«Тайна 'ККК'»

Шебалин Роман

Тайна "ККК"

Пролог.

"...24 июня 1938 года с санкции Магистра экспедиция условно в дальнейшей документации именующаяся "W-Z" начала работу. 21 июня 1941 года Грааль был найдет. Скрыл ли Магистр от Мага свою находку - неизвестно. Но есть свидетельства, что ни в "Канцелярии", ни в "Гнезде" находиться Грааль не мог. Кроме того уже в марте 1943 года "W-Z" возобновила свою работу. В чудом уцелевшем отрывке из послания Магистра Ллойду мы прочитали: "...Чаша наполнится землей, если человек войдет в зверя, а зверь - в человека..." Но что именно хотел сказать этим Ллойд, нам также неизвестно, - докладчик сделал многозначительную паузу, боязливо посмотрел на Председателя и добавил, - пока все".

"Ну что, - Председатель кивнул, - будем думать"

"Разрешите обратиться, товарищ Курехин", - с заднего ряда поднялся седой генерал.

"Да, пожалуйста", - Председатель вновь кивнул и рассеянно посмотрел на часы.

"А кто такой Ллойд? извините..."

Глава Первая, в которой мы узнаем немного из истории Москвы ти ее веселых обитателей.

Милые, любезные, толстые мои читатели! В жизни маленького городка, как и в жизни каждого мужчины, наступает момент, когда, хм... происходит нечто совершенно невероятное.

Как-то раз, когда природа еще не осчастливила добрых москвичей пушистым декабрьским снегом, а до Выборов оставалось недели полторы, в 10-ое отделение милиции поступила информация следующего рода: убили продавца магазина "Колбасы" тов. Фролова Л.Л., национал-коммуниста и примерного семьянина.

Вообще-то магазинчик был так себе. Достойных колбас там не видали еще с первых выборов в Госдуму, а когда сняли местного Секретаря - сгинули и недостойные колбасы. Такие печальные события наложили отпечаток тоски и злости на ни в чем не повинных москвичей. Бедняг уже не радовали: ни открывшаяся летом 1991 года Итальянская бензоколонка, ни визит тов. Жириновского В.В. на закрытие экологически нечистого завода-гиганта им. Третьего Мосстроя, ни открытие мечети в Ваганьковском переулке. Поэтому, когда весной 1995 года случайно забредшие в магазинчик москвичи узрели на прилавках колбасу, новую и, по внешнему виду, вполне съедобную, то ясной радости не было предела. Ценник гласил: "=ККК=, сорт-1".

Представляете ли, - с тех пор их завозили каждый месяц, и довольству воспрянувших духом москвичей не было конца. Как вдруг...

Как вдруг при загадочных обстоятельствах исчез кассир магазина, Клокина Клавочка, милая девушка, малость легкомысленная, зато - красивая и честная. Хотя, нет, это было еще совсем не "как вдруг". Прошел по Москве слух, что Клавочка связалась с Таймырскими анархистами и укатила в райцентр.

Так что - "как вдруг" случилось позже.

Но вообще-то галантный автор не является уж очень большим любителем этих "как вдругов". "Как вдруг" происходят одни неприятности, - теряются, скажем, книги, дискеты или друзья уезжают там в Индию, в Англию. Или приходишь так домой, а там сидит уже себе эдакий "как вдруг", поигрывая ордером на обыск, а что делать? Вы можете резонно возразить: бывают и полезные "как вдруги", ну, там, нашли кошелек на дороге или девушку красивую, жену будущую, встретили, - не спорю. Но ведь через несколько дней, когда наконец выясняется, что денег Вы нашли мало, а девушка ваша, пардон, дура, - вот тогда-то и припоминаете Вы недобрым слово этот самый так внезапно полюбившийся Вам "как вдруг".

Ну вот, кстати, в октябре из магазина "Колбасы" ушел, (как объяснил после всем директор магазина) по собственному желанию, сторож, фамилии его никто не помнил, а звали дедом Макаром; и все бы хорошо, да только вот после этого "собственного желания" деда Макара никто не видел.

Но и такой случай не оказался вожделенным (впрочем, кому как) "как вдругом".

И вот наконец - странное убийство колбасного продавца Фролова Л.З. всколыхнуло всю округу. Мало того, что Леонид Захарович Фролов был видным национал-коммунистом, он частенько ездил в столицу по личному приглашению тов.Ампилова, которому приходился дальним родственником. В 1998 году он собирался баллотироваться на пост мэра Москвы, а тут вот...

Странное убийство усугубилось тем, чем тело в морге успело пролежать только часа два-три, не больше, - кто-то украл тело. Для чего? Обиженные москвичи не находили ответа.

Старухи Зеленого проспекта нашептывали боязливым мамашам и детишкам о вурдалаках, вампирах и прочей нечисти. Старожилы припомнили, что колбасный магазин был построен на месте кладбища - и недостойные слухи усугубились.

Глава Вторая, где понимаем, что сюжет все-таки есть.

- Сами себе морочат голову, - констатировал инспектор Бугаев. Он стоял у окна и мрачно смотрел на проезжающие мимо по улице Горького "газики" и телеги.

Бугаев размышлял.

В кабинет постучали.

- Входи, Петенька, - крикнул инспектор.

- А, здрасте, откуда Вы узнали, что это я? - с такими словами в кабинет вошел Петенька Озарян, младший лейтенант и просто славный молодой человек.

- Так; - Бугаев не поворачиваясь вытащил блокнот и что-то черкнул там, - ты машину заправил? мы едем на место.

- Данил Саныч, я, собственно...

- Кроме того, - Бугаев отвернулся от окна и посмотрел на Петеньку, ты уже был в морге?

- Был, тело так и не появилось...

- Не сметь говорить так про Леню! - Бугаев хлопнул по столу ладонью, - я хорошо знал покойного...

Лицо инспектора приобрело выражение сентиментальной задумчивости. В детстве они играли в войнушку, кораблики пускали в низовьях Лихоборки, танцевали твисты в "Метелице", потом Леня с родителями переехал в райцентр, после - в столицу. Вернулся уже с женой, национал-коммунистом и вообще вполне респектабельным человеком. Сперва устроился работать директором Ленинградского рынка, но директорствовал не долго - ушел, из принципиальных соображений. Стал продавать колбасы.

- Едем в магазин, - мрачно изрек Бугаев.

Глава третия, где один трусит, другой предается воспоминаниям, а еще один начинает кого-то напоминать.

До магазина добирались легко, чуть застряли на переезде у Данагуэрской Слободки, но там, знаете ли, в декабре обычно перегоняют по Казанской порожняки, так что - машина с Манежа до Перово добирается где-то около часа, и это в лучшем случае, - при таком-то дожде со снегом.

Магазин милицию встретил, несмотря на будний полдень, запертыми дверьми, свет в одном из окон, однако, горел.

- Несомненно, там, где горит свет - кабинет директора, - сказал Бугаев.

- Разрешите взломать?

- Господь с тобой, Петенька, лучше позвони.

- Позвонить? а, постойте, я же Вам еще утром хотел рассказать, вернее...

- Да позвони же ты в конце концов!

- Или, может, войдем внезапно?

- Я тебя под трибунал... Ладно, черт с тобой, ломай.

Миниатюрным ломиком Озарян легко вскрыл дубовую дверь "Колбас" и наши герои вошли внутрь.

Они прошли, ступая тихо, по пустому залу, издевательски пахнущему колбасой, и остановились у второй двери, на которой висела табличка "директор".

Бугаев задумался. Несомненно, этот директор - фрукт, каких мало и место ему на лесосеке. Звонить в Центр за ордером - долго, зимой по заснеженной Владимирке и вездеход еле проедет, туда, обратно - всего три дня: только через три дня будет ордер. За три дня дело может зайти в самый настоящий тупик. И это, считай, почти за неделю до Выборов. Что скажут в Райкоме?

И тут Петенька разрешил сомнения Бугаева. (Вообще-то Петенька Озарян на большее и не был никогда способен, инспектор даже частенько перед тем или иным ответственным делом вытаскивал из Петенькинового "табельного" все патроны, так, на всякий случай ("три расстрела при попытке к бегству за год - это многовато", - объяснили в Управлении).

Короче, пошло эдак: Петенька двинул ногой дверь, дверь распахнулась и, потрясая своим "табельным", младший лейтенант вбежал в директорский кабинет. Следом - степенно вошел инспектор Бугаев.

За столом сидел маленький тощий человек и улыбался так глупо, как могут улыбаться лишь законченные воры и спекулянты.

- Я инспектор Бугаев, Даниил Александрович, - чеканя слова проговорил инспектор Бугаев.

- Очень приятно, - улыбка директора достигла состояния улыбки уже врага и вредителя, - а я Зельц, Абрам Адольфович Зельц, я директор.

Последние слова Зельц проговорил таким жалобным тоном, что Бугаев расхохотался.

- То есть Вы понимаете, что мне нужно от Вас, - усевшись в объемное кресло у директорского стола, Бугаев решительно приступил к работе, - и ты, Петенька присаживайся; ну?

- Я здесь директором уже пять лет, у меня есть награды, грамоты, мой отец был полковником, мой сын в 1983 году служил в Афганистане, я поднимал промышленность на Северном Урале, у меня убили лучшего продавца...

Директор все говорил и говорил, и Бугаев думал: "какого черта, он лопочет, словно зарезал не только Леньку, но еще свою жену, детей и сжег пару ясель, я теперь почти точно уверен, что он - преступник, вот ведь досада." Инспектору было жаль. Еще бы - ни одного нормального дела за последние восемь лет. Нет, конечно, в 1981 году он участвовал в аресте свердловских вредителей (мыслимо ли дело, - взяли тогда всю обкомовскую верхушку с неким Ельциным во главе за сокрытие фактов по Делу о Химзаводе), и еще 1987 году раскрыл заговор шахтеров Донбаса против Партии и Правительства, но после... После его, как обладающего ценной информацией (о которой, к слову сказать, Бугаев ничего не знал) по Уральским и Приднестровским обкомам, выслали в Москву, понизив в должности.

- ...Прибегаю и вижу: ой вэй, кровищи сколько, как с одного человека столько кровищи, я и тут же звоню...

- Ну хватит, - буркнул Бугаев, - про Ваши доблести у меня папка в сейфе лежит.

- А, позвольте, - лицо директора на секунду просияло (или инспектору просто показалось?), - зачем же вы пришли?

Бугаев посмотрел на Петеньку, тот пожал плечами и спрятал "табельное" в брючный карман.

Глава Четвертая, в которой автор кричит: ага! а Бугаев проявляет чудеса дедукции.

Обычно в таких ситуациях возникает то самое гнетущее молчание, о котором-то и писать весьма затруднительно, а уж переносить его...

Нет-нет, что-то и происходило: Зельц бросал тревожные взгляды то на угрюмого Бугаева, то на зеленую папочку, скромно выглядывающую из под кипы лежащих на столе бумаг. О, если бы мой превосходный инспектор был всего лишь процентов на 20 Шерлоком Холмсом, то при самом беглом осмотре директорского стола - он не только бы заметил папочку эту, но еще узнал бы в ней рукопись достаточно древнюю, может быть даже - начала века.

Но Бугаев не был Шерлоком Холмсом, ни на какие проценты; впрочем, порою он сравнивал себя с Анискиным, приговаривая при этом: жениться, что ль, на доярке какой-нибудь для полного сходства. И обычно после подобных ассоциаций инспектор мой переходил в состояние тучки, такой, не так уж и грозовой, но как бы сказали французы "ассэ гроз".

Вот и сейчас Бугаев вспомнил про ненавистную доярку. И лицо его стало страшным. Петенька кисло улыбнулся, а Зельц, воспользовавшись временным отвлечением инспектора от своей персоны, попытался было упрятать папку чуть глубже под бумаги, но...

Ага! (Это я кричу "ага", т.е. - автор.)

Рука Зельца дрогнула и бумаги со зловещем шелестом заскользили на пол, обнажая ту самую папку, без которой, как вы поняли, мои толстые, дело бы зашло в тупик настолько капитально, что ни вмешательство сотрудников Комитета, ни даже личные санкции тов.Курехина не помогли бы восстановить правду.

Какой дурацкий яркий цвет, - подумал инспектор и пододвинул к себе эту самую папку. Зельц вскочил, сделал два шага к стене и ударился о нее лбом.

- Да сядьте же Вы, в конце-концов! - взревел Бугаев и крепко хлопнул по столу ладонью.

Зельц сел. На пол. У стены. Он понимал всю нелепость и беспомощность своего положения, но сделать уже ничего не мог - ноги его не слушались, язык - тоже. Директор что-то просипел, сделал глубокий вдох, поперхнулся воздухом и разразился неприятным то и дело всхлипывающим кашлем.

Между тем Бугаев уже раскрыл папку.

- Хм, накладные, запрос на вертолет, ого, - инспектор перелистнул еще пару бумажек и удивленно хмыкнул, - Петенька, сколько отсюда до Красноярска?

- Да часа три будет, - Озарян подошел ближе и тоже заглянул в директорскую папку, - тут что-нибудь есть, да?

- Да, есть, - Бугаев кивнул, - значит колбаски?

Петенька непонимающе уставился на инспектора.

- И откуда же колбаски?

Директор рывком встал и, пройдя по стене метра три, уперся лбом в дверь массивного шкафа.

- Колбаски откуда, а, товарищ директор? - повторил Бугаев и с торжествующим видом посмотрел на младшего лейтенанта.

- Я немецкий еврей! мою семью реабилитировали еще двадцать лет назад! я имею награды Родины!! - внезапно заорал Зельц, - по какому праву без ордера врываетесь вы? по какому...

- Вот здесь, здесь и здесь, - тихо пробормотал Бугаев, впрочем, такого тихого бормотания было достаточно, для того, чтобы угомонить Зельца, - и вот опять: три буквы "К", что это значит, а, Абрам Адольфович?

- Красноярские кровяные колбаски, из хорошего мяса, поставляют нам, я там договорился, ездил, и Марочке платьице покупал еще там, а то у нас, как на Новый год... и шарики, на ребенке ж все горит...

Бугаев достал из кармана часы. Часы были, несомненно, отцовские.

О да, отец моего инспектора, Александр Юрьевич Бугаев, служил танкистом. Был убит под Варшавой всего за неделю до Победы.

- Эх, отец, - вздохнул инспектор, - знал бы ты, что не добили вы тогда гадов, не добили.

Часы показывали половину третьего.

- Ну полно, - Бугаев закрыл папку и обернулся к Петеньке, - живо гони в Красноярск, выясни: кто, зачем и как поставляет в магазин эти самые "кровяные колбаски", возьми вертолет, скажешь Самойлову - я приказал, все.

- Есть! - и младший лейтенант убежал исполнять.

- А, и еще, - крикнул ему вслед инспектор, - будешь возвращаться, захвати с собой директора тамошней колбасной фабрики, поговорим!

Зельц тем временем сел в свое кресло за стол. Что и говорить, в этом кресле он чувствовал себя, как бы это сказать, - надежнее, что ли. Но мысли Абрама Адольфовича все одно - плясали сумасшедшую кадриль и успокаиваться никак не собирались. Купить этого грубого мента? А денежки-то отправил. Убить? чем? Не лампой же его по голове лупить. Я вредитель, - подумал Зельц и содрогнулся, - а вдруг инспектор читает мысли? При нынешних порядках за вредительство могли отправить в Сибирь. Вернусь диссидентом, - не к месту промелькнула мысль в гудящей голове директора.

- Папку я возьму с собой, почитаю, а Вас жду в Райотделе к шести часам, второй этаж, двадцать пятый кабинет, - инспектор крякнул и выбрался из кресла, - паспорт не забудьте.

- А к чему? - пролепетал Зельц.

- Подписку о невыезде писать будем, - не оборачиваясь проговорил Бугаев и покинул директорский кабинет.

Зельц уже схватил телефонную трубку, собираясь, видимо, куда-то звонить, как тут дверь приоткрылась и инспектор Бугаев, насупив брови грозно спросил:

- А труп-то где, а? съели небось!

Зельц на сей раз схватился за сердце и с тихим стоном сполз под стол.

Но Бугаев такого весьма показательного действия уже не увидел - он спешил к машине, думая на ходу о своем, конечно, малость грубоватом, чувстве юмора, но, зато, понятном простым людям. У машины инспектор сообразил, что вести придется самому, Петенька явно словил такси. Как же не любил мой добрый Бугаев сидеть за рулем! Машина была его, но все, что с ней связано, заправка, там, ремонты разные, - это были дела Петеньки. Каждое утро младший лейтенант мыл бугаевскую машину, заправлял ее каким-то бензином и после катал инспектора по городу. Кататься инспектор любил. Но самому...

Дождь со снегом кончился, и пошел почти настоящий снег. Посидев так с полчаса, инспектор плюнул, вылез из машины, тщательно запер ее и пошел на троллейбус, благо такие ходили. Кроме того, сидя за рулем машины, думать о текущем деле почти невозможно, а в троллейбусе - пожалуйста.

Глава Пятая, маленькая, но решительная.

Ну вот как раз и время двигалось к пяти. И Даниил Александрович Бугаев опять стоял у окна. Он смотрел на пролетающие снежинки и думал о бренности бытия. А что? Иногда об этом можно подумать. Полумрак, снег и тишина вполне такому способствуют. Мимо проехала грязная пожарная машина, кряхтя и улюлюкая. Вот и пожар где-то, - подумал инспектор. Люди сгорели, мебель, обои. А ведь красиво: снег и горящий дом. Внизу послышался шум, наши отъехали, вечно они запаздывают.

Тут Бугаев вспомнил, что ни в троллейбусе, ни сейчас, в кабинете, не подумал еще о деле. Бугаев вздохнул и, сев за стол, развернул перед собой папку.

И вот тогда-то он и заметил ту самую рукопись, на которую, уж извините меня, упоминавшийся здесь ранее, Шерлок Холмс обратил бы самое что ни на есть внимание. Рукопись лежала под всеми прочими бумагами, в конце папки и, как все вы давно догадались, выглядывала заманчивым кусочком. Инспектор потянул за этот кусочек и вытянул чуть подернутый желтизной листик бумаги с непонятными каракулями.

Криптограмма какая, что ли, - подумал Бугаев, - или шифровка шпионская.

Инспектору стало скучно - несчастный директор магазина и впрямь оказывался то ли вредителем, то ли просто бандюгой. Может за ним кто-то стоит? Не чеченская ли мафия? Не абхазские ли террористы? Причем тогда колбасы? Может, наркотики? А хорошо бы - если мафия. Тогда пришлют из Владимира "спецназов" или даже пару БМВ, в столицу, может, вернут. Чай, владимирские мои друзья и думать обо мне забыли!

Все время инспектор отвлекался. Вот и сейчас - принялся размышлять о пользе мафии: им - тюрьмы, ему - повышение, все как положено, хорошо! Перед инспектором висела на стене огромная карта Советского Союза. Бугаев критически воззрился на карту, зевнул. И тогда, чтобы не заснуть, он вытащил из ящика стола подзорную трубу и принялся искать город Красноярск. Город долго не находился, и наконец...

Дверь распахнулась. На пороге стоял Петенька Озарян, усталый, но счастливый.

- Воды! - крикнул Петенька с порога.

Бугаев поднялся и протянул младшему лейтенанту графин с кипяченой водой:

- Так быстро? ну, выкладывай, что там у тебя?

Петенька перевел дыхание. С вертолета он еле добрался на такси, не заплатил, наорал на несчастного таксиста, помахал у него перед носом своей красной книжечкой, сбежал.

И прибежал в кабинет Бугаева.

А тут так и замер, растрепанный, с шапкой в одной руке, с графином в другой.

- Ну?! - тряханул Петеньку за плечо Бугаев.

Петенька выронил графин, выпучил глаза и выпалил:

- В Красноярске нет колбасной фабрики!

- Что? - Бугаев от радости хлопнул хлопнул кулаком по ладони, - а ну повтори!

- В Красноярске нет никакой колбасной фабрики, и никогда не было.

Глаза Бугаева победоносно сверкнули:

- К Зельцу!!

Глава Шестая, в которой автор косвенным образом признается в полном своем неумении писать детективы.

Вот и ляпнул автор, мол, "сверкнули глаза". Ну, честно говоря, автор тоже никогда не видел по-настоящему сверкающие глаза. Глаза обычно выпучиваются, сужаются, глазами косят, вращают. Глазами можно тайно показать направление: вот, дескать, партизаны налево ушли. Да и вообще, глаза можно просто закрыть. Но сверкнуть глазами, это, знаете ли... Хотя, так заманчиво звучит нечто такое "и тогда в его глазах пронеслась роковая молния", банально, конечно, зато доходчиво. Мы сразу видим, да хоть того же инспектора, - на черном коне он гарцует на крыше Нью-Йоркского небоскреба, размахивая шашкой, нет, лучше мечом, и кричит: сдавайтесь, мол, прихвостни Антихриста! и глазами так сверкает, что на каждой молнии написано на десяти языках зловещее слово "возмездие", и молнии эти разят мировых вредителей в самые уязвимые их места. Во как!

Но это, знаете ли, так, придумка. На самом деле сверкающие глаза бывают только у эльфов, да и то - не у всех. Что же касается моего инспектора, то хочу вас успокоить, доверчивые мои толстые читатели, он не эльф. (Хотя, жаль, вот уж тогда бы... хм...)

Такси резко затормозило у магазина. И стало сразу понятно, что дело почти кончено - свет в кабинете директора еще горел.

Когда Бугаев и Петенька буквально влетели в кабинет, Зельц просто спал в своем кресле, а в воздухе витал крепкий запах карвалола, валидола и валерьянки.

- Данил Саныч, - зашептал в ухо инспектору Петенька, - я еще утра хочу Вам сказать, пока этот спит...

- А он сейчас проснется, - нарочито громким голосом сказал Бугаев.

А Зельц и вправду проснулся. Тоскливо посмотрел на пришедших (вернее, "влетевших", но это уже не важно) и, с трудом двигая губами, пробормотал:

- Я дойду до Жириновского... вы не имеете права... у вас даже ордера нет...

- Ишь ты, грамотный, - усмехнулся Бугаев, - а у меня есть кое-что получше, а именно вопрос, точнее, вопросы: почему среди накладных, доверенностей и заявок, датированных 1994-95-ыми годами я нашел бумагу с другой датировкой, а именно - 1912 год, а?

- Это подарок! - почти крикнул Зельц и сразу застонал, - я... собираю...

- Хорошо, а куда же Вы "собрали" Красноярскую Колбасную фабрику?

- Фабрику?

- Хватит, - Бугаев, опершись о стол, грозовой тучей навис над погибающим директором, - я только хочу знать: каким образом человеческое мясо коптилось столь искусно, что никакие эксперты так и не смогли догадаться, а?

И Бугаев с размаху хлопнул по столу ладонью.

Здесь автор готов сообщить нечто исключительно веселое. Едучи в такси, инспектор услышал от Петеньки многие загадочные разности. К примеру, о полутрочасовом путешествии в Красноярск. Да, фабрики там не было, но если бы на этом кончилась вся информация о Красноярске! О нет: в местном райкоме хорошо знали товарища Зельца как представителя мета-коммунистического крыла Партии и автора книги "Переработка вторичных ресурсов". Показали Озаряну и грамоту, выданную Зельцу А.А. за выдающееся изобретение, мыслимо ли дело! специальная система перегонки и высушки позволяла в лабораторных условиях получать из белка обыкновенного куриного яйца настоящую лососевую икру, причем, быстро и при минимуме средств. Тогда Озарян тут же рванул в местную библиотеку и, записавшись (благо паспорт всегда носил с собой), взял ту самую книгу Зельца "Переработка..." В такси Петенька передал ее инспектору, а уж тот быстро нашел в ней главку, касающуюся обработки мясных продуктов.

Итак:

- ...Почему эксперты так и не смогли догадаться?

- Прочтите мою книгу, - усталым голосом проговорил Зельц, - а, впрочем, вы наверно уже прочитали... и что вам за нее от меня нужно?

- Тело, - сухо сказал инспектор и содрогнулся; еще утром он запрещал так именовать своего друга детства, Леньку Фролова, а тут...

- А его нету-у, - удивленно протянул директор.

- Где?! - взревел Бугаев.

- Нету, - Зельц затрясся, - я ничего не знаю! у меня дочка, положение, деньги... а хотите я дам вам много денег, только обождите, их нет сейчас, дней пять-шесть - и вы богатые люди...

- Петь, - Бугаев сел в кресло перед директором и глубоко вздохнул, ломик-то при тебе?

- Еще бы, - ухмыльнулся младший лейтенант и достал ломик.

Вид тускло сверкающей стали (это не какие-нибудь там глаза, сталь все-таки) подействовал на Зельца столь отрезвляюще, что Абрам Адольфович сглотнул и почти ровным голосом проговорил:

- Я не могу сообщить сейчас здесь ничего конкретного, я не имею права, я слово давал...

Руки чешутся опять написать "как вдруг". Эх, была не была!

Как вдруг Бугаев, ну, как бы это... вконец потерял остатки всякого терпения.

Он двинул кулаком по столу, схватил Зельца за его синий в крапинку галстук и диким голосом заорал:

- Ты, мразь шпионская, в клифту будешь право иметь!!

- Я скажу, скажу... - захрипел Зельц.

- Отпустите его Данил Саныч, - к столу, поигрывая ломиком подошел младший лейтенант, - я его пока тут обкорнаю легонько, ему-то один хрен с какой мордой подрастрельно идти, а мне все ж - радость такая.

- Я ведь скажу, - пискнул Зельц.

- Да говори же, не тяни резину.

Инспектор отпустил-таки директора, тот рухнул в кресло и, словно в сомнамбулическом состоянии, проговорил:

- Все у Пшишинского... все у него...

Глава Седьмая, в которой тов.Зельц чуть не становиться коллегой Джеймса Бонда.

Когда мы слышим новую фамилию, - не знаю, я лично радуюсь. Хотя встречаются и такие фамилии, которые лишь глупое удивление вызывают, да и только. Ого, как автор любит удивляться! Но, справедливости ради, следует сказать, что чем попало автора не удивишь. Потому что автор и так живет среди настоящих удивительных фамилий. Взять, к примеру, "Коржаков" какая-то помесь коржа с оковами и ржаньем! А уж совсем тотемные фамилии типа "Слюньков" или "Тюлькин" - это просто целый какой-то карнавал получается! Нет, не бывает нелепых фамилий, - это как шляпа - либо вы умеете ее носить, либо вы, в ней пардон, - дурень дурнем. Взять хотя бы фамилию нашей национальной гордости: сплошная пушистая пушка с ушами! Или великого конского открывателя: прожевал да жевал, дичь такая уж, честное слово! Или, скажем, переведем на грузинский немецкую фамилию Ницше - почти Аравидзе получиться, так вот, милые мои! Да что и говорить, знаете, какая фамилия у автора, сдохнуть ведь можно от смеха, - Шебалин, что означает (с некого древнерусского) "рвань, ветошь", короче, мбдень всякая; ну как с такой фамилией не стать энтропологом и хаотиком?!

Ой, что это я?

А, ну да: Пшишинский...

- Кто это?

- Страшный человек...

- И как же его найти? - Бугаев нахмурился, внутренне, однако, возликовав: неужели все-таки - мафия!

- Не ищите его! - из последних сил возопил Зельц, - он страшный человек, он убьет и вас и всех...

Петенька обогнул стол и, подойдя почти вплотную к директору, ткнул ему, бедному, легонько ломиком в висок.

Зельц дернулся:

- Холодно же!

- Ты вредитель и враг народа, - смотря в упор на Зельца, мрачно проговорил инспектор, - я из тебя такого шпиона сделаю, что они припомнят не только инцидент с южно-корейским самолетом, но и чернобыльскую аварию... на какую разведку работаешь, враг?!

- Не-э-эт! - плаксиво заверещал Зельц, - не враг я, не враг! Пшишинский враг, Пшишинский, а-а-а!!

- Где он? - в один голос гаркнули Бугаев и Озарян.

- В Лефортово, у кладбища... дом сносить собираются... маленький такой, с мансардочкой...

- Поехали, покажешь, - и Бугаев, вновь ухватив Зельца за галстук, вытянул эдакого полуживого от страха директора из кресла на поверхность стола.

- Не-э-э-т, - опять загнусил Зельц, - я не хочу! я не могу... - но, понимая уже, что его дело - труба, окончательно потеряв остатки самообладания, дрыгая ногами, завопил, - власовец он! убийца! шпион фашистский!! я не хочу к ним! они людей едят!.. я боюсь...

Бугаев удивленно поднял брови и выпустил Зельца, тот скатился на пол.

Петенька восхищенно причмокнул, потянулся и издал примерно такой звук: "Иах!"

- Да, - глубокомысленно изрек Бугаев, - вот такие вот колбаски; поехали, гражданин Зельц, не бойтесь, через час с вашим шпионом будет покончено, Петенька, бери его - и в машину.

Инспектор нежно так пнул лежащего на полу директора колбасного магазина - но тот даже не пошевелился, только чуть всхлипнул.

И Бугаев пошел к выходу, а Петенька, взвалив Зельца себе на плечи, направился следом.

Стемнело совсем.

Редкий прохожий в испуге шарахнулся от двух бравых мужчин, влекущих третьего, плаксиво что-то причитающего.

Не долетая до земли, кружились почти теплые снежинки. Директора погрузили в машину и - двинулись навстречу судьбе.

Глава Восьмая, эклектичная до чертиков, а что делать!

- Власовец, значит, - издевался в машине над погибающим директором мой серьезный инспектор, - а может, еще и петлюровец, а?

- Нет, нет, я знаю, он говорил, он сам все говорил, - Зельц почти пришел в себя, - это делал все он, он прочем мою книгу, я ведь ничего не имел такого... а он нашел меня и пригрозил... Марочка у меня, доченька...

- Кассир - его работа?

- Да...

- И дед Макар?

- Его...

- На большое дело едем, Данил Саныч, - оглянувшись, крикнул Петенька.

- Это точно, - зло усмехнулся Бугаев, - кому-то сегодня не поздоровиться.

Машина свернула в темный переулок, пронеслась мимо кладбищенской стены и выехала на площадь.

- Куда теперь?

- Направо, там зеленый забор... дом скоро сносят...

Они притормозили как раз у большой дырки в заборе. А через дырку, за забором виднелся древний двухэтажный дом с трубой и пологой, местами провалившейся крышей. Где-то, разумеется, закаркали вороны.

- Посторожи, Петенька, этого, хотя, нет, пойдешь со мной, надо только запереть...

И вот тут-то!

Вообще-то, разные злые языки болтали, что Пшишинский умел левитировать и принимать мысли на расстоянии, но...

Но все равно - на крыше взяли и загрохотали.

- А черт! - ругнулся Бугаев и устремился в заборную дыру, младший лейтенант - за ним, - Петька! вишь - окно, лезь туда, я через дверь! - на бегу крикнул Бугаев.

Где-то посыпались стекла, что-то заскрежетало и с грохотом рухнуло.

Обсыпанный штукатуркой Бугаев ворвался в обширную комнату на втором этаже, секундой позже - в окне показался и Озарян.

- Где он?

Петенька распахнул какую-то дверь и - бросился вниз по лестнице. Что-то опять загрохотало, но тут же стихло.

И вот тогда, в наступившей тишине, можно было услышать леденящий душу звук - звук отъезжающей машины.

- Ах ты!.. - смог только выговорить Бугаев и прыгнул из окна вниз, на землю, - где?

- Сюда, - из темноты позвал его Озарян, - тут ихняя "Запорожка", догоним!

- Догоним! - зарычал инспектор.

- Кстати, я же еще с утра хотел Вам ска...

- Да заводи же ты!..

И они погнали.

Тем, кто еще помнит фильм "Берегись автомобиля!", понятно, что в детективе погоня - штука всенепременнейшая. Преступник удирает - и его догоняют. Машины сталкиваются, валятся в кювет, одна из них, нет, лучше обе, взрываются, чудом уцелевший инспектор вытаскивает из горящей машины окровавленного преступника, хватает его за грудки и кричит: "Сдавайся, враг!" И тот конечно же сразу сдается. Во как!

Глава Девятая, последняя, кроме того, осчастливленная появлением, не скажу пока кого. Итак: погоня.

Громыхая и стеная, "Запорожец" мчался за Бугаевской машиной.

- Давай, Петька, жми, уйдут гады!

- Да хватит Вам цитат, Данил Саныч, что я хотел Вам сказать...

- После... - "переговорим", хотел крикнуть Бугаев, но вовремя осекся (еще бы, это я, автор, прикалываюсь так, не все ж инспектору одному шутить!); короче, бред - на разваливающимся вражьем "Запорожце" 50-какого-то года догонять машину милицейскую!

А та - пропала из вида, вырулив на Котельническую.

- А вот хрен они теперь уйдут, - подмигнул инспектору младший лейтенант и радостно рассмеялся, - слышите: тихо?

В ту же секунду раздались какие-то странные щелчки.

Озарян притормозил "Запорожец".

- Вперед! вперед! - стуча кулаком по лобовому стеклу вскричал Бугаев, - я ж тебя под суд...

- Да я Вам все хотел сказать, - Петеньку уже корчил припадок гомерического хохота, - я же с утра машину Вашу не заправлял, понимаете? а там бензина-то...

Младший лейтенант вылез из "Запорожца" и, давясь от смеха, направился к арке, из которой как раз и доносились сперва странное пощелкивание, а затем - какие-то и вовсе нечленораздельные звуки.

- Петька, милый! сукин ты кот! - покидая "Запорожец" бормотал Бугаев, - я ж тебя под трибунал...

- А я - Вас, - ухмыльнулся Озарян.

В арке, широко расставив ноги, стоял лысый старикашка с крючковатым носом, двумя руками старикашка держал пистолет и целился в инспектора.

- Ты Пшишинский? - игнорируя последнюю фразу Озаряна, спросил Бугаев.

Тот не шелохнулся.

Бугаев пожал плечами, а Петенька тихо так сказал:

- Ну кто вас просил, Данил Саныч, мало того, что вы лишили мое "табельное" патронов, Вы еще его зачем-то переложили из моего брючного кармана - в дырку для магнитофона...

И тут:

- А-а-а-а!! - дико завопил Пшишинский, бросил "табельное" на асфальт и побежал.

О, как бегал Пшишинский! Как гепард, как антилопа. Следом бежали инспектор с Петенькой, за ними, кряхтя, стеная и умоляя не покидать его, несчастнейший из директоров, Абрам Адольфович Зельц.

И бежали они по узким темным переулкам, по железным лестницам, ведущим то вниз, то вверх, прыгали в какой-то колодец, где воняло канализацией, и бежали опять. Где это мы? - раза три за такую погоню подумал Бугаев, - никогда тут не бывал.

Наконец какая-то очередная железная лестница привела их в длинный туннель.

- Пшишинский! - крикнул Бугаев, - ты арестован!

Эхо неясным гулом разнесло слова инспектора по туннелю. Далеко в темноте заурчал некий двигатель или что-то еще... И тут прямо над ухом преследователей заскрежетали лебедки и послышался гнусный клокочущий смех. Смеялся явно Пшишинский.

- Вам не уйти отсюда! Вы останетесь здесь, на ужин Магистру!..

Зельц захрипел и упал в обморок.

- Будем уходить? - спокойно спросил Озарян.

- Нет уж, постой, его лично придушу; а ты, Петенька, это... - голос инспектора дрогнул, - выноси директора и звони в Центр, пусть бригаду пошлют...

- А Вы?

- Это приказ.

- Может лучше...

- Справлюсь, - Бугаев сжал губы, энеpгично кивнул и пошел в темноту туннеля.

Петенька вдруг подумал, что, может быть, видит инспектора в последний раз, но... приказ есть приказ. И младший лейтенант потащил Зельца к выходу.

А Бугаев решительно шел по коридору. Он слышал шум воды, он, вероятно, понимал, что Пшишинский хочет затопить его, он все понимал, но он шел арестовывать врага - и это было выше любого понимания.

Но мысли Бугаева путались. Как же называется этот газ, - пытался еще припомнить Бугаев, нюхая воздух, а еще - он даже не удивился, когда кирпичи в стене туннеля расступились и оттуда с фонарем выскользнул Пшишинский.

- У-у, ржавые трубы! - Пшишинский дернул за какой-то рычаг и - на обоих хлынула теплая, гнусно пахнущая, вода.

Что было дальше, - разумеется, не поддаются никакому описанию, там более, - восприятию инспектора. Борясь в Пшишинским, который несмотря на свой тщедушный вид, оказался весьма крепким старикашкой, Бугаев случайно увидел в кирпичном проеме голову. С маленькими красными глазками коричневато-зеленую голову на длинной шее. Голова раскрыла пасть и полыхнула в дерущихся огнем. И если б не вода...

Последнее, что слышал сквозь шум воды Бугаев - дикие вопли Пшишинского, тот кричал что-то по-немецки, потом послышался грохот... Остальное было неразличимо.

Ну вот, это, пожалуй, и все. И "как вдруги" здесь кончаются, и автор наконец-то уже завершает свою правдивую историю.

Итак, по счастливой, как водится, случайности бурные потоки воды вынесли полуживого Бугаева в Яузу, у Свибловских шлюзов. Часом позже, поисковая группа обнаружила у Берниковской набережной труп 103-летнего (как установила впоследствии экспертиза) старика, у старика была растерзана грудь и извлечено сердце.

В больнице Бугаеву предъявили фотографии найденного утопленника, и инспектор показал, что это и есть - Пшишинский.

Закрытое следствие проходило во Владимире. Директора магазина Зельца А.А., постоянно кричащего что-то о драконе, который питался человеческими сердцами и о Пшишинском, привезшем этого дракона из Германии, объявили невменяемым и заключили в психиатрическую лечебницу в Усть-Каменске. А Бугаеву, между прочим, намекнули, что существуют в природе некие газы, вызывающие сложные галлюцинации, - и Бугаев успокоился.

Единственное, что волновало инспектора, - куда делся Петенька Озарян. (Пропала еще, правда, и зеленая папка из инспекторского кабинета, но - о ней ли вспоминать!), что же касается Петеньки, то он ведь явно успел вызвать бригаду из Управления, - это было понятно, потом же... Но и это волновало инспектора не так уж и долго: по выходе из больницы А.А.Бугаев был направлен на работу в недавно открывшееся советское посольство в Сингапуге, где, собственно, он и умер, заразившись СПИДом в одном из великолепнейших сингапурских борделей.

Хотя, автор склонен думать, что инспектора просто подставили, - мало что ли у Разведки вич-носителей!

Эпилог.

"...Магистр действительно поменялся сущностью с охранявшим Храм Грааля Драконом; произошло это в марте 1945 года, тогда же Магистр, в обличье уже Дракона, был переправлен неким Павлом Пшишинским, рыцарем Ордера и мастером "W-Z", сперва в Турцию, затем - в Россию. Для поддержания жизненного тонуса Магистр должен был съедать по одному человеческому сердцу в лунный цикл, иногда - чаще...

"А что стало с Драконом?" - спросил кто-то из зала.

"А мы это знаем - Дракон разгрыз ампулу с цианистым калием в штабе Монтгомери и умер, повинуясь проклятию."

"А Магистр?"

"Мы пока не знаем, что случилось с ним непосредственно после Победы, товарищ генерал, но есть предположение, что Магистр должен был встретиться для соединения четырех стихий с Ллойдом в Вевельсбурге, нет пока доказательств..."

"Достаточно, - Курехин поднялся, - спасибо, товарищи, я думаю, в некоторых вопросах МИД нам поможет, я позвоню Коржакову."

"Товарищ Председатель, - обратился к Курехину докладчик, - уместно ли будет обратиться к нашим немецким коллегам?"

"Вот тогда, товарищ Турбинс, на стол к Жириновскому и ляжет бумага, подписанная сотрудниками Безопасности, я могу поведать Вам о ее содержании!"

Генералы вытянулись по стойке "смирно".

"Там будет сказано, что Высшие Круги Управления Безопасности занимаются колдовством и мистикой; так что, - Курехин на пару секунд замолчал, - спасибо, пока все свободны."

декабрь 1995 г.