«Банка фруктового сока»

– Мирза, дать тебе галету? Держи!

Робот растерянно вертит галету.

– Что я должен сделать? – осведомляется он своим трескучим голосом.

– Съесть ее, дурак.

– Галета – пища людей, – флегматично отвечает робот.

– Тебе сколько лет, Мирза?

– Пять лет я принимаю и выдаю информацию.

– Ну вот. А я занимаюсь этим уже двадцать пять лет. И не тебе меня учить, молокосос. Понял?

– Что такое молокосос?

Горин расхохотался.

– Отстань от него, – поморщился Ильин. – Вечно ты засоряешь ему блок информации.

– Ну нет, – возразил Горин, ловко вскрывая банку с фруктовым соком. – Если уж его угораздило попасть в наше общество, то пусть, по крайней мере, усвоит несколько мужских привычек.

– Мужчины – лучшая часть человечества, – заявил робот.

Ильин поперхнулся консервированным молоком и строго посмотрел на хохочущего товарища.

– Давно хотел тебя спросить: чем объяснить твою, мягко выражаясь, странную манеру смеяться по малейшему поводу?

– Ты сухарь! Населить космос смехом – значит, сделать его обитаемым. Этот неписаный закон космонавтов я двенадцать земных месяцев усваивал на Меркурии.

– Этим язвительным тоном ты тоже обязан Меркурию? – продолжал Ильин.

– Эх, старина, поживешь в космосе с моё – узнаешь.

Ильин впервые участвовал в межпланетной экспедиции, и его несколько задевал шутливо-покровительственный тон Горина.

Резкий звонок возвестил конец отдыха. Они помогли друг другу закрепить шлемы, и, проверив герметичность скафандров, открыли нижний люк бункера. Грушеподобное тело робота первым протиснулось в переходную камеру.

Горин на четвереньках вполз в заиндевелый каменный мешок. Он отрегулировал освещение, устроился поудобнее на левом боку и включил агрегат. Голубой луч мягко вошел в красноватую твердь. Где-то рядом в своем забое так же вгрызался в породу Ильин.

«Сегодня взорвем монолит, – мысленно прикинул Горин, – и завтра, если все пойдет так же гладко, можно будет начать бурение скважины.»