«Пикник на нашей обочине (СИ)»

Пикник на нашей обочине (СИ) (fb2) - Пикник на нашей обочине (СИ) 356K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Алексей Некрасов

Алексей Некрасов Пикник на нашей обочине

Предложение, от которого сложно отказаться

В последние годы болезнь всегда приходила с началом осени. Что-то инородное селилось в нем, жило своей обособленной жизнью, иногда прорываясь приступами потливой слабости. Чаще всего это случалось к вечеру. Чувствуя, как начинается ломота в суставах, Андрей досиживал последние часы на работе, и, покрываясь потом, уныло тащился домой. Зайдя в квартиру, он первым делом включал электрический чайник, и, переодевался в домашнее. Тем временем его электрический помощник громким щелчком сообщал с кухни о выполненном задании.

С некоторых бытовые приборы все больше казались ему существами одушевленными. Элегантный японец телевизор, трудяга пылесос, весельчак чайник — составляли единую надежную команду, в которой он был капитаном. Если кому-нибудь из них случалось заболеть, то есть сломаться, Андрей воспринимал это как несчастье, и всеми силами пытался вернуть подопечного к жизни. Вспоминая время, когда у него были друзья, он пытался сравнивать, брал ли он так близко к сердцу их проблемы. К стыду своему, приходилось констатировать, что нет. И тому было вполне логичное объяснение. Любимые вещи постепенно становились частичкой тебя самого. И куда проще принять в свою орбиту неодушевленный предмет или лохматое виляющее хвостом существо, чем собрата своего человека.

Об этом, как и о многом другом, он размышлял во время долгих вечерних чаепитий на кухне. Традиционный напиток российских посиделок с приходом осени и болезни становился для него лучшим лекарством. Ослабевший в затяжной борьбе с вирусами организм, требовал все новые и новые порции горячей ароматной жидкости подкисленной ломтиком лимона. С каждой чашкой и телу и душе действительно становилось легче.

Однако, и в эти теплые часы вечернего уюта продолжал размышлять о своей судьбе, о судьбах других людей, о том что их связывает и разделяет. Иногда вдруг приходило осознание, что каждый человек, начиная от телезвезды и кончая последним бомжом, это сплетение звездных галактик: памяти, любви, разочарований, надежд. И для каждого собственный уход равносилен уничтожению Вселенной. Только вот другими эта вселенская катастрофа воспринимается как то слишком обыденно. Есть какая-то непреодолимая стена, отделяющая одного человека от другого. Лишь иногда в ней возникает брешь и чужая боль и радость, вдруг становятся твоею собственной болью и радостью. И, может быть, именно в эти мгновения живешь по-настоящему…

В тот судьбоносный вечер телефонный звонок застал его между третьей и четвертой вечерней чашкой. Звонили ему теперь редко, и каждый раз, беря трубку, он чувствовал волнение, хотя, как правило, все заканчивалось очередным предложением сверхскоростного интернета. Но на этот раз звонок был не рекламным.

— Сашка, ты что ли?! — крикнул Андрей.

— Ну, слава тебе Господи, узнал! — пророкотало на другом конце провода. Голос у институтского приятеля действительно не изменился. Он был таким же энергичным и хорошо поставленным, как тридцать лет назад, когда на посиделках в общаге, перебивая пьяную разноголосицу, Сашка брал бразды правления общей беседой.

«Сколько же лет, сколько же лет…» — растерянно думал Андрей, а Сашка тем временем рассказывал о себе. Оказалось, что он преуспел в мелком бизнесе, что третий раз женат, и главное что живет теперь почти рядом, у соседней станции метро.

— Так заходи, прямо сейчас! — предложил Андрей и неожиданно получил согласие. Положив трубку, он уставился в чернеющее небо за окнами. И вдруг оттуда, из враждебной темноты, в комнату ворвался громкий вороний крик. Андрей даже вздрогнул. В голову почему-то полезли кадры из фильмов ужасов. В волнении он заходил по кухне, словно ожидал не встречи со старым приятелем, а некого мистического события, которому суждено сломать привычный распорядок жизни.

«Чего это я?! Раздавим пузырь на двоих. Вспомним молодость, да и разойдемся» попытался он себя успокоить.

«Кстати о выпивке!» — подумал Андрей, заглядывая в холодильник. И тут уже полезли мысли куда более прозаические:- «Дома шаром покати, до получки всего две тысячи. А ты разгулялся, гостей приглашаешь…»

Однако в глубине души он чувствовал, что не финансовые проблемы и не глупые мистические страхи были первопричиной. Это раковина, в которой он жил последние годы, никак не желала открывать свои створки:

«Хватит! Позвал гостя, встречай! На бутылке водки не разоришься.» — прикрикнул на себя Андрей.

По здравому размышлению никаких особых застолий и не требовалось. Сколько раз в общаге они с Сашкой пили «андропувскую» с классическими бычками в томате. Был в их биографии и самогон за углом казармы. Вместо закуси его «занюхивали» потным рукавом гимнастерки. А потом, уже в приподнятом настроении, попались на глаза командиру роты, и весь следующий день грузили щебенку и чистили туалеты.

«Господи, сколько же всего было!»

Андрей чувствовал, как пробуждаются воспоминания. Он уже хотел увидеть институтского приятеля, но все равно не оставляла тревога:

«Это ведь уже ни тот Сашка, которого ты когда-то знал. Да и раньше вы особо близкими друзьями не были!»

Андрей вспомнил неприятную манеру приятеля обо всем на свете высказываться в духе конечной истины. Многих, особенно тех, кто сам любил похвастать эрудицией, такое всезнайство сильно раздражало. Впрочем, Андрей чаще предпочитал быть слушателем, может быть, поэтому и уживались.

Но ведь это все по молодости! Тогда в рассвете сил, в сумбурности не оформившихся жизненных кредо, при бесконечных горизонтах впереди, они все были нужны друг другу. Каждый со своими пристрастиями, причудами, тараканами в голове был необходимой частичкой среды общения. Но потом с каждым прожитым годом внутри что-то костенело. Слетала мишура, обнажая каркас истинных мотивов человеческих поступков, и все меньше хотелось с кем-нибудь философствовать. А душевные разговоры за бутылкой вина все чаше отравляла боязливая осторожность сболтнуть чего-нибудь лишнее. Словно листья с осеннего дерева улетали куда-то старые друзья, ненадолго задерживались новые, и в какой-то момент он обнаружил, что вокруг никого нет…

Посмотрев на часы, Андрей спохватился и выбежал из квартиры. В ближайший супермаркет он уже не успевал, но на счастье метрах в ста на углу дома еще продолжал работать чудом сохранившийся продуктовый вагончик. Не прошло и двадцати минут, как он вернулся с полным пакетом, из которого торчало бутылочное горлышко. По дороге вдруг почувствовал, что болезнь отступила. Не было больше слабости, исчезла опостылевшая ломота в суставах. Не успел он разобрать сумку, как в дверь позвонили.

Раньше Сашка такой пунктуальностью не отличался, но видимо бизнес чему-то людей учит. Открывая дверь, Андрей ожидал увидеть подтянутого элегантного мужчину с благородной проседью в волосах. Почему-то именно такой облик вязался с преуспеванием. Однако реальность от стереотипов сильно отличалась. За дверью, улыбаясь, стоял одутловатый грузный на половину облысевший мужик. Только в улыбке было что-то от прежнего Сашки. Переступив порог, он официально протянул ладонь для рукопожатия, правда, потом все — таки обнялись. Отступив на шаг, Андрей еще раз уже в ярком свете оглядел приятеля:

— Эко ты, брат, возмужал!

— Да и ты уж не юноша!

По Сашкиным глазам Андрей видел, что и тот наблюдает перед собой нечто, мало похожее на воспоминания юности.

Одет был Сашка по-домашнему, и, сняв куртку, сразу проследовал на кухню. Обстановка квартиры в которой обитает институтский приятель его похоже не интересовала. Оно конечно и, к лучшему! Хвастаться по большому счету было нечем. Стол накрыли быстро, как это делалось когда-то в институтской общаге. Выпили, как водится, за встречу. Потом вдогонку еще раз за встречу, за старых друзей, за факультет, что выпустил их когда-то в большую жизнь.

«Как давно все это было!» — думал Андрей, пытаясь вспомнить себя прежнего: — зеленого юнца неопытного наивного, но полного сил и амбиций.

«Показать бы тому молодому человеку тебя сегодняшнего! Наверное, ужаснулся бы. Решил, что и жить не стоит. А оказалось ничего страшного, живешь!»

Сашка тем временем рассказывал про себя. Про успехи в бизнесе, про личную жизнь, что протекала у него весьма бурно. Андрей пытался свернуть беседу на общие воспоминания молодости, но безуспешно. Сашку интересовал только его жизненный путь, и собственная теория смысла жизни. Похоже, что именно о ней он и пришел поговорить. Как человек деликатный Андрей старался изображать внимание, хотя слушал без особого интереса. Но потом вдруг подумал:

«Сетуешь, что никому нет до тебя дела в этом мире. Но и ты платишь другим тем же! Твой старый приятель пришел поделиться мыслями, которые, наверное, долго вынашивал в себе. С партнерами по бизнесу не по философствуешь, а ты, может быть, единственный подходящий собеседник!»

Андрей стал слушать внимательней. Теория отдавала новорусским пафосом, но были и оригинальные жизненные наблюдения и выводы. В какой-то момент действительно стало интересно. Он уже рад был, что он вылез из своей раковины, что слушает и, кажется, начинает понимать другого человека. А Сашка вдруг, словно вспомнив, что он не один, прекратил монолог и поинтересовался:

— Ты то, как эти годы жил!

Андрей даже растерялся. Наконец, кто-то поинтересовался его судьбой! Он начал говорить, сначала сбивчиво и смущенно, а потом вдруг прорвало. Стал рассказывать, как сначала пытался сделать карьеру. Не ради материальных благ(в те годы деньги еще не успели стать главным мерилом значимости человека). Хотелось совершить что значимое, оставить след в этом мире. Это желание заменяло воспитанному в атеизме молодому человеку веру в бессмертие. Было, хоть и слабой, но все-таки преградой перед черной бездной, что в часы уныния раскрывалась перед мысленным взором. А еще хотелось реализовать силы, что буйной закваской бурлили в душе, рвались наружу. Но окружающая среда оказалась не лучшим местом для самореализации. Вокруг были другие индивидуумы со своими желаниями, планами, амбициями. Каждый пытался осуществить свою программу. Кто-то просто хотел лучше устроиться, жить в сытости и достатке, при этом, поменьше тратить сил и времени на работу. Кого-то тоже интересовала карьера. Для них Андрей был либо помехой, либо средством для достижения собственных целей. Да и сама обстановка заштатного НИИ мало располагала к творческому созиданию. Рутина, текучка, липовые отчеты. Случалось и пьянство на рабочем месте, коим грешил не только младший технический персонал. По молодости Андрею, казалось, что он в силах что-то изменить в установившемся порядке. Но болото тем и опасно, что не имеет точек для приложения силы. Чем активней пытаешься вырваться, тем сильнее увязаешь…

— Все ясно. Не сложилось у тебя с карьерой! — констатировал Сашка, прервав монолог хозяина.

— Дальше то, как жить собираешься?

— До пенсии досиживать. Может, чего-нибудь поинтересней предложишь? — с вызовом ответил Андрей. Его уже начал злить самоуверенный покровительственный тон приятеля.

— Как раз за этим пришел! — с торжественной улыбкой объявил гость.

«Неужели? Может это тот самый шанс? Один из тысячи…» — пронеслось в голове Андрея. Но уже в следующий миг пришла уверенность, что никаких подарков от судьбы ждать не стоит. Он приготовился внимательно слушать, но не слишком сильно верить.

— Какой-нибудь старый тазик или кастрюлю можешь достать? — неожиданно попросил Сашка.

Совершенно не понимая, зачем это понадобилось, Андрей полез в кухонный шкаф. В самом дальнем углу обнаруживалась старая алюминиевая кастрюля. Кажется, она досталась в наследство еще от бабушки. Жена (царство ей Небесное!) не раз собиралась этот раритет выкинуть. Дочь, до того как переехала жить к бой-френду, тоже намеревалась это сделать. Но по странному стечению обстоятельств кастрюля избежала экстрадиции, и до сих пор пылилась в дальнем углу шкафа, немым свидетелем иных времен.

«А ведь железяка и меня в этом доме переживет!» — неожиданно подумал Андрей, ставя кастрюлю перед гостем. Но видимо настал и ее час.

— Не жалко если испорчу? — поинтересовался Сашка.

— Порть! Ей давно на помойку пора — махнул рукой Андрей. А Сашка тем временем достал из портфеля небольшую, согнутую под девяносто градусов, пластину серебристого цвета, и самый обыкновенный тестер. Приложив измерительные щупы к краям пластины, он предложил Андрею удостовериться, что прибор показывает напряжение двадцать восемь с половиной вольт.

— А теперь смотри!

Водрузив кастрюлю на керамическую подставку. Сашка убрал в нее таинственный серебристый предмет, потом извлек из бокового отделения портфеля средних размеров гаечный ключ. Словно заправский фокусник дал пощупать инструмент, убедиться, что он настоящий, потом замкнул им электрически заряженные края пластины.

В первые несколько секунд ничего не происходило. Андрей уже хотел поинтересоваться, в чем смысл всей это странной демонстрации, но вдруг почувствовал исходящий из кастрюли жар. Вскоре ключ поменял белый цвет на красный, потом снова на белый и начал с шипением плавиться. У Сашки в руке откуда-то появились пассатижи. Подхватив пластину, он стряхнул расплавленный металл на дно кастрюли. Пока Андрей заворожено смотрел, как покрывается коркой блестящая металлическая лужица, Сашка вернул предмет на место и снова поднес к краям тестер.

Андрей с изумлением посмотрел шкалу. Те же самые двадцать восемь с половиной вольт!

— Это что, вечный аккумулятор!

— Молодец! В точку! — улыбнулся Сашка. Правда, похвала прозвучало это с явным превосходством, словно умудренный годами учитель поощрял за сообразительность ученика младших классов.

— А теперь на это посмотри!

Он снова полез в портфель. Предмет, который на это раз извлек оттуда, состоял из двух небольших желтых дисков. Весь фокус состоял в том, что, ничем не скрепляясь, они составляли единое целое.

— Пустышка! — пробормотал Андрей, проведя ладонь сквозь скрепившую диски пустоту. И тут же из дальних уголков памяти нахлынуло:

«…Студенческие годы, зачитанный всей общагой до дыр «Пикник на обочине» в мягкой обложке. Крутой сталкер Редрик Шухарт, непохожий на правильных героев советской фантастики. Кошмарная реальность после визита внеземной цивилизации, криминальная возня, устроенная уже не инопланетянами, а людьми. Но тогда почему-то казалось, что это только там у них в мире наживы все бы сложилось именно так…»

— Откуда это?

По тожественно лицу гостя было видно, что он ждал этого вопроса, и доволен произведенным эффектом.

— Оттуда! — многозначительно протянул Сашка, показывая пальцем в сторону потолка. Потом начал рассказ, который любой счел бы полным бредом, если бы не только что продемонстрированные артефакты.

Оказывается, описанное в романе место действительно существовало, и не где-то за океаном, а у нас в Уральской глубинке! Впрочем, и у Стругацских вскользь упоминалось о советском аналоге Хармонтской Зоны. Был даже герой второго плана — симпатичный, насквозь положительный ученый Страны Советов, приехавший в Хармонтский институт по обмену опытом. Кажется, его звали Кирилл.

По утверждению Сашки, сверхсекретный НИИ рядом с Уральской Зоной Визита существовал на самом деле. И один из братьев Стругацких даже имел к нему отношение. А знаменитый «Пикник на обочине» был написан чуть ли не по заданию компетентных органов. Несмотря на драконовские меры секретности, слухи о Зоне по каплям просачивались во внешний мир. Но после публикации романа все они сразу попадали в разряд пересказов фантастики. Поверить в них, это все равно, что признать реальность не менее знаменитого НИИЧАВО.

А Сашка, тем временем, перешел к самому главному. Несмотря на все превратности новейшей истории, завеса секретности вплоть до последних лет продолжала плотно окутывать Зону. Но наступили иные времена. На объекте сменилось руководство. Вместо людей старой формации, которые с религиозным фанатизмом чтили служебные инструкции, пришли сотрудники нового поколения. И пока страна, переосмысливая испытание свободой, начинала разворачиваться к традиционным ценностям, в Зоне пошел процесс обратный. Меры секретности были сочтены неоправданно строгими и дорогостоящими, а средства, которые по-прежнему на это выделялись, все чаще находили иное нецелевое применение.

И как неизбежный результат, вокруг Уральской Зоны, с поправкой на российские реалии, стал реализовываться сценарий прописанный Стругацкими для враждебного западного мира. В системе защиты объекта появились трещины, и сквозь них тоненькими ручейками стали просачиваться во внешний мир инопланетные артефакты. Поначалу торговлю монополизировала некая фирма ООО «Визит». Предметы из Зоны поставлялись по специальным заказам под видом новейших изобретений обороной промышленности. Самым ходовым товаром стали вечные батарейки и «черные брызги». Эти неприглядные ожерелья из черных бусин обладали чудодейственным свойством омолаживать организм. Более того, тот, кто одевал их на шею, необъяснимым образом становился привлекательным для особ противоположного пола. Находили сбыт и средства психологического воздействия, способные повергать все живые существа в радиусе двадцати метров в состояние глубочайшей депрессии. Вещички пострашнее, вроде упомянутого в романе «ведьминого студня» вроде бы тоже вывозились, но об их заказчиках Сашка предпочел не распространяться. Закончив со вступительной частью, он перешел к главному.

Фирма «Визит» (по слухам имевшая связь с руководством режимного объекта) недолго сохраняла монополию. Как это часто бывает в мире свободной наживы, нашлись люди пожелавшие устроить на утечке артефактов свой собственный бизнес. К одному из таких альтернативных каналов транзита оказался причастным и Сашка.

— Через несколько дней планирую отправиться в Зону. У тебя есть шанс составить компанию и войти в долю! — заявил он в конце монолога и вопросительно посмотрел на приятеля.

Андрей догадывался, что рассказ с демонстрацией, да и сам визит старого приятеля преследуют определенную цель. Он уже ждал подобного предложения, но, когда оно, наконец, прозвучало, совершенно растерялся. Многие годы где-то в дальних уголках сознания жила надежда на чудо. Не хотелось верить, что жизнь так и пройдет серо, скучно с минимум успехов и радостей. И вот судьба властно постучала в створки его раковины, а она не захотела открываться!

Видя, его замешательство, Сашка озвучил приблизительную сумму, которую они смогут заработать на поездке. Даже если поделить цифру на два, этого хватило бы на десять лет безбедной жизни. Наверное, в молодости Андрей ухватился бы за предложение двумя руками, но сейчас он не знал, что ответить. Оглядывая кухню, он гладил взглядом каждый предмет. Все здесь было таким родным и привычным! И жизнь, которую он последние годы вел, показалось уже ни такой скучной. В ней было место и созидательному труду и теплу домашнего очага, а одиночество скрашивали воспоминания и книги. А теперь он должен покинуть этот уютный мирок ради какой-то авантюры!

— Не дрейфь Андрюха! Риск, конечно, есть, но минимальный. В Зону нас опытный человек поведет — Редрик Шухарт в уральском варианте. Максимум через неделю вернешься, только уже миллионером. — улыбаясь заявил Сашка.

«Всего неделя! Сколько лет кропотливого труда потрачено лишь на то, чтобы хоть как-то держаться на плаву, сводить концы с концами. А тут лишь несколько дней и перед тобой почти безграничные возможности…»

Давно забытые мечты и надежды, словно тетерева из под серого снега, вырывались на простор и горизонт трепетал от их радужных крыльев. Но сомнения все равно не оставляли:

«Это ведь, как бросок над пропастью! Рискуешь всего лишь одно мгновение. Но потом ты или на другой стороне или внизу…»

Накатила паническая волна страха. Тело стало беспомощным и ватным. Как в кошмарном сне, когда хочешь убежать, но чувствуешь, что руки и ноги тебе не подчиняются. И еще было не понятным, почему Сашка пришел именно к нему.

— Андрюха мне надежный человек нужен. Такой, у которого от шальных бабок крыша не поедет — словно угадав его мысли, признался Сашка. Продолжил он уже совсем проникновенным тоном:

— Я понимаю, что ты боишься. Сам тоже опасаюсь. Но нельзя же бояться до самой смерти! А такой шанс один раз только дается. Ведь не простишь себе, если откажешься!

Андрей с шумом вдохнул воздух, и произнес, что согласен.

Страхи из прошлого

Чуть меньше суток Андрей провел в поезде, зачарованно наблюдая, как медленно меняется пейзаж за окнами. Коттеджные поселки Подмосковья, сменились неказистыми домиками российской глубинки. В лесах Мордовии деревья еще не успели до конца поменять свой наряд, в Пермском крае уже бушевала багряная осень. И постепенно, словно складки на коже окаменевшего дракона, из земли начинали выступать скалы. А поезд вез их все дальше к «Большому Камню», туда, где обжитая Европейская Россия сливалась с диким и бескрайним азиатским простором.

И вот, наконец, подрагивающий пол вагона сменила твердь платформы. Уже само название станции будоражило воображение. Оно рокотало словно бубен шамана, созывающий с седых отрогов гор духов камня, воды и леса. И в азиатских корнях незнакомых слов чудился свист стрел, блики кривых татарских сабель. Поезд ушел, оставив людей на платформе в объятьях тишины и запустения. Над головой висело свинцовое осеннее небо. Сквозь трещины на асфальте пробивались кустики чертополоха. Пассажирка из соседнего купе обнималась с приехавшими ее встречать родственниками. Пожилой мужик в штормовке уныло брел вдоль перрона, с безнадежностью в голосе повторяя «Кому такси?».

Окинув взглядом крошечное здание вокзала, Андрей поправил на плечах рюкзак и двинулся следом за Сашкой к стоянке автотранспорта. С непривычки его после поезда слегка покачивало. Может от того, что почти всю дорогу пили. Во время купейных застолий Сашка разглагольствовал о мужской дружбе, об институтском товариществе. А Андрей с пьяной грустью смотрел в окно и вспоминал времена, когда принимал такие разговоры за чистую монету. И опять в голове назойливо вертелся вопрос:

«Зачем все-таки я ему понадобился?»

Однако, уже спрыгивая с платформы, Андрей почувствовал, что нехорошие предчувствия и опасения покидают его, оставаясь там, в душной и зыбкой ирреальности вагона. Он уже не раз наблюдал этот эффект во время командировок. Всегда жутко не хочется уезжать. На вокзале чувствуешь себя вырванным из привычного мира, отрешенным от домашнего уюта скитальцем. В поезде ты замкнут в железной коробке, все вокруг временное, казенное. Но вступив на платформу конечного пункта, начинаешь ощущать себя путешественником. Ветер дальних странствий бодрит душу, и хочется, вдохнув его полной грудью, быстрей погрузиться в незнакомую среду. И сейчас, Андрей шел за подрагивающим впереди рюкзаком приятеля, постепенно обретая твердость в ногах. Он все еще продолжал бояться, но проснувшийся азарт начал брать верх над страхом.

На асфальтированной площадке за вокзалом дожидались своих пассажиров несколько маршруток и один старенький автобус. Чуть дальше караулили добычу таксисты. Впрочем, они не проявляли особой активности, а что-то увлеченно обсуждали, собравшись в кружок около своих машин. Громкие голоса то и дело прерывались смехом. Пройдя мимо них, Сашка остановился возле старенькой «Лады». Достав из кармана, блокнот уточнил номер. И тут же от веселой компании отделился невысокий поджарый мужик, одетый, как и все местные, в что-то близкое к камуфляжу.

— С Москвы?

Получив утвердительный ответ, труженик частного извоза без дальнейших расспросов открыл багажник.

— До Каменки едем, — на всякий случай уточнил Сашка. Таксист кивнул, втиснул рюкзаки пассажиров между канистрами и какой-то рухлядью, захлопнул багажник и предложил Сашке переднее сидение. Видимо сразу признал в нем лидера. Впрочем, Андрея это вполне устраивало. Колени упирались в спинку кресла, зато можно было не пристегиваться ремнем и не поддерживать разговор.

Таксист оказался весьма общительным, что среди людей его профессии встречается часто. Они еще не проехали территорию городка, как он уже успел поведать о бестолковости и воровстве местного начальства. Сашка поддерживал его монолог сочувственными кивками, а Андрей рассеянно смотрел на окружающий сельский пейзаж и мысли витали где-то далеко от проблем сиюминутных. Он видел покосившиеся заборы, неказистые домики, с посеревшими от времени, но еще хранившими следы затейливой резьбы наличниками. Похожие на огромных пауков яблони расправляли усыпанные плодами мохнатые лапы навстречу вечернему небу. Вскопанные приусадебные сотки переходили в подернутые желтизной поля, а те тянулись дальше в багряную осеннюю бесконечность. Кое-где над крышами поднимался и улетал вслед за облаками белый печной дым. Тишина и покой царили над этим миром, но необъяснимая продуваемая всеми ветрами тоска рвала душу. Час был еще не слишком поздний, но на улице уже никого не было, и лишь свет в окнах свидетельствовали, что городок пока не вымер. И только на выезде навстречу попалась женщина, перегонявшая куда-то корову.

«Интересно, как живут они, по соседству с Клондайком инопланетного происхождения? Скорее всего, такая близость никак не сказывается ни на укладе, ни на образе мыслей аборигенов. Это пришлые бледнолицые вечно гоняются за сокровищами. Разоряют окружающий мир, обманывают и грабят друг друга. Будто не понимают простой истины: — Все люди смертны! Ты ничего не унесешь с собой туда. А для счастливой жизни, человеку ни так уж много и надо…»

«А ты сам это понимаешь?!» — неожиданно спросил себя Андрей. И тут снова навалилось: — «Зачем ты здесь? Стоило лишь помахать перед носом суммой с несколькими нулями, и ты участник сомнительной и опасной авантюры! Готов нарушать закон, таскать из огня каштаны, как собачонка за колбасой, бежать за обещанным богатством…»

Почти сразу за поселком начались горы. Они не уходили под облака, не поражали буйной фантазией подземных сил. И все же было что-то величественное в проступающих из почвы каменных складках. Некоторые фрагменты походили на древних идолов. Седая старина серебристым мхом лежала на вылизанных дождями макушках, а каменные глазницы с безразличием взирали на мир, что когда-то принадлежал богам, но временно оккупирован расплодившимися муравьями.

Прошло около часа. Сашка начал клевать носом. Андрей же, не совсем доверяя искусству водителя, старался следить за дорогой. Она же, становясь все извилистей, вплотную прижималась к скалистым стенам. А с левой стороны ландшафт уходил вниз, открывая вид на бегущую по камням реку. Наконец, машины сделала крутой поворот, оказалась в неширокой долине и затормозила перед шлагбаумом.

— Мужики паспорта готовьте! — скомандовал водитель, суетливо доставая из машинного бардачка какую-то бумажку. В его развязанной скороговорке, проскользнули испуганные нотки. Когда к стеклу склонилось строгое выбритое по уставу лицо, Андрей внутренне напрягся и протянул паспорт. Человек в камуфляже без знаков различия, взяв документы, стал сличать номера. Делал он это с осознанием глубокой ответственности, тщательно проверяя каждую цифру. Наконец, паспорта вернулись владельцам, а бумага перекочевала в его полевую сумку.

— Чего-то часто к тебе родственники ездят! — с мрачной иронией поинтересовался военный.

— А у нас семья большая! Разъехались по России, а теперь вот в родные места тянет. Чего ж не приехать?

В голосе водителя снова появилась нагловатая бойкость. Лихо нажав на газ, он проскочил шлагбаум. Оказавшись на некотором расстоянии, длинно и смачно выругался. Общий смысл сводился к тому, что «козлы в портупеях» строят из себя девственниц, хотя и сами в доле. Чувствовалось, что крепко не любит он этих людей в погонах, но в то же время боится. Поддакивая водителю, Сашка тоже высказался по этому поводу, а Андрей вдруг осознал, что именно сейчас перешагнул черту. Теперь они с приятелем, согласно фальшивой бумаге, мнимые родственники проходимца таксиста, а также участники коррупционной схемы, где все наскоро шито белыми нитками.

«В любой момент все может выплыть наружу! Наживешь неприятностей, а то ведь еще и посадят!»

И тут же, как аллегория теневого российского бизнеса, перед глазами встала картинка из жизни морских обитателей:

…Серебристые рыбешки резвятся над качающимися водорослями. Чуть ниже над облепленным ракушками камнем, лениво перебирая плавниками, застыла хищная толстая тварь. Выпученные глаза безучастно смотрят на окружающий мир, а вокруг смело кружатся беззаботные создания. И вдруг стремительный бросок. Стая кидается врассыпную, но из пасти уже торчит чей-то жалко подрагивающий хвостик. А через несколько мгновений все повторяется заново. Веселый хоровод серебристых тел, мерно качающиеся водоросли и пучеглазое порождение бездны, лениво поджидающее следующую жертву…

Следом за фрагментом передачи «В мире животных», полезли на свет уже вполне реальные воспоминания, и, казалось бы, давно забытые страхи:

…Никогда, ни в детстве, ни в юности, Андрей не стремился к материальному богатству. Однако, природа не обделила его честолюбием. О каких лаврах он только не мечтал! Знаменитый ученый, писатель, герой, борец за свободу — все эти роли мысленно примеривались на неказистую, не слишком избалованную врожденными достоинствами фигуру. А вот богатство даже не входило в список недостижимых маяков. Может потому, что семья по советским меркам была вполне зажиточной. Иногда Андрей даже стыдился перед сверстниками этого семейного благополучия. Правда, с началом, самостоятельной жизни, деньги, точнее их нехватка, становились все более важным фактором. Решающий перелом наступил после женитьбы.

Общеизвестно, что женщины создания противоречивые. Почти все романтичное, вырывающее из лап серой обыденности, связано в жизни мужчин именно с ними. Но, в то же время, сами носительницы романтического начала, куда более практичны и расчетливы, чем те, кого они вдохновляют. И эта, вторая сторона медали, чаше всего обнаруживается после вступления в брак.

По такой классической схеме развивалась и личная жизнь Андрея. Два мира встретились, чтобы образовать один, вернее сделать попытку такого соединения. К объединительному пакту стороны пришли с совершенно разным жизненным багажом. Родители жены, даже по советским меркам, не могли похвастаться материальным достатком. А одним из самых ярких детских впечатлений супруги была поездка в Крым вместе с сестрой матери, работающей в сфере торговли. В дальнейшем судьба этой женщины сложилось очень печально, но в памяти племянницы навсегда запечатлелась роскошь, которую отдельные личности могут себе позволить. Все это застарелыми комплексами сидело где-то в подсознании, и в самом начале семейной жизни вступило в тяжелый затяжной конфликт с идеалистическими воззрениями мужа.

Прояви Андрей твердость, их союз, скорее всего, просто бы распался. Тогда бы все сложилось иначе. Может быть, и не случилось рокового стечения обстоятельств, что навсегда перечеркнуло, сделало бессмысленными все противоречия и споры. В самый первый и тяжелый год одиночества Андрей часто думал об этих альтернативных вариантах. Но тогда, в самом начале совместного пути, будущее еще не сформировалось даже в проекте, и рассыпалось впереди веером, уходящих в разные стороны дорог и тропинок. И одну из них все-таки пришлось выбрать…

Уже к моменту женитьбы, жизненные принципы былого идеалисты порядком поистрепались. Может быть, поэтому он достаточно быстро сдал позиции и признал добывание презренного метала одним из главных приоритетов в жизни. И неожиданно для этого возникли благоприятные условия. В самый разгар Горбачевской Перестройки появились, так называемые «Центры научно технического творчества молодежи». Создавались они для того, чтобы материально подержать молодые таланты, но очень быстро превратились в банальный инструмент отмывания денег. Схема была до безобразия примитивна. Подразделение, занимающее разработкой (совершенно не важно в какой области), поручает коллективу молодых дарований (средний возраст не регламентируется) какую-нибудь техническую задачу. На самом же деле проблема давно уже решена, либо просто выеденного яйца не стоит. Но под нее в Центр перечисляются безналичные средства, которые быстро становятся наличными и делятся между участниками преступной сделки.

Непосредственный начальник Андрея — молодой завлаб, которого сослуживцы за глаза ласково звали Колюней, стал одним из пионеров этого комсомольского бизнеса. Группа приближенных товарищей, куда вошел и Андрей, подготовила липовое техническое задание. А через несколько месяцев Колюня позвал их в свой кабинет и торжественно вручил конверты.

В первый раз Андрею довелось держать в руках такую сумму денег! Эмоции сложно было передать одной фразой. Тут смешались и радость, и испуг, и даже грусть от того, что в этот момент он прощался с прежним этапом своей жизни и вступает в какое-то качественно новое состояние. Придя домой, Андрей устроил жене сюрприз:

— Котенок, мы тут премию маленькую получили. Посчитай, хватит на первое время?

Старясь скрыть торжествующую улыбку, Андрей небрежно протянул конверт. Наташка скептически фыркнула, но начала пересчитывать. Очень забавно было наблюдать, как с каждой новой купюрой менялось выражение ее лица. Глаза постепенно округлялись, потом появился испуг, но в следующий миг она уже висела на шее Андрея.

Следующие пару месяцев стали одним из лучших периодов в их семейной жизни. Да, это было мелкое мещанское счастье, но тот, кто без греха, пусть первым кинет камень! Словно дети, получившие в подарок вожделенную игрушку, они радовались свалившемуся на них богатству. В ближайшие выходные прошлись по комиссионным и купили Наташке элегантное швейцарское пальто. Вещь оказалась удивительно ноской, и потом еще долгие годы постперестроечного лихолетья напоминала о тех счастливых деньках. Обмывали покупку и премию в подвальном кабачке «У Гиляя». И как приятно было ловить на себе взгляд женщины, восхищенной своим мужем-добытчиком, и осознавать, что можешь заказать все, что угодно, не посчитывая лихорадочно в уме набежавшую сумму. Правда, меню, даже в этом популярном заведении, большим разнообразием не отличалось. А прежде чем попали в ресторан, пришлось выстоять километровую очередь. И тогда у Андрея в первый раз промелькнула совсем чуждая воспитаннику комсомола мысль:

«Почему человек со средствами вместе с остальными должен маяться в очередях? При правильном устройстве общества должны быть какие-то заведения не для всех, куда пропускают ни связи, ни спец — талоны, а универсальное общепризнанное средство — денежные купюры!»

Следующий конверт уже не вызвал такой бурной радости, а разошелся как-то в суете, не оставив следа ни в памяти, ни в семейном бюджете. Правда, в тот год супруги провели еще один счастливый месяц под ласково-пасмурным небом советской Прибалтики. Она уже тогда немножко напоминала Европу. В отличие от Черноморского побережья здесь не было изнуряющий жары, ни особых проблем с питанием, а, сев на электричку, они уже через полчаса попадали в сплетение средневековых улочек старой Риги. Флигелек, который снимали у латвийской семьи, был чистеньким и уютным, с кружевными занавесками и икебаной из засушенных цветов на подоконнике. Вставали поздно. Завтракали в ближайшей столовой, где вместе с обычным общепитовским набором подавались еще и вкусные рыбные салаты, кисель из ревеня и местные деликатесы на основе взбитых сливок. Потом шли гулять по побережью, слушая, как накатываются на песчаный берег волны, жадно вдыхая воздух, пропитанный запахами моря и сосен. Ужинали в дорогих ресторанах, а потом снова по побережью возвращались в свой флигель, наблюдая, как красный солнечный диск опускается в воду. Андрей помнил, как не хотелось покидать этот прохладный прибрежный рай, и что-то подсказывало «Мы здесь в последний раз! И так хорошо, как сейчас, нам вместе уже никогда не будет».

Вскоре после возвращения из отпуска прогремел первый предупреждающий выстрел. В НИИ нагрянули следователи, командированные в Москву из далекого Иркутска. Целью визита была лаборатория из другого отдела, внедрявшая свою технику на иркутских предприятиях. Однако, рикошетом задело и Колюню, фамилия которого засветилась в каких-то совместных с соседями работах. Его даже вызывали на беседу, в кабинет, временно оккупированный следователями.

Дожидаясь возвращения шефа, Андрей нервно ходил по институтскому коридору. На себя ситуацию у соседей он пока еще не примеривал, но все равно на душе было неспокойно. И вот, наконец, появился Колюня. Пружинистой спортивной походкой он проследовал к своей двери и махнул рукой Андрею. Жест означал «Заходи!». Поспешив следом, Андрей и увидел, как шеф швыряет на стол папку, и с размаху падает в кресло.

— Садись, закуривай! — предложил Колюня, и тут же закурил сам. Андрей редко видел своего начальника и приятеля расстроенным или испуганным. Да и сейчас, он, скорее, он был чрезмерно возбужден, словно после ныряния в прорубь.

— Кажись, пронесло! Не по нашу душу пришли! — выдохнул из себя Колюня. Потом жадно затянулся и рассказал о том, что соседей, крепко зацепили на «обналичке».

— Слушай, а нас не подцепят! — поинтересовался Андрей, чувствую, как где-то в районе желудка формируется холодный твердый комок.

— Да ну тебя! Накаркаешь еще! — замахал рукой Колюня. Видно было, что он все хорошо понимает, но просто не хочет сейчас об этом говорить и, наверное, даже думать.

— А все-таки, что делать будем? — не унимался Андрей.

— Чего, чего! Сухари сушить! — раздраженно бросил в ответ шеф. Но тут же понял, что перегнул палку, и уже совершенно другим тоном попытался успокоить:

— Не дергайся раньше времени. Сейчас таких дел знаешь сколько! Следователей на всех не хватит! Ну а если, что вдруг, будем круговую оборону держать. По бумагам у нас все гладко.

Заверения в относительной безопасности успокоили лишь на короткое время. Не успел Андрей покинуть кабинет шефа, как снова навалился страх.

«Гладко у нас по бумагам! Ты это кому-нибудь другому расскажи!»

Вспоминая самим же составленную «липу», Андрей все яснее осознавал, что любой технически грамотный эксперт их разоблачит.

«А подпись там, между прочим, стоит его — первого Колюниного зама!»

На счет круговой обороны тоже были большие сомнения. Некоторый опыт общения с людьми подсказывал, что начнется, когда зацепят:

«Каждый будет спасать только свою шкуру! Еще и друг друга топить начнут!»

В неожиданном прозрении Андрей вдруг понял, что именно он является первым кандидатом в утопленники. Обналичка производилась с его темы, да и тех задание опять же составил и подписал он.

«Колюня, конечно, тоже подписал, и тоже во всем этом по самые уши. Но он скользкий, как угорь, может еще и вывернется.»

Теперь Андрей уже ясно понимал, что надеяться может только на русский авось. В одном только шеф, наверное, был прав. Слишком много развелось любителей перевода государственных средств в личные, и добраться до всех просто физически не успевают.

«Но ведь кому-то все-таки не повезет. И за примером ходить далеко не надо!»

Вот тут-то и всплыла в памяти беспечная стайка рыбешек, и чей-то хвостик в зубастой пасти. А потом, уже без всяких аллегорий, он мысленно представил: Длинный тюремный коридор, напоминающий дорогу в преисподнюю. Медленно, словно в кошмарном сне, открывается железная дверь. Под перекрестьем не по-доброму любопытных взглядов он переступает порог и слышит за спиной как поворачивается ключ в замочной скважине…

Придя домой, Андрей рассказал жене о нашествии следователей. Она испугалась, но как-то не очень сильно. Посоветовала быть аккуратней с левыми делами и перевела разговор на другую тему. А чуть позже, обсуждая планы предстоящих покупок, поинтересовалась, скоро ли ожидается следующий конверт.

Андрею хорошо запомнилось накатившее тогда чувство вселенского одиночества. Именно в тот момент он ясно осознал, что мир, в котором ему хорошо и уютно, даже не заметит его исчезновения. Когда ржавый замок щелкнет за его спиной, все, кого он знал, будут продолжать жить, так словно, его и не было на свете. Возможно по поводу близких людей, думать так было несправедливо, но в тот злой миг откровения, перед ним словно приоткрылась разделяющая людей бездна…

Воспоминания пронеслись, как бегущая строка новостей. Машина же за это время успела въехать на территорию небольшого поселка и остановилась у крайнего дома. Сашка стал рассчитываться с таксистом, а Андрей пошел доставать из багажника рюкзаки. Пока он, приминая кусты бурьяна, ставил их на обочину, сзади хлопнула дверца, и послышался резкий звук газующего мотора.

— С прибытием, Андрюха! — торжественно провозгласил за его спиной приятель. В голосе Сашки чувствовалось нервное возбуждение, как тогда у Колюни, после общения со следователями. И Андрей подумал, что его жизнь действительно чем-то напоминает витки спирали. Похожие по своей сути события, повторяются в разной трактовке. А некоторые люди, с которыми близко сводит судьба, представлены одним и тем же типажом, на которой в некой таинственной гримерной одевают разные парики и биографии.

«Интересно восходящая эта спираль, или наоборот?» — спросил себя Андрей, закидывая на спину рюкзак. Размышления прервал Сашка:

— Вон там наш Редрик Шухарт обосновался! — сказал он, указывая рукой на приземистую избу, приютившую на окраине поселка.

Сталкер

Избушке на вид было не меньше полувека. Она прочно вросла в почву, но, для пущей верности, норовила еще опереться о землю поросшей мхом крышей. Входом в убогую обитель служила крохотная пристройка с перекосившейся дверной коробкой. Сама же дверь представляла собой сооружение из грубо сколоченных необрезанных досок с массивным бронзовым кольцом вместо ручки. Потянув за этот покрытый налетом зелени раритет, Сашка убедился, что дом закрыт изнутри и громко постучал. Сначала никакого отклика не последовало. Он уже собрался стучать снова, когда в прихожей послушался скрип половицы. Без каких либо вопросов дверь отворилась, и в лицо Сашке уткнулся луч фонарика. Тот раздраженно отвернулся и назвал свою фамилию. В ответ из пристройки донесся простуженный хриплый голос:

— А я вас завтра ждал. Но, проходите уж, коль приехали.

— И на том спасибо — пробурчал Сашка и, нагнув голову, нырнул в темноту под притолокой. Андрей последовал за ним. Стараясь вписаться в габариты дверного проема, он почтительно нагнул голову, но все-таки въехал макушкой в нижнюю часть косяка.

— Осторожней! Крыльцо не снеси! — отозвался на характерный звук хозяин. Андрей, по интеллигентской привычке извинился, но тут же с обидой подумал, что можно было бы пожалеть голову гостя, а не свою трухлявую недвижимость.

Миновав темную пахнущею гнилым деревом пристройку, они оказались в аскетическом жилище деревенского бобыля, без каких либо дизайнерских ухищрений в стиле кантри. По-солдатски аккуратно застеленная кровать. Квадратный стол с клеенкой из местного сельпо. Широкая лавка, несколько табуреток с облетевшей краской и прорезью для удобства переноски. Банки с какими-то соленьями на подоконнике. Старые фотографии на стенах. Потемневший от времени шкаф-сервант эпохи социалистического рационализма. И только большая расписанная петухами печь несколько оживляла мрачноватый облик берлоги уральского «Шухарта». А ударивший в нос кошачий дух, заставил гостей поморщиться, и с надеждой подумать, что они здесь в худшем случае проведут всего лишь две — три ночи.

— Располагайтесь, будьте как дома — предложил хозяин, без особого радушия в голосе.

«Сейчас добавит. «Но не забывайте что вы в гостях!»» — подумал Андрей. Но хозяин не оправдал ожидания и не стал повторять глупую бородатую шутку. Хотя внешним обликом и манерами вполне соответствовал образу человека малокультурного и недалекого.

Наверное, когда-то это был высокий статный мужчина, атлетического сложения. Вполне возможно вышел он не только ростом, но и лицом, и деревенские девушки сражались за право ждать его со срочной армейской службы. Но годы хорошо поработали над внешностью владельца холостяцкой избы. Плечи сгорбились, от чего жилистые руки теперь казались длинными, как у гориллы. Абсолютно седые волосы торчали нечесаными клочьями. А изначально правильные и возможно приятные черты лица исказила морщинистая хмурая гримаса. Сначала Андрей решил, что хозяин недоволен их ранним приездом. Но уже после нескольких минут общения почувствовал, что это недовольство скорее от общего вселенского разочарования. Хотя высокие, термины, наверное, мало походили для опустившегося человека. Такой вердикт Андрей вынес, как только рассмотрел его при ярком электрическом свете. Характеристика подтверждалась и двухдневной щетиной на подбородке, и тем, во что этот человек был одет. Широкая майка давно потеряла свой первоначальный окрас. Засаленные спортивные штаны пузырились на коленях, плечи укрывала одетая мехом внутрь безрукавка, тоже засаленная с темными пятнами, наверное, от краски.

Вещи хозяин велел поставить к стене, рядом с которой обнаружились два свернутых спальных мешка. Так что, к приезду гостей здесь все-таки готовились.

— А я же телеграмму отправлял, что сегодня будем! Не получали? — спросил Сашка, чтобы как-то поддержать разговор.

— Телеграмма вещь хорошая. Но у нас почтальон уж две недели, как в Зоне сгинул. — с мрачной усмешкой произнес хозяин.

— Как же тогда таксист нас ждал?

— А он каждый день московский поезд караулит. Бизнес у него такой!

По презрительным ноткам, можно было заключить, что владелец убогой избы не слишком жалует оборотистого соседа, а, может быть, вообще недолюбливает людей кладущих себя на ниве добывания денег. Предложенная тема исчерпала себя, и в пропахшем кошачьим духом воздухе повисло молчание. Похоже, лишь для того, чтобы заполнить паузу, гостям было предложено перекусить с дороги. На что Сашка, видимо недовольный приемом, заявил, что они неплохо покушали в поезде.

— Ну уж чайком то не побрезгуете? — иронично поинтересовался хозяин.

Андрей выразил согласие. Вопреки заявлению приятеля, упоминание о еде тут же пробудило голод.

На мрачной физиономии деревенского бобыля, наконец, появилось подобие нормальной человеческой улыбки.

— Вот это другое дело! Присаживайтесь, мужики!

За углом печки обнаружился вполне современный холодильник, и скоро на столе появилась тарелка с крупно порезанной колбасой, ломтиками сыра, а также хлеб и плетеное блюдо с маковыми крендельками. Чай был в пакетиках в красивой зеленой пачке из обычного ассортимента вездесущей торговой сети «Магнит». А вот чашки с блюдцами явно принадлежали к дорогому, наверное, доставшемуся по наследству сервизу. Андрей успел заметить, отсутствие каких либо следов коричневого налета на белоснежном фарфоровом чреве. Либо этой посудой редко пользовались, либо хорошо мыли.

— Под такой закусь, и коньячку не грех! — оживился Сашка, и извлек из сумки бутыль, чудом пережившую поездку в поезде. Хозяин с сомнением поглядел на напиток, но вернувшись к шкафу, достал три хрустальные рюмки. Правда сразу предупредил, что на этой первой бутылке придется и остановиться.

— Завтра с утра в Зону. Туда с похмелья не рекомендуется.

Все это как-то мало вязалось с образом опустившегося деревенского бобыля, Андрей подумал, что выводы, пожалуй, сделал поспешные. Однако, жизненный опыт учил тому, что первое негативное впечатление почти всегда правильное. Хорошее представление запросто может не оправдаться, а вот плохое очень редко обманывает. Зато, если уж такое случиться, мир открывается перед тобой какой-то новой гранью. Будто под слоем археологического мусора открывается вдруг гранитная плита с древними письменами.

Прежде чем выпить первую рюмку за знакомство, хозяин, наконец, сказал, как его зовут. Фамилию сталкера Андрей слышал от Сашки, когда еще ехали в такси. Она могла поведать лишь о предположительной принадлежности к великорусской нации. А вот имя Кирилл пробудило ностальгические нотки. Опять вспомнился зачитанный до выпадения страниц томик Стругацких, и одноименный герой из их повести. В смрадной, пропитанной духом наживы атмосфере городка Хармонт советский ученый Кирилл был глотком свежего воздуха, посланцем из другой более счастливой реальности. А Андрею вдруг до боли в сердце стало жалко и этого нереализованного сценария для человечества, и даже фантастических образов людей счастливого будущего. У Стругацких они получались очень живыми и симпатичными. И вряд ли это объяснялось лишь требованием господствующей идеологии…

Во время застолья Сашка, как обычно, попытался утвердить свое лидерство. Расспросив о жизни обитателей закрытого поселка, он тут же начал давать наставления, том, как лучше здешний быт устроить, как грамотней использовать близость инопланетной помойки. Чувствовалось, что нет темы, в которой институтский приятель Андрея, не сведущ. Кирилл слушал его, со скрытой усмешкой. Казалось, сейчас скажет:

— Да где уж нам! Мы люди темные!

Но этот классический ответ российского крестьянина философствующему дураку барину Кирилл произносить не стал. Наверное, не привык, да и не хотел прятаться за маской человека темного и убогого. После второй рюмки, Андрей обратил внимание, что провод от распределительной коробки тянется не к счетчику, а заканчивается в чреве компактного металлического контейнера. Перехватив его взгляд, Кирилл пояснил, что это генератор, преобразующий двадцать восемь с половиной вольт от вечной батарейки в синусоиду двести двадцать. Цифру исходного напряжения произнес с точностью до половинки, и Андрей тут же вспомнил эксперимент, который Сашка проводил у него на квартире с вечной батарейкой.

«Значит, инопланетные дары они тут в хозяйстве все-таки используют!»

Сашка тут же начал рассказывать о компактном генераторе собственной разработки. А из-за контейнера, сладко потягиваясь и зевая, появился матерый котище пятнистой расцветки. Бросив равнодушный взгляд на гостей, зверь одним прыжком оказался на кровати и свернулся калачиком около подушки. И при виде этой домашней сцены Андрея вдруг снова резануло по сердцу.

«Отгородившийся от собратьев деревенский бобыль, и мелкий хищник, обреченный на жесткий индивидуализм самой природой. Наверное, сейчас им хорошо под одной крышей, но кто-то должен уйти первым, оставив компаньона доживать свой век уже в полном одиночестве. Не слишком ли жесток этот мир к своим созданиям?»

Между тем коньячная бутыль успела себя исчерпать. Сашкины намеки, на то, что неплохо бы еще по маленькой, хозяин пресек сразу.

— Завтра в шесть подъем! — предупредил он, убирая со стола остатки закуски.

Перед тем, как погрузиться в спальный мешок, Андрей вышел во двор. Санитарные удобства располагались за углом дома. Представив, как пользоваться всем этим в сорокаградусный мороз зимней ночью, он искренне пожалел хозяина. Но потом от столь приземленных мыслей отвлекла картина звездного неба. Сверкающие россыпи обрушились на него из черной бесконечности, в один миг, уведя куда-то на второй план все земные неурядицы. Задрав голову, он восторженной песчинкой застыл перед величием Вселенной, с тем же чувством, что когда-то смотрел на эти звезды в мечтательной юности. Память, словно слоеный пирог, начала наполняться событиями из разных этапов жизни. Но все они казались мелкими и незначительными перед великой пустотой пронизанной холодными лучами звезд.

На новом месте

Ночевать на полу было тяжело и непривычно. Снизу, сквозь щели в полу, от земли тянуло могильным холодом. Туристический спальный мешок не давал его ледяным щупальцам дотянуться до тела, но защитить бока от спартанской жесткости дощатого ложа его тоненькая оболочка не могла. Безуспешно пытаясь заснуть, Андрей ворочался с боку на бок, рядом вторил ему скрипом половицы Сашка. Каждый такой звук острым ножом врезался в мертвую тишину уснувшего поселка. Но хозяину это не доставляло проблем, и с кровати уже давно слышалось его размеренное дыхание, изредка прерываемое храпом.

Как это часто бывало во время бессонницы, в голову подколодными змеями заползали воспоминания и мысли, обычно где-то прятавшиеся в суете дня. Словно хорошо знакомые киноленту, он прокручивал свою жизнь, и в очередной раз пытался вычленить переломный фрагмент, когда все пошло не так…

…Следователи уехали к себе в Иркутск, оставив коллег в неторопливых жерновках судебной машины. Встречая фигурантов дела в коридоре и институтской курилке, Андрей пытался разглядеть зловещую тень нависшего над ними дамоклова меча. Но внешне это никак не проявлялось. Подследственные так же говорили о текущих пустяках, жаловались на погоду, издевались над очередным проигрышем футбольной сборной. Лишь иногда в глазах вдруг вспыхивала затравленная тоска. И, наблюдая эти отблески, Андрей невольно ставил себя на место этих людей.

«Наверное, это самое тяжелое — ждать. Ты все еще живешь, как привык. Вечером после работы можешь взять себе бутылку пива. Распить ее где-нибудь в ближайшем парке под шелест листвы. Дома уже ждет приготовленный женой ужин. Ты можешь идти туда, а можешь снова вернуться к ларьку, и, довершая опьянение второй бутылкой, еще долго гулять по дорожкам, на которые после жаркого и душного летнего дня вместе с тенью опускается прохлада. Да сколько всего еще можно сделать, пользуясь своей почти безграничной свободой! Но при этом ты каждую минуту осознаешь, что вскоре жизненное пространство сузится до размеров тюремного барака…»

Между тем, Колюня быстро пришел в себя и начал готовить новую операцию по обналичке. Опять потребовалось липовое техническое задание. Но на этот раз он заявил, что на документе будет достаточно только одной подписи Андрея, так как, со следующего месяца он из неформального статуса правой руки переходит в официальные заместители заведующего лаборатории. В первый момент новоиспеченный зам даже обрадовался повышению по службе. Но тут же в голове аварийной лампочкой вспыхнуло:

«Подстава! Теперь, при неблагоприятном течении обстоятельств, Колюне проще будет вывернуться, а вот твои шансы избежать заслуженного наказания на порядок сужаются.»

Первые дни Андрей по инерции продолжал выполнять поручение. А перед глазами вертелась еще одна документальная картина из жизни животных:

… Сгрудившись в плотную, пока еще живую массу, овечки двигаются по коридорам скотобойни. Оператор мастерски выхватывает жутковатую простоту голых бетонных стен и деревянных перегородок. В движениях животных уже сквозит смертельная обреченность, но они продолжают идти. А впереди, словно ложный маяк, бодро колыхаются рога козла-провокатора…

Вместе с новой волной страхов, пришли и запоздалые укоры совести. Средства, которые они пускали на рост личного благосостояния, вообще-то выделялись государством для развития отечественной техники. Правда, цель эта казалась слишком отвлеченной, наподобие пресловутых закромов Родины. Но были еще и сотрудники их лаборатории, не вошедшие в круг особо приближенных особ. Ведь деньги должны были идти, в том числе, и на их премирование!

«Интересно догадываться ли они о наших махинациях?!» — спрашивал себя Андрей. По взглядам, недомолвкам, замолкающим при его появлении разговорам, можно было сделать вывод, что догадываются.

«А ведь могут и сообщить, куда следует!»

И с осознанием этого тривиального факта, пробудившая было совесть, снова тонула в грязных водоворотах шкурного страха.

Окончательное решение Андрей принял после того как увидел сон, показавшийся ему пророческим. Накануне вечером, чтобы хоть на время забыть о тяготевшей над ним угрозе, он банально в одиночку напился. Наташка даже не осудила проступок, так как они уже несколько дней пребывали в затяжной ссоре и не разговаривали. В общем, весь мир был против, и только алкоголь повел себя, как настоящий друг. С помощью его магической силы удалось на несколько часов убежать из отравленного страхами настоящего… Правда, вскоре пришлось возвращаться обратно в реальность, усугубленную похмельным синдромом. Уснул Андрей с тяжелой головой, и сразу перенесся в полуфантастический мир, еще более унылый, чем настоящий. Подсознание водило его по каким-то длинным коридорам, навстречу то и дело попадались мало симпатичные люди, со злыми небритыми лицами. Тут же в коридоре кто-то справлял на стену малую нужду, и по бетонному полу, словно из подтаявшей под весенним солнцем помойки, текли грязно желтые ручейки. Потом Андрея занесло в странную комнату без окон, с дощатым полом, по периметру которого возвышался бетонный бордюр. Вступив на доски, он почувствовал, что они никак не закреплены и плавают на некой полужидкой субстанции. Тут же под его весом пол начал тонуть, и сквозь образовавшиеся щели наверх хлынули фекалии. Последним самым ярким впечатлением сна стал отчаянный рывок, когда отталкиваясь от уходящих в коричневую жижу досок, он бежал к бордюру.

Очутившись на бетонной тверди, Андрей проснулся. Часы показывали без пяти шесть, и за окном медленно разгоралось холодное сентябрьское утро. В тот же день он пришел в кабинет шефа и прямо с порога заявил, что ни какие липовые тех. задания он больше ни писать, ни подписывать не будет, и в левых деньгах тоже больше не нуждается. Колюня испуганно поднял глаза. На обаятельном лице молодого карьериста, сменяя друг друга, пронеслись недоумение, испуг, желание со всей необходимой жесткостью подавить вспыхнувший бунт. Наконец, всю эту гамму чувств сменила кисло официальная мина. Андрей подумал, что сейчас его будут уговаривать, и мысленно поклялся стоять на своем до конца. Но Колюня, только махнул рукой:

— Хрен с тобой! Не хочешь, не надо. Без тебя обойдемся…

Оказавшись за дверями кабинета, Андрей полной грудью вдохнул воздух. Он снова стоял на твердой почве. Зыбкий настил над ямой с фекалиями отдалился, пока еще на небольшое, но уже относительно безопасное расстояние. Но тогда он еще не понимал, что в тот момент перечеркнул для себя возможность карьерного роста, а может быть и упустил единственный шанс выйти на иной уровень материального благосостояния…

Сашка, наконец, прекратил скрипеть половицей, и, видимо, найдя оптимальное положение, с громким присвистом захрапел. Отыскав в кармане мобильник, Андрей обнаружил, что уже полчаса назад наступили новые сутки. Попытавшись выкинуть из головы все мысли он, как в детстве, начал считать овец. Однако, животные получались какие-то неубедительные. Тогда он заменил их инопланетянами. Воображение быстро нарисовала зеленых человечков с тремя глазами и трубчатыми органами, отдаленно напоминающими уши. Получились они как живые, но в отличие от покорных овечек, все время крутились, строили рожи и не давали себя сосчитать. Уже совсем отчаявшись заснуть, Андрей обреченно слушал храп приятеля. И вдруг в эту свистящую и булькающую какофонию вторгся еще один звук — высокий, пронзительный, идущий откуда-то извне со стороны окруживших поселок скал. «Что это?», встрепенувшись, спросил Сашка, но потом тут же захрапел снова. Через минуту звук повторялся, но уже не так сильно, словно его источник удалялся от дома. В голове успокаивающе пронеслось:

«Кажется, уходит!»

Кто или что это было, Андрей даже боялся себя спрашивать. Еще некоторое время он, вслушиваясь, лежал с открытыми глазами. А потом, словно в колодец, провалился в глубокий сон.

В тумане

Чья-то рука грубо вытащила из сонного забвения. В первый миг он не мог понять, как оказался на полу деревенской избы. Потом, сквозь приоткрытые веки увидел над собой Кирилла:

— Подъем! — по-армейски чеканно, скомандовал сталкер. С трудом разлепив глаза, Андрей успел отметить, что хозяин выглядит помолодевшим. На гладко выбритом подбородке не осталось и следа от многодневной щетины. Волосы были аккуратно зачесаны ото лба к затылку, а вчерашний затрапезный наряд сменил армейский камуфляж, не очень новый, но без каких либо следов соприкосновения с почвой. Андрею даже показалось, что он улавливает запах мужского одеколона.

«Наверное, местная сталкерская этика. В Зону при полном параде. Надо бы и себя в порядок привести» — подумал Андрей и полез в рюкзак за бритвой. Положив свой трехлезвенный «Жилет» в пакет с умывальными принадлежностями, он, скрипя половицами, двинулся к двери. За маленькими оконцами избушки тоннельную черноту ночи успела сменить серая предрассветная полутьма, на поверку оказавшаяся туманом. За порогом он сразу окунулся в холодную влажную пелену. Исчезли слизанные серым языком скалы, а от ближайших домов остались только смутные контуры. Воздух был пропитан миллиардами крохотных капель, и, казалось, неосторожно вдохнув, можно захлебнуться. Посетив крохотное сооружение, где по старой традиции на двери было выпилено сердечко, Андрей вернулся к дому. Справа от входной пристройки под навесом из оцинкованного железа располагался рукомойник. Выплеснув на лицо несколько полных ладоней, он намылил подбородок. Бриться холодной водой было не комфортно, но от порезов спасала плавающая головка «станка». Скобля и ощупывая подбородок, Андрей размышлял о давнем обычае ратных людей одеваться во все чистое перед битвой. Согласно материалистической концепции, объяснялось это довольно тривиально. Люди, мол, издревле знали, что под чистой одеждой меньше гноятся раны. Но сейчас в голову пришло несколько иное толкование:

«Они ведь так к встрече с Всевышним готовились! Не хотели уносить в мир иной земной пот и грязь. Может это и наивно, но почему-то такая наивность куда сильнее трогает сердца, чем то, что вещают умники атеисты.»

Выплеснув на лицо последнюю пригоршню воды, Андрей вдруг почувствовал, что куда-то исчезли все страхи. Вопреки инстинкту самосохранения пришла мрачная, но странно ободряющая мысль:

«Это даже хорошо, что ты ввязался в опасную авантюру! Терять кроме унылой старости уже нечего. А здесь, преодолев страх, есть шанс, лучше устроиться, там, в посмертном мире. А если поверить в переселение душ, можешь заработать для следующей поездки билет классом повыше.»

И все же, надежда на счастливое возвращение, вдохновляла, куда сильнее, чем посмертные преимущества достойного ухода. Видимо, так устроен человек, что сакральные надежды, на жизнь вечную, он стремится облечь в знакомые формы, представить, как более счастливое продолжение жизни сегодняшней. Андрею теперь почему-то, казалось, что, вернется он другим человеком. Отмеренный судьбой срок проживет более насыщенно и ярко, может даже реализует, хотя бы, малую часть планов юности. При этом деньги ушли куда-то на второй план. Во главу угла стала встреча с неведомым, поджидавшем его за серой пеленой тумана. Верилось — пройдя это испытание, он внутренне переродится. Начнет с чистого листа, а, может быть, с того момента, когда что-то пошло не так…

В дверях, Андрей столкнулся со своим приятелям. Сашка выглядел заспанным и очень недовольным. Наверное, представителю малого бизнеса не понравилась бесцеремонная побудка. Отвык он исполнять чьи-то приказы, и давно уже чувствовал себя хозяином жизни. А тут, нате вам, подъем и пять минут на сборы!

«Ничего, иногда оно даже полезно!» — с некоторым злорадством, подумал Андрей.

В доме уже ставший привычным кошачий дух мешался с ароматом кофе. На тщательно протертой скатерти дымились три чашки с бодрящим напитком. В дополнение прилагалось блюдо с бутербродами, и плавленые сырки «Дружба» в ностальгической советской обертке. Кирилл уже сидел за столом. Его длинные жилистые руки в боевой готовности расположились между розовеющей докторской колбасой и ароматным даром бразильских плантаций.

— Садись! — пригласил он, поднося ко рту бутерброд. — Компаньона твоего еле разбудил. Но ничего, будет на ходу жевать.

Сашка появился через несколько минут, когда они уже заканчивали завтрак. Правда, есть на ходу ему не пришлось. Давая опоздавшему время, Кирилл стряхнул со стол крошки, в миске с горячей водой вымыл освободившуюся посуду. Стоявшую у печи пластмассовую миску доверху наполнил сухим кошачьим кормом, рядом поставил блюдце с водой, и, в довершение, приоткрыл и зафиксировал щеколдой одно из окон.

«Это для кота. На случай если хозяин не вернется» — догадался Андрей, и опять из темных закоулков сознания выполз страх. Правда, нанести укус этот подколодный змей не успел. Через несколько минут, они в полной боевой готовности уже стояли на улице. Закрывая дверь, Кирилл трижды прислонился лбом к косяку, наверное, призывая так сакральные силы родного дома защитить от инопланетных демонов Зоны. Исполнив ритуал, он посмотрел на часы:

— Долго собирались мужики. Придется поспешить, а то до смены караула не успеем.

— Как скажешь, командир! — отозвался Сашка. Пропустив мимо ушей ироничные нотки, сталкер поправил за спиной рюкзак и быстро зашагал по хорошо утоптанной тропе. Сначала она обогнула деревянный сруб колодца, потом пересекла дорогу, и повела дальше к укрытым пеленой тумана скалам.

Казалось, все это пришло откуда-то из бесконечно далекой походной юности: Подрагивающий на ходу рюкзак впереди идущего. Кочковатая тропа под ногами. Выплывающие из тумана кусты чертополоха, силуэты камней, покрытые багровыми разводами сухого мха. Однако, вскоре стало не до ностальгических воспоминаний. Кирилл задал хороший темп, и, поспевая, за ним Андрей чувствовал, как горлу подкатывает одышка. Где-то между желудком и грудной клеткой образовался мешавший дыханию твердый комок. Не успели пройти и километра, как начали раздражать и превращаться в медленную пытку незаметные раньше мелочи. Плохо подтянутая лямка, заставляла периодически поправлять рюкзак, и вскоре Андрею уже, чувствовал, что на это нехитрое действие тратится слишком много сил. С каждой пройденной сотней метров левая ступня, все сильнее ощущала образовавшуюся на носке складку, а в пропитанном туманной сыростью воздухе, становилось все меньше кислорода. И, казалось, что кожа, словно губка, впитывает в себя влагу, которая вместе со струйками пота стекает на глаза и за уши.

Когда дорога пошла на подъем, стало еще тяжелее. Напрасно Андрей пытался усилием воли повлиять на тело. Посылаемые сознанием приказы зависали где-то в пустоте. Воля была сама по себе, а тело, жило своей, довольно жалкой жизнью. Даже было странно, что он еще продолжает передвигаться. Время растягивалось в дурную бесконечность, где оставались лишь сырой удушливый туман, соленый пот на глазах, и все усиливающаяся боль в месте соприкосновения носка и ботинка.

И в эту медленную пытку, словно из другой реальности, вторгались картины местной природы. Среди серых валунов оранжевыми факелами полыхали еще не сбросившие листья березы. Огромные каменные головы выплывали из серых клочьев тумана, и бесстрастно взирали на людей, приподняв поросшие мхом брови. Андрей чувствовал искреннюю зависть к этим застывшим на века истуканам. Явись ему сейчас хозяйка Медной горы и предложи вступить в свое каменное войско, наверняка бы согласился. Он даже представил, как, распрощавшись с суетой человеческого существования, в мудрой неподвижности будет взирать на суровый уральский пейзаж. А зимними вьюжными ночами, когда белый рассыпчатый снег припорошит каменный лоб и глазницы, дремать, и видеть сны про свою жизнь.

«Хотя, почему обязательно про нее?! Может, были еще циклы рождения и смерти? В этом, или каких-то иных мирах наделал ты ошибок, или даже совершил преступления, за которые расплачиваешься в очередной земной срок.»

Философские размышление отвлекали, но не надолго. Усталость затягивала в себя, заставляя смотреть на мир своими залитыми потом глазами. Андрей уже начинал ненавидеть Кирилла, который, продолжал задавать темп. Он чувствовал, что скоро вынужден будет просить об отдыхе. Однако, ждал, что первым это сделает Сашка. Но тот, похоже, не собирался сдаваться. За спиной, где-то совсем близко, слышалось тяжелое свистящее дыхание. За это упорство, Андрей и его начинал ненавидеть. А впереди, постепенно увеличивая разрыв, все также бодро шагал Кирилл.

Перед глазами, словно бензиновые разводы на воде, уже плыли багровы пятна. Андрей понимал, что скоро просто свалиться на землю. Но, прежде чем сделать это, наметил для себя последний рубеж.

«Вон до той березы. А дальше, пошли они все…»

Небольшое деревце торчало из-за валуна где-то в двух сотнях метров, почти на границе видимости. Поставленная цель, неожиданно мобилизовала силы. Добравшись до нее, он почувствовал, что еще может идти.

«Теперь вон до того камня!» — решил Андрей, а кода и этот рубеж был пройден, продлил путь еще на одну короткую дистанцию. Правда, дал зарок, что она будет последняя. И в это время за спиной раздался крик Сашки. Сторонник естественного отбора в человеческом обществе, лежал на боку и пытался скинуть с себя рюкзак. Подбежав к нему, Андрей помог освободиться от лямки. Сзади неслышно, словно индеец-разведчик, подошел Кирилл. Обнаружив свою команду в плачевном состоянии, он будничным тоном сообщил:

— До привала, еще пол километра. Сейчас легче будет, под гору пойдем.

Дорога действительно вскоре пошла под гору, но большого облегчения это не принесло. Если на подъеме рюкзак пудовыми гирями тянул назад, то теперь приходилось бороться с инерцией. Носки ботинок, тормозя, выбивали из почвы мелкое каменное крошево, а боль в левой ступне уже стала привычным фоном. Периодически оглядываясь, Андрей видел, что Сашка, хоть и сильно отстал, но продолжает идти. Оказавшись не самым слабым членом команды, он уже стыдился своих недавних мыслей, и искренне желал приятелю найти в себе еще немного силы.

Обещанные полкилометра сильно растянулись. Но, наконец, когда уже не верилось, что это закончится, Кирилл остановился и объявил привал. Скинув рюкзак, Андрей рухнул на землю. Несколько минут лежал, уткнувшись лицом в сырую от тумана траву. Казалось, ничто в мире не заставит его сейчас подняться. Но потом он все-таки встал, и, устроившись на камне, снял левый ботинок и носок. Как и ожидалось, на подъеме ступни уже горела алым цветом мозоль, размером с двухрублевую монету. Пока он, морщась от боли, трогал «ранение», рядом появился Кирилл, и протянул пузырек без наклейки.

— На, вот, обработай!

Неизвестная жидкость обожгла словно кипятком. Андрей даже застонал, но в следующую секунду произошло чудо. Круглое пятно мозоли прямо на глазах стало уменьшаться, и вскоре на ее месте уже была здоровая кожа. Не веря в произошедшее, Андрей ощупал натертое место. А Кирилл забрал у него пузырек, и сообщил, что это местное инопланетное средство, по научной классификации жидкость Р-220б, а по-простому «мертвая вода».

Отдыхали еще минут десять. Андрей чувствовал, как потихоньку возвращаются силы, и давал себе зарок, что если выберется из этой авантюры, всерьез займется восстановлением спортивной формы. Когда-то, вроде бы не так уж и давно, он ироничным взглядом провожал бегущих медленной трусцой пенсионеров. С высоты надменной и полной сил молодости, такое цепляние за жизнь, казалось занятием мало почтенным. Сам он доживать до такого возраста просто не собирался. Но теперь пятидесятилетний рубеж уже был пройден. И, обессилев после сравнительно недолго марш-броска, он вдруг осознал, что снова должен научиться подчинять себе тело. Превратить этот отягощающий жизнь груз, в послушный инструмент воли. И это не трусливое оттягивание неизбежной кончины, а вопрос человеческого достоинства.

Все это время Кирилл смотрел то на часы, то на тропу, уходящую за край утеса. Наконец, из-за поворота появились две фигуры в армейском камуфляже. Когда они подошли ближе, Андрей смог разглядеть молодые лица и торчащие из-за спины автоматные дула. Один из парней, остался на месте, с любопытством разглядывая лежавшего без сил на земле Сашку. Другой, по-видимому старший по званию, ритуально обнялся с Кириллом, и они вместе отошли в сторону. Даже со спины, по положению головы и перемещению локтей, Андрей догадался, что там происходит весьма распространенное в отечестве правонарушение — передача взятки должностному при исполнении служебных обязанностей. После завершения преступного действия, правонарушители снова обнялись. Патруль двинулся дальше, а Кирилл, на ходу пряча в карман оставшиеся купюры, вернулся к месту привала и бодро сообщил:

— Еще пять минут отдыхаем и подъем. До следующей смены надо уйти с периметра.

В ответ Сашка приподнял голову от земли, и с ненавистью поинтересовался:

— А со следующим патрулем не могли договориться? Обязательно было задницу рвать?!

— Обязательно. Следующие не прикормленные будут. Они могут и по инструкции, огнем на поражение. — не повышая голоса, осадил его Кирилл. От этих слов по телу пробежала леденящая волна. Андрей живо представил, как патрульные срывают с плеча автоматы, а он, петляя как заяц, бежит в сторону скал, и вокруг, словно брошенные камни, щелкают пули.

— А до Зоны еще долго? — поинтересовался Сашка.

— Да нет. Уже рядом, — отозвался Кирилл и показал рукой в сторону склона. Только сейчас Андрей заметил, что метрах в пятистах впереди происходит нечто аномальное. Край тумана, словно откинутое одеяло, резко задрался вверх, и дальше начиналась ярко освещенная солнцем земля неестественно желтого цвета.

Желтая пустыня

Сколько раз он рисовал в воображении это зловещее место. И вот свершилось! Все сомнения и проклятый вопрос «Зачем тебе это нужно!» остались за спиной. Там, под влажным покровом тумана, жил чудесный мир земной биосферы, а здесь царило только беспощадно-яркое солнце. Обрушиваясь на Землю, поток бездушной энергии стирал все оттенки цветов, обнажая голый каркас мертвого ландшафта. Воздух, при этом, оставался пронизывающе холодным. Под ногами до самой линии горизонта простирался ковер грязно желтой почвы. Кое-где виднелись изъеденные ржавчиной останки брошенной техники. Смотрелись они вполне мирно, словно кладбище тракторов на заднем дворе колхозной мастерской. Хотя возможно, навсегда остались братскими могилами пропавших без вести исследователей Зоны, и холодный пронизывающий ветер вместе с желтой пылью гнал по земле то, что когда-то было их живой плотью. Иногда Андрею казалось, что среди искореженного металла он видит бесформенные кучки тряпья, похожего на обрывки защитного камуфляжа. И тут же в голове вспыхивали картины прошлого:

Вот они, безвестные герои, словно сошедшие с пожелтевших старых дедовских фотографий. Открытые веселые лица, взгляд твердый спокойный. Папиросы «Беломор-Канал» в мозолистых пальцах. До выступления несколько минут. Можно покурить, перекинуться шуткой с товарищем, крепким словом припечатать начальство, которое без знания обстановки посылает их в неизвестность. Но ни у кого, даже в мыслях, нет желания отказаться выполнить приказ. Это нужно стране, которая, словно объятый дымом поезд, на всех парах движется вперед. И то, что сделают они сейчас, станет кирпичиком в фундаменте будущего их сыновей и внуков.

Наконец, приказ отдан. Ревя двигателями, выступают в свой последний поход машины. Еще живые, преисполненные сил, надежд и планов люди тревожно всматриваются в желтое безжизненное пространство…

И вот прошло лишь несколько десятков лет. Летевший в светлое будущее поезд, простаивает где-то на запасных путях, до самого каркаса ободранный мародерами. А трое из «поколения сыновей», крадучись мимо безымянных могил идут на свой страх и риск мародерствовать в инопланетные кладовые.

Растянувшись в цепочку, они двигались вглубь желтой пустыни. Никаких видимых угроз пока не наблюдалось. Только иногда Кирилл резко менял маршрут, обходя еле заметную канавку или парочку, мирно греющих желтые бока, бугорков. Возникающее было ощущение опасности, вскоре пропадало. Но на смену шла гнетущая безысходность. Возможно, виной тому был унылый пейзаж. А может быть, безжалостное солнце, которое вознамерилось выжечь все краски мира, а заодно чувства и мысли.

«Наверно, так дорога в ад выглядит!» — неожиданно подумал Андрей. И, вторя его мыслям, из-за лежащей впереди возвышенности донесся жуткий вибрирующий звук. Крохотными волнами он коробил желтую пыль, давил на барабанные перепонки, со страшной силой сдавливал черепную коробку. Казалось, еще чуть-чуть, и из ушей отвратительной серой кашей брызнут мозги. Переходя границу Зоны, Андрей настраивал себя на встречу с опасностями. Словно мантру повторял, что человек, если захочет, все может преодолеть. Но сейчас адские звуки рвали в клочки его защиту, оставляя жалкое раздавленное существо, один на один с вселенским хаосом.

Андрей видел, как, схватившись руками за виски, упал его приятель. Рядом оказался Кирилл. Он уже успел одеть что-то вроде шапки с наушниками. Теперь пытался натянуть такой же головной убор на Сашку. И тут Андрей вспомнил, про защитный капюшон, который Кирилл выдал перед походом.

Как только плотная ткань прижала наушники, стало намного легче. Но звуки все равно проникали сквозь защиту. Они походили на рев огромных труб, и казалось, что слуги преисподней, приветствуют так вновь прибывшие жертвы. Внезапно адская какофония прекратилось, но не пропало мерзкое ощущение пустоты и обреченности. С окружающего мира, словно сорвали всю, праздничную мишуру, оставив обглоданный до костей остов. И среди мертвой вселенской пустыни, как забытый радиомаяк, сознание отчаянно сигнализировало, что оно еще зачем-то существует.

Скинув рюкзак, Кирилл достал плоскую флягу. Сделав первый глоток, передал ее Сашке, затем Андрею. Жидкость обожгла горло, горячая волна тут же побежала телу. Стало немного легче.

— Что это было? — спросил Сашка, глухим незнакомым голосом.

— Спирт на местных травах! Хорошая штука. — охотно отозвался Кирилл.

— Не издевайся! Я не про это.

— Зуда где-то рядом сработала! В вариантах местного сленга, ее еще иерихонкой называют. — пояснил, наконец, сталкер. Потом неожиданно добавил:

— Ну что ребята, прочувствовали? Как там у классика: «Человек это звучит гордо!»

Знакомая со школьной скамьи фраза, звучала сейчас издевкой. Впервые Андрей так остро ощутил, уязвимость своей психики, хрупкость того, что называлось человеческой волей. Наверное, нечто подобное чувствовал и его приятель. Насупившись, он смотрел куда-то под ноги и что-то чертил в желтой пыли носком ботинка. И вдруг взгляд его оживился.

— Смотрите! Что это?

Палец его уткнулся в торчащий над желтым бугорком край круглой пластины. Кирилл тут же оказался рядом. Осторожно, словно сапер, стряхнул пыль и извлек из земли два диска спаянные пустотой в одно целое.

— С первой находкой!

Торжественно вручив Сашке «пустышку», сталкер скомандовал:

— Идем цепью, дистанция десять метров. Брать только пустышки, и батарейки. Незнакомые предметы не трогать. Звать меня.

Они двинулись по пологому склону, сканирую взглядом каждый квадратный сантиметр почвы. Вгрызаясь глазами в желтую пыль, Андрей думал о том, какое странное существо человек. Еще минуту назад он ощущал себя гусеницей, которую чей-то безжалостный сапог припечатал к асфальту, и, лишившись половины тела, она еще вращает глазами, а передние лапки с бессмысленным упорством перебирают пустоту. И вот уже он снова охвачен азартом, сосредоточен, полон желания бороться за земные блага.

«Может именно эта спасительная жадность, примеряет нас с бездной, в которую все мы обречены в итоге свалиться?»

Однако, к нему успех явно не спешил. Рядом несколько раз с радостным криком кидался на новую находку Сашка. Кирилл тоже поднимал и привычным движением отправлял в висевшую на поясе коробку какие-то предметы. А контейнер Андрея по-прежнему оставался пустым.

Прошло около двух часов, обшарив склон, они присели отдохнуть. С похожего на верхушку бархана гребня холма открывался вид на Зону. Желтые бугры цепочкой уходили в сторону горизонта. Примерно в километре от места привала виднелся ангар с провалившейся крышей, за ним группа трехэтажных строений.

— Первая станция наблюдений — пояснил Кирилл. — Когда после Визита мы со своей техникой сюда влезли, и кучу народа положили, Зона отступила. Вроде бы как из вежливости, или чтобы с дураками не связываться. Граница была, как раз, там перед зданиями.

— Ну а теперь? — поинтересовался Сашка.

— Теперь, сам видишь. Когда станцию закрыли, Зона опять вернулась.

Достав из рюкзака флягу, Кирилл дал всем сделать еще по одному глотку и объявил:

— На сегодня хватит. Теперь домой ребята!

Сашка не возражал. В его контейнере уже лежали две вечных батарейки и три пустышки. Он даже расцвел и помолодел. Вспоминая доморощенную философию приятеля, Андрей думал, что сейчас компаньон, наверное, с радостью констатирует правильность своих теоретических изысканий. Он победитель! Он соль Земли! Инструмент, посредством которого Всевышний осуществляет здесь свою волю.

«А что делать таким, как я? Поверить в его правду? Признать себя навозом, удобряющим огород победителей».

На какой-то миг его охватило истеричное желание заявить, что он останется и будет искать пока не найдет, или сгинет в этом проклятом месте. Инстинкт самосохранения отступил куда-то на второй план, и в памяти вдруг всплыл эпизод из далекого детства:

— Что-то не поделив с одноклассником, они договорились выяснить отношения после уроков. Встретились на школьном дворе за мусорными баками — традиционном месте ученических дуэлей. Каждый пришел в сопровождении секунданта, а по мере, развития событий, стали появляться и другие зрители. С самого начала все складывалось не в пользу Андрея. Физически более слабый соперник намного превосходил его в ловкости. Увертываясь от кулаков, он заставлял бесполезно молотить воздух, и время от времени проводил точные контрудары. Вскоре у Андрея уже была разбита губа, и из носа капала кровь. Но главным было то, что симпатии болельщиков явно стали склоняться на сторону противника. Похвалы в честь его ловкости чередовались с насмешками над проигрывающим. Среди враждебного хора Андрей слышал и голос своего секунданта. И это причиняло боль, куда большую, чем разбитая губа и нос. После очередной реплики в его адрес, Андрея охватила истеричная ярость. Больше не обращая внимания на удары, он бросился вперед. Соперник все еще продолжал увертываться, но на лице появился страх. Через мгновение он был бы прижат спиной к мусорным бакам, и, лишившись возможности маневра, получил свою порцию тумаков. Но тут в драку вмешались. С криками «Хватит!» секунданты и болельщики кинулись разнимать. Как только между ними вырос заградительный кордон, противник отправился от испуга, и уже принимал поздравления, как победитель, а Андрей, вытирая кровь, поплелся домой. После этого случая он сместился в школьной иерархии на ступень ниже. Губа быстро зажила, но обидное осознание проигрыша, еще долго тащилось за ним по жизни, порождая причины для новых неудач…

И сейчас, на шестом десятке лет, Андрей снова ощутил горечь того поражения. Опять он с разбитым лицом стоял на грязной площадке перед мусорными баками. А с недоступного расстояния, словно удачливый противник, насмешливо усмехалась судьба.

Поднявшись, он поправил на плечах контейнер и хотел объявить, что остается, и тут вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Наблюдали за ними, возможно не первую минуту. Странное существо, застыв на кромке холма в позе римской волчицы, пристально смотрело на пришельцев. Извращенная фантазия какого-то селекционера-карикатуриста прилепила к собачьему телу тощей дворняги несоразмерно огромную голову, очень похожую на человеческую. Глаза существа были тоже несоразмерно большими, даже по отношению к самой голове. Под их пристальным холодным взглядом, Андрей чувствовал, как остывает, сходит на нет, его отчаянное желание переломить ход событий.

Заметив наблюдателя Кирилл, тихо присвистнул:

— Бобик, бобик, иди сюда!

Презрительно проигнорировав его призыв, существо развернулось и неспешной собачьей трусцой двинулось вниз по склону холма. Со спины голова не казалась такой огромной, и порождение Зоны походило на обычную собаку. Но все-таки в этом неторопливом движении было что-то мистическое. И Андрей заворожено смотрел, как на желтой пыли вытягивается в цепочку собачий след. Как, обходя невидимые ловушки, он делает повороты, потом снова ложится на прежний курс.

— Голованы, местный гибрид семейства псовых, — опережая возможные вопросы, сообщил Кирилл. Потом, обращаясь уже к Андрею, предложил — Ты бы присел пока. Сейчас по сигаретке выкурим и пойдем.

Андрей послушно опустился на землю. И пока Кирилл с наслаждением вдыхал сигаретный дым, он краем глаза наблюдал за его невозмутимым лицом и думал о том, кто все-таки прячется за личиной бравого сталкера:

«Что заставляет его вести жизнь бобыля в этой глуши? Водить в смертельно опасные экскурсии желающих поживиться инопланетными дарами. Деньги? Но, при его скромном быте, наверняка уже заработал на домик где-нибудь вблизи теплого моря. А может домика мало? Будет смертельно рисковать и жить в убожестве, пока не накопит на дворец. Или тут какая-то иная причина, не материальная…»

— Подъем — скомандовал, наконец, Кирилл. Подопечные не заставили себя ждать. Всем уже хотелось одного — как можно быстрее вернуться в привычный земной ландшафт.

Неожиданная встреча

На пороге дома, Кирилл снова приложил лоб к дверному косяку, и Андрею показалось, что поросший мхом старый сруб откликнулся на этот ритуальный жест, и радостно приветствует вернувшегося. В голове опять, не к месту и не ко времени, закрутились воспоминания: Выстраданный родителями кооператив, где у него, наконец, появилась своя комната. Съемное жилье, где начинал строить семейное счастье. И, наконец, своя квартира, и деревенский дом в Смоленской губернии, приобретенный по смешной цене на рубеже старой и новой эпохи. Все это были частички его жизни, и стены хранили память о родных голосах, о надеждах, сбывшихся и несбывшихся планах. И тут же, сбивая теплую волну ностальгии, перед глазами встала мертвая пустота бабушкиной квартиры. На сорок первый день после кончины хозяйки, они с женой пришли туда, чтобы подготовить жилье для сдачи в наем. Супруга деловито осматривала помещение, размышляя вслух, где и что надо починить и стоит ли переклеивать обои. Он же, не принимая участия в этих хлопотах, сидел на табуретке посреди пустой комнаты, и чувствовал исходящий от стен могильный холод.

«Может быть, дома тоже живут? Жизнью для нас невидимой и непонятной, но тесно связанной с судьбой их владельцев. И, лишившись хозяина, где-то в верхних мирах, истончаются и гибнут их души, а потом уже земной тлен довершает разрушение…»

С их возвращением старый дом действительно ожил. Словно молодящийся пенсионер, раздвинул замшелые бревенчатые плечи, распахнутые окна вдохнули прохладный сырой воздух, весело заскрипели под ногами половицы. Прогоняя скопившийся в углах сумрак, брызнул с потолка свет.

Скинув рюкзак, Кирилл извлек контейнер с трофеями и небрежно засунул его в нижний отсек платяного шкафа, потом отправился во двор к рукомойнику. Вернувшись, заглянул в холодильник и объявил:

— На ужин картошка с бычками в томате. Если, господа не возражают!

Возражений не последовало, и, окончательно утвердив меню, он извлек поддон с крупными хранящими следы почвы клубнями. Поставив перед собой ведро, взял кухонный нож, и из-под лезвия тонкой лентой побежала серая картофельная кожура. Гостям тем временем было предложено набрать воды. Сашка не проявил энтузиазма, и к колодцу вызвался идти Андрей.

Сооружение представляло собой четырехугольный сруб, с деревянным воротом, отполированным прикосновениями человеческих ладоней. Его плотно обвила железная цепь, закольцованная на ручку ведра, стоявшего тут же на краю сруба. Сверху колодезную шахту накрывал козырек из оцинкованной жести. Следуя инструкции хозяина, Андрей стал опускать ведро, притормаживая вращение ворота ладонью. Сначала пытался считать обороты, но вскоре сбился. Наконец, где-то далеко внизу послышался всплеск. Взявшись за ручку, он начал закручивать цепь вскоре почувствовал на дальнем конце тяжесть, похожую на поклевку огромной рыбы.

Поймав себя на том, что по московской привычке опять куда-то торопится, Андрей волевым усилием попытался переключиться на другой внутренний темп. Неожиданно это получилось. Въевшееся в кровь и в плоть желание максимально заполнять жизнь делами или поглощением информации на время отступило. Налив оба ведра, он поставил их на траву. Закурил сигарету. Сел прислонившись спиной к колодезному срубу, и долго слушал опустившуюся на поселок тишину. Наблюдая, как за темным частоколом леса холодный закат облизывает верхушки скал, Андрей чувствовал, как погружается в странное состояние. Сегодняшняя неудача вдруг отошла на второй план, а прошлое снова пошло в атаку. Окружившая его пустота рождала образы. На пригорке за колодцем, уютно светились окна в домах поселка, и ему почему-то казалось, что там ждут его люди, с которыми давно разминулся на жизненных перекрестках.

Разменяв шестой десяток прожитых лет, Андрей с трудом мог припомнить всех, с кем развела судьба. Некоторые лица полностью стерлись, кто-то остался смутными плохо прочерченными контурами, или какой-то фразой, почему-то засевшей в памяти, после того, как сам образ говорившего канул в небытие. А из тех, кого он еще хорошо помнил, лишь считанные единицы вызвали ностальгическое желание увидеться снова. Но и домов в поселке было немного!

Всего лишь несколько приземистых деревенских изб и еще одно строение, выделявшееся высокой крышей и капитальными стенами из белых каменных блоков. Его можно было принять за сельскую администрацию, но вечерний свет в окнах, свидетельствовал о том, что дом, скорее всего, жилой. Стоял он не дальше пятидесяти метров на небольшом возвышении. Крыльцо выходило на сторону колодца, и когда отворившаяся со скрипом дверь выпустила на улицу женщину в штормовке и джинсах, Андрей вдруг почувствовал, как по коже побежали мурашки.

«Возьми себя в руки! Кого ты собираешься увидеть?!» — кричал рассудок, но откуда-то из темной глубины накатывала волна ужаса и надежды. А женщина, помахивая пустым ведром, шла к колодцу. Увидев сидевшего рядом незнакомца, она немного испугалась, но тут же, улыбнулась и вежливо поздоровалась:

— Вы, наверное, к Кириллу приехали?

На вид ей было около сорока. По облику тоже не из местных, скорее всего, москвичка. Андрей уже успел ее рассмотреть и чувствовал как, оставляя шлейф грязной пены, уползает захлестнувший его мистический страх. Но что-то очень знакомое в облике этой миловидной дамы все-таки улавливалось, и он силился вспомнить, где и когда ее видел. На вопрос Андрей так и не ответил. Женщина, тем временем опустила и начала поднимать колодезное ведро, бросая в его сторону насмешливо-удивленные взгляды. Опомнившись, Андрей предложил помощь, но она ее решительно отвергла:

— Справлюсь! Не в первый раз!

Ловко подхватив ведро, она перелила воду в свою емкость, попрощавшись, двинулась обратно, и тут память словно прорвало…

С Ленкой они познакомились где-то в середине восьмидесятых в байдарочном походе. Она была невестой его приятеля Николая, поэтому никакие посторонние мысли не мешали приятному и легкому общению. С начала знакомство он воспринимал ее как интересного собеседника, а через некоторое время стал считать другом. В те годы дружба еще была неотъемлемой составляющей нормального человеческого существования.

Отцветала последними осенними букетами уходящая эпоха, с байдарочными походами, песнями у костра под звездным небом. А Ленка неплохо играла на гитаре, и хорошо пела. Репертуар в основном был бардовский, усиленный русским романсом и шекспировскими сонетами. И в ее исполнении многие хорошо знакомые вещи звучали особенно задушевно. Несильный, но проникновенный голос, талант актрисы, придавали курносому лицу советской студентки, утонченный аристократизм, превращали каждую песню, каждый романс в свидание с прекрасным, чистым от земной грязи миром. В эти минуты Андрей чувствовал, что влюблен в исполнительницу. Но эта была любовь, чуждая каких-то плотских желаний, залетевшая на миг из иных сфер бытия, где нет ни похоти, ни ревности, ни плотоядного желания обладать чужим телом.

Выйдя замуж, Ленка почти перестала радовать друзей своим искусством. Да и времена наступали не песенные. Замужняя жизнь ее складывалась не очень удачно. Николай оказался жутким деспотом. Во всяком случая, таким представал он в Ленкиных рассказах. С ним Андрей вскоре перестал общаться, а вот с Ленкой, которую продолжал считать другом, они еще долго встречались. Ходили вместе на выставки в Дом художника, сидели в кафе, гуляли по московским набережным. Это была странная дружба, в чистоту которой не верили ни Ленкин муж, ни супруга Андрея, а, возможно, и сама Ленка. Уже потом, задним числом, Андрей начал понимать, что, скорее всего, от него ожидали большего, чем просто дружеское участие. Для него же эти встречи и сентиментальные прогулки под пасмурным московским небом были попыткой сохранить рядом с собой частичку прошлого, воспоминания о походах, о звездных ночах у костра, об отблесках мира ее песен.

Она исчезла из его жизни где-то в самом начале нового века. Мобильники тогда еще не получили массовое распространение. Во всяком случае, Андрей не успел обзавестись этим чудом техники, и Ленка обычно звонила ему на работу. И вдруг звонки прекратились. Сама она последние годы не работала, живя на иждивение тирана-мужа. Так что единственным средством связи оставался ее домашний телефон. Уже начиная волноваться, Андрей несколько раз звонил туда. Но трубку либо не брали, либо подходил Николай. Попросить его позвать Елену, Андрей так и не решился. А через несколько месяцев стало понятно, что она больше не объявится. Перебирая в голове возможные причины, Андрей всегда отметал трагические. Почему-то не оставляла уверенность в том, что Елена живет в Москве, по-прежнему ходит на выставки, смотрит с набережной на проплывающие мимо теплоходы, но все это уже происходит без него. Почему так случилось, он терялся в догадках. Однако самое простое и логичное объяснение в голову упорно не приходило.

Через некоторое время дружба с Еленой окончательно отошла в прошлое. Стала в одном ряду с другими событиями, к которым пока еще возвращается память, но с каждым годом краски тускнеют, голоса становятся неразборчивее и тише, а лица сливаются с фоном. А потом злая судьба сделала его вдовцом. В обострившемся до предела одиночестве вдруг снова огоньком надежды затрепетало желание встретить Елену. Какое-то время он всерьез мечтал, что она, исполняя законы мелодрамы, материализуется в удушливой пустоте вакуума. Выплывает из людских водоворотов огромного города. Протянет руку дружеского участия и помощи. Чтобы помочь судьбе, он каждые выходные стал совершать прогулки по местам их прежних свиданий. Посещал все выставки, иногда по несколько раз занимая очередь, надеясь встретить в толпе Елену. Но видимо у нее сменились приоритеты, либо судьба упорно не давала им шанса снова встретиться. И вот теперь, когда почти зарубцевались раны, и одиночество из мучительного кошмара превратилось в повседневный фон, они сталкиваются здесь у колодца в уральской глубинке!

Похоже, что Елена так и не узнала его. Видимо, прошедшие годы сильно изменили облик.

«Да и она ли это была?»

Наблюдая, как женщина легко и в тоже время осторожно, несет ведра, Андрей уже сомневался, не сыграла ли память злую шутку. Она, тем временем, подошла к дому, на крыльце обернулась. Даже в сумерках Андрей показалась, что в брошенном на него быстром взгляде промелькнуло не просто женское любопытство.

«Может тоже вспомнила?»

Громкий стук закрывшейся за ее спиной двери, вернул Андрея в реальность. Окна поселка все также уютно светились, но уже перестали быть порталом в страну воспоминаний. Затушив сигарету, он выкинул ее в траву и двинулся к дому. Нести два полных ведра с непривычки оказалось тяжеловато. Тонкие металлические ручки впивались в ладони. Вода, попадая в резонанс с его шагом, то и дело начинала выплескиваться. У Елены (если это конечно была она) получалось гораздо ловчее. Наверное, действительно проделывала это не в первый раз. Вспомнилось что и раньше Ленка, несмотря на хрупкое телосложение, слыла силачкой. В походах по подмосковным рекам их с Николаем байдарка приплывала к месту привала намного раньше, чем остальные. Колька ставил это в заслугу себе, но те, кому раньше приходилось плавать в одной лодке и ним, и с Еленой, были по этому поводу другого мнения. Николай всегда любил прихвастнуть. А память, зацепившись за его малосимпатичный образ, извлекала из своих кладовых еще одну встречу…

Случилось это не так давно. Новый век успел разменять второе десятилетие. К тому времени, Андрей уже оставил надежду встретить в городской толпе Елену. Однако привычка к прогулкам по их любимым местам осталась. Однажды в субботний вечер цепь мелких случайностей привела его к книжному магазину на Большой полянке. Перед дверями Андрей замешкался, пересчитав деньги. На оставшиеся в кошелке две тысячи надо было дотянуть до следующей пятницы. Можно было просто зайти посмотреть новинки, но он чувствовал, что просто просмотром вряд ли сможет ограничиться. Наконец, искушение победило. В магазине Андрей первым делом направился к стеллажу с научно-популярными трудами по Всемирной истории. И только он приступил к изучению верхней полки, как его весьма бесцеремонно хлопнули по плечу. Удар был весьма ощутимый. Оборачиваясь, Андрей уже готовился дать отпор неизвестному хаму. Увидев перед собой небритое одутловатое лицо, он только укрепился в этом желании. И тут заросшая многодневной щетиной физиономия расплылась в улыбке:

— Ты чего, Дюша, не узнал?

Только старое студенческое прозвище, заставило Андрея, наконец, узреть знакомые черты. От прежнего Николая в этом человеке осталось не так уж и много, хотя, опознать бывшего приятеля все-таки было можно. Оказалось, судьба еще не разучилась устраивать сюрпризы. Опровергая все законы вероятности, они встретились посреди многомиллионного города.

— Ну чего, выбрал? — поинтересовался Николай.

— Да нет, пожалуй, ничего брать не буду — ответил Андрей, ставя на полку объемный труд по истории Поднебесной империи. Он уже предвидел, что деньги ему сегодня понадобятся на другие цели…

На город опускались колдовские сумерки еще не растерявшей летнего тепла осени. Они не спеша шли по Замоскворецким улочкам. Розовые блики ложились на фасады старинных домов. Подкрашенные алыми полосами заката разорванные серые облака проплывали над луковичными куполами церквей. Слушая громкий монолог Николая, Андрей почти не задавал вопросов. Впрочем, некоторые выводы можно было сделать и по внешнему облику приятеля. Выглядел тот помятым и потрепанным, хотя одежда явно была дорогая, с претензией на уровень выше вещевого рынка. Но все это, скорее всего, осталось от уходящей эпохи. По некоторым фразам и по тому, как яростно Николай ругает правительство, можно было предположить, что нынче его бизнес шел далеко неблестяще. Углубляться в эту тему Андрею не хотелось.

Единственный важный для него вопрос он задал позже, когда зашли отметить встречу в небольшое демократичное заведение. Выпивку и вполне приличную еду здесь можно было взять, не прибегая к услугам официанта. Набрав каждый на свой поднос розетки с разными видами салатов, соленые огурцы, мясную и овощную закуску, они присовокупили к этому еще триста грамм водки. И после третьего тоста за встречу, Андрей, наконец, поинтересовался, как поживает Елена. Ответ был совершенно неожиданным:

— А я откуда знаю! Восемь лет назад расстались.

Дальше последовал нецензурный эпитет в адрес бывшей супруги и короткое сообщение о том, что Ленка нашла себе какого-то типа из коррумпированных чиновников, что сумели «состояться» в новых реалиях командно-рыночной экономики. Как ни старался Николай выглядеть равнодушным и циничным, видно было, что тема по-прежнему задевает его за живое. И тут на Андрея нахлынула волна сочувствия. Перед ним, стараясь храбриться, сидел побитый судьбой и преданный спутницей жизни человек. Своя собственная беда вдруг отошла на второй план. Захотелось, оказать моральную поддержку, протянуть дружескую руку поддержки. Однако сделать этого он не успел. Лицо Николая вдруг исказила злая гримаса:

— А ты чего не в курсе, что ли? Ты же вокруг нее крутился, как раз в это время.

Андрея даже показалось, что сейчас ему врежут по морде. На всякий случай он поставил на стол согнутую в локте правую руку. Разговор сразу сошел на нет. Сославшись на срочные дела, он поспешил дожевать закуску и распрощаться с приятелем. Желание восстановить дружеские отношения тут же исчезло. В душе кипела злость, на несправедливые обвинения, и в то же время, подколодной змеей жалило чувство вины. Но неприятней всего было осознавать, что его по сути тоже бросили. Их романтическая дружба для Елены, скорее всего, была лишь раком на безрыбье. Запасным аэродромом, без сожаления оставленным, как только на горизонте замаячил по-настоящему стоящий вариант…

Теперь его снова атаковали отголоски этих далеко не лучших чувств. Опять из темных закоулков сознания выплескивалась злость. Но теперь уже не на Елену, а на свои сентиментальные воспоминания об ушедшей эпохе, рассыпавшейся в прах при первом дуновении ветра перемен. Не выдержав столкновение с жизнью он ушла, канула в небытие вместе с крепкой дружбой, речными перекатами, кострами под звездным небом, ночными бдениями, хоровым и сольным пением под звуки любительской гитары.

Жесткий диалог

Сумерки как-то очень быстро успели сгуститься. Обходя, стоявшую перед домом Кирилла баню, Андрей наткнулся на джип. Непонятно когда появившийся внедорожник загородил дорогу к входной пристройке. Андрей сначала хотел обогнуть его с левой стороны, но тут услышал голоса. С первых же слов невольно подслушанный разговор заставил насторожиться.

Первый голос принадлежал Кириллу. Сейчас он звучал совершенно по-иному. Исчез налет пренебрежительной иронии, и на высокой нервной ноте пульсировала с трудом сдерживаемая злоба. Голос его собеседника не понравился еще больше. Не видя сам источник вкрадчивого воркующего баса, Андрей уже чувствовал, что носитель его человек опасный. Диалог шел на повышенных тонах, и, судя по всему, касался финансовых вопросов.

— Я уж не знаю Кирюша, как ты долг выплачивать собираешься. — ласково рокотал незнакомец. И словно палач, любовно поправляющий петлю на шее приговоренного, продолжал развивать тему:

— Проценты, Кирюша, уже зашкаливают, а ты все в непримиримость играешь. Лучше подумай, чего продавать будешь. Почку на органы, или квартирку в Москве. Есть у тебя вроде бы такая.

— Квартиру эту мой дед на службе стране заработал. А почку Господь при рождении выдал. Так что тоже, не про твою честь!

Упоминание про честь, тут же вывело незнакомца из себя. Воркующие нотки исчезли, и бас теперь рокотал угрожающе громко.

— Ты чего долг отдавать не собираешься?! Ополоумел!

В ответ Кирилл неожиданно рассмеялся:

— Ты еще скажи, священный долг! А, может, в суд обратишься? Докажешь, что я тебе что-то должен, слово даю, выплачу!

Голос оппонента опять смягчился. Он взял себя в руки и снова перешел на ласковый проникновенный тон:

— Зря ты так! Долги все-таки отдавать надо. Ты же знаешь, что я могу сделать.

— А если я тебе сейчас шею сверну, чего ты тогда сможешь сделать? — как бы невзначай поинтересовался Кирилл. Ответом стал хлопок дверцы машины. И тогда Кирилл уже вдогонку выдал то, что, наверное, давно копилось в душе.

— Зря ты ко мне с этим долгом полез! Терять мне уже давно нечего. Такие, как ты, у меня все успели украсть, и страну, и светлое будущее вместе с героическим прошлым. Так что это вы мне должны по гроб жизни!

Взревев джип, резко тронулся задним ходом. Андрей еле успел отскочить в сторону и почти половину ведра вылил себе на штаны. Теперь, когда отъехала машина, он оказался лицом к лицу с Кириллом, и хорошо видел, как дергаются жила на шее сталкера.

— Слышал? — поинтересовался Кирилл. Отрицать было бессмысленно, и Андрей кивнул.

— Не бери в голову. Традиционные местные разборки.

Андрей опять кивнул, хотя и воспринимал подслушанный разговор достаточно серьезно. И тут, повинуясь неожиданному импульсу, он произнес:

— Вы смотрите. Если что, могу помочь!

Кирилл улыбнулся, и лицо в этот момент даже стало симпатичным. Что-то ностальгическое, давно забытое промелькнуло в его чертах.

— Спасибо конечно. Но не стоит беспокоиться. Это не ваша проблема. Да и дальше взаимных угроз дело не пойдет. Надеюсь!

Заходя в дом, Кирилл обернулся. В сумерках он еще смог различить силуэт внедорожника, остановившего возле дома из белых блоков. Ему даже показалось, что он слышит доносящиеся оттуда голоса, причем один женский. Тут же все это связалось с Еленой:

«Как там Николай говорил? Нашла себе, то ли коррумпированного чиновника, то ли мафиози. Вроде сходится. Хотя, все равно, маловероятно, чтобы в этой глухомани!»

По лицу Сашки, Андрей понял, что его приятель тоже слышал разговор. А Кирилл, как ни в чем не бывало, стал собирать на стол. Кастрюля с картошкой уже булькала на электроплитке. Консервным ножом он вскрыл две банки с обещанными бычками в томате. Присовокупив к ним блюдо с солеными огурцами, поставил рядом еще и бутылку водки.

— Отметим, мужики, ваш первый выход!

Сашка как-то не очень обрадовался предложению. Видно было, что после услышанного разговора он боится. А Андрей подумал, что выпивка вряд ли планировалась, просто хозяин хочет снять стресс. Тут же в голову пришла мысль, что реальные люди мало похожи на слепленные Голливудом стереотипы суперменов:

«Все, на самом деле, боятся! Даже когда заявляют, что им терять нечего».

Ткнув картошку ножом, и убедившись, что она слетает с лезвия, Кирилл позвал всех к столу. Сначала выпили за Сашкину сегодняшнюю удачу, потом за их будущие находки. Алкоголь разбудил перебитый усталостью аппетит, и Андрей накинулся на ностальгические «бычки в томате». Вместе с разваристой картошкой блюдо действительно получилось вкусным. А вот разговор за столом как-то не клеился, каждый думал о своем. Вскоре, расправившись с едой и бутылкой водки, стали укладываться спать. Дверь Кирилл закрыл на несколько засовов, а потом, стараясь не привлекать внимание гостей, извлек откуда-то карабин, и, зарядив, поставил возле кровати.

И в эту ночь Андрей снова не мог заснуть. Фраза, брошенная Кириллом, задела за живое. Он вспоминал, как в конце восьмидесятых из всех щелей стали вылезать людишки разного рода и звания, но объеденные новой хищнической идеологией. Вспоминал свой душевный дискомфорт. Ощущение того что, «книжные» правила, по которым был воспитан, не выдерживают больше столкновения с жизнью. Что люди совершенно иной закалки, иного менталитета все чаще берут верх и устанавливают свои порядки. И почему-то протест против этой нарождающейся реальности обращался тогда против еще господствующего общественного строя. Казалось, рухнет он, и все встанет на свои места. Так собственно и вышло. Только вот место, куда попал он и многие окружающие, оказалось незавидным. Зато персонажи новой реальности обрели силу, порой угрожающую и опасную. Унизительный страх надолго вторгся в жизнь. Потом, с годами все как-то утряслось. Он думал, что просто пытался жить в своем параллельном мире. А сейчас фраза об украденном светлом будущем разбередила, казалось бы, затянувшуюся рану.

«Пусть оно было выдуманным! Но все-таки оно было, и его украли!»

Уснул он где-то уже во второй половине ночи, проснулся ближе к утру. После чего, долго лежал с открытыми глазами. Тем временем черная темень за окном постепенно светлела, приобретала синий оттенок. И, наконец, на тумбочке около кровати Кирилла завибрировал будильник.

Живоглот

На сборы в этот раз ушло гораздо меньше времени, и с восходом солнца они вступили на подмерзшую тропинку. Под ногами хрустели тонкие корочки льда. Ночные заморозки не дали образоваться туману, но облака плотно нависли над горами, и угрюмый рассвет серой пеленой растекался над поселком. Проходя мимо колодца, Андрей кинул взгляд на строение с белыми блочными стенами. Вчерашний джип по-прежнему стоял около крыльца. Окна были занавешены. Похоже, что обитатели дома еще спали.

Андрей попытался представить Ленку в ее новой семейной жизни. Опять закрутились мысли о том, что это могла бы быть их совместная жизнь. Печально всхлипывая и подвывая, призраки упущенного счастья снова толкались в прихожей. Однако, впускать всю эту хнычущую толпу он почему-то не торопился. А потом холодной вспышкой пришло озарение:

«Не могло у вас быть никакой семейной жизни! Тип, который вчера угрожал Кириллу, скорое всего, ее идеал мужчины. Ее первый муж Колька, со своими претензиями на крутость, сумел создать лишь иллюзию идеала, но потом за обман девичьих надежд был жестоко наказан. Тебя же использовали в качестве носового платка. И скажи спасибо, что вовремя выкинули. До дыр не затерли!»

И тут судьба, которая, вроде бы, только и занималась тем, что наносила удары, показалась не такой уж и жестокой. Где-то она и оберегала, где-то подставляла плечо, а иногда и направляла в обход расставленной ловушки. Правда делала это весьма грубо, особо не деликатничая с чувствами подопечного.

Вчерашний поход еще отдавался ноющей болью в мышцах. Но теперь дорога до границы Зоны показалась не такой тяжелой. Кирилл, щадя напарников, взял не очень быстрый темп. А, может быть, ему самому мешал идти болтавшийся за плечами карабин. Как и в прошлый раз, на последнем привале произошла встреча с патрулем. Низкорослый круглолицый сержант с характерной монголоидной внешностью, панибратски хлопнул сталкера по плечу:

— Чего, Кирюса, на охоту собрался? — прошепелявил он с карикатурно восточным акцентом, и ткнул пальцем в приклад карабина.

— Голована, хочу замочить! Обнаглел сволочь. — ответил Кирилл, сохраняя на лице монументально-серьезную мину.

— Скуру приноси. Пятьсот рублей за скуру даю, — деловито предложил сержант.

— За пятьсот рублей ты сам иди шкуру снимай, — отрезал Кирилл. На что сержант, сокрушенно покачал головой, большой и круглой, как арбуз с астраханской бахчи:

— Плохой ты человек, Кирюса! Злой, жадный!

На том и расстались. Патрульные, унося заработанный преступным путем гонорар, исчезли за скалистым гребнем горы. И снова впереди безжалостное яркое солнце поливало холодными лучами мертвую землю пустыни. Правда в этот раз она показалась не такой уж унылой и зловещей.

«Как быстро привыкает человек!» — думал Андрей. Еще вчера здешние пейзажи воспринимались не иначе, как приемные покои ада. Теперь же сознание пыталось адаптировать мертвый ландшафт, представить его чуть более живым и теплым. А память, по причудливой цепочке ассоциаций вытягивала на свет примеры из прошлого. Вспомнилось, как, отрабатывая трудовой семестр на подмосковной овощной базе, их студенческая бригада облюбовала для распития запрещенных напитков закуток в ангаре для хранения капусты:

Более гадкое местечко сложно было представить. С одной стороны грязно-серая каменная стена. С другой пропитанный соком гниющий овощей деревянный барьер. Сквозь дыры торчат почерневшие капустные листы. Такие же черные склизкие ошметки под ногами, и освещает это царство тлена лампочка в железном колпаке, словно взятая на прокат из декораций фильма о фашистском концлагере. Он вспоминал, как стряхивали с лавочки гниющие капустные лохмотья, и на расстеленной газете выстраивался натюрморт: ядовито-зеленые бутыли водки, вспоротая перочинным ножом банка бычков в томате, батон за двадцать копеек и украденные из соседнего хранилища большие красные помидоры. Граненый стакан, как переходящий приз, начинал путешествие из одних рук в другие. Маслянистая на вид жидкость, вливаясь в горло, отдавала характерным привкусом разведенного спирта, и хотелось быстрей зажевать ее сочной помидорной долькой. Потом ломали руками хлебный батон, и с помощью одной на всю компанию вилки выуживали из темно-бордового томата кусочки рыбы. А через несколько минут мир вокруг начинал меняться. Грязные реалии помойного закутка, неспособные заслонить величие и красоту Вселенной, уходили куда-то на второй план. Бурлящей волной ее энергия растекалась по жилам. Мощный поток уносил на своем гребне из пропитанного гнилью хранилища, от скучного и тяжелого труда, от извечного состояния зависимости и подчиненности в прекрасный свободный мир. И, казалось, нет в жизни таких препятствий, которые нельзя преодолеть. Нет вершин, на которые нельзя подняться.

По прошествии многих лет, пытаясь анализировать это состояние эйфории, Андрей думал, что алкоголь был лишь подсобным средством, позволяющим снять некоторые барьеры. Это молодость, в переизбытки сил и желаний, стремилась разорвать окостеневшие грани материального мира.

Часто вспомнилась последняя ночь на той обросшей потом легендами и студенческими байками «картошке». Перед отъездом домой кураторы убедительно «попросили» после ужина выйти на работу в третью смену. Сначала, среди бойцов студенческого отряда пополз глухой ропот. Из чувства солидарности со всяким бунтарством Андрей готов был присоединиться к протесту. Но недовольные голоса как-то очень быстро затихли, и с началом ночной смены на базе уже кипела работа. Андрей до сих пор помнил, как гнет многодневной усталости сменил неожиданный прилив энергии. Будто одержимый, он карабкался на груженые машины, руками и сапогами сваливая вниз в контейнер огромные кочаны. Рожденная переизбытком сил веселая ярость рвалась наружу, бросала в атаку на капустные горы, а в возбужденном воображении мелькали сцены из фильма «Как закалялась сталь».

Только утром в автобусе Андрей почувствовал, как вымотался за прошедшую ночь. В полудреме откинувшись на мягкую спинку кресла, он заворожено смотрел, как за окном длинные ангары базы сменяют укутанные туманом поля, как навстречу едут набитые овощами машины, разгружать которые теперь уже будет кто-то другой. Приятная усталость, растекалась по телу, вечные сомнения и недовольство собой на какое-то время сменила спокойная уверенность. Казалось, что вся дальнейшая жизнь будет чередой малых и больших побед, успешного преодоления посланных судьбой испытаний…

Предостерегающий окрик вернул его реальность. Чуть не налетев на Сашку, Андрей остановился. В нескольких шагах от них застыл Кирилл. Взгляд его был прикован к вздымавшемуся впереди холмику. В первый момент Андрей не заметил ничего подозрительного. Но потом даже не увидел, а почувствовал происходящее под серо-желтым покровом шевеление. Через несколько секунд уже не было сомнений, что там, под верхним слоем грунта, кто-то или что-то движется. Очертаниями шевелящееся нечто напоминало гигантскую змею. Хвост огибал вершину бугра, тело извивалось по склону, а голова, словно пытаясь кого-то схватить, совершала хищные слепые броски всего лишь в нескольких метрах от людей.

— Стоим как вкопанные! Он на вибрацию реагирует.

В еле слышном шепоте сталкера пульсировал страх. С некоторым запозданием он передался Андрею. Вскоре стало понятно, что невидимое, и от того еще более жуткое нечто, охотилось за ними. Единственной защитой была полная неподвижность, и упование на то, что подземный хищник не наткнется на них вслепую.

Никогда еще смертельная опасность не была так близко. Андрей чувствовал свою полную неготовность к такой встрече. Все философские утешения рассыпались, словно карточный домик. Отчаянно цепляющееся за жизнь человеческое существо стояло лицом к лицу с реальной угрозой гибели. А почва шевелилась уже совсем близко от его ботинок. Измеряя глазами амплитуду и направление бросков, Андрей пытался уловить в движениях подземной твари какую-то систему, высчитать место, куда хищник метнется в следующий раз. Иногда, казалось, что он меняет направление поисков, но потом снова бросок назад, и земля вспучивается совсем близко. Она уже была не надежной твердью, а морской бездной, откуда в любой момент может пойти в атаку зубастое чудовище.

Происходящее походило на затянувшийся ночной кошмар, но он понимал, что избавительного пробуждения может и не случиться. Постепенно панический страх уничтожил все мысли и чувства, кроме отчаянного желания, чтобы это быстрей закончилось. И еще мелькала уж совсем постыдная надежда, что тварь схватит кого-то другого. Тем временем из вспаханной почвы, словно в мистическом ужастике, вылезали на свет огромные черви. Вид шевелящихся над поверхностью красных обрубков, был зрелищем малоприятным, но наблюдать за ними было все же лучше, чем обреченно отслеживать броски рыскающей вокруг смерти.

Неожиданно над головой послышалось хлопанье крыльев, и стая крупных ворон спикировала на землю. Деловито расхаживая по пропаханным бороздам, птицы принялись клевать червей. Словно пинцетом, они с помощью клюва вытягивали их из земли, подкидывали вверх, и, запрокидывая голову, с трудом, заглатывали красные извивающие колбаски. Почти сразу после начала вороньей трапезы, подземная тварь замерла на месте, потом стала медленно разворачиваться. Туловище описало кольцо, вспучив почву почти у самых ботинок Кирилла. Бугорок, под которым воображение дорисовывало изготовившуюся к броску пасть, медленно пополз в сторону стаи.

Андрей тут же позабыл о собственном страхе и о том, что еще недавно готов был ради своего спасения пожертвовать кем-то из спутников. Теперь все внимание было сосредоточенно на птицах. Он отчаянно желал, чтобы они заметили приближающуюся опасность. Но вороны, увлеченные пиршеством, казалось, ничего не видели кроме шевелившихся под лапами деликатесов. Когда бугорок подполз совсем близко, Андрей крикнул «Пошли, отсюда!» и в тот же миг понял, что этого нельзя было делать. Вороны никак не отреагировали, а тварь сначала застыла на месте, потом начала медленно разворачиваться. Кирилл повернул в его сторону бледное злое лицо. За беззвучным шевелением губ угадывался поток отборной брани. А тварь уже развернула голову и в этот момент ворона неосторожно хлопнула крыльями. Фонтам земляных брызг, направленным взрывом, ударил в ее сторону. Стая шумно взмыла в воздух, но не пролетев и десяти метров снова опустилась. Коррозия почвы быстро двинулась следом за ними, а птицы опять перелетели на очень небольшое расстояние и через несколько секунд все повторилось.

Первый благодарной мыслью было то, что они уводят хищника от людей, но Андрей быстро сообразил, что все гораздо прозаичнее. Разыгрывая хорошо известный в природе трюк, вороны заставляли так подземную тварь вспахивать почву. Потом, уведя ее как можно дальше, они уже, ничего не боясь, устроят пир в проделанной борозде.

— Быстро за мной! — скомандовал Кирилл. Они бегом обогнули бугор, и вскоре оказались на значительном расстоянии от проложенного хищником следа. Когда добрались до места, где мягкая почва переходила в каменную россыпь, Кирилл объявил привал. Скинув карабин и рюкзак, он первым делом подошел к Андрею и угрожающе спокойным тоном поинтересовался:

— Ну что, птичек жалеем?

Андрей невольно вжал голову в плечи. По всем законом жанра он должен был сейчас получить хорошую оплеуху. Но Кирилл, вопреки образу крутого сталкера, не стал заниматься рукоприкладством. Ограничился пожеланием больше так не делать и, для большей убедительности, коротко рассказал про тварь, с которой они только, что столкнулись. Оказалось, воображение обманывало, рисуя усеянную изогнутыми клыками пасть. Гигантский червь мутант не имел зубов, добычу он заглатывал целиком и еще вполне живую. От чего и получил прозвище «живоглот». Официальное название на латыни звучало более эстетично, но хуже запоминалось. В те времена, пока за Зоной еще велись регулярные наблюдения, эти твари иногда попадали в руки ученых. После вскрытие внутри их находили полуразложившиеся останки птиц, голованов, а бывало и пропавших без вести исследователей Зоны. Медицинская экспертиза утверждала, что медленно съедаемые желудочной кислотой жертвы, какое-то время еще были живы.

— И много их тут? — поинтересовался Сашка. Голос звучал очень буднично, но чувствовалось, как за показным спокойствием пульсируют спазмы отвращения и страха.

— Да нет, тварь достаточно редкая — упокоил Кирилл, — Все поголовье не более десяти двенадцати особей. Большее число тут просто не прокормится. А за пределы Зоны они не выползают — эффект Штенберга.

— Кто этот Штенберг? — так же бесцветно и буднично поинтересовался Сашка.

— Американец. Впервые высказал предположение, что все порожденное зоной контакта, даже летающее и ползающее, останется локализованным в этой зоне. Даже то что, мы растаскиваем по миру, через какое-то время сюда и вернется. Он это трактовал, как расширенное проявление законов сохранения.

Андрей снова отметил, что Кирилл слишком часто для деревенского жителя и участника криминального бизнеса произносит научные термины. И это не показное употребление заученных словечек. В голосе и даже самом облике сталкера, время от времени, проскальзывало что-то глубоко запрятанное, противоречащее внешнему образу. Будто человеческое лицо проступало вдруг сквозь грубую карнавальную маску.

Как и в прошлый раз, для снятия стресса, Кирилл пустил по кругу флягу с настойкой. Стало немного легче, но страх так и не отступил. Богатое воображение очень часто становилось для Андрея мучителем и жизненными кандалами. Еще когда-то давно, во время отдыха в Коктебеле, он, заплывая далеко за буйки, начинал чувствовать безотчетный страх. И напрасно разум пытался убедить, что местные акулы существа для человека абсолютно безопасные, а пресловутое Карадагское чудовище, всего лишь легенда. Воображение упрямо рисовало, поднимающуюся из темной толщи воды зубастую пасть. А сейчас перед глазами трепыхались в растворе желудочного сока жертвы живоглота.

«А ведь они до последнего момента, даже в желудке, еще на что-то надеялись!» — эта мысль обжигала ужасом и отвращением. Почва вокруг каменистого островка больше не казалась надежной твердью. Андрей думал, что если заставит себя на нее вступить, то только для того, чтобы преодолеть отрезок до границы Зоны.

— Ну все, отдохнули. Подъем! — скомандовал Кирилл. Оказавшись последним в цепочке, Андрей ощущал себя барашком, которого ведут на бойню. Но для человеческого сознания такое чувство обреченности было непереносимо, и он пытался зацепиться за что-то, оправдывающее такую покорность. Думал и о своих спутниках:

«Они ведь тоже испытывают не меньший страх! Но никто не подает виду. Что это — мужество, которого не достает ему? Или у них просто не столь красочное воображение, а корыстный мотив пересиливает все остальное.»

Потом он почему-то вспомнил, как вороны азартно вытаскивали из земли червяков, в то время как гигантский червь готовился проглотить из самих. Это вызвало новый спазм отвращение, теперь уже ко всему миру, основанному на взаимном пожирании. Но потом вдруг пришло смутное ощущение, что такое мироустройство, не бездушная механическая случайность, а испытание, которое он должен пройти. А наглые физиономии ворон, вдруг трансформировалась в символ извечной игры жизни со смертью. Страх не прошел, но ему стало гораздо легче. Словно плотный туман, в котором он до сих пор блуждал, на миг рассеялся, и сквозь него проступили очертания величественных соборов.

Улыбка из прошлого

За очередной вершиной невысокого холма показалась группа плоских трехэтажных строений. Вблизи наблюдательная станция, напоминала поселок типовой застройки шестидесятых годов. Скорее всего, именно в те далекие времена ее и воздвигли. И сейчас панельные коробки, со следами многолетнего запустения, выглядели удручающе. Вместо облетевшей штукатурки в бетон въелась пыль, окрасив стены в отвратительно грязно-желтый цвет. Выбитые окна смотрели на мир, словно пустые глазницы черепной коробки. И даже не верилось, что когда-то здесь работали люди.

«И ведь попасть сюда, наверное, было не просто!» — думал Андрей, пытаясь представить замкнутый элитный мирок, некогда существовавший за этими стенами.

В целом, наверное, все было как везде и как обычно. Кто-то делал карьеру, кто-то горел исследовательским энтузиазмом, кто-то, разуверившись и в том и в другом, просто тянул лямку. Но люди каждый день приезжали сюда, и их энергия оживляла унылые похожие на бараки строения. Здесь проводили эксперименты, организовывали вылазки в Зону, обобщали материалы, спорили о работе. Где-нибудь на третьем этаже в актовом зале скучали на собраниях в честь очередной знаменательной даты. Потом уже в узком кругу у себя в лабораториях весело со звоном стаканов ту же самую дату отмечали. В этих стенах завязывались служебные романы, некоторые перерастали в семейные отношения, а потом, как неизбежность для человеческой общности в ограниченном пространстве, переплетались любовные треугольники. И вот вся эта жизнь исчезла, и холодный ветер, заметает память о ней, нес желтую пыль сквозь пустые глазницы окон…

Обогнув первое строение, Кирилл направился сразу ко второму. На бетонных ступенях вросшей в грунт лестницы он остановился и долго осматривался. Взгляд напряженно сканировал зияющий впереди дверной проем, ближайшие окна, козырек крыши. Судя по всему, искал новые угрозы. И все же Андрею показалось, что в лице сталкера опять появилось что-то ностальгическое, будто у человека, который после долгих лет отсутствия, вернулся на малую родину. Вот так же, сойдя с автобуса, смотрит он на уходящую в сторону от шоссе грунтовку, на распаханное поле, на рощу молодых деревьев. И память постепенно начинает оживлять старые образы, спотыкаясь о то, чего не было раньше.

Наконец, Кирилл дал команду идти за ним. Андрей и Сашка, мешая друг другу, кинулись к ступенькам. После земного грунта, под которым обитали существа наподобие живоглота, хотелось быстрее ощутить под ногами надежную защиту бетона. Внутри их ждал длинный коридор. Из боковых дверных проемов в полумрак врывались снопы света. Опровергая законы тяготения, внутри световых потоков плавали взвешенные частички пыли. Кое-где, еще сохранились двери. А у одной из комнат из замочной скважины даже торчал ключ.

Дойдя до тупика, они свернули налево и оказались в следующем коридоре, более коротком и узком. Кирилл остановился, потом медленно пошел вперед, прижимаясь к левой стене. Спутникам велел двигаться за ним след вслед. Андрей оказался последним в цепочке. Касаясь плечом шершавого бетона, он догадывался, что где-то с правой стороны прячется опасность. Но только в середине коридора разглядел перед дверью напротив тонкие мерцающие паутинки, и услышал потрескивание, похожее на щелчки слабых электрических разрядов. Выглядела паутина совершенно безобидно, но почему-то сразу захотелось прижаться спиной к бетону и двигаться дальше приставным шагом.

В конце коридора пошли свободней и, наконец, свернули в одну из комнат, где над дверью висела табличка «Вход только для сотрудников хранилища!»

Коротенький коридор за дверью чем-то напоминал пещеру. Сверху свешивались некие образования, напоминавшие сталактиты, но больше похожие на огромные куски прилипшей к потолку розовой жвачки.

«Ну вот, как и обещал!» — сообщил Кирилл, обращаясь только к приятелю Андрея. Тот кивнул и вопросительно посмотрел на сталкера. Ответом стала недобрая усмешка:

— Если вопросов нет, вперед! Колонной по одному, я замыкающий, ты первый.

Отдав команду, Кирилл ткнул пальцем в грудь Сашки. Тот испуганно попятился назад. Взгляд воровато заметался, тщательно избегая Андрея:

— Почему? Мы же договаривались?

— Это ты о чем? — вкрадчиво поинтересовался Кирилл. Сашка, насупившись, замолчал, но было видно, что дальше он не сделает ни шагу.

— Ну хорошо, я первым пойду! — с усмешкой объявил сталкер. — А дальше, вы уж там сами разберетесь.

Он пошел вперед, старясь обходить свисавшие с потолка сосульки. Сашка в итоге оказался замыкающим. Андрей уже догадывался, что в данном месте порядок следования имел значение. Скорее всего, это было как-то связано с возможной ловушкой, и сейчас сталкер брал главный риск на себя.

«Ну что это за договоренность у них с Сашкой? Может, меня первым запустить хотели?!»

Догадка обрушилась на него словно ушат холодной воды. Тут же стали понятны мотивы, по которым его пригласили в это «прибыльное дело». Казалось, Андрей давно уже не строил иллюзий по поводу людей и их поступков. Но выходило так, что он по-прежнему жил в каком-то приукрашенном мирке надумано-сентиментальной пьесы. И сейчас из-за лубочные декораций, в очередной раз, приоткрылась неприглядная реальность закулисья. Сознание захлестнула мутная волна отвращения, не только к институтскому приятелю, но и ко всему человечеству. Даже страх отпустил куда-то на второй план. Впрочем, от Сашки Андрей подспудно ожидал чего-то подобного. Но почему-то куда больнее было осознавать, что и Кирилл участвовал в сговоре.

«Да он наверняка и являлся инициатором! Откуда Сашке знать про ловушку…»

И все же что-то разладилось в привычном миропорядке. Кирилл добровольно шел первым!

Миновав коридор с сосульками, они оказались в очень длинном похожем на склад помещении. Все пространство было заставлено стеллажами, собранными из некрашеного металлического уголка, покрытого бурым налетом ржавчины. На полках стояли металлические контейнеры. Почти все были открыты со следами взлома, и пустые внутренности выстилал толстый слой пыли. Театрально разведя руками, Кирилл сообщил:

— Вот они закрома Родины! Если в пыли покопаться, кое-что еще найти можно.

Выделив каждому по стеллажу, он предупредил, что больше семи предметов брать не рекомендуется, иначе «прессовалка» обратно не пропустит. Потому, что из всех особей человеческого рода предпочитает самых жадных.

Одев перчатки, Андрей начал просеивать пальцами пыль на дне первого контейнера. Никакого азарта, и желания чего-то найти у него уже не было. Мысли крутились вокруг таинственной прессовалки. Скорее всего, это и была та самая ловушка, а розовые налипания под потолком останки ее жертв. Смутно припоминалось нечто похожее из «Пикника на обочине». Там, кажется, была «мясорубка». Того, кто попадал в зону ее действия, перекручивало так, что человек превращался в сосульку. Но хватала она только тех, кто шел первым, а здешняя модификация предпочитает самых жадных. Наверное, российская особенность, дань национальному фольклору!

«А ты в эту категорию не подпадаешь?» — спрашивал себя Андрей. Еще месяц назад он бы решительно ответил нет. Сейчас же возникали сомнения. Однако, даже пытаясь быть предельно честным, он не мог назвать свои мотивы банальной жадностью. Ту все-таки сплелось многое: Неистребимое желание чуда. Картинки красивой жизни, внедренные в сознание с телевидением. Еще не угасшая надежда обрести семейное счастье.

«Слишком многое в современном мире зависит от денег!»

Размышлять на эту тему дальше вскоре расхотелось. Навалившееся вселенское разочарование грозило перейти в депрессию. Машинально процеживая пальцами плотный слои пыли, он желал одного — быстрей вернуться в Москву, к своей верной команде домашних приборов. А там уже доживать оставшийся век, как Бог на душу положит, прекратив попытки что-то изменить.

«Пора уже понять, что с каждым годом они становятся все более бессмысленными и смешными!»

Когда пальцы наткнулись на твердый диск, первым порывом было отодвинуть его в сторону. Но когда он извлек из-под толстого слоя пыли «пустышку», мир, словно по мановению волшебной палочки, опять изменился. Снова появился азарт, желание жить, а подступающая старость отодвинулась на полшага назад.

— С почином! — поздравил его Кирилл. Сам он не принимал участия в поисках и, устроившись на перевернутом стеллаже в углу комнаты, курил уже вторую сигарету.

После первой находки быстро последовала вторая. На этот раз это была вечная батарейка. Потом опять как отрезало. И только, перейдя на другую полку, Андрей нащупал в пыли шарик размером с крупную сливу. Как только он извлек ее из контейнера, сталкер, отбросив сигарету, мгновенно оказался рядом.

— А вот с этой штукой аккуратней!

Забрав шар, он осторожно положил его в похожий на портсигар маленький футлярчик и убрал его к себе в карман спецовки. Взамен предложил две вечные батарейки. Андрей не возражал. Продолжив поиски, он вскоре нарвался на еще одну пустышку. И тут Сашка объявил, что у него уже семь предметов.

— Тогда перекури пока, — распорядился сталкер. Но тут Андрей заявил, что и ему, пожалуй, на сегодня хватит.

— Ну как скажите! — развел пуками Кирилл.

Выстроившись в прежнем порядке, они двинулись назад. Проходя мимо розовых «липучек», Андрей старался не давать волю воображению:

«Чем бы, или кем бы, это не было раньше, сейчас это всего лишь неодушевленный предмет!»

Но голову он все-таки старался не поднимать и смотрел только на пол. И у самого выхода, под последней сосулькой взгляд зацепился за черные шарики, нанизанные на толстую красную нить, наподобие ожерелья. Выглядывающие из пыли бусины обладали странным свойством. Они не сверкали, а словно затягивали взгляд куда-то в бесконечную черную глубину. Повинуясь внезапному импульсу, Андрей остановился, сделал шаг в сторону и поднял находку. На ощупь бусинки оказались приятно холодными. На нитке их оказалось ровно семь штук. Андрей потянул руку, чтобы открыть контейнер, и тут услышал предостерегающий крик сталкера. Воздух, поднимая с пола пыль, пришел в движение, словно заработал невидимый вращающийся механизм. Сначала рукав, потом кисть, а дальше и всю руку стало затягивать в воронку. Отчаянно упираясь ногами, Андрей чувствовал, что через несколько мгновений его затянет целиком. Висевший на плече контейнер, грозя удушить ремнем, болтался уже где-то в центре воздушного Мальстрима. Мысли, казалось, оцепенели, и голове, словно заезженная пластинка, крутилось:

«Неужели все! Почему так глупо!»

Но тут еще какая-то сила навалилась на плечи и потащила назад. Ремень лопнул и контейнер, превращаясь в смятую консервную банку, врезался в потолок. Веером в разные стороны разлетелись пустышки и батарейки. А Андрей вместе с вцепившимся в него Кириллом повалились на порог комнаты. Придя в себя, он обнаружил, что сжимает в ладони бусины. Пересчитав их, сталкер весело заявил:

— Я же говорил, что больше семи нельзя! А у тебя вместе с контейнером перебор получился.

— Вот кто у нас самый жадный! — хохотнул Сашка.

— Ничего, эта штука дорого стоит! Давай одену — предложил Кирилл, и повязал нить с бусинами на шее Андрея.

— Ну вот так-то лучше! Не везет с хабром, повезет в любви!

Андрей уже догадался, что ему посчастливилось найти те самые «черные брызги», повышающие привлекательность их владельца у лиц противоположного пола. Правда, сейчас из мертвого пространства Зоны все эти проблемы казались бесконечно далекими.

Вернуться тем же путем назад не получилось. В коридоре обнаружилось, что паутина успела переместиться, и явно активизировалась. Заняв весь проход, она угрожающе потрескивала голубыми огоньками разрядов. Выругавшись, сталкер свернул в одну из комнат.

Наверное, когда-то сотрудники сверхсекретного НИИ писали здесь отчеты о своих вылазках в зону. С тех времен еще сохранились письменные столы, напоминавшие покрытые пылью веков крышки саркофагов. На одном из них стояла печатная машинка, а рядом вазочка засохшими до состояния мумии розами. Угол комнаты занимал большой металлический сейф. Окна были наглухо закрыты решетками. Достав из рюкзака инструмент, Кирилл, ругаясь сквозь зубы, начал откручивать проржавевшие болты. На предложенную помощь, ответил пожеланием не болтаться под руками.

— Как скажешь! — обиженно пробурчал Андрей и, отойдя от сталкера, начал рассматривать фотографии на стенах. Занятие неожиданно оказалось интересным. Лица ушедшей эпохи, улыбаясь, глядели со старых фотокарточек. Люди в спецовках и гражданских костюмах запечатлели себя на фоне вездеходов, лабораторных установок, за рабочими столами, во время праздничных вечеринок. Во взглядах светилась спокойная уверенность в завтрашнем дне, в своей работе, в том, что им посчастливилось жить в самой лучшей в мире стране, которая, невзирая на временные трудности, уверенно идет в светлое будущее.

Она из фотографий заставила остановиться. Судя по подписи, на ней увековечился комсомольский актив станции после очередного Ленинского субботника. Пятеро молодых людей стояли, обняв друг друга за плечи. Впереди, облокотившись на эту живую стену, пристроились две симпатичные девушки в стройотрядовских штормовках. Круглолицая брюнетка лукаво скосила взгляд в сторону. Ее светловолосая подружка смотрела строго и прямо в объектив. На вороте штормовки можно было разглядеть комсомольский значок. А сзади, над головой строгой активистки, один из парней наставил рожки. Лицо этого шутника и привлекло внимание. Сначала Андрей пытался вспомнить, где и когда мог его видеть. Потом перевел взгляд на сталкера, снова на фото и пробормотал:

— Не может быть!

Впрочем, удивляться особо было нечему. Прошедшие годы вполне могли превратить жизнерадостного молодого ученого в отшельника нелюдима, поденщика криминального бизнеса. В голове даже промелькнуло нелепое предположение:

«Вдруг это и есть тот самый Кирилл из «Пикника на обочине»!»

В этом случае ему должно было быть далеко за шестьдесят. Но кто знает, как сказывается частое пребывание в Зоне на биологическое старение организма!

Сознание, зацепившись за тему, стало вытаскивать из памяти литературные образы людей счастливого коммунистического будущего. У Стругацских, в отличие от скучных полубогов из ефремовской «Туманности Андромеды», эти герои обладали полным набором человеческих качеств, в том числе и мелкими слабостями, но в тоже время несли в себе отблеск иного светлого мира. Правильного устроенного общества без зла и насилия, а, может быть, той самой преображенной Земли, пришедшей в божественном откровении святому Иоанну…

Вынув большую часть крепления, Кирилл подозвал спутников. Пока Андрей с Сашкой держали решетку, он отвернул два последних нижних болта. Откинув решетку, одним движением монтировки вскрыл оконную раму. Теперь проход был свободен, и через полчаса они уже карабкались на скалистую возвышенность за границей Зоны.

Когда на вершине остановились отдышаться, Андрей бросил прощальный взгляд вниз. Желтые округлые холмы, словно прыщи на коже чудовища, топорщились над безжизненным пустынным ландшафтом. По одному из них что-то двигалось. Попросив у Кирилла бинокль, Андрей сумел разглядеть голована. Опустив несоразмерно большую голову, существо собачьей трусцой перемещалось вдоль склона, оставляя в пыли цепочку следов. И именно эта сцена врезалась в память, как финальная заставка. Отдавая бинокль он уже знал, что больше никогда сюда не вернется.

Неожиданный финал

Пока шли обратно, погода неожиданно улучшилась. Выглянувшее из-за туч солнце, по-осеннему робко гладило покрытые мхом уральские скалы. Под конец пути стало припекать, и Андрей распахнул штормовку, но скоро снова пришлось застегнуться на все пуговицы. Ветерок над тропинкой уже нес дыхание будущих заморозков. Кирилл, как обычно, шел впереди. Руку все время держал на ремне карабина. Видно было, что, несмотря на браваду, ко вчерашним угрозам он относился серьезно. Насторожено оглядываясь по сторонам он походил сейчас на старого не раз травленного волка, который за каждым кустом привык видеть угрозу. А Андрей, глядя на него, вспоминал молодого парня с фотографии, и вместе с ностальгией наползала горечь от бессилия повернуть вспять время. В голове навязчиво крутилось:

«Как же нас всех обманули!»

Сделав последний поворот, тропа вывела к поселку. На какую-то секунду Кирилл замер на месте, потом снял контейнер и, зашвырнув его в кусты, скомандовал:

«Хабар скинуть, быстро!»

Андрею выкидывать было нечего. Про «черные брызги» на шее он в тот момент совершенно забыл. У Сашки ситуация была иная.

«Чего случилось, то?!» — крикнул он с надрывом. Вместо ответа, Кирилл показал на пристроившийся рядом с его хибарой милицейский фургон.

«Может не за нами?» — протянул Сашка, все еще не желая расставаться с добычей.

«За нами, за нами!» — безжалостно уточнил Кирилл.

Сойдя с тропинки, Сашки попытался вырыть под кустом ямку. В итоге, оцарапав о каменистый грунт пальцы, положил контейнер на землю и прикрыл ветками. Расставшись со своей драгоценностью, несколько раз огляделся вокруг, старясь запомнить место. На лицо поклонника философии успешных людей в этот момент было жалко смотреть.

«Ну а теперь идем весело и расслабленно, как после прогулки.» — распорядился Кирилл, и, пока шли к дому, коротко проинструктировал, что говорить представителям власти.

То, что они вскоре увидели, вряд ли можно было назвать полицейской засадой. На крыльце со скучающим видом сидел молодой лейтенант полиции и лениво обмахивал концом травинки до блеска начищенный ботинок. Рядом, облокотившись на фургон, стояли двое верзил в бронежилетах и масках. За плечами болтались коротенькие автоматы с откидным прикладом. При появлении хозяина дома троица сразу оживилась. Верзилы, положив руки на оружие, заняли боевые позиции. Лейтенантик, изобразив на лице строгую мину, поднялся с крыльца и двинулся навстречу.

— Ну, на конец-то! Давно вас ждем, гражданин Кошелев.

— И чем обязан? — сухо поинтересовался Кирилл.

— Подозрение в организации группы лиц для проникновения в охраняемый объект. Хранение и сбыт предметов, имеющих отношение к государственной тайне.

— Ого, серьезная статья! На два пожизненных тянет. — усмехнулся Кирилл. Не успел Андрей позавидовать его хладнокровию, как настала его очередь отвечать на вопросы.

— Ну а вы, граждане соучастники, что скажите! Кто, откуда, с какой целью?

— Из Москвы. Приехали к другу погостить на недельку…

Андрей чувствовал, что голос предательски дрожит, но к стыду своему ничего не мог с собой поделать. Забытые страхи навалились из далекого прошлого, а за прошедшие годы еще и успела поизноситься нервная система. И он чувствовал, как начинает сводить судорогой левую руку.

— И где же вы с этим другом познакомились? — вкрадчиво поинтересовался представитель закона.

— В Крыму вместе отдыхали в Феодосии. — заученно повторил Андрей. На что лейтенант даже обрадовался:

— Так мы же все проверим! В каком году, где жил в Феодосии, на чем добирался! Лучше давай сразу явку с повинной. А то ведь мы и по-другому поговорить можем!

Трусливый соблазн, облегчить душу чистосердечным признанием, чуть не заставил все рассказать, но тут вмешался Кирилл:

— Короче, Витек! Ордер на обыск покажи. А если нет, проваливай с моей территории.

— Я тебе не Витек! — обиделся лейтенантик, и бережно извлек из папки бумагу, на которой даже издалека можно было различить синюю жирную печать. Бегло просмотрев документ сталкер, вернул его лейтенанту и, сделав широкий жест, пригласил незваных гостей в дом.

— Ищите ребята! Только понятых пригласить не забудьте!

— Ну это уж, как положено! — согласился Витек и достал мобильник. Человек, которого он пригласил, видимо проживал по соседству. Обращался он к нему по имени отчеству, и в голосе можно было уловить нотки подобострастья. Даже лицо его приобрело верноподданническое выражение.

— Ну вот, будут тебе понятые! — объявил лейтенант, убирая мобильник. Голос его снова звучал уверенно и властно.

— Ну проходите! Отдохните с дорожки! — снова пригласил Кирилл. Лейтенант с одним из омоновцев зашли в избу. Второй омоновец встал в угрожающей позе напротив Кирилла и приказал:

— Оружие давай!

— Требую оформить изъятие в соответствии с законом! — заявил Кирилл издевательским протокольным тоном.

— Оформим, не сомневайся. Тащи его сюда! — весело крикнул Витек. Омоновец, взяв карабин, пошел в избу и этим совершил непростительную ошибку. Как только он переступил порог, в руке сталкера появился шарик. Наверное, тот самый, что Андрей нашел сегодня в хранилище. Раздавив в ладони инопланетный артефакт, Кирилл швырнул его вслед омоновцу и захлопнул дверь. В следующую секунду он уже бежал прочь от дома, на прощание успев крикнуть:

— Уши, мужики, закрывайте!

«Они же сейчас его пристрелят!» — испуганно пронеслось в голове Андрея. Но из дома никто почему-то не появился. Увидев, что Сашка лихорадочно натягивает защитные наушники, Андрей хотел сделать то же самое, но не успел. Душераздирающий звук накрыл его, лишив возможности двигаться, и даже думать. Воля, до сих пор направлявшая все действия и поступки, беспомощно затрепыхалась где-то в стороне от тела, а сознание застыло в леденящей безысходности. Это был даже не страх смерти, а ужас перед сдавленной до двухмерного пространства бесконечностью, куда его затягивала волна адских воплей. Схватившись руками за уши, Андрей упал на траву. Звук же все нарастал, и, казалось, этой пытке не будет конца. Когда же все неожиданно прекратилось, он еще долго не верил в избавление и боялся пошевелиться. Из оцепенение его вывел чей-то властный бас:

— И что тут у вас твориться! — пророкотало где-то сверху. Приподняв голову, Андрей увидел маленького человечка, совершенно не соответствующего тембру и силе голоса. Позади него, испугано вцепившись в рукав, стояла Елена. Она была на голову выше спутника, но с первого взгляда можно было догадаться, что женщина видит в нем защитника и опору.

— Так и что тот у вас?! — повторил вопрос коротышка. Андрей попытался ответить, но выдавил из себя только несколько нечленораздельных звуков. В это время дверь распахнулась, и во двор со стоном вывалился омоновец. Следом за ним на четвереньках выполз Витек. Сейчас на него было жалко смотреть. Без милицейской фуражки бритый затылок, тонкая цыплячья шея и торчащие в разные стороны уши делали его больше похожим на выпускника сельского ПТУ, чем на представителя власти. А висевшая на губах слюна, придавала лицу дебильное выражение.

— Упустили, значит! — резюмировал коротышка.

— Кошелев, сволочь, иерихонку кинул! — выдавил из себя Витек.

— Работнички! Блин! — выругался коротышка.

— Мы сейчас «перехват» объявим. Этих в обработку возьмем, они все расскажут! — пытался оправдаться, не вставая с четверенек, лейтенант.

— Какой перехват, Витек! — заорал коротышка — Кирилл, уже через полчаса за периметром будет. А с этих ты, что возьмешь? Думаешь, он им свои схроны показал! А если и показал, кто в Зону полезет его выкуривать. Ты, что ли?

Не найдя, что ответить, лейтенантик испуганно заморгал глазами. В это время Елена оттянула мужа в сторону и что-то начала быстро говорить. Тот скорчил недовольную мину, но в итоге, похоже, подался на уговоры:

— Значит так, Витек! Этих я беру под свою ответственность. Если ребята расколются, ты обо всем первым узнаешь.

Повернувшись, он подмигнул Андрею:

— Ну что, мужики, пойдем ко мне на допрос с пристрастием!

«Допрос» состоялся в гостиной того самого дома из белых блоков. Хозяин, которого, как и первого мужа Ленки, звали Николаем, восседал во главе стола. Между ним и «арестованными» расположились блюда с закуской: грузди, маринованные рыжики, копченая колбаса, розовые с белыми прожилками кусочки окорока, домашние соления. Накрыв стол, хозяйка отправилась переодеваться, поручив мужу развлекать гостей до ее прихода.

Разлив из запотевшей бутылки водку, Николай предложил первый тост за знакомство. Подождав, пока гости закусят, он с ухмылкой поинтересовался:

— Ну чего, будем колоться, мужики!?

Неудобно было лгать хлебосольному хозяину, но преодолев врожденную совестливость, Андрей изложил прежнюю версию.

— Да ладно, хорош, мозги пудрить! — усмехнулся Николай — За хабаром вы ребята приехали. Мы тут все этим балуемся. Но только аккуратно балуемся, без борзости. А вот Кирюха, засранец, борзый был. Вот и нажил проблем на свою задницу.

— А из-за чего у него проблемы? — поинтересовался Андрей, и тут же пожалел о сказанном. Коротышка смерил его взглядом, от которого сразу захотелось спрятать глаза. Правда, после некоторой паузы он все-таки ответил:

— Я же говорю, борзый он. Решил, что может свои правила устанавливать. Это можно из Зоны выносить, а это, видите ли, нельзя. Пару месяцев назад я ему хороший заказ от серьезных мужиков подкинул. Он взял людей, в Зону отвел, а когда узнал, что им нужно, заартачился… В общем аванс он потом вернул. Но мужики, как уже сказал, серьезные. Выставили мне неустойку. Я ее естественно на Кирюху переложил, ну а он совсем в дурь попер. Развел пролетарскую демагогию: «Гады вы все, кровопийцы!» А ведь сам виноват, дурак! Получил бабки, работай!

Произнеся последнюю фразу, Николай оглядел гостей, словно искал у них моральной поддержки. Сашка согласно закивал головой. Андрей своего отношения ни как не выразил. От разговора повеяло душком девяностых, и он неожиданно подумал, что эти проклятые годы на самом деле ни куда не уходили. Метастазы их прочно засели в огромном теле страны. И рецидив в любой момент возможен, пока такие, как новый Ленкин муж, живут и здравствуют. А потом промелькнула совсем уж крамольная мысль:

«Может быть, в далекие двадцатые революционная жесткость была оправдана! Надо же как-то почву очищать для светлого будущего!»

И тут, переключив на себя все внимание, появилась Елена. В своем вечернем платье она выглядела как фея, по ошибке залетевшая в придорожную харчевню вместо королевского бала. Казалось, прошедшие годы только сделали ее привлекательней.

— Ну как, Николя, развлекаешь гостей?

Произнеся это с очаровательной улыбкой, она чмокнула мужа в лысую макушку, успев при этом продемонстрировать глубокий вырез платья.

— Без тебя, зайка, не получается! — ответил воркующим басом супруг.

— Без меня вообще в этом доме мало чего получается! — констатировала Ленка и села напротив Андрея. Разговор она тут же взяла в свои руки, и говорила, большей частью обращаясь только к нему. При этом глаза ее как-то подозрительно счастливо светились. А потом он вдруг ощутил, как под столом на его давно нестиранный носок легли женские пальцы. В другое время и в другом месте это бы польстило мужскому самолюбию и вызвало ответную реакцию, но сейчас происходящее явно не вписывалось в ситуацию.

«Она что, истомилась тут в глухомани от скуки?» — думал Андрей, краем глаза испуганно поглядывая на мужа. И вдруг до него дошло:

«Это же черные брызги действуют!»

Быстро убрав ногу, он поймал на себе ее откровенно недоумевающий взгляд. Похоже, что все это не ускользнуло от Николая:

— А скажи мне, Андрюха, в каком статусе ты при моей зайке раньше состоял? — неожиданно поинтересовался он, переводя взгляд с жены на гостя. Голос звучал весело, и надо было бы свести все на шутку, но Андрею ни улыбаться ни шутить не хотелось.

— Андрюша мой друг и верный рыцарь! — ответила за него Ленка, кокетливо поглядывая на мужа.

— Рыцарь, это как? В латах же неудобно — хохотнул Николай и сделал жест, который вполне можно было истолковать как неприличный. В ответ на это супруга скорчила презрительную гримасу:

— Фи, Николя! Ты опять в своем репертуаре.

Андрею разговор нравился все меньше и меньше. Но на счастье Николай сам резко сменил тему:

— А вы как, мужики, домой собираетесь? Скорый на Москву через три часа.

Собираемся, собираемся! — крикнули Андрей с Сашкой в один голос.

— Ты что гостей прогоняешь! — возмутилась Ленка.

— Да упаси Бог! — они сами домой быстрее хотят.

— Хотим, хотим! — опять хором подтвердили гости.

— Ну вот, я же говорил, зайка! — расцвел в улыбке Николай — Сейчас по маленькой на дорожку и вызываю транспорт…

Зайдя в вагон, Андрей растянулся на верхней полке и с нетерпением ждал, пока тронется поезд. Когда же, наконец, вагон дернуло, и перрон медленно поплыл на восток, он с шумом выдохнул воздух:

«Неужели все! Домой!»

Правда, чуть погодя, наблюдая, как за окном проплывают уральские пейзажи, он уже чувствовал легкую грусть и пытался переосмыслить все, что случилось с ним за эти несколько дней. В любом случае путешествие его взбодрило и заставило чуть отступить нависшую старость. Он был благодарен судьбе за знакомство с Кириллом, и молил Бога, чтобы сталкеру удалось уйти из под удара и где-нибудь в новом месте начать новую жизнь. Даже к Сашке, который до сих пор трагически переживал потерю контейнера, Андрей испытывал некоторую благодарность. Все таки, именно этот неудавшийся кандидат в клуб успешных людей заставил его расшевелиться и вылезти из своей раковины.

Периодически в купе появлялась проводница — миловидная слегка располневшая блондинка. Бросая игривый взгляд в сторону Андрея, интересовалась, не нужно ли что-нибудь пассажирам.

«Работает!» — думал Андрей, поглаживая спрятанные под рубашкой черные бусины, но уже давал себе зарок, что просто так без особой нужды эту штуку одевать не будет.

3

Оглавление

Предложение, от которого сложно отказаться

Страхи из прошлого

Сталкер

На новом месте

В тумане

Желтая пустыня

Неожиданная встреча

Жесткий диалог

Живоглот

Улыбка из прошлого

Неожиданный финал Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg