«Лучи жизни»

История действует основательно и проходит через множество фазисов, когда несет в могилу устарелую форму жизни. Последний фазис всемирно-исторической формы есть ее комедия.

…Наука требует от человека всей жизни. И если бы у вас было две жизни, то и их бы не хватило вам. Большого напряжения и великой страсти требует наука от человека.

С самого утра профессор Эдвард Чьюз был в дурном расположении духа. Это случалось каждый раз, когда не ладились опыты. Работа, которой он посвятил двадцать лет жизни и которая, казалось, была уже близка к завершению, снова натолкнулась на непредвиденные трудности.

В конце концов, успеет ли он ее завершить? Правда, для своих семидесяти лет он еще достаточно бодр и, занятый научными работами, меньше всего думает о смерти. Но в его возрасте смерть приходит и к тому, кто ее не ждет…

Джордж Уиппль думал, что увидит лысого старика с острым, пронизывающим взглядом и высоким лбом, этим классическим атрибутом мыслителя. Но у профессора была густая седая шевелюра, лоб казался самым обыкновенным, и глаза вовсе не пронизывали, а смотрели устало и немного грустно (Уиппль хорошо рассмотрел их, потому что профессор снял очки).

«И это „великий отшельник“, — с невольным разочарованием думал он, — тот „великий отшельник“ (иначе газеты его не называли), который, сделав несколько блестящих открытий, вдруг уединился в своей лаборатории, как монах в монастырской келье, и вот уже десятки лет трудится над чем-то неизвестным, не интересуясь миром и ничего не сообщая о себе?»

Но если великий ученый не интересуется миром, то мир интересуется им.

— Профессор, весь мир говорит о ваших работах, как о чем-то совершенно исключительном, и с нетерпением ждет их результатов.

— Так что ж, вы пришли меня поторопить? — усмехнулся Чьюз.

— Нет, но узнать…

— Вас уполномочил мир?

Уиппль растерянно замолчал.

— Вы уверены, что без вашего посредничества я не мог бы сообщить миру о результатах своей работы? — раздраженно продолжал Чьюз. — Благодарю, что пришли на помощь — не знаю только кому: мне или миру? Должен, однако, огорчить вас, и, поверьте, сам я огорчен еще больше — сообщить мне пока нечего.