровать, я руками ухватился за сапог девочки, медленно, но верно с превеликим трудом стягивая его с ноги.

Ты-дыщь!

Сапожок неожиданно резво в конце слетел с ноги, из-за чего я чуть ли не фляг назад через спину совершил, припечатавшись затылком об пол, да так, что аж зеленые круги перед глазами поплыли. Ох, но это еще пол беды! По инерции, взмахнув руками, я запулил со скоростью света сапог через себя, чисто рефлекторно, совершенно без умысла в дребезги разнеся маленькое слюдяное окошко комнаты.

Вот это номер. Оглушенный я вскочил с пола, пошатываясь и пытаясь на ходу придумать какую-то благовидную «отмазку» своим распутным и разудалым действиям. Мол, не извольте беспокоиться сударыня, барон шутить изволит! И так знаете ус молодцевато еще подкрутить с подмигиванием.

Но на мою удачу Ромашка продолжала мирно посапывать в одном сапожке, нисколько не смутившись моей домашней импровизации. Фу-у-ух. Я аж выдохнул с облегчением, понимая, что выглядел бы наиглупейшим образом в ее глазах. Метнувшись быстрой ланью, к разбитому окну высунул голову на улицу, выискивая виновника моего ночного кошмара. Обнаружив супостата, самым наглым образом, повисшим прямо голенищем, за верхнюю пику въездных кованых ворот. Этакое новое знамя моей вотчины, эдакий недвусмысленный намек, мол не ходите девки, по лесу гулять…

Старательно скрывая волнение и дрожь в руках, тихо выскользнул из комнаты, перепрыгивая ступеньки через одну слетая в общий зал к входной двери, где на меня с удивлением взирал давешний слуга парой минут ранее, доставивший спящую красавицу и меня в наши апартаменты.

— Чего изволите ваше благородие? — Он растерянно взирал на меня.

— Эм-м-м. — Я так и эдак прикинул свои шансы на очередной полет кверх тормашками с высоты. — Милейший, а скажи-ка мне…Ты, хорошо лазаешь по заборам?

— По заборам? — Его лицо удивленно вытянулось.

— Пойдем. — Я взял его под локоток, выводя на улицу во двор, где мы уже оба в молчании замерли перед кованой решеткой ворот. — Вон.

Я ткнул пальцем в женский сапожок, чуть ли не ментально понимая всю картину, промелькнувшую в мозгу слуги. Он даже недвусмысленно проследил взглядом полет сапога из окна спальни, где нас оставил, потом задумчиво делал умозаключения, складывая два плюс два, и приходя видимо в конечном результате к совершенно не верным выводам. Просто в корне не верным заключениям.

— Господин резвится, с дамой изволят! — Брякнул он расплываясь в улыбке. — Ну, ясно! Дело то молодое никогда не знаешь, куда портки летят с платьем!

— Ты это… — Я от его выводов невольно залился краской. — Придержи язык. Вон сапог лучше сними!

Нет, ну в самом деле не оправдываться же мне перед ним рисуя ту фигню, что на самом то деле произошла!

С каменной мордой лица я ожидал пока мне вернут сапог, после чего четко печатая шаг и держа прямую спину, гордо и невозмутимо стал подниматься к себе под лукавым взглядом этого мужичка.

Ну и дела! Скрывшись из вида слуги, я с облегчением выдохнул, невольно даже сам, улыбаясь всей нелепости сложившейся ситуации. Ведь что самое-то обидное кому расскажи, ведь никто не поверит!

Продолжая глупо улыбаться, краем взгляда заметил чье-то резкое движение в темноте, вздрагивая от осознания, что нахожусь здесь не один. Замерев и прислушавшись, различил еле уловимые чьи-то шаги, явно удаляющиеся от меня. Кому это интересно еще не спится этой ночью? Тихо прокравшись к повороту коридора, осторожно выглянул за угол, осматривая ряд закрытых дверей и следующий проход уходящий в правое крыло верхних комнат. По спине побежали мурашки, в коридоре было совершенно пусто, лишь посредине стояла в глиняном подсвечнике свеча, да зияла открытым зевом в полу ниша. Это была поднята одна из шахматных плиток. Стало действительно жутко, я словно завороженный на негнущихся ногах подошел к краю, вглядываясь в глубину открывшегося подвала, откуда радужной желтизной на меня сияло целое море маленьких чешуек идеальной чистоты золотых монет!

Ого! Это и вправду потрясало воображение! Здесь даже не миллионы и не миллиарды, тут словно все золото мира лежало под полами дома! Зрелище пугало и манило своей какой-то дикой красотой, все это великолепие словно звало тебя к себе, предлагая упасть в эту сверкающую гладь, маня окунутся с головой в распутное могущество и власть, стать единственным и полноправным хозяином этих несметных сокровищ…

— М-да. — Я еще раз оглядел коридор так и не находя взглядом хозяина этого великолепия. — Ну что ж…И я рад с вами познакомится господин Фельм.

Поковырявшись одной рукой по карманам, так как в другой по-прежнему сжимал сапог. Я извлек на свет свою золотую монетку с выщербленным ножом краем, откуда я в пути брал стружку и пробу для своих экспериментов.

— Это вам за беспокойство. — Монетка, крутнувшись в воздухе от щелчка моих пальцев, золотой рыбкой юркнула в открывшийся лаз, неразличимой каплей сливаясь с этим великолепием моря, где бы ее ни за что и никогда не отыскали даже тысячи человек, будь у них такая цель. — И еще раз рад познакомится!

Более не задерживаясь по пути, я вернулся в спальню Ромки, где с горем пополам кое как скрутился калачиком в кресле подложив под голову, тот самый злополучный сапожок, так и не найдя ему другого применения. Не одевать же его обратно? Да и второй, я теперь ни за какие коврижки на свете снимать не стану. Что-то опасно в этом мире принцам с хрустальными туфельками по миру скакать.

* * *

Вот за что отдельно от всех остальных времен года люблю осень, так это за внезапность бабьего лета. Сумбур солнечного безумства, коротенькое и уже совершенно нежданное счастье, словно осколок зеркала сверкнул среди охапки опавшей разноцветной листвы, на миг, радостью озарив всех вокруг.

Дом Фельма оброс строительными лесами, внутренний двор очистили и даже успели восстановить оранжерею, зимний крытый сад, только вот уже на перекрытие пошла не слюда, а хорошее толстое стекло с моих мануфактур. Обживаться стал капитально, с расстановкой и на долго, обустраивая все с комфортом, к которому привык в Лисьем. Благо практика у меня хорошая, да и доступ к современным материалам был. У меня в столице работали три моих бизнес партнера, первый это перекуп возивший стекло и зеркала на продажу сюда, а второй уже мой человек распространявший заразу гигиены в массы, а именно купец продававший мыло, зубной порошок и кое-что из лекарств. Ну а третий уже работал по металлу, который благодаря клану гномов шел с моих земель куда качественнее других представителей, дополняя все это керамикой, мебелью и другой мелочевкой.

В их бизнес не лез, народ был ушлым, крутился по полной, копеечку мне в карман клал исправно, посему смысла в контроле над ними не было. Ну да и бездельно сидеть не в моих правилах было. Деньги должны делать деньги, иначе весь капитал в конечном счете сведен будет к нулю. Блуждая по усадьбе и трогая языком набухшие десны через которые стали проклевываться новые зубы в замен ушедших на покой, я все больше и больше склонялся к мысли открыть свою клинику и вновь практиковать врачевание, так и эдак прикидывая возможные схемы окупаемости этого проекта.

Ну а что? Опыт есть и не малый за плечами, ряд препаратов шел с моих лабораторий в Рингмаре, кое-что могу организовать на месте. К тому же есть не слабая база магического аспекта полученного в ходе обучения у Милы Хенгельман, да и регенеративный контур мастера Моунгира, что мне преподнесла в подарок Ромашка, открывал передо мной поистине неисчерпаемые перспективы, открывая возможности, да и просто бередил во мне дух ученого.

Опять же чем мне еще заниматься? Не с ума же сходить от безделья? Вон даже Ромка и та переехала к своему дядюшке, дом которого мы, наконец, отыскали. Правда совсем меня она не забросила. Ей, как и мне до поступления еще год оставался, мы решили совместно подавать документы на следующую осень. А посему скучать ей предстояло не один месяц, знакомых завести еще не успела, ну а я был не самой плохой компанией на свете. По крайней мере я смею на это надеяться.

В город же я старался без особой нужды не соваться. Это было печально, но моя слава наконец-то меня догнала. Меня стали задирать, сознательно провоцируя на дуэли, причем насколько я понял, для некоторых особо ретивых я стал чем-то вроде мишени. На меня стали охотится. Мелкие дворянчики, бес земельщики и прочая голытьба, решила пропариться за мой счет, либо же просто покрасоваться перед дамами похваставшись победой над клятвопреступником, да еще и бароном. Глупая, но меж тем весьма неприятная и опасная ситуация. Поводя плечом, я бы наверно их с сотню одной левой отправил на тот свет, только вот магическим способом, а не мечом как тут это принято. Мечом я хоть и обучен владеть, но вот любви к нему не испытываю, да и признаюсь честно, есть внутренний страх тягаться в этом искусстве с людьми для которых эта дисциплина преподавалась с молоком матери.

Приходилось пока стискивать зубы и делать вид, что не расслышал или не заметил хамства в свою сторону, либо же натягивать капюшон плаща и скрывать свое лицо в людных местах.

— Барон. — Граф Десмос, исполнял пока при мне начальника моей стражи со своими подопечными, так как Семьдесят Третьего я сознательно оставил в Рингмаре что бы он подтянул там мою гвардию, после ухода Гарича, да и за легионом не забывал присматривать. — Вам не удастся все время избежать конфликта, как бы вы не старались.

Дело в том что один из соседей, лер Кериган, заносчивый мужчина около тридцати лет, всячески демонстрировал при встрече мне свое «фи», ну а видя мой полный игнор, приказал своим слугам высыпать мусор прямо к моим воротам.

— Давайте, я хотя бы распугаю всю округу своими ребятами? — Граф брезгливо потыкал сапогом кучу отходов. — Хоть здесь за городом вас трогать не станут.

— Нельзя. — Я печально покачал головой. — Вызовут магов и вас всех раскатают, а меня за решетку в казематы запрут до конца жизни.

— Но что-то же делать нужно? — Он печально вздохнул.

Нужно? Нужно. Еще как нужно, ведь на излете зимы, а именно в первый день весны, мне еще предстоит предстать пред королевской четой на балу, что проводится для аристократии каждые три года. Де Кервье недвусмысленно мне дала понять, что бы я даже не смел, манкировать этот званный раут. М-да уж, будет жутко, если к тому времени при моем появлении на публике вся эта сволота, начнет чуть ли не плеваться в мою сторону. Если собственно на мнение знати мне было по большому счету плевать с высокой колокольни, то на мнение короля я уже не мог положить весь груз Донбасса, как говорят в народе. Это чревато и весьма толстыми обстоятельствами в дальнейшем моем житие бытие.

— Что же делать? — Я смотрел на графа не находя ответа.

Вот он тоже в свое время на этих дуэлях знатно погорел. Стоп! Мысль яркой молнией в ночи пронеслась в моей голове. А ведь вот он наглядный пример! Вот он, такой же заносчивый, кичливый и на всех плюющий аристократ, прекрасный образец для подражания прочим! И ведь проучили же в свое время! Ох, как проучили!

— Есть мысль? — Граф расплылся в улыбке, видя бурю эмоций, отразившихся на моем лице.

— А то! — Я сорвался с места в карьер, проносясь, двор и поднимая на уши своих слуг. — В город, давайте в город, сегодня же мне нужны лучшие бойцы и мечники из всех школ Финора, которых только можно купить за деньги!

Ну да в тот день никого не было. Лишь под утро, неспешно в мою усадьбу стал съезжаться немногочисленный народ, прельщенный монетой, и умеющий держатся за рукоять меча. Правда не обошлось без казусов, я то не объяснил слугам конкретику, посему приходилось извиняться перед некоторыми пожилыми учителями, мне нужен был бретер, а не наставник, человек за меня и от моего имени способный накостылять всем этим полчищам знатных засранцев, с их бесконечными придирками и скривленными в презрении носами.

Тут собственно откололась еще целая партия посетителей, узнав, чем им предстоит заниматься. Работенка та еще, тут ведь как у сапера, можно было весьма жестоко ошибиться, ну и как следствие всего один раз, так как жизнь у нас одна. Толпа желающих прямо на глазах редела, пока и без того жиденький поток желающих совсем не прекратился, оставляя меня с носом.

— Хорошая попытка. — Расплылся в улыбке граф. — И главное мысль то дельная была.

Двор был уже к обеду пуст, и больше желающих не предвиделось. То есть совершенно. Как мне стали докладывать слуги, слух уже пущен, бойцы предупреждены и даже те, что есть профессиональные бретеры, шли в отказ, заслышав, на кого им предстоит работать. А причина была банальна. Бретер подряжается на одну дуэль, максимум на две, но никак один на один выходить против целой армии натренированных с детства аристократов. Я словно получил черную метку, меня словно прокляли, и никто не хотел иметь со мной дела. Впрочем, понять их можно, только вот как мне быть в этой ситуации?

— Барон. — Голос графа, выводящий меня из задумчивости, стал серьезен и напряжен. — Делай что хочешь, в ноги ему кланяйся, да хоть в зад целуй, но не смей потерять такой подарок судьбы!

Я поднял взгляд, рассматривая маленького человечика неуверенно мнущегося за решеткой ворот моего дома. Он неуверенно смотрел по сторонам, явно не решаясь войти, видимо собираясь с мыслями или же решаясь на что-то.

Был он маленького роста, брит наголо, в одежде преобладали желто-оранжевые цвета, вид он производил человека прошедшего не один километр дорог, но что конкретно привлекло мое внимание, так это явно выраженный типаж азиата и шесть точек по три в ряд на его бритом черепе.

— Покажи предплечья. — Мы с графом подошли к нему, а я не мог поверить в то, что вижу.

Маленький азиат, сбросил с плеча свой увесистый рюкзак, демонстрируя мне свои руки на тыльной стороне предплечья, где я с неимоверным удивлением разглядывал два ожога. Первый, из которых на левой руке, был в виде тигра, а второй на правой, в виде дракона.

— Мастер. — Я вместе с графом склонился в поклоне, так и застыв не разгибаясь.

Это было потрясающе! Такого родства миров я не ожидал, хотя явно угадывалось, что когда-то в стародавние времена была тесная связь с моей матушкой Землей.

— Моя прийти на слух. — Азиат нисколько не смущаясь разглядывал наши склоненные в поклоне спины. — Все говорить ты мальчик будешь умирать от тысячи мечей. Все говорить ты не хочешь умирать от тысячи мечей и ищешь воина.

— Для меня будет честью, если ты станешь моей защитой мастер. — Разгибаться я пока не стал, ничего, от меня не убудет.

— Моя не станет твой защита. — Он шлепнул ладошкой меня по спине предлагая, разогнутся. — Моя сильно-сильно занятый, и не хочет спасать тебя и днем и ночью. Для этого есть стража и твоя охрана. Моя нужно забрать твои тысячи мечей.

Он замолчал, задумчиво подняв взгляд в серое осеннее небо. Из-за чего мы с графом так же устремили взгляд туда, то и дело, переглядываясь в ожидании его дальнейших слов.

— Звезд нет. — Произнес он, ткнув пальцем вверх. — Ночью есть, а днем нет.

— Не могу, не согласится. — Растерянно выдал я.

— Мой учитель Минь Дао, сказал, что я не могу считаться великим, пока не сражу столько противников, сколько звезд на небе. — Он подхватил с земли свой рюкзак. — Твоя может оказать моя услугу и отдать своих врагов? Говорят их тысячи, это было бы хорошо, сразить столько противников, не сходя с места. Моя немножко может заплатить тебе за каждый меч, направленный в тебя, который заберу.

Что? Он что торгуется со мной, пытаясь купить у меня каждого дуэлянта, что посмеет бросить вызов?

— Но у моя мало денег. — Он печально вздохнул. — Боюсь всех не купить.

Бедняжка, это же надо так расстроиться! Да не переживай, я тебе их всех в кредит оформлю! Да что там, бесплатно отдам! Боже! Спасибо тебе за таких людей!

Мы с графом, пордоньте, кланялись как китайские болванчики, всячески обхаживая маленького азиата и приглашая его в дом, а тот стеснялся и все спрашивал, не обиделся ли я на его предложение и может ли он рассчитывать хотя бы на парочку боев?

Ну и обрадовались мы с Десмосом, он то тоже в свое время общался пусть и не с таким мастером боевых искусств, но из той же насколько я понял далекой империи Мао. Да уж, нашей радости не было предела. Этого мастера боевых искусств звали Сеньгоу Ло и был он как вы уже поняли молодым и еще не оперившимся выпускником одного из закрытых горных монастырей, где готовят к жизни с малых лет вот таких вот скромных и лысых парней.

Сеньгоу, или Сенька, как я любовно стал его именовать (ну реально не могу некоторые здешние имена произносить!), радовался как ребенок, когда я предложил совершенно безвозмездно отдать ему всех врагов, да еще и приплатить за них. Он даже засмущался от моей щедрости и пытался отказаться, чем чуть не довел меня до инфаркта и седых волос в мои не полные двенадцать лет.

— Моя не понимать твоей щедрости Ули Ри. — Это он так сократил на свой лад Ульриха Рингмарского. — Моя же не может совсем ничего тебе дать, за твою доброту!

«Проси, что бы учил! Проси, что бы учил!» — Мысленно орал мне в черепушку Десмос. — «Таких мастеров на всем белом свете за все свое золото и последние снятые штаны с себя не купить!»

Ну, с одной стороны вампир был прав. В принципе, он со все сторон был прав. Только вот я что-то засмущался. Просто, это с другими учителями, я мог бы придти, не придти на занятия, сказать, что сегодня не могу тренироваться у меня дела, а с этим насколько я помнил из истории, шутки плохи. Если этот парень возьмется учить, он же научит или убьет, у них третьего не дано. А оно мне надо? Я же в конце концов маг, врач, у меня же руки как у пианиста, мне их в тепле держать нужно, а не молотить кирпичи и доски ими.

— Уважаемый Сенька Ло. — Я отвесил поклон мастеру под испепеляющим взглядом графа и под его крики в мысле речи. — Для меня честь уже находиться рядом с таким мастером как вы. Но я бы был вам благодарен, если бы вы взамен взялись обучить меня… в искусстве правильного дыхания!

«Трус!» — Тут же фыркнул гневно вампир. — «Так и знал, что будешь лениться!»

— О-о-о! — Протянул монах. — Моя понимать!

Он подошел и положил мне руку на затылок закрыв глаза и замерев так на какое-то время.

— Твоя выбрать путь монах ли-дао-дзи. — Он открыл глаза, покачав бритой головой. — Сложный и достойный путь с тысячей вопросов, достойный истинного мужа. Это путь сложных тренировок и телесной боли.

— Нет! — Испуганно закачал я головой.

— Да! — Радостно закивал мне азиат, потирая руки.

— «Ха-ха-ха!» — Корчился мысленно от смеха вампир.

— Я обучу тебя трем ступеням ли-дао-дзи. — Он гордо распрямил грудь. — Тебе не будет стыдно показаться в горах Жень-Ми, когда ты предстанешь перед глазами монахов, что бы продолжить свой путь.

Да, пля, сейчас прямо все брошу и побегу! От злости на самого себя и этого китайца, а так же на кровососущего французика я аж кулаки сжал до бела. Но, похоже, деваться мне было некуда, я зависел всецело от этого малыша, он все, что у меня есть, он единственный кто и вправду может встать между мной и полчищем всех этих заносчивых идиотов.

Сенька был доволен, Десмос лыбился как всегда, ну а я вынужден был в очередной раз смириться с судьбой. Увы но другого выхода похоже нет.

* * *

Первые испытания моей системы защиты под кодовым названием Сенька Ло, я назначил через три дня, так как только за это время я смог произвести моего китайца в безземельного лера, ибо простолюдины и прочие иностранные звания не подходили. С благородным должен был биться благородный, на дуэль мог рассчитывать только равный по происхождению, простолюдина можно было рубить, колоть и всячески истязать вообще без всяких формальностей и предупреждений. Как барон я мог присвоить подобный титул и даже с правом последующей передачи господином Ло, его своим детям. Ну да господину Ло на это было наплевать, он рвался в бой. Правда с ним пришлось эти дни возиться, вдалбливая в его бритую голову, как ему предстояло действовать, ведь при всем этом мракобесии средних веков, у всей этой дикости были свои законы и правила.

Схему мы отрабатывали в следующем ключе. Я весь такой важный выхожу на прогулку, широко расправив плечи, а следом за мной следует граф, которому зима дарит возможность бегать безнаказанно при свете дня и господин Ло.

К нам подходит, какой ни будь важный господин и начинает всячески надо мной глумится, а в это время из-за моей могучей спины выступает Ло и бросает вызов грубияну, мол, вы сударь оскорбили честь моего сюзерена. Причем грубияна требовалось как-то задеть прилюдно, что бы он переключил внимание с меня на Ло, а для этого моему маленькому мастеру боевых искусств, требовалось хорошенечко оскорбить смутьяна, раззадорить его. Ну не знаю как, допустим перчатку в лицо бросить или большим дождевым червяком того обозвать, что стало проблемой. Ло совершенно не понимал для чего нужно ругаться перед боем, по его мнению, вы либо деретесь, либо нет, словами пикетировать этот малыш совершенно не умел и главное не понимал для чего это нужно. В конечном итоге пришлось лгать моему мастеру единоборств.

— Господин Ло, поймите, у нас в стране это традиция. — Уговаривал я его. — Бойцы должны перед боем друг дружке сказать что-то обидное, так положено. Это словно проверка вашего умения не только в совершенстве владеть оружием, но и остроты вашего языка, вашего ума. Если вы не оскорбите бойца, он может подумать, что вы его не уважаете!

— Не может быть! — Китаец сокрушенно покачал головой. — Так нельзя! Я должен уважать противника! Я не могу оскорбить воина!

— Вот-вот! — Опять я подливал масла в огонь. — Вы же не хотите показаться неучтивым?

— Нет-нет. — Тут же заверил меня мастер.

— Поэтому вы должны оскорбить его, причем, чем искусней вы это сделаете, тем большим почтением к вашему уму проникнется противник! — Врать так уже по полной, решил я.

— Хорошо! — Закивал тот. — Моя понимай! Мы сначала сражаться языками, потом сражаться оружием!

Ну, ясно значит ясно. Погрузившись в наш маленький возок, мы втроем выехали в сторону городских ворот, что бы добраться до третьего кольца, где располагалась королевская земляная контора. Мне необходимо было туда попасть, что бы произвести сделку по закупке двух соседних прилегающих к дому Фельма участков, с полу обвалившимися домами на которых я собирался открыть в будущем свою платную клинику.

Удача была на нашей стороне, еще на подъезде к городу нам на перерез выскочил возок лера Керигана, того самого гада что приказал сваливать мусор у нас на крыльце. Тучный мужчина с мясистым носом он высунулся из окошка показывая мне кулак.

— А ну пошли вон, вы что не видите благородный едет, а не всякая шваль с окраин! — Голос его был под стать комплекции басовитый и раскатистый.

Я тут же подал знак Ло, что бы он вступал в словесную перепалку.

— Твоя кошкин жоп, недостойный счастья гадить тапок, мой сунь-ми-дао господин! — Со всей полнотой чувств и серьезностью во взоре приступил Ло, поглядывая на меня, мол, ну как, я справляюсь?

Справился он знатно, два возка остановились рядышком, все, начиная с извозчиков слуг заканчивая мной, графом и лером Кериганом, с отпавшими челюстями застыли в неимоверной потуге осмыслить сие безобразие исторгаемое нашим желтокожим другом.

— О не достойнейший из ляо-хе, мошонка бога Пинтуаня! — Ло лучился от того, что явно достиг успеха в этом пока неизвестном для него искусстве поражения врагов. — Как смеешь ты лю-пань, взирать без трепета на моего сунь-ми-дао, да поразят твои чресла кровососущие блохи пинь-лю-мао!

— Чо? — На лице Керигана явно читался непосильный труд осмысления всей картины.

— Он говорит ты чмо пердячее и вызывает тебя на дуэль! — Пришел нам на помощь сползший от смеха под сиденье вампир.

— А-а-а! — С облегчением протянул лер, избавляясь от бремени мыслительного процесса. — А то я уже было, не весть что подумал… Завтра на дуэльной площадке перед воротами буду ждать, оружие каждого свое!

Он помахал с улыбкой нам рукой, давая наказ слуге трогаться в дальнейший путь.

— Спасибо! — В след ему крикнул с благодарностью Ло, благо тот его уже не расслышал. — Какой милый человек, правда?

Я не нашелся что ответить, ну а граф уже пребывал в конвульсиях от сложившего его пополам смеха. Это было что-то с чем-то… Наш маленький буддист отжигал по полной, а уже через час нам с графом стало не до шуток.

— Восемь! — Я шипел яростно в ухо графу, при этом, не забывая лучезарно улыбаться Ло. — Граф он за какой-то час уже вызвал на дуэль восьмерых и всех на завтра на утро!

— А я что могу сделать? — Граф тоже явно чувствовал себя не в своей тарелке.

— Нам надо остановить как-то этого желтокожего демона пока он весь город на дуэль не вызвал! — Я нервно вцепился в рукав Десмоса.

— Линь-пао, да разразятся небеса над тобой тигр пожирающий кал! — Все не унимался Ло, выдавая что-то новенько каждому встречному господину, посмевшему косо посмотреть в мою сторону. — Ну что твоя смотрит? Ты уподобился собаке хунь-ба-ло, вылизывающей себе под хвостом! Давай твоя моя сражаться скорей, быстро-быстро приходи завтра к воротам! Спасибо! Люфань-мидао, это что борода у тебя уважаемый, или ты не успел скушать свою лапшу утром? Кушай, пожалуйста быстрей, спасибо буду ждать с нетерпением!

В земляную контору мы чуть ли не на руках внесли улыбающегося монаха, где усадили его в кресло строго настрого на сегодня велев прекратить, заманивать бойцов на битву, так как по нашему мнению, Ло не должен себя так вести, он должен быть скромней, ведь скромность благодетель для достойного мужа, надо же и на другие дни кого-то оставить.

— Да. — Сокрушенно качал головой смущенный мастер боевых искусств. — Нельзя сразу все кушать, иначе не почувствуешь всю остроту и красоту пищи!

Ло звезда. Нет не так, Ло супер звезда! За то время пока мы решали вопросы с выкупом земли и подписывали документы, перед конторой собралась огромная толпа зевак, прохожих и всех прочих жителей города, кому посчастливилось наблюдать и слышать монаха, бранящего из моей повозки, всех и каждого кого успевал заметить. Это было поразительно, такого раньше не бывало, что бы какой-то заморышь худосочный так поносил прилюдно знатных господ, повелителей этого мира. Даже не знаю, кого они сейчас видели в Ло, толи Ленина с его наездами на буржуазию, толи самого доблестного Чегевару.

Когда мы вышли из здания, нам рукоплескали, простые жители города аплодировали маленькому смущенному монаху, который как заведенный пытался отвесить всем и каждому поклон.

— Приходите пожалуйста. — Отвешивал он поклоны, улыбаясь. — Спасибо, моя хотеть драться! Моя воин, моя уметь языком! Бао-де! Спасибо!

Как мы добрались до дома, я уже не помнил, я то краснел, то белел, меня била дрожь и я пребывал в полной прострации, а мое сердце сжалось от страха. Четырнадцать, их уже было четырнадцать, это было непостижимо, это был крах всего. Каким бы ты ни был мега супер бойцом, но не столько же и все в один день на утро! Это конец, малыша просто раскатают по земле, а я буду опозорен. Я буду опущен вообще ниже плинтуса, мое и без того шаткое положение в обществе рухнет окончательно, наверняка я стану посмешищем для всех!

— Может назад, в Рингмар рванем пока не поздно? — Граф явно поддался панике, тоже имея вытянутое озабоченное тяжкими думами лицо.

— Не поможет. — Я покачал печально головой. — Я вот думаю, может быстренько за ночь объехать хотя бы половину из тех, кого он вызвал, предложим им откуп, я не поскуплюсь на золото?

— Не поможет. — Уже граф выдал мою фразу. — Ты же слышал, как он их обзывал, такого еще не знала позора земля Финорская.

— М-да. — протянул я. — Дела-а.

Но надо иметь мужество. Надо. В ту ночь я практически не сомкнул глаз к утру, чуть ли не доведя себя до истерики. Это ж надо было так опростоволоситься с этим монахом?! Ну, кто? Кто мог предвидеть подобную прыть от этого малыша? Если я еще мог надеяться на выигранные одиночные схватки, то теперь я просто упал духом, опустив руки. Уже через какие-то пару часов к месту побоища приедут здоровенные, злющие мужики, закованные в железо от пяток до головы со смертельно остро заточенными орудиями убийства. О, чего там только не будет! Помимо мечей наверняка будут секиры, палицы и прочие прелести для усечения и расплющивания глупых и болтливых голов без меры самонадеянных оппонентов.

Что же делать? Не знаю. Надеяться, что хотя бы один два поединка этот раскосый малый отбегает против этих здоровяков. Ну а потом, когда эта свора повернется ко мне…Не знаю, убить точно не убьют я маг, но вот как же быть с репутацией которой у меня и так кот наплакал? Бежать к бабушке Кервье на поклон, мол, огради глупого от бесчинства? Молить ее? А что делать, придется…

В полной тишине, сохраняя молчание, мы погрузились в повозку, трогаясь в путь. Молчал граф потерявший свою улыбку, молчал и я, понимая что потерял свое лицо. Лишь Ло сидел в повозке, скрестив ноги и что-то бубня вроде буддисткой мантры себе под нос, явно счастливый и преисполненный надежд на светлое и безоблачное будущее.

Утро было шикарное. Красиво расступились тяжелые, налитые влагой тучи освобождая чистую синеву небес. Воздух был, тих и безмятежен, словно застывшая вода, а остатки не спавшей травы посеребрил первый предвестник скорой зимы, седой и кристально белый иней. Хотелось дышать, хотелось кричать: «Остановись мгновенье, ты прекрасно!». Не нужно нам сегодняшнего избиения монахов, ни к чему этот сжимающий стальной рукой позор…

Еще раз, качнув на ухабе воз, слуга остановил лошадку, тем самым, намекая, что путь окончен. Пора. Нас уже ждут и как назло все приперлись в одно время, никто не опоздал, все четырнадцать знатных господ в доспехах со своими родовыми гербами, все при оружии, все со своими свидетелями, но даже не это пугало больше всего. Пугала гомонящая толпа горожан в разнобой обступившая ровный круг из песка отсыпанный специально для господских потех.

Много, реально много собралось народу. За сотню, и они все подходили и подходили, еще бы такая потеха! Да уж, насмешил вчера их этот невозмутимый малыш. Такого цирка тут еще не видели.

— Ха! — Хлопнул в ладоши здоровенный лер Кериган, задрав забрало своего глухого шлема, что бы посмотреть на нас. — А мы тут право слово уже биться об заклад стали, приедете, али нет! Ну что ж, смотрю, что в глупости, что в смелости вам не занимать и поскольку я первый прошу не задерживать меня разговорами, я приглашен сегодня на завтрак к баронессе фон Шед, она ждет меня, что бы услышать из моих уст о моей победе!

— Нам оставь немножко! Не зря же мы перлись сюда в такую рань! — Послышались голоса хохочущих дуэлянтов.

— Пренепременно господа, пренепременно! — Расхохотался лер, извлекая из своей повозки огроменный двуручный топор. — Все что разбрызгаю все ваше господа!

Ответом ему был дружный хохот и мой холодный пот, стекавший по побелевшему в одночасье лицу.

— Спокойно. — Граф придержал меня за руку, так как я покачнулся на подгибающихся ногах. — Стой здесь, я сам буду выходить.

Он как представитель нашей стороны вышел и представил лера Ло, который с невозмутимым видом ковырялся в своем рюкзачке, разматывая тряпки со своего оружия и пока представитель Керигана представлялся, успел извлечь на свет две толстые палки обвитые медными кольцами на концах утяжеленные шарами черного железа. Шест. Боевой шест монахов, он скрутил эти палки, посередине, получив длинный на две головы выше его самого — шест. Никакого смертоубийства заточенной стали. А жаль, даже тут нас подвел наш желтокожий друг.

— Бой до тех пор, пока один из дуэлянтов не будет в состоянии встать с земли! — Услышал я краем уха декламацию представителей бойцов, которые для публики обрисовывали общие правила предстоящего сражения.

— Только и смог, что сговорится не до смерти. — Печально произнес Десмос возвращаясь ко мне.

Наш Ло, мужественный и отважный малыш, вышел на середину круга, таща за собой свой дрын, против здоровяка Керигана закованного в полу бронь с глухим шлемом и здоровенным двуручным топором на плече.

— Начали! — Огласил округу ведущий состязания, назначенный главным, смотрящим от обеих сторон.

— Хе! — Тут же с оттягом рубанул воздух в пустую Кериган с плеча в мгновение ока посылая в полет свой ручной расчленитель человеческих тел. От страха я даже зажмурился! Но страшная участь не постигла малыша, тот всего одним шагом отошел в сторону пропуская мимо себя эту стальную дур машину, набирающую обороты, словно пропеллер у вертолета.

Кериган был силен и при всей своей грузности, вызывал уважение быстротой реакции и каким-то неимоверным остервенением и безудержно диким напором. Он вращал свой тяжеленный топор в руках с грацией бабочки, что не принужденно порхает от цветка к цветку, едва-едва утруждая себя легким росчерком невесомых крылышек. Ну а наш малыш словно в нерешительности мялся на одном месте, делая шаг в лево, шаг в право, оглядываясь по сторонам, но при этом что самое поразительное по-прежнему оставаясь в добром здравии и при всех своих частях тела!

— Почему он не бьет? — Я с замиранием сердца смотрел на неуязвимого монаха.

— Без понятия. — Граф удивленно развел руками. — Может он команды от нас ждет?

— Команды? — Я часто-часто заморгал.

— Похоже. — Граф не по фен-шую ткнул пальцем в верткого азиата. — Не зря же он на тебя все время смотрит.

— Ло! — Заорал я во всю мощь своих легких. — Херачь его!

— Кераси-ё? — Удивленно заморгал тот глазами. — Моя понимать! Кераси-ё! Бык упирается в могучий дуб!

Счастливый китаец внезапно сорвался с места, часто-часто перебирая своими ножками и переходя на бег!

— Стой мерзавец! — Взревел Кериган, устремляясь следом. — Все равно не уйдешь трус!

Это была картина под названием охота паровоза на зайца, другого просто не приходило в голову, описав круг, по отсыпанному песку, набрав приличную скорость оба бойца, внезапно замерли словно вкопанные.

Наш Ло стоял с пустыми руками, а лер Кериган, с громогласным «Кхе-е-е!», влетел своей могучей грудью, в торчавший из земли шест монаха.

— Кераси-ё! — Китаец лучезарно улыбался, показывая окружающим на повисшего на шесте здоровяка, хрипящего и словно рыба на берегу хватающего ртом воздух. — Бык глупый, бык не смотрит куда идет! Слишком верит в себя! Отдай.

Последнее это он уже Керигану, забирая из рук лера свой шест, от чего тот лишенный столь внезапно обнаруженной опоры завалился на бок, продолжая оглашать окрестности жутким хрипом.

Представители стороны Лера при помощи слуг за руки и за ноги потащили своего бойца, так и не поднявшегося с земли, к своему возку подспудно стягивая с того вогнутый на груди доспех и поливая Керигана водичкой.

— Победителем объявляется лер Ло! — Крикнул смотрящий за боями, вскинув флажок моих цветов под жидкие аплодисменты публики, с удивлением на лицах следящие за развернувшейся их взору картиной. — На арену приглашается сэр Джохан Роуд, дабы в честном бою решить вопрос чести!

Пока я держался то за сердце, то за графа приходя в чувства, на песок неспешно вышел долговязый парень лет двадцати пяти, вооруженный прямым обоюдоострым мечом под одну руку и широким прямоугольным щитом в половину его могучего роста.

— Начали! — Тут же дал отмашку смотрящий.

— Как уже? — Я опять стиснул рукав куртки Десмоса.

— Ты подожди помирать. — Граф взволнованно обхватил меня. — Тебе еще командовать этой желтолицей бестией! Я не знаю всех этих названий для его приемов!

А я знаю?! Демоны преисподней! Монах, как на зло вновь стал уклоняться от боя, укорачиваясь от первых пробных выпадов сэра Роуда. Господин рыцарь явно осторожничал, так как Ло совершенно, практически не двигался лишь немного поворачивая корпус своего тела.

— Ну, давай знаток. — Десмос повернул меня лицом к азиату. — Командуй, уже все смотрят на тебя, каким способом ты прикажешь завалить противника.

Я белел, краснел и трясся как осиновый лист, сотни пар глаз были обращены в мою сторону, а проклятый монах счастливо улыбался мне, даже умудрившись приветливо помахать рукой!

— Да….. ж ты ему! — Сорвавшимся на фальцет голосом пискнул от волнения я.

— О-о-о! — Округлил глаза Ло. — Вьён-бар-би! Кто прячется за каменной стеной от нее же и погибнет! Ули Ри жесток!

Ули Ри меж тем был не жесток, он почти был при смерти. Маленький монах неожиданно мощно и резко стал раскручивать в своих вертких ручках, свое окованное полено, от чего воздух вокруг него загудел рассерженным ульем. Страшные взмахи мерных восьмерок, а так же, стальные шары на концах его оружия внушали уважение и трепет. Джохан Роуд не стал испытывать судьбу, тут же отведя меч за спину и прикрыв тело щитом. Глухо и надежно отгородился он от маленького Ло, лишь с верху щита высунув голову и наблюдая за своим непредсказуемым противником.

Напрасно. Напрасно он это сделал, шест монаха метнулся вперед и вниз мощью набранных оборотов, ударяя по нижнему краю окованного железной полосой щита, от чего тот метнулся вверх, а сэр рыцарь чуть ли не до половины заглотил его, распрощавшись в тот же миг больше чем с половиной своих зубов!

Щит видимо был не вкусный, так как сэр Роуд тут же выплюнул его обратно чуть ли не с целым литром своей темной и дышащей жаром в утренней прохладе кровью! Он запрокинулся на спину, закрыв лицо руками, глухо подвывая изуродованным ртом.

Победа! Вторая и безоговорочная! Я не мог в это поверить, еще какие-то мгновения назад я думал, что все пропало, но теперь, теперь я понял, что и вправду этот малыш мое спасение и мой шанс отгородится от всей этой громыхающей железом братии! Я не мог поверить своим глазам, я не мог поверить своей удаче.

— Ульрих, родненький. — Граф вновь вернул свою фирменную улыбку на лицо. — Мне кажется, или мы начинаем побеждать?

— Демоны преисподней! — Я рассматривал испуганные лица оставшихся двенадцати противников. — Как я хочу в это верить!

— Ты только это… — Граф мотнул головой в сторону кланявшегося толпе монаха. — Ругайся, и ругайся так, как никогда раньше в жизни, что б тебе даже сапожники с моряками позавидовали.

— Я? — С дрожью в голосе я повернулся к арене, разглядывая следующего претендента на сатисфакцию.

— У тебя хорошо получается. — Он кивнул в сторону оттащенных с арены тел поверженных до этого бойцов. — Управлять этой желтой машиной смерти.

— Дай-по-жо! Танцующий мул.

— Бай-в-бум-бень! Следи за ветками в густом лесу.

— Нам-пинь-дзяо! Даже тигр убирает свои когти в ножны.

— Влум-пинь-в-дынь! Прекрасная дева склонилась над колодцем.

— Яцао-рви! Поющий соловей в стальных ладонях.

Последнего, мне было даже жалко. Ну, чисто по человечески. Мы победили. Вернее этот малыш. Он делал с этими здоровенными мужиками такие вещи, что я даже поклялся себе, что, что бы не случилось в моей жизни, никогда и не под каким предлогом не посещать империю Мао. Страшные люди там живут.

Под восторженные крики горожан пришедших посмотреть сегодняшние бои, под стоны искалеченных горе воителей, мы погрузили с графом смущенного и всем улыбающегося малыша в наш воз.

— Моя рад! — Кланялся мне Ло. — Хорошо бились, великий учитель Минь Дао улыбается, глядя на своего ученика! Звезд все меньше, а могущество Ло растет с каждым днем!

Мы тряслись в повозке каждый улыбаясь своим мыслям и неспешным ходом возвращаясь домой. Один из вопросов моего нового становления в этом городе, пусть и не полностью, но решен. Нет, я конечно не прекращу кулаками Ло все слухи за моей спиной, но по крайней мере теперь каждый тысячу раз подумает прежде чем задирать меня и вываливать свой мусор у моих дверей. Как там было? Яцао-рви? Вот-вот, теперь пусть прикрывают одной ладошкой свои злые языки, ну а второй оберегают покой своих яцао. Я не стремлюсь влиться в их общество, мне не нужны такие друзья, главное, что бы меня не трогали, хватит мне и так до конца моих дней косых взглядов в спину.

* * *

Дни потянулись серой монотонной лентой проливных дождей и все усиливающимися морозами по ночам. Вот такой вот юг. Да в моем Рингмаре наверно уже шапки снеговые в метр на крышах домов лежат, но, по моему мнению, уж лучше снег, чем эта грязь и дождь стеной и напролет днями.

Это зима. Вот такая невзрачная и унылая она в этих краях. Жизнь словно замедлила обороты, приобретая размеренность и неспешный ход, похожих как один, друг на друга дней.

Настроение было как в той поговорке, дико хотелось толи холодца с хреном, толи революции. Но о революции я мог лишь мечтать, старательно пряча в себе это крамольное чувство, ибо за меня наконец-то взялся мой новый сенсей, улыбчивый, но от этого не менее жестокий, маленький и лысый как шар для боулинга лер Сенька Ло.

Программа была насыщенной. Каждый божий день мы должны были просыпаться ни свет не заря, что бы встретить великое солнце в его начале небесного пути, омыть тело небесными слезами (сраный дождь), и исполнить восемь танцев Поу-линь-кама, великого мудреца прошлого, своей мерностью и движением напоминающие чем-то тай-чи, что приобрело популярность, одно время в моем мире.

В принципе эта часть была даже приятна, неприятны были следующие за этим физические упражнения и просто охренеть какая болезненная растяжка, всех моих жил и суставов. Ло ломал мое бедное тело, он выворачивал мне руки, выгибал ноги, он даже пару раз выбивал мне своими злыми кулаками плечевые суставы, от чего я ревел как девчонка не в силах сдержать себя. Это было больно, это маленькое чудовище уродовало меня, согласно своего какого-то внутреннего плана, совершенно не обращая внимания на мои слезы, сопли и мольбы о жалости. Правда он ломал он же потом и лечил. Однажды я во время его лечения попросил принести зеркало и чуть не помер от разрыва сердца. У меня только в правом ухе по моим прикидкам торчало около десятка длинных, тонких игл, к кончикам которых были привязаны маленькие пучки скатанных и тлеющих от огня различных трав.

Я дикобраз. Я человек ёж. Я сам на себя в такие моменты без жалости не мог смотреть. Но кто бы что не говорил, это помогало и работало. Погружаясь в астрал и наблюдая за энергетическими потоками, я каждый раз испытывал шок от того результата, который вызывал в моем теле этот маленький человечек.

Все во мне приобретало скорость молнии! Я сжигал любую заразу, я регенерировал ткани как тысяча ящериц свои хвосты, я мог, казалось в такие минуты так быстро-быстро бежать по земле, что мои ноги оторвутся от земной тверди и я словно реактивный самолет оставляя за собой шлейф понесусь по небу, красиво так на закат и режиссер этого абсурда пустит титры под печальную музыку.

Но смеяться можно сколько угодно, а за месяц с копеечкой, мой желтый живодер смог усадить меня на оба шпагата, поставить меня на мостик и подгоняя прутиком заставить пробежаться в таком непотребстве вокруг дома. Мое тело приобретало грацию какого-то гада ползучего, я уподоблялся в гибкости змеиному сообществу выгибаясь под невообразимыми углами и по долгу замирая в этих позах, словно кобра в стойке. Это удивляло меня самого, я даже и половины не представлял от того, на что было способно человеческое тело.

— Учитель Ло. — Я сгорал от нетерпенья. — Когда же ты будешь учить меня драться?

Я как мальчишка задирал ноги, перед зеркалом пытаясь изобразить стиль аиста, хотя конечно больше склоняясь к стилю пьяного осла.

— Путь монаха ли-дао-дзи, не в битве. — Ло сидел на полу медитируя и скрестив под собой ноги. — Путь истины и просветление разума вот дорога, предначертанная тебе небесами. Минь Дао, великий учитель и тот не смог продвинутся по этому пути дальше четвертой ступени. А пока недостойный его ученик стоит лишь на третьей. В высоких горах Жень-Ми, на крутых откосах каменных великанов, прямо на их плечах, на пороге поднебесной, стоят эти мудрецы, внимая голосу мира и постигая основы языка, на котором с ними говорит творец.

— Чо? — Я прекратил паясничать, усаживаясь рядом с ним.

— Ли — это небо. — Он открыл глаза, ловя мой взгляд в тиски своих темных глаз. — Дао — это энергия души, дзи — земная твердь основа для всех ног ныне живущих.

— А драться когда? — Мне бы больше конкретики, а уж всякой ерунды я и сам могу, кому хочешь на уши навялить.

— Вставай Ули Ри. — Он вскинул бровь.

Я резко подскочил на ноги, исполняя его волю лишь для того, что бы тут же растянутся на полу от мастерски исполненной подсечки рукой моего учителя.

— Вставай Ули Ри. — Ни один мускул не дрогнул на его лице.

Скрипнув зубами, тут же подскочил, попытавшись отскочить от этого юмориста, но куда там, стальная ладонь изловила в воздухе мою щиколотку, заворачивая ее под болезненным углом и вновь укладывая меня на пол.

— Вставай Ули Ри. — Желтокожий удав гипнотизировал меня, словно кролика требуя невыполнимого.

Вставай Ули Ри.

Вставай Ули Ри.

Вставай Ули Ри.

Как же я его ненавижу! Меня просто разрывает и трясет от одного только воспоминания о нем! Это мелкое чудовище доводит меня до истерики! Я боюсь в своем доме даже в туалет сходить, потому что в любой момент земля может выскользнуть из-под ног, а надо мной, совершенно невозмутимо прозвучит сакраментальное: «Вставай Ули Ри».

Сенька Ло устроил настоящую охоту на меня. У меня уже через две недели начался нервно дергаться глаз и трястись руки. После утренних занятий, он вроде как отпускал меня до вечерних упражнений очередных гимнастических танцев, при всем при этом периодически выскакивая из ниоткуда и упирая меня головой в пол. Вот ну совершенно без предупреждений и каких-либо намеков. Эта нинзя втыкала меня башкой в кафель ванной комнаты, в навоз конюшни, дважды за это время я чуть не сгорел в камине нашего зала, чудом успев растопырить в полете руки! А уж сколько раз я своей спиной и задницей пересчитал ступеньки всех трех лестниц в усадьбе, я уже даже не берусь сосчитать. Но самое поганое, я не мог его послать. Просто не мог! Он нужен был мне! По прошествии времени с той первой глобальной дуэли, Сенька Ло записал на свой счет еще пять десятков боев! М-да уж, палка о двух концах, если еще первые дуэли были в защиту моей чести, то теперь к нам подходили исключительно из желания скрестить оружие со столь выдающимся бойцом. Маститые и самые известные школы мечников и других помахателей смертельным железом, стали отряжать к нам гонцов в лице своих лучших учеников и воинов, которые делали что? Правильно приходили и крутили свои толстые дули мне под нос, что бы им бросил вызов мой непревзойденный мастер боевых искусств. Это стальные нервы надо иметь, что бы вынести все это безобразие.

Ох и тяжело мне пришлось.

Одна радость, меня не забывала проведывать в моей истерии Ромашка.

— Ульрих, ты почему лежишь посреди зала на полу? — В один из дней она застала меня за писаниной моих работ по Маку, которые я теперь исполнял исключительно в лежачем положении, дабы не впечаться головой в стол.

— Господина Ло, не видела по пути случайно? — Я затравленно огляделся по сторонам.

— Да, он во дворе беседовал с графом. — Она с интересом просматривала мои блок схемы будущего амулета. — А что?

— Да так, ничего. — Я с удовольствием позволил себе встать на свои ноги, так соскучившиеся по ходьбе. — Как ваши дела юная леди? Чем коротаете время в эти мрачные серые дни?

Она жила у дядюшки, особых каких-то обязанностей на нее не навешивали, посему девушка по большей части либо освежала в памяти уроки магии, либо же банально скучала провожая взглядом капельки дождя бегущие по окну ее комнаты. Мы все чаще и чаще встречались, в основном она приезжала ко мне, либо же мы выбирали для наших рандеву какой-либо из городских ресторанчиков. Я ей казался милым и забавным. Мне она казалась родной и теплой.

Не буду лукавить, мне не хватает такого общения. Милого, спокойного, без того что бы меня втыкали в пол. Бес делового налета и какой-то выгоды, мне до жути было просто по человечески приятно видеть улыбку этой милой прелестницы, не ждущей от меня ничего, не смотрящей мне в рот, не оглядывающейся на мое прошлое, хоть она и знала, что произошло и что именно заставило меня покинуть мои земли.

Я рассказывал ей об этом, не ища в ней понимания либо же осуждения, мне просто как бы это глупо не звучало, нужно было хоть с кем-то поделиться своими мыслями и той остаточной болью, что все еще налетом сажи покрывала мою душу.

Ромка молодец, доподлинно не скажу, что именно всколыхнуло в ее душе мое прошлое, так как она промолчала. И спасибо ей за это. Все умудрились что-то сказать, как-то повести по отношению ко мне себя, и лишь она промолчала, не берясь судить, а оставляя мне мое и принимая меня со всеми моими тараканами. Это дорогого стоит, поверьте.

Милые прогулки под дождем, теплая рука в моей ладони, мягкая и такая обезоруживающая улыбка, это все что мне нужно было от нее, и это все я получал с лихвой от нее и совсем даром.

— Ой Ульрих, что-то совсем я засиделась дома! — Она сверкнула в мою сторону изумрудами своих глаз. — Не изволите ли барон прогулять юную леди по городу?

— Отчего же? — Я улыбнулся. — Изволю! Еще как изволю!

Время примерно пара часов до полдня, господин Ло, закончил утреннюю экзекуцию и до вечера я был свободен, так что почему бы и не прогуляться с милой барышней пусть и не в самую прекрасную погоду, не по самому прекрасному городу виденному мной когда-либо?

Со сборами не затягивал, лишь на смену прихватил с собой пару плащей, если те, что на нас вымокнут до нитки. Правда, пока ждали слугу выводящего возок для нас, да запрягающего лошадку, я успел растянуться под испуганным взглядом Ромки, на спине высоко задрав ноги над головой.

— Вставай Ули Ри. — Совершенно буднично произнес лысый злыдень, тут же скрываясь от нас где-то в доме.

— Это что было? — Девочка широко раскрыв глаза смотрела то на меня валявшегося, на спине, то на скрывшегося из вида монаха.

— Да, так… — Я поморщился, потирая ушибленный бок. — Не обращай внимания, это некоторые аспекты обучения имперцев Мао. Ты это…Глянь, ушел этот яйцеголовый?

— Э-м-м… — Она огляделась. — Вроде да.

— Ты хорошо посмотри! — У меня задергался глаз. — Он хитрый, может притаиться за углом!

Девушка офигивая тихо, от подобных речей не поленилась заглянуть за угол, подавая мне знак, что все в порядке, никого нет, лишь после этого я как подстреленный заяц позволил себе взметнуться с земли и на всех парах влететь внутрь нашего возка.

— Давай быстрей залазь внутрь пока он не вернулся! — Я дико махал рукой, зовя ее, и шипел громким шепотом. — Быстрей-быстрей! Еще не хватало, что бы он за нами увязался, и подобные номера прилюдно стал исполнять!

Она заскочила внутрь, и слуга шлепнул лошадок мокрыми вожжами по спине, правя малым ходом наш лимузин прочь от усадьбы. Уже немного отъехав, я высунул голову из-под полога, оглядываясь и с не передаваемой радостью в сердце, наблюдая за маленькой фигуркой монаха стоящего под дождем и явно не успевающего нас догнать. Захотелось показать ему кукишь, но сдержался, негоже скатываться мне до таких ребячеств, лучше уж в следующий раз я ему средний палец выставлю, или сразу голый зад из амбразуры своей повозки.

Выехав из загородного поселка, мы быстро миновали остаток пути до ворот, где довольно быстро миновали очередь из желающих попасть в город. Нам как аристократам было положено без очереди.

Первые три кольца мы даже не выглядывали из-за полога, что бы не встречаться взглядом с тем убожеством, в котором тут прозябали люди. Это было печально, но я не борец за всеобщее благосостояние человечества, мне бы свое место не потерять под солнцем, а уж потом о других можно побеспокоиться.

— Ульрих, скажи, тебе как барону позволяется бывать в первом кольце? — Как-то смущенно спросила она.

— Ну да. — Я посмотрел на нее. — А что?

— Мы с тобой уже практически весь город обошли. — Она отвела взгляд. — Почти везде побывали и лишь центра столицы так и не увидели. Меня как иностранку пусть и с титулом дальше пятого круга не пускают, не мог бы ты оказать мне любезность и проводить к дворцу, хотя бы одним глазком взглянуть на него?

Я задумался, в принципе ничего невыполнимого она не просила, но я не любил появляться в тех краях, просто переполненных чванливой знатью. Пусть даже сейчас истерия с моей персоной немного спала, притупившись об зубодробительную мотивацию посоха монаха, однако же найдутся, наверняка еще найдутся господа желающие отведать баронской крови. М-да, как назло еще и сбежал от Ло, моего маленького, но не заменимого помощника в решении этих щекотливых вопросов.

Она сидела, нервно закусив губу и теребя на пальчике массивный явно с мужской руки перстень. Подарок отца как сказала она.

— Ладно, не переживай. — Я махнул рукой. — Будет тебе дворец.

— Спасибо. — Она положила свою маленькую ручку поверх моей ладони, от чего у меня в душе расцвели цветы и гомонящим хором разразились пением скворцы.

Эта часть города и вправду была словно другой мир. Он был идеален, чист, опрятен и радовал глаз и сердце. Сразу естественно нас в дворцовый город первого кольца не пустили, гвардейцы короля выдали нам с десяток бланков для заполнения, которые были не обязательным пропуском, а лишь перечнем уточняющих вопросов для соискателей, при рассмотрении которых, да по прошествии энного количества времени, нам бы дали ответ, имеем ли мы право войти внутрь.

— Неплохо берегут покой короля. — Хмыкнула Ромашка, вчитываясь в бумаги. — Даже с баронской протекцией внутрь не попасть так просто.

Она не выглядела расстроенной, а я так и подавно. Триста лет он мне не снился этот король с его дворцом, успею еще насмотреться. К тому же нам и второго кольца должно было хватить с избытком для удовлетворения внутреннего любопытства.

О, здесь было на что посмотреть! Держась за руки, мы неспешным шагом шли по широким проспектам, даже не думая смотреть под ноги, такого даже на Земле не было, ну а здесь, не было ни одной лужи! Идеальная геометрия дорог, восхитительная выдержка прямых линий, помпезность и дутость вычурных и филигранно исполненных фасадов больших и не стесненных рамками зданий. Во всем каменном мешке Финора днем с огнем было не сыскать деревца, в то время как тут, были разбиты целые парки и аллеи, да еще и ажурные кованые поручни дополняли красоту мостов перекинутых через десяток, искусственных речушек каналов, с четко обрисованным контуром закованных в камень берегов.

Можно было подумать, гуляя под дождем, что это дворцовая смесь нашего Питера, но отсутствие всяких пьяных музыкантов, поэтов, писателей, художников и прочих лодырей от культуры, а так же скинхедов и болельщиков «Зенита», все же давали понять, что это не так.

Здесь была своя самобытность, свой стиль и грация. В архитектуре, в каких-то мелочах, в размеренности и степенности, встречаемых граждан и даже в том, как мы раскланивались с прохожими, вежливо улыбаясь, друг дружке.

— Это здание казначейства? — Мы бродили, выискивая то или иное диво этой закрытой территории.

— Простите, а это генеральный штаб армии?

— Управление городской стражи?

— Ромашка, ну и здания ты выискиваешь! — Признаться, я не ожидал от нее подобной прыти, девушка носилась по улицам, таская меня следом за руку. — Ты еще попроси показать дорогу в городскую тюрьму!

— Прости. — Она несколько разочарованно сверкнула в мою сторону взглядом. — Ты прав, мы вымокли и устали, давай зайдем, куда-нибудь, перекусим?

Нечто вроде таверны с уютным интерьером отыскалось буквально за пару минут. Нисколько не смущаясь юной леди, тут же заказал себе здоровенный кусок мяса с кружкой пива, Ромка же ограничилась куском какого-то пирога. На мое счастье заказ был выполнен с завидной быстротой, от чего я мило мурлыкая и разбрызгивая сок от поджарки, счастливо рвал зубами богатую свиную вырезку, ощущая как вместе с голодом уходит холод из костей, а так же гудящее напряжение натруженных ног. Тут даже пиво пришлось, что называется в тему, хоть я и не большой любитель этого напитка. Темное, с горчинкой, не слишком крепкое, с хорошим «мясяо» самое то, хотя не отказался бы и от пятидесяти капель чего по мощней, ну так чисто символически, в нос закапать, что б простуду сбить.

— Красиво здесь. — Ромчик вилочкой издевалась над своим пирогом, не столько кушая его сколько препарируя основу его составных частей. — В нашей столице тоже конечно ничего, но у вас как-то все по-другому. Это ужасает и в то же время завораживает, у вас так остры грани между богатством и нищетой. Что ты опять нос морщишь?

Она всегда бесится, когда я игнорирую ее попытки поговорить о всеобщем равенстве, любви и взаимопонимании. Ну что поделать, если я такой? Я аполитичен, я циничен, люблю себя и свою маму, ну а остальных…Остальные я считаю должны сами себя удовлетворять в своих позывах страсти, минимизируя братские объятья, в которые попадают зачастую совершенно не причастные к этому священнодействию люди.

Она села на своего любимого конька горбунка, вещая мне о том, как же счастливо живут люди у них в империи, она довольно подробно и профессионально загибала пальцы, проводя линию между политическими строями двух стран, говорила, говорила и говорила…

Но кто бы ее слушал? Точно не я, у меня в животе пол кило отменной свинины, в руках кружка пива, а душа и воображение рисуют в уголке этой таверны старика Брубека, и рука сама тянется дать ему пять.

Не хочу я. Просто не хочу. А она хочет и скорей всего делает. Я не вчера родился, я вдруг четко и ясно уловил жирной точкой сегодняшнего дня всю картину. Моя Ромашка — шпион. Не знаю, здесь в столице она этих вшей нахваталась или изначально была заряжена как Штирлиц, но стало даже немного обидно. Самую малость, правда, не за державу. За себя, потому что она использует меня, пусть и пока как билет как ширму для своих прогулок, но не опускает рук, что бы в будущем втянуть в какую-нибудь авантюру. Не зря же разговоры разговаривает. Послушать? Не-е-е….Уж лучше пальчиками дробь по столу выбивать.

— Боги Ульрих! — Она отбросила вилочку. — Ты невыносим!

— Перестань дуться. — Я накрыл ее руку своей. — Просто то о чем ты говоришь не мое, не нужно меня насиловать своими мыслями.

— Тебя попробуй изнасиловать… — Улыбка вновь вернулась на ее лицо. — Ладно, господин барон, раз тебе это неинтересно давай предлагай сам дальнейший маршрут нашей прогулки.

Признаться, как по мне так я бы с места не сошел, но раз барышня просит, нужно что-то измыслить, что смогло бы ее развлечь, а главное отвлечь от этих ее опасных прогулок. Чем у нас обычно девушки отвлекаются и отрешаются от мирских забот? Ох! Сунув руку к поясу, ощупал свой кошелек, про себя прощаясь с его содержимым, впрочем, без особых душевных мук.

— Видел я тут неподалеку одно прелюбопытное местечко!

Расплатившись и вновь надев на себя немного подсохшие у камина плащи, вновь вынырнули под невзрачное серое дождливое небо, отмеряя неспешным шагом ряд кварталов в обратном направлении, где в скорее нашему взгляду предстал, довольно больших размеров магазин. Вернее как здесь принято говорить лавка. Лавка портного и костюмера, с большой по местным меркам достопримечательностью, а именно прозрачной витриной на которую я сразу обратил внимание, так как она была из цельного и большого листового стекла. Моего стекла, стекла изготовленного в Рингмаре. Еще при первом марш броске с Ромкой, я обратил на него свое внимание, хозяин лавки явно незаурядная личность, раз смог сам дойти умом до подобной экспозиции, еще не имевшей в этом мире своей популярности.

— Ой! — Совершенно по-женски и просто по человечески, воскликнула она, завидев ее. — Мы туда?

— Угу. — Я галантно распахнул перед ней дверь. — Прошу!

— Я не могу Ульрих. — Она потупила свой взор, опустив глаза. — Мне не так много денег выделяет дядя, что бы ходить в такие дорогие лавки.

— Брось. — Я махнул рукой. — Это подарок.

— Так нельзя Ульрих. — Она нахмурила брови. — Люди могут подумать, что я твоя полюбовница и содержанка!

— Во-первых, плевать мне на то, что подумают люди. — Я взял ее под локоток. — А во-вторых, будут спрашивать говори всем, что мы с тобой помолвлены нашими родителями.

— Что?! — У нее отпала челюсть от моего напора из-за чего, она забыла оказать мне сопротивление, покорно входя в этот вертеп разврата из бантиков, рюшечек, ленточек и прочих тряпочек. — Ты что такое несешь? Ты, между прочим, вообще женат!

— И что теперь? — Я махнул на нее рукой. — Почему все женщины считают, что раз женат, значит что-то вроде — умер? Нисколечко, я еще поживее некоторых буду.

— Но как же так? — Чувствовалось что спорит уже больше на автомате, так как руки ее уже трогали какие-то занавески в форме человеческого тела, ну или как подобное макраме может называться?

— Очень просто. — Я легонечко подтолкнул ее в общий зал, где знал доподлинно ни одно даже самое черствое сердце, самой последней, стервы на всем белом свете не сможет не растаять от обилия всего этого великолепия нарядов, не говоря уже о милой юной леди.

Лавка даже меня поразила своим простором и обилием товара, а так же оказалась довольно людным местом куда сбегались модницы похоже со всего второго кольца, даже не взирая на столь унылую и безрадостную погоду.

— Чем могу быть полезен молодой господин? — Ко мне шаркающей походкой подслеповато щурясь, подошел невысокого росточка с большими залысинами дедок, вежливо одаривая улыбкой и оценивающим взглядом. — Желаете что-то конкретное? Может быть, изволите снять мерки на эксклюзивный заказ?

— Вообще-то я сопровождаю даму… — Я показал взглядом Ромашку, словно завороженную блуждающую меж рядов с готовыми нарядами. — Но, пожалуй, и вправду стоит заказать у вас, что ни будь к своему гардеробу, вижу, у вас работают отменные мастера.

— Ваши слова бальзам для моего старого сердца. — Он учтиво поклонился. — Позвольте представиться, мастер-портной лер Шолмер.

— Барон Ульрих фон Рингмар-Когдейр. — Представился я, так же вежливо отпуская поклон старику.

— Хм. — Старик задумчиво и встревожено свел свои седые брови, нахмурившись. — Простите старика за любопытство, но не тот ли вы барон Ульрих о чьей оказии в последнее время столько слухов по столице?

— Увы и ах мне. — Я напрягся, ведь было бы крайне неприятно, если бы меня сейчас попросили покинуть это заведение.

— О юноша не стоит беспокоиться. — Произнес он, примирительно поднимая руки. — Старому Шолмеру нет дела, до высоких материй и чьих-то затронутых моральных чувств. У меня к вам исключительно деловой разговор, уж уважьте старого, не откажите в любезности выпить со мной по кружечке чая.

— С превеликим удовольствием, лишь предупрежу юную леди. — Но, похоже, юная леди даже не услышала меня, лишь пару раз кивнула, мол, давай-давай иди и не путайся под ногами.

Как и положено старому «хитровану», лер Шолмер, дал мне под пустую болтовню выпить первую кружечку заварных и пряных травок, прежде чем перешел наконец-то к делу. Старик, был человеком ушлым и с понятием в голове, всегда держал руку на пульсе новых веяний моды, а так же был не лишен коммерческой жилки, благодаря чему в свое время и получил свою приставку лер, а так же смог взобраться на Олимп к небожителям, запуская свои цепкие ручки в их тугие кошельки.

Что ему было нужно от меня? Мыло, выжимки и экстракты, которые я в малых дозах, но все же, как побочный продукт выпускал на рынок, так же зубной порошок, а так же все чем бы я смог его заинтересовать. Все это он перепродавал, закупаясь у моих торговых партнеров в городе, но как он справедливо опасался, не долго скорей всего продлится его бизнес в связи с тем, что мои купцы постепенно расширяют свои лавки, переходя от городского кольца к кольцу. Пока он на коне, пока он эксклюзивный поставщик товара среди знати, но, в конце концов, скоро люди узнают, где можно будет купить и в разы дешевле без его наценки.

— И вы хотели бы официально стать моим партнером в деле продаж? — Я немного освоившись и вникнув в суть дела, подлил ему в опустевшую чашку кипятка. — Весьма дальновидно, но, увы, скорей всего не выполнимо.

— Вы думаете? — Он с прищуром изучал меня. — Имея связи, я могу и замедлить темп ваших продаж.

— Не сможете. — Я улыбнулся его угрозе. — Это уже как лавина, даже если моих купцов вышвырнуть вон из города, народ сам за ними поедет.

— Печально. — Он покачал головой. — Печально, но, похоже, вы правы, жаль я не смог в свое время познакомиться с вами.

— Не стоит расстраиваться. — Я откинулся на кресле, с удовольствием потягивая горячий напиток. — Время не догнать, но вот момент уловить можно.

— У вас есть что предложить? — Он уловил суть моей улыбки с ходу, подобравшись в неком азарте и предвкушении. — О не томите юноша, в моем возрасте вредно волноваться!

Афера чистой воды афера, ну да как иначе? Да и не потянуть мне без должных связей, а так же знаний подобное. Ведь по сути, что собой представляет мой жиденький парфюм? Сейчас скажу, упадете, это здоровенные деревянные бочки либо же глиняные кувшины. А в чем цена подобного продукта? Правильно в «мурмулях», наворотах и эпической наклейке с красивым флакончиком. Сам продукт помазался и забыл, копеечное производство, а вот оформи его, да еще обзови эксклюзивом, сколько будет стоить? Баснословные деньги, именно это я и предлагал старику, именно он сможет выполнить этот финт ушами, почему? Потому что он в этом мире задает моду, он говорит денежным мешкам какие отвороты нужно делать на их нарядах и какие пуговицы и в какой последовательности пришивать. Психология людских страстей, библия продажных продажников, ну и пожалуй если вдуматься мошенничество чистой воды. У меня есть товар, а у старика имя, связи и доступ ко всем фуфыркам расфуфыренным этого королевства.

Я размещаю заказ на своих мануфактурах, где мне будут отливать затейливые стеклянные пузырьки цветного стекла, я размещаю заказ на производство ароматических масел, мыла и экстрактов, все это соединяю, и увы прикрепляю этикетку не со своим именем, так как имя будет старика. Именно он из-под полы сначала, по большому «блату», шепотом и только самым-самым вроде как, будет реализовывать все это хозяйство, постепенно, вводя свои марки, свои названия, а так же заоблачные суммы на этот бес сомнения дорогой товар, стоивший мне копейки, а на деле приносящий колоссальный доход.

Старик слушал не перебивая, ну а я видел, что попал в точку, похоже именно этим пройдоха, правда пока в маленьких масштабах и занимался.

— Сколько получу я, и сколько будешь требовать ты? — Он перешел на деловой сухой тон. — И сколько понадобится вложить на первоначальной стадии?

— С вас нисколько. — Произнес я, наблюдая, как вытягивается его лицо, да уж, так у них дела не принято вести. — Вы выбираете место под торговую лавку, я покупаю его и ставлю вывеску на нем, к примеру «Шолмер и сыновья». Далее завожу вам туда товар, а вы продаете, продаете, продаете…

— Стоп! — Он аж подпрыгнул на своем кресле. — Где моя прибыль?! Я что, по-вашему, похож на базарного торговца, который будете сидеть целый день за прилавком?

— Продавцов найму я. — Было даже как-то боязно смотреть за растерянным и бегающим взглядом старика пытавшегося уловить суть. — Вы следите за стилем, показываете мне что конкретно и в каком количестве привозить. Что востребовано, а что нет, возможно, что-то придется делать индивидуально, на вас будут все салоны, все сплетницы и модницы города, вы будете вертеться как белка в колесе, ну и как следствие я предложу вам скажем десять процентов выручки со всего проданного товара.

— Юноша вы бессердечны! — Он раскинул руки. — Разве можно так наживаться на людях?! Требую минимум половину, мое имя дорогого стоит!

Но как лер Шолмер не бился, а моя оборона в лице внутренней жабы, позволила оторвать от сердца лишь пятнадцать процентов общего дохода. Верткий старичок, да продлятся его годы бесконечно, приятно иметь дело с деловыми людьми, способными улавливать главное и, не путаясь в мелочах.

Долго ли коротко, но, в конце концов, не осталось даже мелочей для обсуждения и спора. Мы ударили по рукам каждый, похоже, оставаясь довольным своим оппонентом и одержанной победой. Спустившись в зал с трудом отыскал Ромашку застывшую среди вороха различных тряпочек, возле ширмы примерочной отгораживающей часть зала от посторонних глаз.

— Ульрих! Ну, наконец-то, где ты пропадаешь? — Она подхватила меня под ручку, тыкая пальчиком в наряды. — Ну, какое платье? Какое молю скажи, мне взять?!

— А ты уже примеряла их? — По мне так, если честно, что то, что это, комбинезон водолаза, ни тебе декольте, ни тебе открытых плечиков, подобные костюмы химической защиты были не в моем вкусе. Если спросите сугубо мое мнение, Всевышний не для того создавал прекрасную половину человечества, что бы мы потом прятали их красоту под всякими хламидами, одежда звучит грубо, на женщинах должен быть наряд, женщина должна быть нарядной, вещи должны подчеркивать их природную грацию и стать. Женщина должна привлекать взгляд, словно магнит, женщина достойна того, что бы на нее смотрели, а не так мазнули туда-сюда рассеяно гляделками.

Но со своими разнузданными нравами решил не приставать к Ромашке, просто оправив ее за ширму с наказом облачится в каждое и предстать передо мной во всей красе, для более детального анализа, ну и просто посмотреть на взгляд девушки ибо только он может подсказать знающему мужчине, что это именно то платье, которое ты обязан немедленно расхвалить, а так же сиюминутно начать уговаривать купить, так как сама она ни в чем не признается даже под пытками.

Все еще прибывая в добром настроении, а так же в предвкушении обзора девичьей красоты, блуждающим взглядом наткнулся на стеклянную витрину, где под косым проливным дождем выхватил приближающуюся сухую фигурку, маленького лысого человечка.

— Ох ё! — Тело сработало на автомате, я рухнул на пол закатываясь под один из манекенов, где с замиранием сердца, стал шептать как заклинание: «Лишь бы не заметил, лишь бы не заметил».

Сенька Ло, собственной персоной бродил по улице, явно выискивая своего нерадивого ученика, для проведения с ним бог знает каких экзекуций! Как он сюда пробрался проклятый нинзя? И как он наверно зол сейчас на меня сбежавшего от него!

Сделав упор на четыре кости, под прикрытием подолов женских юбок, принял единственно верное на тот момент решение, а именно все так же на карачках проник в святая святых примерочную.

— А-а-а! — Ромашка в кружевных панталонах и фиг знает еще, в каком непотребстве огласила зал криком, завидев меня.

— Цыц! — В мгновение ока я подскочил от пола, зажимая ей рот рукой. — Родненькая, прошу, не кричи! Иначе я покойник! Там Сенька Ло, он ищет меня и поверь ничего хорошего не произойдет если этот лысый малыш обнаружит меня.

— Ты с ума сошел! — Мы тесно прижимались друг к другу, она то краснела, то бледнела, не забывая при всем при этом поправлять на себе весь свой набор тряпочек. — Что о нас люди подумают?!

Я одним глазом выглянул из-за занавески, тут же заприметив минимум трех солидных матрон в сопровождении более юных леди с интересом пялившихся на нашу ширму. Вот дела! И вправду неудобно будет, еще разнесут своими злыми языками, какое непотребство по городу в дополнение к моей славе девочку застыдят. К тому же, как на зло, Ло остановился возле стеклянной витрины, задумчиво так изучая это диво. Вот что такое не везет и как с этим бороться? Ромка испуганно жалась в углу, при всем при этом создавая впечатление не столько жертвы, сколько человека вопрошающего: «Ну а дальше то что будет?».

— Керенского знаешь? — Я с остервенением стал стягивать с себя свой плащ и камзол.

— Не-а. — Девушка попыталась вжаться в стенку при виде моего поспешного и нелицеприятного стриптиза.

— Историю надо знать! — Скинув верхнюю громоздкую одежду, я подхватил с пола одно из выбранных ею платьев. — Ромашка, солнышко, молю помоги!

— Да что ты удумал?! — У нее на нервах срезался голос.

— Платье на меня одень! — Я вновь выглянул в щелку меж занавесок все так же обнаружив там у витрины маленького азиата. — Сам я эту лабуду не в жизнь не смогу на себя правильно напялить!

— Безумец! — Она покачала головой, но все же дрожащими руками стала помогать мне, натягивать через голову целый ворох воздушных и кружевных юбок. — Ты хоть представляешь, что будет, если тебя узнают?

— О-о-о! — Прогудел я из глубин женских доспехов. — Еще как представляю, что тут устроит этот нинзюк если меня обнаружит!

— Кто? — Она зашла мне за спину стягивая какие-то шнурочки на корсете.

— Не важно. Ай! — Я подпрыгнул на месте. — Ты чего там колешься?

— Не вертись! — Она сопела за спиной скручивая все это хозяйство намертво, различными финтефлюшками. — Тут просто нужно булавочкой заколоть, иначе все разойдется.

— Да твоя булавочка меня чуть ли не на сквозь проткнула!

— Говорю, не вертись!

— Ромка, где твои руки?!

— Терпи, а то юбки непотребно широко будут при ходьбе распадаться!

— Даже не думай и там мне что ни будь булавочкой заколоть!

— Ой, да подумаешь, больно надо!

— Еще как будет больно! И мне это ой как надо!

— Девушка у вас все в порядке? — Нашу ширму обступили взволнованные посетительницы, с неподдельным интересом вытягивающие шеи чтобы разглядеть что же у нас в нутрии происходит.

— Да!

— Да!

Тут же на пару выпалили мы с Ромашкой зажимая друг дружке рты испуганно.

— Я говорю! — Зашипела она мне на ухо.

— Нет, давай я буду говорить! — Меня стала бить легкая дрожь. — Выйдем порознь я первый!

— Ой а вы там не одна? — Хмыкнула одна из молодых особ, покрываясь румянцем.

— Я с подружкой! — Пискнул я фальцетом. — Эти проклятые булавочки ну никак с ними не совладать в одиночку!

Понятно! Толпа женского сообщество закивала гомоня, да уж кому как не им знать всю подноготную этих скафандров именуемых в этом мире по ошибке платьями. А меж тем, Ромку было уже не остановить, ее ручки порхали как бабочки слой, за слоем обматывая меня различными прибамбасами.

— Ой, ты такая красивая у меня! — Она умилилась своему труду, хлопая ресничками. — Прямо куколка!

— Сам дурак! — К нервной дрожи у меня еще начал дергаться глаз от ее слов. — Никогда слышишь? Никогда и никому не рассказывай о том что тут произошло!

— Да ладно тебе! — Она потрепала меня за щечку. — Настоящая красотка получилась.

— Тьфу. — Я отвернулся, пока она натягивала свое обмундирование. — Надо подобрать мне какой-то головной убор, что б хоть немного скрывал лицо.

— Так тебе никогда жениха не сыскать! — Тут же рассмеялась она. — Ладно не скрипи там зубами, сейчас найду даме шляпку.

Выскочив на минутку в зал, она тут же заскочила назад, неся в руках форменное безобразие кремового цвета, все изукрашенное цветочками и с забралом в форме воздушной вуальки.

Ох и перепуган же я был, словами не передать! На негнущихся ногах, под ручку мы быстро, трясущимися руками расплатились за покупку и накинув плащи осторожненько но не теряя скорости выскочили на улицу, низко опустив головы когда проходили мимо все еще пребывающего в задумчивости монаха.

— Стоит?

— Стоит!

— Не смотрит на нас?

— Да не смотрит, не трясись ты так!

Не выбирая дороги мы, свернув за угол одного из домов весело хохоча, побежали со всех ног, держась за руки. Ну и денек! От смеха у меня даже бок заболел, прохожие смотрели с недоумением, на двух хохочущих девиц явно не разделяя в этот ненастный день нашего веселья, на что впрочем, нам было глубоко наплевать. Мандраж спал, уступая место куражу и бесшабашности, особенно добавляли смеху важные молодые люди, весело подмигивающие двум девчонкам и пытающиеся отпускать комплименты. Так и подмывало выдать пролетевшее через года, бессмертное от господина Калягина: «Я тебя поцелую…потом…если захочешь…».

— Ульрих смотри! — Мы застыли перед огромными, ажурной ковки решетчатыми воротами, входом на первое кольцо, сквозь которые хорошо просматривалась часть внутреннего двора королевского мини города. — Красиво, правда?

Правда. Даже вылизанность улочек второго кольца не могла сравниться с ювелирной отделкой того кусочка мира, что предстал нам сквозь решетку. Там похоже даже траву подстригали маникюрными ножничками, правда портило картину чрезмерное обилие застывших истуканами гвардейцев, не знаю всегда ли тут так, но по меньшей мере под сотню только мы цепляли краешком взгляда.

— Ух ты! — Ромашка захлопала в ладошки. — Смотри-смотри там розы! Ой какие они миленькие!

Нам и вправду открылось чудо из чудес. В этом продрогшем каменном мешке, на подступах унылой зимы, прямо в центре этого серого и невзрачного этюда из тоски и пустоты, за каменным забором и высокими решетками просматривалась целая аллея из янтарных капелек бутонов, этих душистых красавиц ощетинившихся против всего мира шипами, вставшими на защиту своей красоты.

Пошло. Всю жизнь не понимал людей говоривших, что розы это пошло. Сами вы пошло, а розы это королевы среди цветов, розы это классика, это совершенство к которому стоит стремиться! Ну а конкретно эти так вообще. Такой нежно мягкий цвет, нечто из смеси молока и меда или янтаря на снегу, они просто завораживали своим видом, неся в душу каждого зеваки частичку природной красоты, этого живого и такого теплого взгляду совершенства.

— Вот бы хоть одну мне… — Ромашка погрустнела, да уж невыполнимая в наших условиях задача, хотя…

Знаете, у нас мужчин есть это где-то внутри на генном уровне. Вот у меня был ярчайший случая в детстве, я тогда только-только освоил чудо из чудес под названием велосипед. Ну, как освоил, так чисто перестал падать каждые пять минут ну и выучил где у моего коня педали. Мне б конечно не лихачить, да вот помню тот день до сих пор. Я на своем «Аисте» монстре зеленого цвета несся по улочкам города, ощущая как ветер, треплет мне волосы на голове, а мальчишки пешеходы захлебываются слюнями от зависти ко мне счастливому обладателю этого железного произведения искусства. О, как я раздувался от гордости, и своего величия! Ну и что спросите вы? Ну и то! Прямо перед моим подъездом сидела стая девчонок и была там такая одна девочка…что собственно не суть важно. Я раз объехал вокруг дома, гордо выпятив грудь, два проехал, три, четыре, а на пятый решил я показать этим фифам, как оно настоящие, брутальные мачо, без рук на «вендрике» могут фигачить…

Я потом себе не раз в жизни говорил, не надо. Вот не надо так перед барышнями делать. Да что там не раз, даже не два и не десять и даже не сто миллионов раз я зарекался распускать хвост перед дамами. Но, видимо есть в нас что-то в мужчинах, где-то глубоко на генном уровне…

— Одну? — Я обнял ее за плечи. — Скромница ты моя! Я тебе их сейчас их целую кучу нарву!

— Ульрих не дури! — Она испуганно отпрянула от меня. — Тебя арестуют! Даже думать не смей!

— Спокойствие! — Я расплылся в улыбке. — Сохраняем спокойствие!

Память это конечно не услужливый мой ныне покойный «Мак», но кое-что я и без него стою! Мы прошлись еще немного в сторону, скрываясь из виду этой массовки из гвардейцев, подходя как можно ближе к стене из гладкого камня отгораживающей, дворцовые просторы от остального мира.

— Ульрих прошу не нужно! — Она испуганно смотрела на меня. — Не нужны мне никакие цветы!

— Да ладно не бойся. — Я погладил ее по щеке. — Никто не узнает, я быстро комариком!

— Что ты комариком? — Скептически склонила на бок она головку.

Объяснять я не стал, а принялся за тяжкий труд сплетения тугой вязи из всех резервов своего магического потенциала. Крупицу за крупицей я выжимал себя, свивая запутанный и так до конца мною не понятый узор плетения Герхарда Доу. Давно уже заученный мною, правда до этого не разу еще не испытанный на практике прыжок, был подсмотрен у мага наемника еще при заварушке в Когдейре, но к сожалению из-за недостаточности времени, да еще и с потерей «Мака», так и не разложенный по уму на составляющие. Серьезный узор, серьезные мощности, кропотливый труд, Ромашка застыла, открыв рот, с каким-то благоговением следя за моей работой. Да уж, хоть она и проходила основы магии у современного светилы империи, но подобного уровня скорей всего ей еще не доводилось видеть. Что греха таить я сам не понимал и половины из того что сейчас делаю, тупо копируя чужой труд, с глупой мыслью и бравадой что все получится. М-да уж, девочка отступила от меня, а я внезапно понял, что где-то и глубоко как говорят в народе «накосячил», мое монстроподобное плетение чуть ли не в физическом плане вибрировало, наливаясь неожиданно резво совершенно неконтролируемой и непонятной энергией, я судорожно хватался за концы заклинания, пытаясь хоть как-то обуздать то во что вложился чуть ли не досуха…

— Хитрый Ули Ри! — Раздался за моей спиной голос Ло. — Тебе немножко удалось обмануть учитель!

Земля ушла из-под ног, я взметнул в воздух веер, из юбок бухаясь неблаговидно на спину.

— Вставай Ули Ри!

Но я не встал, плетение взорвалось снопом искрящихся лент, могучими жгутами мощи обхватывая мое тело, что словно пушинка оторвалось от земли, с неудержимой скоростью кометы отправляясь прямо в пучину серых облаков обалдевши глядящих на творящееся непотребство.

* * *

Это был словно знак свыше, сердце де Кервье сжалось от страха, при виде прекрасной и пышущей жаром цвета аллеи роз. Словно в другой жизни, словно даже и не с ней, давным-давно, она сидела в этом же зале для совещаний, с трепетом взирая на своего мужа, такого уверенного, могучего не только статью, но и нравом человека, непобедимого короля за чьей спиной ей тогда казалось можно пережить любые невзгоды.

Как и тогда давным-давно речь шла об империи, на носу была война, это понимали все. Все кроме нее. О как же она была молода, как юна и невинна не замаранная еще политикой и жестокими играми интриг с ног до головы. Все казалось таким далеким, все казалось пустяковым… Розы, да тогда так же под серым небом распустились розы, дурманя своим сладким ароматом в слегка приоткрытое окно.

А Митсвел очень похож на отца. Широкая кость, мощные кисти, с легкостью превращающиеся в пудовые кулаки, вспыхивает легко, но меж тем нельзя отказать ему в проницательности и твердости характера.

При взгляде на своего сына сердце сжалось в тревоге. Как быстро растут дети, еще совсем недавно он игрался деревянными солдатиками, у ног матери по вечерам, пока она решала судьбы королевства, а уже за малый миг все поменялось наоборот. Теперь она сидит в сторонке тихонечко постукивая спицами, а этот мужчина решает дальнейшую судьбу тысяч подчиненных, впрочем, по-прежнему играясь в солдатики, правда уже не в деревянных…

Что-то неспокойно на душе было у старой королевы. Что-то грызло ее из нутрии не давая расслабиться и всецело остаться в стороне, оставив сына в покое, предоставив ему законное право решать свою судьбу.

Она перевела взгляд на Ганса Гербельта, тучного чернобородого мужчину, что расплылся по правую руку от сына, в большом кресле пребывая в молчании, но меж тем показывая взглядом, что внимательно слушает окружающих. Министр тайной полиции и разведки, главный шпион королевства был обязан ей, тем что в свое время именно она приблизила его к короне за выдающийся ум и проницательность кои она смогла рассмотреть тогда в щуплом теле безусого юноши. М-да уж, время не стоит на месте, время никого не щадит забирая от каждого по крупице.

Ганс в приватной беседе дал ей информацию, что Император где-то здесь. Вечный, легендарный враг Финора вновь направил свой взор в их сторону, и лишь малая часть министров, все еще сомневалась в том, что скоро грянет война. Все как когда-то. Тот же кабинет те же практически речи, такой же смелый и решительный мужчина во главе стола и она с трепетом взирающая на янтарно-желтую аллею и пропускающая мимо ушей весь этот деловой треп.

Сэр Фенгель Вард, сухой и высокий седоволосый мужчина чье лицо вдоль и поперек было исполосовано шрамами, немного фривольно вещал присутствующим о состоянии дел вверенной его управлению армии. В принципе не плохой полководец, но только в принципе. Тех, кто когда-то вел полномасштабные боевые действия, уже нет в живых, ну а Вард, он немного самонадеян. Нет нельзя сказать, что он не знает что такое кровь и звон стали, этот человек не раз своей отвагой и делом доказал королю, что не зря возглавляет всю мощь железного кулака короны, но это не тот объем. Финор уже очень много лет не приводил в движение всю свою мощь, все, что перепало на долю военных за эти годы это пять небольших пограничных конфликтов и лишь она, бывшая королева еще помнит, как страшно дрожит земля под поступью тысяч и тысяч ног солдат идущих на войну.

Неужели все повторится вновь и снова?

Она отложила свои спицы на колени, устало растерев ладонями лицо. Неужели опять империя заберет у нее самое дорогое ее сердцу, вновь обрекая на невыносимую боль в груди, что лишь слегка притупляется с годами, но никуда не уходит.

Взять приказать вырубить к демонам эту проклятую аллею? Она невольно улыбнулась своим мыслям. Да, определенно нужно было что-то менять в отношении грядущего конфликта. Все словно по накатанной колее шло, как и раньше, повторяя то что было когда-то вновь и вновь. Те же разговоры, те же слова, люди не зная прошлого, повторяют одно и тоже, но она то уже это проходила, она уже от плакала свое бессонными ночами, хватит, решительно и однозначно нужно что-то менять во всем этом.

Вечный Император, не зря так назывался, он давно здесь под этим небом живет. Де Кервье невольно вздрогнула. Да, было от чего, при ее годах, до нее, а так же теперь скорей всего и после, этот уже не человек, а некое существо вновь и вновь бросается с каким-то остервенением на нее и дом ее предков, а так же тех кто будет после нее.

Как он вообще в силах жить столько лет? Нет, она, конечно знала, впрочем как и многие другие секрет этого существа, но вот, как? Как найти в себе силы после стольких лет снова вставать и вставать, ввязываясь в бесконечную вражду, просто бездумно швыряясь жизнями сотен тысяч как своих, так и других подчиненных?

Все как всегда, это знает она и это знает это бессмертное чудовище, что вновь грозит войной, он опять распрямляет плечи после долгих лет перемирия. Но кто может поручиться, что вновь подлость и предательство не дадут пресечь бесконечную череду войн? Хитер, ой хитер старый змей и враг короны, а так же опасен своей неуловимостью, своей непредсказуемостью. Не раз битый, он с каждым разом все изощренней и изощренней становится в своем вероломстве, и лишь мы коснолобые не в силах менять правила игры, отвечая ему его же монетой. А надо, де Кервье всем сердцем чувствовала, что необходимо было играть по-другому, просто катастрофически нужна была какая-то мелочь, какая-то деталь выходящая за рамки обычного восприятия, за которую она бы смогла уцепиться, в корне меняя всю расстановку сил на карте…. Хоть что-то… Боги дайте мне хоть что-то! Дайте мне хоть какой-то самый маленький знак, что в этот раз все будет по-другому!

И пришло знамение.

Огромное витражное окно выходящее на аллею роз внезапно разлетелось миллиардом сияющих осколков слюдяного льда! Мощно, резко, с грохотом и феерией дикого страха в сердце, окно разлетелось по залу совещаний на крохотные частички, впуская внутрь прохладу приближающейся зимы, влагу проливного дождя и орущую не своим голосом фигурку какой-то девчушки, словно ядро из катапульты влетевшее в комнату!

Здоровенные седоволосые мужики хватались кто за сердце, кто за оружие, а кто и за штаны и лишь маленькая старушка в углу комнаты с улыбкой на лице приняла достойно всю эту фантасмагорию и ор десяток перепуганных глоток.

— Твою ж мать! — Взревел король, опрокидывая свое изукрашенное регалиями кресло.

— Демоны преисподней! — Сполз под стол тучный Гербельт.

— Что за хрень?! — Орал Фенгель Вард вскакивая на стол и обнажая свой меч. — Стража все ко мне!

— Ой, простите, тысяча извинений! — Залепетала испуганно девушка, пошатываясь очумело и поднимаясь с пола. — Я кажется, немножко ошибся адресом? Это Ленина пятьдесят три? Нет? Еще раз извините!

Дверь зала слетела с петель, сверкая сталью и остротой клинков, комнату стала наполнять гвардия, спешным порядком прикрывая собой всю верхушку власти Финорского королевства, гомон, крики, какая-то суетливая паника, под сотню острейших пик ощетинилось жалами в сторону едва стоящей на ногах девочки.

— Ну-ка успокоились все! — Сухой властный голос престарелой экс королевы погрузил зал в ватную и напряженную тишину. — А ну разошлись! Дайте мне посмотреть на смутьянку!

Дополнений к словам не потребовалось, слово де Кервье, это считай то же самое что и слово короля, лишь с небольшой разницей, что король может и забыть за что ругался накануне, а вот старушка не забудет никогда.

Плечистые солдаты спешно расталкивая друг друга освободили проход щупленькой старушке, а весь кабинет министров не посмел и слова молвить вопреки.

— Так-так! — Де Кервье подошла почти в плотную к непонятно откуда взявшемуся существу беря этот ворох из юбок и кружев за подбородок и внимательно вглядываясь в миловидные детские черты лица. — Кто это у нас? А-а-а-а! Барон Ульрих фон Рингмар-Когдейр собственной персоной!

— Здравствуйте бабушка Кервье. — Чудо, покачнувшись в очередной раз, ухватилось за руку королевы. — Я тут мимоходом пробегал, дай думаю, проведаю вас. Как вы вообще тут поживаете?

— Ульрих, кх-м… — Де Кервье удивленно оглядывала незнакомку. — А что на тебе надето? Это что платье и… не могу понять, шляпка что ли?

— Да, шляпку жалко. — Существо ощупало свою голову. — Она так шла к цвету моих глаз…

Еще раз, покачнувшись, неведомое нечто мешком осело на землю, видимо теряя сознание.

* * *

Кап-кап.

Темно.

Холодно.

Лежу на каменном полу.

Мд-а. Дела. Нет, ну все понятно, я арестован и где-то в подземельях дворцовой тюрьмы. Голова раскалывается, ноги руки затекли, а мысли испуганно жались где-то по углам черепной коробочки, все кроме одной. «ДОИГРАЛСЯ!»

Все теперь, похоже, моя песенка спета, я перешел все грани дозволенного, это была, похоже, последняя ошибка в моей жизни.

Смутно словно во сне я припомнил как заклинание, так и не доведенное в должном образе до своего логического завершения, обхватило меня, с дикой силой отрывая от земли и выбивая слезу, понесло прочь и ввысь в серые дождливые небеса. Я даже пытался что-то еще поправить, но, увы, страшный удар, мое счастье, что хоть не об стену, а в окно, выбил из меня дух. Помниться вроде бы еще что-то лепетал, с ужасом осознавая, что вляпался по самое не могу. Помню де Кервье, заботливо придерживающую меня за руку. Потом пустота, похоже, я потерял сознание.

Господи как там бедная Ромашка? Даже не представляю, какой ужас охватил бедную девочку, одну по среди города. Ну и дурак же я! Лишь бы Ло не бросил ее одну. Тоже еще хрен его принес на мою голову! Может, если бы не его подсечка я бы и совладал с плетением! Ну да винить в своей глупости других не стоит, что не говори, а случившееся целиком и полностью моя вина.

Кап-кап, где-то в дальнем углу монотонно падала на пол вода. Прижавшись лбом к холодному камню, какое-то время просто лежал, пытаясь успокоиться и немного собраться с мыслями. Но сколько не лежи, а легче не становилось, благо помогла практика врачевания Хенгельман. Боль постепенно ушла, забирая с собой слабость и головокружение, смертельно хотелось есть и катастрофически не хватало света. Ну да с последним худо бедно стал справляться используя астрал как энергетическую проекцию окружающего мира. Немножко непривычно, но со временем освоился, побродил по каменному каземату, постучал пяткой в закрытую дверь… расправил и пригладил платье.

Да, с этим прямо была беда, первый позыв сбросить дамский наряд отбросил за несостоятельностью, в камере было весьма прохладно и оставаться в одной тоненькой рубашечке и штанах, совершено не улыбалось.

Время потянулось бесконечной монотонной лентой, я пытал себя упреками и мрачными мыслями, то так то эдак прикидывая дальнейший поворот событий, но так и не пришел к чему-то однозначному. Слишком мало информации и слишком дурацкая ситуация, все что мне оставалось это тупо и покорно ждать решения людей от которых теперь зависит не только моя репутация, но и похоже моя жизнь.

— Мама я не понимаю, зачем мы здесь! — Меня вырвали из задумчивости размытые голоса из-за двери.

Бу-бу-бу.

— Ну ма!

— Госпожа Кервье! — Чей-то сухой старческий голос.

Бу-бу-бу.

— Хорошо мама.

Отчетливо щелкнул замок отпираемый ключом, скрипнули петли, отворяя дверь и яркий свет, от дымных чадящих смолью факелов на миг ослепил меня, невольно заставляя прикрыть глаза рукой.

— Ульрих, малыш ты очнулся? — Первой в камеру опережая стражу, вошла щупленькая, но меж тем с гордой осанкой де Кервье. — Ну, ты и наделал шуму при своем появлении!

— Доброе утро, день или вечер, не знаю что у вас там сейчас. — Сохраняя правила приличия, я поднялся с пола и поклонился бывшей королеве.

— День родненький, день. — Она помахала рукой своим сопровождающим, приглашая их войти внутрь.

К своему внутреннему ужасу, я сразу же узнал вошедшего следом за бабулей здоровяка чей профиль не раз уже мелькал передо мной на чеканных золотых монетах королевства, другого мнения быть не могло, его величество король Финора Митсвел Первый, собственной персоной наморщив нос протиснулся в явно тесноватую для него дверку. Не долго думая тут же опустился перед ним на одно колено низко опустив голову чего требовал от меня этикет и положение двора, а вот третьего посетителя я не знал. Хотя о принадлежности его ремесла спорить не стоит, явно маг, темно красная мантия с замысловатой вязью узоров прекрасно сидела на высокой и крепкой фигуре седоволосого мужчины с гладко выбритым подбородком и живым умным взглядом на остром хищном лице.

— Так-с. — Произнес маг, с прищуром осматривая меня. — Значит, ЭТО будущий студент моей академии вы хотите сказать?

Ком подкатил к горлу, это что же получается? Передо мной стоит король и верховный маг короны и по совместительству глава академии магов Финора?

— Так, не стращайте мне мальчика! — Топнула ногой бабуля. — Ганс старый лис, а ты где запропастился?

В комнату бочком из-за весьма раздувшейся фигуры вошел четвертый посетитель, сердито топорща кустистую черную бороду, и что самое характерное именно его я боялся даже больше первых двух из-за слухов ходивших по городу о главе тайной полиции короля. Вот и все, я казалось собрал вместе на одном пяточке всю мощь королевства, умудрившись одной выходкой вогнать себя по самое не могу в наиглубейшую задницу своей печальной судьбы.

Низко опустив голову, все же приметил появление слуг внесших в мои апартаменты небольшой столик и ряд мягких кресел. Ну а что? Такие важные господа должны обустраиваться с комфортом. Слуги меж тем приступили к сервировке стола, выставляя легкую закуску, и пару графинов видимо с вином.

— Рассаживаемся господа, рассаживаемся нечего в гляделки играть и каменные лица мне тут корчить! — Бабуля хлопнула в ладоши, вновь беря контроль в свои руки над этими растерянными мужчинами. — А ты Ульрих кончай там шею гнуть, чай не гусь какой, давай присаживайся рядышком и рассказывай бабушке, что это ты отчебучил в очередной раз.

Ну…Отчебучил, так отчебучил, скрывать не стал описывая в красках события минувшего дня, немного краснея повествуя о прогулке по городу с милой барышней, о своих не легких отношениях со своим учителем боевых искусств, о розах…

— Вы уж простите, я бы всего парочку сорвал и сразу же назад! — Пришлось ломать комедию, хлопая ресничками и прижимая к груди руки.

— Ха-ха-ха! — Заливался смехом держась за бок Митсвел Первый.

— Кхм-хи-ха! — Пытался сдержаться верховный маг.

— Твою ж мать! Ты хоть представляешь, как перепугал всех вокруг мальчишка?! — Чернобородый Гербельт вытирал слезы от смеха. — Ой не могу!

— М-да уж! — Первым взял себя в руки маг. — Ну-ка покажи мне, что ты применил мальчик.

Я пожал плечами тут же став плести повторно узор, правда полностью купируя энерго канал, во-первых, потому что мой внутренний резерв был сух как пустыня Каракума, ну а во-вторых, мало ли что…

— Стой! — Маг до этого с интересом наблюдавший за моими действиями суматошно замахал руками. — Немедленно прекрати иначе сейчас расплющишь себя об потолок!

Я испуганно ухватился за заклинание развеивая его контур, подобного развития событий мне совершенно не хотелось!

— Ты где вообще подобное подхватил? — Маг нахмурил брови. — Кто твой наставник?

Пришлось вновь рассказывать про свои приключения и про Герхарда Доу у которого я экспроприировал этот магический контур, погружаясь в прошлое и с болью на сердце, рассказывая этим людям про сэра Дако и его последние дни жизни.

Нет, в моем рассказе Тина не была вампиром, и не было у меня в помощниках сестриц Хенгельман, но от этого суть дела не менялась. Я совершено спокойно и даже с вызовом каким-то внутренним, поведал им о своем поступке, о своем бесчестии и том грузе, что добровольно взвалил на свои плечи.

— Но как так? — Король недоуменно смотрел на своих сопровождающих. — Я думал это легенда, про мага и русалку! Почему никто не занялся расследованием гибели защитника?!

— Признаться честно мы тоже посчитали это выдумкой и простым несчастным случаем. — Ганс Гербельт покачал головой. — Никто тогда не поверил в слухи шедшие с северной окраины, да и как было в подобное поверить, что бы русалка могла одолеть мага?

— Жеткич… — Маг как-то печально покачал головой. — Не думал что когда ни будь вновь услышу его имя, увы, это не легенда и минус мне, что я выпустил его из виду. Мы учились вместе с ним, он уже тогда был словно не от мира сего, но талантлив был, этого у него не отнять…

— Господин Нильс Ваггет! — Король нахмурился, обращаясь к магу. — Требую от вас всесторонне изучить эту историю и разобраться с защитниками, что проворонили на своих землях подобное бесчинство!

— Да мой король. — Маг изобразил поклон. — Это пощечина для всей нашей гильдии и целиком наша вина. А вам юноша…

Его тяжелый взгляд уперся в меня, прожигая словно насквозь.

— Стоит впредь избегать столь опрометчивых поступков! — Он нахмурил брови. — Как вы вообще додумались, использовать то о чем даже не имеете ни малейшего представления!

— Да уж…хе-хе… — Вновь улыбнулся король. — Знатная смена у вас подрастает господин Ваггет!

— Будем надеяться. — Улыбнулся маг. — А то с такой прытью боюсь он и до поступления у нас не доживет.

— Ладно. — Король поднялся, хлопнув себя по коленям и обращаясь к слугам. — Юношу отпустить, а его даме сердца, из-за которой он перепугал тут весь дворец, лично от меня послать сотню тех самых злополучных роз!

— От меня прибавьте еще сотню! — Рассмеялся Нильс Ваггет, так же поднимаясь со своего места. — Такой романтик и столь глупая выходка требует поощрения, причем не только ремнем по заднице!

Оба продолжая смеяться, вышли из камеры, оставляя меня один на один с бабулей и черной бородой главного шпиона королевства. Ну, хоть так! Главное уже достигнуто, сегодня меня, похоже не повесят.

— Ну а у меня к вам молодой человек, еще есть парочка вопросов. — Ганс подался вперед, нависая надо мной всей своей громадой тучного тела. — Имеете ли вы какое-то отношение к империи?

— Да нет вроде. — Я вжал голову в плечи.

— А если подумать? — Он склонил голову на бок.

— Эм-м… — Мне стало немного неловко. — Никогда там ранее не был, правда…

— Что? — Взгляд у него стал колючим-колючим.

— Ромашка. — Я сглотнул. — Она имперка, приехала в столицу, что бы учиться в нашей магической академии.

Хочешь соврать говори правду, но не всю, это я уже давно понял в своей жизни. Рано или поздно этот факт мог всплыть самостоятельно, а так вроде бы я сам пошел на сотрудничество.

— Что ни будь еще? — Он вновь откинулся на спинку кресла.

— Да нет вроде бы. — Я растерянно посмотрел на бабулю. — Больше имперцев я не знаю.

— Ладно Ганс. — Подала голос бабуля. — Хватит, думаю на сегодня мучить мальчика расспросами. Собирайся Ульрих, с наружи тебя ждет карета, она отвезет тебя домой. Отдохни немного, приведи себя в порядок, соберись с мыслями.

— От меня что-то потребуется? — Я тоже поднялся со своего места, последовав примеру де Кервье и господина Гербельта.

— Да. — Она кивнула не столько мне, сколько своим мыслям. — Я хочу, что бы ты, к следующей неделе подготовил мне доклад по империи.

— Доклад? — Я удивленно заморгал глазами. — Империи?

— Именно. — Подал голос из бороды Ганс. — Госпожа Кервье, весьма лестно отзывалась о твои умственных способностях…

Он невольно рассмеялся, пряча улыбку в кулак, но вскоре собрался и продолжил.

— И я хочу, послушать твои мыли, и все что сможешь собрать об этом государстве. — Он пропустил вперед бабулю, шествовавшую впереди нас, извилистыми коридорами прочь из темницы. — Не слишком мало времени я от тебя требую?

— Неделя… — Прошептал я себе под нос. — Нет, пожалуй, вполне хватит.

— Вот и отлично. — Он похлопал меня по плечу. — Ровно по прошествии времени, я пришлю за тобой карету, надеюсь, тебе удастся парень удивить меня еще больше, будем считать эту работу твоей платой за мой внезапный испуг. И еще…

Мы немного отстали благодаря его тяжелой руке на моем плече, как я понял он специально придержал меня, что бы Кервье не услышала наш монолог.

— Не подведи госпожу Кервье. — Он уперся в меня взглядом. — Не знаю, что творится в ее голове и сердце, но именно ей ты должен быть благодарен за то, что еще жив. Надеюсь, ты меня правильно понимаешь?

Я кивнул, влетая в открытую дверь кареты куда он меня чуть ли не закинул.

— Давай любезный! — Крикнул толстяк извозчику, покатившему меня, прочь из города.

— Ну что припугнул? — Сухонькая старушка стояла рядом с чернобородым толстяком, провожая взглядом уносящийся прочь экипаж.

— А как же. — Расплылся тот в улыбке. — Так сказать дополнительно мотивировал мальчишку, что бы не вздумал филонить.

— Понятно. — Кивнула она.

— Правда я так и не понял моя королева, для чего он нам? — Толстяк пожал плечами.

— Привезешь его с его докладом, аккурат на второе совещание короля. — Она улыбнулась. — Я привыкла верить знамениям Ганс, когда-то давно мне боги указали на тебя и я еще не разу не пожалела о принятом решении.

Толстяк поклонился старушке.

— Думаю, ему будет что сказать и чем удивить сомневающихся…

* * *

Первый день я тупо отсыпался, приказав сжечь в камине изодранное платье. Ну а уже на второй выхаживал по кабинету закинув руки за спину в тягостных размышления по поводу и без. Что это за странная просьба? И чем мне аукнется ее выполнение либо же наоборот не выполнение? На меня повесили должок, это понятно, но вот где тут подвох? Что-то мне подсказывало, что не все так просто и гладко в этой просьбе… Что-то мне подсказывало, что похоже у меня все словно в той поговорке, когда из огня да полымя.

Но время бежит, а меж тем нужно что-то делать.

Узнав от слуг, что с перепуганной Ромашкой все в порядке, жива здорова и вся с ног до головы усыпана лепестками роз, я активировал всю свою прислугу рассылая их на опрос всех ханаек, базаров, таверн, а так же для того, что бы меня записали на прием и личную встречу как минимум к парочке десятков местных купцов. Ну что тут скажешь? Только торговцы хоть как-то могли прояснить ситуацию, а так же пополнить мои знания свежими сплетнями из заморских краев.

Правда и плюсик был, мне удалось немного сдержать господина Ло в его страстных позывах преподать мне очередной урок, сославшись на, то что ныне состою на службе у государя выполняя его личную просьбу, что конечно в определенной степени можно было расценивать как полуправду.

Наступило время суеты различных деловых визитов и бесконечных разговоров, которые я записывал на бумагу что бы привести чуть позже все это дело в порядок и систематизировать. С одной стороны это даже интересно было, а с другой немного волнительно, похоже, я немного погорячился, согласившись лишь на неделю по времени на свой титанический труд. Тут правда было благом мое положение в обществе, купцы охотно шли на диалог так как были людьми не аристократического сословия и смотрели не столько на мою репутацию сколько на деловые качества и придерживались мнения уже тех людей с кем я ранее вел свой бизнес. Что тут скажешь, кое-что из этих встреч пошло мне в плюсик, новыми договорами и сделками. Ушлый народец выкупал у меня кое-какой товар для последующей перепродажи, что иной раз было и не очень прибыльно, но с расчетом на хорошую рекламу в других странах, и соответственно расширение рынка сбыта для моих мануфактур. Но все потом, сейчас меня больше занимала охота другого толка, даже по предварительным встречам, по самым малым крупицам информации с первых встреч, стала вырисовываться прилюбопытнейшая картина маслом. От цветовой гаммы которой брала легкая дрожь и оторопь. Пусть я в деле аналитики полный профан и даже сотой долей не владею той методике, что наработана в моем мире по систематизации данных, но даже этого вполне хватило, что бы понять подоплеку того задания, что мне дала бабушка Кервье.

Грандиозно, масштабно, поэтапно и с расстановкой постепенно на моих бумагах стала вырисовываться картина жизни целого государства. Его явная и местами не каждому заметная суета, его мысли и желания, а так же весьма печальные новости для Финора.

Весьма.

Печальные.

— Что это Ульрих? — Ромашка посетила меня в один из вечеров, заглядывая через плечо в мои записи. — Ты занимаешься бизнесом? Странно у нас принято в благородных семьях держать специально для этого поверенных людей, управляющих.

— Здесь делают так же. — Не отрываясь от цифр, под прямую планочку вырисовывал кривую графика поставок и наращивание денежных вбросов империи за последний год.

— Стоп! — Она как-то нервно дернулась. — Хельмиш и Ампатека, это же имперские гильдиевые купцы.

— Да. — Кивнул я, похлопав рукой по толстой пачке исписанных листов. — Тут практически все купцы империи.

— Ты имеешь с ними дела? — Взгляд был серьезен и обращен не на меня, а на ряд документов в открытую лежащих на моем столе, по бегающему глазному яблоку понял спешно читает, пытаясь запомнить как можно больше из того, что увидит.

Стало неловко. Мне из-за какой-то внутренней смуты и не желании ее расстраивать, а ей, похоже, оттого что я поймал ее за заглядыванием через плечо, и читанием чужих писем.

— Ты шпионишь за империей. — Ни один мускул не дрогнул на ее лице.

— А ты шпионишь на империю. — Совершенно спокойно подвел я черту.

— Это во дворце тебя надоумили? — Она уже совершенно бесцеремонно стала брать в руки, мои бумаги бегло их просматривая.

— В нем родимом. — Я закинул руки за голову, наблюдая за ее активностью с каким-то ленивым пренебрежением. — Так сказать плата, за небольшую глупую выходку ценою в мою жизнь.

— Кто? — Она отбросила листки, присаживаясь в кресло напротив меня. — Ганс?

— Не думаю. — Я покачал головой. — Для него я никто и звать меня никак, по крайней мере, пока я не предоставлю отчет.

— И не король это точно. — По лицу девушки пробежала какая-то презрительная улыбка. — Значит старушка все еще при власти?

Разительно, очень разительно изменился в мгновении ока человек на моих глазах. Куда ушла мягкость и невинность? Так и подмывало спросить: «Кто ты?», но не было смысла. Зачем? Кого обманывать? Да не сразу, но я уже достаточно давно понял, что за юным созданием стоят грязные игры и она не так проста как хочет казаться, правда была надежда, что не все наигранно и есть в ней какая-то толика чувств, помимо всего этого налета невинности.

— Что ты узнал и понял? — Она извлекла из глубин платья, свое странное колечко, нервно теребя его в руках.

— Не стоит. — Я не знал смысла ее действия, но понял, что колечко не простое. Хитрая вещица, квинтэссенция магии, компактный и мощный амулет, скрытый множеством слоев замысловатой паутины заклинаний.

— Думаешь? — Она с вызовом подняла бровь.

— Думаю. — Улыбнулся я, доподлинно зная, что в данный момент за моей спиной в беспорядочном хаосе движений темнея на глазах и наливаясь чернотой, вырастала полупрозрачная тень по образу человека, завораживающе мерцая и наполняя комнату могильным холодом из-за которого наше дыхание стало вырываться маленькими облачками пара.

Улыбка в мгновении ока слетела с ее лица, наполняя взгляд страхом и тревогой.

— Достаточно. — Она нервно и поспешно стала прятать свой перстень обратно, убирая его от моих глаз. — Вполне доходчиво.

Адель пренебрежительно фыркнув развеяла свой темный образ, вновь переходя в фазу ожидания. Моя умершая подружка впрочем, по-прежнему оставалась рядом на своем боевом посту.

— Послушай Ульрих. — Ромка разгладила складки платья на коленях, собираясь с мыслями. — Ты очень занятный и далеко не глупый парень. Мы могли бы договориться, я знаю твою не любовь к политике, так же знаю что ты весьма скептически настроен ко всем королевским династиям известной оконечности мира, но меж тем ты человек деловой, а значит ценишь свое время, а так же звон монет.

Купить пробуем? От банальности ситуации я даже улыбнулся.

— Ты не подумай. — Она вскинула примирительно руки. — Задание есть задание, и ты его выполнишь, просто скажем…не на следующей неделе.

Ого! Я чуть от удивления рот не раскрыл, это ж откуда она знает про поставленный мне срок? Очередная разыгранная комедия или оговорка по Фрейду? Ляпнула, что думала даже не заметив, что выдает лишнее.

— Скажем, ты обратишься к Гербельту и попросишь его продлить срок хотя бы до весны. — Она попыталась улыбнуться, вызвав тем самым во мне доверие. — В конце концов, ведь никто не воспринимает тебя в серьез, и не думаю, что и вправду к тебе применят какие-то карающие санкции.

— Не применят. — Кивнул я. — И даже думаю, что разрешат перенести срок.

— О я очень рада, что ты с пониманием относишься. — Просияла она. — Назови сумму.

— Еще три поцелуя моя прекрасноглазая. — Рассмеялся я, поднимаясь и распахивая дверь своего кабинета. — Жаль Ромка, что мы с тобой оказались по разную сторону баррикад, действительно жаль, мне было приятно от наших пустых бесед и милых прогулок, но сейчас тебе лучше уйти.

Ее ладошки сжались в кулачки, а на скулах заиграли желваки, девушка встала, порываясь что-то сказать, но сдержалась, застывая в дверях и как-то тоскливо окидывая меня взглядом.

— Понимаю. — За нее сказал я. — Теперь мне стоит чаще оглядываться за спину, что ж тут поделать? Таковы правила игры в этой жизни.

— Знаешь… — Она провела ладошкой по моей щеке. — Я постараюсь все же вернуть тебе свой должок.

— Буду надеяться. — Печально улыбнулся я, припоминая про первые три обещанных поцелуя. — И еще…

— Что? — Она смотрела мне глаза в глаза.

— У тебя примерно три дня до того как тебя начнут разыскивать. — Больше мне говорить не хотелось, я развернулся, возвращаясь к своим бумагам.

Да вот так. Вот так закончились наши отношения, не успев, как следует начаться. Хотя…Тоскливо на душе, мне будет очень не хватать ее внимания, ее слов и теплых рук. Что не говори, а эта девочка умела улыбаться. Так не многие могут.

Как и прежде от мирской боли и потерей ушел в работу, всецело погружаясь в мир холодных чисел и статистики, с любовью к этим пустым закорючкам погружаясь в процесс монотонной писанины и подведения итогов. День, ночь, день, ночь. Спал урывками, ел тут же в кабинете, но к назначенному сроку был готов как никогда, ощущая себя холодной машиной без эмоций и чувств лишь с какой-то степенью гордости за выполненную работу.

Холодная вода с плавающими в ней кусочками прозрачного льда вернула усталому лицу свежесть. Новый наряд, начищенные до блеска слугами сапоги.

— Карета прибыла мой господин. — Оповестил меня слуга.

— Грузите бумаги. — Велел я, набрасывая на плечи плащ и выходя во двор под дождь.

Со мной встал рядом Ло, маленький монах будет сопровождать меня в городе, для подстраховки от нежелательных моментов и встреч. Вскоре мы уже тряслись по раскисшей дороге, выводя свой путь в сторону городских ворот. Не много не мало, а нам в сопровождение выделили аж два десятка гвардейцев, выглядели мы при подобном эскорте весьма солидно, а что самое главное не встречали препятствий на улицах и воротах, как въезда, так и при переходах меж внутренних колец.

Да уж видимо как карету, так и солдат, городская стража знала хорошо. Нам был полный зеленый цвет, для полноты картины лишь мигалки не хватало на крыше кареты. Настроение было умиротворенно паскудным, в голове роились мысли о маленькой зеленоглазой девочке и грязных играх, и черт бы с этими играми, если бы в них принимали участие плетки, ажурное черное белье и шарик в рот, те игры в которых завязла моя девочка, были куда хуже, ниже и опасней во сто крат. Политика куда хуже и куда как опасней может быть, а главное беспощадней к маленьким людям. Ко всем людям. Политика может свободно оперировать принципом меньшего зла, разменивая тысячи во благо миллионов. В политике прячется бог всех страстей и пороков — деньги. Большие деньги, большой капитал. Это сейчас современность меняет принципы добра, а когда-то давно в нас молодых голозадых патриотов смогли вбить пару научных тезисов, и главное что я запомнил так это что, капитал боится отсутствия прибыли или слишком маленькой прибыли, как природа боится пустоты. Но раз имеется в наличии достаточная прибыль, капитал становится смелым. Обеспечьте десять процентов, и капитал согласен на всякое применение, при двадцати процентах он становится оживлённым, при пятидесяти процентах положительно готов сломать себе и окружающим голову, тогда как при ста процентах он попирает все человеческие законы. И уже когда сумма уходит за триста процентов, нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, даже под страхом виселицы. Если шум и брань приносят прибыль, капитал станет способствовать тому и другому. Доказательство: контрабанда и торговля рабами.

Это не мои слова, не мои мысли и им уже более ста лет, но как же верно все расставлено по полочкам. Плохо, как не крути, плохо, когда что-то эфемерное выдуманное нами же, управляет и решает за нас, и куда хуже, что именно молодость без оглядки верит политикам и тем, кто громче всех зовет на баррикады.

Не знаю, может так статься что я и не прав, не вижу смысла в желании облагодетельствовать всех и сразу лопатой по спине, что бы так сказать осаночку выровнять и задать нужный вектор движению, но… к черту…если уж сильно хочется пусть воюют старики, а молодость должна Make Love, Not War ибо нех.

Дуц!

С глухим треском деревянной обшивки внутрь кареты проклюнулся стальной наконечник арбалетной стрелы.

— Как хорошо, однако, с тобой. — Улыбнулся Ло, трогая пальчиком острое жало. — Много врагов, много битв.

Еще с десяток арбалетных болтов засели в обшивке кареты, а так же в истошно ржущих раненных лошадях и валящихся безвольно наземь гвардейцах. Похоже, извозчик тоже не жилец, одна из лошадок упала наземь, мертвым грузом стопоря бьющуюся в упряжи вторую израненную, не давая ей понестись прочь.

— Всем в укрытие! — Орал кто-то из старших у гвардейцев спешно прячущихся под карнизами крыш ближайших домов.

— Моя думает, надо выйти, поприветствовать подлый враг. — Подал мысль мне Ло. — А то он обидится и уйдет.

У меня была несколько другая мысль, когда я покидал карету отдавая приказ Адель, выпить души этих поганцев засевших где-то на верху домов этой узкой улочки.

— О! — Сенька Ло пару раз ладонями отбил стрелы, показывая мне на приближающихся к нам группой, людей. — Хорошо двигаются, хорошие бойцы! Моя радуется!

А моя, тьфу ты! То есть я, был совсем не рад, так как из-под плащей проглядывались на людях знакомые костюмы и кожаные разгрузки-ремни уже виденные мной на имперских рейнджерах. Серьезные ребята, как бы моему малышу не улыбнулась большая удача в виде хорошего такого пинка в зад. Впрочем, за него и рейнджеров я не переживал, куда больше опасение у меня вызвала одинокая фигура худощавого мужчины выходящего откуда-то из-за спины, так как именно над ним я тут же четко увидел скручиваемые спирали магических конструкций незнакомых мне заклинаний.

Маг.

Мужчина без полемик и широких жестов, в мгновении ока разметал в щепу наш экипаж, мощным ударом воздушного кулака построенному видимо по принципу мастера Эббуза. Четко, выверено и буквально за доли секунд. Он внушал уважение, в то время как я больше жалость со своим отощавшим энергетическим резервом вылитым и еще не восстановившимся после моего дурацкого залета во дворец. Так-то и до моих авио ударов, я еще и до половины не восстановился после потери Мака и полученных травм, что в сумме должно больше походить на избиение беззащитного младенца. Впрочем, есть еще Адель и мое колечко, что надеюсь не мало.

Ах, да. Я еще бегаю неплохо.

Минуя раскланивающегося азиата с обнажающими мечи ренжерами, я недолго думая припустил под звук падающих с крыш тел лучников по улице петляя из стороны в сторону зайцем. Адель умничка уже с пяток безжизненных трупов выпитых до дна скинула на мостовую улицы, тем самым, прекращая шквальный огонь из арбалетов по оставшимся в живых.

Гвардейцы сопровождения, видя подобное дело тоже скооперировались прикрывая собой мой отход. Зря. Маг совершенно был лишен гуманизма и человеколюбия, рассекая их тела в кровавые ошметки очередным заклинанием из воздушной школы. Впрочем, мне тоже было не до переживаний и душевных мук по безвинно погибшим, в первом же переулке я свернул, уходя с прямой улицы, и как показала практика во время, часть стены за моей спиной обрушилась под мощным ударом очередного магического контура.

Для мыслей времени не было, я несся по узкому переулку и на мое благо буквально в паре метров был следующий поворот, правда, в обратную сторону, что в принципе меня как зайца вполне устраивало. В давно минувшие дни меня как-то дед мой по осени соблазнил охотой, на этого ушастого сорванца. Дело не хитрое, идешь по пахоте полей меряя ногами километры, да знай не зевай как поднимется в бег серый разбойник. Сами понимаете, не всегда удавалось в лет брать красавца из-за молниеносного рывка этой зверушки и впечатляющей скорости. Я тогда помнится, все порывался следом бежать каждый раз останавливаемый дедом. «Не беги не догонишь». — Говорил он мне. — «Да еще и запутает бес мохнатый». Это только новички могут за серым следом пойти, опытные знают, что заяц бежит кругами путая вас, народ часто уходит вперед якобы в верную сторону, а потом с глупым видом пожимает плечами, в то время как зверек давно вернулся на свою исходную позицию и сидит, посмеивается над недалекими.

«Я здесь». — Пришел ко мне тихий голос призрака.

Отлично. Резко затормозив кувырком не жалея новой одежды прямо через лужу, закатился в груду каких-то корзин сваленных на углу одного из домов, закрывая рот руками что бы мое бешеное дыхание не выдало с ходу мое место положение своим громким хрипом.

Тук-тук, бешено колотилось сердце, я несколько нервозно стал стягивать некротику кольца, готовя заранее плетения некромантов. За неимением лучшего, на моей родине принято отрывать штакетник от забора и уже им валить вражин на лево и на право, сейчас мне явно было не до политесов и мыслей, а что же скажут маги города, когда прочитают линейку запретной магии, тут или пан или пропал. О последствиях придется думать после.

Маг вышел неспешно, с прищуром осматривая все закоулки и карманы узеньких улочек.

— Что ж вы барон, словно крыса в помойку зарылись? — Голос его был гаденько веселым, мд-а уж, надежды на то, что пройдет мимо разлетелись в миг, встретив суровую реальность.

— Ульрих выходи без глупостей, ты нужен нам живым! — Такой милый и родной голос резанул мой слух, пройдясь, словно ножом по сердцу. Ромка, Ромочка, Ромашка, как же ты могла?

Они стояли, рядышком наблюдая, как я извлекаю себя из груды корзин, стряхивая налипшую грязь и какой-то мусор с одежды.

— Прошу не дури, тебе не справится с мастером Гауссом, сейчас подъедет экипаж и ты отправишься с нами, поверь тебе ничего не угрожает, сдавайся. — А голос сух, хоть и не лишен какой-то внутренней печали, видать девочка не совсем еще очерствела со своими играми в шпионов.

Копье Смерти Аль`Фарамута источающей тьму змеей сформировалось в моих руках, окрашивая мерными всполохами тусклого и холодного света молниями серый камень домов.

— Какого демона Ульрих! — Ромашка отскочила за спину магу, который с нескрываемым изумлением сделал пару шагов назад.

— Ах ты ж тварь! — Злобно выплюнул маг. — Поганый некромант…

Договоришь потом дядечка, копье черной смертью ударило в его щит как-то по касательной отбитое куда-то вправо, где тут же часть камня прахом осыпалось серой дымкой на мостовую. Щит хорош, хоть и угадывался контур леди Десты, но разительно был модифицирован дополнительными плетениями, о предназначении которых я мог только догадываться. Следующее копье так же было, отклонено давая магу время, что бы сплести уже свой ответ для меня. Благо своим забегом я выиграл те крупицы времени, за которые с горем пополам смог хоть как-то задействовать щит показанный мне как-то Хенгельман.

Плащ Теней Аркан Дагора черным крылом ворона либо же адским сгустком пламени тьмы, развиваясь на незримом ветру, окутал мои плечи, принимая без особого труда сразу пару мощных вбросов имперца, воздушной школы магии, за что естественно, еще дважды был бит Копьем Смерти, так же ушедшим в молоко.

Серьезный противник, грубым накатом подобного не пронять, это уж скорей мое кольцо оскудеет, опустошив под ноль резервуар с некротикой. Ситуация требовала неординарных действий и если классика энергетических заклинаний льесальфов мне была не доступна, то в моем резерве еще оставались уроки с графом по оперированию ментальных структур. Правда толку от них? Вот сейчас и посмотрим, оставив бесполезный обстрел и растрату темной энергии, полностью доверившись защите Дагора, сосредоточился на медитативном уходе в астрал, щупом заданного вектора выискивая искрящуюся фигуру мага. Есть! Я скользнул сознанием по мыльному пузырю его защиты, упираясь в непроходимый барьер его щита.

«Адель! Твой выход девочка!».

Не знаю чем уж она его там пугала, какие из своих жутких образов стала претворять в жизнь, но маг среагировал четко, меняя не пускающий меня контур на другой стандарт со своими дополнениями. Сработал паршивец по классике, купируя в этот раз физику, видать тертый мужик, где-то и когда-то умудрился погонять призраков, раз с ходу определился с угрозой. Впрочем, слишком рано списывая меня со счетов.

Не разбирая пути, отбрасывая правила вдалбливаемые в меня графом по путям должным предохранить оппонента от гибели и лишения разума, я с хорошим энергетическим потенциалом вмазал по его внутреннему я, кроша словно слон в посудной лавке сложную цветовую гамму его разума и разрывая нити информационных потоков.

— Что происходит? — Ромашка дергала за рукав мага в беззвучном крике, раскрывшем рот и обхватившем голову руками.

— Оставь его. — Я вышел из астрала, чувствуя сильную слабость в ногах, из-за которой был вынужден опереться о ближайшую стену дома, что бы не рухнуть наземь. — Его больше нет.

Вот засранка! Пользуясь моментом, девушка бросилась прочь от меня, с ходу переходя на бег, лихо, подхватив подолы своих юбок. Но мой подвиг ей повторить не удалось гулко бухая по каменной мостовой, улицу стали заполнять солдаты городской стражи, причем блокируя сразу все проходы этой каменной ловушки.

Вот и подкрепление подошло, печально подумал я, вновь встречаясь взглядом с замершей меж двух огней Ромашкой. Все, допрыгалась дуреха, теперь уже ей ничего не поможет и не спасет, а я ведь предупреждал, я тебе родная дал три дня, что бы ты смогла спокойно покинуть город, растворяясь без следа! И на что ты их потратила?

Боже как погано, просто мерзко стало в одночасье на душе, даже не думал, что опять судьба мне выпишет горьких пилюль из мерзости потерь, расставаний и такого гадостного чувства из смеси, что тебя предали те в кого ты верил…

— Это еще не конец Ульрих! — Она улыбнулась. — Помни за мной должок!

Она рванула цепочку на груди, со своим таинственным перстнем сжимая его в своей маленькой и такой нежной ладошке.

— Мы еще обязательно встретимся! — Она рассмеялась, подмигнув мне.

Первая группа солдат схватила Ромашку, заламывая ей руки за спину, правда, с каким-то непонятным действием. Крайний здоровяк гвардеец внезапно пошатнулся как от пощечины, в тот же миг, срываясь на бег, к группе подходящих следом, что-то сжимая в своей огромной руке. Это было словно эстафета, первый подбежал к второму, что-то перекладывая ему в руку и второй тут же пускался прочь бегом до следующего гвардейца, так же передавая нечто по этапу пока этот сумбур не скрылся в толпе наступающих солдат.

— Вы что тут устроили вашу мать! — Один из отцов командиров так же как и я, с недоумение провожал взглядом бегающих, а потом с глупыми мордами лица замирающих на месте солдат. — Немедленно в строй! Оцепляем квартал, что бы ни одна падла не проскользнула мимо, вяжите всех, пусть потом в казематах разбираются кто тут прав, а кто виноват!

— Господин фон Рингмар? — Ко мне с поклоном подскочил один из офицеров.

— Все что от него осталось. — Мне все еще было немного дурно, а к общему фону еще и дрожь в руках добавилась.

— Прошу извинить меня ваше благородие, но вас ожидает господин Гербельт, я так понимаю у вас назначено. — Он склонил учтиво голову.

— Подгоняйте экипаж. — Я вытер со лба холодный пот. — В предыдущей карете, где-то в ее обломках остались мои бумаги, подряди солдат собрать их.

— Будет исполнено. — Он молодцевато развернулся, уносясь выполнять распоряжение, а я по прежнему стоял не в силах отлепиться от стены и отвести свой взгляд от уводимой и связанной по рукам и ногам девушки, по чьему лицу текли вполне натуральные полосы-дорожки горьких слез.

Как-то жалко и мерзко смотрелись ее крики, мол что за произвол, я не я, это какая-то ошибка, что здесь вообще происходит? Она пыталась разыграть комедию в стиле: «Я вообще не понимаю, как здесь оказалась».

«Мертвец ушел» — Тихим перезвоном и игрой полупрозрачных теней пронеслась Адель в моей голове.

— Что? — Переспросил я вслух, изначально даже не поняв, кто со мной говорит.

«Жди, он обещал тебе вернуться». — Произнесла тень, растворяясь в сером мареве дождливого дня.

* * *

— Я все же настаиваю на том, что мы излишне нагнетаем обстановку. — Фенгель Вард командующий корпусом армии короны вещал перед королевским собранием министров и самых влиятельных герцогов Финора, под предводительством Митсвела Первого. — Моя разведка не раз и не два, я хочу это подчеркнуть, проникала на территорию предполагаемого противника, по-прежнему фиксируя местоположение всех корпусов и дивизионов империи на своих местах, согласно мирного договора!

— А я настаиваю, что имперцы готовятся к войне и для этого у меня есть веские основания! — Не слишком любезно прерывал его своими выкриками Ганс Гербельт.

— Где они вши основания? — Взвинчивал себя Вард. — Сбор слухов с городских улиц? — Смешно сударь! Мои люди день и ночь контролируют армию!

Совещание шло уже битый час с попеременным успехом, в общих чертах собрание раскололось на две части, одна из которых с настороженностью воспринимала весть о готовящемся вторжении имперцев, вторая же всячески пыталась наплевать на это мотивируя тем, что миру уже под сотню лет и воевать не выгодно как Финору так и злополучной империи.

Де Кервье начинала нервничать, от чего петли на ее рукоделии ложились кривовато и уже во второй раз приходилось распускать две последние дорожки шарфа. Что за проклятие? Где же мальчишка, что могло его задержать? Она гневно фыркнула очередной тираде из выступающих и слишком горластых мужиков. Ну, в самом деле как дети! При ее правлении подобных выкриков не допускалось, а уж о том, что бы заявится к королевской особе, с трех дневной щетиной вообще никто помыслить и не мечтал. Распустил их сынок, распустил. Старушка печально покачала головой.

— Где ты запропастился и почему перемазан с ног до головы? — Не поднимая взгляда от своих трудов, произнесла старушка, когда слуги посадили рядом с ней усталого и грязного мальчика с несколькими толстыми папками для бумаг и двумя большими тубусами видимо для рисунков.

— На меня напали. — Он порылся в карманах, извлекая кружевной платок и вытирая им лицо. — Имперцы.

— Ты плохо выглядишь. — Она смерила его тяжелым взглядом. — Вижу устал, сможешь выступить?

— Смогу. — Мальчик кивнул, поправляя свои бумаги. — Правда, нужно будет закрыть рты всем желающим покричать, чисто по человечески, нет сил перекрикивать это собрание.

— Не подведи. — Бабушка, тяжело вздохнув, поднялась со своего места, бочком обходя ряд министров и высокопоставленных вельмож, так как, увы, теперь ее место было далеко от трона.

Было ли сомнение в ее сердце? Было и даже больше, сердце сжимал страх и собственная беспомощность перед грядущим. Она не была уверена в Ульрихе, она не была уверена в верности своего решения, а так же она не была уверена в своем сыне и завтрашнем дне. Все было слишком зыбким и ненадежным, ей даже казалось что сама земля раскачивается под ее ногами.

— Сынок. — Произнесла она, заходя за спину короля, низко склоняясь и шепча ему на ухо.

— Мам перестань! — Сквозь сжатые зубы прошептал он. — Это, в конце концов, смешно и нелепо давать слово какому-то худородному барону, когда здесь весь свет короны и весь сбор министров!

— Сынок поверь мне, он знамение. — Де Кервье было очень не по себе.

— Мама прошу тебя, одумайся. — Король милостиво кивнул очередному оратору как бы показывая, что продолжает его слушать. — Что скажут люди?

— Сынок прошу об одолжении. — Она сжала за спиной свои сухие кулачки. — Обещаю, я отстану от тебя, и более не буду приставать с просьбами, если его слова станут пустым и никчемным трепом.

— Проклятье, мама! — Митсвел Первый тяжело вздохнул. — Я сделаю это, но клянусь в последний раз я потакаю твоим протеже!

Кервье покачнулась отходя от трона, слишком много нервов и переживаний, слишком много лет тяжким бременем на плечах. Устала, она очень устала жить в последние годы, лишь на тупом упрямстве заставляя себя вставать каждый день с постели.

— Господа! — Король хлопнул в ладоши, тем самым беря паузу среди ораторов. — Прошу всех отнестись с понимание и снисхождением, но по личной просьбе и протекту госпожи Кервье, вызываю в центр зала барона Ульриха фон Рингмар-Когдейр, дабы предоставить симу юноше слово, а вам немного отдохнуть и возможно почерпнуть из его доклада, что либо пользительное для всех нас, ибо воистину говорят устами младенца глаголет истина.

В зале раздались вялые смешки и по рядам пошел легкий ропот, в последнее время все воспринимали подобные выходки королевы с явным неодобрение, при всем при этом, стараясь не слишком громко показывать свое «фи» из-за сами знаете чего.

— День вам добрый господа. — Я поднялся со своего места, передавая расторопному слуге свои бумаги и показывая жестом, что бы он внес приготовленную подставку для моих рисунков. — Заранее прошу у вас прощения за свой вид, но это, увы, издержки нашей с вами сегодняшней темы разговора.

Протолкнувшись через пару рядов я неспешно выступил в центр зала под неодобрительный ропот и косые взгляды.

— Что за издержки? — Король с гримасой недовольства оглядел меня перемазанного грязью подворотни.

— О. — Я улыбнулся. — Думаю уже через пару часов вы все здесь присутствующие будете с жаром обсуждать случившееся, пока лишь скажу вам, что по пути на сегодняшнее совещание на меня было совершенно вероломное нападение имперской подпольной группы дабы я не смог в срок донести до вас печальную весть.

Зал словно накрыли огромным пуховым одеялом, люди недоуменно пересматриваясь глядели друг на дружку словно вопрошая, ты тоже это слышал? Не показалось ли мне?

— Да-да господа! — Я медленно повернулся и так, и эдак, демонстрируя свой плачевный вид. — Пока корона в сомнении пытает себя правдивостью слухов, враг уже в столице и спокойно творит бесчинства, позволяя себе безнаказанно совершать подобные кровавые разборки у нас под носом!

— Юноша. — Король играя желваками подался на троне. — Вы отдаете себе отчет в том, где вы находитесь и что говорите?

— Вполне. — Я тут же отвесил поклон королю.

— Ганс! — Король врезал кулаком по подлокотнику трона. — Какого демона! О чем этот мальчишка нам тут рассказывает?!

— Прошу меня простить. — Гербельт низко поклонился, так же протискиваясь ко мне в центр зала. — Увы но это правда, мне только что доложили что на экипаж и сопровождение барона было совершенно подготовленное нападение, среди нападавших мы уже идентифицировали полтора десятка человек, все они имперцы.

Зал взорвался дружным гомоном, все и сразу принялись что-то говорить и обсуждать между собой. Общий градус накала страстей явно зашкаливал среди самых влиятельных фамилий этой страны.

— Молчать! — Взревел разъяренным медведем Митсвел Первый подскакивая со своего места.

Народ дружно заскрипел своими стулками и лавками поспешно отрывая мозолистые задницы со своих мест, ибо этикет четко запрещал сидеть когда его величество изволит стоять.

— Немедленно туда! — Взревел король, запуская в грузного главу тайной стражи изукрашенным кубком с недопитым вином. — Лично! Слышишь?! Лично через пол часа, ко мне с отчетом Ганс! Как ты вообще мог подобное допустить?

Король все еще ярился, под тихие шепотки собравшихся не находя себе места, а за Гербельтом уже закрылась дверь. Что ж тут сказать? Такова одна из граней монархии, я как и все старался не поднимать головы пережидая фонтан брани и нелицеприятных реплик со стороны Митсвела.

Минут десять еще волнами расходились пересуды и волны разговоров, кто-то, явно играя на публику и выслуживаясь перед королем, строил из себя невесть что, кто-то тупо чего-то недопонимал, и лишь маленькая старушка сидела в уголке зала улыбаясь своим мыслям.

— Прошу меня извинить. — Холодным и раскатистым баритоном прервал эту вакханалию высокий беловолосый мужчина с холодным льдом пронзительных голубых глаз и резким хищным профилем. — Но может быть, мы все-таки соизволим выслушать доклад молодого человека? Мне просто дико интересно, что же такого может нам сказать этот мальчик, из-за чего стоило так рисковать отношениями между двумя государствами.

— Тишина! — Король вернулся на трон хлопнув в ладоши и тем самым вновь погружая зал в блаженную немоту. — Господин Удо Вилькс как всегда прав и точен в своих словах до последней монетки.

Реплика короля вызвала смешки в зале, а я, порывшись в памяти и сплетнях, определил Вилькса как королевского казначея. По слухам человеком он был неимоверно скрупулезным и педантичным, из-за чего многие его считали жадным, хотя в уме не отказывали, считая его человеком достойным.

— Итак, молодой человек извольте продолжить и поведать нам о причинах что, похоже, стали мотивом сего постыдного и печального поступка наших соседей. — Король милостиво махнул мне рукой, дабы я после поклона мог продолжить свой рассказ.

Слуги возились с подставками, я разбирал свои записки, приводя их в порядок, а заодно собирался с мыслями и, пытаясь подавить легкий мондраж, который большей степенью списал на последствия нападения.

— Молодой человек вы еще долго? — Король ерзал на своем троне явно все еще пребывая в взволнованном и гневном настроении.

— Начинаю ваше величество. — Я еще раз отвесил поклон, уже более громким голосом начиная декламацию своей речи.

— Господа! — Я оглядел зал, дожидаясь хоть минимального внимания. — Все вы люди занятые и я постараюсь не слишком на долго вас задержать. Всем нам понятно, ибо здесь нет никого кто бы не содержал в своем ведении целую прорву слуг и личную гвардию, что война это, прежде всего огромный денежный поток.

— Война дело благородное и деньги тут не причем! — Тут же подскочил Фенгель Вард со своего места, раздувая грудь колесом.

— Именно по этому видимо, корона тратит порядка двух миллионов золотых на содержание вашего благородства? — Тут же немного сдул я этого напыщенного вояку. — Нет, не было и не будет под этим небом такой армии, которая способна голышом и лишь одними своими зубами брать в осады города и замки, устрашая только одним своим голым задом полчища врагов.

Зал взорвался дружным смехом, заглушая ворчания Варда, а местами даже награждая меня, считаю заслуженными аплодисментами.

— Я провел небольшой анализ и для наглядности своих слов хотел бы с вашего дозволения пригласить в центр уважаемого господина Удо Вилькса для того, что бы он был моим негласным судьей. — Это было удачно, что главный казначей вступил изначально сам в полемику, так что не использовать его и его репутацию в этих высоких кругах было бы непростительной глупостью.

— Итак, господин Удо. — Я отвесил поклон подходящему министру всей финансовой машины королевства. — Я произнес сумму, в два миллиона золотых в год, а теперь собираюсь в общих чертах обрисовать, откуда она взялась, а вас как человека сведущего попрошу меня поправить, если я невольно и в каком-то месте совершу ошибку, вы не против?

— Давай Удо подсчитай медяки! — Раздались больше для хохмы выкрики из зала. — Раскатай мальчишку!

— Итак, начнем непосредственно с головы, а именно со столичного гарнизона. Все мы видим гвардию короля, но никто не знает точно ее число из тех, кто здесь присутствует, правильно?

Так вот, я знаю. Я знаю, что в пошивной мастерской дома Анкельмана, гвардия размещает ежегодно одна тысяча пятьдесят два заказа на комплект обмундирования общей ценой двадцать одна серебряная монета за комплект. Вот вам господин Удо свидетельство о закупке домом соответствующих материалов на пошив, кстати, заметьте, они на вас наваривают практически сорок процентов чистой прибыли.

— Вот сволочи! — Рассмеялся казначей, а вместе с ним все присутствующие.

— А вот расписка одному из заемщиков на начало года в кузни мастера Перскви, на закупку металла который пойдет на изготовление подков для королевской гвардии. Здесь вы господин Удо если посмотрите ниже увидите и сам заказ на изготовление двух тысяч подков, это если разделить на четыре стандартных ноги у коня, получается в наличии у гвардейцев пять сотен тех самых стандартных коня.

Зал молчал. Хороший знак, значит народ не беспросветно туп, глуп и непроходим, а так же вполне понимает и улавливает суть вещей.

— Теперь же я извлекаю договор на подряд из оружейной мастерской господина Кроу, где мы совершенно ясно видим, что гвардия нуждается в изготовлении двух тысяч арбалетных болтов, сдает на ремонт сто и двадцать пять мечей средней руки, располагает заказ на дополнительную сотню новых для арсенала, а что самое интересное, в этом году покупает стандартные наградные поясные ножи с инкрустацией. Так сказать награда, в количестве сто пятьдесят две штуки.

— Занятно. — Удо с прищуром рассматривал бумаги. — И что это должно значит молодой человек?

— А то что. — Продолжил я. — Во дворце располагается гвардейский полк общим числом одна тысяча пятьдесят и два человека. Из которых пять сотен конников, и если разделить стандартный набедренный колчан из двадцати болтов на человека мы получим сотню арбалетчиков, а если исходить из мысли что наградные ножи могли получить лишь офицеры, мы с вами поймем, что в полку в том или ином чине находятся сто пятьдесят два офицера.

Зал молчал, народ переваривал информацию, а жирной точкой моей правоты стали слова короля.

— Вообще-то юноша, за шпионаж у нас принято голову отрубать! — Для весомости он стукнул кулаком по подлокотнику.

— Прошу меня извинить ваше величество, но какой же это шпионаж? — Я низко склонился перед королем. — Все что я сделал, это попил чай с купцами и внимательно выслушал их тягостные заботы, по поводу того, как нынче стало тяжело медные гроши за шиворот прятать.

Зал взорвался смехом.

— А я ведь вам еще не рассказал, что узнали мои слуги по поводу ежемесячной выплаты жалованья гвардейцам.

— И что же, можно сказать по этому вопросу? — Под смешки поинтересовался Удо.

— А то, что излюбленным местом гвардейцев является трактир «Серебряная понож» где за кружку пива хозяин просит пять медяков. — Я расплылся в улыбке. — Все тот же хозяин любезно сообщил, как часто заходят солдаты. Что обычно заказывают офицеры, все это сами понимаете в цифрах, которые я любезно подбил на этом листочке, получив в сумме на рядового бойца тридцать две серебряных монеты, на младший офицерский состав по тридцать пять, ну а старшины аж по сорок серебра.

— Не мыслимо! — Казначей развел руками, признавая мою правоту. — Это поразительно юноша, но вы с небольшой разницей примерно в десять человек практически попали в цель!

— Вы, какого хрена всем табуном «жлекаете» свое пиво в одном и том же месте?! — Заорал король на стоящих в охранении рядом с ним гвардейцев. — Ни одна сволочь теперь до конца года у меня из дворца в увольнение не выйдет!

— Не стоит их ругать ваше величество! — Вступился за солдат я. — Просто ниже пятого кольца гвардии вашего величества зазорно ходить, а ближайшие трактиры «Колос Анны» и «Гордость Пита» уж очень сильно разбавляют пиво водой!

Ха-ха-ха! Зал взорвался хохотом, отчего даже король немного растаял сердцем, позволяя себе улыбку.

Следующий час, я под пристальным вниманием толпы обрисовал все до единого полки королевства от севера на юг, а потом с востока на запад, везде выставляя грамоты, расписки, договоры, купчие и продажные векселя, иногда разбавляя строгую бухгалтерию информацией с трактиров и кабаков, пару раз, не постеснявшись обнародовать слухи полученные от бродячих артистов-циркачей, в чьем ведомстве, как правило, были так любимые простыми солдатами дамы, не отягощенные багажом из вереницы «нельзя».

Пехотинцы, кавалерия, внутренние войска, пограничные гарнизоны и разъезды, я говорил и говорил, показывая все в цифрах, в зарплате людей, в том, сколько ест лошадь, сколько пропивает офицер, сколько стоит сбруя, сколько стоптали сапог и потеряли стрел при учении. Я назвал поименно всех генералов, часть из которых, кстати, тут присутствовали, подтверждая мои слова, наконец замолкая и давая залу передышку, что бы всласть пошептаться, так как для некоторых я похоже открыл глаза на многие непонятные до этого вещи.

— Потрясающе! — Господин Удо уже сидел на стульчике, за маленьким столиком заботливо внесенными слугами, и изучал бумажку за бумажкой, что все это время я давал ему. — Тут все! Да тут даже больше того, что есть у меня!

— Молодец мальчик. — В небольшом перерыве ко мне подошла де Кервье заботливо протягивая кружечку с уже остывшим чаем. — Правда надеюсь мы все же дождемся от тебя существенного?

— А как же. — Кивнул я, благодарственно возвращая опустевшую кружечку. — Теперь самое интересное пойдет.

— Господа! — Я вновь вышел в центр, привлекая внимание. — Так сказать в первой части моей речи, мы с вами с подтверждением тех или иных фактов узнали общее состояние нашей доблестной армии. Но теперь же, я хотел бы с вами поговорить о состоянии дел в армии всех нас так в последнее время волнующей империи. Обратите внимание на цифру выведенную итогом на левой доске, это как вы теперь знаете общая численность доступной воинской силы без учета созыва личных резервов благородного сословия.

Теперь же господа, обратим внимание на доску в центре, это мирный договор между нами и империей, в котором вверху оговорена сумма нашего воинского контингента, а внизу цифра, это имперская армия. Как вы видите, со стороны Финора не то что нарушения нет, мы даже пусть и немного, но не добираем.

Первый имперский пехотный полк, обмундирование, вооружение, купили, заказали. Я вновь стал сыпать своими собранными бумагами, показывая подрядчиков работающих на императора и обслуживающих его армию. Первый шаг, второй шаг, я не спешил, не перескакивал, а заострял внимание на каждой мелочи, а местами даже самым недалеким тыкал пальцем в нужную строчку. Второй полк, особые части, крепостные гарнизоны и охранные разъезды.

— Это все несущественно! — Где-то через пол часа подал голос Фенгель Вард. — В конце концов, это даже смешно, ну там, на пару человек больше, здесь парочка лишних, для полка или крыла это смешные цифры!

— Замечательно! — Я даже хлопнул в ладоши от такого посыла со стороны министра. — Замечательно, что все мы так считаем, пусть и ошибочно.

— Что значит ошибочно? — Король скривился как от лимона, видимо мысленно он был солидарен с Вардом.

— А то и значит. — Я подошел к доске, беря мел. — Три десятка лишних в первом, пять десятков во втором, вот тут сотня, вот в этом еще семьдесят, а вот здесь мы видим еще десяточка…

Мел черкал по доске, народ вытягивался в лицах…

— Демоны преисподней! — Король поднялся с трона чем заставил всех повскакивать со своих мест и подошел к моей доске. — Это…это…

— Восемь тысяч и сорок два человека. — Пришел я ему на помощь, быстренько подводя итог, дабы не заставлять и далее морщить лоб их королевское высочество. — Вот так ваше величество за без малого три года возросла армия императора в мелочах не заметных и смешных для полка, а в суме раздувающих армию в полтора раза большую, чем того предписывает мирный договор.

— Вероломство!

— Не слыхано!

— Это нарушение!

— Это вызов!

Зал разразился криками, сквозь который самым громким был крик короля.

— А вы куда смотрите? — Он махал своим здоровенным кулаком перед носом министра армии. — Где этот Гербельд?! Все лодыри и тунеядцы! Дармоеды не видящие дальше своего носа!

— Господа! — Мне пришлось подпрыгивать и махать руками, что бы привлечь внимание к своей персоне. — Господа послушайте!

— Молчать! — Неожиданно холодно и властно, погрузила зал в тишину старая королева, поднявшись со своего скромного места в уголке. — А ну-ка сели и послушали, что дальше хочет сказать барон!

Народ, в том числе и немного скуксившийся король разошлись по своим местам все еще гневно раздувая ноздри.

— К сожалению господа это не все… — Я вытерев пот со лба наконец-то добираясь до своих сокровенных записей. — Здесь лежат листы на торговые дома Хельмиш и Ампатека, как вы наверно знаете, это самые видные и богатые купцы имперской гильдии торговцев, их караваны постоянно пересекают нашу границу, а так же ведут дела не с одной влиятельной семьей Финора.

— Не томи! — Король еле сдержался, что бы вновь не сорваться со своего трона.

— Вот заказ на обмундирование. — Я извлек первый лист ложа на стол, а за ним еще целую вереницу остальных. — Вот заказ фуражистам на продовольствие, вот закупка транспортных телег, это они покупают лошадей, а вот это договора с кузнями на оружие… Вижу вы все устали, а потому скажу коротко, где-то на севере империи формируется отдельный ренджерский полк общим числом под три тысячи человек, а уже к весне этого года к ним пойдут обозы с оружием из расчета примерно под десять тысяч солдат.

Тишина, недоумение, а так же ужас сковали всех присутствующих после моих слов в зале.

— Я не знаю где конкретно место сбора и есть ли уже в том месте весь этот воинский контингент, но господа, удар будет. Удар будет мощным с северной границы, ну а потом. Потом двинутся остальные войска, и как вы уже сами видите, самую малость раздутые аж на восемь тысяч человек, что по моему мнению к весне еще прирастет в плюсе.

— Но как же так… — Фенгель Вард больше не выглядел напыщенно, скорее даже наоборот, он где-то подрастерял свой гонор.

— Вот так. — Я развел руки, пожимая плечами. — Формально как вы и говорили, любой из послов империи скажет, что это случайные ошибки и недочеты, которые они постараются тут же устранить, в то время как на практике, это не что иное, как прикрытое наращивание боевой мощи и подготовка к крупно масштабной и продолжительной войне. Я не полководец и стратег, я всего лишь умею считать цифры и увы, господа, цифры не на нашей стороне. Как минимум мы проигрываем имперцам в два года подготовительных работ, с учетом, что прямо сейчас бросимся наращивать свои кулаки, а не будем в пустую продолжать споры и думать, что все возможно обойдется.

— У тебя все мой мальчик? — Ко мне подошла де Кервье, беря под ручку. — Ну что ж, тогда давай прощаться с собранием. Думаю, господам теперь есть что и без нас обсудить, бумажки свои оставь, мало ли, может кому понадобятся.

Она бросила взгляд на наконец-то появившегося Гербельта, так что я понял, кому они все лягут на стол. Впрочем, пусть. Это уже не мои заботы, не моя головная боль и не мои бессонные ночи. Я сделал то, о чем меня просили, сделал это добросовестно, от чего моей совести стало как-то тесно в груди. Я потерял друга, хотя кто его знает, а был ли друг? Не знаю, был, не был, как-то больно не верить во все те дни, что мы были рядом с Ромашкой, неприятно думать, что я был для нее лишь прикрытием…Неприятно…Но, надо думать…

* * *

Снег все-таки пошел. Сначала робкий, что, долетая земли, тут же превращался в воду, а чуть позже более настырный, но от этого куда как неприятней по смыслу. Мокрый, серый. Знаете, по такому идешь, а под ним хлюпает неприятная водяная прослойка, из-за которой ноги через пол часа становятся мокрыми и начинают мерзнуть.

Ну да не мне жаловаться, я на улицу уже скоро месяц как не выходил, довольствуясь лишь небольшими утренними пробежками вокруг усадьбы и то лишь из-под палки моего маленького сенсея.

Ло был счастлив, в битве с десятком рейнджеров империи он получил ряд хоть и не существенных, но неприятных ранений, что, по его мнению, лишь добавляло ему авторитета и значимости. Ну а как по мне, так в гробу я видел все эти политические марьяжи, всех врагов, друзей и иже с ними. Не желаю никого и ничего видеть, все что мне сейчас нужно, это тишина, покой и мои научные изыскания.

В эти зимние унылые дни я всецело отдался магии, вновь погружаясь в формулы, перелопачивая тонны своих записей, а так же вновь просматривая труды по принципам построения, что я захватил с собой из библиотеки Дако, разбавив их новыми книгами доселе не охваченными мной, из уже собранного и доставшегося мне как трофей собрания покойного Жеткича.

Труд, труд, день ночь все, чем я занимался, это корпел над новой версией своего Мака, правда уже, как и планировал ранее на основе темных построений почерпнутых мной у некромантов. Получалось, пусть и с трудом, со скрипом, местами доводя чуть ли не до слез из-за тупиковых участков и непонимания, а верней нехватки знаний, но получалось. Не выспавшийся, дерганный из-за грязных домогательств мастера единоборств, я все же перевалив за середину зимы смог, подготовится, а главное просчитать и запустить в действие своего помощника и теперь неотделимого защитника, свой вычислительный центр — Мак версии два ноль.

Ох, какое это было блаженство накачивать свои безразмерные резервуары магического компьютера так не хватавшей мне информацией! Книги! Книги! Как же много в них, а главное всегда под рукой! Все мои тетрадочки, все мои листики записочки, схемы, чертежи, наброски, да даже тупо деловая переписка с Ноной, отчеты Энтеми, приход-расход, все это теперь не обременяло тонной бумажных листков. Все это не нужно теперь где-то хранить и бояться потерять. Все мое теперь со мной, а так же больше и дальше и глубже.

Общественных библиотек в этом мире еще не изобрели, а вот кое-какие коллекционеры были, как и лавки, торгующие этим штучным товаром. Мне то даже тратиться на все не нужно, достаточно прийти и попросить посмотреть на книгу, что бы ее скан тут же лег архивом в моей голове для последующего уже неспешного и внимательного изучения.

Ах, как же хорошо было валяться на кушетке, пить чай, кутаться в теплый плед и доподлинно точно знать, где прячется Ло. Хотя надо отдать должное паршивцу, для своих нинзя выходок он стал применять все более и более изощренную тактику, которую эхолокатор Мака отлавливал с успехом предупреждая меня заранее о притаившейся засаде.

— Молодец Ули Ри. — Маленький монах как-то не доверчиво смотрел на меня, в очередной раз убежавшего от его западни. — Вижу, ты быстро учишься.

А мне что? Учусь, куда деваться? Монах убедившись в моей осторожности и внимательности, наконец-то стал преподавать ряд программ и движений мудрецов с гор Жень-Ми, дабы я наконец приобщился к технике ли-дао-дзи.

Занятная вещь оказалась. Причем весьма, эти самые ли-дао оказались местным аналогом магов! Целый орден этих ребят постигал в своей форме магическое искусство, несколько непривычно и как-то, на мой взгляд, извращенно достигая обходным путем концентрации тела, вызывая в организме, рядом не очень приятных экзекуций, трансформацию того самого узла, обладателем которого я стал благодаря старику Дако в свое время.

Сложно, все гораздо сложней было у этой школы магии, но при всем при этом давало потрясающую пищу для размышлений.

Основа учения это единство гармонии тела и духа, когда движением руки ты задействуешь силы разума, сдвигая взмахом брови каменные глыбы. Но, есть в этой зубодробительной практике и свои плюсы. Какие? Не поняли еще? Тело, дух, маленькие буддисты соединили то над чем я уже столько времени думал и ломал голову, они взяли основу человеческого тела как ретранслятор, тобишь принцип некромантии использования человеческого ресурса как амулет построения своих плетений, при всем при этом оперируя общей энергией, а не применяя такую разрушительную, для всего живого некротику, энергию распада.

Танец не танец, движение не движение, в каждом угле и твоем наклоне был заложен принцип для построения того или иного заклинания. Это сложно, действительно сложно запомнить все векторы и позы, которые ты должен исполнить, дабы претворить в жизнь нужное тебе заклинание, плюс самоконтроль, ну и наверно не стоит забывать, что это все же по своей сути боевое искусство. Ли-дао-дзи были боевыми магами, разрушительная мощь, чьих кулаков была сопоставима с мощью танка, артиллерии, а так же бог знает какого еще, смертельного оружия.

Но мне нравилось, не берусь утверждать что это и вправду лучший из вариантов развития для мага, но по крайней мере пользы было куда как больше от унылого угасания над очередным талмудом или крючкотворства над расчетами, не говоря уже о практике ковыряния руками в безобразиях какого ни будь покойника.

Я прыгал, скакал, махал руками и ногами и при всем при этом выстраивал длинную цепочку наблюдений, опытов, да и просто статистического анализа из своих ощущений, складывая оптимальные действия приемлемые из всего этого для себя любимого.

Приятное время, занятия с Ло, занятия с графом по ментальной магии, свои собственные изыскания, все это отвлекало от ненужных мыслей и самокопания в глубинах души. Опять же началась работа. Худо-бедно были приведены в порядок два соседних участка, где я наконец-то за эти годы моего пребывания в этом мире впервые по настоящему взялся за врачебную практику, совмещая опыт матушки Земли с приобретенными способностями этого мира.

Опять же денежки, пусть и не большие, но все с возрастающим потоком. Лечить то мне приходилось простых смертных, для дворян я как был клятвопреступником, так им и остался, в этом плане ничего не изменилось, знать меня никто не желал, звать к себе и подавно, что впрочем, меня устраивало.

Народец приходил чумазый, забитый, дикий но от этого их боль сами понимаете не становиться меньше боли которую испытывают белые воротнички. Правда в связи с патологической пустотой в карманах, лечить приходили мелочевку, что впрочем, меня устраивало и в тоже время раздражало одновременно. Из терапевта я превратился в стоматолога и дерматолога. Да! Мои зубы! У меня проклюнулись наконец-то зубы, новенькие, пока еще не в полном объеме, но меж тем это впечатляло.

Ну да сейчас не обо мне. В основной массе как уже говорилось, приходили «зашептывать» зубную боль и выводить «чири» на всяких неприятных местах, платя по медному грошику за свою беду. Пара пациентов, приходили с переломами, два раза приводили детей с температурой, ну а кульминацией моей практики стал человек с топором между лопаток.

Да, доселе подобных болезней мне еще не доводилось видеть.

Прямо диагноз на лицо, то есть в спине.

Что-то спина разболелась.

Ба! Да у вас же топор, сударь.

С рассветом, на излете ночи целая ватага косматых мужиков в рванье притащили ко мне под двери приемной своего товарища, уже практически не жильца с мертвенно белым лицом из-за потери крови. Что делать? Лечить, куда ж деваться, в конце концов, труп всегда успею закопать на заднем дворе. Шутка.

Промывал рану, сшивал, сидел почти шесть часов в астрале, связывая разрушенные ткани и восстанавливая энергетическую основу, в общем лишь чудом смог вытащить с того света, хоть и не до конца. Нет, смерть ему уже не грозила, а вот истощение было существенным. По уму бы сделать переливание крови, да вот незадача как мне узнать его группу?

— Граф! — Я ворвался в подвал, приспособленный под апартаменты его гнезда. — Вставай поганое умертвие, тебя ждут великие подвиги на благо отечества!

Поганые умертвия, сначала немного смущались, но в конечном итоге в поликлинике, под моим чутким руководством появились пять миловидных мед сестричек, которым руку и прочее в рот не клади и два санитара леса. Пардон опять шутить изволю.

Брал в состав медицинского персонала, самых проверенных кадров из гнезда, молодняк не допускался, так как их жажда могла выйти из под контроля, а вот эти самые матерые, стали поистине неоценимым инструментом в моей практике. Ладно они кровушку человеческую безошибочно определяли, так они ж еще лекари душевные, обладали зачатками менталистов, вводя людей в сон, могли купировать боль при операциях, следить с помощью чуткого обаяния за изменением физ процессов в организме, предупреждать на ранней стадии заражение.

Ну и как бонус, это неожиданно проснувшееся в них желание быть вновь частью общества. Да это стало сюрпризом, хотя, пораскинув мыслями вполне можно было бы спрогнозировать. Один бог знает сколько лет кряду эти уже не люди телесно, но все еще «человеки» внутри, подвергались гонениям, избивались и преследовались на всем протяжении своей второй жизни, не находя пристанища нигде по долгу. Что можно было чувствовать, находясь за бортом жизни? Даже представить не могу. Мне даже как-то пришлось выскочить за дверь делая вид что ничего не видел, когда один из монстров во плоти сидел и рыдал навзрыд, после того как одна из мамаш поблагодарила его за излечение ее ребенка от недуга, а оный юный соплезвон, даже умудрился «чмокнуть» в щечку страх летящий на крыльях ночи. И если вампиры мужской принадлежности, гордо удалялись в подземелья, предаваясь там, в гордом одиночестве душевным терзанием, то прожженные убийцы женского пола, казалось вообще не уходили сутками из больницы. Я даже стал опасаться, как бы они не стали у некоторых нерадивых мамаш детей отбирать, дабы их потом «засюсюкивать» до смерти.

Так собственно мне и удалось сделать переливание тому мужчине с презентом в спине, коей негодник уже через полторы недели смог самостоятельно принимать пищу и даже мелкими шажочками, что бы не разошлись швы шастать по больнице везде суя свой любопытный нос. Я даже стал подозревать, за что именно его удостоили подарка, ну да то не мое дело, в скором времени его утащила обратно от меня его банда оборванцев, вполне добросовестно и не поскупившись на свой манер, расплатившись со мной.

А потом эта ватага принесла еще одного собрата, а потом еще и еще…

— Барон, вы надеюсь, понимаете в круг чьего внимания, вы удостоились попасть? — Десмос как исполняющий временно роль моей охраны решил поднять эту тему.

Естественно я понимал, ибо пусть и не сам, а через круг своих знакомых, но был весьма просвещен о самой большой статье доходов всех дежурных травм пунктов. А куда деваться? Профессия у них такая у бандитов, уголовников и воров. Некуда им больше податься, а травмы, как правило, настолько существенны, что речь порой идет о минутах. Как-то в один из периодов становления нашей новой родины, с увеличением потребности страны во всякого рода рекетирах, наш медицинский брат неплохо поднялся, по ночам извлекая пули и прочую бижутерию из их организмов, естественно за хорошенькую денежку и с соблюдением конфиденциальности.

— Тут ведь как бы неприятностей с подобным контингентом не огрести. — Дополнил свою мысль граф. — Вдруг противоборствующая шайка решит нам отомстить? Оно нам надо?

Однозначно нет. Посему мои слуги в городе в первых кругах, сознательно постарались разнести слух, что принимаются все без исключения подонки города, а не исключительно первые принесшие убиенного. Тут собственно и пришлось к месту, два земельных участка, один для порядочных людей, все еще робко пробующих меня как специалиста, и второй закуток, где под конвоем из гнезда располагался мутный контингент. Ну а что делать? Вспоминаем крылатую фразу римского императора Веспасиана: Aes non olet, что в переводе, стало быть: «Деньги не пахнут». Он в свое время собирал налог с дерьма, ну а мое дерьмо чем хуже?

В общем и целом, жизнь проживал радостно и с удовольствием, благо после натаскивания и обучения ряду основ, а так же небольшому ликбезу по настоям и травам, мои вампирчики отсекали от меня мелочевку, что в очередной раз давало время для реализации моих различных «думок» и проектов.

Ну что тут сказать? Естественно начал с простого и изобрел велосипед, правда, в связи с погодными условиями, а так же деревянными колесами забросил его в дальний угол кладовки. Потом решил, раз для колес нет резины, стоит взяться за рельсы и соответственно паровоз. Но сказать взяться было легче всего, тогда как на практике у меня наличествовал лишь паровой котел с эльфийской руной, в то время как колесную базу, а так же сам механизм передачи энергии на вращение оных колес, я хоть убей, не понимал. Ну не мое это, что тут скажешь, не моя стезя и не моя практика, хотя упрямства мне не занимать.

— Граунд Бахмергельстер, как я рад вас встречать в своем доме! — Да я решил идти другим путем, от чего по проторенной дорожке тут же вышел на кланового старшину гномов, тут же не поскупившись на денежку и выписав у них в свое пользование лучшего инженера.

— Бахушка родненький вот сюда посмотри! — Уже через пару дней мы с маленьким, но резвым косматым бородачом, были на короткой ноге. — Надо экономить метал!

— В задницу твою экономию Улич! — Как и все обделенные ростом люди, гном страдал монументализмом, везде и всюду навязывая принцип, чем больше, тем лучше. — Мы установим сюда еще одну колесную пару, и даже не моги мне нервы делать!

Что не говори, а Граунд Бах-что-то-там-еще, был гением. Косматый мужичек через ругань и мои сбивчивые объяснения на пальцах и дулях, смог уловить суть, а так же вывести меня из тупика по целому ряду вопросов, начиная все с того же паровоза и рельсов. Ведь как оказалось, этот народец уже много лет использовал вагонетки для вывоза рудных пород и камня, целый конвейер на ленточной цепи, приводимой в движение механизмом взводимых противовесов. Привод, да привод это целиком и полностью заслуга этого инженера, по сути, целиком и полностью спроектировавшего паровую машину с первого до последнего винтика. Для него это стало настоящим откровением, для него это стало прорывом всей его жизни и смыслом всех смыслов. Он чувствовал, что творил нечто, что способно перевернуть мир, ну а я считал деньги, что у меня получалось лучше всего. И да, хрен ему, а не еще одну колесную пару!

Нет, я не жадный просто у меня физически столько нет, что бы претворить весь этот проект в жизнь, как бы я не пыжился и не хотел бы этого. Во-первых, хрен с ним с самим локомотивом, эту железяку, а так же гирлянду из вагончиков сделать хоть и накладно, но можно, проблема в рельсах. Их тут тупо как бы нет. Следовательно, наступает, во-вторых, а нахрена мне паровоз в сарае, если он никуда не ездит?

Нет идея согласитесь на миллион, столько на первый взгляд открывается перспектив и возможностей, в тоже время предоставляя как дополнение целую плеяду идущих бесконечной чередой друг за другом головных болей. Изначально стал прикидывать маршрут прокладки путей до своего Рингмара, но вынужден был тут же все прекратить из-за банальной мысли, а есть ли у меня столько на продажу что бы все это паровозом возить? С одной стороны у меня и с горючим проблем не будет, а с другой, на моих землях хоть и богато мануфактур и предприятий, не говоря уже о лесе и не самом поганом железе благодаря гномам, но не получится ли так, что я из-за этой скорости транспортабельности, выкачаю ресурс своих земель под чистую скажем пусть лет за двадцать, ну тридцать подчистую? Тут нужен другой подход, банально доить корову пока она не сдохнет можно, но вот другую мне потом не купить. И что тогда? Тогда необходимо как-то получать барыши с транспортировки чужих товаров, а что для этого нужно? Правильно, прокладывать путь не как попало на прямки, а провести диагностику у соседей, где и чем они живут, кто из них с хлеба на воду перебивается, а кто не против сэкономить время на своих продажах и способен расширять рынок сбыта, а не сидеть на попе ровненько да ковырять пальцем в носу.

Так что Бахушка пока самостоятельно доводил на чертежах и миниатюрных макетах агрегат до ума, в то время как я стал подбивать поступающую информацию с первых банков к середине зимы, пусть и с запозданием, но открывшиеся в Рингмаре.

Не густо, прямо скажу не густо, за первые месяцы работы моими услугами воспользовались мои же партнеры с баронства, причем больше половины не столько из какой-то надобности, а так для галочки, мол, смотри барон мы хорошие парни ты нас не ругай. Ну да я и не ожидал, что это дело стрельнет в одночасье, порадовало другое, в банк пришли пара молодых мастеровых из кирпичного завода. Простые смертные, они взяли у меня кредит под свои зарплаты со смехотворных процентом, на покупку земельных участков и постройку домов для своих семей. В принципе мелочь, но как говорится, в этих мелочах кроется дьявол. Сегодня попросили два человека по две копейки на нос, что бы принести мне потом четыре копейки в выгоду, ну а завтра уже шесть человек попросят шесть копеек, что бы принести мне по итогу двенадцать копеек в карман! Улавливаете? Это как в старинном анекдоте про Раскольникова, мол, спрашивают его, за что бабушку уконтропупил? А он, так застенчиво пожимая плечами: Ну, как зачем? Одна бабушка, один рублик, а десять бабушек вы уж извините червончик!

Ну да смех смехом, а дело это нужно было не упускать из виду, а в частности расширять и множить ловчую сеть своей финансовой паутины, для чего в пятом кольце столицы, я уже выкупил в свое право небольшое, но крепкое здание с обширными подвальными помещениями, так сказать под закрома родины. Так как «наружку» зимой делать было не с руки, строители принялись за внутреннюю реконструкцию, в частности обшивали стены металлом под сейф, выставляли конторки и обустраивали личные кабинеты для особо важных приемов. Опять же необходимо было время для подборки служащих, да и пусть и минимальному, но обучению моего штата будущих банковских клерков.

Хорошее время, время в заботах и трудах, время душевного покоя. Впрочем, был и другой момент для душевных терзаний, а именно я взвешивал все «за» и «против» в пользу создания какого-то из известных мне вооружений.

С одной стороны вроде бы как не крути, а придет время сами додумаются, в конце концов, если мне не изменяет память, век арбалетов был как раз толчком к совершенствованию стрелкового вооружения, а с другой стороны, как-то не хотелось привносить в этот мир подобные подарки судьбы. Как-то не лежала у меня к этому душа, хотя стоит сказать, что в свете всей этой возни с побрякивающей железом империей, совсем уж упускать из виду данный аспект не стоило. Особенно в свете открывшихся непонятных телодвижений имперцев на севере, что меня крайне нервировало и не устраивало из-за того, что там теперь и Когдейр и Рингмар принадлежат мне.

Кстати с Ноной я по этому поводу списывался неоднократно, даже не требуя, а умоляя ее задействовать свои связи среди кланов пиктов, что бы те со своей стороны проследили за этими забияками. Пусть мы не встанем стеной все как один против многотысячной армии, но, по крайней мере, успеем вывезти людей, материалы, в общем, постараемся минимизировать свои потери, ежели оная заварушка все же случится у нас под носом.

Так что в таких тяжких думах я все же решился припрятать про запас свой туз в рукаве, дабы меньше ворочаться по ночам в тягостных раздумьях.

Порох? Нет, по крайней мере, не сейчас. Порох пока подождет, у меня и без него теперь есть чем кидать, кромсать и подбрасывать в воздух. Что же тогда? Да все тот же паровой котел, не понимаете? Элементарно, закрытый сосуд с возрастающим внутренним давлением, вода кипит, пару выхода нет, что произойдет? Правильно, все это хозяйство разлетится на чертову кучу осколочков, чем не бомба? Тут ведь даже банально на пальцах можно рассчитать объем воды в сосуде, за какое время она нагреется и наберет нужные для взрыва минуты времени. Останется только заключить котел в осколочную рубашку и вот вам мина массового поражения, жуткая жуть активирующаяся простой руной с воздушной линзой Эббуза.

Заказ кузнецу на ряд запаянных котлов и стальные рубашки к ним выполнили буквально за неделю, а уж полевую работу с подобными хлоп-машинами, решил проводить лично, ибо душа требовала праздника, душа требовала деструктивных начал и феерии непотребства под осыпающиеся с неба комья земли.

Ба-бах!

— Минута на три кувшина. — Делаем запись.

Ба-бах!

— Пять минут на три ведра. — Делаем запись.

Удалившись на пару километров от поселка и города, для испытаний выбрал непролазный овражек до безобразия поросший перевитым кустарником. Здесь внизу мне слуги разбили палаточный городок, в небольшом отдалении закапывая мои паровые бомбы, дабы я мог с наслаждением наблюдать за сим прекрасным зрелищем вздыбливаемых земляных масс. Что тут скажешь? Лепота! Это почти как в детстве строительные патроны в костер кидать, только еще лучше и громче.

— Экий вы затейник господин барон. — Граф Десмос сопровождал меня в лагере, скрашивая тяжкий труд экспериментатора непринужденной беседой. — Вы бы мой дорогой, лучше бы задумались уже о зимнем бале у его величества, считанные дни остались до приема, а у вас ни наряда соответствующего, ни дамы сопровождения.

— Да я так проскочу. — Мы сидели за походным раскладным столиком, переставляя фигурки на шахматной доске и разогревая кровь терпким разнотравьем чая. — Быстренько войду, поклон туда, поклон сюда и сказавшись захворавшим, бочком-бочком и к выходу.

— Эн нет ваше благородие. — Граф задумался, идя в размен ладьи с конем. — Не выйдет, ибо дама нужна для обязательного танца открывающего бал, после чего вы обязаны будете выслушать приветственную речь его величества, потом закуски, потом танцевать будет король. Все соответственно обязаны лицезреть и восхищаться, после чего нужно будет энное время ходить-бродить от стола до туалета, что бы дождаться, когда герцогов и некоторых графов допустят с хвалебными речами и презентами к его величеству, сами понимаете, аплодировать вам по статусу придется всем и каждому, а это ведь только первый день.

— Занятная программка. — Я поджал губы от недовольства, причем не только из-за увеселительной программы, но и из-за ушлости вампира, который за без малого пол года навострился играть в шахматы так, что доставлял кучу неприятностей на игровой доске. — Что с дамой посоветуете?

— Брать живьем. — Тут же оскалился он в своей фирменной улыбке. — Предлагаю ночью стукнуть более или менее приличную особу аккуратненько мешочком с песком по тыковке, опосля засунуть в мешок и не выпускать оттуда до самого окончания бала, ибо добровольно ни одна девушка из приличной семьи не захочет порочить свое имя, появляясь перед таким количеством знати рядом с вами.

— Сыпьте песок, готовьте мешок. — Тут же махнул я на него рукой, несколько не смущаясь его «подколкам». — М-да уж…Что и вправду никак без дам?

— А когда без них хоть что-либо можно было провернуть под этим небом? — Философски пожал он плечами. — Увы и ах вам сударь, и да, вам мат.

Пока я корячился, убегая королем по доске от его слона, он с непринужденным видом следил за слугами, что возились с очередной партией закапываемых в землю бомб.

— Кстати барон. — Он насторожился, втягивая носом, словно гончая воздух и становясь серьезным. — Как ваш глава охраны хочу вам доложить, что вы под плотным колпаком сразу нескольких пока не до конца понятных мне группировок.

— Шпики Ганса? — Я взял с подноса одну из «печенек» макая ее в кувшинчик с медом.

— Не они одни. — Десмос внимательно посмотрел на меня. — Этих я сразу раскусил, в дополнении к ним сразу же выхватил слежку имперских агентов, но есть еще другие.

— Надо же. — Я удивленно вскинул бровь. — Кому я еще так интересен?

— Подозреваю, но, к сожалению точно не скажу, что это кто-то из больших людей преступного мира города. — Он тяжело вздохнул. — Причем не из одного единственного клана, что впрочем, тоже не очень досаждает.

— Тогда скажите мне скорей мой друг, что же конкретно досаждает? — Я приложился к кружке с чаем. — А то чует мое сердце моих недоброжелателей, вы можете до рассвета мне перечислять.

— Тварь какая-то — Граф словно сплюнул это слово. — Иначе и сказать не могу, совершенно неуловима, невидима, не оставляет следов и даже определиться с угрозой невозможно. Кто оно? Что оно? Не берусь гадать, ибо о таком ранее не слышал даже.

— Это еще что за новости? — Я с удивлением откинулся на спинку стула.

— Да вот. — Он поморщился. — Сначала сам не верил, но среди слуг пошли разговоры о какой-то болезни, мол, человек словно засыпает на какое-то время выпадая из реальности, а потом оказывается в совершенно неожиданном для себя месте и не помнит, как тут оказался.

— Что за бред? — Я с сомнением посмотрел на него.

— Вот и я так подумал. — Он опустил взгляд. — Пока это не случилось с моими ребятами.

— Кто-то похищает вампиров и моих слуг? — От удивления даже выронил печеньку. — Но на кой хрен, миль пардон сударь?

— Увы, не могу знать. — Он не смотрел мне больше в глаза. — Никто не помнит, что с ним было, в том числе и я…

— Вы?! — Я даже подскочил на своем стуле. — Вас тоже похитили? Моего начальника стражи? Как такое возможно?

— Не знаю барон. — Он еще раз печально вздохнул. — Даже не пытайте, ничего не могу вспомнить, шел спокойно к себе по коридору, мимо слуга какой-то проходил, слегка коснулся меня…, а потом я очнулся спустя пару часов посреди поля перед городскими воротами.

— Как такое возможно? — Мне стало немного не по себе от таких новостей. — Что опросы? Есть что-то общее? Много вообще вас таких похищенных?

— Уже с десяток. — Граф покачал головой. — Сначала думали мало ли, может недуг какой, но когда подобное произошло с моими, стало ясно что не болезнь, кто-то, как я думаю с феноменальными способностями менталиста, допрашивает ваших людей на предмет обстановки в доме, но скажу сразу. Это лишь гипотеза, на самом деле даже представить страшно мощь подобного мага, если он смог переломить мою ментальную практику в одну секунду, в какой-то краткий миг.

— Постойте граф, а когда вас похитили? — Я с сомнением посмотрел на него.

— Вчера. — Он пожал плечами. — Мы сыграли с вами партию, распрощались, и пока я шел к себе…

— Вы вернулись! — Я опрокинул кружку, поднимаясь со своего места. — Вы вернулись, и мы еще два часа играли с вами! Мы разговаривали с вами!

— Но как так? — Он не меньше моего удивленно смотрел раскрыв глаза. — Я же не помню, и потом что сам к воротам города и пошел?

— А кто тебя знает, куда ты ходишь по ночам. — Я вновь уселся на стул. — Ты вернулся, предложил еще сыграть, мы сидели, общались…вот!

— Что вот? — О заинтересованно подался вперед.

— Ты не шутил! — Я хлопнул себя по лбу. — Точно! Ни одной шуточки, ни одной улыбочки, я все сидел, гадал, что же тебя гложет, и о чем ты так задумался. Ты сам на себя не походил…

— Не может быть. — Он отмахнулся рукой. — Захват контроля над телом не может произойти со мной! Это, это просто немыслимо, ты сам знаешь как это тяжело, а у меня, между прочим, блоки стоят. В конце концов, мой разум в значительной степени отличается от простых людей, подобной практики по захвату сознания вампира просто нет.

— Организуй всех, о ком знаешь. — Я нервно протаробанил пальцами по столику. — Заходи в их разум и читай, где они были и что делали, опрашивай остальных, где и когда они наблюдали тех, кто выпадал и не помнит несколько часов из своей жизни.

— Думаете, поможет прояснить картину? — Граф с сомнение посмотрел на меня. — Со мной явно этот номер не пройдет, я реально ничего не помню.

— Я и так знаю, что вы делали в тот вечер… — Теперь моя была очередь тяжело вздыхать. — Вы попросили у меня бомбу, а так же попросили запустить ее по времени, так как сами вы этого сделать не можете.

— Хвала богам, что вы отказали мне! — Он театрально поднял глаза к небу.

— Вы плохо меня знаете граф… — Я же к небу глаза не поднимал, низко опустив их к земле.

* * *

Что? Где? Когда? Знаете такую игру? Вот именно этим я последнее время занимаюсь день и ночь, ставя на уши всю свою усадьбу и всех своих людей. Нечто мистическое, нечто, что выходило за рамки даже этого мира, незримой темной тенью нависло надо мной и потешалось над моими позывами докопаться до правды.

Не бестиары книги, не консультации у магов, не тем более мои собственные расследования не давали результата. «Нечто» по-прежнему не покидало мой дом, бродя в чужих телах, слушая наши разговоры и оставаясь неуловимым маревом, чем-то таинственным и непостижимым.

Это пугало, это не могло не пугать и настораживать, ведь я даже в малой степени не догадывался о мотивах и целях существа так легко выманившего прямо из моих рук серьезный и смертельный подарок, с которым я столь фривольно позволил себе обращаться.

— Сегодня ночью еще один. — Граф покачал головой. — Мы никак не сможем отловить эту тварь барон. Боюсь это не нашего уровня игрок. Слишком умна, от силы часа четыре находится в теле, потом переходит в другого и так по кругу.

— Значит боится. — Я сидел за столом, просматривая документацию и подспудно накручивая «Мака» на скан тела Десмоса.

— Думаете? — Граф улыбнулся.

— А как иначе? — Я вернул улыбку. — Вопрос выживания, иначе бы и не стоило так часто менять носителя.

— Догадался? — Существо сидящее в теле графа улыбнулось. — Просветишь как?

— Старинная уловка. — Я закинул руки за голову. — Сказал графу неделю не заходить ко мне в кабинет, все деловые встречи мы проводим внизу у камина.

— Вот оно что! — «Нечто» поднялось со своего места, улыбаясь. — Что ж похвально! Обычно когда люди сталкиваются со мной, то зовут на помощь целую кучу магов, а вы сами, получается, решили со мной потягаться?

— Ну, насчет потягаться это мы еще посмотрим. — Я жестом предложил оппоненту вновь сесть на свое место. — Пока меня больше интересуют ваши мотивы и конкретно, что же вами двигает.

— За бомбу переживаешь? — Существо не село, а переместилось ближе к выходу. — Не переживай, она послужит по назначению. Знаешь такого подарка я от судьбы никак не ожидал, наверное мне стоит тебя как-то отблагодарить, ты практически свел к минимуму риск моего разоблачения и вознес до небес шансы на успех моей миссии.

Мы замолчали. Он-оно, видимо по причине ожидания от меня эмоций и каких-то слов, я же по причине компоновки информационного пазла из обрывков его слов и действий, так как мне до умопомрачения нужна была информация, дабы просчитать мотивацию существа.

— Вижу, мысли так и скачут в твоей голове. — Существо выглянуло за дверь, проверяя видимо, не бегут ли по лестнице охранники. — Но боюсь тебе пока еще рано знать всю правду. Видишь ли, ты невольно уже однажды перебежал мне дорогу, спутав мои планы, так что я немного подстрахуюсь, оставив тебя в неведенье развития дальнейших событий.

— Значит, мы ранее встречались? — Защелки мозаики клацали, выставляя из кусочков общую картину. — Неоднократно и видимо не при самых благожелательных обстоятельствах.

— Я бы даже использовал слово трагических обстоятельствах. — Существо отошло от двери, пройдя вперед ко мне. — Наверно ломаешь голову не находя ответа?

— Ну кое-что действительно остается загадкой, хотя… — Я задумчиво смерил его взглядом. — Кое-что ты сейчас прояснил для меня.

— Интересно послушать. — Тело графа с сидящей в нем тварью подвинулось еще на пару шагов ко мне.

— Ну, начнем наверно непосредственно с бомбы. — Я поднял палец. — Ты попросил выставить время срабатывания аж на месяц вперед, что меня удивило, но на что я по глупости согласился.

— Ну почему по глупости? — Вновь улыбка. — Приписывай это к своему качеству как благодетель доброты.

— Теперь я четко вижу, что, увы и ах мне, ты чудо современности, не что иное, как банальнейший шпион империи. — Я устало вздохнул. — Ибо из последних ущемленных мною и по прежнему пребывающих в добром здравии, только они могли затаить на меня обиду. Что скажешь?

— Продолжай, это даже интересно. — Улыбка сползла с лица моего посетителя.

— Ну, в самом деле, кому еще под силу нанять подобного уровня специалиста, если не целому государству? Причем не Финорскому, так как эти бы вполне на официале проехались по мне вдоль и поперек. А у вас имперцев, на меня есть зубок в связи с бледным и очень нервным видом вашего посла, что сейчас напропалую отбрехивается за всю империю целиком и сразу.

— Да не легко ему горемычному! — Существо расхохоталось. — Ульрих, что не говори, а местами у тебя голова соображает что надо. Жалко, что лишь местами.

— Жаль посла. — Я прервал смех существа. — Я наверно не сильно ошибусь, если предположу, что империи нужен будет повод для войны и уже через неделю, посол встретится с той самой бомбой?

Вновь между нами наступила тишина, хотя в этот раз куда более напряженная, существо как-то подобралось, оно видимо прикидывало шансы броситься на меня.

— Не стоит. — Я покачал головой. — Не поможет.

— Наверное, да. — Граф кивнул. — Что ж, давай прощаться.

— Ты думаешь, я спокойно отпущу тебя? — Я повел плечами.

— Конечно, если не хочешь потерять навсегда графа, я ведь не просто так меняю каждые четыре часа носителя, иначе бы за мной следом шла целая вереница покойников. — Он развел руками. — Увы, у моей способности есть свои минусы, не могу по долгу задерживаться в гостях, чревато.

— Занятно. — Увы мне приходилось верить ему на слово, ибо что же это такое и как с этим бороться я совершенно не представлял. — Кто же ты? Я прямо сгораю от любопытства.

— Сгораю… — Прошептало существо. — Сгораю, сгораю, знаешь барон у меня для тебя подарок.

Граф немного повернулся боком, что-то извлекая из своих карманов.

— Лови!

А я поймал.

Дурак.

Попался как ребенок, сняв щиты и ухватив брошенный существом подарок, в последнюю секунду, перед тем как померкло сознание, рассмотрев, в своей ладони массивный серебряный перстень…

* * *

Что-то ворочало какие-то железки, неприятно громыхая, было жарко, а так же до жути затекли руки и ноги. Хотелось пить и безбожно матерится, меня мутило, сознание плыло и до жути раскалывалась голова.

Похитили?

Наверняка, причем я сам вышел из своего дома, оставив охрану, и своими же ножками привел себя в лапы имперцев. Накатила злость, немного приводя разум, в порядок, заставляя сердечко интенсивней стучать в груди.

— Как настроение барон? — Чей то каркающий голос заставил меня вздрогнуть и открыть глаза. — Располагайтесь поудобней ваше благородие!

По всей видимости, мы находились, где в подвальных помещениях, так как окна в каменном мешке, где я очнулся, совершенно отсутствовали, отчего тьма камеры лишь подчеркивалась слабым бликом парочки свечей и пунцово-красным светом, исходящим от трех ногой жаровни набитой углями.

Ну что ж теперь понятно кто громыхал железом. Прямо напротив меня стоял здоровенный жирный мужик с оголенным торсом, косматой грудью и мерзкой лоснящейся от пота мясистой рожей, что сейчас улыбалась мне гнилыми пожелтевшими зубами. Это он раскладывал на углях всевозможные иглы, спицы, крючки и прочую бижутерию видимо так необходимую при игре в «вопрос-ответ» на новый лад.

— Рад, что ты быстро приходишь в себя, а то мы у тебя в кабинете, считаю, не все вопросы смогли просветить в должной мере. — Пробурчал здоровяк, чем поставил меня в известность, что загадочное существо, похитившее меня, на данный момент находится в том теле. — Кстати, предупреждая твои потуги к магии, скажу сразу, что бы ты не схлопотал смертельный откат. Твой внутренний магический резерв, я сбросил до суха, пока вел тебя к себе в гости.

— Весьма предусмотрительно. — Я был прикован к потолку за руки цепями, причем ноги видимо притянули к полу, что бы не брыкался. — Надеюсь, мы не далеко ушли? Хотелось бы успеть домой к ужину.

— Смело. — Покивал моим словам здоровяк, разлаживая уже на небольшом столике всякие мерзопакостные зажимы, щипцы и ряд зазубренных ножей. — Хорошо когда человек храбрится, а не обсыкается сразу же при виде моей комнаты для допросов.

— Сами мебель выбирали? — Я кивнул в сторону еще двоих здоровенных мужиков, стоящих у двери и сложивших руки на груди. — Вполне вписываются в интерьер.

— Благодарю. — Громада из жира, пота и волос на груди, нависла надо мной целой горой мяса. — Вы очень любезны молодой человек, но, увы, время поджимает, а мне нужны ответы. С чего предпочитаете начать, пальцы рук или ног?

— Эх Ромашка. — Я покачал головой. — А ведь как красиво начиналась наша история!

— И здесь догадался? — Здоровяк расплылся в улыбке. — Надо было тебе переходить на мою сторону, нет правда, тебе бы цены не было. Голова у тебя работает хорошо, жаль, что уже скорей всего не долго.

— А могу я узнать подробности, прежде чем мы продолжим? — Я немного позвенел цепями пытаясь обвиснуть по удобней. — Просто до жути интересно, где же мое детище ждет своего часа? Где у него назначено рандеву с господином послом империи?

— Разве это теперь важно? — Мужик отошел к дверям, показывая своим помощникам на приготовленный инструмент. — Гомши ты работаешь с ногами, Питер, придерживай коленки.

— Просто так сказать на последок. — Я лучезарно улыбнулся. — Банальное любопытство, чем же вся эта история окончится.

— Чем? — Главный рассмеялся. — А ты не понял? Естественно все будет красиво как в сказке, дамы в нарядных платьях, кавалеры учтивы и внимательны, играет оркестр…

— Бал? — Я непроизвольно дернулся, когда один из помощников обхватил мои ноги, крепко фиксируя их в своих руках.

— А то! — Толстяк воздел свой палец вверх. — Танцуют все барон!

— Так-так. — Я активировал резерв свернутого Мака, выводя защиту и готовя ряд боевых плетений. — А где же именно если не секрет?

— Засранец. — Здоровяк открыл дверь, выскакивая в коридор. — И откуда только силы берешь?

Не медля более, я тут же выпустил в его сторону огненный шар Прая, разрубая помощников брошенных им, в мелкое кровавое крошево воздушными лезвиями Эббуза. Вот же дрянь! Увидела активировавшиеся нити заклинаний, и успело сбежать за дверь. Хитрая тварюшка и от того еще более опасная.

Цепи слетели быстро, правда ослабевшие ноги подвели, и я упал на пол прямо в лужу крови растекшуюся от убитых мною помощников. Мерзко, грязно, но зевать некогда в комнату повалили вооруженные до зубов ренджеры, тут же вбитые мною в стену воздушным кулаком. Придерживаясь руками за стены, стал подниматься наверх, по пути изничтожив еще с пяток самых резвых, а может самых глупых вояк, что не пустились наутек вместе со своим предводителем. Нет, не жалел, никого не жалел и даже не думал бить в пол силы. Не тот случай и не мой вариант, уж если так судить, то я бы в другом случае не вышел отсюда живым в любом случае. Ну а мораль, мораль я уже порядочно подрастерял за время моего пребывания в этом мире. Да уж, не самое нужное качество здесь.

Закончив зачистку нижнего этажа, устало вывалился на какую-то грязную, но меж тем оживленную улочку, засыпанную серым мокрым снегом. Чумазый народец, свидетельствовал о первых уровнях города, люди здесь явно не страдали от переизбытка денег в карманах, так как большинство куталось в сплошное тряпье не первой свежести.

— Как дела Ульрих? — Ко мне подбежал ребенок, показывая язык, после чего что-то передал идущему мимо пожилому мужчине и уже тот в свою очередь ехидно поинтересовался. — Смотрю живее всех живых?

— Ах тыж сучара! — Я скрипнул зубами, поганое нечто, кружило вокруг меня в толпе людей, подтрунивая на разные голоса и тут же переходя в другое тело.

— Ай да Ульрих! — Прошамкала беззубым ртом какая-то бабка.

— Смотри-ка, и в этот раз сбежал! — Произнес, ухмыляясь, мне в лицо какой-то мужик.

— И куда же ты теперь пойдешь барон? — Мило подмигнула мне какая-то девчушка лет семнадцати.

— Кому и что ты теперь расскажешь мой хороший? — Послала воздушный поцелуй еще одна грязная красотка из толпы людей.

Вот же гадость то, какая! Я не мог прицельно ударить, я вообще не мог уловить столь стремительную смену тел, проклятое нечто откровенно издевалось надо мной, прекрасно зная, что я не могу позволить себе валить всех пачками налево и направо не разбираясь, кто тут прав, а кто виноват. Нет, схему я примерно видел, и понимал что все завязано на прикосновении перстня к человеческому телу, но как отловить этот перстень, если существо ни на миг не останавливается, используя в своих целях, любого до кого могла дотянуться его рука?

— Ты как-то бледно выглядишь Улич. — Рассмеялся какой-то дед.

— Иди-ка ты домой. — Выкрикнул чумазый бородач.

— Не вздумай и в этот раз навредить мне мальчик! — Лихо крикнул, сопроводив свои слова свистом один из проезжающих на телеге извозчиков.

— Так и быть я отстану от тебя. — Облизнула губки какая-то пышечка.

— Только не вздумай лезть не в свое дело. — Произнес тихо высокий статный мужчина, скрываясь за углом дома.

Вновь накатила дурнота, я махнул одному из извозчиков, что бы он остановился.

— Не вздумай мне помешать барон! — Прилетело мне в спину.

— Давай из города родной. — Я извлек из глубин изорванной одежды, две серебряных монеты кидая извозчику. — Дом Фельма знаешь? Давай туда.

— Эт где сейчас народец лечат? — Переспросил моложавый дедок сидящий впереди.

— Да, туда. — Кивнул я.

— И помни Ульрих, я рядом! — Крикнул мне с мостовой какой-то попрошайка.

Дома банально отмахнулся от всех рукой, не отвечая на расспросы и взволнованные взгляды. Тварь, побывав в моей шкуре, похоже, и вправду изрядно этим нагадила моему организму, так как следы недомогания волнами дурноты и мути накатывали вновь и вновь. Подперев свой кабинет табуретом, во избежание проникновения нежелательных элементов, даже не смог доползти до кресла падая на пол и проваливаясь в тяжелый сон практически до самого вечера. Это немного, но сняло физическую измотанность, плюс я уже более детально смог в астрале поправить потоки, выводя организм на рабочий уровень. Да уж, ситуация хоть плач, паранойя зашкаливала. Мне мерещился враг в каждом, кто был в моем окружении, я боялся банально выйти из комнаты, боялся, что меня отравят, боялся каждой тени, и лишь злость на эту моральную немощь помогала хоть как-то трезво мыслить, распутывая клубок событий, выстраивая оптимальную для себя линию поведения.

Ну что тут можно было сделать? Первый и самый простой вариант так и сидеть взаперти, не высовывая носа в надежде, что когда прогремит взрыв проклятое «нечто» удовлетворится последствиями, своей деятельности удаляясь восвояси. Ну правда, мне какое дело до всех этих больших игр в войнушки? Что можно спрогнозировать? Завоевание Финора? Ну это вряд ли, слишком жирный кусок от которого не то что пузо раздует, жопу потом разорвет, слишком большие территории, слишком много людей, все это даже завоевав потом не удержать ибо на подъем потребуются неимоверная прорва денег. Что тогда? А остается земля пиктов и выход к морю, по моему мнению, именно из-за морского пути все и затевается. Империя раздута товаром, империя раздута людьми, технологиями, но она, увы, территориально зажата таким образом, что кроме парочки речных артерий там больше ничего и нет. Следовательно, война будет на севере и лишь по касательной может коснуться даже не столько меня, сколько Нону и ее Когдейр. Причем, скорей всего это будет не арена для битв, а банально перевалочный пункт для армии Финора. А это не хорошо и не плохо, так как я смогу нажиться на доставке продовольствия короне, но и могу нажить неприятностей из-за неимоверной тучи солдат, о чьем поведении во время военных действий даже догадываться не приходится. Хорошо если по старинке: «Бабка яйко, млеко, шнеля-шнеля», но на этом же не закончится, наверняка начнут портить девичье достоинство по деревням и весям, возможно мародерство по домам, да и тупо банальный разбой. И это заметьте только прогноз погоды на армию Финора, а если доблестные гусары из-за кордона прискачут?

Что же тогда? Бежать к Гербельту, и де Кервье? Что тогда будет? Посла спасут, а на долго ли? Хотя стоп. Как там у Горького, «а был ли мальчик?». Кто сказал, что на балу должен погибнуть именно посол? От этой мысли меня пробило в пот, там ведь если рванет, погибнут десятки людей, и даже хрен с теми держимордами что вьются у кормушки, тут ведь как бы замах не на саму кормушку был. Нет, я понимаю, где я и где король, но смута в стране это похуже чем война и куда как в разы. С точки зрения империи, это вообще сказка, пока в королевстве нет главного, пока смута и грызня у престола вообще скорей всего можно минимальной кровью будет оттяпать северный кусочек. А в итоге что? Много ли надо что бы сложить два плюс два и найти изготовителя бомбы ввиду того что испытание своих машин я особо даже не пытался скрывать, не говоря уже о длинных языках слуг. От осознания глубины и полноты того места куда я несусь с каждой секундой все быстрее и быстрее, мне вновь стало дурно. Это ж надо же так, своими собственными руками себе могилу было вырыть. Даже с половиной прогнозов, что я сейчас предположил мне головной боли хватит до конца моих дней, не говоря уже о том, что произойдет, если все гипотезы оправдаются.

И что же делать? А делать нечего, нужно руки в ноги и прямиком к Гансу, да искать эту треклятую бомбу, которой уже осталось по подсчетам примерно четыре дня. В общем, через не могу, и через страх, я должен вылезти из своей раковины, что возможно станет мне еще боком в будущем с такими игроками плечистыми мировой арены.

Моя карета была собрана тут же, и окружена двумя десятками бойцов из моих гвардейцев, очень жаль что вампиров нельзя было провести в город, ох чует мое сердце не лишними они окажутся в дороге.

Активировав Мака на полную катушку, трясся по городским улочкам, ожидая подвоха от всех и от каждого, даже от своих телохранителей, но толи у этого «нечто» ренджеры закончились, толи ему было тупо не до меня, к первому кольцу я подъехал без приключений. Тут же ринувшись в будку на заполнение документов, прося об аудиенции Ганса Гербельта и просто посылая вестового, что бы предупредил де Кервье о моем визите во дворец.

Ожидал я приема по моим меркам целую вечность, причем сразу было видно что дворец стоит на ушах от усиления охраны и чуть ли не у каждого солдата стоит по магу. Это был звоночек, о котором следовало задуматься. Похоже господа разведчики со стороны Финора ждут какого-то особенного гостя, а следовательно владеют информацией о столь странном шпионе работающем на империю. Не один я видимо был знаком с этой незримой тварью скачущей по людям, словно блоха от собаки к собаке.

— Барон Ульрих? — Ко мне вышел сразу десяток здоровенных ребят-гвардейцев в сопровождении аж двух магов. — Прошу вас подойти к этому амулету на предмет сверки вашей личности.

У меня екнуло сердце. Что за амулет? Что он покажет? А вдруг он «запикает» с криком держи вора, это не его тело? Впрочем, бежать уже смысла нет, под пристальным взглядом этих секьюрити. Тяжело вздохнув с волнением и ожидая ежеминутно неприятностей прошел процедуру какого-то простенького сканирования, на всякий случай, записав его на Мака, мало ли может и вправду поможет при бодании с этой тварью?

Но уже через пару минут, я выдохнув все же был впущен внутрь, где меня поджидал небольшой возок тут же покативший по опрятным и ухоженным улочкам этого скрытого эдема.

— Мой мальчик, что стряслось, на тебе лица нет?! — В просторном кабинете с дутыми обшитыми кожей креслами, где за большим темным столом восседал Ганс Гербельт буровя мен пристальным взглядом уже находилась де Кервье, бросившаяся ко мне с расспросами.

— Что это за тварь и как с ней бороться?! — Тут же выпалил я первое, что накипело на душе. — Что бы я не делал я не могу ее поймать, засечь и как-то обуздать, набив хорошенько в профилактических целях жопу, в то время как она постоянно водит меня за нос!

— О чем ты Ульрих? — Бабуля схватилась за сердце, а Гербельт нервно взбрыкнул ногами под столом.

— Прекратите, я же вижу, дворец словно на осадном положении, тут солдат в три раза больше обычного не говоря уже о нескольких сотнях магов! — Я не дожидаясь приглашения, прямо из кувшина стал пить подстывший чай, видимо, дано они тут сидят. — Эта тварь кружит по моему дому день и ночь, она даже в меня забиралась!

Отставив кувшин в сторону, устало «плюхнулся» в кресло, вытягивая ноги.

— Вы даже не представляете, как она меня замордовала. — Я поджал губы. — И да, у меня для вас весьма плохие новости.

— Конкретней. — Ганс грузно поднялся, забрасывая кисти за спину и в задумчивости, подходя к окну.

— Что ж. — Я проводил его взглядом. — Начну с самого начала.

Говорил я долго, спасибо не перебивали, говорил все, начиная с встречи юной Ромашки, на обочине дороги заканчивая своим похищением, а так же теми выводами, что вольно не вольно посетили мою голову.

— На мой взгляд, все же, как бы это не прискорбно звучало, целью станет король, ибо на их месте, поступил бы именно так. — Подвел итог я своей речи. — Бомба уже во дворце, сомнений нет, тут даже другого не дано, так как в связи с готовящимся балом ежедневно могу побиться об заклад, во дворец въезжают и выезжают распорядители по подготовке мероприятия, а вместе с ними сотни слуг, извозчиков, поваров и боги еще знают кого еще. А у меня к вам по-прежнему всего один вопрос, что это за тварь и с чем ее едят? Как вы до сих пор спасались от нее и что в связи со всеми этими событиями мне делать?

Наступила тишина. Тяжелая, гнетущая, без наигранности и фальши, люди принимали решение и эти решения были тяжелы и не легки.

— Ганс. — Нарушила эту тяжесть де Кервье. — Иди. Тебе нужно срочно организовывать людей в бальном зале. Проверь там все и всех, загляни в каждый закуток и угол.

Мужчина лишь кивнул в молчании, покидая свой кабинет, в котором мы с бабушкой Кервье мерили друг друга взглядами.

— Знаешь Ульрих. — Наконец произнесла она. — Вся моя жизнь делится на два этапа. Первая это до встречи с тем, о чем ты спрашиваешь и вторая после. В первой половине своей жизни я была молодой и наивной девочкой, чье сердце наполнялось любовью, мысли витали в облаках, и мне казалось, что весь мир соткан из радуги и золотых нитей. Тот, кто скажет, что так жить нельзя, получит от меня, по самое не балуйся, потому что, именно так и должны жить все нормальные люди во всем мире. Видишь ли, даже по истечению лет, по прошествии сотни тысяч не самых чистых решений для души человека, я по прежнему верю в добро.

— Это похвально. — Вставил я свои пять копеек.

— В прочем ты такой же. — Вернула она мне любезность. — Пачкаясь в крови и нечистотах зла, ты по-прежнему видишь мир в розовых тонах, потому что хочешь верить в добро. Ну да, наверно сейчас будем вести разговор не о тебе.

Она устало поднялась со своего места и позвонила в колокольчик, вызывая слугу, что бы он обновил нам чай.

Случилось это в те самые злополучные дни первой войны с империей. Вальери была совсем еще юна, ей тогда было примерно без малого двадцать лет, впрочем, статус жены и королевы при своем муже она уже имела. Правда статус хоть и немаловажен, куда как больше в то время ее заботило простое женское счастье, а именно любить и быть любимой.

Да эта железная леди тоже была когда-то девочкой, чье сердце замирало в нежных чувствах, когда ее тонкий стан обхватывали сильные и большие руки, любимого ею мужчины отрывая ее, от земли словно пушинку, и так сладко и страстно прижимая к могучей и такой сильной груди.

Вообще насколько я могу судить из опыта жизни, подобная искренность чувств единична и должна расцениваться людьми как подарок свыше, ибо по большой сути все мы в той или иной мере подвержены низменному эгоизму с переплетением других страстей не делающих наш род людской идеалом доброты.

Ей повезло, при всей заданности траектории движения среди браков по расчету принятых в среде аристократии, девочка пылала чувствами, а главное получала в ответ взаимность. Но вот не задача, злобный неприятель отрывал от нее ее мужа, который обязан был, как подобает настоящему рыцарю на белом коне, ринутся на защиту своего дома, дабы в мужественной и отчаянной схватке сокрушить поганого супостата, чтобы купаясь в лучах славы возвернутся в зад, а именно в объятья любящей жены.

Не знаю всех нюансов, но война растянулась не много не мало, а аж на двенадцать лет. Да двенадцать долгих, кровавых и опустошительных лет сплошной и бессмысленной мясорубки, в которой, увы и ах не было места любви, зато всегда находилось время для продолжительных походов, бессонных ночей, выплаканных слез, переживаний, ранений, и пустых холодных ночей, когда она одна сама с собой засыпала, крепко обхватив ЕГО подушку руками.

Что тут скажешь? Да нечего тут говорить, тут только можно руками разводить по сторонам и глупо пожимать плечами. Слова здесь будут в пустую. Только вот беда не приходит одна, не суждено ей было вновь ощутить то, что было когда-то, нет. Не суждено.

Война на исходе, войска усталые и изможденные, как и две страны, погрязшие во всей этой кровавой распре, отошли к своим границам, подсчитывая потери и зализывая раны. Казалось бы, все, замолчало железо, напившись вдоволь крови, закричали на все голоса дипломаты, сшибаясь в другой уже бумажной войне, дабы окончательно закрепить, сей зыбкий мир. Это была радость и восторг, но наверно никто так сильно не радовался в те дни как юная Вальери, ибо она ехала к мужу, летела не жалея ни себя не коней к границе где проходили переговоры, дабы упасть в те объятия которых она была лишена все эти годы.

Руки дрожали, старушка пыталась совладать с нахлынувшими эмоциями, не в силах даже справиться с внесенным чаем и простыми кружками.

— Прошу присаживайтесь. — Я под локоть отвел ее в кресло сам, отворачиваясь к чайному столику, и делая вид, что целиком поглощен разлитием чая, давая ей время, что бы справиться с бегущими по сухим щекам слезами. Ох и не спокойно мне было на душе, что-то сердце подсказывало, зря я здесь и сейчас нахожусь развесив уши и слушая эту вроде бы безобидную старушку.

— Он бил меня, он смеялся надо мной… — Я даже спиной ощутил неимоверный порыв боли, что исторгла из себя Кервье.

— Не надо. — Я сел прямо на пол, у ее ног беря за дрожащие руки. — Не надо подробностей, я понял, это был не он, это была та тварь в его теле. Это был не он.

Я не смотрел ей в глаза, у меня не было мужества совершить эту малость, я лишь шептал и гладил ее руки, пытаясь хоть как-то успокоить.

— Это был не он, ты не могла знать… — Не знаю, почему, но я опустил ей голову на колени, ощущая, как ее рука нежно гладит меня по голове.

— Я размозжила ему голову подсвечником. — Вот так просто и буднично развенчала миф о геройской гибели своего мужа, старая и уставшая королева. Тихо и спокойно она вновь проглотила слезы, топя в себе вереницу черных и жутких событий. Ее рука продолжала гладить мою голову, голос дрожал, но был сух и уверен, как у человека верящего в свою правоту. — Голая, избитая, я лежала до рассвета под холодным телом своего мужа не в силах более пошевелиться.

Я поцеловал ее сухие руки, вновь поднимаясь и на ватных ногах доползая до столика, где уже мне, с трудом удалось нацедить в кружку горячего отвара, что бы предложить ей, все еще вздрагивающей от спазмов накатывающих рыданий. Мыслей в голове не было, я словно не я действовал, вручая ей кружку и вновь опускаясь перед ней на колени.

— Как ты уже понял, ни Финору ни Империи больше не нужна была война. — Звякнуло блюдце, когда она вернула мне опустевшую кружку. — Все утрясли геройской гибелью, две стороны создали красивую легенду о доблестной и последней битве короля, что своим мужеством и отвагой смог показать тысячам пример благородства, а так же прекратить эту бессмысленную мясорубку человеческих тел и душ.

Да, вот так закончилась та история. Мирно тихо и спокойно страны разошлись по углам каждая на свой лад, рассказывая красивую и поучительную сказку, оставляя один на один юную повелительницу Финора со своей болью, и своими никому неизвестными терзаниями души. Как и что ей пришлось пережить, я не скажу, и наверно никто и никогда даже в малой степени своих прогнозов не сможет приблизиться к половине тех чувств, что скрывала в своем сердце королева.

— Я забеременела. — Ее рука прошлась по моей щеке. — Мальчик мой, я родила сына от своего мужа, будучи под властью своего врага.

— Но… — Я недоуменно посмотрел на нее. — Это не просто тварь на службе императора?

— Ты еще не понял? — Она печально улыбнулась. — Это и есть он, это и есть тот самый Вечный, это его сила, его страх, его проклятие и его благословение, император не человек, а та мерзкая тварь, что словно паразит, пиявка присасывается к чужому телу, от чего лишь становясь сильней и удовлетворяя свои низменные потребности.

— Император? — Я недоуменно смотрел на нее.

— Не жди ответов. — Она достала платок, вытирая слезы. — За все эти годы мне не удалось выяснить всю подноготную историю этого проклятия. Знаю лишь одно, это подарок некромантов темного Дьеса, одной из благородных семей империи, что в незапамятные времена оказали какую-то услугу эльфам.

— Это ж сколько лет назад было? — Я попытался разворошить горы исторических событий, о которых мне было известно.

— Неизвестно. — Она покачала головой. — Возможно, это было даже раньше становления империи как государства, а уходит корнями в те времена, когда человечество было еще единым государством. Кто теперь скажет? И по большому счету, кому это теперь нужно? Факт остается фактом, пусть и не гласным, но известным среди верхов ближайших государств этой оконечности мира. Мы ничего не можем с ним сделать, что не говори, а это достойный противник, а потому вынуждены лишь огрызаться и время от времени отбиваться от его кровавых планов по захвату власти на всем Альверсте.

— Были прецеденты? — Признаться, истории я не слишком сильно уделял внимание. — Я думал, империя только с Финором бодается.

— Не только. — Она не весело улыбнулась. — Поганец за всю эту прорву лет успел напасть на каждого соседа, правда везде получил достойный отпор, и если его соседи с той стороны находятся в негласном альянсе, поддерживая друг друга в войне, то с этой стороны, увы, мы одни и нам поддержки ждать не приходиться. Тут даже, наоборот, с юга у нас большая головная боль в виде начинающихся халифатов, в которых королей, визирей и прочих местечковых повелителей миллионы и каждый с апломбом, каждый мнит себя пупом мира.

— И как же вы все эти годы останавливали его? — Ко мне вновь вернулся страх от осознания полноты картины.

— Как? — Она растрепала волосы у меня на голове. — Ты думаешь, Хенгельман просто так помиловали? Не одна она была в Финоре, кто практиковал некромантию, и не она одна получила работу в королевстве, а так же второй шанс начать жизнь с начала. Я сразу поняла, что здесь обычными способами не справиться, а значит нужно искать помощи. По крайней мере, то что породило эту тварь на свет, должно было ее и убить. Негласно, мне пришлось собрать у себя под боком, целую службу из специалистов запретного искусства, начиная от шаманов орочьего племени заканчивая все теми же некромантами и темными магами.

— Помогло? — Я попробовал представить себе масштабность этой картины.

— Не сразу. — Она кивнула. — Но мы научились находить его в чужих телах, мы смогли перекрыть этой твари вход во дворец, были даже моменты когда мы были близки к поимке, но нет, слишком он осторожен, уже без малого больше пятидесяти лет не было вестей о его выходе за пределы границ империи… Но, как ты видишь, он опять здесь.

Минутная пауза помогла ей немного прийти в себя.

— Весь вопрос в амулете-кольце Ульрих. — Де Кервье поднялась со своего места, подходя к окну. — Но, здесь и сейчас, мне вновь предстоит забыть свои чувства и мысли. Потому что, король не знает истинной истории своего появления на свет, и нам вновь грозит война. Долгая-долгая война, потому что, увы, нам пока не под силу загнать в бездну ту тварь, что опять пытается развязать кровопролитие.

* * *

Четыре дня до бала прошли как один миг, так и не дав результата. Четыре дня коту под хвост. Как там было? И вся королевская конница, и вся королевская рать не могут…не могут. В прочем я тоже не смог. Мы с людьми Ганса облазили чуть ли не весь дворец, перевернули с ног на голову бальный зал, но так и не смогли найти бомбу.

Я стоял перед зеркалом, у себя дома оправляя черный камзол украшенный вязью из золотой нити, словно галстук, примеряя воздушный отрез ткани платка, не зная толи повязать белый, толи сразу накинуть пойти во двор петлю на шею.

Провал, мой, охраны, разведки, в конце концов, всего Финора. Мы знали что это произойдет сегодня, мы знали где, но совершенно ничего не могли с этим поделать. Митсвел Первый уперся словно баран рогом не желая слушать доводы Гербельта и матери, слишком это по его мнению ущемляло его репутацию, а посему бал состоится, и эта кульминация безалаберности и глупости случится не далее как через пару часов.

«Ульрих» — Мрак по углам комнаты колыхнулся в легком волнении, донося до меня тихий голос Адель. — «Хозяин дома, просит сказать тебе, что он поможет».

«В чем?» — Я оторопел от подобной подачи со стороны загробного мира.

«Не знаю». — Тень растворилась, даря на прощание. — «Он наконец-то нашел, а потому он вернет долг, золото, он сказал, иди за золотом».

Тяжело вздохнув, я накинул плащ, взял перчатки и спустился во двор, где меня уже поджидал запряженный возок. Пора. Пора на бал, пора лицом к лицу встретить то кровавое безумие, что вот-вот должно было разразиться, стерев меня и жалкие остатки моей репутации на этом свете. Да, именно так я расценивал грядущее неизбежное, ибо сомнений и других толкований трагедии не будет. Это сейчас Гербельт лишь с прищуром смотрит в мою сторону, а де Кервье простилает длань защиты надо мной, но что будет дальше, если король умрет от моей смертельной забавы, даже представлять не стоит. Не стоит гадать и строить прогнозы, с вероятностью сто из ста я лишусь свободы и по прошествии энного времени жизни, так как большая игра и большая политика требует при любом из раскладов назначить виновных, наградить непричастных, а каждому по заслугам выдать слона, если ты конечно не верблюд.

Бабушке нужен будет козел отпущения и я не питал иллюзий о ее мыслях, о кандидате. Ибо сударыня без толики сомнений развалила напополам череп любимого мужа, так что козел, сегодня вырядившись в лучший свой наряд, трясется по улицам города, изредка поглядывая в окошко на серый зимний город из холодного камня и тысячи безразличных лиц и судеб. К какому-то мальчишке, что сейчас едет на свой первый и похоже последний в жизни бал, дабы засвидетельствовать публично свою глупость и бессилие перед судьбой, расписавшись в книге учета для неудачников.

Думаете, можно было бежать? Наверно можно, даже не так — нужно. Но не хочу. Тупо, банально не хочу, потому что тогда я убегу от всего, что уже достиг, от всего, во что вкладывал свое время и душу, предам память тех, кого уже нет, а так же тех, кто мне дорог, но кого я скорей всего уже никогда не увижу. От мыслей становилось черно на душе и тоскливо на сердце, город бурлил, дворец сиял огнями, собирая в своих стенах сияющую нарядами, драгоценностями и улыбками знать и высший свет короны.

Красиво, черт возьми, красиво… Статно, чинно, не спеша и с расстановкой, согласно иерархии, мы прибывающие к бальному залу выстраивались в переливающуюся богатством колону ступая по ковровой дорожке. Нас поправляли вышколенные лакеи согласно очередности и статуса, дабы особо рьяные графы не посмели проскочить вперед герцогов, а бароны стали стеной от именитых, но, как правило, голозадых рыцарей. Сами понимаете, удел рыцарей поле брани, их капитал это честь доблесть и отвага, так что, ничего удивительного в том нет, что их поставили замыкать шествие. Так сказать прикрывать тылы от возможного нападения весьма глупого и мифического, как девственница в притоне противника.

— Ваше приглашение. — Низко поклонился мне лакей, беря из моих рук пропуск на бал и передавая его глашатому, что уже во всю мощь своей глотки оповестил тех, кто был внутри. — Барон Ульрих фон Рингмар-Когдейр…в сопровождении господина Лера Сеньгоу Ло!

Он немного запнулся, так как обычно в сопровождении должна присутствовать дама. Скинув свой плащ слугам, прошел в глубь богатого убранства отдельного дворцового корпуса, специально построенного под званные балы короны. Впечатляет, тут явно не скупились на убранство палат, мрамор и золото, хрусталь, сотни вельмож, наверно такой бал не так уж и плох, здесь вполне можно найти деловых партнеров, ну и еще кое что…

— Ты все же пришел. — У меня щелкнула отпавшая от удивления челюсть, ко мне подошла высокая статная женщина с холодными, но завораживающими своей чистотой голубыми глазами. — И не вздумай орать.

Император в теле этой снежной королевы подхватил меня под локоток, увлекая к столам с закуской.

— Прекрати брыкаться и не вздумай активировать узор защиты. — Девушка мило улыбалась окружающим. — Обещаю не вселяться в тебя, а будешь разводить панику, убью герцогиню.

— Какую? — Сморозил я тут же глупость.

— Эту. — Император кокетливо наклонился, давая мне возможность заглянуть в прекрасный вырез платья. — И еще целую кучу, если понадобиться, так что прошу без лишних телодвижений.

Амулет выделенный мне де Кервье остался в карете, так как я не думал о исходе подобных событий, а зная прыть этой твари по перемещению в толпе, я даже бы и пытаться не стал кидаться по сторонам магическими узорами, да и не позволили бы мне. Чуть впереди я увидел долговязую фигуру Нильса Ваггета, главного мага короны, да и не думаю что среди слуг не скрыты безопастники маги призванные следить за порядком.

— Как ты пробрался? — Я подошел к столу, задумчиво рассматривая закуски. — Все как-то уже привыкли думать, что тебе сюда вход закрыт.

— Пусть так и думают. — Холодный блеск ее льдинок глаз наполнился весельем. — Вижу ты уже успел пообщаться со своей подружкой Вальери. Как она, кстати, давно ее не видел?

— Прекрасно, бабуля пышет радостью и готовит новый подсвечник для скорой встречи с тобой. — Я выбрал рулетики с красной рыбкой и нежным сливочным кремом.

— Бабуля… — Он-она, тяжело вздохнул. — Как время быстро летит, еще вчера от нее взгляд невозможно было отвести, а уже через миг, какой-то соблезвон называет ее бабулей. Кстати смотрю, она пошла с тобой на редкие откровения, как думаешь почему?

— Думаю потому, что благодаря твоей сегодняшней выходке я уже не жилец. — Набив рот, глухо буркнул я. — Вот… решил так сказать, на последок гульнуть с размахом.

— Ничего с тобой не будет. — Красотка томно вздохнула, погладив меня по щеке. — Это я тебе гарантирую, а так же то, что король останется жив. Просто не ты, не де Кервье многого не понимаете.

— Например, того, кто же конкретно впустил тебя. — Я встретился с ней взглядом. — Мы думали все уже здесь, а на деле все только будет, так как кто-то из больших людей имеет вторые интересы.

— По придержи-ка, юноша язычок. — Он-она, изобразил несколько наигранный смешок, для подошедшей к нам группе людей. — Ваше любопытство до добра не доведет.

Я пожал плечами, разглядывая народ в зале.

— Ладно Улич, пойду костюм сменю, а ты не вздумай мне тут под ногами путаться. — Веер в руках красавицы шлепнул игриво меня по плечу. — Скоро вернусь, и не дай боги тебе испортить даме настроение.

— Давай-давай. — Я проследил за исчезающим в толпе императором. — Тоже мне дама пик.

— Ло требует битвы. — Маленький воитель вынырнул у меня из-за спины. — Где воины Ули Ри? Ты обещал битву!

— Воины? — Я усмехнулся, разглядев в зале одну не безызвестную мне особу. — Вон смотри, видишь красоту в ее первозданном виде?

— Женщина, воин? — Ло с сомнением смотрел на плывущую в окружении целого сонма воздыхателей в нашу сторону южную звездочку Лессу фон Каус. — Где она прячет оружие?

Маленький азиат с сомнение склонил на бок голову.

— Она сама оружие! — Улыбнулся я ему и уже подходящей прелестнице. — Вы восхитительны баронесса!

— Ну что мой мальчик? — Она улыбнулась. — Надеюсь, мне уже в скором времени не придется краснеть за своего ученика?

Краснеть? Ах, да, по программе уже вот-вот должны объявить танец, открывающий бал, я оглянулся, отмечая, что поток прибывающих почти иссяк. Признаться, я рассчитывал на то, что мне не придется корячиться, выписывая кренделя и дрыгая замысловато ножками, из-за отсутствия пары, о чем я решил не говорить баронессе во избежание срочного поиска этой натурой мне спутницы.

— Нет что вы! — Я учтиво отвесил поклон. — Я не разочарую вас.

— По меньше самодовольства Ульрих. — Она погрозила мне сложенным веером. — Именно оно выдает тебя с головой и намекает на то, что вы что-то придумали, дабы расстроить меня. Ну да ладно, пока оставлю вас барон, пойду, найду графиню Красс, обрадую, что вы сегодня с нами.

С «вкусняшками» в одной руке, с легеньким пуншем в другой, я в сопровождении Ло бродил по залу вежливо раскланиваясь со встречными поперечными, не в малейшей степени даже не представляя кому я улыбаюсь и отвешиваю поклоны, но сами понимаете этикет превыше всего.

— Генмар Ван Шегуэр, представительный посол Империи при дворе короля Финора! — Объявили прибытие на входе слуги, так сказать ключевую фигуру сегодняшней вечеринки. — С супругой Генриеттой Ван Шегуэр и дочерью Ровали Ван Шегуэр.

Я замер по середине зала, впиваясь глазами в супружескую пару с улыбкой на лице входящими в зал. Обычные люди. Не высокие не низкие, не худые не толстые, люди как люди, две руки, две ноги и по середине умница дочка, этакий большой бантик на ножках с пальчиком во рту и непослушными локонами, выбивающимися из общей картины.

Мужчина примерно слегка за тридцать, прямой, немного дерганный, черный волос, волевой подбородок с «жопкой» как говорят в народе, про ямочку на подбородке. Жена под стать ему ростом, явно тихая и не импульсивная женщина, о чем свидетельствовал мягкий тон наряда и минимум побрякушек с погремушками на шее и руках, ну и совсем еще юное создание, может трех может четырех лет, с любопытством взирающее по сторонам и не отпускающее руку матери.

Млять.

По другому не скажешь. Мне аж дурно стало от мысли, что уже скоро эту пару вместе с умничкой дочкой, разорвет на куски, изломав и вывернув их тела в стороны, моя чудо бомба. Ладно, еще самого посла бы убило, в конце концов, ему в коей то мере должность позволяет подобные шалости, но зачем он семью сюда припер? Хотя ответ очевиден, центр столицы, под крылом короля, тысячи гвардейцев, столько же шпионов, магов, вельмож…Кто вообще может знать о том, что случится?

Кто-то знает.

А еще противней оттого, что знаю я.

— Не смотри туда. — Рука Ло развернула меня от вошедших поворачивая к себе. — Такими взглядами не стоит кидаться юноша.

— Да пошел ты. — Процедил я императору, на этот раз искусно влезшему в тело моего телохранителя.

— Не надо грубить. — Резкий удар мне в солнечное сплетение, заставил покачнуться и навалится на маленького азиата. — Тише мальчик, тише. Помни, начнешь плести магические узоры, погибнет еще больше, сохраняй спокойствие и даже думать не смей встать у меня на пути. Потому что дорогой мой, у тебя в этом зале, если ты еще не в курсе, находятся Герман де Мирт, некая госпожа Деметра, а так же прелестное и воздушное создание, такая милая и невинная леди Пестре.

Пестик? Ви тоже здесь? Я с трудом приводил дыхание, в норму собирая разбросанные мысли в кулак. Похоже, они под титулом Германа, как никак, а граф, всей толпой заявились на бал, чего в прочем стоило ожидать, так как кто другой, но не девочки пропустили бы подобное мероприятие.

— Моя не понимать, ты зачем Ули Ри меня обнимать? — Ло оторопело моргал глазами, приходя в себя, видимо император уже покинул сию обитель.

— Господин барон. — Ко мне подскочил с поклоном слуга, разносивший на подносе вино. — Надеюсь вам все понятно, повторять не нужно?

Взгляд хитрый, можно даже сказать по злому усмехающийся. Быстро, ох быстро тварь наловчилась уходить, мелькая, словно злой дух мимолетной тенью в зазеркалье. Неуловим, безжалостен, беспринципен, а главное умен от чего лишь во сто крат опасней, император кружил вокруг меня, связывая по рукам и ногам не давая даже банально двинуться в сторону охраны. Знает о моих близких и что гораздо хуже при любом раскладе может навредить.

Что же делать? И надо ли? Определенно надо, так как меня просто разрывало от ярости и злобы к этому эфемерному существу с такой легкостью играющего с моей жизнью, моими близки и просто с чьей-то судьбой.

— Внимание, внимание! — Мажордом вечера, в изукрашенной ливрее и с золоченным посохом, которым он трижды стукнул об мрамор пола громко огласил своим криком бальный зал. — Прошу освободить центр, его величество Митсвел Первый с супругой королевой Леоной, а так же принцем Паскалем и принцессой Катрин!

Супружеская чета чинно, словно ледокол прошла по залу, разрезая толпу знати, сгибающуюся в поклонах и в согнутом положении пятившихся с пути первых лиц. Ну, да и мне пришлось спину нагибать, что бы не выделяться среди общей массы.

— Такие дела брат Ульрих. — Подмигнула мне стоящая рядом миниатюрная бабулька в совершенно несуразной шапке парика. — Смотри-смотри, не часто этот мир видит кланяющегося императора.

— Рад приветствовать вас дамы и господа на восьмом зимнем балу при моем дворе! — Вещал Митсвел чья массивная фигура с постамента, на котором возвышался трон выглядела внушительно. — Бал объявляю открытым! Прошу пары разойтись по местам!

— Ну что Улич. — Рассмеялась бабулька, продемонстрировав мне свой впалый беззубый рот. — Уж не откажи красотке в самой малости, так сказать на последок!

— Других вариантов не было? — Хмыкнул я принимая императора под ручку и вставая в общую шеренгу для танца. — Вот будет номер, если ты прямо по среди зала помрешь.

— Хех. — Усмехнулся он-она. — Смотри, как бы бабушка тебя не перетанцевала, говорят в былые годы графиня де Капо с десяток, таких как ты жеребцов, за ночь в мыло могла заездить!

— Это было давно и не правда. — Вернул я любезность.

Скрытый за ширмой из цветного шелка оркестр, медленно и плавно наполнил зал мягкой музыкой, а колонны разбитые по принципу Мэ и Жо, стали сближаться, словно на параде тяня ножки и замысловато изгибая ручки.

Тьфу. Мракобесие. Сколько себя помню всю жизнь не понимал и не любил это распутство, все эти танцы, а при виде Лебединого Озера, что раньше любили транслировать день и ночь по телевизору во времена моей юности, меня вообще могло стошнить. Ибо мужики в колготках, на сцене…Причем такие знаете, в колготках то видно, что прям хорошие мужики такие, а они блин, вместо того что б на завод идти, по сцене скачут.

— Ладно, Ульрих. — Мы сблизились с аля императором, в побитом молью парике. — Сделай лицо поприятней, ты прямо как на поминках. Отнесись ко всему происходящему немного проще, в конце концов, люди постоянно умирают, это жизнь, тут нет правых и виноватых, а к тому же, как ты уже не раз мне демонстрировал, от политики ты далек и посему не суди строго старого интригана.

— Расслабься и получай удовольствие? — Невесело улыбнулся я.

— А почему бы и нет? — Надо отдать должное бабуле, филонить она и не думала, выдавая в строгой последовательности всю программу положенных телодвижений.

Мы вновь разошлись, а я наступил какому-то тучному господину на ногу, из-за целой вереницы таблиц, графиков и цифр, что Мак вывел, визуализируя перед моим взглядом, словно на мониторе. Это был мой шанс, пока император был в теле старой распутницы, я сканировал его со всех сторон, причем не забыл подспудно запустить компьютер на разбор схемы амулета сканера, что я скопировал при посещении дворца. Не знаю, даст ли это какой-то действенный результат, но и уж точно пригодится в будущем, дабы пообломать рога особо крупному скоту. Не знаю, как оно там сложиться все к концу вечера, но тебя паршивец я теперь так просто не оставлю, я узнаю, как тебя гадость такую изловить, даже если на это уйдет вся моя жизнь.

— Ну, сам посуди. — Бабуля вновь добралась до моих объятий. — Ты ведь разумный юноша, даже если не умрет посол, все равно умрет кто-то другой, а этот господин Шегуэр, между прочим, далеко не святой человек.

— Редиска? — Я подхватил за талию, хрупкий практически уже мумифицированный стан свой леди.

— Что? — Император нахмурился.

— Ну, я про то, что плохой он. — Я с удовольствием расплылся в улыбке, демонстрируя миру свои новые белые зубки. — Что он там делал в империи? Жене изменял, пил, курил, отца императора большим дождевым червяком называл?

— Шутить изволим? — Он-она, вскинул бровь и поджал губы. — Похвально, в твоей ситуации. Но думаю не совсем к месту. Ты многого не знаешь и не владеешь сутью вопроса, все гораздо глубже даже того, что ты уже знаешь. Думаешь, это мне война нужна? Старая бабулька, приласкала тебя и рассказала какое чудовище этот богомерзкий император, забыв упомянуть пару нюансов, о том кто меня в тот вечер позвал к себе, а так же о той игре, что ведется вокруг Северного Грота…

— Прекрати. — Я сморщился как от горькой пилюли, к тому же опять покачнулся из-за таблиц Мака, который радостно «зумом» в моей голове оповестил о выполненной задаче. — Мне наплевать на тебя и твою империю, мне абсолютно наплевать на Кервье и Финор, что ты что она вы стоите друг друга и совершенно не видите главного.

— И что же, по-твоему, главное мальчик? — Тон сквозил презрением и разочарованием. — Правда? Честь, которой у тебя нет? Чем ты сопляк думаешь лучше нас?

— Смотри. — Я, элегантно припав на колено, дал своей бойкой мумии обойти меня полукругом, после чего остановился, беря ее под руку и делая положенные мерные шаги. — Смотри Вечный, смотри и знай, что только это может считаться главным, а вся ваша возня лишь прах и тлен!

Мы шли к одному из столиков у стены, где заботливая мама, стоя на коленях, вытирала перемазанное пирожным маленькое создание в бантиках. Госпожа Ван Шегуэр стояла на коленях совершенно не обращая внимания на приличия и прочую белеберду, чуть ли не как кошка, вылизывая с ног до головы своего пушистого котенка. И это не иллюзорно, это не наносное, за этим не стоят деньги, это не украсть, и этого ты не обменяешь на все сокровища мира.

— И что? — Император остановился. — Хочешь сказать, что миллионы золотых потоков, тысячи солдат, законы, правила, весь наш порядок… Да ты дурак что ли? Есть высшее благо, когда для счастья тысяч требуется принести в жертву единицы.

— Вот себя млять, и приносите в жертву уроды!

Я не знаю, как так получилось, но мое «млять» и «уроды» совпало с окончанием музыки. Ну, а то, что я под взглядом тысячи удивленных глаз еще и вмазал под зад ногой старой бабушке, от чего с нее слетел парик и она совершила кувырок вперед через голову, вообще погрузило весь бальный зал в гробовую тишину, нарушаемую лишь мерно щелкающими отпадающими до земли челюстями, господ, что лицезрели мое беспутство.

Хорошо получилось, что греха таить, злости во мне нагнал этот гад будь здоров. Мак переключил меня на астральную проекцию, выводя в расплывчатые тени наполненные яркими всполохами силовых линий, а так же фигурными цветными контурами человеческих тел.

«Ну что? Потанцуем еще?» — Послал я мысле-речью слова маркированному компьютером образу, сливающемуся с яркой энергетикой живых тел, темно-фиолетовой сущности императора, которую я теперь благодаря скану мог отслеживать.

«Догоняй». — Пришел мне ответ усмешка.

Зал взорвался криками от чего я вздрогнул и замешкался, давая твари сделать первый переход. Впрочем, не далеко, видимо привыкнув быть выше всех, на голову он решил полюбоваться моей ошибкой, чего я естественно делать не собирался, проецируя новое для себя заклинание магов-монахов с далекой империи, а именно Трепет Поднебесного Огня, удар по сути являющийся электрошоком. Ну, тут расчет прост, я не убийца, хотя видит бог иной раз ой как хочется, и убивать тело носитель, смысла и оправданий нет. Мысль была оглушить, парализовать, не давая сведенным судорогой мышцам откинуть от тела проклятое кольцо, что бы оно не смогло коснуться следующего носителя. Но увы, мне не дали сделать и шагу, нет не толпа удивленная бесчинством юного нахала надругавшегося над бедной бабушкой, сработали профессионалы, причем двое из пяти среагировавших на угрозу, плотно связали меня магической сетью своих контуров заклинаний.

«Ну что мальчик, не вышло?» — Пришел ко мне гадливый смешок наблюдавшего за всем этим императора.

Мне даже Ло не смог помочь, его банально вырубили в первые же секунды, а меня уткнули мордой лица в пол заламывая руки и заставляя рычать в бессильной ярости.

— Какого демона Ульрих?! — Услышал я знакомый голос, подошедшего Гербельта.

— Это он! — Прошипел я сквозь боль. — Это император, он здесь в зале!

— Отпустите мальчика! — Это уже взволнованно произнесла де Кервье явно спешившая в нашу сторону, от чего было слышно ее прерывистое дыхание. — Ульрих ты уверен?

— Да демоны побери! — Меня довольно бесцеремонно вздернули за шиворот, ставя вновь на ноги. — Я могу показать его!

— Работаем! — Ганс хлопнул державших меня парней по рукам, как бы показывая им следовать за мной. — Веди малыш!

Но легко сказать, куда как сложнее сделать! Этот эфемерный паразит, похоже, прекрасно расслышал наш разговор, от чего пошел по телам со скоростью приличного бегуна спринтера, ну да зевать нам было некогда, повинуясь моим «Туда», «Левее» и «Правее» здоровяки из службы Гербельта, рассекали толпу, устремляясь следом за темным, видимым лишь мной образом призрачной фигуры.

Но видимость минутного успеха не показатель выигранной битвы, похоже бал был испорчен бесповоротно и окончательно, нам на перерез вышла группа таких же боевиков только уже играющих на стороне противника, к нам естественно подошла подмога но, увы, и у императора это был не последний козырь в рукаве. Общая свалка с вереницей сверкающей кутерьмы скрытой до поры до времени стали, и не менее красочной ударной силы магического арсенала, повергла зал в пучину хаоса. Это было неожиданно, масштаб заговора я даже в общих чертах боялся представить, на стороне имперцев сражалось порядка десятка магов и не менее трех десятков профессиональных бойцов.

В разные стороны полетели ошметки изысканных столов, драгоценных фресок и всего убранства подпадающего под разрушительную мощь разгоревшейся битвы. Тут даже мне досталось, благо Мак блокировал по касательной два смертельных огненных заклинания.

«Не успел! Ты не успел, бомба набирает силу!» — Злорадно пришла весточка мне от скрывающегося в коридорах зала императора.

Одно из заклинаний воздушной школы опрокинуло, меня на пол крутанув вокруг свой оси, от чего я упал на колени, что собственно сберегло мне еще толику энергетического запаса, так как над головой тут же пролетел, гудя раскаленным воздухом огненный шар. Вокруг носились в панике люди, народ орал на все голоса, в нескольких местах уже во всю полыхал пожар, переходя по бархату занавесов к балкам потолка, прогорклый дым выбивал слезу и наждачкой продирал горло.

Да уж, местный бомонд на долго должен запомнить этот праздник. Мысли перескакивали с одной на другую, тело вопило о своем желании немедленно покинуть эту вакханалию, но я прекрасно видел что в проходе началась настоящая давка, люди обезумив бежали по головам не разбирая дороги, а моему взгляду предстала картина леди Ван Шегуэр, лежащей похоже без сознания и ее маленькой дочке захлебывающейся слезами и держащей безвольную руку матери.

— За мной! — Схватил я одного из пробегавших мимо разодетых мужиков, за руку заорав ему в лицо.

Благо внезапный помощник был не на грани паники и еще сохранял какие-то зачатки толи разума толи совести, без лишних объяснений он подхватил Шегуэр на руки, а я в свою очередь, разрывающуюся диким криком малышку. Играться в конспирацию не было не сил не желания, Копье Аль`Фарамута осыпало прахом приличный участок стены через который мы и вырвались или скорей выпали наружу вдыхая свежий воздух, где пробежав какое-то расстояние я был вынужден оставить спасенных со своим помощником дабы вернуться назад.

Да, я побежал назад в уже пылающее здание вопреки здравому смыслу и своему чувству сохранения, потому что там еще оставались люди, там еще оставалась целая прорва людей и бомба. Моя бомба, которая может взорваться в любой миг унося жизни сотни ни в чем не повинных людей.

«Слушай хозяина дома». — Сквозь сполохи языков огня и клубов дыма промелькнула зловещая тень призрака девушки, от чего я вздрогнул, замирая на месте. Сердце бешено застучало, и я ощутил сгущающийся вокруг меня могильный холод, прямо в языках пламени стояла полупрозрачная фигура сгорбленного старика с язвительно-насмешливым выражением лица на острых и резких чертах лица. Старик покачал головой, поднимая руку, в которой блеснула монетка, вновь улыбка, фигура призрака изобразила щелчок пальцев, от чего золотистая чешуйка взмыла в воздух заскользя на ребре по мраморной глади напольных плит.

«Иди за золотом» — Сухо пролетел в моей голове голос старой вороны. — «Я нашел. Мне чужого не надо».

Что и как, об этом думать было тупо некогда, вломившись вновь в зал сквозь клубы густого дыма, я побежал за резво бегущей по полу прочь от меня монеткой, словно по волшебству перепрыгивающей на своем пути различный мусор и препятствия. Бой стих, внутри меня ждали лишь крики раненных и перепуганных людей, а так же все более и более яростное пламя уже местами пожирающее крышу здания. По пути, я просто расстреливал стены зала, формируя по-прежнему из запасов некротики, темную материю копий смерти, чем изрядно подпортил местные достопримечательности, но открыл выход блуждающим все еще в дыму и задыхающимся в угаре людям на улицу.

Дзынь!

Монетка звякнула, врезавшись, в одну из центральных колон подпирающих свод зала. Демоны преисподней, если бомба у нее, то взрыв обрушит добрую половину всей кровли на головы людям! Упав на колени, я стал руками отбрасывать какой-то мусор по сторонам, разгребая основание и прощупывая каждый миллиметр пальцами. Что-то зацепило меня на стыке напольных плит, слишком не аккуратный для дворца зазор, местами не видно стягивающего раствора.

Используя ножку от разбитого в щепы стула я рычагом поддел край сдвигая в сторону аккуратный квадрат напольной плитки с замиранием в сердце понимая, что нашел, нашел и практически уже не успеваю, так как стальной корпус уже подрагивал и бомба обдавала все жаром раскаляющейся внутри нее воды превращающейся в пар.

Контур руны разлетелся мгновенно, а вот остаточное тепло и продолжающийся процесс похоже было не остановить! По инерции температура должна, еще некоторое время расти, а это время возможно уже и есть критический порог массы, за которой последует взрыв. Взрыв, который перечеркнет жизни десятков людей все еще на разные голоса кричащих в зале.

Что же делать? Черт его знает. В голове был сплошной сумбур, благо опыт подсказал старинную и наверно уже забытую многими забаву не электрических, а нагревательных чайников. Кто помнит эту забаву под названием: «Тварь опять выплюнула свисток»? Так всегда бывает, когда ставишь чайник на плиту, ждать и караулить его долго, потому идешь к телевизору, ну а потом когда раздается свист вскипаемого чайника с сакраментальным «Ох, ё!» бежишь к нему но никогда не успеваешь, ибо гаденыш расплескивая кипяток сплевывает с носика свистульку заливая в придачу половину плиты.

Нужен прокол в теле бомбы чтобы стравить избыточное давление, и нужен идиот который бы на это согласился, обварившись с ног до головы кипятком. Собственно и то и то вполне под силу одному человеку. Активировав защиту Мака и вкачав в нее все что оставалось во мне, я встав на колени извлекая из ножен короткий клинок, исполняющий при мне не столько роль оружия сколько роль украшения знатного господина. Острое жало упер в оттиск стальной рубашки, зажмурившись всем телом надавливая и просто в конце ложась на свое орудие труда. Ну а далее меня просто отшвырнуло в сторону, а к дыму и пламени добавилось еще и облако густого пара. Нож прошел хоть и с трудом, но уже начавший деформироваться метал корпуса, выпуская наружу рассерженную стихию, с легким шелестом вылетающую наружу.

— Ну вот зачем ты так? — Чей-то голос стер с меня улыбку победителя. — Вот ну зачем тебе нужно было влезть в чужое дело?

Надо мной возвышался Нильс Ваггет, верховный маг королевства, кривя губы в какой-то гримасе отвращения и презрения, а Мак тут же услужливо подсказал, что тело мага уже не принадлежит ему. На крупицах энергии, уже беря в займы у ресурсов, слабого тела я выставил классику защиты леди Десты.

— Ты наверно не в курсе. — Он покачал головой. — Но когда император берет женщину, он — женщина. Когда император берет воина, он — воин, а когда император берет мага…

Мой щит разлетелся под молниеносным и диким ударом, отправляя меня вновь на пол, с которого я так до конца и не успел подняться.

— Он маг! — Нога Ваггета наступила мне на грудь, плотно прижимая к мраморным плитам и не давая вдохнуть так нужный мне кислород. — Глупый мальчишка, сколько ты думал, я буду играться с тобой, терпя твои жалкие потуги потягаться со мной на равных?!

Император был зол, император был очень зол, он сместил ступню с груди на шею с наслаждением наблюдая как под ЕГО ногой хрипит, задыхаясь при смерти этот наглый и пронырливый сопляк.

Глаза мальчика закатились, показывая белки глаз, он больше не бился, пытаясь скинуть ногу с шеи, руки безвольно обмякли, спадая на пол, еще чуть-чуть, еще малость и душа этого засранца улетит к небесам или в преисподнюю…

— Твою ж мать Ульрих! — Мужчина убрал ногу, пошатнувшись и сделав шаг назад. — Везучий же ты сукин сын! Не допустите боги, еще раз сойтись нам на одном пути, второй раз уже не прощу…

* * *

Коляску инвалидную надо будет по весне сжечь. Насточертела она мне уже до коликов. Опять я вынужден крутить колесики, дабы перемещаться по дому, так как опять меня немножко уронили, погнули и местами даже обожгли. Не помню, кто и как меня вытаскивал из дворца, но очнулся я уже дома в заботливых руках Ло, что выхаживал меня уже вторую неделю, практически вновь поднимая на ноги.

Эх, мне бы покой и тишину, но видимо не суждено, так как практически все время меня допрашивала служба разведки, а так же спецы Гербельта, хотя спасибо что хоть к себе в застенки не возили, все культурно, под запись и неоднократно. Была и де Кервье, приехавшая как-то навестить меня и посидеть недолго у постели. Старушка все качала головой и пыталась выведать, поведал ли мне что ни будь император из ее прошлого или нет.

Нет. Не поведал, да мне собственно это было и не к чему. К политике я себе дал зарок строго настрого не приближаться ближе, чем на сто метров, спасибо хватило и этой истории с головой. Да, посла кстати, убили, его нашли в зале с разбитой головой, но его жене и дочке опасность не грозила, так как их под свое покровительство взял не кто иной как сам принц Паскаль. Это было удивительно, но охрана умудрилась потерять в общей суматохе и боевых действиях целого принца, благо в этот момент я его отловил, и заставил себе помогать спасать бессознательную женщину с ребенком. Принц принцем, а меж тем ни что человеческое ему было не чуждо, он не бросил тех кого я с ним оставил, и даже после того как улеглась вся эта кутерьма продолжал находиться рядом с этой осиротевшей семьей Ван Шегуэр.

Но все это было далеко и не близко сердцу, главное это руки любимых мною людей. Моя маленькая Ви с утра и до ночи носилась у меня по дому, совершенно игнорируя двух старушек бегающих за ней следом, и следящих за тем что бы дитятко не свалилось при кормежке кракенов к ним в резервуар. Герман чуть себе лоб не расшибил кланяясь мастеру Ло когда тот согласился взять его к себе в ученики, а тихоня Деметра часами просиживала у моей постели меняя компрессы и подавая питье, заодно помогая разбираться с делами и учась у меня управлению бизнесом, так как директором партнерской группы компаний с именем Шолмер, но фактически полностью принадлежащая мне, будет в будущем она. А что? Титул ей выбил Герман, так что она теперь вновь барышня из высшего общества, ну а приданное уже будет подарком от меня. Девочка расцветала на глазах, еще годик два и придется мне с ружьем в кустах сидеть на ее свиданиях. Хех, ну или самому приглашать, так как мой организм тоже уже не тот что прежде.

Рад, я был рад, что эта маленькая семья опять со мной рядом. Я даже не сердился на старых сестричек, это я, а не Мила смог выбить помилование за давностью лет Априи, причем подмахнула грамотку де Кервье, тут же между прочим определив вторую сестричку в свою тайную темную гвардию.

— Значит вот оно от куда ноги растут. — Ко мне в гости заглянул не кто иной как сам Нильс Ваггет, верховный маг королевства, слава богу в этот раз без императора! — А я готовился к долгим и пространным разговорам с этим молодым человеком, дабы всеми правдами и не правдами вытянуть из него, где же он блох нахватался!

Две старушки стояли, низко опустив головы и не поднимая взгляда, а я задумчиво тер переносицу.

— Ну, малец! — Он подмигнул мне. — Мои следователи еще при нападении на тебя рейнджеров засекли остаточный фон некротики, ну а уж то, как ты искрошил стены в бальном зале вообще номер! Ну-ка сознавайтесь, старые ведьмы вы учили?

— Он сам, честное слово, мы его и так и эдак отговаривали, а он лезет кругом нос сует! — Тут же сдала меня Мила Хенгельман.

— Ладно. — Маг махнул рукой. — Парень молодец, в его годы достигнуть таких успехов не каждому дано, мне даже будет интересно лично взять протекцию над ним по весне, когда он войдет в стены моей академии. Хотя с вами бесовками старыми, мы еще поговорим…

Да, скоро, уже скоро я с блаженством уйду прочь из грешного мира, закрывшись в храме наук и знаний, дабы ближайшие десять лет ни одна сволочь не могла ко мне приставать и отвлекать по мелочам, типа спаси мир, верни с того света и прочие детские шалости. Как же мне все надоело, я уже просто с вожделением жду, когда начнется моя студенческая, тихая, мирная и не пыльная жизнь, без всего этого «попадалова», без всех этих приключений на мою и без того весьма уже побитую жизнью пятую точку.

Попаданец — 6. Барон Ульрих. Чужие игры

У меня стала расти борода. Ну, как борода, так три смешные волосинки на кадыке, две по одной на сторону, по щекам и прозрачный пух под носом. Что тут скажешь, время не ждет, время бежит семимильными шагами, беря свое и одаривая нас взамен… опытом, да, пожалуй, назовем это опытом прожитых лет. Хотя как по мне, можно было бы куда как лучший вариант для размена придумать, впрочем, бог с ним. И так сойдет, тот самый опыт мне услужливо подсказал способы борьбы с такими кустарными лицевыми насаждениями, от которых я был не в восторге, так как процесс этот мне еще в достопамятные времена успел «остохорошеть» порядком.

Все через это проходят, одни раньше, другие позже, некоторые с гордостью бегают каждые пять минут к зеркалу, дабы подергать свои «недозаросли» ощущая свою состоятельность, как половозрелая особь, а некоторые уже знают, что этот подарок со временем превратится в ежедневный кошмар. Я это знал. Я барон Ульрих фон Рингмар-Когдейр прекрасно знал, так как это не первая моя жизнь, и это не первое мое безобразие на морде лица, с которым мне в последствии предстоит вести бесконечную войну на протяжении всей оставшейся жизни.

Прошептав себе под нос: «Гоги, опять в детский сад небритым пришел», я помазком взболтал мыльную пену старательно слой, за слоем покрывая им свое лицо. Да уж, как много в этом скрыто, казалось бы, мелочь из мелочей, а нет. Скрыто. За всех конечно не скажу, но стоя в ванной комнате, я невольно возвращаюсь памятью к далекому и забытому, к тому, о чем казалось бы, и вспоминать не стоит, я вспоминал отца, вспоминал себя и свои мысли когда я еще в реальные годы своего взросления стоял раскрыв рот, наблюдая за этим примером идеального и настоящего мужчины в действии.

Отцы разные бывают, жизнь у каждого своя и родителей не выбирают. Кто-то до конца жизни не может простить большого, кто-то малого, у кого-то в душе презрение, а у меня в душе непередаваемая тоска и преклонение перед тем тихим, спокойным и рассудительным человеком, что ввел меня в эксплуатацию, показав, что такое жизнь, сказав или не сказав так нужные мне слова.

А бритвы в этом мире опасные. У моего деда такая была, складная машинка смерти, неизменно заправляемая на кожаном армейском ремне, ибо грани заточки требуют нежной правки, если конечно не хочешь в последствии тяпкой лицо выбривать. Ага! Точно! С носом надо по осторожней, иначе потом его в кармане будешь носить. Цыкнув от досады на первый порез принялся за самое простое, за две волосинки на щеках.

Сегодня особый день, невзирая даже на то, что весна сама по себе всегда особенное состояние души, сегодня я поступаю в королевскую академию магических искусств Финора. Мой путь, мой выбор, мой покой. По крайней мере, на последнее я очень и очень рассчитываю, ибо утомили меня события последних лет непередаваемо. Хочется покоя и тишины, хочется хруст переплетов послушать, нежный шелест переворачиваемых страниц, макнуть пальцы в чернила, в конце концов, просто посидеть, приведя в порядок свои мысли, проекты и банально побыть седобородым отшельником ученым, в пещере на окраине мира. Мне конечно можно было подождать до осени и даже пропустить целый год, но хотелось самому, хотелось отрешиться и уйти.

Закончив играться с бритвой и налепив в нужных местах нужные огрызки бумаги, дабы затворить кровь, оценивающе оглядел свое тело в зеркало. Да уж, изменений море. От щупленького большеглазого мальчишки уже практически ничего не осталось. Тут надо наверно сказать большое спасибо моим мучетелям, моим наставникам по физ подготовке, баронессе фон Красс, при воспоминании южанки зашевелился хвостик, и достопочтимый господин Ло, от одной мысли о котором опускалось все на свете.

Маленький азиат мордовал меня нещадно, видимо предчувствуя скорое расставание. Своим телом я наверно обязан ему, так как он по всем своим восточным канонам, сушил меня нещадно выгоняя даже малейший намек на любое проявление жировых отложений. Не было дутой рельефности так любимой западными культурами, зато была потрясающая подвижность, скорость и гибкость достойная лучших представителей змеиного сообщества. Господин Ло знал толк в извращениях, даже через пол года непрекращающихся занятий по-прежнему доводя меня до зубовного скрежета и слез боли, но что не говори, а спасибо ему с поклоном до земли. Он мастер, он лучший из всех кого мне когда либо доводилось видеть, он знает свое дело, а что самое главное наверно, делает его, делает самозабвенно, не щадя ни себя ни тем паче двух мальчишек попавшихся к нему в руки.

Я усмехнулся, еще бы, теперь не только я стал жертвой этого учителя мордобойных дисциплин, теперь еще и Герману доставалось от него, и если изначально мальчишка радовался, что будет учиться такому почетному ремеслу воина, то уже после двух недель занятий, улыбка полностью сошла с его лица. Ну да то теперь не моего ума дело, я ухожу, ухожу на долгие десять лет, оставляя дела и заботы, впрочем, надеюсь не навсегда, так как бизнес есть бизнес, деньги требуют внимания, понимания и постоянной руки на пульсе событий. Есть управляющие, есть верные люди, но отчеты все равно будут приходить, и разбираться мною лично, слишком много стоит в планах, слишком много крутиться денег, а так же слишком многие зависят от успешности и доходности моих торговых домов. Это не стоит упускать, это не стоит забывать, иначе можно очень быстро скатиться вниз с тех вершин, что уже удалось достичь.

Выйдя из ванной комнаты стал неспешно натягивать одежды, попеременно хватая с небольшого чайного столика пирожки, да поглядывая на новые эскизы и записи инженера нанятого мною у подгорного народа с сложным для восприятия именем Граунд Бахмергельстер, или Бахушка, как я его стал по приятельски именовать. Маленький бородач гном, творил чудеса, щелкая технические задачки, поставляемые ему как орехи, без зазрения совести украденные мною из моей прошлой жизни. Почему он? Просто каждый должен заниматься своим делом, я хоть и пытаюсь схватить все и сразу, но увы элементарно далек от многих технических аспектов. К примеру, как передать вращение вала двигателя на вертикальную ось? Нет, если посидеть пару месяцев, возможно, я бы и родил решение, но Бах делал это играючи, так почему бы и нет? Моя стезя и моя практика в другом, я врач и мне куда ближе разобрать человека, дабы вновь его собрать, чем ковыряться в железе, выявляя сбои в сложной кинематике шестерней, цепей, приводов и поршней.

Бах гений, маленький гном был уже практически на полном завершении проекта, железного парового монстра на рельсах, первого в этом мире железнодорожного локомотива на паровом ходу. Дело лишь в малом, а именно в целесообразности этой дур машины. Я до боли в одном месте хотел собрать паровоз, и в тоже время не видел пока, увы и ах надобности в его использовании. Слишком дорогая игрушка, слишком затратно и накладно содержать будет его, а прибыли и окупаемости кот наплакал. Самому слишком дорого, а кому я смогу объяснить выгоду в этом отсталом мире, что бы привлечь в инвесторы? Да никому, вот и выходит все пока что на бумаге.

Остатки сладкой выпечки утащили под диван лесные братья еноты, пока я возился с бумажками. Сорванцы совершенно никого не боялись и считали, что все что положено, положено исключительно для них любимых. Молодцы, именно такой жизненной позиции стоит придерживаться в будущем.

Повозившись с сапогами, еще раз оглядел себя в зеркало, счищая с лица прилипшие бумажки, уже сделавшие свое дело, скрыв с глаз долой мелкие порезы от бритвы. Пора, пора уже и в путь. Спустившись во двор, сразу же заскочил в возок, услужливо ожидающий мою персону, лошадка стронулась с места и дорога лентой побежала сначала по узким улочкам пригорода, постепенно перейдя в городской тракт, ну а уже после въездных ворот гулко застучали колеса по каменной мостовой столицы. Хороший ясный погожий денек обещал через пару утренних прохладных часов согреть прохожих теплым солнышком, празднично возвышенное настроение не давало сосредоточиться и лишь где-то глубоко внутри все еще роились мысли воспоминания.

Странно как-то складывается у некоторых людей мировосприятие. Мне вот по простоте душевной, всегда были волнительны такие вот незримые ступеньки судьбы пару раз встреченные на жизненном пути. Школа, институт, ленточки, бантики, цветы и душевное томление, первые занятия, строгие преподаватели, робкие и изучающие взгляды по сторонам, все это приятственно легло через года мне на сердце, хотя я доподлинно знал, что не все воспринимают подобный антураж в положительном ключе. У меня был один приятель в юности, так он считал, что еще с детского садика «отматывает срок» строгого режима, а так же клятвенно меня заверял, что все это мировой заговор, по контролю над разумом человеков. Причем кто этот контроль организовал, он не знал, но четко был уверен, что прогулянный урок или пара в институте, это живительный глоток свободы и решительный шаг по раскрепощению зажатой в рамки человеческой души. Но «маман» у него была женщиной суровой, властной, а главное не поддерживала в семье демагогию, из-за чего и папа и сынуля, исправно посещали предписанные по уставу мероприятия. Надо же, я вдруг только сейчас подумал, может быть, заговор организовала его мама?

Улыбнувшись этой мысли, неспешно вышел из остановившегося возка, так как дальше к большой площади и непосредственно магической академии подъезд отсутствовал. Нет, он был, но на данный момент перекрыт, дабы, собирающиеся не стопорили улицы каретами, а так же не перемазали все вокруг в лошадином дерьме. Что ж тут поделать, в моем мире выхлопные газы машин, а в этом лепешки мин. Увы, технология что здесь, что там еще не смогла шагнуть на безотходное потребление горючего транспортными средствами, так сказать, издержки производства.

Улочки были наполнены разномастным народцем, сердце волнительно стучало в груди, сегодня я считаю особенный день. Что собственно, правда. Только сегодня и в этой части города хоть немного и не на долго, стирались границы между сословиями, так как в академию поступали не только знатные, но и простолюдины. Сегодня лишь одно условие было значимо, а именно то, что ты выжил после прохождения инициализации, что автоматически давало тебе право на новый уровень жизни, мысли, возможностей и прочих условных рамок и границ, что так тесно сжимают нас в повседневности.

Не густо, прямо скажем не густо, что-то молодежи, что тянется в окружении родных и близких к стенам академии. Ну да чего я хотел? Смертность при инициализации, весьма распространена, и если я сознательно выбрал этот путь, то многие скорей всего не по призванию, а по нужде пошли на этот риск. Кто-то промотал состояние и рассчитывал, отдав одного из отпрысков, в маги, хоть немного поправить свой социальный статус, а у кого-то банально не было выхода, либо ложись, подыхай с голоду, либо дерзай и если выживешь, то тебе откроются врата в лучшую жизнь. Были, подозреваю, какие ни будь мстители не видящие иного пути кроме как месть своими руками по прошествии времени и обретении могущества, многое тут намешано. Даже гадать не хочу о кривых дорожках, что привели сегодня и сюда, весь этот народ, не моего ума это дело. Хватит спасать обиженных и ущемленных, сегодня я сам обижен и ущемлен, сегодня я иду сознательно в эту обитель, дабы выстроить пусть и больше условный, чем реальный, но щит от окружающей меня действительности.

Здание академии давило монументальностью колонн и широтой дубовых створок ворот, окованных черным железом. К воротам шла каменная лестница из узких бойниц окон свешивались знамена, перед входом всех пребывающих встречала делегация магов, а чуть в сторонке наблюдался цветастый шатер, к которому выстраивалась шеренга из будущих абитуриентов данного учебного заведения. Порядок прост, подходишь к встречающей комиссии магов, те просматривают тебя по спискам, сверяясь с данными, не просрочил ли ты свое поступление, либо же не прибежал слишком рано. Ну а после этого идешь к шатру, где проходишь, нечто вроде мед комиссии, где пытаются выявить твой узел модулятор, а так же примерно представить твои возможности и будущий потенциал, там же по идее ты и выберешь направленность общих дисциплин, получая факультет если хотите, что по моему мнению скорее атавизм прошлого.

— Имя. — Меня встретил высокий лысоватый дядечка в синей мантии расшитой серебряной нитью.

— Ульрих фон Рингмар. — За меня ответил чей-то бас из-за спины. — Хотя постойте, вы ведь теперь если не ошибаюсь Рнгмар-Когдейр?

Я повернулся к здоровенному мужику, улыбающемуся за моей спиной отвешивая ему учтивый поклон.

— Рад видеть вас в добром здравии господин Доу.

Огромная глыба мускулов расплылась в улыбке, приветствуя меня.

— Отметьте в списках напротив его имени, хитрован еще тот! — Пробасил великан.

— Обязательно. — Не без раздражения, встретил его слова принимающий маг, и уже кивая мне на шатер. — Прошу, барон встаньте в очередь.

Еще раз, раскланявшись с небезызвестным мне наемником я неспешно пристроился в конец очереди, за такими же как я молодыми людьми, с интересом следящими за происходящим.

— Здоров. — Рядом со мной стал худенький черноволосый паренек с орлиным профилем и бесхитростным взглядом голубых глаз. — Похоже мы последние.

— Угу. — Кивнул я оглядываясь.

За нами и вправду более никого не было, оглядев колонну, примерно прикинул общую численность поступавших. Не много, если это и есть весь годовой набор, то даже можно сказать практически ничего, нас парней и девушек от силы было чуть более пяти десятков, так сказать опора и будущая мощь всего королевства. Хотя может быть это и плюс, ведь чем меньше группа, тем более велика вероятность того, что преподаватели будут больше проводить времени со студентами, а не устало отмахиваться от них, что лично меня бы совершенно не устроило, так как я сюда не просто так пришел.

— Майк. — Представился паренек, нервно крутясь на месте. — Майк Поупкинмар.

— Ульрих ф-ф. с Рингмара я. — Мне неожиданно не захотелось выбрасывать перед юношей свой титул. Судя по весьма не притязательному виду, паренек если и имел какую-то приставку к имени то весьма несущественную, и пусть со временем стены академии уровняют нас, но пока не хотелось что бы между нами были неловкости.

— А где это вообще? — Парень шмыгнул носом.

— На севере. — Отмахнулся я. — Ты куда думаешь записаться?

— На боевой факультет. — Парень расправил весьма и весьма не внушительные плечи.

— Стихийником стало быть. — Покивал я своим мыслям.

— Ну да. — Он вытягивал шею, пытаясь заглянуть в шатер, и нервно переступал с ноги на ногу. — Не в «девчатник» же записываться.

— «Девчатник»? — Я задумчиво покатал это слово на языке. — Это что за диво такое?

— Ну, знаешь все эти лекарки, знахарки, травушницы и прочие повитухи. — Он рассмеялся. — Туда только девчонки поступают, там не славы ни битв ты не найдешь, это не мужское занятие с всякими немощными возиться.

— Точно? — Я расплылся в улыбке. — Дай-ка я уточню, ты хочешь сказать, что на этом факультете не будут посылать на войну, а вдобавок ко всему там целое море барышень будет?

— Ну-у-у…э… — Он стал осмысливать информацию, прогоняя ее через свою призму интересов. — Так то да, определенно да.

— Замечательно! Спасибо за информацию. — Я похлопал его по плечу.

— Да не за что. — Удивленно протянул он.

Продолжая перебрасываться ничего не значащими фразами, мы неспешно тянулись к шатру где постепенно один за другим скрывались студенты. Майк Попкин или кто он там на самом деле, чирикал не прекращая, посвящая меня в свои грандиозные планы на будущее, а заодно выдавая пусть и малую, но хорошую долю информации по предстоящему обучению.

Что меня ждет? Десять лет, десять по идее долгих лет в этом закрытом заведении из которого, как я понял, первое время даже не выпускают в город. Что и как именно, простые зеваки не знали, а вот кое какие мелочи вполне были на слуху, в частности, то что в академии свое общежитие, площадь его территорий весьма солидна, и пусть уступает первому дворцовому кольцу, но потеряться там без практики считанные минуты. Свои лаборатории, своя библиотека, несколько оранжерей, есть закрытые озера, есть открытые, причем по легендам, что в тех, что в других лучше не купаться. Вообще надо сказать учебное заведение было с многолетней историей, и ничего удивительного в том нет, что имело свои традиции, свои легенды, сказки и даже страшилки.

— Фон Рингмар-Когдейр. — Представился я, подходя уже последним к встречающим меня перед шатром магам.

— Не рановато? — За небольшим столиком восседал длиннобородый старец, что-то чиркая в грамотах и свитках, подносимых к его столу. — Может, еще годик другой погуляешь барон?

— Нет. — Я покачал головой, внимательно рассматривая старичка, так как что-то в его облике насторожило меня. — Самое время.

— Кто учил и делал инициализацию? — Он отложил перо, внимательно окинув меня взглядом с головы до ног.

— Сэр Валентин Дако. — Мой взгляд остановился на его правой руке закрытой перчаткой.

— Дако… — Старик задумчиво кивнул своим мыслям. — Хороший малый… как он?

— Убит. — Пожал я плечами.

— Бывает. — Философски пожал тот плечами. — Нравиться моя перчатка?

Его последний вопрос смутил меня, видимо я слишком пристально пялился на его руку, что видимо, не делало мне чести, но было очень интересным занятием, так как смысл в одной перчатке ходить, был весьма расплывчат и загадочен, а вдруг там у него как в том старинном фильме «золото бриллианты» сокрыты?

— Извините за любопытство. — Я учтиво поклонился. — Видимо за сегодняшний день вас уже порядком утомили любопытные взгляды студентов.

— За сегодняшний день? — Он рассмеялся. — Юноша меня уже лет семьдесят, восемьдесят назад утомило это любопытство, ну да то дела минувших лет. Значит, все же хочешь сейчас поступать?

— Именно! — Вновь кто-то ответил за меня, заставляя поворачиваться. — Сейчас и не минутой позже уважаемый Креб Раус, так как за пареньком нужен глаз да глаз!

Мы со стариком склонились в поклоне подошедшему Нильсу Ваггету, первому магу короны и главе академии.

— И да Креб… — Ваггет снизил голос. — Малец по твой части, присмотри за ним.

— По моей? — Старик прищурился по-новому, меня рассматривая. — И где же позвольте полюбопытствовать нашлись смельчаки, практикующие студентам мое ремесло?

— Хенгельман. — Ваггет похлопал старика по плечу. — Я еще сто лет назад предлагал их спалить обеих на костре, так нет же, пожалели, приютили, вот теперь получи.

Первый маг откровенно улыбался, показывая на меня старичку.

— Ну, на счет спалить это ты конечно лишку дал. — Старик так же расплылся в улыбке. — Хороши были бесовки, грех таких девок попусту переводить было. Кстати слух пошел, вторая сестренка всплыла после стольких лет?

— Еще б она не всплыла. — Ваггет сморщился. — Такое сам знаешь…не тонет.

— Юноша, вас еще долго ждать будут? — Раус вывел меня из задумчивости. — Или вы считаете, что можно и подождать такую важную персону как вы?

— Извиняюсь. — Я еще раз отвесил поклон, разворачиваясь к шатру и открывая полог. Жаль, хотелось бы еще постоять послушать, что уж греха таить, люблю я все эти: «скандалы, интриги, расследования»…

— Так-так, кто это к нам пожаловал? — Раздался мелодичный и до боли знакомый голос.

От удивления я замер на пороге, раскрыв рот и не находя слов. Прямо день встреч, не иначе, за небольшим столиком, заваленным всевозможными бумагами сидел самый настоящий эльф, лукаво улыбаясь и обмакивая перо в чернильницу.

— Так и запишем, барон Ульрих фон Рингмар. — Леофоль из рода Темной Ели, старый знакомец и негласный надсмотрщик-защитник, нужное подчеркнуть, от первой расы этого мира, приветливо кивнул мне. — Прошу вас проходите молодой человек, присаживайтесь, и да, для информации я старший преподаватель природной магии на факультете целителей Леофоль Лаурикан, это вам юноша для общего развития…

Это мне для чего? Это мне видимо для того, что бы я лишнего не «ляпнул», эльф испытующе буровил меня своими пронзительными бездонными глазами, ожидая моей реакции.

— Рад знакомству господин Леофоль. — Я учтиво склонил голову, принимая его игру.

— Вот и чудненько. — Он черканул пару строк в грамотах, после чего встал из-за стола, подходя ко мне.

Помимо нас в шатре находилось еще два мага, один смуглокожий огневик в алой мантии с клиновидной набриолиненной бородкой и очаровательная девушка в зеленой мантии целителя, с огромной золотой косой, толщиной в руку, что тугим канатом чуть ли не доставала земли.

— Итак, господин барон. — Он подошел, вплотную закинув руки за спину. — Вы уверенны в своем желании поступать именно в этот поток? Вы в курсе, что по времени у вас в принципе есть еще год, два в запасе?

— Да я в курсе и полностью отдаю себе отчет в том, что делаю. — Глаза волей-неволей сползали с лица эльфа на маячившую неподалеку по…кхм…фигурку магички.

— Замечательно, садитесь. — Дождавшись, когда я сяду, он положил свои ладони, на мою голову закрывая глаза. — Будет немного не комфортно, но вы постарайтесь не дергаться, не вскакивать, перепугано вытаращив глаза и в общем не мешать мне проверять на каком уровне находится в данный момент ваш процесс инициализации.

Пожав плечами, я расслабился, запустив Мака на запись действий которые будет проводить эльф, а так же погружаясь в астрал, дабы самому понаблюдать за его работой. Эльф есть эльф, а этот тем паче, так как не простая фигура думаю даже по меркам первой расы этого мира, к тому же я уже являюсь счастливым обладателем одного весьма пикантного плетения в свое время позаимствованного у господина Леофоля.

Тонкие нити едва уловимой паутины энергий протянулись от его руки ко мне, выдавая по своим каналам импульсы микроскопических единиц силы, отчего общий тонус жизненной энергетической составляющей организма пришел в тонус. Эльф стимулировал меня своей подпиткой, что по ощущениям было сродни микро вбросу адреналина в кровь, правда, не долго. Как я догадался, это была общая проверка моего тела на способность принимать и накапливать заряд, этакий тест на пропускную способность, а так же способность моего приобретенного транслятора, верно идентифицировать получаемую энергию. Ничего заумного, обычный, на мой взгляд, прогон потоков, кое-какая фиксация, пара интересных открытий, а так же безмерное уважение мастеру за его ювелирный, быстрый и грамотно выверенный труд. Я бы так быстро провести диагностирование не смог, даже зная, что и как делать.

— Хороший потенциал барон. — Он кивнул мне, убирая руку. — Вижу ряд полученных травм, вижу обширные пустые области, вызванные скорей всего полным расходом энергий, но в сумме все более чем хорошо. Вам стоит поблагодарить своего учителя, кем бы он не был он в отличие от некоторых весьма профессионально и толково вел вас после инициализации, не давая похоже спуску ни вам, ни себе.

Я лишь кивнул, так как и без эльфа видел, что мой уровень на целую голову превышал обычного поступающего. Ну а сэр Дако… Сэр Дако был молодцом и низкий поклон ему за его науку.

— Теперь же молодой человек. — Он вновь уселся за стол, беря перо и начиная что-то записывать на очередном листке. — Вам предстоит сделать выбор в пользу той или иной направленности вашего дальнейшего обучения, и хочу сказать вам, это выбор не из простых. Как вам наверно известно, академия Финора ведет два общенаправленных профиля таких как; боевая магия она же магия стихий, в которую входят классы огня, воды, воздуха и земли. Далее идет целительство, куда входят классы природной магии, непосредственно лекарское искусство, а так же алхимическая школа и менталисты. Вам господин барон предстоит выбрать одно из двух направлений, а так же указать направленность ваших интересов, дабы преподаватели максимально точно смогли бы составить вам перечень необходимых предметов и дисциплин.

— Целительство. — Тут же дал свой ответ я.

— А направление? — Поднял бровь эльф.

— Все что есть. — Улыбнулся я ему.

— Это невозможно. — Он не поддержал моей улыбки. — Слишком много по объему, вы просто физически будете не в состоянии…

— Разрешите попробовать? — Так просто я не собирался сдаваться.

— Не разрешу. — Эльф был серьезен и невозмутим. — Нужна четкость позиции иначе вы не получите ничего навсегда оставаясь где-то по середине, но так и не достигнув ни в чем вершины.

— Это плохо? — В принципе я понимал его, но кто мне запретит помотать ему нервы?

— Это ужасно. — Фыркнул он. — Каждый должен быть на своем месте, а не путаться под ногами и занимать место того, кто этого достоин больше вас.

— Записывайте лекарем. — Милостиво одарил я его улыбкой, получая взамен долгий изучающий взгляд.

— Уверены? — Он наигранно отложил в сторонку перо. — Вы человек деятельный, на вашем счету имеется военная компания, а уж о вашей так сказать славе и полчище друзей даже говорить не стоит.

— Именно по этому. — Я подался вперед. — Убивать я и без вашей науки способен, а вот дарить жизнь, надежду, этого-то мне как раз в жизни очень не хватает.

— Понимаю. — Он сделал нужную запись, в нужной бумаге поднимаясь вновь со своего места. — И одобряю.

— Благодарю. — Я так же поднялся, вежливо отвешивая поклон.

— Добро пожаловать в академию барон! — Он протянул мне свою изящную кисть для рукопожатия.

* * *

Еще неделю я находился в своем загородном доме, передавая дела и выстраивая цепочку связи с внешним миром, лишь по истечении этого времени с небольшим дорожным мешком за плечами покинул его порог, что бы переступить ворота академии.

На что это похоже? На рай. Нет, правда, я был в дворцовой части, так это даже отдаленно нельзя было сравнить по красоте с этим местом. Именно здесь в стенах этой закрытой территории я по настоящему понял, что значит магия и на что она способна.

Это был даже не город внутри города, это была другая реальность, это был совершенно другой мир. Мир геометрической точности, кристальной чистоты и высокого прогресса. Я просто с первых шагов, с первых мгновений, осознал, что здесь все по-другому, здесь каждый миллиметр камня, каждая травинка, все вокруг было пропитано волшебной основой магически свитых единиц энергии, пульсируя, словно сердце и наполняя жизнью все вокруг.

Здесь контролировали погоду! Здесь контролировали сам воздух, его движение, это было удивительно, но я во время прохода с провожатым прошел несколько участков с разным временем! То мы шли по небольшой аллейке дышащей утренней прохладой, то вывернули на яркую лужайку жаркого полдня, а уже через секунду вошли под звездный купол ночной тишины. О подобном я даже помыслить не мог!

— Сначала в канцелярию молодой человек. — Произнес мой провожатый, высокий светловолосый парень, видимо выпускник последних курсов. — Давай не зевай, успеешь еще насмотреться по сторонам.

А я что? Я ничего, успею, значит успею. Мы вошли в длинный корпус из красно-коричневого камня, с ажурным фасадом на котором были многочисленные барельефы, и что пугало статуи, провожающие прохожих взглядами, а так же время от времени меняющие позы. Пройдя ряд залов, и приемных мы подошли к длинной деревянной конторе-стойке, за которой нас принял средних лет мужчина, под роспись выдавший мне целый комплект зеленых мантий и соответствующего белья под них. Надо же, у меня теперь даже сапоги были зеленые, не высокие такие по виду словно мокасины, легкие, ну да униформа это одно, меня больше порадовали пара мануалов, а именно три толстых книжки, где в каждой по отдельности приводились устав партии, членские взносы и курс на ближайшую пятилетку. Шутка. В первой книге был свод правил для абитуриентов, энтакая табель о рангах, как подойти к преподавателю, чего ожидать, что можно просить, а о чем даже мечтать не приходиться. Во второй же были перечислены корпуса, здания, лаборатории с кратким экскурсом в прошлое, краткое описание города в городе, а так же распорядок работы, приемные часы. Это что бы прачечную с хим лабораторией не перепутать, ну и последняя книга, мне совершенно не понравилась. Просто совсем не понравилась. Кодекс о мерах наказания и урегулировании внутренних конфликтов, именно так называлась последняя третья книга, вызвавшая на моем лице кислую мину. М-да уж, здесь вам не ай-яй-яй, и не хухры-мухры, и опять же полный анахронизм в виде параграфа дуэли. Ну, вот скажите, как при всем этом великолепии можно было сохранить подобное варварство? И после этого еще можно удивляться, что и без того малый объем поступающих к выпускным курсам практически сводиться к единицам. Ну нельзя было хотя бы здесь в этом храме знаний запретить дуэли?

Одна надежда, что здесь народу голубых кровей поменьше, а следовательно, моя персона не столь знаменита и востребована в плане повышения собственного чувства своей значимости за счет протыкания меня любимого всевозможными колюще-режущими железками.

— Юноша. — Мужчина за конторой постучал пальчиком по дереву столешницы, привлекая мое внимание. — Успеете почитать на досуге, сейчас внимательно слушайте меня.

— Итак. — Начал он. — Я комендант хозяйственной части и общежития, обращаться ко мне сэр Аунгурт. Но обращаться ко мне, следует крайне, подчеркиваю, крайне редко, так как все что ты сожжешь, сотрешь, измажешь, порвешь и разобьешь, я запишу тебе на счет. Который ты мой дорогой будешь вынужден, по окончанию обучения выплатить из своих кровных, даже если тебе понадобиться для этого вся твоя оставшаяся жизнь, и поверь мне мой мальчик я помню все, а чего не помню, как правило, успеваю записывать.

В общежитии твоя комната за номером 19, каждый вторник и пятницу, тебя будет посещать служанка, дабы сменить белье, прибраться и забрать вещи в прачечную, если вы сударь их услужливо оставите. В этом моменте, хочу сразу предупредить, если вдруг служанку поразит огненный шар, ледяная стрела, каменные тиски, сожрет какая ни будь тварь, то вы сударь до конца своей учебы будете самостоятельно вылизывать полы в комнате и застилать кровать, потому что свинства я не потерплю и буду самолично приходить дабы лицезреть ваш коленопреклоненный зад к верху в момент когда вы с тряпкой вытираете полы.

Теперь же по поводу дисциплины. Она была, есть и будет впредь проедать вам плешь на темечке, так как в десять вечера, прекращаются все ходилки-бродилки из комнаты в комнату, все чтения, разговоры и даже шептать вам не советую. Я человек суровый, но справедливый, ссать из окна в палисадник на гординии не позволю, даже если у вас день рождения, вы сдали сессию и вообще у кого-то из преподавателей на хорошем счету. Мне наплевать на ваше происхождение и ваши капиталы коли, они есть у вас за душой, вы должны быть опрятны, культурны и учтивы, даже если до этого родились и выросли в хлеву по пояс в говне.

— Справедливо. — Я кивнул, сдерживая улыбку при его словах, про гординии.

— И не надо улыбаться. — Он поджал губы. — Я на своем веку повидал многое, так что юноша даже не думайте о милости и снисхождении, а так же о том, что я чего-то не увижу или не замечу.

Я вежливо поклонился, отмечая, что провожавший меня старшекурсник с улыбкой воспринимает наш диалог, а значит господин Аунтгурт, не так страшен, как хочет показаться, и даже если я не собирался травмировать служанку, то теперь точно после его слов знаю, как отметить с размахом свое день рождения.

Получив все предписанные мне предметы от коменданта, дополнившиеся рядом учебников и еще парой брошюр грамот, я вновь в сопровождении старшекурсника, был доставлен к мужскому общежитию, трех этажному зданию из красного кирпича с ажурными коваными решеточками и седым древним дедулькой на вахте, который презрительно цокнул языком вручая мне ключи от моей кельи.

Негодование вахтера можно было понять, до начала занятий еще целое лето и немного осени впереди, так что он похоже рассчитывал провести это время с толком и расстановкой, то есть хорошенько выспаться на рабочем месте. Сами апартаменты за номером девятнадцать располагались на втором этаже и были предпоследними по коридору на право. Честно скажу, был приятно удивлен тем что за мной теперь будет две малюсеньких комнатушки, первая из которых была чем то вроде прихожей гостиной с креслом и письменным столиком, а так же пока пустыми полками, повсеместно занимающими стены, ну и второй клетушкой, добрую половину которой занимал односпальный топчан, на котором валялся скатанный матрас, набитый соломой. Конечно не мои опочивальни в Лисьем или в загородном особняке, но и это уже царский подарок, учитывая, что сама по себе жил площадь отдельная, нет паразитов и присутствует даже чулан, видимо должный выполнять здесь функцию шкафа, так как именно там я расположил свои мантии, и вещь мешок который пока разгребать было лень.

Плюхнувшись на топчан я уставился в потолок, на котором была выцарапана ножом надпись: «Грибы Горха с Амбусским мхом не смешивать»! а рядышком чуть ниже: «Аунтгурт следит за тобой»!

Улыбнувшись, вышел в прихожую, высунув голову в окошко, что бы оглядеть окрестности, так сказать провести рекогносцировку по местности, дабы выявить, если что, оптимальные пути отступления и незаметного скрадывания по ландшафту. Хорошенький милый газончик, небольшая изгородь, кустики, невысокие деревца, ну и главное, если по соседскому подоконнику вправо двинуть, придерживаясь за барельеф до водосточной трубы рукой подать, а это что значит? Правильно, комендантский час нам не страшен. Но беспокоило меня другое, причем я чувствовал, что серьезно беспокоить стало, а именно отсутствие индивидуальной комнаты для чтения, тобишь туалета. Немного потоптавшись у двери, где тщательно изучил простенький совершенно бесхитростный замок, вышел в коридор, где столкнулся со своим соседом из комнаты восемнадцать, уже не безызвестным мне Мишкой Попкиным.

— О! Привет! — Воскликнул он, округлив глаза. — Стало быть, мы с тобой соседи, здорово, правда?

Парень уже успел переодеться в мантию темно красного оттенка, что означало стихийника боевого факультета, по всей видимости, с уклоном в огненную стихию.

— Как здесь здорово! — Он расплылся в улыбке. — Представляешь все эти комнаты мои! Не нужно ни с кем их делить, нет рядом ни братьев, ни сестер и никто нам не указ!

— Насколько я понимаю сэр Аунтгурт теперь нам и брат и сестра. — Попытался я немного охладить его пыл.

— Как сестра? — Попкин удивленно раскрыл рот.

— Это я образно. — Помахал я в воздухе рукой. — Ты лучше другое скажи, где тут можно того этого?

— Того чего? — Он непонимающе уставился на меня.

— Ну, когда это, ну того. — Я вроде как даже присел, исполняя в лицах первый этюд утренней гимнастики.

— А-а-а-а-а! — Радость открытия озарила его лицо. — Так под топчаном же горшок.

— Горшок? — Мне стало непередаваемо тоскливо от осознания складывающейся картины и перспектив на ближайшую десятилетку.

— Ну да. — Закивал он. — Делаешь дело, а потом, стало быть, все это дело выносишь в горшке на первый этаж, где выливаешь в сливную яму. Говорят, я правда еще не видел, тут с этим просто замечательно, древние инженеры провели под землей каналы с водой, которые все это дело постоянно вымывают, от чего все тут чистенько так, и не воняет.

— М-да уж. — Мне бы этих древних инженеров сюда, да чтоб гении передовой мысли побегали с продуктами жизнедеятельности в горшках. — Ладно, с этим вроде понятно, давай теперь о насущном, где тут еду искать?

— А вот до столовой нам далеко. — Печально вздохнул парень, извлекая из-за пазухи смятый листок с картой. — Судя по картинке, нам нужно выйти из корпуса, пройти по аллее, свернуть мимо оранжереи и пройдя мимо женского общежития уже непосредственно дойти до нее. Вот скажи зачем было строить женское общежитие рядом с столовой? За какие такие заслуги им такое счастье?

— Хм. Затрудняюсь сказать. — Я немного опешил от его вопроса.

— Им наоборот жрать меньше надо, что бы задницы как у коров не по отрастали. — Он широко развел руки, демонстрируя видимо предмет дискуссии. — Ты бы видел мою сестрицу, Коулин, ей уже скоро двадцать, а папенька никому не может сбагрить ее в жены из-за ее задницы.

— Восхитительно. — Печально вздохнул я, продолжая вежливо кивать мальчишке с жаром повествующего о нелегкой ноше своей сестры и вместе с ним спускаясь на первый этаж и далее, выходя наружу.

Хороший погожий денек, хороший чистый воздух и приятная глазу местность, даже Попкин с его не закрывающимся ртом и юношеским слегка придурашенным мировоззрением, не мог испортить мне настроение. Я дышал полной грудью просто физически чувствуя некую пьянящую свободу от бремени быть ответственным и рассудительным, от заботы за кого-то, от того, что отринул прочь весь мир отрешаясь и живя сам за себя, для себя, здесь и сейчас, впервые в этом мире находясь именно в том месте где хочу, и занимаясь тем что хочу. Это свобода, это свобода детка, хотелось, вскинув бровь произносить всем и каждому, так как мне старому бобылю уже до чертиков надоело быть кому-то и чем-то обязанным.

Зуммер Мака оповестившего меня о нежданной встрече я пропустил погруженный в свои мысли, так что момент, когда один из редких прохожих передал Майку, незаметный перстенек просто прозевал, с запозданием возводя щиты вокруг своей персоны и ощущая легкий холодок страха, пробежавший по позвоночнику.

— Ну что стоишь как не родной? — По лицу паренька расплылась хитрая бесовская улыбка. — Давай же скорей обнимемся!

Сглотнув ком в горле, я невольно отшатнулся от этого существа делая, прочь пару шагов.

— Нет, спасибо, что-то не хочется. — Признаюсь, я был шокирован и обескуражен, враг, враг в чистом своем проявлении, собственной персоной вновь посетил меня, ставя своим визитом в затруднительное положение. Уж здесь в центре магии, под крылом защиты лучших мастеров магического искусства я как минимум рассчитывал на покой и недосягаемость этой незримой и неуловимой сущности Императора.

— Э-э-э-э! — Улыбка казалось, стала еще хитрей и наглей. — А как же обещанные три поцелуя?

— Кому я должен, я прощаю. — Как на зло, улочка была пуста так, что рассчитывать на чью-то помощь совершенно не приходилось.

— Нет. — Он, все так же улыбаясь, покачал головой. — Поцелуи с меня, так что родненький, готовься.

— Может, обойдемся? — С надеждой в голосе на светлое будущее проблеял я.

— Раньше надо было думать! — Уже в полный голос расхохотался Император. — Ну да ладно, хватит кокетничать, давай пройдемся, мне, знаешь ли, не легко сюда к тебе было на аудиенцию пробраться.

— Надеюсь. — Невесело буркнул я себе под нос, пристраиваясь к нему рядышком и неспешно продолжая прерванный путь.

— Вы кстати куда направлялись? — Он словно лис осматривался в курятнике, вертя по сторонам головой.

— В столовую. — Пожал я плечами.

— Замечательно. — Кивнул он. — Ну что Улич, как жизнь, как сам? Как здоровье? Надеюсь я не слишком тебя того этого…

— Спасибо. — Поджал я губы. — Вроде оклемался, все нормально, вот видите, решил отойти от дел мирских.

— Похвально. — Он повел плечами. — Но боюсь не вовремя, уж слишком глубоко ты поросенок этакий рыл носом землю. Не получится у тебя теперь в стороночке отсидеться, да и бабуля думаю так просто от тебя не отстанет. Не связывалась еще с тобой?

Я отрицательно покачал головой, продолжая неспешный путь и прикидывая всевозможные пути к отступлению.

— Ты уж бабушку не обижай. — Хмыкнул он под удивленно вскинутые мною брови. — Не бросай ее одну, ей сейчас нелегко будет, сам понимаешь война дело муторное.

— Кхм. — Я прокашлялся в кулак. — Значит ли это, что мне с вашего дозволения будет позволено надавать империи под зад?

— Ай-яй-яй, ишь ты как замахнулся! Здесь кстати на право нам. — Он указал рукой на поворот мощеной дорожки. — А что, думаешь сможешь? Империя знаешь ли, тоже не подарок, ты вот докладик один занимательный передал короне, так из него знаешь ли много чего интересного выходит, и боюсь все боком, для вашего короля.

— Есть такая поговорка, чем больше шкаф, тем громче падает. — Судя по идеалистической картинке стаек девушек, снующих возле одного из зданий я понял, что мы проходим мимо женского общежития.

— Что такое шкаф? — Переспросил задумчиво он.

— Сундук с вещами. — Улыбнулся я. — Мало раздуть господин Император армию, ее еще и накормить бы не помешало.

— Война прокормит. — Махнул он рукой. — Это ерунда, хотят жрать пусть выигрывают битвы, сам понимаешь победителей не судят, опять каждый новый день минус пару троек ртов, глядишь в итоге математика все уровняет.

— Ну да, ну да. — Теперь я расплылся в улыбке. — Было б оно все так, беседовали бы мы с вами?

— Вижу, не зря я к тебе пришел. — Теперь он поджал губы, погружаясь в свои мысли. — Де Кервье умная женщина, ничего удивительного, что она сразу разглядела, что ты особенный.

— Все мы особенные. — Теперь моя очередь была расплываться в улыбке. — Вы не поверите, у меня есть один приятель, так он вообще не пойми что, и тела своего нет, и вообще не поймешь ничего…

— Да ты что?! — Он поддержал мою улыбку. — Надо же чудеса какие, на белом свете. Впрочем, мы пришли.

Здание столовой было двух этажным, сложенным из аккуратненького желтого кирпича с большими витражами из стекла, что кольнуло мое сердце ревностью, так как я считал себя первооткрывателем продукта в этом мире, и доподлинно знал, что гильдия магов у меня ранее не закупалась этим товаром. При входе в здание были установлены мраморные чаши с «розовой водой», для ополаскивания рук, ну а далее мы уже прошли в просторный зал, уставленный четырехместными столами, где в дальнем конце виднелась стойка с чем-то напоминающим витрину. Приятственно, чистенько и даже скатерти на столах. В это время зал был полупустым, лишь по углам сидела пара компаний и несколько одиночек, вкушавших трапезу за просмотром каких-то книг.

— Сядешь возле того окошка. — Император махнул рукой. — Сидеть смирно, руки держать над столом, никому не подмигивать, даже если у нее грудь больше чем у тебя голова. Не вздумай дергаться и делать глупости, при попытке к бегству буду карать немилосердно.

Изобразив на лице оскорбленное достоинство, уселся по указанному адресу, вытянув ноги и провожая взглядом спину Императора. Интересненько получается, я вам доложу, это ж что у нас выходит? Враг короны вообще, что ли неуловим? А как же темные маги, как же разведка и прочее, прочее? Да я краем уха слышал, разразившийся скандал в верхах общества, якобы не безызвестный мне главнокомандующий Фенгель Вард был на самом деле в сговоре с империей, за что уже поплатился должностью ну и как следствие головой на плахе. Скандал не скандал, правда не правда, не буду гадать, под этим небом все может быть, от банального назначения главным козлом отпущения до истины в последней инстанции, а вот другой факт явно на лицо. Если это был предатель то он не последний и что гораздо печальней, его должность так же велика и позволяет беспрепятственно разгуливать господину врагу в самых сокровенных областях королевства. Но куда насущней в данной ситуации конечно для меня вопрос, а каким собственно боком всего этого теперь касаюсь я? Признаюсь по простоте душевной, как-то надеялся, что мой визави не захочет больше иметь в друзьях такую «какаху» как я, но вот видите, пришел, самолично пришел да еще разговоры разговаривать хочет. Мне оно конечно бы бежать без оглядки, да голову пеплом посыпать, мол я не я и морда не моя, да только как побежишь? Догонят, причем раз пришел генсек противоборствующей партии, то похоже не за горами визит партии белых и пушистых под предводительством престарелой дамы с подсвечником.

Устало, потерев ладонями, лицо встретил взглядом господина Императора аккуратненько идущего с подносом, на котором были расставлены всевозможные тарелочки с кружками.

— Скучал? — Он подмигнул мне присаживаясь рядышком.

— Не успел. — Я стащил с подноса мисочку с супчиком, тут же запустив в гущу свою ложку.

— А вот мне, знаешь ли не хватало наших с тобой разговоров. — Он задумчиво подпер голову рукой. — Знаешь, порой не хватает вот таких вот простых и ни к чему не обязывающих разговоров. Ты вообще в этом случае уникальный человечик, можно даже сказать один на миллион, редко кто умеет быть интересным и при всем при этом совершенно не предвзято и без кривотолков расставлять все по полочкам и по своим местам.

— Благодарствую. — Я вежливо кивнул. — Надеюсь, без пропаганды обойдемся и политики, а то ты знаешь, я начинаю засыпать от подобных речей.

— Я тебе засну. — Он показал мне кулак, слегка потрясся им. — Давай выкладывай свои думки.

— Ну, как я уже говорил. — Нисколько не робея, я продолжал вкушать местные кулинарные дары. — Мало набрать армию, ее еще нужно одеть, обуть и накормить, и если у империи нет проблем с одеждой и вооружением, то в ходе компании у вас наверняка возникнут проблемы с продовольствием. Во-первых, потому что между нами приличное расстояние, во-вторых, южней стоят стеной горы, а по северу лес с целой кучей не менее голодных местных жителей.

— Однако же. — Продолжил я. — Судя по всему, империя четко и бесповоротно созрела для расширения своего экономического пространства, собственно из-за чего ей так нужен морской путь.

Император задумчиво кивал мне и своим мыслям.

— Вижу. — Я покачал головой. — Что при всей остроте вопроса, вы как глава государства не очень жаждите окунуться в очередной виток кровавой кутерьмы, хоть и понимаете и вынуждены принимать войну как один из самых быстрых и в тоже время проверенных способов выйти из условных рамок старых границ.

— И? — Император не улыбался.

— Вы проиграете. — Я отставил опустевшую тарелку с супом протягивая руку за тушенными овощами.

— Это вряд ли. — Император откинулся на спинку стула, складывая руки перед собой. — У меня самая профессиональная армия, у меня лучший стальной кулак во всей оконечности мира, я пройдусь по этой земле рассекая ее на двое.

— Если начинать компанию, то по весне, ибо время поджимает, а худо-бедно, но тебе боями придется выгрызать каждый шаг земли. Армия есть, причем опасность для тебя будут вызывать не регулярные войска короны, а раздутые группировки местечковых баронов, графов и прочих царьков, которые знают свои пяточки земли, как пять пальцев и не будут бодаться с тобой лоб в лоб, эта компания будет кружить вокруг твоих обозов отщипывая от тебя, чем глубже в Финор тем все больше и больше, а времени бегать у тебя за этими паразитами не будет, так как к снегам отступающая армия с сытым и одетым пузом, начнет душить тебя загнанного на чужой территории и практически отрезанного от дома.

— У меня есть союзники и не забывай, магическая школа в империи считается лучше вашей. — Он отпил из кружки. — Все может быть гораздо быстрей.

— Не может. — Закончив с овощами я так же стал потягивать из кружечки принесенный им фруктовый отвар. — Ведь война почему?

Он подобрался, с прищуром глядя на меня.

— Потому что тебя ненавидят как с этой стороны мира, так и с той стороны, где, насколько мне известно, спят и видят, что бы ты оттянул от границ своих солдат. Тут ведь какое дело? Это с Финором тебе удобно воевать, у него, как и у тебя, общие ресурсы, все централизованно, а с той стороны, сколько у тебя соседей? Трое? Это ведь не одна пусть и большая армия, а три, маленьких, но при этом самостоятельных, самообеспечивающихся, да к тому же, по всей видимости, еще и в альянсе. — Я отставил опустевшую кружку. — Увы, но как бы не были сильны твои кулаки, они лишь годны для сдерживания особо ретивых, но никак не для того, что бы выбить себе место под солнцем.

— Мне все равно придется рисковать и ты прав, с одним толстым Финором мне проще воевать, чем с тремя тощими и злыми засранцами с того края. — Он печально покачал головой. — Вижу правду в твоих словах, но, увы, не вижу выхода.

— Выход обычно там же где и вход. — Пожал я плечами. — У тебя есть все, живи и радуйся, проблема лишь в том, что хочется больше.

— Не глупи. — Он брезгливо скривил губы. — Меня можно не любить, меня можно презирать и ненавидеть, но в одном меня нельзя упрекнуть, в том, что я всегда действовал во благо своих людей, а не ради своего кошелька, пуза или глупых амбиций. Моя страна уперлась затылком в потолок, мы уже выросли из нашего тесного домика, наступило время, когда у меня стало столько людей, что мне физически некуда их деть из-за достатка предыдущих лет жизни. Видишь ли слишком хорошо мы жили в послевоенные годы. Росли, богатели, строились, распахивали поля, а в итоге что? В итоге, от хорошей жизни, стали дольше жить старики и все больше и больше молодые заводили детей, так как были в состоянии прокормить и воспитать свое потомство.

Я молчал, не перебивая его монолога.

— А теперь, у меня ситуация, когда я не в состоянии задействовать всю эту людскую массу. — Он вздохнул. — Начнется безработится, голод, бунты. Мне негде их селить, так как у меня нет столько земли, мне нечем их кормить, так как мои поля не в состоянии родить столько на прокорм. Тут ведь мой юный друг, даже война с проигрышем для меня как спасение, ибо она избавит меня от лишних ртов.

М-да, что тут скажешь? Такова суть физической стороны материального мира. Увы но чем больше ртов тем меньше еды и все тесней и тесней приходиться смыкать ряды. Большая политика общих чисел, когда нужно думать масштабно, причем не только линейно, но и с прогнозом погоды на ближайшие годы.

— Договариваться пробовал? — Я встретился с ним взглядом.

— Ты правильно сказал, меня ненавидят. — Пожал он плечами. — Я торгую со всеми, и при всем при этом каждый трясется над своими границами, не давая мне даже малой толики от своих рынков.

— Сложная дилемма. — Я тяжело вздохнул. — Здесь нужно думать.

— Времени уже для раздумий не осталось. — Покачал он головой.

— Ну почему же? — Я улыбнулся. — Как минимум этот год еще есть в запасе, в связи с раскрытием планов, а так же срывом такой хорошей легенды как смерть посла.

— Даже не напоминай. — Он поднял предупредительно палец. — Это просто чудо, что я тебя не придушил гаденыша. Впрочем, и вправду не будем об этом, вот возьми это…

На стол между нами легла колба запаянного стекла с мутно красной жидкостью внутри.

— Это «сигналка», когда будет что сказать мне, разбей. — Он замолчал на какое-то время. — Честно сказать понятия не имею, зачем я пришел к тебе, но мне кажется, что ты не зря встал на моем пути, возможно, это блажь, но я верю в знамения.

Он не прощался, я не стал провожать его до выхода. Майк просто протянул руку, коснувшись проходящую мимо ходом девушку, та взяла в свою ладонь незаметный перстенек, прошла пару метров и передала другому, тот у выхода кому-то еще…

* * *

— Это был он? — Я вздрогнул всем телом от неожиданности. — Что он тебе сказал?

Нет, ну что за времена настали? Встреча за встречей, причем одна лучше другой, за моим плечом стояла щупленькая фигурка де Кервье в сопровождении трех магов.

— Он улетел… — Я поднялся, учтиво отвешивая поклон экс королеве, как того требовал этикет и банальный страх за собственную шкурку. — Но обещал вернуться.

Рука накрыла маленькую колбочку, отправляя ее незаметно, по крайней мере, я на это рассчитывал, в карман моего камзола.

— Пшел вон. — Старушка слегка повела кистью показывая, что бы с глаз долой скрылся очумелый мальчик Майк Попкин, обескуражено и недоуменно моргающий в замешательстве своими глазками и непонимающий как он вообще тут оказался. Ну да ему не долго пришлось моргать по сторонам, сопровождающие бабушку маги под локотки тут же увели прочь от нас мальчишку, а Кервье аккуратненько присела на, до этого занимаемый императором стульчик, внимательно вцепившись своим пронзительным взглядом в мое лицо. — Садись Ульрих.

Еще раз поклонившись бабуле, я водрузил свои нижние полушария на прежнее место приготовившись к очередной порции душещипательных слов из так любимой мною политической тематики.

— Что он хотел? — Она была серьезна.

— Мира. — Пожал я плечами. — Похоже наш злодей не так уж рад предстоящей войне.

— Что-то еще? — Она слегка склонила голову. — Он что-то рассказывал?

— Нет. — Я отрицательно покачал головой. — Шутки шутит, но меж тем похоже немного…

— И? — Де Кервье подалась вперед.

— Похоже, он растерян. — Вздохнул я. — Я конечно не большой специалист и не шибко разбираюсь в людях, но он совершенно не желает продолжения так сказать банкета.

— Понятно. — Старушка отвела взгляд, задумчиво рассматривая зал. — Что обо мне говорил?

— Говорит, что бы я помогал вам. — Я опустил голову, не желая встречаться с ней взглядом. — Вам сейчас, мол тяжело, нужна будет помощь.

— М-да уж. — Она устало прикрыла глаза. — Почему ты?

— Не знаю. — Мне было неловко рядом с ней. — Говорит о каких-то знамениях.

— Знамение? — Она встрепенулась, как-то взволнованно глядя на меня. — Что он говорил о знамении?

— Да ничего особенного, вроде я не спроста под ногами у него путался и все такое в этом роде. — Я заглянул в один из стаканов принесенных до этого, допивая остаток, так как в горле пересохло.

— Понятно. — Она кивала своим мыслям. — Да Ульрих, все не с проста. Розы…

— Розы? — Переспросил я недоуменно.

— Да они родимые, ну да то не твоего ума дело. — Она нахмурила брови. — И как ты намерен помогать мне?

— Эм-м-м… — Я развел руками, оторопев от подобной постановки вопроса. — Признаться честно я пока даже не знаю, в каком направлении думать.

— Узнай, обязательно узнай. — Старушка вновь погрузилась в свои мыли. — Времени крайне мало, крайне.

Нашу дискуссию прервала группа магов подошедших с поклоном к старушке.

— Ушел. — Доложил один из них, покачав головой. — Слишком поздно засекли, не успели закрыть контуры.

— Разобрались как проник? — Кервье зло поджала губы.

— Да. — Маг потупил взгляд. — Поставки продовольствия, через южные ворота вошел с обозами, потому среди общей толчеи не магического фона, не сразу среагировали поисковики, скорей всего он был в неактивной фазе амулета, его одели позже уже внутри.

— Ясно. — Кервье поднялась, а за ней следом и я. — Мальчик мой…

Старушка положила на стол передо мной запаянную стеклянную колбочку с мутно красной жидкостью.

— Это сигнальный амулет Ульрих. — Она выжидательно посмотрела на меня, от чего я был вынужден взять в руки колбочку и по инерции сунуть в карман. — Если что-то придумаешь, или вдруг ОН опять явиться к тебе, немедленно разбей, что бы мы смогли быстро добраться до тебя.

Ну в том что все кому не попадя могут добраться до меня и быстро в этом я уже убедился, с тяжелым вздохом подумалось мне когда я провожал взглядом ее спину.

— Что происходит Ульрих? — Я уже даже не вздрогнул, лишь печально опустил плечи, когда за моей спиной раздался холодный, но меж тем красивый голос подошедшего эльфа. — Ты опять погряз в войне? Мальчик мой, ты обязан мне все рассказать.

Обязан. Слово то какое препаскудное подобрал. Плюхнувшись вновь на стульчик я смерил его с головы до ног взглядом. Ну и как мне прикажете быть с еще одним представителем так сказать теневой власти этого мира? «Факушку» ему прописать? А он мне? Что вообще могут эти эльфы? Вопрос риторический. Скорей всего могут и причем многое, тут не нужно семи пядей во лбу что бы сопоставить уровень окружающей действительности и уровень этих красотуль. Мне вот первое что на ум приходит из пакостей, которые они могут прописать так это пинок в зад с заданной траекторией полета, прямиком назад на матушку Землю. Почесав нос, вспомнил свою квартирку, мягкий свет монитора по ночам, работу-заботу, в общем, не самое плохое, что может случиться в жизни, и меж тем… меж тем есть ведь лучше.

— Присаживайтесь господин Леофоль. — Я широким жестом хозяина предложил ему располагаться по удобней. — История эта не пяти минут, а посему слушайте внимательно, дабы лишний раз не повторяться.

Повторяться не хотелось, посему не мудрствуя лукаво вел свое повествование что называется «от» и «до», нет, конечно, ряд вопросов пришлось сознательно упустить, так как за этот ряд можно было и схлопотать, к примеру, история госпожи де Кервье. Тут ведь даже вопрос не в том что тайна не моя, вопрос не в корректности, этот вопрос по сути схож с деревенским домиком который вы купили дабы на выходные ездить на природу, не зная что в подвале лежит себе, уже не одно десятилетие, авиационная не разорвавшаяся бомба времен Великой Отечественной Войны. Энтакий батенька surprise, или если по русскому выражаться: «увидели аж обосрались от счастья».

Но что мне в эльфе всегда нравилось, это то, что он умеет слушать, а так же по всей видимости понимать, что не все вещи на этом свете для его длинных ушей. Он не спрашивал про подоплеку моих паровых бомб, он не переходил грань политики, он лишь кивал, полу прикрыв веки, своим мыслям, тактично поглощая мою историю без лишних комментариев.

— А теперь они оба пришли к тебе? — Наконец нарушил он молчание, после продолжительной паузы в концовке. — Знаешь, я уже очень давно живу в лучах солнца, непередаваемо долгим был мой путь бок о бок с вашим родом, но каждый новый день рядом с вами для меня открытие.

— Не для одного тебя, не для одного тебя. — Покачал я головой.

— Останови войну. — Его огромные бездонные глаза, завораживающими омутами вцепились в меня. — Не знаю как, но останови.

— Если бы я мог щелкнуть пальцами, и от этого все бы наладилось, то уверяю вас, отщелкал бы себе руки до локтей. — Улыбнулся я. — Но, увы и ах мне, есть вещи, против которых мы все бессильны.

— Ты давно уже в этом мире? — Легкая улыбка коснулась его губ. — Какой из родов выпустил тебя в этот мир се`ньер?

Повисла напряженная звенящая пауза между нами. Я не то что моргнуть боялся, я даже дышать на какое-то время забыл.

— На оба вопроса «нет». — Я опустил веки, откинув голову и вздохнув глубоко для успокоения. Впервые в этом мире я буду вынужден сказать, что я чужой. Впервые, в слух признаю то чего сам принять и главное отдать не могу и не хочу. — Совсем недавно, кто-то призвал меня в это тело, подозреваю, что это стало чьей-то досадной оплошностью.

— Ты искренен. — Тень улыбки по-прежнему не покидала его уст. — Это дает тебе плюс, но я должен предупредить тебя, за такой щедрый подарок как вторая жизнь, обычно принято платить первой. Цена вопроса обычно крайне высока. Лично я не вижу потому и спрашиваю, на тебе печати эльфийского рода, а это обычно значит, что ты еще не оплатил свое.

— Я не просил! — У меня невольно сжались кулаки.

— Так давай заберем? — Он склонил выжидательно и насмешливо голову на бок.

— Не надо. — Невесело рассмеялся я. — Так и быть сочтемся.

— Не знаю, не знаю. — Он стал серьезен. — Это не моей компетенции вопрос, к тому же…

— Что? — Прервал я паузу.

— Я не слышал что бы кто-то из Домов Солнца за последнюю сотню лет, призывал се`ньера. — Он постучал пальцем по столу. — Возможно, твой долг висит у детей Луны, а его, уже мы в свою очередь не дадим тебе выплатить.

Вот и приплыли. Я почувствовал, как мое сердце стала затапливать злость и какое-то черное чувство глубокого жизненного разочарования.

— Мне рассчитывать на смерть? — Скулы свело при этих словах.

— С нашей стороны не обязательно. — Примирительно вскинул он ладонь. — Даже больше, если урегулируешь самостоятельно конфликт между Империей и Финором, могу самолично поставить над тобой свою родовую печать защиты. Но у тебя должно быть понимание, что за детей Луны я не могу говорить, долг есть долг, ошибки принято исправлять, мой авторитет имеет значимость в доме Солнца, но я никто среди дьёсальфов. Солнце и Луна уже долгие годы живут на грани зыбкого мира и поверь мне он куда важней твоей жизни и даже нашего покровительства над вашим сумасбродным родом.

Я сидел, тихо вскипая от открывшихся перспектив и, увы, был бессилен над ситуацией. Нет, конечно, можно вскочить и пнуть табуретку, там не знаю плюнуть на пол или схватить эльфа за уши и попробовать их оторвать, но во-первых, при чем тут табуретка и пол, а во-вторых, похоже уши и все остальное собрались отрывать именно мне.

— Ладно, Ульрих. — Он поднялся со стула, более не удостаивая меня взгляда. — Пока от тебя все равно ничего не требуется, кроме того, что бы остановить войну…

— Всего то?! — У меня аж горло сперло от его слов.

— Пока да. — Нравоучительно воздел он пальчик. — Но об этом мы поговорим с тобой позже, сейчас тебе нужно пройти в приемную у Южных Ворот, там тебя ожидают посетители.

— Млять! — Я схватился за голову, чувствуя, что этот день добьет меня окончательно. — Кто еще? Кого мне еще для кучи нужно спасти?

Не прощаясь с эльфом я на негнущихся ногах дошел до стойки столовой где залпом выпил пол кувшина фруктового отвара и подмахнул одну кружку молодого игристого вина, от чего хоть немного душа встала на место после этих скороспелых встреч. Нет, это ж надо же так было сегодня всему и сразу совпасть?! От расстройства я даже стукнул кулаком по деревянной стойке.

Но нужно быть стойким оловянным солдатиком. Нужно. Хотя видит бог, хотелось со всех ног ломануть в свою комнату и спрятаться под кровать, а не топать ножками на очередное рандеву с судьбой. Покачав печально головой, все же был вынужден выйти из столовой, дабы направить свой путь в обратном направлении, по пути сверяя маршрут через прохожих, что бы не заблудиться в этом маленьком внутреннем городке.

В приемной встретил хмурый клерк, который и проводил извилистыми коридорами к небольшой комнатке, где меня с порога ждали жаркие объятья женских рук, и печальное лицо полное слез.

— Капитан. — Сдержанно кивнул я высокому круглоплечему мужчине, стиснувшему рукоять своего меча. — Баронесса…

На моем плече рыдала в захлеб баронесса фон Пиксквар, истязаемая судорогой рыданий не в состоянии сдерживать эмоции даже в малой степени. Придерживая за руку рыдающую женщину, я усадил ее на небольшой диванчик при обняв за плечи и не спуская взгляда с сэра Гарича Ол`Рока, бывшего капитана моей личной гвардии.

Да, пожалуй, судьба не могла организовать мне более нежелательной встречи, чем с бывшим капитаном, а ныне моим заклятым другом Гаричем. Неприятно, чертовски неприятно было отвечать на его колючий немой взгляд, особенно с учетом того, что сам ощущаешь ту глубину неприятия, что возникла между нами, прямо скажем по моей вине. Да, это моя всецело вина, именно я подвел его, и именно я подписал своей рукой пакт о разрыве дружбы между нами. Было ли мне стыдно? Было, но случись все вновь, поверьте, не думаю, что поступил иначе бы.

Что они здесь делают? Мне было до жути неуютно видеть такую сильную и невозмутимую баронессу в таком состоянии, но, похоже, что от нее мне не скоро удастся добиться хоть каких-то внятных слов. Похоже придется обжигаться об этот невыносимо колючий взгляд Ол`Рока. Я внутренне даже усмехнулся, вот она как бывает, судьба все расставляет по своим местам. Гордый рыцарь пришел ко мне и стоит, играя желваками на скулах, потому что похоже так решила его женщина. А что делать? Так уж устроен мир, классика господа, слабый пол сильнее сильного, в силу слабости сильного пола к слабому. Не мной придумано, такова суть природы. Кряхтишь, пыхтишь, ворчишь, но натягиваешь трикошку, дабы с гордо поднятой головой и мужественным взглядом под дождем пойти вынести мусор. Вот так иной раз мы мужчины идем на подвиг не жалея себя.

— Говори. — Я склонил как бы в примирении голову перед ним, продолжая поглаживать плечи безутешной женщины.

— Певна и Молка. — Выдавил Гарич из себя слова. — Их похитили.

Сердце «екнуло» от осознания случившегося, а внутренне я лишь кивнул своей догадке. Да, это прогнозировалось, причем не мною, а матерью, она боялась, что это может произойти, и это произошло. Пенка и Молочко не просто дочери баронессы, эти девочки рожденные оборотни, а подобным их сообщество не разбрасывается. Насколько я помню, они уже приходили с так сказать полюбовным разрешением данной дилеммы, но мать была непреклонна, она не отпускала девчонок от себя.

— Вчера… — Произнесла женщина сквозь слезы. — Они высчитали мой лунный цикл, теперь мне никогда их не найти, за месяц след остынет!

Шарики и винтики защелкали в моей голове, складывая общую картину событий. Да уж, умно. Маман то у нас тоже, не лыком шита, мумулечка у нас тоже оборотень, правда, с приобретенным вирусом трансмута, но согласитесь не легко скрыться от подобного зверя в гневе. Тут то и всплывает злополучный лунный цикл обязательный для тех, кто приобрел подобные способности, нет, конечно, дело не в луне, а в банальной не способности организма рожденного человеком без определенного внутреннего ресурса, ряда элементов и энергий совершить подобный оборот. Вот и ждут они определенное время, после чего на энное время бегают по свету виляя хвостиком, что видимо и совершила баронесса, истратившая свой ресурс не далее чем вчера, а по утру получившая такой страшный удар, под дых выбивший ее из колеи, ведь теперь она бес сильна, а следующая возможность превратиться в волка, если не ошибаюсь у нее будет минимум дней через тридцать, тридцать пять. Н-да, тут не то что волчица, после этого не найдет, тут уже и имен не вспомнят как кого зовут.

Я мотнул головой Гаричу как бы показывая, что бы он продолжил вместо своей супруги дальнейший рассказ.

— Определенно клан. — Он поджал губы. — Вокруг дома кругом волчьи следы, я разослал по округе солдат, но, похоже, все рожденные, уходят зверем, не идут дорогами, так что боюсь простыми способами их не взять.

— Бестиаров вызывал? — Я посмотрел ему в глаза ожидая реакции, ведь наш парень не просто какой-то там Ол`Рок, у него папенька был далеко не последним человеком в этом ордене, так что думаю связей у Гарича в тех кругах порядком.

— Нет. — Он опустил несколько пристыжено взгляд.

Понятно. Нет, правда понятно. Пропал мужик, съела его сердце эта рыдающая в моих объятьях волчица. Никуда он не побежит и ничего он не сможет со всеми своими связями вместе взятыми. Куда ему бестиаров вызывать? Что бы освободили, а потом всей кучей весело на костре сожгли? Это не простой рыцарский орден и это не простая любовь для него. Очень не простая. Что ж, теперь мне ясен ход мыслей фон Пиксквар и постную морду капитана. Им некуда больше идти, им просто не с кем во всем белом свете разговаривать. М-да уж, остался я, клятвопреступник, человек играющий грязно и подло, тот кто может…нет не так, не сможет отказать.

Не сможет?

Я немного отрешенно витал в своих мыслях обдумывая сегодняшний насыщенный встречами день и не слышал ни рыданий баронессы, ни коротких рубленных фраз, выплевываемых через гордость Гаричем. Мне не хотелось слышать и видеть никого вокруг. Но, деваться мне некуда. Я помогу найти девочек, я остановлю войну, я получу печать свободы от эльфов. Горы сверну, только умоляю, оставьте меня, наконец, все в покое!

* * *

Ну что сказать? Это не все. Да, сегодняшний день потрясающих встреч и возможностей открытых для меня, не закончился на так сказать малых неприятностях, вроде войны и прочей луковой шелухи.

Меня только что «вытурил» за дверь своего кабинета глава академии Нильс Ваггет, со словами: «Не говорите ерунды, юноша, теперь вы вновь сможете покинуть стены академии не раньше чем через год, вас десять раз спросили, все ли вы успели закончить в миру, теперь никто вас от сюда не выпустит, и исключений быть не может». Уныние и какая-то апатичная тоска навалилась тяжким грузом на плечи, от чего я с трудом волочил ноги, направляясь обратно в свои комнаты общежития.

Что же делать? Бить колбы? Звать бабулю, мол выручай горемычного, надави на злого главу академии пусть выпустит мальчика погулять. Не знаю, может в этом выход, да вот незадача, в один карман я сунул две одинаковых колбочки и какая из них призовет ко мне в гости, какого из гостей я не знал. Хотя если честь по чести бабулю видеть, а тем более влезать к ней в долги ой как не хотелось.

Выйдя из главного здания южных ворот где располагался кабинет Ваггета я в задумчивости остановился перед большим радужным фонтаном, свитым из тысяч микроскопических струек, создающих над бассейном причудливую вязь и целое облако из мелкой взвеси микроскопических капелек, причудливо и завораживающе преломляющих световую гамму из-за чего создавалось ощущение миниатюрного северного сияния над землей.

Красиво и завораживающе. Это творение мастера, не дать не взять, меня, словно могучая незримая рука схватила за взгляд, приковывая к месту. Лень стало шевелить ногами, захотелось банально присесть где-нибудь и посидеть вдумчиво все, расставляя по полочкам, да поедая глазами это чудо чудное, принимая на душу малую унцию умиротворения, и пару капель простого глупого счастья. Мне много не надо, я задумчиво оглядел окрестности в поисках хоть какой-то лавочки, или хотя бы табуреточки, знаменуя сие действо тяжким вздохом, так как ни первого, ни второго явно по близости не наблюдалось.

Хотя…

По левой стороне от меня на помпезных беломраморных ступенях возвышался постамент какого-то памятника в виде трона…

Пустого…

Да, пустой здоровенный каменный трон, филигранно исполненный из цельной глыбы все того же белого мрамора.

Почесав затылок и оглядев спешащий по своим делам народ, погруженный в свои заботы и дела, подумал; собственно, а почему бы и нет? Ноги то не казенные, а лавочек почему-то не предусмотрели. Еще раз, оглядев окрестности, для очистки совести, обогнул фонтан, поднимаясь по ступеням постамента вверх. «Неудобненько», все через чур монументально и в больших размерах, мне пришлось изрядно задирать ноги, дабы взойти по этой лестнице в небо. Да и сам трон был высоковат, и весьма, полка, на которую мне предстояло забросить свой зад, была где-то на уровне груди. Впрочем, это не проблема, «хекнув» вытянул себя руками усаживаясь поудобней и оглядывая уже с высоты своего царственного возвышения открывающуюся моему взору картину. А что? Вполне даже ничего, надо будет сюда почаще приходить, захватив бутерброды и компот, так сказать для медитативной практики слияния с вселенной, да и просто полюбоваться окружающим видом.

Как там было? Суета суёт? Хе-хе. Впервые за этот день, пусть и не весело, но я улыбнулся. Интересно ныне жить получается, прав был господин Керрол: «чем дальше тем „страньше“ и „чудесатей“». Это ж надо же мне было так встрять между молотом и наковальней! Ведь по сути что произошло? Несуразица несусветная. Мне даже на секундочку в голову не пришло, что все это благодаря моему уму, красоте и сексуальности. Нет, все банально и куда как приземленней, все это синдром дефицита внимания в условиях непреходящего стресса. Взять наглядный пример де Кервье. Старый, больной человек, живущий прошлым своим величием и огромной раной от головы до пят пересекающей кровавым месивом ее душу. Кто она, где она, зачем она? Да уже никто, нигде и никак. Формально нет ее уже, ан нет же, рвет когтями старый цербер грани реальности. Что тут скажешь, таков смысл ее вставаний по утрам. Ну а я что? Глупое знамение, соломинка утопающему, за которую она схватилась, что бы придумать еще один смысл для бесконечной борьбы.

Не нужно долгих полемик, мол, реки крови, горы тел, а теперь посмотрите на право вон исчадие зла в лице пана Императора, «мочканем» его и наконец-то все наладиться. Да он одиозен и «лапулей» его не назвать, хотя может быть, пару тысяч лет назад его мамуля с трепетом утирала ему сопли, тискала за щечку и считала, что милей карапуза, да и вообще человека на белом свете не сыскать. Возможно, не знай я его в общении, мне сложней было бы вычленить в его политике зерно истины, но увы, все тот же СДВ или по «англицки» Attention-Deficit/Hyperactivity Disorder (ADHD), заставили эту «бабайку» во мне увидеть все те же черты знамения, с элементами все той же соломы торчащей из меня для каждого желающего «утопленца».

Я просто «попал» в нужное время и нужное место, где блуждающим взглядом сильные мира сего, зацепились за меня своим вниманием, по сути, не ожидая на деле от меня чего-то сверхъестественного, да черт возьми, вообще ничего от меня не ожидая, кроме возможности… м-да уж, выговориться что ли? Даже наверно точней не скажу, скорей всего так.

Я задумчиво поболтал ножками в воздухе, подперев голову руками. Жизнь странная штука. Им бы пример взять с какого-то, не помню уже какого, персидского царя, коей затейник, для этих нужд соорудил рядом с собой пустую замурованную со всех сторон комнатку с небольшой щелочкой, в которую долгими тоскливыми вечерами по долгу сливал все, что у него накопилось на душе, не боясь огласки. Мудрейший был человек! Во-первых, никто не разболтает, а во-вторых, не перебьет глупым вопросом, или тупейшим непониманием. Опять же, гениальная «фишка» для снятия стресса, парни с востока, вообще знали толк во всех этих штучках-дрючках. У них и астрономия была и математики и опиумный мак… Ну да что-то меня не туда понесло.

Во всей этой ситуации наиболее непонятной становилась фигура эстонца, то есть эльфа. Вроде ведь и не плохой парень, а как вижу, так и хочется по «мусалам» дать. С этими «серыми кардиналами» всегда так, стоят застенчивые такие, в стороночке, а как капнешь глубже, хоть стой хоть падай. Где его точка G которую невзначай я смог затронуть?

Да, он знает, что я не так прост, как можно было бы подумать на первый взгляд. Да, находясь в тени закулисных игр, этот зубр, наверняка хорошо заточил рога на большой политике, но вот общей мотивации я не улавливаю.

Я не могу прогнозировать то, с чем никогда не сталкивался и делить на ноль. Чего хотят эльфы? Нет, понятно, что в итоге они не желают видеть войны, но вопрос — почему? Как рассмотреть за этим благородством ту самую гадость, от которой уже пляшут все остальные пороки под названием выгода?

В чем тут может быть вообще интерес? Тут как бы даже наоборот, я вижу не завуалированный мотив лишь разжигать войну, так как, чем больше умрет «человеков», тем больше будет места эльфам, причем в их изначально мире, на их исконной жил площади.

Или их уровень уже выше моего понимания? Возможно ли так, что цивилизация сможет переступить ту ступень, на которой она обязательно будет нести добро и прочие демократии в виде авиационных бомб на крыльях своих бомбардировщиков в очень нуждающиеся в этом отсталые страны, просвещая тем самым темные массы дикарей? Что-то сомнительно.

— Эй! — Чей-то голос донесся с нижних ступеней. — Ты, какого демона взобрался на трон?!

Я задумчиво окинул взглядом толпу студентов с удивлением взирающих на меня снизу вверх.

— Аз есмь царь, смерды поганые! — Пробурчал я себе под нос, постаравшись не обращать на молодежь внимания.

Итак, что эльфам нужно от людей? Что мы имеем? А имеем мы не слабенькое такое развитие незаметной, но меж тем значимой цивилизации на планете. Этакие пастыри заблудших душ, с толком и расстановкой умеющие делать ай-яй-яй пальчиком, неразумным детишкам, но все ли чисто? Являются ли они ангелами, воплоти? Сомневаюсь… Стоп! А ведь и верно, у ребят то самих рыльце в пушку! Сколько они тысячелетий ведут кровавые разборки внутри себя?

— Ты что глухой что ли? — Вперед толпы выбился какой-то высокий брюнет с острыми надменными чертами лица.

Война дело грязное, а тут ведь не просто войнушка у эльфов случилась, насколько я могу судить по историческим мотивам, здесь у них война на уничтожение идет и то перемирие, что существует между ними не что иное как вынужденный скрип зубами от злости, ибо в ходе разборок эльфы настолько увлеклись друг другом, что чуть ли не повсеместно свели свое присутствие на планете к нулю. А о чем это может сказать такому старому цинику как я? О многом, к примеру о том, что сподручней всегда жар загребать из костра чужими руками.

— Нет, он что издевается что ли? — Брюнет раскинул руки, вопрошая толпу. — Это вообще что за сопляк? Кто ни будь, его раньше видел?

Нет ну что за люди? Сидит себе человек на троне, никого не трогает, думы думает тяжкие о великом и нетленном, буквально держит в рукам судьбы мира сего и на тебе, целая толпа каких-то студентов в обязательном порядке придут бучу наводить у царственных ног. Прямо революция у них какая-то, того и гляди будут прибавку к зарплате требовать или еще какую-нибудь глупость, вроде честных выборов.

Окинув недовольно взглядом явно увеличившуюся толпу, я ничего не придумал лучше чем закинуть нога на ногу и постараться увести свой взгляд куда-то ввысь и вверх по верх бушующей внизу толпы. Некогда мне мол, занят, зайдите попозже.

Значит о чем это я? Об эльфах, тут ведь какая штука, если бы здесь существовала политическая карта мира и мы взяли ее в руки, то интересную бы картину смогли лицезреть, суть которой сводилась бы к позиционной войне интересов. Так уж получается, что территориально условный север негласно поддерживает льесальфов, а южная оконечность континента дьесальфам. Не в этом ли суть проблемы? Не в этом ли кроется смысл и интерес Детей Солнца? Очень на то похоже, и в этом ключе «пасторство» как таковое приобретает всю остроту, ведь мы получаемся вольными невольными союзниками в их войне, случись той вновь вспыхнуть с новой силой. Так как неприятие некромантии заложено в северных государствах чуть ли не с молоком матери, в то время как те же халифаты вполне на уровне оперируют подобными материями и в свою очередь, наверняка выступят за команду, на чьих футболках нарисована луна.

— Каков нахал! — Брюнет поджал гневно свои тонкие губы, начав взбираться по ступеням в мою сторону.

Ну вот, похоже, сейчас меня будут свергать, от расстройства я даже перекинул порядок закинутых друг на друга ног и тяжело вздохнул. Ну, вот почему всегда так? Ну, прошли бы мимо, ну покрутили бы пальцем у виска, посмеялись бы над странным пацаном, так нет же, даже в дурости у нас всегда найдутся завистники! Нет, что бы порадоваться моей оригинальности, надо обязательно позавидовать, что сами до этого не додумались в свое время.

— А ну-ка отвечай ты кто таков и что тут делаешь! — Парень немного запыхался, взобравшись наверх и останавливаясь у моих ног.

— Во-первых, молодой человек, поскольку вы пришли ко мне, а не я к вам, то согласно этикета, представиться нужно для начала вам, а не мне. — Я расплылся в улыбке, наблюдая, как окружающие вслушиваются в мои слова. — Во-вторых, я нахожусь здесь инкогнито и имя мое слишком известное, что бы я его вам здесь называл!

Да уж, артист Больших и Малых Академических Театров…

— Что?! — Взревел парень, возмущенно вскидывая брови. — Да как ты смеешь мальчишка так разговаривать со старшекурсником?! А ну немедленно назови свой факультет и имя, иначе сегодня же твои останки будут соскребать с дуэльной площадки наглый выскочка!

Ну и что прикажите делать? Честно скажу, не знаю, уж слишком все как-то неожиданно, что-то резкий мне оппонент попался, с ходу так сразу пресек мои безобразия, переводя простой стеб в разряд дуэлей, коих я на дух не переношу. Ну не мое это, не люблю я откровенный мордобой, мне куда притственней словесная полемика, тут понимаете ли совсем другой коленкор.

— Фердинанд! — Из толпы, молодого человека окликнула беловолосая красавица в зеленой мантии с потрясающей длинной косой, которую я по-моему уже где-то видел. — Отстань от мальца!

— Да пошла ты! — Парень скривился, сплевывая наземь. — Еще вонючая полукровка мне не указывала, что мне делать!

А вот это уже повод, нет, правда, он прямо снял с меня бремя ответственности своим тупоголовым хамством по отношению к этой девушке, явно не без труда стерпевшей от него оскорбление, так как по ее лицу легко прочиталась не прикрытая обида и боль.

— Эй, Пердинанд! — Расплылся я в плотоядной улыбке.

— Что?! — Взревел парень, резко поворачиваясь вновь ко мне.

— Табе письмо. — Произнес я, резко выбрасывая свою ногу прямо в нос засранцу, от чего он совершил кульбит назад, задницей отсчитав в обратной последовательности ступеньки сверху вниз. — Получи… и распишись.

* * *

Я лежал у себя в комнате, разглядывая потолок и пытаясь осмыслить в очередной раз весь ворох свалившихся на меня неприятностей, но ничего в голову не лезло кроме злополучного вопроса, почему же нельзя смешивать грибы Горха с Амбусским мхом?

Ах да еще завтра у меня дуэль. Но это так, мелочи. По этому вопросу я как раз меньше всего переживал, так как уже давно и капитально считаю, шагнул вперед по пути магического искусства, имею ряд куда как более выдающихся побед, нежели какой-то хам студент. На это мне было плевать с высокой колокольни, впрочем, и на многое остальное. Всякие там вершители мира тоже считаю, могут идти лесом, полем, огородами куда подальше, в данный момент критическим комом в горле и тяжким грузом на душе лежала судьба девочек волчиц.

Время.

Время катастрофически убегало незримым потоком песчинок сквозь пальцы, а меж тем действовать нужно быстро, резко и пока звериный дух не выветрился с неверных и зыбких следов на земле. От досады на свое бессилие хотелось выть не хуже волчьей стаи холодным февралем на луну.

Вдох, выдох.

Вдох, выдох.

Тьма междумирья и резкий всплеск красок астральных энергий. Мне нужна помощь, мне нужно решение, а в итоге катастрофическая нехватка сил, но невозможность отступить назад.

Я никого не чувствую, я не могу не до кого дотянуться…

Хотя…

Да!

Ну, привет разбойнички!

* * *

Граф Десмос вышел на задний двор, в преддверии сумерек, где прямо на земле скрестив под собой ноги, восседал маленький желтокожий человечек, смежив веки и сложив перед грудью замысловатую фигуру из ладоней.

Господин Ло медитировал.

Господин Ло, всегда в это время медитировал, после того как заканчивал вечернюю программу по изувечиванию вверенного подопечного.

Десмос вскинул бровь, расплываясь в своей фирменной улыбке, заметив в углу двора растянувшегося в позе морской звезды юного герцога, пытающегося на одних только лопатках и чувстве безысходности уползти куда-нибудь подальше, прочь от этого места. Молодец парень, усмехнулся про себя граф, одобрительно кивая своим мыслям. Он явно сегодня перешел на новую ступень обучения, под условным названием, уже не: «Вставай Ули-Ри», а «Вставай Гем-Ли». По мнению графа весьма продуктивная и действенная программа и если память не подводит, то уже к завтрашнему вечеру у Германа должен начаться нервный тик и повадки затравленного зверя с ужасом взирающего на все закоулки особняка, из которых может внезапно появиться учитель Ло.

— Герман! — Крикнул весело Десмос.

— Да господин граф? — Откликнулся мальчик, пытаясь червячком лежа на спине взобраться по ступенькам.

— С завтрашнего дня советую мимо каминов и печей только так и передвигаться! — Десмос уже откровенно потешался над ползуном.

— Спасибо господин граф! — Герман активно работая лопатками все же преодолел препятствие, скрываясь в дверях дома. — Ульрих перед отъездом уже предупредил меня!

— Чудесный вечер господин Ло! — Граф склонился в глубоком поклоне перед лысым маленьким человеком все так же сидящем на земле. — Не будете ли вы сегодня благосклонны ко мне, оказав любезность в хорошем уроке?

— Рук, ног зажил? — Произнес маленький монашек, открывая один глаз.

— Да господин Ло. — Улыбка мигом сошла с лица графа при воспоминании вывернутых ему конечностей.

— Хорошо бябяка. — Кивнул монах, вновь закрывая приоткрывшийся глаз. — Как станешь, демон монучи-го и победишь страх в сердце — нападай.

Десмос нахмурился, так как по непонятной причине ему крайне не нравилось что этот малыш уже давно и упорно, почему-то называет его «бябякой». Вроде, как и не то что бы обидно, но в то же время весьма неприятно. Хотя, — граф пожал плечами. — Кто может знать, что это означает на самом деле, на наречии Мао?

Доли секунд ушли у Десмоса на полную трансформацию в боевую ипостась своего организма. Объем мышц привычно и качественно получил увеличенный объем, с треском разрывая часть одежды на том, кто некогда был человеком. Защелкали суставы, добавляя к этой груде жгутов скорости и гибкости при атаке, мощь и острота когтей, ярость и страх оголенных в рыке клыков хищника, все это уже никак нельзя было назвать человеком, нет, в паре метров от такого беззащитного монаха, замерла агрессия и смерть в чистом эквиваленте природной механики.

Зверь оскалился, с шумом втягивая вечернюю прохладу уже не далекой ночи, медленно с грацией достойной лучших представителей кошачьего мира обходя по кругу все так же неподвижного человека.

Бойся!

Беги!

Рыдай маленькая жертва, ибо нет спасения от совершенного представителя класса хищник, наделенного жаждой убийства и неотвратимостью яростного броска!

Но зверь не спешил, зверь не прост, он наделен памятью, разумом и опытом долгих лет бесконечной охоты и целой вереницей непрекращающихся чередой убийств. Он скрадывал тихие шаги, кружась вокруг маленького человека изредка замирая и припадая в готовности нанести молниеносный удар.

— Что бябяка, не легко победить свое сердце? — Легкая тень улыбки посетила невозмутимое лицо монаха.

Рык ярости и злобы огласил двор, зверь в гневе рванул лапой землю, взметая куски земной плоти разлетевшейся под его когтями, пунцово алые глаза о вертикальном зрачке каждый наполнились непередаваемой яростью, а с кинжально бритвенных клыков на землю падала пена тягучей и зловонной слюны. Зверь был в ярости, зверь был готов убивать и рвать любого на своем пути…

Но он не мог почему-то подойти к такому маленькому и беззащитному человеку. Рывок в лево, припал к земле и вновь отошел, рывок в право напружинился к рывку и вновь ушел прочь. Игра позиций, смена поз, бесконечное кружение и выбор, который ой как не легко было сделать тому, кто уже обжегся и не раз об эту желтокожую безмятежность скалы.

Чпок!

Зверь «всхрюкнул» припадая на задние лапы и с недоумением оглядываясь по сторонам.

— Хм! — Монах открыл глаза, так же удивленно осматриваясь по сторонам. — Господин бябяка, вы, чем это делать «чпок»?

— Вхр-р-р! — Возмутился зверь, открещиваясь от всего и сразу.

Чпок!

От массивного черепа хищника с характерным звуком отлетела сосновая шишка, прокатившись по двору и остановившись у ног монаха.

— Шишика. — Констатировал монах, поднимая вражеский снаряд. — Однако!

Следующая шишка, летевшая точно в центр лысого черепа господина Ло была отбита ленивым взмахом руки монаха.

— Ар-р-ргх? — Неуверенно рыкнул зверь, прячась за спину вставшего с земли Ло.

— Ага! — Монах похлопал по загривку зверя, показывая пальцем на крышу конюшни, на которой в сгущающихся сумерках с трудом можно было различить две серые небольшие фигурки каких-то зверьков. — Это же воровайки Ули-Ри!

— Гр-р-ры? — Зверь высунулся из-за монаха.

Чпок!

Очередная шишка, отскочив от черепа монстра, покатившись по земле.

— Да что за гадство! — С земли вместо зверя поднимался граф Десмос, по-прежнему стараясь скрыться за спиной господина Ло, с завидной грацией которой бы позавидовали лучшие установки ПВО, отбивающего метательные снаряды двух маленьких агрессоров. — Чего этим мохнатым засранцам от нас нужно?

— Эй воровайка, идти сюда, давай быстро-быстро! — Помахал рукой приветственно енотам монах.

— Вот паскудники. — Хмыкнул граф, наблюдая как грациозно и легко, две тени скачками пробежались по крыше и ловко спустились по кованому забору к земле, где настороженно остановились, вертя по сторонам живыми и подвижными мокрыми бусинками носов на хитрых вытянутых мордочках.

— Давай-давай. — Поманил их Ло, опускаясь на колени что бы не пугать зверей.

— Давай прибьем и закопаем, пока Ульриха нет? — Вышел с предложением граф, которого до жути раздражали маленькие проныры постоянно во время его дневного сна кладущие всякую падаль ему на грудь безнаказанно до сего времени. Причем, что удивляло так это каким образом подлецы умудрялись приносить к нему ежиков? У них по поводу ежей прямо бзик какой-то.

— Воровайки не с проста. — Нравоучительно воздел вверх указательный палец господин Ло. — Воровайки хотеть что-то сказать!

— Еноты не разговаривают. — Десмос с сомнением оглядел монаха как бы всем видом показывая, что ой как сомневается в здравоумии обладателя такого чудесного лысого черепа.

— Твоя еще скажи, что рыбы молчат! — Рассмеялся Ло. — Все говорят, только не все понимать.

— Да ну? — Десмос растерянно смотрел на веселящегося монаха, явно не видя в сложившейся ситуации ничего смешного.

Ну да в скором времени, одним Фомой на свете стало меньше. Вальяжно (на задних лапах!!), вперед выступил мохнатый толстячек с серьезной мордой лица ставший расстилать прямо перед людьми где-то выдранный кусок бумаги, попутно выставив рядышком небольшую чернильницу, а в это время из-за его спины выступил седомордый енот с целой охапкой писчих перьев, задумчиво усевшийся совершенно по-людски перед приготовленной к его подходу рабочей площадкой.

— Икки-ки? — Осведомился о чем-то у своего напарника толстячек.

— Ики. — Согласно кивнул головой писарь, аккуратно открывая чернильницу и обмакивая туда кончик пера. — Ики-ики-ки.

Маленькая лапка твердо и уверенно стала выводить на бумаге прекрасно поставленным почерком целую вязь из букв, соблюдая пробел и новомодный наклон писарей короны, виток, за витком выводя слова:

«Господа! Вопрос жизни и смерти, мне, очень нужна ваша помощь в одном крайне деликатном деле!».

* * *

Домик был ладным и крепким, как и все дома с восточной стороны столицы в пригороде, принадлежавшие знатным семьям Финора, его окружал непреступный забор, а хорошим черносливом, или если желаете изюминкой данного дома было то, что родовое гнездышко Ол`Роков охраняли десятки верных и проверенных не одной битвой отставных солдат.

Правда, этим утром в доме было не спокойно. Хмурился сэр Гарич, а его жена, урожденная баронесса фон Пиксквар не спала второй день, заливаясь безутешно слезами. Обстановка в доме был что называется хуже некуда, люди чувствовали горе охватившее сердца этой красивой пары, дом чувствовал беду и отчаянье своих хозяев встревожено поскрипывая стропилами и печально вздыхая старыми дубовыми досками крученных меж этажных лестниц.

— Это моя вина. — Высокий крепкий мужчина тискал эфес меча так, что белели костяшки на его кулаке.

— Не кори себя. — Качала головой баронесса. — Ульрих сказал, что посмотрит, что можно сделать.

Желваки заиграли на скулах мужчины при напоминании имени его бывшего сюзерена. Он печально покачал головой, сам от себя не ожидая такой дикой смеси эмоций из ненависти и в тоже время какой-то потаенной надежды на успех.

— Он ничего не обещал. — Сквозь зубы процедил бывший капитан. — Впрочем, даже пообещай он, веры подлецу у меня ни на грош!

— Прекрати милый! — Умоляюще протянула баронесса, вновь заливаясь слезами.

Они сидели друг напротив друга в общем зале, когда четко раздался стук распахнувшихся ставен в их совместной спальне.

— Что это? — Испуганно подобралась баронесса.

В комнату вбежали охранники дома, на миг лишь опоздав момента, когда выскочил из ножен меч рыцаря.

— За мной! — Хозяин дома без церемоний высадил дверь ногой, первым врываясь в спальню и успевая краем взора уловить мохнатый хвост, исчезающий в окне.

— Ой! — Раздался удивленный голос баронессы с испугом выглядывающей из-за могучих спин вояк. — Посмотрите, на столе ежик!

Народ, недоуменно оглядываясь по сторонам, и друг на дружку взирал на испуганный комок иголок, смотрящий маленькими бусинками глаз на целую толпу вооруженных людей. Игольчатый шар пару раз «фыркнул» после чего окончательно скрылся за защитной стеной своей шкурки, а подошедшая вплотную к бедному созданию баронесса отлепила от его спинки маленькую прикрепленную записочку, развернув ее и впервые за эти дни улыбнувшись.

— Что там? — Подошедший сзади Ол`Рок нежно обнял жену за плечи.

— Это Ульрих. — Она ответила на объятья мужа. — Он говорит, что все устроил, он говорит, что бы мы не переживали, помощь девочкам уже в пути!

* * *

Меня мутило и при всем при этом, жутко раскалывалась голова. Последствия управления енотами на таком удалении сильнейшим ментальным откатом ударили по мне, так что поднялся с постели я не то что с трудом, а со скрипом и такой-то матерью. Ухудшало ситуацию еще и отсутствие сан узла как отводящего продукты жизнедеятельности, так и подводящего живительную воду, дабы омыть свою измятую физиономию и привести ее хоть немного в божеский вид.

Я как завалился вчера под вечер в одежде, так и отрубился в ней не в силах к концу ментального соединения даже пальцем пошевелить. С трудом через голову стянул камзол вместе с рубашкой и с горем пополам стянул штаны с сапогами, прямо с постели сдергивая полотно простыни которое просто и не замысловато накинул на плечо.

Мне нужна ванна! Мне нужна холодная, бодрящая и освежающая ванна!

Пошатываясь и то и дело, хватаясь за стены, я добрался до входной двери, вяло толкнув ее ногой, от чего она скрипнув, слегка приоткрылась, во что-то врезавшись на той стороне по пути.

— Ай! — Выдала мне дверь.

— Эм? — Не придумав ничего, умней, я еще раз пихнул дверь ногой.

— Может, хватит а? — Тут же выдала мне дверь, опять во что-то гулко бухнув.

Таинственно и противно скрипнув, говорящая деревяшка сама отошла в сторону, открыв мне вид на прелестное создание насыщенного белизной золота цвета волос с толстенной косой перекинутой на плечо.

— Ну ты и горазд спать! — Красивая незнакомка смерила меня с ног до головы изучающим взглядом. — Я уже три часа сижу у тебя под дверью в ожидании, когда ты соизволишь наконец-то подняться.

— Ачем? — С трудом разлепил я свои губы.

— Ты вчера довольно опрометчиво вступился за меня перед выскочкой Фердинандом, и я хотела поговорить с тобой перед дуэлью. — Она мило опустила, смутившись головку.

— М-м-м. — Захлопал я ресницами пытаясь собрать разбегающиеся тараканами по углам мысли в голове.

— Спасибо, это было смело. — Поджала она свои губки, решаясь на продолжение. — Только глупо, я понимаю, что это будет выглядеть нелицеприятно, но хочу тебя попросить, извинится перед Фердинандом публично до начала дуэли, иначе он убьет тебя.

— От оно чО… — Почесал я затылок.

— Я прошу тебя, я вижу, что ты хороший мальчик, но ты всего лишь первые дни у нас в академии и еще не знаешь ничего, а Фердинанд уже троих убил и не пересчитать тех, кого покалечил! — Она проникновенно пыталась уцепиться за мой рассеянный взгляд.

— Хорошо. — Я положил ей руки, на плечи, отодвигая с пути. — Раз ты так решила, я извинюсь.

— И все? — Она удивленно раскрыла глаза, следя за тем, как я удаляюсь по коридору к лестнице ведущей на первый этаж, где находились купальни. — То есть ты согласен?

— Угу. — Махнул я рукой ей на прощание, уже спускаясь по лестнице.

— Но как же так, а как же честь? Ты ведь дворянин? — К моему сожалению, белокурая красавица с выпученными от удивления глазами побежала следом за мной.

— Ладно, уговорила, буду дуэлиться. — Попытался я выправить лихо положение и избавиться от приставучки.

— Ой! — Она зажала рот руками испуганно. — Но ты не должен, он же тебя убьет!

— Замечательно, тогда не буду драться. — До спасительных дверей купальни оставались считанные метры.

— А честь?! — Девица была не промах забежала вперед меня, преграждая натурой мне путь к отступлению.

— Такс! — Я уперся головой в стену, что бы хоть чуть-чуть унять внутреннюю болтанку. — Давай уже определяйся быстрей, что тебе от меня надо, а то время уже поджимает, а я между прочим еще даже не позавтракал.

— Что значит определяйся? — Подобного удивления на лице не смог бы даже изобразить Станиславский. — Это ты определяйся, на кону твоя жизнь и твоя честь!

— Что воля…что не воля…все едино… — Попытался я изобразить крылатую фразу старинной сказки. — Послушайте девушка…

— Анабель. — Тут же присела она в реверансе.

— Послушайте девушка Анабель. — С трудом, отлепился я от стенки. — Мне ваш Пердинанд и иже с ним, а так же все ваши политесы по вопросу, как я буду выглядеть в свете данных событий, мягко говоря, до одного места.

— Какого? — Захлопала она ресничками.

— На которое, мне сейчас крайне, подчеркиваю, крайне важно усесться! — Я деликатно потыкал пальчиком ей за спину.

— О-о-о-о! — Она залилась краской, вновь изобразила приседание с расфуфыркой полов юбки, потеребила косу, но меж тем осталась на месте. — Вы не против, если я, вас подожду?

— А есть надежда, что если я скажу «нет», вы не подождете? — Печальным взором окинул я внезапное золотоволосое чудо, особо не удивившись ее отрицательному мотанию головой. — Ну тогда, лишь одна просьба, сделайте это пожалуйста у меня в комнате, а не под дверью туалета, идет?

— Ага! — Расплылась она в улыбке, маленьким торнадо проносясь в обратном направлении на второй этаж.

Ну а я уже вторым торнадо влетел в комнату медитаций, да так что простынь, которую я тащил за собой, взметнулась не хуже плаща супермена за спиной во время его эпического полета над Нью-Йорком.

— Ульрих это ты? — Послышался испуганный голос из соседней загородки.

— Ульрих это я. — Обрадовал я незримого оппонента.

— Это Майк. — Просветил меня голос, после чего повисла небольшая неловкая пауза.

— Привет Майк. — Печально вздохнул я, одна надежда, что эта встреча будет последней на сегодня.

— Слушай, я все тебя вчера хотел спросить, как мы добрались до столовой? — Он прокашлялся. — Представляешь, совершенно ничего не помню, все как в тумане!

— Может, съел что-то не то? — Изобразил я саму невинность.

— Не знаю. — Как-то печально произнес он. — Вообще ничего не помню. Да кстати слышал, сегодня будет наказание зеленых тряпочек?

— Нет, не слышал. — Задумчиво почесал я нос.

— Ну ты даешь! — Развеселился незримый Попкин. — Какой-то выскочка лекаришка, вчера под вечер оскорбил старосту третьего курса с огненного факультета! Ты представляешь? Жаль тебя не было, мы вчера с ребятами старшекурсниками ходили по этажу всячески гнобили этих зелено тряпочных.

— Зачем? — Признаюсь, был удивлен.

— Ну, как? — Опешил он. — Это ж правило, мы стихийники всегда на голову выше всех этих слабаков, вот они и должны нам, еду там подносить, ну или в прачечную вещи относить. Иначе ж как? Девчонки еще ладно, что с них возьмешь, а вот парни задохлики, тех надо в строгости держать. Это мне «старшеки» так сказали.

— Надо же, как интересно… — Произнес я, покидая уборную и миновав перегородку пройдя в купальню. Мне вдруг подумалось, как поведет себя Попкин когда, наконец, до него дойдет что я не стихийник, а лекаришка да притом тот самый выскочка? Парень до сих пор не видел моей мантии, а по своему скудоумию даже помыслить не может, что мальчик может не желать быть великим воителем и пострелятелем молний. Нет, возможно, будь я в реальности его погодкой, все скорей всего именно так бы и случилось, но я другой и возможно в этом то вся загвоздка. Нет не подумайте о семи пядях во лбу и пофыркивании вроде, плавали знаем, просто такой склад характера, такой склад знаний за плечами. Я далек от пацифизма и признаю свои грешки и темную сторону, без которой увы не обходиться ни одно живое существо, но меж тем стараюсь уловить гармонию в себе, не заставлять себя делать отвратное своей натуре, тобишь не насиловать себя. Правда это не всегда получаеться, так уж устроена жизнь мы порой не властны над обстоятельствами, однако же и напрямую, пардон за мой франсе, дрочить судьбу и свои нервы не хочу. Кто может сказать, чисто положа руку на сердце, что находиться там и в том времени, где бы хотел быть? Кто может сказать что занимается любимым делом?

— Слушай, может вместе, пойдем на дуэльную площадку? — За моей спиной нарисовался Майк, проходя к деревянным тазикам и начиная обильно плескать водой себе в лицо.

Купальня напоминала каменный грот, где из стены била струя воды, по каналу исчезая где-то ниже в дренаже, а общим дополнением служили деревянные бадьи и тазики, в которые надлежало зачерпывать порционно водичку.

Не густо, нет конечно для окружающей действительности наверно передовые технологии, однако же мой Лисий куда как милее в этом плане.

— Мы еще не решили. — Улыбнулся я вспомнив про белокурый подарок поджидающий меня в комнате и так же начиная плескаться в одном из тазов.

— Мы? — Парень с подозрением огляделся по сторонам.

— Ну да. — Я с блаженством погрузил голову прямо в отводной канал, чувствуя холод и свежесть бегущей воды, а так же как течение шевелит мои волосы.

— А с кем ты пойдешь? — Спросил он, дождавшись, когда я вынырну.

— Ее зовут Анабель. — Не сбавляя оборотов, я зачерпнул воды, обливая ей тело.

— Девушка? — Он нахмурился. — Лекарша? Ты что Ульрих решил дружить с изгоями? Не советую, их судьба быть не удел от денег и славы, мне еще мой учитель говорил, что единицы из них в состоянии занять хоть какое-то место в обществе. Что их ждет в будущем? Да ровным счетом ничего, либо припишут, к какому ни будь дому терпимости, либо же до конца дней торговать лягушками, сушенными на рынке, да с всякими немощными возиться.

М-да уж, перспективка вырисовывалась плачевная. Что ж тут поделаешь, если на дворе дикие времена? Тут нет общественной медицины, тут если заболел, крутись как хочешь, государству до этого дела нет, собственно никому до этого дела нет, а следовательно и те кто ушел в медицину, считай, ушли в никуда, в пустоту, в прямом смысле предоставленные себе самим и гарантом их успешности не могут даже послужить их дипломы и способности. Да, жить хочется всем, да жить хочется всем без боли, но вот лекарю на одной благотворительности не прожить. Лекарь он ведь тоже живой человек, ему хочется вкусно есть, сладко спать, иметь крышу над головой. Все мы по жизни не раз и не два кричали, мол посмотрите какие они твари бессердечные, вы только поглядите на них, мы тут корчимся умираем, а они денег хотят! Было дело? Ну а как же, конечно было, будет и еще не раз, потому как, пока еще не придумали волшебной кастрюли, которую раз и напялил на голову, когда она заболит, и все как рукой сняло.

В этом вопросе нужно немного проявить понимания, заметьте не оправдания, а понимания. Оправдываться тут не кому и не перед кем, а вот понять нужно. В бытность помоложе, когда еще уши не пухли от кухонных разговоров о великом и нетленном, мне один старый дед, тоже терапевт, затравил старинную толи байку, толи притчу о великом чудотворце, которую я в том или ином виде, часто встречал в разных сказках, многих народов, суть которой сводилась к простейшему, а именно пониманию.

Как и водиться в легендах было это давным-давно, что собственно оправданно иначе бы вы уже прочитали новость в Интернете. Жил в те времена великий мудрец, чудотворец, ученый и великий лекарь, о чьем даре постепенно стали узнавать все и повсеместно. Изначально к нему стекались ближние деревни, потом потянулся народ и из дальних деревень, а потом поток наладился и великий лекарь схватился за голову, а по некоторым данным чуть ниже, понимая, что он стал заложником ситуации. Ведь что утром, что днем, что вечером или же ночью, больных не становилось меньше, они только прибывали и прибывали. Представляете? Прямо у вас под дверью стонут, кряхтят и попердывают люди причем, не просто так, больны они, а многие и при смерти. Как тут сядешь покушать, когда за пиалкой супа, у тебя под дверью минимум трое коньки отбросят? Как ты ляжешь спать, когда знаешь, что к утру под два десятка трупов образуется у тебя в подъезде? Да черт возьми в туалет нельзя сходить без того что бы кто-то не обвинил тебя в смерти близкого, ведь что тебе стоило господин лекарь чуть попозже присесть на фарфоровую вазу?

В общем терзаемый муками совести, но, будучи мудрецом, господин чудотворец сделал ноги по-английски, не попрощавшись. Думаете, помогло? Не-а. Ведь от кого он спрятался? Правильно от простых смертных, в то время как не стоит упускать из виду власть имущих, от этих так просто не сбежать. Нашли, как водиться пожурили по отечески и сначала заперли в одном подвале, а потом в другом, а потом в третьем. Почему спросите, подвалы менялись? Элементарно друзья, потому что те самые сильные мира сего, никогда не бывают в одном лице. Один царек захватил лекаря и давай об него лечится, а тут второй царек про то прознал и говорит, ну-ка армия моя победоносная, сходите-ка, посмотрите, чем там мой благородный сосед натирается, и принесите мне два. Так, в общем, наш мудрец и блуждал остаток жизни по подвалам, до поры до времени. Пока не появился парень из простых из наших, пролетариев, который внезапно задался сакраментальным вопросом, а как же мы? Почему они, а не мы? Что за херня? В общем, много он размышлял и пришел в конце-концов к выводу, что не гоже когда тысячи прозябают, а какой-то царь цветет и пахнет, взял он и удавил нашего лекаря из чувства справедливости, ибо как у нас человеков водиться: «Так не доставайся ты никому!».

Классная история, правда? Эти стонут, а их не пускают к лекарю, те прячут его по подвалам и не отпускают, третьи точат мечи, дабы заявить свои полномочия на право обладание, в результате вазу разбивают и все счастливы. Кроме вазы. Вазе в этой истории больше всего не повезло, а ей всего-то и хотелось, что помогать людям. Все просто до безобразия и понятно. Нам ведь понятно было желание лекаря, помогать людям в начале истории, не скрываясь и принимая всех и каждого? Конечно понятно, это не только доброе дело, но и слава, деньги, авторитет. Но и не понять простых страждущих нельзя, ведь как тут простишь, если твой ребенок, или мама, или кто там вам еще дорог (?) умрет на пороге лекаря, пока он изволит кушать? В этом вопросе даже богатеев понять не трудно, а уж нашего брата пролетария и подавно.

— Ладно, делай как знаешь, только помни мои слова. — Майк хлопнул меня по плечу, покидая купальню и выводя меня из пространных мыслей.

Собственно и мне не было нужды более здесь задерживаться, так что я, завернувшись в простынку неспешным ходом выдвинулся к себе, по пути осмысливая дальнейшую линию поведения со странной девушкой, что наверно уже заждалась меня в комнате.

— Ой, ты уже вернулся? — Я застал барышню за расстановкой моих личных вещей по полочкам комнаты. — А я вот тут тебе пока порядочек навожу, смотрю, ты еще не обжился, дай думаю, помогу вещи разложить.

Угу. У вашего племени все с этого и начинается, — хмыкнул про себя я. Вообще конечно миленько, сам я не шибко люблю прибираться в своей берлоге, но меня всегда после подобного действия мучает один вопрос.

— Где трусы? — Я задумчиво попинал вскрытый и пустой рюкзак со своими вещами.

— Кто? — Она невинно захлопала ресничками.

Ох! Святая невинность дикого мира! Это в моем Рингмаре народ оценил по заслугам нательное белье и прочие прелести быта, введенные мной с недавнего времени. А тут в центре столицы пока народец еще не пуган благами цивилизации, они тут наверняка все по старинке тазобедренный сустав тряпочкой мотают.

— Вот такая штука. — Я распахнул простынку, указывая пальчиком на разыскиваемый предмет.

— Вау! — Она даже пару шагов назад сделала от удивления. — Надо же, а я думала это такие странные чехольчики на подушечки.

— Понятненько. — Я не стал вникать в подробности, а просто вошел в спальню, где стянул с подушки, один из чехольчиков намереваясь переодеться. — Не входи.

А вот тут я сделал ошибку, сначала оголив зад, а лишь потом, догадавшись оглянуться через плечо.

— Кх-м. Анабель. — Я попытался, принять какую ни будь благородную позу, аля Аполлон Таврический.

— Э-э-э-э? — Девчушка пошла пунцовыми пятнами.

— Давай договоримся на будущее? — Дергаться уже смысла не было, так как что нужно и что не нужно было похоже рассмотрено досконально.

— Э-э-м? — Склонила на бок она головку, видимо выбирая наиболее удачный ракурс.

— Впредь когда я прошу «не входи», ты не входишь, ладно? — Пришлось пощелкать пальцами, чтоб вернуть оппонента к диалогу.

— Оу-у! Да! — Она отвернулась поспешно к стенке. — Извини, не подумала.

— Да выйди ж ты, едрить тебя за ногу! — Взорвался я, заметив, как она пытается слегка скосить головку, так сказать, ну в пол глаза.

— Ух, точно! — Она вышла, пошатнувшись из спальни.

Вот еще подругу себе приобрел на свою голову! Вот же проныра! Вздохнув и покачав головой, оглядев заботливо расстеленную на кровати зеленую мантию с соответствующими атрибутами. А что? По-моему должно смотреться красиво. Мне понравилась мягкая бархатистость ткани, цвет, не ядовито зеленый, а такой с переходом в темноту, приглушенный. Полно отворотов, внутренних карманов, а широкие полы рукавов могут скрыть многое, ежели вдруг будет в том необходимость.

— Ну, как я выгляжу? — Уже преображенным я появился из спальни, вновь отвлекая девушку от ковыряний в моих вещах.

— Не так как без мантии, но определенно лучше, чем просто в простынь замотанный. — Улыбнулась она, подходя ко мне поближе и всматриваясь в мое лицо своими большущими глазищами. — Ну что, теперь можно и поговорить?

— По пути. — Я вежливо склонился в элегантном поклоне, протягивая руку тем самым указывая на дверь. — Не сочтите за хамство, и позвольте вас пригласить в местную столовую, дабы разделить со мной скромный завтрак.

— Ах-ах! — Разыграла с улыбкой она смущение. — Вы так галантны сударь, что нет никаких сил в отказе вам.

— Тогда «почапали». — Я взял ее под ручку, выходя в коридор и далее по лестнице во двор.

— Слушай, если не секрет. — Она честно пару минут пыталась сдерживать распирающее ее любопытство. — Ты что там, на Троне Основателя делал?

— Думал. — Многозначительно кивнул я в ответ. — Вышел от главы академии, хотел собраться с мыслями, присесть обдумать все хорошенечко, а кругом ни стульчика, ни табуреточки, одна только эта каменюка и была.

— Каменюка? — От удивления она даже приоткрыла ротик. — Это вообще-то памятник великому Аникею Дро, великому магу древности и основателю академии Финора!

— И что? — Пожал я плечами. — Его, между прочим, на месте не было, а если бы вернулся, я бы извинился и уступил место.

— Знаешь, если бы он вдруг вернулся, то даже господин Нильс Ваггет встал бы и уступил место. — Рассмеялась она. — Его наверно уже лет так под семьсот восемьсот как ждут, все никак не дождутся. Неужели ты не знаешь этой легенды?

Отрицательно покачав головой, я остаток пути до столовой слушал щебетание этой озорной птички, отметив про себя, что настроение явно растет, отодвигая заботы немного в сторону. Да уж, в этом прекрасному полу не откажешь, умеют заговорить любого, дар у них свыше своим присутствием согревать наши сердца.

А легенда так себе, ну как, есть изюминка, но можно было и круче завернуть. Этот господин Дро и впрямь был крут дальше некуда, по легенде он входил в число первых семи магов рода человеческого, которым в незапамятные времена эльфы передали свое искусство. До этой семерки, у людей магов не было. Семь избранных получили знания и свою инициализацию непосредственно из рук первой расы Альверста, именно благодаря им были основаны магические академии, хотя из семи лишь трое были альтруистами, остальных потом пришлось убивать из-за жадности, и внезапно проснувшейся жажды поработить мир. Ну что тут скажешь «Аве» нам человекам, что тогда, что сейчас, что после нас всегда найдется соблазн для наших метущихся душ. Чем не повод для поднятия самомнения, обретение подобной мощи?

Ну да бог с ними, история то про нашего Аникея, который стал воплощением порядочности, чести, славы и достоинства, а так же праведным и верным защитником тогда еще молодого королевства. Ох, и наворотил мужик в свое время дел, менестрели потом не одно столетие рвали струны и глотки, на все лады, восхваляя его деяния. Но, как и водиться, доигрался. Хе-хе, как думаете с чем? Правильно с тем что «низя» и «ата-та», Дро получил инициализацию от льесальфов, а вот искусство, которое передали в мир дьесальфы, как и водиться манило своей таинственностью и запретом. Ну, прямо мой случай, правда, у меня «тьфу-тьфу-тьфу» пока без эксцессов. Великий маг сломал свой узел, не рассчитав нагрузки некротики при экспериментах с темной энергией. Он навсегда, понимаете? Навсегда переключил себя этим надрывом в ТУ сторону, лишившись в один миг всего того, что уже достиг, всего того, что освоил и осознал, он лишился того дара знаний, который ему преподнесли Дети Солнца.

Ну, по легендам там были жуткие эпические душевные терзания, господину Дро сочувствовали, жалели, а он лишь стискивал зубы, кроша эмаль от злости, и молчал. Молчал долго, отказывался от титулов, званий и должностей, всячески поносил себя бранными словами и даже вырвал клок волос из бороды, так он был зол. Ученики конечно жалели его похлопывая по спине, мол брось чувак, с кем не бывает? От чего его естественно еще больше разносило во все тяжкие, ну и как следствие, бывший маг стихийник, а ныне жалкий недоучка от темного искусства, собрал свои монатки и ушел в жалком рубище по дорогам мира оплакивая свою судьбу и нигде по долгу не задерживаясь, чем естественно породил еще пару томов всевозможных сказаний и легенд о его похождениях, правда, о достоверности оных уже говорить не приходиться, так как чем это все закончилось, уже никто не знает. Что собственно наверно и к лучшему, так как, основываясь на личном опыте, могу сказать, такие люди обычно умирают не от сердечного приступа у себя дома в постели в кругу своей семьи.

Ну да ладно, собственно как вы понимаете, потому монумент в его честь пустой, теперь становиться понятно и ясно. Мало ли что там у мага на уме, в те времена он был знаменит, потому памятник и возвели с намеком, мол приходи ты по прежнему наш сенсей и гуру.

Войдя в столовую, был удивлен довольно большой массой людей собравшихся здесь и сейчас, мы с трудом пробились к стойке с едой, а чуть позже нашли местечко куда приткнуться.

— Так что же ты решил по поединку? — На отсутствие аппетита девушка не жаловалась, причем, весьма не двусмысленно косясь на мою порцию тушеных грибов, от чего я старался работать ложкой быстрей, дабы не остаться не у дел.

— Да ничего не решил. — Пришлось про себя констатировать тот факт, что похоже практически все присутствующие в зале студенты с любопытством разглядывают меня, периодически то кивая в мою сторону, то банально тыкая пальцем, дабы указать своему собеседнику на мою скромную персону. — Сходим на эту дуэльную площадку, а там наверно уже и придем к выводу.

— Ты странный молодой человек. — Она все же успела выхватить богатую ложку грибов из моей тарелки. — И мне совершенно не понятно твое спокойствие.

— А я не спокоен. — Я гневно проводил взглядом пирожок, перекочевавший совершенно невинным образом в ее руки с моего подноса. — Я весь киплю и пенюсь от переполняющих меня эмоций. Может тебе сходить к стойке за добавкой?

— Нет спасибо, я наелась. — Произнесла она, беря очередной пирожок с моего подноса. — Скажи, пожалуйста, а как твое полное имя?

Я задумчиво смерил ее взглядом, нет то что она нашла меня и знает как Ульриха, это понятно, в этом нет ничего секретного, а вот мои приставки к имени вполне могут всколыхнуть очередную порцию ненужных мне слухов, я и так своего рода пугало для столицы, так еще теперь и здесь внутри этих стен прослыть в очередной раз чем-то нелицеприятным?

— Впрочем, можешь не говорить. — Она откинулась на спинку стула, став серьезной. — Господин барон Ульрих фон Рингмар-Когдейр, если не ошибаюсь, собственной персоной?

Сказать было нечего, пришлось просто кивнуть и в ожидании ее реакции буровить ее в ответ внимательным взглядом.

— Это немного проливает свет на твое поведение. — Она улыбнулась. — По крайней мере, в вопросах чести ты куда как более меня осведомлен о последствиях.

Ха! Смешно, тудыть тебя растудыть. Прямо животик надорвешь, как весело мне приходилось под презрительными взглядами окружающих, хотя чего греха таить, по большому счету плевать я хотел на чужое мнение.

— Ну что ж… — Она поднялась. — Пора господин барон, вы ведь не хотите опоздать?

А я что? Я ничего, поднялся, собрался, вздохнул и пошел. Кстати немного напрягал тот факт, что вместе со мной поднялась добрая половина зала, в некотором отдалении следуя за мной. Видимо, огласки не избежать, что не радовало, так как при любом исходе грозило мне очередной порцией слухов к веренице уже существующих.

Похлопав себя по карману, убедился, что не забыл прихватить с собой на дуэль выданный мне «Кодекс о мерах наказания и урегулировании внутренних конфликтов», коей я естественно так и не успел пролистать, в связи с катастрофической быстротой развивающихся событий. Эх, мне бы сейчас сесть вдумчиво все прочитать, да может за какую зацепочку потянуть, убрав с глаз долой, сей ужасный ворох из цепочки не самых приятных событий. Но увы.

Пройдя красочными улочками, минуя причудливые учебные корпуса и площадки, мы через какое-то время вышли к ровной гладкой каменной плите, огромным кругом темно серой массы застилающей землю. Масштабно. Захотелось свалять дурака крикнув что-то вроде: Ave, Caesar, morituri te salutant! Плита словно утопала, а вокруг нее на манер Колизея шли каменные ступени лавки, на которых уже порядочно скопилось народу. Собственно вот и должностное лицо при исполнении служебных обязанностей, в окружении пяти таких же, как он преподавателей.

— Ко мне подошли оба. — Довольно громко произнес Креб Раус поглаживая свою длинную седую бороду и показывая на меня и Фердинанда чей облик вызывал жалость ибо после моего удара, его хоть и подлатали но вот огромный «фингал» на пол лица убрать не успели за это время. — Итак, кто в претензии, кто вызывает?

— Я, герцог Фердинанд де Тид, прошу вас засвидетельствовать мой вызов на бой! — Он изобразил стойку, согласно этикета.

— Замечательно. — Скривился как от лимона Раус.

«Де» что? У меня екнуло сердце в груди, это какой такой де Тид? Это не сынуля ли тех самых Тидов, которым раньше подчинялся Десмос? Это что получается брат Деметры? Сухой ком подкатил к горлу. Ну судьба, ну паскудница, видит бог имела бы ты физическое проявление на земле, я бы тебя отыскал и собственными руками гадину изничтожил!

— Ваш ответ сударь? — Раус зацепил меня своим тяжелым взглядом.

— Я хотел бы принести свои извинения господину де Тиду. — Да уж, еще как бы хотел, благо это кто-то из младшеньких, видимо папенька им не досказал историю о том, что же стало с их мамой, а так же куда пропала сестрица. Надо же, как иной раз тесен, оказывается целый мир, вот кого-кого, а де Тидов у которых весьма дурная репутация, а так же немалые деньги и связи, я совсем не ожидал увидеть рядом с собой, когда ни будь.

— Извинения не принимаются! — Фердинанд скривился в гримасе злости. — Только дуэль!

Я беспомощно оглядел окружающих, решительно не зная, что же делать. Нет, в самом деле, не доставать же сейчас кодекс, в спешном порядке пролистывая, что и как я могу сделать.

«Что проблемы сынок?» — Через мыслеречь услышал я обращенные ко мне слова Креб Рауса.

«Мне не рекомендуется злить повторно, старшего де Тида» — Напрямую стал транслировать старику я свои слова. — «По мнению его папеньки у меня скорей всего и так должок перед ним, а если я сейчас размажу этого выскочку по земле, у меня нет уверенности, что говнюк не побежит жаловаться».

«Эт будь уверен, де Тиды все засранцы, от мала до велика». — Старик вскинул бровь, явно с интересом рассматривая меня. — «Просто ради интереса, как ты малолетний прыщик с неизвестного севера, смог насолить герцогу?»

«Леа де Тид» — Я на секунду запнулся, изучая старика. — «Это я ей помог отойти на тот свет».

«Мамочка?» — Старик перевел взгляд с меня на нервно переминающегося с ноги на ногу Фердинанда. — «Н-да уж, однако же, ты все еще жив».

«И хотелось бы таковым и остаться». — Я так же перевел взгляд на Фердинанда.

«Соглашайся» — Старик вновь послал мне свои слова. — «Только добавь, что бой будет до тех пор, пока кто-либо из вас не признает свое поражение».

«То есть немного побегать и сдаться?» — Улыбнулся я и уже обращаясь в голос, обратился к де Тиду. — Принимаю вызов, пусть будет бой до тех пор, пока кто ни будь из нас, не запросит пощады!

«Ты дурак?» — После секундной паузы прилетела фраза старика.

«В чем дело?» — Дернулся я на его оскорбление.

«Разница между признанием поражения и пощадой мой юный друг, это как перышком одно место пощекотать и лезвием ножа.» — Раус покачал головой. — «Этот хрен скорей себе глаза своими же пальцами выдавит, чем запросит пощады, а тебе придется на коленях перед ним ползать и сапоги целовать!».

— Принимаю! — Фердинанд злобно оскалился. — На твоем месте щенок я бы посоветовал тебе сдохнуть как можно быстрей.

— Твою мать… — Выругался я, когда де Тид ушел в центр площадки. — Ну почему все так выходит?

* * *

Да пошло оно все к черту. Нет правда, сколько можно вилять задницей и идти на поводу у обстоятельств? Если этот заносчивый супчик хочет подраться, видит бог, я разорву его на куски без зазрения совести. Последствия? Да, боже мой, их и так у меня этих последствий и забот полон рот, аж голова трескается, так что хватит оглядываться.

— Стой. — Меня придержал за рукав Раус, прежде чем я вышел на дуэльную площадку. — Сразу скажу, если хоть капля некротики в этом бою выйдет из твоего колечка, тебя не спасет даже Ваггет, это оружие должно остаться в ножнах, ты понял меня?

Киваю. А что мне ему сказать? И так все предельно ясно, работать мне придется исключительно на упорядоченном, на движении мира, здесь энтропия табу.

Мы замерли в центре каменного круга друг напротив друга. Фердинанд с гадливой улыбкой на лице, я же с кислой миной и беспросветной тоской в сердце.

— Сим днем, мы свидетельствуем бой чести между двумя магиками нашей академии! — Один из преподавателей, тучный мужчина с крупными залысинами но громким и басовитым голосом, стал возвещать начало нашей битвы. — Сражайтесь достойно и пусть небеса по праву сильнейшего, укажут нам правоту вопрошающих!

Конечно, Фердинанда не стоило недооценивать, парень явно был на высоте и помимо высокого апломба имел за душой еще и неплохую магическую подготовку. Несмотря на темно синий цвет мантии факультета воды, начал он, с огненной стихии тут же расплескав по моему щиту буквально чередой четыре огненных шара с завидной скоростью спроецированные им по формуле мастера Прая.

Хорош мерзавец, действительно хорош, его шары били молниеносно, прицельно и буквально не давали мне возможности отвлечься от контуров защиты Дексты, парень в параллель вывел узор кольца Прая под моими ногами, но я не стал испытывать судьбу и напрасно тратить свой потенциал энергии, банально сместившись из огненного эпицентра. Н-да уж, такого просто так не вскроешь, я чисто умозрительно представил каков расход энергии у де Тида если он не прекращая бомбежки, смог вывести параллельный контур, да еще не забывать поддерживать свой вариант защитного кокона. Ох, силен, с таким лбом бодаться лоб расшибить, парень просто заточен на то что бы втоптать тебя в землю, запрессовать мощью, хамством и нахрапом.

Наверно я бы спасовал, наверное, еще каких-то пару лет назад, когда только-только по самоуверенности и незнанию нарвался бы на него. Но ему не повезло, я уже давно не тот восторженно ослепленный внезапным даром силы юноша каким был. Я учился, учился прилежно, а главное у Дако, человека который раз и навсегда доказал мне, что вот такой всплеск, это не что иное как отсутствие образования и полное невежество, пусть и красиво раздутое мышцами. Спасибо тебе старик за урок, я вечно буду благодарен тебе за это. Мне даже смешно стало, при воспоминании, когда я еле живой выскочил после битвы с двумя орками пришедшими в рейд на мой город в Рингмаре.

Надеюсь Фердинанду понравиться.

Ну, сам конечно я бы подобного сделать не смог, но вот мой верный Мак уже был предварительно готов к подобной «ломке». Эту программу я вынашивал давно, с трепетом выводя формулы на листочках и огрызочках пергамента, пока не представилось случая вернуть моего друга. Не полная вещь, лишь то что знал сам, но надеюсь этого будет достаточно. Ломка контуров, простой распад структур от вмешательства со стороны на этапе построения заклинаний, вот наш метод, вот моя заявка на победу.

Фердинанд, стал отходить от «классики» жанра, сменив мастера Прая, на ту же школу огня, только уже по новой схеме визуализации. Банальные шары сменились двумя бичами огненных струй коптящих черной смолью, продолжением его рук хлестко выводящих удары по моей защите. Ого! А у парня есть что подсмотреть! Это я люблю, могу и буду делать. Мак тут же пошел на запись конструктивных узоров плетения, вдобавок запуская минимальный анализ получаемых данных. Красиво, новое плетение пугало своей мощью, пока не знаю как, но на предотвращение урона от подобных «плюх», моему щиту было нужно на целый уровень увеличить подкачку энергии, благо я не играю честно, свой личный магический потенциал я пока оставил не тронутым, тестируя нового Мака на его возможности. Оппонент же видя мою пассивность, приступил так сказать к отточке мастерства, вызванной скорей всего личным непомерным самомнением, ну и все же что не говори, а почерпнутым за время обучения умением. Парень не зря слыл заядлым дуэлянтом, он заточен на бой, бой скоротечный, массивный, бескомпромиссный и безжалостный.

— Ну что ж, сопляк! — Огненные змеи спали с его рук, исчезая маревом раскаленного воздуха. — Я поставлю тебе галочку на твоем надгробии, ты первый за три года кто дотянул до этого времени.

Фердинанд говорил и пытался раззадориться, я же видел в его словах удивление, похоже, наш дуэлянт впервые задумался о чем-то кроме своей фееричной и триумфальной победы.

— Надеюсь, у тебя еще что-то есть? — Я подмигнул ему. — А то до сих пор твои искорки были достойны лишь циркового балагана, но никак не академии Финора.

— Значит искорки? — Желваки от злости заплясали на его скулах. — Ну тогда давай я по брызгаю на тебя, что бы немножко сбить жар.

Он маг воды. Вернее ученик этой школы, а посему в бой пошла до этого не виданная мною стихия. Я люблю воздух и мастера Эббуза, здесь же я полный профан, к своему стыду так и не удосужился с должным внимание прошерстить библиотеку доставшуюся мне от Жеткича.

Он конденсировал воду из воздуха, а я внутренне аплодировал его мастерству, это же восхитительная способность! Даже в самой жаркой пустыне мира, я теперь точно не умру от жажды. Правда есть вариант здесь и сейчас умереть от сосульки, или если кому милее сосули, де Тид, прямо не сходя с места, стал метать в меня острые грани кристально чистых пик из полученной им и замороженной воды. Длинные, острые иглы льда с хрустальным звоном и радужным крошевом осыпались у моих ног, разбиваясь о защитное плетение.

А мы что? Мы записываем и запоминаем, Мак работал исправно, раскладывая узоры заклинаний этого резкого парня, я конечно уже сейчас мог так сказать скинуть с него портки и познакомиться, но зачем? Из всего нужно постараться извлечь выгоду, а в данном конкретном случае из немалого наступательного арсенала этого задиры, защита у него как и у меня хромала, и представляла собой классические свернутые в ожидании котуры-коконы леди Дексты.

А меж тем разбитый хрусталь у моих ног растаял, принимая форму вставшего на дыбы гигантского питона чьи кольца прозрачного тела обвились вокруг меня просто с феноменальной силой стягиваясь на защите. Мак вывел статистику, подобный питон чистой воды на глазах сжигал приложенной силой энерго ресурс, так как в отличие от заклинаний применяемых на мне до этого имел не кратковременную отраженную угрозу, а постоянное массированное давление, причем не в конкретно установленной точке, а по периметру на разных высотах. Неприятная штука, по энергии это похоже, если бы я стоял в кольце Прая, только вот если из кольца я могу выйти, то от этой змеюки мне не сбежать.

Восхитительное построение заклинательного контура! Подобное я наблюдал в защите Жеткича. Тело водной змеи было не статично, оно жило внутренним движением, что собственно и давало водной структуре необходимую мощь, с пугающей силой сейчас сомкнувшейся вокруг меня.

Опасно, реально опасно, сейчас между нами происходит именно тот вариант, который бы я хотел избежать, мы бодались не умением и талантом, а грубой физикой, так сказать армрестлинг, у кого круче мышца прокачана.

Оп-па! Водяные кольца змеи чуть приоткрылись и сквозь них, мне прилетел очередной презент в виде застывшей ледяной пики, а следом за ней еще одна и еще, в скором времени де Тид смог не только дополнительно подточить мой ресурс такими ударами, но и набрать материала на второй водный голем в форме змеи! Игра явно переходила грань за которой я мог оставаться спокойным и что куда более важно невредимый, парень истощал меня на глазах, внутренний ресурс Мака вышел на половину своей мощности продолжая истаивать с каждой секундой, более медлить было нельзя, господин Фердинанд опасен, моя пассивность лишь на руку подобному энергетическому силачу, пора включаться в бой.

Мак структурно вывел моему взору общее плетение задействованных де Тидом магических заклинаний. Полетели цифры расчетных величин с прогнозируемыми последствиями вмешательства, заклинания неизвестны, хоть и по заштудированным мною учебникам общей теории я и вылавливал ряд знакомых элементов. Сложно, если бы он как обычный не хватающий верхов недоучка бомбил меня огненной школой, я бы сломал его в касание, а так мне нужно время, впрочем надеюсь его у меня в достатке. По крайней мере до третьей змеи, я вновь заметил очередные всполохи моей защиты в местах где проскакивали удары ледяных копий. Мерзавец вновь похоже собирает материал.

Но не отвлекаемся, компьютер лишь показывает и работает в указанном направлении, а вот в каком это уже моя забота, я должен чем быстрее тем лучше, вычленить компонентные структуры заклинаний противника, распознать, управляющий модуль, модуль запитки, вычленить ту часть что ответственна за форму, сглотнув ком подступивший к горлу, я ладонью смахнул выступившую испарину на лбу.

Спокойно, нужно собраться и взять себя в руки, что тут скажешь, что мой противник, что непосредственно я собственной персоной, мы оба явно не верно изначально составили представление друг о друге. Причем если он был пока лишь озадачен моей продолжительностью жизни, то я в свою очередь весь и весьма в данный момент озадачен проблемой удивить его в очередной раз продолжив жить и далее. Хорошо бы провернуть трюк с ментальным ударом как я провернул его с имперским магом, но прилюдно отвлекать внимание Фердинанда призвав Адель, это все равно что всунуть добровольно голову в петлю, подобные эманации некротики не то что на раз прочитаются опытными магами, их способны будут увидеть даже вновь поступившие новички. Так что не отвлекаемся и работаем.

Итак, основа основ всех заклинаний это энергия, а следовательно источник которым в данный момент является непосредственно оппонент, что так щедро вливается в свои контуры, будет отправной точкой, от него по теоретическим книгам мы и будем искать каналы идущие на ресурсный модуль подпитки.

Есть, есть такое дело, вижу его контур знакомый мне как свои пять пальцев достопочтимой госпожи Дексты, следовательно, следующие нити идут на другие заклинания, здесь бы как могло показаться и стоило бы нанести удар, но увы, это не так, контур прервется это факт, но он еще будет работать энное время в автономном режиме, причем достаточном для того, что бы де Тид вновь смог продолжить свою подпитку. Следующий узел, куда ведут все пути дорожки это видимо и есть модуль-резервуар автономной работы, где скапливается условная масса энергии, а вот дальше то и начинается проблема. Куда дальше двигать, я словно на перепутье, куда повернуть, на лево, или на право? В огненной стихии, по классике придерживаясь общей рекомендации целесообразности и взаимодействии всего плетения, следующим модулем идет контур управления, в то время как в воздушной школе наоборот следующим должен идти модуль визуализации, тобишь формы принимаемой всем заклинанием. Тут скрыты большие подводные камни, а именно разность коэффициентов сил для каждой отдельно взятой стихии, структуры огня не сопоставимы с воздухом, а следовательно есть и свой нюанс в работе с водой, которого я не знал и к сожалению не улавливал.

Хотя…

Дако показывал мне накладки перемычки, что при должном применении сворачивали всю структуру, а что будет, если я варварски всуну в стихию огня модуль огня? Что верно для одного совершенно не верно для другого, отсюда собственно и растут ноги различных школ. Нет взрывов и молний, не последует, по моей прикидке, скорей всего заклинание либо само ликвидируется, либо же приобретет в своей структуре этакого паразита, от которого ему вроде как не холодно не жарко, разве что на плечи Фердинанда, а верней на его энергию ляжет дополнительный груз подпитки. Это конечно не красиво, не столь грациозно как то, что показывал мне Дако, но меж тем попробовать стоит. Топорно, грубо, но почему нет? В конце концов, я не волшебник, я только учусь.

Как я и предполагал никаких спец эффектов. У моих ног с громким «плюхом» осела вода, некогда бывшая телами двух смертельных магических гадов, конденсация в низких температурах ледяных игл прервалась от чего плеск растекающейся воды наполнился глухим ударом незаконченной ледяной стрелы.

Никаких спец эффектов, хотя настоящей наградой моей работы все же стали нереально округлившиеся глаза Фердинанда, плюс застывший в гигантском «О» широко раскрытый от удивления его рот.

Браво. Мысленно я даже поаплодировал себе.

— Что за… — Де Тид, ошеломленно оглядывался по сторонам не находя ответа. — Что происходит?

— Молилась ли ты на ночь Дездемона? — Улыбнулся, пробурчав себе под нос, я.

Фердинанд на запредельной скорости собрал во едино вновь наступательное заклинание водного голема, но увы тому не суждено было приобрести законченной формы, лишь легкая рябь пробежалась по растекшейся воде. Раз показав дорогу Маку, можно было быть спокойным компьютер уже не ошибется, внося свои изменения в структуру заклинаний противника.

Неспешным прогулочным шагом, под недоуменным взглядом противника, я прошествовал через всю площадку до остолбеневшего и не прекращающего попытки в активации плетений де Тида. Он не сдавался с каждым разом пытаясь вывести хоть что-то из до сих пор такого родного, и казалось бы доступного арсенала плетений. Полное фиаско, причем бессилие, его только больше бесило и заставляло злиться.

— Ублюдок, ты не дождешься от меня слов пощады! — Я видел, как его лицо перекосило ненавистью, а руки поразило крупная злость безысходности. — Ты…ты…

Он пошел розовыми пятнами, схватившись за грудь и раскрывая рот, словно рыба, выброшенная на берег, а я с недоумением смотрел на легкий росчерк затухающего и едва уловимого заклинания золотой, едва уловимой вспышкой проскочившей между нами. Это была яркая едва уловимая звездочка энергетического плетения, сформированная прямо в груди моего оппонента.

— Что за… — Я не находил смысла и слов.

Фердинанд упал наземь безвольным кулем, словно сломанная кукла, раскинув широко руки.

— Это не я! — Обернувшись к молчаливой толпе, я ошеломленно оглядывался по сторонам.

— Свидетельствуем победу Ульриха фон Рингмар-Когдейра! — Маг с залысинами подошел к нам, банально проверив пальцами пульс у де Тида. — Сомнений нет, бой был честным, победа не обсуждается!

— Но это не я! — Я схватил за рукав глашатого.

— Бой окончен сынок. — Маг скосил взгляд на Тида. — Он мертв, ты убил его.

* * *

— Я не буду ничего нюхать! — Граф Десмос пылал гневом и выражал всем своим видом крайнюю степень оскорбленного достоинства.

— Бябяка должен нюхать. — Совершенно игнорировал его осанку господин Ло.

— Да я в конце-концов, не по этой части! — Десмос от негодования аж притопнул ногой. — Я чую кровь! Понимаешь? Я иду по следу страха и крови, я не могу нюхать землю и…вот это!

«Вот это», судя по всему было дерьмом. Волчьим. В лесу в дали от дорог и обжитых полей и пяточков деревень, куда они вместе с маленьким желтокожим монахом забрались, идя следом за двумя маленькими пушистыми мошенниками, нагадили волки, что собственно не удивительно, ибо, где еще волкам гадить как не в лесу? В самом деле, не в тапки же кому ни будь дома?

— Где эти меховые засранцы? — Граф крутнулся вокруг оси, сверкая злобным взглядом. — Они нас сюда привели пусть и нюхают!

— Воровайки Ули-Ри ушли. — Монах развел небольшой костерок, усевшись рядышком с ним и извлекая из своего заплечного мешка небольшой котелок. — Воровайки идти в лес кушать. Ло садиться у пляшущих языков гоуминь-бао, он будет тоже кушать, а бябяка должен ходить кругом и нюхать.

— Не буду! — Десмос в очередной раз топнул ногой, внезапно широко округлив глаза и разинув рот. — Это что такое?!

— Моя не понимать. — Тут же отвернулся в сторону монах, отбросив в сторону палочку которой только что лихо подкинул графу под ноги волчьи фекалии. — И вообще, меньше ногами топай, такой будет мой тебе совет.

— Да ты! Да я! Да что ж это такое то твориться?! — Десмос отчаянно принялся вытирать ногу об траву. — Меня графа, вампира, главу гнезда, заставляют нюхать какашки, как какого-то пса дворового!

— Не познав лишений, не оценишь благ. — Нравоучительно воздел вверх пальчик монах. — На гору поднимаются с самого низа, понимать? Ты не можешь с верху взойти на гору, только с низу.

— Да иди ты знаешь куда?! — Графа передернуло от омерзительного вида того, что стало с его сапогом.

— За то твоя, теперь нюхать. — Пожал плечами монах, ставя свой котелок на костер.

— Теперь всем придется нюхать! — Скривился граф, пренебрежительно пятясь от примятой травы и продолжая волочить по земле ногу в попытке оттереть ее. — Зачем мы вообще остановились? До заката еще минимум часа два.

— Воровайки устали, бябяка устал, вот я и решил пожалеть вас… — Монах ссыпал в котелок ворох каких то трав, помешивая их в закипающей воде.

— Что?! — Граф опять залился краской. — Я не устал! Я, между прочим, по выносливей некоторых тут буду!

— Гордыня не красит достойного мужа. — Господин Ло, покачал осуждающе головой. — Лишь в смирении и признании своего несовершенства можно обрести совершенство граней, подобных лучшей заточке мечей чингао-ши.

— О боги! — Граф запрокинул к небу руки и голову. — Убейте меня, только не заставляйте слушать весь этот бред!

Туц!

Из лестной чащи вылетела стрела, с гулким ударом покачнув Десмоса и воткнувшись ему прямо в центр груди.

— Млять! — Граф обхватил стрелу двумя руками, наблюдая как на белоснежной ажурной рубашке, расплывается пунцовое пятно крови. — Я же пошутил…

В след за первой стрелой, в груди у графа одна за другой засело следом еще три, вибрируя оперением от мощи ударов. Вампир, пуская кровавые пузыри со рта, завалился, наземь сползая спиной по стволу дерева, и наблюдая как из лесных зарослей, на поляну выскакивают серые тени в количестве трех штук, скаля зубатые пасти и вздыбливая шерсть на загривках.

— Оборотни… — Прошептал он окровавленными губами. — То-то я смотрю дерьмо свежее…

Темная пелена без сознания накрыла его, смежив усталые веки и отправляя в вечную темноту и покой.

* * *

Он был высок, худощав, а его волосы и глаза были выбелены серым пепельным цветом безразличия. Сложно, в действительности сложно было сказать, сколько этому человеку лет. С одной стороны взглянув на него можно было сказать, что это великовозрастный старец, но с другого ракурса, складывалось ощущение, что перед вами просто сильно уставший юноша.

Крик боли и ужаса метался в замкнутых стенах подземелья не находя выхода наружу, разбиваясь на осколки о тьму и сырой камень. Приглушенный свет голубого холодного огня пульсировал силой, замкнутый в рамки пентаграмм и узоров магической символики и если бы не чадящие смрадным зловонием треноги жертвенных чаш, на которых в пунцовом огне пылали бьющиеся в бешеном ритме сердца, вряд ли удалось бы рассмотреть седоволосого. Он задумчиво вертел в руках кривую бритву жертвенного ножа, с отчуждением посматривая в сторону распластанной на каменной плите женщины, чей живот тяготел бременем ребенка, а лицо искажала гримаса муки, именно ей принадлежала боль и отчаянье, что давящим звоном наполняли мрачный застенок.

— Интересно. — Седоволосый мужчина словно паук пробежался пальцами по нитям пульсирующего плетения дополняя картину узора какими-то элементами дополнительных команд. — Весьма.

Голос как и мимика соответствовали общему впечатлению совершенного безразличия, лишь нож в его руках да крики роженицы были реальностью, все остальное, казалось иллюзией, странной сюрреалестичной картинкой на холсте безумного художника.

Мощный всплеск пламени превратил пульсирующие сердца в прах, пламя жаровен погасло, и лишь холодная синева пентаграммы по-прежнему выхватывала из мрака лицо говорившего.

— Интересно. — Легкая тень полуулыбки коснулась уст мужчины. — Весьма.

«Я убью тебя Пепельный!»

Казалось, сама тьма исторгла мощный рык, клубами бархата вспенившись вокруг седоволосого.

— Интересно. — Нож в руках мужчины резким росчерком тусклой молнии пролетел над женщиной, вскрывая ее живот и тяжелыми шлепками муки роняя на пол сгустки черной в темноте крови.

«Как посмел ты смертный призвать меня?!»

Тьма вновь огласила рыком зал, резко сгущаясь непроглядностью вокруг людей.

— Интересно. — Произнес мужчина, пожав плечами и откладывая в сторону нож, дабы своими руками ухватиться за края разреза.

Женщина больше не кричала, ее голова бессильно упала на бок, а остекленевшие не закрытые глаза навечно застыли в гримасе ужаса и боли.

— Интересно. — Мужчина медленно, словно преодолевая сопротивление, раздвинул плоть, вглядываясь с прищуром в дитя тьмы, что словно змей шипело, ворочаясь в открытом и окровавленном чреве мертвой роженицы.

«Ты пожалеешь Пепельный!»

Маленький сморщенный уродец извивался в внутренностях умершей, суча недоразвитыми скрюченными ручками и ножками, его маленький перекошенный рот представлял собой ужасный оскал маленьких белесых зубок, а покрытые желтой поволокой глаза вылезали из орбит наполняясь кровью от лопавшихся от напряжения сосудов.

«Не смей Пепельный, не смей трогать меня!»

— Хм. — Мужчина поджал губы, с каким-то презрением разглядывая извивающегося монстра. — Весьма…

Не вслушиваясь в угрозы и проклятия тьмы, седоволосый мужчина тяжелыми покрытыми рунами щипцами вырвал плод из его жилища, особо не церемонясь и действуя, выверено точно, словно и не живой, а механическая кукла. У него был план, и он действовал согласно намеченной цели, после ряда манипуляций с вязью силовых линий таинственных заклинаний, маленькое порождение кошмара было помещено в дутый стеклянный цилиндр с алхимическим раствором, где оба края были закрыты серебряными пробками, увитыми вязью сложно построенных магических схем и фигур.

— Ты будешь подчиняться мне Шаграх! — Мужчина усмехнулся сквозь стекло колбы уродцу, что с гневом разглядывал его и сучил ручками в поисках выхода в своем новом жилище.

«Ты не смеешь смертный указывать мне!»

Ярилась тьма, корчась в такт едва открываемому ротику маленького плода тьмы.

Седоволосый лишь усмехнулся угрозам, отворачиваясь от своего пленника и проходя в другую часть комнаты, где были приготовлены вода и полотенца для него. Дело сделано, он не сомневался что все выполнено безупречно, ибо это не только его работа, это еще и его жизнь, а так же смерть и даже что-то другое, за гранью этих двух крайностей.

Что-то другое…

Мужчина ополоснул руки и комкая полотенце, неспешным шагом вновь подошел к запечатанной колбе со своим пленником.

— Урок первый Шаграх. — Он слегка коснулся пальцем одного из символов вытесненного на тяжелом серебре колбы, наблюдая, как маленького уродца внутри согнуло в агонии боли.

«Уничтожу!»

Тьма клокотала гневом, яростью и… болью.

— Урок второй Шаграх. — Еще одно нажатие на другой символ и рев бешенства и отчаянья превратился в стон. — Здесь мой дорогой, находиться тридцать два урока для тебя, хочешь, еще парочку задействую?

«Хватит!»

Мерзкий плод, корчась, бился о стены своего узилища.

— Точно? — Седоволосый откинул прочь полотенце, скрестив на груди руки и слегка склонив голову.

«Хватит!»

— Интересно. — Мужчина последовательно задействовал дополнительно еще ряд рун, с улыбкой вслушиваясь в крики истязаемого уродца. — Надо говорить; «Хватит мой хозяин» Шаграх.

«Хватит!.. Хозяин!»

— Хм. — Мучитель вновь улыбнулся, деактивируя узоры на колбе-тюрьме. — Так гораздо лучше мой уродливый друг.

«Да…Хозяин…Ты явно стал сильней, я вижу…»

Тьма безвольно опала вдоль стен, а недоразвитый зародыш припал своим сморщенным и искривленным лицом к стеклу сквозь муть, всматриваясь в седоволосого.

«Сильный…дерзкий…думаешь, сможешь безнаказанно заигрывать с тьмой?»

— Снова угрозы Шаграх? — Рука мужчины потянулась к колбе.

«Нет!»

Плод забился внутри, маленькими коготками, бессильно водя по гладким стенам.

«Нет! Не надо хозяин, это не угроза…»

Рука остановилась, а вдоль стен пошел мерзкий захлебывающийся смех.

«Не угроза Пепельный, это тебе урок номер один!»

— Не понял… — Мужчина зло сощурил глаза, вновь взявшись за руны.

«Сегодня умерло твое семя! Ты не знаешь? Сегодня умер твой сын!»

Седоволосый распахнул ворот куртки, извлекая на свет два небольших амулета, один из которых слегка светился, а второй висел тусклым безжизненным металлом.

— Но как же так? — Он изумленно разглядывал, безжизненный метал. — Интересно…Джафар!

— Да хозяин! — Словно из воздуха за спиной мужчины материализовалась тень, укутанная от головы до пят в черную хламиду с капюшоном.

— Мы едем в столицу Джафар у нас там дела. — Мужчина убрал обратно амулеты, поворачиваясь к уродцу в колбе. — Урок говоришь?

«Тебе понравилось?»

Тьма лоснилась презрительным довольством.

— Весьма. — Дернулась бровь седоволосого, прежде чем он активировал подряд все тридцать две руны боли в знак своей признательности уродливому дитю тьмы.

* * *

— Ох млять! — Граф Десмос не без труда повернулся на бок и сплюнул остатки своей крови изо рта. — Ненавижу умирать!

— Тогда не умирай. — Посоветовал ему господин Ло, безмятежно сидящий рядом с графом в позе медитации смежив веки.

Граф расстегнул рубашку, разглядывая свежие, но уже затянувшиеся раны от стрел на своей груди и печально качая головой при виде безнадежно испорченной стрелами вещи. За свою шкуру он не волновался, уже через парочку часов от ран не останется и следа, противно в этих стрелах другое, а именно то, что если их не вытащить, организм вампира очень долго будет вытеснять инородное тело, что вполне может занять пару лет. Похоже, монах выполнил эту работу куда быстрей, чем естественно ускорил возвращение вампира к миру живых.

— Это, принесли тебе. — Монах кивнул куда-то в бок от Десмоса.

— Ежик? — Граф даже не удостоил взгляда фыркающий комок колючек.

Ло лишь кивнул, продолжая сидеть в своей замысловатой позе и сливаясь лысиной и мыслями в единой целое, в своем медитативном трансе, с мирозданием и великой сущностью Чоу-жень.

— Долго я так провалялся? — Все еще чувствуя легкую слабость граф, поднялся на ноги, оглядываясь вокруг.

— Что есть время? — Господин Ло развел в стороны руки. — Для одних миг для других целая вечность. Ты, к примеру, знал, что мотыльки магао-датчи живут лишь от рассвета до заката, успевая за свою жизнь…

— О боги! — Закатил под лоб глаза Десмос, но, памятуя о минувшем, не стал просить больше смерти и с подозрением оглядел ближайшие заросли.

— Пару часов. — Фыркнул монах, всем своим видом демонстрируя отношение к нежеланию вампира быть просвещенным мужем.

— Это собаки? — Граф кивнул на три окровавленных трупа обнаженных мужчин лежавших неподалеку от костра.

— Это волки. — Сморщил нос монах. — Сейчас люди, но совсем не разу не собаки.

— Собаки, волки, какая разница? — Произнес граф, и уже видя желание монаха пояснить разницу, быстро добавил. — Я так понимаю, ты не удосужился расспросить в деталях наших оппонентов о место пребывании похищенных?

— Зачем? — Монах задумчиво склонил голову на бок, рассматривая тела, словно с нового ракурса.

— Повторяю… — Тяжело вздохнул граф. — Что бы узнать о местоположении разыскиваемых нами девочек.

— Но ты ведь бябяка. — Удивленно вскинул брови монах. — Твоя ведь и так все унюхать.

— М-да. — Десмос печально покачал головой, вновь усаживаясь на землю рядом с непробиваемым желтокожим демоном из империи Мао.

— Тебе грустно? — Господин Ло похлопал вампира сочувственно по плечу. — Не переживай монучи-го, если тебе так хочется говорить, прежде чем нюхать, поговори с четвертым.

Граф с осуждением уставился на небесный свод, всем своим видом показывая, что даже он, за долгую и не безгрешную жизнь, не мог совершить столько плохих поступков, что бы смотрящие с выше боги, так могли издеваться над ним в лице этого лысого малыша.

— Где?! — Страшно, по мнению графа выпучив глаза, вопросил он невозмутимую лысину.

— Здесь. — Вновь сочувственно похлопал его по плечу Ло, на свой лад видимо интерпретировав мимику своего попутчика. — Никуда не ходи, здесь говори.

— Где?!! — Граф почувствовал, как у него от нервов непроизвольно пару раз закрылся и открылся левый глаз.

— Здесь. — Монах удивленно посмотрел на графа, а потом на всякий случай, не желая быть невежей, в этикете, пару раз подмигнул ему в ответ, мало ли что у этих странных бледнокожих это могло означать?

— Где тело?! — Скрипнув зубами, произнес граф. — Я не вижу четвертого!

— А-а! — Монах с облегчением улыбнулся. — Гуляет, сказать мне идти в кустики, скоро быть.

— Ты отпустил его? — Десмос аж захлебывался от негодования.

— Моя не любит ходить, с кем ни будь в кустики. — Ло презрительно фыркнул. — Это не достойно великого воина и мужа.

— Господин Ло! — Раздался чей-то прелестный голос. — Я вернулась!

— Это что? — Граф повернулся на голосок, растерянно моргая. — Это же одна из них!

— Я тоже так думаю. — Кивнул ему Ло.

— Одна? — Граф опустил голову. — Ну, по крайней мере, уже хоть что-то…

* * *

— Господин Ваггет, я вам точно говорю, это не моих рук дело. — Я находился в кабинете верховного мага, пытаясь достучаться до него, так как события минувшей дуэли выходили за грань моего понимая, в своей бессмысленности и последствиях. Мне, знаете ли, совершенно было не все равно, кто убил младшего де Тида, прикрывшись моим именем.

— Ульрих. — Маг мягко улыбался сидя в кресле. — Вот на столе лежит графическая схема магических плетений, ее составили артефакты слежения с дуэльной площадки. Я совершенно четко вижу, что ты не убивал его, герцог умер сам от разрыва сердца.

— В семнадцать лет? — Возмутился я, не без интереса косясь в схему. — Если бы он пукнув помер в девяносто, я бы еще поверил в закономерность его смерти, но не так же!

— Что ты хочешь от меня? — Маг вздохнул. — Ты еще и месяца не находишься в стенах академии, а уже трижды отвлекаешь меня от дел насущных, иные, знаешь ли, и за десятилетие не удостаиваются чести даже, побывать у меня в приемной, ты же еще и умудряешься мне вопросы задавать, да требовать не пойми чего.

— Но это же подстава! — Я возмущенно замахал руками. — Я не убивал, а меня теперь все считают убийцей!

— И что? — Маг задумчиво почесал нос.

— Как это и что? — Опешил я.

— Вот так это: «И что?» — Он развел руками. — И что теперь? Мне что выпустить указ по академии, выставить на улицах глашатых, и что бы они в течение двух лет ежедневно оглашали окрестности криками: Ульрих ни в чем не виноват?

— Ну… — Потупился я. — Два года допустим не нужно, хотя бы месяцок, другой.

— Не говори ерунды. — Нахмурился маг. — Вот это я буду из-за каждого смертельного случая, среди напыщенных индюков дворянчиков указы выпускать! Успокойся юноша и не занимайся ерундой, всем наплевать, кто убил этого…как его там…

Он склонился над бумагами, с чем-то сверяясь.

— Герцог Фердинанд де Тид. — Прочитал он, разом помрачнев. — Хм. Знаешь, я вдруг понял причину твоего беспокойства, я ведь правильно понимаю, ты переживаешь за старшего де Тида?

— Угу. — Нахмурился я. — Я так понимаю, он не обычный маг, он из темных.

— Откуда знаешь? — Ваггет с прищуром уставился в мою сторону. — Впрочем, все равно, подозреваю это старушки подружки, ох уж эти Хенгельман. Ладно, по поводу старшего я если что-то случиться постараюсь тебя прикрыть, а вот по поводу дуэли, говорю тебе в последний раз, всем наплевать, у меня в год от пяти до десяти таких покойников образуется, сюда поступают не фиалки бегать по лугу нюхать, так что надеюсь хотя бы на этот год твой визит ко мне в кабинет будет последним?

— Не могу обещать. — Улыбнулся я, получив тяжелый вздох и ответную улыбку в ответ.

Но покинув, наконец, главного мага короны, и выйдя во двор из административного здания, я замер в думах не от душевного равновесия и покоя, что снизошли на меня после моего визита к Ваггету, а скорей наоборот, так как уверенность в своей правоте, а так же врожденное чувство не желания быть для кого-то ширмой, древоточцем закрались в мое сердце. Это не столько даже не приятно, то что тебя использовали без твоего желания, сколько напрягало неизвестность последующих, в чем я не сомневался, за всем этим событий. Не бывает так, что бросив камень в воду не вызовешь кругов на ее глади, у всего есть следствие, как у действия так и бездействия, а смерть этого выскочки Фердинанда, могла всколыхнуть не просто рябь, а поднять целую волну и шквал неприятных последствий. Пусть себе Ваггет потешается надо мной, но оставить все нетронутым, оставить эту картину, не рассмотрев досконально всех деталей, я не мог и не хотел, сами знаете, это даже аксиома, это фундаментальная основа основ, в нашем мире выживают только параноики. Да и вообще, если вы не параноик, это еще не значит, что за вами никто не следит.

Так что вариант лишь один, я найду поганца прикончившего де Тида и он, мне глядя в глаза объяснит всю мотивацию своих действий, и либо я услышу от него ответ, либо собственноручно «уконтропуплю» мерзавца чего бы это мне не стоило. Впрочем, легко сказать, куда сложнее сделать, Мак и тот не смог выдать мне что-то вразумительное по поводу использованного заклинания, лишь часть микроскопической структуры и энергетический всплеск. Кто бы не был моим серым кардиналом, он ювелир в своем деле и что самое главное похоже не последний маг на планете. Выданный обрывок свидетельствовал о незаурядном уме и тем паче способностях, а то что были обмануты записывающие и следящие амулеты академии, а так собственно и я сам, так вообще ставили меня в тупик. Опять же мотив, неужто банальная подстава меня любимого под пинок в зад от герцога? Тогда получается, что таинственный убивец мне прекрасно знаком? Кто? Император? Хм, даже как-то не вериться, да я помню, что бесовская тварь не ограничена лишь своим даром порабощать тела, ему достаточно заиметь тело с магическим узлом инициации, дабы задействовать наверняка не маленький багаж знаний, в которых я не сомневаюсь, есть хорошая графа об окончании магической академии, причем не удивлюсь что, даже возможно не только своей родной, но и Финорской, уж слишком он хорошо знает здешние достопримечательности. Только на кой хрен оно ему надо? Вывести меня из игры? Так собственно, зачем было опять вводить, что бы потом подобный финт ушами затевать? Нет, не думаю что это он. Так же могу с ходу и бабулю убрать из разряда подозреваемых. Да она что-то крупно не договаривает в своих отношениях с Большой Бякой, уж поверьте, на слово не бывает дыма без огня и вопросов в пустую: «А он точно ничего тебе больше обо мне не рассказывал?». Но и выводить меня из игры совершенно пока не в ее интересах.

Тогда кто?

Не знаю. Совершенно не вижу мотива данного «скрытня», а это напрягает и уж что там греха таить пугает в определенной степени. Вот сейчас меня попользовали разок так по мелочи, но кто даст гарантии, что меня потом не возьмут в оборот по крупному? Ох не хорошо это все пахнет, прямо за версту отдает крупными неприятностями, и либо я сейчас вскрою этот нарыв взяв ситуацию под контроль, либо скорей всего меня в скором времени вынесут вперед ногами и в белых тапочках. А значит нужно соображать головой и рыть носом, причем, так что бы вызвать у своего воображаемого друга некий зуд в неком месте, от чего он должен произвести ряд телодвижений благодаря которым, я бы смог узнать его одного из тысячи.

Ну что ж, как говориться вперед и с песней.

— Привет. — Пока в задумчивости строил планы возмездия, меня взял в обиход золотоволосый тайфун приставучей нежности. — А ты что тут делаешь? Уже пол дня не могу тебя найти, ты где был?

— Привет Анабель. — Я улыбнулся ей. — Да вот дела разные улаживаю, ты не подскажешь мне, где бы я смог найти господина Креба Рауса.

— Хм. — Она задумчиво смерила меня взглядом. — Господин Раус, наверняка в корпусе артефактов, у него там своя мастерская, ну и ко всему прочему он преподает структуру и построение амулетов для второго курса, кажется. Говорят лучший артефактор академии, а тебе зачем к нему?

— В гости, он как-то приглашал меня к себе, мой наставник с ним был близко знаком. — Состряпал я предлог не моргнув и глазом. Что-то с недавних пор, я ну совершенно не доверяю своему окружению. — Подскажешь, как найти корпус?

— Даже провожу. — Тут же согласилась она.

Ну и проводила, ну и наговорила, естественно я даже слова вставить не мог, впрочем, особо и не хотелось. Белька была прекрасной губкой для новостей и слухов, а что еще ценней без зазрения совести и, не моргнув глазом, распространяла их дальше, выкладывая мне общую картину тех самых событий, что всколыхнули местное студенческое сообщество и в данный конкретный момент непосредственно касались меня. Да уж, без меня, меня женив я стал звездой местных сплетников. Фердинанд был знатным засранцем. Парень за годы, проведенные в этих стенах сколотил вокруг себя нечто вроде круга общения, ну а если по простому шакалы прибились к Шерхану, выхватывая крупицы славы с его обеденного стола. Сам де Тид был и вправду местячковым царьком, ведя себя крайне негативно и всячески подчеркивая свое превосходство над окружающими, причем как вы уже поняли, делал это она за счет более слабых, совершенно не идя на конфликт с господами старшекурсниками. Молодец, думаю не он первый, не он последний придерживался данного принципа становления чувства собственного достоинства. Правда в отличие от обычного «носозадерательства», данный субъект реально смог произвести некий раскол в массах, потому что всячески подчеркивал свое аристократическое происхождение, подбивая под это целую программу мол, понаехали тут разные голодранцы, магия искусство не для всех, землю крестьянам, заводы рабочим, ну а аристократия присмотрит за всем и сразу что бы стало быть, ничего никто не перепутал. Надзирающий орган по праву рождения. Ну и как дополнение к политике партии шло массовое унижение тех самых «зеленых тряпочек», о которых мне поведал Майк не так давно.

Фердинанд убил троих на дуэли, двух с факультета целительства и одного «воздушника», но интересовали меня в данном конкретном случае не ныне почившие в бозе, а те кто потерпел поражение, получил по щам, приобрел пару увечий, а так же мог затаить и отсрочить по времени «мстю» своему обидчику. С этих господ стоит не сводить глаз, да и пообщаться лично думаю, будет не лишним, правда сейчас мне нужен Раус, ведь насколько я могу судить, именно он делал раскладку с амулетов для господина Ваггета. Как так могло случиться, что амулеты мастера мага не смогли засечь стороннего вмешательства? Ведь это, во-первых, запрещено кодексом дуэлей, а во-вторых, просто оплеуха мастерству магов. Даже не знаю халатность это или самая натуральная диверсия под прикрытием этого господина, хоть режьте меня на куски, ни в жизнь не поверю, что он совсем ничего не увидел.

Анабель как и обещала, проводила меня прямо до порога корпуса артефакторов, здания раздуто округлой формы чем-то отдаленно напоминающего ангар либо же какую-то обсерваторию из-за большого купола венчающего крышу. Внутри же меня ожидал большой холл с небольшой конторкой, за которой дежурил кто-то, из студентов уткнувшись в книгу, и целая вереница колон полукругом охватывающих помещение.

— Добрый день. — Поздоровался я с дежурным.

— Добрый. — Кивнул парень, не отрывая глаз от книги.

— Подскажи, где бы я мог найти господина Рауса? — Слегка подавшись вперед, я заглянул в книгу, узнавая знакомые схемы толкователя малых форм для построения простейших амулетов сигналок, такая же книга была и в библиотеке сэра Дако, так что мне она была более чем знакома.

— Седьмая аудитория, это по коридору на лево, читает материал для второго курса, тем кто за прошлый учебный год не сдал ему зачет и теперь вынужден все каникулы постигать все по новой. — Парень тяжело вздохнул, а я внутренне ему посочувствовал, видать персонально он не сдал так лихо, что его даже в аудиторию не пустили, заставляя зубрить азы науки, стоя в дверях прихожей.

Искомая аудитория нашлась сразу и я лишь с секундной заминкой после стука в дверь открыл ее, проскальзывая внутрь.

— Опоздавшие ждут за дверью! — Крикнул Креб Раус, что-то вырисовывая у доски и не поворачиваясь ко мне. — Я не собираюсь всем и каждому по сорок раз одно и тоже повторять!

— Прошу извинить, я не по задолженности. — Я вежливо склонился в поклоне, дождавшись пока этот однорукий бандит соизволит повернуться ко мне.

— А-а-а. — Он смерил меня взглядом, и уже обращаясь к присутствующим. — Вот! Смотрите, как должен настоящий студент стремиться к знаниям, он даже еще и дня на занятиях не присутствовал, но как только вошел в стены академии так сразу же отыскал свободные лекции! Проходите юноша, присаживайтесь.

Ну, я и присел, в этом плане у меня еще с незапамятных времен выработалась привычка всегда уходить на так называемую «Камчатку», излюбленные задние ряды всех двоечников и лоботрясов, но мне лично почему-то, чем дальше от доски, тем более масштабней видна общая тема занятий. Даже не скажу, почему так, хотя скорей всего из-за не любви находиться у всех на виду и быть как на ладони.

Пока Раус вновь у доски продолжил свой монотонный бубнеж по заданной теме, я успел взглядом окинуть присутствующих, отмечая наличие помимо меня за партами еще пятерых, особей мужского пола, а так же приклеиваясь взглядом к особи противоположного полу, что впрочем, насколько я понял, до меня успели уже сделать все остальные. Парни совершенно не обращали внимания на преподавателя, в то время как виновница сего казуса, похоже специально бередила воображение неокрепшего юношеского разума, всячески шевелясь на попе, так как это умеют делать исключительно девушки, то так то эдак демонстрируя свой анфас и профиль, не забывая о прямой спинке и лебединой шейке. Вот негодница, сама видимо дуб дубом, так еще и этих «бармалеев» с пути истинного сбивает. Не, не будет никакого толку, пока ее не выгонят за дверь или не укутают с ног до головы в паранджу, что б как нинзя через щелочку на мир смотрела, и то я не уверен, что она уже не освоила смертельное искусство стрельбы глазками, тогда боюсь пятерых оболтусов уже ничего не спасет.

Девочка была молода и ухожена, похоже, любила роскошь, так как даже на мантию мага воздуха, к которым относилась, умудрилась понавешивать целую кучу брошек и прочих «фентифулек», о смысловой нагрузке которых я боюсь ничего не смогу сказать. Я в этих делах не в зуб ногой, женщины вообще для меня терра инкогнита, сколько живу, а даже половины не понимаю их действий. Что можно еще сказать? Красива, действительно красива бесовка, такой типаж довольно редок, по крайней мере, мне в жизни редко доводилось встречать черную смоль волос под кристальную чистоту голубых глаз. Подобный контраст всегда обращает на себя внимание, ну а в данном конкретном случае мазелька явно умела играть своей внешностью, прекрасно понимая, свои самые сильные стороны и чего она хочет добиться от жизни. А конкретно в данный момент, похоже, она словно паучиха зацепила в свои сети пятерых трепещущих жаром мотыльков выцеживая из них помощь, шпаргалки, подсказки и все что только можно, дабы избавиться от старого и надоедливого гнуса, что вознамерился всю весну и лето промурыжить этого ангелочка в этом маринаде из глупых цифр, формул и дурацких слов, о значении которых, лично ей знать, ну совершенно не к чему.

Умничка, так держать, каждому свое по талантам. Я подобное не осуждаю, хотя впрочем и явного «одобрямс» не испытываю в душе.

— Итак. — Прислушался я к словам Рауса. — Мы видим, что основной энерго поток имеет прямую зависимость от величин сопротивления, описанных мастером Валье. Конкретно в данной структуре величины хоть и не явны, но схематично расположены согласно закона Гетке, таким образом, что затрагивают узел модуля управления, а это как я говорил на предыдущей лекции прямая зависимость всего заклинания. Подтверждение расчета управления мы находим по формуле Гетке, а вот остальные составляющие мы должны найти…

— Найти… — Он прищурившись оглядел зал. — А подскажет нам, как мы будем искать, госпожа Мариэн.

Хе! Старый пройдоха знает толк в извращениях! Похоже он специально мутит воду то так то эдак растягивая часы занятий, специально долбя слабые звенья не под прикрытием тех кто способен ей оказать негласную помощь.

— Господин Раус! — Подпрыгнула на месте девушка, сверкнув своими кристалликами льда.

— Быстренько Мериэн и без разговорчиков! — Он постучал по своему столу пальцем, затянутым в перчатку. — Ты у меня уже вторую неделю глазки за спиной этим оболтусам строишь, давай хоть что-то уже дай мне, что бы я смог тебя со спокойной совестью отправить на все четыре стороны.

Но со спокойной совестью он ее не отпустит. Девушка вышла к доске где, запинаясь, принялась рассказывать о методе вычисления Кеннета, а это было ошибкой. Пока у нее еще выходили обоснования и схемы, которые она мелком выводила, подбивая все под заданную структуру, но когда она начнет обсчитывать злополучный модуль управления, ошибка в разности величин будет столь велика, что разобьет всю структуру. Мне это было знакомо, данный амулет использовал драг камни как накопитель и передатчик сразу, я подобное проделывал в Рингмаре когда проектировал свою, увы, так пока еще и не запущенную систему Большого Брата. Вся заковыка в оправе, вернее в тех сопротивлениях о которых говорил Раус. Он не зря сказал, что первоначально, все идет по формуле Гетке. В этом видимо и есть его «шутка юмора», так как у достопочтимого Гетке при зависимых разностях идет общет величин по второй формуле. Формулы две, а наша барышня сходу пошла по простейшему пути, видимо в реальности не разу не касавшаяся руками подобных заклинаний.

— И…э-э-э… — девушка словила «запин» видимо в какой-то момент, наконец уловив, что идет путем проторенным но явно не в ту степь. — И тогда мы…

— М-да. — Креб Раус уселся за свой стол, окинув зал тяжелым взглядом. — Может быть, есть желающие подсказать госпоже Мериэн?

Желающие были, парни вскакивали один за другим со своих мест, попеременно выдавая на-гора свои теории, каждая в отдельности из которых лишь еще больше уводили нашу прелестницу от единственно правильного ответа, нужно было стереть все это безобразие и производить расчет совершенно другим способом.

— Восхитительно. — Наконец произнес Раус, ехидно улыбаясь. — Это просто восхитительно, что мы с вами, тут до самой осени проведем время вместе. Хотя знаете, мне уже начинает казаться, что возможно и гораздо больше.

Деликатно прокашлявшись я поднялся со своего места.

— Вы позволите? — Я встретился взглядом со стариком.

— О! — Он хлопнул в ладоши, видимо предвкушая очередную порцию жалких потуг на его могучий гений. — Неужели вы юноша решили так же блеснуть своими знаниями, дабы поразить откровением мое старое сердце?

— Только с вашего позволения. — Я отвесил поклон, начиная спускаться к доске.

— Один нюанс сударь. — Он поджал губы, наблюдая за мной. — Все кто выходит у меня на предмете к доске получают оценку, и если вы любезный сейчас напортачите ерунды, то гарантированно начнете свой учебный год с неудом, так как я считаю каждый должен отвечать за свои слова и действия.

— Хм. — Признаюсь, он немного остудил мою прыть, суровый дядечка. — Я попробую.

— Ну попробуй, попробуй. — Расплылся он в улыбке.

— Госпожа? — Я протянул руку к голубоглазке оценивающе сверлящую меня своими искорками, жестом прося отдать мел. — Благодарю, вы можете садиться.

Она испуганно воззрилась на меня, а потом на Рауса видя, что он так же кивком разрешает ей сесть к себе.

— Ну что ж юноша, дерзайте! — Он встал и заложив руки за спину, уставился на меня вскинув бровь. — Где же, по вашему мнению, была допущена ошибка?

— Здесь. — Улыбнулся я, тряпочкой стирая всю плеяду вычислений красотки махом. — Изначально выбран не верный метод расчета. Как говаривал мне мой учитель в свое время, если взялся за Гетке, далеко не откладывай его, так как через пять минут вновь вернешься к нему в гости. Мы видим с вами, что первая часть величин рассчитана по первой формуле, где получены знаки величин и общие контуры привязки с учетом резонансов и структуры построения. Зная общую тематику сопротивлений, нам на первый взгляд может показаться, что проще всего идти по формуле Кеннета, так как она заведомо несет в себе элемент модуля управляющей структуры, но это не тот модуль!

Я повернулся к аудитории, где в полной тишине на меня взирали с открытыми ртами бедные студенты, мученики от науки.

— Запомните. — Улыбнулся я. — Формула Кеннета пригодна для заклинаний не выше третьего уровня, то есть свистелки, сопелки, перделки, вы по ней рассчитаете, а вот уже любой другой контур, где модулей стыковки более трех компонентов в общей части, уже нет. Ошибка идет в той самой заложенной величине, высокоуровневые заклинания индивидуальны в своей энергетической основе.

— И что же нам тогда делать? — Несколько обескуражено спросила девушка.

— Слушать, что говорит преподаватель. — Улыбнулся я. — Берем эту и эту величину, величина изначального импульса остается неизменной, теперь смотрим на проводящий канал, вот здесь и здесь по диаграмме видны сопряжения, которые нам показал наставник. Следовательно, этот модуль полностью идет в запитке от сюда, а раз так, мы опять обращаемся к Гетке, где доподлинно знаем расчет резонансных участков нужно суммировать и делить на коэффициент проводимости использованного в усилении материала.

— Я болела, меня не было когда это проходили! — Тут же выдала госпожа Мериэн.

— Мы только вчера все это проходили! — Креб Раус хлопнул ладонью по столу. — И вы юная леди половину занятий, правили свои коготки на правой руке, а вторую половину занятий как раз потратили на левую руку! Хотя меня больше всего в этой ситуации беспокоит момент, чем же все это время занимались наши господа будущие маги? Они получается в отличии от вас вообще ничем не занимались.

Повисла неловкая пауза, студенты имитировали раскаяние, преподаватель имитировал праведный гнев, я же не иллюзорно томился в тоске, ибо эти игры и тем паче, тот материал, что они здесь всем миром пытаются победить, я съел самостоятельно, не поморщившись, хотя нет, вру именно вторую формулу мне Дако показывал.

— Ну а вы юноша что молчите? — Раус расплылся в плотоядной улыбке, повернувшись ко мне. — Или вы думаете что можете, дав устный ответ не вывести мне расчет? Мы, между прочим, до сих пор не знаем, из чего же состоит обод амулета, пожалуйста, просветите нас.

М-да уж, хитер бобер, знает как больно укусить, тяжко вздохнув я минут на пятнадцать ушел в расчетную часть, правда без ложной скромности пользуясь вычислительными мощностями Мака. Благо диаграмму он до этого сам нарисовал, дав мне частичное решение, а вот с материалом он явно загнул, здесь требовался справочник, который вообще-то был у меня в Маке, но так явно блистать своим гением, выдавая цифры по памяти, которые люди выискивали по справочной литературе, мне не хотелось. Мало ли на что это наведет нашего господина мага, мне еще для полного счастья любопытных носов не хватало вынюхивающих подноготную моей самоуверенности.

— Ну что вы замерли юноша? — Раус задумчиво разглядывал мои выкладки. — Из чего же сделан обод?

— Не знаю. — Я виновато развел руками. — По проводимости коэффициент не ниже бронзы и не выше золота, может латунь, но явно не чистая медь, иначе бы мы вот здесь и здесь имели вихревые отклонения и сместились бы по структуре ниже по затратности. Точней сказать не могу, нужно поднимать справочники алхимистов, желательно мастера Нимпа, у него по моим ощущениям наиболее точно указанны величины.

— Значит неуд? — Он вскинул бровь.

— За что?! — Я непроизвольно повысил голос. — Я же расчет верно произвел!

— Расчет верно, а вот расчет чего именно, ты верно произвел, не можешь мне сказать. — Откровенно принялся глумиться старичок.

— Дайте справочник! — Я демонстративно протянул к нему руку.

— Может мне, еще прикажешь за тебя и вычисления все делать? — Он сложил руки перед собой на груди. — Не даешь ответа, ставлю неуд!

— Ик…пык…дык… — Мне с трудом удалось воздержаться от нелицеприятных слов. — Ладно…

— Ладно. — Тут же кивнул он, подзадоривая меня.

— Для расчета точности проводимости материала, мы возьмем обратную регрессию по формуле мистрессы Катрин. — Я с ходу открыл в Маке перед собой данный параграф, так как старый пройдоха задел меня за живое. — Убираем величины прироста в прогрессии по диаграмме в точках соприкосновения, вот здесь явный плюс от сопряжений, тоже идет в минус, это изначальный был импульс его оставляем, следовательно…следовательно…

— Следовательно? — Откровенно уже потешался надо мной Раус.

— Латунь или золото… — Печально констатировал я видя, что без точной цифры из справочника даже так не смогу дать ему ответ. — Бронза и медь отпадают, никакого серебра у него проводность выше даже чем у золота.

— Значит не знаешь? — Он отвернулся от меня вновь направляясь к своему столу.

— Латунь! — Уже в спину ему сказал я, хотя на самом деле по справочнику выходило золото, но по идее подобный обод пошел бы как на том так и на этом материале.

— Молодец! — Он хлопнул по столу ладонью. — Не правильно, но все равно молодец, я конечно все равно ставлю тебе неуд, но зато первый семестр ставлю тебе зачет. Будешь ходить ко мне на занятия уже не за зачетом, а что бы исправить неуд.

— Это не честно, такие вещи без справочников не решаются! — Попытался я возмутиться.

— Учи справочники. — Пожал он плечами. — Кто тебе не дает?

«И впредь не задирай нос, когда тебя не просят» — Уже мыслеречью добавил он.

* * *

Мы покинули аудиторию, студенты побежали по своим делам, я же дождавшись Рауса пристроился за ним следом.

— Ты что-то еще хотел Ульрих? — Улыбался он.

— Да, мне бы хотелось переговорить с вами по поводу недавней дуэли, и отчета с амулетов слежения который вы передали господину Ваггету. — С ходу решил выложить я перед ним карты.

— Вот оно что. — Задумался он, продолжая вышагивать. — Ну что ж, пройдем тогда со мной в мою лабораторию, там и поговорим.

Недолгий путь увенчался скрипом массивной дубовой двери и моим удивленно раскрытым ртом. Мастерская-лаборатория Рауса внушала уважение. Просторное помещение в сплошную было уставлено всевозможными приборами и вспомогательными установками. По стенам стояли стеллажи, чьи полки ломились от обилия всевозможным материалов и литературы, стояли стеклянные колбы и кубы, наличествовали горелки и ванночки с кислотами, в общем даже я в своем светлом гении в лице прогрессора человечества даже половины не смог создать в своих лабораториях в Рингмаре.

— Знаешь что это? — Он указал рукой на какой-то прибор, стоящий у него на столе, за который он уселся, не удосужившись предложить мне присесть на свободный стул.

— Нет. — Покачал я отрицательно головой.

— Это малый угломер для построения сложнозамкнутых, многолучевых силовых контуров стационарного типа. — Она задумчиво взял его в руки. — Но сейчас я не буду выверять им азимуты и радиусы углов, а знаешь почему?

— Нет. — Вновь помотал я головой.

— Потому что сейчас, этой хреновой железякой, я буду лупасить тебя по твоей дурной голове! — Заорал он так, что я аж вздрогнул от неожиданности. — Ты это что удумал?! Ваггет мне рассказал о твоих больных фантазиях, и теперь ты приходишь ко мне и смеешь говорить, что я бездарь ни на что негодный не в состоянии прочитать вязи заклинаний каких-то соплезвонов столкнувшихся на дуэли, словно бараны лбами?!

— Нет ну… — Опешил я от такого напора.

— Это мои амулеты, это я их устанавливал и это я там был рядом! — Все ярился он. — Так что поверь мне, пока я тебе и в правду по голове не врезал, не было там никаких других заклинаний!

— Простите но… — Я растерянно зашарил по карманам, наконец, извлекая на свет небольшой листочек, где по записи Мака кое-как накидал остаточный узор, малую частичку от исчезающего контура. — Вот посмотрите, я могу вам лично подсунуть свою голову под ваш угломер, но клянусь прежде чем тот парень рухнул трупом именно это я успел разглядеть в вспышке, прямо у него в груди.

— Даже смотреть не ста…ну… — Уже несколько неуверенно произнес он, скосившись на мой листочек. — А ну дай сюда.

Он вырвал из моих рук схемку, задумчиво покрутив ее в руках.

— Надо же! — Он почесал нос. — Интересненько, значит, ты уверяешь, что именно это ты видел?

— Да господин Раус, заклинание малой энергоемкости, практически лишь световой фон в астральной проекции. Я не успел рассмотреть ни начала, ни конца, я даже не увидел всего плетения лишь вот этот затухающий обрывок! — Пользуясь его отвлеченным вниманием, я тихонечко присел рядышком, так и не дождавшись предложения сесть. — Я уже немного обмозговал его и могу сказать, что вот здесь и в этой части, есть остаточный посыл связи к вашим амулетам…

— Нет! — Он вновь взорвался, хлопнув рукой по столу. — Вижу, что угломером с тебя дурь не выбить, придется, похоже, брать астролябию!

— Но господин Раус! — Вот же противный дедок, если так дальше пойдет, я даже не знаю куда бежать. — Мне бы хоть узнать что это, и я отстану от вас, обещаю!

— Это запрещенное волшебство сынок. — Он убрал мой листочек в стол переходя на мягкий вкрадчивый тон.

— Нет, это не некромантия, здесь идет простая энергия, некротику я узнаю всегда…

— Помимо некромантии мой дорогой на белом свете есть еще одна магия под запретом. — Перебил он.

Я обескуражено уставился на него. О чем он говорит? Что это вообще получается, он знает правоту моих слов, но упорно не желает, что бы я совал сюда свой нос? Тогда он замешан в этой возне за моей спиной и несет определенную ответственность за произошедшее.

— Я не знаю, где ты это раньше видел и откуда скопировал. — Устало вздохнул он. — Но подобную конфигурацию, я узнаю из тысячи, это эльфийское плетение мой юный друг, и прежде чем ты опять начнешь мне всякую ерунду говорить и несказанно нервировать, хочу сказать тебе, что я перепроверю амулеты.

— Спасибо! — Я вскочил со своего места, радостно улыбаясь.

— Но если я ничего не найду, ты успокоишься, понятно?

— А как же! — Покивал я.

— Все, иди. — Раус задумчиво проводил взглядом скрывшегося за дверью паренька.

«Нильс» — Лениво послал он импульс мыслеречи.

«Да?» — Пришел практически сразу ему ответ.

«Малец только что ушел от меня». — Он извлек из стола смятый листок с фрагментом силовых линий заклинания. — «Где ты нашел этого паренька?»

«В тюрьме, таким думаю, там самое место» — Раус уловил эмпатически отголосок веселья.

«Талантлив говнюк» — Покачал старик головой. — «Представляешь, он успел разглядеть фрагмент Ленпирова надреза, причем пришел ко мне и пытался узнать что это и откуда».

«Значит, я был прав, это и вправду то, что мы думаем?» — Эмпатически Раус уловил повисшее напряжение.

«Надеюсь, мы все же ошибаемся» — Раус вновь спрятал листок, тяжело вздохнув. — «Иначе, даже страшно представить, что в скорости нас всех ждет».

* * *

Раус обещал посмотреть, не знаю, сколько это займет у него по времени и будет ли результат, но я почему-то нутром немного не доверял ему. Особой причины явной не было, но меж тем сидеть на попе ровно как того велят мне старшие, я не буду. Следующим этапом моего расследования был пункт опроса обиженных Фердинандом, обладая наукой, что я почерпнул от вампира, я хотел бы постараться выявить крупицы лжи в их словах, и чем черт не шутит, возможно, ухватить за хвост мотив всего этого безобразия, а для этого мне нужен информатор, я должен взять «языка». Ну и по здравому размышлению, вывод был очевиден, лучшие информаторы всегда живут в женском общежитии, мне нужна была Анабель с ее слухами и сплетнями, дабы адресно встретиться с этими недоброжелателями.

Проблема же возникла внезапно и откуда не ждали, меня зарубил вахтер на входе. Старая мегера сверстница нашего дедка в общежитии, только в отличие от нашего цербера не спящая на посту, а бдящая и орущая не хуже чем серена МЧС. Она натурально укрыла меня так, что у меня даже уши покраснели.

Проблема. Выйдя во двор и разглядывая окошки здания естественно каждое с зановесочкой, не то что у нас, где о подобном наверно даже задумываться, не пытались, стал прикидывать дальнейшие пути возможного развития, коих у меня вырисовывалось ровно два. Первый, это развернуть и бодрым галопом направиться к себе, а второй, изобразить из себя спайдермена и по водосточной трубе попробовать проскользнуть на второй этаж в обход божьего одуванчика. Естественно по здравому размышлению и после того как водосточная труба пошатнулась от моего веса, я пришел к выводу, что не судьба мне сегодня отличиться удалью молодецкой, а посему недолго думая отправился в столовую. Так то оно всяко лучше, чем с трубой в обнимку рухнуть в палисадник и сорвать бурные аплодисменты местных жительниц.

Не многочисленные прохожие, а тем паче полупустой зал и множество свободных столиков наводили на спокойный и умиротворенный лад, способствуя не принужденному полету мысли и некому внутреннему успокоению.

Ну и компот. Компот это да, не чай конечно, но весьма и даже. Хотя, ловлю себя в очередной раз на мысли лизнуть чего ни будь погорячей. Видимо возраст требует добавить яду в организм, а не пичкать одним лишь мороженком и топленным молоком, так не ровен час, того и гляди цветы начну с клумб дергать и стихи разным прелестницам на ушко темными ночами шептать. Тьфу, тьфу, тьфу, чур меня чур, мне еще для счастья душевных романтических терзаний не хватало.

— Здраствуй. — Чей-то вкрадчивый с легкой хрипотцой голос отвлек меня от столь важных мыслей.

— Здраствуй. — На автомате поздоровался я, поднимая голову и оглядывая с ног до головы виновника беспокойства.

Это был… Эм-м… Предположительно парень, закутанный с ног до головы в черную хламиду с глубоким капюшоном из-под которого с трудом проглядывался острый рельефный подбородок. Роста он был явно выше моего и отличался некоей болезненной худобой легко читаемой даже под его бесформенными одеждами практически в ноль скрывающими тело.

— Я верно понимаю, вы барон Ульрих фон Рингмар-Когдейр? — Слегка повел в сторону он своим капюшоном.

— Совершенно верно. — Я поднялся из-за стола, отвешивая ему легкий наклон головы, требуемый этикетом. — Позвольте полюбопытствовать о вашем имени и цели сударь.

— Простите мою неучтивость барон. — Он так же приветствовал меня легким поклоном. — Альмадир Фархат Халим из Бейбута.

Лишь по произношению имени я различил за хрипотцой легкий переливчатый акцент говорившего.

— Вы позволите присесть за ваш стол, дабы я мог продолжить с вами беседу? — Он повел рукой, и я рассмотрел, что у него даже кисти рук были затянуты перчатками.

— Конечно, прошу. — Я указал на место напротив себя, вновь садясь на стул. Признаюсь честно, эта странная фигура меня весьма заинтриговала, несколько обескураживая и ставя в тупик. Кто он? Что ему нужно? Впрочем, стоит набраться терпения.

— Вижу, вы сгораете от любопытства и нетерпения. — В голосе проскользнула нотка веселья. — Не буду вас томить ожиданием и сразу скажу я здесь по причине того, что отныне я ваш должник, так как мне стало известно о том, что вы совсем недавно упокоили моего врага герцога Фердинанда де Тид.

Афигеть. Да-да, именно так я и подумал; это ж афигеть какая подача судьбы, странная бабайка, приходит ко мне и говорит я и есть страшный недоброжелатель де Тида, спасибо за смерть моего врага. И как мне прикажете реагировать? Вот и я ничего лучше не нашел кроме как намазать булочку маслицем и сверху все это тщательно заполировать слоем варенья.

— Будете? — Не зная, что говорить и тем паче с чего начинать разговор я протянул свою булочку господину в капюшоне.

— Я? — Опешил он.

— А вас там что несколько? — Как всегда искрометно пошутил я, быстро добавив в след. — Простите, если обидел.

— Ничего. — Он рассмеялся. — Какой вопрос, такой и ответ.

— Э-м-м…простите… — Я честно попытался вспомнить, как его зовут

— Аль. — Пришел он мне на помощь.

— Да-да. — Поспешил я, согласится. — Скажите, а в чем конкретно была ваша не любовь к господину Тиду?

— Конкретно в том, что он был редкостным мудаком. — Он тяжело вздохнул. — Но надо ему отдать должное, магом он был сильным.

Дальнейшее комментариев не требовало, парень откинул с головы капюшон демонстрируя мне изрытую от и до рубцами кожу, плюс ко всему видно, что частично были так же ампутированы лицевые мышцы, полностью отсутствовал хрящ носа.

— Кольцо Прая. — Продолжил он, вновь скрывая за одеждой свое уродство. — Это чудо что я выжил, и мое теперь проклятие. Иной раз я жалею, что меня смогли спасти.

— Дуэль? — Я обескуражено откинулся на спинку стула.

— Дуэль. — Кивнул он.

— Но это все восстановимо? — Признаться когда Анабель говорила о покалеченных Фердинандом, я как-то миролюбиво представлял себе поцарапанный нос или там сломанный ноготь.

— Нет. — Он опустил голову. — Жить буду, а вот красавцем мне уже никогда не стать, слишком много отгорело мышечной массы. Впрочем, сейчас не об этом, я пришел к вам сударь, потому что считаю себя вашим должником.

— Напрасно. — Я покачал головой. — Я сражался с де Тидом, но убил его не я.

— Не понял. — После паузы произнес он. — Я был там, на площадке, я видел своими глазами, как вы сражались, и как он умер.

— Но факт есть факт, последним заклинанием, убившим вашего обидчика, было плетение сотворенное не мной. — Я немного поморщился. — Хотя наверно доказать это будет практически невозможно, но я меж тем заверяю вас, что не убивал Фердинанда.

— Вы меня смутили. — Он озадаченно развел руками. — Вы говорите, что формально убили вы, но меж тем на самом деле убили за вас? Это прямое нарушение дуэльного кодекса, подобное должно быть расследовано комиссией магической академии.

— Расследования не будет. — Я все же вспомнил за булочку, вновь беря ее в руки. — Всем, похоже, наплевать, кто и как здесь умирает, к тому же есть официальная сводка использованных заклинаний, где все расписано поэтапно. Самое удивительное, что в сводке не указанно от чего же он умер, лишь итог подчеркнутый жирной линией.

— И вы не знаете, кто бы это мог быть? — Парень следил за моей трапезой.

— Даже малейшего представления не имею. — Расправившись с первой булочкой, приступил ко второй. — Самое противное во всей этой ситуации, это именно то чувство что двигает вами.

— Мной? — Удивился он.

— Да, и имя этому чувству месть. Понимаете ли, Фердинанд из очень влиятельной семьи, его папа не просто владетель чуть ли не двух третьих от всех земель королевства, так он еще в придачу ко всему могущественный маг. — Я приложился губами к кружке с компотом, делая паузу в нашем разговоре. — Как мне кажется, кто-то использовал меня, дабы убрать моими руками де Тида, и не иметь в будущем проблем, ежели кто-то воспылает праведной жаждой мести.

— И что-то мне подсказывает, вы не спроста все это говорите мне? — Парень на лету ухватил мысль, похоже уже для себя примерно представляя мой ответ.

— Конечно. — Киваю ему. — Я сам ищу того кто все это провернул за моей спиной. Видите ли, по одной из версий это мог быть кто-то, из тех, кто смог выжить в дуэли, но, как и вы по ряду личных причин не в состоянии в дальнейшем идти в открытой конфронтации со своим обидчиком.

— Вы думаете, что если будете в открытую все это выкладывать, перед такими как я, кто-то вдруг всплеснет руками и со слезами закричит; да это был я, это я во всем виноват? — В голосе парня слышался едва сдерживаемый смех.

— Напрасно смеетесь. — Я нравоучительно воздел пальчик и заговорщицки подмигнул. — Вы не видите полноты картины.

Он, молча меня разглядывал, обдумывая мою последнюю фразу, ну а я в это время опустошил поднос с вкусностями, тихо мирно сидя и попивая свой компот.

— Вы, эмпат-менталист? — Голос стал напряженно натянутым.

— Совершенно в дырочку. — Похвалил я его умственный труд, отвешивая легкий кивок.

— Говоря все это мне, вы сканировали мой эмоциональный фон, сопоставляя свои слова с моими внутренними чувствами. — Он поерзал не столько от физического неудобства, сколько от дискомфорта морального, что ж тут поделать, не приятно, если вас читают как открытую книгу. — И что вы скажете обо мне? Не подхожу на роль затаившегося убийцы?

— Подходите, но увы, это были не вы. — Я развел руками.

— Даже не знаю, как мне себя вести с вами. — Было видно, что он стал нервничать.

— Главное в поведении при импате помнить, что если вы нервничаете, то и он начинает нервничать, если вы злитесь, значит и он начинает злиться. — Я отсалютовал ему своим компотом. — Переходите на позитивную волну мой друг, есть на свете много вещей, которые куда приятней того, что бы сидеть хмурым и ненавидеть весь мир вокруг.

— Вам бы в мою шкуру сударь, наверно вы бы не стали подобными словами кидаться. — Внутренне он был готов куда как на более резкие слова, но человек он видимо воспитанный, а посему послал куда как мягче.

— Бывал я, поверьте мне в вашей шкуре, когда от бессилия в прямом смысле этих слов даже руки не поднимаются. — Я отставил опустевший стакан и сложил аккуратненько на столе руки. — Смысл здесь в другом, я не понимаю всю ширину ваших помыслов, вижу лишь отголоски эмоций, но побьюсь об заклад вы почему-то рады той череде событий, что привели вас в нынешнее состояние.

— Да. — Он неуютно поежился под моим взглядом. — Но прошу вас уйти от темы касающейся непосредственно моей персоны. Вы, надеюсь, не будете против, если я всуну нос в ваши дела и по мере моих сил окажу вам посильную помощь в вашем расследовании событий?

— Не буду. — Мысль была проста, Анабель это не все на чем свет сошелся клином, а раз предлагают помощь, отказываться не стоит, сами знаете, бьют беги, дают бери. — И первое чем бы вы могли мне помочь это организовать встречу с оставшимися двумя выжившими после дуэли с Фердинандом, возможно, это что-то нам даст.

— Увы, но нет. — Он развел руками. — Из упомянутых вами, только я имел мужество переступить через свою растоптанную гордость и продолжить обучение, остальные практически сразу покинули стены академии.

— Это несколько упрощает наш путь, отсекая ненужные нити в следствии, но меж тем обрубает и наши возможности подобраться к сути по ближе. — Честно скажу, я немного надеялся на то, что эта ниточка приведет меня к убийце.

— Надеюсь ваши мысли на этом не заканчиваються? — Спросил он.

— Нет. — Я подмигнул ему. — Теперь нам прямая дорога к вашему обидчику, попробуем разговорить Фердинанда.

— Некромантия? — Он испуганно заозирался по сторонам.

— Зачем же так сразу? — Примирительно поднял я руки. — Исключительно медицина и банальный осмотр, думаю более детальный взгляд на убиенного, немного сможет приоткрыть завесу тайны, в конце концов поймем, чем его убили.

— Я не совсем понимаю, зачем это нужно, но если ты настаиваешь, то почему бы и нет? — Он пожал плечами.

— Отлично. — Я деловито хлопнул в ладони. — Где у вас тут покойничков складируют? Я человек новый еще не знаком с местным уголком покоя.

— Знаешь. — Хмыкнул он. — Я человек не новый, но даже я не знаю где тут уголок покоя, могу лишь предположить где-то в лабораториях вашего брата лекаря. По идее они должны сохранить тело для родственников буде у тех желание забрать своего выпрыска семейства.

— Тогда вперед? — Поднимаясь, заключил я, получая от него кивок.

Мы покинули столовую, выходя небольшой аллейкой на мощеную дорожку вдоль учебных корпусов и петляя меж ними устремляясь к намеченной цели. Аль был мужчиной не многословным, разглядывая его эмоциональную картинку, я охарактеризовал его состояние, как смесь удивления с возрастающих интересом.

— Ульри-и-и-их! — В спину мне прилетел зов сирены в лице Анабель. — Стой!

Девушка догоняла нас, слегка раскрасневшись и запыхавшись от бега.

— Фу-у-ух! — Наконец выдала она, поравнявшись с нами. — Привет Аль.

— Привет. — Мой новый компаньон явно растерялся при виде девушки. — Вы знакомы получается?

— А то! — Подмигнула мне белокурая бестия. — И очень даже тесно.

— Но-но! — Остановил я готовые сорваться с ее языка слова. — Обойдемся без подробностей.

— А вы куда, я с вами да? — Тут же на одном дыхании выдала она.

— Шикарно. — Поджал я губы. — Хотя вы барышня, сведущи в местных достопримечательностях, думаю, ваше присутствие будет кстати.

— Так куда идем? — Она пристроилась рядышком со мной, подстраиваясь под наш шаг.

— Ищем морг. — Обрадовал я ее. — Не подскажешь где у вас тут, покойничков складывают до кучи?

— А вам зачем? — Удивленно округлила она глазки.

— Аль хочет на прощание Фердинанду кукиш под нос сунуть. — Спихнул «любознашку» на молчуна я.

— Неправда! — Он запнулся при шаге, от чего капюшон съехал слишком низко, и ему пришлось его поправлять. — Это я не он!

Парень похоже в первые сталкивается с подобными мне шутниками.

— Он, он! — Покачал я утвердительно головой Анабель. — Сначала даже хотел ему палец отрезать, мол на память оставлю, но я вроде его уговорил просто плюнуть ему в лицо.

Парень с девушкой замерли истуканами, широко раскрыв рты и ошарашено переводя взгляд с меня, друг на друга.

— Ой, я вас умоляю! — Я аж умилился подобной простоте душевной. — Барон шутить изволит, закройте рты и не задавайте глупых вопросов, ибо за свое чувство юмора я в противном случае не отвечаю.

Остаток пути я проделал в каком-то подозрительном шушуканье за моей спиной, не желая видимо больше провоцировать господина барона на искрометный юмор, они шепотом устранили между собой белые пятна и пробелы в информации.

Остановились мы уже перед непосредственно одним из корпусов академии принадлежавших факультету лекарей, о чем свидетельствовал зеленый вымпел с какой-то кракозяброй на нем, в которую я не удосужился даже вглядываться, уже то что не змея и на том спасибо.

— Здесь? — Спросил я Анабель, дожидаясь ее кивка. — Отлично.

Внутри нас ждал просторный холл, деревянная конторка с дежурным студентом, что тяжело подпер ладонью голову, а так две витиеватых белокаменных лестницы уходящих, куда то вверх и вниз на подземные уровни корпуса.

— Куда? Зачем? — Скучающий дежурный с тяжелым вздохом раскрыл перед собой журнал, видимо собираясь отметить нас.

— В морг. — Я подошел к нему поближе. — Не подскажешь это в какую сторону?

— Конечно, подскажу. — Хмыкнул он, закрывая свой журнал и вновь возвращаясь к столь важному занятию, от которого его оторвали. — Прямо за дверь и к демонам в припрыжку, взявшись за руки, студентам запрещено, так что валите отсюда.

— Понимаете ли, любезный… — Изобразил я проникновенный тон извлекая из своих карманов парочку серебряных монеток, выкладывая ниточкой их перед носом дежурного. — Нас тут вроде, как и не было, и мы вроде как никуда не ходили.

— Хм. — Азарт блеснул в глазах паренька. — Пока четко вижу, что вас тут не было, а вот то, что вы никуда не ходили…

— Совершенно точно никуда не ходили. — Кивнул я, докладывая к уже имеющимся монеткам, еще парочку вдогонку. — В морг особенно.

— Да-да. — Кивнул он, сметая с конторки серебро. — По правой лестнице никто в низ не спускался, не шел по коридору до конца, а потом не заходил в предпоследнюю с лева дверь.

— Это что такое было? — Зашипела мне страшным шипом в ухо Анабель. — Ты представляешь, что будет, если об этом узнают?

— Спокойно. — Я придержал ее за руку. — Никто ничего не узнает, я применил старинную и секретную магию с моей далекой северной родины.

— Хех. — Подал голос из-за спины Аль, явно оценивший по достоинству мой ход.

— Какую такую секретную магию? — Белька наморщила лоб. — Я ничего не увидела в астральной проекции.

— Я ж говорю, магия секретная, ее так просто не увидишь.

Что тут скажешь? Магия денег способна на настоящие чудеса, люди слепнут, глохнут, внезапно исчезают, все не просто под этим небом.

Морг не впечатлил, обычная комната без окон, под потолком магическая структура ответственная за понижение температуры и целая вереница деревянных столов на которых под простынками хранились вереницей пациенты последнего приюта.

— Ой мамочки! — Пискнула, глухо Анабель прячась за Аля. — Давайте быстро-быстро отсюда уйдем!

— Обязательно. — Я скинул первое покрывало, вглядываясь в лицо какого-то древнего деда под ним. — Не попали.

В общем, не попали мы раз пять, прежде чем наконец-то замерли у нужного стола, в полной тишине рассматривая бледно меловое лицо покойного де Тида.

— Боги поднебесья! — Одними губами произнесла Анабель. — Что с ним?

Ну, помимо очевидного факта, что он коньки отбросил, состояние Фердинанда и вправду более чем удручало, кто-то вскрыл грудную клетку покойнику, вывернув наизнанку практически все его нутро. Я в замешательстве разглядывал легкие и местами оголенную кость, не сразу даже догадавшись запустить сканирование Маком, для сбора информации, для чего собственно мы сюда и пришли.

— Это странно. — Аль склонился над покойным. — Я не вижу смысла в вскрытии.

— А я кажется, вижу. — Зуммер Мака пикнул, выдавая мне поверхностный отчет по телу. — Из парня вырвали и унесли сердце.

Бумс.

Мы переглянулись с Алем, лишь после этого догадавшись посмотреть на пол, где в бессознательном состоянии раскинув руки, лежала Белька.

* * *

— Нас ждут хозяин. — Из тьмы, словно из неоткуда, перед седоволосым мужчиной в задумчивости созерцающим стены города, материализовалась фигура человека закутанного в плащ с ног до головы.

— Финор. — Произнес седоволосый, все еще разглядывая ночной город. — Давно мы уже тут не появлялись Джафар.

— Да хозяин. — Фигура склонилась в поклоне.

— Эти контрабандисты проведут нас за стены? — Седоволосый перевел взгляд куда-то за спину своего спутника.

— Они так говорят. — Спутник проследил за взглядом седоволосого.

— Ты заметил, как мало они попросили за свои услуги? — Часть монет перекочевала из рук называемого хозяином.

— Я готов. — Кивнула фигура называемая Джафаром. — Для нас не станет сюрпризом их предательство.

— Хорошо. — Кивнул седоволосый, поднимая с земли небольшой заплечный мешок и шагая следом за своим спутником в ночную темноту.

Молча шли, молча передавали деньги, в той же тишине вновь тронулись в путь, петляя незримыми тропками известными лишь их провожатым, трем воровато оглядывающимся мужчинам самой что ни на есть криминальной внешности. Ночной мрак с трудом пытались осветить россыпи высоких звезд, и возможно им бы было гораздо легче, будь сейчас на небе луна. Возможно, но сейчас еще рано для ночного светила.

Минув очередной участок, группа вошла в густой подлесок, заваленный каменными валунами, где в земле приваленный свежим срубом древесных лап сиял черный зев подземного тоннеля. Не обмолвившись даже здесь ни словом, вся группа ушла под землю гулко бухая сапогами в каменном чертоге слегка загибающегося тоннеля. Светом для людей служил покрытый зеленью окала старый медный масляный фонарь, от которого тени по каменным стенам начинали, бешено мерцать, пускаясь в безумный, и лишь им одним понятный танец чехарду.

И вот конец пути, это было понятно даже не по тому, что от куда-то спереди потянуло свежестью не спертого стенами воздуха, а больше по нарастающему напряжению спин провожатых, что с каждым шагом все чаще оглядывались на двух людей, которых они взялись провести сегодня в город, минуя ворота и городскую стражу.

— Пора. — Раздался внезапно голос седоволосого.

Люди вздрогнули…

И большего они уже ничего не успели сделать.

Закутанный в плащ сорвался с места, словно черная молния, сливаясь в своей быстроте с тьмой, и лишь шелест рассекающей воздух и плоть стали могли указать простым смертным, где в данную секунду находился этот толи призрак толи человек.

Тела проводников рухнули безвольными мешками, расплываясь по полу иссиня черными лужами крови, что как известно, ночью не обладает цветом пурпурной ярости жизни.

— Стой. — Остановил смерть в полушаге от выхода седоволосый.

— Хозяин? — Переспросила удивленно замершая тьма.

— Хочу посмотреть в глаз тем, кто там нас ждет. — Усмехнулся седоволосый, первым покидая туннель. — Смелость надо уважать.

Они вышли практически возле стены, неподалеку от какой-то, из малых площадей, в узком переулочке, выход из которого был один, по узкой прямой, среди нечистот и битого хлама.

— Интересно. — Седоволосый внимательно огляделся по сторонам. — Весьма.

— Пятеро на крышах. — Выдал закутанный с ног до головы сопровождающий, появляясь следом за спиной. — Хозяин…это не люди…

— Весьма…

— Господин де Тид! — Звонкий мелодичный голос еле уловимой тени скрывающейся в тени стенки каменного дома звонко закружился легким эхом по переулочку. — Вижу вы, как и мы ждали этой встречи.

— Назови свой дом льесальф. — Склонил на бок заинтересованно голову седоволосый.

— Ты же знаешь Пепельный, мы с покойниками не общаемся, это удел твоих хозяев. — Мелодичный голос дополнился свистом выпускаемых стрел, что впрочем, не достигли цели, так как седоволосый сместился заблаговременно в сторону, выпуская вперед себя свою ручную смерть.

В проулке было с десяток бойцов. Десяток опытных, умелых, грациозных и смертельно опасных бойцов, с поистине не человеческой грацией стелящихся едва касаясь земли, не считая лучников по крышам домов. Хотя сказать, что этого было достаточно для двух людей нельзя, с первым же звоном скрещенных мечей из тусклой и беспринципной стали, которой все равно, чья кровь окутает зигзагом тело клинка, наземь рухнули двое. Тот темный, словно мумия укутанный с ног до головы, действовал невероятно быстро с математическим холодом выбирая уязвимости, в постановке формул поединка. Вихри из звона и снопов высекаемых искр, скорость неуловимая простому взору, вот что встретили бойцы на своем пути в мгновении ока оценив непревзойденный талант того бешенного напора что подобно лавине накрыл их связывая по рукам и ногам.

— Аун`дарг барз хейза. — Зашептал седоволосый извлекая из своих одежд какую-то вязь из костей, перьев и черепов. — Ту-у-урмз!

Косточки полетели по проулку глухо перестукиваясь по камням, а в след за ними по земле поползли черные пятна, нет, даже скорей сгустки сотканные и непроглядности ночи. Кости, словно живые, зашевелились, корчась в какой-то незримой агонии псевдо жизни, с не приятными щелчками состыковываясь в единые сочления, каких-то непонятных тварей.

— Кларк! — Щелкнула костяным клювом первая бестия, мощно ударяя перепончатыми крыльями о прохладу ночного неба. Взмах, другой и в небо, догоняя первую, взвились еще четыре тени, уродливыми чертами наводя мысли о смертельной опасности, каждому кто посмеет встать на их пути.

— Эль валор! — Как по команде весь закуток озарился ярким и чистым глотком кристально чистого света, открывая взору всю картину, а так же не видимую до сего момента фигуру эльфийского мага, что стоял чуть вдалеке, озаряя сейчас все вокруг навершием, своего резного деревянного посоха.

С крыш домов раздались крики боли, умирающих стрелков и победные возгласы костяных тварей.

— Эльминорен! — Провозгласил светлый маг, выпуская перед собой вихрь искрящихся светлячков взметнувшихся ввысь, откуда тот час раздался стон тварей в злобе и боли клянящих на свой лад светлое волшебство.

— Ту-у-рмз! — Вновь провозгласил седоволосый, в этот раз, склонившись низко к земле и касаясь кончиками своих худых и длинных пальцев каменной мостовой. — Посмотрим, как ты с прахом справишься.

Начало начал некромантии, основа и побочный продукт чистой энтропии, вот чем является прах. Этот пепел времени, веков и столетий незримой субстанцией смешан с окружающей действительностью, ибо нет ничего вечного и все подвластно разрушению, ну а прах? Прах везде.

Мостовая затряслась в мелкой дрожи, передаваясь всем и каждому, заставляя рушиться ветхую штукатурку со стен домов и взметая сонмы пыли, мелкой серой взвеси в воздух, где она в непонятном танце незримых потоков энергии, свивалась в размытые фигурки худосочных людей насекомых. Уродливых, скрюченных бременем непередаваемого голода, по утраченной и забытой уже жизни, утраченной, но такой сладкой энергии созидания. Эти создания просвечивали насквозь, а их стоны и крики едва-едва, на грани восприятия могло уловить человеческое ухо, что впрочем, не делало их менее опасными противниками для всего живого вокруг.

— Фель баро, милерим! — Сияние посоха мага набрало столь мощный оборот, что казалось меж домов всходило новое солнце, выжигая погань мрака, и лишая ее законного ареала обитания, а так же пищи в виде теней и страха.

Седоволосый припал на одно колено, закрывая свое лицо ладонями, его же спутнику в данной ситуации пришлось куда хуже, его одежды начали тлеть, наполняя воздух смрадом обожженной плоти, а клинки воинов света стали находить бреши в его феноменальном мастерстве владения сталью.

Дрожащими руками превозмогая боль и не смотря на пузырящуюся ожогами кожу, седоволосый скинул заслонку с своего дорожного мешка извлекая наружу его содержимое.

«Давай, дитя Тьмы, самое время тебе показаться на свет».

«Закрой! Закрой, Пепельный!» — Мерзкий зародыш внутри колбы корчился, пытаясь укрыться от лучей опаляющего света.

«Давай, паразит, убей мага, если не хочешь умереть сам», — усмехнулся тот в ответ.

В единый миг, эта часть города словно окунулась в чернильницу. Тьма и холод сковали все вокруг, скрывая прочь от глаз посторонних, всю картину разом, словно гигантским пузырем отсекая часть действительности, погружая ее в первозданную мощь изначальной беспросветной черноты. Кто-то еще пытался бороться, сквозь пузырь пробивались робкие лучики света, схожие со светом фонарика сквозь толщу шерстяного одеяла, но вскоре и они иссякли силой, померкнув, а через время и полностью потонув в этом непроглядном океане незримой тишины.

«Молодец, гаденыш, — обратился седоволосый к скалящемуся в гримасе злобы зародышу. — Видимо, не зря я тебя оставил в живых».

Ему с трудом удалось подняться на ноги, вновь закрывая свой мешок и скрипя от боли неспешно добраться до груды дымящихся тряпок в окружении целой груды бездыханных тел эльфийских воителей.

— Джафар. — Он пнул ногой тело. — Жив?

— Да, хозяин, — серез пару мгновений услышал он ответ.

— Тогда вставай, нам нужно как можно быстрей убираться отсюда, если еще горим, хе-хе, желанием увидеть следующий рассвет. — Седоволосый не оглядываясь, тяжело припадая на одну ногу, побрел прочь из переулка, остановившись лишь у тела мертвого мага, что бы сорвать небольшой медальон с его груди. — Тумель валимар?

Седоволосый на миг застыл, о чем-то, тяжело задумавшись.

— Интересно. — Он отбросил прочь поднятый медальон. — Весьма. Чем же я так не удружил тебе, клан Темной Ели?

Следом за ним в ночную темноту двинулась дымящаяся куча тряпья, с мест порезов которой, вместо крови на землю сыпался мелкий черный, острый в гранях песок.

* * *

Внутренней радости графа не было предела, так как Певна, одна из найденных сестер, прекрасно справлялась с «вынюхиванием», чем несказанно облегчила участь вампира и освободила «бябяку», от столь постыдного действа. Правда был и минус, всплыли подробности и весьма щекотливые, касательно исчезновения девочек. Их никто не похищал, по крайней мере Молку, так как паршивка сама сбежала из дому из под маминой юбки, испытывая влюбленные влюбленности по отношению к какому-то столь же юному обормоту из волчьего клана. А вторая спросите вы? Вторая проснулась ночью, глянула по сторонам и припустила за сестричкой, так сказать отговорить от глупостей, в итоге, конечно же, как и водиться в подростковом периоде, совершенно не подумав о родителях.

Маман там в истерике по земле катается волосы на голове рвет, а одна с каким-то хмырем милуется, в то время как вторая бежит за ней следом. Вот такая вот история, совершенно тупо, бесхитростно и жестоко, впрочем, так оно обычно и бывает все в этой жизни, граф даже уловил во всем этом некую иронию, ведь когда-то давно именно с этого и начинала свой путь их мамуля, вследствие чего эти бесовки и появились на свет. Ну да его, графа, все эти вопросы и душевные терзания в данный момент меньше всего волновали, это уже пожалуйста, без него, а вот линию поведения под лучами новой правды стоило выработать и как можно скорей.

Как бы поступил Ульрих? А главное как им поступить, ведь как говориться, концепция развернулась кардинально, одно дело спешить на помощь и другое дело, лезть, по сути туда, куда тебя не просят. Они конечно с Ло по инерции шли за Певной ведущей их по следу сестрицы, да вот только чем дальше в лес…тем большее беспокойство назревало в душе графа. Он так и эдак представлял себе ситуацию и хоть убей не видел выхода, ведь по сути когда они догонят смутьянку что им делать? Вот возьмет та сядет на попу и давай ножками сучить, никуда не пойду без своего милого, не хочу к маме, что тогда делать?

— Господин Ло. — Граф слегка придержал безмятежно шагающего монаха, отпустив чуть вперед юркую серую спину волчицы виднеющуюся впереди. — Вам не кажется, что мы с вами в несколько щепетильной ситуации находимся?

— В щепи штопиш на? — Изумленно округлил тот глаза явно не знакомый со столь изысканными поворотами речи.

— Ну, я имею в виду, что нам делать с этими? — Граф кивнул в сторону бегущего волка. — Вот мы догоним беглянку и что?

— Хм. — Ло задумчиво потер переносицу. — В великой поднебесной империи, принято камнями бить нерадивых детей, что опозорили свой род и семью, неподобающими поступками, однако мы не в поднебесной.

— Да. — Тут же закивал в согласии граф, ужаснувшись подобной перспективы.

— Как принято у вас, здесь в дикарских землях наказывать? — Ло даже не смотрел в сторону поджавшего губы графа.

— Мы не можем и не будем никого бить камнями. — Граф уже начинал жалеть, что завел этот разговор с монахом.

— Почему? — Удивился тот.

— Потому что это не наши дети и не наша семья, и даже если бы это были наши дети, то кем надо быть что бы в своих детей камнями кидаться? — Опешил вампир.

— Значит, у вас можно детям родителей позорить, а родителям нельзя в детей камнями кидаться? — Монах как-то недоверчиво помотал головой. — Это же дикость!

— Дикость камнями кидаться! — Замахал руками граф.

— Тебя послушать, так ты скажешь их еще и палками бить нельзя за не послушание? — Хмыкнул монах. — Как ты вообще до своих лет дожил, имея такое мягкое сердце в груди?

Десмос промолчал. Ему было что сказать, ему было, за что краснеть в своей жизни, но одно у него было не отнять, он никогда не прикасался к детям и подросткам. Да он убийца, даже не так, он машина смерти, но при всем при этом даже в дикие моменты кровавого неистовства, даже через кровавую пелену безумия жажды он как за соломинку цеплялся за остатки своей человечности, не давая себе упасть в черную бездну тупой жестокости.

— Мы дарим им жизнь, мы держим их за руки, ведя через порочность и боль этого мира. — Больше для себя, чем для Ло произнес он. — И то, что порой мы вместо любви получаем боль, это не плохо, это расплата за ту нерадивость, что мы когда-то проявили по отношению к своим родителям.

— Хорошие слова. — После небольшой паузы произнес монах. — И хоть я считаю, что куда как умней будет палкой надавать ей по спине, мы сделаем, как ты хочешь, мы найдем ее, и пусть она причинит боль своей матери, а та примет это как должное.

«Вот же хрен лысый!» — Про себя подумал граф, не решаясь больше на душещипательный разговор с Ло. Иногда ему кажется, что монах специально все передергивает с ног на уши, так как в каждой, казалось бы, выигрышной ситуации, после разговора с ним, ты сам находишь огрехи в своих мыслях и поступках, так и не достигнув истины.

* * *

— Вы что тут делаете?! — Я чуть до потолка не подпрыгнул когда строгий и властный голос оторвал меня от созерцания останков молодого де Тида.

— Господин Ваггет? — Вот кого-кого, а его я меньше всего ожидал здесь увидеть. — Простите, а вы что здесь делаете?

Ситуация была конечно та еще, я вместе с Алем склонились над растерзанным телом, а у наших ног еще и какая-то мадам лежит в бессознательном состоянии.

— Я?! — Он пошел розовыми пятнами от негодования. — Ты вообще соображаешь, мальчишка с кем разговариваешь?! Две недели карцера! Нет! Три недели!

— Да хоть пять. — Пожал я плечами. — Зачем вы сюда пришли господин маг?

Повисла немая пауза, мы буровили друг дружку взглядами, за время которой я широко раскинул сканом сеть Мака, пытаясь напоследок урвать хоть какую-то информацию гребя все скопом, а господин Ваггет успел вызвать магов охранников, что целой группой в пять человек, через энное время ворвались в морг.

— Этих ко мне в кабинет. — Маг кивнул на моих спутников. — А этого в карцер на…пять недель!

Вот и здравствуй попа новый год, успел я еще подумать, прежде чем меня схватили за руки, оплетая целым рядом каких-то удерживающих нитей заклинаний. Брыкаться я не стал, хотя подозреваю, нервы бы помотал им изрядно, мысли мои в данный момент были совсем о другом, а именно так ли случайна наша встреча в этом месте? Как это произошло, за мной следят либо же я сам всунул нос туда, куда не нужно? Тут ведь какая заковыка, Мак нашел сердце на соседнем пустующем столе, похоже мы пришли не задолго, после того как его извлекли и еще не успели забрать, а стало быть, не является ли господин верховный маг инициатором этого вскрытия?

Пусть я не великий маг, лишь бесчестный эксплуататор вычислителя, пусть я через плечо бабушек Хенгельман постигал их науку, но даже с минимальным набором знаний, я могу со всей отчетностью заявлять, сердце один из важнейших органов привязки для ритуальной черной магии, это даже не компас, это навигатор с GPS и доставкой на дом, это…

Черт возьми, я не знаю что это и вообще, какого лешего вокруг меня происходит! Одно ясно Ваггет и Раус прекрасно осведомлены, в том, что я совершенно не причастен к убийству Фердинанда, но по какой-то причине совершенно не желают раскрывать мне правды, либо же кто-то из этой парочки, и есть убийца.

Но мысли мыслями, а меж тем до меня наконец-то стала доходить плачевность моей судьбы. Пять недель насколько я понял в изолированной камере тюрьмы это пять лет кромешной тьмы, холода и возможно голода, нет, в самом деле, это вряд ли бы было наказанием, если бы меня сослали на курорт.

Мы где-то минут двадцать кружили по территории академии, под недоуменные взгляды студентов пока меня не подвели к чему-то напоминающему глухой замок в миниатюре, где меня быстро оформили. Прошлись на предмет запрещенных вещей сканером, а после чего спустили куда-то глубоко-глубоко под землю, где я с тоской в сердце и с легким ужасом в душе проводил взглядом магический огонек светильник стражника, когда он захлопнул за мной дверь камеры и ушел прочь.

М-да.

Дела.

* * *

Нильс Ваггет стоял в морге, задумчиво разглядывая помутневший кусок плоти, что некогда был сердцем герцога Фердинанда де Тид. Охрана уже увела студентов, а он все не мог взять в узду целый ворох эмоций бурливших в его груди. Этот мальчишка обещался стать еще той занозой…

— Ты здесь? — В открывшуюся дверь заглянул всклокоченный и чем-то озабоченный Креб Раус. — Я видел, как выводили Когдейра, мальчишка был здесь?

— Да. — Вагет скривился как от лимона. — Похоже, наши игроки дали маху, используя его в своей затее, чует мое сердце, он еще покажет зубки этот щенок.

— По поводу сердца. Надеюсь, он не трогал его? — Раус озабоченно подошел к столу. — Мальчишка не так прост, как хочет казаться.

— Это я и без тебя вижу. — Хмыкнул верховный маг.

— В магии упорядоченного он сегодня выдал мне знания минимум мастера-артефактора, я даже боюсь представить весь спектр его знаний и то, что он уже успел почерпнуть от Хенгельман. — Раус покачал головой.

— Проверь, мне нужно знать точно сможем ли мы иметь козырь в рукаве, когда Пепельный возьмется за них всерьез. — Вагет устало потер виски. — Эльфы начали плохую игру за нашими спинами.

— Льесальфы просто хотят устранить резидента своих южных братьев. — Пожал плечами Раус, проводя ряд исследовательских заклинаний над сердцем.

— Раус, в этом мире ничего не бывает просто так. — Поджал губы Ваггет. — Пепельный хоть и находиться в тесном сотрудничестве с дьесальфами, но всегда вел игру на себя и по своим правилам. Его можно ненавидеть, но с ним нужно считаться, это не просто фигура на игральной доске. — Маг, заложив руки за спину, покачивался на носках, ожидая пока его коллега проводит исследовательскую работу. — Старший де Тид, прежде всего человек, здесь его дом, здесь его потомки, его дети. Он бьет больно, но всегда за нас, в то время как наши покровители льесальфы никогда не считались с нашим мнением. Что-то изменилось старина, что-то в этом мире повернулось, и я пока не вижу всей картины.

— Война Нильс. — Пожал Раус плечами. — Это всегда война, скоро империя тяжелым каблуком пройдется по нашим землям вдоль и поперек, Финор потеряет свой лоск и растратит силы, боюсь, халифаты не хуже нас это понимают, а посему светлые и решились на этот ход, что бы хоть частично сохранить свое влияние в этой оконечности мира.

— Империя. — Верховный маг со злобой произнес это слово. — Бестелесный всегда путал всем карты, сколько лет, а ему все нипочем.

— Жаль парня. — Раус выпрямился, сворачивая свою вязь магических плетений. — Может, стоит его предупредить?

— Не знаю. — Ваггет устало покачал головой. — Я не вижу всей картины, мы так и не узнали, кто именно подставил Ульриха под удар, но, по крайней мере, мы можем попробовать оградить его от Пепельного. Ведь можем?

— Можем. — Расплылся в улыбке Креб Раус. — Сердце в порядке, мозги мои пока еще на месте, так что мой друг я сделаю тебе то, что ты просишь.

— Все-таки хорошо, что я тогда не сжег тебя на костре с остальными темными. — Рассмеялся верховный маг.

— Определенно хорошо. — Поддержал его смехом старик.

Ваггет внезапно прервал свой смех, склонив голову на бок и к чему-то прислушиваясь.

— Что случилось? — Раус так же в миг стал серьезен.

— Следящие засекли у городской стены всплески некротики, похоже, там идет бой, мои люди при группе реагирования короны выдвигаются на место. — Верховный маг выглядел несколько испуганно. — Помимо чистой некротики, засекли прорыв инферно, кто-то использовал мощь демонологии!

— Ну, вот и дождались. — Раус словно от холода повел плечами. — Встречайте господа эльфы, вы его сюда вызвали своими грязными играми, теперь не плачьте.

«Всем постам!» — Верховный маг ментально вышел на мыслеречь его внутренней команды охраны. — «Стянуть силы к казематам, с парня глаз не спускать ни днем не ночью, мы ждем гостей!».

* * *

Финор старый город. Финор очень старый город. Если уж совсем быть честным, то по большому счету он даже не принадлежал изначально человеческой расе, в стародавние времена на этом месте жили еще под одним флагом и в единстве представители первой расы Альверста. Но как оно обычно и бывает, время неумолимо, а на смену первым всегда придут вторые.

Подобно кругам над землей история планеты хоронила в толще земли другие круги города, или если быть точнее уровни. Старые площади покрывались новым булыжником, а старые фундаменты уходили в глубь, когда на их место заливали новый. Впрочем, во всей этой череде эпох кое-что осталось неизменным. Старинные коммуникации для дренирования и отвода стоков, немыслимой паутиной из тысячи незримых и запутанных нитей, сплошной сетью уходили куда-то в глубь и бездну земли. Кто-то знал о них, кто-то догадывался об их существовании, а кто-то уже не одно столетие жил в кромешной тьме, не видя солнца и уже возможно, даже не помня о его существовании.

Где-то в глубине, где-то в не мыслимой толще камня и земли, в каком-то из чертогов в неверном свете люминесцирующей плесени, на каменном троне восседал мертвец. Не сейчас, а когда-то давно, можно было представить, что это был высокий и статный мужчина. Не сейчас, а когда-то давно, можно было подумать, что он был магом.

Спутанные лохмы седых волос лишь наполовину закрывали пожелтевшую от времени кожу черепа, а полуистлевшая мантия не закрывала суставы на пальцах его сухих кистей, что заканчивались длинными острыми гранями черных ногтей.

Покой, вечный покой и умиротворение казалось, застыли на величественном и даже в посмертии горделивом лице покойного. Смерть меняет и естественно, она оставила свои рытвины и уродство на безжизненном теле.

Покой.

Вокруг каменного трона грудой лежали старинные полуистлевшие фолианты на языках давно умершей эпохи, в такой же свалке местами разбитые находились и таинственные приборы, что некогда наверно служили этому магу опорой в его трудах. Все тлен и прах, все застыло казалось безжизненным и недвижимым, пока что-то не случилось…

Что-то…

Там, на верху, там где-то высоко за сводом из земли и камня, что-то настолько не мыслимое и чуждое жизни, из-за чего даже сама смерть отвела свой взор от лика усопшего, в растерянности обратив свой взор ввысь, к миру тек кто пока не в ее власти.

Опрометчиво.

Весьма опрометчиво было со стороны смерти так поступать, ведь знала старая, что есть люди, а есть Люди с большой буквы этого слова. Есть те, кто серыми тенями размытых контуров навсегда растворяются в сумраке ее объятий, приняв все как должное, а есть проклятые гордецы, для которых и извечный миропорядок не указ. Не зря, ох не зря она долгие лета буровила своей бездной безмолвия сквозь глазницы лицо этого мертвеца, ибо знала на перед, что не проходила тень этого мага мимо ее врат в вечность, не было в ее чертогах этого посетителя. А теперь? А теперь, поздно.

Скрипнули черные ногти по каменному подлокотнику, пыль мелкой взвесью взвилась в воздух, а к свету едва-едва разряжающей мрак плесени, добавился насыщенно голубой оттенок магического пламени, что подобно двум факелам воспылал из открытых глаз мертвого мага.

Голова покойника не без труда повернулась к потолку, а с треснувших губ могильным камнем наземь слетели слова, на старо финорском диалекте забытых лет.

— Я чувствую тебя Дитя Тьмы! Ты вновь рожден и ты вновь будешь убит!

* * *

Не так страшен черт, как его малюют, хотя от скуки я какую-то «кракозябру» нарисовал на стене и теперь она меня пугает. Но собственно не об этом речь, Мак услужливо мне подсказал, что я в заточении уже вторые сутки. Небольшая комнатенка с шершавой оштукатуренной в черновую стенкой, примерно четыре на шесть метров, полное отсутствие мебели, ворох соломы в углу, а в другом углу дырка с небольшим стоком через который постоянно бежала вода, так сказать, дабы заключенный уж совсем не перепачкался в своих же телоотведениях. Ну да как говориться, живы будем, не помрем, первым делом я организовал себе освещение, подвесив две эльфийские руны на потолок, а так же чисто энергетически приспособил Малую Эббузову линзу и еще одного светляка на то, что бы эта система мне грела воздух. Так что тепло и свет я себе обеспечил, мог бы конечно еще устроить барбекю, но до жарки толстозадых тюремных крыс я еще не дошел, меня хоть и скудно, но дважды в день кормили какой-то кашей с микроскопическими вкраплениями мяса. В принципе, жить можно, правда мой страж-надзиратель, хотел мне предложить по первой хлебать воду из сливного отверстия, куда я стравлял нужду, но после того как я дважды «шмальнул» в него, через окошко в двери огненным шаром, скандала с главным тюремщиком, мне на сутки стали приносить пузатый кувшин с водой, чем я и довольствовался, валяясь на куче соломы и разглядывая сводчатый потолок. О побеге естественно мысли не было, во-первых, потому что я хоть и не ограничен в магическом действии, но преодолеть дверь, мощнейший артефакт рассеиватель, не смог бы при всем желании Ну, а во вторых, куда собственно и зачем? Уж лучше как говориться, отматать положенное и на свободу с чистой совестью.

Одно во всем этом угнетало, время в стенах камеры застыло патокой и то, что мне казалось мгновением в обычной жизни, здесь растягивалось на века. От безделья я горланил песни, матюкался, периодически «дротовал» своего стражника портя ему жизнь мелкими пакостями, а в конце-концов даже стал зарядку делать по заветам, нет, не Ильича, а господина Ло. На какие только глупости не пойдешь когда уж совсем делать нечего.

О чем я думал? Обо всем и сразу, блуждал рассеяно не в состоянии выделить что-то конкретно, да и не желая этого делать по большому счету. Все казалось каким-то мерзопакастно мелочным и не достойным моего внимания, не знаю, может это апатия или простая хандра, но лучше уж так чем накручивать себя, расписываясь, по сути, в своем бессилии.

Но по истечению вторых суток, стало мучительно невыносимо тупо пялиться в потолок и почесывать зад. Исполнив пару «кийя» приемов, стал мерить шагами камеру, заложив руки за спину и пытаясь, хоть чем-то озадачить себя на ближайшую пятилетку. Что я мог кроме как генерировать в воздух кучу идей? Ничего. А что я могу извлечь из этого? Тоже похоже «шышь» с маслом. Хотя кое-что я все же удумал, тут ведь как-то на досуге попросили меня сильные мира сего исполнить финт ушами и спасти их от войны войняной, или нельзя так говорить? Ладно, войны кровавой, в общем, чем не задачка для осужденного, в любом случае делать нечего, а каким-то кубиком Рубика себя занять нужно. Уперевшись лбом в стенку, и пару раз толкнув камни черепушкой, стал по полочкам выстраивать цепочку всей задачи, раскладывая ее на частички и то так, то эдак пробуя по новой собрать звенья. Подняв с пола из миски деревянную ложку, я обуглил ее конец, и черненьким угольком стал по стене выводить то, что есть и, то чего хочется.

Что у нас есть? Большая и толстая империя, вот и «крякозябра» страшная, намалеванная мной понадобилась, обведя ее кружочком, она стала у меня символом императора, под которым я стал писать, как и положено, в задаче графу «Дано».

Толстенькое такое, перезревшее государство с кучей народа и не меньшей кучей товара, который девать не куда. Нет, они конечно торгуют, причем хорошо торгуют и это дает соки для поддержания штанов у пограничных жителей, но вот сердцевинка назревает гнильцой, там-то народ в своем собственном соку вариться, они может бы и рады пустить свое в оборот, да только представьте себе, снарядить по местным реалиям торговый караван, в какую это копеечку выльется. Купи обозы, в аренду тут не дают, слишком темные века, купи коня, к нему корма, к ним обозчиков, к ним грузчиков на товар, ко всему этому приставь охрану от разбойников, потом найми старшего который по пути будет всю знать обхаживать через чьи земли караван пойдет, ну и не забудь, что на все про все у тебя три, от силы четыре месяца лета, а потом все дороги превратятся в одну большую и беспросветную задницу, в которую сколько не вглядывайся, а до самой весны не увидишь ничего.

Какие тут могут быть перспективы? Правильно, весьма плачевные, прав император в этом вопросе он даже проиграв войну выиграет во времени и средствах, которые освободятся в его казне в связи с ненадобностью более платить жалование покойным. Печальная математика, ну да такая она наука не терпит снисхождений и вольнодумства.

Теперь же Финор, не менее толстозадый товарищ, правда, с куда как большими земельными владениями, часть из которых он до сих пор даже в половине не смог как следует обжить. Взять тех же пиктов, формально они все наши, а по сути, там об этом даже не догадываются, в этом плане Финор стянут весь к югу, вот там у него жизнь кипит, там через море халифаты, там другая цивилизация, изысканные товары и там не прекращается война, что ж тут удивляться когда северный сосед всегда «неожиданно» нападает, на севере нет просто никого кто бы вообще следил за этим соседом, хотя чин по чину, каждый раз приходиться давать отпор. А куда деваться? Тут ведь какая заковыка, север считай, кормит всю страну, на севере железо, на севере лес, на севере золото, там аграрии, а на юге что? Как оно обычно и бывает, виноградники под бухло, породистые скакуны и целая туча особняков влиятельных семей, ну может еще пара живописных пейзажей. Юг он обычно у всех такой, работают тут мало, сами понимаете традиции, горячая кровь и прочие мурмули, тут не до этого.

Ну, вроде с геополитикой более или менее ясно. Я оглядел участок стены, исписанный мною блок схемами и кое какими «циферями» кои я чисто умозрительно на вскидку выдавал по части отраслей, прикидывая денежные массивы, циркулирующие по стране. Хорошенькая схемочка вырисовывалась, есть потребитель, есть поставщик и прямо в центре «пумпочкой» между-между торчит столица, которая конденсирует вокруг себя всю эту ресурсную массу.

Ну, а теперь самое сложное, теперь мне надо связать этих двоих так, что бы они души в друг дружке не чаяли, улыбались, не в состоянии даже гавкнуть за спиной, боясь хоть в малой степени нарушить свой альянс, и похоже это не безнадежная задача. У Финора есть целая куча иждивенцев на юге, плюс, налаженный рынок сбыта в часть дружественных халифатов, а что у Империи? У империи есть много-много вкусняков которые они готовы поменять на банальную «таньгу», ну может кое-что из высоко технологических продуктов закупить на освоение. Главный же ресурс империи это непомерно раздутая армия. Что делать с ней? Хм, всунуть в самую, как говориться, ну вы поняли. А где у нас это самое место? Правильно у границы, где идет война с югом. Здесь я быстренько обстрелял стену модулями взаимодействия, двух государств, чисто на дулях даже обрисовав циркуляцию возможных расходов и дивидендов, при всей выгоде такой войны чужой армией, Финору в не маленькую копеечку выйдет содержание чужых солдат у границы, однако в плюсе останется высвобожденный человекоресурс, ну и в казне графа выплаты своим солдатам, поменяет свое название. Есть ли риск для Финора пускать такого зубатика в свои просторы? Думаю минимальный, без кормов короны даже возбуди они какую хунту, все это помрет задавленное солдатами южных халифатов и отсутствием продовольствия с нашей стороны. Здесь корона, думаю крепко будет держать за «яйлы» солдат, вопрос на миллион в том, как закрутить товарооборот имперцев таким образом, что бы они реально вкусили плюшки прямой выгоды и больше и помыслить не могли щипать нас за попу? Помните, как накладненько снарядить караван из центра империи за границу? Вот то ж! Это вам не фунт изюму, тут без штанов можно остаться и с голоду ноги протянуть, какой из торговых домов империи может позволить торговать себе в убыток? Да никакой и не только империи, в этих кругах альтруистов и верящих в то, что все люди братаны и сеструхи нет. Тут каждый сам за себя, а особо маститые и пардон, «борзые» в таких делах стараются даже родное государство сторонкой обходить, что б стало быть не прикармливать лишние рты со своего стола. Оно им надо? Нет уж, в большом бизнесе каждый сам за себя, тут четко расписывают всех мух по всем котлетам. В этих кругах ни слово страшного императора, ни слово короля ничего не будут значить. Здесь мало написать указ и повелительно указать перстом. Ребята ушлые, могут прикрыть налоговые отчисления в казну, могут вывести свои капиталы за пределы «дуркующих» государств, и ничего ты им не сделаешь, потому как они владельцы мануфактур, они крупные аграрии, они реально держат в своих руках весь подножный корм страны, и подход к ним нужен соответствующий. Мы можем сколько угодно фыркать и грозить им кулаком, мол; «Ешь ананасы, рябчиков жуй, день твой последний приходит буржуй», но, увы, они не зря стоят у руля, это что не говори умнейшие люди, талантливые управленцы и коли душа просит, махинаторы в своей сфере. Нет при должном старании можно «отобрать и поделить», однако же, где время взять на то, что бы поставить грамотные кадры им на замену? Это хуже самой революции, это ее последствия, это постравмотический шок после припадка. Денег нет, средств нет, кругом голод, хлад и разруха. Нет с этими ребятами нужно по-другому, подобных толстопузиков ловят на живца, на самое сокровенное и желанное, им нужно показать живую и трепещущую прибыль, что бы сорвать их с места и заставить заглотить крючок.

Прибыль я вижу, чего я не вижу так это реализации ее поступления. Пробую так, накладно, пробую эдак, накладно, не выручит нас северный морской путь хоть и сулит в перспективе развития хороший ломоть, не выручит, как не старайся, нужен сухопутный, отлаженный и постоянный путь, живительная не прекращающая своего движения жизненная артерия между двумя этими государствами. Пуповина, что будет их делать единым целым, кормить, и заставлять держаться крепко-крепко за руки, не разжимая пальцев.

Что-то вертится, но ускользает от меня туманным обризом, на грань восприятия. Возможно, тупо не хватает информации, все схемы не законченные и без прямых данных. Тяжело вздохнув, я запустил руку в карман, вынимая на свет две маленькие стеклянные колбочки сигналки, оставленные мне двумя мастадонтами государств, и не отобранные при досмотре тюремщиками, так как в не активной фазе абсолютно не было магического фона.

Левая или правая? Они были так похожи, что я даже по наитию не возьмусь гадать, какая кого призовет, ко мне в гости. В итоге, пожав плечами, я тупо разбил одну из них справедливо решив, что обоих сразу лбами в одном помещении сталкивать не стоит, а в итоге вынужден был разбудить стражника громким и трех этажным…

Вторая колба, так же как и первая выскользнула при замахе из руки, со звоном разлетевшись об стенку.

* * *

Десмос был расстроен из-за рубашки. Они наконец-то покинули леса, выйдя на обжитые земли, и его несказанно расстраивал его не презентабельный вид, совсем сбросить окровавленную и пробитую стрелами он ее не мог, а ходить и дальше так, было не достойно дворянина.

Господин Ло, в своих оранжево-белых одеяниях выглядел хоть и чудаковато, но вполне достойно, о Певне и говорить не стоило, она даже в потасканном платье выезжала за счет своей природной красоты и молодости, а вот он был вынужден поджимать губы, дабы хотя бы волевым подбородком и строгим взглядом соответствовать благородному сословию.

Вообще, граф бы не признался, но он был немного испуган, вокруг идиллия сельской местности, аккуратные деревеньки, тучные стада и распаханные поля, крестьяне исправно клонили головы, да вот только запах от этих людей шел особенный. Ну и взгляд из-под лобья не простой на них шел, без страха, скорее даже где-то насмешливый.

Ох не простые это деревеньки, не зря на отшибе через леса к ним пробираться нужно, не зря. Певна это тоже чуяла, периодически раздувая ноздри и втягивая воздух, с какой-то полуулыбкой кивая, словно хорошим знакомым местным жителям.

Это был клан. Следы беглянки вели прямо в сердце клана, и графу становилось все больше и больше не по себе. Радовало лишь то, что и он не лыком шит, на грани восприятия он чувствовал свою семью, двух вампиров своего гнезда, что с остановкой тянулись лесными дорогами на большой нагруженной телеге. Его ребята отставали от их пешего хода на прямки, но меж тем могли и успеть до момента, когда их помощь, а может быть и их груз им ой как пригодятся.

— Здесь. — Певна остановилась на небольшом косогоре с которого было хорошо видно небольшое поселение домов на десять в два рядка, обнесенных легкой оградкой. — Чувствую они здесь.

— Хорошо однако. — Кивнул черепом монах, вглядываясь в дома.

Хорошо то хорошо, да ничего хорошего подумалось графу. Мирная картинка, опасна в двойне, так как за ширмой покоя обычно всегда скрывается целый ворох больших проблем. Эта деревня была самой большой из трех встреченных по пути, а следовательно, это и есть то место от куда у здешних ноги растут. По одиночке, оборотни не страшны вампиру, лично граф в куда как более, молодые годы своей грешной жизни, не раз сходился в битве даже с парой волков, но вот здесь, когда вокруг скорей всего рожденные, причем неизвестно в каком поколении, он чувствовал себя более чем уязвимым, даже не смотря, на такую серьезную боевую мощь, как маленький монах.

Граф улыбнулся, когда они вышли на улочку деревни, все же оборотни легко читались в своей природе. Что с вами происходит, когда вы заходите в нормальную деревеньку? Правильно, вас первым делом облают дворовые барбосинки, а здесь? Здесь их встретила тишина, что ж тут скажешь, суть барбосиков хоть и в единстве природы с волчьей стаей, да вот внутри они другие. Не сживаются собаки с ними, сколько не корми, чуют зверя. Вот и сейчас, тишина и взгляды, люди, работавшие во дворах, провожали их тяжелыми взглядами, в которых не было страха перед чужаками, они чувствовали свою силу, они знали, что это их здесь и сейчас нужно и должно бояться.

Пройдя вперед вдоль по улочке, их группа вышла на нечто вроде мини площади, где центром служил каменный колодец и монументальный дед, сидящий рядом с ним, с прищуром разглядывающий не прошеных гостей.

— Денечек вам добрый путники, какими судьбами в наши края пожаловали? — Прокаркал он разглядывая с интересом Певну.

— Девку отдавай, давай-давай бысто-быстро, моя спешать. — Выдал Ло с ходу, но, не забыв при этом вежливо поклониться.

— Спешить. — Автоматически поправил монаха граф, обойдясь без поклонов и хотя, его натура требовала куда как более витиеватого начала беседы, в принципе он был полностью согласен с Ло.

— Значится, спешите? — Дед покачал головой. — А не шибко ли вы, други мои самонадеянны?

Он покряхтывая поднялся, неспешно подходя к Певне и без церемоний беря ее за подбородок поворачивая то так, то эдак ее милую головку.

— Значит и вторая Пиксквар пожаловала в гости? — Он отпустил девочку. — Говорил я твоей маме, что рано или поздно вы сами сюда придете, не верила, все гнала меня, да вот не задача, против натуры то не попрешь.

— Уважаемый. — Ло аккуратненько, пальчиком постучал дедушку по плечу. — Девка давай?

Дед закрыл глаза, с шумом втягивая воздух широкими ноздрями.

— Тонган. — Произнес он, поведя головой в сторону монаха и уже поворачиваясь к графу, открыл глаза. — И вампир. Странная парочка, еще более странная встреча. Удивительный мир, сколько живу, а не перестаю удивляться.

— Певна! — С крыльца соседнего дома, на сестричку округлив глаза, взирала ее точная копия.

— Молка! — Тут же вторила ей вторая, срываясь с места и заключая сестричку в объятия.

— Ну вот, взяли и перемешались. — Рассмеялся дед. — Как теперь узнать где ваша, а где моя?

— Они обе наши. — Граф не без оснований боязливо осматривался по сторонам, отмечая все больше и больше жителей деревушки стягивающихся к колодцу.

— Думаете? — Дед расплылся в улыбке. — Вот это вряд ли, видите ли девочку я не только вам не отдам, но еще и вторую никуда не отпущу.

— Мы ведь можем и по-плохому. — Граф слегка сместился, наблюдая, как безмятежный монах спокойненько снимает с плеч свой рюкзак и развязывает на нем тесемочки.

— Ну, так и мы в долгу не останемся! — Дед звонко хлопнул в ладоши и рассмеялся.

Люди на площади, словно по команде принялись стягивать с себя одежду. Сестренки испуганно жались друг к дружке, а Молка видимо белее решительная, немного подалась вперед, обращаясь к старику.

— Господин Немель, это люди барона Ульриха. — Она нервно сглотнула. — Нам наверно лучше и вправду пойти с ними, с мамой мы сами поговорим, нельзя их трогать.

— Ваша мама, получив вас обратно, посадит вас на короткий поводок. — Упомянутый господин Немель поджал губы. — Она уже однажды увела у меня сына, сгубив его, а теперь и вас от меня забрать хочет! Пусть эта сучка на коленях теперь ко мне ползет, ничего она от меня не получит!

— Дедушка! — Дернулась как от пощечины Молка. — Не смей так говорить о матери!

— А как мне говорить об этой твари! — В его голосе проскочил натуральный рык взбешенного зверя. — Она увела Патрика, и его убили, а она что? Она залезла тут же в постель к сыну убийцы! Она спит с сыном убийцы, вашего отца!

— Не надо дедушка… — Слезы рекой катились по щекам двух девчонок.

— Хватит выть дуры! Вы останетесь здесь, даже если мне самому придется перегрызть для этого вам горло! — Раздался хруст смещаемых суставов и треск разрываемой ткани одежд старика.

Ох, ну и дед! Граф испуганно попятился, такого зверя ему еще не приходилось встречать на своем пути, и хвала богам, иначе бы граф не дожил до своих лет. Вот что значит чистокровный оборотень не в первом поколении. Масса тела минимум вдвое пошла в прирост при трансформации, оборотни даже простые при переходе в звериную ипостась, наращивают мышцу, внушая уважение, но здесь и сейчас перед ними встал настоящий гигант с пепельно-серой шерстью и глубокими рытвинами старых шрамов на оскаленной пасти.

Щелк.

Это господин Ло наконец-то соединил вместе части своего посоха, как-то нелепо выглядя среди неистовства форм. Народ на площади изгибался в изменениях, голые люди превращались в зверей одевая новую разномастную одежку и совершенно не дружелюбно выставляя на показ свои бритвенно острые клыки.

— Ваши предложения дорогой друг? — Граф сместился, прикрывая собой спину монаха.

— Волков нужно оскорблять по вашим традициям, прежде чем бить? — Полюбопытствовал тот у Десмоса.

— Не думаю. — Произнес граф, запуская свою трансформацию от чего резко, мир поменял градацию красок и картин.

— Уже легче. — Вздохнул Ло, и уже не сжимаемый рамками приличий с размаху и с хорошим посылом впечатывая один из стальных шаров наверший, своего шеста, прямо в морду самой здоровенной зверюги, совсем недавно еще бывшей милым дедушкой с улыбчивым лицом.

Больше дискутировать им не пришлось. Монах орудовал жестко, еще на излете останавливая мощные серые молнии направленных клыков в его сторону, в то время как Десмос орудовал в куда как более жесткой форме, он без зазрения совести рвал своими когтями и клыками волчью плоть, в секунды дурея от сладостной крови, попадавшей в его пасть.

Зверь сошелся против зверя, граф работал на пределе отмечая что буквально за считанные минуты схватки уже успел получить пару рваных ран, эти оборотни были быстры и стремительны, их звериная грация не уступала его смертельной мощи и если бы не безжалостные удары Ло он бы уже потонул под серым ковром звериных шкур. Правда сдаваться они не собирались с неистовством достойным похвалы разбрасывая серые тени в стремительном хороводе смерти кружащиеся вокруг их компании.

— В дом! — Произнес Ло, работая короткими, но мощными тычками. — Здесь нам не выстоять!

Графу повторять не требовалось, чужая кровь вспенивала в нем мощные заряды адреналина, заставляя трепетать все его нутро хищника, требуя рвать такую сладкую и податливую плоть, но граф не был бы тем, кем был, если бы терял разум в сладкой лихорадке. Он прекрасно понимал, что если б не этот маленький желтокожий демон, крутящийся словно юла, скорей бы всего его жизненный путь уже на этом был бы окончен. Двигаясь вперед по улочке и работая на пределе своих возможностей, они лишь с сожалением смогли отметить, как трое мощных серых тел отсекли от них двух зареванных девчушек с ужасом взирающих на развернувшуюся картину избиения.

Десмос мощью своей мышечной массы с крыльца впечатался в приоткрытую дверь, небольшой деревянной хибары, тут же над головой пропуская серую оскаленную молнию и успевая вдогон полоснуть по ребрам взвывшего от злобы и боли маститого зверя.

— Стол! — Монах скалой встал в дверном пролете, работая словно мельница, правда уже исключительно руками и ногами, так как в стесненном пространстве не было простора для его любимой палочки выручалочки.

— Ры-ы-гх! — Вампир взревев уперся в массивный дубовый предмет интерьера, смещая его с жутким скрипом по полу в сторону двери. Еще пара секунд и монах хлопнул дверью, закрывая ее, а граф столом заблокировал вход.

Минутная пауза, сопровождалась тяжким сипом вампира, его ноги почти повсеместно кровили изорванные волчьими клыками, правда графа еще рано было списывать со счетов, очень скоро раны затянуться на нем, а вот оборотни которых он успел изранить во время этого бешеного забега, вряд ли успеют столь же быстро встать в строй. Под двумя бугрящимися мышцами жуткими и дышащими мощью руками Десмоса, с ужасом трепетало два прижатых к полу волка, скулящие, словно избитые псы, но не забывающие при этом вполне не дружелюбно скалить свои острые и опасные пасти.

— Хорошо однако. — Ло подошел к единственному небольшому окошку, смещая крепление на посохе, от чего тот распался на две части, что, несомненно, станет куда как сподручней в замкнутом помещении. — Хорошие у Ули-Ри враги, много.

В течение часа, оборотни трижды еще, впрочем, безрезультатно, пытались взять штурмом их маленькую цитадель. Граф уже остановивший кровотечение, находился в их компании в роли надзирателя, в углу поджав хвосты, сидело два оборотня, ну а Ло периодически лупасил всех желающих по мордам, что пытались сунуться в оконный проем.

— Эй, чужаки! — По прошествии времени окликнули их с улицы. — Убирайтесь прочь из нашей деревни, мы обещаем не преследовать вас.

— Девка отдать! — Тут же вступил в переговоры монах.

— Вы ничего не получите, и если вам еще дороги ваши жизни убирайтесь отсюда! — Судя по голосу и неприкрытой злобе, с ними говорил старик.

— Девка отдать! — Граф даже хмыкнул сочувственно оборотням, прислушиваясь к безапелляционному монаху.

— Я вырву твое сердце тонган! — Взревел старик.

— Где мои девка? — Ло покрутил своим лысым черепом перед окном, осматриваясь снаружи.

— Через пару ударов сердца мы подожжем дом, и тогда вы сами выйдите наружу! — Гадливо рассмеялся старик.

— Моя убивать твои барбоски, если твоя палить дом! — Выдал Ло, кивнув вампиру, на что тот тут же среагировал, приподняв за хвост визжащего и клацающего оборотня над полом. — Это твоя барбоска плакать!

За стенами дома чуткий слух вампира уловил целую плеяду разговоров и суетливую возню местных жителей сводившуюся, по сути, к ряду мероприятий под названием: Кто? Что? Откуда у них заложники? Впрочем, суть они уловили, и какое-то время не подходили к дому, дав лишние минуты отдыха напряженной парочке.

— Послушайте. — Старик вновь подошел к дому, явно с трудом сдерживая свою взрывную натуру. — Вы не представляете, с кем имеете дело, даже если в данную секунду боги удачи на вашей стороне, вы обрекаете себя и своего сюзерена на печальную участь. Мы умеем мстить, мы можем стать для вас кошмаром, мы будем вырезать ваш скот на ваших землях, мы убьем всех крестьян подвластных вашему барону, вы умоетесь в крови, а страх навечно поселиться в ваших сердцах и под крышей вашего дома! Слышите? И вы ничего не сможете нам сделать, потому что мы умней вас!

— Девка отдать! — Помахал ему приветливо из окошка ручкой господин Ло. — И нас не пугай, сам боись, твоя не знать, но с наступлением ночи будет туман!

— Тварь! — Старик вновь сорвался, рассыпаясь в ругательствах. — Я лично разорву тебя на куски!

Десмос задумчиво смерил взглядом Ло. Нет, он конечно не скрывал от своего напарника, что на подходе его люди, но иной раз ему казалось, что этот малыш знает куда больше чем говорит на самом деле. Даже он не видел работу тех, кто живет в тумане, ему рассказывали его клановцы, пока он отлеживался в подвалах замка Лисий, так откуда, откуда монах знает, что их ждет с наступлением темноты?

* * *

Это был первый круг города, самый многолюдный, самый обширный и самый опасный. Здесь не рождались, здесь выпадали в грязь, здесь не жили, а выживали. Целая вереница бараков, целая вереница искалеченных судеб. Люди не люди, а озлобленные мрачные серые тени из сплетения голода, отчаянья и злобы.

— Хозяин? — Человек, закутанный в одежды с ног до головы, вышел из приземистого покосившегося домика, склонившись в поклоне перед сидящим на пороге седоволосым мужчиной.

— Ты закончил Джафар? — Тот через плечо покосился на своего провожатого, поднимая с земли свой дорожный мешок и поднимаясь сам. — Надеюсь, материал не испорчен, все аккуратно?

— Все сделано хозяин. — Вновь отвесил тот поклон.

— Интересно. — Произнес седоволосый, уже от порога начиная переступать бездыханные тела. — Так-так…Понятно, замечательно…Ну что ж, вполне сгодиться, здесь мы пока и остановимся. Нужно собрать информацию, подлатать тебя и немного набраться сил.

— Да хозяин. — Кивнула тень, следовавшая за ним следом.

— Пока проследи за периметром, я буду работать, меня не должны беспокоить. — Седоволосый жестом отослал своего напарника, устанавливая свой мешок, на кривоногий стол, и развязывая на нем тесемки.

«Пепельный, ты убил эльфа!» — Из извлеченной на свет запаянной стеклянной колбы, на него взирали маленькие злобные глазки прильнувшего к стенкам сморщенного человеческого зародыша.

— Во-первых, не эльфа, а эльфов. — Пепельноволосый стал последовательно извлекать на свет, из мешка, ряд загадочных приборов и инструментов. — А во-вторых, это не я их убил, а ты Дитя Тьмы.

«Я не мог не подчиниться!» — Зашипело маленькое злобное создание.

— Какая разница? — Пожал его собеседник плечами. — Я всего лишь некромант, мое дело некротика, ты же оперируешь инфернальными потоками, это и засекут наши маги и так горячо любимые тобой эльфы.

«Нельзя убивать эльфов!» — Маленькие черные коготки на недоразвитых ручках гневно скребли стенки колбы. — «Не сейчас Пепельный, я еще слишком слаб, нам не устоять!».

— Тебе — точно. — Рассмеялся мужчина, заканчивая подготовку и с любовью осматривая свои приспособления.

«Вот почему ты выследил моих адептов и похитил меня?» — Маленькая тварь замерла, обдумывая полученную информацию. — «Ты хочешь свой сумрак послесмертия, скрыть в моей вековечной тьме! Ты знал, что за тобой будет охота?»

— Слишком долго льесальфы терпели меня на своей территории. — Мужчина нежно развернул завернутый в тряпицы набор разномастных, ювелирно исполненных ножей, в задумчивости выбирая первый. — Это должно было случиться рано или поздно. Вопрос в другом.

«В чем же Пепельный?» — Тварь, не моргая, следила за его движениями.

— Ты не поверишь Дитя Тьмы, в благородстве. — Мужчина хмыкнул, поднатужившись и взвалив на стол тело какого-то мужчины с неестественно вывернутой на бок головой. — Им не стоило впутывать в нашу войну моих детей.

Легкий росчерк тусклой стали, треск рассекаемой материи и плоти, после чего мерзкий звук раскрываемой голыми руками грудной клетки у покойника. Седоволосый мужчина, вытер окровавленные руки о приготовленную тряпицу беря в руки механический угломер с рядом непонятных настроек и градаций.

— Война, есть суть процесс конфронтации, меж сильнейшими и равными, на большой арене. — Сверив показатели, и еще раз проверив факторы погрешностей по прибору, некромант на миниатюрных весах стал отвешивать порции порошкообразных субстанций, что хранились в маленьких, туго стянутых мешочках его заплечного мешка. — Когда в ход идет подлость и трусость, я как человек воспитанный, образованный и из хорошей семьи, просто не могу, оставаться в стороне.

Закончив с субстратами, седоволосый мужчина вновь взялся за ножи, запуская свои руки в тело и начиная последовательно извлекать из него наружу аккуратно вырезанные органы.

— Вот что им стоило прийти ко мне в замок и вызвать меня на дуэль? — Некромант улыбнулся. — Это честно, это прямо и это был бы поступок достойный уважения.

«Не говори ерунды Пепельный» — Уродец скривился в гримасе пренебрежения. — «Даже я в своей предыдущей ипостаси, не стал бы соваться в твой замок, хотя как ты знаешь я, практически захватил ваш мир!»

— Да-да, помню, дядя Аникей. — Седоволосый извлек последним сердце, тщательно взвесил его и прошелся разными приборами, что-то для себя пометив на бумаге, что бы в дальнейшем свериться и не забыть. — Как же он убил тебя? Впрочем, не важно, вы демоны всегда были через чур самонадеянны. Так, что у нас еще? Ага.

Седоволосый потратил какое-то время на то что бы стянуть в центр главной комнаты еще пять тел с дома, он закатал рукава, превратившись на какое-то время в самого натурального мясника, нож в его руках срезал целые пласты плоти, а кисти без устали извлекали органы и части сломанных костей.

— Теперь планеты. — Он устало присел рядом со столом, вертя в руках градации странной конструкции. — Так, это ясно, это подходит, вот здесь нужно не забыть…

Грязная работа на время была закончена, и некромант принялся за вязь вычислений, периодически сверяясь с полученными показателями той или иной вспомогательной конструкции. Работа ума и возможно таланта. Шло время, постепенно пол покрывался рисунком и узором магической конструкции, что-то приходилось править с нуля, что-то дополнять, но к тому моменту, когда земное светило завершило свой дневной ход, и землю укрыло покрывалом непроглядной ночи, все было готово к действию.

— Последние штрихи дитя Тьмы. — Седоволосый сшивал первое тело тусклой металлической нитью изукрасив все лицо трупа загадочной и пугающей вязью магических формул.

«Что ты задумал Пепельный?» — Уродец все это время пристально следил за своим похитителем. — «Слуга? Ты не правильно составил его конструкцию силового каркаса».

— Поучи меня еще! — Мужчина откровенно рассмеялся, заканчивая свой труд.

«Что происходит?» — Маленькое сморщенное тело сжалось в колбе. — «Почему на нем дерг-хан, руны седьмой плоскости?»

— Потому что это язык демонов, верно? — Некромант поднял на руки стеклянную колбу, буровя своим бесцветным взглядом заточенное в ней существо. — Это твой язык Дитя Тьмы, ты ведь понимаешь уже, что будет?

«Ты заплатишь за это!» — В колбе поднялась муть со дна, маленькое тело билось о стенки не находя выхода. — «Не смей Пепельный, не смей этого делать!»

— Ну, прекрати. — Мужчина пренебрежительно сморщил нос. — В конце концов, ты демон аунг-шад, надо иметь хоть какие-то крупицы достоинства, что ты визжишь как свинья на скотобойне? Я даю тебе шанс, напоследок, воспользоваться моментом и проявить свою суть, ты должен быть благодарен мне.

«Не-е-е-е-ет!» — От силы ментального крика усталый некромант покачнулся, сморщившись как от зубной боли. — «Ты убьешь меня!»

— Все мы, когда-нибудь, умрем. — Пожал тот плечами, вновь ставя на стол колбу. — Ты, по крайней мере, сделаешь это красиво.

Мертвенно бледный с голубым холодным отливом свет, пульсируя, озарил стены, комнаты. Мощь планет указанной дорожкой наполняла сосуды пентаграмм и линии силы, вычерченные на полу. Все было верно, формула показала, что работают все связующие компоненты и она готова к работе. Учтены поправки, сведены воедино все узлы и звенья сложной многоуровневой структуры. Все готово.

Пора.

Выйдя в цент, некромант раскрылся силе, подключаясь к контуру и пуская в расход все имеющиеся в его распоряжении накопители собранной некротики. Сложно структурированные заклинания одно за другим полетели на общий фон, профессионально свитые талантливым магом от тьмы. Седоволосый работал на пределе своих возможностей, своего дара, но работал, и это его стихия, его создание, бурлящее непомерной мощью серой пелены загробного мира. Он творил, уподобившись демиургу.

«Не-е-е-е-ет!»

Груда расчлененных и сложенных в определенной последовательности тел, зашевелилась пронизанная тугими нитями некротической силы, вырастая в пирамиду со срезанным конусом, ставя таким образом алтарь подчинения.

«Не-е-е-е-е-ет!»

Первое тело левитируя заняло вершину алтаря, раскинув безвольно в стороны руки. Седоволосый словно паук раскинул сотни микроскопических нитей силового контура, обвязывая все вокруг своей волей и силой.

«Прошу! Остановись я стану верным слугой тебе!»

Сам воздух вибрировал, наполняясь незримой мощью используемого заклинания. Темный маг завершил узор, замыкая силовые контуры на безвольном теле поверх жуткой пирамиды. Слегка пошатнувшись от усталости, он вернулся к столу, беря в руки тонкие и длинные щипцы с зазубринами на прижимах, его быстрые и тонкие пальцы произвели ряд последовательных нажатий по заглушкам колбы, от чего мутная жидкость ручьем стекла на пол, а злобный уродец словно личинка насекомого, упал ко дну суча своими маленькими ручками и ножками. Щипцы безжалостно впились в его загривок, извлекая наружу, еще миг и маленький зародыш скрылся в грудной клетке распростертого тела. Следующие минуты некромант потратил на то, что бы окончательно замуровать в теле маленького демона. Крепкие стальные нити, охранные контуры сдерживания, замки из вязи таинственных рун, ничего не было лишним, ведь не так легко подчинить, а тем более удержать демона.

Время шло, работали руки и магические структуры, маг даже на минуту не прекращал свой не легкий труд, запуская один за другим модули своего детища, тестируя все, проверяя на ошибки. Приборы меняли друг дружку по кругу, не маленький запас ингредиентов опустел, но работа была завершена в срок и верно. Все было окончено, все, что требовалось замыслу завершено. Перед седоволосым встал жуткий искореженный магией труп с головы до ног укрытый мертвыми и таинственными связями неизвестных языков. Его тело было неимоверно раздуто пунцово бугрящимися дополнительными мышцами, что еще местами сочились сукровицей, а дополнительные суставы увеличенной нижней челюсти венчал целый ряд белесых клыков.

— Интересно. — Седоволосый изучающее оглядел свое детище. — Весьма.

— Я уничтожу тебя! — Утробным рыком вырвались слова из нутра монстра.

— Попробуй. — Некромант расплылся в улыбке, наблюдая за тем как что-то шевелиться в грудной клетке твари. — Не выходит? Замечательно.

— Пепельный, мне нельзя долго существовать так, я умираю! — Вновь рыкнул монстр.

— Я знаю Дитя Тьмы, я знаю. — Некромант устало сел на стульчик рядом со столом, обхватив голову руками. — Но ты не волнуйся, это ненадолго, скоро тебя найдут и все закончиться.

— Что я могу? — Монстр поднял руки к глазам. — Или у тебя расчет на другое?

— О! — Тот с улыбкой поднял на него глаза. — Вот это уже дело ты говоришь, признаюсь меня, уже порядком утомило твое нытье.

— Не забывайся человечишка, с кем ты разговариваешь! — Взревело чудовище, злобно оскалившись в считанных сантиметрах от лица темного мага.

— Ну что ж… — Тот улыбнулся. — Слушай меня Дитя Тьмы, слушай внимательно и не ошибись, времени у тебя крайне мало…

* * *

Переулок, наполненный покойниками, а так же прилегающий квартал у городской стены был оцеплен помимо гвардии короля и внутренних служб безопасности еще и сверкающими прямыми воинами эльфийского посольства.

Практически все посольство льесальфов в полном боевом облачении собралось в этом грязном закутке, выдвинув на передовую своих магов с дотошностью и педантичностью шаг за шагом разрабатывающих место преступления.

— Какого демона тут происходит? — Ваггет отжал в угол одного из подчиненных магов группы наблюдения и слежения, что должны были первыми прибыть на место, но увы лишь ткнулись носами в бронированные панцири эльфийского заградительного отряда.

— Не пускают господин Ваггет. — Маг сокрушенно развел руками. — Там порядка десятка их парней мертвыми лежат, мы только по кристаллам отклика и смогли, что приблизительно составить картину событий.

— Леофоль! — Нильс Ваггет выцепил взглядом из эльфийской толпы знакомую фигуру. — Вы что себе позволяете? Вы стоите на пути королевской службы дознавателей!

— Прекрати Нильс. — Эльф отмахнулся от него словно от назойливой мухи. — У меня на руках соглашение, подписанное вашим королем, если в деле фигурируют льесальфы, все переходит под нашу юрисдикцию.

— А я тебе могу показать другое соглашение, в котором стоят подписи глав ваших кланов, где вы утверждаете, что не при каких обстоятельствах без нашего согласия не будете проводить захват граждан короны в своих интересах. — Ваггет впился в лицо невозмутимого эльфа.

— А кто говорит о захвате? — На его лице не дрогнул ни один мускул.

— Не играй со мной Леофоль, я прекрасно представляю, кто вошел через тот прикрытый вами ход контрабандистов в мой город. — Ваггет кивнул в сторону груды камней. — Мальчишка, которого вы подставили, рыл землю исправно ища ответы, которые, правда, за него получил я. Зачем вам де Тид понадобился?

— Нильс, это серьезный вопрос и не менее серьезное обвинение, поберегись. — Большеглазый эльф воздел предупреждающе утонченный палец, как бы приказывая остановиться. — Не все должно быть произнесено вслух, мой старинный друг.

— Боюсь…друг. — Верховный маг поджал губы. — Вы раскрыли рот не на тот пирожок и теперь у вас мал-мала рот по щекам трескается.

— У нас все под контролем. — От его слов чуть ли не физически повеяло холодом. — Не стоит забывать, с кем ты разговариваешь.

— Он не простит Леофоль. — Ваггет презрительно сплюнул льесальфу под ноги. — Из-за вашей грязной игры погибнут сотни, это не тот человек кто умеет прощать, одно могу тебе сказать с уверенностью…

Эльф отвернулся от мага, как бы показывая, что разговор окончен.

— Бегите или умрете. — Ваггет не весело рассмеялся. — Бегите или умрете…слышишь? Вы умрете все!

Верховный маг не ждал ответа, он мыслеречью свернул свои группы, с места разнося по городу целый ворох команд, наступало тревожное время, время, когда никто не мог бы чувствовать себя в безопасности.

— Господин Ваггет? — К нему подбежал возничий его экипажа.

— Во дворец! Срочно во дворец! — Маг влетел по ступенькам, взмахнув рукой, что бы поторопились.

* * *

Его поступь была тяжела, и можно было подумать, что он с трудом держится на ногах. Это был крупный мужчина, изукрашенный какими-то рисунками с ног до головы и с непомерно раздутой мускулатурой, совершенно лишенной местами кожного покрова от чего были видны белесые сухожилия уже подернутые поволокой тлена и смерти.

— Ты мне заплатишь. — Утробно рычал он, а его грудная клетка, сшитая стальной нитью ходила ходуном. — Ты мне еще за все заплатишь…

Огромная составная челюсть с трудом закрывалась из-за обилия острых клыков, тяжелая вязкая и мутная слюна, ошметками летела на землю.

— А-а-а-а! — Мощный рык ненависти и боли пролетел над кварталом трущоб, всполошив стаи ворон на мусорных кучах и заставляя жалкие тени перепуганных «недолюдей» прятаться глубже в свои крысиные норы. Мощный кулак снес каменный угол какого-то дома, а рык вновь огласил грязные улочки.

— Мое время на исходе! — Мутный взор рассеяно блуждал, не на чем не задерживаясь. — Ну что ж, пока твоя взяла Пепельный, пока…Так узрите же силу Ашун-дарга, жалкие твари! Я унесу ваши души с собой в преисподню!

Из тела, словно гигантские щупальца, тугими лапами непроглядной тьмы выросли десятки жгутов бешено бьющих в ярости по камням стен и мостовой. Тело более не выглядело изможденным, монстр твердо встал на ноги, сжимая свои пудовые кулаки и ощерив зловонную пасть.

В чем сила демона? В яростном и неистовом безумии! В мощи одуряющей разум ярости и презрении к окружающей действительности.

— Выходите жалкие крысы! — Взревел монстр. — Я подарю вам сладкую смерть, которой вы черви не достойны!

Улицы наполнились топотом ног, повсеместно, отовсюду из своих схронов, вылезали жалкие бедняки, нищие, воры и прочий сброд, выброшенный короной на периферию города за ненадобностью. Жалкие истасканные жизнью, худые и грязные в обычное время они бы вызвали презрительную гримасу пренебрежения на лице благополучных и состоятельных граждан, но не сейчас, потому что их сотни и тысячи, а так же не было больше среди них тех, кто опустит взгляд, когда рядом стоит господин. Теперь они другие. Капилляры глаз были разорваны, от чего белки глаз наполнялись кровью, дыхание с хрипом вырывалось из тысяч глоток, а в сердца и разум с криком жуткого чужака, закрадывалось безумие и ярость, падая на плодотворную почву мелкой и затаенной злобы носимой ими в себе в течение всей своей жизни.

— Вперед помойные псы! — Хохотало чудовище, волнами от себя рассылая по земле посылы своей силы. — Вперед к смерти!

Десятки, сотни, тысячи, словно один слаженный организм, в миг поднялись на ноги, делая шаг на встречу своему господину. Старые и молодые, мужчины и женщины, даже дети чье сердце еще не покрылось коростой низменных чувств. Все стронулись с места ибо в миг обрели свободу безумия, когда нет более преград и препон, когда нет больше страхов, не чувствуешь жажды и голода, и лишь голос великого господина звучит в голове сладким дурманом, обещая скорое избавление от жалких мук проклятой и никчемной жизни.

* * *

— Тэль`ва Леофоль! — К мрачному эльфу, стоящему в переулке и с болью смотрящему как его братья заворачивают в похоронные саванны группу покойников, подбежал молодой маг клана, с ужасом на лице потрясая кристаллом слежения тонких энергий.

— Эль? — Он с трудом перевел взгляд на беспокойного мага.

— Дегон! — Дрожащими руками маг протянул ему свой кристалл.

— Всем в дом солнца! — Бешенным криком разразился Леофоль, с ужасом смотря на муть магического артефакта, совершенно забыв о своем родном наречии. — Бросайте покойных братьев, бросайте все, именем главы клана все в дом солнца!

* * *

Нильс Ваггет выскочил из своей кареты, буквально на лету вбегая в пост охраны первого кольца, где в охранении вместе с гвардейцами стояла группа его магов.

— Немедленно созываю совет, мне нужен король, отыщите Гербельта, поднимайте гарнизон, полная боевая выкладка, красная тревога!

Маг отдавал распоряжения, не сразу отметив растерянные взгляды охраны.

— В чем дело? — В груди у него зароились не хорошие предчувствия.

— Господин Ваггет, король покинул первое кольцо, так же как и Ганс Гербельт с госпожой Кервье. — Растерянно доложил старший группы.

— Как?! — Верховный маг недоуменно уставился на своих подчиненных. — Когда это произошло и куда они все направились?

— Не могу знать. — Старший маг группы виновато пожал плечами и уже мыслеречью обратился к Ваггету. — «Мы засекли два посыла маяка, от неизвестных амулетов, один пришел в покои де Кервье, а другой в кабинет короля, после чего те, разбившись на группы, отдельно друг от друга выехали в неизвестном направлении».

— Что здесь происходит? — Ваггет поднял взгляд, к потолку вопрошая незримые небеса. — Что я еще не знаю?

— Что это? — Старший маг охранения растерянно смотрел куда-то в окно за спиной верховного мага. — Господин Ваггет, что там происходит?

Ваггет нервно сглотнул, повернувшись к окну и рассматривая кроваво алое зарево от бушевавшего где-то на окраинах города пожара, что было хорошо видно в сгущающихся сумерках скорой ночи.

— Поднимай всех. — Он покачал головой. — Формируй боевую группу, это будет тяжелая и очень долгая ночь.

* * *

Город охватило кровавое безумие. Первое кольцо взорвалось гнойным нарывом, растекаясь смердящей жижей грязной людской толпы по второму и третьему кольцу. Пожары охватывали дома, улицы и целые кварталы, со всех сторон неслись крики отчаянья и боли вперемешку с безумным рыком, нищебродов, воров и попрошаек, что яростно кидались на стены голыми руками впиваясь в стражников и мирных жителей, совершенно не боясь, стали и смерти. Полоумная толпа хлынула в пристойные кварталы, неся смерть и разрушение, повсеместно шел дикий и совершенно бездумный бой. Хаос и разрушение охватил старинный город, что в считанные часы умылся кровью бесцельно погибающих людей.

— Что скажешь Джафар? — Седоволосый мужчина стоял на гребне стены первого кольца, с высоты осматривая зарево пожара и слегка морщась от прогорклой вони клубов дыма.

— Почти как в Маликбэе. — Произнес мужчина за его плечом, скрывающийся в тени и ворохе одежд.

— Думаешь? — Седоволосый не без любопытства еще раз оглядел открывающуюся картину разрушения. — М-да, пожалуй ты прав, вот же было время, не правда ли Джафар?

Седоволосый брезгливо перешагивал растерзанные тела стражников вперемешку с изрубленными телами каких-то грязных людей.

— Куда теперь, хозяин? — Скрытый за одеждами следовал за своим компаньоном, мягким стелющимся шагом.

— В академию Джафар, в академию. — Произнес другой, проходя сорванные с петель массивные ворота. — До рассвета, думаю я получу ответ на все интересующие меня вопросы.

* * *

«Нильс, мне нужна помощь!» — Мощный мысленный посыл речи чуть не сбил верховного мага с магического плетения.

Группа магов под его руководством помогала удерживать стену четвертого кольца от обезумевшей и не ведающей страха толпы, что словно черное море билось о подножие скалы.

«Нам всем сейчас не помешала бы чья-то помощь!» — Ваггет презрительно сжал губы. — «Что, теперь вам понадобилась помощь людей Леофоль?»

«Посольство в кольце безумцев, мы пока держимся, но у нас потери!» — Похоже, ледяное спокойствие эльфа было на пределе. — «Надеюсь мне не нужно напоминать тебе о соглашении взаимопомощи, что подписано вашим королем между нами?»

«Лео, иди в жопу!» — С рук Верховного мга сорвался огненный шквал неистового пламени, превращая в секунды десятки и десятки людей в обугленные мумии у стены. — «Король пропал, у меня город тонет в хаосе, я не собираюсь еще и на вас тратить свои силы, вы заварили эту кашу, так ешьте, что б вам пусто было!»

«Как пропал?» — Магу передалось искреннее недоумение собеседника. — «Что происходит? Мы фиксируем мощный поток инфернальной субстанции, это безумие демона!»

«Это ваш прокол Лео» — Маг сотворил мощный вихрь торнадо с трудом удерживая его на траектории вдоль стены и не подпуская к воротам безумцев. — «Тот, кого вы ждали, пришел и он, таким образом, хочет получить все ответы!»

«Но он некромант, откуда взялся демон?!» — Паника окончательно захватила эльфа.

— Ответы, ответы, ответы… — Вагет замер, шепча это слово себе под нос, и не обращая ни на кого внимания. — Ему нужны ответы!

«Нильс мне нужна помощь!» — Через пелену задумчивости вновь пробился к нему зов льесальфа.

«Держитесь, я кажется понял, где искать виновника наших бед!» — Ваггет сорвался с места, увлекая за собой свою боевую группу.

* * *

У меня кончилась ложка. Что это значит? Хм, ну, в общем, я все обугливал ее конец, потом писал на стенах, потом опять обугливал и в итоге вот. Ложка кончилась. Разочарованно вздохнув, я уселся прямо на пол, скрестив под собой ноги. Хорошо хоть Мак не даст скучать, с его помощью я стал дополнять выкладки и схемы разрабатываемой мною концепции союза Финора с Империей. Да, поздравьте меня, я решил вопрос положительно, я сложил два плюс два, получив в итоге пару миллиардов в дивиденде. В чем же ответ? Хе-хе, в моем гении естественно, я кажется понял, кому я смогу продать паровоз! Именно! Вот он ответ, вот он путь который откроет всем реальную возможность из точки А, в точку Б, добраться в кратчайший срок с максимальным багажом и ручной кладью в дополнении. Да это же время скажете вы, а я что? Я против? Не-е-ет, я именно за! Потому как, решение вопроса требует увести как можно большую массу людей из-под казны императора, а куда ж их деть? Всех на строительство, всех к пиктам в дремучие дебри лес валить да этих паразитов гонять от железного пути.

Расчет был прост, империя задействует людей, которых у нее целая куча, Финор в итоге открывает рынки, получая товары, соответственно в империю возвращается чистый нал. Простая двух полосная магистраль из расчета, чисто умозрительного, в пять километров полотна при строительстве в день, займет умы армии императора минимум как на два с половиной года. Плюс пикты, эти папуасы севера наверняка зададутся целью убить непонятных врагов на их территории, соответственно, получат «люлей» но худо-бедно задержат строительство. У императора появиться мирная цель с расчетом на будущее, у Финора наконец-то благоразумный сосед который бросил пить и прекратил буянить, а я…

Да-да, себя любимого я не забыл. Хотя, если уж быть совсем честным, то случайно вспомнил. Вспомнил за себя и за старую хохму, что когда-то мне затравливал один мой близкий знакомый. Так уж у него случилось, что он в семейном кругу с подругой жены и ее мужем изволили отдыхать в Бельгии. А было это в августе. А муж подруги жены оказался десантником, когда-то, будучи юношей безусым, он проходил срочную службу в 76-й гвардейско десантной штурмовой дивизии где-то под Псковом, там-то его и приобщили по старо «гасконской» традиции пьяным прыгать в фонтаны и всячески портить окружающим последний месяц лета. В общем, назюзились они второго августа в такие сопли, что ненароком поперлись драться в какой-то бар, оказавшийся в соседнем государстве Люксембург. Ну да не буду вдаваться в подробности о том, как умеют русские отдыхать за границей, скажу лишь напоследок, что мой знакомый потом с гордость заявлял, что если б не его вторая половинка, то поработил бы Люксембург. Их отловили жены, десантнику сразу хвост прищемили, а второй имел очень неприятный разговор с супругой, из которого он уяснил, что: «Его лодыря, хрен заставишь квартиру пропылесосить в субботний день, а тут целое государство. И лично она, (Софья Михайловна) не собирается еще и здесь порядок наводить!»

Это конечно юмор такой, но в нем и кроешься моя «мысля», за красивым и сочным словом Люксембург.

Что в имени тебе моем?

Оно умрет, как шум печальный

Волны, плеснувшей в берег дальний,

Как звук ночной в лесу глухом.

«Что в имени тебе моем?» — чпрашивал когда-то Александр Сергеевич, ну и я, крутя Люксембург на языке, постепенно осмысливая красоту и простоту решения. Это не просто какой-то кусочек Европы, это не просто герцогство, это капитальная офшорная зона в которой если я ничего не путаю, свыше тысячи, инвестиционных фондов со всего мира! Более чем две сотни иностранных банков! Огроменнейшие деньжищи на голом месте, просто нескончаемый поток в налоговую казну.

Все это яркой молнией блеснуло у меня перед глазами, а чем мой Рингмар, хуже? Я могу выступить посредником между Финором и Империей, связав на северном пути железной дороги, перевалочным пунктом, тугой узел из складов и льгот для купцов! Опять же у меня уже и банк есть, причем единственный во всем этом диком мире. Перспективка вырисовывалась сказочная, причем на взаимовыгодных условиях для всех заинтересованных сторон. Осталось дело за малым, объяснить сильным мира сего, что я альтруист, и желаю им только добра, а не мелкий упырь, пытающийся нажиться на их горе.

Пумс.

Легкий звук с ударом об деревянную дверь моей камеры, заставил меня отвлечься от сладких грез. Мак высветил мне показания, по которым выходило, что тем самым «Пумс» стало тело моего надзирателя, свалившееся на пороге бездыханным трупом, а за дверью возились с ключами двое, причем если один из них был человеком, то второй, судя по отсутствию температуры тела, как таковой им не являлся ну никак.

— Добрый вечер. — Я не стал вставать, лишь головой отвесил легкий поклон, когда в камеру вошел высокий седоволосый мужчина в сопровождении странной фигуры закутанной в тряпочки и плащ. — Или вернее будет сказать уже ночь? Вы уж простите меня, тяжело, будучи под землей следить за ходом небесного светила в вышине.

— Ничего, не извиняйтесь. — Седоволосый мило улыбнулся. — Думаю это мелочи, на которые не стоит обращать внимания.

— Он мертв? — Я скосился на тело, развалившегося на пороге охранника.

— Это проблема? — Седоволосый словно на правах хозяина, прошелся по моей тюремной камере с интересом разглядывая мою писанину.

— Не знаю. — Я задумчиво почесал нос, внутренне ощущая повисшее напряжение. — В принципе он мне категорически не нравился, хотя вы должны признать, что для начала диалога покойник на пороге не самый лучший знак.

— Вы находите? — Он повернулся к двери, склонив голову и задумчиво рассматривая труп. — Что ж…Джафар. Любезный, сделай милость, оттащи это за угол, что бы видно не было.

— Благодарю. — Я еще раз отвесил поклон, не поднимаясь с пола. — Простите за бестактность, мы с вами знакомы?

— О! — Он опять расплылся в улыбке, разведя широко руки. — Это вы простите меня юноша, мне стоило сразу представиться. Герцог Алексис де Тид!

— Понятно. — Ком страха подкатил к горлу. — Я так понимаю мне представляться не нужно, вы пришли по адресу.

Вздохнув и на миг зажмурившись, я медленно под тяжелым взглядом поднялся с пола.

— Видимо сейчас меня будут немножко убивать? — Я встретился с холодным бесцветием пристальных и колючих глаз. — Вы позволите, по сопротивляться?

— Ну-ну, юноша. — Он махнул рукой. — Неужели вы думаете, что все закончиться банальным убийством? Это было бы с моей стороны несказанной милость, вы уж извините, но меня враги потом не поймут, начнутся пересуды и разговоры за спиной, мол старый Тид совсем размяк, уже и отомстить как следует не может.

— О-у. — Не найдя ничего лучше глубокомысленно молвил я. — Понимаю, тут дело чести.

— Кстати нужно напомнить, вы ведь уже трижды мне дорогу за свою короткую жизнь успели перейти, а я меж тем все медлил и откладывал нашу встречу. — Он вскинул бровь, предлагая продолжить дискуссию.

— Трижды? — Я решил не молчать и не делать резких движений, раз я еще жив, значит, есть пусть не большая, но вероятность, что это так и останется впредь. — Позвольте…Ваша покойная супруга это раз, ваш покойный сын это два, что-то видимо с памятью моей, напомните, сделайте милость, когда был третий случай?

— Мои вампиры. — Услужливо подсказал он. — Ты забрал моих слуг.

— Ох, тысяча извинений, совершенно запамятовал! — Я театрально покачал головой. — Стыд мне и срам.

— Главное я помню. — Улыбнулся он, поворачиваясь к стене и разглядывая мои блок-схемы. — Извините за праздное любопытство, а чем вы занимались, пока я вас не оторвал?

— Ах, это? — Я подошел к нему, становясь рядышком и размахивая рукой, стал указывать на картинки. — Вот здесь и здесь у меня денежные потоки Финора, это экономическая модель королевства, с учетом южных провинций и ряд расчетов, так сказать маленький набросок прибыли и расходов.

— А эта страшная рожица кто? — Ткнул он пальцем, в изображенную мной давеча «кракозябру».

— А это у меня император. — Я смущенно пожал плечами.

— Тот самый император? — Он вроде как сделал большие глаза.

— Ну да. — Кивнул я. — Императорский император той самой империи.

— Похож. — Он поджал губы.

— Вы были знакомы? — Я смерил его любопытным взглядом.

— Скажем так. — Он опустил хмуро брови. — Хороший враг.

— Понимаю. — Теперь я сыграл бровями на понижение.

— Вы были знакомы? — Удивился он.

— Скажем так. — Рассмеялся я. — Хороший враг.

— М-да. — Подвел он резюме, после чего мы, молча еще какое-то время, разглядывали стены. — Не хотелось бы торопить вас юноша, но не пора ли перейти к той части, где вы начинаете оправдываться и молить меня не убивать вас, а то я человек занятой, у меня еще на сегодня куча дел.

— Ох, простите. — Улыбнулся я. — Виноват, у меня просто это впервые, не знал последовательность действий.

— Ничего страшного. — Рассмеялся он. — Для того мы старшие и копим свой опыт, дабы передавать его следующим поколениям.

— Короче я не виноват по всем пунктам. — Тут же выдал я. — Жену вашу не убивал, она сама себя убила своими действиями, вампиров не неволил, они тупо побоялись показываться после провала вам на глаза, а по поводу сына…

Повисла пауза, так как я не знал, как правильно выразить сложившуюся ситуацию в словесную форму.

— Что же по поводу сына? — Поторопил он, сухо поджав губы.

— Вот. — Я извлек лист бумаги, на котором был изображен кусок затухающего заклинания убившего Фердинанда. — Я так и не понял, кто и зачем это сделал. Хотя старался, за что собственно меня сюда и поместили. Понимаете, чувствую, что меня подставили, а всю глубину картины не пойму, ускользает мотив, ведь не может же быть, что все банально ради того, что бы вы убили меня?

— Не может. — Покачал он головой, забирая из моих рук лист бумаги. — И если вам от этого станет легче молодой человек, вы тут вообще не причем.

— Тогда кто же «причем»? — Спросил я в спину, удаляющемуся прочь мужчине.

— Скоро узнаем. — Донеслось до меня из коридора. — По крайней мере, я теперь точно знаю с кого спросить.

* * *

Из камеры я все же выглянул, пробив Маком пустой коридор и стащив из дежурки охранника скамейку с его остывшим ужином, в виде половинки запеченной курицы и небольшого глиняного горшочка с бульоном. В дополнении были еще вареные яички с луковицей и куском хлеба, но их за серьезную еду я не считал, посему мой маленький банкет в тюрьме из которой я не стал выходить, здраво рассудив, что могут еще сроку накинуть, можно было считать постным. Правда блаженно сытным и неимоверно вкусным после двух недель убогой баланды.

— Ульрих? — В Камеру ворвались маги охранники, а за ними следом гвардейцы под предводительством Ганса Гербельта, уже из-за плеча которого и выглядывала сухонькая и прямая старушка госпожа де Кервье. — Что здесь происходит? Весь двор усеян трупами охранников! Я получила от тебя весточку, у тебя появилась какая-то информация?

— Мама? — И в без того тесной келье заключенного стало не протолкнуться от охраны, так как к нам присоединился его величество король Митсвел, собственной персоной с недоумением оглядывающийся по сторонам. — Что происходит? Почему весь двор усеян трупами, а где-то на окраине такое ощущение, что полыхает мощнейший пожар?

— Ты что тут делаешь?! — Бабуля схватилась за сердце при виде здоровенного бородатого сынули. — Здесь может быть опасно!

— Мама прекрати! — Бородач гневно топнул ногой. — Лучше объясни, что ты тут забыла со своим верным псом?

Митсвел не лицеприятно мотнул головой в сторону Гербельта начальника стражи королевства, и с прищуром уставился на мать.

— Сохраняем спокойствие! — Совершенно внезапно из-за плеча короля выступил с призывом какой-то из магов его охранения.

Повисла неловкая пауза, во время которой все лица этого миниатюрного балаганы пытались осмыслить один не маловажный вопрос, который и слетел, в конце концов, с уст Вальери.

— А ты еще что за хер?

«Хер» как-то стушевался, опустив плечи и голову.

— Это я Вальери… — Произнес он как-то по особенному.

Ну да, это он. Мак меня с ходу оповестил зуммом о появлении императора.

— ТЫ?! — Де Кервье хватала ошеломленно ртом воздух словно рыба, выброшенная на берег не в силах вытолкнуть из себя всю ту гамму чувств, что в одну секунду вскипели в ее душе.

— Убить! — Наконец разразилась она криком. — Хватайте его, чего вы ждете?!

— Стоять. — Здоровенный кулак бородача Митсвела взлетел вверх, останавливая людей бывшей королевы. — Никто никого здесь не будет убивать без моей на то воли!

— Где он?! — В этот момент в камере показался всклокоченный Нильс Ваггет в окружении своей группы боевых магов.

В помещении наступила тяжелая и гробовая тишина, народ глупо моргал глазами переводя, друг на дружку взгляд и силился хоть в малейшей степени упорядочить ту цепочку событий в голове, которую открывали им их глаза.

— Как-то это все странно выглядит… — Первым решил подать голос император в теле мага.

— О-о-о! — Ваггет вгляделся в мага. — Только тебя мне еще для полного счастья не хватало! Сколько раз тебе говорить, что б ты не смел без моего ведома, шастать по моей академии!

— А я что? — Император ткнул пальцем в короля. — Я с ним, а ему как ты понимаешь можно!

— Мне можно. — Утвердительно кивнул Митсвел, уперев руки в бока.

— Что значит с ним? — Де Кервье протолкнулась в первые ряды, ошеломленно вглядываясь в лицо сына. — Мит! Это же император, он убил твоего отца!

— Ну, во-первых, не он, а… — Раскрыл рот король.

— Молчать! — Внезапно подпрыгнул на своем месте молчавший до этого Гербельт. — Ваше высочество, попридержите язык, здесь слишком много свободных ушей!

— А ну-ка, не указывай моему величеству, что мне делать пузан! — Тут же в ответ рыкнул король.

— Так заткнулись все! — Бабуля властно хлопнула в ладоши. — Ваггет, Гербельт, Митсвел, и ты…

Она впилась взглядом, с не прикрытой злобой, в лицо императора.

— Остаются, остальные все вон отсюда!

Группы охранников с удивлением на лицах пожимая плечами, двинулись к выходу, бочком протискиваясь среди прочих.

— А ты куда собрался?! — Сухонькая, но сильная старушка ухватила меня за воротник. — Тебя мы, мой хороший, оставим. Что-то мне подсказывает, ты минимум как причастен ко всему этому бардаку, а максимум сам заварил всю эту кашу!

Вот так, надежда на то что бы выскользнуть не замеченным, растаяла на глазах. Жаль, я так мечтал умереть когда-нибудь своей смертью, но видимо, не суждено.

— Прошу первое слово! — Тут же выступил Ваггет, как только за последним стражником закрылась дверь. — У нас серьезные неприятности, город в огне, все потонуло в безумии, на улицах идут не прекращающиеся бои!

— На нас напали?! — Всполошился король. — Кто?!

— Это не я! — Тут же в перерез экс королеве выкрикнул император.

— Это не он! — Повторно одернул так и не произнесшую обвинительную речь де Кервье, Нильс Ваггет. — Все гораздо хуже на улицах города инфернальный прорыв, мы имеем дело с демоном!

— Демоны так просто по улицам не разгуливают. — Первым после паузы и осмысления информации произнес император.

— Ну конечно, ты себя то упырь, сколько столетий назад последний раз в зеркале видел? — Кервье все же кольнула острой шпилькой своего языка, пока ее опять кто-нибудь не одернул.

— Да прекратите вы оба! — Король шваркнул кулаком в стену. — Ваггет, так ты старый лис знал, все это время что император рядом со мной?

— Обижаете ваше величество. — Ваггет стушевался под испепеляющим взглядом старушки, тут же переведя стрелки на толстого Гербельта. — Он, между прочим, знал, что я знаю!

— Ганс?! — Старушка повернулась к своему верному начальнику стражи королевства.

— Что Ганс? — Растерялся толстяк. — Понятно было, что без патронажа верховного мага, никто не смог бы проскочить в его академию! У меня были только косвенные улики, я не знал, что и король его покрывает!

— Сын? — Бабуля повернулась к королю, который в миг виновато опустил голову под ее взглядом.

— Мама, это все же мой отец. — Митсвел совершенно по детски шмыгнул носом. — Я все знаю, мы уже давно вместе.

— Почему ты мне ничего не сказал?! — Вальери схватилась за сердце.

— Ну, пока я был маленький, папа говорил, что съест тебя, если ты узнаешь правду. — Он посмотрел на папу, который старательно делал вид, что чем-то заинтересован в дальнем углу камеры. — А потом когда я подрос, я понял, что это скорей всего ты съешь его, и заодно меня на пару, если обо всем узнаешь.

— И давно ты… — Она через силу обратилась к императору. — Общаешься с сыном?

— С десяти лет. — Ответил тот, так и не взглянув в глаза старушке. — Послушай Вальери, я пытался с тобой по нормальному поговорить, ты же, как всегда…

— Довольно! — Она устало отмахнулась рукой. — Хватит. Не хочу больше ничего знать, хватит.

— Ты никогда не хотела ничего знать! — Вспылил император. — Глупая женщина, возомнившая себя не весть чем, я лишь об одном жалею, что столько времени ждал возможности сказать тебе все это в лицо!

— Отец! — Король положил руку императору на плечо. — Не нужно!

— Он прав. — Бывшая королева отвернулась от всех, пряча слезы бегущие по щекам. — Нам стоило давно всем собраться, для этого разговора.

— Я дико извиняюсь, но там! — Верховный маг ткнул пальцем в потолок. — Наверху гибнут тысячи, пылает наша столица, вы не могли бы все это попозже обговорить? Вы и так всю эту муть в себе десятилетиями носили, пять минут уж всяко подождет!

— Откуда демон? — Первым взял себя в руки император, переходя на деловой тон.

— Проклятые эльфы, затеяли тягаться в грязных играх с де Тидом. — Маг нервно сглотнул. — Боюсь, старик не воспринял их юмора.

* * *

— Старик, последний шанс тебе вернуть девочек и разойтись миром! — На переговоры с главой клана оборотней выступил граф Десмос. — По-хорошему тебя прошу, одумайся!

Граф устало помассировал пальцами виски, на очередной поток брани, которой его окатил вредный дед, а меж тем, вечер сменился ночью и его люди были на месте, полностью готовы к тому, что бы спустить с поводка ручную смерть.

— Ты не оставляешь мне выбора! — Вновь попробовал граф. — Верни девочек!

— Иди и возьми! — Через злой смех с издевкой, услышал он ответ. — Нас здесь под сотню, и если ты думаешь, мы не знаем о тех двух вампирах, что подкатили с востока к нам на телеге, то ты ошибаешься!

Значит и вправду пора, подумал граф, выходя на клановую ментальную связь со своими людьми.

«Это бесполезно. Спускайте Гончих, мы ничем уже этим дуракам не поможем».

И где-то восточней деревни, получив команду. Один из вампиров с трудом выбил клинья на бортах грузной телеги, на которой двумя массивами возвышались дутые громадные бочки, а второй извлек из тряпицы небольшой костяной посох увитый, письменами магических рун, дабы воткнуть его в землю и выставить на нем градации составных колец согласно выученной последовательностей активации.

— Быстрей Ванберг! — Нервно вскрикнул первый, суетливо прячась под телегой, благодаря бортам которой, низ превратился в глухую и защищенную коробченку. — Тебе жить надоело?!

Второму видимо жизнь была дорога, так как, закончив с активацией, он пулей так же влетел под защитные стенки телеги, где оба совершенно бессознательно вжались в землю, боясь не то что пошевелиться, а даже дышать.

«Папа» — Подумал последний заскочивший вампир, сделав свое заключение по целому граду брызг и тяжело покачнувшейся телеге, когда с нее спрыгнул первый монстр, грузно бухнув в землю мощью когтистых лап.

«Папа», как называли вампиры первую Гончую Смерти, из двух в подчинении у барона Ульриха, был огромен. Эти двое уже не раз выпускали гончих, а потому четко знали, самый здоровый всегда выходит первым, правда бояться его стоило меньше всего. Да. Бояться стоило вторую зверюгу, которой они дали кличку «Мамуля». Эта гадина была в разы меньше, но почему-то качественно злее и паскудней по натуре, если папа всегда выпрыгивал, топчась спокойно на месте, пока запущенный посох выдает ему импульсы команд, то вторая всегда тихой сапой спускалась совершенно бесшумно, каждый раз норовя съесть кого-нибудь из возниц. Мелкая, по сравнению с первой гончей, она была стремительней, быстрее, бесшумней и коварней во сто крат своего собрата. Тут наверно стоит сказать, что изначально возниц при гончих было четверо и да, недостающие двое, были добычей «Мамули».

Крак!

Мощные когти полоснули по тяжелым дубовым бортам, а следом последовал тихий, но пробирающий до самого нутра рык. Да, вот и девочка спустилась, наконец, поздороваться со старыми приятелями, злобно мигнув зеленой светящейся гнилью из глазниц своего уродливого черепа, меж щелей опущенных боковинок, за которыми дрожали от страха два вампира.

Теперь будет кружить вокруг телеги, вынюхивая все вокруг, пока здоровяк будет послушно внимать незримым установкам посоха. Он, в этой паре ведущий, всегда несется впереди, всегда первым нападает на цели, в то время как эта злобная сучка, как правило, избивает подранков и вычленяет одиночек пытающихся сбежать из общей толпы жертв. Гадкая бестия была всегда за спиной, за ее движениями невозможно было уследить, столь стремительным было ее тело в источаемом тумане.

А вот и он. Туман. Тяжелое марево, играющее в прятки с пространством, легкая, но непроницаемая взвесь серой пелены. Знаете это как на морозе из рукавички вынуть руку и наблюдать, как от нее исходит пар, так и из-под лап гончих клубами стал валить магический дым, в минуты растекаясь вокруг, и если б не светящиеся злобным зеленым огнем глаза монстров, вампиры вообще не смогли бы разглядеть, этих паскудных псов смерти.

— Ушли? — Через какое-то время осмелился спросить первый, слегка приподняв голову.

— Похоже. — Ответил второй, принюхиваясь к слегка ослабевшему запаху разложения.

— Выйдем? — Как-то нерешительно предложил первый.

— Ага, сейчас все брошу и пойду. — Хмыкнул второй. — «Мамуля» именно так и подловила в последний раз Кроша, нет уж, давай до рассвета здесь посидим. Не верю я этой сучке не на грош!

— Вот же гадина злобная! — Сплюнул первый.

* * *

Смерть это еще не конец и как вы понимаете априори не начало. Смерть это всего лишь одна из фаз в бесконечной задумке великого бытия материй. Есть сила созидания, есть сила аннигиляции, а есть что-то «за», что-то за всем этим, что-то невообразимое простому восприятию и смыслу, во что многие надеются, еще больше в этом сомневаются и лишь единицы веруют искренне, пологая в своей простоте, на бесконечность замысла творца всего сущего.

Темными каменными коридорами подземелий города, назад в бытие поднимался древний умерший маг, с трудом переставляя окостеневшие ноги. Он шел не живым мерным шагом куклы и его светящийся взгляд не был направлен на дорогу, он шел, всматриваясь куда-то ввысь, где его ждал его старинный враг, уже единожды сраженный им в достопамятные времена, а ныне, сеющий поганое семя смертельного безумия среди живущих.

— Я здесь Шаграх! Я иду!

* * *

Впереди двигался Ваггет с Императором, что занял тело какого-то мага, за ними вышагивал король с чуть по отставшим Гербельтом, и уже замыкали нашу процессию я и де Кервье. Пока мы поднимались из казематов я с внутренним содроганием смог оценить всю картину посещения меня любимого тем вежливым седоволосым мужчиной. Вся тюрьма была усеяна трупами смотрящих и надзирателей. Мак выдавал мне остаточную мощь некротики, старший де Тид просто пугал тем, как он словно нож сквозь масло прошел выставленные перед ним стены.

Он даже не шел в размен ударами, он просто шел, ломая чужую защиту, а впереди него, похоже, шел тот второй, он то и убивал. Я волей не волей, но каждый раз возвращался к нашему с ним разговору, то так то эдак, прокручивая его по смыслам явным и заложенным в оттенках.

Я прощен и понят? Не думаю. Человек способный совершить подобное явно не способен на прощение. Здесь в этих стенах, лежало, не меньше пяти десятков убитых им студентов и преподавателей, которых Ваггет отряжал на работу в этой тюрьме и они все мертвы, в то время как я пока нет. А что это значит? Думаю, это значит, что разговор со мной не окончен, и я еще вспомню за него не раз.

При выходе мы соединились с группами охранения от чего хоть немного, но стало легче, все по идее опытные бойцы. Правда тревога не то что не пропала, а стало лишь больше. Ночь за стеной академии была окрашена в кроваво красные тона пожара, там за стеной горел город и до нас даже на расстоянии доносился гул криков и ярость схватки.

— Думаю, во дворец уже пробиваться смысла нет. — Ваггет повернулся к нам. — Академия сейчас самый безопасный клочок суши, который пока еще не захлестнул этот шторм безумия.

— Неужели все так плохо? — Король с прищуром разглядывал всполохи далекого огня.

— Не думаю. — Ваггет покачал головой. — Мы сразу же связались с первым и вторым пехотными полками, думаю на мобилизацию и вход в город, им понадобиться не больше трех может четырех часов, так что основную массу нищих разобьют и задавят еще до рассвета, меня сейчас больше всего беспокоит скрытый в этой толпе демон.

— По классификации Лефордена, это должна быть сущность не ниже аунг-шад. — Вклинился император. — Тебе нужно строить заклинательный круг пятой ступени, и созывать всех магистров доступных в твоем подчинении.

— Магистры уже собрались в управлении. — Кивнул Ваггет, внимательно рассматривая императора. — Мы ждем, когда спадет общий хаос что бы вычленить эпицентр заразы, думаю, именно там мы и найдем виновника этого торжества.

— Сейчас идем к тебе? — Похожу, королю было скучно слушать разговор магов, от чего он поспешил вклиниться между ними.

— Да ваше величество. — Кивнул верховный маг.

Наша объединенная группа довольно быстрым шагом двинулась в сторону вотчины Ваггета, обходя корпуса и прочие здания, в скором времени достигнув фонтана и того самого злополучного трона памятника, с которого я так ловко умудрился заварить всю эту кашу.

Внезапно мощный и гулкий удар сотряс створки ворот управления академии выходящей в город своим северным крылом. Мы все замерли в ужасе ожидания, который стал для нас вполне оправдан, так как мощные дубовые доски не выдержали второго удара, разлетаясь по площади и глади фонтана мелкой щепой и трухой.

Пыль еще не успела осесть, как из города прямо на нас хлынул своей массой бесконечный поток серой человеческой массы.

— О боги! — Де Кервье схватилась за мою руку.

У меня от ужаса происходящего мурашки побежали по спине. Маги охранения били людскую массу, просто десятками укладывая их замертво своей магией, но гора дымящихся, обугленных и разорванных на куски трупов совершенно не останавливала толпу, они и вправду словно обезумили, кривя в гримасах злобы свои безобразные рты и протягивая к нам свои грязные руки.

— Ваггет! — Император ухватил за рукав верховного мага, не брезгующего грязной работой и наравне со своими бойцами истребляющего этих беззащитных, но от этого ужасающих в своей бессмысленности происходящего людей. — Смотри!

А посмотреть было на что, где-то из-за спин этой грязной и окровавленной массы человеческих тел, через пролом в воротах на них взирало нечто столь ужасное и наполненной внутренней злобой, что невольно сердце замирало от ужаса, наполняясь страхом перед пунцово алым взглядом вырвавшейся на свободу твари иной реальности.

Мощь бугрящихся и покатых мышцами плеч, обезображенная черной вязью рун голова с оскалом увеличенной и оскаленной в гневном рыке пасти, а так же вереница иссини черных змееподобных жгутов нитей, словно могильные черви, из покойника торчащие из него и дико хлещущие камни мостовой. Жуткий кукловод, мерзкой пародии на театр касался своими щупальцами окружающую его человеческую массу вселяя в их разум и сердца испепеляющую ненависть к всему живому вокруг, заставляя их с пеной у рта бросаться в этот безнадежный и смертельный бой.

— Твою ж мать! — Нильс Ваггет с недоумением смотрел на чудовище. — Мы еще не готовы!

— Боюсь, мы уже и не успеем… — Император затравленно огляделся по сторонам.

Мак показал мне объемную модель запитанного нереальной мощью огненного копья, сотворенного Ваггетом и запущенного им в демона. Нечто умопомрачительно тяжелое, нечто, что способно казалась, по объему влитых сил прожечь дыру в реальности, сорвалось с рук мага, слепящим светом исчезая в сплетении черных щупалец.

Земля при ударе содрогнулась под ногами, что бы не рухнуть мне даже пришлось взмахнуть руками, что бы восстановить равновесие. Ох, ну и рев огласил окрестности! Тварь, сбитая с ног и протащенная мощью удара по земле, словно изломанная кукла медленно поднимался с земли, опираясь, на изрядно поредевшие щупальца и оглушено мотая из стороны в сторону своей уродливой головой.

— Уходите! — Император подхватил под руки, ослабевшего разом Ваггета. — Я смогу какое-то время сдерживать его! Вы должны бежать!

— Отец! — Король ухватил его за плечо. — Мы останемся и поможем.

— Митсвел — нет! — Вальери де Кервье повисла на руке сына. — Нельзя оставаться, он разнесет здесь все, это самоубийство!

— Уходите! — Император повернулся к ним спиной. — Ему не убить меня, его безумие не помеха моим перемещениям, ему не поймать меня.

— Двигаем! — Ваггет махнул рукой группе охранения прикрывающей короля, сам размазывая по лицу кровь бегущую из носа, похоже, он этим своим бурст тараном неплохой себе откат организовал.

Но легко сказать, куда сложней сделать, наш отход быстро увяз в дикой и кровавой толпе, нам каждый шаг давался с трудом. Я не церемонился и даже тени сомнений не испытал объятый ужасом, когда спустил на безумцев незримую и смертельную тень Адель. Ее стремительность и неотвратимость дали нам реальный шанс, двигаться, куда быстрей подарив нам небольшую фору в отступлении пока монстр еще не пришел окончательно в себя.

— Боги поднебесья! — Выдохнули разом, чуть ли не все в нашей группе сместившись за фонтан, откуда нам открылся очередной ужас этой ночи. Мы встали как вкопанные, наше благо, что чья-то незримая воля остановила и обезумевшую толпу. Воздух мерцал наполненный зеленым холодом потусторонней силы, а гранитная плита на вершине постамента с троном разлетелась на осколки, звонким гулом ссыпаясь крупной крошкой по ступеням вниз.

Этот гранит науки все сыпался вниз по ступеням, а мы не могли отвести взгляда от фигуры, чей образ едва угадывался на фоне черного провала подземного хода скрывавшегося все это время за плитой.

«Ульрих мне страшно!» — Это Адель безжалостный убийца призрак, свернулся побитым псом у моих ног, жалобно скуля.

Но страшно в этот миг было всем в неверном свете догорающего города и тусклых магических сполохах, на свет выходило нечто, чего бы наверно могла убояться даже смерть.

Высокий и статный мертвец с ореолом непомерной силы и горящим взором медленно оглядел площадь, казалось цепанув своей проницательностью душу каждого из присутствующих на этой арене. Меня пробила дрожь и трепет, ноги непроизвольно подогнулись и я, как и прочие упал перед ним на колени, наблюдая, как он с грацией каменного истукана садиться в приготовленное многие века назад для него кресло.

Трон нашел своего хозяина.

— Шаграх! — Вибрирующим гулом разнеслось окрест. — Я пришел за тобой, мой старый враг!

— Аникей! — Обезображенный труп, изукрашенный письменами, словно гигантский спрут вползал через ворота во двор. — Я так надеялся, все эти годы на нашу встречу! Если б ты только знал, как я искал тебя в плоских мирах по ту грань мироздания!

— Я знал, что ты еще вернешься. — Покойник слегка склонил на бок голову, оглядывая странную бестию, с рыком ползущую в его сторону. — Я не мог позволить тебе вновь вернуться в этот мир! А я ведь предупреждал тебя, не смей сюда соваться!

— Жалкий человечишка! — Тварь взмыла в воздух, зависнув метрах в пяти над землей, становясь похожим на чудовищного морского ежа, чьи иглы качает прибой мирового океана. — Я был до тебя и буду после, я сожру твою реальность, как сожрал до этого другие миры!

— Однако я смотрю, тебе кто-то из людей накинул ошейник на шею Шаграх! — Мертвый маг расхохотался. — Ты жалок демон, от твоего величия не осталось практически ничего! Ты привязан на поводок!

— На тебя хватит! — Взревел монстр, бросаясь вперед резким росчерком черных молний.

Горячка безумной пелены отпустила толпу, от чего вокруг стоял крик ужаса и боли, это люди приходили в себя, осознавая всю ту нереальность картины, что открывалась их взору. Кто-то просто пугался, не осознавая, как здесь оказался, а кто-то принес с собой раны, и боль догнала их вместе с сознанием. Но меня словно приковало взглядом к картине битвы демона с покойным магом легенд, их противостояние во внешнем плане сопровождалась клубами тьмы и росчерками зеленых молний, в то время как в астральной проекции я наблюдал две разности стихий, в одной из которых я четко и явственно различал мощь некромантии.

Это было поразительно, это было эпично и фантосмогорично по масштабу сил, в сравнении наверно мощь ударов можно было сопоставить со сталкивающимися планетами или с жаром солнца. Все маги группы, и я в том числе, стояли на коленях не в силах осознать величие этой картины и не в силах отвести взгляда. Постепенно непроглядный мрак уступал, это было видно, серая пелена, наполненная внеземным огнем, просто душила монстроподобный труп, постепенно гася в себе и растворяя в своей сущности весь тот заряд дикой ненависти сокрытой в этом живом мраке другой реальности.

— Ты умираешь Шаграх. — Мертвый маг подтянул по воздуху к себе обессиленное тело своего противника.

— Он обещал свободу. — Даже отсюда мне было видно, как нечто бьется внутри жуткого тела. — Но ты прав, мое время вышло, я не успел уйти в нижний план.

— Прощай мой враг, мы окончили нашу битву. — Маг медленно поднялся с трона, поднимая свой взор куда-то высоко в ночное небо. — Теперь и я могу уйти.

Мерзкое отродье, распростертое у ног мага охватило зеленое пламя, пожирая того без следа, а плоть мертвеца стала осыпаться хлопьями наземь, кружась, словно увядшая листва, обнажая за ней энергетически чистый каркас былого и чистого величия.

Когда-то он был высок и широкоплеч. Гордая осанка и прямой чистый взгляд серьезных и внимательных глаз, вот каким он был, и вот каким он уходил из этого мира. Сильным, без компромиссным, и величайшим из когда-либо живших чародеев Альверста.

— Галчонок Гальверхейм! — Он устремил свой взгляд куда-то за наши плечи. — Я вижу ты все еще в этой реальности. Это хорошо, ты передашь мое послание Алексу, слышишь? Скажи ему, что его время на исходе. Что ж… Пора.

Мощный столб мерцающей зелени света, подхватил его, закручивая в потоке и вознося в небесную непроглядность. Ночь на исходе, день на сносях, а мы все стояли не в силах пошевелиться и оторвать взгляд от опустевшего трона, став навечно частью старинной и неправдоподобной легенды о жизни и смерти великого мага Аникея Дро.

* * *

Красивый, утонченный белокаменный особняк, бывшая резиденция Детей Солнца в городе Финоре, представляла собой печальное и жалкое зрелище. От былого величия оставались лишь каменные пеньки выбитых зубов колон и реки крови обильно напитавших ухоженные, а теперь вывернутые дерном газоны.

Сотни человеческих тел лежали бездыханно, и не меньше рядом с ними, по-прежнему продолжавших сжимать в руках оружие, было тел светловолосых, истинных детей этого мира.

Умерли все.

Или почти все.

Из здания вышел высокий седоволосый мужчина, вытирающий измазанные по локоть в крови руки о красивую ажурную тряпочку бывшую еще совсем недавно рубашкой одного из эльфийских послов.

— Джафар? — Крикнул он себе за спину.

— Все мой хозяин, я закончил. — Из темного проема выскользнула вторая фигура, прячущая в своих лохмотьях острую грань изогнутого клинка. — Не осталось больше никого.

— Ошибаешься. — Седоволосый посмотрел на начинающее светлеть небо. — Это не весь клан, владыки не было здесь, он разумно отсиделся у себя в Льесфале, а следовательно, здесь должен был быть его дафинитик, исполнитель воли и защитник их земель.

— Будем искать? — Странная фигура, закутанная в одежды, подалась чуть вперед.

— Нет. — Седоволосый задумчиво покачал головой. — Скоро рассвет, нам пора уходить. Наш козырь мертв, мы уходим из города, без союзника и хаоса мы становимся, уязвимы, к тому же это был его сын.

— Который? — Названный Джафаром, кивнул на тряпицу в руках своего спутника. — Этот?

— Этот. — Седоволосый улыбнулся.

— Значит все кончено? — Укутанный в плащ медленно стал спускаться вниз по ступеням особняка.

— Не совсем. — Седоволосый отбросил прочь измазанную тряпку. — Нам нужно навестить еще кое-кого по пути домой.

* * *

Это было жуткое зрелище даже по меркам вампира. Убогая деревенька была полуразрушена и завалена разорванными на куски голыми телами людей, еще совсем недавно с гордость именовавших себя стаей и кичащихся своей силой и непобедимостью.

— Какая безобразя! — Ходил по единственной улочке монах, выискивая уцелевших, и переступая с брезгливостью останки усопших, а у вампира не было ни желания не сил поправлять эту желтокожею «безобразю» в его чудовищных коверканьях языка.

Граф сидел у деревенского колодца устало, вытянув ноги и блуждая в совершенно тягостных мыслях о минувшей ночи.

Кое-что случилось и это грузом ответственности душило его, заставляя вновь и вновь возвращаться к тому мимолетному чувству, что он испытал сегодня, впервые вглядевшись в смертельный туман выпущенных на волю Гончих Смерти.

— А вот и они! — Из-под обвалившейся кровли, какой-то хибарки монах извлек двух зареванных, с ног до головы перемазанных грязью и кровью девчонок Пиксквар.

Граф крутанул ворот колодца отправляя ведро в глубь прохладного зева, медленно уже что б не расплескать водицу наматывая назад на барабан тяжелую кованую цепь.

— Гадство. — Он сморщил презрительно нос, выудив из ведра с водой тонкую женскую кисть с ошметками висящей кожи, отбрасывая ее себе за спину. — Ну и хрен с ним.

Он опрокинул на себя ведро воды, решив больше не посылать ведро за новой добычей, не хотелось еще что-либо выудить из этой прохладной темноты.

Десмос вновь уселся, обхватив голову руками. Всю ночь до рассвета они с монахом слушали крики умирающих, жуткий и победный вой не земных тварей и сами с замиранием сердца вглядывались в густой словно вата, колдовской туман бестий, силясь разглядеть хоть что-то в этой молочной пелене.

Стоит наверно отдать должное оборотням, они сражались дико и отчаянно, правда смысла в этом граф не видел, а видел он другое. Те волки, что смогли подранить тварей, умирали куда страшней, чем те, кого рвали клыки и пасти. Гончие ядовиты, они фактически все время, проводимое в режиме спячки, проводят его в жутком и ядовитом рассоле восстановления. Эти твари не только его впитывают, восстанавливая себя, они и являются этим ядом. Они пропитаны им от и до, это их суть, жуткая суть и скрюченные в агонии, раздутые тела были тому наглядным подтверждением.

Упрямого и тупоголового старика бойца они именно в таком состоянии и нашли. Матерый волчара не сдался без боя, вокруг него земля была залита зеленой слизью, похоже, он хорошо вспорол какую-то гончую.

Идиот.

Граф печально покачал головой. Он ведь предупреждал, он считай весь день потратил с Ло на то чтобы достучаться до него, но нет, гордость взяла верх, старый оборотень даже на секунду не усомнился в своей непогрешимости, за что собственно все они от мала до велика и поплатились.

Но не все это беспокоило вампира, нет не это. Случилось невероятное, случилось то, чего он не ожидал и во что его разум отказывался поверить. В неверной мгле рассвета, когда марь тумана уже сходила на нет, а деревня погрузилась в гробовое молчание, вампир вышел из дома. Он думал гончие уже ушли. Они должны были уйти. Но даже всей его реакции не хватило, когда серая молния, притаившаяся у крыльца, сбила его с ног, по инерции протащив по земле и тяжко придавив жуткими лапами к сырой и дышащей влаге земле.

— Ты?! — Дрожащими губами произнес он, с ужасом вглядываясь в мутную зелень тяжелого насыщенного злобой взгляда. — Я чувствую, это же ты?!

Тварь рванула лапой землю у головы графа злобно взвыв, на протяжной леденящей душу ноте. Старый вампир приподнялся на дрожащих руках.

— Но как такое может быть? — Его связь, его связь крови не могла обмануть его.

Зверь крутнулся на месте, напоследок обдав его зловонной тяжестью смрадного дыхания, и теперь граф не знал, как ему быть. Он не мог поверить себе, и не принять того чувства, узнавания что ясно и четко указало ему на его кровь.

Но как такое возможно? Как такое вообще можно было допустить? Десмос все никак не мог привести свои мысли в порядок, его чувства зашкаливали и сумбур со смятением плотно засели в груди раз за разом заставляя все это прокручивать в голове. Ситуация была та еще, он банально не знал как ему поступить, что будет когда Ульрих узнает про это? Должен ли вообще граф говорить ему, ведь барон при всей своей серьезности может наломать дров когда правда выйдет на свет. Граф не знал что ему делать. С одной стороны все казалось просто, ему достаточно лишь рассказать все как на духу, а с другой стороны, это просто разорвет душу парню, насколько вампир помнил, между ними была связь…. Пусть и односторонняя, но связь и вообще, есть ли там разум, за той мутью злобы и жажды убивать. Осталось ли в этой твари хоть что-то от прежнего человека?

Граф не знал.

Не знал он так же о том, как ему поступить. Сказать? Нет, наверно не стоит, это перевернет всю душу парню, это уже слишком.

Десмос медленно поднялся, поморщившись от лучей восходящего солнца. Нет, мертвые должны оставаться мертвыми, а те с кем простились уже однажды, не должны бередить души еще живущих. Ну а пока, пока пусть все останется в тайне, хватит приключений, крови и слез, пора возвращаться домой.

* * *

Прошло, чуть более двух месяцев, а город все бурлил и полнился слухами и страхом. В Финор были введены войска, что безжалостно и кроваво, прошлись по первому кольцу, чуть ли не каждого третьего обвиняя в мятеже против короля. Это было глупо, это было бессмысленно, но то, что произошло до жути напугало власть имущих заставляя идти на такие меры.

Меня это не касалось. Я не хочу лезть в такую грязь, мне и без того забот хватало. Меня под конвоем переместили из академии во дворец, где моя персона не могла даже на горшок без стражи сходить. Все было более чем серьезно, я был услышан и понят, не скажу что всеми сторонами в одинаковой мере, но меня выслушали, а главное приняли мой план по развитию экономических отношений между короной и империей. Это был более чем серьезный вопрос, в течение всего этого времени мне в рабочий кабинет доставлялись грамоты и свитки от обоих государств, дабы я подбивал их под общую структуру, налаживая взаимовыгодные связи, возводя незримые мосты меж двумя этими берегами.

Адская работенка, от цифр, графиков, подготовленных законопроектов, грамот и постановлений, в глазах плыло, а головная боль и недосып стали моей второй натурой. Тут ведь помимо короны и пана императора, мне пришлось вести деловую переписку с гномами клана Железнобородых, именно этой семье принадлежал мой славный инженер Бахушка, без его рук и мозгов я бы не осмелился браться за проект. Вся тех часть была в его голове, бороде или чем там гномы думают? Ушлые карлы почуяли прибыль и мне пришлось отдать им шестьдесят процентов прибыли, от моей железной дороги, в замен же они обязуются держать исправным техно парк и вывести к намеченному сроку четыре локомотива, а так же укомплектовать все хозяйство подвижным составом вагонов, как под сыпучие грузы, так и под наливные.

Два месяца жизни я провел взаперти зарывшись в бумаги, мои пальцы уже не отмывались от чернил, на меня работал целый штат гонцов, посыльных и курьеров, по мимо меня часть бумаг, сидели выводили отряженные мне в помощь писцы, которых все равно приходилось потом мне же и перепроверять. Жуткая муть букв, жуткий груз ответственности, так как кроме меня никто даже не удосужился вникнуть в то, что сейчас творилось, в то будущее и те перспективы, что получал от меня этот мир. Заметьте практически даром.

Практически.

Мне удалось доказать состоятельность идеи по созданию оффшорной от налогов двух государств зоны, хоть это и было не просто. Тут мне помогли выторговать это счастье для себя те самые большие кошельки от представителей торговли, с которыми волей не волей, но королю и императору приходилось считаться, дабы не потерять денежку на свои дорогие игрушки вроде армий и дворцов. С представителями двух купеческих гильдий я встречался под надзором короля и императора, дабы как я понимаю, еще чего не выцыганил для себя ненароком. Ну да бог с ними, все равно наши пути еще сойдутся, когда составы грузов застучат колесами из империи в Рингмар, а уже оттуда в Финор. Сквайр Энтеми, уже засыпал меня отчетами на неожиданно свалившееся счастье нескольких сотен открытых банковских счетов в моем банке. Купцы быстро схватили суть, делая ставку на долгосрочную выгоду и последующие дивиденды. Слух полетел по стране и те, кто умеет слушать и понимать, услышанное, делают свои ставки.

— Это и это переписать в десяти экземплярах каждый. — Я отодвинул от себя очередную кипу бумаг, вручая их писцам. — Что там по договорам, которые я дал вам утром?

— Все готово, курьеры уже доставили в казначейство и посольство империи все копии. — Ответил мне старший из моих помощников, так же работавший на переписке документов.

— Хорошо. — Кивнул я, откладывая в сторону перо и закрывая чернильницу.

Вот и все. Основное сделано, фундамент заложен. Пока этот бумажный ком лишь набирал силу, расползаясь по инстанциям, пока каждая из сторон лишь выстраивала в тайне друг от дружки свою стратегию, но через три месяца, в столицу прибудет официальная делегация во главе с самим императором, так сказать де-факто, а не инкогнито, и тогда уже будут подписаны основные бумаги.

Вот так будет создан новый мир и новый союз. Это новая графа отношений и это новая возможность для меня обрести независимость. Да, именно так, пока ни король ни император этого не понимают, но они не осознавая этого, в скором времени своими подписями, нарисуют на карте новое государство, маленькое но гордое королевство которое нужно всем.

Я задумчиво побарабанил пальцами по столу, пододвигая к себе чистый лист бумаги. Есть еще одно дело.

«Дорогая моя жена…»

Я быстро скомкал листок и разорвал его на мелкие частички.

«Жена моя Нона…»

Этот листок последовал в урну за первым.

«Жена, слушай сюда…»

Нет, ну что за бред то получается?! Я помотал головой, пару раз вздохнув для успокоения.

«Здравствуй, Нона.

Обстоятельства требуют от меня нашей с тобой встречи. В скором времени наши баронства с тобой получат особый статус от короля, посему я бы желал, что бы ты вместе с Энтеми и леди Нимноу, прибыли для встречи со мной. Прошу не медлите, вопрос нашего будущего и без вас я не могу себе позволить решать подобные вопросы.

Твой… барон Ульрих фон Рингмар.»

Я долго сидел, пялясь в эти строки. Нона не простой человек и у нас с ней не простые отношения. Все это время, что я был в столице, она не выходила на контакт со мной, держа связь исключительно через наших управляющих. Судя по отчетам дела у нее лучше, чем я бы мог себе изначально представить. Девушка правила двумя баронствами исправно и даже при всем желании я бы не смог найти нареканий. Похоже, это ее стихия, она нашла себя в этом, впрочем, в ее жизни ничего другого то и не было. Совсем ничего. Она всю жизнь играла роль властного держателя земель, не давая спуску ни себе ни тем паче соседям. Не легко мне с ней общаться, не знаю, почему, но как-то тяжело мне смотреть ей в глаза. Я всего лишь еще один человек из-за чьего плеча она вынуждена выглядывать, подавляя свою суть и свое я. Даже не берусь представить, что она чувствует. Как засыпает по ночам. Смею лишь надеяться на то, что не предаст, ведь все что у меня есть, все что у меня будет, все это она держит в своих руках. М-да уж. Мой когда-то кровный враг, а ныне хозяйка моего дома и земли. Жена. Я очень на тебя надеюсь.

* * *

Летняя ночь помимо чистоты небесного свода, расшитого тысячью мерцающих звезд светлячков, наполняла атмосферу еще и нежной трелью цикад. День отмаялся, уходя на покой, и этот покой усталой земле дарит блаженное покрывало темноты.

По не широким улочкам, пригорода меж особняков тихим и неспешным шагом шли двое, один из которых был высоким седоволосым мужчиной, а у второго даже глаз невозможно было разглядеть из-за кучи одежд и низко надвинутого капюшона плаща.

— Смотри-ка, Джафар, — произнес седоволосый останавливаясь перед ажурной кованой решеткой забора, у одного из особняков. — Когда-то мы уже были с тобой в этом доме, дабы оказать услугу его хозяину. Даже не верится в подобное совпадение.

— Здесь, хозяин, — произнес с кивком закутанный в одежды. — Это теперь его дом.

— Интересно. — Седоволосый покачал головой своим мыслям. — Как же он ужился с призраком? Знаешь, этот юноша мне даже в последнее время стал нравиться.

— Сильный встанет с колен, удел слабого так и остаться ползать. — Прилетел ответ из-под капюшона.

— Наверно ты прав. — кивнул седоволосый. — Выживет — прощу, так и быть, а нет, так и не стоит завязываться.

— Гальверхейм сказал у вас мало времени хозяин. — Кулаки закутанного в одежды сжались.

— Это ничего. — Седоволосый улыбнулся. — Галчонок, всего лишь передал послание. Он хороший был враг.

— Гальверхейм подлый трус. — Затянутые в перчатки руки легли крестом на груди.

— Ха-ха, Джафар. — Рассмеялся седоволосый. — Галчонок слабая и беззащитная женщина, что выгрызла себе кровью и болью кусок от этого мира, не всем же, как тебе быть рыцарями от тьмы ищущими жажды честной стали.

— Честь нужно уметь ценить. — Произнес его спутник.

— Ну что ж, желаю тебе Джафар, когда-нибудь встретить достойного противника. — Седоволосый отвесил своему спутнику легкий поклон.

— Спасибо хозяин. — Тот вернул поклон. — Об этом я уже мечтаю не первую сотню лет на земле.

Из тьмы на двух переговаривающихся путников выскочили размытыми тенями фигуры необычайно быстрых и стремительных людей. Их было чуть больше десятка, а от ворот к ним вышел высокий брюнет, сохраняющий слегка натянутой легкую улыбку на лице.

— Вампиры. — Презрительно сплюнул на землю закутанный в одежды.

— О граф, рад видеть вас в добром здравии! — Седоволосый радостно развел руки как бы предлагая обняться.

— Хозяин!

— Хозяин!

— Хозяин!

Вампиры один за одним падали на колени, упираясь лбами в землю, в конечном итоге стоять, остался лишь тот, кого седоволосый назвал графом.

— Что Десмос, для тебя я больше не хозяин? — Седоволосый расплылся в улыбке, слегка склонив на бок голову, и с интересом рассматривая замершего перед ним брюнета.

— Видимо такое время настало. — Брюнет пожал плечами, с какой-то внутренней болью глядя на спины своих детей.

— Время. — Седоволосый покатал на губах это слово, пробуя его на вкус. — Знаешь граф, а ведь ты прав. Время, увы, неумолимо.

— Зачем вы здесь герцог? — Брюнет с прищуром смотрел на закутанного в плащ.

— Долги нужно отдавать мой старый друг. — Седоволосый пожал плечами. — А в том, что я не плачу по счетам меня еще никто не упрекнул.

— Он еще совсем молод. — Граф покачал головой. — Он не был причастен к грязной игре твоих врагов.

— И тем не менее. — Седоволосый остановил слова брюнета, подняв палец.

— Я не позволю. — Граф нервно сглотнул, встречаясь взглядом с седоволосым.

— Похвально. — Тот кивнул, как-то грустно улыбнувшись. — Но глупо, впрочем, видимо ты прав, сейчас время другое. Эй вы, псы!

Он пнул ближайшего вампира в бок ногой.

— Убейте своего отца, такова моя воля!

Жуткие метаморфозы протекли буквально за секунды с телами коленопреклоненных, их руки увенчал острый обсидиан когтей, а челюсти раскрылись в ореоле блистающих клыков, наполняя сумрак кровавым свечением злобных глаз.

Свора единовременно в одном молниеносном порыве рванулась с места, бросаясь туда, где еще секунду назад стоял улыбчивый бледнокожий брюнет. Впрочем, для некоторых это стало последним, что они сделали в своей жизни. Место брюнета занимала матерая тварь, вспоровшая шеи своими когтями еще на излете атакующим. Жуткий монстр явно превосходил и силой и умением нападавших и лишь в численности он безнадежно проигрывал, уступая постепенно шаг за шагом свои позиции.

— Пойдем, Джафар. — Седоволосый вместе со спутником обошли клубок катающихся и кровящих в яростной схватке тел, входя во внутренний двор особняка и поднимаясь по его ступеням к входной двери.

— Однако постоять вам. — Из-за спины их окликнул чей-то вкрадчивый голос. — Не достойно уважаемым, входить в дом без приглашения хозяина.

— Глазам своим не верю, это же тонган! — Седоволосый с удивлением уставился на маленького желтокожего монаха. — Нет, определенно этот парень все больше и больше внушает мне доверие!

— Твоя моя понимай? — Маленький монах помахал им ручкой. — Идти давайте отсюдова, нельзя заходить в дом!

— Джафар. — Седоволосый повернулся к закутанному. — Похоже, Мать Тьма услышала твои молитвы, сегодня ты умрешь с честью.

— Спасибо хозяин. — Рука, затянутая в перчатку расстегнула тесемки плаща, давая тому упасть на землю.

— Не благодари. — Произнес седоволосый на прощание, похлопав своего спутника по плечу. — Я был рад нашему знакомству Джафар.

— Я был рад служить вам мой господин.

Седоволосый вошел внутрь, на секунду смежив веки и сверяясь со своим внутренним чутьем, которое в скорости и указало ему путь вниз по ступеням в темный подземный этаж старинного здания.

«Мастер!» — Прямо на пути мужчины материализовался полупрозрачный контур старика.

«В чем дело, Фельм?» — Седоволосый слегка сбавил шаг.

«Прошу тебя отпусти мою душу, я устал!» — Заныл старик, срываясь на какой-то жуткий затухающий вой.

«Ты просил навсегда, я сделал навсегда». — Мужчина усмехнулся, передернув плечами. — «Какие-то сто лет и ты уже умоляешь меня отпустить тебя? Не верю своим ушам Арк, ты мне казался куда безумней этого срока».

«Здесь невыносимо!» — Призрак старика умоляюще заламывал руки.

«Ну, так займись делом старый дурак!» — Седоволосый рассмеялся, после чего щелчком пальцев развеял надоедливый призрак, чем как он доподлинно знал, доставил уйму не поддельных мук этому бестелесному созданию.

— Не понял?! — Мужчина с удивлением остановился на входе в подвал, когда по его тусклой серой пелене защиты ударили мощные черно-коричневые щупальца какой-то твари. — Кракен? Ну, даешь мальчишка!

Легкое плетение коснулось щупалец, заставив пробежаться судорогой боли по скрученным болью мышцам злобного создания.

— Еще один? — Седоволосый рассмеялся, поразив очередного монстра. — Два кракена, целое гнездо вампиров, тонган и ко всему прочему две Гончих Смерти! Хорош бесенок и вправду хорош, надо же какая удача.

Пройдя еще в глубь подвала, мужчина с трудом сбросил крышки с двух огромных дубовых бочек.

— Так-так… — Шептал он, вглядываясь в слизь и муть, что была внутри. — Ну-ка выходи маленькая паскудница, где же ты?

Словно внемля его словам, жидкость в одной из бочек вспенилась, выпуская наверх жуткую увенчанную когтями серую лапу следом за которой на поверхность всплыла жуткая оскаленная морда тускло светящаяся мутной болотной зеленью злобных глаз.

— Молодец, девочка. — Шептал мужчина, медленно пятясь и давая, твари вылезти из бочки. — Давай, моя хорошая, шевели лапками, вот так, вот так, умничка.

Жуткая тварь, напоминавшая одновременно крысу, волка и хорька, пепельно-серого цвета тихо, но от этого еще более жутко зарычала, показывая клыки.

— Ну-ка давай, давай сюда свою мордашку. — Седоволосый совершенно безбоязненно обхватил голову гончей двумя руками затуманенным взглядом всматриваясь в ее суть. — Так-с, это ясно, что тут у нас? Гнев? Замечательно! Злость? Восхитительно! О-о-о-о! Моя ты прелесть, в тебе столько любви! Ах, какое чувство, да моя хорошая, ты просто клад для меня, ну-ну не сердись, я почти закончил, еще чуть-чуть потерпи.

Вязь колдовских плетений нить за нитью ложились на сознание зверя, опытными стежками свиваясь в фантасмогоричную картину сложнейшего заклинания. Мужчина работал и улыбался, поглаживая нежно жуткое создание.

— Не волнуйся, не волнуйся, уже скоро, скоро ты покажешь всем, что такое любовь!

Когда он закончил, зверь рухнул обессилено к его ногам. Он еще раз проверил свой труд, лишь после этого довольно улыбнулся, покидая этот дом. Странное чувство овладело им, он шел задумчивым, совершенно не обращая ни на что внимания, видимо потому-то и пропустил тот момент, когда уже на выходе из пригородной застройки ему дорогу преградил сухонький старичок, нежно сжимающий в руках резную шкатулку из мореного дуба изукрашенную таинственными письменами.

— Раус?

— Здравствуй, учитель. — Старик низко поклонился седоволосому.

— Что ты тут делаешь, Креб? — Мужчина сурово свел брови на лице и поджал губы.

— Ваггет имеет к тебе разговор учитель. — Старик тяжело вздохнул.

— Нильс? — Мужчина презрительно скривился. — Чего вам нужно от меня?

— Ты больше никогда не вернешься в этот город и не подойдешь к нему на полет стрелы. — Старик низко опустил голову. — Таковы условия учитель.

— Условия? — Седоволосый недоверчиво оглядел старика. — Вы смеете ставить мне условия?

— Прости, учитель, но так нужно. — Старый маг откинул крышку своей шкатулки, озарив мерцающее красным светом свое печальное лицо. — В этот раз ты зашел слишком далеко.

Внутри шкатулки пульсировало заточенное в металлическую вязь из проволоки и драгоценных камней сердце, светясь кровавым светом чужой боли.

Повила тишина, оба молчали, наблюдая за мерным биением чужого сердца. Для понимания сути происходящего им более не требовалось слов.

— Вот значит как. — Мужчина покачал головой. — Время на исходе.

— Прости учитель, но демон это уже за гранью! — Старик подался вперед, словно ища прощения или понимания.

— Не неси ерунды! — Мужчина топнул ногой в гневе. — Это был мой сын!

— А если бы сущность Аникея не проснулась? — В ответ выкрикнул Креб Раус.

— Ты такого плохого мнения обо мне? — Мужчина отмахнулся рукой от его слов. — Дитя Тьмы умерло бы еще до восхода солнца, в не зависимости от того, откликнулся бы Аникей на прорыв инферно или уже истлел в прах! Я выловил его адептов задолго до рождения плода, он был полностью под моим контролем!

— Но люди, Алексис! Люди! Ты умыл город в крови ради своей мести! — Дрожащим голосом выкрикнул старик, закрывая шкатулку.

— Я — некромант, Раус! — Мужчина сделал шаг вперед, направив свой горящий взгляд в испуганное лицо своего бывшего ученика. — Нельзя заигрывать со смертью глупый мальчишка, никто не смеет играть со мной!

— Прости учитель. — Старый маг не выдержал взгляда, повесив голову, и не смея больше смотреть на своего собеседника. — Но таковы условия, ты будешь жить, пока ты выполняешь их.

— Что ж, — Седоволосый закрыл глаза, чтобы совладать с бурей эмоций, охвативших его. — Мне нужно время, и я принимаю ваши условия. К тому же…

Он оглянулся через плечо.

— Я уже сделал все, что хотел.

— Я передам, учитель. — Креб Раус, вновь склонился в поклоне и, более не испытывая судьбы, скрылся за перекрестком дорог, удаляясь прочь быстрым и нервным шагом.

— Странные времена настают Алекс, не находишь? — Из придорожных кустов, прихрамывая, выбралась древняя как смерть старуха нищенка, с подернутым белесым бельмом одним глазом, вертя на пальце довольно дорого смотрящийся для нее серебряный перстенек. — Вижу, неспроста Аникей тебе приветы шлет с того света.

— Тебя мне еще не хватало. — Седоволосый сплюнул на землю при виде старухи. — Вечно ты суешь свой нос, куда тебе не следует Галчонок, смотри, как бы я тебя с собой на пару не утащил.

— Ну-ну. — Старуха прокаркала сухим, лающим смехом, закашлявшись в конце.

Повисла пауза, седоволосый со старухой старательно делали вид, что смотрят куда-то вдаль на дорогу.

— Гальверхейм, — через какое-то время произнес мужчина несколько смущенно.

— Алекс? — Старуха смерила его внимательным взглядом.

— Присмотри за мальчиком, — он слегка запнулся, обдумывая свои слова. — Ему будет нелегко, но он должен справиться. Проследи, что бы он остался цел, пока я завершу свои дела и буду готов прийти за ним.

— Хорошо, Алекс, — старуха кивнула ему. — Он переживет все, что будет уготовано ему судьбой, как бы тяжело это не было.

Попаданец — 7. «Сила Любви»

Скоротечное лето на исходе. Странное дело, зима всегда длиться и длиться, и кажется, что конца и краю ей нет, а лето закрыл на секундочку глаза, и пролетело, словно его и не было никогда. Все три месяца меня не выпускали из дворца. Я составил для обоих из заинтересованных сторон все необходимые для подписания пакеты документов, тщательно всем советникам и казначеям разжевав по пунктам, что и где, а тем паче для чего описано и оговорено. Но я как птичка в золотой клетке, не волен был покидать дворец до подписания двухстороннего договора между империей и королевством. Все ждали императора с его свитой. Соответственно я тоже. Увы, но деваться некуда, вокруг меня денно и нощно дежурило с десяток магов из личной гвардии короля, ну и пяток другой, специалистов разного жанра от господина верховного мага, Нильса Ваггета.

Все как-то с прищуром смотрели на меня, видимо подозревая во всем и сразу, а я изнывал от тоски и уныния, медленно пережевывая тягучие мысли в своей голове, о странностях и перипетиях в своей не легкой судьбе.

Дни на пролет я ел виноград, метал вилки в портреты великих деятелей прошлого, читал, фантазировал и играл в шахматы…

Хотя последнее время в шахматы я играл в рыцарском шлеме. Когда-то по простоте душевной я считал, что только я могу расстраиваться, проигрывая, пока в моей жизни не случилась ОНА. Высокая, с острым носиком, которым казалось, можно было лимон на дольки порезать и безумно глубоким взглядом, чистым не замутненным налетом человеческой низменности, взором.

Юное прелестное и чистое душой, хоть и избалованное до безобразия существо. Знакомьтесь ее высочество принцесса Катрин, собственной персоной сидит напротив меня, от усердия мысли высунув кончик языка и распаляясь из-за сложных шахматных комбинаций.

Бздым!

Она засветила по моему шлему сложенным веером.

— Вы мухлюете, барон! — Губки поджаты, глазки сверкают. — Где, я вас спрашиваю, моя ладья?

— Позвольте. — В свою защиту я тут же выдвинул вперед листик бумаги, где под каждым ходом во избежание уже миллионного обвинения в мой адрес стояли наши подписи. — Вот, пожалуйста, мой конь ест вашу ладью ровно три хода назад.

— Это не оправдание вашему коварству! — В подтверждение весомости своих слов она еще раз стукнула по кастрюльке моего шлема. — Сознайтесь, вы коварно все это продумали, что бы я вас ударила?

— П-п-ф! — В такие моменты я обычно так и отвечал на ее сумасбродство. Принцесса была немного старше моих тринадцати лет, но вот как была ребенком, так по сути, им и оставалась совершенно не желая меняться.

Красивая что ни говори девушка, от папеньки ей достался командный голосок, слышимый за версту, не слабенький рост, и немного крупные для девушки кисти. Да уж, сразу видно папина «доча», у папули кулачищи были с мою голову каждый, и орал он, блуждая по дворцу, как Иерихонская труба, пинками расшвыривая мебель и зазевавшихся слуг. Тому же принцу Паскалю гораздо больше досталось от маменьки, уравновешенной, строгой женщины говорившей всегда тихо, а главное по делу, а не ради того, что бы просто по орать, сим возвестив благую весть твоего явления народу.

— Сестрица прекрати бить нашего друга барона. — Паскаль так же принимал участие в наших посиделках, правда, в играх не принимал участие, проводя это время, как правило, в кресле за чтением книг.

— Мой друг, хочу бью, хочу милую! — Она сверкнула на братца своим пылающим взором. — И вообще я девушка, мне можно!

— Когда ж тебя уже замуж отдадут? — Печально закатил глаза принц, тут же втянув голову в плечи, так как над ним со свистом пролетела ваза с фруктами.

— Куда?! — Я запоздало вытянул руку, так и не успев перехватить разлетевшуюся по комнате виноградную кисть. — Ну, ваше высочество! Разве ж так можно?

— А пусть прекратит мне про замужество! — Она подскочила с места, топнув ножкой. — Сам вон стыдобища бегает к своей имперке худородной, и меня хочет куда-нибудь сбагрить!

Это было жестоко с ее стороны. По лицу Паскаля можно было прочитать крайнюю степень неприятия сестры в данный момент. История тут и вправду какая-то расплывчатая получалась. Нашему принцу было уже примерно лет двадцать шесть, двадцать семь, не женат, но не для кого не секрет во дворце, с недавних печальных событий, случившихся на зимнем балу, его сердце принадлежало одной даме всецело без остатка.

Я знал, кому и от этого мне становилось как-то неуютно. Даже не знаю, возможно, где-то внутри я чувствовал себя ответственным за эту встречу. Дамой сердца нашего принца стала госпожа Генриетта Ван Шегуэр, вдова того самого имперского посла из-за жизни и смерти которого случилось так много неприятных вещей в моей жизни и большой политической арене этого мира. Генриетта не вернулась домой, вместе с дочкой она получила негласный патронаж, от принца Паскаля оставшись здесь во дворце. Не знаю обоснованно или нет, но похоже она считала, что на родине ее ничего хорошего не ждет. Ну да бог с ней, это ее мысли и ее голова, женщина она разумная и без царских амбиций, думаю все, что ей двигало и движет на данный момент это забота о своей маленькой дочурке. Ну а принц… Не знаю, тут все гораздо хуже, он ведь формально уже обручен с какой-то принцессой которую я насколько понял, он собственно видел лишь единожды по присланному послами портрету.

Ох уж эти мне дворцовые страсти. У них вся семейка, начиная от бабули с большим и пламенным приветом. Сплошные скандалы, интриги, расследования. Глядя на Катрин, можно себе представить страсть в душе юной Вальери, пожалуй, по темпераменту это две родные огненные стихии. Надеюсь принцеска, не сильно будет бить в будущем своего короля. Хотя бы не как бабуля, без членовредительства и летального исхода.

— Ваши высочества! — Дверь открылась, пропуская внутрь подтянутого старичка лакея. — Прибыла делегация имперцев, через пол часа вас ожидают в приемном зале!

— Йе-х-у! — Принцесса, взметнув веер юбок, на сверхзвуковой скорости вылетела из комнаты, сметая все на своем пути, вроде досадных помех в лице двух дюжих парней гвардейцев и чуть не затоптав старичка слугу. Опасно, опасно ребята находиться на пути женщины следующей к новому красивому платью, в котором она будет красоваться перед целой иностранной делегацией.

— Ох, и непоседа. — Мы вместе с Паскалем помогли старичку подняться с пола, честно скажу, глядя на него, могу со всей ответственностью заявлять, из него получиться в будущем куда как толковей правитель, чем из его папочки. — Вы барон, надеюсь, составите мне компанию на встрече? В конце концов, это ведь вашими стараниями мы выходим на этот уровень переговоров, вы обязательно должны быть.

— Всенепременнейши ваше высочество. — Улыбнулся ему я, снимая с головы уже не нужный тазик рыцарского шлема. — С удовольствием составлю вам компанию.

Мы вежливо раскланялись, после чего я остался в гордом одиночестве, если не считать гвардейцев у двери, но к этой мебели на двух ножках я уже привык. Пройдя к своему рабочему столу, сажусь в кресло, в очередной раз, разворачивая письмо, пришедшее из усадьбы, от чего слегка затухшее чувство тревоги вновь всколыхнулось во мне волной плохих предчувствий.

Странный визит де Тида в мой дом, пугал меня неясностью своих мотивов, а так же остро кольнул сердце тревогой за близких мне людей и тех, что ими когда-то был. Граф чудом выжил, нужно при встрече пожать ему уважительно руку, он в одиночку разорвал на куски дюжину своих подопечных, что словно обезумев, бросились на него. Все-таки «папочка» у них матерый зверь, не знаю, на что рассчитывал де Тид, но граф хоть и в не лучшей форме, но по прежнему жив, и остается моим негласным управляющим в загородном особняке. А вот Ло… Маленькому монаху пришлось куда как хуже. Даже помыслить не берусь, с чем этот малыш мог столкнуться. По словам графа, на теле монаха нет не единого живого места, мой учитель боевых искусств лежал третью неделю неподвижно, не в силах даже пошевелиться, а лучшие лекари, чьи услуги я смог купить в городе, день и ночь не отходили от его постели. Правда в письме граф жаловался на то, что монах периодически приходя в себя, начинал улыбаться, утверждая, что о лучшем и мечтать не мог, и если у Ули-Ри, хотя бы еще один есть такой враг, он будет самым счастливым человеком во всем мире. Далее я соглашался с графом, подозревая сильнейшую травму головы у монаха, ибо в здравом уме о подобных перспективах на будущее вряд ли кто здравомыслящий может мечтать. Побарабанив пальцами по столу, я отложил письмо Десмоса, беря в руки другое послание, пришедшее от сестер Хенгельман. Которых уже я в свою очередь просил пройтись по дому, дабы проинспектировать его на момент, всяческих подлянок от нежданного гостя, все же, как не крути, а они одного поля ягодки, а в то, что де Тид просто так заглянул на огонек верилось с трудом. Что-то ему было нужно, и что гораздо печальней, боюсь, он получил все что хотел. За время нашей короткой встречи я прекрасно успел осознать всю холодность натуры герцога, это уже далеко не человек, в привычном нам значении этого слова. Это нечто за гранью, его невозможно обсчитать и спрогнозировать, думаю, что бы он не затевал, а я еще тысячу раз прокляну тот день, когда впервые перешел ему дорогу.

«Ульрих. — Писала Априя Хенгельман. — Мы с сестрой прошли дом, видимых операций с некротикой не проводилось, что бы в доме не делал де Тид, мы этого не узнали. Все чисто. Однако, расслабляться не стоит, убиты оба кракена, мы смогли спасти частичку одного из них, но на процесс его восстановления уйдут годы. Самое неприятное это то, что вскрыты оба хранилища гончих, именно в этом вопросе с сестрой мы видим наиболее вероятную угрозу тебе. Здесь что-то произошло, мы видим отголоски мощного заклинания, но что это было, нам уже не разобрать. Это странно Ульрих, но мы со всей ответственностью можем утверждать, что одна из гончих сожрала вторую, пока та была в спячке, а потом покинула дом, покинула свое хранилище. Как ты наверняка понимаешь, подобное просто невообразимо, этого просто не может быть, но однако, это именно так. Гончая не может жить без своего хранилища, максимум сутки, ну может двое, после чего идет необратимый распад ее организма. В этих созданиях установлен жесткий контроль подчинения и на инстинктивном уровне установлено возвращение по внутренним часам к своим резервуарам. Почему вторая тварь сбежала, мы не знаем. По идее это чистое самоубийство, даже если допустить, что каким-то образом нарушена связь с посохом подчинения, нам сложно ответить что же в действительности стало со зверем. Мы с сестрой вторую неделю обходим окрестности, нет ни малейшего намека на сбежавшую тварь, нет ни следов, ни слухов, ни тем паче, чего стоило бы ожидать, тела разлагающейся твари.

Так не бывает. Поверь нам старым, что-то происходит, что ускользает от нашего взгляда, все это не спроста. По словам графа, де Тид уходил пешком, так что зверя он с собой не брал, да и сложно себе представить, зачем ему ломать уже готовое оружие, обрекая его на смерть, проще было бы провести обряд подчинения, с теми же кракенами, он совершенно не церемонился.

Мы пока побудем в твоем доме, проведем еще ряд действий, но боюсь, ничего утешительного не скажем. Будь осторожен мальчик, будь очень осторожен, мы банально можем не понимать общей картины происходящего, у тебя могущественный противник, это даже близко не наш уровень. Береги себя.

М/А-Хенгельман».

— Господин барон. — В дверь после вкрадчивого стука заглянул слуга. — Вас ожидает его высочество принц Паскаль.

— Иду любезный. — Я сложил письма, жестом руки отпуская слугу и выходя из покоев.

— Барон, это что такое?! — Вместе с Паскалем меня встретила Катрин, широко округлив глаза. — Я вас спрашиваю, это что такое?!

— Ваше высочество? — Я немного сконфуженно огляделся по сторонам не находя причины ее беспокойства.

— Вы, почему не переоделись? — Она нахмурила брови.

— Зачем? — Я недоуменно уставился на принца.

— Вы на него не смотрите! — Топнула ножкой юная прелестница. — Мой братец известный ханжа, посему может себе позволить в одном и том же появляться как с утра, так и к обеду, но о вас я была лучшего мнения!

— Что с ней? — Мы с Паскалем проводили гордо выпрямленную спинку, его сестры не оглядываясь скорым шагом удаляющуюся от нас.

— Женщины. — Пожал плечами принц. — Что тут еще сказать?

— М-да. — Я последовал за принцем, подстраиваясь под его шаг. — Не подскажите ваше высочество, чего ожидать на приеме?

— Нуть, муть, бла-бла-бла речи и море фальшивых улыбок. — Улыбнулся мне он. — Ничего особенного, ну разве что оценим с вами новое тело императора.

— Вы в курсе? — Я удивленно уставился на него.

— О, я вас умоляю барон. — Он отмахнулся рукой. — Я без малого уже скоро тридцать лет в этой семье, для меня все эти марьяжи папеньки с бабулей, как кость в горле. Меня больше удивляет, откуда вы в курсе самой сокровенной тайны нашей фамилии.

— Мне пришлось, если помните, быть невольным участником того зимнего бала. — Несколько сконфужено произнес я. — Там собственно, мне и довелось коснуться всего этого, причем напрямую через…э-м-м…

— Дедушку? — Он тихо рассмеялся. — Да, папенька моего папеньки, призанятнейшая личность.

— Да уж. — Я невольно сжал кулаки при мысли об императоре.

— Сколько себя помню, он практически всегда незримой тенью нависал над нашей семьей. — Паскаль задумчиво покачал головой. — Сложная личность. Мы иногда общались, я по молодости не понимал этого, просто неуловимо что-то менялось в людях, которых я знал всю свою жизнь. Мои мягкие, учителя наставники, вдруг приобретали сталь во взгляде и говорили странные, тяжелые вещи. Знаешь барон, он весьма и весьма умен и дальновиден, я многое смог почерпнуть из наших с ним бесед.

— Ваше высочество. — Я покачал головой.

— Да барон? — Он внимательно на меня посмотрел.

— Если вы когда-нибудь в будущем меня спросите. — Я вежливо склонил голову. — То знайте, больше половины из того, что он вам наверняка говорил, стоит немедленно выбросить из головы и забыть, так как более опасных, холодных и жестоких людей мир наверняка еще не знал.

— Наверное, я вас понимаю. — Он покивал своим мыслям. — Правда, открытым остается весьма существенным вопрос, а человек ли он вообще?

— Хороший вопрос, ваше высочество. — Хмыкнул я. — Хороший…

Мы вошли в приемный зал, где герольды бегали взмыленные, пытаясь расставить всех, согласно занимаемых должностей и статусов. Не знаю на счастье или нет, но принц властным поднятием брови отогнал от меня всю эту шушеру, установив мою скромную персону непосредственно рядом с собой по правую руку. С одной стороны вроде как приятно, с другой стороны сразу же ощущаешь на себе целую кучу колючих взглядов стаи товарищей, что, несомненно, не в курсе того, какого это спрашивается лешего, какой-то сопляк удостоен милости стоять у левой пятки любимого господина.

Я тяжело вздохнул, похоже, из сидячих мест сегодня предусмотрены, лишь два трона, для его величества и его королевы, остальным, придется все это беспутство мировой политики вынести на ногах.

— Начинается. — Тихо шепнул мне через плечо принц. — Давай натягивай лучшую свою улыбочку.

— Еще чуть-чуть натяжки, и лицо по краям разорвется. — Тихо так же шепотом ответил я.

От дверей взревели трубы, слуги расшаркались ножками и замахали цветными знаменами, после чего створки наконец-то раскрылись, пропуская внутрь так долго ожидаемых гостей. На мое удивление, первым в зал вошел не император, а громадный бритоголовый мужик чье лицо, словно паутиной пересекали сотни больших и маленьких шрамов. Широкие мощные плечи, строгий черный наряд расшитый серебряной нитью и пусть несколько аляповато выглядевшая из-за множества фигурных блях, но вполне ноская и функциональная разгрузка, перетягивающая грудь и торс здоровяка. Ого! А я ведь видел подобные наборы ремней, точные копии носили рейнджеры империи, похоже, дядечка серьезен как нож у горла.

— Татум Герд Шредерграм! — Объявил мажордом, от дверей продолжая выкрикивать еще какие-то титулы вояки.

— Это армия империи, и ее разведка, во всей своей красе барон. — Все так же шепотом просветил меня принц. — Если хотя бы половина слухов о нем, правда, то бабушкин цепной пес Гербельт, по сравнению с ним скромная четырнадцатилетняя послушница храма, видевшая мужчин, лишь на картинках в книжках.

— Жуткий тип. — Выдал я свое резюме Паскалю.

— Нет. — Едва качнул отрицательно тот головой. — Сейчас приготовься, вот кого стоит бояться.

— Танис Ром Вапорт! — Произнес объявляющий гостей, а я в ожидании монстра глупо растянулся в лице.

В дверь, слегка прихрамывая и опираясь на резную черную тросточку, вошел седой и сгорбленный, сухой как палка дедулька, с гладко выбритым лицом и необычайно живым и умным взглядом.

— Вот Ульрих, вот как выглядит самый опасный человек на той оконечности света. — Тихо рассмеялся принц. — Кстати ты не знаком случайно с самым опасным человеком с этой оконечности?

Принц едва заметно повел кистью в сторону короля, где по его правую руку стоял высокий беловолосый мужчина с резким хищным профилем и льдом глубоких умных голубых глаз. Хм. Удо Вилькс, держатель всей королевской казны, ну и министр финансов за одно, кажется, я понял, на что намекает Паскаль. При явном физическом отличии, в них чувствовалось какое-то внутреннее родство. Не знаю, как это описать, что-то неразличимое, но нечто тяжелое чувствовалось, когда подобные люди смотрят на тебя. Сразу сознание рисует щелчок кассового аппарата, бегут нолики циферки и ты понимаешь, что «уплоченно», цена на тебя поставлена и уже сведены все составляющие, в сводную месячную отчета.

— Б-р-р-р. — Шепнул я. — И вправду кожей ощущаешь при взгляде на них, неимоверную хитрожопость, внутри каждого.

— П-ф-ф! — Паскаль попытался с имитировать кашель, душа в кулак накативший смех.

— А ну-ка прекратили оба! — Зашипела на нас Катрин, стоящая чуть в сторонке. — Ведете себя как малолетние балбесы!

Остальных гостей мы уже не обсуждали, так как пристальный взгляд принцессы не без основательно, не отрывался от наших персон, суля как минимум, обоим пару затрещин веером по шее. Страшное оружие в руках женщины веер, почти как скалка у любящей жены, только веер.

На последок я чуть не оглох от труб и прочих дуделок когда герольды протрубили заход в приемный зал венценосного, ужасного и непобедимого Дарта Вейдера. Шутка, естественно под декламацию многочисленных титулов, званий и прочих громких слов последним к нам пожаловал император во всей своей красе.

— Паскаль! — От изумления, из меня напрочь вылетели все манеры.

— В чем дело? — Принц удивленно повернулся ко мне.

— Это кто?! — Я невольно схватился за сердце.

— Император. — Он недоуменно пожал плечами. — Кто ж еще?

— Это же женщина! — Я с трудом сдержался, что бы не перейти на полный голос. — Как император стал женщиной?!

В зал в окружении миловидных фрейлин, придерживая длинный шлейф ажурного подола платья, вплыла снежная королева собственной персоной, в лучших традициях, всех стереотипов. Высокая, сухая фигура, прямая властная осанка спины, открытая шея и вздернутый острый властный подбородок с колючим взглядом неимоверно мудрых и от того холодных глубоких глаз.

— Что значит как? — Паскаль уставился на меня как на недоумка. — Вообще насколько я помню историю этого мира, императорами всегда становились женщины в их роду.

— Но…но… — Я тупо вертел головой по сторонам не находя слов.

— Видел бы ты сейчас свое лицо. — Принц вновь с трудом стал удерживать свой смех. — Катрин, глянь на него, его, по-моему, сейчас паралич разобьет, или будет тут в припадке по полу кататься.

— А в чем дело? — Принцесса испуганно посмотрела в мою сторону. — Он белый словно его мелом обсыпали.

— Он думал император мужчина. — Веселился принц.

— Почему? — Расплылась в улыбке его сестра, обдумав услышанное и еще раз взглянув в мою сторону.

— Видимо ему не совсем ясно как у нашего папы может быть две мамы и не одного отца. — Паскаль с трудом сдерживался, щипая себя за руку, что бы успокоиться. — Ой, не могу, я сейчас помру, ты только глянь на него!

— П-ф-ф-ф! — Они вдвоем на пару принялись тщательно имитировать внезапно накативший кашель, прикрывая рты руками.

А мне было не до них. Мне внезапно стало абсолютно наплевать на принцев и принцесс, на всю эту придурашенную королевскую семейку с их загадками, тайнами и прочим беспутством. Мне в один миг стало наплевать и на императора со всем миром разом, потому как мой взгляд упал на скромную молодую девчушку идущую за спиной этой властной женщины. Я смотрел не в силах отвести взгляд, на ее аккуратно подобранную и опущенную головку с двумя изумрудами проникновенных глаз, что казалось, проникали своим каким-то волшебным светом прямо ко мне в душу.

Привет. — Хотелось мне, глупо улыбнувшись сказать ей. — Знаешь, а я скучал.

Но я молчал, чувствуя, как горечь внутри меня подкатывает к горлу. Это она, это та самая, та милая и… близкая моему сердцу, девочка Ромашка.

* * *

Где-то на далеком юге, под ласковый шелест южного моря, в мерный такт волн по прибрежной гальке тяжело ступал мужчина. Ночь. Россыпь звезд и тяжелое зрелое тело полновесной луны. Он шел, явно с трудом опираясь на подраненную и еще не зажившую ногу, а одна рука бездейственно висела на перевязи притянутая к груди.

— Леофоль Лаурикан. — Мелодичный мягкий женский голос колокольчиками коснулся его слуха, заставив вздрогнуть и остановиться. — Время было не милосердно к тебе дефеник Темной Ели.

— Время. — Мужчина медленно повернулся, от чего мерцающий лунный свет осветил его лицо, через которое растяжкой шла повязка, закрывающая один глаз. — Время нас калечит, и оно же нас лечит. Здравствуй Тайшана.

— Здравствуй. — За его спиной стояла чудная фигурка миниатюрно утонченной женщины, в легком, не скрывающем плеч воздушном платье, играющем подолами на едва ощутимом ветру. Красивый обвод ткани платья ног, оканчивался россыпью серебряных звезд на черных бархатных сапожках с высоким каблуком.

— Лео… — Маленькая хрупкая ручка коснулась его щеки.

— Тай… — Он закрыл глаз, нервно сглатывая подкативший к горлу ком.

— Мудак! — Маленькая ручка секунду назад нежно гладившая его щеку, злой крапивой звонко обожгла его пощечиной.

— Прости… — Его голова дернулась от удара, но он не смел, взглянуть на нее.

— Никогда… — Выдох у нее получился сдержанно эмоциональным, словно ей пришлось душить в себе тяжелую обиду. — Даже молить не смей.

Они молчали, лишь мерный вал мягких волн, гоняющий камни по пляжу, неверный свет мириада звезд и стук двух сердец, впервые или может быть вновь по истечению сотен лет бьющихся друг с другом в унисон.

— Кто? — Она дрожащей рукой коснулась его подбородка, повернув слегка голову и рассматривая повязку на лице.

— Тид. — Он поджал губы. — Отец клана, просит тебя Дочь Луны, оказать нам любезность в своей милости.

— Не ты? — Печальная улыбка коснулась ее уст. — Меня просят все, но не ты Лео…

— Прости… — Вновь сглотнул он.

— Никогда! — Очередная пощечина вновь заставила его замолчать. — Не смей Лео! Не смей!

Она прильнула к его груди, а он бережно стал гладить ее роскошные черные волосы, спадающие вниз каскадом по спине. Время застыло, остановив свой бег в замешательстве, ибо оно уже слишком давно не видело, что бы льесальф с такой любовью касался дьесальфа, не боясь презрения со стороны своих же соплеменников. Это было удивительно и позабыто ново, от чего казалось миражом и злой насмешкой иллюзии предрассветного зыбкого тумана.

— Скажешь отцу. — Она нехотя отпрянула от него, разворачиваясь спиной. — Взамен, вы впустите нас в королевство.

— Скажу. — Он с болью смотрел, как она медленно удаляется, истаивая в ночи. — И помни Тай, он должен умереть!

— Вы многого просите, дети солнца… — Донесся до него, уходящий голос из ночной тьмы. — Скажи, ведь мы могли?

— Нет. — Одними губами произнес он, опустив голову. — Не могли Тай, не могли.

* * *

— Что за срань? — Ганс Гербельт опасливо втянул носом запах исходящий от дымящейся пиалки, преподнесенной ему Нильсом Ваггетом.

— Это не срань Ганс. — Ваггет наморщил нос. — Это тайбичи-моа, высокогорный чай из империи Мао. К твоему сведенью, его обязаны по велению императора поднебесной, собирать обнаженные девственницы, не старше двадцати лет, причем все это происходит в ночь полнолуния, и щиплют листочки они не руками.

— Да иди ты? — Ганс изумленно уставился на верховного мага.

— Я и пришел. — Ваггет расплылся в улыбке, задумчиво разглядывая просторный кабинет главного стража короны, с удовольствием погружаясь в массивное кожаное кресло. — И должен тебе сказать весьма удивлен твоим желанием меня лицезреть.

— Бучи-мура? — Тучный Гербельт вертел в руках дымящийся взвар все еще не решаясь отпить.

— Тайбичи-моа. — Поправил его маг, с удовольствием поглощая свою порцию.

— Нужно запомнить. — Ганс все же пригубил немного, покатав горькую терпкость во рту, сразу не проглатывая, дабы ощутить полный букет напитка. — Дорогой?

— Бесценный. — Ваггет приглушенно рассмеялся. — Узнай кто-то в империи о том, что мы делаем, по моим прикидкам в тот же день должны будут умереть минимум тысячи две, может три, человек разом.

— М-м-м-м! — Гербельт залил в себя остатки чая, тут же потянувшись к пузатому «заварнику» за добавкой. — Ценю Нильс, прямо порадовал ты меня.

— Да вот сам уже жду случая, пару лет попробовать, да все никак повода не найду. — Маг поерзал в кресле. — Вот и подумалось, чем не повод? В конце концов, когда мы с тобой вот так вот встречались последний раз?

— Хм. — Гербельт откинулся на спинку кресла, расслабленно вытянув перед собой ноги. — Дай подумать. Пожалуй, лет десять пятнадцать назад, помнишь, когда в город по канализации залезла к нам мантикора?

— О да! — Ваггет улыбнулся своим воспоминаниям. — Она тогда мне пятерых старшекурсников, что я тебе выделил сожрала.

— А у меня, сколько бойцов сгинуло в тех катакомбах и не упомнить! — Ганс отсалютовал магу своей пиалкой. — Эх, было же времечко!

— Ну, сейчас хочу тебе сказать, тоже не самые радужные времена. — Ваггет покачал головой. — И если я правильно понял твое приглашение, речь не идет о последних событиях с городским коллапсом, что нам устроил демон?

— Нет. — Ганс Гербельт подобрался, переходя на более серьезный тон. — Эту кровавую эйфорию безумия мы не менее кроваво удавили в зародыше.

— Ну, нет худа без добра. — Маг пожал плечами. — Эта грязь первого кольца была нарывом на теле города, по крайней мере, вы порядком там навели шороху, прижав местных бандитских королей.

— Это да. — Гербельт вновь приложился к пиалке. — Звучит паскудно, но на законных основаниях мы тупо смогли вырезать уйму народа.

— Не забивай голову и сердце моральными аспектами Ганс. — Ваггет с прищуром следил за своим собеседником. — При наших с тобой должностях не думают о тех, кто ворует хлеб на пропитание, мы думаем только о тех, кто еще не ворует, дабы они как можно дольше смогли оставаться в статусе респектабельных членов общества.

— М-да. — Ганс закусил губу, уставившись невидящим взглядом куда-то в стену. — Что-то опять не так с этим первым кольцом Нильс.

— Не понял? — Маг отставил в сторону свой чай, подавшись вперед к собеседнику. — Что-то конкретное?

— А вот это уже, ты мне скажи. — Гербельт с трудом поднялся, подходя к своему массивному столу и поднимая с него целый ворох писем. — Значит смотри. Бунт, назовем его по официальной версии так, подавлен, народ запуган и жмется по углам. По моему настоянию еще на два месяца продлено патрулирование улиц армейскими подразделениями, все кто там когда-то, что-то, могли из себя представлять, мертвы, ну или дописывают свои последние слова биографии под диктовку моих палачей в застенках.

— Однако же? — Кивком продолжил за него Ваггет.

— Однако. — Гербельт сморщил нос. — Слово то какое глупое. В общем, по моим доносам там, в первом кольце кто-то, неведомый мне продолжает обильно плодить покойников несмотря ни на что, оставаясь незримым моему всевидящему оку.

— Эти нищие всегда друг дружку убивали. — Маг пожал плечами. — Тебе что с их смертей?

— Ну-у-у… — Толстяк, словно хитрый кот, расплылся в довольной улыбке. — Убивать это одно, а вот потроха выедать после этого своим жертвам, это знаешь ли, немного беспокоит.

— Немного? — Маг вскинул бровь, побарабанив пальцами по подлокотнику кресла.

— Разве что, самую малость. — Гербельт вернул собеседнику такую же вскинутую бровь. — За месяц шестнадцать покойников, с выеденными животами. Я сейчас активировал службу, что бы порылись глубже, так сказать по времени нашли отправную точку отчета этих жмуриков.

— И? — Маг слегка наклонил голову.

— И пока получается, что все началось примерно месяц спустя, после того как упокоился демон. — Гербельт тяжело протопал назад к креслу, шумно опускаясь в него и протягивая магу свои бумаги. — Бери, смотри, ищи. Демоны, выеденные покойники и прочая ересь, это по твоей уже части, так что не затягивай и давай ищи супостата, а то он мне всю месячную статистику по преступлениям портит.

— Как не хорошо с его стороны. — Покачал головой маг, бегло просматривая первые листки докладов. — Так-с. Ясненько, понятненько, хм…

— Что? — Ганс с любопытством следил за магом.

— Заметил, все покойнички жмутся примерно к одним и тем же улочкам? Нет разброса по кругу, все примерно найдены в пяти шести километрах друг от дружки. — Маг потряс теми отчетами, что уже успел прочитать.

— Ты меня, что вообще, что ли за дурака принимаешь? — Толстяк насупил брови.

— Извини. — Ваггет улыбнулся. — И что же ты предпринял?

— Последний отчет. — Толстяк махнул рукой на кипу бумаг в руках мага. — Сам смотри.

— Смотрю. — Нильс Ваггет быстро извлек последнее донесение, губами в слух, проговаривая выхваченную информацию. — Армейский патруль, десяток сержанта Перки. Полное боевое облачение, стандартные амулеты. Все мертвы.

Повисла тяжелая пауза. Ваггет как-то нервно вновь и вновь просматривал донесения, чувствуя, как нарастает злость и нервная дрожь в руках.

— Как все не кстати Ганс. — Маг скривился как от лимона.

— Понимаю. — Кивнул в ответ тот. — Делегация, у меня тоже все люди стянуты ко дворцу. Пока император не пересечет границу в обратном направлении, ну или не сделает вид, что пересек ее, мне этот «убивец» как кость в горле.

— Мда-а. — Ваггет медленно поднялся. — Вот значит, к чему мантикору мне припомнил?

— Да брось, в прошлый раз ведь сработало! — Ганс как-то виновато отвел взгляд.

— Послушай, ты не хуже меня знаешь, что это гребанные фанатики! — Маг отвернулся от собеседника. — Ты в курсе, что они до сих пор, шлют королю письма, требуя сжечь меня и всех магов в королевстве на костре?

— Подумаешь эка невидаль. — Гербельт в открытую расхохотался. — Ну, недолюбливают они вашего брата, самую малость, так что теперь обижаться каждый раз?

— Малость?! — Ваггет аж задохнулся от ярости. — Эти идиоты до сих пор нападают вроде как тайком, на магов! Они меня! Слышишь? Меня просят сжечь на костре!

— Ну-у-у… — Гербельт подмигнул своему собеседнику заговорщицки. — Мы ведь с тобой не будем кокетничать и делать вид, что оснований у них для этого нет?

— Да иди ты! — Маг фыркнул, улыбнувшись в ответ. — Они все там шизойды и сами не понимают что несут.

— Ладно. — Ганс Гербельт так же поднялся со своего места, протягивая руку магу на прощание. — За ними я пригляжу, мне главное, что бы ты потом в обиде на меня не остался и был в курсе событий.

— Ну, спасибо! — Ваггет насмешливо улыбнулся, обходя толстяка и открывая дверь кабинета. — Рад был повидаться Ганс.

— И тебе не хворать Ваггет. — Кивнул ему глава стражи королевства и уже практически в закрытую дверь окликнул своего гостя. — Нильс?

— Что? — Тот задержался, еще не успев захлопнуть дверь.

— Слушай, а если они не руками собираю, то чем? — Гербельт задумчиво почесал нос.

— Что?! — Непонимающе и изумленно переспросил маг.

— Ну, ты сказал, девственницы чай собирают не руками, вот мне и подумалось, чем еще можно отщипывать листочки? — Толстяк склонил голову, разглядывая оставленный ему в подарок мешочек трав. — Будучи голыми…

— О боги Ганс! Я тебя умоляю! Старый пес, а мысли в голове… — Остального страж короны уже не расслышал так как маг закрыл дверь, уходя прочь, по коридору.

— И ничего я не старый. — Гербельт попытался втянуть живот, помогая при этом себе руками. — Я просто любознательный от природы.

— Кастлер! — Через какое-то время крикнул он своего доверенного, что наверняка стоял все это время за дверью в ожидании. — Шли письмо Альве Шернье, пригласи командора в гости!

Дождавшись, когда стихнут удаляющиеся шаги помощника, он подошел к окну, задумчиво сложив руки за спиной и покачиваясь на носках своих раздутых сапог.

— Ртом. — Произнес он через какое-то время. — Наверняка они отщипывают листочки ртом…В противном случае, я родился не в том месте, не в той стране и занимался всю свою жизнь полной ерундой.

* * *

— Что ты топотишь? — Милана Хенгельман тяжело охнув, схватилась за поясницу.

— Я не топочу, это ты топотишь. — Рядышком «поохивала» ее сморщенная копия, сестра Априя.

— Нет, ты определенно топотишь. — Милана с прищуром оглядела пройденный ими густой подлесок и с сожалением оглядела подол юбки, увешанный сухим с зимы репейником.

— Определенно не топочу. — Хмыкнула Априя. — А вот ты зудишь.

— Я не зудю, это ты зудишь. — Первая старушка вновь нехотя полезла напролом через кусты.

Две бабульки подтрунивая друг дружку уже пол дня выписывали круги по пригороду наматывая километры пути меж особняков, редких холмов и впадин с завидным упрямством выискивая тающий и практически неощутимый след.

— Вот сучка. — Априя сплюнула в сторону, хвостиком пристраиваясь за сестрой.

— Сама такая! — Не поворачиваясь бросила Мила.

— Я может, и такая…была…лет семьдесят назад, но твоя барбосинка редкостная засранка. — Рассмеялась Априя. — Сама-то мать, поди в городе не скучала? Ну-ка сознавайся, где тут у тебя еще дедки гожие хоть на что-нибудь припрятаны?

— Да на что они гожие? — Милана с сомнением оглядела живописную полянку, на которую они выбрались, с трудом перевалившись через старое поваленное дерево.

— Вот ты мне и скажи. — Априя тяжело дыша, стала рядышком с сестрицей.

— Беда у мужиков в том, что они хотят всегда, да вот могут по факту изредка. — Старушка, порывшись в своей переметной сумке, извлекла на свет небольшой металлический цилиндр, увитый таинственными письменами, состоящий из наборных подвижных колец. — А наша женская доля, быть готовыми всегда, да вот хотеть изредка.

— Ага-ага. — Покивала Априя, извлекая из своей сумки целый ворох связанных тесемкой костей. — Помню я как ты изредка в Милтенкраусе. От тебя тогда даже моряки убегали.

— Ну, так уж и убегали… — Милана ловко меняла градации на своем цилиндре, периодически поглядывая на костяной набор сестры. — Им просто в рейс нужно было уходить.

— Ага, посреди ночи, в безветренную погоду, гребли так, что пену на море взбивали. — Априя задумчиво оглядела полянку. — Чуешь?

— Да. — Кивнула сестра. — Здесь она была, здесь, только вот не пойму, почему истаивает след?

— Пойдем, глянем. — Пожала плечами Мила, пряча обратно свой прибор.

Две бабульки, придерживая друг дружку, по колено в траве пересекли поляну, вновь входя в густой кустарник, за которым совершенно неожиданно прятался каменный завал вперемешку с уже слежавшейся землей.

— Ого, какая дырка! — Покачала Априя головой, остановившись перед уходящим под землю тоннелем.

— Это у тебя там дырка. — Пакостливо хихикнула Мила, склонившись у находки. — А это лаз!

— Это у тебя как раз лаз. — Не осталась в долгу сестра. — А это вход.

— Тьфу. — Милана Хенгельман сплюнула в темный зев прохода. — Сладенько то, как гнильцой тянет.

— Тряхнем стариной? — Молодцевато подбоченившись, спросила Априя, вскинув бровь.

— А у тебя еще есть чем потрясти? — Милана с сомнение оглядела сестру.

— Уведу. — Предупредительно и с вызовом, ответила та, открывая свои кошели и сумку что бы извлечь из них целую кучу всевозможных ингредиентов.

— Кого? — Милана так же принялась извлекать свои запасы.

— Деда твоего. — Априя зазубренным ножом прямо по дерну принялась выводить многолучевую звезду. — Найду и уведу, сознавайся сразу, это пекарь с четвертой улицы?

— Да какой он пекарь? — Рассмеялась Мила, порошками заполняя за сестрой надрезы земли. — Он уже лет двадцать как тестомес, только и может что мять.

— Неужто, портняжий из лавки Перрея? — Хмыкнула Априя венчая лучи, наборами вязанных трав и черепками мелких животных.

— Не-е. — Милана принялась наполнять звезду скрепляющими стежками своих заклинаний. — Его ниточка уже никогда не войдет в ушко иголочки.

— Так ты приголубь его, подтяни ему здоровицо то. — Априя включилась в плетение сестры, наполняя его своей силой.

— Я если у него потяну, у него оторвется. — Милана благодарно кивнула сестре, принимая ее силу в свою вычурную магическую формулу. — Он даже в лучшие свои годы больше двух раз не мог. Слабенький он, к рассвету скопытиться, это как пить дать.

— Ну, тогда я знаю. — Хмыкнула Априя. — Старый Шерп, кузнец как никак в прошлом.

— Так. — Милана поджала губы, завершая свою магическую конструкцию. — Кузнеца мне не тронь!

— Жалко что ли? — Априя собирала остатки своих ингредиентов.

— Устроишь ему свое любимое «йе-х-у-у — ты-гы-дык», наездница, что я с ним потом делать буду? — Мила так же принялась подбирать остатки своих заготовок. — Всю задницу исхлестаешь, да покусаешь и исцарапаешь всего.

— Родненькая моя. — Априя залилась сухим каркающим смехом. — Да мне уже кусаться не чем!

— Ну, ты на себя не наговаривай. — Милана принялась стряхивать с сестры налипшую траву. — Ты у меня еще красотка хоть куда.

— Не. — Покачала та отрицательно головой, поправляя у своей сестры съехавший платочек. — Хоть куда лучше не рисковать, могу и сконфузица, лучше все по стариковски, как положено.

Они какое-то время молча приводили себя в порядок, с прищуром поглядывая в темный проход подземелья.

— Долго что-то. — Вздохнула Мила, поглядев на теплое земное светило, что уже порядочно завалилось за полдень.

— Пирожок будешь? — Априя извлекла небольшую тряпицу, развернув ее и протянув сестре дутые зажарыши богатые тестом. — Утром пекла, этот с яичком и лучком, а эти с сыром и курочкой.

— Хороши. — Мила принялась потихонечку обжевывать угощение. — Надо было нам с тобой в кухарки по молодости податься.

— Пф. — Априя так же выбрала себе угощение, остаток, пряча обратно. — У них жопы толстые, не то что у нас, сама глянь какие мы ладненькие.

— Были лет семьдесят назад. — Рассмеялась Милана.

Какой-то приглушенный полу рык полу захлебывающийся сип, прервал их разговор.

— Ишь как булькает болезный. — Произнесла Априя, с любопытством глядя, как из-под земли на свет выползает жуткий опухший мертвец, страшно тараща свои бессмысленные остекленевшие глаза. — Глядикась, пообгладали то как капитально его.

— М-да уж. — Покачала Милана головой. — А мы гадаем, чего он припозднился, хорошо вообще дополз бедняга.

Покойник, некогда видимо здоровенный бородатый мужик скалил зубы, и греб руками землю, неуклюже оскальзываясь и падая наземь.

— Ладно, замри. — По щелчку пальцев Миланы Хенгельман покойник застыл, словно каменный истукан. — Ты кто таков был?

— Кха-ркх, Гро-о-оуз. — Покойный с трудом ворочал, синим распухшим языком. — Гро-оуз Гвоздь.

— Контрабандист? — Априя дожевала пирожок, вытирая жирные руки о подол платья.

— Да-а-а-а. — Протянул усопший.

— Много вас там, в туннеле лежит? — Милана кивнула в сторону подземелья.

— Трое-е-е. — Голова покойного слегка повернулась на бок.

Старушки попеременно вопрошали своего призванного визитера, более или менее вникая в суть вопроса. История вышла банальная, эта группка контрабандистов ночью как всегда переправляла товар под стеной города в обход пошлины снимаемой стражей на вратах. Ну и как водиться еще кое-что для души тащили, то, что запрещено продавать. Где-то уже к рассвету их и постигла страшная участь в лице сбежавшей гончей, что вышла на их след, а заодно частично отобедала, или вернее отужинала всей этой лихой компанией. Старушки еще какое-то время задавали вопросы, но большей ясности в дело ответы не приносили. Самым непонятным было то, что гончая вообще смогла сбежать. Как она вообще могла начать…думать? Откуда в ней пробудились желания или что ей вообще движет?

— Собирай дрова и хворост. — Отдала команду мертвому слуге Милана. — И дружков потом принеси сюда же.

Бабушки, покряхтывая, отошли чуть в сторонку, усевшись на ствол поваленного дерева и неспешно перебрасываясь между собой подковырками и мыслями в слух.

— Ну что мыслишь сестрица? — Априя подперла ручкой щеку, наблюдая как вздувшийся покойник, таскает из лесочка сухие ветки деревьев.

— Да что тут сказать? — Пожала другая сухонькими плечами. — Ерунда какая-то происходит, я даже предположить не берусь, что с нашим песиком сделал старикашка Тид.

— А ты что делала? — Априя перевела на нее свой взгляд. — Может в этом и есть разгадка? Алексис не просто же так положил на нее взгляд? Из чего собирала, на что привязывалась, контроль стандартный или с усилением был?

— Да ничего особенного. — Та сладко зевнула, пригревшись на солнышке. — Материалец в принципе не порченный, орки с узлами, видать шаманчики ихние, еще какой-то покойничек из человеческих ну и…

— Ты рот то закрой, ворона влетит, чего замерла глаза выкатив? — Априя слегка потрепала за плечо застывшую на полуслове сестру. — Что, вспомнила чего?

— Ох тыж тыдуть меня растудыть! — Очнулась Милана Хенгельман, нервно сглотнув. — Ой, что-то чую бедой запахло Апри, похоже, с меня спрос брать будут.

— Да не томи ж ты старая, говори, откуда ноги растут!

Старушки принялись шептаться то и дело, перемежая свои мысли комментариями вроде: Что ж теперь будет? Как же быть? А может все еще обойдется? Какое-то время они еще голосили, лишь уже под конец, когда на поляне запылал костер, высокого пламени замолчали, в четыре глаза провожая в последний путь покойника, с его товарищами что зарылись внутри пылающих ветвей.

Какое-то, грустно тоскливое зрелище, представляла из себя картина, обезображенного разложением и пламенем лица сидящего в костре покойника. Он как-то равнодушно и казалось возвышенно, разглядывал их, пока стена огня окончательно не скрыла его из виду.

— Боги с тобой. — Махнула Априя на прощание ему ладошкой. — Ну что куда теперь? По тоннелю в город или назад в особняк?

— Назад. — Милана Хенгельман покачала головой. — Ох, я кому-то сегодня устрою, сладкую жизнь!

* * *

Остаток приема при дворе короля, императора, я совершенно не запомнил. Все потонуло в зеленом тумане ее глаз, и я совершенно не помнил, как оказался у себя. Сердце не разрывалось в бешеном ритме неистовства, я наоборот словно застыл, погрузившись в какую-то горькую патоку не в силах пошевелиться в этом мягком чувстве внутренней не то боли, не то тоски.

Я не обманывал себя, эта девочка была мне не безразлична, но вот кто она, что она, а главное то, как мы расстались, было из разряда туши свет кидай гранату. Шпион, фрейлина, сосуд, пустая кукла без мыслей в голове? Кто же ты и что ты думаешь обо мне? Помнишь ли ты вообще меня или все это время рядом со мной был император? Кто говорил со мной, кто держал меня за руку, и гулял со мной по городу, весело улыбаясь и даря своей улыбкой так нужное мне в тот момент тепло и заботу?

Ответа не было, как и не было сил взять себя в руки, или не знаю там, за «шкирку» схватить, что бы встряхнуть хорошенечко, надавать себе по щекам, что бы прийти в чувство. Мысли как-то рассеянно блуждали, слепо натыкаясь друг на друга, что бы вновь разойтись по разным углам.

Вызвонив колокольчиком слугу, я заказал себе чая, терпкую горячую горечь трав, выжигающую небо и вкусовые рецепторы, но меж тем легким бризом послевкусия смывающим мое сомнабуличиское состояние. Усевшись за стол, я бездумно марал листки бумаги пером, выводя на них каракули домиков, корабликов, крестиков, звездочек и сердечек.

Стоп.

Сердечки это уже перебор, причем с полным сдвигом по фазе. Разозлившись, я перевернул сердечко, окружностями вниз, дорисовал ножки, а сверху спинку, тем самым, получив…попу. Красивенькую такую аккуратненькую женскую попочку, прямо как у…

Да что за хрень то со мной твориться?!

Сурово сдвинув брови, я не менее сурово скомкал лист и что было дури запулил его через комнату.

— Барон!

— Ой, простите!

М-да…. С ума сойти, я совершенно не заметил строгой и властной женщины стоявшей перед моим столом, неизвестно, сколько времени и получившей от меня с ходу бумажкой в лоб.

— Господин…жа…кхм-м…император…ша… — Какая-то несуразица полезла из меня, я глупо моргал глазами и не находил, что ответить. — Я не заметил, как вы вошли и вот это, как бы, в общем, извините.

— Боги, мальчик в себе ли ты вообще? — Император в лице этой строгой красоты обескуражено потирал лоб. — Ты вообще как себя чувствуешь? Я как увидела тебя, на приеме думала уже все, тебя тут пока меня не было выпотрошили и набили соломой, что бы к моему приезду выставить твое чучело.

— Эм-м, нет, все нормально, просто я немного подустал, вот видимо сказывается. — Поднявшись, я услужливо пододвинул стульчик с резной высокой спинкой к столу, легким поклоном предлагая присаживаться. — Уж извините, честное слово совершенно вас не заметил.

— Да уж куда тебе было заметить… — Император, аккуратненько подобрав подол сел на стульчик, подняв с пола мою бумажку и расправляя ее на коленке. — Сердечки, звездочки, фигня какая-то, опять сердечки…кхм…попа.

— Нет, это тоже сердечко, просто оно… — Я сумбурно замахал руками в отчаянье найти необходимое слово.

— Как попа. — Пришла на выручку мне, женщина совершенство вскинув бровь.

— Ну…возможно, где-то и так. — Я уселся на свое место, попытавшись спрятать свое лицо за маленькой кружечкой чая, что предательски дребезжала по блюдцу в моих руках.

Она буровила меня насмешливым и ироничным взглядом, молча налив себе так же в кружечку ароматного взвара и слегка пригубив его.

— Попробуешь еще что-нибудь сказать? — Она подмигнула мне.

— Нет, пожалуй, воздержусь. — Невольно, я расплылся в ответной улыбке, немного приходя в себя.

— Вот и умничка. — Кивнула она. — Скажу тебе как тот, кто в отличие от тебя уже не первое тело меняет, не дави чувства, наслаждайся ими, так как с годами они гаснут, теряя свой накал и полноту красок.

— Простите? — Я чуть не выронил кружку.

— Я тебя умоляю! — Она фыркнула, махнув на меня рукой. — Неужто ты думал я не в курсе, что это не твое тело? Если не забыл, мне даже какое-то время удалось походить в нем.

— Я немного не понимаю… — Даже не тревога, а страх подкатили к горлу от осознания того, что моя тайна находиться в руках одного из могущественных и опасных людей этого мира.

— Оставь. — Красивая, утонченная кисть махнула в мою сторону. — Пусть эта тайна останется твоей. Мне недосуг в нее вникать, просто при мне не нужно играть мальчика, особенно с учетом того, кто перед тобой находиться. Договорились?

— Угу. — Кивнул я поспешно.

— Но собственно, я не за тем сюда пришла. — Она извлекла из-под накинутой на плечи шали небольшой фолиант обтянутый черной глянцевой кожей, с массивными серебряными фигурными застежками. — Вот, когда-то в былые годы, осталось мне на память от одного занимательного человечика, мне она сейчас уже ни к чему, но почему-то вспомнилось о тебе, вот и решила презентовать в знак наших намечающихся отношений.

— Кхм. — Я принял подарок, округлив глаза. — Ничего себе занимательный человечик, это же один из трудов Аль`Фарамута, одного из самых именитых мастеров некромантии!

— Да? — Мурлыкнула она тихо словно кошка. — А с виду был такой робкий и застенчивый мальчик, представляешь, он при виде крови в обморок падал.

— Слышал… — Я с интересом пролистывал книгу, не забыв Маку указать на сканирование тома. — Одно смущает, у меня такое чувство, что за подобное чтиво перед сном, можно и на костер загреметь.

— Можно? — Она насмешливо вскинула бровь. — Я бы даже сказала нужно, и кстати, ты обязательно загремишь если будешь ее всем и каждому показывать.

— Намек ясен. — Я не поленился оторвать зад от стула, что бы отвесить поклон. — Спасибо, при всей сомнительности подарка, должен отметить, что знания лишними не бывают.

— Сможешь осилить хотя бы треть. — Она с прищуром следила за мной. — Могу дать еще.

— И снова спасибо. — Я водрузился на свое место, с сожалением пряча книгу на время в свой стол. — Однако вырву из разговора ваши слова для уточнения, если вы не против, поясните, что значит начинающихся отношений? Я как-то в простоте своей наивной, осмелился на минутку помыслить о том, что теперича, по завершению подписания договора между вами и короной, смогу наконец-то, отторгнуть от себя большую политику.

— Политику ты уже никогда мальчик не отторгнешь, так как, измазавшись в ней единожды не оттереться уже никогда. — Она не улыбалась, строго и серьезно уперев в меня взгляд. — Не нужно мило хлопать на меня ресничками, я не первый день живу и могу выстроить долгосрочную перспективу тех активов, что ты себе выписал малыми дозами от каждого из государств.

— Позвольте, все в рамках договора и исключительно с вашего с королем согласия. — Я невольно улыбнулся, приятно все же что не говори, что хоть кто-то смог увидеть за всей этой бумажной волокитой хотя бы частично мой темный гений. — Все для вас, себя не пожалел лишь бы вам было хорошо и вы больше не воевали.

— Ах ты, бедняжечка! — Она театрально покачала головой. — А ну-ка, представь себе на секундочку, что я не дам тебе титул империи, и не признаю твоих полномочий, потребовав пересмотра всех актов.

— Попробуйте. — Я откровенно и прямо смотрел на нее. — Думаю, вы поимеете шикарную боль в лице ваших торговых гильдий. Ох, боюсь ни вам ни тем паче королю, не пережить той бучи что они поднимут, тут ведь надо учитывать момент, что вы еще ничего не подписали, а кое-кто уже подтянул не слабый капитал к границе.

— Кто? — Она подалась вперед. — И прошу, хотя бы намекни, как можно находясь взаперти безвылазно в этом дворце получить подобную информацию?

— Кто? — Я откинулся на спинку стула, слегка сдвинув пальчиком пару отчетов на своем столе, что бы лучше видеть банковскую сводку присланную Энтеми. — Ну, с вашей стороны естественно это Хельмиш и Ампатека, честно скажу таких ушлых купцов на нашей стороне как эта парочка практически нет, даже боязно как лихо они деньгами манипулируют.

— С-с-уки… — Император сморщил нос. — Как они только прознают обо всем наперед? Это твоя сводка с хранилища твоего? Как ты говоришь «банк»?

— С него родимого. — Я не стал заставлять столь возвышенную красоту вытягивать шею словно гусыня, а любезно подтолкнул к ней листочек. — Вы лучше не фамилии домов смотрите ваше императорское величество, а в нижний правый угол.

— Что это? — Голос императора слегка дрогнул.

— Это в сумме то, что пришло в Рингмар с вашей империи. — Я для наглядности обвел кружочком цифру.

— Семь миллионов?! — Императрица вскочила со своего места, опрокинув стул и уперевшись сжатыми кулаками в стол, низко склонившись над отчетом. — Эти ублюдки мне всего четыре ссудили на войну, а тебе паршивцу семь миллионов на голый зад отсыпали?!

— Ну, это же на перспективу. — Я пожал плечами. — Война была выгодна лишь единицам, тем кто был завязан подрядами на армию, а здесь понемножечку, но каждый в итоге, кто смотрит дальше своего носа получит свой откат.

— Какой откат? — Она удивленно уставилась на меня. — Еще не срублено ни одно дерево, еще не заложен ни один камень, ничего не подписано!

Она схватила листок, со стола пряча его куда-то в закрома ажурного платья.

— Не туда смотрите. — Я с тоской проводил взглядом похищенную столь наглым образом документацию. — Ко мне подтянули три десятка строительных артелей, считай каждая от своего торгового дома. Они строят склады, разворачивают дороги, кое-какую землицу выкупили под жилую застройку и торговые лавки.

— То есть сейчас, эти упыри вылизывают твое баронство с головы до пяточек, за свои деньги, совершенно наплевав на свое родное государство?! — Император в недоумении уставился на меня. — Де Кервье вообще в курсе?

— В курсе. — Раздался сухой голос старушки, заставив нас обоих вздрогнуть от неожиданности.

Начинается. Вечно у меня день открытых дверей, заходи кто хочет, забирай, что приглянулось. Маленькая пожилая женщина неспешно подошла к нам, поправив на столе чайные приборы и подняв опрокинутый императором стул.

— Мне когда Гербельт показал цифры, я сперва по старинке организовала три звена бойцов для нашего мальчика, разозлилась малость, решила удавить. — Она пододвинула еще один стульчик, присаживаясь на него. — Пять поваров, уже получили указ засыпать всю его еду ядом под завязку, восемь арбалетчиков сидят по дворцу ждут команду.

Я почувствовал, как к горлу подкатывает ком страха.

— Но потом посидела, чайку попила, с медком, тебе тоже, кстати, советую что-то вид у тебя бледноватый. — Она кивнула в мою сторону. — В общем, упокоилась и решила, что пусть будет все как есть.

— Ты видела, какие суммы они в его землю вливают? — Император, явно успокоившись, так же присел на стульчик, заботливо ухаживая за экс королевой разливая чай по кружечкам. — Это просто уму не постижимо!

— Да мне тоже с трудом вериться, что мы с тобой сейчас сидим рядом с самым богатым человеком во всем мире. — Старушка мило улыбнулась. — Представляешь, времена настали? Ты когда-нибудь могла себе такое представить? Уж не я так это точно.

— Ох, Вальери и не говори. — Та покивала сокрушенно королеве головой. — С каждым годом я смотрю по сторонам и не узнаю этот мир, все меняется, времена, когда можно было все проблемы решить, ударом честной стали в спину, безвозвратно уходят.

— А жаль. — Император отсалютовал кружечкой де Кервье.

— И не говори. — Вальери де Кервье так же подняла свою кружку. — Мне вот знаешь, что покоя не дает? Куда он все эти деньги денет?

— Кстати да! — Император с старушкой на пару уперлись в меня взглядами. — И что вы господин барон имеете сказать по этому поводу?

— А я что? — Мне было неловко до жути. — Я все отдам.

— КОМУ?! — На пару выпалили женщины, подавшись вперед.

— Да кому я могу отдать? — Я смущенно пожал плечами. — Жене конечно, больше некому…

— Нет ну скажи на милость, где таких мужиков делают?! — Де Кервье закатила театрально глаза.

— А главное, почему нам в свое время всякая «шалупонь» под юбки лезла? — Император хлопнул кулаком по столу.

* * *

Уже под вечер император вернулся в выделенное под его делегацию крыло дворца, несколько устало, отдавшись в заботливые руки фрейлин, дабы те помогли снять платье, расчесать после укладки плотное покрывало шелковистых волос и снять косметику. Руки девушек заботливо снимали боевое облачение прекрасной…императрицы, в то время как вереница слуг прямо в спальню внесла огромную инкрустированную серебром и золотом, бадью больше похожую на миниатюрный бассейн и теперь наполняла ее горячей водой, а так же тяжелыми лепестками роз.

Легкая улыбка коснулась строгой и несколько надменной красоты на ее лице, когда, горячая вода сделала свое дело, раскрыв поры на лепестках, от чего те выпустили в воздух дурманящий аромат сладких масел.

Большое в два человеческих роста зеркало стыдливо высветило, как легкая накидка соскользнула с плеч, горделивой ланью, или даже больше грацией похожей на кошку статью продемонстрировав обладательнице сего тела всю ее красоту и великолепие. Императрица неспешно погрузилась в горячее великолепие ласкающей воды, с блаженством прикрыв глаза и легким взмахом руки отпуская всех своих девочек послушниц.

Внесенные ряды канделябров успокаивающе мерцали рядами свеч, мягко подчеркивая наступление ночи, а легкий пар, наполненный ароматом цветов, был подобен мягкой и ненавязчивой музыке, ласково баюкая тело и душу.

Все было идеально, казалось даже тишину в покоях, подобрали в специальных тонах, но зыбкость идиллии внезапно была нарушена смещением теней по углам. Это было, словно ветром подернуло свечи, серость теней всколыхнулась безумными волнами, совершенно неожиданно замерев сгустком тьмы в дальней оконечности зала.

— Гальверхейм! — Сгусток тьмы сплел некое подобие человеческой тени, весьма в подробностях и всех оттенках серого выстраивая контур с узнаваемыми чертами, высокого худощавого и седоволосого мужчины. — Ты сделала, что я просил?

— О боги, Алексис! — Легкая гримаса недовольства коснулась лица императрицы. — Ты совсем за чередой этих лет подрастерял свою галантность и такт? Где твои манеры герцог? Не видишь, дама изволит отдыхать!

— Прости Галчонок. — Призрак отобразил усталую улыбку. — Но у меня мало осталось времени, они заключили договор с Дочерью Луны.

— В игру вступает Тайшана? — Желваки заиграли на острых скулах императрицы. — Плохо дело, ты хоть и редкостный гад, но тебе не откажешь в шарме мой старый враг.

— Мне тоже было приятно все это время гоняться за тобой. — Рассмеялась тихо тень. — Так что мальчик?

— Мальчик? — Императрица передернула плечами, нахмурив брови. — Он взял твой подарок.

— Хорошо. — В подтверждение слов тень мягко склонила голову. — Очень хорошо, корми его с рук аккуратно Гальверхейм, не потеряй его.

— Мне он нравиться. — Женщина откинула назад голову, прикрыв веки. — Знаешь, на тебя похож, вернее на того, каким ты был когда-то очень давно.

— Не играйся Галчонок, не влазь сюда, это не твоя игра! — Тень взволнованно подернулась рябью. — Не испорть мне мальца!

— Да я что? — Женщина кокетливо в полуулыбке вскинула бровь. — Подумаешь, какие мы нежные, я может из благих побуждений.

— Не смеши меня, где мы с тобой и где благие побуждения? — Тень сурово нависла над бассейном. — Смотри у меня! Головой за него отвечаешь, никто не должен знать о его судьбе!

* * *

Два разных полюса города замерли в каком-то тягостном ожидании. У южных ворот лейтенант Персиваль, впервые за чуть более чем двадцатилетний стаж несения караула на вратах города, с замиранием сердца всматривался в приоткрытые створки, а выше не ведая о том, точно так же у северных ворот замер караул лейтенанта Келснера.

Полдень. Жаркий с высоким и жарким солнцем, никогда не был помехой для бесконечной вереницы посетителей Финора. Так было определенно еще более ста лет назад, западные и восточные ворота выпускали из каменного мешка стен, а север и юг были приемной. Здесь никогда не было перерыва, народ грязной мутной и разномастной толпой втекал в узкие стены города, дабы затеряться в нем, разбившись на тысячи судеб и вот сейчас, привычный порядок вещей был нарушен. Городская стража юга и севера с недоумением взирала на внезапно онемевший зев врат, впервые наверно за все время, что люди здесь несут службу совершенно остановившийся, совсем. То есть полностью. В ворота города вдруг совершенно прекратили входить люди.

— Лейтенант? — К Персивалю подходил его десяток, в недоумении оглядываясь по сторонам. — Что происходит?

И точно так же стражники северных врат осторожно жались к Келснеру, пытая его вопросами, что впрочем было бесполезно, так как не тот не этот совершенно не догадывались об истинном значении сей немоты.

— Тихо! — Келснер поджарый властный мужчина, воздел сжатый кулак, прекращая пересуды. — Встали по местам, я кажется что-то слышу.

— По местам! — Персиваль так же расслышал какой-то приближающийся гул. — Всем внимание!

Но внимание требовать от служивых не нужно было, оно что с севера, что с юга всецело и так было приковано к распахнутым створкам, сквозь которые просматривался хорошо кусок тракта и нарастающее облако дорожной пыли.

— Боги поднебесья! — Первыми всполошились стражники с севера, внезапно словно тараканы, брызнувшие в разные стороны из-под тапка. Келснер бывший бравый вояка не сразу осознал всю плачевность своей ситуации, в считанные секунды все его подчиненные скрылись в караульных помещениях, оставив лейтенанта одного в центре ворот, с открытым ртом и бешено стучащим сердцем, причем не в груди слева, а где-то, судя по ощущениям гораздо ниже.

Мощь вот как можно было охарактеризовать дутого мышцами вороного коня тяжа, что внес первым в ворота своего пугающего седока. Да, это не простой конь, по его виду можно было подумать, что этот конь съел еще одного коня, что бы его мышцы и холка смогли достичь подобного размера. Специальная рыцарская порода, Келснер когда-то в былые годы служивший в армии и повидавший разного на своем веку, знал, что подобный жеребец стоит по деньгам как три деревеньки разом со всем скотом как двуногим, так и более дорогим, четвероногим. Это не тупые клячи по золотому отдаваемые конными заводчиками, это целая история и аристократия в мире животных. Только знать и только рыцарские семьи имели право владеть подобным великолепием, заточенным исключительно под их нужды. Машина смерти, даже в таком виде, использования его как средство передвижения, монстр помимо седока нес на себе специальный доспех, увенчанный сотней всевозможных шипов и рогов.

Келснер немного запоздало, но по уставу склонился в поклоне, ибо других толкований быть не могло, сидящая на жеребце коротко стриженная и закованная в тяжелый доспех женщина принадлежала ордену бестиаров, самому грозному, беспощадному и старому ордену короны, чей авторитет никогда и никем не ставился под сомнения, по крайней мере, в твердом уме и трезвой памяти, так сказать во избежание. В подтверждение его мыслей следом за женщиной в ворота въехал знаменосец, на таком же тяже и так же при полном доспехе. За его спиной развевалось кроваво красное знамя с черным шипастым крестом, а древко венчал оскалом зубастый череп какой-то злобной твари.

— Ты старший? — Женщина не удостоила его даже взглядом, заговорил знаменосец.

— Да господин. — Произнес лейтенант, не поднимая головы, теперь ему была очевидна причина того, что дорога в миг опустела, никто и никогда бы не посмел идти рядом с такими попутчиками, а тем более обогнать или осмелиться плестись в хвосте. Бестиаров знали все, причем помимо их прямого функционала и правого дела исполняемого ими, по большей части народ шептался о другой стороне медали, ведь не для кого не секрет, что рыцари похищали детей, именно так. Что бы получился толк из бойца, не достаточно иметь храброго сердца и дюжих кулаков, его еще необходимо воспитать соответственно, заложить с малых лет не только мотивацию в голову, но и специфическую моторику, дабы тело в совершенстве подходило для нелегкой науки владения хладным и смертельным железом. Там нет ни грамма страха, там нет ни миллиметра сомнений за этой железной броней, говорят даже, что в застенках замка Дош, некогда простые смертные дети в муках боли и алхимических парах чадящих курен, навсегда теряют свою человеческую суть, меняя не только свой разум, но и частично тело.

— Пиши. — Презрительно процедил знаменосец. — Командор Шернье прибыла по приглашению Ганса Гербельта в Финор, с ней пятьдесят и два рыцаря, семь повозок инвентаря, четыре с вспомогательным снаряжением, и три будки.

Страж на негнущихся ногах, по уставу встал за деревянную трибуну, дрожащими руками ведя полагающуюся запись на грамоте.

Будки…

Казалось, и без того черная волна страха усилилась еще большими оттенками тьмы. Целое крыло в полной своей комплектации входило в город, а с ними верные их подручные, черные псы Гаркона! Жуткие гончие, верные загонщики и следопыты, а главное убийцы со щенячьих лет взращенные на жажде погони и крови терзаемых ими жертв. Эта порода собак выводилась бестиарами специально, а все те же слухи разносили по свету молву, что им скармливали детей не прошедших ряд испытаний в ордене.

На испуганного стражника, никто больше не обращал внимания. В город стройными рядами вливалась стальная мощь рыцарского ордена. Слаженные ряды, четкие и короткие действия, вся группа шла на марше, без запинки продвигаясь к цели. Это одна из характерных черт бестиаров, вместо плюмажей и лент, их доспехи, как правило украшали шипы, а лица шрамы. Крытые возы кунги, были по бортам увешаны жуткими алебардами, пиками, рогатинами. С тыльной стороны повозок, Келснер рассмотрел барабаны с шипованными железными цепями, а на один из барабанов была намотана стальная сеть, явно не рыболовного толка. Те самые будки, о которых ему сообщили, были укрыты шкурами, страж лишь рассмотрел в щель понизу крупные черные лапы собак беспокойно возившихся в клетках. Причем в полной тишине, да уж, похоже, народ правду говорит, что собакам рыцари горло надрезают в особом месте, после чего они немыми становятся. Это мол специально, твари всякие, на которых охотятся рыцари, очень чутки слухом, а вот такую немую загонную охоту не все в силах распознать.

И пока на севере, в ворота вливалась серая сталь, на юге лейтенант Персиваль, совершенно внезапно осознал, что так же как до этого его коллега с севера, он остался один посреди ворот, в то время как вверенные в его подчинение бойцы бросая оружие, прячутся по караулкам.

— Этого не может быть! — Не веря своим глазам, шептал он себе под нос снова и снова.

Но сколько не шепчи молитв, реальность на юге ознаменовалась в черно зеленых тонах развернутого знамени, на котором раскинув лапы был изображен весьма подробно жуткий паук.

Страшно? Еще бы, ведь именно сейчас и здесь в реальности оживали все детские сказки страшилки королевства в лице подлых и вероломных братьев Детей Солнца, их полной противоположности, темных и злобных эльфов с далекого и таинственного юга. К городу подходил отряд дьесальфов, чего не случалось в современной истории, наверно уже больше пяти сотен лет назад, хоть память и легенды о них до сих пор жили в умах народа. Ведь кто как не они создатели всего зла в мире? Это именно их создания дурным наследием оживали в ночных кошмарах, обретая лик оборотней и вампиров, жутких некромантов и прочих тварей, что по сей день собирали обильную кровавую жатву с людских поселений и городов.

— Боги поднебесья сохраните! — Побелевшими губами произнес он.

— Ты старший? — Вперед отряда дьесальфов, выехал другой эльф на пепельно-сером подтянутом жеребце, в котором лейтенант признал уполномоченного посла льесальфов, а так же преподавателя магической академии Финора, Леофоля Лаурекана. Персиваль впервые видел этого строгого и красивого эльфа в столь плачевном состоянии. Через все его лицо шла повязка, скрывающая один глаз, что впрочем, не скрывала в достаточной мере пунцовый свежий рубец шрама под ней. — Хватит глазеть на меня деревенщина, иди пиши по уставу, в город по приглашению клана Темной Ели въезжает посол Детей Луны, для открытия своего представительства в королевстве!

Вот так была совершенна историческая запись в хрониках королевства. Ровно семьдесят дьесальфов, из которых пять десятков, были знаменитым отрядом «Тени», легенды о которых гласят, что более профессиональных убийц мир еще не знал, пятеро официально были записаны как мастера некроманты, все остальные были телохранителями Великой Дочери Луны Тайшаны Ледельер.

Свидетели потом по-разному описывали это событие, но факт в том, что кроме перепуганного лейтенанта в тот момент у ворот даже собак не было видно. Весь отряд кутался в просторные плащи, лошади гнули шеи, и лишь один человек испуганно и недоуменно провожал их взглядом, когда они вереницей неспешно втягивались в узкие городские улочки

— Что ж это такое-то? — Практически синхронно на разных оконечностях города вопросили пустоту два стражника не подозревая друг о друге. — Ну и времена настают…

* * *

— Ну-ка милок, подь сюды к бабушке. — Милана Хенгельман с нехорошим прищуром поманила пальчиком к себе графа Десмоса, что несколько затравленно взирал на двух старушек, которые словно торнадо ворвались в усадьбу и выловили его в подвале дома, зажав в неприметном тупике.

— Я вас слушаю сударыни. — Граф учтиво отвесил поклон.

— Нет родненький. — Покачала головой Априя. — Это мы тебя слушаем.

— Да-да. — Покивала ее сестра. — Очень внимательно слушаем.

— А что собственно произошло? — Десмос пальчиком поправил манжет воротника, что в считанные секунды, словно удавка стал сдавливать горло.

— Веселый парень не находишь? — Априя вскинув бровь, посмотрела насмешливо на сестрицу.

— И не говори, прям сама невинность. — Милана сложила на груди руки, поджав губы. — Я тебе сейчас за твои взмахи невинности ресничками, и старательно глупую мину на лице, вскипячу прямо в твоем черепе, не вынимая, твои глазные яблоки сраный кровосос.

— Дамы! — Граф вскинул руки. — Прошу, давайте обойдемся без насилия!

— А мы насиловать тебя пока и не собирались. — Априя несколько двусмысленно окинула его взглядом с ног до головы. — Мы пока шли, думали потихоньку и по краям поджарить тебя.

— Хотя идея неплохая. — Милана подмигнула сестре. — Может, с этого и начнем?

— Все сдаюсь! — Десмос молитвенно сложил руки.

— Слабак. — Презрительно хмыкнула Априя Хенгельман.

— И как давно ты знал, что разум Тины все еще жив в теле гончей? — Милана сбросила личину веселья, становясь предельно сосредоточенной.

— Недавно. — Граф опустил взгляд. — Несколько месяцев назад мы пускали их в работу, там-то я впервые и ощутил ее отклик.

— Почему никому не сказал?! — Милана Хенгельман схватилась за голову.

— Кому? — Граф как-то печально покачал головой. — Ульриху? Вы вообще представляете его реакцию? Или может госпожа Милана, запамятовала, что Тина с бароном были в несколько других отношениях, нежели прочие? Тина была убита и за этим последовали серьезные последствия, о которых не мне вам рассказывать, опять же, насколько мне известно, вы не обещали «посмертия» для нее Ульриху и как бы он повел себя с вами, я тоже опасаюсь представить.

— Я не обещала, я и не давала! — Милана перешла на крик. — О каких отношения ты говоришь? Она была телохранителем при нем, что я еще не знаю?

— Девочка была влюблена в него. — Десмос нервно сглотнул подступивший ком к горлу.

— ……….! — На пару выдали сестрички, округлив рты.

— Нет-нет, сейчас же скажи что все это не так! — Милана Хенгельман отрицательно мотала головой. — Я не знала, демоны вас всех раздери, ну телохранитель, ну друг, но только не любовь! Ты то старый дурак о чем думал вообще? Это же твоя дочь, ты ее инициировал!

— Ну, вообще-то, если вы не забыли, мне в то время вот эти красивые ручки и не менее красивые ножки по отрубали нахрен! — Уже вспылил вампир. — Я как личинка жука больше года под землей провалялся, не жив, не мертв, откуда мне было знать о ваших планах!

— Какая же я дура! — Милана схватилась за голову. — Я думала все из-за Валентина!

— Все да не совсем. — Поумерив пыл, произнес вампир. — Я сам и половины не знаю их отношений, и себя не вини ты потеряла брата и обрела вновь сестру, не мудрено было забыть про эмоции окружающих, когда свои захлестывают через край.

— Боги Мила. — Априя обхватила сестру за плечи. — Теперь ясно, что искал в доме де Тид, он искал больное место, что бы надавить на него.

— Что вы узнали? — Десмос нервно повел плечами.

— Ничего нового. — Печально произнесла Мила. — Все старо как мир. Паразит из чувств в ней, смог пробить грань междумирья, она вернулась к нему, а я помогла обрести ей тело. Это история боли, это то, что вернуло когда-то в этот мир Адель, Белую Смерть, заставляя годами убивать всех вокруг. Ты знаешь, мы некроманты для создания слуг всегда выискиваем таких покойников. Особенных, тех, кого не нужно силком вытягивать из небытия, а именно таких, которые сами держаться за оставленное здесь. Лучшие призраки, самые сильные убийцы. Я всего лишь хотела создать безмозглый инструмент, а в итоге сотворила шедевр всей своей жизни, идеальное соотношение эквивалента жажды и стремления вперед.

— Я думал это просто эхо узнавания. — Граф нервно разорвал воротничок устав его дергать и поправлять. — Ты же не хочешь сказать, что все это время в бочке у нас, сидело живое и чувствующее существо? Умоляю, скажи, что она это не она, скажи, что хотя бы сон был избавлением для нее.

— Я не знаю. — Милана опустила взгляд. — Это выше моего понимания.

— И что же с ней сделал Тид? — Граф подался вперед.

— Он освободил ее. — Вместо сестры ответила Априя. — Мы пока не знаем как, но он отвязал ее поводок и научил выживать без питательной среды.

— Она разумна? — Граф нервно принялся расхаживать не находя себе места. — Она сможет контролировать себя?

— О да. — Невесело рассмеялась Милана Хенгельман. — Думаю сейчас у бесовки все под контролем.

— Что же теперь будет? — В пустоту больше для себя спросил вампир.

— Ох граф, ты даже не представляешь половины из того, на что способно любящее женское сердце. — Печально улыбнулась Милана Хенгельман. — Даже половины…

* * *

Во дворце началась какая-то хунта. Даже не знаю с чем это было связанно, но всем резко стало не до меня, чем я естественно не замедлил воспользоваться и подписал себе отпускные грамоты у де Кервье. Через слуг и их невнятное бормотание, я еще успел выцепить слух о том, что в город прибыла делегация дьесальфов, и мне даже на секундочку стало интересно поглядеть на них хотя бы одним глазком, но это была всего лишь секундочка, потому как мой разум услужливо нарисовал мне картину, как я опять встреваю между молотом и наковальней, решая еще и проблемы этих загадочных гостей. Посему, я сгреб весь свой скудный скарб в дорожную заплечную суму и по старой доброй английской традиции не стал даже ни с кем прощаться.

Утречко было шикарным, проснулся с лучиками солнца, помахал руками ногами для бодрости организма по завету господина Ло, хорошенечко прополоскал взмокшее тело в прохладненькой водичке, махом влил в себя пол кувшина зеленого чая, и покинул ворота дворца, оставив свои грамоты на охране.

Лепота. Господин Ваггет занятый всеобщей суматохой с барского плеча отвалил мне своих щедрот, а именно целых три недели отпуска до начала занятий, когда съедутся старшекурсники и преподаватели с летних каникул, так что от подобной вседозволенности меня переполняла легкая эйфория, и руки пробивал мандраж. Очутившись за воротами, я не стал останавливать наемный экипаж, а просто тупо с наслаждением топтал свои ножки, по каменной мостовой отпустив мысли по ветру, и блуждал взглядом по фигурной лепнине городских домов. Этот город может быть красивым, он может быть опрятным и чистым, а так же тихим и немноголюдным в столь ранние часы, когда кроме меня по улочкам спешили лишь торговцы дабы открыть свои лавочки аккурат к подъему знатных особ.

Мягкая кошачья лапа насыщенного аромата свежей выпечки ухватила меня за нос, развернув в противоход и заставив свернуть в небольшой проулочек, где открывал свои дышащие жаром ставни лавки один из владельцев пекарни.

— Ох милейший! — Я остановился перед тучным мужиком с розовой лысиной и здоровенными волосатыми ручищами. — Скорей же без промедления покажи свой товар, иначе я от запаха из твоей лавки, слюной весь изойдусь!

— Доброе утро господин! — Расплылся мужчина в улыбке, тут же оценив видимо по статусу мою зеленую мантию лекаря академии. — Чего желаете? Есть чудесные рогалики с маком, на подходе булочки с изюмом, а еще хочу вам сказать, моя жена Меллисана, сегодня по-особому расстаралась, с утра приготовив восхитительные кексы, пропитанные еще с весны закупленным медом разнотравья!

— О, теперь я вижу, куда так торопиться солнце! — Я решил ответить ему любезностью на его дружелюбный тон. — Оно спешит занять очередь к вам в лавку! Давайте всего по паре, но лишь об одном молю, дайте хорошую буханку честного белого хлеба!

— Хо-хо! — Рассмеялся он басовито словно Санта-Клаус, не забыв при этом потрясти своим массивным пузом. — Будет сделано господин!

И он таки сделал, и я таки познал счастье, когда половина моего лица утонула в свежем и еще теплом хлебном каравае. Блаженство. Все рогалики, булочки и кексики в промасленной бумаге отправились в заплечную суму, а я тыкался мордочкой в хлебную мякошь, словно теленок в вымя матери, урча от удовольствия.

— Нет, ну где ваши манеры барон? — От голоска раздавшегося у меня за спиной я чуть не откусил себе язык и палец разом.

— Принцесса?! — С трудом, прокашлявшись, я с ужасом рассматривал хрупкую фигурку высокой девушки, что поверх платья накинула на себя легкий плащ с глубоким капюшоном. — Вы, какого хрена…Кхм…Вы, что тут делаете?!

— Какая без культурщина барон! — Она подошла ко мне, принявшись отряхивать мою грудь от хлебных крошек. — Сначала сбегаете из дворца не попрощавшись, а потом шляетесь по городу словно поросенок, вымазавшись и совершенно не смотря по сторонам. А дабы вы почувствовали укол совести, могу вам сказать, что я за вами вынуждена была плестись от самого дворца, не говоря уже о том, как мне пришлось пол ночи не спать, дабы караулить вас.

— Зачем? — От подобного кульбита судьбы не так то просто быстро оправиться.

— Этого я еще не придумала, но думаю к концу дня мысль обязательно родиться. — Она, улыбнувшись, окинула меня взглядом с ног до головы. — И прекратите словно мать ребенка прижимать к груди буханку хлеба, у вас ее, пока никто не забирает. Ну вот, сами напросились.

— На что? — Я банально не находил слов для диалога.

— Сейчас покажу. — Она, практически не встретив сопротивления, разжала мои пальцы на хлебе, извлекая из моих рук остаток каровая. — И пусть вам теперь станет стыдно, так как лишние граммы на моих бедрах целиком и полностью ваша вина.

— Но я не я! — Автоматом потряс я воздух столь искрометным умозаключением.

— Точно! — Хмыкнула она, неспешным шагом обходя меня. — Мы не они, а они не мы, и все вокруг не то, что кажется. Давайте там не отставайте, с утра прохладненько, лучше будет еще немножко ножками пройтись, что бы взбодриться.

— Куда? — Быстро-быстро заморгал я глазами ей в след.

— Хороший вопрос! — Она воздела вверх свой пальчик, замерев на выходе из переулка. — Вот туда пойдем, так нам встающее солнце будет светить в спину, а следовательно, нам не придется жмуриться, от чего у нас не появятся морщинки у глаз, раньше времени.

Дальнейшие минут десять прошли в полной тишине и тягостном скрипе моих мозговых извилин. Принцесса же, просто клацала как полковая лошадь, подкованными каблучками по мостовой совершенно не обращая на меня внимания и поглощая с удовольствием отнятый хлеб.

— Эм-м… Ваше высочество. — Я поравнялся рядом с ней, пытаясь заглянуть в глаза.

— М-м-м? — Захрумкала она хлебной корочкой в мою сторону.

— Простите за бестактность, но, кто-нибудь во дворце в курсе того, где вы сейчас находитесь? — Легкий ореол паники нарастающим отголоском кольнул меня в ту точку, которой обычно люди чуют беду.

— Ну, это навряд ли. — Она шмыгнула носом и при этом залихватски подмигнула мне. — Иначе бы у нас в хвосте сейчас половина нашей дворцовой армии плелась, а я знаете ли, не люблю общественного внимания в столь ранний час.

— Ты что сбежала?! — Я почувствовал, как у меня подогнулись ноги, и рука сама непроизвольно ухватилась за бешено стучащее сердце.

— Что значит сбежала? — Нахмурила она брови. — Я вообще-то у себя дома, тут все мое. Вот это королевство, этот город и эта как там бишь ее? А, точно, улица! Все мое и поскольку я не пересекала границы, то ни о каком побеге, речи быть не может.

— Нет-нет-нет-нет-нет! — Я воздел голову к небесам, мотая ей из стороны в сторону. — Боже, пожалуйста, пусть это будет всего лишь сон!

— Что вы там бормочите? — Принцесса подергала меня за рукав, выводя из ступора. — Давайте уже приходите в себя, а то мне на долю мгновения показалось, что вы не рады нашей встрече, и прекратите подмигивать, выглядит как-то странно…

То, что она приняла за подмигивание, было на самом деле нервным тиком. Мы неспешно брели по медленно просыпающемуся городу, она сыпала горохом мало вразумительных слов, я же банально не знал куда бежать и что делать. Видите ли, мне еще не доводилось похищать принцесс, хотя если вдуматься, то кто кого еще похитил…

От досады, злости и просто от избытка переполняющих чувств, я сплюнул, точно угодив между чугунной решеткой в дренаж дождевой воды черным провалом уходящий куда-то в темноту подземелья.

* * *

Голод, злость и мощные когтистые лапы несли зверя по подземным катакомбам старинного города. Мутная зелень взгляда бессмысленно блуждала, вычленяя в кромешной тьме любые зачатки живых, а так же заставляя зверя останавливаться у световых окон выхода наверх, где он по долгу замирал, втягивая носом ароматы верхней жизни, всю палитру человеческих страстей бьющих ключом наверху при свете дня.

Зверь искал, зверь бежал, не теряя в груди какого-то странного чувства ожидания помноженного на тоску и надежду. Что-то вновь и вновь заставляло его просыпаться в новом логове рыская днями и ночами в подземных тоннелях выискивая запах жизни того единственного кто бы мог остановить его словом и жестом, дав наконец, так нужный ему покой в кипящей страстями душе.

День сменялся ночью, а ночь в свою очередь днем. Иногда, когда зверю не хватало пищи в своем логове, он выходил на охоту с заходом солнца. С удовольствием, вырывая мягкие и сладкие внутренности двуногих жертв, но ни на миг, не прекращая своего поиска, вновь и вновь припадая носом к запахам живых, в надежде уловить аромат того, кто ей был так нужен.

Ей?

Да, в короткие минуты покоя в новом логове, ее часто посещали сны картинки былого, когда она могла ходить и улыбаться как остальные живущие, когда не было еще голода и жажды затмевающей разум, все пожирающей жажды убивать всех и вся вокруг.

Из-за этих снов она и бежала сегодня всю ночь тесными сырыми и темными коридорами каменных тоннелей, вспоминая свои чувства и улыбку того, кто должен быть рядом с ней. Должен…любить ее, быть всегда рядом, не отходя ни на шаг, касаясь ее трепещущего тела своими руками. О как же ее мучила эта разлука! Непередаваемая тоска из боли горькой разлуки, рвало ее естество на части, придавая в какой-то момент даже сил в этой бесконечной гонке за неведомым. За чем-то, что было живо пока лишь только в ее снах.

Усталость накапливалась свинцом в мышцах. Зверь слабел, а на спине даже треснула кожа, оголив мышечную массу, но это все было пустым. Вернувшись в логово к сладким снам, она все вылечит, лишь бы очередной забег по городским канализациям дал бы хоть намек на счастье, вновь оказаться рядом с тем, кто ей так дорог.

Внутренние часы подсказали зверю, что еще одна ночь прошла в пустую. От злости и тоски хотелось выть и рвать зубами глупые камни, и зверь возможно так бы и сделал, если бы уже на обратном пути к сну и покою, он внезапно не замер у одного из люков выходящих на улицу, сквозь решетки которого в тоннель пробивались пока еще слабые утренние лучики солнца.

Да!

Все тело монстра пронзила крупная не то судорога, не то дрожь, от осознания того, что оттуда сверху, ее сон, ее мечта шлет ей весточку, что он не забыл ее, он помнит и ждет лишь ее одну, дабы навеки утонуть в ее любви и нежности! Нет, это не она его нашла, это он ей оставил метку узнавания! Он помнит ее и так же ищет и ждет!

Зверь судорожно заметался по сторонам, снедаемый сиюминутным желанием выбраться наверх и внутренним предупреждением, что пора назад в логово, иначе он умрет. Это был тяжелый выбор, но, в конечном счете, разум преобладал над чувствами гоня зверя прочь и назад во тьму. Впрочем, это ничего, теперь все будет гораздо легче, теперь она взяла след, теперь все обрело реальность, а не лишь туманные образы снов. Там на верху ее ждет ее счастье, ее любовь, тот кого она никому не отдаст, даже если ей для этого придется убивать чужих, либо же самой погибнуть, отдав всю себя без остатка ради него.

* * *

— Нюхай давай! — Сухой заскорузлый палец одной из сестричек Хенгельман больно ткнулся в бок графа, от чего он слегка поморщился.

— Нет ну это прямо проклятие какое-то! — Граф Десмос склонился к сырой земле, по середине тоннеля контрабандистов, куда его привели старушки по настоятельной просьбе оказать им незамедлительную помощь. — Почему все вокруг меня за собаку воспринимают? Что это за издевательство над вампирами среди бела дня?

— Что ты там бурчишь? — Милана Хенгельман повыше подняла светильник, что бы рассмотреть вампира. — Уловил запах или что?

— Не дави на него. — Вступилась Априя Хенгельман за графа. — Он ведь уже старенький, пусть поползает немножко свыкнется, а там глядишь мож и возьмет след.

— Нет, ну это уже форменное издевательство. — Сокрушенно вздохнул «старенький» вампир меж тем, не осмеливаясь ничего высказать двум выжившим из ума некроманткам. — Надо было дать себя убить, по крайней мере не пережил бы повторно подобного позора.

— Опять бухтит слышишь? — Милана повернулась к сестре.

— Старикам свойственно бухтеть. — Пожала плечами ее сестра. — Вот доживем до его лет, неизвестно еще что с нами будет.

— Ну, нам то до него еще далеко. — Развеселилась Милана.

— Эт да. — Хмыкнула сестричка. — Мы еще с тобой можно сказать, только жизнь начинаем.

Две молодки несказанно нервировали графа своими репликами, но долг есть долг, приходилось на карачках ползти по тоннелю выхватывая еле уловимые запахи тех кто здесь когда-то был. Что бы обострить рецепторы восприятия он частично трансформировал тело, от чего его когти на руках глубоко входили в сырую землю, оставляя глубокие борозды за собой.

— Слушай Мила. — Шмыгнув носом, вдруг оживилась сестрица Априя. — Глянь, как у нашего нюхача во тьме глазки красным сверкают.

— Да красивенько. — Покивала головой Милана. — Мне еще мантикоры нравятся, у них знаешь ли радужка еще желтизны немного добавляет.

— И задница у него похоже, упругая. — Хихикнула Априя Хенгельман, разглядывая коленопреклоненного вампира сзади, от чего у того меж лопаток к тому самому объекту, удостоившемуся столь пристального внимания, побежали мурашки. — Так и хочется со звоном ладошкой залепить.

Борозды оставляемые когтями вампира в земле явно стали глубже, к тому же добавился легкий зубовный скрежет со стороны обсуждаемого.

— Я вот вдруг задумалась… — Слегка кашлянув, произнесла Милана. — А у вампиров пинус рабочий или как?

— Хм-м-м. — Протянула Априя. — Даже не знаю, в бестиариях говорят о силе, выносливости, об их зрении, вот еще о нюхе, но что-то ни разу не припомню, что бы речь шла о пинусах вампиров.

— Помнишь бесовку Кругерман? — Вдарилась в воспоминания Милана. — Она же вампиршей была, так вот говорила, что в свое время была любительницей перед пиршеством позабавиться с едой.

— Ну, ты не сравнивай. — Махнула рукой на сестру Априя. — Нас то природа тьфу-тьфу-тьфу, безотказным органом наделила, это «етих» хвостики постоянно подводят. Даже не скажу, как оно там что у вампириков, с какой стороны болтается.

— Послушайте любезный. — Переключилась Мила с сестры на графа. — Скажите на милость, сугубо в научно познавательных целях, что у вас с пинусом дорогой наш граф?

— Гыр-гыр-гыр-кхарг гыр! — Разогнувшись граф защелкал на бабулек клыкастой пастью.

— Чо-о? — Недоуменно уставились на него старушки.

— Говорю, прекратили обе! — Граф снял трансформацию, возвращая себе мускульную и челюстную структуру человека, так как по запарке нарычал на них, ну и пощелкал клыками. — Совершенно невозможно работать!

Изобразив спиной гнев, граф демонстративно ушел вперед, оставив их позади, что впрочем, не избавило его от возможности четким слухом уловить их шепотки.

— Похоже, все-таки не работает пинус то…

— Ну да, стал бы он тогда рычать…

Какое-то время их компания продвигалась вперед ведомая вампиром, логическим завершением уперевшись в слегка покосившуюся створку деревянных ворот, болтающуюся на последней еще не оторвавшейся петле.

— Ну что там, пришли?

— Выход, да? — Зашебуршали старушки за его спиной.

— Похоже подвал какого-то дома. — Произнес граф, высунувшись из тоннеля. — Никого нет в живых, по крайней мере, несколько недель точно не было.

Граф не желая быть опять центром подковырок со стороны старушек, вылез первым, по кругу обходя просторный подвал и высматривая всевозможные следы, в то время как две некромантки поскрипывая суставами и периодически охая и ахая, извлекали себя из глубокого лаза в полу.

— Какая мерзость. — Бурчал себе под нос граф обходя останки вздувшихся уже от времени покойников в жуткой вакханалии разбросанные кругом по полу.

— Сколько насчитал? — К нему неспешным шагом подошли Хенгельман.

— Трое или четверо, не понять, тут кое-чего недостает. — Тяжело вздохнул вампир, задумчиво ногой катнул в сторонку чью-то обезображенную голову.

— Ясненько. — Протянула задумчиво Априя Хенгельман. — Ну что, идем дальше?

Вновь вампир шел впереди, уже поднимаясь по лестнице и выискивая в душащем смраде разложения след сбежавшей Гончей. На этот раз обошлось без реплик и комментариев, так как подъем по ступеням заставлял старушек сипло дышать и периодически поскрипывать на ходу.

— Замерли! — Вдруг зловеще и властно выдала Милана вцепившись в один из кулончиков висящих у нее на груди.

— В чем дело? — Спросил граф, втягивая идущий воздух улицы идущий из-под двери, что замаячила в свете тусклого фонаря некромантки.

— Там живые. — Пояснила вместо сестры Априя, так же перебирая пальчиками вязанку амулетов на своей шее. — Много, точно не могу сосчитать.

— Понял, держитесь в тени. — Волна трансформации полностью преобразило тело графа, он опасным и стремительным зверем мягко стал скрадываться вперед, обострив до предела всю гамму своих чувств.

Сестрички так же, не стояли без дела, извлекая на свет из своих сумочек и кошельков гирлянды амулетов, какие-то косточки и прочую непонятную атрибутику выстраивая некое панно из этого на полу, перешептываясь в пол голоса по компоновке структур творимой ими ворожбы.

Десмос же мягкой лапой аккуратно толкнул дверь, про себя довольно улыбнувшись тому, что контрабандисты следили за петлями, от чего та тихо скользнула в сторону, не издав и звука.

Хорошее дело, здание, из подвала которого он вынырнул, было, большим складом, заваленным повсеместно, всевозможными тюками, ящиками, коробками, а так же разномастными бочками от маленьких «дутиков» до больших пузатых великанов. Самой двери от входа видно не было из-за захламленности помещения, но и вампиру пришлось двигаться вперед, что бы рассмотреть людей, что возле ворот суетились, наводя шум и переговариваясь между собой. Мягкие движения плавно перетекали, оставляя его не видимым, а напряженное тело в какой-то момент замерло каменным истуканом, взгляд застыл, а сердце сковало ужасом. Вампир с трудом удержал свои инстинкты, заставляющие его бежать без оглядки, не останавливаясь ни на секунду.

Спокойно, успокойся — шептал он себе, рассматривая мрачных здоровенных мужиков закованных с ног до головы в шипованный тусклый доспех, с неимоверными перевязями колюще режущих предметов в арсенале, от которых за версту несло крупными и весьма плачевными неприятностями.

Десмос даже на секунду не усомнился в принадлежности сих бойцов и их роде деятельности, перед его взором вход в склад блокировало звено рыцарей бестиаров. Жизнь уже не раз больно преподавала ему свои уроки, он уже не раз рвал свою плоть об эти холодные шипы доспехов каждый раз, чудом минуя объятий смерти. Это бич наделенных даром метаморфозы, это сама смерть, в неподкупном своем лице из стальных масок и крепких рук сжимающих бритвенно острые орудия убийства.

Вампир замер низко припав к полу и раздувая в ярости ноздри, возможно, кто-то помоложе на его месте и сорвался бы в бега, либо же совершил глупость, ринувшись на рыцарей в жажде убийства, но не он. Граф выжидал, внимательно следя за их действиями вслушиваясь, всматриваясь и «внюхиваясь» в картину мира, всеми фибрами своего тела пытаясь уловить суть происходящего. А то, что что-то происходило, сомнений не было. Перед входом стояло звено из пяти рыцарей, чуть правей он слышал скрип ремней на перевязках еще одной группы и мог поклясться, что с лева идет смутный запах волчьего корня, которым эти бойцы натирали свои одежды, дабы отбить свой запах. Это растение, для старого матерого зверя вроде Десмоса, было уже сродни тревоге предупреждения. Он, даже просто встречая эту травку за городом, в дремучих кустах вздрагивал всем телом, ну а уж здесь, по середине каменного мешка городских стен, другого толкования сей аромат, не нес, все здание было оцеплено и находилось под контролем рыцарского ордена.

Но было еще что-то, некий образ еще чьего-то присутствия легким маревом маячил среди общего фона людских тел. Нечто зыбко неуловимое сродни тому, как если бы ты ощущал спиной чей-то пристальный и внимательный взгляд.

И это было плохо, потому как, этого быть не могло. Здесь и сейчас именно он Десмос должен играть роль невидимки, а не кто-то третий. Медленно и плавно, словно рептилия или причудливое насекомое, вампир стал отходить к подвалу, продолжая внимательно метр за метром сканировать окружающее пространство. Вот груды товаров, знакомые бочки и ящики, кучи тряпья и ворохи слежавшейся шерсти. Вот они бойцы рыцарского ордена, слышно как со стороны улицы к ним катиться какая-то телега, от которой идет жуткий фон из звериных тел. Вот видимо, почему рыцари еще не внутри, ждут своих ищеек верных. Но где же ты спрятался, незримый третий? Кто ты? Тина? Нет, чувство родства крови молчало, а значит, кто бы это не был он не вампир. Взгляд бегал по сторонам, пока вампир случайно не вошел в лучик света, на миг, ослепивший его и вызвавший жуткую боль, а так же заставивший дернуться голову непроизвольно уводя взгляд куда-то вверх в мешанину потолочных балок крыши.

Боги!

Там! Там под самой крышей в тени и скрытый от посторонних, находился темный и практически неразличимый силуэт замершего в неподвижности человека! Хотя стоп. Какого человека? Грациозно неповторимая осанка, утонченный корпус тела, пусть и скрытый в темную материю обтягивающих одежд, а главное острый даже через расстояние разделяющее их, режущий взгляд зацепившийся за него все так же плавно уходящего в подвал.

Ну что ж, игра принята, ты знаешь теперь невидимка что я вижу тебя и я теперь знаю где ты, однако же, оба мы останемся при своем ибо что мне что тебе совсем не к чему показываться на глаза этих железных изуверов. Вампир достиг двери, закрывая ее за собой и проводя обратную волну трансформации.

— Что там? — Набросились на него старушки.

— Бестиары. — Нервно сглотнул граф.

— Демоны их побери! — Ужаснулась Априя.

— Но как они вошли в город? — Милана недоуменно уставилась на вампира. — Ваггет совсем рехнулся, что ли впускать их?

— Это еще не все. — Граф руками стал показывать старушкам, что б поспешили собирать свое добро разложенное на ступенях. — Срочно уходим, за этими молодцами приставлена Тень.

— Тень? — Две старушки округлили рты в немом удивлении.

— Да, там дьесальф, он заметил меня и отпустил, но боюсь, вопросы у его хозяйки возникнут и очень скоро, о причине моего здесь присутствия. — Вампир постарался, как можно тише выдвинуть язык засова на двери, дабы блокировать дверь. — Хорошо бы обрушить тоннель, сможете? Они не должны выйти к усадьбе Ульриха, там слишком много наших следов, если они спустят псов возле дома, ничто не помешает им выйти на мой клан.

— О, это не волнуйся. — Заулыбались сестрички. — На счет, что-то разломать качественно, это ты милок по адресу, обрушим тут все к такой-то матери.

* * *

— Командор Альва, собачки готовы. — Старший «псарь» обойдя свое хозяйство подошел к ней задумчиво постукивая по руке кольцами сжимаемого кнута. — Прикажете спускать?

— Все оцепили? — Она восседала, на своем нервно всхрапывающем рысаке задумчиво осматривая серые покрытые плесенью стены склада.

— Мышь не проскочит. — Ответил один из лейтенантов группы.

— Что у нас по зданию? — Повернула она голову в его сторону.

— В пяти кварталах от первого покойника, мы немного по расспрашивали местных голодранцев. — Он презрительно сплюнул на землю. — Склад принадлежит местному преступному царьку, промышляют, насколько я понял контрабандой. Возможно, обходя периметр зоны, и прошли бы мимо, но амулеты засекли мертвяков.

— О расспрошенных позаботились? — Она вскинула бровь.

— Да, для других языками они уже не станут. — Пожал тот буднично плечами.

— Призыв откуда был, засекли? — Она спешилась, снимая с пояса тяжелые шипастые перчатки и натягивая их на руки.

— Нет. — Он отрицательно мотнул головой.

— Спускаем псов. — Альва кивнула обладателю кнута, снимая с седла арбалет, вставляя ногу в его стремя и не без труда взводя его пульсирующие мощью дуги. — Начинаем.

Дальнейших разговоров не понадобилось. Здесь среди присутствующих не было ни новичков, не тех, кому нужно повторять дважды. Гулко стукнули борта телег и на свет вырвались черно серые поджарые тела собак без понуканий и лишней суеты стаей ринувшиеся по одному им видимому следу.

Впереди шли бойцы с тяжелыми башенными щитами, их страховали более легкие в вооружении бойцы с длинными пиками с багром, ну а прикрывали все это стальные клювы взведенных арбалетов. Сама Альва не обладая физической массой шла в замыкающих поводя из стороны в сторону своим арбалетом и цепко метр за метром вылавливая все нюансы здания. Шаг другой, видимой опасности не было с их стороны, впрочем, как и с права, краем глаза она улавливала среди нагромождения вещей соседнюю группу. Все вроде спокойно, но меж тем расслабляться не стоило, Шернье не была бы командором, если бы на интуитивном уровне не могла предсказывать опасность. Что-то определенно было не так, что-то до жути нервировало ее в этом затхлом нагромождении несуразных вещей, кто-то или что-то словно царапало ее своим взглядом от чего она лишь нервно раздувала ноздри оставаясь меж тем по-прежнему собранным и внимательным командиром.

— Замерли. — В пол тона произнесла она, закрывая глаза, и даже не усомнившись в том, что сейчас вся группа словно статуи остановились недвижимо на своих позициях. Так их учили, и так учили ее. Не видишь глазами опасность, убери лишнюю картинку и посмотри тем, что тебя беспокоит. Она, закрыв глаза, прильнула щекой к прохладе гладкого дубового приклада, вздохнув для верности и успокоения чувств. В себе и своем умении сомневаться не приходилось.

Дуц!

Дуги арбалета мощно распрямились, повинуясь приказу спускового крючка, мягко, но ощутимо передав часть инерции по прикладу в плечо.

— Там! — Она не тыкала пальцами в потолочные балки, не теряла время, размахивая руками, она лишь расстроилась, взводя вновь свой арбалет, что стрела прошла мимо. Верткая полутень человека лихо изогнулась в тени, под кровлей пропуская первый арбалетный болт, а за ним и остальные. Фигура размытым контуром заскользила по стропилам, на неимоверной скорости покидая периметр обстрела.

Три бойца ее группы, в самом легком облачении тут же стали взбираться по опорным балкам наверх под крышу, в то время как остальные продолжили обстрел. О прицельной стрельбе речи не шло, мешали балки и сумрак, царивший в складе, а вот попытаться отсечь путь отступления, можно было, с учетом того, что на верху уже были ее люди, с поясных ремней снимающие тяжелые шары метательных боло. Тут ведь в чем вся прелесть, с правой стороны Шед Варпгейнер, лейтенант ведущий соседнюю группу разумно оценил обстановку заводя и со своей стороны бойцов, арбалетным залпом отсекая и тот путь для отступления верткому поганцу.

Но, кем бы ни был незнакомец, был он явно подготовлен не хуже своих оппонентов. Один из бойцов что ближе всех успел подойти по перекладинам, вдруг вскрикнул срываясь из-под потолка вниз, Альва стиснула зубы, успев разглядеть тусклый блеск выброшенного фигурой метательного ножа.

— Аккуратней! — Крикнула она, ощутив подошвами, как гулко бухнуло тело, об пол взметая клубы пыли и ломая ветхие ящики. — Бьем по залпам, два на два!

Два на два, старая проверенная тактика штурмовых групп, когда первые двое стреляют, а вторые держат цель, пока первые перезаряжаются. Это конечно не более опасный выстрел всех сразу, но более вяжущая тактика, которая не даст врагу простора для маневров. Опять же соседние группы уже сориентировались, выдвигаясь к ним на подмогу. Впрочем, результат, в следующее мгновение стал два ноль в пользу верткого супостата, еще один боец поймал смертельную сталь умело запущенную его тренированной рукой.

Альва перекинула ремень арбалета, через плечо, став взбираться наверх в центр событий, ощутив как по защищенному предплечью, со звоном ударило запущенное в нее лезвие. Старые балки скрипнули под ее весом, когда она на руках вытянула себя к верхним перекрытиям. Привалившись спиной к массивному деревянному столбу, она заложила стрелу в ложе, попытавшись выглянуть и чуть из-за этого, не поплатившись глазом, так как метательный нож, вибрируя, засел в сантиметре от ее лица.

— Не давайте ему высунуться! — Крикнула она своим бойцам внизу. — Отсюда я сниму эту гниду.

Но, права народная мудрость, не говори «гоп» пока не перепрыгнешь, в рыцарское звено, исправно бьющее из арбалетов по цели, полетели уже не ножи, а запаянные стеклянные колбы, со звоном разлетаясь, ударившись об пол.

— Твою ж! — Выругалась Шернье, когда из колб повалил густой удушливый дым, чья прогорклость даже здесь наверху ощущалась горечью в горле. — Уходите!

Дымом заволокло все вокруг, причем изрядно затруднив видимость даже под высоким сводом крыши. Народ внизу, пошатываясь и задыхаясь в кашле, кто как ринулся к выходу, в здании осталась лишь она и еще один боец чуть левее нее, прячущийся за массивным деревянным перекрытием.

— Лови! — Крикнула она бойцу, кидая ему в руки свой арбалет и извлекая из ножен на поясе два длинных кинжала увеличенной длинны, с обоюдоострой кромкой. — Держи его на прицеле.

Опустив лицо и прикрыв его закованной в сталь рукой, она на приличной скорости сорвалась с места, прекрасно держа баланс и немного опасаясь, что сталь противника все же отыщет лазейку в ее броне. Не без оснований, так как уже через пару ударов сердца, она почувствовала холод железа вспоровшего кожу на голове, и слегка на мгновение, дезориентировав не слабым ударом по черепу. Кровь мгновенно горячей тяжелой влагой побежала, щекоча шею прямо за шиворот, но все это не остановило ее, выводя на позицию ближнего боя.

Ух как сверкнуло! Ее верные клинки выбили сноп искр скрестившись с похожими клинками в руках гибкого противника. Альва крутила сталь в ладонях, осыпая этого незнакомого бойца режущими протяжками, боясь идти на колющие удары, так как это плохая мысль, тянуться к противнику, открывая беззащитный бок. Хороший класс у бойца, мало того что все удары принимались легко и плавно не в противоход, так еще и умудрялся корпус смещенным держать, памятуя видимо о втором бойце с арбалетом. И не зря он о нем вспоминал, даже Шернье вздрогнула, когда раздался щелчок и гул распрямившихся плечей арбалета. Опасно стрелял, мог и командору своему вогнать по оперение болт между лопаток, но что не говори результативно, стрела мотнула тело, затянутое в облегающие серо черные одежды, с мягкостью входя в плечо ближе к грудине и выбивая из рук противника один из ножей.

Секунда и!

Нет, столь драгоценное преимущество не было реализовано Шернье, обрадовавшись, она блокировала рабочую руку противника попытавшись своей второй провести удар в низ живота, за что и поплатилась, схлопотав высокий удар ноги в голову от которого у нее перед глазами поплыли зеленые круги и она за долю секунды осознала что срывается с балки вниз, уже не успевая восстановить равновесие.

Приземление вышло тяжелым, ее счастье, что частично путь к земной тверди прошел через разлетающиеся в труху старые ящики, которые хоть как-то смягчили удар. Она даже сгруппироваться не успела по науке, чисто на инстинктах уже пытаясь смягчить удар ногами и руками. Боль пронзила все тело, воздух с сипом вылетел из легких, и сознание поплыло в мягкую убаюкивающую темноту забытья, лишь на секунду успев блеснуть яркой молнией мысли наполненной через край яростью и злобой.

«Останусь живой — убью суку!».

* * *

Спит. Нет, вы только посмотрите на нее, она спит! С раннего утра и считай до полудня принцесса, словно конь «тыгыдымский» носилась по городу, не обращая внимания на мои стенания и лишь отмахиваясь от меня со словами: «Прекратите „нудеть“ барон, это вам не к лицу».

Мы были в магазине по пошиву платьев, мы были в магазине по пошиву зонтов и вееров, обошли неимоверное количество ювелирных лавок, ели пироженное в каком-то заведении «аля» кафетерий. Потом опять мерили платья. Нет, лично я не мерил, я молча душой рыдал у примерочной, каждый раз изображая вежливую улыбку на вопрос принцессы: «А как вам этот наряд барон?» Потом согласно кивал, что да это и вправду прелестно и мило при мило, когда на ваших пальцах нанизано сто семьдесят девять тысяч всевозможных колечек и перстеньков.

Вот честно, еще немного и она б меня убила, своей душевной простотой. А главное ведь хитрая лиса! При виде нарядов городской стражи тут же хватала меня за руку, дабы я не смел сдать беглянку, и так еще проникновенно мне в лицо ресничками хлоп, хлоп, хлоп… Как женщины всем этим могут наслаждаться?! Это просто взрыв мозга, все эти рюшечки, бантики, то потрогать, то померить, туда всунуть нос, сюда всунуть нос, сделать круг почета, что бы опять вернуться к тому же, что и было пять минут назад.

Мои ноги гудели от этой беготни, уши опухли от ее болтовни, а улыбка на лице застыла сведенная судорогой и напоминала больше волчий оскал чем то, чем она являлась еще каких то пару часов назад.

Но мое счастье, что нам на пути попался милый и ухоженный парк с разноцветными клумбами, ухоженным кустарником, разлапистыми деревьями с тенистой кроной и манящими ажурными лавочками, отлитыми из чугуна. Это было просто блаженство, когда я водрузился на лавку, вытягивая натруженные ноги. Бедная принцесса похоже так же порядочно вымоталась, правда в отличие от меня была в взволнованно радостном состоянии пьянящей свободы. Похоже, детеныш королевских кровей впервые находиться в конфронтации собственных интересов и желаний своих родителей, а так же помножил все это безумство на подростковую сумасбродность с бесшабашностью. Ну да, кто таким не был? Все мы когда-нибудь впервые сбегаем из дома, прямо как в песне старинной господина Ревякина:

Не ищи меня мать, ушел день обнимать.

Ты прости меня мать — пропал ночь обнимать.

Чья беда, что мы все навсегда уходили из дома.

Времена, когда мы навсегда уходили из дома.

Это было тогда, когда мы уходили из дома.

Времена, когда мы навсегда уходили…

Да уж, юность бесшабашная, не хочу и баста, хочу гулять подите прочь мне недосуг. Глупость несусветная, но не мне судить сего «ребятёнка». Неприятно то, что я со своим багажом занудного жизненного опыта, могу с точностью до секунд предсказать уйму всевозможным неприятностей, что обрушаться на мою голову, когда во дворце не досчитаются этого торнадо.

Катрин первое время еще вертелась на лавке, извергая на меня поток всевозможной щенячьей радости облеченной в словесную форму, пока полуденное солнышко не набрало силы, даря земле с запасом жара, и пресекая на корню любое желание, резко двигаться, погружая все в сонную звенящую тишину энтакой местной фиесты. Юная леди стала потихоньку «кунять» голова опускалась к груди и наконец она совершенно наплевав на так любимый ею этикет, растянулась в полный рост на лавке использовав вместо подушки мои коленки.

— Я на пять минуточек барон закрою глаза, честно при честно… — Затухающим голосом прошептала она, оставляя меня один на один со своими внутренними демонами мыслями по среди мерно угасающего уже великолепия летнего парка.

Спит. Просто спит, счастливая видимо до безобразия и радостная от своей свершенной глупости. Хорошо сидим. Я в задумчивости рассматривал редких прохожих, в основном уже пожилых людей, что во всех мирах и в любом столетии всегда стайками слетаются к таким вот одомашненным уголкам природы в эпицентрах каменных городов. Ну а они в свою очередь рассматривали нас, кто с покачиванием головы, этак осуждая, а кто с улыбкой на лице, ибо сам был грешен счастьем молодости и моментами когда вы взявшись за руки с прелестной прелестницей гуляли и обнимались не замечая условностей серого мира.

В такие моменты в моем старом циничном сердце просыпается желание, глобально романтизировать сей грешный мир, да вот реалии действительности всегда нам укажут, рожденным ползать, что мы летать не можем. Мой мочевой пузырь стал нервничать и с угрозой посматривать в сторону затянутого розовой дымкой сознания, как бы намекая на то, что пора бы вспомнить о насущном, и посетить во-о-о-н те кустики к примеру.

С каждой прожитой секундой, вся прелесть мира все больше и больше сходила на нет, разжигая в груди, настоящую буру страстей, а так же мыслей, главной из которых была: «А что будет, если я не добегу?»

Испытывать судьбу желания не было никакого, посему я постарался как можно мягче и незаметней произвести замену своих ног, на свой вещ мешок под прелестной головкой пани принцессы. Похоже результативно. Она даже не пошевелилась, когда я медленно встал с лавки, вслушиваясь в ее мерное дыхание. Ну что ж, маленькая, но победа. Веселым аллюром я проскакал через оградку и газончик к дутому зеленому шару пушистого кустика трясущимися руками нащупывая в штанах сокровенное, дабы с облегчением выдохнуть спертый воздух в груди. Делая свое черное дело, я вертел головой по сторонам опасаясь прохожих и на свою беду совершенно позабыв прикрыть тыл.

— Барон! — Страшный шепот долетел до меня из-за спины. — Это что у вас такое?

— Япона мать! — На чистом русском огласил я окрестности за малым от изумления не написяв себе за воротник, и уже на финорском страшно округлив глаза, обратился к принцессе. — Катрин ты же спала?! Как тебе не совестно, так тихо подкрадываться к людям?

Я суматошно дергал шнурочки завязки на штанах, пытаясь заправить свою свистульку обратно трясущимися руками, ощущая что краснею и бледнею и заикаюсь одновременно. Вот же паршивка, чуть до смерти не напугала!

— У вас такое лицо было, когда вы ускользали, загадочное. — Она растерянно рассматривала мою суету сует. — Я и подумать не могла что вы эм-м-м… Казалось, будет нечто другое, не то что сейчас…

— Боги! Принцесса я вас умоляю, отвернитесь уже, иначе я никогда эту сосиску назад в штаны не затолкаю! — Рассердился я сам на себя за свой мандраж.

— Ой, простите! — Она еще умудрилась присесть с растопыркой платья, передо мной, прежде чем отвернулась.

— Это вы меня простите. — Я наконец-то совладал с руками и всем остальным. — Право слово так неудобно вышло.

— Бабушка говорит, что естественно то не безобразно. — Ввернула она старинную мудрость. — И уж если совсем по совести барон, думаю теперь моя очередь.

— …!.. — У меня не было слов, когда она произнесла это, повернувшись ко мне и залихватски подмигнув.

— О полноте барон! — Она улыбнулась. — Все мы люди, давайте не стойте столбом, пропустите даму и будьте так добры, последите за дорожками, дабы перед людьми не оконфузиться.

Вот она суровая правда жизни, принцессы тоже…кхм…люди. Назовем это так и как говориться, пусть бросит камень тот, кто не без греха.

— Молодые люди, вы совсем, что ли с ума сошли? — Раздался суровый мужской голос. — Это вам не нижние городские кольца, где можно справлять нужду где попало!

— Ой! — Пискнула Катрин, а я с замиранием сердца уставился на патруль городской стражи из трех сурового вида дядичек что насупившись взирали на нас.

— С виду приличные люди! — Мужчина с нашивками на рукаве, явно старший группы, пихнул своих сослуживцев, дабы те отвернулись от суетящейся дамы. — Что скажут ваши родители?

— Товарищ милиционер. — Я задумчиво почесал затылок поправившись. — Господин стражник, вы уж простите нас, так уж вышло с утра на ногах такой сумасбродный день.

— Отлично. — Фыркнул он. — Мы тоже с утра на ногах, предлагаете нам теперь к вам присоединиться?

— Нет э-э-э… — Признаться честно я как-то растерялся, в этом мире меня еще за безобразия не останавливали полицаи.

— А вообще не ваше дело! — В беседу пылающая румянцем стыда и гнева вклинилась принцесса. — Вы даже не представляете, с кем имеете дело!

— С двумя сыкунами которые возомнили, что их происхождение может прикрыть их свинское поведение! — Без церемоний на грубой ноте перебил ее старшина. — А теперь оба пойдете в наш участок, где предоставите письменные объяснения своим непотребствам и выплатите штраф!

— Никуда я не пойду! — Катрин звонко припечатала каблучком по брусчатке. — А ваше хамство вам еще выльется!

— Так вы еще не все вылили? — Расплылся в улыбке страж, подловив ее на слове.

— Я принцесса Катрин, грубый ты мужлан! — Принцесса гневно сжала кулаки. — Не сметь, подобным тоном разговаривать со мной!

— Ага, а я тогда Митсвел Первый буду. — Расхохотался стражник. — Пройдемте принцесса, вас ожидают ваши королевские покои!

Вот такие вот пироги с котятами, меня, да что меня, пупочек местной знати под белые ручки уводил патруль городской стражи прямехонько в участок, где помимо красных ушей и кучи неприятностей, я все же ожидал спасение из безвыходной ситуации, в которую меня втянула мазель Катрин. Стыдобища конечно, но куда деваться? Может быть, так слух о пропаже принцессы быстрей дойдет нужных ушей и беглянку наконец-то вернут на место?

Но мы лишь предполагаем, а господь располагает. В участке меня и шипящую как рассерженная кошка принцессу, умудрившуюся, не только поссорится со стражей, но и пару раз лягнуть в коленку старшего офицера, без лишних разговоров проводили в камеру. Довольно приличную надо сказать, с лавками и чистым полом, все же что не говори, второе кольцо, здесь принимают только важных гостей.

— Ульрих, едрена мать, ты ли это?! — Естественно в камере мы были не одни.

— Вырви глаз, точно — он! — С порога меня облапили две пары здоровенных ручищ, а от помятых морд жутко несло матерым перегаром.

— Хватит медведи! — Сипло, придушенным голосом пропищал я. — Задушите ведь мракобесы!

— Оу-у! — Один из здоровяков пихнул в бок своего дружка. — Гляди-ка, а барон то не один к нам в гости пожаловал!

— Здравствуйте господа. — Катрин изобразила галантное приседание. — Я так понимаю, вы знакомы?

— Знакомьтесь ваше высочество. — Тяжело выдохнул я, выбираясь из объятий. — Бароны Рамус и Трим Гердскольды собственной персоной.

— Ох и зажжем мы сегодня чувствую! — Расплылся в улыбке Трим, потирая руки.

— Эт мы всегда пожалуйста, правда Ульрих? — Поддержал его смехом братец.

— Господи спаси и сохрани! — Воздел я печальные очи к потолку.

* * *

На присутствии императора при приеме посла, настояли сами дьесальфы. От чего де Кервье, не была в восторге, хоть и в какой-то мере вынужденно смирилась с присутствием данной персоны в своем доме. Своей жизни, в своем прошлом и похоже будущем ее детей.

Уже привычно она заняла свое место в низком кресле далеко за плечом сына, тяжело вздохнув, но меж тем цепким и живым взглядом отмечая всех присутствующих и в голове прокручивая их подноготную, их мотивацию желания и чаянья.

Вот король, немного сумасбродный, вспыльчивый и рассеянный по мелочам, но такой родной ее сердцу любимый сын. Вальери не кривя душой, признавала в нем все минусы и плюсы его характера. Она внутренне усмехнулась, ибо Митсвел был, чуть ли не точной копией ее покойного мужа. Сумасбродство, которое в народе воспето как храбрость, полное наплевательство на условности и порядки, что все тот же народ воспринимал как героическую самоотверженность. Он идеальный образ короля, он словно сошедший с старинного гобелена повелитель чья стать должна внушать уважение, а мощный голос звать за собой на битву с врагами короны. Люди таких любят. Она сама когда-то давно полюбила подобный образ блистательного рыцаря без страха и упрека. Но, не все так просто. Все далеко не просто, потому как она прекрасно знала цену этого образа и подобного склада характера. Подобные люди плюют не только на мировые устои, им еще наплевать на тех кто рядом, на тех, кто своей любовью поддерживают этот сверкающий ореол славы и мужества.

Благо есть Паскаль. Она улыбнулась, коснувшись взглядом утонченного молодого человека сидящего по правую руку от короля. Вот куда делись мозги их династии. Она поджала губы, встретившись взглядом с холодной красотой женщины, что так же как она рассматривала присутствующих.

Да уж, что ни говори, а император приложил руку к воспитанию принца. Только сейчас Вальери со всей ясностью уловила этот контраст характеров и холодность расчета, а так же общую разницу между тем, что смогла воспитать она и тем, что выросло под негласным контролем незримого наставника. Она уже не раз в общении с принцем отмечала, что то что люди воспринимают в нем как мягкость, на самом деле скрытая насмешка над ними. Говоря с людьми, принц скрывает свое превосходство, не выставляя свое нутро, он словно хамелеон меняет окрас в зависимости от ситуации, внутренне не раскрываясь и оставаясь при своем. Хороший будет правитель в будущем, такому палец в рот не клади.

Де Кервье задумчиво искала взглядом вторую половинку принца, принцессу Катрин, нахмурив брови, когда не обнаружила ее персоны в зале.

— Ганс. — Она пальчиком поманила стоящего за ее плечом главу стражи. — Где принцесса?

— Не могу знать госпожа. — Несколько стушевался тучный Гербельт.

— Так узнай. — Цикнула она на него зло.

Меж тем в зале в дело вступили герольды и мажордомы, принявшись за речитативы титулов присутствующих и так сказать вновь поступающих. Это было впервые и вновь, событие приема посла дьесальфов в королевстве, выходило вон из разряда привычного мировосприятия, особенно если учесть, что представлять послов при короне будет уполномоченный посол Детей Солнца.

Странные времена настают. О подобном раньше и помыслить бы никто не мог, де Кервье задумчиво покачала головой. Похоже, что идет глобальный передел власти в мире и то, что впервые императорский двор находится в Финоре, в лице не противоборствующего государства, а в лице партнера и союзника, далеко не первый план мировых сил. Хотя скорей всего именно это и послужило тем толчком, что вызвал эту лавину новой градации среди присутствующих на большой игровой доске.

Финор лакомый кусочек с не малой историей и не малыми землями, а вот в союзе с империей, это вообще получается титан на политическом плане мировых держав. Вопрос серьезный и куда как глубже двух правящих династий. Прав был Ульрих, мы еще только-только собираемся макнуть перо в чернильницу, а незримые нити из денег уже связали нас всех плотней стальных цепей и кандалов. Не могли эльфы не отреагировать на столь высокую ступень в развитии человечества, но вот кто мог ожидать, что для переваривания нового союза старшей расе понадобится так же входить в союз со своими заклятыми врагами?

— Ульрих еще во дворце? — Экс королева вновь поманила пальчиком к себе Гербельта, тихо шепнув ему на ушко. — И что там с Катрин нашли ее?

— Барон Рингмар, дворец покинул. Принцессу пока ищем. — Пришел ей ответ.

Значит, Ульрих ушел. Де Кервье, немного расстроилась. В последнее время ей было как-то спокойней внутренне, когда этот мальчик находился рядом. Странное сочетание простоты и не малого разума скрывалось за внешностью этого юноши. Он с легкостью выстраивал многоуровневые ходы, он прекрасно оперирует не малыми суммами, решая мутные экономические дилеммы и при всем при этом, не теряет своей внутренней человечности и морально жизненной позиции. Хорошее качество, но опасное. Моралисты у власти подобны молниям, они блистают, они красивы, но они смертельны для всего чего ни коснуться. Впрочем, дойдет ли он когда-нибудь до власти, это еще вопрос. Нужно будет хорошенько переговорить с Ваггетом, нужно будет взять под свое крылышко баронессу Когдейр, этого паренька лучше всего по старинке бы упрятать, куда в подземные чертоги дворца от всего мира подальше. Помниться ее покойный батюшка, держал в фамильном замке такого советника. Хороший был советник, умный, умел просчитывать все ходы наперед, да вот папеньку не просчитал. Нест де Кервье, запер его до скончания его дней в темницу, пользуясь его не малым умом, но не давая тому воли. А как вы хотели? Доверенные советники семьи должны оставаться доверенными советниками одной семьи и дабы исключить возможные альянсы, а так же предупредить возможную утечку информации, советник обитал под землей за семью замками, не зная отказа ни в чем, кроме свободы.

Де Кервье с интересом покатала эту мысль в голове. Собственно, а почему бы и нет? Тут ведь главное приручить и прикормить его женушку, может быть даже отпрыска ей организовать, а паренька припрятать. Он молодой долго проживет благодаря магической инициализации, если ему организовать все условия для труда, он будет хорошим помощником не для одного поколения Финорских королей. Книжек ему там всяких организовать, пусть сидит да пишет, и сам целее будет и польза для королевства.

Ее размышления прервались вошедшей в приемный зал первой фигурой эльфийского представительства, а именно не безызвестным ей Леофолем Лауреканом. Этот красивый утонченный и изысканный образец Детей Солнца, уже на протяжении наверно сотни лет служит послом при дворе Финорских королей.

Вальери де Кервье внутренне принялась аплодировать, когда она, наконец, осознала, во что превратился заносчивый и надменный эльф. Вот так дела! Нет, она конечно получила подробный отчет о том во что де Тид превратил посольство в городе, но сведений о том что стало с Лауриканом не было. Теперь же, пожалуйста. Как говориться все на лицо. От былого величия остался жалкий полу след, эльф еще сохранял осанку и пытался играть голосом, но изуродованное лицо и отсутствие глаза скрыть было не чем.

Род Вальери был одним из древнейших, в ее крови была не одна унция королевских династий, не говоря уже о не малом опыте и прекрасном образовании не под современную копирку. Экс королева знала кто такой де Тид, и невольно прониклась уважением к этой загадочной и древней персоне.

По окончании длинной и витиеватой речи Лаурикана, на арену наконец-то вышла новая грань незримой власти, новая сила доселе неизвестная в этой оконечности мира, и как она поведет себя в будущем, это еще предстояло выяснить.

В зал под рев горнов в сопровождении свиты в изысканных кружевных нарядах черного шелка, украшенных яркой алмазной расшивкой, что мерцала радугой в лучах солнца пробивающегося через витражи, вошла Великая Дочь Луны Тайшана Ледельер.

Да уж, разница была ощутима. Финор привык к льесальфам, строгим на грани с надменностью, но здесь все упиралось в противоположность, а именно в грань вседозволенности. Если льесальфы были держателями моды основанной на традициях, этикете и каких-то моральных качествах, то здесь наряды кричали о совершенно противоположном. Открытые шеи, полупрозрачные ткани, свободный раскрой ног, все воздушное и в отличие от привычных форм призванных скрывать тело, их одежды казалось наоборот, были призваны подчеркнуть наличие того самого выше упомянутого тела.

«Вот сучка!» — Про себя подумала бывшая королева, отметив, что при желании взглядом можно было выцепить местоположение сосков на груди красивой дьесальфки, идущей во главе процессии.

«Кобель!» — Все так же про себя, скрипнула она зубами, прекрасно уловив взгляд своего сына направленный в не безызвестном ей направлении.

Ледельер как весь эльфийский род не была высока, но завораживающей грацией и статью могла свести с ума любого. Все при ней, и попочка поджарая и линия ног, головку держит так, что даже нашей императрице впору обзавидоваться и взять на заметку. Хороша демоница, не идет, а перетекает, а еще глаза томные, людям такие не снились даже. Огромная радужка, практически неуловим белок глаза, такие могут свести с ума. Вот кстати и первое отличие. Старой королеве еще никогда не попадались эльфы с темными глазами. Были серые сталистые, были голубые холодные, у того же Лаурикана зеленые кошачьи, а здесь же во взгляде была непробиваемая ночь. Темные омуты на лице, глубокие и живые, да уж с такими в гляделки не поиграть. Опять же волосы. Вороное крыло, не просто так сказано, а с таким же отливом, словно в черном, сверкает призма радуги сокрытая в тенях черни. Все подобранно безукоризненно, все идеально и утонченно. В черные волосы вплетена серебряная нить с россыпью алмазов, высокий лоб подчеркивает идеальной работы диадема, весь наряд с хозяйкой единое целое, единая изысканная композиция созданная умелым художником.

«Ну, хоть что-то покажи в минус!» — Фыркнула мысленно де Кервье, с радостью отмечая некий диссонанс на правом плече темной эльфийки. Платье шло вырезом по косой, открывая высокую шею и левое изящное плечико, а вот на правом ближе к изысканному бугорку груди, было что-то подложено под платьем. Почти неуловимый выступ, но и это бывшая королева посчитала за хороший знак. Так сказать, мелочь, а приятно.

Заунывные речи, пространные обещания, заверения в дружбе и взаимной любви посыпались от послов к короне и от короны к послам. Старая королева в свое время уже наелась всего этого через край, посему откровенно скучала, ну а если быть точнее уже успела даже разозлиться на все, то действие что открывалось ее взору из-за спины ее венценосного сына.

— Ганс. — Поманила она своего верного помощника. — Что известно о принцессе? Почему ее нет? Неужто приболела?

— Минутку госпожа. — Ответил тот шепотом. — Идет мой посыльный, сейчас все узнаем.

Вальери де Кервье задумчиво вернулась взглядом к мастерски улыбающейся темной эльфийке, про себя клятвенно заверив все высшие силы, что скорей открутит родному сыну все хозяйство под корень, собственными руками, чем позволит Митсвелу прикоснуться к этой черной змеюке. Хитра, ой хитра! Бывшая королева по взгляду, прекрасно оценила всю внутреннюю составляющую нового посла, не без улыбки отметив как в противоположном конце зала с злостью и не прикрытым раздражением на Ладельеру смотрит императрица, чью красоту сегодня попрали прелестные ножки этой черноволосой бестии, отодвигая ее далеко в сторону.

— Госпожа Кервье! — Тяжело сглотнув, наклонился к ее уху Гербельт. — Только без нервов…

— В чем дело? — Она подобралась, недобро сузив свой пристальный взгляд.

— Катрин сбежала из дворца. — Запнувшись, произнес Ганс. — Она тут вам письмо оставила…

Вальери, с виду спокойно, но внутренне крича от злости в голос, мягко развернула сложенный в четверо аккуратненький листок послания.

«Ба, не гневись пожалуйста!

Ба, вздохни и не нервничай.

Бабуль, ну правда не сердись, ведь ты одна всегда меня понимала, я только тебе могу доверять!

Бабушка, вздохни и не сжимай кулаки, я кажется, влюбилась!»

— Мкх-р-р-кх! — Сквозь стиснутые зубы с трудом протиснулось из старенькой женщины. Руки у нее задрожали, а смятый листок, кружась, упал на пол. О-о-о! Какое это было чудовищное усилие для человека! Стороннему, даже половины эмоций было не прочитать, по виду, вроде как умиротворенно безмятежному лицу седоволосой пожилой женщины. Ох, как ей сейчас хотелось вскочить и зарядить с ноги по яйцам Гербельту, подхватить стул и разбить его о голову тупорылого папочки короля, выдавить пальцами глаза беспутной мамаше, что сидит умиротворенно рядом с мужем и даже не подозревает, где сейчас находится ее дочь! Одним махом вырвать алебарду из рук гвардейца, что бы крошить ей в кровавый фарш всех присутствующих в этом зале, не взирая на чины и звания, а потом прыгать, торжествуя на их смердящих внутренностях раскиданных по мраморному полу!

О-да! С каким бы она удовольствием раздолбала бы сейчас здесь все в щепу и пыль! Разорвала эту лицемерную толпу на куски голыми руками, схватила в левую руку, отрубленную голову императрицы, а в правую, голову лицемерной эльфийки, что бы ими колошматить и добивать всех прочих, кто бы посмел проявить в этой агонии хоть малейший признак жизни!

— Госпожа Кервье, как вы? — Склонился к ней Гербельт, жутко потея и краснея.

— Ну-ка поднял листок, сучонок толстожопый! — Все так же продолжая внешне оставаться безмятежной, мягким вкрадчивым полушепотом произнесла она.

Глава королевской стражи правопорядка, не без волнения исполнил указ своей госпожи, вновь протягивая ей выроненный до этого листок бумаги.

«Бабуль ты главное держи себя в руках, постарайся никого сильно не убить. Хотя бы просто постарайся много кого не убить, а то ты у меня всегда все принимаешь близко к сердцу. Тебе нельзя волноваться и главное, это то, что все под контролем, я знаю что делаю!

Да и еще я подозреваю, что скоро ты спустишь всех своих псов с поводка, что бы разыскать меня, за что конечно искренне благодарна тебе и век буду обязана…»

В этом месте, маленькая старушка невольно шмыгнула носом, видимо крайне расчувствовавшись.

«Очень люблю тебя бабуль, никому постарайся не рассказывать о случившемся, прикрой там меня сколько сможешь. Это пусть останется исключительно между нами девочками, остальные не поймут, они тупы и непроходимы, а мои чувства живы и не дадут мне покоя, пока я жива. Постараюсь во всем разобраться как можно быстрее, а то уже самой надоели эти душевные переживания.

Все, люблю тебя, ба, обнимаю, целую, твоя Катрин.»

Маленькая старушка улыбнулась, платочком промачивая скупую едва заметную слезинку попытавшуюся сбежать по ее щеке. Эх, молодость! Эх, Катрин! Как же я тебя моя маленькая понимаю, и как же я тебе мой маленький огонечек сочувствую, ибо чувства эти, что рождаются в нашей женской груди, всегда несут горечь обмана и разочарования.

— Сюда слушай. — Обернулась она к застывшему и побелевшему Гербельту. — Если что-то где-то как-то с ней! То я тебя не знаю что! Понятно?

— Угу. — Кивнул затравленно тот.

— Вот и отлично. — Она вновь улыбнулась, выискивая в письме нужные строчки. — Давай Ганс, не подведи, спускай всех псов с поводка…

* * *

— Командор, вам нужно отлежаться, это чудо что вы остались в живых! — Вокруг Альвы Шернье суетился подслеповатый, но еще крепкий дедок, что исполнял при рыцарях лекарские обязанности, заодно приглядывая за псами, так как в прошлом служил на псарне их ордена.

— Отстань Шег. — Она поморщилась от боли, вновь после перевязки, с трудом натягивая на себя свой доспех. — Зови старшину.

В комнату где ее пытался подлатать старый Шег, вошел высоченный здоровяк с недовольной миной осматривающий разложенные стариком склянки с лекарствами.

— Докладывай Тоберг. — Произнесла она, жестом показывая, что бы тот помог затянуть ремни на доспехе.

— Вот. — Здоровяк не церемонясь принялся сводить вместе ремни доспеха перед этим бросив на лежанку перед Шернье длинный изогнутый кинжал.

Она узнала его сразу, это был именно тот кинжал, что выбил из рук ее противника арбалетный болт второго бойца, что был с ней вместе в том складе.

Увеличенная длина лезвия, изогнутый контур клинка, заточка в отличие от ее кинжалов односторонняя. Рукоять, шнурованная черная кожа, но не все это останавливало взгляд на нем. Взгляд приковывала к себе эмблема контурного паука, что клеймом был выдавлен в начале лезвия, не двусмысленно давая определение тому, кто являлся хозяином сего смертельного оружия.

— Боги поднебесной! — Выдохнула Шернье. — Дьесальфы! Это же знак их Теней!

— Именно. — Зло оскалился рыцарь. — Только это не все.

— Говори! — Сверкнула она глазами в его сторону.

— Пока мы здесь тебя латали, угадай в чью честь во дворце короля идет прием. — Тоберг сплюнул на пол. — Наш король принимает у себя целую делегацию дьесальфов!

— Ты вообще соображаешь что говоришь? — Она замерла широко раскрыв глаза. — Это же темные, им запрещено появляться в Финоре, таков договор между людьми и льесальфами, если кто-то из них появиться здесь, то будет неминуемая война!

— Войны не будет. — Покачал тот головой. — Это послы и их привел светлый, с разрешения кланового главы Дома Солнца.

— Но как же так? — Она свела зло брови. — Ведь это враги, это всегда были наши враги! Это они очернили землю своим мерзким дыханием запретной магии!

— А теперь это званные гости в столице нашей короны. — Печально покачал головой великан.

— Гонца! — Выдохнула она. — Шли гонца магистрам ордена! Мы преданны! Дом Солнца и корона предала верных сынов света!

* * *

В город они вновь смогли попасть уже, когда жар полдня пошел на убыль, а в лучах солнца идущего к горизонту стали пробиваться первые алые тона закатных красок. Они обрушили за собой первый из тоннелей контрабандистов, дабы отсечь возможное преследование за собой, но старушки упорно настаивали на том, что бы вампир вместе с ними вернулся назад за стену в поисках пропавшей гончей.

К моменту, когда они добрались окружными путями к небезызвестному складу, от народа там было, не протолкнутся. Местные зеваки окружили то что от него осталось, обсуждая и строя всевозможные догадки. Похоже, маленькое землетрясение было последним испытанием ветхого здания, так как частично кровля обрушилась, оголяя деревянный каркас балок.

Поиски как и положено начали с расспросов, рассредоточившись две старушки, искали в толпе самых говорливых выясняя подноготную местной вечеринки и собирая слухи. Пока выходило следующее, бестиары кого-то нашли в складе, причем насколько можно было судить, находке не очень обрадовались, люди говорили, что минимум двоих троих отряд рыцарей потерял, а вот был ли результат не понятно. Людская молва сразу же приписала тому, за чем охотились рыцари целую вереницу убийств, которая в последнее время захлестнула улицы, но в отличие от домыслов вампир знал правду о том кого на свою голову повстречал орден.

— Что нам известно? — Произнес Десмос когда две разведчицы вернулись к нему.

— Более чем достаточно. — Хмыкнула Априя. — Уже больше двух десятков покойничков на счету нашей беглянки, город бурлит, видимо власти потому и призвали сюда рыцарей, так как сами ума дать не могут.

— Почему к нам не обратились? — Задумчиво произнесла Мила. — Или к Ваггету? У этого старого хитрована помимо нас работающих на Кервье, есть и свои специалисты под рукой.

— Скорей всего из-за приезда императора. — Пожал плечами граф. — Думаю, сейчас все кто более или менее при силе находятся во дворце, денно и нощно следя за бестелесным.

— А дьесальфы откуда взялись не понятно? — Спросила сестру Априя.

— Вот тут нечто непонятное. — Милана задумчиво прикусила губу. — Народ говорит, что в город прибыло самое настоящее посольство Детей Луны.

— А так разве можно? — Удивленно вскинула брови Априя.

— Похоже да. — Развела руками ее сестра. — И не смотрите на меня, современный мир давно сходит с ума и то, что еще вчера было нормой, сегодня после обеда может оказаться давно забытым пережитком прошлого.

— Ничего удивительного, что в первом кольце нет ни одного мага. — Задумчиво произнес вампир. — Сейчас эпицентром силы является дворец, думаю туда стянуто все и здешний контур просто отдан на откуп рыцарям, что б те хоть как-то наводили здесь порядок.

— Ладно рыцари, ладно маги. — Согласно закивала головой Милана Хенгельман. — Но что здесь делал боец дьесальфов? Им то что с нашего песика?

— Может, он следил за бестиарами? — Предложила свое объяснение Априя.

— А может им нужен де Тид. — Поджал губы Десмос.

— Поясни. — Обе сестрички уставились на графа.

— Дом Солнца погорел, здесь в этом городе льесальфы получили по соплям, поплатившись за свою самонадеянность. — Граф тщательно подбирал слова, озвучивая мысль, засевшую у него в голове. — А темных бес протектората со стороны Детей Солнца никто бы не стал принимать при дворе. Думается мне этот размен сфер влияния плата за голову де Тида и кто-то слил темным информацию о передвижениях графа по городу. Бойцы темных идут по его следу, и боюсь, как бы он не привел Теней к нам на порог.

— Типун тебе на язык. — Замахали на него руками бабульки.

— Нам нужно найти ее и как можно быстрее. — Отмахнулся от них граф. — Она вольно или невольно но укажет на Ульриха и вас между прочим.

— Тину? — Закивали старушки. — Это да, бесовка ползет сама того не желая под бок к нашему парню, она чует его и как бы не натворила делов при встрече.

— Так с чего начнем? — Вампир выжидательно посмотрел на них.

— По традиции с покойников. — Пожали обе плечами. — Нам нужны покойники, которые бы видели нашу девочку.

Легко сказать, куда сложнее сделать. Тройка следопытов все так же по следу слухов и наводкам местных болтунов стала описывать круги по городу. Что не говори а времени прошло не мало с тех пор как одна из гончих перебралась в город, и вроде как покойников на ее счету было не мало, но вот проклятая человеческая привычка хоронить трупы несказанно нервировала старушек от чего они ворчали и всячески гневно поджимали губы. По списку, им уже были известны пятеро упокоенных и частично скушанных товарищей Тины. Так же ноги услужливо донесли их до местного кладбища, но вот собственно до дела руки так и не дошли, в связи с тем, что местное кладбище пока еще светило солнце оставалось на удивление людным местом, где помимо смотрителей, проведывающих, провожающих в последний путь свою родню, присутствовала целая кодла каких-то голодранцев, для которых местные могильные плиты служили домом родным.

— И что теперь? — Граф обескуражено оглядывался по сторонам.

— Ждем темноты и думаем. — Философски пожала плечами Априя.

— Пирожок кто-нибудь будет? — Спросила Милана Хенгельман, расстилая на чьей-то могилке платочек и выставляя на него свои закрома.

* * *

Ветра не было, воздух замер наполненный ароматами уходящего дня. Красивая высокая женщина сидела в одиночестве на лавочке в тихой аллейке, что была сокрыта меж высоких деревьев дворцового парка.

Тихо.

Ни листочек, ни травиночка не шелохнуться, день суетой уходил на излете закатных багряных тонов солнышка, что уже не было видно за дворцовыми стенами и постройками. Спина прямая, руки аккуратненько сложены на коленках, светло голубое платье дополняла высокая прическа на лебединой шее с россыпью драгоценных камней, что сверкали кристаллических холодом схожим чем-то в своей красоте со взглядом обладательницы сего великолепия.

— Здравствуй Гальверхейм. — Противоположностью первой женщины рядышком с ней на скамеечку присела черноволосая красавица, заботливо расправляющая подол своего темного платья. — Давно не виделись Галчонок.

— Здравствуй Тай. — Женщина, не отводя взгляда от лучей заходящего солнца, слегка кивнула головой. — Время идет Дочь Луны, когда-нибудь мы должны были, вновь встретится.

Тихо.

Ни листочек, ни травиночка не шелохнуться, день и вправду выдался суетной и громоздкий на события, что впрочем, характерно для живущих и на что было наплевать замершей природе ведущей свой бег по другим законам и принципам.

— Отдай Алексиса. — Через какое-то время произнесла черноволосая поджав губы.

— Есть причина? — Первая женщина вскинула бровь и слегка повела плечами.

— Множество. — Темные волосы всколыхнулись нервной волной.

— Хм. — Первая расплылась в улыбке. — Дай-ка подумать о сути вещей. Наверное, все дело в политике, верно? Так давно идет противоборство между домами и вдруг шанс выйти на новый уровень. Или возможно дело во власти? Это же новая земля, старшие клана трясутся и писяются от счастья, которое идет им в руки с Финором.

Тихо.

Женщины умолкли и замерли, словно две статуи, полуприкрыв веки и вроде как, не обращая, друг на дружку внимания.

— А может быть, кто-то посмел сделать больно Лео? — Произнесла высокая красавица, отмечая как сжались кулаки черноволосой. — Может кому-то наплевать на дома, власть, последствия и на то, что кто-то что-то где-то подумает и скажет? И все дело на самом деле в…

— Прекрати. — Фыркнув взмахнула рукой темная.

— Ладно. — Пожала плечами первая. — Как скажешь, моя дорогая.

— Отдай мне Тида, Гальверхейм! — Темные бездонные колодцы больших глаз впились в невозмутимую и холодную красоту спокойной и умиротворенной женщины.

— Бери. — В ответ на взгляд пришла мягкая тихая улыбка. — Он уже ждет тебя Тай.

— Ты говорила с ним? — Бездонные черные колодцы продолжали гипнотизировать своей непроглядностью и глубиной.

— Да. — Пришел мягкий наклон головы.

— Он знает о договоре между домами? — Темная задумчиво уставилась на свои сжатые кулаки.

— Конечно. — Вновь кивнула высокая женщина.

— Кто остановил его? — Темная поднялась отвернувшись.

— Ваггет. — Пришел ответ.

— Как? — Вновь последовал вопрос.

— У него на руках сердце его сына. — Вздохнула высокая.

— Как опрометчиво. — Хмыкнула черноволосая красавица.

— Весьма. — Рассмеялась высокая.

— Спасибо, буду должна. — Черноволосая не прощаясь, пошла прочь.

— Сочтемся дорогая… — В спину ей произнесла первая, возвращая свой взгляд уже практически к потухшему небу. — Сочтемся.

— Сучка. — Выдала свое заключение пожилая леди дождавшись когда темная уйдет и появляясь из-за густого кустарника. — Терпеть не могу эльфов.

— В твоем роду Вальери, между прочим, по папеньке были темные. — Улыбнулась новой гостье высокая красавица. — Иногда мне кажется, что именно по этой причине женщины в твоем роду всегда имели яйца поувесистей, чем мужики.

— Очень смешно. — Фыркнула бывшая королева, присаживаясь на лавочку.

— Что-то случилось? — Высокая не без интереса, посмотрела на старую леди.

— Конечно случилось. — Старушка поджала губы. — Младшенькая чудит.

— Хм. — Холодная красота озадачилась мыслью, сведя брови на прекрасном личике. — То-то я смотрю, она не распушила хвост на приеме, совершенно на нее не похоже.

— Охо-хонюшки. — Покачала головой старушка, протягивая сложенный листочек бумаги. — На, читай.

По мере прочтения сведенные брови разлетались все выше и выше, стремясь к бесконечности и придавая лицу крайнюю степень удивления.

— Нет ну надо же! — Высокая красавица встала со своего места, принявшись нервно расхаживать перед старушкой. — Пока мы тут кобелькам молодым твоим, хвосты накручивали, у нас успела девочка созреть! Она же совсем еще дитя!

— Да, наша малышка так быстро повзрослела. — Печально покачала головой старушка.

— Она не может так поступать! — Высокая женщина остановилась, топнув ножкой. — У нас планы на нее! Какие еще к демонам могут быть влюбленности?!

— Ну… — Бабулька пожала плечами. — Это такое дело, сама понимаешь…

— Это вот все твоя вот дурная кровь! — Пожурила пальцем старушку высокая женщина. — У вас вот все в роду бабы как кони, хвост задрала и галопом, глаза выпучив!

— Ой, я тебя умоляю. — Отмахнулась от ее обвинений старушка. — Думай лучше, где ее искать, мой Гансик уже язык на плечо повесил ни ответа, ни привета от паршивки нет.

— Боги поднебесной! — Женщина рухнула на лавку, закатив глаза. — Кто хоть счастливчик? Кому счастье то наше, бутончик то наш не распустившийся достанется?

— Понятия не имею. — Виновато пожала плечами бабушка.

— К кому она последнее время чаще всего бегала, с кем миловалась? Неужто не заметили? — Спросила высокая красавица и обе женщины задумались, каждая про себя прокручивая всевозможные варианты в голове.

— Да вроде ни с кем особо не сюсюкалась. — Первой нарушила молчание старушка.

— Знаешь, а ведь мы не правильно смотрим. — Высокая сложила на груди руки, поджав красивые губы. — Она ведь твоей породы, значит надо смотреть, кого она в последнее время чаще других «шпиняла» и поколачивала.

— Ты вот это прекращай мне! — Насупилась старушка, внезапно встрепенувшись, словно догадавшись о чем-то. — Слушай! А ведь ты права!

— Ну говори, не томи! — Та ухватила бабушку за руку.

— Ульрих! — Сверкнула глазами бывшая королева.

— Да иди ты! — Округлила глаза красавица.

— Ты это мне господин император, не забывайся… — Старушка нахмурила брови. — Он между прочим и дня не проходило, что бы не жаловался на Катрин, колошматившую его по чем зря.

— Вот видишь, опять ты все по-своему сделала и не послушала меня! — Императрица обвиняющее покачала головой. — Говорила тебе, держи мальчика у Ваггета, нет, тебе надо было припереть его во дворец!

— Ну ладно-ладно, хватит зудеть, из нас двоих между прочим я старая и ворчливая должна быть. — Пошла на перемирие бабуля. — Лучше подумай, где их можно найти? Огромный город, они просто растворились в нем, даже ума не приложу, как их искать.

— Ну-у… — Император откинулся на спинку лавки, задумчиво рассматривая совсем уж стемневший небосвод с первыми робкими блестками звездочек. — Ульриха не так уж легко потерять, парень просто притягивает неприятности.

Тихо.

Ни листочек, ни травиночка не шелохнуться, день ушел на покой, оставив землю во власти непроглядной ночи…

— Что это? — Первой встрепенулась старушка.

— На салют похоже. — Робко предположила императрица, наблюдая вереницу сверкающих искр взлетающих в небо.

— Демоны преисподней! — Выругалась старушка. — А им, похоже, там весело!

— Да уж… — Протянула императрица. — А ты боялась, не найдем.

— Ты бы сходила… — Шмыгнула носом старушка. — Присмотри за молодежью, а я пока Ганса кликну, что бы стало быть, порядочек там за ними навел.

* * *

Четко помню, что Гердскольды начали пить еще в камере участка стражей правопорядка. Как они достали вино, будучи запертыми, под замком — загадка. Впрочем, как и то, каким образом нас выпустили всех скопом на свободу. Хотя скорей всего это произошло из-за громкого смеха заключенных и кидания в стражников через решетку всевозможными предметами. Правда, братья все же всунули старшему офицеру что-то на лапу, ведь не из воздуха же им вино доставалось?

Само знакомство принцессы и бесшабашной молодецкой удали с севера в лице Рамуса и Трима, прошло на ура. Они откровенно стоили друг дружку, ибо гоготали, топотили, орали и угнетали своим весельем всех в радиусе нескольких сотен метров на равных. Причем принцесса явно вызывала неподдельное уважение братьев своим заводным характером, а уж когда она залпом засадила глиняную кружку не разбавленного вина, стала вообще своей в доску и теперь величалась не иначе как сестричкой.

Сестричка же отрывалась по полной. Братья тоже. Мне же не давали скучать, причем братья, зная толк в спаивании, давили на не без известные аргументы типа: «Давай за встречу», «Давай за знакомство» и старое доброе как мир «Ты меня уважаешь?»

Мы плясали в кабаке, мы плясали на улице, а потом уже опять в каком-то кабаке. Мы все любили друг друга беззаветно, обнимаясь, икая и лопоча какую-то несуразицу. А потом мы с кем-то дрались и если я благоразумно прятался за спинами Гердскольдов громко улюлюкавших и подзадоривавших потасовку, то наша принцесса расквасила кому-то нос, лихо подпрыгнув и зарядив с ноги своему оппоненту прямо в лицо. Она конечно и сама потом хряснулась спиной об пол, но братья посчитали это победой, особенно если учесть что наша принцесса дралась с каким-то смурым парнем пытавшимся сделать нам замечание, дабы мы вели себя потише.

Предчувствуя пятой точкой, что сей треш, угар и содомия скорей всего затянутся далеко за… Я периодически, когда за мной не следили, выливал под стол вино и даже уже дважды отходил в стороночку дабы всунуть два пальца в рот. А что вы хотите? Кто-то же должен из этих троих был хотя бы частично сохранять зачатки разума, хоть это было и не легко. Я пытался магически купировать алкоголь, я периодически брался за свой организм то так, то эдак возвращая его к жизни, но бой шел не на жизнь, а на смерть. Гердскольды не люди. Подозреваю лоси. Возможно кони, но никак не люди. Мы все пили и пили и пили, плясали, орали, кидались всякой фигней от жареной курицы до туфлей принцессы, и в какой-то момент, который я пропустил, видимо прозвучало сакраментальное: «Господа! А не поехать ли нам в нумера?!» Потому как меня выронили из нанятого экипажа, а потом всей толпой пытались оторвать от мостовой, дабы обратно засунуть в нанятый возок, запряженный двойкой лошадей.

Думаете это все? Нет. Периодически выпадая из повозки, крайне безобразно кривляясь и сквернословя, мы выперлись в какую-то часть города, где моему затуманенному взору предстала целая вереница расписных шатров занявших не один квартал, меж которых подобно нашей компании сновала целая толпа столь же шумного и веселого народа.

В первые секунды подумалось мы у цыган, но нет, все гораздо прозаичней, парней потянуло на прекрасное, мы приехали в кварталы, отданные городской управой под цирковые труппы, различные балаганы и прочие увеселительные мероприятия.

Вот тут-то и началось самое веселое! Братья отдубасили какого-то акробата и забрали у него высоченные деревянные ходули, на которых естественно, учится ходить, предстояло мне и принцессе. Вот честное слово, бог хранит алкашей, ибо, если бы я совершил хотя бы половину, из тех кульбитов на трезвую голову, я бы переломал себе все до единой косточки, но в данном конкретном случае отделался лишь опухшей губой, оторванным рукавом камзола и потерянным где-то сапогом. Но поволноваться мне пришлось не за ходули, самое жуткое началось, когда мы добрались до какого-то факира, и принцесса решила проглотить факел. Ну, во-первых, как оказалось, факиры тут для создания огненного облака в рот набирают забористый спирт. Об этом нам сообщили конвульсии принцессы, которая вместо выдоха всосала в себя добрую порцию сего пойла. Думаете, это нас остановило? Да братья потом пол часа гонялись, за бедным бородатым мужичком требуя от него еще и еще его чудодейственной огненной воды, и все бы ничего, мне даже удалось восстановить принцессу в вертикальное положение, когда она наконец-то соединила воедино свой жуткий перегар и огненную стихию.

Тут то собственно и наступает, во-вторых. Вы когда-нибудь видели человека без бровей? М-м-м…Даже не знаю как вам описать подобное. Это вроде как и человек, но блин он реально какой-то не такой. Я даже подумать не мог, как много дает к образу такая мелочь как брови над глазами. Это надолго повергло меня в шок, пока я разглядывал принцессу в суете и толчее догорающего на заднем фоне чьего-то шатра, из которого выбегали перепуганные и орущие люди. Мы реально зажгли эту площадку, мы опять орали, пили и слонялись от аттракциона к аттракциону оттягиваясь по полной.

Небольшой перерыв наступил, когда мы вышли на танцплощадку где наша принцесса под гиканье коней из баронства Гердскольд, отплясывала некое безобразие отдаленно напоминающее «кан-кан», от чего ее приходилось постоянно поднимать с земли. Благо меня в это время практически никто не трогал, кроме какой-то престарелой проститутки, что назойливо тыкала мне своими сиськами в лицо, требуя взамен мои деньги. Но это она конечно напрасно, так как деньги у меня давно уже кончились, ну и в связи с постоянным мельтешением перед глазами всякой ерунды, меня в конце концов, укачало и вырвало.

— Барон! Барон очнитесь! — Меня за ногу вытягивала из-под телеги, где я пытался тихо умереть принцесса, придерживаемая довольно улыбающимися братьями. — У вас деньги остались? А то нам больше вина не продают.

— П-ф-р-р-р! — Изобразил я губами отрицание, разбрызгав по сторонам слюни.

— Ик! — Возмутилась смутно знакомая девушка без бровей.

— Не-е-т! Так не пойдет! — Шмыгнул носом, по-моему Рамус.

— Совершенно, никуда не годится! — Поддержал его братец Трим.

— Мы только только можно сказать, жить начинаем! — Чуть ли не прослезился Рамус.

— Не плачь! — Обняла его за плечи Катрин. — Иначе я сейчас сама разревусь!

— Плачь детка, говорят, это помогает! — Положил ей на плечо руку Трим.

— Ульрих! Ик! — Принцесса задумчиво огляделась по сторонам. — Куда он опять делся? Ну-ка загляните под телегу, опять, что ли уполз?

— Ианиани на? Ик! — Поинтересовался я, когда меня опять извлекли из убежища.

— Деньги барон, нам нужны деньги. — Похлопал меня по щекам Рамус.

— П-ф-р-р-р! — Окропил я его лицо слюнями, вывернув показательно свои пустые карманы на штанах.

— Ульрих, тыж этот… — Принцесса покрутила пальцем у виска. — Умный, давай придумай что-нибудь.

Я задумчиво покачнулся на носках и после того как меня вновь подняли с земли, ткнул пальцем в один из проходов между шатрами, чуть не выколов пальцем глаз одному из братьев.

— Чего он? — Удивленно заозирался Рамус.

— Показывает чего-то. — Пожал плечами Трим.

— Берите его под руки и двигаемся в том направлении. — Первой догадалась Катрин, беря верный вектор для движения.

Была ли мысль? А как же. Блуждая по этому палаточному городку я пару раз вздрагивал когда мы проходили мимо одной весьма людной площадки, но судьба миловала, до тех пор пока этим бедокурам не понадобились деньги. Думаете, если бы я не предложил выход, все могло бы закончиться? Не-е-т. Они бы сами нашли себе приключения на одно место, а так я действовал по принципу, не можешь остановить безобразие, так возглавь его. В конце концов, когда-то же они должны принять столько, что их тела парализует пьянящий дурман забытья.

— Ух, ты! — Первым осознал глобальность моей задумки Рамус.

— Это же бойцовская арена! — Удивленно присвистнул Трим.

— И что? Ик! — Непонимающе уставилась на них принцесса.

— Снимай сережки. — Рамус, слегка при обнял ее за плечи. — И кстати Катрин, как у тебя с бойцовским духом?

* * *

— Итак. — Толстый бородатый Ганс Гербельт, ходил по прогибающемуся деревянному полу участка стражей правопорядка, задумчиво заложив руки за спину в окружении своих лучших бойцов, когда у стеночки стояли, вытянувшись и нервно сглатывая патруль стражей. — По вашему докладу получается, что по полудню вы задержали двух молодых людей в парке, из которых одна была юных лет девица, кричащая о том, что она принцесса?

— Так точно ваше благородие! — Нервно выдал старший группы.

— Оформили? — Гербельт остановился, задумчиво покачавшись на носках.

— Так точно ваше благородие! — Вновь подал голос старшина.

— Вы в курсе инструкций предписывающих ваши действия в случае столкновения с отпрысками королевской семьи? — Тучный глава стражи переложил сложенные руки, из-за спины, на свой живот.

— Но мы и подумать не могли что это принцесса! — Старшина виновато опустил голову.

— Почему? — Склонил на бок голову Гербельт задумчиво их изучая.

— Принцесса…кхм…она…в общем…она… — Стражник то краснел то бледнел.

— Что она? — Тяжело вздохнул глава стражи.

— Писяла в парке. — Сокрушенно выдал тот, наконец ответ.

— Что писала? — Ганс Гербельт помотал головой, так как ему на минутку показалось совершенно другое слово.

— Нет, ваш благородие, она не писала, она именно писяла. — Выдал страж зажмурившись.

— Как? — Гербельт, непонимающе уставился на допрашиваемого, округлив глаза.

— Писей писяла. — Шмыгнул носом стражник, виновато разведя руками.

— Ты что @%#*&, издеваешься?! — Взорвался глава королевской стражи. — Мы, между прочим, о принцессе говорим!

— Простите ваше благородие! — В голос заорали все трое стражников.

— Мы потому и не поверили ей, ну сами посудите, где это видано что бы принцессы парки ходили обсыкали! — Вновь подал голос старшина.

— Так! — Взревел Гербельт. — Еще слово от вас услышу, все скопом у меня на каменоломни пойдете!

— Ваше благородие. — Зашептал ему на ухо один из подошедших людей его группы сопровождения. — Вам записка от госпожи.

От какой именно госпожи уточнять надобности не было, старушка де Кервье и так не давала ему покоя, с самого утра гоняя его с оперативниками по всему городу в попытке догнать беглянку.

«Ганс, хватит заниматься ерундой, смотри на небо». — Прочитал он короткие слова знакомым размашистым почерком.

— Это еще что может значить? — Хмуро пробурчал он себе под нос, выходя из участка в свежесть и прохладу ночи, замирая у порога с широко раскрытыми глазами. — И давно тут это безобразие происходит?

— Да наверно уже больше получаса. — Ответил один из оперативников пришедших с его розыскной группой.

— Как думаешь, примерно какой район? — Гербельт заворожено наблюдал за высокими снопами разноцветных искр, взлетающих в небо где-то далеко за крышами темных домов.

— Наверное, в районе четвертого кольца, похоже это палаточный городок лицедеев и циркачей. — Отозвался боец.

— Созывай всех, кто задействован в поисках, окружайте квартал, и что бы даже мышь у меня не проскочила! — Отдал глава стражи команду, жестом показывая, что бы подогнали возок.

* * *

— Так, ну и что мы тут имеем? — Альва Шернье сняла глухой стальной шлем с головы, выходя вперед своих людей ощетинившихся арбалетными болтами и длинными пиками. С первыми лучами заходящего солнца, их рыцарское звено окружило кладбище первого кольца, постепенно сужая периметр и сходясь к центру, где серо-черные тела скачущих в бешеном неистовстве псов, в немом хрипе вились у небольшой каменной стелы чьего-то семейного склепа. Куда забрались ведомые страхом две старушки и высокий стройный брюнет, спасаясь от неминуемой участи быть растерзанными целой сворой натасканных на убийство нечести псов.

— Вот так встреча! — Шернье улыбнулась, покачав головой. — Госпожа Хенгельман, да еще я как посмотрю с сестрой и недобитком из Рингмара!

— Альвочка, солнышко, ты ли это? — Одна из старушек подслеповато уставилась на нее. — Вот и вправду свидились так свидились.

— Ну. — Шернье развела руки, пожимая вроде как виновато плечами. — Собственно, ты уж не обессудь за встречу подобным образом, у нас теперь другой нынче коленкор, убивать тебя в общем немножко будем.

— Это еще зачем? — Удивилась старушка.

— Ну, как же зачем? — Шернье принялась загибать пальцы. — Во-первых, согласно приказа, семь шестьдесят девять о протекторате над магами подпадающими под королевскую защиту, тебе строго настрого Мила, воспрещается подходить к любым кладбищам или иным местам упокоения. Во-вторых, если я еще не ослепла, то рядышком с тобой сестрица твоя, и если с нее сняли обвинения со стороны короны, то еще никто не аннулировал приказ об уничтожении в нашем ордене, а раз так то сама понимаешь ты пойдешь пособником. Ну и в дополнение к смертным грехам, у вас там под юбками вампир прячется.

— Я не прячусь! — Брюнет гневно вскинул брови, расправив грудь. — Я защищаю этих леди!

— Цыц. — Оборвала его Шернье, становясь серьезной. — Перед тем как мы приступим к вашему убиению желаю знать доподлинно, что вы тут делали, а так же что вам известно о смертях которые захлестнули это кольцо?

— Ох, ну зачем же так сразу то? — Милана Хенгельман, покачала расстроено головой. — Мы, между прочим, с тобой по-прежнему на одной стороне.

— Ты говори да не заговаривайся. — Командор бестиаров сплюнула на землю.

— Мы здесь по специальному заданию выслеживаем ту тварь, что жрет по ночам в этом кольце людей, а посему действуем в рамках закона. — В свою очередь стала загибать пальцы и безбожно врать старушка. — Сестрица моя оправдана и специальным королевским указом помилована и переведена в служебный сыск, а посему ваш орден может расцеловать ее тощий зад…

— Чего это он у меня тощий?! — Вклинилась ее товарка.

— Здесь не ваши земли так что, со своими приказами идите знаете куда? — Хмуро покосившись на сестру, закончила первая Хенгельман. — И вампира не тронь.

— Интересно послушать, почему? — Уперла в бока руки командор, недоверчиво смерив взглядом старушку.

— Не знаю. — Как-то потупилась бабулька. — Этого я еще не придумала, но определенно не тронь.

— Убирайте псов. — Махнула рукой своим людям Шернье, снимая с рук тяжелые кольчужные перчатки. — Не видите что ли, они думать почтенной леди мешают.

Народ действовал споро и в скором времени, старушка уже обнимала высокую черноволосую девицу, командора противоборствующей ей фракции.

— Ой деточка, как я рада, что ваши магистры тебя прислали, а не какого-то тупоголового солдафона, мы уж грешным делом и вправду с жизнью прощаться стали, пока от песиков твоих улепетывали. — Баба Мила привычным жестов послюнявила пальчик, выпитая с лица «деточки», закованной в шипованную сталь какое-то пятнышко.

— Ба прекрати. — Командор немного стушевалась. — Люди смотрят, и вообще давай по делу, я уже больше суток в столице и могу сказать, что дела тут творятся странные. И вообще если уж на то пошло, я все равно должна вас пытать и убивать, инструкции понимаешь ли…

— Ну да, ну да. — Покивала бабулька, подмигнув залихватски главе рыцарей. — А как же иначе? Инструкции дело святое, вот изловим убивца, тады стало быть и начнем бумажками бодаться.

— С тобой всегда приятно иметь дело. — Улыбнулась Шернье устало присаживаясь, на оградку могилки. — Ох, и суматошный денек, чуть больше суток в городе, а уже чуть не убили, к тому же верь не верь, а в городе дьесальфы. Кстати склад вы обрушили? Я почему-то сразу подумала, что без вашего брата тут не обошлось.

— Да времена нынче настают те еще. — Покачала головой Хенгельман, так же присаживаясь рядышком. — За темных я уже в курсе, мы видели, как вы на тень вышли, естественно побоялись к вам выходить, так как не знали кто во главе отряда.

— И ко мне впредь не советую выходить. — Альва Шернье поджала губы. — Мы переслали информацию по нашей сети магистрам ордена, боюсь, старые псы войны не совсем адекватно восприняли перемены в государстве.

— Думаешь, что-то будет? — Хенгельман испуганно воззрилась на нее.

— Думаю, что-то определенно будет, но вот что, судить не возьмусь, сейчас все магистры собираются на большой сход в Доше. — Командор покачала головой, после чего махнула рукой. — Ладно, то не нашего ума дело, мы люди простые не нам решать, расскажи лучше с чем мы здесь в городе имеем дело?

— Гончая Смерти. — Опустила взгляд старушка.

— Воу, стоп. — Альва изумленно вскинула брови. — Как гончая? Это значит, нам еще хозяина искать?

— Нет. — Милана устало потерла лицо ладонями. — Это не совсем классическое исполнение твари, это сорвавшийся с цепи модификат о свойствах и новых возможностях которого, я даже боюсь думать.

— Но что-то ты уже выяснила? — С интересом на нее посмотрела Шернье. — Кто создатель? Откуда она пришла? Что за программа внутри? Это же тупо охранник, какого демона спускать подобную херь в городе?

— Ну-у-у… — Милана встретилась взглядом с молчаливыми спутниками, лишь после этого продолжила свой рассказ. — Ты в курсе того, что здесь намедниче устроил де Тид?

— Еще бы. — Шернье сплюнула на землю. — Прорыв инферно засекли смотрящие, нас почти под тысячу человек кинули к столице, правда мы далеко не зашли, пришел приказ возвращаться назад.

— Так вот гончая это последний подарочек герцога. — Старушка покачала головой. — Паренька нашего Ульриха помнишь?

— Ха! — Усмехнулась Шернье. — Такого попробуй забыть.

— Он убил младшего сына де Тида. — Старушка опустила голову.

— М-да уж… — Шернье удивленно вскинула брови. — Жаль барона, надеюсь, он не сильно мучался?

— Он еще жив. — Поджала губы Мила. — Но с уверенностью скажу, тварь привязана на мальчишку, сейчас он пока под протекторатом короны и находится в дворцовом городе, посему тварь и не может до него добраться.

— Но я так понимаю это дело времени? — Альва покивала своим мыслям.

— Естественно это вопрос времени. — Пожала старушка плечами. — Рано или поздно он выйдет в город, может быть он даже попытается сбежать, впрочем, не мне тебе объяснять, что это бесполезно.

— Понимаю. — Кивнула Альва Шернье. — Ну а на кладбище, зачем пришли?

— Маяк. — Виновато развела руками бабушка. — Уж не обессудь за прямоту, но без маяка мы можем вечность бегать за этой дрянью в этом каменном лабиринте.

— Дельная мысль. — Командор бестиаров поднялась, медленно натягивая вновь на руки латные перчатки. — Значит так, я сейчас со своими ребятами отойду во-о-н по той дорожке на квартал вверх. Нам там срочно нужно кое-что проверить, а потом мы с тобой встретимся у восточного выхода с кладбища, где ты не будешь доставать свой «маяк» из мешка, но проводишь нашу дружную компанию, до места нашего общего рандеву с песиком.

— Песиком? — Шмыгнула носом старушка.

— Песиком. — Подтвердила свои слова кивком командор.

— Ну что ж… — Милана Хенгельман жестом подозвала к себе сестричку. — Будет тебе песик, будет.

Разговоров более не понадобилось, группа рыцарей скрылась в сгущающихся сумерках, а две маленьких старушки быстро проинспектировав свои запасы по поясным сумочкам и котомкам, немного вернулись назад, останавливаясь перед какой-то невзрачной, свежей могилкой.

— Что у нас здесь? — Спросила сестру Априя Хенгельман.

— Один из солдат городской стражи. — Задумчиво ответила ей сестра. — Один из последних кто стал жертвой нашей красотки.

— Граф, прошу. — Поманила пальчиком молчаливого брюнета Априя. — Ваш выход сударь.

— А я что? — Удивился вампир. — Я в ваших делах не соображаю.

— Еще б ты что-то соображал. — Захихикали старушки. — Ты давай землю греби, «соображатель», да резвей, а то не ровен час господа рыцари наши, блюстители правопорядка в зад пожалуют, мы тебя быстро им сторгуем, дорого не возьмем.

— Тьфу ты… — Вампир сокрушенно покачал головой. — Пора увольняться, видят боги с каждым днем все хуже и хуже становится.

Пока суть да дело, пока Десмос разгребал когтистыми лапами еще не успевший слежаться свежий грунт, старушки не теряли зря времени, чуть ли не на четвереньках на пару оплетая вязью узоров по земле могилку своими таинственными письменами. В ход пошли плетения, обильно тратились заготовленные и носимые с собой ингредиенты, и к тому моменту когда перемазанный с ног до головы граф высунул голову из могилки, его лицо уже осветило мерным мерцанием исправно запущенных магических формул, насытивших многочисленные пентаграммы и гексаграммы сине-белым мертвенным светом.

— Эй-эй! — Всполошился Десмос, с испугом оглядываясь по сторонам в поисках старушек. — Вы ж погодите магичить, дайте из могилы выбраться!

— Не. — Мимо него проползла на коленках Милана Хенгельман, с каким-то прибором в руках, проверяя в очередной раз по углам расчетные коэффициенты прилагаемой силы общей звезды. — Там сиди.

— И гляди, что бы он тебя не укусил. — Тут же пришел совет от Априи, бегающей от составляющих модулей управления к контурам защиты со своей вязанкой амулетов из костяных черепов животных.

— Да-да, «кусить» себя не давай ни в коем случае. — Вынырнувшая из полумрака Мила каким-то красным порошком вывела на лбу опешившего вампира, опущенный вершиной вниз треугольник с точкой по середине. — Иначе в конвульсиях весь скрючишься, а погань та, что проснется, пожрет твою плоть заживо.

— Мы так не договаривались! — Испугался не на шутку вампир ухватившись за край могилы что бы рывком вырвать себя из сырой ямы.

— Замер. — Тихо пришла команда одной из старушек, и Десмос ощутил, как внутри него сработал механизм управления его натурой, которую задела одна из некроманток. Поганая обессиливающая штука, специальный контролер, встроенный в него природой дабы свое создание не смело причинить вред своему создателю.

— Слушай внимательно. — К нему опять подошла Мила вновь принявшись вычерчивать пальцем на его лице какие-то символы. — Без тебя дорогой нам уже не потянуть создание «маяка», силы уже не те, а тварюшка между прочим опасная, так что давай сосредоточься на поставленной задаче.

— Главное в пасть ему не попади милок. — Шмыгнув носом, к нему подошла Априя, надев на шею гирлянду из костей. — На когти можешь внимания не обращать.

— Уволюсь. — Десмос тяжело вздохнул, поворачиваясь спиной к сырой насыпи могилы и лицом к затянутому в грязный саван покойнику. — Видят боги, если выживу, уволюсь ко всем демонам.

Ждать и томиться в сомнениях вампиру пришлось не долго. Едва только старушки добавили силы в свое заклинание, едва они только затянули тихий заунывный речитатив, каких-то словесных форм как материя на покойнике с треском стала расходиться, оголяя безобразную белесую плоть с синюшными трупными пятнами, а контур головы разверзся омерзительной зубастой пастью что ощерилась, казалось миллионом мелких, но похоже бритвено острых зубов.

— Мамочки! — Успел тонко пискнуть граф, прежде чем жуткий покойник с шипением достойным целого клубка рассерженных змей кинулся на него, клацая перед лицом своей пастью.

Легко было сказать, не обращай внимания на когти, куда как трудней стало их не замечать, когда с десяток обсидиантово черных граней вспорол кожу на его руках, с трудом фиксирующих тварь на неком расстоянии от лица. Силища в сбешенной призывом твари была немереная, жгуты трансформировавшихся мышц вампира гудели от напряжения и если б не эта своевременная метаморфоза организма в боевую ипостась вампира уже бы разорвали на куски бешенным и неистовым напором беснующейся твари.

Свет магической структуры мерцал, пульсируя силой, старушки вели силовую борьбу с магическим контуром подстраховывая, друг дружку на сложных участках силовых всплесков, а Десмос в какой-то момент, когда его разум стало уже захлестывать отчаяние вперемешку с волной страха, внезапно ощутил, что с каждой уходящей секундой монстр в его руках становится слабей и податливей.

— Дави его к земле. — К краю могилы подошла Милана Хенгельман, устало, смахивая пот с взмокшего лба.

— Потом переворачивай на живот. — Априя выглядела похуже сестрицы, она устало рухнула на колени, тяжело дыша и морщась от боли в груди.

Вампир на свой страх и риск отпустил одну из лап удерживаемого жуткого создания, перехватывая того освободившейся рукой под челюстью за горло, тут же получив пару глубоких порезов на груди в награду за свои действия. Монстр явно потерял в стремительности и силе, но меж тем по-прежнему не собирался, видимо сдаваться без боя. Прилагая всевозможные усилия и то и дело уворачиваясь от щелчков безобразной пасти, граф с трудом придавил своего оппонента к земле, где опять же пару раз получив серьезные порезы, кое-как смог развернуть покойника уперев того мордой в грунт и для верности придавив тому затылок коленом.

— Держи, держи сильно голубчика. — Пошатнувшись в могилу к нему, мягко сползла по краю Милана, извлекая из подолов своей юбки здоровенный изогнутый полумесяцем не то серп, не то нож с зазубренной каймой. — Потерпи родненький, немножко осталось.

Одним профессиональным движением руки, старушка взрезала плоть от шеи до самой поясницы на спине все еще сопротивляющейся твари. Студенистая зловонная плоть раскрылась мерзкой раной, выпуская наружу обильное излияние сукровицы вперемешку с гноем.

— У крестца, у крестца не забудь. — Сверху давала сестрице наставления Априя, свесившись через край. — Ниже, ниже говорю бери!

Жуткое лезвие гуляло по плоти покойника, а граф поднял свою трансформированную голову вверх, что бы хоть в меньшей степени приглушить жуткую вонь разлагающейся плоти.

— Ты вот это вот мордой то не крути тут. — Погрозила ему Априя что оставалась на верху. — Давай на счет три рви резко и что есть мощи, нужно постараться с одного захода выдернуть.

— Кого? — Испуганно и с трудом через измененные голосовые связки вскрикнул Десмос.

— Позвоночник вместе с башкой ему нужно оторвать. — Пояснила за сестру Милана, с хрустом и скрежетом продолжая курочить мертвую плоть. — Давай сосредоточься, советую рывком подпрыгнуть и встать ему ногами на плечи, а уж потом одним рывком задействуй спину и рви что есть мочи.

— Я не хочу! — Затравленно смотря по сторонам, попытался произнести вампир, скатываясь на невнятное рычание.

— Ладно, кончай там мурлыкать киса. — Пихнула его Милана, после чего совершенно беспардонно уперевшись вампиру ногой на плечо стала вылезать прочь из сырой ямы с все еще дергающимся покойником. — Что могла, подрезала, теперь за тобой дело.

— И раз! — Тут же начала отчет отдышавшаяся Априя.

— Да что ж это такое?! — Взревел вампир.

— И два! — Совершенно не обращая внимания на рык трансморфа, продолжила старушка.

— Боги поднебесья! — Зажмурился граф, в омерзении скривив свой нос.

— Давай! — На пару лихо гаркнули на него бабушки, а одна для антуража даже в ладоши прихлопнула.

Резко подорвавшись вверх, Десмос тяжело бухнул ступнями извивающегося покойника в плечи, после чего с испугом на автомате двумя руками ухватился за белесую и перемазанную запекшейся кровью суставчатую нить, торчавшего из спины позвоночника рванув его на себя, что есть силы.

— Фу-у….ять дрянь то какая! — Содрогнувшись всем телом от омерзения да еще вдобавок от жуткого хруста, разрываемой плоти, граф запулил вырванный позвоночник вместе с ощерившейся головой прочь из ямы. — Боги мне свидетели, уйду в монастырь!

— Ты это-то потише швыряйся тут! — Возмутились в унисон старушки. — Это тебе не игрушки, посмотри на него, разошелся!

— Мы тут, понимаешь ли, стараемся, работаем. — Заголосила Априя.

— Ага-ага. — Закивала Милана. — А он там обнимашки себе устроил, да еще швыряется трудами нашими праведными.

— Вампиры какие-то пиндитные в наши дни пошли. — Фыркнула Априя, удаляясь в темноту за улетевшим трофеем.

— Вылась, давай чего там расселся? — Махнула ему рукой Мила. — Подумаешь, нос расцарапали, у нас с сестрицей бывало, и руки ноги помощникам отгрызали и ничего.

Убил бы, про себя подумал граф, с трудом переваливаясь через край могилы и тяжело дыша. Нужно будет обязательно с Ульрихом переговорить, что бы он обратно отправил его назад на тихий и спокойный север, иначе эти мегеры его точно в могилу загонят, причем, поди, не раз и не два снова.

— Во! — Появилась Априя, держа в руках мерзко клацающий пастью черепок с болтающейся нитью крупных позвонков, от чего граф опять поморщился.

— Давай стремя. — Произнесла Милана на пару с сестрой принявшись опутывать своими плетениями и амулетами полученный опытный образец что все еще недобро поглядывал как на старушек так и на лежащего без движения на спине вампира.

— Ну вроде ничего так. — По окончанию трудов с прищуром оглядев полученное в итоге произнесла Априя.

— Вырвать можно было бы и почище. — Покачала головой Милана. — Ну да это думаю, придет с опытом.

Обе с озорными бесятами во взгляде, покосились на сжавшегося в испуге на земле вампира.

* * *

В сгущающемся сумраке ночи пляска теней на стенах домов и городских крыш привычный ход вещей, посему не было ничего удивительного в том, что в некоторых местах в этот раз тени были гуще и двигались куда быстрей и целенаправленней. На них просто никто из редких ночных прохожих не обращал внимания.

А стоило бы.

Грация лучших представителей семейства кошачьих, стремительность и резкость форм, а так же некий ореол опасности не могли скрыть облегающие костюмы с масками, скрывающими практически полностью лицо.

Бесшумно группа убийц отряда Тени, элитного подразделения темных эльфов выскользнула в ночь растворяясь и сливаясь с сгущающимся сумраком, беззвучно и без промедления двигаясь от укрытия к укрытию либо же гигантскими прыжками преодолевая расстояние меж крышами плотной застройки домов.

А в этот поздний уже час верховный маг короны Нильс Ваггет, все еще поскрипывал пером по бумаге, у себя в кабинете задумчиво делая паузы между написанием строк и покусывая от усердия мысли кончик оного, из-за чего перо выглядело несколько растрепанным и лишилось частично своей белоснежной красоты.

Расстояние от стены магической академии до близлежащих домов, именуемое в городе «Стошаговой» площадью, группа теней, проскочила на приличной скорости, на ходу снимая с плеч складные арбалеты, так что когда до стены уже можно было докоснуться рукой мощные дуги с ходу гулко распрямили свои плечи, посылая вверх вдоль каменной преграды миниатюрные «кошки» якоря, исполненные в форме стрел за которыми уже в свою очередь, черной нитью потянулись в высь тонкие, но весьма прочные канаты группы бойцов.

Взбирались на считай без малого двадцатиметровую преграду исключительно на руках, причем без заминки и одним ходом. Все в тишине, все на скорости и даже без секундной заминки. Уже на верхотуре каменного гребня, бойцы извлекли из заплечных мешков механические конструкции амулетов взлома охранной системы, быстро и четко стыкуя составные части, что тускло, поблескивали изукрашенными боками впаянных драгоценных камней.

По окончанию сборки группа замерла неподвижными сфинксами, пригнувшись за парапетами в ожидании, когда камни нальются пульсирующим мерцанием светом силы, входя в диссонанс с охранным периметром заклинания, дабы дать им нужное время для работы.

Замерший в очередной паузе над своим письмом Ваггет, внезапно скосил взгляд на один из перстней на его руке, что вдруг мерно начал наливаться мягким сиянием впаянного в оправу красного рубина.

— Хм. — Легкая кривая улыбка отразилась на его лице. — Быстро вы что-то ребята.

Меж тем механический артефакт взломщик набрал силу, ряд функций, в тестовом режиме мигнув набором цветных пятен в конечном итоге погас, оставляя на виду лишь последний ярко голубой огонек индикатора готовности.

— Армак десхар. — Тихо произнес старший группы своим бойцам слегка качнув головой, чем ознаменовал дальнейшие действия «Теней». Вновь в ход пошли канаты и кошки, только вот теперь бойцы спускались во внутренний двор, мягко касаясь уже через считанные секунды аккуратной лужайки своими подошвами сапог.

Вновь короткие быстрые перебежки от укрытия к укрытию из одной тени в другую. Как и в городе они незамеченными обходили редких прохожих оставаясь чем-то стремительно зыбким в сгущающихся сумеркам мерно наступающей ночи. Ну да без жертв не обошлось. Уже на входе в административное здание сполз за своей конторкой смотрящий старичок маг, когда прилетел тусклый росчерк арбалетной стрелы, выбивший разом из него остатки жизни, и следом же гулко упало оземь тело старшекурсника студента присланного на помощь в дежурстве в эту ночь.

Мягкие подошвы бесшумно пружинили по лакированному паркету коридоров и комнат, бойцы верно и быстро поднимались по этажам уже в конце лестницы уперевшись в массивные резные дубовые створки ворот кабинета, что слегка были приоткрыты, пропуская наружу узкую полоску света.

Паузу на размышления брать не стали, один из бойцов извлек из-за пояса запаянную колбу, мощным махом забрасывая ее в открытый просвет после чего вся группа единым целым стронулась с места проскакивая внутрь.

М-да уж. Лучше бы они подождали, впрочем, об этом они догадались, тока войдя внутрь и увидев замершую в воздух секундой ранее закинутую колбу, словно ее перехватила незримая рука, нежно покачивая из стороны в сторону. Хорошая это была штучка, алхимики темных эльфов давно уже пользовали данную гремучую смесь, выдавая бойцам различных кланов и направлений. При ударе смесь ярко вспыхивает, ослепляя всех вокруг, ко всему прочему, добавляя смердящий тяжелый удушливый дым. Вот и влетевшие в кабинет ощутили детище своего «военпрома» на себе в полной мере, правда, к их чести все же нужно сказать, профессионалами они были классными. Все как один успели закрыть глаза руками, так как веки при данной интенсивности свечения были слабой защитой, ну а дым, это дело не долгое, достаточно было задержать дыхание. Вот только, вспышки хватило на то, что бы группа к моменту своей вновь боеготовности не досчиталась в своих рядах троих бойцов. Незримые лезвия незримого противника располовинили тела эльфов, в секунду заливая стены и дорогой ковер пунцово алой кровью.

Промедление в борьбе с магом смерти подобно, в данной конкретной ситуации, если отметать полученный приказ, из вариантов было либо срочно обморочно ретироваться, теряя своих бойцов прорываясь в обратном направлении, либо же продолжить наступление, задействовав амулетный комплект защиты, рассчитанный на подобные ситуации, когда противника не удается взять внезапностью маневра.

Бойцы отряда «Тени», были не из тех кто не помнит о приказе, либо же способны при невыполнимости задачи отойти назад. Это не про них, иначе они бы не считались лучшими в своем деле во всем мире. Сложность же заключалась в том, что это была приемная перед кабинетом, а непосредственно до кабинета нужно было еще дойти, дабы наконец-то увидеть цель операции не пожелавшая встречать столь поздних гостей собственной персоной. И конечно в другой бы ситуации это было бы даже смешно пройти от двери к двери каких-то три от силы четыре метра, но не с данным конкретным противником.

Богатые барельефы лепнины в форме всевозмозможных гадов земных, причудливо извивающихся через узоры дикой лозы, мерзко и предупреждающе зашипели прямо со стен, оживая опасной формой жизни, формой скрытых принципов построения управляющих контролеров, и магических формул заклинаний школы земли, что давно и в совершенстве освоили базу построения не живых форм големов, коих они использовали повсеместно, или как в данном конкретном случае в виде стражи.

Ударили арбалеты, глухо ухнув по ограничителям спуская кованые болты, в дребезги разлетелась меловой пылью часть оживших тварей, но и двое из оставшихся упали на пол пытаясь все еще бороться в объятиях оживших и ринувшихся в атаку скульптур.

Вновь просвистели с шипением смертельные лезвия магов воздуха, пришел следом и удар сжатого воздуха, а потом еще и еще, пока последний из стоящих не рухнул на пол, заливая все вокруг себя своей горячей кровью.

Но тишина, на минуту воцарившаяся после краткосрочного боя на том и окончилась, ибо секрет бойцов не просто в профессионализме, дело тут еще и в принадлежности, если хотите к специфическому искусству представителей данной расы. Посеченные и окровавленные тела медленно, пошатываясь, поднимались с земли, ибо даже в своем посмертии отданный приказ имел силу. Имел вес, а так же целый ворох магических плетений, пульсирующими нитями команд заставляя мертвых вновь продолжать бой. Впрочем, похоже, для мага это не стало новостью, так как вновь засвистел воздух, безжалостно кромсая эти куклы, наполненные черной жизнью запретной магии и помощниками в убиении убитых магу опять стали меловые големы что не давали противнику двигаться и маневрировать.

— Нильс! — Раздался голос. — Ты там аккуратней, сейчас я буду входить!

— Тай, ты что ли? — Раздался с приглушенным смешком голос мага. — А я думаю, кто это так припозднился? Кого это ко мне, на ночь глядя несет?

— Очень смешно. — Дверь скрипнула, пропуская внутрь кровавой бойни последнюю фигуру из оставшихся в живых бойцов отряда «Тени». — Спокойно там!

— Ну, знаешь ли дорогуша, между прочим, это вы без приглашения. — Дверь кабинета открылась, и на пороге появился хозяин, задумчиво осматривающий поле боя и с каким-то презрением отшвыривая ногой тянущуюся к нему чью-то отрубленную кисть. — Ни письмеца тебе в конверте, ни весточки, могла бы пару строк и черкануть, мол так и так друг мой старинный, соскучилась бегу к тебе в объятья.

— Паяц. — Хмыкнула фигура, стягивая с головы маску, от чего на плечи рассыпалась прекрасная грива, иссини черных волос. — Рада, что ты еще не растерял хватки старый лис.

Они какое-то неуловимо короткое время рассматривали друг друга, после чего черноволосая эльфийка впилась ему в губы поцелуем страстно сомкнув одну руку на загривке его волос, а другой мощно сжимая хозяйство пискнувшего приглушенно из-за поцелуя мага.

— Тише же ты, оторвешь! — Тяжело дыша с трудом, вырвался из объятий маг, придерживая ущемленное в штанах достоинство одной рукой.

— Если еще не оторвала, значит, уже не оторву. — Рассмеялась эльфийка, проскальзывая мимо него в открытую дверь кабинета.

— О-о! — Протянула эльфийка вскинув бровь, слегка втянув аромат расставленных на столе и дышащих паром пиал с чаем. — Тайбичи-моа, а ты явно изменился с тех пор, как мы с тобой последний раз виделись Нильс.

— Ну а что ты хочешь? — Пожал плечами маг, слегка в раскорячку пройдясь по комнате и садясь за свой рабочий стол. — Было время я мамкину титьку смоктал, было время ослиную мочу, что в южных портах именуют пивом бочками в себя заливал, теперь вот на травочки-муравочки перехожу. Что тут скажешь? Все течет Тай, все меняется.

Эльфийка обхватив двумя ладошками пиалку, растеклась в высоком обитом кожей кресле, задумчиво разглядывая причудливую пляску парящей воды и не нарушая возникшей паузы.

— Как жизнь красотка? — Через какое-то время произнес маг, вскинув бровь. — Не желаешь ли свалить от сюда куда-нибудь, да так что бы нас с тобой вместе, потом еще три месяца искали с собаками и не нашли?

Улыбка благодарности с кивком были ответом его словам, а значит, она помнит. Значит, это было и было по настоящему, значит это что-то да все еще значит для нее, тот глупый и самонадеянный подкат от бравого королевского офицера, что набравшись алкоголя и смелости подошел, казалось целую тысячу лет назад в забытом богами захолустье, прожженного ветрами и солнцем халифата, когда они были оба младше, когда они оба были лучше, честней, а мир вокруг замер в тот день для них двоих.

Ваггет кивнул своим мыслям, погружаясь в воспоминания. Они были вместе, пусть и не долго, но были. Чудные были времена, солнце вроде как светило ярче, трава вроде бы даже была зеленее, а как ему тогда еще никому неизвестному офицеру гвардии завидовали все на дальнем южном гарнизоне! Эх, какая женщина! Он был влюблен до безумия в эту черную пантеру из джунглей, да что там говорить, даже сейчас сердце бешено колотилось, когда взгляд жадно выхватывал ее скупые движения.

— Нильс, мне сказали, у тебя есть кое-что, что мне очень нужно. — Наконец произнесла она, слегка скосив на бок свою прелестную головку.

— Ну, знаешь ли, дорогая если бы я начал перечислять все то, что у меня есть и от чего бы твои загребущие ручки не отказались, ты бы поседела в этом кресле, пока дослушала весь список до конца. — Рассмеялся он.

— Даже так? — Вскинула она игриво бровь. — Хорошее начало для беседы господин офицер. Умеете вы даму заинтриговать.

— Рад стараться! — Отсалютовал он ей указательным пальчиком, мягко кивнув.

— Мне нужно сердце Тида. — Уже более серьезно произнесла она, заметно напрягаясь телом.

— И… — Произнес маг, кивая ее словам.

— Что и? — Поджала губки эльфийка.

— И взамен ты готова мне предоставить… — Ваггет задумчиво стал изучать потолок.

— О боги поднебесья старый ты пройдоха, не тяни, говори уже! — Рассмеялась она.

— Отдай мне Гальверхейм. — Маг впился в нее своим тяжелым и серьезным взглядом без тени эмоций.

— Хм. — Эльфийка вернула так и не отпитый чай на столик, так же возвращая магу не менее серьезный взгляд. — Это слишком большая цена Нильс.

— За твою личную месть и за твои чувства? — Маг покачал головой.

— Не надо сюда примешивать Лео! — Вспылила зло эльфийка, подскакивая с кресла стальной пружиной. — Я действую исключительно в интересах клана!

— Если б ты знала, сколько мне сил стоило не удавить этого светлого своими руками. — Медленно верховный маг короны поднялся из-за стола подходя к ней почти в плотную. — Как же я ему завидовал все это время Тай.

— Не надо Нильс. — Она опустила голову.

— Тогда не говори мне о своем клане и тем паче о цене. — Он невесело усмехнулся.

— Она опасна Нильс, я могу не удержать Галчонка, это не тот противник, с которым можно не считаться. — Эльфийка вновь подняла свой взгляд.

— Ну, тогда может быть ты с Тидом, без моей помощи решишь пободаться? — Маг нежно провел кончиками пальцев по ее щеке.

— М-да уж. — Она, закрыв глаза, прильнула к его ладони. — Неплохой расклад у вас господин офицер, умеете вы с женщинами торговаться.

— Если б умел моя дорогая, хрен бы ты тогда куда от меня сбежала. — Улыбнулся он.

— Это еще надо посмотреть, кто от кого бежал. — Озорной огонек блеснул в ее взоре, а рука вновь ухватилась за главное, от чего маг с шумом выпустил из груди воздух, округлив глаза.

— Тише детка, тише! — Сиплым голосом, слегка согнувшись в ее руках, попросил он.

— Значит, будем считать, что мы договорились? — Улыбнулась она, слегка повернув кисть, от чего мага так же повело в сторону.

— Разве я мог тебе отказать? — Прохрипел он.

— А ты попробуй. — Она прикусила зубками, мочку его уха обдав жаром дыхания шею.

— Обязательно. — Улыбнулся он. — Только можно, в следующей жизни?

— Не советую. — Рассмеялась она, резко отпрянув в сторону и направляясь к двери. — Ох, не советую я тебе этого делать, мой милый бравый офицер!

Тонкая и грациозная фигурка эльфийки скрылась за дверью, оставляя его один на один, со своим бешено стучащим сердцем, поющей радостные дифирамбы душой и пульсирующим от прилива крови достоинством.

Потрясающая женщина, думал он, качая головой ей в след, вновь не без труда добираясь до своего кресла, дабы провести эту ночь, в полном одиночестве разглядывая потолок и вспоминая дела давно минувших дней.

* * *

Это был успех. Наша безбровая фурия «метелилась» как тысяча пьяных матросов в припортовом кабаке. Она лягалась, она кусалась, она рвалась в бой несмотря на то, что ей порядком уже натыкали по мусалам.

В сумме из десяти боев она выходила на арену трижды, одержав победу в двух поединках, чем смогла отыграть с кона свои сережки и сверху получить двенадцать серебряных монет. Естественно самый большой куш сорвали братья, причем бились они в парных боях, так сказать стенка на стенку и эти благородные олени севера не разу не проиграли. В итоге у нас на руках вновь оказались денежки, вернее у них на руках, так как я ни под каким предлогом не соглашался участвовать в драках. Ну не обессудьте, не мое это, пусть я даже через дымку пьяной мари и понимал, что даже в своем нынешнем состоянии мог накостылять практически любому из присутствующих, и даже возможно одному из Гердскольдов, но только одному, так как в паре они были великолепны.

Изорвав мой некогда белоснежный носовой платок на куски, и заткнув этими ошметками, расквашенный нос принцессы, дабы остановить из него кровотечение, наша дружная компания вновь по кругу пошла, наводить «шухеру» по рядам комедиантов и циркачей. Мы вновь пили, пытались петь песни, гонялись за факиром и даже умудрились найти мини зоопарк, где естественно дергали за хвост усталого от жизни и всего этого мира льва. Выковыривали из панциря черепашку, ну и еще, Гердскольды учили надувать принцессу лягушек, через соломинку вставленную земноводным сами знаете куда. Смеху было, словами не передать. Особенно когда принцесса выдвинула голову черепашки, всунув палец той с неожиданной стороны. Надо было видеть взгляд того создания и ту скорость, с которой она потом от нас убегала. Не такие уж они и медлительные черепахи. Я помнится еще в тот момент, подумал, как же хорошо, что факир так быстро бегает.

Вообще в какой-то момент, мне стало все это даже нравиться. Не знаю, может быть, я наконец-то расслабился, может так статься, что алкоголь все же купировал во мне все человеческое, но я стал получать удовольствие от обьятий братьев и что уж греха таить куда большее удовольствие от прикосновений юной смутьянки, что откровенно висла на мне, причем уже без стеснений парочку раз звонко отвесив мне по заднице звонких шлепков ладонью.

Это конечно, немного не то, чего я обычно ожидаю от женского пола, но на большее лучше сию юную прелестницу не провоцировать. Ибо дурь дурью, а разум я еще не окончательно пропил. Не знаю как с вами, но даже в подобном состоянии меня не отпускает думка о дне грядущем, а он, увы, настанет, тяжкий и муторный день ужасающего похмелья и не менее тяжелых дум о том, что ты успел вчера содеять в столь легком и возвышенно свинском состоянии.

Истоптав порядком ноги, причем я как оказалось все это время был только в одном сапоге, мне все удалось склонить своих товарищей и товарку, на то, что бы банально посидеть спокойно, хоть пол часика ровно на попе не гарцуя по рядам и улочкам. Моим выбором стал самый большой и видимо самый богатый шатер циркачей, с натуральной круглой ареной отсыпанной песком, с полноценными номерами и представлениями. Я просто с не передаваемым блаженством, вытянул гудящие ноги, с интересом рассматривая как лихие всадники с прыжками и прочими чудесами, носятся на конях по кругу, как клоуны заставляю в смехе корчиться трибуны, а затем дрессировщики выводят чудные твари земные, заставляя их прыгать с тумбы на тумбу или играться мячиками.

Милые простые и понятные сердцу забавы, то, что пройдет через века, не единожды затронув человеческие души. Вообще задумывались, насколько примитивны и меж тем красочны представления в цирках? Это же квинтесенция развлечений которую человечество сохранит несмотря не на что. Меняется мода, уходят наряды и аляповатые вычурные украшения. Появятся автомобили, меняя, друг дружку, настанет век, когда на смену пышечке толстушке придет век анорексиков с синими кругами под глазами, что собственно наблюдалось мной в мою бытность на матушке Земле, и вот только цирк неизменен. Ну что можно еще вспомнить? Да ничего. Рушатся стены замков, стачивает время углы пирамид, но вот это, вот именно это останется даже после нас.

В какой-то момент от умиления и умиротворения, мне даже под бурные аплодисменты разгоряченной публики удалось задремать, уткнувшись в плечо принцессы. За что я естественно был тут же, ею облаплен и низведен своей тяжкой головушкой к ней на коленки.

Из полудремы я единственное, что открыл глаза, когда выступала группа гимнастов, так как женская йога это ребята наше все. Ну и еще меня разбудили на выступлении фокусника, у того что-то видимо не получилось, либо же получилось, но не так как задумывал, от чего толпа стала швыряться в него всякой гадостью ну и Гердскольды выкинули последний, из еще оставшихся на мне, сапог в сторону арены.

— Улич! — В какой-то момент сладостного покоя активировались мои демоны, принявшись трусить меня. — Мы думали-думали и мы придумали!

Естественно ничего хорошего в голову братьев прийти не могло, но куда хуже, что на их сторону встала принцесса, а виной всему стал горе фокусник. Видите ли все вдруг дружно вспомнили, что я вроде как маг, ну и припомнили заодно, то что я не выходил на ринг что бы получить по «мусалам» и заработать денежку в общую копилку. Вот так вот, вяло отнекиваясь, меня практически на руках внесли за кулисы цирковой труппы, где нам, обшарпанным но меж тем по-прежнему остающимся знатным господам, срочно обморочно потребовалось лицезреть пред наши мутные очи главного управляющего всем этим шатром.

— Чем могу быть полезен? — Тучный, высокий и крепкий мужчина, с окладистой черной бородой которого так и подмывало назвать Крабас-Барабас, честно попытался добавить к нам какой-нибудь эпитет вроде «господа», но у него это не получилось так прямо с ходу. — Я так понимаю, это вы желали меня видеть?

— Да! — Дружно закивала троица. — Вот!

— Кх-м. — Прокашлялся мужчина в бороду. — Простите, что вот?

— Вот он! — Тут же три пальца уткнулись мне в грудь. — Это он.

— Эбиус Вонг. — Тяжко вздохнул мужчина, протягивая мне для пожатия свою здоровенную покрытую богатым ворсом естественного происхождения руку, видимо из нас всех лишь в моем взгляде уловив зачатки разума. — Не могли бы вы…м-м-м…попробовать более точно сформулировать причину, по которой вы ворвались сюда к нам и вызвали меня?

— Ульрих. — Собрав в кучу, глаза и волю ответил я, ухватившись за его ладонь как судно во время шторма за якорь. — Простите сударь за беспокойство…

— Он! — С иканием в купе выдала принцесса.

— Эт к бабке не ходи! — Молодцевато щелкнул каблуками Рамус.

— Мы тебе дело говорим. — Поддержал брата Трим.

— Ну, то что вы говорите, это уже хорошо. — Поджал губы здоровяк управляющий. — Осталось дело за малым, понять, что именно вы хотите от меня.

Тяжко, практически на междометиях и дулях, мы с горем пополам, смогли обрисовать господину Вонгу сногсшибательную задумку, по которой я должен был выйти на арену с фокусами, а господин управляющий в замен, отдает нам денежку за мой талант.

— А опыт у господина мага имеется выступлений? — Свел задумчиво вместе кустистые брови управляющий.

— Он лучший! — Стукнул себя в грудь кулаком Трим.

— Из лучших! — Согласно кивнул Рамус.

— Однажды он голышом со стола спрыгнул. — Подался в воспоминания Трим.

— Вот это был номер! — Воздел вверх палец Рамус.

— Мы все там попадали! — Хлопнул в ладоши Трим.

— Да прямо голой попой к потолку крутнулся! — Расплылся в улыбке Рамус.

— Вы бы только видели! — Мечтательно покачал головой Трим.

— А я хочу посмотреть! — Возмущенно топнула ногой принцесса. — Господин барон! Это что же такое получается? Почему все, а не я?

— Что? — Оторопело уставился я на нее.

— Так! — Она поджала губы. — Немедленно раздевайтесь!

Не знаю, чем бы это все закончилось, но спас меня как бы это странно не было именно управляющий, подхватив под локоток и уводя, прочь от моих собутыльников и пылающей гневом принцессы.

— Не знаю, что у вас в голове и есть ли там вообще хоть что-то на данный момент, но похоже юноша вы будете мне очень благодарны завтра за это. — Хохотнул мужик, когда мы отошли на расстояние где нас уже не услышат.

— Спасибо. — Покачнулся благодарственно я.

— Однако я так понимаю вам все равно нужно под тем или иным предлогом выйти на сцену. — Покачал он головой. — Иначе ваши друзья не отстанут от вас.

— Верно. — Устало вздохнул я обернувшись к тройке разгильдяев медленным шагом направляющихся к своим местам на трибунах.

— Я могу выпустить вас через номер вместе с клоунами. — Виновато как-то предложил мне он. — По крайней мере, всем сразу будет ясно, что ваши огрехи вроде как запланированный юмор постановки.

— Нет. — Я жестко стал растирать ладонями лицо, пытаясь привести себя в чувство.

— Что же вы хотите сударь? — Уже куда как с большим недоверием уставился он на меня.

— Есть вода со льдом для моей головы? — Улыбнулся я. — Будем с вами сударь творить величайшую постановку за всю вашу жизнь.

Не знаю, чем руководствовался Эбиус Вонг, когда, покачав головой, стал выполнять мои заявки, но за себя могу сказать с вероятностью сто процентов, алкоголь — зло. Обычно я человек тихий и умиротворенный не стремящийся к огласке своих действий и начинаний, а тут, даже не знаю. Откуда-то из глубин моей темной души на свет божий попер из меня артист, режиссер и постановщик, требуя наконец-то признания таланта, громких аплодисментов, ну и статуэтки Оскара, если уж на то пошло.

Трижды по минуте я засовывал голову в ведро с водой и кусками плавающего там колотого льда, дабы, хотя б начать людей видеть не в раздваивающейся проекции. Далее сложнее, я упал в оркестровую яму, за занавеской, так как ну совершенно не ожидал, что здесь будет оная, хотя по логике вещей не используя магии добиться более или менее громкого звучания музыки можно было, только усилив все это гулом эха.

Музыканты были супер. Во-первых, они не удивились моему экстравагантному появлению, ну, а во-вторых, как все музыканты кто имеет дело с пьяной публикой лезущей к ним, дабы на губах «пропукать» следующую мелодию или песню которую им необходимо сыграть, просто феноменально красиво и четко уловили, как и ритм, так и общую составляющую композиции которую я от них потребовал.

— М-да. — Качал головой глава цирка, следуя за мной по пятам. — Чувствую, это будет нечто фееричное либо же полный провал.

— Во! — Тут же озарило меня. — Господин Вонг, вы нужны будете оркестру!

— Это еще зачем? — Удивился он.

— Это не просто музыка, это песня, а как говориться из песни слов не выбросить, потому ваш голос нужен будет как никогда. — Улыбнулся я.

— Боги помилуйте, юноша, откуда у меня голос? — Забубнил он, отмахиваясь от меня. — В жизни никогда песен не пел, так как еще с детства уяснил, что своим голосом могу до седой шерсти цирковых медведей довести.

Что сказать? Что есть, то есть, мужчина он весьма басовитый. Правда, кое в чем он ошибался, а именно в отсутствии фактуры. Чего-чего, а колорита и фактуры в его низких горловых частотах было хоть отбавляй. У меня была одна разухабистая медсестра на смене, в бытность мою дежурным по больнице, так вот она говорила, что иным мужикам и пинуса не надо, лишь бы говорил чертяка да своими децибелами ласкал чуткий женский слух. Ну, знаете, это когда ты еще не видишь человека, а уже понимаешь, что мужчина с большой буквы разговаривает. Фактура. Для меня, к примеру, всегда эталоном мужского голоса был Армен Джигарханян, особенно вкусна мой взгляд его фраза из мультфильма «Остров сокровищ», где он произносит: «И тогда живые, позавидуют мертвым». Ну, просто мурашки аж по спине в этот момент бегут. Ух, а кто-нибудь слышал оригинальный голос еще того, старого Дарта Вейдера из звездных войн? Это тоже что-то с чем-то, кстати, господин Джеймс Эрл Джонс которому принадлежит голос, еще и папу озвучивал льва из мультфильма «Король Лев».

В общем, мужик попал, на каком-то огрызке бумаги я «быренько» накатал текст, оставив его нервно бубнить слова, а сам же в это время усилил стандартными магическими плетениями звук в яме ну и помчался из-за кулисы обвешивать арену световыми рунами, так как прожекторов на сцене не было, к моему прискорбному сожалению. А для моего шоу не только свет нужен был, но и желательно огненная вакханалия.

Управившись за энный промежуток времени, решил, что моему шоу нужна изюминка, а следовательно, пришлось опять отвлекать мою смущенную оперную диву, занимающую по совместительству пост главы цирка, дабы он срочно обморочно выстроил пред мои ясные очи стройную шеренгу прелестных дам, что еще не успели снять свои цветастые и расшитые блестками и перьями наряды.

Высокие, низкие, стройные и не очень, они удивленно рассматривали меня, когда я с пристрастием прохаживался перед ними, выискивая нужный мне типаж.

— Ну? — Поторопил меня Вонг. — Мне еще текст учить, выбирайте уже.

— Не то. — Поцокал я придирчиво языком. — Все не то.

— Как не то? — Нахмурился бородач. — Ты вот это господин барон на моих девочек не наговаривай! Вон на Марту посмотри, посмотри-посмотри, это же не женщина — огонь! Гляди, какие сиськи, да они больше чем у тебя голова, а на задницу глянь, ни грамма жира, сплошная мышца, она даже на спор однажды орех расколола, зажав между ягодиц!

Я немного испуганно отскочил от здоровенной Марты с ее мощным тазобедренным суставом, так как мне показалось, что что-то нехорошее блеснуло в ее взгляде, направленном на меня.

— А гимнастки где? — Затравленно заозирался я по сторонам. — Была же целая труппа, там помнится, такие девочки верткие были, глаз не отвести.

— Ишь ты. — Расплылся в улыбке мужчина. — Вертких ему захотелось, только гимнасты эти не мои, я их на часть выручки пустил к себе, они сами по себе и договариваться с ними нужно отдельно.

Разыскиваемая группа людей нашлась быстро. Небольшой крытый возок с понурой лошадкой, плечистый мужичек таскавший животинке сено, ну и те самые красотки в близи оказавшиеся довольно, молодыми девчушками, каждой наверно еще и двадцати за плечами нет.

— Она! — Округлил я глаза и ткнул пальчиком в самую младшенькую, самую дельную с фигуркой настоящей куколки с большущими глазищами и с такими ресницами захлопай, кто другой, от земли бы оторвался, словно крыльями взмахнул.

— Понимаю. — Кивнул Вонг вздохнув. — И вправду хороша бесовка. Эй Прош, иди ко мне любезный разговоры разговаривать станем.

Прош это как раз тот мужчинка, что возился с лошадкой, он собственно и был главой этой бродячей труппы. Девчонки, конечно, делали вид, что занимаются своими делами, но я видел, каждая внимательно вслушивалась, по всей видимости, прикидывая свои шансы повторно выйти на цирковую арену. Но мое внимание целиком и полностью было поглощено юной прелестницей в обтягивающем красном костюмчике с разноцветным ворохом расшитых пестрых ленточек по рукавам, от чего ее образ почему-то ассоциировался у меня с фениксом. На вид ей было около шестнадцати семнадцати лет, ножки и ручки, как и у всех представителей ее профессии, имели потрясающую рельефность, а то самое место, которым могла гордиться Марта, было в разы меньше, но благодаря физической нагрузке, приобрело форму сердечка, что вполне будоражило и щемило душу, ну или чем там мы мужчины, воспринимаем окружающий мир. Идеальный типаж невинности с потрясающим налетом сексуальности.

— Шемми. — Махнул рукой красавице ее старший. — Подойди малыш.

Малыш не подошла, она подлетела словно и не касаясь своими ножками грешной земли, мое благо сперва с ней стали разговаривать мужики, чем дали мне немножко нормализовать сердцебиение и привести мысли в порядок.

— И что я должна буду делать? — Повернулась она ко мне, уловив суть вопроса.

— Танцевать. — Ответил я, подобрав слюнки. — Но самое главное не дергаться ни при каких обстоятельствах ни на миллиметр в сторону. Сразу скажу, будет страшно, ты будешь сомневаться, но помни, что с тобой ничего не случиться лишь в том случае если ты не отойдешь ни на шаг от тех движений, которые мы с тобой сейчас согласуем. И да, господин Вонг, давайте сразу сюда своих клоунов. Плюс пусть каждый из них возьмет в руки по дубовой крышке от бочки, ну и еще, для кучи попросите народ подобрать мне десятка два ножей, таких, что бы лезвие было широким, а то маленькие с трибун видно не будет, желательно, что бы еще и блестели как рыба в воде.

Я дерзал творил и улыбался. А что мне пьяному не улыбаться? Мои прихоти, выполнялись, передомной танцевала самая красивая девочка во вселенной, ну и еще некий азарт вперемешку с адреналином стал наполнять кровь, так как уверенности в сто процентном успехе не было, но то что мне понравиться, это точно. Пусть это станет моим экзаменом, старика Дако уже нет, но его наука во мне и это будет отличным восклицательным знаком или жирной точкой в тех трудах и стараниях, которые мы с ним вместе прилагали на пару когда-то в достопамятные времена.

Но как бы мне не хотелось форсировать события, мне пришлось больше часа потратить на то, что бы собрать воедино мысли и людей, да достучатся до их сознания, тщательно обрисовав всю картинку грядущего. Как назло периодически под ногами пытались путаться братья с принцессой, но мое благо глава цирка решал все это мигом, откупаясь от них спиртным из своих личных запасов.

— Ну что? — Эбиус Вонг оглядел всех участников номера и еще раз заглянул в свой листок со словами. — Конечно, подобные номера не ставятся вот так на коленке, но похоже мы все уже обговорили и более или менее прошлись по сценарию. Все готовы? Все всё помнят? Никому не надо в туалет сходить?

В туалет, похоже, сходили все, так как народ просто кивал и пожимал плечам.

— Ну, тогда да помогут нам боги. — Вздохнул великан циркач и махнул рукой. — Давайте к ширме, следующий наш выход.

Ну что ж, он сказал, поехали, и взмахнул рукой.

Тум-з-з…туру-турум…турумз-з…

О да, какой кайф было после стольких лет нахождения в этом мире услышать начало пусть и имитации, но звука похожего на дребезжание электрогитары!

Тум-з-з…туру-турум…турумз-з…

Мрачненько так, необычно, свет во всем шатре потух, накрывая замерших в недоумении людей непроглядным покрывалом бархатной тьмы. А мое сердце под имитацию виолончелей заменяющую здесь «педальку» гитары запело на все голоса. Дисторшен, м-м-м бальзам просто для души! Прямо на концерт финской группы Апокалиптика попал, волосатых парней «маслающих» «жескач» на виолончелях, вполне надо даже сказать на уровне.

Тум-з-з…туру-турум…турумз-з…

Пол минуты темноты в зале, было достаточно для того, что бы на арену успели выйти скрытые до поры до времени разукрашенные клоуны, замирая по кругу в нелепых и несуразных позах. Все это в короткой паузе между раскачивающейся музыкой вспыхнуло в лучах активированных мною световых рун расположенных под куполом, от чего световые столбы, словно колонны, подчеркнули объемность картинки.

Тум-з-з…туру-турум…турумз-з…

А вот появление Шемми было куда как фееричней. Она, крутя фляки и рондаты словно огненная искорка вылетела из бархата кулис замирая в наичистейшем приземлении без малейшего колыхания инерцией строго по центру картины. Ай да умница, ну и пластика! И в довершении в дело конечно вступил раскатистый усиленный мною и вибрирующий голос Вонга под музыку принявшийся выводить первые слова:

Если б я…

Тум-з-з…туру-турум…турумз-з…

Как Иисус…

Тум-з-з…туру-турум…турумз-з…

Мог ходить по воде, я пришел бы к тебе!

Времени переделывать текст не было, ну да я думаю особых пояснений от меня, по словам песни, никто требовать не станет, общий смысл тут в другом.

Если бы, мне было дано,

Я бы воду твою, обратил бы в вино.

И вместе с барабанами и тарелочками, а так же с небольшими, но высокими всполохами пылающих языков огня, взвившихся по кругу от раскрытых мною под ритм небольших колец мастера Прая, мощненько с добавлением низких частот!

В каждом, деле, помни о смерти!

В каждом, деле, помни о смерти!

А теперь пауза. Миг. И под раскат плавающего звука барабанов, словно из пустоты, рассекая тьму словно молнии, на приличной скорости и с легким свистом, на арену стали вылетать блестящие рыбки ножи, каждый безошибочно впиваясь последовательно в выставленные клоунами крышки от бочек.

Будь со мной, по нежней.

Я работаю в цирке, я метатель ножей!

Восхитительная песня, которую я наверно тысячу и сорок три года назад случайно услышал краем уха по радио, но навечно засевшая в мое сердце, некоего малоизвестного товарища Богдана Боброва, так и оставшегося для меня загадкой, кто он и откуда. Ну да бог с ним с оригиналом, когда в дело опять включилась малышка Шемми, вроде как, играя лицом испуг, и заламывая руки, она пошла в плавном танце по кругу, с ужасом как бы взирая на закрытые занавеси, в ожидании чего-то ужасного.

Ты одна, на канате опасном стоишь.

Будь со мною нежна…

Малыш…

И вновь акцент на мощные оттяжки барабанов со вспышками пламени!

В каждом, деле, помни о смерти!

В каждом, деле, помни о смерти!

Да! А вот ребята, теперь, в момент когда музыкой поставлен жирный акцент, раскрывается занавес где широко развернув руки ладонями вперед на сцене появляется мега супер мен, просто шакарнейший и неподражаемый я! С гадливо насмешливой, на мой взгляд усмешкой на лице. Му-хо-ха-ха-ха! Это я не удержался, постаравшись демонически рассмеяться, надеюсь — получилось.

В каждом деле…

Помни…

Помни!

После небольшого лирического отступления в виде моего смеха, я вроде как стал шевелить пальцами на руках от чего ножи, воткнутые в деревянные крышки, стали оживать, медленно подрагивая и вибрируя, а продолжающая играть испуг Шемми побежала в танце от меня прочь, продолжая играть нарастающий испуг.

Н-да уж, если моя маленькая акробатка играла, то зал набитый народом и погруженный в ватную тишину и жадно следящий за раскрывающимся действием в ужасе дружно выдохнул, когда ножи все же, один за одним, стали словно стальные птицы выскальзывать из мишеней со свистом проносясь над головами полуживой публики.

Пау-у-у, вау-у

Пау-у-у, вау-у

Сменился ритм музыки, добавляя темп и заставляя сердца биться чаще, не только от страха за себя, но и от удивления. Юная акробатка, изгибаясь, словно кошка и перетекая из позы в позу, замирала на какое-то время перед статуями клоунов и те приходили в движение, выставляя в опасной близости от ее тела мишени в которые тут же впивались, выбивая щепу от силы удара, стальные грани холодного железа, от которого гудел рассекаемый воздух.

Эта жизнь, коротка!

Я ведь тоже живой, может дрогнуть рука!

Будь со мной, по нежней,

Как двенадцать апостолов, бросить двенадцать ножей.

На месте конечно не остался. Галантно раскланиваясь и все так же зло улыбаясь, я начал неспешное преследование юной прелестницы по арене, иногда замирая и, словно дирижер, взмахивая руками, когда по сценарию ножи должны были достигнуть мишени.

В каждом, деле, помни о смерти!

В каждом, деле, помни о смерти!

Ну что ж, поехали! Шемми была восхитительна, потрясающа, да просто богиня, умничка девочка играла на ура заставляя зал вскрикивать, вздыхать, замирать вытаращив глаза, когда сталь в миллиметрах проходила от ее шеи, ее рук, кхм…естественно между ног, сами понимаете женская йога наше все, особенно были удачны моменты когда нож закручивая потоком воздуха прядь ее волос. По моему мнению, я даже выхватил парочку обмякших в обмороке тел, что тут скажешь? Беременным, детям и слабонервным стоило удалиться. Ну да кто не успел, тот опоздал, я вошел в раж.

Музыка бал словно плетью по телу своим ритмом, барабаны убрали из ритма паузы, апогей и развязка, ножи летели, девушка шла в танце не забывая всем показывать гибкость и великолепие своего прекрасного тела, ну а я к концовке нашей миниатюры вышел в центр где опять раскинув высоко на головой руки стал сводить их вместе, а ножи, эти смертоносные клювы стального вихря и вакханалии ужаса носящегося в воздухе, стали нехотя, с ленцой, зависать над моей головой, жадно подрагивая и не забывая напоминать бликом боков о своей остроте.

В каждом, деле, помни о смерти!

В каждом, деле, помни о смерти!

В каждом деле…

Помни…

Помни!

Я был доволен, похоже, это успех, медленно к концу музыки я свел над головой руки, а так же воедино в кучу все ножи, от чего вроде как покачнулся, припадая на одно колено, как будь то они незримой тяжестью, давили меня. Да уж, старик Дако в свое время хорошо погонял меня с левитацией монеток, за что век ему благодарен буду, так что на небесах он может гордиться своим учеником, эту науку я запомнил хорошо.

В кульминации номера, в центре кровли циркового шатра раскрыли большое окно, от чего стало видно ночное, с редкими звездами небо.

Делая вид, что превозмогаю усилие сопротивления нависших ножей, взмахиваю руками, посылая все это великолепие стального блеска к потолку, а так же в след давно отработанные мной россыпи огней, которые я так любил запускать под новый год в Рингмаре.

Салют.

Красивые и разлапистые сполохи огня в черном небе. Красные, зеленые, синие, желтые светлячки искорки рассыпались под небосводом, растворяясь без следа, а я в какой-то внутренней эйфории вновь и вновь создавал их, подбрасывая ввысь.

Кончилась музыка, я погасил руны света, прислуга цирка вновь разжигала фонари, прогоняя тьму, а зал все аплодировал и аплодировал нам, добавляя крики и топот ног, вот она истинная награда актера, хотя летевшие на арену из зала монетки тоже были весьма кстати. Собственно ведь из-за этого мы и даем концерт. Я усмехнулся, мы с клоунами буквально за пару минут успели набить карманы деньгами, а вот Шемми мужская половина зрительного зала явно не желала отпускать. Стоило только девчонке нагнуться к земле за монеткой, как мужики сразу же кидали на арену монетки, дабы она вновь и вновь изгибала спинку, радуя взгляд, своей упругой…кхм…йогой, вы ведь помните еще, что женская йога наше все?

* * *

— Ну конечно, нужно было сразу догадаться, по известному принципу, откуда ноги растут. — Произнесла Шернье после того как ее группа пополнилась двумя бабушками и вампиром, таскающим на вытянутых руках и с опаской какой-то глухо стянутый мешок, из которого доносилось периодически щелканье зубов и судя по звуку не маленьких. — Либо подземные катакомбы, либо это.

Путь их был не долгим, пару кварталов группа проскочила еще в сумраке, но вот миновав условную границу первого кольца, командор дала команду своим людям рассредоточиться, и закрыть забрала на шлемах. Шутки кончились, как и жилой массив серых худых домов, они вышли к огромной свалке городского мусора, весьма условно отгороженной неприметным забором от человеческого жилья.

Первое кольцо города само по себе не самое приятное место на свете, но это до тех пор пока вы не побываете на «мусорке», куда свозят отходы не только упомянутые выше жители бедных районов, но и куда как более состоятельные граждане верхних колец. М-да уж, о какой-то систематизации здесь говорить не приходиться. Все вперемешку, начиная от адски ядовитых отравляющих воздух вокруг себя испорченных шкур и останков животных, заканчивая целыми завалами битого камня и досок.

— Псов не спускайте. — Дернула за рукав командора Мила Хенгельман. — Эта мусорка кишит мелкой нечестью, я ее за версту чую, псы только отвлекаться будут.

— Понимаю. — Кивнула Альва. — Что можно ожидать?

— Кресгрохи. — Вместо сестры ответила Априя.

— Дохлые крысы. — Кивнула своим мыслям Шернье.

— Ихтиокраусы. — Тут же дополнила перечень Априя. — Метостархи, грули, дестаголы.

— А ихтиокраусам тут, откуда взяться? — Удивилась командор рыцарей.

— А как же без них? — Захихикала Милана. — Тут под нами тоннелей шесть минимум чувствуется под землей, причем бьюсь об заклад все с водой вперемешку с дерьмищем.

— Ненавижу говно-крабов. — От избытка чувств Альва Шернье, чуть не сплюнула на землю, вовремя вспомнив, что забрало шлема на ней закрыто. — Ладно, идем в три шеренги, никому не зевать, солнце ушло за горизонт парни, теперь время мракобесов настает, сейчас начнут вылезать сволочи.

Городская свалка и вправду было местом не безопасным, даже не взирая на весь перечень существ перечисленных старой некроманткой. Эта клоака жизни любила вбирать в себя не только хлам разбитых вещей, но и хлам другой, хлам людских неудачных судеб, мусор двуногий и весьма озлобленный на окружающую его действительность. Здесь любили прятаться самые кровавые убийцы, безумные маньяки, «недобитки» уличных банд и прочий соответствующий контингент, который вполне себе может допустить мысль замахнутся даже на бестиара.

Что тут скажешь? Если по первому кольцу городская стража еще могла себе позволить при свете дня передвигаться группами, держа кисти на рукоятях своих клинков, то сюда уже не совался никто и ни при каких условиях. Это другая реальность или если хотите другой мир со своими внутренними законами и принципами.

Шли молча, из звуков были лишь приглушенные шаги и звук осыпающегося мусора под ногами. Ровной походки не получалось, местами мусор выглядел не преодолимыми терриконами, из-за чего приходилось группироваться, обходя завалы и эти зловонные горы.

— Ой-ой-ой! — Вдруг всполошился в напряженной тишине вампир. — Эта гадость буянит и извивается внутри, так и должно быть?

— Да нет вроде. — Группа остановилась по поднятой руке командора, а бабушки подошли вплотную к мешку, что с трудом удерживал в руках вампир. — Должен смирненько голубчик сидеть.

— Тихо. — Вскинулась Шернье, к чему-то прислушиваясь. — Слышите? Шелестит что-то.

— Где-то я уже это слышала. — Шмыгнула носом Милана Хенгельман. — Стоп! Это же, это же…

— Мать чесная! — Выдохнула стоящая рядом Априя. — Это же диктиопты!

Ночь стала наполняться жутким шелестом и пугающими щелчками. В некоторых местах под ногами стала вздыматься пузырями земля, распадаясь старым слежавшимся мусором, а наружу поперли десятками огромные, примерно по размеру с небольшую собаку плоские и темные хитины здоровенных жуков.

Множество вертких лапок и щелканье увеличено больших жвал, ну и пугающий шелест, что шел от мелкого подрагивания фосфорицирующих мертвенно зеленым светом, полупрозрачных крылышек, что выбивались немного из-под панцирей странных существ.

— О боги. — Ужаснулась командор бестиаров. — Мы тут все ляжем, у меня нет такого оборудования, что бы бороться с этими тараканами.

— Ну, валяться я бы тебе в местных помоях не советовала. — Улыбнулась Априя.

— Не ровен час заразу какую подцепишь девочка. — Покивала Милана.

— Ты лучше, мальчишек своих под юбку прячь. — Априя махнула рукой в сторону замерших рыцарей.

— А то бабушки ненароком еще зашибут кого. — В голос произнесли старушки на пару, подмигнув друг дружке.

Даже в ночи сгустки тьмы что стали формироваться в виде живых и движущихся облаков, на руках двух некроманток, разительно отличались на общем фоне своей непроглядностью и глубиной.

Тугая вязкая тьма, словно осиный рой скомпоновалась в руках двух старушек, подрагивая и меняя свои обтекаемые формы, после чего сорвалась в полет, рассыпаясь на сотни мелких капелек, что устремились к телам мерзких тараканов, что еще после дневного сна немного вяло, реагировали на окружающую действительность. Ну да, как-то отреагировать монстрам уже было не судьба. Точки касались темного хитина, мгновенно парализуя оживших тварей, после чего тусклое свечение призрачных крылышек меркло постепенно полностью сходя на нет, оставляя таракана безжизненным куском материи.

Как бы это не было странно, но за последующие пару часов, что они выписывали круги по зловонному лабиринту городской свалки, старушки еще трижды выступали щитом мрачным и молчаливым рыцарям, что оказались бессильны со своим смертельным арсеналом на чужой и дикой территории которую облюбовала мелкая проказа некромантских приспешников.

С усилением ночи, груды мусора обретали свою новую и странную жизнь, и если часть из нее благоразумно ретировалась, то определенные виды местной фауны, наоборот стремились приблизиться максимально тесно к идущим хмуро и тяжело людям.

Но сколько веревочке не виться обязательно будет конец, так и путь поискового отряда был прерван, когда сначала мусор под ногами стал мерзко хлюпать, наполняясь влагой, ну а затем их взору предстала огромной квадратуры сливная яма, наполненная булькающей и мутной вязью консистентных сбросов, больше похожих на кисель сем на воду. Мусор по краям ямы вздымался вверх крытыми склонами закрывая практически со всех краев искусственный водоем от сторонних взглядов и лишь в дали, на противоположном от них берегу зиял огромный темный глаз выходящего наружу из-под земли коллектора, из которого мягко небольшим потоком в озеро поступали стоки.

— Ну теперь ясно как бесовка смогла выжить. — Покачала головой Милана Хенгельман.

— О чем ты? — Нахмурилась Шернье.

— А ты вспомни, что такое Гончая, вас ведь учили. — Улыбнулась командору Априя. — Структура мышечного каркаса, его регенерация и взаимодействие с алхимическими субстратами.

— Вы про то, что она должна была сдохнуть без своего резервуара? — Альва похоже начала догадываться. — Вы думаете это ее новый дом?

— Смотри. — Хмыкнула Мила, поднимая с земли осколок битого кирпича и запуская его в темную муть закрытого пруда, от чего вода в месте соприкосновения с кирпичом разошлась по вязкой маслянистой глади пугающим калейдоскопом цветных, красочных, а главное светящихся пятен, принимая осколок с чавкающим глухим звуком без тени брызг. — Конечно не идеальный вариант, но вполне приемлемый для некротики тела её уровня.

— К тому же, становиться, понятна причина выеденных потрохов у покойных. — Покивала словам сестры Априя.

— А здесь то что было не понятно? — Удивилась Шернье.

— Что за бестиары то нынче пошли? — Вздохнула сокрушенно Априя. — Чему вас там теперь только учат?

— Чему надо тому и учат! — Зло огрызнулась командор.

— Гончие не едят. — Пояснила Милана. — Способ переработки живой плоти и прочих элементов человеческого тела задействован лишь в гуманойдных «монструозах» нашего ремесла, к примеру, в вампирах, грулях, при зомби эпидемии, а существа класса Гончие и иже с ними, ведут процесс восстановления своих структур путем абсорбации необходимых элементов из уже разложившихся тканей.

— То есть. — Альва перевела свой взгляд на озеро. — Эта псина, таскала сюда в озеро потроха убитых ею?

— С вероятностью сто из ста. — Кивнула Априя.

— Ладно. — Шернье задумчиво огляделась по сторонам. — Это все нюансы, меня сейчас куда больше интересует вопрос как нам ее извлечь из этой мерзкой лужи?

— М-да. — Опять не без ехидства, Априя посмотрела на Шернье. — В наши дни бестиары куда как умней были.

— Что опять не так?! — Командор хмуро уставилась на ее сестру, с которой по ее мнению было куда как приятней общаться.

— Вытаскивать никого ни откуда не нужно. — Успокаивающе кивнула рыцарю Милана. — Дело в том что она сама выйдет, это как восход и закат светила, вопрос цикла и времени. Дай срок и гонимая внутренним своим распорядком зверь пойдет на охоту, но даже зная это, хочу так же тебе, как и сестра сказать, ты опять не о том подумала девочка.

— Тебе сейчас родная нужно думать. — К ней подошла Априя ложа руку на ее покатое накачанное трудом плечо. — Как сохранить себя и своих людей, когда это случиться, а уж потом обо всем остальном.

— Но, боюсь времени у тебя, на всякие раздумья уже не осталось. — Печально вздохнула Милана. — Мы пришли как раз точно по расписанию.

В подтверждении ее слов центр озера осветился огромными цветными тусклыми пятнами, по поверхности с тяжелыми шлепками стали разрываться десятки пузырей, выпуская наружу удушливый чад газов гниения, и тугая мягкая волна ударила о зыбкий берег.

* * *

Он ждет ее. Пора! Зверь мягко потянулся лапами, в ласковом коконе темных водных глубин с удовольствием ощущая, как мышцы звенят от переполняющей их энергии, тело дышит жаждой действия, а во сне ОН был рядом с ней, касаясь ее своими руками и обещая вечность рядом с собой.

Ласковая тьма глубин отозвалась на ее движения волшебными красками фосворицирующего огня, мышцы плавно распрямлялись, а лапы привычно оттолкнулись от грунта, посылая вверх, к грешному миру свое порочное дитя любви. Порочное, но не беззащитное. Огромный набор сенсорных цепей зверя в считанные секунды стал раскачивать рецепторы чувств, а так же интуитивно ментальную составляющую смертельного тела. Информация по мере всплытия существа поступала в ее цепкий и внимательный разум, от чего куда большим сюрпризом стало именно ее появление, чем внезапный и нежданный приход к ее логову целой группы двуногих существ.

Оттолкнувшись от дна и добавив мощный гребок лапами пружинистая мощь поджарого серо зеленого тела словно стрела вылетела на берег в снопе искрящихся искр, ощерившись ужасной пастью и привычно издав леденящий душу вой. Лапы пружинисто ударили в берег, тут же выдав, по привычной схеме, клубы серой играющей дымки пелены, размывая контур разгневанного зверя.

Но в этот раз ужас привычно не сковал разум и тела двуногих. В этот раз все пошло не так как всегда, когда одурманенный погоней монстр рвет тела безвольных жертв. В этот раз первой боль ощутила она, когда мощный гул распрямляющихся дуг арбалетов всадил в лоснящиеся бока гончей с десяток коротких стальных граней оперенных болтов, пригибая мощью удара ее к земле.

Боль!

Зверь взвыл в противоход природе бросаясь не прочь от обидчиков, а наоборот, в гущу событий смыкая свои челюсти на горле первой жертвы и разрывая ей грудную клетку вместе со звеньями прочных колец доспеха. Прыжок, удар, рвануть и снова в бой! Никто не смеет вставать на ее пути, никто не смеет посягать на неприкосновенность ее логова!

— Теснее круг! Все встали спина к спине! — Кричал кто-то из них. — Она вырежет всех в тумане, если не сомкнемся, все ко мне!

Да уж, задачу они ей усложнили, ощетинившись железом и вновь успев взвести свои колющие жала арбалетов пока она вырывала пастью из своего тела, засевшие там колючие иглы, что мешали ей более пластично передвигаться в магическом мареве ее контролеров. Ну да, железные человечики были для нее всего лишь забавой, пусть и несколько болезненной и долгой. В этом куда как серьезней была угроза идущая из-за их спин, там явным сигналом ее разуму светились два магических темных центра, что по своей природе и задаче признавались ее организмом как старший, как тот, кто имеет право отдавать ей указания. С одним лишь нюансом… Седоволосый сказал, что теперь она свободна.

Круг, еще один, зверь провоцировал железных людей, подворачиваемым под лапами мусором издавая шум, но провокация удавалась не всегда, уж слишком они отличались от привычных испуганных людей. Ну, да и прячущиеся маги явно видели ее, направляя в ее сторону опасные и кусачие жала арбалетов.

Плохо. Зверь в раздражении взвыл. Это должна была стать ночь ее воссоединения с НИМ! Она нашла его, она взяла след и сегодня она должна была бежать к нему! Как же быть? Эта игра, обещала затянуться до рассвета, изматывая ее, и истончая ресурс сил. Нет, так не пойдет, она слишком долго ждала этого момента, она не даст никому встать на пути между нею и всем смыслом ее существования.

Пугающий туман все еще накрывал озеро, давя своей непроницаемостью и ватной зловещей тишиной, в то время как зверь уже был далеко, мерно ударяя когтями по отшлифованному водой камню коллектора и унося ее прочь, на встречу судьбе.

* * *

— Ваш благородие. — К Гансу Гербельту, подскочил молодцевато вытянувшись, один из лейтенантов внутренней службы, когда его возок остановился, выпуская его наружу в одном из кварталов города. — Все улицы перекрыты нашими людьми, наряды в штатском пятерками выступили на поиск принцессы, ждем еще пятерку магов из управления, они должны вот-вот подъехать.

— Отлично. — Кивнул главный страж короны, вглядываясь в острые крыши палаточного городка виднеющегося впереди. — Только ждать, смысла нет, приказываю главной оперативной группе выдвигаться.

— Слушаюсь. — Кивнул лейтенант, тут же срываясь с места в направлении трех десятков бравых молодцов, в которых, не взирая на штатскую одежду, легко читалась военная школа.

Главный стражник короны даже на секунду не сбавил своего тяжелого шага внимательно вглядываясь в лица перепуганных подданных когда его окружили со всех сторон его люди, грубо и не церемонясь, расшвыривая всех кто попадался на пути.

Балаганы пестрыми пятнами сменяли друг дружку, подпитый на веселее народ в мгновении ока терял накопленный в гуляниях градус и бесшабашность когда его спец отряд выходил из-за поворота, минуя очередную узкую улочку.

— Туда и туда. — Отдавал команды Ганс даже не оборачиваясь, что бы посмотреть как дюжие ребята из его команды мерно и целенаправленно устанавливают контроль на каждом отрезке пути и перекрестке, отметая любую возможность выскользнуть из его объятий незамеченным. — Усилить группы по-восточному и южным направлениям. Что там с магами?

— Прибыли ваше благородие! — Пришел ответ. — Догоняют.

— Хорошо. — Кивает Ганц по-прежнему сканером взгляда, прощупывая многолюдную толпу.

Хорошо то хорошо да ничего хорошего, миновав ряд проулков, их группа выскочила на центральный пяточек площади, где многолюдная толпа ревела в неистовстве, наблюдая за взлетающим в небо салютом, а чуть в стороне на деревянном постаменте прямо в центре, стояли две фигурки молодых людей. Щупленький невысокий парнишка с соломенной копной волос и высокая темноволосая девица в изодранном, но явно дорогом платье, что повисла на пареньке, обхватив его одной рукой за шею и жадно, под овации публики целующая его в губы.

— Ох. — Выдохнул Гербельт, останавливаясь на месте. — Не успели, ох не уберегли.

— Ваши приказания господин Гербельт? — Рядом с ним встал один из старших группы.

— Рассредоточиться. — Главный страж короны печально повесил голову. — Попробуем хотя бы взять их без шума.

* * *

О нем невозможно знать и его невозможно предчувствовать. Незримый, тот, кого словно и нет на самом деле, шел беззвучно по городу, читая чужие чувства и мысли, деля со случайными прохожими их сокровенные тайны и самые страстные желания.

Вот прелестная юная мамзель спешит на свидание, стараясь держать спинку ровненько, дабы при ходьбе не разбежались тщательно уложенные на милой головке локоны. Она даже не поняла, кто протянул ей в руку странный невзрачный перстенек из потемневшего серебра, и лишь один вопрос ее мучил в тот день. Как? Как она умудрилась опоздать, совершенно необъяснимым образом удалившись на три квартала от того места, где казалось, еще секунду назад шла, держа фасон?

Или старый сапожник Карлос Муд, что в шоке стоял, оглядываясь по сторонам в соседнем квартале, в то время как из-за больных ног, он дальше, чем на десять метров не отходил от родной лавки. Он тоже не мог осознать то безумие, которое выдернуло его на мгновение из его привычной жизни.

Камни мостовой в ту ночь привычно принимали на себя поступь тысяч и тысяч разных честных и не очень граждан славного города, но они так и не узнали поступи императора. Нет, так как именно этой тысячей возможно он и стал за время своего пути от дворцового первого кольца, до невзрачных узких улочек палаточного городка циркачей и комедиантов.

Вязкая масса человеческих тел, бурным потоком струилась меж условных границ улицы, и кто-то вздрагивал при мягком прикосновении, а кто-то и не замечал его, но, в конце концов, в один из темных уголков площади, на груженную пустыми бочками телегу, взобрался старый, но еще крепкий смуглокожий акробат, с голым торсом и покрытыми причудливой вязью татуировки, руками, сжимая в ладошке потертый временем перстенек.

Руки акробата причудливой вязью в пыли стали вычерчивать таинственные и сложно построенные символы и рисунки, позаимствованное тело не было инициировано, так что в полноценном смысле создать магический контур даже при всем желании не получилось бы, но этого и не нужно. В данном конкретном случае все сводилось к малой печати Теней, символу темных мастеров ставящих метку маяк, для сигнала в тонкие миры, кои в скорости не замедлили своим проявлением, а именно отделившейся от стены тусклой полупрозрачной фигурой высокого внимательного человека выбеленными сединой волосами.

— Пора. — Произнес акробат, усаживаясь на верхотуре составленных, на телеге бочек, дабы занять выгодный обзор многолюдной и шумной площади.

— А парень любит размах. — Развеселилась тень, становясь за плечом мужичка. — Как тебе Галчонок, впечатляет?

Тень театрально окинула раскинутыми руками и площадь и светящееся в сполохах салюта небо.

— Ты на барышню посмотри, что его тискает. — Усмехнулся мужчина.

— Хм. — Тень подернулась рябью. — Королевская кровь.

— Мне кажется это плохо Алекс. — Собеседник тени покачал головой.

— Посмотрим. — Тень задумчиво кивнула. — То, что парень не обойдется малой кровью это уж точно.

— Может, тогда остановишь свое представление? — Вскинул бровь с усмешкой сидящий акробат.

— Нет. — Отрицательно мотнула тень головой. — Он должен уметь в будущем, верно расставлять приоритеты, а для этого лишние чувства в сердце ни к чему.

— Ну что ж, сейчас мы посмотрим, верно ли ты старый лиходей все рассчитал. — Произнес акробат, возвращаясь вновь взглядом к шумному ликованию развеселой толпы.

Они замолчали каждый погруженный в свои мысли, а меж тем в стороне от их телеги, в такой же задумчивости прибывала еще одна фигура не без интереса прислушивавшаяся к этому диалогу. Последний боец элитной группы темных эльфов отряда «Тени», затянутый в облегающий темный костюм, который лишь подчеркивал прелестные формы его носителя.

* * *

— Ну что? — Встретила вопросом командора Милана Хенгельман.

— Пятерых уложила, плюс еще две собаки из четырех. — Тяжело вздохнула Шернье. — Итого в строю осталось пятнадцать бойцов и два песика.

— Будешь преследовать? — Вскинула вопросительно бровь Априя.

— А какие еще варианты? — Шернье зло оглядела своих людей, упираясь хмурым взглядом в зев темного коллектора.

— Ты можешь остаться и подождать ее возвращения. — Милана пожала плечами. — Время у тебя до рассвета точно будет, можешь подтянуть оставшихся людей плюс оборудование. Думаю, имей ты в своем арсенале больше козырей, тварь навряд ли бы ушла.

— Да уж, пару сеточек натянуть и гарпуны цепные подтянуть не помешало бы. — Кивнула согласно Альва, немного успокаиваясь. — Но я так понимаю, у вас есть еще мне что сказать? Иначе бы вы старые бесовки не загнали своего вампирчика в трубу, вынюхивать проходы и какашки?

— Тут такое дело. — Хмыкнула Милана. — С вероятностью сто из ста, эта подружка сейчас полных ходом летит в сторону нашего мальчика, а мальчик нам дорог. Ты уж без обид, но когда она вылезет наружу из-под земли, мало не только мальчику не покажется, там боюсь будет полный…хм…как бы это по приличней то назвать?

— ………. — Без лишних политесов выдала Шернье определение, поджимая губы. — Так и говори. Значит, вы идете втроем в коллектор за ней?

— Да. — Вздохнула Априя. — Мальчик с ней не сладит, ее контур задач ломает практически все известные магические защиты, простой инициат или ученик мага не сладит с песиком. Даже мы сейчас за твоим плечом отсиделись, у нее вывернуты и перекорежены все управляющие узлы, полностью сняты принципиальные ограничения и узел связь контроль.

— Да уж, в мастерстве Тиду не откажешь. — Покачала головой Милана. — Так развернуть структуры и общую принципиальную схему, это просто…

— ……….? — Опять услужливо пришла на помощь старушке Шернье.

— Именно. — В унисон выдали старушки.

— Я с вами. — Выдала после минутных размышлений Альва. — Возьмем псов и десять бойцов, а пятерых отправлю к нашим, пусть организуют тут прием, если мы не справимся.

— Тогда давай подруга шевели булками. — Усмехнулась Априя. — Вампирчик назад ползет, ждать времени нет, нужно выдвигаться.

Рыцари не промедлили, уже через минуту, с рук старушек сорвались гроздью мерцающие зеленью болотные огоньки, выхватывая из тьмы подземной трубы ее каменные стены с наростами плесени и мха, а следом по колено в мутной жиже сбегающих стоков ступили первые бойцы бестиары.

— Кхм. — Априя придержала за рукав сестрицу у входа. — Солнышко, ты чегой-то и вправду удумала ногами в ЭТО влезть?

— Ой. — Хлопнула себя по лбу Милана. — Совсем старая стала, ничего уже не соображаю.

— Вы чего там шуршите за спиной? — Выглянула из трубы Альва, с подозрением оглядывая старушек.

— Мы сейчас догоним. — Постаралась мило улыбнуться сестрица Априя, в то время как Милана подошла к краю водоема, приговаривая что-то очень напоминающее: «Цыпа-цыпа-цыпа-цыпа».

— Вот бесовки. — Улыбнулась Шернье когда из воды медленно выползли два здоровенных краба с внушительной клешней и широким тазиком плоского панциря. — Тьфу, мерзость, ненавижу говно-крабов.

Две бабульки поохивая взгромоздились на водяных монстров словно на тумбочки, слегка потоптавшись сверху выбирая наиболее устойчивую позу.

— Но залетные! — С молодцеватым свистом выдала Милана, после чего крабы, пощелкивая суставами, тронулись в путь, неся на себе свои драгоценные ноши.

Коллектор шел на уклон, отдавал гулом эха и пренеприятным амбре следов жизнедеятельности и разложения, сильно шибая в нос своим низменным происхождением поставленной задачи.

— Замерли! — Гулом эха разлетелась команда Миланы.

— Что еще? — Обернулась к ней Альва, не без опасения поглядывая на живую табуретку под ногами некромантки.

— Ульд впереди. — Краб Априи поклацивая по камням лапками вынес ее вперед группы рыцарей.

Ульдом оказался здоровенный моллюск примерно метра под два с половиной может три общим диаметром, раскрытых створок плоской раковины, что лежал под толщей воды, словно взведенный капкан.

— Наступите и «щелк», ракушка захлопница примерно на недельку, пока не переварит вас до костей. — Априя жестом велела крабу обогнуть живой капкан, чуть стороной, оплетая это подводное диво незримыми нитями своих заклинаний. — Все можно проходить, и даже по нему, усыпила монстрика.

Вновь муть воды, гул эха по камням и сырой затхлый воздух. Они все шли и шли и шли, меняя временами ответвления и уровни, по-прежнему слушая указания старушек, что периодически сверялись со своим советником, которого тащил на спине в мешке вампир, периодически тяжко вздыхающий и с каждой минутой становящийся все печальней и подавленней лицом и мыслями.

Мерзкое местечко эти городские катакомбы. Одних только моллюсков капканов пришлось обойти с десяток, не говоря уже о встрече с крысами каннибалами, огромными спрутами и даже один неупокоенный костяк несчастного бродяги попытался выскочить на них из темноты, правда, быстро осыпавшийся безвольными костяшками всего лишь от щелчка пальцев одной из некроманток. Группа шла резво и бойко, особо нигде не задерживаясь и без праздной болтовни, впрочем, рот здесь открывать и не хотелось, тут даже наоборот местами было дикое желание позатыкать и прочие отверстия для поступления информации в организм на голове. Им даже пришлось пару раз идти в обход, петляя стороной от маршрута, так как некоторые из подземных камер-чертогов были наполнены под завязку убийственными газами, где малейший вздох грозил мучительной гибелью от отравления и удушья вызванного спазмом легких.

По ощущениям прошла вечность, но в реальности же путь занял примерно час с лишним, когда они наконец попали в большой сводчатый зал-резервуар для дождевых стоков где в потолке виднелась вскрытая решетка дождеприемника и доносились крики людей с улицы.

— Похоже, мы опоздали. — Альва Шернье сдернула с плеча свой арбалет, взводя с упора ноги дуги. — Праздник уже начался.

В подтверждении ее слов через решетку в потолке вниз упала, подпрыгивая, словно мячик чья-то оторванная голова.

— Ну что ребята? — Командор оглядела всех присутствующих. — Есть еще один шанс взять сучку, давайте не оплошаем.

* * *

Мое выступление прошло на ура, причем я сам был доволен достигнутым результатом, а уж об овациях честной публики и говорить не приходилось. Протиснувшиеся сквозь толпу братья таскали меня поочередно на плечах, я махал всем ладошкой и улыбался, а народ требовал так сказать продолжения банкета, так что под шумные выкрики меня вытащили на улицу, где я и продолжил безобразия, в виде салюта, что так полюбился местной публике.

Все пошло по накатанной программе, вновь музыка, танцы, пьяный дебош, в этот раз правда расчувствовавшись от представления и своего беспутства принцесса потащила и меня в общий хоровод танцев, что толпа устроила прямо на площади.

Что сказать?

Весело.

Я дрыгал коленцами, махал «ручами» и даже вполне был доволен собой, не смотря на то, что по большому счету танцы как таковые не люблю. Ну да чем бы дитя не тешилось…. Впрочем, об этом мне в скором времени пришлось очень даже побеспокоиться. От принцессы ко мне протянулась искра чувств, а так же рука, ухватившая меня за шею и притянувшая к себе. М-да уж, подобного развития событий я не представлял, жар ее мягких губ остановил мою подготовленную словесную отповедь, прильнув к моим губам и забирая вместе с дыханием еще и остатки разума вместе с осторожностью. Естественно я ответил на ее поцелуй, я просто не мог не ответить, тело взорвалось изнутри химией, давя во мне все, что могло прийти из головы, запуская гормоны и эндорфины в кровь, беря животной страстью верх над всем и вся. Ну а когда ее вторая рука властно, через пояс, опустилась мне в штаны, беря в ладонь сакраментальное и сжимая его до пульсации и моего приглушенного поцелуем писка, тогда уже сами понимаете, сопротивление бесполезно.

Хм.

У нее очень большая и сильная ладонь, от чего у меня оказалась вдруг маленькой сила воли и стремление к сопротивлению. Хотя определенный процент страха все же остался. Девочка выросла высокой и для своего удобство слегка попыталась меня приподнять, от чего я завис на кончиках пальцев ног в надежде, что ничего не надорвется.

Ох, как же сладко и томно стало в груди! Я ответил мягко, немного гася ее страстность, дабы она в своем порыве чувств и своей не опытности и откусила мне язык или губу. Мир кружился вокруг нас, огни ночного квартала циркачей с их цветастыми лоскутами шатров, смех и овации толпы, все было, словно в другой оконечности вселенной и лишь ее мягкая страстная теплота прильнула ко мне, не давая насытиться, а лишь еще больше распаляя жар эмоций в груди. Вот оно счастье. Вот что настоящее. Мир без сомнения наполнен многими аспектами бытия, такими громкими непереводимыми словами, как мы, я, они, долг, родина, политика, желтый, галопередол, страх и ненависть, да просто целой кучей глупостей наполнен этот мир. Но лишь поцелуй женщины по настоящему важен, причем не когда ты словно лось мчишься к ней через кусты, преодолевая ее заслоны, потряхивая яйцами, а когда она сама, этого хочет. Когда она сама дает вам счастье этой близости. Это ребята настоящая победа, за это стоит жить. Не факт что умереть, но для жития, это вполне обоснованный аргумент нашего существования на земле.

«Не-е-е-е-ет!»

Ментальной плетью мыслеречи, меня обожгло по рецепторам восприятия эмпатических эмоциональных структур, моего восприятия мира, а следом над площадью выбивая из людей всю удаль и бесшабашность разом, пролетел мощный наполненный гневом и злостью рык взбешенного до неистовства зверя.

Волна изумления и страха накрыла в одночасье целую площадь, стопоря всеобщее движение и погружая квартал в ватную тишину, дополненную расползающимся, словно серые змеи по земле, сполохи вьющегося тумана, что исходил из восточной оконечности, где меж разбросанных беспорядочно прилавков уличных торговцев, из тьмы оскалив пасть в свет фонарей, выходил огромный пес.

Зверь тьмы, искусный убийца и верный страж некромантов, шел, мягко пульсируя гнилостной зеленью своих мерцающих глаз, в то время как кошмар животного ужаса сковал осознанием скорой беды все и каждого, кто сейчас замер на этой площади.

«Как ты мог?!» — Словно пощечина обожгли меня слова зверя, ворвавшись в мое сознание.

Слегка присев на задние лапы и запрокинув жуткую морду, зверь вновь разразился воем, в котором я без труда прочел боль предательства и жуткую тоску.

«Умрите!» — Взгляд пугающих глаз монстра уперся в меня, словно прожигая меня насквозь. — «Умрите все!»

Дальнейшее превратилось в кровавый кошмар безумца. Людское море потонуло в кровавой каше истошных криков и агонии терзаемой плоти, на которой смыкались острые клыки и мощные когти обезумевшей гончей. Толпа разразилась разномастными криками ужаса, колыхнувшись сразу во все стороны волнами, каждый видел для себя свой путь к спасению бегством.

Обезумевшее в одночасье уже не человечество, а масса людской плоти ломанулось на прорыв, сбив меня и принцессу с ног и не давая подняться. Меня пихали, толкали, топтали руки пока я не активировал физ защиту по контуру Десты, отбивая от себя это стадо что бы с трудом встать на ноги. В душе, словно ураган метались чувства и целая куча вопросов, ответов на которые у меня не было.

По сердцу резануло словно ножом, в том месте где мы упали я не находил принцессы, вполне могло так статься что ее на ногах отбили в сторону и в отличие от меня ей будет уже не подняться, ее банально затопчут до смерти выбивая жизнь из ее тела ногами. Да уж, такова природа стадного инстинкта, такого природа страха, здесь и сейчас все и каждый движимы лишь принципом своя шкура ближе к телу.

Вытерев рукавом разбитый при падении нос, я стал кругами от того места носиться, выискивая знакомое платье, что через какое-то время принесло свои плоды. Катрин словно сломанная кукла лежала на земле перемазанная в пыли, от чего у меня ком подкатил к горлу. Тяжело дыша, я подхватил ее, не без труда, под руки оттягивая в сторону, от основной толчеи, устало приваливаясь к стене и трясущимися руками пытаясь нащупать пульс на шее.

Слава богу, жива! Успел. Ну да легче от этого не стало, я смутно представлял, где нахожусь и что мне делать. Крики усилились, даже через головы мне было видно, как обезумевший адский пес подбрасывает в воздух тела истязаемых и отловленных жертв, причем все это усугублялось местами занявшимися пожарами от опрокинутых факелов и светильников, а так же все усиливающейся и усиливающейся с каждой минутой непроглядной серой дымкой магического марева.

Тяжело дыша, я пытался привести в порядок суматошные мысли, хоть немного осмыслив общую картину. Ну, во-первых, без сомнения, эта тварь моя сбежавшая гончая, тут к гадалке не ходи, я не раз рассматривал с пристрастием сие не божье творение у себя в резервуарах в подвале замка и особняка. Во-вторых, это подтверждалось еще и тем странным односторонним диалогом, который ретранслировала мне в мозг животина. Ну и, в-третьих, это странное смятение в душе и сердце, внезапно кольнувшее чувствами и неким непонятным откликом узнавания. Не могу понять, но что-то всколыхнулось во мне не давая вскочить на ноги и ринутся прочь, я словно завороженный не мог отвести взгляда от центра, где бесновался монстр, ощущая как выпрыгивает сердце из груди.

— Ульрих, что с принцессой? — Сквозь муть чувств и ошеломления, я увидел группу дюжих мужчин во главе с Гансом Гербельтом ощетинившихся длинными ножами и обступивших меня.

— Жива. — С трудом вытолкнул я из себя слова. — Просто без сознания, берите ее под свое крыло, нужно срочно уходить с площади, а один я ее не утащу.

— Что это за тварь? — Произнес Гербельт, хватая за рукав одного из своих провожатых. — Где наши маги? Ее нужно остановить!

— Маги должны подойти с минуту на минуту, они по западному кварталу сюда шли. — Ответил ему мужик, нервно сглатывая. — Ваше благородие, разумней всего будет срочно уходить отсюда.

— Да. — Тучный Ганс нервно кивнул. — Принцессу в кольцо, отходим по северному пути, там ближе всего до отделения стражи, там, если что нас уже голыми руками не взять.

— Я остаюсь. — Жестом остановил я одного из бойцов стражи, что хотел поднять меня с мостовой.

— Не глупи барон. — Нахмурился Гербельт.

— Я знаю что это. — Я кивнул в центр площади, где уже полностью затянуло все непроглядным туманом. — Вашим магам нужна будет помощь, по крайней мере совет, Гончая Смерти заточена так, что она способна ломать классическую защиту.

— Гончая Смерти говоришь? — Взгляд главного дознавателя и стража короны стал колючим и внимательным.

— Де Тид. — Поджал я губы, переводя ответственность со своей персоны.

— Надеюсь, мы еще поговорим о том, что тебе известно. — Слегка улыбнулся Ганс. — Побереги себя барон.

Более они не медлили тесной и сплоченной группой словно ледокол, врезавшись в людскую толпу раздвигая ее мощью плеч и унося, прочь бессознательную принцессу.

Я же покачнувшись с трудом, поднялся на ноги, если быть откровенным, на магов, что скорей всего сейчас поплатятся за свою беспечность и самонадеянность, мне было плевать. Не для того я здесь остался, меня заботила совершенно другая проблема, ответ на которую мне могли дать люди, чье появление на арене событий я сходу отметил узнаванием. С той же стороны, откуда появился зверь, на площадь с опаской в шеренгу выходили закованные в броню и вооруженные люди, за чьими спинами я заприметил два щупленьких лоскута юбок, в лице хорошо мне знакомых старушек разбойниц и высокую фигуру графа Десмоса.

«Граф, что вы тут делаете?» — Пользуясь мыслеречью и небольшим расстоянием, обратился я к нему.

«Слава богам, ты жив!» — Тут же прилетел его ответ. — «Это наша Гончая…Это…наша…»

Я активировал плащ Теней, так как справедливо решил, что это будет куда как эффективней классики.

«Адель» — Обратился я мысленно к еще одному своему союзнику. — «Ты сможешь остановить ее?»

«В этом существе нет искры жизни» — Мягко всколыхнулись тени за моей спиной, едва различимым шепотом рождая слова. — «Я не властна над себе подобными».

Ситуация же на площади стала меняться в сторону затишья. Все кто успел, убежали, те же кому не повезло изодранными лоскутами вповалку устилали камни мостовой, однако зверь был все еще здесь. Это ощущалось тревогой и неким давящим ощущением взгляда и серого тумана.

Как я и предполагал появившиеся маги в числе пяти человек вышли на арену совершенно не таясь и к сожалению с противоположной от меня стороны, так что их я видел размытыми фигурками. Не зная никого из них и не в состоянии кинуть привязки под мыслеречь, я совершенно не представлял как их предупредить об грозящей им опастности.

«Граф, что говорят старушки?» — Вновь обратился я к Десмосу.

«Старушки говорят, что бы ты сидел и не рыпался». — Вместо графа пришел мне ответ Миланы Хенгельман, видимо быстро определившей наш канал и вклинившейся в нашу беседу. — «Не вздумай делать глупостей Ульрих, она уже не та кем была когда-то».

«О чем вы вообще говорите?» — Я жался по над стеночкой, мягко смещаясь по краю, в их сторону.

«Ох, лучше бы тебе этого не знать мальчик». — Всплыли слова Априи так же подсевшей на мой канал связи.

«Ульрих, прошу тебя, в этот раз отнесись серьезно к ситуации». — С небольшой заминкой пришли слова Миланы. — «Если уж и брать кому на душу этот грех, пусть это будет целиком и полностью моя вина, ты здесь не причем».

На этом наш диалог пока прервался, так как туман площади озарился всполохами огня и ударами огненных шаров, которыми маги принялись устилать метр за метром непроглядный туман. Резво взялись, похоже, там даже мысли не было о выживших и раненых, пару шаров даже в мою сторону прилетело благо немного выше и правее. Кто-то видимо помимо огненной стихии так же баловался трудами Эббуза, так как налетевшие порывы ветра попытались, пусть и безрезультатно, но рассеять пелену тумана. Напрасный труд, ведь фактически это не привычный нашему пониманию туман, а магическая проекция. Они были слепы как котята. Даже мой Мак сбоил, где-то с задержкой в пару секунд выстраивая движение зверя, который естественно не собирался оставлять все это безобразие, направленное в свой адрес безнаказанным.

Вскрик, другой, третий, маги поздно опомнились, пытаясь хоть как-то скоординироваться, все же ребята в открытую и зная все нюансы, могли раскатать Гончую, но этого преимущества у них не было. Как и времени. Все закончилось, не успев по большому счету начаться.

«Мила, Априя». — Послал я свои слова старушкам. — «Что делать?»

«Сидеть не дергаться!» — Хором выдали мне бабушки. — «С нами бестиары, медленно ползи без шума в нашу сторону, под их защитой сможем отсидеться. Ночь пройдет, и она назад рванет в свое логово, а уж там ее ждет подготовленный сюрприз».

«Там могут еще оставаться живые». — Смутная тревога не давала мне покоя.

«Она ядовита». — Тут же пришел ответ от Миланы. — «Даже если кто-то еще дышит, ему осталось не долго, трупный яд на ее когтях и клыках смертелен в ста из ста случаев, не глупи, ты не поможешь никому, а уж возвращать Тину, смысла нет и подавно, это лишь тень её».

Сердце сжалось, словно в судороге растекаясь острой тупой болью по груди. Разум еще не осознал услышанного, но нечто внутри мне сразу все обо все рассказало, так как наше секундное разглядывание перед жуткой резней, когда мы сошлись через расстояние глазами, было чем-то большим, чем сумбур страстей.

Тина!

Хотелось что-то сказать, куда-то пойти, о чем-то спросить, но я лишь застыл статуей не в силах даже пошевелиться. Боги, что это за насмешка надо мной? Как такое возможно? Как вы допустили такую возможность, вывернув устои мироздания, дабы так больно ударить мне под дых?

Мне нужно что-то сказать ей, мне нужно что-то сделать, как-то объяснить все это! Я должен увидеть ее и… Что и? Что я ей могу сказать? Что я уже и думать забыл о ней? Что я уже не помню, как она улыбалась, о чем говорила, о чем молчала. Что мне сказать ей и сколько в действительности осталось там от того образа темноволосой молчуньи, что подарила мне свое сердце?

«Ульрих стой!» — Как через тысячу верст долетали до меня окрики старушек и вампира, когда я на негнущихся ногах, словно сомнамбула повернул в сторону бурлящего серой кашей тумана.

Шаг и еще, я сорвался на бег, спотыкаясь о тела людей, падая на землю, вставая и вновь начиная бег. Воздуха явно не хватало в груди, а сердце предательски сжималось. Мне нужно ее увидеть! Мне нужно… Нужно сказать ей хоть что-то! Не важно что, не важно о чем, лишь бы она поняла, что я здесь и иду к ней!

— Остановись идиот! — Уже не мыслеречью, а голосом, срывающимся на хрип, закричала Милана Хенгельман.

И словно кто-то свыше услышал ее слова, выбивая в очередной раз у меня почву из-под ног, от чего я вновь приземлился на колени, успев выставить перед собой руки, что бы не уткнуться в кровавое месиво, еще одни останки безумства дикого пса смерти.

Не знаю, может это высокий градус алкоголя, а может что-то еще, но внезапно я замер зацепившись взглядом, за этот кровавый обрубок, что застыл навечно обретя покой смерти.

Это…

Похоже, гончая среагировала на крик Хенгельман, так как сзади и левее защелкали арбалеты рыцарей, и раздался чей-то вскрик. Но мне было не до них, трясущейся рукой перемазанной в грязи и чужой крови я коснулся целой гирлянды разноцветных ленточек нашитых по рукавам курточки покойной девочки.

Боги это же Шемми, красавица гимнастка, юная прелестница, что еще пару мгновений назад кажется, улыбалась, танцуя рядом со мной. Что за безумие? Как же так? Это же Тина, а это Шемми… Что вообще происходит, почему мои руки все в крови?

Жутко взвыл за спиной зверь, где-то в отдалении слышались крики людей и грязные ругательства старушек, что-то крутилось вокруг меня, действуя в бессмысленных смыслах которые придумало для себя нелепое бытие, а я тупо пялился на багрово-черные, в ночи руки наблюдая как с них редкой капелькой на булыжники мощеной улицы, падает кровь. Некогда молодая субстанция жизни невинного еще по сути ребенка.

Тина…

Тина… Я помню тебя, ты была рядом, ты говорила со мной, ты дарила мне чувства и эмоции, что же это тогда такое? Как такое возможно под этим небом? Что это за боль, что перекрутила так все внутри и не дает полновесно вдохнуть воздуха…

Не столько физически, сколько интуитивно я ощутил тяжкий наполненный страстей взгляд, что уперся мне в спину. Медленно словно сквозь патоку, я не поднимаясь с земли, развернулся ощутив как мое лицо обдало мерзостным зловонием разложения из оскаленной пасти огромного зверя что застыл в считанных сантиметрах от меня. Зверь замер подрагивая всем телом словно гигантский спусковой механизм, словно пружина на взводе готовый в считанные доли секунды сыграть грудой мышц, накрыв меня одним рывком.

— Тина? — С трудом выдавил я из себя слова. — Это вправду ты?

Мне так много нужно было сказать, я бежал, что бы поговорить с ней, спросить что-то. Какая-то горечь подкатила к горлу, все внезапно стало каким-то пустым и мелочным и даже это тоскливое узнавание, что сейчас вновь возникло между нами, даже оно не могло всколыхнуть ушедшие эмоции моей души.

— Привет подружка. — С трудом удалось мне печально улыбнуться. — Не думал вновь увидеть тебя.

Тяжело с выдохом и рывком я поднялся на ноги, так что наши глаза сошлись на одной плоскости. Долгим был этот взгляд…. Очень долго мы молчали, укутанные дымкой магического тумана отгородившись им от бренной действительности.

«Я скучала». — Наконец пришли ко мне первые робкие слова, той кого я когда-то знал. — «Мне было так тоскливо и одиноко в этой тьме, что это чувство стало сродни боли».

Она вновь замолчала, сделав круг вокруг меня, словно собираясь с мыслями и мягко неслышно ступая когтистыми лапами по мостовой.

«Смерть». — Вновь пришли слова. — «Это смерть и боль, которая идет по кругу. С рассветом ты умираешь, что бы вновь возродиться и вернуться к боли жизни с заходом светила. И никого. Понимаешь? Никого рядом лишь незримые удары команд, понукающие тебя к убийству и туманящие разум ненавистью и злостью…»

«Прости» — Мне с трудом удалось сглотнуть ком подкативший к горлу. — «Это моя вина, это моим решением ты стала тем, кто ты сейчас».

«Ты думаешь, я была бы против?» — Зверь заклокотал горлом, после чего дико взвыл и рванул когтями по камням, высекая тусклые искры. — «Да я не жила никогда по настоящему, а посему никогда и не рассчитывала умереть достойно! Я стала вампиром, когда мне не было еще и девятнадцати лет! Сколько себя помню жизнь всегда била меня не щадя и наотмашь. Это другие знали любящих родителей, это другим было дано счастье стать родителями, это другим было позволено прижиматься теплом своего тела к любимому мужчине!»

Зверь погрузился в себя, раскачиваясь из стороны в сторону.

«Ты не поймешь этого, никто не сможет понять». — Зверь тоскливо взвыл. — «Кто не жил то никогда не умрет по настоящему».

Я опустил голову, мыслей ноль, впрочем, как не странно и эмоций. Я словно сам умер не находя ответов и вопросов для нее. Не находя ничего в себе и целом мире вокруг. Что-то вновь жизнь тыкает меня как нашкодившего котенка мордочкой, а я не в силах даже «мявкнуть», болтаясь безвольно в ее руках.

Туман, ночь, гарь от затухающих огней пожаров и мягкий еле ощутимый шелест ленточек на курточке убитой девчушки. У меня нет решения.

У меня нет верного решения.

Я вообще не знаю зачем я и почему здесь и сейчас, зачем и почему она не она там и тут, когда все хуже некуда, когда тупо пусто внутри и нет слов.

Шаг. Шаг на встречу зеленой бездне затуманенных болью внутренней борьбы глаз печального и такого одинокого зверя. Шаг на встречу и в сторону от окровавленного и изорванного тела невинной девчушки. Шаг в пустоту без мыслей и без чувств.

«Я иду к тебе». — Все что я мог выдать измученной душе заточенной в теле зверя — «Иду».

Мы вновь срослись мыслями и пустотой внутри, прилипли взорами, где каждый хотел, но не мог сказать или добавить к уже произнесенному.

«Мне так жаль Тина…» — Кажется, слезы побежали по моим щекам. — «Все так дико и нелепо».

«Не надо». — Зверь вздрогнул всем телом, запуская волну бугрящихся под серой слизкой кожей мышц канатов. — «Так не должно быть».

— Нет. — Покачал я головой сжимая кулак в котором крупицей первозданной энтропии стало формироваться черное пятно непроглядной и ледяной тьмы. — Не должно, ты права девочка, этого не должно было быть.

«Мне страшно Ульрих». — Тело монстра сжалось.

«Не бойся». — Я смотрел на дрожащую руку, в которой формировались острые грани Копья Тьмы. — «Теперь не будет боли».

«Ульрих!» — Резанули ее слова ментальным криком.

Голова зверя в долю секунды осыпалась на камни прахом, тело, исторгнув из обрубка шеи зловонную слизь толчком не живого сердца, покачнувшись, завалилось наземь мешком прогнившего мяса, ну а следом и я рухнул безвольно, не в силах даже глаза закрыть, медленно наблюдая как со смертью гончей, испаряется марево серого тумана.

Не возьмусь сказать, сколько точно я там провалялся, пялясь в пустоту, но через какое-то время меня обступили бабули, испуганно прощупывая пульс и хлопая по щекам, что бы привести в чувства. Они все суетились, что-то спрашивали и возможно я даже что-то им смог ответить. Перед глазами все поплыло, накатила дикая непреодолимая усталость, и я с блаженством закрыл глаза, проваливаясь в небытие беспамятства.

Единственное что червячком шелохнулось внутри, была мысль о смерти Альвы Шернье, о которой голосили сестрички Хенгельман, но возможно мне это показалось.

* * *

Площадь постепенно наполнялась звуками. Серая марь непонятного тумана в считанные минуты была разорвана слабым ночным ветерком, испуганно пролетевшим по улочкам древнего города, от чего безумное пиршество смерти в виде изуродованных тел практически повсеместно устилающих землю среди разбитых и изодранных лоскутов палаток циркачей, выглядели какими-то белесыми пятнами в ночи.

Все пространство стали заполнять стражники города, испуганно оглядываясь по сторонам, кое-где местами еще чадили скупые языки пламени от опрокинутых факелов и светильников, мерцая одиночеством, словно звезды в ночном небе.

— Ну что? — В дальнем углу на самой верхотуре из бочек шелохнулась до этого момента неподвижная фигура старого акробата, произнося эти слова в слух. — Доволен?

— Весьма. — Тихо передернулась рябью тень, причудливо изогнувшись за его спиной. — Он сделал верный ход.

— И что теперь? — Опять вопросил мужчина тьму. — От меня что-то еще нужно будет?

— Не знаю. — Тень, слабый образ человека покачала головой. — Случилось кое-что, что выходит за рамки нашего плана.

— Она? — Мужчина качнул головой в сторону проулка, где за ними наблюдала скрытая ночью темная эльфийка.

— Не-е-т. — Тень проследила взглядом в указанном направлении. — Тай пока вне игры, ее выход позже.

— Тогда что? — Акробат нахмурился, задумчиво сведя брови.

— Ты почувствовала, смерть стража, Гальверхейм? — Тень словно принюхалась к чему-то.

— Да. — Кивнул сидящий. — Но там были бестиары, в этом нет ничего удивительного.

— Не все бестиары истинные стражи Галчонок. — Тень словно вглядывалась куда-то в даль.

— Кровь магистров? — Смесь испуга и удивления отразилась на лице акробата, который словно пружина взвился на ноги. — Этого не может быть!

— Нет ничего невозможного Гальверхейм когда в игре высокие материи, не мне тебе об этом говорить. — Тень попятилась в сторону, когда внизу под ними прошли стражники, освещая путь перед собой факелами.

— Это очень плохо. — Нервно дернулся мужчина. — Это может вылиться большими неприятностями. Все только стало налаживаться, мне ни здесь не тем паче у себя не нужны эти разборки!

— Ну что ж. — Тень еще раз посмотрела в сторону притаившейся эльфийки. — Займись последствиями, если они последуют, я пока не вижу кого из магистров эта кровь, за мальчиком я найду, кому приглядеть.

— А что если…? — Старый акробат повернулся запоздало к уже исчезнувшему без следа собеседнику. — Демоны тебя побери, тебе всегда нужно, старый пройдоха, оставлять последнее слово за собой?

Он какое-то время еще постоял на бочках, поджидая очередной патруль стражи.

— Эй ты, длинный! — Свиснув, окликнул он одного из солдат внутреннего охранения, кидая в его сторону неприметный серебряный перстенек. — Лови!

* * *

Бу-бу-бу-бу-бу!

Боги поднебесья, ну что ж так громко то?! Принцесса с трудом исторгла из себя стон, так с ходу сразу и не разлепив тяжелые налитые свинцом веки.

Бу-бу-бу-бу-бу!

— Да какого демона вам нужно, неугомонные?! — Сипло выкрикнула она, поморщившись от своего охрипшего голоса. — Нельзя ли по тише «бубонеть»?

Фу мерзость! Выхлоп жутчайшего перегара из открытого рта передернул ее всю спазмом отвращения. Как же раскалывалась голова! Да что голова, казалось все ее тело словно топтал сутки на пролет целый табун коней, не оставляя на нем и живого места.

— Очнулась? — Словно из колодца гулко, до Катрин долетел голос бабули.

— Пфу-ф-ф… — Принцесса рухнула с кушетки, где она лежала, на пол, попытавшись встать на ноги. — Ой ба-а-а…до чего ж херово то как!

— Ну а что ты хотела? — Хохотнула де Кервье, смотря как у ее ног шебуршит ворох грязного изодранного тряпья. — Нельзя пить как лошадь деточка и не иметь за это последствий.

— Почему? — Катрин с трудом удалось сесть на полу, с прищуром из-за яркого света из окна оглядывая покои, в которых очнулась.

— Ну, наверно потому что ты все же не лошадь, а принцесса. — Пожала плечами старушка.

— А что за шум? — Прокашлялась принцесса, сплюнув на дорогой ковер какой-то мерзкий ворох из соломы и чьей-то шерсти.

— Это твой «папуля-золотуля» за дверью орет как бык, которому прищемили яйца. — Сморщила носик Вальери, поглядев в сторону двери.

— Чего ему надо то? — Катрин пошатнувшись все же водрузила себя на ноги не без труда дойдя до столика где трясущимися руками ухватилась за графинчик с водой.

— Создать кучу неприятностей на ровном месте. — Печально покачала головой экс королева, подходя к окошку и задумчиво выглянув из-за портьеры наружу. — Видишь ли, девочка моя, нам, вернее тебе, не удалось свою прогулочку сохранить в тайне.

— Ой! — Катрин испуганно огляделась по сторонам. — Как же так?! Он же в гневе сейчас, бабушка, бабулечка, ой-ой он же сейчас неуправляем! Я не хочу в Карбланд!

Катрин пару раз испуганно икнув, забегала по комнате заламывая руки. Ситуация и вправду была та еще, родной папенька и так уже два года порывается сплавить ее прочь из Финора в далекое и маленькое королевство на южных задворках мира, некий Карбланд, с которым даже был уже предварительный уговор на замужество принцессы с одним из наследников престола.

— Убью-ю-ю! — Дверь внезапно содрогнулась от мощного удара распахиваясь настежь и, в комнату ввалились на пол два стражника из службы Гербельта в обнимку с раскрасневшимся королем, который, похоже отчаявшись достигнуть результата бранью и угрозами врезался в охрану со всей своей не маленькой дури разметав, словно шар кегли в боулинге. — Су-ки-и-и!

Здоровенное и злое до безобразия их величество, еще лежа на полу, умудрилось лягнуть одного из стражников ногой в лицо, второго же он боднул своей коронованной головой, схватив доблестную стражу за грудки, будучи уже на ногах.

— Митсвел! — Повернулась к нему старушка. — Ты что себе позволяешь несносный мальчишка?!

Несносный мальчишка рефлекторно опустил голову вжав ее в плечи, но видимо это был все же не тот случай когда этого буйного медведя можно было осадить гневным окриком, так как уже через долю мгновения он раскрыл свой рот взревев так что задрожали оконные витражи.

— Так и знал что это все твое влияние! — Митсвел Первый осуждающе ткнул своим толстым перстом в мать королеву. — Ты всегда женщина лезла в дела мужчин, и вот к чему это привело! Наша семья теперь посмешище для всего мира! Моя дочь, словно девка беспутная лобызалась посреди города у всех на виду! Что?! Что я тебя спрашиваю, мне теперь с ней делать прикажешь?! Кому она теперь нахрен нужна будет после такого?!

— Папочка! — Катрин упала на колени, обхватив ноги короля. — Ничего не было клянусь тебе!

— Поговори мне еще! — Зло поджала губы де Кервье, цедя зло слова.

— Мне давно следовало выпереть тебя ко всем демонам из дворца, в какой-нибудь закрытый монастырь! — Лицо короля пошло пятнами при виде матери. — Как ты могла покрывать такое беспутство?!

Ох, и тяжелая рука у папочки. Его ладонь звонко и с оттягом отвесила оплеуху дочери от чего та, словно тряпичная кукла отлетела от него к стене комнаты.

— Вы хоть на минутку задумались о последствиях и о том, как мы теперь будем выглядеть в свете этих событий! — Не унимался Митсвел, совершенно не обращая внимания на слезы дочери лежащей на полу. — Вы две тупоголовых курицы опозорили семью! Опозорили на весь свет, так как эта грязная чернь расплодит слухи по всему миру!

— Ну-ка закрыл свой рот! — В комнате разом, словно по волшебству вдруг резко понизили температуру, когда, мягко шелестя полами ажурных юбок, к ним вошла императрица, сверкая льдом своих глаз. — Ты что себе позволяешь мальчишка?

Сказано было тихо, но так, что Митсвел со щелчком закрыл рот и сделал пару шагов назад, попятившись с пути Вечного Императора.

Высокая, резкая и красивая в своем холоде женщина щелчком пальцев захлопнула за собой двери, отгораживая семью от сторонних глаз и ушей.

— Ты как огонек? — Императрица слегка приобняла за плечи старушку промакивая слезы своим платком на ее лице. — Ну ладно тебе, успокойся, ты же знала, что так будет, давай соберись.

— Спасибо. — Де Кервье с благодарность кивнула, принимая платок из рук императора и отворачиваясь вновь к окну, что бы немного успокоиться и привести себя в порядок.

— Отец, это не твое дело! — Попытался вновь вклиниться король.

— Заткнись. — Императрица отмахнулась от него, помогая рыдающей принцессе подняться на ноги и усаживая ее в кресло. — Ты и так уже успел наговорить более чем достаточно.

— Курицы! — Лицо Митсвела исказила гримаса злобы. — Меня окружают курицы! Всю мою жизнь вы кудахчете на разные голоса, бегая вокруг меня, но я не позволю вам и в этот раз все сделать по-своему!

— Папа! — Рыдая, протянула к нему руки Катрин. — Но ведь ничего не было, я девственна!

— А что же тогда, по-твоему, было? — Король словно зверь в клетке принялся расхаживать по комнате.

— Мы просто поцеловались… — Принцесса опустила голову.

— Просто?! — Король замер возле дочери, разведя руки. — Просто?!

— Я… — Тихо прошептала что-то принцесса.

— Что? — Митсвел театрально склонил голову на бок. — Не слышу, что ты?

— Я схватила его за яйца. — Вжав голову в плечи и зажмурившись, наконец, произнесла она. — Я совсем чуть-чуть помяла их и сразу же отпустила его на волю папа! Честно при честно!

— У-а-а-а-а! — Слов у его величества не было, он весь стал пунцово красным, словно свекла, его пудовые кулаки принялись гулко долбать изысканно драпированные стены, подспудно круша меблировку комнаты. — Курицы-ы-ы!

— М-да. — Произнесла императрица, пригибаясь, когда над ее головой пролетел маленький столик красного дерева, отправленный в полет пинком могучих копыт короля. — Про яйца, пожалуй, не стоило.

— Определенно. — Согласилась старушка, в последний момент, отскочив от окна, в которое его величество выкинул кресло.

— Но он же сам спросил! — Возмутилась принцесса, прячась за спинкой дивана.

— Запомни деточка, в будущем пригодиться. — Произнесла бабуля, так же заскакивая за диван, когда король стал швыряться канделябрами. — Мужчины такие создания, что сами не знают что спрашивают. Для их же блага всю информацию для их ушей следует тщательно сортировать, сама видишь, какие они ранимые и слабые внутри.

Раненный и слабый мужчина меж тем жутко потея и кряхтя выбросил из окна тяжеленный сундук из моренного дуба, заменяющий комод в местной обстановке, тут же принявшись в остервенении рвать на тряпки шелковые портьеры и гардины жутко рыча и похрюкивая от негодования.

— Курицы-ы-ы! — Победоносно воздел к потолку руки король, разрывая над головой подушку, от чего всю комнату заполнили разлетевшиеся в разные стороны белые перышки.

— Яйц-а-а-а! — Через некоторое время опять заорал он с ноги выбивая часть межкомнатной перегородки и застревая в стене от чего нелепо размахивая руками стал прыгать на одной ножке.

— Ну, все кажись, попался. — Произнесла императрица, рассматривая матерящегося и обездвиженного короля у стены.

— Вот скажи мне, чего так истерить? — Обратилась к императору старушка, выбираясь из-за дивана и помогая выйти принцессе. — Если бы мы женщины не мяли каждая в свое время мужикам яйца, то где бы сейчас человечество бы было? Мы бы давно уже все вымерли.

— Курицы-ы! — Сопел король в капкане. — Яйца-а!

— Это что-то глубинное. — Пожала плечами императрица, стряхивая с диванчика ворох перьев и аккуратненько подобрав платье присаживаясь на него. — Что-то вроде старинной пословицы, свои яйца ближе к телу или как там, в народе говорят?

— Фух, умотал гаденыш. — Вальери так же устало уселась рядом с императрицей. — Весь в покойного папочку, лишь бы кулаками махать.

— Дурная наследственность. — Рассмеялась императрица, добавив уже королю. — Ты как там Мити? Полегчало немного?

— Я вам покажу яйца-а-а! — Король через спину потряс своим кулаком, продолжая балансировать на одной ноге и, безрезультатно пытаясь вытащить из проема стены другую.

— Поверь мне солнышко. — Откликнулась старушка. — Мы с императором уже видели их у тебя, можешь не показывать. Маленькие такие, розовенькие, ты в детстве часто ими тряс, бегая без штанов.

— Курицы! — Сквозь стон заскрипел зубами Митсвел Первый.

— Ой! — Вскрикнула вдруг принцесса, поднимая с пола осколок зеркала. — А где мои брови?

— Ну и семейка. — Театрально закатила глаза императрица. — Как ты с ними столько лет одна возишься?

— Тяжело только первые шестьдесят семьдесят лет, потом привыкаешь. — Шмыгнула носом старушка.

— Где мои брови?! — Взревела под стать своему отцу Катрин.

— Яйца! — Вторил рупором папа.

— Что делать то теперь? — Старушка повела плечами. — Ума не приложу.

— Ну, эту красотку, однозначно в Карбланд. — Махнула рукой императрица. — Пусть теперь у ее мужа голова болит, с нас, пожалуй, хватит.

— О боги поднебесья! Что обо мне теперь люди подумают без бровей?! — Голос принцессы в какой-то момент заглушил порыкивания отца.

— Во! Слышишь? — Усмехнулась старушка. — О репутации задумалась.

— А вот с этим придется повозиться. — Император качнул головой в сторону короля. — Тут так просто не обойдемся, убьет ведь барончика нашего.

— Пожалуй, убьет. — Согласилась Вальери. — С него станется.

— Жаль парня. — Императрица сняла с плеча де Кервье перышко. — Есть мысли какие, по этому поводу?

— А как же. — Улыбнулась бывшая королева. — Мы женщины посланы небесами, дабы думать о главном и наперед.

— Где мои брови?!

— Рассказывай. — Улыбнулась императрица. — Как нам спасти в этой ситуации…

— Яйца!

…нашего юного дарования?

— Где мои брови?

— Яйца!

— Брови!

— Курицы-ы-ы-ы!

* * *

Похоже, я как всегда попал.

Меня прямо с площади забирали под конвоем, предварительно сковав в кандалы. За что? Ну, мало ли? Мне не говорили, а у меня не было сил и желания спрашивать. Я тупо и безразмерно устал для того, что бы думать, жить и барахтаться, сопротивляясь вселенной.

Сначала меня везли в закрытом возке, потом тащили под руки, в какие-то подвалы, напялив непроглядный мешок на голову. Правда там я не успел даже как следует отоспаться, меня уже через пару часов вновь потащили в возок и в очередные подвалы темницы. Мак мне услужливо высветил, что в этот раз меня удостоили чести привезти в первое дворцовое кольцо, то есть, я теперь буду проживать на одной лестничной клетке с королем. Единственное что, он на верху, а я немножко под землей. Самую малость, и возможно даже когда-нибудь вновь увижу солнце.

Но это так, мечты.

Спать было жутко неудобно в кандалах, света в камере не было совершенно, благо хоть руками в наручниках удалось справиться с штанами, мелочь но дорогого стоит не ходить под себя.

А еще мне не давали магичить. Это просто низводило меня в глубины отчаянья, похоже, там за дверью за мной следила группа магов, так как любое из плетений, которое я бы ни пытался построить, тут же разрывалось на стадии создания в клочья, заставляя меня морщиться от отката силы.

Тьма, холодные камни и звон цепей, когда я переваливался с бока на бок, ковыряясь в памяти, в себе, пытаясь собрать воедино остатки сознания и тот хлам из обрывков чувств, что еще остались во мне после той ночи на площади.

Все ли было мной сделано, верно? Не знаю. Честно не возьмусь за самосуд, ибо внутри осталось гадостное послевкусие от нашей с Тиной встречи. Очень такое не хорошее чувство, из острых специй предательства, отчаяния, боли и того, что следовало что-то досказать и донести до нее…

Да уж, натворили мы с Миланой дел. Кто бы мог знать, кто бы мог предупредить тогда нас о том, чего мы касаемся? И насколько бы мне было легче, если бы Тина осудила меня, но, увы…. Увы, десятки трупов на площади и не меньше по городу говорят о моей причастности к глупой беспечности и недомыслию важности сжимаемых в моих руках силах и знаниях. Было безмерно жаль загубленные жизни, было несоразмерно тяжело потерять ту «не жизнь» что пришла через время ко мне и даже, в какой-то момент я краем сознания успел мимо ходом пожалеть себя и все те начинания, те шаги, что теперь продолжат печатать без меня другие люди.

Как-то криво у меня выходят мои потуги быть рядом с людьми. Странно и нелепо я вроде как абстрагируюсь от общей толчеи, но от этого лишь глубже увязаю в чувствах и страстях окружающих. Раньше в далеком и практически позабытом прошлом было проще, гораздо проще соблюдать нейтралитет, не высовываясь из кокона серого одиночества.

Время, ох как тяжело летело время. Выспался, казалось на целую жизнь вперед, от тягомотины ничего не деланья горланил песни и читал стихи.

Он идет по колючей проволоке…

Плачет возле афишной тумбы…

Сам себя именует сволочью…

И ворует ромашки с клумбы…

Черной тучей висит над площадью…

Гамаюном кружиться пробует…

Мол, любите, кого вам хочется.

Только больше меня не трогайте!

Он — адепт разноцветной магии,

Но сегодня — поклонник черного…

Слово, выкинутое из саги и

поднебесная, подзаборная…

И на все на четыре стороны

Он свои распевает песенки.

И уходит один из города.

И навстречу спешит по лесенке.

А еще он сидит на облаке.

То печалит, то злит… то радует…

И шутя изменяет облики.

И с Луны постоянно падает…

Странный стишок, некоего Аль Рисачева, прочитанный мною в незапамятные времена скороговоркой зачитывался вновь и вновь находя какие-то потаенные смыслы в душе. Какие? Потаенные, ибо поклоняться черному нужно именно так, не афишируя своего таланта. Хороший мне подарочек преподнес император, вручив в руки томик трудов черного мага прошлого.

Интересное чтиво, что услужливо открывал страницу за страницей передо мной Мак. Много, ой как много было описано и изучено этим темным, он действительно был мастером от бога… ну или кто там наставляет на путь истинный подобных субъектов? Хорошие выкладки по энергетике, добротные объяснения по структурам и узлам, есть и готовые композиты заклинаний, есть недосказанности и точки для размышлений. Люблю подобных людей. Аль`Фарамут не много не мало гений, он века назад делал и общитывал такие вещи от которых волосы на голове шевелятся, преобразуя под час несовместимое воедино, создавая на разрушительно нигилисткой платформе энтропии новую яркую и непонятную жизнь, окрашивая пугающую тьму своего таланта всеми цветами радуги.

— Подъем. — Зазвенели ключи от двери и через какое-то время, свет факелов до слез ослепил меня, когда в камеру вошла стража. — Давай живее, тебя ждут.

Кто и зачем меня ждет, мне было, в общем-то, не важно. Ноги и руки затекли, из-за долгого бездействия и все о чем я думал, как бы не уткнуться лицом в каменный пол, пока меня вели узкими гулкими подземными коридорами к месту моего рандеву с новой судьбой. В конце концов, видимо это она, та встреча, что наконец-то прольет свет на мои тягостные мысли в заключении. Ну, или казнят без разговоров, невесело успел сам себя обнадежить я пока мы подходили к пластинчатой металлической двери из темного железа.

— Встал. — Скомандовал стражник.

Легкий перестук, новые стражники высыпавшие встречать меня и…

М-да, это было что-то с чем-то. Здесь, под не малой толщей земли и камня, в кромешной тьме, был сооружен приличных размеров свод. С построенной в этом каменном пузыре настоящей мини экосистемой. Деревья, кусты, аккуратненькие газончики, мощеные дорожки, маленький ручеек и даже какая-то мелкая живность в виде белок и микро птичек. Рассматривая все это великолепие, освещенное высокими фонарями, я даже на секундочку смог забыть, что в место неба здесь каменный потолок.

— Повернись. — Меня не очень любезно дернули в сторону, принявшись возиться с моими цепями и наручниками, которые не без труда, но поддались, спадая с меня со звоном на землю. — Теперь иди.

Для большей уверенности и поднятия моего жизненного тонуса меня хорошенечко подтолкнули в спину, от чего я чуть не въехал носом в мостовую. Сволочи, ну да бог с ними, хорошо хоть по традиции ногой под зад не наподдали. Растирая опухшие запястья, я медленно мелкими шажками пошел в сторону ажурной беседочки видневшейся среди зеленого великолепия миниатюрного сада. Милое местечко, ничего не скажешь. На дорогу у меня ушло минут пять может шесть, эта искусственная идиллия немного нервировала, но все же мне удалось немного успокоиться когда я наконец коснулся своими ногами ступенек где меня уже поджидала сухонькая фигурка госпожи Вальери де Кервье, суетившейся у небольшого серебряного подноса на котором она расставляла маленькие кружечки с дымящимся чаем.

— Дошел? — Она оглянулась через плечо. — Молодец, присаживайся, вижу, истомился ты уже и заждался.

— Что есть, то есть. — Кивнул я, плюхаясь на мягкий матрац небольшого диванчика.

— Налетай на булочки, изголодал поди в заключении? — Бабулька пододвинула мне благоухающий поднос со свежей выпечкой, на которую я набросился с трясущимися руками.

Бывшая королева села напротив меня, не беспокоя пока по мелочам разговорами, просто ожидая пока я не управлюсь с божественной манной небесной, в лице этих булок.

— Спрашивай. — Кивнула она, когда я полуприкрыв веки откинулся на спинку диванчика.

— Что? — Лениво повернул я голову в ее сторону.

— Тебе нечего спросить? — Улыбнулась она.

— Сколько стоят большие королевские креветки на рынке Тау-Джа, в халифате Бау-Юм, если до этого лобстеров продавали по два медяка за хвост? — Хрюкнул я, попытавшись рассмеяться. — Госпожа Кервье, давайте без лишних фраз о погоде, зачем вам мои вопросы, если у вас есть, что мне сказать? Говорите, а я послушаю, ибо другого ничего боюсь, мне не остается на выбор.

— М-да. — Она сощурилась, поджав губы. — Грубовато немножко юноша с вашей стороны.

— Думаете? — Я вскинул бровь. — А продержать меня полторы недели в подвалах дворца на воде и сухарях это как было с вашей стороны? Как вы это свое гостеприимство назовете?

— Не надо юродствовать. — Она отмахнулась от моих слов. — Ты должен быть благодарен за то, что после всего, что произошло, все еще дышишь и у тебя по-прежнему все конечности на своих местах. К твоему сведенью лично на моей долгой памяти, ты единственный из заключенных кто удостоился подобной чести.

— Спасибо. — Я не усмехнулся и не насмехался, слишком разные полярности наших внутренних миров, дабы она смогла осознать глубину восприятия ее слов мною. Пусть считает, как считает, в конце концов, я люблю свою жизнь и от «спасибо» от меня не убудет.

— Уже лучше. — Кивнула своим мыслям она. — Правда немного не дотягивает до той степени благодарности, на которую рассчитывала я.

— Я буду жить? — Подавшись вперед, я зацепил кружечку чая, с блаженством делая глоток.

— Да. — Слегка кивнула она.

— Много людей погибло в ту ночь на площади? — Мне стало немного не по себе от воспоминаний.

— Понятия не имею. — Пожала плечами она.

Я немного запнулся в мыслях от ее ответа.

— Если вы не знаете этого, тогда наверно стоит предположить что меня сюда направили не из-за гибели людей? — Выдал после секундной паузы я еще один вопрос.

— Естественно. — Удивилась она. — Кому, какое дело, сколько простолюдинов померло в ту ночь?

Моему удивлению не было предела. Если я не повинен, по их мнению, в гибели невинных граждан королевства так собственно из-за чего мое заключение? Мысли сумбуром метались в голове нигде не находя отклика. Что за бред? В чем меня тогда обвиняют? Кто-то вычислил, что Гончая принадлежала мне? Быть того не может, бабульки Хенгельман меня бы не сдали, а других подступов ко мне нет с этой стороны.

— Что же тогда? — Сдался я не найдя ответ.

— Ты что реально не понимаешь? — Удивилась она. — Это же очевидно, ты посмел докоснуться принцессы!

— Что значит посмел? — Я округлил глаза. — Это же она сбежала из дворца, это же она таскалась по городу пьянючая вусмерть, и это она меня тискала!

— Ты должен был сказать ей — нет. — Нахмурилась бабуля.

— Как?! — Сорвался на крик я. — Как вы себе это представляете? Она же абсолютно неуправляема, и более того, мои слова для нее пустой звук, она с детства была избалованна властью и не знала ни в чем отказа. Вы должны быть благодарны, что я хоть как-то был с ней рядом, а не бросился в бега, прочь от нее, оставив одну в городе!

— Она трогала тебя за член. — Вздохнула старушка.

— Вот именно! — Я подскочил с дивана от переполнявших эмоций. — Именно она трогала меня за член, а не я ее член тискал… ну… то есть, не член, а эту, как ее там, в общем, что бы там у нее не было ее член, я не трогал.

Чувствуя себя полным идиотом под ее ехидным взглядом я плюхнулся назад на диванчик, опустив голову.

— Ну… — Она развела смущенно руками, после моей горячей обличительной речи. — В любом случае, независимо от того, кто и у кого, что там из вас трогал, об этом узнал король, а так же еще пол сотни жителей города, что смогли в ту ночь спастись бегством.

— М-да. — Печально покачал я головой.

— Она принцесса Ульрих. — Бабулька вздохнула. — И это не слыханно подобное допускать. Ты даже не представляешь, каких сил мне стоило просто банально выдрать твою жизнь из рук Митсвела.

— Я буду жить? — Мне вдруг стало как-то прохладно и страшно в этом миниатюрном эдемском саду.

— Да. — Кивнула она.

— Но… — Я посмотрел в ее тяжелые и умные глаза.

— Но ты никогда отсюда не выйдешь. — Вздохнула она. — Никогда Ульрих.

— Никогда… — Одними губами произнес я за ней. — Никогда это очень долго…

— Очень мой мальчик. — Кивнула она. — Считай, что все, что тебе отмерено прожить свыше богами.

* * *

Некоторое время Митсвел Первый пил. А некоторое, не пил. По большей части, конечно, пил он больше, но в какой-то момент, изломав большую часть мебели в своих покоях, набив морды большей части слуг дворца и гвардейцев, он все же был введен в фазу, когда организм больше физически был не в состоянии принимать алкоголь. Отчего король пребывал в болезненно печальном трезвом состоянии тягостных раздумий.

Дело уже клонилось к вечеру, он задумчиво сидел у себя в кабинете, уныло ковыряя ножом запеченного целиком кролика и, уже успел раскатать по столу больше половины горошка от гарнира, когда его тягостный покой посмели нарушить тихим стуком в дверь.

— Сдохни тварь! — Машинально даже не повернувшись к двери, гаркнул он.

Мысли короля витали, где-то вдалеке и не имели под собой какой-то опоры кроме какого-то внутреннего чувства недосказанности и толики печали. Прямо перед ним на столе стоял миниатюрный портрет его дочки сделанный по его заказу пару лет назад, где она была изображена в красивом дамском доспехе с обнаженным мечом в руке.

Катрин всегда была его любимицей. Катрин была именно ЕГО. Паскаль хоть и был мужского пола, но походил на свою мать слишком уж сильно, отчего отец не столько недолюбливал его, сколько банально не понимал какого хрена ему нужно по жизни? Странный какой-то пацан получился, тихий, вежливый, сидит днями здоровье свое гробит, уткнувшись в книжки вместо того, что бы там, на охоту загонную съездить или девок молодых погонять по дворцу. Что собственно тоже вид охоты, по мнению короля, хоть и не такой веселый, где можно в жертву еще и из арбалета стрелять.

Не то что Катрин, вот она действительно его породы. Всегда с криком и весельем, там где она, всегда шум и толпа людей. Его умница дочка никогда не пропускала королевской охоты, ни разу не пропустила, ни одного бойцовского турнира, да и сама не прочь была с инструктором обменяться ударами в спарринг боях лихо и бесшабашно орудуя мечом.

Она была по настоящему ЕГО ребенком. Ему даже было о чем с ней говорить, не испытывая некоего неловкого чувства, что стоящий рядом думает, будто бы ты идиот.

— Не смей гневить меня паскуда! — Опять откликнулся король на очередной стук в дверь.

Эх, Катрин! Король печально покачал головой. Ты наверно сейчас думаешь что я злой и неотесанный чурбан, раз решил выдворить тебя из дома в далекое и «нафиг» никому не нужное королевство, но ты пока не понимаешь, как сильно я люблю тебя девочка и что иной раз мы не властны над своей судьбой и не в состоянии жить, так как нам хочется. Возможно, со временем ты поймешь это девочка, а возможно и нет, но что бы не случилось я всегда поддержу тебя…

— Ладно. — Сдался Митсвел наконец при очередном стуке в дверь. — Можешь войти, но учти, если ты посмел тревожить меня из-за ерунды, я оторву тебе голову голыми руками.

Странные денечки настали. Вино не радует, дети выросли, нет внутреннего томления в груди и даже жена «шипит» на него без должного рвения, не столько по делу сколько по привычке.

— Ваше высочество. — В дверь проскользнул Неманодах Верт, новый ставленник на должность главы армии короны, мужчина хоть и с сединой на висках, но еще достаточно, молодой для того, что бы в отличие от прочих генералов самостоятельно без сторонней помощи взобраться на коня, причем, не перепутав голову с задом проклятой животины.

— Чего тебе Нем? — Митсвел недобро прищурился, разглядывая застывшего в поклоне военачальника.

— Это нота ваше величество. — Верт держал в руках скрученный на золотых валиках документ. — Сегодня доставили из замка Дош.

— Какого хрена еще этим магистрам нужно? — Король слегка поморщился, так как что греха таить недолюбливал фанатиков бестиаров.

— Ваше величество, двенадцать магистров ордена объявляют вашу королевскую кровь проклятой и объявляют вам войну. — Неманодах зажмурился, приготовившись к яростной буре своего взрывного правителя, так и застыв перед ним с закрытыми глазами.

М-да уж. ТАКОГО военачальник знавший Митсвела не один десяток лет, не ожидал ну никак. Король просто молча продолжал сидеть, он не кричал, не кидался посудой и не пытался дать хоть кому-нибудь в морду лица, а просто сидел, и что самое страшное, по его лицу можно было решить, что в этот момент король пытается думать. Верт судорожно сглотнул ком подкативший к горлу. Подобного еще на его памяти не было. Что вообще должно было случиться с этим миром что бы Митсвел Первый, смог дойти до такого ужасного состояния?

Скрипнуло кресло, когда Митсвел грузно уперевшись кулаками в стол поднялся на ноги, принявшись расхаживать по комнате.

— Ваше величество? — Удивленно подал голос Верт, разглядывая прогуливающегося перед ним короля.

— Сколько мы с тобой знакомы Верт? — Король внезапно остановился перед своим маршалом, задумчиво оглядев его с головы до ног.

— Да, поди лет сорок может чуть больше ваше величество. — Удивленно произнес тот в ответ. — Я тогда на границе служил с халифатом Амунадип, вы тогда наш гарнизон лично пожелали наградить за заварушку на границе.

— Скажи сколько у тебя детей? — Король внимательно изучал лицо своего подчиненного.

— Четверо ваше величество. — Верт смахнул пот со лба. — Три сына и дочка.

— Дочка это хорошо Нем. — Король улыбнулся своим мыслям.

— Пацаны они вырастают и словно чужие становятся, а вот дочка всегда будет помнить тебя. — Митсвел отвернулся от маршала, задумчиво разглядывая что-то на столе. — Всю жизнь удивлялся, как моей жене не надоедало до самой смерти таскаться к родителям. Природа у них такая видать, это как всякие халдеи научники говорят, мол бабы они это…того…слово еще такое похоже на «сиськи-масиськи» чем-то.

— Моногамны? — Наморщил лоб генерал, пытаясь помочь своему государю.

— Точно. — Кивнул король. — Умеют помнить засранки.

Митсвел Первый взял в руки маленький портрет до этого пристально разглядываемый им.

— Значит так Нем. — Король шмыгнул носом. — Задача у нас теперь будет, что бы меня хорошенько запомнили на этом свете…

Оглавление

Попаданец. Барон Ульрих

Попаданец — 2. Барон Ульрих. Война

Попаданец — 3. Барон Ульрих. Дела домашние

Барон Ульрих — 4 «Мокрое Дело»

Попаданец — 5. Танцуют все

Попаданец — 6. Барон Ульрих. Чужие игры

Попаданец — 7. «Сила Любви» Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg