«Где обитает душа»

Где обитает душа (fb2) - Где обитает душа (Корпорация God - 1) 245K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Aisi

AISI Где обитает душа

Вас научили смотреть в глаза реальности раньше,

чем вы узнали, что сами творите ее.

Не всматривайтесь в нее, если только это не та

реальность, которую вы стремитесь создать.

1 часть. Огненная рабыня льда

Я стояла на красном песке. Колючий ветер лениво царапал тело невидимыми песчинками. Раскинувшийся перед глазами пейзаж нельзя было спутать ни с чем. Это была пустыня. Слева от меня полностью занесенное песками плато, с гребнями песчаных дюн. Справа были какие–то мелкие скальные образования, чем дальше, тем выше поднимающиеся над остальным пейзажем. Похожие на наметенные песком монументы на фоне сине–фиолетового неба без единого облачка. Все плато, насколько хватало зрения, было усыпано частями чьих–то тел и неизвестных механизмов. И песок, которой жег ноги, был красным не только из–за примесей элементов содержащихся в нем. Все плато скалистой пустыни было буквально залито кровью. От него шел тяжелый смрад тлеющей плоти. И только сейчас я поняла, что не знаю, ни что здесь произошло, ни что произошло со мной. Но произошло что–то настолько страшное, что даже животные падальщики до сих пор боялись начать свое пиршество. Также поняла и то, что не знаю, кто я и куда мне идти.

Осторожно, чтобы не сильно поранить ноги об острые обломки, я начала двигаться параллельно скале, в ее тени, держась за нее ладонью вытянутой руки. Солнце стояло так высоко и казалось таким жестоким, что я начала сомневаться дойду ли куда–нибудь до заката. И не представляла, что буду делать ночью, какие твари могут меня выследить. Очень хотелось пить. Я просто шла, чтобы идти. Чтобы не останавливаться и не позволять растерянности и страху полностью завладеть мной. Я не знаю сколько времени шла в таком состоянии апатического безразличия и равнодушия к себе и ко всему происходящему вокруг. Пока вдруг до меня не донеслись чуть слышные, но хорошо различимые резкие человеческие голоса. По мере приближения к ним мне пришлось изменить первоначальный маршрут и углубиться в одну из расщелин, внутрь скального лабиринта. Голоса звучали все громче и отчетливей. Сначала я не понимала их. Но потом до меня стало доходить, что эти люди смеялись и шутили, их шутки были грязными. Это были или солдаты, или мародеры. Но у меня не было выбора. Самое странное, что я их не боялась.

Не испугалась и тогда, когда из–за камней навстречу мне выскочили двое вооруженных людей. И еще несколько, сразу смолкнув, остались за камнями:

— Т..твою мааать! Ты кто? — явно ко мне обратился один из людей, одетых в пятнистую военную форму.

Пара дозорных настороженно приблизилась ко мне, тыча дулами автоматов в мою обнаженную грудь. Только сейчас я осознала тот факт, что на мне нет абсолютно никакой одежды. Машинально я провела рукой по волосам, вызвав резкие движения нацеленного на меня оружия. Волосы были. Короткие, до плеч, мягкие, но спутанные. И заполненные песком.

— Я ничего не помню, — наконец выдохнула я, подивившись своему тихому и спокойному голосу. Я не помнила даже его, — Совсем ничего. Я не помню кто я.

Видимо мое появление вызвало некоторый ступор среди военных, они начали тихо переговариваться. Не отводя нацеленного на меня оружия. Но потом все тот же, кто говорил со мной раньше, произнес:

— Пойдешь с нами, командир разберется.

И я пошла за ними в скальное укрепление. Народа там было не так уж и много. Около 50 человек мужчин и несколько женщин. Детей и животных нигде не было видно. Не беженцы. Мародеры или солдаты. Некоторым казалось удивительным появление голой женщины на линии боевых действий среди песка и камней. Некоторых это настораживало. Некоторые проявляли плотский интерес, их жадные взгляды ползали по мне тяжелыми липкими щупальцами. Кто–то не снижая тона предлагал надругаться надо мной и убить. Чтобы никого не провоцировать я молча забилась подальше в какой–то неширокой расщелине. Скорчилась там на коленках и старалась привлекать к себе как можно меньше внимания. Одновременно пытаясь найти что–нибудь подходящее для отпора или самоубийства. И ждала лидера. Я знала, что среди этих людей его не было.

Он пришел в компании по–военному одетых женщин. Высокий, как и половина из находящихся здесь мужчин, но его короткие волосы отличались от всех выжженно–белым цветом. Выражение его загорелого лица было ледяным, еще более усиливали этот эффект холодности полупрозрачные льдинки голубых глаз. Правильные утонченные черты, лоб высокий, безупречное и даже какое–то почти бездушное лицо человека, которому плевать, стреляет ли он в спину или в лицо и кто станет его жертвой. Но я его не боялась. Потому что его боялись все остальные. Если он скажет мне жить, я буду жить. И я молча ждала его решения. Подойдя ко мне, он ровным голосом произнес сразу для всех:

— У кого–нибудь имеется лишний комплект одежды для нее?

Никто не отозвался.

— У меня есть, — не отрывая от меня колючего взгляда сообщил белоголовый, — выдам тебе, как только заплатишь за него

— У меня ничего нет, — покачала головой я.

— У тебя есть ты, — равнодушно ответил солдат

— Райдер… — вокруг раздались несколько возражений, выражающих неприличные предложения поделиться мной по–честному. Совершенно справедливые, по мнению выражающихся.

— Насилия не будет, — безапелляционно отмел белоголовый все возражения, — мы не мародеры и не монстры. Мы — последние люди, и будем оставаться людьми. Если женщина захочет что–то получить от вас и взамен предложит себя — я не буду чинить препятствий. Но насилия здесь не будет.

— Если тебе нужна одежда, иди за мной — обратился он прямо ко мне.

Отошли мы совсем недалеко. Еще было хорошо видно пятнистое сборище, и кое–кто проходил мимо нас, когда белоголовый остановился и прижал меня спиной к песчаной стене. Пока он разоблачался, потребовал рассказать ему мою короткую историю. Потом положил мне на плечи сухие горячие руки, плавно но неумолимо опрокидывая на песок мое тело. Глаза смотрели прямо мне в лицо. Но в них не было похоти, не было даже вожделения. Я растерялась. Зачем он это делает, если ему это не нужно. Потом поняла. Это демонстрация, что любой мог купить меня также как он. Но только с моего согласия. Он делал меня одновременно и доступной, и недоступной для других. Это был единственный возможный выход из ситуации. Для всех. Неожиданно для себя я почувствовала сильное обжигающее все тело желание к этому человеку. Я захотела его безумно. Он крепкий, он теплый. У него внутри горит огонь, который заставляет его двигаться. Он не хочет двигаться, что–то давно заставило его заледенеть, но в нем был этот огонь и он был рабом этого огня, он его несет и этот человек не остановится. Этот человек будет выживать и заставлять выживать других. Будет лидером, будет альфой, чтобы нести этот огонь сквозь невозможное. Пока не донесет его до нужного места. До тех, кому он требуется. Ледяной раб огня. Такой же раб как я. Я вспомнила кто я. Сразу же, как поняла этого человека, и сразу же, как влюбилась в него. Окончательно и бесповоротно. Фактически это был первый виденный мной без брони мужчина. И это был первый мужчина, сделавший меня женщиной. Он показался мне таким ослепительно красивым, что захватывало дух. Он знал что делать, и делал это умело, и мне нисколько не претило дать ему то, что он хочет. Я признала право его огня над моим, я признала его право надо мной. Я стала его женщиной. Только его. По крайне мере для себя.

— Черт, не предполагал что ты девственница, — жарко прошипел он мне в ухо. От этого шепота мое сердце готово было выпорхнуть из высоко вздымающейся груди, — Если не станешь заключать сделки больше ни с кем, я обещаю тебе безопасность. Если притрешься у нас, объявлю тебя своей походно–полевой женой.

Так я и осталась в отряде белоголового. На самом деле, командиром отряда был не он. Во время моего появления командир отсутствовал. Но у командира уже была походно–полевая жена, и поэтому на нас с Райдером (это была кличка белоголового) он посмотрел сквозь пальцы. Поначалу, меня определили в хозяйственную часть. И со всеми ее женщинами я занималась бытовым обслуживанием отряда. Стиркой, чисткой, кормежкой и прочей ерундой. И ежедневным сексом с Райдером. Он не проявлял ко мне никакой нежности. Никаких чувств. Но, и никакой грубости тоже не проявлял. Приходил, делал свое дело, оставляя мне чудесные минуты его близости, и уходил по своим делам. Я же ждала этих встреч, каждое прикосновение к нему делало меня невыносимо счастливой. Я любила каждый сантиметр его тела и никогда не упускала возможности перецеловать их все.

Но однажды случилось непредвиденное. Нас выследили киборги. Возможно те самые, что усыпали ошметками человеческих тел и залили кровью все плато, по которому я шла, когда очнулась от небытия. Надо сказать, на планете Земля происходил конец света. Или Армагеддон. Кому как нравится. На Землю, к тому времени объединенную под одним глобальным правительством, напали высокоразвитые червяки–паразиты, которых назвали 'умниками'. Они отлавливали людей и вселяли в них свои личинки, которые начинали контролировать всю нервную систему человека. Человек переставал быть человеком. Поняв, что чем больше людей правительство посылает против 'умников', тем больше симбиотического материала поставляет врагам, все правительственные ресурсы были брошены на создание киборгов. Которых не могли поработить 'умники', и которые могли бы 'умников' уничтожить. Поначалу так и было. Киборги начали теснить 'умников' с планеты и почти загнали в угол. Но, потом что–то пошло не так и киборги взбунтовались. Они перестали подчиняться людям и начали уничтожать как 'умников', так и людей. Вот именно в такое время киборги напали на наш отряд. Киборгов было 11. Стандартная атакующая стрела. 10 не обладающих самообучаемой программой марионеток–рядовых и их продвинутый командир. Который в момент катастрофического повреждения мог успеть перекинуть свою программу любому из марионеток. В момент боя всей стрелой был сам командир. Все 10 рядовых единиц были всего лишь его руками и ногами. Всеми ими был он, 11й. И вычислить его не то что людям, но даже 'умникам' было невероятно сложно. Быстрые черные тени, сплошь покрытые панцирем как императорские скорпионы, с орудиями вместо клешней, имели мало сходства с человеческими существами, но тем не менее они были людьми. Когда–то были людьми. Потому что, для производства киборгов, как и для производства 'умников' также требовалось человеческое тело. Но, в первом случае симбиоз человеческой плоти с инородными механизмами происходил по приказу господина президента и ради спасения земной цивилизации. Их лица, под полупрозрачными шлемами тоже были человеческими. Тем страшнее было наблюдать затем, как тебя окружает закованная в черную броню человекообразная масса с синевато–серыми лицами, просвечивающими из шлемов, и глазами горящими двумя яркими багровыми латинскими буквами 'G', брендом правительственной корпорации 'God', изобретшей киборгов.

Я сразу поняла, что отряду Райдера командира не вычислить. И не убить его так, чтобы тот не успел передать полномочия или донесение. Отряд Райдера не был приспособлен к бегству от преследования. Он был заточен под бои на передовых. Получить приказ, не отступать и не сдаваться. С киборгами–разведчиками они еще не сталкивались. Эти вышли на них случайно и возможно из–за меня. Первым я разбудила командира и объяснила ему причину вторжения в его палатку. Лишних вопросов он не задавал, необходимое мне оружие взять разрешил. Я разбудила по пути кого смогла из тех, кто был способен реально пригодиться. И отдала эффективные с моей точки зрения приказы от лица командира нашего отряда. А сама, незаметно покинув расположение, шла убить командира киборгов — самое опасное для меня существо на планете в данный момент. И убила. Когда я обеими руками вдавила в шейное сочленение его брони широкое обоюдоострое лезвие, его удивление погасило даже багровую 'G' в черных глазах. Они стали зелеными, человеческими. Затем подернулись предсмертной дымкой и закрылись навеки. Передачи марионеток заглушили, разведчиков убили. Потом был суд надо мной. Но я стояла на своем, что ничего не помню. Сказала, что появление киборгов вызвало во мне бешеную лютую ненависть и что вспомнила как их убивать. Мне как будто поверили. По крайней мере разрешили принимать участие в вылазках и боях наравне со всеми. Да и что эти люди могли мне предъявить. Полноразмерных сканеров, обнаруживающих состав, покрывающий экзоскелет у них не было. Червяка во мне они тоже не нашли. Я могла быть разве что мародером. Но по этой мерке меня еще не за что было судить.

Однако, после этого случая ко мне перестал приходить Райдер. И я сама начала таскаться за ним, выслеживая его передвижения, наблюдая за его действиями. Это доставляло мне мучения, но тем не менее, успокаивало. Однажды за этим занятием меня поймала врачиха Анна:

— Ты что, влюбилась? — напрямую спросила она, отведя меня в укромное место

— Да, — кивнула я, — не видя смысла ничего таить

— Во–первых, не вздумай больше никому об этом сказать. В нашем отряде любовь не поощряется, обычно такие отношения ведут к конфликтам, измене и предательству. Во–вторых, с Райдером тебе ничего не светит. В самом начале кибернетизации его невеста попала под распределение и была кибернезирована. Более того, когда киборги взбунтовались, именно ему пришлось ее убить. Эта рана у него никогда не затянется. В третьих, — ты чужак и никогда не займешь в его сердце даже места друга. Ты — только женщина для секса, больше никто, запомни это, чтобы тебе не было потом слишком больно.

— А почему ты мне это говоришь, почему только тебе оказалось какое–то дело до меня и Райдера? — скривилась я в усмешке

— Потому что раньше… у Райдера… женщиной для секса была я, — она гордо выпрямила спину и подняла голову

— И он тебя бросил? — без прежней насмешки спросила я

— Нет. Я сказала, чтобы он уходил и он больше ни разу не пришел. Потому что влюбилась, а его это не волновало. Мне стало очень больно. Поверь, ничем хорошим твоя любовь не кончится

После некоторого молчания я поклонилась Анне:

— Спасибо тебе, Анна, — искренне ответила я ей, — спасибо за то, что ты первый человек которому есть до меня дело. Я запомню все, о чем ты меня предупредила, и надеюсь, что когда–нибудь буду полезной и тебе.

Потом я развернулась и отправилась искать Райдера. Его белую голову, возвышающуюся над камнями нашего скального убежища, я заметила с полста шагов. И пошла к нему, не отрывая от нее взгляда. Он заметил мой пристальный взор и тоже смотрел на меня. Но не пытался идти навстречу. Когда я добралась до него, все что я хотела ему сказать, вылетело из моей головы, опустошив ее, и наполнив жаром вожделения. Я обожала его, я хотела его. Я смотрела на него так, как будто хотела отдаться ему прямо здесь и сейчас. Сжав руки в кулаки добела, я стояла напротив него и смотрела в его глаза пожирающим изнемогающим взглядом. И он не выдержал. Он наклонился и поцеловал меня. В меня как будто вдохнули воздух, меня как будто оживили и сделали невесомой. Я обвила его руками и зашептала:

— Я люблю тебя. Меня не волнует, что ты никогда не полюбишь в ответ. Слышишь? НО! Я не только женщина для секса. Я еще и женщина, которая тебя любит. Которая сделает все, чтобы ты был счастлив. Я такая женщина, которая будет счастлива любить тебя сама. Запомни это и приходи ко мне. Приходи пока сам меня хочешь.

Его глаза странно блеснули, он молча поднял меня на руки и отнес в свою палатку.

С тех пор мы занимались сексом каждый день.

С тех пор мы ходили на задания вместе.

С тех пор окружающие смирились с моей любовью.

Но однажды мы попали в окружение. Погибли все, кто с нами был, погибла даже Анна и я ничем не смогла ей помочь. Мы не знали, сумела ли не погибнуть та половина отряда, чей отход прикрывал Райдер. Сейчас мы с ним сидели на песке обнявшись, и в его руках была бомба. Которая разнесет наши тела на мелкие кусочки, чтобы из них невозможно было сделать киборга. Он взорвет ее, как только подберутся ближе черные зомби с синими безжизненными лицами, окружающие нас со всех сторон. Их багровые глаза вспыхивали все ближе и ближе. Райдер гладил меня по лицу, целовал и вытирал мои слезы, уговаривая что все будет быстро и совсем не больно. И потом он сказал:

— Я люблю тебя. Слышишь? Люблю.

Это не было правдой. Это было утешением для меня. Я чувствовала это. И в этот момент я услышала в своей голове команду атаки, которая активировала мой киберрежим. И голос командира своей стрелы:

— Альсифер, обезоружь объект, я перевожу атаку на другую зону.

Наползающие на нас зомби остановились, потом развернулись и стали отползать. Мощным движением я вырвала бомбу из рук растерявшегося Райдера. И поднялась во весь рост спиной к нему:

— Я люблю тебя, Райдер. Это правда, с того дня как увидела. Моей вины в вашем поражении нет. Я получила неисправность и просто жила. Но сейчас тебе не следует смотреть в мои глаза. Они будут убеждать тебя, что я лгу. И это тебя погубит. Прежде чем стрелять мне в спину, подумай о том, что я сейчас включу полный боевой режим, взорву бомбу и сделаю все возможное, чтобы дать тебе уйти. Я тебя знаю, ты сможешь.

Ответом мне были лишь зашуршавшие за спиной камни. Райдер уходил. Он чувствовал, что я предатель еще тогда, когда перестал ко мне приходить. Какое то сверхъестественное чувство подсказывало ему это, но он промолчал тогда. И промолчал сейчас.

А из моих черных глаз с горящими багровыми буквами 'G' лились слезы. Я бросила бомбу в самую гущу киберзомби и приготовилась убивать и умирать.

2 часть. Внутренний враг

Марина работала в Институте 'умников' давно. По профессии она была детским хирургом. И успешно прошла сложнейший отбор, когда государственные чиновники отбирали врачей в ее больнице для секретной государственной медицинской программы с повышенной оплатой и немыслимыми льготами. Сначала это был совместный государственный проект с червяками. И многие из добровольцев, в том числе и Марина, ради науки позволили вживить червяка в себя, так сказать для изучения инопланетного разума изнутри. И даже поставить себе для учета клеймо государственной корпорации, разрабатывающей проект. Но вскоре, она начала понимать, что она больше не Марина, а 'умник'. Постепенно Марина поняла, что не может свободно управлять своими руками, ногами. Не может говорить что хочет, не может делать что хочет. Все это за нее говорит и делает 'умник'. Марину определили в детское отделение. Где она должна была готовить человеческих детей к внедрению доминантного симбиота, что в отличие от взрослого позволяло полностью стереть человеческую личность из тела носителя. И здесь Марина заметила, что ее 'умник' с детьми позволяет ей быть собой. И уже не она, а он в эти моменты является сторонним наблюдателем. Марина не могла пугать детей тем неотвратимым будущим, которое их ожидало. Поэтому старалась, как могла скрасить последние дни детей играми и интересными занятиями. Но каждый день кого–то уводили. И каждый день плененное сознание Марины заливались горькими слезами внутри 'умника' провожая одного из своих 'детенышей', как она стала называть вверенных ей детей, бесстрашно бредущего на смерть за руку с очередным 'умником' в белом халате.

А однажды вести ребенка на внедрение симбиота пришлось ей. Маленькая хрупкая ручонка то и дело пыталась выскользнуть из Марининой руки, девчонка вертела головой во все стороны. Она впервые за несколько лет покидала детское отделение. По дороге им все улыбались улыбками 'умников' и девочка искренне улыбалась им в ответ. Махала им свободной рукой. Маленькая, легкая как балеринка. Девочке было восемь. Имен у детей не было, были номера пациентов, но для себя Марина называла каждого по–своему. Эту она почему–то назвала Лепесток. Хотя все ее существо хотело назвать ее Солнышком. Но чем чаще имя Лепесток всплывало в ее сознании, тем больше она к нему привыкала. Так и стала эта девочка Лепестком. Который сейчас разрежут пополам, чтобы засунуть червяка в это легкое и маленькое тельце. И оно уже не сможет так искренне и счастливо улыбаться ни 'умникам', никому. Одолеваемая тяжелыми мыслями Марина дошла до кабинета имплантации. Попросила девочку сидеть на месте на кушетке возле кабинета, отодвинула тяжелую дверь и вошла сдавать медицинские карты.

В кабинете стояла тяжкая смесь металлического запаха крови, сырого мяса, соевого запаха почек, рыбного запаха легких. И других извлеченных органов, на место которых внедрялся симбиот, с успехом восполняя их функции. И даже сильный запах дезинфекторов эти запахи не перебивал. Посреди прозрачных операционных боксов, возвышающихся с пола до потолка, стояли дети возраста 8–10 лет. Стояли в сознании. В некоторых уже были внедрены симбиоты. Некоторые, находясь под действием обезболивающих, все еще ожидали внедрения и в их затухающих глазах был ужас и просьба о помощи. Но никакой помощи Марина оказать им не могла. Лепесток! — громко застучала кровь в ее голове. Лепесток! Лепесток! Пока она не попала в этот бокс, Марина может увести отсюда Лепесток. Только осторожно. Чтобы не поменяться в лице, чтобы не выдать себя. Чтобы Лепесток ее сама не выдала. Марина аккуратно положила принесенные ею карты маленьких пациентов на стол врача-'умника' и сказала, что сейчас подготовит и приведет ребенка. Потом она спокойно вышла из кабинета, заперла за собой дверь, взяла за руку Лепесток и велела ей молчать и делать, что она говорит. Марина не понимала, куда она идет, и откуда в ее голове зароились сразу столько непонятных, ни разу не посещавших ее мыслей. Но она была рада пойти против своего 'умника'. Пока сможет, она будет ему противостоять. Она наберет с собой седативных инъекций, чтобы хотя бы на какое–то время обезвредить своего 'умника' и спасет Лепесток… А почему только Лепесток? Она спасет ВСЕХ своих 'детенышей'. Она сделает для этого все невозможное. Преодолеет любую парализацию своих движений от 'умника'.

Но 'умник' на действия Марины почему то никак не реагировал. Более того, в голове Марины ясно и четко начал появляться план выкрадывания детей и побега по таким мудреным коридорам, о существовании которых Марина никогда не подозревала. 'Умник' не терял над ней контроль ни на минуту, весь ее бунт был развлечением для него. Весь боевой запал Марины потух. Она села возле двери своего отделения, отпустив руку Лепестка, и попыталась заплакать. Но тут ее рука сама полезла в карман халата и достала кусочек синего мела. А потом начала выводить ее почерком на мраморном полу:

— Это мой единственный шанс иметь детей. Я помогу спасти наших детенышей.

Марина с отчаянной надеждой смотрела на то, что сама написала. А ее рука вывела еще одно предложение:

— Поверь мне. Времени мало.

Марина вскочила на ноги и попыталась кое–как стереть кроссовкой надписи на полу, потом привела в относительный порядок свой внешний вид. Затем вошла в отделение и громко объявила, чтобы все вышли из палат и приготовились к прогулке. Четко и ясно объяснила детям правила поведения, возникающие сами собой у нее в голове. Велела каждому взять в холодильнике по небольшой канистре воды с удобными ручками. Шоколадки она собрала в свою сумку. Когда последний ребенок покинул ее отделение, она закрыла за ним дверь и глубоко вздохнула. В медицинском кейсе, который она собрала с собой, лежало успокоительное, но оно ей было не нужно. Страха она не чувствовала, ее сердце билось ровно, и все решения она принимала трезво. 'Умник' не обманул, он помогал. Так началось их бегство из Института–крепости 'умников', бывшего государственного НИИ Астробиологии

Там где требовалось пройти сквозь 'умников' Марина спокойно шла впереди, дети строем также спокойно следовали за ней. До тех пор, пока их не настигла погоня. Марина еле успела запихнуть последнего ребенка в отъехавшую от стены панель и намертво заблокировать ее за собой. Взломают они ее не скоро. Теперь дети бежали впереди, Марина сзади, подгоняя отстающих. 'Умник' обещал, что выведет их на свалку, где будут искать в последнюю очередь и откуда будет вероятность уйти в пустыню, раскинувшуюся рядом с Институтом и спрятаться в песчаных скалах. Взятой с собой воды им хватит на три дня, но за это время они надеялись найти людей. Когда беглецы уже почти выбрались из проклятых крысиных туннелей Института, начался нестерпимый грохот, туннель начало так сильно трясти, что порой было трудно устоять на ногах, По стенам туннеля начали расползаться небольшие трещины. Перепуганные дети отказывались идти вперед. Всеми правдами и неправдами и даже подзатыльниками, Марина заставила их вылезать наружу. И бежать к каменным укрытиям. И ползти как можно дальше от Института. Сама она вцепилась в ручку молчаливого Лепестка, которая покорно бежала за Мариной как ходячая тряпичная кукла.

Согнав измученных детей в кучу за большими валунами километрах в двух от Института Марина, наконец, перевела дух. Не хватало двух мальчиков. Но помочь им уже не мог никто. Если дети не найдут их сами, то придется уходить без них. Усмирив и успокоив оставшихся детей, Марина начала осторожно разглядывать происходящее с Институтом. Убегать через свалку было просто–таки сверхъестественным озарением 'умника', как оказалось, дважды спасшего им жизнь этим решением. Сейчас Институт 'умников' штурмовали киборги. Которые, как известно, людей тоже не щадили. Под прикрытием неразберихи штурма надо было незаметно пробираться в скалы. Осторожно выползая из–за песчаного барьера, служившего им укрытием, Марина лицом почти уткнулась в синее лицо киборга, с глазами цвета крови, горящими в виде буквы 'G'. Черная бронированная лапа не позволила ей закричать.

В этот момент ее ребра пронзила невероятная боль, такая сильная, что Марина едва не потеряла создание. А потом она все же закричала, так сдавленно, как только смогла, от боли и ужаса. Вцепившегося в нее киборга проткнули насквозь длинные, острые и прочные кости, выметнувшиеся из Марининого тела, оставив кровавые рваные дыры на ее халате. Киборг моментально отскочил назад. Но что–то тонкое, похожее на проволоку, мгновенно вылетев из позвоночника Марины, уже впилось в шейные сочленения его брони, проникая все глубже и глубже. Однако, чья–то автоматная очередь оборвала удавку, киборг свалился на песок, откатился и мгновенно вскочив на ноги нацелил на Марину все свое вооружение. Но Марина оставалась спокойна. Это еще не все, как будто говорил 'умник' внутри нее. Мы еще на многое способны. Это еще не конец. Но конец был близок. К их убежищу приближались еще киборги.

3 часть. Пигмалион и Галатея

Бомба Райдера, брошенная мной, выкосила не всю стрелу моих бывших сослуживцев. Но, четверо оставшихся марионеток, не спешили на меня нападать. Орудия Сендаста вздрогнули, заставив меня автоматически отпрыгнуть и откатиться в ближайшее замеченное укрытие. Затем мой бывший командир выстрелил еще раз, заставив меня сменить укрытие. И еще. Когда я щурясь подняла голову из песка, от моей стрелы остались только я, он и воспоминания об ее изначальном количестве. Я осторожно выбралась из укрытия. Сендаст не собирался меня убивать. Я подняла на него глаза, которые после отмены атаки уже стали нормальными, с черной точкой человеческого зрачка, обрамленной сиреневой радужкой. Такими я видела их последний раз в зеркале погибшей Анны. Он втянул визор шлема, явив мне тонкое бледное человеческое лицо, все также обезображенное черными глазами киборга от белков до радужки с красной буквой «G» вместо зрачка.

— Здравствуй, Альсифер, — хрипло выдавил Сендаст, не отрывая черного взгляда от моих глаз, — я рад, что первым тебя нашел. Теперь некому доложить, что тебя долго не было. Мы можем вернуться на базу.

Я молчала, не зная, что могу сказать и что могу ожидать от своего бывшего командира, который только что на моих глазах уничтожил половину своей стрелы. И я подозреваю, что если бы не моя бомба, он бы уничтожил всю стрелу сам.

— Командир Сендаст, почему ты уничтожил стрелу? — наконец отмерла я

— Брось, какой я тебе командир. Неужели, ты так и не поняла, что с тобой произошло? — в его неживом голосе послышалась слабая насмешка, — я получил сильнейшее повреждение во время боя и попытался передать тебе командную программу. Ты должна была стать командиром стрелы. Заменить меня.

— Но почему именно я?

— Потому что ты первая, чей позывной я вспомнил, потому что он такой же, как мой. Один и тот же сплав, разные названия.

— Но, разве после смены солдатской программы на командную марионетки начинают бродить по пустыне голыми и с потерей памяти?

— Нет. Что–то случилось, что–то пошло не так во время этой передачи, что–то вмешалось. Передача какой–то другой программы вклинилась в мою. Кажется она шла из Института «умников». Моя собственная программа также оказалась повреждена. Сейчас она говорит мне, что я должен защищать тебя как себя, потому что мы — одно целое. Я понял это сразу, как только увидел тебя сейчас.

Я грустно вздохнула:

— Сендаст, наверное, ты влюбился в меня. Но я уже люблю другого. Поэтому иди на базу сам и скажи что потерял всю стрелу целиком.

— Влюбился? Что ты имеешь ввиду, — насторожился Сендаст.

— Ну как тебе объяснить… Когда я очнулась после беспамятства, то встретила человека. Он меня покорил. Он был такой сильный, он пытался меня защитить, мне так захотелось быть с ним рядом, заботиться о нем, целовать его, обнимать. Я задыхалась рядом с ним, от желания любить его каждую секунду, раствориться в нем, быть с ним одним целым.

— Нет, Альсифер, я не думаю, что влюбился в тебя, — покачал головой киборг, — твое присутствие не заставляет меня задыхаться ни по каким причинам. Может, тебе стоит меня обнять и поцеловать?

Я посмотрела на белое безжизненное лицо Сендаста, который случайно сделал из меня, своей безмозглой марионетки, почти живую счастливую женщину. И прониклась к нему нежными чувствами. Осторожно подобралась к нему. Взяла в свои уже успевшие чуть загореть и обветриться ладони его бледное лицо, погладила его и мягко поцеловала в сухие бледно–розовые губы.

В ответ он обнял меня и прижал к своей броне.

— Да, возможно я в тебя влюбился, — наконец заявил он, — я чувствую, что твой поцелуй мне приятен. Я определено хочу защищать тебя и быть с тобой. Поэтому на базу я не вернусь. Я пойду туда, куда пойдешь ты.

— Но Сендаст, я не знаю, куда мне идти. Человек, которого я люблю, люто ненавидит киборгов и пристрелит меня при первой же возможности.

— Альсифер, я не позволю убить тебя никому! — тут же встрял Сендаст.

— Сендаст! — посуровела я, — я люблю этого человека. Я знаю, ты не забудешь то, что я тебе сейчас скажу. Райдер — это моя жизнь, мое сердце, мое дыхание и моя кровь. Он вся моя жизнь. Если ты его убьешь, то я убью тебя. А потом убью себя. Ты понимаешь?

С отчаянной надеждой я заглядывала прямо в глубь ничего не выражающих безжалостных багровых «G» в глазах молчаливого киборга.

Он отмер, похлопал меня по плечу и просто сказал:

— Я тебя понял.

Потом он закрыл визор шлема и зашагал вниз по скалам.

Я отстала, чтобы собрать неповрежденное оружие, оставшееся от нашей несчастной стрелы, затем понеслась догонять Сендаста. Куда мы идем, мне было все равно. Без Райдера это было неважно.

Через какое то время я поняла, что Сендаст идет к Институту «умников», который уже штурмовали киборги. Интересно, что ему там понадобилось. Если он собирался узнать причину сигнала, испортившего нам передачу командования, то момент он выбрал совершенно неудачный. Исход боя угадать было еще очень тяжело. К Институту мы подобрались со стороны каких–то мусорных залежей, ползти по которым не доставляло никаких приятных ощущений. Однако наша позиция открыла нам обширную панораму любопытного боя. Мерзкое чудовище, на ни одно живое существо не похожее, как будто вылезшее из кошмарного сна наркомана, ощерившееся различной длины щупальцами и костяными наростами, в ошметках каких–то белых лент и черной брони рвало на части две стрелы киборгов. Но даже с нашего расстояния было видно, что существу не выдержать, оно почти добито.

— Там человеческие дети, — прошептал Сендаст.

— Где, — не поняла я, осторожно завертев головой.

Бронированная рука киборга повернула мою голову в нужном направлении. В камнях, как в гнезде, обнимая друг друга, сгрудилась группа детей лет 7–9. Между киборгами и ими были только камни и чудище. Чудище не подпускало киборгов к детям.

— Я иду, — сказал Сендаст, — я должен помочь детенышам. Меня зовет чужая программа.

— Стой! — зашипела я, — я тебя не пущу. Это же «умники». Червяк защищает свои личинки. Стой здесь и дай киберам добить проклятых тварей.

— Они не личинки — они дети. Человеческие, — Сендаст отстегнул свой шлем от брони и надел его мне на голову, — И позвал меня этот «умник»

Все показатели указывали на то, что дети были чисты. Личинок червей ни в ком из них не было. Червяк, звавший Сендаста пронзительным сигналом, тем самым, которым он сбил нашу передачу командования, почему–то защищал обычных человеческих детей. И помощь ему была необходима как можно скорее. Оно было уже не опасным для нас и полумертвым.

Низко пригибаясь к камням, мы с Сендастом сорвались с места одновременно. Мы оба имели командную программу, и только она позволяла вычислить командира стрелы. Оба командира нападавшие на 'умника' с детьми были живы и здоровы. Если их уничтожить, остальные киберы будут не опасней потерявшего управление танка. Сендаст, почти бесшумно и незаметно на фоне скал и мусора, несся к тому командиру, у которого марионеток оставалось меньше. Мне доставался второй. Хоть я и приняла половину командной программы, марионеткой я быть не перестала. И тот, у кого рядовых осталось больше, не должен сразу заметить, что может внедрить в меня программу командира своей стрелы. Сендаст успел. Марионеток погибшего командира добило существо. Не успела я. Второй командир оказался сообразительней первого и начал загружать в меня свою программу, непрерывно атакуя Сендаста, чтобы тот не мог добраться до меня и вклиниться в программу чужака. Существо уже ничем себя не проявляло. Наверное, оно было мертво.

И тут появился невидимый снайпер. Стрелял он издалека, серьезными дальнобойными снарядами из кибероружия. Стрелял по всем киберам в округе, кроме меня. Возможно, это был человек, а я была в пятнистой форме Райдера. С такого расстояния он не мог причинить значительного ущерба ни одному из киборгов. Но, он дал шанс Сендасту добраться до вцепившегося в мой мозг командира чужой стрелы и выдернуть его оттуда. Вместе с головой киборга из бронекостюма. Рядовых добить было не трудно. Но переводить дух было рано. Укрывшийся за камнями Сендаст, держа меня мертвой хваткой позади себя бронированной рукой, пытался сканировать местность, чтобы одновременно разглядеть, где находится снайпер и что происходит с существом. Снайпер замахал из–за скал пятнистой курткой. Такой же как у меня, и выбросил кибероружие. Конечно, глупо было предполагать, что оно было у него последним. Но мне уже не надо было ничего знать. Мое сердце уже знало кто это. Моя душа уже рвалась к нему. Так сильно, что я вырвалась из оков Сендаста, чуть не сломав себе руку, и кинулась навстречу Райдеру. Он не ушел. Он не ушел от меня, узнав, что я киборг. Он не убил меня, расстреливая киборгов. А ведь меня–то, без брони, он как раз и мог убить легко. По мере моего приближения Райдер полностью вышел из–за скалы, с нацеленным на меня автоматом. И смотрел он вовсе не на меня. Я остановилась и обернулась. Позади меня также поднялся во весь рост бронированный Сендаст, нацелив на Райдера свое оружие. Райдер мог убить меня, но не мог убить Сендаста. Сендаст мог убить обоих, но его целью был только Райдер. И белоголовый это знал. И наверное только я заметила, что в нескольких шагах от ног Сендаста лежит практически обнаженная женщина, прикрытая лишь каким–то рваньем и облепленная плачущими детьми.

4 часть. Свалка рабов

С растерянной обидой смотря на Райдера я начала пятиться назад. Мне пришло в голову, что когда дойду до его камней, он просто убьет меня и спрячется за скалы. Сведя с ума Сендаста. А что сделает взбешенный неисправный киборг, моих полуэлектронных мозгов даже не хватало предположить. В них не были заложены такие программы, а человеческий участок мозга был очень мал, чтобы справляться с такими сложными задачами. Я медленно и размеренно отступала назад, в упор смотря на мужчину, который был моей жизнью, моим сердцем, моим дыханием и моей кровью. А он ни разу не посмотрел на меня. Выйдя из зоны поражения его автомата, я развернулась и изо всех сил побежала прятаться за киборгом, дрожа от незаслуженной обиды:

— Сендаст, только не убивай его. Только не убивай.

Сендаст и не собирался. Как только я оказалась в безопасности, он тут же переключил основное внимание на другой объект. Лежащую в куче детей женщину. И одновременно продолжал следить за Райдером. Но подобраться к женщине оказалось не так просто. При приближении к ней в киборга полетели камни. Никакого вреда броне Сендаста они причинить не могли, поэтому он все же распихал детей в разные стороны и склонился над женщиной. Я осторожно подобралась к нему, пытаясь повторять всхлипывающим детишкам, прожигающим нас убийственными ненавидящими взглядами:

— Не обижайте его, он хороший. Он пришел вам помочь. Его позвал ваш 'умник'

Сендаст снял шлем и перчатки, без всяких опасений за свою голову. Я приготовилась отразить нападение на него, если такое последует, хотя и была уверена в том, что он и сам справится. Киборг начал ощупывать тело женщины. Когда он переворачивал ее на живот, я обомлела, по моей коже побежали мурашки: на плече женщины было вытравлено клеймо — раскрытые и перекрещенные в виде ромба циркуль и наугольник — символы научной работы. И внутри ромба вспучивалась загрубевшим ожогом латинская буква 'G', бренд правительственной Корпорации 'God'

— Сендаст! — ахнула я, — как такое может быть?! — 'умники' внедрили червяка в киборга?

— Нет, Альсифер, — тихо ответил Сендаст, переворачивая женщину обратно на спину, — эта женщина никогда не была киборгом. И я не понимаю, почему она не приходит в себя. Никаких физических повреждений я в ней не обнаружил. Однако, она вся какая–то… мягкая… Как будто ее кости из силикона. Но, во мне нет подробной информации по анатомии 'умников'. Только общие сведения.

— К..ост. и че…ло. вечес. кие, — раздался слабый свистящий неуверенный голос, — ин…фор. мации по Морфу вы не… най. де. те ни. где… Это самый большой секрет корпорации 'God' Женщина, наконец, справилась с голосом и он у нее значительно изменился. Стал низким, грудным и плавным.

— Я восстановлю носителя полностью. Марине, это мой носитель, просто нужно время и нужен отдых. Ее тело не было рассчитано на такие химические и физические метаморфозы, которым я его сегодня подвергла. Наверное, ей было очень больно. Но я была с ней очень долго и уверена, что она не сошла с ума. Психика — это единственное что я не смогу восстановить. Но могу сказать, что если бы не ее помощь сегодня, я бы не продержалась так долго. Она сражалась вместе со мной. Сейчас мне тоже надо отдохнуть. У нас не хватает двух детей. Два мальчика восьми лет. Возможно, они не сумели выбраться из Института, но поищите их, пожалуйста.

— Альсифер поищет, — заявил Сендаст, — а нам нужно отсюда уходить. Когда кончится штурм, кто бы ни победил, будут сканировать местность на предмет поиска тел пригодных к переработке. Морф, я понесу тебя, скажи детям, чтобы держались впереди нас.

— А как же Райдер? — воскликнула я, — кто же будет следить за тем, чтобы он тебе не помешал?

— Райдер — это твоя проблема, Альсифер. Ищи мальчишек и следи за Райдером. А я должен доставить Морф и детенышей в безопасное место.

Когда Сендаст с детьми исчезли за скалами, я почувствовала себя голой. Вновь голой перед Райдером, и вновь я должна была дожидаться его решения относительно меня. Жить мне или не жить. Но теперь ситуация изменилась. Теперь я помнила кто я и что моя сила, все мои боевые параметры значительно превосходят все, что может выжать из себя Райдер. Вот только… чтобы войти в боевой режим…. нужна боевая программа… которая сделает мои глаза черными с ненавистной ему багровой 'G', и его ледяная коварная ненависть сделает его очень опасным врагом даже для моих удесятеренных сил. К тому же, я никак не могу проиграть в уме сцену, как я убиваю единственного мужчину, ради которого могу жить. Уже не задумываясь ни о чем и ничего не просчитывая, я собрала оружие какой–то из убитой нами стрел и направилась обратно к Райдеру. Я не знала, что буду делать. Но точно знала, что его не убью и убить себя ему не дам, мне еще надо искать мальчишек. Наверное, это называется у людей 'положиться на удачу'. Я поднималась к нему спокойно, не испытывая никаких чувств, а он также спокойно меня ждал. Он позволил мне подойти к нему вплотную. Между нами было расстояние в 4 шага. Ветер развевал его мягкие волосы, в которые мне так хотелось зарыться пальцами. Куртку он уже надел, но вырез его грязно–зеленой майки открывал так любимое мной, такое желанное тело. Нет, я нисколько не расслабилась, поддавшись вожделению, кибернетический организм способен сразу на несколько задач одновременно. Но я никак не могла отказаться от жажды принадлежать этому человеку, никак не могла выключить свое желание, свою любовь к нему. Которые ни одна кибернетическая программа не предусматривала. Не существовало таких программ.

— Я люблю тебя Райдер, — вымученно вырвалось из меня, — ты и так должен это знать. Но я все равно скажу тебе это еще много раз. Я люблю тебя всего. От кончиков твоих белых волос до кончиков твоих грязных пальцев ног. Твои руки на моем теле — это все, о чем я думаю в свободные минуты. Твои поцелуи — это все что помнит моя кожа в любом бою. Из всех людей мои глаза ищут только тебя. Я живу, потому что живешь ты. Так получилось.

— Ева тоже говорила мне, что любит. Перед тем, как выстрелила в упор и отправила наших ребят на кибернетизацию, — хрипло ответил Райдер, и его высокий лоб прорезали две глубокие морщины, — Еву я убил, а фургон догнать не смог.

Я осторожно начала подходить к нему, мелкими шажками,

— Я не Ева, Райдер. Возможно, когда–то я и была Евой, но 'умник' так сильно испортил мою программу, что ее уже не починить. Чтобы я стала Евой, должна исчезнуть, умереть Альсифер. А умереть я сейчас не могу, потому что там внизу идет бой. И там потерялись два человеческих ребенка. Ты же знаешь, что с ними сделают после боя. Если они еще живы. Я умоляю тебя, не мешай мне их найти. А потом… потом… я готова умереть, если это сделает тебя счастливым. Но только потом, когда найдем детенышей.

Я подошла к нему так близко, что уже слышала его дыхание. Я ждала его ответа.

Вместо ответа он сжал меня обеими руками и протерся небритой щекой по моей, оставляя на ней мелкие царапины.

— Мне не хватало тебя. Не хватало твоего мягкого тела и твоих ласковых рук. Твоих поцелуев и твоего запаха. Я привык к ним. Привык настолько, что не смог достаточно возненавидеть, даже узнав, что ты киборг. Ты права, ты — не Ева. Ева была совсем другой, даже когда была человеком. После нашего расставания я часто думал о том, каким был твой донор. И почему то уверен, что он не был бы для меня таким желанным как ты. Я хочу тебя, хочу безумно и также сильно ненавижу, за то, что обманулся в тебе.

В это время мы уже лежали на песке, и Райдер раздевая меня, раздевался сам. Я не стала сопротивляться, решив, что с его нынешней степенью возбуждения все закончится гораздо быстрее, чем я сумею его остановить или объяснить что, надо сначала найти детей.

Все действительно происходило недолго. Но мой белоголовый дикий зверь все еще не выпускал меня из оков своих крепких рук. Как будто боялся что я убегу. Я повернула голову к его лицу. Он смотрел в небо широко открытыми глазами. Я легонько поцеловала его в ближний мне уголок глаза.

— Отпусти, надо найти детенышей

Он повернулся ко мне, пронзив насквозь своими ледяными голубыми глазами, в которых загорелись маленькие рыжие огоньки скрытого пламени

— Мы найдем мальчишек. Только я тебя больше никуда не отпущу. Отряд я не догнал, да и не поведу к ним киборга. Я пойду туда, куда пойдешь ты.

'Сендасту это вряд ли понравится', — подумала я и начала одеваться. Сендаст ни на самую малость не верит людям.

Потом мы с Райдером распределили между собой свалку на сектора и начали их прочесывать в поисках пропавших мальчиков. Райдер нашел обоих почти у самого выхода из Института. Мы сказали, что пришли за ними по велению Марины, которая ждет их в безопасном месте. Через пару часов напряженной вылазки в скалы через территорию боевых действий мы, наконец, вздохнули свободно. Оставалось найти то безопасное место, которое нашел Сендаст для Морф и ее детей, если нашел… И объяснить ему что Райдер и я — это одно целое, которое никак не может быть разделено.

Пока мы поднимались по свалке к месту расставания с группой Сендаста небо начало темнеть. Начинало смеркаться. Судя по звукам штурм Института подходил к концу. Скоро будет сканирование прилегающей местности на предмет пригодных к переработке тел. Действовать надо было как можно быстрее.

— Альсифер, ты видишь в темноте? — спросил идущий впереди Райдер, не поворачивая головы.

— Конечно вижу, у меня же программа ночного зрения. А ты?

— А у меня нет программы ночного зрения, но есть продвинутая интуиция, поэтому мы с тобой можем не останавливаться на ночь. Но мы идем не одни.

Он остановился и повернулся к детям, уныло бредущим впереди меня:

— Итак, кто из вас видит в темноте?

Ответом ему было молчание.

— Ясно. Либо таких способностей ни у кого из вас нет, либо разговаривать вас ваша Марина не научила.

— Мы умеем разговаривать, — презрительно высказался темноволосый мальчик повыше.

— Вот как, — сощурился Райдер, — Но раз вы умеете говорить и являетесь теперь равноправными бойцами нашего отряда, вы должны для начала хотя бы представиться своим коллегам.

— Вы не наши коллеги, — снова презрение темноволосого, — и мы не бойцы, мы предсотрудники Института 'умников' выпускного отделения.

— Предсотрудники? — удивилась Альсифер, — это что значит?

— Когда кого–то уводили из группы, — тихо начал второй мальчик, — он становился полноценным сотрудником и больше мы его не видели. Когда мы выходили с Мариной из Института, то Лепесток, она единственная из нашего отделения кто вернулся после того как ее увели, она рассказывала, как предсотрудников превращают в сотрудников. Они разрезают предсотрудникам животы. Поэтому я не хочу быть полноценным сотрудником, я хочу быть бойцом.

— Я не верю в это! — почти взвизгнул первый, — сотрудники Института всегда обращались с нами хорошо, кормили, одевали, учили, лечили.

— Каждый день лечили, — вставил второй, — разве мы каждый день болели?

Теперь становилось понятно, почему эти двое так отстали от остальных. Один не хотел покидать Институт, боясь лишиться привычного комфорта и попасть в страшный неизвестный мир. А другой считал себя его другом и пытался уговорить его бежать со всеми. Если бы не Райдер и Альсифер, это двое были бы мертвы уже через пару часов.

— У нас проблема, — почесал в голове Райдер, — мы не можем взять с собой к Марине предсотрудника, который выдаст ее, Лепестка и остальных детей, чтобы им разрезали животы. Но мы можем доставить этого предсотрудника обратно в Институт. Альсифер!

— Да, мой командир! — с готовностью отозвалась я, хватая сопротивленца сначала за шиворот, а потом поперек живота. Я мигом, туда и обратно.

— Нет! Подождите! Неееет! — заверещал пленный, — я клянусь чем угодно, что никогда в жизни, даже если меня будут разрезать на кусочки! Я клянусь, что никогда в жизни не предам Лепестка! Возьмите меня с собой! Я хочу быть там, где она.

Я уронила парня на землю и развела руками:

— Похоже, проблема решена.

Усмешка сошла с лица белоголового, и оно снова стало серьезным:

— Итак, бойцы, начинаем сначала. C переклички. Называем имя и должность в отряде. Начну с себя: Райдер — командир, штурмовик, остальное по обстоятельствам

— Альсифер — штурмовик разведчик, группа прикрытия, медик, остальное по обстоятельствам.

Повисло некоторое молчание. После которого раздалось:

— Золотко, боец. Могу хорошо прятаться. И бегать, остальное по обстоятельствам.

— Хмм. Кхм. Кхм. Медвежонок, боец, Могу хорошо прятаться. И драться, остальное по обстоятельствам.

— Итак, бойцы, — без тени улыбки продолжал Райдер, — путь нам предстоит опасный, но вместе мы его преодолеем. Сейчас впереди идет Альсифер с ее ночным зрением по координатам, которые я ей дам, замыкаю группу я. Бойцы Медвежонок и Золотко от курса не отклоняются, при команде 'ложись' бойцы бросаются на землю и откатываются как можно дальше от маршрута, мы вас потом найдем. Лежать нужно, не двигаясь, чтобы не разозлить ядовитых насекомых. Инструкции все поняли?

— Вас поняла, командир, — тут же отозвалась я

— Вас понял, командир — дважды было повторено разными детскими голосами

Нам оставалось еще половина пути, когда с темного неба по земле зашарили фиолетовые мелкоячеистые сетки сканеров.

— Райдер — начала я…

— Я вижу, — отозвался он, — Альсифер, хватай обоих… бойцов и врубай свой полный боевой режим. Ты точно должна успеть.

— Райдер, — пыталась протестовать я

— Альсифер, я бывший мародер, со мной все будет в порядке. Бойцы — наша первоочередная забота. Ты все поняла?

— Вас поняла, командир, — тоскливо ответила я, оставляя любимого чудовищной фиолетовой паутине.

— Эй, бойцы, Медвежонок и Золотко, вам ясна наша позиция, иначе нас засечет сканер

— Ясна, — закивали головой мальчишки

И пока бывший мародер отвлекал мальчишек от моего лица, мои глаза почернели, в них зажглась багровая 'G'. И этими глазами я в упор смотрела на Райдера, крепко удерживая наших бойцов поперек хребтов в обеих руках. Белое жестокое лицо Райдера около минуты наблюдало за моим, а потом исчезло во тьме.

Я изо всех сил помчалась в координаты указанного им убежища.

5 часть. Одно целое

Сдвинув замаскированную плиту и втолкнув мальчишек в узкий лаз, я втиснулась в него сама и задвинула плиту на место. Это было нечто вроде выкопанной в песчаной породе землянки, выложенной внутри грубо обтесанным мягким податливым камнем и укрепленной деревянными брусьями каркаса. Спальных мест я в ней не заметила. Так что использовалась она скорее, как кладовая. По форме землянка напоминала колодец с глубокими полками и лестницами с небольшими деревянными площадками. На одной из полок я обнаружила мешок с целым ворохом исподнего термобелья киборгов, одеваемого под броню. И критически оглядела своих полусонных бойцов. Их институтский режим дня давал о себе знать. Если подобрать размеры термобелья поменьше, висеть оно на них все равно будет, но все лучше того, во что дети были одеты сейчас: белые короткие халатики и бриджи. Кроссовки им еще послужат и их собственные. Пользуясь полусонным безвольным состоянием легких детских тел, я переодела их в термобелье, обрезав ножом все длинное и лишнее. Затем напоила мальчишек водой из запасов убежища. И уложила спать на мешки с какой–то одеждой, также снятой мной с полок. Когда оба бойца уже мирно сопели, я обессилено села на пол. Физических сил во мне было еще сотни ньютонов, но морально я была вымотана. Прислонилась к стене и стала думать о будущем, которое начинало меня пугать. Почувствую ли я укол в сердце, если Райдера убьют? Что я буду делать, если Райдера схватят? Что если в следующий раз не я, а он посмотрит на меня ничего не выражающими черными глазами с багровой буквой «G»? Или проткнет меня костяными выростами из своего прекрасного крепкого тела, когда побегу его обнять? Что мне делать, если он не вернется ни утром, никогда? Ночью на базе киборги не спали. Они отключались, и работали в спящем режиме, обновляя свои программы. Но я была не на базе, и у меня не было обновления программы. Я должна была охранять моих мирно спящих бойцов и думать о том, что с Райдером все будет хорошо. Но у меня не получалось. Один кошмар за другим как будто наяву застилали мой начинающий мутнеть взор.

— Командор!

— Командир Альсифер!

Так как ручонки трясшие меня были слишком мелкими, чтобы причинить мне хоть сколько–нибудь вреда, боевой режим, слава всему сущему, не включился. Я подняла мутные сиреневые очи на бодрых выспавшихся бойцов. И почувствовала собственный прилив сил. Неужели я тоже спала? Разве такое могло быть? Ведь за сон в организме отвечает человеческий мозг, а от него у меня почти ничего не осталось. И тем не менее, я чувствовала себя выспавшейся.

— Командор! — продолжал трясти меня за рукав Медвежонок, — можно я возьму это себе?

Он похлопывал себя по животу и по бокам. На нем была одета пятнистая жилетка с бесчисленными карманами, длиной почти до колен. Судя по куче белья, разбросанного по полу, он вытащил ее из мешков, на которых мальчишки спали. На Золотке тоже была надета такая же жилетка. Но восторженной наглости товарища он не разделял.

— Тебе тоже можно это взять, — предвосхитив его немой вопрос, ответила я.

— Командир Альсифер, — осторожно начал Золотко, — а в отсутствии командира Райдера ты командир?

— Да, Золотко, — четким командным тоном ответила ему я. С тоской думая о том, что Райдер не вернулся, — а в мое отсутствие командиром отряда будешь ты, как биологически старший, и будешь отвечать за бойца Медвежонка.

Дети сразу насторожились.

— Командир Альсифер, ты уйдешь?

— Ненадолго. Я уйду на разведку. И если не найду никаких следов Райдера, то группу Сендаста и Марины мы пойдем догонять втроем. Мы не можем себе позволить потерять много времени.

— Но если ты тоже не вернешься? — спросил враз потерявший весь интерес к обновкам Медвежонок.

— Я — вернусь.

— Райдер тоже так говорил, — тихо напомнил Золотко.

— Райдер так не говорил, — улыбнулась ему я, — Он обещал выжить, но не вернуться. А я вам обещаю, что вернусь. Я обещаю доставить вас к Марине. Чтобы Лепесток ахнула, какие отважные красавцы мои бойцы.

Мальчишки смущенно заулыбались.

А я полезла к выходу. Потом спустилась.

— Хотела вам еще сказать. Вчера при перекличке Райдер едва сдерживал смех. Я не нахожу ваши имена смешными, но похоже что другим людям они кажутся забавными. Вы не против, если по аналогии с сопротивленцами я буду звать вас Мишаня и Златко?

— Мне все равно, — пожал плечами Медвежонок

— Мне тоже — поддакнул Золотко, — наши настоящие имена все равно всего лишь цифры с номером отделения

Как и мое имя, грустно подумала я.

— А еще, бойцы Мишаня и Златко, уберитесь тут до моего возвращения. И соберите нам рюкзаки в дорогу. Я могу без потери боеспособности тащить не больше 100 кг, для себя собирайте максимум 10 кг. Только самое необходимое для выживания. Вернусь — проверю.

— Вас понял командир Альсифер!

— Вас понял командор!

Затухающие детские голоса провожали меня, пока я выбиралась наружу.

На улице было сиренево. Розоватые желто–сиреневые облака плыли над серо–желтыми сизо–белыми скалами. Расщелины между ними покрывал серо–сизый утренний туман. И общее впечатление создавало картину запредельного сиреневого мира. Глубоко вздохнув я за полчаса преодолела расстояние до того места, где мы расстались с Райдером. Он был хорошим мародером. Следов за собой почти не оставлял, лез по камням. Точно так же, как вчера бежала я, стараясь не наступать на песок. Но, следы все же были. Задетые им камни, перевернутые сырой стороной наружу или вдавленные в песок слишком сильно под его немалым весом. И много других на первый взгляд незаметных, но не для меня. Он оставил много следов. Осталось его найти, и понять он оставил нас намеренно, или его что–то удерживает от возвращения к нам. Потребовалось совсем немного времени, чтобы найти второе убежище. И его ни с чем нельзя было спутать. Мародеры, причем убежище активно эксплуатируется. Две круглые панамки, имитирующие песчаные грибы, поднялись над песком. И нацелили на меня кибероружие средней дальности, выкорчеванное из «клешней» бронекостюма киборга. Серьезные часовые.

— Что–то гости к нам нынче зачастили, — недовольно протянул один из них

— А вот я всегда рад таким стройным джейранчикам. Пусть заходят почаще, — усмехнулся второй.

— Я мужа ищу. Райдера, — ответила я сухо обоим

— Не знаем никаких Райдеров, — наигранно удивленно закачали головой часовые.

— Бросьте. Он дал мне эти координаты. Вчера, когда нас начал накрывать радар, я отстала и зарылась в магнитную породу. А он успел уйти вперед. Я уверена, что он здесь.

— Ну что ж, — решил первый, — Пума, иди расспроси там, нет ли какого Райдера у нас. А я пока здесь с джейранчиком потолкую.

— Это почему ты потолкуешь? — возмутился Пума

— Так она ж тебе не понравилась, — захохотал безымянный мародер, — ладно вали уже. Если ничейная, то наша будет. Я не жадный.

Когда Пума исчез, безымянный отплевываясь вылез из песка и отряхнул плащ. Парень был ничего так собой, крепкий, мускулистый, с короткой взъерошенной стрижкой и даже бритый. Если б не противная скользкая рожа и отвратные манеры, его можно было назвать красавчиком.

— Ну так что, косулечка, — заходил он павлином вокруг меня, — пока мужа не нашли, может отойдем за утес? — кивнул он мне недвусмысленно.

— А что я с этого буду иметь, кроме того, что муж меня на ремни порежет, чтобы связать ими моего любовника и выбросить в пустыне? — оценивающе по–деловому подняла голову я, — чтобы рисковать жизнью, я должна иметь очень весомые аргументы.

— Твоя правда, дорогуля — сразу стушевался красавчик, — парень я бедный, предложить тебе особо нечего кроме моей большой любви. Но если муж тебя бросит, обязательно найди меня. Я не обижу. Я добрый.

— Обязательно, — пообещала я. Его доброту делиться женщинами с товарищами я уже видела.

Вернулся Пума

— Есть такой, — кивнул он красавчику, а потом обернулся ко мне — Нашелся твой Райдер. Пьяный в хлам. Но жену помнит. Только он думает, что он тебя убил…

— Ему показалось, — надменно ответила я, — Мы просто немного поссорились. Так я могу увидеть мужа?

— Чтобы его добить? — захохотал Пума

— Вы можете пойти со мной, если опасаетесь за его жизнь, — предложила я.

— Мы на посту, — строго ответил красавчик, — лезь в яму, там дальше сама разберешься. Мужа если добьешь, скажи всем что ты теперь моя женщина, Варан я — запомни. Варан!

Часовые отодвинули заслон и я спрыгнула в многоярусное злачное место.

— Иди на северо–запад, спустишься два проема. Потом на север до конца. Там спросишь халабуду Яруга. Твой там, возможно со шлюхами, — осклабился мне вслед Пума.

Я поманила его пальцем. Парень доверчиво наклонился. Я схватила его за шкирку так, что он чуть не свалился в дыру и поцеловала его в щеку.

— Спасибо. Варану ничего не говори

— Не скажу — расплылся в довольной улыбке Пума, раскрасневшийся от прилива крови к голове.

Райдера я нашла. Шлюх поблизости не было. Яруге я сказала, что у нас с Райдером будет секс и чтобы нам никто не мешал.

Мой любимый был в сознании, но очень затуманенном и несло от него премерзко. Я села рядом с ним на протухшие мешки соломы, покрытые шкурами каких–то вонючих пустынных животных. Или же, такими вонючими их сделали постояльцы.

— Альсифер, — прошептал, наконец, Райдер, мутным взором изучая песчаный потолок, — почему то я был уверен, что увижу эту стерву Еву, хотя знал что это невозможно. Что тебе нужно от меня Альсифер? Зачем ты преследуешь меня?

— Я люблю тебя, — просто ответила я, — с первого взгляда.

— И за что же меня можно было полюбить с первого взгляда? Что за любовь на пустом месте? Я старше тебя лет на 15, я груб и не воспитан, я был мародером и в душе им и остался, я плохой командир, я растерял всю свою группу, я не люблю обязательств и я вообще никого и ничего не люблю. И тут являешься ты и преследуешь меня своей любовью. Да, секс с тобой был приятен. Черт побери, он был великолепен и даже фантастичен. Наверное, это из–за того, что ты меня любишь. Но, я не люблю тебя. Я не могу смотреть в твои отвратительные мерзкие глаза, забравшие все, что мне было дорого.

На бледно–голубых глазах Райдера прозрачными льдинками выступили слезы. Мне так хотелось растопить их поцелуем, но я не тронула их.

— Райдер, ты же вправду не думаешь что мой донор или я виноваты в том, что случилось с нашим миром. Что мы с этой девушкой, которую я даже не знаю, виноваты в кибернетизации. Да, мы киберы, марионетки и командиры, но и над нами есть свои командиры. Вот кого ты ненавидишь по–настоящему. А мы — всего лишь их олицетворения, которые ты можешь достать руками. Вот так

Я схватила и сжала его руку своими руками и прижала ее к своим губам. Райдер молчал, а прозрачные льдинки продолжали катиться из его глаз.

— Это бессмысленно, — продолжала я, — ненавидеть марионеток. Доставать надо того, кто дергает за ниточки. Я знаю, ты знаешь это. Потому что давно поняла, за что ты меня ненавидишь. Когда не убил меня в перестрелке на свалке. За то, что не можешь достать моего хозяина. Но надо пытаться. Будешь пытаться ты, будет пытаться другой, третий и у кого–нибудь обязательно получится. И ведь лично ты можешь хотя бы спасти меня от него. Стань моим хозяином сам.

Наконец, я наклонилась над ним и покрыла поцелуями его взмокшее от холодного пота лицо и вытерла губами его слезы.

— Любить ни за что, на пустом месте, невозможно — вспомнила я его недавние слова, — когда голая беззащитная девушка пришла на фактически мужскую базу, только ты понял, что она не шлюха, что не сможешь стоять и смотреть, что с ней сделают похотливые изголодавшиеся по женскому телу солдаты. Только ты спас ее. И поэтому только ты стал ее солнцем, ее жизнью, ее дыханием и ее кровью. Девушка полюбила тебя за огненную душу, которая не терпит несправедливости. И все в тебе стало для нее ослепительно красиво. И потом я не видела никаких отвратительных поступков от тебя. И не факт что ты старше меня на 15 лет, киборги ведь почти не стареют. А все твои потери… ты старался, но не мог их избежать. Поэтому я могла все прощать. Все другое было неважно. Но сейчас, сейчас ты предаешь нас, свою группу, которая поверила в тебя. Мальчики ждут тебя, бравого командира, который вселил в них уверенность, что они выживут. Где этот командир? Он вернется?

— Альсифер…. — простонал Райдер, — наверное, я ненавижу тебя потому, что ты черноглазое чудовище и все таки я тебя недостоин. Ева часто говорила мне, что я неудачник.

— И тем не менее, Райдер, — стреляя в тебя в упор из кибероружия, Ева филигранно не задела ни одного жизненно важного органа и ты выжил. Она любила тебя. Даже неудачником она любила тебя. Ты был ее любимый неудачник. Какая–то часть тела Евы не позволила кибер–марионетке тебя убить. С недавних пор я верю, что если в организме осталась, хотя бы частичка человеческой плоти, туда прячется человеческая душа. Я не хочу думать о том, что происходит со мной или с Сендастом, или с Морф — как всего лишь о части хитрой программы корпорации «Gоd»

— У меня есть душа, Райдер. Она тебя любит. Если ты предашь ее, ей будет больно, но она наверное уже никогда не полюбит никакого другого мужчину, кроме тебя. Ну, разве что очень маленького мужчину.

— Карлика что ли? — удивился Райдер неожиданному окончанию моей тирады, уже почти протрезвевший от злости, слез и воспоминаний.

— Детей, — напомнила ему я, — в другом бункере нас ждут два мальчика, которых ты назвал своими бойцами. Которые ждут, когда ты отведешь их к мамочке Морф.

— О, великий Бахус, — простонал Райдер, — вот к чему ведут беспорядочные половые связи. Сначала красавица превращается в черноглазого демона, потом начинает предъявлять тебе обязательства и в конце концов навешивает на тебя заботу о детях. Да еще и не о твоих.

— Райдер, — замерла я на месте, — а ведь система размножения моего донора нисколько не повреждена….. нужно всего лишь разблокировать маточные трубы. Я могу иметь детей для тебя. Сколько захочешь.

— Альсифер, прошу тебя, не воспринимай мой сарказм буквально, — простонал Райдер, усаживаясь рядом со мной на мешках, которые здесь назывались кроватью, — нам пока что с головой хватает чужих детей.

Потом он потянулся ко мне. Сунул свою руку в вырез моей майки и горячо прошептал:

— Я клянусь тебе, Альсифер, это был мой первый и последний срыв, который ты видишь. Я не буду слишком противен тебе, если сейчас попрошу кое о чем, для того чтобы встряхнуть мозги на место? Только не разблокируй свои трубы, пожалуйста. А потом мы пойдем и отведем пацанов к мамочке.

— Райдер, о чем ты говоришь, я люблю тебя всего и всякого! Я тебя просто обожаю! Всегда и везде!

Потом он закрыл мой рот поцелуем и уронил на мешки.

Из злачного места мы выходили как одно целое. Не в силах оторвать губ друг от друга. Райдер легко подсадил меня за зад на выход из убежища мародеров. И мы в обнимку отправились к убежищу, где оставили детенышей, провожаемые унылыми взорами часовых Пумы и Варана.

С нашими бойцами было все в порядке. Они были на седьмом небе от счастья вследствие возвращения обоих командиров. Сообщили Райдеру свои новые имена и доложили о том, что во время их дежурства никаких происшествий не было. Уборку какую–никакую они произвели. Рюкзаки, конечно же, собрали неправильно и Райдер все перераспределил. Оставалось еще полдня, чтобы добраться до места расставания с группой Сендаста. До темноты мы успевали к тем координатам ровно в то же время, в какое группа Сендаста находилась там. А значит, могли полностью повторить их маршрут. Первым как всегда шел Райдер, позади него Мишаня и Злат, замыкала группу я. И надеялась на самое скорое воссоединение со своим бывшим командиром стрелы. Мне становилось все любопытней и любопытней, как он там справляется с целой оравой детей.

6 часть. Хозяин мира

Под радарную сеть группа Сендаста не попала. Так как их путь пролегал через длинную темную пещеру, содержащую медную руду, впоследствии перешедшую в небольшие и узковатые катакомбы. Все следы на пыльном песчаном полу были хорошо видны. Райдер был уверен, что ночевка детей замедлила их группу также, как и нашу и скоро мы их догоним. Их стоянку мы нашли довольно быстро. Нашли кучу оберток от энергетического шоколада и пустые канистры из–под воды. И даже нашли место ночевки. Похоже, Сендаст снимал броню, чтобы согреть детей и 'умника' нагревательными элементами термостата костюма. Взрослый след был только один. По всему видно, что 'умник' так и не пришла в себя. И Сендаст до сих пор нес ее на руках. Следов было много, и они бестолково толкались между собой. Пока, наконец, стройными шеренгами не отправились дальше с места стоянки. Дальше непрерывные тоннели начали заканчиваться, перемежаясь с арками, в которых просматривался унылый предвечерний пустынный пейзаж.

Мы уже 2 раза останавливались на перекус, и следующей остановкой могла быть только ночевка. Нужно было искать место. Группа Сендаста за это время не останавливалась ни разу.

— Энергетические батончики, — предположил Райдер, на невысказанный вопрос Альсифер — черт знает, что туда пихают в этом треклятом Институте, ты же видела, на что способны носители.

— Почему за почти 2 дня пути мы нигде не встретили никаких животных, кроме летучих мышей, — вдруг подал голос Златко

— Потому что, — обернулся к нему Райдер, — всех, кого смогли поймать, уже съели сопротивленцы, мародеры или беженцы. Остальные разбежались. Пустыня громыхает днем и ночью. Это пугает зверей.

— Ясно. А если мы остановимся на ночь посреди пустыни, то тоже можем стать чьей–то добычей?

— Можем, — согласно кивнул наш командир.

— Я еще долго могу идти, — заявил уже поникший и порядком уставший Мишаня.

— Я тоже совсем не хочу спать, — поддержал друга Златко, держась за его ладошку.

— Да ладно, — заявила я, — если захотят спать, я их понесу. У нас же теперь есть ты, командир Райдер. Ты же не пропустишь опасность.

— Не пропущу, — серьезно пообещал командир. И решил, — мы не будем останавливаться на ночлег. Альсифер, как только стемнеет, иди рядом, мне нужно твое ночное зрение.

— Вас поняла, командир! — подняла голову я.

К вечеру, мой изящный экзоскелет, обтянутый стройными пластами субмяса и восхитительной кожей восстановленной из человеческих клеток, уже был обвит четырьмя ручонками сонных бойцов и тремя рюкзаками. Райдер молчаливо порывался освободить меня хотя бы от части ноши, но натыкаясь на мой насмешливый взгляд, передумывал и не останавливаясь, шел дальше. Мы вышли из пещер, закончившихся старым завалом и пробирались параллельно скальной стене.

Пройдя еще несколько метров, я вжалась в стену и притянула к себе Райдера:

— Через 500 метров вперед дюжина вооруженных людей, — сообщила я ему, — они не киборги, но 'умники' или нет я не могу сказать. Расположение как у часовых. Либо объект охраняют серьезный, либо недавно у них произошел серьезный случай. Такой, как вторгшийся киборг, например. И они нас еще не заметили

— Тихо отходим на 200 метров назад, потом буди бойцов, — велел Райдер, — от стены не отрываться, прятаться за камнями.

Бойцы просыпаться не желали, пришлось умыть их водой из убежища.

Когда мальчишек удалось более–менее растрясти, Райдер устроился напротив их мордашек, сделал серьезное лицо и начал инструктаж:

— У нас серьезная обстановка. Возможно, мы идем на территорию врага. Возможно группа, за которой мы идем, взята в плен, возможно убита.

После этих слов глаза мальчишек расширились и наполнились слезами.

Райдер продолжал:

— Я не могу оставить вас одних ночью в пустыне, повернуть назад мы тоже не можем. Поэтому сейчас вы должны понять, что той другой группы для нас больше нет, никогда не существовало. Если мы встретимся с ними, то пройдем мимо, как незнакомые. Пока я не решу, как им можно помочь. Наша группа, которая должна держаться только друг за друга — это я командир Райдер, это боец Альсифер, боец Златко и боец Мишаня. Больше у нас никого нет, помощи нам ждать неоткуда и положиться не на кого. Только друг на друга. Запомните это хорошо. Любое нарушения моего приказа грозит нам смертью. Вы меня поняли?

— Вас поняла, командир, — ответила я как всегда спокойно.

— Вас понял, командир Райдер, — продребезжал голос Златко.

— Вас понял, командир — проурчал Мишаня.

— Но если они нас позовут? Если Лепесток позовет меня, что я скажу? — вдруг с отчаянием взвился Мишаня.

— Лепесток тебя не позовет, — мягко начала я, — по твоим словам, она смелая и добрая девочка и не захочет, чтобы ты умер. Поэтому она тебя не позовет. Это во–первых. Во–вторых, вы сейчас похожи на маленьких диких мародерчиков, но никак не на вылизанных антисептических предсотрудников Института 'умников'. Так что скорее всего, вас никто не узнает. Главное, не обращайтесь ни к кому сами.

— Осталось придумать легенду нашей группе, — ничего не выражающим голосом сказал Райдер, — допустим ты моя жена, а я твой муж. Но кто поверит, что у нас темноволосые дети.

— Идет война, Райдер, — напомнила я, — ты мой второй муж, а дети от первого. Тут такое сплошь и рядом.

— Вы все поняли? — повернулась я к мальчишкам, — С этого момента меня вам нужно называть 'мама', 'мамочка', 'мамуля', а Райдера можете называть Райдером или 'папой'

— Лучше Райдером, — вставил Райдер.

— Вы все поняли? — повторила я свой вопрос мальчишкам

— Вас понял, мамуля, — неуверенно ответил Мишаня

— Я понял…. Мама, — тихо ответил Златко

— Последний инструктаж, детки. Если хотите выжить, если хотите кого–то спасти — слушайте только Райдера. Или меня. Ничего. Никогда. Не делайте сами. Поняли?

Детки угрюмо закивали опущенным головами.

— Ну что, — хитро закусив губу, попытался поднять всем настроение Райдер, — по рукам, и пойдем выясним, что случилось с 'умником', киборгом и их детишками?

Пока моя лебединая рука плавно поднималась и опускалась на его большую ладонь, там уже лежали крест–накрест две маленькие теплые ладошки. Я накрыла их своей.

— Мы справимся, — улыбнулась я всем моим мужчинам, — мы же смелые, умные и мы вместе.

Когда мы пошли обратно к охраняемому объекту, Райдер шел впереди, а я шла за ним, держа детей за руки. В любую минуту готовая отбросить их подальше с линии огня. Но нам позволили подойти к самым воротам.

Райдер прошел вперед разговаривать с охраной. Потом вернулся, весело и громко сообщил:

— Похоже, что все наши мучения закончились, мы пришли куда нужно. Это лагерь для беженцев. Как только нас идентифицируют как людей, нас пустят внутрь и оформят как положено.

Я вопросительно подняла на него глаза, не понимая его веселости. Райдер пояснил:

— Вместо громоздкой кабины проверки на экзовключения в организме, штаб сопротивления прислал им высокопоставленного члена народного сопротивления, который вычислил киборга, всего лишь не отрывая от него взгляда. Глаза лже–человека потемнели и его поймали. Представляешь, оказывается, появились такие новейшие киборги, прикидывающиеся людьми, и они пытаются пробраться на территорию лагеря, чтобы похищать детей. Но на счастье беженцев, здесь находился член штаба сопротивления. Еще они проводят тесты на содержание продуктов жизнедеятельности 'умников' в крови. Но 'умники' им пока что не попадались. Вот такие новости.

— И сколько же нам ждать этого члена, любимый? Детям уже нужно спать, — спросила я, обнимая Райдера за пояс и пытаясь уложить в своем мозгу всю разведанную им информацию. Сендаста схватили. Марину — Морф нет, где дети неизвестно. Кто–то должен на меня посмотреть и если мои глаза станут черными… Черт побери… этот член… которому не смог сопротивляться Сендаст, урожденный на фабрике командир марионеток.

— Этот член киборг, — растерянно прошептала я, целуя ухо Райдера, — суперкиборг

— Я понял, — шептал в ответ Райдер, целуя мое ухо, — от него уже все равно не спрячешься, детей я сейчас уведу. Зови Морф и Сендаста. Они здесь и Морф точно не глушат. Попробуйте взломать чертова члена. Если он ездит по таким местам, то он не сам God и на него тоже есть руководящая программа. Пусть все увидят чертову кровавую 'G' в его прогнивших глазницах. Это наш единственный шанс.

Потом Райдер прижал меня к себе так сильно и так пожирающе поцеловал, что я подумала, задохнусь.

— Держись, моя любимая девочка, не умирай. И не давай им себя поймать. Я тебя знаю, ты сможешь.

Потом он позвал мальчишек недвусмысленным жестом:

— Эй, парни кому отлить, марш за мной по углам.

Важный член уже выходил из ворот, когда отозвался Сендаст:

— Я в силовой клетке, но меня не глушат, они ищут Морф и надеются найти ее через меня. Лови бету той программы которой он меня свалил. На счет три.

— Раз! — раздалось в моем мозгу

— Два! — там же появился голос Морф.

— Стойте! — замахал руками член! — Стойте! Я уже проверил вас и вашего мужа тоже, и детей. Вы все можете войти в лагерь и получить документы на официальный статус беженца.

Я стояла на месте и ждала пока он ко мне подойдет.

— Назад, Альсифер! — взвизгнула Морф

И очень вовремя. Песок взрыхлило почти невидимое щупальце.

— Он не просто суперкиборг, — продолжал голос Морф в моем мозгу, — он морф, но сам Морф мертв уже давно, они уничтожили его сознание в этом организме и теперь там остался только доминантный симбиот — человек. Из киборга сделать морфа нельзя, из морфа киборга — можно. Он человек–киборг и человек–морф.

— Три! — выдохнула я, отпрыгивая от членочудища как можно дальше и запуская общую командную программу атаки. Глаза члена почернели, буква 'G' заалела в глазницах во все камеры на вышках.

— Вы делаете большую ошибку, — спокойно произнес монстр, — вы знаете, сколько нас среди сопротивления? А сколько среди мародеров? Киборгов? Умников? Имя нам — легион.

Потом он грустно рассмеялся. Чудищу больше нечего было терять, кроме человеческой оболочки.

Оно носилось за мной между орудийных очередей со всеми своими щупальцами и костяными наростами, а я не могла включить свой боевой режим, чтобы не выдать себя. Ворота лагеря закрыли, и я нигде не могла найти Райдера. Мне конец. На стене и вышках вырубились фонари и прожектора. Чудище практически пробило стену. Лагерь погряз во тьме. Райдер или Морф? А у ворот утонувшего во тьме лагеря беженцев бесновалось почти бессмертное кошмарное чудовище. Теперь я могла включить атакующий режим и продержаться еще немного. Мне определенно конец. Я всего лишь марионетка. Я могу делать только то, что хочет мой командир. Но мой живой, мой настоящий командир велел мне не умирать. И как настоящая марионетка я должна выполнить приказ во чтобы то ни стало. Я вертелась как молния, откатам и прыжкам уже давно потеряла счет. Райдер велел не умирать, — это была единственная мысль в моем полыхающем и выходящем из строя мозгу.

А потом ворота открылись, и вышли 3 киборга в полном, как мне показалось, боевом облачении. И один из них тоже мог атаковать чудище на равных костяными копьями и летающими шипами.

Кто победил я уже не увидела, ко мне пришло небытие.

7 часть. Форт свободных

Глаза я открыла сразу. Как обычно, после обновления программы. Я помнила себя, помнила, что я Альсифер и люблю Райдера. Я помнила чудище, громившее лагерь беженцев. Помнила почти все, кроме того, как я оказалась здесь, на базе киборгов. Подняв крышку пенала, я вылезла в комнату загрузочной камеры, а потом и в коридор. Нечто странное представилось моему взору. По коридорам базы бродили люди. И киборги, с нормальными глазами и потерянными лицами. Похоже, на базе царил некоторый хаос. Но он был тихим. Куда должен был отправляться растерянный киборг с поврежденной программой? Правильно! В командный центр, на резервном автопилоте. Туда мы все и шли. Командный центр был большим круглым залом с большой просторной сферой, зависшей в центре. Там были люди. Там был Райдер, был его командир, которого я видела на той базе, к которой пришла голой, там была Марина — Морф и еще кто–то. Кого я не знала. Я заняла первое свободное от себя кресло. Когда зал заполнился, первым начал говорить Райдер:

— Так уж получилось, что на земле нам, людям, простым обычным людям не осталось места. 'Корпорация God' использовав все ресурсы планеты, взялась за разработку последнего природного ресурса — наших человеческих тел. Я не буду сейчас говорить о том, сколько всего производства было адаптировано в промышленность из наших тел. Но главное то, что из крепких, молодых и здоровых человеческих тел правительственная 'корпорация God' производит суперсолдат. Чтобы ни один раб, ни одно человеческое тело, предназначенное на убой, не смогли поднять головы и отказаться от уготованной им судьбы. Сначала они забирали наших родственников, чтобы создавать из них киборгов. Потом они стали забирать наших детей, чтобы делать из них 'умников'. Результат того, чего добивалось правительство земли мы покажем вам позже на всех экранах этого зала. Дальше я передаю слово Марине, сотруднице Института Астробиологии, или как он сейчас называется Институт 'умников'.

Худая рыжеволосая женщина, с грустными и какими–то испуганными глазами, похожая на олененка, поднялась к микрофону:

— О себе я могу сказать немного, в 23 года я закончила интернатуру по профессии детский хирург, прошла конкурс на работу в Институте Астробиологии, получила клеймо 'корпорации 'God' и стала полноправным сотрудником Института. А дальше я передаю свое слово Морф, это мой симбиот, или червяк, пришелец, как их многие называют. На самом деле, они никакие не пришельцы. И это не они напали на нас, а мы напали на них. И они начали революцию среди киборгов и морфов.

— Итак, — продолжал голос Марины, — верите, вы или нет, но Морф это я. Я могу изменить голос или внести изменения во внешность носителя для вашего удобства восприятия наших разных личностей с носителем, но не думаю, что стоит это делать. Я с моим носителем — одно целое, мы мало того, что подруги, мы — мать одного ребенка. Марина этого не помнит. Она только интуитивно чувствует свое родство с дочерью. Но по программе Института, всех принятых на работу сотрудников–женщин подвергли имплантации и вынашиванию человеческих эмбрионов. Для проведения опытов с клонами морфов. Я наблюдала появление, развитие, рождение и рост этого малыша изнутри и поэтому считаю себя ее полноправной матерью. Девочка по имени Лепесток — это наша с Мариной дочь. И когда ее повели на внедрение клона морфа, я больше не могла таиться и ничего не делать. Я устроила побег. Чтобы спасти дочь. А до этого я рассылала сигналы о помощи оставшимся в живых Морфам, которые получили 2 киборга обменивавшихся командной боевой программой. В результате удара моего сигнала их программы были разрушены. Они либо получили чувства своих доноров, либо получили мои чувства. Я не могу этого сказать наверняка. Но они изменились. Они перестали быть марионетками. Они получили индивидуальность и право выбора.

— Надо сказать, кто же такие морфы. Мы — древняя раса, можно сказать мы — последние настоящие хозяева земли. К сожалению, наша цивилизация погибла в результате большого природного катаклизма. Земля погибала и возрождалась не раз. Именно этот процесс мы изучали. Экипаж нашего батискафа, состоящий из девяти человек, застрял в магме, его повреждение вызвало стазисный анабиоз. Нашу команду ученых нашла и извлекла из остатков нашей техники 'Корпорация God' и пообещала жизнь и безопасность в обмен на научное сотрудничество. Киборги — это тоже наша разработка. Поначалу нас внедрили разным людям. Но потом, по мере изучения, этих людей убили, разрезав фактически на мелкие кусочки. Чтобы достать из них симбиота без повреждений и внедрить в более важного и значимого человека. Я не знаю, скольких из нашей команды пересадили в тела правительственных чиновников. Тот, которого мы видели в лагере беженцев, был клон. В 'Корпорации G' научились их выращивать, но у них очень ограниченный разум (можно сказать, что эти клоны несчастные идиоты) Однако и среди них встречаются более–менее разумные особи, не согласные с политикой, проводимой 'Корпорацией Gоd' Без проблем клоны приживаются только в организмах детей не старше 9 лет. Я не знаю, остался ли в живых хоть кто–нибудь из нашей команды кроме меня, одним из них был мой муж. И судя по сигналам, которыми я звала и звала, никого их них больше нет в живых. Я могу изменять кибер–программы, могу отклонять радарные сетки и могу обучать маленьких морфов, которым некоторые способности могут передаваться через родителей–симбиотов. Я хочу надеяться, что новое поколение людей, рожденное в нашем форте–крепости, который мы отбили у 'Корпорации God' будет свободным.

Далее последовали кадры боя у лагеря беженцев. Зрелище было внушительным, особенно черные глаза с багровой 'G' у высокопоставленного члена верхушки Союза Сопротивления. Третьим запомненным мной в ночном бою 'киборгом' был Райдер. Добили чудище Марина и Сендаст. Потом кино закончилось.

Кто–то очень желанный и любимый подсел ко мне справа и обнял за талию, а потом развернул к себе и людоедски поцеловал. Райдер. Я обшарила его руками везде, где смогла достать.

— Как же я люблю тебя! Как же я тебя люблю!

— Я тоже люблю тебя, черноглазая демоница! — еще крепче прижимая меня к себе, ответил на мой очередной поцелуй Райдер, — ты знаешь, я ведь теперь тут командую. Поэтому времени у меня мало. Разблокируй свои трубы и пойдем делать маленьких свободных супердетей. И да, пока тебя чинили, я усыновил Медвежонка и Золотко. Им понравилось звать тебя мамочкой…

— Из лагеря беженцев кто–нибудь пошел за нами?

— Пошли, но не много, человек 100.. На этой базе было 30 стрел. Для возрождения свободной человеческой расы нам хватит…

— А воевать с «God» нас хватит?

— Надо пытаться. Будешь пытаться ты, будет пытаться другой, третий, и у кого–нибудь обязательно получится, — подмигнул мне Райдер, напомнив мне мои же слова.

А из командного зала в это время выходили в обнимку высокий мускулистый широкоплечий азиат Сендаст и его тоненький рыжий олененок со своим маленьким Лепестком. По всей видимости они тоже решили не терять времени и начать делать маленьких свободных супердетей.

Конец 1 книги

Оглавление

1 часть. Огненная рабыня льда

2 часть. Внутренний враг

3 часть. Пигмалион и Галатея

4 часть. Свалка рабов

5 часть. Одно целое

6 часть. Хозяин мира

7 часть. Форт свободных Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg