«Давайте танцевать!»

Давайте танцевать! (fb2) - Давайте танцевать! (Вселенная Хонор Харрингтон) 625K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Дэвид Вебер

Вебер Дэвид Давайте танцевать!

1

Она ненавидела пиратов.

Она всегда ненавидела пиратов. Даже тогда, когда была маленькой девочкой, впервые открывающей историческую беллетристику, она никогда не путала их с веселыми пиратами некоторых особенно плохих романов (чему в немалой степени способствовал опыт ее отца за время его военной карьеры). Даже если она когда-либо была склонна их романтизировать, прохождение гардемаринского рейса здесь, в гостеприимной Силезской Конфедерации, излечило бы ее от этого искушения навсегда.

Сегодняшний опыт пока не смог изменить её мнение. А судя по уже полученным докладам, и вряд ли сможет.

— Как плохо, Эверетт?

Годы сохранили сфинксианский акцент офицера Королевы коммандера Хонор Харрингтон четким и ясным, неомраченным эмоциями, когда она задала вопрос. Но ее карие глаза были тверды и в них был гнев горького опыта, когда она смотрела на тактический дисплей и значок "грузовое судно", мигающий транспондером торгового судна Конфедерации "Эвита".

Она и не сомневалась, что это было настоящее имя корабля, но это нужно сделать.

— Плохо, мэм, — ответил с "Эвиты" через ком-связь в своей боевой броне лейтенант морской пехоты Эверетт Яначек, молодой — слишком молодой, на самом деле, — командир взвода морпехов КЕВ "Ястребиное Крыло".

Яначек, как и сама Хонор, был реципиентом пролонга третьего поколения, и провел на борту меньше трех стандартных месяцев, в качестве замены лейтенанта Шафики ибнат Мусайках, когда ибнат Мусайках отправилась домой для повышения и принятия командования ротой. Хонор была прежде знакома с ним, и она сочла необходимым несколько раз напомнить себе, что несмотря на то, что может иногда показаться, он аттестованный офицер морской пехоты, а не дружелюбный щенок, с непомерно большими лапами. В двадцать три года, он выглядел хорошо если на шестнадцать лет в эпоху до пролонга, и она часто чувствовала, что он казался столь же молодым как и выглядел. Внешней стороной третьего поколения пролонга являлось физическое созревание мозга и нервных процессов — и, напомнила она себе, продленные периоды беременности, — иначе рождались бы умственно отсталые (что, было реальным препятствием для назначения пролонга в середине или даже в раннем подростковом возрасте), он мог выглядеть молодым, но не сегодня. Сейчас он был больше похож на древнего Мафусаила и голос его был не по летам постаревшим и суровым.

— Не было никакого сопротивления, когда мы поднялись на борт, мэм, — продолжил он. — Эти… люди не настолько глупы, чтобы пытаться навязать что-то вроде боя против брони. Но мы нашли заключенных. Боюсь, многих заключенных.

Он сделал паузу, и Хонор почувствовала, что ее компаньон, древесный кот Нимиц, утешительно прижался к ее шее, когда она закрыла глаза.

— Позвольте мне угадать, — сказала она, и ее сопрано было спокойным, почти бесстрастным. — Эти люди, они все жили для технической поддержки. — Ее рот презрительно скривился. — Как и для других вещей.

— Вот как это выглядит, мэм. — Голос Яначека был гораздо мрачнее и жестче, чем у Хонор. Конечно, он в действительности стоял там, глядя на пленных пиратов. — Пара из них довольно сильно не в себе, — продолжил он. — Они даже не понимают, кто мы такие. Я полагаю, они думают, что мы являемся членами экипажа, с которыми они еще не встречались. Это… довольно плохо, мэм. — Он сглотнул, и она слышала его глубокий вдох перед тем как продолжить. — Некоторые пострадали намного больше, чем остальные. По их словам, им "повезло".

— Так, вероятно, и случилось, Эверетт.

На этот раз Хонор позволила себе вздох. Кроме того, она покачала головой, хотя у Яначека не было визуальной камеры на шлеме.

На самом деле, она знала, что "Ястребиному Крылу" повезло больше, чем обычно, когда они вообще нашли каких-либо пленных, — однако сильно рисковали — спасая их. Немало пиратов были склонны поступать как генетические работорговцы, когда понимали, что их корабль могут взять на абордаж. Неудобных свидетелей, брошенных в шлюз, вполне могут совсем не заметить, особенно столкнувшись с сенсорами Флота Силезской Конфедерации. Конечно, по мнению Хонор Харрингтон, большой разницы между пиратом и работорговцем не было; поцарапайте краску на одном из них, и вы найдете другие похожести. Это было одной из причин, почему она идентифицировала себя как Мантикору, когда вызывала "Эвиту" сдаться. Королевский Флот Мантикоры принял простую политику: если работорговцы и пираты выбросят рабов или пленных из шлюзового отсека, работорговцы и пираты после допроса последуют за ними.

"Полагаю, вы просто должны найти аргументы, которые они смогут понять", — подумала она холодно.

— Я полагаю, что, с нормальной эффективностью для морской пехоты Ее Величества, вы тщательно обыскали корабль? — Спустя некоторое время, продолжила она, более легким тоном.

— Да, мэм. KейKей — я имею в виду взводный сержант Киган, взяла на себя личную ответственность за это.

Хонор кивнула. Кайли Киган (также известная как "ганни Киган", или, неофициально, просто как "КейКей") была взводным сержантом Яначека, старшим нонкомом из приписанных к "Ястребиному Крылу" морпехов. Она служила в Королевской морской пехоте Мантикоры с тех пор как Эверетту Яначеку исполнилось десять лет, и ее опыт для молодого и очень юного лейтенанта морской пехоты был одной из причин, по которым она была назначена на корабль такой маленький (и старый), как "Ястребиное Крыло". Если ганни Киган сказала, что корабль был "тщательно обыскан", то корабль был действительно тщательно обыскан. Несколько бездомных микробов, возможно, избежали ее внимания, но Хонор не стала бы делать на это ставку.

— Мы нашли пару прячущихся, но сейчас все в наручниках и под охраной, мэм, — сказал Яначек.

— Хорошо. О скольких живых идет речь, Эверетт?

— Боюсь, что мы не имеем окончательных расчетов из-за пленных, мэм, — сказал лейтенант немного извиняющимся тоном. — Мы работаем над этим, но лучшее, что я могу сказать вам на данный момент это то, что у нас есть по крайней мере тридцать пять или сорок человек из них. Однако у меня есть точный расчет на пиратов. Мы получили их в количестве ста восьмидесяти одного — на мой взгляд это четверть их экипажа, а взводный сержант Киган считает, что они имеют людей по крайней мере в полтора раза больше, чем необходимо.

Хонор приподняла правую бровь. Это едва ли было полной неожиданностью, но сам факт такого размера экипажа другого судна был более чем достаточным доказательством и без пленных Яначека, найденных на борту, даже не принимая во внимание тот факт, что "Ястребиное Крыло" удивил "Эвиту", открыв огонь по андерманскому торговцу.

Собственная команда Хонор составляла в общей сложности менее трех сотен человек. Конечно, "Ястребиное Крыло" (известный среди экипажа как "Ястреб") не был цыпленком — на самом деле, он был единицей старого класса "Сокол" и ему было сорок восемь стандартных лет, что сделало его на тринадцать стандартных лет старше своего нынешнего командира. Но он был еще и военным кораблем, битком набитым оружием, сенсорными системами, средствами связи и малыми судами, и, подразумевая все это, с большим экипажем.

Судно, только что захваченное ею, с другой стороны, явно начало свою жизнь как стандартный корпус класса "Джей"3, произведенный одной из верфей Тиммермана в Солнечной Лиге. "Ястребиное Крыло" со своими семьюдесятью тысячами тонн казался карликом на фоне "Эвиты", имеющей вместимость в четыре миллиона тонн, но грузовики имели в основном только большие пустые трюмы для хранения грузов, а стандартный экипаж кораблей класса "Джей" был не более сорока-пятидесяти человек в абсолютных пределах, — несмотря на склонность соларианцев к конструкциям со значительными людскими ресурсами. Пиратам, с другой стороны, всегда были необходимы дополнительные места для персонала экипажей призов, каковые они могли с легкостью найти, не говоря уж о нужной рабочей силе для мелких хозяйственных работ, таких как абордаж призовых кораблей, убийство их экипажей, изнасилований и пыток пленных, или всех других найденных ими небольших развлечений.

Однако, самым непосредственным следствием чисел Яначека, выданные ей только что, было то, что не было никакого способа в мире разместить всех этих пиратов и их пленников на борту "Ястребиного Крыла". Эсминец просто не имел достаточного жизнеобеспечения, даже если можно было бы физически поселить людей. Это означало, что любая призовая команда, которую она пошлет на борт судна, должна была быть достаточно большой, чтобы одурачить стадо захваченных пиратов, как и обеспечить необходимую работу систем "Эвиты", а у нее просто не имелось большого количества людей, на которых она могла бы сэкономить.

"Во всяком случае не без перегрузки, хотя и с большим количеством", — подумала она, мысленно скривившись, потом пожала плечами.

"Это не так уж плохо, — сказала она себе. — По крайней мере, эти люди из "технической поддержки" захотят оказаться так далеко от корабля, как это возможно. Так что, если я должна послать тридцать или сорок моих людей туда, чтобы завести и перегнать ее, по крайней мере, возможно мы сможем сократить время посадив их всех на борт "Ястреба"".

— Ладно, Эверетт, — сказала она. — Я пошлю еще несколько наших людей, чтобы помочь вам и взять под контроль системы корабля. Я не уверена точно сколько еще — я поговорю об этом со старпомом и мастером, — но это не должно занять слишком много времени. В то же время, пленных мы готовы принять на борт. Скажи им, что наш врач должен осмотреть их.

— Это точно, мэм, — сказал Яначек еще более мрачно. Она услышала его вдох снова, еще более глубокий. — Мэм, похоже, три четверти людей, которых они держали живыми, — женщины.

— Я полагаю, что это пациенты, Эверетт, — мягко сказала Хонор. — Поверьте мне, я понимаю, также, как и лейтенант Нойкирх.

— Да, мэм. — Тон Яначека, возможно, был немного менее мрачным, но улучшение было незначительным. Не то, чтобы Хонор обвиняла его. По какой-то причине, пиратские экипажи, как правило, большей частью состояли из мужчин. Как бы компенсируя это, меньшинство женщин, которые присоединялись к ним, были, по мнению Хонор, еще хуже, но гендерное неравенство могло объяснить, почему пиратские экипажи также предпочитали сохранение женщин-техников живыми, чтобы помогать справиться с их потребностями на борту корабля.

"В конце концов, — подумала Хонор жестко, — они также могли сохранить им жизнь и более чем для одной цели. — Ее ноздри раздулись, и она мысленно встряхнулась. — Есть моменты, когда я хотела бы иметь женщину-военврача на борту, но по крайней мере Маурисио сталкивался с этим препятствием достаточно много раз. Он видел более чем достаточно травм от изнасилований здесь, в Силезии".

— В то же время, — обратилась она к Яначеку, контролируя голос, чтобы не показать и следа своих мыслей, — я предполагаю, что предыдущие владельцы судна предприняли своего рода меры безопасности, чтобы держать своих… техников под контролем?

— Да, мэм. Можно так сказать.

По тону Яначека было очевидно, что условия содержания пленников были решительно недостаточными. Узнать это было приятно.

— Как вы думаете, много ваших заключенных можно было бы втиснуть в то же пространство, если очень постараться?

— По крайней мере две трети… если мы очень постараемся, мэм. Если мы действительно постараемся, то мы могли бы даже поместить их всех.

— Понятно. — Было очевидно, что лейтенант подумал о том же, что и Хонор. — Я полагаю, что под "действительно постараемся", вы имеете в виду, что будут готовы только стоячие места, лейтенант?

— Да, мэм.

— Я так и думала. — Хонор помолчала, потом пожала плечами. — Ну что ж, жаль, но я боюсь, что аргументы за безопасность при содержании их в замкнутом пространстве, довольно подавляющи, лейтенант. Поэтому им просто придется смириться с этим, не так ли?

— Боюсь, что да, мэм, — согласился Яначек без особых признаков сожаления.

— Тогда давайте начнем. Я пришлю туда первые малые суда, чтобы снять эвакуированных как можно быстрее. Действуйте и начинайте их перемещение из области заключения сейчас.

— Есть, мэм.

— Впрочем пока можете отдохнуть, Эверетт. Мы отправим первое подкрепление вместе с эвакуационными судами. — Хонор остановилась на мгновение, затем слегка улыбнулась. — Сегодня вы проделали хорошую работу, лейтенант.

— Спасибо, мэм. — Удовлетворение в голосе Яначека было очевидным.

— Харрингтон, конец связи, — сказала она, а затем повернулась к двум офицерам, которые стояли позади нее, слушая ее разговор с Яначеком.

Лейтенант-коммандер Тейлор Найроби, ее старший помощник, был почти на четыре стандартных года старше, чем она. Он также был на семь сантиметров ниже, с каштановыми волосами, темными глазами, и в высшей степени забывающимися чертами лица. На самом деле, во многих отношениях, он имел мягкий, безобидный вид маленького файлового клерка-мышки, который не выбрался из такого вида человека, который был описан еще в древнем слове "гик". С другой стороны, эти темные глаза очень спокойно встречавшиеся с глазами других людей, были способны стать необычайно ледяными когда того требовали обстоятельства. Тот, кто когда-либо видел коммандера Найроби, когда "Ястребиное Крыло" отправился в поход со станции — или кому бывало повезти предстать перед старпомом с рапортом — вряд ли был запуган его немного мышиным видом. Если, конечно, не думал о том, что у мыши есть длинные острые клыки.

Лейтенант Алоизиус О" Нил, с другой стороны, был старейшим членом экипажа "Ястребиного Крыла", почти на тридцать стандартных лет старше, чем Хонор. На самом деле, он был реципиентом пролонга первого поколения, а его волосы и густые усы были щедро усыпаны прожилками серебра. Когда она впервые приняла командование эсминцем больше трех стандартных лет назад, она немного боялась абсурдной разницы в их возрастах, которая могла сделать неудобным отдачу ему приказов — или, что еще хуже, заставила бы его принимать ее приказы с обидой. Но ее проблемы исчезли быстро; О" Нил был очень обнадеживающим, сразу приняв свое подчиненное положение, и разницу в возрасте. На самом деле, она иногда спрашивала себя, если этот внешний вид удобной самодостаточности, который он носил, был результатом его усилий, то он давно стал считать, что ему просто не нужна "заинтересованность" в продвижении на более высокий ранг… или если это была причина, то он никогда не станет ловить своего шанса.

Одна вещь была положительной: если бы только он был моложе, начав свою карьеру, когда она начала свою собственную, он никогда не застрял бы простым лейтенантом. Худшим недостатком Королевского Флота Мантикоры, по ее мнению, была его всегдашняя восприимчивость к кумовству, благодаря традиции покровительства. Младшие офицеры с могущественными покровителями быстро продвигались вперед, и когда не было много мест, чтобы обойти вокруг, младшие офицеры без могущественных покровителей получали право на продвижение, чтобы освободить место для тех, кто их имел. Тот факт, что военный флот Звездного Королевства Мантикоры всегда был явно мал, особенно для звездной нации с таким огромным торговым флотом, только усугублял эту проблему. А введение пролонга первого поколения в Звездном Королевстве семьдесят стандартных лет назад, сделало ситуацию еще хуже, учитывая то, как долго вероятно теперь будут длиться флотские карьеры.

Но в эти дни все менялось. Наращивание военно-морских сил, которое король Роджер начал в ответ на угрозу империализма со стороны Народной Республики Хевен, продолжало набирать обороты и с королевой Елизаветой, и это создавало гораздо больше вакансий, чем когда-либо прежде. А еще одним приветствующимся побочным эффектом быстрого роста военного Флота было то, что офицеры, которые выступали против системы патронажа — и которых честно говоря, не всегда было больше, чем некоторых из тех — начали совать свои любопытные пальцы в дыхательное горло Службы.

"Не то, чтобы им удалось снять это полностью, — напомнила она себе мрачно, вспомнив некоторых собственных влиятельных врагов. — Но такие люди, как адмирал Курвуазье сделали достаточный прогресс, так что если бы Ал только начал сегодня, то кто-то настолько хороший, как он, не застрял бы в звании лейтенанта".

Были времена, когда она спрашивала (и беспокоилась), что будет с О" Нилом. Его многолетний опыт, в сочетании с относительно низким рангом, сделали лейтенанта идеально подходящим для парусного мастера "Ястребиного Крыла", но эта должность постепенно выводилась из Флота. Этот процесс займет больше времени на борту малых кораблей — в значительной степени потому, как пришла к выводу Хонор, что кто-то в Адмиралтействе признал, что офицеры-ветераны, такие как О" Нил, являются ценным ресурсом для обучения неопытных командиров кораблей, часто назначаемых на эсминцы. Тем не менее, это происходит даже там, и не продлится слишком долго, прежде чем парусных мастеров вообще не станет, так кем он собирался стать, когда будет завершен переходный период?

Конечно, она, вероятно, слишком беспокоилась — ее мать, конечно, поддразнивала ее за это достаточно часто! Шестьдесят один год не был даже средним возрастом реципиента пролонга, даже в первом поколении, как О" Нил. Многие люди по-прежнему вступали в конфликт с тем, как пролонг влиял на составность карьер, но с набором навыков О" Нила, он был бы бесценен для любой линии торгового судоходства. А если он не захочет переходить в торговую службу, у него было много времени, чтобы вернуться в школу и выучиться совершенно новой профессии, какую он бы выбрал.

"В то же время, — напомнила она себе еще раз, — почему бы тебе просто не сконцентрироваться на том, как повезло тебе и Тейлору иметь рядом Ала. Я не знаю, как Тейлор, но я знаю, что от него я узнала очень многое!"

— Вы слышали? — сказала она, и они оба кивнули в подтверждение.

— Ал, — продолжила она, обращаясь парусному мастеру, — я думаю, что это будет ваша работа. Я хочу, чтобы вы выбрали себе вахтенных и инженерную команду как можно скорее.

— Махалия будет скандалить, если я выберу тех, которых действительно хочу, мэм, — отметил О" Нил, улыбнувшись в усы.

— Я разберусь с Махалией, — сказала ему Хонор, скрывая свою улыбку, а затем ткнула указательным пальцем ему под нос. — Но для вас это не лицензия на охоту в Инженерном для сознательного выбора людей, о которых вы знаете, что они самостоятельно могут помочиться, понятно?

— Есть, мэм! — Улыбка О" Нила превратилась в ухмылку, которой мог позавидовать любой мальчишка, и Нимиц мявкнул смешок со своего места на плече Хонор, когда серые глаза парусного мастера смеялись на нее.

— Имейте это в виду, Ал! — сказала она предостерегающе, несмотря на очевидное веселье древесного кота-эмпата, которое он получал зондируя О" Нила. На самом деле, учитывая чувство юмора Нимица, это веселье сделало ее еще осторожней.

— Я знаю, мэм. И я буду хорошим — обещаю.

Хонор смотрела на него со следами томительного подозрения. Лейтенант Махалия Розенберг, инженер "Ястребиного Крыла", была темноволоса, темноглаза, с большим носом на худощавом, старательном лице. Она была в том же возрасте, что и Хонор, и также, как и Хонор, с планеты Сфинкс. На самом деле, она была из города Явата Кроссинг, расположенном не так далеко от места рождения Хонор в Медностенных Горах, также она была одной из тех немногих граждан города, которые не были даже отдаленно связаны с кланом Харрингтон.

По большей части, Хонор одобряла лейтенанта Розенберг. Она была хороша в своей работе, трудолюбива, умна, отлично играла в шахматы, и, как правило, была хорошей компанией. Но было что-то в Алоизиусе О" Ниле, что просто сбивало ее на враждебность. Несмотря на спокойную личность парусного мастера, он и Розенберг, казалось, постоянно были на грани какой-то небольшой ссоры. Они были как масло и вода — или, возможно, больше похожи на кремень и огниво, учитывая легкость способов высекать искры друг из друга.

Она одарила его еще одним умеренно подозрительным взглядом, затем перенесла свое внимание на Найроби.

— В дополнение к тем, кто по мнению Ала ему понадобится, чтобы запустить корабль, мы должны оставить хотя бы пару отделений морской пехоты Эверетта на борту в качестве защитного элемента, Тейлор. Это проделает несколько дыр в ваших вахтенных списках.

На этот раз старший помощник кивнул, казалось, чуть менее весело. Королевский Корпус Мантикорской Морской Пехоты был больше, чем аналогичные службы во многих звездных нациях, но это было отчасти потому, что перед его персоналом была поставлена задача не просто являться компонентом сухопутных боевых сил Флота и абордажных команд, но и составлять неотъемлемую часть членов экипажей судов. Никто не собирался путать морпеха со специально обученным флотским специалистом рядового или старшинского состава, но они служили в орудийных расчетах, в командах борьбы за живучесть и выполняли поисково-спасательные работы на борту корабля. В сочетании с флотским персоналом, который понадобится О" Нилу, отправка половины из них на другой корабль будет стоить Найроби более пятнадцати процентов от его общего числа наличного состава.

— Подумайте о том, от каких отделений мы можем отказаться с наименьшими последствиями для нашей судовой организации, — сказала она ему. — И я думаю, что мы оставим там Эверетта или KейKей, чтобы помочь Алу держать дела под контролем. На самом деле, — ее глаза вдруг блеснули, — если мы сможем найти тактичный способ сделать это, то не будет плохой идеей оставить там их обоих. Таким образом KейKей сможет также проследить и за Эвереттом.

— Да, мэм, — ответил Найроби, и, несмотря на любые проблемы, которые он мог предвидеть, в его глазах был намек на огонек… и меньше грусти в его голосе, чем она ожидала.

— В то время как двое из вас будут над этим работать, я поручу Аньелле, — Хонор кивнула головой в сторону лейтенанта Аньеллы Мацакис, астрогатора "Ястребиного Крыла", — начать прокладывать наш курс до Сагинау.

Найроби и О" Нил посмотрели на нее. Старпом лучше скрыл свою реакцию (вероятно, потому что О" Нил, казалось, не особо потрудился попытаться скрыть свою), но было очевидно, что никто из них не испытал никакого внезапного восторга, услышав ее объявление. Что было достаточно справедливо; она сама была не в восторге от него. К сожалению, ее приказы не оставляли ей иного выбора.

Что касается беспокойства Хонор, то в Силезской Конфедерации было больше постоянных, текущих кризисов, приводящих к анархии, чем в другом месте, достойном по ее мнению названия "звездная нация". Местные элиты держали мертвой хваткой политическую и экономическую власть, а они были еще более коррумпированы, чем большинство закрытых олигархий, которые слишком часто находятся в Пограничье — огромной, расползающейся солянке из независимых звездных систем и крошечных звездных наций, разбросанных за пределами Солнечной Лиги. Технически, Звездное Королевство было частью самого Пограничья, хотя Мантикорская Туннельная Сеть давала прямое соединение с самым сердцем Лиги, несмотря на ее физическое расположение. Но Мантикора была также процветающим, хорошо образованным и политически стабильным обществом, в котором вертикаль власти была правилом, а не исключением, что сделало ее очень отличающейся от типичной звездной нации Пограничья.

Конфедерация тоже отличалась от большинства других звездных наций, но не точно таким же образом. Или чем-нибудь подобным, когда дело доходило до этого. Например, Силезия была намного больше, чем Мантикора, со многими системами и обитаемыми планетами. Она также имела большое население, достойное образование (для детей олигархов, по крайней мере), довольно современную (если сравнивать со вторым эшелоном) техническую базу, и полу-достойное здравоохранение. Учитывая все эти факторы, Конфедерация должна была бы преуспевать, но этого не было.

Как и еще большая Народная Республика Хевен, хотя и по очень разным причинам, Силезия сама превратила то, что должно было сделать ее процветающей, состоятельной звездной нацией в руины. Многие из ее отдельных планет или звездных систем, были по крайней мере достаточно стабильны (если не особенно процветающи, по мантикорским стандартам), и Конфедерация в целом предлагала огромный прибыльный рынок для Звездного Королевства, учитывая тот факт, что местная промышленность была весьма слаборазвита. Но одной из главных причин отсутствия местного развития было то, что олигархи выкачивали все возможные доллары из Силезской экономики посредством подкупа, взяточничества, казнокрадства и прямого воровства. Они стали хищниками, сконцентрировав колоссальный процент от общего богатства Конфедерации в нескольких взаимных карманах, и это подходило им просто отлично. В конце концов, не они страдали.

Это, вероятно, было бы терпимо, если бы они были готовы ограничить свои грабежи экономикой. К сожалению, политика, личная власть и деньги были перемешаны в Силезской Конфедерации даже более тщательно — и гораздо более беспощадно — чем в большинстве других мест. Политическая власть была сосредоточена также полно (и в одних и тех же руках), как экономическая мощь, а управляющая клептократия4 видела их только в качестве инструмента для своих привилегированных членов, который можно использовать для улучшения своих позиций в отношении друг друга. Взятки, коррупция и откаты были достаточно плохи сами по себе, но процветающее пиратство было давней традицией в Силезии… в основном из-за Первых Семей Силезии, которые всегда были в постели с вышесказанными пиратами. Они были достаточно подготовлены, чтобы охотиться на отечественных грузоотправителей, но они были еще счастливее разграбить торговые суда других звездных наций, которые отваживались появиться в Силезском пространстве.

И, чтобы создать полный беспорядок, кто-то в Силезии всегда готов был сделать то, что при злоупотреблениях рано или поздно всегда делал нищий, эксплуатируемый народ: восстать. Хонор сомневалась, что в последнее стандартное столетие был какой-нибудь один год, в котором по крайней мере одно "независимое" движение не вело вооруженного восстания против центрального правительства Конфедерации. Они редко были многочисленны, но это не сохраняло многих людей, которые были убиты в процессе. И, как Хонор обнаружила в своем гардемаринском рейсе, одной из причин такого количества убитых людей, была та, что очень многие олигархи восставали потому, что находили способ воспользоваться ситуацией и сделать на ней деньги, пока ситуация наконец, не ухудшалась настолько, что для подавления мятежников вызывался Флот Конфедерации.

Каковое подавление, казалось, всегда осуществлялось с максимально возможной твердостью (и кровопролитием). Официально, это делалось для сдерживания будущих восстаний. Если так происходило, то уничтожалось большинство людей, которые могли бы указать пальцем на определенных чрезвычайно богатых олигархов в качестве основных поставщиков оружия, что без сомнений было чисто интуитивной прозорливостью.

По мнению Хонор, лучшее, что Звездное Королевство могло бы сделать для народа Силезии, это поставить несколько миллионов бесплатных пульсеров — или, еще лучше, несколько миллиардов — и боеприпасы к ним.

К сожалению, министерство иностранных дел не было заинтересовано в глубоком понимании коммандером Харрингтон природы внутренней динамики Силезии перед тем, как "Ястребиное Крыло" ушел к месту его нынешней дислокации. Это означало, что ей было приказано поддерживать официальную внешнюю политику Звездного Королевства по отношению к Конфедерации. И чтобы сделать это совершенно ясным, коммандеру Харрингтон, как части Флота, надлежало бодро и охотно способствовать внешней политике Правительства Ее Величества, сотрудничая с местными органами власти. В частности, она должна была взаимодействовать с достопочтенной Леокадией Чарновска, губернатором сектора Сагинау, которая была (по мнению министерства иностранных дел) ведущей представительницей Силезско-Мантикорского сотрудничества и ей случилось быть тесно связанной с нынешним главой Конфедерации. Чарновска, как коммандер Харрингтон была проинформирована в недвусмысленных выражениях, была очень важной — и очень большой — рыбой, которая делала значительные преобразования в своем секторе. Она была твердо привержена поддержанию общественного порядка, поддержке и защите межзвездной коммерции и торговли. Таким образом, коммандер Харрингтон должна была сделать все, что в ее силах, чтобы поддержать реформы губернатора сектора и поощрить и укрепить промантикорские наклонности Чарновска.

Хонор намеревалась как можно лучше выполнить свои приказы, но она раньше бывала в Силезии. Из-за этого она собрала в своей точке нахождения так много сведениий из первых рук, побеседовав с торговцами и шкиперами, которые были знакомы с Сагинау, как могла, а их сообщения были окрашены в совсем другие тона, нежели розовая картинка министерства иностранных дел.

После двух с половиной стандартных месяцев пребывания на станции, все, что она видела, наводило на мысль, что они были правы. Губернатор сектора Чарновска могла быть промантикорски настроена, но в секторе Сагинау все еще было такое же множество пиратов — и столько же местных коррупционеров — как и в любом другом секторе Конфедерации. Это не наполняло ее оптимизмом, хотя сама Чарновска была обеспокоена. Во Флоте, капитан корабля был морально и юридически ответственным за выполнение своих команд. Хонор было хорошо известно, что гражданские — и особенно политические — иерархии редко работают на такой довольно черно-белой основе. Даже учитывая это, она, однако, подозревала, что любой незаинтересованный наблюдатель мог бы сделать вывод, что по крайней мере часть ответственности за состояние сектора должна была бы лежать в ногах хорошего друга Мантикоры, губернатора сектора.

— Вы знаете, мэм, — сказал Найроби тщательно нейтральным тоном, — мы поймали их с поличным. — Он кивнул головой на мастер-схему, показывавшую значок андерманского грузовика "Сиван Оберкирх", по-прежнему близкого к борту. — У нас есть свидетельства людей "Оберкирха", а также наши собственные тактические записи. А еще есть пленные, которых лейтенант Яначек нашел на борту пиратов. Это довольно убедительные доказательства того, что "Оберкирх" не первый корабль, на который они напали.

— Я знаю это, Тейлор, — сказала Хонор чуть более холодно, чем было в ее привычке.

— Я думаю, что Тейлор хочет сказать, мэм, — стал разъяснять О'Нил, — что по межзвездному праву, это…

— Спасибо, Ал, — прервала его Хонор. — Я также осведомлена о соответствующих положениях межзвездного права. И мы все еще собираемся в Сагинау. Так что давайте делать это.

— Да, мэм.

Ответ О" Нила был уважительным как всегда, но было очевидно, что он не видит оснований проделывать весь путь в четыре дня перелета от их текущего местоположения в системе Хайатт до системы Сагинау и столицы сектора. Он, наверное, был готов по крайней мере, стрелять в них первым, но Хонор ни минуты не сомневалась, что он также был вполне готов увидеть, насколько хорошо пираты пытаются дышать вакуумом.

Что было, в конце концов, традиционным наказанием для пиратов, которые были — как указал Найроби — пойманы на месте преступления.

"Но это не то, что произойдет на сей раз, — сказала она себе. — Не тогда, когда Адмиралтейство дало ясно понять, что необходимо оставаться в хороших отношениях с Чарновска".

Она очень старалась убедить себя, что это единственная причина, по которой она отклонила решение проблемы, поступившее от О" Нила. Что это не имело ничего общего с брезгливостью, или каким-либо желанием переложить ответственность за казнь почти двух сотен человеческих существ. Она была почти уверена в этом… но только почти.

2

— И на этом все, мэм, — сказал лейтенант медицинской службы Маурисио Нойкирх, — я так удовлетворен состоянием моих пациентов, как я, вероятно, имею право быть.

"Что по-любому не чертовски приятно", — добавили его тон и язык тела.

— Очень плохо, так? — спросила Хонор мягко, и мощного сложения врач сделал глубокий вдох, затем кивнул.

— Да, мэм. Это так. — Он поморщился, и его темно-карие глаза сверкали непривычным гневом. — Две из них…

Он замолчал и покачал головой.

— Две из них нуждаются во множественных консультациях, мэм, — продолжал он через минуту, выражение его лица было мрачным. — Одна, особенно. У меня не было времени, чтобы действительно сесть поговорить с ней, но одна из других рассказала мне, что она служила на семейном корабле. Одна из ее сестер, и по крайней мере двое братьев были членами экипажа. Она была самой младшей — ей всего двадцать три — но она была помощником инженера, когда эти… люди заняли ее корабль.

Он закрыл глаза, его широкие плечи опустились, когда он сидел в удобном кресле в салоне Хонор.

— Братья никогда не делали этого на корабле. Исходя из того, что говорила та женщина, должен сказать, что было бы милосерднее, если бы сестры не было. И она подверглась всему, конечно.

Его челюсть сжалась, и Хонор заставила себя расслабиться и вдохнуть глоток очищенного кислорода.

Маурисио Нойкирх, несмотря на свою фамилию, родился и вырос на планете Сан-Мартин. Его мать была врачом, а отец был старшим заместителем в правительстве системы Звезда Тревора до хевенитского завоевания Сан-Мартина, семнадцать стандартных лет назад. Доктору Нойкирх удалось бежать в Звездное Королевство с четырьмя из пяти ее детей, из которых Маурисио — второй год учившийся в колледже — был старшим.

Старшим, из выживших. Его старшая сестра была инженером флота Сан-Мартина; ее корабль был уничтожен со всем экипажем во время отчаянного боевого отступления сан-мартинцев, прикрывавших терминал Звезды Тревора Мантикорской Туннельной Сети, чтобы дать достаточно долгое время судам с беженцами вырваться на свободу. Отец Маурисио был расстрелян оккупационными силами народников несколькими стандартными месяцами спустя, после того, как раскрыли его ячейку сопротивления на Сан-Мартине.

Однако, несмотря на все, что случилось с ним и его семьей, Маурисио был одним из самых мягких, сострадательных людей, которых Хонор когда-либо встречала. Именно поэтому он ненавидел бы пиратов даже больше чем она, если бы это было возможно.

— В любом случае, мэм, — решительно продолжил лейтенант медицинской службы более нормальным голосом, — я не думаю, что мы можем потерять кого-то из-за травм. Это лучше, чем могло быть. Томас и я будем внимательно приглядывать за ними, пока не станет лучше.

— Хорошо, Маурисио. Хорошо.

То, что он действительно имел в виду, Хонор поняла как то, что он и его старший санитар корабельного лазарета, главстаршина Томас Двайер, собирались поддерживать вид особенно внимательного слежения за одним конкретным пациентом. Однако Нойкирх не хотел, чтобы официально назначалась ситуация "суицидальная вахта".

— В таком случае, — сказала она мгновение спустя, — я дам вам делать то, что вы должны делать. Держите меня в курсе, пожалуйста. Особенно, если молодой женщине, которую вы упомянули, нужно будет поговорить. Нимиц может иногда очень хорошо помогать в таких ситуациях.

— Да, мэм, он может, — согласился Нойкирх, поднимаясь со стула и впервые улыбнувшись с тех пор, как вошел в ее каюту. Он ласково посмотрел на древесного кота, устроившегося на своем насесте. — Если бы этот маленький негодник только мог говорить, шкипер, он сделался бы дьявольски эффективным консультантом или терапевтом!

— Говоря о своем личном опыте, — сказала ему Хонор, с несколько однобокой улыбкой, — он может управлять чертовски хорошо, даже не будучи в состоянии говорить.

3

— Капитан, у нас есть запрос связи к вам с конфедератского крейсера "Феликса". От коммодора Тешендорфа, — сказала лейтенант Флоренс Бойд.

Хонор посмотрела через мостик на своего привлекательного платинововолосого и сапфировоглазого офицера связи. Бойд была моложе Хонор на три или четыре стандартных года, но она получила второе поколение пролонга, что означало, что на самом деле она выглядела старше своего командира.

"И она выглядит чертовски хорошо", — подумала Хонор, с небольшой завистью, вспомнив, что ее собственный пролонг третьего поколения растянул у нее подростковую неуклюжесть, сделав похожей на лошадь. Продолжалось ли это, вот что ее беспокоило, подумала она, проводя рукой по своим коротко остриженным волосам. Бойд, как она заметила, казалось, никогда особенно не нуждалась в мужской дружбе.

Нимиц, забавляясь, издал небольшой звук со спинки ее командирского кресла, когда через эмоции своего человека проследил за знакомыми мыслями. Она улыбнулась и протянула руку, чтобы почесать его уши, но ее миндалевидные глаза одновременно с этим задумчиво сузились. "Ястребиное Крыло" перешел гиперграницу системы Сагинау сорок одну минуту назад с нормальной космической скоростью в восемьсот километров в секунду. Она была постоянна к ускорению Джаспера, единственной обитаемой планеты системы, составляя чуть менее четыреста девятнадцати км/с2 в течение всего этого времени, и ее скорость относительно планеты возросла до 10 905 км/с. Она все еще была почти в часе полета от запланированной точки разворота, и на расстоянии полутора часов от Джаспера.

Если говорить более конкретно, она объявила о своем присутствии в системе органам управления движением сразу же после пересечения границы. Потребовалось почти девять минут, чтобы ее передача достигла орбиты планеты, и еще девять минут для получения подтверждения Контролем Движения Сагинау, но она была свободна для стандартного подхода без каких-либо необычных вопросов.

И никто в КДС [Контроль Движения Сагинау] не упомянул ей никого по имени "Тешендорф". Что было особенно интересным, потому что старшим офицером здесь, в Сагинау, должен был быть только контр-адмирал Джанфранко Задавски.

Она посмотрела на главную схему и обнаружила указатель на источнике трансмиссии, который постоянно моргал под тактическим изображением тяжелого крейсера на расстоянии двух световых минут. Прилагаемая к пиктограмме информация по вектору указывала, что "Феликса" направлялась с внешнего края системы на неторопливых двух км/с2 на почти равном курсе, а она, и "Ястребиное Крыло" были ограничены комбинированной скоростью более шестнадцати тысяч километров в секунду.

— А нам известно кто этот коммодор Тешендорф, Флоренс? — спросила она.

— В нашей базе данных РУФ он числится═в качестве командира крейсерской эскадры конфедератов, шкипер, — опередил лейтенант-коммандер Найроби ответ офицера связи. Что-то в тоне старпома, заставило Хонор поднять брови, и он пожал плечами. — По нашей последней информации, он должен быть в секторе Хиллман, а не здесь в Сагинау.

— В самом деле? — Хонор в задумчивости потерла кончик носа.

Всегда было возможно, что их информация просто устарела и Конфедерация изменила станцию назначения этого Тешендорфа с того момента как Разведывательное Управление Флота в последний раз слышало о нем. Если на то пошло, то для него может быть любое количество причин, чтобы торчать в Сагинау, даже тогда, когда он был официально назначен в соседний сектор, особенно учитывая, что Сагинау может похвастаться одной из крупнейших военно-морских верфей в Конфедерации. Но Флот Конфедерации имел тенденцию оставлять свои эскадры жестко привязанными к конкретным секторам и флотским базам. Лично Хонор думала, что это составляло немалую часть многих проблем, с которыми столкнулась Силезия; оставление тех же кораблей (и корабельных команд), приписанными к тем же станциям буквально до конца времен, потворствовало созданию всех видов долгосрочных отношений с местным населением и властями. В большинстве мест это было бы хорошо, но здесь это было только еще одной возможностью для людей, которые должны пресекать пиратство и контрабанду, стать кооптированными людьми, которые занимались пиратством и контрабандой.

— У нас есть еще информация о нем? — спросила она после паузы.

— Не много, мэм. — Найроби слегка пожал плечами. — У нас есть несколько шаблонных биоданных, но никаких существенных подробностей.

— Понятно.

Ответ Найроби был неудивителен. РУФ═делало все возможное, чтобы следить за старшими офицерами Флота Конфедерации, но стараться идти в ногу со всеми из них было непростой задачей. Кроме того, все больше и больше разведывательных возможностей КФМ в настоящее время потреблялось гораздо более важной сосредоточенностью на Народной Республике. Как бы Хонор не хотелось, на самом деле она не могла винить смену приоритетов, но это делало некоторые вещи еще более сложными для командира корабля, назначенного защищать торговлю здесь, в Конфедерации.

— Очень хорошо, Флоренс. Соединитесь и переведите его на мой дисплей.

— Да, мэм.

Мгновение спустя, сероглазый человек в форме Флота Силезской Конфедерации появился на ком-дисплее Хонор. Его темно-русые волосы были заметно светлее на висках, что предполагало, что он был, вероятно, пролонгом первого поколения. В этом случае, он, вероятно, в возрасте отца Хонор.

— Добрый день, сэр, — сказала она вежливо. — Чем могу служить?

— Добрый день, коммандер, — ответил блондин после неизбежной задержки связи, которая была ограничена скоростью света. — Я коммодор Мечислав Тешендорф, и тактическая секция моего флагмана сообщила мне, что у вас, кажется, есть в компании приз. Это меня заинтересовало, так что, возможно, Флот Конфедерации и я могли бы быть полезными вам?

Хонор не отвела расширившихся глаз, несмотря на необычную прямоту Тешендорфа. Отношения между Королевским Флотом Мантикоры и Флотом Конфедерации зачастую были напряженными, в значительной степени из-за того, что многие флотские служащие Конфедерации очень возмущались давней традицией Мантикоры "вмешательства" здесь, в Силезии. В отличие от некоторых мантикорцев, Хонор всегда считала, что это вполне понятно. Без сомнения, очень многие из тех, кто возмущался присутствием Мантикоры действительно были, как большинство собственных сограждан автоматически полагало, в карманах пиратов, контрабандистов и работорговцев, за которыми они должны были охотиться. Но даже (или особенно) те офицеры, которые делали все возможное, чтобы выполнять свои собственные обязанности и свои функции были вынуждены возмущаться вмешательством Мантикоры, которое подчеркивало их неспособность справляться с внутренними проблемами своей звездной нации. Тот факт, что немало офицеров Мантикоры на протяжении многих лет, делали то же ударение в тщательно недипломатичных условиях, также не помогал, она была уверена в этом, но даже если каждый офицер королевы был бы образцом дипломатии (который они видели на дальнем плане), они все равно были бы — само их присутствие — сокрушительным обвинением во внутренней коррупции Конфедерации и безрезультативности ФК [Флот Конфедерации].

Это неминуемое противоречие между Флотом Конфедерации и КФМ давало немало вспыльчивых обменов мнениями на протяжении многих лет. Вовсе не было тенденцией для офицеров ФК предлагать быть полезными мантикорцам, вмешиваясь в их дела, и она это безусловно понимала.

Также, если на то пошло, подумала она, очень многие тактические секции Конфедератского Флота быстро поняли бы, что "Ястребиное Крыло" сопровождал корабль-приз. "Ястребиное Крыло" не сообщил системному контролю о статусе "Эвиты", когда она проверялась в КДС, и она не сказала ни единого слова на эту тему "Феликсе". Даже учитывая то, что тактики крейсера были начеку, чтобы заметить прибытие "Ястребиного Крыла" в первую очередь (которая была дана только-только), вовсе не обязательно, что торговое судно с ним было призом. Логическим выводом при обнаружении мантикорского эсминца в компании с грузовиком был бы, что эсминец сопровождал грузовое судно, а не то, что оно было захвачено.

"Если, конечно, — подумала она, более мрачно, — они распознали эмиссионную сигнатуру грузовика и уже знали, что он пиратский. Возникает интересный вопрос, как именно они это узнали, не так ли, Хонор?"

— Я высоко ценю вашу любезность, коммодор, — сказала она вслух, — но я считаю, что мы держим ситуацию под контролем. Мы уже уведомили системный контроль о нашем прибытии, и получили разрешение на планетарный подход.

Она сидела в своем командирском кресле, ожидая, пока ее сообщение пересекало световые секунды, чтобы достичь "Феликсы", а затем ползший обратно ответ Тешендорфа к "Ястребиному Крылу".

— Я предполагал это, коммандер, — сказал затем силезец. — С другой стороны, мы оба знаем, что военные корабли могут найти себя… связанными в то время, пока местные планетарные власти справятся со всеми юридическими формальностями. Если, как я подозреваю, дело обстоит именно так, и вы намерены предъявить обвинения в пиратстве экипажу вашего приза, то вы можете оказаться на якоре здесь, в Сагинау в течение достаточно долгого времени. Я, с другой стороны, как старший офицер Флота Конфедерации, могу сразу взять их в руки. В этом случае, вам не придется тратить дополнительное время здесь, в системе, ожидая пока закрутятся колеса правосудия.

Хонор удержалась от гримасы, но она горячо желала, чтобы она и Тешендорф оказались лицом к лицу, и Нимиц мог попробовать его эмоции. Древесный кот был безошибочным детектором лжи, хотя его неспособность к человеческой речи означала, что часто ей приходилось лишь догадываться о том, что он имел в виду по его реакции на кого-то. К счастью, они были вместе на протяжении большей части четверти стандартного века, так что у нее было много практики. К сожалению, даже Нимиц не мог разобрать эмоции кого-то на другом конце ком-соединения в две световые минуты.

На первый взгляд, предложение Тешендорфа могло быть не более чем своего рода любезностью старшего офицера, ожидаемо распространяемую на посетившего военно-морского офицера, который случайно оказался поперек горла преступников, работающих на старшего астрографического начальника. И он, конечно, был прав в том, сколько дней — или недель — военный корабль мог ржаветь на орбите, пока она будет ждать планетарных законников, чтобы собрать все свои доказательства и принять соответствующие заявления. Но это была Силезия. Слишком много старших офицеров Флота Конфедерации были готовы зайти гораздо дальше, чем просто закрывать глаза на работу пиратов в их округе. Из своего собственного опыта, Хонор оценивала все шансы, по крайней мере, даже те, в которых Тешендорф действительно хотел забрать "ее" пиратов, чтобы он смог… отпустить их обратно в дикую природу, как только увидит корму "Ястребиного Крыла".

Всегда было возможно, что она окажет ему медвежью услугу, но она не была склонна ставить что-то ценное на такую возможность. Кроме того, были те приказы о сотрудничестве с губернатором Чарновска.

— Я очень ценю предложение, сэр, — любезно солгала она сквозь зубы, — но, боюсь, что мои инструкции от моего собственного Адмиралтейства достаточно определенны. — По крайней мере, это на самом деле было правдой. — В частности, правительство Конфедерации сообщило Правительству Ее Величества, что желает продолжить тесную интеграцию нашей деятельности здесь с гражданскими судебными органами.

Она решила дать ему возможность порассуждать о том, насколько эти инструкции помогут ей в достижении этой цели, и ждала его ответа. Четыре минуты спустя, изображение на дисплее чуть нахмурилось, а затем его выражение смягчилось и он пожал плечами.

— Что ж, коммандер Харрингтон. Я желаю вам удачи. Губернатор Чарновска и адмирал Задавски действительно имеют репутацию оперативно действующих в случаях, подобных этому, так что, возможно, вы не будете привязаны к Сагинау так долго, как, в конце концов, вы могли бы быть в другом месте.

Тешендорф сделал паузу, как будто хотел закончить разговор, затем слегка улыбнулся, хотя как показалось, Хонор, этим выражением он управлял столь же хорошо, как и глазами.

— "Феликса" просто завершала некоторый просроченный ремонт своего переднего импеллерного кольца, коммандер, — сказал он. — Мы проводим испытания и позволили присутствовать представителям верфи, чтобы быть уверенными, что все там, где должно быть, прежде чем отправиться обратно на нашу собственную станцию. Это, вероятно, задержит нас по крайней мере еще на несколько дней. Возможно, мы будем работать как одна команда у Джаспера.

— Может быть и так, сэр, — вежливо ответила Хонор.

— Ну, на этой ноте, Тешендорф, конец связи, — сказал коммодор четыре минуты спустя, и ее дисплей погас.

4

— Спасибо, что приняли меня так быстро, Ваше Превосходительство, — сказала Хонор, когда помощник губернатора сектора Чарновска подобострастно проводил ее в кабинет губернатора. У ее проводника, — раздумывала Хонор, — "холуй" вышито на спине кителя флюоресцирующими буквами.

— Спасибо, что вы посетили планету, чтобы увидеть меня так быстро, коммандер Харрингтон, — любезно сказала Леокадия Чарновска, протягивая ей руку, когда она встала и обошла конец своего огромного стола, чтобы приветствовать своего посетителя.

Помощник исчез, как по мановению волшебной палочки, и губернатор, казалось, не была недовольной тем, что, чем она сама была, — думала Хонор, незаметно изучая другую женщину. Чарновска производила довольно поразительное первое впечатление. Она была ниже Хонор на добрых двенадцать или тринадцать сантиметров, с темно-рыжими волосами, большими, серьезными карими глазами и изящной осанкой, а ее улыбка была доброй, как и ее тон.

— В этих условиях, мэм, я подумала, что должна показать свои манеры, как только это было удобно для вас. — Хонор надеялась, Чарновска не поймет, что ее улыбка была больше, чем немного вымученной. Она не любила политику даже в Звездном Королевстве, в немалой степени, призналась она самой себе, потому что она не понимала политику. И она стала любить ее еще меньше, когда обнаружила, что вынуждена лично взаимодействовать с иностранными политиками на таком высоком уровне.

"С другой стороны, это приходит с белым беретом, не так ли?" — язвительно напомнила она себе.

— "В этих условиях", коммандер? — повторила Чарновска, выгнув одну бровь и немного наклонив голову.

— Да, мэм. Когда мой корабль впервые прибыл на станцию, адмирал Задавски сообщил мне, что вы были вне системы, это, очевидно, сделало невозможным нанести вам визит вежливости прежде, чем я вновь должна была уйти, чтобы начать проверку мантикорских дел и интересов судоходства в этой области. Я сожалею тем более, что в моих инструкциях от Адмиралтейства обращалось особое внимание на желательность полного сотрудничества и координации моей собственной деятельности здесь по защите мантикорской торговли с гражданским правительством сектора. — Она изобразила непритязательную улыбку. — Я думаю, что одной из вещей, которую мои начальники имели в виду, когда эти инструкции были мне выданы, это убедиться, что я не наступаю на чьи-то ноги. — Она позволила своей улыбке исчезнуть и чуть пожала плечами. — Я уверена, что никому здесь, в Конфедерации не нужно напоминать, что было слишком много случаев, в которых мантикорские офицеры флота были — непреднамеренно, конечно — раздражены или обижены властями, принимая ваши… односторонние действия по решению проблем, с которыми они столкнулись. Мои приказы совершенно ясно показывают, что мое начальство желает, чтобы я избежала этих неудачных примеров.

Хонор почувствовала легкую дурноту от своей сладкоречивой банальности. В общем смысле, не было ничего плохого в том, что она только что сказала. На самом деле, это то, что морской офицер иностранной державы должен был говорить и делать, когда обнаруживал себя работающим на суверенной территории другой звездой нации. К сожалению, именно эта звездная нация не могла (или не хотела) осуществлять эффективную полицейскую власть в своих звездных системах.

— Понимаю.

Чарновска мгновение смотрела на Хонор, затем кивнула в сторону огромного, панорамного окна своего кабинета, пригласив мантикорского офицера сопровождать ее, когда она пошла к нему. Она сложила руки за спиной, глядя на столичный город Оникс, а Хонор почтительно стояла справа сзади от нее.

— Я рада слышать, что вы только что сказали, коммандер, — сказала губернатор. — Так получилось, что я — одна из тех в Силезии, кто считает, что мы должны быть в более близких или, возможно я имею в виду, в более сердечных отношениях со Звездным Королевством. Как вы говорите, в прошлом было слишком много случаев раздражения и обид, текущих в обоих направлениях, я уверена, — добавила она с опозданием достаточным, чтобы понять, что она имела в виду прямо противоположное. Она повернула голову и улыбнулась Хонор. — Я думаю, что пришло время Конфедерации и Звездному Королевству начать все с чистого листа, и я была бы рада, если бы этот процесс начался прямо здесь, в Сагинау.

— Благодарю Вас, Ваше Превосходительство, — пробормотала Хонор.

— И, в связи с этим, есть ли услуги, в которых может быть нуждается ваш корабль? — спросила губернатор.

— Мы хотели бы запастись некоторыми свежими продуктами, Ваше Превосходительство. И пока мы находимся в Сагинау, я хотела бы дать моим людям возможность увольнительных на Джаспер.

— Конечно, коммандер! — Улыбка Чарновска была шире и более искренна, чем раньше. — Я уверена, объекты портовых развлечений будут рады очистить карманы ваших космонавтов от любой свободной валюты, которая оттягивает их карманы.

— Такая, по-видимому, их работа, мэм, — согласилась Хонор с собственной улыбкой.

— Очень хорошо, я думаю, мы можем считать, что договорились. Есть ли что-нибудь еще, что я могу сделать для вас сегодня, коммандер?

— Нет, Ваше Превосходительство. — Хонор слегка поклонилась. — Есть некоторые дополнительные вопросы, которые должны быть рассмотрены, конечно, но я уверена, что мы с адмиралом Задавски сможем справиться с ними без привлечения ваших полномочий. И, конечно, я буду держать своих офицеров и личный состав в готовности для любых дополнительных показаний или заявлений, которые могут потребоваться.

— Показаний или заявлений о том, что, коммандер? — спросила Чарновска, поворачиваясь к ней целиком, что, конечно, выглядело как выражение подлинного недоумения.

— Об экипаже "Эвиты", мэм.

— "Эвиты"? — Взгляд Чарновска в недоумении потемнел. — О чем вы говорите, коммандер?

— Мне очень жаль, Ваше Превосходительство, — сказала Хонор. — Я предполагала, что адмирал Задавски уже сообщил в ваш офис. "Эвита" является грузовиком с силезской регистрацией — хотя я совершенно уверена, что ее документы являются фальшивыми — который "Ястребиное Крыло" захватил при акте пиратства в системе Хайатт. Мы привели ее с призовым экипажем на борту вчера поздно вечером, по вашему времени. И, в соответствии с моими инструкциями, я вручила ее и заключенных адмиралу Задавски. Ну, на самом деле, — поправила она себя скрупулезно, — я сообщила ему об обстоятельствах и о том, что я хотела бы передать ее и экипаж местным властям с большим облегчением, как только для него было бы удобным оставить своих людей на борту.

— Ну, — сказала Чарновска резковато, — я рада, что вы сказали об этом, коммандер, потому что никто не проинформировал меня о ситуации. Я предполагаю, что, возможно, это сообщение просто еще не дошло до меня, но из того, что вы только что сказали, я должна предположить, что для адмирала Задавски еще не было "удобно" избавить вас от вашей ответственности за судно?

— Мэм, я не хочу чтобы казалось так, будто я критикую адмирала. — Хонор надеялась, что это прозвучало, по крайней мере, немного более искренне, чем она на самом деле чувствовала. — В конце концов, это не какая-то чрезвычайная ситуация. Мои люди держат ситуацию на борту "Эвиты" под контролем. Я хотела бы вернуть их обратно на борт своего корабля, и, очевидно, передать ответственность вашим людям, но это не причинит нам вред, если отнимет еще день или два.

— Возможно, нет, но это плохой способ вознаградить вас за ваше сотрудничество с нами, — сказала губернатор. — Уверяю вас, коммандер, — ваши люди будут освобождены от ответственности за этот корабль как можно скорее.

5

— О, перестать быть таким сварливым, Паршивец! — сказала Хонор.

Кремово-серый древесный кот, вытянувшись вдоль спинки кресла через стол от нее, только смотрел на нее травянисто-зелеными глазами и помахивал самым кончиком хвоста. Нимиц не был вне себя от радости из-за ее решения оставить его на борту корабля во время визита вежливости к губернатору сектора Чарновска.

— Не все рады видеть древесного кота на официальном визите, — продолжила Хонор, откинувшись на спинку своего кресла и сложив руки. — Я объясняла это тебе. Опять.

Нимиц издал мягкий звук, который служил ему вместо презрительного фырканья, и Хонор почувствовала, как ее губы дергаются.

— Ты не заставишь меня чувствовать себя виноватой, ты знаешь, — сказала она твердо. — Я возьму тебя с собой, если вернусь туда на что-то менее официальные, но без специального приглашения или разрешения губернатора, по крайней мере, — я не возьму тебя на любую встречу с ней. Это просто одно из тех правил, с которыми ты и я должны иногда мириться.

Нимиц слегка прижал уши, что ясно выразило его мнение к "этим правилам". И, хотя Хонор не имела намерения признавать это, она была склонна согласиться с ним. Не только поэтому, но и потому, что ей очень хотелось, чтобы он смог попробовать эмоции Чарновска во время разговора. После всех лет, что они были вместе, он понимал стандартный английский лучше, чем многие люди, которых она встречала. Они также развили свои собственные сигналы, и она с поразительной остротой научилась читать его реакции и язык тела. Понимание эмоций других людей при случае хорошо служило ей, и она хотела бы, чтобы сегодня утром он был с ней.

Она начала говорить коту что-то еще, но вместо этого, когда прозвучал мягкий, музыкальный перезвон, нажала кнопку допуска. Дверь ее комнаты брифингов открылась, и Роуз-Люси Бонрепо, старший стюард "Ястребиного Крыла", шагнула через порог. Главстаршина-стюард Бонрепо была на несколько лет старше Хонор, с рыжеватыми волосами, карими глазами, овальным лицом, и выраженным хевенитским акцентом. Ее родители (оба инженеры) сумели эмигрировать из Народной Республики, когда Бонрепо было меньше пяти лет, и поселились в Звездном Королевстве. Вся семья Бонрепо была ожесточенно-иммигрантской, лояльность и патриотизм, таких как они часто пристыжала урожденных мантикорцев, и хотя стюард была крошечной женщиной — на добрую дюжину сантиметров ниже Хонор, — она была как природная стихия, когда дело доходило до организации службы питания эсминца.

— Все, что вы хотели на подносе, шкипер, — сказала она сейчас, предлагая большой пластиковый поднос под непрозрачной крышкой.

— Спасибо, Роуз-Люси, — ответила Хонор стюарду, ставя ее ношу на один конец стола.

— И коммандер Найроби попросил меня сказать вам, что лейтенант Яначек и его партия вернутся на борт в течение следующих пятнадцати минут или около того.

— Спасибо, — повторила Хонор, Бонрепо кивнула и направилась обратно. Дверь за ней закрылась, и Хонор повернулась к Нимицу.

— Как я уже сказала, — сказала она твердо, — ты не заставишь меня чувствовать себя виноватой. Однако…

Она потянулась длинной рукой снять крышку подноса, и Нимиц насторожил прижатые уши. Бонрепо принесла стопку бутербродов с куриным салатом, которые особенно любила Хонор (и которые помогали обеспечить требующимися калориями ее генетически усиленный обмен веществ) и влажную бутылку "Старого Тильмана". Но в дополнение к бутербродами и пиву, также был аккуратный пучок свежесрезанных палочек сельдерея.

Нимиц стек со стула и начал подкрадываться к ней через стол, и Хонор усмехнулась. У всех древесных котов была абсолютная страсть к сельдерею, причин, которой ни Хонор, ни любой другой человек никогда не был в состоянии выяснить, а страсть Нимица была даже сильнее, чем у большинства. Он остановился в четверти метра от подноса с подрагивающими усами и хвостом, рассекающим воздух, явно разрываясь между жадностью и необходимостью поддерживать надлежащий вид многострадального мученичества из-за того, что его оставили, когда она сходила на берег.

Это была, увы, безнадежно неравная борьба, и одна из его истинных рук с длинными пальцами метнулась и потребовала один из хрустящих, зеленых стеблей.

— Попался, — тихо пробормотала коммандер Хонор Стефани Харрингтон.

6

— Добро пожаловать на борт, Эверетт, — сказала Хонор лейтенанту Яначеку, вошедшему в ее комнату брифингов двадцатью пятью минутами позже. Он начал вставать по стойке "смирно", но она только указала на кресло, чью спинку украшал Нимиц, когда Бонрепо выложила взятку на загруженном подносе.

— Садитесь, — сказала она.

— Спасибо, мэм.

Молодой морпех уселся на указанном месте, и Хонор немного наклонилась к нему, опершись предплечьями на стол и слегка сжав руки.

— Я посмотрела ваши рапорты, — продолжила она, переходя к делу. — Теперь, когда силезцы забрали наших заключенных, я уверена, что они захотят получить все документы и доказательный материал настолько быстро, насколько это возможно. Таким образом, я подумала спросить, есть ли что-то, что вы думаете, должно быть добавлено к существующим замечаниям.

Яначек ответил не сразу, и правая бровь Хонор поднялась на миллиметр. Нимиц оторвался от стилуса, которым играл, наклонил голову, насторожил уши, и Яначек взглянул на кота, прежде чем снова повернуться к Хонор.

— Мэм, я не знаю, должно ли это быть добавлено к отчетности для силли [сленг. название силезцев]… я имею в виду, силезцев, — поправился он быстро.

Он даже покраснел немного, хотя это было трудно сказать, учитывая оливковый цвет лица, который странно смотрелся с его холодными голубыми глазами. Рот Хонор дернулся чуть-чуть, но она держала себя в руках. Она отказалась смеяться над его самопоправкой и смутить его еще больше.

— То, что я хотел сказать, мэм, — продолжал он, в его тоне чувствовалась благодарность за ее сдержанность, — так это то, что я заметил нечто, что показалось мне… странным. Не в порядке.

— Как именно "не в порядке"? — спросила Хонор.

— Это просто… Ну, мэм, сразу после принятия нами "Эвиты", это были довольно несчастные пираты. Я имею в виду, предполагаемые пираты. — Ему удалось не вполне закатить глаза, когда он добавил уточнение, на котором настаивала силезская правовая система. — Я думаю, что многие из них ожидали, что мы просто вышвырнем их в шлюз, — продолжил он. — Когда они поняли, что мы не собираемся этого делать, они немного успокоились, но они все еще казались чертовски нервничающими, если вы меня понимаете.

Он посмотрел на нее, и она кивнула. Если бы она была человеком, захваченным при совершении пиратства, она была бы довольно нервной, предположила она.

— Но потом они узнали, что мы забрали их в Сагинау, мэм, — сказал Яначек. — И когда это случилось, они так или иначе стали гораздо меньше нервничать.

— Вот как? — пробормотала Хонор.

— Да, мэм. — Яначеку явно полегчало, когда полученные им наблюдения были восприняты всерьез, а не высказано, что ему показалось. В то же время, он выглядел так, будто он, возможно, чувствовал бы себя лучше, если бы она сказала ему обратное.

Хонор чувствовала бы себя лучше, если бы могла сказать ему тоже самое. Но юный лейтенант Яначек, несмотря на свою молодость, был не из тех, кто воображал себе такие вещи. А с учетом нормального состояния дел в Силезии, было слишком много причин, почему его наблюдение могло иметь право на выигрыш. Она нашла интересной очевидную задержку контр-адмирал Задавски в информировании офиса губернатора сектора Чарновска об "Эвите". Вполне возможно это было еще одним примером того, почему Яначек мог не ошибаться.

Над чем было невозможно коммандеру Хонор Харрингтон особенно поразмышлять.

— Ну, Эверетт, — сказала она, наконец, — возможно, это было простым облегчением в связи с перспективой выхода из помещения, куда мы их забили. — По выражению лица Яначека было видно, что он купился на это конкретное объяснение не больше, чем она. — В любом случае, — продолжила она более оживленно, — думаю, что вы правы, это не то, что мы должны добавить к нашим рапортам или показаниям для местных властей.

— Нет, мэм.

— В таком случае, добро пожаловать на борт. Идите себе спокойно на вашу квартиру. И я ожидаю, что вы присоединитесь ко мне, старпому, мастеру, и лейтенанту Хатчинсону на ужине сегодня вечером.

— Да, мэм.

Яначек встал, и на этот раз он принял стойку "смирно".

— Свободны, лейтенант, — сказала ему Хонор.

7

Хонор устроилась поудобнее в кресле бота, пока небольшое, гладкие суденышко отделялось от "Ястребиного Крыла" и входило в верхние слои атмосферы планеты Джаспер.

Это была, признала она, красивая планета. Размерами чуть-чуть больше Старой Земли, с гравитацией бывшей выше примерно на один процент, чем у мира зарождения человечества, и составлявшей только около семидесяти пяти процентов от собственного домашнего мира Хонор. Конечно, большая часть человечества выбирала планеты для поселения с гравитацией ниже, чем на Сфинксе, и она привыкла к ощущению легкости, когда посещала другие миры.

Впрочем эти две планеты были очень похожи гидросферой, и почти точно такими же осевыми наклонами, что приятно напоминало родной дом. С другой стороны, радиус орбиты Джаспера составлял меньше половины орбиты Сфинкса, что дало намного более короткий (и намного более теплый) год. В действительности же, он был почти таким же как на планете Мантикора.

Она наблюдала на дисплее пассажирского отсека на носовой переборке, как стрелка-указатель бота движется в направлении Оникса и спрашивала себя еще раз, как в конечном итоге городу удалось избежать стать известным под названием "Лэндинг" или "Первый Лэндинг" или "Поступь", как большинство других столиц. По крайней мере, они внесли изменения, подумала она, когда здания Оникса быстро выросли на экране.

Впрочем, заметила она на опыте предыдущих визитов, эта столица системы и сектора выглядела гораздо более приветливой, чем многие силезские города, которые она посетила. Широкие проспекты, зеленые зоны, парки и водоемы были ясно видны на дисплее, обусловленном оптической головкой бота, размещенной спереди, и она увидела на удивление мало доказательств трущоб, которые так же были неотъемлемой частью типичного силезского городского пейзажа. Они были там, она знала, что они были, и если бы она внимательно посмотрела, она смогла бы найти их, но они казались менее обширными, чем обычно, и она сказала себе, что это хороший знак.

Честно говоря, на данный момент, она может использовать любые хорошие предзнаменования, которые сможет найти. "Ястребиное Крыло" находился на орбите Джаспера в течение пяти дней, и после взятия опеки над заключенными, сбором доказательств, а также различных подробных отчетов и письменных показаний (от ее собственных служащих, освобожденных пиратских пленников и личного состава "Сивана Оберкирха"), планетарные власти, казалось имели очень мало, что сказать коммандеру Харрингтон или команде ее корабля. Не было способа узнать, насколько это было связано с простой бюрократической волокитой, а насколько преднамеренной задержкой со стороны контр-адмирала Задавски и / или его сотрудников, или даже — несмотря на ее очевидное отношение — частично губернатора сектора Чарновска.

Если на то пошло, предположила Хонор, было вполне возможно, что она просто вдается в излишние тонкости на совершенно безупречную и легко объяснимую серию задержек. Это было бы не так, если бы любое силезское министерство юстиции было бы более эффективным, чем любая другая часть правительства Конфедерации. Или, если на то пошло, если бы правительство в целом чувствовало горящую безотлагательность в, по всей видимости, низком поклоне мантикорским проблемам с пиратством. По крайней мере, некоторым из них это было вполне понятно, что, учитывая прошлые истории двух звездных наций и отсутствие срочности, не обязательно было равно отказу действовать. Тем не менее, были времена, когда она казалась довольно тоскливо желающей пойти вперед и принять предложение коммодора Тешендорфа. Во всяком случае, он, конечно, был прав в том, как долго это будет тянуться!

Не то, чтобы это было так уж плохо. Она действительно смогла предоставить увольнения на берег для большинства своих людей, а лейтенанту младшего ранга Оттомару Мейсону, ее офицеру-логистику, удалось не только перезапастись провизией для корабля, но и раздобыть несколько других единиц оборудования, которые не были поставлены в достатке. Она была рада, что он был в состоянии сделать это, но еще больше благоприятной возможности отправить членов ее экипажа побыть некоторое время на планете. Для людей, которые жили большую часть своей жизни в закрытой среде своих кораблей, на самом деле было хорошо вдохнуть открытый воздух и даже найти возможность сходить на пляж где-нибудь, или понежиться на солнце, что Тейлор Найроби предложил ей сделать только сегодня утром.

— Если я не ошибаюсь, шкипер, — сказал он после завершения своего ежедневного рапорта, — всем на борту "Ястреба" удалось получить увольнительную на берег… кроме вас.

— Чепуха, — ответила она. — Я была на планете три или четыре раза.

— И каждый раз это было для посещения губернатора или для каких-то других назначенных встреч, — указал Найроби. — Не то, что я бы назвал "увольнительной на берег", шкип.

— Но…

— Не начинайте оправдываться. — Строгий тон Найроби был подорван огоньком в глазах. — Просто скажите: "Да, мистер старпом, я полагаю, вы правы. И в то время пока я буду снимать пробы с местной кухни, мне кажется, я прослежу за новой поваренной книгой для коллекции моего отца".

Хонор открыла рот еще раз, чтобы возразить, что у нее слишком много бумажной работы, чтобы пойти шататься прочь, но она закрыла его снова. Во-первых, потому, что в словах Найроби был смысл. Ей будет полезно потратить некоторое время на реальную, живую планету так же, как сделал и любой из членов ее экипажа. Во-вторых, потому что тот факт, что все ее визиты были, по сути, официальными и означавшими, что Нимиц вообще не был на планете. Несмотря на то, что она сказала ему после своего визита вежливости к губернатору сектора Чарновска, он и не должен был показывать скорбь, чтобы заставить ее чувствовать себя виноватой за отказ ему в удовольствии. Если человек нуждался в отдыхе от искусственной окружающей среды, это было еще более справедливо для любого с такими обостренными чувствами, как у древесного кота. И последний выстрел старпома, тоже попал в цель, так как большинство ее офицеров обнаружило, что у нее была привычка собирать поваренные книги для отца.

Вот как она оказалась направляющейся к межзвездному космопорту Мельхиора Раджмунда и Эмилии Регины Станкевич (всеобще называемом просто "Столичный Космопорт" по довольно очевидным причинам) в этот дождливый весенний день.

8

— Черт меня побери, если это не коммандер Харрингтон!

Хонор удивилась, а ее миндалевидные глаза расширились, когда она оказалась лицом к лицу с никем иным, как коммодором Мечиславом Тешендорфом.

Как она обнаружила сейчас, он был одним из самых высоких людей, которых она когда-либо встречала.

Хонор Харрингтон привыкла возвышаться над практически каждой женщиной, с которой она встречалась, и быть такой же высокой, — или выше, — чем большинство мужчин. Тешендорф, однако, был более двух метров в высоту. Она не привыкла, глядя на другого, видеть третью или четвертую кнопку на его мундире, а плотное, плечистое телосложение показывало, что его рост не был продуктом низкой гравитации родной среды.

— Коммодор Тешендорф, — ответила она через некоторое время, становясь смирно и отдавая честь. Он вернул ей приветствие в мантикорском стиле с несколько менее четким исполнением силезской версии, с интересом глядя на древесного кота с шелковистой шерсткой на ее плече.

Нимиц тоже смотрел на него, зеленые глаза его были яркими и настороженными, одна его истинная рука слегка касалась верхней части белого берета, отмечавшего Хонор как командира гиперкорабля Королевского Флота Мантикоры. Уши кота стояли торчком, голова слегка наклонена в одну сторону, и Хонор чувствовала мягкий, тяжелый шлейф его хвоста, который очень осторожно перемещался из стороны в сторону по ее спине.

— Итак, коммандер, — сказал Тешендорф, — я правильно полагаю, что ваш компаньон, — он кивнул в направлении Нимица, — является сфинксианским древесным котом?

— Да, сэр. Так и есть. — Хонор не вполне удалось скрыть свое удивление по поводу вопроса Тешендорфа. Очень немногие из людей, с которыми она познакомилась за пределами Звездного Королевства Мантикора, имели понятие о древесных котах.

— Я думал, что это возможно. — Тешендорф выглядел довольным, посмеиваясь над ее выражением. — Ксенобиология и ботаника мои хобби, коммандер Харрингтон, — пояснил он. — Я особенно заинтересован в нечеловеческих разумных видах, и я слышал, что Конституция Звездного Королевства официально признает древесных котов как аборигенный вид планеты Сфинкс. Они пользуются инструментами, я прав?

— Да, сэр, это так, — ответила Хонор, и поняла, что разрывается между удовольствием, что Тешендорф, очевидно, действительно знает кое-что о котах и почти инстинктивной защитой пушистых древолазающих сфинксианских аборигенов.

— Очаровательно. Получается два нечеловеческих разумных вида в Звездном Королевстве, теперь, когда вы установили протекторат над системой Василиска. Это должно быть рекордом для звездной нации с таким малым количеством звездных систем.

— Думаю, что так, — согласилась Хонор.

Тешендорф кивнул, все еще с явным увлечением и удовольствием созерцая Нимица, и она подумала, что силезец также слышал о телепатических способностях "котов". Это особенная возможность древесных котов была той, которую люди, которые знали их лучше специально преуменьшали, исключая людей, которых они хорошо знали и доверяли. Вызвано это было несколькими неприятными инцидентами на ранней стадии человеко-кошачьих отношений, особенно, когда недобросовестные био-исследователи — сразу приходила на ум планета Меза — пытались приобрести образцы древесных котов для того, чтобы исследовать их предполагаемую телепатию.

— Хорошо! — сказал Тешендорф после нескольких секунд, почти явно встряхиваясь. — Могу я спросить, что привело вас на ярмарку города Оникс, коммандер? Официальное дело или личное?

— На этот раз личное, сэр.

— В самом деле? — задумчиво посмотрел на нее Тешендорф, потом, как показалось, пришел к решению.

— Как это часто бывает, коммандер Харрингтон, в это утро я здесь тоже по личным делам. "Феликса?" закончила свои испытания, и мы с капитаном Хольтом отправляемся на нашу станцию в Хиллмане на следующий день или около того. Поэтому я подумал, что должен сегодня посетить один из моих любимых ресторанов здесь, на Джаспере. Я базировался здесь в течение некоторого времени, вы знаете.

— Нет, сэр, — ответила Хонор (не совсем правдиво), — я не знала этого.

— Ну, это было. И я должен сказать, по моему личному опыту, что кухня Джаспера превосходила большинство, пока я был здесь. У вас уже была возможность попробовать ее?

— Боюсь, что нет. — Улыбнулась Хонор. — На самом деле, Нимиц и я, — указала она на древесного кота, когда она назвала его имя, — искали для нас способ восстановить это упущение.

— В самом деле? Был ли у вас особый ресторан на примете?

— Пока нет, сэр.

— Ну, если вы простите меня за это указание, вы можете найти немного трудным получение доступа к большинству наших ресторанов, в том числе, я боюсь, почти всех лучших, с тем, кого большинство местных граждан будут считать "животным" на плече.

Хонор поморщилась от напоминания. У нее уже был неоднократный опыт такого отношения. Даже в некоторых мантикорских ресторанах реагировали таким образом.

— Так вот, о чем я подумал, — продолжил Тешендорф прежде, чем она успела ответить, — я никогда не имел возможности познакомиться с древесным котом. Поскольку вы и — Нимиц, не так ли? — стали объектом моего изучения, я должен максимально использовать эту возможность, поэтому я с удовольствием приглашаю вас в качестве моего гостя в один из моих любимых ресторанов. Туда, где я чувствую себя достаточно уверенно и мое собственное скромное утверждение сможет убедить руководство рассматривать его как еще одного обедающего, а не как какое-то животное.

Хонор смотрела на него, чувствуя Нимица на плече, и спрашивая себя, что именно скрывается за этим предложением. Вполне возможно, что это было так просто, как предлагал Тешендорф. С другой стороны, по опыту Хонор, во вселенной обычно было не все так просто. И энергичность, с которой Нимиц продолжал разглядывать силезского офицера предполагала, что он нашел что-то увлекательное в появлении Тешендорфа, для того чтобы найти его, что вызывало всякие интересные вопросы.

Но если на самом деле, у Тешендорфа не было никакого скрытых — или, по крайней мере, пока неустановленных — мотивов для приглашения, единственным способом узнать, каковы они могут быть было принять его. Кроме того, возможность для офицера ее выслуги свести знакомство с вышестоящим коммодором в чужом флоте не приходит каждый день.

— В таком случае, сэр, — услышала она свой голос, — для Нимица и меня будет большой честью принять ваше приглашение.

9

Ресторан, выбранный коммодором Тешендорфом, носил веселое имя "Чез Фьямметта дель Шэньян". Хонор не была экспертом-лингвистом, но это имя казалось еще более искаженным, чем обычно, и она испытала приступ различных сомнений, когда она с Нимицем и Тешендорфом прошли по старинной аллее из блестящих от дождя кирпичей и вошли через относительно скромную входную дверь.

Она ничуть не удивилась, когда метрдотель поднял обе брови и начал автоматический протест при виде Нимица, но если бы она испытывала какие-либо сомнения по поводу статуса Тешендорфа как регулярного посетителя, скорость с которой метрдотель сдался на "объяснения" коммодора, быстро изгнала их. Насколько она могла судить, деньги даже не перешли в другие руки, но в течение нескольких минут, оба они — и Нимиц — были усажены за столом с льняной скатертью, глядя через несколько застекленных дверей в сад. Ресторан был построен в каре вокруг сада, и обеденные столы были разбросаны среди местных цветущих кустарников с блестящими синими листьями и малиновыми цветами вокруг небольшого фонтана, который формировал центр сада. В менее влажных условиях, это должно было быть лучшим местом в доме, подумала она немного грустно.

Официант материализовался у локтя Тешендорфа.

— Была ли у вас возможность попробовать какое-то из местных вин, коммандер? — спросил коммодор.

— На самом деле, сэр, я не особенно люблю вино. Или, скорее, я боюсь, что мой отец является очень придирчивым винным снобом, и я старалась не попасть в эту ловушку.

Тешендорф усмехнулся и покачал головой, и она улыбнулась ему.

— Что я хотела бы попробовать, если можно, — продолжила она, обращаясь к официанту, — это местное пиво. Я особенно неравнодушна к темному пиву или хорошему легкому пиву.

— Понятно.

Акцент официанта не походил на любой из местных, слышанных Хонор, а цвет его лица был значительно темнее, чем у типичного джасперита. Его глаза на мгновение устремились вдаль, когда он, казалось, глубоко задумался, потом они вновь сосредоточились.

— Если можно, мэм, — сказал он затем, — я могу предложить "Ланьчжоу Темное". По моему личному мнению, это лучшее из нашего домашнего пива.

— Я присоединяюсь, коммандер, — вставил Тешендорф.

— В таком случае, давайте попробуем, — сказала Хонор с улыбкой.

— А из еды все как обычно, Джон, — сказал ему Тешендорф.

— Конечно, сэр. А для вашего компаньона, коммандер? — спросил официант, вежливо глядя на Нимица, сидящего на стульчике, который она попросила.

— В настоящее время, Нимиц будет просто ледяную воду, спасибо. — Хонор была рада — и более чем немного удивлена, — что он спросил.

— Гм, я должен привести ее в стакане, мэм?

— Это было бы прекрасно, — сказала ему Хонор с более широкой улыбкой. — Я думаю, что там может быть соломка для порядка.

— Конечно, — пробормотал он снова, и ушел.

10

За этим последовал более чем… необычный гастрономический опыт Хонор. Явно абсурдное название ресторана, казалось, было точным отражением его кулинарных предложений. Хонор понятия не имела является ли "Чез Фьямметта" хотя бы отдаленно типичным джасперитским рестораном, но его кухня была уникальной и удивительно вкусной — слияние французской, итальянской и китайской кухонь Старой Земли.

По предложению Тешендорфа она начала конечно с супа — с клецками из спаржи лимонного цвета и креветками — сопровождаемого свежим зеленым салатом с обжаренным тунцом (хотя рыба выглядела не так, как вид с тем же названием на Старой Земле или Сфинксе) и имбирным соусом. Первое блюдо напоминало чоу мейн [китайское блюдо, популярное в США: кусочки мяса или курицы с овощами, смешанные с вермишелью] с креветками и итальянской колбасой с соусом "Альфредо", украшенным спелыми оливками, которые создавали, в лучшем случае, странное впечатление, но оказались чрезвычайно вкусными. И по предложению Тешендорфа, она взяла на десерт шоколадные профитроли по-домашнему, которые оказались не менее вкусными… несмотря на привкус лакрицы в горячем шоколадном соусе и, хотя ей такое никогда не приходило в голову, попробовала кокосовое мороженое вместо ванильного.

О Нимице также хорошо позаботились, заказав карпаччо де Беф с палочками сельдерея, фаршированными смесью песто и сливочного сыра. Тешендорф наблюдал с явным интересом (и развлечением) за древесным котом, который истреблял свою еду с безупречными манерами, а официант, казалось был очарован своим необычным клиентом.

Это оказалось одной из самых приятных трапез Хонор, которую она когда-либо имела в Силезии, и Тешендорф оказался столь же приятным собеседником за столом. Он действительно задавал очень много вопросов — все умные и вдумчивые — как о Нимице и медузианах, населявших единственную планету системы Василиска с кислородно-азотной атмосферой, и в отличие от многих силезцев, с которыми она познакомилась, он, казалось, также охотно отвечал на вопросы о своей звездной нации. Она была осторожна, чтобы не задать вопросов, которые могут нанести оскорбление, но он только раз прекратил обсуждение аспектов эндемичной нестабильности Конфедерации с тем, что такие частные обсуждения считаются разрушительными для любого откровенно выступающего силезского офицера.

Все это привело ее к переоценке его первоначального предложения принять "Эвиту" с ее рук.

— Ну, коммандер, — наконец сказал Тешендорф, — я наслаждался разговором и компанией, но, боюсь, у меня назначена встреча.

Он положил сложенную салфетку на стол и встал. Хонор встала также, но он махнул ей сесть обратно в кресло.

— Нет никакой необходимости для вас уходить, коммандер Харрингтон, — сказал он с улыбкой. — Я знаю, что вы сказали, что вы не "винный сноб", но здесь есть "Мускат" из апельсинового цвета. Я хочу, чтобы вы его попробовали.

— Вы были слишком щедры, коммодор, — начала Хонор, но Тешендорф только покачал головой с более широкой улыбкой.

— Вы и Нимиц смирились с более чем достаточным количеством вопросов, чтобы оставить меня в долгу перед вами, — сказал он. — Кроме того, я твердо намерен превратить нашу трапезу в бюджетную статью прибылей, как часть моей профессиональной подготовки и сети.

Она посмотрела на него, потом пожала плечами и улыбнулась ему.

— Все в порядке, сэр. Я все еще думаю, что вы слишком щедры, но я жадна достаточно, чтобы идти вперед и списать это на вас в любом случае.

— Прекрасно! Это было удовольствием, коммандер. Я надеюсь, что мы встретим друг друга снова.

Он отвесил полупоклон, повернулся и пошел прочь, остановившись по дороге из ресторана что-то сказать своему официанту.

Мгновение спустя, официант появился у локтя Хонор с бутылкой вина для ее проверки. Он извлек пробку, и она прошла через весь ритуал нюхания, дегустации, и утверждения, как если бы она на самом деле знала, что делает.

Как и остальные предложения Тешендорфа, это тоже оказалось отличным, и она откинулась назад, глядя из окна в сад, наслаждаясь. Дождь прекратился, и лучи солнечного света достигли низа через щели в темно-серых облаках, подмигивая отражениям от мокрой дорожки из кирпича и плескаясь в клумбах и кустарниках со вспышками ярких, залитых дождем цветов.

Она как раз готовилась, не без некоторого сожаления, покинуть "Чез Фьямметту", когда ее официант появился вновь.

— Вам нужно что-нибудь еще, коммандер Харрингтон? — спросил он ее.

— Нет, — сказала она с улыбкой. — Нет, спасибо. Вы проявили замечательную заботу о Нимице и обо мне.

— Мы всегда рады, мэм, — ответил он, затем склонил голову в одну сторону. — Простите, — продолжил он, — но я не мог не подслушать некоторые части вашей беседы с коммодором, особенно о вашем спутнике. — Он слегка кивнул в направлении Нимица. — Я понял, что вы с Мантикоры. Учитывая то, что вы должны были рассказать о древесных котах и откуда они берутся, мне было интересно, не со Сфинкса ли вы случайно?

— Да, — медленно ответила Хонор через мгновение, ее глаза сузились. — Как это часто бывает, Нимиц и я — мы оба со Сфинкса.

— Ну, я не могу не поинтересоваться, особенно с учетом… присутствия Нимица, может быть вы, возможно, случайно, связанны с доктором Алисон Харрингтон? — Прищуренные глаза Хонор внезапно расширились. — Она родом с Беовульфа, — продолжил немного быстрее официант.

— На самом деле, — ответила Хонор еще медленнее, — доктор Харрингтон моя мать.

Глаза официанта расширились, но сейчас Нимиц наблюдал за ним внимательнее, и у Хонор сложилось впечатление, что этот человек не был действительно удивлен тем, что она была дочерью Алисон Бентон-Рамирес и Чоу Харрингтон. Он казался более удивленным тем фактом, что она была флотским офицером… или, возможно, тем, что она была здесь, на Джаспере. Она не была уверена, почему она так думала, но это впечатление было довольно сильным.

Он, казалось, колебался мгновение, как если бы раздумывал о чем-то, потом прочистил горло.

— Простите, мэм. Уверен, что я, кажется, сунул нос в ваши дела, и я прошу прощения за это, но я действительно не ожидал встретить дочь доктора Харрингтон здесь, в Силезии. Теперь, когда я уверен, я не могу не поинтересоваться, не разделяете ли вы взгляды вашей матери на генетическое рабство.

Хонор удалось не мигнуть. Она знала, что бывают странные совпадения, и она испытала их на себе больше, чем некоторые, но ничего не подготовило ее к возможности встретить кого-то, кто на самом деле, казалось, знал ее мать здесь, в Силезии. Не могла она представить, где этот разговор был. Тем не менее, был только один честный ответ на вопрос, какой он задал.

— Да, — сказала она, спокойно глядя ему в глаза. — Да, я разделяю.

— Почему-то, — пробормотал он, — это на самом деле не удивляет меня.

— Могу я спросить, почему нет? — спросила она, взяв быка за рога.

— Почему я не удивлен, мэм? — Он криво улыбнулся. — Я не видел вашу мать очень много лет, коммандер, но я знаю нескольких членов ее семьи — вашей семьи, если на то пошло — на Беовульфе очень хорошо, на самом деле. И я знаком с ее историей.

— И есть конкретная причина, почему вы обратили на это мое внимание? Кроме простого желания вспомнить о моих беовульфских родственниках, я имею в виду?

— На самом деле, нет, — сказал он в гораздо тише. — Однако я не думаю, что сейчас время и подходящее место, чтобы объяснять все это. Есть ли какой-то способ, каким я мог бы связаться с вами на борту вашего корабля… чтобы никто не узнал?

Глаза Хонор были уже не просто недоумевающими. Они сузились и затвердели, но, несмотря на напряженность взгляда, она наклонилась к официанту, наблюдая также за Нимицем. Уши кота стояли торчком, настороженные в сторону официанта, щелевидные зрачки его глаз были пристальны, а самый кончик его хвоста, свернулся в каком-то замороженном знаке вопроса. Что бы здесь не происходило, Нимиц, очевидно, не чувствовал никакой непосредственной угрозы.

Что, в сочетании с последним вопросом официанта, заставило Хонор яростно ломать голову.

— Я не могу ответить на этот вопрос, — сказала она наконец. — Я могу вам сказать, что любой разговор с моего корабля будет полностью безопасным с нашей стороны, но я не в том положении, чтобы ручаться за его безопасность с этого конца.

Она не потрудилась добавить, что любое нарушение безопасности связи ее корабля с концом на Джаспере было бы серьезным нарушением всевозможных официальных межзвездных соглашений. И, судя по выражению его глаз, он был удивлен ее ответом. Или счастлив слышать это, если на то пошло.

— Однако, случилось так, — услышала она свой голос продолжающий, без какого-либо сознательного решения с ее стороны, — что никто не ожидает меня на борту в ближайшие два-три часа.

Официант явно оживился.

— В таком случае, коммандер, — сказал он, — учитывая, что у вас есть некоторое время, чтобы убить его, прежде чем вернуться на корабль и поскольку дождь перестал, я поинтересуюсь не видели ли вы еще Возняк-Парка?

— Прошу прощения?

— Возняк-Парк, мэм. Я имею в виду, Мемориальный парк Миколая Возняка. Он назван по имени первого губернатора сектора Сагинау, Миколая Возняка. Это совсем близко отсюда, на самом деле только около трех с половиной километров, и это известная во всей системе ландшафтная и водная достопримечательность.

— Нет, — сказала она, пристально наблюдая за выражением его лица. — Нет, у меня еще не было возможности его посетить.

— Ну, вы действительно не должны пропустить это, — сказал он. — Особенно, если у вы можете не возвращаться на борт своего корабля еще пару часов. Я думаю, — он посмотрел ей прямо в глаза, — что вы найдете это хорошим времяпрепровождением.

Хонор взглянула на Нимица в последний раз. Древесный кот все еще казалось зачаровывал взглядом официанта, но она не увидела никаких признаков угрозы в отклике языка его тела, и она снова посмотрела на мужчину.

— Я ценю советы, — сказала она. — И, учитывая эффективность рекомендации, я могу только попытаться взглянуть на него, прежде чем возвращаться в порт.

11

— Скажи мне, Паршивец, — ты думаешь, что я сошла с ума? Потому что, должна сказать тебе, — Хонор Харрингтон покачала головой, глядя на сверкающие голубые воды центрального озера Мемориального Парка Миколая Возняка, — я уверена, что это так и есть!

Она и Нимиц сидели на скамейке, которая была все еще слегка влажной, под небом, превратившимся в кристально голубое с редкими темными облаками. Солнечный свет подчеркивал ослепительную белизну верхней части этих облаков, и Хонор было интересно, какой сегодня был местный праздник, учитывая количество детей школьного возраста, которые, казалось, материализуются из воздуха. Десятки лодок с дистанционным управлением усеивали поверхность озера, в том числе одни из лучших работающих парусных корабликов, которые Хонор когда-либо видела.

По крайней мере, один из них имел три мачты с полной оснасткой, и, пока она смотрела, модель — вероятно, бывшая следующей лучшей вещью, имевшая около двух метров в длину — прошла при полных парусах кругом и плавно сбросила их, словно заходя на верфь. Другие деловито вспенивали поверхность, имея силовые двигатели, и, несмотря на относительно прохладную погоду (для Джаспера, ибо для Сфинкса она была фактически довольно теплой), несколько десятков детей бродили по мелководью озера. Больше играли в местный вариант салок, а крики, смех и визг восторга доносились от оборудованной детской площадки и великолепно грязного футбольного поля, создавая фон такой полной нормальности, что было трудно вспомнить, что на самом деле она была здесь для чего угодно, только не для радостей парка.

Нимиц, казалось, не имел никаких проблем помнить об этом. Когда она закончила свой вопрос, он, сидя на ее правом колене, повернулся к ней лицом, и положил одну ладонь с длинными пальцами истинной руки на ее щеку, потом покачал головой в безошибочном "нет". Она посмотрела на него, и ее губы изогнулись в улыбке.

— Я бы чувствовала себя лучше от твоего диагноза, если бы он не так счастливо совпадал с некоторыми другими невероятными глупостями, что я сделала в моей жизни, сказала она строго. — Подобно бреющему полету над коммодором во время Регаты, например. Ты и Мика, оба, думали, что это было одной из замечательных идей, если мне не изменяет память.

Кот мявкнул, морща морду и шевеля длинными усами на нее. Она улыбнулась ему в ответ, хотя в ее обвинении была определенная доля истины. Нимиц был душой шутник с особенно сомнительным чувством юмора, и он радостно содействовал и подстрекал ее к более чем одной возмутительной шутке в Академии. Инцидент с Регатой был просто самым зрелищным, при котором они были пойманы.

Она усмехнулась и обернула обе руки вокруг него, опустив голову вниз, мягко касаясь частью подбородка вершины его черепа. Они тихо сидели, любуясь парком, который действительно был прекрасен, как и сказал ей странный официант, и радиоуправляемые парусники разрезали поверхность, пользуясь свежим послеобеденным бризом, а ее улыбка постепенно исчезла.

Это была не очень хорошая идея для капитана корабля королевы тащиться прочь от ее собственности, и Хонор было хорошо известно об этом незначительном факте. Если бы она была не в состоянии понять это сама, она просидела буквально десятки брифингов по безопасности, которые донесли бы это до нее весьма деликатно. Существовало любое количество злонамеренных душ, которые просто любят получать в свои руки информацию, которую может обеспечить командир корабля. Или, если на то пошло, выкуп, который Королевский Флот может решить заплатить, чтобы вернуть ее, потому что эта информация окажется под угрозой.

В тот момент времени, когда она направилась к этому парку, угроза для ее личной безопасности была минимальной. Космопорт и его ближайшие окрестности были, вероятно, лучшими охраняемыми областями всей планеты, так как они никогда не сделались бы важными для туристов и бизнесменов, если бы в нем грабили, избивали или похищали. "Чез Фьямметта" был не дальше, чем в паре километров от самого порта, а она и Тешендорф совершили поездку к нему в воздушном такси, так что безопасность не была большой проблемой.

Это было тогда… и она это знала.

Она не наняла никакого такси, чтобы добраться до парка. Вместо этого она пошла пешком, и более чем одна пара любопытных глаз следили за космически-черной с золотом мантикорской формой движущейся вдоль влажных, затененных тротуаров. Теперь она просто сидела здесь на скамейке, на берегу озера, держа Нимица на коленях, и у нее не было сомнений, что, если Нимиц ошибался в эмоциях официанта, оба они должны были представлять невероятно заманчивую цель для тех, кто желал ей — или Мантикоре — зла.

Конечно, они были целью… а потом будет много целей. Тому, кто никогда не видел сфинксианского древесного кота в действии, вероятно, можно простить мысли о Нимице как, в первую очередь, об очаровательном, пушистом домашнем животном. Если на то пошло, вид кота значительно походил именно к этому изображению. Правда была несколько иной, учитывая его способности ощущать эмоции любого потенциального противника на дальности в нескольких сотен метров, особенно если эти эмоции направлены на него или на его человека.

Потом был тот факт, что естественное оружие древесного кота было удивительно смертельным, особенно для создания такого крошечного размера. И в дополнение к способностям Нимица и его вооружению, был трехмиллиметровый пульсер в наплечной кобуре под кителем Хонор. Он был не так тяжел, как оружие, которое она обычно носила в кобуре на поясе в то время, когда ей было двенадцать, и когда она решалась отправиться в сфинксианские чащи с Нимицем, но он должен быть достаточен, чтобы иметь дело с почти всем, что меньше гексапумы. Он был ее постоянным спутником, когда она сходила на берег, и она регулярно на курсах стрельб из пистолета Флота и Морской пехоты получала квалификацию "Отличный стрелок".

Ничего из этого не влияло на то, что она сидит здесь, наслаждаясь бризом, который ласкал ее коротко стриженные волосы, на скамейке в городском парке на силезской планете по приглашению человека, которого она никогда не видела прежде, но кто, казалось, знал очень много о ней и ее семье. Если она не фактически сошла с ума, она конечно же сумела доказать достаточную сомнительность своего решения.

Нимиц дернулся в ее руках, и она выпрямилась. Древесный кот повернул голову, глядя вдоль одной из дорожек, и она проследила за его взглядом, потом немного застыла, когда опознала официанта. Он увидел ее примерно в то же время, как она увидела его, и что-то в языке его тела показало сочетание удивления и облегчения.

Он посмотрел по обеим сторонам, вверх и вниз по пути, кинул взгляд через озеро, а затем немного ускорил шаг, словно прогуливаясь до нее, и махнул рукой на скамью, на которой она сидела.

— Могу ли я присоединиться к вам, коммандер?

— Это общественная скамейка, — указала она, и он слегка улыбнулся.

— Так и есть, — согласился он, и осторожно опустился на место.

Она, честно говоря, изучала его, и он терпеливо сидел, давая ей время. Его глаза были своеобразного янтарного оттенка, почти желтыми, а его смуглое лицо имело странный оттенок, который был совсем не похож на все, что она когда-либо видела. Что, вероятно, не было удивительным, с учетом изменений, которые за две тысячи лет Расселения деформировали основу и уток человечества. Но было в нем что-то такое… что-то…

Ее мысли внезапно оборвались, когда он открыл рот и высунул язык.

Это было нелепо детский жест… исключая то, что он не был таким. Учитывая ее семейную историю, она точно знала, что смотрит на штрих-код генетического раба на его языке, который он показал ей.

Он позволил ей смотреть на него мгновение, затем закрыл рот, и на этот раз его кривая улыбка была горькой.

— Я сказал вам, что я знал вашу семью на Беовульфе, коммандер, — сказал он. — На самом деле, я однажды встречал вашу маму лично, хотя я сомневаюсь, что она помнит. Она была едва из средней школы в то время.

— Мамина память может вас удивить, — ответила Хонор. Она знала, что это звучит так, как будто она тянет время, что, впрочем так и было, но она также усмехнулась. — Имейте в виду, что память ее может быть довольно избирательной, когда это удовлетворяет ее целям.

— А вашим, коммандер? Может ли ваша память быть избирательной, когда это соответствует вашим целям?

Хонор задумчиво смотрела на него несколько секунд, потом пожала плечами.

— Я не собираюсь отвечать на это еще раз, — сказала она. Он вопросительно посмотрел на нее, и она махнула правой рукой в жесте отбрасывания. — Я не собираюсь давать вам никакого карт-бланша, пока я не получу некоторого представления о том, что это действительно все, и я также не собираюсь притворяться, что хочу этого. Я не думаю, что вы пошли на все эти неприятности, приглашая меня встретиться с вами здесь, если бы у вас не было чего-то довольно значительного на уме. Если вы хотите пойти дальше и сказать мне об этом, я готова слушать. Я не готова давать вам какие-либо гарантии того, что я буду делать, если мне не понравится то, что я услышу.

Она очень спокойно выдержала его взгляд.

— Имея это в виду, вы хотите продолжить этот разговор? Или мы должны просто сидеть и любоваться озером?

— Вы гораздо более прямая, чем ваши родственники на Беовульфе, коммандер. Вы знали об этом?

— В этом отношении я взяла стороны папиной семьи, думаю, — сказала она, и он фыркнул.

— Это, безусловно, один из способов описать это, — сказал он с чувством, и Хонор позволила брови приподняться при свежих доказательствах того, что он, по сути, знал очень много о ней и ее семье.

Он сидел и смотрел на нее раздумывая несколько секунд, а затем коротко кивнул. Это был решающий жест, и он повернулся боком на скамье лицом к ней целиком.

— В случае, если вам интересно, коммандер, у меня не было ни малейшего понятия, что вы были близко от системы Сагинау до тех пор вы с коммодором Тешендорфом не пришли в ресторан. Я имею в виду, что не хочу, чтобы вы думали, что мое присутствие здесь, на Джаспере имеет что-то общее с вашим присутствием здесь, на Джаспере. Это просто одна из тех вещей, которая случается время от времени, однако вряд ли так может показаться.

Хонор спокойно смотрела на него, но правая средняя лапа Нимица очень мягко нажимала на ее бедро в сигнале, который сказал ей, что официант говорил правду.

— Полагаю, я могу признать, что совпадения бывают, — сказала она.

— Я начал понимать, кем вы могли бы быть, если быть честным, с Нимица, что заставило меня задуматься о том, где я видел ваши глаза. — Официант покачал головой. — Вы знаете, что у вас материнские глаза?

— Это единственная часть, которую я от нее получила, — сказала Хонор сдержанно. Ее затянувшаяся собственная неуклюжесть была еще более болезненна во время пролонга, увеличившим подростковый возраст, из-за изысканной, почти кошачьей красоты ее собственной матери. Хонор нежно любила Алисон Харрингтон, но часть ее все еще не могла простить матери то, что та намного красивее, а она сама такой никогда не будет.

Официант начал что-то говорить, потом покачал головой и изменил тему разговора.

— Работая здесь, в Ониксе, я слышу разные вещи, — сказал он. — На самом деле, я слышал много вещей. Например, я слышал, что дело "Эвиты" уже решено. В очень выразительной манере.

— Решено? — повторила Хонор резко, выпрямляясь на скамейке. — Что вы имеете в виду под "решено"?

— Я имею в виду, что прекрасный корабль "Эвита" и весь его к сожалению не понятый и оклеветанный экипаж загадочно исчез, — сказал ей официант. Он смотрел, как шок и ярость заполняют ее глаза, затем покачал головой. — Конечно, это не полная неожиданность, коммандер!

Хонор удалось не испепелить его взглядом. Нимиц напротив дрожал, еле слышно рыча, что не было направлено на официанта, но полностью отражало ее собственную ярость. Потом ее ноздри раздулись, и она поморщилась.

— Нет, — призналась она. — Не полной неожиданностью. Я хотела бы этого.

— Я уверен в этом.

Янтарные глаза официанта выражали странную симпатию, почти нежность, но она увидела в них что-то еще кроме симпатии, что было совсем не нежным.

— Я также хорошо осведомлен о высказываемой поддержке губернатора Чарновска к более тесным, более теплым отношениям со Звездным Королевством, коммандер, — продолжил он. — Боюсь, однако, что ситуация в этом секторе… меньше, чем идеальна, скажем так?

— Я уверена, что это так. — Откинулась назад Хонор. — С другой стороны, я надеюсь, вы не обидитесь, если я скажу, что, очевидно, у вас есть какая-то информация, которой вы хотите поделиться со мной. Кроме исчезновения "Эвиты", я имею в виду. Вы знаете так же хорошо, как и я, что я сама скоро узнала бы об этом. Итак, примем как данность, что вы привлекли мое внимание и показали, что вы действительно "слышите вещи" здесь, в Ониксе. Теперь предположим, что вы скажете мне, кто вы и что именно я, сидя здесь на этой скамейке, должна услышать?

Он сморгнул от ее прямоты, усмехнулся, но она почувствовала, новое и более глубокое напряжение. Еще ничего не было открыто, ничего, на что она могла бы указать, но она не нуждалась в Нимице, чтобы твердо признать, что приближается к порогу или Рубикону. Затем он наполнил полные легкие воздуха, наполовину выдохнул его, и пожал плечами.

— Меня зовут Джон Браун Мэтисон, коммандер. [Джон Бра́ун (англ. John Brown; 9 мая 1800 — 2 декабря 1859) — американский аболиционист, один из первых белых аболиционистов, защищавших партизанскую борьбу и практиковавших её с целью отмены рабства. — прим. взято из wiki] Моя мать приняла фамилию — Мэтисон, по имени первого офицера хевенитского тяжелого крейсера, который захватил работорговца, на котором она была. Я выбрал "Джон Браун", когда присоединился к Одюбон Баллрум.

Несмотря на самообладание, глаза Хонор расширились. Баллрум был официально внесен в список террористических организаций даже в Звездном Королевстве, что было не слишком удивительно в свете зверств, которым он был склонен подвергать сотрудников и клиентов "Рабсилы Инкорпорейтед". Простой казни было достаточно редко для мстительных бывших рабов и детей рабов, которые заполняли ряды Баллрум. Многие из них любили песенку из старой оперетты предкосмической эпохи о "создании наказания соответствующего преступлению", и у них были сотни наказаний за преступления… и воображение, так что все были изобретательны и ужасны. Именно поэтому даже в Звездном Королевстве, где ненавидели и выступали против межзвездной генетической работорговли на протяжении веков, и которое полностью сочувствовало жертвам этой торговли, не были готовы одобрить бойни, которые слишком часто устраивал Баллрум.

Что, в свою очередь, объясняло, почему вообще не должно было быть действующих офицеров Королевского Флота Мантикоры, которые, сидя на скамейке в парке, говорят с членом признанной, возможно, самой кровавой — и, безусловно, одной из самых успешных — "террористических" организаций в изученной галактике.

Она должна была встать сразу, вежливо ему кивнуть, и отправиться в дорогу. Она отлично это знала.

— И просто почему член Баллрум хотел поговорить со мной? — спросила она вместо этого.

Официант — Мэтисон — шевельнулся, казалось, он облегченно расслабился. Но этого не было показано в его голосе, когда он продолжил в том же самом тоне.

— Когда я сказал, что ситуация в Сагинау "далеко не идеальна", я был виновен только в небольшой недосказанности. На самом деле, ситуация здесь в Сагинау это чертовски много хуже того, коммандер Харрингтон. И по крайней мере четверть гнили идет из системы Казимир.

— Казимир?

Хонор не смогла удержать вспышку удивления в собственном голосе. Она относительно мало знала о Казимире, только поверхностно вспомнив, что Казимир был звездой класса K0 с семью планетами и довольно обширным, но не особенно впечатляющим или ценным поясом астероидов. В отличие от большинства звездных систем, он обладал двумя обитаемыми планетами, хотя Анна́, внутренняя из этой пары, не была замечательным призом. Беата́ — двадцатью процентами больше и двумя световыми минутами дальше, чем Анна́ — была намного более хорошим предложением, хотя обе они в общей сложности имели немногим более пятисот миллионов жителей.

— Казимир, — решительно сказал Мэтисон, а затем резко фыркнул. — Я не виню вас за то, что вы удивлены. Причиной того, что сейчас так много бед исходит с Казимира является то, что люди, ответственные за них, сознательно выбрали его, чтобы вы смогли назвать необычным подобное место для открытия лавочки.

— А кто эти "люди"? — спросила Хонор, пристально наблюдая за его выражением лица.

— "Рабсила". — Ровный тон Мэтисона сделал единственное слово самой грязной непристойностью в его лексиконе.

— "Рабсила" основала большую рабовладельческую базу на Казимире, — продолжил он, значительно снизив накал страсти в ровном голосе. — Она быстро стала основным перевалочным пунктом для работорговли здесь, в Конфедерации, а также для ряда других независимых звездных систем.

Хонор знала по реакции Нимица, что Мэтисон не лгал ей, но это не значило, что на самом деле это было правдой, а она не видела логических причин для "Рабсилы" создавать один из своих подпольных работорговых складов в Силезии. Эта мысль, должно быть, отразилась в ее глазах, потому что Мэтисон покачал головой.

— Прежде чем вы примете решение о том, что я не знаю, что говорю, — сказал он, — подумайте об этом. Богатые и коррумпированные семьи здесь, в Конфедерации гораздо богаче и более коррумпированы, чем их коллеги в большинстве других мест. Если смотреть правде в глаза, то вся Конфедерация не имеет горшка, чтобы помочиться, в сравнении со Звездным Королевством или Солнечной Лигой, но люди с нужными связями все еще могут выжать непристойные суммы денег из своих менее удачливых соседей.

Люди с нужными связями, чтобы стать, о, системными губернаторами — или даже губернаторами секторов — скажем так. А при наличии огромного количества денег и многочисленной экономической коррупции вокруг, личная коррупция и вырождение никогда не бывают далеко позади. Вот почему Баллрум имеет так много своих людей, разбросанных по всей Конфедерации. Здесь гораздо чаще, чем во многих местах, встречаются больные сукины дети, которые балуются "рабами для удовольствий" или те, кто просто предпочитает "курорты" с обслуживанием, которое может предложить "Рабсила".

Он держал глаза Хонор на мгновение, и она медленно кивнула.

— С другой стороны, я никогда не говорил, что база Казимира только для работорговли. "Рабсила" при этом получила связь с любым черным рынком или незаконной торговлей, какую только можно назвать, а "Джессик Комбайн" использует Казимир как перевалочный пункт для всех видов грузов, которые никто не хочет открыто переправлять через таможню, даже здесь в Конфедерации. — Он скривился, губы вытянулись как если бы он хотел сплюнуть на землю. — Миллиарды соларианских кре́дитов в незаконных товарах и услугах — рабах, наркотиках, черном рынке оружия, украденных технологиях, как вы называете это, — крутятся через Казимир, коммандер. Мы не узнаём об этом непосредственно, конечно же, но это тянется уже на протяжении более двух стандартных лет, и "бизнес" набирает обороты.

Она поверила ему, поняла Хонор. Она бы поверила ему даже без подтверждения его правдивости Нимицем. И она также нашла для себя интересным, хотя это было слабой возможностью, что коммодор Тешендорф намеренно привел ее в "Чез Фьямметту"… и к этому конкретному официанту.

На первый взгляд, это было еще нелепее, чем то, что сказал ей Мэтисон. Тешендорф был коммодором, с целой эскадрой тяжелых крейсеров под его командованием. Какие возможные причины могут быть у старшего офицера, чтобы сознательно свести капитана простого эсминца — и который к тому же принадлежит иностранной звездной нации — с террористической организацией, именно там, где она могла получить такую информацию?

Тем не менее, даже когда она спрашивала себя об этом, она поняла то, что может быть вовсе не смешно. Если Мэтисон был прав относительно того, что происходит в Казимире, и если это продолжалось так долго, как он сказал, то и Флот Конфедерации в настоящее время мог получить какой-то намек. Это означало, что если конфедераты ничего не сделали с этим, то это произошло потому, что им сказали не делать этого. С некоторыми из них — даже многими — вероятно, расплачивались непосредственно "Рабсила", "Джессик", другие изгои и преступники, использующие услуги Казимира, но должно было быть больше, чем это. И учитывая то, что Мэтисон только что сказал о коррумпированных губернаторах сектора, у Хонор засосало под ложечкой при мысли о том, кто, скорее всего, покровительствует Казимиру.

Как можно просто объяснить, почему именно коммодор Тешендорф вероятно затевая что-то византийское, нарочно подбросил Хонор Мэтисона — предполагая, конечно, что коммодор знал или достаточно подозревал о связях Мэтисона в Баллрум, чтобы направить ее таким образом. Если бы она была старшим офицером, который думал, о том, что что-то вроде Казимира происходит в секторе, прилегающим к месту назначения — где-нибудь, где она сама не имела никаких полномочий — и она узнала, о защите на самом высоком уровне, она тоже могла бы запросто захотеть обратить на это внимание Звездного Королевства.

Особенно с учетом позиции Мантикоры по Конвенции Червелла и генетической работорговле в целом.

"Отлично, — подумала она язвительно. — Он и Мэтисон обговорили между собой капитана одного эсминца на расстоянии в почти пятьдесят стандартных лет. Если Мэтисон прав насчет всего того, что там происходит, это задача для выполнения, по крайней мере, несколькими крейсерами — не говоря уже о батальоне или около того морских пехотинцев! И это даже не учитывая того факта, что мне приказано сотрудничать с Чарновска. Я могу только представить реакцию Адмиралтейства, если сунусь туда и ткнусь носом в незаконные операции подобного масштаба, проводящиеся с полного ведома и одобрения промантикорски настроенного губернатора сектора, которому мы должны оказывать поддержку!"

— Я очень ценю вашу готовность рассказать мне все это, — сказала она через некоторое время довольно раздраженным тоном. — Но кто-нибудь потрудился сказать об этом силезцам? Я имею в виду, что это их звездная система.

Мэтисон даже не потрудился ответить. Он просто посмотрел на нее так жалостливо, что она почувствовала, что краснеет. Но упрямо покачала головой.

— Ладно, забудьте, что я спросила. Но я вряд ли оправдаю такого рода односторонние действия — которыми являются те, что вы на самом деле просите меня сделать, так как мы оба прекрасно понимаем, что даже если в данный конкретный момент я многого не вижу, я могу — по крайней мере упомянуть о "моих" подозрениях местным органам власти.

Мэтисон выглядел намного больше, чем просто скептическим, и она вновь покачала головой.

— Если вы правы насчет того, что происходит, а я не знаю ничего, что бы доказать, что вы не протянули мне в руку гранату и пригласили посмотреть на соединительные контакты. Вы знаете это, и я знаю это. И я уверена, что вы также знаете, что у меня есть мои собственные приказы Адмиралтейства. Чтобы быть абсолютно честной, я придерживаюсь мнения, что эти приказы и дополнительные инструкции мне были даны, чтобы в значительной степени воспрепятствовать моим действиям вообще, кроме скорейшего информирования моего начальства.

Разочарование мерцало в янтарных глазах Мэтисона, но она упорно продолжала.

— Я не говорю, что это было тем, что я бы хотела делать; я сказала, что мои приказы будут меня ограничивать. И прежде чем я сделаю еще большее, я должна быть в состоянии сказать тем лицам, кто будет меня слушать, что я по крайней мере обсудила ситуацию с губернатором сектора Чарновска. Поверьте мне, нет флаг-офицера, который соберется санкционировать операцию на установленной суверенной территории Силезии из-за голословного заявления простого коммандера — а тот к тому же якшался с террористами Баллрум! — без улаживания всех формальностей. Этого просто не будет.

— С другой стороны, если Чарновска не знает об этом, то мой долг сказать ей. А если знает — если она на самом деле участвует в этом сама — она может решить, что пора сократить свои убытки и закрыть дело до вмешательства Адмиралтейства.

Выражение лица Мэтисона сделало совершенно ясным, что, если она действительно верит в то, что Чарновска будет делать что-то подобное, то та имела бы не бизнес, а смотрителя для вытирания слюней с подбородка. Она ждала, что он так и скажет, но вместо этого он только пожал плечами.

— Я не думаю, что от этого будет толк, — честно сказал он ей вместо этого. — С другой стороны, если вы считаете, что сделать это требует от вас ваш долг, я уверен, это то, что вы собираетесь делать. Я надеюсь, что вы сохраните источник вашей информации конфиденциальным, правда?

Он поднял обе брови, и она раздраженно, отрывисто кивнула. Конечно, она не скажет Чарновска, от кого получила это!

— Простите, — извинился он, правильно интерпретируя ее кивок. Затем снова пожал плечами.

— Как я уже сказал, я уверен, что вы будете делать то, что думаете вы должны сделать. В то же время, я примерно в равной степени уверен, что это вообще не принесет никакой пользы. — Он сунул руку в карман и достал листок бумаги с написанной на нем вручную комбинацией кома. — Если я прав насчет этого, и если вы решите, что вам хочется еще поговорить об этом со мной, позвоните по этому номеру, с наземной станции, пожалуйста. — Он дернул головой в сторону миниатюрных парусников, бегущих через озеро. — Спросите Бетси и отметьте парусники здесь на озере. Может быть, вы даже решите купить у нее один.

Он встретился взглядом с ее глазами, протянув бумажку, а когда она взяла ее, встал.

— Удачи, коммандер, — сказал он и, насвистывая, ушел по тропинке вниз.

12

— Доброе утро, коммандер Харрингтон.

Улыбка губернатора сектора Чарновска была такой же милостивой, какой была в первый визит Хонор, но почему-то казалась менее приветливой на этот раз. Возможно, это было потому, что на этот раз она принесла Нимица на встречу. Может быть Чарновска просто одна из тех людей, которым не нравились животные, хотя, если бы Хонор пришлось рисковать предположением, она сделала бы ставку на раздражение губернатора обусловленное, не укоренившейся неприязнью к домашним животным, а тем, что ее посетительница даже не спросила, может ли она принести животное с собой.

"Или, может быть, она не имеет ничего, имеющего отношения к Нимицу с любой стороны. Может быть, это потому, что она следит за мной и не одобряет людей, с которыми я говорила. И не хочет предположений о разборе "интересных" вещей?"

— Доброе утро, губернатор Чарновска, — сказала она горячо, пожимая протянутую руку. Затем она махнула левой рукой в направлении Нимица. — Я не думаю, что вы встречались с Нимицем, мэм?

— Нет, я нет, — согласилась губернатор, и Хонор мысленно кивнула, оценив ее осторожность. Тон Чарновска ответил по крайней мере, на один вопрос. Губернатор несомненно думала, что Хонор "представила" просто свое домашнее животное. Чарновска была готова быть приятной и учтиво-разумной при этом, но было ясно, что, в отличие от Тешендорфа, она понятия не имела, что сфинксианские древесные коты были разумной расой в своем домашнем мире.

Или об их предполагаемых телеэмпатических способностях.

— Я обещаю, что он будет вести себя хорошо, — сказала Хонор вслух, чтобы сыграть на предубеждении Чарновска. — Он не очень часто сходит с корабля, и нуждается в свежем воздухе даже больше, чем большинство нас, двуногих.

— Я вполне понимаю это, коммандер. — Чарновска поманила Хонор последовать за ней еще раз к тому, что было, очевидно, любимым местом губернатора, перед окнами. — Ваш запрос на эту встречу что-то упоминал о… "тревожной информации", которая привлекла ваше внимание, я права?

— Я боюсь, что это правда, Ваше Превосходительство, — ответила Хонор, значительно более формальным, спокойным тоном.

— Это звучит зловеще. — Чарновска коротко улыбнулась. — Какого рода "информация", коммандер?

— Один из моих людей с "Ястребиного Крыла" имел беседу в одном из местных ресторанов, — сказала ей Хонор, достаточно правдиво, насколько это было возможно, но затем остановилась.

— Какую беседу? — осведомилась немного нетерпеливо Чарновска.

— Речь шла о системе Казимир, Ваше Превосходительство. — Хонор не смотрела на губернатора и не пыталась прочитать выражение лица силезианки, она смотрела в окно и позволила Нимицу изучать нечто гораздо более глубокое, чем просто лицевые мышцы. — Согласно тому, что она слышала, в Казимире работает полноценная база "Рабсилы". По-видимому, это продолжается уже на протяжении некоторого времени без доведения до сведения местных органов власти.

— Чепуха! — резко сказала Чарновска. Потом она глубоко вздохнула и покачала головой. — Простите, коммандер. Я не хочу показаться обесценивающей вашу информацию, полученную со стороны, и я, конечно, не хочу сказать, что я чувствую что-то, кроме благодарности, за ваше доведение ее до моего сведения. Официально информировать Конфедерацию о такой возможности, даже если она оказывается ошибочной, это именно то взаимное сотрудничество, к которому нужно стремиться и приветствовать, как я столь долго убеждаю моих коллег здесь, в Силезии. В то же время, однако, я чувствую себя вполне уверенно говоря, что ваша информация является ошибкой. — Она снова улыбнулась, еще более кратко. — Честно говоря, это звучит для меня как будто кто-то понял, что ваш матрос искренне заинтересовался и решил накормить "иностранца" ложным слухом, в своем роде пошутив.

— Действительно? — повернулась к ней Хонор, в то время как левая истинная нога Нимица плотно прижалась к ее спине, чуть ниже лопаток в кошачьем сигнале, что Чарновска лжет.

— Я думаю, что это, во всяком случае, наиболее вероятное объяснение, — сказала губернатор. — Может быть любое количество других объяснений, конечно же, в том числе и возможность того, что ваш мужчина просто ослышался.

Хонор спросила себя, что означало использование губернатором мужского рода — Чарновска не слышала женского местоимения, или это было преднамеренным. Если другая женщина знала, что Хонор сама имела рассматриваемый разговор, она могла использовать неправильный пол намеренно, как способ скрыть тот факт, что ее люди держали Хонор под наблюдением.

— Ну, очевидно, что Казимир является силезской системой, а не одной из мантикорских, — заметила Хонор. — И она в секторе Сагинау, конечно, что означает вашу юрисдикцию. Не говоря уже о том, что это также означает, что вы, несомненно, имеете более тесные контакты и источники информации, чем я. — "Которые не сказали ни слова о том, что вы делаете с любой информацией, которая к вам приходит". — Тем не менее, по моей информации этот разговор был довольно впечатляющим. Если это было какой-то шуткой, то эти люди, кажется, играли на что-то стоящее.

— Люди иногда находят странные вещи для проявления чувства юмора, коммандер, — сказала немного более сдержанно Чарновска. — И, хотя я, возможно, желаю, чтобы это было не так, но также верно и то, что мантикорцы не совсем те, кого можно было бы назвать повсеместными любимцами в Конфедерации. — Было очень мало улыбки в кратком оскале зубов, показанном ей Хонор на этот раз. — Я боюсь, что какое-то количество силезцев найдет чрезвычайно развлекательным "разыграть" его, убедив мантикорца поверить глупости или поступить глупо на основе ложной информации.

— Я на самом деле не учитывала такой возможности, Ваше Превосходительство. — Что тоже было правдой; и она все еще не рассматривала что-то подобное. — Неужели вы думаете, что это было так просто?

— Да, коммандер, я так думаю. — Взгляд Чарновска, брошенный на нее явно подразумевал, что она думала о тугодумости Хонор.

— Тогда вы, наверное, правы. — Хонор попыталась казаться немного кающимся относительно младшим офицером, который только что понял, что раздражает влиятельных иностранных политических деятелей. — На самом деле, я чувствую, что вы правы. Тем не менее, "Ястребиное Крыло" будет в гипере пару дней. Хотели бы вы, чтобы мы зашли в Казимир на нашем пути к Гипериону?

— Гиперион? — выгнула бровь Чарновска.

— Да, Ваше Превосходительство. Мне там поручено наведаться на базу по добыче природных ресурсов Картеля Гауптмана. Казимир только в дне или около того на нашем пути.

— Коммандер Харрингтон, я уверена, что ваше время лучше было бы потратить на Гиперион, чем на Казимир. Операции Гауптмана достаточно велики, чтобы представлять собой значительный экономический ресурс для всего сектора, и, если быть откровенной, я очень рада, что ваше собственное правительство сделало акцент на его поддержке и развитии.

— Я полностью согласна, — сказала Хонор, принимая самый лучший вид, чтобы играть роль вышеупомянутого относительно младшего офицера, который теперь (как можно незаметнее) судорожно ищет какой-то способ предоставления вышеупомянутому влиятельному иностранному политическому деятелю оливковую ветвь. — В то же время, как я уже сказала, посещение Казимира не слишком замедлит нас, и…

— Я ценю вашу готовность оказать помощь, — сказала Чарновска, — но я не вижу абсолютно никакой необходимости для вас посещать Казимир. И, будем откровенны, коммандер, я не уверена, что это будет… тактичным или мудрым.

— Прошу прощения, мэм? — Хонор расширила глаза.

— Я не хочу бесполезно тратить время и силы, в частности, в данный момент, так как прекрасно понимаю, что вы просто пытаетесь быть полезной и неотступно следовать вашим инструкциям о сотрудничестве и координации своих действий с правительством сектора.

Тон Чарновска звучал твердо, даже немного холодно, но не очень неприятно… пока.

— Сказав это, тем не менее, я чувствую, что должна указать вам, что Казимир, как часть Сагинау, сам по себе является силезской звездной системой и суверенной территорией Силезской Конфедерации. Я, как уже сказала, твердо придерживаюсь мнения, что нет ничего стоящего в слухе, услышанном вашим матросом. Предполагая, что он интерпретировал то, что ему было сказано правдой, это почти наверняка именно то, что я уже сказала — это шутка. Было бы весьма прискорбно, если бы в погоне за такими необоснованными утверждениями, действия мантикорского военного корабля были бы восприняты как вмешательство в дела Силезии, в сугубо внутренние дела. Я уверена, что — левая истинная нога Нимица нажала еще сильнее, чем прежде, — вы не должны иметь абсолютно никакого намерения вмешиваться подобным образом. Это может показаться путем к местному населению и властям, однако, он был бы… неудачным.

Непоколебимость, с которой она встретилась глазами с Хонор ясно дала понять, кому она предназначает испытать любые "неудачные" последствия.

Губернатор держала ее взгляд пару ударов сердца, а затем вздохнула и улыбнулась.

— Тем не менее, коммандер, — сказала она, — просто чтобы обезопаситься, я передам ваши комментарии адмиралу Задавски, а также нашим гражданским следственным органам. Я уверена, что они внимательно изучат это. В самом деле, так как вы были учтивы достаточно, чтобы довести эту информацию до меня, в первую очередь, я буду настаивать, чтобы они сделали это и лично поделюсь своими выводами с вами при вашем следующем визите в Сагинау. Вас это устроит?

— О, полностью! — солгала Хонор с нарочитой поспешностью. — В моих намерениях никогда не было спровоцировать своего рода инци… гм, я имею в виду, непонимание, Ваше Превосходительство! Я просто думала, что так как я подняла этот вопрос наверх, может быть полезным, если я — то есть, если бы я могла вернуться к вам и убедиться, что там ничего плохого не происходит, — закончила она немного запинаясь.

— Я понимаю. Мы здесь, в Конфедерации вполне способны рассмотреть такого рода слухи сами, знаете ли. — Губернатор улыбнулась, но было очевидно, что ее раздражало облизывание явно трясущегося иностранного флотского офицера, которого неуместное рвение и доверчивость привели в глубокую воду.

— Конечно, Ваше Превосходительство, — согласилась Хонор горячо.

— Что ж! — Улыбка Чарновска стала еще шире. — Есть ли что-нибудь еще, что я могу сделать для вас сегодня, коммандер Харрингтон?

— Нет, мэм. Я… то есть, я отняла достаточно вашего драгоценного времени. Я сожалею, что потревожила вас чем-то вроде этого.

— Вовсе нет, — приветливо сказала Чарновска. — Если вы не будете передавать таких слухов, не будет никакого способа развеять их для вас, не так ли? И, честно говоря, то, что кажется болезненно очевидным для тех из нас, кто живет здесь, вероятно, кажется, гораздо менее очевидным для посетителей из других звездных наций. Я ценю, что вы сделали попытку предупредить нас о том, о чем мы, возможно, не осведомлены.

— Благодарю вас, Ваше Превосходительство. — Хонор удалось придать всего лишь намек на угодливость в ее ответной улыбке. — С вашего позволения, я сейчас удаляюсь.

— Конечно, коммандер Харрингтон. Пожалуйста, не стесняйтесь обращаться ко мне снова, если возникнет необходимость.

— О, разумеется, мэм, — заверила ее Хонор.

"Но, — добавила она мысленно, — не так быстро, как я собираюсь связаться с Бетси, чтобы обсудить парусники".

13

— Алло?

Никакой картинки на дисплее в ком-кабине ресторана космопорта не было. Хонор ненавидела маленькие, тесные, мини-шкафы в большинстве общественных мест, предлагаемые людям, которые хотели бы использовать их комы. Она подозревала, что небольшой размер отчасти связан с малым количеством людей, использующих общественное ком-оборудование, даже на относительно отсталых планетах, подобным здесь, в Силезии, но она полагала, что еще более веской причиной была та, что владельцы таких мест, как этот ресторан, предлагали их любому, кто полагал пользоваться их комами из соображений конфиденциальности. Они, конечно, обращали особое внимание на теоретическую "неприметность", отмечаемую в объявлениях на видных местах, на неприкосновенность частной жизни (и безопасность), и взимали плату за пользование рук и ног своих услуг и оборудования.

Однако, в отличие от большинства силезцев, которые могли самостоятельно пользоваться этой кабину, Хонор также взяла с собой некоторое собственное интересное оборудование. Использование его для этой цели (или, по крайней мере, ее намерение обратиться именно к этим людям) выходило за рамки нескольких правил о праве на точку привязки, и даже с ним не было никакой гарантии совершенства. Но мантикорская технология была значительно лучше, чем что-либо, вероятно, используемое в Силезии, и поэтому с дисплеем размером с ладонь, который лежал на полке у небольшого устройства рядом с комом, ничего не случилось, когда она присоединилась к этой линии.

"Возможно", — напомнила она себе.

— Мне очень жаль, — сказала она. — Изображения с моего конца нет, поэтому я надеюсь, что имею право на некоторое внимание. Я пытаюсь связаться с Бетси. Мне хотелось бы обсудить парусники, которые я вчера видела на озере в парке.

— Это правильный номер, — ответил безликий голос. "Он звучит так, словно принадлежит пожилой женщине, — подумала Хонор. — Или, по крайней мере, как голос, который должен звучать как принадлежащий старой женщине". — Однако, боюсь, что сейчас ее здесь нет, — продолжил он. — Вы только что упустили ее. Думаю, что прямо сейчас она на пути в парк, на самом деле. Вы хотите купить у нее одну из лодок?

— Я хотела бы обсудить это, по крайней мере, — ответила Хонор. — Я немного хожу под парусом у себя дома, и у меня есть пара младших двоюродных братьев, которым, наверное, действительно нравится играть с ними. Из того, что я видела вчера, думаю, что ее лодки будут на самом деле, довольно справедливым ранним приобщением к реальным вещам.

— Некоторые люди, которые их купили, сказали то же самое, — согласился голос. — Если вы хотите поговорить с ней, она, вероятно, будет на озере в следующие… ну, по крайней мере, в течение нескольких часов. Может быть больше, если она будет учить один из своих классов.

* * *

Как обнаружила Хонор, тот, кто был принят древесным котом, имел определенные преимущества, когда впервые приходил начать скрытые контакты с неизвестным индивидуумом. Фактически, в парке у озера было три киоска, которые торговали парусниками с дистанционным управлением, но Нимиц направил ее прямо к тому, в котором она нуждалась, с безошибочной точностью хорошего радара.

У молодой женщины за прилавком — "Бетси", предположила Хонор, было то же самое лицо оливкового цвета и странно янтарные глаза, как у Джона Брауна Мэтисона. Она также имела нос Мэтисона, хотя, к счастью, его гораздо более женственный вариант. На самом деле, она была довольно привлекательна — темноволосая, стройная, с роскошными формами, и Хонор подавила гримасу. Если язык "Бетси" носит штрих-код, Хонор была готова держать пари, что принадлежит он одной из моделей-"куртизанок", иначе известных как секс-рабыни.

— Да? — спросила молодая женщина приятным голосом (ей не могло быть больше восемнадцати-девятнадцати стандартных лет, с пролонгом или нет), когда Хонор подошла к ее киоску. — Я могу вам помочь… капитан?

Небольшая пауза и поднятие бровей, которые сопровождали ее приветствие дали ясно понять, что она только предполагает звание Хонор.

— Коммандер, на самом деле, — ответила Хонор. — И я думаю, что вы можете сделать это. Кто-то сказал мне, что если я захочу купить пару парусников, которые я видела странствующими вчера по озеру, я должна найти Бетси. Не случилось ли так, что я нашла ее?

— На самом деле, вы сделали это. — Молодая женщина подарила ей веселую улыбку, образовавшую ямочки на щеках.

— Хорошо! — Хонор улыбнулась в ответ. — Я была достаточно впечатлена ими, так что я определенно хочу один свой собственный. И, что еще хуже, с моей точки зрения, хотя, думаю, что не с вашей, вероятно, их потребуется, по крайней мере, еще с полдюжины. — Ее улыбка стала чуть шире. — У меня есть целая очередь из двоюродных братьев на Сфинксе, и каждый из них захочет такой же себе, когда они увидят мой.

— Ну и ну! — усмехнулась Бетси. — Это, вероятно, будет стоить вам достаточно кредита, коммандер!

— Лучше я приму удар на банковский счет, чем принесу домой слишком мало, чтобы осчастливить всех, — сказала Хонор с пылом, который был фактически более, чем на половину подлинным.

— Ну, в таком случае, могу ли я предложить вам взглянуть на нашу пользовательскую линию?

— Пользовательскую линию? — Хонор допустила всего лишь намек на осторожность покупателя в своем голосе и подняла голову.

— Да. Мой отец и старший брат построили шаблон для меня, и с небольшими доводками он может дать вам корпус почти любой формы, какой захотите. Если на то пошло, я могу показать вам наши роскошные модели. Большинство из них являются одно- или двухмачтовыми, как здесь, в киоске, но мы можем встроить в них значительно обновленные системы управления.

— Можно? — Хонор обнаружила, что ее интерес был подлинным, и Бетси снова улыбнулась.

— О, да. Папа построил только один за последний месяц — это совершенная модель одного из кораблей Старой Земли — клипер. Вы знаете о клиперах?

— Да. Да, на самом деле, — сказала Хонор, вспомнив трехмачтовый корабль, который она видела величественно плывущим через озеро при ее предыдущем визите.

— Ну, папа получил копии оригинальных планов "Смитсон-Британники" и смоделировал корабль под названием "Молния", у которого каждый парус на каждой мачте под индивидуальным управлением. А в прошлом году, мой брат построил пятимачтовый барк, который был длиной почти в два с половиной метра.

— Вы действительно упоминали небольшие доводки, не так ли? — спросила Хонор еще более осторожно, и Бетси рассмеялась.

— У вас вид истинного поклонника, коммандер. Такие люди, как вы, вероятно, нуждаются в немного более расширенном определении "небольшие", когда речь идет о том, в чем вы действительно заинтересованы.

"Бетси, — решила Хонор, — не нуждается в древесном коте, чтобы узнать простофилю, когда один из них приходит к ней киоск". Что бы ни случилось, она чувствовала, что ее банковский счет примет удар, перед тем как все будет кончено.

— Учитывая тот факт, что я, как сильно подозреваю, собираюсь дать вам эквивалент стоимости полной недели ведения торговли, — сказала она, — было бы возможно устроить для меня встречу с вашим отцом и братом, чтобы сесть и обсудить это?

— О, — тон Бетси был легким, но глаза ее вдруг потемнели и стали очень спокойными, — я думаю, это была бы очень хорошая идея.

14

Подключение Бетси к ее киоску одного из друзей не заняло много времени. Очевидно большинство торговцев парка привыкли глядеть друг на друга, и молодой человек, когда она помахала, просто кивнул и шагнул за прилавок.

Как только он это сделал, Бетси позвала Хонор, и обе отправились вдоль одного из бесчисленных кирпичных тротуаров Оникса.

Бетси продолжала разговор о парусниках, пока они шли, и неподдельный интерес Хонор был достаточно возбужден, чтобы позволить ей поддерживать течение беседы с не слишком большим напряжением, несмотря на смешанные ожидания, настороженность, и гнев (на губернатора сектора Чарновска, а не на Бетси), пузырившийся у нее внутри.

Прогулка была длиннее, чем Хонор ожидала в действительности, а, когда кирпичные тротуары превратились в керамитовые, в свою очередь сменившиеся керамитовыми в ужасном состоянии, она поняла, что они бродили по одной из тех самых трущоб, которыми могли похвастаться силезские города. Люди вокруг нее были более чем бедно одеты, и большинство из них имели, вероятно, минимально оплачиваемую работу или влачили жизнь, перебиваясь случайными заработками. Однако мало какое из лиц, вокруг нее, имело угрюмый, замкнутый вид, что она видела слишком часто в других силезских городах, и, хотя было очевидно, что никто самостоятельно не мог отремонтировать улицу или осуществить капитальный ремонт зданий, прилегающая территория была значительно чище, чем во многих жалких, безнадежно-тупиковых садках, которые Хонор видела в более чем одном мире. Голова Нимица была поднята, его уши насторожены, поскольку он смаковал эмоции, текущие вокруг них, и Хонор обнаружила, что его очевидное развлечение обнадеживает.

Несколько человек с любопытством посмотрели на нее и Бетси. Для них не могло быть привычным видеть в этих краях иностранных морских офицеров с экзотическими животными на плечах, но никто ничего не комментировал, никто не остановил их, и, когда они направились вглубь района, Хонор поняла, что именно здесь было — соседство. Сообщество, где подобно продавцам киосков на озере, люди смотрели на (и за) друг друга. Однако, каким бы жалким и корявым оно ни было, это было сообщество соседей, а не просто собрание более или менее незнакомых людей, которые, так уж случилось, поселились рядом друг с другом.

Она обнаружила, что ей комфортно, хотя также знала, что наблюдение друг за другом может иметь неприятные последствия для любого постороннего человека, который покажется угрозой для одного из их друзей.

Еще через пару кварталов, она и ее гид оказались снаружи довольно темного здания с изношенной яркой вывеской, объявлявшей, что здесь находится "Оникский клуб для фитнесса, упражнений и оздоровления". Судя по нему, Департамент здравоохранения Оникса не проводил никаких недавних проверок, но она последовала за Бетси по дорожке и через старомодные, ручные двери.

Интерьер был неожиданным, хотя Хонор отругала себя за те предубеждения, которые сделали это удивительным. Стены были недавно покрашены, пол потертый, но безупречно чистый, а оборудование, которое она увидела, когда они проходили мимо нескольких тренировочных залов, находилось в хорошем состоянии и, в некоторых случаях, было практически новым.

Бетси провела ее по длинному коридору, вниз по лестнице, а затем они вышли к большому крытому бассейну из керамита. В воде никого не было, но полдюжины людей сидели на поношенных скамейках и отдыхали, наблюдая, как она и Бетси подходят к ним.

Одним из них был Джон Браун Мэтисон, который встал и протянул руку.

— Должен ли я понять из вашего присутствия, коммандер Харрингтон, что губернатор Чарновска не оказалась… особенно впечатленной вашей информацией? — спросил он.

— Что-то вроде этого, — согласилась она. — На самом деле меня больше обеспокоило то, что она, похоже, не очень удивлена моей информацией.

— Ах. — Мэтисон кивнул, потом склонил голову в сторону. — Скажите мне, коммандер, она также предположила, что то, что может происходить в Казимире не ваше дело?

— О, я думаю, вы можете принять это как данность, мистер Мэтисон.

— И мы должны предположить, что вы пришли к нам в гости, потому что не согласны с данной оценкой?

— Прежде чем мы пойдем дальше, — тихо сказала Хонор, — я думаю, мы оба должны понять кое-что. Да, я не очень рада тому, что, как вы говорите, происходит в Казимире. И я, так получилось, думаю, что такого рода… деятельность Флот Королевы должен пресекать. Но это не значит, что я готова идти туда в атаку, не подготовившись, с одним эсминцем, основываясь на голословных заявлениях человека, который, я надеюсь, вы простите меня за это указание, признался мне, что он представляет террористическую организацию, которая все знает, имеет свою собственную повестку дня и не выказывала… особых угрызений совести в прошлом, скажем так.

Так что я здесь, чтобы исследовать свою информацию чуть дальше и посмотреть, куда она ведет. Честно говоря, если эти операции имеют такой масштаб, какой вы изложили мне раньше, я не верю, что "Ястребиное Крыло" имеет ресурсы, чтобы сделать что-то существенное. В этом случае, лучшее, что я могу сделать, вероятно, будет передать вашу информацию высшему руководству — высшему мантикорскому руководству — и надеяться, что приоритеты, моральная ответственность, и аппаратное обеспечение позволят старшим, мудрым головам в командовании прислать значительно более мощные силы что-то с этим сделать. То есть, всякий раз когда они, наконец, соберутся.

Ее лицо было непреклонно. Она почти ожидала, что он будет рад всем ее уточнениям, которые просто повисли на нем, но будь она проклята, если солжет хотя бы в малом.

К ее удивлению, вместо того, чтобы разозлиться или рассердиться, он улыбнулся ей.

— Вы не можете ожидать этого, но на самом деле я рад слышать это от вас, — сказал он.

— Вы? — Она поняла, что ей не удалось полностью скрыть свое удивление, и он усмехнулся.

— Последнее, что любой из нас хотел бы обнаружить, это то, что вы будете своего рода охотником за славой или, что еще хуже, глупо не будете признавать потенциальных проблем, когда вы встретитесь с ними. Да, мы бы хотели, чтобы вы кое-что сделали с Казимиром. И, да, мы готовы помочь, чем можем, в любом случае. Но мы бы предпочли ничего не делать, чем найти себя с проваленной операцией. Особенно, с такого рода "проваленной операцией", которая могла бы заставить этих ублюдков из "Рабсилы" выбросить в космос пару тысяч неудобных свидетелей.

Его веселье исчезло с последним предложением, и Хонор медленно и рассудительно кивнула.

— Я рада слышать, что вы признаете такую возможность, — сказала она. — И я признаю, что я также немного озадачена. У меня сложилось ясное впечатление, что ваши люди имеют реальную оценку возможностей "Ястребиного Крыла". Тогда к чему мне это вообще? Из того, что вы уже сказали, получается так, что там может понадобиться, по крайней мере, несколько рот морских пехотинцев, а у меня есть только один взвод.

Мэтисон оглянулся через плечо на четырех мужчин и двух женщин по-прежнему развалившихся у бассейна позади него. Затем он повернулся к Хонор и жестом пригласил ее сопроводить его к другим. Он устроился на одной из скамей, рядом с женщиной, которая выглядела примерно на его возраст (и у которой были те же скулы и роскошная фигура, что у Бетси) и махнул Хонор, приглашая устроиться в изношенном, оборванном, но удивительно удобном кресле перед скамьей.

— Прежде чем идти дальше, используя вашу собственную фразу, — сказал он, — признавая, как мы и делаем, пределы возможностей вашего корабля, почему вы здесь? Да, — он махнул рукой, — я верю вам, когда вы говорите, что если вы ничего не сможете сделать в этой ситуации, вы передадите информацию по вашим каналам. Но вы и я, мы оба знаем, что, когда вы передадите источник информации, по крайней мере некоторые из людей в Адмиралтействе будут рассматривать его грязным. Поэтому я полагаю, что хочу сказать, что предел ваших возможностей, из того, что вы могли бы сделать, скажем, будет действительно иметь значение, если вы и ваш эсминец просто из интереса попробуете сделать что-то в Казимире. Как вам такое?

Хонор откинулась в кресле, задумчиво потирая кончик носа в течение нескольких минут, а затем вдохнула хлористый воздух и пожала плечами.

— Я нахожусь под прямыми приказами сотрудничать с губернатором Чарновска, мистер Мэтисон. Это означает, что совсем немногие из моих начальников не будут склонны считать, что все, что я могла бы попытаться сделать в Казимире четким и серьезным нарушением моих инструкций. Они будут утверждать, и правильно с точки зрения внешней политики, что Звездному Королевству наступать на пальцы одной из очень немногих губернаторов сектора Силезии, которая публично выступает за более тесные отношения с Мантикорой было бы… неразумно.

Они смотрели друг другу в глаза, и Хонор почувствовала вибрацию мурлыканья Нимица у шеи.

— Как я уже сказала есть даже пункт об этом. Но дело в том, — тихо сказала она, — что иногда мудро и правильно не одно и то же.

Мэтисон смотрел на нее в течение нескольких секунд, а затем медленно улыбнулся.

— Что ж, это так, правда? С другой стороны, вы наполовину беовульфианка, коммандер. Это означает, что у вас есть двойное гражданство, во всяком случае со стороны Беовульфа, по крайней мере. Таким образом, учитывая вашу родню по матери, я думаю, вы, вероятно, поспорите за комиссию в Силах Системной Защиты Беовульфа, на худой конец.

"Это холодное, влажное ощущение вокруг пальцев является водой прекрасной реки Рубикон, и он это знает, Хонор", — сказала она себе, и наклонилась к нему.

— В таком случае, предположим, что вы предложите несколько подробную информацию об этой рабовладельческой базе, мистер Мэтисон.

15

За следующие девяносто с лишним минут, Хонор обнаружила, что у Мэтисона и его друзей — все они, очевидно, были по-своему связаны с Баллрум — на самом деле было довольно много подробностей о Казимире.

К сожалению, ни одна из них не была хорошей.

— Итак, позвольте мне подвести итог, — сказала она, наконец, откидываясь на спинку кресла. — По вашей информации, какую мы имеем здесь, она является смешанным промышленно-жилым поселением на орбите газового гиганта, на самом деле использующаяся как перевалочный пункт для рабов, наркотиков, и просто каких-то других незаконных товаров, которые вы позаботились назвать. Да, и она также используется в качестве базы поддержки, по крайней мере полудюжины пиратов, которые сбывают награбленное через контрабандистов, пользующихся поселением. Также есть некоторая видимость того, что оборонительного вооружения она не должна иметь, и, как правило, по крайней мере, один вооруженный корабль болтается рядом, чтобы наблюдать за имуществом.

Вы полагаете, что есть, вероятно, от пятисот до полторы тысячи рабов, находящиеся там в любое время, а также "находящееся в увольнительной оборудование" для экипажей контрабандистов, пиратов и работорговцев, скитающееся по системе. Также есть население, обслуживающее эти объекты, и, вероятно, по крайней мере, некоторые из этих людей на самом деле имеют семьи, и эти семьи, вероятно, живут на борту поселения. И, наконец, насколько вы знаете, когда плохие парни впервые приехали на платформу, они отказались позволить оригинальному технологическому экипажу и его семьям уехать. Они все еще там, делают большую часть работы по базовому обслуживанию и даже продолжают работать на "законных" основаниях. Вы знает что-то о их количестве?

— Приблизительно, — согласился Мэтисон. Он, казалось, не был особенно встревожен выводами Хонор, которые она привела, интересуясь, была бы она, возможно, немножко более оптимистичной, зная о том, как хорошо он понимает проблему.

— На самом деле, оборонительное вооружение станции является законным, коммандер, — сказал темноволосый, темноглазый человек, который представился как Вольф Тон. Он оказался главой разведки местного Баллрум, и Хонор уже сделала вывод о том, что он был одним из самых умных людей, которых она когда-либо встречала. — Перед тем, как "Рабсила", "Джессик" и остальные переехали на Казимир, это когда-то действительно была просто промышленная платформа для добывающих кораблей в атмосфере газового гиганта, и предшественник Чарновска подписал ее на вооружение. Он смотрел на нас, как на реальную причину… а ее нынешнее руководство утверждает, что по-прежнему работает для добывающих судов, имея меньшую прибыль, чтобы обеспечиваться прикрытием Конфедератского флота, который не участвует в сделке. Или, если, конечно, пройдет какой-нибудь манти.

Однако даже последний губернатор был готов позволить им действительно тяжелое барахло. Мы получили подробный перечень того, что там есть, и большинство довольно посредственное — их подразделения предназначены устоять против желторотых воров, которые обычно бывают заинтересованы в ударе по низкоприбыльной цели.

— Это все хорошо, — ответила Хонор. — К сожалению, эсминец не намного крепче, чем торговое судно, когда дело доходит до выживания при повреждениях. Мы можем подавить ее, но не сможем захватить. Таким образом, даже относительно легкое оружие будет представлять серьезную угрозу, если мы не используем свою дальнобойность… что, если я не ошибаюсь, мы будем должны сделать, если хотим отправить абордажную команду на платформу.

— Согласен, — сказал Тон.

— Следующее в списке проблем, — продолжила Хонор, — факт того, что, согласно информации, эти еху [слово придуманное Свифтом Д. в "Путешествии Гулливера" — отвратитительное человекоподобное существо] на самом деле держат сторожевой корабль на станции.

— Это, вероятно, сказано чуточку сильно, — вставила Бодиси Мэтисон (которая действительно была женой Джона Брауна Мэтисона и матерью Бетси Росс Мэтисон). На данный момент Нимиц лежал на коленях у нее, а не у Хонор, и руки ее по очень пушистой шкурке кота двигались медленно и ласково. Хонор было очевидно, что зеленые глаза и рыжие волосы женщины были генетически разработаны для "куртизанки". Хонор знала, по крайней мере, немного (хотя и намного больше, чем она хотела бы знать) о "подготовке", навязываемой "Рабсилой" линии рабов для удовольствий, и от того, как Нимиц среагировал на Бодиси, злоупотребления, которые она пережила, прежде чем ей удалось бежать, оставили множество внутренних рубцов. Но тем не менее, они не повлияли на ее природный ум… или смелость.

— Это на самом деле не сторожевой корабль, коммандер, — продолжила Бодиси, гладя Нимица рукой по спинке в то время как древесный кот мурлыкал. — Наличие его означало бы, что они на самом деле ждут неприятностей.

— Я понимаю какое различие вы пытаетесь обозначить, миз Мэтисон, и это, наверное, действительно так, — уступила Хонор. — В то же время тот факт, что… преступникам удалось договориться о том, чтобы по крайней мере одно из их вооруженных судов должно было всегда иметь горячие импеллерные узлы и находиться достаточно далеко от платформы для маневра, показывает гораздо большую предусмотрительность, чем большинство пиратов или работорговцев когда-либо демонстрировали. А это, в свою очередь, предполагает, что эти подразделения, вероятно, будут по крайней мере, немного больше заботиться о безопасности и, вероятно, будут более внимательны, чем мы обычно видим у них.

— Согласен, — вновь сказал Тон. Хонор посмотрела на него, и он слегка пожал плечами. — В то же время, Бодиси права говоря об их подготовке. Они передвигаются, но, если посмотреть внимательнее, на самом деле как будто и не помогают. Эти передвижения заставляют их чувствовать себя самоуверенными, словно у них все подходы прикрыты. И мы вряд ли говорим о каком-либо регулярном военном корабле. Для всех намерений и целей они просто заныкивают несколько ракет, а некоторые точки обороны и вовсе на корпусах торговцев, поэтому все, что вы сказали об уязвимости для ущерба своего корабля, будет также верно и для них.

— Может быть и так, — сказала Хонор. — Однако, он по-прежнему представляет собой серьезную проблему. Если не что-либо иное, то, как и любое пиратское судно, это поселение, вероятно, имеет сенсоры более дальнего действия, чем те, что были изначально разрешены. Этого будет недостаточно, чтобы при любых обстоятельствах зацепить "Ястребиное Крыло" оружием платформы, но даст им дополнительную область охвата датчиков, чтобы применить что-то потяжелее.

— Мы признаем это, коммандер Харрингтон, — сказал Мэтисон.

— Я рада, потому что это будет наша первая серьезная проблема. Когда они увидят, что мы пришли, их "сторожевой корабль", вероятно, будет иметь возможность удрать вместо того, чтобы вступить в бой. Если у них есть любые другие пристыкованные корабли, они почти наверняка будут иметь холодные узлы, которые означают, что они не смогут сбежать. Но если платформа получит время, чтобы привести свое оружие в готовность, я думаю, нас зажмут. Не столько из-за ущерба, который они могут причинить "Ястребиному Крылу", а сколько из-за того, что, как все мы знаем, есть невинные свидетели на борту. Я уверена, что "Ястребиное Крыло" сможет уничтожить всю платформу, если она откажется сдаться, но я не готова убить тысячу или около того рабов и невинных техников, которым просто не повезло, когда их платформу угнали прямо у них из-под носа. Если на то пошло, я бы предпочла не включать семьи людей, зависящих от изгоев, в "сопутствующий ущерб", поскольку у меня есть предчувствие, что большинство из них точно не добровольцы.

Но даже если мы каким-то образом справимся со сторожевым кораблем, затем погасим или как-то нейтрализуем собственное оружие платформы, есть маленький вопрос о множестве людей, которые есть на борту. Даже если оставить вопрос о невинных свидетелях полностью исключенным из рассмотрения, исходя из того, что мистер Тон был в состоянии рассказать нам, на борту будет где-то от восьмисот до двух тысяч настоящих пиратов и контрабандистов, учитывая при этом постоянный экипаж и команды независимых судов, которые могут пользоваться платформой. Даже при минимальной цифре, это почти в три раза больше личного состава моего корабля в общем.

Если мы используем дальнобойность "Ястребиного Крыла", и если мы сможем нейтрализовать их оружие, и если они будут готовы сдаться без боя, как только мы сделаем эти две вещи, то это не проблема. Но если у них так глубоко в карманах местные гражданские и флотские власти, как вы полагаете, все, что они действительно должны сделать, это сдержать нас, пока не придет некий соответственно возмущенный конфедератский крейсер, чтобы оспорить мое вмешательство и выставить мой корабль с суверенной силезской территории. Что, вероятно, не будет для них трудным, учитывая неравенство, и не только во флотской боевой мощи. Кроме того, даже с моей морской пехотой в боевых доспехах, будет ужасно трудно предотвратить всякого рода несчастные случаи, если только мы не захотим использовать тяжелое вооружение, с которым мы будем идти прямо вперед и убивать всех тех невинных свидетелей, которых мы пытаемся сохранить живыми.

Хонор спокойно смотрела, наблюдая за лицами, и несчастно пожала плечами.

— Именно поэтому я сказала, что думаю, что нас зажмут, — тихо сказала она. — Я не хотела сказать другого. В то же время, однако, я не собираюсь совершить в атаке что-то вроде этого, когда все указывает на то, что мы не сможем получить результат достаточно чистым, или отдаленно близким к этому, если бы мы имели достаточные силы для абордажа. Я не буду рисковать убийством многих мирных людей, если так мало шансов на успех.

Все они смотрели на нее в течение нескольких минут. Потом посмотрели друг на друга, и Мэтисон поднял бровь в вопросе к высокому, массивно сложенному и очень уродливому человеку, лицо, которого выглядело так, будто оно было выломано из валуна тупым предметом и цветом темнее, чем у подруги Хонор Мишель Хенке. Он сидел широко расставив ноги на одном из кресел, повернутом спинкой вперед, сложив предплечья на верхней части кресла и положив подбородок на подушку. Однако он также еще не был официально представлен, и Хонор было интересно о чем поднятая бровь спрашивала его.

Он ничего не сказал, только посмотрел на Мэтисона секунду или две. Потом пожал плечами и поднял голову достаточно, чтобы кивнуть, и Мэтисон повернулся к Хонор.

— Я не уверен, что у нас есть быстрые и простые ответы о том, как можно подойти достаточно близко, коммандер, — сказал он, начиная очень, очень осторожно. — Мы могли бы, однако, быть в состоянии найти еще нескольких человек, чтобы заполнить ваши абордажные партии.

— Еще больше людей? — Хонор посидела мгновение, глаза сузились в размышлении. — Какого рода "нескольких людей" вы имеете в виду? — спросила она потом, тоном, который был еще более осторожным, чем у него.

— Ну, в действительности, это больше сфера компетенции Открывашки, чем моя, — сказал Мэтисон, дернув головой в сторону человека, который просто кивнул. Он вновь посмотрел через плечо на своего спутника. — Ты хочешь немного обсудить это, Открывашка?

Хонор задумчиво посмотрела на мужчину, называемого "Открывашка". До сих пор, Открывашка не сказал ни одного слова, и если бы она знала немного меньше о генетических рабах, Хонор была бы склонна списать его со счетов как человека, у которого были совершенные мускулы и очень мало мозгов. Она признала основной генотип — одна из моделей для тяжелого труда "Рабсилы" — и она знала, что некоторые из этих линий действительно были разработаны, чтобы быть столь непонятливыми, как они могли выглядеть, так как почти все они были предназначены для ограниченного "срока службы". Никто не собирался тратить пролонг на раба ни при каких обстоятельствах, но многие из рабов для тяжелого труда были преднамеренно генетически сконструированы для максимальной силы и прочности за счет перегруженного метаболизма, который сжигал организм за двадцать пять или тридцать стандартных лет.

Тем не менее, некоторая тяжелая работа требовала хорошо развитых технических навыков и интеллекта, и "Рабсила" также производила рабов для такого рода требований. Ее мать и дядя Жак всегда говорили, что только рабы для удовольствий были более опасны для их владельцев, чем рабы для тяжелого труда / технические помеси, и, или Хонор глубоко ошибалась, или этот "Открывашка" был таким случаем. Она признала интеллект и горький опыт — и стальную волю — в темно-карих, почти черных глазах под этими крутыми бровями, а очевидное почтение Мэтисона по отношению к нему в этот момент только укрепило ее первоначальное впечатление.

— Ладно, — ответил он теперь Мэтисону, садясь прямее и, глядя на Хонор.

— Я Франсуа-Доминик Туссен [Франсуа́-Домини́к Туссе́н-Лувертю́р (фр. François-Dominique Toussaint-Louverture; 20 мая 1743 года, поместье Бреда недалеко от Кап-Аитьена — 8 апреля 1803 года, замок Фор-де-Жу, Франция) — лидер Гаитянской революции, в результате которой Гаити стало первым независимым государством Латинской Америки. — взято из wiki], - сказал он глубоким, рокочущим голосом, идеально подходящим для его мощного телосложения и широкой груди. Он смотрел на нее мгновение, ожидая увидеть, как она свяжет его прозвище и имя, выбранное им как свободным человеком, и что-то похожее на удовлетворение мелькнуло в его глазах, когда она поджала губы и медленно кивнул.

— Причина, по которой Джон сказал, что это моя сфера компетенции, коммандер, — продолжил Туссен, — та, что я преподаватель танцев местного Баллрум.

Он по-прежнему наблюдал за выражением ее лица, теперь еще более пристально, и она поняла, почему именно. Он только что сообщил ей, что она сидит у бассейна рядом с человеком, который был командиром местной организации "прямого действия" Одюбон Баллрум. Боевой клич Баллрум — "Давайте танцевать!" — возможно, поражал некоторых людей с чувством юмора, но Хонор знала слишком много о том, как эти танцы получались в норме. И "Открывашка" только что идентифицировал себя как человек, непосредственно ответственный за каждый взрыв, поджог, убийство и другое злодеяние совершенное Баллрум в районе Сагинау. Если бы было хоть одно человеческое существо во всей Конфедерации, с которым офицер королевы не должен был вести деловой разговор, Хонор представить себе не могла, кто бы это еще мог быть. Она больше не могла притворяться, даже перед самой собой, что точно не знала, с кем она встретилась, и она была абсолютно уверена, что то, что она действительно должна была сделать, это позволить данному безумию закончиться, быстро встать и уйти.

— Это интересное признание, мистер Туссен, — вместо этого услышала она свой голос. — Значит ли это, что оно имеет прямое отношение к этой дискуссии?

— Это возможно, — ответил он тем же спокойным тоном, что и у нее. — Видите ли, Баллрум, случайно, завладел транспортным судном. Работорговым. — Его голос был спокойным, но лава, казалось, медленно кипела в смертельном терпении в глубине. — Оно имеет массу немногим более двух мегатонн, и пять стандартных месяцев назад принадлежало "Джессик Комбайн". Теперь оно принадлежит нам.

Хонор даже не захотелось спросить, что случилось с предыдущим экипажем.

— Нам удалось поставить людей на нужные человеку критические системы, — продолжил Туссен. — Я не буду притворяться, что они хотя бы отдаленно напоминают флотских офицеров и не считаю экипаж, соответствующим требованиям, или что мы действительно не нуждаемся в офицерах на мостике, но мы способны к основной астронавигации, и мы сумели сохранить рабочими двигатели и жизнеобеспечение. В этой связи, вероятно, хорошо, что оно получило так мало наворотов, поскольку для нас есть меньше вещей, которые можно сломать.

Хонор коротко кивнула в понимании, и он пожал плечами.

— По понятным причинам, мы не держим его здесь в Сагинау. На самом деле, оно в… другой звездной системе, скажем так. Там нет ничего что стоит развивать, и мы сумели сколотить там наше собственное поселение. В данное время этот корабль совершенно безоружен, так что даже если бы мы имели что-то вроде обученного экипажа, нет никакого способа, чтобы мы смогли использовать его против Казимира как своего рода вспомогательный крейсер. Но, — он выглядел очень спокойно в ее глазах, — в той же неназванной звездной системе на борту поселения нам удалось собрать почти тысячу двести опытных бойцов. Бойцов, которые имеют скафандры… и оружие. Мы не морские пехотинцы, коммандер, но у нас есть чертовски хорошая мотивация, которую мы получаем, когда приходит время танцевать.

Хонор глубоко вздохнула и откинулась в кресле. Сейчас она зашла слишком далеко в глубокую, темную воду, и это было даже отдаленно не смешно. Одна вещь — получать информацию от кого-то такого, как Баллрум. Куда ни шло предложение действовать в соответствии с этой информацией во имя Звездного Королевства. И все же как бы плохо эти действия, несомненно, не были бы расценены, с точки зрения ее начальства, они могли быть по крайней мере, возможно, оправданны. И совсем другое дело, когда офицер Королевского Флота Мантикоры на самом деле оперативно способствует тому, что, несомненно, будет осуждено как "неспровоцированный теракт" самим губернатором сектора, с которым ей было приказано координировать свою деятельность здесь в Силезии. На самом деле, это было бы своего рода "совсем другим делом", которое приведет к межзвездному инциденту, накалу дипломатических отношений, требованиям о возмещении ущерба, и катастрофическому окончанию карьеры офицера.

Но без "танцоров" Туссена, у нее не будет сил, чтобы сделать что-нибудь с этой базой.

Это было так просто. Если она устроит налет на Казимир с поддержкой Баллрум, ее карьера почти наверняка закончится. Ей может быть разрешат уйти в отставку, но намного более вероятно то, что это приведет к чрезвычайно грязному военно-полевому суду. Вероятно, она проведет время в тюрьме, учитывая официальный — и, честно говоря, заслуженный — ярлык Баллрум: "террористы". Она никогда не сомневалась в том, что большинство на Флоте поймут, даже одобрят, но это утверждение будет слабым утешением после того, как упадет топор.

Она знала это. И в течение двух или трех ударов сердца она робела от перспективы будущего, которое увидела, открывающимся перед ней. Тем не менее, она есть то, что есть, и как она сказала Мэтисону в "Чез Фьямметте", она — дочь своей матери. Она знала, что именно Алисон Харрингтон сделала бы на ее месте, если бы имела подготовку, возможности и ресурсы. И она знала, даже более ясно, чем это, что сделал бы в ее положении отец, потому что, когда-то давно, он был там.

Но в конце концов, дело не в том, что подумали или почувствовали бы ее родители о том, что они могли бы сделать, а в том, что она может сделать. Водоворот чувств, состоящий из ее любви к Флоту и глубокой, удовлетворяющей радости, которую она нашла в своей профессии, встретился в ней с чувством долга перед ее королевой и краеугольным камнем ее собственных принципов. Она смотрела холодным взглядом на мучительную потерю карьеры, на уверенность, что мужчины и женщины, которых она уважала, осудят ее за спорную позицию, зная, что будут разрушительные последствия для внешней политики, которую ей было приказано поддерживать и вспомнила то, что много лет назад в Академии сказал ей Рауль Курвуазье.

— В конце концов, — сказал он, — наступает момент, когда офицер королевы должен принять решение. Не выполнять приказы, не искать совета и помощи, не перекладывать ответственность на кого-то другого — решить. Сделать выбор. Принять цену и последствия в полном знании того, что люди, которые не были там, собираются судить его за это, не особо интересуясь, справедливо ли это. Вот истинная мера офицера — человеческого существа. Правильно или неправильно, популярно или непопулярно, он должен знать, где долг, моральная ответственность и ответственность по закону встречают честь мундира и присягу, которую он принес своему монарху и своему королевству. Когда это время наступит, офицер, достойный своего мундира, своей присяги и своего монарха, примет трудное решение, с полным осознанием его последствий, потому что, если он не сделает этого, он не достоин всего этого… и себя.

Она сомневалась, что адмирал Курвуазье мог себе представить даже во сне, что одна из его протеже может когда-нибудь найти себя в подвале силезского оздоровительного клуба якшающейся с признанными убийцами и террористами. Но ведь никогда не говорилось, что трудные решения принимаются просто, не так ли?

— Итак, — услышала она свой спокойный голос, — расскажите мне об этом вашем корабле, Открывашка. Вы сказали две мегатонны? С чем-то, имеющим такой размер, "Ястребиное Крыло" может незаметно прокрасться в зоне досягаемости платформы, а это все намного упростит.

16

Хонор наблюдала глазами, которые были спокойнее, чем она на самом деле себя чувствовала, как чиф Бонрепо наливала кофе в чашки ее старших офицеров. Она сама нянчила кружку с своим любимым какао, но другая часть ее офицеров — за исключением лейтенанта медицинской службы Нойкирха, который не присутствовал — решительно вся была в официальном лагере кофе, как и остальной Флот. На данный момент, однако, большинство из них казались чуточку слишком занятыми, чтобы правильно оценить свой напиток.

Бонрепо закончила разливать в то время как двое ее помощников разместили лотки с маленькими бутербродами и другими закусками на столе. Главный стюард проинспектировала их работу, кивнула им, что все хорошо, а потом дернула головой на дверь. Они исчезли, Бонрепо, бросив последний взгляд вокруг, последовала за ними.

Дверь дневного салона закрылась позади главного стюарда, и Хонор сделала медленный глоток какао, в то же время рассматривая других мужчин и женщин, сидящих за столом. Это не был особенно большой дневной салон — "Ястребиное Крыло" был только эсминцем, имея при этом меньший размер, по сравнению со своими младшими однотипами, а кубическое пространство жилых помещений было ограниченным даже для командира. Кают-компания была значительно больше, но кают-компания на корабле Королевского Флота Мантикоры принадлежала всем его офицерам, за исключением капитана. Командир был там гостем. Это было убежище ее подчиненных, их социальный центр, и она не вторгалась туда, если не была приглашена.

"Особенно, — думала она сейчас, — не с чем-то вроде этого".

— Я думаю, вы все задавались вопросом что это такое мы будем делать, — сказала она наконец, аккуратно поставив свою чашку на блюдечко перед собой. Выражения их лиц, при ее последней фразе, показали, что это было явным преуменьшением случившегося за последнее время, подумала она, и почувствовала на шее слабую вибрацию от практически бесшумного мурлыканья Нимица, выразившего смешок, когда он проследил за ходом ее мыслей, или, по крайней мере, ее настроением.

— Ну, я думаю, нам всем было хотя бы немного… любопытно, шкипер, — мгновением спустя сказал Тейлор Найроби. Его тон был легким, почти капризным, но выражение его лица таковым не было. Фактически, ему было почти больно смотреть в глаза, подумала Хонор. Она сожалела об этом, но была причина, почему, впервые за два стандартных года, что они служили вместе, она не полностью ему доверилась.

— Я уверена, что так, — сказала она, — и я прошу прощения за оставление всех вас в темноте до сих пор. Но у меня были свои причины, которые не имеют ничего общего с моим доверием или личными и профессиональными отношениями с вами.

— Ну, это звучит зловеще, — весело заметил Алоизиус О" Нил, хотя его серые глаза были серьезны и вдумчивы, когда он смотрел на нее через стол.

— Это не совсем то слово, которое я бы выбрала, Ал, — сказала ему Хонор, — но оно имеет правильное направление. В приблизительно восемнадцать часов мы прибудем в текущую точку нашего назначения, и я уверена, Аньелла, — она сверкнула улыбкой на астрогатора, — не была единственной, кто почувствовал определенную степень любопытства, когда я сказала ей, куда мы идем.

Речь шла, по сути, о полностью бесполезном беспланетном красном карлике. Его единственная ценность была в службе удобным маяком. Даже не лучший астрогатор мог гарантировать прибытие в точку назначения, и даже бесполезная звезда была намного более заметной, чем любой корабль. Особенно, если корабль делал все возможное, чтобы не привлекать нежелательного внимания. В плохих романах часто назначались встречи между одиночными кораблями в глубоком космосе в "бездорожных глубинах межзвездного пространства", но профессиональный космонавт точно знал, сколько времени корабли в этом вопросе могли потратить на поиски друг друга, учитывая что ошибка даже на самое маленькое астрогационное расстояние составляла направление длиной в световые годы.

Если, конечно, не было некоторых удобных, хорошо видных ориентиров для обеих сторон.

— Причина, по которой мы идем туда, — продолжила она, — это знакомство кое с кем. И после того как мы сделаем это, мы пойдем к другому пункту назначения в компании.

— Другое место назначения, мэм? — спросил лейтенант Хатчинсон, когда она сделала секундную паузу, и она улыбнулась тактическому офицеру.

— Кажется, есть кое-что гнилое в Казимире, Фред, — сказала она, — и мы собираемся сделать что-нибудь с этим. Вы увидите…

17

Остальные ушли, оставив Хонор наедине с Найроби и О" Нилом. Она подождала, пока дверь закроется за остальными подчиненными, затем откинулась на спинку кресла, сложив руки на животе, и криво улыбнулась.

— Так или иначе, — сказала она почти капризно, — мне, кажется, что вы двое меньше, чем полностью в восторге от этой операции.

О" Нил фыркнул, но выражение лица Найроби было совсем не веселым, и он почти мрачно покачал головой.

— Шкипер, — он сказал, — я надеюсь, что я не выйду за рамки сказав это, но вы чертовски правы я не "полностью в восторге" из-за этой вашей небольшой идеи. — Он снова покачал головой. — Неудивительно, что вы не сказали любому из нас об этом до сего момента! Полагаю, что я благодарен вам за это, но мне действительно жаль, что вы не рассказали об этом в самом начале, чтобы я смог бы сделать все возможное, чтобы отговорить вас!

— Чтобы быть честной, — спокойно сказала Хонор, — это одна из причин, почему я не сказала. Я знала, что вы попытаетесь меня убедить не делать этого, и я также знала, что вам этого не удастся. — Она чуть пожала плечами. — Вы бы только зря потратили много времени, энергии и слишком заботились бы по поводу моей вменяемости. Не думайте, что я не ценю то, что вы бы попытались спасти меня от меня самой, потому что я ценю. Но так как, в любом случае, вы не смогли бы справиться, казалось наилучшим для всех заинтересованных сторон избежать разговора.

— Дерь… экскременты, — заявил О" Нил, меняя то, что он собирался сказать, в середине слова.

Хонор подняла бровь, и он снова фыркнул.

— О, я не сомневаюсь ни на минуту, что вы точно знали, что Тейлор будет говорить вам, шкип, — сказал ей парусный мастер. — И я не сомневаюсь, что вы были так же счастливы, не иметь этого разговора. Но мы трое, как впрочем и все те, кто только что покинул каюту, знают истинную причину, по которой вы держали рот на замке. — Его глаза непоколебимо смотрели в ее. — Вы защищаете нас, и мы чертовски хорошо знаем это.

— Вы правы, — призналась Хонор. — Я знаю, что основной причиной, по которой Тейлор пытался бы отговорить меня от этого, является то, что он точно знает наши приказы, и он пытался бы защитить меня от самой себя. Это одна из обязанностей старпома, а Тейлор чертовски хороший старпом. Но моя работа — защитить вас всех от себя, когда это необходимо, и это время пришло.

— Позвольте мне угадать, — сказал хлестко Найроби. — Прежде, чем мы оставили Сагинау, вы записали сообщение и отправили его домой, сообщив Адмиралтейству о ваших намерениях, а также сообщив, что вы не обсуждали это с любым из нас, что вы действовали исключительно под собственной ответственностью и полномочиями, и что никто из нас не участвовал в любой части вашего решения приступить к этому безумию. Я прав?

— Приблизительно. — кивнула Хонор. — Хотя я могла бы придраться к слову "безумие", когда сейчас думаю об этом.

— Я бы не стал, — заявил О" Нил значительно менее веселым тоном.

Она посмотрела на него, и он нахмурился.

— Не поймите меня неправильно, шкипер. Если предположить, что информация верна, то, наверное, нет ничего во всей Конфедерации, что стоит раздавить так, как этих сволочей. Если на то пошло, я за то, чтобы кто-то сделал это. Черт, я даже за то, чтобы Флот сделал это! Но Тейлор прав относительно наших приказов, и вы бы даже не рассматривали этого, особенно с такими… союзниками, если бы вы не знали, что губернатор Чарновска спустит такие действия. Это означает, что вы намеренно раздражаете человека, с которым вам приказали сотрудничать, и что вы делаете это в компании с дерзкой кучкой террористов! Господи, шкипер, вы не могли найти дубинку больше, чтобы дать ей избить вас? Министерство иностранных дел захочет вас распять за одно это, а уж из-за этих фанатиков Баллрум согнут в..!

Он заставил себя откинуться на спинку стула, положив обе руки перед собой, как будто бросал что-то прочь, и Найроби кивнул.

— Это будет достаточно плохо, поскольку некоторые люди в Адмиралтействе будут обеспокоены, если мы не попытаемся просто захватить этих "освобожденных рабов", — сказал он. — Когда они узнают, что вы на самом деле сотрудничали с ними, провели совместную операцию, у них откажут и левые и правые тормоза.

— Я рассмотрела все это, — спокойно сказала Хонор им обоим. — И именно поэтому, Ал, я отправила послание, которое сделает совершенно ясным, что никто на "Ястребином Крыле" даже не знал о чем я думала, не говоря уж о том, что планировал это. Я с чистой совестью могу засвидетельствовать это под присягой, что также касается всех вас. Это важно для меня. Но понимая это, мудро это или нет, мы собираемся это сделать. Поэтому я попросила вас двоих остаться, когда остальные ушли, чтобы дать вам шанс передумать. Потому что я хочу, чтобы вы имели возможность официально заявить ваше несогласие с моими планами прежде, чем мы приступим к операции.

Она помолчала, твердо посмотрев на каждого из них по очереди, прежде чем продолжить.

— Не поймите меня неправильно, каждый из вас. Я сделала все от меня зависящее, чтобы защитить вас, но правда в том, что если это продолжится так плохо, как это возможно, и я говорю не только об операции, как вы оба прекрасно понимаете, не в этом дело. Вы два моих старших офицера. Если вы не сделаете оговорки по поводу этой операции частью официальной записи, прежде чем мы ее выполним, вполне возможно, что, когда дым рассеется, вы найдете себя на берегу прямо рядом со мной. Я не хочу, чтобы это произошло, особенно из-за того, что все это было моей идеей.

— Позвольте мне сказать это напрямую, шкипер, — сказал Найроби через некоторое время. — Вы приказываете нам возразить против ваших приказов?

— Нет, я просто говорю, что…

— Ну, это хорошо, что это не то, что вы делаете, — прервал ее старпом, — потому что это был бы самый глупый чертов приказ, который кто-либо отдавал! Я имею в виду, приказывая своим подчиненным официально опротестовывать ваши законные команды? — Он покачал головой. — Самая большая глупость, которую я когда-либо слышал!

— Тейлор, не принимайте это так легко. Я серьезна, когда говорю…

— Капитан, вы думаете, он не знает — что мы оба не знаем, — что вы серьезны? — усмехнулся О" Нил выражению ее лица. — Конечно, мы знаем. И, конечно, мы оба думаем, что вы псих. И, конечно, мы оба с вами согласны.

Хонор вновь открыла рот. Потом медленно его закрыла, и смотрела на них обоих в тишине в течении нескольких секунд.

— Я действительно хочу, чтобы вы оба последовали моему совету в этом, — тихо сказала она. — Но на самом деле, я рада, что вы так думаете.

— Пожалуйста, не путайте согласие нашего прославленного парусного мастера с моим, или, если на то пошло, с бредовой радостью и безоговорочным одобрением, шкипер, — сказал Найроби. — На самом деле, бредовая радость и безоговорочное одобрение, вероятно, два последних термина, которые я хотел бы использовать, чтобы описать свои чувства в данный конкретный момент. Несмотря на это, я должен согласиться с ним. Предполагая, что эти люди говорят вам правду, то это действительно то, что нужно сделать. Но я должен спросить вас. Вы действительно уверены, что они говорят вам правду? Или, по крайней мере, говорят ли вам всю правду? Видит Бог, я не могу обвинить Баллрум за то, что они ненавидят "Рабсилу" до самых кишок, но их руки не совсем безупречны, и они никогда не гнушались… творческого искажения обстоятельств, скажем так, в игре с третьими лицами для получения желаемого результата. Например, было то дельце в Пельцере, если вы помните.

— Точно, — согласилась Хонор.

Не существовало никаких фактических доказательств, но аналитики РУФ пришли к выводу, что Баллрум — или его сторонники, по крайней мере, — несколько лет назад скормили заведомо ложную информацию андерманской крейсерской эскадре, чтобы спровоцировать рейд на территорию одной из небольших независимых звездных систем у границ Империи. Было очень много подозрений, что правительство системы Пельцер находилось, по сути, глубоко в постели с различными интересами Мезы, и, вполне возможно, в том числе с "Рабсилой", но база работорговцев, которую андерманцы ожидали найти, поймав системные власти с поличным, была плодом чьего-то воображения.

Однако, вторжение андерманцев дестабилизировало системное правительство при обсуждении данного вопроса… и в этот момент "спонтанный" переворот (запущенный, как ни странно, до зубов вооруженными людьми, которые оказались вполне сочувствующими подавлению генетической работорговли и имевших, казалось, некоторое случайное представление о том, что некие дестабилизирующие события могут вот-вот произойти) отстранил их от власти. Большинство из ведущих членов предыдущего правительства оказались осужденными за преступления, начиная от прямой измены до злоупотреблений, взяточничества, хищений и участия в работорговле. Трое из них были расстреляны, двое были лишены гражданства и депортированы на постоянной основе, а большинство из оставшихся пошли в тюрьму на длительные сроки.

Тот факт, что каждый из них был виновен в преступлениях, за которые они были осуждены, как кто-то может сказать, всем был очень хорош. И беспристрастно мыслящий человек мог честно утверждать, что система Пельцер не была гораздо лучше — не говоря уж о более честной и эффективной работе — чем была прежде. Но все изменилось, хотя информация для андерманцев была… меньше, чем абсолютно точной.

— Тейлор, я ценю ваше беспокойство, и я понимаю, почему вы спрашиваете об этом, — сказала она, — но мой ответ на ваш вопрос — да. Эти люди могут ошибаться, если на то пошло, кто-то, возможно, солгал им, но они не солгали мне. — Она расплела пальцы и подняла правую руку, чтобы слегка коснуться головы Нимица. — Я взяла с собой моего маленького пушистого прихвостня. Поверьте мне, если бы они солгали, Нимиц сказал бы мне.

Было бы неточным сказать, что хоть один из ее подчиненных был полностью удовлетворен ее заявлением. С другой стороны, они оба знали Нимица в течение достаточно долгого времени. Независимо от общего мнения о возможном интеллекте древесных котов, у них не было сомнений в том, что он был в состоянии показать свое лицо, если бы ей лгали.

— Ну, я думаю, что это так, Тейлор, — сказал О" Нил, улыбаясь старшему помощнику. — Она собирается это сделать, чтобы мы не думали об этом, поэтому я не вижу смысла делать вид, будто мы тоже не думаем, что это хорошая идея. Как по вашему?

— Чтобы быть честным, я вижу все виды причин, чтобы притворяться, — сказал Найроби значительно более кислым тоном. — К сожалению, я не очень хороший лгун. Черт, вы знаете, я не могу даже блефовать, играя в покер! Я буду выглядеть идиотом, если попытаюсь убедить Адмиралтейство, что меня пинками затащили во все это, а я кричал всю дорогу.

Хонор улыбнулась им обоим, потом медленно покачала головой.

— Я думаю, что вы оба идиоты, — сказала она. — Но не собираюсь делать вид, что я не с облегчением услышала то, что вы говорите. Хоть и не должна бы, но я достаточная эгоистка, чтобы радоваться этому. Спасибо вам обоим.

— Я надеюсь, вы все еще будете чувствовать подобным образом спустя несколько лет, — сказал О" Нил, — когда поймете, что только наши жесткие аргументы, возможно, сохранили карьеры нас всех.

18

Хонор не знала, как раньше назывался корабль, значок которого плавал на ее дисплее. И, сказала она себе, честно говоря, ей действительно не хочется знать как. Все, что имело значение в данный момент, так это то, что она была здесь для конкретного подтверждения того, что ее "союзники" из Баллрум могут доставить по крайней мере, часть того, что они обещали.

Она сидела на мостике "Ястребиного Крыла" и чувствовала напряженность за дисциплинированным фасадом экипажа мостика, когда эсминец начал торможение по отношению к точке рандеву с ожидающим грузовым судном. Это судно было для них подтверждением — основательным подтверждением того, что их командир действительно собирается приступить к своим полностью несанкционированным действиям.

Она пришла к выводу, что по крайней мере некоторые из ее подчиненных полностью не одобряли то, что она делает. Лейтенант Бойд, например, не могла скрыть своего отвращения при мысли о любой ассоциации себя с печально известными террористами. В этом офицер связи не была одинока. Лейтенант Мейсон был явно рад, что его должность офицера-логистика "Ястребиного Крыла" означала, что он будет иметь очень мало общего с кровавыми фанатиками Баллрум. И хотя глубокое удовлетворение Махалии Розенберг в понятии уничтожения базы, каковое описала Хонор было очевидно, ее дискомфорт по поводу Баллрум был столь же очевиден.

Не то, чтобы любой из них чувствовал большую симпатию к "жертвам" Баллрум. Хонор подозревала, что было очень мало мантикорских офицеров, которые не чувствовали ничего, кроме презрения и отвращения, когда они рассматривали тех, кто наживался на человеческих страданиях в подобных межзвездных масштабах. Она, конечно, надеялась, что во всяком случае так было! Однако, для большинства из них, это становилось еще более глубоким, преобразуясь в коррозийную ненависть ко всем генетическим работорговцам. Тем не менее, не было никаких сомнений в том, что Одюбон Баллрум был чужим для огромного количества людей, которые сочувствовали его заявленной цели уничтожения работорговли раз и навсегда. Даже очень многих, кто не имел особых проблем с вооруженной борьбой, бывало тошнило от упорствующей жестокости Баллрум.

Благодаря в немалой степени ее матери в семье, Хонор знала гораздо больше о борьбе с анти-рабским движением в целом, чем большинство мантикорцев. Ее дядя Жак был старшим директором Анти-Рабовладельческой Лиги, базирующейся на Беовульфе, которая была политическим крылом аболиционистского движения, и она знала, что даже в рядах беглых и освобожденных рабов был оживленный, часто горький внутренний спор между теми, кто одобрял методы Баллрум и теми, кто считал, что такие "террористические эксцессы" на самом деле укрепляли позиции "Рабсилы".

Зверства Баллрум оставили свой след, как несомненно утверждал Баллрум, против зверств, спровоцированных и доведенных до отчаяния за все века, в которых рабы были установившейся практикой, их массово убивали по небрежности, пытали и просто выбрасывали. Но даже те, кто полностью признавал все эти ужасные вещи, происходящие с рабами, не были готовы принять методы Баллрум в области борьбы с террором, как справедливость. В действительности, как страстно утверждали более умеренные члены АРЛ, для общества в целом операции Баллрум слишком часто размывали моральные различия между "Рабсилой" и ее жертвами.

Если Хонор должна была быть абсолютно честной, то она будет вынуждена признать, что она более чем разделяет позиции умеренных. Несмотря на свою относительную молодость, она видела слишком много человеческих страданий, особенно здесь в Силезии, чтобы приносить их еще больше, хотя и заслуженно, если этого можно было бы избежать. Но она также достаточно изучала историю, чтобы знать, что такие крайности, как у Баллрум были неизбежны.

Это когда человек, независимо от его генетической основы, достаточно долго рассматривает рабов как расходуемые, одноразовые вещи, когда они лишены не только свободы, но даже остатков человеческого достоинства, когда они не более чем игрушки, чтобы играть, а те, кого они позволили себе любить могут быть убраны из их жизни и утилизированы, как и любой другой товар по чужой прихоти, то лица, ответственные за злоупотребления должны быть готовы к урагану, и нет никакой силы во вселенной, что могла бы помешать урагану нанести удар, когда появится возможность. Было невозможно обуздать горькую страстную ненависть мстителей Баллрум к своим мучителям, даже думая, что кто-то бы смог находить это безрассудным.

Она видела какая холодная ненависть горит в темных глаз "Открывашки" Туссена, и она видела ее отражение в зеленых глаз Бодиси Мэтисон, и она знала, что ничто иное как сама смерть сможет остановить этих людей, которые пережили то, что они, от требования последнего страшного грамма их мести. И в глубине души, она не винила их.

Это не означало, что она одобряла экстремизм Баллрум, потому что она этого не делала. С чисто прагматической точки зрения, как указывали умеренные, противники отмены рабства могли использовать действия Баллрум для размывания различий между ними и их врагами. Даже больше того, хотя там и была цена, которую люди заплатили за свою месть, как бы ни была заслуженна эта месть. Возмездие может дать ощущение сладости, и она была готова признать, что иногда жертвам зла необходима месть больше, чем свершение простой справедливости, но в сладости таился смертельный яд. Разъедающее варево, которое действительно могло — и слишком часто делало — съедать моральное различие между мстителем и теми, кого он наказал.

Она вспомнила, что ее отец сказал ей однажды, много лет назад, когда она была всего лишь ребенком. Наступит время, сказал он, когда мужчина или женщина столкнется со злом, которое должно быть остановлено. Когда только так можно остановить насилие. Она знала даже то, что он говорит исходя из личного опыта, и она молча слушала, сидя рядом с ним, а его сильные и любящие руки обнимали ее. И только позже она поняла, что он уже признал ее жажду флотской карьеры. Что он намеренно делился с ней чем-то, имеющим неоценимое значение, тем, что сам он приобрел через страшный и горький опыт.

"Когда это произойдет, — сказал он, — когда не будет выбора, кроме как убить зло, то надо убить его. Это твоя ответственность, твой долг, и если ты дрогнешь, ты изменишь — не только себя, но и все важное в твоей жизни. Но если это должно быть сделано, если действительно нет выбора, то нужно сделать это потому, что ты должна, а не потому, что ты хочешь, и никогда, никогда не ликуя от своих действий. Это цена твоей души, Хонор — способность делать то, что должно быть сделано, не превращая себя в то, с чем ты борешься".

"Я помню, папа, — думала она теперь, глядя на световую метку на дисплее, становящуюся все ближе и ближе. — Я помню, я обещаю".

19

— Итак, коммандер Харрингтон?

Хонор повернула голову, чтобы посмотреть на Самсона═Экса, командира корабля Баллрум, который был переименован в "Расправу" и подняла бровь.

— Итак, что, капитан? — спросила она мягко.

— Итак, — он махнул рукой на множество мужчин и женщин, выбирающихся из огромных продовольственных отсеков, — они проходят ваш осмотр?

Хонор задумчиво смотрела на него несколько секунд. Она знала о нем немного больше, чем он мог подозревать, по любезному брифингу Вольфа Тона. Она настаивала на этом прежде чем согласилась на работу с Самсоном, и именно поэтому она знала, что он уже был взрослым молодым человеком, когда был освобожден на работорговом корабле "Рабсилы", очень похожем на "Расправу", одним из немногих, к сожалению, офицеров Флота Солнечной Лиги, который находился в агрессивных отношениях с работорговцами. Этот офицер (что не удивительно) был с Беовульфа, и освобожденные рабы переселились в этот мир.

Он был достаточно молод, чтобы получить первое поколение пролонга, поскольку "Рабсила" никогда не тратилась на свое имущество, и взял фамилию капитана ФСЛ, который его освободил, как свое имя — возможно, имея в виду впоследствии стать воином для своего народа. Но независимо от причины, по которой он выбрал "Самсон" своим именем, выбор одной буквы "X" для своей фамилии был непоколебимой декларацией того, как он намерен провести свою собственную жизнь. Это была, вероятно, самая распространенная "фамилия" среди бескомпромиссных бойцов Баллрум.

Это, считала Хонор, совсем немногое само по себе; реакция Нимица сказала ей еще больше. Самсон был не так смугл, как Туссен, и его каштановые волосы были золотисто-каштановыми, но внутренне они были очень похожи. Самсон был одним из тех людей, которые природой были предназначены в основном быть хорошими парнями… и тем, кто на самом деле был по характеру абсолютным психопатом (кем "Рабсила" была обеспокоена, по крайней мере), которыми, по утверждению критиков Баллрум, были все его члены. Даже без эмпатических способностей Нимица, Хонор могла буквально попробовать в нем электрическое напряжение, голод, треск, и она не пропустила острого вызова в его вопросе.

— Я пришла сюда не потому, что они должны были пройти мой "осмотр", капитан, — сказала она после паузы. — Я приехала сюда, чтобы встретиться с ними, вами и вашими офицерами, и, честно говоря, чтобы убедиться, что они действительно существуют. — Она слегка улыбнулась. — Я естественно доверчивая душа, но прежде чем вести свой корабль на такую операцию, как эта, я действительно чувствую определенную ответственность, чтобы мои союзники были столь же многочисленными, сколь и хорошо оснащенными, как я была уверена, что они есть. — Она пожала плечами. — Я еще не делала оценки фактической численности персонала, заметьте, но на первый взгляд, все выглядит так, как если бы оценка сил мистера Туссена была точна.

Самсон посмотрел на нее, как будто он пытался выяснить, каким образом можно обидеться на то, что она только что сказала, и она заставила себя встретить его горячий взгляд хладнокровно, спокойно, как будто она совершенно ничего не знала о страстных токах глубоко внутри него.

— Извините, — сказал он наконец, и встряхнулся. — Извините, коммандер, — повторил он более нормальным голосом, и ему удалось почти робко улыбнуться. — Не хочу, чтобы вы думали, что я пытался бросить вызов. Это просто…

Он замолчал и пожал плечами, и Хонор кивнула.

— Я не думаю, что вы хотели, — сказала она, не совсем совершенно точно. — Попытку бросить вызов, я имею в виду.

— На самом деле, — сказал он, — я думаю, что часть этого из-за того как долго я пытался начать. Чтобы пойти к Казимиру. Мы знали об этом больше шестнадцати стандартных месяцев, и были не в состоянии сделать что-либо. — Его челюсти сжались. — Я не хотел бы думать о том, как много наших людей прошли через это… место, а мы знали о происходящем и не могли остановить его.

— Я понимаю, или, по крайней мере, я максимально приблизилась к пониманию как это может человек, который никогда не был рабом, — сказала ему Хонор тихо.

— Я думаю, что, может быть, вы понимаете. — Голос Самсона был спокойнее, чем был до этого, а его ноздри раздулись, когда он глубоко вздохнул. — Это ест человека, — просто сказал он.

— Я уверена, что так и есть.

Хонор протянула руку и положила ее на его плечо, чувствуя напряжение в мышцах под своими пальцами, и посмотрела ему прямо в глаза.

— Я уверена, что так и есть, — повторила она. — Но теперь, я думаю, мы должны, вероятно, встретиться с вашими офицерами. Я представляю танец карт, которые должны быть заполнены, так что давайте посмотрим, что мы можем сделать меняя их, чтобы позволить кому-то почувствовать еду на зубах.

* * *

Хонор, Тейлор Найроби, и лейтенант Яначек сидели за обеденным столом в кают-компании "Расправы" напротив Самсона═Экса и двух мужчин, которых он представил, как Анри Кристоф [Анри Кристоф (гаит. креольск. Anri Kristòf, фр. Henri Christophe; 6 октября 1767 — 8 октября 1820) — борец за независимость Гаити и стал главнокомандующим гаитянской армии — взято из wiki] и Нат Тернер Юргенсен [Натаниэль (Нет) Тёрнер (англ. Nathaniel (Nat) Turner, 2 октября 1800 — 11 ноября 1831) — американский чернокожий раб, возглавлявший восстание рабов в штате Вирджиния 21 августа 1831, в результате которого погибло 60 белых людей и по меньшей мере 100 чёрных рабов, — крупнейшее число погибших в одном восстании до Гражданской войны в США в южной части Соединённых Штатов — взято из wiki]. Кристоф был старшим командиром боевой группы на борту "Расправы", что сделало его командиром объединенных ударных сил Баллрум, а Юргенсен был его заместителем. По реакции Найроби и Яначека было очевидно, что они не понимали значимости выбранных имен двух мужчин, но Хонор, нежно поглаживающей уши Нимица, они заставили задуматься.

Несмотря на свое имя, Кристоф был голубоглазым блондином с очень светлой кожей. Также он был маленьким и очень шустрым, — наверное, принадлежал к одной из линий рабов-артистов; он имел вид жонглера или акробата — и у нее создалось впечатление, что он был неисправимым шутником. Шутник со Старой Земли с различными народными традициями: остроумие которого было столь же опасно, как прекрасный меч. Она подозревала, что Койот и Братец Кролик были бы весьма рады породниться с ним.

Юргенсен был смуглее Кристофа, с оливково-коричневой кожей, каштановыми волосами и карими глазами. Он был крупнее, физически более мощный и, казалось, значительно более управляем, однако не было никаких сомнений, что Кристоф был доминирующей личностью.

— Мои люди прошли осмотр, коммандер? — спросил Кристоф, вероятно, не зная, что повторил вопрос Самсона Экса, заданный им два или три часа назад. В отличие от капитана экс-работорговца, однако, его голос и манера не были особенно вызывающими. На самом деле, они были почти забавляющимися.

— В самом деле, мистер Кристоф, — признала она, — я должна согласиться, что была приятно удивлена. — Она осторожно махнула рукой. — Не поймите меня неправильно. Любой, кто знаком с оперативными записями Баллрум знает на что должны быть способны ваши люди. Я полагаю, что просто ожидала чего-то более… неофициально структурированного, скажем так.

— Мы довольно "неофициально структурированная" компания, — сказал Кристоф. — Мы не очень используем всякого рода военные традиции или дисциплину для поддержания внешнего вида, чем "респектабельные" команды. Но многие из нас — больше, чем догадываются многие, думаю, — получают военный опыт до того как мы когда-либо включаем их в инициативные группы. — Он слегка пожал плечами. — Мы знаем разницу между солдатами и неорганизованной толпой, и мы не готовы испортить путь вывертами толпы. То, что мы делаем слишком важно для этого.

Хонор медленно кивнула. Для нее то, что он сказал не стало неожиданностью, хотя она подозревала, что Эверетт Яначек был более озадачен, чем когда он тревожился об указании на профессионализм "террористов" Баллрум, которых она и ее офицеры встречали и осматривали. Однако, в отличие от Яначека, Хонор много лет было известно, что правительство Беовульфа имело долгую традицию тайной помощи Баллрум. И одним из способов Беовульфа была вербовка освобожденных рабов, их детей на военную службу в собственные силы системной защиты.

На Беовульфе, несомненно, имелась самая большая концентрация освобожденных генетических рабов, чем в любой другой звездной системе в исследованной галактике, и они отдавали долг звездной системе, которая дала им прибежище и во многих случаях активно помогала их освобождению, в первую очередь, почти яростной лояльностью. Их представительство в вооруженных силах Беовульфа было гораздо выше, чем просто процент от общей численности населения, которое они представляли, а система предлагала, и довольно многим из них, возможно, даже больше, чем половине остаться в форме Беовульфа.

Большинство других, однако, отслужив верой и правдой в течение срока их вербовки, затем оставляли службу… и брались за обучение, когда присоединялись к Баллрум. Который прошел большой путь и объяснял, почему они были "чрезвычайно способными" силами, когда она провела перекличку.

"И если когда-либо в моей голове были какие-то сомнения по поводу правильности случайных замечаний мамы и дяди Жака об отношении Беовульфа к Баллрум, тот факт, что почти каждый из этого "сброда террористов" выглядит ужасно подобно стандартному беовульфианскому морскому пехотинцу в скафандре со стандартной импульсной винтовкой, предполагает, что они были правы с самого начала".

Хотя скафандры морпехов не были равны боевым доспехам, но они предлагали гораздо лучшую защиту от стрелкового оружия и осколков гранаты, чем гражданские или даже флотская "вторая кожа". Оснащение морских пехотинцев Беовульфа было так же хорошо, как и то, чем могла похвастаться Королевская морская пехота. На самом деле, может быть, они были оснащены немного лучше, и юный лейтенант Яначек завис на грани негодования, когда размышлял над качеством оборудования "террористов".

Конечно, это было перед тем, как он понял, что люди, которые будут применять эту технику, вероятно, были хорошо обучены ее использованию.

Ее губы при воспоминании дрогнули в улыбке. Мгновение она пыталась подавить ее, но потом передумала.

— Скажите мне, мистер Кристоф, если не возражаете. Сколько лет вы были в морской пехоте Беовульфа?

На мгновение голубые глаза задумались, но потом он вновь пожал плечами и улыбнулся ей в ответ. Она была немного тонкой, эта улыбка, сделав его еще больше похожим на Койота, чем прежде, но также была настоящей.

— Восемь стандартных лет, — признался он, и взглянул на Яначека. — На самом деле я вышел в отставку в звании капитана. Они предлагали мне майора, если бы я остался.

Яначек хорошо держал себя в руках, заметила Хонор, но лейтенант не смог удержать свои глаза от расширения в удивлении, и Кристоф усмехнулся, очевидно развлекаясь.

— Я думала о чем-то подобном, — пробормотала Хонор, потом взглянула на Найроби, который выглядел чуть менее удивленным, чем Яначек. — Я думаю, что мы, вероятно, можем принять как данность, что люди мистера Кристофа могут выдержать до конца, вы так не думаете, Тейлор?

— Хм… Я имею в виду, да, мэм, я думаю, что мы можем.

— Хорошо.

Она посмотрела на трех мужчин, сидящих за столом напротив них.

— Я хотела бы обсудить абордажную операцию с мистером Кристофом и мистером Юргенсеном, капитан, — сказала она Самсону═Эксу. — Среди прочего, — она позволила своему голос окрепнуть еще немного, быстро оглядев лица, — я хочу быть абсолютно уверенной, что мы находимся на той же странице, когда речь идет о маленьких вопросах таких, как принятие сдачи. И что произойдет с теми, кто сдастся позже. Если Баллрум когда-либо рассчитывает вновь сотрудничать со Звездным Королевством Мантикора на любом уровне, джентльмены, вы и ваши люди должны продемонстрировать определенный уровень… сдержанности в ходе этой операции. Я надеюсь, что никто из вас не будет обижаться на мои слова, но я думаю, что мы все должны быть уверены, что мы это понимаем.

Трое "террористов", казалось, напряглись немного, но никто не запротестовал. Затем, через некоторое время, Кристоф прочистил горло.

— Мы предполагали это, коммандер. — Его голос был ровным, звучал напряженнее, чем это было несколько минут назад, а его обычно веселое лицо непроницаемо. — Я не буду притворяться, что нам это нравится, и я не буду притворяться, что у Ната и меня не было случая расколотить несколько голов в буквальном смысле, чтобы получить то же обещание. Но так как это важно для нас, поскольку мы хотим, чтобы эти ублюдки заплатили, мы не собираемся рисковать поворотом Звездного Королевства официально против нас, обрызгав вас кровью мезанцев.

— Я рада слышать это, — ответила Хонор тихо. — Поверьте мне, я достаточно беовульфианка, чтобы понять, почему Баллрум является таким… безжалостным, скажем так, как он есть. Я не буду притворяться, что одобряю все ваши действия, потому что я этого не делаю. Вы, наверное, не поверили бы мне, если бы я попыталась притворяться. Но я понимаю, что движет вами, и потому что это так, я ценю то, как трудно это должно быть для вас, чтобы произвести впечатление на отношение ваших людей. Я только надеюсь, что они это вспомнят, когда наступит момент.

Лицо Юргенсена потемнело, но она покачала головой, прежде чем он смог заговорить.

— Я хочу сказать искренне, мистер Юргенсен. Я не сомневаюсь ни на минуту, что ваши люди понимают, почему это должно быть именно так, и я не сомневаюсь ни на минуту, что вы и мистер Кристоф подчеркивали им это вновь и вновь. — На самом деле, благодаря Нимицу, она знала, что они говорили правду об этом. — Но, учитывая через что некоторые из ваших людей или их родителей или их близких прошли, у них есть все законные мотивации во Вселенной разорвать этих людей на куски. По-другому не могло быть, и было бы глупо и неправильно с моей стороны предполагать, что могло. Так что я не имела в виду ни неуважения, ни предположения, что вы сказали не то, что именно означало. Я действительно надеюсь, что они вспомнят, когда придет время, потому что я понимаю, как трудно было бы для меня помнить, будь я на их месте.

Напряженные плечи Юргенсена расслабились, и он коротко учтиво кивнул ей подтверждая. Она кивнула в ответ, а затем повернулась к Самсону═Эксу.

— Как я уже говорила, капитан, мы, очевидно, должны обсудить абордажную операцию, но если мы не сможем выяснить, как подвести "Расправу" достаточно близко к платформе, чтобы высадить морскую пехоту лейтенанта Яначека и людей мистера Кристофа на ее борт, не будет никаких абордажных действий. Что-то подсказывает мне, что, прежде чем мы побеспокоимся об этом, мы должны разработать нашу хитрую стратегию, чтобы "Ястребиное Крыло" оказался достаточно близко для нейтрализации их обороны.

Она улыбнулась почти лукаво, и, несмотря на своих внутренних демонов, Самсон═Экс═улыбнулся ей в ответ.

— Теперь коммандер Найроби и я, — Хонор кивнула своему старпому, — уделим этому вопросу немного внимания, и то, что пришло нам в голову…

20

"Расправа" была небольшим кораблем по меркам межзвездных грузовиков. На самом деле, она имела чуть меньший размер, чем у перевозчиков регулярно используемых за пределами чисто местных, относительно коротких расстояний. Несмотря на это, рядом с ней "Ястребиное Крыло" выглядел как гольян [Гольяны (Phoxinus) — род мелких, размером не более 20 сантиметров, пресноводных рыб семейства карповых — взято из wiki]. Эсминец имел массу менее четырех процентов от ее. На самом деле, корабль Хонор мог бы быть спрятанным в одном из трюмов "Расправы"… при условии, конечно, что это не был один из трюмов, который был реконфигурирован для перевозки людей.

Но хоть "Ястребиное Крыло" и был маленьким, он был гольяном с длинными, острыми зубами, которых "Расправе" совершенно не хватало. Это сделало эсминец гораздо более смертоносным для других кораблей (или орбитального поселения), за исключением того незначительного факта, что они должны были оказаться в его зоне досягаемости прежде, чем ему могли бы причинить вред.

"Поэтому, — думала Хонор, когда она смотрела на свой тактический дисплей, — то, что мы на самом деле такие маленькие начинает работать в нашу пользу".

Она слабо улыбнулась, вспомнив ответ Tейлора Найроби, когда она впервые объяснила, как намеревается провести незамеченным "Ястребиное Крыло" в систему Казимира. Это было не то, на что он был в состоянии придумать какие-то технические возражения, и, в конце концов, он согласился с чем-то похожим на энтузиазм, но было очевидно, что его чувства оскорблены. И что он думал, что это было… недостойно, по крайней мере.

"Ну, вот и хорошо, что Тейлор со мной с тех пор, как я приняла командование, — размышляла она. — И это будет достаточно неожиданно, так что я действительно не думаю, что они увидят наше приближение".

Ее улыбка стала на мгновение шире, и она хотела бы, чтобы Нимиц был на своем обычном месте на спинке ее командирского кресла, чтобы поделиться своим весельем с ним. Но вместо этого кот был спрятан в модуль жизнеобеспечения в ее каюте. Однако в этот раз он был немного меньше, чем обычно, бодр при разлуке. Наверное, это потому, что он понимал, что, если все пойдет по плану, было не очень много шансов на то, что "Ястребиное Крыло" получит повреждения или потеряет давление. Но, призналась она самой себе, возможно будет что-то другое, так что, когда она надела скафандр, в этот раз заодно прикрепила на поясе пистолет.

Ну, он просто должен смириться с этим, подумала она, и ее улыбка исчезла. У него не было собственного скафандра, и она не собиралась рисковать им. Кроме того…

— Капитан, у нас есть запрос связи с грузовика, — объявила Флоренс Бойд, и Хонор скривилась про себя.

Отвращение офицера связи ко всей операции не утихало до последнего, и это было видно. Нормальная веселая лейтенант-экстраверт замкнулась в себе в последние полторы недели в то время как морские пехотинцы Яначека тренировались со своими "союзниками" из Баллрум, а два корабля направлялись к своей цели. Было похоже, что она как бы намеренно отмежевывается от членов экипажа "Ястребиного Крыла", которые приняли идею сотрудничества с этой жестокой толпой, виновной в убийствах. Она выполняла свой долг, но гораздо более сдержанно, чем раньше, и она стала гораздо более официальной. И, как бы подчеркивая ее неодобрение ко всей идее, она никогда — никогда — не использовала название "Расправы", или имени любого на его борту, если был способ избежать этого.

— Очень хорошо, Флоренс. Перенаправьте капитана Экса═на мой дисплей, пожалуйста.

Сопрано Хонор было яснее любого открытого выговора, но светлая кожа Бойд заметно потемнела, когда ее капитан тихо подчеркнула ранг Самсона═Экса и его имя.

— Да, мэм, — сказала офицер связи больше чем немного натянуто, и темное лицо Самсона появилось на небольшом дисплее у правого колена Хонор.

В отличие от Хонор и остального персонала "Ястребиного Крыла", Самсон был в своем обычном, разношенном корабельном костюме, а не в скафандре. На мгновение она заинтересовалась было ли это проявление доверия с его стороны, или он просто не получил его после оснащения абордажной партии Баллрум.

— Капитан, — поздоровалась она с ним.

— Коммандер. — Его ответ прозвучал спокойнее, чем был его голос во время планирования и учебных занятий, но глаза были ярче и жестче, чем когда-либо.

— По данным Анджелины, мы сделаем наш альфа-переход через пятнадцать минут, — продолжил он.

Это заявление было почти, но не совсем, вопросом, и Хонор подавила другую улыбку, когда услышала его. Если ее догадка верна, Анджелина Гримке МакГатчен, "астрогатор" "Расправы", подобно Анри Кристофу и Нату Юргенсену, получила свою основную подготовку в войсках Беовульфа. Однако Хонор сомневалась, что Анджелина получила офицерское звание или официальный сертификат в астронавигации. На самом деле, она ощущалась как опытный нонком, который, вероятно, служил квартирмейстером, помогая обученным астрогаторам, а не самостоятельно проводящим расчеты, и казалось, очевидным, что большинство экипажа "Расправы" старались не оговариваться по поводу ее умений. Она явно очень хорошо ориентировалась в нормальном пространстве, но Самсон обронил пару намеков, которые звучали так, как если бы ее гиперпространственная астронавигация была немного… проблематичной.

"Может быть и так, — теперь думала Хонор, — но им удалось получить ее там, где они собирались, не прибегая ко всему на свете на своем пути. Учитывая мои математические навыки, я не собираюсь бросать камни в любого из тех, кто сделал это. И рано или поздно, я уверена, кто-то, кто получил тщательно подготовку в качестве астрогатора в дорогом старом домашнем мире мамы, соберется прийти помочь ей. Предполагая, конечно, что ничего неприятного с "Расправой" к тому времени не произойдет".

На данный момент, однако, было очевидно, что Самсон — как, впрочем, и Анджелина — издал глубокий вздох облегчения, позволив Аньелле Мацакис провести эту маленькую рутинную операцию для данной маленькой экспедиции. И в отличие от Бойд, у Мацакис, казалось, было на удивление мало проблем, связанных с принятием сотрудничества с Баллрум.

— Да, капитан. — Хонор решила показать только край своей улыбки. — Это прекрасно соответствует нашим расчетам.

Губы Самсона дрогнули, но он сумел не улыбнуться ей в ответ.

— Пришли ли вам на ум какие-либо детали, коммандер? — вместо этого спросил он.

— Нет. — Хонор покачала головой. — Я думаю, что это лучший план, который мы смогли выработать под обстоятельства, и последнее, что мы должны делать — это пытаться в последнюю минуту вносить изменения, которые только введут в заблуждение наших людей.

"Интересно, это звучит для него так же странно, как для меня, как офицера королевы, имея в виду "террористов" Баллрум "нашими людьми"?" — подумала она.

— Согласен. — Самсон кивнул, потом развернул плечи и шумно выдохнул. — Думаю, я тревожусь больше, чем хотел бы думать.

— Думаю, как и все мы, — ответила Хонор, чувствуя, что скорее тронута признанием ветерана-борца за свободу / террориста.

— Ну, я получу от вас сигнал и приступим к делу, — сказал он. — Самсон, конец связи.

21

Звуковой сигнал кома прервал Эдиту́ Соколовска в очень неподходящий момент. Она проигнорировала его, но он снова пискнул, спустя менее трех секунд, на этот раз с последовательностью, которая указывала на приоритетное сообщение. Она прорычала проклятие, оттолкнула партнера по постели в сторону, схватила пульт с тумбочки, и набрала код принятия.

— Да? Что такое? — спросила она, повышая голос, чтобы довести его через спальную каюту до устройства на рабочем столе, в результате чего дисплей моргнул, пробуждаясь.

— Мы получили незапланированный входящий, — сказал с экрана Джулиан Ватанабе. — Он направляется к нам, а не к Анне́ или Беате́.

— Что? — Соколовска вылезла из постели, не обращая внимания на человека, который все еще был в ней, и пересекла ковровое покрытие отсека по отношению к кому. Когда она это сделала, то поняла, что не видит значка, показывающего, что был только звуковой вызов, и, поморщившись, нажала кнопку пульта, чтобы убрать камеру на ее конце.

— Что это за входящий? — потребовала она.

— Импеллерная сигнатура показывает клин торговца, вероятно, около двух мегатонн, — ответил уверенно Ватанабе. Поскольку он был офицером целераспределения станции "Казимир", о результатах наблюдения датчиков платформы (уж какие они были) сообщили ему. — Определенно не военный. И он имеет код транспондера "Джессик Комбайн", но в наших архивах его нет.

Соколовска нахмурилась, обеими руками вытирая пот с лица, обдумывая то, что он только что сказал.

Вся причина, по которой "Рабсила" основала базу на Казимире, состояла в первую очередь в том, что несмотря на свое стратегическое расположение в пределах Силезской Конфедерации, это была захолустная маленькая система, привлекавшая очень мало законной торговли. Никто, вероятно, не замечал всего, что происходит — особенно так далеко от светила системы — а любой настоящий торговец интересовался двумя обитаемыми планетами — Анно́й и Беато́й, иначе известными как Казимир═I═и═II — а не Эльсбето́й, газовым гигантом с платформой на орбите.

Эльсбета́ находилась в тридцати трех световых минутах от звезды класса K0, составлявшей основу системы… что было еще одной причиной для организации базы "Рабсилы"; эта планета была на самом деле лучшей из лежащих за пятнадцатиминутным гиперпределом системы. Эльсбета́ была достаточно массивной, чтобы создать свою собственную гиперграницу, правда составлявшую только три световые минуты, означавшую, что корабли могут исчезнуть в гипере намного быстрее, чем могли бы, если бы кто-то поймал их во внутренней системе, глубоко внутри основной гиперграницы. Но все это означало, что огромный газовый шар находился в чрезвычайно неудобном положении практически для любых других целей. Даже газы, собираемые добывающими судами платформы, черпались с помощью пары челночных ближнемагистральных танкеров и транспортировались обратно к Беате́ для обработки и распределения.

Насколько Соколовска знала, никому из экипажей танкеров не было известно ничего плохого, что могло здесь происходить. Она знала их график, и всякий раз, когда они должны были забирать груз, любые "посетители" отправлялись на другую сторону Эльсбеты́-3, самого большого из спутников планеты, и прятались там до ухода танкеров назад в систему. Конечно, местный системный губернатор наверняка знала (и извлекала из этих знаний неплохую выгоду для себя; Соколовска знала это, потому что она лично передавала ей ежемесячное вознаграждение), поэтому даже если экипажи танкеров что-то подозревали, то им просто приказали держать язык за зубами.

Оперативной особенностью, однако, было то, что Эльсбета́ была адски малоизвестным местом. Так что, по логике, любой корабль, который сделал свой переход в нормальное пространство так далеко, должен был оказаться здесь специально для посещения базы. К тому же он оснащен транспондером, код Ватанабе сообщил.

До сих пор все шло хорошо. Но Эдита́ Соколовска не была выбрана для работы на базе Казимира из-за того, что была склонна принимать все на веру, и ей не нравился тот факт, что у них не было этого корабля в базе данных, транспондер "Джессик" у него или нет. С другой стороны…

— Неужели они еще ничего нам не говорили?

— Пока нет. Но они только что появились здесь.

— Они здесь, верно. А как они далеко?

— Около трех световых минут.

— А сколько они находятся в нормальном пространстве? Пять минут, может быть?

— О. — Ватанабе нахмурился, и Соколовска фыркнула.

— Может быть, я просто параноик, но думаю, что мы должны связаться с ними, — сказала она. — Я знаю, что они сообщили правильный вид транспондера, но это не обязательно означает, что они именно те, за кого себя выдают.

— Да. Я сделаю это.

— И в то время пока ты делаешь это, убедись, что на подготовленном корабле знают, что происходит. Кто у нас сейчас? Лоусон или Цзянь?

Ватанабе нажал кнопку, глядя на что-то вне поля зрения кома, затем снова посмотрел на нее.

— Лоусон, — сказал он.

— Великий.

Соколовска закатила глаза. Эммета Лоусона никогда не следовало путать с кадровым офицером флота. Он успешно выполнял то, что делал в течение длительного времени, но, в последнее время, он, казалось, немного опустился, а он и так никогда не был на вершине своей профессии, чтобы начать с нуля. Все это означало, что у Соколовска не было определенной уверенности в том, как он, вероятно, будет реагировать, если окажется в реальной чрезвычайной ситуации.

— Свяжись с ним и сообщи, что у нас есть незапланированное прибытие, — сказала она. — Сделай мне одолжение и подчеркни слово "незапланированное", когда будешь говорить с ним. Ты даже можешь добавить "неизвестный", если сможешь добиться его внимания.

— Я сделаю это, — обещал ей Ватанабе с кривой усмешкой. У него и Соколовска были свои разногласия, но их мнения об Эммете Лоусоне очень совпадали. Соколовска фыркнула при этой мысли, затем оглянулась через плечо на мужчину, все еще послушно ждущего ее в постели.

Это была еще одна вещь, взгляды на которую ее и Ватанабе совпадали, подумала она.

— Как долго им добираться до нас? — спросила она.

— Они только что сделали переход на приблизительно тысяче двухстах километрах в секунду, и показывают ускорение только около двухсот g. Скажем… два часа сорок пять минут, плюс-минус пару секунд.

— Тогда у нас есть некоторое время, не так ли? — Она жаждуще улыбнулась. — Свяжись и поговори с ними. Выясни, кто они, черт возьми, такие. Если что-то не так, зови меня обратно как можно скорее. В противном случае, я буду на командной палубе в… ой, через тридцать минут или около того.

— Есть. — Ватанабе ухмыльнулся на дисплее. — Веселитесь.

22

— Платформа приветствует нас, мэм.

Голос лейтенанта Бойд звучал гораздо больше похожим на нормальный, — заметила Хонор. Она ожидала, что офицер связи успокоится, как только все начнется, и была рада это слышать.

— Они приняли наш код транспондера? — спросила она.

— Да, мэм. Или, по крайней мере, они приветствуют нас как "Рапунцель".

— Тогда, я полагаю, мы должны увидеть, насколько хороша разведка наших друзей на самом деле, — сказала Хонор спокойно. — Бросьте его на мой дисплей, пожалуйста.

— Есть, мэм.

Через минуту на дисплее Хонор возникло лицо моложавого красивого мужчины с каштановыми волосами и зелеными глазами. Он казался достаточно приятным парнем, но внешность могла быть обманчивой, и он соответствовал описанию, полученному ею от Баллрум на Джулиана Ватанабе. Как сказал ей Вольф Тон: "Он похож на мальчика из церковного хора, но он — больной садист. Мы давно хотели встретиться с ним".

"Я думаю, что у тебя может быть небольшая проблема при сдаче "союзникам" нетронутым, предполагая, кем ты, по-моему, являешься, — подумала она. — Как жаль".

— "Рапунцель", это станция "Казимир", — сказало лицо на ее дисплее. — Мы считали ваш транспондер, но мы не ожидали вас. Чему обязаны удовольствием?

Хонор улыбнулась в записывающее устройство своего кома. Самсон Экс и Кристоф были решительно согласны в том, кто будет вести этот специфический разговор, и она согласилась с их рассуждениями. Электроника "Расправы" была много проще, чем ей хотелось бы, если бы она занималась незаконной торговлей, которая (в зависимости от того, кто кого захватил, конечно) каралась смертной казнью. Она не включала в себя возможности игр с выходных сигналов кома, а все, кто связан с "Рабсилой" признали бы таких людей, как Самсон или Кристоф — или, по крайней мере, признали, чем они были — с первого взгляда.

С другой стороны электроника "Ястребиного Крыла" была гораздо более сложной, чем можно было обычно ожидать от эсминца такого возраста. Частично это было отражением стандартной мантикорской ремонтной политики, но также и того факта, что она предназначалась для работы в Силезии, где способность притворяться кем-то другим часто было необходимостью, когда дело доходило до подманивания потенциальных пиратов к зоне поражения.

Или наоборот.

"И даже если бы это было не так, — раздумывала она краешком мозга, — для Самсона и его людей это слишком большая психическая нагрузка. Меня не волнует, насколько они профессиональны, но было бы ужасно трудным для любого из них показывать то, что нужно в разговоре с одним из этих… людей".

— Станция "Казимир", — спокойно сказала она в то время как компьютеры "Ястребиного Крыла" заменили ее флотский скафандр униформой "Джессик Комбайн", — это "Рапунцель", командир Даниэла Маджилл. Мы знаем, что вы не ожидали нас, но мы получили приказ отвлечься на вас из Колдуэлла. Согласно словам наших людей с верхушки, которые мы получили, там находится крейсер манти. — Она пожала плечами. — У нас есть места, где мы должны быть, но они сказали нам отдать наши грузы вам, чтобы вы смогли держать их, пока манти не уйдет из Колдуэлла и кто-нибудь их не заберет.

До сих пор никто на борту "Расправы" или "Ястребиного Крыла" не знал, существовала ли капитан "Джессик Комбайн" по имени Даниэла Маджилл, и был ли корабль по имени "Рапунцель" на службе "Джессик". Они обсуждали попытку выдать себя за один из кораблей, который, как определил Баллрум, по крайней мере посещал Казимир на полурегулярной основе. Были некоторые аргументы в пользу такого подхода, предполагая, что они смогут гарантировать в решении данного вопроса точные показания кода транспондера — и эмиссионную сигнатуру — судна. Также были и некоторые минусы… в том числе высокая вероятность того, что кто-то на платформе будет иметь личное знакомство с кем-то на борту судна и захочет поговорить с ним.

Поэтому решили не пытаться. Конечно, существовали риски, связанные с изготовлением идентификатора целиком. С другой стороны, никто не может знать всех, кто работает на что-то размером с "Джессик". Кроме того, система Колдуэлл была достаточно далеко от Казимира, чтобы быть за пределами рабочей зоны базы, а обычная процедура "Рабсилы" состояла в том, чтобы не оставлять любую ненужную информацию в базах данных своих складов, в качестве средства ограничения ущерба, если эти базы данных попадут в недружественные руки. Казалось вероятным, что "Джессик Комбайн" который долго работал в тесном сотрудничестве с "Рабсилой", будет следовать той же политике, поэтому вряд ли экипаж станции будет ожидать опознать корабль, который был направлен к ним в последнюю минуту издалека. Это, предположила Хонор, будет куда разумнее создания совершенно фиктивного судна и его командира вместе с попыткой делать вид, что они являются кем-то кого могут на самом деле опознать.

Наличествующий транспондерный код "Расправы", с другой стороны, в основном был подлинным. Лейтенант Хатчинсон и лейтенант Бойд провели несколько часов тщательно изменяя число судна прилагаемого к домашнему коду "Джессик", и Хонор была уверена, что выдержит его проверку, кроме, вероятно, того маловероятного события, что этот особенный номер принадлежит одному из кораблей, которые, как предполагается, работают в окрестностях Казимира.

Шесть минут прошло, когда сигнал со скоростью света дошел до платформы и вернулся ее ответ к "Ястребиному Крылу".

— Мне кажется мы немного далековаты от вашего пути из Колдуэлла, капитан Маджилл? — спросил Ватанабе.

— На самом деле, вы чертовски далеко в стороне от Колдуэлла, — согласилась Хонор раздраженным тоном. — Они не сказали мне, почему я должна бросить этот груз на вас. По утверждению маршрутных инструкций, которые я видела, по крайней мере, половину собираются разделить в Колдуэлле и послать своим путем. — Она пожала плечами. — Может быть, они просто полагали, что смогут заполучить часть его с ближней доставки. И, честно говоря, вы были очень близки по курсу к нашей базе, где мы должны были быть до того, где мы были, когда они сказали нам не заходить в Колдуэлл. Если вы понимаете меня.

Шесть минут спустя, Ватанабе улыбнулся ей.

— На самом деле, я понимаю вас. Страшно, не правда ли? Насколько велик этот ваш груз, капитан? Сколько жизнеобеспечения понадобится?

— Он не огромен, — ответила ему Хонор. — Только чуть более семисот. Но у нас есть пятьдесят специально для курорта удовольствия. Они должны быть отделены от других, и они находятся под довольно высоким уровнем транка, так что кому-нибудь нужно будет следить за медицинским уровнем.

— Понятно. Мы сможем обработать все это. Я сделаю поворот через пятьдесят девять минут, и вы сможете прибыть сюда на станцию примерно еще через час-полтора.

— Это соответствует нашим числам. — Кивнула Хонор. — Если у вас все в порядке, нам будет легче передать их состыковавшись. Мы отстаем от графика, и я бы не хотела терять время на установку трубы для персонала.

— С нашей стороны нет проблем, — заверил ее Ватанабе. — У вас достаточно шаттлов или вам помочь?

— Мы справимся, я думаю, но спасибо. Мы уже хорошенько обработали их транком со счастливым газом, к тому времени как начнем укладывали их на трансфер, они будут как сонные мышата.

Хонор позволила себе неприятную улыбку, и Ватанабе ухмыльнулся в ответ.

— Понял, — сказал он. — Мы встретим вас, капитан.

23

— Какая боль в заднице, — зарычал Эммет Лоусон, скривившись перед старшим помощником.

Лоусон, который в эти дни практически никогда не думал о себе как об Эццо Дамаско, был маленького роста. Он был жилистым, быстрым как ласка, смуглым с черными волосами и темно-карими глазами, которые выглядели так, будто умерли много лет назад. Он и его старпом составляли интересный контраст, так как Кейджелл Роннинген был на двадцать сантиметров выше, со светлыми волосами, голубыми глазами, мощного телосложения, и всегда находился в хорошем настроении.

Это кажущееся хорошее настроение, однако, было обманчивым. Как и Лоусон, Роннинген не мог сосчитать, скольких мужчин и женщин он убил в течение последних двух-трех десятилетий. Насколько он знал не было никаких фактических межзвездных оправданий для его убийств… которые, конечно, были для человека, родившегося и названного Эццо Дамаско на Старой Земле шестьдесят стандартных лет назад. С другой стороны, большинство его убийств произошли в глубоком космосе, вдали от назойливых, наблюдающих глаз.

— Ну, — сказал он сейчас, пожимая массивными плечами, — это не совсем сюрприз, не так ли?

— Я просто не люблю всю эту миккимаусовскую ерунду, — проворчал Лоусон. — Сволочи считают, что они поганые адмиралы, а я чертов сопляк-энсин!

Роннинген только хмыкнул. На самом деле, он начинал сомневаться по поводу Лоусона. В прошлый раз они сохранили свои шкуры нетронутым только по счастливой случайности, насколько Роннинген мог видеть, Лоусон не в первый раз влипал во что-то. Сколько раз еще они смогут сделать дело и убраться подальше с концами. Кроме того, весь смысл прикрытия народа здесь, в Казимире, в первую очередь в том, чтобы обеспечить себе безопасное место для размещения своей добычи и убежища с текущим обслуживанием и отдыхом, а в отличие от Лоусона, у Роннингена не было проблем в понимании совместных усилий, для поддержания безопасности.

И он раздумывал (не в первый раз), что не было ничего необычного для старшего помощника пиратского судна вдруг обнаружить себя его командиром после таинственного исчезновения предыдущего. Особенно, когда остальные офицеры корабля согласятся со старпомом в том вопросе, что… предыдущий капитан начал принимать сомнительные решения.

— Все в порядке! — Лоусон махнул рукой. — Скажи им, что мы получили их проклятое сообщение, и держим глаза открытыми.

— И я должен привести оружие в готовность? — спросил Роннинген, замещавший на корабле заодно и должность тактика.

— Приводи, — сказал безропотно Лоусон.

* * *

— У меня есть то, на что вы должны взглянуть, шкипер, — сказал лейтенант Хатчинсон, и Хонор повернулась в командирском кресле к тактической секции.

— Что там, Фред?

— Мы получаем хорошую телеметрию с задних разведывательных зондов, — сказал тактик "Ястребиного Крыла". — Большинство данных не слишком удивительны — ребята Баллрум сделали хорошую работу, откопав первоначальную позицию и авторизацию для того, чтобы снарядить платформу оружием, и она не выглядит так, будто там до нас было слишком много изменений по сравнению с копиями файлов. Но их разведданные об этих людях, поддерживающих судно в готовности выглядят такими же верными.

Хонор терпеливо кивнула. Она заметила значок одного корабля, находящегося в полутора тысячах километров дальше от платформы с импеллерными узлами, вышедшими в режим готовности четверть часа назад.

— Видите ли, шкипер, самое интересное в том, что мы знаем, что это за корабль.

— Мы? — глаза Хонор сузились.

— Да, мэм. Судя по его транспондеру, это судно андерманского реестра "Кристиан Кирш", но у него задействованы активные датчики. Мы получаем хорошие, чистые показания с них, и, согласно данным БИЦ, его эмиссионная сигнатура принадлежит нашей старой подруге "Эвите".

Хонор подавила почти автоматический рефлекс спросить Хатчинсона, уверен ли он в этом. Фредерик Хатчинсон был очень молод, всего на четыре стандартных года старше Эверетта Яначека, но он был тактическим офицером "Ястребиного Крыла" уже более десяти стандартных месяцев. Он продемонстрировал свою компетентность за эти месяцы, и не сказал бы того, что только что сказал, если бы у него не было двойной и тройной проверки оценки БИЦ.

Это была ее первая мысль. Вторая была значительно более кровожадной.

— Хорошо, — сказала она вслух, — я полагаю, мы можем рассмотреть ее присутствие здесь, как дополнительное доказательство причастности губернатора Чарновска. Если бы мы имели, конечно, подозрительный ум. — Она тонко улыбнулась. — Я уверена, что губернатор могла бы придумать всякие вполне разумные объяснения, как все это могло произойти без ее ведома.

— Я уверен, что она смогла бы, мэм, — ответил ей Хатчинсон с улыбкой, похожей на оскал древесного кота.

— С другой стороны, это дает нам определенную… свободу действий, — продолжила Хонор. Ее тон был почти причудливым, но миндалевидные глаза были холодны как вакуум снаружи корпуса "Ястребиного Крыла". — Хорошая работа, канонир. Я думаю, что мы начнем с "Полька Один".

— Полька Один, есть, мэм, — признал Хатчинсон, и его улыбка стала еще более хищной, когда он добавил, — это работа для меня, шкип.

* * *

— Я думал, ты сказала тридцать минут, — сказал Джулиан Ватанабе, наблюдая, как Эдита́ Соколовска, наконец, прибыла на командную палубу.

— Я устала. — Она одарила его короткой — очень короткой — улыбкой довольного хищника. — Но я обнаружила, что с надлежащим… стимулированием его выносливость может быть довольно удивительной.

Ватанабе улыбнулся ей в ответ. Они оба пришли на службу в "Рабсилу" в первую очередь по финансовым причинам, но также были и другие прелести. Прелести, которые имели много общего с тем, почему, по крайней мере до их работы в "Рабсиле", они оба сделали все, чтобы избежать профессий, которые требуют основных психологических оценок.

Ватанабе дважды получил выговор за "чрезмерные потери в продукции" из-за некоторых делишек, учитывая обычное отношение "Рабсилы". Он не приблизился к дисквалификации по своей щекотливой должности — на самом деле в "Рабсиле" предпочитали таких людей, как он; поскольку его аппетиты давали его работодателям дополнительные рычаги воздействия, но его зарплата была сокращена на полную стоимость рабов — всех рабов — в обоих случаях.

Соколовска знала обо всех этих выговорах, и она не могла не тревожиться, хотя ее собственные вкусы были более сдержанны, а еще… имелись более тонкие формы развлечений. Ватанабе слыл изобретательным, но он использовал свои игрушки быстро. Соколовска, с другой стороны, имела много общего с кошкой с острыми когтями, в том числе необходимость наслаждаться игрой так долго, как только могла. Физическая жестокость всегда была очень хороша, и, несомненно, удовлетворяла по-своему, но она слишком быстро приедалась на ее вкус.

Она нашла более приятным заставлять своих игрушек-мужчин или женщин быть щедрыми к ее удовольствию. Страх перед болью мог это сделать, и нанеся его, она могла продлить момент собственного удовольствия, но психологический террор приносил еще большее удовлетворение. Каковой на самом деле сделал ее и Ватанабе случайными партнерами. В конце концов, что может лучше управлять человеком, выбранного для удовлетворения ее либидо, чем знание того, что если он не сделает как она хочет — и если она будет… недовольна его усилиями в любой малости — его сын или дочь предподросткового возраста будут отправлены развлекать Ватанабе?

Она отбросила приятные мысли в сторону и обратила свое внимание на главный дисплей.

Информация, отображаемая над значком "Рапунцель" показывала, что корабль был еще приблизительно в десяти минутах от фактической встречи с базой. Его скорость была 1,176 км/с, а дальность составляла едва 353,000 километров.

— Было что-нибудь еще о тех пятидесяти особых?

— Нет. — Ватанабе покачал головой, затем повернул в ее сторону. — Это звучит интересно, не так ли?

— Даже не думай об этом, Джулиан. — Она повернулась, чтобы подарить ему суровый взгляд. — Администрация будет мириться с очень многим, но если они говорят, что это так важно, чтобы отделить этих от остальных, возиться с ними хороший способ получить кое-что намного хуже, чем сгоревшие пальцы.

— О, я знаю, — признал он, со слегка задумчивым выражением. — Тем не менее, это наводит на мысли.

— Ты можешь только мыслить. — Она покачала головой. — Можно подумать, что здесь на базе не из чего выбирать.

Он кивнул, и Соколовска повернулась к дисплею, удовлетворенная, по крайней мере, в основном, тем, что он действительно будет держать себя в руках. Тем не менее, она не могла притвориться, что она была положительнее, чем он, а главный офис, вероятно, вытерпит его, даже если он поскользнется… немного.

"Почему он не может просто довольствоваться теми, которые не запрещены, подальше от меня, — подумала она. — Может быть, это часть привлекательности для него? Дело в том, что он флиртует с опасностью для себя, когда пересекает линию?"

Как бы там ни было, она даже не хочет подражать ему. Она просто придерживается недорогих товаров. Или, еще лучше, можно перенести свою охоту на сторону. Большая часть "официального" персонала платформы была представлена семейными мужчинами и женщинами, что делало их гораздо лучше подходящими для игры. И это была прекрасная возможность побаловать себя такого рода игрушками, которые, как правило, "исчезают" жестче, чем простые рабы.

В конце концов, база не может быть на месте постоянно, особенно когда здесь сходятся слишком много концов сразу. Рано или поздно, даже в таких сладких условиях, какие были здесь, с Чарновска и Обермейер в виде подкладки, все должно подойти к концу. И когда, наконец, придет время "Рабсилы" складывать свою палатку в Казимире и двигаться дальше, не останется никаких свидетелей позади.

24

— Прибытие через девяносто секунд, шкипер, — объявил Фред Хатчинсон. Голубые глаза белокурого тактического офицера были сузившимися, сосредоточенными на своем собственном дисплее, и Хонор кивнула.

— Спасибо, канонир. — Ее голос был даже спокойнее, чем обычно, но все ее офицеры были с ней достаточно долго, чтобы узнать, что это значит. — Рулевой, приготовиться к разделению.

— Подготовка к разделению, есть, — ответил Алоизиус О" Нил, стоявший с одной стороны у плеча сидящего рулевого и державший глаза на маневровом дисплее.

Напряженный голос парусного мастера был заметно менее спокойным, чем у нее, но это напряжение было от концентрации, а не страха, и Хонор взглянула на главную тактическую схему, где подальше от платформы плавал одинокий значок. По строгой букве межзвездного права, ее следующий подготовительный приказ должен был быть отдан Флоренс Бойд, подумала она. Вместо этого, она повернулась к ком-дисплею у колена.

— Капитан Самсон?

— Готовы для разделения, — подтвердил Самсон═Экс с кома. Он казался немного более нервным, чем был О" Нил, отметила она. Ну, учитывая, что сделает с его кораблем даже небольшая ошибка рулевого "Ястребиного Крыла", он имел право быть нервным.

— Мы выполним разделение по моей команде, — продолжила она. — Тактик, подтверждаю "Полька Один".

— "Полька Один" определено и зафиксировано, капитан, — официально сказал Хатчинсон.

— Ну, хорошо, люди, — сказала Хонор, несколько секунд глядя на стремящуюся к нулю отметку на цифровом дисплее. — Давайте начнем.

Полная тишина на мостике эсминца существовала еще семь секунд. Затем…

— Выполнить разделение!

* * *

Сейчас все было совершенно нормально на борту базы Казимира, точно в соответствии с планом. "Рапунцель" была в менее восьми тысячах километров, двигаясь на почти семидесяти шести километрах в секунду, в девяноста секундах от нее была точка ноль-ноль для рандеву с платформой.

В следующее мгновение все изменилось… кардинально.

* * *

Потребовалось время для Кейджелла Роннингена, чтобы понять, что происходит. В этом не было его вины — Хонор Харрингтон и ее союзники пошли на многое, чтобы убедиться, что никто не поймет, что происходит, пока не станет слишком поздно. Никому никогда не приходило в голову в Казимире, что медленный и тяжелый "рабовладельческий корабль", так чинно направляющийся к базе, может тянуть королевский мантикорский военный корабль у своего борта. Такой вектор подхода был тщательно подобран, чтобы сохранить этот корабль в тени, скрытым от любого из датчиков врагов, даже после того, как военный корабль прервет тесный контакт. КЕВ "Ястребиное Крыло" смог тщательно спозиционировать себя в ста километрах от "Расправы", до сих пор скрываясь между крышей и дном импеллерного клина большого грузовика, но достаточно далеко, чтобы устранить угрозу периметру своего клина, когда придет время.

И оно пришло сейчас.

* * *

— Убрать клин! — рявкнул Самсон═Экс, и его инженер ударил по главному выключателю.

Клин "Расправы" исчез мгновенно, и долей секунды позже "Ястребиное Крыло" бросился вверх. Эсминец прервал тяговую связь с грузовиком в тот момент, когда Хонор дала приказ на разделение; теперь он повернулся и пошел с максимальным ускорением 5,14 км/с2, мчась подальше от своего огромного спутника, тогда как сама "Расправа" откатилась гораздо медленнее на гироскопах и реактивных двигателях.

Новый курс "Ястребиного Крыла" был точно обратен "Расправе". Два корабля продолжали катиться, чтобы устранить угрозу периметру своих клиньев друг от друга. Потребовалось почти девять секунд для "Расправы", чтобы очистить периметр клина эсминца, и клин большого грузовика встал обратно. Эсминец развернулся, одновременно продолжая свой переворот, и подставляя брюхо клина базе Казимира. Все скрытые разведывательные модули "Ястребиного Крыла" подтвердили, что ни одна из внутренних оружейных платформ не была подключена. Ни одно из двух судов, пришвартованных на платформе, также не имело подключенного наступательного или оборонительного вооружения. Что было прекрасно… но ни Хонор, ни Самсон═Экс,═так или иначе, не собирались рисковать.

Маленький, но гораздо более гибкий и маневренный эсминец продолжал нестись от своего огромного корабля сопровождения, а модули, развернутые им на пути продолжали передавать информацию в БИЦ, даже когда его собственный клин заблокировал датчики на борту судна. Он точно знал, где находился "сторожевой корабль" базы, и резко свернул вниз, чтобы нацелить бортовой залп.

Хотя тот факт, что Хонор подтвердила, что "Эвита" была известным пиратским судном, не мог технически извинить ее за невыполнение условия о вызове, прежде чем открыть огонь, она не была этим особенно обеспокоена. Тем более, что "Эвита", должно быть, пришла прямо сюда, что означало практическую уверенность в том, что у нее не было времени для захвата свежего "персонала технической поддержки", чтобы заменить тех, кого освободил "Ястребиное Крыло".

На ее борту были только пираты… и это было то, что целиком учитывал "Полька Один".

— Цель захвачена! — без всякой надобности объявил Фред Хатчинсон, но правила требовали, чтобы он информировал Хонор, и ударил мастер-ключом по консоли.

"Ястребиное Крыло" не был кораблем стены. Не был он и крейсером. На самом деле, он даже не был особо современным эсминцем. Но у него все еще было три ракетные шахты, четыре шестидесятисантиметровых лазера Марк-31, и четыре оборонительных кластера Марк-16 на каждом борту, а была ли "Эвита" "кораблем на дежурстве" или нет, но она была совершенно не готова, когда на расстоянии около шести тысяч километров, в буквальном смысле из ниоткуда, внезапно материализовался мантикорский демон.

На таком расстоянии не было никакой необходимости в ракетах. Бортовые лазеры "Ястребиного Крыла" точно знали, где она была, и им было бы чрезвычайно трудно промахнуться.

* * *

— Дерьмо! — ахнул Кейджелл Роннинген, когда его онемевший мозг помчался догонять вдруг затопившую его информацию. — Это проклятый эс…

Лазер ╧2 "Ястребиного Крыла" поразил прямым попаданием командную палубу "Эвиты". Не то чтобы это имело значение для одной из сторон. Ни один из членов экипажа пиратского судна не был в скафандре. Ни один из них не подозревал даже на мгновение, что они могут внезапно оказаться под ударом. Большинство из них были в своих каютах, многие в своих койках, и каждый из них был совершенно не готов, когда корабль Хонор Харрингтон разорвал их судно.

Корпус "Эвиты" не равалился на обломки от огня "Ястребиного Крыла" — он распался. Страшные пучки когерентной энергии ударили через огромные, уязвимые, небронированных пузыри из сплава и жизнеобеспечения. Атмосфера рыгнула от страшных ран, а органы и части тела корабля покрылись вырывающимися торнадо. А потом, без предупреждения, взорвался ядерный реактор, и весь корабль исчез в распускающемся кипящем блеске.

* * *

Эдита́ Соколовска и Джулиан Ватанабе были столь же ошеломлены, как и Роннинген. В отличие от старшего помощника "Эвиты", они, однако, прожили достаточно долго, чтобы понять, что происходит.

— Черт побери! — выпалил Ватанабе.

Он повернулся к своей командной консоли и пятерней руки грохнул по кнопке всеобщего оповещения. Сигнализация завыла по всей платформе, а мужчины и женщины выглядели абсолютно неверящими. Они были преступниками, а не военными, и они не имели спинномозгового рефлекса к подготовленной мгновенной реакции. Шок и полнейшая, ошеломляющая неожиданность парализовали их всех, хотя бы ненадолго.

Не то чтобы это имело значение.

"Ястребиное Крыло" откатился вниз, подставляя свой борт к платформе. Хонор никогда даже не рассматривала возможности использования основного оружия своего корабля против станции. Для этого существовало слишком много невинного мирного населения на ее борту. Но вооруженные модули были установлены как заграждение достаточно далеко от луковицеобразного, асимметричного корпуса платформы, чтобы иметь достойное поле сражения. Это означало, что они были достаточно далеко от всего этого невинного мирного населения и она сориентировалась на них.

Тем не менее, это была работа не для ее основного энергетического оружия. Кроме того, оборонительные кластеры имели значительно более высокую скорость стрельбы. Теперь они открылись, выплевывая цепочки молний, и оружие базы Казимира было уничтожено с ужасной, легкой точностью.

— Внимание, база Казимир! — на общей аварийной частоте сказало резко и решительно холодное, как замороженный гелий, сопрано. — Это коммандер Хонор Харрингтон, Королевский Флот Мантикоры. Оружие вашей базы было уничтожено. Если хоть один из кораблей причалит к станции, попытается как-то двинуться или активировать любую систему оружия, я уничтожу его немедленно. Без всякого дополнительного предупреждения. Если вы мне не верите, я предлагаю вам попробовать.

Основной ком-дисплей замерцал, и женщина, которая представилась как Даниэла Маджилл, глянула на них. Ее корабельные компьютеры уже не манипулировали с сигналом, и кровь Эдиты́ Соколовска похолодела, когда она опознала знаки различия на скафандре. Они не принадлежали какому-либо сотруднику "Рабсилы Инкорпорейтед", вероятнее всего была совершена ошибка.

— Я полностью осознаю, что первоначальный экипаж платформы, который вы захватили все еще на борту, — холодно сказала женщина с миндалевидными глазами на дисплее. — Будьте уверены, что у меня есть достаточное количество людей на борту "Рапунцель", чтобы отобрать у вас это поселение, одновременно с мертвыми телами. Также сообщаю, что если станет необходимым сделать это, я сделаю. А если что-нибудь случится с невинным персоналом на борту этой платформы, я лично гарантирую, что будет довольно много мертвых тел на момент, когда мои люди закончат.

Она сделала паузу, позволив им увидеть железно-жесткую искренность в этих агатово-карих глазах.

— Если вы сдадитесь, я гарантирую, что вы будете взяты под стражу до справедливого судебного разбирательства, — продолжила она через некоторое время, — но это единственная гарантия, которую я готова вам дать. У вас есть пять минут, чтобы решить, что вы собираетесь делать. Лично я советую вам сдаться без дальнейшего сопротивления. В противном случае, поверьте мне, вы пожалеете об этом.

25

— Какого хрена мы теперь будем делать? — потребовал Ватанабе, поворачиваясь, чтобы посмотреть на Соколовска. — Нас скрутили — скрутили! Мы не…

— Заткнись! — резко оборвала его Соколовска. Он моргнул, а она схватила его за костюм и затрясла с рычанием. — Там проклятый флот манти, ты идиот!

Ватанабе облизнул губы, его лицо побледнело. Звездное Королевство Мантикора сделало свою позицию по генетической работорговле совершенно ясной: работорговля и пиратство были юридически равны, в чем был заинтересован Королевский Флот. Это означало, что каждый сотрудник "Рабсилы" на борту платформы будет подвергнут смертной казни… и "справедливое судебное разбирательство" или нет, но в полномочиях Харрингтон было разрешить судить их и выполнить казнь здесь и сейчас.

Это было верно для всех них, но если случилось так, что мантикорцы знали о конкретной деятельности Эдиты́ Соколовска и Джулиана Ватанабе, то почти наверняка еще более верно для них.

Каковое полностью игнорировало то, что манти узнали бы об их действиях прямо здесь, в Казимире, если бы кто-то из первоначального персонала платформы имел возможность давать показания.

— И что? — потребовал Ватанабе через некоторое время. — Ну и что, что это чертов манти! Что мы собираемся делать? У нас нет даже проклятых левых пугачей, и если они действительно отправят чертовых морских пехотинцев…!

— Заткнись! — отрезала она снова, а затем оттолкнула его в сторону от себя с гримасой.

— Ты… Бейкер! — рявкнула она парализованному технику связи с побелевшим лицом. — Отправь открытое сообщение губернатору Обермейер. Скажи ей, что мы находимся под атакой мантикорского эсминца, и ей лучше отозвать эту чертову суку от нас, если она не хочет свалиться с нами!

— Но…

Техник посмотрел на нее, потом встряхнулся, как собака, стряхивающая воду.

— Но Беата́ от нас практически на другой стороне звезды! Я должен направить энергию от одного из ретрансляторов в поясе астероидов, а если я пошлю открытое, то все будут знать, что мы говорим! И отставание передачи будет в лучшем случае сорок минут на каждый отрезок пути!

— Так кодируй, черт! — зарычала Соколовска.

— Но отстава…

— Что заладил проклятое "отставание"! — Если бы у нее был пистолет, она бы выстрелила в него немедленно, подумала она злобно. — Отправь… это… чертово… сообщение, — проскрежетала она, выделяя каждое слово. — И убедись, что проклятый эсминец знает, что ты послал его!

На мгновение ей показалось, что идиот собирается открыть свой рот еще немного, но потом со щелчком закрыл его, кивнул и повернулся обратно к своей консоли.

— Есть одна особенность, — сказал Ватанабе. Его голос был спокойнее и тише, чем до того, хоть ей не очень понравилось то, как она выглядит в его зеленых глазах. — Обермейер может быть не в состоянии "отозвать" что-то вроде этого. А даже если бы она могла, у нас нет полутора часов, прежде чем что-либо от нее может хотя бы вернуться к нам!

— Я знаю, что ты идиот. — Она посмотрела на него. — Но ты знаешь, как и я, что произойдет, если проклятые манти получат нас в свои руки. Нас, Джулиан, что бы ни случилось с кем-то еще!

— И нужно остановить происходящее именно так? — потребовал он.

— Если эта сука там — эта Харрингтон — будет знать, что мы послали сообщение, она также узнает, что у нас есть все виды контактов с силли. Может быть, она пока не понимает, насколько сильно может обжечь свои пальцы, так что чертовски не повредит, если мы скажем ей об этом сейчас, не так ли? И в то же время, будь я проклята, если я перевернусь и сыграю мертвеца для нее! Она не сможет получить эту платформу открытой, не убив на ней этот драгоценный "невинный персонал", а там всего лишь чертов эсминец.

— А как насчет тех морских пехотинцев, которые, по ее словам, есть на борту" Рапунцель"? — засомневался он.

— Это, наверное, блеф! Меня не волнует, что она говорит — я уверена, что это только торговец, она взяла его где-то для использования в роли прикрытия, чтобы подобраться к нам достаточно близко, — отстрелялась Соколовска, и когда она это сделала, поняла, что на самом деле верит в то, что сказала. — Если бы они успели собрать реальную силу для нападения, они должны были отправить его подальше от эсминца, Джулиан! Это проклятое грузовое судно, вероятно, работает порожняком! Поэтому, все, что у них, вероятно, есть это один взвод морских пехотинцев, а у нас есть около тысячи двухсот человек на борту этой орбиталки!

— Ни один из которых не имеет боевых доспехов, — отметил Ватанабе.

— Ну и что? Даже в доспехах их только тридцать или сорок человек, и это при условии, что у них есть броня для всех, что чертовски маловероятно. И даже если она на самом деле думает, что у нее есть достаточно морских пехотинцев, чтобы получить нас из рук в руки, она будет знать, что некоторые из этих людей, за которых она так чертовски беспокоится, скорее всего, попадут под перекрестный огонь. Поэтому давай посмотрим будет ли она такой же чертовски готовой прийти сюда за нами, если мы скажем ей, что нет такого пути в аду для того, чтобы мы сдались, и она уже будет знать, что я доложилась местному системному правительству!

26

— Платформа передает сообщение, шкипер, — сообщила Флоренс Бойд. Сдержанность офицера связи, казалось, уменьшилась или, по крайней мере, исчезла из авангарда ее мыслей, но выражение ее лица было тревожным.

— Что это за сообщение? — спокойно спросила Хонор.

— Я не знаю, мэм. — Бойд покачала головой, в голубых глазах было беспокойство. — Оно было зашифровано.

— Они не отправляли бы, если бы не ожидали, что кто-то их слышит, шкип, — отметил Тейлор Найроби с ком-дисплея командного кресла Хонор. На корабле, готовом к бою, он находился во вспомогательном контроле с дублирующим командным экипажем, но он получал все, что происходило на мостике. На данный момент, выражение его лица было менее обеспокоенным, чем у Бойд… но не намного.

— Или, если это был блеф, — указала Хонор. Старпом посмотрел на нее скептически, и она пожала плечами. — Я не говорю, что это был блеф, я только отметила, что такое может быть.

— А если это не он?

— Если это не он, то это, вероятно подтверждает, что Баллрум был прав насчет губернатора Обермейер, — сказала Хонор тем же спокойным, почти безмятежным тоном. — Что не стало огромным сюрпризом, не так ли?

— Как вы думаете, что они говорят ей, мэм? — спросил Найроби тихим голосом.

— Я думаю, они говорят ей, что они находятся под атакой мантикорского корабля и что она должна осуществить свою власть, приказав нам уйти и оставить их в покое.

Найроби выглядел более озабоченным, чем раньше, и Хонор улыбнулась ему.

— Мы ведь рассматривали такую возможность, Тейлор, — отметила она.

— Но это не заставляет меня чувствовать себя намного лучше, — ответил он мрачно.

— Может быть, нет, но…

— Шкипер, платформа нас окликает, — прервала Бойд.

— Переправьте на основной дисплей, Флоренс, — сказала Хонор, и повернулась лицом к нему, когда на нем появилась каштанововолосая, кареглазая женщина. Ей соответствовало описание Баллрум как Эдиты́ Соколовска.

— Вы приняли решение? — спросила Хонор голосом с ледяным спокойствием.

— Черт возьми как прямо! — прорычала Соколовска. — Вы можете взять свой эсминец и вашу чертову морскую пехоту и засунуть их прямо в задницу, леди! Я полагаю, что у вас есть максимум около девяноста минут перед тем, как вы получите приказы от губернатора Обермейер. Что вы нам сделаете за полтора часа с морской пехотой с одного проклятого эсминца?

Она усмехнулась, и Хонор задумалась действительно ли она верит в то, что говорит или она только хочет убедить Хонор, чтобы она так и сделала. В любом случае…

— Миз Соколовска — ведь вы миз Соколовска, не так ли? — Хонор слегка улыбнулась, когда другой женщине не удалось полностью скрыть дрожь неожиданности. Она позволила минуте молчания задержаться, потом пожала плечами.

— Миз Соколовска, надеюсь, вы не думаете, что я настолько глупа, чтобы не понять, что для совершения ваших наглых операций в Казимире губернатор Обермейер должна была быть в курсе вашей деятельности. У меня также нет сомнений и в том, что она давным-давно в постели с вами и "Рабсилой", как и губернатор сектора Чарновска.

Соколовска заметно побледнела, и улыбка Хонор на этот раз была похожа на оскал охотящейся гексапумы.

— Конечно, я в курсе ваших возвышенных покровителей и защитников, миз Соколовска, — сказала она холодно. — К сожалению для вас, ни одного из них, кажется, в данный момент здесь нет… а я есть. И, что может удивить вас, но ни один из них не находится в моей цепочке командования, и меня действительно не слишком заботит, что они могут подумать о моих текущих действиях.

— Вы блефуете! — взорвалась Соколовска. — Мне все равно, кто вы, но как вы думаете, что скажет ваше собственное правительство, если вы спровоцируете инцидент подобного масштаба?!

— Вы действительно думаете, что Чарновска и Обермейер признают после всего, что были в кармане "Рабсилы"? — Хонор одарила ее наполовину жалостливым взглядом. — Они отшвырнут вас как вчерашний мусор, Соколовска, и вы это знаете. Конечно, за исключением того, что кто-то из вас захочет выдать сообщников и стать свидетелем обвинения и свидетельствовать против них.

— Они не должны ничего признавать, чтобы потребовать вашу голову! — произнесла Соколовска, и Хонор решила, что это прозвучало немного более отчаянно.

— Может быть и так, — ответила она, с другой улыбкой гексапумы. — С другой стороны, может быть, я действительно не забочусь об этом. И могу ли я это или нет, ни на йоту не изменит разницы в том, что произойдет здесь, в этой звездной системе, в следующий час или около того.

— Если вы попытаетесь приблизиться к борту этой платформы, чертовски много этого "невинного персонала", который вас дьявольски беспокоит, скорее всего, будет убито, — отрезала Соколовска.

— Давайте раскроем карты, — решительно сказала Хонор. — Я знаю все об обычных рабочих процедурах "Рабсилы". Я также знаю, как и вы, что каждый из этих людей будет мертв к тому моменту, как вы оставите эту станцию, чтобы открыть магазин в другом месте. Это случиться несмотря ни на что. И если бы я отступила сейчас, вашим следующим шагом было убить каждого из них, прежде чем взорвать "базу" и попытаться исчезнуть среди общего населения системы. Так что не думайте, что угрожая им, заставить меня передумать. С другой стороны, возможно, вы позаботитесь получше рассмотреть то, что я говорю вам чистую правду о моих людях на борту "Рапунцель". И я никогда не говорила, что это морские пехотинцы.

— Что? — глаза Соколовска сузились. — О чем, черт возьми, вы сейчас говорите?!

— Я говорю об Одюбон Баллрум, миз Соколовска. — Голос Хонор был более решителен, чем когда-либо, а в уголок рта стал подергиваться. — Вблизи от меня есть лучшая вещь для тысяч из них на борту "Рапунцель", и, поверьте мне, они бы очень хотели станцевать с вами.

Она смотрела в глаза Соколовска, и тишина повисла между ними. Она растянулась на несколько секунд, прежде чем другая женщина встряхнулась и посмотрела на нее.

— Вы лжете. Вы ведь не ожидаете, на самом деле, что я поверю в то, что даже манти будут действительно атаковать суверенную территорию Силезии с кучей проклятых террористов, не так ли? — Соколовска пролаяла смешок. — Хорошая попытка, но это уж слишком!

— Эта манти также наполовину беовульфианка, — сказала ей Хонор очень тихо, — и если это будет стоить мне карьеры, так тому и быть. Мы придем на борт этой платформы, миз Соколовска, и мы предпримем все, чтобы каждый раб, и каждый невинный работник, покинул ее вместе с нами. И если вы планируете убить некоторых из них или даже всех их в попытке убедить нас отступить, то вам тоже лучше подумать обо всех историях, которые вы когда-либо слышали о Баллрум. Потому что единственное, что стоит между тысячами из них и вами — это я.

— Вы не посмеете. — Соколовска посмотрела на нее, но в ее карих глазах сейчас мерцало что-то очень похожее панику. — Даже если этот ваш грузовик нафарширован теми сумасшедшими, вы не осмелитесь спустить их на нас. Тебя не просто разорвут за это, а распнут!

— Я готова рискнуть, миз Соколовска… а вы?

Две пары карих глаз скрестились, а затем Соколовска обнажила зубы.

— Чертовски верно, — тихо сказала она. — Чертовски верно. Приходите на борт этой платформы, коммандер. Вперед. Я приглашаю вас, и знаете почему? Я ни черта не теряю. А в тот момент, когда первый из ваших морских пехотинцев, или один из тех сумасшедших Баллрум, ступит на борт этой платформы, я…

Вдруг, совершенно без предупреждения, голова Соколовска взорвалась ужасными брызгами красного, серого и мелких, белых осколков костей. Хонор услышала высокий, безошибочно узнаваемый вой пульсера. Кто-то кричал, а затем раздались звуки пульсеров, открывших огонь.

Казалось, это продолжалось вечно, хотя на самом деле было не больше, нескольких секунд. Затем, внезапно, дисплей заполнило другое лицо. Лицо мужчины, с темными глазами и темными с прожилками серебра волосами.

— Я Камиль Мазур, старший инженер! — Хрипло сказал он. — Мы не все такие сумасшедшие суки!

— Хорошо. Должна ли я предположить, что вы намерены сдаться? — Хонор была спокойной, непоколебленной внезапным насилием.

— Да! Я имею в виду… — Мужчина встряхнулся. — Я имею в виду, что я готов сдаться, как и многие другие, уверен. Но не все из них. — Он поморщился. — Некоторым из остальных, как и ей — нечего терять. Я никак не смогу их контролировать, даже если бы и попытался.

— Тогда, мистер Мазур, я рекомендовала бы вам и любому, кто согласится с вами, спускаться туда, где содержатся ваши заключенные и сохранить их живыми, — холодно сказала Хонор. — Мы придем на борт… и мои "союзники" будут не очень рады, если они найдут много мертвых рабов. Вы меня понимаете?

— Я не могу, я имею в виду, как я должен…

— Это ваши проблемы. — Ее голос мог заморозить сердцевину звезды, и глаза ее были безжалостны. — Разберитесь с этим. И помните об этом. Если вас убьют при попытке сохранить их живыми, это, вероятно, все равно будет лучшим, чем то, что случится с вами, если Баллрум получит в руки вас, а они будут мертвы.

Она держала его глаза мгновение, видя в них воюющие приливы паники и отчаянную надежду, и нисколько его не жалела.

— Харрингтон, конец связи, — сказала она.

* * *

— Ложись!

Хонор крякнула от удивления, когда кто-то врезался в нее, схватил и швырнул ее на обшивку палубы. Она ударила через плечо и хмыкнула снова, на этот раз тоскливо. Кто бы ни решил растянуться на ней, сделал это, потому что через внешний микрофон на ее скафандре послышался шипящий визг дротиков тяжелого трехствольника и громыхнувшее стаккато, когда они ударили по переборке над ней, а вспышки взрывов разорвали ее на части. Вес сдвинулся на ее ноги, завыл пульсер, кто-то закричал, и трехствольник внезапно прекратил огонь.

Человек, который схватил ее — один из бойцов Баллрум, назначенный Анри Кристофом в группу управления — откатился в сторону и поднялся на колени, улыбаясь ей сверху вниз через свой шлем, пока она осторожно поднималась на локте.

— Вы должны следить за такими вещами, коммандер, — сказал он ей на ком. — Для Баллрум будет ужасно неловко, если мы возьмем и потеряем единственного кадрового офицера Флота, который когда-либо действительно сотрудничал с нами!

— Я постараюсь иметь это в виду, — сказала она.

— Хорошо, потому что…

Он замолчал, отпрыгнул в одну сторону, а правая рука Хонор внезапно вскинулась и ее пульсер выстрелил через пространство, где минуту назад была голова бойца в шлеме. Рабсиловец позади него рухнул назад через дверь, сквозь которую Хонор и ее спутник только что пробивали себе дорогу, а граната, которую убитый собирался бросить, взорвалась на другой стороне переборки. Это была противопехотная граната, и полдюжины смертоносных небольших поражающих элементов провыли через открытую дверь, к счастью, на траектории их полета никого — Хонор или бойцов Баллрум — не оказалось.

— Вы должны следить за такими вещами, — сказала она сухо, и услышала смешок с его половины кома.

— Верный факт, — сказал он.

Он извернулся, чтобы заглянуть в дверь, потом встал и потянулся рукой к ней.

— Похоже здесь были — действительное слово "были" — трое из "Р", — отметил он. — Ужасно, что делает граната на близком расстоянии.

— Та же мысль пришла в голову и мне, — призналась Хонор, позволяя ему поставить себя на ноги.

— Да, такие вещи происходят.

Он пожал плечами, затем его глаза слегка расфокусировались, когда он взглянул на индикатор на лобовом стекле, отражавшийся на внутренней стороне визора его беовульфианского скафандра. Он был не так хорош, как ИЛС, встроенный в доспехи мантикорской морской пехоты, но был намного лучше, чем ничего, и Хонор — снова — показалось, что она в изоляции. К сожалению, ее скафандр был выпущен Флотом, и не оснащался тактическим дисплеем для отслеживания подобных боевых действий. Разумеется так было поскольку Флот признал очевидный факт, что флотским офицерам, а тем более командиру корабля королевы, вообще не придется участвовать в делах подобных этому.

Это был момент, к которому Тейлор Найроби, Алоизиус О" Нил, Махалия Розенберг и Фред Хатчинсон довольно решительно сделали все, чтобы привлечь ее внимание, и она знала, что они были правы. Она не профессионал в этом сумасшедшем доме. Это был не тот бой, которому она обучена, она имела нулевой опыт в такой боевой обстановке, и последнее, что любому было нужно, так это ее попытки отдавать приказы людям, которые знали, что они делают.

Впрочем, ни один из этих фактов не изменил того, что она, так или иначе, должна была быть здесь.

— Мы идем по этому пути, — сказал ее спутник, показывая, и она кивнула.

— Ведите. Я пойду сзади и пытаюсь прикрыть спину.

— До сих пор, вы делали все очень хорошо, — сказал он ей с резким смешком. — Пошли.

Она последовала за ним из отсека и вниз по проходу, заваленному трупами, брызгами крови, выплеснутыми на переборки, со следами дротиков пульсера, фрагментов гранаты, и смертоносных, многосторонних стреловидных снарядов дробовика. Они двигались быстро, но осторожно, и впереди них вновь взревел шум боя, когда они повернули изгиб в коридоре и догнали остальную группу управления Кристофа.

Другие несогласные рабсиловцы были зажаты в укрытии, охватывающем подход к одному из основных лифтовых банков. Однако в конечном счете, несмотря на их безнадежное положение, может быть, на данный момент, у них были хорошие оборонительные позиции. Они, очевидно, имели время, чтобы подготовиться к этому моменту, и поставили партию тяжелых ремонтных сервомехов в проходе, образовав солидный оборонительный вал. Теперь они изливали шквальный огонь из-под его прикрытия, и Хонор увидела как одна из фигур в скафандре перед ней выпустила гейзер крови.

— Дерьмо! — зарычал ее спутник, и челюсти Хонор сжались.

У кого-то на другой стороне сервомехов был трехствольник. Хорошей новостью было то, что обитатели базы, казалось, имели очень мало тяжелого оружия. Плохая новость состояла в том, что какое-то из имевшегося, казалось, нашло свой путь к рукам одного из "не сдававшихся" фанатика. И хотя бронированные скафандры большинства бойцов Баллрум, взятые с собой, предлагали довольно хорошую защиту от стандартных пульсеров, они не были боевыми доспехами и поэтому не были предназначены для остановки такого рода огня.

— Граната, ложись!

Она узнала голос Анри Кристофа и мгновенно бросилась обратно на палубу. Через мгновение полдюжины каких-то электрических дуг взмыли вверх и спланировали через баррикаду. Абордажные гранаты были наступательным вооружением, предназначенным для оглушения и дезориентирования врагов даже в скафандрах, но не настолько мощным, чтобы люди, которые их бросили не смогли быстро последовать за взрывом. Она получила многие знания издалека, и…

— Давайте танцевать! — закричал Кристоф, и, как и остальные в группе управления, вскочил на ноги и бросился на баррикаду, Хонор оказалась в самом их центре.

Следующие несколько мгновений были безумием, кровавой неразберихой — визг дротиков пульсеров, дробовиков, даже боевых ножей и вибро-лезвий. Кристоф потерял еще троих людей на пути — одного мертвого, двоих раненых — но с укрепленной позицией или нет, бандиты "Рабсилы" не были достойным противником в ближнем бою для Баллрум.

Выживших рабсиловцев не было, и Кристоф посмотрел на Хонор.

— Простите за это, — сказал он.

— За что? — Она мрачно улыбнулась ему. — Я не слышала никого, кто пытался сдаться в плен.

— Нет, я думаю, вы этого не сделали. — Он улыбнулся ей, затем проверил свой ИЛС.

— В соответствии с главным дисплеем, Нат и ваш взводный сержант Киган почти добрались до рабов. А ваш лейтенант Яначек также пробился прямо к Инженерному, — сказал он и покачал головой, с чем-то вроде восхищения. — Вы не думали, что он запишется в Баллрум, коммандер?

— Нет, — сказала Хонор, довольно сдержанно.

— Я боялся, что вы будете чувствовать себя таким образом.

Его ком подал звуковой сигнал, и он отвернулся от нее, сосредоточившись на своем ИЛСе снова, а затем вздохнул в очевидном облегчении.

— Нат и Киган получили доступ к помещениям рабов! — сказал он и улыбнулся Хонор. — Похоже, вам удалось придать хоть немного твердости характера мудаку Мазуру. По крайней мере, он и трое или четверо других были там лично, чтобы убедиться, что ни один из их приятелей не добрался до людей, которых мы пришли спасти.

— Хорошо. — Хонор удалось сохранить свое огромное облегчение в голосе, но Кристоф, очевидно, услышал бы это в любом случае, и он одарил ее другой улыбкой.

— Между тем, — продолжал он, протягивая портативное табло ей, чтобы дать увидеть, — большинство остальных несогласных, кажется, сосредоточены здесь, в секторе Дельта. — Он постучал по указанной территории станции указательным пальцем и поморщился. — Не думаю, что они на самом деле думают, что могут получить грузовой шаттл или добывающий корабль, прошедший мимо вашего корабля, не так ли?

— Вряд ли.

Хонор изучала дисплей. Он показывал, как и было сказано, самую тяжелую концентрацию оставшихся сопротивляющихся на стороне основного корпуса платформы, где был причал для добывающих кораблей.

— Я сомневаюсь, что кто-то делает что-то ясно, как на самом деле "думает", — сказала она Кристофу через некоторое время. — Скорее всего, это был такой же инстинкт, как и все остальное.

— Ну, как бы то ни было, это чертовски удобно для нас, — сказал мрачно Кристоф. — Мы знаем, где они находятся, и им некуда пойти… кроме ада, конечно.

Хонор посмотрела на него спокойно, и он сверкнул глазами в ответ. Затем он глубоко вздохнул и покачал головой.

— Я знаю, я знаю! — Он снова покачал головой. — Мы обещали, и я постараюсь. Но на данный момент, учитывая, где они находятся, и учитывая, что они знают, где мы должны выйти, чтобы добраться до них, я не могу дать никаких гарантий о принятии любого из них живым. Тем более, что я сомневаюсь, что любой из этих людей особенно заинтересован в первую очередь в сдаче.

— Ладно, — сказала Хонор, спустя мгновение, и она имела в виду именно это.

Вся причина, по которой она не прислушалась к Найроби, О" Нилу, и другим кто призывал ее к здравомыслию и остаться на борту "Ястребиного Крыла", которому она принадлежала, была та, чтобы неотлучно держаться при Кристофе. Благодаря Нимицу, она знала, что он и Нат Юргенсен имели в виду, когда обещали избежать зверств, но не было пределов тому, чего можно было ожидать от созданных из плоти и крови. Подобно тому, как Хонор ненавидела "Рабсилу" и генетическую работорговлю, она знала, что не сможет по-настоящему оценить ненависть кого-то такого, как бойцы Баллрум, однако она старалась. И когда напряжение боя, и свежие потери своих друзей, смешаются с этой ненавистью, люди Кристофа должны были испытывать больше, чем простое человеческое искушение.

Если бы Эверетт Яначек был в два раза старше, или если бы у него было в два раза больше морских пехотинцев, или, если бы он должен был иметь дело с двое меньшим количеством людей из тех, что у него было, она была готова остаться на борту корабля. Но было абсолютно необходимо добраться до Инженерного, а также рабов и заключенных гражданских лиц как можно быстрее. Из-за этого, она знала, ее морские пехотинцы — особенно в боевых доспехах — будут слишком разбросаны по станции, одновременно выполняя свои собственные задачи и контролируя стада на своих "союзников". И, несмотря на глубокие доверие, она пришла потому что чувствовала себя ответственной за Яначека, поскольку ей также было известно, что для слишком многих из бойцов Баллрум, он был "сопливым ребенком". У нее не было сомнений в том, что он бы выполнил свой долг, какой бы от него не потребовался, но она также знала, что у подобной вещи гораздо больше шансов развалиться, если она оставит его справляться с тем, что, в конце концов, было ее ответственностью.

Она никогда не узнает, являлось ли ее присутствие на самом деле необходимым, но был не раз или два, когда Кристоф поглядывал на нее, и она не чувствовала голода членов его группы управления, дрожащего вокруг нее. Но ничего не происходило, и эти моменты были практически в самом начале этого долгого, изнурительного бега с боями. Прежде чем они увидели скафандр капитана "Ястребиного Крыла", забрызганным кровью — своих врагов и их собственных — и увидели, что она тоже может погибнуть в бою, они знали, также, как и она, что она никогда не была обучена подобному.

Теперь она вновь посмотрела на дисплей, затем снова посмотрела на Кристофа.

— Если предположить, что кто-то из них захочет сдаться, мы дадим им последний шанс, — сказала она ему спокойно. — После этого, если они предпочитают не сдаваться, тогда…

Она пожала плечами, и Кристоф медленно кивнул.

— Никаких зверств, — пообещал он.

— Этого достаточно для меня, — сказала ему Хонор Стефани Харрингтон, потом посмотрела в его глаза. — Итак, мы дадим им шанс, а потом… мы будем танцевать, — она закончила тихо.

27

— Боже, какой беспорядок, мэм.

Лейтенант медицинской службы Маурисио Нойкирх стоял с Хонор в том, что когда-то было в офицерской кают-компанией базы Казимира. На данный момент, она была превращена в перевязочную для нескольких десятков жертв, и Нойкирх устало покачал головой. Он и его санитары корабельного лазарета, умело помогали команде санитаров Баллрум, изможденным от усталости, а не только из-за боевых потерь.

— Я знаю, Маурисио, — тихо сказала Хонор. — Я знаю.

Она повернулась, чтобы посмотреть на лежащих вокруг раненых. Большинство из них были бойцами Баллрум, но двое были ее собственными морскими пехотинцами, и она сознавала засохшую кровь, которая забрызгала ее скафандр и боль от усталости глубоко в костях.

— Как все плохо? — спросила она его, наконец.

— Пока погибших трое наших людей и около тридцати человек Баллрум, — жестко сказал Нойкирх. — У нас есть еще двое раненых здесь, и еще с полдюжины или около того, в основном с незначительными ранами, на борту корабля. У Баллрум — около двадцати тяжело раненых, я думаю, что большинство из них поправятся, и еще пятнадцать или двадцать ходячих раненых. Я не знаю точно, сколько незначительных травм залатали их собственные люди.

Хонор сжала на мгновение переносицу, затем кивнула. Это была непомерная цена, но не такая плохая, как та, которую она боялась, возможно, придется заплатить.

— А законный персонал станции?

— Насколько я знаю, мы не потеряли ни одного из них, — сказал ей Нойкирх, на лице его мелькнуло облегчение… небольшое, и покачал головой в полунедоверии. — Я не слышал, что вы сказали этому мудаку Мазуру, но мне кажется это было эффективно!

Хонор снова кивнула. Очевидно, что инженер "Рабсилы" принял ее всерьез. Она все еще не знала точно, как он сделал это и, честно говоря, ее это не заботило, но ему удалось убедить по крайней мере дюжину других, что защита гражданских лиц Силезии и рабов, находящихся на борту платформы, представляется единственным шансом на выживание. К счастью для всех заинтересованных лиц, гражданские были размещены в той же части станции, что и рабы, когда они находились не на дежурстве, и что "новое руководство" изолировало все проходы, кроме одного, в эту секцию, в качестве одной из своих мер безопасности. Мазур и его товарищи смогли попасть в область для заключенных практически не встретив сопротивления, и только лишь должны были охранять единственный способ прохода до того как бойцы Ната Тернера Юргенсена и одно из двух отделений бронированных морских пехотинцев Яначека пробились к ним.

— К сожалению, — лицо Нойкирха вновь напряглось, — я думаю, что многие из них уже были убиты прежде, чем мы добрались сюда, мэм. А большинство, которых мы выручили, прошли через ад. — Он покачал головой. — Я был слишком занят латанием людей, чтобы действительно осмотреть их, но думаю, что многие из официального экипажа — и их семей, черт побери! — на самом деле были в положении даже худшем, чем у рабов. — Его челюсти сжались. — Достаточно плохо для взрослых, но дети. — Его ноздри раздувались. — Эти ублюдки использовали их как дешевые игрушки!

— Конечно, они так делали, Маурисио, — устало сказала Хонор. Он посмотрел на нее, и она пожала плечами. — Рабы — это товар, — голос у нее был скучен и уродлив. — Они представляют собой денежную стоимость. Но люди, которые просто попались на пути "Рабсилы"? — Она снова пожала плечами, быстрым и сердитым жестом. — Они были халявой, Маурисио. Никто в бухгалтерии не собирался жаловаться, если некоторые из них были бы убиты. В конце концов, эти люди собирались убить их всех, когда стали бы съезжать, не так ли? Так почему бы не пойти дальше и не понаслаждаться ими в первую очередь?

Она даже не повысила голос, но Маурисио Нойкирх никогда не слышал такого задушевного глубокого возмущения в голосе своего командира… не видел столько горя и столько ненависти в этих спокойных миндалевидных глазах. Он начал что-то говорить ей, потом закрыл рот, посмотрел в сторону, и просто покачал головой в тишине.

— Все в порядке, Маурисио.

Голос Хонор стал вдруг нежным, почти сострадательным, и он посмотрел на нее, почувствовав ее руку на своем плече.

— Все в порядке, — сказала она снова тихо. — По крайней мере, мы получили некоторых из них. В большом масштабе Вселенной, может быть, это не имеет значения. Но важно, что это люди. И это для нас очень важно, Маурисио. Это важно для нас.

* * *

Привлекающий внимание звук сигнала кома у постели вытащил Хонор из тревожных снов. Она проснулась, как всегда, моментально, в полном сознании, что было вбито ей годами флотской службы, но призраки снов — вещи, которые она видела на борту платформы, разбитые лица и слишком часто жестоко травмированные тела пленных, которых они освободили — плавали в ее глазах, когда Нимиц скатился со своей обычной позиции для сна на ее груди. Он издал недовольный, сонный звук, и она полувиновато улыбнулась в его сторону и приласкала уши левой рукой, пока ее правая потянулась нажать клавишу принятия кома.

— Да? — Одно слово вышло четким и ясным.

— Шкипер, — раздался голос Тейлора Найроби из аудио-дисплея, — я думаю, вам лучше одеться и прийти сюда.

— Почему? — Тон Хонор заострился, и ее глаза сузились. На Найроби не было похоже играть в игры посреди ночи, но…

— Мы просто выявили гиперслед в чуть более пятидесяти четырех миллионах километров. Это один корабль, он направляется к нам на четырехстах g. — Найроби помолчал, потом прочистил горло. — Это выглядит чертовски похоже на конфедератский тяжелый крейсер, мэм.

— Я буду немедленно, — сказала она и спустила длинные ноги за борт ее койки.

* * *

Хонор вышла на мостик "Ястребиного Крыла" спустя менее семь минут. Ее форма была безупречной, идеально сидевшей, и ее короткие, пушистые волосы были аккуратно причесаны под белым беретом. Нимиц сидел высоко и прямо на ее плече, а выражение лица у нее было сосредоточенным, но спокойным.

— Капитан на мостике! — рявкнул вахтенный квартирмейстер. Люди начали подниматься, но Хонор отрывисто махнула.

— Отставить, — сказала она, и подошла к Найроби, когда старпом вылез из командирского кресла в центре мостика.

— У меня есть корабль, — сказала она, устраиваясь в кресле, которое он только что освободил.

— Да, мэм. У вас есть корабль, — подтвердил он, и она кивнула головой в сторону главной схемы и значка ползшего по нему к ним.

— Нам что-нибудь известно о нашем госте?

Ее голос был значительно спокойнее, чем она на самом деле себя чувствовала. Пять дней прошло с той жестокой битвы на борту базы Казимира, и до сих пор губернатор Обермейер даже не была готова говорить с ними. Впрочем, это было не совсем верно. Она даже не подтвердила получение фактического и полного (в основном) сообщения Хонор об огромной массе доказательств, поддерживаемых "Ястребиным Крылом" на борту платформы (за исключением признанных "неприемлемыми"), но она была более чем готова выразить свое мнение на некоторое своевольное, высокомерное, и совершенно неприемлемое нарушение "Ястребиным Крыло" официального суверенитета территории Силезской Конфедерации.

Чтобы не происходило на борту базы Казимира, оно не могло оправдать вопиющего одностороннего вмешательства Звездного Королевства во внутренние дела Конфедерации и ее территорию. Конфедерация не была какой-то неоварварской односистемной малой точечкой где-то на карте, сообщила она Хонор холодно, и она намерена требовать извинений и несомненно репараций на самом высоком уровне.

Хонор желала бы, чтобы отношение Обермейер было сюрпризом. Но, учитывая тот факт, что системный губернатор была в фонде заработной платы "Рабсилы" в лучшем случае два стандартных года — факт, который был вполне подтвержден записями, захваченными в личных файлах Соколовска — Обермейер действительно не дала бы любого другого жизнеспособного ответа. Она не могла не признать обоснованности доказательств, поэтому она сосредоточилась на столь тщательном нападении и очернении создателей свидетельств этого, что никто не стал бы смотреть на сами факты.

Хотя всегда можно было обратиться к собственным покровителям — начиная, без сомнения, с губернатора сектора Чарновска — достаточно могущественным, чтобы защитить ее от любых расследований, которые могут последовать, но она ясно решила, что лучшей защитой будет мощное наступление. Было очевидно, что она предназначала для официального варианта свою творчески переработанную версию событий возле Эльсбеты́, и она тщательно обливала презрением все, что Хонор сообщила ей. Она рассматривала эти доклады не более чем своекорыстной ложью, которую следует ожидать от офицера-жулика, который так нагло нарушил суверенитет Силезии и, несомненно, убил сотни силезских граждан в ходе своего сумасшедшего нападения на мирную промышленную платформу. Она даже не приняла во внимание официально освобожденных рабов и силезских граждан, которых Хонор и ее союзники обнаружили на борту платформы.

"Все это заставляет меня задаться вопросом, заставила бы она весело "исчезнуть" всех их, если бы мы просто вытащили их оттуда и отправили к ней, — мрачно подумала Хонор вслед за этим со спокойными глазами. — Конечно, было бы более удобно для нее, если бы не было никого вокруг, чтобы подтвердить нашу версию того, что произошло здесь, и, учитывая, что она была готова залезть в постель к "Рабсиле", в первую очередь…"

— На самом деле, шкипер, — ответил Найроби на ее вопрос странным тоном, — у нас есть кое-что немногое. На самом деле, БИЦ определил его.

Хонор приподняла бровь, и он пожал плечами.

— В соответствии с БИЦ, мэм, это тяжелый крейсер Флота Конфедерации "Феликса́".

На этот раз обе брови Хонор поднялись, и═старпом покачал головой.

— Она еще не сказала ни слова, мэм, но в БИЦ уверены, что они читают ее отпечатки точно.

— Понятно.

Хонор откинулась на спинку командирского кресла, положив локти на подлокотники, пальцы сцепила вместе перед ней, и стала размышлять. "Феликса́" была последней, что она ожидала увидеть здесь, в Казимире. Учитывая тот факт, что коммодор Тешендорф был назначен на Хиллман, его флагман должно быть находился, по меньшей мере, в двадцати световых годах за пределами его сферы полномочий, и вторгался в чужой частный заповедник без приглашения, что просто не делалось во Флоте Конфедерации.

— Как долго ей добираться до нас? — спросила она.

— Она только перешла стену приблизительно на девятистах километрах в секунду, мэм. — Лейтенант младшего ранга Уоллес Маркхэм, помощник астрогатора Аньеллы Мацакис, нес вахту. Каштанововолосый, кареглазый Маркхэм был с Грифона, с почти таким же акцентом, что и у Алоизиуса О" Нила, и он был всего на пару лет старше Эверетта Яначека. — Ее ускорение примерно два-точка-девять километров в секунду в квадрате, поэтому предполагая, что она направляется к ноль-ноль относительно нас здесь, она сделает оборот примерно в пятьдесят три минуты, и должна связаться с нами через час и десять минут. Текущая дальность составляет пять-три-точка-девять миллионов километров.

— Благодарю вас, Уоллес.

— Не за что, мэм.

Хонор подумала еще. Должна ли она идти вперед и поприветствовать "Феликсу"?

Хонор подумала еще. Должна ли она идти вперед и поприветствовать "Феликсу́"?

Если она это сделает, ее сообщение достигнет крейсера всего за три минуты, в отличие от сорока с лишним минут, которые потребовались бы любому сообщению от Обермейер, даже если предположить, что Обермейер поняла, кем и чем она была. Хонор была далеко не уверена, что силезская система, особенно, такая нищая, как Казимир, имела датчики, способные идентифицировать такую далекую цель. Если на то пошло, они не смогли бы даже обнаружить гиперслед "Феликсы́"!

И даже если бы могли, Обермейер почти наверняка не могла знать, что прибыла "Феликса́". На самом деле, ее наиболее разумным предположением будет, что прибыл еще один работорговец или пират, чтобы воспользоваться гостеприимством базы Казимира. Каковой может поставить ее в интересное затруднение. А если она свяжется с новичком и предупредит его, чтобы тот держался подальше от платформы? Или она свяжется с новичком и поощрит его — предполагая, что он вооружен — атаковать платформу и ее новых жильцов? И что произойдет, если она направит личное послание тому, кого она посчитает судном вне закона… а его получит вместо этого крейсер Флота Конфедерации? Сейчас это были развлекательные мысли.

В любом случае, Хонор могла получить сообщение крейсера намного быстрее, чем что-либо из внутренней системы может достигнуть ее, и открытие разговора на ее условиях было соблазнительным выбором. Если нет ничего другого, она сможет выложить свою версию событий Тешендорфу до того как версия Обермейер, возможно, доберется до него.

Оборотной стороной этого было то, что очевидно, "Феликса́" уже направлялась к платформе. Она сформировала свой курс с того момента, как сделала свой альфа-переход, так что она явно не подойдет к Казимиру для проведения каких-либо официальных мероприятий во внутренней системе. Это предлагает несколько возможностей, особенно если кое-кто захочет взять на себя определенные хитрые и коварные мотивы игры, а учитывая то, как Хонор "случайно" встретилась с Джоном Брауном Мэтисоном, в первую очередь…

— Хорошо, — сказала она почти капризно, — в таком случае, я полагаю, мы узнаем, что она делает здесь, примерно через два часа.

28

На самом деле, прошло лишь немногим более девяноста минут, когда "Феликса́" сблизилась до пятнадцати световых секунд, и Флоренс Бойд повернулась к Хонор.

— Мэм, — сказала она очень формально, — у нас есть запрос связи от "Феликсы́". Коммодор Тешендорф просит обратиться непосредственно к вам.

— Ну, кажется, любезный коммодор знает, что мы находимся в этом районе, — пробормотала Хонор, а затем кивнула офицеру связи. — Переведите его на основной дисплей, Флоренс.

— Да, мэм.

— Коммандер Харрингтон, — сказал образ коммодора Мечислава Тешендорфа с основного дисплея несколькими секундами позже, — я надеюсь, у вас есть хоть какое-то объяснение этого вопиющего нарушения силезского суверенитета. — Он нахмурился, брови опустились на серые глаза, и покачал головой. — Я был потрясен — шокирован! — когда я общался с губернатором Обермейер после моего прибытия в систему, и она сообщила мне о ваших своевольных действиях! Честно говоря, я никогда бы не поверил, что мантикорский офицер с вашим опытом мог быть виновным в таком необоснованном вмешательстве во внутренние дела Конфедерации!

Хонор, показалось, что более чем один из людей на мостике "Ястребиного Крыла" съежился. Что касается ее, она только откинулась в кресле, слегка сжав губы.

— Я окажу вам любезность, — продолжил Тешендорф в том же мрачно возмущенном тоне, — предполагая, что вы по крайней мере, считали, что необходимо действовать быстро, в таких случаях, как этот. Это, однако, является слишком слабым оправданием для допущения такого рода своевольных действий! Губернатор Обермейер ясно дала мне понять, что если те невероятные вещи, о которых вы заявили по ситуации на бортовой платформе, точны, то никто в Казимире не имел ни малейшего представления о происходящем.

Конечно, офицер на мантикорской службе, сознающий насколько важны хорошие отношения между нашими звездными нациями, должен был понять соответствующий курс действий, и если эта информация пришла в ваши руки, нужно было довести ее до сведения губернатора Обермейер, чтобы она могла бороться с подобным. Она заверила меня, что если бы вы — как того четко требует каждое правило межзвездного закона, — сообщили ей о своих подозрениях, она бы действовала быстро и решительно, чтобы расследовать ваши заявления. Но поскольку вы создали для всех нас возможность одного из тяжких межзвездных инцидентов, я боюсь, что это вполне может привести к достаточно серьезным последствиям в отрицании всего, что было достигнуто положительного в результатах ваших односторонних действий в этой системе.

Хонор склонила голову набок, и более чем одному человеку на мостике показалось, что губы ее подергивались.

— Я думаю, — продолжил тяжело Тешендорф, — что всем нам повезло, что случайность привела мой флагман на Казимир в данный конкретный момент. — Он снова покачал головой, выражение его лица было жестким. — В этих условиях мое решение сделать остановку в Казимире для того, чтобы позволить моему личному стюарду взять больничный и провести его с семьей здесь, на своей родине, кажется, по крайней мере, будет выглядеть случайным. — Он позволил себе резкое фырканье развлечения. — Пустяк для меня, я думаю, в некотором роде, но он был со мной на протяжении большей части тридцати стандартных лет. После этого он заслуживает немного больше внимания, думаю.

Он сделал паузу, сердито посмотрел с дисплея, а затем сделал глубокий вдох.

— Я попаду к вашей текущей позиции примерно через тридцать четыре минуты, коммандер. Я ожидаю увидеть вас здесь, на моем флагмане, при первой возможности. Я надеюсь, вы сможете рассмотреть честь этой… "просьбы" в кратчайшие сроки. Тешендорф, конец связи.

Его передача закончилась, не дав ей какой-то возможности для ответа, и она откинула кресло еще назад, покачивая его из стороны в сторону на послушных дугах в глубоком молчании, которое последовало.

— Ну и ну, — пробормотала она, наконец, видимо, не обращая внимания на глубоко встревоженные взгляды, прикованные к ней, — он действительно хочет потушить, не так ли?

* * *

Бот "Ястребиного Крыла" аккуратно стыковался в первом шлюпочном отсеке КФСК "Феликса́", выполняя инструкции центра полетных операций тяжелого крейсера. Персонал трубы выбежал, как только малое судно зашло в рукав дока, а бортинженер Хонор изучал сигналы устройств на своей панели рядом с люком.

— Хорошая герметизация, мэм, — объявил он… тем же тоном, что по представлению Хонор, использовался сочувствующим центурионом, информирующим христиан, что львы были готовы.

— Очень хорошо, чиф, — сказала она спокойно. — Открыть дверь.

— Да, мэм.

Люк открылся, и Хонор качнулась, посылая себя в условия микрогравитации трубы. Она грациозно проплыла вниз по ее центру с Нимицем на плече, поймала поручень на дальнем конце, и дважды перевернувшись, оказалась в условиях судовой гравитации "Феликсы́". Она приземлилась легко, встала смирно, и поприветствовала смонтированный на переборке герб Конфедерации, который служил флагом Флота Конфедерации, а затем отдала честь лейтенанту, носившему оранжевую нарукавную повязку офицера шлюпочного отсека ФСК на палубе.

— Разрешите подняться на борт, сэр? — спросила она вежливо.

— Разрешаю, коммандер, — молодой человек ответил болезненно нейтральным голосом. Не было никаких лишних людей, и трубки боцмана не щебетали, но она увидела другого лейтенанта, ожидающего на заднем плане.

— Спасибо, — сказала она дежурному по шлюпочному отсеку, и подняла бровь, посмотрев на другого силезского офицера.

— Лейтенант Осмульски, коммандер Харрингтон, — сказал каштанововолосый молодой человек в ответ на поднятие брови. — Я флаг-лейтенант коммодора. Он просил меня приветствовать вас и предложить, чтобы вы сопровождали меня в комнату совещаний на флагманском мостике.

— Конечно, лейтенант, — сказала Хонор любезно. — Пожалуйста, ведите.

* * *

Хонор посетила несколько единиц Флота Конфедерации во время ее различных развертываний в Силезии. В ходе этих визитов она обнаружила, что дисциплина, состояние обучения и готовности, казалось, отличаются друг от друга с корабля на корабль. Чтобы быть честной, у нее не осталось очень благоприятного впечатления от большинства из них. Она старалась избежать всякого рода институционального высокомерия, которое слишком часто демонстрировали типичные мантикорские офицеры к своим силезским эквивалентам, но она виновато признавалась, что ей не всегда это удавалось. Правда, заключила она, причиной того, что столько мантикорских офицеров смотрели свысока на Силезский флот была в том, что большинство его кораблей — и их командиров — этого заслуживали.

Она никому не выражала своих отрицательных выводов о флоте, но печальная истина заключалась в том, что эта служба, пронизанная взяточничеством, коррупцией и худшим видом патронажа, поклялась служить правительству, которое было еще более коррумпированным и изобиловало растратами больше, чем сам флот, что давало очень мало стимулов офицерам для поддержания своего рода профессионализма, которого Звездное Королевство ожидало от своего офицерского корпуса. Она говорила себе, что должны быть исключения из этого скучного, удручающего состояния дел. К сожалению, она не встретила ни одного из них.

До сегодняшнего дня.

Несмотря на случайные враждебные взгляды, бросаемые на нее, когда она последовала за лейтенантом Осмульски через шлюпочный отсек к лифтам, она была наиболее поражена безупречной чистотой и порядком. Каждая часть была именно там, где должна была быть, и она подозревала, что Роуз-Люси Бонрепо была бы готова сервировать еду здесь, также как на своей палубе. Каждая форма была не просто чистой (что было достаточно редким на большинстве силезских судов, которые она посетила), но и аккуратной, и люди в ней выполняли свои обязанности с живостью и профессионализмом, которые были такими же как у нее дома на борту "Ястребиного Крыла".

Осмульски жестом предложил ей войти перед ним в кабину, затем последовал за ней и набрал код места назначения. Он стоял перед ней, почтительно сложив руки за спиной, не говоря ни слова, пока машина не замедлилась и остановилась.

— Сюда, пожалуйста, коммандер, — пробормотал он, изящно махнув правой рукой, когда двери открылись, и Хонор кивнула.

Это была не более чем короткая прогулка к комнате совещаний флагманского мостика, но все, что она видела по пути лишь подтвердило впечатление, произведенное на нее шлюпочным отсеком. "Феликса́" была обычного силезского дизайна с большим количеством оружия, но, насколько Хонор могла видеть, каждый сантиметр ее тщательно обслуживался, и было очевидно, что ничего не случилось с людьми, ответственными за эту работу.

Они подошли к комнате совещаний. Ее дверь была открыта, и Осмульски кивнул, показывая, что она должна входить первой. Флаг-лейтенант уважительно отступил, она сделала шаг и очутилась перед сидящим коммодором Тешендорфом и темноволосым, темноглазым офицером в форме старшего капитана. Командир "Феликсы́", решила она, когда Осмульски прочистил горло.

— Коммандер Харрингтон, сэр, — объявил он сдержанным тоном.

— Я так и понял, — громыхнул Тешендорф. Он посмотрел на Хонор со скудной любезностью, а выражение лица его флаг-капитана было еще мрачнее. Она смотрела спокойно, выражение ее лица было спокойным… и хвост Нимица расслабленно висел вдоль ее спины, когда кот склонил голову набок и рассматривал двух старших силезских офицеров с ее плеча.

— Я обязан сообщить вам, коммандер, — мрачно сказал Тешендорф, — что этот разговор записывается. Что запись будет передана в офис губернатора Чарновска и, я не сомневаюсь, в Кабинет министров. Что произойдет с ней после этого, я, конечно, не могу сказать. Я не был бы удивлен, однако, найдя ее включенной в будущее официальное сообщение моего правительства вашему. Это понятно?

— Да, коммодор, — ответила она спокойно.

— Тогда, коммандер, — сказал Тешендорф, — позвольте мне сообщить вам, что за все годы службы я никогда не сталкивался с таким наглым случаем головокружительного превышения офицером своих, своего флота, или, — если на то пошло, — своей звездной нации законных полномочий. Вы сработали в стиле борьбы с преступностью несанкционированными методами на суверенной территории Силезской Конфедерации. Вы не обращались с вашими подозрениями или доказательствами, на которых они основывались, к любому законному должностному лицу или учреждению Конфедерации. Вместо этого, вы спланировали нападение на силезскую промышленную платформу, на которой — по вашему собственному докладу губернатору Обермейер — число фатальных потерь превысило тысячу человек. Каковые даже не включают погибших людей на борту "Эвиты", когда вы взорвали ее из космоса без, насколько мне известно, какого-либо предупреждения или предложения сдачи! Бывали сражения между эскадрами боевых кораблей, коммандер, в которых погибало меньше людей!

Он замолчал, но было очевидно, что он и не ожидал ответа. Наконец, он шумно вдохнул и покачал головой.

— Если бы вы донесли ваши данные до сведения соответствующих органов, то весьма вероятно, что правильно спланированная операция, с соответствующими элементами поддержки на месте, могла бы решить всю эту ситуацию без такого массового уровня потерь. Я полагаю, мы должны считать себя счастливыми, что, по крайней мере, ваши подозрения об условиях, на борту платформы были подтверждены. Это не означает, что действия, которые вы предприняли в отношении этих подозрений были оправданы, коммандер. Это, я считаю положительно, не будет мнением моего правительства, равно как и мои собственные намерения не подразумевают ничего подобного.

Он посмотрел на нее секунду.

— Однако, исходя из того, что я до сих пор видел из отчетов и документации, которые вы предоставили губернатору Обермейер — после того — я склонен полагать, что по крайней мере погибшие — многие погибшие — появившиеся вследствие ваших своевольных действий, по сути, были пиратами и работорговцами, как вы и обвиняли. И этот факт, коммандер, единственная причина, по которой я не буду требовать, чтобы вы и ваш корабль сопровождали меня в Сагинау, для того чтобы вы смогли объяснить свои действия губернатору Чарновска лично.

Поверьте, ничего не доставило бы мне большего удовольствия, чем видеть вас пытающейся объясниться перед ней. При таких обстоятельствах, однако, и принимая во внимание необходимость для любого ответственного офицера попытаться свести к минимуму межзвездные последствия своих действий, я не буду настаивать на этом. Вместо этого, я приказываю вам, основываясь на моем собственном авторитете, как старшего из присутствующих офицеров Флота Конфедерации, немедленно отбыть из силезского пространства на вашем судне. Я не сомневаюсь, что ваше собственное начальство найдет ваши усилия по оправданию ваших действий, по меньшей мере, правдоподобными, как я сам, и я с уверенностью ожидаю, что вы скоро испытаете последствия самого сурового недовольства.

Он посмотрел на нее снова, а затем махнул рукой в резком жесте.

— Есть ли что-либо, что вы хотели сказать в ответ, коммандер?

— На самом деле, сэр, — сказала она с уважением, — есть три вопроса, которые я хотела бы спросить, с вашего позволения.

— Спрашивайте, — сказал он отрывисто.

— Во-первых, сэр, что бы вы хотели, чтобы я сделала с пленными моих людей, которые пока еще удерживаются на борту платформы? Их около шестисот, считая оставшихся в живых членов экипажа платформы и дополненных с двух пиратских судов, извините, с двух предполагаемых пиратских судов, которые были пришвартованы здесь, когда мы прибыли.

— Резонный вопрос. — Слова Тешендорфа прозвучали так, как если бы он предпочел счесть вопрос необоснованным, если бы нашел способ. — А в ответ, — продолжил он, — я проинформировал губернатора Обермейер, что в связи с тем, что имея дело с таким количеством заключенных было бы грубо напрягать ее собственные средства и системные активы безопасности, поэтому я лично приму ваших заключенных под мою стражу, вместе с любыми документальными или вещественными доказательствами, которые вы сможете предоставить, и они вернутся в сектор Хиллман со мной. Я уверен, что мы сможем добраться до сути все происшедшего.

— Понятно. Конечно, я буду готова передать их вам, в удобное для вас время, сэр.

Тешендорф только фыркнул, потом махнул рукой снова.

— Вы сказали, что у вас еще два вопроса, коммандер.

— Да, сэр. Как вы, вероятно, знаете из моих отчетов губернатору Обермейер, — "и я держу пари, она была просто в восторге передать их тем, кто старше вас, когда вы спросили их", — подумала она язвительно, — в этой операции мне была оказана помощь несколькими гражданскими добровольцами. На самом деле, только благодаря помощи их судна, я была в состоянии провести "Ястребиное Крыло" к эффективной дальности поражения платформы и пиратских судов — я имею в виду, конечно, предполагаемых пиратских судов — в системе. Очевидно, они считают, что я имела право просить их о помощи в этой операции. Так как они действовали добросовестно в этой вере, и, поскольку они понесли несколько собственных смертельных потерь в боях, я хотела бы просить у вас заверений, что им также будет позволено уйти из Казимира, а не предстать обвиняемыми за свои действия перед каким-либо местным прокурором.

Тешендорф издал звук, который звучал удивительно похожим на рычание и побарабанил пальцами правой руки по столу комнаты совещаний в течение нескольких секунд. Затем, наконец, он неохотно кивнул.

— Очень хорошо, — сказал он. — Очевидно, что пираты и работорговцы являются общими врагами всех цивилизованных звездных наций. Я с трудом могу винить гражданских добровольцев за то, что они были готовы помочь флотскому офицеру, который, по их предположению, как вы сами только что отметили, имел полномочия, чтобы заручиться их помощью в борьбе с такими врагами. При таких обстоятельствах, да, они свободны.

— Благодарю вас, сэр. Я высоко ценю вашу щедрость.

— Я не щедр к вам, коммандер, — отметил Тешендорф ледяным тоном. Он дал этому предложению задержаться на мгновение, потом пожал плечами. — А ваш третий вопрос?

— В дополнение к гражданскому персоналу, законно назначенному на платформу, сэр, — тихо сказала Хонор, — мы обнаружили в камерах более девятисот генетических рабов. Очевидно, что ни "Ястребиное Крыло", ни "Феликса́" не имеет возможностей для жизнеобеспечения, чтобы забрать столь многих людей с этой платформы. Впрочем, я не уверена, что кто-то во всей системе Казимир имеет так много жизнеобеспечения, или, если на то пошло, что губернатор Обермейер с планетарной стороны имеет достаточно объектов для укрытия такого количества освобожденных рабов, не подвергая их тесноте и, возможно, примитивным условиям жизни в течение, по крайней мере, некоторого времени. Однако, командир "Рапунцель", сообщил мне, что у него имеются возможности жизнеобеспечения, чтобы взять их всех на борт своего судна. Я считаю, что в данных обстоятельствах данное ему позволение сделать это, и транспортировать их либо в Звездное Королевство или на какую-то другую планету, которая готова предложить им убежище, было бы гуманным и правильным поступком.

— Конечно, никто не хочет видеть, что эти бедные люди будут страдать в дальнейшем. — Впервые выражение Тешендорфа заметно смягчилось. — На самом деле, коммандер, разрешите мне сказать, что одним из ясно смягчающих обстоятельств всей этой позорной ситуации, является то, что эти рабы и гражданские жертвы были спасены от еще больших страданий и смерти здесь, на борту этой платформы. Я не предполагаю ни на минуту, что такой результат оправдывает ваши решения и действия, но, как вы говорите, в данных условиях, позволяя этим освобожденным рабам уйти на борту вашего другого судна — "Рапунцель", вы сказали? — будет правильным действием. При условии, конечно, что они пожелают уйти.

Он смотрел на нее с каменным выражением лица в течение нескольких секунд, затем прочистил горло.

— Это все, что вы хотели сказать, коммандер?

— Да, сэр.

— Никаких протестов о невиновности, никаких попыток оправдать ваши действия?

— Сэр, моя точка зрения содержится в докладах, которые вы, очевидно, уже видели. Я, конечно, предоставлю вам копии этих отчетов из моих собственных файлов на компьютере, в… интересах полноты. Я действовала, как казалось, требовалось по моему мнению, в свете имеющейся у меня информации. Если это решение и эти действия спровоцировали, как вы говорите, потенциальный межзвездный инцидент, я, естественно, глубоко сожалею о подобном результате.

Он ждал, как будто ожидая, что она еще что-то скажет, но она просто стояла с уважением, глядя на него. Наконец, он дал себе немного встряхнуться.

— Очень хорошо, коммандер. Я хочу, чтобы вы, ваше судно, и… "Рапунцель" покинули Казимир в течение шести часов. Это понятно?

— Да, сэр. Конечно.

— Тогда эта беседа закончена.

Тешендорф резко кивнул своему флаг-капитану, и другой офицер нажал на кнопку консоли перед ним. Прошла секунда молчания, а затем Тешендорф встал, выражение его лица совершенно изменилось, и он протянул руку Хонор через стол для совещаний.

— Коммандер, — сказал он, голос его необъяснимо потерял свой суровый гнев, когда она твердо пожала его руку. — Я совсем не ожидал, что приглашая вас на обед, приведу вас в такую глубокую воду. За это я прошу прощения. К сожалению, это правда, что иногда есть… проблемы, которые могут быть решены только выходя за рамки нормального пути, как это и произошло.

— Да, сэр. Я понимаю.

Она спокойно выдержала его взгляд, и Нимиц издал мягкий звук согласия с ее плеча.

— Хорошо, коммандер. — Его хватка на руке затянулась на мгновение, а затем он отпустил ее, отступил назад, и глубоко, уважительно кивнул ей. — Было очень приятно с вами познакомиться. Я хотел бы думать, что когда-нибудь у меня будет возможность провести некоторое время с вами и Нимицем снова. За едой, я имею в виду, конечно.

— Конечно, сэр. — Она улыбнулась ему. — А теперь, с вашего позволения, коммодор, если я собираюсь действовать по вашему расписанию, думаю, мне лучше вернутся к моему кораблю.

29

— Адмирал Вебстер сейчас примет вас, коммандер.

— Спасибо, главстаршина, — сказала Хонор Харрингтон, йомен Адмиралтейства вежливо нажал на кнопку, которая открыла дверь во внутренний кабинет Первого Космос-Лорда Джеймса Боуи Вебстера.

Она встала, подняла Нимица на руки и подождала, пока он усядется ей на плечо, затем прошла так спокойно, как могла через дверь приемной.

Прошло больше полного стандартного месяца с момента возвращения "Ястребиного Крыла" в двойную систему Мантикоры. Очевидно этого следовало ожидать, так как ее развертывание должно было продлиться еще шесть стандартных месяцев, и срочное возвращение вызвало много вопросов, которые, Хонор знала, будут.

Она передала собственные рапорта сразу в Адмиралтейство, наряду с запечатанной официальной депешей от коммодора Тешендорфа, который настоял, чтобы она взяла ее с собой. Учитывая характер "официальной беседы" с ней, которую он записал в Казимире, она действительно не ожидала, что ничего оправдательного его официальное послание не содержит. Он не мог, в конце концов. Он уже рисковал создать себе слишком много могущественных врагов, особенно с учетом заинтересованности губернатора сектора Чарновска, сделать что-нибудь в этом роде. Хонор знала, и она не винила его за то, что случилось. Какими бы ни были конечные последствия для нее, а то, что первый космос-лорд так долго выжидал, чтобы вызвать ее, выглядело довольно плохим знаком, она поняла, почему именно Тешендорф сделал то, что он сделал. И, как она и ожидала, было больно, когда она также пришла к выводу, что ее выброшенная карьера была на самом деле выгодной ценой за сохранение жизней столь многих людей.

Как только ее рапорта были получены, приказы спустились быстро-быстро. "Ястребиное Крыло" был передан Космической Станции Ее Величества "Гефест" для давно запланированного и заслуженного (но таинственно ускоренного) капитального ремонта. Экипаж эсминца также был отправлен на три недели в отпуска, но только после того, как каждый член его личного состава был проинформирован в недвусмысленных выражениях, что события его усеченного развертывания должны считаться засекреченными. Они не должны обсуждать их в любом случае ни с кем — и, очень конкретно, не со средствами массовой информации — до того, как Флот завершит свое собственное расследование.

Те же акценты были расставлены в тихом разговоре Хонор с капитаном старшего ранга военно-юридической службы, прежде чем она была также отправлена домой "в отпуск". Никто не сказал таких слов, как "возможные обвинения" или "комиссии по расследованию", но она слышала их парящими невысказанными в фоновом режиме, и общее поведение капитана военной юстиции было бесперспективным, если не сказать больше.

Сначала она пыталась делать вид для своих родителей и, возможно, для себя самой, если на то пошло, что все было просто прекрасно. Дело в том, что если поручено держать рот на замке, то это исключает любую возможность обсуждения ее проблем с ними, но она знала, что ее мать и, особенно, ее отец, в прошлом служащий Флота, не испытывали больших трудностей предполагая, что-то не так. Доктор Альфред Харрингтон провел достаточно времени на службе, чтобы знать, что развертывание не бывает прервано на прихоти, и что плановый капитальный ремонт корабля обычно не продвигается вперед почти на полный стандартный год без какой-то серьезной технической проблемы. Однако, несмотря на то, что его должно было мучить жгучее любопытство и беспокойство, он и мать Хонор тщательно избегали задавать вопросы, когда довольно быстро поняли, что она не собирается отвечать.

Их молчаливая поддержка только приветствовалась ею, но поскольку дни шли за днями, превращаясь в недели, а известий из Адмиралтейства по-прежнему не было, то сердце Хонор постепенно совсем опустилось. Любой, кто когда-либо служил на борту корабля королевы, учился ожидать новости, но это, как правило, потому что простая передача сообщений через расстояния в световые годы занимала много времени. Это было не потому, что они сидели рядом с домом, пытаясь отвлечь себя на такие вещи, как дальние походы, дельтапланы и парусники, в ожидании падения дамоклова меча. Стало еще хуже, когда ожидание тянулось все дальше и дальше, и ее первоначальные надежды, что достижения "Ястребиного Крыла" могли каким-то образом смягчить последствия ее действий, становились тусклее и тусклее.

А потом, позавчера, пришел вызов предстать в Адмиралтейство лично. И не просто к кому-то, а к Первому Космос-Лорду, самому высокопоставленному представителю Королевского Флота Мантикоры. Хонор никогда не встречала сэра Джеймса Боуи Вебстера лично, хотя он выступал перед ее классом на Острове Саганами, когда она была гардемарином. Он имел славу честного и справедливого, но пользовался репутацией молотобойца для тех, кто, как он чувствовал, нарушал свой долг или ленился при выполнении своих обязанностей в качестве офицеров королевы. Она слышала рассказы о других офицерах, большинство из них намного старше себя, которые были вызваны в кабинет для личных встреч. Большинство из этих историй… плохо кончались для обсуждаемых офицеров, и несмотря на поддержание спокойного выражения лица, живот болезненно ощущал, что она словно вступает в условия микрогравитации, а не в роскошно обставленный кабинет, огромное окно которого выходило на центр города═Лэндинг.

Большая комната была отделана панелями из местного светлого дерева, которое не было причудой, как это было бы на одной из дальних планет Солнечной Лиги, а в углу был камин. Он был функциональным, а не просто декоративным, и это было экстравагантностью. Здание Адмиралтейства было построено более полтораста мантикорских лет назад и имело немногим больше ста этажей, но дымоход камина проходил вверх через тридцать с лишним этажей воздушных шахт и вентиляционных каналов. Хотя, как немного казалось Хонор, стоило учесть, что климат столицы гораздо более вероятно требовал кондиционера, нежели предложенного тепла открытого огня.

Остальная часть кабинета и особенно модели судов и старомодные масляные и акриловые изображения кораблей, адмиралов и знаменитых сражений рассеянных кругом, абсолютно ясно давали понять кому он принадлежал, и в нем никого не было, отметила она, когда пересекла ковер к огромному стол Вебстера. Только их двое… что не было хорошей приметой.

Она добралась до стола и встала по стойке "смирно", болезненно сознавая белый берет засунутый ею под погон. Она по-прежнему имела право на этот знак командира звездного корабля, и она подумала, будет ли это справедливо через час.

— Коммандер Харрингтон, милорд, — сказала она тихо, но решительно. — Прибыла по приказу.

— Так, понятно.

Вебстер откинулся на спинку кресла за столом и рассматривал ее с каменным выражением лица. Он был крупным мужчиной, хотя, вероятно, немного ниже, чем сама Хонор, с безошибочным вебстеровским подбородком. На данный момент, он, казалось, был точно не рад ее видеть.

— Вольно, — сказал он после ожидания достаточно долго, чтобы дать понять, что командир корабля она или нет, она была очень младшим офицером, прибывшим к служебному начальнику в далеко не идеальных условиях.

Она подчинилась команде, приняв стойку "вольно", которой она не часто пользовалась в последние пару стандартных лет, и он позволил ей постоять таким образом в течение нескольких секунд.

— Так, коммандер, — сказал он, наконец, несколько едко, — я предполагаю, что у вас есть по крайней мере некоторые смутные представления о том, почему вы здесь. Это было правильным предположением с моей стороны?

— Я полагаю, что так, милорд. — Хонор сохраняла собственный голос спокойным, как и свои глаза, когда она встретилась с ним взглядом.

— И почему, как вы полагаете?

— Милорд, я предполагаю, что мне было приказано доложить вам о моих действиях и решениях в Силезии.

Было труднее, чем она ожидала, сохранить спокойное выражение и сдержать свое внутреннее напряжение в тоне. Хотя, наверное, это было на самом деле легче, словно облегчение, потому что, наконец, находясь здесь, она узнает цену своих действий, и это было огромным облегчением.

Или, она поняла, как будто находясь здесь, на грани, узнает о цене, сгоревшей от растущей неуверенности в прошлом месяце и оставившей ее такой же уверенной, какой она была в день начала ее нападения на Казимир.

— Ну, как это случается, вы в этом совершенно правы, — сказал ей Вебстер холодно. — Не каждый день простой коммандер обнаруживается в центре внимания при обмене нотами на уровне кабинета министров между звездными нациями, коммандер Харрингтон. На самом деле, я не помню, когда в последний раз это случалось… предполагая, что это когда-либо случалось. До этого, по крайней мере.

Он показал блеснувшие белые зубы в том, что никто никогда не принял бы ошибочно за улыбку.

— Я знаю, коммандер, что некоторые из офицеров Ее Величества считают, что Флот Конфедерации состоит исключительно из взяточников, неумех и бездарностей. Я также знаю, что некоторые из офицеров Ее Величества не чувствуют ничего, кроме презрения к этому флоту, и что, на основании презрения, они регулярно унижают и его, и его офицеров. Если на то пошло, я знаю, что некоторые из офицеров Ее Величества не видят причин, чтобы прислушиваться, или стремиться к сотрудничеству с ним даже в его собственном суверенном пространстве.

Он сделал паузу, его ноздри раздулись.

— Это не то, коммандер Харрингтон, отношение, которое я или Флот Ее Величества готовы терпеть. Это понятно?

— Да, сэр, — ответила Хонор тихо.

— Во-вторых, коммандер, это положение Флота Ее Величества, что офицер Королевы подчиняется приказам, которые ему — или ей — даны. В частности, я обращаю ваше внимание на ту часть ваших собственных последних приказов, которые подчеркнули необходимость сотрудничества и поддержку губернатора сектора Чарновска. Я считаю, что было ясно для вас при вашем инструктаже перед развертыванием, что промантикорское отношение губернатора сектора сделало для нас особенно важным избежание любых инцидентов в секторе, за который она несет ответственность. Я ошибаюсь в этой вере?

— Нет, сэр.

— Я так и думал.

Он опрокинул кресло чуть дальше назад, разглядывая ее в абсолютной мрачной тишине очень много ударов сердца, затем глубоко вздохнул.

— Я, конечно, не посвящен в ваши самые сокровенные мысли, коммандер, — сказал он потом. — Тем не менее, я озвучиваю свою неизбежно ограниченную точку зрения о том, что может или не может прошло через ваш мозг, прежде чем решиться объединить Флот Ее Величества с откровенно террористической организацией, чтобы приступить к совершенно несанкционированному нападению на суверенную территорию одного из самых важных торговых партнеров Звездного Королевства, и казалось бы, мне будет трудно примирить… скажем так, ваши последующие действия с вашими приказами. Вы не могли бы воспользоваться этой возможностью, чтобы изложить мне ваш, без сомнения, извилистый путь логики?

— Нет, сэр, — сказала Хонор спокойно, и одна из его бровей поднялась. — Я изложила свои выводы и рассуждения ясно, как могла в своих рапортах, сэр, — продолжила она, в ответ на повышение брови. — Я не думаю, что могу более подробно изложить свое видение, чем когда писала их в то время.

"И будь я проклята, если собираюсь начать пытаться ныть и просить какого-то специального рассмотрения на этой поздней дате", — добавила она мысленно.

— Так вам вообще нечего добавить к этим докладам?

— Нет, сэр.

— Понятно.

Еще раз он созерцал ее на несколько секунд молча, потом пожал плечами, и позволил его креслу встать немного более вертикально.

— Позвольте мне рассказать вам немного о переписке, которая произошла между министерством иностранных дел и силезским послом здесь, в Лэндинге, — сказал он потом. — Конфедерация осудила ваши действия самым решительным образом, коммандер. Они подали официальную жалобу на нарушения вами своей территории и своего суверенитета. Они дали понять, что полностью отвергают ваши полномочия действовать так, как вы это сделали, и я был проинформирован, что их верховный суд, скорее всего, собирается заключить, что любые так называемые доказательства о правонарушениях, которые, возможно, появились после вашего нападения на Казимир, будут недопустимы в любом силезском судебном разбирательстве. Иными словами, все должностные преступления со стороны отдельных лиц на платформе Эльсбета́, которые в противном случае могли бы быть обнаружены и преданы суду, не будут рассматриваться, потому что характер вашей деятельности там, был подсудным, в конце концов.

Хонор удержала выражение лица, но сердце внутри упало. Если Обермейер — и, особенно, Чарновска — удалось получить все выброшенные доказательства, то никакие из них вообще не будут иметь эффекта для очистки выгребных ям политической коррупции Конфедерации. Возможность того, что она имела хоть какой-то результат всегда была слабой, но теперь она знала, что это не так. И те самые люди, ответственные за создание базы Казимира, возможно, собирались использовать ее действия, чтобы защитить себя от любых последствий для собственного дела.

— Посол, — продолжал беспощадно Вебстер, — специально отметил, что полный отказ Флота подойти к этому вопросу через соответствующие каналы, оказал значительное негативное влияние на способность компетентных правоохранительных органов Конфедерации делать свою работу. На самом деле, Правительству Ее Величества было сообщено, что ваше вмешательство в систему Казимира полностью отрицается ведущимся расследованием. Эти преступники — силезские преступники, а не только иностранные граждане, — которые в противном случае столкнулись бы с судом, теперь будут недоступны из-за вашего загрязнения расследования и доказательств против них.

Хонор почувствовала, что пытается подняться из ущелья. Если бы она думала, что в Казимире действительно было расследование, без сомнения, она бы расплакалась, подумала она с горечью. Как это было, ей было совсем уж легко представить, слишком спокойна была улыбка на лице Чарновска, в этом конкретном кусочке, вставленном в дипломатическую переписку.

— Я очень сомневаюсь, коммандер, что смогу адекватно выразить вам тяжесть, с которой министерство иностранных дел, премьер-министр Кромарти, Первый Лорд Яначек, и Флот просмотрел эти события. Тот факт, что мы не можем оспаривать ни одного фактического элемента силезского осуждения ваших действий, мягко говоря, не сделало любого из нас хоть чуточку счастливее. Я хочу, чтобы вы поняли, ясно и недвусмысленно, что это не дело для одного младшего командира звездного корабля, отрицать внешнюю политику Звездного Королевства. И Правительство Ее Величества не может, даже если того пожелает, получив такой резкий протест от иностранной звездной нации, тем более такой серьезный, не принять меры по нему.

Хонор ничего не сказала, ожидая, ощущая внутри поющую пустоту.

— Вас может удивить, когда вы узнаете это, коммандер, — сказал Вебстер незначительно смягчившимся голосом, — но Правительство Ее Величества не является неблагодарным за сохраненные жизни вас и ваших людей, и рабов, которых вы освободили. Каждый в Звездном Королевстве, если не придираться, согласен с вашим желанием сохранить эти жизни и освободить тех рабов. Если бы не манера, в которой вы это сделали, и межзвездные политические последствия ваших действий, я уверен, вы нашли бы себе высокую оценку, а не осуждение. По-видимому, правительство Силезии также знает об этом факте.

Таким образом, Конфедерация решила, что если мы примем соответствующие меры в вашем случае, весь инцидент будет разрешен без публичного осуждения ваших действий. Ни Конфедерация, ни Звездное Королевство не будут делать никаких публичных упоминаний или каких-либо официальных комментариев на все, что произошло в Казимире. Что касается наших двух занятых правительств, этого никогда не происходило. Это понятно, коммандер?

— Да, сэр.

На этот раз она не могла держать горечь в голосе. Конечно, Конфедерация готова была "великодушно" отказаться от какого-либо общественного обсуждения! Вряд ли было бы в интересах Чарновска вывесить все это грязное белье в публичный эфир, не так ли? Тараканы сбежали обратно в тень, и кроме отдельных рабов и ожесточенных гражданских, которых она смогла освободить, ничего не изменилось. Глубоко внутри она всегда это знала, но выслушивание подтверждения, как ханжески Конфедерации щеголяла тем, что погрязла еще более крепко и глубоко, чем она когда-либо ожидала, что может.

— Я также должен сообщить вам, коммандер Харрингтон, — продолжил Вебстер, — что губернатор сектора Чарновска, в частности, твердо убеждена, что такие действия, как ваши не должны проходить без штрафных санкций. Эта готовность Конфедерации публично не осуждать их, не может рассматриваться как своего рода оправдание со стороны Звездного Королевства, для избежания этой неприятной необходимости, что делает совершенно ясным, как серьезно мы рассматриваем всю эту ситуацию. Таким образом, вы освобождаетесь от командования "Ястребиным Крылом".

Несмотря на все, что она могла сделать, лицо Хонор напряглось. Она говорила себе, что была подготовлена к этой возможности; теперь она поняла, что ошибалась. Сознавая и признавая это умом, она никогда даже не догадывалась, насколько глубокой будет эмоциональная боль.

— Мнение Адмиралтейства, на которое премьер-министр Кромарти дал согласие, таково, что меры против любого из офицеров и рядовых, участвующих в этой операции, предприниматься не будут, — продолжил Вебстер. — Также не будет ни комиссий по расследованию, ни военного трибунала. Отчасти, конечно, это из-за желания со стороны обеих звездных наций минимизировать общественные последствия этого эпизода. Однако, более важно то, честно говоря, в какой степени ваши собственные рапорты сделали это совершенно ясным, что офицеры и экипаж корабля, под вашим командованием просто выполнял законные приказы своего командира. Их действия были совершенно правильными, действительно, весьма похвальными, в этих условиях, и их служебные записи это отражают.

По крайней мере, ей удалось так много, подумала она с горечью.

— Мне не доставляет никакого удовольствия освобождение от должности капитана звездного корабля при таких обстоятельствах, — сказал ей первый космос-лорд. — Что касается меня, я считаю невозможным осудить ваши мотивы. Также, если на то пошло, я в данный момент думаю, что вы действовали, без полного осознания того, к каким последствиям это может привести. Какова бы ни была цена, я считаю, что цель ваших действий, и результат ваших действий для других, по крайней мере, были в соответствии с самыми высокими традициями Королевского Флота. Это может показаться слабым утешением в этот момент, коммандер Харрингтон. Я надеюсь, однако, что в какой-то момент в будущем, вы вспомните, я чувствую, этот путь. И что есть много других людей во Флоте Ее Величества, которые почти наверняка почувствуют то же самое, если они когда-либо узнают о ваших действиях.

— Благодарю вас, сэр, — она успела сказать, и была поражена тем, насколько спокоен ее голос.

— Также не будет официального письменного выговора в вашем деле, коммандер. Ваше освобождение будет рассматриваться как простое административное передвижение в соответствии с ускоренным графиком ремонта "Ястребиного Крыла". Когда вы покинете мой кабинет, вы сразу доложитесь Бюро Персонала, где вам будет предоставлен ваш лист об официальном окончании командования и ваше имя будет помещено в банк данных офицеров, ожидающих назначения.

— Да, сэр.

Они действительно собирались все это похоронить, как если бы ничего не случилось, подумала она с горечью. Не будет даже письменного выговора объясняющего, почему она была освобождена от командования, почему она проведет остаток карьеры вне Флота, она будет списана на берег на половинное жалованье, как и ряд других офицеров, в которых королевская служба не нуждалась.

— Это все, коммандер.

— Да, сэр.

Она встала "смирно" еще раз, потом механически повернулась к двери, через которую она вошла в кабинет. Она сделала один шаг, когда Вебстер снова заговорил.

— Один момент, коммандер.

— Сэр?

Она повернулась к нему, и он нахмурился.

— Я полагаю, адмирал Курвуазье был одним из ваших преподавателей в Академии?

— Да, сэр. Был.

Хонор подумала, что выказала свое недоумение, и Вебстер поморщился.

— Я боюсь, адмирал Курвуазье является одним из офицеров, кто был полностью проинформирован об этом неудачном деле, — сказал он. — Учитывая результат, вы можете найти трудным поверить в это, но, прежде чем решить, как реагировать на протесты Конфедерации, я поручил своим сотрудникам опросить так много старших офицеров, которые знакомы с вами лично, как это возможно. Это было моей надеждой, что таким образом я смогу сформировать лучшее понимание ваших мотивов… и, возможно, оказать помощь в принятии решения по вашему делу, которое сочетало бы по крайней мере некоторые элементы справедливости с учетом потребностей службы.

Хонор сжала челюсти. Она даже не хотела представлять, как ее старый наставник отреагировал на новость о совершенном ею безобразии.

— Причина, почему я говорю об этом, коммандер, — сказал ей Вебстер, — в том, что в ходе моей личной беседы с адмиралом Курвуазье, он сообщил мне, что был крайне опечален известием о всех неприятностях, которые вы навлекли на себя. Я думаю, вы, возможно, хотели бы знать, что он приводил доводы, довольно страстные, в вашу защиту. По его мнению, вы никогда не демонстрировали меньше, чем общую преданность своей профессии, к мужчинам и женщинам под вашим командованием, к Флоту, и к чести Звездного Королевства Мантикора. И в этой связи, он также не считает, что все, что появилось из-за ваших действий в Казимире изменит его мнение хоть на один миллиметр.

— Спасибо, спасибо, сэр.

К ее ужасу, голос Хонор вышел хриплым, почти надтреснутым, и ее глаза горели от слез о потере своей карьеры, которые она не смогла сдержать. По крайней мере, адмирал знал. По крайней мере, он понимал, и она за это знание..

— Я надеюсь, что в подобных обстоятельствах, кто-то должен был сообщить мне это, коммандер Харрингтон.

Сейчас в голосе Вебстера было откровенное сострадание, и Хонор посмотрела на него. Молчание опустилось между ними, и вот, наконец, Вебстер поднял спинку кресла в полный рост.

— Есть еще одна последняя вещь, коммандер, — сказал он.

— Сэр? — спросила Хонор, когда он снова остановился.

— Как я уже упоминал, я говорил лично с адмиралом Курвуазье о вашем случае. На самом деле, я боюсь, что, отвлек его от набора новобранцев, когда вызвал его. Он был на совещании со старшими инструкторами по льготам ВТК. [Высшие Тактические Курсы].

Хонор кивнула. Она была в восторге, когда Курвуазье, наконец, получил давно ожидаемое продвижение на адмиральский чин и возглавил Высшие Тактические Курсы, иначе известные как "Дробилка". ВТК был последним шагом на пути к старшему командованию звездным кораблем. Горстка офицеров, возможно, получила командование легкими гиперспособными единицами, не пережив "Дробилку", как пришлось самой Хонор с "Ястребиным Крылом", но никто не мог, не пройдя ВТК, когда-либо получить командование чем-то тяжелым или более престижным, чем устаревший эсминец. Она не могла думать ни о ком во всем флоте, кто бы лучше Курвуазье подходил к работе в "Дробилке", а тот факт, что Флот в целом, наконец, признал это, наполнил ее глубоким удовольствием.

— Как я также уже говорил, — продолжил Вебстер, — адмирал был очень огорчен, когда я сообщил ему, что не вижу выхода, кроме как освободить вас от вашего командования. Он протестовал довольно сильно, хотя, в конце концов, я думаю, он пришел к выводу, что это было лучшим решением.

Хонор вздрогнула. Она не могла ничего с собой поделать. Ее глаза метнулись в недоверии к лицу Вебстера, но в ней смешались ужас и неверие, потому что он сейчас улыбался ей!

— Я считаю, что причиной того, что он пришел к этой точке зрения, коммандер, — продолжил Первый Космос-Лорд Королевского Флота Мантикоры, — в том, что ВТК начинает новый обучающий цикл со следующего месяца. Если бы мы не ускорили канцелярскую работу, чтобы освободить вас от командования "Ястребиным Крылом", было бы невозможно вписаться в этот цикл, и вам пришлось бы ждать еще шесть стандартных месяцев, прежде чем вы смогли бы начать посещать занятия.

В какой-то момент она просто не поняла. А потом, когда дошло, глаза Хонор округлились.

— Не думайте ни минуты, что мы все совершенно несерьезно относимся к офицерам, которые беспечно игнорируют свои приказы, — сказал Вебстер, его голос на мгновение помрачнел еще раз. — И даже не начинайте думать о том, чтобы ввести в привычку делать так! Но на этот раз, коммандер, — только на этот раз — Флот готов простить эту маленькую оплошность с вашей стороны. Конечно, — улыбнулся он злобно, — если мы можем удовлетворить губернатора сектора Чарновска и ее союзников, избавив вас от командования, тем лучше. К тому времени, когда они выяснят, что мы действительно сделали, момент для них, чтобы настаивать на чем-то более значительном будет… упущен.

Но одной из причин, почему я провел последние десять минут запугивая вас, коммандер Харрингтон, была та, что вы не уйдете с чем-то вроде этого в следующий раз. И вам лучше знать, что вы только что закончили создание для себя кое-каких существенных врагов в таких местах, как Сагинау и Меза. Я сомневаюсь, что они даже замечали вас раньше, но, поверьте мне, они будут следить за вами с этого момента.

— Да, сэр. Я понимаю.

— Хорошо… даже если мне трудно поверить, что вы действительно понимаете, учитывая улыбку, которую вы не можете совсем удержать в стороне от вашего лица, — сказал Вебстер сухо. — Теперь идите.

— Да, сэр!

30

— Так что, уважаемые, готовы ли вы поговорить об этом сейчас? — спокойно спросила Алисон Харрингтон, когда она и Хонор помогали Альфреду Харрингтону загрузить тарелки от ужина в посудомоечную машину.

— О чем? — спросила Хонор.

— О том, о чем вы не говорите последний месяц, — объяснила ее мать, с преувеличенным терпением. Нимиц чирикнул, развлекаясь, со своего высокого стула у стола, и Алисон посмотрела на него. — Ты молчи там, пушистый маленький монстр!

Нимиц только громче чирикнул, и Алисон усмехнулась, потом, перед тем, как повернуться к дочери, постаралась немного успокоиться.

— Я серьезно. Готовы ли вы поговорить об этом?

— Алли… — сказал предостерегающе Альфред Харрингтон, и она скорчила ему рожу.

— О, тьфу, Альфред! — сказала она. — Я мирилась с тобой и Хонор, и тем, что Флот "делает правильные вещи" дерьмом с тех пор как она пришла домой с опущенным хвостом. Теперь я просто хочу знать, что все это значит.

— Мама, извини, — сказала Хонор, — но я все еще не могу вам рассказать. Они приказали не говорить об этом, и никто не сказал мне, что это изменилось. Но, если это сделает вас счастливее, я думаю, что могу честно сказать, что моя встреча с адмиралом Вебстером прошла много лучше, чем я когда-либо ожидала. На самом деле все будет просто отлично.

— Ты уверена? — Алисон Харрингтон изучала выражение лица дочери с необычайной напряженностью, тревога в ее собственных глазах была гораздо более заметна, чем она, как правило, позволяла.

— Определенно, — сказала Хонор твердо, и напряженные плечи ее матери расслабились.

— Хорошо, — сказала она тихо, потягиваясь мягко погладить плечо ее гораздо высокой дочери. — Хорошо.

— Да, — ответила Хонор, положив свою руку на ее и нежно обнимая. — Да, я думаю, что это на самом деле хорошо.

Обе стояли таким образом в течение нескольких секунд, а затем Алисон встряхнулась и посмотрела на Хонор с нечто гораздо большим, чем ее нормальная улыбка.

— Теперь, когда ты сказала мне так много, — сказала она. — Я полагаю, что должна спросить тебя о тех вещах, о которых ты не должна мне говорить, и которые не имеют ничего общего с той маленькой несанкционированной атакой, совершенной тобой в системе Казимира в компании с Баллрум?

Хонор заморгала в изумлении, и Алисон фыркнула.

— Хонор, Беовульф только на другой стороне перехода. Как ты думаешь, куда все эти освобожденные рабы пошли? А что заставляет тебя думать, что "торговое судно" с экипажем, люди которого носят фамилии почти исключительно "Экс", могло высадить тысячу освобожденных рабов на Беовульфе, без ведома моей семьи? Я получила первое письмо Жака менее чем через неделю после того, как ты вернулась домой из Силезии! Но так как было очевидно, что твоему отцу, — она сердито посмотрел на Альфреда, — как и тебе приказали не говорить об этом, я не стал выдавливать из вас какие-либо подробности. Теперь, когда с тобой поговорили в Адмиралтействе, я не чувствую себя столь милосердной. Итак, скажи мне. Жак получил правильную подробную информацию?

— Так как я не знаю точно, что он написал, я не могу сказать, — указала Хонор. Хотя, подумала она, старший брат ее матери почти наверняка получил "правильные подробности". На самом деле, учитывая его роль в Антирабовладельческой Лиге, она сильно подозревала, что он получил "подробности" непосредственно от Самсона═Экса═и Анри Кристофа. — Я бы сказала, что это так, скорее всего, — добавила она вслух.

— И, чтобы сделать это, ты действительно подошла почти к окончанию своей карьеры, как он думает? — спросила Алисон гораздо более спокойно.

— Я не знаю, — начала Хонор, но потом она встретилась взглядом с матерью и поняла, что сейчас не время для уверток.

— Да, мама, — сказала она тихим голосом. — Я сделала это.

— О, Хонор! — почти прошептала Алисон, потягиваясь, чтобы взять лицо дочери в руки. Она смотрела в глаза Хонор, и ее собственные наполнились слезами.

— Жак сказал мне, что ты сделала, — сказала она. — Он сказал мне, что не думал, что есть еще один офицер в любом месте — даже в Мантикорском Флоте — кто бы мог сделать тоже, что вы сделали с Баллрум для всех этих людей. Он был так горд тобой, Хонор! Но все, о чем я могла думать, так это задаваться вопросом, почему ты сделала это. Была ли это моя вина? Я знаю, сколько Флот значит для тебя, он твоя любовь — а ты подошла, так близко к тому, чтобы бросить все, потому что знаешь, как я отношусь к генетическому рабству?

Хонор посмотрела на нее, зная, что ее мать хотела знать правду, даже если до этого момента, Хонор сама не знала точно, что это была за правда. И вот, наконец, она покачала головой.

— Мама, это была не твоя вина, — сказала она. — О, я знаю, что ты думаешь о "Рабсиле", и Мезе, и генетическом рабстве. Я не буду притворяться, что я чувствую к ним то же, что ты — и папа — научили меня чувствовать. Но когда Баллрум пришел ко мне с этим, я приняла решение не из-за тебя, или папы. Я решила из-за меня, из-за того, кто я, и во что я верю, и того, что моя совесть требует от меня. Я не могла просто уйти, зная, что я узнала. Это было в основе, мама — не из-за того, что сидя у тебя на коленях ребенком, я слушала тебя и дядю Жака, говорящих об АРЛ и Баллрум. Это было знание, что если бы я сделала это, то фактически я могла бы спасти хотя бы несколько жизней из сущего ада… и этого не сделает никто, кроме меня.

Она посмотрела в глаза матери.

— Я не могла этого допустить. Я просто… не могла.

Алисон Харрингтон посмотрела на свою высокую дочь долгие секунды, а затем, не спеша, покачала своей головой.

— Знаешь, ты ошибаешься, — тихо сказала она, — это моя вина, моя и твоего отца. В конце концов, — улыбнулась она сквозь дымку слез, — мы те, кто назвал тебя Честь [англ. Honor].

Переведено на Нотабеноиде

Переводчики по главам:

1. loks, LeeS

2–7. loks

8. loks, iiii01 9-30. loks

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg