«Омоложение доктора Линевича»

Мне, ректору медицинского института, руководителю терапевтической клиники, доктору медицины и профессору, человек, подсевший к моему столику в кафе, был абсолютно ясен. Робкая мина, слегка дрожащий голос и пергаментный цвет лица — пергаментный цвет лица в особенности, — как весь этот комплекс типичен!

Надо сказать, я вообще не люблю, когда меня отвлекают от еды посторонними разговорами. Ну, когда речь идет о приятном и нужном собеседнике или, скажем, о прелестной собеседнице, куда ни шло. А этот старикашка с большим кадыком и седой щетиной на впалых, бледных как… Да, мне, как геронтологу, пергаментный оттенок кожи более чем понятен.

Размышляя впоследствии над причинами, вызвавшими в моей подкорке вредное раздражение в то утро, я пришел к заключению, что не один его внешний вид виноват в моих отрицательных эмоциях. Ведь я его хорошо знал, бывшего ассистента нашей клиники. Да, вечного студента, не имеющего ученой степени, Петра Эдуардовича Линевича. В течение, по крайней мере, десяти лет он отвечал в коридорах клиники на его приветствия, а иногда даже подавал ему руку и спрашивал: «Как дела?» Он отвечал неразборчиво, но всегда уважительно. Да, он понимал всю огромную дистанцию, отделявшую его, не сумевшего защитить диссертацию на степень кандидата, от меня — человека с ученым именем!

Я знал, что после обязательных часов работы в палатах он попросит моего разрешения «поработать в лаборатории» и потом долгими часами будет производить какие-то опыты над тканями различных органов.

— Петр Эдуардович, — говорил я ему иногда, находясь под влиянием положительных факторов в благодушном настроении, — ну охота вам экспериментировать! Для экспериментов нужна серьезная теоретическая подготовка, а иначе — это эмпирика, далекая от науки. Что вы ищете? Философский камень?!

Обычно старик (кажется, он и десять лет назад был уже стар!) что-то смущенно бормотал в ответ, вроде: «Я — так, ничего особенного… Изучаю отдельные ткани…» А однажды он мне ответил непривычно холодно и, я бы даже сказал, нахально:

— Свои великие открытия на благо человека Пастер сделал даже и не будучи медиком. А я — врач!