«Встречники. Повесть»

Не желающий делать ищет причину, желающий сделать - средство.

- …Все блокировано. Лаборатория опечатана, уцелевшие спят. Труп Мискина в холодильнике. Близкие ничего не знают. Хорошо, что это случилось вечером, после рабочего дня, - иначе изолировать происшествие было бы трудно.

- Плохо, что это вообще случилось, - внушительно заметил крепкий голос на другом конце провода.

- Это само собой. Но я с точки зрения практической.

- Доложите план.

- Забросим кого-нибудь на полсуток назад: Возницына или Рындичевича. За секунду до взрыва Емельян Иванович будет отвлечен… окликом, телефонным звонком, просто возгласом - так, чтобы он повернул голову в сторону. И взрыв его не заденет. Самое большее, снимет скальп. Потеря небольшая, там у него и снимать-то нечего. Зато впредь будет наука: не пренебрегать техникой безопасности.

- Э, нет! - возразил крепкий голос. - Это не план. Никаких взрывов более. Вы что - такой взрыв в лаборатории!

- Извините, Глеб Александрович, но иначе невозможно. Иначе никак! Вы же знаете методику: реальность исправляется на самый минимум. Это и по науке, да и практически полезно: несчастный случай сохраняется в памяти его потенциальных жертв как осознанная возможность - чтобы дальше глядели в оба, не допускали…

- Артур Викторович! Я это знаю, понимаю и целиком «за» - во всех случаях, кроме данного. Академик Мискин должен быть возвращен к жизни целым и невредимым. То есть ни он, ни другие участники опыта не должны подвергнуться опасности, которая неизбежна при новом взрыве. Следовательно?…

- Да… черт побери! - гладкое лицо Артура Викторовича, моего шефа, багровеет.

Я кладу параллельный наушник (параллельное слушание и даже запись на пленку всех переговоров по телефону или по рации у нас в порядке вещей - необходимо для экономии времени) и машу на Багрия газетой: остыньте, мол. Он сверкает на меня глазами… Слишком высокое начальство Глеб Александрович, товарищ Воротилин, чтобы на него повышать голос; да к тому еще наш куратор и перед всеми заступник. Артур Викторович прав, но и тот тоже: все-таки академик Мискин - не утопший пьяница.