«Полдень»

Henry Kuttner [as by Hudson Hastings]. Noon, (Thrilling Wonder Stories, 1947, № 8)

КОГДА ОН поднял глаза от водоема, сад — изменился. Уэстон видел на воде отражение синего неба, закатных облаков и самолета в вышине. Затем негромкий гул моторов внезапно оборвался. Был закат, теперь стал полдень — и Уэстон был уже не в Версале.

На это потребовались месяцы. Но чудом явилось то, что это вообще случилось. Люди, ищущие чудеса, редко находят их. Но все же Джон Уэстон, может быть, потому что был он свободен, бездеятелен и достаточно богат, чтобы потакать своим порывам, приехал сюда в поисках призрака — и нашел его. Данн оказался прав, и теория многосерийного времени тоже оказалась права, а вполне достоверные истории о призраках из прошлого в Версальском саду были не просто россказнями.

В первый же день, приехав сюда, Уэстон испытал какое-то странное чувство сдвига, но оно быстро прошло. Однако этого было достаточно, чтобы он бросил здесь якорь и стал прогуливаться по старым дорожкам, не совсем веря в то, что когда-нибудь увидит лицо, мельком показавшееся ему в мерцающих брызгах. Путешествие во времени — это совсем не то, что можно оценить и уравновесить. Оно либо происходит, либо нет.

И вот теперь оно произошло.

Уэстон неподвижно стоял, озираясь. Деревья изменились и переменили свои места, а неподалеку виднелись низенькие синие постройки с коническими крышами. Под ногами вместо травы был толстый ковер мха. А у ног по-прежнему лежал водоем.

После того, как миновал первоначальный шок недоверчивого изумления, Уэстон пошел к домам с коническими крышами.

И тогда случилось второе чудо. Из одного здания вышли трое и направились к нему. Один из них оказался девушкой, лицо которой Уэстон уже видел. Два других были молодыми людьми, стройными, в рубашках яркого зеленовато-бронзового цвета, как и у девушки. И в их походке чудилось живое любопытством.

Пока Уэстон глядел на них, то все более убеждался, что очутился в ином мире, или отдаленной во времени эпохе. Все трое были невероятно стройными, но не неловкими или угловатыми, и нельзя было назвать худыми их тонкие, резные черты лиц. Зеленовато-бронзовые глаза уставились на него.