«Жизнь прекрасна!»

Александр Филиппович ПЛОНСКИЙ

ЖИЗНЬ ПРЕКРАСНА!

Фантастический рассказ

Не помню, когда и при каких обстоятельствах мы с ним познакомились. Это произошло словно само собой. Оба работаем в Астрофизическом - я на кафедре звездных туманностей, он в лаборатории фотонной тяги. Да и живем в одном блоке, только на разных уровнях.

При встречах мы кивали друг другу, затем начали обмениваться рукопожатиями. Но некоторое время - год или два - наше знакомство оставалось шапочным.

Мы одного возраста - немного за тридцать. Однако Ковалев выглядит старше. Полный, высокого роста, благообразный, с блеклыми голубыми глазами, рыхлым просветленным лицом и глубокими залысинами, он казался выходцем из прошлого или даже позапрошлого века. И улыбался не просто так, а со значением: иногда заискивающе, но чаще снисходительно. Причем почти всегда грустно.

Здороваясь, Генрих Данилович надолго задерживал мою руку в потной ладони и отпускал, лишь когда я начинал осторожно высвобождать затекшие пальцы.

- Устали? - обычно спрашивал он и, не дожидаясь ответа, повторял утвердительно: - Устали!

- Если же я уверял, что вовсе нет, он говорил:

- Чудненько!

Но смотрел по-прежнему соболезнующе, будто думал: "Не признаешься? Ну-ну..."

Несколько раз он делал попытки перейти "на ты", но я не сделал ответного шага. И вовсе не потому, что смотрел на него свысока. Просто не переношу фамильярности. Даже между приятелями.

Мог ли я подумать, что Ковалева это заденет?

Было обстоятельство, которому я тогда не придал значения. И зря...

- Вы ученый первой категории, а я всего лишь третьей, - как-то обронил Генрих Данилович.

- Какая разница! - беспечно отмахнулся я.

- Да уж какая-никакая, а разница.

- Ерунда!

- Вы действительно так считаете? - недоверчиво спросил Ковалев.

При всей своей кажущейся меланхоличности Генрих был наредкость предприимчив. И гордился пробивными способностями. Неведомо какими путями раздобыв путевку на Эверест или голограмму колец Сатурна, он великодушно принимал от облагодетельствованного слова признательности. А потом небрежно бросал:

- Пустяки, фирма и не то может!

Он не преувеличивал. Я убедился в его всемогуществе, когда в космоклуб поступила опытная партия усовершенствованных спейсроллеров. Пожалуй, "партия" - громко сказано: их и было-то три штуки.