«Среда обитания»

Он сидел по пояс в воде, оборванный, бородатый, и хрипло бубнил:

— Пусти к огню, мужик, пусти!

Глаза у него были тоскливые, с сумасшедшинкой.

Еще секунду назад в тихой заводи, где я набирал воду, никого не было. Я отгонял ладонью мелкий осенний сор, качавшийся поверху. Вдруг что-то рухнуло в воду, и посередине неглубокой ходуном заходившей заводи явилось мне нечто — в драной штормовке, латанных на коленях джинсах и дурацкой летней кепочке с красным пластмассовым козырьком, натянутой ниже ушей. Одна нога этого существа была босая, зато на другой красовался болотный сапог ядовито-зеленого цвета. «Нечто» выжимало бороду, нетерпеливо лягало воду босой ногой и простуженно сопело, нагоняя на меня оторопь:

— Пусти, говорю, погреться. Пусти! Сыро ведь!

В подобной ситуации наши опытные предки бормотали «Чур меня! Чур!» и осеняли себя крестным знамением. Что делал я — неизвестно. Потому что нашел себя уже у костра. Рядом незнакомец, блаженно ухая, наскакивал на огонь то одним, то другим боком — обсыхал. От его лохмотьев и даже от бороды шел пар. Над костром томился котелок с гречкой. Когда повесил — не вспомнить. В голове на разудалый мотив «Камаринской» отзванивало: «Тятя, тятя, наши сети притащили…» Да что же они такое притащили в конце концов?!

Мой влажный гость стащил свой единственный сапог и с огорчением помял его.

— Снашивается! Сюда бы авиационную резину…

— Скажите, — пролепетал я, — скажите! Вот там… в воде… вы как-то… откуда-то… вы что, упали?

Незнакомец даже подпрыгнул, по-птичьи взметнув руки.

— Я? Упал?! Да я, если знать хочешь… Сам ты упал! С печки бряк!

От костра потянуло аппетитным духом, и он внезапно успокоился, принюхиваясь.

— Хороша каша! Давно горячего не клевал.

Я навалил ему в миску каши. Он совсем подобрел и, запихивая в себя гречку ложку за ложкой, бормотал с набитым ртом.

— Надо же, «упал»! Ты возле берега хоть одно дерево увидь! В прошлый сезон туристы костер палили и бросили. На берегу все по эту сторону выгорело. «Упал»! Откуда падать-то? С берега? Так с него до воды носом дотянуться. Рад бы упасть. Рыбы нахватать врасплох. А то пуганая она.

Облизал ложку и вдруг насупился:

— Ты сам-то городской?

— Городской.

Он совсем помрачнел.