«Второй шанс»

«Господи, как умирать надоело…»

«Это не мои приключения, это не моя жизнь! Она приглажена, причесана, напудрена и кастрирована!»

Этот Город был болен. Стар и болен. Кирпичи первых зданий, в нем построенных, были ровесниками становления империи Чингисхана Тимучина. Когда-то по его улицам, гремя доспехами, двигались рыцари тевтонского ордена, идущие в походы на Русь. Вверх по синей ленте реки, текущей через Город, поднимались драккары викингов, пришедших в набег на местные племена за солнечным камнем. По его площадям маршировали полки Фридриха Великого, Наполеона и Кутузова. На горе, давшей ему название, раньше стоял замок королей государства, державшего в страхе половину Европы. В Городе были парки, сады, музеи и крупнейший в Европе университет, студентами и преподавателями которого были самые видные философы, математики, поэты и музыканты своего времени.

Он начал болеть перед последней большой войной, когда вместо музеев и садов в нем стали строить форты и бомбоубежища. Кризис пришел вместе с этой войной, практически стершей Город с лица земли и убившей его жителей. На их место пришли другие. Они были не хуже и не лучше прежних, просто другие. Они пытались лечить Город, но их лекарства были сродни яду. И если в начале века Город был стар благородно, как седой аристократ с прямой спиной и ясным взглядом, то к его окончанию он был уродливо стар. Новые здания, как раковые метастазы, такие же бессмысленные, бесполезные и безобразные продолжали расти на его теле. Он уже умер, но еще не понял этого, умер, и превратился в догнивающий полутруп на койке хосписа без всякой надежды на возрождение.

Я сидел на крыше уродливого двадцатиэтажного здания, построенного на месте замка королей, смотрел вниз и прощался с Городом. У него не было выбора, продолжать ли влачить свое жалкое существование, или покончить с этим навсегда, оборвав поток непрекращающейся боли и прижизненного гниения. У него не было, а у меня такой выбор был. И я его сделал.