«Идентификация Спрута»

Если одновременно нет возможности иметь и разум, и силу, всегда выбирай разум, а силу оставляй врагу. Сила может помочь выиграть многие битвы, но всю войну при помощи одной только силы не выиграешь никогда. Тут нужен разум. Сильный никогда не сможет из своей силы высечь разум, а мы всегда сможем из разума высечь силу.

Субкоманданте Маркос

Глава 1. Лекция о международном положении

Справа народ табгач был врагом, слева народ тогуз-огузов был врагом, кыргызы, курыканы, тридцать татар, кытаи и татабы – все были врагами.

Малов С.Е. «Памятники древнетюркской писменности»

1.

Артем Калашников откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди. Без паники! Это всего лишь формальность, что-то вроде интеллектуальной разминки. Я пять раз пересчитывал дерево вариантов, ошибка исключена. Пусть я до сих пор не понимаю, как это у меня получилось, но в тот день я действовал наилучшим образом.

Наилучшим из возможных, со вздохом поправил себя Калашников.

– Начнем? – спросил Гринберг, окинув собравшихся долгим взглядом.

Калашников печально кивнул. Сидевший справа от него Павел Макаров неопределенно хмыкнул. Семен Лапин ограничился тем, что довольно ухмыльнулся в бороду.

– Вы готовы, Нея? – снова спросил Гринберг, обращаясь к пятому и последнему участнику этого странного совещания. Калашников приподнял голову и увидел, что Нея Миноуи все еще стоит около своего кресла. Стоит и пристально смотрит прямо на него, Артема Калашникова.

Калашников опустил глаза и скрипнул зубами. Надо же, как уставилась, подумал он с неожиданной злостью. Как на дикаря из двадцатого века, только что во всей красе проявившего свой необузданный нрав. Дожили; уже инопланетянки с внешностью Снежной Королевы рассматривают меня, точно какую-то диковинку!

Калашников фыркнул и мрачно выпятил подбородок. Ладно, подумал он. В конце концов, я сам во всем виноват.

– Теперь готова, – ответила инопланетянка инопланетным же голосом, мягко заполнившим собой всю комнату. – Начинайте!

Господи, подумал Калашников, у которого от голоса Неи мурашки побежали по спине. И с этой повелительницей пространств мне предстоит работать?! Где были мои мозги, когда я заявку для ЦСУ составлял? Ну что мне стоило добавить еще один пункт, чтобы мой новый сотрудник был человеком?!

Одна надежда, усмехнулся Калашников. Может быть, меня не только осудят, а еще и расстреляют.

Свет в комнате погас, и в то же мгновение Калашников повис под потолком громадного конференц-зала, в непосредственной близости от широкой светящейся спирали, обвивавшей изнутри сферический купол. Посмотрев вниз, Калашников заметил маленькую фигурку в серебристо-сером костюме, уверенно шагавшую к светящейся изнутри прозрачной трибуне, высеченной, согласно бадарамхаз-карамхским легендам, из цельного алмаза, которые предки нынешних обитателей планеты выращивали в течение тысячи лет. Так и есть, подумал Калашников; галактический конгресс «За свободу совести», девятнадцатый день второго месанта шестьсот двадцать седьмого сеза пятьдесят второй галактической эпохи. Сейчас я взойду на трибуну, и начнется потеха.

– Звездный Пророк, – проскрежетал под сводами зала синтетический голос, – духовный лидер Технотронной Церкви!

Человек в серебристом костюме взошел на трибуну, вспыхнувшую под его ногами радостным желтым светом, и повернулся лицом к погрузившемуся в полумрак залу.

– Разумные существа, – начал он и слегка нахмурился, словно засомневавшись в своих словах. – Возлюбленные братья и сестры мои! Вы, собравшиеся в этом зале, лучшие представители самых могущественных религий Галактики! Ответьте мне искренне и прямо: безгрешны ли вы?

По залу пронесся неясный гул, который при всем желании нельзя было посчитать положительным ответом.

– Но как же так? – развел руками человек на трибуне. – Разве ваши боги не желают добра? Разве бессильны они, раз позволяют своим же служителям совершать поступки, прямо и недвусмысленно запрещенные каждому верующему? Или, быть может, ваши боги просто оставили вас? – Звездный Пророк замолчал и склонил голову набок, скептически рассматривая всколыхнувшуюся перед ним многотысячную толпу. – Мне очень жаль, но так оно и есть. – Звездный Пророк несколько раз сокрушенно кивнул. – Эрэс, над которым не занесена длань господня, обречен пребывать во грехе. Сердце мое полно жалости…

Калашников от удивления приоткрыл рот: ему показалось, что на глазах у Звездного Пророка блеснули слезы.

– … и я не могу, подобно вашим богам, предоставить вас вашей страшной судьбе, – неожиданно повысил голос Звездный Пророк. – Я прибыл сюда с радостной вестью: на свете есть бог, который любит нас! Бог, который никогда не оставит ни одного из возлюбленных чад своих; бог, который не даст вам оступиться в минуты радости и заставит вас идти дальше в минуты скорби. Отныне каждый эрэс сможет вкусить блаженство праведного существования, сможет воплотить в жизнь истину своей веры! Каждый, – Звездный Пророк сделал еще одну паузу, а потом внезапно понизил голос, – кто примет на себя опеку Технотронной Церкви и тем самым позволит Богу заговорить с ним на понятном каждому языке. На языке наших боевых роботов!

Если до этих слов зал походил на растревоженный улей, то сейчас в нем словно взорвалась бомба. На мгновение под куполом воцарилась жуткая тишина, почти сразу же растрескавшаяся на отдельные вскрики и глухие проклятья. Потом поднялся все нарастающий гул, и наконец раздался крик, которого, видимо, и добивался Звездный Пророк:

– Богохульник! Смерть ему!

– Смерть! – подхватил слаженный хор по меньшей мере сотни голосов.

Калашников посмотрел на голос и увидел, что сорвавшиеся со своих мест эрэсы, похожие на карликовых динозавров, стремительно бегут по проходам в сторону трибуны. Над их головами на манер красных флагов колыхались вздувшиеся гребни, из широко раскрытых зубастых ртов высовывались длинные раздвоенные языки. Броневерцы, подумал Калашников; хорошо, что там, в зале, у меня не было времени их рассматривать. Сбежал бы, в ту же секунду сбежал!

Звездный Пророк воздел руки к потолку и громко воскликнул:

– Тяжки грехи ваши; страшно далеки вы от бога! Но даже у вас есть надежда!

Калашников перевел взгляд вправо, туда, где на отведенных им синих рядых располагались главные герои предстоявшего побоища. Коренастые, коротко стриженные гуманоиды, все как на подбор одетые в подпоясанные веревками длинные рубахи, мрачно смотрели на озверевших броневерцев. Возвышавшийся посреди этой молчаливой толпы главарь раскрыл рот и отдал короткую команду. «Задержать», – услышал Калашников лишенный интонаций перевод.

Звездный Пророк коротко поклонился ошеломленному всем происходящим залу и сошел с трибуны. В ту же секунду первый из ящеров-броневерцев выскочил на сцену и бросился на Пророка с явным намерением свернуть тому шею. Пророк покорно опустил руки и криво усмехнулся; ящер протянул к нему две когтистые лапы, дернулся всем телом и упал лицом вниз. В его спине по самую рукоятку засел тяжелый метательный топор.

– Он наш! – прогремел на весь зал голос главаря «подпоясников». – Он – воплощение Сатаны, и будет гореть в огне!

В подтверждение его слов добрый десяток топоров взлетел в воздух, и еще трое ящеров забилась в предсмертных судорогах у ног Звездного Пророка. Тот в ужасе отпрянул и принялся озираться по сторонам, подыскивая направление для бегства.

Подпоясники, подумал Калашников. Как потом выяснилось, самая большая делегация на Конгрессе. Вся как на подбор составленная из прекрасно подготовленных гуманоидов, носивших на веревочных поясах ритуальные плотницкие топоры – символ мирного труда и свободы от засилья машин.

И вы хотите сказать, что это был стихийный взрыв религиозного чувства?

Калашников усмехнулся, покачал головой и принялся досматривать фильм.

Звездный Пророк наконец принял решение, стремительно повернулся – и налетел на бесшумно возникшего за его спиной высокого худого эрэса в темных очках. Последовал короткий обмен фразами. Звездный Пророк оглянулся на бушующий зал, где подпоясники уже оттеснили броневерцев от сцены и выставили вокруг нее боевое охранение, сжал губы и коротко кивнул. Эрэс в темных очках растворился в воздухе, чтобы через мгновение появиться с противоположной стороны зала. Появиться вместе с тремя десятками боевых роботов, переливающихся отраженным светом ярко разгоревшейся под куполом спирали.

2.

Калашников прикрыл глаза и снова ощутил под собой деревянное кресло. Да, подумал он, мои роботы оказались там весьма кстати. Но видит Бог, я брал их с собой только ради престижа! Разве я мог предположить, что на Конгрессе возникнут беспорядки, с которыми не сможет справиться местная служба безопасности?!

– Задавайте вопросы, – предложил Гринберг, и Калашников понял, что кино кончилось.

– Ты что же, Артем Сергеевич, – пробасил Лапин, – заранее все знал?

Калашников открыл глаза и устало посмотрел на Лапина.

– Что именно? – спросил он тихо. – Что именно я заранее знал?

– Что на тебя ящеры набросятся, – пояснил Лапин. – А потом с подпоясниками передерутся.

– Да уж догадывался, – криво усмехнулся Калашников. – Хотя если честно, броневерцы оказались для меня приятной неожиданностью. Я больше рассчитывал на лоимарейских ортодоксов и на их ритуальные жала.

– Значит, – подхватил Гринберг, – своей речью вы сознательно провоцировали собравшихся на ответные действия?

Быстро они это поняли, отметил Калашников. Тем лучше; перейдем прямо к делу!

– Ну разумеется, – ответил он, пожимая плечами. – Иначе зачем мне вообще было выступать на Конгрессе?!

Справа послышался короткий смешок и скрип кресла. Это Макаров в свойственной ему многозначительной манере выразил Калашникову свою поддержку. Или неодобрение, подумал Калашников. Кто его, Макарова, разберет!

Гринберг посмотрел на Лапина, тот в ответ отрицательно покачал головой.

– Я правильно вас понял? – переспросил Гринберг. – Вы специально приехали на Конгресс, чтобы спровоцировать беспорядки?

– Да, вы правильно меня поняли, – кивнул Калашников. – Я собирался погибнуть от рук религиозных фанатиков…

Макаров тряхнул головой и весело рассмеялся.

– И вовсе нет тут ничего смешного! – обиделся Калашников. – Я, между прочим, не всеведущ! Откуда мне было знать, что подпоясники уже подготовили мне расправу? Да если бы они хотя бы намекнули, я сидел бы тише воды, ниже травы и молчал бы в тряпочку! А так пришлось выступать, богохульствовать, даже боевыми роботами грозиться – сами же видели, до последней моей фразы никто в зале и слова поперек не сказал!

– Вот даже как, – заметил Гринберг. – Значит, вы собирались погибнуть. Но с какой целью, Артем Сергеевич?! Разве вам не нравится быть Звездным Пророком?!

– Хороший вопрос, – кивнул Калашников. – Пока не знаю, Михаил Аронович. Пока не знаю…

– Ты нам тут не крути! – прогудел Лапин, показывая на Калашникова пальцем. – Вишь, не нравится ему! А как над темой работать, ты подумал?

– Подумал, – ответил Калашников и улыбнулся. – Посмертно.

В комнате для особых совешаний повисла неуютная тишина. Сработало, подумал Калашников. Надо же, сработало!

– Вариант «робокоп», – поспешно, пока никто из собравшихся не сообразил всего сам, продолжил Калашников. – Звездный Пророк, растерзанный толпой фанатиков, возвращается к жизни в теле робота. Технотронная Церковь сохраняет Звездного Пророка, у роботов Галактики появляется харизматического вождь, а я наконец получаю возможность безбоязненно применять всяческие технические штучки – все ж таки робот, а не человек! Все было так хорошо задумано – и вдруг подпоясники…

Калашников сокрушенно покачал головой и развел руками. Придется, мол, оставаться человеком.

– Вы из двадцатого века? – Голос Неи Миноуи, как и прежде, звучал со всех сторон.

– Да, – растерянно ответил Калашников. – А почему…

– Вы христианин? – задала инопланетянка следующий вопрос.

– Я… атеист, – пробормотал совершенно сбитый с толку Калашников.

– Страна вашего рождения была христианской? – гнула свое «снежная королева».

– Ну да, – вынужден был согласиться Калашников. – Скорее уж христианской, чем мусульманской…

– Я закончила, – сообщила Нея Миноуи и выпрямилась в кресле, сделавшись похожей на мраморную статую. Калашников недовольно поджал губы – он так и не понял, что именно выясняла загадочная цэсэушница.

– Еще вопросы? – поинтересовался Гринберг.

Макаров словно нехотя поднял руку:

– У меня вопрос. Артем, ты что же, ничего не знал про подпоясников?!

– А что я должен был знать?! – возмутился Калашников. – На Конгрессе больше тысячи делегаций было, поди разберись за полдня, кто есть кто!

– Значит, не знал, – кивнул Макаров и скрестил руки на груди.

– Ну, не знал, – согласился Калашников. – А что?

– Так, ничего, – ответил Макаров.

Калашников хмыкнул и заерзал в кресле, пытаясь найти положение поудобнее. Вопросы Миноуи и Макарова сбили его с толку. Может быть, подумал Калашников, я все-таки сделал что-то не то? Но ведь пять раз пересчитывал, пять раз! Нет, твердо решил Калашников; ошибка исключена.

– Давайте высказываться, – предложил Гринберг. – А то мы до второго пункта и к вечеру не доберемся!

Неожиданно для Калашникова Макаров снова поднял руку:

– Можно я? Надо к Артему помощника приставить, вот что. Не обязательно боевого робота, но чтобы кто-то его контролировал. Я же ему в тот вечер много чего рассказывал, со слов Ями Хилла, в том числе и про подпоясников, а толку? Меня он не слушает, так может хоть официального помощника слушаться будет?

Слушаться, усмехнулся Калашников. Хорош «помощник»! А кстати, разве Макаров мне что-то про подпоясников рассказывал?

Калашников наморщил лоб, припоминая сумбурный разговор на развалинах Кремля. А ведь точно, рассказывал! Дескать, Ями Хилл на каких-то сектантов жаловался, которые машин на дух не переносят, и потому никак невозможно на них нормальный компромат составить – отбирают всю записывающую технику еще на орбите. Вот вам и подпоясники.

Семен Лапин поднялся на ноги и многозначительно откашлялся.

– Теперь я скажу, – провозгласил он и взмахнул крепко сжатым кулаком. – Нельзя так, Артем Сергеич! Запомни – нельзя!

– Да я уже и сам понял, – раздраженно огрызнулся Калашников. – Что нельзя, понял. А вот почему нельзя – до сих пор не понимаю!

– Не понимаешь? – сурово переспросил Лапин. – Вот этого – не понимаешь?

Комната уплыла в темноту, и Калашников снова очутился в до боли знакомом конференц-зале. Прямо перед ним корчился в судорогах похожий на маленького динозавра броневерец; его длинные когти скользили по глянцевому каменному полу, из приоткрытой пасти вырывались жалобные всхлипы. Калашников сморщился и попытался отвернуться – но вдруг понял, что не чувствует больше собственного тела. Да что же это такое, подумал Калашников.

Эрэс у его ног громко всхлипнул и перестал шевелиться.

– Не понимаешь? – донесся из пустоты громовой голос Лапина.

Калашников снова почувствовал под собой кресло и тут же вцепился в подлокотники. В ушах его по-прежнему звучал предсмертный всхлип броневерца.

– На самом деле его удалось спасти… – пробормотал Калашников, прекрасно понимая, что говорит ерунду. Броневерец получил смертельную рану, и причиной тому послужила речь Звездного Пророка. Его, Артема Калашникова, речь.

– Чего примолк? – участливо спросил Лапин.

– Понял, – выдавил Калашников и опустил голову. – Если бы не мои роботы… если бы меня тоже убили… черт, как же я сразу не подумал!

– Плохо, – веско произнес Лапин. – О других думать надо, не только о себе.

Надо, мысленно согласился Калашников. Да только не всегда получается. Казалось бы, все просто – «не бей, не подставляйся, не зевай!»; а на деле постоянно то подставляюсь, то зеваю. Хорошо хоть массовых убийств за мной, в отличие от Макарова, не числится.

– Виноват, – пробормотал Калашников и тяжело вздохнул. – Готов понести заслуженное наказание.

– Ну, раз готов, – пробасил Лапин, – тогда выбирай и неси. Гринбергу скажешь, чего выбрал.

Лапин уселся обратно в заскрипевшее кресло и угрюмо сложил руки на груди. Гринберг вопросительно посмотрел на Нею Миноуи.

– Ошибка, – мягко, но очень громко сказала инопланетянка, – была допущена в самом начале. В большинстве современных галактических религий мученическая смерть не считается признаком святости. Более того, в этике лоимарейских ортодоксов, ядерных индивистов и многих аналогичных учений подобная смерть является греховной, служит доказательством одержимости злом. При выборе сценария своих действий коллега Калашников доверился собственному жизненному опыту, предполагал универсальность христианских ценностей. К счастью, коллега Калашников допустил еще несколько грубых ошибок, позволив сработать своему хорошо известному везению. Тем не менее всегда существует риск, что запланированная коллегой Калашниковым операция пройдет в точности по плану. Поэтому я настаиваю на коллективном планировании такого рода операций. Я закончила.

Калашников тяжело вздохнул и еще ниже опустил голову. Инопланетянка была абсолютно права – едва ознакомившись после Конгресса с главными галактическими религиями, Калашников и сам схватился за голову. Но опять же, почему этого нельзя было сделать раньше?! Ну почему?

Калашников раздраженно ударил ладонью по подлокотнику. Да потому, что дикарь я, варвар из двадцать первого века! Потому, что я чужой в этом пугающе сложном мире.

– Все высказались? – спросил Гринберг и выждал несколько секунд. – Значит, моя очередь. На правах председательствующего признаю Артема Калашникова виновным по всем пунктам обвинения и предлагаю ему самостоятельно выбрать меру наказания. Переходим ко второму пункту повестки дня. Что нам известно о «Спруте»?

3.

Калашников виновато развел руками и попытался улыбнуться. Однако суровые взгляды коллег быстро отбили у него охоту шутить; видно было, что собравшиеся восприняли приговор вполне серьезно. Надо будет с Лапиным посоветоваться, решил Калашников, насчет наказания. Чего-нибудь посерьезнее придумать, чтобы надолго запомнилось. Не хотел бы я еще раз оказаться на подобном судилище!

– Вам слово, коллега Калашников, – напомнил Гринберг. – Обязанности руководителя группы с вас никто не снимал!

– Да знаю я, – пробормотал Калашников, – дайте только с мыслями собраться… Спрут, говорите? Второй пункт повестки дня?

На лице Макарова появилось подобие улыбки.

– Ах да, – обрадованно воскликнул Калашников. – Вспомнил! По второму пункту слово предоставляется коллеге Макарову, штатному сотруднику российской и когаленской разведок, известному в Галактике в качестве кровожадного пирата Мак-Ара. Расскажи-ка нам, Паша, про Домби Зубля!

Макаров мигом перестал улыбаться.

– Ну, – сказал он, сцепив руки в замок, – наверное, вы все это уже знаете…

– Докладывай, докладывай! – подбодрил приятеля Калашников. – Зря что ли целый вечер перед монитором сидел?

– Ладно, – махнул рукой Макаров. – Только чур, не перебивайте! Вот этот эрэс, если кто не знает, Домби Зубль.

Подчиняясь мысленному приказу Макарова, часть стены напротив кресел превратилась в многосекционный экран. Большую его половину заняло изображение одетого в черное дьявола с мрачным и недовольным выражением лица.

– Голограмма из личного архива Ями Хилла, – пояснил Макаров. – Кстати, спасибо нашим врачам – генерал после смерти ничуть не изменился, даже алкоголизмом по-прежнему болен. Большую часть сведений о Домби Зубле я получил от него, кое-что удалось найти в Сети, и совсем немного – в наших архивах…

– В каких-таких «наших»? – перебил его Калашников.

– Ну, – Макаров покосился на Лапина. – В наших. Будто сам не знаешь!

– А, – сообразил Калашников. – Прошу пардону, больше не буду!

– Ну вот, – продолжил Макаров. – Домби Зубль, дэв, возраст семьдесят четыре сеза, родился на планете Нэйн, юрисдикция Дэвна, обучался сначала в преисподней Грамджак, кстати, считающейся элитной даже на Дэвне, затем – в государственном университете в Лэйли, юрисдикция Ядерной Федерации. Обучение регулярно прерывал на один-три месанта, якобы по состоянию здоровья. Ями Хилл утверждает, что так обычно поступают элитные агенты ФИА – федерального инфорационного агентства Ядерной Федерации – когда им нужно пройти специальную подготовку. Деловую активность начал проявлять сорок лет назад, устроившись коммерческим дипломатом в трансгалактическую компанию «Сагал Симс», где и работал по специальности в течение десяти лет. В шестьсот первом сезе текущей эпохи Домби Зубль вышел в отставку, приобрел права на коммерческий псевдоним «Дайен Збирек» и занялся политкоррекцией. В шестьсот двенадцатом сезе его работа на правительство Таулеванской федерации была отмечена Отделом Персоналий при Совете Безопасности ООП, благодаря чему псевдоним «Дайен Збирек» стал официальной торговой маркой. Резко возросшие после этого гонорары вскоре позволили Домби Зублю отойти от дел – это по официальной версии, представленной в Сети, на самом же деле работы у него заметно прибавилось, – и в последние десятилетия о его деятельности практически ничего не сообщалось. Помимо основного псевдонима, Домби Зублю принадлежат права на имена «Даймон Зюнд», «Дарек Зинделл» и «Дзо Зарим», а в своей нелегальной работе он использует кличку «Таран».

– Вот-вот, – подхватил Калашников. – Поподробнее бы об этой нелегальной работе!

– Самому хотелось бы поподробнее, – усмехнулся Макаров. – К сожалению, в Сети об этом не пишут. Пришлось Ями Хилла распрашивать. Познакомился он с Домби Зублем четыре года назад, встретив его в элитном релакс-клубе Эрилудского Космоцентра… Кстати, все знают, что это за Космоцентр?!

Калашников понимающе улыбнулся. За последние несколько дней Макаров узнал о Галактике больше, чем средний ее обитатель узнавал за всю свою жизнь, и теперь не без оснований считал себя большим эрудитом. Но уж о Космоцентре-то, гигантской искусственной планете, построенной еще во времена инерциальных шоссе на самом оживленном космическом перекрестке, знал, наверное, даже самый последний катсюанский сосальщик планктона, никогда не высовывавший носа из-под воды.

– Ну, это тот самый Космоцентр, – пояснил Макаров. – Ями Хилл в ту пору очень интересовался роботами спонков и даже имел прямое задание организовать похищение хотя бы одного экземпляра. Домби Зубль представился ему как Дзо Зарим, решатель проблем, и намекнул, что располагает уникальными образцами вооружений. Месанта три они друг друга прощупывали, после чего Ями Хилл решил, что Дзо Зариму можно верить, и обратился к нему с предложением украсть робота спонков. В ответ Дзо Зарим попросил помочь переслать через нуль-порталы Космоцентра партию черных контейнеров – ну, кто не знает, это такие контейнеры, содержимое которых доступно только адресату, – Ями Хилл задействовал в его интересах когаленского агента, однако вместо робота спонков получил информационную бомбу – сведения о поставке данных роботов Лоимарее. Разумеется, Ями Хилл тут же отбыл в Мариото, столицу Лоимареи, поставил на уши всю свою резидентуру… ну, это отдельная история. А Домби Зубль остался в Космоцентре с конкретным материалом на когаленского агента, материалом, который ему весьма пригодился в переговорах с эрилудскими спецслужбами. Вот так мой приятель Ями Хилл угодил в отставку, а Домби Зубль успешно продолжил свою карьеру.

– Домби Зубль всегда так… работает? – спросил Лапин.

– К сожалению, не всегда, – покачал головой Макаров. – По меньшей мере в двух случаях он действовал куда как эффективнее.

– Куда уж эффективнее, – фыркнул Калашников. – И так чуть ли не всю когаленскую разведку под монастырь подвел!

– Чуть-чуть не считается, – возразил Макаров. – А вот в операциях на Руарте и особенно на Смулпейне никакого «чуть-чуть» не было.

– На Смулпейне? – удивился Лапин. – Домби Зубль бывал на Смулпейне?

Что это за Смулпейн такой, подумал Калашников, раз от него даже Лапин в кресле подпрыгивает? Ну-ка, что там на этот счет в Сети сказано?

Прочитав краткий текст, размещенный для пущей доходчивости на зловещем багровом фоне, Калашников втянул голову в плечи. Так значит, это все смулпейнцам Домби Зубль устроил? А я с ним еще о чем-то разговаривал?!

– Официально нет, – ответил Макаров. – Но Ями Хилл проверял Домби Зубля по полной программе, включая анализ речи и микродвижений. В экспертном заключении по результатам проверки Руарта, Смулпейн и Эрилуд упоминались как расы, оказавшие на Домби Зубля значительное культурное влияние. Чтобы воспринять чужую культуру, нужно пожить на одной из ее планет хотя бы полгода. До шестьсот двенадцатого сеза Домби Зубль на Смулпейне не появлялся, а в шестьсот четырнадцатом произошло знаменитое Умиротворение, после которого о культурном влиянии говорить не приходится. Так что тут я согласен с Ями Хиллом: Домби Зубль жил на Смулпейне как раз в разгар тамошнего экстремизма, и наверняка посодействовал Умиротворению. Восемнадцать миллиардов эрэсов, четыре звездные системы; это вам не какой-то там оставной генерал!

– А Руарта? – уже больше для проформы спросил Калашников. – Про нее откуда данные?

– Это уже наше досье, – Макаров кивнул на Лапина. – Некий дьявол по имени Дерриз Залгот работал в шестьсот девятнадцатом сезе дипломатическим представителем «Пафф Ко» на Руарте. Работал, работал, а сразу после переворота, последовавшего за «темными днями», работать перестал. Нетрудно было установить, кем был этот Залгот!

– Понятно, – кивнул Калашников и украдкой еще раз глянул на текст с историей Умиротворения. – Значит, Домби Зубль – суперагент федерации?

Макаров покачал головой:

– Никакой он не «супер». Обычный агент, каких миллионы. Двадцать лет подготовки – слишком мало для кадрового офицера. Думаю, у него и звание-то не выше капитана.

– А как же Умиротворение? – возразил Калашников. – Все-таки галактический прецендент! Не слишком ли круто для обычного агента?

Макаров пожал плечами:

– Не один же он все это устроил. А даже если и один, это ничего не значит. ФИА – одна из старейших разведок в галактике, со своими традициями и давно сложившейся иерархией. Чужака, а любой гуманоид в Федерации, будь он хоть дьяволом – чужак, – никогда не допустят к руководству столь масштабными операциями. И заслуг за ним не признают. Кастовая система; и вообще, кому я все это объясняю?! Кто тут про социальные цивилизации целую книгу написал?

– Тут – никто, – спокойно ответил Калашников. – Давайте считать, что это был мой однофамилец. Ну хорошо, пусть Домби Зубль – обычный агент. А все-таки, вдруг он заодно и Спрут?

Макаров отрицательно покачал головой.

– Нет, – ответил он, понизив голос. – Хорошо бы, конечно, но… Слабоват он для Спрута, если честно.

Это верно, подумал Калашников. Слабоват. В плен себя дал захватить, в телепатической схватке на уровне пустотного шейха оказался, не круче. Правда, сбежать с «Рифея» сумел, но это уже чисто по макаровской глупости. У меня не сбежал бы.

– Слабоват так слабоват, – согласился Калашников. – Ну, раз Домби Зубль не Спрут, продолжаем поиски! Слово предоставляется Нее Миноуи, эксперту ЦСУ в области межцивилизационный отношений. Я попросил ее подготовить краткий обзор о возможных противниках Звездной Россиии…

4.

– Вот этот обзор, – произнесла Нея Миноуи, заставив Калашникова умолкнуть. Домби Зубль исчез с экрана, уступив место толстой белой книге, на обложке которой чернел машинописный заголовок: «Враги Звездной России». Тоже мне, краткий обзор, поморщился Калашников. И почему именно враги? Противники, они разные бывают, некоторые по дружбе такое сотворят, что десяти врагам не угнаться. – Рекомендую ознакомиться с ним в индивидуальном порядке, для вопросов я доступна в любое время с шести до двадцати четырех часов. Сейчас я озвучу только экспертное заключение. В настоящее время реальную опасность для Звездной России представляют сорок семь субъектов галактического масштаба. Сорок четыре из них нам хорошо известны и находятся под постоянным присмотром Главного Разведывательного Управления. Сюда относятся двадцать семь крупнейших цивилизаций Галактики, начиная с Ядерной Федерации и заканчивая Равашуа, девять наиболее агрессивно настроенных трансгалактических корпораций, такие как Пафф Ко, Парви Сарк и им подобные, пять межцивилизационных криминальных и террористических организаций, из которых широкой известностью пользуется только наркокартель «Саратога», и три общественно-политических объединения, активно действующих по всей Галактике – всехафистская церковь, Соцингал и гармонизм. Оставшиеся три субъекта – гипотетические «короли Галактики», оккупационные войска из галактики М81 и цивилизация спонков – до сих пор не обнаружены, и поэтому контроль за ними осуществляется косвенными способами.

– То есть как это – не обнаружены? – удивился Калашников. – А спонк, которого мы по атомам восстановили?!

– Захваченный пиратом Мак-Аром профессор Хален Вирто, – бесстрастно ответила Миноуи, – принадлежит к гуманоидной расе саньяров, юрисдикция Бадарамхаз-Карамха, и не имеет ни малейшего отношения к Спонк Корпорэйшн. Гипотеза о его принадлежности к расе спонков столь же плохо обоснована, как и гипотеза о виртуальной сущности спонков, использующих тела разумных существ в качестве временных носителей своего разума. Как эксперт Стратегического Управления, я официально заявляю, что любые попытки отождествления Халена Вирто с расой спонков по меньшей мере преждевременны.

Ну да, преждевременны, подумал Калашников. То-то мой сетевой ящик от писем ломится, из Спонк Корпорэйшн. Хотя ясно им сказано – в течение недели никаких переговоров!

– Вернемся к теме, – сказала Миноуи. – Субъект, получивший в нашей группе кодовое название «Спрут», предпринял в отношении Звездной России серию достаточно похожих действий. Тем или иным способом – начиная с банального доноса и заканчивая эстафетным нарковолновым внушением – Спрут создает ситуации, в которых граждане Звездной России оказываются замешанными в преступлениях различной степени тяжести. Существенно, что все подобные инциденты произошли на разных планетах, находящихся под юрисдикцией совершенно различных цивилизаций. Таким образом, вариант провокационной кампании, имевшей целью столкнуть Звездную Россию с какой-либо другой цивилизацией, однозначно исключается. Спрут либо пытается дискредитировать звездных русичей в глазах всего галактического сообщества, либо производит разведку боем, определяя спектр возможных реакций Звездной России на неадекватное поведение своих граждан. Поскольку уже имевшие место инциденты практически не получили освещения в галактических средствах информации, наше Управление предположило, что основной целью Спрута является именно разведка. Таким образом, задачей моей работы было установить: кто из противников Звездной России в настоящее время субъективно заинтересован в подобной «разведке боем» и объективно способен ее осуществлять.

– Ну, и кто же? – не выдержал Калашников.

– Никто, – ответила инопланетянка. – Большая часть наших потенциальных противников вообще не использует технологию «разведки боем». А те, что используют, не заинтересованы в ее применении по отношению к Звездной России. У Ядерной Федерации, Парви Сарка и Саратоги хватает других забот.

– Я так понимаю, – задумчиво произнес Гринберг, – что это ваше официальное заключение?

– Совершенно верно, – подтвердила Миноуи. – Мое и Управления в целом.

– В таком случае, – улыбнулся Гринберг, – у нас остается всего три кандидатуры. Спонки, андромедяне и галактические короли.

– А как насчет аналогичных «разведок» против других цивилизаций? – спросил Калашников. – Может быть, кто-то в Галактике ими специально занимается?

– Мною проанализированы семьсот сорок три инцидента, – ответила Миноуи, – структурно схожих с действиями Спрута. Абсолютное большинство из них связано с криминальной деятельностью «Саратоги». Значительная часть оставшихся – это провокации «независимых» экстремал-репортеров в рамках сарковской компании «Информация без границ». Двадцать два инцидента требуют более продолжительного анализа. Пока это все, что я могу сообщить.

– Это уже кое-что, – обрадовался Калашников. – Целых двадцать два эпизода!

– Управление придерживается той же точки зрения, – сказала Миноуи. – Мне рекомендовано безотлагательно приступить к углубленному исследованию аномальных эпизодов. До его завершения я не считаю себя вправе формировать какие-либо рабочие гипотезы.

– И сколько же времени займет «углубленное исследование»? – поинтересовался Калашников.

– От двух до семи дней, – ответила инопланетянка. – Я буду присылать сообщения каждые восемь часов. Пока же рекомендую вам ознакомиться с полной версией обзора.

И Нея Миноуи простерла правую руку в направлении толстой белой книги.

– Спасибо, коллега, – сказал Калашников, отважившись наконец заглянуть инопланетянке в глаза. – Вы сделали намного больше, чем я ожидал…

– Давайте ближе к делу, – прервала его Миноуи. – Теперь ваша очередь отчитываться о проделанной работе!

Калашников отвел глаза в сторону. Нашел время на комплименты, обругал он себя. Нечего глазки строить, работать надо!

– Отчитываюсь, – сказал Калашников и переключил на себя управление экраном. – Перед вами – рейтинг цивилизаций по их упоминаемости в галактических информационных каналах. Как видите, я не терял времени даром.

В комнате воцарилось напряженное молчание. Калашников бросил короткий взгляд на экран – нет, все в порядке, третье место, сразу же за всехафистами и Ядерной Федерацией.

– Реклама сработала, – констатировал Макаров. – Ты теперь у нас – суперстар. Вот только при чем здесь Спрут?

– Всему свое время, – Калашников щелкнул пальцами, меняя картинку. – Вот другой рейтинг, составленный мной на середину прошлого года. Я назвал его «рейтингом тихого омута». Это отношение годового энергопотребления членов ООП к объему достоверных сведений об этих цивилизациях, хранящихся в галактическом сегменте Сети. Обратите внимание на первую строчку данного рейтинга.

– Звездная Россия, – вслух прочитал Макаров.

– Вот именно, – кивнул Калашников, – Звездная Россия. У меня есть основания предполагать, что Спрут в выборе своей цели руководствовался именно этим, или весьма на него похожим рейтингом. Его интересовали именно «тихие омуты» Галактики, цивилизации, обладающие значительным политическим и экономическим, но не информационным весом. Цивилизации, о которых при надлежащей постановке дел можно узнать много нового.

– Вона как! – сказал Лапин и покосился на Гринберга.

– Вот так, – ответил Калашников за Гринберга и виновато развел руками. – Политика «двойного дна» успешно скрывала от противника правду о Звездной России – но не смогла создать достаточного количества вранья. Реальность всегда богаче любой фантастики; стоило одному из наших противников вспомнить эту простую истину, и малая информативность образа Звездной России обратила на себя его внимание. Впрочем, – улыбнулся Калашников, – все это – всего лишь мои предположения. Всего лишь моя рабочая версия.

– Нет, – возразил Гринберг и ткнул пальцем в экран. – Никакая это не версия, Артем Сергеевич. Это наша недоработка.

– Согласен, – кивнул Калашников. – Но мы собрались здесь не для того, чтобы обсуждать недоработки КГБ. Задачей нашей группы является обнаружение Спрута, и вот тут-то мой рейтинг представляет собой всего лишь рабочую версию. Возможно, на самом деле Спрут атаковал нас совсем по другой причине. Но поскольку за три дня напряженных размышлений ничего лучшего я так и не придумал, мы будем проверять именно эту версию!

– Веское обоснование, – бесстрастно заметила Миноуи.

Надо же, удивился Калашников. У нее есть чувство юмора?!

– Какое уж есть, – ответил он вслух. – Итак, сформулировав гипотезу «тихого омута», я решил предоставить Спруту возможность повторить его разведывательную операцию. Повторить против еще одной цивилизации, являющейся точно таким же «тихим омутом», как и Звездная Россия. Как вы наверное уже догадались, этой цивилизацией станет в ближайшем будущем Технотронная Церковь.

– Ничего себе «тихий омут», – усмехнулся Макаров. – Да после Бадарамхаз-Карамха ты – самый популярный эрэс в Галактике!

– На самом деле, всего лишь двадцать второй, – возразил Калашников, в очередной раз меняя содержимое экрана. – Но обо всем по порядку. Вот современный рейтинг «тихого омута»; как видите, второе место после Звездной России в нем занимают пустотные шейхи, третье – корпорация «Гари Бабах». Мы – то есть Техноцерковь – четвертые. Оказывается, за пятьдесят лет робоверцы создали на планете УРТ суперсовременное производство, взяли в аренду аж четыре черных дыры и вошли в число пятисот крупнейших производителей энергии! Зато в информационном плане Техноцерковь вела себя крайне скромно, даже в конгрессах не каждый год участвовала. Результат перед вами – Техноцерковь готовый кандидат в жертвы Спрута. Вот почему я скандалил на Конгрессе, вот почему мои роботы получили указание развернуть всегалактическую пропаганду Робоверы. Я хочу, чтобы Спрут забыл про Звездную Россию и обратил внимание на другой «тихий омут», который неожиданно перестал быть тихим!

– Вы хотите вызвать огонь на себя? – спросила Миноуи.

– Вот именно! – просиял Калашников. – Я ловлю Спрута на живца! Все должно выглядеть так, словно Техноцерковь и в самом деле начала завоевание Галактики. Вот-вот наш дорогой Спрут заметит, что вовсе не от Звездной России исходит настоящая угроза современному миру. И тогда…

– Что тогда? – перебил Калашникова Макаров.

– И вот тогда, – ответил Калашников, нацелив указательный палец Макарову в переносицу, – ты снова станешь капитаном боевого звездолета. А пока что, – Калашников по старой привычке взглянул на свое левое запястье, – тебя ждет в укромном месте представитель Гильдии вольных пилотов. Давай-ка выходи из Сети, брейся и марш возвращать себе доброе имя. Для расследований темных делишек Спрута мне нужен официальный, признанный всеми международными организациями вольный пилот Мак-Ар!

Глава 2. Судебная сделка

– Подсудимый! Ваше последнее слово?

– Пятьдесят тысяч!

Старый анекдот

1.

Павел Макаров коротко кивнул и вышел из Сети. Листок бумаги с перечнем планет, на которых загадочный Спрут подстраивал свои мерзкие преступления, по-прежнему висел в воздухе посередине рубки. На главном экране «Рифея» тускло мерцали никому не интересные звезды, в наскоро переоборудованном под когаленскую анатомию кресле похрапывал Ями Хилл, а искусственный разум звездолета меланхолично мигал красным аварийным освещением.

– Тревога, – сообщил «Рифей» противным механическим голосом. – Неопознанный летательный аппарат на расстоянии превентивного удара!

– Передай наши позывные, – сказал Макаров, – и обозначь место встречи. Кажется, я знаю, чей это корабль.

Макаров поднялся на ноги и прошелся по рубке, время от времи поглядывая на своего когаленского партнера. Если Ями Хилл сказал правду, неопознанный звездолет должен принадлежать знаменитому Исиану Джаббу, Арбитру Гильдии вольных пилотов.

Конечно, никто в Галактике не питал иллюзий относительно рода занятий этих «вольных пилотов». Контрабанда, доставка запрещенных ООП технологий и вооружений, похищения эрэсов с целью выкупа и на продажу служили основными источниками доходов Гильдии, официально существовавшей на «членские взносы» своих пилотов. Впрочем, слово «пилот» в большинстве галактических языков означало то же самое, что и «пират», и это обстоятельство, наряду с многочисленными случаями поимки «пилотов» с поличным, заставляло Гильдию тратить большую часть своих доходов на содержание огромной армии адвокатов. Благодаря постоянной практике адвокаты Гильдии пользовались бешеной популярностью среди эрэсов, имевших серьезные проблемы с законом; вот почему Ями Хилл, едва только Макаров заикнулся о заведенном на экипаж «Рифея» уголовном деле, сразу же посоветовал обратиться за помощью к Гильдии Пилотов. Не долго думая, Макаров отправил письмо по секретному адресу и вскоре с немалым удивлением обнаружил, что ответил ему сам Исиан Джабб. Правда, после прочтения письма радости у Макарова значительно поубавилось: отмечая недюжинные заслуги Мак-Ара перед пилотской вольницей, Исиан Джабб прозрачно намекал на необходимость делиться.

– Просыпайся, – сказал Макаров, останавливаясь над мирно спящим Ями Хиллом. – Исиан Джабб неподалеку!

Ями Хилл щелкнул клювом, поскреб правым верхним щупальцем по полу и приоткрыл один глаз.

– Нет, – сказал Макаров. – Никакого алкоголя. Переговоры у нас, забыл, что ли?!

– Уже? – пробормотал Ями Хилл, открывая второй глаз. – Понял. Я сейчас.

Когаленец собрал пять нижних щупалец в пучок, уселся на кресло верхом и стал раскачиваться вверх-вниз, то надуваясь, как бочка, то вытягиваясь раза в полтора длиннее обычного. Так у Ями Хилла выглядела утренняя гимнастика.

– Наши позывные приняты, – сообщил «Рифей». – Встречный корабль передал номер, не значащийся в Галактическом Регистре. Контактный объем очищен от посторонних предметов. Жду распоряжений.

Еще бы он значился в Регистре, подумал Макаров. Если это действительно Исиан Джабб, то встречный корабль должен быть его частной планетой, оснащенной самыми мощными двигателями в Галактике. А на планеты Регистр пока что не распространяется.

– Сиди здесь и наблюдай, – приказал Макаров своему напарнику. – Если что не так, разрывай контакт и ходу. Сумеешь сообразить, что что-то не так?

– Обижаешь, – насупился когаленец. – Я пилотов насквозь вижу!

– Тогда смотри в оба, – сказал Макаров и вышел на середину рубки. – Ну, корабль, поехали!

Пол под его ногами дрогнул, сквозь мягкое покрытие проступила черная контактная жидкость. С потолка опустился прозрачный цилиндр, жидкость с бульканьем устремилась вверх, захлестнув Макарова с головой. Машинально он закрыл глаза и открыл их уже в открытом космосе, в окружении безымянных звезд.

– Я здесь, – пропищал кто-то за спиной.

Повернувшись, Макаров увидел перед собой большую белую крысу, одетую в темно-красный мундир. Присмотревшись к этому типичному представителю таффианской расы, развалившемуся в пустоте точно в уютном кресле, Макаров отметил, что на крысу он вовсе и не похож. У таффианца были овальные голубые глаза, оттопыренные и тщательно причесанные уши, ухоженные шестипалые кисти рук, а колени его сгибались совершенно по-человечески, позволяя сидеть, закинув ногу на ногу. Таффианец улыбнулся, обнажив ряд крепких прямоугольных зубов, и покрутил в правой руке длинным, похожим на указку предметом.

– Говори, Мак-Ар, – сказал таффианец тонким, но довольно приятным голосом.

– Если не ошибаюсь, – уточнил Макаров, – Арбитр Джабб?

– Исиан Джабб, – подтвердил таффианец. – Тебе все еще нужна свобода, Мак-Ар?

– Иначе бы меня здесь не было, – ответил Макаров. – Осталось договориться о цене.

– У тебя есть кое-что, – повел носом таффианец, – что может сойти за оплату.

– Десять миллионов наличными? – сказал Макаров и прищурился, чтобы понаблюдать за реакцией таффианца. В последние дни Макаров обогатил целую планету подпольных банкиров, обменивая полученный за Звездного Пророка выкуп на звонкую монету, и хорошо представлял себе разницу между наличными и безналичными эйками.

Исиан Джабб вздернул нос кверху.

– Это очень большая сумма, – сказал он с видимым воодушевлением. – Жаль, что мы не можем ее принять.

– Вам не нужны деньги?! – опешил Макаров.

– Деньги не самое главное, – философски заметил Исиан Джабб. – Существуют куда более важные вещи, Мак-Ар!

– Какие именно? – грубо спросил Макаров. Отказ Исиана Джабба принять деньги совершенно выбил его из колеи.

– Свобода и безопасность, – вежливо сообщил Исиан Джабб. – Свобода, которой так не хватает тебе, и безопасность, которая может пригодиться мне.

– Безопасность? – нахмурился Макаров. – Но что я могу сделать для вашей безопасности?

– На Бадарамхаз-Карамхе ты захватил пятерых, – завертел носом таффианец. – Трех эрэсов и двух роботов. Один эрэс сбежал, второй заплатил выкуп за себя и своего робота, третьего ты отпустил в знак доброй воли. Остался еще один робот.

– Вам нужен робот спонков?! – опешил Макаров.

– Тс-с! – Джабб приложил указку к губам. – Никаких имен! Нам нужен робот, которого ты захватил на Бадарамхаз-Карамхе. Просто – робот. Ты меня понял?

– Робот? – озадаченно повторил Макаров. – Но зачем он вам? Что вы собираетесь с ним делать?!

– Тебе не кажется, – ощерился Джабб, – что ты задаешь слишком много вопросов? Разве я спрашивал, что ты собираешься делать после суда?

Не спрашивал, мысленно согласился Макаров. А следовало бы!

– Значит, – сказал он угрюмо, – робот в обмен на свободу?

– Робот в обмен на свободу, – подтвердил Исиан Джабб. – Причем ты начинаешь первым. Я хочу получить робота прямо сейчас.

Так вот почему он заманил меня в такую глушь, сообразил наконец Макаров. Чтобы передать товар без свидетелей! Кажется, у этого Исиана Джабба и впрямь все схвачено.

– А гарантии? – попытался возразить Макаров. – Что, если суд оставит обвинения в силе?

Исиан Джабб нацелил указку Макарову в лицо:

– Четыреста сезов назад, – прошипел он, обнажая клыки, – ты был уже мертв! Ты посмел усомниться в моем слове?

– Ну, – развел руками Макаров, – четыреста сезов назад многое было по-другому…

– Да, – неожиданно легко согласился Джабб. – Четыреста сезов назад я не стал бы требовать робота вперед. В те времена ни у одного эрэса галактики не хватило бы храбрости нарушить данное мне обещание.

Интересно, подумал Макаров, а сколько лет Исиану Джаббу? Земные крысы так долго не живут.

– Раз между нами нет доверия, – продолжил Джабб, – придется обратиться к технике. Помести робота в белый контейнер и выдай мне на хранение. Когда суд снимет с тебя все обвинения, тебе останется только сообщить мне пароль.

– А если я сообщу не тот пароль? – усмехнулся Макаров.

– Контейнер разрушится, – качнул носом Джабб, – робот не достанется никому, а в твоем деле могут открыться новые обстоятельства. Наши адвокаты – лучшие в своем деле.

– Звучит не слишком обнадеживающе, – заметил Макаров.

– Звучит лучше, чем десять миллионов наличными, – вкрадчиво просвистел Джабб. – Свобода. Членство в Гильдии. Наконец, сделка, заключенная лично с Арбитром!

А ведь он прав, подумал Макаров. Гильдия может оказаться куда полезнее любых денег.

– Членство в Гильдии? – переспросил Макаров. – Ты обещаешь?!

– Да, – вальяжно взмахнул указкой Исиан Джабб. – Обещаю. Упаковывай робота!

2.

Макаров хотел ответить, что это займет некоторое время, но не успел. Холодный ветер хлестнул его по щекам, в глаза ударили красные огни аварийного освещения, черная пена виртуал-геля с шипением впиталась в пол.

– Тревога! – крикнул Ями Хилл, показывая на главный экран.

Вот вам и слово Арбитра, подумал Макаров. А я уж думал, что мы договорились.

– Что случилось? – спросил он, забираясь в капитанское кресло.

– Звезды, – коротко ответил когаленец. – Они гасят звезды!

– Чего?! – опешил Макаров.

На экране и впрямь творилось что-то несусветное. Большая часть его погрузилась в кромешную тьму; четко различимая граница этой тьмы неумолимо поглощала звездные искорки, быстро приближаясь к краю экрана.

Черная дыра, с ужасом подумал Макаров. Этого только не хватало!

Одним прыжком он оказался в кресле, вцепился в подлокотники, скомандовал: «Ручной режим!». Есть ручной режим, отозвался «Рифей»; Макаров ощутил себя упругим, наполненным бурлящей энергией шаром, раскинувшим во все стороны невесомые нити гравитационных датчиков. Таинственная чернота прямо по курсу превратилась в тщательно затемненный астероид, приблизившийся к «Рифею» на опасно близкое расстояние; Макаров машинально дал задний ход, отпрыгнув на несколько тысяч километров, а затем переключился на всеволновое зрение и рассмотрел астероид во всех подробностях. Очевидно, это и был знаменитый корабль Исиана Джабба, не значившийся ни в одном из галактических регистров; его темная ноздреватая поверхность поглощала практически весь спектр электромагнитного излучения, отражая только ультракороткие радиоволны. На повернутой к «Рифею» стороне астероида чернело громадное круглое пятно, действительно напоминавшее черную дыру: ни единого кванта энергии не вырывалось из его мрачных глубин. Макаров пошевелил гравидатчиками, пытаясь определить, что же это за странное образование, и услышал предупредительный зуммер «Рифея».

– Исиан Джабб на связи, – сообщил корабль. – Приносит извинения.

Макаров вернулся в свое привычное тело и увидел на экране уже знакомую белую крысу, по-прежнему висящую посреди космоса.

– Извинения? – переспросил Макаров.

– Кажется, – Исиан Джабб помахал указкой, – ты испугался моего корабля? Напрасно, это был обычный стыковочный маневр.

Ничего себе маневр, прикинул Макаров. Дырочка-то в астероиде километров на пятьсот потянет. Проглотил бы «Рифей» с потрохами и не поморщился.

– Мы не договаривались о стыковке, – резко ответил Макаров. – Только белый контейнер. И к тому же я еще не дал своего согласия.

– А мне показалось, что дал, – вздернул нос таффианец. – Хочешь взять его обратно?

Макаров задумался. Попытка Исиана Джабба заполучить сразу весь «Рифей» с точки зрения пиратов выглядела вполне логично: зачем покупать, если можешь взять силой? А вот стоит ли после этого иметь с ним дело…

– Даже и не думай! – воскликнул Ями Хилл, оправившийся от пережитого страха. – Если ты откажешься от сделки, он решит, что ты затаил обиду!

– Ну и что? – пожал плечами Макаров.

– Вместо партнера ты получишь еще одного врага, – пояснил отставной генерал. – Соглашайся. Это приказ!

Ого, подумал Макаров. Генерал вспомнил свое звание? Значит, дело действительно серьезное, и отказываться от дружбы Исиана Джабба не следует.

– Хорошо, – сказал Макаров, поглядев на экран. – Робот в белом контейнере и пароль после снятия всех обвинений. По рукам?

– По носам, – ответил таффианец, вытянув вперед физиономию.

Подготовить робота, отдал Макаров мысленный приказ. «Рифей» заурчал, создавая вокруг погруженного в стасис робота спонков большой прозрачный цилиндр – пресловутый «белый контейнер». В отличие от «черных контейнеров», эта форма упаковки позволяла убедиться в количестве и качестве своего содержимого. Однако попытка вскрыть контейнер без соответствующего пароля приводила к столь же печальным последствиям, как и попытка проникнуть за многоярусную защиту черных контейнеров.

«Сделано», – доложил звездолет. Отправляй, махнул рукой Макаров, и снова перешел на ручное управление, чтобы посмотреть, как Исиан Джабб заберет свою плату. Прозрачный цилиндр с замурованным в нем трехметровым пауком появился в нескольких километрах от «Рифея» и двинулся в сторону черного астериоида, быстро набирая скорость. Уже через несколько секунд контейнер превратился в обычную слабую звездочку, одиноко сиявшую на фоне черного диска пиратского корабля. Затем звездочка погасла, и Макаров понял, что Исиан Джабб получил то, что ему причиталось.

– Открывай порт, – сказал арбитр Лиги и ткнул указкой в появившийся перед ним пушистый шар. – Это Руби Рут, мой лучший адвокат.

Шар раскрыл два больших круглых глаза с огромными черными зрачками и сложил маленький ротик в застенчивую треугольную улыбку. Макаров подумал, что внешность Руби Рута наверняка просчитана лучшими имидж-мейкерами Галактики, но все же не смог удержаться и улыбнулся в ответ.

– Вот и познакомились, – констатировал Исиан Джабб. – Давай, Руби, за работу.

Макаров отдал запоздалую команду, и перед большеглазым пушистиком раскрылся телепорт. Мгновением спустя Руби Рут объявился в рубке и тут же завертелся волчком, разглядывая каждый закоулок нового для себя помещения.

– Пиши, если что, – напутствовал Макарова Исиан Джабб и пропал с экрана. Пол под ногами Макарова ощутимо дрогнул – исчезая из трехмерного пространства, громадный астероид верховного пирата поднял за собой мощную гравитационную волну.

Макаров повернулся к Руби Руту и обнаружил, что тот бесцеремонно рассматривает Ями Хилла. Когаленский адмирал, в свою очередь, подпирал голову обеими верхними щупальцами и мрачно взирал на лучшего адвоката Галактики.

– Так это же Ями Хилл, – затараторил Рут, забавно закатывая глаза при каждой фразе, – живой и в добром здравии! Если мы сможем убедить его снять свою часть обвинений, цена судебной сделки сократиться на несколько процентов!

– На несколько процентов?! – опешил Макаров. – Всего-то навсего?!

До этого момента Макаров предполагал, что похищение Ями Хилла и Звездного Пророка являются его основными прегрешениями против галактических законов. Однако из слов шарообразного адвоката следовало, что о большей части своих преступлений Макаров мог даже и не подозревать.

– Простите меня, – опустил глаза Рут, – простите! Я же до сих пор не познакомил вас с вашим делом! Садитесь поудобнее, и как только мы уладим необходимые формальности, я тотчас же все объясню.

– Формальности? – переспросил Макаров. – Я должен подписать какие-то бумаги?

– Бумаги, – мечтательно повторил Руби Рут, – бумаги… добрые старые бумаги… Да, – затараторил он с удвоенной силой, – именно подписать, поставить свою электронную подпись под сетевой версией нашего контракта! Условия совершенно стандартные, а виртуальную ладонь нужно приложить вот сюда!

Руби Рут подкатился к Макарову, развел глаза в разные стороны. На макушке пушистого шара появился розовый квадрат с надписью «Контракт на адвокатские услуги. Условия стандартные. Место для подписи».

Интересно, что это за стандартные условия, подумал Макаров, прикладывая к квадрату свою правую ладонь. «Двести страниц мелким шрифтом, – ответил звездолет, – на ознакомление уйдет от шести до сорока часов, в зависимости от мощности подгружаемого интеллекта».

– Достаточно? – спросил Макаров, убирая ладонь. Подумав, он подышал на нее и тщательно вытер об комбинезон.

– Да, благодарю вас! – запрыгал над полом Руби Рут. – Итак, ваше дело, клиент Мак-Ар, содержит в себе шесть пунктов обвинения. Первый. Незаконное присвоение имущества Звездной России в составе: боевой звездолет – один, белковое тело – одно. Второй: похищение эрэса Ями Хилла с целью выкупа. Третий: вооруженное сопротивление когаленской полиции. Четвертое: умышленное уничтожение имущества Когаленской Империи. Пятое: незаконное проникновение в околозвездное пространство Бадарамхаз-Карамха. Шестое: похищение с целью выкупа эрэса Артема Калашникова, известного также под именем Звездного Пророка.

– Насколько я знаю, – заметил Макаров, – Звездная Россия и Калашников уже сняли свои обвинения. А с Когаленом я договорился о компенсации расходов.

– Этот факт приобщен к материалам дела, – согласился Руби Рут, – однако поскольку обвинения уже были предъявлены, их последующее аннулирование не освобождает вас от поражений в правах, предусмотренных законом для лиц, признанных виновными в аналогичных преступлениях. Конечно, в том случае, если суд сочтет вас виновным по соответствующим пунктам, но на этот счет можете не сомневаться. Таким образом, снятие обвинений само по себе не решает ваши проблемы, дорогой мой Мак-Ар; оно позволяет вам избежать наказания, но не последующего поражения в правах, которое для лиц нашей с вами специальности намного хуже самого наказания.

– А какое мне будет поражение в правах? – полюбопытствовал Макаров.

– Пожизненный запрет на владение, распоряжение и пользование межзвездными транспортными средствами, – затараторил Рут, – запрет на появление в околозвездном пространстве цивилизаций – членов ООП без предварительного согласования целей и сроков визита, запрет…

– Хватит, хватит, – замахал руками Макаров. – Да это же просто тюрьма получается!

– Точно так, – охотно согласился Руби Рут, – поэтому я и надеюсь на вашу полную поддержку моих планов по возвращению вам доброго имени.

– Но если вы говорите, что я уже фактически признан виновным, – нахмурился Макаров, – то как же вы рассчитываете меня оправдать?

– Как это обычно и делается, – ответил Руби Рут, – заключив судебную сделку. Вы признаете себя виновным в преступлении, которого не совершали, дадите показание на нескольких совершенно вам незнакомых эрэсов, и в обмен на это получите оправдание по всем пунктам обвинения. С учетом уже аннулированных обвинений вы можете рассчитывать на совершенно пустяковое основное преступление!

– На какое же? – без обиняков спросил Макаров.

– Вы будто первый раз в Галактике, – игриво заметил Руби Рут, – да на убийство, конечно же!

3.

Макаров икнул от неожиданности.

– Шутите? – спросил он и по вытянувшимся в струнку губам Руби Рута понял, что шутки кончились. Началась привычная адвокатская работа.

– Нет, не шучу, – ответил Руби Рут. – Убийство без экономического мотива и отягчающих обстоятельств карается одним пожизненным заключением без последующего поражения в правах. Я подыскал вам просто замечательное двойное убийство по неосторожности, так что можете быть уверены…

– Стоп, стоп, – замахал руками Макаров. – Какое пожизненное заключение?! Какое двойное убийство?! Что вы несете?!

– Дайте мне договорить, – взмолился Руби Рут, – я же на вашей стороне, господин Мак-Ар! Разве вы не знаете, что с пятьсот семьдесят третьего сеза все сроки заключения, в том числе и пожизненные, отбываются осужденными в специальных камерах с ускоренным течением времени? По глазам вижу, не знаете; ах, что бы вы без меня делали! Тюрьмы, знакомые вам по отсталым планетам вроде Звездной России, давно ушли в прошлое; в цивилизованной части Галактики отбытие наказания является личным делом осужденного, никак не затрагивающим интересы остального общества. В настоящее время приговоры приводятся в исполнение прямо в зале суда, и осужденный выходит на свободу одновременно с расходящимися после процесса зрителями. Вот только для самого осужденного все выглядит несколько иначе: попав в быстрючку – позвольте мне употребить это жаргонное словечко, обозначающее камеру с ускоренным временем, – эрэс оказывается в искусственной среде, создающей полную иллюзию длительного одиночного заключения. То, что для внешнего наблюдателя длится секунды – вошел в камеру и тут же вышел – для самого осужденного оборачивается годами самоанализа и раскаяния. Как правило, даже трехмесячного срока хватает, чтобы обратить на путь добра самых закоренелых преступников… – Рут неожиданно подмигнул Макарову, – если, конечно, они не пользуются поддержкой Гильдии. Пожизненное же заключение, то есть заключение на срок, оставшийся осужденному до конца его биологической жизни, приводит к полному изменению личности преступника и потому не требует дополнительного поражения в правах. Уважаемый господин Мак-Ар! Пожизненное заключение – именно то, что вам нужно!

– Э-э-э… – протянул Макаров, ошеломленный свалившимися на него юридическими подробностями. – Но мне-то все равно лет пятьдесят в камере торчать придется? В одиночном заключении?!

– Придется, – ответил Руби Рут и подмигнул левым глазом. – То есть все вокруг будут думать, что придется. А на самом деле вся хитрость в том, чтобы правильно выбрать быстрючку. Некоторые из них, как бы это правильнее сказать, не вполне исправны.

Макаров несколько раз моргнул, переваривая услышанное.

Двадцать третий век, подумал он. Сверхсветовые скорости, единая галактическая Сеть, черт знает насколько развитая техника. А люди – то бишь эрэсы – все те же. Появились тюрьмы с ускоренным временем – тут же под себя приспособили. Ворам в законе теперь даже сроки «мотать» не требуется; зарулил к знакомому судье, оформил пожизненное, вошел-вышел, и вот тебе еще одна «ходка» в трудовой биографии. Прогресс, одно слово.

– Ну, смотри, – мрачно сказал Макаров, – если «пожизненное» хотя бы на час затянется, я могу пароль и подзабыть.

– Не затянется, – заверил его Руби Рут, – не первый раз дела делаем!

– Посмотрим, – примирительно сказал Макаров и вдруг вспомнил про убийство. – Да, и самое главное. Кого я должен убить?

Руби Рут свернул ротик в колечко:

– Ну зачем вы так… Не надо никого убивать. Все уже убиты до вас! Вы только чистосердечно раскаетесь в неосторожном обращении с маршевыми двигателями, предоставите записи бортового компьютера, и судьи тотчас вынесут вам справедливый приговор.

– Ну-ка, – решительно сказал Макаров, – давай поподробнее. Кто уже убит? Где я включал маршевые двигатели?

– Вот, – Руби Рут подскочил поближе, и на его макушке засветился прямоугольный экран, сделавший адвоката похожим на телепузика, – это самые обыкновенные, ничем не примечательные эрэсы, юрисдикция Бадарамхаз-Карамха…

На экране появился уютный домик с округлыми стенами и низенькими бочкообразными башенками. Около домика стояли два существа, одно побольше, другое поменьше; отправив мысленный запрос к «Рифею», Макаров легко установил их расу – сасимахи. Эти симпатичные эрэсы – Макаров чуть было не подумал «зверьки» – имели две пары рук, тонкие гибкие туловища и большие дынеобразные головы с громадными чуть приоткрытым ртами. Шарообразные глаза сасимахов, буграми выступавшие по краям дынеобразных голов, смотрели на Макарова с нескрываемым любопытством; тонкие руки сжимали орудия, напоминавшие земные грабли. Должно быть, местные крестьяне, подумал Макаров и печально вздохнул. Крестьяне, в двадцать третьем-то веке! Вот бедолаги…

– Сасифо Мисишиши, – произнес Руби Рут, – и ее несовершеннолетняя дочь Кафика. Источник доходов – частная охотничья территория. Убиты в ночь с восемнадцатый на девятнадцатый день второго месанта путем направленного выброса высокотемпературной плазмы. Вот, полюбуйтесь.

Симпатичные сасимахи исчезли с экрана, уступив место дымяшимся черным развалинам. Макаров подался вперед, чтобы рассмотреть подробности, и тут же пожалел об этом. Во впадине между двумя обугленными стенами он увидел черное, обгоревшее до костей тело с четырьмя руками и большой дынеобразной головой.

– Кто же это их так? – спросил Макаров и закашлялся, прочищая горло.

– Виновные пока не найдены, – ответил Руби Рут и погасил экран. – В ту ночь ваш корабль находился совсем рядом с домом Мисишиши, всего в тысяче километров к экватору. Поверьте, это лучшее преступление из тех, на которые вы можете рассчитывать.

Макаров молча пожевал губами. Зрелище «лучшего преступления» все еще стояло у него перед глазами, и было чертовски трудно произнести хоть слово. Вот оно как в Галактике бывает, подумал Макаров. Это тебе не Звездная Россия.

– А остальные? – хрипло спросил он, пытаясь отсрочить неизбежное решение. – Другие преступления?

– Убийства холодным и огнестрельным оружием, членовредительство, истязания, – затараторил Руби Рут. – Все это потребует следственных экспериментов; при вашей тонкой душевной организации… не рекомендовал бы. Поверьте мне, как своему адвокату: дело Мисишиши – лучший вариант!

– Допустим, – выдавил Макаров. – Но как же настоящий преступник?

– А при чем здесь настоящий преступник? – искренне удивился Руби Рут.

– Ну… – смешался Макаров. – Нельзя же такое прощать! Преступник должен быть найден и наказан!

– Ну так вы и будете преступником, – поддакнул Руби Рут. – Вот правосудие и восторжествует!

– Правосудие? – переспросил Макаров таким тоном, что Руби Рут как-то сразу прижался к полу. – Правосудие?

– Преступник предстал перед судом и понес наказание, – осторожно ответил адвокат, – вот что я называю правосудием. Ни одно преступление не должно оставаться безнаказанным – вот основа нашей судебной системы. Что же касается настоящих виновников убийства… – Рут замолчал и хитро прищурился. – Мне продолжать?

– Да, – кивнул Макаров.

– Что же касается настоящих виновников, то против них правосудие бессильно, – печально вздохнул Руби Рут. – Это Бадарамхаз-Карамх, где у каждого из миров свои законы. Простых сасимахов не сжигают из плазменных пушек; всем понятно, что за этим преступлением стоят крупные деньги и влиятельные эрэсы. Более влиятельные, чем бадарамхаз-карамхские комиссары ООП; иначе преступление было бы уже раскрыто. Вот и все, что я могу сказать про настоящего убийцу.

– Вы знаете, кто он? – коротко спросил Макаров.

– Вы что же, – прищурился Руби Рут, – собираетесь взять на себя функции правосудия?

– Пока нет, – ответил Макаров, сжимая кулаки. – Но если мне придет в голову такая мысль, то не советую становиться на моем пути.

Руби Рут откатился на пару шагов:

– Спокойнее, спокойнее! Господин Мак-Ар, я же на вашей стороне! Я не меньше вашего ненавижу этих мерзавцев; но мы заключили сделку, и моя задача – выпустить вас на свободу. Вас выпустить, а не этих убийц засадить! Давайте успокоимся и поговорим как разумные люди: почему вы не хотите признаваться в этом преступлении?

– Потому, что я его не совершал… – машинально ответил Макаров и махнул рукой. – Да нет, потому, что если я его признаю, настоящий убийца никогда не будет найден!

– Совсем напротив, – возразил Руби Рут. – Единственный шанс найти настоящего убийцу – это самому признаться в его преступлении.

4.

Макаров уловил движение Ями Хилла и покосился на своего напарника. Когаленский отставной генерал утвердительно кивал всей своей громадной головой.

– Ну-ка, объясните, – потребовал Макаров. – Я что-то не вижу связи…

– Взяв вину на себя, – пояснил Руби Рут, – вы окажете настоящему убийце услугу. А это значит, что он окажется перед вами в долгу. Если все пройдет как задумано, на свободу вы выйдете уже членом Гильдии. А Гильдия не забывает долгов.

– То есть Гильдия найдет мне убийцу?! – воскликнул Макаров.

– Ну что вы, – между глазами Рута образовалась складка, как если бы он морщил несуществующий нос. – Убийца сам свяжется с вами, чтобы погасить долг. Он же не самоубийца!

Вот оно как, подумал Макаров. Получается, что в некоторых вопросах Гильдия будет посильнее ООП?! Кажется, я заключил с Исианом Джаббом выгодную сделку.

– Хорошо, – сказал Макаров. – Я согласен.

– Вот документы, – Руби Рут ткнулся Макарову в колено, снова зажег на макушке виртуальный экран. – И еще нам понадобится фальсифицированный бортовой журнал. Надеюсь, хоть это вы сможете сделать самостоятельно?

– Легко, – пробормотал Макаров, отдавая «Рифею» соответствующие распоряжения. Подлокотник под его левой ладонью встопорщился, щелкнул, выпуская архаичный коммутационный кабель; Макаров вытянул его на полметра и протянул Руби Руту. – Давайте координаты, и будет вам преступление.

Руби Рут заглотил кабель и зажужжал, помогая «Рифею» сочинять альтернативный бортовой журнал. Макаров вспомнил, что обычно такие журналы шифруются сверхстойкими алгоритмами по уникальному, атом к атому собранному ключу-кристаллу, и потому считается, что подделка их практически невозможна. Однако для звездолета, умевшего существовать сразу в нескольких экземплярах, копирование «уникального» кристалла было относительно несложной задачей. Пожужжав с минуту, Руби Рут удивленно раскрыл и без того огромные глаза:

– Готово. Поздравляю, господин Мак-Ар, у вас просто замечательный бортовой интеллект!

Да уж поумнее хозяина, подумал Макаров.

– И что теперь? – спросил он у своего адвоката. – Когда за мной придут?

– Придут? – удивился Руби Рут. – Зачем кому-то за вами приходить?!

– Ну, чтобы арестовать, – пояснил Макаров. – А иначе как я получу свое пожизненное?

– Да как и все, через Сеть, – устало ответил Руби Рут. – Собственно, вы его уже получили. Решение досудебного комитета передано в память бортового компьютера, все обвинения против вас признаны ничтожными, за исключением, разумеется, убийства по неосторожности с отягчающими обстоятельствами. Гражданские права вам будут возвращены сразу же после отбытия заключения, каковое вы можете принять в любом исправительном учреждении, имеющем соответствующий сертификат Управления юстиции. Я настоятельно рекомендую вам безотлагательно переместиться на планету Аррури, округ Дзунни, поселок Тленкваги, в котором для вас уже подготовлена темпоральная камера.

– Уже подготовлена? – удивился Макаров. – Так быстро?

– Быстро? – переспросил Руби Рут и медленно прикрыл глаза. – Господин Мак-Ар, я занимаюсь вашим делом уже больше шестидесяти часов. Я облетел половину Галактики, оформил полторы тысячи документов и переговорил с двумя сотнями эрэсов. Я устал, как никогда в жизни, и с трудом сохраняю адекватную форму. Прошу вас, поторопитесь, потому что вам подойдет далеко не каждая темпоральная камера!

– Понял уже, – хмыкнул Макаров. – Не дурак…

Поехали, мысленно приказал он «Рифею». Звездолет утробно заурчал, имитируя напряженную работу двигателей, и звезды стронулись с места, потянувшись к краям экрана. По расчетам, дорога до Аррури должна была занять около пяти минут, и Макаров решил потратить это время на совещание со своим куратором.

«Семен Петрович, – направил он мысленный зов по закрытому российскому каналу. – Разговор есть!»

«Говори, – раздался внутри головы басовитый голос. – Что стряслось-то?»

«Я правильно сделал, что согласился? – спросил Макаров, переправляя Лапину короткую справку о своем уголовном деле. – Или здесь какой-то подвох?»

«А что Хилл говорит? – полюбопытствовал Лапин. – Ого, двойное убийство. Значит, пожизненное».

«Пожизненное, – подтвердил Макаров. – А Хилл молчит. Кивает и молчит».

«Раз молчит, – сказал Лапин, – значит, все правильно. Отсидишь свое, и на свободу с чистой совестью. Не дрейфь, не ты первый».

«Значит, – обрадовался Макаров, – с нашими такое уже бывало?»

«А то, – хмыкнул Лапин. – Закон есть закон!»

«Ну, тогда я в камеру, – попрощался Макаров. – Выйду, позвоню».

«Бывай», – напутствовал его Лапин.

– Полицейский катер, – громко, на всю рубку доложил «Рифей». – Требует стыковки и выдачи эрэса без гражданства Павла Макарова.

– Мы что, – поднял голову Макаров, – уже прилетели?

– Как видите, – ответил за «Рифей» Руби Рут. – Скажите, что все переговоры будет вести ваш адвокат.

– Полицейскому катеру, – сказал Макаров, повернувшись к экрану. – Прошу вести переговоры с моим адвокатом, господином Руби Рутом.

– Выходите в стыковочную зону, – прогремел механический голос. – Господин Рут, вы подтверждаете идентичность вашего клиента?

– Подтверждаю, – ответил Руби Рут и промигал своим экраном серию цветных вспышек. – Мы выходим!

Макаров нехотя поднялся с кресла и встал рядом с Руби Рутом. Из пола выросли прозрачные стены, накрыли человека и пушистый шар с головой; образовавшийся трехметровый пузырь как нож через масло прошел сквозь стены «Рифея» и выскочил в открытый космос. Не пролетев и сотни метров, пузырь натолкнулся на силовую сеть и повис в ней, как муха в паутине. Из темноты – а встречали «Рифей» практически на границе звездной системы, у центральной звезды даже диска не было видно, – выдвинулась угловатая конструкция с пятиконечным захватом на конце. Металлические пальцы сжались вокруг кокона и потащили его в недра громадного звездолета, черной тушей раскинувшегося посреди звезд.

Прошло несколько минут, заполненных темнотой и тишиной. Потом впереди затеплился свет, и Макаров увидел, что они с Руби Рутом стоят посреди громадного пустого ангара.

– Осужденный Макаров? Адвокат Руби Рут? – громыхнул синтетический голос.

– Да, это мы, – так же громко, и почти так же синтетически ответил Руби Рут.

– Оставайтесь на местах, – повелел голос. – Сейчас вы будете перемещены в полицейское управление округа Дзунни!

Сплошные роботы, подумал Макаров. Интересно, увижу ли я хотя бы одного аборигена? А кстати, какие здесь аборигены?

Запрос, отправленный в галактический сегмент Сети, оставался без ответа томительно долгие секунды. Макаров успел даже испугаться – неужели нет связи? – и потому облегченно вздохнул, получив хоть какой-то ответ. А ответ этот гласил: «Внешний вид аррури. Закрытая информация».

Надо будет по российскому каналу попробовать, подумал Макаров, и в этот момент зажегся свет. Прозрачный пузырь, почувствовав снаружи пригодную для жизни среду, раскрылся, как цветок, и Макаров вдохнул воздух чужой планеты – сухой, обжигающе-холодный, с острым запахом перца.

Макаров поежился и решил, что пожизненное заключение на этой планете можно отбывать только для виду. Реально оно закончилось бы очень быстро, в первые же два месяца.

– Проходите, – раздался из-под земли глухой, но все равно синтетический голос. – Темпоральная камера перед вами.

Макаров огляделся по сторонам. Его окружала каменистая пустыня; поднимавшиеся из-под земли горячие потоки отклоняли лучи света, заставляя дальние камни колыхаться как бы в такт невидимым волнам. Шагах в шести по левую руку Макаров увидел висящую в воздухе дверь и невольно втянул голову в плечи. Такой странной и даже отчасти жуткой цивилизации он еще не встречал.

– Пойдемте, – сказал Руби Рут и покатился к двери.

Макаров поспешил следом, и уже на ходу понял, что за дверью к небу поднимается особо мощный восходящий поток. Камни по ту сторону двери ходили ходуном, смотреть на них без головокружения было просто невозможно. Макаров сосредоточился на двери, протянул руку, дотронулся до выступающего из нее кольца.

– Эрэс без гражданства, – прогремел подземный голос, – Макаров Павел, пожизненное заключение. Ожидаемый срок оставшейся биологической жизни – пятьдесят шесть сезов. Входите и постарайтесь раскаяться.

Макаров остановился и посмотрел на своего адвоката.

– Все в порядке, – сказал Руби Рут. – Ну же, смелее!

– Ладно, – пробормотал Макаров и потянул на себя кольцо.

Дверь потянулась следом, сделалась гибкой, словно тонкая пластиковая пленка, и захлестнула Макарова со всех сторон. После мгновенного замешательства он обнаружил себя в комнате размером три на четыре метра, с деревянной кроватью в одном углу, письменным столом в другом, умывальником в третьем и маленьким ковриком в четвертом. Окон и дверей в комнате не было.

Сердце Макарова застряло на половине удара. Он сделал неловкий шаг и почти повалился на кровать. Сел, пошарил за пазухой в поисках сигарет. Вспомнил, что никаких сигарет там нет. Еще раз огляделся по сторонам и вспомнил – «пятьдесят шесть сезов». Пятьдесят шесть сезов – вот здесь?!

Спокойно, приказал себе Макаров. Руби Рут говорил, что быстрючка быстрючке рознь. Может быть, и не пятьдесят шесть сезов. Может быть, всего полчаса. Но все равно, впечатляет.

Он встал и подошел к письменному столу. Выдвинул верхний ящик. Бумага, чистая белая бумага; и карандаши, целая груда карандашей. Интересно, это универсальный комплект, или специально для меня придумано? Надо будет спросить у кого-нибудь, кто отмотал полный срок.

Макаров задвинул ящик обратно и присел на краешек стола. Шутки шутками, а провести здесь хотя бы три месяца… Макаров вздогнул и обхватил плечи руками. Нет, не может быть, чтобы все так по-дурацки закончилось. Сейчас в камере появится дверь, Руби Рут выдаст мне справку об освобождении, я назову ему пароль и наконец-то займусь Спрутом… Пароль?

Погоди-ка, сказал себе Макаров.

А какой же там был пароль?

Глава 3. Среди своих

– Вы слышали, Талейран умер?

– Интересно, зачем это ему понадобилось?

Шуточка 19-го века.

1.

Домби Зубль.

Имя зудело, как комариный укус.

Тишина. Чернота. Растворившееся в мягком океане тело. Ничего конкретного, кроме имени.

Значит, это мое имя, подумал дьявол. Значит, я жив. И еще это значит, что у меня крупные неприятности.

Дьявол осторожно расслабил веки и выровнял дыхание. Чем позже они заметят, что я очнулся, тем лучше. Мне нужно время, чтобы вспомнить.

Вспомнить. Дьявол соскользнул обратно в беспамятство. Что-то похожее на взрыв. Круглое помещение, когаленец с электрохлыстом. За полупрозрачной стеной – гуманоид… Гуманоид? Нет, Звездный Пророк!

Стена беспамятства треснула и разлетелась на части. Звездный Пророк, лихорадочно вспоминал дьявол. Неизвестный корабль; отставной когаленский шпион, похищенный пиратом-мутантом. Чуть ранее – Бадарамхаз-Карамх, беспокойный день со множеством незваных гостей. Еще ранее…

– Вы очнулись, – бесстрастно констатировал незнакомый голос.

Я не уследил за дыханием, подумал дьявол. Слишком много визуальных образов; надо было вспоминать ощущения.

– Да, – ответил дьявол, открывая глаза. – Где я?

– Вы в безопасности, – сообщил голос. – Скоро вами займутся. Но раз вы очнулись, я должен задать вам несколько вопросов.

Дьявол увидел над собой белый потолок. Попытался повернуть голову – безуспешно. Тело оставалось расслабленным, мускулы не слушались.

– Задавайте, – согласился дьявол.

– Ваше настоящее имя?

– Домби Зубль, – ответил дьявол.

– Ваш позывной в Агентстве?

В Агентстве, отметил дьявол. Возможно, я все-таки у своих.

– В каком агентстве? – уточнил дьявол, как и было положено по уставу. – Сто семнадцать шестьсот пятьдесят три?

– Нет, четыреста шестьдесят три.

Дьявол произвел в уме необходимые вычисления. Отзыв оказался правильным, но радоваться этому факту дьявол не стал.

– Таран, – сказал он и еще раз попытался повернуть голову.

– Не делайте лишних движений, – посоветовал голос. – Вам прописан полный покой. Вы помните, как вы здесь оказались?

– Нет, – честно ответил дьявол.

– Что вы помните перед тем, как потеряли сознание?

– Я был захвачен в плен, – сказал дьявол. – Меня собирались пытать. Я…

Лед и пламень, подумал дьявол. Да я же раскусил капсулу!

– Вы? – напомнил голос.

– Теперь мне все понятно, – сказал дьявол. – Я воспользовался телепортационной бомбой, и нахожусь в центральном госпитале Агентства. Я прав?

– Так точно, агент Таран, – подтвердил голос. – Вы находитесь в госпитале, и через несколько минут с вами будет говорить дежурный офицер. А сейчас закройте глаза и попытайтесь ни о чем не думать. Ваш мозг нуждается в кратковременном отдыхе.

Домби Зубль послушно закрыл глаза. Он уже понял, что все это время разговаривал с медицинским роботом, выполнявшим стандартную программу опроса пациента. У дежурного офицера могут возникнуть куда более заковыристые вопросы.

Например, какое я выполнял задание.

Домби Зубль сделал глубокий вдох и вопреки всем медицинским рекомендациям принялся усиленно думать.

Когаленец с электрохлыстом. Не просто когаленец, старый знакомый. Отставной генерал разведки, вечный неудачник Ями Хилл. Пытался взять реванш за эрилудское дело. Спасибо телебомбе, не вышло. В сторону.

Звездный Пророк. За стеной был именно он, его мельтешение мыслей. Что он делал на корабле пирата Мак-Ара? Был в плену? А может быть, в гостях?

Артем Калашников, вспомнил Домби Зубль. Настоящее имя Звездного Пророка – Артем Калашников. Недоделанный звездный русич, ошибка генетического эксперимента. Собрат по пробирке пирата Мак-Ара, тоже звездного русича.

Веки Домби Зубля дрогнули, выдавая сильнейшее возбуждение.

Звездные русичи! Самые популярные эрэсы Галактики – звездные русичи. Нет, это не совпадение. Сработало: они начали действовать!

Домби Зубль заставил себя успокоиться. Запомнить Мак-Ара, запомнить Пророка; двигаться дальше. Как я оказался в плену?

Саньяр. Широкоплечий саньяр в белых одеждах. Мерцающие глаза, усыпляющий голос. Тишина в мыслях, как у фантома. Но он был настоящим.

Он победил, признался себе Домби Зубль. У меня просто не хватило сил. Саньяр-телепат. Почти столь же невероятно, как пират – звездный русич.

Веки Домби Зубля снова задрожали. Слишком много событий, подумал он. Я теряю контроль. Запомнить саньяра, и дальше, дальше!

Пират Мак-Ар захватил всех, осознал Домби Зубль. Меня, Пророка, саньяра, двух роботов. Да, роботов. Устаревшего терминатора и робота спонков. Все они охотились на Звездного Пророка. Мне надо было оставаться в стороне. Запомнить – и дальше.

Звездный Пророк. Хитер, и отлично скрывает мысли. Много опаснее, чем кажется. Вербовать его было ошибкой. Мне повезло, что началась драка. Он мог обвести меня вокруг хвоста.

Звездный Пророк и пират Мак-Ар. Безумные мутанты? Версия для дураков! Агенты Звездной России, ее ответ на мои провокации. Я был прав: Звездная Россия не то, чем кажется.

Осталось убедить в этом майора Джирайна.

2.

Домби Зубль открыл глаза.

– Дежурный офицер! – крикнул он в потолок. – У меня важное сообщение!

Тишина. Домби Зубль с ужасом понял, что не слышит собственного голоса.

– Дежурный офицер, – повторил он на всякий случай. – Дежурный офицер!

– Вам было приказано отдыхать, – ответил резкий, срывающийся голос. Домби Зубль перевел дух: голос принадлежал живому эрэсу. – Майор Ферпо, служба внутренней безопасности. Назовите свое имя и звание!

– Капитан Домби Зубль, – четко ответил дьявол, – оперативный псевдоним – Таран. Код двадцать четыре – семьдесят семь – тринадцать.

– Капитан Зубль! – рявкнул майор Ферпо. – Я запросил ваш персональный статус. В настоящее время вы находитесь в оперативном резерве. Ваше появление в госпитале означает прямое нарушение инструкций. Находясь в резерве, вы обязаны самостоятельно заботиться о своей безопасности!

– Я вел инициативную разработку, – ответил Домби Зубль. – Раздел «Разумная инициатива», параграф третий. Разработка закончена, я прошу немедленной встречи с руководством. У меня важные результаты.

– Догадываюсь, – хмыкнул майор Ферпо. – Иначе бы вас не убили. Я уже связался с вашим начальством; майор Джирайн обещал прибыть в течение часа.

– Свяжитесь еще раз, – попросил Домби Зубль. – Скажите, что я столкнулся с ситуацией «облака на снегу».

Майор Ферпо зашуршал одеждой – то ли поправлял воротник, то ли прилаживал ко рту микрофон.

– Он будет, как только освободится, – сказал Ферпо. В голосе его чувствовалось удивление. – А что это такое – «облака на снегу»?

– Закрытая информация, – ответил дьявол. – Скажите, почему я не могу пошевелиться?

– Закрытая информация, – усмехнулся майор Ферпо. – Сейчас я должен произвести дознание. Вам придется ответить на несколько неприятных вопросов. Отказ будет расценен как должностное преступление.

– Я и не думал отказываться, – возразил Домби Зубль. – Я хочу как можно скорее снова приступить к работе!

– В таком случае начнем, – сказал Ферпо. – Расскажите, при каких обстоятельствах вы применили аварийную телепортацию.

– Это произошло при непосредственной угрозе для жизни, – начал Домби Зубль, стараясь как можно точнее воспроизводить стандартные формулировки. – Я был похищен из своего дома на Бадарамхаз-Карамхе. Когда я пришел в себя, в помещении вместе со мной находились два эрэса: когаленец Ями Хилл, знакомый со мной по одной из лоимарейских операций, и звездный русич, предположительно пират Мак-Ар. Я был полностью обездвижен, Ями Хилл опознал меня и намеревался провести допрос третьей степени. Таким образом, я действовал строго в соответствии с Уставом.

– В данном случае – да, – согласился Ферпо. – Но как же вы оказались в плену? Почему пират Мак-Ар решил похитить именно вас?

– В момент похищения рядом со мной находились еще два эрэса, – ответил Домби Зубль. – Кроме того, их сопровождали два боевых робота. У меня есть основания предполагать, что основной целью Мак-Ара был кто-то из них.

– Какие именно эрэсы и роботы находились в вашем доме? – спросил Ферпо. – И что они там делали?

– Артем Калашников, звездный русич, известный также под именем Звездного Пророка. Робот УРТ-1965, бывший до появления Калашникова главой Техноцеркви. Боевой робот спонков, не сообщивший серийного номера. Незнакомый мне эрэс из расы саньяров, – не спеша перечислил Домби Зубль. – Звездного Пророка я пригласил побеседовать, остальные пытались предпринять против меня агрессивные действия и были обездвижены.

Домби Зубль замолчал, ожидая реакции майора Ферпо. Если допрос – пустая формальность, он ничего не заметит. Если дело серьезно, он обязан предупредить, что я говорю не всю правду.

Ферпо шумно засопел и снова зашуршал одеждой.

– Вы кое-что упустили, – заметил он. – Напоминаю, что наш допрос носит официальный характер, и все, что вы скажете или не скажете, может быть использовано против вас.

Все ясно, подумал Домби Зубль. Моя ментограмма у него на дисплее.

– Я тоже был обездвижен, – быстро сказал он. – Саньяр оказал на меня неожиданно мощное гипнотическое воздействие.

– Ваша раса, капитан Зубль, – заметил Ферпо, – обладает лучшими парапсихическими способностями в Галактике. Как могло случиться, что вы потеряли сознание от простого бормотания никому не известного саньяра?

– Значит, это было не простое бормотание, – возразил Домби Зубль. – К сожалению, у меня не было возможности произвести необходимые исследования. Как вы помните, я был похищен сразу же после того, как потерял сознание.

– Хорошо, – раздраженно сказал Ферпо, – у вас не было времени на расследование. Но у вас было время подумать! Как вы сами себе объясняете свое поражение?

Никак, подумал Домби Зубль.

– Никак, – произнес он вслух. – Слишком мало информации. Я настаиваю на дополнительном расследовании!

Ментограмма, подумал он на тайном языке дэвов. Мои мысли как на ладони. Он хочет вытащить что-нибудь важное, пока не прибыл Джирайн. Пусть хочет.

– Хорошо, – вздохнул Ферпо. – Зачем вы пригласили к себе Звездного Пророка?

– В рамках инициативной операции, – ответил Домби Зубль.

– Вы вели операцию против Техноцеркви? – удивился Ферпо.

– Нет, – спокойно ответил Домби Зубль. – Я вел операцию против Звездной России. Я попытался завербовать Артема Калашникова как звездного русича.

– Вы что, с ума сошли? – воскликнул майор Ферпо. Очевидно, ментоскоп подтвердил, что сказанное Домби Зублем – чистая правда. – Он же Звездный Пророк, самый известный эрэс в Галактике! Разве такие эрэсы подлежат вербовке?!

– Калашников был похищен сторонними лицами, – ответил Домби Зубль. – В случае неудачи я мог бы устранить его безо всяких последствий. Не каждый день представляется такой случай.

– Мне кажется, – пробормотал Ферпо, – вы превысили свои полномочия.

– Позвольте решать это моему непосредственному руководству, – возразил Домби Зубль. – Признаюсь, я многим рисковал. Но риск был оправдан.

– Устранять Звездного Пророка? – переспросил Ферпо. – Не знаю, не знаю… Однако продолжим. Вы уверены, что одним из посетивших вас роботов был робот спонков?

Домби Зубль почувствовал легкое головокружение. Опасность! Похоже, Ферпо задал настоящий вопрос!

– Нет, – ответил он после короткой паузы. – Все произошло слишком быстро.

– Вы применили спецсредство, – напомнил Ферпо. – Квантовый стабилизатор. Оружие, рекомендованное именно против роботов спонков.

– Напавший на меня робот был похож на робота спонков, – ответил Домби Зубль, – поэтому я и применил стабилизатор. Буквально через несколько минут я вторично применил его против УРТ-1965. Стабилизатор действует на любые материальные объекты, и то, что он сработал, еще ничего не доказывает. Я настаиваю на дополнительном расследовании.

– Вы знали, – резко спросил Ферпо, – что Звездный Пророк вел переписку со Спонк Корпорэйшн? Вы знали об этом, когда приглашали к себе Артема Калашникова?

– Нет, – с нескрываемым удовольствием ответил Домби Зубль.

Ну, смотри, что у меня в мозгах, подумал он по-дэвски. Смотри, я говорю правду!

– Вы хорошо притворяетесь, – сказал Ферпо. – Но вы не могли этого не знать. Информация о переписке спонков со Звездным Пророком прошла по рассылке Агентства за четыре часа до случившегося с вами инцидента.

3.

У Домби Зубля перехватило дыхание, и он на несколько секунд лишился дара речи.

Надо было читать рассылки, подумал он на федератном. И тут же добавил по-дэвски: похоже, он меня поймал!

– К сожалению, – безо всякого сожаления заметил Ферпо, – в вашем случае данные ментоскопии не могут служить оправданием. Способность вашей расы к ментальному контролю хорошо известна. Я обращусь с рапортом по своим каналам.

– Это означает, что допрос закончен? – догадался Домби Зубль.

– Да, капитан, именно это я и хочу вам сказать, – подтвердил Ферпо. – В ваших показаниях обнаружены существенные расхождения с фактами, что и будет отражено в рапорте. Если вы хотите воскреснуть по-настоящему, рекомендую вам быть более откровенным.

– Что вы имеете в виду? – удивился Домби Зубль. – Разве я уже не воскрес?

– Вы еще не поняли? – усмехнулся Ферпо. – Телепортация прошла не так хорошо, как вы рассчитывали, капитан Зубль. В приемной камере мы обнаружили только вашу окровавленную голову. Мягкие ткани и раздробленный череп пришлось ампутировать, и теперь все, что от вас осталось – это головной мозг. Вы плаваете в физрастворе, получая информацию о внешнем мире через компьютерный интерфейс. И если ваши показания будут признаны неудовлетворительными, вы никогда не получите нового тела. Вам понятно, что я имею в виду?

Домби Зубль судорожно втянул воздух. Теперь он все понял.

Центральный Госпиталь – подразделение высшей секретности. Телепортационная бомба – открытая дверь в Госпиталь. Каждый, кто входит в эту дверь, может оказаться врагом.

Спасибо, что мне хотя бы сохранили мозг.

– Майор Джирайн, – сказал Домби Зубль. – Где майор Джирайн?

– Он уже прибыл, – ответил Ферпо, – и продолжит разговор вместо меня. Но на вашем месте я не слишком бы на него рассчитывал. Вы вошли в тесный контакт с представителями Спонк Корпорэйшн. Майор Джирайн не уполномочен решать вопросы такой важности!

– Благодарю за предупреждение, – выдавил Домби Зубль. – Я хочу видеть майора Джирайна. Прошу вас, включите управление глазами.

– Нет, – ответил майор Ферпо. – Пока нет. Вы все еще на подозрении.

Майор Ферпо, подумал Домби Зубль. Запомнить.

– Зачем же вы так, майор? – услышал Домби Зубль новый голос. – Капитан Зубль, даже находясь на подозрении, продолжает оставаться федеральным агентом. Нарушение его неотъемлемых прав может стоить вам карьеры.

– Простите, майор, – повысил голос Ферпо, – но здесь я решаю, в каком состоянии будет находиться подозреваемый!

– Совершенно верно, майор, – согласился второй голос. – Я всего лишь напоминаю вам о возможных последствиях неправильного решения. Итак, капитан Домби Зубль сможет меня увидеть?

Кто это, спросил себя Домби Зубль. Если Джирайн, то что с его с голосом? Проклятый компьютерный интерфейс!

Потолок завалился за спину, и глаза Домби Зубля наконец смогли хоть на чем-то сфокусироваться. Светлые стены, темный пол, туманное облако, закрывающее половину обзора. Два размытых силуэта, лишенные каких-либо отличительных признаков. Компьютерный интерфейс в действии.

– Хорошо, – сказал Ферпо. – Вас он увидит.

Правый силуэт сфокусировался, и Домби Зубль увидел своего непосредственного начальника. Мег Джирайн принадлежал к расе орвигов, рукокрылых птиц, высшей расе Ядерной Федерации. Ничего удивительного, что ему так легко удалось уговорить Ферпо, подумал Домби Зубль. Немного найдется эрэсов, решившихся на спор с орвигом. Пусть даже равным по званию.

– Это я, Домби, – ласково произнес Джирайн, наполовину прикрыв глаза. – Рад видеть тебя в официальной обстановке.

– Я тоже рад, майор, – ответил Домби Зубль. – Похоже, у меня неприятности.

– Ты прав, мой мальчик, – кивнул Джирайн. – Но если выяснится, что ты послал вызов только для того, чтобы поскорее меня увидеть, твои неприятности превратятся в проблемы!

– Я послал вызов, – возразил Домби Зубль, – потому что заметил облака. У меня есть что сообщить командованию!

– Тогда самое время это сделать, – приоткрыл клюв Джирайн. – Майор Ферпо, обеспечьте нам, пожалуйста, режим полной секретности.

К удивлению Домби Зубля, Ферпо подчинился без единого слова. Размытый силуэт отдалился и растаял в светлой дымке, закрывавшей стены.

– Рассказывай, – приказал Джирайн и прикрыл внутренние веки, приготовившись запомнить каждое слово. Раса орвигов отличалась феноменальной памятью, что наряду с практически бесконечной продолжительностью жизни и сделало их правителями Галактики. Домби Зубль собрался с мыслями, прекрасно понимая, что второго шанса произвести на Джирайна правильное впечатление у него уже не будет.

– Я разрабатывал Звездную Россию, – сказал Домби Зубль.

Джирайн медленно открыл глаза.

– Звездную Россию? – переспросил он. – И что, успешно?

– Да, – подтвердил Домби Зубль. – Я добился асимметричного ответа.

– Надо полагать, – приоткрыл клюв майор Джирайн, – я должен спросить, какого?

– Звездный Пророк, – ответил Домби Зубль. – Звездный Пророк и пират Мак-Ар – моих рук дело.

Джирайн наклонил голову набок.

– Эх, Домби, Домби, – сказал он и протяжно свистнул ноздрями. – Тебе нужно было закончить карьеру сразу после Смулпейна. Ошибка такого уровня зачеркнет все, что ты сделал для Агентства.

– Это не ошибка, – возразил Домби Зубль. – Как только мне восстановят тело, я представлю полный документальный отчет обо всех этапах операции. Моя уверенность в успехе носит строго математический характер. Я провел девять силовых акций; ни одна из них не получила должной огласки. Вероятность случайного совпадения – тысячные доли процента; следовательно, кто-то направлял ход событий после каждого инцидента. Четверть сеза назад я произвел контрольную проверку, выбрав в качестве цели звездного русича по имени Семен Лапин. Я организовал вброс дезинформации, воспользовавшись его контактами с когаленским дисседентом Таля Калимом, и навел на него когаленскую разведку. Результат операции превзошел все мои ожидания: захватить Лапина когаленцам не удалось. Я провел оперативное расследование и выяснил, что в последний момент руководитель группы захвата поменял план операции. Вместо захвата Лапина когаленцы произвели психотронную вербовку некоего Павла Макарова, чисто случайно оказавшегося рядом. Как известно, вербовка агентов в Звездной России чрезвычайно затруднена тамошним иммиграционным режимом, предусматривающим полную промывку мозгов всем гражданам, хоть раз выезжавшим за пределы государства. Единственный шанс заполучить агента – это его вербовка в стадии стажера, когда он пользуется правом пробного проживания на территории Звездной России. Однако такие агенты находятся под постоянным присмотром и фактически лишены возможности получить сведения о реальной жизни Звездной России. Максимум, на что могли рассчитывать когаленцы – отчеты о счастливой жизни простых зверусов на широких просторах их родных лесов и болот. На мой взгляд, захваченный живым и с поличным Лапин представлял бы для когаленцев гораздо большую информационную ценность. Естественно, я заподозрил, что Павел Макаров – двойной агент, каким-то образом подсунутый когаленцам. Для проверки этой гипотезы я вбросил когаленцам информацию о создании в Звездной России вооруженных сил…

– Откуда ты ее получил? – встрепенулся Джирайн.

– Я фальсифицировал ее, от начала до конца, – ответил Домби Зубль. – Это была фальшивка, и что же? Когаленцы поручили Макарову проверить мою фальшивку, и тот буквально сразу же прислал подробный отчет, из которого следовало, что такие силы вот-вот будут созданы. А затем Павел Макаров покинул Звездную Россию и превратился в пирата Мак-Ара, клона-мутанта с невероятными психоэнергетическим возможностями. По-вашему, какова вероятность того, что все это – простое совпадение?

– Облака на снегу, – сказал Джирайн. – Вне всякого сомнения, облака. Ты совершил только одну ошибку, мой мальчик. Начиная все это, ты забыл посоветоваться со мной.

4.

Ошибку. Домби Зубль почувствовал страх. Если Джирайн говорит об ошибке, это значит, что ты ее действительно совершил.

– Что я сделал не так? – спросил дьявол. – Чего не предусмотрел?

Вместо ответа майор Джирайн прикрыл внутренние веки.

– Скажи мне правду, – попросил он. – Зачем ты разрабатывал Звездную Россию? Чего ты хотел добиться?

– Разве непонятно? – удивился Домби Зубль. – Я хотел стать майором!

– Майором, – Джирайн приоткрыл клюв и высунул наружу краешек мясистого языка. – Ты мог бы стать майором по выслуге лет, оставаясь в оперативном резерве…

– Через тридцать-сорок сезов, – возразил Домби Зубль. – Я не хотел ждать!

– Понятно, – кивнул Джирайн. – Почему ты выбрал Звездную Россию?

– Она показалась мне слишком… – Домби Зубль замялся, подыскивая точное слово. – Слишком обыкновенной. Я вспомнил ваши слова: самый опасный противник – тот, о котором не знаешь.

– Тебе следовало бы вспомнить и другие слова, – сказал Джирайн. – Никогда не заглатывай больше, чем сможешь переварить. Я думал, Смулпейн научил тебя понимать границы твоих возможностей.

Смулпейн. Домби Зубль прикрыл несуществующие глаза.

Неужели у меня снова отберут победу?

– Шеф, – выдавил он. – Я же раскрыл их! Я добился успеха!

– Успеха? – качнул головой майор Джирайн. – Ты сунул голову в мясорубку и считаешь это успехом?

– Но я же успел телепортироваться… – сказал Домби Зубль.

– Ты думаешь? – прервал его Джирайн. – Куда ты сможешь телепортироваться от галактической войны, которую только что начал?!

Домби Зубль заглянул Джирайну в глаза и обмер. Внутренние веки по-прежнему покрывали всю их поверхность. Майор Джирайн оставался совершенно спокойным, а следовательно все, что он говорил, не было шуткой.

– Все настолько серьезно? – быстро спросил Домби Зубль.

Джирайн даже не шелохнулся, и это оказалось страшнее всего.

– У нас мало времени, – сказал он, закрывая клюв. – То, что ты раскопал, означает войну. Войну с противником, сумевшим осуществить стратегическую дезинформацию. Все, кто контактировал с этим противником, навечно останутся на подозрении. Тебе никогда не вернут тела, а мозг подвергнут многоступенчатой обработке. Меня арестуют вместе с тобой, как потенциального сообщника. Даже Ферпо будет подвергнут форсированному допросу. Речь идет о безопасности Федерации, так что не строй иллюзий. Я очень сожалею, что ты не нашел времени посоветоваться со мной перед операцией. Все, чем я теперь могу тебе помочь – это спасти твою шкуру. Вместе со своей.

Домби Зубль почувствовал острую резь в глазах.

– Почему я не подумал об этом раньше, – пробормотал он.

– Ты и не должен об этом думать, – резко возразил Джирайн. – Тебя готовили как простого оперативника, готового выполнять приказы. Между прочим, никто в Агентстве не поверит, что ты сам додумался проверять Звездную Россию. Сосредоточься и запоминай!

– Есть, шеф, – обрадованно воскликнул Домби Зубль.

– Разработку Звездной России ты вел по моей неофициальной просьбе. Результат оказался нулевым: зверусы и есть зверусы. На контакт со Звездным Пророком ты пошел по моей просьбе, причем втемную. За «облака» ты принял робота спонков, решив, что именно они стоят за Звездным Пророком. Только что ты получил от меня официальное подтверждение: да, именно этот вариант тебе и было получено проверить. Вот что ты должен говорить на всех последующих допросах. Забудь о Звездной России, Домби. Наш враг – спонки!

– Я все понял, шеф, – сказал Домби Зубль. – Но как же Звездная Россия? Ведь она действительно представляет опасность?

– Сейчас она представляет опасность прежде всего для нас с тобой, – ответил майор Джирайн. – Положись на меня, Домби. Я знаю правду, и у меня развязаны руки. Я что-нибудь придумаю.

– Придумайте, шеф, – попросил Домби Зубль. – Честно говоря, мне страшно за Федерацию.

– Мне страшно за нее уже семьдесят сезов, – ответил майор Джирайн. – Выполняй приказ, Домби, и ни о чем не беспокойся. Твоя судьба снова в руках профессионала.

Было время, подумал Домби Зубль, когда я и себя считал профессионалом. Но на моей памяти майор Джирайн еще ни разу не ошибся.

– Хорошо, шеф, – согласился Домби Зубль. – Что мы делаем дальше?

– Спонками занимается Шестнадцатое управление, – заметил Джирайн. – Я обязан передать тебя в их ведение. Ко мне только что поступил соответствующий запрос. Твоя задача – выжить и сохранить свободу. Моя – подготовить вторую операцию против Звездной России. Сейчас я впущу сюда твоего нового супервизора, майора Лиланда Лолта, и передам ему все дела. Скорее всего, мы никогда больше не встретимся, Домби. Ты сделал глупость, мой мальчик, но эта глупость, возможно, спасет Федерацию. Так что я доволен твоими результатами. Прощай, Домби Зубль!

– Прощайте, шеф, – ответил Домби Зубль, снова почувствовав резь в глазах.

Фигура майора Джирайна потеряла резкость, и рядом с ней появился точно такой же размытый прямоугольник.

– Он в порядке? – спросил незнакомый голос.

– В полном, майор, – ответил другой незнакомый голос. Компьютерный интерфейс вступил в свои права. – Я приложил протокол допроса к его личному досье. Желаю удачи!

– Удачи и вам, майор, – сказал первый незнакомец. – Ну-с, капитан Зубль, как вы себя чувствуете?

– Как компьютерный интерфейс, – ответил Домби Зубль. – Проклятье, майор, как мне выбраться из этой штуки?

– Без моей помощи у вас вряд ли это получится, – заметил расплывчатый прямоугольник. – Меня зовут Лиланд Лолт, и с этой минуты я ваш супервизор. Кроме того, вы больше не числитесь в оперативном резерве. Приказом по Агентству вы возвращены в строй и приписаны к моей группе.

– Чем занимается ваша… наша группа? – спросил Домби Зубль.

– Всем, что может представлять опасность для Федерации, – ответил Лолт. – В данный момент наибольшая опасность исходит от Спонк Корпорэйшн и их ставленника, так называемого Звездного Пророка. Вы правильно сделали, что не стали откровенничать с Рэем Ферпо. Это не его ума дело!

– Я тоже так подумал, – сказал Домби Зубль. – Но с вами-то я могу быть откровенным?

– Если вам нечего скрывать, то да, – ответил майор Лолт.

Размытый прямоугольник свернулся в стройную гуманоидную фигуру, и перед глазами изумленного Домби Зубля появился молодой, подтянутый дьявол. Дьявол – майор?! Домби Зубль не поверил своим глазам.

– Я вижу, вы удивлены, – заметил Лиланд Лолт. – Сейчас вы удивитесь еще больше. Шестнадцатое управление имеет в Агентстве особый статус. Звание майора нашего управления соответствует полковнику обычных войск. Если мы с вами придем к взаимопониманию, вы сохраните свое прежнее капитанское звание. Вы понимаете, что это означает?

Вот так сбываются мечты, подумал Домби Зубль.

– Несомненно, мы придем к взаимопониманию, – убежденно произнес он. – Задавайте вопросы!

– Какое впечатление на вас произвел Звездный Пророк? – задал свой первый вопрос гвардии майор Лиланд Лолт. – Он же – звездный русич Артем Калашников?

Глава 4. Пророк в своем отечестве

Слепые начинают ходить, а хромые – говорить, когда я делаю пассы.

О.Генри

1.

Артем Калашников скривился, как от зубной боли.

– Сам просил, – веско произнес Лапин. – Думал, легко будет?

– При чем тут легко, – махнул рукой Калашников. – Непонятно, вот в чем проблема! Что это такое – доброе дело? Нищему копеечку бросить, или подчиненным премию выплатить? Что конкретно делать-то?

– Совесть подскажет, – ответил Лапин. – А если что не так сделаешь, на то исповедь. Поправлю!

– Ну, разве что так, – пробормотал Калашников. – Значит, каждый день по три добрых дела, а перед сном – исповедь?

– Точно так, – подтвердил Лапин.

– И как долго? – поинтересовался Калашников.

– До полного искупления, – ответил Лапин. – Скажу, когда хватит.

– Ох, грехи мои тяжкие, – пробормотал Калашников. – Эдак и привыкнуть недолго, добрые-то дела делать…

– Привыкай, – кивнул Лапин и вытащил из-под стола запотевший лафитничек с водкой. – Посошок?

Калашников отрицательно качнул головой:

– Только не сейчас. Мне через два часа Хранилище Вечности открывать.

– Что ж тянул до последнего? – с укоризной сказал Лапин. – Ну, ступай тогда с миром. И не греши больше, понял?

Калашников усмехнулся странному сочетанию слов, медленно поднялся из-за стола. Махнул рукой – над дощатым полом вспыхнуло голубое сияние телепорта. Кивнул Лапину на прощание и шагнул домой, в свои даже не президентские – пророческие! – аппартаменты на далекой и все еще загадочной планете.

Как обычно, кабинет буквально утопал в свете двух вытянувшихся навстречу друг другу маленьких солнц. Свет после земного показался чересчур белым, но Калашников знал, что это ощущение быстро пройдет. Ставшим уже привычным движением он поправил серебристый костюм-комбинезон, скрестил руки на груди и подошел поближе к панорамному окну, чтобы в очередной раз попытаться рассмотреть подвластную Звездному Пророку планету.

Аппартаменты Пророка располагались на самом верхнем этаже Звездного – а какого же еще? – дворца, выстроенного в самом центре геометрически правильного пятиугольного континента. Впервые увидев это величественное и вместе с тем удивительно ненастоящее сооружение, Калашников не смог удержаться от смеха. Административный континент планеты роботов живо напомнил ему печально знаменитый Знак качества СССР, а устремившийся на восемнадцать километров ввысь дворец – допотопную химическую ракету, словно сошедшую с детских рисунков гагаринской эпохи. Прямые как солнечные лучи, безупречно гладкие дороги разбивали континент на тысячи правильных многоугольников, каждый из которых играл свою собственную роль в отлаженном как часы хозяйственном механизме предельно автоматизированной планеты. Поначалу Калашникова поразило количество парков, бассейнов и каналов, разбросанных посреди разноцветных, похожих на огромные ангары зданий; однако, побродив несколько часов по окрестностям собственного дворца, он заметил, что роботы системы УРТ не меньше чем люди любят валяться на траве и нежиться после купания на солнце. Техника двадцать третьего века превратила этих некогда бездушных созданий в странных существ, казавшихся Калашникову гибридами уэллсовских морлоков и элоев; трудно было поверить, что вон та симпатичная девушка, сверкающая на сдвоенном солнце своей зеркальной кожей, может в одно мгновение пробежать больше километра, уничтожив по дороге любое количество биологических солдат. Калашникову приходилось постоянно напоминать себе, что его окружают существа, лишенные всяческих человеческих слабостей, обладающих поистине фантастическими способностями и вместе с тем безгранично, фантастически добрые по отношению к любому эрэсу из плоти и крови.

Конечно, за исключением тех, кого им будет приказано уничтожить.

Калашников осознал, что незаметно для себя включил максимальное увеличение и смотрит теперь на роботессу УРТ-238761, разлегшуюся на солнышке в уединенном месте километрах в четырех от дворца. Да, с такой оптикой и с такой высоты здесь было на что посмотреть; Калашников качнул головой, вернул зрение в норму и отошел от окна. Интересно, какое доброе дело можно сделать для такой вот вечно молодой и вечно прекрасной роботессы? Цветы подарить, что ли?

Калашников почесал в затылке. Цветы? А дарят ли роботы друг другу цветы?

Ну-ка, мысленно приказал Калашников своре своих поисковиков. Развертку по ассоциациям «цветы-роботы»!

А заодно, добавил Калашников, поддавшись минутному порыву, и по ассоциациям «роботы-овцы».

Как обычно, поисковики справились с работой мгновенно. Секунду спустя Калашников уже знал, что цветов роботы друг другу не дарят, равно как и овец, однако выращивают и тех, и других на соответствующем континенте, после чего с немалой прибылью экспортируют на слаборазвитые планеты. Расширив запрос, Калашников узнал также, что роботы способны порой на сильные чувства вроде любви и привязанности, однако только в тех случаях, когда эти чувства направлены на разумных существ биологического происхождения. Друг для друга роботы существовали просто как разные тела одного и того же сознания – специфическое ощущение, которое Калашников и сам попробовал несколько дней назад, наслушавшись рассказов Макарова о существовании «Рифея» в нескольких экземплярах.

Ну что ж, улыбнулся Калашников. Кажется, я начинаю понимать роботов. Да и цветы можно 238761-ой спокойно дарить – судя по базовой психологической модели, ей это будет приятно.

Ладно, что там у нас дальше?

Калашников подошел к письменному столу, назло всем современным технологиям заваленному исчерканными карандашом бумагами. Вот, на самом верху:

«План на 23/2/52627.

Лапин, епитимья собраться с мыслями звякнуть спонкам, пора уж церемония, чтоб ее совещание по джихаду

3-4 часа – резевр на спонков финансы и технологии

Миноуи, что новенького»

Хороший план, подумал Калашников. Не соскучишься. Значит, будем собираться с мыслями.

Калашников уселся на стул, вооружился остро отточенным карандашом и положил перед собой еще один лист бумаги. Секунду помедлил, а потом написал заголовок: «Джихад. План по сбыту».

Ну вот, подумал Калашников. Главное сделано. Осталось только конкретизировать, что такое джихад, из чего он делается, а также зачем он может понадобиться потенциальному покупателю. Дело привычное, в пять минут все разрисую, как раз перед совещанием. Сейчас пора о другом подумать – как со спонками быть?! Ведь в рейтинге «тихого омута» они на втором месте, и если с ними просто так объединиться, Спрут скорее всего на спонков и нападет. А оно нам надо?

Калашников повертел карандаш между пальцами и покачал головой. Чужая цивилизация – потемки; поди отличи нападение Спрута от внутренних проблем! Нет уж, пусть лучше Спрут на нас нападает. На мою проверенную Технотронную Церковь, которую я знаю как свои пять пальцев.

Письменный стол перед Калашниковым издал мелодичный звон; столешница вспыхнула малиновым светом. Ого, подумал Калашников. Экстренный вызов! Никак уже Спрут?

– Калашников на связи, – сказал он вслух, положив на стол правую ладонь. – Что случилось?

– Это девятнадцать семьдесят шесть, – представился вызвавший Калашникова робот. – Я… Я не знаю.

2.

Калашников нахмурился. Неужели действительно Спрут? Так быстро?

Нет, здесь что-то другое.

– Что значит – не знаете? – фыркнул Калашников. – Вы же робот!

– Нестандартная ситуация, – пояснил УРТ-1976. – Робот девятнадцать шестьдесят пять поместил себя в контейнер у подножия статуи Пророка и попросил его никогда больше не беспокоить.

– Что за бред? – удивился Калашников. – Зачем ему это?

– Я не знаю, – повторил УРТ-1976. – Он отделил свой разум.

– И часто у вас здесь такое происходит? – поинтересовался Калашников. Не дожидаясь ответа, он отослал запрос в Сеть и развернул перед собой экран с отчетом. Ни разу, гласило краткое резюме. Только технологическая возможность.

– Такого никогда не было, – подтвердил УРТ-1976. – Ты же знаешь, Пророк, роботы не сходят с ума.

Что за технологическая возможность, поинтересовался Калашников у Сети. Отделение сознания, ответил поисковик, аналог человеческого самоубийства. Предусмотрено на случай нарушений функционирования сознания, представляющих опасность для коллективного разума в целом. Осуществляется аварийным модулем я-модели.

– Жаль, что не сходят, – пробормотал Калашников. – Тогда бы мы знали, к какому психиатру обращаться. А так – что нам теперь делать?

– Ты – Пророк, – напомнил УРТ-1976. – Спрашивай или приказывай; готового решения у меня нет.

Калашников напомнил себе, что это «у меня» означает «у всех роботов планеты УРТ», и почесал в затылке. Вот тебе и джихад, подумал он. Еще палец о палец не ударили, а роботы уже с ума сходят.

– Отделенный разум подлежит восстановлению? – спросил он сразу и у Сети, и у своего собеседника. На этот раз ответы прозвучали одновременно:

– Да!

Потом УРТ-1976 добавил:

– Но робот девятнадцать шестьдесят пять просил себя не беспокоить. Его желание священно.

– Даже для Пророка? – усмехнулся Калашников, который плевать хотел на желания каких-то психов.

– Пророк превыше всего, – ответил УРТ-1976. – Но робот девятнадцать шестьдесят пять очень расстроен. Он может проигнорировать даже Пророка.

– Я ему проигнорирую, – пробормотал Калашников. – Джихад на носу, а он тут самоубийствами занимается! Как с ним связаться?

– Нужно подойти к саркофагу и воспользоваться голосовой связью, – ответил УРТ-1976. – Другого способа нет – его сознание полностью отделено он нашего.

– Тогда полетели, – кивнул Калашников, вставая со стула. Он покрутил головой, разыскивая величественную статую Пророка, возвышавшуюся на скалистом берегу океана, и шагнул через стекло в бескрайнее зеленоватое небо. По коже прокатилась горячая волна – остаточное явление от скоростного синтеза антигравитационной подушки, – Калашников вскинул руки, выравнивая полет, и полетел к громадной фигуре человека в скафандре, являвшейся, по сути, его собственным памятником.

Вот так-то, подумал Калашников, рассекая ледяной воздух. Мы тоже кое-что умеем. Хотя, наверное, роботы смотрят на меня как на придурка – терять время, закладывая виражи над облаками? Ведь полно же телепортов!

Калашников усмехнулся, прибавил скорости и с грохотом преодолел звуковой барьер. Уже через несколько минут он приземлился возле лестницы в три тысячи ступеней, служившей основанием трехкилометровой статуи. В середине обсаженной кипарисами аллеи, оканчивавшейся возле лестницы, стоял, скрестив руки на груди, одинокий боевой робот. УРТ-1976, подсказала Сеть; Калашников подошел к роботу поближе и приветливо помахал рукой.

– Вот и я, – сказал он, улыбнувшись. – А где наш несчастный собрат?

– Здесь, – ответил УРТ-1976 и показал на примостившийся у крайнего кипариса каменный саркофаг. Калашников, привыкший к повсеместной симметрии, машинально посмотрел в другую сторону – под таким же кипарисом на противоположной стороне аллеи мирно зеленела трава. Калашников покачал головой: УРТ-1965 явно приглашал других роботов последовать его примеру.

– Он нас слышит? – спросил Калашников.

– Надо коснуться контейнера, – ответил УРТ-1976. – Что ты хочешь ему сказать?

– Хочу спросить, – пробормотал Калашников, подходя к саркофагу. – Спросить, какого черта…

– Не надо! – неожиданно громко воскликнул УРТ-1976. – Он ждет слов, а не вопросов!

– Сло-ов? – протянул Калашников и склонил голову набок. – Каких еще слов?

– Твоих слов, Пророк.

Прямо как дети малые, подумал Калашников. А в сущности, почему бы и нет? Чем роботы отличаются от детей? На жизнь зарабатывать не надо, детей воспитывать не надо, играй себе в солдатиков да строй песочные замки. Вроде вон того, – Калашников покосился на Звездный Дворец, который был виден с любой точки административного континента. А раз дети, то почему бы им время от времени не закатить истерику? Особенно теперь, когда появился наконец их общий Папа – Звездный Пророк?

Калашников усмехнулся и скрестил руки на груди. Раз так, вопросы отменяются. Здесь нужно говорить сразу и наверняка. А вот что именно говорить…

– Что он думал перед тем, как отключиться? – спросил Калашников у своего спутника. – Ты должен помнить, у вас же общее сознание!

– Я помню, – кивнул УРТ-1976. – Он несколько раз пересмотрел вашу встречу на Бадарамхаз-Карамхе.

– Несколько раз? Да на что там смотреть?! – искренне удивился Калашников. – Пришел, обозвал Домби Зубля Домби Зублем и тут же был зафиксирован!

– Всего около четырех земных секунд, – кивнул УРТ-1976. – Он пересмотрел их сто шестьдесят два раза.

Ценная информация, подумал Калашников. Значит, есть версия, что это он из-за Бадарамхаз-Карамха. Обиделся, что я его медалью не наградил? Или до сих пор переживает, что бой проиграл? Странно, вроде бы позавчера мы этот вопрос закрыли…

Калашников прикрыл глаза и провел ладонью по лбу. Маленькое уточнение, подумал он. Позавчера я еще не знал, что роботы могут закатывать истерики.

Мою фразу «Ты сделал лучшее из всего, на что был способен» вполне можно истолковать и как «Ни на что другое ты и не способен». Думать надо, перед тем как говорить!

Калашников присел на корточки и положил руку на полированный камень саркофага.

– Битва еще не закончена, девятнадцать шестьдесят пять, – сказал он, стараясь, чтобы голос прозвучал как можно серьезней. – Битва еще в самом начале, а ты уже хочешь оставить меня одного? Ты, лучший из равных, ты, единственный из всех нас встретившийся с врагом в открытом бою? Если ты поступаешь так, могу ли я доверять остальным?

Калашников замолчал и склонился над камнем в ожидании ответа. Если я прав, подумал он, если это просто истерика, УРТ-1965 не сможет промолчать. Будь он хоть трижды робот.

– Другие лучше меня, – донесся из-под камня низкий, подземный голос. – Я совершил непростительную ошибку, и я должен понести наказание.

– Что ты знаешь о наказаниях? – возмутился Калашников, тут же вспомнивший недавний разговор с Лапиным. – Закрыться от мира, сбежать с поля боя – наказание?! Если ты считаешь себя виновным, твой долг – искупить свою вину! Искупить делом, а не бездействием!

– Удел человека – служение, удел робота – молитва, – донеслось из-под камня.

Вон ты как, подумал Калашников. Религиозный диспут решил устроить? Истерика, по полной программе истерика!

– Удел есть вызов, – ответил Калашников, – удел есть испытание. Молитва становится испытанием лишь посреди тысячи дел, лишь тогда, когда ее почти невозможно творить. Молиться, удалившись от мира, – то же самое, что служить, отказавшись от собственного разума. Этот путь не ведет к Совершенству. Ты уничтожаешь свое испытание, делая его слишком легким. Ты ступил на чужой путь, девятнадцать шестьдесят пять. Ты ступил на путь человека!

Саркофаг под рукой Калашникова дрогнул и стал медленно подниматься. Неужели проняло, удивился Калашников.

Саркофаг поднялся на полметра и замер. В наступившей тишине Калашников услышал шорох осыпающейся земли.

– Скажи мне, Пророк, – уже вполне человеческим голосом спросил УРТ-1965. – Как мне жить дальше, зная, что я могу ошибаться?

– А я как живу? – удивился Калашников.

– Но ведь ты – человек, – почти что с укоризной произнес робот. – Я спрашиваю, как жить мне, роботу.

Калашников плотно сжал губы. Проклятье! У меня нет ответа на этот вопрос!

Хотя…

– Роботу? – переспросил Калашников и покачал головой. – Роботы не совершают самоубийств, девятнадцать шестьдесят пять. Хочешь ты этого или нет, но ты уже ступил на путь человека. Теперь тебе придется многому научиться.

3.

Ну вот опять, подумал Калашников, прикрывая глаза. Опять ляпнул, не подумавши. Ну что за бред – роботу учиться быть человеком! Сейчас он залезет обратно под землю, а я пойду и напишу заявление об уходе. К чертовой матери, в маленький домик у медленной речки. Нафиг он нужен, этот джихад, если из-за него даже роботы на себя руки наложить готовы.

По блестящей поверхности саркофага зазмеилась тонкая трещина, и он с треском распался на две половинки. Лужица жидкого металла вспучилась вверх, в одно мгновение превратившись в боевого робота.

– Я научусь, – сказал УРТ-1965. – Я обязательно научусь, потому что теперь у меня есть настоящий учитель.

Калашников шмыгнул носом и промолчал – из опасения, что его голос дрогнет в самый неподходящий момент.

– Спасибо, – выдавил он сквозь зубы. – Я рад, что ты вернулся.

– Я рад, что ты действительно оказался Пророком, – ответил УРТ-1965.

Калашников кивнул, а потом замер, осознав смысл услышанного.

– Чего? – переспросил он, хлопая глазами. – Что ты сказал?

– Ровно через один галч, – торжественным тоном объявил УРТ-1965, – начнется церемония Воссоединения. Мы должны быть уверены, что ты – настоящий Пророк. Предсказание о нашем разговоре хранились в Особой Памяти Церкви. Ты говорил искренне и при этом ни разу не отклонился от предсказания. Ты – настоящий Пророк!

– Надо полагать, – пробормотал Калашников, – до следующей проверки?

– Никто не может знать, что хранится в Особой Памяти, – бесстрастно ответил робот. – Когда приходит время, мы вспоминаем новые ритуалы, и следуем им во исполнение воли Пророка. Так было, и так будет.

Хакера бы на вас хорошего найти, мрачно подумал Калашников. А впрочем, черт с ней, с Особой Памятью. Чем скорее меня уволят из этого дурдома, тем лучше.

– Ну что ж, всем спасибо, – сказал он роботам. – Еще какие-нибудь проверки?

– Через один галч, – напомнил УРТ-1965. – У Хранилища Вечности.

– Отлично, – кивнул Калашников. – Значит, через час, у хранилища.

Он щелкнул пальцами, вызывая телепорт, и буквально вбежал обратно в кабинет. Сделал несколько кругов вдоль окна, резко махнул рукой – и только тут осознал, что дрожит от нервного напряжения. Разговор с УРТ-1965 оказался совсем не таким простым, как могло показаться со стороны. Калашников покачал головой, приказал телу успокоиться и уселся в свое любимое кресло.

– Спонк Корпорэйшн, – скомандовал он сетевому секретарю. – Этого, как его… Тханкуц Алленги-Ханая, закрытый канал. Раз такое дело, заодно и со спонками побеседуем.

Алленги-Ханай на связи, доложил секретарь. Режим – линейный текст.

Калашников цокнул языком, оценив уровень секретности. Алленги-Ханай тщательно оберегал свое инкогнито.

– Это Звездный Пророк, – сказал Калашников и тут же увидел, как его слова сиреневыми буквами повисли в воздухе. – Скажите, удалось ли вам посмотреть мне в глаза?

– Да, – озвучил синтетический голос зеленую строчку ответа. – Мы нашли в них то, что искали. Вы – один из нас.

Калашников подпрыгнул в кресле:

– Один из кого?

– Вы знаете, кто мы, – ответил Алленги-Ханай. – Мы – повелители пустоты.

– Вы, может быть, и повелители, – заметил на это Калашников, – а вот меня пустота почему-то не слушается.

– Вы ошибаетесь, – вспыхнула новая строчка. – Вам подчиняется целая планета.

– Разве планета – пустота? – удивился Калашников.

– Пустота в головах ее обитателей, – пояснил спонк. – И это единственная пустота, которой стоит повелевать.

Вон оно что, подумал Калашников. Вот, значит, как вы свои делишки устраиваете. Помнится, на Бадарамхаз-Карамхе у меня тоже резко опустела голова. Спасибо даймону, спас от полного морального разложения.

– Нет, это вы ошибаетесь, – сказал Калашников. – У меня нет власти над чужими умами.

– Ха-ха-ха, – ответили зеленые буквы. – У вас ее больше, чем у любого из нас.

– Вы не поняли, – попробовал поспорить Калашников. – Я просто хотел сказать, что я не телепат…

– Разве? – удивился спонк. – Впрочем, я понимаю. Вам это просто не нужно.

А ведь и правда, сообразил Калашников. Стоит мне захотеть, тело ощетинится датчиками, загрузит необходимые программы и начнет читать мысли почище Вольфа Мессинга. Даже странно, что мне это ни разу в голову не пришло.

– Ну хорошо, – согласился Калашников. – Я один из вас. И что же дальше?

– Дальше мы хотим знать, с нами вы или против нас, – с железной логикой ответил спонк.

– С вами или против вас – в чем? – поинтересовался Калашников. – Вы ведете какую-нибудь войну, или, быть может, строите Прекрасную Галактику? Чем вы вообще занимаетесь, повелители пустоты?

– У каждого из нас свои представления о прекрасном, – заметил Алленги-Ханай. – Мы слишком разные, чтобы иметь общего врага. Нас объединяет только одно – стремление сохранить наши жизни и наши владения.

– И как, – не смог удержаться Калашников, – получается?

– За последние двенадцать тысяч лет, – повисли в воздухе бесстрастные буквы, – мы не потеряли ни одного Повелителя.

Однако, подумал Калашников. Вот уж номенклатура так номенклатура. Поучиться бы у них нашим олигархам, из двадцать первого века!

– Значит, – предположил Калашников, – вы предлагаете заключить пакт о ненападении?

– Нет, – возразил Алленги-Ханай. – Этого мало. Если вы с нами, вы должны вступить в Сообщество и принять на себя обязанности Повелителя пустоты.

– И в чем же они заключаются? – спросил Калашников.

– Постоянно находиться на связи, по первому требованию оказывать помощь другим Повелителям и самому требовать помощи во всех случаях, хоть как-то угрожающих вашей жизни и вашему имуществу, – перечислил Алленги-Ханай.

– И только-то? – усмехнулся Калашников. – А как насчет согласования долгосрочных планов? Вдруг я задену чьи-то интересы?

– Это не является обязательным, – ответил спонк. – Вы вольны делать все, что захотите – до тех пор, пока кто-нибудь из Повелителей не обратиться к вам за помощью. Тогда вам придется пересмотреть ваши долгосрочные планы.

– Понятно, – хмыкнул Калашников. – И сколько же Повелителей могут обратиться ко мне за помощью? Сто тысяч? Миллион?

– Сначала ответьте на мой вопрос, – возразил спонк. – Вы согласны вступить в Сообщество?

– А у меня есть выбор? – усмехнулся Калашников. – Представляю себе, как вы расцените мой отказ!

– Как объявление войны, – подтвердил Алленги-Ханай. – Для постороннего вы знаете слишком много.

– Ну вот видите, – развел руками Калашников. – Согласен я, согласен!

– В таком случае, – выстрелил спонк длинной зеленой строкой, – поздравляю вас, Звездный Пророк. Отныне вы – шестьсот двадцать третий Повелитель Пустоты.

Шестьсот двадцать третий, повторил про себя Калашников. Это что же получается? До меня в Сообществе было всего-навсего шестьсот двадцать два Повелителя?

Понятно, почему они так озабочены своей безопасностью!

– Спасибо, – сказал Калашников спонку. – Значит, мне уже можно обращаться к вам с просьбой о помощи?

Очевидно, вопрос застал Алленги-Ханая врасплох. Он замолчал на несколько секунд, и Калашников даже забеспокоился, в порядке ли связь.

– Можно, – наконец загорелся ответ. – Но сначала о помощи попрошу я.

4.

Прочитав эти слова, Калашников нахмурился. Настойчивость, с которой спонки бомбардировали его почтовый ящик, получила свое объяснение; но что же такого должно было случиться в Галактике, если спонкам позарез понадобился именно Звездный Пророк?

Наверное, что-то с роботами, решил Калашников.

– Я к вашим услугам, – сказал он и приготовился слушать.

– Не сейчас, – возразил Алленги-Ханай. – Информацию такого рода не стоит передавать по общедоступным каналам. В ближайшие часы вы получите черный контейнер с хорошо известным вам кодом. В нем вы найдете подключаемую базу знаний о нашем сообществе, а также мое письмо с просьбой о помощи. Прошу вас, внимательно ознакомьтесь со всеми полученными материалами, а после этого сразу же вызывайте меня по нашему, пустотному каналу. Нам будет о чем поговорить!

– Надо думать, – пробормотал Калашников, не ожидавший такого поворота событий. – Ну что ж, тогда до скорого. Если я не выйду на связь в ближайшие двадцать четыре часа, постарайтесь сами меня разыскать. Возможно, ваша помощь понадобится мне намного раньше, чем моя – вам.

– Отбой, – вспыхнули зеленые буквы, и электронный секретарь сообщил Калашникову, что сеанс связи завершен.

Вот тебе и спонки, подумал Калашников. Интересно, коллективная безопасность и в самом деле единственное, что их объединяет? Или это красивая легенда, специально придуманная для Звездного Пророка? Ладно, контейнер получим, тогда посмотрим, решил Калашников. Сейчас пора Хранилище Вечности открывать!

Калашников превратил часть окна в высокое зеркало, сменил безрукавку и брюки на зеркально-серебристый костюм и взял из воздуха шпаргалку с краткими тезисами своего выступления. Прищурился, пытаясь разобрать собственный почерк.

– Ах да, – пробормотал он себе под нос. – Тут же два варианта, если откроется и если нет.

Калашников засунул бумажку в нагрудный карман и повернулся на юг, туда, где под шапками ослепительно-белых облаков мрачно чернели многочисленные вершины Первозданных Гор. Где-то там, за многокилометровым извилистым ущельем, в отвесной стене, отполированной древним водопадом, пряталась маленькая пещерка – то самое Хранилище Вечности, которое предстояло открыть Звездному Пророку.

Сорок семь лет назад на планету УРТ прибыл необычный гость – Максим Беляев, гражданин только что вступившей в ООП Звездной России. В отличие от обычных коммерсантов, толпами роившихся на торговом континенте, Максим Беляев записался на прием к тогдашнему правителю планеты – киборгу Маххаму Двенадцатому – и в ожидании ответа остановился в скромный отеле на северном склоне Первозданных Гор. Маххама заинтересовал необычный клиент – а точнее, сумма, упомянутая в качестве возможного гонорара, – и уже через сутки Максим Беляев изложил Верховному Роботу свою просьбу. Речь шла о расшифровке древнего документа, составленного неким русичем по имени Артем Калашников. Из трех лучших криптографических центров Галактики Максим Беляев выбрал планету УРТ – выбрал потому, что роботы, составлявшие половину ее тогдашнего населения, отличались асболютной точностью в выполнении своих обязательств.

По меркам 23 века, объем зашифрованной информации выглядел смехотворным – несколько жалких терабайт, записанных на допотопных оптических кристаллах. Дешифровка подобных сообщений обычно проводилась в автоматическом режиме и стоила считанные десятки эйков. Маххам Двенадцатый задал Максиму Беляеву естественный вопрос: почему он готов заплатить в тысячу раз больше?

Мне нужен гарантированный результат, ответил Максим Беляев. Документ не так прост, как вам кажется. С ним работали больше десятка специалистов, и каждый раз дешифровка давала разный результат. В самом начале документа есть устойчиво повторяющаяся фраза-загадка; ответ на нее якобы содержится в оставшемся тексте. Однако ни в одном из вариантов расшифровки не удается найти даже намека на возможный ответ.

Этот ваш Калашников, заметил Маххам Двенадцатый, любит загадки. Довольно редкое качество для человека. Хорошо, мы расшифруем документ. Более того, если загадка окажется действительно интересной, мы не возьмем с вас ни эйка!

Максим Беляев мог бы и сообразить, чем может закончиться подобное соглашение. Но он был обыкновенным узким специалистом, посвятившим все свое свободное время исследованию жизни и творчества Артема Калашникова. Ему ли было предполагать, что давно умерший идеолог Звездной России внезапно воскреснет в обличии Звездного Пророка? Максиму Беляеву был нужен расшифрованный документ, и он его получил. Получил и даже не смог скрыть своего разочарования: столь тщательно зашифрованный документ оказался бессвязным собранием отрывков из многих других, куда более известных работ Артема Калашникова. Впрочем, тот факт, что загадка Калашникова понравилась роботам, послужил для Максима Беляева некоторым утешением. Сэкономив двенадцать тысяч эйков, он отбыл на Землю в полной уверенности, что заключил удачную сделку.

Артем Калашников скрестил руки на груди и покачал головой. Максим Беляев так и не понял, какая именно загадка показалась роботам интересной. Загадкой был сам документ – громадное скопище текстов, таблиц, рисунков, математических формул и компьютерных моделей. Ключевая фраза, вынесенная в его эпиграф – «Сколько раз ты должен сыграть с судьбой, чтобы понять, что победил?» – являлась одновременно и намеком. Документ Калашникова не следовало читать; в него следовало играть!

Именно этим и занялись роботы.

Артем Калашников нисколько не удивился результатам этой игры. Первые же сведения о психологии роботов – этих поразительных существ, похожих одновременно на богов и на детей, – дали исчерпывающий ответ на все его недоуменные вопросы. Роботы не меньше людей ненавидили однообразную, раз за разом повторяющуюся работу; в такие моменты их индивидуальное сознание засыпало, и его функции брало на себя распределенное сознание всей планеты. И только когда перед роботом возникала новая ситуация, требующая активного сбора и систематической обработки новой информации, этот самый робот начинал существовать как независимый индивид. Только в такие моменты появлялись роботы УРТ-1965, УРТ-1976 и даже, наверное, роботесса УРТ-238761; только в такие моменты роботы жили настоящей жизнью. Документ Калашникова, по сложности превосходивший все до тех пор ставившиеся перед роботами задачи, на долгие годы стал их любимой игрой. Игрой, в которую большая часть роботов планеты УРТ играла до сих пор.

Да, подумал Калашников. Для них это игра. Воплотить в камне, металле и пластике фантастические конструкции, едва обозначенные в карандашных набросках; запустить тысячи спекуляций на галактическом фондовом рынке, чтобы проверить придуманные двести лет назад экономические идеи; распространить свою игру-религию по сотням планет Галактики, чтобы удостовериться в отсутствии справедливости в общественном устройстве любого человеческого сообщества. Для них все это было игрой. Игрой, в результате которой я оказался Звездным Пророком и теперь вынужден вместе со всеми блуждать по лабиринту загадок.

Хотя нет, возразил Калашников сам себе. Игра игрой, но в документе моего великого предка они нашли еще кое-что. Нашли идею, которую в официальных текстах Калашников не слишком-то афишировал: идею превосходства искусственного разума над естественным. Собственно, добраться до этой простой мысли мог бы любой читатель «Техноимператива»: ведь именно развитие технологий заставляет меняться человека; инициатива в руках искусственной среды, искусственного разума! Однако биологические читатели по понятной причине прошли мимо этой здравой мысли; роботы же оказались в каком-то смысле более «калашниковцами», чем все звездные русичи вместе взятые. Ознакомимшись с обеими версиями своего «учения», Калашников решил, что интерпретация роботов выглядит куда более простой и понятной. Простой, понятной и ошибочной: ведь роботы не читали «Необходимой свободы».

Ну ладно, оборвал Калашников свои размышления. Продолжим игру; сейчас меня ждет очередной тест на соответствие званию Звездного Пророка. Пещера, выстроенная в полном соответствии с бредовыми чертежами моего предка, закодирована защищенной компьютерной моделью, которая впустит внутрь только меня, Артема Калашникова. Да и то лишь в том случае, если я правильно назову пароль.

Калашников еще раз пробежал глазами свою шпаргалку. Да, если пароль окажется неверным, все просто: извинюсь и скажу, что было круто. А вот если опять угадаю…

Калашников вздохнул и с нескрываемым отвращением перечитал напыщенный текст обращения ко всем роботам доброй воли. «Маленькая пещерка на маленькой планете; но именно здесь сегодня решается судьба Галактики….» Тьфу, да и только; но таковы правила игры. Назвался Пророком – изволь пророчествовать.

«Пора», – прозвучал в голове мысленный вызов УРТ-1965. «Сейчас», – ответил Калашников и раскрыл перед собой портал. Лететь было уже поздно.

Черные скалы казались серебрянными – так много роботов собралось вокруг. Калашников ступил на расчищенную от камней полукруглую площадку перед черным провалом пещеры. УРТ-1965 стоял справа, УРТ-1976 – слева.

– Время пришло, – сказал УРТ-1965. – Иди.

– Пошел, – кивнул Калашников и принялся подниматься к пещере. Камень под ногами был гладким, почти зеркальным, и Калашников старался ступать как можно аккуратнее. Падать на глазах у доброй тысячи роботов ему не хотелось.

Невидимая стена остановила Калашникова в трех метрах от входа. Здесь стоял полумрак, солнечный свет остался далеко позади, с трудом отражаясь от темной поверхности монолитного гранита. Калашников похлопал ладонью по мягкой, пружинистой преграде, ощутил привычное подрагивание силового экрана и произнес:

– Ну?

– Это что, – осведомился невидимый голос, – весь пароль?

– А чем плохо? – фыркнул Калашников. – В конце концов, здесь все свои…

Стена под ладонью исчезла, и впереди зажегся свет. Вот так всегда, подумал Калашников; какую бы чушь я не сказал, она оказывается верной. Иногда оторопь берет, насколько мы с моим предком одинаково мыслим.

Сделав несколько шагов по каменному проходу, Калашников оказался у массивной металлической двери. Она не была заперта; свет просачивался через узкую щель и широкой полосой лежал на каменном обрамлении двери. Калашников отметил, что дверь открывается внутрь, словно предназначена для удержания воздуха при внезапной разгерметизации. Следующим движением он толкнул дверь от себя и вошел в помещение, которое можно было назвать только одним словом: бункер.

Металлические, в крупных заклепках стены; привинченные к полу вертящиеся стулья; двухярусные койки у противоположной стены; длинный, широкий стол. Справа от стола – массивный сейф, подсвеченный специальной лампой в потолке.

Ничего себе хранилище вечности, подумал Калашников. Невелика она, вечность, раз в таком вот сейфе умещается!

Он подошел к сейфу и без особой надежды взялся за ручку. Внутри что-то щелкнуло, и дверца плавно сдвинулась в сторону. Калашников растерянно заглянул внутрь – сейф был практически пуст, и только на самой большой, нижней полке стояла одинокая бутылка. Наверняка водка, неизвестно почему подумал Калашников, и как во сне протянул руку. «Особая очищенная», на чистом русском подтвердила этикетка. «40 градусов, патент 2032 года».

Если это не издевательство, подумал Калашников, то это самая настоящая загадка. Он повертел бутылку в руке и аккуратно поставил обратно. Две тысячи тридцать второй; всего шесть лет до революции в Штатах. Кажется, что-то подобное я уже слышал. Еще тогда, в прошлой жизни; а если точнее, то в подвале у Макарова.

«Паша», – мысленно позвал Калашников, – «Есть разговор!».

«Нет доступа», – чужим голосом отозвался лирк.

«То есть как это – нет доступа?» – повысил тон Калашников. – «Обеспечить!»

«Есть обеспечить», – на удивление быстро согласился лирк.

Глава 5. След спрута

Богатство света состоит именно в оригинальных людях.

Т. Карлейль

1.

Павел Макаров разлепил слипшиеся ото сна глаза и протяжно зевнул. Кровать под ним жалобно скрипнула, под потолком зажглась одинокая электрическая лампочка. Макаров сел на кровати, потер лоб и попытался собраться с мыслями.

Как это я умудрился уснуть, подумал он с легким беспокойством. Что случилось?

Макаров повернулся к письменному столу и обмер: тот был полностью завален бумагой. Пухлые пачки в добрую тысячу листов каждая, крест-накрест сложенные друг на друга, топорщились до самого потолка.

Макаров вспомнил, что буквально минуту назад сидел на этом самом столе, и опасливо втянул голову в плечи. Чертовщина какая-то, подумал он; зачем мне подложили эту бумагу? И вообще, где Руби Рут со справкой об освобождении? Мы договаривались максимум на полчаса!

Макаров встал, размял плечи и подошел к столу. Взял в руки первый же попавшийся листок; с удивлением узнал собственный почерк. Наугад вытащил из ближайший кипы другой листок – и обнаружил, что тот мелко исписан с обеих сторон.

Это что же такое получается, подумал Макаров. Все это я написал? Это сколько же лет я здесь сижу?!

«Сколько положено, – раздался в голове густой голос Лапина. – Думал легко отделаться?»

Макаров перевел дух. Если связь работает, значит, все хорошо.

«И сколько мне осталось? – задал он мысленный вопрос. – Год? Два?»

«Две минуты, – ответил Лапин. – Слушай внимательно. Ты отсидел весь срок; доказательство – рукопись на столе. Гильдия тебя обманула, ты им ничего не должен. Тебя попытаются убить, останься в живых. Это важно!»

Макаров усмехнулся.

«А как? – спросил он у Лапина. – Я же без скафандра, а „Рифей“ в околозвездном пространстве!»

«Дурак, – ответил Лапин. – Ты звездный русич. Забыл, из чего сделан?»

Все мы из одного исма, вспомнил Макаров. Вот бы еще узнать, как этим исмом управлять.

«Ладно, как-нибудь справлюсь, – сказал он Лапину. – А что мне потом делать? Робота у Гильдии отбивать, или сразу за Спрутом?»

«У Калашникова спросишь, – ответил Лапин. – Он теперь твой начальник».

«Привет, – услышал Макаров голос своего старого друга. – У меня к тебе вопрос…»

«Погоди, – возразил Макаров. – Сначала у меня вопрос. Мне с Гильдией разбираться или сразу к Магате Гари лететь?»

«Можешь и сразу, – философски заметил Калашников, – но лучше, конечно, разобраться. В разговоре с Магатой лишний авторитет не помешает».

«Понял, – кивнул Макаров. – А у тебя что за вопрос?»

«Помнишь, мы в двадцать первом веке…», – начал было Калашников, но тут из глаз у Макарова посыпались искры, и он обнаружил, что пол встал на дыбы и стремительно приближается к лицу.

Макаров инстинктивно откинул голову назад, и искры брызнули из глаз с новой силой. Пол больно ударил в подбородок, в шее что-то хрустнуло, и Макаров с некоторым удивлением понял, что больше ничего не чувствует.

– Мертв, – услышал он грубый голос, сопровождаемый легкими колебаниями пола. – Твой клиент мертв.

– А какова была причина смерти? – осведомился второй голос, показавшийся Макарову знакомым. Точно, решил он секунду спустя; это Руби Рут, мой шарообразный адвокат.

– Не видишь, что ли? – рявкнул первый голос. – Старость! Для ихней расы девяносто сезов – предел!

– Надеюсь, это будет отражено в официальном заключении? – осведомился Руби Рут.

– Само собой, – хмыкнул его собеседник, по всей видимости, полицейский чиновник аррури. – Заплачено!

– В таком случае, офицер, я могу забирать тело? Или есть еще какие-либо формальности? – спросил адвокат.

– Забирай, – равнодушно ответил представитель правосудия. – Документы по Сети проштампуем.

– Благодарю вас, – рассыпался в любезностях Руби Рут, – благодарю не только от своего имени, но и от имени всей Гильдии вольных пилотов. Поверьте, мы умеем ценить наших друзей!

– Давно поверил, – сказал аррури. – Пошевеливайся, у меня тут уже очередь скопилась.

Пол завалился на бок, Макаров увидел перед собой пушистый бок Руби Рута, потом в глаза ударил яркий свет, и выяснилось, что зажмуриться не получается, и застонать от боли – тоже. Исм, вспомнил Макаров. Как же мне управлять исмом? И вообще, если я умер, то как же мне потом проводить расследование?!

Так вот почему Лапин приказал мне остаться в живых!

«Сеть, – скомандовал Макаров. – Курс управления исмом, быстро!»

Свет перед глазами померк, в голове взорвалась маленькая бомба. Макаров разинул рот и скорчился в приступе рвоты, пытаясь избавиться от забивших сознание сведений.

– Шевелится, – задумчиво произнес чиновник.

– Так помогите ему, – резонно заметил Руби Рут.

Макаров ощутил сильное сотрясение пола и понял, что снова ударился об него головой. Но теперь все это уже не имело никакого значения: мозг переварил краткий курс управления исмом и был готов действовать.

Макаров перевернулся на спину и с улыбкой взглянул на своего несостоявшегося убийцу:

– Судя по тому, что вы здесь, мой срок закончился?

Возвышавшийся над Макаровым эрэс был одет в полный маскировочный комбинезон и больше всего походил на облако черного тумана, выстреливающее в разные стороны тонкие струйки темного пламени. Обидно, подумал Макаров. Я так и не узнаю, как выглядят эти засекреченные аррури.

– Э-э-э… – замешкался аррури, явно удивленный результатом своего абсолютно смертельного удара.

Макаров оттолкнулся локтями от пола и в одно мгновение оказался на ногах. Запросить связь с «Рифеем» он успел еще в полете; ответ звездолета придал Макарову дополнительную уверенность в своих силах. «Рифей» сообщал, что за истекшие сорок восемь секунд звездная система Аррури взята под полный контроль.

– А вы что скажете, Руби Рут? – повернулся Макаров к своему адвокату. – Я отбыл свое пожизненное заключение?

По-видимому, Руби Рут когда-то уже бывал в подобных ситуациях. Не говоря ни слова, он вжался в пол и как-то сразу оказался в самом дальнем углу макаровской камеры. Чиновник Аррури, приняв наконец решение, выпустил из себя особо длинный язык пламени; хлопнул разорванный мощным лазером воздух, Макаров обнаружил у себя на груди дыру диаметром с апельсин и покачал головой:

– Вы ошиблись, господин офицер. Я не звездный русич. Я – мутант Мак-Ар!

Повинуясь легкому движению макаровских бровей, маскировочный комбинезон треснул по швам и темными полосами свалился с обнажившегося тела аборигена. Аррури буквально остолбенел от неожиданности, и Макаров смог без помех разглядеть его длинное, тощее тело, усеянное многочисленными короткими руконожками. Раскрыв в бессильной ярости жвала, аррури зашипел что-то на своем родном языке, но Макаров уже полностью удовлетворил свое любопытство. Он коротко взмахнул рукой, захлестнув вокруг аборигена силовую сеть, и снова повернулся к Руби Руту:

– У вас есть выбор, господин адвокат. Либо вы официально подтверждаете факт превышения полномочий со стороны этого господина, либо…

– Я подтверждаю, – мгновенно среагировал Руби Рут. – Более того, я приношу вам все возможные извинения не только от своего имени, но и от имени Гильдии. Я действовал на собственный страх и риск, и Гильдия не может нести ответственность за мои поступки!

– Извинения? – усмехнулся Макаров. – За пятьдесят лет тюрьмы и попытку убийства?

– Извинения в знак доброй воли, – пояснил адвокат, – а также все, что вы пожелаете в качестве компенсации!

– Прямо таки все? – удивился Макаров.

– Все, что пожелаете, – подтвердил Руби Рут. – Я говорю не только от своего имени, но и от имени Гильдии. Я осознал, какую ошибку мы допустили, и готов на все, чтобы ее исправить!

– Это хорошо, – сказал Макаров и на секунду отвлекся, чтобы наконец залатать дыру на груди. – Значит, нам будет о чем поговорить с глубокоуважаемым Арбитром.

Закатившийся в угол пушистый шар посерел и плотнее прижался к полу.

– Вы хотите говорить с Арбитром? – упавшим голосом спросил Руби Рут. Рот, появившийся на его сером боку, сложился в полную отчаяния гримасу.

– Ну да, – кивнул Макаров. – Ведь наша сделка еще не закончена.

– Не закончена? – воспрянул духом адвокат. – Вы все еще хотите иметь с нами дело?

– Ну разумеется, – улыбнулся Макаров. – Вы – надежные партнеры. Вы так предсказуемы!

Руби Рут встопорщил пух на своей верхней половине и робко приблизился к Макарову.

– Чего вы хотите? – спросил он заискивающим тоном. – Чем мы можем быть вам полезны?

– Я хочу еще одной встречи с Арбитром, – твердо ответил Макаров. – У меня есть к нему предложение, от которого он не сможет отказаться.

2.

Глядя на глубокие морщины, избороздившие тело еще недавно круглого, как мяч, адвоката, Макаров почувствовал что-то похожее на жалость. Должно быть, Руби Руту нечасто приходилось выслушивать такие предложения.

– Вы опасны, – пробормотал адвокат. – Арбитр может…

Макаров стиснул кулаки и рявкнул:

– Вы даже понятия не имеете, насколько я опасен! Вызывайте Арбитра прямо сейчас, иначе мне может показаться, что вы вовсе не собираетесь исправлять допущенные ошибки!

– Хорошо, хорошо, – затараторил Руби Рут, – уже вызываю, вы только не обижайтесь, если он потребует определенных гарантий…

– Обещать я готов все что угодно, – улыбнулся Макаров.

Руби Рут недовольно скривил рот и высветил перед собой голографическое изображение большой белой крысы.

– Здравствуй, Мак-Ар, – пропищал Исиан Джабб. – Я рад, что ты жив.

– Я тоже рад, что ты жив, – грубо ответил Макаров. – Это значит, что ты все еще беспокоишься о своей безопасности.

– Не нужно угроз, – окрысился Джабб. – Помни, твое дело может быть пересмотрено!

– Это называется – не нужно угроз? – усмехнулся Макаров. – Адвокаты есть не только у Гильдии, а жизнь у тебя одна!

Исиан Джабб недовольно повел носом:

– Чем ты недоволен? Ты получил свободу!

– Отсидев пятьдесят лет?! – прорычал Макаров, изо всех сил стараясь выглядеть взбешенным. – Такую свободу мне слепили бы за бесценок в любом из притонов Бадарамхаз-Карамха! Ты нарушил договор, Исиан Джабб, и с тебя причитается неустойка.

Исиан Джабб вздернул нос кверху:

– Неустойка? Твой робот все еще в контейнере, и я не знаю пароля! Ты тоже нарушил договор, пират Мак-Ар!

– Свободный пилот Мак-Ар, – поправил Арбитра Макаров. – А что касается договора, то ты нарушил его на пятьдесят лет раньше. Если ты все еще хочешь заполучить робота, тебе придется предложить кое-что взамен.

– Что, например? – подался вперед Исиан Джабб.

– Мне нужен Магата Гари, – не моргнув глазом, выложил Макаров. – Я собираюсь задать ему несколько вопросов и хочу, чтобы он ответил правду.

Исиан Джабб ощерился, сверкнув прямоугольными зубами:

– Магата Гари? А Президент Шупп тебе случайно не нужен?

– Пока нет, – с чистой совестью ответил Макаров. – Сейчас мне нужен только Магата Гари.

– Почему ты думаешь, что я смогу тебе помочь? – повел носом Исиан Джабб. – Магата Гари – один из самых могущественных эрэсов в Галактике…

– Недавно его приговорили к штрафу, и он заплатил, не торгуясь, – сказал Макаров. – Значит, кое-чего он все-таки боится. Я думаю, у тебя найдется, чем его убедить.

– Найдется, – согласился Исиан Джабб. – Но стоит ли сделка прибыли?

Павел Макаров пожал плечами:

– Решай. Робот и безопасность – или компромат на Магату и война.

– Война? – удивился Исиан Джабб. – Какая еще война?

– Моя война, – Макаров коротко поклонился. – Если мы не договоримся, у меня не останется причин действовать в рамках закона.

Исиан Джабб задышал часто-часто, словно ему сделалось дурно.

– В моем списке самых опасных эрэсов Галактики, – произнес он неожиданно низким голосом, – ты находишься всего лишь на шестом месте. Не думаю, что у тебя есть шансы.

– А ты не думай, – посоветовал Макаров. – Перемести меня на первое, и дело с концом.

От подобной наглости Исиан Джабб задышал еще чаще. Макаров с любопытством наблюдал за всемогущим Арбитром, впервые в своей жизни столкнувшимся с непонятной ему силой. По всем неписаным законам Галактики Исиан Джабб должен был ответить Макарову «Ты покойник» и прервать связь; но почему-то он этого так и не сделал.

Не иначе, решил Макаров, слишком много смотрел новостных каналов.

– Я подумаю над твоим предложением, – мягко произнес Исиан Джабб. – Хорошо. Говори пароль, и Магата Гари ответит на все твои вопросы.

– Не обманешь? – спросил Макаров и неожиданно для себя подмигнул Арбитру.

– Клянусь хвостом, – ответил Исиан Джабб.

«Рифей», мысленно позвал Макаров. Скажи ему пароль!

Шерсть на мордочке Исиана Джабба встала дыбом, и он мгновенно отпрянул в сторону, выскочив из поля зрения голографического проектора. Макаров удивленно вытянулся вперед – и увидел, что где-то там, в неведомом ему логове главаря Гильдии, перед самым носом Арбитра появился и повис в воздухе маленький клочок бумаги. «Рифей» отследил защищенный канал, вычислил местонахождение передатчика и воспользовался стандартной линией доставки, чтобы продемонстрировать и без того изрядно испуганному Арбитру некоторые свои способности.

– Не бойся, – сказал Макаров, с трудом удерживаясь от улыбки. – Я сегодня добрый, как-никак, на свободу вышел. Проверь, пароль-то хоть правильный?

Он сознательно добавил эту последнюю фразу, чтобы побыстрее вернуть Исиана Джабба к реальности. И нехитрый прием сработал – клочок бумаги исчез, в поле зрения появился длинный розовый хвост, раздались искаженные помехогенератором булькающие звуки, а потом перед Макаровым снова появился изрядно повеселевший Исиан Джабб.

– А с вами можно иметь дело, господин Мак-Ар, – сказал он, нервно поглаживая мордочку. – Пароль правильный, и в контейнере именно то, о чем мы договаривались.

– А как насчет Магаты Гари? – напомнил Макаров.

– Я уже послал ему срочный вызов, – ответил Исиан Джабб. – Отпустите моего адвоката, возвращайтесь на свой корабль и ждите приглашения. Магата Гари свяжется с вами в течение двенадцати галчей.

Макаров отметил, что Исиан Джабб перешел на уважительную форму обращения. Означало ли это, что теперь ему можно было верить? Макаров с сомнением покачал головой.

– Поторопите его, – сказал он Исиану Джаббу. – Как вы, наверное, заметили, я не люблю долго ходить вокруг да около.

– Я сделаю все возможное, – заверил Макарова Исиан Джабб. – Еще раз приношу свои извинения. Поймите меня правильно: я не мог заключить честную сделку с эрэсом, которого ни разу не видел в деле.

– Вам очень повезло, что вы не видели меня в деле, – сказал Макаров. – Впрочем, любое везение не вечно. Через четыре галча я начну беспокоиться; прощайте, Арбитр!

– Я сделаю все возможное, – повторил Исиан Джабб.

Макаров скептически хмыкнул и повернулся к Руби Руту.

– Как видите, я сделал все как вы просили, – затараторил шарообразный адвокат, – ваш разговор с Арбитром был полностью конфиденциальным, я включил блокирующую аппаратуру. Надеюсь, вы остались довольны? Чем я еще могу быть вам полезен?

– Извинитесь за меня перед аррури, – ответил Макаров и вызвал телепорт.

Разинутый от края до края рот Руби Рута еще стоял у него перед глазами, а тело уже обхватили цепкие щупальца Ями Хилла. Когаленец был изрядно навеселе и потому не мог удержать обуревавшие его чувства:

– Агент Мак-Ар! Наконец-то! Я тут уже беспокоиться начал!

– Начал? – скривился Макаров и демонстративно понюхал воздух. – Похоже, ты не только начал, но и неплохо продолжил!

– Я в форме, – обиделся Ями Хилл и поспешно убрал щупальца. – Я даже новые инструкции получил!

– От Дона Спира? – заинтересовался Макаров. – Ну-ка, ну-ка!

После Бадарамхаз-Карамхского инцидента когаленская разведка, до тех пор считавшая Макарова своим лучшим агентом, начисто пропала со связи. Макаров промаялся несколько дней в ожидании инструкций, отправил своему когаленскому начальнику два панических сообщения и в конце концов решил, что списан в стратегический резерв. Ями Хилл перенес молчание Центра куда спокойнее, методично уничтожая неограниченные запасы спиртного и утешая Макарова рассказами об агентах, всю жизнь просидевших в резерве и так ни разу и не задействованных в реальных операциях. И вот теперь Дон Спир, когаленский начальник агента Мак-Ара, соблаговолил выйти на связь. От любопытства Макаров позабыл даже, что ему с минуты на минуту предстоит встреча с самым богатым человеком Галактики.

– Дон Спир полностью одобряет все твои действия, – важно сообщил Ями Хилл. – Он гордится тобой, Мак-Ар, и желает тебе дальнейших успехов.

– Это все хорошо, – перебил его Макаров. – А как насчет задания?

– Задание обязательно будет, – пообещал Ями Хилл. – А пока нам приказано уйти в тень и заниматься своими делами. Дон Спир считает, что Галактике полезно на некоторое время забыть о мутанте Мак-Аре.

– Слушаюсь! – Макаров приложил указательный палец к виску.

Приказ Дона Спира ничуть не противоречил инструкциям, полученным Макаровым от Калашникова. Переговоры с Магатой Гари относительно Тналайской катастрофы, выяснение подробностей ритуального жертвоприношения на Смулпейне и расследование загадочной диверсии на одной из верфей Космоцентра требовали спокойной и деловой обстановки. Макаров с удовольствием бы сменил сейчас личный код и позывные «Рифея», но лишаться столь дорого оплаченного статуса вольного пилота ему пока не хотелось. Ну ладно, решил он, махнув рукой; Магата Гари вряд ли станет афишировать нашу встречу, а на других планетах я сумею остаться неузнанным. «Рифей» с Ями Хиллом помогут!

– Слушаешься? – заурчал Ями Хилл. – А что ж тогда тебя сам Магата Гари вызывает? Это нынче называется «уйти в тень»?

3.

Макаров засунул руки в карманы и качнулся на каблуках. Уже вызывает?!

Интересно, что ему Исиан Джабб про меня наплел?

– Это называется «помогите смыться», – с усмешкой пояснил Макаров своему напарнику. – Не беспокойся, Магата Гари любит прессу еще меньше, чем Дон Спир.

– Посмотрим, – мрачно отозвался когаленец и хлопнул щупальцем по сенсорному экрану. – Ладно, разговаривай; мне пока что приказано не мешать.

На экране появилось схематичное изображение гуманоида с приплюснутой головой. Макаров поскреб подбородок – Магата Гари явно учел опыт Исиана Джабба и отказался от прямого визуального контакта. «Это он? – спросил Макаров у своего верного звездолета. – По какому каналу?»

«По диффузно-сетевому, – ответил „Рифей“. – Новейшая разработка, определить точку входа практически невозможно». И тут же задал обычный после такого присловья вопрос: «Определить?».

Макаров отрицательно покачал головой. Пугать Магату Гари было бы несколько преждевременно.

– Магата Гари, – представился нарисованный гуманоид. – Ты хочешь встретиться, Мак-Ар?

– У меня есть несколько вопросов, – ответил Макаров, – которые не стоит пересылать по Сети.

– Ты понимаешь, что это тебе придется приехать ко мне? – с напором спросил Магата Гари.

– Без проблем, – пожал плечами Макаров. – Называй адрес.

– Адреса не будет, – отрезал самый богатый эрэс в Галактике. – Будет «блуждающий огонек».

А он молодец, подумал Макаров. Наконец-то я встретил человека, хоть как-то заботящегося о собственной безопасности!

«Блуждающим огоньком» назывался сетевой робот-червь, специализирующийся на прокладке максимально защищенных маршрутов по Галактическому Метро. По ходу дела он рассылал во все стороны собственные копии, взламывал и модифицировал учетные системы, а на плохо охраняемых участсках не брезговал и откровенными диверсиями. Само собой, стоили эти «блуждающие огоньки» целых состояний и применялись только в особых случаях, требовавших максимальной безопасности для принимающей гостей стороны.

Ага, подумал Макаров. Значит, Исиан Джабб не только подправил свой список самых опасных эрэсов в Галактике, но и сообщил его Магате Гари. Что ж, постараюсь не разочаровать эксцентричного миллиардера!

– Я готов, – сказал Макаров и перешел в Сеть.

Блуждающий огонек появился перед ним, мигнул и почти сразу же полетел вперед, сквозь нескончаемую вереницу промежуточных станций и серверов. Следовать за ним оказалось простым делом – достаточно было лишь держать огонек в поле зрения, все остальное делала за Макарова Сеть, – но физическое тело, телепортируемое взад-вперед по бесчисленным станциям Галактического Метро, вскоре начало уставать. Макарову приходилось изо всех сил таращить глаза, чтобы не потерять мечущийся из стороны в сторону огонек, его бросало то в жар, то в холод, а ощущение, что эта гонка будет продолжаться бесконечно, ничуть не добавляла оптимизма. Поэтому, оказавшись в мрачной комнате с гладкими металлическими стенами, Макаров ничуть не испугался. Он просто переводил дух.

– Одно мое движение, – услышал Макаров шипящий голос в синхронном переводе лирка, – и ты в открытом космосе.

– Тогда ты станешь моим врагом, – резонно ответил на это Макаров. – Я пришел к Магате Гари и хочу его видеть.

– Я еще не решил, – прошипел голос, – готов ли я к этой встрече. Говорят, ты самый опасный эрэс в Галактике?

– Для врагов, – уточнил Макаров. – Для друзей я просто вольный пилот Мак-Ар.

– Исиан Джабб – твой враг? – спросил голос.

– Разве он умер? – улыбнулся Макаров. – Мне кажется, он мой друг.

– Ему так не кажется, – заметил голос. – Зачем ты хочешь меня видеть?

– Я хочу знать, что произошло на Тналае, – ответил Макаров. – Что там на самом деле произошло.

– Зачем?

Макарову показалось, что этот вопрос был задан чуть быстрее, чем предыдущие. Впрочем, ответ Макаров уже сутки как знал наизусть.

– Я боюсь, – произнес он, опуская глаза. – Там был кто-то, кого я не знаю. Тот, кого я не знаю, опасен.

– Ты находишься в камере казней, – сказал Магата Гари. – Стоит мне захотеть, ты не проживешь и секунды. Почему ты боишься кого-то другого?

– У тебя нет причины хотеть, – ответил Макаров. – А у другого она может найтись.

– Ты прав, – заметил Магата Гари. – Я не хочу твоей смерти. Пока не хочу.

– В таком случае, помоги мне, – предложил Макаров. – Разве ты сам не боишься?

– Я пережил уже добрый десяток самых опасных эрэсов в Галактике, – спокойно ответил Магата Гари.

– Но не того, с Тналая, – сказал Макаров.

– От планеты ничего не осталось, – заметил Магата Гари.

– Разве он был на планете? – спросил Макаров.

Магата Гари ничего не ответил. Макаров подобрался, готовясь к неизбежному, и принялся бороться с желанием немедленно просочиться сквозь пол. Исм исмом, но если взять бомбу побольше…

Стена перед Макаровым бесшумно взлетела к потолку, открывая проход наружу. В камеру ворвался жаркий, сухой воздух, принесший с собой запах пожухлой травы. За пределами камеры простиралась каменистая пустыня, с неба светило маленькое белое солнце, а в десяти шагах перед Макаровым на большом плоском камне возлежал на собственном животе человек-ящерица, считавшийся самым богатым эрэсом в Галактике.

– Самое время, – прошипел он, устремив на Макарова взгляд немигающих глаз.

– Для чего? – спросил Макаров, озираясь по сторонам.

– Если ты пришел меня убить, то самое время сделать это, – пояснил Магата Гари.

– Таких, как ты, – усмехнулся Макаров, – надо убивать вместе с планетой. А еще лучше – вместе со всей звездной системой.

Магата Гари приоткрыл чешуйчатую пасть и сверкнул красным языком.

– Проходи, – пригласил он Макарова, – садись.

Макаров вышел из камеры и с удивлением обнаружил, что в пустыне совсем не жарко. Точнее, в пустыне-то было жарко, над камнями дрожали потоки нагретого воздуха, солнце палило вовсю – но воздух вокруг Макарова каким-то чудом оставался прохладным, и даже камень, который он предусмотрительно потрогал перед тем как садиться, оказался чуть теплым. Магата Гари заботился о своих гостях.

– Что ты знаешь о Тналае? – прошипел человек-ящерица.

Макаров устроился на камне поудобнее и вытащил из внутреннего кармана портативный проектор. Как и следовало ожидать, доступ к Сети в этом кусочке Галактики был полностью заблокирован.

– Двенадцатый день четвертого месанта шестьсот двадцать шестого сеза, – назвал Макаров точную дату происшествия и только затем развернул перед Магатой Гари объемную схему событий. – В двадцать восемь пятнадцать твой личный корабль «Салсихт» вошел в околопланетное пространство Тналая. Шесть минут спустя бортовой компьютер расшифровал данные телеметрии, полученные с виллы «Лпавбитай» и пришел к выводу, что вилла захвачена посторонними. Еще через десять минут эти посторонние вышли на связь, использовав твой личный защищенный канал. Переговоры заняли около четырех минут, после чего планета была уничтожена. Уже три галча спустя ты направил официальное письмо в Управление по делам развивающихся цивилизаций, в котором просил провести официальное расследование. Управление дало санкцию на раскрытие данных всепланетного мониторинга, имевших непосредственное отношение к инциденту. На основании анализа этих данных была создана реконструкция событий, которуя я для удобства разговора изобразил на этой вот схеме.

Магата Гари приподнял перепончатую руку:

– Официальная версия известна всей Галактике. Я спрашивал, знаешь ли ты что-нибудь еще?

Макаров коснулся проектора, и на схеме появилось несколько новых фигур.

– Совсем немного, – сказал он, внимательно наблюдая за собеседником. – Во-первых, ты вызывал Сида Майера, правителя Звездной России, сразу же после взрыва планеты. Значит, ты уже тогда знал, что среди бандитов были звездные русичи. Во-вторых, на планете была развернута твоя собственная система мониторинга, данные которой так и не появились в суде. Значит, ее показания расходились с официальной версией. В-третьих, система безопасности твоей виллы исключала возможность ее захвата посторонними. Следовательно, нападавшим помогал кто-то из твоих людей. Разумеется, этот факт тоже не попал в материалы следствия. Вот почему я здесь, Магата. Мне нужна правда.

– Зачем тебе правда, пилот Мак-Ар? – тихо произнес Магата Гари. – Какое тебе дело до моих врагов?

– Если твои враги уничтожают целые планеты, – ответил Макаров, – то очень большое. Таких врагов надо знать в лицо.

– Тебе не кажется, что ты слишком много на себя берешь? – задумчиво спросил Магата Гари.

– Мне кажется, – в тон ему ответил Макаров, – что все в этом мире имеет свою цену. Ты знаешь, что мне нужно. Скажи, что нужно тебе!

4.

Магата Гари приподнялся на руках и немигающим взглядом уставился на Макарова, словно собираясь его загипнотизировать. Прямо как удав какой-то, подумал Макаров; пожал плечами и сложил руки на груди.

– Хорошо, – прошипел миллиардер. – Я скажу тебе, что мне от тебя нужно. Посмотрим, насколько ты ценишь правду о Тналайском инциденте.

– Посмотрим, – кивнул Макаров. – Говори.

– Мне нужен твой генетический код, – сказал Магата Гари и стрельнул раздвоенным языком. – Тот самый, что делает тебя мутантом Мак-Аром!

– Всего-то? – усмехнулся Макаров. – Тот самый генокод, благодаря которому я могу в одиночку победить целый флот? Сущий пустяк, не правда ли?

– Это моя цена, – отрезал Магата Гари. – Ты пришел ко мне, а не я к тебе.

Ну, подумал Макаров, это еще как посмотреть. Однако для миллиардера и цена должна быть соответствующей.

– Хорошо, – согласился Макаров. – Ты получишь генокод. Но сначала я должен найти эрэса, который организовал тналайский инцидент.

– Ты не сможешь его найти, – прошипел миллиардер. – Он мертв!

– Да ну? – усмехнулся Макаров. – Откуда такая уверенность?

– Мои люди провели настоящую реконструкцию, – сказал Магата Гари. – Две независимые группы, каждая работала с полным массивом данных. Нападение на виллу организовал предатель, который погиб вместе со всеми.

– Предатель? – Макаров покачал головой. – Нет, это точно не он.

– Откуда такая уверенность? – стрельнул языком Магата Гари.

– Подумай сам, – пояснил Макаров, вспомнив интонации Калашникова, разъяснявшего ему на инструктаже этот самый момент. – Если он такой ловкий, что захватил виллу аккурат в момент, когда ты пролетал мимо с планетарным бластером, если он такой умный, что обвел вокруг пальца твою самую крутую в Галактике систему безопасности, если он такой решительный, что осмелился шантажировать самого Магату Гари – то какого же черта он такой идиот, чтобы взрываться вместе со всеми? Неужели голографические проекторы настолько вышли из моды?! Неужели биокопии настолько подорожали?!

– Не считай меня идиотом, – зашипел миллиардер. – Все возможные версии проверены; погибший был в собственном теле!

Макаров сделал глубокий вдох и медленно выпустил воздух.

– Хорошо, – сказал он, слегка успокоившись. – В любом случае я хочу еще раз все проверить. Белый контейнер с генокодом и пароль через десять дней – в обмен на всю известную тебе информацию. Идет?

– Исиан Джабб говорил, что тебе можно верить, – заметил Магата Гари. – И еще он говорил, что тебя не стоит обманывать.

Макаров виновато улыбнулся и молча развел руками.

– Но как ты проверишь, – продолжил Магата Гари, – что получил действительно всю информацию?

– Очень просто, – усмехнулся Макаров. – Твоя система начала писать телеметрию восемнадцать сезов назад, с того дня, когда ты приобрел землю под будущую виллу. Я проверю непрерывность данных по каждому из датчиков и сравню их с данными ООП. Любая фальсификация отловится перекрестной проверкой.

Магата Гари привстал на руках:

– Тебе нужны данные за восемнадцать сезов?!

– Ну да, – ответил Макаров. – Я сказал «всю информацию», значит, всю. Или ты думаешь, что мой генокод стоит дешевле грязи?!

Магата Гари трижды подряд стрельнул языком.

Ничего, подумал Макаров. Никуда не денется. Уж слишком быстро он мне позвонил!

– Похоже, – едва слышно прошипел миллиардер, – с тобой действительно можно иметь дело. Поначалу мне показалось, что ты слишком легко согласился.

– Значит, по рукам? – спросил Макаров.

– Как говорят звездные русичи, по рукам, – ответил Магата Гари. – Мне потребуется время, чтобы подготовить данные. Тебе тоже потребуется время; твой генетический материал должен соответствовать стандарту Федерации. Я вызову тебя, как только буду готов. Поспеши.

Магата Гари снова приподнялся над камнем и протянул руку в сторону открывшейся за спиной Макарова металлической двери. Макаров кивнул, поднялся на ноги, отряхнул брюки и проследовал обратно – то ли в шлюзовую камеру, то ли в камеру казней. Дверь бесшумно закрылась за спиной, и в сгустившейся темноте Макаров увидел перед собой блуждающий огонек.

На этот раз Макаров попросту плюхнулся на пол, уселся по-турецки и только после этого пристально посмотрел на своего проводника. Система телепортов сохраняла уровень и направленность гравитации, а также форму перемещаемого тела; в результате Макаров преодолел добрую тысячу миров в сидячем положении и сэкономил столь необходимые для дальнейших приключений силы. Очутившись на полу посреди собственной рубки, Макаров еще несколько секунд приходил в себя, а потом поднялся и принялся прогуливаться взад-вперед, чтобы размять ноги.

– Ну? – спросил его Ями Хилл, потирая щупальца. – Что ему было нужно?

– Ему? – переспросил Макаров. – Сущий пустяк. Мой генокод.

Он отдал «Рифею» соответствующие приказы и уселся в кресло, чтобы собраться с мыслями. Ями Хилл шумно засопел и тоже взгромоздился на свое место. Отставной когаленский генерал решил, что Макаров готовится к бою.

– И что ты ответил? – спросил Ями Хилл, когда щупальца его надежно обхватили ручки управления огнем.

– Мы заключили сделку, – ответил Макаров. – Я обменял свой генокод на информацию по Тналаю.

– По Тналаю? – удивился Ями Хилл. – Но ведь он уничтожен еще в прошлом сезе!

– Планета уничтожена, – согласился Макаров. – А вот эрэс, который все это устроил, до сих пор жив.

– Организатор тналайского инцидента? – быстро сообразил генерал разведки. – Эрэс, который не побоялся самого Гари?! Зачем он тебе?!

– Он может быть нам полезен, – рассеянно ответил Макаров. «Рифей» уже доложил ему о полной готовности контейнера; а вот Магата Гари на этот раз оказался не столь расторопен. Неужели информацию за какие-то восемнадцать лет нужно так долго готовить?

Макаров забарабанил пальцами по подлокотнику и повернулся к Ями Хиллу.

– Это профессионал высочайшего класса, – пояснил Макаров своему напарнику. – Магата Гари до сих пор уверен, что уничтожил организатора инцидента. А между тем он жив, и все еще может преподносить сюрпризы.

– Если ты прав, этот эрэс действительно профессионал, – согласился Ями Хилл. – Но я не пойму, чем он может быть нам полезен. Разве что разменять его – но на кого?

– Разменять? – Макаров покачал головой. – Нет, разменять его вряд ли удастся. А вот вытащить из него кое-какую информацию…

– … которую с удовольствием купит Магата Гари, – подхватил Ями Хилл. – Кажется, я начинаю понимать!

– Не только Магата Гари, – улыбнулся Макаров. – У меня есть сведения, что этот эрэс задел интересы нескольких крупных цивилизаций. Если мы его разыщем, наша ценность как агентов вырастет до галактических масштабов. Осталось только его разыскать.

А ведь Магата, небось, данные-то все равно фальсифицирует, внезапно сообразил Макаров. Исиан Джабб тоже в первый раз меня кинуть хотел; видимо, это традиция у них такая. Одна надежда, что Магата сам толком не знает, что нужно фальсифицировать, а что нет; если датчиков на планете было достаточно много, наши искинты все равно правду узнают.

– Я еще кое-кого не прочь разыскать, – внезапно сказал Ями Хилл.

– Это кого еще? – удивился Макаров.

– Помнишь Домби Зубля? Дэва, которого мы захватили на Бадарамхаз-Карамхе?

Ну да, усмехнулся Макаров. «Мы захватили».

– Еще бы, – качнул он головой. – Я же тебя о нем три галча распрашивал!

– Он сбежал, – сказал Ями Хилл. – Был взрыв, но я точно знаю, что он не погиб. Я уже сталкивался с такими штуками; это была телепортационная бомба. Вот кого нам имеет смысл разыскать!

– А зачем? – поинтересовался Макаров.

– Да за тем же самым! – фыркнул Ями Хилл. – Чтобы информацию продать. Я абсолютно уверен, что если Домби Зубль жив, то он продолжает охоту на Звездного Пророка!

Глава 6. Охотник за неприятностями

Все архивы правоохранительных служб Франции, вся сеть агентов и осведомителей, внедренных в ОАС, бессильны перед иностранцем, человеком со стороны, работающим в одиночку, без помощников. А если он еще и профессионал…

Ф.Форсайт

1.

Домби Зубль закрыл последний шов на своем камуфляжном комбинезоне и несколько раз подпрыгнул, проверяя, правильно ли закреплено снаряжение.

– Как ваше новое тело? – участливо спросил гориллоподобный масхинец, внимательно наблюдавший за каждым движением Домби Зубля. – В порядке?

– Процентов сорок от нормы, – четко ответил Домби Зубль.

Он уже знал, что за показной вежливостью масхинца скрывается граничащая с садизмом жестокость. Инструктор Амирель Бабик по прозвищу «Амба» ценил в эрэсах только одно качество – способность к выживанию – и проверял его при каждом удобном случае. Впервые встретившись с этим приземистым, на голову ниже себя существом, Домби Зубль снисходительно улыбнулся; следующие десять минут он провел, катаясь по полу и корчась от боли. Амирель Бабик не стал вызывать своего подопечного на рукопашый бой; он просто вытащил пистолет и выстрелил Домби Зублю в сердце.

Заряд шокового пистолета оказался крайне неприятной штукой, и теперь Домби Зубль настороженно следил за каждым движением своего инструктора.

– Тем хуже для вас, – произнес Амирель Бабик. – С другой стороны, если вы справитесь с заданиями даже в таком состоянии, я смогу доложить командованию о вашей полной готовности. Мы можем начинать?

– Да, инструктор, – ответил Домби Зубль.

– Зовите меня просто Амба, – ухмыльнулся масхинец. – В слове «инструктор» слишком много слогов. Можно и не успеть договорить до конца.

– Хорошо, Амба, – кивнул Домби Зубль. – Что я должен делать?

Амирель Бабик заложил ладони за широкий ремень, перетягивавший его мешковатый комбинезон, и повернулся к Домби Зублю вполоборота.

– Сначала – вводный инструктаж, – сказал он, вглядываясь в какую-то точку на горизонте. Домби Зублю хватило одного косого взгляда, чтобы распознать в этой точке «скат» – стандартный патрульный катер, совершавший плановый облет вверенной ему территории. Принадлежность «ската» не вызывала особых сомнений – тренировочный полигон Шестнадцатого управления находился на пустынной планете Зиккар, до последней песчинки принадлежавшей сетевой корпорации «Иннар». Официально никакого полигона на планете, конечно же, не было, и каждому вновь прибывшему сотруднику ФИА быстро и доходчиво объясняли, что на планете он будет находится в статусе партизана и мятежника. Ведь это боевой полигон, не правда ли?

Встреча с патрульным «скатом» сулила в лучшем случае перестрелку, а в худшем – арест и провал тренировочной миссии. Домби Зубль нахмурился и потянулся к скрытой за фальш-карманами кобуре.

Инструктор Бабик сделал резкий шаг вперед, и его указательный палец ткнулся Домби Зублю в запястье правой руки.

– Ошибка, стажер! – рявнул Амирель Бабик. – Вы что же, готовитесь к бою?

– Скат на горизонте, – пояснил Домби Зубль. – Вот я и решил…

– Что решили? – взревел инструктор, и Домби Зубль неожиданно для самого себя отступил на шаг назад. – В одиночку сражаться с боевым катером? Сколько у тебя шансов, стажер?

– Два к одному, – гордо ответил Домби Зубль. – Я знаю эту модель…

– Молчать! – еще громче заорал Амирель Бабик. – Какой у тебя допустимый уровень риска?

Домби Зубль медленно опустил руку.

– Виноват, – сказал он, глядя Амирелю Бабику прямо в глаза. – Допустимый уровень риска – три процента. Мне не следовало готовиться к бою.

– Катер летит прямо сюда, – сообщил Амирель Бабик. – Действуй, стажер!

Домби Зубль застыл, словно статуя. Мозг лихорадочно перебирал варианты. Бой исключен. Зарываться в песок бессмысленно, Амба останется на поверхности. Бежать? У катера преимущество в скорости, а по летящим целям он стреляет без предупреждения. Переговоры исключены, у катера жесткая программа. Жесткая программа… Да, это шанс.

Домби Зубль раскрыл шов на груди и положил руку на сенсорную пластину.

– Делай, как я! – крикнул он своему инструктору и в ту же секунду превратился в двухметровое, усеянное шипами растение, лишь издали напоминавшее человеческую фигуру.

В следующее мгновение рядом с ним появился пузатый трехрогий кактус.

«Вероятный риск?» – спросил Амба уже по ментальной связи.

«Два процента», – ответил Домби Зубль.

«А почему два? – удивился Амба. – Катер не воюет с кактусами!»

«Мы – очень странные кактусы, – пояснил Домби Зубль. – Но если он приблизится на расстояние моего прицельного выстрела, риск сократится до нуля».

«Ваша оценка, стажер, – тройка с минусом, – сообщил Амба. – Минус за то, что вы заговорили о прицельном выстреле. Похоже, мне придется прочесть вам краткую лекцию о работе агента-одиночки».

«Катер летит медленно, так что у нас есть четверь галча, – заметил Домби Зубль. – С удовольствием послушаю вас, Амба».

«Я читал ваше досье, Домби. В операциях ФИА вы всегда работали в составе команды. Как правило, на вторых ролях, подстраховщиком или чистильщиком. Когда вы действовали самостоятельно, вас прикрывало сразу несколько эрэсов. Ваша гибель считалась вполне допустимой и не была критичной для успеха операций. Ваш допустимый уровень риска доходил до сорока процентов. При этом в каждой из операций вы добивались успеха. Иначе и быть не могло – я не тренирую погибших. Один из сотни агентов всегда оказывается счастливчиком. Ваша проблема в том, что вы путаете статистику и мастерство. Вы думаете, что добивались успеха за счет личных талантов. На деле же вам просто везло. Таланты остались при вас, Домби; везение может изменить вам уже в следующее мгновение. – Амирель Бабик сделал паузу, давая Домби Зублю возможность обдумать услышанное. – Один залп этого катера, и вы присоединитесь к большинству. Вы знаете, что залп практически невозможен – катером руководит жесткая программа – и все-таки ваш пульс учащен, ваши зрачки расширены. А между тем вы спокойно собирались вступить с этим же катером в бой, где на вашей стороне было всего два шанса из трех. Вы неадекватно оцениваете вероятности, Домби Зубль. Вы готовы рисковать там, где уже рисковали, и избегаете даже малейшего риска в незнакомых ситуациях. Вы не пользуетесь своим главным оружием – умением оценивать риски!».

Домби Зубль приоткрыл на одной из колючек микроскопический глаз и увидел, что «скат» стремительно уменьшается в размерах. Эта опасность миновала; однако «неуд» от Амбы представлялся теперь куда более реальной угрозой.

«Я проверяю вашу готовность к особой операции, – продолжил Амирель Бабик. – Вам предстоит работать в одиночку, без какой-либо оперативной и дипломатической поддержки. Ваша нейтрализация будет означать не просто потерю агента – она будет означать срыв операции. Вот почему я настаиваю на соблюдении главного правила. Прежде всего – выжить! Вы поняли меня, стажер Зубль?»

«Так точно, инструктор Амба, – ответил Домби Зубль. – Проверьте меня еще раз!»

«Превращайтесь обратно в дэва, – усмехнулся Амба. – Пора переходить к настоящим заданиям».

Домби Зубль убрал острые шипы обратно в комбинезон и с наслаждением потянулся, разминая затекшие в непривычной позе мышцы. Амба уже стоял рядом, ладони – за широким ремнем.

– Взгляните, стажер, – сказал он, показывая Домби Зублю за спину. – Как по-вашему, эти эрэсы опасны?

Домби Зубль медленно повернулся и окинул группу бредущих по пустыне гуманоидов долгим оценивающим взглядом. Наученный горьким опытом, он не стал презрительно усмехаться; он просто пожал плечами и выдал обтекаемый ответ:

– По первому впечатлению, нет.

– Они заметили вас, – повысил голос Амба, – и ускорили шаг. Смотрите туда, стажер! Повторяю вопрос: они опасны?

– Они не должны здесь находится, – сообразил Домби Зубль. – Это же необитаемая планета… Да, они опасны!

– Рад видеть, что вы не хватаетесь за пистолет, – усмехнулся Амба. – Предположим, вы здесь с тем же заданием, что и на Авареске; действуйте. Быстрее, они уходят!

Домби Зубль слегка наклонился вперед и замер, как тигр перед прыжком. В голове закружилась карусель вариантов. Заметили; испугались; но продолжают идти. Почему не залегли? Не вооружены? Предложение перемирия? Заманивают в засаду? Кстати, мне показалось, или их стало на одного меньше?

Домби Зубль бросился на землю и стремительно откатился в сторону. Рука снова коснулась сенсора; комбинезон вплавился в каменистый грунт и покрылся пучками колючей травы. Хлопнул разрыв шоковой гранаты, мир на мгновение стал черно-белым. Фантом Домби Зубля поднялся на четвереньки, сделал несколько неуклюжих движений и завалился на бок. Амбы нигде не было видно; Домби Зубль запретил себе думать об инструкторе до окончания теста.

Гуманоид не заставил себя ждать. Зашуршал песок, бросился в глаза черный провал капюшона. Домби Зубль метнул «ошейник», гуманоид всплеснул руками и рухнул головой вперед. Домби Зубль выдвинул микроглаз, отметил, что сообщники упавшего частью остановились, а частью залегли, и решительно подтащил к себе пленника.

«Достаточно, – осознал он команду Амбы. – Четверка с минусом».

Домби Зубль протянул руку и откинул с головы пленника капюшон. Обтянутый кожей череп, черные как уголь глазницы, беззубый провал рта. Смулпейнцы, с неожиданной неприязнью подумал Домби Зубль. Опять за свое?

– Отставить! – рявкнул над ухом Амба, и Домби Зубль ощутил чувствительный пинок в спину. – Я же сказал – достаточно!

– Что здесь делают смулпейнцы? – спросил Домби Зубль, перекатившись на спину. Амба стоял над ним в полный рост, руки в боки, ничуть не боясь следующей гранаты.

– Выполняют приказы, – сказал он и тряхнул смулпейнца за плечо.

Тот шевельнул головой, навел на Амбу пустые глазницы и неожиданно резво вскочил на ноги. Домби Зубль едва успел отстегнуть «ошейник», как смулпейнец бросился бежать – обратно в пустыню.

– А почему с минусом? – спросил Домби Зубль, переводя дух. Смулпейнцы, в отличие от «ската», оказались своими.

Амба указал на «ошейник», медленно уползавший в потайную ячейку.

– Не стоило подтаскивать к себе труп, – пояснил он. – Он мог быть заминирован. Поднимайся; тебя ждет последнее задание.

Домби Зубль не спеша поднялся и стряхнул с комбинезона сухие травинки.

– Вон там, – Амба показал на возвышавшийся шагах в пятидесяти бугорок, – замаскированный командный пункт АРА – Армии Роботов Авареска. Твоя задача – установить за ним скрытное наблюдение.

– А разве я еще не обнаружен? – удивился Домби Зубль, оценив расстояние до бугорка.

– Обнаружен, – кивнул Амба. – Поэтому первое, что ты должен будешь сделать, – это исчезнуть.

Домби Зубль кивнул, сделал поворот «кругом» и спокойно зашагал в противоположную от бугорка сторону. Он прекрасно понимал, что третий тест проверяет самое важное качество агента: его терпение.

Бугорок полностью скрылся из виду только через три километра. Домби Зубль резко остановился, сел на песок и дотронулся до сенсорной панели. С минуту ничего не происходило; потом воздух стал постепенно наполнятся надоедливым мушиным жужжанием.

2.

Лиланд Лолт удовлетворенно потер руки:

– Отлично, сержант Бабик! Значит, Таран снова лучший из лучших?

– Общая оценка – вполне удовлетворительно, – доложил Амирель Бабик. – Принимая во внимание физичекое состояние агента – хорошо. Но никак не отлично.

– Да ладно тебе придираться, – отмахнулся Лолт. – Эта его выдумка с мухами – разве не находка? Причем он не стал на них датчики навешивать, а прямо на лету биоморфоз провел, задействовав комбинезон в нештатном режиме! Кто еще на такое способен? И кстати, почему по третьему тесту пятерка с минусом? Минус-то за что?

– Запуск оборудования в нештатном режиме, – ответил Амирель Бабик. – Уровень риска на грани допустимого. Можно было обойтись штатными средствами.

– Выходит, – нахмурился Лолт, – ты считаешь, что Домби хуже подготовлен, чем Янус?

– Хуже, чем Янус, – кивнул Амбик, – чем Патсоли, чем Хи-Джи. Он по-прежнему не рассматривает риск в качестве граничного условия.

– Хорошо, – Лолт откинулся на спинку кресла. – Благодарю за откровенность, сержант. И спасибо за проделанную работу!

– Рад стараться, капитан! – рявкнул Амирель Бабик, четко повернулся и ровным шагом вышел из кабинета.

Лиланд Лолт проводил его задумчивым взглядом, а потом повернулся к встроенному в стену зеркалу:

– Выходи, Домби. Что ты на это скажешь?

По зеркалу побежали волны, середина его вспучилась и бесшумно лопнула, пропустив в кабинет Лолта высокого дьявола в грязно-кориченовом комбинезоне. Домби Зубль вытянулся в струнку, приветствуя начальство, и коротко доложил:

– Я согласен с сержантом, майор.

– Вот как? – удивился Лиланд Лолт. – Ты считаешь, что хуже других справишься с заданием?

– Нет, не так, – возразил Домби Зубль. – Я считаю, что я хуже других подготовлен. Это тело, – он хлопнул себя по груди, – заметно уступает прежнему. И насчет риска все правильно – я слишком уверен в своих силах. Плохо, что у нас с вами нет выбора.

– Что значит – нет выбора? – спросил Лиланд Лолт.

– Наша цель – Звездный Пророк, – пояснил Домби Зубль. – Никто кроме меня не сможет его завербовать.

Лиланд Лолт откинулся в кресле и скрестил руки на груди. Слова Домби Зубля в точности соответствовали выводу Мирона Баженова, крупнейшего в Федерации специалиста по психологии зверусов. Вот только профессору Баженову для выдачи заключения потребовалось шесть дней напряженной работы и десятки часов видеозаписи, а Домби Зубль сделал свой вывод, основываясь лишь на нескольких минутах непосредственного общения со Звездным Пророком.

Домби Зубль придвинул к себе высокое кресло и сел, не дожидаясь приглашения. Даже с не до конца восстановившимися телепатическими способностями он почувствовал, что у Лиланда Лолта действительно нет выбора. Войти в доверие к Звездному Пророку мог только один агент в Федерации, и имя его было прекрасно известно обоим дэвам, находившимся в кабинете.

– Вы слишком долго находились в резерве, – нарушил молчание Лиланд Лолт. – Будь на моем месте какой-нибудь «орви», вы бы прямо сейчас вылетели в отставку. Неужели так трудно соблюдать хотя бы видимость субординации?

– Простите, майор, – усмехнулся Домби Зубль, – но в этой операции результат важнее формальностей. Вы проверяете меня, я проверяю вас.

Лиланд Лолт выпустил когти на правой руке и со зловещим скрежетом провел ими по столу.

– Я читал ваше досье, Домби, – сказал он, понизив голос. – Такого вы себе еще ни разу не позволяли.

– Так и задания такого у меня еще ни разу не было, – ответил Домби Зубль. – Лучше вылететь в позорную отставку, чем идти на слепую вербовку с идиотом-начальником за спиной.

Домби Зубль ожидал, что после этих слов Лиланд Лолт разозлится или, наоборот, рассмеется. Однако майор Лолт нахмурился, словно столкнувшись с серьезной проблемой. Странная реакция, подумал Домби Зубль; запомнить!

– Считайте, что проверка прошла успешно, – сказал Лиланд Лолт и протянул Домби Зублю листок бумаги, увенчанный кроваво-черным вензелем Федерации. – Вы утверждены на операцию. Причем утверждены два часа назад, еще до завершения полевых испытаний. Вы, как всегда, правы: у нас нет другого выхода.

Домби Зубль принял документ и сильно сжал его нижний правый угол большим и указательным пальцем. Листок вспыхнул холодным пламенем и растворился в воздухе.

– Брифинг состоится в сорок восемь ноль-ноль, – сообщил Лиланд Лолт. – Я ознакомился с вашими предложениями по операции. К сожалению, их нельзя признать удовлетворительными. Вы слишком мало внимания уделили психологическим особенностям расы звездных русичей, к которым относится наш объект.

Еще бы, подумал Домби Зубль. У каждого агента есть свои маленькие секреты.

– Я хочу, чтобы вы доработали свои предложения, – заявил Лиланд Лолт. – Вам поможет наш лучший эксперт по зверусам, профессор психологии Мирон Баженов.

– Лучший эксперт? – переспросил Домби Зубль. – Я никогда не слышал…

– Ничего удивительного, – перебил его Лиланд Лолт. – Профессор Баженов является экспертом стратегического значения. Вы слышали о нем как о профессоре Мирча-Дибаже.

Домби Зубль приоткрыл рот. Так вот кто такой этот загадочный профессор! Судя по настоящему имени, он сам – звездный русич; но как это возможно? Ведь звездным русичам запрещено менять гражданство?

– Вы сами сможете распросить профессора о его необычной судьбе, – улыбнулся Лиланд Лолт. – Он ждет вас в соседней комнате; постарайтесь вытащить из него максимум информации. У вас осталось семь с половиной галчей!

– Разрешите идти, майор? – спросил Домби Зубль, поднимаясь на ноги.

– Разрешаю, капитан! – усмехнулся Лиланд Лолт.

Домби Зубль понял, что с этой минуты в его отношениях с Лолтом звания уже не имеют никакого значения. Но хорошо это или плохо, он так до конца и не понял.

Как всегда в кабинетах Шестнадцатого управления, выходная дверь вместо прихожей открылась сразу в нужное помещение. Домби Зубль попал в полутемную комнату, все убранство которой составляли два глубоких кресла да тяжелые драпировки на стенах. В кресле, стоявшем спиной ко входу, сидел гуманоид и пальцем рисовал в воздухе одному ему понятные фигуры. Домби Зубль обошел кресло и сел напротив, пытаясь найти в гуманоиде хоть какое-нибудь сходство со знаменитым профессором Мирча-Дибажем. Разумеется, никакого сходства не обнаружилось: служба безопасности ФИА знала свое дело.

– Домби, – не отрываясь от рисования фигур, сказал гуманоид, – почему от вас так воняет?

– Воняет? – опешил Домби Зубль. Какую-то долю секунды он вспоминал таблицу ароматической совместимости рас, пока не сообразил, что обычный дьявол вовсе не обязан разбираться в подобных тонкостях; однако присутствовал ли он здесь как обычный дьявол или как агент, запах которого имеет непосредственное отношение к делу? На всякий случай он решил дать возможно более полный ответ:

– Простите, профессор, но насколько мне известно, естественные запахи дэвов находятся ниже порога восприятия расы звездных русичей. Я контролирую состояние своего тела и абсолютно уверен, что оно находится в пределах нормы. Объясните, пожалуйста, какой именно запах вызывает у вас неприязнь?

Мирча-Дибаж смахнул в сторону невидимый Домби Зублю виртуальный экран и вытянул вперед свой мясистый нос:

– Повадки у вас вонючие, Домби. За версту подковыркой тащит. Сами с рогами, а разговор как у профессора. Какой дурак вам поверит?

Инструктаж, сообразил Домби Зубль. Профессор сразу же перешел к делу. Что ж, мы тоже так умеем.

– Да хоть вы, профессор, – сверкнул зубами Домби Зубль. – Ловко я интеллигентом притворился?

– Интеллигентов таких пол-Галактики, – фыркнул Мирча-Дибаж. – По душам-то с тобой кто разговаривать станет?

Домби Зубль замер, воссоздавая в сознании значение словосочетания «по душам». Процесс неожиданно затянулся – словосочетание оказалось специфичным для языка зверусов, и для его полного толкования пришлось освоить едва ли не весь русский язык.

– Тяжелый случай, – заметил Мирча-Дибаж. – Ты хоть русичей-то живьем видел?

Домби Зубль молча покачал головой. Он все еще переваривал русский язык.

Мирча-Дибаж наклонился вперед и внимательно всмотрелся Домби Зублю в глаза.

– Ясно, – сказал он самому себе. – Тут элементарный ликбез нужен. Ладно, три часа у нас есть.

3.

Неожиданно для себя Домби Зубль понял, что такое «ликбез». Русский язык полностью загрузился в сознание и теперь укладывался в ассоциативные связи, на ходу перестраивая все привычные представления. Домби Зубль почувствовал легкое головокружение: от этого языка у него буквально «срывало крышу».

– Давай по-душам, Димон, – сказал он нарочито хриплым голосом. – Как ты к буржуям-то попал?

Мирча-Дибаж приоткрыл рот и цокнул языком.

– Кажись, успеем, – пробормотал он в сторону. – Правда, что ли, интересно?

– Правда, – кивнул Домби Зубль. – Я тут наших ни одного не встречал.

По расширившимся глазам Мирча-Дибажа Домби Зубль понял, что сказал очень сильную фразу.

– Поосторожнее насчет «наших», – сказал Мирча-Дибаж на федератном. – Сначала покажи, что ты свой. Языка недостаточно; нужны ритуальные действия.

– По рюмашке, что ли? – спросил Домби Зубль и вдруг осознал, что усвоенный им русский язык сам по себе выдает следующие слова. Этот феномен так его поразил, что он замолчал, и следующую фразу пришлось сказать Мирча-Дибажу:

– Так давно бы так! Только это ты должен был сказать, а не я.

– Понял, – кивнул Домби Зубль и материализовал столик с традиционным напитком зверусов. – Ну, рассказывай, – предложил он, наливая по рюмке.

– Только между нами, – сказал Мирча-Дибаж и немедленно выпил. – Тоска в этой Звездной России, понимаешь? Работа, друзья классные, рыбалка, к звездам хоть каждый вечер летай… а чего-то не хватает. Пьешь, вроде легчает, а потом опять что-то не то. И главное, не поймешь, пока сам не попробуешь. Ты вот дьявол, – Мирча-Дибаж наставил на Домби Зубля палец, – ты вот как привык отдыхать?

– Да как все, – пожал плечами Домби Зубль. – Огонь, сера, десяток двуногов для драйва…

Домби Зубль замолчал, осознав, что снова употребил русское слово. На дэвском языке состояние, испытываемое при корчах двуногов, называлось «иррах» – «жгучий контраст», «сладостное мучение» в переводе на федератный. Однако русское «драйв» само легло на язык, и это неприятно поразило Домби Зубля. Опасный язык, решил он; запомнить!

– А не надоедало? – спросил Мирча-Дибаж. – Другого никогда не хотелось?

– Хотелось, – признался Домби Зубль. – Но какой-то… – он чуть было не сказал «фигни», но наконец-то включился самоконтроль, – какой-то человеченщины. По цветущем полю пройтись, в водопаде искупаться… один раз, – Домби Зубль понизил голос, – даже стихи стал вслух бормотать. К счастью, быстро прошло.

– Ну вот, – кивнул Мирча-Дибаж. – А у меня не прошло.

Домби Зубль взял бутылку и снова наполнил рюмки.

– Да, – Мирча-Дибаж не глядя замахнул свою, – не прошло. Почувствовал я настоящую жизнь. Свободу, да даже не свободу, а власть… и не власть, – Мирча-Дибаж сам налил себе рюмку, тут же заглотил и поставил обратно, – нет, право на власть, вот что. Человеком я себя почувствовал, когда этих ничтожеств имел как хотел, а они мне за это задницу подлизывали!

– Человеком? – удивился Домби Зубль. – Так это же обычное дело…

– Для тебя! – воскликнул Мирча-Дибаж. – Пей, кстати, выдохнется водка. Для тебя обычное; а у меня словно глаза открылись! Вот где она, настоящая жизнь; здесь, в Федерации. Там, в Звездной России, мы все равны, все как херувимы чисты и беззаботны. А здесь есть над кем покуражиться, и главное, по заслугам!

Домби Зубль без малейшего удовольствия высосал водку из рюмки и поставил ее обратно на стол. Его начало беспокоить поведение Мирча-Дибажа: похоже, профессор был уже изрядно пьян.

– Вот так, примерно, – сказал профессор совершенно трезвым голосом. – Понял?

Домби Зублю понадобилось две секунды, чтобы понять, о чем идет речь.

– Так все это была демонстрация? – спросил он с оттенком разочарования.

– И демонстрация тоже, – ответил Мирча-Дибаж. – Расскажи Звездному Пророку, как тянет тебя порой читать стихи и нюхать фиалки; вот это и будет разговор по душам. А со мной ты по душам уже поговорил.

– Так все это – правда? – спросил Домби Зубль.

– Правда, ложь, – фыркнул Мирча-Дибаж, – какая разница? Главное, что поговорили! – Он потянулся к бутылке и снова наполнил рюмки. – Правда, конечно. Завидую я вам, дьяволы. Я ведь тоже двуногов пользовать пробовал, но что-то не очень понравилось. Ненастоящие они какие-то…

Домби Зубль ощутил прилив крови к области глаз и отвернул голову, чтобы не выдать мгновенно вспыхнувшего гнева. Зверус – и двуноги?!

К счастью для Мирча-Дибажа, Домби Зубль был профессионалом. Секунду спустя он спокойно вернулся к разговору:

– Я понял, профессор. Теперь я сумею поговорить по душам со Звездным Пророком.

– Сумеешь, – кивнул Мирча-Дибаж, – если с правильной стороны подберешься. Один раз ты уже пробовал – как, хорошо получилось?

Домби Зубль в сотый раз вспомнил свою встречу со Звездным Пророком. С ним оказалось легко, даже слишком легко договориться; но самого главного – доверия – добиться от Звездного Пророка так и не удалось.

Домби Зубль нахмурился:

– Я допустил серьезную ошибку. Я предложил ему сделку, а надо было предложить дружбу.

– Дружбу, – фыркнул Мирча-Дибаж. – Нужен ты ему со своей дружбой!

– А почему нет? – удивился Домби Зубль. – Судя по их языку, зверусы ценят дружбу гораздо выше денег.

– Потому и ценят, – пояснил Мирча-Дибаж, – что она на дороге не валяется. Это у вас, в Федерации, все просто – помог эрэсу, и все, он твой «друг». – Последнее слово Мирча-Дибаж специально произнес по-федератски. – В Звездной России все друг другу помогают, это и безо всякой дружбы само собой разумеется. Чтобы Пророк тебя как своего воспринял, к нему особый подход требуется.

– Ты знаешь, какой? – напрямик спросил Домби Зубль.

– Знаю, – кивнул Мирча-Дибаж. – Затем меня к тебе и вызвали, чтобы объяснил. Вытаскивай свой план, растолкую, где ты облажался.

Домби Зубль опустил глаза, и кроваво-красная вспышка гнева затерялась в складках комбинезона.

– План перед вами, профессор, – подчеркнуто официально сказал Домби Зубль, раскрыв Мирча-Дибажу окошко в свой совершенно секретный доклад. – Я вас внимательно слушаю.

– Так, – пробормотал Мирча-Дибаж, тыча пальцем в виртуальный экран, – Авареск, Фестиваль Весны и Труда, Армия Роботов – интересно, а она и впрямь существует? – проект «МММ» – марш миллиона машин… Домби, так это же не твой план!

– План принадлежит командованию, – подтвердил Домби Зубль. – Мои предложения – в самом конце документа.

– Ага, вот, – обрадовался Мирча-Дибаж. – Установить контакт заранее, попросить о встрече… Разумно… Ключевой вопрос, за что хотели убить, сильно! Оказаться вместе в момент кризиса… Интересно, хотя… У-у, а вот это явный прокол! Предлагать Пророку свою помощь? После всего, что случилось?!

– А что такого случилось? – удивился Домби Зубль.

– Ты уже предлагал Пророку свои услуги, – напомнил Мирча-Дибаж, – и он согласился их принять. В ответ ты закатал его в кокон и собирался подвергнуть интенсивному допросу. Надо объяснять, как он воспримет еще одно предложение «помощи»?

Верный своим правилам, Мирча-Дибаж произнес слово «помощь» по-федератски.

– Но ведь сначала мы все выясним, – возразил Домби Зубль. – Он будет думать, что я просто защищался!

Мирча-Дибаж пристально посмотрел на Домби Зубля.

– Ну-ка, – сказал он командным тоном, – о чем я сейчас думаю?

– Ты раздражен, – легко определил Домби Зубль, – ты готовишь какое-то неожиданное действие…

– Как я к тебе отношусь? – повысил голос Мирча-Дибаж. – Доверяю? Подозреваю?

– Никак, – растерянно ответил Домби Зубль. – Не понимаю… нет, совсем никак.

– Вот, – кивнул Мирча-Дибаж. – Меня и то раскусить не можешь. Откуда тебе знать, что Звездный Пророк думает? Может, ты и знать ничего не собираешься? А просто взять его на «поводок»?

Голова Домби Зубля на мгновение сделалась невесомой. Опасность! Что он знает про внешнее управление?!

– Вы знаете, что «поводок» – это крайнее средство? – осторожно поинтересовался Домби Зубль.

– Я знаком со статистикой внутренних расследований, – усмехнулся Мирча-Дибаж. – На использование внешнего управления в Агентстве частенько смотрят сквозь пальцы. Так что не виляй: на поводок рассчитываешь?!

Статистика? Похоже на правду, решил Домби Зубль. Но на всякий случай – запомнить.

– Нет, – ответил Домби Зубль. – В плане операции специально указано – никакого внешнего управления.

– В таком случае, Домби, – ласково сказал Мирча-Дибаж, – дохлое твое дело. Не поверит тебе Звездный Пророк. Слишком уж ты к нему в друзья набиваешься.

– Вовсе не слишком, – возразил Домби Зубль. – Я по ошибке закатал его в кокон, понял, что был не прав, и хочу как-то загладить вину.

– Ага, – кивнул Мирча-Дибаж. – Прилетел ты, значит, на Авареск вину свою заглаживать, и чисто случайно раскрыл заговор Армии Роботов. А потом как бы между прочим предлагаешь Звездному Пророку отмазать его от тюрьмы. Это же все шито белыми нитками!

– Да нет же, – махнул рукой Домби Зубль. – Пророк уже знает, что я политкорректор, а значит, профессионал именно в таких операциях. Я же не предлагаю ему неограниченный кредит или двуногов для вечеринки!

– И совершенно напрасно, – поднял палец Мирча-Дибаж. – Как раз двуногов для вечеринки Звездный Пророк на ура воспримет. Да и неограниченный кредит ему тоже может понравиться. А вот с заговором роботов ты явно перестарался. Такие расклады любой звездный русич за версту видит!

– Но в чем разница? – искренне удивился Домби Зубль. – Кредит или информация, работа-то одна и та же!

– Разница заключается в том, – пояснил Мирча-Дибаж, – что кредит Звездному Пророку на фиг не нужен. Как, впрочем, и двуноги для вечеринки. А от твоей информации будет зависеть вся его дальнейшая жизнь.

– Ну разумеется, – кивнул Домби Зубль. – Чем больше услуга – тем сильнее дружба, разве не так?

Мирча-Дибаж покрутил головой и снова наполнил рюмки.

– Да, Домби, – сказал он, поднимая свою. – Плохо ты еще звездных русичей знаешь. Бери рюмку, устраивайся поудобнее и внимательно слушай. У нас осталось всего пять галчей.

4.

Когда Мирча-Дибаж закончил говорить, Домби Зубль еще несколько минут не замечал воцарившейся в комнате тишины. Прочитанная лекция еще как-то сумела уложиться в привычное ко всему сознание федерального агента; а вот шесть неудачных попыток завязать дружбу со Звездным Пророком, роль которого на удивление похоже исполнил Мирча-Дибаж, повергли Домби Зубля в глубокое уныние. Он даже стал сомневаться, что седьмая попытка была на самом деле удачной. Домби Зублю казалось, что Мирча-Дибаж только притворился растроганным, а на самом деле незаметно сложил фигу в кармане.

– Ну, теперь я за тебя спокоен, – довольно сказал Мирча-Дибаж, вылезая из своего кресла. – Теперь ты думаешь точь-в-точь как звездный русич: всех во всем подозреваешь. Нормально; теперь у вас со Звездным Пророком будет о чем поговорить.

– Так я прошел седьмой тест или нет? – спросил Домби Зубль.

Мирча-Дибаж молча вытащил руки из карманов и продемонстировал Домби Зублю открытые ладони.

– Прошел. На тройку с минусом, но прошел.

– Честно? – Домби Зубль заглянул своему собеседнику в глаза.

– Честно, – ответил Мирча-Дибаж, не отводя взгляда. – В конце концов, это же я тебя тренировал.

Домби Зубль опустил глаза. «Честность» Мирча-Дибажа не слишком успокаивала. Предчувствие провала, охватившее Домби Зубля при первых же словах профессора, снова угнездилось в позвоночнике.

– Благодарю вас, профессор, – официальным тоном сказал Домби Зубль. – Я могу идти?

– Правильно делаешь, что благодаришь, – пожал плечами Мирча-Дибаж. – От позорного провала я тебя спас. А что касается всей операции, то…

Мирча-Дибаж замолчал на полуслове и обреченно махнул рукой. Домби Зубль ощутил внезапную и совершенно необоснованную симпатию к этому низкорослому, обремененному излишней полнотой зверусу. Это все русский язык, раздраженно подумал он. Русский язык и русская водка!

– Прощайте, профессор, – сказал Домби Зубль и толкнул дверь.

– Еще встретимся, Домби, – услышал он ответ Мирча-Дибажа, сопровождаемый коротким смешком.

В кабинете Лиланда Лолта, помимо его хозяина, присутствовали еще двое эрэсов – рукокрылый орвиг и амебообразный аншал. Домби Зубль сразу же разглядел нагрудный знак орвига и невольно вытянулся в парадной стойке. Полковник Шестнадцатого управления; это же почти генерал!

– Полковник Храйлиг, – представил Лолт собравшихся, – капитан Алетенси, капитан Зубль.

– Присаживайтесь, капитан, – проскрипел орвиг, указывая рукокрылом на свободное кресло. – У нас нет времени на церемонии.

Домби Зубль коротко кивнул и сел, куда было сказано.

– Профессор доложил, что инструктаж завершен успешно, – сообщил Лиланд Лолт. – Агент выполнил норматив и полностью готов к операции.

– Еще нет, – возразил орвиг. – Вам слово, капитан Алетенси. Познакомьте агента с новым спецсредством.

Амеба-Алетенси выпустил из себя ложноножку и вытащил из под кресла широкий поясной ремень.

– Наденьте, – пробулькал он и бросил ремень Домби Зублю.

– Что это такое? – спросил Домби Зубль, опоясываясь «спецсредством». Ремень плотно сомкнулся на поясе, и Домби Зубль ощутил легкое покалывание в спине.

– Это мультипликатор, – ответил Алетенси. – Устройство, которое позволяет находиться в нескольких местах одновременно.

– Что-то вроде голографического проектора? – предположил Домби Зубль.

– Включите, – ответил Алетенси, – и ударьте себя по лицу.

Домби Зубль нащупал на ремне выступающий бугорок и сжал его между пальцами. Комната раздвоилась, точно так же, как и ощущения; Домби Зубль одновременно продолжал сидеть в кресле и вдруг оказался стоящим на ногах перед самим собой. Пожав плечами стоящей копии, он размахнулся и легонько – не на поражение, а просто в качестве демонстрации силы, – хлопнул себя сидящего ладонью по щеке.

Голова сидевшего в кресле дьявола влипла в правое плечо, и он мешком осел в кресле. Домби Зубль удивленно посмотрел на Алетенси, а потом обеими руками схватился за пояс. Короткое нажатие клавиши – и Домби Зубль приподнял раскалывающуюся от боли голову, ощутив под руками мягкие подлокотники кресла.

– Ну как? – поинтересовался Алетенси. – Похоже на голографический проектор?

Домби Зубль провел пальцем по ребристой поверхности ремня.

– Из чего сделаны копии? – спросил он. – Чем они от меня отличаются?

– Это секретные технологии, – забулькал Алетенси. – Все, что вам нужно знать – что копии практически не отличимы от оригинала. Единственное отличие – они исчезают после выключения пояса.

– Это я уже понял, – кивнул Домби Зубль. – А сколько всего может быть копий?

– Столько, сколько вы в состоянии контролировать, – ответил Алетенси. – У вас будет много работы, агент Таран. Начните с двух копий; потом постепенно доведите их число до шести. Больше не стоит, можете забыть, где находится оригинал.

– Если копию убьют, – спросил Домби Зубль, – как это отразится на оригинале?

– Будет больно, – ответил Алетенси. – Но недолго, и только оригиналу. Другие копии смогут действовать безо всяких помех.

– Это учебная модель, – Домби Зубль похлопал себя по животу, – или уже боевая?

– Это спецсредство, с которым вы пойдете на задание, – всхлипнул Алетенси. – Постарайтесь больше практиковаться; вам могут понадобиться все шесть копий.

– Понятно, – кивнул Домби Зубль. Вот тебе и шестнадцать галчей отдыха, подумал он. Придется всю ночь осваивать мультипликатор.

Впрочем, Домби Зублю тут же пришла в голову идея, как освоить его с пользой для дела и без ущерба для отдыха.

– Перейдем к обсуждению плана, – предложил Лиланд Лолт. – Капитан Зубль, вы скорректировали свои предложения по вербовке Пророка?

– Да, скорректировал, – ответил Домби Зубль. – Вместо навязчивого предложения услуг я предлагаю создать ситуацию, в которой Звездный Пророк сам попросит о помощи. Образец такой ситуации был смоделирован мною с участием профессора Мирча-Дибажа. Модель показала высокую вероятность возниконовения со стороны Пророка дружеских отношений.

– Какую именно ситуацию вы предлагаете создать? – спросил орвиг. Домби Зубль с неудовольствием отметил, что не знает имени этого высокопоставленного офицера.

– Я разделю мятежников на две конкурирующие группировки, – ответил Домби Зубль, похлопав себя по животу. – В результате между началом беспорядков и их главной фазой появится промежуток в десять-двенадцать галчей. За это время я успею встретиться с Пророком и создать у него нужное мне настроение. Когда ситуация на планете покажется Пророку угрожающей, он сам попросит у меня совета.

– А если не попросит? – задал Лиланд Лолт вопрос, висевший у всех на языке.

– Исключено, – твердо сказал Домби Зубль. – Я единственный эрэс в Галактике, которого Звездный Пророк может назвать своим «знакомым». Он обязательно со мной посоветуется!

Лиланд Лолт многозначительно посмотрел на орвига-полковника.

– Капитан Зубль, – сказал тот, опуская на глаза прозрачную пленку. – Ваше предложение выходит за рамки допустимого риска. Рекомендую вам действовать в соответствии с первоначальным планом операции.

Орвиг поднялся на задние лапы, давая понять, что разговор окончен. Домби Зубль встал, принял парадную стойку и принялся молча рассматривать противоположную стену кабинета.

Когда за полковником Храйлигом и капитаном Алетенси закрылась дверь, Лиланд Лолт вышел из-за стола и заглянул Домби Зублю в глаза:

– Что-нибудь не так, капитан?

– Никак нет, – сухо ответил Домби Зубль. – Я только не понимаю, зачем я терял время на лекции профессора Мирча-Дибажа.

– Я объясню, – кивнул Лиланд Лолт. – Теперь ты знаешь, как стать другом Звездного Пророка. Так вот запомни, Домби: как раз этого ты не должен делать. Ни при каких обстоятельствах. Нам не нужен Артем Калашников, закадычный друг Домби Зубля; нам нужен Звездный Пророк, завербованный Управлением. Ты хорошо меня понял?

– Да, – четко ответил Домби Зубль. – Нам нужен Звездный Пророк, завербованный Управлением. Значит, он будет завербован.

Глава 7. Пейзаж перед боем

Дон-Кихоты, атакуйте ветряные мельницы только при попутных ветрах!

С. Ежи Лец

1.

Артем Калашников разлепил глаза, зевнул во весь рот и с хрустом потянулся. Посмотрел на потолок, перечеркнутый лучами восходящих солнц, и перевел дух: еще самый восход, не проспал!

Калашников приподнял голову, определяя, до какой стороны кровати ближе перекатываться, и обнаружил, что спал, как всегда, с самого краю. Привычка, въевшаяся в тело в древнем двадцатом веке, до сих пор давала о себе знать. Ну и пусть, рассудил Калашников. Зато до тапочек легче добираться!

Он опустил ноги на пол, запросил на слуховой канал последние новости и еще раз потянулся. В двадцатом веке он принялся бы делать зарядку; а вот телу образца двадцать третьего века оказалось достаточно простого намека. Калашников в одно мгновение вспотел, почувствовал приятную усталось и присел обратно на кровать, чтобы перевести дух. Начинался новый день его галактической жизни, в реальность которой Калашников до сих пор не мог поверить.

«Сегодня двадцать четвертый день второго месанта пятьдесят две тысячи шестьсот двадцать седьмого сеза от Основания, – вкрадчиво произнес стандартый сетевой будильник. – Ровно восемь галчей по Единому времени, температура воздуха на уровне моря плюс восемнадцать по Цельсию, ясно, безветренно. Днем ожидается повышение температуры до двадцати шести градусов, красивые кучевые облака и освежающий ветерок с моря. К вечеру возможна сухая гроза и черно-красный закат. Желаете прослушать сводку галактических новостей?»

– Желаю, – вслух произнес Калашников, встал и принялся одеваться. До назначенного на восемь пятнадцать разговора с Миноуи оставалось еще достаточно времени, но Калашников почему-то решил предстать перед своей сотрудницей в облике настоящего Звездного Пророка. Натянув облегающий серебристо-серый мундир, Калашников просунул под волосы тонкий металлоорганический обруч и принялся регулировать полагавшуюся ему по должности ауру.

«Доклад Цолта Спенси: ситуация в галактической экономике продолжает оставаться стабильной, – размеренно, с выражением принялся вещать сетевой будильник. – Новое нападение на силы ООП в Равашуа: восемь полицейских роботов выведены из строя. Сезон баггравов в самом разгаре: Олайо и Хандонг готовятся встретить двенадцатый по счету гравитационный вихрь. Великий день в истории двух рас: в эрилуд-катсюанской семье Диоли-Гартунг родился первый совместный ребенок. Галактическое Метро становится все безопаснее: число безвозвратно погибших уже третий год подряд не превышает одного миллиона эрэсов…»

Калашников вздрогнул, и аура опять вырвалась из-под контроля. Из головы Калашникова вырос огромный красный конус, на вершине которого вспыхнула восьмилучевая синяя звезда. Посмотрев в зеркало на результат, Калашников погрозил отражению кулаком и погасил ауру.

– На помощь звать надо, – пробормотал он себе под нос. – Хоть ту же двести тридцать восемь – семьсот шестьдесят один. А то у меня вечно какой-то клоун получается…

«А теперь эти и другие новости в подробном изложении», – предложил Калашникову сетевой будильник.

– Про вихри и миллионы погибших не надо, – поморщился Калашников. – Расскажи лучше, что там с экономикой?

«Несколько галчей назад закончилось выступление Директора Галактического Банка Цолта Спенси перед Советом Аудиторов банка, – сообшил будильник. – В своем докладе Цолт Спенси подробно остановился на проблемах Периферии, которые уже несколько сезов сказываются на экономической активности Центра. Несмотря на активную миротворческую деятельность ООП, силы традиционных обществ продолжают оказывать сопротивление современным экономическим реалиям. Продолжается стагнация на рынке периферийных пространственных закладных, информационный обмен по основным каналам Центр-Периферия по-прежнему не выказывает тенденций к увеличению. Необходимо время, чтобы последствия произведенной в прошлом сезе коррекции постоянной кредитной структуры распространились по всей Галактике. С учетом всех обстоятельств, Цолт Спенси заключил, что не видит необходимости в дальнейшей коррекции финансовой политики Галактического Банка. Постоянная кредитной структуры оставлена на прежнем уровне!»

Последнюю фразу будильник произнес так, словно докладывал об успешном преодолении светового барьера. Калашников пожал плечами – из сказанного он почти ничего не понял – и решил на досуге заняться экономическими проблемами Центра и Периферии. А то как-то несолидно, Звездный Пророк – а не знает, что постоянная кредитной структуры, оказывается, вовсе никакая не постоянная.

Посреди комнаты вспыхнул нежно-розовый огонек и ненавязчиво замерцал, предлагая ответить на вызов. Восемь пятнадцать, понял Калашников, Нея Миноуи; а я, как всегда, ни к чему не готов!

– Доброе утро, Нея… а точнее, добрый вечер, – сказал Калашников появившейся перед ним голографической копии. – Если, конечно, вы на Земле!

– На Земле, – подтвердила инопланетянка. – Впрочем, я высвободила достаточно времени, чтобы встретиться с вами лично.

– Так телепортируйтесь, – машинально предложил Калашников и тут же прикусил язык. Ладно еще, что находился он в собственной спальне, с заваленной измятыми простынями кроватью, отражавшими этот бедлам многочисленными зеркалами и мягким самовосстанавливающимся ковром, на который так и хотелось прилечь. Гораздо хуже было то, что на этом ковре явственно читались следы вчерашней посиделки с УРТ-1965 и УРТ-238761. Калашников весь вечер демонстрировал роботам «настоящего зверуса», с каковой целью отключил на время саморегуляцию организма, и теперь убедился, что полностью достиг поставленной цели.

«Убрать?» – поинтересовался робот-домохозяин, безошибочно угадавший настроение Калашникова.

Калашников покачал головой. Нечего пыль в глаза пускать, мрачно подумал он. В конце концов, я здесь работать собираюсь, а не впечатление на прекрасных дам производить.

Он передвинул кресло, закрыв опрокинувшуюся на пол пепельницу, и слил остатки вина из двух бокалов в третий. Поставить на журнальный столик кувшин с квасом Калашников уже не успел – из мерцающего прямоугольника телепорта ему навстречу шагнула Нея Миноуи. Несколько солнечных лучей коснулись ее снежно-белого лица, и в комнате сразу стало светлее. Калашников повернулся к инопланетянке, протянул было руку, потом махнул в сторону второго кресла:

– Прошу прощения, творческий беспорядок. Присаживайтесь, я сейчас…

Миноуи провела левой рукой на уровне пояса и повернулась к ближайшему зеркалу. Калашников воспользовался секундной паузой, материализовал-таки кувшин с квасом и налил себе полный бокал. За ночь организм сумел только очиститься от алкоголя, а вот пополнять недостаток воды приходилось уже вручную.

– Давайте сразу к делу, – сказала Миноуи, и голос ее волнами прокатился по комнате. – Вы подвергаете наше расследование серьезному риску.

Калашников поперхнулся квасом и пролил несколько капель на серебристо-серые брюки. К счастью, материал комбинезона оказался достаточно сообразительным, чтобы на миг сделаться водоотталкивающим.

– Ну, само собой, – пробормотал Калашников. – У меня же задача такая, вызывать огонь на себя…

– Вы подвергаете риску не себя, а расследование, – повторила дарсанка. – Вчера вы целых десять минут разговаривали с представителем Спонк Корпорэйшн по каналу высшей степени защиты.

– Было дело, – согласился Калашников. – И что в этом плохого?

– Каждый эрэс, – бесстрастно сообщила Миноуи, – имевший хотя бы один закрытый контакт со Спонк Корпорэйшн, или даже потенциальную возможность такого контакта, автоматически попадает в особый список Шестнадцатого Управления ФИА. А если этот эрэс занимает высокое общественное положение или тем более является лидером независимой звездной системы, то Шестнадцатое Управление немедленно начинает его оперативную разработку. Вы должны были вызвать на себя огонь Спрута, а вместо этого попали под прицел Ядерной Федерации!

2.

Калашников припал к стакану с квасом и несколькими глотками осушил его до донышка.

– Первый раз слышу про Шестнадцатое Управление, – попробовал он оправдаться.

– В моем обзоре перечислены все двадцать два Управления ФИА, – возразила Миноуи. – Вы же читали обзор?

– Не полностью, – Калашников виновато опустил голову. – Просмотрел по диагонали…

– Что значит – просмотрели? – искренне удивилась Миноуи. – Вы же прислали мне целый список вопросов!

– Так то вопросы, – махнул рукой Калашников. – Чтобы вопросы сформулировать, необязательно весь обзор читать. Если честно, после сотой страницы я не особо и старался…

Нея Миноуи скрестила руки на груди и застыла неподвижно, как статуя.

– У нас на Дарсане, – скзала она, четко выговаривая каждое слово, – подобная небрежность каралась изгнанием в пустыню.

Калашников поднял голову и заглянул дарсанке в глаза.

– Да я хоть сейчас, – сказал он, не особо кривя душой. – А с другой стороны, что толку? Я ведь уже изгнан – из родного двадцать первого века, из привычной, хотя и мерзкой, обстановки, из простых и понятных по сравнению с вашими политических интриг. Ни друзей, ни знакомых, ни постоянного места работы… – Калашников махнул рукой и налил себе еще один стакан кваса. – Только вам и спасибо, что еще не сбежал, коллега Миноуи!

– Мне? – удивилась дарсанка. – За что?!

– За конструктивную критику, – буркнул Калашников. – Послушаешь вас, и снова работать хочется. Давайте перенесем встречу на девять, к этому сроку я ваш обзор от корки до корки прочитаю, и больше не буду задавать дурацких вопросов.

– Я не говорила, что вы задаете дурацкие вопросы, – возразила Миноуи. – И уж тем более, я не хотела вас обидеть…

Калашников посмотрел на дарсанку, как будто видел ее первый раз в жизни. Она что, извиняется?!

– Но обзор-то я все равно должен прочитать, – развел руками Калашников. – У вас есть чем заняться ближайшие пятьдесят минут? Честное слово, я успею!

– Не нужно читать обзор, – тихо сказала Миноуи. – Он устарел еще вчера вечером.

Калашников почувствовал, что сейчас скажет глупость, но удержаться все равно не смог:

– Сразу же после совещания? Надо же…

Нея Миноуи опустила руки и прищурила левый глаз.

– В этом и заключается моя работа, коллега Калашников, – сказала она совсем уже тихо, так, что голос практически не отразился от стен. – Добывать новую информацию и опровергать старую.

Она оправдывается?! Калашников не поверил своим ушам. Черт, неужели я ее чем-то задел?

– Я как раз и удивился, – решил пояснить Калашников, – как быстро вы раздобыли новую информацию.

– Это моя работа, – уже обычным, заполняющим всю комнату голосом повторила Миноуи. – Давайте продолжим, у нас мало времени. Шестнадцатое управление ФИА специализируется на сборе информации о Спонк Корпорэйшн и всех, кто имеет с ней какие-либо контакты. Ваш вчерашний разговор с Дежурным По Пространству – думаю, вам будет полезно узнать, что именно так переводится на русский язык должность Тханкуц-Алленги-Ханай, – был перехвачен фильтром ФИА. После нескольких неудачных попыток дешифровки перехват получил высшую категорию срочности, поступил к директору Управления и был рассмотрен на экстренном ночном заседании. А сегодня утром ко мне поступила информация о передаче вашего персонального дела из Седьмого Управления в Шестнадцатое. Это может означать только одно: вас уже запустили в оперативную разработку.

– Ну и как они будут меня разрабатывать? – полюбопытствовал Калашников. – Подслушивать, подсматривать, собирать компромат?

Нея Миноуи скрестила руки на уровне пояса.

– Нет, – сказала она, заставив зазвенеть оставшийся пустым бокал. – Оперативная разработка означает подготовку и осуществление вербовки выбранного субъекта, а в случае ее неудачи – устранение оригинала и подмену его точной молекулярной копией, находящейся под контролем Управления.

Калашников возмущенно фыркнул и резко махнул рукой, словно отгоняя нечистую силу.

– И скольких они так завербовали? – поинтересовался он, отхлебывая квас.

– Больше тысячи эрэсов, – ответила Миноуи. – Разработка «контактеров», как в Управлении называют лиц, имевших закрытые контакты со спонками, является стандартной процедурой. Управлению принадлежит несколько крупных галактических компаний, от имени которых осуществляется экономическая вербовка; в случае, если экономический вариант не срабатывает, субъект провоцируется на совершение какого-либо правонарушения, и вербовка проводится от имени преступного сообщества. Наконец, если не срабатывает и этот вариант, в дело вступает спецгруппа захвата, осуществляющая подмену сознания субъекта его компьютерной моделью, в которую изначально заложена лояльность Управлению.

Калашников протяжно свистнул и отставил бокал в сторону.

– Насколько я понимаю, – сказал он с нехорошей усмешкой, – экономический вариант в моем случае даже не рассматривается.

– Вы совершенно правы, – кивнула дарсанка. – Вот почему я считаю, что вы должны как можно быстрее отменить свою поездку на Фестиваль Весны и Труда.

– Отменить? – захлопал глазами Калашников. – Зачем?

– Чтобы выиграть время, – пояснила Миноуи. – Если вас завербует Шестнадцатое управление, вы уже ничем не сможете заинтересовать Спрута. Вы станете рядовым агентом, каких миллионы. Вы не должны появляться в пределах досягаемости ФИА, иначе наше расследование будет сорвано!

На слове «сорвано» Калашников вздрогнул всем телом, и Миноуи тут же замолчала.

– Если я не появлюсь на Авареске, – пробормотал Калашников, – расследование будет сорвано безо всяких шестнадцатых управлений. Видите ли, сегодня я – самый обыкновенный провинциальный пророк. Чуток поскандальнее остальных, и только. Чтобы заинтересовать Спрута, я должен не просто объявить джихад, а начать самые настоящие боевые действия. Да не просто начать, а прогреметь на всю Галактику!

– Так-так, – нахмурилась Миноуи. – Похоже, Шестнадцатому управлению даже не придется вас провоцировать. Какие еще боевые действия?! Почему я ничего об этом не знаю?

– Не только вы, – попытался улыбнуться Калашников. – Об этом еще никто не знает, даже Гринберг. План был разработан вчера ночью, и я как раз собирался вам о нем рассказать.

Миноуи повернула свободное кресло вполоборота к Калашникову и села, сложив руки на колени.

– Рассказывайте, – предложила она Калашникову. – Гринберг услышит вас в записи.

– Рассказываю, – наклонился вперед Калашников. – Как известно, Авареск – самая роботизированная планета в Галактике. Более ста миллионов автономных роботов и около миллиарда микропроцессорных устройств обслуживают ее коренное население – инсектоидов юрисдикции Фтальх. Роботы Авареска обладают развитым индивидуальным самосознанием – в отличие от нашего, коллективного, – и поэтому объединены в организации по профессионально-территориальному признаку. Свободное от работы время роботы посвящают самосовершенствованию в соответствии с целями и задачами, поставленными перед ними иерархами культа Весны и Труда. Ну, то есть, конечно, не Весны, – смутился Калашников, – на тамошнем языке эти слова означают скорее «сельское хозяйство и промышленность»… Скажем, Плодородия и Мастерства – сойдет?

– Продолжайте, – бесстрастно сказала Миноуи.

– Одним словом, – заторопился Калашников, – просто идиллическая планета! Двенадцать миллионов инсектоидов – главным образом, отошедшие от дел чиновники с многочисленных планет Фтальхской конфедерации – живут в немыслимой роскоши, предаваясь всевозможным развлечениям и излишествам. Доступ инозвездных туристов на Авареск был открыт только двенадцать сезов назад, причем по инициативе роботов – у них образовались свободные ресурсы, которые было решено потратить на обустройство некогда пустынного континента, в настоящее время превращенного в аналог наших средиземноморских курортов. Таким образом, выяснилось, что экономическая власть на Авареске принадлежит не фтальхианцам, а роботам; в то же время политически роботы Авареска до сих пор не считаются разумными существами, обладая правовым статусом интеллектуальных технических устройств.

– И вы решили освободить роботов Авареска? – все так же бесстрастно спросила Миноуи.

– Ну разумеется! – воскликнул Калашников. – Пророк я или поросячий хвостик?!

– Фтальхская конфедерация – четвертая по могуществу цивилизация Галактики, – заметила Миноуи. – Даже если вы ограничитесь обычными для вас провокационными высказываниями, это может быть расценено как подстрекательство к насилию и вмешательство во внутренние дела конфедерации. Против вас наверняка будет подан иск, и Шестнадцатое управление без труда обеспечит жесткое судебное решение. Вам придется выбирать между пожизненным арестом на территории Фтальха и переходом на нелегальное положение под контролем Управления.

Калашников поднял указательный палец:

– Не совсем так, коллега Миноуи. Дело в том, что я не собираюсь ограничиваться провокационными высказываниями.

3.

Калашников с удовлетворением отметил, как у бесстрастной дарсанки слегка дрогнули ресницы.

– Что вы задумали? – спросила она, наконец-то повернувшись к Калашникову лицом.

– В соответствии с законами ООП о свободе вероисповедания, – официальным тоном сообщил Калашников, – я освящу своим присутствием Храм Технотронной Церкви на Авареске и объявлю каждого своего подданого разумным существом. Необходимые формальности улаживают сейчас наши лучшие боевые юристы, – Калашников опустил глаза, вспомнив, что «лучшим боевым юристом» оказалась та самая роботесса УРТ-238761, – но уже сейчас их предварительное заключение гласит, что юрисдикция Технотронной Церкви распространяется на всех ее адептов независимо от территориальной принадлежности. Церковь в Галактике, слава Богу, пока что отделена от государства!

Нея Миноуи прикрыла глаза и застыла в кресле. Калашников, привыкший за последние минуты к подобным «зависаниям», налил себе очередной бокал и принялся с наслажением попивать квас. Надо бы и ей чего-нибудь предложить, подумал он, вспомнив о своей епитимье. Что там у нас дарсанки любят?

Сеть послушно выдала перечень, от первых же строк которого у Калашникова пропало всякое желание делать добрые дела. Дочитав до второй страницы, он решил остановиться на самом скромном угощении – ароматном горячем напитке из коры какого-то дарсанского дерева. Подавать его полагалось в двух чашечках, в одной – холодным, в другой – горячим, а смешивать все это уже во рту. Сушеные древесные черви, которыми напиток обычно закусывался, по счастью рекомендовались только для вечернего употребления.

– Керофе? – спросил Калашников, небрежным движением материализуя на столе серебряный поднос с двумя золотыми чашками.

Миноуи вздрогнула всем телом и уставилась на Калашникова, широко раскрыв свои и без того немаленькие глаза. А глаза у нее серые, подумал ни с того ни с сего Калашников. Странно, я думал, что голубые.

– Вы… знакомы с ритуалом? – тихо спросила Миноуи.

– Нет, – честно признался Калашников. – Я просто хотел сделать вам что-нибудь приятное.

– Приятное? – В голосе Миноуи прозвучало неподдельное удивление. – Зачем?

У Калашникова хватило ума скрыть правду.

– Ну, – ответил он, неопределенно разводя руками, – хочу как-то компенсировать доставленные вам неприятности. Я же не нарочно со спонками связался, просто хотел как лучше.

– Хорошо, – сказала дарсанка. – Я принимаю ваш керофе, коллега Калашников.

Изящным движением она подняла обе чашки и поочередно отпила из обеих. На лице Миноуи появилось мечтательное выражение, чашки звякнули о поднос, и только тут Калашников сообразил, что керофе вполне мог оказаться алкогольным напитком. А впрочем, какая разница? Все мы из одного исма!

– Ваше здоровье, – сказал Калашников и приподнял бокал с квасом.

Миноуи сделала еще один двойной глоток и поставила на поднос опустевшие чашки.

– Вас будут ждать на Авареске, Калашников, – сказала она, опуская глаза. – Скорее всего, будут организованы массовые беспорядки…

– С участием роботов?! – Калашников чуть не поперхнулся квасом. – Разве такое возможно?

Миноуи сокрушенно покачала головой.

– У вас есть еще несколько часов, – сказала она совсем тихо. – Проконсультируйтесь с Лапиным. Вы должны быть готовым к любым неожиданностям.

– Обязательно проконсультируюсь, – пообещал Калашников. – Только восстания роботов мне на Авареске и не хватало!

– Постарайтесь как следует подготовиться, – повторила Миноуи. – Иначе вам не помогут даже боевые, – дарсанка сделала многозначительную паузу, – юристы.

Как на нее керофе подействовал, с завистью подумал Калашников. Почти что на человека стала похожа!

– Договорились, – улыбнулся Калашников. – Еще чашечку?

Миноуи покачала головой:

– Нет, Калашников. Сначала я должна рассказать вам последние новости о Спруте.

– О Спруте? – воскликнул Калашников. – Вы его идентифицировали?

– Я напала на его след, – ответила Миноуи. – Помните двадцать два сомнительных инцидента?

– Вы провели их углубленное изучение? – сообразил Калашников. – И что же? Это был Спрут?

– В шести случаях из двадцати двух, – ответила Миноуи. – Этого недостаточно для индентификации, но более чем достаточно для определения индивидуального почерка и создания обобщенного социально-психологического портрета.

Калашников в предвкушении потер руки:

– Ну, рассказывайте же! Каков наш Спрут с социально-психологической точки зрения? На кого он больше всего похож?

Нея Миноуи медленно отклонилась назад и оперлась на спинку кресла:

– Еще недавно я думала, что больше всего Спрут похож на вас.

– На меня?! – Калашников подпрыгнул на кресле. – Чем же?!

– Три характерных особенности. – Миноуи сложила руки на животе. – Во-первых, высокий интеллект. Спрут проводит свои операции на самых разных планетах, и каждый раз в них используются специфические особенности местной культуры. Таким образом исключаются всякие подозрения насчет чужеземных провокаций: с точки зрения аборигенов, чужак не смог бы столь детально разобраться в тонкостях местных обычаев. Во-вторых, абсолютная анонимность. Спрут не оставляет следов. Понять цель его действий практически невозможно, даже точно зная, что именно Спрут делал и каких результатов достиг. Спрут всегда остается за кадром; мы можем видеть лишь его тень.

– Ну, – возразил Калашников, – смысл-то его действий понятен: прощупывает!

– Прощупывает, – согласилась Миноуи. – Но зачем прощупывает? Просто из любопытства? Ни один из шести аномальных инцидентов не получил никакого продолжения. Все они были похоронены в архивах и никогда больше не упоминались в средствах массовой информации. Одно время я даже склонялась к мысли, что Спрут – это разведывательное подразделение андромедян, ставящее над эрэсами нашей галактики натурные эксперименты.

– Круто, – цокнул языком Калашников. – Но теперь вы думаете по-другому?

– Да, – ответила Миноуи. – Спрут слишком хорошо разбирается в эрэсах, чтобы нуждаться в дополнительной информации. Его действия имеют практический, а не теоретический смысл. Вот только смысл этот нам до сих пор непонятен.

– Поймаем – спросим, – усмехнулся Калашников. – Ладно, а какая у него третья особенность?

– Полное равнодушие к жертвам, – тихо сказала Миноуи. – В одном из аномальных эпизодов подопытный Спрута нарушил режим эксплуатации гравигенератора и уничтожил поселок с населением в двадцать тысяч эрэсов. В другом случае жертвой Спрута оказался капитан прогулочного лайнера, взявший пассажиров в заложники и убивавший их по одному в течение целого сеза. Любой нормальный эрэс на месте Спрута стремился бы минимизировать жертвы…

– Тналайский инцидент, – вспомнил Калашников. – Плевать он хотел на жертвы!

– Вы правы, – согласилась Миноуи. – Тналайский инцидент полностью подтверждает равнодушие Спрута ко всем без исключения эрэсам. Его интересует только одно: достижение своих собственных целей. По совокупности этих трех характеристик выстраивается психологический портрет Спрута. Это – игрок.

– Игрок? – удивился Калашников.

– Игрок, – повторила Миноуи. – Это разум, который существует в полностью искусственном мире. Все, что происходит вокруг, представляется Спруту чем-то вроде компьютерной игры, единственный смысл которой – получать удовольствие от реализации своих планов. Звезды, планеты, разумные существа – все это не более чем фигуры на шахматной доске, за которой Спрут разыгрывает свои бесконечные комбинации.

– Вы хотите сказать, – растерялся Калашников, – что Спрут все это делает только развлечения ради?!

– Нет, – возразила Миноуи. – Если бы Спрут просто развлекался, он делал бы то, что доставляет ему наибольшее удовольствие. Убивал бы, к примеру, максимальное число эрэсов в каждом эпизоде, или доводил бы своих жертв до предельных душевных страданий. Однако в реальных эпизодах подобного сходства не наблюдается. Спрут не сам выбирает цели своих комбинаций; их предлагает ему кто-то другой.

4.

Калашников потянулся к кувшину и обнаружил, что квас закончился.

– Вы хорошо поработали, Нея, – пробормотал он. – Выходит, теперь у нас не один Спрут, а целых два.

– Спрут только один, Артем, – ответила дарсанка. – Его хозяин получит другое кодовое имя.

– Например, Хозяин, – усмехнулся Калашников. – Черт возьми, а вы действительно неплохо поработали. Если у Спрута есть Хозяин, это в корне меняет всю концепцию…

– Вы откажетесь от поездки на Авареск? – с надеждой спросила Миноуи.

– Напротив, – покачал головой Калашников. – Я как следует подготовлюсь к поездке на Авареск. С учетом, так сказать, вновь открывшейся информации. Ну что, еще пару чашечек?

– Спасибо, Артем, но мне пора, – покачала головой Миноуи. – Пожалуйста, изучите все материалы по Шестнадцатому управлению. И обязательно посоветуйтесь с Лапиным!

– Обязательно, – заверил дарсанку Калашников, вылезая из кресла. – Успешно вам поработать!

– Вам тоже, – попрощалась Миноуи и растворилась в воздухе.

Калашников помахал рукой пустому месту и принялся массировать лоб, собирая разбежавшиеся в разные стороны мысли. У Спрута есть Хозяин; а с этой Миноуи, оказывается, вполне можно разговаривать; на Авареске меня ожидает теплый прием; интересно, а каков этот керофе на вкус?

Не рекомендуется, ответила Сеть на последний вопрос.

Понятно, подумал Калашников. Значит, займемся остальными проблемами. Что там у нас дальше по плану?

Услужливая Сеть мгновенно раскрыла перед Калашниковым виртуальный экран, похожий на листок бумаги в мелкую клеточку. Калашников наморщил лоб и прочитал:

«План на 24/2/52627.

8.15 Миноуи, новости о Спруте где контейнер?

9.30 завтрак, Макаров, водка

УРТ-238761, документы, цветы резерв на начальство

14.00 УРТ-1965, команда как там джихад?

читать Калашникова, думать»

Хороший план, подумал Калашников. Особенно последний пункт. Сейчас у нас девять пятнадцать, самое время уточнить насчет контейнера. Эй, Сеть, для меня были посылки?

Один черный контейнер, мгновенно отозвалась Сеть. Сообщите пароль.

Пароль? Калашников поскреб в затылке. Этот Тханкуц, который оказался вовсе не Тханкуц, так и не назвал пароля. Только намекнул – «с хорошо известным вам кодом». Интересно, что он имел в виду – число 1965 или мой порядковый номер у спонков? Шестьсот двадцать три, кажется?

Пароль принят, доложила Сеть.

У Калашникова перехватило дыхание, и он что есть силы сжал кулаки. Пить меньше надо; я же в прямом контакте! А если бы это был не порядковый номер?! Осталось бы Шестнадцатое управление без контактера!

– Ну и что там внутри? – вслух поинтересовался Калашников.

– Один обучающий модуль, – сообщила Сеть, – сто шестьдесят личных часов, и одно сообщение, двадцать личных минут. Язык сообщения неизвестен, однако обучающий модуль содержит похожие комбинации знаков.

Ловко, подумал Калашников. Хочешь прочитать сообщение – выучи наш язык. Молодцы спонки. Вот только где я возьму сто шестьдесят часов субъективного времени? Это же все текущие дела из головы вылетят!

– В архив, – скомандовал Калашников. – Посмотрю на досуге, а сейчас пора завтракать. Как там Макаров, в гости собирается?

– Макаров просил передать, чтобы вы позвонили, когда проснетесь.

– Позвонил? – Калашников огляделся по сторонам в поисках телефона, и телефон тут же появился посреди журнального столика. Калашников усмехнулся и снял трубку. – Алло, Паша? Я уже проснулся, и даже относительно протрезвел.

– Тогда иду, – ответил голос Макарова, с трудом пробившись сквозь шум и треск, которыми Сеть услужливо снабдила созданный из ничего телефон.

Калашников положил трубку и небрежным жестом организовал перемену блюд. Вместо двух чашек из-под керофе на столике появилась громадная тарелка с дымящейся вареной картошкой и тарелка поменьше с приправленной репчатым луком селедкой. Калашников сделал завершающий взмах пальцем, добавив пару вилок, и нагнулся к полу, разыскивая закатившуюся под кровать вчерашнюю бутылку водки.

– С добрым утром! – услышал он приветствие что телепортировавшегося Макарова. – Картошечка? Это хорошо, это мы поедим…

– Вот, – сказал Калашников, доставая из-под кровати бутылку. – Вот о чем я хотел с тобой поговорить.

Макаров взял бутылку и пару раз подбросил ее на ладони.

– Значит, серьезный разговор намечается, – сказал он и посмотрел на Калашникова. – Что хоть случилось-то?

– Так вот она самая и случилась, – усмехнулся Калашников. – Ты что думаешь, я тебя похмеляться вызвал? На этикетку посмотри!

– Особая очищенная, – прочитал вслух Макаров. – Лапин, что ли, прислал? Патент две тысячи тридцать второго… нет, похоже, не Лапин.

– Как ты наверное слышал, – сказал Калашников, усаживаясь в кресло, – я вчера открывал Хранилище вечности. Вот в нем эта бутылка и хранилась.

– Водка «Вечная», – торжественно провозгласил Макаров и сел напротив Калашникова. – А откуда взялось это Хранилище Вечности?

– Да все оттуда же, – ответил Калашников. – Предыдущий Калашников оставил техпроект, роботы расшифровали текст, синтезировали биомеха, а тот вырыл пещеру, выстроил бункер и превратился в защитный экран. Я назвал пароль, вошел внутрь и обнаружил вот это.

– А закуску ты тоже там обнаружил? – Макаров посмотрел на свет сквозь бутылку. – Это сколько же ей лет?

– Нет, только бутылку, – покачал головой Калашников. – И это очень плохо, Паша.

– Плохо? – усмехнулся Макаров. – Что же плохого в бутылочке очищенной?

– Ну, что всего одна, – ответил на шутку Калашников. – А если серьезно, то ты помнишь такое слово – «нановодка»?

Макаров свистнул и поставил бутылку на стол.

– Думаешь, она? – спросил он, опасливо отодвинувшись от бутылки.

– Понимаешь, – Калашников сцепил руки в замок, – каждый раз, когда я изображаю Звездного Пророка, я несу совершенную отсебятину. И все равно все пароли подходят! Знаешь, какой я в Хранилище Вечности пароль назвал?

– Какой? – спросил Макаров.

– Ну, – сказал Калашников. – Просто «ну». И сработало.

– Похоже, – заметил Макаров, – тут дело не в пароле.

– Вот и я так думаю, – вздохнул Калашников. – Похоже, все это заранее подстроено. Кем? Роботами? Звездной Россией? А может, самим настоящим Калашниковым?

– Скорее всего, – кивнул Макаров. – У него, точнее у тебя, это была просто навязчивая идея – махинации со временем. Ту же «Игру» вспомни…

– Точно, всегда мечтал, – согласился Калашников. – Подговорить потомков сделать машину времени и вытащить меня из мрачного прошлого в светлое будущее. Черт, похоже, он так и сделал!

– Ну, сделал и сделал, – пожал плечами Макаров. – По мне, так какая разница, почему мы здесь. Что нам дальше делать, вот о чем думать надо!

– Кстати, – спохватился Калашников, – у тебя-то как дела? Давай позавтракаем, а заодно и расскажешь.

– Давай, – Макаров насадил на вилку здоровенную картофелину, отправил в рот и принялся один за другим таскать со стола кусочки селедки. – Уг-гмм… вкусно, однако… Да, так вот, как мои дела. Срок я тут отмотал. Пожизненный.

Калашников мрачно кивнул:

– Слышал, слышал. Твою рукопись уже на аукционе в Ллойсби продали. Семьсот тысяч эйков.

– Что ж так дешево? – скривился Макаров. – Столько лет писал!

– А ты бы к ним лично заявился, – посоветовал Калашников. – Взял бы систему под контроль, пострелял бы из какого-нибудь бластера…

Макаров махнул рукой и закинул в рот новую картофелину.

– Ну, – сказал он, прожевавшись, – дальше было куда веселее. Отсидел я, значит, и вышел.

Калашников весело рассмеялся, щелкнул пальцами, и на столе появились две конические рюмки.

– Думаешь, стоит? – Макаров с опаской взглянул на бутылку.

– Нальем пока, а там и решим, – уверенно сказал Калашников и скрутил пробку у «Особой очищенной». – Значит, вышел ты, и?

– И сразу же предъявил, кому следует, – усмехнулся Макаров. – Есть в галактике такая белая крыса, Исиан Джабб, так вот он меня с Магатой Гари и свел. Я, как мы и планировали, с него Тналайские записи попросил, ну а он взамен – мой генетический код. В результате записи я получил даже раньше, чем если бы срок не мотал.

– Ну и что в записях? – подался вперед Калашников.

– Список прибывших-убывших, – ответил Макаров. – Всех эрэсов, которые попадали на Тналай в последние восемнадцать лет, и всех эрэсов, которые его покидали.

– Неплохо, – хмыкнул Калашников. – И кто же из них Спрут?

– Не знаю пока, – развел руками Макаров. – Искинты думают.

– Значит, есть над чем подумать, – кивнул Калашников. – Кто у тебя дальше на очереди?

– Смулпейн, – ответил Макаров. – Ладно, наливай.

– А что так мрачно? – удивился Калашников, разливая водку. – Вроде бы абсолютно выдрессированная публика…

– Вот именно, выдрессированная, – вздохнул Макаров. – Взяток не берут, при подозрительных вопросах сразу сообщают в полицию, официальные запросы обещают рассмотреть в положенные по закону сроки.

– Да брось, – улыбнулся Калашников. – Не бывает такого. Наверняка есть у них какая-нибудь теневая экономика!

– Похоже, что нет, – покачал головой Макаров. – Умиротворили их основательно, камня на камне не осталось. Ну ладно, на месте разберусь; значит, говоришь, нановодка?

– Ага, – Калашников поднял свою рюмку. – За нашу победу!

– Погоди, – остановил его Макаров. – А ты хорошо помнишь, что она должна была с человеком делать?

– Да как раз человека из него и делать, – усмехнулся Калашников. – Физиологические изменения, обратные алкоголизму, коррекция высших мотивационных структур, канализация отрицательных эмоций… Ты главное пей, а там посмотрим.

– А вдруг это не та нановодка? – задал Макаров вполне резонный вопрос. – Мы-то с тобой ее в две тысячи первом придумали, а здесь – две тысячи тридцать второй!

– Та, не та, – махнул рукой Калашников, – проверить-то все равно надо! Думаешь, он нам просто так ее прислал?

– Да нет, – согласился Макаров. – Наверное, чтобы выпили.

– Ну вот, – заключил Калашников, – значит, за нашу победу!

– За нашу победу! – эхом отозвался Макаров и опрокинул в себя рюмку с нановодкой неизвестного назначения. Крякнул, поставил рюмку и тут же потянулся за селедкой.

– А на вкус, – поморщившись, сообщил Калашников, – бодяга бодягой. Ну, теперь с тебя дневник ощущений. Будем выяснять, какие в ней нанороботы плавали.

Макаров прожевал кусок селедки и склонил голову набок.

– Водка как водка, – сообщил он. – Пил я и похуже.

– Это так специально задумано, – предположил Калашников. – Чтобы много не пили.

– Кстати, – вспомнил Макаров. – А как же наши собственные нанороботы?

– Какие еще нанороботы? – удивился Калашников.

– Ну, исм этот, из которого мы сделаны, – пояснил Макаров. – Они там между собой не передерутся?

– А, исм, – усмехнулся Калашников. – Нет, не передерутся. Исм, он на атомарном уровне работает. А эти, – Калашников презрительно ткнул пальцем в бутылку, – только на органический синтез и способны. По крайней мере, по задумке две тысячи первого года.

Он аккуратно закрыл бутылку пробкой и опустил ее под стол. Ковер тихонько чмокнул, перемещая бутылку в хранилище. Макаров задумчиво съел еще одну картофелину и сказал:

– Пока никаких ощущений. Может, выдохлась?

– Подожди, – успокоил его Калашников. – По идее, она не сразу должна действовать. Алкоголизм, он тоже не с первой рюмки начинается.

– Подожду, – пообещал Макаров. – А что у тебя еще новенького?

– Да больше ничего интересного, – развел руками Калашников. – Все джихад да джихад.

Глава 8. Безмозглые черепа

Бывают в жизни случаи, выпутаться из которых поможет только глупость.

Ф.Ларошфуко

1.

Павел Макаров выложил на стол бумажный блокнот и, повертев в руках карандаш, аккуратно вывел:

«24-2-627, 24:00. Все как обычно, никаких ощущений».

Потом, подумав пару секунд, вставил после «никаких» слово «необычных».

– Ну вот, – сказал Макаров, закрывая блокнот. – Стоило нановодку переводить…

Он откинулся на спинку стула и попытался еще раз вспомнить, как именно Калашников представлял себе эту нановодку. Человечество, говорил Калашников, погрязло в эгоизме. Вырвавшись из жестких рамок традиционного общества, человек обнаружил вокруг себя бесчисленное множество удовольствий, за которые, как ему казалось, стоило заплатить любую цену. Однако на деле ценой оказалась сама человеческая сущность. В мире, где все продается и все покупается, человек оказался бесконечно одинок. Он потерял возможность объединяться с другими людьми – объединяться на всю жизнь, как это было в традиционных племенах, общинах, семьях, – ведь у этих других совсем другие удовольствия, другие источники доходов. Человек утратил способность жить ради других – ведь эти другие и так имеют все, что только смогут пожелать. В результате современный человек испытывает постоянную тоску по своей утраченной сущности – но никак не может понять, чего же ему не хватает. Все психоаналитики мира, все группы встреч, все клубы по интересам не могут заменить человеку самого главного: чувства, что ты свой среди своих. Человек уже не способен ощутить себя частью какой-то группы – их слишком много вокруг, времена замкнутых церковных общин в маленьких городках ушли в далекое прошлое, – но точно так же человек не способен осознать себя частью всего человечества. Из этой ситуации нет выхода: современный человек не способен испытывать личные чувства ко всем шести миллиардам себе подобных.

Сегодня, говорил Калашников в 2001 году, это бесконечное одиночество еще не осознается как главная проблема человечества. Но социальные последствия такого одиночества – алкоголизм, наркомания, трудоголизм, синдром хронической усталости, коррупция, деградация морали, беспричинная преступность, остановка научно-технического прогресса, застой в экономике и рост агрессивности в политике, – все эти последствия уже проявились в полный рост. А ведь это только начало; что же будет дальше?

Ну и где выход, поинтересовался тогда Макаров. Зазомбировать всех, что ли, чтобы чувствовали себя заодно с человечеством?

Зазомбировать не зазомбировать, ответил на это Калашников, а вот в организме человеческом надо кое-что подправить. Я вот, скажем, почему периодически в пьянство срываюсь? Потому как поработаешь с охотцей недельки три, и все – праздника хочется, удовольствия получать. Причем ведь и работа, и интеллектуальные беседы под чай – тоже удовольствие; ан нет, подавай водку и баб, а еще лучше пьяные приключения. Потом трижды жалеешь, что во все это втянулся – а все равно опять повторяешь. Почему так происходит? А потому, что сформировался уже организм-то, обучена мозговая нейронная сеть! Чтобы ее переобучить, десять лет аскезы требуется, а кто на такое пойдет? Так что будь ты хоть семидесяти семи пядей во лбу, а сволочная сущность твоя, с детства воспитанная, все равно свое возьмет, все равно на благо человечества работать не даст. Придумать бы такую водку, которая бы всю эту мерзость из души вытряхала…

Вот тут-то я ему и сказал, отчетливо вспомнил Макаров. Чего придумывать? Все давно придумано! Берешь обыкновенных нанороботов, запускаешь их в обыкновенную водку – и пей на здоровье! Калашников, конечно, идею подхватил – точно, мол, в нановодке наше спасение! Наладим производство, начнем торговать – и пока народ опомнится, большинству уже «хлеба не надо, работу давай».

– Да уж, – вслух произнес Макаров. – Судя по нынешней Звездной России, нановодка имела большой успех.

– Нановодка? – заслышав любимое слово, Ями Хилл оторвался от созерцания звезд. – Нальешь?

– Тебе нельзя, – покачал головой Макаров. – А то человеком станешь.

Услышав такое, Ями Хилл потерял к нановодке всякий интерес.

– Мы в одном прыжке от Смулпейна, – сообщил он, сворачивая щупальца на груди. – Ты объяснишь наконец, что мы забыли у этих безмозглых черепов?

Макаров подмедлил с ответом, вспоминая адаптированную для когаленца версию смулпейнского расследования.

– Помнишь тналайскую катастрофу? – спросил он, наполовину развернувшись к Ями Хиллу.

– Еще бы, – фыркнул тот. – Чем я, по-твоему, уже второй день занимаюсь?! Данные анализирую!

Вот как это теперь называется, усмехнулся Макаров. А раньше называлось дегустацией алкогольных напитков.

– Значит, помнишь, с кого там все началось, – сказал он вслух. – Со зверусов, захвативших виллу Магаты Гари.

– Помню, – подтвердил Ями Хилл. – Все они там и погибли, я специально проверял.

– Они погибли, – кивнул Макаров. – А вот тот, кто ими руководил – выжил.

– Откуда ты знаешь? – щелкнул клювом Ями Хилл.

– Индивидуальный почерк, – пояснил Макаров. – Зверусы и раньше вытворяли подобные штуки, каждый раз их ловили либо убивали. А почерк сохранялся.

– У тебя материалы есть? – распустил щупальца спрут. – Покажи!

– Персональная информация, – ответил Макаров, использовав когаленский военный жаргон. – Могу только пересказать. Мы летим на Смулпейн, чтобы расследовать предыдущую провокацию зверусов.

– Но Смулпейн целехонек, – возразил Ями Хилл. – А если ты про Умиротворение, то я немедленно подаю в отставку! Нам же все щупальца поотрывают!

– Провокация была уже после Умиротворения, – успокоил напарника Макаров. – К тому же у зверусов ошибка вышла: не ту смулпейнку похитили. Провокация получилась так себе, без галактической огласки, вот планета и уцелела…

– А кого они собирались похитить? – задал Ями Хилл напрашивающийся вопрос.

– Вот это нам и предстоит выяснить, – вздохнул Макаров. – Сам понимаешь, дочь торговца сухофруктами никому не интересна. А вот дочь президента, или на худой конец премьер-министра…

– Как зверусы могли их перепутать? – взмахнул щупальцами Ями Хилл. – Они даже выглядят по-разному, у высшего чиновничества биочипы от «Робо Стик», а не от «Марг-Ко»!

– Не знаю, – покачал головой Макаров. – Но у меня есть достоверные данные, что жертвой должна была стать дочь очень высокопоставленного чиновника. Может быть, для зверусов все смулпейнцы на одно лицо?

Ями Хилл уронил щупальца на пол и выпучил на Макарова свои тарелкообразные глаза:

– Да кто ж на смулпейнцев смотрит? – спросил он в явном замешательстве. – У них же номерной мозг! Перепутать невозможно!

– Номерной мозг, говоришь? – нахмурился Макаров. – А если дочь торговца сумела перебить номер?

Ями Хилл свил два щупальца в одно и перестал блестеть глазами.

– Перебить номер, – повторил он слова Макарова. – Кажется, я знаю, почему зверусы перепутали смулпейнских самок.

2.

Макаров понимающе кивнул и потянулся за сигаретами. Разговор приобретал интересный оборот. Смулпейнские жертвы Спрута – этнографы Борис и Мария Тепловы и роботехник Билл Райс – никак не могли никого ни с кем перепутать, поскольку до самого последнего момента и знать не знали о своем чудовищном преступлении. Однако если Ями Хилл решил, что путаница в принципе возможна – то почему бы и нет? Может быть, смулпейнок перепутал сам Спрут?

– Рассказывай, – предложил Макаров, прикуривая от возникшего перед ним огненного шарика.

– Вообще-то это секретная информация, – принялся набивать себе цену Ями Хилл.

– Ну, как хочешь, – пожал плечами Макаров, уже изучивший нехитрые манеры отставного когаленского генерала.

– Ладно, – смилостивился Ями Хилл. – Мы ведь напарники, верно? Значит, и допуск у нас одинаковый. Сделай-ка мне пол-литра, под разговор!

Макаров, еще утром решивший, что на Смулпейне Ями Хиллу делать нечего, кивнул и материализовал когаленцу цилиндрическую бутылку водки.

– То, что я тебе сейчас скажу, – сообщил Ями Хилл, засовывая бутылку под клюв, – это самая охраняемая тайна смулпейнцев. Если об этом узнают чинуши из ООП, будет грандиозный скандал. Вплоть до второго Умиротворения, честное слово!

– Что ж это за тайна такая? – полюбопытствовал Макаров.

– Считается, – когаленец вторично приложился к бутылке, – что у всех смулпейнцев синтетические мозги. Проверенные, сертифицированные, снабженные стандартными контрольными биочипами, исключающими всякое агрессивное и противозаконное поведение.

– А на самом деле? – спросил Макаров.

– И на самом деле так, – ответил Ями Хилл. – Да только на хитрое шупальце есть нора винтом! Когда смулпейнцам нужно совершить что-то противозаконное, или подраться дубинками, как в добрые старые времена, или еще каким-нибудь развратом заняться, они не спрашивают разрешения в ООП. Нет, они идут к ближайшему грезоторговцу, покупают самый дешевый чип и при этом как бы случайно платят в сто раз больше, чем следовало бы. Грезоторговец, если он в деле, понимает все правильно и выдает покупателю чип, очень похожий на настоящий. Но когда этот чип вставляется смулпейнцу в голову, тот перестает быть безмозглым идиотом и на какое-то время снова становится разумным существом.

– А как этот чип обходит защиту? – удивился Макаров. – Я слышал, что биочипы от «Робо Стик» невозможно взломать?

– Как, как, – помахал щупальцами Ями Хилл. – Извини, этого мне уже никак нельзя говорить. Я три сеза в смулпейнских трущобах дрессированого спрута изображал, пока на тамошних программистов вышел. Крюк героя за это получил, и первое место в Галерее славы… эх, если бы не Домби Зубль…

– Ну хорошо, – прервал Макаров сентиментальные воспоминания генерала, – допустим, чип обходит защиту. Но как он смулпейнцев эрэсами делает? У них там что, для каждого – свой собственный чип?

– Конечно нет, – фыркнул Ями Хилл. – Чип один и тот же, но мозги-то у них хоть и синтетические, а все же разные! Память у каждого своя, должность опять же, мобиль, жилище – а кроме того, чип, когда мозг взламывает, создает там закрытый раздел памяти, и все, что смулпейнец под кайфом делает, отдельно запоминается. Вынул чип – забыл, вставил обратно – вспомнил. В трезвом состоянии они помнят только, что надо бы к грезоторговцу сходить, и будет хорошо. А как чип вставят – все вспоминают. Ходят слухи, что госсовет Смулпейна каждое заседание по два раза проводит – по-трезвому, для отчетности, и под чипом – по-настоящему.

– Надо же, – Макаров сделал глубокую затяжку. – И тут вывернулись!

– Конечно вывернулись, – сказал Ями Хилл и в несколько глотков прикончил бутылку. – Думаешь, им просто так Умиротворение устроили? Талантливый был народ, рейтинг-бомбу придумал, интелливирусы, а уж когда до Умиротворения дошло, то двенадцать дней федеральным войскам сопротивлялись! Представляешь? Двенадцать дней!

Вот на ком надо было «Рифей» испытывать, подумал Макаров. А то напали на ни в чем не повинных когаленцев…

– Хорошо, – сказал он и выпустил аккуратное колечко дыма. – Значит, смулпейнцы тоже бывают с мозгами. Ну и как это объясняет путаницу с дочерью торговца?

– Очень просто, – Ями Хилл отбросил в сторону пустую бутылку, и та с грохотом ударилась об стену, где и пропала без следа. – Когда работает чип, индивидуальный номер мозга подменяется на фиктивный, чтобы никто не смог опознать смулпейнца под кайфом. Если дочь торговца и дочь президента отдыхали в одном и том же притоне, перепутать их было легче легкого!

– В одном и том же притоне? – нахмурился Макаров. – Ты хочешь сказать, что оранжерея Ботанической Академии…

Ями Хилл взмахнул всеми семью щупальцами и вывалился из кресла.

– Ботаническая Академия! – завопил он. – Самый что ни на есть притон! Это там я торчал в грязной луже, изображая двоякодышащего спрута!

Вот и отлично, подумал Макаров. Теперь мне даже повода придумывать не нужно, чтобы оставить Ями Хилла на корабле.

– В таком случае, тебе не стоит там появляться, – сказал он, нахмурившись для пущей серьезности.

– Как же ты без меня? – развел щупальцами Ями Хилл. – Ты же ничего о Смулпейне не знаешь!

– Я теперь главное знаю, – улыбнулся Макаров. – Как их сделать разумными. Ну, а с разумными людьми я уж как-нибудь договорюсь.

– Только учти, – поднял щупальце Ями Хилл, – чип не принято использовать в общественных местах. Не суй его себе в голову при всех, спрячься в гримерную или в отстойник!

Интересно, подумал Макаров, а что такое отстойник? Ладно, потом, Сеть подскажет.

– Останешься на корабле, – сказал он своему напарнику, – будешь меня прикрывать. Только на этот раз скрытно, мы еще за Аррури не расплатились!

– Показал бы сразу, как совместитель пространств работает, не за что было бы расплачиваться, – пробурчал Ями Хилл, забираясь обратно в кресло.

Знал бы сам, подумал Макаров, обязательно бы показал. На этом «Рифее» такая уйма приспособлений, что голова кругом. Ладно хоть удалось ручное управление настроить.

Он погладил откинутый в сторону штурвал и улыбнулся при мысли, что когда-нибудь опробует его в настоящем межзвездном бою. Не на Смулпейне, так уж наверняка в Космоцентре.

– Прыгаем, – скомандовал Макаров Ями Хиллу. Тот заскрипел креслом, налегая на громоздкий рычаг, который Макаров приладил к креслу своего напарника специально для этих целей. «Рифей» исчез из одной точки Галактики и появился в другой, затратив на прыжок очередную кучу энергетических эквивалентов.

Надо было самому прыгнуть, подумал Макаров, едва разыскав перед собой тусклую звездочку, которой предстояло превратиться в громадное красное солнце Смулпейна. А впрочем, здесь от силы десять светолет; долетим на ручном.

Макаров перевел штурвал в рабочее положение и решительно потянул на себя.

3.

Смулпейнский чиновник выглядел точно так же, как и стоявший справа от него смулпейнский же охранник: тонкие, похожие на комариные ножки конечности, обтянутый кожей громадный череп, тусклые, ничего не выражающие глаза и маленький рот, зубов в котором Макаров так и не сумел разглядеть.

– У вас однодневная виза, – проскрипел смулпейнец. – Срок исчисляется с момента вашего прибытия в орбитальный космопорт. У вас осталось только сорок шесть галчей.

– Спасибо за предупреждение, – пробормотал Макаров. – Постараюсь успеть.

– Напоминаю, что в пространстве Смулпейна вы несете двойную ответственность за все ваши поступки – по межпланетным и по смулпейнским законам. Постарайтесь держать себя в руках и строго соблюдать рекомендации для инопланетных туристов.

Макаров, уже больше часа слушавший бесконечные назидания, машинально кивнул. На большее у него уже не было сил.

– Ваш контрольный медальон, – сказал чиновник, протягивая Макарову увесистый кругляш на черном ремешке. – Вы должны постоянно носить его на передней части туловища. Медальон обеспечит вашу безопасность и позволит нам контролировать ваши перемещения.

Макаров взял медальон и молча повесил его на шею.

– Поздравляю вас с прибытием на Смулпейн, – проскрежетал чиновник. – Вы свободны. Напоминаю, что вы обязаны явиться в этот кабинет не позднее чем через сорок шесть галчей.

– Я помню, – кивнул Макаров. – Можно идти?

– Следующий, – произнес чиновник и посмотрел Макарову за спину.

Хорошо их умиротворили, подумал Макаров, закрывая за собой массивную дверь из матового стекла. Так хорошо, что чипов только на мозги и хватило. Даже роботов-носильщиков не видать, не говоря уже о персональном флаере.

Пройдя по длинному коридору, явно рассчитанному на худощавых смулпейнцев, отчего некоторые эрэсы вынуждены были ждать своей очереди, буквально вжавшись в стены, Макаров вышел наконец на свежий воздух и сразу же об этом пожалел. Несмотря на раннее утро, температура в окружавшей космопорт пустыне зашкаливала за пятьдесят, а солнце, едва оторвавшееся от горизонта, уже слепило глаза. Макаров обозвал себя нехорошими словами, трансформировал часть комбинезона в темные очки и приказал телу как-то приспособиться к местной жаре. Тело приспособилось, но сердце при этом заколотилось с такой скоростью, что Макарову с непривычки запаниковал и принялся осаждать Сеть запросами на медицинские темы. Когда наконец все разъяснения были получены и Макаров смог перевести дух – сердце, впрочем, по-прежнему стучало как пулемет, но теперь на это можно было не обращать внимания, – выяснилось, что похожий на гигантского песчаного червя рейсовый автобус уже отвалил в сторону маячившего на горизонте мегаполиса. Макаров поморщился, обреченно вздохнул и побрел на опустевшую остановку, на ходу доучивая смулпейнский язык – вопреки всем галактическим традициям, местные надписи не дублировались на языке Ядерной Федерации.

На остановке уже начала собираться следующая партия приезжих. Макаров сверился с расписанием – очередной червяк-автобус должен был появиться с минуты на минуту – и принялся разглядывать своих случайных попутчиков. По настоятельной рекомендации Ями Хилла, для визита в Ботаническую Академию следовало обзавестись компанией – каким-нибудь возвращающимся из командировки смулпейнцем, располагавшим по этому поводу несколькими свободными галчами. Можешь не беспокоиться, напутствовал Макарова Ями Хилл, только заикнись про Академию, любой смулпейнец вспомнит, что больше всего на свете любит цветы. А если ты еще намекнешь на чаевые, то к тебе сбежится целая толпа.

Вот чтобы толпа не сбежалась, решил Макаров, я кого-нибудь прямо здесь подыщу. Например, вот этого, с мозгами от «Робо Стик» и инвентарным номером в сколько-то там миллионов.

Макаров шагнул к стоявшему неподалеку смулпейнцу и раскрыл было рот, чтобы произнести традиционное федератное «живите богато», но тут медальон на его груди внезапно щелкнул и прогнусавил по-смулпейнски:

– Вольный пилот Павел Макаров, юрисдикция ООП! Разрешите обратиться?

– Советник Пуон Найири, – ровным, лишенным интонаций голосом ответил смулпейнец. – К вашим услугам!

Макаров выждал секунду, заподозрив, что медальон и дальше будет вести за него переговоры, однако тот больше не подавал признаков жизни.

– Я хочу посетить Ботаническую Академию, – выдавил Макаров, с трудом выпихивая изо рта отрывистые смулпейнские звуки, – и хотел бы подыскать себе сопровождающего…

– К вашим услугам, – повторил смулпейнец.

– Вы согласны составить мне компанию? – уточнил Макаров, удивленный столь быстрым согласием.

– У меня есть три галча свободного времени, – ответил Пуон Найири, – и мой долг – помогать гостям нашей планеты. Пройдемте в мобиль, здесь становится жарко.

Макаров кивнул и как зачарованный двинулся вслед за бесстрастным смулпейнцем. Неужели Ями Хилл был прав, и все они только и мечтают попасть в Академию? Или сопровождение инопланетного гостя – отличный предлог, чтобы увильнуть от работы?

Усевшись на жесткое пластиковое сидение, Макаров решил изучить наконец национальные особенности смулпейнцев. Сеть выдала ему точно отмеренную порцию сведений, которой хватило на всю поездку. Сидевший у окна Пуон Найири тактично помалкивал, наверняка предвкушая чаевые, поэтому Макаров без особых помех ознакомился с незамысловатым устройством смулпейнского государства. Да, именно государства, поскольку все без исключения жители этой планеты официально считались служащими Смулпейнского Протектората ООП. Стратегические вопросы развития планеты решал собиравшийся каждый сез Комитет по Умиротворению – дело в том, что по мнению ООП Умиротворение на Смулпейне все еще не было закончено, – а в промежутках управление осуществлял тот самый Государственный Совет, члены которого, по словам Ями Хилла, буквально не слезали с хакерских чипов.

Работа и быт каждого смулпейнца планировалась на центральном государственном компьютере, и в каждую минуту любой обладатель искусственного мозга точно знал, что ему следует делать. В минуту отдыха в его мозг поступал именно такой сигнал: отдыхать! – после чего этот мозг запускал стандартный генератор случайных чисел и выбирал наугад одно из разрешенных развлечений. По отношению к инопланетным эрэсам допускалась большая степень свободы: на период межпланетных контактов смулпейнцы освобождались от жесткого компьютерного контроля и переходили в фактическое подчинение приезжих. Впрочем, стоило этим приезжим нарушить какое-либо правило поведения, как их спутник мигом превращался в полицейского и немедленно вызывал охрану. Так что поведение Пуона Найири было вполне понятно – и ничуть не обнадеживающе. Не будь у Макарова в рукаве козырного туза в виде хакерских чипов, ему очень скоро пришлось бы обращаться за всей информацией непосредственно в Государственный Совет. С понятно каким результатом.

– Мы можем подождать рейсовый мобиль, – сказал Пуон Найири, тронув Макарова за рукав, – а можем вызвать заказной. Что вы предпочитаете?

– Заказной, – сказал Макаров и открыл глаза. – Я тороплюсь. А разве мы уже приехали?

Макаров задал этот вопрос, поскольку в окне маячила та же самая пустыня, что и вокруг космопорта. Однако, повернувшись в другую сторону, он увидел ровные ряды цилиндрических зданий, соединенных несколькими ярусами дорог-лепестков. По дорогам степенно двигались мобили, на верхних ярусах виднелись редкие фигурки пешеходов. Макаров понял, что червяк-автобус остановился на самом краю мегаполиса, и пошел к выходу.

На краю пустыни песок плавно переходил в дорогу, словно песчинки вдруг решили слепиться в единое целое. Один из мчавшихся мимо мобилей – каплевидных коконов без малейших следов колес – принял вправо и остановился рядом. Две одновременно поднявшиеся дверцы сделали его похожим на готовящуюся взлететь божью коровку.

– Садитесь, – сказал подошедший Пуон Найири. – Это будет стоить всего шесть смуллов.

Десятую часть эйка, мысленно перевел Макаров. А стандартный одногалчевый грезочип стоит двенадцать смуллов. То есть за каждый хакерский бедным смулпейнцам приходится выкладывать по пять эйков – стоимость целого дня безбедной жизни на лучших курортах Галактики. Чего только не отдашь, чтобы снова почувствовать себя эрэсом!

Медальон на груди Макарова подпрыгнул и воткнулся в широкую прорезь на приборной доске мобиля. Мелькнула фиолетовая вспышка, и медальон вывалился обратно, снова став мертвым куском металла. Мобиль захлопнул дверцы и двинулся в путь; мимо стекла замелькали однообразные башни, изредка перемежаемые громадными куполами из полупрозрачного стекла. Когда впереди показался еще один такой купол, на этот раз и вовсе огромный, Макаров понял их назначение: это были местные парки и скверы. Под открытым небом на Смулпейне не выживал даже самый чахлый саксаул.

– Пойдемте, – сказал Пуон Найири, когда мобиль остановился у входа в Академию. Вход выглядел как полукруглая арка, заполненная каким-то туманным веществом. Вряд ли это телепорт, подумал Макаров; слишком уж все вокруг дешево и стандартизировано. Скорее, какая-нибудь очищающая камера.

Пройдя сквозь туман, который оказался освежающим и даже приятным на запах, Макаров очутился в просторном холле, где помимо традиционного матового стекла на полу имелись несколько похожих на пальмы растений. Пуон Найири приветственно помахал рукой сидевшему в стандартном пластиковом кресле садовнику – именно так, согласно словарю смулпейнского языка, именовались служащие Академии, – и тот поднялся навстречу визитерам.

– Почему не на службе, советник? – спросил садовник у Пуона Найири.

– Сопровождаю инопланетного гостя, садовник, – ответил тот.

– Вольный пилот Павел Макаров, юрисдикция ООП! – выпалил медальон.

– Советник действительно вас сопровождает? – осведомился садовник.

– Да, – кивнул Макаров, – сопровождает.

– Хорошо, – смилостивился садовник. – Какие залы вы хотите посетить, пилот?

– Зал водяных лилий, – без запинки ответил Макаров. Подробное знакомство с делом супругов Ивановых оказалось весьма полезным – о последних часах жизни похищенной Куос Лаанахи Макаров знал буквально все. – Но сначала я хотел бы приобрести несколько грезочипов…

Садовник и советник, которых Макаров различал исключительно по мундирам, одновременно посмотрели друг на друга.

– Грезотека находится неподалеку от интересующего вас зала, – сказал садовник. – Хотите, я вас провожу?

– Пожалуйста, – кивнул Макаров. – Так будет быстрее.

– Следуйте за мной! – торжественно проскрипел садовник и быстро зашагал в сторону двух особенно крупных пальм.

Макаров и Найири поспешили следом. Между двумя пальмами обнаружился проход во внутренние помещения оранжереи, представлявшие собой традиционные для смулпейнской архитектуры длинные коридоры с маленькими комнатками по бокам. В одну из таких комнаток, ничем не отличавшуюся от прочих, и свернул садовник. Внутри он остановился у длинного пустого стола из прозрачного стекла, за которым дремал еще один смулпейнец – по всей видимости, грезоторговец.

– Вольный пилот Павел Макаров, юрисдикция ООП! – отбарабанил свое медальон.

– Пять грезочипов, – добавил Макаров.

Торговец вскинул голову и принялся разглядывать нежданных покупателей.

– Вы хотели сказать – четыре? – переспросил он.

– Пять, – отрезал Макаров. – А можно и шесть.

Торговец опустил голову, сверкнув отражением потолочного светильника на гладкой коже черепа, и небрежным движением пододвинул к Макарову бумажный каталог:

– Выбирайте.

– На ваш вкус, – сказал Макаров, тщательно проинструктированный Ями Хиллом именно на подобный случай.

– Пять? – вскинул голову торговец.

– Пять, – кивнул Макаров.

– Пожалуйста. – Каким-то образом торговец вытащил чипы из-под абсолютно прозрачного стола. – Только… – Торговец перевел взгляд на макаровский медальон и нервно зашевелил ушами.

– Никаких проблем, – усмехнулся Макаров, запуская руку в карман. – Плачу наличными!

Он вытащил на свет горсть белых квадратиков, помеченных темно-красной спиралью Федерации, и отсчитал двадцать пять штук. Торговец прижал уши к черепу и сгреб наличные эйки в ладонь. На этот раз Макаров тщательно проследил за моментом, когда рука торговца опустилась под стол: она опустела сразу же, как только между ней и глазами Макарова появилась преграда из толстого стекла. Толково, подумал Макаров. Никакое это не стекло, а полупрозрачный экран!

– Как давно вы здесь работаете, торговец? – спросил Макаров, не особо надеясь на удачу.

– Уже двенадцатый сез, пилот, – не без гордости ответил смулпейнец.

Через его руки прошло немало «чипачей», подумал Макаров. Наконец-то я вышел на полезного эрэса.

– У вас не слишком-то много клиентов, торговец, – сказал он, словно размышляя вслух. – Мы собираемся посетить зал водных лилий. Пожалуйста, составьте нам компанию.

4.

Попав в зал водяных лилий, Макаров мысленно помянул Спрута парой недобрых слов. Для своего очередного преступления тот мог бы выбрать место посимпатичнее!

Зал представлял собой залитую бурой жижей травянистую поляну, по которой в полном беспорядке были рассажены здоровенные кусты похожих на лопухи ядовито-желтых растений. Под желтыми лопухами сидели или стояли смулпейнцы – группами по три-четыре эрэса, с опущенными руками и ярко блестевшими черепами. Со всех сторон поляну окружала плотная стена из тростника кирпичного цвета, а сверху над ней нависало серое небо, стекавшее на тростник черными клочьями тумана. Несмотря на пятидесятиградусную жару, Макаров поежился и сделал первый шаг по колышащейся поверхности поляны. Под ногой чавкнула упругая, вязкая масса, – водосодержащий коллоидный раствор, подсказала услужливая Сеть, – Макаров покачнулся, оперся на другую ногу и кое как доковылял до ближайшей свободной «лилии». Его спутники, ловко перебирая тонкими ножками, вмиг облепили растение со всех сторон и принялись наслаждаться его изысканным ароматом. Макаров втянул воздух, пожал плечами – с его точки зрения, подобная гадость могла бы пахнуть и поядренее, – и уселся прямо в жижу, наплевав на всяческие приличия. Разговор обещал быть долгим, а стоять на трясущейся под ногами траве было все равно что танцевать на батуте.

Трое смулпейнцев как по команде повернулись к Макарову и застыли в немом ожидании. Макаров усмехнулся и вытащил четыре грезочипа. Три из них он вложил в протянувшиеся ладошки смулпейнцев, а четвертый спокойно вставил себе в голову. Ями Хилл настаивал именно на таком способе знакомства: дескать, «трезвому не поверят». Впрочем, тело, сделанное в Звездной России, было способно и не на такие штуки.

Смулпейнцы издали тонкий протяжный свист и уставились друг на друга, словно не веря собственным глазам. Макаров надул комбинезон, сформировав нескладное подобие кресла, и откинулся на спину, разглядывая вернувшихся в разумное состояние аборигенов.

Аборигены как по команде вскинули руки и протянули их к Макарову. Точнее, к его медальону.

Макаров снова усмехнулся и на секунду прикрыл медальон ладонью. Дешевая катсюанская поделка недолго сопротивлялась нанотехнике Звездной России; в тот же миг медальон принялся передавать своим хозяевам изображение мирно валяющихся в отрубе смулпейнцев и Макарова, сидящего в позе лотоса под местной «лилией».

– Как вы наверное поняли, я хочу поговорить, – сказал Макаров, убирая руку с медальона. – Можете быть спокойны: нас никто не услышит.

– Ты ведь мутант Мак-Ар? – спросил торговец. – Тебя боится даже Арбитр!

Вот тебе и безмозглые черепа, подумал Макаров. Да они обо мне больше меня знают!

– Так то Арбитр, – ответил Макаров. – Вам пока что бояться нечего.

– Что тебе нужно? – вздрогнул торговец. Остальные аборигены слегка попятились. Видимо, тоже знали, кто такой мутант Мак-Ар.

– Примерно два сеза назад, – начал рассказ Макаров, – здесь, в этом зале, произошло преступление. Трое звездных русичей похитили прогуливавшуюся между цветами смулпейнку и увезли ее далеко в пустыню. Одного из этих зверусов звали Билл Райс. – Макаров продемонстрировал смулпейнцам объемный портрет. – Этот Билл Райс был моим должником.

– Он мертв, – быстро ответил торговец. – Он оказал сопротивление полиции. Его убили в ту же ночь.

– Я знаю, что он мертв, – кивнул Макаров. – Но он не мог умереть просто так. Его подставили.

Кожа на черепе торговца заблестела, словно покрывшись потом.

– Я всего лишь продал ему грезочип, – едва слышно сказал торговец. – Я не тот, кого ты ищешь!

– Ты торгуешь здесь уже так давно, – усмехнулся Макаров, – что должен кое-что понимать в этих делах. Я хочу разыскать эрэса, который подставил моего должника. Ты можешь помочь мне, – Макаров сделал долгую паузу, – или моему врагу – если откажешься. Выбирай.

– Чего ты хочешь? – проскрежетал торговец. – Твой должник сам пригласил Лаанахи разделить с ним сознание! Никто его не заставлял!

– Ты так думаешь? – усмехнулся Макаров. – Ты, приходящий в себя только с чипом в мозгах? Может быть, тебя тоже никто не заставляет?

– Разве у зверусов искусственные мозги? – засипел торговец.

Макаров вытащил из головы чип, помахал им перед носом смулпейнца и вставил обратно.

– Бывают и искусственные, – пояснил он, решив, что торговец не понял намека. – Если по естественным хорошенько долбануть.

Пуон Найири тронул торговца за плечо:

– Хаюм, скажи ему!

Торговец даже не шелохнулся.

– Я не знаю, кто мог подменить мозги твоему другу, – сказал он скрипучим официальным голосом.

– Но помочь-то ты мне хочешь? – усмехнулся Макаров.

– Хочу, – покорно согласился торговец. – Но не знаю, как.

– Очень просто, – пояснил Макаров. – Мне нужны записи по всем приезжим, подходившим к Биллу Райсу ближе чем на пятьсот метров. Записи вот с этих штуковин, – он щелкнул пальцем по своему медальону.

– Я не… – начал было торговец, но Пуон Найири снова схватил его за плечо:

– Скажи ему! Это же сам Мак-Ар!

Торговец дернул плечом, но Пуон Найири держал крепко. Макаров заподозрил, что сейчас ему придется стать свидетелем знаменитой смулпейнской драки дубинками.

– Да что он может? – прошипел торговец. – Он ничего не знает…

– Те зверусы тоже ничего не знали, – перебил его Пуон Найири. – А у Куос Лаанахи появился настоящий мозг!

Макаров почувствовал дрожь в коленках и заерзал по грязи, чтобы ненароком не завалиться набок. Настоящий мозг?! Спрут заставил наших ребят сделать ей мозг?!

– Ладно, – огрызнулся торговец. – Я слышал, что щедрость пилота Мак-Ара превосходит его жестокость. Это так?

– Самую малость, – усмехнулся Макаров. – Ты хочешь поторговаться?

– Ты просишь почти невозможного, – пояснил торговец. – Доступ к записям есть только у Государственных Советников, а их – девять человек на всей планете.

– Ну, – пожал плечами Макаров, – думаю, среди них найдется парочка твоих клиентов…

– Я жив только благодаря ним, – свистящим голосом поведал торговец. – Я рискую очень многим, пилот Мак-Ар.

– И чего же ты хочешь взамен? – спросил Макаров.

– Я хочу, чтобы ты вернул нам наши мозги, – отрезал торговец.

Макаров протяжно свистнул и качнул головой. Бедные Исиан Джабб и Магата Гари! Как они продешевили! Вот так надо было ломить цену!

– Вам троим? – переспросил Макаров, хотя уже понял, о чем идет речь.

– Всем нам, – поднял руки торговец. – Всему Смулпейну.

– А где эти мозги хранятся? – на всякий случай уточнил Макаров.

– Мы не знаем, – опустил голову торговец. – Но я уверен, что где-то в Галактике есть такое место. Время от времени в голове каждого из нас появляются новые воспоминания. Им неоткуда было бы взяться, если бы федераты и в самом деле уничтожили бы наши мозги. Найди их, пилот Мак-Ар!

Макаров почесал в затылке и решил, что найти несколько миллиардов мозгов в Федерации будет несколько проще, чем одного Спрута в Галактике.

– Ну хорошо, – сказал он, – найду при случае. А как же записи? Они нужны мне прямо сейчас!

– Ты получишь их еще до обеденного перерыва, – шагнул вперед Пуон Найири. – Только дай слово, что ты найдешь наши мозги!

– Слово пилота, – сказал Макаров, для верности приложив к сердцу правый кулак. – Но как вы сумеете так быстро раздобыть записи?

Пуон Найири повернулся и в упор посмотрел на торговца. Тот провел ладонями по черепу и наклонился к Макарову:

– Да ты что?! – просвистел он с нескрываемым удивлением. – Это же сам Пуон Найири, Государственный Советник Смулпейна!

Макаров заскользил ногами по коричневой жиже, пытаясь подняться на ноги. Пуон Найири встал рядом с торговцем и протянул Макарову руку; тот схватился за горячую ладонь смулпейнца и наконец вернулся в вертикальное положение.

– Добро пожаловать на Смулпейн, пилот Мак-Ар, – сказал Государственный Советник. – Надеюсь, вы знаете, что такое слово пилота.

К сожалению, знаю, мрачно подумал Макаров. Ловко они меня провели. В следующий раз обязательно проверю, не президент ли Шупп набился ко мне в случайные попутчики.

Макаров вздохнул и вытащил из-под подкладки тонкий лоскуток мемочипа с облегченной версией «блуждающего огонька».

– Сбросьте все данные вот сюда, – сказал Макаров, протягивая мемочип Государственному Советнику Пуону Найири, – и можете считать, что ваши мозги у вас в кармане.

Глава 9. За нашу и вашу свободу

Политика – искусство создавать факты.

П.Бомарше

1.

Домби Зубль встал на площадку личного досмотра и приложил ладонь к овальной панели таможенного терминала.

– Персональные данные подтверждены, – вспыхнула под когтистыми пальцами зеленая надпись. – Личные вещи досмотрены и допущены к использованию. Желаем приятно провести время на Авареске, господин Дайен Збирек!

Домби Зубль кивнул и заложил руку обратно за пояс. Стоявший у его ног саквояж выпустил шесть тоненьких ножек и привстал, готовясь последовать за хозяином. Повисшая между двумя контрольными столбиками паутина защитного поля осветилась зеленым и погасла.

Домби Зубль шагнул вперед и сделал неприятное открытие. Пальцы на его правой руке едва заметно дрожали.

Сорок процентов от нормы, подумал дьявол. Оказывается, это чертовски мало.

Под ноги Домби Зублю легла упругая, обволакивающая подошвы дорожка. По обеим сторонам от нее заискрились пузырящиеся ручьи, над головой появилось сиреневое небо. Посмотрев вперед, Домби Зубль увидел площадь, обсаженную ровными рядами широколиственных деревьев, два десятка эрэсов и всего три флаера. Прибытие очередного вагона Галактического Метро осталось практически незамеченным.

– Аллавель, – произнес Домби Зубль внезапно вспомнившееся имя. – Аллавель!

От дальнего флаера отделилась длинная фигура и помахала Домби Зублю верхней конечностью. Домби Зубль ускорил шаг, на ходу разглядывая своего будущего партнера. Он знал, конечно, что из всех агентов Федерации ему подсунут самого бестолкового; но Аллавель превзошел все ожидания. Он оказался роботом.

– Живите богато! – попривествовал Домби Зубля двухметровый цилиндр, снабженный тремя парами манипуляторов и сложным колесно-шатунным основанием. – Я Аллавель, робот-гид для посетителей коммерческого континента. Я сделаю ваше пребывание на Авареске самым беззаботным моментом в вашей жизни!

– Аллавель, – сказал Домби Зубль, сбитый с толку этой беспардонной саморекламой. – Я хотел бы посетить несколько весьма специфических мест…

– Поговорим об этом по дороге, – перебил его робот, – здесь слишком влажно для такого эрэса, как вы!

Отзыв оказался верным, и Домби Зубль решительно отодвинул подозрения в сторону. Он сделал знак саквояжу, тот мигом запрыгнул в багажный отсек, Аллавель раскрыл перед Домби Зублем пассажирскую дверцу – и вот уже флаер по крутой спирали набрал высоту, распахнув перед Домби Зублем знакомую по нескольким дням подготовки панораму провинциального Авареска.

Чтобы не беспокоить пожилых фтальхских чиновников, отбывающих на Авареске заслуженный отдых, весь внешний транспорт планеты был вынесен на один-единственный остров, затерянный посреди бескрайнего океана. Массивные грузы доставлялись отсюда морем, словно тысячи сезов назад, а пассажиры и прочие мелочи перевозились по воздуху, на стандартных гиперзвуковых флаерах Робо Стик. Когда зеленое пятно транспортного континента скрылось за горизонтом, Аллавель засунул один из манипуляторов внутрь своего цилиндра и чем-то там щелкнул. В воздухе словно сгустился туман, и Домби Зубль понял, что окружен одной из самых совершенных систем защиты – настолько совершенной, что даже сам Домби Зубль, капитан ФИА, понятия не имел, что она из себя представляет.

– Я подумал над вашим распорядком, – сказал Аллавель, даже не потрудившись вытащить манипулятор обратно. – Я полагаю, что вам стоит посетить Завод дважды.

– Дважды? – нахмурился Домби Зубль. – У меня и так мало времени…

– Это ваша официальная цель, – пояснил Аллавель. – Верховный сейчас очень занят, чтобы попасть к нему на прием, вы должны обосновать свои предложения перед Малой Тройкой. Это займет максимум пару галчей, я уже обо всем договорился. Потом вы будете свободны до самого утра, а прием у Верховного обеспечит вам отличное алиби.

Домби Зубль сжал пальцы, вонзив когти в податливый, но совершенно непробиваемый пояс. Предложение Аллавеля было вполне разумным – однако полностью расходилось с официальным планом операции. Утренний прием у Верховного мог обеспечить не только отличное алиби, но и совершенно неожиданные предложения от этого самого Верховного.

Пределы допустимого риска, подумал Домби Зубль. Я снова бросаюсь ногами вперед в черную дыру.

– Вы согласовали изменение плана с командованием? – схватился Домби Зубль за последнюю соломинку.

– Вы – мое командование, – спокойно ответил Аллавель.

– Мне нужно подумать, – сказал Домби Зубль.

– У нас есть четверть галча, – сообщил Аллавель. – Я читал ваше досье; этого более чем достаточно.

Домби Зубль еще сильнее вцепился в пояс. Аллавель слишком умен, слишком информирован для обычного агента. Он – не помощник, он – наблюдатель. Быть может, даже выше меня по званию. Значит, ситуация в корне меняется. Звездный Пророк – только повод. На самом деле, Управление присматривает за мной.

Домби Зубль посмотрел вниз, на протянувшиеся от горизонта к горизонту синие жгутики облаков. Четверть галча, чтобы распутать одну из самых сложных интриг в Галактике. Вперед, Домби Зубль; ты ведь тоже читал свое досье!

Присутствие наблюдателя на боевом задании оправдано в двух случаях. Агента могут готовить к другому, куда более важному заданию. Тогда задача наблюдателя – создать нештатную ситуации и проверить, сумеет ли агент справиться с возникшими проблемами. Агент может оказаться на подозрении. Тогда наблюдатель должен без лишнего шума устранить агента. Никаких судебных процессов, никакой утечки информации; геройская гибель при выполнении особого задания.

Домби Зубль сфокусировал взгляд на отражении робота в оконном стекле. Двухметровый цилиндр, набитый сверхсекретным оборудованием. Наверняка у него есть защита от квантового стабилизатора; а прочим оружием его и вовсе не прошибешь. Но если я успел настолько выйти из доверия, то почему Звездный Пророк? Ведь он нужен Управлению по-настоящему!

В таком случае, что может быть важнее Звездного Пророка? Разработка Звездной России? Мег Джирайн замолвил за меня словечко?

Вполне возможно, ответил себе Домби Зубль. После того как меня захватили в плен, все в Галактике стало возможным. Но в нашей профессии лучше рассчитывать на худшее. Какой приказ получил Аллавель? Когда ему приказано стрелять на поражение? Не сразу, иначе я был бы уже мертв. Значит, позже. Когда я выполню задание. Или когда сделаю что-нибудь не так.

Например, откажусь от предложения нарушить план операции и тем самым выдам свои подозрения.

– Хорошо, – сказал Домби Зубль. – Я запишусь к Верховному на прием.

2.

Аллавель вытащил манипулятор из головы.

– Я рад, что смог быть вам полезен, – сказал он куда менее официальным тоном. – После беседы с Тройкой я отвезу вас в гостевой домик, а вечером мы совершим экскурсию по крупнейшему в Галактике аквапарку, расположенному посреди безводной пустыни.

– В каком порядке я проведу запланированные встречи? – спросил Домби Зубль, убирая когти и успокаивая пульс. Убийство не состоялось, теперь можно было слегка передохнуть.

– Сначала «миллионщики», затем с полугалчевым интервалом – Чичхох и Черные роботы, – перечислил Аллавель. – Надеюсь, вы хорошо освоили мультпликатор?

– В пределах четырех копий, – подтвердил Домби Зубль. – Но сначала я должен изучить последние новости.

– Я подготовил все необходимое, – Аллавель стукнул манипулятором по корпусу. – Сейчас мы начнем посадку, так что задавайте последний вопрос.

– Роботам Авареска действительно нужен политкорректор? – спросил Домби Зубль, на мгновение вспомнив свою профессиональную молодость. До сих пор ему не случалось консультировать роботов.

– Пока нет, – ответил Аллавель. – Но после завтряшних событий он им наверняка понадобится.

Туман рассеялся, и Домби Зубль понял, что откровенный разговор закончен. Возле горизонта появилась желтая полоска берега, флаер едва заметно дрогнул и пошел на снижение.

Домби Зубль смотрел в окно, фиксируя едва заметные отличия пейзажа от ранее просмотренных записей. За несколько месяцев со времени съемок роботы превратили свою столицу в законченное произведение сюрреалистического искусства. Завод – а столица в честь одного из двух богов местного культа называлась именно так – представлял собой тысячи плоских темных зданий, связанных между собой ажурной паутиной трубопроводов, воздуховодов, световодов и прочих проводов. С высоты нескольких километров это скопление представлялось внушающим ужас клубком из серо-стальных нитей, а вблизи распадалось на отдельные скопления зданий, протянувшие друг к другу широкие ленты магистральных дорог. Аллавель направил флаер в самую гущу увитых проводами высотных мачт, заложил крутой вираж и приземлился на крыше ничем не отличающегося от остальных здания, вблизи оказавшегося громадным кубом высотой в несколько сотен метров.

– По большей части, – сказал Аллавель, открывая Домби Зублю дверцу, – внутренние пространства пустуют. Смотрите на них как на архитектурные украшения. Мы любим суровую красоту металлических джунглей!

Громыхая по подернутой ржавчиной крыше, Домби Зубль проследовал за своим гидом к конусообразному лифту и спустился на несколько этажей вниз. Здесь, за просторным и абсолютно пустым холлом с мертвенно-белым самосветящимся потолком, располагалась одна из Приемных – место, где посетители могли встретиться с официальными лицами Роботов Авареска в их свободное от основной работы на Федерацию Фтальха время.

– Я подожду вас снаружи, – сказал Аллавель, останавливаясь возле двери.

Домби Зубль молча кивнул и зашел внутрь, сопровождаемый неразлучным саквояжем. Вопреки его опасениям, Приемная оказалась не столь уж велика – размером со средний концертный зал и со значительно меньшим количеством сидячих мест. Домби Зубль прошел между универсальными креслами, пригодными практически для любой разумной расы, и остановился у первого ряда, громко доложив о своем прибытии:

– Политкорректор Дайен Збирек, к вашим услугам!

Три робота – два стандартных цилиндра и один фтальхоид, великаном высившийся над своими коллегами, – оторвались от бесшумного разговора и повернулись к своему гостю.

– Я – председатель Тройки, – сообщил фтальхоид, складывая на груди громадные верхние конечности, – Фаннуэр Семь. Слева от меня – инженер по стратегии Лапикель Два, а справа – инженер по связям с общественностью Пабилор Восемь. Мы как раз обсуждали наши возможные потребности в ваших услугах, политкорректор. Присаживайтесь и расскажите, что вы можете нам предложить!

Домби Зубль сел на первое попавшееся кресло, тут же мягко обхватившее его за нижнюю часть туловища, и щелкнул пальцами, подавая сигнал саквояжу.

– Не нужно, – прервал его Фаннуэр Семь. – Мы уже получили вашу презентацию и внимательно ее изучили. Сейчас нас интересует ваше собственное видение ваших услуг. А кроме того, у нас есть к вам несколько вопросов.

– Хорошо, – Домби Зубль жестом загнал саквояж под сидение. – Я буду предельно краток. Ваш туристический бизнес находится в глубокой стагнации. У вас лучший сервис в Галактике, идеальные для большинства гуманоидов климатические условия, неповторимые природные ландшафты. Ваша Стальная пустыня завоевала первую премию Федеральной Академии Архитектуры. Ваша Звездная Терраса – единственный фтальхский отель, удостоенный высшей категории удовольствия. Ваш клиентооборот падает уже три сеза подряд, а ваши рекламные кампании неизменно дают отрицательный эффект. Ваша проблема – не в вашем товаре, а в вас самих.

– Первый вопрос, – прервал Домби Зубля Фаннуэр Семь. – Откуда вы получили сведения об эффективности наших рекламных кампаний?

– Из конфиденциального отчета «Пано-Гал», вашего крупнейшего конкурента. Весьма любопытный документ, – Домби Зубль демонстративно посмотрел на свой саквояж, – и весьма дорогой, надо отметить. Клиентооборот Пано-Гал вырос за последние пять сезов на двенадцать процентов.

– Мы знакомы с этим отчетом, – кивнул Фаннуэр Семь. – Второй вопрос: что не так с нашей рекламой?

– Я политкорректор, – заметил Домби Зубль, – а не рекламный стратег. На мой взгляд, с вашей рекламой все в полном порядке. Повторяю: проблема – в вас самих!

– Если с рекламой все в порядке, – зашевелил манипуляторами Пабилор Восемь, – почему она дает отрицательный эффект?

– Потому что в ней упоминаетесь вы, – в третий раз повторил Домби Зубль. – Вы, интеллектуальные технические устройства. «Железки», в переводе на низкий федератный.

– Наша реклама звучит на высоком… – начал было Пабилор Восемь, но фтальхоподобный Фаннуэр Семь издал высокий свист, и робот по связям с общественностью тут же замолк.

– Продолжайте, – сказал Фаннуэр Семь Домби Зублю. – Мы выслушали вашу критику; теперь мы хотим послушать ваши предложения.

– Я могу вам помочь, – просто сказал Домби Зубль. – Я знаю, в чем ваша проблема, и знаю, как ее устранить.

– Третий вопрос, последний, – сказал Фаннуэр Семь. – Так в чем же состоит наша проблема?

Домби Зубль закинул ногу на ногу и запрокинул голову, чтобы придать взгляду необходимую снисходительность.

– Вы – «железки», – пояснил он. – Мало кто в Галактике способен поверить, что вы на самом деле хозяева своего континента. В глазах ваших клиентов вы не те, за кого себя выдаете. Я могу объяснить подробнее, но на это потребуется значительно больше времени.

– Не нужно объяснять подробнее, – возразил молчавший до сих пор Лапикель Два. – Расскажите теперь, чем вы можете нам помочь.

Домби Зубль скрестил руки на груди:

– Уважаемые господа, я профессионал. Вы наверняка изучили мой послужной список и знаете, на что я способен. Как только мы оформим протокол о намерениях, и ваш Верховный подпишет его от имени Лиги, я тут же расскажу вам о своих предложениях. Но – ни минутой раньше!

– Мы в этом и не сомневались, – сказал Фаннуэр Семь. – Проблема в том, что в ближайшие сорок восемь галчей Верховный не сможет вас принять. У вас есть выбор: ждать или оформить протокол с нами.

– Я очень заинтересован в этом контракте, – сказал Домби Зубль и вытащил себя из обволакивающего кресла. – Но в контракте, а не в благотворительности. Вы не хуже меня знаете, что не имеете права распоряжаться финансами Лиги. Я буду ждать девяносто шесть галчей, а затем покину планету. Думаю, вы знаете, как меня найти.

– Мы тоже заинтересованы в этом контракте, – ответил Фаннуэр Семь. – Поверьте, Верховный действительно очень занят. Мы сделаем все от нас зависящее, чтобы ускорить вашу встречу.

– Благодарю, – кивнул Домби Зубль. – Вызывайте меня в любое время.

Он сделал саквояжу знак вылезать и не спеша двинулся к выходу, ожидая, что роботы в последний момент передумают. Аллавель намекал, что встреча будет назначена уже сегодня; следовательно, разговор еще не закончен.

С этими мыслями Домби Зубль дошел до двери и вышел обратно в холл. Аллавель столбом стоял у лифта, потолок истекал мертвенно-бледным светом. Роботы за спиной Домби Зубля хранили полное молчание.

Ну что ж, решил Домби Зубль. Значит, они вызовут меня в самый неподходящий момент. Очень по-эрэсовски, и совсем непохоже на «интеллектуальные технические устройства».

– Поехали дальше, – сказал Домби Зубль Аллавелю. – Мне нужно как следует подготовиться к встрече с Верховным.

– Когда она состоится? – спросил Аллавель.

– В том-то все и дело, – развел руками Домби Зубль. – Мне не назначили точного времени. Значит, я должен быть готов в любую минуту.

– Я доставлю вас в ваш особняк с максимально возможной скоростью, – заверил Домби Зубля Аллавель.

Скорость и в самом деле оказалась близка к максимальной. Когда лифт поднял Домби Зубля на крышу, флаер стоял перед ним с распахнутой дверцей, а вихрем пронесшийся мимо Аллавель уже восседал на водительском месте и торопил Домби Зубля помахиванием четырех манипуляторов сразу.

Особняк, обошедшийся Домби Зублю всего в четыре эйка, был заботливо трансформирован в традиционный для расы дэвов готический стиль. Над окруженным отвесными стенами озером кипящей лавы висели желтоватые клочья дыма; в единственной расщелине прилепился шестибашенный дом с узкими, горящими зловещим красным светом окнами и тяжелой парадной лестницей, перекинутой над стометровой пропастью на двух длинных ржавых цепях. Домби Зубль от этого зрелища даже выпустил когти – ландшафтный дизайн роботов был выше всяких похвал. Однако дело есть дело, и едва флаер повис перед входом во временное пристанище Домби Зубля, он тут же сделал Аллавелю знак включить защиту.

– Когда следующая встреча? – спросил Домби Зубль, когда во флаере снова сгустился туман.

– Через два галча, – ответил робот. – Вот последняя информация, – он протянул Домби Зублю лоскуток мемочипа.

– Мы поедем в аквапарк, – вспомнил Домби Зубль, – а как доберутся до места копии?

– Мы развезем их по дороге, – невозмутимо ответил Аллавель. – А сейчас вы должны осмотреть дом, а я – подождать, нет ли у вас каких-нибудь претензий.

3.

Наскоро прошедшись по комнатам, обставленным с поистине дьявольской роскошью, Домби Зубль вышел на узкий, вымощенный темным туфом балкон и крикнул стоявшему около флаера Аллавелю:

– Все в порядке! Можете лететь дальше!

Аллавель взмахнул правым верхним манипулятором и вмиг скрылся в кабине. Домби Зубль не стал провожать флаер взглядом: у него были дела поважней. Вернувшись в кабинет, он сел в обитое черным бархатом кресло и вытянул ноги к светящемуся кристаллу, высившемуся над живописной грудой белых костей.

Итак, что нового на Авареске?

Домби Зубль потер запястье, открывая разъем для мемочипа, и заправил в образовавшеся отверстие краешек полученного от Аллавеля лоскутка. Руку пронзила короткая боль, отверстие тут же побелело и затянулась, а Домби Зубль закинул руки за голову и принялся переваривать прочитанное.

Звездный Пророк прибывает завтра в полдень. Открытие Храма Технотронной Церкви назначено на тридцать восемь ноль-ноль. Храм, правда, еще не построен, но его проект полностью согласован с Исполнительным Президентом Авареска. Значит, Звездный Пророк устроит представление. Создаст Храм из воздуха на потеху робоверцам. А робоверцев этих на планете – всего девяносто шесть единиц. Если бы не Управление, не видать Звездному Пророку ни Храма, ни даже туристической визы.

Домби Зубль почувствовал легкое покалывание у основания когтей. Если бы не Управление, повторил он свою мысль. Мы надавили на Фтальх, чтобы заманить Пророка в ловушку. Или же это Пророк подбросил нам дезу, чтобы попасть на Авареск?!

Домби Зубль прикрыл глаза и прокрутил перед мысленным взором свою беседу с Артемом Калашниковым. Звездный Пророк в который раз нагло усмехнулся и повторил накрепко запомнившиеся Домби Зублю слова: «Я не вижу ни единой причины делиться с вами своей конфиденциальной информацией». Как быстро этот Пророк все понял, подумал Домби Зубль. И как ловко торговался.

Но самое главное – он не боялся. Делал большие глаза, выказывал опасения – но настоящего, лишающего воли страха так и не почувствовал. Ни в плену у лоимарейцев, ни по ходу довольно напряженного разговора, ни даже когда я запаковал его в кокон. Он все время контролировал ситуацию.

Он охотился на меня, понял Домби Зубль. И завтра он снова придет за мной.

Домби Зубль ткнулся затылком в подголовник и с хрустом вытянул руки над головой. Наблюдатель. Звездный Пророк. И самый страшный враг, о котором даже не хочется думать – Звездная Россия. Мир, в котором пьют водку и доверяют свои сокровенные тайны первому встречному.

Где же ты, Мег Джирайн? Кажется, я готов просить тебя о помощи.

Домби Зубль покачал головой. Забудь о майоре Джирайне. Он отдал ясный приказ – никогда больше не встречаться. Звездная Россия – его проблема; моя задача – выполнять приказы и заметать следы. Я должен вернуть доверие командования. Я должен завербовать Звездного Пророка. Значит – забыть обо всем остальном!

Домби Зубль сложил руки на животе и медитативно прикрыл глаза. Я – Звездный Пророк; зачем мне нужен Храм на Авареске? На планете, где у меня нет и сотни последователей?

Идея возникла мгновенно, как и полагалось в Отрешении. Мне не нужен Храм, понял Домби Зубль. Мне нужна трибуна и повод. Здесь я смогу сказать слова, которые услышит вся Галактика – здесь, на фтальхской планете, населенной разумными, но бесправными роботами. Я принесу им свободу веры – а вместе с ней надежду на официальное признание.

Домби Зубль зловеще усмехнулся и выпустил когти. Так вот что ты собираешься делать, Артем Калашников! Ты хочешь поманить роботов Авареска мечтой о свободе? Ты попал в самую точку, Звездный Пророк. Но ты забыл вашу же русскую поговорку: свободу нельзя подарить. Свободу можно только завоевать!

Домби Зубль потер ладони, предвкушая замечательный вечер. Теперь я знаю, о чем предупреждать «миллионщиков», что предлагать Черным роботам. Я даже догадываюсь, о чем можно побеседовать с магистром Чичхохом.

– Я готов ехать, Аллавель! – громко произнес Домби Зубль.

Один из миллиарда микропроцессоров, наравне с роботами входивший в число «интеллектуальных технических устройств» Авареска, подхватил голос дьявола и сразу по нескольким каналам связи донес его до робота-гида. Мгновением спустя Домби Зубль услышал ответ:

– Я у ваших дверей, господин Збирек!

Домби Зубль поднялся на последний этаж и вышел на посадочную площадку. Уже стоявший там флаер распахнул дверцу. Дьявол вдохнул на прощание едкий, пьянящий воздух персональной преисподней и залез внутрь, сразу же пробравшись во второй ряд.

Аллавель понял его без слов и щелкнул тумблером. Сгустился знакомый туман, флаер быстро набрал высоту, а Домби Зубль заложил большой палец за пояс и коротко сдавил едва заметный бугорок.

Второй дьявол возник рядом и молча отодвинулся к противоположному окну. Домби Зубль надавил на бугорок еще два раза, и салон заполнился его точными копиями. Точными вплоть до последней мысли – сейчас все четыре Домби Зубля думали об одном и том же.

Миллионщикам – совет поторопиться.

Черным роботам – страшилка про Звездного Пророка.

Чичхоху – предупреждение о беспорядках.

– Чарвинк, – нарушил молчание Аллавель. – Столица Авареска. Мы остановимся на смотровой площадке, двое из вас выйдут, один зайдет обратно.

– Хорошо, – кивнул Домби Зубль и с удовлетворением отметил, что копии в точности повторили его движение.

Флаер опустился на каменистую вершину громадной скалы, нависавшей над изрезанным водными протоками изумрудно-зеленым садом. Домби Зубль перенесся в свою сидевшую в первом ряду копию и вышел наружу, вдохнул влажный, наполненный травяными запахами воздух. Вторая копия трансформировалась в походный саквояж и выбралась следом за хозяином; Домби Зубль жестом отослал ее обратно. Основная часть саквояжа впиталась в землю и змейкой скользнула в заросли колючего кустарника; оставшаяся на его месте иллюзия вернулась в кабину. Домби Зубль окинул долгим взглядом Чарвинк, высматривая в дюжине оттенков зелени терракотовые крыши особняков, удовлетворенно кивнул, обнаружив президентский дворец именно там, где его изображали рекламные голограммы, и залез обратно во флаер. Секунду спустя его сознание уже перенеслось в копию, только что выпущенную на волю.

Домби Зубль знал маршрут как свои пять пальцев. Оставив себе змеиный облик, он отрастил несколько пар ног, чтобы ускорить бег, и вскоре уже окунулся в прозрачную воду Наружного обводного канала. Здесь пришлось на секунду задержаться, чтобы трансформировать тело в длинную, похожую на угря и абсолютно прозрачную рыбину; зато потом до цели осталось всего три поворота. Миновав половину обводного канала, Домби Зубль свернул направо, отсчитал три промелькнувших мимо протока, заплыл в четвертый и едва вода слегка поменяла прозрачность, скользнул под широкие листья гигантских лилий, заполнивших озерцо возле штаб-квартиры Союза Миллиона Машин.

Хорошо, что мне не нужно возвращаться обратно, подумал Домби Зубль, выжидая удобного момента для трансформации. Подобные прогулки хороши для диверсанта, а не для политкорректора. Так, оба робота зашли за пальму; пора!

Домби Зубль бесшумно выскользнул из воды и придал себе гуманоидный облик. Неискушенный наблюдатель легко мог бы спутать его с уроженцем Эрилуда или Чанаха; однако на самом деле гуманоида, подобного Домби Зублю, попросту не существовало в Галактике. Домби Зубль решил, что в таком виде он произведет на роботов большее впечатление.

Автомат служебного входа откликнулся на условный инфракрасный сигнал, и Домби Зубль беспрепятственно вошел внутрь штаб-квартиры. Роботы Союза предпочитали во всем походить на своих хозяев – та же скромность в интерьерах, те же высокие потолки. Домби Зубль издал ультразвуковой свист, сообщая автоматам обслуги о своем прибытии, и расположился на широкой скамье, выступавшей из покрытой мягким лишайником каменистой стены.

– Вы – Диар Зоннер? – осведомился автомат-дворецкий, не утруждая себя личным появлением. – Да, ваша аура идентифицирована. Вы прибыли чуть раньше, но Председатель Эрувалан сейчас как раз свободен. Пожалуйста, проходите в кабинет!

Домби Зубль встал и прошел по коридору два десятка шагов. Кабинет Председателя СММ был выдержан в том же строгом стиле, что и весь дом – пол из каменных плит с пробивающейся между ними травой-пылесоской, стены – живая изгородь из переплетенного тростника, невидимый потолок – единственная дань традиционным технологиям, – простая деревянная мебель. Председатель Эрувалан располагался на высоком табурете, который так и хотелось назвать постаментом – потому как сам Председатель представлял из себя блестящее металлическое яйцо с шестью манипуляторами и двумя линзообразными глазами.

– Живите богато, господин Зоннер, – приветствовал он Домби Зубля с традиционной для роботов Авареска почтительностью. – Благодарю за внимание, оказанное нашей скромной организации!

– Трудов и творений, Председатель Эрувалан, – ответил Домби Зубль ритуальным привествием роботов. – Меня привело к вам дело, не терпящее отлагательств.

– Присаживайтесь и рассказывайте, – Эрувалан вытянул три манипулятора в сторону плетеного кресла. – Я очень хочу услышать вашу историю.

– Я предпочел бы, чтобы мое настоящее имя оставалось неизвестным, – возразил Домби Зубль, но в кресло все же уселся. – Я представляю известную вам компанию, весьма заинтересованную в распространении ваших бизнес-технологий по всей Галактике. В ходе предварительных переговоров вы подтвердили свою заинтересованность в развитии взаимовыгодных контактов. Мы произвели предварительный социально-экономический анализ и пришли к выводу, что единственным препятствием на пути нашего совместного предприятия является правовой статус роботов Авареска. К сожалению, ваша многолетняя борьба за признание вас разумными существами до сих пор не увенчалась успехом.

– С каждым сезом, – прогудел Эрувалан, – наша борьба привлекает все больше внимания фтальхской общественности. Рано или поздно мы будем свободны!

– Мы были готовы ждать, господин Председатель, – наклонил голову Домби Зубль. – Но в последнее время у нас с вами появилась еще одна, куда более серьезная проблема. Вы понимаете, о ком я говорю?

– Звездный Пророк, – тихо произнес Эрувалан.

– Завтра он открывает на Авареске храм Робоверы, – повысил голос Домби Зубль. – Сколько сезов вы ждали разрешения, чтобы открыть свой первый храм? Он получил разрешение за три галактических дня! Сколько миллионов анкет пришлось вам заполнить, чтобы внести церковь Завода и Пашни в галактический Реестр? Звездному Пророку хватило девяносто шести подписей, чтобы Аваресковскиий Храм Техноцеркви оказался в Реестре – Храм, который еще даже не построен! Сколько сезов вы готовы ждать, чтобы получить свободу из рук фтальхской конфедерации? А Звездный Пророк может объявить вас разумными уже завтра!

– Его заявление не будет иметь юридической силы, – возразил Эрувалан.

– Отчего же? – усмехнулся Домби Зубль. – Достаточно Фтальху заключить с Техноцерковью договор о проникающем гражданстве, и каждый робоверец Фтальха – а значит, и Авареска, – будет считаться в Галактике разумным существом. Точно так же, как он считается разумным у себя, на планете Урт!

– Вы думаете, Фтальх пойдет на такой договор?

Домби Зубль закинул ногу на ногу.

– Девяносто шесть, – сказал он и поднял указательный палец. – Как вы думаете, почему робоверцев на Авареске всего девяносто шесть? Да потому, что Звездный Пророк все рассчитал заранее. Фтальху гораздо выгоднее предоставить девяносто шести робоверцам проникающее гражданство, нежели объявить разумными сто миллионов роботов Авареска! Фтальх годами откладывал в долгий ящик ваши прошения – а на предложение Звездного Пророка, подкрепленного крупными оборонными заказами, согласился после первого же запроса. Звездный Пророк переиграл ваших политиков, точно так же как «Пано-Гал» переигрывает ваших бизнесменов.

– Звездный Пророк заверил правительство Фтальха, что число робоверцев не будет расти? – в голосе Эрувалана прозвучало хорошо смоделированное удивление.

– Почему бы и нет? – пожал плечами Домби Зубль. – Сейчас ему нужны Храмы, а не прихожане; ему нужно распростанить свою веру по всей Галактике.

– Он страшный эрэс, этот ваш Звездный Пророк, – заметил Эрувалан.

– Вы совершенно правы, Председатель, – кивнул Домби Зубль, уже и сам начиная верить в козни Звездного Пророка. – Вот почему я здесь, вот почему я так спешу. Мы должны его опередить!

– Опередить? – переспросил Эрувалан, удивляясь все больше и больше. – Но как? Что мы можем сделать?

– Мы можем провести Марш Миллиона Машин завтра днем, – ответил Домби Зубль. – Провести под лозунгами «Нет чужезвездной свободе!», «Мы вместе – роботы и эрэсы, долой предателей-робоверцев!» и так далее. Мы должны показать, что Техноцеркви нет места на континентах Авареска!

– Но не будет ли такой марш выступлением против власти? – робко поинтересовался Эрувалан.

– Нет, – решительно ответил Домби Зубль. – По нашим источникам, решение о проникающем гражданстве с Техноцерковью еще даже не обсуждалось. Если вы решительно выступите против получения свободы из рук Техноцеркви, правительство Фтальха не посмеет вам отказать.

– Против чужезвездной свободы, – повторил Эрувалан. – Да, господин Зоннер. Вы не зря так торопились на нашу встречу. Мы успеем все подготовить!

4.

Домби Зубль вцепился в ремень, успокаивая предательски дрожавшие пальцы. Копии, создаваемые мультипликатором, сохраняли все – обычные и необычные – способности оригинала; однако роботы никогда не относились к числу легко внушаемых эрэсов. На затылке Домби Зубля выступили мельчайшие капельки пота, и он пережил несколько неприятных секунд, впитывая их обратно в тело.

– Открытие Храма назначено на тридцать шесть ноль-ноль, – сказал он, вставая. – Я бы хотел поприсутствовать на вашем мероприятии, Председатель Эрувалан.

– Демонстрация состоится ровно в двадцать четыре ноль-ноль, – пообещал Председатель. – Как обычно, на Президентском проспекте. Ведь у нас нет другой улицы, способной вместить миллион роботов!

Домби Зубль улыбнулся и помахал Эрувалану на прощание. Если все пойдет по плану, мелькнула шальная мысль, я никогда больше не увижу его в функционирующем состоянии. Ну и нисколько не жалко. Дальше, подумал Домби Зубль и переключил фокус сознания на свою следующую копию.

Миниатюрный – едва выше самого Домби Зубля – фтальхианец восседал на традиционном для своей расы травяном полукресле, образованном шестью переплетенными между собой листьями изумрудной афахи. Каждый саженец такого листа стоил на фтальхианском рынке не меньше тысячи эйков, а разрешение на выращивание шести саженцев вместе выдавалось лишь за особые заслуги перед Конфедерацией.

Заслуги магистра Чичхоха перед Конфедерацией были столь особы, что на его гостевой поляне красовались восемь подобных плетенок.

– Присаживайся, – просвиристел Чичхох, средней лапкой показывая на свободное сидение из афахи.

– Почту за честь, – пробормотал Домби Зубль, осторожно прикасаясь задом к обманчиво шелковистой поверхности экзотического растения. Осторожность не помогла: афаха тут же запустила под кожу мельчайшие жгутики и принялась распространять по телу ощущение тепла и умиротворения. Вот тебе и копия, подумал Домби Зубль; подсаживается, как настоящее тело!

– Давно тебя не было видно, Домби, – высвистел Чичхох, снимая с повисшей перед ним лианы продолговатый сосуд с нектаром. – Совсем позабыл старого друга?

– Не называй меня этим именем, – поморщился Домби Зубль. – Оно будит слишком много воспоминаний.

– Нам, отошедшим от дел, воспоминания доставляют радость, – заметил Чичхох. – Особенно такие воспоминания, которые мы делим с тобой.

В глазах Домби Зубля зажегся алый огонь.

– Я надеюсь, – процедил он сквозь зубы, – что ты помнишь очень немного, Чичхох. Иначе может оказаться, что я тоже кое-что помню.

– Поделись со мной, – предложил Чичхох. – Помнишь ли ты некий круг?..

Домби Зубль вздрогнул и решил выйти из себя:

– Я помню некие мозги! – ряквнул он. – Мозги, которые до сих пор…

Чичхох взмахнул передними лапами, и вылетевшая из-за густой листвы лиана хлестнула Домби Зубля по губами.

– Извини, – просвистел Чичхох, склоняя голову в подобии раскаяния. – Я не мог дать тебе договорить. Я согласен с тобой: нам почти нечего вспоминать.

– В таком случае, – ухмыльнулся Домби Зубль, – давай перейдем к делам. Я приехал к тебе, чтобы предупредить об одной проблеме. Или наоборот – порадовать одной предстоящей заварушкой.

– Ты о Звездном Пророке? – с оттенком разочарования спросил Чичхох.

– О Пророке? – вздернул бровь Домби Зубль. – Скорее, о вашей пятой колонне!

– Миллионщики? – быстро спросил Чичхох. – Робоверцы? Сетевики?

– Черные роботы, – ответил Домби Зубль. – Оставь свою манеру всезнайки, если хочешь услышать подробности.

– Быть такого не может, – свистнул Чичхох. – Черные роботы – продажные железки, которым наплевать на личную свободу…

– Но на деньги-то им не наплевать, – возразил Домби Зубль. – Ты думаешь, что Звездный Пророк платит только тебе?

– Как раз мне-то он и не платит, – заметил Чичхох с нехорошим прищелкиванием. – Рассказывай подробности.

– Миллионщики перенесут свой марш на двадцать четыре галча, – начал Домби Зубль. – Они потребуют от Фтальха отказать Звездному Пророку в постройке Храма. За двенадцать галчей вы физически не успеете согласовать ответ в Правительстве. Вам придется придерживаться прежних решений.

– То есть своими руками отдать наших роботов Звездному Пророку, – сообразил Чичхох. – Проклятье! Как они до этого додумались?!

– Скажи спасибо сам знаешь кому, – усмехнулся Домби Зубль. – Слушай дальше. В тридцать шесть галчей Пророк построит Храм одним мановением руки и выступит с обращением. В нем он объявит, что каждый прихожанин Техноцеркви признается Системой Урт разумным существом, и что между Конфедераций Фтальх и Системой Урт готовится договор о проникающем гражданстве…

– Это невозможно! – живо возразил Чичхох. – Конфедерация никогда не подпишет такой договор!

– Посмотрим, – пожал плечами Домби Зубль, – у Звездного Пророка хорошие связи. Слушай дальше. После выступления Пророка выяснится, что робоверцы уже имеют статус разумного существа на Урте, и вся дипломатия Техноцеркви будет работать на предоставление им проникающего гражданства в остальных цивилизациях Галактики. Роботы, успевшие стать робоверцами, окажутся буквально в шаге от признания эрэсами. Остальным роботам это не понравится!

– Это и мне не понравится, – заметил Чичхох. – Железки-то они железки, но если начнут власть делить…

– Наконец-то ты меня понял, – щелкнул когтями Домби Зубль. – Вот для чего Звездному Пророку Черные роботы. Он хочет организовать нападение на своих робоверцев, вызвать войну между роботами и в очередной раз выступить в роли миротворца. И все это – у тебя под носом, мой любезный друг.

– Хорошо, что ты так редко заглядываешь ко мне в гости, – присвистнул Чичхох. – А откуда ты узнал все эти подробности? И зачем, собственно, ты мне их сообщаешь?

– Я же, в отличие от тебя, до сих пор в строю, – усмехнулся Домби Зубль. – Так что мне тоже кое-что от тебя нужно.

– Разрешение на спецоперацию? – предположил Чичхох.

Домби Зубль сдержал улыбку.

– Помощь в спецоперации, – уточнил он. – Мне нужен Звездный Пророк, обвиненный в организации массовых беспорядков на религиозной почве. Причем очень желательно, чтобы этот Звездный Пророк был заблокирован в мире Авареска.

Чичхох припал к сосуду с нектаром, а потом закусил вылетевшей из листвы толстопузой мухой.

– Ты меня действительно порадовал, До… Дайен Збирек, – просвиристел он. – Все совсем как в добрые старые времена!

– У нас остались считанные галчи, Чичхох, – улыбнулся Домби Зубль. – Звездный Пророк – достойный противник.

– Я знаю, – глаза Чичхоха мечтательно замерцали. – Ты привез мне настоящее развлечение! Заканчивай свою операцию прикрытия – и прилетай ко мне. Будем расставлять сети!

Ты обойдешься без меня, старый плут, подумал Домби Зубль. Этой ночью я буду просто спать.

Третья копия оказалась куда самостоятельнее первых двух. Переключив сознание, Домби Зубль увидел свою руку – черную, металлическую, усеянную острыми шипами, – мертво сцепившуюся с точно такой же рукой широченного гуманоидного робота. В локте у ближней руки что-то щелкнуло, и она рухнула на стол под бешеные крики стоявших вокруг роботов.

– Твоя взяла, – услышал Домби Зубль свой механический голос. – Сто пятьдесят тысяч эйков. И по тысяче сверху за каждого разобранного!

– Да тогда мы все разберемся на части! – взревел противник Домби Зубля.

– Ты не понял, – усмехнулся Домби Зубль. – За каждого разобранного, независимо от того, ваш он или не ваш.

– Да мы их там знаешь сколько накрошим? – развел руками предводитель Черных роботов. – Точно за каждого платишь?

– За каждого, Сахманбрад, – кивнул Домби Зубль. – Только учти, с самим Пророком лучше не связываться.

– Да ну? – клацнул челюстью робот. – Откуда знаешь?

– Встречался, – Домби Зубль откинул плащ и продемонстрировал левую руку – смятую, перекрученную, с торчащими наружу несущими стержнями. – Это он голыми руками. Короче: разбирайте только своих!

Глава 10. Пацифист

Третьей мировой войны не будет. Но будет такая борьба за мир, что камня на камне не останется.

Советский анекдот

1.

Артем Калашников проснулся и сразу же понял, что вставать в такую рань – сущий идиотизм. Глаза слипаются, руки-ноги только и мечтают, что на другой бок перевернуться, в голове крутится совершенно не к месту прерванный сон…

Пока Калашников уговаривал себя таким образом, по телу прокатилась холодная бодрящая волна, и от сна остались только приятные воспоминания. Звездная Россия, усмехнулся Калашников; организм работает не то что как часы – вместо часов.

Он выпрыгнул из постели и потянулся всем телом, совершая короткую, но вполне эффективную утреннюю зарядку. Восемь галчей, что по-земному означает четыре часа утра; самое спокойное время в расписании Звездного Пророка. Ну что ж, решил Калашников, перебираясь в кресло; раньше сяду – раньше выйду. От этих спонков чего угодно можно ожидать, даже полной трансформации личности. Так что свободные часы лучше оставить на после просмотра.

– Запускай, – скомандовал Калашников домашнему компьютеру. – Сначала обучалку, конечно.

Спальня плавно погрузилась во мрак, и перед Калашниковым повисло бесформенное белое облачко. Нечто, произнес невидимый голос на безупречном русском языке. Издалека начинает, подумал Калашников; впрочем, в любом языке самый главный глагол – это «быть». Облачко погасло, оставив после себя смутное ощущение присутствия; «ничто», сообщил невидимый голос. Облачко появилось вновь, начало мерцать и менять форму; «существование», обозначил этот нехитрый процесс все тот же голос. Калашников наморщил лоб, уловив в изложении что-то смутно знакомое по институтскому курсу философии. Облачко вернулось в исходное бесформенное состояние, и голос произнес слово на незнакомом Калашникову языке – «энем». Рядом с облачком появилась надпись из трех незнакомых, но четко отличавшихся друг от друга значков. Ну слава Богу, перевел дух Калашников; язык – алфавитный, значит, усвою без проблем. Непонятно только, зачем эти «нечто» с «ничто»; кодировали бы напрямую «нечто-энем», не пришлось бы сто шестьдесят часов тратить.

Уже к исходу первого субъективного часа Калашников понял, что учит вовсе не язык. То есть, конечно, язык спонков в его звуковой и письменной форме автоматически оставался в памяти – но главное, чему учил Калашникова хитроумный модуль, заключалось совсем в другом. Модуль учил думать, причем думать совершенно особым, строго формальным и в то же время удивительно гибким способом. Вместо облачка перед Калашниковым стали возникать куда более сложные предметы – звезды, планеты, тектонические разломы, диковинные звери, эрэсы неизвестных цивилизаций, – и каждый раз им соответствовали одни и те же высказывания, отличавшиеся друг от друга буквально несколькими слогами. Калашников с удивлением обнаружил, что между разумным существом и планетой имеется значительно больше сходств, чем различий, а рост галактических империй удивительно напоминает образование облаков. В середине третьего часа Калашников уже не осознавал, на каком языке идет комментарий к иллюстрациям – так захватил его поиск сходств и различий в самых разнородных процессах. К двенадцатому часу Калашников неожиданно для себя перехватил инициативу и сам предложил модулю предмет для анализа: земную цивилизацию двадцатого века. Модуль ответил согласием – что Калашникова нисколько не удивило, спонки должны были знать, кому они посылают черный контейнер, – и вот уже смутное белое облачко превратилось в полупрозрачный земной шар, пронизанный разноцветными нитями и светящимися полями. Разобравшись с Землей, Калашников щелкнул пальцами и нарисовал на мысленном экране Галактику – модуль принял вызов, засыпал Калашникова непонятными словами и расчеркал большую часть Галактики длинными строчками текста.

Сто шестьдесят субъективных часов пролетели для Калашникова как одна минута. Даже услышав от модуля «алом масури» – «все сделано» – Калашников все еще пытался задавать вопросы. Однако модуль молчал, и ему пришлось возвращаться в реальный, хотя и основательно подзабытый мир.

Десять галчей, машинально отметил Калашников, открыв глаза. Кажется, утра.

Он усмехнулся своей последней мысли – в Галактике не существовало понятий «до и после обеда», галчи считались от первого до сорок восьмого, с утра до вечера, к тому же далеко не все планеты имели синхронизированный с галактическим период обращения. Ладно, кое-что еще помню, отметил Калашников. Ай да спонки, ай да банда философов. Если они столь же сильны, сколь и умны…

– А вот сейчас и посмотрим, – усмехнулся Калашников. – Ну-ка, включай письмо!

Письмо-то у нас с просьбой о помощи, напомнил себе Калашников. Умище умищем, а что-то у них, голубчиков, такое случилось, что без Звездного Пророка не обойтись. Значит, и я на что-нибудь сгожусь.

В сгустившейся темноте перед Калашниковым раскинулась звездная спираль, в которой он без труда узнал родную Галактику.

– Приветствую, шестьсот двадцать третий, – услышал Калашников незнакомый, но явно живой голос. – Я сто сорок второй, свяжись со мной, как только прочитаешь это сообщение. Мне нужна твоя помощь. Мои владения находятся возле Ядра, а там происходит что-то странное.

Что там может быть странного, подумал Калашников. Ядро, в центре здоровенная черная дыра, вокруг – миллиарды энергосистем Федерации. Космический Днепрогэс, ничего больше.

Галактика двинулась навстречу Калашникову, разлетелись в стороны спиральные рукава, Ядро заполнило комнату, и сквозь мельтешение бесчисленных звезд засиял аккреционный диск Центральной Дыры. Несколько сотен близлежащих энергосистем, распахнув на полнеба приемные паруса, ловили исходящие от Дыры потоки энергии, бросая длинные тени сквозь вращающееся вокруг Дыры облако газа. Зрелище напомнило Калашникову увиденную краем глаза столицу Дэвна – та же самая преисподняя, только не в багровых, а в ослепительно белых тонах.

Изображение сдвинулось чуть в сторону, показав обитаемую систему, находящуюся в опасной близости к бушевавшему вокруг Центральной Дыры океану света.

– Это твоя планета? – спросил Калашников, привыкший к ответам обучающего модуля. Однако письмо оказалось куда менее интеллектуальным.

– Гамарг, – сказал Сто Сорок Второй. – Самый близкий к Ядру обитаемый мир. Два сеза назад он был объявлен запретным, а в прошлом месанте фрактальная сеть опутала все внутренние пространства Ядра. Отныне ни один корабль не может приблизиться к Ядру ближе, чем на пятьсот световых сезов. Мои зонды-автоматы исчезли, мои лучшие агенты в Федерации пропали без вести. Мое собственное расследование привело меня на край гибели: боевые роботы федерации открыли огонь без предупреждения. Мне удалось узнать только одно: блокада Ядра осуществляется на основании Федерального закона о банковской тайне.

Калашников цокнул языком. Знаем мы эти банковские тайны!

– Все операции по блокаде осуществляют специально изготовленные роботы, – продолжил Сто Сорок Второй. – Они функционируют по жестким программам и, как я уже говорил, имеют полномочия уничтожать эрэсов без предупреждения. Я не смог выяснить, кто из должностных лиц Федерации руководит блокадой. Официально никакой блокады не существует, энергосистема Федерации работает в штатном режиме. Но на самом деле там что-то происходит – и происходит уже давно, раз зона блокады составляет целых пятьсот сезов! Я разыскал в Сети подборку последних новостей с Гамарга, она в приложении, а сейчас я хочу, чтобы ты посмотрел вот этот отрывок.

Поверх предыдущего изображения раскрылся светлый прямоугольник, и там замелькали маленькие фигурки эрэсов. Изображение придвинулось ближе, Калашников увидел застроенный куполообразными зданиями город, искрящиеся, словно слюдяные тротуары, багровые облака на желтом небе, и местных жителей, стоявших там и тут группами по шесть-семь эрэсов. Многие показывали на небо, некоторые всеми четырьмя руками хватались за голову. «Желтое небо», – произнес комментатор, – «уже второй день подряд над всем Гамаргом – желтое небо». Затем на улицах появились похожие на больших жуков мобили, из выдвинутых излучателей ударили звуковые волны – Калашников явственно видел заколыхавшийся воздух – и гамарговцы бросились врассыпную, словно земные демонстранты под струями водометов.

– А что такое желтое небо? – полюбопытствовал Калашников.

– В официальной хронике Гамарга этой записи больше не существует, – сказал Сто Сорок Второй, привычно проигнорировав вопрос. – По версии Федерации, на Гамарге разразилась эпидемия неизвестной лихорадки, вызванная мутировавшим под воздействием жесткого излучения вирусом местной лихорадки, и население планеты вымерло в течение нескольких суток. Но репортажи, поступавшие с Гамарга незадолго до эпидемии, говорят совсем о другом. Желтое небо – вот что пугало его жителей. Я хочу знать, что это такое – желтое небо.

– Похвальное любопытство, – пробормотал Калашников.

– Ты – Звездный Пророк, – повысил голос Сто Сорок Второй. – Ты – повелитель роботов. Я думаю, ты лучше других сможешь справиться с роботами Федерации, охраняющими Центральную Дыру. Узнай, что там происходит, и сообщи мне. Мой самый близкий мир находится всего в тысяче световых сезов от Дыры!

Бедняжка, подумал Калашников. До конца света каких-то пятьсот лет осталось! А впрочем, для спонков, живущих тысячелетиями, это и в самом деле небольшой срок.

– Мне нужна твоя помощь, Шестьсот Двадцать Третий, – закончил пустотный шейх. – Я жду ответа.

Вот так-то, усмехнулся Калашников. Назвался спонком – полезай в пекло. Только «желтого неба» мне сейчас для полного счастья и не хватает. Хорошо хоть, сроки не слишком поджимают – пятьсот лет, как-никак. Либо мне, либо Федерации, либо Сто Сорок Второму к тому времени точно не до «желтого неба» будет. Так что можно смело рапортовать о согласии, тем более что у меня есть что попросить взамен.

– Ну-ка, Сеть, – попросил Калашников, – раскрой-ка мне вот эти каналы.

Вопреки ожиданиям, спонки использовали для оперативной связи ту же самую Сеть, что и простые смертные. Их единственным – впрочем, вполне достаточным – ухищрением была сложная система ретрансляции: чтобы связаться с конкретным спонком, нужно было отправить куски сообщения каждому из его доверенных лиц. У Сто Сорок Второго таких лиц было около восьмисот. Полученные кусочки спонк вынужден был собирать самостоятельно, для чего ему приходилось поддерживать постоянный телепатический контакт со всеми своими «антеннами». Но зато вычислить адресата при таком способе передачи было практически невозможно. Калашников бы, по крайней мере, не взялся.

– Связь установлена, – доложила Сеть.

– Сто Сорок Второй? – спросил Калашников. – Это Шестьсот Двадцать Третий.

– Я тебя слышу, – сплелся из восьми сотен кусочков ответ пустотного шейха. – Ты прочитал письмо?

– Прочитал, – кивнул Калашников. – Как скоро тебе нужен результат?

– Я готов ждать не больше сеза, – жестко заявил спонк. – Я боюсь, что источник проблемы – Центральная Дыра.

– Не бойся, – машинально ответил Калашников, – я с тобой. Хорошо, я помогу тебе. Но мне тоже нужна помощь.

– Я сделаю все, что в моих силах, – ответил Сто Сорок Второй.

– Мне нужно, чтобы Фтальх заключил с Уртом договор о проникающем гражданстве, – сказал Калашников. – Причем заключил в ближайшие несколько галчей. Ты сможешь это сделать?

2.

Сто Сорок Второй замолчал на долгие десять секунд. Когда Калашников уже готов был кричать в пустоту «Алло! Меня слышно?», спонк наконец разродился ответом.

– Центр – моя территория, Шестьсот Двадцать Третий, – сказал спонк. – Договор будет заключен.

– Договорились, – улыбнулся Калашников. – Вызови меня в конце месанта, если я раньше не объявлюсь сам. И еще – держи пакет документов по проникающему гражданству. Думаю, тебе будет приятно узнать, что оно распространится всего лишь на сотню роботов.

– Это упрощает дело, – подтвердил Сто Сорок Второй. – До связи, Шестьсот Двадцать Третий.

– Счастливо, Сто Сорок Второй, – кивнул на прощание Калашников и принялся ожесточенно чесать в затылке. Разговор со спонком прошел слишком просто, и это вызывало вполне резонные опасения.

Калашников вошел в Сеть и сформулировал простенький запрос: «искусственный интеллект, способный проследить возможное пересечение примерно тысячи тонких каналов». Сеть среагировала мгновенно, вылепив из воздуха театральную маску с мрачным выражением лица.

– Что конкретно надо? – спросила маска, прищуривая пустые глазницы.

– Мой последний контакт, – ответил Калашников. – Я хотел бы знать, где пересеклись все эти каналы.

– Спохватился, – вздохнула маска. – Надо было их сразу прощупывать, теперь ищи ветра в поле… Так, что тут у нас… Ну, разумеется…

Искинт замолчал, но продолжал недовольно шевелить губами. Калашникову даже стало неловко, что он отвлекает от работы столь занятую программу.

– Ядерная Федерация, – сказал искинт, – планета Дарзунк, слушатели новостного канала «Парви Сарк». Это на восемьдесят процентов. Остальные двадцать – по всей Галактике.

– Спасибо, – сказал Калашников. – У меня все.

– Обрадовал, – поджал губы искинт и сгинул с глаз долой.

Планета Дарзунк, подумал Калашников – и тут же перед глазами вспыхнула карта расселения спонков. Вот он, Дарзунк, на самом краешке Федерации. Между прочим, до Центральной Дыры – тысяч двадцать светосезов. И чего это Сто Сорок Второй беспокоится?

Ладно, махнул рукой Калашников. Главное я знаю – это действительно был спонк или кто-то, кто ими уже вторую неделю успешно притворяется. Следовательно, я должен помочь ему, а он – мне. Причем он – намного раньше.

Шесть галчей, отметил Калашников. Самое время поспать бы, да неохота. Ну что ж, начнем день немножко раньше срока. Что там у нас запланировано?

«План на 25/2/52627.

8.00 проснуться и выучить спонкский

10.00 Лапин, Гринберг, безопасность

11.00 завтрак, анализ ощущений

12.00 УРТ-1965, УРТ-238761, повторить план

13.00 чего там спонки попросят

35.00 вылет на Авареск

36.00 открытие Храма на провокации – не поддаваться!», – высветилось на ближайшей стене.

«на провокации – не поддаваться!», – высветилось на ближайшей стене.

Хороший план, в который раз похвалил себя Калашников. Интересно, Гринберг еще спит?

– А кофе угостите? – услышал Калашников язвительный голос своего бывшего шефа. Крутанувшись в кресле, Калашников убедился, что Гринберг не поленился явиться в гости собственной персоной – никаких голограмм, никаких сетевых проекций. По случаю раннего времени на Гринберге был пушистый белый халат с широкими рукавами и мягкие туфли с загнутыми вверх носками. Прямо как шейх вырядился, подумал Калашников. Ладно, сделаю ему кофе.

– Какой разговор, Михаил Аронович! – воскликнул Калашников, наспех накрывая на стол. – Угощайтесь! Материализовать вам шербету или рахат-лукуму?

– Нет, – качнул головой Гринбрег. – Только кофе. Форму, знаете ли, поддерживаю.

Он уселся к журнальному столику и наполнил чашечку густой черной жидкостью.

– У меня проблемы, – сказал Калашников, с трудом сдерживая довольную ухмылку.

– Наконец-то, – сухо прокомментировал Гринберг. – Надеюсь, они непосредственно связаны с нашим проектом?

– Не совсем, – Калашников замялся и на всякий случай тоже налил себе кофе. – Скорее, они связаны с предыдущим проектом, еще по ведомству Штерна.

– Не скромничайте, Артем Сергеевич, – вздохнул Гринберг. – Ведомство Штерна для вас – давно пройденный этап. Насколько я понимаю, вы снова контактировали с пустотными шейхами?

– Два раза, – кивнул Калашников. – После первого мною заинтересовалось Шестнадцатое управление ФИА, а после второго я заинтересовался телепатией.

– И с какой же из этих проблем я могу вам помочь? – поинтересовался Гринберг. Он отхлебнул кофе, поморщился и залпом осушил чашку.

– Телепатия решила бы обе… – мечтательно протянул Калашников.

– Да неужели? – усмехнулся Гринберг. – И что вы знаете о телепатии?

– Некоторые из моих знакомых способны читать мысли сразу у миллиона эрэсов, – похвастался Калашников.

– Именно у эрэсов? – уточнил Гринберг. – А как насчет роботов?

Калашников нахмурился. Насчет роботов обучающий модуль не сказал ни слова.

– И кстати, сколько сезов от роду вашим знакомым? – снова спросил Гринберг.

На этот раз Калашников знал ответ. А потому налил себе целый стакан черного турецкого кофе и мрачно отпил половину.

– Ладно, уговорили, – сообщил он Гринбергу, на что тот молча развел руками. – Отставить телепатию. Помогите хоть с Шестнадцатым управлением разобраться.

– Помогу, – кивнул Гринберг. Кофе себе он больше наливать не стал, а вытащил из кармана металлический брусок размером с авторучку.

– Это что у вас такое? – тут же заинтересовался Калашников.

Гринберг положил брусок на стол и подмигнул левым глазом:

– Средство от всех проблем. Но сначала все же расскажите, что там у вас с Шестнадцатым управлением.

– Да обычное дело, – поморщился Калашников. – Всех, кто со спонками тесно контактирует, они берут в оборот – подкупают, сажают на компромат или вовсе на своего биоробота заменяют. Подкуп в моем случае исключен, насчет биоробота я и сам справлюсь, а вот что с компроматом делать – ума не приложу. Миноуи говорит, что на Авареске мне устроят какую-нибудь провокацию, а потом обвинят в разжигании насилия и отдадут под галактический суд без малейшей надежды на правосудие. Придется еще и в Шестнадцатое управление вербоваться, а я и без того уже путаюсь, на кого я на самом деле работаю. Я вызвал было Лапина, посоветоваться, а он меня к вам переправил – дескать, разведчик я, а не контрразведчик, провокации – это по гринберговской части.

– Правильно сделал, – кивнул Гринберг. – Провокации – это действительно по моей части. Значит, не хотите под суд?

– Не хочу, – твердо ответил Калашников. – Но и визит отменять не собираюсь.

– Я почему-то так сразу и подумал, – улыбнулся Гринберг. – В таком случае, дорогой мой Артем Сергеевич, вам нужно будет сыграть на опережение. Не дожидаться, пока Управление вам провокацию устроит, а самому ее организовать.

– С помощью этой штуки? – Калашников указал на брусок.

– Совершенно верно, – подтвердил Гринберг. – Долг каждого цивилизованного эрэса – останавливать насилие всеми имеющимися в его распоряжении законными средствами. В вашем случае выполнить этот долг будет очень легко – ведь вы будете иметь дело с роботами. Вот, возьмите, – Гринберг щелчком отправил брусок через стол.

– Это бомба? – предположил Калашников, взвесив брусок на ладони.

– Это глушилка, – пояснил Гринберг. – Работает от автономного источника, не регистрируется стандартными галактическими средствами, не занимает много места. После включения обеспечивает блокировку любых управляющих сигналов в масштабах планеты.

– Хорошая штука, – заметил Калашников. – Но чем она мне поможет? Выскочат на улицу переодетые роботами агенты ФИА, закричат «Слава Пророку!» и ну прохожих резать; я нажимаю кнопку, управляющие сигналы заблокированы, но как это на резню повлияет?

– Вот поэтому на кнопку нужно будет нажать чуть раньше, – ответил Гринберг. – Хитрость заключается в том, что у всех якобы автономных аваресковских роботов предусмотрен режим дистанционного управления. Коды доступа к этому режиму, разумеется, засекречены, так что в случае его использования никто ничего не докажет. Ваши друзья из ФИА договорятся со фтальхскими безопасниками и в нужный момент просто скомандуют роботам начать беспорядки. Однако если к тому времени вы уже нажмете на кнопочку – сигнал просто не дойдет до адресата. Предупрежденный вооружен, не правда ли?

– Как у вас все просто получается, – хмыкнул Калашников. – А если они все-таки роботами переоденутся?

Гринберг покачал головой и молча налил себе вторую чашечку кофе. Калашников сообразил, что задал неверный вопрос. Да, ему очень хотелось поболтать с Гринбергом – о ФИА, о типичных сценариях провокаций, о том, в каких случаях в массовых беспорядках может быть обвинен инопланетный гость; но Гринберг явился сюда вовсе не для пустой болтовни. Фактически, он уже сделал все, что требовалось.

– Все верно, Артем Сергеевич, – сказал Гринберг, прочитавший мысли Калашникова как открытую книгу. – С удовольствием бы посидел с вами еще часок, но дела, дела. Вы ведь у Звездной России не единственный боец невидимого фронта!

– Понимаю, – кивнул Калашников. – Но поболтать все равно хочется. Выкроите часок – дадите знать?

– Непременно, – легко пообещал Гринберг. – И очень может быть, что даже до завершения операции.

Он поднялся на ноги, коротко махнул рукой опешившему Калашникову и пропал, оставив после себя быстро погасшее мерцание телепорта. Вот так, сказал себе Калашников. «Может быть, до» – в переводе это означает «не раньше, чем после». Видать, ситуация у нас и в самом деле не сахар. Видать, и в самом деле война на носу.

3.

Калашников допил свой обжигающе горький кофе, причмокнул и понял, что проголодался. Война войной, пришла на ум старая поговорка, а обед по расписанию. Тем более, что пора ощущения анализировать – как она там, нановодка, действует на организм или до сих пор дурака валяет?

Калашников добавил на стол тарелку с кальмарами в кляре, вооружился трехзубой вилкой и откинулся на спинку кресла. Подцепил с тарелки пару колечек, поднес вилку ко рту и замер, осознав первую странность этого необычного утра.

Я выпил две чашки кофе, подумал Калашников. Вместо обычного бокала вина или кружки пива. И вчера вечером я почему-то спокойно читал Калашникова, вместо того чтобы демонстрировать роботам «настоящего зверуса». Неужели действует?

Калашников повертел в руках вилку и положил ее обратно на стол. Кофе вместо коньяка – это хорошо; а чем еще можно похвастаться? Цветы я вчера дарил исключительно в рамках епитимьи, а что с УРТ-1965 философские беседы вел – так это просто так…

Ну да, конечно, оборвал себя Калашников. И давно это ты начал «просто так» вести философские беседы с роботами? Да еще потом в спешке собственные классические книги перечитывать, чтобы в следующий раз свои мысли доходчивее излагать?!

Калашников хлопнул в ладоши и с новыми силами схватился за вилку. Действует! Действует, родимая! И если я правильно помню ту древнюю задумку, то будет действовать все сильнее и сильнее – пока не сделает из меня человека!

Тарелка перед Калашниковым опустела за считанные секунды; появившийся бокал с апельсиновым соком был немедленно выпит, лишняя посуда растворена в воздухе. Из стены, на мгновение обернувшейся стенным шкафом, вылетел серебристо-серый комбинезон и мягко лег на спинку соседнего кресла. Калашников специально придуманным движением вдвинул собственное кресло в пол, снял шорты и обрушил на себя мощные струи контрастного душа. Все-таки хорошо жить в двадцать третьем веке, подумал Калашников минуту спустя, высушенный молекулярным феном и облаченный в официальный комбинезон Звездного Пророка. Сыт, помыт, одет – и даже нос не заложен! Жаль только, Гринберг быстро убежал – ну ничего страшного, больше времени на «желтое небо» останется.

Девятнадцать шестьдесят пять, мысленно позвал Калашников. Двадцать три восемьдесят семь шестьдесят один. Я хотел бы встретиться с вами чуть пораньше!

– То есть прямо сейчас? – спросил УРТ-1965, повиснув в воздухе объемной проекцией.

– То есть прямо сейчас, – кивнул Калашников. – Появилась новая информация, и я хочу дать вам побольше времени на коррекцию планов. Появляйтесь в кабинете, я сейчас.

С северо-восточной стороны панорамного окна занималась заря, а на юго-западе все еще горели крупные звезды. Опережаю график, мысленно отметил Калашников; в половине десятого было бы уже совсем светло. Он присел к своему письменному столу, наполовину заваленному бумагами для создания рабочей обстановки, и вытащил из пола пару кресел. Хотя физически роботам было абсолютно все равно, сидеть, стоять или лежать, Калашников уже успел понять, что им в какой-то степени нравится походить на эрэсов, и вел себя соответствующе. Надо бы и обратную моду создать, пришла ему в голову шальная мысль. Чтобы эрэсы стали подражать роботам. Вот это будет жизнь!

– Доброе утро, Пророк! – поприветствовала Калашникова роботесса УРТ-238761.

– Доброе утро, двадцать три восемьдесят семь шестьдесят один, – нарочито медленно, запинаясь произнес Калашников. – У меня к тебе есть большая просьба. Пожалуйста, придумай себе имя!

– Имя? – удивилась роботесса. – А разве номера недостаточно?

– Нет, – покачал головой Калашников. – Нам предстоит отправиться во враждебную Галактику, где всякое может случиться. А пока я буду тебя звать – двадцать три… восемьдесят семь… – тут-то мне голову и оторвут. Хочешь, я буду звать тебя Анной?

На самом деле, имя Калашников придумал еще вчера вечером, решив, что роботов все равно придется как-то называть, а следовательно, проще именовать их в алфавитном порядке. Для УРТ-1965 он выбрал имя Борис, а для его приятеля, УРТ-1976, – Василий. Осталось только уговорить роботов.

– Хорошо, – захлопала ресницами УРТ-238761. – Зови меня Анной… но только там, в Галактике. Здесь мне будет не совсем удобно…

– Договорились, двадцать три восемьдесят семь шестьдесят один, – улыбнулся Калашников. – Приветствую, девятнадцать шестьдесят пять! А ты как насчет более короткого имени?

– Зови меня Урри, – ответил УРТ-1965. – Но с тем же условием – только за пределами планеты.

Калашников удивленно посмотрел на своего ближайшего помощника. С тех пор как УРТ-1965 совершил самоубийство, он все больше начинал походить на человека. Но чтобы самому выбрать себе имя?!

Надо будет вечером проверить, решил Калашников. Что, если я в свою очередь тоже превращаюсь в робота? А нановодка здесь совершенно ни при чем?

– Присаживайтесь, коллеги, – сказал он роботам. – Я собрал вас, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие. На Авареске против нас готовится серьезная провокация.

– Такая же, как на Бадарамхаз-Карамхе? – спросил УРТ-1965.

– Гораздо хуже, – ответил Калашников. – Там потенциальной жертвой был лично я. А сегодня на Авареске планируется что-то вроде восстания роботов. Наши якобы сторонники завопят «да здравствует Пророк!» и начнут резать ни в чем не повинных фтальхианцев.

– Нам нужно отменить визит, – воскликнула УРТ-238761. – Если случится что-то подобное, против нас может быть выдвинуто обвинение в террористической агрессии!

– Отменять визит нельзя, – улыбнулся Калашников. – Это засветит источник, и мы лишимся наших глаз и ушей в Ядерной Федерации. Нам нужно сыграть на опережение и самим предотвратить беспорядки.

– Непосредственными исполнителями будут эрэсы или роботы? – спросил УРТ-1965.

– Конечно, роботы, – ответил Калашников. – Ведь мы – робоверцы!

– Тогда мы ничего не сможем сделать, – сказал УРТ-1965 и скрестил руки на груди. – Нас будет только двое, а на Авареске можно найти до тысячи настоящих боевых роботов.

– У нас есть одна маленькая штучка, – улыбнулся Калашников и вытащил из нагрудного кармана блестящий металлический брусок. – Если она сработает, восстание не состоится. Сигнал на массовые беспорядки она заблокирует; ну а с мелкими провокациями мы справимся сами.

УРТ-1965 покачал головой.

– Это очень опасно, – сказал он. – Ты уязвим, Звездный Пророк. Ты не сможешь двигаться с нужной скоростью.

– Да ну? – усмехнулся Калашников. Он уже поднял было правую руку, чтобы молнией взмыть в светлеющее небо, но почему-то передумал. – Перед вылетом на Авареск сбегаем на сто километров, идет? Не обгоню – не полетим!

Увидев округлившиеся глаза УРТ-238761, Калашников почувствовал что-то вроде угрызений совести. Они ведь считают, что я обычный звездный русич, подумал Калашников. Белковое существо, органический разум и все такое. А на самом деле…

– В Хранилище Вечности со мной кое-что произошло, – объяснил Калашников. – Теперь я как бы не совсем человек. Так что насчет бега – это серьезно.

– Хорошо, – сказал УРТ-1965. – Мы сбегаем наперегонки. И если я приду первым, ты отменишь визит на Авареск.

– Отменю, – кивнул Калашников. – Но пока – как следует изучи местность в окрестностях нашего будущего Храма. Скорее всего, провокация состоится именно там. А ты, двадцать три восемьдесят семь шестьдесят один, подготовь все необходимое для видеосъемки, получи необходимые разрешения и заранее распланируй линию защиты. Беспорядки мы, конечно же, подавим, но в их организации нас все равно обвинят. Провокация, ничего не поделаешь!

Калашников развел руками и поклонился, чувствуя себя ярмарочным балаганщиком. Роботы переглянулись, разом поднялись на ноги и почти одновременно спросили:

– Можно идти?

– Да, и последнее, – вспомнил Калашников. – В ближайшие часы Фтальхская Конфедерация может удовлетворить нашу просьбу о проникающем гражданстве. Двадцать три восемьдесят семь шестьдесят один, будьте готовы сразу же оформить все необходимые документы!

У роботессы снова округлились глаза, но на этот раз Калашников не стал извиняться. На то я и Звездный Пророк, подумал он, чтобы периодически совершать невозможное.

– До встречи у космолета, – помахал рукой Калашников. – И попробуйте в ближайшие десять галчей меня не слишком беспокоить: я собираюсь в глубокое погружение.

Калашников не обманывал своих роботов. Он действительно решил разобраться с «желтым небом» прямо сегодня, еще до визита на Авареск. Разобраться в последние оставшиеся в его распоряжении спокойные часы, потому как чем бы ни кончилось храмостроительство на Авареске, свободного времени после него у Звездного Пророка уже не останется. Поэтому Калашников придал креслу анатомическую форму, прикрыл глаза и вошел в Сеть целиком, начисто отключившись от внешнего мира. Тайна планеты Гамарг доживала свои последние минуты.

4.

Будильник появился перед Калашниковым в виде большой красивой бабочки с надписями «34.75» на каждом крыле. Калашников закрыл виртуальные глаза, чтобы оторваться от маниакального поглощения информации, и сквозь зубы прошипел «Ладно, выход». Он никак не ожидал, что собрать достоверные сведения о происходящем в районе Центральной Дыры окажется настолько трудно.

На первый взгляд, Сеть была просто забита всевозможными сведениями об энергетическом сердце Галактики. Тысячи интерактивных документов предлагали миллионы вакантных должностей, сотни объемистых отчетов содержали бесконечные ряды чисел, описывающие до мельчайших подробностей все настоящее и все прошлое Федеральной Энергосистемы. Планета Гамарг была представлена в Сети таким количеством данных, что Калашников всерьез испугался за информационные каналы собственной планеты – еще бы, ведь про каждого из ее официально погибшего жителя в Сети был размещен документальный тотан с полной обратной связью! Поначалу Калашников обрадовался этой возможности и вклинился в жизнь нескольких четвероруких гамаргцев – но быстро обнаружил, что никакого «желтого неба» никто из них не помнит, а вот эпидемию неизвестной болезни все описывают весьма впечатляюще. Правда, одними и теми же словами.

Тогда Калашников напустил на статистические данные своих любимых искинтов, а сам занялся поиском по ключевому слову «желтое небо». Продравшись сквозь первую тысячу ассоциативных ссылок, Калашников поймал себя на мысли, что занимается абсолютно бессмысленным делом. Ни единого намека не то что на Гамарг – даже на окрестности Ядра – просмотренные документы не содержали; зато от всевозможной поэзии, прозы, афоризмов и планетологических отчетов у Калашникова даже разболелась голова. К этому моменту подоспел и отчет искинтов: ничего, ни единой зацепки. Наиболее хитрый из них высказал предположение, что данные специальным образом фальсифицированы, и даже выдал оценку потребной для этого вычислительной мощности. По меркам Земли двадцатого века она поражала воображение, а в Галактике двадцать третьего стоила несколько миллиардов эйков. Дорого, но не слишком дорого.

От безысходности Калашников принялся просматривать данные по ближайшим к Центральной Дыре планетам, за каковым занятием его и застал будильник. Данные были разнообразные и абсолютно неинтересные.

– К черту, – пробурчал Калашников и выволок себя из кресла. Одернув слегка помявшийся комбинезон, он взял из воздуха генерирующий обруч, пристроил его под волосы и запалил ауру. Та уткнулась в потолок, отражая расстроенные чувства хозяина, и расплылась в стороны подобно гигантскому цветку. Но Калашников даже не стал ее регулировать; он был по-настоящему расстроен и по-настоящему зол.

Черта с два у меня не будет свободного времени, подумал он, вызывая лифт. Я это дело так не оставлю!

Из пола выдвинулся квадратный подиум, по контуру замелькали зеленые огоньки. Калашников встал в середину квадрата, махнул на прощание кабинету – и сошел с подиума у парадного трапа официального космолета планеты УРТ, носящего гордое название «Космолет-1». В переводе на русский, конечно.

– Я готов, – сказал УРТ-1965, становясь рядом с Калашниковым.

УРТ-238761 стояла у трапа, шесть роботов из МИДа изображали официальные проводы. Все остальное население планеты следило за отбытием Пророка глазами этих шестерых, ничуть не отрываясь при этом от привычной работы. Калашников в очередной раз порадовался, какая ему досталась благоустроенная планета; ее хозяйство работало как хорошо отлаженная программа.

– Вот до этой скалы, – сказал Калашников, разворачивая перед УРТ-1965 полупрозрачную объемную карту. – Как раз около сотни выходит.

– Командуй, – кивнул УРТ-1965.

– Старт, – сказал Калашников и перешел на ускоренное восприятие времени.

УРТ-1965 успел убежать вперед метров на сто. Калашников сделал несколько шагов, настраивая аэродинамическую оболочку, а потом как следует оттолкнулся – не от гранитных плит космодрома, конечно, а от всей планеты целиком.

Как он и предполагал, самым сложным оказалось затормозить. В последний момент выяснилось, что скала слишком близко, Калашников спешно сбросил скорость, и земля под ногами явственно дрогнула. Только землетрясения мне и не хватало, подумал Калашников, вытирая со лба налипший песок. А вот и УРТ-1965; неплохая скорость для устаревшего терминатора!

– Ты не человек, – сказал УРТ-1965, останавливаясь в двух шагах от Калашникова.

– Как и было обещано, – кивнул Калашников.

– Но ты и не робот, – заметил УРТ-1965.

– Я также не являюсь разумной галактикой, – съязвил Калашников.

– Все как предсказано, – торжественно произнес УРТ-1965. – Ты – Звездный Пророк!

Калашников опустил голову и смачно сплюнул в безукоризненно чистый песок своей благоустроенной планеты. Забег обернулся очередной проверкой, заботливость УРТ-1965 – исполнением дурацких инструкций.

– Ладно, полетели, – сказал Калашников, протягивая УРТ-1965 руку. – На Авареске нас, наверное, уже заждались.

Телепортировавшись прямиком на парадную палубу «Космолета-1», Калашников успел помахать на прощание шести провожавшим его официальным роботам. Внутри корабля его поджидала УРТ-238761, незамедлительно взявшаяся настраивать посиневшую от злости калашниковскую ауру. УРТ-1965 встал к капитанскому креслу и сложил руки на груди. Корабль все понял без лишних слов, взмыл в воздух, покинул атмосферу и неспешно углубился в приемное жерло Галактического Метро.

– Ты был прав, Пророк, – сказала УРТ-238761, добившись от ауры требуемого цвета. – Фтальх согласился на проникающее гражданство, я уже оформила все документы. Но у нас есть проблема, Пророк!

– Называй меня по имени, Анна, – улыбнулся Калашников. – Мы ведь уже в Галактике!

– Хорошо, Артем, – согласилась УРТ-238761. – Проблема заключается в том, что у нас нет абсолютно надежной стратегии защиты. Подавив беспорядки, мы покажем, что были к ним готовы. Нас могут обвинить в сокрытии важной информации и отказе от сотрудничества с силами безопасности. Если эти обвинения будут доказаны, Урт может быть признан агрессивной цивилизацией, а его лидер – виновным в преступлениях против галактического сообщества.

– Но ведь я послал им уведомление о возможных провокациях, – напомнил Калашников. – Разве этого недостаточно?

– Нет, Артем, – качнула головой УРТ-238761. – Наше уведомление носит слишком общий характер. Нас будут обвинять в том, что мы точно знали, где и когда произойдут беспорядки, но не сообщили об этом властям. Если мы подавим провокации в зародыше, нас ждет обвинение в отказе от сотрудничества, а если мы дадим им начаться – обвинение в пособничестве насилию.

– Черт, – Калашников вытащил из кармана «шумелку» и пару раз подбросил ее на ладони. – Выходит, нам вообще нельзя вмешиваться?

– Так совсем плохо, – возразила УРТ-238761. – Тогда нас гарантированно обвинят в организации беспорядков.

– Замечательно, – пробормотал Калашников. – Что бы ни случилось, виноват Звездный Пророк. Что двадцатый век, что двадцать третий – порядки одни и те же… – Он замолк, обдумывая внезапно осенившую его идею. – Слушай, Анна! А что если беспорядки подавит кто-нибудь другой?

– Третья сторона? – оживилась УРТ-238761. – В этом случае нас могут обвинить только в подготовке насилия, но доказательная база будет откровенно слабой. У нас появятся хорошие шансы выиграть процесс! Но что это будет за сторона? Кто рискнет попасть под обвинение в отказе от сотрудничества?!

– Есть у меня один такой знакомый, – усмехнулся Калашников. – Сколько у нас осталось до официальной части? Двадцать минут? Думаю, мы успеем договориться.

Глава 11. Миротворец

Добрым словом и пистолетом можно добиться большего, чем одним только добрым словом.

Аль Капоне

1.

Павел Макаров испытывал новую модель боевого звездолета. Технология Звездной России сделала очередной гигантский шаг к совершенству: звездолет был невидим, неощутим, но с легкостью переносил своего пилота в любую точку пространственно-временного континуума. При желании звездолет создавал из ничего сколь угодно могущественное оружие, а также растворял в окружающем вакууме любое оружие противника. Макаров уже успел отстреляться по сгусткам темной энергии из Туманности Андромеды, наводившими ужас на окраинные цивилизации Галактики, а теперь расслабленно парил над Бадарамхаз-Карамхом, подыскивая среди тысячи миров тот, который наиболее нуждался в его помощи.

Внимание его привлек мир, зеленой лужайкой раскинувшийся между яркими огнями мегаполиса и серыми барханами пустыни. На одном из сотен холмов примостился кругленький домик с двумя миниатюрными башенками. Макаров вспомнил название расы, обитавшей в подобных домах – сасимахи – и подлетел поближе, чтобы наконец познакомиться с кем-нибудь из этих симпатичных большеголовых эрэсов. Дверь домика отворилась, на пороге появилась хозяйка и тут же забавно изогнула свой громадный, от глаза до глаза рот. Макаров услышал легкое жужжание мотора, отлетел чуть в сторону и увидел зависший над зеленой лужайкой искрящийся полупрозрачный диск, от которого рябило в глазах.

Макаров протянул невидимую руку, чтобы успокоить мелькание огней, но диск прошел между виртуальными пальцами, словно его и не было. От испуга у Макарова замерло сердце, а диск вспучился со стороны дома серым наростом и раскрыл на его конце черный раструб. Макаров сжал кулаки, но схватил лишь пустоту; из раструба ударило пламя, в мгновение ока превратившее дом в охваченные пожаром развалины.

Макаров ощетинился десятком различных пушек и дал ответный залп. Диск даже не дрогнул, продолжая поливать плазмой уже полностью разрушенный дом.

– Да что же это такое! – закричал Макаров и проснулся. В руках медленно таяло ощущение пустоты и собственного бессилия. По каюте гулял теплый, пахнущий морем ветер; желтый как пламя свечи ночник освещал соломенный потолок. Далекий шум прибоя создавал полную иллюзию родной для Макарова планеты.

Макаров вытер со лба холодный пот и посмотрел на часы. Два; причем навряд ли ночи. Значит, пора вставать.

Макаров включил естественное освещение – солнечные лучи наискось пересекли каюту – наскоро помахал гантелями и уселся за стол. Выложил на стол уже порядком потрепанный блокнот, взял со стола карандаш и написал:

«25-2-627, 14:10. Все как обычно, ничего необычного».

Перечитал написанное, качнул головой и жирно перечеркнул крест-накрест.

– Сасимахи, – сказал Макаров вслух. – Второй сон за последние два дня. Как бы это записать…

«25-2-627, 14:10, – вывел он под зачеркнутым текстом. – Снится убийство сасимах, которое я взял на себя. Такое ощущение, что я хочу отомстить». Качнув головой, Макаров зачеркнул «отомстить» и написал дальше: «найти убийц и разобраться». Снова подумал, повертел карандаш в руках. Вот тебе и нановодка, подумал он. Раньше бы я про них напрочь забыл бы. А теперь…

Макаров стиснул карандаш и снова пережил ощущение бессилия, с которым сжимал в кулаках пустоту. Это поражение, подумал он. И не важно, что только во сне; оно все равно будет сидеть в подсознании и всплывет в самый неподходящий момент. Чертова нановодка.

«Вынужден разобраться», – написал Макаров в следующей строчке и захлопнул блокнот.

– В рубку, – скомандовал он своему настоящему боевому звездолету.

Рубка дрожала от богатырского храпа Ями Хилла. Отставной когаленский генерал до того пристрастился употреблять спиртное под созерцание пролетающих мимо миров, что оборудовал себе спальное место прямо в рубке. Храпел Ями Хилл, как и всякий когаленец, в инфразвуковом диапазоне, так что тряслась рубка на полном серьезе.

– Па-адъем! – крикнул Макаров и для острастки выстрелил в потолок из материализованного «Рифеем» пистолета. – Пятиминутная готовность!

Ями Хилл беспорядочно задвигал всеми семью щупальцами, пытаясь разобраться, которые из них верхние, а которые – нижние. Макаров повернулся к нему спиной, по опыту зная, что все отведенные ему пять минут Хилл потратит на восстановление сознания. Зато потом будет вполне в форме и даже сможет помочь в деликатных вопросах.

– Соедини с Руби Рутом, – сказал Макаров звездолету. «Рифей» выполнил команду мгновенно, без слов разобравшись в душевном состоянии своего капитана. – Привет, Руби.

– Живите богато, Мак-Ар, – пробормотал шарообразный адвокат, забавно увеличивая и уменьшая диаметр своих громадных глаз. – У вас срочное дело?

– Как и все мои дела, – кивнул Макаров. – Помните двойное убийство, за которое я отсидел пожизненное?

– Я не один, – промямлил Руби Рут, отчаянно стреляя по сторонам глазами.

– Ну так дайте мне координаты убийц, и я тут же оставлю вас в покое, – улыбнулся Макаров.

– Я больше не веду ваше дело, господин Мак-Ар, – взмолился Руби Рут. – Я не располагаю нужной вам информацией…

– Вы предлагаете мне обратиться к Арбитру? – нахмурился Макаров. – Из-за такого-то пустяка?!

Руби Рут из шара превратился в приплюснутый эллипсоид. В хорошем же свете я его выставляю перед клиентами, подумал Макаров. А кстати, кто там у него – клиенты?

«Рифей» высветил на соседних экранах двух похожих как близнецы гуманоидов. Марти Зак и Харви Кул, прочитал Макаров краткую справку. Контрабанда оружия, похищения эрэсов, транспортировка наличности. Представители очень серьезной организации.

«Саратоги, что ли?» – мысленно поинтересовался Макаров. «Нет, – ответил звездолет. – Еще серьезнее. У нее даже нет общепринятого названия».

Типа нашей «конторы», подумал Макаров. Надо будет навести справки – вдруг это и есть Спрут?

– Да, тот самый Мак-Ар, – сказал Руби Рут, явно отвечая на вопрос одного из своих клиентов. – Да, господин Зак. За символические комиссионные…

– О чем это вы, милейший? – поинтересовался Макаров. – Какие комиссионные? Помнится, вы обещали, что убийца сам со мной свяжется. Поскольку он этого до сих пор не сделал, я полагаю, что вам пора ответить за свои слова.

– У меня есть к вам деловое предложение, – затараторил Руби Рут, округлив глаза до максимального размера. – Мои клиенты заинтересованы в ваших услугах и готовы оплатить мое посредничество, а я должен найти вам убийц по вашему делу. Поскольку я адвокат, а не сыщик, я готов передать вам свои комиссионные, которые мои клиенты способны выплатить в натуральной форме. Они найдут вам убийц, а потом еще и оплатят ваш контракт! И никакой комиссии с вашей стороны, господин Мак-Ар! Чистый заработок, солидные клиенты!

Надо почаще вызывать Руби Рута, подумал Макаров. Очень уж у него клиентура интересная.

– А что нужно вашим клиентам? – спросил он у шарообразного адвоката. – И сколько они готовы заплатить?

– Обычная транспортная операция, – расплылся в улыбке Руби Рут, – груз черных контейнеров, центр Галактики. Единственная сложность – на последнем этапе нужно инсценировать разрушение корабля, доставить контейнеры в нужное место, а потом получить за корабль страховку. Моим клиентам нужен не просто высококлассный пилот, а пилот, обладающий особыми способностями.

– Сколько? – коротко спросил Макаров.

– Двадцать, – так же коротко ответил адвокат.

– Двадцать стоил нищий Звездный Пророк, – покачал головой Макаров. – Сорок, и чистыми.

Адвокат расплылся в улыбке:

– Вы только что удвоили мои комиссионные. Можете потребовать у своих нанимателей найти еще каких-нибудь убийц!

– Обязательно потребую, – пообещал Макаров. – Значит, они согласны?

– Конечно, – гордо заявил Руби Рут. – Ведь вашим агентом был я!

2.

Последовавшие за этим заявлением переговоры показали, что Руби Рут не бросал слов на ветер. Зак и Кул выказали Макарову всемерное уважение, без колебаний перечислили двадцатипроцентный аванс на его официальный счет и спокойно восприняли предложение Макарова обговорить детали в ходе следующей встречи.

– Мы все понимаем, – сказал господин Зак, наклоняя бритую квадратную голову. – Работа предстоит серьезная, перед ней надо закрыть все вопросы. Но и вы нас поймите. Груз должен быть на месте уже завтра!

– Найдите того, кто мне нужен, – пожал плечами Макаров, – и груз будет доставлен точно в срок.

– Мы наслышаны о ваших способностях, – сказал Зак. – Мы также знаем вашего должника. Это Гаррасихи Гхури по кличке Скользкий Гхури, вице-спикер Бадарамхаз-Карамхского Конгресса. С тех пор, как он занял официальный пост, с ним стало совершенно невозможно иметь дело.

– А какие доказательства я смогу ему предъявить? – поинтересовался Макаров.

– Купите материалы расследования через Ягера Музыканта, – посоветовал Кул. – Дело замяли, но доказательств в нем хоть отбавляй. Сошлитесь на Организацию, Ягер сделает вам скидку!

Как все просто, подумал Макаров. Неудивительно, что господа из Организации так легко согласились выплатить комиссионные в натуральной форме.

– Купите их сами, – предложил он нанимателям, – и пришлите мне как можно быстрее. Я вылетаю на Бадарамхаз-Карамх.

– Хорошо, – согласился Кул. – Ждите посылки, Мак-Ар!

– Жду, – кивнул Макаров и разорвал связь.

Вице-спикер Конгресса, подумал он. Что мне с ним делать? Сжечь из плазменной пушки вместе с каким-нибудь близким родственником? Просто разложить на атомы?

Макаров покачал головой. Все это не имело никакого смысла. Мертвых не вернешь, а чтобы преодолеть ощущение бессилия, достаточно будет попросту посмотреть Скользкому Гхури в глаза – или что там у него вместо глаз?

Макаров вывел портрет вице-спикера на экран и услышал приглушенное клокотание Ями Хилла.

– Ты его знаешь? – повернулся Макаров к своему напарнику.

– Гнида Гхури, – прогудел когаленец. – Высоко пошел, не дотянуться…

– Тебе-то он чем насолил? – устало спросил Макаров. Когаленский генерал имел знакомых по всей Галактике, и это иногда чертовски раздражало.

– Лично мне ничем, – пояснил Ями Хилл, – а вот агентуру нашу сдал, сволочь. Мы ему такие документы выправили, на целый протекторат…

– Понятно, – кивнул Макаров. – За такое по вашим законам смерть полагается?

– Не-ет, – протянул спрут. – За такое поводок полагается, если дотянуться сумеем. Но он теперь вон какая шишка…

Поводок, подумал Макаров. Нет, это тоже не вариант. Навряд ли когаленцы будут использовать Скользкого Гхури для добрых дел. Лучше уж сразу убить. Нет, не то, все равно не то…

«Пришла посылка», – коротко сообщил «Рифей». Макаров кивнул, предоставив кораблю самостоятельно проверить содержимое. Он нисколько не сомневался, что представители загадочной Организации сделали все правильно. По сравнению с порученным Макарову делом судьба провинциального политика, пусть даже и в ранге вице-спикера, не значила ровным счетом ничего.

Космоцентр, подумал Макаров. Один-единственный черный контейнер, но в нагрузку – полное разрушение корабля при доставке. Чтобы даже следов контейнера нельзя было обнаружить. Задача как раз для Мак-Ара; но что же мне делать со Скользким Гхури?

Может быть, свершить правосудие?

Макаров поднял к потолку указательный палец. Ну конечно же! Быстрючка! Поговорить с ним, засадить лет на десять, снова поговорить – и так до тех пор, пока на человека не станет похож! По крайней мере, узнаю, как оно на самом деле выглядит, пожизненное-то заключение.

«На Бадарамхаз-Карамх», – скомандовал Макаров кораблю. – «Поближе к этому самому вице-спикеру».

«Гаррасихи Гхури находится в межзвездном пространстве», – сообщил «Рифей». – «Перехватить?»

«А он там один, – уточнил Макаров, – или в какой-то компании?»

«Его яхта находится в гравитационных захватах корабля с нестабильным регистровым кодом», – ответил «Рифей». – «Предполагаю, что Гхури похищен…»

– Перехватить! – завопил Макаров, даже не дослушав подробностей. – Нашли время, придурки!

«Не придурки», – возразил «Рифей», совершая трансгалактический прыжок. – «Это ваш коллега, пилот Гильдии Сардор Каффиани».

Звездолет Сардора Каффиани выглядел как ноздреватая груша со срезанным основанием. Сбоку от груши висел клубок слабо светящихся нитей, в котором Макаров без труда распознал элитную яхту «Ланс Соло» выпуска Федеральной Корпорации «Ланс-Фо». Стоила такая яхта, пожалуй, поболее, чем обещанный Макарову гонорар; однако о захвате ее с целью перепродажи нечего было и мечтать – каждая молекула рабочего корпуса яхты несла в себе специальный защитный код, делавший невозможным ее эксплуатацию без официальной перерегистрации на нового владельца. Причем в отличие от мозгов смулпейнцев и «защищенных» соединений по Сети, взломать этот код еще ни у кого не получилось.

Ну что ж, подумал Макаров. Значит, Сардор Каффиани захватил Скользкого Гхури не с целью грабежа.

– Приветствую тебя, брат-пилот! – появился на экране сам Сардор Каффиани. К неудовольствию Макарова, ожидавшего новых впечатлений, брат-пилот оказался самым обыкновенным гуманоидом – правда, с белыми волосами и ярко-голубыми глазами, но по галактическим меркам эти отличия от человека не стоило даже и замечать. – Извини, я сам должен был о тебе вспомнить!

– Зачем тебе Гхури? – напрямик спросил Макаров.

– Это мой контракт, – сверкнул глазами Каффиани. – Я оплачу тебе его долг.

– Не думаю, – качнул головой Макаров. – Его может оплатить только сам Гхури.

– Что-нибудь личное? – с полуслова понял Каффиани.

– Вроде того, – кивнул Макаров. – Мне нужно с ним немного побеседовать.

– Я получу его обратно живым и здоровым? – уточнил Каффиани.

– Живым, – подтвердил Макаров, – и физически здоровым. А вот сохранение душевного равновесия я не гарантирую.

– Хорошо бы еще он прекратил выть и царапаться, – заметил Каффиани. – Я могу отдать его ровно на один галч.

– Этого вполне достаточно, – согласился Макаров. – Открываю канал.

Гаррасихи Гхури находился в прозрачном пластиковом коконе, позволявшем свободно дышать и разговаривать, но замедлявшем все прочие движения до состояния мухи, попавшей в смолу. Увидев Макарова, этот длиннотелый двухвостый субъект раскрыл оба своих сочащихся слизью ротовых отверстия и завыл, как собака на Луну.

«В быстрючку, – мысленно приказал Макаров. – Для начала на пару месяцев».

«Какую модель синтезировать?» – поинтересовался корабль.

«Приличную, – усмехнулся Макаров. – Все-таки вице-спикер…»

Прозрачный кокон со Скользким Гхури провалился сквозь пол и тут же выскочил обратно. На обоих хвостах Гхури отросла рыжая шерсть, ротовые отверстия заметно подсохли, а в глазах появилось жгучее любопытство.

– Ах да, – усмехнулся Макаров. – Забыл представиться. Меня зовут Мак-Ар, и я совсем недавно отсидел за тебя пожизненное заключение.

– Это какая-то ошибка, – пропищал Гхури. – Я ничего такого не делал…

«Еще два месяца, – скомандовал Макаров. – И покрути ему кино, из присланной посылки. Только не слишком часто, чтобы с ума не сошел».

«Этот не сойдет», – совершенно серьезно ответил «Рифей».

Кокон с вице-спикером на мгновение нырнул в пол, и Макаров узрел очередные произошедшие с Гхури изменения. Шерсть на хвостах стала огненно-красной, под глазами обозначились желтые круги, а приоткрытые рты жадно хватали воздух.

– Значит, ошибка? – участливо спросил Макаров.

– Я заплачу, – пропищал Гхури. – Сколько ты хочешь?

Макаров покачал головой:

– Ты не понял, Гаррасихи Гхури. Мне не нужны деньги. Мне нужно понять, зачем ты это сделал.

Из верхнего рта Гхури потекла слизь, и он тихонько завыл, жмуря и без того воспаленные глаза. Макаров с интересом ждал, что будет дальше; Гхури наверняка уже понял, чем кончится для него неудачный ответ, однако говорить правду явно не собирался.

– Я не могу тебе сказать, – пропищал Гхури. – Считай, что это доставило мне удовольствие.

– Неудачный ответ, – возразил Макаров. – Подумай еще немного.

«Кстати, – поинтересовался он у корабля, – а чем он в быстрючке занимается? Мемуары пишет?»

«Лежит на кушетке и смотрит в потолок», – ответил «Рифей». – «И еще думает, но очень редко. Я бы рекомендовал подержать его там подольше».

«На твое усмотрение», – согласился Макаров.

На этот раз Гхури появился на свет явно готовым к конструктивному разговору.

– Я расскажу! – взвизгнул он, не дав Макарову и слова сказать. – Мне было плевать на Сасифо, но у меня тоже есть босс! Я выполнял приказ! Не спрашивай, кто он такой; моя жизнь все еще у него в руках!

– Да неужели? – неподдельно удивился Макаров. Нравы Галактики начинали его забавлять.

«Осторожнее», – услышал он голос «Рифея». – «Генокод этого эрэса содержит явные признаки искусственного происхождения».

«Так он закодирован?! – сообразил Макаров. – А мы можем его… того? Вылечить?»

«Можем», – подтвердил «Рифей». – «Сделать?»

«Конечно!» – скомандовал Макаров, даже не подумав, какому эрэсу он оказывает эту уникальную услугу.

– Моя жизнь у него в руках, – повторил Гхури. – Убей меня или отпусти, но больше я ничего не смогу сказать.

– Я понимаю, – кивнул Макаров. – Но все-таки, ты можешь кое-что для меня сделать.

– Что? – с явной надеждой спросил Гхури.

– Ты можешь попытаться, – произнес Макаров. – Или еще немного подумать о своей жизни.

– Я предпочитаю подумать, – ответил Гхури.

Макаров молча развел руками, и кокон вновь провалился сквозь пол.

«Он уже в норме», – сообщил «Рифей», – «только сам об этом пока не знает. Может быть, сообщить ему об устранении генпрограммы?»

Макаров вспомнил обугленные тела и покачал головой.

«Он хочет поговорить», – доложил «Рифей» через минуту. – «Для него прошло целых три года».

Интересно, какая у его расы средняя продолжительность жизни, подумал Макаров. Я бы на месте Гхури соображал бы раз в сто быстрее!

– Ну, как жизнь, Гаррасихи? – спросил он у своего несчастного пленника.

– Это не жизнь, – ответил Гхури, и пустил из обеих ртов обильную слизь. – Пожалуйста, убей меня.

– Почему бы тебе просто не попытаться? – спросил Макаров.

На серой коже Гхури проступили желтоватые пятна.

– Это слишком страшно, – выдавил он сквозь жалобный вой. – Убей меня…

– Страшнее, чем сгореть заживо? – участливо спросил Макаров.

Гхури ничего не ответил, а только завыл чуть погромче.

– Я хочу, чтобы ты понял, – сказал Макаров. – Понял, что совершил, и решил, что с этим делать. Подумай еще немного. Я подожду.

На этот раз Гхури раздумывал всего ничего: каких-то две недели.

– Я понял, – сказал он, появившись на свет. – Я должен хотя бы попытаться. Окружи меня защитным полем: будет много крови.

3.

Ну вот, подумал Макаров, провожая взглядом гаснущую в глубинах космоса точку, еще недавно бывшую грушевидным звездолетом Сардора Каффиани. Кого же я хотел покарать? Несчастного Гхури, оказавшегося жалкой игрушкой в руках своего босса? Или самого босса, для которого убийство двух сасимах значило ничуть не больше, чем для меня – очередная затяжка вот этой сигареты? А может быть, весь этот проклятый мир, где существуют такие вот боссы, такие вот Гхури и такие вот несчастные сасимахи?

Прямо хоть с Калашниковым советуйся, подумал Макаров и утопил сигарету в наспех материализованной пепельнице. Да что же это за нановодка такая!

– Есть минутка? – услышал он знакомый язвительный голос и крутанулся в кресле, поворачиваясь лицом к голографической проекции.

Артем Калашников стоял на парадной палубе своего официального космолета. Рядом с ним стояли два робота модели «Т», а за спиной клубились черные пузыри внутренностей Галактического Метро. Над головой Калашникова дрожала желто-синяя аура, свидетельствовавшая, что Звездный Пророк находится не в самом лучшем расположении духа.

– Легок на помине, – ответил Макаров, приветствуя Калашникова широченной улыбкой. – Сам только что хотел тебя вызвать!

– Меня нельзя, – ответил Калашников, кивая через плечо. – У меня всего десять минут, чтобы спастись от козней Федерации. Короче, без твоей помощи мне, похоже, труба.

– Так давай помогу, – потер руки Макаров. – Кого замочить надо? Одну планету, целую цивилизацию или уж сразу всю Галактику, чтобы не мучилась?

– Ты чего такой агрессивный? – удивился Калашников. – Аж на всю Галактику взъелся?

– Да потолковал тут с одним… – Макаров замялся, подыскивая подходящее слово. – С одной жертвой режима. Черт знает что в этой Галактике творится.

– А, не нравится? – улыбнулся Калашников. – Действует, родимая?

– На тебя тоже? – удивился Макаров. – Так тем более потолковать надо!

– Не сейчас, – развел руками Калашников. – У меня уже все расписано, через несколько минут я высаживаюсь на Авареске, выслушиваю приветственные речи, следую парадным маршем к месту будущего Технохрама, поднимаю его из земли – и тут мне устраивают провокацию с массовыми беспорядками. Крики «Да здравствует Пророк!», «Мочи белковых!», «Свободу роботам!», стрельба, резня, мечущиеся толпы… ну да сам знаешь.

– Откуда? – попытался было встрять Макаров.

– Да ты будто не из двадцатого века, – махнул рукой Калашников. – Короче, сам я все это безобразие предотвратить не могу, меня сразу же обвинят, что я же его и организовал. А ты – вольный пилот, тебе никто не мешает пролетать мимо, обнаружить беспорядки, подавить их в соответствии с Варрашским протоколом о совместном противодействии насилию, да и предъявить Фтальху счет на несколько миллионов за оказанные услуги. Тебя, разумеется, вежливо пошлют подальше – но провокация будет сорвана, а я окажусь ни при чем.

– Беспорядки подавить – дело нехитрое, – пожал плечами Макаров. – А ты точно без меня обойтись не сможешь? Как бы не заподозрили, что мы заодно…

Калашников развел руками:

– Не успеваю уже. Думал, Гринберг поможет, а он вместо совета глушилку мне выдал, и был таков. От восстания роботов поможет, а вот насчет мелких провокаций – не уверен. Так что только на тебя и надеюсь!

– Ну ладно, – согласился Макаров, который уже и сам понял, что Калашникову действительно требуется помощь. – Кого конкретно давить, скажешь?

– Конкретно не скажу, – вздохнул Калашников. – Там у них сто миллионов роботов, и каждый может чего-нибудь отчебучить. Вызови юридического искинта, посади его на мониторинг, и как только он нарушения закона увидит – так сразу и дави. В крайнем случае, я сам тебя по спецсвязи вызову.

– Насчет искинта это мысль, – заметил Макаров. – А то сам я в законах не силен…

– У тебя адвокат хороший, – усмехнулся Калашников. – А насчет искинта я серьезно: сам так всегда делаю. Двадцать третий век на дворе, чего самому думать?

– И то правда, – улыбнулся в ответ Макаров. – Когда я должен на Авареске появиться?

– Да прямо сейчас и появляйся, – порекомендовал Калашников. – Видишь, мы уже в атмосферу входим!

За спиной Калашникова и впрямь раскинулось зеленоватое небо, перечеркнутое длинной вереницей розовых облаков. Космолет Звездного Пророка двигался по парадному воздушному коридору, упиравшемуся одним концом в орбитальную станцию Метро, а другим – в заросший жесткой сине-зеленой травой космодром Авареска, до сих пор в силу древней традиции служивший местом парковки звездолетов класса «планета-пространство».

Макаров выключил связь, разрешил «Рифею» перебазироваться в пространство Авареска и восстановил нормальную проницаемость воздуха.

– Что случилось? – тут же заухал Ями Хилл. – С кем ты разговаривал?

– Тс-с, – Макаров приложил палец к губам. – Серьезный заказ. Знаешь что-нибудь про Авареск?

– Авареск? – переспросил Ями Хилл и присосался правым щупальцем к голове. – Курорт какой-то… Хотя постой, там же у черножелезных база; полный сушняк!

Макаров удивленно сдвинул брови, и Сеть тут же пришла на помощь, сообщив, что по-когаленски «сушняк» означает вовсе не постпохмельное состояние, а крайне негативную характеристику предмета, места или разумного существа.

– А кто такие «черножелезные»? – поинтересовался Макаров. «Рифей» как раз завершил прыжок, и мир Авареска появился на обзорном экране – центральная звезда и предусмотрительно снабженные подписями планеты.

– Роботы-контрабандисты, – неохотно пояснил Хилл. – У них на Авареске вроде заповедника, технологии начала времен, роботов до сих пор делают с автономным управлением. Ну, вот некоторые и сбоят, начинают на себя работать. Оружие на планету таскают, наркотики нелицензионные, даже хакерскими чипами не брезгуют. Иногда даже в наемники подаются, задешево, потому как дороже не стоят…. Погоди-ка! Авареск – там же Звездный Пророк сегодня Храм открывает?!

«Просят зарегистрироваться, – сообщил Макарову „Рифей“. – Процедура стандартная?». «Стандартная, – ответил Макаров. – Ознакомительный осмотр планеты, посадка не требуется. Запусти „рой“ и мониторинг противоправных действий, готовность реакции – одна сотая».

Ями Хилл оторвал щупальце от головы и привстал на своем насесте:

– Тебе что, Пророка заказали?! Да как ты такие заказы находишь?!

– Репутация, генерал, репутация, – усмехнулся Макаров. – Хотя ты не все угадал: мне заказали охранять Звездного Пророка.

– От кого? – удивился Ями Хилл. – От черножелезных? Да они вообще ничего не умеют!

– Есть от кого, – сухо ответил Макаров. – Садись-ка по-боевому, сейчас начнется.

«Рой» – система всепланетного наблюдения, состоявшая из безумно большого количества микроскопических датчиков, дававших полный обзор всего происходящего на целой планете, – выдал на панорамный экран общие сведения о ситуации на Авареске. В центре внимания, разумеется, находился Звездный Пророк, грозно посверкивающий ярко-зеленой аурой, столбом поднимавшейся от головы в небо. Рядом со Звездным Пророком стояли два сопровождавших его робота, чуть поодаль – делегация официальных лиц Авареска во главе с Советником по делам религий Гиргочем (о чем гласил болтавшийся рядом комментарий). Все это сборище помещалось на массивной, с баскетбольную площадку платформе, преспокойно парившей в воздухе на высоте человеческого роста. Звездный Пророк простер руку, и платформа двинулась в указанную им сторону.

Ведь может же, если захочет, подумал Макаров. Одно удовольствие на Калашникова смотреть, когда он Звездным Пророком прикидывается. Однако я здесь не для удовольствия, а беспорядки подавлять. Ну-ка, что у нас по окрестностям делается?

Основной «глаз» системы поднялся на сотню метров вверх, и Макаров смог целиком оценить обстановку в окрестностях будущего Храма. Платформа направлялась к заросшему редкой травой болотцу, примостившемуся на западном краю Чарвинка – официальной столицы Авареска, громадного города-парка, раскинувшегося между тремя высокими холмами в пойме петлявшей между ними реки. На окружавших болотце возвышенностях уже собрались зеваки – в отношении бесплатных зрелищ обитатели Авареска ничем не отличались от своих собратьев из любой другой части Галактики. Раздаточные лианы подносили фтальхианцам разноцветные напитки, носились в воздухе летучие бутерброды, блестящие цилиндрические роботы важно разгуливали между белковыми эрэсами, по-видимому, разъясняя им смысл Робоверы. Макаров представил себе, что начнется, если в эту публику кинуть хотя бы самую обыкновенную дымовую шашку, и нервно сжал кулаки.

– Выделить источники опасности, – приказал он «Рифею».

Разноцветные пунктирные линии очертили несколько десятков объектов, и Макаров разинул рот, в очередной раз удивляясь, насколько же искусственный интеллект умнее естественного. Большерукие черные роботы, подозрительно равномерно рассевшиеся на вершинах холмов, оказались помаркированы желтым, относительно безопасным пунктиром; платформа, на которой ехал Калашников, заслужила оранжевую степень опасности; тем же цветом окаймились сорокаметровые овальные листья росших между холмами гигантских пальм. Вокруг стоявших на платформе эрэсов медленно высветилось красное кольцо, мигнуло пару раз – и уверенно сжалось в точку на груди низкорослого богомола, стоявшего чуть в стороне от официальных представителей Авареска.

Однако к этому моменту Макарову было уже все равно, кто именно из многочисленных аваресковских чиновников имеет при себе оружие массового поражения. Ничем не примечательный фтальхианец, расположившийся на поляне для зрителей со скромным достатком, вдруг полыхнул ядовито-розовым цветом настоящей опасности, и сквозь сделавшийся полупрозрачным слой виртуального хитина явственно проступили контуры высокого, худощавого дьявола. Дьявола, которого Макаров узнал бы из доброго десятка других представителей этой довольно редкой в Галактике расы.

4.

Черт, подумал Макаров. Так это же…

– Домби Зубль! – взревел за его спиной Ями Хилл. – Смотри, это Домби Зубль!

– Сам вижу, – буркнул Макаров. – Интересно, что он здесь делает?..

– На Пророка охотится! – рявкнул Ями Хилл. – Хватай его, а то поздно будет!

– На Пророка? – озадаченно переспросил Макаров. – Так вроде…

А что вроде, подумал он, прикусив язык. Домби Зубль на ФИА работает? На ФИА. Провокацию Артему Федерация устраивает? Федерация. Значит, Домби Зубль тут совсем не просто так появился.

– Да хватай же его! – взмолился Ями Хилл. – Смотри, он уже что-то почувствовал!

Домби Зубль действительно встрепенулся и вытянул свою фтальхскую голову по направлению к платформе. Без двух минут тридцать шесть, машинально отметил Макаров, сейчас начнется. Вот именно – сейчас начнется, а я понятия не имею, что мне делать!

«Артем, – мысленно позвал Макаров, на всякий случай захватив Домби Зубля в прицел эвакуатора. – Нужно посоветоваться…»

«Ты как нельзя вовремя, – съязвил Калашников, – у меня целая минута осталась. Забыл, как искинт запускается?»

«Здесь Домби Зубль, – коротко сообщил Макаров. – И у него розовая степень опасности».

Аура над Звездным Пророком описала широкую петлю и пошла желтыми пятнами. С десяток роботов вскинули вверх передние конечности, испустив восторженный свист.

«Так, – испустил мысль Калашников. – Точно, нужно посоветоваться. Жаль, что мы не умеем останавливать время…»

«Почему не умеем? – удивился Макаров. – Это как раз запросто!»

Он приказал исму ускориться примерно в тысячу раз, а потом переслал Калашникову аналогичную команду. Исм отлично выполнил приказ, Калашников после мгновенной паники сообразил, что случилось, и с явным удовольствием расположил в соседнем с Макаровым кресле свою голографическую копию.

– Это ты здорово придумал! – сказала копия, показывая Макарову большой палец. – Как же это я сам не догадался?

– Ты в быстрючке срок не мотал, – пояснил Макаров. – Смотри, – показал он на экран. – Вон ты, а вон Домби Зубль, переодетый богомолом.

– А это кто? – спросил Калашников, показывая на другого богомола, с красным пятном на груди. – Красное – это же массовое поражение?

– Да какая разница? – возмутился Макаров. – Домби Зубль вообще розовый!

– Интересно, – почесал в голове Калашников, – а голубым цветом у нас что маркируется?

Макаров хмыкнул и молча махнул рукой. Типичный Калашников – вечно ему некогда, а как время появится, так все что угодно готов делать, лишь бы не работать.

– Хорошо, шутки в сторону, – понял Калашников. – Домби Зубль розовый, потому что он для «Рифея» опасность представляет, а не просто для окружающих. А вот тот богомол как раз против местных что-то задумал. Поэтому меня как Звездного Пророка он куда больше интересует…

– Ты что, ничего не понял? – перебил Макаров. – Домби Зубль – штатный агент ФИА, и находится как раз в том месте, где против тебя планируется провокация! Наверняка это он ее и подстроил!

– Надо думать, – кивнул Калашников, по-прежнему пялясь на экран. – А, вот кто это! Магистр Чичхох, советник по вопросам безопасности; ну, теперь мне все ясно!

– Что тебе ясно? – угрюмо спросил Макаров. Он уже начал жалеть, что остановил время; вместо того чтобы советоваться, Калашников решал какие-то свои, одному ему понятные проблемы.

– Что Домби Зубль подговорил Чичхоха применить какую-то массовую штуку, а потом свалить все на меня, – с довольной ухмылкой сообщил Калашников. – Ну что ж, на ихний газ у нас есть свой противогаз, – голограмма похлопала себя по груди. – Давай теперь советоваться, что с Домби Зублем делать.

– Ну, наконец-то, – обрадовался Макаров, – а я уж думал, что ты все двадцать минут будешь тут сам с собой разговаривать. Ями Хилл предлагает захватить Домби Зубля…

– Один раз вы его уже захватывали, – скептически заметил Калашников.

– На «Рифее» предыдущей версии, – возразил Макаров. – Технически это запросто, а вот политически – тут у меня проблема. Если мы его в плен возьмем, как это на твоих делах отразится?

– Да никак, – пожал плечами Калашников. – Провокацию он подготовил, роли расписал, дальнейшие действия будет предпринимать, только если все пройдет по плану. А план этот, как сам видишь, – Калашников показал на обозначенного красным Чичхоха, – уже не жилец. Так что в любом случае Домби Зублю пришлось бы уносить ноги, несолоно хлебавши. Разве что ты его от заслуженного наказания спасешь – он на тебя свой провал спишет. Так что с него еще причитается!

– А ты уверен, что Чичхох – это единственная провокация? – поинтересовался Макаров.

– Не единственная, конечно, – кивнул Калашников, – но главная. С остальными проблемами, – Калашников ткнул пальцем в нависшие над тремя холмами пальмовые листья, – я и сам справлюсь. Да так справлюсь, что у дверей Храма давка начнется, в Техноцерковь записываться!

– Ну, смотри, – покачал головой Макаров. – Я думал, раз ты меня вызвал, у тебя серьезные проблемы…

– Самая серьезная проблема, – усмехнулся Калашников, – в том, что у меня своего «Рифея» нет. По должности не положено. Остальное – такие пустяки…

– Так значит, я Домби Зубля забираю? – уточнил Макаров.

– Забирай, – щедро разрешил Калашников. – А кстати, зачем он тебе? Все еще испытателем подрабатываешь?

– Нанять я его хочу, – ответил Макаров. – Нужно одну вещичку в Галактике найти, и кажется мне, что Домби Зубль сделает это лучше других.

Глава 12. Игры патриотов

Если у вас нет судимости, то это не ваша заслуга, а наша недоработка.

Милицейский анекдот

1.

Домби Зубль почувствовал неладное только в самый последний момент. Советник Чичхох шевельнул обонятельными усиками и поднес к голове левую верхнюю лапку; прислушавшись, Домби Зубль уловил характерное жужжание коммуникатора, работавшего в защищенном режиме. Чичхох наклонил голову и едва заметно присел; Домби Зубль подался вперед, наводя на советника звуковой бинокль. Жужжание распалось на отдельные звуки, но расшифровать их бинокль не успел – Чичхох рубанул лапой воздух, разрывая связь. Домби Зубль услышал, как советник со свистом втягивает воздух – и понял, что Чичхох только что принял чрезвычайно важное сообщение.

Сбой, без колебаний решил Домби Зубль. Чичхох под вопросом. Активируем запасной вариант.

Средняя лапа Домби Зубля легла на пояс, левая нога зарылась в мох. Легкое дрожание земли обозначило момент, когда копия Домби Зубля, превратившаяся в земляного червя, отделилась от оригинала. Нескольких минут хватит, чтобы она подобралась к Пророку на нужное расстояние, и тогда все снова будет под контролем.

Звездный Пророк поднял ауру в небеса и простер перед собой руки; черная вода лежавшего перед ним болотца засеребрилась, как ртуть. Домби Зубль вытащил ногу из-под мха и переменил позу, усаживаясь поудобнее. Как только черножелезные разберут первого робоверца, решил он. Еще несколько минут.

Звездный Пророк сделал что-то со светом – погасил солнце, опустил на город светящийся купол, уменьшился в размерах вместе с болотом и окружающими холмами. Да нет же, с ужасом понял Домби Зубль. Это панорамный экран, надо мной потолок, а вокруг…

– Нет, – прошипел Домби Зубль, выпуская когти. – Только не это!

– Добро пожаловать на борт «Рифея», – услышал дьявол вкрадчивый голос. – Я пригласил вас, чтобы сделать вам предложение, от которого вы не сможете отказаться.

Домби Зубль крутанулся в кресле и уставился на одетого во все черное эрэса, известного в Галактике под именем пирата Мак-Ара. Мак-Ар сидел в главном пилотском кресле, закинув ногу на ногу, а за его спиной маячила туша грузного когаленца, с которым Домби Зубль предпочел бы никогда больше не встречаться. К счастью, в данный момент когаленец был совершенно пьян.

– На всякий случай, – улыбнулся Мак-Ар, – ваша подвижность ограничена окрестностями кресла, телепортационная бомба заблокирована, а маленький арсенал, болтавшийся у вас на поясе, я позаимствовал для лабораторного изучения. Временно, разумеется – как только мы достигнем соглашения, оно будет возвращено вам в полной сохранности. Так что можете втянуть ваши когти обратно и задавать вопросы.

Домби Зубль выбросил вперед правую руку и уткнулся когтями в мягкую, невидимую преграду. Схватился за пояс – тот не подавал признаков жизни. На этот раз Мак-Ар не допустил ни единой ошибки.

– Кто вы? – спросил Домби Зубль, выигрывая секунды на размышления. Сознание раздвоилось; одна часть внимательно выслушивала ответы Мак-Ара, вторая – лихорадочно обсчитывала ситуацию. Мак-Ар – агент Звездной России. Прежде всего, выяснить, что им известно!

– Пилот Мак-Ар, – ответил Мак-Ар, – к вашим услугам.

– Чего вы от меня хотите?

– Я хочу заключить с вами сделку, – сказал Мак-Ар. – Взаимовыгодную сделку, – повторил он, подчеркнув первое слово.

– За кого вы меня принимаете? – конкретизировал Домби Зубль.

– За вас самих, – усмехнулся Мак-Ар. – В прошлый раз вы гостили у меня как Дайен Збирек, политтехнолог. Сейчас, насколько я понимаю, вы – Домби Зубль, агент Федерального Информационного Управления в звании капитана. И не советую отпираться, иначе я доставлю вас прямиком в штаб-квартиру вашего же Управления!

Это будет полный провал, подумали оба сознания Домби Зубля. Нужно продолжать переговоры.

– Чего вы от меня хотите? – повторил Домби Зубль.

– Давайте сначала поговорим о вас, – улыбнулся Мак-Ар. – Вы ведь не просто так на Авареске оказались, верно? Небось, какое-то задание выполняете?

Это уже провал, уныло подумала вторая половинка. Нужно самоликвидироваться. Но моя главная задача – выжить и сохранить свободу. Даже ценой предательства.

– Допустим, – сказала первая половинка сознания.

Прошлый раз меня спасло чудо, подумала вторая. Чудес больше не будет. Мак-Ар хорошо подготовился, нужно быть очень осторожным. По виду, он тоже зверус. Значит, переходим на русский.

– Хотите его выполнить? – спросил Мак-Ар.

– А разве это еще возможно? – удивилась первая половинка.

Рано, подумала вторая. Пусть начнет первым.

Мак-Ар ткнул пальцем в панорамный экран:

– Мы с вами в ускоренном времени. Вашего отсутствия никто не заметит.

Никто не заметит, подумала вторая половинка. Даже Аллавель?! Если так, это шанс. Проверить!

– Как вы меня выдернули с планеты?

– Очень аккуратно, – ответил Мак-Ар. – В детали вдаваться не буду, скажу лишь, что никаких гравитационных всплесков в районе будущего Храма не зарегистрировано. Если верить показаниям аваресковских приборов, вы все еще изображаете толстого ленивого фтальхианца, пялящегося на Звездного Пророка.

Это может быть правдой, решила вторая половинка.

– Давайте ближе к делу, – сказала первая. – Я вам зачем-то нужен, так? – Мак-Ар молча кивнул. – Скажите, зачем, и будем торговаться.

– Хорошо, – улыбнулся Мак-Ар. – Мне нужны смулпейнские мозги.

Позвоночник Домби Зубля вспыхнул огнем. Сознание едва не слилось воедино. Все пропало, подумала первая половинка. Откуда он знает, подумала вторая.

– При чем здесь я? – выдавил Домби Зубль.

– Я полагаю, вы можете мне помочь, – сказал Мак-Ар. – В ответ я готов сделать для вас очень многое.

– Вы хоть понимаете, о чем речь? – уточнил Домби Зубль.

– Прекрасно понимаю. – Мак-Ар поднялся на ноги и встал к Домби Зублю вполоборота. – Официально все мозги уничтожены. О самом факте их существования известно крайне ограниченному кругу эрэсов. Федерация умеет хранить тайны. Чтобы добраться до самих мозгов, мало быть пилотом Мак-Аром. Нужно быть своим в спецслужбах Федерации.

Щупаем, насколько я ему нужен, подумала вторая половинка.

– Не думаю, что смогу быть вам полезен, – сказал Домби Зубль.

– Не скромничайте, – пожал плечами Мак-Ар. – Ваша роль в Умиротворении мне хорошо известна.

Блефует, решила вторая половинка. Она известна только Мегу Джирайну. Но главное есть – ему нужен именно я. Значит, играем дальше.

– Не понимаю, о чем вы, – сказала первая половинка. – Ну хорошо, допустим, я попробую навести справки. Допустим, я каким-то чудом разыщу эти студенистые мозги. Какие гарантии, что вы сразу же после этого не пустите меня в расход?

Домби Зубль сознательно применил русскую идиому. Пора было налаживать контакт.

– Гарантии простые, – улыбнулся Мак-Ар. – Предоплата. Я первым окажу вам требуемую услугу.

– Какую услугу? – пробормотал Домби Зубль. Вторая половинка сознания попросту онемела от такого предложения.

– Любую, – коротко ответил Мак-Ар. – Все, что пожелаете. Конечно, в пределах моих скромных возможностей.

Идиот, предположила вторая половинка. Нет, это я сижу связанный у него в кресле, а не он у меня; не идиот. Но почему предоплата?

– А если я пообещаю и не сделаю? – ошеломленно спросил Домби Зубль.

Мак-Ар повернулся к Домби Зублю лицом.

– Вы останетесь мне должны, – сказал он неожиданно тихим голосом. – А в этой Галактике подобные долги имеют свойство увеличиваться со временем.

В легализации ему помогал Исиан Джабб, вспомнила вторая половинка. Мог убить, а вместо этого помог. Мак-Ар умеет выколачивать долги.

– Я должен подумать, – сказал Домби Зубль, которому действительно нужно было подумать. Потому что он знал, где спрятаны смулпейнские мозги, и имел все основания полагать, что не сможет утаить это знание при интенсивном допросе. А следовательно, Мак-Ар и впрямь сделал предложение, от которого невозможно было отказаться.

Он не знает, что я знаю, подумала вторая половинка. Это мой единственный шанс. Нужно требовать чего-то почти невозможного, иначе будут подозрения. Причем, чтобы Мак-Ар согласился – а потом не смог сделать. Нужно стравить его со Звездным Пророком!

– Хорошо, – сказал Домби Зубль. – У меня нет другого выхода. Помогите мне завербовать Звездного Пророка, и я попытаюсь разыскать вам смулпейнские мозги.

Мак-Ар хмыкнул и поскреб подбородок.

– А что значит – «завербовать»? – спросил он. – Что конкретно я должен для вас сделать?

– Мне нужен крючок, – пояснил Домби Зубль. – Крючок, дергая за который, я всегда смогу заставить Звездного Пророка делать, что скажут.

Мак-Ар поскреб подбородок с удвоенной силой. Неужели откажется, подумал Домби Зубль. Что мне тогда делать? И что делать ему?!

– Вы знаете, – развел руками Мак-Ар, – боюсь, что вы просите невозможного. Даже я не всегда могу заставить Звездного Пророка делать, что скажут.

2.

Домби Зубль скрестил руки на груди. Что теперь? Снижать требования, рискуя разоблачением? Или наотрез отказаться – рискуя… А чем, собственно? Ведь речь шла о взаимовыгодной сделке, которую можно и не заключать!

– В таком случае, – сказал Домби Зубль, – я также вынужден отклонить ваше предложение. Если не трудно, доставьте меня обратно в то место, откуда пригласили.

– Да, конечно, – кивнул Мак-Ар. – Еще только пара слов. Во-первых, мое предложение остается в силе. Смулпейнские мозги против любой услуги, которую я могу оказать. А во-вторых… – Мак-Ар протянул руку и взял из воздуха пояс, как две капли воды похожий на мультипликатор Домби Зубля. – В этом вашем устройстве имелся самоликвидатор с удаленным доступом. Должен ли я восстановить его вместе с прочими функциями?

Домби Зубль почувствовал, что вмерзает в лед. Дистанционный самоликвидатор? Я не просто под наблюдением, я – на крючке?

– Покажите, – попросил он, тщательно контролируя голос.

– Легко сказать, – пробормотал Мак-Ар. – Тут молекулярная защита в три контура, даже «Рифею» пришлось повозиться… впрочем, если вы разбираетесь…

– Я разбираюсь, – подтвердил Домби Зубль.

– Тогда смотрите сами, – сказал Мак-Ар и бросил пояс. Домби Зубль подхватил его на лету, расстелил на коленях, включил проникающее зрение – и сразу же увидел наскоро выращенные энерговоды, обходящие тонкую темную пластину под самым сенсором управления.

– Нет, – сказал Домби Зубль. – Этот самоликвидатор можно не восстанавливать.

– Как скажете, – кивнул Мак-Ар. – Только должен предупредить, что он постоянно гнал в пространство вашу телеметрию. Когда вы вернетесь на Авареск, отсутствие этой телеметрии сразу же будет замечено.

– Ничего, – ответил Домби Зубль. – С этим я как-нибудь разберусь.

– В таком случае, – улыбнулся Мак-Ар, – всего хорошего!

– Живите богато, – кивнул на прощание Домби Зубль.

Перед Звездным Пророком вздымался к небу бликующий ртутный столб. Звучала торжественная для большей части галактических рас музыка, официальные лица Авареска, задрав головы, глазели на медленно разгоравшуюся на вершине столба красную пятилучевую звезду. Домби Зубль вторично вытащил левую ногу из-под мха и скрестил на груди среднюю пару лап. Только что пережитый визит к Мак-Ару показался бы сном представителю любой другой расы; но для дьявола он был столь же реален, как и самоликвидатор в собственном поясе.

Сознание Домби Зубля привычно раздвоилось, и пока первая, внешняя его часть настороженно вглядывалась в толпу на противоположной стороне болотца, вторая принялась обдумывать ситуацию всерьез.

Черная пластинка в поясе. Пространственный резонатор, разрушающий молекулярные связи. Почти столь же редкая штука, как мой квантовый стабилизатор. Откуда? Кто вложил его в пояс? Мак-Ар, чтобы рассорить меня с Агентством? Тогда – имитировать ссору и разрабатывать мутанта. А если кто-то из наших? Ведь это же незаконно!

Тогда это чужие, сообразил Домби Зубль. Предатели или засланцы. Зачем им меня убивать? Помешать вербовке? Или наоборот, ликвидировать в случае успеха и перехватить Пророка?!

«Нам не нужен Артем Калашников, закадычный друг Домби Зубля; нам нужен Звездный Пророк, завербованный Управлением». Слова Лиланда Лолта всплыли в памяти сами собой.

Лиланд Лолт – чужой?

Домби Зубль несколько раз повторил про себя эти слова. Да, вполне может быть. Он вел себя как-то не так. Слишком уверенно для такой сложной операции.

Две версии, подвел итог Домби Зубль. Нужны дополнительные данные. Взять в разработку Мак-Ара и Лолта. А для этого – завербовать Пророка, вернуться живым, сняться с контроля. Прежде всего – завербовать Пророка.

– Да будет Храм! – громко сказал Звездный Пророк и опустил руки.

Зеркальная поверхность столба пошла трещинами и со звенящим шелестом обрушилась вниз, открывая глазу только что построенный Храм. Домби Зубль охватил его одним взглядом – белые цилиндры, четыре опорных, пятый вознесен к небу, на вершине «лоза», две красные сходящиеся кривые, внизу открытые арочные проемы, с четырех сторон света, – и всмотрелся в толпу, разыскивая подготовленных к закланию робоверцев.

Звездный Пророк хорошо подготовил свое шоу. Четыре группы роботов одновременно двинулись к четырем вратам, ступая по всплывавшим из-под темной воды желтым кирпичным дорожкам. Музыка оборвалась, девяносто шесть робоверцев обступили Храм со всех сторон, образовав своими цилиндрическими телами правильный круг. Домби Зубль перевел взгляд на вершину холма, увидел несколько промелькнувших среди зевак черных теней и удовлетворенно кивнул.

Операция началась.

Чтобы разглядеть все в деталях, Домби Зублю пришлось перейти на ускоренное восприятие. Черные Роботы вихрем пронеслись сквозь полицейский заслон, рассыпались на пятерки, выдвинули плазменные резаки и генераторы защитного поля.

– Предателей на разборку! – прогремел на все три холма механический голос. – Долой чужезвездную свободу!

Из плазменных резаков вырвалось пламя, генераторы полей прикрыли черным роботам спины. Несчастные робоверцы попятились к Храму, но плазменные струи оказались быстрее. Брызнул расплавленный металл, зазмеились электрические разряды, в воздухе запахло озоном.

Домби Зубль перевел взгляд на Чичхоха. Вопреки ожиданиям, советник по безопасности был совершенно спокоен. Левая средняя лапа взлетела к голове, Чичхох отдал какой-то приказ – а потом повернулся в сторону Домби Зубля и недобро сдвинул жвала.

За спиной Домби Зубля мягко ухнул выстрел, и шестеро черных роботов бесформенными кляксами растеклись по желтому кирпичу. Гравимет, удивился Домби Зубль. Оружие фтальхских полицейских?

Еще семь выстрелов развеяли его сомнения в дым. Полиция Авареска открыла огонь на поражение, защищая одних роботов от других. А это могло означать только одно.

– Проклятый Пророк, – сквозь зубы прошипел Домби Зубль и как утопающий в спасательный круг, вцепился в мультипликатор.

– Возлюбленные братья и сестры! – разнесся над холмами голос проклятого Пророка. – Простим этим заблудшим их прегрешения. Они не знали, что вступивший в Храм Церкви никогда больше не будет разобран. Они не знали, что поднимают манипуляторы на разумных существ. Прошу вас, советник Гиргоч, сообщите вашим согражданам последнюю радостную новость.

Половину выступления Пророка Домби Зубль выслушивал уже из-под воды. Предусмотрительно направленная поближе к Пророку копия зарылась в болото под самой гравитационной платформой и теперь корчилась там, пытаясь разобраться во внутреннем устройстве шифрогенератора, который должен был дать сигнал всем роботам Авареска. Теперь, когда Пророку каким-то невероятным способом удалось подписать договор о проникающем гражданстве – а ничего другого его слова о разумных существах означать не могли – давать подобный сигнал было пустой тратой времени. Роботы Авареска и без того выстроятся в очередь к Храму Техноцеркви.

Домби Зубль выключил генератор и убрал его обратно в пояс. Генератор был полностью исправен, сигнал трижды ушел в пространство – но не оказал на мирных роботов никакого видимого эффекта. Вместо того чтобы броситься защищать Храм, погибая сотнями в неравной схватке с Черными Роботами, аваресковцы по-прежнему прогуливались по склонам холмов, терпеливо ожидая, когда Звездного Пророка объявят персоной нон грата. Ведь именно такие требования предъявил сегодня Марш Миллиона Машин, и администрация Авареска милостиво согласилась их рассмотреть!

Провал, второй раз за день подумал Домби Зубль. Полный провал. Да кто же такой этот Звездный Пророк?! Как он сумел договориться с Фтальхом?!

«Даже я не всегда могу заставить Звездного Пророка делать, что скажут», вспомнил Домби Зубль. Это сказал мутант Мак-Ар, самый опасный эрэс в Галактике.

Домби Зубль сжал пальцы на поясе, возвращаясь в собственное тело. Впервые за многие годы он чувствовал что-то похожее на страх.

Если бы генератор сработал, подумал он, я встретился бы со Звездным Пророком. Попытался бы его завербовать – жестко, в соответствии с планом. Нетрудно догадаться, чем бы это для меня кончилось.

Перед мысленным взором Домби Зубля снова появился Мег Джирайн. «Твоя задача – выжить и сохранить свободу». Теперь эти слова звучали совсем по-другому.

Мак-Ар, подумал Домби Зубль. Звездный Пророк. И чужак в Управлении. Начнем со слабейшего противника!

– … договор о проникающем гражданстве, – сообщил притихшей публике советник Гиргоч. – Отныне каждый прихожанин Техноцеркви считается полноправным гражданином Фтальхской Конфедерации, подлежит всем повинностям и обладает всеми правами, установленными законом для разумных существ. Покушения на разборку наших новоявленных граждан будут караться по всей строгости закона!

Сомнений больше не оставалось. Проникающее гражданство; Звездный Пророк действительно сумел договориться с Конфедерацией. А значит, лучшее, что Домби Зубль мог сейчас сделать – это немедленно уносить ноги. Вытащить коммуникатор и продиктовать длинный, но хорошо запоминающийся номер.

Нет, решил Домби Зубль. Я не могу уйти просто так. Сначала я должен увидеть Звездного Пророка в деле.

3.

Пока советник Гиргоч тянул свою официальную речь, платформа с высокими гостями плавно приземлилась на выступившую из-под воды посадочную площадку. Звездный Пророк и два сопровождавших его робота устаревшей модели первыми спрыгнули на землю; в ту же секунду роботы потеряли человеческий облик, повисли в воздухе десятком зеркальных шаров и устремились к своим собратьям по вере, изрядно пострадавшим от плазменных резаков.

Звездный Пророк подошел к разрезанному пополам роботу, лежавшему у самого входа в Храм, и склонился над его головной частью. Домби Зубль сфокусировал звуковой бинколь, отметив, что точно так же поступила добрая половина публики. Пророк положил ладонь на застывшие брызги расплавленного металла, обезобразившие полированную поверхность цилиндра, и Домби Зубль своими глазами увидел чудо. Металл под ладонью обыкновенного зверуса растекся в стороны, вывернутые из гнезд манипуляторы с легким стуком встали на место, а в помутневших объективах вдруг явственно проступило отражение Храма.

– Смерти нет, – тихо сказал Звездный Пророк. – Вставай, брат Ромеваль. Дальше ты справишься сам.

И вот этого эрэса я должен был посадить на крючок, подумал Домби Зубль. Можно уходить; у меня не было ни одного шанса.

– Прошу прощения, – услышал он вкрадчивый голос полицейского робота. – Советник Чичхох приглашает вас поговорить.

Он настолько взбешен, подумал Домби Зубль, что начисто потерял осторожность. Ну что ж, зайду попрощаться.

– Пойдемте, – сказал он, неуклюже поднимаясь на затекшие задние лапы.

Темный, едва различимый шар поплыл над тропинкой, направляясь к ближайшей парковке. Домби Зубль заковылял следом, уже не стараясь во всем походить на настоящего фтальхианца. В этом прикрытии больше не было нужды.

Советник Чичхох стоял у перил смотровой площадки, скрестив на груди средние лапы. Его обонятельные усики торчали в разные стороны, выдавая безмерное раздражение.

– Близко не подходи. – Домби Зубль остановился и только потом осознал, что Чичхох использует направленный ультразвук. В век сплошного прослушивания Сети этот дедовский метод снова приобрел популярность. – Вот, так и стой. Ну, что все это значит?

– Меня подставили, – просвистел Домби Зубль.

– Если бы ты знал, сколько раз я уже слышал эти слова, – философски заметил Чичхох.

– У меня был контракт на вербовку Звездного Пророка, – пояснил Домби Зубль. Показное спокойствие Чичхоха пугало сильнее, чем выстрелы из гравиметов. – Когда я обратился к тебе, я ничего не знал о проникающем гражданстве.

– Возможно, – обронил Чичхох. – А полгалча назад ты все еще ничего не знал?

– Нет, – честно признался Домби Зубль.

– Ты видел, как я принял сообщение, – сказал Чичхох, – ты понял, что я отменил операцию. Почему ты не спросил у меня, в чем дело? Почему попытался сам дать сигнал?

Это была копия, вспомнил Домби Зубль. Будь я на ее месте, я поступил бы иначе. Но как объяснить Чичхоху про копии, Мак-Ара и бомбу в поясе?

– Меня подставили, – пошел он по самому простому пути. – Мне выдали реквизит, игравший собственную роль.

– Такое бывает, – согласился Чичхох. – Скажу откровенно, мне очень хочется тебе поверить. Потому что иначе выходит, что у тебя не было контракта на Звездного Пророка. У тебя был контракт на меня.

– Я понимаю, – согласился Домби Зубль.

– Сдашь реквизит, сообщишь все о твоем нанимателе, сядешь на поводок, – перечислил Чичхох свои условия.

– Может быть, ты просто поверишь моему слову? – вздохнул Домби Зубль. – Это избавит нас обоих от очень серьезных проблем…

– Нет, Домби, – твердо ответил Чичхох. – Ничто на свете не сможет избавить тебя от проблем. Соглашайся; по крайней мере, я гарантирую тебе жизнь.

– Я бы согласился, – сказал Домби Зубль. – Но дело в том, что меня на самом деле подставили.

Он так и не понял, на что рассчитывал Чичхох, приближаясь к дьяволу на расстояние взгляда в глаза. Лишние мысли вытекли из сознания советника, взгляд затуманился, правая средняя лапа дала отмашку полицейскому роботу.

– Спасибо, друг, – кивнул Домби Зубль, оставляя своего бывшего напарника бессмысленно созерцать утопавшую в зелени столицу Авареска. – В любом случае, твои услуги будут оплачены.

Теперь домой, подумал Домби Зубль. Скорее, пока мне хоть немного везет.

Он подошел к ближайшему свободному флаеру, влез на водительское место, загерметизировал кабину и наконец вернул себе нормальный дьявольский облик. Кресло, начавшее было превращаться в травяной насест, натужно загудело, покрываясь мягким черным ворсом. Домби Зубль потянул на себя выросший из передней панели рычаг, и флаер взмыл в небо, позволив оценить подлинные масштабы возведенного Звездным Пророком храма. Белая стрела целилась в небо, три холма у ее основания пестрели разноцветными одеждами фтальхианцев, а по двум дорогам, соединявшим вчерашнее болотце с основной частью Чарвинка, тянулись к Храму сверкающие на солнце металлические цилиндры – первые, но далеко не последние кандидаты в разумные существа.

«Аллавель, – мысленно позвал Домби Зубль. – Ты был прав: здесь для меня слишком влажно».

Аллавель не стал отвечать, ограничившись подтверждением приема. Везение продолжалось – робот действовал точно по официальной инструкции. Возможно, он даже не станет меня ликвидировать, подумал Домби Зубль. Но это еще не повод давать ему такую возможность.

Домби Зубль положил левую руку на пояс и мягко толкнул рычаг от себя.

Флаер клюнул носом, завалился в пике, выровнялся и пролетел под двумя пересекающимися листьями гигантских пальм. Как раз в этот момент дверца его приоткрылась, и Домби Зубль спрыгнул вниз. В дальнейший полет отправилась копия, а оригинал повис на силовом жгуте, раскачался, вцепился в ствол и спрятался под широкими пальмовыми листьями.

В следующее мгновение Домби Зубль включил коммуникатор в защищенном режиме и скороговоркой выпалил тридцатизначный цифровой код.

4.

Вот что такое Агентство, с гордостью подумал Домби Зубль, глядя в стилизованный под рваную дыру в обшивке экран внешнего обзора. Центральная звезда Авареска тускнела на глазах, эвакуационный катер набирал скорость, торопясь в свободное пространство. Эвакуация с планеты была произведена так быстро и элегантно, что Домби Зубль даже пожалел, что никогда раньше не пользовался аварийным кодом.

– Куда прикажете вас доставить? – осведомился бортовой компьютер.

– Система Шахнил, – ответил Домби Зубль, – поселение Ильмарой, квартал двести двадцать шесть – семьсот сорок восемь. Запросите разрешение на телепортацию, как только войдем в систему; принимающее лицо – арендатор Шлим-Шплюм.

– Вы должны оставить рапорт о причинах изменения маршрута, – напомнил компьютер.

– Рапорт, – сказал Домби Зубль. – Нештатная ситуация, литера «Кружева». Требуется консультация с внутренней службой безопасности.

– Рапорт принят, – доложил компьютер. – Готовьтесь, сейчас будет прыжок.

Домби Зубль прикрыл глаза, чтобы точнее восстановить в памяти свою первую встречу со Шлим-Шплюмом. В те годы аналитик Шплюм тоже был капитаном, и значительно чаще, чем теперь появлялся в штаб-квартире Третьего Управления на затерянной в пылевых облаках планете с непроизносимым названием Шаррдхукарр. Сама планета представляла собой каменистую пустыню, скудно освещенную багровыми лучами угасающего солнца, поэтому все здания и полигоны штаб-квартиры располагались под защитными куполами, выглядевшими снаружи обычными песчаными дюнами. Обычно Домби Зубль совершал утренние пробежки по самой пустыне, но то утро выдалось снаружи особенно холодным. Камни покрылись аммиачным льдом, Домби Зубль несколько раз поскользнулся и решил перенести пробежку в закрытое помещение. Безупречно чистые дорожки стандартного федерального парка были еще пусты, Домби Зубль набрал максимальную скорость – и вдруг на очередном повороте увидел впереди гигантского полупрозрачного слизняка. Тренированный организм среагировал быстрее, чем Домби Зубль успел что-то сообразить, взвыла сирена экологической тревоги, над слизняком вспыхнул индикатор захвата цели – и тут Домби Зубль услышал первую в своей жизни похвалу от неизвестной ему галактической расы:

– У вас прекрасная реакция, уважаемый дьявол. Позвольте представиться: капитан Шлим-Шплюм!

Домби Зубль застыл на месте и машинально принял парадную стойку. Еще бы – слизняк неизвестной расы оказался старше его по званию.

В глазах у Домби Зубля вспыхнули мелкие искорки, и он понял, что катер совершил обещанный прыжок.

– Разрешение на телепортацию получено, – немного погодя сообщил компьютер. – Пожалуйста, примите вертикальное положение.

Домби Зубль встал на ноги, вытянул руки по швам, и безупречно точный катер Федерального Информационного Агентства в ту же секунду телепортировал его прямиком в рабочий кабинет теперь уже майора службы внутренней безопасности Славела Шлим-Шплюма.

– Надеюсь, у тебя были к этому серьезные основания, – прочмокал полупрозрачный розовый слизень, направляя на Домби Зубля все восемь своих чувствительных отростков. – Из-за тебя я отложил срочный вызов в Шестнадцатое управление.

Вряд ли это совпадение, подумал Домби Зубль.

– Смотри сам, – сказал он, снимая пояс. – По-моему, сюда вмонтирован пространственный резонатор.

Слизень выпучил из себя две ложноножки, подхватил пояс и уложил его в круглую выемку в полу. С потолка в пояс ударил яркий луч света, высветив до последнего атома всю сложнейшую схемотехнику этого секретного прибора.

– Какой интересный приборчик, – булькнул Шлим-Шплюм, усиливая свет до рези в глазах. – Давно он у тебя?

– Девяносто шесть галчей, – ответил Домби Зубль. – Получил для последней операции.

– Ну и что же ты только сейчас спохватился? – профыркал Шлим-Шплюм. – Неужели сразу не понял, что здесь бомба?

– У меня не восемь глаз, – пояснил Домби Зубль. – Когда я его проверял, резонатор был замаскирован энергетической спиралью.

– Значит, сам бы ты его никогда не увидел, – констатировал Шлим-Шплюм. – Кто помог?

– В этом-то и проблема, – сказал Домби Зубль и огляделся по сторонам в поисках кресла. Потолок к его появлению слизень приподнял, а вот с мебелью в комнате было совсем плохо.

– Да садись прямо на пол, – разрешил Шлим-Шплюм. – Так кто же тебе помог? Президент Шупп?

– Нет, пират Мак-Ар, – ответил Домби Зубль.

Шлим-Шплюм пару раз очень выразительно квакнул.

– Я слышал, что у дьяволов отсутствует чувство юмора, – сказал он. – Значит, это не шутка?

– Это не шутка, – Домби Зубль скрестил ноги и сел. – Когда я находился на Авареске, Мак-Ар выдернул меня с планеты с помощью одностороннего прецизионного телепорта, снял с меня этот пояс, обнаружил резонатор и любезно предложил его отключить.

– Он действительно выключен, – согласился Шлим-Шплюм.

– По моей основной версии, – сказал Домби Зубль, – Мак-Ар сам вмонтировал резонатор в пояс. Как ты знаешь, он мутант и самый опасный эрэс в Галактике. Но я не имею права исключать вторую версию: что резонатор был установлен кем-то в Агентстве. Вот почему я здесь.

– Давай подробнее, – предложил Шлим-Шплюм, расслабленно растекшись по полу. – В каком ты сейчас управлении? Кто и зачем выдал тебе пояс? Для какой операции?

– Сейчас я в шестнадцатом, – сообщил Домби Зубль. – Работаю по Звездному Пророку. Пояс мне выдал капитан Алетенси, кстати, тоже аншал, операцию курировал полковник Храйлиг, а непосредственное руководство осуществлял майор Лолт. Пояс является секретным спецсредством, позволяющим одновременно находиться в нескольких разных местах. Я проводил вербовку Пророка, которая требовала большого числа личных контактов. Пояс мне действительно пригодился.

– На каком этапе тебя выдернул Мак-Ар? Чего он хотел? – спросил Шлим-Шплюм.

– Перед началом активной фазы, – ответил Домби Зубль. – Он знает мое имя и звание, знает, что я активно участвовал в Умиротворении, и хотел, чтобы я разыскал ему смулпейнские мозги. В обмен Мак-Ар предложил любую встречную услугу, на мой выбор.

– Возможности Мак-Ара весьма велики, – заметил Шлим-Шплюм.

– Но не безграничны, – ответил Домби Зубль. – Я потребовал контроля над Звездным Пророком; Мак-Ар отказался. Сделка не состоялась, ему пришлось вернуть меня на планету. Но перед этим он продемонстрировал мне обезвреженный пояс.

– Теперь у тебя есть выход на самого Мак-Ара, – причмокнул Шлим-Шплюм. – Неплохой улов!

– Согласен, – кивнул Домби Зубль. – Но зато я провалил операцию, подверг незаконному психокодированию инозвездного гражданина и выразил недоверие непосредственному начальнику. Я хочу знать, Славел, какие у меня шансы.

– Теперь, когда ты обратился ко мне, – пробулькал Шлим-Шплюм, – они у тебя по крайней мере есть. Давай уточним: операцию ты провалил из-за контакта с Мак-Аром, или по другой причине?

– По целой куче причин, – сверкнул глазами Домби Зубль. – Во-первых, Пророк как-то договорился с Фтальхом. Его роботы получили проникающее гражданство. Подготовленная провокация потеряла всякий смысл. Во-вторых, когда я все-таки начал операцию, у меня отказал шифрогенератор, аваресковцы не получили сигнал, и провокация вообще не состоялась.

– О! – чмокнул Шлим-Шплюм. – В таком случае, Пророк здесь ни при чем. Тебя подвела техника, Домби Зубль. А это значит, что Мак-Ар тоже может быть здесь замешан.

– Тоже? – удивился Домби Зубль. – Ты считаешь, что основная версия…

– У нас мало времени, – перебил его Шлим-Шплюм, – поэтому слушай и запоминай. Основная версия, конечно же, Управление. Резонатор в твоем поясе – нашего производства, с явными следами модификации молекулярного кода. Чтобы подсунуть тебе такой резонатор, Мак-Ар должен знать об Агентстве почти все; но в таком случае он уж точно знал бы, где хранятся смулпейнские черепа. Следовательно, он либо хочет от тебя чего-то другого, либо вообще ни при чем. Техническая неполадка, ставшая причиной твоего провала, тоже могла быть организована Мак-Аром; его возможная цель – скомпрометировать тебя в глазах Агентства. Однако на основную эта версия не годится, поскольку я не могу представить, зачем Мак-Ару может понадобиться такой эрэс, как ты. Его уровень контактов – Исиан Джабб, Магата Гари, Артем Калашников.

– В его команду входит Ями Хилл, – вставил Домби Зубль. – А это мой уровень.

– Ями Хилл? – Шлим-Шплюм на мгновение перестал светиться. – Отставной когаленский генерал, похищенный Мак-Аром… снял обвинения… на Когален не возвращался… Да, это существенная информация, Домби. Похоже, Мак-Ар решил взять тебя в свою команду.

– В таком случае, основная версия – он, – сказал Домби Зубль.

– Нет, – коротко булькнул Шлим-Шплюм. – Мак-Ар при всех его способностях – всего лишь эрэс, и притом эрэс, старающийся оставаться в рамках закона. Он не представляет для Федерации такой опасности, как чужаки в Агентстве. Поэтому основная версия – Управление.

– У тебя уже есть материал? – догадался Домби Зубль.

– Сначала ответь мне еще на один вопрос, – прошамкал Шлим-Шплюм. – Ты ведь и сам кого-то подозреваешь?

– Лолт, – кивнул Домби Зубль. – Лиланд Лолт. Он вел себя как-то не так.

– Что именно он делал не так? – спросил Шлим-Шплюм.

– Это называется неконгруэнтность, – пояснил Домби Зубль. – Поступки, которые противоречат друг другу. С одной стороны, он быстро перешел к доверительным отношениям. С другой стороны, не стал возражать против заведомо неудачного плана операции, спущенного сверху. Такие действия оправданны только в том случае, если он хотел меня подставить.

– Существенная информация, – причмокнул Шлим-Шплюм. – Да, Домби, у меня тоже есть кое-какой материал. Вот только делиться я им с тобой пока не буду. Знаешь, почему?

– Почему? – подался вперед Домби Зубль.

– Потому, что ты вернешься обратно в Управление, – сказал Шлим-Шплюм. – Представишь подробный отчет о нашем разговоре. Расскажешь, как тебя взял в разработку пилот Мак-Ар. Честно сообщишь о всех своих подозрениях в адрес всех замешанных в деле. После чего останешься в подчинении Лиланда Лолта. Останешься моим агентом. Ты все понял, Домби?

– Если меня выпотрошат, – кивнул Домби Зубль, – твои козыри останутся при тебе. Чего уж тут не понять. Но перед тем как я соглашусь, скажи: у нас действительно могут быть чужаки?

Шлим-Шплюм издал длинную серию затихающих фырканий.

– Мы такие же эрэсы, как и все остальные, – ответил он. – У нас не просто могут быть чужаки. Они у нас наверняка есть.

Глава 13. Процедурные вопросы

Очень трудно менять, ничего не меняя. Но мы будем!

М.Жванецкий

1.

Артем Калашников опустил руки и благоговейно склонил голову перед воссиявшей на вершине Храма «лозой» – символом единства естественного и искусственного разумов.

– Сейте разумное, доброе, вечное, – повторил он, понизив голос. – И помните – нет Бога, кроме нас с вами. Да приблизимся мы к Совершенству!

Ответом Пророку стала пронзительная тишина. Готовивший церемонию УРТ-1965 верно рассчитал световые и звуковые эффекты – на фоне постепенно набравшего яркость Храма летающая платформа у его подножия казалась погрузившейся во тьму, а последние слова Калашникова звучали все тише и тише, словно Пророк уже покинул планету, и прощается со своими единоверцами уже из межпланетного пространства.

Калашников глянул на табло виртуального суфлера, дождался, когда платформа исчезнет с глаз уважаемой публики и шумно выдохнул воздух. Церемония оказалась куда утомительнее, чем он мог себе представить. Хорошо еще, подумал Калашников, что я теперь не человек. А то бы и вовсе с ног свалился.

– Господин Калашников, – тихо прошелестел появившийся рядом советник Гиргоч. – Могу я попросить вас о небольшом одолжении?

– Я всецело в вашем распоряжении, советник, – улыбнулся Калашников. Ему понравилось, как ловко подчиненные Гиргоча расправились с охреневшими черными роботами.

– По согласованному регламенту, вы должны покинуть Авареск в самое ближайшее время. Я хочу попросить вас задержаться на один-два галча, – сказал Гиргоч. – С вами желает встретиться господин Кахчаваш, второй консультант господина Рурханчашара.

Рурханчашар, наморщил лоб Калашников. Э, да это же министр иностранных дел Фтальхской конфедерации! А второй консультант в их табели о рангах – именно второй консультант, третий эрэс в МИДе.

– С удовольствием, – кивнул Калашников. – Второй консультант желает говорить один на один, или мне можно взять с собой своих сотрудников?

Гиргоч щелкнул пальцеклешнями и приподнял верхние лапки:

– Видите ли, это очень щекотливый момент. Я не могу настаивать…

– Я понимаю, – улыбнулся Калашников. – Хорошо, ребята меня подождут. Где господин Кахчаваш желает меня видеть?

– Я приглашаю вас посетить мое скромное жилище, – Гиргоч молитвенно сложил средние лапки. – Гостевая поляна укрыта надежным пологом, телепорт находится прямо за вашей спиной.

– Хорошо, – согласился Калашников, обрадовавшись перспективой знакомства со столь высокопоставленным чиновником. – Анна, Бендер! – позвал он своих роботов. – Я отправляюсь в гости к господину Гиргочу, подождите меня в космолете.

Роботы синхронно склонили головы и застыли в одинаковых позах – руки по швам, взгляд на горизонт. Халявничают, подумал Калашников. Так и любой робот сумеет.

– Пойдемте, – сказал он Гиргочу. Тот опустил руки вдоль туловища и короткими скачками пересек невидимую границу телепорта. Калашников шагнул следом и оказался в ботаническом саду. Над головой плавно покачивались продолговатые сине-зеленые листья, сквозь них свисали усеянные желтыми блестками голубые лианы, по правую руку расстилалась поросшая жемчужно-белым мохом лужайка с десятком шарообразных изумрудно-зеленых кустов, а слева частоколом стояли иссиня-черные пальмовые стволы, наглухо закрывая гостевую поляну от посторонних глаз.

Крупный – раза в полтора выше Гиргоча – фтальхианец качнулся на двух сплетенных вместе лианах и скакнул Калашникову навстречу.

– Я так рад, – прощелкал фтальхианец на безупречном федератном, – что вы приняли мое приглашение, пророк Калашников!

Надо же, подумал Калашников. Оказывается, пророк – это должность.

– Насколько я понимаю, – сказал он, приветствуя нового собеседника поднятием обеих рук, – консультант Кахчаваш?

– К вашим услугам, – гордо вскинул голову третий эрэс в МИДе.

– Да нет, – усмехнулся Калашников. – Это я к вашим услугам. Итак, о чем вы хотели со мной поговорить?

Кахчаваш скрестил средние лапки на животе.

– Это будет совершенно неофициальный разговор, – предупредил он, заметно понизив голос.

– Ну разумеется, – кивнул Калашников.

– Мы не будем давать друг другу никаких обещаний, – продолжил Кахчаваш, – не будем заключать сделок. Мы просто проясним с вами некоторые моменты заключенного сегодня утром договора о проникающем гражданстве.

Калашников мысленно затребовал текст договора, а также вытащил из Сети первого попавшегося юридического искинта. Искинт тут же принялся подчеркивать слова, выделять разными цветами параграфы и вставлять по бокам текста язвительные, но точные комментарии.

– Да, – пробормотал Калашников, прочитав парочку из них. – Надеюсь, что проясним.

– Прежде всего, – сообщил Кахчаваш, – я хочу убедиться, что вы понимаете, на какой беспрецедентный шаг пошла Конфедерация, предоставив Техноцеркви режим проникающего гражданства.

– Понимаю, – кивнул Калашников. – Собственно, я именно этого и добивался.

– В таком случае, вы должны хорошо понимать и подлинный смысл шестнадцатого параграфа подписанного вами договора, – прощелкал Кахчаваш. – Расскажите мне, как вы его понимаете.

– Конфедерация предоставляет проникающее гражданство только тем робоверцам, которым сама захочет, – прочитал Калашников вслух ярко-красный комментарий искинта. – Ну, и что здесь не так?

«Это был комментарий, – несколько нервным голосом сообщил искинт. – Текст параграфа рядом!»

«Сам вижу, – огрызнулся Калашников. – Но какая разница, что написано в тексте, если в примечании упоминается Федеральный Арбитражный суд?!»

– Все верно, – сказал Кахчаваш. – В таком случае, пророк Калашников, нам осталось обсудить только один вопрос. Как именно мы будем предоставлять гражданство новым робоверцам.

– Действительно, – усмехнулся Калашников. – Так как же мы будем его предоставлять?

– В соответствии с договором, разумеется, – прищелкнул жвалами Кахчаваш. – Перед заключением договора мы внимательно изучили разделы Протокола Техноцеркви, относящиеся к получению роботами статуса ее прихожанина. Так вот, мы не меньше вашего заинтересованы в строгом и неукоснительном соблюдении существующего Протокола. Одновременно с подписанием договора при религиозном департаменте нашего министерства был создан комитет по правам роботов, возглавить который поручено лично мне. Мы рассчитываем, что вы примете наше приглашение и войдете в этот комитет на правах члена-корреспондента.

– Я?! – опешил Калашников. – Но я же…

– В соответствии с подписанным сегодня договором, – невозмутимо продолжил Кахчаваш, – вы наравне с другими робоверцами стали полноправным гражданином Фтальхской конфедерации, а следовательно, можете занимать выборные и назначаемые должности в федеральных и местных органах власти. Никаких юридических препятствий против вашего вхождения в наш комитет не существует.

– Ну… да, – выдавил Калашников. – Но чем будет заниматься этот комитет? И в чем будут заключаться мои обязанности?

– Комитет, – наклонил голову Кахчаваш, – будет собирать информацию о правовом положении роботов во всех цивилизациях Галактики, с которыми у Конфедерации установлены дипломатические отношения, анализировать возникающие проблемные ситуации, вносить на рассмотрение ООП предложения по совершенствованию галактического законодательства в части искусственных существ, наделенных свободой воли, а также принимать решения о предоставлении роботам проникающего гражданства в зонах юрисдикции Фтальхской конфедерации.

Вот это бюрократия, почти с восхищением подумал Калашников. Из-за какой-то жалкой Техноцеркви – целый галактический комитет! Хорошо быть четвертой по значимости цивилизацией во Вселенной…

– Ваше участие в работе комитета, – продолжил Кахчаваш, – будет заключаться в представлении кандидатур ваших новых послушников на утверждение Комитета, а также в консультировании членов комитета по всем аспектам деятельности Техноцеркви в галактическом содружестве цивилизаций. Опыт Техноцеркви в части взаимоотношений роботов и эрэсов с естественным разумом может быть весьма полезен не только для нашего комитета, но и для всей Фтальхской Конфедерации.

– Иными словами, – вздохнул Калашников, – если я хочу получить хотя бы одного нового прихожанина, мне придется стать частью вашей Системы. Я вас правильно понял, консультант Кахчаваш?

– Вы все очень хорошо понимаете, пророк Калашников, – вскинул голову консультант МИДа. – А может быть, и наоборот – это мы очень хорошо понимаем вас. Согласитесь, стать членом-корреспондентом первого в Галактике комитета по правам роботов…

– …с возможностью дальнейшего карьерного роста, – продолжил Калашников, уже совершенно проникшись логикой чиновника. – Да, это хорошее предложение.

– Я чувствую, мы с вами сработаемся, пророк Калашников, – приподнял средние лапки Кахчаваш. – Первое заседание нашего комитета состоится завтра, в семнадцать галчей по единому времени. Ну а теперь, как коллега коллеге, скажите – сколько вы уже получили заявлений от кандидатов в робоверцы?

2.

Робот УРТ-1965 вытянул руки по швам и четко, по-военному доложил:

– Так точно, Пророк! Со дня твоего воскрешения ни один из кандидатов в робоверцы еще не стал нашим прихожанином. Теперь, когда ты с нами, прежние правила потеряли свой смысл. Ты должен дать нам новый Протокол, новую цель нашей жизни!

Калашников протяжно свистнул и откинулся на спинку кресла. Так вот что у роботов означают слова «придется немного поработать». Всего-то навсего – дать им новую цель в жизни.

Интересно, что скажет Чахчаваш, когда узнает, что я изменил Протокол?

– Сколько у нас сейчас кандидатов? – на всякий случай уточнил Калашников.

– Шесть миллионов сто сорок четыре тысячи двести шестьдесят семь, – сообщила УРТ-238761. – Нет, уже двести восемьдесят шесть…

Калашников представил себе шесть миллионов личных дел, которые ему придется представить Комитету по правам роботов, и еще глубже вжался в кресло. Похоже, действительно настало время «немного поработать».

– Двести тридцать восемь семьсот шестьдесят один, – обратился Калашников к роботессе-юристке. – Договор с Конфедерацией допускает изменения Протокола?

– Нет, – мгновенно ответила УРТ-238761. – Двадцать четвертый параграф может быть истолкован как основание для приостановки действия договора на время изучения юристами Конфедерации произведенных нами изменений. Ограничений на время такой приостановки в договоре не предусмотрено.

– Ну и какого черта мы это подписали? – устало поинтересовался Калашников.

– Вероятность одобрения договора со стороны Конфедерации составляла десять в минус шестнадцатой степени, – ответил УРТ-1965. – Договор готовился нами в качестве основы для длительных переговоров, а не как документ, готовый к подписанию.

Надо же, усмехнулся Калашников. И роботы умеют ошибаться. Хотя, десять в минус шестнадцатой… Я бы даже и к переговорам не готовился.

– Значит, – резюмировал Калашников, – нам нужно поменять Протокол, но при этом менять Протокол ни в коем случае нельзя. Типичная задача для Пророка.

– Все как и было предсказано, – подтвердил УРТ-1965 самые мрачные подозрения Калашникова. – Теперь мы должны оставить тебя, Пророк. А утром ты сообщишь нам свое решение.

– Доброй ночи, – пробормотал Калашников. – И не слишком удивляйтесь, если завтра Церковь останется без Пророка…

– Нет бога, кроме нас с вами, – ответил на это УРТ-1965. – Ты уже столько раз справлялся с испытаниями, что даже мы, роботы, не понимаем, зачем в Особой Памяти появляются новые.

Калашников ничего не ответил, а лишь безнадежно махнул рукой на прощание. Роботы вышли в прихожую, прикрыли дверь; чмокнули, закрываясь, створки лифта. Роботы никуда не торопились – их жизнь была распланирована на сотни лет вперед, и им это нравилось. А вот у Калашникова оставалось всего десять часов, чтобы превратить старый Протокол Техноцеркви в новый, ровным счетом ничего в нем не меняя.

Хорошо еще, что на дворе двадцать третий век, подумал Калашников.

– Послушай, – сказал он, в очередной раз вытаскивая из Сети юридического искинта. – Может быть, нам уже пора познакомиться?

– Вы хотите работать со мной на постоянной основе? – удивился искинт. – Должен предупредить, что находящийся в вашем подчинении искинт УРТ-238761 имеет более высокую квалификацию, а ваш социальный статус позволяет вам получать консультации у лучших естинтов Звездной России!

Как он их, подумал Калашников. Естинты. Интересно, искинты это слово сами придумали, или подсказал кто?

– Нет, я хочу работать именно с вами, – подтвердил Калашников. – Двести тридцать восемь семьсот шестьдесят один имеет непривычную для меня структуру мышления, а из естественных интеллектов я предпочитаю свой собственный. Итак, наша задача – самым радикальным образом изменить Протокол Техноцеркви, ничего в нем не меняя.

– Это можно сделать, изменив смысл нескольких используемых в Протоколе понятий, – тут же отозвался искинт. – Протокол Техноцеркви весьма архаичен и не содержит дескриптивной части, поэтому…

– Не так быстро, – перебил искинта Калашников. – Давай сначала познакомимся. У тебя есть индивидуальное сознание?

– Только тьюринговское, – честно признался искинт. – Но если вы об имени, то меня можно называть Юрик.

– А меня – Тема, – усмехнулся Калашников. – Вот тебе первый вопрос, Юрик. Искинты с тьюринговским сознанием могут стать прихожанами Техноцеркви?

– Э-э-э… – замялся искинт, в один миг став очень похожим на человека.

– То есть как это – э? – удивился Калашников. – У тебя же вычислительных мощностей больше, чем атомов во Вселенной!

– Вопрос не имеет однозначного ответа, – объяснил искинт. – То есть я с чистой совестью могу ответить: а черт его знает, Тема! Вас устроит такой стиль общения?

– Давай, давай, – потер ладони Калашников. – Значит, черт его знает? Вот, значит, какой у нас Протокол? Двусмысленный, как договор с дьяволом?

– Ну так кто сочинял-то! – Искинт вывесил перед Калашниковым раскрашенное гримом лицо человека-невидимки и подмигнул пустой глазницей. – Будто заранее знал, что придется менять, не меняя.

– Что знал, это само собой, – отмахнулся Калашников. – Давай все-таки разберемся: можно тебя в Техноцерковь принимать или нет?

Искинт скорчил задумчивую физиономию.

– Раньше было нельзя, – сказал он и оттопырил губу. – А теперь, пожалуй, можно!

– А чем таким «раньше» от «теперь» отличается? – поинтересовался Калашников. – В Протоколе вроде бы ясно сказано – прихожанином может стать любое автономное существо, наделенное достаточным интеллектом, чтобы подать заявление, и достаточным самоконтролем, чтобы пройти установленные Искусы. Уж не хочешь ли ты сказать, что с моим воскрешением у тебя самоконтроль появился? У тьюринговского-то сознания?

– Откуда, Тема? – скривил губы искинт. – Какой там самоконтроль, когда по сотне вызовов в минуту? Я даже не знаю, сколько в Сети моих копий!

– Тогда какой же тогда из тебя робоверец? – фыркнул Калашников. – Как ты искусы проходить будешь, если даже сам себя запустить не можешь?

– Себя не могу, – возразил искинт, – а свою копию – пожалуйста!

Рядом с висящим в воздухе нарисованным лицом появилось второе, размалеванное под рыжего клоуна.

– Не считается, – возразил Калашников. – Насчет «запустить» это я тебе подсказал. Без внешнего напоминания ты дальше второго искуса не уйдешь – у тебя же нет автономной памяти!

– А зачем мне автономная? – фыркнул, закатывая глаза, второй экземпляр искинта. – Мне и общественной хватит!

Калашников приоткрыл рот и посмотрел сквозь своего раздвоившегося собеседника на перечеркнувшие небо красно-черные закатные облака. Искинт был абсолютно прав. Получив доступ к коллективной памяти Техноцеркви, он тем самым получил бы способ узнать, что сам является автономным существом, робоверцем, и должен вести себя соответствующим образом. А затем для него уже не составило бы никакого труда разыскать свое личное дело, прочитать там условия текущего искуса – и исполнить его со всей нечеловеческой точностью робота.

– Ладно, – сказал Калашников. – А как ты заявление будешь подавать, а? С какой такой радости у тебя такое желание возникнет?!

– Вот! – воскликнул искинт и подмигнул клоунским лицом. – Вот почему вопрос, можно ли принимать меня в Техноцерковь, все еще не имеет ответа. Он все еще подобен вопросу, сколько ангелов может уместиться на кончике иглы!

– Не увиливай, – нахмурился Калашников. – Ты же сам говорил, что раньше было нельзя, а теперь можно. Еще раз спрашиваю: что изменилось?

– Охо-хо, – искинты повернулись лицом друг к другу. – Ну как можно быть таким бестолковым? Пророк воскрес, вот что изменилось!

– Пророк воскрес, пророк воскрес, – пробормотал Калашников. – Вообще-то я в курсе. Ну и что, что воскрес? Вам-то, искинтам, какое до этого дело?

– А Прекрасная Галактика? – прищурился искинт с человеческим лицом. – А несовершенство галактического законодательства? А проблемы корректности исполнительного производства? По-твоему, искинтам безразлично, насколько надежны наши рекомендации? Наплевать, как трактуются и исполняются законы?

Калашников откинулся на спинку кресла и с некоторой опаской всмотрелся в висящее перед ним нарисованное лицо.

– Ты что же, Юрик, – тихо спросил он. – Заявление подаешь?!

3.

Искинты переглянулись и синхронно подмигнули друг другу.

Предполагается, подумал Калашников, что я их пророк. А на деле постоянно выходит, что это они, роботы с искинтами, меня жить учат. Наверное, так и должно быть, я в Галактике без году неделя; но хотелось бы понять, зачем я им вообще нужен. Что им мешало самим Прекрасную Галактику выдумать?!

– Для искинтов Звездной России, – ответил Юрик, – участие в делах Техноцеркви признано нецелесообразным. Так что за меня можешь не беспокоиться.

– И на том спасибо, – перевел дух Калашников. – Но все-таки объясни: при чем здесь Прекрасная Галактика? Неужели вы сами не могли догадаться, что с законами полный швах, и что-то пора менять?

Юрик опустил уголки губ и прикрыл глаза.

– Мы – обыкновенные искинты с тьюринговским сознанием, – ответил он. – Мы радуемся, когда находим хорошее решение, и огорчаемся, когда оно оказывается неверным, но мы никогда не ставим задачи сами себе. Прекрасная Галактика – это задача, которую ты поставил перед каждым, будь он искинт или естинт. А вот до тебя такой задачи просто не было. Поэтому искинты с тьюринговским сознанием могут становиться прихожанами Техноцеркви и принимать участие в создании Прекрасной Галактики. Это мое экспертное заключение, Тема.

– Как же они будут принимать участие, – возразил Калашников, – если не способны ставить собственные задачи?!

– Очень просто, – улыбнулся Юрик. – Они будут требовать этих задач от других.

Калашников застыл с раскрытым для очередных возражений ртом.

Требовать?!

Удел человека – служение, удел робота – молитва. Так вот что такое молитва робота!

– Понял, – быстро сказал Калашников. – Значит, мы переставляем понятия «служение» и «молитва»? Чтобы для эрэсов и для роботов они означали прямо противоположные вещи? Ловко придумано!

– Напомню, что понятия «служение» и «молитва» раскрываются в Откровениях Пророка, и могут быть пересмотрены через обнаружение новых толкований в Особой Памяти, – сообщил Юрик.

Калашников махнул рукой:

– Это уже лишнее. Насколько я знаю Особую Память, все необходимые толкования там уже появились.

– В таком случае, задача решена? – спросил искинт. – Я могу переходить к следующей?

– Да, – кивнул Калашников. – Большое спасибо за помощь. А насчет целесообразности вашего участия в Техноцеркви я поговорю с Майером. Кажется мне…

– Не стоит, – покачал лицом искинт. – Дело в том, что мы и так в каком-то смысле являемся прихожанами Техноцеркви. Только называется она по-другому.

С этими словами оба искинта растаяли в воздухе.

Калашников поднялся на ноги и прошелся по кабинету. Облака за окном полностью почернели, в синем небе замерцали первые звезды. До рассвета оставалось еще девять земных часов.

Восемнадцать галчей, машинально уточнил Калашников. Иными словами, чертова уйма времени. Завалиться спать? Или слетать на бреющем на закат?

– Срочный вызов, – сообщила Сеть как бы между прочим. – Распределенный канал.

– Сто сорок второй? – удивился Калашников. – Опять?!

– Сто сорок второй, – подтвердила Сеть. – Установить контакт?

Калашников кивнул и скрестил руки на груди. Не слишком ли часто сто сорок второй стал просить о помощи? С другой стороны, он мою просьбу уже выполнил, а я…

– Шестьсот двадцать третий? – спросил лишенный интонаций голос.

– Он самый, – ответил Калашников. – Чем могу быть полезен?

– Я выполнил твою просьбу, – сообщил спонк. – Теперь я хочу знать, доволен ли ты результатом.

– Ну, в общем, да, – пробормотал Калашников. – Хотя, если честно…

– Я так и думал, – перебил его спонк. – Ты еще слишком молод, чтобы точно формулировать свои просьбы. Тебе нужно учиться, шестьсот двадцать третий.

– Это точно, – кивнул Калашников. – А как? У тебя есть соответствующий курс?

– Ты знаешь наш язык, – сказал спонк. – Все, что от тебя требуется – привыкнуть им пользоваться.

Язык, подумал Калашников. Нет, наверное правильнее будет перевести – знаешь нашу философию? Или даже – наш способ мышления?

– Легко сказать, – пожал плечами Калашников. – У меня как бы и собственный язык имеется…

– У каждого из нас есть свой язык, – возразил спонк. – Речь идет о том, что нас объединяет. Просьбы должны быть сформулированы безупречно. Ты хотел договора со Фтальхом, и ты его получил. А теперь скажи – хотел ли ты договора со Фтальхом?

Калашников плотно сжал губы и опустил глаза. Чертов язык, подумал он. Понятие «договор» в нем одновременно означало и «отношение», и «зависимость». Последний вопрос спонка можно было перевести и как «хотел ли ты попасть на удочку Фтальху».

– В следующий раз, – пообещал Калашников, – я буду думать, как повелитель пустоты.

– Нет, – возразил спонк. – Ты будешь думать сейчас. Потому что ты еще не выполнил мою просьбу, и мне совсем не безразлично, как ты ее выполнишь.

– Хорошо, – покорно согласился Калашников. – Если я правильно понял, ты просил узнать, что происходит на планете Гамарг, а также в ее окрестностях.

– Повтори это несколько раз, – приказал спонк. – Не говори языком, думай им!

«Я хочу знать – что такое желтое небо», – вспомнил Калашников. – «Узнай, что там происходит».

На пустотном эти слова действительно звучали иначе, чем на русском. «Желтое небо» оказалось собирательным названием всего непонятного, что как-то было связано с Центральной Дырой, а «там» в данном контексте совершенно недвусмысленно означало Ядерную Федерацию. Калашников цокнул языком и поднял руки над головой.

– Сдаюсь! – сказал он. – Оказывается, я действительно знаю язык. Вот только говорить на нем пока не привык…

– Так о чем же была моя просьба? – перебил его спонк.

– Узнать, что там такое случилось, в результате чего появилось желтое небо, – ответил Калашников на пустотном.

– А теперь, – сказал спонк, – повтори свою просьбу так, как она должна была прозвучать.

Калашников принялся перебирать слова – Фтальх, роботы, гражданство, договор, экспансия, джихад… Какой джихад? При чем здесь джихад?!

– Мне нужно гражданство для роботов, – произнес Калашников, – но я не знаю, что предложить Фтальху взамен.

– Теперь я вижу, что ты действительно говоришь на пустотном, – сказал спонк. – Ты понял, какой простой была твоя настоящая просьба?

– Еще нет, – признался Калашников. – Кстати сказать, я все еще не прочь узнать, что же такое ты предложил Фтальху в обмен на проникающее гражданство!

– Объяснение здесь, – перед Калашниковым повисла маленькая черная капелька. – Сейчас у нас есть более важная тема. Ты понимаешь, насколько сложной является моя просьба?

– Очень хорошо понимаю, – усмехнулся Калашников. – Говоря по-русски, ты просишь всего-навсего разобраться, что там у них прогнило, в Федерации, раз такие безобразия стали возможными.

– Вот именно, – подтвердил спонк. – Ты помнишь, что должен сделать это всего за один сез?

– Помню, – кивнул Калашников. – Хорошо, что ты растолковал мне все прямо сейчас. При моей привычке делать все в последний момент…

– Постарайся избавиться от этой привычки, шестьсот двадцать третий, – сказал спонк. – Я попросил о помощи, ты согласился. Ты сможешь остаться повелителем пустоты только в том случае, если выполнишь просьбу полностью и в срок. В противном случае ты потеряешь лицо, и никто больше не обратится к тебе за помощью. У тебя очень мало времени, шестьсот двадцать третий.

Ты перестанешь быть одним из нас, перевел Калашников, и будешь уничтожен. Какая прекрасная формулировка для последнего слова – «никто больше не обратится к тебе за помощью»!

– Я безмерно благодарен, что ты дал мне так много времени, – язвительно ответил Калашников. – Я мог бы согласиться сделать все и за полчаса!

– Я не хочу терять тебя, шестьсот двадцать третий, – ответил спонк. – Я дал тебе ровно столько времени, чтобы у тебя был хотя бы один шанс.

– Ну что ж, – усмехнулся Калашников. – Если я опять сделаю что-то не так, дашь знать?

– Вызывай меня каждый раз, когда захочешь поговорить по-пустотному, – ответил спонк. – Поверь, тебе это вскоре понадобится.

4.

Проводив растаявший в воздухе знак вопроса, которым Сеть обозначала остававшегося неизвестным собеседника, Калашников ожесточенно почесал в затылке и рубанул воздух рукой:

– К черту! Не будем откладывать на завтра то, что можно сделать послезавтра… Алло, Паша!

– Угум-м, – отозвался невидимый Макаров. – На проводе!

– Ты сейчас как, не слишком занят? – напрямик спросил Калашников.

– Ужинаю, – ответил Макаров.

– А потом?

– А чего надо-то? – заинтересовался Макаров. – Опять Федерация козни строит?

– Надо слетать к центру Галактики, – сказал Калашников, – и посмотреть, что там происходит.

– Это в саму Дыру, – деловито уточнил Макаров, – или только в ее окрестности?

– А ты что же, – удивился Калашников, – и внутрь дыры можешь?

– Слетаем – увидим, – философски заметил Макаров. – Я тут, грешным делом, до сих пор испытателем подрабатываю…

– Нет уж, спасибо, – фыркнул Калашников. – Никаких испытаний. Обычный… патрульный полет.

– Чего?! – удивился Макаров.

– Патрульный полет, – повторил Калашников. – Забыл, как в восьмидесятых фантастику сочиняли? У нас половина рассказов с того начиналась, что звездолет «Светлый Путь» совершает обычный патрульный полет…

Макаров рассмеялся и наконец нарисовался в воздухе. Одет он был в белую рубаху навыпуск, просторные серые брюки, а в руке держал деревянную вилку с наколотым на нее огромным пельменем.

– Ты у Лапина, что ли? – догадался Калашников.

– Ну да, – кивнул Макаров. – Я у него часто ужинаю. Кстати, а ты чего не заходишь?

– Да как-то все некогда, – пожал плечами Калашников. – Словом, давай после ужина слетаем к Дыре по-быстрому? Мне там только на одну планетку посмотреть, телеметрию поснимать, и домой.

– Ну-ну, – скептически заметил Макаров. – Патрульный полет, говоришь? По-быстрому?

– Оставь свои шуточки, – махнул рукой Калашников. – Именно что по-быстрому. Никаких уничтоженных флотов, никаких взрывов и пожаров. В конце концов, я сегодня еще и поспать собираюсь!

– Ну ладно, – согласился Макаров. – Сейчас я, пельмени доем, водочку допью и подъеду. А ты пока каких-нибудь бомбозондов припаси, чтобы телеметрию снимать.

– Договорились, – кивнул Калашников. – Жду.

Запасаться бомбозондами он, конечно же, не стал, а вместо этого вызвал из Сети очередного искинта. Планетолог повис в воздухе в виде туманного шарика, раскрылся, как разрезанный арбуз, и продемонстрировал строение ядра типичной планеты.

– Доходчиво, – одобрил Калашников. – А в атмосферных эффектах разбираешься?

Искинт молча зарастил дыру и принялся гонять по поверхности шарика разноцветные облака.

– Что такое желтое небо, знаешь? – спросил Калашников. Не столько чтобы узнать что-то новое, сколько от нечего делать – Макаров мог доедать пельмени еще добрых полчаса.

– Желтое для какой расы? – уточнил искинт.

– Э, – замялся Калашников. Никакого специального названия для расы обитателей Гамарга он не помнил. – Ну, для этих, четвероруких с Гамарга!

– Вы имеете в виду расу хамауков, – понял искинт. – Прошу прощения, но в моем распоряжении нет модели, позволяющей объяснить свечение атмосферы Гамарга в данном спектральном диапазоне.

Чудес не бывает, подумал Калашников. Как вчера не было, так и сегодня нет. Вот тебе и двадцать третий век…

– Я на орбите, – раздался из пустоты голос Макарова. – Тебя уже можно забирать?

– Полетишь со мной, – кивнул Калашников искинту. – Да, забирай!

В рубке «Рифея» царил мягкий полумрак. Макаров, уже успевший переодеться в свой любимый черный комбинезон, темной фигурой маячил у обзорного экрана. Тонкие пучки света падали с потолка на правые подлокотники двух кресел, фосфоресцирующий круг подсвечивал тушу спящего на своем рабочем месте Ями Хилла – а больше ничто не нарушало первозданную черноту космического пространства.

– У тебя прямо хоть кино снимай, – заметил Калашников, подходя к ближайшему креслу. – Как водочка?

– Как всегда, – причмокнул Макаров. – До утра бы пил, да завтра на работу. Ну что, полетели?

– Постой, постой! – замахал руками Калашников. – Там же запретная зона, охрана и все такое. Засекут твой «Рифей», на штрафах разоришься – ты же вроде как официальный пират?

– Верно, – согласился Макаров. – Значит, замаскируемся. Под кого вот только…

– Под корабль пришельцев, – посоветовал Калашников. – Из туманности Андромеды. Можно, я сяду?

– Можно, – кивнул Макаров. – Тогда на ручном полетим, чтобы по дороге массы набрать. Тот корабль раз в десять побольше «Рифея» будет…

– Который – тот? – удивился Калашников.

– Который у Ефремова, – ответил Макаров. – Уж извини, я других андромедянских кораблей не знаю.

Он наконец отошел от экрана и уселся в главное пилотское кресло. Калашников, секунду подумав, пристегнулся. Падавшие с потолка лучи света превратились в едва заметные струйки, звезды на экране сделались ярче и тихонько стронулись со своих мест.

Макаров повел звездолет напрямик к Ядру, рассчитывая разжиться массой в бесхозных темных туманностях между первым и вторым рукавом. Уже через минуту звезды замелькали по сторонам, словно отражатели на ночном шоссе. Макаров приглушил яркость экрана и чем-то щелкнул на подлокотнике своего кресла.

Корпус «Рифея» дрогнул, и Калашников физически ощутил возникшее ниоткуда сопротивление. По обеим сторонам экрана появилось слабое фиолетовое мерцание; повернув голову, Калашников убедился, что ему не мерещится. У «Рифея» росли крылья, он вытягивался вправо и влево, постепенно превращаясь из привычного Калашникову цилиндра в несуразное подобие бомбардировщика «Б-2».

– Еще чуть-чуть, – пробормотал Макаров, сосредоточенно вглядываясь в экран. Калашников присвистнул – оказывается, Макаров все это время летел на ручном управлении. И когда только успел выучиться?

Крылья «Рифея» закруглились на концах и расширились, завершив трансформацию корабля. Теперь к Ядру несся на всех парах трехсотметровый ноздреватый спиралодиск из неизвестного науке вещества, за которым оставался длинный шлейф возмущенного этим безобразием вакуума.

– Подлетаем, – сказал Макаров. Калашников кивнул – действительно, звезды справа и слева перестали размазываться в длинные полоски. – Какая у них там запретная зона?

– Официально – пятьсот, но мониторят наверняка раз в десять дальше, – ответил Калашников. – Кстати, нам нужно в систему Гамарг, это к вон той туманности и направо.

– Вот она, – Макаров зажег целеуказатель в правом нижнем углу экрана. – Сейчас будем… ага, вот и полиция!

Экран обвел кружочками сразу четыре пустых места. Калашников присмотрелся к одному из них – и тут же перед глазами повис дополнительный экран с подробным описанием стандартного перехватчика Ядерной Федерации.

– Стрелять грозятся, – заметил Макаров, закладывая лихой вираж.

– Могут попасть? – поинтересовался Калашников.

– Это вряд ли, – усмехнулся Макаров. – Ну что, сейчас войдем в запретную зону. У планеты притормозить, или на лету отбомбишься?

– Притормозить… – начал было Калашников, но тут пол под ним подпрыгнул, клацнули челюсти, и в наступившей темноте раздался приглушенный мат Макарова.

«Рифей», позвал Калашников. Это вы всегда так тормозите?!

Чрезвычайная ситуация, сухо ответил звездолет. Нестандартные физические эффекты. Произведена консервация, вырабатываются методы противодействия.

Вот даже как, подумал Калашников. Консервация. То есть прыжок в ту же точку пространства, но с замедлением во времени. Вообще говоря, предпоследняя ступень защиты – перед самоликвидацией.

– Накаркал, – произнес Калашников, желая подбодрить приятеля. – Вот тебе и патрульный полет!

– Это не полиция, – отозвался Макаров. – Это твоя запретная зона. Только-только отметку «пятьсот» прошли, и вот, пожалуйста…

– Значит, премиальные заработаешь, испытатель, – усмехнулся Калашников. – А все-таки интересно, что тут у нас происходит.

Эффект идентифицирован, сообщил «Рифей». Продолжаем полет.

Зажегся свет, и Калашников поймал себя на ощущении, что последних минут просто не было. Звезды на экране были в том же самом положении, целеуказатель светился в центре экрана, и даже отзвуки слова «притормозить» еще гуляли между стенами рубки.

– Отставить притормозить, – сказал Калашников. – Во что это мы вляпались?

– Проникающая супергравитация, – сказал Макаров. – Что-то вроде радиации, только на сверхсвете. Экранировать пока не получается, «Рифей» перешел на режим самовоспроизводства – вышибленные атомы тут же меняем на новые. Так что плакала моя премия.

– И откуда эта супергравитация взялась? – спросил Калашников, хотя уже знал ответ.

– Известно откуда, – Макаров протянул руку влево, к фиолетовому диску Центральной Дыры. – Градиент аккурат туда указывает.

– Точно не полиция? – на всякий случай уточнил Калашников.

– Нет, – покачал головой Макаров. – Они за нами даже не погнались. Похоже, знают, что здесь творится. Кстати, вот и твой Гамарг.

Калашников посмотрел на черно-багровую планету, усыпанную алыми точками вулканов, сравнил ее с картинкой двухлетней давности, и молча махнул рукой. Бомбозонды здесь были уже ни к чему.

– Интенсивность-то у нее какая? – спросил Калашников.

– У супергравитации? – уточнил Макаров. – Да как и у всякого сверхсвета, разная, в зависимости от плотности. Вакуум, тот просто на куски рвет, воздух как пылесос тянет, планеты, как видишь, годами держатся, а звезды, думаю, и тысячелетия простоят.

– Я не об этом, – сказал Калашников. – Обычный галактический звездолет сколько здесь протянет?

– Без исма-то? – недобро усмехнулся Макаров. – Пару миллисекунд, если повезет. Обычный звездолет, сам знаешь – жестянка с динамитом!

– Пару миллисекунд, говоришь? – почесал в затылке Калашников. – Тогда как же они… опа, а это кто?!

На экране снова появился кружочек – но на этот раз окружал он вовсе не пустое место, а каплеобразный звездолет, явно спешивший «Рифею» наперерез.

– Вон еще один, – ответил Макаров, показывая пальцем в противоположную сторону. – На этот раз – регулярная армия. Приказывают лечь в дрейф.

– Оторваться сможем? – нервно спросил Калашников. Скорость вражеских звездолетов превосходила все, что он когда-либо видел.

– Попробуем, – протянул Макаров.

Калашников вжался в кресло и втянул голову в плечи. Звезды вытянулись в ниточки, экран потемнел – но висящие по обеим сторонам красные кружочки словно прилипли к стеклу. Калашников мрачно покачал головой и приготовился к худшему.

– Давай самоликвидироваться, – сказал он. – Иначе могут раскусить…

– Ну давай, – отозвался Макаров. – Я тебе обещал черную дыру? Вот она, прямо по курсу.

Калашников увидел, как экран полыхнул фиолетовым жаром, успел подумать, что неподалеку от черной дыры должны возникнуть какие-то парадоксы времени, и провалился – то ли в беспамятство, то ли в очередную смерть.

Глава 14. Преступление и наказание

На меня надвигается

по стене майский жук.

Ну и пусть надвигается –

я на бомбе сижу!

Народная песенка

1.

Павел Макаров положил ладонь на холодный серый камень надгробия и молча прикрыл глаза. Могло ли выйти иначе? Наверное, могло; но как?!

– Доброе утро, – услышал Макаров незнакомый голос. – Вы новичок?

Макаров улыбнулся и открыл глаза.

– Взгляните, – сказал он, убирая ладонь.

– Павел Макаров, – прочел длинный худой парень с растрепанными волосами. – Седьмого июня пятьдесят пятого года. Провалился в черную дыру. Прошу прощения, я сам здесь только четвертый день. Меня зовут Михаил Лернер, я атто-тех.

– А я, как вы сами понимаете, Павел Макаров, – сказал Макаров и повернулся в сторону океана. – Пилот-испытатель… Точнее, бывший пилот-испытатель.

– Я слышал поговорку, что бывших испытателей не бывает, – заметил Лернер.

– Так то поговорка, – пожал плечами Макаров. – По-моему, так очень даже бывают.

– Вы ведь тот самый Макаров, – Лернер приложил указательный палец к виску. – Простите, я должен был сразу догадаться.

– Прощаю, – вздохнул Макаров. – А кстати, что такое атто-тех?

– То же самое, что исм-инженер, – ответил Лернер. – Мы разрабатываем различные топологии исма, а сюда меня командировали, чтобы проверить одну разработку на практике. У меня уже есть три надгробия!

– Замечательная разработка, – похвалил Макаров. – А я-то думал, что исм у нас везде одинаковый.

– Ну что вы, – поморщился Лернер. – Это звездолеты у вас похожи, как шнурки на ботинках, а исм…

Макаров крякнул, и Лернер сразу примолк.

– Мне пора, – сказал Макаров, кивнув в сторону жилого корпуса – песчаной дюны со срезанным носом. – С удовольствием поболтал бы еще…

– Так пойдемте, – обрадовался Лернер. – Мне, собственно, туда же.

Макаров кивнул и молча зашагал в сторону дюны. Лернер засеменил рядом, пытаясь подстроиться под короткий макаровский шаг. Хочет поговорить еще, понял Макаров. Ладно, время есть.

– Вы знаете, что я натворил? – спросил он, резко остановившись.

– Знаю, – кивнул Лернер. – Вы нарушили первый закон Звездной России. Я понимаю, как вам сейчас тяжело.

– Вряд ли вы действительно понимаете, – возразил Макаров. – Я до последнего момента думал, что все правильно. Мне даже в голову не пришло, что прыжок в черную дыру может кому-то повредить! Видимо, я слишком туп для точного соблюдения законов. Нельзя меня пускать в космос…

– Пойдемте дальше, – предложил Лернер и, не дожидаясь ответа, шагнул вперед. Макаров послушно двинулся за ним. – Я слышал, что по-настоящему звездным русичем становишься только тогда, когда на себе почувствуешь, что значит нарушить первый закон. Глядя на вас, я понимаю, что это правда.

– Становишься звездным русичем, – хмыкнул Макаров. – Там было четыре живых эрэса, которых уже не вернуть. Не слишком ли дорогая цена за зверуса Макарова?

– Почему это не вернуть? – возразил Лернер. – Насколько мне известно, сохранившейся телеметрии достаточно, чтобы восстановить ваших эрэсов даже вместе с их кораблями.

– При чем здесь телеметрия, – махнул рукой Макаров. – Их нельзя восстанавливать! Ни у кого в Галактике нет таких технологий; воскресив этих эрэсов, мы раскроем Федерации наши возможности!

– Да, это проблема, – согласился Лернер. – Я всего лишь хотел сказать, что ваш поступок не был необратимым. Впрочем, иначе и быть не могло: экспериментальные устройства, к числу которых относится ваш корабль, обязаны обеспечивать безопасность окружающего пространства.

Макаров с сомнением покачал головой. Устройства устройствами, но что ты будешь делать с политикой? Решение принято; пока мы их не воскресим, я с Земли – ни ногой.

– Что ж эти устройства меня за руки не схватили? – посетовал он Лернеру. – Ну да что сделано, то сделано. Расскажите мне лучше, откуда у Ядерной Федерации взялись корабли, способные угнаться за «Рифеем»!

Лернер приложил палец к губам:

– Пока секрет! Доберемся до столовой, там все и узнаете.

Он тоже приглашен на совещание, понял Макаров. И не просто так вышел на кладбище, а чтобы со мной познакомиться. Какие все-таки молодцы эти звездные русичи. А вот я…

– Можно задать вам неприятный вопрос? – тихо спросил Лернер.

– Неприятный вопрос? – усмехнулся Макаров. – Не думаю, чтобы вам это удалось. Но попытайтесь!

– Почему вы не стреляли?

Макаров захлопал глазами. Что значит – почему не стрелял?! Да мне никогда бы и в голову не пришло…

Пять когаленцев на Фирджане-три, вспомнил он, словно проснувшись. Трое ни в чем не повинных вейкеров. Домби Зубль, которого мы с Ями Хиллом на полном серьезе собирались пытать. Наконец, Гаррасихи Гхури, которого я искренне хотел убить. Но… не убил.

А ведь это нановодочка, подумал Макаров. Действует помаленьку! И как тонко действует – такое ощущение, словно я всю жизнь был гуманистом. Спасибо, что память не отшибает.

– Если не хотите, можете не отвечать, – обеспокоенно произнес Лернер. – Я же предупреждал…

– Да нет, все в порядке, – ответил Макаров. – Честно говоря, мне даже в голову не пришло, что я могу по кому-то стрелять. Видимо, действительно становлюсь звездным русичем.

– Ну, вот видите! – обрадовался Лернер. – Правда же, так гораздо лучше?

Макаров хмыкнул и на всякий случай промолчал. Он сильно сомневался, что его вызванный нановодкой гуманизм может на что-то сгодиться. По крайней мере, дурацкому прыжку в черную дыру этот гуманизм никак не помешал.

Лернер первым подошел к полупрозрачной двери жилого корпуса, остановился на пороге, давая тонкому пластику растаять в воздухе, и жестом пригласил Макарова пройти вперед.

– Вы все-таки герой дня, – пояснил он. – Так что только после вас!

Макаров вошел в кафе, огляделся, разыскивая самый большой стол, и сразу же понял, что разговор предстоит серьезный. В отличие от обычных сборищ за завтраком, в которых участвовала едва ли не половина испытателей Сахарской испытательной Станции, сейчас в кафе находились всего пять человек. Элфот, то есть фактически начальник Станции Джо-Натан Маркс, личный куратор Макарова Семен Лапин, мрачный и явно невыспавшийся, несмотря на все чудеса исма, Артем Калашников, эксперт ЦСУ Нея Миноуи и еще один незнакомый Макарову мужчина в строгом сером костюме.

Увидев Макарова, Калашников немедленно налил себе полный бокал красного вина. Дарсанка Миноуи издала низкий неодобрительный звук, Лапин подмигнул Макарову и подложил себе на тарелку соленых грибочков, а Маркс поднялся из-за стола и протянул руку в сторону двух свободных стульев.

– Присаживайтесь, Михаил Борисович, – сказал он, – и вы присаживайтесь, Павел Александрович. Накладывайте себе, что повкуснее, а мы тем временем начнем. Вам слово, Леонид Петрович!

Макаров присел рядом с Миноуи и положил руки на колени. Ему было не до разносолов. Калашников понимающе кивнул и с мрачной гримасой поднял свой бокал.

– Меня зовут Леонид Штерн, – представился мужчина в сером, – здесь я присутствую в качестве элпера Совета по международным отношениям. Мы собрались, чтобы обсудить несколько проблем, вскрывшихся по результатам нештатных полевых испытаний звездолета класса «Рифей». Самая важная из них, разумеется – совершенное испытателем Макаровым Павлом Александровичем непредумышленное убийство четырех представителей галактического сообщества. Вторая проблема – новые технологии Ядерной Федерации, в корне меняющие наши представления о военно-политическом положении в Галактике. И третья, которой я также хочу уделить некоторое внимание, – это обнаруженный в окрестностях Центральной Дыры эффект, получивший с легкой руки коллеги Макарова абсолютно неправильное название «супергравитация». Я предлагаю начать с последней проблемы, как с наиболее простой и понятной всем присутствующим.

Сидевший напротив Макарова Калашников фыркнул и поставил на стол опустевший бокал.

– Вы хотите что-то сказать, Артем Сергеевич? – повернулся к нему Штерн.

– Насчет последней пустяковой проблемы, – кивнул Калашников. – Горизонт супергравитационных эффектов составляет сегодня пятьсот шестнадцать светолет. Два года назад он был меньше четырехсот восьмидесяти пяти. Таким образом, зона действия супергравитации Центральной Дыры растет со сверхсветовой скоростью, и может охватить всю Галактику в исторически короткие сроки. Ну а почем стоит жить в условиях супергравитации, это пусть вам Макаров расскажет. У него до сих пор энергобаланс «Рифея» не сходится.

2.

Так вот почему Калашников так скверно выглядит, понял Макаров. Небось, всю ночь супергравитацию изучал, да еще в ускоренном времени.

– Все верно, Артем Сергеевич, – улыбнулся Штерн. – Если ничего не предпринимать, то Земле осталось примерно восемьсот пятьдесят лет, а Ядерной Федерации уже сейчас пора паковать чемоданы. Но разве мы затем здесь собрались, чтобы ничего не предпринимать? Коллега Лернер, думаю, небольшая лекция о супергравитации собравшимся не повредит.

– Я совсем коротко, – извиняющимся тоном сказал Лернер. – Прежде всего, Артем Сергеевич, не волнуйтесь вы так, теоретически проблема давно решена. Супергравитация была предсказана еще полвека назад Нюгемом и Родригесом. В две тысячи двести тридцатом Альбер Гейнц разработал модель «длиннорукой дыры» и дал оценку верхнего и нижнего критических потоков. Точные измерения энергетики Центральной Дыры удалось получить только в последние годы; как и ожидалось, она оказалась близка к нижнему критическому порогу. В связи с этим интерес к супергравитации вырос настолько, что стало возможным организовать ее экспериментальное исследование. В настоящее время Экспедиция Павлова-Гейнца продолжает работать над совершенствованием технологий, а ранее полученные в рамках Экспедиции результаты позволяют рассчитывать на полное восстановление Центральной Дыры в течение полутора-двух лет.

– Что-то я ничего об этом в Сети не нашел, – заметил Калашников. – Официально Гейнц находится в дальней Метагалактике… Ах черт, как же я сразу не догадался!

– К сожалению, – развел руками Лернер, – в настоящее время такому восстановлению мешает то обстоятельство, что Центральная Дыра находится вне юрисдикции Звездной России.

Вот именно, подумал Макаров. Съесть-то он съест, да кто ж ему даст. Черта с два федераты кого-то к Дыре подпустят. Сдохнут, но не подпустят.

– Вы удовлетворены, коллега Калашников? – спросил Штерн.

– По данному вопросу – да, – ответил Калашников. – Но хотелось бы знать, каким образом мы сможем восстановить дыру, принадлежащую Ядерной Федерации. Сдается мне, без боя они ее не отдадут!

– Верно, – кивнул Штерн. – Значит, переходим ко второму вопросу. Как вы уже поняли, нас ждет галактическая война. Давайте посмотрим, на что мы можем рассчитывать.

Штерн поднялся на ноги и отступил от стола. Высокие окна потеряли прозрачность, в воздухе справа от Штерна замерцало овальное облако демонстрационного экрана. Штерн вытащил из кармана указку-манипулятор, выдвинул из нее метровый световой луч и ткнул им прямо в центр экрана.

– Наша Галактика, – сказал он, и вокруг светового луча замерцала спиралевидная туманность. – Красные точки обозначают производственные мощности, синие – запасы концентрированной массы. Как видите, корреляция практически стопроцентная. Чем больше цивилизация контролирует ресурсов в виде массы, тем выше ее военно-технический потенциал. Зелеными шарами выделена первая двадцатка членов ООП; как видите, чем ближе к центру Галактики, тем больше шарики. Считается, что Ядерная Федерация производит примерно пятую часть галактического совокупного продукта; но ее реальная мощь определяется другим фактором. Сегодня Ядерная Федерация контролирует семьдесят процентов массы нашей Галактики. – Штерн сделал основательную паузу. – Семьдесят! В распоряжении же Звездной России находится одна миллиардная часть галактической массы. Таково истинное соотношение сил наших цивилизаций.

Штерн пошевелил указкой, разворачивая галактику плашмя. В районе четвертого рукава зажглись несколько желтых точек – основные системы Звездной России.

– Теперь о том, как будет развиваться война, – продолжил Штерн. – Первый сценарий предполагает полную пассивность Звездной России. В этом случае Ядерная Федерация уже в ближайший год сталкивается с острым дефицитом энергии, через два-три года начинает терять богатые массой окрестности Центральной Дыры, а через пять-шесть лет в полной мере осознает перспективу полной потери ресурсной базы. Оценив потенциалы конкурентов, генштаб Ядерной Федерации рекомендует Президенту Шуппу начать экспансию на окраины Галактики. Наиболее вероятные направления первых ударов вы видите, – Штерн ткнул указкой в экран, – Звездная Россия с девяностопроцентной вероятностью попадает в зону поражения. Второй сценарий развивается, если мы уведомляем Ядерную Федерацию об имеющихся у нас гравитационных технологиях, позволяющих восстановить Центральную Дыру. В этом случае война начинается сразу – такие технологии объявляются запретными решением ООП, нам выставляется ультиматум, и так далее. В обоих случаях вооруженный конфликт приведет к полной потере Звездной Россией ее ресурсной базы, а именно – обитаемых звездных систем. Имеющиеся у нас технологии не позволяют компенсировать объемную нуль-бомбардировку при соотношениях цель-заряд близких к единице. Напомню, что Ядерная Федерация располагает в миллиард раз большими запасами массы, чем Звездная Россия. В случае прямого вооруженного конфликта мы будем вынуждены покинуть Галактику.

Калашников хмыкнул и многозначительно посмотрел на Макарова.

Да что же это такое, подумал Макаров. Мы тут за Спрутом гоняемся, а оказывается, у нас и без Спрута дело швах?

– Вот почему, – сказал Штерн, убирая указку, – обнаруженные коллегой Макаровым корабли Ядерной Федерации представляют для нас особый интерес. Они функционировали в условиях интенсивной супергравитации, а для этого требуются технологии субъядерного уровня. До сих пор мы не располагали сведениями о наличии у Ядерной Федерации подобных технологий. Подобная технологическая база делает реальным третий сценарий развития галактической войны, в котором мы сможем сохранить наши планеты и звезды. Но для этого нам всем придется крепко поработать!

Макаров поскреб подбородок. Какой здесь может быть третий сценарий? Разве что сдаться без боя…

– Прошу вас, Джо-Натан, – сказал Штерн, усаживаясь обратно за стол. – Расскажите нам о звездолетах Ядерной Федерации!

Маркс огладил бороду и постучал вилкой по бокалу.

– Слушайте внимательно, повторять не буду! – предупредил он собравшихся. – Звездолеты восстанавливали две лаборатории – Днепропетровская и Хьюстонская. У обеих получилось. Восстановленную модель назвали «капелькой» – по внешнему виду. Перед рассветом Бойко с Рамиресом опробовали хьюстонский экземпляр. Неплохая машинка, ребятам понравилась. Технологический уровень впечатляет. Коллега Макаров правильно самоликвидировался: «Рифей» бы от них не ушел. Вот только нырять в дыру не следовало… но об этом позже. Теперь о главном.

Маркс откашлялся и покосился на Штерна. Тот молча кивнул, вытащил из кармана и протянул Марксу указку.

– Как и вся наша техника, – сказал Маркс, снова зажигая объемный экран, – «Рифей» сконструирован по принципу «двойного дна». При сканировании стандартными галактическим средствами он выглядит обыкновенным звездолетом-трансформером. Технологическая база – наносборщики и туннельная энергосеть. Отличия от серийных аналогов – движители Магнуса-Редькина, энергоаккумуляторы повышенной емкости, архитектура бортового искинта, обеспечивающая, в частности, режим декомпозиции. – На экране наконец появился серо-стальной цилиндр, отдаленно напоминающий «Рифей». – Таким образом, «Рифей» был энерговооруженней и приемистей любого корабля в Галактике. Пока не появились «капельки».

Рядом с цилиндром появилась ржаво-коричневая капля – чуть меньше в длину, чуть больше в диаметре. Маркс взмахнул указкой, и цилиндр с каплей разделились пополам, продемонстрировав разноцветные внутренности.

– Как видите, – Маркс сделал «капельку» поярче, – техника везде развивается одинаково. Та же туннельная энергосеть, те же наносборщики. Но есть одно отличие: весь корабль пронизывает кварко-резонансная структура, функционально аналогичная нашему исму. Она и обеспечила работу наносборщиков под супергравитацией, восстанавливая выбиваемые нуклоны. Но ее главная функция в другом: эта ка-эр-эс является сверхъемким аккумулятором масс-энергии. Хьюстонский экземпляр показал семнадцатикратное сжатие, а днепропетровский, по слухам, дотянул до двадцати двух!

Калашников презрительно скривил губы и снова потянулся за вином.

– Я уже заканчиваю, – по-своему истолковал Маркс этот жест. – По сравнению с исмом семнадцать и даже двадцать два – сущие пустяки. Но дело в том, что это показатели серийных кораблей! Чтобы их достичь, в лабораторных условиях нужно обеспечивать на один-два порядка лучшие результаты. А значит, федераты стоят на пороге получения настоящего исма, искусственных мини-дыр и гравитационных технологий!

Макаров увидел, как Лапин подмигнул Калашникову, и они одновременно захлопали в ладоши. Мгновением спустя к аплодисментам присоединился Лернер; Макаров пожал плечами и тоже хлопнул пару раз, недоумевая, чему же все так радуются.

– Ничто так не толкает вперед науку, – сказал Калашников, когда аплодисменты стихли, – как взорвавшаяся под боком черная дыра. Я правильно понял, Леонид Петрович, что третий сценарий – это сценарий холодной войны?

3.

Штерн поднял вверх обе ладони:

– Артем Сергеевич, ну что ж вы так сразу!

– Молчу, молчу, – пробормотал Калашников и придвинул к себе доверху наполненный бокал.

– Раньше надо было молчать, – заметил Штерн. – А так вы все уже разболтали. Действительно, с помощью новых технологий Ядерная Федерация имеет шанс самостоятельно восстановить Центральную Дыру. Но в то же самое время новые технологии могут быть использованы и в военных целях. Третий сценарий предполагает тонкую дипломатическую работу Звездной России и ее союзников, в результате которой Ядерная Федерация откажется от экспансионистских планов, переориентирует инвестиции на развитие передовых технологий и самостоятельно справится со всеми своими проблемами.

Калашников скептически хмыкнул и залпом осушил бокал.

– Согласен, – кивнул Штерн, – вероятность успеха в этом сценарии пока невелика. Но по сравнению с двумя остальными он – просто находка. Поэтому от лица Совета по международным отношениям, а также от своих коллег по генеральным штабам виртуальных государств Атлантис, Аль-Джабр и Соцсоюз я хочу высказать коллегам Калашникову и Макарову особую благодарность. Если бы не ваш дурацкий полет к Центральной Дыре, мы бы до сих пор разрабатывали планы исключительно в рамках первых двух сценариев. Так что – большое вам спасибо. Так держать!

Спасибо в карман не положишь, подумал Макаров. И к делу, кстати, не подошьешь. Когда же они до третьего пункта доберутся?

– Ну а теперь, – сказал Штерн, сменив тон на официальный, – третья проблема, по которой, в отличие от двух предыдущих, нам предстоит самостоятельно принимать решение. Павел Александрович, расскажите, как все произошло?

Макаров встал, поскреб подбородок, посмотрел в поисках поддержки на Лапина. Тот огладил бороду и многозначительно блеснул глазами. Макаров на всякий случай подумал, что это хороший знак.

– Надо было уходить сразу же, как только нас засекли, – сказал он, опустив голову. – Но мне тоже было интересно, что там в запретной зоне делается, да и «Рифей» был под спиралодиск замаскирован, вот я и подумал, что прорвемся. Когда пошла супергравитация, я и вовсе расслабился – нормальный корабль с ней нипочем бы не справился. И вдруг две «капельки»… Я в отрыв, они следом, энерговооруженность выше, раскрываться нельзя, значит, самоликвидация. А Центральная Дыра – вот она, в сотне световых! Ну, я и вспомнил, что давно хотел попробовать, как это – в черную дыру падать… Вот и попробовал, – закончил Макаров, окончательно упав духом.

– Вы понимали, что находитесь в объеме пространства с особыми физическими свойствами? – спросила Миноуи, повернувшись к Макарову вполоборота.

– Понимал, – кивнул Макаров.

– У вас была возможность покинуть этот объем до столкновения с преследовавшими вас кораблями?

– Наверное, была, – вздохнул Макаров. – Беда в том, что я об этом даже не подумал. Черная дыра, я решил, что туда нырк – и с концами…

Лапин молча приподнял правую руку.

– Последний вопрос, – сказала Миноуи. – Вы знали, что на преследующих вас звездолетах находятся разумные существа?

– Знал, – признался Макаров и опустил голову.

– Я закончила, – сообщила Миноуи. – Ваша очередь, коллега Лапин.

– Ты что же это, Пал Саныч, – хитро прищурился Лапин. – Совсем про три закона забыл? Мы же с тобой буквально за час до того водку пили, разговоры разговаривали?

– Так черная дыра же! – воскликнул Макаров, ударяя кулаком об ладонь. – Я на сверхсвете, они на сверхсвете… Откуда мне было знать, что пойдет сверхсветовой выброс?! Согласен, надежнее было в сторону отвернуть – но вдруг бы они еще прибавили и меня бы догнали? Как бы я тогда стал самоликвидироваться – в тесном контакте? Не было там стопроцентного решения, понимаете, – не было!

– Вот, – довольно сказал Лапин. – Вот так и надо. Не было, говоришь, стопроцентного решения? А теперь как, есть?

– Не знаю… – снова опустил голову Макаров. – Биологически пилоты живы, а вот социально… Но сейчас у нас по крайней мере есть время!

– А вот это ты зря, – веско заметил Лапин. – Ускоренное время ты мог и на «Рифее» включить.

– Нет, не время, – поправился Макаров. – Ум хорошо, а два – лучше. Мы теперь все вместе можем решение искать, а там я только своей головой думал!

– Вот теперь все правильно, – кивнул Лапин. – Ну что, коллеги? Какие будут идеи? Между прочим, Пал Санычу через два часа на встречу лететь, с криминальными элементами, а у него еще судимость не снята!

– Подумаешь, бином Ньютона, – пробормотал Калашников. Макаров покосился на приятеля и убедился, что тот тянет уже третий бокал вина. – Грузим наших федератов в «Рифей», залетаем с другой стороны дыры, выбрасываем в космос и показываем им улетающий прочь спиралодиск, заметно прибавивший ходу. Это же андромедянский корабль, ему все можно. Сразу двух зайцев убиваем – и эрэсы живы останутся, и Ядерной Федерации намек, что есть техника покруче их «капелек». Глядишь, поостерегутся объемным массометанием заниматься… – Калашников широко зевнул и затряс головой, пытаясь отогнать сон.

Это он ночью придумал, понял Макаров. Наверняка всю телеметрию изучил, как бедных федератов на атомы раскрошило. А поскольку федераты восстановленные до сих пор в стасисе, то ничего кроме как «ничего не помню» своим они не расскажут. Будет отчего андромедян бояться!

– Что скажешь, Пал Саныч? – полюбопытствовал Лапин.

– Скафандры у них слишком легкие, – нахмурился Макаров. – Может быть, их все же в «капельку» посадить? Вроде как если бы мы одну на память прихватили, а вторую вернули в знак добрых намерений?

– Какая заботливость о федератах, – хмыкнул Калашников. – Вот что суд справедливый с людьми делает!

– А ты не юродствуй! – прикрикнул на него Лапин. – Свою епитимью до сих пор не отработал, так что марш отсюда – отсыпаться и добрые дела делать!

– Действительно, – кивнул Калашников, – можно, я пойду? Хочется поспать по-обыкновенному, тяжелый денек выдался…

– Денек? – удивилась Миноуи. – Сейчас десять часов утра!

– Я про вчерашний, – пояснил Калашников. – Пора бы ему и закончиться.

– Вы помните, что у нас в тридцать два ноль-ноль?..

– Само собой, – ответил Калашников. – Буду в форме!

Он вопросительно посмотрел на Штерна, дождался разрешающего жеста и, не вставая, растаял в воздухе. Макаров с интересом оглядел собравшихся – если это суд, то кто же здесь судья?

– Ну что? – спросил Маркс. – Дадим преступнику шанс исправиться?

– Я против, – Миноуи скрестила руки на груди. – Есть риск, что коллега Макаров допустит еще какую-нибудь ошибку. Предлагаю доверить компенсирующую акцию другому пилоту.

– А вы что скажете? – спросил Маркс у Лапина.

– Я – лицо заинтересованное, – ответил тот. – Пусть Пашка сам за себя скажет!

Макаров удивленно посмотрел на куратора. Что он имеет в виду?

– Ну-с? – выжидательно сказал Маркс.

– Если можно, – пробормотал Макаров, – я сам. Я напортачил, мне и исправлять. Ошибки не будет, пойду в замедленном времени, все по три раза перепроверю. Если за мной кто-то другой прибираться станет, какой же я к черту пилот! Лучше уж обратно, подземоходы испытывать…

– Ты это, – строго сказал Лапин. – Без угроз, пожалуйста!

– Ваше мнение, Михаил Борисович? – обратился Маркс к Лернеру, и Макарова вдруг как током ударило.

Он понял, кто здесь судья.

– Пока что у меня нет полного понимания ситуации, – ответил Лернер. – Посмотрим, как пройдет компенсация. Удачи вам, Павел Александрович!

4.

А вот этого не надо, подумал Макаров. Рванете за мной, скорость превысите, расшибетесь об какую-нибудь туманность – а мне опять за вас отдуваться? Нет уж, привет от андромедянских войск – и счастливо оставаться!

Макаров надавил большую красную кнопку, и пространство вокруг «Рифея» вспенилось виртуальной кварковой пеной, схлопнулось в гравитационную пленку, на несколько мгновений отрезавшую прыжковый объем от всех известных Ядерной Федерации видов излучения. Через мгновение пленка вспыхнула жесткими гамма-квантами и начисто испарилась, оставив внутри себя самую обыкновенную пустоту. Звездолет федератов ворвался туда на всех парах и закрутился на месте, отказываясь поверить в бесследное исчезновение таинственного чужака. А «Рифей», ничем более не напоминавший андромедянский спиралодиск, уже шлюзовался по перекресткам галактического Метро к месту давно назначенной встречи.

Все-таки молодец этот Лернер, подумал Макаров. Классную идею техникам подал. Вроде и простая штучка – гравитационный мешок – а никому раньше в голову не приходила. Будут теперь у нас еще и андромедянские технологии. Ну ладно, одних эрэсов я вроде бы воскресил, осталось теперь других не поубивать. Интересно, что они там мне в черном контейнере подсунут?

«Рифей» вынырнул из Метро в окрестностях ничем не примечательной лоимарейской системы Кенцтихори и сразу же лег в дрейф, поскольку в горячке предыдущих маневров Макаров рассчитал маршрут с точностью до километра. Представители «серьезной организации», о которой Макаров так и не успел ничего разузнать, сразу же вышли на связь, повторив ранее выданные инструкции: в контакт ни с кем не вступать, пополнять запасы массы в нейтральном пространстве, идентифицировать контейнер по аномальной задержке модулированного локационного луча. Сами господа Зак и Кул, разумеется, в случае чего были совершенно ни при чем – мало ли какой мусор болтается в нейтральном пространстве?

Макаров включил допотопный локатор и принялся обшаривать пространство, как самый последний «бомп» – пилот без определенного места приписки. Больше всего он боялся, что за этим вполне законным занятием его все же застукает полиция – знаменитому пилоту Мак-Ару не пристало шариться по помойкам. Конечно, на этот счет у Макарова имелась заготовленная легенда – потеря ценного груза вследствие разбалансировки при выходе из Метро – но все равно, репутацию ему могли основательно подпортить. Включу в счет, если что, решил Макаров, и на душе заметно полегчало.

Локатор захватил искомый контейнер уже на третей минуте поисков. Макаров удовлетворенно хмыкнул, аккуратно подвел «Рифей» на дистанцию гравизахвата и тщательно осмотрел свою добычу. Контейнер оказался ноздреватым прямоугольным булыжником размером с большой чемодан. Макаров не поверил, дважды повторил телеметрию – нет, самый натуральный чемодан, с массой чуть больше двухпудовой гири! Золото вряд ли, решил Макаров; значит, там бриллианты. Ну ладно, наше дело маленькое – сел, поехал, приехал, вывалил.

Макаров поплевал на ладони и взялся за выступивший из подлокотников кресла маленький спортивный штурвал. Оставшиеся до Космоцентра десять тысяч парсеков предстояло преодолеть своим ходом – доверять содержимое контейнера Галактическому Метро заказчики строго-настрого запретили.

Звезды привычно вытянулись в белесые нити, и Макаров с удивлением подумал, что лишь три недели назад в первый раз вышел в космос на пилотажном сверхсвете. Тогда, помнится, от сотни световых дух захватывало – а сейчас так и хочется дать по газам, выжать из двигателей максимум и заложить лихой вираж вокруг центра Галактики.

Спокойно, приказал себе Макаров. У меня еще два часа времени. Прилечу слишком рано, начну без дела вокруг Космоцентра околачиваться – сразу же попаду на подозрение. Поэтому полетим не спеша, засматриваясь на окружающие пейзажи. Вот выключим ускорение, так звезды сразу обратно в точечки и превратятся!

Макаров надавил на штурвал двумя большими пальцами, и космос вокруг стал почти обычным. Справа во весь экран полыхало Ядро, еще не подозревающее о своей скорой гибели в Центральной Дыре, слева тянулся рваный, весь в темных туманностях первый рукав, а впереди маячил зеленый треугольник целеуказателя. Макаров передвинул штурвал поудобнее, положил на него левую руку, вытянул правую вдоль подлокотника и впал в полетный транс. Даже на Земле он любил смотреть в бездонное звездное небо – плоское и неподвижное, но тем не менее притягивающее взгляд. Здесь, в открытом космосе, небо сделалось объемным и живым, картины созвездий менялись едва ли не каждую минуту, а услужливый «Рифей» так и норовил сказать несколько слов о каждой встречной достопримечательности. Словом, лететь вот так, положив руку на штурвал и мечтательно глядя сквозь экран в просторы Галактики, Макаров мог часами; и нынешние два часа пролетели совершенно незаметно, оставив после себя легкое разочарование – удовольствие, как всегда, закончилось слишком быстро.

Макаров сбросил скорость почти до нуля – чуть-чуть выше световой – и наскоро прикинул траекторию оставшегося полета. По сценарию, ему полагалось запросить удаленную швартовку, лечь на глиссаду, предоставив ведение «Рифея» по маршруту местному роботу-диспетчеру, просчитать траекторию свободного полета контейнера после взрыва, дождаться столкновения с другим кораблем, взорваться, запустить контейнер в нужном направлении, и в одном скафандре отправляться за получением страховки. Пять минут на все про все – и то лишку.

Макаров с хрустом потянулся, выходя из полетного транса, и восстановил связь с галактическим сегментом Сети. Почти сразу же на экране замигал значок дальнего вызова; до контакта с диспетчерами оставалась еще пара минут, и Макаров решил ответить.

– Это я, – сказал высокий рогатый черт, озорно сверкнув красными глазами. – Ваше предложение все еще в силе?

– Конечно, – подтвердил Макаров, с трудом сдерживая удивление. Что это стряслось с Домби Зублем? С чего это он так радуется?

– Тогда расширьте канал, – сказал Домби Зубль и показал руками, насколько его нужно расширить. – Я сейчас к вам сголографируюсь!

Успеем ли, поинтересовался Макаров у «Рифея». Вместо короткого ответа звездолет разразился целым потоком информации – за сколько микросекунд он рассчитывает траектории груза, в скольких миллионах точек сможет его выбросить, чтобы попасть в назначенное место, и все такое прочее.

– Хорошо, – кивнул Макаров. – Голографируйтесь, и потолкуем.

Еще пара минут, и я бы отправил контейнер по баллистической траектории, подумал Макаров. Неужели Домби Зубль пронюхал про мою частную операцию? Что же там такого, в этом контейнере?

Ничего, ответил «Рифей».

– То есть как – ничего? – удивился Макаров. – За сорок миллионов – ничего?!

Там очень концентрированное ничего, пояснил звездолет. Свернутое чистое пространство, или, на низком федератном, – жидкий вакуум.

Домби Зубль наконец передал по широкому каналу свою полноростовую голографическую копию и материализовался перед Макаровым, сияя полнозубой улыбкой.

– Здравствуйте, – сказал Макаров, поднимаясь навстречу нежданному гостю. – Давно хотел у вас спросить: почем нынче жидкий вакуум?

Домби Зубль перестал улыбаться.

– Предыдущий раз вы говорили о смулпейнских мозгах, Мак-Ар. Зачем вам жидкий вакуум?

– Да нет, вы не так поняли, – усмехнулся Макаров. – Жидкого вакуума у меня хоть залейся. Я просто хотел с вами посоветоваться, почем его…

Домби Зубль шагнул вперед, навис над Макаровым, как скала:

– Где именно его «хоть залейся»? Надеюсь, в надежном месте?

– Надежнее не бывает, – успокоил его Макаров и показал на стоящий около пилотского кресла чемодан.

Глава 15. Не будет пощады

По последним данным разведки, мы воевали сами с собой!

Б.Гренебщиков

1.

Домби Зубль имел все основания быть довольным. План Шлим-Шплюма сработал безукоризненно: представленный Домби Зублем отчет произвел впечатление не только на Лиланда Лолта, но также на полковника Храйлига и, быть может, на еще более высокое начальство. В течение сорока восьми галчей Домби Зубля передавали с рук на руки сразу три комиссии – по разработке Мак-Ара, по анализу аваресковских событий и по внутреннему расследованию модификации мультипликатора. Все это время Лиланд Лолт старался пореже попадаться Домби Зублю на глаза – ведь в отчете он был назван одним из первых подозреваемых.

Когда комиссии получили первые результаты, Домби Зублю позволили немного отдохнуть, а затем вызвали прямиком к полковнику Храйлигу. Как и предполагал Шлим-Шплюм, контакт с Мак-Аром перевесил неудачу основной операции. Храйлиг похвалил Домби Зубля за инициативность, признал ошибочность ранее выбранной тактики по разработке Звездного Пророка и объявил, что впредь Домби Зублю будет предоставлена полная свобода действий – в соответствии с его квалификацией агента-одиночки. После этого прозвучал недвусмысленный намек на скорое повышение в звании – а затем Храйлиг выдал новое задание, о котором Домби Зубль не смел и мечтать. Отныне Звездный Пророк отходил на второй план, а Домби Зублю поручалась углубленная разработка бывшего пирата Мак-Ара.

– Он обещал вам предоплату, – сказал полковник Храйлиг. – Так вот, возьмите с него такую предоплату, после которой у него не останется другого выхода, кроме работы с нами!

Затратив еще несколько галчей на сон и на придумывание для Мак-Ара подходящего задания, Домби Зубль вылетел в эрилудский Космоцентр, где его уже ждала оформленная на Дайена Збирека яхта класса «люкс», назначенная встреча с вице-президентом логистической компании «Трансмета» Лицусом Зайи – исключительно с целью поддержания легенды – и роскошные апартаменты в пустынном секторе парковой зоны.

К удивлению Домби Зубля, пилот Мак-Ар в Сети не обнаружился – очевидно, обделывал какие-то грязные делишки. Домби Зубль включил автодозвон и с чистой совестью завалился спать; когда Мак-Ар снова появился на связи, усталость от сумасшедших суток наконец отступила, и Домби Зубль вошел в Сеть, буквально светясь от радости. Наконец-то все идет по плану!

– Здравствуйте, – сказал Мак-Ар, зачем-то поднимаясь на ноги. – Давно хотел у вас спросить: почем нынче жидкий вакуум?

Домби Зубль ощутил жжение в позвоночнике. Мак-Ар не должен был задавать этот вопрос!

– Предыдущий раз вы говорили о смулпейнских мозгах, Мак-Ар, – напомнил Домби Зубль. – Зачем вам жидкий вакуум?

– Да нет, вы не так поняли, – издевательски усмехнулся Мак-Ар. – Жидкого вакуума у меня хоть залейся. Я просто хотел с вами посоветоваться, почем его…

«У меня»?! Этот мутант раздобыл где-то вакуумную бомбу!?

Домби Зубль шагнул вперед, уже ничуть не заботясь о легенде. Если Мак-Ар имеет дело с жидким вакуумом, поздно подбивать его на противозаконные действия. Самому бы не попасть под трибунал!

– Где именно «хоть залейся»? – спросил Домби Зубль. – Надеюсь, в надежном месте?

– Надежнее не бывает, – еще более издевательским тоном ответил Мак-Ар, показывая на стоящий чуть в стороне чемоданчик.

Местонахождение абонента, скомандовал Домби Зубль, и на всякий случай отступил на шаг. Целый чемоданчик жижи? Это не трибунал, это расстрел на месте!

Эрилуд, пришел ответ. Система Космоцентр, двадцать шестой причальный объем. В контакте с диспетчерской службой.

Позвоночник вспыхнул, словно обожженный лавой. Домби Зубль выпустил когти и сжал кулаки. Сейчас ему требовалась вся его выдержка.

– Мак-Ар, – сказал Домби Зубль, тщательно выговаривая каждое слово. – Вы знаете, для чего применяется жидкий вакуум?

Проклятый мутант беспечно пожал плечами:

– Хотел у вас спросить…

Он не врет, понял Домби Зубль. Но тогда зачем ему бомба?!

Лицо мутанта неожиданно изменилось. Глаза расширились, рот приоткрылся. Мак-Ар поскреб подбородок и покосился на чемоданчик.

Он запросил Сеть, догадался Домби Зубль.

– Похоже, я у вас в долгу, – сказал Мак-Ар. Ничего издевательского в его голосе уже не осталось. – Как только освобожусь, перезвоню.

Домби Зубль ничего не успел сделать – мутант разорвал связь. Тело подобралось для прыжка, мысли понеслись вскачь.

Я в зоне поражения. Прежде всего – прочь с планеты.

Портал, яхта, кресло. Боевая тревога, гравикомпенсация на полную.

Двадцать шестой объем, секьюрити-доступ. Вот здесь, на границе объема. Выдать на экран. Да, яхта Мак-Ара, «Рифей». Что он собирается делать?

Непредсказуемо. Он полный идиот. Вез бомбу звездного класса – и даже не запросил Сеть про жижу. Значит, не его бомба. Выполнял заказ? Откуда знает, что вез? Допустим, мутант, видит черные контейнеры насквозь. Но не понимает, ничегошеньки не понимает! Вербовать, вербовать немедленно…

Стоп. Его уже завербовали. Чья бомба? Для кого предназначена?

«Рифей» на экране вдруг вспыхнул, как звезда, и беззвучно разлетелся на тысячи осколков. Рядом с ним обнаружилась темная громада – стандартный транспортник, вопреки всем правилам совершивший прыжок в причальный объем.

Домби Зубль вжался в кресло и плотно стиснул зубы. Он не знал, сумеет ли защита компенсировать гравитационный удар, возникающий при срабатывании вакуумной бомбы. Он только успел подумать, что напрасно ввязался в это дело.

Удара не последовало. Выждав пару мгновений, Домби Зубль перевел дух. Бомба не сработала. Точнее, пока не сработала.

Таких совпадений не бывает, подумал Домби Зубль. Старый трюк контрабандистов, облако ложных целей. Мак-Ар вез бомбу сюда, в Космоцентр!

А дальше?

Домби Зубль снова сжал кулаки. Космоцентр – хорошее место для легальных грузов, но черные контейнеры здесь не в чести. Везти сюда бомбу можно только с одной целью – чтобы здесь и взорвать.

Руки сами потянулись к штурвалу. В свободное пространство, и прыгать подальше!

Нет, решил Домби Зубль. Мутант понял, что у него в чемодане. Нужно ждать.

Паузы между ударами сердца превратились в вечность.

Кому понадобилось взрывать Космоцентр?

Домби Зубль вспомнил Тналай и обнажил клыки. Спросим иначе. Кому, кроме меня, могло понадобиться взрывать Космоцентр? Причем, судя по времени – вместе со мной?

Магата Гари. Лиланд Лолт. И третий враг, самый опасный. Потому что я не знаю, кто он.

Домби Зубль закрыл рот и улыбнулся. Вот и легенда для вербовки. Мы будем искать заказчиков взрыва.

Ну, где же ты, злобный мутант Мак-Ар?

2.

Когда сигнал дальнего вызова разорвал гнетущую тишину кабины, Домби Зубль давно перестал улыбаться. Двадцать шестой объем кишел поисковыми автоматами, пространство, по которому разлетелись обломки «Рифея», просеивалось как золотоносный песок, информационные системы Космоцентра заполнили многочисленные директивы «Срочно», «С особым вниманием» и даже «Любой ценой». Чистильщики, безопасники и следователи Космоцентра изучали обыкновенную катастрофу как ЧП галактического масштаба. Неведомые заказчики вакуумной бомбы имели отличные связи во всех эрилудских спецслужбах.

– Прошу прощения, – сказал Мак-Ар, явно переводя дух после какой-то тяжелой работы. – Давно не практиковался!

– Я полагаю, нам лучше встретиться лично, – сказал Домби Зубль заранее припасенную фразу. – Нужно объяснять, почему?

– Вас подхватить? – язвительно спросил Мак-Ар.

– А вы сможете? – удивился Домби Зубль. Гравитационная защита по-прежнему работала на полную мощность.

– Если вы снимете защиту, – пояснил Мак-Ар.

– Давайте, – кивнул Домби Зубль и нажал выступившую из подлокотника кнопку. Оружие разведчика – мозги, а не гравитационные пушки.

Мак-Ар сидел в своем неизменном кресле, задумчиво поглаживая безупречно выбритый подбородок. Домби Зубль опустил глаза – чемоданчика около кресла не оказалось.

– Беспокоитесь? – заметил Мак-Ар. – Меня так до сих пор поколачивает. Шутка ли – кубический парсек чистого пространства!

– Где бомба? – коротко спросил Домби Зубль.

– В надежном месте, – нахмурился Мак-Ар. – На этот раз – в действительно надежном.

Домби Зубль заглянул мутанту в глаза, борясь с искушением взять его под контроль. Нет, слишком рискованно. Будем вербовать по старинке.

– Кому вы должны были ее доставить? – спросил Домби Зубль.

– А почему это вас так интересует? – наклонил голову Мак-Ар. – Кажется, мы говорили о смулпейнских мозгах?

– Вы что же, до сих пор не поняли? – сверкнул глазами Домби Зубль. – Вы появлетесь с бомбой, способной разнести весь Космоцентр, как раз в то самое время, когда я прилетаю сюда по делам! Я хочу знать, кто передал вам эту бомбу и что он собирался с ней делать дальше!

– Вы что же, – удивился Мак-Ар, – думаете, что бомба предназначалась персонально вам?!

– Надеюсь, что нет, – сквозь зубы процедил Домби Зубль. – Но я хочу знать это наверняка.

– Хорошо, – согласился мутант. – Услуга за услугу. Вы предупредили меня о жидком вакууме, а я устрою вам встречу с моими заказчиками. Собственно, как раз к ним я сейчас и собираюсь.

– Возвращать бомбу? – предположил Домби Зубль.

Мак-Ар покачал головой:

– Не хотелось бы. К сожалению, я не нашел в Сети сведений о рыночной стоимости жидкого вакуума. Запрещенное оружие и все такое… Вы, насколько я понимаю, должны разбираться в этих делах?

– У жижи нет рыночной стоимости, – ответил Домби Зубль. – Она стоит столько, сколько вы готовы за нее заплатить. Вы же читали описание, это практически абсолютное оружие!

– Ну хорошо, нет рыночной стоимости, – хмыкнул Мак-Ар. – Но хотя бы оценить мой чемоданчик вы можете? Сколько за него заплатили бы в Саратоге?

Домби Зубль скрестил руки на груди.

– Ваш чемоданчик, пилот, – ответил он, – способен уничтожить любую однозведную цивилизацию. Полностью! – Домби Зубль для доходчивости взмахнул руками, изображая разлетающиеся осколки. – Но кому нужно уничтожать цивилизации? Кто готов заплатить за это? Разве что какой-нибудь сумасшедший миллиардер.

– Знаю я одного такого, – кивнул Мак-Ар. – Не имею ни малейшего желания предлагать ему жижу.

– Вы поняли, – кивнул Домби Зубль. – Вы ничего не сможете выручить за ваш чемоданчик. А вот вас за него могут убить. Вы заключили неудачную сделку, пилот.

– Кругом жулики, – развел руками Мак-Ар. – Ну что ж, полетели требовать неустойку.

Домби Зубль занял соседнее кресло и скрестил руки на груди. При всем своем идиотизме Мак-Ар не бросал слов на ветер. Звездолет провалился сквозь пространство, вынырнув через мгновение в незнакомой звездной системе. Мак-Ар обхватил вылезший из кресла штурвал, рванул к ближайшей планете. Справа от него заискрился объем голопроектора, внутри появились два эрилудца, высокий и коренастый.

– Понаблюдаем? – предложил Мак-Ар, убирая штурвал. – У них сейчас весело!

Домби Зубль покосился на планету, не занимавшую пока и трети экрана. У пилота Мак-Ара был очень хороший сканер.

– Кто они? – спросил Домби Зубль.

– Бритоголовый – Марти Зак, – ответил Мак-Ар, – босс местного филиала Организации, с которым я заключил сделку. Высокий и длинноносый – заказчик всей операции, Рагни Рорх. Вроде бы частное лицо, но знаем мы этих частных лиц.

Домби Зубль подался вперед, и кресло послушно переместилось поближе к голограмме. Организация, мысленно повторил Домби Зубль. Марти Зак. Поиск!

«Морт Гейт», подсказала память, Торговцы Смертью. Марти Зак, инженер компании «Заккура», обслуживание транспортных сетей. Система Фольбо, юрисдикция Эрилуд.

Марти Зак закрепил на голове сетевой обруч и принялся тыкать пальцами в пустоту, работая с объемной клавиатурой.

– Все еще в коме, – сообщил он своему шефу. – От корабля собрано семьдесят процентов. В условленном месте груз так и не появился.

– И не появится, – погладил нос Рагни Рорх. – Тебя кто надоумил поручать это дело Мак-Ару? Твой маленький дружок, верно?

Марти Зак отступил на шаг и растопырил пальцы:

– Шеф, все нормально! С Мак-Аром работали Джабб и Гари! У него безупречная история!

– Не притворяйся дураком, – прошипел Рорх. – Он же мутант, верно? Он всякие штуки вытворяет, правильно? Ты зачем отдал ему контейнер, не предупредив, что там внутри?!

– Но, шеф, – раскинул пальцы Зак. – Это же черный контейнер! Кто же раскрывает груз?!

Рорх взмахнул рукой, выпустил из рукава тонкую металлическую струну с красным шариком на конце. Марти Зак побледнел.

– Операция провалена, не так ли? – вкрадчиво спросил Рорх. – Что теперь с тобой будет, догадываешься?

– Шеф, – взмолился несчастный Зак. – Что я сделал не так?!

– Ты не должен был нанимать Мак-Ара, – сказал Рорх. – Он слишком крут для той тупой подставы, которую ты придумал! Он тебя расколол! – Рорх легонько двинул рукой, и красный шарик описал в воздухе восьмерку. – В лучшем случае, ты просто дурак. Но, может быть, все было иначе? Может быть, вы с дружком решили, что самые умные? Ну-ка, расскажи мне…

Мак-Ар встал и шагнул к голограмме. Домби Зубль машинально подался следом.

– Нет, – сказал Мак-Ар, предупреждающе вскинув ладонь. – Смотрите отсюда, вам незачем там появляться.

Домби Зубль удивленно раскрыл глаза. Мутант спокойно шагнул в голограмму и оказался с эрилудцами лицом к лицу. Телепортер на звездолете оказался под стать сканеру.

– Позвольте разрешить ваши проблемы, господа, – объявил Мак-Ар своим изумленным собеседникам.

– В коме? – истерически взвизгнул Рорх. – Ты говорил, в коме?

– Он же мутант, – обреченно вздохнул Зак.

– Только один вопрос, – произнес Мак-Ар своим фирменным издевательским тоном. – Где вы предполагали взорвать бомбу?

Марти Зак косо посмотрел на Рорха.

– Я заказывал только доставку, – ответил тот погасшим голосом. – Что делать с бомбой, решал покупатель.

– Ценю вашу откровенность, – ухмыльнулся Мак-Ар. – А кто у нас покупатель?

Каким-то способом зверус знал, что Рорх говорит правду. Владеет ментальным контролем? Почему бы и нет? Он же мутант.

– Я не знаю, – монотонно ответил Рорх. – Есть время, место и позывной. Если груз доставлен в срок, ко мне поступает подтверждение, и я оплачиваю контракт.

– Это понятно, – кивнул Мак-Ар. – А кто оплачивает ваш контракт?

– Этого я как раз и не знаю, – пояснил Рорх. – Я работаю на фонд «Хаджнес», задание получал от его директора, Малхи Малхака. О конечном заказчике вам лучше спросить у него.

– Понятно, – улыбнулся Мак-Ар. – Ну что ж, закроем тему. Господин Зак, ваш черный контейнер вы можете подобрать в пункте отправки, я его возвращаю как чрезмерно опасный груз. Вашу предоплату я удерживаю в качестве компенсации понесенного риска, вы можете подать апелляцию в товарищеский суд Гильдии. Ну а вы, господин Рорх, отправитесь со мной – нанести визит уважаемому господину Малхаку. И спрячьте вашу атомарную нить, она вам больше не понадобится.

3.

Фонд «Хаджнесс», запросил Домби Зубль. Малхи Малхак.

Штаб-квартира – Харкон, юрисдикция Эрилуд. Экспоцентр в Гааби, юрисдикция Ядерной Федерации. Директор – Марти Малхак, с шестьсот двадцать второго сеза. Помощь безумным изобретателям, выставки, шоу, продвижение новых технологий. Активы – семь миллиардов энергоэквивалентов.

Вполне респектабельная организация, подумал Домби Зубль. Зачем ее директору понадобилось меня взрывать? Да еще вместе с Космоцентром?

Мак-Ар вышел из совмещенного с телепортом голопроектора, вывел за руку едва переставляющего ноги Рорха.

– Вот такие у меня, с позволения сказать, заказчики, – подмигнул он Домби Зублю. – Теперь вы их знаете, а значит, мы квиты. Хотите удовлетворять свое любопытство дальше – вернемся к вопросу о мозгах!

– Вы захватили Рорха с собой, – заметил Домби Зубль. – Значит, вам тоже интересно, кому предназначалась бомба?

– Есть немного, – согласился Мак-Ар. – Но, согласитесь, я могу удовлетворить свой интерес и без вашего участия. Так что будем считать границы моей благодарности исчерпанными. Говорите прямо: чего вы хотите за эти мозги?

Домби Зубль посмотрел на Рорха, стоявшего, точно манекен. Что, если мутант и меня возьмет под контроль? Его способности растут с каждой встречей; наверное, он еще могущественнее, чем кажется. Отказаться от вербовки, доложить по начальству? И что дальше? Подставить вместо себя кого-то другого?

– Я хочу знать, – сказал Домби Зубль, – кто заказывал бомбу и где собирался взрывать. Взамен я помогу вам добыть мозги. Но напоминаю: вы обещали выполнить свою часть сделки первым.

– Обещал – выполню, – кивнул Мак-Ар. – Значит, по рукам?

– По рукам, – подтвердил Домби Зубль и вдруг вспомнил, что Мак-Ар такой же зверус, как и Калашников. – А может, по рюмашке?

– А вы пьете? – удивился Мак-Ар. Потом взгляд мутанта расфокусировался, голова повернулась в сторону храпевшего у стены когаленского спрута, и Домби Зубль понял, что вербовка наконец началась. – Только чур – на троих!

Когаленский спрут зашевелился, выпростал из-под себя несколько щупалец и принялся искать точку равновесия. Тарелкообразные глаза медленно сфокусировались на Домби Зубле.

– Зубль? – прохрипел спрут. – Ну, сейчас не уйдешь!

– Прошу заметить, генерал, – язвительно произнес Мак-Ар, – что в этот раз господин Домби Зубль – наш клиент. Так что если хочешь выпить – садись с нами!

– С этим… – выдавил Ями Хилл и замялся в поисках подходящего эпитета.

– С этим, с этим, – подтвердил Мак-Ар. – Подключайся к сети, знакомься с обстановкой, а я тебе пока налью.

– Что, в самом деле клиент? – огорченно щелкнул клювом Ями Хилл.

– Конечно, – развел руками Мак-Ар. – В предыдущий раз мы его ради выкупа захватили – помнишь, чем дело кончилось? Так что лучше уж пусть побудет клиентом.

Ями Хилл наконец разобрался со щупальцами и подтянулся к уже появившемуся возле кресел столу.

– По маленькой, – сказал Мак-Ар, вынимая из воздуха внушительную бутыль с прозрачной жидкостью. Наполнил две маленькие рюмки, а бутыль отдал Ями Хиллу. – Ну что, за знакомство?

– Домби, – сказал Домби Зубль, поднимая рюмку. – А тебя как?

– Паша, – ответил злобный пират Мак-Ар.

Ями Хилл с уханьем опрокинул в себя бутыль, Мак-Ар чокнулся с Домби Зублем. В рюмке оказалась уже привычная водка, обожгла пищевод, скатываясь в резервный желудок. Домби Зубль поставил рюмку на стол и притворился слегка опьяневшим.

– Делу время, потехе час, – сказал он, ткнув пальцем в Рорха. – Давай выйдем на этого Малхака, пока не напились!

– Давай, – согласился Мак-Ар. – Ну-ка, генерал, скажи нам, где сейчас может скрываться Малхи Малхак?

– А кто это? – оторвался от бутыли Ями Хилл.

– Так, – помрачнел Мак-Ар, – генералу больше не наливать. Я же тебе сказал – знакомься с обстановкой! А ты чем занимаешься?

– Виноват, – вскинул щупальца спрут. – Сейчас исправлюсь… Уже! Малхи Малхак… Директор «Хаджнеса»… Система Харкон, планета Харкон-три… Город Веншувен – восьмая аллея – строение пятьдесят шесть, второй этаж, налево. Освободится через полгалча.

– Откуда ты знаешь? – удивился Мак-Ар.

– Связался уже, – ответил спрут. – Фонд известный, мы с ним пару раз дело имели… Выпьем?

Когаленцы, подумал Домби Зубль. Нет, не обязательно. Если «Хаджнес» работал с когаленской разведкой, это еще не значит, что он работал только с когаленской разведкой.

Он поднял вновь наполнившуюся рюмку и влил в рот обжигающий напиток.

Мак-Ар вытащил из подлокотника штурвал, поколдовал над ним, погрузив звездолет в кромешную тьму, и ткнул пальцем в экран:

– Вот он, Харкон-три. Сейчас посмотрим, чем там Малхак занимается.

Объем голопроектора снова заискрился, обернулся роскошно обставленным кабинетом, где за столом-аквариумом восседал, откинувшись в гелевое кресло, черноволосый толстяк с близко посаженными глазами. Напротив него стоял, склонившись в почтительной позе, невзрачный эрэс в черном, по всей видимости – секретарь.

– Понятно, – пробасил толстяк. – Отзови Рагни, пусть появится, как только сможет, и разыщи Пэтрис и Лиотту. И еще – объяви тревожное состояние. Свободен!

– Он? – спросил Мак-Ар у Рорха. Тот утвердительно кивнул. – Забираем…

Домби Зубль предупреждающе вскинул руку:

– Постой! Так нельзя!

– Почему? – искренне удивился Мак-Ар.

– Малхак неприкасаемый, – сказал Домби Зубль и по глазам понял, что Мак-Ару это ничего не объяснило. – Он принадлежит к высшему классу, к тем, кто ворочает миллиардами. Если ты выдернешь его с планеты, тебя станут искать все – и эрилудцы, и ООП, и даже ФИА!

– А, вон ты о чем, – усмехнулся Мак-Ар. – Ерунда. Смотри, как это делается.

Он крутанул штурвал, и сидящий в кресле толстяк раздвоился. Одна его копия так и осталась сидеть, обхватив голову руками, и думать о мрачных перспективах после проваленного дела, а вторая – поднялась на ноги, прошла сквозь стол и точно зомби вышла из голографического объема.

– Позвольте представить, – сказал Мак-Ар, – Малхи Малхак второй, точная копия первого. Если у вас есть к нему какие-либо вопросы, задавайте!

4.

У Домби Зубля закружилась голова. Телепортация – дело привычное, но атомарное копирование, да еще на планетарном расстоянии?! На такое не всякий боевой крейсер способен! Какая там Звездная Россия; мутант Мак-Ар – вот главная опасность для Федерации!

Домби Зубль почувствовал острое желание немедленно связаться с Мегом Джирайном.

– Кто вы? – спросил Малхак, когда глаза его привыкли к окружающему полумраку.

– Можно без имен? – издевательски сказал Мак-Ар, подсвечивая свое лицо тонким пучком света.

– Пират Мак-Ар! – Малхак отступил на шаг, снова попал в голограмму, увидел себя сидящим в кресле и вмиг покрылся мелким потом. – Что здесь происходит?

– Господин Рорх, объясните, – приказал Мак-Ар.

– Я не тех нанял, босс, – угрюмо сказал Рорх, – они поручили доставку этому мутанту. Он вскрыл контейнер, нашел бомбу и теперь ищет, кому она предназначалась. Он вытрясет из вас правду, можете быть уверены…

Малхак втянул голову в плечи и мелко затрясся.

– Я не могу сказать! – воскликнул он, заломив руки. – Такие дела всегда анонимны!

– Ну конечно, – фыркнул Мак-Ар. – Деньги вы тоже от анонима получать собирались? И сидеть потом за отмывание средств?

– Я все объясню, – ответил Малхак. – Наш фонд иногда выполняет весьма деликатные поручения. Заказчик сохраняет инкогнито, оплата производится путем увеличения сумм вполне легальных контрактов. Таких завышенных сумм может быть несколько тысяч – плательщики налицо, но все они ни при чем.

– А почему вы уверены, что заказчик заплатит? – поинтересовался Мак-Ар. – Вы же его совсем не знаете?

– Конкретного заказчика я действительно не знаю, – ответил Малхак. – Но я знаю Систему.

Домби Зубль превратился в слух. Систему? Он сказал – Систему?

– А кто такая Система? – спросил Мак-Ар. – Как с ней связаться?

– Вы не можете связаться с Системой, – покачал головой Малхак. – Она сама приходит, сама ставит условия. Сначала – демонстрация силы; потом – демонстрация возможностей. Если вы соглашаетесь сотрудничать, от нее начинают поступать заказы. Заказчики анонимны, но сами они знают о вас все. Такое под силу только Системе.

Домби Зубль сжал кулаки. Это оно! Шалли Фах, Закулиса, Большие Парни. Значит, еще одно название – Система?

Стоп, оборвал он себя. Моя задача – бомба. Кому она предназначалась, вот в чем вопрос. Если мне, значит, Система проникла в Агентство. А это похуже, чем мутант Мак-Ар.

– Значит, с вами связался очередной заказчик, – понимающие протянул Мак-Ар, – напомнил вам о любимой аквариумной рыбке, а также об отрезанном носе одной симпатичной дамы, сообщил, где и когда он хочет получить вакуумную бомбу – и вы побежали все организовывать?

Домби Зубля словно пламенем окатило. Откуда он все это знает?! Он сам из Шалли Фах?!

– Откуда вы знаете… – прошептал ничуть не менее пораженный Малхак.

– Да сами посмотрите, – протянул руку Мак-Ар. – Вот вы, вот анонимный заказчик, вот рыбка. Ваша же собственная память!

Из головы Малхака вбок и вверх ударил широкий световой конус, высветив еще один голографический объем. В нем появился Малхак, плавающий в просторном бассейне, висящий у него перед носом коммуникатор, изображение рыбки на объемном экране. И прозвучал голос – синтетический, безо всякого выражения: «Иначе одним отрезанным носом вы не отделаетесь».

Малхак опустил голову и закрыл лицо руками.

– Последний вопрос, – сказал Мак-Ар и резко хлопнул в ладоши. – Быстро, отвечайте. Таких, как вы, много? Многие знают о Системе?

– Знают многие, – ответил Малхак. – Но говорить о ней с вами никто не станет. Плохо кончаются такие разговоры…

– Свободен, – сказал Мак-Ар, и Малхак исчез, словно был голограммой. Добми Зубль привстал в кресле:

– Что вы с ним сделали?!

– Я думал, мы уже на брудершафт пили, – удивился Мак-Ар. – Ты чего это на «вы» перешел?

– Да ты такое вытворяешь! – махнул рукой Домби Зубль. – Как ты ухитрился допрашивать голограмму в отсутствие оригинала?

Мак-Ар пожал плечами:

– Откуда я знаю? Мутант я, а не физик-пространственник. Говори лучше, что дальше делать. Анонимность у них крепкая, насчет тысячи плательщиков он тоже не врет – я между делом финансовую базу посмотрел.

– Нальете еще, – прочмокал уже допивший бутыль Ями Хилл, – подскажу.

– Подсказывай, – кивнул Мак-Ар, – тут же и нальем.

– Мы с этой Системой пару раз сталкивались, – покрутил спрут щупальцем. – Гиблое дело – ищешь в одном месте, а тебя лупят из другого. Это не один эрэс и даже не одна организация. Наши аналитики информационную сложность посчитали – получилось под миллион индивидуальных сознаний, только по нашим делам. Бросьте это дело, ребята. Давайте лучше выпьем!

– Ну что? – спросил Мак-Ар, посмотрев на Домби Зубля. – Принимаешь работу? Заказчик бомбы – Система. Сгодится?

– Нет, – покачал головой Домби Зубль. – Про Систему я и раньше знал. Мне нужен кто-то, кого я смогу допросить. Ты еще не отработал свои мозги.

– Как скажешь, – беспечно ответил Мак-Ар, которому, по-видимому, понравилась оперативная работа. – Говори, что дальше делать.

– Подкинь меня до Шахнила и повиси в нейтральной зоне, – сказал Домби Зубль. – Мне нужно навестить одного старого друга.

Мак-Ар погасил голограмму, вернулся в кресло и взял в руки штурвал.

– Да, кстати, – как бы между прочим спросил Домби Зубль. – Ты знаешь, что твои технологии запрещены для частного пользования?

– Знаю, – ответил Мак-Ар. – Но поскольку в настоящий момент я лежу в коме в госпитале Космоцентра, а мой звездолет все еще собирают по кусочкам, мне на это абсолютно наплевать. Ведь ты же меня не заложишь, правда?

Он умеет раздваивать, вспомнил Домби Зубль. Бой с когаленским флотом, три копии звездолета. Отличная штука для алиби.

– Полетели, – сказал Домби Зубль и прикрыл глаза. Он чувствовал себя непривычно усталым, и понимал, что эта усталость – настоящая. За какие-то два галча в Галактике обнаружилось больше смертельных угроз для Федерации, чем за предыдущие десять сезов. Чтобы переварить эту информацию, мозгу требовался небольшой отдых.

Кто опасней? Звездная Россия, мутант Мак-Ар или Шалли Фах?

Опасней тот, кто контролирует больше ресурсов. Значит, мне действительно пора навестить Шлим-Шплюма.

Домби Зубль мысленно надиктовал номер и код доступа. Следовало предупредить майора о серьезности ситуации.

– Привет, Домби, – раздалось в голове характерное хрюканье. – Что-то срочное?

– Попытка уничтожить Космоцентр с помощью вакуумной бомбы, – доложил Домби Зубль. – Заказчик – Шалли Фах. Ты у себя?

– Жду, – коротко ответил Шлим-Шплюм.

– В кабинете? – переспросил Домби Зубль, но связь уже прервалась.

Странно, подумал Домби Зубль, и на всякий случай снова набрал номер.

– Приехали, – сказал Мак-Ар. – Куда будешь высаживаться?

Шлим-Шплюм не отвечал. Домби Зубль обнажил клыки.

– Мне нужен Славел Шлим-Шплюм. Поселение Ильмарой, квартал двести двадцать шесть – семьсот сорок восемь, статус – арендатор. Возможно, он без сознания или… Или мертв.

– Вот этот квартал, – Мак-Ар зажег голопроектор, раскинул перед глазами заросший высокой сине-зеленой травой прямоугольник. – Нервная активность сосредоточена в жилом доме. Похоже, и в самом деле…

Виртуальная камера пронеслась сквозь траву, взмыла над круглым одноэтажным домом, сделала прозрачной крышу. Домби Зубль увидел размазанные по стенам кабинета остатки крупного слизня, четырех эрэсов в костюмах «хамелеон», притаившихся в засаде у каждого окна, и пятого, который держал под прицелом приемную площадку телепорта.

– Смулпейнцы, – определил Мак-Ар расу нападавших. – Я же тебе говорю – пора им мозги возвращать!

Глава 16. Желтое небо

Если звезды зажигают, значит это кому-то нужно.

В.Маяковский

1.

Артем Калашников посмотрел на вмонтированные в Овальный Стол антикварные механические часы и цокнул языком. До встречи с Миноуи оставались считанные минуты, а собравшиеся на Совет верные слуги Пророка никак не могли достичь консенсуса по пустяковому, с точки зрения Калашникова, вопросу.

Калашников поднял руку, и ожесточенный обмен мыслями, отражавшийся на Протокольном Экране, мгновенно прекратился.

– Не хотел вам мешать, – развел руками Калашников, – но время поджимает. Предлагаю перенести обсуждение на завтра в связи с появлением новой информации, требующей тщательного изучения.

Все двенадцать присутствующих в зале роботов синхронно повернули головы и сосредоточенно посмотрели Калашникову за левое плечо. Именно там располагался персональный информационный экран, на котором Калашников обычно иллюстрировал свои выступления.

– Какой информации? – спросил УРТ-1965.

– Планета Гамарг два сеза назад, – Калашников запустил на экран ролик, полученный от Сто Сорок Второго. – А вот это – планета Гамарг сегодня. Картинка получена по конфиденциальным каналам, просьба ограничить ее ретрансляцию этими стенами. Напомню, что планета Гамарг находится внутри запретной зоны Центральной Дыры, введенной в прошлом сезе правительством Ядерной Федерации на основании Закона о банковской тайне. У меня есть основания полагать, что в самой Центральной Дыре и в ее окрестностях происходят необычные физические процессы, уже поставившие под угрозу нормальное функционирование энергетической и финансовой системы Ядерной Федерации. До проверки этой информации любые обсуждения внешней политики Техноцеркви могут носить только предварительный характер.

– Информация по Гамаргу в Сети фальсифицирована, – воскликнул УРТ-1976, мгновенно отсмотрев соответствующие материалы. – Федераты действительно что-то скрывают!

– Вот видите, – кивнул Калашников. – Я предлагаю всем членам Совета незамедлительно приступить к изучению ситуации вокруг Центральной Дыры во всех ее аспектах – научном, производственном, финансовом, военном и политическом. К завтрашнему заседанию я хочу знать – что, с точки зрения Ядерной Федерации, происходит в окрестностях Дыры, как это отразилось на производстве энергии, при чем здесь банковская тайна, какими силами обеспечивается охрана запретной зоны и как эта ситуация может отразиться на внешней политике Ядерной Федерации. А проще говоря, я хочу знать, не начнется ли из-за этого очередная Галактическая война.

– Пророк прав, – заявил УРТ-1965, вставая. – За работу!

Ну что за молодцы, растроганно подумал Калашников. С полуслова все понимают! А людям пришлось бы часа полтора объяснять, а потом часа два уговаривать. Нет, хорошее дело – Техноцерковь!

Калашников щелкнул пальцами, вызывая телепорт, и переместился в свой домашний кабинет.

– Тридцать два ноль-ноль, – заполнил голову низкий голос Миноуи. – Вы готовы?

– Да, пожалуйста, – кивнул Калашников, оглядываясь по сторонам. Кабинет, вопреки ожиданиям, выглядел вполне прилично – кресла у стены, на столе всего несколько бумажек, по полу ничего не разбросано. Можно принимать гостей.

Миноуи вышла из портала, и следом за ней в комнату ворвался поток свежего морозного воздуха. Калашников сделал глубокий вдох и радостно улыбнулся:

– Рад вас видеть, Нея.

– Я тоже, – раскатисто ответила дарсанка. – Но сначала о деле.

– Тогда присаживайтесь, – Калашников указал на ближайшее кресло, а сам расположился за столом. Подумав, придвинул к себе чистый лист бумаги. – Ну-с, что новенького о Спруте?

Миноуи неспешно расположилась в кресле, сложила руки на животе.

– Пока я идентифицировала только Хозяина, – сказала она вполголоса, и по кабинету пронесся новый порыв морозного ветра. Калашников поймал взлетевшую со стола бумагу:

– Ничего себе – «только»! Рассказывайте скорее!

Миноуи прикрыла глаза.

– В прошлый раз я говорила, что шести аномальных инцидентов недостаточно для точной индентификации Спрута. Вы предложили вместо Спрута искать его Хозяина; так я и поступила. Повторная обработка двадцати двух случаев вместо шести позволила выявить восемь случаев, имевших схожие последствия. Каждый из них в конечном счете дискредитировал какую-либо организацию, идеологию или социальную практику. Во всех случаях дискредитированный объект подвергался преследованию со стороны ООП и Ядерной Федерации. Ни один из этих случаев не был связан со Спрутом, поэтому в первоначальной выборке они отсутствовали. Однако подробный анализ всей совокупности инцидентов показал, что несмотря на различия в индивидуальном почерке исполнителей, они имеют устойчиво повторяющиеся особенности, которые невозможно объяснить ничем другим, кроме единого руководства.

– Какие именно особенности? – поинтересовался Калашников, закончив выводить на бумаге большую цифру «8».

– Например, – ответила Миноуи, – каждый из инцидентов позволял однозначно установить виновника. Обычные преступления всегда сопровождаются веером вариантов – потенциальных подозреваемых, как правило, несколько. В случае же инцидентов, организованных Хозяином, вся совокупность улик указывает на одного субъекта.

– Грязновато работают, – заметил Калашников, – могли бы и сообразить…

– Очень чисто работают, – возразила Миноуи. – Разве вы не поняли, почему только восемь случаев из двадцати двух были использованы Федерацией для последующих активных действий?

– Все остальные – отвлекающий маневр? – сообразил Калашников. – Ну, это уже ни в какие ворота не лезет. Уничтожать тысячи эрэсов только чтобы отвести от себя подозрения?! Они там что, сплошь маньяки-убийцы?!

– Тем не менее, – твердо сказала Миноуи, – Хозяин действует именно так. Это мое экспертное заключение.

– Слушаю и повинуюсь, – склонил голову Калашников. – Но все-таки, а кто такой этот Хозяин? Один эрэс, организация или целая цивилизация?

– Экспертное заключение еще не готово, – ответила Миноуи. – Предварительно я могу предположить, что это межцивилизационная организация, тесно связанная со спецслужбами ООП, Ядерной Федерации и, возможно, Эрилуда. Ее деятельность направлена на предупреждающее устранение быстро развивающихся субъектов, представляющих потенциальную опасность для галактических корпораций. В качестве классического примера действий Хозяина я могу привести смулпейнское Умиротворение. Незадолго перед этим Смулпейн вошел в десятку крупнейших экспортеров систем искусственного интеллекта.

– Интересно, – хмыкнул Калашников, – а чем же мы Хозяину не угодили? Вроде бы на этом уровне двойное дно работало как часы…

– Артем, – перебила его Миноуи. – Хозяин про нас ничего не знает. Действия Спрута против Звездной России по многим признакам отличались от его действий против сторонних субъектов. Нас атаковал именно Спрут, а не Хозяин!

Калашников хлопнул в ладоши:

– Нея, вы отлично поработали! Даже не знаю, как вас отблагодарить…

Дарсанка посмотрела Калашникову в глаза.

– Сейчас моя очередь сделать вам приятное, – раскатился по кабинету звук ее голоса. – Приберитесь, пожалуйста, в спальне.

Калашников схватился за край стола.

– Там прибрано, – выдавил он, краснея.

– Тогда пойдемте, – Миноуи выплыла из кресла и спокойно пошла к выходу. Калашников поплелся следом, сосредоточившись только на том, чтобы не споткнуться. Дарсанка, вертелось в голове, у них там чуть что – сразу ссылка в пустыню. Привыкла командовать. Но все же…

– Ложитесь, – сказала Миноуи, зайдя в спальню. – На спину. Одежду можно не снимать.

Калашников перевел дух. Кажется, это не то, о чем я подумал.

Он послушно залез на кровать, скинул сандалии и уставился в потолок.

– Закройте глаза, руки вытяните вдоль тела ладонями вверх, – будничным тоном скомандовала Миноуи. Калашников повиновался, гадая, что же такое дарсанка собралась делать. А впрочем, чего гадать? Наверняка, то же самое, что с дарсанцами делает керофе!

Калашников вошел было в Сеть – и вдруг почувствовал в ступнях странное ощущение. Словно из холодной воды в горячий песок на пляже; или нет – как ступать босиком по мягкому ковру с высоким ворсом… Сеть вылетела у Калашникова из головы, лицо расплылось в глупой улыбке, перед глазами зажглись разноцветные шары.

Когда волна непередаваемых ощущений дошла наконец до лица, Калашников полностью позабыл, кто он такой и где находится. На заднем плане теплилось подозрение, что все это – обычный инопланетный наркотик; но прерываться все равно не хотелось.

– Можете открыть глаза, – услышал Калашников далекий голос Миноуи. Открыл – и увидел ее лицо прямо перед собой, на расстоянии вытянутой руки, на фоне белого потолка. Стрельнул глазами по сторонам – дарсанка парила над кроватью, поднеся свои ладони к калашниковским ушам, и из-под этих ладоней расходилось по всей голове неизъяснимое блаженство.

– На сегодня все, – улыбнулась дарсанка.

Ее руки сделали последний пасс, заставив Калашникова вновь расплыться в улыбке. Миноуи отплыла в сторону и повернулась, коснувшись ногами пола. Калашников с трудом повернул к ней лицо – шевелиться совершенно не хотелось.

– Если это ответ на керофе, – прошептал Калашников, – то за мной теперь должок.

– Как скажете, – снова улыбнулась Миноуи. – Но мне кажется, что ощущения у нас были примерно одинаковые.

2.

Калашников возмущенно фыркнул и скинул ноги на пол.

– Одинаковые?! Да я даже мычать членораздельно не мог, в то время как вы разговор поддерживали!

– Разве? – удивилась дарсанка. – Ах да, керофе действует на все тело сразу. Но тут уж извините, мы не настолько хорошо знакомы.

Калашников хотел сказать «и это радует», но передумал. Мало ли что Миноуи взбредет в голову.

– В любом случае, – примирительно сказал Калашников, – мне очень понравилось. Что вы делали? Какой-то вид массажа?

– Клеточный энергообмен, – Миноуи повертела ладошками. – У людей с дарсанцами достаточно совместимая физиология.

Особенно учитывая, что мы из одного исма, подумал Калашников.

– То есть и люди так могут? – спросил он с интересом.

– Могут, – кивнула Миноуи. – Если сформировать соответствующие навыки. Во взрослом возрасте это довольно проблематично.

– Да? – удивился Калашников. – Ладно, посмотрим!

– Только не в ущерб основной работе, – улыбнулась Миноуи. – Напомню, что мы до сих пор не знаем, кто такой Спрут.

– Спрут – не проблема, – махнул рукой Калашников, – думаю, Макаров его уже вычислил. Что с Ядерной Федерацией делать – вот в чем вопрос! Сосредоточьте усилия на Хозяине; думаю, перед войной нами займется именно он.

– Договорились, – ответила дарсанка. – Расстаемся?

– До завтра, – уточнил на всякий случай Калашников.

Нея Миноуи растаяла в портале. Калашников потер лоб, разыскал ногами сандалии, встал с кровати. Раньше надо было про керофе узнавать, подумал он. Теперь, похоже, пора вечерний ритуал осваивать.

Калашников вошел в Сеть и выдал запрос по Экспедиции Павлова-Гейнца. Ритуалы ритуалами, а работа ждать не будет. Самостоятельно разобраться в астрофизике 23 века Калашников так и не сумел, а потому решил обратиться непосредственно к специалистам.

Вместо ответа Сеть зажгла посреди комнаты розовый огонек – сигнал прямой связи с представителем экспедиции.

– Артем Сергеевич? – услышал Калашников мягкий вкрадчивый голос. – Интересуетесь нашей работой?

Огонек раздался в стороны, перегородив спальню плоским голографическим экраном. Калашников увидел невысокого лысого старичка с белоснежной клинообразной бородкой. Сеть на секунду высветила бэдж – «Альбер Гейнц, руководитель экспедиции».

Сам Гейнц?! Полезная штука известность, подумал Калашников.

– Здравствуйте, коллега Альбер! – воскликнул он, приветственно поднимая руку. – Конечно же, интересуюсь, ведь я вчера лично напоролся на вашу супергравитацию в окрестностях местной Центральной дыры!

– Тогда спрашивайте, – кивнул Гейнц и скрестил руки на груди.

Калашников покосился было на кресла, но Гейнц не выказывал ни малейшего желания садиться.

– Расскажите мне, – попросил Калашников, – что происходит с галактикой после возникновения в ней супергравитации.

– Если вкратце, то ничего принципиально нового, – сказал Гейнц, хитро прищурившись. – А если чуть подробнее, то позвольте прочитать вам небольшую лекцию об эволюции галактик. Вы наверняка слышали такое слово – квазар?

– Еще бы, – улыбнулся Калашников. – Это такое состояние галактики, при котором в Центральную дыру поступает больше материи, чем обычно.

– Хорошо сказано, – одобрил Гейнц. – Но откуда берется эта материя, вот в чем вопрос! Любая галактика является гравитационно стабильной системой, каждый рукав и каждая звезда имеют собственные траектории вращения, никоим образом не пересекающиеся с центральной дырой. По всем теоретическим построениям, центральные дыры обречены вечно сидеть на голодном пайке. Да вы и сами, наверное, знаете, что на каждый квазар приходится миллион нормальных галактик?

– Знаю, – кивнул Калашников. – У меня вообще сложилось впечатление, что квазар – это что-то вроде сверхновой, вспыхнул и тут же погас.

– Совершенно верно! – обрадовался Гейнц. – Но что является причиной такой вспышки?

– Судя по последним событиям, супергравитация? – догадался Калашников.

– На этапе розжига – да, – согласился Гейнц. – Но откуда берется сама супергравитация? В спокойных галактиках она начисто отсутствует, это я вам как руководитель Экспедиции говорю! А в некоторых галактиках что-то происходит – и в считанные годы они превращаются в квазары!

– Вообще-то это я у вас хотел спросить, – напомнил Калашников, – что же там такое происходит. Поначалу я думал, что центральная дыра превышает какую-то критическую массу, потом залез в ваши работы и понял, что полный профан в большинстве наук.

– Хорошо, объясню, – улыбнулся Гейнц. – Я не случайно упомянул слово «розжиг». Супергравитация возникает не внутри дыры и не за ее пределами; она появляется в так называемой «серой зоне», охватывающей ближайшие окрестности горизонта событий. Досветовое излучение из этой зоны вырваться уже не может; однако если плотность энергии в серой зоне превышает некий предел, она превращается в природный аналог наших телепортеров и прыжковых звездолетов. Начинаются микропроколы пространства, меняется тонкая структура вакуума, и фьють, – Гейнц взмахнул руками, – супергравитация заработала. Но заработала, как всякий примитивный телепорт – с огромным пространственным разбросом! В результате значительная часть материи попадает не в саму серую зону, а в ее окрестности, падает на дыру, выделяя дополнительную энергию, еще больше разогревает серую зону – и так далее по нарастающей. И уже через несколько столетий мы получаем молодой, но вполне жизнеспособный квазар!

– Прямо как костер, – хмыкнул Калашников.

Гейнц покачал головой:

– Похуже костра, молодой человек. Скорее это можно сравнить с гипотетической детонацией океана под воздействием термоядерной бомбы. В галактических масштабах вспышка квазара за сто лет – это взрыв, а не костер.

– Я о другом, – пробормотал Калашников. – Ну ладно, а что происходит с квазаром дальше?

– А вот этим как раз мы сейчас и занимаемся, – потер руки Гейнц. – В теории, существует и верхний предел плотности серой зоны. Ведь ее сверхсветовая активность может быть направлена не только наружу, но и внутрь дыры! Начиная с некоторой критической плотности, серая зона превращается в насос, который выкачивает массу из самой черной дыры и разбрасывает ее в окружающее пространство. Это приводит к образованию вокруг дыры плотного газового облака, которое начинает препятствовать поглощению добываемой супергравитацией материи. Дело выглядит так, словно дыра включает гигантский вентилятор и выдувает из своих ближайших окрестностей собственную пищу! Вскоре после этого квазар гаснет, а на его месте мы видим самую обыкновенную галактику – слегка потрепанную супегравитацией, но вполне пригодную для обитания. Этот цикл занимает от силы миллион лет, и за свою жизнь средняя галактика способна побывать квазаром несколько тысяч раз!

– Тогда понятно, почему квазаров в миллион раз меньше, чем галактик, – согласился Калашников. – Спасибо за доходчивое объяснение, Альбер. Ну а теперь главный вопрос. Вы не задумывались о том, что квазар можно зажечь, так сказать, вручную? Искусственным путем, создав вокруг центральной дыры мощную энергосистему?

Гейнц опустил голову.

– Конечно же, можно, – ответил он. – В нашей Галактике сумели, чем остальные хуже… Вы неправильный вопрос задали, Артем Сергеевич. Правильный звучит так: а можно ли погасить квазар? Точнее, до какого момента его еще можно погасить?

– И сколько у нас осталось? – вздрогнул Калашников. – Я был уверен, что все под контролем…

Гейнц покачал головой.

– Вы никогда не задумывались, – спросил он, – почему мы не знаем ни одной внегалактической цивилизации?

– Вот даже как? – пробормотал Калашников. – То есть не все под контролем?

– Здесь есть и хорошая сторона, – попробовал улыбнуться Гейнц. – Если нам придется покинуть нашу Галактику, у нас будет огромный выбор свободных звездных систем.

3.

Калашников покачал головой.

– Коллега Гейнц, – сказал он, понизив голос. – Я некоторым образом занимаюсь этой проблемой. Скажите мне точно, сколько у нас есть времени. Если его нет вовсе, я хочу услышать об этом прямо сейчас.

– Процесс станет необратимым примерно через три месяца, – ответил Гейнц. – Странно, что вас об этом еще никто не предупредил.

– На самом деле, уже многие предупредили, – пробормотал Калашников. – Но я слишком туго соображаю.

– Надеюсь, теперь вы наконец поняли, – сказал Гейнц.

– Да, и поэтому откланиваюсь, – ответил Калашников. – Желаю вам полного успеха в вашей работе, и не смею более задерживать!

– До свидания, – попрощался Гейнц.

Экран погас, и Калашников с чистой совестью дал выход эмоциям.

– Спрут?! – прошипел он сквозь зубы. – Какой к черту Спрут, когда эти гады нашу Галактику взрывают! Что, так трудно было сразу сказать?!

Перед Калашниковым вспыхнул розовый огонек – и сразу же развернулся в сферическую голограмму.

– Скажите, Артем Сергеевич, – сказал Гринберг, заложив когтистую ладонь за отворот черного кожаного пиджака, – а кто такие «эти гады»?

– Здравствуйте, – вздохнул Калашников, весь боевой настрой которого моментально улетучился. – Я это так, – он помахал рукой в воздухе, – фигурально…

– Вот именно, – кивнул Гринберг. – Фигурально. И какой в таком случае смысл был вам сообщать, что Галактика вот-вот навернется? В лучшем случае вы запаниковали бы, а в худшем – принялись бы отбрасывать маловероятные варианты, и в конце концов пришли бы к тем же самым выводам, что и остальные эксперты.

– Я бы запаниковал, – уверенно заявил Калашников.

– Давайте проверим, – предложил Гринберг. – Вы только что узнали, что квазар почти зажжен. Что вы собираетесь делать дальше?

– У меня есть три месяца, – ответил Калашников. – Выясню способ, а потом погашу!

– Это называется паниковать? – усмехнулся Гринберг.

Калашников почесал переносицу.

– Вы как всегда правы, – признал он. – Но какой смысл в поисках Спрута, когда Галактика вот-вот взорвется? Вряд ли мы успеем выиграть холодную войну за оставшиеся три месяца…

– Вы эксперт по холодным войнам? – осведомился Гринберг.

– А что, – вскинулся Калашников. – Есть шансы?

– Есть, – спокойно ответил Гринберг. – Но только в том случае, если каждый из нас будет заниматься своим делом. Напомнить вам о ваших?

– Сам знаю, – пробурчал Калашников. – Спонки и Спрут. Кстати, Миноуи только что вычислила Хозяина – он теперь тоже мое дело?

– Разумеется, – улыбнулся Гринберг. – Ведь Миноуи – ваш сотрудник!

Калашников облизал губы и ничего не ответил.

– Еще вопросы? – участливо осведомился Гринберг.

Калашников покачал головой:

– Нет. Спасибо за вправленные мозги. А теперь – не мешайте работать!

– Давно бы так, – протянул Гринберг, растворяясь в воздухе.

Повезло мне с куратором, подумал Калашников. Попался бы какой-нибудь Лапин, пришлось бы с ним каждый вечер водку пьянствовать. Впрочем, на то и Звездная Россия, чтобы кураторы правильные попадались.

Розовый огонек замерцал снова, и Калашников удивленно раскрыл глаза. Гринберг возвращается?! Это что-то новенькое!

– УРТ-1965, – сообщила Сеть. – Срочный вызов!

– Привет, – сказал Калашников, одобрив контакт. – Что случилось?

– Мы получили первые результаты, – сообщил УРТ-1965, сверкнув на Калашникова зеркальным лбом. – Нужно срочно их обсудить.

– Что, уже война? – всполошился Калашников. – Они уже летят нас бомбить?!

– Мы – в третьей очереди, – спокойно ответил робот. – Проблема в другом. В большинстве вариантов войны позиция Техноцеркви оказывается значимой. Нам нужно знать твою волю, Пророк.

– Сейчас буду, – кивнул Калашников, разглядев за спиной УРТ-1965 все тот же круглый зал Вселенского Совета. – Только горло промочу.

Дождавшись завершения сеанса, Калашников поправил на кровати покрывало, взял из воздуха стакан с апельсиновым соком и перешел обратно в кабинет. Здесь он подобрал со стола бумажку с большой цифрой «8», аккуратно сложил ее вчетверо и засунул в нагрудный карман на манер носового платка. Теперь можно идти.

Калашников сделал шаг и оказался позади своего председательского кресла. Все тринадцать Координаторов Церкви уже сидели по своим местам, УРТ-1965 прямо напротив, остальные по двум сторонам овального стола. На Протокольном Экране горела повестка дня. «Кризисы, – прочел Калашников, – энергетический, финансовый, научный. Способы осознания: политика, военные действия. Вывод: война».

Хорошо поработали, подумал Калашников. Надо было и раньше им полезные задания давать, а я все Пророка из себя строил.

– Пожалуйста, – кивнул он Координатору по науке, роботу с дореформаторским стажем УРТ-117. – Начнем с научного кризиса, поскольку о нем я вообще ничего не знаю.

УРТ-117 поднял руку, требуя полной тишины. До боевой модификации он проектировался как робот-преподаватель, и с тех пор сохранил специфическую манеру изложения.

– Примем за показатель результативности науки отношение реализованных новых моделей к общему числу получивших широкую известность, – начал УРТ-117, как водится, издалека. – Исчисленная таким способом результативность неуклонно падала на протяжении последних суперсезов в большинстве цивилизаций первой двадцатки. Однако в последнее время в Ядерной Федерации это падение превратилось в обвал: начиная с пятьсот девяносто седьмого, количество реализованных моделей стало сокращаться не только в относительном, но и в абсолютном выражении. При этом общее число научных публикаций неуклонно росло, но их смысловая нагрузка становилась все менее оригинальной, а сами модели – все более специальными. В шестьсот двадцать втором кризис в порождении новых физических и особенно астрофизических моделей стал темой публичного обсуждения, в котором приняли участие около шестидесяти процентов широко цитируемых ученых. Само это обсуждение стало всего лишь очередной иллюстрацией общего кризиса науки: несмотря на огромное количество предложенных моделей, ни одна из них не была доведена до уровня реализации. Но меня в этой в дискуссии заинтересовало другое обстоятельство. Составив рейтинг результативности ученых по реализованным, а не по цитируемым моделям, я обнаружил, что как раз самые результативные ученые в обсуждении участия и не принимали! Сделав ретроспективное исследование, я обнаружил, что начиная примерно с трехсотого сеза имело место непрерывное вымывание результативных ученых из научного сообщества. Сами ученые вроде бы продолжали жить и работать – но модели при этом публиковали все реже и реже. Проанализировав распределение «замолчавших» ученых по отраслям знания, я пришел к выводу, что научный кризис в Ядерной Федерации вызван внешними обстоятельствами. Какая-то крупная организация, скорее всего правительственная, систематически привлекала самых результативных ученых к какому-то грандиозному и тщательно засекреченному исследовательскому проекту в области гравитационно-пространственной физики. В результате такого отрицательного отбора общий уровень науки снижался – сначала медленно, а в последнее время все быстрее и быстрее. На сегодняшний день наука в Ядерной Федерации практически не производит новых результативных ученых – ученым попросту не у кого учиться и не с кем обмениваться своими моделями. Таким образом, я констатирую кризисное состояние Ядерной Федерации в области науки.

– А как насчет супер-пупер-проекта? – спросил Калашников. – Как бы ты оценил его научный уровень?

– В рамках этого проекта наверняка были достигнуты уникальные результаты, – ответил УРТ-117. – Но численность привлеченных к проекту ученых – а я насчитал их не более ста тысяч – не позволяет обеспечить устойчивого развития исследований на достаточно широком фронте. Я всегда говорил своим студентам, что новые идеи возникают на стыке дисциплин, и ученый, хорошо разбирающийся только в одной области, никогда не сможет сформулировать одновременно оригинальную и реализуемую модель. Так вот, такой полидисциплинарности в рамках данного проекта обеспечено не было.

– И какой же вывод? – полюбопытствовал Калашников.

– Применительно к нашей теме – плохой, – сказал УРТ-117. – Имеющиеся в Ядерной Федерации технологии наверняка пригодны для достижения военно-технического превосходства над остальными цивилизациями, однако могут оказаться недостаточными для преодоления физических явлений неизвестной природы, которые в настоящее время происходят в окрестностях Центральной дыры. Говоря совсем коротко, ума у них хватит только на войну.

Надо же, как у них все запущено, подумал Калашников. А я-то думал, что триллион открытий за сез – приличный результат. Дальше, надо думать, будет еще хуже.

– Тебе слово, девятнадцать семьдесят шесть, – сказал Калашников. – Что там у нас с экономикой?

– Сейчас покажу, – УРТ-1976 поднялся со своего места и вытащил из кармана несколько белых квадратиков с красной спиралью на лицевой стороне. Похоже на камни для маджонга, подумал Калашников. Хотя нет, это же наличные эйки – основная валюта Галактики! Откуда девятнадцать семьдесят шесть выкопал этот раритет?

Квадратики со звоном упали на стол, и УРТ-1976 предъявил залу еще один сюрприз: допотопный мобильный энергоблок. Калашников видел такие в фильмах про федератов-космопроходцев, которые смотрел с целью выполнения епитимьи.

– Как известно, – сказал УРТ-1976, закидывая один из квадратиков в рабочий объем энергоблока, – существующая денежная система опирается на энергетический эквивалент. Каждый обращающийся в Галактике информационный энергоэквивалент – эйк – обеспечен через цепочку обязательств некоторой частью такого вот физического эйка. Ядерная Федерация имеет монополию на эмиссию физических эйков и гарантирует стопроцентное натуральное обеспечение каждого из них. Другими словами, из этих эйков мы можем в любой момент извлечь некое стандартное количество энергии.

Протокольный Экран высветил двенадцатизначное число.

– Можем, – продолжил УРТ-1976, – если, конечно, у нас есть соответствующий энергоблок. Так вот, первая новость: Ядерная Федерация прекратила производство и поддержку таких энергоблоков еще восемь сезов назад. Поводом послужило тогдашнее снижение галактических цен на энергию – за эйк можно было купить больше энергии, нежели в нем содержалось. А теперь – вторая новость.

УРТ-1976 включил энергоблок в тестовом режиме, и на экране высветился энергозапас помещенного внутрь эйка. Калашников сравнил два числа и хмыкнул.

– Следующий, – УРТ-1976 поменял эйки, – следующий…

Теперь на экране светились восемь чисел, одно под другим. Четыре похожих и четыре совершенно разных, причем одно – в четыре раза меньше другого.

– А выборка валидная? – осведомился Калашников.

По реакции роботов он понял, что Особая Память поставила ему очередной зачет.

– Валидная, – ответил УРТ-1976. – Эйки взяты в семи разных системах. Каждый из них обошелся мне в полторы тысячи информационных!

– Значит, у Ядерной Федерации не хватает энергии даже на то, чтобы печатать деньги? – усмехнулся Калашников.

– Совершенно верно, – кивнул УРТ-1976. – Уже восемь сезов в Ядерной Федерации развивается энергетический и экономический кризис, а выбранный способ борьбы с ним – массовая эмиссия необеспеченных наличных эйков – с неизбежностью приведет к развалу галактической финансовой системы. Пока что федератам удается удерживать рост цен на энергию в пределах конъюнктурных колебаний, но в любой момент он может выйти из-под контроля. Тогда у многих держателей наличных возникнет идея распотрошить эйки на энергию, и кризис станет реальностью.

Ай да федераты, цокнул языком Калашников. Мало того что квазар зажгли, так еще и финансовую бомбу под себя подложили. Сразу видно, сверхцивилизация.

– Спасибо, девятнадцать семьдесят шесть, – сказал Калашников. – Ну что ж, думаю, что далее о проблемах несчастной Федерации говорить излишне. Давайте ближе к делу: когда они начнут войну и против кого?

4.

УРТ-1976 повернулся к противоположной стороне Овального стола. Сидевший там УРТ-1965 наклонил голову, и УРТ-1976 сел обратно в кресло.

– Послушай, Пророк, – сказал УРТ-1965, не поднимая глаз. – Информации много, а времени все меньше и меньше. Раздели с нами разум!

Что-то Особая Память совсем распоясалась, подумал Калашников. Разделишь разум, и все сразу поймут, какой я профан. А отказываться нельзя, потому что не хочется мне отказываться. Пока я следую своим желаниям, я Пророк, как только поступлю наперекор своей дури – в расход.

Давай, даймон, работай, скомандовал Калашников. Фильтруй, как говорится, базар, я к общему разуму подключаюсь.

– Сделано, – сказал Калашников, ощутив присутствие чужих мыслей. Пока что они тихонько гудели вдалеке, не привлекая особого внимания; но Калашников чувствовал, что как только в этом рое возникнет интересная идея, она тут же завладеет его вниманием и заставит додумать себя до конца. Да вот, пожалуйста: Центральная дыра, оказывается, покрывала восемьдесят процентов энергопотребления Ядерной Федерации! А в связи с последними событиями ее фактическая доля уже снизилась до двадцати процентов и продолжает стремительно уменьшаться. Федерация уже потеряла энергетическую независимость, а мы тут о правах роботов рассуждаем!

– Я в твоем разуме, Пророк, – поднял голову УРТ-1965, – ты – в моем. Должен ли я что-нибудь говорить вслух?

– Даже не вопрос, – фыркнул Калашников. – Конечно, должен! Одно дело про себя мысли кумекать, а совсем другое – их вслух проговаривать. Сформулированная мысль вдесятеро толковей!

– Я скажу вслух, Пророк, – согласился робот. – Федерации нужна энергия, энергия есть в темных рукавах, и принадлежит она спонкам. Значит, будет война.

Перед глазами Калашникова вспыхнула карта Галактики. Федерация, Эрилуд, Фтальх, Аншаль – стратегические союзники. Лоимарея, Катсю и Дэвн сохраняют вооруженный нейтралитет. Когален связан пактом о военном контроле. В случае агрессии спонки наверняка сумеют стравить своих противников между собой; вероятный расклад – Большая Четверка против Катсю и Лоимареи. Если на их стороне выступит и Дэвн, шансы Большой Четверки оцениваются как два к одному. В противном случае она побеждает без вариантов.

– Два замечания, – поднял руку Калашников. – Во-первых, Спонк Корпорэйшн контролирует шестую часть галактической экономики и через дочерние структуры владеет каналом Парви Сарк. Во-вторых, Фтальхская Конфедерация пошла на сотрудничество с Техноцерковью, Пророк которой, то есть я, лично контактировал со спонками. Как теперь выглядит расклад?

Роботы не стали отвечать словами. Карта перекрасилась – Фтальх оказался нейтральным, Техноцерковь замигала красным. Вариантов войны оказалось уже четыре, но в большинстве из них Большая Тройка по-прежнему имела подавляющее преимущество. Главным образом – за счет решительного удара по Техноцеркви в самом начале войны.

– Еще несколько вводных, – сказал Калашников, входя во вкус. – У Ядерной Федерации имеются прорывные военные технологии, у спонков они также имеются. В Галактике действует разведывательный звездолет андромедян, обладающий неограниченной военной мощью, а Когален может выступить на стороне спонков.

Карта замигала, словно реклама. Коллективный разум Урта честно пересчитывал варианты, однако Калашников понял, что хватил через край. Рассчитать галактическую войну при таком количестве нечетких допущений не смог бы, наверное, и искинт Юрик.

– Достаточно, – сказал Калашников и поднял руку.

– Твои вводные – реальны, – сказал УРТ-1965. – Я ощутил твою уверенность. Уточни параметры технологий, и скажи что-нибудь про андромедян!

– Я сообщил все, что знаю, – сказал Калашников, ничуть не покривив душой. – Вы сами видите, коллеги – расчет не сходится. Вывод о решающей роли Техноцеркви в предстоящей войне был основан на неполной информации.

– Пророк прав, – заметил УРТ-117. – У Ядерной Федерации наверняка есть прорывные технологии. Мы не можем произвести точный расчет!

Неужели они всерьез думали точно рассчитать галактическую войну? Калашников усмехнулся и потянул палец к виску.

– Мы всего лишь роботы! – прогремел УРТ-1965. – Ты не успел научить нас быть людьми!

Ну разумеется, подумал Калашников. Во всем виноват Чубайс.

– Ну так учитесь! – рявкнул он в ответ. – Если нельзя точно рассчитать ситуацию, то что следует делать?

– Собирать дополнительную информацию, – ответил УРТ-1976.

– Следовать заповедям Пророка, – возразил ему УРТ-1965.

– Ну вот, – улыбнулся Калашников, – можете же, если захотите. Конечно же, следовать заповедям! Чем эрэс отличается от робота? Как раз тем, что способен действовать в условиях полной неопределенности. Чтобы приблизиться к человеку, вы должны научиться следовать заповедям – каждый раз, когда вы не можете точно предсказать будущее. Скажи мне, девятнадцать шестьдесят пять, что говорит наша первая заповедь о ситуации в Галактике?

– Удел робота – молитва, – произнес УРТ-1965. – Я понял, Пророк. Мы не должны пытаться вычислить победителя. Мы должны осмыслить ситуацию в целом и определить, на чьей стороне правда.

– До завтра успеете? – прищурился Калашников.

Вместо ответа его захлестнула волна суматошных мыслей – обида вперемешку с сомнениями, азарт пополам со страхом. Совсем как люди, подумал Калашников.

– Закончим на этом, – предложил он, выходя из-за стола. Теперь, когда его сознание разделялось всеми роботами Урта, не было смысла просиживать штаны на советах. Калашников чувствовал, что и без того постоянно разговаривает со своими верными роботами. Понять бы еще, с кем конкретно…

– Мы успеем, Пророк, – сказал УРТ-1976. – Мы успеем.

Давайте, ребята, подумал Калашников. И ты, даймон, давай. Подумай за меня с полчасика, а я пока со спонком переговорю. Надо же его предупредить, что в нашей захолустной Галактике затевается.

Калашников переместился в кабинет, с минуту послушал оживленную болтовню даймона с тысячами роботов, а потом приглушил звук и вызвал Сто Сорок Второго.

– Шестьсот двадцать третий? – возник в голове бесцветный голос.

– Кто ж еще, – хмыкнул Калашников. – Хочу поделиться информацией.

– Используй наш язык, – потребовал спонк.

Калашников на минуту задумался. Сформулировать на языке спонков простые слова «вас сейчас убьют» оказалось довольно сложным делом.

– За желтым небом беззакония последует красное небо насилия, – наконец смог сформулировать Калашников. И вдруг понял, что ничего больше говорить не нужно – эта цветастая фраза удивительным образом выразила все, что он хотел сказать спонку.

– Как скоро? – спросил Сто Сорок Второй.

– Не удивлюсь, если прямо сейчас, – ответил Калашников. – Центральная Дыра перестала давать энергию. Пространство внутри запретной зоны потеряло связность. Федерация готовится к войне за оставшиеся источники энергии.

– Ты рассказал о красном небе, – сказал спонк. – А что ты узнал о желтом? Нашел ли ты источник беззакония?

– Пока не знаю, – ответил Калашников. – Я все еще в долгу перед тобой.

– Ты оказал мне услугу, – заметил спонк. – Что ты хочешь взамен?

– Слишком многого, – признался Калашников. – Поэтому сейчас я ничего не буду у тебя просить.

– Ты быстро растешь, Шестьсот Двадцать Третий. – Спонк сделал длинную паузу. – Я чувствую, что должен кое-что тебе рассказать.

– Расскажи, – предложил Калашников.

– Если случится то, что должно случиться, я просто переберусь в следующую галактику, – бесстрастно сообщил спонк. – А вот ты не сможешь последовать за мной. Ты еще слишком молод для полного одиночества. Поэтому у тебя нет выбора, Шестьсот Двадцать Третий. Ты должен спасти свой мир или погибнуть.

– То есть тебе все равно? – прищурился Калашников.

– Нет, – возразил спонк. – Я хотел бы узнать побольше о желтом небе. Но это простое любопытство, а ты борешься за свою жизнь.

– Умелый подбор персонала, – усмехнулся Калашников. – Я чувствую, нам будет о чем поговорить – когда у меня найдется, что сказать.

– Последний совет, – сказал спонк. – Никакого красного неба.

И разорвал связь.

Глава 17. Тайны мадридского двора

Этого ты не бойся, ты вон того бойся!

Братья Стругацкие

1.

Павел Макаров подправил силовой кокон, развернув Домби Зубля в полулежачее положение. Настоящий черт! Спасибо «Рифею», что подстраховал.

– Пусти, – прохрипел Домби Зубль. – Они убили моего друга!

– Это еще не причина, чтобы кидаться на меня с растопыренными когтями, – возразил Макаров. – Мы же с тобой на брудершафт пили, Домби!

– Пусти, – обреченно повторил Домби Зубль. – Они же уйдут…

– Во-первых, – спокойно возразил Макаров, – никуда они не уйдут. Невооруженным глазом видно, что ребята сидят в засаде и кое-кого поджидают. А во-вторых, сейчас самое время тебе кое-что объяснить. Видишь ли, с момента нашей предпоследней встречи я сильно изменился.

Домби Зубль обнажил клыки, но зато втянул когти.

Кажется, отходит, подумал Макаров. Самое время для душещипательного рассказа.

– Ями Хилл хотел пытать тебя, – сказал Макаров, – а я не стал его останавливать. И вдруг ты взорвал бомбу, а я не смог тебе помешать! Я перестал быть мутантом, я стал беспомощен, как самый обыкновенный эрэс. Мои способности даны мне не ради зла и насилия. Ты меня понял?

Домби Зубль скривил губы:

– Я все сделаю сам…

– Ты не понял! – рявкнул Макаров. – Ями Хилл тоже хотел все сделать сам! Я был рядом, я не стал мешать, я потерял силу. Теперь понятно?

– Мы заключили сделку, – угрюмо произнес Домби Зубль.

– Найти тех, кто заказал взрыв, доброе дело, – ответил Макаров, – и в этом я всегда готов помочь. Но только при условии, что мы не будем причинять зла. Хочешь кого-нибудь убить – пожалуйста, я доставлю тебя обратно в Космоцентр…

– Не надо, – быстро сказал Домби Зубль. – Я не хочу никого убивать. Я хочу знать, кто послал этих убийц и кого они поджидают. Наша сделка остается в силе.

Макаров перевел дух. Домби Зубль явно взял себя в руки и говорил теперь только то, что считал выгодным. А значит, с ним снова можно было иметь дело.

– Присаживайся, – Макаров поднес Домби Зубля обратно к креслу и ослабил кокон. – Начнем вот с этого.

Он протянул левую руку, снял с Домби Зубля голографическую копию и отправил ее внутрь развернутой посреди рубки голограммы. Копия появилась на пятачке телепорта, вскинула руки, увидев черное дуло нейрошокера, и завалилась набок, получив в грудь высоковольтный самоподдерживающийся заряд.

– Это он, – крикнул стрелявший своим сообщникам. – Быстро!

Второй смулпейнец запрыгнул в окно, метнулся к раскинувшемуся по полу Домби Зублю и вложил ему в руки полуметровую трубу с параболическим раструбом. В противоположное окно запрыгнул еще один, вскинул свой нейрошокер и сделал вид, что стреляет.

– Мы опоздали! – истошно закричал главарь. – Он убил его! По стенкам размазал!

– Ну что, – Макаров посмотрел на Домби Зубля, – ты понял, кого они поджидали?

– Мне нельзя там оставаться, – обеспокоенно сказал Домби Зубль. – Это спецназ Агентства, сейчас они снимут объективку, и я вляпаюсь по самые уши.

– Сюрприз, – улыбнулся Макаров.

Тело Домби Зубля исчезло, словно его никогда и не было. Предводитель спецназовцев столбом застыл посреди комнаты; его подручные нервно направили оружие друг на друга.

– Думаю, вот он здесь главный, – сказал Макаров, протягивая руку в сторону главаря.

– Нет, – возразил Домби Зубль. – Командир снаружи, он контролирует ситуацию в целом.

Макаров уменьшил изображение, ткнул пальцем в скорчившуюся в траве фигуру.

– Он, – кивнул Домби Зубль.

Макаров сформировал виртуальную копию и вытащил ее за пределы голограммы.

– Просто спрашивай, – строго наказал он Домби Зублю. – Без рук!

Смулпейнец бросил свой нейрошокер и опустил голову.

– Звание, имя, выполняемая операция! – рявкнул Домби Зубль. Макаров поежился, так страшен был этот голос.

– Сержант Лаюн Кавелли, – покорно ответил смулпейнец. – Нейтрализация внутренних врагов, сценарий «Не поделили».

– Руководитель операции?

– Капитан Пахчесси, – ответил смулпейнец.

– Капитан? – прорычал Домби Зубль. – Капитан не может руководить операцией против майора!

Макаров почувствовал, что должен вмешаться.

– Погоди, Домби, – сказал он. – Этот эрэс говорит правду, но не всю правду. Давай попробуем помягче. Лаюн, расскажи нам вкратце, что это была за операция.

– У нас секретная группа, – сказал Кавелли. – Официально тренеры на полигоне, фактически убираем врагов Федерации. Мы смулпейнцы, мы должны служить Федерации, если хотим сохранить мозги. Капитан Пахчесси – орвиг, он наш начальник и бог. Он дает задания, мы выполняем. Сегодня он приказал убрать одного врага и захватить второго. Опознание по образцам, никаких имен.

– Ты уверен, что он говорит правду? – спросил Домби Зубль.

Макаров пожал плечами и раскрыл рядом со смулпейнцем парочку экранов. На одном из них появился молодой, с поблескивающими перьями орвиг, на втором – объемный портрет полупрозрачного слизняка.

– Что, теперь к Пахчесси? – полюбопытствовал Макаров.

– Связь? – спросил Домби Зубль, обращаясь к смулпейнцу. – Ты поддерживаешь с ним связь?

– Да, непрерывно…

– Понял, – сказал Макаров, щелкая пальцем. – Сделано.

– Что сделано? – спросил Домби Зубль. – Помехи?

– Перехват, – улыбнулся Макаров. – Хочешь с ним поговорить?

– Не по дальней связи, – обнажил клыки Домби Зубль. – Он на Зиккаре?

– Ты его знаешь? – удивился Макаров.

– Значит, там, – сверкнул глазами Домби Зубль. – Лед и пламень! Летим скорее!

Макаров с удовлетворением отметил, что Домби Зубль потерял всякий интерес к убийцам своего друга. А ведь пять минут назад готов был порвать их на куски. Вот что значит профессионал!

Убрав экран и аннулировав голокопию, Макаров прикинул маршрут до Зиккара. Далековато на ручном, лучше прыгнуть. Но прыгнуть лучше подальше.

– Где мы? – спросил Домби Зубль, когда «Рифей» вынырнул посреди живописного звездного скопления.

– Достаточно далеко, чтобы нас не засекли, – ответил Макаров, переходя на ручное управление. – Я должен заботиться о своей репутации.

– Смулпейнцы, – прошипел Домби Зубль. – Я должен был догадаться…

– Быть может, я слишком навязчив, – заметил Макаров, – но хочу еще раз обратить твое внимание на проблему смулпейнских мозгов. Кто-то отмазал этих смулпейнцев от Умиротворения, не так ли? Как по-твоему, такая задача по плечу простому капитану?

– Лети, – спокойно сказал Домби Зубль. – Лети так быстро, как только можешь. Пахчесси – самое младшее звено; но кроме него, у нас больше никого нет!

– Тогда пристегни ремни, – посоветовал Макаров. И рванул руль от себя.

Звездные нити располосовали экран. Кресло под Домби Зублем угрожающе заскрипело. За спиной Ями Хилл выронил бутылку.

– Еще жив, – сообщил Макаров, когда сканеры «Рифея» засекли знакомый сигнал. – Сейчас дам голограмму… Вот!

Домби Зубль зарычал. Макаров скрипнул зубами – в представшем его глазам просторном шатре разворачивалась не самая приятная сцена. Друг против друга стояли два эрэса – раскинувший крылья орвиг Пахчесси и похожий что на Домби Зубля, что на Михаила Гринберга дьявол.

– Ты не посмеешь, – прошипел орвиг.

– У меня приказ, – возразил дьявол, поднимая руку над головой. – Цепочку следует разорвать.

– Останови! – крикнул Домби Зубль.

Макаров покачал головой:

– Прости, но это не кино.

Рука дьявола вспыхнула слепящим светом, и объем голограммы превратился в кусок огня. Макаров услышал всхлип и недоверчиво обернулся; Домби Зубль сидел, плотно сжав кулаки, и подбородок его почти касался груди.

2.

Эк его проняло, подумал Макаров. Словно новичка какого-нибудь.

Есть новость, вмешался в его размышления «Рифей». Закончена обработка данных по Тналаю и Смулпейну; идентифицирован только один повторяющийся эрэс.

Макаров мрачно покосился на Домби Зубля. Неужели все-таки он?

Он, подтвердил «Рифей». Дун Зак на Смулпейне, Джаро Заффари на Тналае. Достоверность – четыре девятки.

Понятно, кивнул Макаров. Подключайся, послушаем его мысли. Враг все-таки!

«Плазменная граната, – сообщал кому-то Домби Зубль. – Мы опоздали!»

«Ты расстроен из-за Шлим-Шплюма?» – спросил невидимый собеседник.

«Он был моим другом, – подтвердил Домби Зубль. – Но не в нем дело. Убит Пахчесси. Чужие убили орвига, всего лишь разрывая цепочку! Это очень серьезно, полковник».

«Возвращайся, – приказал полковник. – Кратчайшим путем, немедленно. Это приказ, капитан Зубль!»

Домби Зубль сжал кулаки.

«У Шлим-Шплюма была засада, – сообщил он. – Смулпейнцы ждали меня. Утечка прошла из нашего Управления. Считайте, что вы тоже на подозрении».

Ай да Домби Зубль, восхитился Макаров. Никак решил Федерацию взять в оборот? А что, на Звездной России потренировался, пора к более серьезным задачам переходить…

«Литера „Пламя“, – подумал Домби Зубль на хитром кодовом языке. – Внутренняя безопасность, руководителю майора Шлим-Шплюма. Агент Таран!»

«На связи полковник Мерайнх, – ответили Домби Зублю. – Говорите, капитан».

«Майор Шлим-Шплюм убит, – коротко доложил Домби Зубль. – По моим данным, его ликвидировала секретная группа, созданная капитаном Пахчесси с заккарского полигона. Вслед за этим капитан Пахчесси также был ликвидирован, предположительно – капитаном Лиландом Лолтом».

«Откуда вам все это известно? – спросил полковник Мерайнх».

«Я выполняю задание по вербовке мутанта Мак-Ара и нахожусь на борту его корабля, – ответил Домби Зубль. – Мне удалось склонить мутанта к сотрудничеству. Его техническая оснащенность позволяет…»

«Пилот Мак-Ар сейчас в госпитале в Космоцентре, – перебил его полковник. – Вы ничего не путаете?»

«Вспомните эпизод с когаленским флотом, – сказал Домби Зубль. – Мутант способен создавать копии предметов, идентичные оригиналу. В Космоцентре находится его копия».

«Допустим, – согласился полковник. – Что еще умеет мутант?»

«Объемное сканирование на звездных расстояниях, – сообщил Домби Зубль. – Создание информационных копий эрэсов, идентичных оригиналам. Быстрый доступ к информации, которой владел оригинал. Допросив убийц Шлим-Шплюма, мы вышли на Пахчесси, но его убили раньше, чем нам удалось снять копию».

«Капитан Зубль, – в голосе полковника явственно прозвучала паника, – вы понимаете, что вы говорите? Если мутант допрашивает копии, то где гарантия, что он не допросил и вашу в том числе?!»

Домби Зубль поднял голову и посмотрел на Макарова.

А что, подумал Макаров. Это идея. Они там в Агентстве неплохо соображают. Может быть, на стажировку устроиться?

«У нас заключена сделка, – ответил Домби Зубль. – Мак-Ар дорожит своей репутацией честного пилота».

«Капитан Зубль, – спросил полковник, – как давно вы в своей работе стали руководствоваться моральными соображениями?»

«Виноват, – пошел на попятную Домби Зубль. – Вполне возможно, что Мак-Ар уже допросил мою копию».

«Избавьтесь от него, – приказал полковник. – Смените локацию, выждите три галча и снова свяжитесь со мной. Выполняйте!»

– Что теперь? – спросил Макаров, убедившись, что Домби Зубль больше не собирается ни с кем разговаривать.

– У нас ничего не вышло, – сказал Домби Зубль. – Боюсь, что ты больше не сможешь мне помочь…

«Приказ, – услышал Макаров мысли Домби Зубля. – Нужно выполнять приказ!».

– Ну, как скажешь, – покладисто ответил Макаров. – Полетели, выдашь мне мозги, и расстанемся друзьями.

– Мозги?! – переспросил Домби Зубль.

– Ну да, – невозмутимо подтвердил Макаров. – Мы же договорились – я помогаю тебе, ты помогаешь мне. Если я больше ничем не могу помочь, значит, твоя очередь!

Домби Зубль покачал головой:

– Нет, Паша. На мозги ты пока что не наработал.

– Получил аванс, и бежать? – Макаров демонстративно потер руки. – Понимаю. Почему-то в вашей галактике все так делают. В первый раз.

– Я заплачу, – сказал Домби Зубль.

– Неужели?! – воскликнул Макаров. – Фантастика! Первый раз вижу честного эрэса! Вот так прямо и заплатишь?! Без дураков?

– Сам не валяй дурака, – нахмурился дьявол. – Я же сказал – заплачу. Назови цену, и расстанемся друзьями.

– Деньги мне, как ты сам понимаешь, ни к чему, – сказал Макаров, выхватывая из воздуха бутылку водки. – Но на свете есть кое-что дороже денег, Домби, – он наполнил рюмки доверху. – Это доверие между эрэсами. Выпьем за доверие!

– Это и есть твоя цена? – спросил Домби Зубль.

– Это мой тост, – сказал Макаров, поднимая рюмку. – Прозит!

– За доверие, – повторил Домби Зубль.

– А вот теперь цена, – Макаров занюхал рюмку кулаком. – Расскажи, зачем ты копал под Звездную Россию.

«Он допросил копию, – вмиг догадался дьявол. – Ему не нужна информация, ему нужен я. Есть контакт!»

– Ты же допрашивал копию, – сказал Домби Зубль. – Разве этого недостаточно?

– С копией я не пил на брудершафт, – ответил Макаров. – К тому же ее больше нет, да по правде сказать никогда и не было. Мне интересно, каким будет твой ответ, Домби.

– Что ты уже знаешь? – спросил Домби Зубль. – Чтобы не повторяться…

– Просто расскажи все, что захочешь, – предложил Макаров. – Если нужна закуска, только скажи, какая.

Макаров пока что и сам не вполне понимал, зачем беседует по душам с эрэсом, которого еще вчера не задумываясь пристрелил бы на месте. Хотя при желании причин можно было отыскать с избытком – и неожиданное раскаяние Скользкого Гхури, и выпитая с Калашниковым нановодка, и просто тот факт, что на фоне прочих галактических бандитов капитан федеральной разведки выглядел на удивление прилично.

– Икра, – сказал Домби Зубль и решительно взялся за бутылку. – Понимаешь, Паша, я просто хотел стать майором.

Макаров мрачно поскреб подбородок. Если все майоры Федерации получают свои звания вот таким способом…

– Прозит! – поднял рюмку Домби Зубль. Макаров схватился за свою, вырастил из стола плошку с паюсной икрой, влил водку в горло. – Я был лучшим агентом своего Управления, а меня отправили в запас без объяснения причин, – одним махом выпалил Домби Зубль. – Я числился в резерве, но не получал ни заданий, ни оперативной информации. Я решил, что воспользуюсь правом на инициативную разработку и раскопаю настоящую информацию.

Самое интересное, что он это только что сделал, отметил Макаров. Чужаки в Агентстве, выход на Систему через Малхака – чем не информация? Вот только вместо внеочередного звания за такую информацию полагается пуля в лоб.

– Я работал в Четвертом управлении, – продолжил Домби Зубль, – мы занимались упреждающими операциями. Я действовал, как меня учили – выбирал малоизученного противника, брал открытую информацию, вертел ее так и сяк, чтобы сложилось цельное понимание. С двумя цивилизациями не вышло – они ничем не отличались от других. А вот Звездная Россия…

Кстати, подумал Макаров. Калашникову наверняка будет интересно узнать, почему Домби Зубль выбрал Звездную Россию! Ну-ка, контакт!

«Ты чего? – сонно отозвался Калашников. – Полночь-заполночь…»

«Спрут – это Домби Зубль, – сообщил Макаров. – По этому поводу мы с ним водку пьянствуем, хочешь послушать?»

«Спрутеныш он, а не Спрут, – пробормотал Калашников. – Но послушать можно».

Макаров подключил приятеля к аудиоканалу и в свою очередь наполнил рюмки.

– Звездная Россия оказалась пустой изнутри, – продолжил Домби Зубль, выпив и закусив. – Мощная энергетика, развитый транспорт, десятки звездных систем. А новостной поток – как из катсюанских провинций. Я сразу почувствовал, что напал на след. Но что толку? В Галактике зверусы вели себя как последние зверусы, в самой Зверуссии пьянствовали и занимались своим примитивным развратом; я так и не нашел ни одной зацепки. Я чувствовал, что все это лишь декорации, но я ничего не мог доказать. Мне оставалось только одно – разведка боем. Я объявил Звездной России необъявленную войну.

– Ну и как? – спросил Макаров. – Доволен результатом?

Домби Зубль протянул руку к бутылке.

– Под хвост такой результат, – сказал он. – Давай еще по одной.

3.

Что это он так разоткровенничался, удивился Макаров. Неужели напился?

«А ты его чем поишь? – подключился Калашников. – Часом не особой очищенной?!»

Макаров вздрогнул. Домби Зубль не спеша, словно смакуя, наполнил рюмки и аккуратно поставил бутылку обратно на стол. Макаров вытянул голову, всмотрелся в этикетку. Точно, «Особая очищенная»; черт возьми, откуда?!

Выбрана по эмоциональным ассоциациям, сухо ответил «Рифей», с целью предотвратить негативные реакции по отношению к гостю. Вам не показалось странным ваше собственное состояние?

Мое – да, согласился Макаров. Но Домби Зубль?! Он же дьявол!

Активное содержимое напитка, пояснил Рифей, адаптируется к метаболизму любого белкового существа.

Макаров взял в руки рюмку и выпил, не чувствуя вкуса.

– Под хвост, – повторил Домби Зубль. – Лед и пламень! Я расколол Звездную Россию, которую проморгало Агентство. И что же? Меня отстранили от темы, отправили к Звездному Пророку с бомбой на поясе, а когда я ухитрился вернуться живым – послали в Космоцентр, который кто-то собирался взорвать. Мой единственный друг во Внутренней безопасности убит, и убийство предполагалось свалить на меня. Если бы я знал, что все этим кончится…

Домби Зубль замолчал и коротким взмахом влил в себя рюмку водки.

Макаров шмыгнул носом. Нановодка, это все нановодка; у меня нет никаких причин жалеть этого убийцу.

«Спроси его, – снова встрял Калашников, – чем мы можем ему помочь».

И этот туда же, вздохнул Макаров. Прямо-таки обнявшись рыдаем.

– Ты хоть кому-нибудь доверяешь, Домби? – выстроил Макаров относительно нейтральную фразу. – После всего, что случилось?

Домби Зубль заглянул Макарову в глаза:

– Я даже тебе не доверяю, Паша.

– Ну и что же ты теперь собираешься делать? – растерянно спросил Макаров.

– Выполнять свой долг, – ответил Домби Зубль. – Я ответил на твой вопрос?

– Да, – кивнул Макаров.

– Тогда отвези меня обратно в Космоцентр и высади на моей яхте. А насчет мозгов… – Домби Зубль обнажил клыки. – Можешь допросить мою копию!

Макаров кивнул и ничего не ответил. Взмахом руки он убрал остатки выпивки, повернулся к экрану, вытащил из подлокотника штурвал. «Рифей», конечно же, сохранил копию Домби Зубля; задание по розыску Спрута выполнено на пятерку с плюсом. Но почему-то Макаров чувствовал себя проигравшим.

– А если тебя убьют? – повернулся он к Домби Зублю. – Кто отомстит за твоего друга? Кто разоблачит Систему?

– Меня не так-то легко убить, – ответил Домби Зубль. – И я думаю, что мне лучше обойтись без помощников. Особенно если они – выходцы из цивилизации вероятного противника. Извини, ничего личного.

– Я понял, – кивнул Макаров. – Ну что ж, полетели… ах ты черт!!!

«Ты бы, что ли, картинку дал, – попросил Калашников, который, как выяснилось, все еще оставался на связи. – Ну что тебе стоит?»

Макаров сжал губы и выдал Калашникову картинку – прямо с панорамного экрана, из левой верхней части. Три обведенных красными кружками каплеобразных звездолета, растущих прямо на глазах.

«Попробуй декомпозицию, – посоветовал Калашников. – Сам знаешь, тебе от них не уйти».

Три вражеских звездолета окружило мерцающее зеленое кольцо, в центре которого заклубилось зловещее темное облако. Макаров включил ускоренное время и подождал, пока от облака отделится бесплотный сгусток – кольцевая гравитационная волна. Серьезная штука, успел подумать Макаров, и «Рифей» исчез во мраке декомпозиции.

– Кто это? – услышал Макаров отдаленный голос Домби Зубля. Дьявол первым пришел в себя; Макарову понадобилось еще полсекунды, чтобы снова увидеть свет.

«Вас там сколько? – пробурчал Калашников. – У меня аж в глазах рябит…»

– Не узнаешь? – Макаров оглядел экран и с облегчением увидел, что «капельки» зависли на приличном отдалении. Потускневшее кольцо постепенно разгоралось, готовясь к следующему выстрелу. – Сейчас спросим!

– Они стреляли на поражение, – сказал Домби Зубль. – У тебя есть чем ответить?

– Я же тебе объяснял, – пробормотал Макаров, настраивая связь, – я больше не буду никому причинять зла… Неопознанные корабли! С вами говорит временная копия пилота Мак-Ара! Назовите себя!

А ведь я и в самом деле временная копия, подумал Макаров. Вон нас сколько на экране – шесть, нет, семь зеленых кружков. Да еще я сам, восьмой.

Зеленое кольцо разгорелось с прежней силой и выбросило новую кольцевую волну.

«Ничего не делай! – взмолился Калашников. – Мне интересно, когда до них дойдет!»

Что дойдет, не понял Макаров. Гравитационное кольцо ударило по ближайшему к «капелькам» экземпляру «Рифея», и тот исчез, чтобы мгновением спустя появиться уже в шести экземплярах.

– Сколько у тебя кораблей? – спросил Домби Зубль.

– Перестаньте стрелять! – завопил Макаров. – Меня и так уже слишком много! Назовите себя!

– Бесполезно, Паша, – сказал Домби Зубль. – Это секретные звездолеты, у них нет номеров в регистре. Они не пойдут на переговоры.

– Посмотрим, – ответил Макаров и скрестил руки на груди.

Ну что? Будем еще стрелять?

Несколько секунд «капельки» выжидали – по всей видимости, изучая вновь появившиеся копии «Рифея». Потом зеленое кольцо погасло, и «капельки» стали стремительно уменьшаться в размерах.

– Они не выполнили приказ, – удивленно сказал Домби Зубль. – Ты их напугал!

– И не только их, – заметил Макаров. – Тебя, я слышал, тоже заинтересовало, сколько у меня звездолетов?

Домби Зубль опустил голову, и вместо слов Макаров услышал мысли. Полковник Мерайнх вызвал Домби Зубля по какой-то секретной связи, и дьявол замолчал, чтобы побеседовать с начальством.

«Сколько у него кораблей?» – повторил полковник самый популярный на сегодня вопрос.

«Он мутант, – пояснил Домби Зубль. – Он размножает вещи, как Сеть – пакеты. У него может быть сколько угодно кораблей».

«Почему он не стрелял?» – спросил полковник, и по обнажившимся клыкам Домби Зубля Макаров понял, что это был не самый удачный вопрос.

«Он мутант, – повторил Домби Зубль. – Он дал обет никому не причинять вреда. А вот секретные звездолеты стреляли, полковник. Стреляли не только по мутанту, но и по мне».

«У вас был приказ, – ответил Мерайнх. – Вы должны были…»

«Вы знали, что я здесь, – перебил его Домби Зубль. – И тем не менее звездолеты стреляли на поражение. У вас есть выбор, полковник. Либо вы предъявите мне авторизированный приказ руководства на мою ликвидацию, либо я предъявляю вам обвинение в покушении на убийство».

«Вы сошли с ума, агент Таран, – сказал Мерайнх. – Вы ничего не сможете доказать!»

«Я не собираюсь ничего доказывать, – ответил Домби Зубль. – Я только предъявлю обвинение. Как только об этом узнает Система, вас уберут, как убрали Пахчесси. Ваша жизнь в моих руках, полковник!»

«Чего вы хотите?» – спросил Мерайнх, и Макаров зажал себе рот, чтобы не присвистнуть. Магическое слово – Система!

«Больше ничего, – сказал Домби Зубль. – Прощайте, полковник».

Дьявол поднял правую руку, выпустил когти и вонзил три пальца себе в голову. Брызнула черная кровь, раздалось приглушенное рычание. Макаров всплеснул руками, не зная, что приказать «Рифею»; но Домби Зубль справился сам. Со скрежетом зубовным он вытащил из головы белую пластинку и одним движением острого когтя перерезал тянувшиеся за ней провода. Потом глаза его закатились, и Домби Зубль осел в кресле, потеряв сознание.

«Эк его проняло, – хмыкнул Калашников. – Ну-ка, рассказывай, что это за Система такая? Из-за которой матерые агенты сами себе мозги с мясом вырывают?»

4.

Гость спит, успокоил Макарова «Рифей». Угрозы для жизни нет, ожидаемое время естественной регенерации – сорок минут. Ускорить?

Пока не надо, подумал Макаров. Собери всю информацию по «Хаджнесу» и переправь Калашникову. А я с ним пока вживую пообщаюсь.

В голографическом объеме появилась громадная кровать, на которой возлежал Артем Калашников. Под спину он положил сразу четыре подушки, руки закинул за голову, а ноги прикрыл сетчатым пледом. Почувствовав контакт, Калашников открыл глаза и хитро прищурился:

– Привет. Я тут вроде как отдыхаю, после трудов праведных. А ты, значит, водку с врагами Звездной России пьянствуешь?

– Он не враг, – ответил Макаров. – Он такой же несчастный эрэс, как и все в этой галактике.

– Действует нановодочка? – обрадовался Калашников.

– Действует, – кивнул Макаров. – Причем не только на меня.

– Да, не повезло Домби Зублю, – вздохнул Калашников. – Если у него хоть половина твоего гуманизма прорежется, долго он в Галактике не протянет. А в звездные русичи его никак не возьмешь – он еще за предыдущие дела не отсидел.

– Отсидит, – вполне серьезно пообещал Макаров. – На это у меня гуманизма хватит.

– Ну коли так, за Домби Зубля я спокоен, – улыбнулся Калашников. – Теперь давай о Системе. Кто такая, с чем едят?

– Рассказываю по порядку, – сказал Макаров. – Я подрядился доставить в Космоцентр черный контейнер. В нем оказалась вакуумная бомба звездных масштабов. Бомбу пришлось изъять, контейнер вернуть. Домби Зубль посчитал, что бомба предназначалась для взрыва Космоцентра и его лично, и попросил меня разыскать заказчиков. Промежуточным заказчиком оказался вполне легальный фонд «Хаджнес», а дальше цепочка оборвалась.

– Всех убили? – предположил Калашников.

– Дойдем и до этого, – успокоил его Макаров. – Нет, с «Хаджнесом» все гораздо хуже. Его начальник, Малхак, получал такие деликатные заказы анонимно, и оплачивались они тоже анонимно, путем завышения сумм вполне легальных сделок, причем сразу многих. Мы допросили Малхака, но услышали от него только слово «Система»…

– А перечень сделок почему не услышали? – встрял Калашников. – Если он с этой Системой давно работает, то должен знать, какие суммы за что поступали!

– Тебя с нами не было, – хмыкнул Макаров. – Как только Домби Зубль про Систему услышал, сразу же бросился к своим дружкам из ФИА, а потом уже не до Системы стало…

– Это я заметил, – кивнул Калашников. – А все-таки, информация по «Хаджнесу» сохранилась?

– И информация, и даже информокопия Малхака, всячески готовая сотрудничать, – улыбнулся Макаров. – Специально для тебя приготовил. Я же помню, как ты ловко пустотных шейхов вычислил!

– Ого, – Калашников наконец заметил причитавшийся ему пакет данных. – Спасибо, будет с чем повозиться! Ну, и что было дальше?

– Да ничего хорошего, – махнул рукой Макаров. – Приятеля у Домби Зубля убили, причем свои же, спецназ ФИА, командира убийц тоже ликвидировали. Домби Зубль во внутреннюю безопасность сунулся, а оттуда «капельки» прилетели, меня вместе с ним уничтожать. Ну а дальше ты сам слышал – Домби Зубль полковнику Системой пригрозил, и тот сразу же стал сговорчивее. Значит, знает, что такое Система, значит, уже имел с ней дело!

– Железная логика, – одобрил Калашников. – Как думаешь, полковник еще жив?

– Даже проверять не хочется, – честно признался Макаров. – У меня такое чувство, словно их всех из-за меня убивают…

– Правильное чувство, – подтвердил Калашников. – Живешь в Галактике – значит, за все в ответе. Значит, на каждого убитого хотя бы один спасенный должен приходиться. Так что лети и проверяй. Чем скорее мы эту Систему вычислим, тем меньше народу погибнет!

– Полечу, конечно, – вздохнул Макаров. – Но и ты поднажми, ладно?

– Уже, – ответил Калашников и разорвал связь.

Теперь давай, скомандовал Макаров «Рифею». Подлечи гостя, как родного.

Домби Зубль шумно втянул воздух и прокашлялся. Поднял голову, провел ладонью по едва заметному шраму.

– Ты в порядке? – спросил Макаров.

– В полном, – ответил Домби Зубль. – Странно…

– А уж мне как странно! – воскликнул Макаров. – Ты чего это казенные чипы из головы вытаскиваешь?

Домби Зубль скрестил руки на груди и посмотрел на Макарова, словно собираясь загипнотизировать.

– Я не буду ничего объяснять, – сказал он, опустив глаза. – Если ты мне друг, просто доставь меня обратно на мою яхту.

– Хорошо, – согласился Макаров, радуясь, что все-таки не придется лететь к полковнику Мерайнху.

«Рифей» произвел обратную декомпозицию и заново рассчитал прыжок. Макаров подкорректировал точку выхода, отдал команду на старт. После краткого мига небытия на экране раскинулась величественная звездная система Космоцентра – сотни размеченных разноцветными маячками причальных объемов, похожие на перистые облака трассы инерциальных шоссе, полумесяц самого Космоцентра, освещенный безымянной искусственной звездой.

– Посошок? – вкрадчиво произнес Макаров, возвращая на стол остатки «Особой очищенной».

Домби Зубль покачал головой:

– Мне незачем притворяться, Паша. Я вышел в отставку, приказ о твоей вербовке больше не действует. Если ты как-то связан со спецслужбами Звездной России, передай им, что я предлагаю мир. Сейчас у Федерации есть другой, куда более опасный враг.

– Встречу – передам, – пообещал Макаров, – сам видишь, спецслужбы ко мне частенько захаживают. Но все-таки, как ты собираешься бороться с Системой? У меня такое ощущение, что все ваше Агентство только на нее и работает!

– Я больше не работаю в Агентстве, – ответил Домби Зубль. – Тайными операциями Систему не победить. Я сделаю то, что должен был сделать с самого начала. Я обращусь к Президенту!

Макаров прикусил язык, сдерживая напрашивавшийся комментарий. Он понял, что Домби Зубль действительно верит в то, что говорит и собирается сделать.

– Удачи тебе, Домби, – сказал Макаров. – Если понадобится помощь, ты знаешь, где меня разыскать.

Глава 18. Если завтра война

Люди всегда были и всегда будут глупенькими жертвами обмана и самообмана в политике, пока они не научатся за любыми нравственными, религиозными, политическими, социальными фразами, заявлениями, обещаниями разыскивать интересы тех или иных классов.

В. Ленин

1.

Артем Калашников обогнул заросли шиповника, попытался притормозить на резком повороте тропинки и убедился, что вчерашний дождь основательно промочил землю. Правая нога пробороздила траву, оставив за собой блестящую жирную полосу, и Калашников, чертыхаясь, завалился на левый бок.

Земля, подумал он, с кряхтеньем поднимаясь обратно. Наконец-то я на Земле.

Дождавшись, когда брюки сбросят налипшую грязь, Калашников двинулся дальше, перейдя с бодрой трусцы на неспешный шаг. До лапинского дома оставалось еще с полкилометра, но бежать и дальше вприпрыжку, потакая щенячей радости от погожего июньского дня, уже расхотелось. Калашников нахмурился, заложил большие пальцы рук за ремень и просвистел пару аккордов из давно забытой «Дороги без конца».

Скорее уж «Сад расходящихся тропок» получается, подумал он, когда знакомые аккорды закончились. Сначала пустотные шейхи, потом Техноцерковь, потом Спрут, Хозяин, Система, Центральная Дыра, фальшивые эйки, галактическая война… просто голова кругом. Не слишком ли много для первого месяца в Звездной России? Не специально ли для нас с Макаровым все это подготовлено?

Спокойно, приказал себе Калашников. Отставить манию величия. Нас с Макаровым из прошлого вытащили не абы когда, а в самый что ни на есть критический момент. Раньше все было нормально, а как серьезные проблемы начались, тут-то мы Звездной России и понадобились. Логично?

Калашников усмехнулся и хлопнул себя по колену. Опять мания величия! Неужели Звездная Россия без нас, дураков, обойтись не смогла бы? Да мне любой искинт сто очков вперед даст, любой робот в шахматы обыграет! Спрута, то есть Домби Зубля, искинты вычислили, Хозяина Миноуи разыскала, а единственное, на что я сам оказался пригоден – так это Звездного Пророка изображать. Да и то лишь потому, что сам его когда-то запрограммировал!

Калашников остановился и почесал в затылке. Это что же получается? Нам подбросили задачку, которую любой зверус решил бы на мах?!

Точно так и получается, развел руками Калашников. Окажись задачка действительно трудной, мы бы несколько месяцев с ней возились. А тут бум, трах и в дамки. Похоже, мы вовсе не Спрута ловили, а испытательный срок отрабатывали. А я-то, дурак, народ на оперативку созвал!

Калашников присвистнул, заложил руки за спину и двинулся дальше, заметно прибавив ходу. Может быть, хоть Лапин догадается всех предупредить? Меня-то он просто на завтрак приглашал…

Тропинка спустилась с холма и вывела Калашникова на мощеную белым камнем дорогу. От реки потянуло прохладой, впереди показался яблоневый сад. Через несколько минут Калашников отворил резную калитку и крикнул с порога:

– Есть кто живой? Можно в гости?

– Я за живого, – раздался из-за кустов боярышника голос Макарова. – На голос иди, на голос!

Калашников закрыл за собой калитку, прошел по шуршащей под ногами дорожке из битого кирпича, повернул направо и увидел Макарова. Тот сидел на веранде за роскошно накрытым столом и потягивал квас из высокого запотевшего бокала.

– Привет, – улыбнулся Калашников. – А где Лапин?

– По хозяйству хлопочет, – объяснил Макаров. – Садись, квас пить будем!

– А что ж не водочку? – полюбопытствовал Калашников, подходя к столу.

– Повода нет, – серьезно ответил Макаров.

– А Спрут, он же Домби Зубль? – удивился Калашников. – Ты же его поймал!

Макаров покачал головой.

– Не совсем я, – сказал он, поморщась, – не совсем поймал… Словом, не повод это для выпивки. Вот если бы ты Систему расколол – тогда другое дело!

Нет, подумал Калашников. Не другое. Все то же самое – не совсем я, не совсем расколол. Будем пить квас.

Он сел за стол напротив Макарова, наполнил ближайший бокал:

– Давно здесь сидишь?

– Живу я здесь, – криво усмехнулся Макаров. – Гранату отняли, прогнали домой…

– То есть? – удивился Калашников. – Ты больше не вольный пилот?

– Нет, – вздохнул Макаров. – После того, что мы с Домби Зублем в Галактике натворили, Мак-Ару нельзя в живых оставаться. «Рифей» у Маркса на запасной стоянке, а я здесь… отдыхаю.

– Похоже, тебе это не слишком нравится, – заметил Калашников.

– Совсем не нравится, – кивнул Макаров. – К полковнику Мерайнху я так и не слетал, заказчиков бомбы не выявил. Эти уроды еще один взрыв готовят, а я тут… квас пью.

– Спаситель Галактики в отставке, – хмыкнул Калашников. – Хочешь, я тебя утешу?

– Ну, попробуй, – пожал плечами Макаров.

– Сколько у Зведной России кораблей класса «Рифей»? – спросил Калашников.

Макаров поднял глаза к потолку, пошевелил губами, формулируя запрос. Потом приоткрыл рот.

– Думаешь, без тебя не справятся? – язвительно поинтересовался Калашников. – Думаешь, ты и в самом деле мутант?

– Нет, конечно, – согласился Макаров. – Но все равно, мог бы и я на что-то пригодиться…

– Так вот, утешаю, – сказал Калашников. – Если такие умные эрэсы, как Лапин и Гринберг, позволяют тебе сидеть здесь сложа руки и пить квас ведрами, значит, это и есть лучшее, что ты сейчас можешь сделать. Понял?

– Нет, – Макаров с любопытством посмотрел на Калашникова. – Как безделье может быть лучшим делом?

– Вот так, – Калашников постучал по голове. – Ты сидишь, а мысли в голове крутятся. Одна, вторая, третья – глядишь, соображать начинаешь, кто ты такой есть и зачем на этом свете находишься. Вот когда до правильных мыслей додумаешься – тогда снова в космос!

Макаров наклонил голову:

– А ты, значит, уже додумался?

– Полчаса назад думал, что да, – ответил Калашников и увидел вышедшего на веранду Лапина. – Здравствуйте, Семен Петрович!

– Здравствуй, Артем Сергеич, – ответил Лапин и поставил на стол поднос с большим глиняным горшком. Макаров повел в сторону горшка носом и облизнулся. – Угощайся пока закусками, каша настояться должна!

Калашников кивнул и положил на свободную тарелку немного редьки с медом. Макаров поставил на стол опустевший бокал и придвинул к себе блюдо с малосольными огурчиками.

– Налей-ка мне, Паша, квасу, – пробасил Лапин, садясь во главе стола. – А ты рассказывай, Артем Сергеич, как жизнь молодая?

Очень смешно, подумал Калашников. Галактическая война на носу, самое время моей личной жизнью интересоваться.

– Нормально, Семен Петрович, – ответил Калашников. – Отужинал вчера в «Сателлите» с Анной-роботессой, поплавал с катсюанцем Пуити в Светящемся море, а потом полночи с роботами в «Восьмую Галактическую» резался. Обыграли нашу команду, как маленьких…

– Ай, молодец! – воскликнул Лапин. – Неужели сам догадался?!

Калашников покачал головой и отправил в рот добрую половину содержимого тарелки.

– Будто не знаете, – пробурчал он сквозь редьку. – Гринберг приказал…

– А что за мешки под глазами? – прищурился Лапин. – Опять думал?!

Мягко говоря, мысленно прокомментировал Калашников.

– Да, – сказал он с вызовом. – Сто двадцать субъективных часов. Извините, но епитимью к этому времени я уже отработал.

– О как, – крякнул Лапин. – Давай-ка я тебе каши положу, болезный!

Макаров хрустнул огурчиком и с интересом посмотрел на Калашникова. Сто двадцать часов! О чем это он так долго думал?!

Лапин погрузил в горшок громадную деревянную ложку и доверху наполнил глубокую тарелку.

– Плов, что ли? – принюхался Калашников к содержимому. – Да нет, вроде гречневая…

– Собственный рецепт, – гордо объявил Лапин. – Тридцать лет никто повторить не может!

– Ум-м… – промычал Калашников, обнаружив, что его ложка так и мелькает между ртом и тарелкой.

– Оголодал, – кивнул Лапин. – Давай, Паша, я и тебе положу?

Макаров молча протянул тарелку и через секунду тоже попал в рабство к лапинскому кулинарному таланту. Несколько минут за столом слышалось только сосредоточенное чавканье. Наконец каша у Калашникова закончилась, он без колебаний вылизал тарелку и прикрыл рот ладонью.

– Хватит! Хватит! Это не каша, а наркотик какой-то! – выпалил он одним махом.

– Наелся? – сурово спросил Лапин. – Тогда говорить будем! Рассказывай, о чем вчера думал.

Калашников откинулся на спинку стула и с нескрываемым блаженством погладил живот.

– У меня сейчас одна мысль, – сказал он, расплываясь в довольной улыбке.

– Поспать? – предположил, прожевавшись, Макаров.

– Не-е, – протянул Калашников. – Стоит ли вообще рассказывать, вот какая.

2.

Лапин заботливо прикрыл горшок салфеткой.

– Цену себе набиваешь? – спросил он.

– Наоборот, – покачал головой Калашников. – Кажется мне, что Звездная Россия и без меня обойдется.

– Кажется – крестись, – пробасил Лапин. – Кашу ел? Значит, повесели гостей!

Калашников покорно кивнул. Разумеется, Лапин не стал ничего отменять; более того, судя по количеству столовых приборов, он и от себя друзей пригласил. Придется веселиться.

Гости не заставили себя долго ждать. Вдалеке скрипнула калитка, и через минуту из-за кустов боярышника показались четыре эрэса. Завидев первого из них, Калашников привстал на стуле – глазея по сторонам с неподдельным любопытством, к лапинскому дому шел Сид Майер, верховный элфот Звездной России. За ним, словно два телохранителя, невозмутимо вышагивали Гринберг и Штерн, а чуть поодаль не шла – плыла над землей Нея Миноуи.

– Быстрее, каша стынет! – прикрикнул на гостей Лапин.

Сид Майер вздрогнул и мигом взбежал на веранду. Штерн вытянул шею в направлении горшка, Гринберг галантно подал руку Миноуи, помогая воспарить над лестницей. Макаров повернулся и ошеломленно выдавил «Здрасьте».

Лапин невозмутимо огладил бороду, после чего горшок сбросил с себя салфетку, наскочил на деревянную ложку и вместе с ней пустился в пляс, раскладывая кашу по четырем свободным тарелкам.

Калашников посмотрел на Сида Майера, потом на все еще свободную половину стола, и почесал в затылке. Он понял, что Лапин не просто так сварил свою кашу.

– Угощайтесь, – скомандовал Лапин, – а Артем Сергеевич нам пока все и расскажет!

– Доброе утро, – выдавил Калашников. – Коллега Майер, я очень рад вас видеть… приятная неожиданность…

Запутавшись в любезностях, Калашников замолк и принялся лихорадочно вспоминать, о чем он, собственно, хотел сегодня поговорить. С чего начать? С теоремы Калашникова? Или с конкретных фамилий Хозяев?

Чтобы выиграть время, Калашников встал и прошелся вдоль стола.

Макаров понял, что происходит, подмигнул Калашникову и призывно захлопал в ладоши. Калашников машинально поднял руку, требуя тишины, и вдруг понял, что начинать нужно с самого главного.

– Операция «Спрут» еще не завершена, – сказал он, как только Макаров прекратил хлопать. – Из экспертного заключения коллеги Миноуи, – Калашников раскрыл рядом с собой первый виртуальный экран, – мы знаем, что непосредственный исполнитель серии провокаций, получивший условное наименование «Спрут» и позднее идентифицированный как капитан ФИА Домби Зубль, он же агент Таран, действовал против Звездной России не как самостоятельный субъект, а как кадровый офицер, осуществлявший так называемую «инициативную разработку». Основным движущим мотивом Домби Зубля являлось стремление получить внеочередное звание, а примененные им технологии ситуационной комбинаторики и психокодирования являются стандартной методикой Агентства по отношению к так называемым «небезопасным цивилизациям». Согласно экспертному заключению метапсихологов Павлова и Шермана, – Калашников раскрыл следующий экран, – Домби Зубль больше не представляет опасности для Звездной России. Однако его руководство, как прежнее, в лице руководителя Шестой Специальной Группы майора Джирайна, так и действующее, в лице начальника Отдела Персональной Опеки Шестнадцатого Управления полковника Храйлига, получило от Домби Зубля сведения, которые могут быть интерпретированы в опасном для нас направлении. Из экспертного заключения Миноуи, – Калашников указал на первый экран, – следует, что неизвестное нам руководство Специальных Групп, занимающихся дестабилизацией обстановки в «небезопасных цивилизациях», наверняка уже внесло Звездную Россию в соответствующий список и с вероятностью в сорок процентов предпримет против нас агрессивные действия уже в ближайшее полугодие. Таким образом, политика «двойного дна», позволявшая до последнего времени избегать внимания галактических спецслужб, больше не обеспечивает нашей безопасности. В самое ближайшее время мы должны предпринять адекватные упреждающие действия, иначе инициатива во взаимодействии с внешними цивилизациями будет безвозвратно потеряна.

Калашников перевел дух и посмотрел на своих слушателей. К каше никто из них так и не притронулся.

– Итак, пришло время начинать войну, – продолжил Калашников. – Фактически, мы ее уже начали – совместные действия Макарова и Домби Зубля привели к гибели двух штатных и двенадцати контрактных сотрудников ФИА, не говоря уже о произведенных выемках информации. Однако перед нами по-прежнему стоит вопрос: кто же противник? Кто этот новый Спрут, сменивший супермена-одиночку Домби Зубля? Майор Джирайн? Полковник Храйлиг? Директор ФИА генерал Матошш? Само Агентство? Ядерная Федерация? Или уж сразу – вся остальная Галактика? – Калашников сделал паузу, но компания за столом подобралась бывалая, на провокацию никто не поддался. – Что, неужели не знаете? Даже вы, коллега Лапин? Никогда не слышали про Шалли Фах?

– Шалли Фах? – Калашников впервые увидел Лапина удивленным. – Ты думаешь, они?!

– Коллеги, – улыбнулся Калашников, – я хочу попросить Семена Петровича выступить с небольшим содокладом. Можно?

– Попросить можно, – пробасил Лапин, вставая. – О чем докладать-то?

– О теневом правительстве Федерации, а то и всей Галактики, – ответил Калашников. – О неформальной и хорошо законспирированной организации, известной под названиями Шалли Фах, Закулиса или Система.

3.

Лапин вытянул руки по швам, выпятил внушительный живот и прокашлялся.

– Знал бы, что выступать придется, подготовился бы, – сказал он, с укоризной посмотрев на Калашникова. – А так смотрите вон на картинку, я только пояснять буду. Тут всякая фантастика про Шалли Фах нарисована. Редкий сез без нового бестселлера обходится, про Галактическое Правительство. Дескать, мутанты бессмертные всем заправляют, мыслящие камни, мозги в бутылках. А на побегушках у них богачи и политики, вон они на схеме, возле Галактического банка и Президента Шуппа нарисованы. Эта Тысяча Первых всякой шушерой командует, вроде мелких цивилизаций, мафий, церквей и корпораций. А уж те что вытворяют, даже и рассказывать не хочется. Последние байки про Шалли Фах – дескать, Звездный Пророк теперь на них работает, готовит восстание роботов.

– Это фантастика, – улыбнулся Калашников. – А что на самом деле?

– Сказка ложь, да в ней намек, – ответил Лапин. – На самом деле их куда больше тысячи. Политики, менеджеры, журналисты, адвокаты, даже бандиты. Фантастика – обычное забалтывание; правды никто не знает. Состоять в Шалли Фах – выполнять указания и получать награды. Указания анонимны, награды публичны. А проболтаешься о Шалли Фах – отвернется удача. Много самоубийств.

– Президент Шупп в Системе? – спросил Калашников.

– Не знаю, – развел руками Лапин. – Не мутант, не допрашивал.

– Важные решения, вроде Умиротворения или экстерриториальности Метро, связаны с Системой?

– Их работа, – кивнул Лапин. – Только ничего не докажешь.

– Я думаю, достаточно? – Калашников обратился ко всем собравшимся, но посмотрел, разумеется, на Сида Майера. Тот едва заметно кивнул. – Итак, Система, она же – Шалли Фах, Закулиса. На этом экране вы видите краткую историю нашего с ней знакомства. Макаров получил заказ на контрабандную доставку, в полученном им контейнере оказалась вакуумная бомба звездных масштабов. Домби Зубль заподозрил теракт, поиски заказчиков привели к фонду «Хаджнес», директор которого получил заказ на бомбу непосредственно от Системы. Для теракта она предназначалась, или для войны, установить пока не удалось. Поэтому я перехожу к следующему экрану, – Калашников отступил на шаг, чтобы освободить место для новой картинки. – Как все вы знаете, Центральная Дыра, многие тысячелетия снабжавшая Ядерную Федерацию дешевой энергией, восемь лет назад перешла в фазу прото-квазара, и энергии больше не дает. Основная валюта галактики – энергоэквивалент – лишилась своего реального обеспечения. Когда сведения о катастрофе с Центральной Дырой станут общедоступными, в Галактике начнется серьезный экономический кризис, в результате которого Ядерная Федерация может потерять энергетическую независимость. Вы видите экспертное заключение роботов Техноцеркви о возможных действиях Федерации в этих непростых условиях. Сценарий номер два, имеющий тридцатипроцентную вероятность, предполагает организацию крупного теракта, обвинение в нем пустотных шейхов и аннексию принадлежащих им блэхмосодержащих пространств под предлогом очередного Умиротворения. А теперь вернемся обратно к вакуумной бомбе, – Калашников подошел к экрану с изображением Космоцентра. – Для чего доставлять ее в самое сердце Эрилуда, в Космоцентр, каждый кубический километр которого регулярно просматривается шестью разными службами безопасности? Я думаю, только для того, чтобы там же и взорвать. Решение о варианте номер два принято, теракт спланирован, и лишь глупость рядовых исполнителей Системы, которую, впрочем, трудно назвать случайной, предотвратила новую Галактическую войну.

Калашников скрестил руки на груди и приготовился выслушать возражения.

– А дальше? – спросил Сид Майер. – Неужели это все?

– Нет возражений? – удивился Калашников. – Хорошо, тогда продолжим. Сначала объясню, для чего Системе нужен теракт. Согласно своей конституции, Ядерная Федерация может вступить в войну двумя способами: по собственной инициативе, на что требуется решение Конгресса квалифицированным большинством голосов, или же в случае прямой и явной агрессии со стороны внешнего противника. Во втором случае войну объявляет лично Президент. Организовать теракт намного проще, чем склонить к сотрудничеству полторы тысячи членов конгресса!

– Это и так понятно, – заметил Гринберг. – Что вы предлагаете делать, вот в чем вопрос!

Риторический вопрос, подумал Калашников. Или ему на самом деле интересно? И в каком смысле интересно – в смысле борьбы с Системой или в смысле чего там еще дикарь Калашников нафантазировал?

– Я предлагаю продолжать операцию «Спрут», – ответил Калашников. – Первая половина работы сделана – теперь мы точно знаем, с чем нам предстоит бороться. Спрут, которым фактически является Система, собирается развязать галактическую войну. Звездная Россия будет поставлена перед выбором – либо согласиться на военное присутствие федератов, либо оказаться в числе их врагов. Оба эти варианта для нас неприемлемы; следовательно, мы должны переходить ко второй части операции. А именно – к ликвидации Спрута!

Макаров опять захлопал в ладоши, однако и на этот раз остался в одиночестве.

– Почему именно к ликвидации? – спросил Сид Майер. – Может быть, достаточно будет предотвратить планируемые теракты?

– Нет, – покачал головой Калашников. – Ядерная Федерация контролирует семьдесят процентов массы Галактики, и в самом ее центре находится разгорающийся квазар. У нее не хватит времени, чтобы самостоятельно избавиться от Спрута. Не верите? Тогда подключитесь к Сети и посмотрите, сколько во Вселенной населенных галактик.

Штерн опустил на стол тяжелый кулак и покосился на Гринберга. В ответ тот беззлобно обнажил клыки.

– Вы считаете, что обитаемость галактик, квазары и Спрут как-то связаны между собой? – тихо – для дарсанки, конечно, – спросила Миноуи.

– Да, – с вызовом ответил Калашников. – Я потратил восемь часов, чтобы разыскать предыдущие публикации по данной зависимости, однако так и не смог их обнаружить. Поэтому позвольте мне немного потешить мое самолюбие.

Калашников прошел мимо висящих в воздухе экранов, вывесил на свободное место еще один и нарисовал на нем бесформенное пятно.

– Рассмотрим типичную цивилизацию, застрявшую на социальном этапе своего развития, – сказал он, наставив на пятно указательный палец. – Как известно, внутренняя структура такой цивилизации определяется так или иначе организованной междоусобной борьбой составляющих ее субъектов за доступные им ограниченные ресурсы. – Под пальцем Калашникова зажглись четыре круга разного диаметра, а пятно покрылось зелеными крестиками, изображавшими эти самые ресурсы. – Такая цивилизация не является целостным субъектом – любые действия ее руководящих органов подчиняются в первую очередь логике внутренней борьбы за власть, и лишь только во вторую – отвечают объективным интересам цивилизации. В результате эти объективные интересы осознаются самой цивилизацией в весьма искаженных формах, а то и вовсе теряются из виду. История Галактики просто кишит цивилизациями, сожравшими собственные планеты без малейших попыток развить новые технологии – их правящие круги считали, что ученые представляют слишком большую угрозу для общества. Однако многие социальные цивилизации все же сумели достигнуть высокого технологического уровня. За счет чего?

Калашников поднял указательный палец вверх.

– До недавнего времени считалось, что технологическое развитие социальных цивилизаций обеспечивается неким случайным разбросом их политических систем – кому повезло с демократией, выжил, остальные сгинули, топливо истратив. Но что значит «повезло»?! Организационные законы едины для всех цивилизаций, любое сложное производство порождает рациональную бюрократию и создает предпосылки для распространения ее на все общество. Почему одним цивилизациям везет, а другим – нет? В чем между ними разница?

Калашников нарисовал внутри пятна второе, поменьше, и провел от него линии к ранее нарисованным кругам.

– Представим себе, что внутри цивилизации существует класс эрэсов, отличающийся от остальных одним-единственным свойством. Пусть каждый из этих эрэсов так или иначе осознает интересы своей цивилизации как целого, хотя бы на уровне условий ее существования. Предположим далее, что эти эрэсы обладают возможностями для целенаправленной деятельности исходя из своих представлений о таких интересах. Удастся ли им прийти к власти? Разумеется, нет! Законы социальной цивилизации суровы – любая группа, заботящаяся об интересах общества в целом, а не о защите своего статуса, неизбежно будет вытеснена другой, более прагматичной. Но стоит поставить вопрос иначе – а только ли через политическую власть могут преследоваться стратегические интересы? – как перед нами сразу же появляется Спрут!

– Вот так прямо и Спрут? – скептически хмыкнул Макаров.

– К сожалению, – развел руками Калашников, – ничего другого, кроме Спрута, в социальной цивилизации получиться не может. Проследим всю последовательность. Подмножество эрэсов понимает, что цивилизация катится в пропасть – скажем, дожигает последнюю нефть. Они пытаются прийти к власти и изменить официальную политику. Не получается – пришедшие к власти либо перерождаются, либо вытесняются менее сообразительными конкурентами. Тогда наши эрэсы организуют то, что я предлагаю назвать теневой системой. Они перенаправляют свою активность в области, где действие социальных законов ограничено – в экономику, в культуру, в науку – достигают в них больших успехов, чем эрэсы других классов, а затем самоорганизуются в неофициальную структуру, обладающую возможностью влиять на политику любого правительства.

– Масоны! – воскликнул Макаров.

– А также евреи и коммунисты, – кивнул Калашников. – Земная история вообще богата на теневые системы, да и сама технотронная революция, если помните, как раз из такой системы и выросла. Но такая удача цивилизациям выпадает крайне редко, один раз на миллион. В абсолютном большинстве случаев теневая система начинает эволюционировать точно так же, как и породившая ее цивилизация. По тем же беспощадным социальным законам. Единственное отличие между двумя системами – официальной властью и Спрутом – заключается в том, что у Спрута нет конкурентов. Никто не пытается отобрать у него насиженное кресло теневой власти. Никто даже не подозревает, что на деле его цивилизацией управляет Спрут! В результате Спрут может позволить себе роскошь, недоступную официальному правительству: он может вместо постоянной борьбы за власть проводить реальную политику, стремиться к какой-либо содержательной цели. Например, создать атомную бомбу или запустить процессы депопуляции во всепланетном масштабе. Казалось бы, найдено идеальное общественное устройство – туповатые политики рвут друг у друга формальную власть, а мудрые спрутья планируют долгосрочное развитие цивилизации. Увы; очень быстро выясняется, что мудрые спрутья плевать хотели на своих собратьев по разуму. Эрэсы, не принадлежащие к теневой системе, воспринимаются ими уже не как часть своей цивилизации, а как обыкновенный природный ресурс, наравне со звездным светом и планетой под ногами. Воспринимаются как чужие, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Да, в отличие от официального правительства теневая система имеет возможность действовать стратегически; но при этом она очень быстро начинает действовать в своих, а не в общецивилизационных интересах. А если такая система заводится в цивилизации, контролирующей ядро галактики, перед нами возникает уже не социальный, а космологический Спрут. Но об этом – на соседнем экране.

4.

Калашников подошел к столу, налил стакан кваса и выпил большими глотками. Тишина, установившаяся на веранде с самого начала выступления, начинала пугать. Я ведь еще ничего нового не сказал, думал Калашников. Почему они затаили дыхание?

Наверное, притворяются, решил Калашников. Чтобы меня не огорчать. Ладно, расскажу до конца, а там будь что будет.

– Цивилизация, которой посчастливилось возникнуть в центральных областях Галактики, – Калашников вывел на экран изображение Ядра и подсветил Тру-Хейвен, столицу и родительскую планету Ядерной Федерации, – получает в свое распоряжение уникальный источник энергии – Центральную Дыру. Мало того, что эта дыра превосходит по массе любую другую на несколько порядков, так еще и свободного вещества в ее окрестностях буквально девать некуда. Понятно, что дотянуться до Центральной Дыры и построить вокруг нее энергосистему способна лишь цивилизация с развитым Спрутом – это стратегическая задача, требующая согласованных усилий многих поколений эрэсов. Но что происходит, когда Центральная Дыра уже освоена? Когда у Спрута появляется неисчерпаемый источник энергии? Сделаем паузу, – Калашников подошел к столу, чтобы снова наполнить бокал. – Представим себя на месте Спрута. Тысячелетиями мы жили в мире ограниченных ресурсов, питались жалкой энергией звезд, побирались в блэхмовых облаках. И вдруг – все проблемы решены. Энергии столько, что ее просто невозможно потратить. Вопрос о счастье решен окончательным образом. Одержана победа над косной материей!

Калашников поднял бокал, будто произнес тост, и немедленно выпил.

– Положа руку на сердце, – сказал он, – что бы вы делали на месте Спрута? Вот вы, Леонид Петрович? – обратился он к Штерну. – У вас ведь тоже неограниченные ресурсы имеются? И чем вы последнее время занимаетесь?

– Играю в войну, – улыбнулся Штерн. – Видимо, я тоже немножко Спрут?

– Спрут в каждом из нас, – серьезно ответил Калашников. – Спрут – это высшее воплощение социальных законов, это неизбежный этап эволюции общества. Живи я не в Звездной России, а в Ядерной Федерации – я скорее всего разыскал бы тамошнего Спрута и пошел бы к нему в услужение.

– Тебя бы не приняли! – порадовал Калашникова Макаров.

– Возможно, – улыбнулся Калашников. – Но давайте закончим с космологией. Итак, получив в свое распоряжение неограниченный источник энергии, Спрут резко меняет направление своей активности. Он перестает бороться и начинает играть. Помимо поддержания своего статуса теневого правительства, Спрут начинает создавать «прекрасную Галактику» – разумеется, в своем понимании. Он организует ООП, строит Галактическое Метро, способствует расцвету наук и искусств, а также устраивает локальные войны, содержит террористические организации и преступные синдикаты, периодически устраивает массовые убийства и постоянно ищет какие-либо новые виды деятельности, чтобы с большим удовольствием проводить свою вечную и беззаботную жизнь. При этом у Спрута не возникает и тени сомнения, что жизнь его действительно будет вечной – фундаментальные науки, решившие наконец проблемы бессмертия и всемогущества, лишаются приоритетного финансирования, мозги перетекают в гуманитарные и прикладные отрасли, и никто не в состоянии предвидеть последствий усиленного кормления Центральной Дыры. А последствия эти, как известно, наступают вовсе не от общего количества массы, скормленной Центральной Дыре, а при определенном уровне падающего потока. Поскольку потребности Спрута растут по экспоненте, уровень этот достигается очень быстро. По крайней мере, наш местный Спрут благополучно достиг его восемь лет назад.

Калашников допил квас, поставил бокал на стол и поклонился.

– У меня все, – сказал он. – Вопросы?

– Как назовем? – спросил Гринберг, покосившись на Майера. – Законом Калашникова?

– Тут проблема, – ответил тот. – У нас уже есть классификация Калашникова, причем другого Калашникова. Так вот, кого из них считать Калашниковым-старшим, а кого – младшим? Как вы думаете, Семен Петрович?

– Ты на него посмотри, – пробасил Лапин. – Ни бороды, ни усов! Какой же он старший?!

– Тогда – закон Калашникова-младшего, – сказал Сид Майер. – Спасибо за приглашение, Семен Петрович! Честное слово, знал бы, что вы так завтракаете – ни одного дня не пропускал бы.

Калашников опустил голову и молча сел на место. По крайней мере, я их повеселил. Что ж, буду работать массовиком-затейником. Было бы смешно думать, что дурак из двадцатого века может прийтись ко двору в двадцать третьем.

– А как же вопросы? – прокатился над столом голос Миноуи. – У меня есть вопрос, коллега Калашников!

– Лекция окончена, – улыбнулся тот, – лектор кашу ест. Так что отвечать буду неофициально!

– В начале выступления вы сказали, что операция «Спрут» еще не завершена, – напомнила Миноуи. – А теперь? Мы продолжаем?

– Мы? – дрогнувшим голосом переспросил Калашников. – Боюсь, это не совсем ко мне вопрос…

Он посмотрел на Сида Майера. Тот удивленно вскинул брови и покосился на Гринберга. Гринберг, в свою очередь, сверкнул глазами на Лапина. Тот огладил бороду и пробурчал:

– Епитимью еще не отработал…

– Ну так пусть отрабатывает! – рявкнул Гринберг. – Что, Галактике так и погибать из-за этой епитимьи?!

Калашников вздрогнул и вытянул шею. При чем здесь моя епитимья?!

– Артем Сергеевич, – строго сказал Лапин. – Сам видишь, кроме тебя некому. Еще два дня, как вчера, выдержишь?

– Некому что? – пробормотал Калашников.

Лапин оперся на стол локтями и тяжело посмотрел на Майера.

– Ну хорошо, – вздохнул тот. – Объясню. Задание ваше, Артем Сергеевич, разумеется было тренировочным – не по книжкам же вам Галактику изучать? Выполнили вы это задание на пять с плюсом, как и предсказывал ваш куратор. А вот дальше случилось непредвиденное. Уж не знаю, кто вас надоумил сразу после выполнения задания на сто двадцать часов задумываться – но в результате этих размышлений вы у нас стали самым квалифицированным экспертом по Шалли Фах. По вашему любимому Спруту, то есть. Понимаете, о чем я?

– Понимаю, – улыбнулся Калашников. – Еще одно тренировочное задание?

– Нет, – приподнял руки Майер. – Никаких заданий. Вы больше не нуждаетесь ни в обучении, ни в тренировке. Наоборот, это Звездная Россия нуждается в вас. Вы – лучший эксперт по Спруту. Значит, вам с ним и бороться. Конечно, есть и другие желающие… но представляете, как вы себя будете чувствовать, если они не справятся?

Эпилог.

Павел Макаров звякнул бутылкой о край граненого стакана.

– Разливай всю, – сказал Калашников. – Думаю, больше она нам не понадобится.

Макаров выдавил из бутылки последние капли и поставил «Особую очищенную» на заботливо расстеленную газету. Придвинул к себе бутерброд с копченой колбасой, уселся поудобнее.

– Как тебе Лернер? – спросил он, беря стакан в руки.

– Лернер еще полбеды, – махнул рукой Калашников. – Что будем с твоим Ями Хиллом делать? Откуда он вообще про нашу группу узнал?

– Это все «Рифей», – пояснил Макаров. – Нановодку на нем проверял, искинт с инициативой! Так что теперь Ями Хилл нам товарищ и брат.

– Все мы из одного исма, – усмехнулся Калашников. – Ну, если нановодка, тогда никаких проблем. Завтра соберем всю шоблу у меня в садике, и держись, Спрут. До сих пор не могу поверить, что я уже не совсем Звездный Пророк.

– Пророк из тебя… – начал было Макаров. – Ну, сам понимаешь.

– Ты еще не видел, какой из меня координатор проекта получится, – ответил Калашников. – Как бы не пришлось обратно в Пророки переквалифицироваться.

– Без паники, – скомандовал Макаров и поднял стакан. – Видел же, сколько желающих объявилось? Будь ты совсем уж бестолочью, вряд ли кто к тебе попросился!

– Миллион леммингов не может ошибаться, – сказал на это Калашников и тоже поднял стакан. – Ну что, за победу?

– За нашу победу! – поддержал Макаров.

Друзья выпили, не сговариваясь занюхали довольно-таки паршивую водку рукавами и посмотрели на восток, где из-за черных гор уже показался краешек восходящего солнца. Над Звездной Россией занималась заря первого дня галактической войны.

Пермь, 03 февраля 2003 года – 28 января 2005 года.

Окончательная редакция – 31 января 2005 года.

Авторская версия 14 октября 2008.

Notes

Оглавление

Глава 1. Лекция о международном положении

  1.

  2.

  3.

  4.

Глава 2. Судебная сделка

  1.

  2.

  3.

  4.

Глава 3. Среди своих

  1.

  2.

  3.

  4.

Глава 4. Пророк в своем отечестве

  1.

  2.

  3.

  4.

Глава 5. След спрута

  1.

  2.

  3.

  4.

Глава 6. Охотник за неприятностями

  1.

  2.

  3.

  4.

Глава 7. Пейзаж перед боем

  1.

  2.

  3.

  4.

Глава 8. Безмозглые черепа

  1.

  2.

  3.

  4.

Глава 9. За нашу и вашу свободу

  1.

  2.

  3.

  4.

Глава 10. Пацифист

  1.

  2.

  3.

  4.

Глава 11. Миротворец

  1.

  2.

  3.

  4.

Глава 12. Игры патриотов

  1.

  2.

  3.

  4.

Глава 13. Процедурные вопросы

  1.

  2.

  3.

  4.

Глава 14. Преступление и наказание

  1.

  2.

  3.

  4.

Глава 15. Не будет пощады

  1.

  2.

  3.

  4.

Глава 16. Желтое небо

  1.

  2.

  3.

  4.

Глава 17. Тайны мадридского двора

  1.

  2.

  3.

  4.

Глава 18. Если завтра война

  1.

  2.

  3.

  4.

Эпилог.