«Видимость жизни»

БРАЙАН ОЛДИСС

ВИДИМОСТЬ ЖИЗНИ

Перевел с английского Аркадий КАБАЛКИН

Бескрайнее и мизерное. Галактический музей, угасшая любовь. Я узрел и то, и другое. Музей огромен. На бесчисленных планетах меньше чем в тысяче световых лет от Земли сохранились сооружения невероятной древности и непостижимого назначения. Музей на Норме - из их числа.

Мы полагаем, что музей создан существами корлевалулоу, некогда властвовавшими в галактике. Призрак корлевалулоу прочно вошел в сознание рода людского и путешествует вместе с нами от звезды к звезде. Порой корлевалулоу изображают демонами, прячущимися в сумрачных туманностях в ожидании удобного момента, чтобы наброситься на человечество и извести его под корень в наказание за вторжение на их территорию. А иногда корлевалулоу представляют грозными и бесконечно одинокими богами, скитающимися по космической пустыне, мудрыми и всемогущими.

Два взаимоисключающих образа корлевалулоу рождены в глубинах человеческого подсознания. Нас, как и встарь, сопровождают демоны и боги.

Тем не менее корлевалулоу существовали на самом деле, нам кое-что о них известно. Например, что, перейдя в стадию галактического строительства, они отказались от письменности. Само название их племени дошло до нас благодаря единственному образцу их алфавита, которым располагает человечество, барельефу, украшающему фасад здания на Лакарге. Мы знаем, что они не походили на людей. Об этом говорят как чудовищные размеры их сооружений, так и враждебная человеку среда на планетах, где они занимались строительством.

Но судьба корлевалулоу нам неведома. Их владычество тянулось так долго, что они сделались неуязвимыми для всего, за исключением Времени.

Туда, где бессильно знание, проникает воображение. Люди решили, что корлевалулоу совершили что-то вроде коллективного самоубийства. Или в результате внутренних распрей истребили сами себя.

Судьба корлевалулоу волнует наше воображение, стимулирует метафизические фантазии. Возможно, движимые эволюционной необходимостью, существа эти переросли органическое состояние. В этом случае они могут по-прежнему населять свои древние сооружения, оставаясь невидимыми для людей. Есть и более экстравагантная теория, идентифицирующая Разум с Космосом; согласно ей, разумная раса, окрыленная замыслом занять целую галактику, обречена на то, чтобы обязательно претворить этот замысел в жизнь. Именно так поступило само человечество, мысленно истребив всех своих предшественников.

Так что теорий предостаточно. Но я собирался рассказать о музее на Норме. Как и повсюду, на Норме есть свои загадки. Музей расположен прямо на экваторе планеты. Все сооружение представляет собой опоясывающую планету колоссальную ленту, насчитывающую шестнадцать тысяч километров в длину. Любопытно, что ширина пояса непостоянна: то двенадцать километров, то все двадцать два.

Главная загадка Нормы такова: не являются ли ее география, рельеф и климат результатами деятельности корлевалулоу? Гигантский пояс делит планету на западное полушарие, занятое сушей, и южное - океан. По одну сторону раскинулась бесконечная равнина, испещренная кратерами, иссеченная ветрами, цепенеющая в синеватых снегах. По другую сторону ворочается бездонный океан аммиака, без единого островка, населенный "огненными рыбками" и другими загадочными обитателями.

Один из самых широких участков "пояса" представляет собой запутанный лабиринт построек. Когда прилетаешь из космоса, взгляд радуется именно неразберихе. Выйдя из космического корабля, вы попадаете на крышу сооружения и ободрены уже тем, что посреди удручающей симметрии Вселенной (немалая часть которой приходится на систему Корлевалулоу) все же есть место, где человечество может отдохнуть от тотальной упорядоченности.

Я ненадолго задержался у корабля, пытаясь осознать всю чудовищность открывшейся взгляду картины. Среди облаков багровело солнце, по бескрайней равнине скользили бесконечные тени. В отдалении, недоступное взору, стонало море. Я был лишь крохотной точкой, но одиночество мне привычно: на планете, которую я зову своим домом, встречи с себе подобными случаются от силы раз в году, если не считать поездок в Центр размножения.

Над одним из гигантских входов в музей люди кое-что выстроили сами: гостиницу для посетителей, служебные помещения, склады для оборудования и огромные передатчики. Стены музея непроницаемы для электромагнитного излучения, поэтому любая информация поступает из его недр наружу по кабелю, а уже потом разносится по всей галактике. - Добро пожаловать в музей Нормы, достойный Ищущий.

С таким приветствием обратился ко мне андроид. Он провел меня через шлюз и проводил в отель. Здесь, как и повсюду, все служебные функции были доверены андроидам. Я глянул на часы-календарь в фойе и нажал клавишу на своем наручном компьютере, как все путешественники, желающие знать, в каком времени находится в данный момент Земля. Убаюканный альфа-музыкой, я выспался, восстановил световой ритм организма и на следующий день спустился в музей.

В музее заправляли двадцать человек, только женщины. Директор сообщила мне всю информацию, какая могла потребоваться Ищущему, помогла выбрать средство передвижения и отпустила знакомиться с музеем.

У людей хватает способов выращивать мономолекулярные металлы, но циклопическое сооружение корлевалулоу на Норме все равно остается для нас непостижимым. Сколько ни ищи, не найдешь ни одного стыка или шва. Более того, здание каким-то образом притягивает или излучает свет, поэтому внутри нет необходимости в искусственном освещении. И самое главное, все сооружение, опоясывающее планетарный экватор, было изначально совершенно пустым. Это люди, прилетевшие сюда тысячу с лишним лет назад, превратили его в музей и принялись заполнять хламом со всей галактики.

Но сколько я ни разъезжал по музею, тягостное чувство бесконечности, вопреки ожиданиям, меня не посещало. Наверное, человечество готовилось принять бесконечность с тех незапамятных пор, когда наши предки научились считать на пальцах до десяти. Заселение космической пустоты придало этой тенденции новый импульс. Но лично я считаю, что та же самая тяга к бесконечности в любых ее проявлениях отбила у нас охоту к близким контактам друг с другом. Мы даже перестали любить, как любили друг друга предки, прикованные к планете; в отличие от них, мы стали жить врозь...

Света было столько, что всякое ощущение бесконечности рассеивалось. Я знал, что нахожусь в колоссальном замкнутом пространстве, но благодаря свету нисколько не страдал клаустрофобией, поэтому не стану и пытаться передать размеры музея.

На протяжении десяти предшествовавших веков люди упорно заполняли экспонатами тысячи гектаров музейных площадей. Работы у андроидов должно было теперь хватить до скончания века. Все экспонаты могли быть подвергнуты электронному сканированию, каждый обитатель любой цивилизованной планеты при желании за доли секунды получал объемное изображение требуемого предмета.

Я колесил среди всех этих несметных богатств почти наугад.

Чтобы удостоиться звания Ищущего, необходимо доказать свою интуитивную предрасположенность к совершению открытий. Я проявил эту способность еще в детстве, когда вместе с остальными детьми был погружен в "поведенческий бассейн", где изучалась моя психика. Меня отобрали для специальной подготовки. Я прослушал дополнительные курсы по философии, альфа-исчислению, случайной тетрахотомии, неточечной синхронии, гомунтогенезу и другим дисциплинам и получил квалификацию "Ищущего первой категории". Иными словами, я складываю два и два в ситуациях, когда большинство и не помышляет о сложении. Я устанавливаю связи, целое у меня получается больше, чем части целого. В космосе, засоренном разрозненными частями, моей профессии нет цены.

Я прибыл в музей с кучей заданий от различных учреждений, университетов и частных лиц, собранных по всей галактике. Чтобы выполнить любое из этих поручений, требовался мой специфический дар, иначе можно было бы прибегнуть к обычной голографии. Вот показательный пример. Академия слуха университета Паддин с планеты Руфадот разрабатывает гипотезу, согласно которой человеческие голоса от тысячелетия к тысячелетию генерируют все меньше фонов, то есть, проще говоря, становятся тише. Меня просили найти в музее любые факты, имеющие отношение к этой теории. Академия могла бы сама обшарить с помощью дистанционной голографии весь музей. Однако только редкий посетитель, вроде меня, обладающий целостным восприятием, способен набрести на искомое; только квалифицированный Ищущий может сделать нужное сопоставление.

Моя машина неторопливо плыла среди экспонатов. По всему музею были расставлены автоматы с едой, поэтому я мог оставаться там сколь угодно долго. Спал я прямо в машине - на этот случай в ней было предусмотрено ложе.

Утром второго дня, прежде чем продолжить путь, я обратился к ближайшему андроиду с вопросом:

- Тебе нравится приводить в порядок экспонаты?

- Это меня никогда не утомит, - ответила женщина с приятной улыбкой.

- Тебе интересно?

- Бесконечно интересно! Стремление к системе - основной инстинкт.

- Ты всегда работаешь только в этом отделе?

- Нет. Но этот отдел - один из моих любимых. Как вы, наверное, заметили, здесь мы занимаемся классификацией исчезнувших болезней - вернее, болезней, которые исчезли бы, если бы их не сохранили в этом музее. По-моему, микроорганизмы - это так красиво!

- Ты очень занята?

- Конечно! Каждый месяц коллекция пополняется. Здесь найдется место и для самых крупных, и для мельчайших предметов. Хотите, я что-нибудь вам покажу?

- Не сейчас. Сколько пройдет времени, прежде чем заполнится весь музей?

- При теперешних темпах - пятнадцать с половиной тысяч лет.

- Ты когда-нибудь бывала в пустых отсеках музея?

- Я стояла на краю пустоты. Неприятное ощущение! Я предпочитаю нормальное человеческое занятие.

- Хорошо тебя понимаю.

И я уехал, размышляя о пределах мышления андроида. Эти пределы установлены людьми; сами андроиды не догадываются об их существовании. Концептуальная вселенная, umwe"t* любого андроида не имеет границ. Это делает их счастливыми. Мы тоже счастливы со своим umwe"t. Шли дни, я делал одно сопоставление за другим, находил предметы, полезные для клиентов, и заносил их в свой наручный компьютер.

На пятый день я работал в отделе, где собраны корабли и предметы, оставшиеся от раннего периода галактических полетов. Многие экспонаты порождали в моей душе трогательный отклик, вызывали чувство, близкое к ностадонии - удовольствия от возвращения в прошлое. Ибо во многих из них отражались времена, когда человеческая жизнь была иной - возможно, не такой безопасной, зато менее аскетичной.

Первая Галактическая эра, когда мужчины, часто в сопровождении "жен" и "любовниц", если пользоваться старыми терминами, обозначавшими любовное партнерство, забирались уже довольно далеко в примитивных космических аппаратах, стала началом процесса ослабления парности, то есть восхождения человеческой расы к зрелости.

Я вошел в древний космический корабль, построенный еще до открытия "второго пространства". Вбирая голову в плечи, я прошелся по коротким коридорам и попал в комнату отдыха, где теснился некогда весь экипаж из пяти человек. Металл был всюду старомодный; казалось, конструкторы сдерживались, чтобы не использовать вместо него дерево. Мебель плохо соответствовала человеческим пропорциям, в моде был иллюзорный функционализм. И все же сам воздух этого салона был по-прежнему пропитан человеческим духом: упорством, отвагой, надеждой. Этот дух был мне дорог, души пятерых людей, живших когда-то здесь, были родственны моей.

Экипаж корабля погиб в вакууме из-за неполадок при атмосферной рециркуляции. Тогдашняя технология микроинкапсуляции еще не позволяла вводить кислород непосредственно в кровяные тельца, не говоря уже об отсутствии генной инженерии, необходимой для наследования имплантации. Все оборудование и мебель остались в том положении и состоянии, как в трагический момент далекого прошлого, когда произошла авария.

Роясь в личных шкафчиках, я наткнулся на тонкое колечко из античного металла под названием золото. Внутри колечка я разглядел гравировку маленькие корявые буквы древнего языка. Удерживая кольцо на кончике пальца, я задумался, какой цели оно служило. Может быть, такими были тогда противозачаточные средства?

Над моим плечом горела красным глазом музейная камера. Я затребовал описание найденного предмета в музейном каталоге. Ответ поступил незамедлительно: Вы держите кольцо, которое надевалось на палец человека, когда представители нашего вида были гораздо меньше размерами, чем теперь. Кольцо, как и весь корабль, относится к Первой Галактической эре, но оно, видимо, немного старше корабля. Датировка выводится из известного нам назначения кольца. Оно было символическим: ношение кольца обозначало замужний или женатый статус, соответственно, женщины или мужчины. Данное обручальное кольцо могло перейти кому-то из членов экипажа по наследству. В те времена брак должен был длиться до появления потомства, а возможно, и до смерти супругов. Человеческая биомасса делилась примерно поровну на мужчин и женщин, что резко отличается от соотношения "десять к одному", установившемуся в наших звездных сообществах. Поэтому образование пар для продолжения рода выглядело не таким абсурдным, каким оно представляется ныне. Само кольцо следует рассматривать как безобидный нелогичный предмет, предназначенный исключительно для демонстрации привязанности или супружеского состояния...

Я выключил связь.

Обручальное кольцо, обладавшее символическим смыслом. Эту находку оценил бы профессор, изучающий метаморфозы неречевого общения, которому тоже потребовались мои услуги. Обручальное кольцо... Замкнутый круг любви и разума.

Я был не прочь узнать, чем закончился этот брак, прожили ли супруги на корабле до самой смерти. Сохранившиеся предметы не подсказывали ответа на мой вопрос. Но я нашел плоскую фотографию в пластиковой рамке. На ней были изображены мужчина и женщина, запечатленные на открытом воздухе. Оба улыбались. У них были плоские глаза - признак ограниченных умственных способностей, и не очень привлекательный облик. Я обратил внимание, что они стоят ближе друг к другу, чем это принято у нас.

Возможно, такой близости требовало несовершенство съемочной аппаратуры? Или изменение нравов коснулось и того, как близко можно подходить друг к другу? Существует ли здесь какая-то связь с громкостью человеческого голоса, способная заинтересовать моих клиентов из Академии слуха? Не исключено, что наши органы слуха чувствительнее, чем у предков, прикованных к одной планете с высоким атмосферным давлением. Я записал информацию для последующей обработки.

Одна коллега, тоже в ранге Ищущего, утверждала полушутя, что в этом музее хранится секрет Вселенной. Остается только его отыскать.

"Это будет проще сделать, когда комплектование музейного собрания завершится", - сказал, помнится, я.

"Нет, - не согласилась она, - тогда секрет уже не откопаешь. Ведь в недра музея переместится вся внешняя Вселенная. Сейчас или никогда!"

"Сама мысль о существовании секрета или ключа ко всей Вселенной порождение человеческого ума", - напомнил я ей. "Или ума, создавшего ум человека".

Я провел ночь в разделе ранних галактических путешествий и на утро шестого дня продолжил изыскания. Я чувствовал необыкновенный подъем, далеко выходящий за пределы заурядной ностадонии и любопытства, неизбежного при раскапывании древностей. Все мои чувства были предельно обострены.

Я разъезжал среди двух десятков крупных кораблей Второй Галактической эры. Самый длинный из них насчитывал более пяти километров в длину и вмещал некогда несметное количество людей обоих полов. То была эпоха, когда род человеческий вознамерился основать космические империи и распространить свои первобытные национальные и территориальные образования на расстояние многих световых лет. Но фактор относительности с самого начала обрекал эти планы на провал: в неохватном пространстве-времени они превращались в детские забавы. Парадокс стал реальностью: выйдя в межзвездное пространство, человечество осознало ценность родного дома.

Я не заглядывал внутрь кораблей-мастодонтов. Путешествуя в глубоких ущельях между их бортами, я постигал дух милитаризма, выраженный в металле. Чудовищные излишества, отошедшие в прошлое.

В долинах между "мастодонтами" андроиды размещали новые экспонаты, снимая их с бесконечных лент бесшумных транспортеров. Я подъехал ближе к стеллажам.

Моему взору предстали экспонаты из колониальных жилищ и кораблей квази-имперских времен. Коллекция не могла не восхищать. С увеличением числа людей множилось количество окружавших их предметов. Незрелый вид был более всего озабочен проблемой обладания. Люди, давно обратившиеся в прах, при жизни не думали почти ни о чем, кроме собственности в том или ином выражении. Но, подобно теперешним андроидам, они не осознавали ограниченность своего umwe"t.

Мое внимание привлек безликий на первый взгляд кубик с гладкими посеребренными гранями. Я взял его и повертел в руках. Обнаружив на одной из граней небольшое углубление, я надавил на него пальцем.

Грани куба постепенно обрели прозрачность, и я увидел между ними объемную голову женщины. Голова оказалась опрокинутой. Глаза женщины смотрели на меня.

- Ты не Крис Мейлер, - услыхал я. - Я разговариваю только со своим мужем. Выключи меня и переверни.

- Твой "муж" шестьдесят пять тысяч лет как мертв, - сказал я и положил кубик обратно на полку, взволнованный обращением из столь далекого прошлого. Не исчезнувшее за такой срок представление о "верхе" и "низе" не могло не произвести впечатление. Я навел справки об экспонате в музейном каталоге.

На жаргоне того времени изделие именовалось "голокапом". Это голографическое изображение реально жившей женщины с отпечатком ее сознания на сердечнике из германиевого сплава. Оно генерирует видимость жизни. Вам требуются технические данные?

- Нет, только сведения о происхождении экспоната.

Экспонат найден в небольшом вооруженном корабле-разведчике, построенном в двести первом году Второй эры. Корабль был частично разрушен бомбой с планеты Скундра. Весь экипаж погиб, а сам корабль превратился в орбитальный спутник Скундры. Вам требуются данные о полетном задании?

- Нет. Известно, кем была женщина?

Экспонаты на этих стеллажах - новинки, только что занесенные в каталог. Экспонаты со Скундры продолжают поступать. Более подробная информация может быть предоставлена позднее. Сам куб еще не подвергался тщательному изучению. Однако известно, что он запрограммирован реагировать только на мозговые излучения мужа этой женщины. Такие "голокапы" пользовались популярностью у участников межзвездных экспедиций Второй эры. Они позволяли партнерам вспоминать друг друга на любом удалении. За более подробной информацией вы можете...

- Достаточно.

Я двинулся дальше, но окружающие предметы почему-то утратили для меня интерес. Подъехав к месту, где происходила разгрузка непрерывно прибывающих экспонатов, я остановил машину. Здесь тоже трудились неутомимые андроиды. Одни снимали с ленты экспонаты в прозрачной упаковке, другие раскладывали их по ящикам. Более крупные поступления перемещались с помощью кранов.

- Материал со Скундры? - обратился я с вопросом к каталогу.

Совершенно верно. Вас интересует история планеты?

- Это аграрная планета?

Именно так. Исключительно аграрная специализация, полная автоматизация. Люди на ее поверхность ныне не ступают. Первоначально ее объявила своей территорией Советская Индия, поэтому первые колонисты были, в основном, индусами. Затем разразилась война с близлежащими планетами Панславянского Союза. Вам знакома эта терминология?

- Чем закончилась дурацкая война?

Союз отправил к Скундре боевой корабль. Достигнув орбиты планеты, корабль потребовал уступок, которые оказались для индусов неприемлемыми. Тогда с корабля стартовал корабль-разведчик с заданием выработать соглашение. Соглашение было достигнуто, но разведчик взорвался в тот самый момент, когда корабль-матка готовился забрать его в свой люк. Группа экстремистов со Скундры заложила на корабле-разведчике взрывчатку. Вчера вы рассматривали предмет с разведчика, а сегодня проезжали мимо боевого корабля-матки.

В качестве возмездия за диверсию панславяне обработали планету "пантраксом-А" - бактериологическим оружием, в считанные недели уничтожившим всех людей. Бациллы были настолько заразными, что болезнь стала косить людей и на корабле. Весь экипаж погиб, а оба корабля и планета на несколько столетий превратились в запретную карантинную зону. Сейчас опасности заражения, разумеется, уже нет: приняты все необходимые меры.

Услышанное навело меня на размышления. Я думал о трагедии Скундры, теперь казавшейся незначительным эпизодом. Уничтожение целой планеты, населенной людьми, очередное свидетельство жажды собственности - недуга, от которого сумела излечиться человеческая душа... Или сам этот музей - доказательство того, что это стремление выжило, преобразовавшись в желание владеть не просто материальными предметами, но и всем прошлым человечества - "секретом Вселенной", как в шутку обозначила странное явление коллега? Я убеждал себя, что причина и следствие существуют только субъективно, что жажда обладания может сама по себе рождать тайну, которую необходимо отыскать, подобно тому, как охота генерирует добычу. Что если этот ключ, этот секрет будет в конце концов найден? Тогда весь непостижимый клубок человеческих помыслов и свершений будет раз и навсегда распутан, возобладает одно чудовищное упрощение, мотивировка будет настолько принижена, что сама жизнь лишится смысла, и род человеческий угаснет и отомрет, исполнив свое предназначение. Не такая ли участь постигла непобедимых некогда корлевалулоу?

Ответ на вопрос о степени единства неорганического и органического миров может быть получен только в момент окончательной гибели в огненной геенне. Но и до того можно предположить, что одно существует ради другого, образуя иерархию предназначений. Органические системы, наделенные разумом, могут достигать единения, союза с окружающей Вселенной путем познания, обретения того "секрета", по поводу которого позволила себе пошутить моя знакомая. Такой союз будет вершиной, моментом цветения. Дальше можно ждать только упадка, метафизического подтверждения второго закона термодинамики.

Отвлекшись от раздумий, я осознал две вещи: во-первых, что я нахожусь в состоянии, предшествующем крупному открытию, и, во-вторых, собираюсь взять из рук андроида предмет, только что приехавший на транспортере.

Я снял с куба прозрачную обертку и услышал:

Данный экспонат поступил из столицы Скундры. Он обнаружен в квартире супружеской пары, Джин и Лана Гопалов. Остальные предметы имеют аналогичное происхождение. Не перемещайте свой в не предназначенное для него место, иначе работникам будет трудно его идентифицировать.

Это оказался "голокап", вроде того, что побывал у меня в руках накануне, но, видимо, более совершенный. Кнопка была спрятана так искусно, что я нащупал ее лишь случайно. Кубик мгновенно зажегся, создав сильнейшую иллюзию, будто я держу в руках мужскую голову. Мужчина огляделся, перехватил мой взгляд и сказал:

- "Голокап" предназначен только для моей бывшей жены, Джин Гопал. Ты не имеешь ко мне отношения. Пожалуйста, выключи меня и верни Джин. Крис Майлер.

Образ пропал. В руках у меня остался безжизненный куб. Зато в голове теснились вопросы. Шестьдесят пять тысяч лет назад...

Я снова нажал кнопку. Глядя на меня немигающим взглядом, мужчина проговорил тем же самым тоном:

- "Голокап" предназначен только для моей бывшей жены, Джин Гопал. Ты не имеешь ко мне отношения. Пожалуйста, выключи меня и верни Джин. Крис Майлер.

Больше от Криса Майлера ничего не осталось. Но и оставшееся - его лицо производило сильное впечатление. Крупные черты: высокий лоб, длинный нос, мощный подбородок, широко расставленные серые глаза, твердая складка толстых губ. Небольшая каштановая бородка с легкой проседью, немного седины на висках. Гладкое лицо с выражением легкой грусти. Я снова возродил его к жизни и заставил произнести знакомую фразу.

- Будет тебе бывшая жена! - пообещал я ему и поехал туда, где побывал накануне, зная, что меня ведут талант и богатый опыт.

Совпадение и противоречие были налицо - вернее, видимость совпадения и противоречия. В том, что в один день я натыкаюсь на "голокап" жены, а на следующий - на "голокап" мужа, большой странности не наблюдалось. Тот и другой были взяты с одной территории, доставлены в музей одновременно. Больше интереса вызывало противоречие. Женщина предупреждала, что намерена говорить только со своим мужем, а мужчина изъявлял готовность обратиться к бывшей жене. Не замешана ли здесь еще одна женщина?

Я вспомнил, что женщина по имени Джин выглядела молодой, тогда как Майлер был, скорее, мужчиной среднего возраста. Женщина жила на планете Скундра, Майлер входил в экипаж корабля-разведчика. Они принадлежали к противоборствующим сторонам в войне, обрекшей обоих на смерть.

Теперь, по прошествии шестисот пятидесяти веков, невозможно было разобраться, как такое могло произойти. Однако до тех пор, пока в субмолекулярной структуре клеток, образующих "голокапы", теплилась энергия, сохранялась и надежда восстановить этот малозначительный фрагмент незапамятного прошлого.

Хотя я не знал, разумеется, смогут ли два экспоната беседовать между собой.

Поставив кубики на одну полку, в метре друг от друга, я включил оба.

Головы ожили одновременно и огляделись, как живые. Майлер, внимательно глядя на женщину, заговорил первым.

- Джин, дорогая, это Крис. Как много времени прошло! Не знаю, следует ли мне теперь с тобой заговаривать, но молчать я не в силах. Ты меня узнаешь?

Голографический образ Джин, женщины гораздо моложе его годами, был менее совершенным, более зернистым.

- Крис! Я твоя жена, твоя малышка Джин! Обращаюсь к тебе, где бы ты ни был! Знаю, у нас бывают размолвки. Когда мы вместе, я не могу тебе в этом признаться, но поверь, наш брак многое для меня значит, и я хочу его сохранить. Шлю тебе свою любовь, куда бы тебя ни занесло. Я много о тебе думаю. Ты говорил... сам знаешь, что ты говорил, но, надеюсь, я тебе все еще не безразлична. Я этого очень хочу, потому что ты мне по-прежнему дорог. После нашей разлуки минуло больше двенадцати лет, дорогая Джин, - отвечал Майлер. - Знаю, я виноват в нашем разрыве, но тогда я был моложе и глупее, чем сейчас. Даже тогда внутренний голос мне подсказывал, что я совершаю ошибку. Ты ведь никогда меня не отвергала и не забывала, правда?

- Я тебя не только не забыла, но и попытаюсь в будущем не скрывать своих чувств. Надеюсь, теперь я смогу лучше тебя понять. Знаю, я была не такой отзывчивой, как ты того заслуживал... Я не шевелился, завороженный этим диалогом, нюансами и намеками, превосходившими мое понимание. То была беседа примитивных существ. Личико женщины оживилось, ее даже можно было назвать хорошенькой, если бы не плоские глаза и избыток волос: чувственный рот, широко расставленные глаза. Но какая нелепая уверенность, что у нее в собственности может находиться мужчина... И мужчина убежден в том же самом!

Майлер говорил медленно, задумчиво, но без колебаний, Джин - быстро, сбивчиво и неуверенно.

- Ты не представляешь, что значит жить с постоянным чувством сожаления! Во всяком случае, я надеюсь, тебя сия чаша минула, моя дорогая. Ты никогда не понимала, что это такое и к чему приводит. Я помню, как однажды, перед самым нашим разрывом, назвал тебя поверхностной. Тебя ведь устраивало жить только настоящим, прошлое и будущее ничего для тебя не значили. Тогда я не мог этого понять, потому что самого меня всегда сопровождают прошлое и будущее. Ты никогда не вспоминала прошлого, ни радостного, ни печального, а для меня это было невыносимо. Представь, я умудрился превратить такую безделицу в угрозу нашей любви! И потом, твоя связь с Гопалом... Это меня ранило. Ты уж прости, но то, что он темнокожий, тоже сыпало соль на мою рану. Но даже тогда мне следовало больше винить самого себя. Теперь я уже не столь самонадеян, как раньше, Джин.

- Ты знаешь, я не люблю пережевывать прошедшее, - сказала она. - Я живу сегодняшним днем. Что до той истории с Ланом Гопалом - признаться, меня к нему влекло. Сам знаешь, он меня добивался, а я не смогла устоять. Я не виню Лана, но хочу, чтобы ты знал: нас с ним больше ничего не связывает. Я снова счастлива. Мы с тобой принадлежим друг другу.

- Я по-прежнему чувствую то, что чувствовал всегда, Джин. Ты прожила в браке с Гопалом уже лет десять. Возможно, ты меня забыла и не обрадуешься этому "голокапу"...

Я, в отличие от этих двоих, обратился в слух, они же глядели друг на друга во все глаза и беседовали, друг друга не слыша.

- Мы по-разному мыслим - я хочу сказать, у нас это по-разному получается. - Джин опустила глаза. - Ты можешь все объяснить, ты у нас интеллектуал. Знаю, ты меня презираешь, потому что мне не хватает ума, ведь так? Ты твердил, что мы с тобой общаемся на бессловесном уровне... Даже не знаю, что еще добавить. Мне было грустно, когда ты снова улетел - обиженный, разозленный, и мне хотелось... В общем, ты сам видишь, как твоя бедная жена пытается сгладить размолвку с помощью этого "голокапа". Я шлю его тебе с любовью, милый Крис, и с надеждой, что ты вернешься ко мне на Землю и что все у нас снова будет, как раньше. Мы действительно друг другу принадлежим, я ничего не забыла. Произнося эту тираду, она волновалась все сильнее.

- Знаю, ты не хочешь, чтобы я возвращался... - гнул свое Майлер. - Время не повернуть назад. Но появилась возможность к тебе обратиться, и я не смог ею пренебречь. Пятнадцать лет назад ты подарила мне "голокап", который с тех пор сопровождает меня в экспедициях. После нашего развода я поступил в космические наемники. Сейчас мы сражаемся на стороне панславян.

- Только что узнал: мы летим на Скундру, хотя и не с самыми добрыми намерениями. Вот я и решил сделать эту запись в надежде, что появится возможность ее тебе переправить. Суть самая простая: я прощаю тебе все, что, по-твоему, достойно прощения. Прошло столько лет, а ты мне по-прежнему дорога, Джин, пусть сам я для тебя - пустое место.

- Крис! Я твоя жена, твоя малышка Джин! Обращаюсь к тебе, где бы ты ни был! Знаю, у нас бывают размолвки. Когда мы вместе, я не могу тебе в этом признаться, но поверь, наш брак многое для меня значит, и я хочу его сохранить...

- Странно, что я приближаюсь в роли врага к планете, которая теперь, когда ты вышла за Гопала, стала твоим домом. Я всегда знал, что от него не дождешься добра. Как он нас разлучил... Но все равно, передай ему: я не держу на него зла. Главное, чтобы он хорошо о тебе заботился, остальное неважно.

- Шлю тебе свою любовь, куда бы тебя ни занесло. Я много о тебе думаю...

- Надеюсь, он заставил тебя обо мне забыть. Это его долг передо мной. Некогда мы с тобой были друг для друга всем. Дальнейшая моя жизнь сложилась несчастливо, как бы я ни изображал перед другими весельчака.

- Ты говорил... сам знаешь, что ты говорил, но, надеюсь, я тебе все еще не безразлична... Я тебя не только не забыла, но и попытаюсь в будущем не скрывать своих чувств. Надеюсь, теперь я смогу лучше тебя понять...

- Джин, дорогая, это Крис. Как много времени прошло! Не знаю, следует ли мне теперь с тобой заговаривать, но молчать я не в силах.

Я отвернулся. Наконец-то я все уяснил, насколько это было доступно моему пониманию. Голограммы могли общаться. Пауза в монологе одного побуждала к реплике другого. Однако сама их речь была запрограммирована задолго до этой встречи. Каждый исполнял свою роль и был не способен ни на йоту от нее отвлечься. Женщина исчерпала свои мыслишки раньше мужчины и раньше перешла к повтору уже сказанного.

"Голокап" Джин был записан примерно на пятнадцать лет раньше "голокапа" Майлера. Ее речь относилась ко времени, когда они еще были женаты, его - была произнесена через несколько лет после развода. То была беседа вразнобой, без малейшей надежды перейти в осмысленный диалог.

Банальные умозаключения, они занимали меня совсем недолго! Их сменили соображения поважнее.

Человек Второй эры канул в небытие, унеся с собой яростные собственнические инстинкты. Не стало и благочестивых корлевалулоу. Во всяком случае, мы так считали. Нас окружали их творения, но самих корлевалулоу рядом и духу не было. Мы не могли их наблюдать, как не могли наблюдать меня Джин и Майлер, хотя посланные ими сигналы продолжали звучать. Свою роль эземпластического Ищущего первой категории я исполнил с блеском. Моими стараниями целое неизмеримо превысило части. Я обнаружил то, что моя шутливая знакомая назвала "секретом Вселенной".

Подобно голографическим образам, которые я наблюдал, человеческая раса галактического масштаба оказалась лишь проекцией. Нас сотворили корлевалулоу не как существа, наделенные свободой воли, а всего лишь как продукт размножения.

Доказательств этому не появится никогда, все останется на уровне интуиции. Но я привык доверять своей интуиции. Подобно двум образам, запертым в шести гранях, мы все скользим вперед, неуклонно утрачивая определенность. Подобно им, мы обречены продираться сквозь дебри прошлого, ибо копии лишены созидательного будущего.

В том и заключалось мое чудовищное упрощение, мой союз с окружающей Вселенной. То был момент бурного цветения, предшествующий упадку.

Нет, моя догадка - чистый абсурд! Временное затмение рассудка. Ни на чем не основанные бредни. Я ведь знал, что никакого наивысшего "секрета Вселенной" не существует. Да и вообще, предположив, что человечество - искусственное творение корлевалулоу, я обязан был задаться следующим вопросом: кто сотворил их самих? А таких вопросов лучше не задавать. Но на каждом уровне существования есть ключ к центральной загадке. Эти ключи позволяют жизненным формам взбираться по лестнице жизни или утыкаться в тупик - процветать или отмирать.

Я нашел разгадку, почему зачахнет и умрет человеческая порода. Мы обитаем не во Вселенной, а всего лишь в umwe"t.

Я покинул музей. Улетел с Нормы. Но свой корабль я направил не в сторону родного дома, а на пустую планету, где теперь намерен завершить свои дни, сознательно лишив себя общения. Пускай считают, что вместо открытия общемировой заразы я подцепил индивидуальную болезнь. Если я выйду на связь, то, боюсь, погибель, которую я ощущаю у себя внутри, начнет распространяться вовне.

И не будет предела погибели.

Ужас мой был так велик, что лишь достигнув этой голой поверхности, я вспомнил: перед уходом из музея я забыл выключить "голокапы".

Они будут вести свой бесконечный разговор, пока останется энергия. А когда она иссякнет, обе говорящие головы канут в благословенное ничто и прекратят существование. Стихнут голоса, умрут образы. Но вовеки пребудет тишина.