«Эволюция человечества»

Вечер накрыл пыльный купол Евротауна невидимым крылом. Свет звёзд пробивался сквозь серое небо, превращаясь в тусклое сияние. Прохладный искусственный ветер шевелил брошенную одежду, обрывки старых газет, втоптанные в высохшую землю, шуршал раздавленными картонными коробками. Они замерли причудливой грудой у самого края купола, спрессованные на высоком обрыве, под которым лежал мерцающий город. Ржавый джип пустыми глазницами смотрел на белёсую кирпичную кладку, раздробленную взрывом и забвением. Жухлые травинки шевелились, подобно червям, вылезшим из могилы, словно пытались утащить в мёртвую землю последние искры надежды.

Хамел Гримаски провёл узловатым пальцем по стенке купола и написал букву «Л», завершив формулу любви. Потом наклонился к девушке и сфокусировал все четыре глаза на её лице, придав телу палевый оттенок:

— Невери, я с ума сойду, пока дождусь нашей встречи на Красной Таре!

— Грими, нужно немного потерпеть. Зато потом время ничего не будет значить!

Невери тоже наклонилась, и её длинный раздвоенный язык быстро пробежал по лицу Хамела, оставляя влажные дорожки на его веках и губах. Он смутился, тело пошло карминовыми пятнами, глаза заметались по сторонам. Хамел суетливо расправил нашивку с буквой «А» на силиконовом комбинезоне девушки и нервно откашлялся.

— Милый, хватит смущаться, — заплывшие жиром глаза Невери превратились в маленькие щёлки. — Мы же с тобой знакомы с детства, а ты до сих пор…

— Я не смущаюсь, — ответил Хамел, и его обширное тело приобрело привычный землисто-серый оттенок. — Я… буду скучать, Невери.

— Глупенький, — ласково прошептала Невери. Запястье её вздутой руки вдруг завибрировало. — Ой! Мне пора на службу! — спохватилась она, выключая будильник.

— Я отвезу тебя, пожалуй.

Гримаски встал, включил электрокресло, на котором бесформенной кучей сидела Невери, поднялся на подножку и вырулил на дорогу, петлявшую между брошенных машин, коробок и гор старого тряпья. Невери благодарно улыбнулась:

— Ты мой герой!