«Конец Земли»

Ж.Рони

Конец Земли

Повесть "Конец Земли" ("La Mort de la Terre", 1910) издавалась на русском языке дважды - в 1912 году в издательствах И. Семенова и "Свет". Сокращенный и заново отредактированный перевод публикуется по последнему изданию. Повесть, особенно описанная в ней новая форма существования материи - железо-магниты, - оказала большое влияние на Франсиса Карсака (Francis Carsac, настоящее имя Fransois Hordes). В его романе "Пришельцы ниоткуда" ("Сеих de nule part", 1954) гуманоидные расы вселенной воюют с мисликами - точным подобием железо-магнитов. На английском языке опубликована вместе с "Ксипехузами" - самым знаменитым рассказом Рони-старшего.

ГОЛОС БЕДСТВИЯ

Свирепый северный ветер утих. Две недели его зловещий гул наполнял весь оазис печалью и страхом. Над растениями пришлось расставить укрытия из эластичного кремния и поднять щиты против урагана. Наконец оазис начал согреваться.

И Тарг, хранитель большого планетника, ощутил одну из тех внезапных радостей, которые озаряли человеческую жизнь в божественные века Воды. Как еще прекрасны были растения! Они переносили Тарга во тьму времен, когда океаны покрывали три четвертых земной поверхности; когда человек обитал среди источников, потоков, рек, озер и болот. Какая свежесть оживляла бесчисленные породы растений и животных! Жизнь гнездилась везде: с поднебесных высот до бездонных глубин моря! Там были целые степи и леса водорослей, как бывают леса деревьев и равнины трав на суше. Безграничная будущность развертывалась перед всеми существами; человек едва представлял себе тех отдаленных своих потомков, которые будут трепетать в ожидании конца мира. Можно ли было тогда вообразить себе, что агония продлится целую сотню тысячелетий!

Тарг поднял свои глаза к небу, где никогда больше не появятся облака.

Утром было еще свежо, но к полудню оазис накалится.

- Жатва близка! - проговорил про себя хранитель.

Он был смугл лицом; его глаза и волосы были черны, как антрацит, как у всех последних людей, у него была широкая грудь и впалый живот. У него были холеные руки и слабо развитая челюсть; во всех его членах больше чувствовалась сноровка, чем сила. Эластичное и теплое, как шерсть прежних времен, одеяние из минеральных волосков тесно обнимало все его тело; все существо хранителя дышало какою-то кроткой грацией, каким-то пугливым очарованием, запечатлевшимся и в худых щеках, и в задумчивом огоньке его взгляда.