«Танцы мужчин»

Владимир Покровский

Танцы мужчин

НИОРДАН

Было то время, которое уже нельзя назвать ночью, но еще и не утро: солнце пока не взошло, однако звезды померкли. На фоне серого неба громоздились друг на друга ветви небоскребов "верифай"; Дайра, который большую часть жизни провел в Мраморном районе, где господствовал псевдоисполинский стиль, до сих пор не мог к ним привыкнуть. Особенно дико выглядели окна горизонтальных ветвей, глядящие вниз. Два окна над его головой бросали на асфальт восьмиугольники света; в одном из них, прямо на стекле, неподвижно стоял мужчина в длинных до колен шортах. Пятки его были красными. Где-то на соседней улице, возвращаясь с пробежки, устало цокала копытами прогулочная лошадь.

- Ну, все, - сказал Дайра, вынимая из машины автомат и оба шлемвуала. Вы еще посидите в дежурке, а я домой.

- Я в машине останусь, - отозвался Ниордан (от усталости он похрипывал). - Вдруг что.

Никакой необходимости ждать тревоги в машине, когда остальные все равно в дежурном зале, не было, но с Ниорданом никто не спорил. Даже мысли такой не возникало ни у кого. Ниордан повернул к капитану бледное, вечно настороженное лицо.

- Если что, я до пол-одиннадцатого дома буду, - и Дайра пошел посреди улицы, цокая подошвами в такт лошадиным шагам. Со спины Дайра казался багровым, хотя в одежде его не было ничего, хотя бы отдаленно напоминающего красный цвет. Ничего, кроме креста. Но крест, как и полагается, находился на животе.

Остальные зашевелились.

- Мы, значит, посидите, а он домой. Во как! - раздраженно пробасил Сентаури, вытаскивая из машины свое грузное тело. - Ему, значит, можно. А мы, получается, пиджаки.

- Вы злитесь оттого, что всю ночь не спали, - тощий и длинный Хаяни вылез вслед за ним и стал рядом, разминая затекшие ноги. - Ведь он провожает... Я хочу сказать, ему действительно надо уйти.

Сентаури угрюмо и неразборчиво буркнул что-то в ответ, и, не прощаясь, они ушли. Ниордан и головы не повернул. Он смотрел вперед, положив на руль тонкие, выбеленные ночью руки. Он был горд, Ниордан, по-королевски невозмутим.