«Обостренное восприятие»

Я уж думал, все, кончилась моя служба. Так и буду доживать дни свои с удочкой, так и буду коротать время с книгой в руке и надувашкой под головой в своем садике на стриженой полянке, так и буду лежать под солнцем и в тени в ленивой послеобеденной истоме, слушать по утрам, как свистит неподалеку пока что неприрученная малиновка. Ложиться рано и просыпаться ночью от каждого крика бетнамского петушка. Ночные петушиные эмоции мне были непонятны, а днем отчетливо просматривались три — с кем бы подраться, чего б поесть, ну и еще любовь, которую он распространял на обеих своих подружек. Это я огрубляю, можно, конечно, выявить у петьки и более тонкие эмоции, но лень. Нет, вообще, чем не жизнь? И другой мне не надо. Всю акустику и видео в своем бунгало я отключил, соседей поблизости у меня не было, и что творится в суетном мире — о том не знал, да и знать не хотел, неинтересно мне было. А что вообще в мире может случиться? Солнце начинает день в положенное время, лето приходит на смену весне, а так называемые события, даже самые значительные, могут занять человечество на день, ну на неделю. А можно их, события, вообще не заметить. Ведь было время, рождались и умирали на одном месте, не покидая весей своих. И, читал, неплохо жили. Насыщенно. А что вообще человеку для жизни нужно? Крыша? У меня бунгало — лучше не бывает. Еда? В городах такую не видят. Вода? Из горного ручья, нектар. Книги? Да что душе угодно, настоящие, в жестких переплетах. Работа — в зоопарке, праздник через день. Здоровье? Смешно говорить, вчера хотел муху лесную прихлопнуть — столешница пополам. Я доволен! И все!!! И все!! И все… Сплю.

Просыпаюсь. Рядом Самсон сидит, былинку в руке держит, Оська животик почесывает. Бурундучок Оська примитивен, всего пять эмоций, из коих главная — любопытство. Самсон ему неинтересен, но когда чешут, приятно. У Самсона усы рыжеватые и тонкие по обе стороны торчат, вид мне застят. Я его не люблю, — не вид окружающий, Самсона Климовича Чернова я не люблю, год не видел, не соскучился.

— Лежим, значит. Протестуем. А того не знаем, что осиротелое пространство ждет не дождется, чтобы в него герой пожаловал. Визит, так сказать, нанес.