«И Вам того же вдвойне»

Роберт Шекли

И Вам того же вдвойне

В Нью-Йорке к вам в дверь звонят - и это правило не знает исключений - в тот самый миг, когда вы уютно устроились на диване вкусить заслуженного сна. Настоящий, волевой мужчина в таком случае сказал бы: "Пошли все они к дьяволу! Мой дом - моя крепость, а телеграмму могут подсунуть под дверь..." Но если вы человек вроде Эдельстайна, то есть не слишком волевой, вы заколеблетесь: а вдруг это блондинке из соседней квартиры потребовалась баночка острой приправы? Или какому-нибудь ненормальному продюсеру взбрело в голову поставить фильм по письмам, которые вы отсылали матери в Санта-Монику? А что - ведь ставят же фильмы еще и не по такой галиматье...

Но на сей раз Эдельстайн решил не открывать. Не открывая глаз, он крикнул с дивана:

- Мне ничего не нужно!

- Ошибаетесь,- ответил голос из-за двери.

- Моя квартира битком набита энциклопедиями, щетками, пылесосами и прочей дрянью, которую вы рекламируете. Все, что вы надеетесь мне всучить, у меня уже было. И я все это выбросил.

- Но я вовсе ничего не продаю.- Обладатель голоса не обращал внимания на выпады Эдельстайна.- Я хочу предложить кое-что задаром.

Эдельстайн улыбнулся тонкой, чуть грустной улыбкой коренного ньюйоркца, по опыту знающего, что даже если ему подарят пачку самых натуральных двадцатидолларовых банкнот, рано или поздно придется расплачиваться за них с лихвой.

- Если задаром, то мне тем более не по карману,- отрезал он.

- Но это и впрямь совершенно бесплатно,- не унимался голос.- В том смысле, что вам не придется платить ни сейчас, ни потом.

- Нет,- сказал Эдельстайн, восхищаясь собственной твердостью.

Ответа не последовало.

- Эй!- робко окликнул Эдельстайн.- Если вы еще там, то уйдите, пожалуйста. Я хочу вздремнуть.

- Мой дорогой мистер Эдельстайн!- изрек голос.- Ваш цинизм наивен, а суждения пристрастны.

- Он еще будет читать мне мораль,- сказал Эдельстайн стене.

- Ну ладно,- в голосе появились новые нотки,- забудьте о моем предложении. С какой стати я буду унижаться перед таким грубияном... Прощайте, мистер Эдельстайн!