Каттнер Генри Работа по способностям
Когда Денни Хольт зашел в диспетчерскую, его вызвали к телефону. Звонок не обрадовал Денни. В такую дождливую ночь подцепить пассажира ничего не стоит, а теперь гони машину на площадь Колумба.
— Еще чего, — сказал он в трубку. — Почему именно я? Пошлите кого-нибудь другого; пассажир не догадается о замене. Я ведь сейчас далеко — в Гринвич- вилледж.
— Он просил вас, Хольт. Сказал фамилию и номер машины. Может, приятель какой. Ждет у памятника — в черном пальто, с тростью.
— Кто он такой?
— Я почем знаю. Он не назвался. Не задерживайтесь.
Хольт в огорчении повесил трубку и вернулся в свое такси. Вода капала с козырька его фуражки, полосовала ветровое стекло. Сквозь дождевой заслон он едва видел слабо освещенные подъезды, слышалась музыка пианол-автоматов. Сидеть бы где- нибудь в тепле эдакой ночью. Хольт прикинул, не заскочить ли в "Погребок" выпить рюмку виски. Эх, была не была! Он дал газ и в подавленном настроении свернул на Гринвич-авеню.
В пелене дождя улицы казались мрачными и темными, как ущелья, а ведь Нью-йоркцы не обращают внимания на сигналы светофоров, и в наши дни проще простого сшибить пешехода. Хольт вел машину к окраине, не слушая криков "такси". Мостовая была мокрая и скользкая. А шины поизносились.
Сырость и холод пронизывали до костей. Дребезжание мотора не вселяло бодрости. Того и гляди, эта рухлядь развалится на части. И тогда… впрочем, найти работу нетрудно, но Денни не имел охоты изнурять себя. Оборонные заводы — еще чего!
Совсем загрустив, он медленно объехал площадь Колумба, высматривая своего пассажира. Вот и он — одинокая неподвижная фигура под дождем. Пешеходы сновали через улицу, увертываясь от троллейбусов и автомобилей.
Хольт затормозил и открыл дверцу. Человек подошел. Зонта у него не было, в руке он держал трость, на черном пальто поблескивала вода. Бесформенная шляпа с опущенными полями защищала от дождя голову; черные пронзительные глаза испытующе смотрели на Хольта.
Человек был стар — на редкость стар. Глубокие морщины, обвисшая жирными складками кожа скрадывали черты лица.
— Деннис Хольт? — спросил он резко.
— Так точно, дружище. Скорей в машину и сушитесь.
Старик подчинился.
— Куда? — спросил Хольт.
— А? Поезжайте через парк.
— В сторону Гарлема?
— Как… да, да.
Пожав плечами, Хольт повернул к Центральному парку. "Тронутый. И никогда я его не видел". Он посмотрел на пассажира в зеркальце. Тот внимательно изучал фотографию Хольта и записанный на карточке номер. Видимо, успокоившись, откинулся назад и достал из кармана "Таймс".
— Дать свет, мистер?
— Свет? Да, благодарю.
Но свет горел недолго. Один взгляд в газету — и старик выключил плафон, устроился поудобнее и посмотрел на ручные часы.
— Который час? — спросил он.
— Около семи.
— Семи. И сегодня 10 января 1943 года?
Хольт промолчал. Пассажир повернулся и стал глядеть назад, в темноту. Потом наклонился вперед и снова заговорил:
— Хотите заработать тысячу долларов?
— Это что — шутка?
— Нет, не шутка, — ответил старик, и Хольт вдруг заметил, что у него странное произношение — согласные мягко сливаются, как в испанском языке. — Деньги при мне — в вашей валюте. Сопряжено с некоторым риском, так что я не переплачиваю.
Хольт не отрываясь смотрел вперед.
— Ну?
— Мне нужен телохранитель, вот и все. Меня намереваются устранить, а может быть, даже убить.
— На меня не рассчитывайте, — отозвался Хольт. — Я отвезу вас в полицейский участок. Вот куда вам нужно, мистер.
Что-то мягко шлепнулось на переднее сиденье. Хольт опустил взгляд и почувствовал, как у него напряглась спина. Держа руль одной рукой, он поднял другой пачку банкнот и полистал. Тысяча монет — целая тысяча.
От них исходил какой-то затхлый запах.
Старик сказал:
— Поверьте, Денни, мне требуется только ваша помощь. Я не могу рассказать вам суть дела — вы подумаете, что я лишился рассудка, — но я заплачу вам эти деньги за услугу, которую вы окажете мне сегодня ночью.
— Включая убийство? — набрался смелости Хольт. — Откуда вы разведали, что меня зовут Денни? Я вас отроду не видел.
— Я справлялся… знаю о вас многое. Потому-то я и выбрал вас. Ничего противозаконного в этой работе нет. Если сочтете, что я ввел вас в заблуждение, вы вольны в любую минуту отступиться и деньги оставить себе.
Хольт задумался. Чудно… но заманчиво. И, собственно, ни к чему не обязывает. А тысяча монет…
— Ладно, выкладывайте. Что надо делать?
— Я пытаюсь скрыться от своих врагов. И мне нужна ваша помощь. Вы молоды, сильны, — сказал старик.
— Кто-то хочет убрать вас с дороги?
— Убрать меня… о! Вряд ли до этою дойдет. Убийство не исключено, но только как последнее средство. Они меня выследили, я их видел. Кажется, сбил со следа. За нами не едут машины?..
— Непохоже, — сказал Хольт.
Молчание. Старик снова посмотрел назад.
Хольт криво усмехнулся.
— Хотите улизнуть, так Центральный парк неподходящее место. Мне легче потерять ваших дружков там, где большое движение, о'кей, мистер, согласен. Но я оставляю за собой право выйти из игры, если почую неладное.
— Прекрасно, Денни.
Хольт свернул влево, к 72-й стрит.
— Вы меня знаете, а я вас нет. И с чего вы вздумали наводить обо мне справки? Вы сыщик?
— Нет. Моя фамилия Смит.
— Ясно.
— А вам, Денни, двадцать лет, и вас признали негодным к военной службе из-за болезни сердца.
Хольт проворчал:
— Ну и что?
— Я не хочу, чтоб вы свалились мертвым.
— Не свалюсь. Мое сердце, как правило, о'кей. Это доктор, что осматривал, не уверен.
— Мне это известно, — подтвердил Смит. — Так вот, Денни…
— Да?
— Надо убедиться, что нас не преследуют.
— А что, если я подкачу к Военному штабу? Там не жалуют шпионов, — подчеркнуто тихо сказал Хольт.
— Как вам угодно. Я докажу им, что я не вражеский агент. Мое дело никакого касательства к войне не имеет, Денни. Я просто хочу предотвратить преступление. Если мне не удастся, сегодня ночью спалят дом и уничтожат ценную формулу.
— Это забота пожарной охраны.
— Только вы и я в состоянии с этим справиться. Не могу объяснить вам почему. Тысячу долларов — не забудьте.
Хольт не забыл. Тысяча долларов много значила для него сейчас. В жизни он не имел таких денег. Это огромная сумма; капитал, который откроет ему дорогу. Он не получил образования. Думал, что так и будет всю жизнь корпеть на нудной работе. Но при капитале… конечно, у него есть планы. Теперь времена бума. Почему бы не стать бизнесменом? Вот она — возможность делать деньги. Тысяча монет! Это же залог будущего!
Он вынырнул из парка на 72-й стрит и повернул на юг к Центральному Вест-парку. Краешком глаза заметил такси, мотнувшееся навстречу. Хотят задержать… Хольт услышал невнятный крик своего пассажира. Он притормозил, увидел проскочившую мимо машину и начал бешено крутить руль, изо всех сил выжимая сцепление. Сделав крутой разворот, он понесся в северном направлении.
— Не волнуйтесь, — сказал он Смиту.
В той машине было четверо; Хольт видел их мельком. Все чисто выбритые, в черном. Может быть, вооружены; в этом он не был уверен. Они тоже повернули — хотели догнать, но помешала пробка.
При первом же удобном случае Хольт свернул налево, пересек Бродвей, у развилки выскочил на аллею Генри Гудзона и, вместо того чтобы ехать по дороге к югу, сделал полный круг и возвратился на Вест-Энд авеню. Он гнал по Вест-Энд и вскоре выехал на 80-е авеню. Здесь движение было гуще. Автомобиль преследователей исчез из виду.
— Что теперь? — спросил он Смита.
— Я… я не знаю. Надо удостовериться, что они отстали.
— О'кей, — сказал Хольт. — Они будут кружить здесь, искать нас. Лучше убраться отсюда. Положитесь на меня.
Он завернул в гараж, уплатил за стоянку и помог Смиту выбраться из машины.
— Теперь надо как-то убить время, пока ехать опасно.
— Где?
— Как насчет тихого бара? Выпить бы. Уж очень ночь муторная.
Смит, казалось, всецело отдал себя в руки Хольта. Они вышли на 42-ю стрит, с ее едва освещенными кабаре, кафешантанами, темными театральными подъездами и дешевыми аттракционами. Хольт протиснулся сквозь толпу, волоча за собой Смита. Через вертящуюся дверь они вошли в пивную, но там отнюдь не было тихо. В углу гремела пианола-автомат.
Хольт углядел свободную кабину у задней стены. Усевшись, он кивнул официанту и попросил виски. Смит нерешительно заказал то же самое.
— Мне это место знакомо, — сказал Хольт. — Тут есть запасная дверь. Если нас выследили, мы быстренько смоемся.
Смита трясло.
— Вы не бойтесь, — подбадривал Хольт. Он показал связку кастетов. — Я их таскаю с собой на всякий случай. Так что будьте спокойны. А вот и наше виски.
Он выпил рюмку одним глотком и заказал вторую. Поскольку Смит не проявил желания платить, расплатился Хольт. Когда в кармане тысяча долларов, можно себе позволить такую роскошь.
Хольт достал банкноты и, заслонив своим телом, принялся разглядывать. Вроде порядок. Не фальшивые; номера серий о'кей. Но тот же странный, затхлый запах, что привлек его внимание раньше.
— Вы, видно, давненько бережете их, — отважился он.
Смит рассеянно сказал: — Экспонировались шестьдесят лет… — Он осекся и отпил из своей рюмки.
Хольт нахмурился. Это не были старинные, большие бумажки. Шестьдесят лет — чепуха! Не потому, что Смит не выглядел настолько старым; морщинистое, бесполое лицо могло принадлежать человеку между девяносто и ста годами. Интересно, как он выглядел в молодости? И когда же это было? Скорее всего, в Гражданскую войну!
Хольт убрал деньги, испытывая удовольствие отнюдь не от одной только выпивки. Эти деньги для Денниса Хольта начало. С тысячью долларов тебя примут компаньоном в любое дело, и можно обосноваться в городе. Прощай такси — уж это наверняка.
На крошечной площадке тряслись и раскачивались танцующие. Шум не смолкал, громкий разговор в баре соперничал с музыкой пианолы. Хольт машинально вытирал бумажной салфеткой пивное пятно на столике.
— Может, все-таки скажете, что означает вся эта волынка? — спросил он наконец.
На невообразимо старом лице Смита мелькнуло что-то, но о чем он думал, трудно было сказать.
— Не могу, Денни. Вы все равно не поверите. Который час?
— Около восьми.
— Восточное поясное время, устарелое исчисление и 10 января. Нам надо быть на месте незадолго до одиннадцати.
— А где?
Смит извлек карту, развернул и назвал адрес в Бруклине. Хольт нашел по карте.
— У берега. Глухое местечко, а?
— Не знаю. Я никогда там не был.
— А что произойдет в одиннадцать?
Смит покачал головой, уклоняясь от прямого ответа. Он разложил бумажную салфетку.
— Есть самописка?
Хольт ответил не сразу, сначала достал пачку сигарет.
— Нет… карандаш.
— Благодарю. Разберитесь в этом плане, Денни. Здесь нижний этаж дома в Бруклине, куда мы отправимся. Лаборатория Китона в подвале.
— Китона?
— Да, — помедлив, ответил Смит. — Он физик. Работает над важным изобретением. Секретным, я бы сказал.
— О'кей. Ну и что?
Смит торопливо чертил.
— Здесь, вокруг дома, — в нем три этажа, — очевидно, большой сад. Тут библиотека. Вы сможете проникнуть туда через одно из окон, а сейф где-то под шторой… — Он стукнул кончиком карандаша. — Примерно здесь.
Хольт нахмурился.
— Чую что-то подозрительное.
— А? — рука Смита дернулась. — Не перебивайте. Сейф не будет заперт. В нем вы найдете коричневую тетрадку. Я хочу, чтобы вы ее взяли…
— … и воздушной почтой переправил Гитлеру, — закончил Хольт, криво усмехаясь.
— … и передали в Военный штаб, — невозмутимо сказал Смит. — Это вас устраивает?
— Пожалуй… так более разумно. Но почему вы сами этим не займетесь?
— Не могу, — отозвался Смит, — не спрашивайте почему, просто не могу. У меня связаны руки — Проницательные глаза блестели. — Эта тетрадка хранит чрезвычайно важную тайну, Денни.
— Военную?
— Формула не зашифрована; ее легко прочитать, а также использовать. В этом-то вся прелесть. Любой может…
— Вы сказали, владельца дома в Бруклине зовут Китон. А что с ним произошло?
— Ничего… покамест, — ответил Смит и тут же поторопился замять: — Формула не должна пропасть, поэтому нам надо там быть именно около одиннадцати.
— Если уж так важно, почему мы не едем сейчас, чтоб взять тетрадку?
— Формула будет завершена только за несколько минут до одиннадцати. Сейчас Китон разрабатывает последние данные.
— Больно мудрено. — Хольт был недоволен. Он заказал еще виски. — А что, Китон — нацист?
— Нет.
— Может, ему, а не вам нужен телохранитель?
Смит покачал головой.
— Вы ошибаетесь, Денни. Поверьте, я знаю, что делаю. Очень важно, жизненно необходимо, чтобы эта формула была у вас.
— Гм-м…
— Есть опасность. Мои враги, быть может, поджидают нас там. Но я их отвлеку, и у вас будет возможность войти в дом.
— Вы сказали, они не постесняются убить вас.
— Могут, только вряд ли. Убийство — крайняя мера, хотя этаназия[1] не исключена. Только я для этого неподходящий объект.
Хольт не пытался понять, что такое этаназия; он решил, что это местное название и означает проглотить порошок.
— Ладно, за тысячу долларов рискну своей шкурой.
— Сколько времени понадобится, чтобы доехать до Бруклина?
— Наверно, час при эдакой тьме. — Хольт вскочил. Скорее. Ваши дружки тут.
В черных глазах Смита отразился ужас. Казалось, он сжался в комок в своем объемистом пальто.
— Что теперь делать?
— Через заднюю дверь. Они нас еще не заметили. Если разминемся, идите в гараж, где я оставил машину.
— Да… Хорошо.
Они протиснулись между танцующими и через кухню вышли в безлюдный коридор. Открыв дверь, Смит выскользнул в проулок. Перед ним возникла высокая фигура, неясная в темноте. Испуганный, Смит сдавленно вскрикнул.
— Удирайте! — Хольт оттолкнул старика.
Темная фигура сделала какое-то движение; Хольт быстро замахнулся в едва видимую челюсть. Кулак проскочил мимо. Противник успел увернуться.
Смит улепетывал, уже скрылся во мраке. Звук торопливых шагов замер вдали.
Хольт двинулся вперед, сердце его бешено колотилось.
— Прочь с дороги! — прохрипел он, задыхаясь.
— Извините, — сказал противник. — Вам не следует сегодня ночью ездить в Бруклин.
— Почему?
Хольт прислушался, стараясь по звукам определить, где враг. Но, кроме далеких автомобильных гудков и невнятного шума с Таймс-сквер за полквартала, ничего не было слышно.
— Вы все равно не поверите, если я скажу вам.
То же произношение, такое же испанское слияние согласных, какое Хольт заметил в речи Смита. Он насторожился, пытаясь разглядеть лицо человека. Но было слишком темно.
Хольт потихоньку сунул руку в карман — холод металлических кастетов подействовал успокаивающе.
— Если пустите в ход оружие… — начал он.
— Мы не применяем оружия. Послушайте, Деннис Хольт, формулу Китона необходимо уничтожить и его самого — тоже.
— Ну, вы…
Хольт неожиданно нанес удар. На этот раз он не промахнулся. Кастеты, тяжело звякнув, соскользнули с окровавленного, разодранного лица. Едва различимая фигура упала, крик застрял в горле. Хольт огляделся, никого не увидел и вприпрыжку понесся по улочке. Для начала недурно.
Через пять минут он уже был в гараже. Смит ждал его подшибленный ворон в большущем пальто. Пальцы старика нервно барабанили по трости.
— Пошли, — сказал Хольт. — Надо торопиться.
— Вы…
— Я его нокаутировал. У него не было оружия… а может, не хотел применить. Мне повезло.
Смит скорчил гримасу. Хольт завел мотор и, съехав по скату, осторожно повел машину, ни на минуту не забывая об опасности. Выследить машину проще простого. Темнота только на руку.
Он держался на юго-запад к Бовери, однако у Эссекс-стрит, возле станции метро, преследователи его нагнали. Хольт мотнулся в боковую улицу. Левый локоть, упиравшийся в раму окна, застыл и совсем одеревенел.
Он вел одной правой, пока не почувствовал, что левая обрела подвижность. Через Вильямсбург-бридж доехал до Китса. Он кружил, менял направление, то давал, то сбавлял газ, пока наконец не сбил врагов со следа. На это ушло порядочно времени. Таким окольным путем не скоро доберешься до места.
Свернув вправо, Хольт устремился на юг к Проспект-парк, потом на запад к глухому прибрежному району между Брайтон-бич и Канарси. Смит, скрючившись, безмолвно сидел позади.
— Пока что недурно, — бросил Хольт. — Хоть рукой могу шевелить.
— Что приключилось с ней?
— Должно быть, ушиб плечо.
— Нет, — сказал Смит. — Это сделал парализатор. Вот такой. — Он показал свою трость.
Хольт не понял. Он двигался вперед и вскоре почти добрался до места. На углу, возле лавки со спиртным, он затормозил.
— Прихвачу бутылочку, — сказал он. — В такую холодину и дождь требуется что- нибудь бодрящее.
— У нас мало времени.
— Хватит.
Смит закусил губу, но возражать не стал. Хольт купил виски и приложился к бутылке, после того как пассажир отрицательно мотнул головой в ответ на предложение выпить.
Виски, безусловно, пошло на пользу. Ночь была мерзкая, холод отчаянный; струи дождя заливали мостовую, текли по ветровому стеклу. От изношенного "дворника" было мало толку. Ветер визжал, как злой дух.
— Уже совсем близко, — заметил Смит. — Лучше остановимся, найдите место, где спрятать такси.
— Где? Тут все частные владения.
— В проезде… а?
— О'кей, — сказал Хольт и нашел местечко, отгороженное густыми деревьями и кустарниками. Он выключил мотор и фары и вышел, уткнув подбородок в поднятый воротник макинтоша. Дождь поливал безостановочно. Извергался мерным, стремительным потоком, звонко барабанил, капли отрывисто падали в лужи. Под ногами была скользкая грязь.
— Постойте, — сказал Хольт и вернулся в машину за фонариком. — Порядок. Что дальше?
— К дому Китона. — Смит дрожал всем телом. — Еще нет одиннадцати. Придется ждать.
Они ждали, спрятавшись в кустах сада Китона. Сквозь завесу отсыревшего мрака вырисовывались неясные контуры дома. В освещенное окно нижнего этажа был виден угол комнаты, должно быть библиотеки. Слева слышался бурный клокот воды в отводах.
Вода струйками текла Хольту за воротник. Он тихонько выругался. Нелегко достается ему эта тысяча долларов. Но Смит испытывал те же неудобства, однако не жаловался.
— Не кажется ли вам…
— Тсс! — предостерег Смит. — Они, возможно, здесь. Хольт послушно понизил голос.
— Значит, тоже мокнут. Хотят завладеть тетрадкой? Чего же они мешкают.
Смит кусал ногти.
— Они хотят ее уничтожить.
— Верно, это самое сказал тот парень в переулке, испуганно подтвердил Хольт. — Кто они все-таки?
— Это не имеет значения. Они издалека. Вы не забыли, о чем я говорил вам, Денни?
— Насчет тетрадки? А если сейф будет заперт?
— Не будет, — доверительно сказал Смит. — Теперь уже скоро. Китон заканчивает эксперимент в своей лаборатории.
За освещенным окном мелькнула тень. Хольт высунулся; он чувствовал, что Смит, стоявший позади, натянут как струна. Старик дышал прерывисто и шумно.
В библиотеку вошел мужчина. Он приблизился к стене, раздвинул штору и стал спиной к Хольту. Потом шагнул назад и открыл дверцу сейфа.
— Готово! — воскликнул Смит. — Теперь — все! Он записывает последние данные. Через минуту произойдет взрыв. После этого ждите еще минуту, чтобы я мог уйти и поднять тревогу, если те явились.
— Навряд ли они тут.
Смит покачал головой.
— Поступайте так, как я велел. Бегите в дом и возьмите тетрадку.
— А что потом?
— Потом удирайте что есть духу. Не дайтесь им в руки ни при каких обстоятельствах.
— А как же вы?
Глаза Смита приказывали строго и неумолимо, блестя сквозь тьму и ветер.
— Обо мне забудьте, Денни! Я вне опасности.
— Вы наняли меня телохранителем.
— В таком случае освобождаю вас от этой обязанности.
Дело это первостепенной важности, важнее, чем моя жизнь. Тетрадка должна быть у вас…
— Для Военного штаба?
— Для… конечно. Так вы сделаете, Денни?
Хольт колебался.
— Если это так важно…
— Да! Да!
— Что ж, о'кей.
Мужчина в комнате писал за письменным столом. Вдруг оконная рама сорвалась с петель. Шум был заглушен, словно взрыв произошел внизу, в подвале, но Хольт почувствовал, как земля дрогнула у него под ногами. Он видел, как Китон вскочил, сделал полшага, вернулся и схватил тетрадку. Физик подбежал к сейфу, бросил ее внутрь, распахнул дверь и на миг задержался, стоя спиной к Хольту. Потом метнулся — и исчез из виду.
Смит сказал взбудораженным, срывающимся голосом:
— Он не успел запереть. Ждите, пока я подам знак, Денни, потом берите тетрадку.
— О'кей, — ответил Хольт, но Смита уже не было — он бежал через кустарник.
В доме раздался пронзительный крик; из дальнего окна в подвале вырвалось багровое пламя. Что-то рухнуло кирпичная стена, подумал Хольт.
Он услышал голос Смита. Увидеть старика мешал дождь, но доносился шум схватки. Хольт колебался недолго. Синие пучки света прорывались сквозь дождь, смутные на расстоянии.
Надо помочь Смиту…
А как быть с тетрадкой — он обещал. Преследователи хотят ее уничтожить. Теперь уже несомненно, что дом горит. Китон исчез бесследно.
Хольт побежал к освещенному окну. Времени вполне достаточно, чтобы взять тетрадку, прежде чем огонь доберется до библиотеки.
Уголком глаза он увидел подкрадывавшуюся к нему темную фигуру. Хольт нащупал свои кастеты. Если у этого парня оружие — дело дрянь; а если нет — может, и выйдет.
Человек, тот самый, с которым Хольт сцепился в аллее на 42-й стрит, нацелил на него трость. Вспыхнул бледно-голубой огонек. Хольт почувствовал, что у него отнялись ноги, и тяжело рухнул на землю.
Человек бросился наутек. Хольт с огромным усилием встал и в отчаянии рванулся вперед. Но что толку…
Теперь пламя осветило ночь. Высокая темная фигура на секунду замаячила у окна библиотеки, потом взобралась на подоконник. Хольт на негнущихся ногах, с трудом удерживая равновесие, шатаясь, умудрялся передвигаться. Это была пытка: боль такая адская, словно в него втыкали тысячи иголок.
Он направился к окну и, повиснув на подоконнике, заглянул в комнату. Враг возился у сейфа. Хольт влез в окно и заковылял к незнакомцу.
Зажав в руке кастеты, он приготовился нанести удар.
Неизвестный отскочил в сторону, размахивая тростью. На подбородке у него запеклась кровь.
— Я запер сейф, — сказал он. — Уходите отсюда, Денни, пока вас не охватило пламя.
Хольт выругался. Хотел дотянуться до врага, но не сумел. Спотыкаясь, он не сделал и двух шагов, как высокая фигура легко прыгнула в окно и скрылась в дождь.
Хольт подошел к сейфу. Уже слышался треск огня. Через дверь слева просачивался дым.
Хольт осмотрел сейф — он был заперт. Комбинации цифр Денни не знал — открыть не удалось.
Однако он пытался. Пошарил на письменном столе, надеясь, что, может быть, Китон записал шифр где-нибудь на бумажке. Потом добрел до ступенек, ведущих в лабораторию, остановился и посмотрел вниз — в ад, где неподвижно лежало горящее тело Китона. Да, Хольт старался. Но его постигла неудача.
Наконец огонь выгнал его из дома. Сирены пожарных машин завывали уже совсем близко. Смита и тех людей и след простыл.
Хольт постоял в толпе ротозеев, высматривая Смита, но он и его преследователи исчезли, словно растаяли в воздухе.
— Мы схватили его, Судья, — сказал высокий мужчина; на подбородке у него запеклась кровь. — Мы только что вернулись, и я тут же явился к вам.
Судья глубоко и облегченно вздохнул.
— Обошлось без неприятностей, Ёрус?
— Все уже позади.
— Ладно, введите его, — сказал Судья. — Не будем затягивать.
Смит вошел. Его тяжелое пальто выглядело удивительно нелепо рядом с целофлексовой одеждой остальных.
Он стоял опустив голову.
Судья достал блокнот и стал читать:
— 21-е, месяца Солнца, 2016 года от рождества Христова. Суть дела: интерференция и факторы вероятности. Обвиняемого застигли в момент, когда он пытался воздействовать на вероятное настоящее путем изменения прошедшего, в результате чего настоящее стало бы альтернативным и неустойчивым. Пользование машинами времени запрещено всем, кроме лиц специально уполномоченных. Обвиняемый, отвечайте.
— Я ничего не пытался изменить, Судья… — пробормотал Смит.
Ерус взглянул на него и сказал:
— Протестую. Некоторые ключевые отрезки времени и местности находятся под запретом. Бруклин, и в первую очередь район у дома Китона, время около 11 часов вечера 10 января 1943 года — категорически запретная зона для путешествующих по времени. Арестованный знает причину.
— Я ничего этого не знал, сэр Ерус. Поверьте мне.
Ерус неумолимо продолжал:
— Вот факты, Судья. Обвиняемый, выкрав регулятор времени, вручную установил его на запретный район и время. На эти пункты, как вы знаете, введено ограничение, ибо они кардинальны для будущего; интерференция в подобные узловые пункты автоматически меняет будущее и отражается на факторе вероятности. Китон в 1943 году в своей подвальной лаборатории разработал форму известной нам сейчас М-мощности. Он поспешил наверх, открыл сейф и записал формулу в тетрадку, но так, что ее легко мог прочитать и применить даже неспециалист. В эту минуту в лаборатории произошел взрыв; Китон положил тетрадку в сейф и, забыв его запереть, побежал в подвал. Китон погиб; он не знал, что соприкасание М-мощности с радием недопустимо, и синтез атома вызвал взрыв. Пожар уничтожил тетрадку Китона, хотя она и находилась в сейфе. Она обуглилась, и записанное в ней нельзя было прочитать, впрочем, никто и не подозревал ее ценности. До первого года двадцать первого столетия, когда М-мощность открыли заново.
— Я ничего этого не знал, сэр Ерус, — сказал Смит.
— Вы лжете. Наша организация действует безошибочно. Вы натолкнулись на этот узловой район в прошедшем и решили его изменить, тем самым изменив настоящее. Если бы ваша затея удалась, Деннис Хольт в 1943 году унес бы запись из горящего дома и прочитал бы ее Он не устоял бы перед соблазном и заглянул бы в тетрадку. Ему стал бы известен ключ к М-мощности. И в силу свойств М-мощности Деннис Хольт сделался бы самым могущественным человеком своей эпохи. В соответствии с отклонением линии вероятности, которое вы замыслили, Деннис Хольт, окажись у него эта тетрадка, стал бы диктатором вселенной. Мир, каким мы знаем его сейчас, не существовал бы больше — его место заняла бы жестокая, безжалостная цивилизация, управляемая деспотом Деннисом Хольтом, единственным обладателем М-мощности. Стремясь к подобной цели, обвиняемый совершил тяжкое преступление. Смит поднял голову.
— Я требую этаназии, — сказал он. — Если вам угодно обвинить меня в том, что я хотел вырваться из проклятой рутины своей жизни, — что ж. Мне ни разу не представился случай, вот и все.
Судья нахмурился.
— Ваше досье свидетельствует, что у вас было сколько угодно случаев. Вы не обладаете нужными для успеха способностями; ваша работа — единственное, что вы умеете делать. Но вы совершили, как сказал Ерус, тяжкое преступление. Вы пытались создать новое вероятное настоящее, уничтожив существующее путем воздействия на ключевой пункт в прошедшем. И, если бы ваша затея удалась, Деннис Хольт был бы теперь диктатором народа рабов. Вы не заслуживаете этаназии; вы совершили слишком тяжкое преступление. Вы должны жить и выполнять возложенные на вас обязанности, пока не умрете естественной смертью.
Смит жадно глотнул воздух.
— Это была его вина — если бы он успел унести тетрадку.
Ерус иронически взглянул на него.
— Его? Деннис Хольт, двадцать лет, в 1943-м его вина? Нет, ваша; вы виновны в том, что пытались изменить свое прошлое и настоящее.
— Приговор вынесен. Разбирательство закончено, — объявил Судья.
И Деннис Хольт, девяноста трех лет, в 2016 году от рождества Христова покорно вышел и вернулся к работе, от которой его освободит только смерть.
А Деннис Хольт, двадцати лет, в 1943 году от рождества Христова вел такси домой из Бруклина, недоумевая, что же все-таки все это значило. Косая завеса дождя поливала ветровое стекло. Денни хлебнул из бутылки и почувствовал, как успокоительное тепло распространяется по всему телу.
Что же все-таки все это значило?
Банкноты хрустели в кармане. Денни осклабился. Тысяча долларов! Его ставка. Капитал. С такими деньгами многого добьешься, и он не даст маху. Парню только и нужно, что наличные деньги, и тогда он сам себе хозяин.
— Уж будьте уверены! — сказал Деннис Хольт убежденно. Я не намерен всю жизнь торчать на этой нудной работе. С тысячью долларами в кармане — не такой я дурень!
Примечания
1
— Этаназия — легкая, мгновенная смерть.
(обратно) Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg
Комментарии к книге «Работа по способностям», Генри Каттнер
Всего 0 комментариев