«Отель «Танатос»»

— Почем «Стальные»? — спросил Жан Монье.

— Пятьдесят девять с четвертью, — ответила одна из двенадцати машинисток.

Стук их машинок, сплетаясь, создавал джазовый ритм. В окно видны были небоскребы Манхэттена. Телефоны гудели, торопливо ползли бумажные ленты, на которых теснились буквы и цифры, и, зловеще извиваясь, наводняли помещение.

— Почем «Стальные»? — снова спросил Жан Монье.

— Пятьдесят девять, — ответила Гертруда Оуэн.

Она на минуту перестала стучать и взглянула на молодого француза. Тот сидел, откинувшись в кресле, закрыв лицо руками, и, казалось, был совершенно разбит.

«И этот тоже играл, — подумала она, — что ж, тем хуже для него — и тем хуже для Фанни…»

Жан Монье, доверенный нью-йоркского филиала банка Гольмана, два года назад женился на своей секретарше-американке.

— Почем «Кенникот»? — опять спросил Жан Монье.

— Двадцать восемь, — ответила Гертруда Оуэн.

За дверью послышался громкий голос. Вошел Гарри Купер. Жан Монье встал.

— Ну и денек на бирже! — воскликнул Купер. — Двадцать процентов понижения по всей котировке! И еще находятся дураки, которые твердят, что это не кризис!

— Самый настоящий кризис, — сказал Жан Монье и вышел.

— И этот влип, — заметил Гарри Купер.

— И еще как! — подхватила Гертруда Оуэн. — Спустил все до последней рубашки. Мне Фанни сама сказала. Она сегодня же вечером от него уйдет.

— Ничего не поделаешь, — заключил Гарри Купер. — Наступил кризис.

Вычурные бронзовые дверцы лифта раскрылись.

— Вниз, — сказал Жан Монье.

— Почем «Стальные»? — спросил лифтер.

— Пятьдесят девять, — ответил Жан Монье.

Он купил их по сто двенадцать: пятьдесят три доллара убытка на акцию. Со всеми прочими бумагами дело тоже обстояло не лучше. Небольшой капитал, сколоченный им в Аризоне, весь ушел на покрытие биржевых операций. У Фанни гроша за душой не было. Все кончено. Он вышел на улицу и, быстро шагая к станции метро, попытался представить свое будущее. Начать сначала? Если Фанни выкажет мужество, это не так уж неосуществимо. Он вспомнил первые этапы борьбы, огромные стада, которые он пас в прериях, свое быстрое возвышение. Ведь ему нет и тридцати! Но он знал, что Фанни будет безжалостна.