«Попадают по-разному»

— Опоздали.

— Уверен?

Усмехается.

— Охрану не выставили?

— Почему? Выставили.

Командир поднимается. Молодой, огромного роста, довольно худой в чёрных латах словно покрытых змеиной чешуёй.

— По коням!

Всадников не больше сотни. Доспехи у всех подобны командирским. Запылённые, но отменного качества. Кони у многих вороные. Почти у всех к сёдлам приторочены отрубленные головы.

Не бой. Избиение. Хотя, правильнее, заслуженное возмездие. Пусть запоздалое.

Командир, сотник и двое десятников сидят на деревенской площади. Солдаты заняты. Шуруют по домам, лишившимся хозяев, стаскивают с убитых доспехи получше. Сносят на площадь мертвецов. Таскают дрова, поленницу для огромного костра. Мёртвых, одетых по-крестьянски складывают рядами у поленницы. Чуть поодаль — груда тел напавших на деревню, некоторые полураздеты, другие в дешевой стёганной или кожаной броне. Все тела разбойников — без голов.

Отрубленные лежат недалеко от места, где сидят командиры.

— Как делим? На отряд, или каждому?

— Каждому. Пусть наместник попрыгает.

— По сколько?

— Кто что прихватил — то его. Остальное — по жребию.

— Что нашёл? — солдат из весеннего набора.

— Вот. Ребёнок. Живая. Девочка. Не знаю, что делать.

Командир вино с ленцой допил. Хороший виноградник. Был. В месте, где «резаки» побывали, долго никто селиться не захочет. Поля даже стороной будут обходить, ибо как знать, что из земли ещё полезет. Благо, земли вокруг в достатке.

— Я на няньку похож?

Солдат осторожно делает шаг назад, не зная, что делать со свёртком.

— Сто-ять! — повернувшись к десятнику, — сходи в постоялый двор, там, вроде был ещё мех с этим клеймом.

Повнимательнее осматривает сверток, не приближаясь к солдату.

— Вроде, не маленькая. Дорогу выдержит.

— Там-то она нам зачем? В соседней деревне пристроим кому-нибудь. «Ведьмы» три-четыре накинем — возьмут с радостью, — сказал и осёкся, сообразив, ляпнул что-то не то, торопливо продолжил, — Точнее, не «ведьмы», конечно, а золотые новой чеканки.

Командир заржал.