«Резервация»

Сергей Синякин

Резервация

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Давид сел, раскаяние оглядывая заставленный бутылками стол и белеющие вокруг стола листы бумаги. Ему стало муторно от мысли, что все это надо убирать.

Славное жилище было у лауреата премии Флиппса!

Рядом с постелью стояла любимая пепельница Давида. Из толстых вывороченных губ негритянки торчала недокуренная сигарета. Давид потянулся за ней и закурил.

Поеживаясь от холода, он подошел к столу и оглядел бутылки. Последним пришел Влах, это Давид помнил точно. Белеющие на полу листы были рукописью Скавронски.

Давид присел на корточки, собрал листы воедино и, вернувшись на постель, попытался прочесть написанное. Из-за разноцветных правок сделать это было довольно трудно.

За окном ударил орудийный выстрел. За выстрелом послышалось долгое карканье ворон у костела. Давид бросил рукопись на смятую постель и подошел к окну.

Уже совсем рассвело. Моросил затяжной дождь. Улица и тротуары масляно чернели от воды, и у здания совета стоял приземистый пятнистый танк, похожий сверху на размалеванную черепаху.

Улица была пуста.

Давид выщелкнул сигарету в форточку, вернулся к постели и облачился в халат.

Телефонный звонок застал его разбирающим рукопись.

- Алло?

На другом конце трудно дышал человек.

Человек молчал.

- Алло? - раздраженно повторил Давид. - Я слушаю!

Послышались короткие гудки.

Давид положил трубку на рычаг и снова углубился в рукопись Скавронски.

"Водоем без лягушек можно смело уподобить стопке без закуси - и то и другое противоестественно.

Болото наше ничем не выделяется из тысяч таких же болот, а потому в особом названии не нуждается;

всякая лягушка увидит в нем что-то знакомое и даже родное.

Жизнь на болоте отличалась высокой нравственностью и спокойствием. Обыватели вечерами вели бесконечные беседы, которые при всей их внешней несхожести сводились к тому, кто кого съел, в каком количестве, а также к тому, когда комар вкуснее - весной или в разгар лета.

Жил лягушиный народ в душевном равновесии и опасался лишь длинноногой и длинноклювой цапли, воспринимая ее, впрочем, как неизбежное природное зло..."

Звонок в дверь был неожиданным.

Давид торопливо собрал листы и сунул рукопись на книжную полку.