«Как дерутся японцы»

Была такая загадка:

— Ты за Луну или за Солнце?

Тебе ее задавал на дворе старший товарищ. В ней таился хитрый умысел. Человеку твоего, шестилетнего возраста хотелось ответить как лучше. И ты спешил ответить:

— За Солнце! За Солнце!

Твой оппонент быстро говорил:

— Показать, как дерутся японцы?

И показывал. Очень больно.

Поэтому люди опытные не поддавались на провокации и отвечали:

— За Луну!

И допросчику приходилось признать:

— За советскую страну.

И ты отделывался легким испугом.

Я был уверен, что такие жестокие времена сгинули полвека назад. Но тут зазвонил телефон, и приятный голос Евгения Козловского задал мне этот сцилло-харибдовый вопрос:

— Напишете нам две странички, почему вы любите Стругацких больше, чем Станислава Лема?

И я понял: что бы я ни ответил, мне все равно покажут, как дерутся японцы.

Поэтому я сделаю вид, что ничего не боюсь. И скажу, что Стругацких с Лемом сравнить нельзя, как нельзя сравнить дождь с капустой или вашу жену с Флоридским заповедником.

В ранней памяти Лем у меня лежит где-то рядом с Ефремовым. "Туманность Андромеды" — с "Астронавтами". Для меня, как и для многих, эти романы открыли новую фантастику.

Ни одна из этих книг не стала любимой.

В 1959 году я жил в Рангуне и работал на строительстве.

В центре Рангуна в пристройке к пагоде Суле находился магазин советской книги, где можно было купить пахнущие тропической плесенью дефицитные томики — даже Паустовского и Генриха Манна. Запах плесени не выветрился из них и по сей день. Порой там бывали "рамочки" — детгизовские книги из Библиотеки фантастики и приключений.

Как постоянному покупателю продавец оставил мне красную книжку "Страна багровых туч".

Учтите, что к тому времени я был уже весьма образованным читателем и даже получал американские журналы "Галактика" и "Эмейзинг". Имена Шекли и Саймака для меня были не чужими.

Я прочел "Страну…" за ночь, а когда вернулся с площадки на следующий день, прочел ее снова, смакуя и наслаждаясь, потому что наконец-то нашел своих писателей. До этого своим я числил Чапека, но он написал так немного и так давно умер!

А с 1959 года у меня появилось занятие — ждать новой книги Стругацких.