«Хозяин судьбы»

Борис Никольский

Хозяин судьбы

ИЗ ЦИКЛА "РАССКАЗЫ ГЛЕБА ГУРЬЯНОВА"

Сначала он не обратил внимания на это письмо. Он обнаружил его у себя в почтовом ящике между рекламными листками какого-то косметического кабинета, счетами от врача и красочными проспектами туристского бюро, призывавшими совершить путешествие в Антарктиду.

В аккуратном конверте с незнакомым обратным адресом был заключен бланк со следующим текстом:

"Дорогой сэр!

Если Вам надоело быть рабом случайного стечения жизненных обстоятельств, если Вы хотите знать свое будущее, хотите стать хозяином своей судьбы, наша фирма охотно поможет Вам в этом. Наша фирма "Оракул-ХХ" опирается в своей деятельности на новейшие научно-технические достижения и гарантирует высокую степень точности".

"Знаем мы эти новейшие достижения,-думал Джеймс Тышкевич, сердито разрывая на мелкие клочки рекламу "Оракула".- Новейшие достижения, а сунешься туда, тебе какой-нибудь задрипанный автомат выдаст двусмысленный совет, вроде такого: "Не делайте того, чего, по вашему мнению, не следует делать, и вы достигнете того, чего желаете достигнуть". Очень мудро!"

Он бы так и забыл об этом письме, если бы через неделю опять не обнаружил в почтовом ящике точно такой же аккуратный конверт.

"Дорогой сэр!

Если Вам надоело быть рабом случайного стечения жизненных обстоятельств..."

Черт подери, может быть, это как раз то, что нужно ему, Джеймсу Тышкевичу, сейчас?.. Может, и правда, а?

Последнее время жизнь Тышкевича состояла, казалось, из сплошных опасении!. Он опасался увольнения, опасался стать безработным, опасался, что к нему вернется жена, как, впрочем, совсем еще недавно, всего полгода назад, опасался, что она его бросит, опасался повышения цен на бензин, опасался, что его ограбят, поскольку так и не удосужился установить в своей квартире электронного сторожа... Хотя, если говорить откровенно, грабить было особенно нечего-те небольшие сбережения, которые ему удалось сделать, он держал в местном банке, опасаясь, что когда-нибудь этот банк неожиданно прогорит и он, Тышкевич, окажется на мели. Все эти опасения так мешали ему жить, что однажды он даже обратился к врачу-психиатру, к тому самому, чьи счета теперь обнаруживал в своем почтовом ящике, и врач этот обещал, как он выразился, "снять напряженность", но после нескольких визитов к нему Тышкевич не без оснований стал опасаться, что врач попросту водит его за нос и никакого толку от предложенного им курса лечения, скорее всего, не будет. Главное заключалось в том, что сам-то Тышкевич отлично понимал, что все его опасения вовсе не плод расстроенного воображения, что все они реальны, и это особенно угнетало его. Работал он линотипистом в типографии местной газеты, и положение его казалось достаточно прочным и устойчивым до тех пор, пока не докатилась и до их городка волна технических преобразований:, типография переходила на новый, более совершенный способ печати, и этот. переход, естественно, должен был повлечь за собой весьма значительное сокращение персонала. Так что Тышкевичу было от чего тревожиться за свою судьбу.

"...Если Вы хотите знать свое будущее..."

На этот раз Тышкевич уже внимательнее вгляделся в обратный адрес, стоявший на конверте. Там значилось название города, расположенного километрах в двухстах от их городка. Что-то такое слышал Тышкевич об этом городе... Когда-то прежде город этот славился своими ночными кабаре, грандиозными шоу, игорными домами, но потом все это как-то угасло, померкло, перестало привлекать туристов, ходили слухи, будто там строится нечто гигантское - вроде бы какой-то завод электронного оборудования, что ли... Подробностей этих слухов Тышкевич уже не помнил...

Еще неделю-другую Тышкевич колебался, пребывал в нерешительности, не знал, что делать. Чем больше он думал об обещаниях "Оракула", тем заманчивее они казались. Ему нравился сдержанный, лаконичный тон письма. Ничего лишнего, никаких рекламных завитушек только суть. Тышкевич повторял текст письма про себя, словно взвешивал его и так и эдак: "Если Вам надоело быть рабом случайного стечения жизненных обстоятельств..." "Точнее не скажешь",-думал он. А тут как раз подошел его отпуск, и по тому, каким тоном разговаривал с ним его шеф, Тышкевич понял, что, очень возможно, после отпуска его услуги уже не понадобятся типографии. И тогда он решился.

Никому-ни соседям своим, ни товарищам по работе - он не стал рассказывать, куда и зачем едет. Пусть до поры до времени это будет его тайной, его секретом. Так лучше.

Утром, в первый же день отпуска, он сел в автобус и уже через несколько часов, оставив чемодан в отеле, шел к зданию, где помещался офис фирмы "Оракул-ХХ". Здание, офиса понравилось ему. Точнее сказать-оно его поразило. До самого последнего момента Тышкевич опасался: не заглотнул ли он фальшивую приманку, не окажется ли этот "Оракул" какой-нибудь замызганной конторой, дешевым аттракционом, рассчитанным на доверчивых простаков. Его опасения развеялись, едва он приблизился к зданию офиса, все еще не веря, что это и есть нужная ему фирма. Шутка ли сказать-тридцатиэтажный небоскреб высился перед ним. И на самом верху, на фасаде сверкали огромные буквы: "ОРАКУЛ-ХХ".

Тышкевич даже испытал некоторую почтительную робость, приближаясь к прозрачным дверям, которые тут же бесшумно раздвинулись перед ним.

Он очутился в просторном холле, потолок которого куполообразно, как в старинных церквах, уходил ввысь.

В центре холла журчал небольшой фонтан.

Направляясь к барьеру с надписью "Информационная служба", Тышкевич не слышал своих шагов-звук их гасил мягкий синтетический ковер.

- Добрый день, мистер...- Служащий сделал короткую паузу, вопросительно глядя на Тышкевича.

- Тышкевич. Джеймс Тышкевич.

- Добрый, день, мистер Тышкевич. "Оракул-ХХ" рад приветствовать вас. Меня зовут Майкл, я к вашим услугам.- Произнося эти слова, человек за барьером одновременно быстро и ловко нажимал кнопки на пульте, словно набирал какой-то код, и через несколько секунд Тышкевич уже увидел у него в руках картонный прямоугольник, похожий на перфокарту, сверху на котором отчетливо была напечатана его фамилия.

- Мы надеемся, мистер Тышкевич, что сумеем оправдать ваши надежды, что ваше пребывание у нас будет максимально полезным и плодотворным...

- Я бы хотел знать...- начал было Тышкевич, но Майкл тут же вежливо перебил его:

- Да, да, разумеется, с этого мы и начинаем. Сейчас я познакомлю вас с основными принципами работы нашей фирмы, и тогда вы уже сами сможете решить, воспользоваться вам нашими услугами или нет... Прошу вас, присядьте. Видите ли, мистер Тышкевич,- продолжал он, усаживаясь за низкий столик напротив Тышкевича,-когда мы говорим о таких вещах, как предсказание судьбы, предсказание будущего, мы невольно в нашем сознании связываем все это с некими сверхъестественными явлениями, не так ли?..

- Да, пожалуй,-сказал Тышкевич,

- Такова, я бы сказал, инерция человеческого мышления. Фирма "Оракул-ХХ", должен вас сразу предупредить, самым решительным образом отвергает подобный подход. Никакой мистики! Девиз нашей фирмы-"Только наука дает нам подлинное знание, только подлинное знание дает нам власть над судьбой". Нами используются самые последние достижения электроники, физики, математики.

В нашем электронно-вычислительном комплексе, который является абсолютно уникальным по своей сложности, уже сейчас заложены миллиарды и миллиарды различных вероятностей, человеческих взаимосвязей, наш комплекс в состоянии проанализировать их в течение десятых долей секунды. Вы, конечно, знаете, что каждая ситуация, изменяясь, порождает возможность десятков новых, казалось бы непредвиденных, ситуаций,-и это в силах учесть наш комплекс... Одним словом, нет такой мелочи, такого пустяка, который бы ускользнул от внимания "Оракула",- ведь вы сами знаете, мистер Тышкевич: именно то, что сегодня нам кажется пустяком, завтра может иметь далеко идущие последствия... Вы, наверно, обратили внимание, как быстро я получил вашу перфокарту? Это лишь потому, что вы уже заложены в память нашего комплекса, вся ваша жизнь, с ее различными обстоятельствами, деталями, прямыми и обратными связями... Мы ведь посылаем свои приглашения лишь тем, кто попал в сферу памяти нашего комплекса. Разумеется, эта сфера постоянно расширяется, вовлекает все новые и новые объекты, и расширяется, надо сказать, стремительно... Рано или поздно наступит время, когда к нам сможет обратиться любой человек, живущий в нашей стране. Вам кажется это невероятным? Но отчего же? Если ЭВМ может проанализировать, допустим, десяток вариантов, то почему бы ей не проделать то же самое с миллиардом в десятой степени?.. Принципиальной разницы нет, весь вопрос только в емкости, в объеме памяти. Впрочем, недаром говорят: лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Пойдемте, мистер Тышкевич, я продемонстрирую вам, как все это выглядит на практике. Прошу вас.

Когда они шли через холл, Тышкевич приостановился на минуту, чтобы разглядеть висевшие на стене фотографии.

- О, я вижу, вас заинтересовали эти портреты? - сказал Майкл.-Это всё люди, которым наша фирма помогла найти свой путь в жизни, помогла отыскать ту, может быть единственную, возможность, которая привела их к успеху. Все они побывали здесь так же, как вы, мистер Тышкевич.

- Как? И Стив тоже?

Сам Стив Эллинсон, знаменитый киноактер, звезда экрана, чья судьба и слава всегда вызывали у Тышкевича восторг, восхищение и зависть, собственной персоной, ослепительно улыбаясь, смотрел сейчас на него с фотопортрета.

- Да, и Стив тоже. Кстати, он ведь до некоторой степени ваш коллега. Знаете, кем он пришел к нам? Третьеразрядным репортером третьеразрядной газетенки, можно сказать, совершенно отчаявшимся человеком. Поверите ли, он не имел никакого представления о своих актерских талантах. И вот с помощью "Оракула" он ухватил свою версию... Ухватить версию - так это называется на нашем жаргоне,- улыбнулся Майкл.- Надеюсь, и вы тоже, мистер Тышкевич, сумеете...

- ...ухватить версию?-засмеялся Тышкевич.

- Вот именно, Я рад, что вам нравится у нас, мистер Тышкевич.

Они вошли в кабину лифта. Майкл нажал кнопку, и лифт плавно и бесшумно заскользил не вверх, как ожидал Тышкевич, а вниз, унося Майкла и Тышкевича к подземным этажам здания.

- Разумеется, когда вы станете нашим постоянным клиентом,-делая упор на слове "постоянным", сказал Майкл,- вы будете попадать во владения "Оракула" более простым путем, через главный, центральный вход, а пока нам придется немного попутешествовать...

Они шли по небольшим коридорам и коридорчикам, еще раз спускались, а потом поднимались на лифте и наконец оказались в огромном дугообразном помещении.

В отличие от холла офиса здесь были низко нависающие потолки, и все помещение выглядело бесконечно длинным, изгибающимся ивридором с небольшими, в рост человека нишами-ячейками по обеим сторонам. Большинство из этих ниш были сейчас пусты, лишь в некоторых виднелись согнутые спины людей, занятых какой-то работой. На Тышкевича и Майкла никто не обращал внимания.

- Вот мы и пришли,- сказал Майкл торжественно.

Тышкевич молчал, осматриваясь. На стенах, окрашенных в салатный цвет, повсюду были видны стрелки-указатели с многозначными числами.

- Для удобства работы комплекса,- сказал Майкл,- мы вынуждены присваивать нашим клиентам номера. Это, правда, не всем нравится, но ничего не поделаешь - здесь мы находимся во власти машин, а машины предпочитают иметь дело с цифрами. Ваш номер, мистер Тышкевич, будет 203415/371.

- Oro! - сказал Тышкевич.

- А что вы думаете, наш "Оракул" пользуется популярностью. Я еще не видел человека, который удержался бы от искушения узнать свое будущее. Даже если оно, судя по всем признакам, не сулит ничего хорошего. Ведь малая доля надежды, это самое "а вдруг?", всегда, до самого конца остается с нами. Не так ли, мистер Тышкевич?

- Пожалуй, что так, Майкл.

- Я знаю одного старика, богатого старика, он каждый день приходит сюда. Он и сейчас здесь. Видите, вон там, справа, впереди-это его спина. Этот человек смертельно болен, врачи говорят, он не протянет и месяца, но он каждый день приезжает сюда, чтобы перебрать еще десяток-другой версий, хотя все они приводят его к одному результату. К сожалению, наш "Оракул", в отличие от профессиональных гадалок, не умеет лгать. И все же, я думаю, отними у старика сейчас эту возможность-приходить сюда,- и он умрет завтра же. Надежда - великая вещь, мистер Тышкевич, и "Оракул" дает ее человеку...

- Но почему сейчас здесь так пустынно?

- Видите ли, мистер Тышкевич, основные наши клиенты-это люди работающие. Кстати говоря, большинство из них работает на заводах нашей фирмы. Так что они имеют возможность приходить сюда только вечером, после работы. Вот когда вы заглянете сюда вечерком, вы увидите совсем иную картину...

Бесконечный, однообразный ряд ниш-ячеек вдруг прервался. Тяжелые красные портьеры скрывали уводящую вниз лестницу.

- А что здесь, Майкл? - спросил Тышкевич.

Майкл пренебрежительно отмахнулся.

- А-а... Здесь - "детская". Так мы называем между собой зал, куда ведет эта лестница. Это так, для развлечения. Там вы можете сами выбрать для себя любую программу своей жизни, вы можете стать на один вечер королем Саудовской Аравии, или чемпионом мира по боксу, или знаменитым Стивом Эллинсоном - кем угодно. И в этом качестве на экране перед вами пройдет вся ваша жизнь. Причем с помощью голографии мы достигаем наибольшего эффекта присутствия. Хотя, конечно, это всего лишь игра, забава, иллюзия, не больше. Но некоторым очень нравится. Честно говоря, этот зал - для людей со слабо развитым интеллектом, для тех, у кого не хватает ни ума, ни терпения работать с "Оракулом", управлять своей судьбой. Посмотреть это любопытно и стоит недорого, но я вам все-таки не советую спускаться туда, во всяком случае должен вас предупредить: будьте осторожны, там собирается разная публика...

Опять они шли мимо нескончаемых ниш-ячеек, иногда между нишами возникал широкий проход, и там, в глубине, словно в зеркале, Тышкевич видел еще один бесконечный ряд точно таких же ячеек. Лабиринт, самый настоящий лабиринт! Что-то напоминали ему эти нескончаемые ячейки, где-то он уже видел нечто похожее, только не мог вспомнить, где. Да и не до того ему сейчас было, чтобы заниматься воспоминаниями.

- Ну вот мы и у цели,- сказал Майкл, останавливаясь у одной из ячеек.Смелее, мистер Тышкевич, будьте как дома!

Только теперь Тышкевич рассмотрел, что внутри ячейки находится довольно обширный пульт с клавишами, кнопками и переключателями. Но главное место на пульте занимали экраны-маленькие, похожие на телевизионные экраны. Их было десятка три, не меньше. Сейчас они были безжизненны и молочно белели перед Тышкевичем.

- Итак, чтобы подключиться к системе "Оракула",- сказал Майкл,- вы прежде всего должны опустить в эту прорезь несколько монет, или специальных жетонов, после этого счетчик - видите, вот он, в верхнем углу? - вам покажет, каким количеством машинного времени вы располагаете за эти деньги. Таким образом, первое, что вам следует запомнить: желательно действовать быстро, не медлить, ибо время здесь-деньги в буквальном смысле этого слова. Сейчас мы проведем с вами показательный сеанс. Какую точку отсчета вы хотели бы взять? Допустим, утро следующего понедельника вас устраивает?

- Да,- сказал Тышкевич. Собственно, его одинаково устраивал любой день.

Майкл нажал несколько кнопок, и сразу пульт словно ожил: замигали на нем сигнальные лампочки и индикаторы, что-то щелкнуло, раздался слабый звук, похожий на жужжанье, по экранам побежали светлые всплески, и вдруг на всех экранах разом Тышкевич увидел себя. Он стоял на улице возле своего дома. Было утро, светило солнце. Он щурился, глядя на небо, словно бы решая: куда отправиться, что предпринять. Ну да, конечно, он же был еще в отпуске, ему некуда было спешить.

- Здорово! - сказал Тышкевич, восторженно глядя на самого себя.

Его изображение на экранах не было неподвижным, застывшим, как на фотографиях, но в то же время движения его были неестественными, странными.

В первый момент, когда изображение только возникло, Тышкевичу показалось что на всех тридцати экранах он одинаков. Но почти сразу же он понял, догадался, что каждое из тридцати изображений пусть совсем незаметно, в малой степени, но все же отличается одно от другого.

Если на первом экране он просто стоял, глядя в небо, то на втором взгляд его был обращен вправо, вдоль улицы туда, где виднелась вывеска бара, на третьем-он заносил ногу, чтобы ступить с тротуара на мостовую, собираясь, вероятно, перейти улицу, на четвертом...

-Теперь,-сказал Майкл,-вам надлежит нажать кнопку выбора. Вы имеете возможность выбрать одну из этих тридцати ситуаций. Ну, быстро! Ваш выбор?

- Прямо не знаю, чтэ и выбрать,- растерянно сказал Тышкевич.- Не вижу существенной разницы...

- Простите, но вы сейчас рассуждаете, как тот Тышкевич, что стоит и смотрит в небо, а не как человек, сидящий за пультом "Оракула". Поймите, мистер Тышкевич, у каждого из нас в любой момент нашей жизни существует огромная свобода выбора. Мы можем шагнуть вправо или влево, пойти быстрее или медленнее, выйти из дома на пять минут раньше или на пять минут позднее, и так без конца... Но что толку в этой свободе выбора, если мы не знаем, не можем оценить главного - последствий нашего выбора?.. Если мы, допустим, выходим из дома на пять минут раньше, то мы ведь так никогда и не узнаем, что бы с нами могло случиться, задержись мы на эти пять минут... Потому мы и говорим: нет существенной разницы. "Оракул" же для того и создан, чтобы вычислить и показать нам последствия нашего выбора. "Оракул" дает вам возможность перебрать десятки, сотни, тысячи вариантов и остановиться на одном - наилучшем. Причем не старайтесь, пожалуйста, ничего запоминать, за вас все запоминает машина. В любой момент вы можете заново проиграть весь вариант с самого начала, достаточно только нажать кнопку "повтор". Если же вариант вас не устраивает, завел вас в тупик или привел к нежелательным результатам, вы всегда можете начать все сначала или с любого момента, с которого сочтете нужным... Итак, давайте все же продолжим. Решительнее, мистер Тышкевич!

Торопливо, почти наугад Тышкевич ткнул в кнопку с цифрой "З". На мгновение погасли и тут же вспыхнули все тридцать экранов, и снова на всех тридцати экранах Тышкевич увидел себя.

Только теперь он уже находился на другой, противоположной стороне улицы. Причем один Тышкевич чуть. задержался, приостановился у витрины магазинчика, второй проходил мимо этой витрины, даже на взглянув на нее, третий нагибался, чтобы завязать шнурок ботинка, четвертый полуобернулся-что-то заинтересовало его в конце улицы... Что же такое он там увидел? Это становилось любопытно.

Тышкевич нажал на четвертую кнопку.

Ага, он так и думал - там, в конце улицы, была женщина. И теперь все тридцать экранов показали ее и идущего ей навстречу Тышкевича. Что-то знакомое угадывалось в лице этой женщины, где-то он уже встречал ее прежде, но где?.. В колледже? В редакции? Где?

На всех тридцати экранах Тышкевич сейчас шел ей навстречу, но каждый из тридцати Тышкевичей делал это по-своему: один напустил на себя безразличное выражение, другой, наоборот, заинтересованно вглядывался в ее лицо, третий замедлял шаги, словно колеблясь, не вернуться ли назад, четвертый уже явно собирался заговорить с ней, пятый... По лицу пятого было отчетливо видно, что он уже припомнил, уже узнал эту женщину. И Тышкевич, сидящий здесь, возле пульта "Оракула", тоже сразу вспомнил, кто это. Сестра его жены, вернее, сестра той женщины, которая еще совсем недавно была его женой.

Он не видел ее уже сто лет и вовсе не горел желанием встречаться с этой особой. И черт его дернул пойти навстречу!

Он вопросительно взглянул на Майкла.

- Нажмите клавишу возврата,- сказал тот.

Экраны погасли и зажглись снова. И снова Тышкевич увидел себя стоящим возле дверей своего дома.

- Выходит, я сейчас видел кусочек моей будущей жизни? - потрясение произнес Тышкевич.- Вернее, то, что могло бы состояться в моей жизни?..

- Да, разумеется,- сказал Майкл.- То, что могло бы состояться, если бы вы этого захотели. И то, что никогда уже не состоится, если вам это неугодно. Все теперь зависит от вас. От вашего решения. Нажимая кнопку выбора, мистер Тышкевич, вы становитесь хозяином своей судьбы.

Раздался щелчок, и изображение на экранах начало медленно блекнуть, затухать. Одна за другой гасли сигнальные лампочки на пульте.

- Время, оплаченное фирмой, истекло,- сказал Майкл.-Надеюсь, вы теперь уже в состоянии действовать самостоятельно.

- Да, да,- сказал Тышкевич. Он с сожалением смотрел на погасшие экраны.

- А сейчас,- продолжал Майкл,- советую вам отдохнуть, вечером же приходите сюда снова. Погуляйте сейчас, осмотрите достопримечательности города, хотя, говоря откровенно, в нем есть лишь одна стоящая достопримечательность-"Оракул-ХХ". Все остальное-в прошлом.

Скажу без ложной скромности: никакие игорные дома, никакие ночные шоу не смогли выдержать конкуренции с нашим "Оракулом". Ведь игры с собственной судьбой куда увлекательнее и азартнее любой рулетки,- вы, по-моему, уже ощутили это сами, мистер Тышкевич, не правда ли?

- Да,- сказал Тышкевич, еще не справившись с тем возбуждением, которое, охватило его, когда он сидел за пультом "Оракула",- Я и не подозревал никогда, что каждая минута дает нам столько возможностей выбора, что, оказывается, мы всю жизнь только тем и занимаемся, что выбираем...

Честно говоря, ему вовсе не хотелось сейчас уходить отсюда, ему не терпелось снова поскорее оказаться у пульта "Оракула", опять увидеть себя на экранах. Но он не стал обнаруживать свое нетерпение перед Майклом. Может быть, тот и прав, и ему действительно следует отдохнуть слишком много сильных впечатлений за один день...

Они опять шли мимо бесконечных ниш-ячеек, и Тышкевич теперь уже с каким-то новым чувством, в котором смешивались изумленное восхищение и почти болезненное любопытство, заглядывал в те ячейки, где виднелись склоненные над экранами фигуры. Возле одной из них он хотел даже приостановиться, но Майкл решительно потянул его дальше.

- Позвольте дать вам один совет,-сказал он.-Никогда не останавливайтесь за спинами людей, работающих с "Оракулом". Они этого не любят.

- Да, я понимаю,-смущенно отозвался Тышкевич.- Это ведь то же самое, что пытаться заглянуть в чужую жизнь.

- Вот именно,- сказал Майкл.- Их это очень раздражает. Прямо выводит из себя.

- Простите, Майкл, а можно задать вам еще один вопрос? Скажите, а вы сами...

Что-то вроде снисходительной усмешки скользнуло, почудилось Тышкевичу, по лицу Майкла, но тут же он снова превратился в безукоризненно вежливого служащего фирмы.

- Вы хотите спросить, пользуюсь ли я сам услугами "Оракула"?-сказал он.-К сожалению, нет. Я-сотрудник "Оракула", и нам это категорически запрещено. Так что нет, мистер Тышкевич, не пользуюсь. Желаю успеха! Надеюсь, вы будете удачливы, мистер Тышкевич!

В этот день Тышкевич едва дождался вечера. Он заставил себя зайти в бар подкрепиться, но кусок не шел в горло - слишком сильно был взволнован и взбудоражен Тышкевич всем тем, что ожидало его впереди. Если бы еще неделю назад кто-нибудь сказал ему, что он получит возможность заглянуть в свое будущее, получит возможность взвешивать, выбирать, что должно, а что не должно произойти в его жизни, он бы взглянул натакого человека как на чудака, как на сумасшедшего. А оказывается, здесь не было даже малейшего чуда, только чистый расчет, наука. Что несколько беспокоило Тышкевича и о чем сейчас он старался не думать-так это деньги. Надолго ли хватит его сбережений? "Ну ладно,-говорил он себе,-что волноваться раньше времени? Недели на две, на три хватит, а там видно будет..." Может быть, за эти дни ему уже удастся ухватить свою версию-вот на что он втайне надеялся. Он повторял эти слова, они доставляли ему удовольствие одним только своим звучанием,- в них слышалось ему обещание новой, счастливой жизни.

Наконец наступил вечер, и Тышкевич вновь оказался в подземном лабиринте "Оракула-XX". Майкл был прав-то помещение, где были они днем, теперь неузнаваемо преобразилось. Повсюду, во всех нишах-ячейках виднелись теперь фигуры людей, бесконечные согнутые спины. Казалось, люди здесь вовсе не имеют лиц - только спины. Щелканье переключателей и реле, жужжанье работающей аппаратуры - все это сливалось сейчас в ровный, слабый, но непрерывный гул, которым, был насыщен воздух этого помещения. Мертвенный свет ртутных ламп заливал его. Вовсю работали кондиционеры. И опять показалось Тышкевичу-что-то виденное, что-то уже поразившее его однажды теперь еще сильнее, чем днем, напоминал ему этот лабиринт. И опять он не мог вспомнить, что.

Тышкевич отыскал свою нишу, свою ячейку, над которой уже светился присвоенный ему номер: "203415/371". Нервное возбуждение опять сразу овладело им, едва он опустился во вращающееся кресло за пультом, едва увидел еще не светящиеся, молочно-белые экраны. Только сейчас он заметил: те самые слова, которые днем произнес Майкл, оказывается, были начертаны прямо над пультом: "Помните: нажимая кнопку выбора, вы становитесь хозяином своей судьбы".

Стараясь успокоиться, стараясь не торопиться, Тышкевич одну за другой опустил в прорезь несколько монет, установил точку отсчета, повернул переключатель. Вспыхнули экраны.

Выбор!

Погасли и вспыхнули,

Выбор!

Выбор!

Выбор!

Возврат.

Выбор!

Выбор!

Еще днем, когда он соглашался с Майклом в том, что нет ничего увлекательнее и азартнее, чем игра с собственной судьбой, он, оказывается, и представления не имел, насколько в действительности азартна эта игра.

Только теперь, оставшись один на один с пультом "Оракула", он ощутил этo.

Выбор!

Выбор!

Возврат!

Наверно, с точки зрения разумного использования машинного времени, Тышкевич был сейчас слишком суетлив и поспешен. Он торопился нажать клавишу возврата сразу, едва только начинало казаться, что выбранный вариант сулит ему пустой номер. Ему не терпелось попробовать как можно больше различных вариантов, он кидался от одного к другому, обрывал их, не доведя до конца. Он менял точку отсчета, менял временной масштаб, то уменьшая его до тридцатисекундного интервала между двумя последующими изображениями, то увеличивая до часа.

Выбор!

Выбор!

Выбор!

Когда, вконец измочаленный, израсходовавший все принесенные с собой сегодня деньги, Тышкевич последний раз щелкнул переключателем и обессиленно откинулся на спинку кресла, была уже поздняя ночь. В голове мешались обрывки не доведенных до завершения вариантов, какие-то пустяковые, эпизоды, ничего не значащие картины, сумятица, неразбериха...

Рубашка на нем взмокла от пота, от напряжения и усталости болели глаза.

И все-таки если о чем он и жалел сейчас, так только о том, что ему предстояло встать и уйти отсюда, что у него не было возможности остаться здесь, за пультом, и продолжить. Ему казалось, он уже понял свои ошибки. Теперь он уже не повторит их. Терпение и Последовательность-вот что должно привести к успеху.

Остаток ночи Тышкевич спал плохо. Подобно шахматисту, отложившему решающую партию, он продолжал мысленно перебирать возможные варианты. Маленькие экраны неотступно- маячили перед глазами.

Утром он уже снова был за пультом "Оракула".

Теперь Тышкевич решил изменить тактику. Вчерашний суматошный вечер-это только проба, только разведка. Нужна система. Нужно последовательно исследовать вариант за вариантом. Прав Майкл: иногда пустяк, которому мы не придаем значения, способен перевернуть всю нашу жизнь.

Опять он работал до усталости, до изнеможения, до тех пор, пока кнопки не стали путаться перед глазами.

Варианты ветвились, число их увеличивалось в геометрической прогрессии.

Выбор! Выбор! Азартная дрожь снова била его. Не может быть, чтобы среди этих тысяч возможностей не нашлось такой, которая бы чудесным образом изменила его жизнь.

Экраны вспыхивали и гасли. Уже наугад, почти не глядя, он тыкал в кнопки выбора. Счетчик машинного времени подгонял его.

Черт подери, он никогда не предполагал, что его настоящая жизнь впрочем, что теперь называть его настоящей жизнью? - точнее сказать, его предполагаемая, его возможная жизнь так бедна событиями. К концу дня он был подобен игроку в лотерею, у ног которого валялась кипа пустых, порванных билетов.

По нарастающему гулу, по шарканью многих ног Тышкевич понял, что наступил вечер. Постоянные посетители заполняли лабиринт "Оракула".

"Еще один раз, еще только одна попытка,-говорил он сам себе.-И все, и отдых".

Ага, вот, кажется, что-то новое... Машина, взятая напрокат... загородное шоссе... автострада, ведущая к морю... Обгон, еще обгон... Скорость...

Тышкевич торопливо давил на кнопки. Чутье подсказывало ему: что-то маячило там впереди в этом варианте, что-то маячило...

Выбор! Выбор! Выбор!

Он даже не сразу понял, что произошло. Все тридцать экранов показывали одно и то же. Дымилась его машина среди нелепо сгрудившихся поперек шоссе других машин. Сквозь разбитое стекло Тышкевич увидел свое безжизненно обвисшее тело...

Разглядеть, жив он или уже мертв, Тышкевич не успел - его рука мгновенно метнулась к клавише возврата, как будто от этого движения руки, от быстроты реакции и правда сейчас зависела его жизнь.

Несколько минут Тышкевич сидел ошарашенный, потрясенный, не слыша ничего, кроме собственного сердцебиения.

Значит, это могло произойти с ним, могло случиться?..

А на экранах он опять был живой, улыбающийся, неторопливо усаживался во взятую напрокат машину. И снова каждый из тридцати экранов предоставлял Тышкевичу возможность выбора.

"Так, значит, отсутствие этой возможности, возможности выбора, и есть смерть?"-неожиданно подумал Тышкевич, с содроганием вспоминая, как толью что на всех экранах он был один и тот же, недвижимый, безжизненно застывший...

Конечно, он мог снова отправиться в путешествие, достаточно было только нажать на иные кнопки выбора, выбрать другую скорость, не пойти на обгон вишневою "бьюика", и он бы наверняка избежал аварии, как ни в чем не бывало катил бы к морю. Но какой-то почти суеверный страх заставил Тышкевича отказаться от новых попыток исследовать, довести до конца этот вариант.

Впоследствии-причем очень скоро-Тышкевич научился, привык не принимать так близко к сердцу подобные происшествия. В конечном счете, все они ведь не совершались на самом деле - они только могли совершиться. И именно оттого, что теперь Тышкевич знал о них, прорабатывал подобные варианты, они ничем не грозили ему, он был в состоянии избежать, не допустить их в своей будущей жизни.

За последующую неделю, что провел он возле пультa "Оракула", Тышкевич еще дважды попадал в автокатастрофы, один раз становился свидетелем ограбления, один раз объяснялся со своей бывшей женой - их пути все же пересеклись однажды в баре, который имел привычку постоянно посещать Тышкевич, и, наконец, один раз получил уведомление об увольнении... Потом он видел себя среди пикетчиков, небольшой кучкой толпившихся с самодельными плакатами возле типографии, но это тоже был пустой номер, ничего из этого не вышло...

Тышкевич уже почти не различал времени суток,- иногда он валился и засыпал в своем номере в отеле как убитый посреди дня, а ночь опять заставала его возле пульта "Оракула", иногда, наоборот, он приходил сюда с утра и поднимался со своего кресла поздним вечером, а потом мучился от бессонницы... За это время он осунулся, исхудал, но надежда и азарт, это ни с чем не сравнимое ощущение власти над тем, что еще не произошло, овладевали им, стоило лишь только протянуть руку к кнопкам выбора. Количество возможных вариантов не уменьшалось, страна вероятного, простиравшаяся перед ним, выглядела бесконечной, суля еще неведомые открытия...

Порой Тышкевич так ясно, так отчетливо ощущал волнующую близость удачи,- казалось, еще немного и он ухватит свою версию. Так было, когда на экране вдруг вoзник его старый-еще по школьным временам-приятель. Они не виделись давно, уже несколько лет, и теперь столкнулись случайно у входа в мэрию. Это был тот человек, который мог помочь Тышкевичу, который мог что-нибудь придумать для него. Если бы только пожелал. Он был весьма значительной фигурой в деловом мире, Тышкевич отлично знал это. Тышкевич видел себя на одном из экранов протягивающим ему свою визитную карточку; видел затем себя входящим в загородный коттедж своего школьного приятеля... И вдруг все пропало, исчезло-пустота. Что произошло, что случилось? "Оракул" не давал на это ответа. Словно огромная рыбина осторожно тронула крючок и затаилась, и сколько ни забрасывай снова удочку - поплавок остается неподвижен. Но ведь ты точно знаешь, что она там, в темной глубине, среди зарослей,так неужели же не повезет больше? Примерно такое чувство испытывал Тышкевич, нажимая в отчаянии на кнопки выбора, пробуя все новые и новые варианты в надежде, что вот-вот лицо приятеля снова возникнет на экране...

И тут он вдруг обнаружил, что его сбережения уже растаяли, что денег у него осталось в обрез-разве что на обратную дорогу.

"Все, надо выбираться отсюда,- говорил он себе. - Все. Конец. Финиш".

Но огромная рыбина по-прежнему стояла в темной глубине, заманчиво пошевеливая плавниками.

"К черту, к черту, надо быстрее уезжать отсюда",говорил себе Тышкевич, а ноги его сами опять вели в подземные владения "Оракула".

"Может быть, как раз сегодня... Если бы вместо двадцать шестой кнопки нажать двенадцатую... Или семнадцатую... Если бы..."

Тышкевич в нерешительности остановился возле автомата, менявшего деньги на жетоны. Взгляд его скользнул по объявлению, которое он уже не раз видел, до в смысл которого раньше как-то не особенно вникал:

"Своим постоянным клиентам фирма "Оракул-XX" охотно предоставит кредит и работу на предприятиях фирмы".

Пожалуй, это было как раз то, что нужно.

Уже на следующее утро Тышкевич шел к проходной завода. Цеха этого завода казались такими же бесконечными, как подземные лабиринты "Оракула". Конвейер, к которому поставили Тышкевича, уходил вдаль и терялся где-то в уже не различимом глазом пространстве цеха.

Операция, которую поручили выполнять Тышкевичу, оказалась несложной, он быстро освоил ее,- работать на линотипе было куда сложнее.

Что именно производит этот цех и весь завод, Тышкевич не знал, да его это и не интересовало,-все его мысли были обращены туда, к вечеру, когда он сможет снова занять свое место перед пультом "Оракула". Только один раз он чуть не сбился, чуть не сорвал свою операцию. Ол поднял глаза и по другую сторону конвейера, неподалеку от себя увидел лицо, показавшееся ему знакомым. Да, лицо было очень знакомым, только глаза - беспокойные глаза больного, одержимого человека - мешали ему вспомнить, кто же это. Но все-таки он вспомнил. Этот человек был из того же городка, что и Тышкевич. Одно время o нем много говорили в городке. Говорили, будто он исчез, пропал без вести, как в воду канул. Никто не знал, куда он делся. И вот теперь Тышкевич вдруг увидел его здесь, за конвейером. Их глаза встретились. Узнал ли он Тышкевича? Наверно, узнал. Во всяком случае, что-то похожее на удивление промелькнуло в его напряженном взгляде.

И тут же оба они опустили глаза-как будто никогда прежде не знали друг друга.

А вечером Тышкевич в толпе молчаливых, сосредоточенных людей опять торопливо шагал к "Оракулу". Теперь он уже не мог представить свое существование без этого пульта с кнопками выбора, без мерцающих экранов с мгновенно сменяющимися перед глазами вариантами своей вероятной, своей предполагаемой жизни.

Но однажды, когда он привычно протянул руку в окошко кассы за очередной порцией жетонов, служащий фирмы, как две капли воды похожий на Майкла, такой же безукоризненно подтянутый и вежливый, сказал:

- Очень, сожалею, мистер Тышкевич, но вы ужe превысили максимальный предел кредита. Очень сожалею.

Растерянный, Тышкевич молча отошел от кассы. Что ж, рано или поздно это должно было случиться.

Все же машинально он продолжал идти к своей ячейке, к ячейке за номером 203415/371, как ходил туда каждый день. Кажется, ничего не изменилось здесь с того момента, когда он впервые попал сюда. Тот же мертвенный свет ртутных ламп разливался под низкими потолками, тот же ровный однообразный гул стоял в воздухе, и те же согнутые спины виднелись в ячейках. Никто не оборачивался, никто не отрывался от своего дела, никто не обращал внимания на Тышкевича, одиноко, без всякой цели бредущего по коридору. И вдруг он понял, что напоминала ему эта картина.

Это было в Японии. Еще тогда, когда он был молод и служил в военно-морском флоте. И вот в те дни как-то он и забрел в зал для игры в починок. Так, кажется, называлась эта игра. Больше нигде, кроме Японии, он не видел ничего подобного. Что поразило его тогда в этом зале? Бесчисленные ряды молчаливых, терпеливо сосредоточенных людей, часами простаивающих у автоматов. Игра с самим собой, без партнеров. До сих пор помнил Тышкевич характерный, сливающийся воедино звук перекатывающихся, сыплющихся шариков... Что ж, там были шарики, сверкающие, никелированные шарики, а здесь - кнопки, клавиши, вспыхивающие и гаснущие экраны - но, в сущности, какая разница?

Ничего, кроме безразличия и усталости, не испытывал сейчас Тышкевич. Его взгляд остановился на тяжелых красных портьерах. "Детская"? Так, кажется, сказал тогда Майкл.

Тышкевич нащупал у себя в кармане последние две монеты. Этого было слишком мало для того, чтобы подключиться к "Оракулу", но, пожалуй, вполне достаточно, чтобы спуститься в "детскую".

- Прошу! - сказал, возникая из-за портьеры, еще один двойник Майкла. Почему все они были так схожи между собой? Подбирали их, что ли, по принципу сходства? Или работа в "Оракуле" постепенно делала их неотличимыми друг от друга?

- Прошу! Только у нас вы получите ни с чем не сравнимую возможность оказаться в роли любого великого человека, всего за один вечер прожить любую жизнь, какую пожелаете!

- И жизнь Стива Эллинсона?

- Да, и жизнь Стива. Но сегодня я бы не советовал вам этого делать.

- Интересно!-сказал Тышкевич.-Это еще почему?

- Разве вы не знаете? Стив Эллинсон неделю назад покончил с собой. Он застрелился.

- Как? - поражение воскликнул Тышкевич.- Но отчего?

- Кто их разберет, этих актеров! Они ведь живут по своим законам...

- Но -как же так...-растерянно пробормотал Тышкевич.-Мне же рассказывали... я же сам видел... его портрет здесь, на стене... Значит, он должен был знать свое будущее...

- Да, это верно,- сказал двойник Майкла.- И все же... Возможно, он просто недостаточно глубоко проработал свой вариант, свою версию, а возможно...

- Что еще? Что - возможно?

- Возможно, это был риск, сознательный риск. Скорее всего, я думаю, так оно и было. Он понимал, что за все нужно платить, .в том числе и за ту жизнь, которую он выбрал, которую он получил возможность прожить. Эга плата; вероятно, показалась ему вполне сносной...

Тышкевич молчал в растерянности.

- И тем не менее я вам не советую...-сказал двойник Майкла.- Выберите лучше что-нибудь другое. Могу порекомендовать, например, роль наследного принца...- И он, доверительно понизив голос, назвал страну, которую Тышкевич не знал, и имя принца, которого Тышкевич никогда не слышал.Сейчас это очень модно... Вы не пожалеете... - Ну что ж...-сказал Тышкевич.-Принц так принц... Я согласен.

И он шагнул за портьеры.