«Сказка»

Степан Вартанов

Сказка

Ночь. Нет ни звезд, ни луны, и ничего не видно за пределами круга света от костра. Ветер шумит в кронах невидимых деревьев, да тонко кричит за рекой какая-то пичуга.

- Расскажи мне сказку, - просит Жанна.

- Ты же не любишь тимманские сказки.

- А ты нетимманскую расскажи.

- Ладно, - вздыхаю я, - попробую. Хотя рассказчик из меня:

:Значит так, все это случилось давным - давно, еще до Освобождения, и до первой из Великих Битв, кажется, тоже. Не точно. Но уже тогда были орки и были эльфы, и не было в Кристалле двух рас, которые ненавидели бы друг друга сильнее. И вот однажды орк шел по лесу один.

Жанна слушает полу-прикрыв глаза, и вид у нее от этого какой-то обиженный.

- Не знаю, искал ли орк приключений, отбился ли от своей десятки, или просто хотел кого-нибудь убить. Впрочем, кажется, тогда у них не было десяток. Так или иначе, он услышал эльфийское пение. Он пошел на звук, и вышел на поляну, где сидела эльфийка. Просто - сидела и пела - они часто делают подобные глупости:

ну, да ты знаешь. Что обычно делает орк, когда видит эльфа? Поднимает лук, и пускает стрелу. Но в этот раз вышло иначе.

Эльфийское пение очаровало орка, хоть считается, что они полностью стоят на стороне Зла, а значит, для Добра недостижимы. Но он не выстрелил. Вместо этого он затаился и стал слушать, а потом: В общем, если ты не возражаешь, я пропущу всю романтику. Они полюбили друг друга. Ты еще не спишь, заморыш?

- Не дразнись, - отвечает Жанна. - Не сплю.

- Жаль. Ну так вот. Когда об этом узнали в Великом Лесу, они очень рассердились.

Шутка ли - эльф и орк. Нашего вот Локара за орковский меч едва не прикончили, а тут такое: Они усыпили эльфийку:

- А как ее звали?

- Ну откуда же мне знать. Мне лет было меньше, чем тебе, когда я эту сказку слышала.

- А дальше?

- Усыпили и засунули ее в один из этих их целебных цветов, чтобы она забыла о своей любви. Но цветок отказался ее лечить, так-то вот. И когда она проснулась, она объявила эльфам, что уйдет из Великого Леса, если так надо.

- Трудно любить того, кого : - начинает Жанна, затем резко замолкает, и осторожно косится на меня - не обидела ли. Я решаю ничего не замечать.

- Тогда эльфы послали стрелка, чтобы он убил орка. Должна тебе сказать, они, конечно, добрый народ, но иногда здорово перегибают палку. Причем не только в борьбе со Злом: Ну так вот. Когда эльфийка пошла на очередное свидание со своим возлюбленным, ну с орком, стрелок должен был пройти следом, и выстрелить. Но оказалось, что и орк побеседовал со своими, и те тоже оказались недовольны. Я не знаю, как орки лечат своих сумашедших, не удивлюсь, если пытками. Только орк тоже не вылечился, так как настоящая любовь: Ерунда все это, малыш. Если пытают орки, про настоящую любовь забываешь в первые несколько секунд.

- Это же сказка! - с укором говорит Жанна.

- Ну тогда конечно. Тогда слушай дальше. Орки тоже решили послать стрелка. И послали. Так что когда эльфийка и орк встретились и поцеловались, их одновременно поразили две стрелы - светлая и черная. И тогда эльфийка превратилась в цветущую яблоню, а туда, где стоял орк ударила молния, и сожгла яблоню наполовину. Так оно и осталось с тех пор, я бы сказала - как символ дурацкого упрямства двух народов, но ты знаешь, малыш, самое удивительное, кое-кто из этих народов, кажется, гордится такими сказками.

*** Ночь. Небо затянуто белесой облачной пеленой. Окружающие поляну кусты слабо светятся, по ним пробегают ленивые волны малинового и золотые нити плюща вплетаются в эти волны. Лес - прекрасен. За рекой поет ночная синица, а у самой реки в кустах затаился олень - смотрит на наш костер.

- Расскажи мне сказку, - просит Жанна.

- Сказку - а о чем?

- Расскажи мне о черной яблоне.

Я осуждающе смотрю на Уну, но та делает вид, что дремлет.

- Так случилось, - говорю я, вспоминая легенду, - что на заре времен орк - кажется, его звали Аратага, и эльфийка Аоминель:

- Таких имен не бывает!

- Да, наверное. Что-то я путаю. Ну неважно. Скажем так - на заре времен орк полюбил эльфийку, а она ответила ему взаимностью. И это была Истинная Любовь, так что орку открылись пути Добра, а эльфийка увидела Тьму, так, как ее видят орки. И они были счастливы какое-то время, но долго это продолжаться не могло.

Стоило эльфийке войти в Великий Лес, как в наполняющее Лес Добро вплеталась черная нить, а стоило орку подойти к Крепости Обелиска, как орковские Черные Глаза поднимали тревогу.

- Черных Глаз тогда не было!

- Ну: ладно. Пусть. И тогда орки пошли к оракулу и эльфы созвали Совет. И потерпели неудачу - те и другие. Совет не смог ничего решить, ибо в Великом Лесу появилась Тьма, а оракул прогнал орков - ну и естественно, орки убили оракула.

Тогда эльфийку вызвали на Совет, и объявили, что она должна покинуть Великий Лес, либо расстаться с орком.

- Так ее не пытались лечить? - спрашивает Жанна.

- Не думаю. Я никогда не слышала такого варианта легенды. Хотя: не знаю. Когда я решила уйти с вами, меня спросили, не предпочту ли я все забыть, но выбор оставался за мной.

- Хорошо, что ты пошла с нами, - серьезно говорит Жанна. - Я бы без тебя пропала.

Я хочу ее погладить по голове, но знаю, что девочка этого не любит. Трудно, когда каждый встречный гладит тебя по голове, а тебе уже почти десять.

- Я продолжаю? Ну так вот. Эльфийка не могла ни уйти ни остаться, так как в любом случае сердце ее было бы разбито. Поэтому она вышла на границу владений эльфов и орков, и осталась там.

- Умерла? - иногда глаза у этого ребенка становятся такими же большими, как у эльфа.

- Осталась. Она превтатилась в яблоню.

- А орк - в молнию.

- Орк убил себя под этой яблоней, и тогда в нее ударила молния, и сожгла ту сторону дерева, которая была обращена к Великому Лесу. И теперь из Великого Леса можно видеть лишь головешки, а из темных земель - цветы. Наверное в этом есть смысл, вот только трудно сказать, какой.

- Напоминание, - говорит Жанна, затем, подумав, встает и направляется в дальний конец поляны.

*** Ночь. За рекой орет потерявшая всякую совесть крылатая тварь. Я уже подумывал о том, чтобы заткнуть ей глотку, но Тиал болезненно относится к такого рода вещам:

пусть. Багровые тучи скользят над землей на восток, где ни на миг не гаснет магическое сияние Крепости Пяти Народов. На юге тоже сияние - там, где стояла Крепость Обелиска, а теперь, кажется, будет озеро. Это сияние умирает. Кроме того, светятся зеленым кусты, а у реки на костер пялится олень - полагая, вероятно, что его никто не видит. Впрочем, у отряда довольно еды. В воздухе остро пахнет цветами, костром и сырой древесной трухой.

- Расскажи мне сказку, - просит Жанна.

- Сказку: Расскажу-ка я тебе: Да вот хоть про черную яблоню, задумчиво тяну я в ответ. Кто говорил, что самые круглые глаза у удивленных эльфов? Эта девочка невероятно талантлива, мне даже представить страшно, как сильна она будет в магии лет через десять, но ребенок есть ребенок, и его очень легко озадачить. Я протягиваю руку, чтобы погладить ее по голове, она уворачивается - игра, в которую мы играем с первого дня нашего знакомства.

- Откуда ты знаешь? - тон полу-вопросительный, полу-возмущенный, словно она подозревает, что я сжульничал. В целом, так оно и есть. Слух у моего народа куда острее человеческого, так что я слышал ее беседы с Тиал и с Уной. Вместо ответа я улыбаюсь, но Жанну этим не проймешь. Она вообще ничего не боится.

- Однажды орк услышал, как поет эльфийка, - говорю я. - Имена их история не сохранила, ни человеческая, ни даже эльфийская, но мы-то знаем, что звали их Арага и Мита. - Я кошусь на сидящего неподалеку Мастера, и он чуть заметно кивает. Впрочем, внимание Мастера далеко от моей истории - он смотрит на тимманку, и в его глазах тоска. И всегда будет тоска, ибо я знаю, что он обречен на одиночество. Не спрашивайте, как. Знаю. Дело не в Уне, она - лишь напоминание, что счастье существует в этом мире - для других. Истинная любовь.

- Истинная любовь, - говорю я Жанне, - это редкая штука. И она поразила этих двоих. Самое неудачное из всех возможных сочетаний. Эльф не полюбит гоблина - мы слишком разные. Но эльфы и орки происходят из единых корней, и в то же время - это-то их и разобщает.

- Но они же родственники.

- Эльф пустит в свой лес собаку, но не пустит орка, подумай об этом. А орки вообще ненавидят все на свете, ну да ты сама все видела, - я киваю в ту сторону, откуда мы так во-время выбрались.

- И еще - когда ты живешь очень долго, как живут эльфы, особенно эльфы из Совета, ты перестаешь думать о любви, ты просто забываешь об этом. Совет мыслит категориями - "так надо" и "так не надо".

- Так вот, они полюбили друг друга, но эльфы были против, и орки были против.

Да. Иное дело - гоблины. Для гоблина честь - это главным образом чувство собственного достоинства, понимаешь ли. Если я вдруг захочу жениться на эльфийке, то я женюсь, и мой род это примет. Если, конечно, эльфийка не станет нам вредить. И дети такого брака - скорее всего их постараются держать подальше от войны, чтобы им не пришлось делать выбор. Мало ли ремесел на земле и под землей. Хотя, конечно, сомневаюсь, чтобы у гоблина и эльфийки могли быть дети. - Я снова смотрю на Мастера, но он уже спит.

- Другое дело - эльфы, и другое дело - орки. Для орка честь - это кодекс Песни, и слово эльф там - ругательное слово. А позор смывается очень просто - самоубийством. Ритуальным, разумеется. А если нет - тебя казнят. А если ты сбежал - твой род должен покончить с собой, а если нет ты еще не устала? - род будет казнен. Ну наш орк и выбрал - самоубийство.

- Что касается эльфийки - полагаю, на нее тоже сильно давили. Знаешь, Жанна, ваше так называемое Добро, когда дело доходит до отстаивания жизненных интересов, гораздо хуже Зла. По крайней мере, лучше, когда тебя убивают просто, чем когда тебя убивают со слезами жалости на глазах, как ты полагаешь?

- А яблоня? - спрашивает Жанна.

- Легенда, не более. Яблоня росла там всегда. Ты подумай - куда пойдет эльфийка умирать? Под цветущую яблоню, конечно. У них совершенно дикие представления о красоте.

Жанна вздыхает.

- Извини, - говорю я, и глажу ее по голове. На этот раз она не уворачивается. - Древние легенды всегда жестоки. Не расстраивайся.

- Жаль, - говорит Жанна. - Я так надеялась, что они сумеют договориться по-хорошему.