«Правоуралье»

Когда Лилю и Игната привезли на базу с простреленным легким и открытым переломом ключицы соответственно, Алексей подумал, что это все, конец. Уже погибшие его волновали мало, да и Игнат с его переломом, если быть совсем уж честным, тоже. Поэтому все время он проводил рядом с кроватью сестры, держал ее за руку, не отходил даже тогда, когда на этом настаивали врачи, суетящиеся рядом. Поэтому он видел все: как Лиля открывает глаза, кажется, даже узнает его, как пытается что-то пробулькать сквозь трубки, и снова засыпает под действием снотворного в капельнице. То, что девушка испытывает наяву куда большую боль, чем во сне, было видно невооруженным взглядом. Поэтому Алексей просто сидел рядом, держал тонкую, иссохшую руку и по одному снимал с запястья браслеты — по одному в день. Должно было хватить как раз на неделю.

На следующий день в сознание пришел Игнат. Он много спал, но был в сознании днем и, по словам частных врачей, шел на поправку. Это вызывало бледные улыбки на осунувшихся лицах его товарищей и тихую, кипучую ненависть со стороны Алексея.

Он знал, что в их деле, случается, гибнут люди.

Но никогда не думал, что эта участь коснется его семьи. Такой вот парадокс сознания: да, это бывает, но нет, не со мной и не с моими близкими. Еще в университете Алексей считался главным оптимистом факультета — и у него на то были свои резоны. Но сейчас весь его оптимизм исчез, как растворился. Прямо на его глазах умирала родная сестра, и он ничего не мог с этим сделать, поскольку не был врачом. Да и врач, отходивший от Лили только чтобы немного поспать и просыпавшийся тут же, стоило ее состоянию пойти на ухудшение, тоже ничерта не мог. Его это, судя по всему, беспокоило только с точки зрения того, как долго ему будут платить. Это Алексея злило больше всего.

А Лиле тем временем становилось все хуже. Тонкие пальцы все реже сжимали братскую ладонь, все меньше реакций на свет, людей вокруг. Алексей совсем перестал отходить от кровати, на которой лежала его младшая сестра. Даже спал он рядом, облокотившись на тумбочку, просыпался через три-четыре часа, разминал шею, и еще долго смотрел на классический профиль Лили в зыбкой предрассветной тьме.