«Большое космическое трахание»

В 1987 году у молодого человека в Соединенных Штатах Америки появилась возможность подать в суд на родителей и предъявить им иск за то, как они его воспитывали. Он мог вызвать их в суд и заставить заплатить или даже посадить в тюрьму за серьезные ошибки, совершенные ими, когда он был всего лишь беспомощным ребенком. Это была не только попытка восстановить справедливость, но и способ отрицательно повлиять на рост населения, потому что еды осталось очень мало. Аборты сделали бесплатными. Более того, женщина, которая шла на него добровольно, могла в награду выбрать себе либо напольные весы для ванной, либо настольную лампу.

В 1989 году Америка провозгласила программу Большого Космического Трахания, представлявшую собой серьезную попытку гаарантировать человечеству продолжение его существования где-нибудь во Вселенной, поскольку жизнь на Земле явно должна была скоро прекратиться. Все превратилось в дерьмо, жестянки из-под пива, старые автомобили и бутылки из-под "Хлоррокса".

Интересное событие произошло на Гавайских островах, где мусор годами сбрасывали в кратеры потухших вулканов: парочка вулканов внезапно извергла все обратно. И так далее.

Это был период большой языковой вольности, так что даже президент спокойно произносил непечатные слова, и никто при этом не чувствовал себя оскорбленным или обиженным. Все было полностью в порядке вещей. Он назвал Космическое Трахание Космическим Траханием, и то же самое повторяли все. Был построен космический корабль, в носовой части которого разместили 800 фунтов сублимированного джиззума. Его собирались запустить в направлении галактики Андромеда, до которой 2 миллиона световых лет. Корабль назвали "Артур Ч. Кларк", в честь знаменитого пионера космоса.

Запуск был назначен на полночь 4 июля. В тот вечер в десять часов Дуэйн Хублер и его жена Грэйс смотрели по телевизору подготовку к запуску, сидя в комнате своего скромного домика в Элк Харборе, штат Огайо, стоявшего на берегу того, что некогда было озером Эри. К тому времени озеро почти полностью превратилось в твердые нечистоты. В нем водились миноги-людоеды длиной 38 футов. Дуэйн работал охранником в Институте Коррекции Взрослых штата Огайо, до которого было две мили, и у него было хобби - мастерить птичьи домики из бутылок "Хлорокса". Он все продолжал их делать и развешивать во дворе, хотя никаких птиц уже не осталось.

Дуэйн и Грэйс с восхищением смотрели фильм, в котором демонстрировалась подготовка джиззума к путешествию. Маленький пузырек с веществом, предоставленным главой математического факультета Чикагского университета, мгновенно заморозили. Затем его поместили под колпак, из которого откачали воздух. Воздух улетучился вместе с влагой, оставив тончайший белый порошок. Конечно, порошка осталось совсем немного - и Дуэйн Хублер об этом сказал - но в нем содержалось несколько сотен миллионов сперматозоидов, погруженных в анабиоз. А порошка хватит, прикинул вслух Дуэйн, чтобы заполнить игольное ушко. И восемьсот фунтов такого порошка вскоре бцдут на пути к Андромеде.

- Трахал я тебя, Андромеда, - сказал Дуэйн, и его слова вовсе не прозвучали грубо. То же самое было написано на плакатах и наклейках по всему городу. На других значилось: "Андромеда, мы тебя любим", или "У Земли на Андромеду стоит", и так далее.

Раздался стук в дверь, и тут же вошел шериф графства, старый друг семьи.

- Как поживаешь, старый долбо...? - спросил Дуэйн.

- Не могу пожаловаться, дерьмовая морда, - отозвался шериф, и они еще некоторое время обменивались подобными любезностями. Грёйс захихикала, наслаждаясь их остроумием. Она, однако, не смеялась бы с таким удовольствием, будь она немного понаблюдательнее. Тогда она заметила бы, что оживленность шерифа лишь внешняя, а в глубине души его что-то беспокоит. И еще она заметила бы. что в руке он держит официальные бумаги.

- Присаживайся, старый глупый пердун, - пригласил Дуэйн, - и посмотри, как Андромеда получит самый большой сюрприз в своей жизни.

- Насколько я соображаю, - возразил шериф, - мне придется просидеть у вас больше двух миллионов лет. Моя старуха начнет волноваться, не случилось ли что со мной. - Шериф был посообразительнее Дуэйна. Его джиззум был на "Артуре Ч. Кларке", а Дуэйна - нет. Чтобы ваш джиззум приняли, ваш коэффициент интеллектуальности должен быть не менее 115. Были и некоторые исключения: скажем, если вы хороший спортсмен, или играете на музыкальном инструменте, или рисуете картины, но Дуэйн не смог пробиться и здесь. Он надеялся, что изготовителей птичьих домиков выделят в особую категорию, но этого не случилось. С другой стороны, директору Нью-Йоркской филармонии разрешили

предоставить хоть кварту, если он пожелает. Директору было шестьдесят восемь лет. Дуэйну сорок два.

На экране телевизора появился пожилой астронавт. Он сказал, что, конечно же, хотел бы отправиться туда, куда полетит его джиззум. Но вместо этого ему придется сидеть дома наедине с вомпоминаниями и стаканом "Тэнга". "Тэнг" считался официальным напитком астронавтов. Это был сублимированный апельсиновый сок.

- Может, у тебя и нет двух миллионов лет, - сказал Дуэйн, - но пять минут наверняка найдутся. Садись, старый хрыч.

- Вообще-то я пришел по такому делу, - сказал шериф, позволяя грусти появиться на лице, - которое я обычно исполняю стоя.

Дуэйн и Грэйс были искренне озадачены. Они не имели ни малейшего представления о том, что их ожидает. А произошло вот что: шериф вручил каждому по экземпляру судебной повестки и сказал:

- Мой печальный долг сообщить вам, что ваша дочь, Вэнда Джун, обвиняет вас в том, что вы разрушили всю ее жизнь, когда она была ребенком.

Дуэйн и Грэйс сидели, словно пораженные громом. Они знали, что Вёнде Джун сейчас двадцать один год, но они, разумеется, и думать не думали, что она это сделает. Сейчас она жила в Нью-Йорке, и поздравляя ее по телефону с днем рождения, Грэйс даже сказала: - Знаешь, птичка ты наша ощипанная, ты теперь можешь подать на нас в суд, если захочешь. - Грэйс была настолько уверена, что они с Дуэйном были хорошими родителями, что даже со смехом добавила: - И если захочешь, то сможешь засадить своих предков в тюрягу. Вэнда Джун была у них, между прочим, единственным ребенком. У нее вот-вот могли появиться братья и сестры, но Грэйс сделала несколько абортов и заимела вместо детей три настольных лампы и весы для ванной.

- Что же мы ей такого сделали? - спросила Грэйс шерифа.

- В каждую повестку вложен отдельный лист с пунктами обвинения, - сказал тот. Он больше не смог смотреть в глаза своим старым несчастным друзьям, и вместо этого посмотрел на экран телевизора. Ученый объяснял, почему целью полета была выбрана именно Андромеда. Оказывается, между Землей и Андромедой расположено не менее восьмидесяти семи хроносинкластических инфандибул, то есть деформаций времени. Если "Артур Ч. Кларк" пройдет хотя бы сквозь одну из них, то вместо одного корабля с грузом их появится целый миллиард, да еще разбросанный во времени и пространстве.

- И если где-либо вл Вселенной найдется яйцеклетка, - пообещал ученый, - то наше семя отыщет ее и расцветет.

Пока что наиболее удручающим моментов космической программы оказалась, конечно, демонстрация того факта, что яйцеклетка находится чертовски далеко, если вообще существует.

Туповатых людей вроде Дуэйна и Грэйс, и даже довольно сообразительных, вроде шерифа, приглашали поверить в то, что ракету встретят по-дружески, и что Земля - лишь комок дерьма, использованный как стартовая платформа.

Теперь Земля действительно была комком дерьма, и даже до самых тупых стало доходить, что она может стать единственной необитаемой планетой, которую когда-либо обнаружат люди.

Грэйс расплакалась из-за того, что дочь подала на нее в суд, и список исковых претензий, который она читала, начал из-за выступтвших слез расплываться у нее перед глазами. - Боже

мой, боже мой, боже мой, - сказала она, - она перечисляет такое, о чем я уже давно позабыла, но она не забыла ничего. Ведь все эти события происходили, когда ей было всего четыре года.

Дуэйн читал собственные исковые претензии, поэтому он не спросил Грэйс, что же такое ужасное она совершила, когда Вэнде Джун было всего четыре года. А дело было так: бедная маленькая Вэнда Джун взяла цветные мелки и изрисовала красивыми картинками все новые обои в комнате, чтобы порадовать мамочку. Вместо умиления мамочка разъярилас и отшлепала ее. С того самого дня, заявила Вэнда Джун, пр одном взгляде на предмет, имеющий отношение к живописи, она начинает дрожать, как осиновый лист, и вдобавок ее прошибает холодный пот. "Тем самым я была лишена, - записал адвокат со слов Вэнды Джун, - блестящей и доходной карьеры художницы".

Дуэйн тем временем узнал, что лишил дочери шансов на то, что адвокат назвал "выгодным браком и проистекающие из него комфорт и любовь". Дуэйн сделал это, предположительно, будучи не совсем одет, когда истица позвонила в дверь. К тому же в дальнейшем, открывая дверь, он зачастую оказывался раздет до пояса, но не снимал при этом ремнь с револьвером и патронташем. Она даже назвала имя возлюбленного, которого потеряла из-за отца: Джон А. Ньюкомб, который позднее женился на ком-то другом. Сейчас у него очень хорошая работа. Он служит в отряде секретных сил в арсенале штата Южная Дакота, где сложены штабелями контейнеры с холерой и бубонной чумой.

У шерифа были в запасе и другие плохие новости, и он знал, что скоро у него появится возможность их выложить. Несчастные Дуэйн и Грэйс скоро спросят его: "Что же заставило ее так поступить с нами?" Ответом на вопрос станет еще одна плохая новость - Вэнда Джун сейчас арестована полицией за то, что возглавляла шайку магазинных воров. Единственный для нее способ избежать тюрьмы - доказать, что во всем, кем она стала и что натворила, виноваты родители.

Тем временем на экране появился Флем Сноупс - сенатор от штата Миссиссиппи, председатель сенатского Космического комитета. Он был очень счастлив из-за Большого Космического Трахания и заявил, что к этой цели Американская Космическая Программа стремилась все прошедшие годы. Я горд тем, сказал сенатор, что Соединенные Штаты сочли подходящим разместить крупнейшую фабрику по замораживанию джиззума в его "маненьком родном городочке" под названием Мэйхью.

Кстати, у слова "джиззум" довольно интересная история. Оно столь же старо, как "......", "дерьмо" и другие подобные слова, но его продолжали выбрасывать из словарей еще долгое время после вклчения всех прочих. Делалось это по той причине, что мноим людям хотелось сохранить хотя бы одно действительно непечатное магическое слово - единственное оставшееся.

И когда Соединенные Штаты объявили, что собираются совершить действительно нечто магическое - завалить высушенной спермой галактику Андромеда, простой народ поправил свое правительство. Их коллективное подсознание объявило, что настало время вытащить на свет божий последнее магичское слово. Они стояли на том, что "сперму" бесполезно запускать в другую галактику. Подойдет только "джиззум". Поэтому Правительство стало употреблять это слово, и даже сделало то, чего никогда не делало раньше - стандартизировало его произношение.

Человек, берущий интервью у сенатора Сноупса, попросил его встать, чтобы все смогли хорошеньго разглядеть его гульфик. В те времена они были в большой моде, и многие мужчины носили гульфики в форме ракеты, в честь Большого Космического Трахания. На корпусе ракеты обычно помещали буквы "США". Однако на гульфике сенатора Сноупса были изображены Звезды и Полосы федерации.

Это перевело разговор на геральдику в целом, и интервьюер напомнил сенатору о возглавляемой им кампании по удалению орла из американского герба. Сенатор пояснил, что не желает, чтобы его страну представляла птица, у которой в нынешние времена на серьезное дело явно кишка тонка.

Спрошенный о животном, у которого, по его мению, кишка не тонка, сенатор назвал целых два: минога и дождевой червь. Но, как не было ведомо ни ему, ни кому-либо другому, миноги решили, что Великие Озера стали чересчур отвратительными и ядовитыми даже для н и х. И пока люди сидели по домам, наблюдая за Большим Космическим Траханием, миноги выползли из тины и выбрались на берег. Некотороые из них были столь же длинны и толсты, как и "Артур Ч. Кларк".

И Грэйс Хублер отвела мокрые глаза от того, что читала, и задала шерифу вопрос, который тот страшился услышать:

- Что же заставило ее так поступить с нами?"

Шериф ответил ей, и тоже зарыдал над жестокой Судьбой. Это самая ужасная обязанность из тех, что мне довелось исполнять, - сказал он, всхлипывая, - сообщать столь душераздирающие новости таким близким друзьям, как вы - да еще в ночь, которая должна стать самой веселой ночью в истории человечества.

Он вышел на улицу, продолжая рыдать, и угодил прямо в пасть миноге. Та мгновенно его проглотила, но он успел вскрикнуть. Дуэйн и Грэйс Хублеры помчались на улицу посмотреть, из-за чего крик, и минога слопала и их.

И какой оказалось иронией, что телевизор продолжал передавать предстартовый отсчет даже тогда, когда они уже не могли его ни видеть, ни слышать, и вообще им все было уже пофиг.

"Девять", - произнес голос. Потом "восемь". Потом "семь".

И так далее.