«Рыжий»

Его волосы, черные как смоль, уже начали редеть и выцветать на висках к тому дню, когда объявили о Машине Времени.

Впрочем, никакой машины — разве что во вмиг измочаленном пираньями пера клише — не было.

Вначале была гипотеза о кварках — зодчих всего сущего, мчащих с произвольной скоростью в любую сторону по темпоральной оси. Таким образом, толковали безумные потомки Нильса Бора, секрет движения нашего мира во Времени прост: в «нашем» краю Вселенной суммарный вектор скоростей частиц, летящих в прошлое, секундой короче аналогичного вектора противоположного направления. Чистая случайность! Даже флуктуации имеются — вспомнить лишь, сколько продвинутых стран начинали вдруг, к примеру, жечь книги, сбираясь в свой поход в средневековье… История, говорил Боконон, читай и плачь…

Потом серьезные дяди предложили попробовать изменить разницу скоростей для какого-нибудь объекта. Шахты с баллистической ракетой, например, уточнили они. Попробовали. Одна держава, поднатужась, собрала генератор с небоскреб и, обесточив на сутки целое полушарие, сумела послать на наносекунду назад перегоревшую лампочку. После чего перемещение во времени перестало составлять государственную тайну.

Посмотрев теленовости, Рыжий прикупил в киоске пива и постучался к соседу.

«Я!» — крикнул он, упреждая традиционный с некоторых пор меж жителей Babelбурга вопрос. На площадке царили обычные смрад и сумрак; внизу звучно мочились на перила. Антрополог погремел засовом и приоткрыл железную дверь.

«Разговор есть», — шепнул Рыжий, показывая влажные коричневые донышки.

«Хвоста не было?» — спросил Антрополог, отдавая свою долю раковине.